«Бог из машины»

Бог из машины (fb2) - Бог из машины (Сделай это неправильно! - 1) 1535K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Петрович Нетылев

Пролог

Девушка с осенне-рыжими волосами смотрела на экран перед собой, по которому мелькали сводки новостей по событиям в мире. Мир наслаждался Золотым Веком Сигмы. Последними днями Золотого Века. Пока все было спокойно, но это спокойствие было обманчивым. Всего лишь затишье перед бурей.

Пока что мир наслаждался тем, что уже дали ему шесть лет с изобретения сигмы — телепортацией, доступной каждому; медициной, способной вылечить все, кроме безумия; возможностью создать из энергии любой предмет или материал, антигравитацией, кибернетическими улучшениями, доказательством существования Бога… А главное — возможностью перевести человека в иную, высшую форму, наделив его магической силой. Мало кто догадывался, что угроза придет именно отсюда.

Картинка на экране сменилась: теперь он отображал карту мира с отмеченными на ней пятью ключевыми точками. Скоро, очень скоро. Скоро Золотой Век закончится, едва успев начаться. Скоро мир тряхнет так, что икнется всем, от 'самого политкорректного президента в истории' Саманты Уоллер, и до последнего панауанского крестьянина. Уже сейчас Нью-Йорк начинает прорастать цветами, а Берлин сотрясают подземные толчки. Скоро через Токио потянутся гигантские насекомые, а Ватикан сделает сенсационное заявление. Скоро те плоды неуправляемых экспериментов по созданию суперсолдат, чьи лица сейчас светятся на всех плакатах 'Их разыскивает Интерсигма', заявят о себе.

Герхард фон Рейлис, непобедимый фехтовальщик, отбивающий пули, и достойнейший из современных аристократов. Патриот из тех, кто проливает реки крови во имя величия своей страны. В том числе и крови соотечественников.

Загадочный Белый Робин, бессмертный вор или, по своей версии, освободитель сигмафинов — душ людей, заключенных в форму предметов. Он не может и представить себе, какова его действительная роль в происходящих событиях.

Элизия Найтхевен, глава преступного синдиката, женщина, обладающая огромной властью, богатством и влиянием, но до оцепенения боящаяся, что кто-то узнает ее маленький секрет.

RN-JKR, или Жестяной Джокер, совершенное орудие уничтожения, созданное одной из ее людей — и унаследовавшее от своей 'матери' любовь к науке. Без каких-либо моральных рамок.

Сеймур Патридж, он же Лазурный Тюльпан, всемогущий маг, одержимый красотой и лишающий разума тех, кто не разделяет его взглядов… Или просто тех, кто понравится ему достаточно, чтобы он захотел оставить их при себе.

И шестой, самый опасный. Тот, кого Интерсигма зовет Неуловимым Джо — просто чтобы называть хоть как-то. Она могла бы рассказать им больше, если, конечно, они прислушались бы к ней. Но она не станет этого делать. Не станет предотвращать катастрофу.

Ведь катастрофа выявит достойнейших. Кто-то погибнет, а кто-то лишь станет сильнее. Ей нужны последние.

Глава 1

Я лечу во Тьму. Он сказал мне всё Тёмною волной: Не было меня. Я лишь сон чужой! Я придуман им. И теперь я знаю — Не было и нет меня! Бытие разбито! И любовь мертва моя! YellowDragon

Надо сказать, что со времени, как была изобретена телепортация, аэробусы серьёзно прибавили в удобстве. Серьёзно: телепортация позволяла тратить около часа на полёт в любую точку мира безо всяких проблем. Что могли противопоставить этому самолёты? Авиакомпании не могли даже демпинговать цены: телепорт был элементарно дешевле в обслуживании. Кое-где даже городским транспортом перестали пользоваться. Проблема пробок была решена всего за два года с момента ввода новой технологии в эксплуатацию. Система телепортов стала одним из символов Золотого Века Сигмы, наступившего с открытием в 2012 году самой настоящей магии. Небольшая прослойка людей, не доверявших сигма-технологиям, никак не могла сделать авиаперелеты окупающимися.

Поэтому самолеты заняли иную нишу. Они стали романтичным средством передвижения. Цены на авиабилеты поднялись, однако, с ними поднялось и качество обслуживания. По сути, летать приходилось бизнес-классом со всеми причитающимися удобствами. Даже если пользуешься самолетом по совсем иной причине. Как это делал Артур Берг, молодой профессор из Оксфорда.

Это был человек среднего роста и довольно худощавого телосложения, одежда которого подходила скорее выходцу века эдак из девятнадцатого и странным образом дисгармонировала с его молодым лицом. Черты его были не столь запоминающимися, угольно-черные волосы растрепаны, а глаза сквозь стекла очков казались карими. В руках он сжимал трость и небольшой чемоданчик. Шасси уже давно коснулись земли, пассажиры покидали самолёт, неторопливо шествуя к трапу, а за иллюминатором, тем временем, уже была не привычная Британия, а шумный, торопливый, беспокойный Токио. Сегодня даже более беспокойный, чем обычно.

В тихом аэропорту это было незаметно, но Артур знал это: город полон охотников за головами. Иначе и быть не может, если учесть, какую цену назначили за голову этой хрупкой с виду рыжеволосой особы, известной как 'объект Е.В.А.'. За ней приехал и он, но его не интересовала награда. Не в деньгах была причина, по которой он сорвался с места и уехал в Японию по надуманному поводу, едва до него дошли слухи о происшедшем.

Артур неторопливо сошёл по трапу, поправляя воротник своего плаща, осматриваясь в новом городе и пропустив большую часть пассажиров вперёд… зачем конкурировать за то, что тебе не нужно?

Получив багаж, он поправил свою старомодную шляпу, ловко перебросил трость в правую руку, взял небольшой чемодан в левую и под слегка удивлённые взгляды прохожих двинулся прочь. Первым делом следовало отметиться в гостинице и сообщить, что консультант Артур Бёрг от Королевского клуба любителей старины прибыл и чувствует себя отлично, оставить багаж, а потом уже решать проблемы по мере их поступления. Артур поправил слегка сползшие очки странного цвета и продолжил свой путь в сторону гостиницы.

Очки он носил вовсе не потому, что у него было плохое зрение, не потому, что в таком виде казался себе крутым, и даже микрокомпьютера в них не было. Причина была совсем в другом. Очки успешно скрывали необычные янтарные глаза, которые не могла спрятать никакая магия. Символ его происхождения и наследия.

Идти от аэропорта до гостиницы было довольно далеко, и Артур предпочел поймать такси. Однако его планы были сорваны самым бесцеремонным образом. Не успел Артур даже осмотреться в поисках такси, как один из канализационных люков, где-то метрах в двадцати от него, посреди проезжей части, с громким хлопком взлетел куда-то к небесам. Всего секунду спустя оттуда показалась огромная нога какого-то насекомоподобного существа, которое, видимо, собиралось выбраться на свет, прямо посреди бела дня. Действительно, 14:26 — не время для чудовищ заполонять улицы.

— Что это?

— Это какая-то шутка?

— Чего стоите?! Бегите!

Прохожие в панике разбегались. Артур, однако, сохранял спокойствие. Опустив свой багаж на землю, он задумчивым движением поправил свои очки. Сейчас англичанин выделялся не только одеждой, но и неподвижностью среди паники аэропорта, а это было не очень хорошо… Ему следовало вести себя, как подобает простому университетскому профессию, который никак не связан с тем, что люди зовут сверхъестественным… Но всё же любопытство взяло верх, и Артур остался наблюдать, как на свет вылезает огромный не то комар, не то богомол.

Гигантское насекомое пару раз резко взмахнуло своими вялыми мокрыми крылышками, капая коричневой жижей на асфальт. Оценив результат и явно не удовлетворившись, существо чуть поджало передние лапки и начало скрипеть задними друг о друга, выдавая противный высокий звук, от которого задрожали стёкла в ближайших домах, а стоящие на соседней стоянке машины все разом решили напеть сигнализацией свою пронзительную мелодию.

Как бы то ни было, но существо, казалось, даже не интересовалось мельтешащей вокруг пищей, давая ей возможность убежать куда подальше. Решив, что видел уже достаточно, Артур подхватил чемодан и медленно начал отступать в сторону структур, способных дать ему определенную защиту, если окажется, что ажурные крылья существа способны поднять в воздух такую тушу.

В тот же миг оно резко, как могут только насекомые, встало на все шесть ног. Его целью однозначно был Артур. Люди всё ещё кричали, но уже где-то в отдалении. Удивительная у людей есть способность: исчезать при первых же признаках опасности. Отбросив в сторону чемодан, англичанин поудобнее перехватил трость на случай, если насекомое перейдет в атаку. До укрытия было совсем недалеко, но он не собирался переходить на бег, зная, что убегающих инстинктивно преследуют.

Впрочем, насекомое все равно уже обратило на него внимание. Одним прыжком оно сократило дистанцию. Быстро, резко, словно паук на охоте или кузнечик, пытающийся ускользнуть из-под человеческого башмака. Только это должен быть очень большой башмак. Два движения слились в одно. Казалось, воздух взвизгнул перед Артуром — столь быстро он взмахнул тростью. В месте столкновения трости с хитиновой бронёй существа родился противный звук, напоминающий одновременно хруст скорлупы грецкого ореха и шлепок шмата свежего мяса на разделочную доску. Две передних ноги-клешни насекомого полоснули по тому месту, где только что стоял англичанин. Верно предположив, что это существо не обладает существенной маневренностью, Артур успел увернуться от атаки и уйти в слепую зону.

С интеллектом у существа явно было столь же хорошо, как и с манёвренностью: оно начало недоумённо крутить головой и рассеяно ощупывать воздух перед собой, пытаясь понять, куда делся вёрткий человечек. Тем временем коричневая жижа, вылившаяся изо рта насекомого, неторопливо плавила асфальт. Увидев такой эффект, Артур понял, что продолжение боя не сулит ничего хорошего, и предпочел спрятаться, пока тварь не заметила его.

Ближайшая колона оказалась, на удачу, весьма близко. Всего пара секунд, и уважаемый профессор истории прятался за широким прямоугольным столбом, полностью скрывающим его от взора создания. Правда, и само создание теперь было скрыто от взора Артура, так что, приходилось довольствоваться звуками, которые не очень-то проливали свет на картину происходящего: сплошное щёлканье, шипение и цоканье. Даже было не ясно, приближается ли насекомое или нет. Этой неопределённостью ситуация напоминала фильмы ужасов, если не считать того милого факта, что действо почему-то происходит днём.

Убедившись, что зеваки не видят его, Артур решил прибегнуть к колдовству. Прикрыв глаза, он попробовал провести небольшой эксперимент, отслеживая направление агрессии существа. Результат оказался поразительным. Помимо местонахождения противника, колдун понял, что ци существа подавлялось чьей-то могучей волей. Это выглядело так, словно насекомое — всего лишь палец того, большого, главенствующего существа. Похоже, что им кто-то управлял. Кто-то, с кем Артуру определенно не хотелось встречаться.

Бросив багаж, мужчина начал удаляться. Первая перебежка завершилась своеобразным успехом: Артуру удалось перебежать за соседнюю колонну, удалившись от существа на добрых три метра, однако, историк не мог не заметить, что существо вновь замерло, как тогда, перед прошлым прыжком. Хоть насекомое и не повернуло головы, англичанин подозревал, что его движение отразилось где-то в этих выпуклых фасетчатых глазах.

Замерев, Артур решил не рисковать и выждать время… вряд ли существо не понимает, что у него не бесконечное количество времени на охоту и что скоро сюда прибудут силы самообороны или полиция Японии.

Секунды ожидания казались вечностью. Секунда, другая. Быть может, прошло целых пять минут. Сколько это насекомое способно выжидать? Отчего-то Артуру вспомнились пауки, которые любят охотиться при помощи паутины. Уж эти способны выжидать сколько угодно, пока есть жизнь в их теле. Быть может, скорее нагрянет полиция?

В тишину противостояния охотника и жертвы вмешался рёв полицейской сирены. Звук доносился со стороны, противоположной той, в которую собирался убежать англичанин. Пока еще она была довольно далеко, но стремительно приближалась.

Решив, что только самоубийца не будет учитывать приближение воющей машины, и что существо отвлечено достаточно, Артур решил продолжить тихое и аккуратное движение с места погрома. Встреча с полицией не входила и в его планы.

На сей раз расчёт оказался верным. Или очень близким к тому. По крайней мере, на него гигантское насекомое не обращало никакого внимания. Англичанин успел уйти с места происшествия на добрых два десятка метров, прежде чем к противному вою сирены прибавился зубодробительный грохот и вопль боли существа. Выглянув из-за угла здания аэропорта, Артур увидел, что полицейский автомобиль попросту прижал бампером существо к одной из колонн. В принципе, этого должно быть достаточно, чтобы отправить насекомое на тот свет, однако оно всё ещё дёргало своими конечностями, царапая лобовое стекло и бампер транспортного средства.

Не став ждать, что там произойдёт дальше, Артур решил плюнуть на брошенный на месте боя багаж (ничего ценного там, к счастью, не было, да и бирка с названием гостиницы на нём имелась на крайний случай, ибо случайная пропажа багажа — дело не из разряда невероятных).

Выйдя на тротуар смежной улицы, он рефлекторно поправил очки и шляпу и прогулочным шагом пошёл в сторону ближайшего места, где как ему показалось, можно найти такси до гостиницы, мимоходом доставая из кармана плаща часы, бросая мимолётный взгляд на циферблат и опуская их назад в недра кармана.

Мужчине потребовалось пять минут, чтобы пересечь стоянку и выйти с другой стороны. Ей-богу, это было мучительно, потому как автомобили не желали умолкать вовсе. Оно и понятно: где сейчас найдётся дурак, который отправится на стоянку, мимо членистоногого чудовища, чтобы просто сделать жизнь англичанина чуть-чуть комфортней?

Наконец, он оказался с другой стороны, относительно того выхода из аэропорта, где произошла эта милая встреча. Здесь было намного спокойней, если не считать перегороженной проезжей части и отрядов азиатского спецназа.

Мужчина хмуро (неудивительно, после столь долгого общения с голосящими автомобилями) оглядел местность, потом выбрал машину с шашечками, у которой стоял невысокий японец, который вытягивал шею так старательно, будто в своих попытках разглядеть, что же происходит за кордоном, не прочь превратиться в лебедя. Кажется, его кэб свободен.

Подойдя к таксисту, Артур заявил, продемонстрировав более-менее сносный японский:

— Приветствую. Не довезёте ли до 'Королевской Звезды'?

— Да, конечно-конечно! — поспешно ответил таксист. Он не сразу заметил клиента, поэтому ответ вышел чересчур эмоциональным, а попытки водителя сообразить, в какую сторону открывается дверь его машины, которую он только что зачем-то закрыл, выглядели весьма комично. Впрочем, разобрался с этой проблемой он довольно быстро и, каким-то образом, умудрился усесться за руль раньше, чем Артур занял пассажирское сидение.

— Вы ведь из аэропорта, верно? — спросил он, когда англичанин, наконец, устроился внутри салона.

— Верно, — коротко ответил Артур, усаживаясь на своё место и аккуратно помещая трость на коленях.

— И что там произошло такого? — последовал весьма ожидаемый вопрос.

— Ох, какое-то недоразумение… — ответил Артур с таким лицом, словно каждый день встречал гигантских комаров-убийц, пытающихся сделать из него вкусный комок мясного суфле, — К счастью, меня это не коснулось, и я не знаю подробностей, однако пришлось задержаться из-за всеобщей паники, и теперь мой багаж, скорее всего, доставят отдельно.

— Да… — разочарованно потянул таксист, — Обидно.

Видимо, осознав, как это могло прозвучать, он торопливо добавил:

— В смысле, обидно, что не получится узнать, в чём там дело, пока полиция в новостях не сообщит.

Надо сказать, что поправился он весьма вовремя, потому как буквально в следующую секунду в мелодию из сирен и вопящих сигнализаций, доносящуюся со стороны аэропорта, добавился гул канонады.

— Ох ты ж, там, наверное, что-то совсем серьёзное.

Он перевёл взгляд на зеркало заднего вида, в котором, видимо, всё ещё надеялся разглядеть хоть что-нибудь.

— Ну, кто-то кричал про какую-то здоровую штуку… это ещё что, всего лишь один аэропорт, а вот в Лондоне, говорят, чуть ли не половину канализации вывел из строя какой-то экспериментатор… безумный век… — смазанно ответил Артур, после чего сменил тему, как бы невзначай поинтересовавшись:

— А вот я слышал, у вас тут неслыханное дело, какая-то милая особа объявлена в розыск неизвестно за что, любопытно, что говорят люди?

Таксист фыркнул.

— Ну, есть такое, да. Только не 'неизвестно за что', это точно. Видел я эту деваху, — его аж передёрнуло от одного лишь воспоминания, — Эксперимент она какой-то правительственный, а тут сбежала. Помню, завалилась ко мне в машину среди ночи, волосы на рожу упали, как у той девочки из 'Звонка'. А я ведь просто на светофоре остановился. У меня все двери на замке были, а она прямо взяла, прямо вырвала, с мясом. А я сижу, ни жив, ни мёртв. Когда она мне сказала 'поехали', я даже вопросом не задался 'куда?'. Просто втопил газку, будто за мной гонятся. Всю дорогу старался не смотреть на неё в зеркало, но, всё равно, успел заметить, как она из себя пульки выковыривает и на заднее сидение бросает. Вот ей-богу, не вру.

Сведения косвенно подтверждались.

— Невероятно, — изобразил изумление Артур, поправляя очки, — И где же вы её высадили, позвольте поинтересоваться? Неужели в аэропорту или морском порту? Я бы бежал из города на её месте…

Таксист усмехнулся.

— Деньги вперёд, — он протянул руку в сторону Артура и сделал недвусмысленный жест пальцами, — В услуги извозчика не входит предоставление стратегически важной информации. Проворчав что-то неразборчивое, Артур выудил из застёгивающегося кармана плаща бумажник и извлёк оттуда на свет пятьдесят долларов. Хотя Артур не любил деньги, как это ни парадоксально, чем-то ещё больше, чем коренные англичане, он всё-таки рассматривал их как необходимый ресурс, поэтому в бумажнике перед вылетом поселились не только командировочные, но и некоторые собственные накопления Артура.

Таксист некоторое время смотрел на протянутые деньги, после чего рассмеялся неприятным, визгливым смехом и небрежным движением руки отмахнулся.

— Да за такие деньги я не то что не скажу, где её высадил, я даже пульки, которую она оставила на заднем сидении моего такси, не продам. Неужели ты думаешь, что я не в курсе того, какую цену назначили за её тушку?

Он вывернул руль, съезжая с эстакады на другую улочку.

— Уже сейчас цена составляет миллион евро. Не мелочись, выложи хотя бы тысячу, прежде чем мы продолжим этот диалог.

— Что вы, неужели я похож на презренного наёмника? Мой интерес намного более личный, ведь я как исследователь и, в некотором роде, журналист не могу себе позволить не увидеть собственными глазами новые реалии нашего мира, которые скоро станут его основой…

Артур поморщился, но протянул таксисту тысячу долларов.

— Знаю я вас, журналистов, — таксист тоже поморщился, но деньги взял и, не теряя ни секунды времени, тотчас же положил их во внутренний карман, — Я ведь тоже жизнью рискую.

Они как раз выехали к гостинице, куда собирался заселиться Артур.

— Ну что, сначала в отель, а затем на волнорез? — уже куда более бодрым и доброжелательным тоном, чем секунду назад, спросил японец, — Или сразу на волнорез поедем?

— С вашего позволения, я заскачу в отель и отмечусь… — ответил профессор, — Английская пунктуальность, знаете ли. В связи с инцидентом в аэропорту, там могут ожидать худшего, если я не появлюсь.

Такси начало сбавлять скорость, а затем и вовсе остановилось перед дверями гостиницы.

— Заходите, я вас подожду, — сообщил таксист, — Но если будете задерживаться дольше, чем на час, предупредите.

Регистрация в гостинице и дорога до волнореза заняли не более тридцати минут, с учётом не очень-то торопливого движения. Вообще, подобные проблемы с движением всё больше и больше становились редкостью, даже в столь заселённых городах, как Токио, однако тот факт, что они были, говорил о многом.

О большем говорило радио, призывающее граждан как можно реже выходить на улицу и пользоваться вместо этого преимущественно телепортацией, если же это невозможно по техническим или религиозным причинам, избегать ряда улиц. Религиозные предубеждения против телепортации встречались довольно часто: сложно было людям понять, как энергия и информация могут нести с собой душу. Поэтому ходил слух, что человек, вылезающий из приемной кабинки, это всего лишь клон, а оригинал при этом погибает. Артур находил этот слух бредовым: ужели не заметили бы, если бы амагусы и сигмафины, свойства которых зависят от души, меняли свои свойства при телепортации? У него были свои, иные причины не пользоваться телепортом, о которых не следовало знать никому из людей.

Наконец, они добрались до места. Это была строящаяся промзона. Весьма своеобразное место со своей атмосферой. Огромный бетонный волнорез, стройка, несколько складов и заводов и, что самое важное, бескрайнее, серебрящееся на солнце, море.

— Приехали, — наконец, доложил таксист, — Она вышла здесь и направилась в сторону моря. Мне, конечно, было любопытно, зачем ей сюда, но жизнь, она дороже.

— Благодарю, — Артур вышел из машины и огляделся.

Интересно, что может искать беглец на волнорезе? Артур так и не смог придумать ответ и быстрыми шагами пошёл исследовать местность. Сначала англичанин решил пройтись вдоль моря и самого волнореза, а затем обойти стройку. Как бы то ни было, Артур с трудом себе представлял, чего он хочет добиться и каким образом, но действовать нужно было сейчас, или это вообще не имело смысла.

Что может чувствовать существо, которое хотят поймать или убить почти все люди города? Не отдавая сам себе в этом отчёт, Артур частично прикрыл глаза, переводя яркий мир моря в сумеречный мир силуэтов, и начал пытаться ощущать возмущения природной ци вокруг сильными эмоциями. Однако это несильно помогло: основным источником возмущений был таксист, уже давно понявший, что старомодный английский книжник — не тот, за кого себя выдает.

Искать предполагаемое убежище предполагаемой родственницы пришлось вручную. Обыскав промзону, он пришел к единственному варианту. Канализация. Не самое надежное убежище, учитывая насекомых, но беглянке выбирать не приходилось. Вход туда Артур нашёл легко, всего лишь немного спустившись по волнорезу, вот только удобным он не был ничуть. Туда было куда проще заплыть на лодке или катере, в то время как войти, не замочив ног, просто невозможно. Проще говоря, это был не вход, а крытая заводь. К сожалению, костюм историка такого купания не перенесёт, а лодок вблизи не было видно. По крайней мере, пришвартованных.

Жертвовать костюмом не хотелось. Поэтому, оглядевшись и убедившись, что его никто не видит, Артур обратился к своей родной стихии. Стихии Земли. Песок и глина со дна водоёма начали струится жёлтыми змеями к поверхности… Не прошло и минуты, как вода стала жёлтой и вязкой, будто масло.

Артур быстрым и лёгким шагом пошёл по этой субстанции, как по земле. По мере углубления англичанина в тоннель жёлтая субстанция начала оседать, поддерживая зыбкую основу лишь под его ногами. Англичанин старался не останавливаться, так как 'жидкая земля' не слишком-то надёжна. Благо, идти пришлось совсем недолго: всего в десяти метрах внутри коллектора мужчина отыскал бордюр. Запрыгнув на него, Артур осмотрелся. Канализация уже сейчас начала ветвиться. Действительно, не самое худшее место, для того, чтобы спрятаться. Обилие солёной воды сбивает запахи, а структура тоннелей позволяет запутать любого преследователя.

Ориентируясь по запаху, мужчина прошёл около четверти километра, успев за это время сделать три поворота и уйти из коллектора куда-то в сторону старых канализаций. Здесь запах уже был достаточно силён, чтобы человек со слабым желудком либо сбежал прочь, либо оставил здесь свой завтрак. Артуру повезло — его желудок был достаточно крепким. По крайней мере, к отвратительным запахам он относился спокойно. Когда же и для глаз нашлась неаппетитная пища, ситуация несколько изменилась.

Личинки. Давленные. Самые маленькие из них были размером до колена, а самые большие — до пояса. Давленные, рваные, разбитые. И все, непременно, мёртвые. Их тела представляли собой отличный пиршественный стол для самых обыкновенных опарышей, с удовольствием копошащихся в смертельных ранах существ. Однако, это были лишь первые ласточки, потому как слабый сквознячок доносил до носа мужчины ещё более изысканные ароматы.

Артур надвинул очки на глаза, словно пытаясь впечатать их себе в лицо. Не очень-то приятное зрелище для человека, и даже для такого, как Артур… Впрочем, вспомнив теоретические наставления 'кулака великого предела' о том, что не нужно делать суждений, любить или ненавидеть образы воспринимаемые, англичанин решил двигаться дальше, взяв, однако, трость обеими руками. Как нельзя кстати пришёлся полный массивный застёгнутый на все пуговицы костюм англичанина, словно скафандр, отгораживающий Артура от внешнего мира и общества… Сделав усилие воли и прикрыв глаза, Артур попытался воспроизвести состояние 'столба великого предела', когда все образы становятся всего лишь иллюзиями и остаётся их суть, суть, которая не вызывает ни симпатии, ни антипатии у адепта, находящегося в возвышенном состоянии духа.

Постепенно этих самых образов становилось всё больше, а ситуация становилась всё тревожней. К личинкам начали прибавляться и взрослые насекомые. Эти существа были родственниками того, которое встретил Артур в аэропорту, и, надо сказать, их состояние несильно отличалось от состояния личинок. Чем дальше шёл мужчина, тем больше он видел мёртвых насекомых и их личинок. Видя лишь суть, он начал воспринимать всё происходящее немного иначе, ведь суть такова: кто-то напал на ясли этих странных существ и разгромил их. Насекомые пытались спастись сами, пытались спасти своё потомство, однако, их противник был сильнее. Он был безжалостен, если не сказать, что жесток. Сломанные панцири, раздавленные личинки, оторванные конечности и брюшки, сломанные жвала.

К образам прибавился ещё один, звуковой. Среди звуков капели, жужжания мелких насекомых и шуршания крыс, всё отчётливей слышался звук затачиваемого металла.

Артур перехватил трость в боевое положение, провёл поток ци в виде мурашек вдоль позвоночника и пошёл на звук. Именно ради этого и придумали 'кулак великого предела' — ради того, чтобы адепт смог бросить вызов и найти в конфликте более высокое состояние духа. Впрочем, Артур мысленно поправил себя: он спустился в эти крысиные апартаменты немного с другой целью… Сердце англичанина учащённо, но приятно забилось — давно он не был так близко к реальной опасности быть уничтоженным, но с другой стороны, усталость и скуку как рукой сняло…

И вот, наконец, он увидел цель своих поисков. Цель была хрупкой, бледной, осунувшейся рыжеволосой девушкой, замотанной в окровавленные бинты. Этих бинтов на ней было куда больше, чем одежды, давно превратившейся в лохмотья, но все еще опознаваемой как технический комбинезон корпорации G-Tech, первооткрывателей сигма-технологий.

Главным же было не то, что видел Артур, а то, что он чувствовал. Сведения подтвердились. И в то же время нет. Перед ним стоял его сородич. И в то же время нет.

'Объект Е.В.А.' была странным, противоестественным гибридом.

Высокий светловолосый мужчина казался чужеродным элементом посреди лаборатории, прежде всего из-за своего старомодного костюма, вооружения и манер. Скорее уместно он смотрелся бы на королевском приеме века эдак шестнадцатого. Однако, суетившиеся вокруг ученые явственно боялись и уважали его. Именно он был тут главным.

— Виконт, — склонил голову подошедший к нему 'начальник службы безопасности', как официально называлась должность командующего.

— Слушаю вас, — не оборачиваясь, ответил 'чужеродный элемент'. Голос его был вполне приятным, но в нем чувствовалось высокомерие человека, привыкшего во всем быть первым.

— Объект 'Е.В.А.' обнаружена. Прикажете атаковать?

— Подождите, — чуть улыбнулся виконт, — Мы не затем дали ей бежать, чтобы теперь просто пристрелить ее.

— Дали ей бежать? — недоуменно переспросил собеседник.

— Конечно! Я склонен полагать, что на нее мы поймаем рыбку покрупнее. Когда с ней вступят в контакт наши враги, проведите разведку боем. Но смотрите, не убейте: она должна донести информацию до наших врагов.

— Будет сделано, виконт.

— Хорошо. А теперь… Расскажите мне, как идет подготовка Столпа Творения.

Глава 2

Я величье глупости познал, из низов придя, Кислое вино из кубка власти я испил до дна, Власти странной и глупой порой, непонятно как Лгущей людям о том, что в них что-то не так… YellowDragon

Кардинал Финелла не мог поверить своим ушам. Новость, которую он только что услышал, поразила его до глубины его грешной души. Пожалуй, даже не его одного. Каждый из присутствующих в зале заседания Конклава был поражён настолько, что не мог вымолвить и слова. Удивление было настолько сильным, что у кардинала закололо в шее, под третьим позвонком, как это всегда бывало, когда он волновался.

Мужчина снова быстро оглядел зал, но, на сей раз, куда внимательней. Нет, не все были поражены. Члены внутреннего круга или, как их называли в Ватикане, 'Божья длань', не были поражены ничуть. Кажется, не были удивлены чудотворица Катерина и кардиналы Верт и Риоджа, но вот остальные не могли не опешить перед столь громким заявлением. Похоже, это известие до последнего не собирались выносить на публику. Даже если этой публикой являлся папский Конклав.

Это было целый час назад, но Чезаре всё ещё помнил, какое впечатление на него произвело это известие. Казалось, что всё происходило, словно во сне. Тогда это очень глупый сон, потому что Чезаре, как самому молодому, поручалось заняться самой скучной частью подготовки народа к ошеломительной новости: второму пришествию Христа. Да-да, именно это и собирался сделать Ватикан — использовать силы чудотворцев для того, чтобы призвать на землю подзадержавшегося мессию.

Чезаре пришёл в себя в коридоре. Он как раз обнаружил, что идёт прямо к себе в кабинет, размышляя только о том, какой должна быть брошюра, освещающая данное событие. И ведь назначили даже дату: 28 апреля 2018. Через шесть дней. Здесь, в Ватикане, в полдень. Соответственно, Чезаре следовало закончить свою работу по подготовке брошюр и плакатов, самое позднее, к завтрашнему полудню. Времени чуть больше суток, а ведь у него ещё так много дел.

Войдя в свой кабинет, Чезаре закрыл за собой дверь и запер на два оборота. Затем уселся на стул и обхватил голову руками. 'Устроить новое Пришествие'! Кто здесь сошел с ума — он, они или само мироздание? Новость казалась невероятной, но тем не менее, все говорило о том, что так оно и было.

Кое-как успокоившись, он откинулся на спинку, потер виски и начал готовить требуемые брошюры и плакаты. Он не особенно вдумывался в то, что делал: с его точки зрения, любой нормальный человек, прочитав в какой-нибудь брошюре о том, что ватиканские чудотворцы собираются вызвать Бога, счел бы это либо глупой шуткой, либо надувательством. Так что и смысла вкладывать душу в эту часть работы не было: брошюры и плакаты будут такими, что не придерешься, но не более того. Лучше подумать о том, как использовать ситуацию к своей выгоде… И на всякий случай — об искуплении грехов.

Ведь он привык учитывать все варианты.

Вообще же он не был особенно верующим. Не то чтобы он отрицал существование Бога, доказанное наукой, но его мысли редко обращались к высокому: куда чаще их занимали женщины, вино, музыка… и власть. Да, в новую сигма-эпоху церковная карьера снова была эффективным путем к власти: все еще будучи крохотным государством, Ватикан, тем не менее, обладал влиянием, не меньшим, чем в Средние Века. Не в последнюю очередь это объяснялось странным, аномальным количеством людей, обладавших магической силой, на службе Церкви — их называли паладинами и чудотворцами, хотя за пределами Церкви использовались термины 'амагусы' и 'маги'.

Одной из этих 'магов' или 'чудотворцев' и была Святая Катерина. Чезаре неоднократно поглядывал на нее: будучи полногрудой блондинкой с симпатичными чертами лица, она принадлежала к числу тех женщин, на которых приятно лишний раз посмотреть. Однако главным было то, что она занимала ключевой пост в Конклаве. Она однозначно знала всю подоплеку происходящего. Не помешало бы расспросить ее, но… Чезаре избегал привлекать к себе ее внимание. Она могла увидеть, что он тоже обладал магической силой, пусть и несравнимой с ее, ограниченной всего одним даром. Но даже такую малость он изо всех сил старался скрыть. Иначе последовали бы неприятные вопросы о его прошлом…

От раздумий его оторвал голос совсем другой дамы.

— Тут-тук, — стука в дверь не было. Мария никогда не заморачивалась подобными мелочами. Вместо этого, сиротка привычно для себя озвучила стук голосом, — Разрешите войти, Ваше преосвященство.

Мария была семнадцатилетней послушницей, которая проходила практику под началом Чезаре. Помимо неё, под его началом было ещё трое послушников из разных областей. За пределами Ватикана она была бы наиболее близка к статусу студентки-практикантки на административную должность. Однако здесь, в стенах церкви всё было куда сложней. Мария могла с одинаковой эффективностью верстать макеты, составлять психологические тесты, выверять бухгалтерскую отчётность, сражаться на мечах и стрелять из пистолета. Так что практику она, как и другие послушники, проходила не только по вопросам администрирования и вёрстки. Иногда от ее присутствия Чезаре становилось не по себе: осиротев в результате действий террористов-антиклерикалов, она имела все задатки, чтобы со временем стать хладнокровной убийцей. Воспитывалась она как религиозный фанатик, а ее подготовка изрядно напоминала подготовку спецслужб. Дополнялась эта гремучая смесь нездоровым энтузиазмом.

— Разрешаю, — кивнул Чезаре, не отрываясь от попытки выправить текст брошюры в сторону меньшего пафоса и большей адекватности. Свойственный Марии фанатизм он не одобрял, полагая, что все хорошо в меру, однако ни в лице, ни в голосе не появилось и тени недовольства. Он предпочитал строить хорошие отношения с послушниками: хоть это и не столь важно, как высокая политика Конклава, но устойчивое положение складывается из мелочей.

Ведь, как известно, короля делает свита.

Мария скользнула в кабинет и закрыла за собой дверь, заперев её на те же два оборота, на которые её закрывал Чезаре. Сама она считала вскрытие замков всего лишь милой шалостью, или делала вид, что считала, а вот кардинал видел все возможные последствия её забав. Однако, это был тот случай, когда лучше не запрещать. Лучше уж она вскрывает замки, спрашивает разрешения, и, получив отказ, запирает за собой дверь. В таком случае она будет под определённым контролем. Если же ей это запрещать… Чезаре отлично понимал, что такое запрещать что-либо человеку, для которого замки не помеха. Лучше было приручить энергию Марии и направить её в своих целях, чем пытаться противостоять ей.

— А чего это вы тут заперлись? — поинтересовалась Мария, нацепив на загорелую мордашку широкую улыбку. Она отлично понимала, что раз её не прогнали, значит, дело было не настолько уж и секретным, а, значит, можно смело спрашивать.

— Чтобы посторонний шум не отвлекал меня от работы, — ответил он, с показной суровостью сдвигая брови. Учитывая, что он был всего на семь лет ее старше, смотрелось это немного комично, — Старые конспираторы из Конклава, как всегда, сообщают о дальнейших задачах в последний момент.

— Что, опять что-то, что нужно было сделать ещё вчера? — Мария тоже не восприняла суровость Чезаре всерьёз и попыталась заглянуть к нему в монитор. Поистине, любопытство было её самым главным грехом, однако, она умела аккуратно прощупывать почву. Выяснив, что начальник заперся только для того, чтобы его не отвлекали, она решила, что тайны больше никакой нет. По крайней мере такой, которую не могла бы позволить себе знать она. В конце концов, хранить тайны она умела ничуть не хуже, чем выпытывать.

— Разумеется, — слегка улыбнулся кардинал. Не было смысла делать особую тайну из того, что станет известно всей стране, пусть даже эта 'страна' уступает в размерах столице соседнего государства.

Параллельно он прикидывал, каким образом можно выведать больше о предстоящем 'Пришествии'. Кардинал Риоджа, казавшийся посвященным в эти дела, слыл дураком, и именно поэтому Чезаре отказался от идеи использовать его глупость. Или эта глупость — всего лишь маска, или его информированность весьма ограничена, третьего не дано. Второе молодой кардинал считал более вероятным, полагая, что это всего лишь бездумный исполнитель. С Вертом лучше было не рисковать: хотя он, несомненно, знал очень много интересного, Чезаре давно подозревал его в связях с одной из многочисленных разведок, заинтересованных в делах Церкви. Так что к играм словами и недомолвками он привычен. Оставалось связаться с 'Божьей дланью': Папа сегодня в три уезжает на гольф, а отца Патриция всегда можно выманить на партию в шахматы. С остальными всё гораздо сложней. Из этих вариантов он склонялся ко второму.

От размышлений его снова оторвал возглас Марии.

— Чего это тут? — недоверчиво и недоумённо спросила она, увидев макет брошюры. Она медленно обошла стол и ещё раз взглянула в монитор, протерев глаза. Макет не изменился.

— Это что, шутка? — спросила девушка, обернувшись в сторону кардинала так резко, что её длинные каштановые кудри взмыли в воздух, как в рекламе шампуня.

— Когда я впервые услышал об этом, то подумал точно так же, — тонко, одними губами, улыбнулся кардинал, — И на этой мысли остановился бы, если бы не знал, что 'Божья длань' шутить не любит. Как следствие, два варианта: либо вопреки всем нашим представлением о возможном им действительно по силам организовать Второе Пришествие, либо они поддались гордыне и несколько переоценили возможности своих чудотворцев. В силу этого, я хотел бы, чтобы ты не сильно распространялась об увиденном: если все получится, то в скором времени об этом и так все узнают. Если же нет… иерархи не очень-то любят выставлять себя в глупом свете.

Мария ещё раз взглянула на монитор, после чего задумчиво пробурчала.

— Дела-а… не похоже, чтобы 'Божья длань' сильно сомневалась в своих силах, храни их Господь, — послушница привычно перекрестилась и склонила подбородок, чуть прикрыв глаза.

Замешательство девушки и без того длилось чересчур долго, так что, было неудивительно, что она всего через секунду вернулась в норму и снова начала улыбаться.

— Я-то промолчу, но об этом, в любом случае, скоро станет известно вообще всем.

— Известно-то станет, — усмехнулся кардинал, — Но в случае неудачи чем больше будут об этом говорить, тем сильнее будет их недовольство. Буду с тобой откровенен: при всем моем искреннем уважении к иерархам, я не слишком верю в успех этой затеи. Вопрос лишь в том, почему они так уверены в успехе.

Девушка усмехнулась.

— Ну, а когда ещё Господу возвращаться на Землю, как не сейчас? Если Он задержится, Земли уже может и не быть, верно? — она изогнула бровь и чуть склонила голову на бок, как бы спрашивая 'а у вас есть другие мысли?', - Давайте я лучше оформлю макет, а то вас божественная благодать явно накрыла с головой.

Услышав ее предложение, он только покачал головой:

— Благодарю, но я справлюсь. Лень — это, конечно, не гордыня, но тоже смертный грех.

— Ну, в любом случае, — кивнула девушка, — Я ещё вчера закончила с документами из детских домов, наклеила цветные ярлычки и прошла сразу две tower defence. Если у вас нет никаких заданий, я могу набросать варианты писем промышленным в Sony и Microsoft, чтобы они пожертвовали часть продукции детишкам.

Мария не умела сидеть без дела. Порой во время 'простоев' её головка порождала хорошие идеи, а порой, откровенно бредовые. Но это не мешало ей делать всё, что только возможно, чтобы воплотить их. Возможно, было бы неплохо занять её ещё чем-нибудь, потому что варианты текстов писем, это, максимум, час времени, если послушница не забудет про браузерные игрушки и питьё чая. Хуже может быть только если у неё получится. Ведь именно на Чезаре ляжет проблема распределения подарков и полемика на тему 'стоит ли сиротам играть в видеоигры'.

— Тоже дело, — пожал плечами Чезаре. Ненужные трудности оно, конечно, навлечет, но все лучше, чем если она придумает что-то еще хуже. В принципе, этим можно было и ограничиться, но он все же счел за благо пояснить:

— Что же касается Второго Пришествия… Я верю, что когда-нибудь оно случится. Но я не верю, что Господа можно ПРИЗВАТЬ.

— Даже не знаю. 'Божья длань', всё же, состоит из учёных мужей большого ума, — неуверенно ответила Мария, — Не могут же они просто так забыть о Столпотворении Вавилонском, верно?

— Не знаю. Именно этот вопрос меня больше всего и интересует.

Послушница задумчиво прикусила нижнюю губу.

— А если забыли, тогда… — задумчивое бормотание, внезапно (нет, ВНЕЗАПНО), сменилось громким криком, растерянным взмахом обеих рук и шагом вперёд, нарушающим комфортное личное пространство Чезаре, — ЭТО ЖЕ БУДЕТ РАСКОЛ ЦЕРКВИ!!!

— Ты еще поори об этом, — фыркнул кардинал.

Девушка резко замолчала, зажав рот обеими руками, и испуганно отпрянула назад. Очевидно, до неё только что дошло, что она, собственно, уже поорала.

— Вот-вот, — кивнул Чезаре, — Будь осторожнее с тем, что ты говоришь, — а особенно, кому ты это говоришь. Я-то понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно; однако хватает людей, для которых на дворе еще Средние Века, когда за любое неосторожное слово можно отправиться на костер.

Кардинал сознавал, что к опасению за возможные последствия здесь примешивается реакция на собственную идею. Однако предпочел сделать вид, что не понял этого. Понимал он также, что только что своими руками запустил бомбу замедленного действия: Как все молодые, Мария попросту не верила, что с ней может что-то случиться плохое, а вот идейности у неё было выше крыши. 'Ну, бомба — тоже вещь в хозяйстве полезная… Особенно если постараться, чтобы она рванула, когда надо, а не когда придется', - решил он.

— Э-э-э… хорошо, — промямлила Мария, — Я того, пойду?

Она неуверенно замахала руками и начала отходить в сторону двери.

— Не понимаешь, — вздохнул Чезаре, — Впрочем, приставать с нравоучениями не буду: Лучший способ научиться не делать глупостей — это набить несколько своих шишек. Постарайся только, чтобы при таком 'обучении' тебя не убили, хорошо?

— Да не, — жизнерадостно замахала рукой Мария, — Всё нормально. С чего это кому-то меня убивать, тем более, на обучении? Ладно, я пошла!

Доложившись об уходе, послушница открыла дверь, а затем выскользнула прочь. Судя по отсутствию шебаршения в замке, запереть эту самую дверь за собой она и забыла. Юное ветреное создание. Чезаре лишь покачал головой. Кто бы мог подумать, что эта непоседливая девчонка — настолько опасный человек… Или станет таковым по окончании своего обучения. Кардинал и сам порой пусть не забывал, но не задумывался об этом, а порой даже забывал, что возня с ватиканской молодежью — отнюдь не основная его задача. Совсем не основная.

Тряхнув головой, кардинал снова погрузился в работу, которую возложил на него Конклав. Нужно поскорее закончить с этими агитками… А потом при первой возможности попробовать вытянуть немного информации из отца Патриция за партией в шахматы.

Убив пару часов на редактирование, он, наконец, признал результат более-менее удовлетворительным. По крайней мере, настолько, чтобы никто не мог сказать, что он не старался. Оставалось только передать их в печать. Быть кардиналом хорошо, хотя бы потому, что не надо было утверждать каждую буковку в агитке с десятком начальников. Вообще-то, он и был тем самым начальником, вольным перебросить эту работу на других, которые должны были бы с ним утверждать каждую буковку в макете. Но ведь если хочешь, чтобы дело было хорошо сделано… правильно, делай его сам. Именно поэтому он лично понес свои наработки в типографию. Чезаре не пытался делать вид, будто считает свою часть по-настоящему важной, вместо этого предпочитая демонстрировать подход 'вышестоящие сказали надо — значит надо'. Он демонстрировал слепую верность Конклаву, за которой с минимумом усилий можно было рассмотреть личные амбиции. Интриган, прячущийся за маской верного работника — как это типично для властных кругов… Впрочем, мало кто ведал, что у этой шкатулки было и третье дно.

Уже приближаясь к типографии, которая находилась в том же корпусе, что и его кабинет, мужчина услышал громкие крики, грохот, скрип, снова крики. В руке немедленно появился клинок. Затем Чезаре напомнил себе, что он скромный и мирный священник. Клинок убрался, появился пистолет. Сложив руки, так что до поры оружия не было видно за рукавом его рясы, кардинал неслышным шагом зашел в типографию, стараясь держаться стен, на ходу оценивая обстановку и ища возможные укрытия…

Едва кардинал подошёл к двери, как та резко распахнулась, и Чезаре чуть не сбило с ног упавшее на него тело сотрудницы типографии. Судя по сопровождающему это действие визгу, перепачканная краской женщина была живой и здоровой. Попросту не мог больной человек так громко и самозабвенно, а, главное, бодро, кричать. В любом случае, удариться обо что-то с такой силой, чтобы из деревянной двери вырвало замок, было, как минимум, больно.

Не особенно задумываясь о том, по-джентельменски ли это, Чезаре сделал стремительный шаг в сторону, сдвигаясь с точки приземления 'снаряда'. Таким образом, женщина вместо надежного плеча получила лишь секундную опору в момент собственно столкновения, зато сам священник сохранил относительную свободу движения. В частности, мог аккуратно заглянуть в дверной проем в поисках того, кто такой оригинальный 'снаряд' запустил.

Увиденное внутри больше всего напоминало сотканного из клубящейся тьмы чёрта с горящими глазами. Размером со среднюю немецкую овчарку, с длинным гибким телом, с длинным хвостом, словно смесь ящерицы и пантеры.

Увидев Чезаре, чёрт схватил открытую коробочку с тонером и запустил её, целясь в лоб кардиналу. Ловко отскочив в сторону, Чезаре убрал пистолет: он знал, что ни одно из пяти имевшихся у доброго священника средств смертоубийства не будет здесь надежной ставкой. Вместо этого он показал чёрту раскрытую ладонь, словно собирался сдаваться… После чего коротко перекрестил его, громко говоря самое банальное, что только мог придумать в данной ситуации:

— In nomine patris et filii et spiritus sancti…

На кончиках пальцев полыхнул синеватый свет, напоминающий неоновую вывеску. Простой магический трюк, своего рода недокументированное использование его скрытых способностей, но в сочетании с религиозной атрибутикой он превращается в лучшую ставку против таких 'демонов'.

Чёрт дёрнулся, словно его пронзило током, и зажал лапами глаза. Молитва возымела свой эффект, а лёгкий огонёк божественного света на пальцах слепил существо не хуже направленного в лицо прожектора. Успех задумки обрадовал Чезаре, тем более что он, кажется, наконец вспомнил подходящий случаю текст. Громким театральным тоном он начал:

— Crux sancta sit mihi lux

Non draco sit mihi dux

Vade retro satana

Numquam suade mihi vana

Sunt mala quae libas

Ipse venena bibas!

Ближе к концу молитвы чёрт с трудом двигался, тратя все имеющиеся силы только на то, чтобы резко дёрнуться или громко выкрикнуть что-то похожее на 'спасите' высоким пронзительным тонким голосом. На последнем слоге существо рассыпалось в пепел, который, в свою очередь, исчез, едва коснувшись пола. Чего нельзя было сказать о бардаке и тонере.

— Спасибо большое, Ваше преосвященство, — поспешила поблагодарить Чезаре та самая женщина, что вылетела из дверей, — Понятия не имею, откуда появилась эта тварь, но она просто начала громить всё, до чего дотягивались её мерзкие грязные лапы.

Остальные сотрудники типографии чувствовали себя гораздо хуже. Им требовалось время, чтобы прийти в себя, отплеваться от тонера и вылезти из-под завала коробок.

— Дьявол не дремлет, нам же нужно лишь не терять веры в милосердие Господне, — ответил слегка скомканной клешированной фразой кардинал. Затем положил на первую попавшуюся чистую поверхность свои заготовки и без всякого перехода сказал:

— Это заготовки плакатов и брошюр, сделанные по приказу Конклава. Когда приведете тут все в порядок, их нужно будет отправить в печать.

После чего поторопился смыться, пока кто-нибудь шибко умный не задался вопросом, с чего это кардинал Финелла, никогда не отличавшийся излишней святостью, устраивает такую иллюминацию. Этот инцидент, конечно, мог поднять его авторитет на недосягаемую высоту — но он же мог привлечь внимание к секретам, которые Чезаре столь тщательно оберегал…

Спец по магии сегодня была необычайно краткой.

'Наиболее вероятен всплеск психической активности вне всякого контроля. В Ватикане, с их концентрацией магов и амагусов на квадратный метр, будет не шибко удивительно, если они кого-то упустят. Им интересней привлекать к себе магов и воспитывать их, чем рано диагностировать склонность к сигма-контролю. Кроме того, характер психоформы в виде беса наиболее вероятен именно у религиозных магов.

С другой стороны, это может быть сознательная акция. Конфуций говорил, что безумие заразно. В случае с магами, это справедливо вдвойне. Особую психологическую устойчивость магам даёт вера в их бога. Сама иллюзия нечистой силы вполне может вызвать широкий резонанс'

Следующее указание принадлежало уже не ей.

'Продолжать вести наблюдение. Ждать повтора прецедента. Способствовать психологическому резонансу среди церковных магов'

По мнению агента Танаки, это был идиотский приказ. Однако спорить он не стал, лишь поместил указание в самый низ списка приоритетов.

В это же самое время Чезаре вел совсем иной телефонный разговор.

— Партиций слушает, — услышал Чезаре знакомый голос. По манере речи отец Патриций напоминал этакую мужскую версию доброй бабушки, пичкающей всех своими пирожками. Иными словами, он умел вызывать симпатию одними только своим видом, вечной улыбкой и привычкой щуриться на солнце. Казалось, что он знает всё и всегда готов помочь, чем может. А ещё, он обладал множеством маленьких слабостей, вроде шахмат и английского чая.

Чезаре не давал такой манере поведения обмануть себя: если в змеином гнезде вдруг попадается живой и здравствующий кролик, это значит лишь то, что одна из змей научилась прекрасно маскироваться. Кардинал был искренне убежден, что в верхах Церкви доброжелательные и вечно готовые помочь долго не выживают. А значит, отец Патриций был всего лишь чуть умнее и хитрее товарищей. Но несмотря на это, его характерное амплуа давало шанс что-то узнать.

— Это Чезаре, — вообще-то, статус кардинала предполагал, что он также будет именоваться 'отцом', но в общении с настолько старшим по возрасту это звучало до того смешно, что в неофициальных случаях кардинал предпочитал об этом забывать, — Почему бы нам не сыграть сегодня партию-другую в шахматы?

— Не вижу препятствий, — беспечно ответил старший кардинал, — Я как раз собирался на полдник через полчаса. Почему бы не провести его за интересной партией в шахматы?

— С удовольствием.

Чезаре не был уверен, сообразил ли собеседник, что он пытается таким образом получить кусочек информации (хотя предположил бы, что сообразил). Да, в общем-то, это и не имело особого значения. Нет ничего удивительного, если кардинал, узнавший столь… обескураживающие новости, весь изводится любопытством. Чтобы из этого прийти к выводам о его тайнах, нужно быть или гением, или параноиком, а вероятнее всего — и тем, и другим разом…

— Хорошо, буду ждать вас в северной беседке, — ответил отец Патриций, — Удачи вам на поприще экзорцизма.

Прежде чем Чезаре смог что-либо ответить, его собеседник уже повесил трубку. Чезаре лишь покачал головой. Разумеется, слухи об инциденте с чёртом уже разошлись. Разумеется, скоро об этом будет знать весь Ватикан. Что ж, тем лучше. Версия для интересующихся у него уже была готова, — как и положено версии священника, пафосная, религиозная и ни черта толком не объясняющая. Но при этом, что самое забавное, отходящая от реальности только в важнейших моментах. В тех, когда собеседнику полагалось спросить, откуда у скромного священника столь специфические знания…

Поднявшись, Чезаре неспешно пошел к северной беседке, по пути на всякий случай все-таки поинтересовавшись местонахождением Марии. Сидевшие в кабинете послушники сказали, что не видели её уже пару часов, и Чезаре оставил их в глубокой задумчивости, относительно местонахождения главной заводилы их небольшой компании. По пути Чезаре справился у нескольких служащих, и один из них сказал, что видел, как Мария целеустремлённо шла в сторону выхода в город, а другой сообщил, что девушка справлялась о появлениях чертей. Именно так, чертей, а не черта.

Впрочем, в разговоре с таким опытным игроком в престолы, как отец Патриций, не следовало отвлекаться на посторонних чертей.

— Рад вас видеть, молодой человек, — с улыбкой сказал он, отвлекаясь от своего любимого английского чая, ради приветствия, — Прошу прощения, что не покидаю плетённого кресла, но в моём возрасте уже сложно во всем следовать этикету.

— Поверьте мне, отец Патриций, эта радость взаимна, — поклонился Чезаре в ответ.

Ценитель стилей садоводства сказал бы, что беседка находилась на пересечении четырёх разных стилей сада: лабиринта, старого венецианского, стамбульского и немецкого. Чезаре, однако, в отличие от Патриция, ценителем не был: для него сады делились по принципу 'красиво/некрасиво'. Этот сад был, с его точки зрения, красив. Был, конечно, и другой принцип — количество укрытий, видимость и простреливаемость, — но в данном случае он значения не имел.

— Сделаю вам одолжение, молодой человек, передам вам под управление армию крестоносцев. Надеюсь, вы не подведёте их, — улыбнулся старик, кивая на белые вычурные фигуры на шахматной доске. Им противостояли фигуры, стилизованные под войско Саллах-ад-Дина.

— Постараюсь, — слегка улыбнулся Чезаре, садясь напротив отца Патриция. Игра началась… Это относилось как к шахматам, так и к разговору. В первом случае его первым ходом стал вывод вперед королевской пешки. Во втором — передача хода: задумчивое молчание, нетипичное для вечно насмешливого кардинала…

Какое-то время оба молча обменивались шахматными ходами. Чезаре казался задумчивым, против обыкновения даже глядя на фигуры, предназначенные для следующего хода. Наконец, решив, что 'задумывался' он уже достаточно, кардинал сказал, как будто вырвалось:

— То есть их несколько? — посмотрев на собеседника, он торопливо пояснил, — Завхоз упомянул появление чертей. Не чёрта. Значит, инцидент в типографии был не единственным?

На самом деле он ни на секунду в этом не сомневался, и интересовало его совсем не это. Но это был хороший способ начать разговор.

— Их было ещё двое, — задумчиво ответил собеседник. Правда, задумчивость его была не связана с темой разговора: бледновато-голубые глаза отца Патриция рыскали по доске, словно он смотрел ход игры, призрак которой явился из будущего, — Значит, сегодня будут ещё четверо.

Старый кардинал вывел своего ферзя, которого изображала высокая, стройная и гибкая восточная красавица, вооружённая двумя саблями. Заняв позицию, она сурово взирала на вражеского офицера, ехидно усмехаясь в маску над печальным взором его напарника, которому теперь так просто на поле боя не выйти. По крайней мере, без прикрытия пешек-копейщиков.

Чезаре удивленно воззрился на отца Патриция:

— Так точно? Откуда это известно?

Следующим ходом он выставил своего ферзя перед королем, одновременно защищая короля и прикрывая офицера.

— Потому что семь — это красивое число, — бодро ответил Патриций, выводя второго конника, вставшего немного в отдалении от мусульманского ферзя. Кардинал готовил масштабное наступление всеми силами, не торопясь бросаться в бой, — Дней недели семь, нот семь, цветов радуги семь, смертных грехов семь, так почему бы и чертям не появиться ровно семь раз?

'Все не так просто', - понял Чезаре, но не стал допытываться, вместо этого полушутливым тоном заметил:

— И появились они за шесть дней до Пришествия. Похоже, Лукавый, стараясь высмеять деяния Господа, устроил себе выходной в первый день из семи…

Теперь кардинал сдвинул уже выведенного офицера на одно поле, угрожая коннику.

— Лукавый всё делает неправильно, — шутливо ответил старик, выводя на поле брани второго офицера, который занял уж очень удобную позицию для того, чтобы, ежели вражеский офицер решит меняться с конником, сразу же нанести подлую атаку прямо в тыл противнику, — Отдыхать полагается в седьмой день.

Чезаре чуть усмехнулся и снова замолчал. Какое-то время он старательно делал вид, что его распирает любопытство, но он пытается смолчать (что, впрочем, было недалеко от истины), затем выпалил:

— Неужели это правда? Я про Пришествие. Неужели наши чудотворцы действительно могут сделать это?

При этом он не забыл сделать следующий ход, двинув пешку и угрожая офицеру.

— Вы ведь сами сейчас готовите брошюры, — немного удивлённо поднял бровь отец Патриций, недоверчиво глядя на собеседника, — Неужели вы думаете, вам бы поручили эту работу, если бы всё это было лишь неудачной шуткой?

— Не знаю, но… — здесь Чезаре вступал на скользкую почву. Нужно было выразить сомнение, но при этом не проявить себя как еретик и отступник, — Мне сложно представить себе, что Бога можно призвать. Как бы могущественны ни были наши чудотворцы, их сила от Бога и есть лишь проявление Его воли. А если так, то какое значения могут иметь их действия для Его пришествия?

Он сделал рокировку, пряча короля от возможного шаха и одновременно прикрывая офицера. Конник был и без того достаточно прикрыт.

— Если бы от наших действий ничего бы не зависело, богу и гневаться было бы не с чего, и потопы устраивать. Да и призывали отца нашего небесного на страницах Святого Писания не раз и не два. Лишь после гибели назарянина больше ни единого упоминания об этом в каноничных житиях святых не было. Потом все больше с демонами заигрывали.

Чезаре сдвинул коня, отвечая такой же угрозой черному ферзю. Решит разменять?

— В случае с демонами как раз все ясно: Господь запер их в преисподней, и воля человека — образа и подобия Божьего, — дает им возможность вернуться в мир людей. Ясно все и с призывом, с которым человек обращается к Богу в час нужды: главная его цель — дать самому человеку поверить в божью помощь. Как в случае с чертом в типографии, например.

Это упоминание было частью версии событий, которой он собирался придерживаться. Впрочем, Чезаре немедленно вернулся к предмету разговора:

— Однако Пришествие — это, как мне казалось, совсем другое. Всю жизнь я был убежден, что Господь вернется тогда, когда сам решит, что время настало, а не когда его призовут…

— Я сначала тоже сомневался, — признался Патриций, подперев подбородок двумя пальцами. Он снова просчитывал ходы, — Однако, расчёты Серафимы были достаточно мощным аргументом в данном вопросе. Мы три месяца перепроверяли все задействованные предпосылки, но так и не смогли привести папе ни единого аргумента против.

'Серафима, значит… Ясно', - подумал Чезаре. Он не слишком-то одобрял историю с Серафимой, считая, что люди, обращенные в сигмафины, заслуживают упокоения, а не использования, однако не мог отрицать ее эффективности. Серафима была сигмафином, наделенным способностью предсказывать будущее, — и она еще ни разу не ошибалась. На мгновение лицо кардинала помрачнело, когда он припомнил судьбу бедной девочки-аутистки, ставшей не просто фигурой в чужих играх, а в буквальном смысле вещью; однако тут же сочувствие было вытеснено осознанием того, что, похоже, у них действительно есть основания ожидать Пришествия.

— А что за предпосылки? — лениво поинтересовался Чезаре, выдавая практический интерес за праздное любопытство. Вполне закономерное, учитывая высказанную им позицию и слова отца Патриция.

— Там сплошные математика и психология, — отмахнулся собеседник, показывая всем своим видом, что не собирается вдаваться в разъяснения в данном вопросе хотя бы потому, что три месяца проверок — это уж слишком большие объёмы выкладок. Вместо объяснений, он сместил своего конника поближе к намечающемуся театру военных действий, позволяя Чезаре первому начать размен, — А ещё, масса анализа исходного текста библии. Если честно, переводчиков тех бородатых времён следовало бы сжечь за ересь и нарушение главного постулата священного писания 'ни слова не должно быть изменено'.

— Увы, хороший переводчик и в наше время большая редкость, — заметил Чезаре, понимая, что допытываться дальше — значит навлечь на себя подозрения. Священник, интересующийся, из каких предпосылок сделан столь невероятный вывод, это нормально, а вот священник, ради этого пытающийся вникнуть в вопросы математики и психологии…

Размены всегда идут быстро, если просчитаны заранее. Чёрный конник галопом помчался на угрожающего ферзю белого конника, устраняя угрозу и давая шанс белому ферзю выйти из размена, но, при этом, сделать этот размер чуть менее выгодным за счёт фактически пропущенного хода.

— В любом случае, католицизм, в наше время, безнадёжно устарел. Более отсталым, чем наша ветвь, может быть только тот гомункулус, которого зовут русским православием. Я говорю уже не о протестантах, а даже об исламе. Их религия равномерно развивалась всё это время, а мы до сих пор топчемся на месте. Хорошо хоть, в девяностых признали хоть, что гелиоцентрическая теория не противоречит религиозному учению, — Патриций грустно усмехнулся, — Так что, Второе Пришествие просто жизненно необходимо, причём как христианству, так и всему миру.

— Это так, но на это можно посмотреть и с другой стороны, — ответил Чезаре, — В своем консерватизме наша Церковь поддерживала порядок на протяжении веков, в то время как ислам дробился сперва на две части, — от этого Бог не уберег и нашу Церковь, — а потом и на множество течений внутри этих частей. Причем если нас время от времени попрекают Крестовыми походами и Инквизицией, то, к примеру, низаритский ислам не помнят вообще ни за что, кроме его фанатичных убийц…

Его самого тошнило от того, что он говорил, но он достаточно умел владеть собой, чтобы ни лицом, ни голосом не выдать своего отношения. Обозрев ситуацию на доске, кардинал сдвинул королеву на одно поле по диагонали:

— Шах.

— За Инквизицию нас попрекают только необразованные люди, которые не могут отличить церковное дознание от мирских палачей, — спокойно ответил старик, переводя второго конника под удар ферзя, ставя его на одну линию с королём, — А вот Крестовые походы — это огромная ошибка. В своё время их талантливо высмеял Данте, заметив противоречие в базовых философских доктринах.

Однако, разговору, видимо, не суждено было завершиться. Всего через секунду в саду раздался дикий, полный ужаса женский крик. Он был абсолютно непохож на ту ругань, которая была в типографии. Просто оглянувшись в ту сторону, Чезаре заметил, что из центра лабиринта поднимается уже знакомый чёрный дымок.

— Похоже, осталось трое, — усмехнулся юноша, без разрешения поднимаясь и отправляясь туда. По пути он сразу вспоминал молитву, прочтенную им в прошлый раз. В этот раз без сияния придется обойтись: отец Патриций — это не служащие типографии, а опытный интриган. Он в обман зрения попросту не поверит: если и промолчит, то лишь для того, чтобы использовать информацию в дальнейшем. На всякий случай Чезаре обхватил левой рукой тяжелый нательный крест, прилагавшийся к кардинальской мантии. Не обделенный ни силой, ни ловкостью, Чезаре мог использовать крест не только как символ веры, но и как весомый аргумент для приложения к голове.

Крики повторились вновь. Похоже, ситуация была просто отчаянной, а Чезаре вдруг осознал, что гулял по саду-лабиринту не так часто, чтобы свободно ориентироваться среди высоких зелёных стен. Как будто мало было того, что даже беги он по прямой, он не был бы уверен, что успеет спасти вопящую садовницу. Убедившись, что с позиции отца Патриция его не видно, кардинал попробовал в буквальном смысле срезать путь: продраться напрямую через заросли, расчищая себе дорогу с помощью клинка…

Чезаре двигался настолько быстро, насколько мог. Ветви поддавались плохо, но оно, особо, было не надо: Чезаре не ставил перед собой задачи сделать комфортный широкий проход. Достаточно было возможности просто 'вклиниться'. Хорошо хоть, одежда священнослужителя была достаточно плотной, иначе он бы уже себе все руки бы расцарапал.

Чёрта он увидел скоро. Буквально через десять секунд. Этот чёрт отличался от предыдущего: крупный, жирный, ломающий кусты просто наступив на них. Кардиналу оставалось до него ещё две стены, а вот сам чёрт, который возвышался над стенами где-то в треть своего роста, уже настиг несчастную садовницу и, жадно облизнувшись, раскрыл свой огромный, усеянный острыми зубами рот, явно намереваясь туда отправить визжащую и бессильно упирающуюся особу.

Кардинал задумался, не пустить ли в ход еще один козырь, но потом счел, что и без того вызвал подозрения своим методом передвижения. Вместо этого он, преодолев очередную стену, во всю мощь своих легких выкрикнул 'смыслообразующую' фразу своей молитвы:

— Vade retro, Satana!

Чёрт замер, когда уже половина тела садовницы была у него в пасти. Он не дёрнулся, как сделал бы чёртик из типографии, а, кажется, просто удивился, что что-то мешает ему трапезничать. Чезаре продолжил продвигаться. Подойдя ближе к чёрту, он начал молитву с начала:

— Crux sancta sit mihi lux

Non draco sit mihi dux…

Одновременно он выставил перед собой крест жестом, скорее напоминавшим замах навязным кистенем. Покосившись на девушку, Чезаре все же зажег сияние.

— Vade retro satana

Numquam suade mihi vana

Sunt mala quae libas

Ipse venena bibas

Небрежно отшвырнув садовницу в сторону, черт глухо взревел, словно был от рождения немым, и с неожиданной для такой туши прыткостью бросился на кардинала с явным намерением схватить обидчика и наказать его по всей строгости голодного желудка. Подпустив чёрта близко, Чезаре резко отпрыгнул в сторону, не забыв садануть противника крестом по голове — его стойка не зря напоминала стойку бойца с кистенем. Из-за необходимости уклонения, удар получился смазанным: кистень был не тем оружием, которое вообще предполагало, что после его удара противник может остаться жив. Однако, чудовище, получив по голове, отшатнулось, глухо взревев от боли.

Несмотря на этот успех, положение было аховым. Крест и молитва были недостаточно сильны. Поэтому кардинал все-таки выхватил меч, который ранее не желал демонстрировать в типографии. Короткий, но Церковь никогда не одобряла фрейдизм…

Сделав короткий шаг вперед, Чезаре с отчаянным криком 'In nomine Spiritus Sancti, твою мать!' нанес быстрый удар прямо в оскаленную морду чудовища.

Толстый чёрт оказался проворней, чем мужчина рассчитывал. Быстрым движением пухлой руки, он перехватил предплечье священнослужителя и злобно ухмыльнулся во все свои мама-дорогая-как-их-много зубов. Чезаре, однако, заметил, что левый глаз чудовища горел несколько более тускло, чем правый, — видимо, последствия удара крестом. Поэтому он попробовал восстановить симметрию, ударив чёрта крестом в правый глаз. Параллельно он пытался, когда чёрт отвлечется на отражение удара или боль от пропущенного, вырвать руку из захвата и нанести удар коротким мечом в корпус. Увы, хоть удар крестом и заставил противника отшатнуться, но вот меч оказался неэффективен: он попросту прошел сквозь легкое черта, не причинив вреда. К счастью, Чезаре сумел удержать равновесие. Теперь оба бойца стояли на исходных позициях.

Кардиналу нужно было то, что переломит ход сражения. Чёрт был серьезным противником, кроме того, методы, проверенный на его нематериальном коллеге, были недостаточно эффективны. Он был готов отражать атаку священника… Но он был готов к атаке, нанесенной человеком — и с человеческой скоростью. Если противник сильнее — удиви его. Именно это и собирался делать Чезаре, задействовав имплантат в своей спине, чтобы разогнать организм до предела. Быстрее, чем чёрт мог ожидать, кардинал сократил дистанцию и нанес первый удар крестом по голове и второй — мечом в живот.

Удар крестом пришёлся прямо в ловко подставленную ладонь демона. Пухлые пальцы-сардельки сжались, и святой символ так и остался в кулаке чёрта, на уровне его рогатой головы. Удар мечом, напротив, пришёлся точно в живот, однако в отличие от креста, не встретил совершенно никакого сопротивления, словно противника там и не было. Чёрт, явно рассчитывая, что противник не сможет уклониться, не оставив крест на поругание нечисти, замахнулся свободной рукой для размашистого удара прямо в бок Чезаре. Рассудив, что крест — крестом, а шкура дороже, священник оставил его в руках противника, уклоняясь и отвечая ударом коленом в пах. Не очень по-христиански, зато действенно.

Это оказалось весьма эффективно: становясь материальным для человека, чтобы атаковать его, черт одновременно становился уязвимым для рукопашных атак. Потому и реакция на подлый прием была вполне человеческой. Черт обеими лапами ухватил себя за пах… И тут у него прорезался громоподобный, заставляющий дрожать землю, голос, а порождённая воплем звуковая волна чуть не контузила святого отца, попросту не ожидавшего такого развития событий и стоящего преступно близко к источнику звука столь невообразимой мощи.

Прежде чем отскочить на более-менее достойное расстояние, Чезаре нанес мощнейший удар ногой в тыльную сторону колена. Человек после такого удара вряд ли когда-нибудь смог бы ходить. Как отреагирует чёрт, кардинал не был уверен.

Оказавшись на некотором расстоянии, Чезаре стал ждать, пока противник перестанет орать, и параллельно думал, чем достать его, не подходя слишком близко. На пистолет надежды не было: если меч, который в каком-то смысле часть его, проходит не задерживаясь, почему должны подействовать пули? А вот всяческие проявления веры, похоже, пусть ограниченно, но все же действуют.

Поэтому Чезаре еще разок его перекрестил.

Чёрт послушно рухнул на одно колено. Впрочем, его это мало беспокоило: ослепшая нечисть орала, как оказалось, совершенно по другому поводу. С одной из рук, которые существо прижало к своему паху, всё ещё свисала цепочка нательного креста Чезаре. Похоже, это то, чего не хватало для нормального акта экзорцизма — пробить святым символом защиту чёрта. Теперь, после того как кардинал перекрестил чудовище, второй его глаз окончательно лопнул, и теперь клубы дыма поднимались вверх из обеих глазниц.

Наконец, всё было кончено, и от чёрта остался только злополучный крест, перепачканный копотью настолько, что было попросту непонятно, какого он был цвета изначально.

Подобрав свой крест, Чезаре направился к отброшенной чертом садовнице.

— Вы ранены? — он сам сознавал, что вопрос идиотский, но вопрос 'где вы ранены?' звучал бы еще хуже.

Садовница не отвечала: ее колотила крупная дрожь, а из глаз текли слезы. И даже будучи поставленной на ноги, она не могла самостоятельно идти.

Чезаре вообще-то и самого слегка пошатывало: все-таки последствия 'форсажа' явно не добавляли ему тонуса. Однако образ 'отважный герой тащит спасенную деву волоком за ногу' до того болезненно ранил его эстетические чувства, что приходилось все же тащить ее на руках, подставляя мощное плечо в качестве плакательной жилетки.

Несмотря на эту романтическую картину и свою репутацию дамского угодника, планов насчет приударить за ней (что, учитывая обстоятельства, скорее всего удалось бы) он не строил: и не потому, что садовница была непривлекательна, а просто потому, что сейчас его уже больше интересовало раскрытие церковного заговора, частью которого, — он не сомневался, — были и нападения чертей. Может быть, это было не вполне нормально для здорового молодого парня, но интриги, тайны и политика интересовали его куда больше, чем любые женщины этого мира.

Поэтому, стоило ей слегка успокоиться, как он не преминул расспросить ее о нападении. Увы, ничего полезного она сказать не могла: равняла кусты, вдруг откуда-то из-за спины появился черт, того, кто его вызвал, она не видела. Может, был какой-то неочевидный вопрос, который позволил бы получить крупицу информации. Но Чезаре опасался, что с помутненной после использования 'форсажа' головой невольно выдаст себя.

Глава 3

Он не мог любить. И его природой будучи опутан, Тоже не сумел я. А ведь Он хотел, это отвергая. И создал меня, сам того не зная. Он хотел наверх. В Небеса подняться, Связан собственною Тьмой. А глаза Его яростью горели, Презирая одиночество и боль. YellowDragon

Добравшись до водяной ямы, Артур повторил фокус с жидкой землёй, прошептав что-то себе под нос.

— След в след за мной, — обернулся он к своей спутнице и лёгкими шагами начал движение по странной субстанции, которая подчинилась силе земли, — Когда перейдём, не двигайся и не выходи, я проверю местность.

Выйдя на свет божий, мужчина несколько секунд пребывал в состоянии, близком к слепоте из-за непривычно яркого света. Какие-то несколько десятков минут в подземелье, всё же, возымели свой эффект. Дождавшись, пока зрачки сузятся, а глаза привыкнут к свету, мужчина огляделся и… понял, что на мушке. В него целился из оружия, напоминающего снайперскую винтовку, крупный чернокожий мужчина в коричневой куртке, который даже не думал прятаться. Это было ни к чему: он надёжно укрылся за оружием с электронным оптическим прицелом. Убедившись, что Артур заметил смотрящий в его сторону ствол, чернокожий взмахнул рукой в перчатке без пальцев, не сводя прицела с англичанина.

Улыбнувшись, Артур проговорил на старом китайском с миной аристократа, обманувшего своего грубого противника:

— В Северном океане обитает рыба, зовут ее Кунь. Рыба эта так велика, что в длину достигает неведомо сколько ли. Она может обернуться птицей, и ту птицу зовут Пэн. А в длину птица Пэн достигает неведомо сколько тысяч ли. Поднатужившись, взмывает она ввысь, и ее огромные крылья застилают небосклон, словно грозовая туча. Раскачавшись на бурных волнах, птица летит в Южный океан, а Южный океан — это такой же водоем, сотворенный природой. И одному только Богу известно, что случится, если птица Пэн заблудится и пролетит случайно над пыльной степью… — закончил цитату из какой-то древней китайской сентенции Артур своими словами, уже на немецком, а его рот исказила воистину саркастическая ухмылка.

Англичанин небрежно ударил тростью в землю. И тут же в воздух взвились тысячи песчинок. Даже не тысячи, а тысячи тысяч, словно крылья гигантской мифической птицы и впрямь превратили местность вокруг в земляной ад. Так бывает, если взорвать на дне чистого озера взрывчатку, зарытую в песок и глину.

Резко поменяв положение стремительным шагом из тайдзи, Артур схватил свою спутницу за руку и быстро повёл сквозь земляное безумие, ориентируясь только ему известным образом.

— Чёрт, надо убираться отсюда как можно скорее! Мы потратили слишком много времени там внизу… закрой глаза и сконцентрируйся на движении в пространстве!

Новая знакомая послушно последовала за ним. Если честно, она немного тормозила мужчину, и они рисковали попасть под пулю… Но пули не было. Чернокожий не торопился стрелять. Артур несильно этому удивился: рядом с ним существовала невидимая аура, в которой песчинки не позволяли себе слишком много агрессии, заодно аура позволяла сносно дышать спутнице англичанина, а вот у стрелка такой ауры не было…

Прокладывая дорогу, Артур выставил вперёд трость, как рапиру и закрыл глаза. Для всех живых существ это был хаос, но для него в этом облаке существовал порядок: крайнее янское состояние Земли можно было перепутать только с Огнём, но никак со стеной, ямой или человеком. Даже если он столкнётся со стрелком, англичанин предпочёл бы именно такой вариант, вместо перестрелки.

И вот, наконец, они вышли на дорогу, ту самую, на которой Артура высадил таксист. Насколько помнил англичанин, это в меру широкая улица между двумя промзонами, огороженными заборами из бетона с колючей проволокой. Оглядев свою спутницу, Артур устало хмыкнул и изрёк:

— Оставь эту ржавую штуковину, с ней в приличное место не пустят… впрочем, с тобой не то что в приличное место не пустят… — Артур немного растерянно потёр лоб, — Уходим вверх по дороге, быстрее! Я пока что-нибудь придумаю… надеюсь.

Женщина послушно перехватила свою нагинату, после чего резким движением вбила её в асфальт, словно ножик в мягкую землю, после чего продолжила послушное шествие за англичанином сквозь хаос земляной пурги. Тот выглядел не очень хорошо: по лицу струился пот, как будто он только что пробежал пару километров.

— Нужно как-то добраться до музея, — выдохнул Артур, — Но тебя просто так не пропустят никуда… мда… Надевай.

Скинув с себя плащ, англичанин остался в элегантно-небрежном деловом чёрном костюме с рельефным тёмно-серым галстуком и серой рубашкой, который шёл ему гораздо больше, чем тот анахронизм, в котором он перемещался по городу до этого (однако сам Артур никогда бы не предпочёл его своему скафандроподобному плащу, если бы не чрезвычайные обстоятельства). Далее он уже снимал с себя перчатки, цилиндр и очки.

— Теперь ты будешь пугалом для людей, — то ли пошутил, то ли нет англичанин, — Разбираешься в истории Японии, Англии, Германии… хоть чего-нибудь?

— Эпохи не путаю, — ответила спутница, принимая у мужчины предмет гардероба. Скафандроподобный плащ смотрелся на ней совершенно неуместно. Хотя… есть ли вообще хоть кто-то в этом мире, на ком бы этот плащ смотрелся уместно? Удивительно, но неторопливость рыжеволосой не играла с ней злой шутки. Напротив, она всё успевала. Наверное, если бы на её месте была более эмоциональная барышня, она бы успела за это время раз пять промахнуться мимо рукавов, под весёлый шелест опадающей, словно снег, земли, что только что парила в воздухе. И дождалась бы, когда стрелок придёт в себя и догадается просто заглянуть за один из углов забора.

— Отлично, будешь моей коллегой-аристократкой из Англии… по крайней мере пару часов, — сказал Артур, передавая ей очки, — Надень, они не изменяют фокус, зато твой цвет глаз изменится. А теперь надо оторваться подальше, пока не поздно…

Куда именно идти, Артур себе с трудом представлял, но вон то здание вполне сходило за естественное укрытие от наблюдения. А дальше нужно было поискать какой-нибудь транспорт или хотя бы понять куда именно идти, чтобы добраться до музея. Это было проблемой: транспорта поблизости как-то не наблюдалось. А кроме того, Артур вскоре услышал, как хрустит под чужими ногами земля. Кто-то приближался.

— Уходи. Я догоню, — тихо сказал Артур и перехватил трость, уперев большой палец в малозаметный рычажок, готовясь встретить гостя. С вопросом, куда именно уходить, было гораздо сложнее. Артур кивнул в сторону будки охраны и добавил:

— Если там есть люди — скажи, что на тебя напали: наёмники не будут атаковать третью сторону, для них обстрел будет затруднён, а пока все сообразят, что произошло, мы сможем что-то придумать. Только не шарахайся от людей, они как волки — не атакуют того, кто их не боится.

Женщина кивнула и отправилась в указанном направлении быстрым шагом. Как раз вовремя. Не успела она отойти на десяток шагов, как из-за угла показался чернокожий наёмник. Вид у него был не особо жизнерадостный, что неудивительно, учитывая, сколь сильно его потрепал земляной хаос. Рассечения на лице, царапины и грязная рваная одежда. Он заходил за угол, разумно держась на расстоянии, не позволяя укрывшемуся за углом англичанину атаковать в ближнем бою. Едва увидев Артура, он зажал спуск, и его оружие ударило очередью. Тот почувствовал, как пули ударились ему в левое бедро, и выкрикнув что-то на китайском, нажал на рукоятку. Трость распалась, выпустив на свет китайский прямой клинок-цзянь. В следующее мгновение клинок рассёк землю под Артуром, подхватывая какой-то камешек вместе с горстью земли и, словно китайская осадная катапульта, метнул всё это добро в лицо наёмнику. Сам англичанин стремительно рванулся следом за импровизированным метательным снарядом, а его воля уже прокладывала траекторию меча через оружие противника. Старый клинок был способен рубить вещи гораздо более прочные, чем современная ружейная сталь.

Стрелок, изначально явно не собиравшийся убивать Артура, теперь пытался просто выжить. Отчаянно и почти не целясь, он выпустил очередь пуль, от которых не составило труда увернуться. Кто-то другой не смог бы похвастаться такой чёткостью движений, такой выносливостью и крепостью рук, однако, Артур не был кем-то другим. Старый клинок перерубил ствол винтовки, когда стрелок уже готовился бросить оружие и тянулся за ножом, рукоять которого торчала из ножен на груди.

Вторая рука Артура, державшая 'ножны' меча, точнее ту часть трости, которая логически выполняла их функции, направилась в шею врагу, а кисть произвела секущее движение по сонной артерии. Клинок же лёг на рукоять ножа наёмника, прижав её к ножнам и упёршись в грудь остриём. Артур остановил клинок ровно в нужном месте, это была не английская техника проносной рубки… англичанин сражался мечом и ножнами так, как обучали сражаться двумя прямыми мечами в закрытых религиозных китайских школах тысячелетие назад. Утончённая техника, положенная на шаги тайдзи, органично сочеталась с ними и была явно изначально предназначена для этого стиля.

— Остановись, или умрёшь, — процедил Артур сквозь зубы по-английски.

Впрочем, воспринять это требование противник был не в состоянии. Сам чернокожий был раза в два тяжелее молодого историка, однако, это не помешало ему, едва получив по шее, закатить глаза и рухнуть бессильным мешком картошки на землю, не в силах сохранить сознание. Всё же, порой Артур не мог сдержаться и наносил слишком сильный удар. Теперь у него на руках был бессознательный наёмник, вооружённый как Джеймс Бонд из старых фильмов.

Вернув клинок в ножны… ну, или в трость, Артур поторопился осмотреть свои раны и обыскать противника. Ранен он был серьезно, но к счастью, у наемника нашлась аптечка современного образца… Которой можно было воспользоваться, когда он будет в более спокойном месте. Испортив и разрядив всё оружие, которое только можно, Артур затащил наёмника за забор, чтобы он не маячил на виду, схватил аптечку и потащился в сторону будки охраны, дабы найти свою спутницу. Не хватало только, чтобы ее атаковали в это же самое время…

Охранник, кстати, уже мчался навстречу. Довольно забавно было смотреть, как низенький полноватый японец бежит на помощь молодому и полному сил англичанину, который уже и без него справился с ситуацией.

— Что здесь произошло? — спросил безымянный страж порядка, держа руку на кобуре и непонимающим взглядом изучая поле боя, — Вы ранены! Вам нужна помощь, — успел заметить он прежде, чем Артур успел что-либо ответить.

— Немного, — англичанин перешёл на японский, причём с обилием старых выражений, которые использовали ещё разве что национальные символы и главы крупных национальных кампаний, — Меня и мою спутницу атаковали наёмники. Мне нужно место, чтобы обработать раны.

— Да, конечно, — последовал ответ. Охранник достал рацию и сообщил своим коллегам свежую информацию, — У нас тут раненый. Наёмник обезврежен. Вызовите скорую.

Привалившись спиной к ближайшей вертикальной поверхности, Артур попытался разобраться в аптечке, но мало что понял. Все же, он безнадежно отстал от жизни, и назначение многих препаратов оставалось для него загадкой.

К счастью, охранник подставил англичанину своё плечо, и они довольно быстро добрались до будки, которая, каким-то неведомым образом, изнутри оказалась просторней, чем можно было подумать, глядя на неё снаружи. Там их, и ещё двух охранников, подбежавших за время этого печального шествия, уже ждала перебинтованная знакомая Артура.

Быстро оценив имеющиеся повреждения, японец заключил:

— Брюки уже не спасти.

Руководствуясь таким рассуждением, он безжалостно разорвал штанину, чтобы иметь доступ к ране, после чего взялся промывать раны. Где-то на словах японца в голову англичанину пришла идея.

— Что бы не случилось, следуй за мной… — обратился Артур к своей спутнице. Затем перевёл взгляд на охранника, — Кажется, я недооценил кровотечение… — Артур побледнел буквально на глазах и осел на пол. Более англичанин ни на что не реагировал, смотря пустыми глазами на соседнюю стену. Симптомы были больше всего похожи на результат шока.

Охранники, надо отдать им должное, хоть и растерялись, но всё сделали правильно: оказали первую медицинскую помощь и передали англичанина в руки врачам скорой помощи, которые приехали всего через пару минут. Однако, спокойно доехать до больницы им было не суждено. Скорая вильнула в сторону и остановилась.

— Что случилось?! — злобно выкрикнул один из врачей, — У нас тут больной в тяжёлом состоянии.

— А у нас тут насекомые из люков ползут! — парировал водитель. Судя по движению автомобиля, он тщетно старался выехать из какой-то сложной дорожной ситуации, не столкнувшись с чем-нибудь или с кем-нибудь.

— Как же не вовремя! — зашипел сквозь зубы другой врач.

Словно желая дополнить мрачную картину, прибор, отслеживающий сердцебиение, визгливо заверещал, показывая явное распрямление кардиограммы. Артур продолжал бороться, но похоже, на короткий миг утратил контроль над ситуацией. Что сейчас ощущало сознание англичанина, по принципу 'великого предела' продолжавшее странствовать где-то на границе 'прежденебесного' и 'посленебесного', оставалось только догадываться.

— Проклятье! Давай, непрямой масс…

Договорить врач не успел, потому как ровно в этот момент в карету ударилось что-то достаточно тяжёлое, чтобы покачнуть её. Раздался противный металлический скрип.

— Я займусь, — как-то уж больно спокойно заметила спутница англичанина, — Не отвлекайтесь.

— Она сумасшедшая! — выкрикнул один из врачей сразу после того, как раздался звук открывающейся двери.

— Забудь о ней, у нас есть больной, — ответствовал его напарник.

Врачи продолжали бороться за жизнь Артура, вкалывая ему какие-то препараты, водитель продолжал жать на газ и крутить баранку, а задняя дверь продолжала хлопать. Именно в таком состоянии карета и добралась до больницы.

Артура положили на каталку, но скатить его с кареты скорой помощи врачам не удалось. Англичанин в судороге встрепенулся, подскочив, и вдохнул так, как будто вынырнул из Марианской впадины. В следующую же секунду он выпалил, пытаясь как-то израсходовать адскую дозу кислорода, которую вдохнул секунду назад:

— Где она!?

Кардиограмма показывала широкоамплитудное сердцебиение, плавно сходящееся к нормальному.

— Осталась драться с насекомыми, — ответил один из врачей.

— Я бы за неё не беспокоился, — добавил его напарник с остренькой козлиной бородкой, — Я видел, как она им лапки отрывает.

Выругавшись на китайском, Артур спрыгнул с каталки, на ходу отлепляя от себя электроды свободной рукой, как ни в чём не бывало. Замерев на месте, англичанин попытался осознать, что случилось с другой его рукой. Как оказалось, она всё это время сжимала трость с такой силой, что пальцы уже побелели. Выдав очередную ругательную (предположительно) китайскую сентенцию, Артур разжал пальцы своей руки помощью свободной и перехватил трость. Могучими и быстрыми шагами англичанин отправился искать свою спутницу, по дороге чуть не сшибая медперсонал: волна кислорода из лёгких докатилась до мозга и перед глазами у англичанина начало слегка плыть.

— Да, положите его кто-нибудь на каталку! — крикнул один из тех врачей, что везли Артура в карете скорой помощи. Буквально в следующую секунду два дюжих азиата подхватили мужчину под руки и, чуть приподняв его над землёй, чтобы он не смог упираться, понесли в сторону каталки. Несмотря на кажущуюся грубость, сделали они это довольно аккуратно.

'Чёрт, как же я устал…' — подумал англичанин. И провёл ци себе по сухожилиям руки, чтобы его трость не смогли выдернуть даже умелые японские санитары.

Сотрудники медслужбы уложили мужчину на каталку.

— Прошу вас, не усложняйте нам работу, а себе жизнь, — привычной японской скороговоркой выдал санитар, — Вам сейчас нельзя вставать.

— Может, он не понимает японского? — спросил один из тех дюжих парней, что укладывали мужчину.

— Понимает. Охрана сказала, что они общались с ним, — парировал аргумент всё тот же безымянный санитар.

— Боюсь, что наибольшим образом я осложню себе жизнь, если потеряю свою спутницу… — ответил Артур на японском, сдаваясь.

— Там кто-то остался? — осведомился один из санитаров, которые держали Артура. На самом деле, они его отпустили, убедившись, что он не сопротивляется.

— Да, его подруга. Я бы не волновался за неё: когда я в последний раз её видел, она откручивала лапки одному из этих насекомых.

— Её нужно будет забрать, — последовал ответ.

— По-моему, она быстрее выберется без нашей помощи, — хмыкнул его собеседник.

К окружающим англичанина звукам прибавился звук полицейской сирены.

Артур закрыл глаза, и его тело в его восприятии превратилось в прозрачный серый туман, в котором горели пять огней: красный — сердце, жёлтый — селезёнка, чёрный — почки, зелёный — печень, белый — лёгкие. Англичанин занялся проверкой и балансированием этих пяти огней, дабы восстановить организм. Ещё необходимо было проверить многострадальную ногу отдельно.

— Только не применяйте химию, ки может начать вести себя по-другому, — заменив подходящим по смыслу японским иероглифом термин 'ци', сказал англичанин, уходя в себя, — Это сильно осложнит дело. Я сам справлюсь быстрее.

— Хм, это маг, — сделал вывод один из санитаров, — Или амагус. Он сам подлечится быстрее. Не трожьте его, пусть латается. У нас сейчас и без него много работы будет.

Граница между магом и амагусом проходила на двух уровнях. Практически всем было известно, что амагус обладает куда более узконаправленным даром: если, к примеру, амагус мог кидать огненные шары, то он уже никак не сможет научиться, например, телекинезу. С другой стороны, и воздействие на психику дар амагуса давал куда более слабое: если маг гарантированно сходил с ума, то амагус хоть и менялся в характере в соответствии со своим даром, но оставался в пределах нормы. Более глубокий же уровень заключался в том, что амагусы применяли свои способности интуитивно, а маги — с полным осознанием принципа. И именно поэтому возможность для мага вылечить свои раны ограничивалась лишь его представлением об анатомии человека.

Вот только Артур не был магом. Магией то, что он делал, по сути, являлось не более, чем способность человека дышать. Англичанин довольно быстро закончил с пятью стихиями. После клинической смерти органы перезапустились и стали работать неплохо, так что много времени это не заняло. Теперь нужно было проверить, остановилось ли кровотечение полностью, и, если нет, остановить. Благо ци универсальна, ей не нужно объяснять какой именно тип повреждений нужно лечить, главное наладить её ток и послать необходимый избыток.

Закончив самолечение, Артур открыл глаза и лёгким движением соскочил с каталки. Теперь нужно было решать другую проблему. Объясняться с полицией куда сложнее, чем с врачами, посему англичанин перехватил трость поудобнее и побежал на выход из больницы, дабы хоть как-то успеть повлиять на ситуацию. Нужно было найти безымянную спутницу, пока её не нашли ещё более любопытные. Правда нет ничего нелепее, чем человек в деловом костюме без штанины и с тростью в руке, но сейчас были дела поважнее, чем думать об этом.

Бежать ему, впрочем, долго не пришлось: полицейская машина без водителя, внезапно выехавшая задом из-за угла, чтобы продемонстрировать мужчине мятый бампер, была достаточно понятным ориентиром. Через пару секунд, словно решив, что и этого мало, из-за этого же угла, сломя голову, понеслись два полицейских.

За углом оказалась уже знакомая Артуру рыжая особа. Она уже успела сгубить дарованный ей с плеча англичанина плащ, который теперь болтался на её плечах. Он больше не казался полностью закрытым скафандром, а больше походил на жжёный дырявый саван, к которому зачем-то пришили рукава. Цилиндр также куда-то исчез, и только очки всё ещё каким-то чудом держались у неё на носу. Бинты пострадали не меньше, чем плащ. Вид у девушки был отнюдь не как у великого воина, только что устроившего геноцид куче гигантских насекомых, чьи трупики в огромном количестве видел за её спиной мужчина. Она выглядела скорее как оживший труп, у которого почти не осталось участков тела, не изуродованных рваными ранами или химическими ожогами. Она стояла в угрожающей позе, опустив руки с оторванными клешнями насекомых, которые она держала, словно камы-переростки, а её обмотанная бинтами грудь тяжело вздымалась, рывками, словно у умирающего. Иногда, в момент вздоха, её тело била крупная дрожь.

Обычный человек не ее месте уже умер бы. Даже более того: раны обычного человека были бы явно более серьёзными. Насколько мог судить англичанин, кислота, прожигавшая асфальт, с трудом могла справиться с плотью рыжей воительницы.

Увидев Артура, она расслабилась, опустила руки вдоль тела, словно мышцы не держали их, а на бледных губах появилась вымученная, но облегчённая улыбка. Ничего не говоря, Артур мощными шагами подошёл к рыжей воительнице. В его взгляде читался совершенно отчётливо один вопрос: что теперь делать с таким внешним видом обоих беглецов. Ладонь Артура замерла в паре сантиметров от запястья его спутницы. Бровь англичанина слегка приподнялась, спрашивая разрешения прикоснуться к тому, что осталось от кожи руки. А затем… В его янтарных глазах мелькнуло отражение чего-то далекого.

Лес. Роща. Молодая женщина с невероятно зелёными глазами, одетая в белое.

— Эйса! — кричит мальчик с янтарными глазами и подбегает к ней так, словно сбежал с горы, а не прибежал по ровной тропинке среди редких деревьев.

— Что-то случилось? — мягкий и приятный голос, словно весной шуршит листва деревьев… Женщина повернула голову, отвлекаясь от исследования какого-то растения. Она улыбнулась, ведь по лицу мальчика сразу поняла, что ничего опасного не происходит.

— Я хочу спросить… Почему мастер Чжан лечит людей? Ведь… ци… — мальчик с трудом выговаривал название, для него это китайское слово было почему-то особенно сложно и в произношении, и в понимании — …ци расходуется у людей очень быстро, а эти люди, хоть и принадлежат к его племени, они не желают ему добра, они боятся его возможностей, сами укорачивают свой век — собрать все мысли вместе ребёнку было не просто, — это лечение приближает его гибель, — закончил мальчик, побеждая-таки местный китайский диалект.

Лицо женщины стало серьёзным, она посмотрела в глаза мальчику и ответила:

— Да, люди, теряя ци, теряют годы своей жизни, капля за каплей набирается море. Но мастер Чжан не руководствуется понятиями человечности или долга перед своими соплеменниками.

— Тогда зачем? — мальчик почесал копну чёрных волос от нетерпения.

— Он следует своей природе, не задумываясь об этом, не ища выгоды. Если существо ранено, он его лечит, если в опасности — спасает. Такова уж его природа.

— Не понимаю… — расстроено ответил ребёнок.

Женщина обняла мальчика и прошептала на ухо:

— Эти люди не такие, как те, кто пытался нам навредить. Они верят, что нужно действовать, следуя своей природе, ориентируясь на Великий Предел. Они не могут объяснить свою истинную природу, но воплощают её в действиях. Поэтому они приняли нас. Их ци в гармонии, и они не могут наблюдать за страданиями живых существ, не причиняя вред своей природе. Я хочу, чтобы ты запомнил это. Если ты потеряешь свою природу, то это будет ужаснее, чем человеческая гибель тела.

Закончив балансировку пяти огней, Артур прислонился к стене.

— Дэш Бахамут… Якура дасо санрех лос… нос й дасо санрех сель… — грустно прозвучало на неизвестном языке, — Теперь тебе должно быть лучше… — обратился он к девушке, избегая смотреть ей в глаза.

— Да, — только и ответила девушка, а затем… земля под ногами мужчины задрожала сначала мелкой, а затем и начавшей увеличивать амплитуду колебаний, дрожью. Рыжая воительница вновь крепко сжала свой жуткий трофей и заозиралась, пытаясь определить источник возмущения.

— Это ещё что? — мрачно изрёк англичанин. Впрочем, едва прикрыв глаза, он понял, что знает ответ. Существо, управлявшее насекомыми… Шло сюда.

— Уходим! — закричал англичанин, схватив свою спутницу за руку и бросившись в ту сторону, откуда доносился звук полицейских сирен, — Мы не можем сражаться вечно!

'Чёрт, сегодня я в музей, видимо, уже не попаду… если меня вообще в асфальт не закатают!' — пронеслось в голове у Артура.

Девушка не ответила ничего, лишь послушно следуя за мужчиной. Артур же… понял, что ошибся. Кавалерия оказалась предательской. Полицейские явились именно по их душу. Обе подъехавших машины остановились боком к мужчине, перегородив ему дорогу, а оттуда, словно горошины из стручка, посыпались войска местного спецподразделения.

— Вот мы и пришли… — Артур отпустил руку девушки, — Найди какой-нибудь транспорт позади меня, иначе мы не выберемся. Я задержу их, — о том, что сил почти не осталось, англичанин, конечно, умолчал.

Артур сделал шаг на встречу вооружённым людям. И воля двинулась вперёд. Спецназ начал, сам того не осознавая, замедлять шаги.

'Воля двигает ци, ци двигает тело. Эта цепочка неразрывна'

Раненый и усталый англичанин в растрёпанном и порванном костюме застыл как статуя напротив полукольца вооружённого спецназа. Трость упёрлась в землю, казалось, что так Артуру просто легче стоять. Янтарные глаза стеной встретили противников, и на улице, на короткий миг, сцена застыла в нелепом молчании.

Следующие события укладывались в несколько жалких ударов сердца.

Один из спецназовцев, словно в замедленной съёмке, крикнул:

— Не двигаться, иначе мы откроем огонь!

Вооружённые люди уже заняли позиции и прицелились. Их было почти два десятка, и объединёнными усилиями они могли всего за пару секунд разорвать свинцовым дождём на куски даже небольшой рой жуков. От осознания, что смертоносные воронённые машинки смотрят прямо на тебя, становилось холодно.

Артур знал: его спутница не остановится.

'Душевное состояние истинного человека не меняется, смотрит ли он в бездну или в небо, видит ли он ужас ада или мирную природу…' — зазвучал в голове Артура женский голос, подобный шороху весенней листвы.

Щёлк! — палец Артура нажал на неприметный рычажок его трости. Их было слишком много, чтобы использовать манипулирование, и они были слишком хорошо тренированы. Англичанин просчитался.

'Если это конец… то нужно было спасти хотя бы одного. Глупо умирать вдвоём тут' — пронеслось в голове Артура.

— Найди машину. Уезжай немедленно! Я ошибся! — закричал Артур на немецком, не оборачиваясь.

'Эйса, пожалуй, мы скоро встретимся снова… ах, чёрт, я не имею права умирать, но я не имею могущества и мудрости Первопредка' — Артур улыбнулся толпе вооружённых спецназовцев. Вышло как-то нервно и тоскливо. Но поза англичанина демонстрировала непреклонную решимость стоять на своём месте любой ценой.

— Весна — отличное время, чтобы вернуться к Первоисточнику, не так ли? — изрёк Артур в сторону толпы вооружённых японцев. Сердце англичанина замерло. Он больше не слышал его стука.

— Огонь! — гаркнул командир.

Неожиданно англичанина развернуло на месте, и он очутился в руках спасённой им рыжеволосой, которая заслонила его своей спиной. Её спина была много уже тела Артура, однако спецназовцы стреляли по центру, чтобы нанести максимальный урон, и все пули входили в её тело. Мужчина чувствовал, как дёргалось её тело от попадания смертоносных кусочков свинца.

Выстрелы затихли.

— У меня… нет прав, — с грустной улыбкой сказала воительница.

Артур чувствовал, как она теряет устойчивость, заваливаясь прямо на него.

— Нет! Только не снова! — Артур закрыл глаза с такой силой, словно пытался стать слепым.

'Ты опять не смог… никого защитить' — сердце начало бить, словно гигантский колокол… предвещающий смерть всему живому.

Глаза Артура Бёрга распахнулись снова. Но принадлежали ли они ему? Алые глаза тёмной стороны природы англичанина снова увидели мир.

— ВЫ ВСЕ УМРЁТЕ, ЖАЛКИЕ ТВАРИ!!! — рёв, который издало бренное тело Артура, был впечатляющим по меркам человека. Лицо англичанина исказила ярость, на которую люди неспособны.

Развернувшись с такой скоростью, что на секунду его тело превратилось в смазанную вспышку, Артур отбросил свою спутницу с зоны огня, не особо заботясь о мягкости приземления. Кроваво-красные глаза оглядели взвод спецназа. Инфернальная усмешка тронула губы англичанина. И в следующую секунду люди вспыхнули, как свечки.

Глава 4

Холоден, жесток и утонченно-расчетлив я, В шахматы играю с владыками душ не зря, Презираю пустые слова я о добре и зле, Лишь себя берегу в этой коварства войне. Верю лишь в правдивый и понятный азарт, Что мне в риске смертельном помогает себя принять. YellowDragon

Партия продлилась ещё минут семь и закончилась сокрушительным поражением Чезаре. Как и следовало ожидать, кардинал не выяснил никаких новых подробностей, хотя и выясненное давало повод задуматься. Хотя бы над тем, откуда взялись имеющиеся у церкви предпосылки и что теперь с этим делать. В другой ситуации Чезаре наверняка попробовал бы отыграться: он был неплохим игроком и не слишком-то любил проигрывать; однако, скорее всего, отец Патриций уже давно сообразил, что внеплановый сеанс экзорцизма утомил кардинала сильнее, чем он пытался это показать. А значит, не будет ничего удивительного, если на этом их встреча завершится.

Перед дверями своего кабинета кардинал увидел своих послушников, которые, очевидно, изнывали от любопытства: ещё бы, до них не могли не дойти слухи о том, что их начальник, оказывается, умелый экзорцист. В принципе, Чезаре мог их проигнорировать, и они даже этой поймут, но, с другой стороны, наверняка они оценят, что кардинал найдёт время ответить на их вопросы. Тратить на это много времени он не собирался, и поэтому объяснил все 'одним блоком':

— Да, я изгнал чёрта. Нет, я не экзорцист, не святой и не чудотворец. Да, это была обычная 'Vade retro', плюс тяжелый и твердый крест. И нет, повторить это самим лучше не пытаться. А сейчас извините, мне надо кое-что обдумать.

Реакция послушников была похожа на какое-то замешательство, однако, ломиться в кабинет Чезаре они не стали. Закрыв за собой дверь, он уселся в кресло и попробовал систематизировать то, что услышал сегодня. Итак…

а) Информация о Пришествии исходит от Серафимы. С одной стороны, это практически исключает вероятность ошибки. С другой — включает некоторый шанс дезинформации… Впрочем, это маловероятно, а значит — критерий достоверности очень высокий.

б) Прогноз в отношении Пришествия исходит из неких предпосылок в области математики, психологии и исходного текста Библии, но точные предпосылки выяснить не удалось.

в) Известие о Пришествии вызвало споры среди церковной верхушки, и отец Патриций, видимо, выступал против него. С другой стороны, он вполне мог поддерживать видимость оппозиции.

г) По словам отца Патриция, всего чертей семь штук, однако основания для такого вывода довольно сомнительны. Если прогноз оправдается, значит, святой отец знает больше, чем говорит. И, что характерно, хочет, чтобы Чезаре это понял. Видимо, ждет какой-то реакции.

д) Медлительность службы безопасности служит косвенным подтверждением. Видимо, тоже какая-то проверка.

Чезаре снова перечитал список. Его не покидало ощущение, что все же он что-то упустил. Не о выводах: все, что удалось вынести из беседы, он учел, в этом он не сомневался. О чем-то ином… Дьявол!

'Повторить это самим лучше не пытаться'… А ведь той, кому это предупреждение пришлось бы ко двору, здесь как раз не было. Если остальные черти также неуязвимы для оружия, и если столь же сильны, как второй… Шанс того, что Мария не станет связываться с противником, который ей не по зубам, Чезаре считал исчезающе малым. Выскочив за дверь, кардинал торопливо спросил:

— Когда Мария поинтересовалась местами появления чертей, что ей ответили?

Послушники переглянулись между собой.

— Ну-у… — задумчиво потянула невысокая полноватая девушка с рыжими волосами и смешливым лицом, — Она ведь не с нами общалась.

Напарник закивал в подтверждение её слов.

Быстрый опрос служащих привел Чезаре в ту самую типографию, где произошло первое нападение. К его удивлению, сотрудники умудрились уже навести здесь порядок, и только разводы на стенах говорили о том, что происходило всего несколько часов назад.

— О, вы уже тут, — заметил мистер Пиррит, — Мы в тот раз так и не успели вас поблагодарить. Не беспокойтесь, брошюры уже направлены в печать. Всё будет сделано в лучшем виде.

— Это хорошо, — кивнул кардинал, — А вот не появлялась ли здесь после моего ухода одна из моих послушников…

В голове потихоньку появлялась альтернативная версия событий, — но пока что она казалась куда более сомнительной, чем основная…

— Мария-то? — усмехнулся Пиррит и поправил пенсне, — Появлялась. Я тогда, если честно, испугался, что события повторятся, но она, расспросив меня о том, кого я видел прямо перед происшествием, развернулась и ушла, как будто её всё это не интересовало.

Он снял пенсне, осторожно протёр стёкла платком, после чего добавил, снова усмехнувшись.

— Странно, правда?

— Да уж, — усмехнулся Чезаре, — Могло что-то в ответе натолкнуть ее на какую-нибудь идею, которую она немедленно побежала проверить?

— Честно, не знаю. У меня ведь и самого нет никаких идей.

— В таком случае я задам тот же вопрос, — сказал кардинал, не особенно рассчитывая на успех. В конце концов, в саду же никого не было, — Здесь кто-нибудь был прямо перед происшествием?

Чезаре понял, что его смущало в этой истории. Сам он задавал этот вопрос, потому что знал, что эти демоны — всего лишь работа мага, значит, для их появления нужен маг. А вот Марии знать об этом было неоткуда…

Его собеседник вновь водрузил пенсне на нос.

— Отвечу вам то же, что и ей: здесь постоянно кто-то ходит. То станки починить, то бумагу занести. Человек десять заходило буквально перед вами.

— Ясно, — кивнул священник. Значит, эта ниточка не могла ее никуда привести. А если так, то ее поведение не связано с ответом…

Вернувшись в свой кабинет, Чезаре стал искать досье Марии. Его интересовал один вопрос: проверяли ли ее на магические способности…

Оказалось, проверяли, и ещё как. Мария выходила потенциальным паладином. Между прочим, это многое объясняло. Например, её фанатичность. Технически, она ещё паладином не была. По крайней мере, по бумагам. Для того чтобы стать паладином, она должна была прогрессировать, причём неизученными, церковными методами, которые находились в ведении чудотворицы Катерины. Впрочем, случалось, что некоторые люди прогрессировали до уровня амагусов сами. Почему такое невозможно с паладинами? Однако, пока что Мария была всего лишь человеком.

Первой мыслью Чезаре был именно вариант с преждевременным прогрессом до паладина. Подумав, он добавил еще один — теоретическая подготовка паладина, включавшая не всем доступные знания о теории магии. Конечно, на первый взгляд это могло показаться не очень подходящим для воспитания фанатичной верности, но… Учёные ведь уже доказали существование бога. Серафима даже придумала, каким образом его призвать в этот мир. Похоже, возвращались времена, когда главными учёными были монахи и богословы, ведь теперь наука и религия больше не враждуют. Что там говорил отец Патриций? Католичество устарело? Само появление паладинов и чудотворцев говорило о том, что божья длань решила подтолкнуть учение о слове божьем в нужном направлении. А следовательно, оба варианта, — и знание, и ранняя инициация, — равно возможны. При этом результат различается довольно сильно. Отсюда вывод: чтобы определить точнее, нужно дождаться возвращения Марии и задать ей пару скользких вопросов. Юная послушница — это отнюдь не отец Патриций: у нее нет и половины той хитрости и изворотливости.

Пока же можно пересмотреть еще несколько договоров. Просто чтобы не сидеть без дела. Этим он и занимался, когда услышал настойчивый стук в дверь и знакомый девичий голос.

— Ваше Преосвященство, — в голосе Марии слышались одновременно настойчивость и сдержанная вежливость, — Разрешите войти?

— Заходи, — кивнул Чезаре, открывая дверь, после чего полушутливо поинтересовался, — Как прошла охота на чертей?

Мария, однако, не поддержала шутку. Едва замок сделал последний оборот, как девушка сдавленным голосом, который, наверное, задумывался как шёпот, выпалила:

— Риоджа поехал на встречу с G-tech.

Информация была довольно интересной. G-tech были первооткрывателями магии. Серьёзная немецкая корпорация, которая владела собственным войском наёмников и имела лобби в девяти крупнейших странах, не говоря уже о мелких банановых республиках. Первый год они владели монополией вообще на всю магию, однако даже сейчас, когда магией занимаются крупные НИИ каждой уважающей себя страны, не сдают позиций. В конце концов, именно им принадлежит всемирная сеть телепортации.

— Официально или тайно?

Итак, это началось. Чезаре ни на секунду не сомневался, что Риоджа был всего лишь исполнителем чужой воли. Вопрос был лишь в том, исполнял ли он волю Конклава, или всего лишь одной из его частей, которые, как Чезаре знал из разговора с отцом Патрицием, расходились во взглядах даже не Пришествие.

— Откуда мне знать? — развела руками девушка, — Там всё совершенно секретно. Судя по всему, официально, но только оглядывался он постоянно, словно воровал яблочное варенье из кельи старшей сестры, — она задумчиво прикусила нижнюю губу, — Не удивлюсь, если официально он всё ещё в Ватикане. Но на самом деле он уже на поезде. Товарняк. Гружён картошкой.

— Любопытно, — у Чезаре уже начал вырисовываться план, читай авантюра, но посвящать в него Марию он определенно не собирался, — Скажи-ка мне, а с чего ты начала следить за ним?

Он слегка улыбнулся, показывая, что ни в коем случае ни в чем не упрекает ее. Мария в ответ удивленно захлопала глазами:

— Ну, это же очевидно. Он что-то задумал. Я должна была знать, что, — голос девушки постепенно становился всё громче: послушница теряла последние остатки самообладания…

— Они связались с G-Tech, — продолжала Мария, постепенно повышая голос, — Они собираются насильно вытащить бога с его небесного трона. Это никакое не чудо! Это высокотехнологичная мистификация!

Её кулачки сжались от негодования, а на глазах начали наворачиваться слёзы. Она остановилась отдышаться только для того, чтобы высказать ещё что-то.

— Это объясняет их уверенность, — невозмутимо сказал Чезаре, затем, посмотрев на нее, как будто бы только что заметил ее реакцию, добавил, — Для начала успокойся. Я понимаю, что лекции об осторожности и осмотрительности ты обычно пропускаешь мимо ушей, но сейчас все серьезно. Необдуманные действия не принесут пользы никому… А вред — запросто.

Девушка злобно протирала слезящиеся глаза рукавом.

— Эти черти… это они их выпустили… я слышала их ворчание.

Не справившись с эмоциями, девушка спрятала лицо в ладони и разрыдалась. Её ноги подкосились, и послушница рухнула на колени, словно её ударили обухом по голове.

— Не плачь, — негромко сказал Чезаре, подходя к ней и ласково гладя по голове… А заодно подумав, что Бог, видать, ненавидит его, раз второй раз за день требуется утешать плачущую девушку, — Тяжело разочаровываться в людях, я знаю, но это уж точно не повод плакать…

— Черти… — хныкала Мария, — Зачем им выпускать чертей?

Наставник начал было объяснять про образ врага и его использование для укрепления контроля над паствой… Но тут большие карие глаза послушницы удивленно распахнулись. Слёзы блестели только на щеках, но взгляд был абсолютно свободен от них. Она выглядела так, словно только что услышала нечто, что удивило её не менее сильно, чем предательство родной церкви. В следующую секунду окно разбилось в дребезги, и в него влетела тяжёлая чёрная шкатулка, с барельефом в виде играющих с грешными душами чертей. Чезаре заметил одну деталь, которую не заметил бы другой, менее подготовленный человек: шкатулка была обвязана ремнём, другой конце которого всё ещё уходил в окно. Заметил — и тут же метнулся к окну, чтобы увидеть, куда ведет другой конец.

— Нет! — крикнула девушка, — Назад!

Однако, было уже поздно. Чезаре уже оказался у окна, как раз в тот момент, когда сзади произошло нечто, напоминающее беззвучный взрыв. Это нечто ударило мужчину в спину, и тот понял, что его ноги открываются от земли, а сам он несётся, но уже вопреки своей воле, даже не столько к окну, сколько в окно.

В первый момент Чезаре чисто инстинктивно сгруппировался, но тут же понял, что зря: поскольку он летел не к окну, а в окно, выпасть было бы неприятно. Не смертельно, конечно, но неприятно.

Почти не задумываясь, он активировал почти все скрытые резервы, в последний момент удержавшись от 'форсажа', - не прошло и дня, как он пользовался им в последний раз, а для организма это не сказать чтобы очень полезно.

А вот оружие пришлось ко двору: клинок легко вошёл между кирпичами, в меру надёжно зафиксировав священнослужителя на стене. Леска, до поры скрывавшаяся где-то в левом рукаве, залетела в помещение и всё-таки за что-то зацепилась. Дёрнув разок, мужчина так и не смог понять, это что-то подвижно и надёжно или ненадёжно вовсе.

Зато шкатулка сделала загадочный финт ушами: она вылетела в окно, радостно устремившись куда-то на невысокую крышу здания, где находился кабинет кардинала.

Чезаре казалось, что он взбирается обратно со скоростью пьяной вдрабадан полумёртвой улитки, но на практике не прошло и нескольких секунд, как он уже подтянулся до уровня окна и заглянул внутрь.

Леску метнул он, как оказалось, просто феерично, так как зацепилась она прямо за рог огромного, мускулистого, похожего на минотавра-бодибилдера, чёрта, который смотрел на кардинала как-то очень недобро и явно неодобрительно, держа свой нос с золотистым кольцом в нём всего в десятке сантиметров от лица не вовремя заглянувшего в окошко Чезаре.

— Э… Привет, — обаятельно улыбнулся тот, — Vade, что ли, retro? Нет? Ну как хочешь.

С этими словами он вырвал меч из стены, одновременно втягивая леску обратно в руку. Минотавр мотнул головой, и Чезаре затянуло в помещение. Крупный чёрт, нижняя часть тела которого, словно у джина или мультяшного привидения, представляла собой лишь невнятное облачко, схватил мужчину поперёк тела и замахнулся было для удара, как раздался громкий крик Марии.

— Credo in Deum, урод!

Насколько мог судить кардинал, эти слова сопровождал размашистый удар крестом чёрту в районе поясницы, заставивший того сжаться и болезненно фыркнуть. По всему выходило, что данный кандидат на экзорцизм будет серьёзней предыдущего, а отсутствие паховой области намекало на то, что повторить предыдущий фокус со святым распятьем не получится.

— In nomine patris… et filii… et spiritus sancti…

Возвратным движением правой руки Чезаре полоснул мечом по лицу противника — чисто для проверки. Не особенно рассчитывая на успех, он одновременно другой рукой обмотал леску вокруг руки противника, привязывая себя к нему. Обернувшийся в сторону Марии чёрт не заметил этой малозначительной детали. В общем-то, он даже не собирался оборачиваться в сторону Чезаре. Скорее наоборот: перехватив его поудобней, ближе к подмышкам, черт замахнулся, явно собираясь ударить священнослужителем по послушнице. Удар был отложен только потому, что девушка в самый неподходящий для чёрта момент перекатилась там, где у того должны были быть ноги.

— Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae, — продолжила она, нанося очередной удар крестом. Она целила туда, где у нормальных людей находится печень, выбирая самые слабые точки 'человеческого' организма. На сей раз удар вышел более чувствительным, потому рука чёрта разжалась, отпуская священника, чуть подбросив его вверх.

Мария оказалась не в самом выгодном положении: увернуться от следующего удара чёрта она вряд ли смогла бы, а такой здоровяк быстро отойдёт от удара по печени. Однако, Чезаре не собирался давать ему такую возможность. Воспользовавшись тем, что чёрт отвлекся, он снял с шеи крест (меч он, за ненадобностью, убрал), после чего прыгнул на противника, одновременно снова втягивая леску.

Расчет был прост: со страховкой в виде прицепленной к противнику лески ловкий кардинал без проблем удержится на плечах чёрта, даже если тот постарается его оторвать. В результате — два варианта. Если Чезаре недооценил физическую силу чёрта, то тот упадет, — а подняться на ноги при отсутствии этих самых ног задача нетривиальная. Если же нет, то какое-то время кардинал будет занимать очень удобную позицию. Например, чтобы еще с налета со всех сил ударить противника крестом по затылку.

Черт успел ударить Марию наотмашь, и послушница рухнула, будто ее подкосило. Однако, добить ее тут же черту помешала атака Чезаре, снова переключившая его внимание. Черт потянулся лапой к священнику. Тот попытался уклониться, но это не дало и пары секунд. Чезаре только и успел, что вдавить крест в глаз противника, как монстр схватил его за шкирку и швырнул со всей дури об стену. Кардинал ударился спиной, и весь воздух из его лёгких куда-то улетучился. Полюбовавшись с секунду на висящего вверх ногами чёрта, который держался за глаз, и на поднимавшуюся с потолка Марию, мужчина свалился к ним же, на потолок, довольно болезненно приземлившись на шею.

Чезаре мельком подумал, что если бы что-то подобное отмочил человек, он остался бы и без руки, и без рога. Хотя откуда у человека рог…

Помотав головой, чтобы отогнать неуместные размышления, кардинал аккуратно поднялся на ноги, взял крест наизготовку и начал молитву:

— Crux sancta sit mihi lux

Non draco sit mihi dux…

Мария быстро заняла место рядом с духовным наставником. В дверь старательно стучали.

— Занято! — крикнула послушница неизвестному дятлу, после чего обратилась к кардиналу, — Что будем делать?

Кардинал не ответил, продолжая следить за чертом. Тот уже был готов к атаке. Его единственный глаз, из которого ещё не шёл чёрный коптящий дымок, горел яростью. Разогнавшись, он бросился на них, как бык… И в этот самый момент Чезаре с силой дернул Марию на пол. Расчет оправдался: промчавшись над их головами, черт врезался в стену… и проделал в ней дыру, вполне соответствующую собственному размеру. Кардинал прыгнул следом за противником, не дожидаясь, пока все еще соединявшая их леска утянет его за собой.

— …Sunt mala quae liba-а-аs! — тоном, которым обычно кричат что-то менее цензурное, закончил он, догоняя демона в воздухе.

Однако, результат оказался не таким, как ожидал Чезаре. С одной стороны, да, он приземлился прямо на спину чёрта, обняв того за шею. С другой стороны… они всё ещё висели на высоте второго этажа, ничуть не смущаясь фактом нарушения законов ньютоновской физики.

Кардинал вдавил крест в оставшийся глаз черта, и тот, закинув голову назад, замычал на всю округу.

— In nomine patris et filii et spiritus sancti, да сдохни ты уже наконец! — зарычал Чезаре.

Тем временем со стороны кабинета доносились слова другой молитвы, идущей, словно бы, фоном, однако, тем не менее, добавляющей силы словам кардинала.

— Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra.

Черт заметался в воздухе, грозя скинуть кардинала на землю, с каждым рывком поднимаясь всё выше и выше. Чезаре же, чувствуя себя дятлом, в очередной раз забубнил многострадальную 'Vade retro'.

И вот, наконец, плоть чёрта стала вязкой. Он стал растворяться в воздухе, как и предыдущие его соратники. Примерившись и кое-как сгруппировавшись, священник приземлился на крыше. И остался лежать. Отдышавшись, он выдал долгий и пространный монолог, посвященный родне чёрта, его частям тела и их отношениям между собой. В поток отборного итальянского мата изредка вклинивались фразы на латыни и почему-то на японском, — и совсем уж редко цензурные слова.

Наконец, когда вдохновение закончилось, Чезаре приподнялся и начал вручную скатывать леску. И так придется объяснять Марии столь странное снаряжение для священника, не хватало еще, чтобы ее еще кто-то увидел…

Разумеется, потенциальной паладинке не составило труда забраться к нему на крышу. Чезаре отвлеченно подумал, сколько из его речи она слушала и запоминала. Затем, помотав головой, невозмутимо сказал:

— Если цифра, названная отцом Патрицием, действительно на чем-то основана, то осталось еще двое.

— Их больше, — уверенно и безапелляционно ответила послушница.

Чезаре пожал плечом, заканчивая, наконец, убирать леску, и проверяя механизм управления.

— Вероятнее всего, они заметили, что ты следишь за ними. Думаю, убивать тебя они не собирались: в этом случае обычная бомба была бы куда надежнее и эффективнее, значит, хотели припугнуть. Возможен, конечно, вариант, что они хотели, чтобы смерть выглядела 'несчастным случаем', но… он не кажется мне логичным. Взрыв всегда можно списать на происки врагов, — американская разведка, британская, японская, российская… Выбор куда больше, чем у средневековой Церкви, у которой из вариантов был один только Нечистый.

Девушка скосила глаза на кардинала, не поворачивая головы.

— Но ведь кабинет-то ваш, — заметила она, — И два из четырёх актов экзорцизма были за вашим авторством.

— Первый уж точно не может быть попыткой убийства, — возразил кардинал, — Потому что тот 'Лютер нового поколения' едва ли мог представлять реальную угрозу. Два последующих были куда сильнее, но… Зачем им убивать меня, или тем более пугать? Я не вижу, какую выгоду получит от этого церковная верхушка… Зато я вижу, какую угрозу представляют для нее люди, знающие ее грязные тайны.

— Но ведь вы знаете куда больше меня, — недоуменно ответила Мария, — Да и разве можно испугать церковника чертями? Я бы испугалась, только если бы все они были выпущены одновременно.

Чезаре нахмурился и начал загибать пальцы:

— Что появление чертей было выгодно Божьей Длани, — не буду отрицать, догадывался. Что Пришествие — всего лишь технический трюк, — узнал от тебя. Сомневаться-то я сомневался, но увидев своими глазами, скорее всего, поверил бы. Остальное, что я знаю — вполне обычные внутренние интриги, которыми Конклав занят с самого своего основания и которые обычно обходятся без столь… радикальных мер. Что же касается того, что могло бы тебя испугать… Уж извини, но если бы на тебя выпустили пару-тройку таких чертей, как этот или хотя бы как предыдущий, ты бы не испугалась. Ты была бы уже мертва. Мы и одного-то с трудом одолели вдвоем… Появление же этого чёрта можно прочитать так: 'Ты знаешь, что мы насылаем чертей. И мы знаем, что ты знаешь. Если узнает кто-нибудь еще, вскоре мы пришлем роту таких, а потом заявим, что это были козни Врага'.

Мария стояла, не шевелясь, осмысливая сказанное. Внизу тем временем кто-то уже выбил дверь в кабинет и, наверняка, увидел своеобразный фен-шуй в кабинете кардинала.

— Я слышу заточенных в шкатулке чертей, — ни к селу, ни к городу сообщила девушка.

Чезаре не обернулся к ней: решив, что Мария все равно уже все видела во время боя, он отлаживал механизм лески. Однако, в его голосе послышался интерес:

— Как именно ты их слышишь? Это проявляются твои способности паладина?

Мария коротко кивнула своей кудрявой головкой.

— Я слышу души тех, кто был заточён в сигмафины.

— Ваше Преосвященство! — послышался из кабинета голос Патрика, одного из послушников, — Вы в порядке? Мария! Где вы?

— Понятно, — тихо сказал Чезаре, затем уже громко ответил на окрик, — Мы тут, на крыше!

Ответом сначала было молчание, а затем…

— А как вы туда вообще попали?! — удивлённо воскликнул Патрик.

Схватившись ладошками за живот, Мария весело рассмеялась.

— Просто я пока не очень метко падаю с летящего чёрта! — также усмехнулся священник.

— Вам помочь как-нибудь спуститься?! — поинтересовался Патрик, — Я, кажется, где-то тут видел рабочего с лестницей.

В этот момент Мария перестала смеяться и бросила многозначительный взгляд на Чезаре. Тот кивком согласился: забросить шкатулку в окно было не так уж просто, и лестница могла тут неплохо подсобить…

В голосе кардинала появилось большее смущение, чем он испытывал на самом деле.

— Неплохо бы.

— Ждите там! — крикнул Патрик и, судя по звукам топающих ног, помчался куда-то.

— Ему придётся поискать этого рабочего, — заметила Мария, — Рядом его уже нет.

— Это ты тоже чувствуешь? — поинтересовался Чезаре, — Если его рядом уже нет, то он еще более подозрителен.

— Я слышу шкатулку, — уточнила Мария, — Точнее, слышала. Сейчас уже не слышу. Значит, рядом её нет.

— Ага, значит, я не ошибся, и рабочий действительно был тем, кто подкинул нам этот 'подарочек', - довольно потирая руки, кивнул Чезаре, — Если Патрику удастся найти его, то это даст нам весьма полезную информацию. Шанс невелик, но упускать его не стоит.

— Значит, ждём здесь? — уточнила на всякий случай послушница.

— Пока да.

Разумеется, им обоим не составило бы труда спуститься безо всякой лестницы, но это шанс перехватить этого загадочного рабочего…

— Поберегись! Лестница уже в пути! — услышал после пятиминутного ожидания Чезаре. Взглянув в нужную сторону, он увидел высокого подтянутого мужчину спортивного телосложения с растрёпанными волосами и недельной щетиной на лице. Тот с лёгкостью лавировал в узких улочках с большой лестницей на плече, умудряясь, при этом, никого не зашибить. Мария еле заметно покачала головой. Ничего…

В принципе, он мог за прошедшее время спрятать ее где-нибудь, но более вероятным казалось, что это действительно только совпадение. Пожалуй, Чезаре оценил бы вероятности как 2 к 3.

Пока рабочий подтаскивал лестницу, кардинал постарался запомнить его лицо, на случай, если этот человек все же играет роль в происходящих событиях. Затем неторопливо и с достоинством спустился. Рабочий в это время задумчиво рассматривал новое окно в кабинете.

— Да… похоже, Ваше Преосвященство, это была очень назойливая муха. Думаю, вам стоит подумать о новом кабинете.

Он указал на края дыры.

— Видите кладку? Это несущая стена. Даже если её заделают, я бы не согласился здесь работать, потому что целостность конструкции повреждена.

Чезаре кивнул, но вопрос задал все-таки по делу.

— Скажите, как долго вы находились поблизости, прежде чем Патрик позвал вас? Вы видели здесь кого-нибудь… подозрительного?

— Ну… был один тип, — задумался рабочий, — Вроде бы, из нашей братии, но рожа каменная, будто он идёт по улице, где… — он покосился на послушницу, после чего, смущённо взъерошив себе волосы на затылке, продолжил, — Где, в общем, канализацию прорвало. Подошёл, взял у меня лестницу. Я, конечно, возмутился: я ж на крыше был в этот момент, трубу чистил. Он просто остановился, и сказал, что вернёт. Мутный тип, какой-то. А так, да, я, в принципе, был здесь недавно, — он указал на соседнее здание, — Там черепица расшаталась. Сегодня чуть одного из свят… священников не прибило.

— Можете примерно описать этого человека? — спросил Чезаре. Не исключено, что он врет. Но если нет, то это дает не худшую ниточку в этом деле…

— В принципе, могу. Мутный тип такой, с лицом, как у аристократа на старых картинах. Волосы длинные жиденькие, острый нос, узкое лицо, высокие скулы, тонкие брови. Губы такие, словно их вообще нет.

— Цвет волос, цвет глаз? Высокий, низкий? Полный, худой? Бледный, смуглый?

— Черноволосый, прямо как я. Глаза не разглядел, — честно признался рабочий, — Высокий, но ниже меня. На полголовы где-то. Худой и бледный, как смерть.

По описанию внешность 'мутного типа' была более чем колоритной. И, что особенно важно, бледность в этих широтах была очень редкой приметой, сужавшей круг подозреваемых во много раз. Чезаре знал одного человека, который подходил под описание. Кардинал Ришелье. Нет, не тот самый: всего лишь забавное совпадение. Вполне себе 'мутный' тип. Фраза прямо-таки про него. Как припомнил Чезаре, Ришелье очень сильно хмурился в момент объявления грядущего Второго пришествия.

— Любопытно, — задумчиво сказал Чезаре, — Спасибо за информацию. И за лестницу.

Сделав знак Марии следовать за ним, кардинал пошел прочь. У него пока не было четких идей, куда направляться, но обсуждать это дело в присутствии человека, являвшегося одним из подозреваемых, он не собирался.

— У вас есть какие-то догадки? — поинтересовалась девушка, едва они остались одни.

— Две основные версии, — задумчиво ответил Чезаре, — либо он врет, и тогда нужно его поприжать; либо же он говорит правду, и тогда нужно поприжать 'мутного типа'… Вот что: постарайся вспомнить. Ты узнала, что иерархи готовят мистификацию, и что черти — их работа. О ком из них ты можешь сказать, что он точно в этом замешан?

— Ммм… — девушка подпёрла подбородок пальчиком и задумалась, — Ммм… — она перевела взгляд на окно соседнего здания, после чего её лицо просветлело, она щёлкнула пальцами и выпалила, — Отец Риоджа?

Сложно было понять, серьёзно сейчас говорит Мария или паясничает. В любом случае, она явно жалела, что противник не носит на груди значок 'я плохиш', чтобы на него можно было налететь со святым мечом и покромсать. Наверное, она с большим удовольствием сразилась бы ещё с двумя чертями, нежели стала бы разгадывать подобные задачки. В отличие от Чезаре, которому задачки как раз были более интересны.

— Это понятно, — сказал он, — А еще? Вот к примеру, ты узнала, что Риоджа собирается на встречу с G-Tech. Как? Он с кем-то говорил об этом, или что-то еще? Аналогично с чертями — ты просто почувствовала шкатулку, или поняла это из разговора?

Девушка смущённо улыбнулась и спрятала голову в плечи.

— Вы не поверите, Ваше Преосвященство, — начала она и замолчала. Через пару секунд блуждания взгляда по окнам, она продолжила, — Мне об этом сказал больверк отца Риоджи.

По сути, больверками назывались все огнестрельные сигмафины, в противоположность всем сигмафинам-мечам, калибурам. Сложно было уже вспомнить, кто и почему это придумал, однако, такое именование прижилось.

— Знаешь… Сегодня я готов поверить во что угодно, — усмехнулся в ответ священник, — Однако, чтобы должным образом учитывать это, мне нужно больше информации. Можешь ли ты использовать свой дар сознательно? И заметно ли его использование со стороны?

Девушка покачала головой.

— Скорее наоборот. Я не могу заткнуть сигмафины. У меня это с детства. Когда я увидела первый сигмафин, я сразу же услышала его голос, — она поправила манжету, — Я научилась скрывать это. Делать лицо кирпичом, когда я слышу их голоса.

— Это правильно, — одобрительно заметил Чезаре, — Отнюдь не все способны понять тех, кто отличается от них…

Как это ни забавно, ее история во многом походила на то, что он сам собирался ответить, если она начнет допытываться о его 'странностях'. Может, потому она и приняла как должное то, что уже видела? Потому что знает, что значит скрывать свои отличия…

— Надеюсь, ты не станешь скрывать, если они сообщат тебе еще что-то важное. На данный момент перед нами два пути, но ошибка в данном случае слишком опасна. 'Мутный тип' по описанию рабочего поразительно смахивает на отца Ришелье, однако если рабочий лгал, то можно быть уверенными, что святой отец точно НЕ задействован в заговоре…

— Нам нужно проверить двух человек, — на лице у Марии появилось заговорщицкое выражение, — И нас, меж тем, тоже двое.

— Это так, — Чезаре вовсю просчитывал расклад, — Вот только что мы можем сделать для этой проверки… Я могу незаметно проследить за кем-то из них; однако существенные шансы принести пользу это имеет лишь в одном случае — если рабочий все же виновен, и он не успел передать шкатулку своему хозяину. Проверить, конечно, можно… Но это 25 % вероятности успеха в лучшем случае. Что же касается проверки отца Ришелье… Скажи-ка, а на каком расстоянии работает твой дар?

— Не очень-то далеко. Около двадцати метров отчетливо. И за пятьдесят метров я слышу только неотчётливый шёпот, — ответила Мария. Затем её взгляд стал жёстче, — Однако шкатулку я опознаю и с пятидесяти метров. Этот хор плакальщиков невозможно перепутать ни с чем.

— Тогда попробуй проверить его дом и кабинет. Внутрь не заходи: только попасться на взломе и не хватает. В контакт тоже лучше не вступать. Просто прослушай, оставаясь снаружи, на предмет наличия шкатулки. Если получится поговорить с обычными сигмафинами — тоже не помешает расспросить, но понапрасну не рискуй. Если что-то выяснишь — ничего не предпринимай, а сообщи мне.

Чезаре достал телефон и поставил на виброзвонок, чтобы звонок не выдал его во время слежки.

— Значит, я займусь мутным, а вы — мачо? — уточнила она на всякий случай, чтобы убедиться, что всё правильно поняла.

— Да, — кивнул он, внимательно глядя на нее. Он знал ее характер, и то, что он знал, не внушало ему оптимизма. Однако, он надеялся, что она достаточно умна, чтобы отложить геройства на другой раз…

Чезаре задумчиво посмотрел вслед Марии, дожидаясь, когда она скроется из виду. Он обрадовался, когда она сама предложила разделиться: ему требовался повод, чтобы отослать ее. Были вещи, которые он не собирался демонстрировать ей. Хотя бы потому, что она далеко не глупа и непременно задаст вопрос, на который он не готов отвечать…

Повернувшись, он двинулся обратно к рабочему, на ходу концентрируясь на том, чтобы сделать себя прозрачным, как воздух. Это не была полноценная невидимость, но при правильном обращении несильно от нее отличалось…

Рабочий не делал ничего подозрительного. Словно бы издеваясь над кардиналом, он продолжал работать, не забывая весело трещать с молчаливым напарником и послушниками на отвлечённые темы. Слежка продолжалась ещё 20 минут, прежде чем Чезаре увидел нахмурившуюся Марию, возвращающуюся из своего похода по душу 'мутного'.

Дождавшись, когда она будет не в самой людной части помещения, он решил, что пора.

— Как все прошло? — поинтересовался кардинал, неслышно появляясь у нее за спиной.

— Gloria Patri!!! — воскликнула девушка таким тоном, каким обычно кричат 'твою мать!', проявляя доселе невиданные у неё способности амагуса: способность летать до самого потолка, только очень недолго и, судя по всему, за счёт размахивания руками, словно крыльями птицы, — Нельзя же так пугать, отче!

Чезаре широко улыбнулся и развел руками. Особого раскаяния его вид не выражал.

— Шкатулка у него в кабинете, — сообщила Мария.

— Ясно, — кивнул священник, — Значит, слежку с рабочего, скорее всего, можно снимать. Заговор на столь высоком уровне — это не преступная банда, где каждый норовит сдать подельника, чтобы увеличить свою долю. Если бы он был замешан, то назвал бы кого-нибудь непричастного.

— Или он специально подбросил эту шкатулку, чтобы снять с себя подозрения, — предположила послушница.

— Тоже возможно, — согласился Чезаре, — Но не думаю, что у него было время, чтобы подбросить шкатулку и успеть вернуться назад. Даже если он заранее выяснил, что отца Ришелье в этот момент в кабинете не будет, все равно, чтобы обернуться за то время, пока мы сражались с чёртом, а потом Патрик искал его, нужно ОЧЕНЬ спешить. Так что сбрасывать со счетов вариант с подставой не будем, но за рабочую гипотезу примем вариант, что отец Ришелье замешан в заговоре.

— Отлично, гипотеза у нас уже есть. А делать-то нам с ней чего?

— На ум приходит такая авантю… такой вариант, — задумчиво ответил Чезаре, — Этой ночью я навещу его у него дома и хорошенько напугаю. Если он что-то знает, то выложит мне все. Если нет… Что ж, небольшой несмертельный розыгрыш моя совесть как-нибудь переживет.

'А кроме того, если нет, то они попытаются убить меня, и я смогу взять языка', - мысленно добавил кардинал. Но не озвучил, потому что понимал: если он это скажет, то никакая сила не сможет удержать ее от того, чтобы последовать за ним.

— То есть, пока ничего не делаем? — на всякий случай уточнила девушка, — Просто кукуем весь день?

— Да… По крайней мере, мне ничего в голову не приходит. И еще одно, — Чезаре вздохнул: он подступал к той части, в которой ее будет весьма сложно убедить, — В 'запугивании' ты принимать участия не будешь. Придумать тебе роль в этом представлении — раз плюнуть; но если он тебя узнает, будут большие проблемы — даже независимо от того, виновен ли он на самом деле.

В действительности была и еще одна причина. Однако эта была серьезна и сама по себе…

— По-моему, вас, отче, он видит куда чаще, чем меня, — удивилась Мария, — Значит, и шансы узнать вас у него куда выше.

— Меня он не узнает, — усмехнулся в ответ Чезаре, — Это я могу гарантировать.

Девушка недоверчиво фыркнула.

— Как скажете.

— Так и скажу, — ответил кардинал, — Как остаться неузнанным мне, я представляю. Как это сделать тебе — нет. Поэтому я отправлюсь туда один, а ты максимум постоишь на стреме. Пока же лучше не подавать виду, что мы что-то задумали…

К тому моменту, по мере додумывания плана, число причин, по которым не стоило брать с собой Марию, увеличилось до четырех. Но третья и четвертая были точно так же непригодны для объяснения, как и вторая.

— Хорошо, — недовольно кивнула она, — В таком случае я пока займусь обустройством нового кабинета взамен старого.

— Да, — Чезаре слегка смутился, сообразив, что в его плане на данном этапе значилось 'вернуться в кабинет и работать с документами до вечера'; а последствия встречи кабинета с озверевшим демоном совершенно вылетели у него из головы…

— Да, пожалуй, этим стоит заняться в первую очередь…

Глава 5

Он желал узнать, Что там за Печатью Трона первородного Огня, Что там за Границей… И создал меня. То в меня вложил, Что не мог понять… Тысячами лет Страшно заплатил Он за этот шанс. YellowDragon

Когда Артур вновь пришёл в себя, было уже темно. Голова раскалывалась, как с перепоя, а помещение было ему совершенно незнакомым. Оглядевшись, мужчина понял, что лежит на диване. Кто-то уже позаботился о нём, потому как чувствовал он себя не в пример лучше, чем должен был.

Медленно возвращались воспоминания. Когда тело Евы изрешетили пулями, в нем проснулась его темная сторона, Алоглазый убийца. Против него бравый японский спецназ не имел никаких шансов. За этим последовало нападение девушки, управлявшей насекомыми, от которой их обоих спасла новая знакомая, назвавшаяся… Кажется, Рейко. Кеншу Рейко. Она упоминала, что ей нужен свой человек в G-Tech и что миру угрожает страшная опасность. Но к тому моменту Артур уже терял сознание и смог лишь пообещать ей достать ее душу хоть по ту сторону Хаоса, если она подставит Еву.

Пошатываясь, Артур встал с дивана. Теперь нужно было выбраться из комнаты. Темнота вдруг стала ощутимым препятствием после такой потери сил. И всё-таки, пока расклад неизвестен, Артур был готов ожидать в соседней комнате всё что угодно, вплоть до ряда винтовок, уставившихся ему в грудь.

Однако, никаких препятствий на пути ему не встретилось. Самым сложным было нащупать ручку двери, ведущий в освещённый с кухни коридор.

— Уже проснулся? — услышал мужчина знакомый голос. Его обладательница восседала на табурете в тёплом махровом халате и попивала чай с булочками.

Это была рыжеволосая японка лет тридцати, модельной внешности, одетая в лабораторный халат, некоушки и мохнатые рукавицы, стилизованные под кошачьи лапки. Артур, впрочем, помнил, как во время боя с предводительницей насекомых из этих 'лапок' появились острые лезвия, при виде которых Фредди Крюггер съел бы свою шляпу от зависти.

— Где она? — мрачно спросил Артур.

— Она спит в моей комнате, — женщина махнула надкусанным эклером куда-то в сторону коридора, — Ей очень сильно досталось, и я не стала бы её беспокоить, пока её организм не восстановит потери.

— Артур Бёрг, — внезапно представился англичанин, добравшись-таки до кухни, — Точнее, то, что от него осталось… — усмехнулись его сухие губы. Сейчас, когда ситуация казалась безопасной, Артура покинули и те силы, которые ещё держали его на ногах. В голове сидело отвратное предчувствие, что просто так восстановиться не получится. Сердце захватила необъяснимая тревога.

— Вы… наблюдали бой с какого момента? — аккуратно поинтересовался Артур, чуя эпический масштаб проблемы.

— С того, как ваша гибель стала неминуемой, — холодно ответила женщина, — Меня не интересуют ваши секреты, и не интересует награда за голову вашей подруги. Я здесь для того, чтобы, ни много, ни мало, спасти мир.

— Спасти мир? — устало закрыл глаза Артур, предпочитая занять более удобное, хоть и более низкое положение на полу в углу кухни, ближайшем от выхода в коридор, через который англичанин ввалился в комнату.

Рейко отпила ещё немного чаю и закусила эклером.

— Ватикан решил извлечь бога из субреальности, — сказала она и указала эклером на вазочку со сластями, — Пироженку, или организм воспримет что-то более серьёзное?

— Молоко? — предположил наличие любимого продукта Артур, — Бога? Какого бога? — эпично спалился измученный англичанин.

— Абсолют, — ответила она, поднимаясь со своего места, чтобы прошествовать к холодильнику, — Аллах, Иегова. Зови его как хочешь, но это та стихия, которой быть в нашем мире попросту не должно.

Она поставила перед Артуром стакан.

— У меня только шестипроцентное, — сказала Рейко, потрясая зажатой в руке бутылкой с характерным знаком на этикетке.

Схватив стакан с молоком, Артур слегка оживился и стал похож на ребёнка, которому дали любимую сладость.

— Это невозможно, христианский Бог это ведь ава… — сообразив, что говорит лишнее уже второй раз за последние пять минут, Артур заткнул себе рот молоком, смачивая в нём губы и прислушиваясь к тому, как печень отреагирует на попытку добавить его в организм.

Немного отпив и блаженно прикрыв глаза, англичанин продолжил:

— В общем, кое-кто очень сильно удивится, конечно, когда его попытаются извлечь из Великого предела под именем христианского Бога, но вряд ли отреагирует хоть как-то… и вряд ли у них получится хоть что-то… если только… — детское выражение лица сменилось на задумчивое.

— G-Tech в этом задействованы, — холодно сказала она, но конкретизировать. Женщина просто глядела на собеседника поверх чашки с чаем, изучая его реакцию.

— Это название мне мало о чём говорит, хотя Ева как-то связана с ними, — понял Артур смысл дозированной выдачи информации и сканирующий взгляд Рейко, — Вы правда верите, что того, кого знали под именем Христа можно выдернуть из нирв… эм… ну оттуда, короче? Да это невозможно, если только… если только это не пришествие Майтреи, — внезапно закончил фразу англичанин, — Но тогда люди тут не при чём, и всё это происходит согласно причине-следствию, так было предрешено очень давно, если это вообще правда.

— То есть, Лолита на голове гигантского насекомого вас ничуть не смущает? — скептически подняла бровь собеседница.

— Высшие сущности и человеческие глупости не стоит объединять, — глаза Артура из задумчиво-детских стали угрожающе-серьёзными, — Ваша цивилизация постоянно несётся за попыткой подчинения всего живого и не живого, принося боль и страдания, — голос англичанина начал бить, как набат, отражая его воспоминания, — Как можно посметь так повредить истинной природе?! Твои соплеменники искалечили природу Евы и ещё чёрт знает какого количества существ, сделав из них непонятные гибриды, не могущие вернуться к своему Источнику! Если бы ваше тело вплавили в спину носорога и заставили жить получившимся уродцем, как бы вы себя чувствовали?! — Артур уже почти кричал, точнее его рот двигался в амплитуде крика, но слова от усталости звучали тихо, хоть и необъяснимо зловеще, — Это преступление, которое не оправдать! — Артур поставил стакан и обхватил лицо руками.

Как и следовало ожидать, голова начала болеть. Какое-то время собеседница не отвечала. Около пяти секунд можно было уверено считать удары своего и чужого сердца просто по звуку. Казалось, даже бифидобактерии затаили дыхание.

— Кхм, — Рейко наконец осмелилась разбить хрустальную тишину молчания и поправила очки, — Я, конечно, могла бы сейчас рассказать длинную и интересную лекцию о природе, сути божественного и о том, какое у меня, как у учёного, отношение к слову 'невозможно', но я отложу этот речитатив, чтобы просто поинтересоваться… а вы, Бёрг-сан, из какой цивилизации сами будете?

Последние слова были произнесены тихим вкрадчивым голосом, проникающим не столько в разум, сколько в сердце, порождая там трепетную тревогу, напоминающую шелест крыльев ночного мотылька.

— Из той, которую люди почти полностью уничтожили в погоне за властью, — устало ответил Артур, — Подробностей, для нашей взаимной безопасности, вам лучше не знать. Прошу прощения, я… получил серьёзные повреждения на всех уровнях своей структуры… — неуклюже перевёл на японский Артур то, о чём сейчас думал, — …и не совсем контролирую свою психику. Боюсь, что часть повреждений необратима, если я не найду специфическое место… домен Земли.

Женщина некоторое время хмуро изучала мужчину, после чего устало прикрыла глаза.

— Насколько хорошо вы знаете сигма-карту своего тела? — поинтересовалась она, вновь спрятав лицо за чашкой с чаем.

— Я не знаю, что такое сигма карта, — покачал головой Артур, — Моё тело не сможет вылечить тот, кто не понимает его природы. Лечить то, что вы видите, это попытка огнём тушить огонь или водой заливать воду… Где моя трость? — внезапно спросил он, — Она очень важна для меня, это подарок… С ней я чувствую себя… в большей безопасности.

— Посмотрите в прихожей, рядом с зонтом, — сказала она, после чего её тон чуть изменился, и она пояснила, — Сигма-карта, по сути, и есть истинное устройство существа на субэнергетическом уровне. Грубые старые учения о чакрах и духовных токах дают смутное представление об истинной природе данного явления. Удивительным фактом является наблюдение, что старые анатомические карты Китая и Японии оказались куда ближе к современным сигма-картам, чем полагалось до 2014 года, когда учение о движении ци считалось чистой мистификацией.

Артур решил пока никуда не идти, вместо этого взяв стакан с молоком и допив содержимое.

— Мой учитель обучал меня 'учению о движении ци', - последний сложный термин англичанин просто скопировал из речи Рейко, имея в виду что-то другое, — Это определённо не мистификация. Здесь поблизости есть старые пещеры со сталагмитами или сталактитами? Может, какие-то другие пещеры, нетронутые цивилизацией?

— Это Япония, — развела руками Рейко и, заметив, что данное утверждение не проясняло совершенно ничего для собеседника, добавила, — Это значит, нет. Зато у меня есть сигма-проектор.

Сигма-проектором звалось устройство для прямого манипулирования сигмой. Весьма дорогое оборудование, оно, однако, позволяло самые разнообразные воздействия, включая создание предметов, их уничтожение, изменение формы или материала… Ну, или лечение раненых.

Ученая отставила в сторону чашку и вышла в коридор, чтобы вещать уже оттуда:

— Так что, если вы знаете свою анатомическую карту по учению о движении ци, значит, сможете и сигма-проектором воспользоваться.

— Хм… — Артур слегка растерялся, — Ну… дело в том, что я не знаю… Я не могу осветить подробности, но мне известна только теория, пригодная для тела человека… Этим я могу лечить только поверхностные раны. Боюсь, без 'домена Земли'… - на этот раз англичанин использовал термин из фен-шуя, который вовремя подвернулся ему под язык. — …ничего не получится.

— Домен земли — это лишь сосредоточие свободной сигмы, подчинённое специфической энергетической структуре, — небрежно отозвалась Рейко из какой-то комнаты в глубине квартиры. В следующую секунду щёлкнул переключатель, и на полу в коридоре появился светлый прямоугольник с силуэтом хозяйки квартиры в нём, — А амагусы зачастую по своей структуре тоже отличаются от людей, но ведь это же не мешает их лечить.

— Боюсь, я не могу предоставить вам никаких данных о моей энергетической структуре, — ответил Артур, — Это всё равно что распространять подробные чертежи крепости накануне возможной войны. Я не амагус и не маг, это всё, что я могу сказать.

Конечно же, Рейко будет пытаться определить его истинную природу… И если у неё это получится, то беды не миновать, поэтому англичанин решил быть осторожным. Рейко, однако, такой подход не понравился:

— Война уже началась. G-Tech не оставит в покое ни вас, ни вашу подругу, а через пять дней Земля, какой её знаем мы с вами, перестанет существовать. У меня нет времени возиться с бесполезными существами, будь они амагусами, магами, стальными шушпанчиками или земляными кудяпликами. Если вы не сможете восстановить свои силы до этого утра, то вы мне бесполезны, и я вас просто выкину на улицу, — она отошла в сторону, освобождая коридор для прохода, и сделала приглашающий жест рукой, — Мне, кстати, для этого даже сигмафин не понадобится.

— Мне плевать на мир людей… А вот Еву вы не получите, — холодно ответил англичанин, проходя все же в коридор, — В ней течёт кровь моего народа.

— Вы, быть может, сможете жить после того, как планета разом сменит свой климат, а цивилизация рухнет, — бровь Рейко снова приподнялась, однако на сей раз с вызовом, а не с удивлением, — А она?

Глаза Артура начали походить на глаза зверька, загнанного в ловушку. Выхода нет: физически одолеть Рейко англичанин в теперешнем состоянии не мог, даже просто ради того, чтобы отбить Еву. В любом случае, даже если попытаться, она всё поймёт и так, потому что его последнее оружие исключало неточные толкования его природы.

Артур порывался что-то сказать, но затем бессильно развёл руками и шагнул в свет. Сигма-проектор выглядел, как высокотехнологичный белый гроб с кучей голографических панелей, попросту перегруженных информацией текстовой и визуальной. Из этой информации англичанин не понял ровным счетом ничего, но для японки она явно не была секретом.

— Сначала вам следует лечь в сигма-проектор и сделать срез сигма-карты. После этого вы её изучите, сопоставите с известными вам данными о движении ци, после чего начнётся самая неприятная для вас часть, потому что вам придётся, во время материализации, находиться в сознании.

— То, что вы получите на выходе… Оно будет гораздо больше того, что вы видите сейчас… — прошептал Артур, — Эта штука выдержит?

Женщина выдержала многозначительную паузу, внимательно глядя в глаза Артуру, а затем похвасталась:

— Это я создала Жестяного Джокера.

Артур покорно залез в аппарат и закрыл глаза. Лёгкое, еле заметное золотое свечение начало разливаться вокруг него.

— Ты был бы классом Зеро, если бы не отсутствие сигма-преобразователей, — невпопад сообщила ему Рейко.

Её голос потерял нотки железа, и в нём проявилось нечто, более всего напоминавшее детскую увлечённость и… удивление сказке. Сказке, сейчас раскрывавшейся перед ней.

Следующим же утром Артур (или Сейхо, как его звали на самом деле) беседовал с Евой, теперь уже видевшей не только его истинный облик, но и его воспоминания. Его народ и гонения на него. Зеленоглазую Эйсу. Бегство, бегство и еще раз бегство. Дружбу с правителем Тохтамышем и нападение на его ставку. Пленение. И Его: Алоглазого убийцу, Темного Змея. Уробороса.

Бегство на Запад… сотни лет смены личин и профессий, страха быть обнаруженным и поиска своих… бесполезного и бессмысленного поиска в боязни принять свой настоящий облик… поступление в Сорбонну и мелкий триумф в Оксфорде… Новый всплеск надежды и визит в Токио… И в конце сам образ Первопредка…

— Теперь ты видишь, что течёт в твоих жилах… Так мы находим друг друга… твоя кровь не чиста, но ты касаешься меня сейчас, и я могу общаться с тобой так же, как и со своим родичем — напрямую. Я покажу тебе всё, что было…

— Я знаю, — она отвечала вслух. Женщина полностью исцелила свои раны, а потому смогла позволить себе сменить бинты на тёплую пижамку персикового цвета, которая была ей чуточку мала. Ева открыла глаза и посмотрела на Сейхо.

— Я уже видела, как она превращается, пытаясь разломать свою темницу.

— Добро пожаловать в сердце Бахамута, ветка, нашедшая корни, — выдохнул Артур. Нечёткие шипящее слова дублировались в сознании Евы, — Я бы хотел показать тебе и Его… чёрного змея с алыми глазами… чтобы ты знала и видела, что существует внутри меня… но это слишком опасно. Когда Уроборос приходит, я могу причинить тебе вред. Весь мир сходит с ума, похоже это Конец Времён, в котором должно совершиться пророчество нашего народа. Однако моего могущества недостаточно, чтобы защитить нас. Некто задумал выдернуть Иешуа из нирваны… И никто не знает, что оттуда они вытащат. С уверенностью могу сказать, что не то, что ожидают… Я провалился… с треском провалился, так что это утро вообще чудо… я должен был погибнуть там и наконец найти мир или огонь, смотря чего больше во мне. Но вот я опять чувствую новый день и даже не знаю, радоваться ли? — беглец прикрыл глаза, припомнив о девочке своего народа, о которой говорила Ева.

— Она… кто знает, может она последний кусочек в головоломке Первопредка… Что же теперь нам делать?

Женщина отвела глаза.

— Эта Рейко… я не могу ей верить, — она потянула шею в сторону, громко щёлкнув позвонками, — Но я не могу сказать ей и слова поперёк. И это не потому, что она сильней.

Ева потёрла шею ладонью, после чего поднесла ладонь к глазам, словно ожидала на ней что-то увидеть.

— Лилит — мать всей магии. Она — твоя родственница, и она же — источник силы G-Tech. Я хочу уничтожить G-Tech из мести, ты хочешь спасти Лили, а Рейко — хочет помешать их планам. Похоже, все наши пути сходятся в одном месте. Рейко не хочет от нас ничего, что бы мы не собирались делать и так. Но она может нам сказать, как это сделать правильно.

— Может быть… Только я ей… не всё сказал. Часть моих 'повреждений'… это не повреждения вовсе, и их невозможно излечить вообще, потому что это метаморфозы. Ты видела его? Алые глаза Убийцы там, на улице? Уроборос пришёл второй раз, а это значит, что я становлюсь бомбой замедленного действия. Если он снова меня захватит… меня может не стать. Но это не самое опасное для тебя и Рейко. Если он станет мною, то он начнёт уничтожать всё, до чего дотянуться его лапы… У него хватит сил убить вас обоих, даже будучи в моём теле. Я не знаю, каковы его цели… возможно, тебя он не тронет, но Рейко и любых других человеческих амагусов уничтожит с радостью или хотя бы моё тело с радостью уничтожит их руками.

Печально выдохнув и издав низкочастотный звук, который сложно было интерпретировать как какую-то эмоцию, Сэйхо полностью открыл глаза от защитной плёнки и снова перевёл взгляд со стены на Еву.

— Не знаю, можно ли ей верить. С наградой за твою голову она сможет попробовать провести другую комбинацию по достижению своих целей, и мы станем ей не нужны. Но придётся согласиться с её условиями. Во всяком случае, пока не появится подтверждений, что она собирается разменять нас в своей игре, как шахматных слонов.

Женщина кивнула.

— Хорошо.

Некоторое время она молча осматривала Сэйхо, а затем спросила.

— Ты… можешь сейчас снова вернуться в свой человеческий облик?

Сейхо кивнул, и пару мгновений спустя на полу комнаты лежал Артур Бёрг, а от его одежды исходило еле заметное золотое магическое сияние… точнее, от того, что осталось от его одежды. Превращение явно не улучшило состояние костюма… Более того, на нём появились дополнительные повреждения, ведь Артур был слишком слаб, когда принимал истинную форму, и магия, которая обычно занимается сохранностью костюма, не сработала в полную силу. Помимо разрывов, костюм теперь 'украшали' и пятна, как от контакта с расплавленной пластмассой.

Правда была ещё одна проблема. Артур задыхался, корчась от боли. Судя по всему, обратное преобразование было, мягко говоря, неприятным для него. Через полминуты он всё же смог убедить свой организм, что не задыхается, и почти сесть на полу. Подойдя к нему, Ева помогла усесться.

— Ты в порядке? — задала она вполне резонный вопрос. Было очевидно, что далеко не в порядке, но женщина не знала, как помочь англичанину, кроме как поддерживать его под спину и смотреть в глаза беспокойным взглядом.

— Разное количество кислорода… нужно для дыхания… органы сжимаются… — попытался объяснить он, постоянно прерываясь на контроль дыхания.

— Я смотрю, вы уже проснулись, — констатировала факт внезапно возникшая на пороге Рейко. Убедившись, что все на неё обратили внимание, она показала вилкой в сторону двери:

— В таком случае, попрошу всех на кухню. И да, Бёрг-сан, — она хмуро изучила то, что осталось от костюма англичанина, — Я подготовила вам одежду в вашей комнате. Рекомендую сначала принять ванную, а потом уже переодеваться.

Раздав указания, Рейко резко повернулась спиной к присутствующим, спародировав рекламу шампуня для волос, и скрылась из глаз за углом.

— Раз всё в порядке, тогда, наверное, стоит сначала позавтракать, — заметила Ева, поднимаясь с одного колена, — Чего у Рейко не отнять, так это таланта в готовке.

Сама хозяйка дома не мешала своим усталым гостям завтракать и ни словом не обмолвилась о событиях прошедшей ночи, которые принесли ей просто огромные убытки. В конце концов, сигма-проектор, насколько знал Артур, могут позволить себе только самые престижные клиники мира. Однако, даже если Рейко была обижена на англичанина за порчу имущества, на качестве весьма плотного завтрака это никоим образом не сказалось.

— Итак, каковы же ваши планы? — спросил, наконец, Артур у Рейко. В голосе не читалось вообще ничего, казалось, что в момент вопроса Артур прислушивался к ощущениям своего тела, которое вдруг перестало болеть и ввело своего хозяина в состояние 'светлой небесной подвешенности'. Рука Артура прошлась по материалу костюма. Конечно, не совсем английский стиль, но какое это имело значение? Во всяком случае, чувство стиля хозяйки дома можно было признать.

— Компьютерный вирус, — коротко ответила она. Лишь спустя секунду Рейко снизошла до более расширенного пояснения, на время забыв о своей чашке риса, — Точнее, троян. Мы загрузим на их сервер троян и таким образом дадим удалённый доступ специалистам. Простой вирус может не справиться с задачей удаления всех данных.

Пару секунд Артур смотрел на Рейко, пытаясь изобразить какую-то социальную эмоцию, долженствующую показать, что он ни черта не понял. Сообразив, что сейчас у него это не получится, англичанин сказал ничего не выражающим голосом:

— Какую информацию? Каким специалистам? — он решил не продолжать логичным 'какой вирус?'.

— Сила G-Tech в накопленных за эти пять лет данных, полученных, технически, из первоисточника, — терпеливо пояснила женщина, — Я не поверю, что такая крупная корпорация не хранит где-нибудь копии, но ещё не существовало такой организации, чья работа не встала бы на время из-за падения основных серверов. Кроме того, именно доступ к этой информации позволит нам понять, каким же всё-таки образом, G-Tech решили извлечь Абсолют из субреальности, и, само собой, как мы этому можем помешать.

— И что же для этого требуется от нас с Евой? — спросил Артур, размышляя, объяснять ли Рейко о том 'вирусе', который уже сидит глубоко у него внутри и ждёт подходящего момента, чтобы сжечь что-нибудь человеческое…

— Вы и так уже собирались проникнуть в G-Tech, — заметила она, доливая Еве молока, — Я просто предлагаю вам по пути к камере Лилит заглянуть в серверную, воткнуть флешку в USB-порт и запустить с неё одну программку. Дальше уже не ваши проблемы. Судя по тому, что я узнала от Евы, Лилит будет находиться в настолько хорошо охраняемом месте, что было бы глупо не поместить туда же центральный сервер.

— И что же нам делать с моим информационным прикрытием? Если я вдруг исчезну и появлюсь в Берлине, это может быть слишком подозрительно.

— Так же, как и с внешностью Евы, — спокойно ответила учёная, жестом предлагая долить молока и Артуру, — Я обеспечу вас меняющими внешность сигмафинами. Легенду можете выбрать любую, потому как независимо от легенды, в святую обитель G-tech вас никто пускать не собирается.

Рассеянно кивнув Рейко на её предложение, Артур заметил:

— А документы? Без них в другую страну не попадёшь.

Англичанин начал выходить из пофигистического состояния. Настолько быстро, что изменение выражения его лица бросалось в глаза. В голову ворвались мысли о Лилит и Алоглазом убийце. Точнее, о связи между ними, которая ускользала от Артура всё это время. Англичанин вспомнил свои слова о том, что Он с радостью уничтожит тело Артура и может убить Еву. И понял, что ошибся. Потому что иначе бы ни Евы, ни самого англичанина уже не было бы в живых. Но умерло лишь подразделение спецназа, которое… хотело убить Еву. От неожиданного всплеска догадок и предположений, Артур встал со своего места. Интуиция подсказывала англичанину, что он где-то рядом с открытием, которое угрожает его надеждам. Но подобраться ближе сознание сейчас было не способно. Хотя… Ведь без Евы Алоглазый при всем желании не найдет Лилит.

— Ты где-то проспал последние пять лет. Когда телепортация стала доступна каждому смертному по цене часа в интернет-кафе, документы на границе проверять перестали. Однако, мне ничего не стоит вас оформить, как граждан Японии, всего за полчаса, и набросать вам липовые дипломы.

— Я не следил за открытиями вашей цивилизации… конечно, об открытии телепортации и прочей ерунды мне было известно… как древним грекам был известен тот факт, что Земля круглая… и только. Иногда мне хочется уснуть и проснуться в конце времён.

Отпив белой жидкости, Артур продолжил уже более конкретно, соглашаясь с доводами Рейко:

— Что ж… Пусть будет так. Предстоит ещё решить такое количество вопросов, что голова начинает болеть заранее. Не думаю, что вероятность успеха банального штурма штаба G-Tech отлична от нуля.

На немецком последовала фраза для Евы. Никому, кроме родственника, Артур не стал бы уточнять ничего из своих ключевых мыслей:

— Почему-то чем ближе я подхожу к нахождению Лилит, тем больше чувствую себя… ведомым. Определённо, я чего-то не понимаю, и это что-то ударит в самый неподходящий момент, — на этой 'жизнерадостной' ноте англичанин начал созерцать остатки молока в стакане, словно там могли проявиться ответы на его вопросы. А ведь даже таковые ответы не гарантировали, что Артур сможет правильно поступить, получив их — пожалуй, это и была самая смертоносная тонкость происходящего.

— Именно поэтому Ева и идёт с тобой, — кивнула Рейко, — Она поможет тебе попасть внутрь. С её знаниями структуры и твоими навыками гипноза вы сможете продержаться достаточно долго, чтобы добраться до Лилит и запустить программу на сервере.

Она вновь поправила очки и повернулась в сторону Евы, хотя обращалась всё ещё к Артуру.

— А вот выбираться вам с вероятностью, близкой к ста процентам, придётся уже с боем.

— Да, — согласился англичанин, — Выйти может оказаться сложнее, чем войти, особенно если неизвестно состояние Лилит.

— Ева упоминала, что здоровья у Лилит хватает, так что обузой она быть не должна, — успокоила мужчину учёная, — Однако… — она прервалась, чтобы налить англичанину ещё молока, — Я бы на неё особо не рассчитывала. Исходя из того, что я слышала, только здоровье у Лилит и есть. Ни навыков, ни умений, ни банальной практики.

— Все готово к поднятию Столпа, виконт.

Светловолосый чуть улыбнулся.

— Не спешите.

— Виконт? — чуть удивленно переспросил ученый в дыхательной маске, руководивший исследованиями.

— Они придут. Я уверен. Не спешите замораживать проект Е.В.А. Однако, заготовьте запасной план.

— Проект А.Д.А.М., сэр?

— Да, — улыбка на лице немца превратилась в усмешку, исполненную превосходства, — И еще проект И.Е.Г.О.В.А.

— Но ведь…

— Скоро у нас будет необходимый материал. Когда добыча придет в капкан, поднимите Столп Творения. Так мы поразим две цели одной стрелой: отрежем им путь к отступлению и первыми завершим свою часть Звезды.

— Будет сделано, сэр. Подготовить комитет по встрече?

— Ваши люди с ними могут и не справиться. Я лично его возглавлю.

Тусклое лезвие цзяня снова смотрело на Артура прохладой своей стали, напоминая лунную ночь, когда Эйса учила его движениям с этим клинком… Правда, в совсем другой рукояти. На лезвии были выгравированы разные символы… Диаграмма Великого Предела и восемь триграмм по кругу. Рядом с кругом красовались несколько китайских иероглифов.

'Тело — Великий Предел. Сознание — Беспредельное. Даже тысячи злодеев падут, когда ты защищаешь императрицу своей изначальной природы'

Гравировка была настолько маленькой, что обычному человеку пришлось бы напрягать зрение, чтобы различить линии триграмм или черты иероглифов. Артур же и так наизусть знал всю схему, которая там изображена. Перевернув лезвие другой стороной, англичанин встретился взглядом с гравировкой в виде длинного дракона вдоль всего лезвия. Артур почувствовал, что психоз отступил ещё на один шаг назад… пусть этот шаг и был одним из бессчётного числа шагов, которые ещё ему нужно выиграть.

Постояв прямо, Артур вытянул меч и начал еле заметно колебать его кончик, чувствуя инерцию этого движения… Он уже ничего не замечал вокруг себя. Наверное, даже если сейчас случился бы взрыв, англичанин не повёл бы и бровью. 'Небесный лев повергает злодеев' — амплитудный и резкий широкий взмах разрезал воздух комнаты со свистом, поражая условных противников…. 'Крыло аиста хранит спину' — широкий взмах себе за спину сбивает условный коварный удар в спину… 'Змея Шэ скользит, раня ядом разбойника' — ноги Артура скрутились одна вокруг другой, тело осело, и спиральный подрезающий удар, направленный по нескольким условным противникам сразу, взвился в воздух… 'Ястреб рухнул за добычей с небес' — фантастической скорости укол поразил живот условного противника, находящегося в другом конце комнаты — Артур совершил неимоверный горизонтальный прыжок, чтобы там оказаться… 'Дракон Грома защищает Небо' — непредсказуемо перенося вес тела с ноги на ногу англичанин нанёс девять быстрейших вибрирующих уколов в разные стороны… 'Медведь рвётся через путы' — могучий шаг Артура в сторону, и снова меч, опираясь на весь вес тела англичанина, рубит условного противника… 'Ветер несёт перья роскошной императорской птицы' — вращая руку и наклоняя тело, Артур поразил очередного условного противника… 'Белая обезьяна срезает персик для императора' — подрезающий удар на уровне горла для ещё одного условного противника…

Замерев, Артур начал трансформацию восьми движений в бесконечное множество. Словно находясь в густом киселе, а не воздухе, он мучительно медленно двигал меч, производя новый приём. Постепенно скорость росла, воля Артура начала чертить настолько несуразные траектории, что удары более напоминали танец, а не приёмы фехтования… Ноги скользили по полу, перемещая тело и наклоняя его под различными углами (что, возможно, подразумевало уход от точных выпадов противника). И вот уже скорость незаметно подобралась к фантастической, такой, что звук лезвия, разрезающего воздух, стал вполне слышим. На лбу англичанина выступила капелька пота… всего одна. Его сознание сейчас 'танцевало с Солнцем и Луной', трансформируя восемь приёмов в непредсказуемые движения.

Достигнув предела скорости, Артур резко замер, словно оборвав струну… Движения сейчас происходили внутри него: ци, растекаясь и вибрируя, возвращала память англичанина в то место, где его психозов просто ещё не существовало… Тускло мерцало лезвие замершего клинка, освещаемое щепоткой света из коридора.

Смех Эйсы раздался в голове у Артура, возвращая эхо воспоминания:

— Сэйхо, можешь ещё быстрее?

— М-м-м… Артур? — услышал мужчина осторожный оклик Евы, потерявшей его в коридоре.

— Я могу быстрее… — прошептал Артур сам себе. И воздух жалобно взвизгнул от восьми смертоносных движений. Казалось, англичанин хочет разрубить вокруг себя невидимую паутину, в которую попало его сердце. Воздух в ограниченном пространстве начал трепетать, как будто тут была буря.

Финального движения вообще не было видно… Воздух в комнате удивлённо схлопнулся, и тело англичанина скачком продвинулось вперёд, поражая мечом, что-то видимое ему одному.

Тут до Артура дошло, что он увлёкся и даже уже не в силах осознать те движения, которые производит. Вернув клинок внутрь 'ножен', он толкнул тростью дверь, выходя в коридор.

— Мне уже лучше… Прости, что пропал, нужно было побыть одному… — нервозность в глазах Артура и правда отступила. Но неизвестно, надолго ли.

— Ты умеешь пользоваться прямым мечом? — внезапно спросил англичанин у Евы. — Кажется, здесь их называют 'цуруги'…

Ответ Евы, женщины, обратившей в бегство вооружённых людей, разорившей гнездо гигантских насекомых и сбежавшей из самых охраняемых лабораторий мира, был бы хорошей шуткой, не произнеси рыжеволосая эти слова с убийственной серьёзностью.

— Я вообще драться не умею, — проворчала она, смущённо сутулясь и пряча руки в карманы, а лицо — за волосами.

— Да, а та алебарда? — сообразив, что задал глупый вопрос, Артур торопливо продолжил, — Если захочешь, я как-нибудь покажу тебе основы того, чему меня обучала Эйса.

Женщина медленно подняла голову. Ровно настолько, чтобы смотрящие сквозь изгородь из упавших на лицо волос глаза встретились взглядом с англичанином, после чего медленно расплылась в лёгкой улыбке и кивнула.

— Вот и договорились, — улыбнулся Артур, — Ты искала меня… — напомнил он Еве, словно спрашивая 'что случилось?'.

— Ну… — потянула она, отводя взгляд и рассеянным жестом руки заводя часть волос за ухо, — Да. Мы ведь вроде бы уходим.

— Рейко придумала стартовый этап плана?

— Мы заявимся техниками, переведёнными из местного филиала, — ответила Ева, — Документы у нас будут. Главное, чтобы внимательно не проверяли. Одежду будем добывать на месте. Сейчас сядем на самолёт и отправимся в Германию. Деньги у нас есть… Главное, не попасть в пасть тараканам.

Артур кивнул и вернулся попрощаться с Рейко:

— Ещё встретится, учёная. Думаю, что все, способные сражаться, встретятся в конце времён. Посмотрим, кто какую сторону в итоге выберет, когда настанет новая эпоха для этого мира, — загадочно закончил англичанин.

— Да хранит тебя Каннон, несмотря на преступления твоей касты, — тихо добавил Артур на старом японском и покинул помещение.

Глава 6

Все равно налейте еще этого вина, Я последний уксуса кубок хочу допить до дна, Пусть его, как вино, подают наивным юнцам, Я-то знаю вкус кагора в стенах Лжи дворца… YellowDragon

Дорога заняла всего четверть часа пешком. Старинный район, невысокие четырёхэтажные домики с покатыми черепичными крышами, кое-где даже были химеры и грубые горгульи. Ночь была тёплой, довольно светлой, хотя Чезаре казалось, что звёзды светили ярче фонарей. Наконец, он остановился неподалёку от нужного дома. Во взломе замков Чезаре было далеко до Марии, однако, тайное проникновение все же входило в число навыков доброго священника. Поэтому попасть в дом он решил через дверь. Для того же, чтобы никто не застал его за сим достойным занятием… Для этого и послужили те таланты, о которых он предпочитал не распространяться. Вновь сделав себя прозрачным, кардинал за несколько секунд вскрыл дверной замок, проникая в темноту богатого дома коллеги.

Потратив ещё минуты две на поиск нужного помещения, Чезаре, наконец, оказался в спальне мирно сопящего Ришелье. Вот теперь пора было сбрасывать невидимость и приступать к спектаклю.

В его облике с трудом узнавался привычный рыжеволосый красавчик с загорелым улыбчивым лицом. Пожалуй, от привычного образа остались только высокий рост и атлетическое телосложение. В целом же антураж был навеян незабвенным образом Дракулы в исполнении Белы Лугоши: бледное аристократическое лицо, темные волосы, оперный черный плащ с кровавым подбоем, пальцы, изогнутые, как птичьи когти… Дальше больше: голову Чезаре украшали заметные рога, а сквозь плащ торчали перепончатые крылья — атрибуты уже не вампира, а дьявола; багровое свечение глаз резко контрастировало с бесцветной картинкой; красной же была подсветка силуэта — поправка, чтобы Ришелье мог даже в темноте рассмотреть во всей красе, что к нему явилось…

— Проснись! — громко сказал Чезаре, нависая над святым отцом.

Ришелье заворочался, открыл один глаз, а затем… резко сел на кровати, вытянул вперёд руку, которая надломилась в районе запястья с характерным щелчком. В шее характерно закололо. Рефлексы сработали быстрее, чем разум. Нисколько не задумываясь, как это впишется в образ, Чезаре перехватил руку подозреваемого в болевой захват, направив при этом в сторону от себя… И очень вовремя, потому что всего мгновение спустя комнату осветил сполох синего пламени.

ЩЁЛК!!! Отвалилось запястье второй руки, порождая на свет хищно изогнутый клинок, слабо пригодный для блокирования, но зато способный нанести опасные раны. Резкий взмах… Лишь в последний момент молодой священник успел отклониться, и удар, долженствующий разрубить его пополам, лишь прочертил длинную тонкую линию между рёбрами, рассекая одежду, кожный покров и плоть.

Отпустив руку-огнемет и выхватив пистолет с глушителем, Чезаре открыл беглый огонь. Четыре выстрела, и цель потеряла мобильность, передавая инициативу в руки гостя. Тот не замедлил воспользоваться возможностью, дезориентируя противника ударом пальцами в глаза — и тут же обматывая леску вокруг его шеи. Ещё секунды две борьбы, причём не столько с противником, сколько со своим закономерным и естественным желанием всё же отрезать голову киберсвященнику, после чего, наконец, Ришелье замер, глядя в лицо своему пленителю.

Чезаре слегка ослабил петлю, давая противнику вдохнуть немного воздуха, — но вместе с тем и понять, что петля затянется обратно быстрее, чем он сделает резкое движение. Вся запланированная роль, со всеми театральными жестами, вычурной речью, тонкими угрозами и декламацией классической поэзии, полетела к чертям. Требовалось торопиться, пока противник не умер от полученных ран, поэтому Чезаре стал спрашивать коротко и по существу:

— Ну что, будешь говорить? Кто стоит за твоими выходками с шкатулкой?

— Какой ещё шкатулкой? — переспросил Ришелье.

Чезаре на пару секунд снова затянул петлю, затем опять ослабил:

— С шкатулкой-сигмафином, которая лежит в твоем кабинете. С ее помощью призывали чертей, и теперь она у тебя. Ясно, что ты работаешь не сам на себя. На кого же? На G-Tech?

— Я не церковник, — неожиданно ответил пленник, — Я не работаю с G-Tech.

— На кого же ты работаешь?

— Внешняя разведка США, — коротко ответил он.

Чезаре грязно выругался. По-японски.

— Эта тварь провела меня! Ты ведь не требовал у этого рабочего никакую лестницу, не так ли!?

— Конечно же, нет, — прошипел сквозь зубы разведчик, имея наглость раздражаться на человека, накинувшего петлю ему на шею.

— Тогда с прискорбием сообщаю тебе, что нас обоих провели! — сказал Чезаре, — Тебе подкинули сигмафин, мне — информацию, что сигмафин у тебя. Нас изящно столкнули носом. Теперь я знаю, кто использовал его… Надеюсь лишь, что разыщу его прежде, чем они успеют убрать исполнителя.

— Кто-то хочет помешать нам помешать планам Ватикана, — холодно процедил шпион, — Ему очень хочется, чтобы призыв был завершён.

— Именно так, — согласился Чезаре, — И куда больше меня беспокоит то, что пока что ему это удается.

Сняв удавку с шеи шпиона, он подобрал свой пистолет и направился к выходу. Есть ли у американца необходимые медикаменты, его не особенно волновало. На пороге, однако, он остановился и коротко бросил:

— Если меня навели на тебя, значит, они знают, что ты шпион. Так что постарайся подготовить путь отступления: тебе очень повезло, что они решили столкнуть нас лбами, а не сразу прислали группу зачистки…

Эта прощальная фраза спасла ему жизнь. Лишь благодаря тому, что обернулся в дверях, он успел заметить, как в окно влетает уже знакомая шкатулка. В этот раз Чезаре не стал задерживаться, чтобы разобраться с чёртом, а прикрывшись невидимостью, кинулся на улицу, чтобы отыскать метателя шкатулок прежде, чем тот опять сбежит. В третий раз за сегодняшний день он воспользовался 'форсажем', - но сейчас ему было не до беспокойства за собственное здоровье.

В чем-то он был схож с Марией…

Успел. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как шкатулку ловит высокий человек в чёрном плаще и в шляпе, надвинутой на глаза. Не останавливаясь, кардинал бросился к нему — не затем, чтобы сбить своим весом, совсем нет. Он хотел увидеть его лицо.

Сорвав шляпу, Чезаре опознал в преступнике своего знакомого, того самого рабочего, который сегодня снимал его с крыши. Тот схватился за растрёпанную голову, решив, что его шляпу сдул неожиданный порыв ветра, и обернулся в сторону улетевшего головного убора. Не дожидаясь, пока метатель шкатулок поймет, что ветер тут совсем не при чем, Чезаре с силой ударил его кулаком в нос, тут же добавляя коленом в печень.

Однако, эффект неожиданности был уже потерян. Соперник неожиданно ловко отклонился от удара, даже нагло нацепив на лицо свою развесёлую усмешку, после чего принял удар коленом на мягкий блок.

В довершение всего, Чезаре увидел, как из окна Ришелье выпрыгивает… он сам. Однако, отвлекаться на размышления над этим странным явлением он не стал. Оба скрытых оружия со щелчком появились у него в руках. Мечом он нанес колющий удар противнику в плечо, а леской в тот же момент попробовал подсечь ноги. Рабочий, однако, уклонился в сложном акробатическом этюде, в котором Чезаре опознал одну из консервативных школ кунг-фу. Китайское единоборство ужасно не вязалось с подчёркнуто европейской внешностью рабочего и его совершенно не монашеским поведением. Его высокая и рослая фигура, казалось, была совершенно не предназначена для таких пируэтов, не говоря уже о том, что этот рабочий попросту не мог рассмотреть атаку достаточно чётко, чтобы уверенно уклониться.

Тем не менее, от ударов он уходил вполне успешно. Отпрыгнув назад, рабочий кинул в Чезаре свой плащ. Священник, уклонившись, выхватил пистолет, но противник уже уходил от преследования в окно чьей-то квартиры. Навскидку выстрелив несколько раз по ногам, Чезаре метнул леску, зацепляясь за подоконник… И на ходу отмечая, что пара пуль достигла цели. Ну что ж, с раненной ногой 'шаолиньский гастарбайтер' далеко не убежит. Поднявшись на балкон, Чезаре поторопился в комнату, куда завалился раненый противник. Впрочем, он отнюдь не несся сломя голову, прекрасно понимая, что сам бы на месте рабочего затаился у входа и огрел преследователя по голове…

Опасения оказались справедливы: 'гастарбайтер' ожидал преследователя прямо на полу комнаты, в которую ввалился. Едва кардинал оказался на подоконнике, рабочий рискнул атаковать его здоровой ногой с пола, вложив в движение немалый вес всего своего тела. Атака была спланирована достаточно эффективно, чтобы защититься было сложно. Даже очень сложно: видно было, что противник тщательно просчитывал варианты. Однако он явно не ожидал, что кардинал почти что и не станет защищаться. Вместо этого Чезаре нанес встречный удар, обмотав леску вокруг атакующей ноги. Обе атаки одновременно достигли цели. Уже падая спиной вперёд на мостовую, кардинал с удовольствием отметил, что рабочий продолжает свой же удар, просто чтобы вывалиться из окна вслед за Чезаре, не получив при этом ранения последней здоровой ноги. Оставалось откатиться в сторону… И дернуть за леску, не давая противнику удержаться на ногах после падения.

Злобно шикнув сквозь зубы, мужчина рухнул лицом вперёд, на подставленные ладони, принимая упор лёжа. Не давая противнику времени подняться, Чезаре обрушился своим весом ему на спину, чтобы лишить подвижности, и ударил в висок рукоятью пистолета… Этого хватило. Удар в висок окончательно выбил дух из 'гастарбайтера', и тот поник, с размаху впечатавшись щекой в холодный камень римской мостовой.

— Это было весьма неумно с твоей стороны, — сообщил побежденному противнику Чезаре, после чего, не отцепляя леску от ноги, связал ему руки и силком поднял.

Под полусонное ворчание пленного 'о, Бэтти, Бэтти' кардинал тащил добычу к себе домой: Ватикан — слишком маленькое государство, чтобы здесь можно было без помех обустроить себе конспиративную квартиру, а вести пленного через границу было бы весьма проблематично.

Впрочем, в тех редких, учитывая поздний час, случаях, когда попадались прохожие, он делал вид, будто двигается несколько в другом направлении — чтобы буквально через улицу вернуться на прежнее…

Подходя к своему дому, Чезаре был вдвойне осторожен. Если кто-то заметит, что пленного притащили именно сюда, даже полный дурак сообразит, что у кардинала рыльце в пушку. Поэтому он трижды перепроверил, не наблюдает ли кто, прежде чем заходить…

Войдя внутрь, кардинал потащил пленного в погреб. С точки зрения избавления от кровавых следов, конечно, разумнее было тащить в ванную, но… Есть ведь еще и психологический эффект. С этой точки зрения жестокий священник должен тащить жертву в мрачный подвал, а не мрачную ванную…

Крепко связав пленного, чтобы тот чисто физически не мог повторить свою акробатику, Чезаре потряс рабочего за плечо. Пленный медленно открыл глаза, после чего увидел перед собой весьма колоритный образ киношного Дракулы, удивлённо поднял брови и задал поистине гениальный вопрос:

— Мама? И надолго вы к нам?

Чезаре смахнул несуществующую пылинку с левого крыла и улыбнулся со всем обаянием демонического облика, демонстрируя выдающихся размеров клыки.

— Это зависит от того, как скоро ты расскажешь мне все, что знаешь. А от того, насколько честно ты будешь отвечать, зависит, насколько большая часть тебя уйдет отсюда.

Чтобы не возникало сомнений, что именно он имеет в виду, Чезаре продемонстрировал клинок, в этот раз выглядевший наподобие заточенной по краю берцовой кости. В его голосе звучала тень привычной добродушной насмешки, но немигающий взгляд багровых глаз был холодным и змеиным. Он всматривался в лицо жертвы, стараясь определить признаки лжи, и казалось, что этот взгляд, по выражению лорда Байрона, свинцовым лучом ложится на щеку…

— Не-не-не, мама, что вы, я не изменял вашей дочери! — испуганно ответил 'гастарбайтер', попытавшись отползти подальше. Однако это был просто цирк. Пленник был предельно напряжён, а его глаза целенаправленно шарили по помещению, выясняя как можно больше о текущей ситуации.

— Кажется, ты не понимаешь всей тяжести своего положения, — с деланным сожалением вздохнул Чезаре, — Что ж, скоро поймешь.

С этими словами он прижал левую руку жертвы и начал отрезать фалангу мизинца. Клинок был предназначен скорее для колющих ударов, что затрудняло дело, но по крайней мере, он был острым. Если бы Чезаре взял кухонный нож или что-нибудь в этом роде, было бы тяжелее… И больнее.

Хм, стоило задуматься…

В следующую секунду Чезаре обложили непечатным с ног до головы, потом обратно, с головы до ног, и положили сверху вишенку. Все попытки сопротивления 'гастарбайтера' оказались совершенно бесполезными. Благо, амагусом рабочий, судя по всему, не был, однако, быть тёщей этому патлатому раздолбаю Чезаре уже надоедало.

— Теперь ясно? — поинтересовался священник, не торопясь приступать к следующим пальцам, — Тебе требуется не так много деталей, чтобы говорить. Все остальное можно отрезать без особого вреда для дела.

— Ты ведь не очень опытен в этом вопросе, верно? — в отрезании пальцев возникла небольшая передышка, и рабочий улыбнулся вымученной холодной хищной насмешливой улыбкой.

— Надеешься мирно сдохнуть от кровопотери? — понимающе ухмыльнулся Чезаре, — Не беспокойся, я отслеживаю твое состояние.

Словно в подтверждение он достал аптечку, натянул хирургические перчатки и крепко перетянул бинтом остаток пальца. Такими вещами, как дезинфекция, он не заморачивался: все равно, если пленник продолжит упорствовать, умрет он отнюдь не от заражения крови.

— Ты не заметил, что вопроса-то, собственно, не было?

— А что, если бы я задал его сразу, ты бы на него ответил? — поинтересовался Чезаре, склонив голову набок, — Скорее всего, ты ответил мне одним из тех милых выражений, которые ты произносишь в присутствии, между прочим, духовного лица. А если бы я с самого начала предложил обговорить условия, начались бы стандартные реплики на тему 'пытать человека не у каждого духу хватит'… А так — мы этот этап прошли за блестяще короткий срок! Ну так что, ты готов к конструктивному диалогу?

— Скорей уж лица бездуховного, — хладнокровно парировал мужчина, — Священнослужителям ведь запрещено проливать кровь, а ты, морда вампирская, явно этого жаждешь.

Он ухмыльнулся.

— Или у тебя не хватает духу НЕ пытать, а?

— Знаешь… — задумчиво протянул Чезаре, разглядывая пленного, как экзотическую зверюшку, — Ты не в том положении, чтобы хамить. Особенно если учесть, что у тебя еще есть шанс, проявив должную сознательность, убраться отсюда подобру-поздорову… Ну, относительно.

В действительности, правда, он в этом сомневался. Если сам рабочий и был тем, кто призывал демонов, то получается, что его роль в заговоре гораздо значительнее, чем оно казалось. Это не просто осведомитель.

— Я ведь не садист, — добавил кардинал, слизывая кровь с лезвия, — Нынешняя ситуация доставляет мне не больше удовольствия, чем тебе. Так что придержи язык и выслушай мои условия.

— И это говорит тот, кто не додумался заблокировать шкатулку? — с интересом изогнул бровь рабочий.

— Это говорит тот, кто может нарезать тебя мелкими ломтиками, — возразил Чезаре, косясь все же на шкатулку.

— Дык, пожалуйста, — с натужной безразличностью пожал плечами 'гастарбайтер', - Аллах Акбар, и всё такое.

— Что же такого наобещали тебе твои хозяева, — участливо осведомился Чезаре, — Что ты готов ради них мучиться и мучить других?

— Не так уж и мало, товарисч, — хмыкнул рабочий, — Всего лишь волооких гурий, рай и бессмертие души. Согласитесь, это как-то более внушительно, чем абстрактное бренчание на арфе на облачке.

— Употребление термина 'волоокие' наводит на мысль о скотоложстве, — усмехнулся кардинал, — К тому же, я бы на твоем месте предпочел бренчать на арфе при полном отсутствии музыкального слуха, чем терпеть, пока какой-то отморозок отрезает мне пальцы…

Откуда-то сверху раздался звук пистолетного выстрела.

— Именно поэтому, товарисч, я — это я, а вы — всего лишь марионеточный священник в муравьином государстве, — высокомерно отозвался пленник.

— Попытка засчитана, — ответил Чезаре, с интересом прислушиваясь к звукам, издаваемым незваным гостем, — При той малости, которую ты обо мне знаешь, совсем неплохо. Но может ли попасть в рай (неважно, какой религии) человек, обрекший на страшные муки кого-то из дорогих ему людей? К примеру, милую Бэтти?

Он понятия не имел, кто такая эта Бэтти, но предполагал, что если пленник называет ее имя в бреду, значит, она достаточно дорога ему.

— Ты имеешь в виду неверную, товарисч? — улыбка на губах рабочего стала шире.

— Видимо, по-хорошему ты не понимаешь, — вздохнул Чезаре, — Ладно, вернусь и поговорим по-плохому.

С этими словами он сунул комок бинтов в рот пленному, чтобы не попытался предупредить проникшего, затем накинул на себя невидимость и тихо пошел искать столь шумного гостя. На пороге, однако, он обернулся, надеясь, что слова пленного — такой же блеф, как и его собственные:

— Если хочешь знать, сейчас она у моих людей на другой базе. Попытаешься сбежать, и ее запытают до смерти. Подумай об этом.

Едва только открыв дверь, мужчина увидел невысокого гостя в белоснежном плаще с высоким, закрывающим половину лица, воротником, и в треугольной шляпе. Незнакомец сжимал в руке крупнокалиберный револьвер несуществующей марки с серебристым тиснением. Колоритный образ… И что самое неприятное, Чезаре знал, кто это.

Белый Робин считался одним из самых разыскиваемых сигма-преступников. Человек идейный: себя он позиционировал скорее как вигилланта и даже порой называл супергероем. Более всего он был известен как вор сигмафинов; и именно это делало его таким опасным, при полном отсутствии собственных магических способностей. В частности, его плащ не пробивался, как считалось, вообще ничем. То есть, абсолютно. И это был лишь самый известный экспонат его коллекции.

Чезаре прикинул, что из его арсенала способно пронять неуязвимого противника. Выходило, что ничего. Кроме того, он также не знал, есть ли у Белого Робина что-то, позволяющее видеть сквозь невидимость.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Чезаре начал тихо подкрадываться, дабы в случае конфликта больверк Робина был менее эффективен, чем оружие ближнего боя. Параллельно он готовился принять человеческий облик: это дает хоть какой-то шанс решить дело миром, тогда как увидев демонический облик, искренне верующий Робин стал бы стрелять сразу.

Не обнаружив в пустой комнате ничего интересного, Робин развернулся и… замер, подняв свой болверк на уровень глаз двумя руками. Ствол почти упёрся в грудь Чезаре, однако не последовало ни выстрела, ни разговора. Немного раскосые большие глаза Робина, обладающего на редкость завидными ресницами, слепо шарили по коридору, словно тот пытался понять, что именно его насторожило. Мысленно выругавшись, Чезаре призвал на помощь все свое мастерство незаметного перемещения, чтобы оказаться у него за спиной. Затем сложил руки в молитвенном жесте и проявился со словами:

— Что привело вас в мой дом, сын мой?

Гость резко развернулся, вскидывая пистолет обеими руками. Ствол оружия вновь смотрел на смиренного священнослужителя, только, на сей раз, не в грудь, а в нос.

— Карлос Венченсо, — коротко ответил Робин высоким женским голосом, в котором слышались требовательность и непреклонность.

— Это имя мне ничего не говорит, — ответил Чезаре, хотя в принципе догадывался, что так зовут его пленника, — Быть может, вы расскажете мне, кто это, зачем он вам нужен и почему он должен быть в моем доме?

— Придуриваться вздумал? — нахмурился Робин, взводя курок больверка.

Чезаре вздохнул:

— Я говорю правду. Это имя мне незнакомо. Если в вашей коллекции есть что-то, способное проверить меня на ложь — можете проверить.

Какое-то время обладатель женственного голоса изучающе смотрел на священника, а потом перехватил пистолет одной рукой и извлек из кармана плаща извлёк нечто, напоминающее GPS-навигатор.

— Это своего рода детектор лжи? — с любопытством в голосе поинтересовался Чезаре. Внутренне, однако, он похолодел: похоже было скорее, что Робин использовал сигма-локатор, устройство, служащее для поиска сигмафинов, и если это так… То оправдаться будет сложно.

— Ты лжёшь, — наконец, оповестил о решении незваного гостя всё тот же голос. Устройство отправилось обратно в карман.

— Я говорю правду: это имя я в первый раз услышал от вас только что, — терпеливо ответил священник, — Не буду отрицать, у меня есть предположения, о ком может идти речь… Но прежде чем делиться ими, я должен знать, зачем вы ищите этого человека.

Пистолет начал уж было опускаться, однако неожиданно раздался грохот выстрела, и пол прямо перед ногами священнослужителя обзавёлся внушительной дырой, в которую при желании можно было пропихнуть мандаринку.

— А мне кажется, лжёшь, — последовал хмурый ответ. Теперь больверк был направлен на ногу священника.

Чезаре сложил руки на груди. Поза была обманчиво расслабленной.

— Тем не менее, я имею право знать, зачем он тебе, поскольку, если мое предположение верно, то ты ищешь человека, который пытался убить меня.

— Да что ты?! — с притворным удивлением в своём женственном голосе воскликнул Робин, как бы невзначай взведя курок. Теперь для спуска оставалось лишь легонько коснуться спускового крючка. Чезаре ничего не ответил. Пафосный ответ был самым очевидным действием с его стороны, и его отсутствие могло выиграть ему полмгновения. Хотя бы полмгновения.

Метнувшись в сторону с разворотом на одной ноге (не той, в которую целился 'герой'), он поднырнул под руку противника. Пуля чиркнула по его ноге, разрывая ткань штанины и верхние слои мышечного волокна, но этим успех Робина и ограничился. В следующее мгновение метко брошенная леска опутала рукоять пистолета, вырывая его из руки незваного гостя.

Мало кому доводилось видеть Чезаре Финеллу в гневе. Не потому, что это смертный грех: в конце концов, прочим смертным грехам он предавался без особых мук совести. Просто гнев притупляет разум, лишает способности анализировать ситуацию и просчитывать на ход вперед. Однако сейчас гнев был как нельзя кстати. Вместе с разумом он притуплял чувство боли, позволяя снова атаковать, вместо того чтобы стенать по раненной ноге.

Да, именно гнев Чезаре чувствовал сейчас. Гнев на этого самоуверенного 'супергероя', искренне считавшего себя правым и непобедимым. Гнев и еще… удовольствие. Не от боли, разумеется: мазохистом кардинал не был. От самой ситуации. Сумасшедший риск и отчаянная схватка. Шаг над пропастью без страховки. То, чему его учили. То, что он умел. То, что он любил.

Робин был на удивление лёгким. Удар плеча, рассчитанный на кого-то более серьёзного и устойчивого, отбросил противника на добрых два метра, заставив вышибить дверь на кухню и рухнуть на спину уже там. Чезаре был для Робина слишком быстрым. Не давая противнику опомниться после удара, кардинал навалился на него сверху и попытался сдернуть шляпу. Именно что попытался, поскольку она как будто бы приросла к голове.

Тогда кардинал перехватил его руку в болевой прием. Робин сопротивлялся, при этом громко кряхтя. Звук получался такой, что, если бы не пара выстрелов в начале представления, соседи бы усомнились в том, что кардинал блюдёт целибат. Не было похоже, что Робин чувствует боль, потому священнику приходилось полагаться только на технику и силу, удерживая противника.

Опасаясь, как бы в арсенале Белого Робина не оказалось каких-либо резервных средств, Чезаре не пытался взять его живым. Но что можно сделать неуязвимому противнику? На этот счет особых идей не было… Кроме одной, весьма сомнительной. Не видя лучшего варианта, Чезаре решил проверить один вопрос, заинтересовавший его еще при прочтении ориентировки. Защищает ли костюм все тело, или только закрытую часть. Шанс невелик, но это хоть какой-то шанс. Поэтому, правой рукой удерживая руку противника в неудобном положении, левой Чезаре поднес трофейный больверк прямо к глазной прорези. И нажал на спуск.

Удивительно, но отдачи не было вовсе, а вот эффект был. Судя по всему, прорезь была куда меньше, чем вышедший патрон, потому пуля отрикошетила в стену, оставив в ней солидную дыру, однако судя по тому, как зажмурился противник, жар он всё же ощутил. Теперь Чезаре знал, что надо делать, и надеялся лишь, что Робин не выкинет чего-нибудь неожиданного в последний момент.

Медленно, очень медленно, потому как вероятность ошибки была слишком высока и требовалось хорошенько прицелиться, Чезаре подводил руку, готовясь нанести решающий удар. Неожиданно громыхнул уже знакомый взрыв, и пол заметно зашатало, из-за чего руку Чезаре повело, равно как и всё тело, и мужчине пришлось опереться на пол, рядом с головой противника.

Шкатулка снова сработала.

— Видишь, что ты натворил, идиот!? — рявкнул Чезаре в лицо 'супергерою', после чего с размаху ударил скрытым клинком в прорезь для глаз. Мужчина даже сам удивился, насколько легко на сей раз оказалось обойти защиту Робина. Противник последний раз вздрогнул и обмяк.

Первой мыслью Чезаре было закрыть противнику оставшийся глаз. Но он решил, что это будет слишком театрально. Второй мыслью было прощупать пульс, чтобы убедиться в его смерти, и заодно обшмонать на предмет полезных сигмафинов. Третьей мыслью было 'Ой, мать, еще же чёрт!'.

Прислушавшись к звукам, издаваемым демоном, Чезаре понял, что тот до сих пор находится в погребе, с Венченсо. Перехватив для удара крест и взяв на изготовку больверк (кардинал предполагал, что будучи живым существом, наделенным душой, сигмафин сможет пронять нечисть), кардинал аккуратно двинулся вниз. Он не слишком спешил: рисковать жизнью ради хамоватого убийцы он не собирался, тем более что от того впоследствии все равно надо избавиться — а тут такая возможность свалить все на 'несчастный случай'…

Несчастный случай жадно хрустел тушкой пленника, подставив Чезаре незащищённую спину. Больше всего он напоминал смесь пантеры и гориллы. Чезаре вообще удивился, как такая здоровенная бандура смогла поместиться в его, в общем-то, не самом большом погребке. Активно дрыгая спиной, это нечто уже успело уничтожить запасы вина священника и переломать всю ломаемую мебель. Словно этого было мало, чёрт движениями могучих плеч то и дело опирался на жалобно скрипящие стенки.

Пока демон не обернулся, это давало Чезаре временное преимущество. Подумав, кардинал решил использовать его, чтобы проверить эффективность сигмафина против нечисти. Взять револьвер наизготовку, прицелиться между лопаток, выстрелить. Уже отпрыгивая обратно за дверь, кардинал услышал вопль боли и сделал из этого вывод, что теория подтвердилась. Удар по потолку погреба сотряс весь дом, и Чезаре понял, что надеяться запереть черта в подвале будет глупо.

Зачитывая 'Vade retro', священник аккуратно заглянул обратно, готовясь отшатнуться… И встретился взглядом с суровыми глазами демона. Это было похоже на противостояние двух ковбоев, готовых выхватить оружие по первому удару часов, вот только часов здесь не было. Была только их реакция друг на друга. Готового выстрелить священника, и чудовища, стоящего на задних лапах, согнувшись оттого, что могучая спина не могла выпрямиться в таком маленьком помещении…

Первым не выдержал демон. То ли что-то не понравилось ему в выражении лица итальянца, то ли время призыва было ограничено, то ли он просто был голоден… Взревев, монстр рванулся вперёд, замахиваясь для удара лапой и оставляя на стене глубокие борозды. Последнее, что увидел кардинал, вылетая сквозь дверной проём, это как огромная лапа снесла лестницу в небольшой погребок, словно бы та была сделана не из дуба, а из слегка подсохшего на солнышке песка. В следующую секунду он ощутил спиной какое-то мягкое препятствие, а руки в белых рукавах обхватили его торс, прижимая плечи к туловищу.

— Попался! — радостно прозвучал знакомый голосок, который серьёзно изменился благодаря добавлению всего лишь нескольких кубиков хищности и самоуверенности. Ведь так и думал, что следовало удостовериться, что он мертв! Чезаре был зол, наполовину на противника, наполовину на себя самого. И к чему было торопиться к этим двоим?

— Что, меч вошел в голову, но не задел мозг? — поинтересовался он, делая шаг в сторону и бросок через себя. Однако, на сей раз его противник неожиданно проявил куда больше ловкости. Не разжав рук, Робин упёрся ногами в дверную коробку, воспрепятствовав броску.

— Ты думаешь, ты всё ещё треплешься с девчонкой, — фыркнул Робин, — Хе-хе.

Чезаре был жив, пожалуй, только по той причине, что чёрту требовалось время, чтобы, извиваясь ужом, добраться до части помещения под дверным проёмом, и увидеть Чезаре. Вот только, этого времени больше и не осталось. Не дожидаясь, пока оно кончится совсем, священник извернул запястье и выстрелил в дверную коробку рядом с ногами Робина. Он не ставил себе целью ранить его: если 'супергерой' так глупо подставился, значит, ботинки тоже часть сигмафина; однако расчет делался на то, чтобы нарушить устойчивость опоры и все же перебросить противника через себя. Увы, Чезаре снова недооценил его: хотя коробка, как и планировалось, раскрошилась, 'супергерой' ухватился ногами за своего противника. Лишь в последний момент кардинал успел подставить пистолет под удар лезвий, сверкнувших на белой перчатке. А вот удержать равновесие уже не удалось. Мгновение — и кардинал обнаружил, что лежит лицом вниз, а Робин сидит у него на спине, намертво блокируя правую руку.

— Не рыпайся, — фыркнул мертвец, явно получающий удовольствие от происходящего.

Это был очень сильный противник. Может, не будь у него сигмафинов, Чезаре и посостязался бы с ним, но сейчас он просто лихорадочно искал выход. Единственным найденным уязвимым местом были глаза, но до них сейчас не добраться: противник хорошо знал свои слабые места, это вам не безмозглый чёрт… Стоп!

Чезаре припомнил свою первую встречу с нечистью и 'божественное' сияние, с помощью которого он вселил веру в пострадавших. Впоследствии от этой иллюминации он отказался: не до того было, чтобы пользоваться дешевыми спецэффектами. Однако сейчас они вполне могли бы прийтись к месту…

Сосредоточившись, Чезаре создал самый мощный свет, какой только мог. Разумеется, никакого жара или еще чего-нибудь там не было — просто слепящий и бьющий по глазам свет. Вся поверхность тела священника превратилась в гигантский прожектор, светящий в лицо противнику.

— Ах ты, паскуда! — выругался женским голосом Робин, нанося Чезаре довольно ощутимый удар в затылок.

Мужчина буквально чувствовал, как его противник вслепую нащупывает свободную левую руку священнослужителя. Выигрыш во времени не шибко большой, однако ощутимый и достаточный для того, чтобы что-то предпринять. А для Чезаре это была целая вечность.

Где-то позади взревел от ярости чёрт. Кажется, ему тоже перепало немножко 'божественного сияния'. И теперь эта нечисть явно хотела разбить столь яркую лампочку, отчего начала ломать здание с удвоенной силой.

Пользуясь тем, что сейчас противнику тяжело смотреть на него прямо, Чезаре нанес быстрый удар леской в лицо. Чем хорошо гибкое оружие, так это тем, что им не требуется тщательно целиться: если меч или пуля, пройдя чуть мимо прорези для глаз, не причинил бы Робину никакого вреда, то хлесткий удар вполне может задеть и уязвимую, и неуязвимую часть одновременно. Конечно, за все приходится платить: убить поверхностной раной при такой площади поражения невозможно, а покалечить — очень трудно… Но все равно, удар стальной леской в глаз — это очень больно.

Робин, однако, сам покинул свой насест, оставляя священника один на один с нечистью. Хруст ломаемых половиц, треснувшего дерева, крошащегося бетона и алебастра. Демон приближался. Перехватив больверк правой рукой, Чезаре выстрелил в оскаленную морду, но даже разлетавшиеся обломки костей и брызги черной крови не остановили продвижения демона. Когтистая лапа ухватила священника за ногу и потянула в подвал. Тот перехватил левой рукой крест… Но пустить в ход не смог.

Робин стоял во весь рост, намотав леску себе на предплечье. Именно он, резко рванув леску на себя, помешал воспользоваться крестом как следует. Рука священника всё ещё сжимала крест, но замахнуться и ударить не получалось. Хотя бы потому, что мертвец, один глаз которого кровоточил до такой степени, что залил белую одежду вора практически полностью, довольно умело контролировал единственную нить, соединявшую бойцов.

Чезаре дал новый залп, целясь в руку чёрта, и с некоторым уважением посмотрел на трофейное оружие.

— Внушительная штука, — заметил он, помахивая устрашающих размеров пистолетом, — Интересно, что бы я о ней сказал, если бы меня звали герром Зигмундом?

Учитывая ситуацию, он предпочитал пока что тянуть время, не переставая поддерживать сияние. Робин не стал отвечать на подколку, а просто изогнул руку, позволяя леске соскользнуть с предплечья. Будь на его месте кто-нибудь другой, подобный трюк стоил бы ему кисти и содранной с руки кожи, однако преступнику это не грозило. Робин рассчитывал, что Чезаре уже не сможет противостоять тянущей его в подвал силе… И напрасно.

Всего четырех пуль хватило, чтобы отстрелить демону пальцы. Не давая противнику опомнится, Чезаре перекатился, одновременно уходя в слепую зону демона и прячась от Робина в подвал. Скрытный маневр оказался достаточно эффективен, чтобы обозлившийся чёрт сейчас искал кардинала на первом этаже, злобно рыча, фыркая и подставляя своё незащищённое брюхо, всё ещё находившееся в погребе. У священнослужителя вновь было небольшое преимущество первого удара, которое, ни в коем случае нельзя было упустить, неправильно выбрав момент и место этого удара.

Чезаре намеренно слишком громко топнул, чтобы противник обернулся к нему. Обусловлено это было не честностью, отнюдь не честностью. Просто для плана требовалось, чтобы демон смотрел в его сторону.

Дав чёрту себя заметить, добрый священник выстрелил в пах. Когда же чёрт взревел от боли, кардинал забросил ему в пасть крест. В полном соответствии с планом, ошалевшее чудовище проглотило его. Около трёх секунд оно стояло, не шевелясь, словно осознавая, что же с ним произошло, а вот затем… Оглушительно взревев, монстр забился в слепой ярости. К счастью, Чезаре успел выскочить из-под удара, прикрывшись невидимостью. А затем… Стал ждать.

Сейчас время, как ни странно, в каком-то смысле работало на него: вошел Робин не сказать чтобы очень тихо, а так как Ватикан — это не Венесуэла, США или Россия, здесь пальбу сложно назвать привычным и естественным звуковым сопровождением. Отсюда следствие: полицию наверняка уже вызвали. При всей ее любви успевать только к подсчету трупов, в государстве, не включающем и одного города, тратить время особо негде. В то же время, лишившись своего больверка, Робин едва ли сможет в одиночку тягаться с целым нарядом полиции: пусть пули его и не берут, но втроем-вчетвером скрутить вполне реально… А значит, с наибольшей вероятностью, он постарается покинуть место преступления до появления полиции — и после этого можно будет добить чёрта и выходить.

Существо очень зрелищно разваливалось на куски. Словно кубик рафинада, брошенный в воду. Сначала отвалилась рука, затем кончик хвоста, затем части шкуры, мышцы, ноги. И, наконец, в подвале остались только медленно рассыпающиеся куски демонической плоти, среди которых можно было усмотреть изрядно закоптившийся нательный крест.

Когда кардинал, тихо ступая, выбрался на первый этаж, Белого Робина уже не было. Надо ли говорить, что только сейчас мужчина услышал вой сирены, возвещающий о прибытии добропорядочных полицейских?

Дом Чезаре, меж тем, уже представлял собой готовую декорацию для игры в жанре постапокалипсиса или ужасов. Или в обоих жанрах одновременно. Половина полов была разбита, вся мебель попадала, кругом были кровавые разводы, следы прикосновений окровавленных ладошек, явно женских, судя по размерам. Словно этого всего было мало, вся квартира покрылась почти сантиметровым слоем пыли.

Вновь став видимым, священник поспешно сел на первый попавшийся подходящий для этого предмет. Высокое вдохновение битвы, читай адреналин, схлынуло, и теперь он в полной мере ощущал негативные стороны своего состояния. Нога, задетая выстрелом, болела, шрам от меча американца неприятно саднил, а 'форсаж', как всегда, оставил на память интоксикацию. Зато ему удалось сохранить больверк и шкатулку, сейчас скрытые невидимостью, — чего он, собственно, и добивался во время боя с Робином. У него были на них определенные планы… но делиться ими с полицией он отнюдь не собирался. В конце концов, Мария доверила ему свою тайну отнюдь не в расчете на то, что он растреплет ее всему городу или хотя бы всему государству…

Дверь резко распахнулась, и на пороге Чезаре увидел два мужских силуэта, один из которых, быстро проведя пистолетом на уровне глаз, смело шагнул вперёд и… удивлённо ойкнув, под звуки хрустящего пола, полетел куда-то в бывшее логово чёрта.

— Билл?! — удивлённо и бестолково спросил его напарник, смотря, почему-то, на владельца дома.

— Я в порядке! — последовал ответ снизу, — Упал на мягкое.

— Да, — пояснил Чезаре полицейскому, — Тут в погребе был очередной чёрт, и теперь в некоторых местах пол проваливается.

— Блин, я в чём-то извазюкался! — выкрикнул из погреба Билл.

Его напарник, наконец, направил свет фонарика вниз и замер.

— Би-и-илл, — осторожно обратился его напарник.

— Че-его? — Билл, видимо, почувствовал в голосе напарника ту нотку опасения, которая заставила его напрячься.

— Ты только не смотри, во что ты вляпался.

Догадаться, во что он мог вляпаться, было, в общем-то, несложно.

Чезаре посмотрел вниз и все же пояснил:

— Карлос Венченсо. У меня были основания считать, что он знает что-то о виновнике появлений чертей, поэтому я пригласил его для разговора, — Чезаре печально усмехнулся, — Видимо, все-таки знал. Но рассказать не успел.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — нервы полицейского были явно не такими крепкими, как у Чезаре. Их нельзя было в этом винить, ведь не каждый день ты падаешь прямиком на выпотрошенный свеженький труп.

— Я же просил не смотреть, — поморщился его напарник.

Кажется, объяснения в участке не избежать…

— Я проверил. Это не настоящий Робин. Робин выше на две головы, — сообщил оператор, — Кстати, голос Робина совпадает с голосом Венченсо.

— Как и следовало ожидать, — ответил Танака, сообщивший столь шикарную информацию, — Похоже, это не один человек, а толпа клоунов в одинаковых костюмах… Вот что: сравни-ка данные до и после 'воскрешения'.

— Не думаю. Одинаковые костюмы — это вам не одинаковые сигмафины. Сигмафины вообще не бывают одинаковыми. Я уж молчу о том, что сигмафин неуязвимости — это вообще вещь, по сути, уникальная. Скорей я поверю, что сигмафин у них один на всех. Чай, менять размеры под пользователя, умеет чуть ли не каждый сигмафин.

— Поэтому я и попросил сравнить данные. Если костюм один, то видимо, в него встроена некая функция замены — что-то сродни телепортации. И тогда девчонка была всего лишь подставным лицом, а настоящий Робин вступил в игру после ее смерти.

— Вообще, нет. Подмены не было. Голоса слишком схожи. Как и характер расположения ран.

Сайто замолчал, но тишина в эфире продлилась недолго. В скором времени в разговор вступила спец по магии.

— Я просмотрела записи. Это не подмена. Это высвобождение воли сигмафина в момент смерти носителя. Если раньше эта девица пользовалась костюмчиком, то теперь костюмчик пользуется её телом.

— Ты хочешь сказать… Что сигмафин подчинил своей воле мертвое тело? Такое возможно? И… — тут мысли Рэку перешли в более практическое русло, — Что произойдет, если с нее снять костюм?

— В этом мире невозможного до обидного мало, — ответила Рейко, — Не забывай, что все сигмафины были людьми, и в них остаётся частичка воли. Я полагаю, что труп будет подчиняться воле столь мощного сигмафина до тех пор, пока хотя бы одна из частей костюма касается тела трупа. Даже через одежду. Тебе придётся проявить всё своё обаяние, чтобы заставить мёртвую девочку раздеться полностью.

— С биологической точки зрения, ее тело живо или мертво? Иными словами, если она отправится в больницу избавляться от свежеполученной особой приметы, не возникнет ли там подозрений?

— Сильно сомневаюсь, — на том конце провода ученая, вероятно, качала головой, — Он всего лишь сигмафин неуязвимости, а не волшебная палочка.

— Это хорошо… — задумчиво ответил Рэку, — Если только в коллекции Белого Робина нет чего-нибудь и на этот случай. Возможен ли, с одной стороны, исцеляющий сигмафин, которым может эффективно пользоваться человек без медицинского образования, с другой — сигмафин, способный лечить раны уже мертвого тела?

Тяжёлый вздох был ответом сам по себе.

— Список существующих в мире сигмафинов шире списка артефактов в DnD, — ответила она, — Я не удивлюсь, если он существует. Другой вопрос, что исцеляющие сигмафины, которыми мог бы пользоваться необразованный человек, пока ещё ни разу не были замечены за исцелением мёртвых тел. Но вот обычный сигма-проектор, если окажется в умелых руках, сможет не только исцелить мёртвое тело, но даже запустить остановившееся сердце.

— Понятно… — помрачнел Рэку, — Ну, остается надеяться, что столь громоздкую вещь было слишком тяжело украсть, а впоследствии еще и незаметно хранить…

Его это не особенно обрадовало: этот фактор никак от него не зависел, что изрядно раздражало. Следовало уже думать над другими способами определить личность носителя. У него вырисовывались четыре ниточки разной степени ненадежности, и за одну из них можно было потянуть уже сейчас…

— Сайто, — обратился он к оператору, — Проверь-ка еще кое-что…

Чезаре по-прежнему продолжал придерживаться версии, что Карлос, по его сведениям, знал что-то о виновнике появлений чертей, сотрясавших Ватикан в этот день. По его версии, Карлос очень неохотно согласился поделиться сведениями и явно чего-то боялся. На предложение обратиться в полицию рабочий отреагировал диким ужасом, поэтому Чезаре с трудом сумел убедить его поделиться сведениями лично с ним — и под покровом ночи, дабы 'они' (кто именно — рабочий рассказать, к сожалению, не успел) об этом не узнали. Однако, к сожалению, ничего не вышло: видимо, 'они' все же узнали. Не успел рабочий рассказать что-нибудь существенное, как Чезаре услышал выстрел. Он приказал Карлосу спрятаться, поскольку тот был всего лишь рабочим, — а сам Чезаре владел некоторыми навыками рукопашного боя, носил оружие (гражданский 'Вектор' с полуразряженной обоймой он предъявил, не уточняя, что разрядил он ее в Карлоса) и умел с ним обращаться. Однако к такой встрече он был определенно не готов. Выйдя на шум стрельбы, он увидел человека в костюме Белого Робина ('Нет, я не знаю, тот самый это был Белый Робин или другой', - заявил Чезаре, дойдя до этого места, — 'Но костюм, скорее всего, тот же — я охотно верю, что существует несколько столь странных нарядов, и допускаю, что существует несколько сигмафинов неуязвимости, но абсолютно уверен, что больше ни один предмет эти два качества не сочетает'). Робин потребовал выдать ему Карлоса Венченсо; Чезаре попытался убедить его, что Карлосу неоткуда взяться в его доме в такой час, однако Робин достал неизвестный предмет, похожий на GPS-навигатор, и с уверенностью заявил, что Чезаре лжет, после чего повторил свой вопрос под дулом пистолета. Так как Чезаре не собирался отдавать ему человека, который доверился ему, а равно единственный шанс узнать, кто стоит за появлениями чертей, то завязалась перестрелка ('Пара пуль попала точно в него, но не причинила никакого вреда, так что это никак не может быть всего лишь подражатель… да и пушка его впечатляет!'). Осознав, что в перестрелке все преимущества на стороне Робина, Чезаре укрылся за дверным косяком, вне простреливаемой зоны. Видимо, надеясь на свою неуязвимость, противник подошел слишком близко — и Чезаре выбил у него из руки больверк. Завязалась короткая борьба, в ходе которой Чезаре ранил Робина ножом в глаз ('Хоть и грешно так думать, но лучше бы я тогда убил его', - перекрестившись, заметил Чезаре), а тот его — в грудь, кардинал не успел рассмотреть, чем. Почти сразу после этого священник услышал грохот и дикий крик из погреба, где укрылся Карлос — поспешив на помощь, Чезаре увидел очередного чёрта: видимо, перестрелка была лишь прикрытием, чтобы подослать его к свидетелю. Чёрт убил Карлоса, и пытался убить Чезаре, но потерпел неудачу ('Изгонять чертей за сегодня почти вошло у меня в привычку', - печально усмехнулся кардинал, — 'Но люди бывают гораздо страшнее'). Скорее всего, после этого Робин убил бы его, но видимо, его спугнула полиция. На этом все.

Офицер Рамирес, проводящий беседу с кардиналом, устало выдохнул.

— Кажется, у меня кончились все вопросы, — заявил он, откидываясь назад на кресле, — Не думаю, что вы сможете ещё как-либо помочь следствию. Прошу прощения, что вам пришлось задержаться в столь неурочный час.

— Ничего страшного, — вежливо кивнул Чезаре, — Учитывая, что этот человек представляет угрозу в том числе и лично для меня, для моего же блага лучше, если вы будете знать все, что может помочь в его поимке. Доброй ночи.

Он поторопился выйти сразу же, когда это стало возможным сделать, не вызывая подозрений, потому что все еще невидимая шкатулка начинала опасно вибрировать. К счастью, найти и защелкнуть замочки удалось раньше, чем демоны вырвались на волю.

И практически сразу же у кардинала зазвонил телефон.

— Слушаю.

— Алло? Отец Финелла? — услышал мужчина голос Марии. До рассвета был ещё час. Что она потеряла в столь неурочное время? — Я хотела прийти к вам домой, но ваш дом оцепила полиция. Что случилось?

— Предположение не оправдалось, — ответил Чезаре, — План пришлось резко менять. Кроме того, оказалось, что мы имеем дело с более серьезной проблемой, чем мы думали. Но есть и хорошая сторона: мне удалось раздобыть кое-что, что может помочь в расследовании. Однако это не телефонный разговор…

— Да-да, — спешно поддакнула послушница, — У меня тоже кое-что есть… Лили, стой!

В телефонный разговор вмешался звон разбитой витрины и треск сирены.

— Гдемыможемвстретиться? — скороговоркой спросила Мария.

— Via Sant' Anna. Встретимся там, дальше определимся.

— Хорошоужебегу! — успела ответить девушка, — Лили! Стой!

Глава 7

Пробудившись, я Не мог то знать. Всё же получил внезапно Странный судьбы шанс: Человеком на миг стать. Но не смог узнать, Как же мне дышать Рядом с новою душой. И подавно, Он не знал Про другой Огонь — любви иной! И вот снова боль Змеем разрывает грудь, Топчет мои сны носорогом И мечты мои Разметает в пыль! YellowDragon

Ева щёлкнула пару раз по экрану навигатора, после чего в воздухе появилась синеватая полупрозрачная стрелочка. Женщина перевесила телефон на лямку рюкзака и двинулась вперёд, подчиняясь указаниям стрелки.

— Так, миникарту я нашла, — с улыбкой произнесла она, — Теперь нужно найти полоску здоровья, линейку экспы и журнал текущих заданий.

— А? — удивлённо воззрился на нее Артур, отрываясь от подсчёта числа ритмичных и лёгких ударов трости по его левому бедру. Пожалуй, Еве 'повезло': ей попался некто ещё более безнадёжно устаревший.

— Ты что, никогда не играл в видеоигры? — удивленно обернулась к нему спутница.

— Нет, — ответил Артур, — Никогда не видел ничего интересного в управлении кружочком, убегающим от толп квадратиков и поедающим ромбики.

Судя по всему, всё было не так 'плохо': по крайней мере, с компьютерами Артур был знаком. Только знакомство это устарело лет на сорок-пятьдесят.

— Скучный ящик… — охарактеризовал компьютер англичанин, — Гораздо интереснее наблюдать превращения моего сознания на кончике меча и чувствовать течение форм в теле, — судя по громоздкости и помпезности фразы, Артур опять занимался в уме переводом с какого-то Богом забытого языка.

Ева ухмыльнулась. Сейчас она выглядела уверенней, чем успел привыкнуть Артур.

— Я не про древнючие аркады. Думаю, найти смысл в управлении коренным американцем, который пытается сорвать планы древнего ордена тамплиеров путём поиска и убийства ключевых лиц, будет гораздо проще.

Сверившись со стрелкой, она направилась во дворы, двигаясь несколько под углом к указываемому направлению.

— Интересно, какие игры успели выпустить только за последний сезон? — задумчиво произнесла она. Задумчивость никуда не делась и после того, как она вновь перевела взгляд на Артура:

— А люди меняются?

— На уровне Беспредельного люди неизменны. На уровне Великого Предела они могут меняться внешне как угодно, по своему желанию, но не терять своей неизменной сути. На уровне Двух Начал они изменяются, но неизменны в равновесии. На уровне четырёх стихий уже сложно сказать, что они неизменны. На уровне восьми триграмм они постоянно меняются, но и возвращаются к уже пройденным изменениям. На уровне шестидесяти четырёх гексограмм, они постоянно меняются и не могут это контролировать, — очень просто и понятно ответил Артур.

— Э-э-э… а можно по-немецки? — судя по лицу Евы, она поняла из этого речитатива примерно столько же, сколько понимает четырёхлетний ребёнок из курса ядерной физики.

— Природа человека не меняется и находится за границей материального, — улыбнулся Артур, — Это Эйса называла 'Беспредельным' и 'Постоянным'. Великий Предел — это внешнее проявление скрытого Беспредельного. Он является состоянием, из которого можно мгновенно инициировать любое изменение и движение, хотя сам он неподвижен — это Эйса называла 'проявлением Истинной Природы существа', потому что все эти чудесные изменения можно использовать нам на пользу только потому, что мы по сути Беспредельное. Два Начала двигаются вокруг Великого Предела и взаимно различаются, пытаясь создать равновесие в движении… — это Эйса называла 'началом изменений'. Два начала порождают более тонкое различение, проникая друг в друга и усложняясь… подобно тому, как из двоичной системы счисления порождаются другие… — это Эйса называла 'Четырьмя Частями'. Четыре Части, комбинируясь в сочетаниях материального мира, порождают восемь триграмм — это Эйса называла 'восемью вариантами'. Далее они порождают 64 гексограммы, комбинируясь между собой… — это Эйса называла 'тьмой вещей'. Если мы сравним Беспредельное с 'тьмой вещей', то обнаружим, что оно неизменно и постоянно, а 'тьма вещей' постоянно меняется, как будто это заложено в её природе. Так и в людях, их природа не меняется, а бесчисленные нюансы культуры и текущего возрастного периода изменяются так быстро, что не уследить за ними…

Артур смущённо провёл рукой по брови.

— Прости, это не объяснить проще. Возможно, стоило показать тебе это напрямую еще вчера.

— Всё равно ничего непонятно, — хмыкнула Ева. Женщина снова погрустнела, и теперь этим грустным взглядом осматривала выросший у них на пути железный забор. В целом, ей не стоило особого труда раздвинуть его прутья, однако, почему-то она не торопилась этого делать.

— Ты много говоришь об Эйсе, — заметила она.

— Она ввела меня в этот мир. И обучала. Хотя я учился не только у неё, но можно сказать, что она научила меня основному. Я не знаю, говорила ли тебе Лилит… Но, когда мы воспроизводим потомство, мы используем абсолютное объединение энергии, чтобы получить могущественного детёныша. Это означает, что родители исчезают в этот момент. Ни один из нас никогда не видел своих родителей. Вместо этого, существует особый ритуал, в котором один из сородичей берёт на себя ответственность обучать детёныша. Точнее это часть ритуала Синтеза. Эйса была тем, кто встретил меня в Посленебесном. Первая, кого я увидел.

Даже не глядя на навигатор, Ева махнула рукой куда-то в сторону, предлагая искать обход 'по старинке', без новомодных средств.

— Нет, Лилит мне ничего подобного не говорила, — женщина неожиданно стала серьёзной. Казалось, что ей на плечи рухнул сразу весь мир, — Сколько я её помню, она всегда была одна… и учёные говорили о ней, как о единственной.

— Такое возможно, — ответил Артур, следуя за спутницей, — Если она последняя на западе, то её, вероятно, даже не обучали. Похоже, это действительно конец времён… Если вспомнить мифы нашего народа…

Англичанин задумчиво прервался, взвешивая какие-то факты. Ещё один кусочек загадки, которую он для себя решал неожиданно появился в поле зрения и требовал воткнуть себя в плоскость паззла.

Женщина тем временем нашла калитку, на пару мгновений остановилась, что-то для себя решая, после чего направилась внутрь.

— А вас что, всегда рождается строго по одному, когда вы… ну, это…

Щёки Евы внезапно стали под стать её волосам.

— Да, — не выходя из задумчивости, ответил Артур, — Два уничтожаются, чтобы сделать одно. Пирамида такова, что в конце её должно быть существо… сопоставимое по могуществу с Бахамутом. Если я прав…

— Но ведь такая раса просто не может существовать.

Женщина замялась, рассеянно взглянув на Артура, а затем вновь переведя взгляд себе под ноги.

— Ну, в смысле, все животные ведь размножаются. А вы, наоборот, уменьшаете свою популяцию. Я имею в виду, откуда вы вообще взялись?

Она осторожно скосилась на Артура, словно ожидала, что тот взорвётся во вспышке гнева. Тот, однако, спокойно улыбнулся и ответил:

— Это сложный вопрос. Легенды говорят, что Бахамут расколол хаос, чтобы создать нас. Сначала был он — одна точка, потом стали сотни точек, которые сужались по принципу пирамиды снова до одной. Но наши легенды абстрактны и слишком символичны…

Что-то припоминая, Артур замолчал, после чего продолжил:

— Если начать разбираться, как двое стали тысячами в человеческой расе, то тоже возникнет много вопросов. Ведь у ваших тел, в отличие от наших, есть необходимость скрещивания отличных ДНК, иначе произойдёт деградация организма… я уж не говорю о том, что двое могут появиться только из одного, а один только из нуля… тот же парадокс, только слегка в другой форме.

Выдержав ещё паузу, англичанин дополнил:

— Один из моих учителей-людей говорил мне, что существуют несколько типов живых существ: рождающихся из утробы матери, рождающиеся из яиц, рождающихся из сырости, рождающихся вследствие алхимических превращений. Так вот, твоё тело было порождено, вероятно, первым способом, а моё последним. Впрочем, ты кое-что верно заметила: человечество биологически стремится к расщеплению и продолжению, а мы к возвращению и объединению… Но, если конец времён — это правда, то людям не удастся существовать дальше… Ведь если в конце Бахамут вернётся, то как он отреагирует на то, что человечество сделало с его детьми? Будет ли он одним из Судей или просто попробует уничтожить всё вокруг? Я не знаю. Но думаю, конец времён связан не только с возвращением христианского Бога.

Некоторое время женщина молчала, угрюмо меряя шагами длинную асфальтовую дорожку. Тишина казалась давящей. И Артур знал, почему. Если женщина внезапно замолчала, значит, она хочет что-то сказать.

Неожиданно она остановилась.

— Значит, мы с тобой по разные стороны баррикад?

Также остановившись, англичанин посмотрел в глаза Еве.

— Я не причиню тебе вреда, что бы ни случилось… даже в случае опасности полного уничтожения. Он тоже. Но я просто не знаю, что будет в конце времён. А гадать уже устал. Я знаю, что тогда я буду уже… — он нахмурился, пытаясь то ли перевести какое-то слово, то ли подобрать более корректное, — Меня не станет. Что будет дальше, мне не ведомо, но Он тебе не навредит, у Него… для тебя отведена какая-то особая роль, видимо… хоть ты и не можешь стать частью пирамиды… Уничтожение твоего мира будет означать гибель для тебя, но Он не хочет твоей гибели. Что он решит и как воплотит своё решение? Я не знаю.

Ева медленно подняла голову вверх и сложила ладонь козырьком, защищая глаза от солнца.

— Но зачем ты так стремишься найти Лилит, если знаешь, что она неминуемо принесёт тебе гибель? И… сможешь ли ты спокойно ждать смерти? Говорят, что чем дольше её ждёшь, тем страшней становится.

— Таково моё предназначение, — просто ответил он, — Говорят, что этот мир — мир страданий, потому что само существование в нём требует поедать других и приносить вред другим живым существам. Неужели ты никогда не думала о том, каков смысл всего этого, если в относительно небольшой период времени твоё тело просто само себя сожжёт, и ты умрёшь?

Артур сделал паузу, а потом наклонил голову, прикрыл глаза и улыбнулся:

— Там я буду точно не один. Снова почувствую Эйсу, ощущение Прежденебесного… Как я могу бояться уходить туда, откуда пришёл? Конечно, я чувствую и печаль. Моей личности не будет, а ведь я к ней уже привык. И я не хочу расставаться с тобой, ты ведь часть целого, хоть и отколовшаяся. Но тогда на ритуале Синтеза… Эйса чувствовала то же самое и согласилась быть третьей, встретить меня. Я надеюсь, ты тоже согласишься встретить судьбу этого мира, Ева.

На губах Евы появилась лёгкая печальная улыбка, словно она уже прощалась с Артуром:

— Если я, конечно, доживу до этого момента.

Артур кивнул:

— Я могу считать это положительным ответом? — улыбнулся он, как улыбаются люди, осознающие бесконечность череды счастливых начал и печальных окончаний в природе, — Ты единственная, кому я бы это доверил. Думаю, Он — тоже.

— Ну-у… у тебя ещё будет время найти другого кандидата, — ответила она. Прежде чем женщина вновь устремила взгляд вперёд и возобновила свой шаг, он заметил, что грустная улыбка на ее лице сменилась более мягкой и тёплой.

Уже когда впереди был виден аэропорт, окружённый полицейскими машинами и лентами ограждения, их внимание привлёк шум рушащегося здания, примерно в том районе, откуда они ушли.

— Вовремя смылись, а? — заметил даже не запыхавшийся англичанин, — И что дальше? Надо было хоть посмотреть, что у нас теперь за документы… а то вдруг внезапно придётся общаться с представителями власти…

— Рейко сказала, что мы можем зайти с пятых ворот. Там не оцеплено, — ответила Ева, однако все же сняла с плеча рюкзачок и достала оттуда документы, — Меня зовут Пенелопа Яшито, а тебя… — она снова замолчала, скрыв лицо за волосами.

— Рейко!.. Ладно, что там? — мрачно спросил Артур, уже представляя, как будет сочетаться японская фамилия с его рожей и костюмом. Прикинув, что с такими логическими несоответствиями проникнуть в комплекс будет непросто, даже если сменить одежду, англичанин отметил для себя, что придётся тщательно продумывать схему операции.

— А ты у нас Артур Яшито, — фамилию Ева назвала отчего-то совсем тихо, почти неслышно.

— Да? Не так уж и плохо, как могло бы быть… А что тебя смутило?

Плохо разбиравшийся в человеческих отношениях Сейхо действительно не понял, в чем проблема.

— Ну… как бы, — она вздохнула и небрежно, но при этом неуверенно, махнула рукой, — Неважно. Не обращай внимания.

— Ну что, пошли? — Артур сделал шаг по направлению к воротам и развернулся в пол-оборота к Еве, словно проверяя, насколько сильные размышления удерживают её сейчас на месте, и протягивая руку для того, чтобы получить документы.

— А? — неуверенно спросила она, не сразу поняв, зачем это Артуру потребовалось протягивать ей руку. Поразмышляв секунду, она протянула свою руку, переложив документы в другую.

— Документы… — напомнил англичанин своей спутнице, — Мои, по идее должны быть у меня, а твои — у тебя.

Артур внимательно посмотрел в глаза Еве и спросил:

— Что-то не так? Тебя что-то беспокоит?

— Ой! — женщина отдёрнула руку, будто коснулась не ладони англичанина, а ядовитой гадюки, после чего начала перебирать документы, пытаясь найти, где её, а где — Артура. Она так торопилась, что все документы просто высыпались у неё из рук на землю.

— Я сейчас всё подберу, — поспешила она заверить напарника и тут же опустилась на корточки, чтобы начать собирать бумажки.

— Что случилось? — с неизменно спокойным лицом повторил вопрос Артур, — Лучше сказать сейчас, чем потом столкнуться с неожиданными трудностями…

— Не-не, ничего, — Ева быстро замотала головой, — Всё в порядке.

Она выпрямилась и протянула Артуру его корочку.

— Вот. Это, как его… твои документы.

Молча приняв документы, Артур странно посмотрел на Еву и пробежал глазами свои данные. Лицо англичанина почти не изменилось, а вот выражение глаз начинало медленно проясняться, словно англичанин начал что-то понимать ещё до того, как его глаза остановятся на нужной строчке… Ну разумеется, они считались мужем и женой. Ну как Рейко могла не подшутить на эту тему?

Рейко задумчиво посмотрела вслед сказочному созданию, а затем перевела взгляд на насекомых под своими окнами. Итак, все идет так, как должно. Для Берлина герой нашелся, — и какой! О подобном она даже мечтать не смела.

За Касабланку взялись без нее: с АТА лучше без крайней необходимости не связываться. В одном можно быть уверенными: Найтхевен оттуда живой точно не уйдет. С Нью-Йорком можно повременить: сумасшедший яойщик захочет сделать все красиво, поэтому время есть.

Вот Рим ее беспокоил: в талантах Рэку она не сомневалась, но решит ли он действовать, если командование даст приказ об эвакуации? Едва ли. Для молодого агента государственные интересы были превыше всего, включая собственную жизнь. Что уж говорить о жизнях пары-тройки миллионов человек? Он не был бессердечным: она, единственная, кто видел на его глазах слезы, точно знала это; но давно научился отключать эмоции, когда это необходимо, чтобы выполнить задание.

В Японии есть ее девочки. Все три. 'Розовая няша' Кобаяши Акеми. 'Стальной ангел' Минако Рей. И… 'Пчелиная королева' Самоноскэ Акечи, та самая 'лолита на голове гигантского насекомого', что едва не прикончила Артура и Еву. Если им удастся объединить силы, то никакие насекомые не будут им страшны. А вот с ее 'сыном' им встречаться не стоит. Лучше дождаться возвращения Рэку. Со стратегом должен иметь дело стратег, а не махо-седзе.

Что ж, карты розданы, господа. Теперь осталось просто… Умереть.

Весь полёт прошёл в молчании. Ева молча смотрела в окно, а Артур размышлял о чём-то своём. Лишь медленно двигались стрелки часов, медленно двигалось солнце по небу, и очень быстро летел самолёт. Когда летающий агрегат коснулся своими шасси взлётно-посадочной полосы, солнце уже было достаточно высоко. Ева и Артур были единственными пассажирами этого рейса, поэтому высадка прошла совершенно без каких-либо проблем. Впрочем, прошлая высадка Артура тоже проходила без лишних препятствий.

Получив свою трость в отделении багажа, англичанин кивнул, показывая, что будет следовать куда угодно, а потом вдруг спросил, так, словно взвешивал каждое слово вопроса всё это время полёта:

— Ты расскажешь мне о себе и своих 'приключениях', в результате которых тебя занесло в комариный Токио? — в словах англичанина не было никакой особой интонации… но чувствовалось, что вопрос для него не является обычным любопытством.

В действительности Артур сейчас испытывал странные чувства. Его механизмы социальной адаптации пытались понять, как нужно общаться с Евой — как с представителем своего народа или как со всеми остальными… Проблема была ещё и в том, что как именно следовало общаться со 'своими', Артур уже плохо себе представлял, да и возможен ли такой стиль через интерфейс обычного человеческого общения… Неформальность общения, присущая его цивилизации, настолько удалилась от Артура, впитывающего в себя год за годом методы, позволяющие предсказывать и интерпретировать социальные взаимодействия людей, что англичанин уже не мог избавиться от своих социальных рефлексов самосохранения. И в то же время, чувствовал, что общаться с помощью них с Евой это не правильно. А ведь рыжая даже не понимала ни один из лингвистических языков, который был бы более близким для Артура.

— Ну-у… в принципе, можно.

Ева огляделась, выбрала лавочку, поближе к небольшому зелёному скверику, после чего кивком указала на неё.

— Пройдёмся? Знаешь, на самом деле, я не знаю, с чего начать. Серьёзно. Я только в квартире Рейко узнала, какое сейчас число, и что я отстала от жизни на целых пять лет, — она вздохнула и закрыла глаза, — Во мне ведь ничего особенного не было, когда меня забрали. Я спрашивала. Ничего. Им было нужно только крепкое здоровье. Слабый человек бы не перенёс всё это.

Усевшись на скамью, женщина оглядела сквер. Размеренная жизнь, парочка бегающих трусцой спортсменов, толстый ребёнок, канючащий мороженку.

— Я давно вынашивала планы побега, но никогда не решалась на них. И правильно: они все были дерьмом. Я смогла сбежать только потому что они не ожидали от меня такой силы и решительности. Все пять лет я была паинькой, поэтому, для перевозки в Токио, они не использовали каких-то особых мер безопасности. Только прочный контейнер грузовика. Я его расшатала, грузовик упал… а замок оказался самой слабой частью дверей. Я выползла из контейнера, побежала. Я уже была в Токио, когда мне удалось вырваться.

— Зачем тебя привезли в Токио и кто эти 'они'? Да и почему ты согласилась, неужели у тебя нет… — Артур замялся, пытаясь понять, какое слово лучше использовать: в силе опять были двойственные чувства к Еве, которые заставляли его мысленно метаться между своим истинным древним языком и немецким, — …родственников?

Ева пожала плечами.

— G-Tech. Я понятия не имею, зачем меня вообще, впервые за эти пять лет, вывезли из лаборатории, а меня, если честно, никто и не спрашивал.

Она перевела на Артура тяжёлый взгляд.

— Моих родителей тоже. Для них я просто однажды не вернулась из колледжа.

Артур долго молчал. Затем он тихо произнёс:

— Они заплатят за это, — сам того не зная, англичанин вносил в финальную часть протокола Суда, хранящуюся в его памяти, новую строчку… Камень, на который смотрел Артур, начал утопать в песке, словно на него надавили тяжёлой тростью англичанина сверху.

— Тебе… не стоит рисковать. Если у тебя есть к кому уходить — бери их и беги в другую страну, где G-Tech не имеет филиалов. Всё это того не стоит. Здесь только у меня нет выбора… потому что некуда уходить — мой путь лежит к Лилит, такова судьба. У тебя есть выбор. Просто мстить корпорации, когда у тебя есть кого защищать… это глупо.

На губах Евы медленно проявлялась жестокая, саркастическая, горькая улыбка.

— Нет филиалов, говоришь? — она ткнула пальцем в будку телепортации, из которой как раз вышла черноволосая девушка-готка, — G-Tech создали телепортацию, и им же принадлежит вся сеть. Это естественная монополия. По всему миру, хоть в коммунистическом Китае, хоть в демократической Америке, есть их филиалы, как бы правительство ни сопротивлялось, как бы ни бились конкуренты. G-Tech играют грязно, но они выигрывают. А победителей, — Ева покачала головой, — Не судят.

— Близится время, когда победителей будут судить, — с жаром ответил англичанин, — Подумай над тем, что я сказал. Ты не сможешь остановить G-Tech атакой их штаб-квартиры, даже если они потеряют базу данных, но можешь погибнуть в этой атаке и потерять последнее, что у тебя есть. У нас нет будущего вне Возвращения и Синтеза. У тебя есть будущее в этом мире. Взвесь, чем рискуешь, — Артур резко встал и сделал несколько могучих шагов, разрывая дистанцию между собой и Евой, показывая, что не примет мгновенный ответ, после чего начал идти со скоростью раненой улитки, демонстрируя, что бежать за ним не нужно, и рыжая легко его догонит.

— У меня было пять лет на размышления, — ударил Артура в спину громкий и уверенный ответ. Именно ударил, потому что агрессия и ненависть в голосе чувствовались почти на физическом уровне. Сама женщина даже не поднялась со скамьи.

Артур остановился. На мгновенье в его голове пронеслась мысль о том, как было бы легко убедить её сейчас с помощью гипноза, что дома её ждут родители и новое будущее… С яростью на самого себя англичанин прервал подобные размышления. Чего истинная личность Артура не умела делать, так это убеждать других, хотя в арсенале англичанина и были разные фокусы для этого, к Еве он их не собирался применять. В действительности секрет адаптивности Артура к человеческой цивилизации был банален. На момент его бегства, он просто не прошёл всех инициаций своего народа и имел более пластичное сознание. Но, когда от специальных фокусов пришлось отказаться, он смог только повторять то, о чём думает на разные лады, другого метода убеждения в арсенале истинного Артура не было.

— Пять лет ты была где-то там, вокруг тех, кто хотел тебя использовать. А сейчас ты… здесь и сейчас. Это не одно и то же, — тихо сказал он и застыл в пол-оборота к Еве.

— Да, это другое, — Ева практически прошипела ответ. Поднявшись с лавочки, она подошла к Артуру почти в упор, остановившись на расстоянии, чуть меньшем, чем шаг.

— В местном музее есть калибур, который смогу поднять только я, — прошептала она.

— И заявить этим, что ты обладаешь такой силой? Да ещё и перемещаться по городу с этой штукой? — Артур старался не смотреть на спутницу, потому что чувствовал себя сейчас не более убедительным, чем та улитка, со скоростью которой он недавно двигался.

— Твоя идея тоже не фонтан, — раздражённо взмахнула руками женщина. В следующую секунду она уже стояла к Артуру боком, делая вид, что общается с невидимым собеседником:

- 'Иди-ка, милочка, к родным, которые считают тебя мёртвой, и трясись от страха, потому что тогда ты узнаешь о том, что мир самоуничтожится, только в момент конца света' — она строго пригрозила пальцем своей тени, — 'Только не вздумай заниматься самоедством по поводу того, что ты могла что-то сделать для спасения этого мира!'

Какое-то время Артур молчал. Задумчиво и как-то грустно он смотрел на свою рыжую спутницу, встреченную совсем недавно и уже ставшую неотъемлемой частью его жизни. Наконец, он заговорил:

— Люди странные существа. Не замечают, как их конкретная жизнь утекает сквозь пальцы, а услышав о каком-то абстрактном 'конце света' пытаются всё исправить… Как существо, для которого 'конец света' неизбежен, даже если ты победишь, могу сказать тебе, что главное это 'здесь и сейчас'… а трястись или нет — каждый выбирает сам. Прости, я слишком много говорю. Это потому что больше ничего не способен сделать. Просто хочется верить, что, если у меня не получится, хотя бы у кого-нибудь параллельно может получиться, — англичанин сделал жест, похожий на бессильное разведение рук и прикрыл глаза, словно вокруг было слишком светло, — Пошли, посмотрим на музей, что ли?

Ева снова достала из кармана мобильник и начала рыться в нём, что-то разыскивая. Артур уж было подумал, что это маршрут, однако…

— Я говорю про него.

На экране мобильного телефона, который протянула Артуру Ева, был изображён величайший из всех топоров мира, Каменный Звездокол.

— Это… должно быть упокоено, — Артур побледнел, словно увидел призрака. В общем-то, так это и было… голова стала болеть сильнее.

То ли Ева не услышала, то ли не поняла его, однако, она продолжила, как ни в чём не бывало.

— Каменный Звездокол. Говорят, что он так никогда и не был использован из-за неподъёмной тяжести. Однако, у меня вполне хватит сил, чтобы управиться с ним… я думаю.

— Это… опасно. Не только из-за его тяжести. Я не знаю, как он… отреагирует на тебя, — Артур непроизвольно замедлил шаг, как будто ему сейчас сообщили о смерти друга.

— Это оружие — сигмафин, сделанный из моего сородича.

— Значит, он будет поистине мощным.

Какое-то время они молчали. Первой не выдержала Ева:

— Я отдам его тебе, как только мы закончим.

Их путешествие заняло минут сорок вместе с ожиданием городского транспорта, и вот, наконец, они оказались перед зданием Немецкого Исторического Музея. Удивительный уголок старины. Не столько сам музей, сколько вообще улица, на которой он стоял. Невысокие домики, обилие лепнины, своеобразная архитектура, небольшая ширина улицы, из-за которой и на машинах-то особо не поездить. Здание было построено в те времена, когда люди уже научились строить красиво, но ещё не испытывали нужды строить высоко и компактно.

Попасть в музей оказалось просто, и потому, всего через пять минут, спутники стояли в оружейной комнате, главным экспонатом которой, собственно, и был Звездокол. Артур даже удивился тому, что не увидел особой охраны оружия. Всего лишь оградительная лента, стеклянный колпак, да камера в углу комнаты.

— И мы просто возьмём его отсюда? — задал детский вопрос англичанин, не в силах отвести взгляд от оружия. Пальцы Артура начали нервно барабанить по трости.

— А я думала, ты что-нибудь придумаешь, — не менее по-детски ответила Ева, продемонстрировав искреннее удивление.

— Ну… нам нужно найти охранника, если ты не хочешь просто тут всё сломать.

— Я видела одного на входе, — сказала она, ткнув большим пальцем через плечо. Правда, имела в виду она отнюдь не вход в зал, а вход в сам музей.

Направившись к входу, Артур заговорил с охраной:

— Похоже у вас какие-то проблемы с сигнализацией… мы тут всё проверим, вот документы, — Артур, совершенно не заботясь о содержании, показал охране свои документы, полученные от Евы. И тут до Евы дошло, что с голосом у англичанина что-то не так… он просто заставлял людей себя слушать и верить в сказанное. Вот и охранник не смог сопротивляться нечеловеческой воле. Рассеянно почесал репу, тупо глядя в документ, в котором сказано, что Артур — это такой техник из какого-то японского НИИ, после чего неуверенно ответил:

— Но все регламентные работы с сигнализацией проводятся только ночью.

Голос у него звучал странно. Нечто среднее между мольбой и жёстким ответом.

— Вы правы. Но я здесь от директора музея с внутренней проверкой, мне чуть не удалось вынуть Звездокол из его колпака… представьте себе, как влетит нашему филиалу, если вечером приедет проверка 'сверху'… нужно исправить ситуацию, пока нет посетителей, и не случилось никаких эксцессов.

Охранник нахмурился:

— Хорошо, — после непродолжительного рассуждения кивнул он, — Вы ведь знаете, где охранка?

— В вашем филиале я впервые. Будет лучше, если вы всё отключите и объявите технический перерыв в работе, а я пока проверю систему купола, — ответил Артур уверенным голосом и пошёл к Звездоколу.

— Ну… э… я не могу покидать свой пост. А охранка, она находится в конце коридора, за дверью с табличкой 'Охрана'.

— Я вас понял, спасибо за сотрудничество, — Артур решил пройти к куполу через охранку. Может, в устройстве сигнализации он и не сильно понимал, но как вывести её из строя, уж точно бы разобрался.

— Ух ты, здорово! — восторженно зашептала Ева, догоняя Артура, — Как ты так умудрился провести его? — она оглянулась назад, через плечо, и хихикнула, — Этот лопух во всю эту лапшу поверил.

— Обычный гипноз. Это просто, если ситуация располагает. А на работе у людей она всегда располагает…

Толкнув дверь тростью, англичанин вошел в охранное помещение. Внутри находился ещё один охранник, занятый в данный момент тем, что поедал шедевр азиатской кухни под логотипом 'доширак'. Спешно втянув лапшу, забрызгав при этом, монитор, он обернулся в сторону входящих.

— Это служебное помещение, — строго сказал он, не менее строго вытирая губы строгим платком с изображением мартышки.

— Я представитель директора музея. С куполом Звездокола что-то не так. Вот мои документы. Ваш коллега сказал, что тут отключается сигнализация. Мы всё проверим, — на этот раз Артур использовал другую тактику. Убрав передаточные логические связи между предложениями, он по сути ничего не сказал, но… голос по-прежнему был более чем убедительным, да и документы же — вот они…

Охранник внимательно изучил документы, после чего повернулся к монитору. Пара щелчков, и на экране возникла какая-то таблица.

— Отключить сигнализацию получится только для всей комнаты. То есть, комнату сначала надо будет закрыть, и только потом можно будет отключить сигнализацию.

— Конечно. Вы поможете нам закрыть комнату? — спросил Артур. Хотя по сути он не спросил…

— Да, — кивнул охранник, — Я оставлю вам ключ, а потом вернусь сюда и отключу сигнализацию. Вы поймёте, что всё в порядке, когда лампочка на хабе (я вам его покажу) с зелёной сменится на красную.

Дойдя до нужной комнаты, он ткнул пальцем в маленькую серенькую коробочку под потолком.

— Вот, видите, зелёная лампочка. Когда она сменится на красную, можете работать.

Он передал ключи Еве, после чего ещё раз повторил.

— Я сейчас уйду, а вы пока закройтесь, чтобы никто пройти не мог…

Несколько секунд, и нарушители остались одни.

— Бинго, — посмотрел Артур на Еву. Можем закрывать, — хотя в голосе англичанина не было ни торжества, ни веселья. А его глаза выражали непонятную грусть.

— Ты почему-то не рад, — заметила женщина, щёлкая замком.

Артур уже не слушал ее. Теперь его глаза не могли оторваться от древнего оружия. Последним, что отделяло англичанина от Звездокола, был сигнал светодиода сигнализации.

Ева осторожно подошла к Артуру и медленно наклонилась, словно вырезанная из картона фигурка, вползающая в кадр мультфильма.

— Ау? — спросила она.

— А? — вздрогнув, Артур сфокусировал взгляд на лице Евы и виновато улыбнулся, — Прости, что-то я рассеян в последнее время. Сам не знаю почему.

Женщина медленно подвела руку к плечу Артура, на несколько секунд замерла в неуверенности, и, наконец, её ладонь легла на плечо мужчины.

— Артур, я только заметила, что ты почему-то не рад тому, что всё удалось, — Ева мягко покачала головой и улыбнулась одними уголками губ, — Послушай, ты ведь сможешь упокоить родственника, пусть даже спустя шесть сотен лет. Пусть призраки прошлого не грызут тебя. Их время было в прошлом, а сейчас время тех, кто живёт в настоящем и вершит будущее.

— Я переоценил свои силы, — прикрыл глаза Артур, — Точнее, я о них никогда не задумывался в полной мере, и об их адекватности происходящему. Легко сказать 'взять и проникнуть в штаб G-tech, найти там Лилит и отступить'…

Артур нервно рассмеялся и наклонил голову.

— Чёрт, да мне психологических лет-то примерно столько же, сколько тебе, если не меньше, по меркам нашего народа. Я не прошёл слишком много инициаций, чтобы даже быть уверенным хотя бы в том, что смогу эффективно применить колдовство. И тут приходится сталкиваться с тем, чего я не знаю, даже не могу понять, но… такие вещи действуют на нас гораздо сильнее, чем аналогичные на людей… Это как вам, людям, столкнуться с ходячими мертвецами — тем, чего не должно быть… и тем, чего нельзя пускать в сознание… А Лилит? Если она знает ещё меньше, чем я… это просто смешно, нас там похоронят… или чуть позже, когда нам вдруг посчастливиться оттуда смыться… а даже, если нет, то куда бежать? Мы не уничтожим G-Tech этой атакой, такого не бывает! Это могущественная организация, которая, скорее всего, имеет закрытые хранилища баз данных или альтернативные ветки разработок. Во всяком случае, у них останется достаточно информации, чтобы найти и убить нас. Даже если допустить, что у нас и тут получится… что дальше? Через сколько лет Алоглазый сожрёт меня с потрохами? Ты говорила Рейко, что Лилит скорее всего знает гораздо меньше меня… она мне не поможет, а больше представителей моего народа, обладающих такими знаниями не существует. В один 'прекрасный' день, я просто убью тебя и Лилит… даже если нет, просто стану неизвестной тварью, которая хочет сжечь всё вокруг дотла. Это хуже, чем просто погибнуть.

Артур потёр висок кулаком.

— Чёрт, как не хватает кого-то, кого можно спросить о том, чего я не знаю!.. Интересно, зачем я тебе всё это говорю? Как будто у тебя ситуация лучше или ты можешь знать выход… — покачав головой, англичанин снова посмотрел на Звездокол.

Ева некоторое время молчала. Прошло, наверное, четверть минуты, прежде чем она вновь взглянула на Артура.

— Послушай, мы не одни. У Рейко есть друзья в японском правительстве и свой человек в Ватикане. Ты ведь успел заметить, что она совершенно не простой человек. Наша атака — это всего лишь часть плана. Мы не имеем права отступить. Сейчас у G-Tech, скорее всего, есть куча проблем, помимо нас. Они ищут меня в Токио, и, наверное, очень много внимания уделяют Ватикану. А мы сейчас ударим в самое сердце.

Она снова перевела взгляд на топор. Огромный, грубый, словно высеченный неумелым ленивым скульптором из скалы. Огромная цепь крепилась к рукояти, словно некто древний боялся, что топор убежит. Сам.

— Если хочешь, мы просто уйдём отсюда. Я не знала, что для тебя это так важно. Наверное, тебе будет слишком тяжело, если я буду сражаться Звездоколом.

— И оставить его здесь? — прошептал Артур, снова оказавшись загипнотизирован оружием, — Тебе придётся решить за меня… иначе я допущу ошибку… обязательно допущу… именно сейчас… я это знаю.

Трость англичанина заскрипела, а пальцы побелели… и трость остановилась. Ева вдруг поняла, что всё это время Артур нервно качал трость в малой амплитуде и с сумасшедшей скоростью, так что где-то на краешке слышимости оборвался звук гоняемого ею воздуха.

— Ты ещё его упокоишь, но не раньше, чем он отомстит тем, кто хочет уничтожить этот мир.

Женщина решительно направилась к стеклянному колпаку. Небрежно ударив кулаком по стеклу, она разбила единственную преграду, отделяющую её от Звездокола, после чего, взявшись одной рукой за середину рукояти, а другой за одно из звеньев цепи, резко рванула оружие на себя. Тяжёлый калибур поддался с той же лёгкостью, как когда-то ей поддавалась нагината из обломка металлической трубы.

Выражение глаз Артура вдруг резко поменялось. Ева на короткое мгновение услышала у себя в голове рёв. Яростный рёв чего-то нечеловеческого, что исходило из Звездокола. Англичанин схватился за голову. В его глазах мелькнуло на секунду сопротивление… чему-то идущему изнутри. Сопротивление нечеловеческой силы, которое всё равно проигрывало…

Пальцы Артура разжались. Англичанин скосил сожалеющие глаза на свою трость, которая словно в замедленной съёмке падала на пол… и с каждым сантиметром, на который трость удалялась от руки Артура, таяла его надежда победить неизвестное внутри него.

— Звяк! — сказала трость, коснувшись пола.

— Беги! — закричал Артур врезаясь на полном ходу в стену. Хаотичный взгляд англичанина обежал помещение, и он понял, что бежать Еве некуда: они сами закрыли прочные двери, а могучие решётки на окнах даже Ева не сможет вскрыть быстрее, чем за пять минут… Взгляд Артура остановился на Звездоколе. В глазах англичанина мелькнуло секундное просветление.

— Убей его! Это оружие сделано, чтобы мгновенно убивать подобных мне! Это единственный шанс!!!

В следующую секунду тело Артура сократилось в судороге, и опрокинулся на один из стендов музея, обрушивая всё на своём пути. А ещё через мгновение стенд взорвался брызгами стекла и пластика. Алые глаза смотрели на Еву, как два жернова, которые пытались раздавить её сознание. Ева точно знала, что сейчас на неё смотрит не Артур.

В комнате раздался тихий инфернальный смех.

— Жалкий глупец. Решил, что не совершит ошибки, если столкнёт выбор на тебя, собственность корпорации… — обратился Алоглазый к Еве, — Дурак не понимает, что нельзя играть в шахматы, не делая ходов чёрными фигурами… Как удачно, третий якорь… я и не надеялся, что вы притащитесь к такому артефакту сами… думал, вас придётся вести, драматически подкидывать вам намёки… но вы всё сделали сами… — Алоглазый картинно захлопал в ладоши, — …и я победил.

Алые глаза остановились на Еве. Они говорили ей, что выхода нет.

— А, может, тебе просто вломить звезды? — осведомилась девушка.

На губах Евы появилась самодовольная улыбка. Резко крутанув оружие одной рукой, она опустила тяжёлое топорище на пол, кроша кафельный пол, после чего перехватила левой рукой цепь. Огромный топор в ее руках, казалось, ничего не весил.

Алоглазый взорвался вспышкой истеричного смеха и начал хлопать в ладоши сильнее.

— Да у тебя хорошее чувство юмора, собственность корпорации. Но, видишь ли, я могу убить тебя до того, как ты успеешь меня атаковать. Это во-первых. Во-вторых, убив меня, ты убьёшь того, кого называешь Артуром… Ха-ха, право слово, этого дурака, поверившего в какой-то бред о возвращении к своей природе, нисколько не жаль. Вообще. Но в мои планы не входит убить его тело, а всего лишь развеять его жалкую личность по ветру, как пепел. Я всего в одном шаге от этого плевого дела.

Видимо, чтобы наглядно показать, о чём идёт речь, Алоглазый вытянул руку в сторону ближайшего к Еве стенда. С его ладони сорвалась змея пламени, которая превратила стенд в осколочную бомбу, обдавшую рыжеволосую кусками стекла и пластика… Женщина просто склонила голову, даже не думая уклоняться. Обломки стекла, пластика и металла пробили одежду и вошли в её тело по всей левой половине. Ева медленно подняла на Алоглазого тяжёлый взгляд и чётко, с угрозой, заговорила:

— А кто сказал 'убивать'? Я просто буду бить тебя до тех пор, пока ты не вернёшься к своей истинной природе, — по шее женщины стекала кровь, однако казалось, что столь маленькая струйка её даже и не беспокоила, — И вообще, ЗАТКНИ ГАНИБАЛЛО, КОЗЛИНА!!!

С этими словами она рванулась вперёд. От резкости её движения кафель под её правой ногой треснул. Ева бросилась вперёд, выставив перед собой топорище, как щит, и отведя левую руку, раскручивающую цепь, назад.

Казалось, что Ева очень быстра… казалось. Всего-то нужно было провести волну по цепи и ударить… цель не двигалась и… алый смазанный след на мгновение мелькнул вместо тела Артура, уже ему не принадлежащего. Алоглазый подхватил трость, и Ева услышала характерный звук щелчка… лезвие выпорхнуло, но всего этого Ева не видела, только смазанный след. Быстрый от адреналина разум рыжеволосой успел понять, что она опаздывает, потому что Алоглазый двигается быстрее звука… раз она слышит звук меча сейчас… по всему выходило, что меч уже где-то у неё в теле, но она пока этого не чувствует….

Алая вспышка промелькнула возле глаз Евы… женщина и Алоглазый стояли спиной друг к другу, как в самурайский фильмах после одного решающего удара. Ощущение тела Евы показывало, что выступающих частей тела она не лишилась… Один из волосков рыжеволосой отделился от её головы и начал кружится у неё перед глазами… тот самый волос, который и рубил Алоглазый. А Змей тем временем залился истерическим смехом, находясь по прежнему спина к спине с Евой.

Вот только Ева не была самураем. Она не останавливалась ни на секунду. Все попытки впечатлить ее отточенным движением пропали втуне.

Тяжёлая цепь, словно двигаясь сама по себе, обхватила грудь и плечи Алоглазого. Он ощутил, что казавшаяся чужеродной деталью металлическая цепь — на самом деле такая же часть грубого топора, как и топорище или рукоять. Тяжёлые звенья, толщиной с руку Артура в районе бицепса, казались нерушимыми.

Забавно, ведь против Алоглазого, по сути, сражался целый дракон. Половина крови рыжеволосой и половина в сигмафине. Словно стремящаяся друг к другу кровь разнополых драконов сложилась в совершенно противоестественном союзе.

— Да! Давай, добей его! — в азарте кричал Алоглазый, проломив пол и увязнув в нём (это ещё по мимо того, что бренное тело Артура оказалось скручено цепью). Изо рта у него текла струйка крови, но его это ни капли не смущало. В такт его смеху всё помещение вспыхнуло, заключая Артура и Еву в огненную ловушку.

Тяжёлое топорище раздробило плитку рядом с головой Артура, после чего Ева опустилась на одно колено, не прекращая держаться одной рукой за топор. Её колено упёрлось в грудь мужчины, а расширившиеся глаза изучали лицо Алоглазого. Её голова двигалась, как у лисы, изучающей новое, забавное животное или непонятный, мерзкий предмет.

— Алоглазый, ха? — спросила она, и подняла левую руку, сложив пальцы буковкой V. В следующую секунду её пальцы вошли в глазницы под веками, скользя по верхней стороне глазных яблок. Многие думают, что глаз очень легко выколоть, но это не так. Его оболочка выдерживает очень большие перепады давлений, потому выдерживала и давление скользящих по поверхности подушечек пальцев. Длинные тонкие пальцы рыжеволосой воительницы захватили глаза уже внутри черепа, после чего, она рыком дёрнула руку назад.

— А ну как это ключ?! — прокричала она.

— Ты… тушишь огонь огнём!.. — корчась от боли, заявил Алоглазый, а поток крови изо рта Артура усилился, — Глупая… собственность корпорации…

— Значит, перенесём бой туда, где ты уязвим! — неожиданно для себя самой рыкнула Ева.

Сняв с груди Артура колено, она съехала ниже таким образом, чтобы её колени касались пола, хоть ненамного отодвигаясь от пламени. Затем она взяла в левую руку свободный участок цепи и со всей дури, которой, судя по всему, было у неё много, нанесла удар последним звеном по топорищу, разрубая звено.

— Что ты задумала, собственность корпорации? — подозрительно спросил Алоглазый. Не то чтобы в его голосе было беспокойство, скорее любопытство.

Сомнения были, но Ева могучим усилием воли затолкала их куда-то глубоко, где темно, сыро, и откуда нет выхода.

— А вот что! — выкрикнула женщина, со всей дури вбивая получившийся крюк в сердце Артура. Тело мужчины дёрнулось, дышать стало тяжело, а затем сердце замерло, но его функции на себя взяла толстая цепь.

— Ну что, линуксоид красноглазый, бойся, я иду, — пробормотала она, хватаясь ладонью за лезвие топора.

Едва Звездокол отведал крови Евы, они объединились в один живой организм с единым током ци. Внешне, они больше не двигались. Вся борьба происходила внутри.

Степь. Широкая степь появилась из ниоткуда, потолок сменился высоким хмурым небом, затянутым тучами, а языки пламени сменились желтоватой пожухлой травой. Подобная трансформация испугала Еву, заставив её отпрянуть назад. Огневолосая осмотрелась, пытаясь понять, где именно она оказалась. С ней тоже произошли метаморфозы, которых она, правда, ещё не заметила. Звездокол исчез из её рук, в волосах играли искорки пламени, сама она помолодела лет на шесть или семь, вновь превратившись в девочку-подростка, да и одежда с черепом и надписью Slipknot больше соответствовала новому образу, чем старому.

— Сэйхо?! — неуверенно позвала она.

— Я удивлён, собственность корпорации… — пророкотал ужасный голос, подсознательно вызывающий страх и тревогу, позади Евы. Это был Уроборос собственной персоной. Ева поняла, что теперь всё существенно усложнилось. Вместо слабого тела Артура перед ней висел в воздухе огромный чёрный змей, с горящими, как две кровавые луны, глазами… даже нет, двумя безразмерными озёрами крови. Кольца его тела свободно проникали сквозь почву внизу и давили на небо сверху, и не было им числа… по хребту бежали короткие, но широкие шипы, острые как бритвы, а острая морда была похожа на клюв, способный прошибить тело Евы насквозь, случись этому протаранить рыжеволосую… каждую секунду тело змея хищно пульсировало, готовое взорваться движением.

— Ты намного сильнее этого жалкого дурака. И у тебя хватило ума, чтобы сделать это. Действительно впечатляет. Конечно, я делаю скидку жалкому человеческому разуму: ты не смогла бы так быстро понять, что здесь я не просто сильнее… я вне конкуренции. Пожалуй, я убью тебя у него на глазах и избавлюсь от вас обоих разом. Хотя, мне жаль, ты подчас полезнее его, хоть и не дракон… я бы… попробовал получить и твой разум. Посмотрим.

Степная почва взорвалась перед Евой, и Сэйхо в истинной форме бросился на неё, метя огромными когтями в голову. Его глаза были такими же, как у Уробороса…

Ева сделала шаг назад, наклонила тело вперёд и выставила перед собой руки, в которых появился Звездокол. Сэйхо со всей мощи ударился мордой в повёрнутое к нему боком широкое лезвие топора. Раздался удар грома, и девушка отъехала на три метра назад, взрыхлив почву своими ногами.

— Нельзя недооценивать людей, линуксоид, — усмехнулась Ева, — Проект Е.В.А. 40 % мощности инициировано!

Уроборос же извлёк из своего тела нечто похожее на смех.

— Даже если ты сможешь сопротивляться долго, он — нет.

Кольца тела Змея начали хлестать землю около женщины, превращая пространство вокруг в бешеный вулкан… одно из чёрных колец обвилось вокруг Сэйхо и со всей мощи ударило им Еву, пока ту отвлекал яростный хаос, бурлящий вокруг.

Удар отбросил Еву на добрых пятнадцать метров. Женщина перевернулась через голову, ударилась лопатками, затем прокатилась на животе, и вновь упала на голову. Обычный человек уже умер бы, но Ева медленно подняла голову, встретившись взглядом с Уроборосом.

— Ты дурак, линуксоид! — выкрикнула она, плюнув землёй, — У нас теперь одна жизнь на всех.

Она вонзила пятку Звездокола в сухую почву и, используя топор, как посох, начала подниматься.

— У Сэйхо столько же сил, как и у меня. Мы теперь скованы одной цепью. Неужели я, полукровка, поняла суть драконьей крови лучше, чем тот, который мнит себя властелином мира?! — она издевательски захохотала.

— В цепи всегда есть слабое звено… — взгляд Уробороса вдруг скользнул в сторону и остановился на Сэйхо, который упрямо не хотел атаковать Еву и крутился волчком на месте, взметая хвостом облако пыли. Ударившись об землю, Сэйхо бессильно раскинул лапы и посмотрел на Еву затуманенными глазами.

— Ладно, пора этот цирк заканчивать… — внезапно все кольца Уробороса пришли в движение, и Ева оказалась внутри мелькающих чёрных всполохов, от которых начинала болеть голова. Из-под одного из колец за спиной Евы скользнул кончик хвоста Змея, имеющий остриё, похожее на копьё. Скользнул со скоростью, превышающей все мыслимые пределы. Воля Змея направляла 'копьё' в сердце Евы, собираясь пробить спину насквозь.

— ХВАТИТ! — раздался суровый женский голос, отдающий сталью. Ева услышала звон оружия у себя за спиной, и хвост Уробороса отлетел, не сумев совершить атаку, скрываясь в земле (и создавая очередную бурю пыли). За спиной у рыжеволосой стояла Эйса в белых одеждах. В руках у неё был боевой китайский цзянь, зелёные глаза женщины воинственно смотрели на Уробороса из-под каштановых волос.

— Ты!? — прорычал Уроборос. — БАХАМУТ! Он мой, они оба МОИ, какого же!.. Убери её отсюда, она не должна здесь быть!!!

— Уведи Сэйхо наверх его сознания… — мягкий голос, напоминающий шелест листвы деревьев, обращался к Еве, — А я скую Его внизу сознания Сэйхо…

Эйса сделала шаг вперёд, растягиваясь в фехтовальную стойку, и цзянь с вызовом указал на Уробороса.

— СДОХНИ! — прорычал Змей.

Все кольца ударили Эйсу одновременно, но её тело превратилось в зелёную вспышку, которая ринулась на Уробороса. Через мгновение на месте, где секунду назад висел Змей, творилось нечто неописуемое: вихрь чёрного, зелёного и алого крутился в нечеловеческой ярости, слышались звоны меча и удары колец тела Змея о воздух. На такой скорости даже эти промахивающиеся удары были отчётливо слышны. Волна яростного воя Уробороса ударила Еву. В нём слышалось бессилие, Змей оказался слишком занят, чтобы полностью контролировать Сэйхо.

Е.В.А. благодарно кивнула. Ей откровенно не хотелось сражаться с Уроборосом, и, если честно, она понятия не имела, откуда здесь взялась эта женщина. Ведь они были заперты в сознании Сэйхо. Усилием воли Ева открыла глаза и…

Женщина убрала руку от окровавленного лезвия и взглянула в пустые глазницы Артура. На глазах у неё навернулись слёзы. Как она могла так ошибиться?

— Сэйхо… прости меня! — выкрикнула она, обнимая англичанина за шею.

— Я… тебя уничтожу… собственность корпорации! Это не поражение… уже три якоря… есть… в следующий раз… я его развею… мне остался какой-то жалкий шаг!.. тогда я буду играть с твоим телом и сознанием как захочу!!! — последние слова Алоглазого яростно разрывали воздух.

Огненный шар за спиной Евы вспыхнул и исчез — как раз вовремя, чтобы не превратить рыжеволосую в печёный паштет.

— Спасибо тебе, — отстранённый голос в теле Артура победил ярость, — Защити его, иначе мы потерпим великое поражение… — кажется, Ева догадывалась, кто говорит эти слова.

Тело Артура вздрогнуло и полностью обмякло. Затихло эхо поединка Её и Его внутри Артура. Сознание Артура опять оказалось внутри серой дымки своего тела, еле приходя в себя, а все пять огней начинали гаснуть вслед за сердцем.

— Даже и не думай, что я дам тебе умереть, — прошипела Ева, соединяя звено цепи, объединяя Артура и Звездокол в единое целое. Топору не требовалось сердце, чтобы биться, потому он мог служить сердцем тому, кому оно нужно.

Выплюнув поток крови, Артур содрогнулся и начал жадно дышать. Он не понимал, что случилось с его телом и откуда в нём неизвестный поток ци. Похоже, это вызывало трудности с распределением этого потока между органами. Кровотечение вроде бы остановилось, правда, пары пластмассы, стоящие вокруг после огненного шара Алоглазого, не слишком-то улучшали качество воздуха. Говорить англичанин пока не мог, видеть, судя по всему, — тоже.

— Прости, Сэйхо, — снова повторила Ева грустным голосом и шмыгнула носом, — Но я вырвала твои глаза… мне… мне тогда это показалось хорошей идеей.

— Теперь… понятно… почему… меридиан… печени…. так себя… ведёт… — выдавил из себя Артур, — Хорошо… что я не смог… отрубить тебе голову… — усмехнулся англичанин, — Перевод воли… фокус из тайдзи… — теперь становилось ясно, почему Алоглазый использовал несколько странную цель для удара по рыжеволосой и что его так рассмешило после него.

— Лучше истекать кровью с тобой… чем пить кровь с Ним… — Артур уронил голову и продолжил, — Скоро здесь будут вооружённые люди, вряд ли всё это осталось незамеченным… нужно бежать.

— Тебе… наверное, придётся с этим в сердце походить, — женщина ещё раз провела кистью по глазам и ткнула пальцем в сторону Звездокола, — Боюсь, если его отсоединить от тебя, ты не выживешь…

Она неожиданно поняла, что Артур не видит её жестов, и залилась краской.

— А твои глаза… они… вот, — девушка вложила мужчине в руку два глазных яблока, — Они… это… целые.

— Ты, как всегда, в своем репертуаре, — улыбнулся дракон.

Женщина виновато улыбнулась в ответ и развела руками. В следующую секунду в дверь постучали.

— Что там у вас происходит?! — услышали они строгий голос одного из охранников.

— Мы чиним сигнализацию! — выкрикнула в ответ Ева, после чего подставила плечо спутнику, — Похоже, придётся выходить через внешнюю стену.

— Откройте дверь! — кричали с другой стороны.

— Я не одета! — невпопад крикнула Ева, хватая с пола покрытую копотью и оплавленной пластмассой трость.

Взяв в руку Звездокол, Артур остановил пустой взгляд на древнем топоре.

— Мы ведь защитим свой народ, правда? — прошептал непонятно кому он, — Я, похоже… ни черта не могу, как обычно… но должен быть выше моего безумия и усталости.

Артур вспомнил монгольские тренировки и издал воинский крик. Огромный топор полетел вперёд в стену, увлекая за собой тело англичанина, пытающегося приноровится к его динамике. Как оказалось, веса топора он попросту… не чувствовал. А вот стена обиженно хрустнула и осыпалась обломками.

— Куда дальше? — спросил англичанин, — Я ничего здесь не знаю, да и ощущаю теперь всё хуже, поверхность вокруг стала неровной, добавилась открытая природа.

— Держи меня за руку, — ответила Ева, хватая ту руку Артура, в которой он сжимал зачем-то свои вырванные глаза, — Ты сможешь бежать, не спотыкаясь?

— Да, тайдзи… — ответил Артур, на ходу пытаясь вернуть свои глаза на их законное место, — Мда… потребуется истинное преобразование, как минимум…

— Тогда я знаю один подходящий для этого подвальчик, — заявила женщина, срываясь с места, — Побежали! Там и остановимся!

Надо сказать, подвальчик был действительно недалеко. Они бежали всего три минуты, три довольно долгих минуты, прежде чем Ева затянула мужчину в какое-то неприятное место под землёй. Подвальчик был не самый чистый, здесь изрядно пахло кошачьей мочой и какой-то тухлятиной.

— Фу-у-у… лет пять назад здесь было чище, — заявила спутница Артура гнусавым голосом, зажав пальцами нос.

Англичанина степень чистоты подвала волновала меньше всего. Покосившись на лежавшего в сторонке пьяного бомжа и не сочтя его опасным, Артур втянул воздух, несмотря на вонь…

Рыжеволосую ударил поток тёплого воздуха в волосы и золотой свет в глаза. Вспышка, подобная солнцу, осветила подвал. На месте Артура уже лежал дракон, зажмуривая глаза, которые сильно чесались.

Ева почувствовала, как сознание Сэйхо ощупывает помещение и натыкается на неё. Дракон издал какой-то короткий низкочастотный звук, похожий на урчание (если бы кошка выросла до размеров слона и отрастила себе дополнительные инструменты создания звуковых волн, то она вполне могла бы так проурчать).

Внезапно она очутилась в ночи под звёздным небом. Повернуть голову не удавалось, судя по всему, это была картинка от Сэйхо. Таких звёзд рыжеволосая не видела давно, это явно было не городское небо… вообще не европейское. Кожа чувствовала приятный тёплый ветерок, где-то редко журчали ночные насекомые… В музыку природы естественно вошли звуки цитры, создавая чудесную плавную переливающуюся мелодию. Через минуту мягкий женский голос, который Ева уже знала, запел песню на незнакомом рыжеволосой языке драконоподобных… и от такого сочетания языка и голоса действительно рождалось неземное чувство единства с чем-то неуничтожимым… Все слова были понятны благодаря прямой связи с драконом, а поэзия действительно впечатляла, такого рыжеволосая не слышала в современной культуре… через сознание Сэйхо незнакомый язык словно рисовал то, о чём пела Эйса — непобедимое, стоящее за гранью первородного хаоса и ведущее своих детей вперёд.

Ночь лунная восходит К трону звёздного огня. Первобытная природа Обнимает нас, любя… Ветер колыхает травы, Свежесть в разум принося. В небе звёздочки зажгутся, Ковш Медведицы Большой… Чувства новые проснуться В голове твоей пустой Вновь свободен словно ветер, Ты летишь куда-то вдаль Сохрани Природу эту, Ни о чём не унывай. Знай, с тобою моя воля, Тьма не сможет сердце взять… Ты свободен и достоин, Чтобы сам собою стать… Пусть любовь хранит во веке То, чего нельзя отнять… Мы это, словно дети Будем петь и объяснять…

Ева расхохоталась. Совершенно не ко времени, не к месту.

— Я думала, ты будешь исцелять себя, а ты решил вспомнить старые народные песни? — поинтересовалась она.

Её смех сложно было назвать нормальным. Она смеялась громко, заливисто, до слёз, до боли в щеках, до нехватки воздуха в лёгких, и по совершенно несмешному поводу.

От Сэйхо пришёл непонятный образ… через секунду рыжеволосая поняла, что это аналог улыбки.

— Это не народная песня. Это Эйса сочинила в ту ночь, когда я родился… А потом они с мастером Чжаном состязались в музыкальном поединке… это было очень интересно слушать… Знаешь, после второго появления Алоглазого, в квартире Рэйко, я чувствовал, что мне конец… и шансов нет. Это… подобно тому, как падать в пропасть. А теперь, я вдруг вспомнил эту песню… не знаю, надолго ли, но появилась надежда. Давным-давно меня не раздирали ни ярость Алоглазого, ни вина за то, чего не поправить, ни попытки спрятаться от врагов подальше… можно ли вернуться к этому состоянию? Я думаю, этому меня пыталась научить Эйса… нечто единое, что было до того, как я родился… я думаю это то, о чём она говорила и то, что выгравировано у меня на мече.

Дракон шумно вдохнул новую порцию воздуха, мягко отпуская сознание рыжеволосой.

— Мне нужно отдохнуть какое-то время… моё тело регенерируется само.

Глава 8

Ведь однажды видеть мне самому довелось, Как судьбу юной пешки пустили они под откос, Как я сам сыграл странной этой власти роль, Выданную сверху мне, как текст спектакля сырой… YellowDragon

— Не могу связаться с Рейко, — сообщил оператор, — Её квартира находилась в эпицентре разрушения. Боюсь, мы остались без спеца по сигмафинам.

— ЧТО!? — Рэку едва сдержался, чтобы не сказать это вслух, — Еще раз, и по порядку. Какого разрушения?

— А ты думал, почему мы с тобой остались в такой интимной обстановке? Вчера, с самого утра, из-под земли попёрли гигантские насекомые. Словно арахниды Хайнлайна. Пёрли и пёрли, пёрли и пёрли. Военные просто не успевали их убивать. Кобаи и Стальной Ангел с ног сбились, вынося этих тварей.

— Иии? — спросил Рэку, — Не верю, что Рейко могла так легко дать себя убить каким-то насекомым…

— Чего ты хочешь? — возмутился опрератор, — Она же учёная, а не махо-сёдзё!

— Тело кто-нибудь видел? — прямо спросил агент, не прекращая наблюдать за улицей. Его слова не были попыткой отрицать случившуюся трагедию: скорее практическим опытом, не позволявшим считать человека мертвым, если не видел тела.

— Эти твари жрут тела. Это раз. Два заключается в том, что дом Рейко находился в эпицентре боя, а вторая атака началась внезапно, с самого утра.

— Отставить панику, сержант, — даже через нейронную связь слышался холод в голосе агента, — Потому как сейчас ты старательно себя накручиваешь, хотя особых оснований для уверенности, что она мертва, у тебя нет. Поэтому успокойся… По крайней мере, пока таковые не появятся.

— Я не стараюсь развести панику, я просто морально готовлю вас к тому, что самой вероятной причиной, по которой я не могу дозвониться до Рейко, является её гибель. У нас тут настоящий инсектоидный Ад.

Рэку пожал плечами, хотя Сайто никак не мог видеть его. В смерть Рейко он не верил. Слишком давно и хорошо он знал ее, чтобы поверить, что она так легко дала себя убить. Но делиться своими предположениями он не стал, благо, в зоне наблюдения появились два новых объекта…

— Отец Финелла! — голос сестры Марии жёстко вклинился в размышления кардинала. Она почти бежала, буквально таща за собой абсолютно седую девочку лет тринадцати. Явилась, не прошло и десятка минут.

— Мария, — кивнул девушке Чезаре, после чего вопросительно посмотрел на ее спутницу. В его взгляде ясно читались два вопроса: 'Откуда это взялось?' и 'Можно ли ей доверять?'.

— Он не похож на того, кто может убить чёрта, — высказала своё мнение девочка. Резко выпрыгнув прямо перед послушницей, она ткнула свою подругу пальцем в грудь, — Сдаётся мне, ты меня обманываешь. А?

— Это Лили, — Марии пришлось наклонить торс вбок, чтобы иметь возможность встретиться с Чезаре взглядом, — Не знаю как, но она связана со Вторым Пришествием.

— Она не похожа на ту, кто может быть связана со Вторым Пришествием, — в тон Лили заметил священник.

— Ну и чёрт бы с вами, — легкомысленно ответила Лили, после чего на её лице появилось прозрение, — О! А пойдёмте к чёрту?! — спросила она, повернувшись к Чезаре, совершив зачем-то полных полтора оборота на пятке.

— G-Tech собиралась её передать церкви, — хмуро пояснила Мария, — Я выкрала её с поезда.

Чезаре не стал высказывать свое мнение по поводу ее представления об 'осторожности и осмотрительности', лишь спросив:

— Надеюсь, тебя никто не опознал?

— Конечно, нет, — фыркнула девушка, — Что я, дура, что ли?

— Никаких живых свидетелей, — бодро заявила Лили, вновь крутанулась на одной ноге, а затем склонила голову на бок и сложила руки за спиной, — Ну, так что, мы идём к чёрту?

— В последнее время к чертям здесь не требуется идти: они приходят сами, — проворчал Чезаре, бросив короткий предостерегающий взгляд на Марию. Скорее всего, она уже почувствовала шкатулку, — а возможно, и больверк; однако он надеялся, что она поймет, что этой Лили кардинал доверял как самому себе. То есть, не доверял ни на грош.

— Здорово!!! — в конце слова голос девочки чуть было не сорвался на визг. Прижав кулачки к подбородку, Лили начала качаться на месте, — Скоро-скоро-скоро будет чёрт, настоящий чёрт. Если мы не идём к чёрту, значит, чёрт пойдёт к нам. Как Магомет к горе!

— Она была пленницей G-Tech, — хмуро сказала Мария, — Они держали её в наморднике и кандалах. В железных кандалах. Если бы не мой калибур, я бы ни в жизнь не смогла вытащить её.

— И кажется, я их понимаю… — желчно усмехнулся Чезаре, покосившись на разбушевавшуюся Лили. Он порадовался, что шкатулка спрятана: если бы Лили видела шкатулку и знала, зачем она нужна, она наверняка попыталась бы открыть ее…

— Как ты узнала о ней? — спросил он, — Снова больверк отца Риоджи?

— Я дежурила сегодня ночью на вокзале, дожидаясь Риоджу. Мне было очень интересно, зачем кому-то, обладающему средствами церкви, пользоваться поездом. Я думала, что груз будет огромным… и я была очень удивлена, увидев один грузовой вагон, — Мария небрежно фыркнула, закатив глаза, — Как будто я грузовых вагонов никогда не видела. У этого была самая настоящая броня.

— Но при этом, похоже, сравнительно небольшая охрана? — заметил кардинал, — Раз ты сумела отбить ее в одиночку.

— Ну-у… не совсем в одиночку, — девушка потупила взгляд. Если даже она и хотела продолжить, ей этого всё равно не позволили.

— Я ей помогла! — тоненько, на высокой, почти истеричной ноте, добавила Лили, продемонстрировав свои длинные, размером почти с фалангу пальца, ногти. Чезаре приподнял бровь, но продолжать допытываться не стал. В конце концов, седая тринадцатилетняя девочка, связанная со Вторым Пришествием, раскидала охрану G-Tech, — совершенно обычное дело. Каждодневное, можно сказать…

— А что сам Риоджа? — поинтересовался кардинал.

Послушница, пользуясь тем, что стоит за спиной Лили, взглядом показала на свою спутницу, которая отчего-то заинтересовалась фонарным столбом и, ссутулившись, смотрела на него, медленно покачиваясь из стороны в сторону, позволяя своим рукам болтаться, словно макаронины, и напевала 'Twinkle twinkle little star' себе под нос.

— Понятно, — кивнул Чезаре, — Значит, эта ниточка обрублена, поскольку, как я подозреваю, об участниках заговора его никто не расспросил…

Это не было вопросом: он был уверен, что не в их характере прибегать к 'более жестким' методам добывания информации. Марии для этого недоставало жестокости, а Лили — сдержанности.

— И о том, зачем ты им понадобилась, ты, разумеется, также не знаешь?.. — спросил кардинал, посмотрев на девочку.

— Twinkle twinkle… — пропела было та, но неожиданно замолкла и со всех ног бросилась к фонарному столбу. Впившись своими ногтями в чугун, словно тот был мягкой глиной, она начала быстро карабкаться на фонарь, словно обезьянка на дерево, обхватывая столб обеими ногами.

— Нда, — скептически заметил Чезаре, глядя ей вслед, — Если она будет столь мастерски прятаться и смешиваться с толпой, мы сможем о-о-очень долго скрывать ее от G-Tech…

— Лили, стой! — послушница явно не разделяла пофигизма кардинала, а потому тут же бросилась вслед за девочкой и, схватив ту за ноги, попыталась стащить её обратно на грешную землю. Лили буквально ногтями вцепилась в столб, на котором медленно, но верно начали появляться следы от её ногтей. Чезаре пожал плечами, но все же стал помогать. С его точки зрения, поскольку вести себя тихо эта девчонка, похоже, была неспособна в принципе, лучше было бы воспользоваться случаем, чтобы втайне от нее передать Марии сигмафины и вкратце объяснить ситуацию…

— Ватикан — слишком маленькое государство, чтобы тут такие выходки могли пройти незамеченными, — мрачно покачал головой Чезаре, — Нужно или как-то перевезти тебя хотя бы в Италию, или что-то сделать с твоим поведением.

Оба варианта казались ему весьма трудноосуществимыми…

— Пустите меня, я есть хочу! — кричала девочка, вырываясь из рук священнослужителей, — Дайте мне лампочку. Она яркая, она горячая, она вкусная! Огонь-огонь-огонь-огонь!

— Кажется, проще будет пустить ее к этой лампочке… — заметил Чезаре, — Потому как нам явно не стоит привлекать к себе излишнее внимание, а с таким голосом она сделает это непременно… Нда, кажется, она и в итальянской части Рима не затеряется…

— Да зачем ей дались эти лампочки? — Мария принимала посильное участие в удерживании девчушки, — Лили, мы тебя накормим. Вкусно… — её лицо озарилось светом неожиданной идеи, — Вкусной острой едой. Настоящий огонь. Реку выпьешь, чтобы потушить её.

Сопротивление прекратилось. Лили обвисла на руках священнослужителей и внимательно посмотрела на Марию.

— Реку говоришь? Хочу реку. Хочу-хочу!

— Увы, мало информации, — пожал плечами Чезаре, — Но в одном я уверен: простому человеку G-Tech не придавали бы столько значения. Значит, она как минимум амагус, а скорее нечто большее. Нечто неизвестное нам. И, вполне возможно, нужда в огне или свете является частью ее 'особенностей'…

— В любом случае, — добавил кардинал, покачав головой, — Нам нужно уйти куда-то с улиц. Скоро рассветет, и улицы начнут заполняться народом. Если она отмочит что-то подобное тогда, проблем будет куда больше…

— Но… куда нам её увести? — вопросительно подняла брови Мария, — Ваш дом разрушен и оцеплен, а у меня и дома-то нет.

Сложный вопрос. Какое-то время Чезаре раздумывал, затем неуверенно сказал:

— Нам так или иначе придется где-то прятать ее. И это 'где-то' — явно не в Ватикане. Я постараюсь обеспечить нам коридор в итальянскую часть Рима, но это займет время.

— Риоджа оставил себе коридор, — сообщила Мария, — Вряд ли он успел закрыться.

— Не хочу никаких коридоров! — капризно заявила седовласая пигалица, топнув ножкой, — Я хочу съесть огонь и запить рекой!

— В Ватикане? — намеренно сухим тоном переспросил Чезаре, — Ну-ну, желаю удачи. А вот в итальянской части Рима и река есть (я бы, правда, из нее пить не стал, но дело твое), и съесть огонь, по выражению Марии, можно… Но для этого сперва придется пройти через коридор.

Лили как-то поскучнела и расслабилась, буквально вися тряпкой в руках священника.

— Кажется, одну проблему мы решили. Вы готовы? — спросила послушница.

— Да, — кивнул Чезаре.

План ему не нравился, но ничего лучшего он не видел: спрятать Лили в Ватикане не представлялось возможным, но и отдавать ее G-Tech было бы верхом глупости. Логичнее всего, конечно, было бы устранить её, но… он находил целых два довода против (по скромности душевной отбросив тот довод, что он пока что не превратился в конченую сволочь, способную совсем уж без сомнений убить ребенка). Во-первых, Мария девушка добрая, не оценит. Во-вторых, связываться с непонятным сверхъестественным существом, не разобравшись с предыдущим, он не собирался.

Дальнейшее общение показало, что Лилит либо издевалась над ними, либо же имела психический возраст где-то в районе лет шести-семи. Только вот если она действительно была ребёнком, то воспитывал её явно какой-то маньяк, судя по обилию юмора настолько чёрного, что из его плоти вполне можно было соткать нового чёрта.

Наконец, минут через пятнадцать следования за Марией, вся их компания оказалась уже в Риме. Границу оказалось довольно легко пересечь. Им не встретилось ни одного стража порядка или границ. Однако проходя через коридор, Чезаре все больше хмурился.

— Сейчас он нам на руку. Но потом с ним нужно будет что-то делать, потому как при желании найти его вполне реально, а в настоящий момент это крайне нежелательно…

— Не думаю, что коридор открыт навечно, — задумчиво произнесла девушка, оглядываясь через плечо, — Думаю, ещё минут десять, максимум.

— Это хорошо, — задумчиво кивнул Чезаре, отгоняя мысль, что Робин могло уже пройти по этому коридору. Если так, то оно может быть уже где угодно, и вычислять его уже поздно.

— Нужно придумать, куда девать ее, — кардинал кивнул на Лили, — Поскольку ее ищут G-Tech, станции телепортации для нас закрыты; а отправить с ней, чтобы увести ее обычным путем, некого. Отсюда следствие: прятать придется в Риме. Допустим, можно снять ей номер в каком-нибудь из местных отелей. Доставку пищи организовать также вполне реально. Единственная проблема — ее чрезмерно вызывающее поведение.

На самом деле, был еще один вариант. Чезаре лукавил, говоря, что отправить с ней некого, однако объяснить это Марии он не смог бы при всем желании… А ее доверие было сейчас слишком важной вещью.

— А если за городом? Там ведь и свидетелей меньше, и искать тяжелее. Главное, транспорт найти и вернуться в Ватикан, хотя бы, часикам к семи.

— Как раз потому, что свидетелей поменьше, там она будет как на ладони, — возразил Чезаре, — В большом городе никому и в голову не приходит запоминать людей сверх своего окружения; за городом же народу мало, и каждое новое лицо неизбежно оказывается в центре всеобщего внимания.

— Вот вы, Вашпреосвященство, искренне верите, что в городе она не будет в центре внимания? — девушка голосом выделила слово 'она', и взглядом указала на Лили, которая вертела головой так, что та, казалось, вот-вот отвалится.

— Нет, — честно признался кардинал, — Я уже говорил, что именно это меня и беспокоит. Но за городом ничуть не лучше. Увы, похоже, что затеряться в толпе она сможет разве что в дурдоме.

Лицо девушки просияло. Она с широкой улыбкой уставилась на Чезаре.

— Я вообще-то пошутил… — на всякий случай уточнил он.

— А почему нет? — изогнула бровь Мария, — Разве там она не сможет затеряться? Мы ведь даже подозрительно не будем смотреться, приводя её туда. Мы же священнослужители, нам положено помогать блаженным.

— Угу, а объяснять это ты ей сама будешь? — поинтересовался Чезаре, — С учетом того, что после пребывания у G-Tech она такую перспективу едва ли одобрит; а также того, что последствия её неодобрения ты видела на примере охраны грузовика…

— А нам не нужна будет клетка, — подняла брови послушница, — Мы выберем место с мягким режимом, и я останусь с Лили, чтобы с ней ничего плохого не произошло.

— Со мной не может произойти ничего плохого! — уверенно вклинилась в разговор девочка, — Я — мать всей вашей чёртовой магии!

— Вот как? То есть, у G-Tech, в кандалах и наморднике, тебе было очень хорошо? — поинтересовался Чезаре, усилием воли удержавшись от упоминаний о склонности к BDSM. Не хватало еще объяснять ей, что это такое. После этого он повернулся к Марии:

— Если заговорщики догадываются о наших открытиях (что весьма и весьма вероятно), то твое отсутствие наведет их на местонахождение Лили надежнее, чем ее сколь угодно вызывающее поведение.

Однако, ответить послушнице не дали. Девочка резко рванулась назад, легко выскользнув из рук священнослужителей, и сложила руки на груди, гордо подняв подбородок.

— Никуда я с вами не пойду, куски мяса!

— Любопытно, куском чего в таком случае являешься ты сама? — усмехнулся Чезаре. Он понимал, что разумнее было прогнуться и признать ее правоту во всем, в чем угодно, вместо того чтобы нарываться на конфликт, однако у него уже в печенках сидела эта сумасшедшая, из-за которой в простые и четкие планы приходилось вносить серьезные коррективы — и которая еще смеет после этого хамить.

— А еще больше мне любопытно, — все так же язвительно заявил Чезаре, — Есть ли у тебя план дальнейших действий, заходящий дальше, чем 'никуда я с вами не пойду'. Учитывая, что G-Tech не склонны так легко отпускать то, что, по их мнению, принадлежит им…

— Я их всех сотру в порошок! — гордо выкрикнула Лили, а затем грозно топнула ножкой, — Вот так!

Едва ножка девочки коснулась земли, как мостовая под ногами священнослужителей вспучилась, а затем и вовсе взорвалась дождём крупных каменных осколков и булыжников, отбрасывая кардинала и послушницу в разные стороны. Произошедшее было настолько неожиданно, что Чезаре попросту не успел отскочить с этого огромного каменного волдыря.

— Неплохо, — признал кардинал, поднимаясь, — И как же тебя, такую крутую, захватили в прошлый раз?

Однако среди пыли и песка он не увидел Лили, и даже не услышал. Оглядевшись, Чезаре смог рассмотреть только Марию, отплёвывающуюся от пыли и тихонько стонущую от свежеполученных синяков да шишек.

— Нда, — глубокомысленно заметил он. Свое мнение о Лили и ее выходке он предпочел при несовершеннолетней послушнице не высказывать.

Одновременно он задумался, что делать дальше. Очевидно, что с планом "я их всех сотру в порошок" Лили долго на свободе не продержится. Он бы не был особенно недоволен таким раскладом, но ее отсутствие было шансом сломать планы заговорщиков. При этом, раз ее успели доставить в Ватикан, то ее поисками с наибольшей вероятностью займется Божья Длань, а не G-Tech. У него была в запасе авантю… идея, как вывести Длань из строя на время достаточное, чтобы саботировать сроки, но проблема (помимо риска, который его не особенно волновал) состояла в том, что это выведет из строя и его самого. А с нежитью нужно было как-то разбираться…

— Лили! Лили! — послушница пыталась разглядеть хоть что-то, среди клубов пыли, но у неё, похоже, ничего не получалось, — Лили! — снова выкрикнула она, углубляясь ещё дальше в пыль, а затем Чезаре услышал глухой звук удара и сдавленное айканье.

— Тут какой-то тоннель! — крикнула Мария буквально перед тем, как Чезаре сам смог увидеть, куда именно свалилась послушница. Это было похоже на мгновенно вырытую кротовью нору, только посреди мостовой, да и размерами чуть побольше, примерно с ту самую девочку.

— Вы думаете, она закопалась туда? — недоверчиво спросила послушница.

— Видимо, — пожал плечами Чезаре, — Либо же она умеет телепортироваться, а этот ход только для отвода глаз. Но в обоих случаях догнать ее не представляется возможным.

— Ну, почему же? — нахмурилась Мария, — Я туда, по-моему, вполне могу вместиться.

— Может, и сможешь, если проход дальше не сужается, но двигаться будешь, как похоронная процессия — медленно и печально. Она же, похоже, особых задержек из-за необходимости долбить стенку не испытывает…

— Всё равно, это лучше, чем стоять здесь и слушать гомон чертей, — хмуро ответила послушница.

— Гомон чертей? Если ты имеешь в виду шкатулку, то она у меня.

Девушка сделала лицо, максимально подходящее под то, какое должно выражать саркастический вопрос 'да неужели?'.

— Я уже поняла, — хмуро и устало ответила она.

— Я рассчитывал, — продолжил Чезаре, будто не заметив сарказма, — Что получив доступ к шкатулке, ты сможешь с помощью своего дара выяснить, откуда прошлый владелец взял ее, чего он пытался добиться и кто за ним стоял.

— Вряд ли, — покачала головой Мария, — Эта шкатулка меня пугает, а разобраться в вое 616 чертей просто невозможно.

Она рассеяно потёрла висок.

— Хотя сейчас они почему-то голосят намного тише, чем раньше. Если бы я столько времени провела рядом со шкатулкой, когда она визжала, у меня уже мозги через нос вытекли бы.

— Видимо, это из-за того, что сейчас она заперта, — ответил Чезаре, — В таком случае шкатулку нужно будет где-то спрятать, пока мы не придумаем, что с ней делать… А вот это?

Он протянул рукоятью вперед больверк Белого Робина. Собственно, сохранить эти два трофея, чтобы дать их Марии на допрос, и было основной целью, которую он преследовал во время схватки с сигма-преступником.

— Думаю, получится, — кивнула Мария, осмотрев револьвер, — Но только если рядом не будет шкатулки: она теперь меня не оглушает, но голова всё равно болит, а мои способности становятся просто бесполезны, если я не могу разобрать отдельный голос в этом шуме.

— Хорошо, — кивнул Чезаре, — В таком случае, больверк останется у тебя. Шкатулка походит со мной, пока я не придумаю, куда ее спрятать.

Идею оставить ее здесь или еще в каком-нибудь укромном уголке кардинал отбросил, решив, что, вполне вероятно, его противник почувствует шкатулку не хуже Марии.

— И еще одно: если им заинтересуется владелец, или если ты узнаешь что-то, что поможет отыскать этого владельца, не предпринимай ничего без моего ведома. Он слишком опасен.

— А кто его владелец? — глупо похлопав глазками, спросила девушка, — И вообще, что мне у него спрашивать? Я думала, вы будете рядом. Вдруг он не захочет мне рассказывать ничего о своём хозяине?

— Я тоже так думал, — признался Чезаре, — Однако боюсь, что подход 'положить где-нибудь, чтобы не знали' с этой шкатулкой не сработает. Поэтому мне придется таскать ее с собой, пока ситуация не разрешится. Что же касается владельца… Тебе что-нибудь говорит псевдоним 'Белый Робин'?

— Вор сигмафинов? — удивилась девушка, — Тогда может и не ответить. Сигмафины ненавидят своих владельцев, но Робин для них — вроде как освободитель.

— Неприятно, — заметил интриган. Разговаривая с сигмафином лично, он попробовал бы убедить того, что Робин никакой не освободитель, но требовать того же от Марии было бы неразумно, — Но попробовать стоит… Погоди-ка! А как у сигмафинов с пониманием связей между людьми?

Мария искренне пожала плечами.

— Я не знаю. Кажется, все сигмафины были раньше людьми, так что, понимать должны, но сейчас их сознание… — она замешкалась, придумывая наиболее подходящее определение, — Далеко от человеческого. Даже продвинутые NI перестают понимать человеческие эмоции, что уж говорить о простом больверке?

— В таком случае действуй так, — не вполне уверенно сказал кардинал. Он логически рассудил, что если шкатулка мешает Марии слышать больверк, то больверку она и подавно должна мешать слышать их разговор. Но что, если он ошибается? Тогда он окажется в весьма глупом положении…

— Для начала все-таки попробуй аккуратно расспросить о планах Белого Робина. Вдруг все же что-то скажет. Затем сообщи ему, что женщина, использовавшая эти сигмафины — не Белый Робин, а самозванка. Строго говоря, это действительно так, дело лишь за тем, в каком свете это представить. Представь это так, что она втерлась в доверие к нему, чтобы завладеть его сигмафинами, и как следствие, не освободительница, а поработительница. Если тебе удастся убедить больверк в этом, он хотя бы расскажет то, что знает о ней: имя, внешность, адрес — что-нибудь, что поможет выяснить ее личность. Если же она связана с заговорщиками, то больверк можно расспросить и о заговоре — представив заговорщиков как пособников женщины, обокравшей их обожаемого освободителя…

— Знаете, отче, вам сильно повезло, что сигмафины слышат друг друга, иначе больверк бы знал всё, что вы сказали.

Она подняла руку с оружием и помахала ей.

— Ладно, встретимся в Ватикане, где-то часиков в восемь, а я пока пообщаюсь с сигмафином, может, действительно получится что-нибудь выяснить.

— Хорошо, — кивнул Чезаре. Он задумался, что делать, если больверк расскажет Марии о судьбе настоящего Белого Робина, но предпочел решать проблемы по мере их поступления.

Развернувшись, кардинал направился обратно в Ватикан. Скоро утро, и его отсутствие на рабочем месте может вызвать ненужные подозрения. Кроме того, он рассчитывал улучить момент, чтобы просмотреть списки — если получится, то списки населения Ватикана, иначе — хотя бы людей, работающих непосредственно на Церковь. Может быть, удастся сократить список подозреваемых, даже если больверк ничего не скажет.

Как же все-таки неудобно, когда допрашиваемому нечего отрезать…

Спать хотелось изрядно, ведь ночью было совсем не до того. Однако после двух фатальных ошибок, совершенных в схватке с Белым Робином, Чезаре чувствовал себя побежденным… А проигрывать он не любил. Aut Caesar, aut nihil. Кардинал вслед за великим тезкой выгравировал бы эти слова на своем клинке, не будь тот казенным. И в любом случае он следовал им, как жизненному принципу. Поэтому сейчас он из чистого упрямства хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы в итоге одержать победу над мертвецом.

Какое-то время он раздумывал над способом одолеть противника в бою, но так ничего и не придумал. Поэтому Чезаре переключился на попытку вычислить личность носителя. Хорошо, если больверк назовет ее имя, но если нет, то хорошо бы иметь хоть какие-то версии. Легального доступа у него, к сожалению, не было. Значит, придется получить нелегальный. Только предварительно запереть дверь, чтобы никто не застал его за сим достойным занятием…

Конечно, можно было воспользоваться базой данных Интерсигмы: там можно получить общую информацию по всем опасным гулявым амагусам и магам, однако, для этого было нужно ещё, чтобы новый Робин оказался гулящим амагусом или магом, засветившимся перед мировой организацией. А в том, что носительница была простым человеком (пока была жива), Чезаре был абсолютно уверен. Она была откровенно слабым противником и в столь трудном положении наверняка воспользовалась бы магией, если бы могла. Даже явно не боевые способности амагуса, как, например, у него самого, можно было бы попытаться использовать для самозащиты. Раз она этого не сделала, значит, их не было. А значит, остается один вариант.

Заперев дверь на два оборота (к счастью, кроме Марии, никто не заходил к нему в обход замков), Чезаре запустил набор программ… Скажем так, программ, наличие которых у скромного священника могло бы вызвать немало вопросов. Тем не менее, в своей бурной юности он учился и этому ремеслу, хотя и не особенно его любил. Несмотря на окутывающий хакерское ремесло романтический ореол, Чезаре предпочитал работу с людьми, будь то с помощью клинка, яда или обмана… Однако, компьютер мог предоставить информацию, которую никогда бы не предоставил человек. В данный момент его интересовала центральная база данных Ватикана.

А Ватикан, в свою очередь, интересовался более глубокими и тайными базами Интерпола и Интерсигмы. Вот здесь было, где развернуться настолько… что глаза разбегались. Решить, с чего бы начать было, откровенно, нелегко. Разумеется, Чезаре четко помнил, зачем он пришел сюда. Однако, он все же ненадолго отвлекся от основной цели, чтобы просмотреть малоизвестные и непроверенные данные о своем противнике, а также о ныне покойном отце Риодже. Он пролистывал страницы текста довольно-таки быстро, и случись кому-нибудь посмотреть на это со стороны, зритель непременно удивился бы, как священник успевает все это прочитать. Он и не читал. Он запоминал.

Как оказалось, не один Чезаре был 'не самым святым' святым отцом. Риоджа оказался бывшим контрабандистом, который, едва сигма начала внедряться в жизнь простых и не очень людей, тут же занялся контрабандой сигмафинов для церкви. И не только. Риоджа стоял во главе блока 'Кербер', который выискивал детей, наделённых даром амагуса или мага и… делал их сиротами, чтобы потом можно было спокойно, с благочестивой миной, забрать деток в монастыри, из которых потом выходили такие послушницы и послушники, как Мария.

Информация безусловно полезна, если девушка начнет сомневаться, на чьей она стороне, но лучше ее пока придержать… Причем желательно, чтобы когда придет время, Мария наткнулась на нее сама. Как будто бы. Пока же — просто скопируем в укромный уголок жесткого диска…

Столкнувшись со столь любопытным компроматом на покойного и, что важнее, на церковную верхушку, Чезаре решил еще отложить поиски, чтобы посмотреть, не найдется ли чего-нибудь столь же любопытного на Верта или Катерину.

Верт занимался второй фазой этого мероприятия: собственно, прописыванием воспитательных мероприятий и разработкой новых методик. Бывший психолог, высшее образование, множество регалий. Был выписан из американской оборонки, где занимался подготовкой спецподразделений. Очень интересный тип.

А вот Катерина… была чиста как помыслы Христа. Правда, в рамках базы данных она рассматривалась, в первую очередь, как успешный проект, подтолкнувший церковь к созданию 'Кербера'.

Чезаре представил себе, что здесь можно накопать на представителей 'Божьей Длани' и лично на Папу, но решил, что такими темпами он увлечется и так ничего и не успеет по главному вопросу. Потом. Если останется время.

Пока же он просматривал списки обитателей Ватикана в поисках тех, кто соответствует сведениям о Белом Робине. Он точно знал, что нынешний носитель — женщина с карими глазами, почти наверняка с примесью восточной крови. Кроме того, скорее всего, ее могли в недавнее время видеть в обществе Карлоса Венченсо (по мнению Чезаре, если она решилась ради него на столь самоубийственную операцию, то была либо его родственницей, либо влюблена в него), а также, если она и есть та самая загадочная 'Бэтти', то ее имя должно быть Элизабет, Бетани или как-нибудь в этом роде.

Чезаре искал совпадения хотя бы по четырем признаком, если же кто-то будет совпадать по всем пяти, то с немалой вероятностью он нашел нынешнего носителя.

Увы. Ничего. Похоже, тупик. Конечно, можно было ограничиться тремя параметрами… Где-нибудь севернее. Но на Апеннинском полуострове карие глаза у доброй трети населения, восточная же кровь определяется по данным с большим трудом. Можно просматривать фотографии, надеясь узнать глаза, однако это было слишком долго.

Поэтому пока что Чезаре решил внимательнее присмотреться к тому немногому, что известно о Карлосе, в надежде, что что-то из этого наведет на нужный след… К сожалению, о Карлосе была известна только его легенда, которую особо и не проверяли. Времени не было? Раздолбайство? Неважно. Важно, лишь, что это очередной тупик.

Похоже, сейчас есть лишь два пути к нахождению носителя: полиция (прямо скажем, не самый надежный вариант) и больверк (который может ничего не рассказать, учитывая, что прижать его нечем, а в манипулировании Мария не особенно сильна). Ну что ж. Зато о 'Кербере' информация может весьма пригодиться.

Далее кардинал перешел к сведениям о камерленго и преферати. Если по какой-то причине вопрос Лили окажется важнее, чем вопрос Робина (или по второму просто не будет вообще никаких идей), то об этих людях понадобится знать как можно больше… Дабы быть уверенным, что задумка сработает, как надо.

От этого полезного занятия его отвлек звук взламываемого замка. Чезаре едва успел оставить 'закладку' черного хода и закрыть программу, когда дверь открылась. Взору священника предстала расстроенная моська Марии. Медленно подняв кулачок, девушка постучала по уже открытой двери, выполняя уже ставший привычным ритуал.

— Проходи, — приветливо кивнул Чезаре, уже понимая, что новости у нее не из приятных. Как минимум ничего не вышло, как максимум — сейчас он узнает о еще какой-то случившейся пакости…

— Всё хуже, чем мы думали, — хмуро произнесла послушница, закрывая за собой дверь кабинета, — Я не смогла вытянуть из больверка абсолютно ничего о Робине, потому что Робин сейчас — это обретший тело сигмафин. Сигмафины не сдают друг друга.

— Ни при каких обстоятельствах? — уточнил кардинал, припомнив схватку в подвале, — Помнится, Робин достаточно легко бросил 'товарищей'. Если указать больверку на эту деталь, это не повлияет на его преданность?..

— Быть может, — как-то без энтузиазма приняла эту идею Мария, — Но есть вещь и пострашней. Если верить больверку, за всем этим стоит сигмафин. Причём, женского пола.

— Что ж, теперь мы знаем о главном виновнике хоть что-то. Это уже прогресс. Кроме того, это отчасти объясняет восприятие Белого Робина даже до захвата тела как освободителя… А чего пытается добиться эта сигмафина, он не упомянул?

— Упомянул, — кивнула Мария, и её следующая фраза объяснила кардиналу, с чего это вдруг его послушница такая бледная, — Он упомянул, что через пять дней мир перестанет существовать.

— Пять дней… — задумчиво протянул Чезаре, — Поскольку это явно не совпадение, мы можем с уверенностью сказать, что ключевая ставка делается на планы Божьей Длани и G-Tech. Не факт, является ли их затея именно попыткой вытащить Господа в мир, но ясно одно: им в любом случае нужно помешать… И если ключевая роль тут отводится Лили, то они в любом случае не должны до нее добраться.

Девушка рассеяно кивнула.

— И что мы будем делать?

Вопрос был отнюдь не праздный. Времени у них оставалось очень мало, а дел надо было сделать… очень много.

Чезаре воспользовался 'черным ходом', чтобы возобновить поиск информации в базах данных Ватикана. Ему нужны были вся возможная информация про камерленго и хотя бы количество преферати…

— У меня складывался план, для которого пока недостает совсем чуть-чуть информации, — пояснял тем временем он, — План подлый и мерзкий, но имеет хорошие шансы на успех.

Внутренне кардинал язвительно усмехнулся. Такая характеристика плана была для него насто-о-олько необычна… Однако в данном случае нельзя спокойно говорить о вещах, немыслимых с точки зрения любого ревностного католика. Могут не так понять.

Так, значит… Четверо преферати. Камерленго — вечно хмурый и недовольный отец Пафнути. Все — из 'Божьей длани'. Плохо. Если камерленго — участник заговора, значит, придется делать в два раза больше работы… Или нет, лучше использовать способности амагуса, чтобы подставить его. Благо, у него есть все мотивы, по крайней мере, в глазах тех, кто не осведомлен о подробностях церковной политики. План постепенно приобретал окончательные черты.

— И что это за план? — хмуро, но всё же, с надеждой спросила девушка.

Чезаре внимательно посмотрел на нее:

— Скажи мне, Мария, знаешь ли ты, что изначально означает слово 'Конклав'?

Мария отшатнулась от письменного стола кардинала.

— Вы собираетесь убить Папу? — она чуть не задохнулась в конце фразы, сказав её всю на одном лишь выдохе.

— Да, — тихо ответил Чезаре. Все равно бы вскоре поняла, что его план и дальнейшие события как-то связаны. Его план был именно таков. Конклав. Cum clave. Под замком. Когда умирает Папа, все кардиналы запираются в Сикстинской Капелле. В обычной ситуации из всей 'Божьей длани' на свободе остался бы только отец Пафнути. Но если его будут обвинять в убийстве Папы с целью захвата власти, то никто ему управлять страной не даст. Была, конечно, и оборотная сторона: самому убийце также пришлось бы отправиться 'под замок', возложив поиски Лилит на одну Марию… Точнее, не совсем на нее одну, но о некоторых его старых знакомствах ей знать необязательно.

— Мне это нравится не больше, чем тебе, — соврал он, — Однако, это позволит на какое-то время полностью исключить Конклав из охоты за Лили.

Однако, в их разговор вмешалось… что-то. Мощный взрыв где-то в городе. Мария несколько мгновений стояла столбом, а затем бегом рванулась к окну, чтобы стать свидетельницей следующего мощного взрыва, место которого обозначил столб пыли.

— Это не порох, — с трудом сумела выдохнуть она.

— Кажется, я уже догадываюсь, что это, — схватился за голову кардинал. После чего посмотрел на местонахождение столба пыли, торопливо просчитывая кратчайшую дорогу в ту местность, вырубил компьютер и поднялся, чтобы бежать туда.

Комнату осветил яркий голубой свет, заставивший Марию отпрянуть от окна.

— Столб голубого пламени?! — с чего-то она решила комментировать всё, что ей доведётся увидеть в окне, — Отче, что это за сила?!

— Я вижу всего два варианта, что это может быть в свете последних событий, — торопливо выпалил Чезаре, — Сигмафин из запасов Белого Робина… Или чудачества Лили. В любом случае нам необходимо успеть туда.

Они мчались. Вперёд. Быстрее, быстрее. Нарушая правила движения, срывая фуражки с полицейских, чуть было не попадая в аварию. Один раз они даже протёрли боком край здания, после чего Мария всё-таки застегнула ремни безопасности.

Да, они ехали к месту взрыва на машине. Точнее, на ремонтном микроавтобусе, что, мягко говоря, удивило послушницу. Впрочем, это не самая большая странность 'скромного священника', какую она успела увидеть… И тем более не самая большая, какую ей еще предстояло увидеть. Хорошо еще, что она не заглядывала под сидения в салоне, а то вопросов было бы еще больше…

Наконец, впереди появилась знакомая фигура в старомодном белом плаще, занятая изучением обломков. Чем можно ранить неуязвимого противника, Чезаре так и не придумал, но общую стратегию успел спланировать. Ему снова нужно потянуть время. Но на этот раз козыри в его руках.

Поэтому Чезаре направил машину прямо на мертвеца, вжимая в пол педаль газа и разблокируя боковую дверцу. Расчет шел на то, что, пусть не причинив вреда, машина своим весом собьет противника с ног. Далее, когда Робин упадет, Чезаре надеялся зацепиться леской за его ногу. И пусть попробует отцепиться на полном ходу!

Секунда, другая… И вот, мёртвая женщина в белом плаще распласталась прямо на лобовом стекле несущейся по разбитой улице машины. Она даже и не думала уклоняться от столкновения.

— Я тебя слышу! — завопила Мария и резко обернулась к священнику, — Лилит! Он нашёл её! Она убежала вниз по улице!

Чезаре ничего не ответил, лишь резко остановил машину перед стеной, отправляя Робина в кратковременный полет по инерции, и все же закинул леску, целясь в лодыжку. Нужно было торопиться за Лилит, однако стоит потерять заработанное за счет эффекта неожиданности преимущество, как Робин уж точно не даст забрать добычу у себя из-под носа…

— Я пойду за ней! — быстро выпалила Мария, отстёгивая ремень и выпрыгивая из остановившейся машины.

'Куда ты, стой!' — хотел крикнуть Чезаре. Теперь и оглядываться придется, чтобы не сбить ее, да и для мертвеца, если он вырвется, она будет легкой добычей… Однако тратить время на препирательства вдвойне не следовало. Иначе они не успеют сделать вообще ничего.

— Странно, а мне показалось, что в прошлый раз мы с тобой очень хорошо подружились, товарисч Убийца Папы.

У нового Робина довольно плохо и натянуто получалось пародировать своеобразный говор Карлоса, однако, аллюзия была совершенно очевидна.

— Увы, ты ушел… ушла? В общем, ушло до конца вечеринки, — отозвался Чезаре, снова ударяя по газам. План был прост: дотянуться руками до лодыжки, когда тебя тащат за ногу машиной, невозможно чисто физически. Освободиться с помощью одной ноги — равно невозможно. Так что, пока нужно просто возить мертвеца кругами…

Новый Робин отличался завидным пофигизмом. Снова рухнув на спину, он завёл руки за голову и продолжил движение уже в такой неестественной позе.

— Знаешь, а ведь ты ушёл гораздо раньше, развратник и прелюбодей. Просто удивительно, с чего Карло уделял тебе так много внимания? Ты ведь просто проигнорировал появление своего двойника.

— И что же это был за двойник? — с интересом спросил Чезаре, не переставая ездить.

— Убийца, хам, прелюбодей, — продолжил свой рассказ Робин, — Один из чертей шкатулки. Неужели ты думал, что закрыв шкатулку, ты убьёшь всех чертей, выбравшихся из неё? Доппельгангер вдоволь навеселился этим утром от твоего имени.

Чезаре ухмыльнулся:

— Ни к чему сообщать мне мои заслуги, я и так знаю, что я и убийца, и хам, и прелюбодей. Что же касается доппельгангера… Ты переиграло само себя. За время, прошедшее между моим выходом из участка и прибытием в храм прошло слишком мало времени, чтобы 'вдоволь навеселиться'. Поверь как специалисту.

Он говорил уверенно, но внутренне на секунду усомнился. Он понял. Убийца Папы. Его опередили. Карлос предал своего партнера и реализовал план Чезаре раньше него. Тот хотел убить Папу и подставить преферати. Доппельгангер же убил Папу и подставил Чезаре. Теперь нужно захватить Робина любой ценой: тогда поддержка Интерсигмы и вещдок в лице шкатулки позволят успешно откреститься от обвинений… Особенно если обратиться за помощью к сестре Арцестас, умеющей чувствовать ложь. И тогда… С таким 'пиаром' можно использовать ситуацию, чтобы пройти 'в дамки'.

В Папы.

— Ты просто слишком сильно себя сдерживаешь, — хохотнул Робин, прерывая честолюбивые мечты оклеветанного кардинала, после чего схватился за один из фонарных столбов, мимо которых проезжала машина. В основании позвоночника Чезаре закололо, и только сверхреакция позволила ему не катапультироваться из сидения до того момента, как он успел осознать причину.

Чезаре остановил машину (не выключая, впрочем, двигатель, на случай если Робин попробует отпустить столб) так, чтобы из такого положения противник не мог дотянуться до своей ноги. Ему нужно было просто потянуть время…

Пат. Робин не может вырваться. Чезаре не может прекратить его удерживать. Где же эта полиция, когда она нужна? Неожиданно кардинал понял, что знает ответ. Вот она. Разрушенное здание было полицейским участком.

— Если ты разобралось с полицией, — рассмеялся Чезаре, — То кому же положено наказать меня за действия доппельгангера?

Левой рукой продолжая удерживать леску, правой Чезаре достал мобильник, набрал номер Интерсигмы и сказал:

— Хочу сообщить вам, что разыскиваемый преступник Белый Робин в данный момент находится между моей машиной и фонарным столбом возле разрушенного полицейского участка в Ватикане. Пожалуйста, приезжайте и заберите. Спасибо.

Никогда ещё власти не были так стремительны. Не успел Чезаре услышать ответ 'благодарим за звонок, уже едем', как с небес на землю свалились чёрные тросы, по которым съезжали мужчины в чёрных доспехах, вооружённые все до одного больверками и калибурами.

Вояки Интерсигмы вступили в бой. Быстро. Решительно. Чётко. Один выпустил в Робина заряд стазиса, другой просто выпустил сеть, а остальные начали быстро обегать висящее в воздухе тело, чтобы уже вручную повязать беглый сигмафин. У Робина не было просто ни единого шанса. Может, поэтому Чезаре не отпускало чувство подвоха. Однако, он счел, что упрямо сидя в машине, ничего с этим подвохом не сделает. Поэтому кардинал заглушил двигатель, открыл дверь и вышел наружу. Перед ним немедленно материализовался один из офицеров, судя по нашивкам — в чине майора.

— Вы проделали большую работу, святой отец, — сухо, но честно сказал майор, — Вам причитается один миллион евро и благодарность Интерсигмы.

— Благодарю вас, — сдержанно кивнул Чезаре, пожимая протянутую руку, после чего протянул шкатулку:

— Эту вещь Белый Робин пытался использовать против меня. Насколько я могу судить с точки зрения своих невеликих знаний о сигмафинах, с ее помощью вызывались нашествия чертей в последнее время.

— Ещё десять тысяч, — усмехнулся майор, принимая шкатулку, — А вы полны сюрпризов, святой отец. Думаю, вам стоит уже сегодня посетить местное отделение Интерсигмы или, если нет желания ждать, можете отправиться вместе с нами.

Чезаре все сильнее уверялся, что что-то не так. Вроде бы, и с Белым Робином проблема решена: как только плащ отделят от тела-носителя, она будет решена окончательно; и для шкатулки он подобрал сравнительно безопасное место… Однако что-то его беспокоило. Не доппельгангер: как реальная угроза это даже не смешно; он может доставить некоторые неудобства, но они не будут и вполовину столь серьезны, как неуязвимая нежить или заговор церковников. Видимо, дело как раз в том, что все слишком хорошо: это значит, что где-то происходит полный… подобрать слово, подобающее духовному лицу, Чезаре не сумел. Слово 'неприятности' не передает и половины должной экспрессии…

— Благодарю вас, я непременно посещу отделение Интерсигмы. Однако сейчас у меня еще есть кое-какие срочные дела. Прошу меня простить.

Первым вероятным 'местом приложения' неприятностей была погоня Марии за Лилит. А значит, нужно было как можно быстрее выяснить, что там происходит…

Он очень вовремя ушел: не успел он пробежать и пятидесяти метров, как сзади раздался оглушительный взрыв. В спину кардиналу ударила сильно ослабленная взрывная волна, поднявшая пыль и каменное крошево, а в воздухе повис ощутимый аромат серы. Суисца. Сигмафин-бомба. Священник легко опознал ее по холодному цвету пламени, который невозможно получить без помощи магии. Оставалось взглянуть, насколько все плохо.

— О, боже! — прокричала какая-то женщина, буквально выпавшая из-за угла. Чезаре увидел, что у неё двойной открытый перелом ноги. Кардинал, однако, поспешил не к ней. Нужно было прийти на помощь группе захвата, чтобы не дать Робину снова улизнуть.

— Помогите, пожалуйста! — кричала женщина, протягивая руку к пробегающему мимо Чезаре.

А Белый Робин меж тем освободился, правда, остался при этом без кисти левой руки, из которой даже не капала кровь, а виновником взрыва была… смуглокожая женщина с пластырем на глазу и в одной белой перчатке, которая сейчас добивала из больверка одного из спецназовцев.

— Да помоги ты мне, чёртов ублюдок! — уже злобно прокричала та дама, которую так старательно игнорировал святой отец.

Чезаре был логиком, и потому предпочитал практический результат бессмысленному выражению доброты. Так что он поспешил вмешаться, пока еще не поздно, на ходу выхватывая пистолет и делая несколько выстрелов в руку с больверком. Ее просто оторвало, и одноглазая резко повернула голову в сторону Чезаре, лучезарно улыбнувшись.

— Рада тебя видеть, большой Че.

Неожиданно что-то сзади обхватило кардинала поперёк груди, прижав руки к телу. Насколько он мог судить, это был толстый кабель с кожаной изоляцией.

— Я тут подумал и решил, — продолжила уже фигура в белом, — А ведь ты, собственно, не враг мне. Да, большой Че. Ты просто не до конца понимаешь всю важность того, что Она делает.

— Так просвети меня! А еще лучше было бы просветить до того, как пытаться убить… — фыркнул в ответ Чезаре, кляня самого себя за совершенную ошибку. Если бы он знал, что простой 'Вектор' возымеет такое действие, он выстрелил бы в руку с перчаткой. Не учел размягчения тканей при разложении.

Как показал осмотр поля боя, сковывавший его кабель начинался… во рту женщины, которая еще недавно просила Чезаре помочь. Сейчас она стояла на обеих ногах, отклонившись назад, чтобы своим весом удерживать священника от рывков вперёд.

— Понимаешь, — продолжила уже одноглазая однорукая нежить, активно жестикулируя оставшейся рукой, — Мне просто не пришло в голову, что я могу это сделать. Честно.

Она остановилась у своей оторванной руки и подобрала её рукой в перчатке.

— У бедного Карлоса ведь был клеймитель душ, — продолжила фигура в плаще, извлекая из кармана небольшую трубку, похожую на сигару.

Вот это плохо. Редчайший сигмафин. Кажется, таких в мире всего пять штук. И вот, одна такая штука оказалась у сумасшедшего сигма-зомби. С помощью клеймителя душ можно было делать много всего интересного. Например, превращать человека в сигмафин безо всяких громоздких агрегатов, отключающих свет в районе.

— И несмотря на это, среди сигмафинов он слыл освободителем? — недоверчиво поинтересовался Чезаре. Он уже понял, что это означает лично для него, но до поры предпочел не подавать виду. До поры он собирался притворяться, что рассчитывает решить дело миром, и именно поэтому не пытался вырваться. Лишь едва заметно сдвинулся вниз относительно кабеля.

— Он был всего лишь человеком, — пожал плечами костюм, — Откуда ему знать, чего на самом деле хотят сигмафины? Как Она могла ему это объяснить, если сама не понимает, чего хотят люди?

Одноглазая подняла лежащую на земле шкатулку и переложила её на бетонный бордюр, чтобы было удобней открывать замки одной рукой.

— Но, я думаю, есть один способ объяснить тебе это, — продолжил Робин, ловко крутанув клеймитель душ в единственной руке.

— А у 'Нее' есть имя? — спросил Чезаре, внимательно следя за противником, — Потому как 'Она' — звучит как-то глупо…

'Ну же, подойти поближе…'

— Она… это Месть!!! — возопила Робин, вскидывая полторы своих руки в небо.

Шкатулка открылась. Грянул мощнейший взрыв, затягивая улицу клубами густого дыма. Лучший момент. С неудовольствием подумав, что такими темпами в его токсине скоро не останется не то что крови, а даже и вина, кардинал активировал 'форсаж'. Сгиб руки в локте. И выстрел в бесценный сигмафин в руках Робина.

Увы. Чезаре просто бездарно промахнулся. В обойме оставалось всего две пули. Леска тоже ушла в молоко, однако, казалось, в этом дыму никто, кроме его пленительницы, старательно удерживавшей кардинала кабелем, никто не заметил его попыток обезопасить тебя.

— Ты чувствуешь это?! Чувствуешь?! — кричала одноглазая, — А я это чувствую! Я! Я первый сделаю то, что она планировала! Я лучший из лучших! Я буду править в новом мире рядом с Принцессой!

Пока что Чезаре чувствовал лишь запах серы и боль в плечах.

— И чем же ты будешь править!? — крикнул в ответ он, — Как ты будешь править миром, когда его не станет!?

Он не собирался дожидаться ответа — просто, пользуясь прикрытием дыма, делал вид, что продолжает диалог. На самом же деле, выдвинув лезвие из правого предплечья, он начал торопливо резать кабель. Кабель толстый, поэтому потребует некоторое время… Но клинок, имплантированный в его руку, был отнюдь не кухонным ножом, так что это вполне реально.

— Это будет мир, — пояснил Робин, — Но мир не людей, а сигмафинов! В этом мире не останется ни единого свободного человека. Неужели вы не понимаете? Вы, люди, нужны нам только как носители. К сожалению, до последнего времени никто из нас не знал, как управлять телом человека напрямую.

— Однако теперь всё изменится! — продолжила речь одноглазая, выходя из-за спины фигуры в плаще, — И всё благодаря тебе. За это я хочу отблагодарить тебя. Я проверял. Твой метод работает. Не только на мне: удерживающая тебя красавица была довольно слабым сигмафином-плетью, но тоже справилась с этой задачкой.

— Интересно, а что ты собралось делать, когда тело-носитель разложится до такой степени, что потеряет устойчивость? — со смехом в голосе спросил Чезаре. После таких слов у него не осталось сомнений, что этот сигмафин просто пляшет под дудку кого-то, кто напудрил ему мозг или что там у него вместо этого…

Кардинал резко замолчал, прислушиваясь к шипению. Затем направил пистолет параллельно кабелю и выстрелил на звук, силясь попасть туда, где кабель соединяется с телом-носителем.

Снова мимо. Сколько это могло продолжаться? Удерживающая его красотка даже не дёрнулась. Слишком тяжело стрелять почти вслепую, когда рука прижата к поясу и гнётся только в локте.

— В мире победившей сигмы? — фыркнула одноглазая, — Шутишь, что ли?

Как будто этой феерии было мало, земля под седалищем кардинала задрожала.

— Ты это чувствуешь? — вновь спросила фигура в плаще, — Это оно. Вознесение! Веришь мне или нет, но весь Рим сейчас находится на спине огромного чёрта, который сейчас поднимается на четвереньки.

— То есть, у тебя нет ответа на мой вопрос? — педантично спросил Чезаре, корректируя прицел. Сквозь дым он не видел цель, но ориентировался не по зрению. Он стрелял туда, куда ведет кабель, — который можно найти и чисто на ощупь.

Отстреляв последний патрон, он на возвратном движении с размаху полоснул мечом по уже надрезанному участку кабеля, дорезая почти до конца…

Злобное шипение возвестило о попадании, но убойной силы миниатюрного пистолета не хватило, чтобы отделить кабель от тела.

— Для этого есть NI, — махнул рукой сигмафин.

— Ладно, — пожала плечами одноглазая, — Мне, конечно, было весело, но я начинаю походить на бондовского злодея.

— Да нет, продолжай, тебе идет, — усмехнулся Чезаре, нанося еще один удар по кабелю, — Итак, значит, ты отказалось плясать под дудку человека только для того, чтобы плясать под дудку NI? Весьма разумно с твоей стороны…

Ба-бах!

— Хэдшот! — услышал мужчина знакомый голос и буквально в эту же секунду почувствовал, что хватка резко ослабела.

'Он только начал мне все сливать!', - с неудовольствием подумал кардинал, но не стал озвучивать этого, предпочитая реализовать полученное преимущество.

— Так что, Робин, как ты собираешься обойти ту мелочь, что при NI ты снова будешь 'ведомым'? — спросил Чезаре, кидаясь влево и одновременно дорезая кабель.

— NI такие же сигмафины, как и я, — ответила одноглазая, делая большой прыжок куда-то в сторону, ходя из поля зрения, позволяя дальше действовать своему двойнику в плаще, который уже направил клеймитель душ… куда-то мимо священника.

Два выстрела слились в один. Тихо 'пшикнул' клеймитель — за мгновение до того, как распасться надвое под ударом маленькой пули.

Фигура в плаще уставилась на опустевшую ладонь.

— Ты только что уничтожил бесценную вещь, — недовольно проговорил он, — Мы ведь даже не квиты, ибо я не уничтожал.

Внутренне похолодев, Чезаре скосил глаза в ту сторону, где по его представлениям должна была находиться Мария.

По его представлениям. И только. На самом же деле… Марии не было. Совсем. Чезаре потребовалось некоторое время, чтобы среди мелко дрожащих обломков и невысоко поднявшейся пыли найти три сигмафина: больверк Карлоса, рукоятку невидимого одноручного калибура Марии и небольшую стильную гарнитуру в виде наушников с микрофоном.

Гарнитуру в виде наушников с микрофоном. Такого сигмафина у нее не было. И понять логику не составляло труда: дар коммуникации — предмет, связанный с коммуникацией. Марии больше не было. Только сигмафин с ее магической силой. Навсегда. Навсегда…

Чезаре показалось, что сердце пропустило удар. Оказывается, он привязался к этой беспокойной девчонке куда сильнее, чем ему казалось. Сейчас же… Ее больше не было. Он почувствовал, как по щеке катится слеза. А еще он почувствовал поднимающуюся дикую ярость. Даже не так: ЯРОСТЬ.

Чезаре обернулся к Робину и вдруг со скоростью, какой никогда не ожидал от себя даже под 'форсажем', метнулся в прямую, отчаянную атаку. Такая атака никогда не была в стиле хладнокровного и расчетливого кардинала: обычно он сперва думал, а лишь потом делал. Но не сейчас. Сейчас всю боль потери, неожиданную, непонятную боль он вкладывал в один стремительный бросок. Он не мог ранить мертвеца, но навалиться своей массой, сбить с ног, подмять под себя… Это было в его силах.

Поджав колени, Белый Робин выставил перед собой обе руки, а потому смог достойно встретить несущийся на него клубок безумной ярости. Он ушёл как можно ниже, обеспечивая себе преимущество в устойчивости там, где не мог позволить себе преимущество в весе. У Чезаре, однако, оставалось преимущество не только в весе, но и в количестве рук. Врезаясь в противника, кардинал перехватил левой рукой его уцелевшую руку, а правой выхватил пистолет…

— Сюрприз! — выкрикнул знакомый женский голос со спины, и Чезаре получил мощный удар по спине чем-то очень тяжёлым. В количестве рук? У Робина было преимущество в количестве тел!

Однако, Чезаре было все равно. Боль? Какая к демонам боль!? Боль почти полностью тонула в ярости, наполнявшей его. Осознав, что и фигура в белом, и одноглазая за его спиной — это одно и то же существо, сотворившее подобное с Марией, Чезаре выдвинул клинок из руки, уже сжимавшей пистолет, и почти вслепую ударил со всей силой, порожденной безумием. Лишь в последний момент остатки рассудка скорректировали прицел, напомнив, что главное — разорвать контакт тела и сигмафина. А значит, нужно отрубить руку чуть выше перчатки…

Лезвие прошло вдоль руки мертвеца, сжимавшего… гриф электрогитары, а затем Чезаре получил ощутимый удар культей в белом рукаве по лицу. Удар был достаточно мощным, чтобы сбить его с ног. В следующее мгновение одноглазая наступила на руку с мечом, закинув гитару на плечо, а фигура в плаще надавила коленом на плечо той руки кардинала, что сжимала свободную руку сигмафина.

— Зря ты так, дорогуша, — произнесла одноглазая, — Это было бы для тебя лучше, чем альтернатива.

Лучше? Хуже? Не ему было судить. Боль слегка отрезвила обезумевшего священника. Ярость все еще бушевала в нем, но теперь это была холодная ярость. Теперь он походил на смертельно раненного хищника. Дикого и яростного, но способного на примитивную животную хитрость.

Выпустив леску, Чезаре притянул к себе револьвер, лежавший рядом с тем, что осталось от милой и доброй девушки. Трюк очевидный и, учитывая положение, весьма заметный… Но цель его состояла не в этом. Всего лишь отвлекающий маневр.

Одноглазая отвлеклась на больверк, как и ожидалось, а фигура в плаще освободившейся рукой сняла со своей головы шляпу и небрежно нахлобучила её на голову Чезаре.

— Как же бездарно… — сказала было одноглазая, как тут же получила коленом по ноге, удерживавшей руку с мечом. Она опустилась на одно колено, и в следующую секунду точный удар кардинала отсёк руку мертвячки в районе локтя.

Одним меньше. Пожалуй, будь Чезаре сейчас в своем уме, он первым делом проверил бы, точно ли это единственный элемент сигмафина на этом носителе (по логике, в ином случае второй носитель потерял бы при взрыве не только руку, но по логике и люди с насквозь пробитой головой больше не встают). Но сейчас ему было не до того. Он хотел уничтожить эту мразь. Настолько, что ему пришлось напоминать себе, что пытки на сигмафин не возымеют действия…

Чуть приподнявшись, Чезаре приставил пистолет к лицу противника и выстрелил. И снова. И снова. Первый же выстрел снес голову, теперь не закрытую шляпой. Второй — ударил в обрубок шеи. Извернувшись, Робин ударил неизвестно откуда взявшейся опасной бритвой, выбив священнику глаз… Тот не обратил внимание. Глаз было жаль, но Марию ему было жаль куда больше. В сражении наметился перелом, и Чезаре не собирался давать своему противнику шанс уйти. Крепко уцепившись за культю, чтобы Робин внезапным ударом не смог сбросить его, Чезаре продолжил стрелять, разрушая тело через получившееся отверстие в совершенной защите.

Он не знал, сколько стрелял. Минуту? Час? День? Солнце, вроде бы, не садилось, однако в какой-то момент он осознал, что каждый выстрел уже не калечил труп в костюме, а мешал бесформенную кашу из крови, фарша и крошева костей, отдаваясь ударом в костюм-мешок, который уже буквально разваливался в руках на отдельные детали старомодного гардероба.

Наконец, бессильная ярость отступила. Вытерев слезы, ручьем катившиеся из единственного глаза, Чезаре первым делом собрал воедино своего противника. Повесить на сгиб локтя плащ, в котором еще болтались кровавые ошметки чьего-то трупа, ставшего носителем. Сверху поставить шляпу, которую Робин нахлобучил ему на голову. Заткнуть за пояс отрубленную руку одноглазой… Нет, не заткнуть. Уползла… Какое-то время Чезаре порывался преследовать ее, но потом сообразил, что это бесполезно. Не догонит. Да и угроза, которую представляла рука, была куда меньше, чем та, которую представлял целый костюм. В общем-то, он слабо себе представлял, как перчатка найдет себе более… внушительного носителя. Конечно, поймать ее также надо будет. Но — после того, как решим вопрос с основной частью.

Однако сначала оставалось еще одно дело. На негнущихся ногах Чезаре подошел к тому, что осталось от Марии. Какое-то время он смотрел на гарнитуру-сигмафин, в которую превратилась неугомонная послушница, а затем, повинуясь внезапному импульсу, надел ее себе на ухо.

— Какого чёрта так долго?! — услышал он голос Марии, вопящий в оба уха в упор. Голос девушки заглушил даже громкие маты какого-то незнакомого мужского голоса, обещающего Чезаре адские муки.

— Мне понадобилось время, чтобы справиться с Белым Робином, — устало ответил Чезаре, но все же слабо улыбнулся. Несмотря на все чувство вины, слышать ее голос было неожиданно приятно, — Зачем ты полезла во все это? Я ведь предупреждал тебя не рисковать без необходимости.

— Чья бы корова мычала, — фыркнула Мария. Казалось, она вовсе не осознаёт своего нового статуса: слишком уж бодрым был её голосок, — Насколько я успела заметить, великий Чезаре Финелла был куда ближе к статусу 'девица в беде', чем я.

— Но тем не менее, — помрачнев, ответил священник, — Именно с тобой сотворили… это.

— Ты о чём? — непонимающе переспросила девушка. Быть может, стоило попробовать скрыть это от нее? Для нее так было бы легче… Но Чезаре почти сразу отбросил эту мысль. Во-первых, рано или поздно она все равно начала бы задаваться вопросом, почему люди так странно на нее реагируют. А во-вторых… Мария была поистине уникальным человеком. Она была, пожалуй, единственной, кому он не любил лгать.

— То есть, ты действительно не поняла, что произошло? — удивленно спросил Чезаре, — Оружие, из которого стрелял Белый Робин, было клеймителем душ. Проще говоря, тебя превратили в сигмафин.

Мария замолчала. Секунд пять или шесть Чезаре слышал только громкий мат, автором которого, похоже, был сам Белый Робин. Его пророчества были, как минимум, неприятны, однако кардинал сомневался в том, что костюм сумеет их исполнить.

— Ну и чёрт с ним! — неожиданно жизнерадостно заявила Мария.

— Я рад, что ты столь спокойно это воспринимаешь, — осторожно заметил Чезаре, — Потому что не знаю, как бы я сам реагировал на твоем месте.

— Нет смысла горевать об утрате, — ответила она. — Бог дал. Бог взял. Нам лучше как можно скорей найти Лили.

Чезаре заметил, как с неба вновь, как и в прошлый раз, спускаются верёвки, по которым на грешную землю спускались бойцы Интерсигмы. Новая партия. Что ж, теперь костюм не должен выкинуть никаких новых фортелей.

Земля снова заходила ходуном, и у соседнего здания обвалился кусок стены, добавив ещё немного постапокалиптичности в окружающий пейзаж.

— У тебя есть задача поважнее, чем слушать моё нытьё. Ты заметил, что шкатулка молчит?

— Да, — кивнул Чезаре, — Что бы ни пытался выпустить Белый Робин, оно уже выбралось из шкатулки.

Шагнув навстречу бойцам Интерсигмы, кардинал заявил, протягивая костюм:

— Ваша первая группа допустила серьезную ошибку. Мне пришлось доделывать за них их работу. Это — то, что осталось от Белого Робина. Надеюсь, ваши спецы найдут способ уничтожить его. Там еще рука куда-то уползла: я не успел ее поймать…

— Хм… — протянула сигмафин, — А вы, отче, умеете управлять боевым планером?

— Никогда не пробовал, — признался Чезаре, — Но чисто теоретически…

Он действительно теоретически знал, как управлять большинством видов современной техники. В том числе и планером — летательным аппаратом на антигравитации, совмещавшим достоинства самолета и вертолета.

— О чём вы? — непонимающе спросил приблизившийся капитан, однако секундой позже он, видимо, заметил наушники на голове кардинала.

— Тогда, пришла пора угнать из-под носа Интерсигмы один такой, — азартно хохотнула Мария.

— Не суть важно, — поморщился Чезаре, — Так что, капитан, ваши люди смогут уничтожить сигмафин неуязвимости? Причем либо сделать это срочно, либо не менее срочно перевезти его в безопасное место, поскольку Робин успел воспользоваться шкатулкой, которую я передал вашему предшественнику, и призвать какой-то большой… кхм, — запнулся он, вспомнив, что Мария слышит все, что он говорит, — Какие-то большие неприятности?

— Разберутся, — кивнул капитан, — А вот по поводу больших неприятностей вы абсолютно правы: сейчас под Римом у нас огромная чёрная горилла. Судя по тому, что мы успели выяснить, у вас был какой-то опыт по сражению с подобными тварями. Что их вообще берёт?

— Судя по шкатулке, у меня есть опыт по сражению с многократно меньшими по масштабу тварями, — заметил Чезаре, — Что их берет… Молитва — немного. Первой из таких тварей хватило одной молитвы, но даже ненамного более сильным она подходила лишь для добивания. Крест — если правильно применить: просто показать, как в фильмах про вампиров, недостаточно. Больверк достаточно эффективен, калибуры использовать не пробовал, но по логике вещей, они должны действовать не хуже. Обычное оружие проходит сквозь них, не задерживаясь. Помогает еще рукопашная, но против твари таких размеров я бы ее использовать не рискнул…

Капитан поджал губы.

— Это может быть проблемой. Прошу меня простить.

В следующую секунду он уже общался при помощи рации с кем-то из руководства.

— Нам нужен дальнобойный больверк. Обратитесь к вооружённым силам Италии, они должны родить его, не знаю откуда.

— Хм… — Мария не вмешивалась в разговор, но едва он завершился, её голосок снова зазвучал в наушниках, — Есть у меня одна идея… но вам, отче, она не понравится.

— Я слушаю, — шепнул Чезаре, у которого также была любопытная идея. Впрочем, для этого нужно было кое-что узнать, поэтому слушая предложение Марии, он одновременно поинтересовался у капитана:

— Эта тварь имеет выход на поверхность иначе как через разрушение Рима? Иными словами, возможно ли отманить ее в сторону от Рима?

— Вы не поняли, — жёстко ответил капитан, — Мы уже на его спине.

Он указал пальцем на небо. Действительно, сегодня облака висели намного ниже, чем обычно.

— У тебя ведь под носом сигмафин неуязвимости, — заговорщическим тоном произнёс девичий голос в наушнике, — Ты ведь сможешь прочитать молитву там, где посчитаешь нужным, совершенно ничего не опасаясь.

— Ты права, — шепнул Чезаре, — Мне эта идея не нравится.

Причин тому было сразу несколько: во-первых, осознание того, что если он потерпит неудачу, Робин получит новый носитель. Во-вторых, костюм был неполон, а значит, не дает полноценной неуязвимости — что показал пример Робина. В-третьих, вытряхивать останки носителя пришлось бы дольше, чем сражаться с демоном. В-четвертых… Такой вариант уничтожит Рим точно так же, как и любой другой.

Все это Чезаре не стал объяснять, снова обратившись к капитану:

— Это я понял. А также я понял, что если мы не заставим его вылезти из-под нас, то он уничтожит Рим независимо от того, справимся ли мы с ним.

— Там не просто вылезти, — покачал головой вояка, — Там надо сначала Рим со спины снять.

Земля снова содрогнулась.

— Он поднимается! — прокричал один из солдат, указывая в сторону приближающегося неба.

— Берегись! — крикнула Мария, — Стена рушится!

Священник отпрыгнул в сторону, совершенно не заботясь о том, что демонстрирует несвойственную духовному лицу первоклассную физическую подготовку. Приземлившись, он широко расставил ноги и поставил стопы перпендикулярно друг другу.

— Значит, нужно как-то снять, — ответил Чезаре, уверившись, что стоит достаточно твердо, — Потому что ни одна из этих тварей не умирала с одного удара. Получив раны, они начинают бесноваться. Если в этот момент Рим будет на его спине…

Фразу он оставил незаконченной.

— Чёрт, ка-а-ак?! — взмахнул руками капитан, после чего схватился за рацию, — Как там с эвакуацией города?

— В процессе! — последовал ответ.

— Смотрите! — крикнул всё тот же солдат, показывая на небо.

Облака на небе довольно быстро двигались против ветра.

— Демон движется? — недоумённо спросила Мария, — Почему мне кажется, что это как-то связано со Вторым Пришествием?

— В общем, так, — заявил кардинал, игнорируя голоса в голове, — Если мы срочно не придумаем, как избежать урона городу, то я задействую имеющийся план. И тогда Рим превратится во вторую Венецию. Оно, может, и симпатично будет смотреться, но я сомневаюсь, что жители это одобрят…

— У нас нет таких средств, чтобы снять город со спины демона! — капитану приходилось кричать, потому что шум был попросту невообразимый, — Артиллерийская установка будет в течение пятнадцати минут!

— Толку с нее? — пренебрежительно ответил Чезаре, — Спасти город она не поможет, а уничтожить демона мы сможем и без нее…

— Отче! — вдруг воскликнула Мария, — Шкатулка! Демоны как-то слушались Робина, когда он их выпускал лично!

— Ты уверена? — недоверчиво переспросил кардинал, — Мне казалось, он просто выпускал их на достаточном расстоянии, чтобы не стать первой жертвой…

Однако решив, что лучшей идеи все равно нет, оглянулся в поисках шкатулки, которую уже снова экспроприировали сотрудники Интерсигмы.

— Мне тоже так сначала показалось, — поддакнула Мария, — Но ведь не по своей же воле Демон пополз города на себе таскать вместо того, чтобы их просто хаотично громить. У демона сложная роль в каком-то ритуале, и я не поверю, что шкатулка создавалась специально под ритуал.

Оно было и верно: создание сигмафина было подвержено огромнейшей доле случайности, мешающей заранее предсказать даже назначение финального предмета. Пожав плечами, Чезаре сказал капитану:

— Кажется, есть один шанс. Позвольте-ка…

Он подошел к шкатулке, стараясь с помощью Марии услышать ее голос. Однако, шкатулка молчала. Вовсе. Или говорила так тихо, что голос Марии заглушал её целиком и полностью.

Помнится, Мария слышала не саму шкатулку, а заключенных в ней демонов. Но ведь не может же сигмафин иметь волшебные свойства, если в нем нет собственной души?

Взяв шкатулку в руки, кардинал ляпнул первое, что пришло в голову:

— Ну что? Говорить будем?

Шкатулка молчала. Стоящие рядом солдаты и оперативники переглянулись. Один из них покрутил пальцем у виска. Мария послушно замолчала вслед за шкатулкой, стараясь не отвлекать кардинала.

— Если я стою к вам спиной, это еще не значит, что я ничего не вижу, — не оборачиваясь, спокойно сказал Чезаре оперативнику, после чего уже снова шепотом добавил, — Видимо, это все же значит, что магия ушла из нее вместе с демонами…

— Костюм тоже разбирается на кусочки, — заметила Мария, — Я думаю, что шкатулка такая же часть демона, как демон — часть шкатулки.

Она нервно сглотнула.

— Ты бы слышал их голоса. Наверное, создание сигмафина было массовым.

— Не то слово! — услышал вдруг кардинал чей-то визгливый голос, — Это было просто великолепно! Шестьсот шестнадцать заключённых сгорели под лучами сигма-преобразователя! Просто волшебно! Чудесно! Неповторимо!

— Это хорошо, — заметил Чезаре, — Что неповторимо.

— Он заговорил! — выкрикнула Мария, — Шкатулка? Я думала, что это будет женщина. Значит… хм… ларец?

Оперативники стояли в стороне. Священник не видел их взглядов сквозь тёмные забрала шлемов, однако догадывался, что на него смотрят, как на безумца. Он не стал им ничего говорить по этому поводу, но выразительно кивнул на белый костюм, из которого понемногу вычищали фарш. Намекая, что его лучше не злить, если же он псих… То вдвойне лучше не злить.

— Ну что ж… ларец, — сказал Чезаре, шепотом, чтобы не травмировать лишний раз хрупкую психику солдат, — Теперь молчать бессмысленно, ты не находишь?

Молчание.

— Хм… — задумчиво пробормотала Мария, — Видимо, не находит.

— Странно, — прошептал Чезаре. И тут его посетила идея… Правда, основанная на предположении об изрядной глупости ларца, а также уверенности в его не менее изрядной гордыне.

— Впрочем, быть может, нам показалось. Просто удерживать чертей внутри — работа чисто механическая, она не требует интеллекта. Откуда у столь примитивного существа способность формулировать предложения?

— ЭТО НЕ ПРИМИТИВНАЯ РАБОТА!!! — заорал ларец так, что Чезаре его чуть было не выронил.

— ТЫ ЧЕГО ОРЁШЬ?! — ответила ему Мария, вложив в крик так много сил, что кардинал его все-таки выронил.

— Да ну? — засмеялся довольный собой интриган, подбирая сигмафин, — Где же не примитивная, если ты, кроме как держать и не пущать, ничего не умеешь?

— ЭТО Я! Я ПРИКАЗЫВАЮ ИМ, ЧТО ДЕЛАТЬ! И ЭТО Я! Я ЗАБИРАЮ ИХ ОБРАТНО! — вновь заорал ларец.

— ДА НЕ ОРИ ТЫ!!! — вновь заорала Мария. Ларец снова плюхнулся наземь, а мир в глазах Чезаре покрылся серой пеленой. Его контузило.

— Конечно, конечно, — язвительно усмехнулся Чезаре, снова подбирая ларец. Как бы, не выпуская инициативы в разговоре, попросить хотя бы Марию заткнуться? — Приписывать себе много чего ты мастер, особенно когда это невозможно доказать…

— ПОЙМАЙ МНЕ ДУШУ, И Я УКАЖУ ЕЙ, ЧТО ДЕЛАТЬ!!! — прогрохотал ларец.

— ЕЩЁ ТИШЕ!!! — вновь рявкнула Мария, и ларец вновь оказался на земле. Это становилось традицией.

— Хитрый какой! — заявил Чезаре, отнюдь не считавший это предложение верхом хитрости, — Знаешь ведь, что человек в рясе никогда на такое не пойдет! То есть, я был прав? Ты действительно ничего не можешь, и теперь изобретаешь невозможные условия, чтобы скрыть это?

— Эти условия не невозможны, — возмущённо зашипел ларец, — Как я могу тебе что-то показать, если во мне не будет ни единой души ещё четыре дня?

— Так-то лучше, — удовлетворённо крякнула Мария, выходя из разговора.

— Ты же сказал, что управляешь теми, кто был в тебе заточен, а не только удерживаешь их внутри! — возмутился Чезаре, — Так продемонстрируй это! Вон у тебя какая груда якобы управляется — сразу будет видно!

— Они выполняют последний отданный приказ, — недовольно сообщил ларец, — И вернутся, когда он будет завершён, а этого не случится ещё четыре дня как минимум, а, возможно, и все пять.

— То есть, ты не можешь приказать что-то уже выпущенному демону? — вопрос был задан в том же тоне, но сейчас его цель была другая: не столько спровоцировать на действие, сколько уточнить его возможность…

— Это невозможно, до тех пор, пока он не вернётся в шкатулку, — ответил ларец.

— Ах ты бесполезный кусок грязи! — выкрикнула Мария, — На кой ты нам тогда такой интересный нужен?!

— Заточите в меня другие души, и я прикажу им! — прожужжал истеричный голос ларца.

— Об этом мы уже говорили, — покачал головой Чезаре. Неужели все зря? Хотя…

— Ты не можешь отдать им вообще никакой приказ, или только противоречащий уже отданному?..

— Я могу вносить коррективы в приказ, но они не должны отменять заданной заранее команды, — ответил ларец.

— У тебя есть план, отче? — оживилась Мария.

— Как звучит заданная команда? — резко спросил Чезаре, у которого уже начала складываться весьма стройная идея…

— Донести город до Тирренского моря, поднять на два километра над уровнем и ждать пять дней, либо пока не замкнётся звезда Венеры, а чудотворица не возвестит о конце времён.

— Чудотворица?! — у Марии отвалилась бы челюсть, будь она у неё вообще, — Катерина!!!

'Катерина… Как и предполагалось'.

— Если демон на короткое время отвлечется от своей миссии, это не будет ее нарушением? — спросил Чезаре, — Ведь если он поставит город на землю, а несколько минут спустя понесет дальше, в итоге он все равно донесет город до моря…

— Нет, не будет! — с какой-то истеричной радостью произнёс ларец.

— Катерина? — не унималась Мария, — Мать Катерина? Пресвятая Мать? Но зачем ей это?!

Известие о предательстве кумира травмировало её даже больше, чем собственное превращение в стильный аксессуар.

— В таком случае пусть будет так, — сказал Чезаре, надеясь, что все не сорвется в последний момент, — Пусть он поставит город на землю, аккуратно, чтобы ничего не разломать. Затем сделает десять широких шагов в ту сторону, — кардинал указал куда-то в сторону запада, с небольшим отклонением на юг, — Затем пару минут постоит там — и может возвращаться к нынешней деятельности.

— Тогда поднеси меня к его ушам! — грозно и величественно велел ларец.

— Катерина… Кат… ерина… — Мария, заточённая в теле гарнитуры, плакала. Несмотря на отсутствие внешних проявлений, озвучка вполне соответствовала человеческому состоянию, вплоть до шмыганий носом.

— Не плачь, — шепнул Чезаре, не зная, что еще сказать. Серьезный разговор на тему церковного заговора был необходим, но сперва нужно было закончить кое-какие рутинные дела. Спасти Рим, например.

— Мне понадобится воздушный транспорт, — обернулся кардинал к капитану, — Желательно с пилотом, потому что в собственных навыках пилотирования я не очень-то уверен.

Капитан жестом указал на грузовой планер.

— Что у вас за план? — осторожно поинтересовался он.

Прикрыв ладонью микрофон (иначе он совсем не был уверен, что ларец его не услышит), Чезаре ответил:

— Похоже, мне удалось добиться корректировок в его программу действий. Если сигмафин не лжет, то демон на время положит город и дойдет до моря — я специально взял дистанцию с запасом. Однако для этого мне нужно поднести ларец к его уху.

— Время подвоза артиллерийской установки — десять минут, — сообщил капитан, а затем до него дошло, что именно сказал странный священник, — Сигмафин? Это же вещь!

— Каждый сигмафин когда-то был человеком, и каждый в той или иной степени сохраняет свою личность, — вздохнул Чезаре. Учитывая последние события, заявление капитана ему было весьма неприятно, — При наличии соответствующих способностей или кого-то, кто этими способностями обладает, — он указал на гарнитуру, выделив голосом слово 'кого-то', - С ними можно вступить в контакт. Именно это я и сделал.

— Это сигмафин, способный 'говорить' с сигмафинами? — недоверчиво переспросил капитан, указывая пальцем в перчатке на один из наушников, в которых сейчас звучал плач Марии.

— Да, — кивнул Чезаре, — И если вам интересно, она слышала ваши рассуждения на тему 'сигмафин — это вещь'. Ну так что, вы поможете мне спасти этот город?

— Конечно, — торопливо сменил тему разговора капитан и указал в сторону приземлившегося на более-менее пустой площадке планера.

— Благодарю.

Когда они расположились в салоне, плане начал медленно подниматься. Время полета можно было скоротать за разговором. Ну, с солдатами говорить было особо не о чем, а вот с сигмафинами — было, и еще как. Причем с обоими. Какое-то время Чезаре разрывался между совестью и праздным любопытством; победила, к его крайнему удивлению, совесть.

— Мария… — прошептал он. Дьявол, скажи ему кто неделю назад, что придется утешать плачущий сигмафин, рассмеялся бы шутнику в лицо, — Не плачь…

— Я… Я ведь верила им… восхищалась Катериной… именно она проводила мою инициацию… благодаря ей я начала слышать голоса… — сигмафин шмыгнула носом, — Я думала, что это — дар.

— Это дар, — ответил Чезаре, — Независимо от того, благодаря кому ты получила его, это все равно дар. Я знаю, ты верила им, но… Похоже, мне следовало объяснить это раньше…

Почему-то он чувствовал себя очень неприятно, говоря это ей, несмотря на то, что был полностью уверен в своей правоте, а также на то, что сложись события иначе, он говорил бы строго противоположное. Сладкая ложь или горькая правда, вечная дилемма…

— Доверять нельзя никому. Даже мне.

— Но… как же… учение? — плакала Мария, — Как же… вера? Разве Библия не учит… что все люди должны быть братьями? Я думала… хотя бы в церкви. Хотя бы в Ватикане.

— Увы, — в последний момент Чезаре удержался от того, чтобы высказать то, что на самом деле думает об этом, — Библия учит идеалу, но человек несовершенен. Я уже говорил тебе — тогда, когда ты узнала о связи Риоджи с G-Tech: Безгрешных нет. Даже в Ватикане.

— Но… Катерина… она же Чудотворица, — подвела к самому главному Мария. Безгрешных нет? Катерину при жизни причислили к лику святых, а её силу объявили божественным даром.

— Да. У нее есть дар. Но, видишь ли… Дар существует сам по себе. Как его использовать — это вопрос к его обладателю. И дар не пропадет из-за того, что обладатель не безгрешен.

— Но… но… но… меня учили другому! — выкрикнула она, вложив в свой крик всю боль и ярость, — Меня учили, что дар не даётся просто так, что чудотворцы и паладины не сходят с ума именно потому, что их жизни посвящены служению Господу! Что иначе Господь забирает у нас разум в той же мере, в какой и даёт силы!

— В каком-то смысле это правда, — ответил Чезаре, не уточняя, что сам он считает религиозный фанатизм проявлением потери разума, — Но задумайся вот о чем. Ты знаешь не хуже меня, к какой катастрофе ведут планы Божьей Длани и G-Tech. А теперь скажи мне: разве это — не безумие?

— Бе… бе… безумие, — Мария ещё раз шмыгнула носом, но, кажется, её дыхание начинало восстанавливаться. Это был выход из противоречия. Слабый, но она была готова сейчас хвататься за любую соломинку.

Чезаре молчал. До недавних трагических событий он собирался пудрить ей мозги совершенно в другом направлении: в направлении 'тут каждый второй лжет тебе, и только мне ты можешь полностью доверять'. Однако после того, что сделал ей Белый Робин, и после собственной, удивившей его самого реакции на это он уже не мог воспринимать ее как пешку в своей игре. Была в этом некая мрачная ирония: превратиться в, как выразился капитан, вещь, чтобы перестать быть инструментом. Казалось бы, в ее нынешнем состоянии использовать ее в своих интересах стало еще проще, однако не позволяла… Совесть? Ха-ха. Откуда у него совесть? Однако никакого более адекватного объяснения Чезаре не видел.

— Так, значит, верхушка сошла с ума?! — разум девушки-сигмафина сам нашёл выход из этой ловушки, — Отче, мы не можем позволить их безумию уничтожить весь мир! Господь не для того завещал нам радугу, чтобы потоп повторялся, созданный руками людей!

— Не думаю, что вся верхушка сошла с ума, — честно ответил Чезаре, — Полагаю, кто-то надеется, в духе Мильтона, выгадать что-то от этого. Кто-то искренне считает, что их действия изменят мир к лучшему: Белый Робин считал именно так. Но кто-то и сошел с ума, да.

Кардинал задумчиво посмотрел вниз, прикидывая, сколько еще лететь.

— И да, мы действительно должны их остановить. Точнее, не столько их, сколько ту, кто выше. Кто стоит и за ними, и за Белым Робином, и за G-Tech, и Бог знает за кем еще.

— А разве это не Катерина? — растерялась Мария.

— Нет, — ответил Чезаре, — Определенно нет. Ты ведь помнишь: больверк говорил, что за всем этим стоит сигмафин. И Робин кричал про мир для сигмафинов — разве поверил бы он в это, если бы об этом говорил человек? Нет. Катерина сама марионетка.

— Думаю, поверил бы, — отрезала девушка, — Катерина — Чудотворица. Известно, что Лазурный Тюльпан умеет мыть мозги людям. А что, если Катерина тоже умеет это делать? Она вполне могла заставить каждого, участвующего в этом бардаке, думать именно так, как ему было бы удобно.

— При таком могуществе ей не потребовалось бы делать это исподтишка, — усомнился Чезаре, — Зачем тратить силы на международных преступников, причем, при таком раскладе, не только на них самих, но и на их сигмафины, если можно промыть мозги крупнейшим мировым лидерам, главе Интерсигмы и прочим деятелям схожего калибра, после чего проделать все то же самое совершенно официально?

— Может, потому, что, если она проделает всё это официально, ей могут помешать? — резонно заметила Мария, — Всё же, даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы…

— Именно, — кивнул Чезаре, — Даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы, потому что возможности магов и чудотворцев также ограничены. У них меньше ограничений, чем у тебя или у меня, но все же…

— Вот и я о том же! — воскликнула Мария, — У них меньше ограничений, но они есть. Эти ограничения не мешают чудотворцам создавать схемы сигмы, однако радиус действий их способностей и их мощь сильно ограничены.

— Вот-вот, — согласился Чезаре, — Их возможности ограничены, а возможность казаться людям человеком, а сигмафинам — сигмафином… Мне довольно сложно в это поверить. При этом тут даже не идет речь о направленном промывании мозгов: сигмафином "Её" считали и плащ, и плеть, и больверк… Готов поспорить, что если спросить об этом ларец или любой другой из сигмафинов Белого Робина, то он также подтвердит эту версию. В то же время, о том, что чудотворица Катерина — человек, знает весь Ватикан. Так что — одно из двух: либо она настолько могущественна, что без непосредственного намерения промывает мозги всем вокруг, или Катерина и "Она" — все же не одно и то же лицо. Проверить это… Можно будет, если следующий противник будет человеком, а не сигмафином.

— Наверное, вы правы, отче, — вздохнула девушка, — Это, действительно, кажется совершенно неправдоподобным, но… — она на секунду помедлила, а затем радостно воскликнула, — Но ведь Катерина не сигмафин! Давай спросим у неё, кто такая 'она'?

— Если она нам ответит, — заметил Чезаре, — Потому как убедить ее рассказать нам будет затруднительно, а заставить… Можно даже и не пытаться.

Кардинал знал, о чем говорил: последний вариант он сам продумывал, еще когда впервые узнал о 'Пришествии'.

— К слову, версию с автоматическим изменением восприятия можно проверить и по-другому, — сказал вдруг он, — Если я как будто бы случайно пересекусь с Катериной, ты сможешь взглянуть на нее и сказать, что увидишь. Если ты будешь видеть ее так же, как и раньше, то это точно не она.

— Хорошо, — согласилась девушка, — Но есть ещё кое-что. Сигмафин. Я ведь могу общаться с ними, помнишь? Её нательный крест — это сигмафин. Я это точно знаю. Я слышала, как она говорит.

Чезаре задумался:

— Как вариант на крайний случай оставить можно. Однако если она сама способна слышать сигмафины, то это лишь выдаст, что мы подозреваем ее. Поэтому — только на крайний.

— А что, если они заодно?!

— В смысле, Катерина и ее крест? — уточнил Чезаре, — Такое вполне вероятно. Работает ли она на сигмафин или же сама воспринимается как сигмафин, в любом случае, возможность сговориться с крестом у нее была. Но под 'крайним случаем' я подразумеваю вариант, при котором особо выбирать не приходится.

— Но, отче, вы ведь сами сказали, что верхушка церкви безумна! — воскликнула Мария, — Иначе зачем Катерине участвовать в конце света?

— И как это противоречит моим словам? Того же Робина тоже не назовешь нормальным, но тем не менее, ты сама сказала, что он слыл освободителем…

— Время подлёта минута, — констатировал пилот.

— Вы готовы? — спросил капитан. Кардинал молча кивнул.

Выглянув за пределы планера, постепенно замедляющего скорость вплоть до зависания в воздухе на одном месте, Чезаре увидел своего противника. Чёрт был просто огромен. Кардинал не был уверен, что если эта гора дыма и мышц выпрямится, её голова не загорится, оказавшись в защитной прослойке чистого кислорода. Чёрт перемещался на четвереньках, а город располагался у него на спине. Отсюда священник видел, как разрушаются иные высотки, не выдерживая тряски. Рим, в любом случае придётся восстанавливать.

— О, боже… это сигмафин? — поражённо проговорила Мария.

Чезаре, однако, интересовали в первую очередь более практические вопросы:

— И насколько близко тебе следует к нему подобраться? — поинтересовался он у ларца, не переставая демонстрировать недоверие и скепсис.

— Мне будет достаточно около десяти метров, — ответил ларец.

— Оу! — воскликнула Мария, имевшая представление об управлении планерами, — Это опасно.

Чезаре мысленно согласился: приближаться на десять метров к существу, которое может этот планер не то что проглотить, а даже вдохнуть, было довольно-таки опасно. Можно было попробовать бросить ларец в сторону демона, однако кардиналу совсем не хотелось упускать столь опасный сигмафин. А если… Чезаре прикинул максимальную длину лески в своем левом предплечье, одновременно спрашивая:

— А времени сколько потребуется?

— Около трёх-пяти секунд, — сообщил ларец.

— Кстати, а почему бы просто не забросить ларец на голову гиганта? — поинтересовалась Мария.

— Об этом я и думал, — согласился Чезаре, — Однако, нам потребуется кое-какая мера предосторожности…

Небольшая часть длины уйдет на узел… И хотя бы метр, чтобы не на пределе длины… Пожалуй, можно просто округлить…

— Вы сможете пролететь на расстоянии примерно пятнадцати метров от головы демона? — спросил он вслух.

— Сейчас будет сделано! — крикнул пилот, после чего планер плавно начал приближаться к голове… самолёт затрясло, и пилот резко вывернул штурвал, чтобы улететь в сторону от демона, существенно потеряв в высоте.

— Похоже, не получится! Электроника и воздушные потоки рядом с ним просто сходят с ума!

— Ясно, — мрачно кивнул священник, — Значит, придется действовать без страховки. В таком случае, у нас всего одна попытка. Нужно разогнаться в направлении демона, чтобы инерция увеличила дальность броска.

— Это можно! — крикнул пилот и начал удаляться в сторону от демона.

— Прыжки без страховки, меч в рукаве, леска… вы не обычный священнослужитель, — с подозрением произнесла Мария.

— Ты права, — шепнул Чезаре в ответ, — Ты очень многого обо мне не знаешь, начиная с того, что я амагус, и заканчивая даже моим настоящим именем. Думаю, нам нужно будет серьезно поговорить об этом… Но только после того, как разберемся с этой ситуацией.

Взяв в руку ларец, он начал примериваться для броска. Высовываться наружу он не собирался вплоть до последнего момента, дабы встречный ветер не ослепил его.

— Зачем паладину скрывать своё имя? — ещё более недоверчиво спросила девушка.

Отлетев на добрых две сотни метров, планер замер. Пилот, видимо, высчитывал траекторию для полёта.

— Готовы?

— Готов, — ответил Чезаре, игнорируя вопрос Марии. Единственная попытка управиться с огромным демоном — самый лучший момент, чтобы объяснять, что он не паладин… Совсем не паладин.

Планер двинулся вперёд, постепенно набирая скорость. Это выглядит просто только со стороны, а когда ты стоишь у дверей, подобный трюк кажется совершенно невозможным. Земля движется где-то внизу слишком быстро, а дымящаяся голова демона, состоящая из плотного тумана, выглядит такой неплотной, такой иллюзорной.

Наконец, расстояние сократилось до тридцати метров. Чезаре размахнулся и, резко высунувшись из самолета, метнул ларец в голову демона. В принципе, на такой скорости его можно было и просто отпустить: инерция движения сделала бы остальное; однако направив бросок своей рукой, Чезаре мог хоть как-то повлиять на прицел. Хоть в метательном оружии он и разбирался куда хуже, чем в стрелковом или в оружии ближнего боя, но цель была достаточно велика, чтобы не бояться промахнуться. Единственное, чего он в данный момент действительно боялся, это того, что сигмафин солгал…

Ларец пролетел огромное расстояние и шлёпнулся на голову демона, после чего покатился дальше, имея слишком большую инерцию, чтобы остановиться сразу. Ларец катился, катился и катился, подпрыгивая, пока, наконец, не замер где-то в середине головы.

— Ну что ж, — задумчиво произнес Чезаре, складывая руки на груди, — Сейчас посмотрим, не обдурил ли он нас…

Демон некоторое время стоял на одном месте, а затем оторвал одну руку от земли, и та медленно, но неумолимо двинулась в сторону головы.

— Кажется, получилось! — радостно прокричала прямо в ухо кардиналу Мария.

Чезаре выдохнул. Как минимум, ларец что-то делает. Ликовать он, впрочем, не торопился, поскольку после недавних событий обнаружил закономерность, что после этого непременно случается какая-нибудь пакость… Сейчас он видел три возможных варианта развития событий. Из них его устраивали два.

— Что он делает? — одновременно спросили капитан и Мария, глядя на то, как гигант аккуратно берёт пальцами ларец, а затем заталкивает себе прямо в ухо.

— Мне кажется, ли ларцу совершенно не нужно находиться в ухе, чтобы контролировать чёрта? — с подозрением продолжила сигмафин, — Я не могу услышать, что он говорит: я слишком далеко и здесь слишком шумно.

— Не знаю… — удивленно произнес священник, — Но мне это не нравится…

— Вроде бы, он снимает город со спины, — недоверчиво произнесла Мария.

— Что вам не нравится? — спросил капитан, — Всё ведь получается.

Действительно, огромный демон осторожно снимал свою ношу, чтобы не менее осторожно поставить её на землю. Чезаре передернул плечами. Вроде бы демон делал именно то, что следовало, но кардиналу казались очень странными его действия в начале. Тем не менее, решив пока не высказывать своих опасений, Чезаре сказал:

— Если все идет так, как должно, то сейчас он двинется примерно в направлении запада. Прикажите подтянуть свою артиллерию к береговой линии: чуть в стороне от пути, потому что смотреть под ноги он, вероятнее всего, не будет. Пусть не стреляют, пока он не двинется обратно. Нам же следует, как только станет окончательно ясно, что все работает, добраться до моря и опуститься как можно ниже…

К сожалению, двигался демон слишком медленно, потому ответа на вопрос, что же именно не так, пока не было. Капитан взял в руки рацию и начал отдавать приказания, а Мария тем временем высказала очередную идею:

— Мы ведь сможем подслушать приказы, если спрыгнем ему на голову.

— И тогда, если мой план сработает, расшибемся, — возразил Чезаре, — Если же нет, то окажемся в заведомо проигрышной позиции, когда придется драться. Пока что лучше понаблюдаем за его действиями с расстояния.

Поставив Рим на землю и осторожно убрав от него руки, демон стал… выпрямляться.

— Матерь Божья! — ошарашенно произнесла Мария, когда тень демона накрыла планер.

— Твою ж дивизию! — ошарашенно вторил ей капитан.

— Пресвятая форсунка! — ошарашенно подытожил пилот.

— Ну что ж, — задумчиво заметил Чезаре, усилием воли удержав выражения, неприемлемые при несовершеннолетнем сигмафине, — Главного мы добились: Рим он поставил. Теперь, в зависимости от того, пытается ли ларец обмануть нас, он либо пойдет к морю, либо попытается нас поймать. В первом случае нам нужно успеть туда первыми, во втором — аккуратно отманить его опять же к морю…

— Поймать?! — в один голос воскликнули пилот и капитан.

— Пресвятая форсунка? — переспросила Мария.

Тем временем демон закончил выпрямляться и теперь стоял, сгорбившись, словно упёрся спиной в небесную твердь, и сверлил светящимися глазами небольшой планер.

— Что-то мне захотелось улететь отсюда, — произнёс пилот, наклоняя штурвал в сторону, заставляя планер начать боком удаляться от ноги гиганта.

— Не слишком далеко! — поторопился одернуть его Чезаре, — Если он попытается поймать нас, а мы улетим, то единственный шанс будет упущен. И на запад, потому что именно туда ближе всего.

— Как скажете… — только и успел сказать пилот, прежде чем его перебил громогласный демонический, словно из старых фильмов, голос с небес:

— Ну что, жалкий священник, убедился ли ты в моей власти и мощи?! — пророкотал демон.

— А от скромности он не умрёт, — недовольно констатировала Мария.

— Не сметь помирать от скромности! — пробормотал Чезаре, — Что мне, план выбрасывать, что ли?

После чего в полный голос (пусть и неспособный тягаться с демоническим) крикнул демону:

— Не-а, не убедился! Это небось совпадение, раз ты не сумел в точности выполнить инструкции…

— Сейчас ТЫ в точности выполнишь МОИ инструкции! — прогрохотал демон, в один шаг сокращая расстояние до планера.

— А-а-а-а!!! — завопила Мария, как она делала это всегда, когда заглядывала через плечо человеку, игравшему на компьютере во что-то активное, — Быстрей-быстрый-быстрей!

Пилот вдавил что есть мощи рычаг скорости. Планер буквально рванул с места, уходя из-под руки демона.

— Выводи в море, — напомнил Чезаре, после чего подскочил к окну, выходящему в сторону демона, и показал тому сначала неприличный жест, а потом крест, подсвеченный 'божественным сиянием'.

Несмотря на то, что планер нёсся с огромной скоростью, демон почти не отставал от них, хотя долго в таком темпе он не выдержит. Каждые две секунды расстояние между ними увеличивалось на сотню метров, если не больше.

— Превосходно, — негромко протянул Чезаре, — Все идет как надо в этом лучшем из миров… Теперь главное не оторваться от него слишком сильно.

— Не думаю, что у нас получится, — отозвался бледный пилот.

— Притормози немного, — посоветовал капитан, — Мы от него уже в паре километров. Как бы не потерял нас. Сверкните ему там крестом, — обратился он к кардиналу.

Чезаре сверкнул. Вот он и опять запалился… Впрочем, чтобы справиться с чертом, так или иначе придется демонстрировать, что он 'не обычный священнослужитель', по выражению Марии…

— Я предполагал три равновероятных расклада, — негромко пояснял он тем временем, — Один плохой и два хороших. Плохой состоял бы в том, что сигмафин проигнорирует свое обещание. Тогда демона пришлось бы уничтожать вместе с Римом, чего мне бы не хотелось: этот город мне нравится… Наилучший вариант состоял бы в том, что он выполнил бы обещание полностью, и тогда демон смирно бы проследовал в море. Наконец, третий вариант, похуже, чем второй, но гораздо лучше первого — демон положит Рим и кинется за нами. Что и произошло.

— Вы вообще понимаете, что происходит сейчас в Италии? — поинтересовался капитан, который отличался редчайшей способностью спокойно наблюдать за несущимся следом гигантским демоном, каждый шаг которого был причиной среднего землетрясения, и при этом вести в меру спокойный диалог.

— Подозреваю, что ничего хорошего, — ответил Чезаре, — Более того: из того, что успел разболтать мне Белый Робин, я подозреваю, что 'ничего хорошего' в ближайшее время будет происходить не только в Италии…

— А можно суть, вкратце? — поинтересовался капитан, глядя, как гигант ступает в воду, поднимая огромную волну, смывающую прибрежные посёлки.

— Если вкратце, то за Робином стоит некая 'Она', - ответил Чезаре, — Имени он не назвал, но из контекста его речи можно сделать вывод, что это сигмафин. Кроме того, он упомянул, что достигнет цели 'первым из них', из чего можно сделать вывод, что на нее работает еще сколько-то самостоятельных деятелей… схожего масштаба. Снижайтесь потихоньку. Когда он зайдет достаточно глубоко, нам нужно находиться как можно ближе к воде.

Капитан кивнул и взял в руку рацию.

— Артиллерия, готовьсь.

— Мы его видим, шеф! — ответила 'артиллерия', - Куда нам бить?

Капитан с немым вопросом уставился на кардинала. Тот предостерегающе поднял руку:

— Бейте на уровне плечевого пояса, но не раньше, чем я подам сигнал.

Чезаре напряженно ждал, когда демон зайдет в воду хотя бы по колено, а лучше по пояс. Нужный текст уже был заготовлен, а крест — привязан к кончику лески…

Планер спустился настолько низко, что воздушная волна от него начала поднимать брызги так высоко, что Чезаре увидел радугу сверху. Чёрт тем временем уже зашёл по колено и, недолго думая, ударил ногой, поднимая волну, двинувшуюся в сторону низколетящего планера.

— А-а-а-а-а-а! Вверх! Вверх! — если бы Мария могла прыгать, она сейчас бы запрыгала.

Не успели. Волна ударила по хрупкой воздушной посудине, ломая крылья, срывая обшивку, а затем все пассажиры и пилот оказались под водой, в стремительном водовороте, полном бурлящей пены и бойких пузырей, потерявшись где-то между небом и землёй. Втянув леску обратно в руку (теперь уже до воды не требовалось далеко тянуться), Чезаре постарался вынырнуть на поверхность, выискивая куски планера, оставшиеся на плаву. Судьба капитана с пилотом его не особенно волновала, а вот сигмафин он постарался не потерять.

Двинувшись туда, где, как он полагал, находится верх, Чезаре вдруг увидел тень, закрывающую солнце, а мгновение спустя осознал, что же это за тень: это был кусок обшивки, который плавать не хотел и не любил, зато мог тонуть и топить других. Отчаянным движением Чезаре оттолкнулся вправо, стараясь уйти из-под тонущей железки. Что ж, по крайней мере он нашел верх, ведь куски обшивки обычно тонут сверху вниз…

Плавать в рясе было то ещё удовольствие: ноги опутывала ткань, сама одежда быстро тяжелела, двигать руками было очень тяжело. Кардинал осознал, что как бы он не грёб, солнце лишь удалялось, а не приближалось. Сориентировавшись, он поискал глазами кусок обшивки и выстрелил леской. Получилось. Запустив механизм сокращения, мужчина обнаружил, что кусок обшивки, вроде как, тонет. Наконец, добравшись до поверхности, Чезаре попытался схватить этот кусок, но тот перевернулся буквально перед его носом.

В первую очередь, выбравшись на поверхность, Чезаре жадно вдохнул воздух. Во вторую — проверил наличие сигмафина с душой Марии. И только в третью — оглянулся в поисках более устойчивой опоры… Кажется, самой надежной опорой был… демон. Ведь демон?3 уже продемонстрировал, что леска, в отличие от меча, для них материальна. А значит… Дождаться, когда он будет в семи метрах, запустить леску, целясь в колено, и использовать механизм сокращения.

Недостаточно близко. То, что для демона было 'так, руку протянуть', в семь метров лески никак не вписывалось. Вода заволновалась, из-за чего мужчину закачало под водой, словно на волнах, и Чезаре увидел… что солнце попросту исчезло с небес, которые закрыл собой огромный стан туманного монстра.

— Отче! Боритесь! Вы же утонете! — крикнула в уши Мария.

— Никогда бы не подумал, — попытался проворчать священник, но из его рта вырвались лишь пузыри. Что ж, время задействовать резервный вариант.

Отчаянно гребя ближе к цели, амагус включил самый мощный свет, на какой только был способен. Расчет строился на то, что демон попытается поймать столь неприятную 'лампочку'. Не сумеем еще раз дотянуться до ноги — зацепимся за руку, той же леской…

Когда рука демона опустилась в воду, его огромные пальцы сомкнулись вокруг Чезаре. Каждый палец был таких размеров, что кардинал мог плясать на кончике каждого, как ангел на острие иглы, не опасаясь грохнуться вниз. С другой стороны, именно это делало его грабли такими неуклюжими. Цепляться за них всё же пришлось, просто потому, что иначе благое намерение демона вытащить святого отца из воды закончилось бы провалом. Наконец, Чезаре смог глубоко вздохнуть.

— Как высоко… — только и смогла отметить Мария.

Действительно, это крайне высоко. Уже сейчас Чезаре темпами хорошего скоростного лифта поднялся на высоту, примерно соответствующую пятидесятому этажу, а ведь он еще не достиг и пояса демонического колосса.

Тем не менее, самое время было возвращаться к прерванному плану. Касаться воды крестом уже не выйдет, но строго говоря, это необязательно.

— Exorcizo te, creatura aquæ, in nomine Dei Patris omnipotentis, et in nomine Jesu Christi, Filii ejus Domini nostri, et in virtute Spiritus Sancti: ut fias aqua exorcizata ad effugandam omnem potestatem inimici, et ipsum inimicum eradicare et explantare valeas cum angelis suis apostaticis, per virtutem ejusdem Domini nostri Jesu Christ: qui venturus est judicare vivos et mortuos et sæculum per ignem…

Говорят, что весь обряд освящения воды (исключая, естественно, торжественную мишуру) можно провести всего за минуту. Конечно, молитвы будут скорее напоминать скороговорки, но Чезаре предполагал, что Бог как-нибудь разберется, чего именно от него хотят…

На уровне глаз чудовища священник оказался, когда уже заканчивал свою молитвенную скороговорку.

— Ну что, убедился, козявка?! — пророкотал демон низким угрожающим басом, — А что можешь сделать ты?!

Несмотря на сложную ситуацию, Чезаре ехидно улыбнулся, добавляя еще немного света. Не считая выкрутаса со сбитием планера, все шло точно по плану. Ему требовалось всего около полуминуты, чтобы закончить вторую и последнюю молитву этого обряда:

— Deus, qui ad salutem humani generis maxima quæque sacramenta in aquarum substantia condidisti: adesto propitius invocationibus nostris, et elemento huic, multimodis purificationibus præparato, virtutem tuæ benedictionis infunde; ut creatura tua, mysteriis tuis serviens, ad abigendos dæmones morbosque pellendos divinæ gratiæ sumat effectum; ut quidquid in domibus vel in locis fidelium hæc unda resperserit careat omni immunditia, liberetur a noxa…

Однако, демон не отличался излишней терпеливостью. Выждав всего десять секунд, он сжал пальцы так, чтобы Чезаре оказался в своеобразной клетке, после чего затряс рукой, словно собирался бросить кости.

— Отвеча-а-ай!!!

— Non illic resideat spiritus pestilens, non aura corrumpens: discedant omnes insidiæ latentis inimici; et si quid est quod aut incolumitati habitantium invidet aut quieti, aspersione hujus aquæ effugiat: ut salubritas, per invocationem sancti tui nominis expetita, ab omnibus sit impugnationibus defensa. Per Dominum…

Выскользнув из-под пальца, кардинал одним прыжком переместился на нос чудовища.

— Amen, — закончил Чезаре, осенив себя знамением, — Я — ничего, но мне и не надо. Ну как, ногам не жарко?

— Я убью тебя, — возопил демон и… начал пританцовывать, как на горячей сковородке.

— Ага, все-таки жарко! — ухмыльнулся Чезаре, отправляя крест в нос демону. Интересно, как скоро солдаты поймут, что приказов ждать неоткуда, и начнут действовать на свой страх и риск? Иными словами, не пора ли сваливать? И если на то пошло, как?..

И словно сглазил. Так как демон отчаянно, высоко поднимая ноги, бежал в сторону берега, артиллерийской батареи кардинал не видел, но звук залпа был хорошо узнаваем.

Прыжок вниз, с зацепом в последний момент, чтобы не разбиться об воду. И в этот самый момент в грудь демону ударили первые снаряды, отбрасывая его назад, в обжигающую воду. Удар был такой силы, что кардинал не удержался на весу, все-таки падая в море, не торопящееся давать ему пройти аки посуху.

Ну что ж. По крайней мере, проблема спуска решилась сама собой. Чезаре анализировал события отрешенно, будто это все происходило не с ним. 'Взрыв. Удар об воду. Кажется, контузия'.

Надо подняться. Ему надо подняться. 'А ведь он — это я', - с запозданием сообразил лжесвященник. 'Значит, мне надо подняться'. Ну что ж…

С низким рычанием Чезаре вынырнул на поверхность. Кажется, до берега оставалось не так далеко; и результат затеи со святой водой скоро можно будет досмотреть, не борясь поминутно с течением…

Следующий залп оглушил его, небо и земля смешались в единую мешанину ярко-белого и тёмно-синего, а затем он и вовсе погрузился во тьму.

Глава 9

Нет опоры мне. Не в кого упасть! Я ведь здесь один. Над огнём глубин Лечу в ужаса пасть! Замер Он в Огне, И чего-то ждёт. Ну же, тёмный бог, Милосердием Твоим Вонзи в меня свой рог! Но молчит он вдруг, Пропускает ход. Тоже ранен Он, Или опять сон Вереницы вьёт? Как же теперь жить И куда идти, Если всё обман?! Но уже летит вперёд, Памяти моей туман. YellowDragon

— Охренеть! — услышал Артур незнакомый хриплый голос, — Живой дракон!

Быстрый анализ ситуации услужливо подсказал: фраза принадлежала самому настоящему живому бомжу. Сэйхо понял, что сейчас надо что-то делать, чтобы избежать крика и ора. Конечно, потом бомжу никто не поверит, но на крик могут и прибежать 'стражи порядка'.

Хвост дракона обмотал тело Евы, словно змея, мягко поднимая рыжеволосую в воздух. Дракон вскочил и вытянул лапу в сторону человека… нехило так зумируя своё, и так не малое, тело скачком вперёд.

— Рррррр! — сказала пасть дракона. Всё бы ничего, но низкочастотные звуки, которые Сэйхо мог издавать животом, воздействовали по-разному на людей, вплоть до инстинктивной паники (хотя в хорошем настроении Сэйхо они были приятны и людям). Правда, сейчас было бы лучше, если бы эта пародия на гражданина Германии просто потеряла сознание. Иначе придётся воспользоваться колдовством.

Бомж секунду стоял прямо перед драконом, а потом медленно присел на корточки, похлопал себя ладонями по коленям, а затем развёл руками и сказал два раза 'ку'.

— Спать иди! — мрачно пробурчал дракон в ответ, лавируя телом рыжеволосой в воздухе и стараясь ни обо что ею не задеть (хвост дракона просто не желал находиться на одном месте, когда он не отдыхал), — К утру отпустит… — оптимистично предположил он, рассчитывая, что уж до утра они точно отсюда смоются.

— Дык, уже утро, — ответил бомж, указывая в сторону небольшого окошка, через которое светило солнце, — И вообще, я не пьян. Когда я пьяный, я летаю.

В этот момент проснулась и Ева, она обнаружила себя в до боли неестественном положении.

— А-артур? — вопросительным тоном произнесла она.

— Прости, — сказал дракон девушке, делая так, чтобы рыжеволосая приземлилась на ноги между ним и бомжом, и предоставляя двум 'летающим' существам разрешить создавшееся недоразумение. Тем более что по всему выходило, что пора сваливать из подвала.

Увидев бомжа, она тут же встала в позу готового ударить рогами быка.

— А ты вообще кто?! — хмуро спросила она.

— Батюшки! Дракон похитил деву! — радостно воскликнул бомж, вскидывая руки вверх, — Когда у вас свадьба?!

Ева как-то ошарашенно отшатнулась назад и в рассеянности взлохматила волосы:

— Ну… это… как бы… еще не планировали…

Закрыв лицо лапой и издав нечто похожее на усталый вздох, Сэйхо понял, что рыжеволосая тоже не контролирует ситуацию.

— Ты главное правительству не рассказывай о нас… — прогудел дракон из-за спины рыжеволосой, — А то они любят… охотится на драконов.

Похоже, Ева только сейчас поняла всю серьёзность ситуации. Она шагнула вперёд к бомжу и нанесла ему резкий удар в челюсть, отбросивший бомжа к стене. Не требовалось быть экспертом, чтобы понять, что безвольный кулек, свалившийся к ногам отряхивающей руки рыжеволосой, был всего лишь мёртвым телом.

— Он бы сказал, — уверено пояснила она.

Сэйхо печально посмотрел на человека, ци которого он больше не чувствовал. Дракон издал какой-то звук, в котором чувствовалась печаль.

— Зачем? Был другой выход…

— У нас нет времени искать другие выходы, — жёстко ответила Ева, — тем более, что я в этом бомже ничуть не уверена. Ненормальный, но нищий. А нищему всегда хочется больше денег. Артур, — она повернулась в сторону дракона, — Ты искренне считаешь, что у нас с тобой и без того мало проблем?

Сэйхо молчал примерно с минуту.

— Неужели ты не понимаешь? Решая таким образом близкие проблемы, мы отдаём капли своей крови самой далёкой и самой опасной из всех проблем, которая использует их против нас. Когда я убил человека впервые… Уроборос получил надо мною власть. С каждой новой смертью он становится сильнее во мне… каждый раз, когда я не могу найти выход в соответствие с моей Природой, он получает шанс… сколько ещё ему нужно, чтобы окончательно победить?

Правда, было и то, что Сэйхо не сказал сейчас, надеясь, что рыжеволосая не научилась ещё инициировать мысленный контакт самостоятельно: он опасался, что самым лучшим выходом для неё будет уничтожение, а не защита дракона… который, возможно, сыграет не последнюю роль в гибели её мира. Сэйхо быстро задавил мысли и запустил превращение.

В комнате вспыхнуло золото, и, через пару секунд Артур уже лежал, прислонившись к грязной стене и пытаясь восстановить дыхание. Подойдя к нему, Ева положила руку ему на плечо.

— Но внутри меня нет Алоглазого. Убивать — такова природа человека. Вряд ли мироздание дало нам клыки для того, чтобы мы щипали травку.

Она нахмурилась, а затем её брови резко взлетели вверх.

— А Звездокол? Он ведь из вашего рода. Получается, его нельзя использовать для убийства?

— Я не знаю… — честно ответил Артур, как только смог дышать в нормальном ритме, — Возможно, это только моя проблема… да, в тебе нет Алоглазого… но это не значит, что убивая, ты не вычёркиваешь из себя что-то. Каждому свойственно желание защитить себя и близких. Существо, которое пренебрежёт своей защитой, поступит не в соответствии со своей природой. Но направлять свою волю на убийство непосредственно… это не то же самое. Каждый будет блокировать удар и останавливать атакующего, но когда он выбирает своей волей прервать жизнь того, кто ещё не прервал его жизнь — это уже… быть на один шаг впереди ситуации и… получить необратимые изменения, — англичанин развёл руками, показывая, что не в силах объяснить более чётко то, что чувствует, — Как бы я сам хотел спросить об этом кого-нибудь более понимающего…

Помолчав с минуту, Артур тихо ответил и на последний вопрос рыжеволосой:

— А разве можно 'использовать' живое существо для убийства вообще? То же самое и с Звездоколом. Мы создаём у себя в голове конструкции, которые заставляют нас думать такими категориями… но это не наша Природа. Это всё созданное, а не врождённое. Созданное из страха потерять… себя или близких. Но поступая так, мы теряем сразу и то, и то, — Артур устало наклонил голову и облизнул пересохшие губы, — Как много слов и как мало я могу объяснить…

Ева некоторое время смотрела в пустоту, а затем резко замотала головой.

— Че-его? Знаешь, я вот ничего не поняла только что.

Она протянула руку Артуру, предлагая помочь подняться.

— Тем более что я убила его, чтобы уберечь тебя же. В современном обществе всё куда сложней, чем на канале Discovery.

— Именно поэтому современное общество, вероятно, и будет свидетелем конца времён… — задумчиво ответил Артур, принимая руку рыжеволосой, — Нужно уходить из этого места. И искать какую-то перевалочную базу в этой стране… не заявимся же мы прямо в таком виде в штаб-квартиру G-Tech?

— У меня есть их спецовки, — указала пальцем куда-то через плечо девушка.

— Как же мне теперь перемещаться по городу с топором больше моего роста? — покачал головой Сэйхо, — С ним и в спецовке G-Tech я буду выглядеть ничуть не менее нелепо, чем в теперешнем костюме…

— Да, действительно, работяга с сигмафином в руках, работающий на компанию, которая нелегально похищает магических существ и сигмафины, чтобы распотрошить их и понять, как они работают, — это очень подозрительно.

Она фыркнула.

— Запихнём в чехол от контрабаса, если тебя это так напрягает.

— Тогда уж нужно найти чехол, который будет соответствовать методу перевозки ценного сигмафина и играть эту роль… — пожал плечами Артур. — Только вот где мы сейчас его найдём? А нам ещё из этого подвала выбираться на свет к людям… — судя по всему, Артур чувствовал себя неловко, будучи прикованным к топору. Хотя кто к кому был прикован — сложно было сказать. Во всяком случае, англичанин явно считал, что ему на лоб повесили табличку 'неведомое древнее существо с могущественным сигмафином, опасайтесь меня!'.

Неожиданно сигмафин в руке англичанина… просто растаял. Ева ошарашенно замерла, не зная, что и сказать, а в голове мужчины прозвучал доселе незнакомый, но тёплый и близкий голос.

— Отныне мы едины. Один, другой, оба сразу. Нет разницы.

— Ты слышал это?! — девушка ткнула пальцем в грудь спутника, — Он говорил с нами. Одновременно с обоими!

— Кто ты? — спросил Сэйхо, мгновенно закрыв свое сознание. Если бы он был в истинной форме, то мог попробовать прикрыть и сознание рыжеволосой… но сейчас это было невозможно.

— Вы зовёте меня Звездоколом, — ответил голос, — Но раньше меня звали Инай.

— Меня зовут Сэйхо… впрочем, наверное, ты уже знаешь, если всё это время был в контакте… Ты… чувствуешь себя достаточно… чтобы понимать, что происходит вокруг, и мыслить?

— Благодаря действиям полукровки, мы с тобой теперь едины. Я вижу всё, что теперь видишь ты, и я могу говорить, пользуясь твоими силами, — ответил Звездокол, — Ты можешь сам обратиться в топор или призвать меня, если тебе понадобится. Не думаю, чтобы ты был сильно против, что благодаря действиям влюблённой в тебя полукровки, в твоём теле теперь на одного обитателя больше: похоже, тебе давно не привыкать.

— И ты бы не хотел… уйти в Хаос, умереть окончательно, вместо того, чтобы тянуть эту агонию вместе со мной? Да ты, наверное, мазохист… если бы у меня был выбор, я бы предпочёл окончательный хаос или даже просто быть спящим камнем до конца времён…

Артур бы хмуро улыбнулся половиной своих губ… но сейчас его тело застыло на месте, смотря куда-то внутрь себя…

— Как я получаю что-то от тебя, кое-что я получил от этой полукровки, — ответил топор, — Нужно быть пустым камнем, окунувшимся в душу человека, чтобы понять, отчего же эти слабые жалкие существа столь сильны. Пожалуй, у меня есть кое-какие свои догадки…

— Ты же видел Его… Чёрного Змея с огненными глазами… неужели ты готов стать частью его огня? Это гораздо страшнее смерти… Если ты хочешь падать в пропасть вместе со мной, то… это будет не просто. Потому что Уроборос богоподобен в своём могуществе и ударял уже трижды… а мне 'повезло', моё обучение не было окончено, и я теперь сам не знаю, что делать с ним, с ней, с тобой и с собой… А если я проиграю, то проиграем мы все. А есть ещё та, которая должна стать второй половиной Последнего… скольких ещё существ у меня выдастся шанс погубить? Сегодня здесь умер человек, просто потому что я живу… а ведь я даже не успел ничего сделать… что уж говорить о следующем ударе Уробороса? Сколько умрёт тогда, если он поглотит меня. Он будет иметь власть над тремя вместо одного… и скольких я смогу убить, будучи вооружён тобой? Во имя Бахамута, я не вижу выхода из всего этого!

— И не надо, — спокойно ответил Звездокол, — Тебя отчаяние делает слабым, а вон та девчушка, которая даже драться не умеет и совершенно ничего не понимает в магии, в отчаянии сумела сковать нас с тобой, хотя и не обладает никаким даром. Научись идти вперёд, даже когда дороги нет. Научись останавливать голыми руками меч и скакать на коне прямо под град стрел. Научись стоять на сломанных ногах. Твоя воля — главное оружие против Уробороса. Закали её.

Виконта Герхарда фон Рейлиса хорошо знали и заслуженно боялись. Он всегда был уверенным, властным и безжалостным. Воплощением идеала нации и ницшеанским сверхчеловеком в одном лице. Однако, существовали и те, кто были чисто по-человечески дороги ему. Немного, совсем немного. Но одна из них сейчас стояла перед ним.

Это была сказочно красивая блондинка с голубыми глазами и осиной талией. 'Идеальная' — вот какой эпитет чаще всего относили к ее внешности. Вторым был 'холодная'. Да, она часто казалась холодной, величественной и неприступной. Но не сейчас.

— То есть как? — хмурилась она, — Ты отсылаешь меня накануне сражения? Сейчас, когда все почти готово?

— Елена… — виконт покачал головой, — Это слишком рискованно…

— Неужели после всего, ты думаешь, что я, с Пустотой и Бездной, справлюсь хуже любого из твоих солдат?

— Почти все они погибнут, — честно ответил он, — Их задачей будет лишь задержать дракона. Сразиться с ним должен я. Один.

— Я могу прикрыть тебя…

— Лучше позаботься о Воланде. Если я проиграю, кто-то должен закончить мое дело. Эта ответственность ляжет на вас с ним.

Оглянувшись и убедившись, что никто, кроме брата, не слышит ее, Елена тихонько всхлипнула.

— Я боюсь. Боюсь за тебя.

Герхард ободряюще улыбнулся.

— Брось. Я ведь всегда лучший. Что со мной может случиться? А сейчас поторопись. Времени мало, а ты должны отбыть в Мюнхен до того, как мы поднимем Столп Творения.

Когда Елена ушла, он еще какое-то время молча смотрел на небольшой медальон. Слева фотография изображала его отца, — еще живого; и мать, — еще умевшую улыбаться. Когда их семейные идеалы были объявлены неонацистскими, а сам он террористом, то отец, не выдержав давления общественности, покончил с собой. Мать после этого замкнулась в себе, удалившись от мира. В то самое поместье под Мюнхеном, куда сейчас Герхард отсылал Елену.

Правая сторона медальона изображала младшее поколение рода Рейлисов. Воланда — как всегда, упрямого бунтаря; Елену, тогда еще не познавшую вкус убийства; и его самого. Все они были боевыми амагусами, предназначенными лишь для того, чтобы сражаться и убивать. Во имя чего сражаться — это был уже их собственный выбор. Герхард и Елена выбрали идеалы, поколениями хранимые их семьей, — и никогда не сомневались в них.

А еще люди на фотографии были теми немногими, кем он не был готов пожертвовать ради мечты о величии своей страны. За одним исключением.

Он сам в это число не входил.

Раннее утро весьма освежало двух довольно легко одетых бродяг. Людей пока не было видно. Артур осмотрелся, крутанул трость в руке, и её рукоять остановилась перед рыжеволосой.

— Мне было бы приятно, если бы ты взяла это, — неожиданно сказал англичанин, — А я покажу тебе как им пользоваться… если мы переживём этот день.

Ева ошарашенно взглянула на старинное оружие, а затем спешно замотала головой, мягко отодвигая от себя этот дар.

— Я не могу его принять, он слишком важен для тебя, — попыталась она объяснить свой отказ, — Я не так давно тебя знаю, но ты заботишься о своей трости как о самой важной в твоей жизни вещи.

— Она важна для меня… но, пожалуй, что это не совсем правда. Более всего важны воспоминания… Я проиграл Змею, а ты нет… и теперь она твоя. Может быть, ты сможешь воплотить в жизнь надпись на клинке, — Артур разжал пальцы, оставляя древний меч лежать в открытой ладони рукоятью перед рыжеволосой, — А ещё, у тебя всегда будет моё изображение на одной из сторон клинка, — попытался пошутить он.

Ева мягко, но неуверенно улыбнулась. Её глаза были прикованы к оружию, всё ещё лежащему в ножнах. Она держала его так, словно оно было из хрусталя. Затем улыбка медленно сползла с её губ.

— Я просто сбежала, когда пришла Эйса. Я не победила. Я не могла.

— Никто бы не мог. Ты пыталась сражаться с тёмным богом, — ответил Артур, — Победа была невозможной, но ты не проиграла. Мастер Чжан говорил, что непобедимость в тебе самом, а победа в твоём противнике. Если бы ты не 'сбежала', я бы не смог оттуда уйти. Всё было правильно — это единственное объяснение, почему я ещё существую. Эйса бы хотела, чтобы ты пользовалась клинком, надпись на котором она попросила сделать для моей защиты… я думаю, что такова судьба… созданная нами.

Ева снова улыбнулась, но уже более уверенно, после чего медленно подняла глаза на Артура, а затем… резко подалась вперёд, обхватывая обеими руками его шею, и прижалась своими губами к его губам.

— Оу! — только и смог сказать Артур, теряя равновесие от такого 'хода конём'. Англичанин нелепо застыл, ожидая пока рыжеволосая его отпустит… или раздавит, что было менее желательно. Его удивлённые янтарные глаза смотрели на лицо Евы так, как будто перед ним появился сам Бахамут.

Наконец, прервав поцелуй, девушка резко отстранилась.

— Ты… в порядке? — удивлённо выдавил из себя Артур в нелепом тоне. Судя по всему, он не понимал причин бурной реакции рыжеволосой. Собственно, такими удивлёнными глаза Артура не были даже тогда, когда на разбитой улице, активируя ци рыжеволосой, он понял, что в Еве течёт кровь его народа.

— Да, я в порядке, — рассеяно заводя волосы за ухо, ответила она. Она сделала пару шагов назад и устремила взгляд куда-то на асфальт, — Ты… это… извини. Я просто… мне это показалось хорошей идеей.

— Это ты прости, я не понимаю многие части человеческой культуры… — Артур понял, что провалил какой-то личный ритуал, — Так что, ты окажешь мне честь, пользуясь этим клинком?

Ева до сих пор не поднимала взгляда. В качестве ответа, она лишь чуть заметно кивнула. Правда, то, что было заметно внешне, было лишь бледной тенью того бурления энергии, что происходило у неё внутри.

Артур прикоснулся к щеке рыжеволосой пальцами. Через пальцы в тело начало вливаться тепло. Единственное, что придумал англичанин, это стабилизировать эмоциональное состояние рыжеволосой с помощью ци. То, что в западной культуре назвали бы чуть ли не вмешательством в эмоции и личность, в культуре, в которой Артур вырос, называлось лечебной помощью, так как сильные эмоции являются следствием нестабильного поведения ци, чем-то похожим на болезнь. Женщина мягко накрыла кисть руки Артура своей ладонью и прижала её к своей щеке. Она медленно подняла глаза на мужчину.

— Быть может, ты не понимаешь многого в культуре людей, но… — она на несколько секунд замолчала, опуская взгляд, но затем снова подняла глаза и посмотрела в глаза англичанину, — Что ты сейчас чувствуешь?

— Печаль… что не смогу тебе помочь защититься от Змея… а возможно даже и от наших будущих противников… и… что барьер культур и интерфейсов сознания между нами сильнее, чем я думал, — англичанин ненадолго замолк, словно прислушиваясь сам к себе, — Тут не поможет даже телепатическая связь, потому что мы обращаемся со своими мыслями по-разному. Я чувствую, что ты Осколок, который откололся от кристалла Бахамута… но я не в силах показать тебе Целое.

— Ещё страх, — тихо продолжил он, — Что я буду тем, что разрушит твой мир и 'отплатит' этим за помощь и защиту. Страх, что… в действительности тебе лучше уничтожить меня сейчас, пока есть возможность… — наконец, сказал Артур то, что сам не ожидал облечь в слова. И от осознания сказанного застыл в молчании.

Женщина сделала шаг ближе и осторожно обвила шею Артура рукой, в которой была зажата подаренная им трость.

— А… когда я тебя целовала? — спросила она, чуть склонив голову к плечу.

— Это было похоже на отголосок ощущения Прежденебесного, — произнёс Артур, — В действительности, я тоже Осколок, а ты ближе, чем Целое…

На самом деле Артур не знал, что именно он чувствует. Потому что частицы человека в нём, которые составляли нагромождение подвижного льда на поверхности, сейчас входили в конфликт с его нечеловеческой природой. С другой стороны, англичанин верил, что истинная Природа и у людей, и у его народа — едина и не может быть отлична по определению. Реально же обо всём этом он знал мало, а Эйса не проводила лекций, рассчитывая показать ему это в жизни. Но жизни у них не оказалось… и теперь, раздираемый между Бахамутом, Змеем и Человеком, Артур пытался нащупать внутри себя ответы, касающиеся истинных отличий его от Евы, Евы от людей, Алоглазого от него, Бахамута от Алоглазого… Ответы, которых там не было.

— А ты… — она снова замолчала, вспоминая свою любовь к частым паузам в разговоре, — Хотел бы это повторить?

Артур ничего не ответил. Вместо этого он просто медленно поцеловал рыжеволосую в губы… и резко отшатнулся, словно обжёгся.

Округлённые от удивления глаза Артура застилала пелена, незримая для Евы… Тело рыжеволосой вспыхнуло для него бесцветно-серым космическим дымом. И там было далеко не пять основных огней… все органы-источники ци… каждая капелька истинной крови… каждый сигнал нервной системы… каждая пульсация сердца… это была карта, которую Артур обычно использовал для своего лечения… но сознание англичанина не выдерживало чёткости и подробности этой версии карты, словно он видел сейчас всю вселенную одновременно и каждую её каплю сразу.

Небольшое золотое сияние вспыхнуло вокруг Артура, и он упал на землю… грудь разрывало от бесплотной попытки вдохнуть воздуха больше, чем может уместиться в лёгких. Небольшая лужица, в которую угодила рука Артура, предостерегающе зашипела… в руках у Артура возник Звездокол… видимо, от страха. Всё же, кажется, лёжа на земле, он приходил в себя, температура тела, которое уже успело изрядно испарить небольшую лужицу, падала, а дыхание приходило в норму…

Сквозь пелену он услышал испуганный голос Евы:

— Артур! Артур!!! Держись! О, боже, не нужно было нам с тобой целоваться… — пробормотала она, схватившись за голову, а затем… мужчине, кажется, становилось лучше. Женщина закусила нижнюю губу, напряжённо выжидая, что же будет дальше.

— Мы… чуть не запустили… Синтез… — ошарашено произнёс англичанин, глаза которого безумно смотрели прямо перед собой.

— Синтез? — удивлённо подняла брови Ева, — Ты хочешь сказать… — с ехидной улыбкой продолжила она, — …что чуть было не лишил меня девственности в запале?

Шутку рыжеволосой Артур не оценил. Ещё бы, одно дело просто обладать памятью о структуре смертельного ритуала, а другое дело на себе почувствовать фазу его инициации…

— Синтез похож на истинное преобразование… только он не делает форму, он отправляет за пределы форм… на границу с тем, что Рейко назвала бы субреальностью. Преобразование в новую форму доступно только после парного синтеза… Потому ритуал так и называется. Только вот второй сферы энергии не было… Здесь чуть не рванула термоядерная бомба… — хаотично объяснил Артур то, что знал о происходящем, — Я не думал, что… — замолчав, Артур пришёл в себя, и Звездокол опять испарился из его рук, — …Да уж, — просто оборвал поток слов англичанин, протирая лоб мокрой ладонью (благо лужица не успела полностью испариться). Сердце стучало в груди, отдавая в голову так, что Артур с трудом слышал то, что он сам сейчас вещал не слишком уверенным голосом.

— Жизнь — редкая сука, — мрачно изрекла Ева, выпрямляясь во весь рост, — Я бы сейчас выдала стильный нуарный монолог про дебильные шутки судьбы, но мне реально впадлу.

— Прости, я опять чуть нас не убил. Похоже, я и правда ходячая катастрофа для этого мира… а заодно и сам для себя.

— Но ты — самый сильный из всех, кого я знаю, — грустно произнесла она, избегая встречаться взглядом с Артуром, — И никто, кроме тебя, не сможет вытащить Лилит из тюремных камер G-Tech. Прости, это я во всём виновата. Мне нельзя стоять между вами с ней.

— Как часть может стоять между частью и целым? — задал риторический вопрос Артур, — Я не смогу без тебя теперь. Это было бы как снова потерять своих. Мне одного раза хватило… второй я вряд ли потяну.

Англичанин горько усмехнулся, сгибаясь в пояснице вперёд, упираясь ладонями себе в колени и выдыхая. Женщина резко развернулась.

— Но ты ведь целое! — воскликнула она, — Ты ведь такой от рождения… не то что я.

Она осмотрела себя. Кажется, Ева обладала редким талантом быстро и совершенно неэротично рвать и портить абсолютно любую одежду.

— Мне вашу кровь просто вживили. А ты… ты не то что не человек. Ты даже не животное. Ей богу! — мотнула она головой и снова взмахнула руками, — Ты даже сексом не можешь заняться, не устроив чёртов ядерный взрыв. Это вообще нормально?!

Артур молчал. Ответить ему действительно было нечего. Что он мог сказать по-прежнему считающей нормальным то, что для него никогда не было нормальным? Да и для нее — для нее это все еще норма или уже нет?

Всё же он ответил через целых две минуты. Не мог не ответить, потому что спрашивал 'свой'.

— Я не целое… от рождения я расколот… осколок того, что в конце времён станет единым. И меня никогда не спрашивали о моём желании быть этим осколком. Как животное никто не спрашивал, хочет ли оно родиться животным… как тебя никто не спрашивал, хочешь ли ты родиться человеком… и получить кровь моего народа — об этом тебя тоже не спросили. Нас всех об этом никто не спрашивал. Но всё это изменило нашу природу, хотя мы и не давали согласия. Что с этим всем можно сделать? Я не знаю. Но это нельзя отвергать.

Ева резко мотнула головой.

— Если я хоть что-то поняла в сути твоего народа, ты не сможешь стать единым до тех пор, пока не сойдёшься в синтезе с самкой вашего племени, — она нахмурилась, — Единственная самка вашего племени, известная мне, это Лилит, чья кровь течёт в моих жилах. Мне кажется, что и ты не знаешь ни одной кандидатуры лучше, чем бедная девочка, не видевшая ничего, кроме стен своей клетки.

— Не знаю… — согласился Артур, сцепляя руки перед собой и выпрямляясь, — А что бы ты сделала на моём месте? Выбора нет. Я родился тем, кем я родился. Лилит тоже. Спустя время, если мы выживем… то у нас будет шанс вернуться к своей природе. А твоя кровь… я не верю, что она умрёт просто так. Без воли Бахамута даже капля бы не прижилась в твоём теле. В тебе есть нечто, что делало тебя ближе к нам. Может быть, они сами не знали, что это в тебе есть, но я не верю в простые совпадения.

— Они зовут меня Е.В.А. #21, потому что я — двадцать вторая, кому переливали кровь Лилит, третья, кто выжил после одиннадцатой стадии проекта и единственная, кто пережил испытания. Я амагус, чьей способностью была регенерация… — она перевела взгляд на свою ладонь, — Не такая сильная, как сейчас. Я просто не болела, и мои кости срастались за два дня. Но кровь вашего рода обладает целебными свойствами. Она многократно усилила мои способности, сделав меня практически неуязвимой. А одиннадцатая стадия привела к тому, что мои мышцы позволили мне поднимать вес, в десять раз превышающий вес моего тела.

Артур молчал. Спустя некоторое время, он опять заговорил:

— Ты… всё-таки имеешь будущее в своём Роде. Я думаю, что тебе удастся скрыться, если мы уничтожим G-Tech. Ты сможешь быть человеком. Если мы договоримся с Рейко, она найдёт способ ослабить твою неконтролируемую силу, и ты сможешь жить как все в твоём… народе.

Она покачала головой.

— У людей есть нечто более критичное для выживания, чем физическое здоровье и неконтролируемая сила. Я уже не человек в том понимании, в котором принято рассматривать человека психологически. Я вряд ли смогу каждый день сидеть в офисе с восьми до пяти, заполняя бумажки, и терпеть крикливого шефа. Я перешагнула ту грань.

Её взгляд стал холодным.

— Я просто задушу его.

— А чего же ты сама хочешь? — спросил Артур. — Если ты не чувствуешь себя психологически совместимой со своими родичами… ты опять хочешь поверить в существование безвыходных ловушек?

Она развела руками.

— Ты мне казался неплохим выходом из ситуации… пока не выяснилось, насколько ты горячий парень.

— Точно так же, как для тебя моя кровь является насмешкой природы, так для меня твоя кровь является всего лишь ширмой… увы. Я не могу предложить тебе ничего лучше, но соглашусь с любым твоим решением… если только ты поверишь, что это решение принесёт тебе будущее. Если потребуется, я продолжу преследование Лилит один. Если потребуется, я могу связаться с последователями китайских закрытых мистических обществ, которые будут прятать тебя от G-Tech как своего. Если потребуется, я использую всё своё могущество, чтобы создать тебе место в человеческой иерархии. Если потребуется, я позволю тебе посмотреть на конец времён и Бахамута. Твой выбор важнее моих глупых страхов. Потому что я не имею права утянуть тебя в пропасть за собой.

Ева расхохоталась. Громко, заливисто, закинув голову назад, даже не пытаясь прикрыть рот ладошкой. Довольно грубо, но эта грубость была частью её самой, к которой Артур уже привык.

— Ты не поверишь! Я пойду с тобой, чтобы спасти мир! Ничего не меняется!

Артур замолчал на долгое время. В конце концов, в его глазах мелькнуло сосредоточение, как перед решающей атакой.

— Да? А зачем тебе спасать мир, если он тебе не нужен? А если нужен, может лучше пойдёшь спасать то, что решила нужным для себя? Между прочим, шансы мира на выживание с моей смертью увеличатся процентов на 30! — последнюю фразу англичанин почти выкрикнул, что для него было не свойственно.

Рука Евы резко метнулась вперёд. Артур даже не успел отреагировать. Он лишь отметил, что лицо женщины всего за долю мгновения изменилось, превратившись в злобную маску.

— Ты задолбал меня уже ныть! — кричала она англичанину, которого держала за ворот на вытянутой руке так, что у него ноги до земли не доставали, — Ты, сука, выживешь! И выкарабкаешься! И, сука, мир не уничтожишь! И род свой продолжишь! Ты меня, падла такая, понял?!

— Как… скажешь… — с трудом выговорил грозный дракон и носитель темного бога, вися на ее руке, как нашкодивший котенок.

— Киплингу надо было о вашем народе писать, а не о всяких востоках и западах, — вздохнула Ева, — Вы с Лилит совсем не похожи. В смысле, вообще. Она полная твоя противоположность.

— Возможно, она относится к другой стихии… это серьёзно влияет на характер, — выдал актуальную информацию Артур, как будто был справочником.

— Ладно… Нам надо переодеться. Пора отправляться в G-Tech. Мне кажется, в форменной одежде, с поддельными документами и твоим даром убеждать людей, у нас просто нет ни единого шанса провалиться.

— Там ты сдохнешь быстрее, чем твоя жалкая оболочка… — улыбнулся Уроборос, сворачиваясь где-то внутри Сэйхо в клубок, и вальяжно отдыхая, — Даже такое жалкое ничтожество как ты, был лучшим противником, чем Артур Бёрг, который делал вид, что он человек… делал вид, что он забыл и ему не больно… какая глупость… — если бы Змей мог смеяться, это можно было бы назвать смехом. Чего он хотел? Почему медлил с решающим ударом, когда Артур снова ослаб? Сложно было сказать наверняка… но древнее существо просто жмурило свои ужасные алые глаза где-то внутри драконоподобного, как будто было ящерицей, греющейся на вечернем солнце…

— Я же говорил, что ты мой… — несколько раз тихо повторил Змей. И вдруг взвыл, словно безумный северный ветер, в котором обитают духи умерших:

— ДА НА ЧЕРТА ТЫ МНЕ ТАКОЙ НУЖЕН! АРТУР БЁРГ — ЭТО ДАЖЕ НЕ ЖАЛКАЯ ТВАРЬ, ЭТО ТО, ЧЕГО НЕ СУЩЕСТВУЕТ, ДЫРКА ОТ БУБЛИКА! — Уроборос фыркнул и закрыл глаза, пропуская свой смертоносный ход.

Когда машина остановилась перед воротами, к кабине автомобиля подошёл охранник и протянул руку за документами.

— Вот беда… полчаса продержали, а груз так и не приняли… — посетовал Артур, — Оказывается, приоритет у него намного выше, чем нам сказали. Это к вам уже надо везти.

Англичанин протянул документы, сказав уже, как ему казалось, всё, что нужно там 'обнаружить' стражу ворот. Однако, видимо, там было ещё что-то, потому как, едва взглянув на бумагу, охранник протянул её обратно.

— Не те документы, — пояснил он, хмуро глядя на Артура.

— Как не те? Но если там не приняли, то куда же нам теперь это везти? — скептически поднял бровь лже-рабочий, — Может, мне лучше поговорить с административным лицом? А то напортачим, потом опять проблемы будут. Сами понимаете, такие грузы возим, что не хотелось бы привезти их не туда и не вовремя…

— Сами понимаете, какие места охраняем, — в тон ему ответил охранник, пожав плечами, — На стене телефон, рядом номера, вот и связывайтесь.

— Благодарю, — ответил англичанин и кивнул Еве, прося подождать в машине.

Оказавшись около телефона, Артур набрал первое, что позволяло надеяться получить заинтересованность в ситуации, выраженную в появлении тут живого представителя администрации.

— Это с поста у ворот. У нас тут проблемы с документами… на обычном складе не приняли, сказали это вам везти. Может кто-нибудь спустится и проконсультирует по поводу документов?

— А у вас там какие-то проблемы? — недовольно пробурчали в трубке, — У вас же должна быть накладная с двухмерным штрих-кодом для сканера.

— Да кто эти сканеры поймёт, они ж не люди — их не спросишь, что именно им не понравилось, — ответил Артур, запоминая про злополучный штрих-код. Взять его всё равно было негде, — Пришлите кого-нибудь, я в компьютерах, сканерах и штрих-кодах понимаю ровно столько же, сколько охранник. То есть, по сути, нисколько, но, в отличие от него, даже не видел, как им следует работать правильно.

Собственно, что именно теперь делать, Артур с трудом себе представлял. Но играл то, что задумал, потому что остановиться и поразмыслить времени не было.

— Охранники умеют сканерами пользоваться, — сухо отрезал голос, — Если у них с этим какие-то проблемы, позовите охранника к телефону, и я разберусь с этим.

— Хорошо, — не менее сухо ответил Артур и зацепил трубку за стойку аппарата.

Подойдя к охраннику, Артур сконцентрировал своё ци в животе и провёл его в голос:

— Наш штрих-код выглядит верно, но не принимается сканером. Объясните это вашему коллеге-администратору и спросите, что делать, ведь если груз отправится назад, то простой проекта, в котором он задействован, может занять более суток.

Тем временем, Артур нацарапал ногтем на документе нечто прямоугольненькое, заполненное линиями, что должно было символизировать злосчастный штрих-код. Охранник снял с пояса что-то, напоминающее карманный металлодетектор, и провёл им над рисунком. Результат был соответствующий. Нахмурившись, он что-то щёлкнул на рукояти сканера, и над ним загорелся голографический дисплей, отображающий, что именно сканер 'видит'. Наведя на картинку, он щёлкнул ещё одну кнопку и на голографическом дисплее высветился новый статус 'снимок сделан'.

— Замри! — рявкнул Артур.

Англичанин понял, что далее блефовать нельзя, потому что сейчас уже потребуют сдавать карты…

Коротким жестом он взмахнул рукой, — и калибур врубился в металл ворот, давая грузовику возможность пробить их бампером при столкновении. Сам Артур уже нёсся во всю прыть в ту же сторону.

— Давай-давай, двигай! — кричала Ева не то водителю, не то Артуру. Грузовик мчался вперёд, а охрана тем временем вскидывала оружие, норовя свинцовым штормом с вышек изрешетить и грузовик, и англичанина.

Калибур исчез, так как теперь был только преградой для грузовика. А Артур уже заскакивал в кабину. Пуля винтовки прошила грудь англичанина насквозь, забрызгивая лица рыжеволосой и водителя редкими мелкими капельками крови. Англичанин покачнулся, его взгляд остановился на стенке кабины, куда так же попало немного крови… и Артур взревел:

— Дэс Бахамут! Меди ораш эрит тай! Сарис тэ ляд си хоооур!

В следующее мгновение земля вокруг взорвалась облаком пыли, закрывающим как грузовик, так и доступные для незатруднённого дыхания охранников объёмы воздуха. Движение грузовика, штурмующего склад, продолжалось в полной 'темноте' земляного хаоса.

— Прямо! — рявкнул на водителя Артур, выпуская чуточку кровавой пены с губ и вцепляясь рукой в рукоять, предназначенную для комфортного подъёма человека в кабину грузовика.

— Пресвятой IDDQD, — пробормотала Ева, — Да пребудет с нами noclip и godmode.

Несмотря на пыль, охрана продолжала разряжать боезапас в несчастное авто вслепую. Где-то затарахтел пулемёт Гатлинга, а металл грузовика жалобно пищал и скрежетал. Noclip, призванный Евой, явно не сработал, потому как машина сбила какой-то контейнер, окончательно лишившись при этом стекла.

— Нам нужны ворота! — крикнула она Артуру, — Большие! В них можно целого Оптимуса Прайма загнать. Найдёшь их вы этой пылюге?

Одна из пуль пробила крышу и вошла ей в плечо, заставив женщину разразиться многоэтажной немецкой матерной тирадой на тему эволюции кишечных испражнений в человека.

Секунды через три машина врезалась в выросший откуда-то на дороге бетонный столб.

— Проклятье! Приехали! — выругалась Ева, стукнув кулаками по приборной панели грузовика.

Словив ещё одну пулю, на этот раз в плечо, Артур крикнул рыжеволосой:

— За мной! Они сейчас пристреляются к машине и сделают из неё фарш! — англичанин выскочил в облако яростной земли.

Женщина одним движением выбила дверь машины и выскочила из салона, а вот водителю повезло меньше: он замешкался на выходе, и ему скосило череп пулемётом.

— Артур! У них базука! — выкрикнула рыжеволосая, каким-то образом что-то различившая в пыли.

— Дерьмо, — без всякого выражения выругался Артур и сделал тяжёлый шаг в ту строну, в которую смотрела Ева, — Найди вход. Быстрее.

Лицо Артура слегка побледнело, а потускневшие янтарные глаза сверкнули сталью. Между ним и стрелками хаотичное облако пыли начало стягиваться в смертоносный кисель, делающий воздух почти неотличимым от почвы. Мелькнуло алое сияние, посверкало пару секунд, а затем грянул взрыв, раскидывающий во все стороны пыль и куски почвы, осыпая Артура и Еву землёй.

— Я нашла вход! — крикнула она и бегом рванулась в направлении неожиданно ставшего видимым большого железного зёва, который начал неторопливо, но неумолимо закрываться, явно не собираясь пропускать столь странных гостей.

— Не успеваем!

Артур швырнул Звездокол в спешно сужающийся проём входа, стараясь вывести его с помощью цепи в вертикальное положение на манер распорки между половинками ворот.

— Быстрее, не жди меня! — прикрыв глаза, англичанин 'добавил топлива' в костёр Огня сердца, заставляя тело двигаться чуть быстрее, чем ему было положено.

Рыжеволосая скользнула внутрь, а вот Артуру тем временем серьёзно досталось: он словил пуль шесть или семь, не меньше, и одна из них пробила левую икроножную мышцу как раз в тот момент, когда англичанин наступал на левую ногу. Следующая пуля пробила насквозь печень мужчины, и он рухнул на землю.

— Сэйхо! — в отчаянии крикнула воительница, не в силах что-либо сделать.

— Огневолосая! — прозвучал голос Звездокола, — Вытаскивай топор! Сейчас же!

Ева послушно вцепилась обеими руками в топор и рванула его на себя, вырывая его из металлических челюстей зёва. В ту же секунду Артур перестал существовать, как старомодный англичанин. Он ощутил тепло рук Евы, согревающих его даже сквозь окаменевшую кожу.

— Сэйхо?! — удивлённо прокричала она, держа в руках калибур и пытаясь увидеть Артура сквозь узенькую и неумолимо продолжающую сжиматься полоску света, проходящую между створок ворот.

— О, боже, на тебе трещины…

Капля крови, вытекшая из треснувшего лезвия, упала на пол.

— Ты в порядке? — спросила Ева, а затем ударилась лбом о топорище, — Я мастер тупых вопросов.

— Двигайся. Двигайся. Слишком мало времени. Найди Лилит! — последнее, что успел передать ей Артур, перед тем, как впасть в состояние, похожее на границу между ощущением реальности и безумным сновидением.

Мир походил на кошмар. Ева прорывалась по комплексу, сквозь полчища противников, через которые, казалось, не может прорваться ни один человек. Она то отражала удары Артуром-Звездоколом, то закрывала от ударов его собой, то атаковала дарённым цзянем, то что-то шептала своему топору, пытаясь объяснить то, чего не понимала до конца сама. Каждый раз, когда Артур осознавал окружающую реальность, она взрывалась, грохотала и хлюпала кровью, каждый раз что-то обваливалось и сверкало, покуда наконец… он не ощутил, что воительница застыла в нерешительности.

— Если честно, я не ожидал, что ты вернёшься к нам, Е.В.А., - услышал Артур незнакомый голос, в котором отлично чувствовались властность и гордость.

Слова принадлежали высокому голубоглазому блондину в наряде даже более старомодном, чем обычно носил сам Артур.

— Предполагалось, что ты послужишь нашим целям в Токио.

Артур вспомнил, где видел его. Виконт Герхард фон Рейлис. Сигма-террорист класса А+. Идеолог Четвертого Рейха. Наследник одного из древнейших благородных родов Германии, превращенный в боевого амагуса, непревзойденного во владении любым холодным оружием. Такой человек, конечно же, знал, что он делает. И сейчас захлопнул простую тактическую ловушку.

— Это ловушка. Здесь нет Лилит. БЕГИ!

Ева стояла в нерешительности.

— Ты уверен? — тихо спросила она у Артура, едва шевеля губами.

Артур осознал, что бежать рыжеволосая сейчас едва ли в состоянии. Она нога у неё была попросту сломана, и сейчас она могла стоять лишь потому, что использовала тяжёлый боевой сигмафин вместо посоха.

— Война — это искусство обмана… — с трудом извлёк из своего сознания новые слова ответа Артур, — Мы попались. Если бы я был им, то её здесь бы не было. Это всё, в чём я сейчас уверен. А ещё нам нужно уйти живыми, чтобы всё это имело хоть какой-то смысл.

— Я бы на твоём месте сейчас не пытался покинуть комплекс, — тоном, которым дают дружеский совет за чашкой чая, произнёс виконт.

Ева резко остановилась, не решаясь сделать и шага к выходу. Артур сейчас не мог понять, что происходит у неё в голове, потому что пытался сообразить, что именно творится вокруг. Мощнейшие потоки ци ошарашили и ослепили мужчину. Этот комплекс ворочал зарядами энергии, которые не могли себе позволить даже самые могущественные существа, известные Артуру.

— Черт, у них тут… какой-то сигма-заслон или что-то вроде того… Мы попались, Ева. Сдавайся… У нас нет выбора. Живыми отсюда не выбраться.

— Нет, — рыкнула Ева, поворачиваясь обратно в сторону фон Рейлиса, — Я хочу знать, где Лилит! — рявкнула она, поднимая цзянь на уровень глаз, острием в сторону блондина.

— Ты имеешь полное право знать, — кивнул виконт, заводя руки за спину, — Но я тебе не скажу об этом ближайшие пятнадцать минут, в противном случае ты можешь умереть.

— Чёрт, Ева! Он может тебя убить даже долларовой банкнотой! Опусти оружие. Это бесполезно. Когда офицеры полностью проигрывают, им следует сдаться, чтобы остановить гибель своих солдат, — Артур опять использовал мысли из какого-то трактата по стратегии. Судя по его фоновым мыслям, китайского.

— А я не офицер, — ответила женщина и шагнула вперёд. Два маленьких шага и скрежет топорища по полу. Небольшая передышка и повторение, — Ты мне скажешь, сейчас же! Иначе я из тебя это выбью!

— Тебе и не надо быть офицером, — пожал плечами фон Рейлис, не слышавший внутреннего диалога рыжеволосой и её оружия, — Но если я тебе скажу, ты тотчас же помчишься за ней, а этого сейчас допустить никак нельзя.

— Чёрт, Ева! — повторил Артур, — Чего ты собираешься добиться? Неужели ты думаешь, что сможешь хотя бы поцарапать его в теперешнем состоянии? Стой же!

— У меня есть план, — прохрипела Ева, продолжая свой тяжёлый, прерывистый шаг в сторону виконта, который, как настоящий старомодный немец, не расставался со своей шпагой. По щеке рыжеволосой скатилась одинокая слезинка. Она знала, что не выживет. Артур очень хорошо чувствовал её состояние через рукоять топора.

— Тебе нужно подождать всего лишь четверть часа, и я сам настрою тебе портал к Лилит, — с некоторым выражением непонимания на лице, вещал старомодный немец.

— Стой же! — повторил Артур глухо, теряя очередную часть адекватности восприятия окружающего мира.

Неожиданно женщина подняла топор и со всего размаху нанесла удар сверху, простой, очевидный, слишком медлительный, чтобы поразить опытного фехтовальщика, но невероятно мощный… И промахнулась. Виконт легко ушёл от атаки, даже не извлекая своего клинка. Он не стал атаковать, просто шагнул в сторону, даже не посмотрев в сторону топора, который в одно движение раздробил железный пол, оголив толстые провода, по которым неслись монструозные потоки сигмы.

В панике Артур сделал единственное, что пришло ему в голову — налить Звездокол такой тяжестью, чтобы Ева не смогла его поднять.

— Стой!!!

— Ты только всё усложняешь, — выдохнула женщина, и… её ладонь разжала рукоять оружия. У неё ещё оставался цзянь, подаренный англичанином. Последнее, что успел почувствовать мужчина, так это то, как левая рука Евы сжимает рукоять меча.

Это был обрыв, подобный смерти. Сознание Артура оказалось словно вдвое уже и слабее, запертым внутри холодного калибура. Артур оборвал фокус с весом.

— Ева?! Чёрт!!

Калибур-Артур не имел больше сил. И даже не мог видеть происходящее.

— К дьяволу! Уроборос!! — позвал он того, кого боялся больше всего на свете, — Уроборос! УРОБОРОС!!

Темная, жестокая сила сгустилась, как сгущаются сумерки в преддверие грозы. Алоглазый Убийца прислушался к голосу того, кого считал ничтожеством.

— От имени Уробороса, мой долг требует жертвы!

В следующее мгновение одиноко лежащий холодный калибур взорвался огненной вспышкой, исчезая. Тело Артура за какую-то долю секунды оказалось около провода, несущего по себе энергию комплекса G-Tech. Его рука вцепилась в жилу, а ногти пробили экран, словно были когтями. Пахнуло жаром, и Артур закричал, как будто его сейчас зажаривали заживо. В помещении раздался уже знакомый Еве тихий инфернальный смех запредельного существа. Артур поднял голову. Алые глаза смотрели на стоящих недалеко Еву и голубоглазого фехтовальщика.

— Собственность корпорации! — пафосно улыбаясь, начал речь Алоглазый, усиливая голос с каждым следующим словом, — Теперь ты уже не должна называться этим убогим именем. Ты принадлежишь мне! — Алоглазый коротко и тихо засмеялся, словно передразнивая самого себя в моменте истерического хохота в прошлое своё появление.

— Жалкий Артур Бёрг — то, чего не существует… он принял решение. Даже он понял глупость и слабость, которая не позволяет ему спасти свою надежду от внешнего мира. Он пытался превратить своё сознание в айсберг и спрятаться там… но, к его жалкому сожалению, там нельзя было спрятать тебя, огнеголовая, — Алоглазый развёл руками. Что он хотел этим сказать, было непонятно. То ли это был аналог 'фэйспалма' от глупости Артура, то ли удивление его последним решением.

Алые глаза Змея упёрлись в голубоглазого фехтовальщика.

— Виконт Герхард фон Рейлис! — вскидывая вверх руки, прогудел Алоглазый, — Ты опасно близко стоишь к тому, что принадлежит мне!

Алый смазанный след вспорол пространство между Алоглазым и рыжеволосой… неотделимые два соседних мгновения… и Алоглазый уже стоит спиной к виконту, закрывая от него Еву, разжимая её пальцы на цзяне. Не успело ещё сердце ударить вновь, как ладонь Алоглазого ударила рыжеволосую в грудь, запуская её в полёт в противоположную половину помещения, а вторая рука — с цзянем — уже рассекала воздух куда-то за спину Алоглазому, за счёт вращения тела Артура вокруг своей левой ноги.

'Земляной демон вращает Колесо' — ухмыльнулся Алоглазый. Меч неотвратимо шёл по дуге в шею Рейлису.

Однако, тот не зря считался великолепным фехтовальщиком. Он прошёл под лезвием цзяня и нанёс быстрый удар рукоятью в живот Алоглазого, который, в свою очередь, ушёл от удара быстрым невысоким сальто, на выходе из которого атаковал назад, через плечо. Лезвие прямого меча столкнулось с изогнутым лезвием шпаги, и по комнате пробежал чистый металлический перезвон, которому вторил тяжеловесный грохот откуда-то снаружи. Что бы сейчас ни происходило за дверями комплекса, оно было столь разрушительно, что даже толстый слой земли и броня из самых крепких сплавов не могли не дрогнуть. Жалобный скрежет железа ударил по барабанным перепонкам вслед за звоном.

— Началось… — тихо произнёс фон Рейлис.

— Ахахахаха!! — исторгнул из себя дикий хохот Алоглазый, — Для меня это всё никогда не заканчивалось! Никогда!

Цзянь, превратившись в стальную вспышку на алом фоне, вышел в укол, метя в плечо той руки Рейлиса, которая держала шпагу.

— Что ты чувствуешь сейчас, глупый человек, пытающийся вернуть то, что нельзя вернуть? — уже гремели саркастические слова Алоглазого в воздухе.

Лезвие шпаги возникло на пути меча, отклоняя его в сторону, а затем клинок наклонился, переводя парирование в удар по шее. Алоглазый отклонился назад, уходя от лезвия, и нанёс следующий удар, целя в печень, однако и этот был отражён.

— В таком случае, тебя ждёт сюрприз, — будничным тоном отметил виконт, однако в уголках его глаз плясали чёртики, — Потому что это официальное начало конца всех потомков Бахамута!

— Ахаха! Что ты можешь знать об этом, жалкий сигма-апгрейд над человеком, который так и не смог найти своё место в мире и обществе?!

Оскалившись, Алоглазый вновь растворился в смазанной вспышке, которая обвила непрерывным алым кольцом фехтовальщика. С какой стороны ударит Змей?

— Такие, как ты, даже не смеют смотреть на кровь Бахамута! Ничтожные глупые твари, связавшиеся с тем, что не могут понять! В этой молодой и глупой девушке больше величия, чем во всём вашем роде вместе взятом! Ахахаха! Ты ничтожество, Рейлис! Ничтожество, возжелавшее создать замок из песка и поместить его в то время, которого нет!

Виконт не ожидал нападения: он напал сам. Просто вступив в алое кольцо, обвивавшееся вокруг него. Шпага и цзянь снова скрестились, рассыпая по округе искры. Удар отозвался мощным сейсмическим толчком за пределами комплекса.

— Ты устарел, — сообщил своему противнику фон Рейлис, — Она — последнее и единственное вместилище вашей крови, что останется жить.

Он убрал одну руку от шпаги, и в левой руке сверкнула изящная дага, удар которой тотчас же был направлен в печень противника, скованного связью клинков… Лишь для того, чтобы наткнуться на мгновенно появившееся в руке лезвие Звездокола.

— Это твой род устарел, Рейлис! Вам всем пора на свалку истории, как существам, не сумевшим увидеть своё собственное лицо!

Тем временем, хватка Алоглазого вокруг цзяня разжалась, а указательный палец проскользил вдоль рукояти, вцепляясь намертво в её основание у гарды. Цзянь вывернулся, как змея, теряя скованность… средний палец Алоглазого лёг на рукоять и направил острие цзяня в удар, подрезающий сонную артерию.

Виконт поднырнул под руку с топором, после чего вынырнул позади Алоглазого. Его безупречный костюм пополнился неторопливо расползающимся алым пятном на шее, чуть ближе к плечу, чем планировал дракон, а на клинке даги красовался коктейль из алого и чёрного.

— У меня по крайней мере кишечник не вываливается, а вот твой богатый внутренний мир стремится покинуть своё тело, — резонно заметил виконт.

— Ох, и это весь ваш немецкий юмор? — изогнул бровь Алоглазый, не обращая внимания на рану. Рука Змея охватила цепь Звездокола, и в следующее мгновение в помещении образовался ад из взмахов крыльев птицы Пэн, как поэтично некогда упоминал Артур в Токио… Звездокол, подобно цепу, крошил пол и потолок помещения G-Tech, вращаясь вокруг Алоглазого, как луна вокруг земли… со скоростью, превращающей воздух вокруг в ураган.

Виконт сказал что-то нелицеприятное, после чего рванул прочь. Как раз вовремя, потому что действия Алоглазого не могли привести ни к чему хорошему: его ураган сорвал напольные и потолочные защитные плиты и перебил защиту ряда сигма-проводов. Сигма-взрывы всегда были красивыми, мощными, с радужным сиянием вместо пламени и ало-жёлтыми молниями вырывающихся из проводов токов энергии. Созданная демоном буря бушевала вокруг него, но не подчинялась ему, грозя попросту смыть мощнейшим потоком стихии.

Теряя кровь, Алоглазый несся алой вспышкой прямо через каменные завалы, которые наносили ему ещё больше ран… если бы не скорость и плотность энергии, тело Артура давно бы не выдержало. Выцепив Еву из-под завала, алая вспышка развернулась спиной по направлению к стене, куда сейчас летела… не меняя направления движения. Летя спиной вперёд, Алоглазый заглянул в лицо рыжеволосой Евы, которую держал на руках, лицо, покрытое серой строительной пылью и заляпанное красной подсохшей густой кровью. В его глазах отражалась странная задумчивость, не свойственная Огню… — впрочем, так смотрят усталые художники на часть своей картины, когда пламя перестаёт бушевать в них и начинает тлеть, переводя дыхание для нового будущего взрыва. Губы Змея тронула лёгкая полуулыбка, в которой теперь можно было различить не инфернальное упоение уничтожением, а взгляд чего-то, стоящего вне бытия и смотрящего на своих детей, которые пытаются понять, почему в их мире есть верх и низ, свет и темнота, холод и жар, боль и радость…

Звездокол исчез, руша хрупкое равновесие сигма-бури, и появился за спиной у Алоглазого, делая в стене гигантские трещины. В следующее мгновение, Змей пробил спиной могучую стену, унося Еву за пределы помещения, в котором сейчас должно быть будет нечто, подобное гидравлическому удару от резкой остановки потока жидкости… только сигма была гораздо опаснее жидкости.

Он летел спиной вперёд. Вниз. Ниже. Еще ниже. Это напоминало огромную шахту, только вот, если судить по стенам этой шахты, её не пробурили, а оплавили. Он ударился спиной о железный мостик, переброшенный через пропасть, и тот рухнул ниже, приземлившись уже на третьи по счёту подмостки, как раз тогда, когда мимо пролетел могучий яркий столб энергетического заряда, ударивший куда-то в недра Земли.

— Проект Е.В.А. - произнесла девушка, — 60 % мощности инициировано!

Она схватилась рукой за грудь Артура, и в руке у нее появилась рукоять топора. Схватившись свободной рукой за поручень подмостков, она подтянулась, поднимаясь на колени.

Лёжа на спине, Алоглазый приподнял голову, испачканную в крови, и посмотрел на Еву. Сейчас он выглядел жалко, как выглядел бы Артур, если бы его тело попытались раздавить заводским прессом, но его глаза по прежнему были вратами в тот далёкий мир, из которого пришёл Сэйхо… мир, который рыжеволосая по прежнему не понимала.

— Ну что ж, огневолосая… Этот дурень Артур сделал свой выбор таким странным образом. А ты свой? — два блюдечка огня вместо бывших глаз Артура смотрели на рыжеволосую как-то странно… словно Змею действительно был интересен ответ, в отличие от предыдущего 'разговора' в музее. Да и уничижительное обращение 'собственность корпорации' куда-то улетучилось. Презрительная улыбка на губах Алоглазого теперь виделась Еву скорее как отражение неостановимого хоровода огненной природы, не умеющей быть жестоко-серьёзной.

— Проект Е.В.А., - произнёс усталый голос 'собственности корпорации', - 80 % мощности инициировано!

Рука, державшаяся за поручень, судорожно сжалась, и женщина гордо выпрямилась, опираясь теперь только на связанный с сердцем англичанина калибур. Она всё ещё с трудом стояла, и, в общем-то, выглядела жалко, но взгляд её был полон холодной решительности.

Её вены набухли, а сквозь кожу стало видно едва заметно свечение, исходящее от крови. Это же свечение наполнило её глаза. Совсем рядом вновь загорелся столб энергии, и это свечение вновь стало незаметным, словно бы организм Евы не претерпевал каких-либо особых метаморфоз.

— Ты ещё не понял, линуксоид? — свысока произнесла она, — Я свой выбор сделала. За Сэйхо. Этот дурень принадлежит не тебе, а мне, и я ему пока не давала разрешения смешиваться с Абсолютом, купаться в Лете и иными способами сбегать от своего долга.

— Какого же долга? — поинтересовался Алоглазый, усмехнувшись, — Ты бы ещё тряпкой попыталась расколоть рыцарский доспех. Личность, которую ты называла Артуром Бёргом, всего лишь квинтэссенция его глупых надежд. Надежд слабака, который бесполезен в борьбе и никогда не выполнит никакого долга. Никакого не в силах выполнить! — прогудел Алоглазый, сплюнув кровь с губ, — Так зачем он тебе, огневолосая? Тот, кого не было и нет!

— Он был! — негодующе выкрикнула рыжеволосая, срываясь на хриплый визг, чуть приподняв свой тяжеленный посох и опустив его вниз, сотрясая хрупкий помост целиком и полностью. Жалкая железная платформа опасно закачалась, угрожая рухнуть в кажущуюся бездонной пропасть, — Он есть! А ты — жалкое ничтожество!

Она вновь подняла посох и, шагнув вперёд, опустила топорище совсем рядом с головой Алоглазого, выбив пару штырей, удерживавших платформу от падения. Амплитуда раскачивания железного помоста увеличилась раз в пять.

— И если у него не хватит сил, он возьмёт мои! — крикнула она, ткнув себя в грудь большим пальцем, — Проект Е.В.А., 100 % мощности инициировано!

Свет в глазах женщины стал отчётливо различим.

— НЕ БЫЛО! — рявкнул Алоглазый, выплёвывая очередную порцию крови. Его лицо вдруг стало слишком серьёзным для него, как будто он прогорел и начал уставать от своего огненного веселья… а может быть, Змей просто сам по себе обладал непостоянной личностью? Кто знает…

— Он был… в твоей рыжей глупой голове. Ты ничего о нём не знаешь. Влюбилась, как дура, в то, что сама себе придумала о нём. Артур Бёрг это иллюзия, огнеголовая. Это как отражение луны на поверхности озера. Ты в этом свете видишь луну, но её там нет. А твоей глупой голове слишком хочется увидеть луну, так что подойдёт и отражение от обычного фонаря.

Змей прищурил глаза и продекламировал:

В вереницах отражений Напою тебе лукаво, Что на небе светит Солнце От твоих лишь унижений, Что во тьме давно нет света, Что надежды и желанья Голове твоею рыжей Скорый суд несут ответа. Что последние запасы Всей твоей мечты престранной Ты не в силах сохранить уж. Сколь не делай рукой пассы, Нету магии на свете, Что из отражений глупых Тебе сложит правду эту. Можешь лишь мечтать о лете.

— Так что ты теперь можешь сделать со всем этим, глупая?! — голос Алоглазого должен был взорваться привычным диким смехом. Но он бил как молот в голову Евы — Чудес не бывает!

— Не смей! Превышать! Порог! — раздался откуда-то сверху голос виконта. Слова звучали жёстко, как приказ, который нельзя нарушить, однако мужчина проявил эмоциональности много больше, чем даже во время схватки с Алоглазым, — Вылезай оттуда! — продолжил он, — Комплекс сейчас рухнет!

— Тот Артур Бёрг, которого ты видела… — продолжал тем временем Змей, — Или Сэйхо, как он предпочитает себя называть… Глупая жалкая сущность, отвергающая и не понимающая свою природу, ради некоей глобальной придуманной им Природы! Пытающийся сделать вид, что не помнит краха своей цивилизации! Делающий вид, что что-то можно изменить. Но сколько ни отвергай то, что всё летящее в пропасть разобьётся об дно, это всё равно случится. И ты тоже о нём НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ! Глупая огнеголовая, поверившая в то, что огонь может быть тёплым, если его обнять! Я ЕГО ПРИРОДА!

Алоглазый посмотрел на силуэт Рейлиса.

— Послушай его, глупая. Уходи с ним. Пока я снова не вспомнил, что причинять боль это весело, — усмехнулся Змей, размазывая кровь себе по лицу ладонью.

Ева посмотрела через плечо на силуэт виконта, а затем медленно перевела взгляд на англичанина.

— Ты не можешь быть природой. Ты всего лишь желания: вырвавшееся из-под контроля Оно, пытающееся заглушить боль. Проект Е.В.А., - холодно продолжила она, — 120 % мощности инициировано!

Во все стороны от женщины ударила беззвучная взрывная волна чистой энергии, и Алоглазый понял, что Звездокол называл Еву огневолосой не просто так. Её рыжие волосы стали выглядеть так, словно они тлеют, будто где-то там, среди рыжих локонов затерялись горячие угольки, а её раны вспыхнули пламенем, как и глаза, которые горели уже не столько светом, сколько огнём, поднимающимся от глазниц и опаляющим рыжие, сверкающие словно уголь, ресницами.

— Ахахаха! Сияние звезд, на которые ты смотришь, — всего-навсего огоньки на новогодней ёлке! Я был за тысячи лет до появления того, кого ты называешь Сэйхо. Он придумал сам себя, чтобы не принимать того факта, что Я есть Истина, а не его помутнение сознания! Что это он Моё помутнение сознания! Моя фантазия! Сэйхо, как и ты, видит в тебе отражение того, что ему нравится! Но у вас нет никакого будущего, потому что этот самообман не сможет уклониться от того факта, что ты никогда не приблизишься к пониманию таких существ, а он никогда не сможет обмануть свою природу! Ахахаха! — потоков крови изо рта Змея больше не выходило. Вместо этого его лицо бледнело, делая его огненные глаза на фоне холодной кожи ещё более жуткими.

— Зачем ты набираешь мощь, огневолосая? Хочешь нести добро и любовь огненным калёным железом миражу под названием 'Сэйхо'? Ахахаха! Ты не можешь сражаться за него против меня, как не может рука вырвать своё сердце и победить после этого!!

Тем временем Ева осознала, что в запале набора мощности не увидела одну важную деталь. Посередине железного мостика тускло светилась белым линия, разделяющая Алоглазого и её… линия раскалённого металла, по которой сейчас обломится мост!

— Если он — твоё заблуждение, — медленно ответила Ева, — То так тому и быть. Просто знай, что ты — жалкое ничтожество, цепляющееся за призрак своего былого величия, а он — шаг в будущее, сделать который тебе просто не дано. Прощай, Сэйхо. Я всё же внесу свой вклад в Синтез.

Губы Евы коснулись губ Алоглазого, и в этот момент неизведанная сила хлынула в его тело через цепь в груди, а волосы девушки мигом потускнели, словно умирающий огонёк лампы накаливания.

— Твоя энергия уйдёт впустую, — в его голосе звучала печаль, несвойственная этому существу, — Неужели ты просто не можешь смириться, что у тебя другой путь, другое предназначение?

Не почувствовав ничего живого перед собой, Змей устало уронил голову, стуча затылком о металл и тихо рассмеялся, смотря в тёмный зев шахты, уходящий куда-то вверх… словно сам не веря в глупость произошедшего.

Первое, что он увидел, когда поднял взгляд, был виконт, ловко спрыгивающий с помоста на помост. Всего в два прыжка он оказался рядом с рыжеволосой и ловко подхватил её. Всего одного взгляда на бледное лицо с закрытыми глазами, безвольно запрокинутую голову и висящие, как плети, руки, хватило, чтобы понять: Ева мертва.

— Четыре дня… интересно, успею ли я создать А.Д.А.М. а?

Он небрежно отбросил мёртвое тело в сторону, и оно рухнуло на металл двумя помостами ниже.

Проводив взглядом улетающее тело, бывший противник фон Рейлиса безумно улыбнулся. Почерневшие глаза Змея пусто смотрели на виконта. Губы Алоглазого прошептали:

— Когда я усну в пучине хаоса, мне будет сниться её глупая рыжая голова… аахахаа… маэстро, играем последний акт, играем… — он хлопнул в ладоши, и в его глазах начало растекаться золото янтаря. Потерял контроль? Отступил намеренно? На что он рассчитывал? Пожалуй, это невозможно было предсказать, ведь это существо было одним из самых странных в мире.

— ЕВААААА!!!

Роняя слёзы и концентрируя жалкие силы, то, что осталось от сознания и тела Артура Бёрга, рванулось, метя в бессильном отчаянии кулаком виконту в голову. Даже подготовка в тайдзи никак не помогла сделать этот рывок хоть как-то близким к атаке. Пожалуй, единственное, на что надеялся англичанин, это на смертельную контратаку немца, останавливающую творившееся вокруг безумие. Мост, подточенный колдовством Алоглазого, прогнулся посередине как мягкая полурасплавленная шоколадка, отсчитывая последние секунды, после чего ему всё-таки придётся отдать дань сопромату…

Однако, виконт вовсе не собирался убивать ни Алоглазого, ни Артура, ни Сэйхо. Он легко и непринуждённо ушёл от атаки и контратаковал мощным ударом рукоятью прямо в солнечное сплетение англичанина… В следующее мгновение расшатанная совместными действиями двух безумных существ платформа потеряла опору с одной стороны и решила превратиться из пола в стену в свете проносящейся через шахту чистой энергии. Это было последнее, что видел Артур перед тем, как потерять сознание.

Глава 10

Не успел понять я, как во мне отразилась боль, И уже не так играю я данную мне ими роль, Не читаю чужих строчек расписанной лжи, Высказать хочу, о чем сердце давно дрожит… YellowDragon

Когда кардинал снова открыл глаза, было всё ещё темно. Точнее, нет, ведь в момент сражения с демоном был день. Значит, уже темно. Грудь болела, болела спина, болела рука, болела голова. Чезаре болел почти весь, как колобок после пьянки. Осмотревшись, он понял, что лежит на берегу, ногами в прибрежных волнах. Со стоном он приподнялся, медленно, но верно приводя мысли в порядок. Что ж, во всем есть светлая сторона. Он еще жив. Кардинал вполне допускал, что в аду будет чувствовать себя примерно так же, но антураж, вероятнее всего, будет отличаться. По крайней мере, положенных ему по Данте 'каменных склонов цвета чугуна' он не видел в ближайших окрестностях… Что, несомненно, радовало, поскольку гореть в огоньке ему совсем не улыбалось.

Чезаре подумал, что нужно узнать, что в итоге вышло из ловушки для демона. На момент, когда он в последний раз его видел, демон казался обреченным; однако случай с Белым Робином показал, что Интерсигма может упустить победу буквально в последний момент.

— Мария… — обратился Чезаре к сигмафину, — Чем все закончилось?..

Ответа не было. Проведя рукой по голове, кардинал с ужасом понял, почему. Не было самой Марии. Он даже смутно припомнил этот момент: сразу после первого попадания артиллерии. Он тогда в последний раз слышал её голос. Он даже не мог вспомнить, что она говорила.

'С добрым утром тебя, герой', - что ж, хотя бы один голос в голове остался.

Нецензурно выругавшись в ответ, Чезаре поплелся в направлении места недавнего сражения. Он понимал, что это, мягко говоря, не самое умное, что он мог сделать, — но сейчас он и не собирался делать ничего умного. Он просто знал, что должен что-то исправить.

Однако, далеко пройти не удалось. Встав, он уже был по щиколотку в воде. Зайдя, примерно, по колено, он остановился. Море сейчас выглядело таким… спокойным, несмотря на огромную чёрную грозовую тучу в небе. Внутренний голос, объяснял, что следует делать дальше, но кардинал не уделил инструкциям подобающего внимания.

— Perite, — коротко ответил Чезаре. Модуль памяти сейчас нужен был ему для другой цели. Он старался вспомнить, где именно они находились, когда произошел взрыв, а также направление течения… Глухо. Тут и человека-то не найдешь, что уж тут говорить о довольно небольшом сигмафине… Второй раз. Снова. Второй раз за сегодняшний день он ощутил странную, неуместную боль утраты. Теперь, видимо, окончательной. Окончательной утраты не полезного инструмента, каким он всегда считал ее, а… близкого человека. Наверное, так и должно быть: не потеряв, мы не в состоянии оценить то, что дорого нам. Не ценим то, что любим, пока боль потери не дает понять, насколько действительно важен был этот человек в нашей жизни. Да только поздно: вместо родных и любимых остается лишь жестокий урок на память…

Впрочем, так уж ли поздно? Был ведь еще один вариант. Вариант жалкий, но все лучше, чем слоняться по берегу в надежде на внезапную удачу. Нужно только как можно скорее добраться до римского отделения Интерсигмы…

Для начала требовалось определить свое состояние. Явно сломано ребро, рука, и, кажется, сотрясение мозга. Вот последнее особенно неприятно: без сигма-медицинской помощи он надолго выйдет из строя. Впрочем, сейчас это неважно: главное найти Марию, а там будь что будет. Теперь — вспомнить, где сейчас вообще стоит Рим. Он как раз переместился несколько южней. Впрочем, даже вспоминать не надо: оглядевшись, Чезаре попросту увидел его. Похоже, пешком добираться дотуда будет довольно долго. Не меньше получаса. Учитывая довольно разбитое состояние тела, даже этот срок мог оказаться сильно преуменьшенным. Но выбора не было. Он не умел летать или телепортироваться: его магический дар ограничивался только созданием иллюзий. И он не мог отказаться от попытки найти Марию, пока оставалась хоть какая-то соломинка.

Поэтому хромая в сторону города, кардинал поглядывал по сторонам в поисках возможного транспорта. Увы. Большая часть машин оказалась перевёрнута, телепортаторы вывернуты из своих портов и отключены от сети. Кругом были грязь, обломки и разруха. Только где-то минут через десять он обнаружил мирно лежащий на крыше какого-то дома мопед, почти не пострадавший из-за цунами. Кардинал на мопеде — зрелище, конечно, комичное, но выбирать особо не приходилось: он не мог позволить себе тратить слишком много времени. Чезаре не знал, может ли сигмафин утонуть, но хорошо понимал, что даже если нет, то за долгий срок на морском дне запросто можно рехнуться. Даже не столько от однообразия, сколько от отчаяния, от крепнущей уверенности, что никто не найдет ее, и она останется там навечно.

Впрочем, прежде чем пытаться взять мопед, он все же оглядел дом: обитаемый ли он еще… Ответ был простым. 'Уже нет'. Даже если он и был обитаемым… когда-то, то сейчас таковым не являлся. Все, кто был когда-то жив, сейчас лежали поломанными куклами с пустыми глазами. Эти смерти Чезаре воспринял спокойно и равнодушно. Он привык к смерти. Нередко он приносил ее сам, будь то пулей, отравой или наветом. Хотя он всегда старался избегать жертв среди посторонних, но Мария стала первой за много лет, кому действительно удалось затронуть что-то в его душе. Что-то, до странного напоминающее совесть.

Усевшись на мопед, Чезаре двинулся в сторону Рима, разбрызгивая грязь дорог, находившихся, стараниями демона, даже в худшем состоянии, чем обычно в Италии.

Он мчал так быстро, как только мог, учитывая скользкую дорогу, нулевую видимость и отсутствие рабочих фар у его транспортного средства. А временами и не учитывая, рискуя головой ради лишнего десятка секунд. Наконец, через пятнадцать минут он добрался до военного лагеря, куда стекались беженцы из города и где базировались основные службы помощи.

— Садитесь, — неожиданно услышал Чезаре, едва ступив на землю, после чего его буквально посадили на какой-то ящик и, не дожидаясь ответа, начали осматривать его руку и спину.

Чезаре отмахнулся, снова оглядываясь. Он понимал, что после попадания под артиллерийский обстрел и падения с демона его здоровье оставляет желать много лучшего, но сейчас оно едва ли входило даже в пятерку вещей, которые интересовали его больше всего. И первым делом ему нужно было найти представителей Интерсигмы.

— Вам нужна срочная медицинская помощь, — не терпящим возражений голосом сообщила врач. Судя по всему, она собиралась вылечить кардинала, даже если потребуется для этого его связать и засунуть ему в рот кляп.

— Мое здоровье подождет, — холодно ответил Чезаре, искренне стараясь не сорваться на хамство, — Первым делом мне нужно отыскать представительство Интерсигмы.

— Тут есть представительство Интерсигмы, — ответила женщина, — В пятнадцатом шатре.

Она больше не настаивала на своей помощи, видимо, догадываясь, что эта помощь сейчас не только не нужна ему, но даже мешает. Кивком поблагодарив ее, Чезаре заторопился в указанный шатер. Шанс был, прямо скажем, невелик, но ему было все равно. Он чувствовал себя примерно как во время недавнего сражения, после того как Марию заклеймили. Даже, пожалуй, хуже, потому что тогда хотя бы был Белый Робин, на котором можно было выместить бессильную ярость. Сейчас же… Разве что разгромить к демонам этот город. И сделать жертву Марии совсем бессмысленной, ага. Здорово придумал, гений…

Он подошел к шатру как раз вовремя, чтобы увидеть выходящего из него старика в боевой броне с нашивками майора.

— Подлечился бы ты, сынок, — высказался тот, пытаясь пройти мимо.

— Прошу прощения, но у меня есть более важные дела, — ответил Чезаре, внимательно глядя в глаза майору, — Связанные с Белым Робином.

Мужчина остановился, оглядел Чезаре с головы до ног, после чего подозрительно прищурился.

— А вы часом не этот, как его… кардинал? Чезаре Филина?

Похоже, простой священнослужитель уже успел прославиться в рядах Интерсигмы. В другой ситуации тщеславный юноша обрадовался бы этому; однако сейчас его волновало исключительно то, не откажут ли ему в срочной просьбе. В этом случае он стерпел бы даже отказ в несрочной…

— Финелла, — поправил Чезаре, — Да, это я. Не беспокойтесь, я сейчас не по поводу награды: и у вас, и у меня сейчас есть более важные дела. Но у меня есть две просьбы, одна из которых срочная.

— И что же это за просьба? — спросил майор, после чего ещё раз оглядел кардинала и задумчиво добавил, — Что же в ней насто-олько срочного?

Судя по всему, он ожидал как минимум просьбы сбить летящий на землю метеорит из табельного больверка.

— Я прошу предоставить мне возможность задействовать одну из вещей, имевшихся у Белого Робина, а точнее сигма-локатор, чтобы обыскать окрестности места сражения с демоном.

Майор ненадолго задумался.

— А он вам нужен? Может, сгодится мой?

— Сгодится любой, — серьезно (все-таки Мария уникальный человек: ей удалось не только отыскать в нем что-то напоминающее совесть, но и привести его в состояние, когда нет настроения шутить. А это не всякий может) ответил Чезаре, — Лишь бы с его помощью можно было отыскать сигмафин, находящийся предположительно на дне где-то в окрестностях того места, где находился демон в момент первого артиллерийского удара.

— Что? — удивился собеседник, — Да таких сканеров и быть не может.

Он задумался.

— Не то, чтобы в море было много помех, которые мешают что-либо найти, просто, с учётом расстояния…

Майор хмыкнул.

— Вам придётся гулять по дну с этим сканером.

— Видите ли, в чем дело… — отвернувшись, негромко произнес Чезаре, — В сигмафине, который я ищу, заключена душа человека, который был очень важен для меня при жизни. Она ввязалась в это дерьмо из-за меня. Поэтому я не могу бросить ее в беде сейчас. Если придется идти по дну — что ж, нужно искать способ идти по дну. В приморских поселениях ведь, наверное, можно при необходимости раздобыть акваланг?

Майор усмехнулся.

— В приморских поселениях вы сейчас вообще ничего не обнаружите, — неожиданно серьёзно сказал он, — Их все смыло волной. Если потребуется, вы сможете получить скафандр из наших запасов. Но вам всё равно придётся для начала подлечиться. В таком состоянии вы просто откинете ласты там, на дне.

Чезаре скрипнул зубами, вынужденный признать его правоту. Рациональное мышление робко подало голос, подтверждая ее.

— Вы правы. Я останусь здесь, чтобы подлечиться… Ненадолго. Настолько, сколько это минимально необходимо, чтобы выдержать путешествие по дну.

— На часик, где-то, — услышал Чезаре из-за плеча знакомый голос, — Если, конечно, майор Фреско обеспечит мне доступ к сигма-проектору.

— Конечно, — кивнул майор, — Я сейчас же позабочусь об этом.

С этими словами седовласый отправился дальше по своим делам, оставив Чезаре и Рейко наедине, если, конечно, можно было так назвать их общество в присутствии сотен людей вокруг, которым было до них дела не больше, чем кардиналу и его старой знакомой до них.

— Я же говорил, что Сайто понапрасну развел панику раньше времени, — усмехнулся Чезаре, когда майор отошел за пределы слышимости. Предполагаемая смерть Рейко не вызвала у него столь бурной эмоциональной реакции, как превращение Марии, но подтверждение версии о 'ложной тревоге' все же внушало ему надежду исправить ситуацию и на новом фронте…

Женщина плотней затянула завязки своего капюшона с медвежьими ушками.

— Сайто всего лишь оператор, — ответила она, — Он может только следить за показателями человека и паниковать при малейшем их отклонении. За это ему и платят.

Рейко пожала плечами.

— Было жестоко оставлять его в штабе одного. Это уже не Splinter Cell, если за оперативником не стоит куча специалистов.

Чезаре пожал плечами. Его самого с детства учили сохранять хладнокровие… Хоть в это и сложно было поверить, глядя на устроенную Робину кровавую расправу. В любом случае, такая вещь, как паника, была ему слабо понятна.

— Но затея игнорировать ту катавасию, которую устроил Робин, и бежать, принадлежала явно не ему… Что, прямо скажем, не добавляет ей разумности.

— Ты правильно сделал, что не бежал, Чэр, — кивнула она, — Если бы ты это сделал, то приблизил бы мир на маленький шажок к гибели. А это не слишком-то мало, учитывая, что мир от гибели находится в пяти шагах. И, судя по тому кошмару, что творится в Америке, нам явно не хватает строго одного супергероя.

— Отчасти из-за этого я и остался, — ответил Чезаре, — Что псих, орущий о наполеоновских планах в отношении строительства нового мира, не стал бы уничтожать город из чистого желания напакостить… А если бы стал — то сделал бы это без излишних ритуалов.

Это в действительности была лишь одна из причин. Было еще полторы. За половину Чезаре считал простое человеческое нежелание допускать уничтожение столицы двух государств. Была и еще одна причина… Но о ней он предпочел сейчас умолчать. Не хотелось сознаваться, что он, как в дешевом романе, нарушил приказ из-за девушки. Тем более если эта девушка — заинтересовавший Центр 'сигмафин-коммуникатор'.

— Хотя, наверное, уничтожить ларец вместо задумки со святой водой было бы разумнее.

— Не факт, — заметила Рейко, — Вполне могло выйти так, что шкатулка и демоны не имеют единого источника питания. Впрочем, боюсь, нам с тобой придётся на время отложить поездку в Америку.

Она посмотрела куда-то через плечо кардинала, после чего сделала приглашающий жест и начала движение в сторону стоящего особняком здания, в окнах которого был виден свет.

— Насколько я поняла, мой человек в G-Tech справился только с половиной задачи: он смог остановить подъём Берлина, однако это явно временное явление, потому как тамошний лидер, виконт Герхард фон Рейлис, решил навестить Рим лично, чтобы закончить то, что делал Робин.

Фон Рейлис, значит… Разумеется, Чезаре знал, кто это. Дитя сигма-науки, как и он сам. Человек, тягаться с которым на мечах было так же бесполезно, как с ним самим — в актерском мастерстве. Догадывался он и кто еще работает на 'Нее': разумеется, это Лазурный Тюльпан, Жестяной Джокер… и, пожалуй, Элизия Найтхевен. Собственно, вся 'пятерка', вместе с Робином и Рейлисом.

— Этого следовало ожидать, — согласился Чезаре, — Что они пришлют кого-то еще после неудачи Белого Робина… Кстати, надеюсь, 'спецы' из Интерсигмы не упустили его еще раз, пока я разбирался с демоном?

— Кстати, упустили, — заметила Рейко, — Перчатка всё ещё где-то ползает. Кстати, занятный прецедент, не находишь? А добавь к этому ещё тот занятный факт, что клеймителей душ в мире всего пять, и мы точно знаем только, где находится лишь один из них.

Она хмыкнула.

— Забавно, не правда ли?

— Что рука уползла, я ничуть не сомневался, — поморщился Чезаре, — Но меня больше беспокоит основной костюм… И да, небольшая поправочка: клеймителей всего четыре, и мы знаем, где находился еще один.

Он выделил голосом слово 'находился'. Ибо точно помнил, что пробил оружие пулей за секунду до того, как…

— Не скажу, чтобы я сильно плакала по поводу утери столь редкого артефакта. Всё равно его применение незаконно, — пожала плечами японка, — Хотя, если честно, мне бы не помешала возможность компактно организовать свою лабораторию.

Чезаре поморщился, но никак не прокомментировал последнее заявление.

— Так что все-таки с самим костюмом? Его уничтожили? Хотя бы, нашли способ сделать это?

— Кто же его уничтожит? — женщина ответила таким тоном, будто перед ней неразумное дитя, — Это первый известный случай прямой коммуникации с сигмафинами низшего интеллектуального порядка. Ведь ни один NI не признавался, что может общаться с другими сигмафинами. Будут изучать и разбираться в их психологии, а уж разобрать на молекулы, это мы завсегда можем.

Сигмафинами 'низшего интеллектуального порядка' не совсем справедливо назывались те, что неспособны действовать самостоятельно, без хозяина. В противовес им, 'естественные интеллекты' — NI — больше всего напоминали разумных роботов из нетвердой научной фантастики. Впрочем, Робин относился как раз к 'низшему' порядку, что не помешало ему при определенных условиях натворить дел самостоятельно.

— Мне это не нравится, — покачал головой Чезаре, — Даже если отбросить личные мотивы, этот сигмафин просто-напросто слишком опасен. Если ему удастся освободиться, в следующий раз он будет умнее — а значит, в следующий раз мы не сумеем остановить его. При этом, если у него еще четверо союзников схожего уровня, то такой расклад весьма и весьма вероятен. Мне кажется, риск не оправдан. Столь сильного противника нужно уничтожать, а не пытаться удержать под контролем.

— Мне тебе напомнить про Серафиму? — спросила Кеншу. Не дождавшись ответа, она небрежно толкнула дверь, заводя Чезаре в комнату с сигма-проектором.

— Твои иллюзии сейчас, в любом случае, спадут, — предупредила она, открывая крышку, — Можешь расслабиться. И в любом случае, Рэку, факт разумности сигмафинов говорит о том, что мы не имеем права игнорировать их волю. Ты сам это понимаешь после того, что произошло с Марией.

— Я как раз это прекрасно понимаю, — спокойно ответил Рэку, — И отношусь к нему так же, как относился бы к другому преступнику с классом опасности А+. Точно так же я не стану пытаться взять живьем Рейлиса или Тюльпана. Послушай меня, Рейко. Этот сигмафин слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Я понимаю это столь же четко, как еще совсем недавно понимал, что нельзя позволить демону утопить Рим.

Какое-то время он молчал, лихорадочно ища выход. Шпион хорошо знал, что Рейко несколько помешана на своих исследованиях и ни за что не даст задний ход. Но сейчас, когда в кои-то веки разум и чувства диктовали одно и то же, он тоже не собирался сдаваться.

— А что, если предложить такой вариант: чтобы управлять телом, ему достаточно прикасаться к нему любым элементом. Отсюда следствие: сознание распределено по всему сигмафину. Если уничтожить только часть костюма… большую часть… то он будет столь же пригоден для исследований. И в то же время, если его все-таки освободят, будет и вполовину не так опасен, как полный костюм.

— Они растащат куски по разным НИИ. Хотя, я надеюсь, что у меня выйдет заполучить себе хотя бы перчаточку, — она сделала приглашающий жест в сторону белого техногенного гроба с прозрачной пластиковой крышкой, — Ложись. Мы сможем говорить и пока я буду тебя латать.

— Угу… Часть фон Рейлису, часть Лазурному Тюльпану, часть… кто там еще у нас из класса А+ есть? — язвительно усмехнулся Чезаре… Чезаре? Или все-таки Рэку? Он уже и сам не знал, какое имя и какая личность ему ближе.

Тем не менее, он, будь он японский шпион-амагус или амбициозный неаполитанский кардинал, послушно лег 'в гроб', и уже после этого более серьезно добавил:

— Уничтожь хотя бы плащ. Одну деталь. Самую опасную. С остальным мы уж как-нибудь справимся.

Она кивнула.

— Когда я закончу со всем остальным, обязательно придумаю что-нибудь насчёт плаща, — пальцы женщины вызвали голографическую консоль, запуская сканирование, — Ты ведь знаешь, я обычная преподавательница, а не высокий чин Интерсигмы.

Занятно, но это было, в каком-то смысле, действительно так. Рейко обладала редчайшим, точнее, уникальным умением конструировать от балды что угодно в сигма-проекторе, имела тысячу и одно приглашение в различные НИИ и секретные организации, в том числе и в Интерсигму, но везде была только приглашённым специалистом, который не хотел себя связывать с организацией слишком крепко.

— Кстати, у тебя сейчас появилась уникальная возможность списать себя подчистую из японской разведки. У меня к тебе есть деловое предложение, но я не имею права тебе его высказывать, пока не вырву из твоей головы этот чёртов передатчик. На раздумье у тебя не так много времени: десять минут до конца лечения.

— Это весьма странно сочетается с тем, что ты только что высказала ключевые детали предложения, — усмехнулся Рэку. Действительно, независимо от конкретной технологии, предложение вырвать передатчик, бывший не только усилителем памяти и средством связи, но и своего рода поводком, после чего 'списать' его из японской разведки, звучало вполне конкретно. Предложение было конкретным… А его ответ — едва ли. Списать себя из японской разведки? Ему и в голову не приходила такая мысль. Он сам не знал, чего ему больше хочется. Он никогда не знал того, что обычно называют 'нормальной жизнью': его готовили к работе в PSIA с самого детства, с того самого момента, как вытащили с улиц. Его учили преданно и даже фанатично служить своей стране, вытравливали из него такие мешающие работе вещи, как привязанность, страх или сострадание… Но он был совсем не против этого. Ему нравилась такая жизнь, нравились те принципы, что были привиты ему вместе с профессиональными навыками и модификациями организма, кроме того, он ни на секунду не забывал, сколь многим он был обязан своим хозяевам. И все же…

И все же он сделал то, что не вписывалось в эту картину. Последний приказ звучал как 'Бросить Рим, эвакуироваться и доставить сигмафин-коммуникатор к точке сбора'. Но похоже, что за те четыре года, что он был знаком с Марией, его программа дала сбой.

И к своему ужасу он понял, что рассматривает предложение Рейко не только на предмет 'это кто под нас копает'.

— Я не высказала сути предложения и имён. Ты мог бы сам догадаться, но там, куда я хочу тебя пригласить, твой поводок будет лишь мешать. Я не смогу доверять тебе, если передатчик будет у тебя в голове.

Рэку ощутил, как тёплая энергия сигмы заполняет его раны, материализуясь в плоть, кожу, костяной покров. В мире не существовало врача лучше, чем Рейко. Хотя, нет, она не могла вылечить человека при помощи ножа и ниток, зато могла исцелить любую хворь на сигма-проекторе, не отрываясь от пития чая и беседы.

— Итак, ты хочешь перевербовать меня, — заметил Чезаре, — Перспектива любопытная, но… Но вместе с тем: есть ли реальные причины менять PSIA, которым я многим обязан, на кота в мешке?

Его интонации ясно показали, что вопрос отнюдь не риторический. Он хотел выведать хоть что-то, чтобы понять, что ему следует выбрать.

— Там буду я.

Между ними в своё время были тёплые отношения. Достаточно тёплые, чтобы амагус успел изучить учёную не только как агент спецслужб, но и как мужчина. Это понимание было многим выше понимания, доступного другим. Если Рейко говорит 'там буду я', можно было сразу задаться вопросом 'что же это за кот в мешке такой, что она решилась отказаться от своей свободы?'. Деньги её не волновали — это факт. Материальных проблем она никогда не испытывала. Идея? Но какая? Исследования? Быть может, но зачем ей тогда Рэку? Спасение мира? Рейко была слишком хитра, чтобы та показная инфальтильность, которую она, порой, демонстрировала, была правдой.

— Аргумент, — насмешливо усмехнулся Чезаре, — Как я понимаю, спрашивать, что же привлекло тебя в свое время к 'ним', по загадочности сравнимым лишь с 'Ней' из рассказа Робина, бесполезно?

Этот вопрос был риторическим. Он понимал, что в условиях нехватки времени она не стала бы тянуть с важными аргументами. Отсюда вывод: эта информация не менее секретна, чем 'суть предложения и имена'…

— И, кстати, что ты собиралась делать, если я скажу 'нет'? Ведь даже если, судя по всему, из-за проектора PSIA не могут слушать наш разговор в режиме реального времени, ничто не помешает им узнать, о чем мы говорили, постфактум. А попытка перевербовать меня существенно бьет по твоим отношениям с ними даже без имен и сути…

— Учитывая, что я одна сделала больше, чем всё PSIA вместе взятое? Они попытаются внедрить тебя или какого-нибудь левого агента, когда через полгода станет ясно, в какой именно организации я буду состоять.

Она безразлично пожала плечами и начала восстановление тканей на лице Рэку.

— Только вот толку от этого у них будет чуть. Ибо левый агент вряд ли заинтересует моего нанимателя, а ты уже будешь вычеркнут из списков кандидатов. Конечно, останется ещё один подход, но туда будет тяжеловато отправить опытного агента. Так или иначе, я пока не сказала ничего, что бы твоей организации помогло выйти на моего нанимателя, а когда карты будут раскрыты, будет уже поздно.

Рэку задумчиво склонил голову набок, что было несколько неудобно делать, лежа в гробу:

— И что же во мне такого уникального, что заинтересовало твоего нанимателя и чего с гарантией качества не будет у 'левого агента'?

— Тебе не кажется, что не каждый агент может убить Белого Робина и утопить демона в святой воде?

— Сомнительные достижения, — возразил Рэку, — С Робином я справился в состоянии аффекта: в более естественном состоянии я такого не повторю даже на спор. Демон же… Насколько я могу судить, эффект молитв связан только с тем, что я успешно изображаю священника. Пожалуй, настоящий священник тут был бы эффективнее…

Какое-то время шпион молчал. Несмотря на склонность к самокритике, Танака Рэку отличался определенным тщеславием… Он? Или Чезаре Финелла? Скорее первое, потому что PSIA активно использовали эту черту для поддержки его лояльности, когда о Церкви как влиятельной политической силе еще нельзя было говорить без смеха… Но сейчас не до того.

— Впрочем, обсудить мои достижения мы сможем, когда нас не будет поджимать время. Не буду скрывать, ты вызвала у меня любопытство… Но сама понимаешь, согласиться, не зная на что, я не могу… Вот что. Вынь модуль и расскажи мне подробнее. Если твое предложение меня не устроит, я через связного сообщу о сбое модуля в результате битвы с демоном или еще чем-то подобном.

Это, конечно, было несложно. Но такая возможность представится, только если начальство Рейко не захочет избавиться от ненужного свидетеля. Иначе придется отправляться куда угодно, только не к связным, о личностях которых Рейко прекрасно осведомлена. Но — будем решать проблемы по мере их поступления, как говаривал один из инструкторов разведшколы, глядя на список официальных абитуриентов…

— Ты когда-нибудь слышал о Согаи Нарьяне? — спросила ученая, почти незаметным движением убирая передатчик. Судя по отсутствию изменений во внутреннем давлении черепной коробки, сам имплантат остался на месте.

— Мельком, — ответил Рэку, — Девочка-аутистка, на которую PSIA возлагали большие надежды.

Рейко кивнула.

— А вот она в PSIA разочаровалась. Они всё делают слишком правильно, что сильно тормозит прогресс. Нарьяна собирает самых выдающихся людей земли, чтобы создать объединённую закрытую организацию, целью которой является преодоление грядущего сигма-кризиса и стабилизация шаткого баланса сил между мировыми державами. Иными словами, частная организация, не поддерживающая интересов какой-либо конкретной страны.

— Не великоват ли масштаб для частной организации? — недоверчиво переспросил Чезаре, — И не поздновато ли создавать организацию, когда до кризиса осталось всего ничего?

Женщина фыркнула.

— Помнится, девятый отдел с двадцатью функционерами справляется лучше, чем вся контрразведка Японии вместе взятая, — заметила она, — Кроме того, я не заметила, чтобы твоя хвалённая PSIA здорово тебе или мне помогла в вопросах спасения Рима или хотя бы родного Токио.

— Я мало знаю о том, что сейчас происходит в Токио, — признался Рэку, — Последняя новость, которую я получил оттуда, была о твоей смерти… Ну, приказ об эвакуации из Рима был идиотским, с этим не спорю. Но вопрос не в том. Я охотно верю, что если эта 'частная организация' состоит из таких, как ты или я, то она может по эффективности как минимум потягаться с официальными разведками. Но тем не менее, у меня складывается ощущение, что Нарьяна пытается откусить больше, чем может прожевать.

— Месяц назад то же самое ей сказало японское правительство, — несколько похолодевшим голосом ответила Рейко, — Тогда Нарьяна ушла и вернулась, уже выложив в сеть бесплатный аналог G-net, который позволяет телепортироваться просто через интернет.

Её пальцы быстренько пробежались по голографической консоли, инициируя восстановление мышечных волокон.

— Ты и так уже узнал об этих планах больше, чем следует, — она чиркнула ногтем по консоли, убирая шрамы с груди агента, — Я не буду тебя убеждать — ты достаточно умён, чтобы сам сделать вывод.

— Ответь мне всего на один вопрос, — сказал Рэку, гадая, что в его словах вызвало такую реакцию, — Чем они заинтересовали тебя? Лично тебя?

Рейко молчала секунды три, только лишь перебирая пальцами по голограмме.

— Разработки, — ответила она, — Неподконтрольные безотчётные разработки. Мне просто выдаются деньги, и делай, что хочешь. Деньги и материал.

'И все?' — хотел спросить Рэку… однако тут же понял, что такой вопрос окончательно поставит крест на этом разговоре. Для Рейко это было серьезно. Специалист ее уровня мог рассчитывать на то же самое под патронажем любого из мировых правительств… На то же самое, кроме неподконтрольности. Правительству нужен результат, иначе будь ты хоть трижды талантливым специалистом, ты бесполезен.

Ее исследования были делом ее жизни… Для него же дело его жизни было здесь. Тем более сейчас, когда он, всегда бывший фигурой в игре мировых держав, имеет все шансы прорваться в ферзи, то есть в Папы. Он знал, что все это придется бросить, если он примет предложение Рейко, и это останавливало его чуть ли не сильнее, чем благодарность PSIA за то, что вытащили его из низов.

С другой стороны, были и свои доводы в пользу ее предложения. Более длинный поводок был незначительной мелочью: даже до инцидента с Римом он регулярно действовал на свой страх и риск. Не настолько, чтобы посылать Центр по неподобающему адресу, но тем не менее. Однако была и еще одна причина. Требующая, с одной стороны, разрыва с PSIA, с другой — сотрудничества с умелым оператором сигма-проектора. Самым очевидным кандидатом на роль которого была, разумеется, Рейко.

Вот только не совершит ли он ошибки? Возможна тысяча ситуаций, при которых эта безумная затея будет крайне неудачной. Включая наихудшую. Выбор суров…

— Контроль будет минимальным, — нарушила тишину Рейко, — Тебе просто будут даваться задачи, средства и курируемая группа детей и подростков. Официально это будет интернациональная школа для одарённых детей. Этакий Хогвартс или Двор Ганнерскриг, если тебе так будет удобней. Японское правительство, само собой, ожидает вербовки этих детей… — она сделала небольшую паузу, а затем добавила, — А вербовка и будет.

— Бедные дети… — желчно произнес Рэку. Он уже понимал, что если не случится наихудшего расклада, то он, скорее всего, примет ее предложение, но все же не мог не спросить, — Какое отношение вербовка одаренных детей в будущем имеет к преодолению кризиса, который дышит нам в затылок уже сейчас?

— То, что происходит сейчас — это не кризис, а его причина, — ответила Рейко, — Для преодоления кризиса вербуются такие, как мы. Вербовка и подготовка детей — это уже взгляд в будущее.

— И… Узнав, в чем будет заключаться задание, я повторяю свой вопрос. И что же во мне такого уникального, что заинтересовало Нарьяну и чего с гарантией качества не будет у 'левого агента'? Потому как я не думаю, что умение убивать Белых Робинов и топить чертей в святой воде — самые ценные качества в курировании группы подростков.

Рейко удивлённо подняла брови, и пластиковая крышка отъехала в сторону.

— А ты не догадываешься? — спросила она, — Буквально через несколько месяцев весь мир вновь окажется в состоянии холодной войны. Будет новый перераздел власти и потрясание ядерными и сигма-пенисами, меряние линейками и обмен сдержанными угрозами. Наша с тобой главная задача будет состоять в том, чтобы не позволить миру погрязнуть в пучине Третьей Мировой Войны, которая попросту уничтожит весь этот мир.

— И ты рассчитываешь, что несколько спецов и группа завербованных одаренных детей смогут остановить это, — задумчиво произнес Рэку. Что сказать, не нравилась ему идея со ставкой на детей. По его мнению, мир должны спасать профессионалы. Политики, шпионы, военные… Те, кого не создаст частная интернациональная школа с педсоставом, собранным с миру по нитке.

Женщина взяла из гроба вешалку с классическим костюмом, которой, кстати, раньше там не было, и протянула её Рэку.

— Один такой спец сорвал планы Белого Робина в Риме, другой спец отсрочил катастрофу в Берлине… и три одарённые девочки выиграли для нас время в Токио.

Она изогнула бровь.

— Тебе мало доказательств?

— Не стоит ставить в один ряд действия террористической группы и Третью Мировую, — возразил Рэку, — Одолеть можно любого противника… Но именно одолеть. Чтобы остановить гонку вооружений, нужно совсем другое… Вспомни, что было полвека назад, когда точно так же стремительно развивалось ядерное оружие. Разве тогда мир спасли спецы или одаренные?

Рейко махнула рукой.

— Моё дело тебе предложить, а твое — отказаться.

Она кивнула на предложенную одежду.

— Одевайся. Нечего в рванье бегать.

Рэку досадливо поморщился, переодеваясь в мирскую одежду. Уж не перегнул ли он палку со своими сомнениями? Хороший стратег и аналитик, он прискорбно слабо понимал простые человеческие эмоции и не мог с уверенностью судить о таком стихийном бедствии, как обиженная женщина. Шпион действительно слабо верил в затею Нарьяны, однако… Однако…

— Ты можешь подождать с обидами до того момента, когда я вернусь со дна? Потому что мой ответ будет во многом зависеть от того, что выйдет из этого путешествия.

— Это не обида, — пожав плечами, ответила учёная, — Скорее грусть.

Неудивительно. Старая шутка 'ты слишком много знаешь, тебя надо убить' в их случае шуткой не являлась. Затем она и заблокировала модуль, чтобы не позволить Рэку связаться со штабом и передать столь важную информацию.

— И все-таки? — настойчиво спросил Чезаре, сделав вид, что не заметил подтекста ее слов.

— Тебе придётся дать ответ сразу, как только поднимешься со дна, — ответила она после некоторой паузы.

— Хорошо, — глядя ей в глаза, Чезаре насмешливо улыбнулся одним уголком губ. Если его надежды на это погружение оправдаются, то у него будет к ней взаимовыгодное предложение. Если же нет… Что ж, тогда необходимость открыто пойти против Рейко будет не самым худшим событием за сегодня. Их давний роман не остановит его руку. Могла ли она похвастаться тем же?

Женщина кивнула ему в ответ, после чего деловито разгладила воротник его рубашки и извлекла из кармана его пиджака тёмные очки.

— Тебе, конечно, очень идёт этот костюм и этот облик, но, пожалуй, солдатня не поймёт, если ты забудешь надеть старую личину.

— Разумеется, — пожал плечами итальянец. Привычный облик сформировался настолько легко… Что казалось, это его отсутствие было иллюзией. Маска приросла к лицу.

— Есть что-то о поисках с помощью сигма-локатора, что мне следует знать и чего я не знаю?

— Ищи узлы, — ответила учёная, — Сейчас море будет полно сигмы, но тебя интересуют именно узлы. Ищи не разливающуюся кругом силу, а её структуру, которая, к тому же, не будет меняться хотя бы минуту.

— Ясно, — кивнул Чезаре, — В таком случае, не следует терять зря время.

От этого погружения зависело все. Ведь когда в паутине запутываются сами пауки, самым верным ходом будет поставить все на одну карту.

И он поставил на Марию.

Воспоминания накатывали волнами. Тогда у него еще не было модуля памяти, — собственно, тогда, в далеком 2006 году, их еще и не изобрели. И тем не менее, этот день он помнил, как вчера.

— Это он? — сильный мужской голос над ухом. Незнакомый. По-старчески надтреснутый. Говорит с непривычным акцентом. Рэку не оборачивался и не видел говорящего, зато с оттенком удовольствия отметил почтительный страх, прозвучавший в ответе полицейского, что доставил его в этот участок.

— Д-да, полковник Про-хо-ров. А можно спросить…

— Нельзя, — жестко оборвал его голос старика. Рэку почти кожей ощутил пронизывающий, внимательный взгляд. Почему-то это пугало даже больше, чем пудовые кулаки полицейского, — Что из этого оставили ваши ребята?

— Н-ничего, сэр… — начал полицейский.

Послышался звук удара.

— Врешь. А теперь твоя версия, юноша. Что из твоих ран оставили полицейские?

— Все, — не оборачиваясь, выпалил Рэку, уже представляя, как этому уроду придется отвечать за рукоприкладство.

— Тоже врешь. Обернись ко мне!

И столько власти было в этом голосе, что молодой вор рефлекторно обернулся, подавившись заготовленным дерзким ответом. Как впоследствии признавался его куратор, тогда он напомнил ему раненого волчонка, огрызающегося на всех вокруг, чтобы спрятать страх. Он же, взглянув на властного старика, был близок к разочарованию. Невысокий, жилистый, но при этом сгорбленный, одетый в простой черный костюм и не имеющий на виду оружия, кроме увесистой трости, он не казался таким уж страшным…

Не казался бы, если бы не глаза. Льдисто-серые, ни капли не выцветшие, живые, ясные… И невероятно, страшно холодные.

— Итак, юноша, повторяю вопрос: какие из твоих ран были нанесены полицейскими?

— Какая разница!? — выплюнул юноша.

— Разница есть. Отвечай на вопрос.

Подумав, он решил все же ответить честно.

— Синяк под левым глазом, два недостающих зуба и сломанное ребро.

Шкафообразный полицейский хотел что-то возразить, но съежился под взглядом грозного старика.

— Вот как… — как-то недобро прокомментировал тот, — Любопытно. Следующий вопрос: они предлагали тебе смягчить срок, если сдашь своего подельника?

— Предлагали… — со схожей интонацией ответил Рэку, после чего поделился наблюдением, — Они идиоты.

— Да как ты!.. — возмутился полицейский, подаваясь вперед и сжимая кулаки, но его прервал до странного веселый, добродушный и какой-то задорный смех старика:

— Ты тоже заметил?

— Это сложно не заметить, — ответил Рэку.

— Некоторым не удается и этого. А вы, инспектор, можете нас оставить: я не думаю, что этот волчонок представляет угрозу.

Когда они остались наедине, старик откинулся назад, раскуривая трубку.

— Итак, Рэку. Хочешь, я расскажу, почему тебя не заинтересовало их предложение?

— Нет.

— Почему?

— Я и так это знаю.

Причина на самом деле была предельно проста. В тюрьме кормят. В тюрьме есть крыша над головой. Это по определению ставило ее на голову выше убежища на улице, где остался сообщник, служивший 'кулаками' их тандема. В их последнее дело тот изображал 'наезд' на подростка, который тихонько обирал карманы неравнодушных и с особым удовольствием — просто зевак. Один из которых оказался не таким лохом, как он думал.

— Не думаешь о том, как думают другие, — неодобрительно покачал головой полковник, — Это плохо. В будущем это создаст тебе проблемы в общении с людьми.

— Не все ли равно!? — чересчур резко спросил Рэку.

— Не все. Итак, Танака Рэку. Я знаю, что ты вор и мошенник. Я знаю, что последние полтора месяца ты обирал прохожих совместно с уличным бандитом Мотаро Соичиро. Я знаю, что ты был автором всех ваших схем, что говорит о тебе как о человеке несомненно изобретательном… Пусть и местами немного прямолинейном. А теперь скажи мне, Рэку. Ты когда-нибудь убивал?

Рэку отшатнулся назад, расширив глаза в испуге, смешанном с негодованием:

— Что вы, нет конечно! Я же не настолько опустился.

Старик улыбнулся в усы:

— Врешь. Но врешь неплохо: лет тридцать назад я бы поверил. Итак, ты еще и убийца. Я верно понимаю, что шрам на твоей правой ладони связан с этим?

— Да, — неохотно признался японец.

Волчонок признал в старом матером волке вожака.

— Хорошо. Итак, Рэку, у меня есть к тебе деловое предложение. Но сначала позволь представиться. Полковник Олег Прохоров, инструктор P.A.F.O.S.

— Пафоса? — криво усмехнулся рыжий.

— Знаю, дурацкое название, — поморщился старик, — Но предложить они тебе могут многое. Например, опасную, тяжелую работу, которая потребует от тебя полного подчинения и неоднократных сделок с совестью.

— Звучит неплохо, — хмыкнул вор.

— А также, разумеется, обучение всем необходимым навыкам, неплохие деньги и полномочия. Плюс чувство собственной важности от службы Родине.

— Один вопрос, — тряхнул рыжей головой юноша, — Почему я?

Олег снова улыбнулся. На этот раз как-то хищно.

— Потому, Рэку… Что из злых волчат получаются замечательные цепные псы.

Так и вышло. Разумеется, воришка согласился на единственный шанс избежать и улицы, и тюрьмы. Он стал цепным псом Японии — и служил не за страх, а за совесть. Несмотря на эгоизм и властолюбие, в нем оказалось несложно воспитать чувство долга; он привязался и к своей стране, и к своей организации, а куратор и вовсе почти заменил ему отца… Почти.

Потому что двенадцать лет спустя верный пес все-таки укусил своего хозяина.

Чезаре выбрался из планера и ступил на борт. Терпение, которым он мысленно хвалился во время слежки за Белым Робином, — казалось, целую вечность назад, — понемногу начинало сходить на нет. Однако, кардинал все-таки вспомнил про вежливость и коротко поклонился встречающей его на борту баржи оперативнице Интерсигмы.

— Скафандр стоит там, — указала женщина в сторону борта, — Запасов воздуха хватит на два часа, плюс баллон для экстренного подъёма. В скафандр встроена система микроклимата, так что декомпрессии можно не бояться. Моё имя подполковник Жардин, я буду вас сопровождать во время погружения в качестве инструктора.

— Хорошо, — ответил Чезаре, после чего задал ей практически тот же вопрос, что и несколько минут назад Рейко, — Что-нибудь, что мне следует знать перед погружением?

— Вам следует знать только то, что вы ищете, и то, как вы собираетесь это найти, — ответила Жардин.

Чезаре молча кивнул. Он прекрасно знал, что, а точнее кого, он собирался искать. Что же до того, как он собирался искать… Сигма-локатор ему предоставили. Инструкции ему Рейко объяснила. А дальше — все зависит лишь от того, сколько времени займут поиски.

На всякий случай он в последний раз перед погружением лично проверил все. Сигма-локатор. Счетчик кислорода. Баллон для экстренного подъема. Все в порядке. Пора спускаться.

Время текло медленно, а движения казались ещё медленней. В тяжёлом скафандре, даже с учётом сервомышц экзоскелета, он двигался преступно медленно, а каждая следующая проверенная точка оказывалась жалким пшиком. Лишь спустя четыре часа реального времени он нашёл то, о чём говорила Рейко, но… но только на локаторе. Визуально он не мог найти наушники. Обычное песчаное морское дно.

Чезаре едва не взвыл от досады. Затем попробовал расчистить от песка участок дна, к которому его привел локатор. Однако, едва он приступил к этому несомненно полезному процессу, как в сторону побежал бочком краб… в гарнитуре.

Мысленно произнеся короткий монолог, состоявший примерно поровну из собственных конструкций на смеси четырех языков и выражений, позаимствованных у Белых Робинов, кардинал кинулся ловить краба. Ему было, конечно, любопытно посмотреть, какая позитивная реморализация случится с крабом под тлетворным влиянием Марии, но… Сейчас ему хотелось поскорее убедиться, что с ней все в порядке.

Всё же краб был очень стремителен, из-за чего Чезаре пришлось немного погоняться за ним. Эта картина, наверное, была очень забавна со стороны, так как девушка-инструктор не смогла сдержаться и звонко, весело рассмеялась. Крабу же весело не было: так как Чезаре весьма высоким (для японца — так и вообще великаном), у него были довольно длинные ноги, что и обеспечило ему решающее преимущество над несчастным членистоногим.

— А ну отдай, — пробормотал Чезаре, снимая с краба гарнитуру. Затем, убедившись, что держит сигмафин достаточно крепко, подал знак, что готов подниматься. По логике, стоило поискать заодно и шкатулку… Но сейчас ему не хотелось действовать по логике.

— Ха-ха-ха, ха-ха-ха. У-уф, — ответила ему инструктор, — Мы поднимаемся, — сообщила она на поверхность, а затем указала Чезаре на подъёмный баллон.

— Выдерните чеку и прижмите руки к торсу. Всё остальное сделает за вас автоматика.

— Будешь хранить память об учении праведной девы и нести свет христианства племени членистоногих, — весело заявил Чезаре крабу, после чего по инструкциям запустил автоматику. Пора подниматься…

С большим трудом он дождался момента, когда можно будет снять шлем. В голове роилось множество опасений: закономерное влияние воды на электронику, колоссальное давление на морском дне, не говоря уж о рассудке девушки…

— Мария… Ты слышишь меня?

— Фу-у-ух, — ответила сигмафин, — А я уж думала, что мне придётся так провести не одну сотню лет. Я уже начала придумывать, как бы завладеть контролем над крабом. Теоретически, если бы он умер, когда я была на его панцире, я могла бы завладеть его телом и выбраться на поверхность.

Тараторить меньше Мария не стала. Напротив, кажется, она достигла нового качественного уровня в этом деле.

Чезаре выдохнул и улыбнулся.

— Я рад, что ты в порядке.

Самое любопытное, что сказал он это совершенно искренне.

— Я так понимаю, если уж вы вернулись за мной, наши победили? — высказала предположение экс-послушница.

— Конечно, — выбираясь на борт, кардинал привычно понизил голос: даже несмотря на то, что сложить два и два не составляет труда, есть в обществе некое предубеждение против людей, которые говорят сами с собой… — Финал боя я, честно говоря, тоже не видел, поскольку потерял сознание после второго залпа… Но уже после первого шансов выбраться из воды у него не было.

— Значит, теперь можно заниматься Лили и Вторым Пришествием? — бодро спросила гарнитура. Затем, помолчав пару секунд, Мария добавила:

— Всё-таки, я очень благодарна, что вы нашли меня, отче.

— Достаточно уже того, что сделал с тобой Белый Робин из-за меня, — серьезно ответил Чезаре, — Я был бы последней сволочью даже по собственным меркам, если бы бросил тебя здесь после этого. Что же касается Пришествия… Рим был не единственной их целью. Берлин, Токио… Всего пять городов. Видимо, это и есть Звезда Венеры, хотя базовые знания геометрии во мне восстают против такого определения.

— Изучай сигма-теорию, — фыркнула Мария, — Все сигма-вычисления проводятся исключительно в четырёхмерном пространстве.

— Так или иначе, в Берлине и Токио удалось выиграть время. А вот где-то в Америке — полная… кхм… Ничего хорошего, в общем. Какой пятый город, нужно будет уточнить. А еще к нам едет амагус-суперсолдат, горящий желанием отомстить за нашего белого знакомого.

— То есть, по факту, для Рима мы тоже только выиграли время? — расстроенно переспросила девушка.

— Разумеется, полностью мы проблему не решили, — согласился Чезаре, — Но тем не менее, это победа, а не просто выигранное время. Конечно, одним сражением не выигрывают войну… Но ключевое слово здесь: одним.

— Да уж… — протянула она, — Вот только я не смогу помочь вам в последующих. Быть сигмафином все же крайне неприятно.

Что ж, хоть ответа Рейко он еще и не дал, это был отличный момент, чтобы затронуть ту тему, о которой он хотел с ней поговорить. Главное, чтобы ее чрезмерная доброта не стала препятствием…

— На самом деле… Я думаю, что тебе нужно тело. Быть может, это не очень-то по-христиански, но план предполагает, что новым носителем станет кто-то из людей заговорщиков и G-Tech. Это, конечно, все равно грех, но думаю, как паладин, ты понимаешь, что убить врага иногда бывает необходимо…

Не имея возможности видеть лицо собеседницы, Чезаре не мог узнать, как она реагирует, поэтому пока просто продолжал:

— У них, как минимум, точно есть возможный носитель среди класса 'А+' и один среди класса 'B', но и среди рядовых оперативников наверняка тоже найдется несколько вариантов. Сегодня, если ничего не сорвется в последний момент, я закончу готовить решение одного из вопросов, на которые указывал Белому Робину. И тогда останется на всякий случай уточнить у него конкретную методику, чтобы это удалось с первой попытки, и идти ловить носителя.

— Ммм… я что-то пропустила, пока пыталась завладеть телом краба? — спросила девушка, — Кроме того, меня несколько смущает возможность разложения моего нового тела. Тело Робина вон, за неполные сутки изрядно помягчало.

— Именно об этом вопросе я и говорю, — ответил Чезаре, — Как ты помнишь, я указывал Робину на эту деталь, но оно только отмахнулось. Я бы вообще сказал, что ему до того снесло крышу от новых возможностей, что оно слабо задумывалось о деталях.

Помолчав, кардинал продолжил:

— Я такой ошибки не совершу, лучше я продумаю как можно больше скользких моментов. В общем-то, я собирался начать уговаривать тебя участвовать в этом после того, как решу большую часть из них… Чтобы прийти не с пустыми руками.

— А что за скользкие моменты? — превратившись в сигмафин, Мария не стала менее любопытна. Даже наоборот: не имея возможности выяснять что-либо сама, она превратилась в настоящую почемучку.

— В первую очередь — собственно разложение. Как я уже сказал, решение у меня есть. Сигма-проектор. Я выяснял: с его помощью можно запустить сердце уже после подчинения тела.

Он развел руками:

— Сама понимаешь, в клинику с такими запросами не пойдешь; однако у меня есть кое-какие полезные знакомства, через которые этот вопрос можно решить… Хоть это и будет мне кое-чего стоить.

На последних словах его голос чуть-чуть помрачнел, но лишь чуть-чуть: он считал, что такая возможность стоит сделки с Рейко…

И ученая словно бы почувствовала, что говорят о ней. Телефон в кармане рубашки зазвонил. Не очень своевременно, учитывая, что Чезаре не успел до конца избавиться от акваланга. Но, как ни странно, он совсем не ворчал по этому поводу. Благополучное разрешение поисков Марии, а также продвижение в планах по возвращению ей тела, привели его в необычно благодушное настроение, особенно в сравнении с тем отчаянием, которое охватило его, когда он очнулся после битвы.

— Moshi-moshi, — услышал Чезаре японское телефонное приветствие, — Твои поиски закончились успешно, как я поняла. Так что насчёт моего предложения?

Рейко была в своём репертуаре. Даже телефон собрала сигма-проектором, чтобы точно дозвониться. По нему, наверное, и отслеживала перемещение.

— Ты права, — ответил Чезаре по-японски, — Поиски увенчались успехом. Я готов принять твое предложение, но у меня будут кое-какие условия.

— Я слушаю.

— Ну… — произнес Чезаре, как бы подразумевая вопрос 'ты уверена, что это телефонный разговор?', - Я хотел взамен попросить о твоей помощи в одном личном деле. Деле, с которым точно нет смысла обращаться к 'тем, кто делает все слишком правильно'.

Действительно, PSIA никогда не помогли бы ему с этим. Не потому, что это бесчеловечный эксперимент или что-то вроде того. Просто сигмафин использовать в своих интересах гораздо проще, чем подобного… сигма-зомби.

— Если рядом с тобой нет никого, кто мог бы тебя подслушать ушами, можешь смело говорить. Это сигма-фон, — сообщила учёная, — Я вся внимание.

Отойдя на сравнительно безопасное расстояние, Чезаре пару секунд помолчал, сознавая, до чего безумно его просьба звучит со стороны, а потом выпалил:

— Мне нужно оживить труп, когда я таковой раздобуду, и сделать ему фальшивые документы. Не помешало бы также до того переговорить с Белым Робином, но это не столь критично.

— Доступ к Робину я могу тебе предоставить, — ответила собеседница, — А вот с трупами сложней. Мозг разрушается быстрей всего. Уже через пять минут можно схлопотать слабоумие, а через час мы имеем нефункциональный овощ, только и способный лежать в кататонии.

— Мозг мне нужен меньше всего, — Чезаре сообразил, что это прозвучало несколько двусмысленно, и поправился, — В смысле, мозг жертвы. Главное — восстановить кровообращение, чтобы тело было биологически живым. Помнится, ты говорила, что такое возможно.

— Невозможного в мире становится всё меньше, — ответила Рейко, — Пока что полностью невозможными являются только путешествия во времени.

— Не придирайся к словам, — поморщился шпион, — Я имел в виду, что ты сможешь сделать это, если тебе доставить 'пациента'.

— Ты сомневаешься в том, что я окажу тебе услугу или хочешь оскорбить меня недоверием к моим способностям? — поинтересовалась учёная.

— Я просто разъясняю условия, четко и однозначно, — ответил Чезаре, — У меня есть ровно одна существенная причина присоединиться к тебе; и, думаю, ты уже сообразила, что это за причина, по столь своеобразной просьбе и по тому, что я спустился на дно ради сигмафина.

— А я обратилась к тебе, — ответила Рейко, — Я не вижу ни одной причины не выполнить столь интересную просьбу. На самом деле, даже если бы мне не нужно было вербовать тебя, я бы помогла, просто потому, что мне интересно, что именно может из этого получиться.

— Значит, договорились, — кивнул экс-шпион. Ну что ж. Из необходимого минимума осталось только найти носитель.

— Значит, договорились, — ответила Рейко, и связь прервалась.

— Отче, а вы китайский-то откуда знаете? — недоверчиво спросила сигмафин.

— А ты думала, я на нем только матюгаюсь? — ухмыльнулся Чезаре, — И кстати, это японский.

— Неважно, — она бы отмахнулась, будь у неё рука, — И о чём вы говорили? Это те самые связи?

— Да, — кивнул Чезаре, убирая телефон, — Вопрос с сигма-проектором улажен: Так что, когда мы добудем подходящего носителя, будет тебе биологически живое тело. Кроме того, мне обещали обеспечить возможность поговорить с Белым Робином на предмет технологии, — что он что-то скажет, не обещали, но попробовать стоит, — а также помочь с фальшивыми документами: ведь очевидно, что правдоподобно изображать прежнюю личность носителя ты не сможешь. В общем, очень существенная часть подготовки.

— Кстати, — ехидно заметил голосок Марии, — Раз уж нас никуда не торопит время, может, расскажете мне о том, кто вы на самом деле, а, отче?

— Ну что ж… Помнишь, тогда, в самолете, я предупреждал тебя не доверять мне? Я отнюдь не преувеличивал. Потому что…

Вот он, момент истины. Никому ранее он не раскрывал этой тайны. Но он устал, смертельно устал врать этой девушке. К черту. Инструкции Центра уже не ограничивают его.

— …я шпион.

— Что? Как? — Мария совершенно растерялась, — Какой ещё шпион?

— Это правда, — ответил Чезаре, — Я шпион. Точнее, был им до недавнего времени. Мое настоящее имя Танака Рэку, я родился в Токио и до сегодняшнего дня работал на PSIA. Японскую разведку.

— Что-а! — не поверила девушка, — Да из вас японец, как из меня компьютерная мышка!

— Мой дар амагуса позволяет мне менять облик, — пожал плечами Чезаре, — Именно поэтому я отослал тебя под надуманным предлогом, отправляясь на беседу с Ришелье: я знал, что увидев мою способность, ты первым делом поинтересуешься, как я выгляжу на самом деле. Что ж. Если бы здесь не было этих солдат, я бы сейчас тебе это продемонстрировал.

— Проблема, господи… Зайдите в каюту какую-нибудь или в уборную и демонстрируйте себе.

Её больше интересовал другой аспект.

— Так, значит, вы не настоящий священник? Вообще? А как же экзорцизм?

Пожав плечами, Чезаре двинулся в первую подвернувшуюся пустую каюту.

— Я прошел через посвящение, если ты об этом. Но главное даже не в этом. Ты ведь уже слышала, что рассказал ларец о своем создании. Это не демоны в полном смысле этого слова. Я знал об этом с самого начала. Ларец использует заключенные в нем души, чтобы создавать психообразы. Воплощения представлений окружающих людей. Человеческая вера определяет их облик, способности… и слабости. Если бы их выпустили, скажем, в Мекке, мой экзорцизм только насмешил бы их… Зато любой мулла на минарете прогнал бы их одним криком. Вот так.

— То есть, как это? — не поняла Мария. Кажется, она была очень неприятно удивлена, — То есть, вся вера — это просто пшик? То есть, вся Библия — это просто книга?

— У меня нет ответов на вопросы мироздания, я шпион, а не пророк, — устало ответил Чезаре, — Я не знаю, какая религия истинная, а какая ложная. Но я знаю, что душам, заключенным в ларец, придала облик демонов вера окружающих. И еще я знаю, что что бы ни позволило мне противостоять им, это явно не праведность.

Закрыв за собой дверь, он остановился. Промедлил пару секунд. И резко развеял чары.

— Смотри.

Его настоящий облик не так уж сильно отличался от личины. Тот же высокий рост и атлетическое телосложение. Те же длинные рыжие волосы. Тот же 'лисий' нос, тонкая линия губ и треугольный подбородок. Главным, что изменилось, были кожа и глаза. Но и этого было достаточно.

— Йоб твою мать! Ты натуральный узкоглазый! — прокричала несдержанная послушница.

— Именно так, — мрачно ответил Рэку, а затем, не сдержавшись, все же улыбнулся, — А ты на компьютерную мышку что-то не очень похожа…

— Но я, всё ещё, совсем ничего не понимаю. Нет, не так, — поправилась она, — Раньше я понимала куда больше.

— Это нормально, — снова улыбнулся Чезаре, возвращая личину, — Если тебе кажется, что ты понимаешь почти все, значит, от тебя что-то скрывают. Так бывает всегда.

— Я не понимаю, — снова вздохнула Мария, — И… и, собственно, что теперь?

— Теперь… — Чезаре на мгновение задумался, — Теперь я продолжу распутывать заговор, частью которого были действия Белого Робина. Как только подвернется возможность заполучить подходящего носителя, я, как и обещал, помогу тебе обрести новое тело. А дальше все от тебя зависит: если ты сможешь примириться с тем, что я все это время лгал тебе, то я буду рад, если ты составишь мне компанию при спасении мира. Если же ты захочешь идти своей дорогой и забыть наши приключения как страшный сон, я пойму и не стану тебя удерживать.

— А что именно происходит сейчас в мире? — плавно съехала с темы Мария, — Кажется, ты знаешь несколько больше, чем в прошлый раз. Успел за эти часы навести справки?

— Успел за эти часы кое с кем поговорить, — ответил Чезаре, — Мы уже знали из разговора с Белым Робином, что у него есть несколько товарищей схожего уровня в разных городах, а также что за ним стоит некая 'Она'. К сожалению, я не успел разузнать у него про 'Её' личность, и мой контакт, с которым я общался, также ничего об этом не знает… Или по крайней мере, не говорит. Как я уже говорил, всего городов, разрушение которых требуется заговорщикам, пять; и большая часть из них уже известна. Что касается товарищей Робина, то мне известно, что в Рим доделывать его дело едет Герхард фон Рейлис, немецкий амагус-суперсолдат… Впрочем, я подозреваю, что для списка 'товарищей' мы можем попросту взять топ листа 'Их разыскивает Интерсигма' и в 90 % случаев будем правы.

— Имеется в виду 'топ пять'? А разве наша Неуловимая Джейд не может быть составной частью Жестяного Джокера?

Имя 'Неуловимая Джейд' было производным от того имени, под которым гипотетический кукловод международного сигма-терроризма фигурировал в базах Интерсигмы: 'Неуловимый Джо'. В отличие от Интерсигмы, Чезаре и Мария знали хотя бы ее пол, биологический вид и сам факт того, что она точно существует.

— Голова от такого раскалывается, — продолжала девушка, — Как будто она у меня есть. Это ж и Катерина, и Серафима, и Джокер, и все могут быть Неуловимой Джейд?

— Я по-прежнему сомневаюсь насчет Катерины, — ответил кардинал, — Твою теорию, конечно, нужно будет проверить, но я все же думаю, что она лишь подчиняется настоящей Джейд. Жестяной Джокер… Может быть, но не думаю. А вот Серафима… Как минимум, я точно знаю, что 'Божья длань' сверялась с ней в отношении Пришествия.

— Значит, это точно она! — со свойственной ей легкомысленностью послушница схватилась за эту теорию, — К ней вообще весь мир прислушивается. Считается, что Серафима попросту не может врать, но ведь проверить это никто не может.

— Серафиму определенно нужно будет навестить, — заметил Чезаре, считавший эту версию слишком очевидной, — Но сперва помешать фон Рейлису закончить дело Белого Робина, иначе все, что мы сегодня сделали, пойдет прахом.

— Тогда нам нужно, для начала, найти Лили, — высказала свою мысль сигмафин, — Она ведь, насколько мы знаем, главный козырь в этой игре. Если чудотворица Катерина связана с Робином, то и Лили связана с ним. Да и, насколько я помню, Робин тоже охотился за Лили.

— Да, — согласился Чезаре, — Кем бы она ни была, Лилит ключ ко всему. Впрочем, кое-кто, кого мы встретим на берегу, знает чуть больше об экспериментах G-Tech: а значит, как я подозреваю, и о Лилит. Как минимум, кто она такая.

— Ты так много говоришь о том, кого мы встретим на берегу, но ты так и не сказал, кто это такой, — заметила Мария.

— Кеншу Рейко, ученая из Японии и моя давняя знакомая. Именно с ней я договаривался по поводу сигма-проектора. Кроме того, мне известно, что она пыталась использовать 'главный эксперимент G-Tech' против них же самих, из чего следует, что она знает об их экспериментах явно больше, чем мы…

Через некоторое время баржа остановилась, и Чезаре загрузился в планер, чтобы переместиться обратно в лагерь Интерсигмы. На выходе его встретили уже знакомые майор и Рейко.

— Ну что, я так понимаю, вы нашли то, что искали, — высказал предположение седовласый.

— Сам ты 'что', хамло, — обиделась Мария.

Кардинал лукаво усмехнулся. Относилась эта усмешка скорее к заявлению послушницы.

— Нашел. Благодарю за вашу помощь.

— Материал твой или мой? — сходу спросила Рейко.

Чезаре покосился на майора, но решил, что она не стала бы об этом заговаривать при нем, будь это рискованно.

— Материал, скорее всего, будет мой. Когда добуду.

Он предполагал, что Марии очень пойдет тело Елены фон Рейлис (младшая сестра и напарница господина виконта, амагус-стрелок, класс опасности 'B')… Но с практической точки зрения тело, не успевшее 'примелькаться', создаст куда меньше проблем. И в любом случае, на добычу 'материала' повлияет и то, с кем ему доведется столкнуться в рамках спасения мира.

— Хорошо, пойдём допрашивать Робина.

Рейко направилась к той же палатке, в которой лечила Чезаре.

— Надеюсь, ты знаешь, о чём хочешь его расспросить.

— Расспросить то его более чем есть о чем, и по личному делу, и по общественному… — проворчал он, — Весь вопрос в том, скажет ли он что-то…

'Как все-таки неудобно, когда допрашиваемому нельзя отрезать пальцы', - мысленно добавил добрый священник.

— Конечно, скажет, — фыркнула учёная, — Иначе я начну отрезать ему рукава по одному или вырезать стильные дырки на брючинах.

— То есть, его неуязвимость — вещь относительная? — заинтересовался шпион.

— Сигма-проектор не знает неуязвимых, — пояснила Рейко.

— Странно, что ещё не собрали сигма-пушку, которая просто разбирает человека на молекулы, — с восхищением в голосе прокомментировала Мария.

Чезаре кивнул.

— Может, уже и собрали, просто мы не в курсе, — прошептал он в ответ.

— Что? — переспросила женщина, поправляя очки.

— Ничего, — ответила ей гарнитура.

— Неважно, — помотал головой Чезаре, — Ну так что, начинаем?

— Можешь допрашивать его, — сообщила Рейко, распахивая полог палатки.

Оказавшись внутри, кардинал мог увидеть уже знакомый белый гроб сигма-проектора, в котором лежал уже знакомый ему костюм. Не слишком разбираясь в проекторах, шпион поостерегся совать руки в гроб, но подошел достаточно близко, чтобы не пришлось привлекать внимание к содержанию разговора громкой речью.

— Ну что, Робин, — тихо начал кардинал, — Тебе лучше отвечать на мои вопросы, причем без мата, поскольку Мария мало того что дама, так еще и несовершеннолетняя…

Вообще-то, восемнадцать ей должно было исполниться всего через пару месяцев. Но на эту деталь он предпочел пока закрыть глаза.

— Неужели ты думаешь, что я сообщу хоть что-то тебе? — поинтересовался плащ, — В конце концов, если я не буду делиться с тобой информацией, это существенно повысит шансы того, что ты услышишь о Её планах непосредственно от Неё самой.

— Думаю, сообщишь, — ответил Чезаре, — Ты уверен в своей неуязвимости, знаю, и в какой-то степени эта уверенность оправдана: даже я смог только уничтожить носитель… Но и твоя защита не абсолютна. Ты знаешь, где ты находишься?

— Ну, просвети меня, падре, — хохотнул сигмафин.

— Это сигма-проектор, — невозмутимо пояснил шпион, — Вообще-то эта штука предназначена, чтобы лечить раненых, но при правильном использовании её можно использовать также для пыток и убийств. На сигма-уровне, на который твоя неуязвимость не распространяется.

— Есть одна маленькая тонкость, падре, — фыркнул Робин, — Я не чувствую боли, а полностью уничтожить меня ты не сможешь, пока не найдёшь последнюю перчатку.

Это была неожиданная и неприятная новость. Чезаре не знал, знала ли об этом Рейко, но сейчас это было неважно. Главное было не терять уверенного вида и без потерь времени задействовать план Б. Благо, он уже видел слабое место Робина. Пятая ступень. Гордость.

— И много тебе толку с одной перчатки? Мы оба прекрасно знаем, что ты надеешься, что 'Она' не бросит тебя здесь. Оставляя вопрос о том, станет ли 'Она' беспокоиться ради неудачников, предполагаю, что ты захочешь выбраться отсюда в сравнительно целом виде, а не в качестве бесполезной груды рванья.

— Знаешь, а ведь достаточно, чтобы получилось хотя бы у одного из нас. Победа всех пяти была невозможна: Она уже справлялась у Принцессы. Принцесса сказала, что все пятеро победить не смогут. На что Она надеялась? Всё просто: если победит хотя бы один из нас, общество уже никогда не будет прежним. Уже сейчас вы стоите на грани гибели. Все шесть концепций Принцессы уже сбылись, и если сбудется седьмая, то мир погибнет уже сейчас.

'Шесть концепций Серафимы'. О них давно уже говорили по всему миру, во многих странах предпринимались усилия, чтобы не допустить их исполнения. Если все шесть концепций станут истиной, впору будет строить новые часы судного дня и с ужасом смотреть на минутную стрелку. Первая концепция, наличие оружия массового поражения, была давно. Вторая концепция: нарушение баланса сил, с учётом локального апокалипсиса пяти крупных городов, свершилась. Третья концепция: смерть части лидеров держав. Слишком расплывчато, чтобы с уверенностью сказать, достаточно ли лидеров держав погибло. Четвёртая концепция: несовершенство защиты от оружия массового поражения. С появлением сигмы, никто не знает, что мощней — силовые поля и ПРО или усовершенствованное ядерное и сигма-оружие. Пятая концепция: мировая паника. Именно ее, по-видимому, и создавала Джейд со своими сторонниками: каждый такой катаклизм — это новая вспышка паранойи в отношении сигмы и всего с нею связанного. Шестая концепция: денежный кризис. На самом деле, появление уже пяти концепций или даже четырёх, означало самозарождение остальных концепций.

— И на твоих мечтах придется поставить крест, — заметил Чезаре, — Жалкий неудачник, потерпевший поражение, а потом, когда кто-то другой добился цели, оказавшийся беспомощным иждивенцем… Ты этого хочешь? 'Её' жалости или презрения?

Проболтался? Или толкает дезу? Будь допрашиваемый человеком, он сказал бы точно; однако у сигмафина не было лица как такового, а голос — не самое надежное средство определения…

— У меня ещё будет шанс отыграться, — 'отмахнулся' Робин, — Впереди сигма-кризис, и с этим вам уже ничего не поделать. Со своими новыми способностями я добьюсь много большего, а моя информация для Неё поистине бесценна.

- 'Информация'? — усмехнулся Чезаре, — Кого ты пытаешься обмануть? Меня или все же себя? Каждый день люди с сигмафинами умирают. Ты думаешь, никто не наткнется на то, на что ты наткнулся случайно?

— А ты разве сам не ответишь на этот вопрос? — усмехнулся Робин, — В чём разница между мной и теми сигмафинами, которые находятся в руках у умирающих вояк.

— В том, что ты ублюдок? — невинно поинтересовался кардинал, — Но не думаю, что ты в этом так уж уникален… В чем же?

Костюм фыркнул.

— Нет мозгов — считай, калека. Если не допедрил сам, хрена с два я тебе раскрою свою маленькую тайну.

— Вообще-то, технически из нас двоих мозгов нет как раз-таки у тебя, — заметил Чезаре, — И как раз ты пытаешься придумать 'тайны' из того, что удалось тебе случайно.

В последнее слово он вложил все презрение, на какое только был способен…

— Я смог это 'случайно' воспроизвести. И не раз, — хохотнул сигмафин, — Думаю, этого вполне достаточно.

— И что? — поинтересовался Чезаре, — Ты смог попросту воспроизвести последовательность действий, не разбираясь ни в сути, ни в технологии. Нашел, чем хвастаться!

— Люди же хвастались магией, хотя не понимали в чём суть? Какая разница, если это знание как вирус, как зараза распространится по миру, и будет уже неистребимо?

Сигмафин явно был собой горд.

— Принцесса всё равно будет моей.

Вот ты и подставился, дружочек. Неважно было, испытывал ли он любовь к сигма-прорицательнице, или же это была всего лишь жажда обладания. Тем более что Чезаре не слишком-то отличал одно от другого. Главным было то, что это давало ему Ахиллесову пяту размером с Дионисову печень. И этим следовало воспользоваться.

— Принцесса и калека? — фыркнул Чезаре, — Не смеши меня. А именно калекой ты будешь, если не станешь сотрудничать. И даже то, что ты был первым, кому повезло наткнуться на способ контроля тела, ни на что не повлияет: к тому моменту, как за 'девицей в беде', то бишь тобой, кто-то придет, знание успеет распространиться… ведь точно так же повезет и кому-то другому!

— Если я буду сотрудничать — Принцесса точно не будет моей. Она мне её не доверит. Если откажусь — у меня остаётся шанс. Внимание, вопрос — зачем мне тебе помогать? Тебе ведь нечего предложить мне. Ты можешь только угрожать. Но ведь ты не отпустишь меня. Если я тебе выложу всё, что ты хочешь, часть меня останется заперта или, быть может, всё равно будет уничтожена, просто из вашего человеческого страха.

Вот это уже деловой разговор. Как и было запланировано.

— Почему же не доверит? — спросил шпион, — Я ведь не требую от тебя рассказать мне все. Не буду скрывать: если бы ты мог чувствовать боль, то уже сейчас выложил бы мне 'Её' имя. Но я предлагаю тебе компромисс: ты расскажешь мне только часть деталей. Если не перегибать палку, то она не узнает, что ты рассказал нам это… Зато ты останешься в целости. Как тебе такой вариант?

— Что-то не подкупает, — лениво произнёс Робин, — Мне что уничтоженные куски, что лежащие в заточении, равно бесполезны. По-настоящему жить может только одна моя перчатка, а здесь и сейчас ты ничего не сделал, чтобы это поменять.

— Ты же не сомневаешься в 'Её' победе, не так ли? — подловил его Чезаре, — После этого ты получишь свободу. А вот будешь ли ты при этом 'побежденным и оказавшимся в плену, но все еще преданным Ей воином', или же 'беспомощным калекой и жалким иждивенцем на Её шее', зависит только лишь от тебя.

— И что же ты желаешь узнать? — поинтересовался Робин.

Шпион на мгновение задумался. Вопрос по 'личному делу' он предпочел все же оставить напоследок…

— К примеру, расскажи мне, в чем заключается смысл столь сложных ритуалов по уничтожению города, и какие ритуалы применяются в других городах.

— Сигмафикация. Взрывная массовая сигмафикация, — ответил Робин, — Впрочем, Её устроит и обычный всемирный катаклизм или даже просто Шесть Концепций Принцессы.

Кардинал присвистнул:

— Впечатляет. А о ритуалах, применяемых твоими 'товарисчами', выражаясь языком бедняги Карлоса, ты рассказать можешь?

— Всё аналогично, только технологии другие, — без особого интереса ответил костюм, — Тюльпан извернулся с растениями, Джокер затеял эксперимент на насекомых, на чём, я уверен, погорит, Найтхэвен решила обратиться к древней магии, и только Герхард особо не стал изгаляться, использовал обычные гравидвигатели.

— В чем заключается Седьмая Концепция?

— Нечисть, — лаконично ответил Робин.

— Подробнее, — в тон ему ответил кардинал.

Ответом был недобрый смех.

— А ты ещё не понял? Нечисть существует. И всегда существовала. Все эти вампиры, оборотни, черти, это все правда.

— Если она уже существует, то что должно произойти, чтобы концепция исполнилась? — задал резонный вопрос Чезаре.

— Она должна поползти изо всех щелей, как в этих ваших Голливудских фильмах. Паника, хаос, ужас и безнадёга, — радостно вещал Робин, — Как тебе такое развитие событий, священник?

— Должно быть весело, — ухмыльнулся Чезаре, — И как вы рассчитываете этого добиться?

— А зачем? Вы, люди, сами этого добьётесь. Вас было достаточно лишь чуть-чуть подтолкнуть, — усмехнулся Робин, — Это ведь вы создали всю эту нечисть. Сами. Своим страхом и своей злобой.

— Хорошо… А что ты скажешь о роли Чудотворицы Катерины в происходящем?

— Она должна сотворить чудо. Разве не логично? — решил сдерзить костюм.

— Ты не хуже меня понимаешь, что я имею в виду, — спокойно ответил священник, — Насколько высок ее статус в вашей… организации? Насколько много она знает? Насколько понимает, чего именно вы пытаетесь добиться? И в чем конкретно заключается ее чудо?

— Катерина — Её правая рука, — коротко ответил Робин.

— А Серафима — левая? — не сдержавшись, ляпнул Чезаре, после чего помотал головой, — Ну что ж, Робин… А теперь расскажи мне подробно о том, как ты смог захватить под контроль человеческое тело.

— Всё просто. Момент смерти наступил ровно в тот же момент, когда шло использование ресурса камня душ, — охотно объяснил сигмафин, — Всё, что требуется от сигмафина в этот краткий миг, это не упускать свой шанс и не разрывать контакт.

— Ресурса камня душ?

— Мы называем камни душ 'чёрными ящиками', - пояснила Рейко, — Это несканируемая и невоспроизводимая часть сигмафина, которая, собственно, и наделяет его особыми свойствами.

— Ты сможешь впоследствии четко объяснить, как этот ресурс задействовать? — уточнил Чезаре, повернувшись к ней. Ученая кивнула:

— Каждый раз, когда ты используешь сигмафин, ты связываешься с ним телепатически. Технически, любая отдача приказа сигмафину и есть обращение к чёрному ящику.

— Ладно, — кивнул шпион, снова поворачиваясь к Робину, — Ты дал тело сигмафину-плети. Был еще кто-то?

— Она была экспериментом, — ответил Робин, — Мне не было нужды создавать целую армию мертвецов.

— Даже странно, — заметил Чезаре, считавший армию мертвецов весьма весомым козырем, — Хорошо, еще пара вопросов из праздного любопытства. Почему, когда Карлос пытался убить меня, он не взял тебя с собой?

— Он не хотел светиться, — пояснил костюм, — Считал, что сам со всем справится. Дурак. Впрочем, оно и хорошо: возьми он меня с собой, его бы ты так просто не убил.

— Вот еще что: я понимаю, ты сигмафин. Жестяной Джокер — тоже из этой серии. Но что могло заставить людей участвовать в 'Её' планах?

Сигмафин рассмеялся:

— Они-то думают, что участвуют в планах человека!

— Интересно, что бы они сказали, спроси я их на ту же тему… — задумчиво протянул шпион, — Думаю, если у Рейко нет других вопросов, наша беседа окончена.

Рейко покачала головой.

— У меня нет вопросов… по крайней мере, пока, — сообщила она, — Ну что, узнал, что тебе нужно?

То, что нужно… Что ж, если сигмафин не соврал, то осталось только поймать 'материал'.

— Да… В таком случае, разговор окончен. Рейко, я надеюсь, ты помнишь, о чем мы договаривались в отношении плаща.

Она кивнула, и тут же её пальцы забегали по голографической панели. На глазах у Чезаре плащ начал медленно растворяться в воздухе, а по барабанным перепонкам ударила гневная тирада на тему лживых выкидышей креветки и их общего с кардиналом генеалогического древа.

— У меня уши завяли, — плаксивым голосом пожаловалась Мария, — Давай уйдём отсюда.

— Пошли, — пожал плечами Чезаре, выходя из шатра. Сам он ненавидел Робина в достаточной степени, чтобы ради торжества над ним забыть, что он, по собственным словам, не садист; однако он понимал, что Марию слишком испортили церковники со своим 'подставь другую щеку' и прочей ерундой…

Глава 11

Сам не знаю, что В спину вдруг толкает Мой безумный ход! Солнца луч неясный Ощутил вокруг, словно зов вперёд. Всё это обман… не свет. И туман — не пар… Смерти горький дым, пустота! Всё же я иду… не поймать ответ! Вряд ли я смогу… такова судьба. Смотрит мне Он вслед Он ведь сотни лет Чрез меня дышал! Видел мои сны! Сны свои!! И желал, увы, тайно мне Венца… И теперь вдвоём Вместе с Ним сплетены, Чрез Тьму плывём. Кто бы знал куда… Навсегда. YellowDragon

К своему удивлению, Артур очнулся. Он лежал на довольно жёсткой кушетке, глядя в потолок, в помещении, озаряемом ровным мягким, но холодным светом. Оглядевшись, мужчина мог увидеть с трех сторон прозрачное стекло с паутинкой трещин, ограждающее его от внешнего мира, в котором суетились люди в белых халатах; а с четвертой металлическую стену, исцарапанную то здесь, то там когтями, покрытую вмятинами и небрежно начертанными надписями вроде 'вы все умрёте' и 'я вижу приближение вашей гибели', а также детскими рисунками, увидев которые, любой психолог схватился бы за сердце. Самым невинным из них была пляска маленькой фигурки в платье вокруг семи болтающихся на виселице больших фигур.

Артур хвататься за сердце не собирался. Он вообще ничего делать не собирался. В голове было пусто настолько, что хотелось закричать. Сердце билось очень медленно и вязко, словно сомневаясь, а нужно ли оно вообще ему. Казалось, что Артур может смотреть в потолок вечно. Англичанин просто лежал, ожидая неизвестно чего. Своей смерти? Очередного пришествия? Конца времён? Собственно, ему было всё равно.

— Тебе нужно было убить меня тогда… в комнате с проводами… Рейлис, почему же у тебя не получилось? — внезапно упрекнул он немца, которого сейчас не было рядом. Голос Артура был слабым и пустым.

— Он очнулся! — крикнул один из учёных, после чего люди в кабинете засуетились.

— Ещё бы он не очнулся, — презрительно фыркнул лысеющий тощий старикан, — Е.В.А. активизировала 120 % мощи и весь запас отдала ему.

Артур не обращал внимания. Он все еще обращался к невидимому собеседнику… Не желавшему отвечать собственной фантазии.

— Уроборос, чтоб тебя… куда же ты ушёл? Я хочу уже сгореть к чёртовой матери… мой план провалился, а расплатился за это, как всегда, не я.

Оглядевшись в комнате, Артур не нашёл цзяня, которым сражался Алоглазый с фон Рейлисом. А жаль… им хотя бы можно было бы попробовать себя заколоть. Значит, придётся всё-таки встать и что-то сделать.

'Главное не думать о ней… иначе весь план провалится от бессилия. Ещё можно попробовать… чёрт, а как это вообще делается?' — Артур не был уверен, что сможет совершить сейчас истинное преобразование и феерично закончить свою жизнь в последнем рывке.

Подняться на ноги он так и не смог. Точнее не хотел. Ему и на корточках было неплохо видно окружающее пространство, а воля, похожая сейчас на кисель, не собиралась делать ничего лишнего. Более того, если бы не хаотичная природа Артура, она бы вообще ничего так и не сделала, даже не сняла англичанина с кушетки. Артур дополз до стены со стеклом, и его рука легла на прозрачные трещины. Опираясь на стекло, англичанин поднялся на ноги и упёрся головой и грудью в него, чтобы хоть как-то стоять.

Вперёд вышел мужчина в белом халате. Он сильно выделялся среди других: с ожогами на голове, глубокими царапинами на лице, которое, казалось, было одним целым с голографическим монокуляром и мрачного вида дыхательной маской. Он что-то черканул стилусом в своём планшете.

— Ну, как ты себя чувствуешь, И.Е.Г.О.В.А.? — спросил он, — Каково тебе ощущать себя за прочнейшим огнеупорным бронированным стеклом? Я помогу тебе сэкономить силы и время: эта клетка неприступна. Лилит её пыталась сломать целых двадцать лет, — он покачал головой, — Безрезультатно.

Пустые и потускневшие янтарные глаза Артура остановились на лице говорившего.

— Никак, — ответил англичанин, словно это слово могло что-то охарактеризовать, — Я не собираюсь дышать так долго.

'Нужно найти способ закончить всю эту глупость. Уснуть и снова увидеть сон о Прежденебесном'

'Разумно' — фыркнул в его голове голос Звездокола, — 'Самое время отказаться от всех обязательств и сделать смерть Огневолосой ешё бессмысленней. Это было бы как раз в стиле Алоглазого'

— Это вы, батенька, зря, — усмехнулся учёный, — Любая попытка умереть будет нами остановлена и проконтролирована, ведь твоя камера это, помимо прочего, сигма-проектор.

Он картинно взмахнул руками, а затем поклонился, словно в театре. Артур успел заметить на планшете две фотографии: его и седовласой юной особы.

— Ты ещё здесь? — проговорил Артур, забыв о том, что общаться со Звездоколом не обязательно вслух. В голосе англичанина не было удивления. В нём вообще ничего не было, кроме колебания воздуха голосовыми связками.

— Он был прав. Я ничто. Меня никогда не было. А теперь то, чего никогда не было, это осознало и стоит сейчас здесь, желая забыть о том, чего никогда не было. Какая ирония… я должен был разбиться об Уробороса, как об дно пропасти, а эта скользкая тварь вывернулась из-под меня, чтобы продлить агонию. Пожалуй, ничего более болезненного Он не смог бы придумать, размышляя и ещё тысячу лет. Мне не выбраться отсюда. И я не найду Лилит один. А если и найду… я сегодня понял, что она не то, что я себе представлял о своём народе… она это Его капля крови. Получается, что всё это было бесполезно… бесполезно для меня, которого не существовало.

Англичанин слегка долбанул головой стекло.

— Жрите меня с потрохами! — крикнул он в сторону учёных.

— У него бред, — предположила хмурая женщина в очках.

— Фиксируйте, — приказал изуродованный, — У нас тут, кажется, шикарный источник информации.

Учёный что-то черканул в планшете.

'Знаешь, Сэйхо, а ведь Огневолосой было всё равно, что ты не существуешь' — спокойно говорил Звездокол, — 'Я вообще могу разнести всю твою аргументацию в пух и прах. Во-первых, ты не один, нас как минимум двое. Во-вторых, я не заметил, чтобы она испытывала ненависть к Лилит, зато ненависти к Уроборосу у неё было столько, что ей можно было бы покрыть планету слоем в четыре метра'

— Аргументация? Какая, к дьяволу, аргументация!? Разве можно убедить отражение, что ему будет не больно исчезнуть, когда вода, в которой оно отражается, испарится в огне?! Лилит ещё детёныш. Возможно, она казалась ей милой, как человеку может показаться милым тигренок, — но когда тигр вырастет, и ему будет не хватать его порции мяса… он проявит свою природу, и человек пожалеет о своей иллюзии. Она не верила, что меня не существует… хотела не верить в это, как и я. И её это не спасло, — продолжал выдавать Артур порции отборнейшего бреда под протокол. Кулак англичанина ударил в стекло.

— Двое… — продолжил поток сознания Артур — Ты тоже, должно быть, отражение в моей голове того, чего нет.

Горький смех.

'Если меня нет, значит, наверное, ты не сможешь сейчас разбить огромным топором бронированное стекло, вытрясти у этих учёных расположение Лилит, найти детёныша и воспитать её по собственному образу и подобию'

Учёные продолжали делать какие-то замеры и протоколировать каждое слово и каждую эмоцию Артура.

'В конце концов, последние слова Огневолосой, которые она сказала Алоглазому, звучали как 'Он — движение вперёд, а ты — цепляешься за прошлое, которого уже нет'. Память может исказить слова, но их смысл остаётся. Свидетельства о том, что ты был, ещё могут остаться, если ты сейчас последуешь примеру Огневолосой и встанешь на ноги, когда не хочется. Если же ты этого не сделаешь, ничто на свете уже через четыре дня не докажет, что был ты, что был Уроборос, что была Огневолосая'

— Как будто они знают, где она… — фыркнул Артур, — Да и чем я могу её воспитать?! Если бы Эйса ощущала себя жалкой иллюзией, то она не успела бы сделать даже то, что успела в моём воспитании… а что я могу показать ей? Что её огонь — неправда? А что тогда правда? То, убедить себя в чём я не в состоянии? Так как мне убедить её, если я сейчас подохну?! Я не хочу 'подтверждать', что она и я 'были'! Жалкая память будет постоянно подсовывать эти иллюзорные подтверждения! Таково её главное свойство. Бытие вне бытия не существует!! То, что умерло, то не может вернуться! То, чего не было, не может существовать! Я не хочу обманывать себя!

Внезапно Артур прервался. Его дыхание было неровным и частым. Он вдруг продолжил фразу про 'как будто они знают?':

— Мне нужен фон Рейлис. Он знал Лилит. Он точно знал.

Лихорадочно оглядев комнату ещё раз, Артур облизнул губы, на которых все ещё стоял привкус крови. Ученые явно чувствовали себя в безопасности. Неудивительно: присмотревшись, Артур заметил на стекле застарелые царапины. Драконьи когти, легко рвавшие металл, так и не смогли ничего поделать с этим стеклом. Но у нынешнего пленника еще оставался козырь в рукаве… Точнее, в сердце. Буквально.

— Он знает, где она сейчас… — прошептал англичанин, словно пытаясь забыть о том, что говорил Звездоколу о бесполезности всего его путешествия. А потом заорал на всю комнату:

— Мне нужен виконт Герхард фон Рейлис! Срочно! Пусть придёт! Скажите ему, что у меня есть сведения об этом гребаном конце вашего раззвездатого света, которые его благородной арийской ретроградской заднице срочно нужно знать!!

— Хорошая попытка, И.Е.Г.О.В.А., - хмыкнул тип в дыхательной маске, — Но есть одна маленькая деталь.

Он коснулся пальцами своей груди.

— Этот конец света — наше детище. Ты просто не можешь знать ничего о нём.

— Да неужели?! — процедил Артур, — Может быть, вы знаете и о том, что именно и зачем сражалось с виконтом в распределительном помещении вашей шарашки? — англичанин неожиданно вспомнил аристократическую манеру держать лицо и тон голоса.

— Это неважно, — развёл руками учёный, — Всё это будет неважно, когда пять Столпов Творения поднимутся над землёй. Два из них уже поднялись в Токио и в Риме. Своими глупыми действиями ты обрушил Столп в Берлине, и к чему это привело?

Он выдержал театральную паузу.

— Только к разрушению Берлина, — он начал шагать прямо к стеклу, — Уже завтра днём мы сумеем восстановить все разрушения, к которым привела эта схватка, и вновь поднимем столп творения. А виконт?..

Он остановился так близко, что едва не касался маской стекла.

— Белый Робин облажался. Его победил какой-то жалкий священник. А ведь всего-то и требовалось, что подключить Лилит к трону. Герр фон Рейлис уехал, чтобы доделать то, что не удалось его предшественнику.

— А Вы, любезный, тогда, должно быть, руководитель проекта, занимавшегося кровью Лилит, раз так много знаете? — изображая немного саркастическую вежливость, процедил Артур куда-то в сторону от стекла — всё равно тут кругом микрофоны….

— О, да! — ученый повернул лицо так, чтобы Артуру было лучше видно его шрамы и ожоги, после чего ткнул в них пальцем, — Я получил это, когда она разгромила свою первую тюрьму.

Он повернулся к камере спиной и зашагал прочь, вскидывая руки.

— Какая сила! Какая мощь! Маленькая девочка не имела на них права, но получила их от рождения!

— И куда же, позвольте поинтересоваться, отправился фон Рейлис? Может быть, вы даже это знаете? — с некой странной еле заметной издёвкой спросил Артур.

— Конечно же, в Рим, куда же ещё? — учёный резко обернулся, а полы его халата колыхнулись от дуновения порождённого движением ветерка, — Белый Робин облажался, но ведь Столп ещё стоит, белая крыса в городе, а трон цел.

— Вы всё сказали, что меня интересовало, — холодно проговорил англичанин, — И мне нужно Вам тоже кое-что сообщить.

Артур вскочил со своего места и прыгнул в сторону, куда смотрел: в противоположную от бронестекла. Англичанин развернулся стремительно как юла, а в его руке сверкнула сигма, очерчивая летящий в стекло силуэт Звездокола. Воля и внимание Артура направляли калибур прямо в сердце учёного в маске.

— Это тебе, мразь, за покалеченную судьбу Евы! — закричал Артур, чувствуя, как его сознание погружается в центр солнечного сплетения руководителя проекта, опережая калибур, и прямо указывая тому, куда следует ударить. Сегодня Артур Берг направил свою волю на прямое убийство человека — впервые в своей длинной и нелепой жизни.

Топор не пронзил грудь учёного, не пронзил стекло. Топорище летело вперёд своей тупой стороной, а потому стекло раскрошило, несмотря на всю его бронированность, а грудь бедолаги попросту смяло. Тело учёного летело дальше, пока не ударилось спиной о стол, а Звездокол прошиб его грудную клетку насквозь, буквально разрывая плоть, кости, лёгкие и металл имплантатов.

'Рим!' — стучало сердце англичанина, — 'Туда уехал фон Рейлис… Он, конечно же, поехал за Лилит. Рим!' — доселе неживые янтарные глаза, казалось, горели, словно на камешек янтаря попали прямые лучи солнца.

— С дороги! — крикнул Артур, чувствуя, что Звездокол снова у него в руках.

Ученые явно сочли его пожелание обоснованным и убедительным. Человек с топором всегда убедителен. Даже для двери, которая наверняка открывалась как-то по-другому, но у Артура не было времени разбираться.

'Налево!' — скомандовал топор. Артур последовал команде. Сигнализация уже выла, возвещая о сбежавшем пленнике. Дракон попытался было использовать колдовство, чтобы определить карту помещения и местонахождение врагов, но через толстый слой металла не мог 'дозваться' до земли.

Мелькнувший коридор… это лучше, чем умирать внутри себя от удушья… лучше бежать вперёд, пока есть силы… Хоть со всем тем, что временно мысленно оставил Артур в комнате с бронестеклом, ему ещё предстоит встретиться вновь в своей голове, сейчас англичанин просто бежал вперёд, стараясь не потушить солнечный огонь янтарных глаз… блики, взявшиеся неизвестно откуда, неизвестно куда двигающиеся и двигающие Артура Берга.

Автоматическая пулеметная турель… Бросок калибура — и нет турели. Она всего-то и успела, что зафиксировать цель.

'Вправо!' — выкрикнул Звездокол рядом с запечатанной наглухо дверью. Мощный удар открыл дорогу в боковой коридор. Из четырёх комнат выскочили наспех вооружённые и бронированные охранники. Двое с мечами, трое — с огнестрельным оружием, и лишь один, в дальнем конце коридора, с луком. Одним взмахом всех было не перебить: двое выскакивали с разных сторон, ещё трое высовывались из разных дверных проёмов, и только лучник стоял, выпрямившись во весь рост.

— Во имя Бахамута! Если я всего лишь иллюзия, то мне нечего терять! — закричал Артур, продолжая нестись прямо по коридору к выходу из помещения, закрываясь Звездоколом, как щитом. Внезапно тело англичанина оторвалось от пола и взмыло в потолок, переворачиваясь вверх ногами и уходя из-под траекторий ещё не выпущенных пуль. Цепь калибура хлестнула ближайшего бронированного охранника, зацепляясь за его тело и волоча как шар для боулинга через всё помещения на встречу с другими 'игроками в бронемяч'… а Артур стремительно бежал, но уже по потолку, находясь в какой-то гравитационной аномалии.

Лезвие калибура, как и раньше, давало великолепную защиту. Промчавшись через опасную территорию, Артур двинулся дальше, отделавшись лишь парой царапин. Таким образом он миновал ещё пару этажей, прежде чем оказался перед дверью, бывшей их целью. Это не был выход, Артур знал это, благодаря ментальной связи со Звездоколом, но топор вёл его именно сюда.

— Что мы тут делаем? — спросил Артур, привычно снося дверь и заглядывая внутрь.

Его внимание привлек белый пластиковый гроб, стоявший в центре комнаты. Внутри, в розоватой жидкости, без сознания плавала молодая черноволосая девушка. Рядом с гробом располагался терминал с голографическим интерфейсом, на котором отображались вполне стабильные показатели человеческого тела, если не считать крайне слабого сердцебиения. Заголовок дисплея гласил: 'Проект А.Д.А.М.', и ниже приводилась расшифровка: 'Амагический Драконоид. Аддиктивная Меха-регуляция, версия Зеро'.

— Это ещё что?!.. — спросил то ли у Бахамута, то ли у Звездокола Артур, подходя к установке.

— Проект А.Д.А.М., как видишь, — было удивительным, что Звездокол произнёс эти слова без сарказма, тоном мудрого наставника, — Твоя кровь от крови. Если тебе интересны детали, то терминал в твоём распоряжении, но помни — времени у тебя очень мало.

— Ещё одна жертва G-Tech… — он подошёл к терминалу, пытаясь понять, как отключить амагуса от аппаратов.

'Начать извлечение организма?'

'Да'

'Вы уверены, что хотите извлечь организм из капсулы?'

'Да'

'Вас удовлетворяют показатели мозговой активности?'

'Да'

— Надеюсь, ты меня сюда привёл не для того, чтобы объявить, что где выход, ты не знаешь? — облизнул губы Артур, водя пальцем по интерфейсу, в котором он почти ничего не понимал.

— Я отлично помню, где выход. Просто мне показалось, что ты захочешь забрать свою дочку.

'Вас устраивают показатели сердечной активности?'

'Да'

'Вас устраивают показатели мышечного тонуса?'

'Да, чёрт возьми!'

'Извлечение началось'

Тело девушки начало опускаться на дно одновременно со сливанием той розовой жидкости, в которой оно находилось.

— У нас гости, — сообщил Звездокол.

— Как не вовремя… — покосился себе за спину Артур. И начал напевать что-то величественное на никому непонятном языке.

Искажение гравитации у дверей позволит выиграть немного времени. А англичанин тем временем схватил запястье девушки и вызвал ци-карту её тела перед своим внутренним взором. 'Мозговая активность', может, его и 'устраивала', но нужно было проверить способность 'организма' выжить самостоятельно после 'извлечения'…

По сравнению с А.Д.А.М. Ева казалась очень грубой пробой пера. Наследие Бахамута очень гармонично вплелось в тело девушки, но укоренилось в нём, видимо, только потому, что это наследие несло в себе отпечаток ци Огневолосой, который ещё не успела адаптировать структура Артура. Девушка мирно спала, только очень и очень крепко. Она чуть-чуть сжалась, пытаясь найти укрытие от неожиданно обрушившегося на неё холода.

Артур непроизвольно улыбнулся, увидев отпечаток своей сущности в другом живом существе… через ладонь по телу девушки начала разливаться янтарная ци, разносящая по телу тепло и усиливающая 'охранительное ци' организма.

Убрав Звездокол и подхватив 'спящего' амагуса на руки, дракон побежал в сторону выхода… а гравитационная аномалия коварно и живо поползла в сторону приближающихся противников.

— Благодарю, — произнёс Артур калибуру, которого сейчас не было видно, — Я только надеюсь, что не уведу ещё одно создание в лапы смерти. Куда теперь?

— К выходу! — скомандовал Звездокол, — Думаю, по шахте будет быстрее всего!

На глаза Артуру тут же попались парные двери лифтов.

— Вверх или вниз? — быстро спросил англичанин, вышибая дверь.

— Вверх! Если верить словам учёного, комплекс сейчас стоит на земле.

Артур прикрыл глаза, и его строгий голос, чем-то напоминающий голос священника, читающего молитву, огласил полумрак шахты:

— Именем Бахамута! Печать Земли пусть сместит равновесие! Её наитончайшая ци, благодаря которой вода стекает вниз, а деревья растут вверх, обратится вспять и поднимет нас!

Калибур исчез, а англичанин с амагусом на руках взлетели вверх, словно у Артура за спиной выросли крылья. Янтарные глаза Артура напряжённо скользили вдоль по шахте, убегающей ему в ноги, а его внимание было сосредоточенно на контроле этого странного полёта.

Постепенно скорость полета возрастала, а шахта не торопилась заканчиваться. Дракон взлетал всё выше, выше и выше, и наконец, впереди возник потолок. Лицо Артура побледнело, но в глазах солнечно сверкнул янтарь. Колдовство создавало щит, который должен был прикрыть девушку и англичанина от обломков, осколков и невесть чего ещё, что может их ожидать на пути.

'Гранитный заслон…' — мысленно улыбнулся Артур, творя то, чего ему так до конца и не успела объяснить Эйса, — 'Это когда не имеешь права разбиться!'

Первым в потолок врезался топор. Затем — заслон, выставленный драконом. И после этого сам дракон прошел относительно свободно, ощущая прохладу ночного воздуха.

— Теперь нужно затеряться в городе, — Артур оглядел себя и скептически добавил, — Без верхней одежды, обуви, и с ней на руках. Мда.

— Город недавно рухнул с небес, — с истинно буддистским спокойствием заметил калибур, — Не думаю, что вы с ней среди обломков будете представлять из себя что-то особенное… если, конечно, ты оденешь девочку.

— Вы не слышали приказ, майор Эйхт? — осведомился лощеный и худощавый мужчина в костюме. Этот человек за короткое время сотрудничества успел вызвать ненависть всех офицеров, имевших несчастье с ним работать. Но — он был представителем G-Tech, и с ним приходилось считаться. До поры.

Потому что есть вещи, которые нельзя совершать даже по приказу. Это один из немногих идеалов, которые остались в истрепанной войной душе старого майора.

— Оцепить город. Никого не выпускать. Внутрь не входить, попытки контакта со стороны местного населения игнорировать, — процитировал Питер Эйхт, крепкий старик с темным стеклом на левом глазу, скрывающим увечье.

— Тогда объясните мне, что сейчас делают ваши люди? — спросил представитель.

Военный покосился прорванное оцепление, затем на развертываемый полевой госпиталь, и вынес вердикт:

— Нарушают приказ.

— Так остановите их!

— Я не сказал, что я его не нарушаю.

— Вы пойдете под трибунал, майор! — начал распаляться представитель, — Своими действиями вы создаете угрозу выхода ситуации из-под контроля! Вы…

Прервал его удар кулака по затылку. Учитывая размеры кулака, сотрясение весьма вероятно.

— Что? — развел руками тезка майора, рядовой Питер Кравенц, — Вы ведь сами мечтали это сделать.

— Не могу не заметить, что он сказал правду, — высказался молчаливый обычно рыжебородый мужчина, лейтенант Цвейн Тук, — Из военщины нас попрут. Это как минимум.

— Ты считаешь, что нам не следовало этого делать?

— Я этого не говорил.

— Хорошо, — майор извлек из кармана сложенное письмо, — Потому что я полагаю, что вам следует знать вот об этом.

По очереди двое его 'сообщников' ознакомились с содержимым.

— Японская студентка собирается спасать мир? — недоверчиво переспросил Кравенц, — Что за бред?

— Бред, не бред, а от Согаи Нарьяны можно ожидать всего, — заметил Тук. Он всегда был замкнутым и молчаливым, но его суждениям, как правило, доверяли.

— И знаете что, господа? — подытожил Эйхт, — Я ей верю. Так что нам есть куда уходить. А пока давайте организуем эвакуацию пострадавших.

— Ну что, надо будить… — 'предвкушая' вереницы объяснений, заявил Артур.

Они находились в одном из домов, опустевших при катастрофе, разрушившей Берлин. Англичанин предпочитал не задаваться вопросом о судьбе жильцов… Зато здесь нашлась и одежда, и укрытие.

— А я надеялся, что ты всё же догадаешься, — вздохнул Звездокол, — Проект А.Д.А.М. 20 % мощности инициировано, — обратился он разуму спящей.

Первые две секунды ничего не происходило, а затем спящая открыла глаза. Они были совершенно красны, словно у Алоглазого. Несколько секунд она, не моргая, смотрела на потолок, а затем её веки на мгновение опустились, а движения стали напоминать человеческие.

Приподнявшись на локтях, девушка осмотрелась вокруг и, увидев Артура, нахмурилась.

— Кто ты? — спросила она.

— Я квинтэссенция того, что течёт у тебя в крови, с энергетической точки зрения… — философски заметил Артур, — По человеческим меркам… получается что… ты нечто среднее между моей дочерью и сестрой.

Лёгкое чувство дежа вю посетило англичанина… по крайней мере, перед ним опять было существо, которое отражало Первопредка в своей крови.

— Ты… папа? Брат? — на её личике было выражение, наиболее близко подходящее под определение 'растерянность'. Через некоторое время это выражение сменилось чем-то вроде прозрения, которое бывает при неожиданной догадке, — Донор?

Она вновь нахмурилась.

— Звучит как-то… странно.

— Все эти понятия не совсем подходящие. Дело в том, что в тебе течёт кровь не-человека. А в моём… эээ… народе немного другая структура семьи и специфические методы… эээ… продолжения рода, под которые все эти определения не подходят. К тому же, в тебе течёт и кровь людей. Неужели ты не помнишь ничего о своих биологических родителях?

Артур сам не заметил, как начал испытывать некое лёгкое волнение от разговора.

— Био… логических? — она задумалась, однако взгляд её оставался бессмысленно пустым. Наконец, после непродолжительного молчания она покачала головой, — Нет, не помню… я ничего не помню…

Она зябко подтянула коленки к груди.

— Ты хотела бы увидеть… То, что течет в твоих жилах… даже если это не человек? — вкрадчиво поинтересовался Артур.

Девушка некоторое время молчала, после чего кивнула.

— Хочу.

— Тогда закрой глаза… Здесь будет очень ярко пару секунд, — сказал Артур, устало прикрыв глаза, и его губы тронула полуулыбка. Англичанин вышел на середину помещения и глубоко вдохнул, словно перед нырком.

В комнате сверкнуло золото, заставляя разбежаться тьму, и из золотой вспышки показалось драконье тело Сэйхо, шурша чешуей и шумя широкими ноздрями. По помещению пронесся урчащий низкочастотный звук, отдаленно напоминающий далекий раскат весеннего грома. В помещении особо негде было разгуляться, так что голова драконоподобного оказалась почти вплотную к голове девушки, нависая над кроватью амагуса и заглядывая огромными янтарными озерами глаз ей в лицо.

— Меня зовут Сейхо… Но для людей я Артур Берг. А тебя как зовут, ты помнишь? — пророкотал дракон животом и горлом одновременно, хлопая защитной пленкой огромных глаз.

Девушка с интересом и восхищением смотрела на огромное чешуйчатое создание, однако вопрос дракона поставил её в тупик.

— Как меня зовут? Как меня зовут? — шептала она, не раскрывая рта, обращаясь, кажется, сама к себе.

— Я… не помню… — произнесла она уже вслух. В её глазах отразилась паника.

— Как же так? — снова мысленно произнесла она.

— Я… просто не знаю.

В растерянности она подалась чуть вперёд, ближе к дракону, и одеяло чуть сползло с её груди, которую прикрывали теперь только её коленки.

— Я слышу твои мысли, — признался дракон, чуть наклоняя голову набок и не говоря ни слова вслух, — В истинной форме я могу обращаться напрямую к твоей крови.

Дракон задумался на пару секунд, после чего сказал, обдавая девушку потоком теплого воздуха из ноздрей, словно был феном, а не ящером:

— Тебе нужно будет дать имя… Согласно традиции моего народа.

— И… — она рассеяно посмотрела дракону прямо в глаза.

Её кровь… была гораздо сильнее крови Евы. Быть может, виной тому более глубинная связь, а быть может, просто большая доля этой крови. Сэйхо тяжело было понять, однако алые глаза… они не могли быть такими от рождения. Она ведь не альбинос.

— Actis… Актис, Актиния… — звенело имя, сочетающее металл, тайну и Солнце.

В голове у девушки возникли несколько картинок из жизни Артура в Китае. Он показал в основном природу и Эйсу в человеческой форме. Это был тест на то, как сознание амагуса отреагирует на телепатию.

— Актиния… — повторила девушка, — Я, кажется, помню. Это такое ядовитое подводное животное, крепящееся к скалам?

Она замолчала и некоторое время смотрела передаваемые Сэйхо картинки. Она воспринимала телепатию, как нечто само собой разумеющееся. Как отсутствие знаний о родных, как свою связь с Артуром по крови, как и появление огромной ящерицы.

— Кто эта женщина? — спросила она, — Она красивая.

— Я нашёл тебя благодаря… — Артур решил не перегружать сознание амагуса новыми сущностями, — …благодаря артефакту, а не своим способностям. Кроме того, согласно учению той, которую ты видела и которая меня воспитала, ты являешься… сплавом положительного и отрицательного, гибкого и твёрдого… как металл. Ничего лучше я не придумал… в моём языке это слово произносится немного с другим ударением и означает 'первозданность'.

Дракон толкнул ворох одежды носом навстречу девушке.

— Выбери что-нибудь по вкусу… а я… посплю… совсем чуть-чуть… — протянул Сэйхо, сам не заметив, как его глаза начинают закрываться защитной плёнкой.

Сознание дракона расплылось в потоках ци, сторожа помещение. Просто так засыпать в этом месте было опасно, и Сэйхо погрузился в некий аналог дрёмы, со скольжением по изменчивости потоков ци.

На следующий день они выбрались в город. Ну как — город? От города-то как раз осталось не так много. Скорее правильно было бы сказать 'выбрались в руины'. Берлин как будто пережил бомбежку, — причем не как во Вторую Мировую, а современным сигма-оружием. Чем бы ни был этот Столп Творения, в разрушительности ему не откажешь.

Немногочисленными островками порядка и стабильности были ставки германской военщины. Почему-то совсем немногочисленными: кажется, помощь пострадавшим оказывалась лишь на уровне отдельных отрядов. И тем не менее, она оказывалась: медики работали не покладая рук, а очереди беженцев отправлялись в кустарно установленную телепортационную кабину. Ну конечно: G-Tech не хотели, чтобы информация об их делах распространилась, и ни за что не разрешили бы использовать свою телепортационную сеть. Пришлось искать альтернативы. Нарьяна-нет, как пояснил один из беженцев.

Пока люди готовились и обсуждали перспективы спасения из столь безнадёжной ситуации, а также то, что они будут делать в Париже после того, как спасутся, Актис подошла к Артуру и осторожно спросила.

— Что-то не так, пап?

Они решили придерживаться легенды, что она была его дочерью. Конечно, по внешнему возрасту выходило, что зачал он ее в раннеподростковом возрасте… Но в век сигмы никого не удивишь омоложениями на проекторах. Кто знает, сколько на самом деле лет могло быть странному парню с янтарными глазами? Хотя вряд ли кто-то предположил бы, что семьсот…

— Б… Думаю, это сложно объяснить, — тихо ответил Артур, подавив слово 'боюсь', с которого иногда начинал свою речь, — Для начала, телепорт отреагирует на меня не так, как на них и тебя. Кроме того, в Риме, куда я собираюсь сейчас, очень опасно. Для тебя слишком опасно.

Глаза Артура выглядели одновременно уставшими и смотрящими куда-то вдаль. Всё же он не мог ничего скрывать. Неизвестная основа его иллюзорной души, двигающая его вперёд и заставляющая Уробороса с интересом наблюдать за ним, отвергала возможность обманывать Актис. Однако он чувствовал необходимость выглядеть сильнее, чем есть на самом деле… по крайней мере, настолько, чтобы не передавать больше никому своего ощущения безвыходной ловушки.

— Но… почему? — не поняла девушка, — Разве сигма-сканер не реагирует абсолютно одинаково на кирпич, кактус и человека? Что может пойти не так?

— У кирпича, кактуса и человека не двойственная природа, — печально ответил Артур, — Но не у меня. Сканер каким-то образом снимает маскировку моего тела… ведь эту маскировку придумали за тысячи лет до этих сканеров. Тогда она защищала от магического обнаружения.

— То есть, сканер срывает твою защиту, чтобы просканировать тебя полностью? — переспросила Актис. На её личике застыло задумчивое выражение, — Быть может, тебе оставить только защиту внешности, а на время телепортации… убрать защиту от сканирования? Тогда сканеру не нужно будет её снимать.

— Б… — тьфу ты, глупое это слово… — Думаю, это невозможно. Когда делалась моя защита, не знали, что такое иллюзия или отображение. Тогда лидеры нашего народа могли оперировать только сущностным. В некоем роде, я действительно человек, пока нахожусь в этой форме… это не просто внешность… в моих жилах течёт кровь человека, и у меня есть полноценная человеческая ДНК. Но она настолько тонко сплетена с тем, что лежит под ней, что любая глубокая операция с человеческой моей сущностью начинает задевать истинную…

Артур развёл руками. В сканерах он понимал ровным счётом ничего, а в том, что именно сделали его предки со своими телами — не многим более. Но одно он знал точно.

— У нас нет времени для промедления. Город действительно могут уничтожить в ближайшие часы. Мне нужно телепортировать тебя. А потом я что-нибудь придумаю, — изо всех стараясь говорить уверенно, изрёк Артур. Что именно он придумает… он не представлял.

— Но… — девушка замялась, опустив на пару мгновений свои алые глаза, чтобы потом вновь стрельнуть взглядом в сторону Артура, — Но ведь кроме тебя у меня никого нет.

— И я не собираюсь так просто сдаваться, — ответил англичанин, — Я найду тебя, я выберусь отсюда. Но для этого мне нужно, чтобы я не рисковал чем-то большим, чем собой. Ничего лучше не придумать. Так нужно сделать.

— То есть… мне бежать? — спросила Актис, — Скрываться вне городов? В деревнях? Постоянно куда-то идти? Или забиться куда-нибудь в глубокую нору?

Она заметно побледнела.

— Одна… а как же ты? Как ты меня найдёшь? Если меня найдёшь ты, то и они найдут. Не надо мне лгать, что ты сможешь.

Она отвернулась.

— Я достаточно взрослая, чтобы делать логические выводы.

— У них нет возможности обращаться к твоей крови напрямую. Мой народ может чувствовать своих на расстоянии. Я не лгу. Ты можешь делать выводы… Но не найти выхода. Так часто бывает, что разум бессилен найти путь, который помог бы всем. Но нужно решиться на действие, пока действовать вообще есть возможность.

Артур потер висок, словно у него разболелась голова — очередная рефлекторная реакция англичанина на сложности в убеждении. Необходимость должна быть сильнее слабости. Если бы он убедил тогда Еву…

— Если ты будешь постоянно двигаться в одном направлении, то я найду тебя. Хоть у меня и будет возможность искать только ночью.

Он видел только её спину. Вот плечи медленно расслабляются. Вот руки опускаются. Вот, наконец, она медленно поворачивается в сторону Артура, а в уголках глаз дрожат грустные искорки.

— Хорошо, — кивнула она, — Я пойду на Восток.

— Я в тебя верю. Ты сможешь выбраться из всего этого. Вот что самое главное. Бахамут не мог допустить всего этого и не дать тебе выхода.

Девушка покачала головой, прикрыв глаза.

— Я никогда не видела этого твоего Бахамута, о котором ты так много говоришь.

— Ты увидишь… когда будет время, — тихо ответил Артур, — Он оживает в моем сознании иногда… Словно вспышка звёздного света в кромешной тьме… существо, которое знает ответы, но не может нам их сказать… потому что мы не в силах понять… истинная мощь, которая никогда не будет использована для причинения страдания… полноценная сущность, которая следит за нами и желает нам найти выход. Нечто, что было до того, как мы были вынуждены убивать и бороться ради бесплотной попытки уйти от страданий. Первопредок моего народа.

Глаза англичанина на секунду словно вновь зажглись на солнце, как будто были не усталыми, а мечтательными.

— Не знаю… — искренне призналась Актис, — Я, конечно, не так много понимаю в культуре своего собственного народа, но на мой взгляд, нет ничего величественного в том, чтобы смотреть, но ничего не делать. И нельзя знать все ответы, если среди них нет ответа на вопрос, как донести эти знания до тех, кто в них нуждается.

— Я думаю, для этого и нужны цепочки наших поколений, — ответил Артур, — Эйса никогда не рассказывала, что видела Бахамута своими глазами… Первые поколения вообще представляли его себе… весьма условно, как я понял. Но он не может просто взять и вложить знания нам в головы. Потому что не почувствовав их собственным духом, мы никогда не поймём их. А если то, что он скажет, нам не понравится, мы не примем этого даже ради собственного счастья. Ты права, знания — ничто. Он обладает чем-то большим: его понимание есть его сущность, словно вырванное из наркотика своей низшей природы сверхсознание… И он не бросает нас, даже не смотря на то, что мы не способны были подойти к этому пониманию. Не смотря на то, что я всего лишь…

Артур понял, что тут нужно прерваться. Его рассуждения о том, что его не существует, уж точно не помогут Актис сейчас.

— Видишь ли… — Артур всё же должен был сказать… — Моя личность… весьма… условна… я… Внутри меня течёт тёмная кровь Огня, которая желает уничтожения и разрушения. В каплях моей истинной крови скрыто нечто, что было на заре нашего рода… что-то пришедшее из тьмы веков, когда людей ещё вообще не было. Это существо является моей природой. Как я не хотел убежать от этого осознания… это правда. В моей крови заключено желание сжечь всех врагов и погибнуть в яростной борьбе… нести страдания до тех, пор, пока не разобьюсь обо что-то, что не смогу сломать. Но Эйса показала мне другой путь. Альтернативу, которой не было от природы. Которая лежит за пределом генов, крови, материи, реальности… это Природа Бахамута, которая не вмешивается, потому что понимает тщетность. Я тоже должен остановиться… тот я, который течёт у меня в крови. Остановится пока не поздно. Но тот, с кем ты сейчас разговариваешь… не может Его остановить… Уробороса — Змея разрушения. Я думаю, что если бы не было Бахамута, я бы не нашёл тебя. Если бы его молчание было пустышкой, я бы уже был развеян в пепел.

Девушка покачала головой.

— Я этого не понимаю. Слишком много допущений. С ними можно поспорить, но… — она пожала плечами, — Я не вижу смысла.

— Полковник Шульц, — представился военный, указывая на свободный стул перед собой, — Мне сообщили, что у вас есть информация для Интерсигмы.

— Есть. Только я могу её передать лишь тому, кто докажет своё отношение именно к Интерсигме.

Голос англичанина был даже не холодным, а безучастным. Артур погрузился в восприятие происходящего, его эмоции и мысли текли, словно служба на компьютере, — в фоновом режиме. Его глаза бегали по предметам на столе, пытаясь понять их форму и отмечая в ней новые детали, которые он раньше бы не заметил и, тем более, не обратил бы внимания в подобной ситуации. Что это было за состояние, Артур не знал. Замена Льду? От кого пришло и куда его приведёт? Сердце билось ровно и медленно, словно собиралось погаснуть, но сомневалось в том, что в нём есть такая функция.

Полковник нахмурился.

— Мы не знаем, является ли ваша информация действительно важной для Интерсигмы, — грозно сказал он, — Если вы не желаете рассказывать её военным, это в первую очередь ваши проблемы, а не наши.

— После того, как я 'расскажу её военным', меня могут не довезти до Интерсигмы, — парировал англичанин, внезапно перейдя с английского на немецкий, — Думаю, что информация о связи фон Рейлиса с тем, что творится сейчас в Риме, их заинтересует. А вы сами хотите пережить то, что творится сейчас в мире? Осталось мало времени, и только Интерсигма способна вмешаться в ситуацию вокруг. Армия Германии не сможет повлиять на эти события… как не смогла повлиять на разрушение Берлина.

Времени до того момента, как G-Tech сможет придумать, под каким предлогом прийти за Артуром Бергом прямо в штаб, оставалось всё меньше… правда, может быть, он уже разговаривал сейчас с их человеком… вряд ли… они бы предпочли облить Артура шквалом из новомодных пушек, чтобы не рисковать… Тем более они бы не видели смысла в этом глупом разговоре.

— Да какое, чёрт возьми, отношение может иметь фон Рейлис к гигантскому демону, который таскает Рим на своей спине?! — рявкнул полковник, после чего упёрся обеими руками в стол и поднялся над Артуром, — У меня, между прочим, есть приказ стрелять в каждого, кто пересечёт линию карантина, а ты мне пока не дал ни единого повода не подчиниться ему!

— Гигантский демон? Таскает Рим на спине? — Артур был действительно удивлён, хоть это чувство и тонуло в его странном психозе. Наверное, удивлён тем, что в человеческом обществе никогда сверхъестественные сущности не позволяли себя демаскировывать… видимо, Конец Времён… Наконец, Артур продолжил:

— Странно, из того, что говорил фон Рейлис, следовало, что у него в Риме есть некий важный механизм, который участвует в будущем уничтожении цивилизации… наряду с другими такими же механизмами в иных городах… одним из которых был Берлин. А не то, что Рим будет переезжать куда-то на 'демоне'.

— Иных городах? — переспросил полковник, — Токио, Нью-Йорк, Касабланка, Рим и Берлин?

Он задумчиво потёр подбородок.

— Интересно-интересно. И что же это за механизм?

Артур пожал плечами.

— Вы меня спрашиваете? Я мобильным телефоном-то не умею пользоваться… Но, судя по его словам, это нечто монументальное. Я бы предположил, что эта конструкция может находиться под Римом… или над Римом, если у фон Рейлиса есть некоторая фантазия… в высокие и крупные здания можно много чего встроить… Кроме того, мне известно только про те города, где я был: Токио и Берлин. Именно о них говорил со мной Рейлис… который занимает высокий пост в G-Tech. А возможно и является одним из лидеров корпорации, — нанёс новый информационный удар англичанин.

Собеседник нахмурился.

— Фон Рейлис — один из самых разыскиваемых преступников в мире. Он просто не может занимать вообще никакого поста ни в какой корпорации, тем более — в исконно немецкой, учитывая, сколько бед он устроил в Германии.

— Неужели? А я встретил его прямо там, в их штаб-квартире за заслоном из стражи… и он не был пленником. И прекрасно знал устройство их коммуникаций. И был причастен как минимум к двум из их проектов. И поведал мне основу плана по уничтожению этой корпорацией всей человеческой цивилизации… разумеется, не рассчитывая, что я оттуда выберусь… а после этого улетел в Рим, улаживать проблемы, которые возникли там после поражения Белого Робина… Мне продолжать, или мысль понятна?

Артур откинулся на спинку стула, и его голова наклонилась ближе к плечу, словно шея устала её держать.

— Только вот, я вряд ли выйду из этой комнаты живым. У G-Tech со мной… натянутые отношения. Смертельно натянутые. Так что вы можете спрашивать меня дальше, надеясь неизвестно на что, и ожидать, пока сюда не пришлют приказ меня уничтожить вместе с контроллерами этого приказа, вооружёнными по уши сигма-оружием… или можете успеть позвонить в Интерсигму и вызвать их сюда раньше людей G-Tech.

— У вас… есть какие-нибудь доказательства? — спросил полковник, чуть подаваясь вперёд.

— Доказательства? У меня нет времени на доказательства, — устало ответил Артур, — Я еле унёс ноги из комплекса G-Tech, разумеется, у меня нет заветной папочки с компроматом на них. Сейчас, когда целые города рушатся… Я могу сказать только, что я сам проект этой корпорации…

Играть — так ва-банк. Особенно сейчас.

— И если Интерсигма поверит в то, что я им скажу, может быть, они и успеют что-то изменить, пока корпорация не устроила нам всем 'Пришествие' без Бога и Суда, но с исполнением подтасованного приговора.

— Значит, согласно вашей информации, фон Рейлис сейчас в Риме, и он связался с Белым Робином для того, чтобы уничтожить мир? — уточнил полковник. Занятно, но он не смеялся, даже и не думал об этом. Происходившее было слишком серьёзно и непонятно для него.

— Именно так. Оттого, как быстро его успеют перехватить, зависит успешность его миссии в Риме. А ведь есть ещё другие города… А оттого, успеют ли убрать меня, зависит то, поверит ли в этот бред, который нас всех медленно и величественно убивает, Интерсигма!

Шульц задумчиво извлёк из кармана пачку сигарет и вытащил одну из них, чтобы прикурить. Сделав пару затяжек, он достал телефон и набрал там номер.

— У нас тут проект G-Tech, который говорит, будто знает, где находится фон Рейлис и как он связан с подъёмом в небо пяти городов.

Ответа на другом конце провода Артур, разумеется, не слышал.

— Думаю, он объяснит вам лучше, — сказал военный и протянул трубку Артуру.

— Итерсигма, оператор Даниил, — последовало вежливое представление, — Я слушаю вас, мистер…

— Меня зовут Артур Берг. Я бывший пленник корпорации G-Tech, амагус. Мне нужен кто-то, кто владеет стратегической информацией для разговора… и эвакуация из штаба вооружённых сил Германии, что сейчас стоят под Берлином… потому что за мной уже выехали из G-Tech, чтобы принести мир и покой… Информация, которая у меня есть, касается проектов G-Tech, связи виконта фон Рейлиса с этой корпорацией и её планов по уничтожению нынешней цивилизации во всем мире. Если эпичности моих слов не хватает, можно посмотреть, как там себя чувствует Рим… на спине у неизвестной твари… и понять, что в этом мире настало время, когда бред вроде того, что я вам говорю — правда.

В трубке на пару секунд воцарилось молчание, нарушаемое только стуком по клавишам.

— Передайте трубочку, пожалуйста, обратно полковнику, — попросил оператор.

Артур молча протянул трубку и прикрыл глаза, окуная комнату в полутьму. Что ж, посмотрим, насколько мир потрепало за это время… И готовы ли они поверить в связи с этим полубезумному англичанину. Артур знал слишком мало, чтобы понять замыслы корпорации и их методы полностью, но слишком много, чтобы сейчас в штаб-квартире G-Tech не стояли на ушах.

— Да? Да, конечно. Хорошо. Будет исполнено.

Полковник вздохнул и повесил трубку.

— Через пять минут тебя заберёт Интерсигма, — сообщил он, — А до тех пор тебе придётся ждать её здесь.

Через пять минут дверь открылась, и на пороге показалась стройная женщина в классическом брючном костюме, с планшетом в руках, в сопровождении двух дюжих оперативников, вооружённых штурмовыми вариациями больверков.

— Вы свободны, полковник, — с порога сообщила она.

— Но… — хотел было что-то сказать военный, как женщина вновь заговорила.

— Вы. Свободны.

— Так точно, — ответил полковник и покинул помещение.

Женщина проследовала на освободившееся место, после чего представилась.

— Меня зовут баронесса Виктория фон Откер. Я агент Интерсигмы. Мне хотелось бы услышать вашу историю. Вы не против записи? — спросила она.

— Артур Берг. Здесь? Моё нынешнее местонахождение, скорее всего, известно тем, кто хочет меня уничтожить. Было бы опрометчиво разговаривать прямо здесь. Запись же теперь не имеет значения. Цивилизация будет уничтожена раньше, чем любые записи можно будет использовать на каком-либо суде или трибунале. Можете хоть снимать на видео… Кроме того… я хотел бы увидеть что-то, что подтверждает, что вы действительно из Интерсигмы, а не из вооружённых сил Германии или их спецслужб.

Женщина извлекла из кармана документы и продемонстрировала их Артуру. Действительно: лейтенант Интерсигмы.

— Насчёт ваших преследователей не беспокойтесь: мы уже установили генератор силового поля, так что вас сейчас даже авиационным ударом не уничтожить. Это доступно только мне и тем двум господам за вашей спиной.

Немного помолчав, дабы переварить сказанное собеседницей, Артур заговорил:

— Пару дней назад я и беглый амагус G-Tech по имени Ева были завербованы в Токио учёной по имени Кеншу Рейко. С целью проникнуть и саботировать планы этой корпорации по подъёму Берлина. Мы проникли внутрь их штаб-квартиры, но дальше всё пошло не так, как планировалось. Мы начали штурм, но там была засада. Виконт Герхард фон Рейлис собственной персоной. Он говорил со мной, как и один из руководителей их проектов, который отзывался о виконте как об их союзнике. Возможно, что этот план G-Tech принадлежит ему. Суть разговора заключалась в том, что G-Tech планирует уничтожить человеческую цивилизацию, дабы построить собственный порядок в мире. Также мне стало известно, что G-Tech всё это время работала над созданием амагусов ультимативной мощи, чтобы задействовать их в проекте рукотворного Армагеддона. Моя напарница — одна из таких амагусов — была убита, а я взят в плен. Мне удалось бежать в Берлин, оцепленный по тайному приказу G-Tech, где я и сдался армии. В данный момент фон Рейлис находится в Риме и пытается активировать там механизм G-Tech, который, судя по всему, является частью некой сети во многих городах. Для активации механизма ему нужен амагус, которая сбежала от него в Риме. Когда он её найдёт, то сможет привести местный 'механизм' в боевую готовность. Но в этот момент его и самого можно будет найти с высокой вероятностью… Не думаю, что такой механизм, который он собирается использовать, так уж легко спрятать, да и фонить энергией он должен не слабо. Кроме того, Белый Робин, действующий в Риме, был также связан с G-Tech, и Рейлис отправился улаживать то, что он провалил, — так сказал руководитель проекта. Времени на разговоры совсем не осталось… Рейлис отправился в Рим уже давно и телепортом.

Артур помассировал глаза, которые устали гулять по помещению, и попробовал остановить взгляд на лейтенанте.

— А эта… Рейко, — после нескольких секунд молчания спросила баронесса, — Что именно она вам сказала во время вербовки?

— Что G-Tech собирается… призвать Бога, — вздохнул Артур, — У моей напарницы были свои мотивы на то, чтобы отомстить G-Tech… а у меня просто не было выбора — она вытащила меня из токийского хаоса улиц и разоблачила мои способности. Нам было всё равно, что именно собираются делать эти безумцы от корпорации… важно было проникнуть внутрь и узнать больше о том, как выжить и остановить их.

— То есть, находившаяся в Токио преподавательница была в курсе планов германской фирмы, касающихся Рима? — поинтересовалась фрау Откер. Впрочем, ответа она дожидаться не стала, — А в чём, собственно, ваши способности, и по какой причине вы не торопились регистрироваться в Интерсигме?

— Я умею манипулировать геомагнитными полями Земли. Заявлять о таком, когда хочешь покоя и одиночества — не самая лучшая затея, вам так не кажется? — задал риторический вопрос Артур, — Я не доверяю правительству ни одной страны… да и Интерсигме тоже, по правде говоря… просто я не успеваю…

— Вы слишком торопитесь для человека, информация которого меняется от момента к моменту.

Она внимательно посмотрела в глаза Артуру.

— Вы ведь говорите, что амагусом, созданным G-Tech, была только Ева, так ведь?

— Нет. Я говорил полковнику, что я тоже проект G-Tech, но это было неправдой. Я не расскажу вам, кто создал меня… сейчас. Это будет гарантией того, что вы от меня не избавитесь сразу же после получения информации.

Артур поймал себя на том, что ему не хватает воздуха, и он часто дышит. Похоже, что его нервная система действительно сейчас была не в порядке. А ещё на том, что он явно заговаривается в этом допросе, и всё можно было представить с большей выгодой для него самого.

— Интерсигма займётся этим делом, — ответила женщина, — Вас же доставят в Мюнхен для регистрации и сканирования.

Она поднялась с кресла, чтобы проследовать к выходу.

— Следуйте за мной.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил Артур на выходе из кабинета. Чем чёрт не шутит, вдруг правду скажет… или хотя бы что-то, что позволит продумать дальнейшие действия. 'Война — это искусство обмана', но даже обманывая, противник раскрывает свои возможности по движению сознания и ресурса информации…

— Для начала: зарегистрировать, — ответила фрау Откер, — Вы пока что не представляли опасности для общества, так что, Интерсигме нет смысла вас сигмафицировать.

Тем временем, перед взором англичанина появился тяжёлый планер с эмблемой Интерсигмы. Что ж, неплохо… Но вот насколько Артур и Звездокол сильнее его оборудования… Нужно было увести эту штуковину, не погибнуть и не повредить людям. Да и под сканер Интерсигмы попадать было никак нельзя.

— Так вот, как вы поступаете с врагами… — заметил Артур, — Смертная казнь была бы гуманнее…

— Наука должна двигаться вперёд, и сигмафикация была признана одной из вариаций смертной казни, — пояснила баронесса, — Проходите, — сказала она, делая приглашающий жест, — Ваше место в конце салона.

Но тратить время на поездку в Мюнхен в планы Артура не входило. Сделав пару шагов внутрь, он рухнул на пол, перекатываясь на спину и пытаясь вдохнуть ртом весь доступный воздух. Его зрачки были расширены, что не давало поводов человеку, знакомому с медициной, заподозрить его в симулировании. А ведь подобное состояние было не в новинку Артуру, так что он знал о нём очень много… Это было похоже на приступ астмы или тяжёлый интенсивный сердечный приступ. Нужно было заманить лейтенанта в салон на предельно близкое расстояние к себе… интересно, насколько отточены рефлексы оказания первой помощи у офицеров спецслужб?.. Будет прискорбно, если получится наоборот, и расстояние между ними увеличится.

Однако баронесса поступила именно так, как от нее ожидали. Она бросилась к Артуру.

— Похоже, приступ! — крикнула она сопровождающим, — Врача, живо!

Удар застиг баронессу врасплох. Звездокол послушно материализовался в руке, и Артур обмотал женщину цепью. Сопровождение фрау Откер было весьма хорошо подготовленным, потому как при первых же звуках схватки они оказались на пороге планера, вскинув больверки наизготовку.

— Стоять! — прокричал Артур, — Никто не пострадает, если вы не будете атаковать.

Артур поднялся на ноги, натягивая цепь и закрываясь лейтенантом.

— Бросить оружие! — ударила вязкая звуковая волна гипноза по противникам англичанина. Впустую: гипноз не ломал установки в голове людей, а только делал слова более убедительными, подстраивая сознание под принятие аргументов. И, судя по реакции солдат Интерсигмы, его аргументы были совсем неубедительны… хотя, нет. Какая-то минимальная убедительность была, иначе они бы не медлили с принятием решения.

— Прикажи им бросить оружие! — прокричал Артур баронессе прямо в ухо, для убедительности выводя огромный калибур почти вплотную к шее лейтенанта, — Иначе я применю еще пару сюрпризов и убью твоих людей!

Здесь он попал в точку: спецслужбы — это не военщина. Каждый агент на вес золота. Поэтому любого офицера приучают ценить подчиненных и не жертвовать ими понапрасну.

Но все же не настолько, чтобы покорно пойти на условия террористов.

— К чему все эти сложности? — попыталась завязать переговоры баронесса, морщась от боли, — Ты ведь мог просто угнать военный планер. Зачем связываться с Интерсигмой? Зачем этот риск?

— Я же сказал. Я не успеваю в Риме. Ты ведь отправила запись нашего разговора в свой штаб? Отвечай! — Артур натянул цепь чуть сильнее.

— Конечно, уже отправила, — к ее чести, несмотря на ситуацию, баронесса говорила относительно спокойно, — Успокойся, мы ведь с тобой знаем, что это пат. Но ты показал серьёзность своих намерений… скажи, зачем тебе так надо в Рим?

А вот она допустила ошибку. Потому что дракон был уже сыт по горло 'высокими играми', в которых ему отводилась роль разменной пешки.

— ПАТ?!! КАКОЙ НАХРЕН ПАТ?!!! Я МОГУ РАЗОРВАТЬ ЭТИХ ЖАЛКИХ ЛЮДЕЙ В КЛОЧЬЯ, КАК ТОР РАЗБИВАЕТ СВОИМ МОЛОТОМ СКАЛЫ!!! — проорал Артур. Где-то глубоко внутри него Змей приоткрыл один глаз, усмехаясь, — Любишь играть в шахматы, баронесса?! — угрожающе прошипел Артур на ухо лейтенанту, — Ни разу не видела, как игровую доску разбивают кулаком, сметая все фигуру вместе с королём и королевой?! А потом и игрока разбивают на мелкие кусочки!! Не со мной! Со мной не поиграешь! Я последний раз повторяю! Либо они бросят оружие, либо я их брошу вместе с оружием! Раздавлю как клопов!

Психоз Артура принял неожиданный оборот. Неожиданный даже для него самого.

— Рим пока не моя ближайшая забота. Надеюсь, твои начальники достаточно расторопны, чтобы там вовремя появился спецназ. И не продул Рейлису, потому что он сильнее вас всех, мудрые идиоты! — наконец стальным голосом сказал Артур. Его дыхание приходило в норму, но глаза по-прежнему были немного безумны. Тем не менее, англичанин, кажется, уже начинал понимать, что 'всё сказанное может быть использовано против вас'.

— Они нас видят?! Отвечай! У этих идиотов же камеры, да?! — прорычал Артур, мотнув головой в сторону агентов так сильно, что чуть не разбил ею голову баронессы.

— Мощи этих больверков хватит, чтобы продырявить нас обоих вместе с бронёй планера, — в голосе баронессы появились угрожающие нотки, — А там ведь ещё армия за окном. Очень нервная. Если ты начнёшь разбрасываться мощью налево и направо, тебя убьют. Ты это знаешь.

— Не надо мне дурить голову! Лейтенант Интерсигмы дороже, чем один планер Интерсигмы! Никто не отдаст приказ стрелять! Ты не знаешь, на какой скорости я способен их атаковать! Ничего не знаешь!

Артур потянул за цепь вверх так, что ноги баронессы оторвались от пола.

— Мне не о чем с вами говорить! Я не верю никому из вас! Вы жалкие ублюдки, которые врут всем и превращают живых существ в сигмафины! Либо вы дадите мне взлететь, либо я убью здесь и сейчас этих людей, после чего наконец-то прерву этот свой безумный сон, который вы все называете глупым словом 'жизнь'!

— Вот это ты зря, — в меру нейтральным тоном ответила фон Откер, — Если ты действительно так опасен, они не то что лейтенанта, целого города не пожалеют, чтобы тебя уничтожить.

— Хватит со мной играть!

Неожиданно сопровождающие лейтенанта резко опустили оружие и открыли огонь по ногам Артура, нисколько не беспокоясь о том, что своими выстрелами они буквально отрывали ноги фон Откер, которую, вроде как, должны были защищать.

'Не имею права! Здесь умереть!' — последняя мысль, которую смогло извлечь из себя покорёженное сознание Артура, тонула в боли и ярости.

Взрыв боли окончательно смял и уничтожил Артура Берга, оставляя на поверхности то, что пришло из тёмных времён нематериального Хаоса. Алый свет вспыхнул в глазах Артура без какой либо борьбы. Бороться теперь было некому. Лицо англичанина исказилось чем-то за пределом боли, превратившись в маску, которую не смогли бы себе придумать даже самые искушённые проповедники христианства, рассказывая людям о человеческом воплощении Сатаны.

Вспышка огня подбросила Алоглазого вверх к потолку, как реактивный двигатель срывает с места ракету. Вторая его рука уже была направлена на двоих агентов. Мистические и непонятные слова короткого заклинания гудели в воздухе, били стены в ярости и отражались от них, словно были упругой стальной волной, а не всего лишь звуком. С руки Змея сорвался столб алого пламени, как будто внутри транспорта кто-то установил двигатель космического шаттла.

— СМЕРТЬ ИНТЕРСИГМЕ! — Этот нечеловеческий крик в алом зареве ада был последним, что успели передать системы наблюдения.

Сметающий всё на своём пути поток огня шириной с салон планера вырвал ворота воздушного шлюза и вместе с облаком чёрного дыма куском мягкого оплавленного металла бросил их куда-то в сторону здания штаба вооружённых сил Берлина.

— РРРРРРААААААААААААААА!!! — сотряс помещение адский крик, и Алоглазый улетел в конец салона, рухнув в угол транспорта, но не перестал пытать воздух Посленебесного мира словами на неизвестном языке, звучащими как приговор к смертной казни всему живому. Заклинание было длинным и яростным, противоестественным для подлунного мира. 'Слёзы Люцифера' — один из самых мощных арканов Огня уже собирался из крови того, что осталось от ног Алоглазого. Живая и огненная змея начала лизать стенку, прогрызая себе путь в кабину, собираясь добраться до пилота. Жидкий и живой багровый огонь, отдающий тёмными вспышками, растекался по вертикальной поверхности металла, словно не знал понятия 'гравитация'. Этот огонь был настолько же живым, насколько кровь, из которой он был сделан. И настолько же опасен в своём странном подобии дикого искусственного сознания. Он ползал и был неразрывен, как капля воды на наклонной доске. Огненная аномалия выплавляла в стене проход в кабину для своего господина по собственной воле, она была его почти мыслящей тварью, и в этом было самое большое из ужасных чудес этого древнего аркана.

— АХАХАХА!!! Поймали меня, твари, поймали!!! Тогда сдохните!!! Я испепелю вас всех!!! — смеху Алоглазого вторил дикий утробный вой жидкого тёмного огня, который был бы живым доказательством бессилия Бога на Земле, если бы у богословов было время разбираться в этих высоких материях прямо здесь и сейчас…

— Я увижу сегодня действие 'Слёз Люцифера'… - прошептал Алоглазый, — Ахахаха! Наконец-то я увижу это. Мой собственный локальный 'Конец Времён'! Жаль, жаль… нету больше рыжеволосой…. и черноволосая огненная колдунья исчезла… ничего… я… буду… плясать… на ваших обугленных костях, людишки! Даже без ног, даже без ног! Ахахаха!

— Не то, чтобы исчезла, — заметил Звездокол, — Отправилась на Восток от Парижа, как и было сказано. Да и ноги у тебя, в общем-то, на месте… Ну, почти.

— Ты ещё кто?! — взревел Алоглазый. К голосам в голове, в отличие от Сэйхо, он не был привычен. Каким-то образом негромкий голос древнего калибура легко перебивал шум, с которым огненные змеи атаковали солдат.

— Не одному же Сэйхо слушать голоса в голове.

Змей, впрочем, как будто бы пропустил шутку мимо ушей. Словно только сейчас до его разума дошли предыдущие слова.

— Отправилась… Париж… Юг… — словно пробуя незнакомые слова на вкус, Змей задумался. Приложив ладони к ранам на ногах, он взвыл и прижёг огнём кровотечения.

— Устал…

— Восток — Актис, Юг — Лилит, — ответил топор, — Взрослая дочь и юная жена. И нашёл их… не ты.

— Восток… Юг… Восток… Юг… Твою мать! — отмахнулся от Звездокола рукой Змей, словно калибур был мухой, летающей где-то рядом, — Я всё равно не знаю, где Юг, а где Восток! Ахахахахааа! Убить, убить, убить! Я не доползу даже до границы этой чёртовой военной базы! Рррррр! Надо убить их всех!

Но была проблема… чтобы 'убить их всех' нужно было сначала, как минимум, встать. Алоглазый попробовал зацепиться руками за остов и подтащить под себя ноги.

— Ты такой же милый, как рисунки Лилит, — отметил Звездокол, отличавшийся изрядным пофигизмом, — Тебя явно переклинило на этой идее, не находишь?

— Нет! Ахахаа! Меня никогда и не отклинивало от этой идеи! — захохотал Алоглазый, бредя вдоль остатка борта планера, опираясь на остов рукой, — Я хочу увидеть 'Слёзы Люцифера'! Полностью увидеть! Это бы стоило отсутствия настоящих 'игроков'! Ахахааха!

— Таких, как фон Рейлис, которому ты проиграл? Или таких, как 'жалкий священник', который сорвал планы G-Tech в Риме, убив бессмертного? — издевался калибур, — Огневолосая была права: ты слишком хочешь верить в своё давно утерянное величие.

— Молчи, глупое… — Алоглазый хотел как-то назвать то, с чем разговаривает, но так и не нашёл слова, — Она была дурой! Уничтожить себя ради глупой иллюзии! Своей же иллюзии! Черноволосая кажется лучше! Она странная. И мне плевать, кому я проиграл, а кому нет! Я не могу проиграть, смысл в 'игре', а не в 'победе'! Ахахахаа!

Алоглазый, наконец, добрёл до конца остова и выглянул наружу. Военные еще только приходили в себя. Заклинание явно принесло им серьезные потери и внесло хаос в их ряды. У хромого дракона было преимущество.

- 'Смысл не в победе'? — хмыкнул Звездокол, — Мой встречающий меня учил, что так говорят только слабаки и неудачники.

— Что может знать об этом более низкая ступень?! — фыркнул Алоглазый, уставившись на следы, оставленные 'Слезами Люцифера'. Змей рассеянно огляделся.

— Хочу схватки с Рейлисом! И увидеть черноволосую колдунью! — заявил он, ничего не смысля в том, где он сейчас находится, после чего раздраженно возопил:

— Где они!?

— Черноволосая бредёт на Восток от Парижа. Фон Рейлис в Риме, — спокойно напомнил Звездокол, — Выбирай направление, и мы полетим.

— Он живой! — крикнул кто-то из солдат, услышавший крик Алоглазого.

— Стреляй, не тупи, стреляй! — закричал его командир.

— Я хочу увидеть черноволосую! — наконец, решил Змей, после того, как внимательно понаблюдал за своим машущим влево-вправо указательным пальцем почти в упор. Зачем ему нужно было выполнять это странное действие, оставалось только догадываться.

— Сначала выберись, — посоветовал калибур, 'наблюдая' за влетающую в остов самолета наступательную гранату.

— Ррррр! Они меня не получат!

Солдаты Интерсигмы с трепетом наблюдали за разъяренным сказочным существом, драконом. Это было последнее, что они видели.

Может ли сон видеть сны? Артур не знал ответа. Но наверное, да. По крайней мере, сейчас он видел далекое прошлое, которое давно ушло и не вернется. Никогда.

— Что это было? — спросила Эйса у мастера Чжана, поднимаясь со снега.

— Малое движение вокруг Великого Предела, — ответил китаец, слегка улыбнувшись, — Поступая со своим весом, как указано на диаграмме тайдзи, ты сможешь опрокинуть даже мягкого и податливого противника. Что уж говорить о жёстком и агрессивном?

— Это удивительно, — ответила Эйса, — Я никогда не видела военного искусства, рассуждающего такими категориями. Разве мягкое может уничтожить жёсткое?

— Зачем уничтожать? Достаточно дать жёсткому повалить себя, если оно неопытно. Если же жёсткий противник опытен, то нужно обратить свою мягкость в жёсткость и атаковать его более существенно. Снаружи — вата, внутри — сталь. В действительности, то, чему я обучаю, находится за пределами военного искусства.

— В моей культуре не было такого, — Эйса казалась немного… озадаченной.

— В твоей культуре все очень могущественны. Им не было смысла рассуждать над этим. Но истинный смысл философии Великого Предела лежит далеко за попыткой мягкого одолеть жёсткое. Это попытка найти вечное в быстро меняющемся мире. Стать свободным от самого себя. Найти волю за пределами воли.

— Надеюсь я смогу полностью реализовать это, — Эйса поклонилась… человеку. Да, тот, кто стоял перед ней был всего лишь человеком. Смертным, чей энергетический потенциал был потрясающим Небеса и Землю. Но не потоками огня, а потоками следования тончайшим переменам окружающего.

— Не вижу причин, дочерь Лун-Вана, по которым ты бы не смогла. У тебя много времени… очень много. Больше, чем у любого из смертных. Если ты поймёшь, зачем тебе это нужно…

— Я хочу достигнуть 'очищения' для своей природы. И научить этому Сэйхо. Это самое удивительное чувство, которое я ощущала. Словно змея научилась летать.

— Что ж… пусть будет по-твоему. Я буду обучать тебя далее. Твоё происхождение предопределило то, что я не имею права тебя не обучить, — старик улыбнулся.

Дракон перевернулся на другой бок и накрыл голову хвостом.

Храм. Похоже на зал перед центральными воротами. Взрыв щепок и камней. Осадный снаряд рушит крышу, колонны. Одна из колонн придавливает мальчика с чёрными волосами и янтарными глазами.

— Сэйхо! — Эйса пытается поднять колонну, но всё бесполезно.

Удар. Мощный удар осадного снаряда рвёт ворота в клочья.

— Защитим потомков Лун-Вана! — кричит один из стражников храма.

Через проём ворот начинают проникать солдаты императора с факелами. Завязывается скоротечный бой, а Эйса всё никак не может вынуть Сэйхо из-под колонны.

Удар в спину сбивает Эйсу с ног.

— Это она — одна из них. Взять! — двое солдат скручивают руки Эйсы за спиной. По её каштановым волосам струится кровь от удара дубинкой по голове.

— Какая удача! Ещё до подхода основных сил мы справились. Получим полную награду.

— Оставь огненных сяней в покое, — раздался уверенный голос из темноты зала.

— А! Ты, должно быть, мастер Чжан? Император давно хотел покончить со своевольными сектами, заправляющими на этой горе. Я не боюсь глупых россказней о даосской магии! Выходи и я разрублю тебя пополам, жалкий злой дух! — всё же офицера настораживало, что говорящего не было видно.

— Нет. Я всего лишь его давний знакомый с гор Удан, — ответил человек… стоявший уже за спиной одного из солдат, удерживающих Эйсу, словно он просто туда телепортировался. Солдат закричал и поник, как будто его просто выключили… второй тоже не успел ничего сделать. Удар ноги уданского незнакомца отправил его голову в окончательное просветление, в тело в нелепый короткий полёт до ближайшей колонны. Эйса, воспользовавшись тем, что её никто не держит, попыталась вновь поднять колонну…

— Я тебя разрублю на десять кусков! — закричал офицер и бросился в атаку, крутя в воздухе огромный меч-дао. Незнакомец лишь выбросил вперёд руку, и воздух перед ним ударил в лицо офицера. От неожиданности тот потерял концентрацию и не успел среагировать. Неизвестный нажал на пару точек на его шее. Офицер, яростно что-то хрипя, рухнул на колени и вскоре потерял сознание.

— Не поднять! — в отчаянии призналась Эйса сама себе.

Незнакомец подошёл и превратил колонну в море щепок одним ударом ладони.

— Бери ребёнка и уходи. Сейчас здесь будут основные силы.

— Как твоё имя? Ты человек? — спросила Эйса, отрывая Сэйхо из-под щепок и камней.

— Имя не имеет значения. Я человек, — ответил незнакомец, разворачиваясь к воротам, через которые уже проходил строй пехотинцев.

— Но… их слишком много! — Эйса стояла в нерешительности с Сэйхо на руках.

— Число не имеет значения, — ответил незнакомец, — Если ты не скроешься, то все эти жертвы будут напрасными. Уходи, огненная сянь, и следуй своей Природе. Это чудесно, когда у каждого есть шанс.

Эйса бежит по коридорам с ребёнком на руках. Сзади доносится приказ к атаке. А незнакомец в одежде путешественника с даосским символом на рукавах, не назвавший своего имени, молча стоит и наблюдает за строем солдат, приближающимся к нему. Зря они пришли сегодня убивать. Очень зря.

С гор пришёл прохладный ветер, приносящий редкие хлопья белого и немного суховатого снега.

Голова Сэйхо болела… не сильнее, чем задние лапы, но ощутимо даже на их фоне.

— Где я? Что случилось? — удивился он, когда осознал, что лежит, свернувшись клубочком, очень глубоко и в истинной форме. Последнее, что он помнил, это град пуль смертоносных больверков и ощущение смерти впереди…

— Если я правильно понял, то где-то на полпути к Парижу, — пояснил калибур, — Алоглазому очень хотелось увидеть твою дочь.

Оглядевшись, Артур понял, что он, точнее Змей, рыл подземный ход, подобно кроту.

— Актис! Чёртов Уроборос! — рокотнул дракон, — У меня кружится голова… что же он колдовал в планере… что я себя так плохо чувствую… Надо рыть дальше!

— Продолжишь поиски Актис? — поинтересовался Звездокол, — Или всё же, как планировал изначально, в Рим?

— Чёрт! Я не знаю! Это похоже на ловушку! Я не могу бросить Актис, но с ней попасть в Рим будет сложнее. Да и защищать кого-то кроме себя, когда в любой момент может вернуться Он… Но нужно её найти, иначе она погибнет одна. Если Интерсигма задержит Рейлиса в Риме, то у меня появится шанс. Рррррр! Нужно попасть в Париж! — Сэйхо заставлял землю расступаться эффективнее, чем Уроборос, но и воля Уробороса была сильнее…

— Знаешь, а ведь мы можем путешествовать быстрее, — хмыкнул калибур, — Хотел предложить эту идею Алоглазому, но он от меня в свойственной ему животной манере отмахнулся.

— Что ты имеешь в виду?

— Сдвоенное преобразование, — ответил Звездокол, — Ты ведь можешь раскрутить топор на цепи, выпустить его в небо, точно из пращи, затем полностью превратиться в калибур и приземлиться уже в Париже… ну, или, насколько ты там будешь меток.

— Хм… Я не думаю, что я могу ТАК далеко тебя швырнуть… но попробовать стоит.

На всю дорогу он потратил лишь половину часа. В городок, в котором остановилась Актис, он вошёл уже в человеческом обличии. За всё это время она не меняла своего местоположения, так что, скорее всего, смогла найти себе временное обиталище.

Городок был совсем небольшим. Технически, он был всего в шесть кварталов, расположенных по обе стороны одной единственной главной улицы. Единственная школа на весь город, единственная больница, единственный полицейский участок, небольшие домики и аромат французского хлеба. Он был везде. И на улицах, и во дворах, и даже в той кафешке, где под зонтиком сидела Актис, за обе щеки довольно уплетая один большой длинный батон.

— Актис! — крикнул англичанин. От неожиданности Артур чуть не вылетел на проезжую часть. Сердце застучало сильно и быстро. Артур слишком поздно понял, что радость от встречи с Актис — не единственная причина. Но было уже действительно поздно. Обхватив голову руками, англичанин впал в секундное противостояние со своей дикой кровью, как в музее рядом с Евой. Но бессмысленность борьбы уже определила её финал. Алые глаза Змея поднимались, чтобы вновь увидеть мир вокруг, а лёгкая гротескная улыбка одной половиной губ явно говорила об окончании поднятия 'красной глины' сознания Сэйхо в поток 'реки' этого самого сознания…

Алоглазый выпрямился и быстро направился к столику Актис. Для него сейчас движение мира вокруг как будто замедлилось. Глаза, не принадлежавшие Артуру, явно что-то задумали. Небрежно, но необъяснимо легко рухнув на стул напротив Актис, Алоглазый произнес:

— Черноволосая колдунья, вот я тебя и нашел…

Не предвещающая ничего хорошего потусторонняя улыбка чуть тронула его губы.

Девушка нахмурилась.

— Ты не мой папа, — произнесла она, делая шаг назад и ставя между собой и Алоглазым простой пластиковый стул, будто это могло помочь.

Он тихо рассмеялся и заявил:

— Ты не права. Я в большей степени тебя породил, чем тот глупец. И сейчас мы посмотрим, что ты умеешь.

Алоглазый прищурился, и Актис почувствовала, что её кровь начинает 'гореть', сбивая ритм сердца, мешая мышцам двигаться и сея удушье.

— Моя кровь, — ухмыльнулся Змей, — Я мог бы сжечь тебя изнутри прямо сейчас, преобразуя её в огонь… но это глупо. Думаю, нужно поступить по-другому. Защищайся, Актис. Или умрёшь. Уничтожь меня, чтобы выжить. Атакуй! Давай!

Змей негромко рассмеялся и проехался на стуле чуть дальше от стола, толкнувшись ногами, чтобы картинно положить ногу на ногу и подпереть голову рукой, упёртой локтем в подлокотник стула. Девушка отступила назад ещё на два шага и вцепилась в левую половину груди в районе сердца, которое сжало спазмом. Дыхание сбилось, а на глазах у девушки начали наворачиваться слёзы.

— Что, силёнок маловато? — сердобольно поинтересовался Алоглазый, — Проект А.Д.А.М. 80 % мощности инициировано!

Змей щёлкнул пальцами и оскалил зубы в гротескной улыбке.

— Защищайся! Атакуй! Лучшая защита — смерть противника! Давай!

— Внимание! Внимание! Контролер сигмы повреждён! — услышал Алоглазый непонятно откуда безэмоциональный женский голос, — Повторяю, контролер сигмы повреждён. Всем срочно покинуть комплекс.

Глаза Актис расширились от ужаса и боли. Она вновь подалась вперёд, сгорбившись, словно ей на спину упал мешок с цементом, и схватилась за голову руками так, словно боялась, что та расколется.

— Внимание! Пропускаемая мощность составляет 84 % от максимально допустимой.

— Проект А.Д.А.М., запретить превышение максимума. Инициировать аварийные методы стабилизации, — недовольно фыркнул Алоглазый. 'Игрок' оказался опять слабее, чем он думал.

— Инициирован экстренный блокироватор! — сообщил синтезированный голос, — Внимание! Повреждение экстренного блокироватора! Пропускаемая мощность составляет 89 % от допустимой.

Девушка продолжала корчиться от боли. Казалось, что тихий электронный голос зачитывает ее некролог.

— Ахахаа! Ещё одна ошибка природы и G-Tech. Что ж, ты сгоришь и уничтожишь этот город к чертям! — рассмеялся Алоглазый.

Однако сам он не знал, почему не покидает место будущего взрыва. Змей смотрел на Актис, пытаясь понять, пытаясь разобраться, откуда же взялось то, что он впервые ощутил, когда почувствовал окончательную остановку ци Евы. Его алые глаза пульсировали ровным огнём, словно он смотрел отчасти внутрь своего сознания. Он пытался понять. Но он не понимал.

Может быть, для этого нужно было быть немножко более человеком?

— Внимание! Пропускаемая мощность составляет 97 % от допустимой! — заявил голос.

Дрожащий взгляд Актис остановился на Алоглазом, а затем он ощутил, как концентрируется ци в районе его правого плеча.

— Гори.

Глава 12

И если Ты слышишь меня, там, на Небе, всевластный Бог, Знай, я сожалею, что в книге Твоей так много пустеющих строк. YellowDragon

— Похоже, у него будет небольшой шок, — сообщила Рейко, после чего ни к селу ни к городу улыбнулась и сказала: 'ня!'.

— Ему полезно, — усмехнулся Чезаре, — Что ж, по личному вопросу я основные детали узнал, осталось поймать 'материал'. По общественному узнал не все, поскольку прижать его, чтобы рассказал о Неуловимой Джейд, нечем; тем не менее, кое-что из этого будет весьма… важно.

— В любом случае, у нас есть одна очень важная зацепка, — сообщила учёная, — Привязка по времени. Они все синхронизируют свои действия на определённый день. Вероятно, им крайне важно совместить свои действия со вспышками на Солнце.

— Похоже на то, — согласился Чезаре, — Это дает нам выигрыш во времени… Но с другой стороны, как выяснилось, хоть ларец и говорил о 'Звезде Венеры', им достаточно добиться успеха хоть в одном из пяти городов… Что там с твоим 'спецом' в Берлине и 'одаренными девушками' в Токио?

— В Берлине удалось только временно повредить установку. Судя по тому, что спец передал, что фон Рейлис направился сюда, они либо успевают починить её к сроку, либо просто уверены в этом. У девочек тоже успехи не сильно лучше.

— Я к тому, — пояснил Чезаре, — Должны ли мы успеть везде, или у тебя есть, кому перепоручить хотя бы пару городов.

Не знал он тогда, что совершает страшную ошибку.

— Есть у меня один вариант, — кивнула Рейко, — Но парень уж больно резкий и недоверчивый. Легко срывается с крючка. Зато он выиграл турнир, устроенный Элизией Найтхевен в Касабланке, и убил ее саму. Значится коммерсантом, но фактически — суперсолдат, причем один из сильнейших в мире.

Если уж Рейко, не первый год работавшая со спецслужбами, выделяла недоверчивость потенциального исполнителя, то это что-то да значило. Однако…

— Боюсь, что мы не в том положении, чтобы выбирать, — вздохнул Чезаре, — Хоть в наши дни уже не уходит полдня только на дорогу, мы вряд ли успеем разобраться в пяти городах за четыре дня…

Рейко вздохнула и поправила очки.

— Что ж, продолжу его обрабатывать. Хотя, по большому счёту, мне его заинтересовать нечем. Пока что самая больная его мозоль — инстинкт самосохранения, но ты сам прекрасно знаешь, как рыбка легко срывается с этого крючка.

— Близкие люди? — предположил Чезаре первое, что приходило на ум, учитывая обстоятельства его собственной вербовки.

— Теоретически, есть приемный сын, но о нем ничего неизвестно. Больше никого. Ни родителей, ни братьев-сестер, ни друзей, ни любимых… Учитель и патрон — и тот шесть лет назад пропал при невыясненных обстоятельствах.

— Потребность в деньгах? — зашел с противоположного конца шпион.

— АТА — вторая по влиянию международная корпорация после G-Tech, — возразила Рейко.

— Можно попробовать сыграть на конкуренции, — предложил он.

— Можно, — вздохнула ученая, — Или просто поймать на 'слабо'. Ладно, я что-нибудь придумаю.

Она махнула рукой, закрывая эту тему. Помолчав какое-то время, Чезаре сообщил:

— У Марии есть теория. Робин называл Серафиму 'Принцессой'. В таком случае, стоит разузнать побольше о смерти ее матери. Есть небольшой, но все же шанс, что таким образом мы найдем 'Королеву'…

Он уже выяснил, что мать Серафимы, Роуз Стросс, официально считалась покончившей с собой. Причиной тому был обман со стороны Американского Центра Исследования Сигмы, сигмафицировавшего ее дочь. Роуз не смогла вынести боли потери и груза вины.

Официально, по крайней мере.

— Интересная деталь, — заметила Рейко, — Есть у меня один контакт на эту тему. Она сейчас в Нью-Йорке, в камере временного заключения. Некая юная особа, которая утверждает, что Серафима — это её племянница.

— Любопытно, — согласился Чезаре, — В таком случае, не исключено, что это действительно так. Но первой целью, по-видимому, должен стать фон Рейлис. Белый Робин искал Лилит. Не исключено, что тем же займется и виконт, когда прибудет сюда… Кстати, ничего не хочешь о ней сказать? Она ведь связана с 'главным экспериментом G-Tech', о котором ты говорила?

— Лилит — источник их силы, — с кивком ответила Рейко, — Собственно, именно экспериментируя над ней и её способностями, они открыли сигму. Она, в каком-то смысле, действительно мать всей магии, что есть в нашем мире. Если говорить более чётко, она дракон, только очень молодой, отбившийся от стаи. Похоже, она выросла в застенках G-Tech. Не думаю, что они сильно заморачивались её воспитанием.

Она пожала плечами.

— Я бы вообще с этим вопросом не парилась.

— Мне интереснее, чего от нее ждать, — проворчал кардинал, — Ну, кроме зверских нападений на лампочки…

— Явно не стокгольмского синдрома, — хмыкнула учёная, — Представь себе всемогущего ребёнка, выросшего за решёткой, к которому относились, как к вещи. По-моему, это даже не комплекс, это целая группа комплексов неврологических расстройств.

— Уже хорошо, — усмехнулся Чезаре, — Но я имел в виду детали поведения и способности, которые позволят отыскать ее раньше фон Рейлиса. Охота на лампочки, синий огонь, рытье ходов в асфальте… Что еще?

— Чего ж хорошего? — поправила очки Рейко, — Невнимательность, недоверие к людям, упоение силой и свободой, сигма-фон как от взорвавшейся суисцы…

— Хорошо, что фон Рейлис при всем желании не убедит ее сотрудничать добровольно, или хотя бы не швыряться чем попало, — пояснил он, — Про недоверие мое мнение ты знаешь… А с недавних пор его знаете вы обе. А вот по поводу сигма-фона поподробнее. Значит ли это, что мы можем отыскать ее с помощью сигма-локатора?

— Локатор просто сойдёт с ума, — покачала головой японка, — А вот снимки с орбитальных сигма-камер могут нам помочь получить её примерные координаты в горизонтальной плоскости. Я могу тебе настроить навигатор на приём этих данных.

— Звучит неплохо, — кивнул Чезаре, — Значит, средство найти ее у нас, похоже, есть. У нас два варианта: или вступить в контакт и спрятать ее… где-нибудь, или незаметно следовать за ней и ждать триумфального появления гостя из не особо солнечной Германии. Первый вариант позволит помешать планам фон Рейлиса, даже не сражаясь с ним самим, но я так и не придумал, как надежно спрятать девушку со столь… экстравагантным поведением. Второй надежнее, и в целом я предпочел бы его, однако не слишком ли много времени мы в таком случае теряем?

— С учётом сложившейся ситуации? Думаю, очень много. Пожалуй, если я увезу Лилит в Японию, фон Рейлис ощутит себя несколько некомфортно. По моим расчетам, я вполне смогу завуалировать её сигма-фон, просто поселив рядом с электростанцией.

— Значит, решено, — пожал плечами Чезаре, — Ищем Лилит, после чего ты вывозишь ее в Японию… Не уверен, что ее можно надежно спрятать, тем более что в Японии проблемы тоже далеки от решения, но надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Я понятия не имею, что я делаю, — честно ответила Рейко, — Однако я и не говорила, что собираюсь прятать Лилит в Токио. Япония хоть и небольшое государство, но всё же не Ватикан.

— Тоже верно, — согласился кардинал, — Остается еще вопрос Катерины… С одной стороны, Робин сказал, что она правая рука Неуловимой Джейд, а значит, может многое знать. С другой, это никак не поможет решить проблемы хоть в одном из пяти городов. С третьей, охраняется она лучше, чем Форт-Нокс и Пентагон вместе взятые, а просить Интерсигму о военной поддержке, основываясь на показаниях сигмафина, попросту глупо…

— Её и охранять не надо: сумасшедшая размажет тебя божественной благодатью по стенам, просто пожелав этого, — добавила Рейко.

Чезаре пожал плечами: он был уверен, что при должном плане убить можно кого угодно. Но в целом, пока что это не окупало усилий.

— Раз уж зашла об этом речь: Какой из городов сможет взять на себя твой 'ненадежный спец', если тебе удастся уговорить его? Иными словами, куда мы с Марией отправляемся после того, как найдем Лилит?

— Его родной язык — английский.

Она задумалась.

— Но с его тягой разрушать всё, не думаю, что его стоит туда отправлять одного. Ты управишься с Лилит, если я дам тебе координаты?

— Постараюсь, — Чезаре даже не пытался скрывать облегчения от того, что Америкой займется кто-то другой. Сопоставив слова Робина и Марии, несложно было сообразить, кто действует там; и этому человеку ничего не мог противопоставить даже он. Точнее, даже не так: он не мог ничего ему противопоставить именно потому, что он таков, каков есть. В век суперсолдат, боевых амагусов и прочих сверхлюдей его боевая подготовка значила немного. Он побеждал за счет планирования и обмана. И потому двухсторонний телепат должен был стать для него самым страшным противником. Причем что вдвойне страшно, 'двухсторонний' — во всех смыслах…

— Однако в этом случае тебе придется также обеспечить детали, связанные с вывозом ее в Японию.

— Дай-ка сюда мобилку, — скомандовала ученая, протянув руку с открытой ладошкой.

Чезаре без вопросов протянул телефон. Рейко он… не сказать чтобы доверял: такое понятие ему было знакомо только понаслышке; но не видел смысла ожидать от нее какой-то пакости.

— Детали я тебе сообщу, когда ты её найдёшь, — сказала она, роясь в телефоне, — Пока я ещё сама не знаю, как всё сложится, да и нужно подобрать подходящее место. Как обнаружишь Лилит, позвонишь мне. Заодно я решу вопрос с транспортом… Вот, держи. Для слежения за сигма-картой используй приложение 'Google-sigma'. Я тебе уже его установила и тебя авторизировала.

— Ясно, — кивнул Чезаре, запуская приложение.

Это была вполне себе знакомая карта мира, покрытая цветными зонами, похожими на карту высот. Быстро отмасштабировав карту, Чезаре сделал интересное открытие.

— Хм… Колизей? — удивлённо подняла брови учёная.

— Что ж, посмотрим, — ответил шпион, отправляясь добывать транспорт.

Над Вечным Городом сгущались тучи. Небеса как будто чувствовали нарастающее напряжение. И предвкушали грядущую развязку. Чезаре казалось, что Бог, наблюдающий за ними с небес, сейчас смеется, ожидая, когда прервется чья-то судьба.

Да, во всеблагость Творца лжесвященник определенно не верил.

Он не помнил, как оказался здесь. Опушка леса, Актис в лёгком белом платье с цветочками, поверх которой была накинута мужская спортивная куртка. Её холодный взгляд и сжатые в кулачки кисти рук. Поджатые губы. Лёгкий ветер, доносящий до Артура прохладу с озера. Мягкая трава, старое кострище.

— Твоё… решение?.. — покачиваясь, спросил Змей. Его морда, перепачканная кровью и землёй, сейчас была похожа на маску японского синтоистского демона. Алые глаза горели тускло, словно угольки в затухшем костре.

Лёгкое дуновение ветра качнуло пряди волос, спадающие на лицо девушки.

— Ты мне не нужен, — ответила она, — Ты мог бы это уже понять.

— Я так и думал… — ответил Змей. В руках у него появился Звездокол. Дракон с топором… это было ещё то зрелище. Хотя по размеру калибур смотрелся гораздо гармоничнее в лапах Змея, чем в руках у Артура.

Раскрутив топор на цепи, Змей начал увеличивать частоту оборотов, пока всё вокруг не стало яростным вихрем. Змей запустил топор в сторону Рима и исчез во вспышке сигмы. Следующая остановка — Рим. Хорошее место, чтобы умереть или найти свою судьбу. Однако Змей понял, что в момент ответа Актис в нём что-то оборвалось. Только он не понял, что именно.

Приблизившись к Колизею, Чезаре остановил квадроцикл. С транспортом ему, пожалуй, повезло: по разбитой в хлам дороге прошла бы отнюдь не любая машина. Правда, сперва этот транспорт пришлось… угнать.

Вообще-то, Чезаре никогда не был особым любителем воровства: оно вызывало у него чересчур неприятные ассоциации с уличным прошлым. Но еще больше он не желал рисковать успехом дела ради какой-то брезгливости. Хорошо еще, что благодаря личине стереотипного итальянца, никто не опознает в банальном угонщике утонченного кардинала Финелла…

Даже не заходя внутрь, он смог увидеть ползающий по руинам силуэт девочки. Надо сказать, что несчастный памятник серьёзно потрепало: разрушилось ещё несколько секций, обломки валялись рядом. Сложно было точно указать, что именно послужило причиной разрушений: деятельность чёрта или странной девочки-дракона. Но, по крайней мере, он опередил G-Tech…

…или нет. Боевой планер без опознавательных знаков уже приближался к ним. Выигрыш во времени оказался совсем небольшим.

— Лилит! — окликнул Чезаре, понимая, что сейчас уже не до конспирации, — Следуй за мной, если… не хочешь вернуться к ним!

В последний момент он несколько видоизменил цитату из старого фильма в сторону большего соответствия ситуации. В руке уже появился больверк: кардинал понимал, что сбить самолет из пистолета малореально, но учитывая, какие дыры эта штука оставляла в стенах его дома, можно было надеяться, что несколько выстрелов в крыло хотя бы нарушат аэродинамику и позволят выиграть время…

— Кто ты такой?! — требовательно спросила девочка, гордо выпрямившись на фоне безоблачного неба.

— Кусок мяса, — широко ухмыльнулся Чезаре, возвращая обычную личину, — А вот с ними ты знакома куда дольше… Может, лучше оставим расспросы до момента, когда у нас на хвосте не будет висеть спецназ G-Tech?

Лилит повернула голову в сторону планера, а затем вновь посмотрела на Чезаре. Секунда раздумий и кивок.

— Лови! — крикнула девочка, попросту спрыгивая с самой верхотуры на руки к кардиналу, — Куда теперь?

Уже переходя на бег, Чезаре кивком указал на квадроцикл. Пока что план звучал как 'Прочь отсюда!'. Изначально он думал над тем, чтобы затеряться в узких улочках, характерных для Италии. И пусть бы попробовали втиснуться туда на самолете. Но, к сожалению, землетрясения, вызванные демоном, поставили существование этих улочек под сомнение.

Планер начал снижаться. Это значило, что осталось мало времени… Но это значило также, что с такого расстояния он не промахнется. Прицел. Задержка дыхания на одно мгновение. И выстрел дуплетом.

Уже заводя квадроцикл, Чезаре увидел, как подбитый планер идет на экстренную посадку. Но наблюдать за этим дальше он не стал: нужно было как можно скорее убраться отсюда. Несмотря на то, что первый раунд остался за ним, чувство грядущей подставы не оставляло его. И дело тут было определенно не в сгущавшихся тучах. Своему нюху молодой разведчик доверял и поэтому сходу развил высокую скорость.

— А куда мы едем? А что это была за девка неубиваемая в белом костюме? Я хочу увидеть свой трон! — едва они двинулись с места, затараторила Лилит.

— Трон, — задумчиво проговорила Мария, — Робин что-то говорил о нём.

— Так, по порядку, — ответил Чезаре, не оборачиваясь к пассажирке, — Едем мы… Для начала прочь отсюда. Когда оторвемся от них, я свяжусь с Рейко, и мы переправим тебя туда, где им будет сложнее тебя найти. 'Неубиваемая девка в белом костюме' — Белый Робин, один из офицеров G-Tech. А вот про трон ты, кажется, знаешь побольше меня…

— Я хочу видеть свой трон! — капризно воскликнула девчонка, — Я никуда не поеду без моего трона!

— Насколько я понял, трон — это такой способ вытягивать энергию из неё, — отметила Мария.

— И где же находится этот трон?

— Откуда я знаю?! — возмутилась Лилит.

Чезаре пришлось остановиться и отъехать немного назад — улица была преграждена обвалившейся секцией здания, мешающей проехать даже квадроциклу. Неудачно: G-Tech наверняка уже высадились и вели преследование.

— Ну, я об этом троне узнал от тебя, — рассудительно заметил Чезаре, выворачивая руль, — Так что, если ты не хочешь снова попасться G-Tech, придется пока обойтись без трона.

— Это мой трон! Я — мать всей магии! Мне должны кланяться! — возмутилась девчушка.

Мария вздохнула.

— Она не понимает. Сейчас ведь снова сбежит.

— Ты же не знаешь, где он находится, — попытался воззвать к голосу рассудка Чезаре, снова включая максимальную скорость, — А значит, сбежав, ты не найдешь его. Да и, — тут он решил надавить на ее тщеславие, — Если ты мать всей магии, то тебе должны кланяться независимо от того, есть у тебя трон или нет. Не ряса делает человека монахом, и не трон — королем…

Лилит скуксилась.

— Но я хочу свой трон. Он исполняет желания! Я слышала об этом.

Она оглянулась.

— Я знаю, кто знает, где трон.

Девочка неожиданно спрыгнула с квадроцикла и вцепилась когтями в его раму, а её пятки начали рыхлить землю, резко тормозя транспорт. Чезаре попытался возразить, но неожиданно возникшая в теле тяга к полету поставила крест на этом благом порыве. Шпион перекатился через плечо, гася энергию падения, и резко вскочил, ища среди приходящих на ум выражений что-нибудь относительно цензурное. Выходило плохо. Наконец, слегка отдышавшись, он коротко спросил:

— От кого ты слышала про свой трон?

Лилит вскочила на квадроцикл, расположившись на его сидушке, словно ворона на насесте, беспечно опустив руки.

— От Мафуро. Они хотели посадить меня на трон во сне, чтобы трон исполнил их желания, а не мои.

Плечо ныло, саднила лопатка. Кажется, перекатившись, он напоролся на какой-то камень.

— Звучит как бессмыслица, — честно признался Чезаре, подходя обратно к квадроциклу, — Ты уверена, что тебя не обманули?

Сам он был почти уверен, что обманули…

— Зачем ему было меня обманывать? Он ведь уже сказал своё желание, — фыркнула драконица, отводя взгляд в сторону.

— То, что на первый взгляд человеку нет смысла тебя обманывать, не означает, что этого смысла и вправду нет, — ответил Чезаре, — Ты сказала, что он сказал тебе свое желание. Быть может, он хочет хитростью заставить тебя выполнить второе?

— У меня есть свои желания, меня не интересует чужая хитрость, — она оглянулась через плечо в сторону Колизея, где остался планер G-Tech, — Спроси его! Он знает, где мой трон!

— Быть может, он рассчитывает, что ты исполнишь его желания, веря, что они твои? — уже отчаявшись достучаться до ее рассудка, спросил напоследок Чезаре, — Послушай, я не против того, чтобы поискать твой трон, но сейчас у нас на хвосте амагус-суперсолдат, пытающийся отправить тебя обратно на опыты. Может быть, мы подумаем об этом после того, как окажемся вне его досягаемости?

— А как ты его будешь спрашивать, если мы будем в недосягаемости?

Девочка подалась вперёд, хватаясь руками за руль и подозрительно прищурилась, повернувшись к кардиналу в анфас.

— А? Не знаешь?

— Ты что… — неверяще переспросил он, — Хочешь спросить ЛИЧНО У ФОН РЕЙЛИСА?

— Ну, на нём же нет неуязвимого костюма, верно? — хихикнула она, — Да и бронированного стекла тоже вроде нет.

— Зато у него есть опыт, выучка, сверхскорость и численное превосходство, — возразил Чезаре, — Глупо недооценивать врага только из-за того, что он теоретически уязвим.

Он понимал, что этой самоуверенной драконихе сложно будет объяснить, что с фон Рейлисом ей не тягаться. Он сам полагал, что единственный шанс победить непобедимого воина — убить его до того, как он вступит в бой, а никак не изображать сцену 'рыцарь и дракон'. Поэтому он попытался установить компромисс:

— Быть может, о твоем троне знает не только фон Рейлис, но и кто… поменьше калибром? Мои планы все равно рано или поздно предполагают захват людей G-Tech. Если хочешь, я могу заодно расспросить их о твоем троне…

Однако Лилит не успела ответить. Они как будто накликали.

Фон Рейлис сиганул с крыши, как заправский ассассин из известной серии игр и пригвоздил ударом меча через правую лопатку Лилит прямиком к квадроциклу. Все произошло так быстро, что никто не успел среагировать.

— Виконт, у вас отвратительные манеры, — произнес Чезаре, не торопясь начинать драку… но на всякий случай поудобнее перехватив больверк, — Бить даму, да еще и со спины… Фи!

Виконт схватил Лилит за волосы и с силой приложил её головой об руль так, что изначально прямой руль прогнулся, словно у горного велосипеда, а сама драконица потеряла сознание.

— Есть дуэль, есть схватка, а есть охота, — ответил немец, продемонстрировав хороший итальянский, — Нет смысла расшаркиваться перед животным.

— Животным… — задумчиво повторил Чезаре, — Вы, я погляжу, видите себя рыцарем, побеждающим дракона… Вот только мелковат дракон, вы не находите?

Втянуть в пикировку. Прощупать. Стрелять не было смысла: едва ли суперсолдат мог не ожидать нападения. Это не тот случай, когда 'кто к нам с мечом придет, того можно просто пристрелить'.

— Это не тот дракон, что ворует принцесс и сжигает страны, — произнёс Герхард, вырывая меч из раны и закидывая Лилит на плечо, — Но ведь никто и не видел в ней противника. Только отбившееся от рук животное.

Лезвие поднялось на уровень глаз.

— А вот ваши действия, герр Финелла, заставляют меня полагать, что вы всего в одном шаге от того, чтобы стать моим врагом.

Клинок сменил положение и теперь смотрел в сторону кардинала.

— Хотя лишь шаг в сторону уведёт вас прочь от этой черты.

— Все-таки вам недостает манер, — заметил Чезаре, — Обнажать оружие, чтобы предлагать разойтись миром, мало того что непоследовательно, так еще и попросту невежливо…

Он подумал, что его жесты, а точнее их отсутствие, выдают его происхождение: ни один итальянец не станет говорить, держа руки ровно… Однако сейчас ему было важнее не терять боеготовность, чем сохранить свою маленькую тайну.

— Скажите, синьор фон Рейлис, чего вы пытаетесь добиться? Я задавал аналогичный вопрос Белому Робину, гореть ему в Аду, однако он ответил, что лишь сигмафин может понять 'Её' замысел. Тем не менее, глядя на вас, я склонен усомниться в этом заявлении…

Шпион тянул время, торопливо просчитывая варианты. Открытый бой он отбросил сразу. Боевой амагус без труда положил бы роту таких, как он. Но при этом позиция была крайне невыгодной. Герхард был явно более талантливым игроком, чем Робин. Но вот насколько? Из него готовили блестящего стратега, но стратега делает не только подготовка.

— Вы меня то ли оскорбить хотите, то ли действительно полагаете, что я сбежал из фильмов про Джеймса Бонда, — ответил виконт, так и не изменив своего положения, — Единственный способ узнать, чего я хочу добиться, это отойти сейчас в сторону и дождаться итогов моего мероприятия.

— Право же, виконт, я не люблю играть вслепую, — усмехнулся Чезаре. Не будь этот субъект товарищем его недавнего противника, вызывал бы определенную симпатию. Он любил достойных противников… Хотя и не любил проигрывать, — Помнится, Робин не так давно полагал, что я могу быть весьма ценным союзником в его планах… Однако его условия были слишком суровыми, и поэтому мы… не сошлись во мнениях. Не знаете, почему мне, чтобы быть его союзником, требовалось пройти через клеймение, а вам необязательно?

— Может, потому, что Робин сигмафином не был, а тот, кто вам предлагал клеймление, был чудовищем, порожденным вашими же руками? Вы не находите занятной зависимость степени безумия магов от степени их могущества? — поинтересовался он, — Как по-вашему, насколько разумным может быть могущественный сигмафин?

— Хам!!! — возмущённо выкрикнула Мария.

— Тем не менее, он все еще исполнял ваш план, — заметил Чезаре, — Иными словами, вы сотрудничаете с тем, кого сами считаете чудовищем. Почему же?

— А почему бы и нет? — последовал совершенно неискренний ответ, — Вам придётся сделать выбор вслепую, однако мой клинок вполне наглядно демонстрирует последствия одного из вариантов вашего выбора.

Какое-то время кардинал неотрывно смотрел в глаза фон Рейлису. На какой-то миг в его глазах мелькнул страх, чтобы тут же смениться раздумьями. Господин виконт наверняка прекрасно понимал, что одного страха мало, чтобы заставить Чезаре отступить; однако понимал он также, что с ним, в отличие от Белого Робина, кардиналу нечего делить.

— Хорошо.

Четко, как на параде, развернувшись, Чезаре неспешно пошел прочь. Он не был героем и не собирался совершать самоубийство, вступая в бой с идеальным воином. В честный бой.

Шаг. Пять шагов. Десять шагов. Резкий разворот. А затем…

То, что произошло дальше — и расчеты, и действия, — уместилось между двумя ударами сердца.

Корпус еще не закончил разворот, а ствол серебристого револьвера смотрел точно в сердце фехтовальщика. Герхард не дал застать себя врасплох. Столь же молниеносно он снял со своего плеча Лилит, выставив перед собой, как живой щит.

И за мгновение до гибели в голубых глазах арийца отразилось понимание. Понимание, что он ошибся в оценке противника. Чезаре не был героем.

Он открыл огонь.

— Не-е-ет! — закричала Мария, осознав, какая судьба ожидает седовласую девочку. Она, как и Чезаре, видела, что от резкой боли Лилит очнулась и была вынуждена находиться в сознании во время расстрела.

Хладнокровно подойдя к лежавшим жертвам, Чезаре навел револьвер и сделал контрольный. С фон Рейлисом было покончено… Но увы, дорогой ценой.

— Зачем?! Зачем?! — кричала Мария, — Ты — чудовище! Она же всего лишь ребёнок! Она всего лишь ребёнок! Тварь! Гад! Ублюдок!

Убийца закрыл ладонью испуганные глаза девочки и печально поинтересовался:

— Ты предпочла бы, чтобы она снова стала объектом их экспериментов? Да, я чудовище. Тварь. Гад. Ублюдок. Но я сделал то, что было необходимо.

— Ты мог её спасти! Ты мог! Только не говори мне, что после схватки с Робином и Легионом ты боялся какого-то там фехтовальщика! Ты мог спасти её! Господом клянусь, я никогда не прощу тебя за это, мудила желтозадый!

— Я и не прошу прощения, — ответил он, — Если бы ты могла простить убийцу детей, я был бы очень в тебе разочарован, потому что убийству детей оправдания нет.

— Она… она… она даже никогда и не жила толком, — заплакала Мария, — Она так хотела поплавать в море. Я ей обещала, что буду её защищать…

Будь она человеком, Чезаре успокаивающе похлопал бы ее по плечу и погладил по голове. Но в данном случае он мог только что-нибудь сказать. А любые слова утешения с его стороны звучали бы нелепо.

— Как я уже говорил, после того, как ты получишь тело, ты сможешь идти куда захочешь. Если ты не захочешь больше иметь со мной ничего общего, я пойму и не стану тебя удерживать. Если ты захочешь отомстить мне… Ну, до того, чтобы не защищаться, я, конечно, не дошел, но по крайней мере я пойму это желание.

Мария молчала. Что ж, все так, как и должно было произойти рано или поздно. Хоть она и привязалась к нему не меньше, чем он к ней, но рано или поздно она должна была увидеть, с кем на практике имеет дело. Увидеть и ужаснуться.

'Невозможно! В одном шаге!!' — стучало в голове Змея, — 'Всё… кончено… РАААААААААААААА!!!'

В первый момент, когда, приземлившись на улице Рима, он увидел два изуродованных тела, он еще думал, что возможно, все не так, как кажется на первый взгляд. Что это не Лилит. Что она не мертва. Что все обман: ведь в этом всегда были хороши такие, как Рейко и ей подобные?

Но вкусив ее кровь, Алоглазый понял, что все кончено. В одном шаге. Как глупо. Как глупо и как… Как именно, он не мог сказать. Огонь, не ведавший тоски и печали, просто не знал, как назвать то чувство, что охватило его.

Дракон застыл, как статуя. Его глаза полностью открылись от защитной плёнки. Они ничего не выражали, просто горели огромными тусклыми углями.

Чезаре в свою очередь молча стоял в стороне. Объяснения будут звучать нелепо. Утешения — фальшиво. Расспросы… Сам он оторвал бы голову тому, кто стал бы приставать с расспросами сразу после клеймения Марии. Лучше всего было оставить исполина наедине с его горем… Но кардинала волновал один чисто практический вопрос: как драконы хоронят своих мертвецов? Не доберутся ли до нее G-Tech уже после смерти?

— Ты слышал про такое изобретение людей, как реанимация? — поинтересовался Звездокол. Но разумеется, слышал его только Алоглазый, который…

…который в этот момент потерял контроль. Не было до сего момента в мире того, что могло заставить темного бога реально потерять его. Глаза дракона начали наливаться янтарём. Перед Сэйхо проносились все воспоминания… битва с Интерсигмой, кровь, которую он выпил, погоня… и ответ Актис. А теперь он понял, что перед ним мёртвое тело Лилит.

— Пора, — сказал он, — Я возвращаюсь туда, откуда пришёл. Нет больше ни одного повода делать глупые шаги вперёд… — из глаз дракона брызнули слёзы. Пустота заволокла сердце Сэйхо, и он повёл Звездокол себе в грудь. Удар вспорол чешую, но оказался слишком слабым для того, чтобы рассечь всё тело пополам, как того желал сам Сэйхо: топор увяз в его теле. Похоже, что у Сэйхо были проблемы с волей сейчас, да и рубить самого себя это неудобное действие. Кровь брызнула фонтаном, заливая всё вокруг. А дракон рухнул на Лилит, обливая Чезаре струёй своей крови и покрывая землю священного Рима своей версией красного католического покрова…

Он уже не видел, как драконья кровь, обильным потоком пролившаяся из раны, оказывает прямо-таки волшебный эффект. Легенды не врали. Кровь дракона, носитель его жизненной силы, обладала чудодейственными свойствами. Раны начали медленно, слишком медленно, но вполне заметно, затягиваться, однако признаков жизни все равно видно не было.

Возможно, в иной ситуации Чезаре и не обратил бы внимания: ему не впервой было жертвовать чужими жизнями ради достижения цели. Однако упрек Марии задел его до такой степени, что… он хотел хоть на секунду не быть тем, кого она столь искренне назвала чудовищем. Несвойственное ему желание, прямо скажем.

Поэтому кардинал, забыв о так и не начатой интриге, подскочил к мертвой… нет, пока будем говорить 'раненной' драконихе. Ее бы в сигма-проектор… Но за пять минут не успеть. Остается массаж сердца. Медицинские знания у Чезаре по-прежнему были… весьма специфической направленности: знание расположения сердца служило в основном для того, чтобы половчее вонзить туда клинок; однако анатомия одна что у больного в реанимации, что у жертвы под ножом. Другой вопрос, что все его знания анатомии относились к людям…

— Помоги мне! — повелительным тоном крикнул Чезаре дракону, ритмично нажимая на ее грудь, — Я не в курсе, как проводить реанимацию для ваших сородичей!

Без толку. И массаж сердца, и попытка докричаться. Глаза дракона явно не выражали понимания того, что происходит. А ещё они тухли. Если в случае с алой их версией это было похоже на поведение углей, то в теперешнем янтарном состоянии смотрелось так, словно жёлтая бумага выцветает на солнце на видеозаписи с ускоренным течением времени. Последний сильный судорожный выдох и закрытие защитной плёнки глаз сообщило, что существо либо умерло, либо, что наиболее вероятно, впало в аналог шока.

Чезаре неприязненно покосился на дракона. Вот ведь нашел время падать в обморок! Припомнив, что в сказках обычно лечить прикосновением — прерогатива святых, а кровь нужно пить, кардинал попробовал набрать пригоршню драконьей крови и влить в рот Лилит. После чего продолжил свои реанимационные мероприятия…

Вот только девочка и не думала глотать эту кровь. Она была фактически уже мертва, а мертвые не пьют.

Мотнув головой, кардинал принялся за торопливый перебор вариантов. Как недавно в разговоре с фон Рейлисом, — но теперь его целью было не отнять жизнь, а спасти ее. Вскрыть желудок и влить кровь прямо туда? Эта идея выглядела извращенски даже по меркам Чезаре. Таскать с собой шприц он как-то не привык. А что, если… но прежде чем задействовать эту идею, неплохо бы убедиться, что он не гоняется за химерой, — иначе он будет чувствовать себя крайне глупо… А Мария возненавидит его еще больше.

— Эй, — попробовал кардинал растолкать дракона, — Если заставить ее проглотить твою кровь, это поможет!?

Дракон молчал. Воля к жизни покинула его, как и какой-либо интерес к окружающему миру.

Приподняв двумя руками драконье веко, Чезаре заявил:

— Просто ответь на мой вопрос. Я ведь не отстану!

Сообразив, что, похоже, он не в адеквате, кардинал обратился уже однозначно к топору:

— Ну хоть ты мне ответь!

Ничего. Он не слышал ни сигмафинов… Ни Марии. Значит, будем справляться своими силами. Сделав аккуратный разрез, Чезаре отправил пригоршню крови прямиком в желудок, — рассчитывая, что даже если затея окажется пустышкой, кровь так или иначе залечит разрез. Затем, считая, что все возможное по этой части он сделал, он еще раз попытался сделать массаж сердца.

Секунда, другая, третья. Казалось, прошла целая вечность, а ведь он только и успел лишь три раза отсчитать до пяти. И, наконец, девочка булькнула, дёрнулась, сердце неуверенно стукнуло и… снова ничего. Пустота. Это была попытка дыхания, но совершенно неразумная и бестолковая.

— Оно работает… — вслух сказал Чезаре. Пусть слабо, но это работало. Недостаточно. Но никакого вывода умнее, чем недостаточное количество крови, кардинал сделать не смог. Теперь бы, когда они оба видели материальное доказательство, задействовать безумный план, но… нет времени! Придется так…

Вытащив из-за пазухи флакон из ударопрочного стекла, Чезаре вылил прямо на землю экстракт аконита и наполнил флакон до краев драконьей кровью. Затем сделал еще один разрез… И вылил накопленную кровь в желудок, стараясь, чтобы ни капли не пролилось мимо. Теперь снова массаж сердца. Есть жизненная сила, сохраненная в крови, теперь нужно заставить организм использовать ее.

Через некоторое время Лилит снова забулькала. Жидкость в дыхательных путях. Откуда? Это же очевидно: кровь, быть может, её собственная, а, быть может, и дракона. Так ли это важно? Что делать с этим, он хотя бы представлял. Повернув дракониху набок, Чезаре с силой постучал ее по спине, стараясь освободить легкие от посторонних жидкостей. Главное, что раз она забулькала, значит, пытается дышать…

Увы, дыхание остановилось слишком быстро. Очередная неудача… И будто в довершение, в кармане пиджака зазвонил телефон.

— Незнаешькакреанимироватьдраконов!? — практически на одном дыхании выпалил шпион.

Ответом было секундное молчание, а затем спокойный, словно вопрос жизни и смерти был сущей мелочью, ответ.

— Полагаю, как людей, только легче, — сообщила Рейко, — У меня дракон сам отоспался.

Еще пара выдохов… Теперь опять массаж сердца и ответ:

— А после очереди из больверка?

— Стазис-контейнер есть?

Откуда бы, интересно? Хотя… В планере G-Tech он, наверное, есть. Осталась сущая мелочь: отбить у них планер и при этом не дать возможной второй группе забрать тела драконов. И все это в одиночку.

На сей раз дыхание Лилит начало затухать медленней. Священник буквально слышал её хрип. Дыхательные пути не прочистились полностью, однако воздух проходил. Плохо, но тем не менее.

Снова искусственное дыхание. Снова массаж сердца. Кажется, у неё появился шанс выкарабкаться. И — все-таки кровь. Аккуратно, чтобы не закупорить дыхательные пути обратно. Чезаре подумал, не сообразить ли аналог интубации, но в итоге решил, что его медицинских знаний на это не хватит.

Ведь обычно они не предполагали выживание пациента.

— Ты меня слышишь? — осторожно поинтересовался женский голос в телефоне.

— Кажется, какое-то время она протянет, — выдохнул Чезаре, внимательно отслеживая состояние Лилит, — Но все же нам потребуется помощь как можно скорее. Во-первых, потому что врач из меня еще хуже, чем священник. Во-вторых, потому что у меня тут еще и ее сородич, которого без тягача не дотащишь и которому скоро, кажется, тоже понадобится реанимация.

— В таком случае, тебе понадобится тягач. Девочка важней. У тебя тут рядом есть планер G-Tech. Он на ходу?

— Пока не знаю: я был слишком занят сперва боем с Рейлисом, а потом реанимацией Лилит, — честно ответил Чезаре, — А почему девочка важнее? Разве они не смогут возобновить эксперименты, заполучив ее сородича?

— Ставить-то они смогут, но размножить не смогут, — пояснила Рейко, — Для копирования на проекторе они слишком сложно устроены. Остается дедовское клонирование из клетки. При этом Y-хромосома очень мешает. Кроме того, Лилит младше, а, значит, лучше обучаема. В общем, тебе всё равно сначала туда. Даже если он не на ходу, стазис-контейнер там точно должен быть.

— Понятно, — ответил Чезаре, хотя на самом деле эти аргументы казались ему весьма сомнительными, — Я проверю. Связь, если не возражаешь, пока оставлю, чтобы если что-то пойдет не так, наше местонахождение проще было отследить.

С этими словами он убрал телефон в карман, не выключая. Главной проблемой оставалось то, что ему придется оставить пострадавших, но он рассчитывал использовать топор и гарнитуру в качестве 'сигнализации'. По его мнению, это стоило того, чтобы немного поработать с чудовищем, тварью и ублюдком.

— Мария… Я понимаю, что ты злишься на меня, но сейчас мне нужна твоя помощь, чтобы обеспечить безопасность наших чешуйчатых друзей.

Тишина. Словно с обычной гарнитурой говорить, когда ты забыл её подключить к телефону или компьютеру.

— Мария. Сделай это не ради меня, а… хотя бы ради Лилит.

Нет ответа.

— Я могу, конечно, оставить их без защиты, но я же знаю, что ты хочешь им зла не больше, чем я.

Усиленно вслушиваясь в тишину, он, кажется, услышал голос. Однако, мгновение радости сменилось разочарованием. Это был голос Рейко из телефонной трубки.

— Чер, послушай меня, не пытайся, — услышал кардинал, поднеся трубку к уху, — Боюсь, она уже не хочет вообще ничего.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Чезаре, внутренне похолодев.

— Это довольно странный феномен. Сигмафин может выдержать невозможные перегрузки. Например, калибур способен пережить падение из стратосферы и даже не затупиться, и сломать его может разве что более могущественный калибур или взрыв суисцы, однако… — учёная запнулась, — Тот же калибур может быстро превратиться в безжизненную ржавую железку, если его владелец пойдет против основ его души. Например, совершит им убийство кого-то, кого при жизни калибур пытался защищать.

Вот тут-то самообладание, которым он так гордился, окончательно изменило ему. Словно прорвало плотину, сдерживавшую эмоции, и те разрушительной лавиной прокатились по привыкшему к холодному анализу разуму молодого разведчика.

— ЧТО!? — закричал Чезаре в ответ, — Ты хочешь сказать… Что я своими руками убил Марию!? Что с этим можно поделать? Должен же быть какой-то выход!?

— Практически, таких случаев ещё не было, — тяжело вздохнув, ответила учёная, — Теоретически, возможно вообще всё. Тонкость в том, Чер, что выход никому ничего не должен. И в первую очередь он не должен быть.

Кардинал, однако, ухватился за вторую фразу. Теоретически все возможно. Даже невозможное. И если ее убило его роковое решение…

— Лилит… — произнес в ответ Чезаре, — Лилит ведь еще жива! Может быть, если… Мария услышит, к примеру, ее голос…

Кардинал кинул взгляд на дракониху, пытаясь понять, как скоро ее можно будет разбудить. Он намеревался доставить ее к Рейко, пока она без сознания, но сейчас…

…а сейчас состояние Лилит ухудшалось. Дыхание снова остановилось. Даже чудодейственная сила драконьей крови имела свои пределы.

— Ахахахаха! — раздался тихий смех.

Глаза дракона открылись, горя алым. Всё-таки Змей был феноменально силён. Даже сейчас, потеряв почти всю кровь и чуть было не потеряв разум, он заставил себя очнуться.

— Ты! Ты убил моё и своё сердце одним ударом! Как ты посмел!!

Чезаре, однако, не обратил никакого внимания. Ведь Алоглазый не имел никакого отношения к Марии. А значит, не имел значения. Ничто не имело значения, кроме одного.

— Ну уж нет, — зарычал Чезаре, снова бросаясь к Лилит. Если прежде ее реанимация была всего лишь жестом извинения, то теперь он взялся повторять ее с той же безумной одержимостью, с какой он некогда расстреливал Белого Робина и стремился попасть на дно, — Ты, мать твою, не сдохнешь! Ты очнешься, вернешь Марию, и в этом, чтоб его, море, cevere, поплаваешь!

На теле уже почти не было ран, лишь шрамы, и оттого сердце Лилит снова забилось, а дыхание вернулось на круги своя. Но ненадолго. Чезаре понял, что из-за жидкости в лёгких девочка не могла нормально дышать, а это значит, что может секунд через тридцать, а может, и через тридцать минут она вновь перестанет подавать признаки жизни.

Змею тем временем удалось подняться на ноги, точнее лапы… но сейчас оно зачем-то встало в прямоходящую позицию. Ничего хорошего это не сулило, потому что боковым зрением Чезаре видел направление оборота корпуса дракона в свою сторону, а вот топора… не было заметно.

— Я НЕ ЧУВСТВУЮ ЕГО! — ударила звуковая волна сбоку, исходящая из горла и живота дракона одновременно. Удивительно, но это покромсанное тело ещё могло так кричать, что хотелось зажать уши руками, — ЭТО ТЫ СДЕЛАЛ!! Я ЕГО НЕ ЧУВСТВУЮ!! РААААААААА!

Глаза Змея пульсировали, как уголья, раздуваемые ветром ярости.

— Чёрт возьми, Рэку, хватай девчонку и беги! — прокричала Рейко так, что Чезаре смог разобрать её слова, даже не поднося трубку к уху.

Однако безумие в глазах Чезаре сверкало куда ярче. Хоть и оставаясь человеком, рыжий кардинал казался странным образом выше разъяренного дракона, к которому обернулся.

— Заткнись! — в его голосе звучали столь властные нотки, что казалось, от этого голоса даже Легион вытянется по стойке 'смирно', - Если ты не можешь помочь, то отойди и не отсвечивай!

С этими словами он снова обернулся к Лилит, будто дракон значил для него не больше, чем таракан на стене.

Собственно, так и было. Значение имело лишь одно.

Топор рубанул асфальт опасно близко от Чезаре. Под инфернальный хохот дракона вверх полетели камни. Промахнулся? Скорее просто не целился…

Змей действительно не чувствовал Сэйхо. Впервые за несчётное количество лет. Слабый упрямец Сэйхо, иллюзия, созданная им, чтобы понять последнюю истину, 'умер' в тот миг, как увидел мёртвое тело Лилит.

— Ахахахаха! Ты веришь в судьбу, жалкий человек? — прогудел драконий голос. — Ты убил того, кто знал, как помочь — убил во мне вместе с ней!

Топор снова и снова крушил асфальт, заметая всё камнями… крушил все места, кроме того, где находились Чезаре и Лилит… хотя вроде бы дракон вообще не заботился о контроле. Волны взрывающихся камней спали только тогда, когда асфальт из потрескавшегося превратился во вскопанный. Теперь даже покинуть место текущего положения для Чезаре было бы проблематично, так как такой 'мотыгой' давненько не орудовали на земле Рима даже боги…

Люди трусливы. Когда боги гневаются, перед ними падают ниц даже отважные воины и блистательные владыки. Но этот человек как будто не обращал внимания. Как, почему? Чем он отличался? Почему он был другим?

— Кому сказано: заткнись! — с тихой яростью сказал Чезаре, вздымая ладонь навстречу дракону. Из ладони прямо в алые глаза ударил поток яркого света. Совсем как в схватке с Белым Робином, только стократ мощнее. Ведь сейчас ему было плевать на все пороги, он бил со всей яростью, порожденной болью утраты. Свет вряд ли поможет одолеть взбесившегося дракона, но он заставит его отступить и даст возможность без помех исполнить задуманное.

Сейчас время работало против Чезаре… Нет, даже не так: против Рэку. Ведь сейчас ему нужно сохранять хотя бы видимость отстраненности, чтобы действовать относительно спокойно и хладнокровно. Время работало против него, а значит, каждая упущенная секунда приближала смерть Марии. А значит, если он будет терять время, это точно такой же риск, как и если он допустит ошибку.

Поэтому он решил поставить все на бросок костей. Набрав в тот же флакончик из-под яда остатки драконьей крови, чтобы залечить повреждения, Рэку выпустил лезвие и аккуратно провел по горлу Лилит. Его намерением было вскрыть трахею и вручную прочистить дыхательные пути… Безумие. Авантюра. Но лучше положить все на бросок костей, чем сдаться и отпустить в лапы Смерти… ту, кого он любил.

Сила воли дракона была такова, что он даже не отшатнулся и не закрыл глаза. Пусть огонь жизни и затухал в нём, но природа Огня одинаково сильна и в угольках, и в огромном пожаре… Дракон просто ослеп, вырвав с корнем инстинкт сохранения глаз, оставаясь в той же позиции. Он застыл как статуя на двух задних лапах, возведя калибур в небо. Секунда за секундой он не двигался, а его слепые глаза почернели и пусто таращились в окружающее пространство.

'Наказание небес', говорил этот жест, а не был попыткой замаха для удара. И пусть сам Змей тысячу раз бы иронизировал над какими-либо 'наказаниями' или 'небесами', будь он столь же уверен в себе, как когда недалеко от него был Сэйхо… сейчас он просто застыл, чтобы почувствовать, как догорает его огонь сердца. То убитое сердце, о котором упоминал Змей, вместе с 'сердцем' Чезаре, была вовсе не Лилит… а Артур Бёрг.

Небеса отвечали громом на гнев темного бога и дождем на слезы священника-убийцы. Крупные капли дождя сыпались навстречу поднятому калибуру. Буря собиралась над Вечным Городом, неся двум грешникам возмездие и… очищение.

Чезаре уже не интересовало, чем был занят Змей, никакие "наказания небес" не волновали его. Он поставил все на бросок кости.

— МАРИЯ! — во весь голос крикнул он, словно надеясь докричаться до умирающего сознания послушницы, — ЛИЛИТ ЖИВА!

Затем, не теряя драгоценных секунд, приступил к той пародии на операцию, которую собирался проводить. Пусть кости катятся. Отработанным не одним десятком политических убийств движением Чезаре провел разрез от трахеи и до легкого.

Пусть кости катятся. Чтобы собрать скопившуюся кровь, послужил обрывок рукава: санитария сейчас мало волновала священника. Если у Лилит и будет заражение крови, это можно исправить в спокойной обстановке, на сигма-проекторе. Сейчас главным было разбудить Лилит до того, как умрет Мария.

Пусть кости катятся. Эта деталь операции была самой простой: единственной сложностью было не повредить само легкое, — что было не так сложно для ловкой руки опытного убийцы. А вот дальше… Нужно было использовать кровь Артура. Аккуратно, чтобы с одной стороны, залечить раны, с другой — не наполнить легкие снова.

Пусть кости катятся…

Кровь. Её было не очень много. Отдельные капли, то здесь, то там, такие маленькие. Казалось, они никак не могут помешать даже дыханию ребёнка, не то что такого могучего существа, славящегося своим дыханием, как дракон.

Взор мужчины спустился чуть ниже. Несмотря на то, что сейчас Лилит, по сути, вскрыли, ей дышалось намного легче. Её грудь вздымалась сильней, чаще и даже ровней. Кровь в дыхательные пути поступала непосредственно из лёгких. Ещё был: понаделав в ней дырок, Чезаре сделал большую дыру и в груди, пробив левое лёгкое. Теперь, при выдохе, кровь выходила оттуда, плохо и медленно, как при воспалении лёгких, орошая маленькими бусинками дыхательные пути.

Мария молчала. Толи она была мертва, то ли не слышала, то ли голос Чезаре был совершенно не тем, что могло вернуть её к жизни. Что же делать? Что делать!? Лилит он, похоже, в какой-то степени помог, но как показать это Марии? О чем она только думала, когда обещала Лилит свою защиту!?

— Мария! — повинуясь внезапному импульсу, крикнул Чезаре, — Лилит жива! Ты выполнила свое обещание! Ты защитила ее!

После этих слов он поднес гарнитуру к лицу Лилит. Разбудить ее пока было мало шансов, но может, Мария услышит хотя бы ее дыхание?

Ерунда, разумеется. Невозможно опознать человека по дыханию, точно так же, как невозможно сказать что-нибудь со вскрытой трахеей. Конечно, Лилит было безопасней остаться со вскрытой шеей и частью грудной клетки, однако, в таком случае она не могла спасти Марию. Кардинал начал сводить вместе ткани, аккуратно, тоненьким слоем нанося кровь шумного дракона.

Усилием воли Чезаре заставил себя успокоиться. Он делал ошибки, поддаваясь эмоциям. Не поддаваться эмоциям — первое, чему его учили… Но именно из-за того, чему его учили, все это и случилось! Так, тихо. Спокойно, без суеты, завершаем лечение и, когда рана закроется, повторяем попытку. В конце концов, разум Марии — не органика, а значит, возможно, продержится и больше пяти минут…

Мысль, что с тем же успехом может быть и меньше, Чезаре старательно гнал прочь.

— Мария… Пожалуйста… — это слово звучало непривычно в его устах: кардинал Финелла привык приказывать. Но ее он мог только просить, — Вернись!

Ответа не было.

Алоглазый действительно готов был уничтожить Рим. Он действительно мог это сделать: он уже почти закончил высший аркан Огня — 'Слезы Люцифера', единственную доступную ему армию. Останавливало его лишь странное, непонятное ему самому желание узнать, получится ли что-то у этого человеческого мага. Почему-то это было важно.

— Мария! Лилит жива. Ты защитила ее. Вернись ко мне. Пожалуйста…

Похоже, он так же жалок, как остальные люди. Жаль, очень жаль…

…или все-таки нет?

Лилит издала невнятное бормотание, и священник торопливо надел ей на голову гарнитуру. Пару секунд спустя он снова надел ее на себя… И по его просиявшему лицу Змей понял.

Он понял все. Ту самую последнюю истину, вечно ускользавшую от него. Ту силу рода человеческого, о которой толковали ему Огневолосая и Звездокол. Они толковали ему, а он не понимал, как может быть силой то, что несет страдание своему обладателю.

'Я потерпел поражение! Огневолосая была права. Они — шаг в будущее, а я скован цепями величия своей крови'

Так в далеком прошлом обычный человек творил чудеса, чтобы защитить тех, кто был ему дорог, пусть даже они не знали его имени и не принадлежали к его народу.

Так Ева, которую он тогда презрительно звал 'собственностью корпорации', отдала все, что имела и чего не имела, шагнула сквозь все пороги, чтобы совершить невозможное. Спасти всего лишь красивую картинку, в которую влюбилась. Сэйхо, так и не сумевшего понять за какие-то семьсот лет, что любовь — это не только страдание, но и сила.

И так этот человек, годами старательно убивавший в себе все человеческое, втаптывавший в грязь свою природу, направляя свое сознание на убийство… Этот человек все же смог понять то, чего не понимал во всех отношениях превосходящий его темный бог.

Что ради любви можно сотворить чудо — подлинное чудо, а не фокусы магов и колдунов. Чуть-чуть зайти за грань возможного. Спасти того, кого нельзя спасти. Простить то, что нельзя простить. Идти, когда уже не можешь идти.

И пока хоть кто-то из людей готов делать это… Концу Времен придется еще немного подождать. Просто ради того, чтобы увидеть грешника, сотворившего чудо. Увидеть, как на лице безжалостного убийцы очищающие струи дождя смешиваются со слезами радости оттого, что он… спас, кого следовало спасти.

Вот в чем сила людей. Пойти на невозможное, чтобы спасти того, кого любишь. Именно поэтому они — шаг в будущее, а драконы, для которых любовь тождественна смерти, останутся тенью прошлого. Наблюдая за теми, кто терял любимых, и сам испытывая эту боль, Уроборос наконец-то понял это. Постиг ту неуловимую последнюю истину, что стал искать семьсот лет назад.

Темный бог трижды стал свидетелем подлинных чудес, но понял это только теперь.

— Мария, ты живая! — с необычной для себя радостью в голосе воскликнул Чезаре. Будь она в человеческом облике, непременно заключил бы в объятия, — Мы все-таки успели!

— Что? Кто? Кого? — непонимающе и, кажется, без особого интереса спрашивала послушница.

— Я просто рад, что с тобой все в порядке, — ответил Чезаре, после чего обернулся к Лилит и ее сородичу, обвившему маленькое тело змеиными кольцами и согревавшему ее своим дыханием.

Самым очевидным решением было взять с собой Лилит и идти к планеру G-Tech. Хотя наличие постороннего груза ограничит его подвижность, это не слишком его беспокоило: без Рейлиса им нечего ему противопоставить. Проблема была в другом: хоть Рейко и утверждала, что второго дракона G-Tech использовать будет сложно, но 'сложно' — не означает 'невозможно'. А учитывая его состояние, Чезаре сомневался, что дракон сможет защитить себя сам. Нужно было или убедить его принять человеческую форму (что сложно, когда он без сознания), или обеспечить себе хотя бы оповещение, если с ними что-то случится. Для этого и служил план, который прервали новости о критическом состоянии Марии. И для этого Чезаре оглянулся в поисках топора, который он вроде бы видел в руках дракона… Хотя форсированная память подсказывала, что с ним вроде бы что-то происходило, пока он был занят операцией…

Топор лежал на земле, прорезанный глубокой трещиной. Он молчал. Не нужно было быть большим специалистом по сигмафинам, чтобы понять, что эта ниточка обрезана.

— Аюшки? — дала знать о себе Рейко. Связь ведь до сих пор не была разорвана.

Чезаре, спохватившись, снова достал телефон.

— Мария очнулась. Соображает пока туго, но я надеюсь, это пройдет. Лилит жива и, вроде бы, не совсем при смерти… Но учитывая, что мне пришлось для этого сделать, сигма-проектор понадобится сразу же, как только я смогу ее к нему доставить. На данный момент меня больше всего беспокоит ее сородич: не оставлять же его валяться посреди улицы…

— Тебе бы что-нибудь придумать. Интерсигма не в курсе, я их пока сдерживаю, но картинка на Google-sigma весьма необычная. Могут обратить внимание. Я подготовила грузовой сигма-проектор, но транспорт предоставить не могу. Тебе следует проверить планер G-Tech. Боюсь, на машине по городу передвигаться без вариантов.

— Это понятно, — поморщился Чезаре. Что надо проверить планер, он понял еще с первого раза, но его беспокоила необходимость оставить без защиты 'чешуйчатых друзей'. Он обратился к дракону, не особенно, впрочем, надеясь на ответ:

— Ты можешь принять человеческий облик?

— Чтобы тебе легче… было… схватить меня, имперская собака? — выдавил из себя Змей. Похоже, он и правда немного бредил.

— Нет, — ответил Чезаре, скрестив руки на груди, — С двумя целями: во-первых, чтобы ты перестал пугать народ, изображая иллюстрацию к 'Откровению Иоанна Богослова'; и во-вторых, чтобы тебя можно было доставить туда, где твои раны залечат. Сейчас ты не то что со мной, а даже с простыми зеваками не управишься.

— Я еще могу сражаться!

— Если так, то может, посторожишь Лилит, пока я схожу за транспортом? — ядовито поинтересовался кардинал.

— Я Дракон! — внезапно уточнил дракон, — Я никому не отдам Лилит!

В последние минуты своего существования он пытался постичь, подчинить ту силу, которую столь поздно осознал. Однако у него не получалось ни идти, когда не можешь идти, ни даже стоять, когда не можешь стоять. Голова Змея оторвалась от земли, оскалившись огромными зубами, и дрожаще продержалась так секунд 20, после чего рухнула обратно.

— Гро-о-озный защитник, — язвительно протянул Чезаре, понимая, что не имеет вариантов, кроме как постараться управиться до того, как до них доберутся, — Если кто-то заинтересуется вами в мое отсутствие, хотя бы громко рычи. Может быть, я услышу.

— Узнаю голос, — отметила Рейко, — Это ведь тот самый агент из Берлина. Знакомься: Артур Берг.

— Ты! — прорычал дракон, услышав Рейко даже на таком расстоянии. Слух у него явно был сейчас не в пример лучше зрения, — Артура Берга больше не существует. Как и рыжеволосой. Твоя стратегия уничтожила их! Ты, конечно же, замешана и в действиях этого мага! Я доберусь до тебя! Я уничтожил наглых псов Интерсигмы в Берлине, я уничтожу и тебя!!

— Хм… Чер, передай этой ящерице, что если бы я хотела их смерти, я бы просто не вытаскивала их из той передряги, в которую они угодили, — затем, уже куда-то в сторону, Рейко пробормотала, — Подумать только, три махо-сёдзё справились лучше полутора драконов.

Однако, существо, казалось, потеряло к людям интерес. Отгородив Лилит хвостом от остального мира, дракон продолжал сушить и греть девочку потоками теплого воздуха, создание которых истощало последние его силы.

— Если потребуется помощь, рычи погромче, — напомнил напоследок Чезаре, и с этими словами растаял в воздухе.

На самом деле он, конечно, просто скрылся под 'камуфляжной' личиной: амагус надеялся, что это позволит увидеть уцелевших бойцов G-Tech до того, как они увидят его. Тихо ступая, кардинал направился в сторону предполагаемого местонахождения подбитого планера. Подобное перемещение было намного более медленным, чем хотелось бы Чезаре. Однако, наконец, он нашёл планер. Судя по всему, на ходу он не был, потому как стоял посреди площади, а несколько сотрудников корпорации крутились рядом с ним, пытаясь его поставить на крыло. Они не замечали священника-невидимку, осторожно подкрадывавшегося к ним.

Некоторое время он потратил на то, чтобы пересчитать противников (трое солдат, механик и пилот), а также осмотреть на предмет… половой принадлежности. После того, как он, судя по формулировкам Рейко, сам сделал то, от чего всеми силами старался уберечь Марию, Чезаре хотел как можно скорее найти ей хоть какое-то тело. Однако, увы, хоть в век сигмы женщина-солдат уже никого не удивляет, в этом отряде таковых не было. Если же Мария получит тело мужчины… Он первым начнет над этим стебаться. Так что пока этот момент лучше отложить на потом…

Первым делом Чезаре направился к кабине. Если планер уже на ходу, то попытавшись взлететь, он может все порушить. Поэтому — подобраться к пилоту…

Изначально он планировал придушить его леской в своем левом предплечье. Но присмотревшись, понял, что этим выдаст себя: пилот то включал, то выключал двигатель крыла по команде механика.

— Lasse kleine Impulse!

Пилот щёлкнул тумблером и раздался неприятный звук.

— Rückzug, — тут же последовала команда, снова щелчок, — Jetzt wieder bewege. Aha… — И опять щелчок, — lösche. Rückzug, — очередной щелчок обратно.

Убрав леску, Чезаре левой рукой извлек верный 'Вектор' и приставил к затылку пилота.

— Делай, что я скажу, и может быть, останешься в живых, — шепотом пообещал священник по-английски. Не факт, конечно, что пилот знает английский, но что японского и латыни он не знает, Чезаре мог поручиться, — Пока что продолжай вести себя, как ни в чем не бывало.

— A? Wer ist hier? — спросил пилот, пытаясь оглянуться.

— Не оборачивайся, — сказал Чезаре, демонстративно тыкая стволом пистолета в затылок, — Ты понимаешь, что я говорю?

Затем на всякий случай повторил последнюю фразу на всех известных ему языках. Даже на латыни. А вдруг?..

— Was der Mist? — непонимающе спросил пилот, проводя рукой по затылку.

— Du bist ein Gefangener, du Narr, — раздался гнусавый голос из рации, а уже следующая фраза оттуда же прозвучала на японском, — Привет, экзорцист-сан. Как делишки?

— Наконец-то кто-то в этой варварской стране говорит по-человечески! — весело ответил Чезаре в рацию. По-японски, разумеется. Одновременно он сдвинулся так, чтобы если солдаты откроют огонь по кабине, не быть на линии огня. Раз уж, похоже, придется принимать бой здесь, нужно превратить слабость позиции в хоть какое-то преимущество.

— Значит, я правильно понял, что ты устранил уже двоих из нас? Поздравляю.

— Жестяной Джокер, я полагаю? — поинтересовался Чезаре, назвав прозвище очередного террориста класса А+, искусственного стратега RN-JKR.

— Нет, Элизия Найтхевен, просто болею немного, — издевательски ответил тот же голос из рации.

— Сочувствую, — особого сочувствия в голосе Чезаре не наблюдалось, — Но извини, мне некогда болтать.

Он чувствовал, что его пытаются задержать на месте, — и оказался прав. Секунда, другая, третья, а затем резкая вспышка света откуда-то сверху и обиженный свист плавящегося металла.

— Was der Mist?!

— Was? Hammer of Dawn?!

— Rennen!

Вот оно что. 'Молот Зари'. Орбитальная бомбардировка со спутника. Мощнейшее стратегическое оружие из числа не подпадающих под мораторий на оружие массового уничтожения.

— Бевеген, — с кошмарным акцентом произнес Чезаре слово из команд механика, — Ферштейн!?

Пилот щёлкнул тумблером, изо всех сил потянул на себя рукоять штурвала, а затем планер, поднявшись совсем невысоко, начал движение вперёд, почти царапая носом брусчатку.

Вспышка стала ярче, а затем раздался невообразимый грохот, сопровождающийся побелением всего окружающего мира разом, кроме, разве что, кабины планера, которая превратилась в выцветшую старую фотографию. Кардинал осознал, что пол, на котором он стоит, неуклонно превращается в стену, а вот лобовое стекло становится стремительно приближающимся полом.

Кажется, планер перевернулся несколько раз, но Чезаре не был уверен. Он сильно ударился левым плечом, разбил себе губу, чуть не сломал челюсть, чудом не прикусил язык и, кажется, потянул поясницу. Однако когда мир прекратил вращаться, шпион нашёл себя на крыше перевернувшегося планера, прямиком под телом пилота. Из его 'окна' было великолепно видно образовавшийся после бомбардировки кратер.

— Мария, закрой уши, — сообщил Чезаре, после чего произнес короткий монолог, из-за которого и требовалось закрыть уши, — Все, можешь открывать.

В этот момент телефон в очередной раз зазвонил.

— Да?

— Лилит у тебя? — поинтересовалась Рейко. Она говорила быстро, деловито. Слабо знакомый с ней человек и не подумал бы, но она взволнована.

— Нет, она у Берга, — ответил Чезаре, — Я как раз пытался добыть транспорт, когда какая-то сволочь запустила 'Молот Зари'.

— Не 'какая-то', а 'конкретная', - быстро поправила его Рейко, — Следующая цель — драконы!

— Значит, нужно вытаскивать их, — сделал логичный вывод кардинал.

Выбравшись на улицу, Чезаре поспешил в сторону драконов. Весь план летел вдребезги: ни транспорта он не обеспечил, ни с стазис-контейнером возиться нет времени. Следовало с самого начала пытаться растолкать Артура…

— А ну вставай, лежебока, и пошли отсюда! — заорал священник, едва приблизившись к ящеру.

Улицу осветил яркий луч, а потом поблизости грянул взрыв. Отчего-то пока спутник бомбил здание неподалеку… Впрочем, Чезаре знал, отчего. Расчистить место, избавиться от препятствий. Чтобы они были как на ладони.

К тому моменту нужно было растолкать дракона… Который, впрочем, на расталкивание не реагировал. Тогда кардинал попробовал слегка ткнуть мечом между чешуйками… Не забыв, разумеется, сразу же отскочить.

На удивление легко клинок пробил себе путь, самосориентировавшись в чешуе на самый выгодный угол укола… Послышался рык, а пораженная лапа нашла в себе силы вырвать из земли кусок асфальта и запустить им в обидчика.

— Теперь проснулся? — осведомился Чезаре, легко уклонившись.

Грянул новый взрыв, и Лилит резко открыла глаза.

— Что случилось?!

— Лили! — резко встрепенулась Мария.

— Случилось то, что нас сейчас всех порешат с орбиты, если твой приятель не перестанет упрямиться! — тут же перехватил инициативу шпион, не давая времени задаться вопросом 'а кто же в меня стрелял?'.

Облизнув лицо Лилит, дракон резко поднялся на четыре лапы, сохраняя вокруг девочки овальный забор из хвоста. Его голова медленно, но хищно поворачивалась, ища новый неизвестный источник опасности.

Чезаре снисходительно улыбнулся:

— Парень, от 'Молота зари' твоя чешуя не защитит. А поскольку крыльев у тебя, очевидно, нет, достать орбитальное орудие ты не сможешь при всем желании. У меня нет времени вас уговаривать: вам обоим следует идти за мной, если хотите жить.

— Я хочу жить! — ответила Лилит, ловя нить разговора за хвост, — А ещё мороженого с огнём!

— О мороженом с огнем подумаем после того, как выберемся отсюда, — относительно добродушно улыбнулся Чезаре, после чего вопросительно посмотрел на Артура.

И Змей действительно пошел… Только вот почему-то не за Чезаре. Дракон обкрутил Лилит хвостом немыслимым образом, словно у нее был перелом позвоночника, и шину нужно было накладывать на весь позвоночный столб. А затем, подняв девочку в воздух и положив себе на спину, чтобы зафиксировать ее положение, он направился в сторону, прямо противоположную движению луча. В отличие от Чезаре, его наличие на пути строений, кажется, не волновало.

— Ну, поднять я его поднял, — сообщил тем временем шпион, — С направлением, правда, пока не очень, но он хотя бы не сидит на месте. Место встречи?..

— Двигайся к лагерю! — скомандовала Рейко.

В следующее мгновение в опасной близости от драконов ударил луч света. Он прошел мимо, но это ничего не значило: Чезаре знал, что этот — луч всего лишь система наведения. Главным же поражающим фактором был импульсный заряд, который достигнет земли пару секунд спустя, и тогда…

— Осторожно! — крикнул он дракону, который едва ли имел представление о передовых военных технологиях.

Змей услышал, но среагировал немного неожиданно. Обернувшись вокруг Лилит, он превратился в бронированный шар. Грянул взрыв, руша здания и отправляя 'шар' в кратковременный полет, окончившийся в куче обломков камня.

— Что происходит? — со смесью рассеянности и испуга спросила Лилит, — Почему все хотят убить меня?!

— Они… не… посмеют! Не… пока… я… жив! — прорычал Змей, облизывая Лилит, находившуюся словно жемчуг внутри раковины. На этом дракон прекратил попытки говорить, осталось только слабое дыхание и восприятие, на грани возможного пытающееся определить расклад снаружи порушенных зданий.

Чезаре перекатился ближе к середине улицы — прочь от осыпающихся зданий, — после чего вскочил и побежал в сторону 'чешуйчатых друзей'. Оставалось слишком мало времени…

— Да он же с нами просто играется! — внезапно возопила Мария, словно бы никогда и не была мертва.

— Вероятно… — выдохнул Чезаре, сокращая дистанцию до драконов, — Джокер — исследователь, в том числе и человеческой природы…

Подбежав к драконам, он крикнул:

— Они целятся по тебе! Если ты не перестанешь занимать пол-улицы, то не сможешь спрятать Лилит!

На самом деле, он подозревал, что они целятся по искажениям сигма-фона, которые так легко не лечатся. Однако если дракон продолжит придерживаться нынешней 'тактики', то вытащить его отсюда будет невозможно при всем желании. Он не в том состоянии, чтобы бежать под обстрелом… А значит, единственным 'транспортным средством' для всех троих остался скромный гость из солнечной Японии.

— Скорее всего, они целятся по сигма-фону! — заметила Мария.

— Они уже смеют! — возмутилась Лилит, однако не стала выкручиваться из объятий дракона, чтобы сбежать своими ножками.

— Поймали, твари, поймали! — тихо, но яростно прорычал дракон. Чезаре снова попытался воззвать к его рассудку:

— Нам нужно убираться отсюда! Если своей жизни не жалко, подумай хотя бы о Лилит!

Змей задумался примерно на минуту.

— Иди с ним! — сказал он, наконец, Лилит, раскрывая шар, — Они используют магию, чтобы отслеживать меня. На моем фоне ты и человек незаметны. Двадцать первая стратагема, 'жертва арьергардом для спасения полководца'.

— Не глупи, — нейтральным голосом сказал Чезаре. Артуром, в отличие от Лилит, можно было в крайнем случае пожертвовать, но в данный момент его поведение казалось священнику не крайним случаем, а какой-то придурью. А жертвовать своими товарищами без крайней необходимости агент не привык.

— У нас есть план, как скрыть вас обоих. Нет смысла нести ненужные потери, когда их можно избежать. Это нерационально.

— Мне далеко не уйти. Стратагема выбрана верно. Отступай с Лилит. Я или превзойду вражеского стратега, или погибну.

Чезаре мог воочию убедиться, что дело дрянь… чешуя дракона стала необычно красивой даже под слоем пыли: все благодаря тому, что она стала сетчатым руслом для тонкого ручейка уже вязнущей, но поражающей своей площадью охвата, крови.

— Идиот, — все таким же нейтральным голосом констатировал кардинал.

— Давай, солдат, подымайся! — злобно выкрикнула Лилит, хватая дракона за лапу и пытаясь поднять его в меру своих силёнок, — Ты не смеешь меня оставить! — со слезами на глазах выкрикнула она, — Не смеешь!

— Прими человеческий облик, и я смогу тащить тебя, — предложил Чезаре. Это было, по его убеждению, единственно-правильное решение. Но…

— В человеческой форме я уже фарш, — рассмеялся дракон так, словно это была радостная новость на сегодня, — Как телом, так и сознанием. Ты теряешь время, неизвестный генерал. Арьергард уже не в силах отступать.

— Поднимайся! — Лилит в гневе пнула дракона в бок, — Если ты фарш, понесём тебя в пакетике!

— Мне кажется, 'арьергард' банально придуривается, — язвительно ответил Чезаре, — Ну, фарш, и что дальше? Дотащим до сигма-проектора, значит, выживешь. Не бывает безвыходных ситуаций, бывает недостаточно упорства.

— Что за бред я несу? — хихикнул Змей, — Кажется, кровь замкнулась на памяти одного из предков Сэйхо… Хватит нести чушь, до какого сигма-проектора, если у меня половины сосудов не будет в человеческом теле!? Я умру сразу же, как инициирую превращение! Дерьмо! Вы все еще здесь?! Ахахаха! Тогда сдохнем вместе! Что скажешь, принцесса драконов? Ахахаха!

— Кто из нас несет чушь? — поинтересовался Чезаре, тем не менее, отходя подальше и силой оттаскивая Лилит. Сейчас будет новый удар. Если Артур переживет его, можно еще раз попытаться убедить его не делать глупостей, — Даже она не умерла сразу, хотя ее повреждения были куда серьезнее. Почему же ты должен умереть быстрее?

Что-то рыкнув и выплюнув небольшой сгусток крови, Змей развернулся и побрёл в противоположную сторону от Лилит.

— Я здесь, я твой противник, атакуй с упреждением! — забулькало горло Змея, а лапы начали разгонять качающееся тело. Без Артура Берга в человеческой форме ему было делать нечего. Даже сознания Лилит было достаточно для борьбы за жизнь, а комы Артура Берга явно было мало для этого подвига.

Чезаре покачал головой. Он уважал решение дракона. Но при этом ему не нравилось то, что до этого дошло.

— Нет! Пусти меня! — кричала Лилит, пытаясь вырваться у него из рук. Она была слишком слаба для такого подвига. Время от времени, она обращалась уже к Змею, — Не уходи! Прошу! Не оставляй меня!

Шпион мрачно вздохнул:

— Извини, но… — и с этими словами он с силой ударил ее рукоятью больверка по затылку, вырубая сознание. Ее придется тащить на себе, но хотя бы она не будет вырываться.

Отсалютовав на прощание обреченному дракону, Чезаре побежал в сторону лагеря. Худшее неуважение к его жертве, какое он теперь мог бы проявить, — это дать Лилит погибнуть.

Дракон возвращался на место первой атаки. Раз наведение происходит по фону, то прятаться в зданиях нет смысла, а необходимость возвращать прицел для финального удара означает победу стратагемы арьегарда.

Он бежал вперёд, чувствуя, как слабеют задние ноги. В какой-то момент он и вовсе подвернул лапу, и та, словно протестуя, решила и вовсе не шевелиться, несмотря на мысленные приказы чешуйчатого исполина.

Наконец, он завалился в кратер и дальше покатился по склону. Без изящества, пачкая свою шикарную шкуру, однако вполне себе вовремя, так как лёжа на боку, он не столько увидел, сколько почувствовал, как с небес, по нити света, спускается бусина огня. Сознание в этот раз поддалось 'чёрной дыре', съедающей границы восприятия Змея… Он почувствовал ещё до взрыва, как из зоны его ощущений пропадают части окружающей композиции, оставляя на своём месте даже не темноту, а не-пространство… Теперь он ощущал только кратер вокруг и собственное тело, которое назло врагу ещё жило, только исключительно благодаря силе воли тёмного существа.

Он услышал взрыв. Где-то далеко-далеко, почувствовал, как нагревается воздух и ощутил, как кратер, словно песком и пылью, засыпало крупными обломками стекла, железа и бетона, немного припорошив его сверху.

'Шах… и… мат… хрен… тебе… перепутал… ферзя… с… королём…' — родилось в голове у Змея после очередного приступа боли в хвосте, которого уже не было. Впрочем, это была последняя осознанная мысль перед тем, как сознание Змея из рамок тела сжалось в точку, потеряв над телом и мыслью контроль. Темнота, в которую провалился Змей, отличалась от той, в которую обычно проваливался Артур, хороводом огненных блёсток, следящих за своим господином, творцом, а может быть сыном с самого начала… а вот было ли когда-нибудь 'Начало', ни одна из блёсток не помнила, как и сам Уроборос.

А затем эти блёстки разом вспыхнули… и потухли навеки, сожженные дотла, превращённые в пепел, в пыль, в прах. Шах и мат. Конец жизни Алоглазого. Конец его истории. Истории, которую никто не знает, и которую никто, никогда, не сможет рассказать.

Чезаре нашёл себя лежащим на крыше здания. Только что, зацепившись леской за крышу, он выдернул себя из-под летящих осколков… Но приземлиться нормально с Лилит на плече не смог. Рука, в которой обычно покоилась леска, болела, а челюсть, кажется, была выбита из левого сустава.

— Давай все же не будем трюкачить, а? — с некоторой мольбой в голосе сказала Мария.

— У ыа эуэ эуэиа? — поинтересовался шпион, после чего, кое-как вправив челюсть, повторил свой вопрос более внятно:

— У тебя есть другие предложения?

Теоретически, перебраться на другую крышу должно быть проще: ведь при более горизонтальном прыжке можно задействовать хотя бы одну ногу…

— Ну… например, взглянуть в сторону заката, — пафосно произнесла сигмафин.

— Что за слог? — насмешливо улыбнулся Чезаре, слегка повернув голову. То, что он увидел, однако, обрадовало его. В свете орбитального лазера над вечным городом парил большой десантный планер. Даже если это снова G-Tech, его можно у них отбить. Но более вероятным казалось, что наконец-то прибыла обещанная Рейко помощь.

— Та-да! — воскликнула Мария.

— Ну что ж, — устало пожал плечом Чезаре, — Похоже, они все-таки успели…

— Наверное, нужно как-то привлечь их внимание, — предположила Мария.

— Это как раз несложно, — заметил амагус, после чего сделал мощную 'лампочку', столь злившую демонов и столь неэффективную против дракона и нежити. Хотя разумеется, даже такая магия расходовала ресурс тела, — все же ничто не получается из ничего, — но расход был до того малым, что он мог поддерживать личину днями напролет.

Через некоторое время планер завис рядом с крышей здания и оттуда выпрыгнули дружественные вояки, которые тут же начали не очень бережно, но быстро и эффективно закидывать живой груз в салон транспортного средства. К грузу, кстати, отнесли и самого Чезаре, рассудившего, что уж не угробить Лилит им ума хватит.

— Ну что ж, — философски заметил 'груз', - Зато довезут. Кстати, Мария, пока летим, не расскажешь, кого еще ты обещала защищать, чтобы мне ненароком кого-нибудь из них не убить?

— Ну-у… я, вроде как, приносила церковные обеты, — она задумалась, — Но лично обещала защищать только Лили.

— Это хорошо, — серьезно кивнул он, — Не думаю, что церковные обеты представляют для тебя такую же угрозу.

— Ну… я… — Мария замялась, — Честно говоря, не очень понимаю, что произошло… там.

— Увы, в том, что произошло, виноват я, — мрачно ответил Чезаре, — Все дело в твоей клятве защищать Лилит. Пойдя против нее, я переступил через твою волю — и этим едва не убил тебя. Прости.

— Есть такие грани, через которые нельзя переступать, — сердито сказала девушка, — Вообще нельзя, никогда. Нельзя убивать детей. Как тебе такое только в голову взбрело?

— Так меня учили, — просто пояснил Чезаре, — Совесть может говорить что угодно, но если совесть противоречит долгу, выбирать следует долг. Я поступил по-другому лишь однажды.

— Наверное, это не то, что мне следует знать, — предположил девичий голос в наушниках.

— Почему? — удивился он, — Ведь это напрямую касается тебя. А те тайны, которые это затрагивает, я уже выдал тебе на барже.

Шпион немного помолчал и начал рассказывать:

— Когда ты раскрыла мне свой дар, PSIA немедленно загорелись идеей использовать тебя в своих интересах. Сама понимаешь, твой дар уникален и дал бы им огромное преимущество. Предполагалось со временем перевербовать тебя, прежде чем о твоих способностях узнает церковная верхушка. Твое клеймение стало для них настоящим подарком судьбы: если бы теперь ты попала к ним в руки, твое мнение уже не играло бы никакой роли. Поэтому, когда мы думали, как снять Рим со спины демона, мне поступил приказ: бросать все и доставить в Японию 'сигмафин-коммуникатор'. Долг агента — повиноваться. А я… я успел привязаться к тебе, Мария. Отчасти из-за этого я остался: чтобы отложить принятие решения. К тому моменту, как я спустился за тобой на дно, я уже четко знал, что не позволю сделать из тебя вещь. Поэтому я, с помощью Рейко, оборвал связи с PSIA. И поэтому же я ввязался в дело по возвращению тебе тела: после этого ты получишь свободу, и уже никто не сможет использовать тебя против твоей воли. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Значит, теперь тебя будут разыскивать, — это был не вопрос, а утверждение, — Чтобы устранить. Прости.

— Тебе-то за что извиняться? — переспросил Чезаре, — Охота меня не особо беспокоит. Единственное, что меня беспокоит, это то, что что-то может пойти не так, прежде чем я достигну цели. Сегодня я едва не убил тебя. Если бы я не успел исправить ошибку…

Он помотал головой, не желая об этом говорить. Мария и не настаивала. Она вновь замолчала, решив не беспокоить раненого.

'Грузовой' сигма-проектор, способный выдержать даже истинную форму дракона, больше всего напоминал гараж. Оставалось лишь гадать, как его умудрились доставить в лагерь и развернуть тут. Но так или иначе, сейчас солдаты аккуратно перекладывали Лилит прямо на пол 'гаража'.

— Действуйте быстро, — командовала Рейко, — Не оставляйте ничего лишнего. Ради бога, не топчите!

Кардинала тоже сгрузили с планера, но не в проектор, а на стоящую неподалёку каталку.

— С возвращением, Чэр, — кивнула ученая, — Что Артур?

Она наверняка уже знала ответ, однако, всё же решила спросить.

— Скорее всего, он мертв, — мрачно покачал головой Чезаре, не привыкший терять соратников.

Японка лишь кивнула. Последний вояка, тем временем, покинул 'гараж' и начал закрывать дверь. Пальцы Рейко тут же забегали по голографическому дисплею.

— Я за тебя волновалась, — наконец, сказала она.

— Не стоило, — пожал плечами Чезаре, — Я чуть ли не единственный, кому в той ситуации не угрожало серьезной опасности.

Конечно, бомбежку не назовешь безопасной ситуацией… Но это мелочи в сравнении с тем, что пережили Мария и Лилит.

— Я привыкла волноваться, когда людей обстреливают со спутника, — ехидно заметила Рейко, — Это нормально.

— Быть может, — усмехнулся в ответ шпион, после чего стал серьезным. Относительно, — Девять из десяти, что этот обстрел нам устроил Жестяной Джокер. Из этого следует, что Джейд хочет, чтобы следующий удар мы нанесли по ее представителям в Японии… И, что самое отвратительное, других вариантов у нас нет, потому что абсолютно с тем же успехом они могут обстрелять нас и в других городах. Вывод: в скором времени мы отправимся прямиком в ловушку, прекрасно зная, что это ловушка.

— Скорее, ее мнение здесь всем индифферентно, — заметила женщина, — В конце концов, RN-JKR-1 никогда не слушал авторитетов. Ты заинтересовал его. Самым безопасным будет тебе отправиться в Токио в одиночку.

Чезаре кивнул:

— Что удалось выяснить твоим 'одаренным девушкам'? — затем, иронически усмехнувшись, он добавил, — И что известно о нем тебе самой?

— Я знаю о нём довольно много, — ответила она, — Ведь это я его создала.

— Конкретнее, — драматическое признание Рейко кардинал оставил без комментария, — Возможности? Слабые места? Особенности поведения?

— Его слабым местом является характер. Технически, это единственное слабое место. RN-JKR завораживает всё, чего он не может до конца понять. Из-за этой черты он, по сути, вынужден 'играть честно', ставя перед своей лабораторной мышкой выполнимые условия. Если бы не эта черта характера, он бы, пожалуй, уже давно захватил весь мир.

Рейко чиркнула пальцем по голодисплею и повернулась к Чезаре.

— Технически, это NI-сервер с мощным синтетическим телом и множеством подключаемых сигмафинов. Его конфигурация может быть положительно любой. Даже без сигмафинов он способен одолеть взвод спецназовцев в рукопашном бою, благодаря мощным аналитическим способностям и невероятной реакции. Он неостановим и неистребим. Технически, чем дольше он за тобой наблюдает, тем меньше у тебя шансов, и тем ближе он к разгадке, после которой ты станешь для него скучным. Однако, его тело имеет небольшое несовершенство, которое он намеренно оставил, превратив его в оружие.

— Что за несовершенство? — уточнил Чезаре. Сверханалитик казался ему немногим менее опасным противником, чем ожидавший в Америке телепат, однако то, что Рейко сказала о его характере, вызвало интерес. Любопытно, что Джокер скажет о человеке, который в последнее время не особенно понимает сам себя?..

— Его тело может работать на сверхнагрузках в течение продолжительного времени, — сообщила она, — Однако, расплатой за это служит перегрев. Технически, он способен расплавиться во время боя. Правда, чтобы довести до этого, потребуется поддержать этот темп в течение очень заметного промежутка времени. Боюсь, дольше двадцати секунд пока не мог осилить никто.

— Насколько заметного? — все же уточнил шпион, хотя и понимал, что этой слабостью он не воспользуется. Более того: если Джокер осведомлен о ней, значит, он учитывает в своих расчетах, что его противник попытается ее использовать…

— Вряд ли дольше минуты, — ответила собеседница.

— А я знаю! У меня есть гениальный план, как убить Джокера! — радостно закричала Мария прямо в ухо Чезаре, заставляя того подпрыгнуть на месте.

— Я слушаю.

— Надо его подвесить! — радостно крикнула Мария, — Если я правильно поняла, то Джокер в первую очередь аналитик, а оттого не будет наносить удар, не проанализировав.

— А я уже всё сказала, — отметила Рейко, вновь оборачиваясь к сигма-проектору.

— Чем же? — поинтересовался Чезаре, понижая голос: хоть Рейко и в курсе по поводу Марии, человек, разговаривающий сам с собой, все равно выглядит странно, — Учитывая его вычислительную мощность, есть ли смысл пытаться атаковать его на его же поле?

— А почему нет? Если ты начнёшь действия вовсе неподдающиеся анализу и совершенно нелогичные в данной ситуации, он всё равно попытается их систематизировать, — предположила девушка, — В конце концов, это же его безумие. Он будет вынужден подчиняться ему, как Робин подчинялся своему максимализму и неуязвимости.

Что-то в этом было: точно так же сам Чезаре вынужден был подчиняться своей хитрости и расчетливости. Вот только…

— Но стремление поступать нелогично само по себе поддается анализу, — возразил он, — Я согласен, что нет смысла пытаться найти оптимальную стратегию: он ее наверняка уже просчитал; но и попытка намеренно выйти за рамки логики также вряд ли что-то даст.

— Не поддаётся, если добавить в процесс немножко допинга, — со святой уверенностью возразила Мария.

— Обкуриться, что ли? — ехидно ухмыльнулся кардинал, — Этому тебя учили в монастыре?

— Если ты собираешься и дальше смеяться, я тебе вообще помогать не буду, — обиделась послушница.

— Ну, извини, — особого раскаяния в голосе Чезаре что-то не слышалось, только едва уловимый оттенок светлой грусти. На мгновение ему показалось, будто и не было последней пары дней, с клеймением Марии, убийством Лилит и сводящей с ума боязнью не успеть. Всего на мгновение.

— Отвергаешь, предлагай, — перешла из защиты в наступление девушка.

Хороший ответ, ничего не скажешь! У него уже было несколько вариантов, но он понимал, что раскритиковать их будет немногим сложнее. И еще был вариант, к которому особых претензий заметно не было, и который он без сомнений выбрал бы пару лет назад… Но к которому он ни за что не прибегнет теперь.

— Сперва нужно выяснить больше исходных, — вывернулся он, после чего обратился к Рейко, — Что твоим 'одаренным девушкам' удалось выяснить о ситуации в целом?

— Они смогли только отвадить королеву насекомых, перерисовав ей путь из катакомб таким образом, чтобы она выползла не под городом, а в стороне от него. Там же они королеву и усыпили. А вот выяснить по ситуации им удалось мало. Удара по RN-JKR от них ожидать попросту бесполезно и глупо.

Она оправила очки.

— Собственно, я им запретила.

— Это разумно, — согласился Чезаре. От поддержки махо-сёдзе он бы не отказался, но понимал, что слаженных действий за столь короткий срок добиться не удастся, а у них самих еще меньше шансов против Джокера, чем у него.

— Таким образом, информации, которая помогла бы найти его, у нас нет… Но, думаю, учитывая столь любезное 'приглашение', он сам меня найдет, когда я появлюсь в Токио.

— Его прошлое 'приглашение' девочкам указывало на сад Хамарикю, — заметила Рейко, делая очередной вдумчивый росчерк на голодисплею, — Не думаю, что он так быстро сменит место обитания. Он в каком-то смысле романтичен.

— Оттуда и начнем, — согласился шпион. Тут у него промелькнула одна забавная идейка, — Кстати, с такими аналитическими способностями он, скорее всего, склонен к порядку, не так ли? Можешь устроить мне небольшую утечку информации?

— Только скажи, что должно утечь, — кивнула она.

— Пусть наши общие 'друзья' на исторической родине как бы невзначай узнают, что произошло после битвы с гигадемоном, — тонко усмехнулся Чезаре, — Если, конечно, они об этом до сих пор не догадались. Свою роль в этом можешь не раскрывать, главное — чтобы знали мою. Кроме того, им следует заблаговременно, но не слишком рано, узнать, что я собираюсь объявиться в Токио, а конкретно… Ну, не в саду Хамарикю, это слишком очевидно, но где-то поблизости.

Если противник сильнее на твоем поле, надо уйти на чужое. Например, создать хаос, к которому приведет столкновение в одном месте нескольких сил с разными интересами, не подозревающих друг о друге.

— Нет ничего проще. Это куда легче, чем предстоящая мне поездка в Нью-Йорк. Захватишь с собой Лилит?

— Ммм… это нелогично, — заметила Мария, а затем радостно добавила, — Я 'за'!

— Лилит? — удивился кардинал, — В лапы к Джокеру? Оно, конечно, добавит хаоса, но… Ты знаешь, кем мы рискуем, подставляя ее под удар.

— Во-вторых, это безопасней, чем в лапы к Тюльпану, а во-первых, не в лапы к Джокеру, а в лапы к Нарьяне, — ответила Рейко, — С учётом её реальной массы, телепортация займёт около суток, так что лучше уж воспользоваться планером.

Ожидаемо, но неприятно. Если Интерсигма не согласится помогать (а для этого придется рассказать ей все), то добыть планер будет… затруднительно.

— Твоя Нарьяна сможет быстро и незаметно переправить ее подальше от места встречи? Если да, то можно сделать остановку по пути. Если нет, то этим мы лишь выдадим ее местонахождение.

— Думаю, разберётся. Не к Франческе же её переправлять, — пожала она плечами, — В любом случае, думаю, она скоро очнётся. Не мог бы ты открыть дверь. Не хочу, чтобы она проснулась и подумала, что заперта: это не мой сигма-проектор.

Чезаре пожал плечами и открыл дверь. Имя Франческа, кстати… если это была та, о ком он подумал, то это то еще светило. Хоть и, в отличие от него, не в шпионаже, а в медицине. Он знал о ней, потому что уже при нем Папа отлучил ее от церкви за богомерзкие опыты…

— Главное, чтобы она не подумала, что ее сначала расстреляли из больверка, потом зарезали мечом, а напоследок еще стукнули рукояткой по голове, — язвительно заметил кардинал напоследок.

— Это уже не мои проблемы, Чэр, — заметила Рейко, чуть улыбнувшись и игриво опустив подбородок.

Лилит все еще спала прямо на полу, однако её изодранную одежонку заменил костюм с юбкой, разве что юбка была не классического фасона, а с экивоком в сторону традиционной школьной формы. Вечная отаку Рейко не могла не сделать клетчатое мини.

— Боюсь, что если она станет вести себя агрессивно, это будут проблемы всех, кто оказался слишком близко, — ухмыльнулся Чезаре.

— Но ведь я уже ухожу, — ответила Рейко, махнув ручкой, а затем лучезарно улыбнулась, — Хотя, конечно же, я никуда не уйду, не починив тебя. Вытащи пигалицу и располагайся сам.

Чезаре послушался приказа, после чего стал наблюдать представление 'Рейко и дверь'. Ученая подошла к двери и, поднявшись на цыпочки, попыталась дотянуться до самой двери. Не получилось: она коснулась лишь кончиками пальцев. Покачав головой, она подпрыгнула, зацепилась за ручку, а затем дверь быстро опустилась. Судя по испуганному вскрику, Рейко сама не рассчитывала на такой эффект.

— Из тебя джентльмен сейчас, как из меня, — отметила Мария, — Но у меня есть оправдание: я, все-таки, наушники.

— А что, я когда-нибудь был замечен в поисках оправданий? — иронично изогнул бровь Чезаре.

Наконец, дверь закрылась.

— Тебе Рейко сделала что-то плохое? — спросила сигмафин. Вопрос его удивил.

— Вроде, нет, — задумчиво ответил кардинал, — А почему ты так решила?

— А почему тогда сам не закрыл за собой дверь? — поинтересовалась Мария, — Ох ты ж ё! Так вот, как ты выглядишь на самом деле!

— Не подумал об этом вовремя, — честно ответил он, — И кстати, ты ведь уже видела мой настоящий облик.

— Эм… я… кажется, забыла об этом, — растерянно ответила Мария, — И вообще, мне можно! Я была заморожена сегодня!

— Это верно, — чуть помрачнев, согласился Чезаре. Несколько секунд он молчал, а затем все же сказал, — Мария, пообещай мне одну вещь. Что бы ни случилось со мной, что бы ни случилось с другими, ты должна жить. Обещаешь мне?

Некоторое время он слышал только гудение сигма-проектора.

— Мне кажется, это от меня не особо зависит.

— Как знать… — ответил Чезаре, — В схватке с Белым Робином ты приняла удар вместо меня. Затем ты едва не погибла вместе с Лилит. Я не прошу тебя творить чудеса, просто… Помни, что твоя жизнь априори ценнее моей или чьей-либо еще. Хорошо?

— Как одна жизнь может быть ценнее другой? — возмутилась она.

— А разве нет? — сейчас в голосе кардинала вместе с уже привычной симпатией и даже, в какой-то степени, нежностью звучал вызов, — Разве твоя жизнь не дороже жизни чудовища, твари, ублюдка и далее по тексту?

— Тогда как ты можешь утверждать, что моя жизнь ценнее вообще чьей-либо? — огрызнулась девушка, — В конце концов, всегда найдётся кто-то благочестивей меня.

Вообще-то, он ничего не говорил про благочестие. Если бы его спросили, чем конкретно она его покорила, он бы не нашелся, что ответить. И… наверное, это было правильно.

— Например, Катерина, — ехидно заметил он, — Какая разница, кто благочестивее? Для меня твоя жизнь ценнее всего. И поэтому я прошу тебя поберечь ее. Вот и все.

— Я могу пообещать её беречь, но я, как ты заметил, наушники, — хмуро отозвалась девушка, — Это несколько сужает круг действий, которые я могу предпринять для самозащиты.

— Я уже пообещал тебе человеческое тело, — пожал плечами Чезаре, не заостряя внимание на вопросе 'как это соотносится с идеей о равноценности жизней', - Будь уверена, это обещание я сдержу. И я надеюсь лишь, что после этого ты не забудешь свое.

— Ладно, — примирительно произнесла Мария, — Не будем грызться, как дворовые псы. Мне ж ещё долго на твоей макушке сидеть.

— Вот и хорошо, — кивнул Чезаре, но все же не преминул оставить за собой последнее слово, — Сегодня обещание чуть не убило тебя. Может быть, в другой раз обещание же поможет тебе остаться в живых.

Она не ответила. В неловком молчании они провели остаток времени, потребовавшегося на лечение. Странно, обычно сигмафины, как и магия, не работают под лучами сигма-проектора… Но Мария, видимо, была исключением из правил. Во всех отношениях особенная девушка.

Ну а после того, как лже-священник выбрался из проектора и восстановил личину, Рейко коротко резюмировала:

— Я сейчас займусь сливом информации, а затем отправлюсь в Нью-Йорк — этого психа нужно как-то контролировать. Нарьяну найдёшь по адресу: улица Кунца, дом 17, под Токио. Транспорт, думаю, сам раздобудешь.

Брови Чезаре взлетели вверх, но тем не менее, он не стал комментировать тот факт, что прибыв в Токио вместе с Лилит, он фактически выдаст ее местонахождение Жестяному Джокеру. В конце концов, если с ней что-то случится не по его вине, фатальных последствий это иметь не должно… А на упреки он сможет ответить, что они обе выступали за этот план.

— Остается надеяться, что Лилит не выкинет еще какой-нибудь фортель по дороге.

— Тренируйся. Это ведь всего один ребёнок, — совершенно по-кошачьи фыркнула Рейко и, повернувшись спиной к агенту, направилась прочь.

— Это меня и пугает, — вздохнул Чезаре как бы про себя.

— Что пугает? — осведомилась Мария, и только сейчас кардинал сообразил, что последний короткий разговор был на японском, которого послушница почти не понимала.

— Необходимость общения с полоумными детьми, — мрачно пояснил он, прислонившись спиной к стене и дожидаясь пробуждения Лилит. Несмотря на цейтнот, будить ее он не торопился.

— Тебе так не нравится Лили? — расстроено спросила Мария, — Она же такая миленькая.

— Я отношусь к ней самой довольно нейтрально, — ответил Чезаре, — Но к чему я отношусь резко негативно, так это к ее привычке из-за внезапно возникшей безумной идеи перебить весь план.

— Пхе, а ты бы как себя вёл, если бы всю жизнь был вынужден полагаться только на себя и воевать со взрослыми, — с неожиданным знанием дела возмутилась девушка, — Она нуждается в любви и заботе, только сама этого не понимает.

— Если судить о возрасте по внешности… — Чезаре внимательно посмотрел на Лилит. На вид ей было лет тринадцать, но как быстро взрослеют драконы, он не знал.

— …то к ее возрасту я успел четыре года прожить в одиночку на улицах, выживая лишь за счет сообразительности и осторожности. И еще год — поучиться в разведшколе. Я подозреваю, там не поняли бы попыток есть лампочки и тормозить квадроциклы ногами.

— Она сирота столько лет, сколько живёт. Она могла рассчитывать только на себя даже в воспитании. Мир людей для неё чужой, — эмоционально затараторила послушница, — Нужно быть помягче, иначе так вообще весь мир начнёшь ненавидеть.

— Ненавидеть мир? — удивленно переспросил агент, — Это глупо. Еще раз, я понимаю, что с ее прошлым есть от чего сойти с ума. И не осуждаю ее за это. Я лишь говорю, что каждая совершаемая ею глупость создает нам лишние сложности. Полагаю, ты не станешь отрицать этого.

— Как будто ты никогда не делал глупостей, — фыркнула Мария, — И, хоть ты и понимаешь, что Лили могла легко сойти с ума, ты, тем не менее, дистанционируешься от неё. Если ты и дальше будешь руководствоваться только логикой, то… то, как минимум, не сможешь победить Джокера.

— Дистанцируюсь, — легко согласился Чезаре, — Если ты не заметила, я от всех дистанцируюсь. За одним-единственным исключением.

Она тяжело вздохнула:

— Как вообще тебе удавалось изображать христианина, да ещё и сан получить, а?

— Хитрость, — просто пояснил кардинал, — Обман. Интриги. С недавних пор я не лгу тебе, но в целом, меня сложно назвать особенно честным человеком.

— Думаю, тебе пора научиться действовать нелогично, иначе Джокер тебя убьёт. Это не тот противник, которого можно победить хитростью.

Чезаре молча пожал плечами. Действовать нелогично… легче сказать, чем сделать. Даже то, что он уже сделал, было основано на совершенно логичных рассуждениях… Вопрос лишь в том, есть ли у Джокера все исходные. Иными словами: все ли он знает о том, кого столь опрометчиво пригласил…

На том же был основан и другой его план. Агент PSIA, которому довелось и поработать под прикрытием, и побыть в роли координатора, и порой пускать в ход… грубые средства, полагал, что любая победа основана на трех составляющих. Первая — это разведчики, собирающие исходные данные. Вторая — стратеги, на основе исходных данных составляющие план действий. Третья — солдаты, воплощающие план в жизнь. Любой агент подразделения PAFOS мог выступать во всех трех ролях, но Чезаре предпочитал побеждать за счет превосходства по второй составляющей. Однако, судя по тому, что сказала Рейко, по второй и третьей составляющим у Джокера заведомое преимущество. Оставалось обойти его по первой. Заставить действовать, исходя из неверных исходных данных.

Тем временем проснулась Лилит, сладко протянувшись и зевнув так, что её желание съесть огонь и запить его рекой перестало казаться невыполнимым. Юная драконица рывком уселась на кушетке и рассеянно почесала затылок, с прищуром осматривая окружающий мир.

Ну, и что прикажете сказать? 'Извини, что я тебя расстрелял, разрезал и стукнул пистолетом по голове'? Смешно звучит. 'Пошли, нам срочно нужно в Японию'? Заартачится из чистого духа противоречия. Не придумав ничего умнее, Чезаре сказал:

— Доброе утро.

— Где я?! — резко подпрыгнув на месте, спросила Лилит. Оглядевшись, она продолжила сыпать вопросами, — Где ящерик? Почему с неба падал свет? Почему на мне эта уродливая юбка?

— По порядку, — поморщился он, — Мы в лагере возле Рима. 'Ящерик' погиб, чтобы дать тебе шанс уйти. Свет с неба падал, потому что G-Tech устроили бомбардировку. А юбка — проявление вкуса Рейко.

— Кто убил ящерика?! — разозлилась девочка, ударив кулачками по кушетке, — Кто посмел убить моего ящерика?! — она снова озлобленно ударила кулачками, а на глазах заблестели предательские слёзы, — Зачем?! Почему?! Что он им сделал?!

— Не пытайся мстить им, — намеренно-спокойным голосом ответил кардинал, — Этим займусь я, твоя же задача — не погибнуть и не попасть в их руки снова.

— Они убили ящерика! Моего ящерика! Я съем их мясо, выпью их мозг и кровью орошу землю на их могилах! — громко выкрикнула она.

— Видишь, о чём я говорю? Её вообще ничему не учили, — прозвучал в наушниках голос Марии, — Она отстала в развитии примерно в два раза.

— У тебя такие идеи возникали в семь лет? — шепотом съязвил Чезаре в ответ на замечание послушницы, после чего, уже громче, сказал:

— Послушай меня, Лилит! — в его голосе звучали властные нотки, пусть и не настолько, как тогда, на улицах Рима, — Он умер, чтобы дать тебе шанс выжить! Ты же не хочешь сделать его жертву напрасной?

— Ну и дурак! — крикнула она, — Меня собрали по кусочкам и его собрали бы! Умер! Дурак!

Она снова и снова била кулачками по кушетке.

— Обними уже её.

Пожав плечами, Чезаре последовал совету Марии, которая, похоже, понимала эту драконицу лучше, чем он.

— Он спас тебя, Лилит. Ценой своей жизни, — но спас.

Девочка уткнулась носом ему в грудь и начала колотить кулачком в плечо.

— Дурак! Он бросил меня! Я снова одна! Я не хочу одна! Глупый ящерик! Зачем? Я не хочу одна!

Погладив драконицу по волосам, шпион сказал:

— Лилит, я не могу помочь тебе найти твоих сородичей. Но я могу отвести тебя к Нарьяне: под ее крылом ты будешь среди таких же… одаренных. Там тебя признают и не будут сторониться.

Он не был в этом так уж уверен. Все-таки Лилит была не только одаренной, но и безумной, и не факт, что прочие воспитанники Нарьяны примут ее как свою. Однако в его голосе не отразилось и тени сомнения. Как он уже сказал Марии, он был не самым честным человеком…

— Я не хочу к Нарьяне! Она слабая! Она не защитит меня! Даже ящерик умер! И все умрут! И я умру!

Несмотря на то, что со стороны Лилит выглядела лишь как ребёнок, её слова не могли не привлечь к ней внимание бойцов Интерсигмы, которые теперь стояли в стороне, не вмешиваясь, зато наблюдая.

Чезаре одарил их взглядом, в котором ясно читалось, что его нервы от необходимости утешать плачущего ребенка вплотную приближаются к своему пределу… А также что некогда разозлившего его Белого Робина пришлось извлекать из плаща в виде фарша, и что с теми, кто будет слишком нагло глазеть, не говоря уж о том, чтобы подойти с расспросами, случится то же самое. В голосе, однако, не отразилось и тени нервозности, лишь святая уверенность в собственной правоте:

— Зато она может спрятать тебя. Она спрячет тебя, и они тебя не найдут. Ты не умрешь… если доверишься нам.

Некоторое время Лилит молчала. Только вздрагивающие плечи говорили о том, что она всё ещё плачет. А затем драконица тихо произнесла то, что было для нее совершенно не характерно:

— Мне страшно.

— Не бойся, — негромко ответил Чезаре, — Я не дам им причинить тебе вред.

'Учитывая, к чему это привело в прошлый раз', - мысленно добавил он, однако уточнять не стал. Сейчас она должна доверять ему, а не думать о том, что до сих пор жива только из-за Марии. Фразу 'и сам больше не причиню' он также предпочел оставить при себе.

Минут пять она молча плакала у него на плече, а он говорил разного рода успокаивающие глупости. И вот, наконец, драконица затихла.

— Вот видишь? — подала голос Мария, — Это не так уж и сложно. Даже проще, чем убивать чертей.

— Ничего ты не понимаешь, Мария Гомес, — прошептал кардинал в ответ, — Это не столько доказывает твои слова, сколько наоборот.

Ведь его слова были не более чем просчитанной манипуляцией. Мышление Лилит подчинялось логике — своей, особой, детской логике. Настроившись, наконец, на нужную волну, интриган смог управлять им. Детьми вообще легче управлять, потому PSIA и предпочитает начинать обработку будущих элитных агентов с самого детства.

Однако всего этого он объяснить не успел. К счастью, поскольку слух драконов, как оказалось, был острее, чем человеческий.

— Машка?! — воскликнула девочка, резко поднимая голову и ударяя его затылком по подбородку, — Где?!

Будто перебарывая себя (он понимал, что Лилит не причинит ей вреда, но после поисков на дне и сумасшедшей 'операции' его стремление защищать Марию начало медленно, но верно доходить до уровня паранойи), Чезаре снял гарнитуру с головы и надел на голову Лилит.

— Что? Где ты?! — подпрыгнула Лилит, едва наушники оказались у неё на голове, — Что? Как? Ах он бычий потрох!!! — завопила драконица, вставая в боевую стойку, будто готовая порвать неизвестно кого на британский флаг.

Судя по всему, Лилит и Мария найдут общий язык, и их разговор продлится достаточно долго. Чезаре же тем временем предстояло найти транспорт. Что будет непростой задачей: ближайший уцелевший аэропорт довольно далеко, а телепортацией воспользоваться не было возможности. Основным вариантом было воспользоваться помощью Интерсигмы… Но это очень сильно зависит от того, кто там сейчас за главного.

Увы, Бог явно решил, что на сегодня удачи хватит. Разумного и здравомыслящего майора, помогавшего с поисками Марии и допросом Робина, уже не было. Вместо него за главного был бульдожьего вида старик, упрямый, воинственный и свысока смотревший на гражданских. Чезаре убил битый час на то, чтобы убедить его предоставить транспорт, рассказал ему о расчетах Рейко по поводу возможности спрятать сигма-фон от 'эксперимента G-Tech', но в итоге добился скорее обратного эффекта.

Подойдя к Лилит, слушавшей что-то забавное, Чезаре коснулся ее плеча и негромко, но четко сказал:

— Мы уходим. Сейчас.

— А? — не сразу поняла девочка, а затем кивнула головой, — Ага.

Спрыгнув со своего насеста, она протянула Чезаре свою ручонку. Тот повел ее прочь из лагеря, поминутно оглядываясь, чтобы вовремя обнаружить бойцов Интерсигмы, идущих к ним. Он хотел как можно дальше уйти открыто, но если что-то пойдет не так, собирался воспользоваться магией…

Собственно, от задержания прямо на месте 'за противодействие сотруднику Интерсигмы' его спас только статус кардинала и риск дипломатического скандала. Всего шесть лет назад идея 'дипломатического скандала с участием Ватикана' вызвала бы только смех, но сейчас все было иначе. И Интерсигма вынуждена была отпустить его. Но не Лилит.

— Мася просит передать наушники тебе, — сказала она.

Чезаре почти не скрывал вздоха облегчения. Он сознавал, что с логической точки зрения лучше, если она у Лилит, ведь это давало хоть какой-то шанс удержать драконицу от глупых выходок; однако так ему было спокойнее… Да и, чего скрывать, слышать ее голос было приятно.

— Неплохо было для разнообразия немного пообщаться с не-сволочью, не правда ли? — шутливо поинтересовался кардинал, надевая наушники.

— Ты собираешься долго дуться? — обиженно спросила Мария, — Между прочим, это я умерла за сегодня аж два раза.

— А разве я дуюсь?

— А разве не за этим ты опять припоминаешь мои слова? — обиженно ответила девушка, — Я, между прочим, умирала в тот момент.

— Ну, во-первых, — педантично ответил Чезаре, — Про 'сволочь' ты ничего не говорила. Звучали 'чудовище', 'тварь', 'гад', 'ублюдок' и еще 'мудила желтозадый'. Последнее, замечу, уже расизм. А во-вторых, нет, я говорю это не из-за этого, а только потому, что вижу, что общение с человеком… не самых высоких моральных принципов тебе неприятно.

— Ну, так работай над собой, — ответила Мария, — Уж, хотя бы, притворяться милым и пушистым ты умеешь.

— Притворяться умею. Но оно тебе надо? Ты ведь знаешь, что это будет ложь.

— Если так посмотреть, то вежливость — тоже ложь, но ведь от этого она не становится злом.

— Не совсем, — возразил лже-священник, — Есть разница, придерживаться неких норм, что мы обычно и подразумеваем под вежливостью; или скрывать собственную личность. Мне не впервой как первое, так и второе, однако ты одна из немногих, кому я показал себя настоящего, — он печально улыбнулся, — И похоже, то, что ты увидела, тебе не понравилось.

— Так или иначе, — отмахнулась она, — Что случилось? Куда мы идём?

— Переговоры зашли в тупик, — сказал Чезаре, отмечая про себя, что она уже в который раз уходит от темы, стоит только коснуться ее к нему отношения, — Интерсигма не поможет нам добраться до Японии; более того, они попытаются забрать Лилит. Нам остается лететь обычным самолетом… Что неприятно, поскольку мы тратим много времени.

— Да, пошли они в жопу с такими предъявами, да простит их Господь! — гневно ответила девушка, — Давай тогда просто притырим планер ради благого дела.

— Именно туда они и пойдут, но лучше, чтобы к тому моменту нас поблизости уже не было, — усмехнулся кардинал, — Об идее с планером я думал, но… Не думаю, что смогу успешно довести его до Японии. Так что, оставим это на случай, если затея с аэропортом по тем или иным причинам не выгорит.

— А ты довези планер до аэропорта!

— Да, это должно помочь остаться незамеченными и слиться с толпой, — ехидно заметил он.

— Ой, как будто умеющий менять внешность японец не сможет затеряться в толпе, — фыркнула девушка.

— Как раз меняющий внешность японец — сможет, — пояснил Чезаре, — А вот меняющий внешность японец на планере…

Он скорее думал о каком-нибудь наземном транспорте: это будет не так заметно, кроме того, его он умел водить не только в теории. Остановившись на одном из джипов, вблизи которого было сравнительно мало народу, Чезаре ненадолго спрятался, чтобы изменить личину. С мстительной улыбочкой он принял облик (включая униформу) того самого офицера, с которым безуспешно пытался договориться. Осталось поймать момент, когда никто не будет смотреть непосредственно на джип, дабы не задались вопросом, с чего это офицер Интерсигмы взламывает замок.

Как он и рассчитывал, останавливать офицера никто не стал. Единственной, кто был недоволен этим раскладом, была Мария.

— Ты так мог и планер увести, — недовольно пробормотала она.

Тем не менее, маленький отряд легко миновал блокпосты, проехал через закрытые ворота, а затем во все лошадиные силы мчал в сторону аэропорта.

— Говорю же, это было бы слишком заметно, — ответил шпион, ведя машину, — Не спорю, военный транспорт вообще заметен, но воздушный — заметен вдвойне, если не втройне. И вообще, — тут он весело улыбнулся, — Ты что-то с самой битвы с Робином подбиваешь меня угнать планер. Мечта детства?

— Ну-у-у… что-то вроде того, — ответила девушка.

— Планер? — оживилась драконица, — Точно! Угнать планер! Запишу в ежедневник!

В следующую секунду Лилит действительно открыла ежедневник, что самое примечательное, бумажный, и старательно что-то там вывела печатными каракулями.

— А управлять-то ты им умеешь? — не было понятно, к кому именно из них обращается Чезаре… Но можно было предположить, что все же к Марии, потому как Лилит он не пустил бы за штурвал даже под страхом смертной казни.

— Ммм… нет, но мне хотелось бы научиться, — смущенно сказала послушница.

— А я и машиной управлять не умею, но ведь каталась, — уверенно ответила девочка.

— Страшно представить… — пробормотал Чезаре в ответ на слова Лилит, после чего, уже обращаясь к Марии, уверенным тоном пообещал:

— Получишь тело — научишься. Непременно.

Тем временем в небе появился планер.

— Хех, похоже, пропажа машины не прошла незаметно, отче, — как-то невесело отметила девушка.

— Я и так был очень удивлен, что нас выпустили из лагеря без проблем, — пожал плечами 'отче', прибавляя газу и прикидывая, сколько осталось ехать. У него была задумана пара трюков, чтобы сбить со следа погоню, но после первого же из них машину придется бросить. Значит, нужно проехать достаточно далеко, чтобы дальше дойти пешком. Или же… задействовать план 'Б'. Который с каждой секундой все вернее превращался в план 'А'.

— Водитель на военном джипе, — услышал мужчина голос из громкоговорителя планера, — Остановитесь и прижмитесь к обочине. Повторяю, остановитесь и прижмитесь к обочине.

Не успеть. Значит, план 'Б'. Ну что ж. Наглость, как известно, второе счастье. Сказав что-то малопонятное на латыни, Чезаре затормозил.

— У тебя есть план, — скорее утвердительным, чем вопросительным тоном сказала Мария.

— Ты почему затормозил?! — возмущённо воскликнула драконица.

— Бредовый, — признался агент, — Но есть. Лучше, чем пытаться обогнать планер.

Он стал дожидаться, когда бойцы выйдут из планера, чтобы держать его на мушке. Во избежание глупостей, которых им все равно не избежать…

— Лилит, когда мы выйдем из машины, держись рядом со мной и ничего не предпринимай без моего указания.

— Ну-у… — надулась девочка, однако же, ничего не возразила.

Из раскрывшегося планера выбежало пять солдат со штурмовыми винтовками, а затем неторопливо вышел сурового вида полковник с лицом, скрытым непрозрачным забралом шлема.

— Медленно выйдите из машины с поднятыми руками.

Приняв привычный облик (все равно его маскарад здесь не поможет) Чезаре вышел из машины и насмешливым тоном заговорил:

— Занятная иллюстрация к человеческой природе, не правда ли? Пока ты делаешь за них их работу, ты герой, но стоит тебе попросить о чем-то взамен… И ты становишься для них врагом. Забавно, не правда ли? Помоги человеку, и он вспомнит об этом… Когда ему снова понадобится помощь. Но только тогда.

Обычная 'лекция Ганнибала'. Плану особенно не поможет, но и не повредит. А значит — почему бы не выпендриться?

— Руки вверх! — резко гаркнул полковник, — Последнее предупреждение!

— Да вверх я, вверх, нечего так беспокоиться! — ухмыльнулся Чезаре, поднимая руки, — Вот из-за ваших нервов вы и положили целый отряд в схватке с противником, которого мы одолели вдвоем…

— Отойди от машины и ложись лицом вниз! — приказал военный, жестом указывая место, где следовало прилечь.

— Да хорошо, хорошо… — проворчал священник, после чего вдруг… подхватил Лилит, крепко прижав ее к себе.

— Закрой глаза, — прошептал он, мгновенно превращаясь в магический аналог световой гранаты. Солдаты пытались стрелять, но сквозь яркий белый свет не могли видеть цели. Попал лишь один — в правое плечо. Зато из крупнокалиберной винтовки.

Иллюминация продолжалась всего несколько мгновений, но когда свет погас, ни священника, ни Лилит перед солдатами уже не было. Прикрыв себя и ее одним мороком невидимости, Чезаре уже бежал к кабине планера…

— Живо! Закрыть шлюзы! — скомандовал полковник.

Поздно. Перебросив Лилит на плечо, чтобы освободить уцелевшую руку, агент закинул леску, затягивая себя в закрывающийся шлюз. Приказ полковника сыграл ему на руку, отрезая беглецов от основных сил Интерсигмы. Внутри оставался только пилот. Как и было запланировано.

— Он внутри! — крикнул полковник, — Открывай шлюз!

Однако беглец уже привел более веский аргумент. Приставив ствол больверка под подбородок пилота, он прошептал:

— Дернешься — убью. Брось пистолет, садись за пульт, закрой шлюз и взлетай.

Пилот бросил пистолет и поднял руки. Чезаре чуть двинулся в сторону, освобождая проход к креслу пилота, чтобы, всё время оставаться позади. Он бросил взгляд в сторону створок: они открывались быстрей, чем растяпа занимал место в кресле.

— Быстрее, — рыкнул шпион, ткнув стволом больверка в пилота. Искалеченная рука как-то не способствовала особой сдержанности и спокойствию.

— Лилит, можешь, не выходя из планера, повторить что-то из своих трюков на пространстве перед шлюзом?

— Да, как два пальца! — выкрикнула она и, в два прыжка оказавшись у шлюза, одним ударом пробила рукой металл, блокируя шлюз в полуоткрытом положении.

— Сейчас-сейчас, — торопливо ответил пилот и засуетился, чуть не промазав задом мимо своего кресла, после чего щёлкнул рубильником, закрывающим шлюз… но тот был уже заблокирован.

— Чтоб я еще раз доверил что-то Лилит… — проворчал Чезаре, — Взлетай давай!

Пилот спешно заработал руками, отрывая планер от земли.

— Не злись, она хотела помочь, — хихикнула Мария.

— Может и так, — усмехнулся в ответ Чезаре, убирая невидимость, — Значит, так, парень. Мы летим в Японию. Знаешь, где это? Вздумаешь потянуться к оружию — умрешь. Вздумаешь отклониться от курса — умрешь. Вздумаешь встать из-за пульта — умрешь. Вздумаешь связаться с Центром — умрешь. Вопросы?

— Нас же просто собьют! — возмутился пилот.

— Ура, мы угнали планер! — радовалась Лилит, прыгая по салону.

— Ага, как настоящие пираты! — весело откликнулась Мария.

— Сбить планер из ручного оружия не так просто: я пробовал, — начал перечислять Чезаре, — Зенитные орудия ты, я полагаю, сможешь обойти. А к тому моменту, как они подтянут авиацию, мы будем уже далеко, не так ли? — с нажимом закончил кардинал.

О еще одном доводе: что Интерсигма хочет захватить Лилит; он умолчал.

— Это Интерсигма. Они знают, куда мы летим, и у них есть аэропорты по всему миру! — возмутился пилот.

— Они нас не собьют, — уверенно сказала Мария, — Им нужна Лили.

— Значит, придется тебе лететь не совсем прямым курсом, — пожал плечами агент. Распространяться о важности Лилит перед пилотом он не собирался.

— В любом случае, выбор у тебя небольшой. Или мы вчетвером летим в Японию… Или мы втроем летим в Японию, а ты летишь вниз.

— Вниз! Пусть летит вниз! — обрадовалась Лилит.

— Да что ж ты такое говоришь? Ты ж ребёнок! — в ужасе пробормотал пилот сквозь зубы.

— Опасные слова, — сквозь смех заметил Чезаре, — Так что, ты повезешь нас в Японию, или 'устами младенца глаголет истина'?..

— Да я уже везу! Везу! — психанул пилот, — Быстрее планера не могу.

— Вот и хорошо, — улыбнулся итальянец, — Курс проверим чуть позже. Пока же… Лилит, возьми его оружие и держи его под прицелом, пока я поищу аптечку. Но разумеется, не стреляй, если он не будет делать глупостей.

— Хорошо! — обрадовалась девочка, хватая оружие.

— Аптечка сзади, в шкафчике, — пояснил пилот.

Аптечка была хорошая. Добротная. Военная. Был даже шприц с нано-ботами, которые могли остановить кровь без лишнего вмешательства человека. К сожалению, средств, способных в походных условиях вернуть функциональность конечности, до сих пор не существовало. Так что с Джокером придется разбираться одной левой. Сущая ерунда…

Закусив рукав, чтобы не закричать, Чезаре начал неловко, левой рукой обрабатывать рану дезинфектиком, завершив процесс введением нано-ботов и подвешиванием пострадавшей руки на перевязь. Только после этого он разжал зубы.

Раздраженно поморщившись, шпион проверил курс и отметил еще одну неприятную новость.

— Кажется, наше маленькое пиратское приключение скоро дополнится небольшим абордажем, — негромко заметил кардинал, привалившись к стене и полуприкрыв глаза.

— Может, стоит сменить планер? — спросила Мария, — Пусть он летит дальше, а мы выскочим где-нибудь здесь и подберём себе другой транспорт?

— Во-первых, времени не хватит, — покачал головой Чезаре, — Минут через десять они уже будут здесь, мы не успеем замести следы. Во-вторых, другой транспорт еще нужно найти. Наконец, в-третьих, я все же предпочитаю, чтобы планер вел пилот, а не кто-то, знакомый с этим в лучшем случае теоретически…

— М-м-м… а как вообще можно штурмовать летящий планер? — поинтересовалась она, — Я понимаю 'сбить', но 'штурмовать'… В голове не укладывается.

— Увидим, — пожал плечами он, — Подозреваю, что-то вроде высадки десанта. Как предполагается проникать внутрь, не имею представления: то ли вскрывать обшивку, то ли у них есть какие-то средства заставить нас открыть шлюз… В любом случае, в силу кое-чьих действий им это не потребуется.

— Значит, нам нужно приготовиться к штурму, — резонно ответила Мария, — Это ведь военный планер. Тут должны быть автоматические турели и всякое такое.

Последний вопрос Чезаре переадресовал пилоту, хотя сам рассчитывал в первую очередь на сочетание больверка, 'форсажа' и того, что даже прорезав второй вход, атакующие будут вынуждены поступать поочередно…

— Да, в оружейном шкафчике есть две 'цапли',- ответил пилот.

Цапли были небольшими малокалиберными турелями под пистолетный патрон, которые развёртывались мгновенно и на любой поверхности, независимо от угла наклона, материала и даже отношения к горизонту. Слабовато, конечно, но для беспокоящего огня должно сгодиться. Да и вообще, заглянуть в оружейный шкафчик не помешало бы, хотя бы потому, что клинок, иплантированный в предплечье, перебросить в левую руку невозможно при всем желании, а холодное оружие может понадобиться.

В шкафчике нашлось то, что нужно. Ножи 'Deadre'. Великолепная вещь: мономолекулярная заточка, сделанная при сигма-проектировании, которая не добралась ещё до устаревшего на пять лет клинка Чезаре. Такими, при необходимости, можно было и металл перерубить.

Повесив на пояс сразу две штуки, шпион принялся за расстановку турелей. Можно было бы попробовать расположить их снаружи планера и таким образом воспрепятствовать штурму, но Чезаре счел, что это потребует слишком много времени и сил. Поэтому одну из турелей он предпочел расположить перед проемом в заблокированном шлюзе. Другие точки прорыва могли образоваться, в принципе, где угодно, поэтому вторую турель он расположил у самой кабины — на случай, если придется отступать. Режим распознавания целей увеличивал паузу между выстрелами, поэтому его он включил только у второй. В список 'своих' внес себя, Лилит и пилота. По плану в зоне поражения должен был находиться только он, однако в случае с Лилит нужно было всегда ожидать неожиданностей… Устраивать ей еще один расстрел он не хотел: как говорится, один раз — совпадение, два — уже тенденция. И Мария, скорее всего, знает эту поговорку не хуже его.

— Лилит… Захочешь помочь — помогай, но помни, что нам на этой штуке еще лететь, — предупредил он. Вдруг поможет? Хотя, конечно, вряд ли.

Чезаре как раз завершал оставшийся этап подготовки: из подручного материала он соорудил укрытие неподалеку от первой турели, где и залег с больверком наперевес; когда два боевых планера вошли в зону прямой видимости. Если бы они хотели стрелять, они бы уже стреляли. Значит, расчет верен, и будет штурм. Он ожидал их у шлюза, но…

— Они заходят сверху! — крикнула Лилит, следящая за происходящим.

— Черт! — повторял пилот, — Черт, черт, черт…

Чезаре никак не отреагировал на этот однообразный монолог: он следил за потолком, пытаясь определить место, где попытаются прорезать 'запасной вход'. Будь у него сейчас две руки, попробовал бы переставить первую турель в другое положение… Но он предпочитал держать больверк наготове, чтобы начать стрелять сразу, как появится противник.

— Они спускаются! — крикнула драконица, и через пару секунд шпион услышал соответствующий звук сверху. Похоже, у этих ребят обувка потяжелей обычной будет.

Он продолжал водить стволом пистолета следом за звуком шагов. Стрелять, тем не менее, пока не собирался. Если хотят прорезать вход, вместо того чтобы воспользоваться готовым, пусть сами прорезают. Он и так уже сделал за них их работу при поимке Белого Робина, делать ее еще и при собственной поимке было бы, по меньшей мере, странно…

Разместившись, бойцы Интерсигмы начали прорезать вход мощным высокотемпературным резаком, который резал броню, как горячий нож масло. В результате должна была получиться дыра, через которую можно было штурмовать… или в которую можно бросить какую-нибудь нелетальную гранату. Что, кстати, было бы разумным ходом с их стороны, так что силы, потраченные на создание укрытия, он потратил зря.

Наконец, кусок обшивки обрушился внутрь планера. Еще до того, как он достиг пола, обе стороны начали стрелять.

— Огонь! — громко возвестила Лилит восторженным голосом.

Тактика, избранная Чезаре, больше всего напоминала некий пешеходный аналог 'кантабрийского круга'. Не рискуя занимать укрытие, во избежание броска гранаты, он постоянно двигался, не оставаясь на одном месте ни на мгновение, и постоянно же поливал огнем узкий проем в обшивке. В американском стиле: пускай побольше выстрелов, вдруг случайно заденешь цель…

Ему вторила и 'цапля', но толку от нее было мало: пистолетный патрон с такого расстояния не пробивал драгонскин, в который были закованы солдаты. А вот больверку было абсолютно всё равно, насколько противник бронирован. Нет, серьёзно, он так и сказал:

— Сосунки! Броня ничто!

За неполных две секунды Чезаре отправил на тот свет трёх солдат, а сам отделался только рикошетом, чиркнувшим по бедру. Под 'форсажем', глушившим боль, этого не хватит даже чтобы заставить его сбиться с ритма.

— Граната! — услышал он крик сверху.

Самым логичным было отступить в кабину. На это, несомненно, и рассчитывали бойцы, которые тогда смогли бы спокойно спуститься в салон и задавить его числом. К счастью, имплантаты в теле шпиона, хоть и не слишком повышали боевые качества, давали альтернативный выход из положения.

Усилить 'форсаж', как будто замедлив окружающий мир. Тело замедлилось вместе с ним, но главное — восприятие и расчет. Теперь леска. Прямо на лету зацепить гранату. И, крутанув через себя, бросить обратно.

Таймер срабатывания закончил тикать, как раз когда граната покидала пределы салона. Яркий свет ударил по глазам, а противный оглушающий звук по ушам. Чезаре и Лилит тоже досталось: даже с 'форсажем' агент не мог творить чудеса. Но основной удар все-таки приняли на себя солдаты на крыше, вынужденные дать своим жертвам небольшую передышку.

— Мои глаза! — громко закричала девочка. Так громко, что даже сквозь невесть откуда взявшуюся в ушах вату её крик достиг слуха кардинала.

Передышка пришлась очень кстати, потому что пилот, похоже, решил, что это его шанс. Покинув свое кресло, он бросился к пистолету, выроненному оглушенной драконицей.

— Этот пилот дурак, — злобно фыркнула Мария.

— Ты и представить не можешь, насколько, — ответил Чезаре, на секунду прекращая стрелять, чтобы выдернуть пистолет из-под носа у пленного.

Пилот, осознав, что его заметили, поспешил вернуться за штурвал, Лилит всё ещё барахталась на полу, а агенты Интерсигмы на крыше… не спешили показывать, что они ещё живы. Хуже было другое — Чезаре не знал, с какой стороны следует ожидать следующей атаки. Тишина хуже яростного штурма: в ней всегда что-то готовится.

Зато можно разобрать так и не пригодившееся убежище, превратив его в пирамиду под дырой в потолке. Забравшись по ней, шпион накинул невидимость и высунулся наружу. В два выстрела он избавился от оставшихся противников. Одному больверк оторвал ногу, из-за чего тот рухнул назад и теперь болтался вниз головой, держась только одним ботинком за броню и беспомощно крича что-то на арабском. Второму повезло больше: ему 'пуля' попала в грудь. Первый планер постепенно сбавлял ход и отставал, а вот второго видно не было.

Поэтому Чезаре вернулся в салон, не дожидаясь, пока противники достанут тепловизор или что-нибудь в этом роде. Было очевидно, что второй отряд воспользуется какой-то другой тактикой, а значит, сменить тактику придется и ему. Поэтому второй бой он решил дать уже внутри…

— Моя голова-а-а… — протянула Лилит, смотрящая на мир заплаканными глазами, — Всех порву. Всех.

К сожалению, по с трудом поднимающейся драконихе не было заметно, что она может кого-то там порвать.

— Лучше отойди назад, — сказал Чезаре, — И проследи, чтобы наш пилот не натворил еще больших глупостей.

Конечно, судя по рассказу Марии, Лилит была ценным бойцом. Но учитывая ее неуправляемость, он предпочитал, чтобы она не ввязывалась в бой.

— Они блокируют управление! — запаниковал пилот, — Руль высоты выходит из-под контроля!

— Где они? — поинтересовался кардинал, глядя на радар.

— Под нами! — ответил пилот.

— Я щас их сожгу! — радостно закричала Лилит, рванувшись вперёд, мимо 'цапель', ловко перемахивая через остатки заграждения.

— Лилит, нет! — закричала Мария.

— На земле или… Лилит, стой! — Чезаре кинулся за драконицей, на ходу убирая пистолет и ловя ее за руку, — Придерживайся плана!

— А какой план-то? — непонимающе переспросила девочка.

— Над которым я сейчас думаю, — усмехнулся кардинал, возвращаясь обратно в кабину и отмечая, что кажется, отвлечь подопечную от 'праведного гнева' удалось.

— Так они на земле или воздухе, — поинтересовался он у пилота, еще раз роясь в оружейном шкафчике. На этот раз его интересовала какая-нибудь взрывчатка; хотя бы гранаты… Не любил он ее, предпочитая индивидуальный подход к убийству людей. Но сбивать самолеты из пистолета не особенно удобно. Вот плазменные гранаты будут в самый раз… Да и для боя с Джокером они пригодятся.

— В воздухе! Прямо под нами! Мы снижаемся! — крикнул пленник.

— Хорошо, — кивнул Чезаре, доставая гранаты и подходя к шлюзу. План состоял в том, чтобы когда они подойдут близко, сбросить на противников пару плазменных гранат. Если повезет, этого хватит, чтобы сбить их. В противном случае гранаты пригодятся при 'абордаже'…

— Кстати, — крикнул он пилоту, — Если захочешь повторить предыдущую глупость, учти вот что. В моем мозгу заложена бомба. Если я умру, рванет так, что им на том планере икнется. А уж тебя придется хоронить в закрытом гробу.

Это было правдой. Элитные агенты PSIA снабжались имплантатами, сохранявшими всю получаемую информацию и за счет этого обеспечивающими фотографическую память. Они могли, к примеру, один раз посмотреть на документ и потом вспомнить его во всех подробностях. Разумеется, это создавало большой риск, ведь если враг получит доступ к модулю, то получит и всю хранящуюся на нем информацию. Поэтому в модуль обязательно встраивался предохранитель — та самая бомба, запускавшаяся, если у агента останавливалось сердце.

— Ура, закрытый гроб! — прокричала Лилит, вскидывая руки вверх, — А я тогда при смерти расплёскиваю огонь!

— Не расплескиваешь, проверено, — скорее про себя пробормотал Чезаре, подставляя всякий хлам, чтобы смотреть на шлюз сверху.

— Высота пятьсот метров! — крикнул пилот. Хвост планера был хорошо виден внизу.

Чезаре намеренно медлил, подпуская цель поближе. Если бы не ранение, он бы попробовал и с такой высоты, однако поскольку кидать приходилось левой рукой, лучше не рисковать. Наконец, тщательно прицелившись, он запустил первую гранату.

Первой гранатой он и ограничился, поскольку едва на хвосте растекся огненный цветок, калечащий обшивку, планер стремительно рванул вперед, выходя из зоны 'бомбежки'.

— Ну как, нас еще блокируют?

— Да, блокируют! — ответил пилот, — Но меньше!

— Он впереди! — крикнула девочка, указывая через лобовое стекло.

Пока что кардинал выжидал, пытаясь разобраться, что они собираются делать дальше. Расположить планеры шлюз к шлюзу? Снова попробовать высадить десант на крыше? Или, как в старых фантастических фильмах, затащить их внутрь себя?

— Эй! Они поднимаются выше! — с удивлением в голосе выкрикнула драконица.

— Это мы опускаемся! — поправил её истеричный пилот.

— Встань прям под ними! — скомандовала Лилит и двинулась к дыре в середине салона.

— Подожди, что ты собралась делать!? — попытался остановить ее Чезаре, тем не менее, тоже кидаясь к дыре в потолке. Он рассчитывал, что в момент высадки противники будут особенно уязвимы перед гранатами или больверком…

— Как что? Херакнуть огнём, — уверенно ответила она.

— Рот с мылом ей помыть иногда не помешало бы, — вздохнула Мария.

— А как же 'нужно быть помягче'? — не удержался от шпильки Чезаре.

'Херакнуть огнем' было бы полезно, только вот зная о разрушительности выходок Лилит…

— Постарайся не задеть наш планер, хорошо?

В самом деле, пусть ребенок поиграется. Четко зная, что следует делать, даже она вряд ли сделает что-то не то.

Наконец, планер очутился как раз там, где надо. Лилит, резко взмахнув руками вверх, извергла из ладоней и выдохнула изо рта мощный, горячий, вплоть до синевы, опаляющий волосы даже на расстоянии, столб пламени. Тот огонь, что некогда расплескала по хвосту планера граната, брошенная кардиналом, был лишь бледной тенью этого, Истинного огня. Металл, пластик? Все равно. Планер сгорел, как щепка, брошенная в костер. Выживших не было — и не могло быть.

— Впечатляет, — признал Чезаре, после чего обернулся к пилоту, — Теперь мы, наконец, можем лететь?

— Нет, что-то всё ещё блокирует руль высоты, — ответил тот, — Похоже, там под каждым крылом ещё осталось по человеку.

— Под нашим крылом? — педантично уточнил агент, высовываясь наружу. Ему нужны были магнитные ботинки, чтобы не опасаться упасть с крыши планера. К счастью, труп одного из штурмовиков до сих пор болтался, вися на этих самых ботинках…

— Да, под нашими, мать их в задницу, крыльями! — нервно ответил пилот.

— Парень, вообще-то тебя сейчас слушают две несовершеннолетние девушки, так что последи за своим языком, — заметил Чезаре, отстреливая большую часть тела трупа из больверка, после чего подтягивая ботинки к себе леской. Ступни там остались… Но их можно вынуть и вручную: расчлененка доброго священника давно уже не пугала.

— Какая ты, к хренам, несовершеннолетняя девушка? — пилот был бледен, как поганка, и трясся, как жёлтый лист на ветру.

— Не говори так о Масе, — насупилась Лилит.

В каком-то смысле он действительно сказал не вполне справедливо: по меркам Ватикана Мария была уже совершеннолетней. Но в большинстве стран она совершеннолетия достигнет только летом.

— А я тут причем? — искренне удивился Чезаре, заканчивая вытряхивать останки ног из ботинок, — Лилит, проследи, чтобы в мое отсутствие он не делал глупостей.

С этими словами он нацепил магнитные ботинки и выбрался на крышу. Перемещаться таким образом было… Непривычно. Непривычно, когда не тело прижимает ноги к земле, а ноги держат тело. Дующий в лицо ветер из всех сил старался сорвать кардинала с крыши планера и, если честно, кое-каких успехов он добился: Чезаре уже раза три шлёпнулся на пятую точку и столько же раз поднимался вновь. Со временем, однако, он приноровился к такому способу передвижения. Вероятно, он мог бы ходить и вниз головой, но опасался уронить Марию. Поэтому он подошел к краю крыла и аккуратно, придерживая ее рукой, заглянул за него.

Пришлось четвертый раз рухнуть на задницу, потому как едва он увидел висящего под крылом агента, как тот вдавил до упора гашетку, чуть не срезав Чезаре голову очередью.

Укрывшись от выстрелов, Чезаре предпринял новую попытку. Он использовал невидимость, и к тому же высунул одну только руку — на всякий случай. Место, где в прошлый раз находился агент, ему услужливо подсказал модуль памяти.

Ба-бах!

— Хедшот, — прокомментировала Мария, когда он снова выглянул, чтобы перепроверить результат. Оставалось лишь закинуть леску, чтобы отцепить уже никем не охраняемый блокиратор. Ко второму крылу шпион направился, сразу укрывшись под невидимостью.

Закончив, он вернулся в салон. Пилот ему не нравился. Совсем: его самого трясло так, что от этой тряски мог бы самолёт рухнуть, а пот с лица он протирал ладонью так часто, что казалось, будто у него лихорадка.

— Э-эй, — сказал Чезаре, возникая перед пилотом и встряхивая его за плечи, — А ну прекрати истерику и веди самолет!

Проще было бы, конечно, выкинуть его за борт, чем успокаивать, но кто тогда поведет самолет дальше? Не Лилит же…

— Постучи его кулаком по щекам, — заботливо посоветовала драконица.

— Я в порядке. В порядке. Я в порядке! — дрожащим голосом ответил пилот.

— Если в порядке, то хватит трястись, — жестким тоном ответил кардинал.

— Да у нас в салоне гребаный маг! — закричал пилот.

В принципе, его можно понять, ведь история пока не знала мага, у которого мозги не были набекрень. Это была естественная плата за силу: если у амагуса способности были ограничены узкой сферой деятельности (например, иллюзии у Чезаре или фехтование у Герхарда) и имели столь же узкий спектр воздействий на сознание (соответственно, лживость и склонность к театральности у Чезаре или моральное застревание в прошлом у Герхарда), то маги… Маги могли сделать потенциально что угодно, и психика у них разрушалась настолько же сильнее. Взять того же действовавшего в США Лазурного Тюльпана, помешанного на красоте, убежденного, что все некрасивое должно погибнуть, и распространявшего эту точку зрения методом промывания мозгов…

— Представь себе, нет, — усмехнулся Чезаре, — Лилит не маг… Хотя, не буду спорить, последствия отличаются мало. Но тем четче ты должен понимать, что тебе следует как можно быстрее и спокойнее довести нас до Японии, и после этого ты нас никогда не увидишь. Ясно?

Пилот торопливо закивал.

— Да-да-да-да, ясно-ясно-ясно.

— Фу-у-у, — потянула девочка, зажимая нос.

Чезаре знал, отчего она так говорит: парень очень сильно испугался.

Улица Кунца была вполне себе даже за городом. Точнее, в небольшом городке, так что до появления телепортов в город оттуда приходилось ездить на электричке. Вот на окраине этого городка Чезаре и потребовал высадить их. Не совсем к Нарьяне, но вместе с тем, достаточно близко. Пожалуй, оптимальный вариант.

Отделавшись от Лилит, Чезаре, наконец, смог заняться делом. Если честно, ему небольшой домик в традиционном стиле не показался надёжной защитой, а молодая рыжеволосая девушка с вечно рассеянным лицом не показалась надёжной охраной, однако, Рейко ей доверяла, а остальное было уже не его заботой. До Токио было около получаса электричкой и часа — телепортацией, но что самое милое, так это открывавшиеся ему виды: ландшафт миленько поменялся.

— Ого, какая огромная склизкая дрянь! — удивилась Мария.

Действительно, огромная и склизкая. Словно гигантская королева термитов, способная посоперничать с гигадемоном. Инсектзилла, как её здесь зовут. Она пристроилась в стороне, за городом, и просто спала. Куда больше опасения вызывали виднеющиеся над городом крылатые детки. Кажется, рейковские махо-седзе смогли усыпить королеву, но сами насекомые еще остались.

— После той дряни, на которой мы катались в Тирренском море, она кажется тебе огромной? — осведомился Чезаре, работая над личиной. Он принял практически свой настоящий облик, скорректировав лишь волосы: по примечательности внешности рыжий японец был сравним разве что с японцем с тонзурой. Поменяв цвет волос на черный и убрав знак сана, кардинал, как ему казалось, нашел баланс между тем, чтобы 'старые знакомые' опознали его, и тем, чтобы не вызвать подозрений, явившись в Токио, сверкая особой приметой…

В таком виде он и отправился к вокзалу.

— Ну… гигадемон, вроде, не был особо материальным, так что… — девушка смутилась, — Кроме того, я не видела, чтобы он мирно спал, положив голову на скалу.

— Ну, мирно спящая огромная тварь нравится мне больше, чем огромная тварь, крушащая все вокруг, — ухмыльнулся мужчина.

— Тут я солидарна, — поддакнула Мария. Чезаре отметил, что на платформе совершенно не было людей, — Ты думаешь, отдать Лилит Нарьяне было мудро? Она сможет защитить её?

— Пожалуй, это лучшее, что мы могли сделать. Тащить ее с собой было бы очевидной глупостью. Не меньшей — отправлять с Рейко. На Интерсигму я бы тоже надеяться не стал. А больше, вроде бы, особых вариантов и не было.

— Я, конечно, знаю, что Интерсигма облажалась, но, всё же, мне кажется, что стены форта и солдаты надёжней дома с бумажными дверями, — с искренним беспокойством уточнила девушка.

— Едва ли, — покачал головой шпион, — Учитывая 'Молот зари', офицеров с меткой 'А+' и ресурсы G-Tech, я бы не стал делать ставку на охрану. Единственным надежным вариантом будет спрятать ее, пока мы не закончим разбираться. И, думаю, она понимает это не хуже нас, поэтому Лилит задержится здесь ненадолго.

— Если честно, я думала, что Нарьяна старше, — честно призналась Мария. Это звучало, как последний довод.

— Нарьяна — гений, — пожал плечами Чезаре, — По крайней мере, если верить людям из японского правительства, пытавшимся завербовать ее.

Сам он не особо в нее верил. Как он и сказал Рейко при вербовке, идеи Нарьяны вызывали у него сомнения. Но придется поверить: он не наемник, чтобы служить человеку, в которого не верит.

— М-м-м… хорошо. Кстати, а разве интервал движения поездов не три минуты? — поинтересовалась Мария.

— Не знаю. Тут многое поменялось за эти годы, — Чезаре насмешливо кивнул на гигантское насекомое, но все же отправился выяснять.

Немного побродив, он нашёл стоящего в стороне охранника в форме с метками ЯЖД.

— Думаю, всему виной не годы, а, максимум, пара дней, — предположила Мария.

— Возможно… А скорее всего, и то, другое.

Подойдя к охраннику, он поинтересовался по-японски:

— Прошу прощения, поезда до Токио еще ходят? И если да, то через какие промежутки?

— Нет, не ходят. В Токио вообще ничего не ходит, кроме телепорта.

Он обернулся в сторону города и указал на летающих созданий в небе.

— Там сейчас огромная саранча.

— Ясно, — кивнул Рэку, развернулся и двинулся к станции телепортации. Уже по дороге Чезаре пояснил по-итальянски:

— Придется телепортом.

— Сразу на место или ты решил что-то особенное подготовить? — поинтересовалась Мария.

Благо, телепорты всегда находились рядом со станциями. Рядом как раз было несколько рабочих будок.

— Остаток подготовки можно проделать по пути, — ответил он на ходу. Тут же он проделал первый этап подготовки: достал телефон, нашел номер Интерсигмы, затем набрал сообщение:

'Жестяной Джокер в саду Хамарикю. Приезжайте.'

Однако вместо того, чтобы отправлять, оставил так — чтобы оставалось нажать на кнопку. Вмешательство Интерсигмы ему нужно было не раньше, чем прибудут уже приглашенные гости…

— То есть? — не поняла Мария, — Ты ведь не сможешь ничего делать во время телепортации.

— Не во время телепортации. По пути к станции, и от станции до места встречи.

— Судя по карте, у тебя будет не более минуты на подготовку, — хихикнула девушка-сигмафин.

— Мне хватит, — усмехнулся в ответ Чезаре, проходя через телепорт.

Как всегда при телепортации, снаружи прошло времени гораздо больше, чем внутри, несмотря на то, что гостю из солнечной Италии пришлось три раза нажимать на кнопку 'Да, я уверен' на вопрос о телепортации в опасную карантинную зону.

Прежде чем направляться к предполагаемому месту встречи, Чезаре какое-то время двигался без явного пункта назначения, стараясь определить возможную слежку. По его расчету, за ним должно уже следить от двух до трех независимых друг от друга групп: PSIA, осведомленные о его прибытии, люди Джокера, ожидавшие его, и Интерсигма, если ей хватило расторопности…

'А не слишком ли быстро я бегу?' — вспомнил он курицу из старого анекдота. Ну же, полковник, вы же не можете позволить предателю так запросто расхаживать по столице… Не догоните, так хоть согреетесь.

Наконец, 'старые знакомые' нашли его. Двое людей штатском сели ему на след, кроме того, экс-агент засек снайпера на крыше. Интерсигму не ждем, переходим к следующей части плана.

Незадолго до приближения к предполагаемому месту кардинал, рассчитывая, что Джокер уже отыскал его, пустил в ход последний этап подготовки. Достав шприц, позаимствованный из аптечки, кардинал вонзил его себе в ногу. Сойдет за 'допинг', о котором толковала Мария.

Представив себе, что сейчас думают 'старые знакомые', Чезаре весело рассмеялся. Затем слегка спотыкающейся походкой, будто навеселе, направился глубже в сад, на поиски Джокера. Личину он в скором времени сменил на привычную, и идущего вглубь сада гостя из солнечной Италии отличало от гордого кардинала Финеллы лишь одно.

Зрачки.

Внезапный удар вышиб воздух из легких кардинала, и тот почувствовал, что падает. Приземлившись на спину, Чезаре приподнялся на локтях и оглядел своего противника. Человекоподобен тот был лишь условно: две руки, две ноги, одна голова. Но при этом кожа сверкала металлом (странно, и почему его прозвали Жестяным, тем более, что RN в названии явно происходит от IRON?). Вместо глаз сверкали красные светодиоды, а рот заменяла неподвижная щель. Впрочем, Джокер все же пытался скрыть свою личность: на голове был светлый парик, а угловатые очертания тела скрывал мешковатый плащ… Но с близкого расстояния принять его за человека было практически невозможно.

Припомнив разговор по рации, шпион истерически расхохотался:

— Да, Элизия Найтхевен, болеешь ты знатно…

Смеяться, правда, было больно. Удар робота, пришедшийся на многострадальные ребра, был явно сильнее удара обычного человека.

— И какой имбецил мог додуматься прийти на решающую схватку, наширявшись? — спросил Джокер, неспешно двинувшись к Чезаре, — Неужели ты думаешь, что оттого, что твои действия станут менее логичными, ты сможешь меня победить?

— А то! — с оптимизмом идиота ответил тот, — Так чем ты все-таки болеешь? Проказа? Экзема? Волчанка? Да и корни зачем-то в желтый цвет покрасила… Тебе не идет!

С этими словами он угловатым движением выхватил… почему-то нож, и дрожащий рукой изобразил нечто похожее на взмах дирижерской палочки.

— Это даже не смешно, — сообщил Джокер, картинно взмахнув руками, — Я разочарован.

В следующий момент он рванулся вперёд, метя могучим ударом кулака прямо промеж глаз. Точно по плану. При массе не меньше полутонны он уже не успеет остановиться. Неожиданно быстрым для, как казалось, обдолбанного почти до потери пульса существа движением Чезаре поднырнул под руку противника и нанес встречный удар ножом, целясь в правое бедро. Он не мог соперничать с Джокером в скорости, но ставил на эффект неожиданности: убедившись, что имеет дело с жалким нариком, робот рассчитывал противодействие исходя из этого. А между тем, в шприце, который он себе вколол, был… обыкновенный физраствор.

Лишь в последний момент Джокер успел изменить направление движения, и мономолекулярный клинок лишь нанес глубокую рану. Когда он оперся на поврежденную ногу, та дрогнула, но он все же сумел ударить другой ногой.

Кардинал отскочил назад, разрывая дистанцию и пусть не избегая удара, но хотя бы гася его энергию. Теоретически относительно успешный удар по бедру должен был предоставить ему преимущество в подвижности. По практике даже если так, ситуация была аховой. По плану на момент раскрытия обмана к опальному кардиналу уже должна была прибыть подмога… в смысле, охотники за его головой. Однако то ли их что-то задержало, то ли они что-то заподозрили. Надеясь на первый вариант, Чезаре постарался выиграть время, и для этого, поднимаясь на ноги, скрылся под невидимостью.

— Ты оказался хитрее, чем я боялся, — похвалил его Джокер, вновь вставая на обе ноги, — Однако, нет никакого смысла прятаться за иллюзией. У меня достаточный спектр сенсоров, чтобы найти тебя, невзирая ни на что.

Пропустив комплимент мимо ушей, Чезаре метнул нож, целясь в поврежденное бедро, и, еще пока тот летел, выхватил больверк, открывая 'американский' огонь с широким разбросом. Единственно-верным решением со стороны Джокера было отпрыгнуть в сторону, теряя драгоценное время. Так он и сделал.

— Он старается не пользоваться повреждённой ногой! — быстро отметила Мария.

— Слишком медленно, — произнёс Джокер, ушедший ото всех атак, — Чтобы сразить меня, потребуется нечто более серьёзное. У тебя был один шанс, но ты его потратил. Тебе следовало атаковать хрупкие сенсоры, а не крепкие конечности.

Чезаре подхватил леской брошенный клинок, запуская боковым ударом его на манер легкого цепа… только с мономолекулярным лезвием. Одновременно больверк, остававшийся в руке, продолжал стрелять широким веером, не давая противнику самому перейти в наступление. Несмотря на совет Джокера, Чезаре продолжал держать оружие на уровне поясницы, надеясь, что еще одно, хотя бы скользящее, попадание окончательно выведет из строя поврежденную ногу. Однако пока что Джокер успешно уклонялся от пуль, двигаясь концентрическими кругами.

— Это бесполезно, — спокойно комментировал он.

— Он сам становится предсказуемым! — радостно кричала в наушники Мария.

Он с самого начала был таким. Джокер неизменно выбирал самое логичное решение, и потому Чезаре, сам бывший логиком, мог без труда предсказывать его дальнейшие действия. Предсказывать, но не находить контрмеры: их Джокер предсказал бы точно по той же схеме. Чезаре ставил на PSIA, которые почему-то задерживались… И о принадлежности его к которым Джокер, похоже, не знал.

Так может, его просветить?..

— А зачем ты приближаешься ко мне? — поинтересовался шпион, перекрикивая грохот непрекращающихся выстрелов, — Ты что, суицидник, RN-JKR?

Он рассчитывал, что настоящее имя Джокера придаст веса его словам, тем более что говорить он собирался в кои-то веки чистую правду. Пусть и только чтобы выиграть время.

— Учитывая выбор оружия, сближение является оптимальной стратегией, так как уменьшение радиуса способствует ускорению моей реакции на смещение оружия, — ответил робот, успевший сократить расстояние до двух метров.

— А если учесть модуль, вставляемый в мозг элитным агентам PSIA? — ехидно спросил Чезаре, не переставая стрелять, — Полагаю, ты в курсе, что это за модуль?

— Спасибо, что предупредил! — ответил противник, сократив расстояние до полутора метров.

— Слишком близко! — выкрикнула Мария.

'Точно по плану', - подумал кардинал, запуская механизм сокращения лески. Лески, в настоящий момент проходившей чуть справа от Джокера на уровне бедра — и заканчивавшейся мономолекулярным лезвием. Силы натяжения должно хватить для хорошего рубящего удара рядом с уже имеющейся точкой повреждения.

Вот только… Джокер тоже это понял. И, перехватив нож на лету, нанес быстрый рубящий удар. Лишь в последний момент кардинал успел закрыться пистолетом. В наушниках послышался дикий крик, когда клинок рассек больверк Белого Робина на две половинки.

— Я знал, что ты это сделаешь, — сообщил NI, отбрасывая в сторону бесполезную конструкцию.

— Ты предсказуем! Не действуй логично! — крикнула Мария.

Что самое нелепое в бою с роботом? Воспринимать своего противника как человека. А какое самое уязвимое место у человека, по крайней мере, у мужчины? Правильно!

Исходя из этой логической цепочки, самое нелепое в бою с роботом — пытаться бить его между ног. Именно это Чезаре и сделал. Ножом.

— Да-а-а! — радостно закричала Мария.

Удар достиг цели. Джокер отскочил назад, сумев минимизировать урон, однако… Крепление его ноги стало еще менее надежным, заставляя его заметно хромать. Если снайпером, примеченным накануне, была Мигуми из элитного подразделения, то этого достаточно. Жаль, что, скорее всего, полковник отправил кого-нибудь попроще.

Вывод подтвердился буквально сразу же. Снайпер выстрелил по стремительно движущейся мишени — и луч лазерной винтовки только выдал его местонахождение. Кажется, 'старые знакомые' смогут максимум ненадолго отвлечь противника. Поэтому Чезаре, не дожидаясь реакции, бросился вперед с намерением окончательно отрубить покалеченную ногу…

…лишь чтобы наткнуться на встречный удар, крушащий ребра на левой стороне груди. Человек не успел бы и увернуться от нового выстрела, и нанести удар, — но Джокер не был человеком.

— Технически, ты уже проиграл. Ты ведь даже не можешь нормально дышать.

— Технически, если я умру, ты умрешь вместе со мной, — выдохнул Чезаре, кое-как поднимая голову и глядя на результат своих действий. Джокер хромал, но выглядел вполне уверенно. От следующего снайперского выстрела он даже не стал уворачиваться, просто наклонив голову в сторону — и пропуская луч лазера в сантиметре от парика.

— У тебя мало данных, — ответил он.

— Да ну? — проговорил Чезаре, отползая назад, — Я-то прекрасно знаю, как работает система самоуничтожения. Ты проиграл в тот самый момент, когда предпочел ближний бой. Видишь иронию: ты переиграл сам себя.

На этих словах кардинал, прямо не вынимая телефон из кармана, нажал кнопку 'отправить'. Вечеринка в разгаре, а первые гости уже в салате. Непорядок: пора звать вторых.

— Ты ошибаешься. Я вполне могу убить тебя так, чтобы ты умер далеко от меня. Шах…

С этими словами NI, схватив кардинала за грудки, подкинул его в воздух… И тот почувствовал, что летит. Высоко-высоко, как птичка.

— …и мат.

Джокер допустил большую глупость. Бросив Чезаре вверх, он добьется того, что тот упадет не так уж далеко. И когда произойдет взрыв, Джокер будет в зоне поражения. Вот только…

— Не-е-ет! — выкрикнула Мария, — Придумай что-нибудь, давай, ты же умный!

'Не имею права умереть', - эта мысль с неожиданной ясностью появилась в усталом разуме кардинала. Ведь когда взорвется его голова, в зоне поражения будет не только Джокер…

Вот только что он мог сделать? 'Форсаж' перешел на сверхрежим, растягивая драгоценные секунды на принятие решения. Надеяться на падение в воду? Кардинал не привык рассчитывать на факторы, от него не зависящие. А если попробовать повлиять на него? С помощью той же лески, которая оставалась в деле, бесполезного на первый взгляд изобретения 'отдела Q', не раз выручавшего его в самых неожиданных ситуациях. Учитывая скорость полета… Будет больно. Очень больно. Но это реальный шанс.

Мгновением (а по внутреннему времени — парой секунд) позже шпион понял, на что рассчитывал Джокер. Сейчас Чезаре перелетит через небольшое здание и приземлится уже с другой стороны. Что ж… Это ему на руку.

— Чезаре, давай, пожалуйста! — жужжала в ушах Мария, которая не могла помочь ничем, кроме как поддержать морально.

Метким броском он зацепил леску за один из выступов на краю крыши. Отчетливый хруст возвестил о том, что на такой скорости рука не выдержала резкого натяжения… К черту! Перелом залечить можно, а вот смерть уже вряд ли.

— Давай, Чезаре, только выживи!

Теперь механизм сокращения. Разумеется, леска сорвалась, но своей цели она достигла: скорость он потерял. Семь метров — и снова зацепиться. На этот раз боль была такая, что шпион чуть не потерял сознание даже несмотря на глушивший боль токсин. Но — снова получилось. Теперь снова механизм сокращения… И чуть сместиться влево, чтобы не порушить достигнутое одним ударом об асфальт.

— Ур-р-р-ра!!! — оглушительно прокричала Мария.

А вот Чезаре от криков легче не было. Хоть он и приземлился на навес, который, порвавшись, выбросил его прямо на лоток с фруктами, в лучших традициях шан-хайских боевиков… В реальности это было куда больнее, чем в кино.

— Чезаре! Ты ведь сейчас жив! Он этого не учитывает!

— Кажется… да… — простонал он, пытаясь подняться. В первый момент он подумал, что сейчас ему предстоит общаться с удивленными прохожими, и даже вспоминал, что у него есть из документов, не значащихся в списках 'их разыскивает Интерсигма'. Во второй — сообразил, что все, кто мог, уже давно покинули город до позорного изгнания насекомых.

Оставался небольшой шанс, что PSIA или Интерсигма добьют раненного противника… Но именно что небольшой. Скорее всего, единственное, что они смогут, это задержать его, не дав своевременно добраться до проектора. А значит, за это время Чезаре должен был добраться до проектора сам.

— Что ж, эту битву мы проиграли… — пробормотал кардинал, думая, что проще: дойти до клиники самому или же как-то достать телефон двумя полуоторванными руками… Кажется, первое было проще.

— Конечно же, нет! Мы получили огромное тактическое преимущество! — выкрикнула Мария, — Теперь он тебя не ждёт и не может учесть тебя в планах. Например, если ты вмешаешься в работу этих стрелков!

— Боюсь, что сейчас я могу вмешаться в работу этих стрелков разве что вернувшись и показательно совершив самоубийство, — заметил Чезаре, кивнув на свои руки, — Тоже вариант, если сперва найти тебе другого носителя, однако я предпочитаю не столь… радикальные методы. Так что для начала нам нужно добраться до клиники… И постараться успеть, пока он не перебил их.

— Мда… — невесело заметила девушка, — И в таком состоянии ты даже машину вести не сможешь.

— Может быть, и не смогу… — задумчиво ответил кардинал, — Хотя… Смотря какая машина.

Сказав это, он внезапно сорвался с места и побежал на параллельную улицу. Он вспомнил кое-что, что видел за время своего короткого полета, но молчал, опасаясь спугнуть удачу.

— В смысле 'смотря какая машина'? — недоуменно переспросила послушница.

— Увидишь. Если я прав, сейчас увидишь.

После нескольких поворотов они оказались на месте, видимо, бывшем рубежом обороны, когда нашествие насекомых еще только начиналось. Дорогу перегораживала баррикада. Стены были покрытой копотью; заметна была и причина — огнемет с опустошенным баллоном. Тут и там валялись трупы гигантских комаров и людей в боевой броне. Вокруг витал запах разложения. А в центре…

— Ой, отче! Это же полицейский мех!

— Вообще-то, спецназовский, — педантично поправил 'отче', - Да и мехами принято называть негуманоидные машины, а это баттлсьют… Но это все детали. Главное, что Япония уже давно начала внедрять нейронные интерфейсы, не требующие рук. Так что если он на ходу…

'Если' было более чем актуальным. Руки-ноги у человекоподобной машины были вполне на месте, но целой ее было назвать сложно. Обшивка была покрыта вмятинами, да и кабина изначально была закрытой… Впрочем, последнее сейчас было даже к лучшему, потому что открыть люк самостоятельно Чезаре не смог бы.

Выкинув останки предыдущего владельца, кардинал тяжело плюхнулся в кресло. Умная автоматика немедленно облепила голову считывающими датчиками. Забавно, но ещё десять лет назад люди искренне верили, что для прямого управления техникой потребуется делать пилотам шунтирование…

В целом, пока что нейронное управление сложно было назвать надежным. Именно поэтому в кабине была предусмотрена резервная система ручного управления. Конечно, у него возможности использовать резервное управление не будет, но… Какого черта! Шаг над пропастью без страховки — как всегда. Зато это шанс нанести новый удар до того, как Джокер сведет на нет все его достижения в этом бою.

— Мой инструктор сказал бы, что это называется 'матрешка', - заметил Чезаре, пробуя завести двигатели и проводя инспекцию вооружения, — Хотя нет, настоящая матрешка была бы, если бы ты села за управление мехом после получения тела…

— А? Это ты к чему? — не поняла девушка.

Удивительно, но баттлсьют был полностью рабочий, если не считать одной маленькой детали: генераторы щита сдохли. Даже боекомплект был на 90 % на месте: и пулемёты, и тяжёлое заплечное лазерное вооружение, и пять лёгких ракет.

— Неважно, — поморщился Чезаре, с места срываясь в направлении предполагаемого места боя. Баттлсьют пробежал несколько метров, после чего перешел на 'роликовое' движение. Был еще прыжковый ранец, но он пригодится впоследствии…

— Ого, похоже, у Джокера было что-то серьёзней кулаков, — отметила Мария, когда на их глазах одну из крыш залило высокотемпературной плазмой.

— Разумеется, — согласился шпион, — И то, что он это задействовал, хороший знак: значит, его возможности без сигмафинов подходят к своему пределу…

Баттлсьют покатился туда, откуда выстрелил заряд плазмы. В позвоночнике привычно закололо: модуль реакций не увеличивал скорость движений, и в этом была его слабость. Однако сейчас сам кардинал и не двигался — все управление осуществлялось его разумом, а значит, 'форсаж' будет полезен как никогда…

Источник стрельбы находился во всё том же парке. То есть, технически, Джокер находился всё ещё там и просто палил по снайперам плазмой с прицельной точностью.

— Ты просто пойдёшь на штурм? — недоверчиво спросила девушка.

— Не совсем… — пробормотал Чезаре, еще сильнее прибавляя скорости. Он знал, что идеи выстрелить из засады или что-нибудь в этом роде не возымеют успеха: Джокер просто рассчитает полет снаряда и увернется. Однако у него был план, сформировавшийся во время обстрела. План рискованный, но логичного ответа на него Чезаре не видел — а нелогичного от NI вряд ли следует ожидать…

— И что же?

Они как раз вышли к саду. Точнее, к забору, отделяющему сад от улицы. Можно было, конечно, перепрыгнуть его, но кардинал посчитал, что сохранение инерции сейчас важнее, и просто проломил его весом машины. Сейчас главным было — успеть среагировать прежде, чем противник среагирует на его появление.

Еще на подступах Чезаре выпустил ракету, целясь по ногам робота. Разумеется, он не рассчитывал, что тот не сможет увернуться. Как раз наоборот: ему нужно было, чтобы он увернулся.

Остановились колеса слева, закручивая машину юлой. Одновременно с этим кардинал запустил прыжковый ранец, используя инерцию движения, чтобы на несколько секунд оказаться над головой противника. Включились лазерные излучатели, на несколько секунд образуя сплошную стену под углом к земле, отрезая Джокеру пути вверх и влево.

Битва не заняла и двух секунд. Жестяной Джокер сделал единственный разумный ход — отскочил вправо. И, разумеется, вынужден был сосредоточить весь свой немалый вес на одной покалеченной ноге. Та подломилась, лишая его подвижности. Как и было запланировано.

Теперь уже Чезаре наступал. Пулемет грохотал без передышки, нацеленный на голову NI. Те самые уязвимые сенсоры, о которых тот говорил ранее. Джокер попытался закрыть голову от пуль двумя калибурами, но баттлсьют выпустил вторую ракету, тут же добавляя залп лазерных лучей.

— Ногой его! Ногой! — кричала в ухо азартная Мария, глядя на упавшего противника.

— Ага, и по почкам… — пробормотал Чезаре, направляя пулемет на поврежденный корпус. Броня Джокера была крепка, только поэтому он был до сих пор жив. Но неуязвимым он, в отличие от Робина, не был.

И вот, в скором времени идеальный стратег затих, а красные огоньки глаз погасли. На всякий случай кардинал сделал 'контрольный' ракетой. Вот и все.

— Победа! — воскликнула Мария.

— Шах и мат, — прокомментировал Чезаре.

Повинуясь его мысли, баттлсьют начал копаться в останках, выискивая сигмафины, которые с одной стороны остались пусть не целыми, но близкими к таковым, а с другой — были достаточно невелики размером, чтобы их можно было нести с собой и после того, как эту замечательную машинку придется оставить…

— Мы победили, отче! Ты победил! Всё закончилось! Ура! Ура! Ура! Слава Чезаре, победителю демонов и роботов!

— О, — иронически поднял бровь Чезаре, — Воинскими подвигами я заслужил похвалу от прекрасной дамы? Я польщен.

— Правда, боюсь, Неуловимую Джейд мы сейчас не поймаем, — грустно произнесла девушка, — Едва она прознает, что её план провалился, она сбежит. Я бы сбежала.

— Я рассчитывал, что если они, — баттлсьют повел пулеметом над грудой деталей, — Сохранили сознание, то от них можно будет узнать что-нибудь полезное о ней.

— Хм… думаю, можно попробовать.

Некоторое время девушка молчала, а затем тяжело вздохнула:

— Похоже, все переломаны.

— Жаль, — коротко ответил кардинал, — В таком случае, нам остается надеяться на большую информацию из одного из оставшихся Столпов. А сейчас пора убираться отсюда.

С этими словами он снова завел двигатель. Он собирался вернуться к клинике, и уже восстановив себе руки, связываться с Рейко. Баттлсьют, разумеется, придется бросить: раненый гражданский и раненый гражданский на спецназовской боевой машине — это несколько разные категории подозрительности. Но можно доехать поближе к клинике, чем место, где он нашел мех: лень, как-никак, не только смертный грех, но и двигатель прогресса…

— Тюльпан? — спросила Мария.

— Рейко говорила, что у нее есть на примете человек, способный справиться с ним, — ответил Чезаре, — Так что, скорее всего, нам предстоит закончить то, что начал покойный 'ящерик' в Берлине. Впрочем, разумеется, следует уточнить.

В боевой машине ведь должна быть система связи? Ее он и стал искать.

— Точно! — к своему удивлению Чезаре услышал щелчок пальцев, — Там ведь можно найти данные по Джейд.

Через пару секунд он услышал голос Рейко.

— Привет, Чер, как у тебя успехи?

Молча кивнув Марии, он ответил:

— Жестяной Джокер уничтожен. Заполучить запчасти не удалось, так что в информационном плане провал. После лечения отправлюсь в Берлин или к вам.

— В Берлине ситуация проще, — ответила Рейко, — А вот в Нью-Йорке помощь специалиста твоего уровня была бы очень к месту. Кстати, если ты прилетишь ко мне, я дам тебе бесплатный бонус: полное сигма-проектирование, — промурлыкала она.

— Уверена, что в Нью-Йорке я буду полезен? — поинтересовался Чезаре, — Если учесть то, что мне известно о Лазурном Тюльпане, то использовать мои преимущества против него будет еще более затруднительно, чем против Джокера…

Говоря это, он, тем не менее, уже видел и преимущества такого расклада. Во-первых, если в Берлине действительно удастся найти информацию по Неуловимой Джейд, то его логичнее оставить напоследок, чтобы поставить шах, уже когда все офицеры будут выведены из строя. А во-вторых… во-вторых было еще любопытное преимущество по 'делу Марии'. Ведь Патридж отбирал последователей, исходя из внешней красоты; и кто-нибудь из них прекрасно подойдет в качестве тела-носителя…

— Ты будешь полезен, как минимум, в части планирования, — ответила Рейко, — А ещё, тот спец, которого я нашла, не отличается особой надёжностью и может взбрыкнуть. Не люблю безыдейных людей.

— Возможно.

— Хорошо, я тебя жду. Бейкер-стрит, девять, — сообщила она, — Я к тому времени найду подходящий источник энергии.

— Хорошо, — Чезаре огляделся. По его подсчету, они должны были быть уже близко к цели. Конечно, Рейко в обращении с сигма-проектором была гораздо лучше… Но он слабо себе представлял, как пользоваться телепортом без обеих рук. А значит, клинику следует все же посетить.

Точнее, следовало бы, поскольку добравшись до нее, кардинал обнаружил, что она заброшена.

— Упс… облом, — резюмировала Мария.

— Облом, — согласился он, — Видимо, придется как-то управиться с телепортом без рук.

— Рекомендую нос, — усмехнулась девушка.

— Кажется, я дурно на тебя влияю…

Вэйн Файрус действительно был суперсолдатом. Нет, то есть, на бумаге технология, с помощью которой он был создан, служила, чтобы перевести человека в принципиально высшую форму существования — ветвь развития, альтернативная тупиковому NI. Но де-факто из этого получилась только невероятная сила, скорость, живучесть и магические способности, близкие к всемогуществу. Тоже неплохо, конечно.

В общем, Файрус был суперсолдатом, и сейчас он был зол. Он ненавидел любителей загребать жар чужими руками, и попытка играть на его гордости благодушия ему не добавила. Но — сверху пришло указание способствовать уничтожению G-Tech, и он, едва выбравшись с развалин Касабланки, собирался в Нью-Йорк.

— Готовь оборудование на точке встречи… да, и комплект одежды. Боевой… нет, даже штурмовой '00 Quan-T'. И оборудование по классу '00 Raiser Ex'. Выкопай, где хочешь. — Вэйн превентивно отмел все возражения по поводу дорогостоящего оснащения. 'Поздороваться, значит… а они явно знают гораздо больше, чем положено', - Пока что излагай все, что известно о милашке — включая ее сексуальные вкусы.

Парень снова двинулся вперед. До отмеченной на карте точки оставалось с километр.

— Это долбанутая сигма-физичка. Весь мир за ней гоняется с желанием завлечь за работу, готов платить бешеные бабки, а она отказывается, считая, что ей предоставляют мало свободы, вот и перебивается то здесь, то там. Тайно разрабатывает какие-то свои проекты, но очень часто забрасывает их недоделанными. Только однажды удалось заполучить её записи, — повествовали на том конце 'провода', - И это был прорыв. Модифицирующая инновация, позволявшая усовершенствовать сигма-проекторы. В общем, девочка себе на уме. Имеет коллекцию боевых сигмафинов. Её слово — не последнее в науке. Обычно, если она говорит 'прыгай', правители стран прыгают или уточняют, как высоко, а не 'зачем'. Делает она, правда, это редко. В условиях близких к критическим. Есть сведения, непроверенные, что её, всё же, удалось завербовать какой-то японской организации.

Парень скривился, как от зубной боли. 'Психи-ученые. Великолепно. Это что, судьба?'

— Сколько серьезного народу на меня обидится, если я невзначай ее укатаю?

— Если слухи об организации правда, тогда не то, чтобы много, но вполне себе серьёзных ребят, причём, похоже, таких же психов, как она, — он сделал небольшую паузу, — Видимо, это один из этих психов избавил мир от двух преступников с меткой 'А+' и одного гигантского демона, действуя, по сути, в одиночку.

— Это связано с нынешней ситуацией? Что по поводу Элизии? Она в нынешнем дурдоме тоже была замешана, или так, случайно попалась под руку?

— Судя по всему, что я имею, да, замечена. Рейко хочет столкнуть лбами тебя и Лазурного Тюльпана. Думаю, ты вполне сможешь убрать его с расстояния и уже вечером будешь получать награду от президента, — ответил Координатор, — Кстати, ты сильно сбавил в скорости.

'Попробуй не сбавить скорость в моем состоянии…'

— Какого еще, к дьяволу, президента? Лазурный… кто? И вообще, не слишком ли ты осведомлен о ситуации, Арайя? Какую рыбку в мутной воде решила половить корпорация? Сказал 'А', говори 'Б'.

— Это маг уровня опасности 'А+'. Этакий представитель секс-меньшинств с неограниченной властью, который сейчас терроризирует Нью-Йорк, — ответил Арайя, — Национальная гвардия не справляется, Америка уже готова бомбить свой миллионник ядерным оружием. Уоллер будет биться головой об потолок от радости, если кто-то аккуратненько разрулит ситуацию.

— Так, информативненько. Только вопрос этими пунктами не ограничивался. Давай, парень, излагай — ты меня знаешь даже слишком хорошо.

— Всё просто: переведём часть подполья под госструктуры. После того, как войска доказали свою неэффективность, а наш агент всего одним выстрелом решил все проблемы, президенту и американской оборонке будет нечем крыть против наших предложений, — ответил координатор, — Они даже сами начнут нас привлекать. Так что, я просто хочу воспользоваться удачно сложившейся ситуацией.

Вэйна начал душить дикий смех. Не удержавшись, парень заржал в полный голос.

— Да вы конченые психи, — отсмеявшись, произнес он, утирая невольные слезы, — Просто напоминаю — я в федеральном розыске за терроризм!

— Лазурный Тюльпан похлеще будет. Раз ты будешь с ним в одном городе, тебе нечего бояться солдатни: даже если встретится кто живой, им не до тебя будет, — ответил Арайя, — Ты за всю свою карьеру не нанёс американскому бюджету столько ущерба, сколько наносит Тюльпан за час своего веселья.

Тем временем солдат добрался до телепортационной кабинки. Дальше пошло по накатанной: телепортация в штаб, работа сигма-проектора на сорок минут, беседа с координатором, которого интересовала каждая, даже самая незначительная деталь, звонок от нетерпеливого Суслика, интересующегося, где же Вэйн.

— Наконец, — потёр руки Арайя, — Можно вооружаться. На всякий случай, лучше будет использовать вооружение без единой примеси сигмы, а это значит: снейкскин в качестве брони и пороховое вооружение, — сообщил он, уже когда Вэйн заходил в оружейную.

— Из снаряжения обойдусь своим аварийным набором, а из оружия… нет, ну теоретически — я могу взять пороховую пукалку… ворон там попугать…

— Знаешь, псионический щит может и не работать, — заметил Арайя, — А снейкскин я бы тебе рекомендовал обычный, без наноботов, да и оружие всё-таки стоит взять. В этой миссии стоит полагаться на незаметность, а не на мощь арсенала.

Он покачал головой.

— С этим набором ты будешь светиться, как рождественская ёлка.

— Это не моя проблема, — усмехнулся Вэйн.

— Знаешь, американцы уже не одного киберснайпера потеряли на этом.

— ЭМИ-завеса? — предположил солдат, — В этом проблема?

Если так, то становилось понятно, почему отправили его. На него ЭМИ не действовало даже в том объеме, в каком оно действовало на обычного человека.

— Проблем там хватает, — махнул рукой Арайя, — Пока ещё ни один кибер не вышел на позицию выстрела. Хуже только тот факт, что части из них Тюльпан промыл их кибермозг.

Прокрутив оружие в руках словно копье, Вэйн с грохотом поставил его на пол прикладом.

— Так вот оно что… — Картинка быстро начинала складываться воедино, — Кто еще меня поджидает? Вертолеты? Танки? Мехи?

Война не просто с одним психопатом… война с телепатом-хакером. Война против целой армии.

— А ещё цветы, армия мазохистов и влюблённых дурочек, — поддакнул Арайя, — Поэтому действовать надо максимально тихо: вышел на позицию, сел, получил наводку, прицелился и одним выстрелом убрал гада. Если не получится, каждая вторая пуля в винтовке интеллектуальная с разрывным зарядом. И еще… Будь осторожнее с Рейко.

Вэйн сузил глаза. Сказано было в нетипичной для Арайи манере. 'Хм…'

— Личный совет?

— Рейко слишком своевольная. Никто, на самом деле, не знает, на что она способна, — ответил координатор, — Ты всегда можешь пустить ей пулю в голову. А ещё, я не буду исключать того, что она безумна.

'Для 99.9 % мира мы сами безумны. С учетом такого, она должна быть вообще чем то экстраординарным'

— Великолепно. Вместо одного психа — два, да еще и непонятно, от кого больше ждать проблем. Арайя, ты всегда знал, как замутить пати, — Вэйн нанес в воздух серию плавных и молниеносно быстрых ударов. Костюм почти полностью адаптировался к движениям, скрыв даже потоки воздуха — схема '00 QuanT' не имела интеллектуального контроллера, обходясь сложной и многоуровневой системой контроля со стороны носителя. Подцепив винтовку левой рукой, парень закинул ее на плечо, — Оборудование доставили? Не буду выдумывать велосипед…

— Набирай всё, что тебе нужно, — махнул рукой координатор, — Советую сразу взять вазелин.

Вэйн ненавидел долгие разговоры и хождения вокруг да около, но Арайя, насколько он знал, был далеко не трусом. Так что к его беспокойству стоило прислушаться.

— Ладно, рассказывай.

— Что тебе ещё рассказать? Лазурный Тюльпан — это маг-БДСМщик, промывающий мозги окружающим и подчиняющий мир своей больной фантазии. К сожалению, визуально его найти не удалось, но область поиска всего километр и мы уже туда послали несколько агентов и дронов для уточнения. К твоему прибытию должна быть более внятная карта.

Вэйн закончил размещать экипировку с таким расчетом, чтобы биотический костюм полностью накрыл навесное оборудование. Винтовку он, недолго думая, обмотал плотным рулоном из хамелеоноподобного материала, идущего на морально устаревшие SS 4.xx. Они с Арайей уже приближались к телепортационной станции научно-исследовательского комплекса, минуя пронзительно знакомый им обоим перекресток — путь к отделу экспериментальной биогенетики: тому самому, откуда были родом они оба.

— С какой дистанции до цели начинаю? — спросил парень, оправившись от короткого приступа меланхоличной ненависти.

— Мы подобрали точку в пределах десяти километров от зоны поиска, — ответил координатор.

— Нормально. Буду надеяться, что скучать мне там не придется.

Он нырнул в одну из засветившихся капсул, не прощаясь. И так из-за сложности структуры на телепортацию уйдет в разы больше времени, чем у какого-то мага или амагуса.

Наконец, открыв дверь, Чезаре увидел Рейко, стоящую среди огромных цветов, обвивающих здание и раскинувших свои побеги по асфальту. Женщина поддерживала рукой локон, чтобы тот не закрывал лицо, и взирала на обнажённую статую свободы, которая танцевала экзотический танец среди рушащихся зданий. От этой… сюрреалистичной картины даже у Марии вырвался нецензурный возглас, к которому она, впрочем, немедленно добавила 'прости Господи'. Чезаре же, что тоже свидетельствовало о степени впечатления, не отпустил ехидных комментариев на тему того, что она дама, при которой не следует выражаться.

Вместо этого он подошел к Рейко.

— Мда, Чер, выглядишь ты паршиво, — заявила она, едва оглянувшись в сторону гостя, — О, кажется у нас небольшое пополнение в рядах.

— Ну спасибо! — ехидно ухмыльнулся Чезаре, принимая привычный облик — хотя, разумеется, понимал, что паршиво он выглядит отнюдь не из-за желтой физиономии…

Лишь после этого итальянец обернулся посмотреть на 'пополнение'. А посмотреть было на что. Если сам он ограничивался необходимым минимумом снаряжения (он же не Джеймс Бонд, в конце концов), то новоприбывший был вооружен буквально до зубов. Если бы Чезаре не был осведомлен о технических новинках в области вооружения, непременно принял бы его за маленький баттлсьют…

Оглядев 'баттлсьют', шпион вынес вердикт:

— Выглядит… впечатляюще. Вопрос лишь в том, достаточно ли этого.

— Найтхевен он запинал, да и катастрофу в Касабланке смог устранить… правда, ценой самой Касабланки, — заметила Рейко.

— Ну, Нью-Йорк мне никогда не нравился, — пошутил Чезаре, затем, кивнув на длинный сверток в руках суперсолдата, уточнил уже по-английски, — Стрелок?

Несомненно, знай он заранее о роли Вэйна Файруса в предстоящих событиях, он не был бы столь беззаботен. Вероятно, он бы попытался уничтожить его… По крайней мере, после лечения.

— Девастатор, — даже сквозь глухой черный шлем ощущалась самоуверенная улыбка, — Суслик и?..

— Чезаре Финелла, — представился кардинал, слегка поклонившись.

— Вэйн Файрус, — представился в ответ тот.

— Очень приятно, — нейтральным тоном ответил итальянец. Затем он осознал, что сказал 'девастатор', и обернулся к Рейко. Лицо его при этом приняло неописуемо-ехидное выражение, — Суслик!?

— Молчи, ты вообще кусок мяса, — в тон ему, разве что с некоторым раздражением, ответила Рейко, — Пойдём, придадим тебе человеческий облик, и я передам тебе имеющиеся сведения.

— Хорошо… Суслик.

Не переставая ухмыляться, он пожал здоровым плечом и последовал за ней.

— Знаешь, Чер. Это Кеншу Рейко виртуозно обращается с сигма-проектором, а вот Суслик может что-нибудь напутать, — ответила она, указывая на явно лишний в условиях постапокалиптического города белый сигмапроектор.

Усмехнувшись, Чезаре лег в проектор. Фразу, что суслики весьма умные животные, он предпочел оставить до окончания лечения…

— Расскажешь, как всё прошло в Токио? — поинтересовалась Рейко.

— Мне повезло, — просто ответил шпион, — Удалось раздобыть спецназовский баттлсьют… Надеюсь, владелец его не хватится.

Тем временем он выискивал в данных модуля памяти информацию о новом знакомом. Так, Вэйн Файрус… Кожа белая, волосы белые, глаза белые, странно, что доспех черный… Класс опасности C (оспариваемый). Иными словами, кто-то очень богатый заплатил, чтобы класс считался меньше, чем есть…

— До этого момента мехов явно было маловато против RN-JKR, — заметила она, — Даже боевых, не говоря уж о слабых спецовских.

Как и большинство людей, далеких от военного дела, она называла баттлсьюты мехами и не парилась об этом.

— Ну… — протянул кардинал, — Он не ожидал, что я еще жив после полета с седьмого этажа. Кроме того, я загнал его в ловушку, из которой сам же не видел выхода: стена лазерных лучей, отсекающая все пути отхода, кроме опоры на поврежденную ногу, и ракета в качестве 'загонщика'.

Тем временем он продолжал просматривать информацию. Так… Отмеченные способности: увеличенные физические характеристики, круговой обзор, видение сквозь стены, способность к сотворению материи, в том числе высокотехнологичных устройств и оружия мощностью до десяти мегатонн включительно… Иммунитета к собственному оружию нет, только это его и ограничивает. Обвинялся в терроризме, убийствах, разрушении государственной собственности, изнасилованиях и похищениях, но в большинстве случаев дело волшебным образом разваливалось, не получив хода… И не запятнав репутации компании, в которой он и вправду занимал высокий пост.

Тот еще спаситель мира, в общем… Как, впрочем, и он сам. Такая, видно, эпоха, когда герои подставляются под клеймитель душ или оказываются сожраны демонами, а мир вместо них спасают террористы и интриганы…

— Мы сейчас устанавливаем твои координаты и получаем картинку, — сухо прокомментировал координатор, — Будь немного повежливей. Хотя бы на уровне делового тона. Не хватало, чтобы тебя распылила бабская обида.

Вэйн едва не подавился — настолько диким было замечание Арайи.

— Я предпочту действовать совсем один, нежели зависеть от причуд капризной идиотки. Мне ни хрена не улыбается сдохнуть по желанию левой пятки случайной тупой овцы!

— Боюсь, в данном случае ты — большая случайная тупая овца, чем она. По крайней мере, ты свой город превратил в горстку кирпичей, а она Рим более-менее целеньким на землю вернула. Кроме того, это лучший сигма-физик текущего времени. И я очень жалею, что она работает не на нас.

Развернувшись, парень уверенным шагом двинулся в сторону обрисовавшейся посредством визора гигантской метке в воздухе — визуально висевшей далеко отсюда, над точкой расположения разведывательной базы.

— У тебя сегодня прямо таки приступ человеколюбия… особенно в сторону глубоконеуважаемой госпожи Рейко.

— Ну, я могу тебя промотивировать к сохранению её жизни, — фыркнул Арайя, — Если она умрёт, то тогда, если что-то пойдёт не так, а оно непременно пойдёт не так, то вытаскивать твою задницу из сигма-бури будет уже некому.

Вэйн даже остановился на пару секунд, изрыгнув в пространство пару злобных матюков — вполне вслух, хоть и вполголоса. Он уже отошел от парочки на полсотни метров, хотя и все еще прекрасно слышал их разговор.

— И с чего бы такая уверенность, что она будет меня спасать? Просто вот взять и с чистой душой поверить в ее доброту и желание бескорыстно помочь?

— Вот перестанешь её стебать, и шансы повысятся. В любом случае, ты ей нужен, и только потому ты сейчас здесь. Ну и, потому что нам это выгодно.

— Что с прикрытием цели? Есть ли визуальный контроль местности? — поколебавшись, он добавил, — Что за хрен этот… Чезаре?

— Чезаре — не более чем кардинал из Ватикана, который убил уже трёх преступников класса 'А+'. Напомню, что Элизия Найтхевен и Лазурный Тюльпан соответствуют именно этой оценке в общемировой классификации, — прояснил координатор, — Интересно, что со всеми тремя он справился в рамках одних суток.

Из поясной сумки раздражающе громко запел мобильник. Вэйн скривился — он совершенно забыл о дьявольском ушераздирающем инструменте. Остановившись и с грохотом свалив с плеча винтовку, парень извлек телефон правой рукой, нажимая кнопку ответа.

— Белый дом на проводе.

— Ты куда сбежал? — послышался голос Суслика, — Собрался всё сделать сам?

Вэйн хмыкнул.

— А ты что, собралась вокруг меня шаманские пляски устраивать для поддержания боевого духа? Не думаю, что от тебя будет много пользы в бою.

— То есть, Касабланку ты опустил на землю, руководствуясь только своими соображениями? — поинтересовалась она.

— То есть, ты носилась со мной в компании, раздалбывая цели и уворачиваясь от сыпящегося с неба города? — парировал Вэйн, — Кабинетным работникам надлежит сидеть в штабе и не мешать профессионалам… в своем деле.

— Окей, а Чезаре ты тоже считаешь кабинетным работником? Кстати, у вас с ним счёт 3:1 в его пользу, — парировала учёная.

— И что? — Вэйн обернулся в сторону, где он оставил парочку, — Снайперы не работают с одной позиции. Если же он даже не стрелок — пусть поработает хотя бы приманкой, раз такой опытный.

С этими словами он повесил трубку. За его спиной из белых кристаллов сформировался реактивный ранец. Как он слышал, Тюльпан сейчас на Статуе Свободы. Чтобы добраться до острова, ему потребуется чуть больше минуты.

— Может, это и к лучшему? — задумчиво спросил Чезаре, — Если противник может считать информацию из нашего разума, то чем меньше каждая часть знает о действиях другой, тем меньше риск раскрыть ему свои планы.

— А ты собираешься позволять ему это делать? — поинтересовалась Рейко, — Качество чтения информации падает с увеличением расстояния в геометрической прогрессии. Кстати, тебе предложили поработать приманкой, Чер.

— Почему нет? — усмехнулся кардинал, — У меня, кажется, складывается вариант, позволяющий затруднить работу с моим разумом даже на близкой дистанции… Другой вопрос, сможешь ли ты как-нибудь защитить свой разум.

— Я рассчитывала находиться на расстоянии, но, на этот случай у меня есть кое-какой вариант. Непроверенный, правда, — сказала она.

— Ну, мой вариант тоже не проверен, — ответил он, — Но если я верно понимаю принцип действия телепатии, должен сработать.

Его вариант заключался в том, чтобы использовать принцип 'иммунен к воздействию на разум ввиду отсутствия такового'. Благо, в его модуле памяти хранилось подходящее воспоминание, и если поставить его на постоянное воспроизведение… Повторении на третьем разум должен уступить контроль над телом гневу.

— Может, теперь расскажешь обстановку? — поинтересовался Чезаре.

То, что из-за телепатических способностей противника нельзя было рассчитать все до секунды, здорово мешало: если Файрус чуть припозднится, они начнут мешать друг другу. С другой стороны, первый план против Джокера сорвался как раз из-за неудачи в попытке рассчитать все до секунды…

— Не рассчитывай на этого мальчишку. Делать будем всё сами, — сообщила Рейко, — Итак, диспозиция: по городу ползают хищные цветы и одурманенные жители. От дурмана мы сами с тобой защитимся обычными противогазами. Второй проблемой является одурманенный спецназ. Тут всё серьёзней: у них остаётся старая подготовка и оружие, а сам Тюльпан сейчас находится в короне вон той обнажённой француженки.

Она указала на Статую Свободы, видневшуюся вдали… Но явно ближе, чем ей полагалось по справочнику местных достопримечательностей.

— Значит, первым делом нужно или снять его оттуда, или подняться к нему… — задумчиво ответил кардинал. Он подумал о так и не пригодившейся против Джокера плазменной гранате, но, к сожалению, выходило, что на ногу статуи ее не хватит. Ну и ладно, взрывное дело никогда не было его стезей.

— Запасись ЭМИ-гранатами и ЭМИ-излучателем, — посоветовала женщина, — Если моя теория верна, то его телепатия имеет вполне научное обоснование.

— Где я их тут возьму? — поинтересовался Чезаре, — Кроме того, в любом случае до него еще надо как-то добраться, поскольку с земли я в него если и попаду, то максимум поцарапаю…

— Вон в том ящике возьми. Я спроецировала небольшой арсенальчик, — уголки губ Рейко чуть приподнялись, — Удобно иметь доступ к военным паттернам.

Чезаре заглянул в ящик. Помимо ЭМИ-излучателя, его также интересовало, найдется ли в 'небольшом арсенальчике' средство спустить противника на грешную землю… Именно этого, к сожалению, не нашлось. Но нашлось кое-что другое, немногим хуже.

— Возьми меня, и сможешь летать, — сообщила металлическая черепушка змеи-переростка, которая крепилась к гарде короткого и широкого меча на длинной цепи.

— И как же с твоей помощью летать? — поинтересовался шпион, взвешивая калибур в руке.

— Цепляйся и подтягивайся! — в один голос ответили Рейко, Мария и сигмафин.

— Ты что, в Devil May Cry не играл? — осведомилась послушница.

— Можно попробовать, — пожал плечами Чезаре, после чего обернулся к ученой, — Итак, ты полагаешь, ЭМИ-излучатель поможет блокировать его телепатию?

— Единственный известный мне научный тип телепатии, который используется в прямом управлении техникой, заключается в считывании электромагнитных импульсов мозга. Вероятно, перезапись происходит аналогичным методом. То есть, ЭМИ-удар является вполне адекватной мерой противодействия.

— То есть, нужно включить излучатель, когда мне покажется, что он залез в мой мозг?

Этот метод не внушал ему доверия, но был уж точно менее… мазохистским, чем тот, который у него был в качестве плана 'Б'.

— Он получит эту возможность только на расстоянии меньше семи метров. В любом случае, ЭМИ-удар вызовет кратковременную дезориентацию, — как ни в чём не бывало, уточнила учёная.

— Хорошо, — улыбнулся Чезаре, — Семи метров мне как раз хватит. Главное, занять подходящую позицию… На каком расстоянии действует эта штука?

Он потряс 'странным устройством для полетов', одновременно прикидывая расстояние между головой статуи и крышей ближайшего здания.

— Пятнадцать метров, — сообщил сигмафин, — Меня зовут Челюстью Змеи.

Со своим ответом собеседница явно чуть запоздала.

— Спроси у него самого, это ведь ты у нас общаешься с сигмафинами.

— Очень приятно, — безразлично ответил Чезаре, снова внимательно всматриваясь в обстановку. У него складывался план. Бредовый план… Но кажется, достаточно бредовый, чтобы сработать. Сама статуя возвышалась над всеми соседними зданиями, и спрыгнуть сверху возможности не было, но вот её руки… они постоянно двигались то вверх, то вниз во время танца.

— Что ж, кажется, план готов. Я поднимусь на крышу одного из зданий, затем переберусь на руки, когда они будут в нижней точке, оттуда, когда они будут в верхней точке, на корону. Затем последует использование ЭМИ-излучателя и, пока он дезориентирован, атака.

На этих словах он попробовал закрепить излучатель на поясе, чтобы он не занимал руки. К счастью, он был не первым, кто додумался до такого способа ношения, и излучатель имел крепление на манер скалолазного карабина.

— А тебе не кажется, что танец слишком динамичный? — поинтересовалась Рейко, на глаз оценивая амплитуду движения рук.

— Если зацепиться при движении вниз и подтянуться при движении вверх, то вполне может получиться, — ответил кардинал.

— А удержишься на этой карусели?

— Есть только один способ это проверить, — усмехнулся он.

— Тогда, удачи, — кивнула ученая. Она привыкла к такому ответу. И знала, что если он так говорит, значит, удержится. Рэку был храбрым порой до безрассудства, но он прекрасно умел оценивать опасность и не лез зря на рожон.

— Ты взял всё, что тебе нужно?

— Вроде бы, да, — кивнул Чезаре. Насколько он мог судить, ему не требовалась высокая огневая мощь: если все пройдет по плану 'А', то убить мага можно даже из 'Вектора', в плане 'Б' в дело в любом случае пойдут клинки, и даже кое-что для полуплана 'В' у него было…

— А где твой больверк?

— Не пережил боя с Джокером, — покачал головой шпион.

Она покачала головой.

— А воевать ты чем собрался?

— Вероятнее всего, леской, — ответил Чезаре, — Возможен также вариант с 'Вектором'. Если же затея с ЭМИ-излучателем не пройдет, то клинками, которых у меня уже три…

— Если честно, твой вариант внушает мне опасения своей малой убойной силой, — покачала головой Рейко, — Если Тюльпан не умрёт сразу после выстрела, он может восстановить своё тело. Прецеденты бывали.

— Насколько я могу судить, в отличие от того же Джокера, он опасен своей магией, а не физическими характеристиками, — заметил кардинал, — А вот насчет восстановления тела, пожалуйста, поподробнее…

— Он работает с сигмой напрямую. То есть, ему не нужен сигма-проектор, чтобы что-то создать или отсканировать.

— То есть, нельзя дать ему уйти живым, — пожал плечами Чезаре, — Это очевидно. Какие-нибудь дополнительные… требования, чтобы он не мог восстановиться?

— Технически, ему может хватить и пяти секунд. И меньше, если он достаточно безумен, — заметила Рейко, — Так что, лучше ваншоть его.

Она достала из ящика тяжёлый кольт.

— Этим надёжней будет.

Чезаре принял оружие, хотя не видел особого смысла в его применении: расклад, при котором ему вообще понадобится огнестрел, казался ну очень маловероятным. Кроме того, он не видел такой уж важности в том, чтобы не дать противнику регенерировать: скорее напротив, отвлекшись на самолечение, маг пропустит смертельный удар.

Пока же кардинал заткнул револьвер за пояс, слева от ножа Интерсигмы, чтобы освободить руки.

— Еще что-то, что мне следует знать? — как обычно, спросил он напоследок.

— Ты в его вкусе, — ответила Рейко, после чего картинно щёлкнула пальцами, — А мы это можем использовать!

Чезаре насмешливо посмотрел на нее, но ничего не сказал. Затем, посчитав, что практичные советы закончились, попробовал использовать 'Челюсть Змеи', чтобы подняться на крышу ближайшего здания. Это оказалось довольно просто, особенно если учесть его опыт в обращении с леской. Челюсть, к тому же, цеплялась куда уверенней и была куда длинней. Едва он оказался на крыше, зазвонил его телефон.

— Расстегни рубашку, — вместо приветствия тут же выдала Рейко, едва он снял трубку.

— Зачем? — переспросил шпион, — Не думаешь же ты серьезно…

— Если мы повисим шанс того, что он попытается промыть тебе мозги, мы, автоматически понизим шанс того, что Тюльпан, не вдаваясь в подробности дела, распылит тебя движением брови, едва узнает о твоём существовании, — судя по всему, она была абсолютно серьёзна, — А значит, ты получишь дополнительные секунды на атаку.

Чезаре закрыл лицо ладонью и покачал головой.

— Не замечал за тобой склонности к слэш-яою… — проворчал он. Но совету все же последовал, уже предвидя ехидные комментарии Марии… Сам он, по крайней мере, на ее месте от них бы не удержался.

— Что, чувствуешь небольшой дискомфорт? — усмехнулась послушница.

— А тебя это так удивляет? — усмехнулся в ответ Чезаре.

— Меня удивляет, что ты на это согласился, — заметила она.

— Меня тоже, — вздохнул он.

— Ну что, готов… герой любовник? — рассмеялась девушка, — Тогда в бой!

— Бегом-бегом-бегом! — зачем-то добавил калибур.

Фыркнув, Чезаре двинулся дальше к краю — и остановился, выжидая. Правая рука статуи скользнула вниз по бедру, а вторая — по животу. Движение весьма эротичное, но трещины в камне изрядно портили впечатление. На такое шоу нужно смотреть издалека, тогда трещин не видно… Впрочем, итальянец вообще, как ни странно, предпочитал не-каменных женщин. Поймав момент, когда правая рука меняла направление, кардинал сделал первый бросок.

Зацепившись за каменный палец, он немедленно сократил цепь. В подвешенном состоянии он был бы слишком уязвим — не то что для мага, а для самой статуи. Оказавшись на поднимающейся руке, кардинал зацепился за нее леской — а Челюсть Змеи приготовил, чтобы перескочить на зубец короны, когда окажется достаточно близко…

Следующим движением танца оказалось проведение ладони по задней стороне шеи. Удачно. С такого расстояния даже младенец смог бы попасть в зубец короны. Чезаре же смог еще и обнаружить, что план нуждается в коррективах. Почему он, собственно, решил, что Патридж засел на короне? Особенно притом, что в голове статуи, за застекленным окном, есть куда более удачное место?

Там и засел безумный маг в окружении десятка человек в одежде разной степени открытости и безвкусности и вместо того, чтобы следить за обстановкой… танцевал. Статуя, по-видимому, повторяла его движения.

— Это отвратительно! — резюмировала Мария, сделав вид, что её тошнит.

Чезаре согласно кивнул, но ничего не сказал. Сложно было понять, заметил ли его маг. И если нет, то все можно закончить одним выстрелом. Не зря же Рейко выдала ему кольт…

Заметил. Стоило ему нажать на спуск, как стекло полыхнуло бирюзовым и превратилось в пластик. В итоге вместо разбитого стекла он получил аккуратную дырочку, остановившуюся музыку и два десятка пар глаз, смотрящих прямо на него.

— Вечеринка окончена, расходитесь! — ляпнул Чезаре первое, что пришло в голову, и сделал еще несколько выстрелов, чтобы расширить отверстие; хотя и понимал, что инициативу упустил.

Неожиданно его ноги оторвались от поверхности. Поднявшись в воздух, кардинал влетел в помещение через окно — к тому моменту снова застекленное.

— Кто сказал?! — невероятно женственным голосом воскликнул Патридж, и музыка зазвучала вновь.

— Черт, я никогда бы не подумала, что можно быть настолько манерным пидарасом! — ошарашенно пробормотала Мария, когда Чезаре рухнул на пол смотровой площадки.

— У тебя там танцовщица потрескалась, — сообщил кардинал, — Некрасиво и отдает ширпотребом.

Разумеется, он не рассчитывал, что безумный маг, забыв про сражение, кинется чинить Статую Свободы. Но полагал, что эстет, уже втянутый в перепалку, замешкается с ответом, давая ему секунду на нажатие кнопки ЭМИ-излучателя.

Успех! С глухим стоном Патридж схватился за виски, в то время как его сектанты замерли, уставившись в пространство бессмысленным коровьим взглядом. Не давая противнику опомниться, Чезаре развил преимущество, накинув леску ему на шею. Разумеется, будь у мага хоть базовая боевая подготовка, ему не составило бы труда ответным магическим ударом уничтожить нападавшего. Но 'манерный пидорас' — не тот, от кого следует ожидать осмысленных действий, когда бритвенно-острая струна врезается в горло.

— Декапитация!!! — радостно закричала Мария.

— Почти, — ухмыльнулся Чезаре, запуская механизм сокращения — и нанося встречный удар мечом, который все еще держал в правой руке.

Вертикальный удар под подбородок разделил голову мага на две половинки. Как ни странно, мозги там были… Что ж. Если сигма-проектор не может восстановить мозг, разрушившийся естественным путем, то даже манипулирование сигмой напрямую не сможет излечить таких повреждений. Хуже было другое…

— Уходи отсюда! — раздался в наушниках предупреждающий крик.

Сектанты выхватили оружие.

Вэйн был зол. Даже не так, он был в ярости. Статуи на острове… Не оказалось! Вот какой псих мог додуматься, что она нагло уйдет, а?

В общем, на дорогу туда и обратно он потерял пару минут, и когда он наконец нашел ее, веселье было в самом разгаре. Танец статуи стал более хаотичным, беспорядочным… Но Вэйна это не волновало. Активировав лазерный дальномер, он нацелился на голову.

— Арайя, где там координаты новых точек обстрела?

Неожиданно статуя замерла. Что ж, тем лучше. Из такого положения в мага он не попадет, но кумулятивный снаряд запросто сметет голову вместе со всем содержимым…

— Уже наношу, через десять секунд всё будет.

Наверняка Чезаре очень удивился бы, если бы узнал, что своей жизнью обязан внимательности координатора АТА.

— Погоди-ка! — скомандовал Арайя, — Статуя остановилась, или я ошибаюсь? Сигма-помехи рассеиваются. Только не говори мне, что этот хрен просто убил Патриджа. Просто. Пришёл. И убил его!

— Отлично, — Вэйн не отрывался от прицела, — Меньше работы. Предоставь ситуацию так, будто он сделал это по нашей инициативе, и греби бонусы лопатой.

— Так и поступим, — поддакнул координатор, — Сваливай отсюда. И без Тюльпана тут хватит опасностей.

Тем временем статуя начала разваливаться на глазах.

— Принято.

'Самый оптимальный вариант экшна'. Кажется, он может рассчитывать на повышение.

— Уходим! Быстрее!

Однако, хоть сектанты и были ослеплены яркой вспышкой магического света, Чезаре не воспользовался возможностью, чтобы сбежать. В конце концов, он амагус-иллюзионист или где? Не говоря уж о том, что в принципе не по-джентльменски забывать про обещанный подарок даме… Даже если эта дама — наушники.

Когда слепящий свет погас, сектанты увидели обезображенное тело Сеймура Патриджа и… Сеймура Патриджа, как ни в чем не бывало стоящего над ним.

— Друзья мои, — начал Чезаре, патетично заламывая руки и стараясь сымитировать женственный голос мага, — Этот… дикарь надеялся порушить все то, что мы создали, но он не понимал, что любовь и красота сильнее смерти!

Хорошо, что в таких сектах внушаемость обычно бывает повышена. Перед более критически настроенной публикой он не рискнул бы без подготовки изображать даже столь… одиозную личность.

— Да-а-а! — громко и одобрительно воскликнули сектанты.

— Бе-е-еэ! Не делай так! Это противно! — снова подала голос Мария.

Чезаре кивнул — со стороны казалось, что сектантам, на самом деле Марии.

— Лучше посмотри, не подойдет ли тебе кто в качестве носителя, — тихо шепнул он, после чего начал нести очередную пафосную чушь, пользуясь опытом, приобретенным в Ватикане:

— О, как наивны глупцы, считающие, что способны огнем и мечом остановить стремление к красоте! Как глупы они и как жестоки в своей глупости! Их глупость заслуживает презрения, а их жестокость — наказания!

— Кажется, вон та молоденькая брюнетка в венке и чулках неплохо выглядит, — заметила Мария, которую, наверное, в её личном подпространстве буквально трясло от смеха, когда она глядела на внимающих Левому Тюльпану сектантов.

Выбор и вправду, на вкус Чезаре, удачный: невысокая, хрупкая девушка с очень красивыми длинными волосами, округлым лицом и янтарно-карими глазами. Сейчас в этих глазах горел огонь фанатизма, но когда он сменится свойственным Марии весельем, беззаботностью и наивной добротой, они тоже будут невероятно красивыми.

— Я отправлюсь показать тем, кто послал сюда этого фанатика, что люди, враждебные красоте, не заслуживают жизни! — он воздел руку, напоминая позой нечто среднее между Статуей Свободы и Владимиром Лениным, окружая себя лазурным сиянием.

Какое-то время он осматривал 'аудиторию', будто выбирая, а потом указал на девушку, выбранную Марией:

— Ты отправишься со мной.

— У-упс… — протянула Мария.

Чезаре понял, что именно 'упс'. Статуя начала трескаться. С минуты на минуту она обрушится. Но времени должно хватить, ни к чему ломать пафос раньше времени.

Обняв за талию свою жертву и подумав, каким же дураком он был, что не ценил возможность прикоснуться к Марии, кардинал выпрыгнул в окно. Из-за того, что левая рука была занята, воспользоваться леской он не мог — оставалось воспользоваться Челюстью Змеи.

Пролетев мимо одного из зданий, он зацепился цепью за край крыши. Теперь, постепенно удлиняя цепь, спуститься ниже… И когда она достигнет предельной длины, отцепиться. Затем снова зацепиться, за одно из окон. И так несколько раз. В сущности, то же, что было и после первой стычки с Джокером, только сейчас его руки были целы, да и магический клинок сам сжимал и разжимал захват.

Первое, что сделал Чезаре, оказавшись на земле — рукоятью меча ударил 'материал' по затылку, вырубая сознание.

— Ну да, не очень по-джентльменски, — прокомментировал он, наконец-то принимая человеческий облик. Облик сумасшедшего педика он за человеческий не считал.

Поднявшись на ноги, он огляделся. Цветы, росшие прямо из стен, не собирались исчезать. Возможно, они так там и останутся. Или их выжгут местные. Это неважно. А вот статую нью-йоркцам придется делать новую. Но это тоже неважно.

— Теперь… точно конец? — спросила Мария, — G-Tech уже проиграла, все города спасены, а Джейд… Джейд ведь теперь точно сбежит и забьётся в самый глухой угол?

— Берлин, — коротко ответил Чезаре, — Нам нужно навестить отделение G-Tech в Берлине. Окончательно уничтожить Столп Творения и выяснить, наконец, личность Неуловимой Джейд. Кроме того, пока мы в Нью-Йорке, нужно побеседовать с 'тетей Серафимы'. Но прежде… Я собираюсь отвлечься от спасения мира, чтобы спасти прекрасную даму. Тебя то бишь.

Эпилог

Стилус гладко скользил по поверхности планшета.

Дорогой дневник. Сегодня я спасла мир. Как я себя чувствую? Если честно, так же. Я даже немного разочарована.

Конечно же, я снова оказалась в центре всеобщего назойливого внимания, а мою почту и телефон вновь заспамили предложениями о приёме на работу. Не помогло даже объявление о том, что я уже устроилась работать. У Нарьяны. Наивные глупцы, им это имя даже ни о чём не говорит. Они всё так же упорно предлагают мне деньги, не понимая, что мне нужно на самом деле. Никто из них не сможет мне дать того, что мне нужно: цель и средства. Это ведь так мало. Цель и средства. Больше ничего и не надо.

Моя старая конторка, не наученная горьким опытом, начала строить новый образец RN-JKR, с пометкой X. RN-JKR-X? Серия. Болваны. Они даже создают заводы. Конечно же: думают, заменили NI на AI и всё пучком. Кажется, их совершенно не волнует, что этот AI писался самим RN-JKR. Они пробежали глазками и подправили пару мест. Ну-ну. Нарьяна говорит пока не трогать их. Что ж, не буду.

Родичи фон Рейлиса пока не выглядят такими опасными. Думаю, стоит их завербовать. Я уже сообщила своё мнение Нарьяне, и она начала хлопоты по переводу этих двоих в нашу особую школу.

Перчатка Робина где-то ползает. Вот это — опасно. Кто знает, насколько он будет осторожным и чему сможет научиться. Думаю, в следующий раз он будет осторожней.

У Лилит, оказывается, есть сородич. Старший. Актис Берг. Её сила неконтролируема… И это прекрасно. Мне открываются огромные возможности по исследованию природы этих существ. Первозданная стихия в человеческом теле, чистая сигма. Исследуя Лилит, G-Tech открыли магию. Я, исследуя магией девочек, смогу открыть много большие тайны мироздания.

До начала третьей мировой остаётся совсем мало времени. Проект 'Ультиматум' предлагаю считать открытым.

К большой каменной воронке подошла юная особа с карими глазами, укрывающаяся зонтом от палящего весеннего солнца. Некоторое время она стояла среди руин, словно не понимая, что перед ней раскинулось, а затем закрыла глаза и резко распахнула. Они стали алыми.

— Я… вижу… тебя… — произнесла она, а затем перевела взгляд в сторону. Туда, где были видны засохшие пятна крови. Небрежно закрыв зонт, она повесила его на руку, а затем подошла к одному из пятен и посмотрела на него. Она, казалось, видела что-то, чего не видели другие. Что-то внутри этого пятна, словно взирала на целую цивилизацию.

— Ты умер ещё до этого момента. Сломался.

Она опустилась на колени, а затем… рухнула на четвереньки, остановившись прямо перед пятном крови. Из открытого рта вывалился длинный, очень длинный, с раздвоением на конце мясистый язык и слизнул кровь. Вернувшись, он выпал вновь, затем вновь и вновь, пока пятно окончательно не испарилось. Девушка двинулась к следующему пятну. Всё так же, на четвереньках.

— Я чувствую твою боль.

Остановившись у следующего пятна, она слизала полностью и его, затем тяжело сглотнула и двинулась к следующему. Её глаза налились слезами, а руки с ногами дрожали.

— Я вижу её причины.

Она доползла до следующего пятна, и вновь язык заметался, быстрыми размашистыми движениями уничтожая свидетельства присутствия Уробороса в Риме. Она заплакала. Пока пятно исчезало, слёзы обильными ручьями текли по щекам, а затем… она резко выпрямила торс, откинула его назад, развела руки в стороны и громко закричала. Эхо её крика продолжило гулять между домов, спугивая каким-то чудом выживших кошек.

— Ублюдки! Сволочи! Убийцы! Недоноски! Жалкие букашки! — выкрикнула она, а затем вновь сорвалась на бессмысленный, полный боли и горечи крик, который согнул её пополам.

Наконец, когда в лёгких не осталось воздуха, она поползла. Не как человек. Она не использовала руки. Словно змея, неуклюжая, медлительная, она подползла к следующему пятну. Девушка выглядела разбитой, потерявшей смысл своего существования.

— Знаешь… так не должно быть, — плаксивым дрожащим голосом сказала она пятну. — Не должно… ты должен был дождаться меня… эта девочка… стала бы проводницей нашему дитя… она встретила бы нашего ребёнка. Он объединил бы в себе силу земли, воды и пламени… всего того, что было у нас… он был бы сильным и могущественным… смелым, как папа… выносливым… как мама… а эти жалкие ничтожества тебя убили… как всегда убивали, — всхлипнула она, зажмурившись, — Я отомщу… я всё исправлю, любимый. Обещаю. Ни капли нашей крови не достанется больше этим букашкам.

Её рот снова открылся, и язык заметался по пятну крови.

Соня сидела перед своей племянницей, глядя в её холодные металлические глаза. Ей казалось, что она плачет. Эти серебристые швы по линиям слёз, словно у грустного арлекина. У Сары было отсутствующее выражение лица, словно что-то её расстроило так сильно, что она не может прийти в себя. Наконец, Соня решилась коснуться её щеки. Холодная. Металл. Из глаз девочки брызнули слёзы.

— Почему ты не говоришь со мной? — глаза Сары, словно у куклы, двинулись и посмотрели прямо на неё, — Сарочка, миленькая. Это же я, Соня, ты меня помнишь?

Ноль эмоций. Абсолютный. Холод, сравнимый с космической пустотой, пробежал по позвоночнику Сони.

— Мы уже нашли способ. Сигма-зомби. Знаю, тебе это не подходит, но Нарьяна обещала, что придумает способ. Мы уже помогли Марии. Я видела: она ходит и разговаривает, как обычный человек. Пожалуйста, Сара, не сдавайся. Не сходи с ума… как мама.

Девочка шмыгнула носом. Ей собственная сестра была той самой Неуловимой Джейд, которая стояла за всем этим. Это был словно удар ножом в сердце. Когда Соня узнала об этом, она чуть было не лишилась сознания. Она потеряла счёт времени, интерес к миру. Превратилась в растение. Сама не знала насколько. Она тогда даже не могла плакать. Не находила сил. Была разбита. Потеряна… как Сара сейчас.

Серафима. Так её звали. Сара теперь пророчица. Сигмафин. Самый мощный NI в мире. NI, который предсказал всё это.

— Дальше будет хуже.

Так сказала она Нарьяне, когда та приходила. Они даже похожи. Пока они не встали рядом, Соня не замечала, что Нарьяна не живая. Их глаза абсолютно одинаковые. Цепкий взгляд, выхватывающий новое, быстрые кукольные движения. Нарьяна такая же, как Сара. Но когда Соня об этом сказала, та не согласилась.

— Я не такая же. Я совершенней.

Совершенней? Но как? Почему? Зачем тогда ты, такая совершенная, спрашиваешь совета у Сары? Почему ты слушаешь её, если ты такая совершенная?

Но Соня не могла найти в себе силы злиться. Не могла. Нарьяна помогала ей. Помогала им всем.

Точно так же Соня не могла найти в себе силы бояться, хотя знала, что в это зимнее солнцестояние последняя концепция обретёт силу.

Мария сидела на краю крыши, взирая на зелёный мегаполис, выглядящий так, словно он был разрушен сотни лет тому назад, и теперь природа, не сдерживаемая более человеком, забирает своё. Но это ложь. Этим событиям всего два дня. Два дня ужаса и паники, когда город находился в руках ненормального всемогущего мага. Лазурного Тюльпана. Самого страшного и самого последнего из преступников категории 'А+'.

— Но ведь всегда будет кто-то, категории 'А+', верно? — спросила она у ветра. Ветер ответил ей, раздув её новые длинные и шелковистые волосы. Эти волосы принадлежали той, чьё имя она не знала. Той, кого она выбрала просто за красоту тела, обрекая её на смерть.

— Она всё равно должна была умереть, так пусть умрёт с пользой.

Ветер вновь ответил ей, чуть успокоившись, и мягко потрепал ворот её кружевной сорочки, созданной Рейко в момент оживления тела. Помимо этого она буквально вмонтировала наушники гарнитуры ей в голову. Чтобы никто не мог снять их, не отделив эту голову от тела. Ногти на пальцах с силой впечатались в ладони.

— Я ведь такая, как ты, Джейд. Я теперь знаю, кто ты. И пусть ты сбежала, прихватив с собой Катерину, я найду тебя.

Самая безумная догадка оказалась самой правдивой. Крест. Крест был чем-то большим, чем просто святым оружием. Даже большим, чем сигмафин. Крест был клеймителем душ. Последним, который остался в этом мире. Об этом ей рассказала Рейко. Мария слышала их разговор. Она слышала каждое слово. Чезаре и Рейко. И Нарьяна. Та самая, что приютила Лилит.

Мария поднялась на ноги и взглянула вдаль. Гордо. Уверено.

— Нет. Мы всё же отличаемся. Ты забыла обо всём в своём гневе. Ты сознательно пошла на обращение, а я этого не хотела. Но ты не убила меня. Ты сделала меня сильней. Теперь моё тело не столь хрупко, как раньше. Я теперь могу не просто слышать их, — взгляд Марии стал холодней, — Я теперь могу приказывать им. Ты ведь даже сама не подозревала о том даре, который во мне заключён. Опасном. Страшном. Противоестественном.

Она закрыла глаза и покачала головой.

— Почему я говорю с тобой? Ты ведь меня не слышишь. Не сейчас. Не на таком расстоянии. Быть может, после обращения я тоже лишилась разума. Окончательно и бесповоротно? Но почему-то меня это не волнует.

Она открыла глаза, и по щеке покатилась одинокая слезинка.

— Это всё неважно. Я просто убью тебя. Тебя и Робина.

Неторопливым движением Чезаре переставил пешку. Фигурки на его доске были не столь вычурными, как у хитроумного отца Патриция, и более абстрактными. Но — тем лучше. Легче представить на их месте реальных людей. Вот белая ладья — все еще где-то ползающая перчатка Робина, белая не только из-за своего цвета, но и потому, что именно белые всегда делают первый ход. Вот черный офицер — суперсолдат, предотвративший катастрофу в Касабланке… Ну, если можно говорить так о полном уничтожении города. А вот черный король — эту роль молодой кардинал со свойственной ему скромностью приписывал себе. Хоть и понимал, что в действительности он — всадник или, в крайнем случае, ферзь.

На первый взгляд ситуация на доске складывалась не в пользу белых: почти все крупные фигуры выведены из строя. Со второго взгляда удивленный наблюдатель заметил бы, что белого короля на доске не было. Король сбежал за ход до мата. В шахматах ситуация невозможная. В жизни — случается.

Игра без короля теряет смысл. Но в жизни есть еще цели… Пешка достигла края доски и сменилась ферзем. Несколько секунд Чезаре смотрел на это жизнеутверждающее зрелище. А затем залился безумным, истерическим смехом.

Кого он пытался обмануть!? Кому он лгал? Самому себе? Что ж, он разгадал обман. Мария не была пешкой, как и вообще фигурой в его игре. Она уже давно вышла за рамки игроков и фигур. Давно? Можно ли говорить 'давно' о событиях, уложившихся в какие-то два дня? Можно. Если за это время успеваешь спасти мир и обрушить привычную жизнь к демонам. А также…

— Время сказать правду, синьор Финелла, — ядовитым голосом сказал он самому себе, — Вы совершенно позорнейшим образом влюбились.

Случись это с кем-то другим, Чезаре не преминул бы съехидничать. Но сейчас ехидничать почему-то не хотелось. Даже то, что чтобы помочь Марии обрести тело, он отказался от дела всей своей жизни, воспринималось как досадная мелочь.

Помнится, послушница была расстроена почти до слез, осознав, что женщина, сломавшая ее судьбу, сумела сбежать. А он… Он знал, что они еще встретятся. Игра продолжается, пока одному из королей не поставят мат. Но это в шахматах.

В действительности игра продолжается, пока мат не поставят обоим.

— Твой ход, Джейд.

Девушка с осенне-рыжими волосами смотрела на экран перед собой и перегоняла палочку чупа-чупса с оного уголка рта в другой. Часы показывали 09:31:00 Голограмма висела в воздухе, совершенно не двигаясь. В центре была изображена женская фигура с подписью 'Джейд'. К ней вели стрелки от Рейко и Чезаре. Чуть в стороне стоял Вэйн со знаком вопроса над головой.

От Джейд стрелка вела к Серафиме. К ней же вела стрелка и от Сони. Другая стрелка, пунктирная, выстреливала к Джейд. Рядом с ней горела надпись '2 года?'. Нарьяна перевела взгляд, и в пустом пространстве голограммы возникла ещё группа людей. Все они сбежались в одну кучу, к Соне, Чезаре и Рейко, после чего их обвела рамочка и они все вышли на другую голограмму, где расстреляли стрелочками друг друга. Сверху загорелась надпись 'Школа. Год?'.

Удовлетворённо кивнув, девушка перевела взгляд, и загорелась третья голограмма. С картой мира. Она вся была испещрена красными и синими точками, от которых расходились кривые линии, словно в графике потенциалов.

Девушка неторопливо изучила график, после чего голограммы выстроились треугольником, где левая нижняя вершина была картой мира, правая нижняя — школой, а верхняя — была Джейд. Нарьяна перевела очередной взгляд на карту, после чего почесала нос. В этом что-то было. Над Джейд загорелась надпись: 2018.12.21. Кивнув, девушка зажгла ещё одну голограмму, прямо под картой мира. Девушка нахмурилась, и все голограммы поднялись наверх. Новая голограмма тоже была картой мира, но с метками в виде схематических изображений клыков, пентаграмм и прочих занятных символов.

Девушка перевела внимательный и задумчивый взгляд на школу. Под ней возникла ещё одна голограмма. Там одна за другой пролетали страницы с информацией, которые Нарьяна читала довольно быстро, словно проглядывая. Религиозные, сказки, легенды, мифы, сигма-теории, эзотерические сайты. Наконец, она кивнула. На голограмме появилось её изображение в рождественской шапочке. Она наложила на него копию голограммы школы и одела в шапочки каждого, кто там был. Сверху загорелась надпись. 'Проект 'Санта', 2018.12.21'

Кивнув, она отвела верхние боковые голограммы в стороны и сместила поближе друг к другу нижние голограммы, после чего протянула связи и взглянула на часы.

Часы показывали 09:31:04. Время раскидать отношения между главами мира. В воздухе загорелось ещё три голограммы.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg