«Серебряные колокольчики»

Серебряные колокольчики (fb2) - Серебряные колокольчики 1220K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Андреевич Красников

Андрей Красников Серебряные колокольчики

© Андрей Красников, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Андрей Красников

Родился в 1983 году в городе-герое Москве, но детские годы прошли в постоянных переездах по стране, закончившихся в итоге остановкой в Калининграде.

Учился в КГУ на географическом факультете, но отсутствие внятных перспектив в будущей профессии, а также проснувшаяся любовь к фотографии заставили постепенно уйти в предпринимательскую деятельность. В итоге фотография стала основной работой на следующее десятилетие.

В настоящее время уделяет написанию книг практически все свободное время, стараясь освоить различные жанровые направления и стать как можно более разноплановым писателем.

Глава 1

Просыпаюсь поздней ночью. Над головой смутно просматривается ткань палатки. Некоторое время лежу, пытаясь понять, что же меня разбудило. Затем, натянув одежду, выползаю наружу.

Осматриваюсь по сторонам. Я нахожусь на небольшой полянке, окруженной чахлыми деревцами. Звездный свет смутно прорисовывает очертания веток и листьев. Вокруг меня виднеются другие палатки. Точно, мы с классом отправились в путешествие на природу. Оборачиваюсь и вижу толстую тушку транспортного флаера, доставившего нас в предгорья.

Что же меня разбудило? Верчусь в поисках ответа, а затем отправляюсь на расположенный неподалеку пригорок. В голове едва слышно играет странная музыка, напоминающая перезвон колокольчиков…

* * *

Сегодня я, как обычно, открыл глаза за несколько минут до звонка будильника. Как говорит куратор, вырабатывается привычка к самоконтролю. Это, конечно, хорошо, но вот повторяющийся изо дня в день каждое утро сон до сих пор заставляет меня некоторое время безмолвно смотреть в потолок своей комнаты, сдерживая непрошеные слезы. Как раз до того момента, как компьютер включает бодрую мелодию, сигнализирующую о том, что пора вставать.

Душ и энергетический батончик постепенно прогнали остатки сонливости и заставили забыть о ночных видениях. Наступил очередной день, полный однообразных событий. Я выкинул в утилизатор обертку от батончика, натянул светло-серую униформу и вышел из комнаты в безлюдный коридор.

Для начала мне предстояла утренняя пробежка. Довольно странное, наверное, со стороны зрелище – по петляющей между деревьев тропинке, сосредоточенно пыхтя, мчится нагруженный солидным рюкзаком двенадцатилетний подросток. Перепрыгивает через корни деревьев, уворачивается от веток и то и дело посматривает на часы.

Кураторы хвалят, когда с каждым новым днем ты бежишь все быстрее. Если же это не получается, хмурятся и делают какие-то пометки в бумажном блокноте. Я довольно быстро догадался, что это больше психологический момент, а не реальные отметки – кто же в наше время пользуется бумажными записями, если можно просто наговорить заметку в коммуникатор. Но, когда вижу, что куратор открывает блокнот, все равно становится не по себе.

Тропинка закончилась полосой препятствий. Пришлось подтягиваться на лесенке, прыгать по вкопанным в землю столбикам, а под конец – преодолевать яму с водой по проложенному на пятиметровой высоте тонкому брусу. Здесь уж как повезет – или тренируешь вестибулярный аппарат, или же – навыки плавания, если не сумеешь удержаться на брусе. Сегодня мне повезло – прошел все десять метров и не упал.

Мельком глянув на часы, вприпрыжку побежал в душ. Там кто-то из обслуживающего персонала уже приготовил мне чистую форму – надевай и топай на завтрак, называется. Завтрак, впрочем, на базе – не предел мечтаний. Он состоит из какой-то жуткой смеси крайне полезных и одновременно крайне невкусных питательных веществ с витаминными гранулами. С добавкой весьма неубедительных ароматизаторов. Сегодня вот мне досталось нечто с запахом и вкусом красного лимона. Так, по крайней мере, мне сообщила женщина на раздаче.

Ковыряя ложкой странно пахнущую серую массу, я задумался о том, что за два года даже не удосужился узнать имя этой женщины. То времени нет, то сил…

За другими столами что-то ели такие же подростки, как и я. Глобального запрета на общение у нас нет, но куратор то и дело намекает на то, что, чем меньше мы друг с другом разговариваем и вообще видимся, тем лучше.

На экране, укрепленном над раздаточной стойкой, начались планетарные новости. Некоторое время я наблюдал за милой ведущей, трагическим голосом рассказывающей о потерях нашего флота в очередном столкновении около какого-то безымянного астероида. Под конец репортажа, правда, девушка воспряла духом и с гордостью заявила, что потери вероломного врага сопоставимы с нашими и даже превосходят их.

Я фыркнул и снова принялся за неаппетитную бурду. Куратор не зря уже второй год время от времени смотрит со мной выпуски новостей и детально их разбирает, заставляя меня учиться отличать факты от окружающей их шелухи.

А факты таковы. После первого удара по Короне-два мы потеряли около девяноста процентов корабельных верфей. Да, вот уже два года на столичной планете в спешном порядке возводятся новые. Но война все равно практически проиграна. Доступ к ресурсам ограничен – Корона-один, конечно, планета с изумительным, мягким климатом. Почти курорт, имеющий отличные аграрные ресурсы. Но вот залежей нужных для строительства кораблей тяжелых металлов здесь почти нет. Сейчас, опять же, имеющиеся крохи начинают усиленно разрабатывать. Но куратор на эту тему лишь тяжко вздыхает и говорит, что невозможно накормить несколькими кусками хлеба сотню голодающих.

Наш противник, сделав первый ход, не стал форсировать события и откатился к своей планете, третьей в системе. Подождал наш главный флот, ведомый потерявшим голову от ярости адмиралом, а затем при поддержке орбитальных крепостей выиграл генеральное сражение. С огромными потерями. Но выиграл. И на некоторое время в нашей звездной системе воцарился вынужденный мир – сложно воевать, когда воевать нечем.

К сожалению для нас, у врага кораблей все же осталось больше. И верфи у него не пострадали нисколько. Так что спустя год боевые действия продолжились – с огромным преимуществом «трешек». Остатки нашего флота, потерпев несколько поражений, откатились назад. Мы окончательно потеряли Корону-два. Враг подошел даже к столичной планете, но здесь все же получил серьезный отпор и откатился обратно – теперь уже нам помогли орбитальные станции.

И теперь все ограничивается мелкими стычками в космосе. Обе стороны теряют корабли, не достигая никаких глобальных результатов. Но враги могут себе это позволить – их верфи работают на пределе мощностей, выпуская по нескольку средних кораблей в месяц. А наши возможности на порядок слабее. Как говорит куратор, шансов у нас нет. В принципе. И держимся мы только потому, что враг все еще собирает силы для преодоления орбитальной защиты.

Мы вроде как воюем, но на самом деле это всего лишь агония. Агония побежденного государства, прячущегося за спинами орбитальных баз. Которые тоже не вечны.

Почти сразу после завтрака начались занятия. Обычный школьный курс. История Федерации и системы Короны, математика, языки – общий федеральный и наш внутрисистемный диалект. Все, как в обычной школе. Разве что уклон в знаниях несколько специфичный. Химия, например, довольно сильно перекошена в сторону взрывчатки и отравляющих веществ, физкультура почти полностью посвящена рукопашному бою. Специфика учебного заведения, так сказать.

Сегодня основные занятия были по истории. Галактическая, как обычно, шла в поверхностном варианте, а вот внутрисистемная подавалась углубленно, с точек зрения и нашего государства, и Короны-три. Зачем это надо, я пока что понимаю смутно, но зубрю прилежно.

Куратор как-то очень даже недвусмысленно намекнул, что, чем лучше и старательнее я учусь, тем больше у меня шансов прожить долгую и счастливую жизнь.

После занятий я как раз к нему и пошел. Традиционная партия в шахматы, сопряженная с разговорами о будущем и настоящем. Одновременно отдых и очередная зарядка для ума.

Я постучался в стандартную светло-серую дверь, такую же, как и моя форма.

– Заходи, кофе остывает! – донеслось изнутри, и я толкнул ручку.

Кабинет куратора был полной противоположностью всему остальному на базе. Приятная мягкая мебель, картины с пейзажами по стенам, мягкий ковер на полу, приглушенный свет… Сегодня к этому добавился запах свежесваренного кофе.

– Куратор.

– Крис.

Официальный обмен приветствиями, после которого можно расслабиться. Сесть в кожаное кресло, отхлебнуть горячий напиток. Кофе, давным-давно неведомыми путями попавший на нашу планету прямо с Земли и очень хорошо прижившийся, теперь занимал почетную нишу в планетарном экспорте. В последнее время, правда, наш экспорт равен нулю, но раньше…

– Что сегодня учил? – нейтральным тоном поинтересовался куратор, расставляя фигуры на доске.

– История… Ничего интересного. Первые конфликты между руководством колоний в системе.

– Ну, как ничего интересного… – куратор поскреб пятерней ежик седых волос. – Там же, можно сказать, причины всего, что сейчас происходит, заложены были. Кто, как думаешь, виноват был?

Он немного помедлил и осторожно двинул вперед пешку.

– Все были хороши, – я быстро двинул свою фигуру в ответ. – «Трешки» пытались превратить эту планету в свой курорт, мы пытались превратить их в свои мастерские, а Корона-два, имевшая шанс стать миротворцем, вместо этого быстренько прогнулась под нас. В итоге окончательное разделение внутри системы.

– А почему они так быстро сделали выбор?

– Союз добывающей и строительной планеты с аграрной и курортной гораздо перспективнее, чем с такой же добывающей.

– Ага.

– И еще, Корона-два гораздо ближе к первой планете, чем к третьей.

– Ага, – повторил куратор, рассматривая доску. – А еще что-нибудь интересное сегодня было?

Я, в свою очередь, посмотрел на доску. Самое начало партии, а уже какие-то неясные подозрения. Что-то готовится на клетчатом поле, но вот что – понять не могу.

– Видел планетарные новости. Мы опять разгромили врага и потеряли еще несколько кораблей.

Куратор невесело фыркнул, отхлебнул кофе и ничего не сказал.

– Когда они нападут на планету, как вы думаете?

Мой собеседник вздохнул, аккуратно поставил на стол чашку и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

– Еще не скоро, Крис, еще не скоро… Думаю, у нас есть еще несколько лет. Сначала они должны окончательно выбить наш флот. Затем скопить столько кораблей, чтобы преодолеть планетарную оборону. Это не так просто, а они однозначно сталкиваются с множеством трудностей при постройке. У них там идет работа на износ, я уверен.

– А затем? Вы считаете, что повторения того, что было, все же не случится?

– Смысла нет. Им не нужны руины, им нужна наша инфраструктура. Плантации, фермы, города… Так что, поверь, после уничтожения орбиталок по поверхности будут нанесены только точечные удары.

Он снова наклонился к доске и переместил слона на пару клеток, давая мне иллюзию беззащитности своего правого фланга. Я не купился.

– Вы никогда не говорили толком, что мне придется делать в это время. Собственно, вы мне вообще ничего не говорили.

– Ну, сегодня как раз и скажу, – куратор взглянул на меня с хитринкой. – Заодно и поздравлю.

– С чем? – удивился я, оторвав взгляд от доски.

– Недавно прошло два года со старта нашей программы. И начальство подвело первые итоги.

– И? – я окончательно забыл о шахматах.

– Что «и». По итогам этих двух лет ты попал в группу для продвинутого обучения. Я за тебя очень горд.

Куратор смотрел на меня и улыбался широкой, отеческой улыбкой. Вот гад, наверное, если бы я разговор не завел на близкую тему, то он бы и не почесался.

– И много нас попало в эту группу? – я старался на показывать волнения. Похоже, в моей жизни грядут перемены.

– Секретная информация. Впрочем, скоро ты сам все узнаешь.

– А как шел отбор?

Он пожал худыми плечами.

– Общая успеваемость, психика, самодисциплина, физические показатели, коэффициент интеллекта и интуиции. Не знаю точно, отбор шел без моего участия.

– И что теперь будет?

– Да ничего страшного, не переживай. Переедем на другую базу, обучение продолжится. Скорее всего, появятся новые дисциплины. Ты не отвлекайся, твой ход.

Шахматную партию я бездарно слил. Мне было не до игр. Два года я уже здесь. Почти с тех самых пор, когда на Корону-два обрушилось небо. И вот теперь, похоже, этот этап моей жизни пройден.

Выходя из кабинета куратора, я вспоминал эвакуацию с горящей планеты.

Дым, колеблющейся пеленой заслоняющий горизонт. Неожиданные порывы обжигающего ветра. Едкий запах гари, забивающий нос. Едва различимые вспышки где-то высоко в небе. И посреди всего этого – кучка перепуганных подростков, цепляющихся за двух не менее перепуганных учителей. Потихоньку продвигающийся в нашу сторону пожар. И десантный бот, с ревом приземляющийся поблизости.

Мы все стояли, смотря на покрытую обгоревшей краской машину и не знали, что делать, полагаясь на учителей. Господин Тайлер и госпожа Акато, помню как сейчас, тоже замерли в неподвижности, со страхом рассматривая открывающийся люк. Но больше ничего страшного не произошло. Десантник в форме Коронного Содружества выглянул наружу, осмотрелся по сторонам, а потом закричал нам, чтобы мы забирались внутрь, призывно размахивая рукой. И мы побежали, сразу поверив, что теперь с нами все будет хорошо. Побежали подальше от пылающего леса, гари и жгучего ветра. Побежали с планеты.

Когда наш кораблик оторвался от земли, какая-то девочка спросила, будем ли мы забирать ее маму. Вопрос так и остался без ответа, только госпожа Акато, обняв ее, тихо погладила по голове, баюкая, как новорожденного младенца.

Я ничего не спрашивал. Зачем спрашивать, если видел все происходящее собственными глазами.

Появившаяся передо мной дверь столовой прервала воспоминания. Проголодался я, как обычно, сильно. Кофе у куратора слегка отодвинул голод, но теперь он вернулся с утроенной силой.

К сожалению, обед – это трапеза, отданная под урок этикета. К счастью, обед – эта трапеза, на которую подают всевозможные деликатесы, объясняя, как их правильно есть.

Сегодня, если верить информационному экрану, собравшимся в столовой предстояло попробовать синих мидий. В очередной раз мне в голову пришла мысль, что первые колонисты совершенно не заморачивались с названиями, обзывая представителей флоры и фауны планеты по аналогии с обитателями далекой Земли. Сомневаюсь, что земные мидии имеют в длину полметра и плюются отравленными шипами.

– Синие мидии являются одним из самых распространенных на Короне-один деликатесов, – начала рассказ девушка на экране. – Они могут употребляться сырыми, запеченными и вареными. Сырую мидию перед употреблением в пищу обязательно нужно полить…

Старательно выполняя инструкции, я расправился сначала с порцией сырой мидии, затем – с печеной и, наконец, с вареной.

Печеная мне понравилась больше остальных. Возможно, когда-нибудь мне даже пригодится это знание в жизни.

Остаток дня прошел за выполнением домашнего задания, а вечером я отправился на очередную пробежку. В сумерках бежать было тяжелее, ветки возникали перед носом совершенно неожиданно, а корни, казалось, стали заметно больше и ветвистее. Но дистанцию я все же пробежал. А вот на брусе сплоховал. Свалился вниз, подняв тучу брызг и отбив о водную поверхность бок. Потом пришлось еще и сражаться с рюкзаком, упорно старающимся утащить меня на дно. Выполз на берег мокрым, грязным и злым. Хорошо еще, что непосредственных зрителей у меня, как обычно, не было в принципе. Если не считать нескольких камер, следящих за моими достижениями.

А затем меня ждал сюрприз. Часы на запястье пиликнули и выдали сообщение, предписывающее мне прибыть на посадочную площадку через десять минут.

Наскоро ополоснуться в душе и поменять одежду я все же успел, хоть до места назначения и пришлось потом нестись со всех ног.

– Появился… Орел.

Мой куратор, гулявший по площадке, осмотрел меня скептическим взглядом и отвернулся. Я же, стараясь отдышаться после спринтерского забега, пытался вспомнить, что такое орел. Вроде какая-то живность с Земли.

На площадке, ярко освещенной посадочными огнями, находилось довольно много народа. Отдышавшись, я насчитал, кроме нас, еще шестнадцать человек. Судя по возрасту – восемь таких же, как я, учеников вместе со своими кураторами. Лица всех смутно знакомы, но не более.

– Куратор? – вполголоса позвал я. – Что происходит?

Он остановился рядом со мной и поднял голову, рассматривая небо.

– Ничего особенного, Крис. Я же тебе говорил днем, что ты прошел на следующий уровень. Так что сегодня мы с тобой и этими парнями, – он махнул головой в сторону остальных, – отправляемся на новую базу.

– Так скоро, – вырвалось у меня.

Куратор неожиданно потрепал меня по волосам, взъерошив прическу.

– Не трусь. Там будет интереснее, вот увидишь.

Флаер появился неожиданно. Просто окружающая базу темнота выплюнула из себя бесшумный черный силуэт, а уже через несколько секунд он, заложив крутой вираж, мягко плюхнулся прямо по центру площадки, тут же выбросив два трапа. Машина спецназначения с пилотом-виртуозом. Я проникся.

– Бегом! – крикнул мне куратор, подавая пример.

Внутри флаер был пропитан функциональностью и одновременно удобством. Противоперегрузочные кресла, тактические экраны, показывающие вид по бокам аппарата, стойки для оружия, сейчас, правда, пустые. Еще я заметил шершавый ребристый пол, а затем куратор запихнул меня в кресло, пристегнул ремнями, нахлобучил на голову шлем, потом точно так же устроившись рядом. Стоящий в центре салона спецназовец – или кто там еще – одобрительно кивнул и уставился на остальных. Прошло секунд двадцать, прежде чем он снова удовлетворенно кивнул, хлопнул по круглой красной кнопке на перегородке между кабиной пилотов и пассажирским отсеком, а затем шлепнулся в ближайшее свободное кресло.

Трапы шустро юркнули внутрь, двери закрылись, отрезая нас от внешнего мира, а еще через несколько секунд мягкий толчок возвестил о том, что флаер оторвался от земли.

Пара минут ускорения – и мы вышли на эшелон.

– Куратор, далеко нам лететь?

– Секретная информация, – ответил тот. Затем подумал и неохотно добавил: – Я и сам не знаю.

Полет в итоге продолжался около получаса. С какой скоростью мы летели и куда именно – я так и не понял. Но там, где мы оказались, все еще был день. Скорость у флаера была изумительной.

Я вместе с остальными пассажирами выскочил из машины, и она практически сразу же унеслась вверх, скрывшись в облаках. А нам осталось только обозревать окрестности.

Посмотреть было на что. Новая база располагалась в широкой горной долине, окруженной величественными скалами, на снежных шапках которых играли оранжевые блики от заходящего солнца. Но в самой долине было довольно тепло. Повсюду виднелась жизнерадостная травка, вдалеке текла маленькая речка, упираясь в такое же небольшое озерцо. Интересно, природное или искусственное? На берегах озера паслась какая-то живность, как мне показалось – обычные земные овцы.

Неподалеку от нас находилось несколько приземистых прямоугольных зданий светло-желтого цвета. На одном из них виднелся многогранник радиоэлектронной станции.

От зданий к нам быстрым шагом направлялся какой-то мужчина в камуфляжной форме.

– Думаю, нам туда, – заметил мой куратор, направляясь навстречу ему. Я зашагал следом.

– Капитан Дью Веббер, – козырнул нам встречающий и, не дожидаясь ответа, махнул рукой, приглашая всех в сторону зданий.

– За мной, – снова подал он голос, когда группа зашла в ближайшее.

Мы всей толпой послушно двинулись вслед за ним в громоздкий транспортный лифт и поехали куда-то вниз. Здесь капитан передал нас невзрачному человечку в аккуратном сером костюме, а сам уехал обратно. Мы же, выйдя из лифта, начали глазеть по сторонам, рассматривая обстановку. Хотя смотреть было особо не на что – несколько информационных экранов, диван, растения в огромных горшках…

– Кхм, – произнес человечек, требуя внимания.

Я перестал рассматривать монитор, на котором медленно крутилась наша планета, и уставился на встречающего.

Тот осмотрел нас внимательными глазами и продолжил:

– Я являюсь одним из официальных консультантов проекта. Позднее вы получите памятки, где будет указано, как найти мой кабинет. Можете обращаться ко мне с любыми возникающими у вас вопросами.

Он немного помолчал, снова вглядываясь в наши лица и, по-видимому, ожидая, что мы начнем задавать вопросы прямо здесь. Но все молчали.

– Сейчас я проведу вас на ознакомительную встречу с руководителем проекта. Следуйте за мной.

Нестройной молчаливой толпой мы проследовали в небольшой уютный конференц-зал и расселись по стульям. Я заметил, что все старались держаться чуть обособленно, парами куратор-курируемый. Мы тоже сели чуть в стороне от ближайших соседей.

– Расскажете, что сейчас будет? – шепнул я куратору, осматриваясь по сторонам.

– Понятия не имею, Крис, – последовал спокойный ответ. – Это же засекреченный проект, а я – лишь исполнитель не самого высокого звена, помогающий тебе в развитии. Здесь никто ничего не знает, кроме того, что вы должны в будущем послужить Содружеству.

Его откровенность, как обычно, заставила меня замолкнуть. Что тут еще спросишь.

Тем временем на небольшое возвышение перед рядами стульев вышел еще один новый человек. На этот раз – пожилой седой мужчина в черном костюме, аккуратно облегающем заметный животик. Человек зашел за кафедру, расположенную по центру возвышения, нажал несколько кнопок, заставив включиться экраны у себя за спиной, а затем обратил на нас серьезный взгляд.

– Господа, я рад приветствовать вас всех на второй ступени нашего проекта. Меня зовут доктор Гришек Золь и я являюсь непосредственным руководителем проекта, в котором вы все живете уже больше двух лет.

Доктор Золь сделал паузу, отхлебнул воды из бутылочки и снова с серьезным видом посмотрел в зал.

– Два года назад всем вам был задан вопрос – хотите ли вы отомстить за смерть своих родных и близких. Вы ответили утвердительно. Более того, такой вопрос был задан еще девятьсот тридцати шести детям вашего возраста, и все они согласились. К сожалению, первоначальные тесты отсеяли огромное количество участников. Кто-то не подходил по интеллекту, кто-то – по морально-волевым качествам, кто-то – по физическим данным.

Он пожевал губам и сделал еще один глоток.

– В течение двух лет постепенно шел отбор. Практически каждый ваш день был тем или иным тестом. На сообразительность, на целеустремленность, на обучаемость. Вас осталось всего девять человек, и это одновременно очень много и очень мало. Вас всего девять – это плохо. Но вы – лучшие. И это вселяет в меня надежду.

– А вот с пафосом можно было бы и не перебарщивать, – прошептал я на ухо куратору, но он только цыкнул в ответ.

– Теперь вы вступаете во вторую стадию проекта, и пришла пора познакомиться с тем, к чему мы вас готовим. Итак, для начала, вы все уже в курсе, что война нами проиграна. Это позорный, но уже практически свершившийся факт, – доктор осмотрел аудиторию, но никто не собирался ему возражать. Ситуация давно стала для нас очевидной.

– Аналитики предсказывают, что окончательно война будет закончена через пять-восемь лет. Не раньше чем через пять, не позже чем через восемь. Это хорошие аналитики, и я им верю. Это означает, что максимум через восемь лет Содружество окончательно перестанет существовать. Нас не станет, а Корона-один превратится в оккупированную планету. Скорее всего, наши граждане в рамках нового порядка потеряют основные права и свободы. Наша цель – дать им шанс. Шанс на нормальную жизнь.

Золь допил воду из бутылочки и промокнул лоб салфеткой. Волнуется.

– У нашего проекта есть первоначальная задача, конечная цель и два пути развития. Первоначальная задача – это создание агентов влияния в диктатуре Короны-три. Полагаю, вы понимаете, что это значит, – он снова немного подождал, но никто не задавал вопросов. Мы все, я думаю, время от времени размышляли о том, что из нас готовят пусть не совсем простых, но все же смертников. На этом фоне агент влияния – чуть ли не помилование.

– В ближайшие пять лет с вами будут заниматься лучшие преподаватели Содружества. Вас научат всему, что пригодится вам для выполнения задачи. Помимо этого, все эти пять лет будут прорабатываться ваши легенды. Вы получите новые истории. Вы станете детьми туристов, торговых представителей, дипломатов из диктатуры, оказавшихся на нашей планете в момент начала войны. И вам нужно будет, используя все полученные здесь знания, вжиться в новое общество. Стать его полноправными членами. А затем выполнить возложенную на вас миссию.

– И сколько времени это займет? – задал вопрос парень, сидевший немного впереди нас.

Доктор тяжело вздохнул, пошарил глазами по полу, а затем снова поднял их, с тоской смотря на нас.

– Годы. Скорее всего – десятилетия. Возможно, в тот момент, когда у кого-то из вас появится возможность что-то сделать для своего бывшего государства, вы будете уже глубокими стариками.

Я попытался представить себе, как живу десятки лет, вынашивая в голове планы мести. Представлялось так себе…

– Это будет трудно, – словно прочитал мои мысли доктор. – Но вы – лучшие кандидатуры на то, чтобы справиться с этим. Все вы помните вашу родную планету. И все вы не хотите ее забывать.

У меня в голове, словно по волшебству, раздался тихий перезвон колокольчиков. Я прикусил губу, и колокольчики неохотно смолкли.

– А что конкретно нам будет нужно делать? – осмелел еще один мой коллега.

Доктор прикрыл глаза, словно собираясь с мыслями.

– Официально ваша задача сформулирована следующим образом. Вы должны, самостоятельно выбрав время и место действия, использовать весь потенциал имеющегося у вас на этот момент времени положения в обществе для того, чтобы изменить в лучшую сторону жизнь граждан Коронного Содружества.

Он открыл глаза, помолчал и добавил:

– На практике, как я уже говорил, это может означать один из двух подходов. Дипломатия, а также культурное влияние высшего уровня. Или террор планетарного масштаба.

Я невесело хмыкнул про себя. Все же – смертники.

Доктор Золь продолжал что-то рассказывать о нашем будущем, но в моей голове, заглушая его голос, крутился один и тот же вопрос – не послать ли все это куда подальше. Мою жизнь, получается, уже расписали до самой смерти – сначала обучение с утра до ночи в течение нескольких лет, затем постоянная жизнь в страхе быть раскрытым, а как концовка – самоубийственная операция без шансов на спасение. Оно мне надо?

Я с некоторым удивлением понял, что до сих пор не воспринимал происходящее всерьез. Нас могли готовить для десанта, для того, чтобы мы стали офицерами сил планетарной обороны, да много для чего. И мы все… ну ладно, только я, – тешили себя мыслью, что это будет нечто героическое. А придется, похоже, убивать невинных…

В ушах снова зашелестел едва слышный перезвон колокольчиков, и я сердито махнул головой.

Куратор, похоже, поняв мое состояние, легонько сжал мне локоть и шепнул на ухо:

– Не дергайся… Поговорим позднее…

И моя вспышка как-то угасла. Куратору я привык доверять. Возможно, это достаточно глупо, учитывая всю схему проекта, в котором я оказался, но все же.

Доктор продолжал говорить.

– После нашего брифинга у всех вас будет свободное время для того, чтобы ознакомиться с базой и своими новыми апартаментами. Со следующего дня вам предстоит провести месяц в лабораторном отсеке. Поверьте, вы выйдете оттуда совершенно другими людьми. А сейчас, как я уже сказал, предлагаю разойтись по вашим квартирам и потратить время на адаптацию. Всем спасибо.

Золь неуклюже изобразил поклон и быстро ретировался. А мы потихоньку направились к тому выходу, около которого стояли двое людей в неизменных костюмах, держа в руках по охапке каких-то пакетов.

– Ваши комплекты, – мазнув взглядом по нашим лицам, произнес один из них. После чего сунул один пакет в руки мне, второй – куратору и жестом предложил проходить дальше.

Я заглянул в пакет. Красивый, переливающийся голограммами бэйдж, тонкая брошюра, новенький коммуникатор и ключ-карта, по-видимому, от моего нового жилища.

– Пойдем, – махнул мне рукой куратор, и мы пошли.

Найти наши апартаменты удалось минут через десять – пришлось спуститься на ярус ниже и немного попетлять по коридорам.

Новое место жительства мне понравилось. Уютно, просторно, технологично. Сняв обувь, я заглянул во вторую комнату, оказавшуюся спальней, в ванную, а потом вернулся в гостиную, где застал куратора, сидящего в кресле и задумчиво смотрящего на меня.

– Как вам? – я обвел рукой вокруг себя.

– Иди-ка сюда, Крис, я хочу, чтобы ты кое-что послушал, – внезапно сказал он и включил какую-то незатейливую мелодию на часах.

Немного недоумевая, я подошел к креслу и, повинуясь жесту, наклонился к нему. Куратор притянул меня еще ближе за воротник и, прикрывая рот ладонью, принялся быстро шептать:

– Слушай меня очень внимательно и просто молчи. Ни одного вопроса. Я хочу, чтобы ты прямо сейчас выбросил всю дурь из своей головы. Молчи, я сказал, мне плевать, есть в тебе эта дурь или нет. Запомни одно-единственное. Из этого проекта ты теперь сможешь выйти только вперед ногами. Чтобы никаких мыслей и слов о том, чтобы встать в позу, уволиться, саботировать или что-то в этом духе. Сейчас у тебя один путь – делать то, что тебе скажут, и делать это как можно лучше. Никакой самодеятельности. Тебе нужно пережить эти пять лет. Потом ты станешь гражданином диктатуры, если не совсем дурак. И только после этого ты будешь решать свою судьбу. Понял? Не сейчас. Потом. Сейчас ты будешь учиться. Учиться лучше всех.

Он сделал небольшую паузу. Я покорно ждал, согнувшись в три погибели.

– Наверняка нас прослушивают и записывают. Я говорю очень тихо, но все равно есть шанс, что голос расшифруют. Ты не скажешь мне сейчас ни единого слова. И никогда не вспомнишь про этот разговор вслух. Если меня будут про него спрашивать, я скажу, что провел профилактическую беседу и советовал тебе не вставать в позу по поводу задания, а просто учиться. Говорил, что сейчас не время для глупых мальчишеских решений. И это действительно так. Если будут спрашивать тебя, ты можешь сказать то же самое – это будет правдой.

Куратор еще немного помолчал.

– Все. Мой прямой приказ – ни одного слова мне касательно этого разговора. Я не хочу знать твои мысли на этот счет.

Он отпустил мой воротник, и я выпрямился. Некоторое время куратор изучающе смотрел мне в глаза, затем весело ухмыльнулся и поднялся с кресла.

– Ладно, ты тут располагайся, а я пойду посмотрю, куда меня поселили.

Потрепал меня по голове и вышел из комнаты. А я принялся изучать свое жилище, постаравшись выбросить из головы его слова. Получалось плохо.

Осмотрев все углы, нашел новый комплект формы, переоделся и шлепнулся на кровать, прихватив с собой брошюрку. Неизвестно, почему информацию не загрузили в коммуникатор или местный компьютер – может быть, решили, что в бумажном виде будет удобнее.

В книжечке был план базы с подробными описаниями отсеков, номера для связи с различными здешними шишками, а также программа мероприятий на ближайшее время. Здесь меня несколько удивила строчка «генная модификация организма» – согласно расписанию, весь первый месяц на базе мне предстояло провести в медицинском центре.

Заинтересовавшись и немного испугавшись, я запросил у компьютера подробную информацию по этому поводу. Но появившийся список не содержал ничего сверхъестественного – итогом сложнейших модификаций должны были стать совершенно незначительные изменения в моем организме. Я стану чуть лучше видеть. У меня немного повысится реакция. Повысится болевой порог. Улучшится слух. Улучшится координация. Усилится иммунитет. Повысится слабенькая сопротивляемость ядам и очень даже сильная – известным сывороткам правды. Выровняется эмоциональный фон…

Я читал список операций и их предполагаемых результатов, потихоньку разевая рот от изумления.

Каждая операция – сложнейшая. Стоящие уйму денег препараты, оборудование, которое есть на планете в штучном количестве. Не говорю уже о врачах, способных все это проделать. А в итоге – сознательно совершенный пшик, пустышка. То, что могло сделать человека суперменом, в моем случае должно было лишь капельку улучшить организм. На пять-десять процентов от возможного.

Впрочем, это вполне логично. «Трешки» будут полными идиотами, если не обратят внимания на человека, демонстрирующего уникальные способности. А в моем случае все будет тихо и мирно. Я не смогу видеть в инфракрасном диапазоне, не смогу слышать ультразвук и уворачиваться от пуль. Но я стану немножко лучше обычного человека во всем.

И это потихоньку начинало мне нравиться.

Спать я отправился, размышляя о масштабе творящегося вокруг меня. Если на каждого из нас придется по четырнадцать модификаций… В текущих ценах это, наверное, годовой бюджет маленького городка. А ведь это всего лишь одна небольшая часть всего замысла…

Так, размышляя о финансовой составляющей проекта, я и заснул.

Утром меня разбудил аккуратный стук в дверь моего жилища. Пришлось подниматься и идти открывать. Снаружи обнаружился немолодой лысый мужчина в белом халате поверх стандартного костюма.

– Доброе утро, Крис, – улыбнулся он мне. – С сегодняшнего дня я твой новый куратор. Собирайся, нам через полчаса нужно быть в медицинском блоке.

Глава 2

Я стою в темноте на пригорке, с легким испугом рассматривая окрестности. Не могу понять, что же меня разбудило, но тревожное чувство постепенно нарастает. В голове все так же играет едва слышная мелодия, напоминающая перезвон колокольчиков… Кручусь волчком, пытаясь понять, откуда она исходит.

С одной стороны от меня виднеются силуэты гор, заросших лесом. С другой – светятся огни моего родного города. Почему-то не могу вспомнить его название. Некоторое время провожу в задумчивости, но воспоминание все не приходит, и я забываю о городе.

Откуда идет музыка?

* * *

– Давай, парень, давай, напряги извилины, – профессор Ромус патетически вздернул руки, испепеляя меня негодующим взглядом.

– Господин профессор, я стараюсь…

– Старайся лучше! В космосе никто не станет ждать, пока ты вспомнишь все константы!

Астронавигация. Дичайший по своей сложности предмет, сплав физики пространства, математики и обеих геометрий. Зубодробительные формулы, описывающие гиперпространственные переходы. И мой несчастный мозг, пытающийся хоть как-то их запомнить.

Проклятый профессор – настоящий фанатик. Перед ним стояла четкая задача – провести углубленную подготовку к изучению предмета. Но вместо этого уже третий месяц мы усиленными темпами изучаем стандартный академический курс. Так, по его мнению, надежнее. А то, что у ученика раскалывается голова от попыток понять материал – это его не волнует.

И угораздило же меня попасть в техническую группу. Математический склад ума, большие перспективы… тьфу. Парни из дипломатической параллели сейчас проходят какие-то интересные психологические тесты, моделируют правительственные переговоры, а я рассчитываю курс транспортника из одной звездной системы в другую. Причем непонятно зачем – все такие вещи с самого начала освоения космоса обычно делают компьютеры, а не пилоты.

От профессора я выбрался выжатым словно лимон. Благо на сегодня у меня оставалось лишь одно занятие, и оно входило в список любимых – специальный рукопашный бой.

Преподавал его мрачный жилистый сержант из какого-то неизвестного мне рода войск. Имени он за почти три года занятий так и не назвал, предпочитая, чтобы я обращался к нему по званию и в ответ называя меня рядовым. Ну, если ему так проще…

– Явился, рядовой. Смотрю, старикашка тебе совсем мозги высушил сегодня?

– Так точно, Сержант!

– Давай разминочный комплекс.

Разминка – это хорошо и приятно. К спортивным упражнениям я привык давно, еще со времен занятий на первой базе. Там и рукопашный бой был, но он кардинально отличался от того, чему меня учил сержант.

– Ты, рядовой, должен научиться двум вещам, – просветил он меня на нашем самом первом занятии. – Первое – это быть машиной для убийства. А второе – это быть деревенским дурачком, которого в детстве на два месяца отдали на курсы рукопашки и который там научился только тому, чтобы махать руками в сторону противника, а не в противоположную.

Вот в рамках этих двух направлений и шли наши занятия. Сначала мне предлагалось проводить бой в наиболее эффективном и жестком стиле, нейтрализуя противника за возможно меньшее время, а затем служить боксерской грушей, нелепо размахивая кулаками и пытаясь защищаться.

Довольно сложное дело, но я потихоньку приспосабливался и переключатель в голове работал все лучше.

– Давай, давай, рядовой, че жмешься, как трусливое ссыкло? – И удар в голень, от которого я неловко отпрыгиваю, теряя равновесие. Сержант пользуется ситуацией, и могучий кулак, не обращая внимания на жалкую попытку блока, достигает моего солнечного сплетения, заставляя скрючиться на полу в попытках втянуть в себя немного воздуха.

– Молодец, рядовой. Десять минут перерыв.

Сержант был явно доволен. Я продержался целую минуту, полностью выдерживая «деревенский» стиль боя. И пропустил финальный удар, так и не показав ничего из арсенала спецподразделений.

Для чего все это – мне доходчиво объяснил куратор еще перед началом курса. Перед нашими учителями стояла и стоит грандиозная задача – превратить каждого участника проекта в идеального агента. А это подразумевает как множество знаний и умений, так и маскировку этих самых умений. Сложно воспринимать кого-то обычным пареньком, если он в первой же драке демонстрирует навыки чемпиона по смешанным единоборствам. Вот и учат нас двум стилям – для дела и для любопытных глаз.

В этот раз Сержант особо не зверствовал и ничему новому меня не учил. Всего пара спаррингов, а теперь вот передышка. Да и задумчивый он сегодня какой-то.

– Ты в курсе, рядовой, что наши занятия заканчиваются? – внезапно огорошил он меня вопросом.

– Нет, – односложно ответил я, продолжая восстанавливать дыхание. – А почему?

– Полагаю, хотят выделить время для других предметов, – задумчиво проговорил он, усаживаясь на валяющийся на полу боксерский мешок. – За новостями следишь?

– Вообще – да, но сегодня еще не смотрел.

Сержант недовольно скривился.

– Жопа наступает, рядовой. Как-то незаметно она подкрадывалась, подкрадывалась – и вот появилась. Шесть часов назад «трешки» сбили к чертям одну из наших орбиталок. Потеряли несколько кораблей, понятно, ушли в космос, но дело уже сделано. В планетарной сети есть видео, как она падает в океан неподалеку от Локоста. То еще зрелище.

– Осталось еще одиннадцать.

– Да хоть тридцать, – досадливо скривился он. – Самое важное – начало положено. Понимаешь, что это значит?

– Факт уничтожения одной из орбитальных станций означает, что, во-первых, у нас практически не осталось космического флота, способного сражаться с противником и прикрывать базы, а во-вторых, у противника имеется эффективное оружие и ресурсы, позволяющие ему с минимальными потерями уничтожать значимые единицы планетарной обороны. В целом же это означает, что противник приступил к четвертой из пяти стадий войны. Скорее всего, четвертая стадия продлится два-три года, в течение которых будут уничтожены либо все, либо большинство орбитальных станций. После чего начнется пятая стадия, подразумевающая полный внешний контроль планеты и точечные удары с орбиты, после чего война будет окончательно проиграна.

Сержант удивленно вылупился на меня. Я в ответ пожал плечами.

– Все время забываю, рядовой, что ты у нас не простое пушечное мясо, – наконец ухмыльнулся мой наставник.

– А в моем конкретном случае это означает, что в меня будут впихивать еще больше знаний, – со вздохом произнес я. – Боюсь, сдохну до конца обучения.

– Не вздумай, – неожиданно серьезно произнес Сержант. – Ты здесь живешь в закрытом мирке и не особо представляешь, что творится снаружи. Уверяю тебя, картинка с инфоканала к реальности никакого отношения не имеет. Гражданское население в панике. Все понимают, что наступает задница, но сделать ничего не могут. Военным еще хуже. Мы просто готовимся к тому, что через некоторое время умрем. Все, без исключения. И, знаешь ли, боевой дух это не особо поднимает.

Видно, на моем лице что-то отразилось, потому что он понимающе хмыкнул.

– Думаешь – при чем здесь ты? А при том, рядовой, что, когда откуда-нибудь с орбиты меня изжарят плазмой, в последний момент своей жизни я буду думать о том, что один парнишка, которого я когда-то учил, выживет в этом аду, выберется наверх и через много-много лет отомстит не только за своих родных со второй планеты, но и за одного злобного, давно сдохшего солдата. И, рядовой, поверь, умирать я буду с улыбкой на губах.

У меня в горле встал ком, и я не нашелся, что ему ответить. Впрочем, Сержант ответа и не ждал. Легко вскочив на ноги, он махнул мне рукой.

– Прощай, рядовой. Учись как проклятый и когда-нибудь опрокинь за меня стаканчик.

После чего неспешно пересек зал и вышел, аккуратно затворив дверь и оставив меня в одиночестве.

Некоторое время я просидел на полу, разбираясь в своих мыслях. Сержант только что одним небрежным пинком сапога буквально выбил у меня из-под ног землю. До этого вся учеба воспринималась мной больше как нечто личное, касающееся только меня. Ну, еще, возможно, моих родителей. А сейчас…

С почти стопроцентной вероятностью враг уничтожит всех, имеющих отношение к силовым и правительственным структурам. С вероятностью в семьдесят-восемьдесят процентов частый гребень пройдется также по научной и культурной верхушке – нет никакого смысла оставлять в живых лучшие умы планеты. Кто знает, что им придет в голову? Вот и получается, что меня сейчас натаскивают по самым разным дисциплинам практически смертники. Люди, которые умрут, когда придет враг.

И все они сейчас из кожи лезут, чтобы впихнуть в мою голову знания, не потому, что жаждут заработать какие-то там деньги. Они тоже хотят, чтобы за них отомстили. Они лепят оружие. И сильно сдавший за три прошедших года доктор Золь, и Сержант, и даже эксцентричный профессор Ромус, вдалбливающий в меня астронавигацию.

Стало стыдно. За иногда проявляющуюся лень, за желание бросить все и выйти из проекта, за злость на учителей.

– Спасибо, Сержант, – прошептал я себе под нос, поднялся и вышел из зала.

Хорошее настроение потихоньку вернулось ко мне только во время обеда. Правду говорят, что пережевывание пищи способствует выделению каких-то там антидепрессантов.

Домой я отправился уже в нормальном расположении духа и по пути настроение только улучшалось. Я мельком глянул на часы – уже почти четыре, Миранда, наверное, уже у меня. Ее программа занятий другая, более короткая.

Мы познакомились полгода назад, на курсе общей психологии – как оказалось, на базе размещен не только наш проект, у девчонок тоже есть нечто подобное.

Она заговорила со мной первая. Говорит, ей тогда понравились мои глаза – серые, с легким голубым оттенком, похожие на осеннее небо. Ну, а мне она понравилась сразу вся, целиком и полностью – от стройных ножек, затянутых в белые брючки, до смеющихся карих глаз и длинных черных волос, в беспорядке рассыпавшихся по плечам.

Сначала мы просто болтали, встречаясь на уроках психологии. Затем начали встречаться в столовой, в комнатах отдыха, в оранжерее. Уже через две недели я понял, что влюбился, окончательно и бесповоротно. Ее смех, улыбка, волосы… Наш первый поцелуй, случившийся как-то вечером на лавочке в оранжерее, окончательно выбил меня из колеи, утопив в чувствах с головой.

А затем как-то неожиданно мы стали проводить свободные часы в моем отсеке. Да, мне только недавно стукнуло пятнадцать, а Миранде – шестнадцать, в большом мире нас наверняка осуждали бы все подряд, но обитателям центра было плевать на то, чем мы занимаемся в свободное время. И мы пользовались этим на всю катушку, сбрасывая напряжение после тренировок и головоломной учебы.

Я подошел к своей двери, как обычно, с учащенно бьющимся сердцем. Пришла – не пришла? Карта, дубликат которой пришлось сделать для Миранды, попала в щель считывающей панели только со второго раза и тут же просигнализировала мне, что дверь открыта.

– Милый, это ты? – послышалось из дальней комнаты, и я глупо улыбнулся.

– Я, сейчас приду.

Она, как обычно, валялась у меня на кровати полураздетая, кверху попкой, что-то читая на планшете. Увидев меня, появившегося в дверях, лукаво улыбнулась, махнула длинными ресницами и, отложив в сторону планшет, уселась на кровати.

– Ты такая красивая, – вырвалось у меня.

– Я знаю, – последовал игривый ответ, и она потянулась всем телом, вызывая у меня легкую дрожь.

Откуда появился пистолет, я так и не понял. Просто в какой-то момент я обнаружил, что смотрю прямо в дуло стандартного полицейского «фольк-шестнадцать», зажатого в хрупкой девчачьей руке.

А в следующий момент сверкнула вспышка, и меня как будто ударили кувалдой. Стены и потолок крутанулись вокруг меня, затем обратно… Я снова ощутил себя уже сидящим на полу, привалившись к дверному косяку.

По униформе на груди быстро расползалось красное пятно.

Некоторое время я тупо рассматривал его. Рассматривал дырку в ткани, проделанную пулей. Рассматривал, как моей кровью потихоньку начинают пропитываться серые брюки. Затем с трудом поднял голову.

Миранда, положив ногу на ногу и наклонившись немного вперед, сидела на краю кровати, с любопытством рассматривая меня.

– Почему? – попытался спросить я, но на губах запузырилась кровь, и вопрос перешел в кровавый кашель. Боль, отогнанная мгновенным выбросом адреналина, начала возвращаться.

– Что, козлик, не ожидал? – хихикнула она, вставая с кровати. Из ванной вышел мой куратор. Он-то что здесь делает? В глазах начало мутиться, и я сконцентрировал все силы на том, чтобы продолжать видеть происходящее.

– Я сдала экзамен? – обратилась Миранда к куратору, улыбаясь и протягивая ему пистолет. – Если оставить его в таком состоянии, он умрет через полчаса максимум.

– Да, ты молодец, – улыбнулся куратор в ответ. Повертел в руках пистолет, а затем поднял его и выстрелил прямо в лицо весело ухмыляющейся девушке.

Голову Миранды отбросило назад, стену спальни забрызгало красным. Тело секунду продолжало стоять, а затем рухнуло на спину.

Куратор перевел взгляд на меня. Я ответил тупым стеклянным взглядом. Сознание мутилось, я уже не пытался что-то понять.

– Не волнуйся, Крис, сейчас мы тебя подлатаем, – улыбнулся он, и я услышал, как у меня за спиной открылась входная дверь. Затем наступила темнота.

Очнулся я как-то сразу, как будто по тревожной сирене. Открыл глаза и уставился в потолок, на яркие лампы. Почти тут же зажмурился и отвернулся от света.

– Отлично, Крис, ты проснулся, – раздался голос куратора. – Быстро перескажи, что с тобой случилось, и дай анализ.

Я снова открыл глаза и уставился на него. Затем обвел взглядом все вокруг. Мы находились в стандартной медицинской палате, я валялся на кровати, перебинтованный и утыканный иголками от капельниц, куратор, накинувший белый халат, сидел рядом. Лысина в свете больничных ламп сияла особенно сильно.

– Давай, Крис, разбор по горячим следам.

– Я пришел домой. Там была Миранда. Она хотела убить меня по вашему заданию. Стреляла в меня. Вы убили ее. Дайте попить.

Куратор протянул мне стакан с трубочкой, и я некоторое время жадно втягивал в себя живительную влагу. Затем откинулся на подушки и прикрыл глаза.

– Теперь анализ, Крис.

– Я не знаю. – Перед глазами стояла улыбка Миранды в тот момент, когда она нажимала спусковой крючок.

– Подумай.

– Я не хочу думать. – Сознание, похоже, одурманенное лекарствами, плыло и отказывалось производить какую-либо мыслительную работу. Образ Миранды с пистолетом сменился образом куратора, стреляющего в Миранду.

Единственное, что я понимал точно – в моей жизни что-то очень сильно поменялось.

В итоге разбор полетов произошел только через три дня, когда медики подлатали меня достаточно для того, чтобы выпустить гулять на своих двоих.

– Итак, читай, – куратор пододвинул ко мне тонкую папку.

Внутри оказалось всего несколько листов. Кэти Тишо, оперативный псевдоним – Миранда Шоу. Фотография. Досье.

Моей Миранде было восемнадцать, а не шестнадцать. Ее звали Кэти. Ее натуральный цвет волос был платиновым. Она никогда не участвовала ни в какой программе, похожей на мою. Но она прошла столичную академию разведки. И еще – она была лесбиянкой.

Я некоторое время тупо листал взад-вперед тощее досье и молчал.

– Если не веришь, у меня есть полномочия предоставить тебе полное досье с видеоматериалами, – наконец, произнес куратор нейтральным тоном.

Я мотнул головой, закрыл папку и протянул ее ему.

– Итак, что ты думаешь? – куратор спрятал досье в портфель и откинулся на спинку кресла.

Думать было противно. Говорить – еще противнее. Потому что до истины я уже додумался за эти три дня, и эта истина выставляла меня идиотом.

– У нее было задание, – глухо проговорил я. – Завязать со мной отношения, продолжать их долгое время и не раскрыться. Хотя ее легенда ей совершенно чужда.

Куратор одобрительно кивнул.

– За время своего задания она не выдала о себе ничего, кроме легенды, но узнала очень много информации от меня.

– Это точно.

– Именно поэтому вы убили ее.

– Все правильно.

На некоторое время воцарилось молчание. Я вспоминал сладостные мгновения, проведенные с Мирандой. Но воспоминания постоянно прерывались картинкой с дулом пистолета. И где-то на окраине сознания болталась мысль о том, что моя первая любовь была лесбиянкой, да еще и достаточно непримиримой, судя по досье.

А, значит, в постели удовольствие получал кто угодно, но только не она. Я скрипнул зубами, вспоминая, как гордился тем, что такая девушка полюбила меня и как ей со мной хорошо. Чувствовать себя самовлюбленным малолетним кретином, которого с легкостью обвела вокруг пальца какая-то девчонка, было обидно.

Очень кстати вспомнилось, как выстрел вынес ей мозги на стену комнаты, и я с легким оттенком благодарности взглянул на куратора.

– Итак, Крис, – нарушил молчание тот, – считай, что ты только что закончил один из специальных курсов. За историю человечества было громадное количество женщин-разведчиков и огромное количество разведчиков, провалившихся из-за женщин. Проект в целом и я в частности приносим тебе извинения за этот курс. Но иначе было никак. У нас просто нет времени на то, чтобы ты сам набивал себе шишки на этом пути. Поздравляю, ты стал мужчиной, ты получил опыт любви и обмана.

– И пулю в грудь.

– Кэти была отличным стрелком. У нее были четкие инструкции – куда стрелять. Так что вся ситуация была полностью под контролем.

Я отвернулся и уставился в стену.

– Кстати, у тебя неделя отпуска. В течение всей недели у тебя в день будет всего два обязательных занятия – с психологом и… гм… с женским коллективом поддержки, скажем так.

– Что еще за коллектив поддержки?

– Ты уже взрослый, догадаешься сам. Считай, что это тоже нечто вроде психологической разгрузки после этого курса.

Психологу я наговорил много всего. Рассказал, что думаю о проекте, кураторе, Миранде в частности и всех женщинах в целом. Седой очкастый дед, вертя ручку, практически ничего не говорил, лишь задавал время от времени короткие наводящие вопросы, открывающие все новые шлюзы в моих мозгах.

Все-таки психологи – замечательные люди. Уже на второй сеанс я, полностью выговорившись, заметно успокоился. Обида и горечь немного отпустили, и мы с дедом неплохо поговорили по душам. Собственно, в последний раз так откровенно я разговаривал еще со старым куратором. Новый тоже ничего, но я к нему все же так и не привык.

А вот в коллектив поддержки идти мне не хотелось совсем. Но пришлось, и я в итоге ни разу потом об этом не пожалел. Не знаю, где ребята из проекта набирали персонал, но девушки легко затмевали собой то и дело мелькавших по телевидению моделей и актрис. Думаю, если бы не история с Мирандой-Кэти, я безнадежно и беззаветно влюбился бы в первую из них, с которой провел бы ночь. А сейчас образ Миранды, нажимающей на спусковой крючок, то и дело появлялся у меня перед лицом, начисто отбивая романтические чувства. Так что я исправно проводил время, стремительно расширяя свой сексуальный опыт, а затем просто ставил подпись у девушек на бланках и забывал о них. Не всегда сразу, но забывал.

Черт его знает, наверное, вся эта схема должна была в итоге заставить меня не влюбляться во всех подряд, держать голову холодной и спокойнее относиться к постельным утехам. В итоге примерно так все и получилось, на радость руководителям проекта. Из отпуска я вернулся выздоровевший, успокоившийся и готовый к новой учебе.

Которая не замедлила начаться.

– И что вы, молодой человек, уже водили в своей жизни? – поинтересовался у меня мой новый преподаватель. Пришлось признаваться, что ничего.

– Плохо, но ничего не поделаешь, – философски заметил капитан Золтан Шмурге, которому поручили обучать меня управлению транспортными средствами. – Придется дать всего понемножку. Аса из вас мы сделать уже не успеем, но краснеть не придется.

Учить меня он начал сразу всему. Уж не знаю, специальная это методика, нехватка времени или же просто пришедшая капитану в голову блажь, но полетать на флаере мне пришлось в первый же день занятий.

– Насколько я знаю, на ваше имя будут зарегистрированы документы в сети – права на управление наземным транспортом и флаерами легких гражданских категорий. Я, разумеется, научу вас летать на всех типах, но конспирация, сами понимаете…

Изнутри кабина флаера напоминала тесную капсулу, увешанную множеством каких-то датчиков, переключателей, экранов… Увидев, с каким лицом я рассматриваю все это изобилие, капитан нахмурился и потащил меня к следующей машине в ангаре.

– Думаю, все же начнем с простенького.

Новый флаер отличался от предыдущего примерно так же, как велосипед отличается от спортивного гоночного болида. Джойстик управления, маленький дисплей с отображающимися на нем несколькими параметрами – и все.

На мой немой вопрос капитан пояснил:

– Это – самая дешевая гражданская модель. Скорость до двухсот километров в час, потолок – всего пятьсот метров. Ночью не полетаешь, ничего кругом не увидишь.

– А тот? – я обернулся в сторону первого флаера.

– О, – расплылся в улыбке Шмурге. – Это специальная военная модель. Скорость – до двух тысяч, возможность суборбитальных полетов, возможность использования под водой, маскировка, сканирование во всех диапазонах, адаптивные стекла, бронирование, вооружение…

Чувствовалось, что за такую машинку он готов продать душу.

– Так, может, с нее все же начнем? Я постараюсь разобраться.

– Нет, – он с сожалением помотал головой. – Лучше я вас научу сначала на ногах стоять, а потом уже бегать будем.

Управлять флаером оказалось проще простого. Кнопкой запускаешь двигатель, затем просто ворочаешь джойстиком – и машина аккуратно поднимается с земли, набирает высоту и поворачивается в разные стороны. Педалями задаешь ускорение и тормозишь.

На экране перед глазами отображается высота, скорость, запас топлива, карта местности. Просто, как сапог. Сделано так, что поймет даже идиот.

Капитан, сидевший в соседнем кресле, даже не следил особо за процессом, справедливо полагая, что я не дурак и сам разберусь во всем. Разве что выдавал задания:

– Сделайте облет долины пару раз.

– Произведите посадку и взлет десять раз.

– Приводнитесь на озеро.

Я даже пожалел, что обучение не началось раньше – флаером мог управлять и десятилетний ребенок.

Тот первый урок, наверное, был моим самым счастливым за последние годы. Управлять скользящей по воздуху машиной, рассматривать проносящуюся внизу землю – что может быть прекраснее? А самое замечательное произошло уже после того, как мы выбрались из кабины.

– Ну что же, в целом у меня нет к вам замечаний, а это значит, что допуск к этой категории транспорта я вам выписываю. Больше на этой пичуге я с вами летать не буду, но она с этого момента закрепляется за вами, и вы можете тренировать мастерство пилотажа самостоятельно. Если захотите, разумеется.

– Обязательно захочу!

– Вот и замечательно. А мы с вами тем временем начнем разбираться в более сложных экземплярах.

Когда я топал от ангара с флаерами в сторону дома, на коммуникатор пришло сообщение от куратора, предписывающее через полчаса прибыть на встречу в его кабинет. Немного недоумевая, я прибавил шаг. Куратор обычно сам вился где-то неподалеку, заходил в гости, но практически никогда не назначал встреч. С чего вдруг сейчас?

– Присаживайся, – поприветствовал он меня, когда я заглянул в кабинет.

Я забрался в уютное кресло и приготовился слушать новости.

– Ты уже в курсе, что война по большому счету вступила в предпоследнюю стадию, – мрачно произнес он, тыкая какие-то кнопки на сенсорном экране. – Соответственно, наш проект тоже потихоньку входит в завершающую стадию. Сколько она продлится – никто не знает. Возможно, пару лет. Хотелось бы, конечно, научить вас как можно большему, но придется многим жертвовать в угоду главному.

На стене загорелся дисплей с фотографией какой-то семьи. Мужчина, женщина, ребенок. Взрослые улыбаются белозубыми улыбками, пацан лет двенадцати серьезен.

– Знакомься, – кивнул куратор в сторону дисплея. – Это ты и твоя семья.

Однако же. Меня после пяти лет в проекте сложно чем-то удивить, но все равно как-то неожиданно получилось.

– Амелия и Джерри Альт. Кристофер Альт.

Парень на фотографии действительно чем-то похож на меня. Тот же разрез глаз, та же форма лица, да и черты весьма-весьма близки.

Куратор, заметив, что я рассматриваю, утвердительно кивнул.

– Поверь, была проведена колоссальная работа. Граждан третьей планеты, оказавшихся у нас на начало войны, было не так уж и много, но подобрать подходящих удалось почти для всех вас. У тебя будет чуть ли не идеальное прикрытие и легенда.

– А у тех, кому не удалось подобрать?

– Они ушли из проекта, Крис. Ты не заметил, что вас осталось всего шестеро? Мы не можем рисковать, оставляя в проекте несовершенные детали.

Спрашивать про то, что случилось с отчисленными, я не стал. Меньше знаешь – крепче спишь. Думаю, этот мудрый принцип взят на вооружение всеми, кто дошел до этой стадии проекта.

– Что касается твоей легенды. Эти люди, – он кивнул в сторону фотографии, – уже два с половиной года как переселены в одну из правительственных квартир и находятся под строгим домашним арестом. Официальная позиция – контроль за гражданами враждебного государства. Собственно, так все и есть, надзор ведется за всеми «трешками». Просто в этом конкретном случае он особо жесткий.

– Буквально недавно капитан Шмурге говорил мне, что на меня будут зарегистрированы права на вождение некоторых категорий машин. И как, спрашивается, тот Крис мог их получить при такой опеке?

Куратор приобрел чрезвычайно довольный вид, став похожим на кота, увидевшего банку сметаны.

– Не считай нас дураками, парень. Официальная позиция нашего государства – дети не должны страдать. Так что твой двойник каждый день под охраной ездит в спецшколу, где вполне себе нормально учится. Звезд с неба не хватает, астронавигацию никогда не изучал, но права на гражданские флаеры и легкие машины он в ближайшем будущем точно получит. Все под контролем.

– Ясно.

– Раз ясно, то смотри, что тебе предстоит. Отныне и до конца обучения у тебя теперь будут два обязательных занятия. Два часа вечером, перед сном, ты изучаешь свою новую биографию. Рассматриваешь видео, читаешь отчеты, просматриваешь досье. А по утрам мы с тобой разговариваем. Обычная болтовня про твою жизнь. Думаю, через пару лет ты точно все запомнишь.

Он скрылся за столом, копаясь в каком-то ящике. Затем вынырнул обратно и шлепнул передо мной гору вещей.

– Это – общее электронное досье, – он помахал у меня перед носом серебристым накопителем. – В принципе, можешь читать просто на экране.

– Это – основное досье, которое тебе нужно будет выучить наизусть.

Нехилая такая папочка.

– Вот это все расставишь в комнате. Фотография родителей, диплом за третье место в школьных соревнованиях по бегу, прочая ерунда.

Куратор некоторое время помолчал, видимо, размышляя, стоит ли всучить мне еще что-то. Но решил, что, пожалуй, хватит.

– Будет с тебя. Забирай и изучай начиная с сегодняшнего дня. Завтра уже будем разговаривать про твою семью.

У себя в отсеке я долго рассматривал общую фотографию, прежде чем поставить ее на полку рядом с кроватью. Улыбаются. Ничего не подозревают сейчас, наверное. Возможно, даже строят какие-то планы, надеются, что война скоро закончится, и можно будет снова жить нормальной жизнью. А где-то на другом конце планеты сижу я, рассматриваю этот снимок и отлично понимаю, что их всех ждет.

Ни одна спецслужба не допустит того, чтобы прототипы, с которых были сделаны ее агенты, остались в добром здравии и имели шанс разоблачить свою копию.

Мрак. А самое неприятное – что эти мысли уже и не вызывают особых эмоций. После Миранды, наверное. Подумаешь, лишние три жертвы.

Я вздохнул и поставил, наконец, фотографию на стол, развернув ее так, чтобы лампа лучше освещала лица моей новой семьи.

Глава 3

Музыка становится все настойчивее. Кажется, что невидимый виртуоз играет совсем рядом. Чуть дальше, там, где стоят палатки, виднеется движение. Наш лагерь постепенно просыпается, наверное разбуженный непонятной мелодией.

Я все так же стою на пригорке. Тревога все еще кружит вокруг меня, но уже не так сильно. В конце концов, ничего страшного не происходит… Пока не происходит…

Порыв ледяного ветра заставляет меня съежиться и обхватить плечи руками.

Мне кажется, будто небо в той стороне, где расположен город, начинает светлеть.

* * *

Флаер аккуратно приземлился во дворе какого-то мрачного серого здания. Я, будучи единственным пассажиром, спустился по трапу на бетон, отошел в сторону и осмотрелся. Замкнутое внутреннее пространство, расчерченное разнообразными кривыми линиями. Вокруг – стены, пестрящие черными провалами окон. И ни души вокруг меня. В наступающих сумерках это все выглядит достаточно тревожно.

Колыхнув мне волосы потоком воздуха, флаер ушел ввысь. А я, тяжко вздохнув, отправился вперед, туда, где виднелась дверь, освещенная парой непритязательных фонарей.

Меня так никто и не встретил, пока я наискосок пересекал двор. За дверью тоже никого не было – лишь коридор, уходящий куда-то вглубь. Я отправился вперед, туда, откуда слабо доносились голоса.

Искомое помещение оказалось третьим слева. Я пару раз стукнул, дождался разрешения войти и открыл дверь.

В небольшой, скудно обставленной комнате работал телевизор и разговаривали два человека, одетые в полицейскую форму. Незнакомые.

Старший, с капитанскими погонами, глянув на меня невыразительным взглядом, кивнул, указал на стоящее в углу кресло и снова отвернулся к коллеге. Я, не говоря ни слова, уселся в кресло и приготовился ждать.

По новостям крутили ролик, на котором остатки орбитальной станции падают в пригороде столицы. В первое время, как я знаю, правительство попыталось придержать это видео, но потом просто махнуло рукой. Очень сложно спрятать то, что видело миллионы людей.

Объятая огнем, разваливающаяся в полете махина размером с небольшую гору с кажущейся медлительностью спускалась с небес. У оператора немного дрожали руки, и то и дело прорезались матерные комментарии, но видно картину было хорошо.

Километр до земли, пятьсот метров, сто… Касание. Вверх взвиваются клубы огня и пыли, дома, попавшие под ударную волну, разлетаются, как щепки… Оператор опять вопит что-то нецензурное, а затем ударная волна доходит и до него – картинка летит кувырком, останавливаясь через несколько секунд на кадре с небом. Видео заканчивается.

– Вот суки, – с ненавистью произнес один из полицейских, рассматривая экран.

Я промолчал, не имея понятия, до какой степени они осведомлены обо мне. Если они считают меня Кристофером Альт, то было бы весьма глупо высказывать солидарность и вообще вступать в разговор.

В коридоре раздались шаги, и в комнату зашел еще один полицейский. Мельком глянул на коллег, повернулся ко мне и мотнул головой – мол, на выход.

У меня чуть было не вырвался удивленный возглас. Передо мной в форме полицейского стоял тот самый Сержант, который несколько лет назад преподавал мне рукопашный бой. Впрочем, он ничем не дал понять, что знает меня, так что я тоже сдержался и молча отправился за ним следом.

Некоторое время мы шли по полутемным коридорам в молчании. Потом он все же заговорил:

– Раз видеть тебя, рядовой.

– Я вас тоже, Сержант.

– Что дальше будет, знаешь? Легенду помнишь?

– После того, как наши космические силы сбили орбитальную станцию, упавшую в итоге рядом с Новой Венецией, напряжение в обществе достигло предела. Какая-то банда напала на нашу квартиру. Оглушили охранников, а моих родителей зверски убили…

Мой голос слегка дрогнул. Преподаватель по актерскому искусству был бы доволен.

– Я был здесь, в школе. В связи с чрезвычайным положением меня задержали до завтрашнего утра. Сейчас в квартире работают полицейские, завтра там все уберут и отправят меня обратно. Говорят, виновные уже вычислены по данным видеонаблюдения и скоро будут задержаны.

– Отлично, – одобрительно кивнул Сержант. – Сейчас ты получишь пакет документов на свое новое имя, а утром я тебя сопровожу в квартиру. Будешь находиться под круглосуточным надзором и домашним арестом. Понятно, для твоей же безопасности. Суд, я думаю, пройдет через недельку. Готов к новой жизни?

– Готов.

– Ну-ну, – не поверил он мне, но ничего больше не сказал.

В комнате, куда мы пришли, лежали мои новые вещи. Простенький серый костюм, сумка с нижним бельем, несколько рубашек, обувь.

– Полицейское управление изъяло все вещи для экспертизы. Для тебя были куплены аналоги.

И на том спасибо – не придется таскать на себе чужие трусы.

Помимо одежды, на столе лежали бумажник и коммуникатор. Что находится в коммуникаторе, я знал наизусть – точно такой же остался в моей квартире не базе проекта. А вот документы… Я взял в руки бумажник и вытащил его содержимое.

Универсальное удостоверение пилота-водителя. Открыты первые категории в наземном и воздушном транспорте. Негусто.

Удостоверение личности. С него смотрю я сам – фотография была сделана год назад, так же как и отпечатки пальцев. Кристофер Альт, восемнадцать лет. В графе «гражданство» – ярко-красными переливающимися буквами отмечено «Корона-три». На обычных удостоверениях спокойным синим шрифтом указывается, что владелец – подданный Коронного Содружества, а здесь – четкая отметина, чтобы каждому было понятно сразу, кто перед ним.

Платежная карта Содружества. Подозреваю, что на ней ничего нет, но она тоже входит в комплект необходимых документов.

Вот, собственно, и все. Я сложил документы обратно в бумажник и переоделся в костюм. Сидит неплохо. Покрой, понятно, дешевый, но откуда взяться дорогим вещам у семьи, живущей за скудный государственный счет уже не один год.

– Теперь жди, – проинструктировал меня Сержант. – Можешь на диване поспать, заодно костюм немного помнется.

И я остался один.

Ждать – это самое муторное в любой ситуации. Я измерил шагами комнату, заново пересмотрел полученные документы, залез в свой новый коммуникатор. Но мысли постоянно возвращались к завтрашнему дню. Моя учеба, наконец, закончилась.

Я больше не увижу своего лысого куратора, не увижу взбалмошного профессора, сумевшего-таки вложить в меня основы астронавигации. Не увижу больше никого с базы, долгих шесть лет бывшей моим домом.

По коже пробежал холодок. Большую часть своей сознательной жизни я готовился к этому моменту, но он все равно застал меня врасплох. Под крышей проекта я чувствовал себя избранным, которому создаются все условия для наилучшего развития. А сейчас меня, словно едва оперившегося птенца, выпихивают в реальную жизнь. И, судя по тому, как обставлен мой выход в свет, дальнейшая моя дорога точно не будет усыпана розами.

Устроившись на диване, я засмотрелся на трещинку в потолке. Интересно, остальные ребята отправились по своим легендам тоже сегодня? Скорее всего, нет. Зачем торопиться и делать все сразу. Время еще терпит, вполне можно решить все в течение пары месяцев.

В конце концов, над планетой болтается еще целых две орбитальных крепости. Толку от них, правда, никакого, но вторжение не начнется, пока они не свалятся вниз пылающими метеорами, как и остальные.

За последние три года наши враги действовали с неумолимой безжалостностью, обрубая Содружеству все возможности сопротивления. Одна за одной сбивались с орбиты защитные станции. Иногда между нападениями на них проходило несколько месяцев, иногда – всего пара недель.

После того, как была уничтожена седьмая из двенадцати крепостей, над планетой появились сразу два крейсера и в течение того часа, который понадобился, чтобы перегруппировать наши оставшиеся силы, точечными ударами выжгли космопорт, корабельные верфи и несколько воинских частей. А затем спокойно убрались обратно в космос, оставив нас зализывать раны.

После этого пропали даже теоретические шансы на победу.

Как раз в это время в нашей системе появился линкор Земной Федерации. Прошел по орбите планеты, собирая информацию и презрительно игнорируя попытки Содружества установить контакт, а затем ушел в сторону и лег в дрейф где-то между орбитами Короны-один и Короны-два. Этакий ненавязчивый мониторинг обстановки в зоне мелкого локального конфликта на окраине освоенного космоса.

Помню, в то время в прессе вскипела целая буря негодования в адрес Федерации, дистанцировавшейся от нашей войны. У нас же на базе гневные речи ведущих вызывали только грустные улыбки. Пару веков назад Совет Федерации, перестав справляться с выходками своевольных колоний, принял волевое решение и издал закон Янковского-Кайзера, согласно которому любая колония, не имеющая стратегического значения для Федерации, имела право на односторонний выход из нее.

Вот наша звездная система этим правом и воспользовалась, решив, что внутреннее управление гораздо лучше внешнего. Тем более что у воспользовавшихся законом колоний оставались все связи с центральным государством. Никто никому не мешал жить, технологии и товары спокойно двигались во все стороны.

Но на какую-либо защиту и помощь рассчитывать больше не приходилось. Единственное участие Федерации в нашей войне наверняка свелось к наблюдению и одному-единственному контакту – с диктатурой Короны-три. Ее правителю должны были предложить поделиться технологией создания оружия, которое было применено на моей родной планете. И тот, я уверен, с радостью поделился, наверняка получив взамен очень много всего. Федерация в ультимативной форме заставляет раскрывать секреты военных разработок, но платит за них щедро.

Интересно, а есть ли у меня хоть какие-то шансы стать ее гражданином? Некоторое время я всерьез обдумывал эту мысль, но в конце концов решил, что шансы ничтожны. Значит, обойдусь как-нибудь.

В конце концов, мне все же удалось провалиться в сон.

На следующее утро я проснулся помятым, несвежим и с легкой головной болью. То ли воздух в здании был совсем спертым, то ли диван слишком неудобным. Но до прихода Сержанта я уже более-менее привел себя в порядок.

– Готов?

– Да.

– Ну, тогда вперед.

Мы пробрались по извилистым коридорам и вышли на тихую улочку, на которой еще не до конца рассеялся утренний туман. Вокруг не было ни души, лишь неподалеку стояла потрепанная жизнью полицейская машина. Сержант, доставая карточку, направился к ней, я поплелся следом.

Вся эта затея начала казаться мне ошибочной и неправильной.

– Шевели копытами, парень.

Грустно вздохнув, я отправил сумку с вещами на заднее сиденье, а сам устроился рядом с сержантом. Машина внутри казалась еще более древней, чем снаружи. Дисплей – и тот не работает, похоже.

Сержант включил мотор, и колымага неожиданно плавно тронулась с места. Минут пять мы ехали в полном молчании, а затем внезапно выскочили на довольно оживленную дорогу, сделали два поворота и остановились около вполне себе симпатичного многоквартирного дома.

– Вылезай, парень. Знаю, тебе тяжело, но государство не будет предоставлять тебе новую квартиру из-за этого.

Пора вживаться в роль. Роль, которую, если мне повезет, я буду играть много лет… Я с тоской осмотрелся по сторонам. По улице проносились машины, куда-то спешили редкие прохожие. И всем было плевать на мои проблемы.

Я в очередной раз вздохнул и выбрался из машины.

До квартиры мы добрались без каких-либо происшествий. А затем Сержант ушел в жилище по соседству, превращенное в наблюдательный пункт, я же остался один в стерильной, вылизанной и вычищенной до блеска квартире.

И просидел в ней восемь дней.

Я прочитал все, что было в коммуникаторе. Попробовал поиграть в игры, которые там были. Переключал каналы телевизора. Мне было скучно, как еще никогда в жизни.

В коммуникаторе не было ничего, достойного внимания. По телевидению крутили одни и те же новости, перемежающиеся пропагандистскими фильмами. Все это к концу заточения в квартире вызывало у меня тошноту.

Сержант, раз в день приносящий коробку с продуктами, полностью отыгрывал свою роль и разговаривать со мной не собирался.

На восьмой день он принес не еду, а еще один костюм.

– Собирайся, через два часа будет суд над убийцами твоих родителей.

– Их уже поймали?

– Да, три дня назад. Они даже не стали отпираться и полностью во всем признались. Следствие закончено, остался суд.

Чувствуя себя неловко в новом неудобном костюме, я вышел вслед за Сержантом на улицу и забрался все в ту же старенькую машину. Здесь Сержант в последний раз вышел из роли.

– Крайний инструктаж, рядовой. Само собой, их оправдают. Судья получил соответствующие указания, да и не сопротивлялся особо. Ты начнешь возмущаться сразу же после оглашения приговора. Вскочишь на ноги. Я постараюсь тебя успокоить. Ты должен будешь вытащить у меня пистолет и оттолкнуть в сторону. После этого у тебя будет несколько секунд. Чем больше выстрелов ты успеешь сделать – тем лучше для легенды. Точным должен быть только один. После этого я тебя вырублю и сделаю так, чтобы не пристрелили на месте.

Он немного помолчал, смотря на дорогу.

– Еще ребята просили передать, что будут очень признательны, если ты не убьешь никого из них.

Я кивнул. План действия был согласован и вызубрен еще на базе.

Городской суд располагался в красивом, но немного запущенном здании, отделанном настоящим натуральным камнем. По крайней мере, мне так показалось. Мы поднялись по широким ступеням, прошли сквозь пост охраны и, поблуждав по коридорам, оказались в зале заседаний. Здесь царило запустение. Даже воздух был каким-то спертым, затхлым.

– А где все? – поинтересовался я.

– Процесс начнется совсем скоро, подойдут.

Действительно, через несколько минут в зале появилось еще четверо полицейских, по очереди окинувших меня безразличными взглядами. Затем появился важный человечек с портфелем – скорее всего, обвинитель.

Потом в зал под охраной ввели и усадили на скамью подсудимых троих мужчин средних лет, в которых уже я впился ненавидящим взглядом. Им, похоже, на это было все равно.

Последним на свое место пробрался тучный плешивый судья. Повозился немного, что-то рассматривая на дисплее, а затем обвел собравшихся суровым взглядом и стукнул молоточком.

И начался фарс.

Улик, собранных на месте преступления, было море. В довесок к ним прилагались видеозаписи, где задержанные, светя наглыми рожами в камеру, признавались в содеянном от и до.

– Обвиняемые, вы подтверждаете, что эти признания соответствуют действительности и даны вами без принуждения?

– Да, господин судья, – ответил средний из троицы. – Нам скрывать нечего.

Я сжал лежащие на столе руки в кулаки и стиснул зубы, прожигая его взглядом.

– Вы чистосердечно раскаиваетесь в содеянном?

Последовало непродолжительное молчание, после чего все тот же из троицы отрицательно мотнул головой и ответил:

– Нет, господин судья, мы не раскаиваемся. Эти уроды сожгли нашу планету и скоро войдут в наши дома. Мы готовы убивать их когда угодно и где угодно.

На задворках моего сознания послышался легкий шелест колокольчиков, и я мотнул головой, отгоняя наваждение.

Судья, казалось, задумался.

– Подсудимые, ваша вина в тяжком преступлении против личности признана несомненной, – наконец произнес он. – Вместе с тем суд учитывает вашу готовность к сотрудничеству, ваше чистосердечное признание и ваши мотивы, которые, я уверен, в столь трудный для нашего государства час очень близки каждому жителю планеты.

Я поднял голову, уставившись на толстяка. Он постарался не смотреть в мою сторону.

– Властью, данной мне Коронным Содружеством, я объявляю вас виновными и приговариваю к службе на благо страны в одном из добровольческих отрядов, которые сейчас создаются на базе полицейских частей Содружества. Вам надлежит немедленно проследовать в расположение городского полицейского участка и пройти распределение. В случае неявки вы будете заключены под стражу. Свободны.

Судья стукнул молоточком и снова принялся что-то рассматривать на своем дисплее. Один из полицейских отправился к скамье подсудимых и принялся открывать наручники.

Я делал вид, что нахожусь в прострации, и просчитывал свои будущие действия. Похоже, пора.

– Господин судья, они же убийцы… – я приподнялся со стула, переводя неверящий взгляд с судьи на ухмыляющихся мужиков. – Вы же видели, что они сделали с моими родителями… Мама…

– Молодой человек, после того, что произошло на Короне-два, у вас нет никакого морального права осуждать этих людей, – поджал губы судья. – Приговор окончательный и изменению не подлежит.

– Вы… вы… – я не мог подобрать слов.

– Офицер, успокойте вашего подопечного, – отвернулся от меня судья.

Рядом со мной поднялся Сержант. Успокаивающе взял за плечо.

– Парень, успокойся. Ты все равно ничего не сделаешь. Смирись.

– Ничего не сделаю?! – я повернулся к нему, стараясь сделать как можно более бешеное лицо.

Отбросив держащую меня руку, я ткнул кулаком ему в нос. Сержант смешно мотнул головой и взмахнул руками, теряя равновесие. Словно пытаясь защититься, повернулся ко мне боком, подставляя кобуру.

Выхватить пистолет было легко.

– Вы… Гнилые, продажные твари… – Я вскинул оружие дрожащими руками и прицелился в разинувшего от изумления рот судью.

Выстрел. В стене рядом с толстяком появляется выбоина. Выстрел. Стеклянными брызгами разлетается дисплей. Вот теперь пора. Выстрел. Голова судьи дергается назад. Во лбу виднеется отверстие от пули. Выстрел, выстрел. Одна пуля слегка задевает плечо уже мертвого человека, вторая опять попадает в стену.

Я повернулся в сторону скамьи подсудимых. Здесь тоже немая сцена с застывшими, словно изваяния, участниками. Выстрел. Пуля пролетает между двумя убийцами и попадает в деревянную перегородку. Во все стороны летят щепки.

В этот момент мне в голову прилетел чудовищный удар, и я, выронив пистолет, рухнул на пол, теряя сознание.

Очнулся уже в какой-то тесной темной каморке. Все тело ныло, голова раскалывалась от боли. Скованные наручниками за спиной руки затекли и тоже болели. Но я был жив, а это – самое главное. Все получилось.

Если бы кто-то заглянул ко мне в это время, он бы здорово удивился, увидев улыбку на лице избитого заключенного.

Но за мной пришли еще не скоро. Я уже всерьез начал опасаться за сохранность рук, перетянутых сталью, когда в двери лязгнул ключ и ко мне зашли два бугая в полицейской форме. Меня рывком подняли на ноги, набросили на голову черный мешок, а затем от души двинули в солнечное сплетение.

Пару минут я был предоставлен самому себе, затем меня снова подняли с пола и куда-то потащили.

– Мешок снимите, – послышался чей-то недовольный голос, когда мы остановились.

В глаза ударил яркий свет. Я, удерживаемый с двух сторон охранниками, находился в проходе, со всех сторон огороженным решетками. Рядом стоял очередной одетый в костюм деятель.

– Кристофер Альт, ваши действия были классифицированы как преступление высшей категории против личности и государства. Приговор – пожизненное заключение. Одиночная камера. Увести его.

Деятель, посчитав свою миссию выполненной, удалился, а меня потащили куда-то вглубь зарешеченных коридоров.

– Ага, одиночная, как же… – послышался шепот одного из конвоиров.

– Минут на пять, я думаю? – так же вполголоса произнес второй.

– Да, пойдет.

О чем они разговаривали, я понял только тогда, когда с меня сняли наручники и втолкнули в общую тюремную камеру.

– Пять минут! – раздался голос сзади, и дверь с лязгом захлопнулась.

На меня уставилось десятка полтора заключенных. Я точно так же уставился на них, изо всех сил пытаясь привести в чувство руки. Драться с онемевшими руками – прямой путь в могилу. А драться мне, похоже, придется.

Я ожидал, что будут какие-то вопросы, на которые я априори отвечу неправильно, и после этого меня уже начнут бить. Но ошибся. Вопросов никто задавать не стал. Они все просто поднялись со своих коек и молча пошли на меня.

Мне стало страшно. В кино герои в такой момент обычно думают только о том, каким эффектным ударом поразить очередного противника, а я, чувствуя лопатками холод железной двери, судорожно разминал руки и готовился к избиению. Потому что драться в полную силу мне было все равно нельзя.

Первый из них, приблизившись, просто и без затей ударил меня ногой в живот. Я постарался напрячь пресс, постарался увернуться, но позиция была слишком невыгодная. Пресс сложился, пропуская удар, а сам я сполз по двери, не в силах стоять на ногах.

Следующий размашистый удар ногой я умудрился принять на локоть, вызвав у кого-то болезненный крик. А затем чей-то ботинок впечатался мне в ребра, и драка окончательно перестала мной контролироваться. Помню, что в какой-то момент, озверев от боли, я сумел точно пнуть одного из противников в колено, заставив сустав вывернуться в обратную сторону. Кажется, еще кому-то я сломал палец.

А потом в очередной раз меня поглотила темнота.

Не знаю, сколько в этот раз я провалялся в отключке. Но снова очнулся, как ни странно. Опять на больничной койке, только в этот раз прикованный к ней наручниками. Значит, все остается по-прежнему.

– С пробуждением, – поприветствовал меня кто-то с другой стороны кровати. Я обернулся.

Очередной человек в костюме. Лицо властное, жесткое, но смотрит без злобы.

– Я начальник этой тюрьмы, Андрэ Лебеф, – представился он. – И меня просветили насчет тебя.

Логика подсказывала промолчать, и я промолчал. Неизвестно, кто там и что ему рассказал. Лебеф несколько секунд рассматривал мое ничего не выражающее лицо, затем одобрительно кивнул.

– Если бы меня не поставили в известность, то, боюсь, тебя бы уже не было на этом свете. Никто не любит «трешек», да еще и тех, кто занимается здесь убийствами. Так что у них не было выбора.

Он опять взял паузу.

– Особой помощи не жди. У меня есть единственная задача – не допустить того, чтобы тебя здесь убили или покалечили. В остальном старайся для себя сам. В случае чего подлатаем, конечно, вне очереди, медицинский отсек у нас здесь неплохой. Или вообще закроем тебя в одиночке, от греха подальше. Так будет даже лучше.

Выдав это сообщение, он поднялся и вышел из палаты, оставив меня наедине с капельницей.

Из больничного отсека я выбрался через неделю. Снова конвой, мрачные коридоры, решетки. И одиночная камера два на три метра. Кровать, санузел с унитазом, над которым расположен душ, тумбочка, дисплей телевизора на стене, маленькое окошко.

И долгие часы в одиночестве, проводимые за бесконечным просмотром новостей. Да, я пытался поддерживать форму, до одури выполняя простейшие доступные мне упражнения. Но тюремный рацион был не то чтобы очень питательным, поэтому силы быстро заканчивались, и я опять принимался пялиться в экран.

Правительство, похоже, окончательно плюнуло на контроль за средствами массовой информации. И теперь по единственному доступному мне каналу шла дикая мешанина различных репортажей, аналитических сводок и прогнозов. Каждый журналист старался гнуть свою линию, а руководство телеканала, скорее всего, просто плюнуло на все. Не удивлюсь, если сейчас вся культурная элита государства находится в пьяном угаре, мешая алкоголь с наркотиками и проститутками. Что им еще делать-то. С собой в могилу много не заберешь, удрать с планеты практически нереально – вот и остается либо прятаться в каких-нибудь горах, надеясь непонятно на что, либо тратить накопленные богатства, пока есть возможность.

Спустя полтора месяца после того, как я оказался в камере, в океан рухнула предпоследняя орбитальная станция.

Репортажи стали настолько яркими, что я начал смотреть их уже с неподдельным интересом, пытаясь анализировать информацию и угадывать мотивы авторов.

Наиболее патриотичные или же наиболее тупые журналисты пытались наращивать градус оптимизма и успокаивать народ. Мелькали давние кадры, показывающие неспешно пролетающий над планетой линкор Федерации. Говорились красивые слова о том, что в момент уничтожения последней станции Федерация возьмет процесс в свои руки, и война закончится, не принеся особых неприятностей гражданскому населению. Да, правительство станет другим, но в целом ничего не изменится.

Слушая такие репортажи, я невольно задавался вопросом – а не работают ли их авторы на противника? Лучше всего сражается тот, у кого что-то отбирают. Убеди всех, что ничего ни у кого не отберут – и сопротивление заглохнет, не начавшись.

Сразу после обнадеживающих программ эфирное время получали другие авторы, с диаметрально противоположной точкой зрения. Отдельные представители журналистской братии вспоминали Корону-два и предрекали тотальный геноцид всего населения планеты. Здесь уже, скорее, создатели передач просто садились верхом на любимого конька и стращали народ кто во что горазд.

Дальше шли беспристрастные репортажи из разных мест планеты.

Какой-то фермер на полном серьезе рассказывал, что собирается пару ближайших лет скрываться в собственноручно построенном бункере.

Прямо на базе полицейских участков создавались диверсионные школы, в которых таких же юнцов, как и я, учили стрелять из винтовок по флаерам и кидать гранаты в проезжающие машины противника. Идиотизм. После восьми лет, проведенных в проекте, я смотрел на своих сверстников, готовящихся воевать с захватчиками, с откровенной жалостью. Погибнут зря, да и все.

Кое-где люди потихоньку начали заниматься мародерством. Пока еще аккуратно, под покровом ночи. Но, чувствую, скоро начнут бить витрины и таскать с прилавков консервированные продукты и днем.

В отдаленной горной долине произошел ядерный взрыв. Ведущая предположила, что там находилась секретная лаборатория по разработке новейших вооружений, а взрыв произошел или из-за халатности, или из-за диверсии. Ну-ну. Очертания долины, даже страшно изменившиеся после катаклизма, были мне слишком хорошо знакомы. Проект, похоже, начал заметать следы и не стал размениваться по мелочам.

Еще через месяц последняя орбиталка была расщеплена на атомы прямо на орбите. И я начал морально готовиться к вторжению. Когда оно произойдет – через неделю, месяц, два?

Тюремщики, время от времени появляющиеся у дверей моей камеры, излучали откровенную ненависть. Я стал опасаться того, что могу не дожить до появления «трешек». Надо будет держаться настороже. А то прибьют, дураки, перед самым прибытием моих новых земляков.

Репортажи по телевизору начали появляться все реже. Похоже, до журналистов тоже начало доходить, что последние деньки лучше провести с семьей или, на худой конец, в компании друзей и подруг.

Планета притихла в ожидании.

Я, монотонно меряя шагами крохотную камеру, тоже ждал перемен. Но я, в отличие от подавляющего большинства своих сограждан, ждал их с нетерпением.

Глава 4

Небо над планетой действительно светлеет. Вокруг меня стоят одноклассники, тоже забравшиеся на пригорок. Все вместе мы смотрим на то, как где‑то далеко за облаками начинает играть красками полярное сияние.

Холодная и величественная красота. Мы с ребятами стоим и смотрим, разинув рты.

Интересно, они тоже слышат прохладную музыку колокольчиков?

* * *

Мне пришлось ждать еще шесть с половиной долгих месяцев. Не знаю, просчитывал ситуацию наш противник, или же его просто что-то задержало в пути, но Содружество томилось в неизвестности больше полугода.

Потихоньку вся жизнь замерла. Правительство опустило руки и никак не влияло на ситуацию. Промышленность, не имея внятной цели для работы, практически полностью остановилась. Аграрный сектор еще что-то производил, но совершенно без энтузиазма. Какой смысл работать, если все, что ты сделаешь, у тебя отберут? Запасы в продуктовых магазинах таяли на глазах.

Добровольческие отряды, полгода назад преисполненные желания встретить врага с оружием в руках, рассыпались, а недавние защитники государства начинали рыскать по городам в поисках провизии, пополняя ряды мародеров.

Полиция как-то еще поддерживала порядок в крупных центрах, но энтузиазма становилось все меньше даже у нее.

Окончательное уничтожение планетарной обороны словно убрало подпорку, держащую Коронное Содружество на ногах. Зреющий долгие восемь лет нарыв лопнул, и государство стремительно рушилось. Хоть как-то еще держалась армия, но и военные старались не высовываться за пределы своих баз.

Даже телевизионные энтузиасты скисли за полгода ожидания. Иногда, конечно, проскакивали интересные репортажи, но в целом ведущие просто уставшими голосами зачитывали информационную сводку, а потом включали видеонарезку.

Все произошло в один самый обычный пасмурный день, когда я, встав на тумбочку, смотрел в зарешеченное окно, наблюдая за прогуливающимися во внутреннем дворе заключенными. Начальник тюрьмы, очевидно, принявший близко к сердцу задачу по сохранению моей жизни, в итоге так и обрек меня на полностью одиночный режим, без прогулок. Так что людей я видел только в окно. Ну и еще в тех редких случаях, когда мимо камеры с инспекцией проходили охранники.

Где-то вдалеке, за тюрьмой, за крышами домов, примыкающих к ней, облака полыхнули яркой фиолетовой вспышкой. Я замер, еще не веря, что мое ожидание, наконец, закончилось.

Спустя пару секунд здание словно подпрыгнуло в воздух. Тумбочка вывернулась из-под ног, и я не упал на пол только потому, что успел вцепиться в решетку. С потолка посыпались обломки штукатурки. Люди в тюремном дворе попадали на землю. А затем пришла ударная волна.

Низкий, выворачивающий душу грохот. Ветер, принесший клубы пыли и острый запах озона. Медленно кувыркающийся в небе здоровенный обломок какого-то здания. Моргая глазами от пыли и морщась от гремящего в ушах звука, я завороженно наблюдал за его полетом.

Кусок бетона пролетел над тюрьмой и скрылся из поля зрения.

Не знаю, что послужило целью орбитальной бомбардировки, но враг не стал мелочиться, сразу зайдя с козырей.

– Мы прерываем программу передач для экстренного включения, – внезапно заголосил телевизор. – Несколько минут назад незаметно вышедший на орбиту планеты враг нанес массированный удар по планете! По поступающим сообщениям, произведено около полутора сотен точечных ударов по военным и правительственным объектам.

Я спрыгнул на пол и посмотрел на экран. Осунувшаяся ведущая, растрепанная, с синяками под глазами и испуганным взглядом, продолжала:

– Орбитальная бомбардировка продолжается. Мы рекомендуем всем, кто слышит это сообщение, держаться как можно дальше от значимых объектов военного и государственного назначения. Сохраняйте спокойствие и…

Что еще хотела сказать ведущая, я так и не узнал – в камере отрубился свет, телевизор тоже погас. Почти сразу же здание тряхнуло еще раз.

Я вытряхнул из волос попавшую туда штукатурку и задумался, осматриваясь вокруг. Освобождение близко, но не исключен вариант, что ко мне под шумок наведается какой-нибудь сбрендивший охранник. Хорошо бы раздобыть хоть какое-нибудь оружие, чтобы оказать сопротивление. Но, увы, оружия для заключенных в камере не предусматривалось. Тумбочка не разламывалась, унитаз не раскалывался, душ не отрывался.

В конце концов, я просто улегся на кровать и принялся ждать, время от времени ощущая новые толчки и слыша знакомый грохот.

Впрочем, никто ко мне в гости не спешил. Тюремщики, скорее всего, предпочли заботиться о спасении своей собственной жизни.

К вечеру удары с орбиты закончились. Началась наземная операция. Пару раз за окном с ревом проносились десантные транспортники, один раз с тонким свистом прошло звено атмосферных истребителей. Где-то вдалеке что-то взрывалось и грохотало.

Ночью все продолжилось. Я, даже не стараясь заснуть, смотрел в окно, любуясь отблесками пожаров на низко стелющихся облаках.

К утру все стихло уже окончательно.

Никто из охранников так и не появился. Еды я тоже не дождался, о чем мне постоянно напоминал желудок. Тюрьма словно вымерла.

За весь следующий день не произошло ровным счетом ничего нового. Я лежал на кровати, экономя силы, из-за окна пару раз доносились выстрелы, но в целом все было тихо.

На третий день дальше по коридору принялся вопить какой-то заключенный, требуя еды. Крики доносились едва слышно – звукоизоляция в учреждении была отменная. Через пару часов его поддержал еще кто-то. Но их вопли не достигли ничьих ушей.

А утром четвертого дня везде зажегся свет и равнодушный голос из системы внутреннего оповещения произнес:

– Всем заключенным предписывается немедленно пройти во внутренний двор тюрьмы. Не выполнившие приказ и оставшиеся в камерах будут уничтожены.

Вслед за этим раздался щелчок замка, и дверь слегка приоткрылась. Я соскочил с кровати и осторожно высунул голову в коридор. Рядом точно так же осторожно выглядывали из своих отсеков другие заключенные.

– Че, нас освобождают? – задал вопрос в пустоту тощий мужик из соседней камеры.

– А что, может быть, – воодушевился парень напротив меня и вышел в коридор.

Проход постепенно заполнился людьми. Я тоже вышел, понятия не имея, в какую сторону идти, чтобы добраться до внутреннего двора. К счастью, нашелся какой-то местный знаток, который показал дорогу.

Нестройной, неуверенной толпой мы выбрались во двор и присоединились к уже появившимся там заключенным. Люди нервничали. Кто-то всерьез рассчитывал на амнистию, кто-то опасался массовой казни. Я молчал и старался держаться с краю толпы, чтобы иметь, если что, шанс от нее дистанцироваться.

Через несколько минут открылась одна из дверей, и во дворе появился взвод, по-видимому, десантников во главе с командиром. Командир осмотрел нас внимательным взглядом, что-то сказал в микрофон и дождался ответа, после чего сам себе кивнул.

– Заключенные, прошу выстроиться в шеренгу около вон той стены, – махнул он рукой, принимая от одного из десантников планшет.

Некоторое время мы молча стояли у стены, а он что-то тыкал на экране. Я думал о том, как бы подгадать момент и заявить, что я являюсь гражданином Короны-три. Не хотелось бы получить пулю из-за нервов какого-нибудь десантника.

Глаза командира, бегающие по экрану, зацепились за что-то, и он удивленно улыбнулся.

– Заключенный Кристофер Альт, выйти из строя!

Я пару секунд оставался на месте, а потом, спохватившись, сделал несколько шагов вперед. Лейтенант – я сумел рассмотреть его знаки различия – с любопытством уставился на меня.

– Досье не врет? – поинтересовался он, кивая на планшет.

– Не врет, господин лейтенант. Я действительно полноправный гражданин Короны-три.

Он испытующе посмотрел на меня, затем кивнул.

– В любом случае, гражданин Альт, вы амнистированы нашим правительством. Ваше дело будет разобрано на слушании специальной комиссии. Пройдите сюда.

Он снова уткнулся в планшет.

Я осторожно подошел к десантникам. Один из них, видя мою робость, покровительственно улыбнулся.

– Не бойся, парень, ты среди своих.

Лейтенант изучал содержимое планшета еще минут пять. Все это время во дворе царило гробовое молчание. Наконец, он опустил планшет и обвел взглядом толпу заключенных.

– Мной установлено, что ни один из вас не является ценным ресурсом для нашего государства. Все вы преступники и, согласно законам военного времени, вас ждет смерть. Встретьте ее с честью. Сержант! Привести приговор в исполнение.

Толпа у стены, осознав уготованную ей участь, взвыла дикими голосами. Кто-то бросился на колени, протягивая в нашу сторону руки. Несколько человек начали во все горло кричать, что они тоже являются гражданами диктатуры. Часть попробовала скрыться в дверях, из которых мы попали во двор. Двери оказались заперты.

– Огонь, – прозвучала негромкая команда рядом со мной, и винтовки десантников плюнули смертью. На вооружении у них был явно штурмовой вариант, умеющий стрелять плазменными зарядами наряду с обычными гранатами и пулями.

Они и использовали плазму, залив свои цели огнем. По стене потек расплавившийся камень. А меня вывернуло наизнанку от запаха горелого мяса.

Затем все закончилось. Кто-то из десантников ободряюще похлопал по спине, поддержал за руку. Другой протянул бутылку с водой. Я благодарно кивнул, прополоскал рот и глотнул солено-сладкую жидкость. Явно состав для оптимизации водно-солевого баланса в организме.

– Оставь у себя. Пойдем, нужно будет отправить тебя в центр. Вам здесь в последнее время тяжело пришлось, так что диктат объявил первоочередной задачей восстановление вас в правах. Пройдешь проверку и станешь свободным, словно ветер. Даже подъемные обещают.

Из тюрьмы к транспорту мы шли уже в молчании. Десантники помнили о том, что находятся на враждебной планете и постоянно отслеживали потенциальные угрозы. Но ничего не произошло.

Трое часовых, дежуривших около машины, смерили меня удивленными взглядами, получили разъяснения и заулыбались. Один из них протянул мне какую-то колбаску.

– Держи, парень. Последние дни о вас там, наверное, никто и не вспоминал. Проголодался, небось.

– Спасибо, – от души поблагодарил я его. – Действительно пришлось поголодать.

Десантник еще раз улыбнулся и забрался на место пилота. Мы рассредоточились в салоне, и машина с легким гулом ушла вертикально вверх.

– То и дело случаются различные инциденты, – увидев мое удивление, пояснил лейтенант. – Так что мы на всякий случай сразу уходим на высоту, чтобы не получить какой-нибудь подарок в борт.

Я кивнул и принялся пялиться в дисплей, заменяющий окно. Впрочем, после того, как мы поднялись выше облаков, смотреть там было особо не на что. Хотя облака сверху все равно интереснее, чем те же облака, но рассматриваемые через зарешеченное окошко.

Полет продолжался полчаса, в течение которого мне перепала еще одна колбаска. А затем мы вынырнули над столицей.

Когда-то красивый и величественный город сейчас являл собой жалкое зрелище. Проплешины от взрывов, дым, огни пожаров, разрушенный правительственный комплекс и горящее от разлитого топлива море.

Наш транспорт отвесно рухнул рядом с одним из сохранившихся закрытых парков. Гигантское куполообразное сооружение, внутри которого текут ручейки, растут деревья и прыгают по веткам завезенные с Земли пушистые белки.

– Пойдем, – пригласил меня за собой лейтенант. – Здесь оборудован центр помощи гражданам Короны-три. Оформим тебя, потом подождешь разбора своего дела. Думаю, за неделю справятся.

Оформление заняло довольно много времени. Лейтенант заполнял какие-то формы, скачивал информацию с планшета на местный терминал, снова что-то печатал. Наконец, процедура закончилась, местный управленец выдал мне браслет с номером и пригласил пройти внутрь. Я хотел было попрощаться с вытащившим меня из тюрьмы офицером, но он уже шел к транспорту. Десяток секунд – и машина уходит вверх.

– Проходите внутрь, гражданин Альт, будьте любезны, – повторил управленец, не подавая признаков нетерпения. – Сразу на входе вы можете получить новую одежду и горячую еду. Немного дальше оборудованы душевые и места для отдыха. Если будут вопросы, обращайтесь к волонтерам, это люди с оранжевой полосой на одежде.

Я прошел сквозь раздвижные двери и оказался в парке. Меня тут же взял в оборот какой-то улыбчивый парень с той самой полоской. Я не сопротивлялся и позволил провести себя сначала к пункту выдачи одежды, где мне дали увесистый тючок, а потом и к душевым.

Дважды вымывшись под слабыми теплыми струями душа и переодевшись в чистую коричневую одежду, я почувствовал себя словно заново родившимся.

– Столовая оборудована вон там, – показал мне рукой волонтер. – Вашу старую одежду давайте сюда, я ее выкину. Если захотите спать, следуйте вон туда. Просто приложите браслет к одному из незанятых боксов, и он зарегистрируется за вами. Если возникнут еще вопросы, обращайтесь или ко мне, или к любому другому помощнику.

– А сколько примерно это все займет? – поинтересовался я.

– Ориентировочно – около шести дней. Сейчас здесь находятся почти сто пятьдесят человек, но ежедневно проверяются около двадцати – двадцати пяти. У вас на браслете номер, – он ткнул пальцем в мою руку. – В центре парка есть большое табло, там показывается, какой номер в данный момент проходит проверку, так что вы всегда будете в курсе.

Поблагодарив его, я отправился в столовую. Здесь можно было наесться обычным армейским супом и стейками с рисом. Еще давали чай или кофе, на выбор.

Набрав себе еды, я занял столик у стены, рассматривая окружающих. Их было семеро, все в таких же коричневых одеяниях, все сосредоточенно ели, время от времени перебрасываясь репликами.

Я принялся жевать, думая над линией поведения. Быть чрезмерно общительным – глупо. Я только что из тюрьмы, да и последние девять лет, считай, в ней же и провел. Должен быть слегка нелюдимым. Да и кто они мне, в конце концов. Ну да, собратья по положению. Но и только. Так что решено, буду молчуном, держащимся в стороне.

Наевшись, я отправился искать место отдыха. Оказалось – вполне себе цивилизованные кабинки с закрывающимися дверцами. Внутри – шкафчик, стул и кровать, ничего лишнего.

Я закрыл дверь и с наслаждением вытянулся на мягком матрасе.

Опять потянулось ожидание. Я вставал с кровати, ходил завтракать, потом гулял по парку, стараясь избегать разговоров, рассматривал скалы, ручейки и озерца, кормил с рук смешных пушистых белок загодя припрятанным хлебом. Затем опять – трапеза, прогулка, кровать.

– Молодой человек, а вы откуда? – в один прекрасный момент поинтересовалась у меня какая-то пожилая женщина, спугнув с руки очередную белку.

– Простите?

– Из какого города, я имею в виду, – расплылась она в улыбке.

– О, простите, не понял сразу. В последнее время я сидел в тюрьме, – улыбнулся я, рассчитывая увидеть испуг в ее глазах.

Не увидел, более того, на лице у нее отразилось искреннее сочувствие.

– Бедняжка. Сейчас многих вытаскивают из тюрем. Здешнее правительство совсем затянуло узлы. А ваши родители, их освободили?

– Нет, к сожалению, – я сделал бесстрастное лицо. – Их убили, почти год назад, какие-то отморозки из местных.

– Ой, деточка, – она с испугом прижала руки к груди. – Прости меня, что я о таком напомнила.

– Ничего страшного, – выдавил я кривую улыбку. – Я это уже пережил. Простите меня, я пойду прогуляюсь.

Я углубился в парк, оставив ее терзаться угрызениями совести.

Наконец, пришла и моя очередь идти на проверку. Количество людей в парке за это время изменилось незначительно – кого-то выпускали, кто-то, наоборот, прибывал.

– Итак, молодой человек, присаживайтесь.

В комнате, где проводилась проверка, стоял стол, за которым сидел усталый человек в форме без знаков различия, перед столом стояло кресло, в котором я устроился, а по углам замерли два охранника с винтовками наизготовку. Интересно, возможно, были уже неприятные инциденты.

– Итак, вы утверждаете, что являетесь Кристофером Альт, сыном Амелии и Джерри Альт, полноправных граждан Короны-три, и, соответственно, также претендуете на полное гражданство нашего государства.

– Да, наверное. В смысле да, я их сын, а насчет полного гражданства – я не уверен, что точно знаю, что это.

Человек за столом кивнул, но ничего объяснять не стал, рассматривая что-то на экране.

– Факт вашего рождения подтвержден, но ваших отпечатков пальцев и сетчатки в базе данных нет. Впрочем, – поспешил он меня успокоить, – вы покинули нашу планету в девять лет, а эти процедуры проводятся в двенадцать, при выдаче первого удостоверения личности.

Мне понравилось, как он расставлял акценты. Похоже, для него я уже был своим.

– Мы получили некоторые записи из отдела полиции, который осуществлял контроль за вашей семьей. Видеозаписи, конечно, не очень качественные, – он скривился в презрении к отсталым технологиям полицейских, – но все они служат подтверждением вашей истории. Вашу семью изолировали от общества. Вас, правда, взялись обучать по неплохой программе, на это у них совести хватило.

Человек некоторое время изучал экран.

– Что же. Думаю, я вправе подтвердить получение вами базового стандартного образования по нормам нашего государства. Увы, до расширенного вы не дотягиваете, к сожалению, – он с неподдельной грустью вздохнул. – Помимо этого, вы получили права на вождение базовых типов наземных и воздушных машин. Думаю, их я тоже могу подтвердить.

Он нажал что-то на экране.

– Дальше мне, к сожалению, придется затронуть больную тему. Ваших родителей убили, убийц оправдали, но вы сумели прямо в здании суда отомстить за них. Не до конца, конечно, но тем не менее я восхищен. Ваша сила духа вызывает уважение.

– Спасибо.

– Вы, я думаю, догадываетесь, что здешнее собеседование – это отчасти формальность. Ваше дело было отправлено в аналитический отдел, изучено, и я лишь знакомлю вас с итогами. Так вот, за ваши действия по защите справедливости в военное время вы представлены к военной награде «Меч Короны» пятой степени.

С удовольствием наблюдая за моей изумленной физиономией, он достал из ящика стола красную картонную коробочку и протянул мне.

– Поздравляю, гражданин Альт. Вы достойны этой награды.

Я открыл коробку и засмотрелся на медаль. Моя первая награда. За все девять лет обучения. И, по иронии судьбы, вручают ее мне враги.

Сама медаль была довольно скромная – покрытый черной эмалью металлический кругляш с выгравированным на нем белым мечом. Если мне не изменяет память, на медали четвертой степени меч становится красным. Затем – серебряным, золотым, а на высшей награде, сделанной из золота без всякой эмали, он выложен бриллиантами. Красивая вещь, вот только получить ее не очень сложно. Медаль дается за личные действия по восстановлению справедливости. Хотя вручивший ее мне человек и сказал, что она военная, но полицейская – было бы ближе к истине.

В коробке также нашелся комплект планок и какой-то листок.

– Там описаны ваши привилегии, как обладателя государственной награды, – пояснил человек, увидев мое любопытство. – Но вернемся к собеседованию.

Он снова что-то понажимал на экране.

– Ладно, гражданин Альт, не буду больше тратить ваше время. Думаю, вы уже поняли, что у государства нет к вам вопросов, и оно радо видеть вас своим гражданином. Для вас в ближайшем будущем будет подготовлен комплект документов. От вас потребуется только пройти процесс сканирования отпечатков пальцев и сетчатки.

– Собственно говоря, – улыбнулся он, – все необходимое ждет вас в соседнем кабинете. Пройдемте.

Еще до конца не веря, что все действительно получилось, я прошел вслед за ним в соседний кабинет. Какие-то мило улыбающиеся девушки просканировали мне сетчатку, сняли отпечатки пальцев, сделали фотографию и попросили подождать. На удивление, ожидание затянулось всего на пять минут. Затем одна из них, внимательно смотрящая в монитор, просияла и повернулась ко мне.

– Гражданин Альт, ваши данные внесены в планетарную базу и переданы на коммуникационный центр на линкоре «Беспощадный». Ближайшим сеансом связи они будут переданы на нашу родину. Я вас от души поздравляю!

– Спасибо большое. – Такие все вокруг счастливые, аж тошно. Но, наверное, есть специальная инструкция для поддержки своих граждан на этой планете.

Из громоздкого аппарата, стоящего в углу, тем временем выдвинулся металлический прямоугольник размером с обычную кредитную карту, но гораздо, гораздо толще.

– Это стандартный идентификатор нашего государства, – пояснила она, протягивая прямоугольник мне. – Вы освоитесь.

Я взял его в руки. Увесистый. С одной стороны на блестящей поверхности проступала фотография моего лица, сурового, серьезного. Хорошо еще, что я два дня назад наведался в здешнюю мобильную парикмахерскую и привел голову в порядок.

Под фотографией было написано мое имя и номер, а также отметка о полном гражданстве диктатуры Короны-три. На обратной стороне не было ничего.

– Управление идентификатором осуществляется с этой стороны, – пояснила мне девушка. – Приложите указательный палец к любому месту.

Я послушался, и на безжизненной поверхности появилось меню.

– Здесь информация о вашем личном банковском счете. Кстати, поздравляю, стандартная компенсация за перенесенные в военное время лишения уже переведена на ваш счет.

Я коснулся значка с перечеркнутой буквой К. Отобразилась информация о моем счете. На котором, как оказалось, лежало десять тысяч пятьсот стандартных кредитов. Ага, поступления… Десять тысяч пришли в виде компенсации, а пятьсот – в качестве бонуса за получение государственной награды. Мелочь, а приятно. За эту сумму я, кажется, могу купить неплохой флаер или даже скромную квартирку. Не уверен, правда, что в условиях военного времени цены остаются такими же.

– Вы можете распоряжаться только вашим банковским счетом, – продолжала поучать меня девушка. – Все остальные данные обновляются автоматически при любом контакте с глобальной сетью. Это касается места вашей работы, семейного положения, государственных наград и много чего другого. Полную информацию с вашего коммуникатора могут прочитать только сотрудники правоохранительных органов. В случае если у вас требует подтверждения ваших данных гражданское лицо, вы можете просто вывести на панель необходимый ему пункт и скрыть остальные. Ваши личные данные неприкосновенны для остальных.

– Спасибо еще раз.

– Не за что. Надеюсь, у вас все получится в новой жизни.

Я невольно вздрогнул, но она явно имела в виду совсем не то, что почудилось мне.

Сопровождаемый все тем же человеком из комнаты собеседований, я попрощался с девушками и отправился в следующий кабинет. Здесь сопровождающий пожелал мне всяческих успехов в жизни и откланялся. А я зашел внутрь.

Здесь меня встретила серьезная женщина с нашивками сержанта.

– Присаживайтесь, господин Альт. Меня зовут Николь О’Кин, и я занимаюсь тем, что помогаю нашим гражданам адаптироваться в новой реальности.

– Добрый день, госпожа О’Кин.

– Согласно вашему досье, вы уже совершеннолетний и обладаете полным гражданством. В таких случаях государство обычно не вмешивается, предоставляя своему гражданину полную свободу выбора. Но, согласитесь, сейчас особые обстоятельства. И в связи с этим у меня возникает вопрос. Как государство может помочь вам?

Я сделал вид, что задумался.

– А какие есть варианты?

– Согласно вашему досье, вы обладаете стандартным базовым образованием. Государство может субсидировать получение вами расширенного или специального образования на Короне-три. В случае если вы не хотите продолжать обучение, государство может доставить вас в любую точку на планетах системы и помочь с жильем и трудоустройством. Кстати, на этой планете в ближайшее время будет очень много работы.

Как-то негусто, на мой взгляд. И ничто из этого не подходило мне в глобальной перспективе.

– Госпожа О’Кин, а есть ли возможность поступить в армию? Скажем, в ту часть, которая вытащила меня из тюрьмы? Честно скажу, я ничего особо не умею из-за лет, проведенных под домашним арестом. А в армии, насколько я понимаю, даже из последних неудачников могут сделать людей.

Сержант уставилась на меня с проклюнувшимся любопытством.

– В вашей биографии есть факт убийства. Думаете, вы способны делать это на профессиональной основе?

– Да, – как можно более твердо ответил я, стараясь отогнать от себя зрелище горящих в тюремном дворе людей.

– Хорошо… – с сомнением произнесла сержант. – В принципе, выше намерение вполне подпадает под понятие трудоустройства. В десант, понятно, вас не возьмут. Но на планету уже прибывают регулярные части для обеспечения порядка и подавления очагов сопротивления. Я полагаю, что смогу прикомандировать вас к одной из них. К сожалению, у вас нет никакой подготовки, так что вам будет трудно.

Она пару секунд посмотрела на меня, словно ожидая, что я откажусь. Затем вздохнула и принялась копаться в терминале.

– Ну что же, гражданин, – устало произнесла сержант. – Я внесла вас в список новобранцев триста шестнадцатой пехотной части, расположившейся в здешнем пригороде. Карту я сейчас распечатаю. Вам необходимо прибыть в расположение части до восьми утра завтрашнего дня. Если вы не появитесь, государство будет считать, что вы изменили свое решение и остались гражданским. Это не запрещается.

– В общем, теперь у вас есть время подумать до завтрашнего утра, – неожиданно тепло добавила она. – Взвесьте все за и против. И будьте осторожнее на улицах. Столица под контролем, но инциденты случаются. Если вам понадобится переночевать, можете вернуться в этот центр.

– Спасибо вам, – искренне поблагодарил я женщину, а затем, все так же держа в руках идентификатор и коробочку с медалью, отправился на выход.

Прошел проверку, кивнул откозырявшему солдату и остановился, не зная, куда податься. В столице я никогда не бывал раньше, дел у меня здесь тоже не было. Чем, спрашивается, мне тут заниматься?

– Извините, пожалуйста, – вернулся я к часовому. – Не подскажете ли, как можно добраться до расположения триста шестнадцатой части? Мне дали карту, но я не уверен, что смогу правильно определить направление.

– Дайте взгляну, гражданин, – протянул руку за картой солдат. – Это в пятнадцати километрах отсюда. Я бы не рекомендовал вам добираться туда пешком.

– А как же мне туда добраться?

– Не знаю, гражданин, сожалею.

– Но в каком направлении база, вы можете сказать?

Часовой указал мне направление и снова застыл у двери, а я направился в указанную сторону. Идти предстояло чуть ли не через весь город.

Топая по улицам, я чувствовал легкий опьяняющий вкус свободы. Время от времени встречающиеся патрули, едва завидев идентификатор, становились вежливыми и готовыми помочь, столичные обитатели, наоборот, не поднимали головы и старались незаметно прошмыгнуть по своим делам, не обращая на меня внимания.

В душе даже проснулось некое чувство превосходства и гордости за то, что я являюсь гражданином победившего в войне государства. Пришлось напомнить самому себе, что это не совсем так, более того – совсем даже не так.

Магазины по пути были закрыты, все как один. Я, запарившись тащить в руках идентификатор и медаль, попробовал было найти хоть что-то, где можно было бы купить подходящий бумажник и рюкзак, но мне это не удалось. Пришлось подойти к стоящему на перекрестке патрулю.

Считав данные с идентификатора, сержант, командующий патрулем, превратился из сурового убийцы в доброго усатого дядьку.

– Так чем можем помочь, гражданин?

– Э… Понимаете, меня только сегодня выпустили из центра. Дали идентификатор, вручили медаль и отправили. С завтрашнего дня поступаю в армию. Но у меня нет даже простого бумажника, нет сумки, ничего. Вот я и хотел у вас узнать, нет ли поблизости хоть какого-нибудь подходящего магазина? Работающего, само собой.

– Магазины все закрыты, – проворчал сержант, морща лоб. Покосился на красную коробочку у меня в руке и о чем-то задумался.

– Стивенсон! Проводи гражданина к тому бутику на соседней улице, пусть возьмет, что ему требуется. Не хватало еще, чтобы наши граждане были хуже экипированы, чем здешние крысы.

Один из рядовых козырнул и, махнув мне рукой, отправился в соседний переулок. И буквально через минуту вывел меня к «Магазину модной одежды и аксессуаров Грисби». Пнул дверь, убедился, что она намертво закрыта, пожал плечами и выстрелил прямо в витрину. Стекло взорвалось и осыпалось, сигнализация взвыла, а Стивенсон, махнув рукой, предложил мне заходить внутрь.

– Давай, бери, что надо. Выкинь, кстати, эти тряпки, что на тебе. Их только в центре адаптации носить.

Я не стал кочевряжиться и за десять минут, морщась от воя сигнализации, подобрал себе подходящие по размеру легкие брюки и футболку. Подумал и добавил кроссовки и ветровку. Затем взял с витрины бумажник, маленький кожаный рюкзак и вышел к солдату.

– Вот, другое дело, – он придирчиво осмотрел меня и явно остался доволен. – Я пошел на пост, а тебе – удачи. Авось, пересечемся еще. Армия маленькая.

Стивенсон козырнул и убежал в сторону своего поста, а я отправился в дальнейший путь. Теперь идти было заметно приятнее. А совсем хорошо стало, когда я заметил неспешно едущую по дороге машину с маркировкой триста шестнадцатой части.

Пришлось, правда, пробежаться за ней, размахивая руками, но в итоге мне досталось место на жестком сиденье рядом с двумя солдатами, и машина все так же неспешно покатила дальше, везя меня все ближе к месту будущей службы.

Глава 5

Сияние постепенно увеличивается, заполняя собой уже почти треть ночного неба. Кажется, что оно приближается, двигается по направлению к нам, стоящим на пригорке.

Рядом что-то говорит учительница, госпожа Акато. Некоторое время я смотрю на ее шевелящийся рот, пытаясь расслышать слова, но не могу.

Все заглушает победное пение колокольчиков.

* * *

Капитан Роджерс, рассматривая мое дело, выглядел так, как будто я под видом сладкого шоколадного тортика подсунул ему собачье дерьмо, а он мне и поверил. И сейчас от души жалел об этом.

– Гражданин, ты же ни черта не умеешь. Базовое образование, никаких полезных для армии навыков, ничего. Ты точно хорошо подумал, прежде чем идти сюда?

Я подозревал, что умею и знаю гораздо больше самого капитана, но слушал его речи с грустным выражением лица и не возражал.

– Ты даже стрелять не знаешь как! Сколько раз ты выстрелил в тот раз? Я тебе напомню, гражданин. Шесть. Шесть гребаных раз ты стрелял из очень даже неплохого оружия с микроскопического расстояния, но попал всего один, да и то – по счастливой случайности!

Я продолжал стоять с виноватой физиономией.

– Ты ослаб в тюрьме, да и раньше у тебя с физподготовкой было не очень. Тебе бы сейчас воспользоваться возможностью да отдохнуть месяц-другой на здешних пляжах, пообщаться с местными красотками, а?

Голос капитана приобрел доверительно-подзуживающие нотки, но где-то на задворках его речи уже чувствовалась обреченность. Наверное, не первый раз видит перед собой никуда не годного идиота, решившего добиться успеха в армии. А идиоты, как правило, весьма упорные в достижении своих целей.

– Не передумаешь, да? – вздохнул капитан. Я отрицательно махнул головой. – Хрен с тобой, гражданин. Точнее, рядовой. Но напоследок попробуй мне честно ответить – на хрена тебе это нужно. Помни, от твоего ответа не будет зависеть, попадешь ли ты в армию. От твоего ответа будет зависеть нечто гораздо более важное – мое личное отношение к тебе. Так что не торопись и обдумай свой ответ.

Вопрос действительно заставил меня задуматься. Что ему от меня надо? Действительно честности?

– Господин капитан, вы читали мое досье. Вы понимаете, что меня ждет на гражданском поприще? Или я продолжу обучение и через пять лет окажусь без гроша в кармане в поисках работы, или же я начну работать сейчас и через пять лет буду с деньгами, но без всяких перспектив. Меня не устраивает ни первый, ни второй вариант. А армия позволяет совмещать работу с учебой. И дает дальнейшие перспективы для развития.

– Амбициозный, значит, – одобрительно кивнул капитан. – Это заметно лучше, чем если бы ты начал рассказывать про желание отомстить всем подряд за смерть своих родных или рассказывать, что с детства мечтал стать военным. Посмотрим, насколько твои слова будут соответствовать делам. Давай сюда идентификатор.

Я вытащил из бумажника и протянул ему металлическую пластину. Капитан засунул ее в какое-то отверстие на столе и принялся колдовать с терминалом. Когда через пару минут я получил обратно свою карточку, то она уже была не блестящей, а серо-синей. Верхняя половина – серой, нижняя – синей.

– Похоже на погон, – заметил я. В правом верхнем углу, кстати, появилась наградная планка, соответствующая полученной медали. А под именем и фамилией обнаружилась надпись, свидетельствующая о том, что я являюсь рядовым триста шестнадцатой пехотной части.

– Так и есть. Идентификатор в армии показывает твое звание и награды. Что же, рядовой Альт, сейчас подойдет сержант Эндрюс и устроит тебя здесь. Сегодняшний день отведен на адаптацию, с завтрашнего дня начнется твоя служба.

Появившийся в кабинете через пять минут сержант был совсем не рад меня видеть.

– Так точно, господин капитан, есть принять пополнение! – А по глазам чувствуется, что пристрелил бы он это самое пополнение прямо сейчас.

Первым делом сержант, не говоря ни слова, отвел меня на склад. Пришлось пройти по всей территории. Я с любопытством вертел головой – часть прибыла с орбиты совсем недавно, но развернутая база была в полном порядке. Казармы, административные здания, склады, ангары для техники – все было собрано на совесть. Думаю, через годик временные сооружения постепенно заменят на капитальные, но даже сейчас все выглядело очень солидно.

– Дюк, выдай этому голодранцу комплект рядового, а также устав армии, – попросил Эндрюс такого же сержанта, нашедшегося на складе.

Мне под роспись выдали два комплекта повседневной формы и один – парадной, шлем, бронежилет, пистолет, винтовку, нож, а также небольшую книжку с уставом вооруженных сил диктатуры Короны-три. Патронов не дали.

– Патроны выдаются в тире для тренировки и перед выходом на задание, – пояснил сержант Дюк.

Дальше мы отправились в сторону казарм, и мой сержант наконец принялся делиться информацией.

– Смотри, рядовой, прямо перед тобой – тренировочный центр. Никто не вправе заставить тебя туда идти, но, если ты захочешь перестать быть ничтожеством и решишь стать нормальным солдатом, то тебе прямая дорога – туда. Загляни как-нибудь, потом сам поймешь, что тебе нужно.

– Вон там – столовая. Три раза в день кормежка, сигналы подаются колоколом. Выдача автоматическая, по идентификатору. Если хочешь что-то большее, чем стандартный рацион – прямо за столовой магазин. Если есть кредиты, то можешь хоть полностью там питаться. Кое-кто так и делает. Там же есть и вещевой отдел. Если тебя не устраивает что-то из твоей экипировки, можешь прибарахлиться.

– Это здание, как ты помнишь, администрация базы. Капитан Роджерс здесь главный. Туда особо заходить незачем, только проблем наживешь.

– А вот это, – сержант улыбнулся во все сто сорок акульих зубов, – твой новый дом, рядовой. Ты теперь в шестом взводе. Здесь как раз на прошлой неделе один долбоящер пустил себе пулю в лоб – не ожидал, бедолага, что, попав в армию, придется воевать. Когнитивный диссонанс и все такое. Так что одно место освободилось на радость тебе.

Мы зашли в низкое помещение, залитое ярким светом. У стен стояло двадцать коек со шкафчиками и тумбочками. Девятнадцать были аккуратно заправлены, на сопутствующих им шкафах виднелись какие-то наклейки, а на тумбочках – рамки с фотографиями. На двадцатой койке лежало свернутое в запакованный тючок постельное белье, а шкафчик и тумбочка рядом с ней сияли первозданной чистотой.

– Твое место, – кивнул сержант. – Приложи идентификатор к панелям и подтверди принадлежность. А потом засунь в шкаф свое гражданское дерьмо и переодевайся в форму. У тебя увольнительная до завтрашнего утра, но это не значит, что по базе можно гулять в гражданском.

– А где все, сержант? – поинтересовался я, переодеваясь. Новая форма сидела отвратительно, а ботинки откровенно жали.

– Господин сержант. Чтобы к завтрашнему утра знал устав от и до. Шестой взвод на патрулировании, вернутся к шести вечера.

Осмотрев меня придирчивым взглядом, сержант поморщился.

– Дерьмово выглядишь, рядовой. Я ничего не приказываю, но советую заглянуть все же в магазин. Форма тебе по размеру стоит копейки, а выглядеть будешь лучше. Захочешь переодеться – вернешь эту Дюку. Заодно на тебе ничего висеть не будет. Сгорит форма – просто купишь новую и не надо будет писать никаких объяснительных. Обычно все так и делают.

Армия диктатуры начала открываться мне с новой стороны. Похоже, здесь налажен отличный механизм по выкачиванию денег из солдат. Хочешь нормальную жратву – иди в военный магазин. Хочешь нормальную форму – туда же. Интересно, а с оружием как?

– Господин сержант, разрешите спросить совета!

– Разрешаю.

– Прошу вас дать характеристику выданному мне оружию и посоветовать, оставить его себе либо же сменить на более подходящее.

– О как, – удивился сержант. Потом задумался и присел на угол моей койки. – Неожиданно хороший вопрос, рядовой. Правильный вопрос.

Он еще немного подумал.

– Нож однозначно оставляй. Отличная модель. Прочный, надежный. Даже баланс неплохой, на тот случай, если ты вздумаешь его метать. Есть ножи лучше и красивее, но, поверь, этот тоже на вершине. Шлем и броник тоже не трогай. Пистолет неплох, но не более. Я бы не рекомендовал тебе его сейчас менять, но в будущем, если из тебя все же получится что-то стоящее, сделать это придется. В общем, пистолеты серии «Штурм» – тот еще ширпотреб.

– А какой пистолет у вас, господин сержант?

– «Федерация-пятнадцать». Стандартный кинетический пистолет вооруженных сил Земной Федерации. Но у нас в магазине ты его не купишь, – предвосхитил он мой вопрос. – Можешь заказать, придет с орбиты со следующей поставкой.

– Винтовка у тебя сейчас – откровенное дерьмо, – сообщил мне радостную новость Эндрюс. – В последнее время пехота получала не так уж много денег по сравнению с космофлотом, так что на штатное вооружение выделили совсем мало. Если хочешь прожить подольше, я бы рекомендовал сменить ее на ту же серию, что и мой пистолет. «Федерация-двести» тебе подойдет. Боеприпасы того же стандарта, так что проблем с совместимостью не будет. И, кстати, если надумаешь брать пистолет, то он рассчитан на такой же патрон. Убойность дикая, но отдача тоже за душу берет.

– А эта винтовка в магазине есть?

– Да, думаю, найдется. Востребованный товар.

Больше вопросов у меня не было. И сержант ушел по своим делам, напомнив, что пистолет и нож входят в стандартное обмундирование и разрешены для ношения на базе, а винтовку следует оставлять в личном шкафчике.

Ну, что же, «Федерация» так «Федерация». Сержант дал действительно дельный совет, стандартное вооружение сил землян мне всегда нравилось, да и отстрелял я из него не один десяток тысяч патронов. Значит, его и возьмем. Только не двухсотую серию, а что-нибудь, что будет немного серьезнее. Поднимут на смех, конечно, но так даже лучше.

В магазин я зашел, выглядя настолько жалко, что очередной сержант, сидящий за прилавком, не стесняясь, вылупился на меня удивленным взглядом.

– Только выдали экипировку, господин сержант, вот, спешу поменять, – постарался вернуть себе несколько очков уважения я.

– Новенький? – полуудивленно-полуутвердительно спросил сержант. Я кивнул.

– Ну, смотри тогда. Форма вон там.

Через полчаса примерок я стал счастливым обладателем новых комплектов формы и трех пар точно подошедших по размеру ботинок – стандартных, потеплее и, наоборот, полегче. Удовольствие обошлось мне всего в четыреста двадцать кредитов. Не так уж и дорого, если учесть, что месячное жалованье рядового – восемьсот. Но и не дешево.

Упаковав мои покупки в большой пакет, сержант списал деньги с идентификатора и выжидающе уставился на меня.

– Оружие? – Я кивнул. – Знаешь уже, что будешь брать?

– Сержант Эндрюс посоветовал мне заказать у вас «Федерацию-пятнадцать». Это можно сделать?

– Можно, хороший выбор, – одобрил сержант. – Эндрюс плохого не посоветует. Я бы от себя порекомендовал взять пяток запасных магазинов. Все вместе выйдет ровно в пятьсот кредитов.

– Согласен, заказывайте.

Деньги со счета начали уходить с неприятной скоростью. Их там, конечно, еще хватает, но все же.

– Нож нужен?

– Нет, нож я оставлю… – Тут меня посетила неожиданная мысль, и я поправился: – Хотя нет, продайте мне точно такой же, как и этот.

– Решил вернуть армии сразу все, что получил, – понимающе хмыкнул сержант. – Тоже верно. Бюрократы, чуть что, с тебя три шкуры сдерут, а так получится проще. Еще тридцать кредитов. Винтовку, я так понимаю, тоже возьмешь?

– Да, сержант Эндрюс порекомендовал «Федерацию-двести». У вас такие есть?

– Держи, – он протянул мне черную винтовку хищного вида с выгравированной моделью Солнечной системы на прикладе.

Некоторое время я рассматривал винтовку и размышлял. Двухсотая серия – отличный выбор. Но, раз есть возможность, то стоит взять все же что-то получше. Или все же не бегать наперегонки с флаером?

– Дороговата? – по-своему истолковал мои сомнения сержант. – Есть модели сотой серии, но они не особо чем отличаются от наших стандартных, принятых на вооружение.

– Нет, господин сержант, цена роли не играет, я просто думаю, стоит ли смотреть на что-то большее.

– О, знаток, значит, – ухмыльнулся мой собеседник. – Могу заказать с орбиты сразу шестисотую серию, если пожелаешь.

Я оценил шутку. Шестисотые винтовки – это монстры с интегрированными плазмометом и гранатометом, работающие на дистанции до двух километров. Собственно говоря, это снайперское оружие, доработанное для ведения боя на короткой дистанции. И вообще на любой дистанции и с любым противником. Появись я с такой на базе, меня точно сочтут идиотом. А это сейчас не являлось моей первоочередной целью.

– Заманчивое предложение, – вернул я улыбку. – Но мне бы хватило и чего-нибудь из трехсотых. Триста двадцатая, например.

– Интересный выбор, – сержант некоторое время рассматривал меня, о чем-то размышляя. – Не мое дело, конечно, но откуда пришла мысль?

– Долго объяснять, – пожал я плечами. – Если вкратце, то был у меня знакомый, который фанател от оружия и все время восхвалял именно эту модель.

– Хороший знакомый, – кивнул он. – Трехсот двадцатой здесь у нас нет, но могу с орбиты заказать. Что еще к ней возьмешь?

– Давайте тоже пять магазинов, а еще универсальный средний прицел.

– Родной прицел или наш? Родной стоит диких денег.

– Заказывайте родной, – с болью в голосе произнес я. – И еще два глушителя.

– Разоришься.

– А что делать, я собираюсь подойти к делу серьезно.

– Все вместе получится шесть тысяч двести двадцать кредитов, – с наслаждением произнес сержант, глядя на мое лицо.

– Жестоко, – пробормотал я, протягивая идентификатор. От солидной суммы, болтающейся у меня на счету, одним махом осталась жалкая треть.

Сержант внезапно стал серьезным.

– Ты, наверное, с этой планеты, парень? Из тех, кто здесь жил, считай, в тюрьме? – Я кивнул. – В таком случае я тебя поздравляю. Ты пошел именно туда и потратил свою компенсацию именно на то, что тебе действительно нужно. Отличный выбор, рядовой.

– Спасибо.

– Твой заказ прибудет через четыре дня. Просто дашь идентификатор и получишь всё.

Еще раз поблагодарив, я отправился в казарму, переоделся в новую форму, а затем пошел на склад, где сдал полученное два часа назад обратно.

– Пистолет и винтовку менять не стал? – лениво поинтересовался сержант Дюк.

– Заказал с орбиты, привезут через несколько дней.

– Ясно, – он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, давая понять, что больше во мне ничего интересного не видит.

По дороге в тренировочный центр я, наконец, стал свидетелем некоего оживления. Время приближалось к шести часам и, похоже, это был некий рубеж – на базе начали появляться солдаты, группами и поодиночке. Кто-то топал в сторону казарм, кто-то – к столовой. Мимо меня бодрой рысью пробежал целый взвод, возглавляемый мрачным сержантом. Солдаты выглядели уставшими и какими-то пыльными.

Внутри центра я сразу же натолкнулся на информационный экран, то и дело выдающий бодрые лозунги.

«Стань образцом для подражания! Курсы армейского рукопашного боя для новичков и профессионалов!»

«Строй карьеру! Подготовительные курсы для зачисления в офицерскую академию».

«Слабый солдат – мертвый солдат! Тренажерный зал, большой выбор инструментов для развития силы».

«Получение специального и расширенного образования».

«Курсы информационной грамотности. Для начинающих, а также средний и продвинутый уровень».

«Современные танцы для всех желающих!»

И еще добрый десяток разнообразных кружков. Некоторое время поизучав крутящиеся на дисплее картинки, я направился к скучающей за стойкой дежурного девушке с капральскими нашивками.

– Госпожа капрал, разрешите обратиться!

– Вольно, рядовой, – зевнула она. – Чего хотел? Не видела тебя здесь раньше.

– Я новенький, – пояснил я. – Хочу заняться самообразованием, но пока еще точно не знаю, что именно мне нужно.

– О, – оживилась девушка. – Это здорово. А что тебе интересно?

– Мне многое интересно, – улыбнулся я. – Но нужно выбирать то, что нужно и на что у меня хватит времени.

– Да, время – это важно. В армии его всегда не хватает. А что ты хочешь добиться?

– Вы только не смейтесь, – попросил я. – Но я бы хотел в будущем попасть в штурмовики, в десант.

Капрал все же прыснула от смеха, но быстро взяла себя в руки.

– Что же, желание хорошее, – она еще раз негромко фыркнула. – Итак, что же я могу тебе посоветовать.

На некоторое время она задумалась, рассматривая свой дисплей и беззвучно шевеля губами.

– Два курса тебе прямо-таки обязательны, – наконец, произнесла она. – Это рукопашный бой и новейшие системы вооружения.

Думаю, я прямо сейчас мог бы сдать оба курса… Но придется учиться. Впрочем, тренировки никогда не повредят, а технологии никогда не стоят на месте. Я кивнул.

– Записываюсь.

– Рукопашный бой входит в бесплатную часть занятий, изучение систем вооружений будет стоить пятьдесят кредитов в месяц. Оформлять подписку?

– Оформляйте, – согласился я, в очередной раз порадовавшись за армию. Чувствую, занятия здесь съедят весь мой бюджет.

– Еще я бы посоветовала записаться в тренажерный зал, – продолжила капрал. – Это тоже бесплатные занятия, а в десанте очень придирчиво смотрят на физическую форму кандидатов.

– Нет, туда не записывайте, спасибо, – становиться качком я точно не собирался.

– Как скажешь, – спокойно согласилась капрал, смотря дальше на экран. – В принципе, больше ничего, что бы точно подходило именно для десанта, у нас нет. Глянь сам.

Она развернула дисплей в мою сторону, демонстрируя список доступных занятий.

– А что означает расширенное и специальное образование? – увидев ее недоуменный взгляд, я стушевался и поспешил объяснить: – Видите ли, я последние десять лет провел на этой проклятой планете и не особенно разбираюсь в том, что на деле значат эти термины.

Взгляд капрала наполнился сочувствием.

– Бедняга. Тяжело, наверное, пришлось. Смотри, расширенное образование – это как ступенька к высшему. По большому счету оно тебе ничего особенно не дает, но расширяет твои познания во всех областях. И является обязательным для поступления на высшее. А специальное делает из тебя специалиста в выбранной области. Например, ты можешь стать профессиональным строителем, программистом, техником. Еще кем-нибудь. Полученное специальное образование тоже дает право на получение высшего. Там много нюансов. Для некоторых академий достаточно обычного расширенного, некоторые требуют специального.

– А здесь какие специальности можно получить?

– Практически любые. Эти курсы интерактивные, то есть преподаватели находятся у нас дома, а ты просто смотришь их лекции и проходишь тесты. Но два раза в год придется сдавать экзамены лично. Сейчас с этим напряженка, но через полгода, полагаю, ситуация нормализуется и они будут прибывать сюда для приема экзаменов.

Я задумался, рассматривая строчки на экране. Подавляющее большинство из предложенного – гражданские профессии. А мне этого не требуется. Но специализация все равно нужна.

– Запишите меня на программирование и информационную безопасность.

– Хороший выбор, но сложный, – предупредила меня капрал. – И дорогой. Ты уверен? Будет стоить двести кредитов в месяц.

Да чтоб тебя. С другой стороны, получу нормальную специализацию.

– Записывайте…

– Итак, три дня в неделю – рукопашный бой, по два часа. Три раза в неделю – системы вооружения, по часу. Шесть раз в неделю по два часа – специальное образование. Не загнешься?

Помню месяцы, когда у меня занятия занимали каждый день по двенадцать часов…

– Постараюсь выдержать.

– С девятнадцати до двадцати трех у вас свободное время. Рукопашный бой всегда начинается в девятнадцать, специальные системы – тоже, но дни специально разнесены. Спецобразование – в любое время. Так что с понедельника по субботу у тебя остаются свободными всего три часа. Может, еще куда запишешься? – улыбнулась она.

Я всерьез задумался над вопросом. Окончательно лишать себя свободного времени не хотелось, но ставить галочки в своем личном деле все равно было нужно.

– А есть возможность заниматься чем-нибудь в воскресенье?

– Дурак ты, рядовой, – заметила капрал. – Отдыхать тоже нужно. Чего тебе еще не хватает? Можешь выбрать все, что угодно, только помни, что курсы, требующие личного участия учителей, будут стоить в два раза дороже.

– Хочу получить права на управление наземным и воздушным транспортом как можно более высокой категории, – улыбнулся я.

Капрал тяжело вздохнула.

– О’кей, запишу тебя еще и туда. Четыре часа каждое воскресенье, двести кредитов в месяц. Больше ничего не хочешь?

– Наверное, нет.

– Подписка на все выбранные тобой курсы составит четыреста пятьдесят кредитов в месяц. Выйдешь из армии умным-умным, но нищим-нищим, – покачала она головой. То ли с одобрением, то ли с осуждением.

А я тем временем задумался, как бы освоить еще и курсы для подготовки в офицерскую академию. Получалось – никак.

– Пропуски занятий по уважительным причинам, связанным с выполнением тобой своих служебных обязанностей, например, боевых выездов, не учитываются. Подписка немного продлевается и все. Пропуски занятий по неуважительным причинам, в том числе по болезни, не учитываются. Курс притормаживается, но подписка идет как обычно. Ясно?

Я кивнул. В принципе, все справедливо.

– И купи себе нормальный комп, если еще не купил, – посоветовала она. – Без него учиться не вариант.

Поблагодарив за помощь, я забежал в магазин к уже знакомому сержанту и купил себе здоровенный планшет и коммуникатор. Стал беднее еще на три сотни кредитов. Обдираловка сплошная, а не армия.

В столовую я не пошел, купив пару энергетических батончиков. Отправился вместо этого в свою казарму.

Знакомство со взводом прошло банально. Я представился, они сделали вид, что очень рады моему появлению, а затем разбрелись по своим делам. Кто-то ушел, наверное на курсы. Кто-то блаженно растянулся на кровати, уткнувшись в планшет. Пара человек о чем-то весело болтали в дальнем углу помещения.

Не став отделяться от общества, я тоже улегся на койке, смотря в экран и читая планетарные новости. Все было тихо, я бы сказал даже – подозрительно тихо. Не верю я в такую тишину.

В шесть утра меня разбудил сигнал побудки. Не особо понимая, что к чему, я все же взял пример с остальных, умылся, оделся и через десять минут уже стоял в строю перед дверьми казармы.

Сержант Эндрюс, свирепо рассматривая строй, прошелся перед нами взад-вперед.

– Ну что, гусеницы, настал ваш звездный час! – с воодушевлением начал он. – Мне только что передали радостную новость – наш взвод выбран для выполнения ответственного задания под названием «марш-бросок на двадцать километров по пересеченной местности». Не слышу криков восторга и слез радости!

Так и не дождавшись оных, сержант продолжил:

– Операция условно-боевая. Марш-бросок будет проводиться на местности, потенциально подконтрольной противнику. Поэтому все должны получить боеприпасы и появиться здесь ровно через пять минут. Третий склад ждет вас. Бегом!

Мы нестройной толпой промчались к зданию с надписью «Склад 3», по очереди получили по два полных магазина, взамен отметившись идентификаторами, а затем так же бодро примчались обратно.

– Молодцы, – похвалил нас сержант. – А теперь за мной – бегом марш! И следите за новеньким, чтобы не сдох по дороге.

Бежать было привычно, несмотря на то что в тюрьме я отвык от таких упражнений. Непривычно было делать это в компании сосредоточенно пыхтящих солдат и ругающегося сержанта.

Я старательно делал вид, будто двигаюсь на последнем издыхании и с благодарностью принимал помощь то от одного, то от другого из товарищей, время от времени тащивших меня за собой.

Наконец, дорога, петляющая между деревьями, закончилась у небольшого лесного озерца, и сержант скомандовал привал.

– Грива, Крауч, Носатый – в охранение, – перемежая фамилии и клички, приказал Эндрюс. – Новичок, ты там живой?

– Так точно, господин сержант, – отрапортовал я, старательно изображая умирающую рыбу. – Легкая прогулка для меня!

– Юморист, значит, – хохотнул он. – Старайся, Новичок, старайся.

На базу мы прибежали уставшие, как черти. Мне даже притворяться не пришлось.

Полчаса на завтрак и приведение себя в порядок, а затем занятия. К моему удивлению, мы изучали географию Короны-один. В частности, географию прилегающих к столице регионов.

Затем был час, посвященный тактике боя в городской местности, затем физподготовка, стрельбы, обед, снова стрельбы… Сержант увидел, что винтовку я не поменял, неодобрительно качнул головой, но ничего не сказал. А я не стал говорить, что новая скоро прибудет с орбиты.

На ужин я пришел уставший, как собака, с ужасом думая о том, что впереди еще предстоит два часа рукопашного боя. И предчувствия меня не обманули.

Лейтенант Борисов, напоминающий угрюмую гориллу, недобро осмотрел меня взглядом маленьких глазок, а затем погнал на разминку. Прыжки через брус, ползание вверх-вниз по канату, подтягивания, отжимания… Разминка меня окончательно добила. Я-то наивно считал, что неимоверно крут для этого мира. А оказалось – так, слизняк на палочке. Впрочем, лейтенант явно был доволен.

– Молодец, боец, возможно, из тебя и выйдет толк, – одобрительно молвил он, рассматривая мою истекающую потом тушку. – Иди, побей тренажер.

В первый день меня никто не стал ставить в спарринг с другими солдатами. Я просто бил манекен, отдыхал, снова бил манекен. Лейтенант время от времени подходил ко мне, делал замечания и шел к другим. И слава богу. Я не чувствовал себя готовым к чему-то большему.

Наступила армейская рутина. Я вместе со взводом бегал кроссы, ходил в патрули, стрелял, слушал лекции по тактике, иногда стоял на часах.

Прошел месяц. На счет упали восемьсот кредитов – первые честно заработанные мной деньги. Я проставился перед ребятами, купив четыре ящика пива и огромную сумку с закусками. Сержант, приглашенный на праздник, отнесся к действу благодушно, пил наравне с остальными, но на следующее утро все так же вытащил нас из кроватей и отправил на очередную пробежку.

Вообще, Эндрюс за этот месяц начал относиться ко мне неплохо. Особенно после того, как увидел, какое оружие я себе купил и сколько времени провожу в тире в ущерб отдыху.

– Молодец, Новичок, – одобрительно сказал он, увидев «Федерацию-320» у меня на плече.

– Молодец, Новичок, – одобрительно сказал он, увидев мишень с результатами моих стрельб через три недели службы. – Если так пойдет, имеешь шанс стать одним из штатных снайперов взвода.

Становиться снайпером я пока не хотел, но услышать похвалу было приятно. Сержант был суров, и доброе слово от него значило много.

Занятия в тренировочном центре тоже потихоньку вошли в колею. Лейтенант Борисов сообщил мне, что я прошел подготовительный этап и готов к нормальным занятиям. После чего начались спарринги и отработки приемов. Ничего особо нового я не узнавал, но занятия были отличным способом легализации моих умений. Учитель хвалил меня за быстрое овладение техникой и сетовал на то, что мне не хватает мышечной массы, исподволь намекая на тренажерный зал. Я отнекивался, ссылаясь на тяжелый график.

Обучение новинкам вооружений было весьма популярным и одновременно несложным курсом. Нам показывали и рассказывали принципы работы нового оружия, раскрывали характеристики, знакомили со средствами наблюдения и маскировки. Зачетов и экзаменов не было, просто в личном деле делалась запись «прослушан курс по современным системам вооружений в период с… по…» – и все. Отдых для души, а не учеба.

С обучением специальности было сложнее. Кое-что, конечно, я уже знал, но многое приходилось осваивать с нуля. Знаний было много, и впитывать их у меня получалось не сразу. Приходилось сидеть за планшетом во время увольнительных и разбираться в материале. Товарищи по взводу крутили пальцем у виска, но смотрели уважительно.

Повышение уровня прав на транспорт потихоньку продвигалось. Флаеров и других воздушных транспортных средств в расположении части пока что не было, поэтому капитан Роджерс, оказавшийся моим учителем, делал упор на наземном транспорте. Я сначала слегка робел перед начальником части, но быстро понял, что капитан воспринимает это занятие как приятную подработку, и почувствовал себя свободнее. В итоге к концу месяца у меня были отметки о допуске к управлению всеми типами армейской наземной техники до среднего уровня включительно. То есть грузовиками, обычными машинами и боевыми машинами пехоты. Капитан сообщил мне, что поставил допуски немного авансом, и что, если я хочу продолжить обучение, то в любом случае придется потратить еще месяц на шлифовку навыков, а только потом пересаживаться на самоходные установки и танки.

По большому счету Роджерс нагло вымогал у меня лишние кредиты за учебу, но резон в его словах тоже был. То, что я мог управлять боевой машиной пехоты, не значило, что я мог делать это хорошо. С другой стороны, обучился всему этому я уже довольно давно – еще на базе проекта.

В конце концов, я плюнул и подписался на продолжение курса – все равно капитану предстояло натаскать меня еще в вождении воздушного транспорта.

Милая девушка-капрал в тренировочном центре, поначалу смотревшая на меня с жалостью, теперь все больше улыбалась и подзуживала устроиться на курсы подготовки к поступлению а офицерскую академию. Я отшучивался, прикидывая про себя, стоит ли попытаться завязать с ней отношения. Образ Миранды с пистолетом хоть и держался еще в памяти, но изрядно потускнел, и я всерьез задумался о том, чтобы пригласить как-нибудь капрала Салли в кафе во время очередной увольнительной.

Но не успел. Планета, полтора месяца проведшая во сне, вспыхнула со всех сторон.

Глава 6

Внезапно колокольчики замолкают. Как будто кто-то невидимый одним махом останавливает их движение, мгновенно замораживая перезвон.

Где-то очень далеко от нас, за городом, над далеким горизонтом, колеблющееся высоко в небе сияние начинает превращаться в пылающее покрывало, стремительно несущееся к земле.

* * *

Тот, кто координировал вспыхнувшее на планете восстание, был без преувеличения гением. Никто ничего не подозревал до самого последнего момента. А затем повсеместно началось веселье.

Три пехотных базы, такие же, как наша триста шестнадцатая, в одно мгновение оказались испепелены ядерными зарядами. Скорее всего, их заложили еще до штурма планеты, анализируя наиболее пригодные для развертывания частей места.

Точно такая же участь постигла импровизированный космопорт, расположенный в тридцати километрах от нас. Гриб ядерного взрыва было отлично видно из расположения нашей части. Собственно, посмотреть на колеблющийся в вечернем небе огненный столб выскочили практически все, находящиеся на базе – благо уже наступило свободное время.

И как раз в этот момент на часть обрушился минометный дождь.

Я, немного задержавшись в тренировочном зале, не успел выйти на улицу вместе со всеми. И, наверное, это спасло мне шкуру. Взрывы раздались, когда я как раз подошел к выходу из здания. Рвалась обычная взрывчатка пополам с плазмой. Здание трясло, в коридоре гулял горячий ветер. Мгновенно заныли уши, а в голове поселился противный писк.

Прямо к моим ногам прилетела чья-то оторванная очередным взрывом рука, и я, не став изображать из себя героя-идиота, спрятался от случайных осколков в туалете.

Бомбардировка продолжалась минуты три, затем наступила тишина. Я судорожно раздумывал над тем, бежать ли мне за оружием либо же оставаться в укрытии. Все дело было в том, что я не знал, как поступят нападавшие. Сейчас будет либо второй раунд бомбардировки, либо штурм.

Мне казался более вероятным вариант с продолжением обстрела, так что я остался в здании, настороженно прислушиваясь. И услышал. Где-то над базой раздался легкий хлопок. А через десяток секунд в проеме двери появился легкий туман.

– Твою мать…

Вдолбленные в голову уроки не прошли даром. Я бросился к входным дверям, чудом уцелевшим во время бомбежки, захлопнул их, а затем так же быстро метнулся обратно в туалет.

– Рядовой, ты куда? – раздался грозный рык лейтенанта Борисова.

– Горючий газ, лейтенант! – прокричал я в ответ, не останавливаясь.

Борисов среагировал мгновенно, заскочив вслед за мной в туалет и захлопнув дверь. А затем база утонула в огне. Маленькое окошко в туалете не смогло передать всей грандиозности картины, но мы не жаловались. Нам было не до этого.

Чудовищный взрыв растекшегося по территории базы газа сначала смял наше укрытие, как будто оно было из бумаги, затем обратной волной разодрал металлические панели, оставив нас без крыши над головой. А потом, в тот момент, когда мы судорожно глотали разреженный воздух, атмосфера снова кинулась к нам, таща за собой куски бетона, обрывки металлических панелей и прочий мусор.

Нам хватило ума не подниматься с пола, где мы оказались после взрыва, и хватило везения – на нас ничего не упало. А затем все как-то сразу закончилось, и даже появился пригодный для дыхания воздух.

– Лейтенант, оружие, – прохрипел я. – Они нападут…

Борисов посмотрел на меня чумными глазами и кивнул.

Мы поднялись и, то и дело переступая через обрывки горящего металла, отправились в сторону казарм. Живых людей, кроме нас, видно не было.

– Бегом, бегом, – шептал себе под нос лейтенант, едва переставляя ноги. У меня сложилось впечатление, что его слегка контузило. Я тоже плохо слышал, но шел вроде бы ровно.

Казарма моего взвода, на удивление, пострадала не очень сильно. Да, дыры, да, мятые стены, но она все же стояла, в отличие от большинства зданий вокруг.

– Новичок, ты, что ли? – раздался хриплый голос. Похоже, Крауч.

– Я, я. Где мой шкафчик, мать его?

– Тут лежит. На хрена он тебе?

– Крауч, очнись, сейчас сюда придут нас добивать! Доставай оружие!

Идентификатор сработал, и дверца открылась, позволяя мне забрать винтовку. Шлем я почему-то проигнорировал. И бронежилет тоже. Наверное, контузия все же имела место быть. Рядом появился силуэт Крауча, тоже держащего винтовку.

– Патронов нет, – прошептал он мне трагическим шепотом. А то я не знал.

– Пошли к складу, лейтенант что-нибудь придумает.

Около склада скопился уже десяток человек. Я заметил сержанта Эндрюса и Петлю из нашего взвода.

– Новичок, Крауч, молодцы, что выжили. Сейчас лейтенант вскроет эту хрень, и займем оборону.

Идентификатор Борисова сработал как магический жезл. Двери склада распахнулись, равно как и двери шкафчиков внутри. Бери, что пожелаешь.

– Всем внимание! – рявкнул Борисов. – Обязательны жилеты и шлемы, если кто забыл взять. Патронов набираем, сколько кто сможет. Гранаты – не менее пяти на рыло. Выполнять!

Магазин с приятным хрустом встал на место, и на крохотном дисплее винтовки появилась успокаивающая зеленая надпись «50». Еще четыре магазина, найденных в громадном шкафу с маркировкой «Федерация», я запихнул в кармашки на груди и животе, один плотно лег в специальное углубление сбоку приклада, еще два поместились на пояс, рядом с гранатами.

Со стороны, наверное, мой вид сейчас напоминал бугристый пивной бочонок в камуфляжной раскраске.

Шлем мягко сел на голову, автоматически опустив щиток ночного зрения. Чертыхнувшись, поднял слишком умный пластик обратно. Пока что лучше без него. В случае чего – хватит и прицела.

Я сдвинул короткую трубу с бока винтовки наверх и перевел маленький рычажок, намертво фиксируя оптику. Затем перевел прицел в режим «сумерки» и вышел из ангара.

Лейтенант закрыл за нами дверь.

– Рассредоточиться, занять круговую оборону с центром около этого склада. У кого на винтовках есть глушители – примкнуть. Считать любого неизвестного, приблизившегося к периметру, однозначным врагом. Выполнять!

Я пошарил глазами вокруг, ища укрытие. Больше всего мне понравились развалины гаража с медленно чадящим грузовиком у входа.

– Доложить обстановку, – раздался тихий шепот динамика в шлеме.

– Докладывает Новичок, занял позицию в гараже, сектор обстрела – от администрации до ворот на базу, включая ворота.

– Принято, – прошептал динамик и затих.

Я улегся за передним колесом тяжелой машины и примкнул вытащенный из приклада глушитель. Теперь меня не услышат и не увидят. Надеюсь. Затем включил на прицеле режим записи. Если выйду живым из боя – пригодится.

– Всем включить общий канал на двустороннюю связь. Докладывать только по существу.

Снова тянутся минуты ожидания.

– Вижу движение. Северо-северо-запад. Около десяти целей.

Северо-северо-запад – это у меня за спиной. Стараюсь верить в то, что тыл надежно защищен.

– Огонь по готовности.

– Есть.

За моей спиной послышались выстрелы. Сначала одиночные, затем очереди, потом целая перестрелка. Взрыв гранаты. Громкий стон – это уже из динамика.

– Они отходят, лейтенант, – произнес чей-то задыхающийся голос. – Меня ранили, больше не могу держать сектор…

Неподалеку от входных ворот над забором появляется чья-то голова. Умный прицел отмечает ее красным. Я аккуратно перевожу перекрестье прицела на цель и, задержав на секунду дыхание, плавно нажимаю спусковой крючок. Винтовка беззвучно дергается. Голова над забором дергается гораздо сильнее и исчезает.

– Докладывает Новичок. Одиночная цель около ворот базы. Уничтожена.

– Молодец, Новичок. У тебя глушитель?

– Так точно.

Снова тишина. А затем на базу обрушилась атака со всех сторон. За спиной послышались звуки нового боя, слева что-то взорвалось. А в моем секторе противник толпой полез в ворота. И одновременно – малыми группами через забор. Не иначе как пустили толпу ополченцев на отвлечение, а кадровые военные не стали рисковать.

– Сектор главных ворот. Массированное проникновение. Сдержать не смогу.

– Держись, Новичок, помощи не будет.

Я вдавил спуск и не отпускал его до тех пор, пока на дисплейчике не отобразился ноль. Умная винтовка, сберегая для меня мгновения, сама выплюнула магазин. Я защелкнул новый и глянул в прицел.

Из сорока девяти выпущенных пуль большинство, понятно, ушли в никуда. Но кое-кому из нападавших не повезло – на земле лежало несколько тел. Остальные, напуганные бесшумной смертью товарищей, залегли кто где, осматриваясь и водя стволами винтовок в разные стороны.

Мне стало немного не по себе. Достаточно найтись на той стороне хоть одному нормальному стрелку с нормальной винтовкой…

Справа от меня что-то полыхнуло и раздался гулкий взрыв. Я постарался не обращать на это внимания. Не мой сектор.

Перекрестье прицела легло на голову человека, лежащего за воротами и аккуратно осматривающегося оттуда. Винтовка тихо кашлянула, и голова противника разлетелась на куски. Недовольно морщась, я перевел прицел на следующую цель. Глушители – штука недолговечная. Через пару отстрелянных магазинов меня обнаружат. Придется его менять.

Выстрел. Они, похоже, еще не поняли, что я их вижу. Выстрел. Выстрел.

– Убили Крауча, – послышался чей-то взволнованный голос.

– Держать оборону!

Выстрел. Мои враги поняли, что лежать – это не вариант, и, поднявшись из-за укрытий, бросились вперед, стреляя во все стороны. Полетели гранаты.

Чувствуя, как на лбу проступает холодный пот, я снова и снова нажимал на спуск, пытаясь уследить за бегающими фигурами. Совсем рядом полыхнул разрыв плазменной гранаты, окатив меня потоками горячего воздуха. Винтовка опять отщелкнула закончившийся магазин. Я, щурясь от света, начал засовывать в нее новый.

– Он там, за машиной! – завопил один из бегущих, тыча рукой в мою сторону. В следующий миг в его грудь попало три моих пули, заставив человека сделать кульбит в воздухе. Но было уже поздно. На несчастный грузовик обрушился град пуль, а я, перекатываясь, как молодой болотник, убрался вглубь гаража.

– Это Новичок! Меня обнаружили, ухожу из-под обстрела, держать позицию не могу!

– Держать позицию, ссыкло! Это приказ!

Мать твою, лейтенант. Умирать мне совершенно не хотелось, но не выполнить приказ в боевой обстановке – это тот же приговор.

Я укрылся за каким-то станком в глубине гаража, выставив наружу только винтовку. В тот же момент машина на входе скрылась в разрыве плазменной гранаты, заставив прицел мигнуть, переходя в дневной режим. Правда, умные электронные мозги тут же сориентировались и вернули все обратно.

Выцелив одну из крадущихся за горящей техникой фигур, я опять сделал выстрел. Фигура завопила и упала на землю, а в гараж ударил шквал пуль.

Я скрючился за своим укрытием, ожидая неминуемого рикошета, но в этот момент со стороны стрелявших подряд прозвучало три взрыва и несколько очередей. Стрельба в мою сторону закончилась.

– Новичок, это Эндрюс. Я прикрыл твою задницу, но не уверен, что покончил со всеми. Выдвигайся вперед, держим сектор под перекрестным огнем, мочим гадов. Я на девять часов от тебя, не вздумай пустить пулю в мою сторону.

– Есть, сержант.

Я ползком перебрался ближе к выходу, рассматривая окрестности в прицел. В какой-то момент мне показалось, что я заметил цель, но среагировать не получилось. Страшный удар обрушился на мою голову, чуть не сорвав ее с плеч и вышибив сознание.

– Новичок, ответь, мать твою, – послышалось хриплое бормотание динамика.

– На связи, – пробормотал я, пытаясь понять, что же произошло.

– Что там у тебя случилось, почему не отвечаешь? – продублировал лейтенант мой собственный вопрос.

– Не могу понять, господин лейтенант… Потерял сознание, голова болит…

– Получил пулю в шлем, скорее всего, – послышался голос сержанта. Где-то неподалеку опять послышалась стрельба, в динамике раздался чей-то вопль. Командирам стало не до меня.

К счастью, снайпер тоже больше не обращал на меня внимания, решив, что моя песенка спета. Я аккуратно подтянул к себе выроненную винтовку и отполз к стенке, стараясь, чтобы она перекрывала собой траекторию до вероятной позиции стрелка.

В глазах немного двоилось, и поиск целей шел трудно. Точнее, никак не шел – видимых врагов не было.

– Говорит Новичок. В моем секторе чисто.

Мне никто не ответил. Но стрельба неподалеку продолжалась, значит, живые среди нас все еще есть. Я заметил, что полностью ассоциирую себя с «трешками», и кисло улыбнулся.

Выстрелы стихли.

– Похоже, они отходят, ребята, – послышался голос Эндрюса.

– Я думал, нам полная задница, сержант, но мы, похоже, справились!

– А что, если они пустят еще одну газовую бомбу? – спросил я.

– Чтоб тебя, – послышался сердитый голос сержанта. – Новичок прав. Доложите по секторам.

– Это Петля. В моем секторе чисто.

– Это Новичок, врага не наблюдаю.

– Рядовой Киль. Чисто.

– Рядовой Джамаль. Тоже чисто.

Полминуты продлилось молчание. Затем кто-то, кажется, Петля, выругался.

– Отставить, – послышался мрачный голос сержанта. – Рассредоточиться, выйти за пределы базы. Сбор с внешней стороны в точке на десять часов от ворот через пять минут.

Я потратил минуту, выщелкивая патроны из винтовки и снаряжая магазины к пистолету. Надо было бы сделать это раньше, но все мы крепки задним умом. Практически опустевший магазин отправился в карман. Осталось пять. Еще повоюем.

Времени оставалось мало, и я, плюнув на осторожность, перебежками отправился прямиком к точке сбора. Никто меня не засек – наверное, враг действительно насовсем убрался с базы.

– Новичок, ты идиот, – поприветствовал мое перелезшее через забор тело сержант. – Пристрелили бы тебя к чертям, если бы хоть кто-то на базе остался. Ты чего там, сиськи мял?!

– Снаряжал магазины к пистолетам…

– А раньше никак?! – зло прошипел сержант и отвернулся. – Слушай мою команду! Бегом, дистанция пять метров. За мной!

И мы понеслись. Остановились только в километре от базы, на опушке небольшого леса. Рассредоточились по ближайшим кустам и стали ждать. Прождали всю ночь, но ничего так и не случилось.

Наутро с сержантом сумело связаться командование, сообщившее, что глобальная угроза миновала, и мы можем возвращаться на базу и ожидать прибытия пополнения.

Эта ночь стала страшным ударом для армии диктатуры. Практически все развернутые наземные базы в той или иной степени пострадали. Около трети оказались уничтожены полностью. Погибла прорва людей. И, собственно, «трешек» выкинули бы с планеты, если бы не орбитальная группировка, которой войскам Содружества было нечего противопоставить.

Град орбитальных ударов и массовый десант окончательно переломили ход столкновения. На планете выжигалось все, что вызывало хоть малейшее подозрение. В городах был введен комендантский час, последовали массовые аресты и не менее массовые расстрелы. Поверхность планеты начала сканироваться в поисках оставшихся ядерных зарядов.

По большому счету повстанцы, нанесшие удар, сами подтолкнули захватчиков на тот сценарий, который аналитики проекта считали наиболее вероятным. «Трешки» расслабились, умылись из-за этого кровью и зареклись не делать таких ошибок в дальнейшем.

Нас, пятерых выживших из триста шестнадцатой части, отправили все в тот же центр, где я не так давно находился на проверке. Сейчас сюда, как я понял, собирали тех, чьи части были почти полностью уничтожены. Патроны у солдат больше никто не забирал, люди ходили настороженные и с винтовками наперевес. Но столица снова считалась безопасной, так что нас потихоньку отпускало.

А затем опять началась череда собеседований. Первым из нашей пятерки забрали сержанта. Через полчаса он сбросил нам на коммуникаторы сообщение, где сказал, что его рекомендовали для перевода на офицерские курсы, и пожелал удачи. Затем настала моя очередь.

– Присаживайтесь, рядовой Альт, – произнес майор-администратор, вызвав у меня чувство дежавю.

Я сел в то же кресло, что и в прошлый раз, поставив винтовку рядом. Охраны в кабинете сегодня не было и на мое оружие всем было плевать.

– Рядовой, выражаю благодарность от командования за то, что вы включили режим записи на прицеле. Вместе с данными радиопереговоров ваша запись позволила более четко восполнить картину боя. Остатки воссоздали рапорты участников сражения.

Он пару секунд изучал что-то на экране.

– Командование поручило мне передать вам следующие боевые награды. Знак участника боевых действий, – он протянул мне красную коробочку. Внутри оказалась кроваво-красная медаль с выгравированной единичкой.

– Достаточно обычный знак для солдата воюющей армии, – словно извиняясь, пояснил майор. – Ваши сражения постоянно регистрируются в сети и содержатся в идентификаторе. Но знак не интерактивен, так что его придется обновлять. Сделать это можно практически на любом складе.

– Ваши действия в бою были оценены очень высоко. Командование с благодарностью передает вам медаль пятой степени «За мужество». Поздравляю, рядовой, это отличное начало службы и первая ваша действительно значимая награда. Носите ее с честью.

Майор поднялся и торжественно отдал мне честь. Я ответил тем же, испытывая смешанные чувства. Я получаю очередную награду за убийство своих сограждан… но в груди ворочается приятное теплое чувство. Гадство.

– Также, согласно проявленным вами качествам, вам присваивается звание капрала. Капральскую должность прямо сейчас найти не удалось, но это дело времени. И, наконец, я уполномочен задать вопрос – куда бы вы хотели распределиться? Не обещаю однозначного перевода, но вы имеете право на то, чтобы высказать пожелания.

– Господин майор, все то время, что я нахожусь на службе, я посвящал тренировкам с целью попасть в штурмовой отряд космического десанта. У меня есть шанс?

Майор скривился так же, как и капитан Роджерс в свое время.

– Прямо сейчас – вряд ли. Но я понимаю ваше стремление. Я могу пойти вам навстречу, но предупреждаю, что вам придется пройти полугодичную подготовку в учебном центре на орбите. Вы также лишитесь звания капрала и жалованья на эти полгода. Время в учебном центре не идет в зачет вашего стандартного пятилетнего контракта. Считается, что вы берете отпуск для прохождения обучения. У вас есть финансовые возможности для такого отпуска?

– Да, полагаю, – я постарался прикинуть объем своего счета. Вроде бы все получалось.

– Тогда не вижу особых препятствий, – кивнул майор. – И у меня есть еще одно для вас один приятный сюрприз. Во время одной из текущих операций против повстанцев был арестован человек, причастный к убийству ваших родителей. Берите вашу винтовку и следуйте за мной.

Одолеваемый смешанными чувствами, я отправился за майором. Самый идиотский итог моей миссии, который только можно было представить – это разоблачение пытающимся выторговать себе жизнь участником проекта. Высокие идеалы – это прекрасно, но в такие вот моменты своя рубашка обычно становится дороже всего остального.

– Заходите, капрал Альт. И не стесняйтесь, этот человек уже прошел допрос и был признан не важным для государства.

В комнате на одиноко стоящем стуле сидел скованный наручниками человек в заляпанной кровью одежде. Я с трудом узнал в нем одного из тех, кто был тогда на скамье подсудимых. Рядом стояли двое рядовых в армейской форме.

«Еще ребята просили передать, что будут очень признательны, если ты не убьешь никого из них», – послышался мне голос своего первого сержанта. Извини…

Человек поднял голову и уставился на нас с майором. В его глазах мелькнуло узнавание, смешанное с удивлением.

– Да это же наш…

Одним плавным, слитным движением, отработанным задолго до моей службы в армии диктатуры, я поднял пистолет из кобуры, одновременно снимая его с предохранителя. Палец начал нажимать на скобу еще в то время, когда дуло смотрело человеку в грудь. Выстрел раздался точно в тот момент, когда мушка оказалась между глаз арестованного.

Договорить фразу он так и не успел. А я так и не узнал, попытается он купить себе жизнь ценой моей или же будет держаться до последнего.

Стоящие по бокам солдаты с ругательствами отскочили в стороны, спасаясь от разлетающихся костей черепа. «Федерация-пятнадцать» – мощная штука.

– Ну зачем вы так, капрал, – послышался укоризненный голос майора. – Нет бы поговорить с ним по душам, а потом уже, так сказать, привести приговор в исполнение.

– Не удержался, прошу меня простить, господин майор, – проговорил я, сжав зубы и пряча пистолет обратно в кобуру.

– Ладно, это все неважно, пойдемте обратно. Солдаты, приберите здесь все.

Провожаемые нелестными взглядами, мы отправились обратно в кабинет для собеседований. Там майор, предложив мне немного подождать, с головой ушел в компьютер, возясь там с какими-то сложными формами.

– Что же, капрал, – наконец произнес он. – Все документы я оформил, на орбиту вас может доставить челнок, который отбывает завтра в восемь утра с временного космопорта рядом с Королевским пляжем. Думаю, доберетесь без проблем, туда постоянно ходят машины. Успехов в учебе!

Скинув оставшимся ребятам из взвода сообщение о том, что отбываю в учебку штурмовиков, я отправился в путь. Можно было, конечно, попробовать поймать машину, но мне хотелось еще раз прогуляться по улицам города.

В этот раз никто из патрулей не спешил ко мне для проверки. В форме, бронежилете и шлеме, с винтовкой и пистолетом – значит, точно свой.

Город стал еще более разрушенным и обгоревшим. На дорогах появились остатки баррикад, на домах – следы от пуль и потеки камня после использования плазмометов. Похоже, бои здесь развернулись нешуточные.

Когда я прошел пару кварталов, из окна надо мной внезапно высунулась какая-то седая женщина.

– Сдохни, проклятый убийца! – И в меня полетел горшок. Обычный цветочный горшок. Он разбился рядом с моими ногами, окатив брызгами земли, а старуху тем временем кто-то шустро затащил внутрь дома. Вместо нее из окна высунулась симпатичная молодая девушка в домашнем платье.

– Господин офицер, простите, пожалуйста, мою бабушку, она совсем выжила из ума и живет в своем собственном мире…

Мне стало противно, я отвернулся и постарался как можно быстрее уйти с этого места. Было противно за запуганных сограждан, за правительство, допустившее такое, наконец, за самого себя, пользующегося привилегиями победителей. Гулять по городу расхотелось, и я после нескольких неудачных попыток нашел-таки машину, направляющуюся в космопорт.

В шесть утра следующего дня, немного помятый после ночи, проведенной на каких-то ящиках непонятного происхождения, я отправился к челноку. Такой же сонный часовой, проверив мой идентификатор, пропустил меня внутрь кабины. Я устроился в одном из кресел и снова заснул.

Разбудил меня предполетный прогрев двигателей. В пассажирском отсеке так за это время никого больше и не прибавилось. Я путешествовал в одиночестве.

Челнок мягко оторвался от земли, аккуратно используя компенсаторы гравитации вместе с реактивной тягой, затем пилот, убедившийся, что все системы работают в порядке, выжал джойстики до упора, и кораблик с диким ускорением ломанулся вверх. В глазах потемнело от перегрузок.

– Черт… – Пилот явно оказался тем еще экстремалом. И ему, похоже, никто не сообщил о пассажире. Размазывающая меня по креслу перегрузка продолжалась и продолжалась…

К счастью, любым мучениям приходит конец. Челнок выбрался за пределы атмосферы и перестал набирать скорость. По телу расползлась блаженная легкость. Затем компенсаторы включились на режим искусственной гравитации, и все окончательно пришло в норму.

Минут через двадцать мы, похоже, добрались до болтающегося на орбите линкора – челнок принялся тормозить и маневрировать. Затем дернулся особенно резко и через пару мгновений плюхнулся на что-то металлическое, скорее всего – на внешнюю палубу.

Еще минут через десять нас доставили внутрь корабля, и дверь наружу открылась. Я выбрался, оказавшись в небольшом ангаре, где едва хватало места для моего транспортного средства. Пилот наружу не показывался, и я, так его и не увидев, отправился на поиски нужного учебного заведения. Та еще задача, кстати.

В конце концов, потратив минут сорок и изрядно поплутав по ярусам корабля, я все же добрался до цели. Оказывается, десанту была отведена целая палуба, и учебка занимала там немалое пространство. Стоявший на входе часовой изучил идентификатор, скептически хмыкнул, но воздержался от комментариев в адрес моей персоны.

– Иди направо, к капитану Молли. Он обновит тебе карточку и объяснит, что делать.

Капитан, по традиции, был не рад меня видеть. Я вообще в армии мало кому нравился.

– Садись, капрал. Точно все обдумал? Насчет условий в курсе? Снова будешь рядовым, никакого жалованья за полгода и никакой гарантии, что в итоге попадешь к нам. Ты и в пехоте-то меньше двух месяцев был.

– Так точно, все знаю, решение принято обдуманно!

– Ну, раз обдуманно…

Началось все то же самое, что было внизу на планете. Новая форма, которую тут же пришлось сдать и купить более подходящую в магазине. Новый взвод, состоящий из таких же, как я, пехотинцев, лелеющих планы стать космическими десантниками. Новая койка и новый шкафчик, куда отправились мои пожитки, которые я забрал из развалин своей части.

Мне попытались всучить новое оружие, но, увидев, с чем я хожу, не настаивали. Трехсот двадцатая модель вполне отвечала минимальным требованиям десанта. Не идеал, но и не барахло. По крайней мере, для учебки точно сойдет.

Мой день снова был расписан с шести утра до одиннадцати вечера. Подъем, стрельбы, завтрак, изучение новейших систем вооружений, тренировка, обед, тактика, диверсионное дело, рукопашный бой, ужин. Свободное время.

Меня радовало то, что курсы, которые съедали много моего времени на планете, теперь входили в обязательное обучение. Оставались занятия по получению специальности, которые я без проблем мог продолжить на линкоре, а также целых два свободных часа в день и полностью свободное воскресенье – никто не собирался учить меня полетам внутри линкора, болтающегося на орбите. Как сказал сержант в местном тренировочном центре, если мне удастся стать десантником, там «всей этой фигне» и так научат. Ну, научат – и хорошо.

Долго думал, чем же занять остатки времени, а потом разозлился сам на себя и плюнул. Ничего со мной не случится, если я буду немного отдыхать. В крайнем случае всегда можно пойти на беговую дорожку или в бассейн.

В общем, я в первый раз за много лет сознательно позволил себе небольшое послабление. Впрочем, у этого была и объективная сторона. На моем счету к этому времени оставалось немного меньше пяти тысяч кредитов. Спасибо поступившим наградным – две тысячи за медаль и сто кредитов за значок. Полгода мне предстоит просидеть без жалованья, а траты только на курс специального образования составят за это время тысячу двести кредитов. Вдобавок через пять месяцев мне предстоят первые экзамены, которые тоже стоят денег. Вдобавок на них полагалось идти в костюме, которого у меня опять же не было. Итого полторы тысячи. Еще тысячи полторы я отвел себе на жизнь – немного больше двухсот кредитов в месяц, вполне нормально. Останется около двух тысяч, которые являются чем-то вроде неприкосновенного запаса. Так что у меня банально нет сейчас денег, чтобы куда-то еще записываться.

Успокоив себя этими рассуждениями, я окунулся в учебу.

Глава 7

Одноклассники зачем-то бросаются врассыпную. Кто-то – к флаеру, кто-то – к учителям, кто-то – подальше от пылающего неба.

Глупые.

Я чувствую, что от этого не убежать и не скрыться.

Где-то за горизонтом огненное покрывало падает на землю. Я не вижу этого, но чувствую всем нутром. Такое впечатление, что это знание передается мне вместе с легкой дрожью почвы под ногами.

Смотрю вниз, затем снова поднимаю глаза.

Вижу, как вспыхивает горизонт. Весь, целиком.

Покрывало продолжает падать на крохотный шарик планеты.

* * *

– Вставай, Новичок, тебе пора на дежурство. Будешь сторожить наши задницы.

– Иду уже, отвали.

Режим красной опасности за три года так и не был снят. Я успел отучиться в учебном центре на орбите, сдать тесты и получить распределение в семьдесят первую десантную часть. Успел даже сдать экзамены на специализацию и записаться на дополнительный полугодичный курс с преподавателями из самой Федерации.

А сопротивление на планете все продолжалось. Глупое, бессмысленное и жалкое, на мой взгляд. Хоть и здорово портящее нервы армии диктатуры. То какие-то неизвестные разнесут в клочья армейский грузовик. То появившиеся из ниоткуда повстанцы перестреляют солдатов, находящихся в увольнительной. То еще что-нибудь.

На мой взгляд, переход к тактике терроризма был глуп и бесперспективен, вдобавок он толкал захватчиков к тому, чего гражданам Содружества совсем не хотелось бы. Уже начали просачиваться слухи, что все бывшее население планеты будет переправлено на Корону-два, заниматься восстановлением планеты. И обратно можно будет вернуться, только делом доказав свою ценность для государства.

Судя по всему, готовилась немыслимая по своим масштабам акция переселения. Самая благодатная с точки зрения климата планета из трех обитаемых должна была в итоге стать новым домом для победителей. Корона-два превращалась в своеобразный отстойник для неблагонадежных элементов, до тех пор, пока там не будет возрождена инфраструктура. После чего, полагаю, отстойник переместится на третью планету. И окончательным итогом войны станет то, что Коронное Содружество и диктатура Короны-три поменяются местами.

Мне даже страшно было представить, сколько ресурсов понадобится для подобной рокировки, но, полагаю, именно так все и будет.

Я залез в штурмовой костюм, попрыгал в нем и, убедившись, что все сидит как надо, взял из шкафчика винтовку. Уже не трехсотая серия «Федерации», а пятисотая, которую я приобрел с год назад. Пришлось изрядно потратиться и расстаться со старым оружием, но это того стоило. Особенно с учетом того, что новая винтовка позволила мне занять место второго снайпера во взводе.

Теперь, кстати, армия больше не казалась мне примитивным механизмом, вытаскивающим деньги из солдат. Здесь у каждого всегда была свобода выбора. Те, кто, как я, тратился на вооружение и учебу, сразу же попадали в списки на столе у начальства. И на них потихоньку начинала капать благодать. Направления на бесплатные курсы повышения квалификации. Ускоренное продвижение по карьерной лестнице. Надбавки к зарплате.

Работал на удивление эффективный механизм по выявлению нужных армии людей. Те, кто шел сюда просто заработать, получали свои деньги, тянули лямку, но их дела откладывались в сторону, как бесперспективные. Те же, кто хотел чего-то добиться, сталкивались одновременно и с сопротивлением системы и с ее же помощью. Примерно как я – потратил все, что имел, на оружие высшего класса – и получил лычку снайпера, а вместе с ней и небольшую прибавку к жалованью. А также страховку на оружие – в случае повреждения в результате военных действий мне выдадут уже не ширпотреб новобранца, а точно такую же модель.

В общем, система противовесов в действии.

Перед выходом из казармы я глянул в зеркало. Обучение в проекте и так дало мне много в физическом плане, а теперь сказывались и заложенные когда-то генные изменения, усиленные постоянными тренировками в десанте. В свои двадцать два я уже выглядел настоящим штурмовиком – высокий, широкоплечий, с развитой мускулатурой, но не перекачанный. И лицо у меня было соответствующее – не особо мирное, прямо скажем. Суховатое, с холодным взглядом серых глаз и время от времени проявляющейся недоброй улыбкой.

Наверное, то, что за последние годы мне пришлось расстрелять не один десяток своих бывших сограждан, наложило весомый отпечаток.

Отвернувшись от зеркала, я нахлобучил на голову шлем и отправился на пост. Идти было всего метров двести – до небольшого здания, где располагался пункт наблюдения.

Сейчас моя первая пехотная база вспоминалась с грустной улыбкой на лице. Двухметровый забор без колючей проволоки и датчиков слежения. Собранные на скорую руку конструкции. Солдаты, несущие дежурство на небольших башенках. Армия диктатуры тогда еще не воспринимала население планеты всерьез, за что и поплатилась. Теперь все было иначе. Глухая стена, по одну сторону от которой располагалось минное поле, а по другую – роботы-охранники, рассматривающие окрестности, выглядывая из-за края. Беспилотники, держащие под контролем всю местность. Еще один защитный робот высшего уровня, притаившийся под землей и готовый в случае опасности установить вокруг себя безопасную зону с радиусом в километр. И постоянная связь с орбитой – на всякий случай.

Я отметился идентификатором, прошел в одну из комнат наблюдения и развалился в кресле. При желании здесь можно было даже заснуть. В любом случае умные системы, следящие за окрестностями, просигнализируют о чем-то непонятном, а в случае прямого нападения включат защитный протокол.

Задача часового – следить за исправной работой системы, реагировать на нештатные ситуации и обеспечивать данными начальство. В общем, делать мне было нечего. После того, как напавшие на одну из баз десанта повстанцы умудрились прорвать внешний периметр и растревожить спрятанного защитника, подобные инциденты как отрубило. Сложно что-то делать с неуязвимой бронированной по высшему разряду тушей, которая крутится над базой, глушит всю электронику и связь, а попутно щедро заливает все подозрительные направления потоками плазмы и ракет. Нападавшие умылись кровью, быстро покинули место боя, а впредь зареклись соваться к военным.

Но часовым все равно до сих пор приходилось торчать в комнатах, напичканных экранами с информацией, и скучать.

Шесть часов дежурства прошли ожидаемо нудно – никто не собирался нападать на базу, а начальство не горело желанием получать бесполезную информацию. Так что со смены я вышел бодрым и отдохнувшим – урвал-таки пару часов сна.

– Новичок, в город едешь, ждать? – Патрик, добродушный увалень из нашего взвода, притормозил машину рядом со мной. – Ты же тоже в увольнительную попадаешь? Мы через десять минут отправляемся, не опоздай.

Я кивнул вслед давшему по газам сослуживцу и заторопился в казарму, решив, что поужинаю в городе. Переодеться в гражданскую одежду, впрочем, с нашитыми обязательными лычками вооруженных сил, заняло у меня пару минут. Из снаряжения остался только пистолет, спрятанный под легкой курткой.

– Залезай!

Запрыгнув на заднее сиденье джипа, я оказался в компании пятерых ребят из нашего взвода, также собравшихся на отдых.

– Ну что, парни, куда сегодня отправимся? – поинтересовался Патрик, когда мы проехали КПП. – Как обычно?

В результате бурного обсуждения выбрано было то же самое место, куда мы приезжали последние раз десять. Отличный ночной клуб с хозяином из диктатуры. Десанту там всегда рады, музыка, выпивка, девушки – в наличии, что еще, спрашивается, желать.

Помню, поначалу я малость тушевался при таких вот совместных походах, но ничего, привык, втянулся даже. Пить, правда, особо не пил, но танцевать под грохочущую музыку мне нравилось, а общение с прекрасным полом нравилось еще больше.

– Парни, а кто чего делать будет, когда все здесь закончится? – внезапно спросил нас вечно задумчивый Петр, оторвавшись от разглядывания мелькающего за окном ландшафта.

– Служить дальше, что еще, – удивился Патрик, не отрывая взгляда от дороги.

– Я просто слышал, что любому гражданину здесь полагается определенная доля, – продолжил Петр, не обращая на него внимания. – Могут дать квартиру, участок земли, еще что-нибудь. В зависимости от того, что тебе нужно.

– Из десанта свалить решил, что ли? – удивился я.

– У меня контракт через год заканчивается, – задумчиво протянул он. – Думаю вот.

– А у меня еще четыре года, – огорченно заметил чернокожий здоровяк с непроизносимым именем и позывным Простак.

– Вы что-то совсем сдурели, – заметил Патрик. – Ладно Новичку еще лет двадцать до пенсии вкалывать, можно и соскочить. Но вам-то обоим, дуракам, до нее совсем немного осталось. Дослужите – и радуйтесь жизни. Сейчас-то куда лезть.

Завязалась ленивая перепалка о преимуществах и недостатках гражданской жизни, а я, прикрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья, в очередной раз принялся размышлять о своем будущем. Имеет ли смысл уход из армии? Если рассуждать с точки зрения проекта, то однозначно не имеет. Чего я там добьюсь, спрашивается.

С точки зрения здравого смысла мне тоже нужно было оставаться в десанте. В принципе, через десять-двадцать лет буду кататься как сыр в масле при любых раскладах. Если доживу.

Хотя, конечно, мысли о собственном домике на берегу океана грели душу. А вот цели проекта уже слегка подернулись дымкой времени…

– Новичок?

– Что? – я вернулся в реальный мир.

– Я говорю, ты-то что делать будешь, когда со здешними разберемся?

– Да хрен его знает, – я потер глаза. – Может, в офицеры подамся. Думаю сейчас на подготовительные курсы записаться, а потом – в академию.

– Это ты правильно, молодой, – грустно заметил Петр. – Только не делай глупостей, не лезь в офицеры десанта. Смысла нет. Пробивайся во флот, там перспектив больше.

– Ты чего его подбиваешь с десантом завязать, прощелыга?

– Да пошел ты, черномазый.

Беззлобно переругиваясь, мы незаметно добрались до города и через несколько минут уже были около заветной вывески «Огни Короны». Неказистое с первого взгляда заведение быстро расцветало всеми красками жизни, нужно было лишь переступить его порог.

Вот и сейчас, стоило нам списать по сто кредитов на брата в пользу клуба, как вокруг словно по мановению волшебной палочки появились милые девушки в микроскопических нарядах, выдавшие стандартный набор из десяти жетонов заведения и бокала шампанского, а потом потащившие нас внутрь. Тут мы, как обычно, разделились. Кто-то пошел на танцпол, Патрик – в игровую зону, а я, вместе с держащейся за мою руку вертихвосткой, отправился в ресторан, где за четыре жетона нам накрыли столик на двоих.

В принципе, можно было бы отказаться от сопровождающей девушки и болтаться по клубу одному, тем более что найти компанию здесь всегда было нетрудно. Но раз заведение предлагает эскорт – почему бы и нет. Да и девушку, Лили, я смутно помнил – похоже, уже как-то проводили время вместе.

После ужина все потихоньку пошло по накатанной. Вместе со спутницей мы гуляли по клубу, что-то пили, танцевали, слушали концерт какого-то неизвестного мне исполнителя, снова танцевали и пили… Пришлось докупить еще жетонов. А потом еще.

Вечер плавно перетек в ночь, мы с Лили оказались в одном из номеров гостиницы, расположенной сразу над клубом… Огромная кровать, романтическое освещение, гибкое женское тело рядом… Наверное, так и нужно проводить увольнительные. Засыпая в объятьях Лили, я вспомнил игромана Патрика и презрительно улыбнулся.

Утром мы поднялись поздно, заказали в номер еду и некоторое время кувыркались в кровати. Затем, приняв душ и завернувшись в полотенца, валялись рядышком, наслаждаясь кофе и завтраком.

– С тобой хорошо, – неожиданно заявила Лили, хрустя тостом. – Ты добрее других, мне кажется.

– Да нет, котенок, я – как все.

– Ты же из десанта? – она кивнула в сторону сваленной кучкой одежды, среди которой виднелся пистолет в кобуре.

– Ага.

– Ваши на нас, местных, смотрят обычно как-то непонятно. Словно мы вещи бездушные.

Вот только психологических диспутов мне сейчас и не хватало. Некоторое время я всерьез раздумывал, не отправить ли ее из номера, но девушка, похоже, тоже смекнула, что к чему.

– Не обращай внимания, это я так, просто, – немного грустно улыбнулась она. – С тобой весело, так что, если в следующий раз захочешь со мной потусить, просто спроси Лили на входе.

– Спрошу, – улыбнулся я в ответ, допивая кофе и включая телевизор.

– Опять кого-то из сопротивления поймали, похоже, – с горечью произнесла она, глядя на экран.

– Сочувствуешь? – я принялся потихоньку одеваться.

– Да как сказать… Эти гондоны уверены, что делают что-то хорошее для нас, а на деле лишь подкидывают огромные горы дерьма. Теперь вот, говорят, из-за них все население планеты выкинут на «двойку». А оно нам нужно?

– Согласен, неловко… – я обернулся к телевизору и потерял дар речи. На экране, окруженный десантниками в штурмовых костюмах, неловко ковылял не кто иной, как доктор Золь.

– Хрена себе, – произнес я, судорожно пытаясь понять, что происходит.

– Знаешь его, что ли? – удивилась Лили.

– Нет, его не знаю, знаю ребят из этой части, – постарался я отмазаться. – А он, похоже, какая-то крупная рыба, раз его по телевидению крутят.

Она лишь хмыкнула и прибавила звук.

– …результате специальной операции. Задержанный предположительно является одним из лидеров планетарного сопротивления. Захваченный вместе с ним архив, скорее всего, позволит разоблачить целую агентурную сеть…

Часы на руке звонко пискнули, сигнализируя о срочном вызове на базу.

– Милая, мне пора, – я запрыгал на одной ноге, пытаясь натянуть брюки. – Похоже, из-за этого хрена у нас будет аврал. Надеюсь, я тебя еще увижу.

Быстро чмокнув Лили в губы, я выскочил из номера.

Рядом с машиной уже были веселый Петр и грустный Патрик. Бедолаге, похоже, опять не повезло с играми.

– Новичок, – кивнул мне Петр. Сзади послышался топот, и появился Простак, пытающийся на ходу застегнуть куртку. А через минуту мы все оказались в сборе.

– Погнали.

– Никто не в курсе, почему увольнительные прервали?

– Сегодня утром репортаж прошел – поймали какого-то важного козла, – сообщил я. – Вместе с архивом и прочим. Так что полетаем, скорее всего.

– Вот черт, только я на расслабон нацелился…

Подъезжая к базе, мы увидели, как с ее территории вертикально вверх унеслись сразу два бота.

– Похоже, веселье пропускаем, – пробормотал Патрик, вжимая газ.

Ворота перед нами открылись автоматически – система идентифицировала всех пассажиров, а пропуска на вход сегодня нам явно были выданы высшей категории.

Визжа покрышками, машина затормозила у нашей казармы, и Простак, не удержавшись на месте, въехал лбом в один из поручней.

– Мать твою, Пат…

На него никто не обратил внимания – все, выскочив из машины, помчались внутрь здания. По уставу полагается – быстрота реагирования и прочие требования. Иначе какой же мы десант.

– Все в сборе, – увидев нас, кивнул лейтенант Стаховски, командир взвода. – У вас есть пять минут. Сбор у бота. Экипировка бэ-один.

Готовится, похоже, что-то серьезное. Экипировка серии «б» – это планетарные варианты. И обозначает это, что никуда в космос нам отправляться не будет нужно. А вот единичка – это полный фарш. Увеличенная защита, максимальный боекомплект, расширенное снаряжение, распределяемое по частям на весь взвод. Что попросту говорить, в комплект входит даже ракетомет с миниатюрным ядерным зарядом. Тяжелый, кстати, падла. Один раз довелось на задании его таскать – так спину сорвал к чертям. Благо теперь его закрепили за Простаком, а мне достался беспилотник. Легче на пять килограммов все-таки.

Пару минут вокруг слышалось сосредоточенное щелкание и гудение. Взвод приводил себя в порядок. Затем первые собравшиеся бегом отправились к задней стене казармы, за которой нас ждал десантный бот.

Я занял место одним из последних – проклятый летательный аппарат, хоть и созданный с учетом анатомии переносящего его человека, крепился на спину с трудом и постоянно отнимал у меня бесценное время на сборы.

В кабину заскочил лейтенант, тут же стукнул кулаком по сигнальной кнопке и плюхнулся в кресло. Дверь задвинулась. Подскочившая сила тяжести вдавила меня в кресло – транспортник быстро уносился вверх.

– Всем внимание, – раздался голос лейтенанта. – Даю вводную.

На дисплеях вокруг нас вспыхнули картинки.

– Цель нашего взвода – двое местных, которые, практически со стопроцентной гарантией, являются агентами местного сопротивления. Проценты нас не волнуют. Критично время. Сегодня утром какие-то кретины из штаба разрешили, а журналюги радостно выпустили в эфир репортаж о захвате архива одной из шишек сопротивления. Поэтому сейчас уже все подозреваемые в курсе, что могут попасть под раздачу. Мы должны успеть взять их за яйца быстрее, чем они встанут с кровати.

На дисплеях, до этого показывающих какой-то поселок, появились две молодые физиономии.

– Олегер Крик и Мэтт Парадиз. Картинки переданы вам в шлемы, оперативная кнопка «а». Задача – локализовать, захватить или ликвидировать. Приоритета нет, огонь на поражение разрешаю. Сопутствующие потери среди местных разрешены командованием. Сопутствующие потери среди наших – крайне нежелательны. В поселке на данный момент находятся около тридцати наших, координаты их коммуникаторов переданы вам.

В переводе на простой язык – можете сравнивать с землей только те здания, в которых нет парней с Короны-три.

– Согласно оперативной информации, маяки объектов активны внутри поселка. Поэтому устанавливаем контроль по периметру и идем внутрь. Новичок и Гаррисон, Простак и Петр, Гвен и Ушастый – контроль периметра. Остальные – высадка в центр. Тактическое управление – Сержант. Мы с Нико, как обычно, смотрим сверху. Время до прибытия – двенадцать минут.

Все, как обычно в подобных ситуациях. Десантируемся, после чего я притворяюсь куском поверхности, на которой оказался, а Гаррисон страхует меня сзади. В других снайперских парах то же самое. Как правило, мое участие ограничивается только рассматриванием местности в прицел. Но бывают и интересные исключения.

– Готовность минута. Жесткое десантирование – времени больше нет. Данные говорят, что несколько минут назад маячки объектов были сломаны. Новичок и Гаррисон – первые.

Рядом со мной в полу открылся люк. Мать его так.

– Десять секунд.

Я отстегнулся от кресла, зажал в руке цилиндр гравикомпенсатора и шагнул к отверстию. Где-то у меня за спиной точно так же поступил Гаррисон.

– Гаррисон, пошел! Новичок, пошел!

Ветер, лупящий в лицо и заставляющий терять дыхание. Далекая земля внизу. Падать, наверное, километра два.

Я повертел головой. Вдалеке виднелся стремительно уносящийся бот, рядом, метрах в пятидесяти, точно так же как моя, летела к земле фигурка Гаррисона. Увидев, что я повернулся в его сторону, напарник вытянул руку и показал большой палец. Ну и отлично.

Включив, наконец, мозги, я закрыл нижнюю часть забрала и смог вдохнуть. Заодно и рассмотреть место приземления можно. Невысокие холмы, деревца, рощицы… Идеально для снайпера и замечательно для организации засад.

Перед глазами вспыхнула надпись «1000 метров». Цифра тут же начала уменьшаться, показывая, сколько мне еще лететь до земли. Я, стиснув зубы, дождался отметки в двести метров и швырнул вниз компенсатор. Теперь остается только молиться…

Маленький цилиндр успел отдалиться от меня всего метров на пять, когда земля приняла его. Слава богу, этого, как обычно, оказалось достаточно. Беззвучный и невидимый глазу гравитационный импульс – и я словно попадаю в мягкое облако, мгновенно становящееся жидким киселем, затем упругой резиной… А затем импульс пропадает, и мое тело шлепается на землю с расстояния полуметра.

Я, шатаясь, поднялся с земли и тут же стянул шлем. Во рту чувствовался противный солоноватый привкус крови, из носа текла красная струйка. Взгляну в зеркало – наверняка увижу красноглазую физиономию. Жесткая посадка с помощью гравикомпенсаторов – это одна из тех вещей, из-за которых нас считают психами. Перегрузки дикие, хоть и нарастающие постепенно. Возможность неправильно бросить компенсатор – неиллюзорна. Несчастные случаи случаются.

Но зато десантирование происходит чуть ли не мгновенно.

Я пшикнул в нос кровеостанавливающий спрей, а затем снова нахлобучил шлем.

– Новичок на земле. Готов к работе.

– Принято. Займите позицию на гряде холмов в километре на северо-запад. Спутник утверждает, что поселок окажется у вас как на ладони.

– Принято. Выполняем.

Подошел Гаррисон, с ненавистью рассматривающий цилиндр в своей руке.

– Мы все когда-нибудь сдохнем из-за этого, Новичок.

– Но не сегодня. Помчались, лейтенант хочет, чтобы мы вышли на холмы в километре отсюда.

Холмы оказались, скорее, небольшими холмиками, но лейтенант оказался прав – поселение было видно отлично. Типичный микрогородок Содружества – небольшой деловой квартал в центре, затем низенькие жилые дома, а вокруг всего этого – фруктовые сады и поля с гуляющей скотиной.

Я выбрал удобную ложбинку, улегся в ней, а Гаррисон накинул сверху маскировочное полотно. Теперь меня крайне трудно заметить как глазами, так и всевозможной техникой.

Сам он наверняка отошел немного в сторону и прикинулся каким-нибудь кустом.

– Десант пошел, – раздался в наушниках спокойный голос лейтенанта.

В прицеле десантирующиеся штурмовики выглядели достаточно жалко. Словно ребенок небрежной рукой бросил горсть игрушек, сейчас беспорядочно падающих на землю. Но ситуация быстро менялась. То одна, то другая из фигурок внезапно находили нужное положение в пространстве и начинали слегка перемещаться в какую-либо сторону. Все правильно, сейчас выберут точки для приземления и мгновенно возьмут под контроль весь центр города.

Я повел стволом, рассматривая в прицел ближайшую панораму. Никого и ничего, только маленькое стадо местных туров пасется метрах в пятистах от нас.

– Внимание! – громыхнули небеса. – Проводится правительственная спецоперация! Гражданским лицам запрещается показываться на улице. Запрещается препятствовать продвижению отряда правительственных сил. Запрещается…

Я постарался отрешиться от голоса, идущего с неба. Армия пошла на поводу у гражданских, и теперь каждый раз после начала операции из облаков зачитывается этот текст. Надо сказать, случайных жертв среди населения действительно стало меньше.

В наушниках послышались переговоры ребят, занявших позиции. Пока что все было тихо и мирно. Значит, скорее всего, ситуация будет стандартной – взвод проформы ради погуляет по центру, а затем объявит поселок местом проведения спецоперации второго уровня и предложит всем обладателям чистой совести покинуть его. Наши, те, которые с полноценными идентификаторами, получат временное убежище и нашу защиту, местные – пожелание не подходить к периметру ближе чем на пару километров. Затем нам придется долго и мучительно выкуривать спрятавшихся. Но это уже рутина.

На центральной улице поселка сверкнула вспышка, а спустя несколько секунд по ушам хлестнул грохот взрыва.

– Периметру – чистить все, выходящее из поселка, – произнес в ухе голос лейтенанта.

– Сопротивление в здании администрации. Активное сопротивление, около десяти человек.

Несколько секунд томительного молчания.

– Данные проверены, в здании только местные. Разрешаю зачистку.

Где-то в поселке загрохотали выстрелы. Даже через прицел резанула глаз череда огненных росчерков. Из глубины зданий вверх повалил густой дым.

– Продвигаемся, потерь нет.

– Отставить. Здание покинуть. Тридцатисекундная готовность к бомбардировке.

Я словно воочию представил, как где-то над нами от брюха десантного бота отваливается толстый цилиндр. Тридцать секунд…

На крыше одного из дымящихся зданий блеснула вспышка. Затем, в мгновение ока, ее огонек словно бы пронзил все строение сверху донизу, заставляя играть отблесками окна.

А секунду спустя из всех его проемов и щелей выплеснулся огонь. Здание полыхнуло, словно праздничная свеча. И практически сразу же потухло.

– Цель поражена? Нужно подтверждение.

– Подтверждаю, сопротивление закончилось, здание зачищено.

– Собрать образцы ДНК у трупов в здании, провести экспресс-тест.

– Принято.

В нижнем правом углу моего прицела появилось какое-то движение, и я чуть передвинул ствол. Ну ничего себе…

– Лейтенант, это Новичок. В моем секторе из города пытается пробраться группа неустановленных лиц. Шесть взрослых. Вижу предметы, похожие на оружие.

– Принято, Новичок. Группу – уничтожить.

– Принял.

Повинуясь легкому касанию, прицел выдал максимальное приближение. Мишени как на ладони. Все молодые, примерно моего возраста. Все сосредоточенные, целеустремленные. Меня кольнул укор совести. Но делать глупостей я не стал.

– Гаррисон, открываю огонь.

Выстрел. Голова последнего из группы резко дергается, и тело, сделав по инерции шаг, падает на траву. Выстрел. Что-то почувствовавший парень, идущий предпоследним, успевает остановиться, после чего его череп взрывается, как бутылка перебродившего вина. Выстрел. Шедший первым парень, который обернулся посмотреть на то, что происходит позади, получает пулю между лопаток. За его судьбу я не переживаю – патроны не бронебойные, а рассчитанные на обычную человеческую плоть, экспансивные. Бедняга уже в ином мире.

Выстрел. Еще один смешно дергает руками и падает на землю.

А оставшиеся двое успевают пригнуться и спрятаться среди травы. По крайней мере, они уверены, что спрятались. Выстрел. Выстрел.

– Лейтенант, это Новичок. Группа уничтожена.

– Молодец, Новичок. Продолжать наблюдение.

Больше ничего интересного так и не произошло. Пробы ДНК, взятые у всех погибших в поселке, показали, что оба наших объекта попали под раздачу. Один почти полностью сгорел после взрыва бомбы, второй получил от меня пулю. Задание выполнено.

– Внимание, бот прибудет через минуту. Всем быть на главной площади. Периметр, оставаться на местах, мы вас подберем.

Вот так буднично все и прошло. Очередная операция, очередной прогресс на значке участника боевых действий. Награды просто так начальство раздавать перестало давно, по крайней мере, мне за время в десанте досталось только улучшение медали «За мужество». Теперь она у меня четвертой ступени. Но цифры на значке постепенно росли. После сегодняшнего у меня будет юбилей – тридцатая операция пройдена, а я все еще жив. Прибудем на базу – зайду на склад, обновлю.

Но, увы, на склад в этот раз мне попасть не довелось.

Приземлившийся бот встретила мини-делегация из двух офицеров в черной с серебром форме. Пока они что-то обсуждали с лейтенантом, мы стояли у бота, готовые, в случае необходимости, отправиться на следующее задание. И только у меня было противное чувство, что прибытие офицеров госбезопасности связано только со мной одним.

Так и оказалось. Лейтенант, закончив разговор, направился прямо ко мне. Лицо его выдавало весь спектр негативных эмоций. Как оказалось, направленных не на меня.

– Слышь, Новичок, тебе придется слетать в столицу с этими черными. Тихо, – он жестом прервал мою попытку узнать подробности. – Сам не знаю, из-за чего вдруг. Предполагаю, что все из-за утреннего ареста, там вроде много информации всплыло. Надеюсь, про тебя там ничего нет.

Я отрицательно мотнул головой, потом задумался.

– Черт его знает, лейтенант. Я здесь много лет жил, может, и попал в какие-то бумаги.

Лейтенант кивнул.

– Сейчас всех шерстить будут, кто здесь был. Не дрейфь и возвращайся. Кстати, у тебя пять минут на то, чтобы переодеться в гражданское. Хотя можешь и в форме лететь, думаю, только оружие оставь.

– Не, я в гражданке. Авось, по столице погуляю, давно там не был.

– Ну, ждем, в общем.

Сопровождаемый дружескими тычками ребят, я сбросил оружие в личный шкаф, переоделся и отправился к безопасникам.

– Рядовой Альт, просим прощения за неудобства. Но, сами понимаете, такой денек выдался.

– Да чего там, – я махнул рукой и полез в маленький черный флаер с серебряной полосой. – У вас поесть ничего нет? С утра голодный.

Безопасник отрицательно качнул головой и полез на место пилота. Второй уселся рядом со мной.

Полет длился всего полчаса – машинка оказалась на удивление шустрой. И вот она – Новая Венеция. Вся усеянная строительными лесами, кранами, окутанная облаком что-то таскающих грузовых роботов… Победители решили сделать новую столицу на месте старой и теперь не жалели ничего. Вот только откуда деньги и ресурсы? Не иначе как какой-то громадный контракт с Федерацией. Интересно, на что?

Здание службы государственной безопасности ничем особым не выделялось среди окружающих строений. Одно из многих, находящихся в квартале, построенном с претензией на древнюю архитектуру Земли.

Меня провели через металлический коридор сканера, не нашли ничего противозаконного и провели в маленькую комнату с диваном и телевизором.

– Вас вызовут.

После чего я остался предоставлен самому себе на целых три часа. Пришлось смотреть нескончаемый поток новостей. В основном журналисты с упоением обсасывали эпизоды глобальной спецоперации, начавшейся с самого утра и продолжавшейся до сих пор. По всей планете шли аресты, мелькали штурмовые группы, гремели выстрелы. Арест Золя, похоже, перечеркнул последние шансы сопротивления хоть на что-то.

То и дело повторяли эффектные кадры орбитальной бомбардировки какого-то найденного бункера. Если я правильно понял – одна из новинок вооружений, закупленных у Федерации. Я так и не понял до конца, как точно это работает, но общий смысл заключался в том, что с корабля в заданную точку направляется нечто вроде гравитационного луча, создающего гигантское давление на поверхность и одновременно вызывающего постоянный поток воздуха, движущийся вниз. Этот поток, весьма и весьма скоростной, служит своего рода трубопроводом, позволяющим направлять с орбиты различные боеприпасы без особых проблем. За счет того, что масса воздуха стремительно движется к планете, трения практически не возникает, и боеприпасы не сгорают при входе в плотные слои атмосферы.

В итоге сначала по укреплению противника наносится гравитационный удар, затем давление продолжается, а если этого не хватает для полной уверенности, в «колодец» отправляется нечто более серьезное.

На ролике, показывающем мирную горную долину, похожую на вторую базу проекта, в которой я проходил обучение, было видно, как внезапно проминается земля, словно утрамбованная невидимым каблуком. Сверху начинает образовываться воронка из облаков, затаскиваемых в колодец, снизу появляется ветер, несущий всякий сор в сторону зоны аномальной гравитации. А затем по невидимой трубе пролетает едва заметная искорка, и в центре промятой поверхности образовывается аккуратная дырка. Сразу за этим гравитационный колодец исчезает, пуская ураганную волну воздуха во все стороны.

А все дно долины вспучивается, идет трещинами и выплескивает то тут, то там фонтанчики огня и пыли. Подземный взрыв чудовищной силы. Можно даже не искать живых.

Видео заканчивается тем, что снимающего накрывает волной воздуха, и картинка превращается в мельтешение кадров. Но и так ролик шикарный, ничего не скажешь.

Наконец, когда я пересмотрел новости уже по третьему разу, меня пригласили пройти на собеседование.

В мрачной, аскетично обставленной комнате мою персону поприветствовал и предложил присесть на единственный стул седой очкастый безопасник с нашивками капитана. Я сел и приготовился слушать.

Некоторое время капитан внимательно меня разглядывал. Затем принялся что-то читать на дисплее своего компьютера. Я терпеливо ждал, рассматривая сначала ежик волос на его голове, а потом потолок комнаты. Наконец, ожидание прекратилось.

– Итак, рядовой Кристофер Альт, семьдесят первая десантная часть. А до этого – триста шестнадцатая пехотная. Гражданин, признанный пострадавшим от предыдущего правительства планеты и получивший все гражданские права.

– Так точно.

– Не расскажете мне, чем был обусловлен ваш выбор в пользу армии, а потом – десанта?

– Возможность совмещать работу и учебу, господин капитан.

Безопасник некоторое время задумчиво смотрел на меня.

– И все? Согласен, это хороший повод. И вы взялись за дело очень основательно – учеба, награды, боевые столкновения. Вы в курсе, что на вашем счету сто шестьдесят семь подтвержденных противников?

– Да, господин капитан.

– Знаете, что меня волнует, рядовой… Вот давайте возьмем ваш первый бой – когда на вашу часть напали.

На стене загорелся невидимый до этого экран, на котором появилась картинка, снятая когда-то давно прицелом моей винтовки.

– Как вы оцениваете ваши действия тогда, рядовой?

– Ну… достаточно эффективными, я полагаю, господин капитан.

– Вот именно, – безопасник улыбнулся, точно серый тушкан, дорвавшийся до жареного кофе. – Более того, это было очень, я повторюсь, очень эффективно. И у меня возникает вопрос, рядовой. Где же ты так научился отстреливать врагов? Может быть, мы о тебе чего-то не знаем?

По спине проползли противные мурашки, но я спокойно ответил:

– Я много тренировался, господин капитан. Очень много. И если я к тому времени не очень сильно преуспел в тактике боя, то уж стрелять по мишеням – это просто технические навыки.

Капитан кивнул, снова рассматривая меня.

– В принципе, звучит достаточно правдоподобно. В прицеле люди как игрушки.

Он снова притих, рассматривая что-то на экране.

– Сто шестьдесят семь человек, – наконец, сообщил он мне всю ту же цифру. – Мы подняли данные по вашим противникам. Большинство вы убили из винтовки. Поздравляю, вы превосходный снайпер. Но некоторые все же приняли другую участь. Вот, скажем, смотрите.

На стене появилась новая картинка. Комната, сидящий на стуле человек, охранники. В комнату захожу я. Поднимаю пистолет… Выстрел.

– Вы знаете, рядовой, мы тут успели проконсультироваться у парочки специалистов. Они в один голос говорят, что исполнение прямо-таки филигранное, мастерское, идеальное. Они, в общем, вами восхищаются.

– Спасибо, господин капитан! – я постарался выдать самую счастливую из возможных улыбок. Капитан немного удивился.

– Это не комплимент, рядовой… – он чуть подумал. – Хотя и комплимент, пожалуй, тоже. Но нас больше заинтересовало то, что сделал этот филигранный выстрел человек, только что оказавшийся в армии, новичок, можно сказать.

– Я же говорю, что много тренировался, господин капитан. Знаете, никто ведь не верил, что у меня получится. Брать в армию никто не хотел. Капитан Роджерс прямым текстом сказал, что я – ничтожество, потому что, выстрелив шесть раз во время суда, попал только однажды. Вы же в курсе насчет того суда?

Капитан молча кивнул.

– Я разозлился, господин капитан. Я каждую свободную минуту ходил в тир и стрелял. Я хотел научиться стрелять так, чтобы никто и никогда больше не мог сказать про меня что-то плохое в этом смысле.

Снова кивок головой и задумчивое молчание.

– Значит, рядовой Альт, на вас очень хорошо, позитивно даже, действует критика. Я прав?

– Может быть, не уверен.

– Скорее всего, это так. Давайте вернемся к началу нашего разговора. Вы точно уверены, что желание попасть в армию было принято вами исключительно рационально? И вы не хотели отомстить тем, кто позволил убить ваших родителей, тем, кто убил их?

– Может быть, господин капитан, – глухо произнес я, уставившись в стену.

– Ну, не переживайте. Это нормальная причина, и я рад, что мы до нее дошли. Видите ли, существует определенная статистика. И она говорит о том, что в нашей армии те, кто идут туда по обычному простенькому расчету, ничего не добиваются. У нас очень хорошо работает система фильтрации. Добиваются чего-то существенного только те, кто очень четко представляет себе весь свой жизненный путь и обладает достаточной волей, чтобы по нему пройти. И те, кто, подобно вам, считает армию инструментом для мести. Обычно мы увольняем таких солдат. В мирное время никому не нужны мстители, мечтающие отправить на тот свет любовника своей жены. Но к вам в этом плане претензий нет – государство только радо.

Капитан на некоторое время замолк, почесывая кончик носа и смотря в столешницу. Затем продолжил:

– Но есть два момента. Не станете ли вы мстить потом всем, кому попало?

– Нет, гос… – Безопасник прервал меня жестом руки.

– Ваши слова ничего особо не значат в этом вопросе. Я полагаю, будет нелишним вам пройти обследование у нашего психолога, рядовой. Если все хорошо – получите лишний плюсик в дело. Если плохо – уж извините, служить вам придется далековато от этой планеты.

– Так точно, пройду обследование.

– Вот и хорошо. Выдам вам направление. Но, знаете, волнует меня не это. Тут к нам сегодня ночью попали очень интересные данные. Да что я рассказываю – вы уже даже поучаствовали в спецоперации по этому поводу. Так вот…

Капитан наклонился ко мне, положив руки на стол и рассматривая цепким взглядом.

– В этих данных есть интересная подборка файлов, называется простенько так – «Проект». Ни о чем не напоминает?

Еще как напоминает, мать твою. Я ощутил, как по спине пробежало несколько мурашек. Благо подготовка позволяет не показывать свои чувства, а подправленный гормональный фон сдерживает эмоции.

– А должно напоминать, господин капитан?

– Не знаю, не знаю… Интересные там данные собраны. Про детишек восьми-десяти лет со второй планеты. Которых добрые люди целых девять лет учили всяким нехорошим вещам. Скажем, мастерски стрелять из пистолета.

И снова смотрит на меня, сволочь. Такое впечатление, что насквозь просветить хочет.

– Вы в чем-то подозреваете меня, господин капитан? В связи с тем случаем? – я кивнул головой на стену.

Безопасник недовольно скривился.

– Подозреваем… Грубое, неправильное слово. Просто у нас возникли вопросы, рядовой, вот и все. Вдруг все, что мы про тебя знаем – неправда? Вдруг ты на самом деле из этого самого проекта? И вся эта история с тюрьмой – на самом деле лишь умелая мистификация? И скелет настоящего Кристофера Альт, забытый всеми, лежит сейчас на дне какого-нибудь озера?

Я невольно поежился, заметив, что капитан увидел мой жест.

– Господин капитан, я не знаю даже, что вам сказать. Как вы хотите, чтобы я вам доказал, что я – это я?

– Сложный вопрос, рядовой, сложный… В твою пользу играет то, что у этого Золя времени не хватило добраться до архива, и он весь, в полном объеме попал к нам. И про тебя там ничего нет.

Я постарался незаметно выдохнуть. Доктор Золь все же знал свое дело.

– Но мы задали системе вопрос. И знаешь, что она ответила? Что граждан нашего государства в возрасте, подходящем для этого самого проекта, живших без родителей под опекой Содружества, личность которых невозможно достоверно установить… Знаешь сколько?

– Ну… десятка три, наверное.

Капитан покачал головой.

– Не угадал. Вас семь человек.

Очередная порция мурашек. Долбаный старикан все же допустил промашку. Из проекта вторую стадию прошли всего шестеро. И еще кто-то один просто случайно подпал под критерии. Твою мать. Один запрос – и все засекреченные выпускники на столе у госбезопасности. Правда, пока еще безопасность не понимает, что именно она нашла.

– Господин капитан… Простите, я после такого несколько растерян. Я надеюсь, меня не расстреляют ни за что? Хотя бы предоставят адвоката? Я не могу вам доказать, что я не тот, кто вам нужен, но попадать в черный список или сразу в тюрьму тоже не хочу.

– Пока что, подчеркиваю – пока что! – адвокат тебе не нужен. Мы просто беседуем.

– У вас воды не найдется, господин капитан? От таких простых бесед и двинуться можно.

Он молча протянул мне бутылочку воды, которую я одним махом выпил. Стало немного легче.

– Злитесь, рядовой?

– Скажем так, я немного удивлен ситуацией. Совсем-совсем чуть-чуть, господин капитан.

Капитан кивнул.

– Ладно, давайте пойдем немного дальше, – он что-то нажал на столе.

Через десять секунд в стене рядом с экраном открылась такая же незаметная дверь и в комнату, нервно осматриваясь, вошла пожилая женщина в безвкусном платье. Судя по браслету на левой руке – местная.

Несколько секунд я тупо смотрел на нее. А потом в мозгах щелкнуло. Да это же соседка моих псевдородителей, госпожа Сток. Кажется, Жанна Сток.

– Госпожа Сток, какой сюрприз вас здесь увидеть! Господин капитан, эта дама прекрасно подтвердит, кто я такой!

– А кто ты такой, черт тебя возьми? – раздался ворчливый дребезжащий голос.

Я немного оторопел.

– Э-э… Госпожа Сток, мы же много лет жили на одной лестничной площадке. Я – Крис, помните?

– Помню Криса, а вот кто ты такой – знать не знаю.

– Да ведь… Я же как-то кота вашего, Пушистика, в подъезде нашел и вам принес, а вы мне пирожное дали. С кремом.

– Крис и принес.

– Да я – Крис!

– Ты на меня не кричи, сволочь инопланетная, – внезапно завопила старушка. – Крис тихим был и никогда бы не пошел в солдаты. Он космонавтом быть хотел, а не людей убивать!

– Черт возьми, – пробормотал я себе под нос, сверля ее злым взглядом. Вот так вот и проваливаются гениальные планы – из-за какой-то старой ведьмы.

– И вообще, ты из сопротивления этого поганого, чтоб вы все тут сдохли! Что одни, что вторые, гореть вам в аду!

В комнату зашел какой-то человек, взял ругающуюся соседку за локоть и вежливо, но твердо увлек за собой из комнаты.

Я повернулся к капитану.

– Господин капитан, я протестую! Эта… эта… грымза специально все сделала, чтобы меня очернить! Но я не знаю, почему, мы с ней всегда нормально общались!

Капитан поморщился.

– Не кричи, рядовой. Я после такого тоже скорее тебе поверю, чем ей. У нее в голове, похоже, совсем все замкнуло, сделает все, лишь бы нам насолить. Будь она лет на тридцать моложе, наверняка сама в сопротивление бы пошла.

Я немного успокоился. Но что стоило старой стерве просто подтвердить, что я – это я? Падла.

– Запускайте следующего, – проговорил капитан в стол, и в дверь зашел следующий гость.

Этот казался еще старше госпожи Сток и выглядел явно неуверенно.

– Э-э… Крис, это правда ты? Мне сказали, что ты отыскался, но как-то не верилось. Мы вашу семью давно похоронили уже. Получается, ты выжил только. Прими соболезнования, парень…

– Спасибо… – пробормотал я, судорожно пытаясь вспомнить, кого притащили ко мне безопасники. В голове мелькала череда фотографий, обрывки из досье, прослушанные разговоры…

Я беспомощно огляделся. Оба моих собеседника уставились на меня. Новый посетитель – с робкой улыбкой, капитан – с интересом.

– Ну же, парень. Я дядя Джо, ты еще с моим пацаном во дворе играл постоянно. Мы же рядом совсем жили.

Я не мог вспомнить. Ни одного документа, связанного с дядей Джо. Вообще ни одного. Оставалось только беспомощно улыбаться и прикидываться идиотом. В проекте мне вдолбили в голову очень четко и ясно – лучше не узнать того, кого ты прямо-таки обязан узнать, чем с радостными воплями броситься обнимать совершенно левого человека, которого тебе подставили для проверки.

– Простите, дядя Джо… Не помню я вас… И как во дворе играл – тоже… Простите.

Капитан недовольно сморщился и взмахом руки отправил дядю Джо из комнаты. Тот потоптался немного, словно пытаясь что-то сказать, затем вздохнул и вышел, так в итоге и не сказав ничего.

– Как-то неубедительно получилось, рядовой, – проговорил капитан, снова рассматривая меня. – Ты не настолько мал был, чтобы его не помнить.

– Не знаю, господин капитан. Я не очень-то много играл, на самом деле. Там ведь постоянно было холодно, да и мама заставляла учиться, а не бездельничать. Помню, с Битом с горки катались часто. Джонни еще был, тоже помню. А вот этого его сына – хоть убейте.

Безопасник покивал и невозмутимо пригласил еще кого-то.

В комнату вошел крепыш в форме пехоты. Лицо показалось мне смутно знакомым, и в голове начали снова проноситься обрывки досье. Да не может быть…

– Джонни… Ты, что ли? – я не верил совпадению. Только что про него вспоминал.

Крепыш осклабился во все тридцать два зуба.

– Здоров, братишка!

Я поднялся со стула и, продолжая оторопело рассматривать Джонни, подошел поближе. В голове крутился хоровод из информации.

– Да я это, я, – он шутливо ткнул меня в плечо. – Мне когда сказали, что друга детства нужно опознать, я даже не понял, про кого они. Столько лет прошло.

– Однако, – я старался смотреть на него как можно более ошарашенными глазами. – Как сам?

– Нормально, пострелять пришлось, конечно, в последнее время, но сейчас нормально. Скоро контракт закончится, землю дадут, я родных сюда перетащу. А ты в десанте?

– Ага, попотеть пришлось, но теперь тоже хорошо все. Только я из армии сваливать не буду…

Капитан кашлянул, привлекая наше внимание. Джонни заторопился.

– Братишка, ты это, найди меня, как проверку пройдешь. Я в пятнадцатой части служу, на побережье. Давай тут, не пропадай!

Капитан некоторое время смотрел на закрывшуюся за Джонни дверь, затем перевел взгляд на меня.

– Тот, второй, – это один из наших штатных психологов. Думаю, было бы очень интересно, если бы ты вдруг вспомнил, как играл у него во дворе.

Неплохо работают, сволочи. Но мои учителя тоже не ботинком суп хлебали.

Капитан, выдержав трагическую паузу, горестно вздохнул и продолжил:

– В общем, он мне сейчас прислал заключение, если вкратце, то никаких оснований для того, чтобы тебя ставить к стенке, он не видит. Внешние реакции нормальные, данные, которые передают приборы, тоже. Так что можешь расслабиться. Осталось нам с тобой только сходить кое-куда, и можешь быть свободен…

Идти пришлось долго. Спускаться по лестницам, гулять по коридорам. Наконец, очередная дверь распахнулась перед нами, и мы зашли в комнату, где вместе с двумя замершими по углам охранниками находился не кто иной, как доктор Золь собственной персоной.

По коже у меня на спине опять побежали мурашки.

Доктор заметно сдал за последние годы. Волосы стали реже, морщины – глубже, а сам он – как будто суше и тоньше. Под глазом красовался огромный синяк. На нас доктор не смотрел, сидя на узком диване и уставившись себе под ноги.

За спиной послышались шаги, и в комнату зашел еще кто-то. Я обернулся. И даже не вздрогнул, с любопытством рассматривая отлично знакомые лица.

Джаред, одетый в легкий серый костюм и вальяжно посматривающий по сторонам. Для него это вроде как приключение. Мелкого клерка, или кто он там еще, пригласили в застенки госбезопасности. Воспоминания на всю жизнь.

Новак, одетый в какую-то совершенно невразумительную одежду. Напоминает то ли сантехника, то ли лаборанта серьезной лаборатории – так сразу и не поймешь.

Карл, появившийся в пехотной форме с сержантскими нашивками и неприязненно посматривающий в сторону Джареда. Небось, разыграли сцену «интеллигенция против солдатни».

Бобби, тоже в форме пехоты, да еще и слегка заляпанной кровью. Левую руку держит немного скованно, похоже, недавно получил ранение.

Ахмед, красующийся щегольской прической, аккуратной бородкой и молодежным прикидом, стоящим, как мое полугодовое жалованье.

И какой-то невзрачный тип в спецовке.

Я внимательно осмотрел всех, отдал военный салют Карлу и Бобби, получив от них ответный, удостоился презрительного взгляда Джареда и был проигнорирован остальными. Повернулся к капитану.

– Господин капитан, из них я никого не встречал раньше.

Капитан кивнул, принимая ответ, как само собой разумеющийся.

– Вы здесь для того, чтобы на вас посмотрел вот этот человек. Встать!

Доктор Золь продолжал сидеть, тупо смотря в пол. Один из охранников подошел к нему и рывком поднял на ноги, задрал голову, заставляя смотреть прямо. Взгляд у доктора был нехороший – стеклянный, с поволокой. Белки глаз с легким бирюзовым отливом. Около рта потеки слюны. Одна из сывороток правды в действии.

– Доктор Золь, посмотрите на этих людей и скажите, знакомы ли вы с ними, – властно произнес капитан.

Старик попытался сфокусировать на нас свой взгляд. Зажмурился, снова открыл глаза. Его взгляд мельком мазнул по моему лицу, попытался вернуться, но все же ушел дальше.

Я чуть-чуть развернулся, готовый действовать, если придется.

– Я… а… – Было видно, как корежит доктора, как он пытается противостоять наркотику. Дерьмово. И доктор, если он не дурак, сам это сейчас понимает. Если он после таких страшных усилий скажет, что никого из нас не знает, ему никто не поверит.

– Среди них есть ваши знакомые? Отвечать!

– Н-нет, – наконец, прохрипел доктор. Капитан вполголоса ругнулся и сделал пару шагов вперед.

– Всем семерым – встать спиной к стене и не шевелиться. Охрана, взять их под прицел. Доктора сюда!

Стена была холодной и шершавой. Гадкое ощущение, особенно, когда на тебя с другой стороны комнаты смотрят две штурмовые винтовки.

Вошедший доктор, опасливо косясь на нас, усадил Золя обратно на диван и, даже не продезинфицировав место укола, вкатил ему полный шприц какого-то лазурного дерьма.

– Тридцать секунд, – мрачно буркнул доктор и выскочил из комнаты.

– Покажите своих учеников, доктор! – прогремел голос капитана.

Глаза Золя раскрылись, принимая более-менее осмысленное выражение. Рука поднялась и вытянулась в нашу сторону.

– Он… здесь… один… его зовут… Бобби… второй слева…

Глаза доктора внезапно широко распахнулись и застыли. Вытянутая рука начала медленно падать. Тело стало заваливаться набок.

Бобби, оттолкнувшись от стены, бросился вперед.

Винтовки охраны одновременно плюнули огнем. Грохот ударил по ушам. Тело нашего товарища, получившего с десяток пуль, рухнуло в середине комнаты, рядом с Золем.

Мне на щеку прилетело что-то горячее и омерзительно липкое.

Насколько секунд стояла тишина, наполненная запахом выстрелов и пролитой крови.

– Да вы охренели в край, – раздался спокойный голос Карла. – На хрена нужен этот цирк? Никогда не слышали о такой вещи, как рикошет?

Капитан, смотрящий на тела перед собой, поднял голову и перевел взгляд на нас. Я тоже глянул вдоль стены.

Седьмой лишний смотрел на тела под ногами у капитана стеклянными глазами.

Джаред как раз поднимал взгляд с обширного мокрого пятна на своих брюках в сторону капитана. И взгляд этот горел неистовой яростью униженного самолюбия.

Новак держал в руках какую-то красную тряпку и мужественно боролся с позывами рвоты.

Ахмед, изрядно побледневший, с опаской рассматривал продолжавших держать оружие наготове охранников.

Карл, как и я, рассматривал окружающее, то и дело с ехидцей косясь на обмоченные брюки Джареда. Заметил мой взгляд и уважительно заметил:

– Десант, я смотрю? Наш человек, не то что эти гражданские.

Я кивнул в ответ и, ничего не говоря, повернулся в сторону капитана. Тот, словно получив сигнал, громко кашлянул, привлекая внимание.

– Господа, то, чему вы были свидетелями, имеет уровень государственной тайны и не подлежит разглашению. В принципе. Я надеюсь, это понятно?

Дождавшись наших кивков, капитан продолжил:

– Те из вас, кто находится на военной службе, получают трехдневную увольнительную и забронированные номера в «Диадеме». В любой момент вы можете воспользоваться специальным транспортом госбезопасности для того, чтобы вернуться в расположение своей части. Государство извиняется за то, что оторвало вас от службы.

– Те из вас, кто находится на гражданской службе, получают письменную благодарность от госбезопасности за помощь в расследовании особо важного дела. На ваше имя также забронированы номера в отеле. И транспорт до места постоянного проживания. Все свободны. Вас проводят.

– А как же мои брюки… – послышался сдавленный от злости голос.

– Всей пострадавшей одежде будут подобраны аналоги, – спокойно сказал капитан. – Все, кто желает, могут также воспользоваться душем.

Захотели все. И в душ тоже полезли вместе, заняв почти все имеющиеся кабинки.

Я с наслаждением намылился, отрешившись от происходящего вокруг. Все-таки дернули меня прямо после боевого выхода и помыться хотелось сильно. А налипшие на меня кусочки Бобби, пусть земля ему будет пухом, только усиливали это желание.

– Они же этого парня просто так, без суда и следствия… Просто убили… – послышался дрожащий голос Новака.

– На него этот старик показал, да и сам он ломанулся, как сумасшедший, – донесся ответ Карла, перемежающийся фырканьем. – Как по мне, доказательств хватает.

– Но…

– Да умолкни ты, – раздраженно произнес Джаред из соседней кабинки. – Вы лучше подумайте – вам не кажется, что после такого мы можем потребовать гораздо большую компенсацию?

– Кстати, правильно мыслишь, дипломатик, – согласился энергично вытирающийся полотенцем Ахмед. – Нас тут напрягли конкретно и чуть не завалили, а взамен только какую-то писульку всучили.

Я легонько заржал и тоже пошел вытираться.

– Чего смешного?

– Да так. Ты не обращай внимания, паренек. В суд еще подай на безопасников. Раком их поставь, ага, – я снова не удержался и фыркнул.

– Слышь? Ты что, самый умный, что ли? – Ахмед, придерживая рукой полотенце, направился ко мне.

– Отвали, а? – я перестал смеяться и сосредоточенно натягивал штаны.

– Ты это, к нему лучше не лезь, сейчас и так все на взводе, – посоветовал Карл из своей кабинки.

– Я сам решу, что мне делать! Ты, тушкан помойный, за слова ответить не хочешь?

Достал меня этот спектакль. А Ахмед сам дурак, если его разыгрывать взялся. Выпрямившись, я поднял руки вверх, словно потягиваясь, а затем, развернув корпус, просто и без затей двинул его по ногам, срубив, словно молодое деревце.

Гордый представитель золотой молодежи, или кем он там представлялся, рухнул на пол, едва не разбив буйную головушку о керамику.

– Да вы что, так нельзя… – Ничего себе, даже Седьмой включился в разговор и теперь пытается защитить ворочающегося на полу Ахмеда от меня. Карл, что характерно, смотрит с любопытством и вмешиваться не собирается.

– Ты… Ты, падла, конкретно попал…

Дальше я не стал слушать, выйдя из душевой и захлопнув за собой дверь.

Капитан сделал вид, что ничего не знает о случившемся, и долго уговаривал воспользоваться увольнительной и погулять по столице. Но я в конце концов сумел ему доказать, что самый лучший отдых – это валяться на койке в родной казарме. Хотелось как можно быстрее скрыться из поля зрения спецслужбы.

И вот черный флаер снова набирает высоту. Через полчаса я буду дома…

Глава 8

Огненная кромка приближается с кажущейся неторопливостью. Но где-то в глубине души я точно знаю, что стена огня пожирает сотни километров в секунду.

Не спрятаться. Не убежать.

Можно только стоять на холме и смотреть, как в твою сторону несется пелена огня.

Все ближе. Ближе. Ближе…

* * *

На подготовительные курсы в офицерскую академию я записался почти сразу же после кончины доктора Золя. К чему тянуть, спрашивается. И следующие пять месяцев учился как проклятый, тратя все свободное время на освоение неизвестных мне дисциплин, попутно размышляя о том, как же правильно выстроить учебу, чтобы в итоге взлететь повыше.

В принципе, в проекте меня готовили к тому, чтобы я стал старшим офицером на одном из тяжелых космических кораблей. Но прямо сейчас я понимал, что путь туда для меня стал чертовски сложным. Мало кто становится капитаном корабля, начиная при этом с десанта. Обычно люди долго учатся, а потом сразу идут в академию. У меня же единственный возможный путь на флот пролегал через армию. Весьма кривой путь, надо сказать.

Единственное, что меня хоть как-то могло протолкнуть в нужном направлении – это полученное специальное образование. Информационная безопасность на флоте в большом почете.

В итоге, получается, что сделать ход я могу только в этом направлении – учиться на офицера информационных служб. Остальное будет нелогичным, подозрительным или просто глупым.

Подготовительный курс был хорош. И стоил чертовски много, съедая почти всю мою зарплату. Но благодаря ему я вспоминал надежно запрятанные знания, старые и новые, начинал заново разбираться в электронике. Даже напросился к техникам – помогать при профилактике десантных ботов. Те особо не отпирались – кому помешает лишняя пара рабочих рук. Так и шла моя служба – учеба, боевые вылеты, затем возня с техникой. И по новой.

Очень радовало то, что командир части, узнав про мой график, взял и отменил для меня дежурства по части. Все та же система, помогающая армии ковать нужные ей кадры. Я вздохнул с облегчением, а ребята из взвода не обиделись, видя, что свободного времени у меня все равно не остается.

Свой двадцать третий день рождения я встретил в привычном ночном клубе. «Огни Короны» все так же радовали глаз и сердце. Вот только Лили мне найти в этот раз не удалось. Как сообщила одна из порхающих вокруг нас крошек, она уволилась и пошла добровольцем на первый рейс с переселенцами на Корону-два. Умная и смелая, уважаю. Вместо того чтобы тянуть до последнего с отъездом, надеясь на чудо, ушла в первой волне и теперь имеет шансы на получение нормальной работы и жилья. Пусть у нее все сложится…

Я чокнулся бокалом с пустотой и снова окунулся в шум застолья.

Ребята из взвода от души пытались сделать мне приятное. Мои любимые блюда, самые красивые девочки клуба, то и дело присаживающиеся ко мне на колени и делающие прозрачные намеки, даже музыка – и та в мою честь.

Но особого веселья не было. Парни понимали, что я скоро отбываю на Корону-три, где пробуду, если все сложится удачно, целых четыре года. Я понимал это не хуже их. Улетать с райской планеты в ледяной угол системы не хотелось совершенно. Особенно когда жизнь здесь, наконец, начинала приобретать нормальные черты.

В итоге мы банально напились в хлам и, сняв самый большой из имеющихся в клубе номеров, устроили какую-то дикую оргию с немалым количеством девушек из заведения. Этакое отчаянное прощание с прошлой жизнью, по времени случайно совпавшее с моим днем рождения.

У Петра совсем скоро заканчивался очередной контракт, и он всерьез намеревался уходить из десанта, не дождавшись полной пенсии. Похоже, война надоела ему до чертиков.

Еще двое из взвода – Простак и Рыжий Хэнк, – вообще собрались рвать контракты, теряя тем самым любые пенсионные выплаты. Мы их отговаривали, как могли, но ребята грезили о небольшом отеле на берегу Кораллового моря. Бог им в помощь.

Наш сержант, как и я, собирался идти на офицерские курсы и тоже покидал взвод.

Гаррисон… Гаррисона не стало два месяца назад. Наверное, одна из последних потерь диктатуры на этой войне. Глупая смерть от пули какого-то подростка неподалеку от нашего постоянного ночного клуба.

Война потихоньку заканчивалась, и взвод начинал распадаться, все быстрее и быстрее. Наверное, так и надо. Сейчас нужны руки, восстанавливающие нормальную жизнь, а не держащие оружие. А армия… Армия переформируется, оставит в своих рядах только уверенных профессионалов и станет только сильнее.

– Ваши документы.

Стоящий за регистрационной стойкой космопорта тощий очкастый шнырь почему-то вызывал страстное желание пересчитать ему ребра. Но я сдержался и протянул идентификатор.

– Гражданин Альт, ваш челнок стартует через час десять минут. Вы можете проследовать на борт. Выход шесть.

Уже давно ставшее привычным ускорение при старте с планеты. Проносящиеся за псевдоиллюминаторами облака. Бездонная чернота космоса с россыпями серебряных искорок. И толстый бок транспортника, на котором мне предстоит почти месяц лететь к третьей планете. Легкое издевательство от физических законов – гиперпереходы невозможно использовать для перемещения на расстояния, сопоставимые с размерами звездной системы. Слишком мала дистанция.

Но, по крайней мере, сейчас до соседней планеты путь занимает не несколько лет, как на заре исследования космоса, а всего пару недель.

За время полета в космосе я возненавидел его от всей души. Возможно, дело было в том, что я впервые за многие годы был предоставлен сам себе. Никто не стоял у меня над душой, вколачивая знания, никто не приказывал срочно куда-то лететь и в кого-то стрелять. Я просто сидел в каюте, гулял по общей палубе транспортника, смотрел какие-то идиотские фильмы в кинотеатре, разговаривал о чем-то с другими пассажирами. Хватило меня на три недели.

Оставшуюся я провел у себя в каюте, прилежно зубря материалы для поступления и выходя только для того, чтобы поесть.

Но все плохое когда-нибудь заканчивается. Транспортник пристыковался к одному из орбитальных причалов, и началась обычная суета с отправкой пассажиров на планету. Челноки отчаливали один за другим, и, наконец, пассажиров осталось приемлемое количество – давка закончилась. Я поднялся с кресла, где просидел последние два часа, наблюдая за толчеей, поднял сумку и пристроился в хвост очереди.

В иллюминаторе виднелась темная планета, покрытая клубящимися облаками. Я зябко поежился. Дом, милый дом… Мать его.

Завывая, словно кошак, которому наступили на хвост, челнок продрался сквозь атмосферу и плюхнулся на покрытое снежным налетом бетонное поле. Пассажиры, кутаясь в добытую из сумок одежду, направились на выход. Я натянул под куртку купленный на Короне-один свитер и с сомнением посмотрел на женщину, спрятавшуюся в шубу с ног до головы. Похоже, я немного не рассчитал здешнюю температуру…

Но все более-менее обошлось. В конце концов, если бы не раскаленные внутренности планеты, служащие своеобразной печкой, здесь бы вообще был сплошной лед и снег. А так холодная атмосфера постоянно спорит с теплой поверхностью, и температура более-менее держится в рамках. То есть – от плюс пяти до минус тридцати по Цельсию.

И сейчас было нечто среднее. Во всяком случае, пока я дошел до здания космопорта, у меня успели замерзнуть только уши.

– С прибытием на родину, гражданин Альт! – расплылась в улыбке добродушная женщина, проверившая мой идентификатор. – Такси можно заказать вон у той стойки, информационный терминал – вон там. Приятного пребывания на планете!

– Спасибо, – поблагодарил я и отправился к терминалу. Предстояло получить идентификационные коды доступа к планетарной сети и проверить, записано ли еще на мой счет что-то от местных родителей. А также скачать на коммуникатор последнюю карту планеты, узнать адрес офицерской академии…

От терминала я отошел только спустя полчаса. Мне действительно досталось в наследство имущество семьи Альт – небольшой дом с обстановкой. Но от него я решил избавиться как можно быстрее. До академии слишком далеко, та находится совсем в другом городе, селиться на этой планете в будущем я тоже не собираюсь. А с учетом начинающейся миграции населения на Корону-один, недвижимость здесь скоро не будет стоить вообще ничего. Так что я прямо с терминала связался с агентством, узнал текущую рыночную стоимость дома и попросил выставить его на двадцать процентов дешевле. И так-то крохи, с учетом понижения цен, а со скидкой – так вообще смех. Хорошо, если получу две-три тысячи кредитов. С учетом проданной винтовки и кое-как накопленных за время службы денег у меня в руках окажется около двадцати тысяч кредитов.

Грустно. Обучение в академии длится четыре года, стипендии дают только круглым отличникам. Если я им не стану, придется жить на пять тысяч в год. Около четырехсот кредитов в месяц. Жить можно, но тоскливо. Одно жилье, наверное, потянет на пару сотен. Хотя сейчас, возможно, с этим будет попроще.

Я, почти дойдя до выхода, остановился и отправился обратно к терминалу. Снова связался с агентством недвижимости и узнал цены на квартиры поблизости от академии. Оказалось, что за проданный дом я могу себе позволить приобрести малогабаритные апартаменты почти у стен академии. Мысленно пустив скупую слезу, я дал согласие на покупку. Пообещали провести все документы в течение дня. Надеюсь, дом все же продадут и затраты окупятся.

Выйдя из космопорта, взял первое попавшееся такси и отправился в забронированный отель, опять же рядом с академией.

– Добро пожаловать в «Полюс Холода», гражданин Альт! – постаралась улыбнуться грустная девушка за стойкой. – Надолго к нам?

– Скорее всего, на пару дней, пока не оформят квартиру.

– Ясно, – погрустнела она еще больше. Чувствую, местному гостиничному бизнесу тоже не позавидуешь.

Бросив вещи в номере, я вернулся на стойку регистрации.

– Скажите, а есть здесь поблизости какой-нибудь магазин одежды? Я слишком давно не был дома и немного подзабыл здешний холод.

– Да, конечно, гражданин. Как выйдете из отеля, двигайтесь вправо до ближайшего перекрестка. На нем расположен крупный торговый центр.

– Спасибо, – я улыбнулся девушке и вышел в холод.

Пока добрался до центра, чуть снова не отморозил себе уши. Но зато посмотрел, в чем гуляют по улицам местные обитатели. Молодежь, в отличие от людей постарше, предпочитала не меха, а облегающую одежду из кожи. Наверное, с подогревом – я представить себе не мог, что холодная кожа кого-то может спасти от такой погоды.

На входе в центр на меня начал ругаться сканер оружия – пистолет я продолжал носить с собой. И тут же появилась охрана.

– Гражданин, будьте добры, покажите ваше оружие и идентификатор, – произнес один из охранников, пока второй держал меня на прицеле шокера. Пришлось показать висящий в кобуре пистолет и продемонстрировать идентификатор.

– Да что ж вас ваше начальство ничему не учит, – зло пробормотал охранник с шокером, убирая его обратно в кобуру. – Смотрите, вот здесь есть меню с разрешениями на ношение оружия. Сделайте общедоступным пункт с пистолетом, и сканеры будут адекватно реагировать. Удачного дня.

Ну, буду знать, как говорится. На Короне-один было не до этой фигни. И сканеров таких тоже не было.

Магазин с одеждой я нашел быстро, и продавец мгновенно понял, что я имею в виду.

– О, конечно, гражданин! У нас все есть. Вот модели с терморегуляцией, весь этот зал! Рекомендую также посетить соседний магазин и подобрать обувь. Кстати, обратите внимание, раз уж вы носите с собой пистолет, то вас могут заинтересовать модели костюмов, предусматривающие его открытое ношение.

Открыто носить пистолет я не собирался, так что взял достаточно обычную темно-серую с черными вставками куртку и такие же брюки.

– Смотрите, пульт управления вот здесь, – просветил меня продавец. – Просто отверните ворот и выставите желаемую температуру на внутренней поверхности. Заряда батарей хватает на пару дней. Можете купить запасные, можете просто вовремя их заряжать.

Я купил запасные. На всякий случай.

Затем заглянул в обувной магазин и окончательно сформировал свой образ – обычного молодого человека, у которого водится немного денег. Не очень много.

Теперь гулять по улице стало гораздо приятнее. Порывы холодного ветра морозили лицо, но все остальное было в тепле. Я отправился в сторону академии.

Город Шале, в который привела меня тяга к знаниям, не старался радовать глаз. Даже в центре все было подчинено прагматизму. Минимум украшений, минимум архитектурных изысков. Лишь плотно посаженные коробки домов, смотрящие на мир через маленькие окошки. И клубящаяся снежная темнота вокруг.

Да, висящие повсюду фонари разгоняли ее, позволяя спокойно гулять по улицам. Но уже на уровне четвертого-пятого этажей все поглощал сумрак, сквозь который яркими пятнами проглядывали отдельные освещенные окна.

Жизнь потихоньку покидала планету. Все больше и больше людей садились в челноки и отправлялись на орбиту, спеша занять места в транспортах до Короны-один. На улицах почти никого не осталось, магазины и предприятия все еще работали, но уже с какой-то обреченностью.

Думаю, к концу моего обучения в академии город полностью превратится в призрак. А потом, через годы, его заселят моими бывшими согражданами, окончательно изгнанными с первых двух планет.

В груди шевельнулась недовольная нотка, но быстро угасла. Топая по припорошенным снегом улицам, я пытался понять, что же на самом деле связывает меня с Коронным Содружеством. В ушах послышался почти позабытый колокольный перезвон, но тоже быстро стих.

Последние годы я только и делал, что уничтожал своих сограждан. Расстреливал из снайперской винтовки, из пистолета, взрывал гранатами, сжигал плазмой, наводил орбитальные удары… У меня у самого руки по локоть в крови. Ради чего? Чтобы выслужиться, занять высокий пост, отомстить врагам…

Я невесело хмыкнул. А сам-то я – кто? Достаточно глянуть на значок с цифрами, чтобы с уверенностью сказать – тот самый враг.

Малые жертвы ради высшей цели? А стоит оно того?

Сейчас для всех в Коронном Содружестве, кроме еще четырех человек, я – инопланетный захватчик. Тварь, убивающая всех вокруг.

Но в диктатуре я на хорошем счету. Более-менее устойчивое положение в обществе, неплохие перспективы.

Зачем мне перечеркивать все? Ради чего? Мои родители погибли давно. Слишком давно, чтобы до сих пор истерить по этому поводу. Доктор Золь, кураторы и учителя? Скорее всего, никого из них больше не осталось в живых…

Я внезапно остановился и взглянул в темное небо.

«…рядовой, поверь, умирать я буду с улыбкой на губах», – прозвучал в голове голос Сержанта.

Пришлось помотать головой, отгоняя наваждение.

– Да чтоб тебя, Сержант, – пробормотал я, снова двигаясь вперед. Они ведь действительно все умирали с верой в нас. И улыбались при этом, явно или тайно. Даже Золь своим распадающимся от наркотика мозгом в последний миг жизни наверняка торжествовал – ведь он сделал все правильно. Пожертвовал одним, но спас остальных.

– Чтоб тебя, Сержант, – повторил я, ускоряя шаг. Вдалеке показалась смутно различимая в полумраке громада академии.

Спросив у дежурного дорогу, я отправился подавать документы. Если это можно так назвать.

– Ваш идентификатор, пожалуйста, – произнесла довольно милая женщина-сержант, сидевшая под надписью «прием документов».

Вставила прямоугольник в терминал и принялась что-то строчить на компьютере, наверное, вытаскивая на свет божий мое досье.

– Рядовой Альт, действительные военнослужащие из числа десанта освобождаются от сдачи медицинских тестов. Им автоматически присваивается оценка «четыре-плюс». В случае если вы хотите получить оценку «пять» или «пять-плюс», вам необходимо решить это сейчас и в дальнейшем пройти тест. Предупреждаю, возможно получение оценки меньше стандартной. Были прецеденты.

– Нет, спасибо, стандартная оценка меня вполне устроит.

Сержант кивнула и продолжила копаться в моем деле.

– Пройденный вами подготовительный курс содержит оценки, которые учитываются при поступлении. Ваши оценки по результатам курса предполагают автоматическое получение оценки «четыре-плюс» по общему экзамену. Как и в случае с медицинским тестом, у вас есть возможность для того, чтобы улучшить оценку. Ваше решение?

– Это непросто… А вы не могли бы мне подсказать, достаточными ли будут такие оценки для поступления?

– В принципе, общий экзамен и медицинский тест решают немного, поэтому и были приняты такие допущения – чтобы не создавать излишних сложностей. Вдобавок сейчас нет особого наплыва желающих стать офицерами. Все хотят поскорее переселиться и ловить рыбу в теплых морях.

Она помолчала пару секунд, а потом спросила:

– Там действительно так хорошо, рядовой? – Мне почудилось, что в ее голосе послышалась настоящая мольба.

– Да, госпожа сержант, там по сравнению с нашей планетой настоящий рай. Если вы думаете, стоит ли туда переселяться – стоит. Обязательно.

Она кивнула, снова уставившись в экран.

– Так что с общим тестом? Пересдача или стандартная оценка?

– Пусть тоже будет стандарт.

– Хорошо…

Сержант некоторое время рассматривала что-то, затем откинулась на спинку кресла и уставилась на меня.

– У вас имеется хорошая и очень необычная специализация для десантника. Которая дает вам несколько вариантов для легкой учебы. Сначала я думала, что вы просто хотите продвинуться в десанте, но теперь у меня возникли сомнения. Итак, рядовой, куда вы хотите поступать?

– Факультет информационной безопасности флота, – я облизнул внезапно пересохшие губы.

Женщина удивилась.

– Именно флота? Рядовой, зачем тебе это нужно? Учти, это не праздный вопрос – мы стараемся не допускать в академию идиотов.

– Простите, а почему? – задал я дурацки звучащий вопрос. – В смысле, не почему не принимаете идиотов, а почему считаете мой выбор глупым?

Сержант с десяток секунд смотрела на меня с материнской улыбкой.

– Рядовой, в кои-то годы у нас появилась теплая земля под ногами. Сам же говорил, что мне обязательно нужно переехать на «единичку». И у тебя есть множество вариантов для того, чтобы самому осуществить это. Ты можешь пойти на информационную безопасность пехоты или десанта, скажем. И будешь нежиться в тепле на берегу океана во время увольнительных. Но ты выбираешь увольнительные, во время которых придется сидеть у иллюминатора и смотреть в один и тот же бездонный космос. Это разве не глупо?

– Я вас понял, госпожа сержант. Поверьте, здесь только расчет. В свое время я выбрал такую специализацию, как наиболее перспективную в дальнейшем. Теперь я действую так же. Сейчас из флота все побегут в наземные войска, как вы и сказали. И мне будет гораздо проще строить карьеру именно на флоте, где не будет такой конкуренции. А насчет теплых морей – гляньте в досье. Я тринадцать лет провел на этой планете и совершенно спокойно проживу некоторое время без нее.

– Понятно, рядовой. Рада, что ты думаешь, что все правильно рассчитал.

Занятия начались только через два месяца. За это время я успел обжиться в новой, оказавшейся весьма уютной, квартире и продать дом. Получилось примерно равноценно, как я и планировал. Потратил еще немного денег на обстановку, гардероб – и почувствовал, что на третьей от Короны планете тоже можно нормально жить.

Само поступление прошло как-то буднично. Три дня подряд я ходил сдавать тесты вместе с толпой других желающих. Математика, физика, сетевое администрирование, устав флота… Академия не собиралась учить всех подряд с нуля. Академия хотела учить только тех, кто уже и так многое знает.

Я прошел без особых проблем, но и без выдающихся результатов. После поступления счастливых курсантов по одному приглашал к себе декан факультета, контр-адмирал Симмонс. Меня он рассматривал с подозрением, не понимая, что за фрукт достался ему в этот раз.

– Садись-ка, сынок, и давай без этих военных штучек. Расскажи старику, какой черт тебя дернул свалить из десанта на флот?

Пришлось в очередной раз рассказывать про перспективы карьерного роста и тому подобные вещи. Но, в отличие от сержанта из приемной комиссии, адмирал не впечатлился. К концу моей речи он вообще выглядел так, будто съел недозрелый лимон.

– Знаешь, сынок, – неприязненно уставился он на меня. – Ты мне сейчас вешаешь на уши какие-то гнилые водоросли и почему-то думаешь, что я этого не замечу. Вся эта карьерная хрень – чушь собачья. У тебя были возможности не идти в армию. Или строить карьеру в десанте. Что у тебя получилось бы заметно лучше, нежели при подобных прыжках туда-сюда. Из пехоты в десант, а потом на флот – это не работа карьериста, которым ты себя тут выставляешь. Попробуй-ка еще раз.

Я некоторое время не знал, что сказать. Альтернативная версия была, но вот поверит ли в нее старик – понятия не имею.

– Господин контр-адмирал, я просто изначально хотел на флот. Всегда, с детства. Но после того как война закончилась, меня никто туда бы не взял. Я же был полным нолем. И я пошел в армию. Учился. Получил специальность, которая может быть полезна на флоте. Перешел в десант, потому что десант в принципе имеет лучшую подготовку, чем пехота. Честно дослужил до конца сопротивления и вот теперь иду учиться для службы на флоте.

Адмирал задумчиво постучал ручкой по столу.

– Больше похоже на правду.

Еще бы не было похоже, старый ты хрен. Я тебе практически всю правду и рассказал.

– Что касается твоей службы, то я рад, что на моем курсе будет еще один хороший солдат, – произнес Симмонс, очевидно, не желая больше пытать меня на предмет мотивов поступления. – Сорок семь сражений, двести девятнадцать противников, серьезная награда и побрякушка в довесок. Ты в курсе, что подпадаешь под специальные условия для получения государственной стипендии?

– Нет, господин контр-адмирал!

– Посмотрим… – он принялся читать какой-то документ. – Ты проходишь в категорию «участник боевых действий». Жаль, не хватает трех боев для того, чтобы получить ветеранскую стипендию. Но начальная у тебя будет. Это пятьдесят кредитов в месяц. Вдобавок медаль, да еще и четвертой степени, дает тебе надбавку еще в семьдесят кредитов. Итого во время обучения ты будешь ежемесячно получать сто двадцать кредитов. Не золотые горы, но все же. Если захочешь больше – становись отличником, и еще пятьсот кредитов в месяц – твои. Есть где жить?

Я кивнул, внутренне ликуя и прыгая от радости. Проблема денег решалась сама собой. Как правильно заметил адмирал, это не золотые горы, но сто двадцать кредитов – это достаточная сумма для того, чтобы свести концы с концами, а, значит, доучиться в академии у меня получится в любом случае. Даже если все сбережения подойдут к концу – затяну пояс потуже и выживу.

– Ну, тогда больше не задерживаю, сынок. Начало занятий через шесть недель, но рекомендую заглянуть в академию на неделю раньше – получить форму, учебные пособия и расписание занятий. Пистолет в академии носить не запрещается, раз ты все еще на действительной воинской службе. Планки к форме присобачишь сам. Свободен!

Остаток времени до занятий я провел с пользой. Изучил город, побродил по торговым центрам, редким выставкам и музеям, записался в местный клуб рукопашного боя. Преподаватель, сам бывший десантник, обрадовался брату по оружию и, хоть я был младше его лет на пятнадцать, не только сделал мне скидку на занятия, но и почти сразу, хоть и не на постоянной основе, стал ставить меня учителем для начальной группы. Я был не против.

За неделю до начала учебного года я зашел в академию, получил все, что мне причиталось, а затем, по доброй традиции, сдал форму обратно и пошел к местному портному, где, отдав пару сотен, заказал себе два комплекта по размеру. Забрал за день до учебы. Форма была удобная и красивая – иссиня-черная, с парой серебряных вставок. После того, как я прикрутил на нее планки, нацепил на голову фуражку и посмотрелся в зеркало, мне оставалось только недоверчиво хмыкнуть. Штурмовик куда-то исчез, уступив место молодцевато выглядящему кадету. Перемена мне понравилась.

Пора опять учиться.

– Вы позволите?

Ко мне обращалась миловидная девушка в кадетской форме. Форма сидела на ней просто изумительно, аккуратно облегая стройную фигурку и подчеркивая значимые выпуклости…

Я внезапно понял, что от меня чего-то хотят.

– Что, простите? – Слишком долго, похоже, у меня никого не было, выгляжу идиотом.

– Я говорю, вы позволите? Место рядом с вами не занято?

– Ах да, конечно. Прошу вас.

Мы находились в просторной аудитории, в которой через несколько минут должен был начаться первый урок нашего курса в этом году – «Устав, цели и задачи армии и флота». Общий курс, который будет идти все четыре года обучения и на котором будет преподаваться вся формальная составляющая службы. Именно на нем курс будет собираться в наиболее полном составе – все остальные лекции предназначены для различных групп кадетов. Скажем, будущие офицеры пехоты абсолютно точно никогда не попадут на занятия по астронавигации, а старший офицерский состав флота – на тактику наземной войны.

– Меня зовут Адель, Адель Морган, – тем временем представилась девушка, вытаскивая из своей сумочки кучу каких-то вещей и раскладывая их на своей части стола. – А ты?

– Крис. Крис Альт.

– Крис – это Кристофер? У меня брата так зовут, – Адель вытащила зеркальце и принялась придирчиво себя рассматривать. – Ты отсюда, из Шале?

– Ну, вообще-то я из Аделаиды, это отсюда далековато. Но последние лет пятнадцать жил на «единичке».

Адель отложила зеркало и с любопытством уставилась на меня. Потом пробежала взглядом по планкам у меня на груди и задумалась.

– Так ты, получается…

Что она хотела сказать, я так и не узнал – раздался легкий звон, и в аудиторию зашел одетый в форму пехотного майора человек. Все курсанты, и мы в том числе, поднялись и замерли, преданными взглядами пожирая преподавателя.

Глава 9

Я вижу, как это происходит. Сначала загорается воздух. Затем, через ничтожное мгновение, – поверхность планеты. Не заметно, чтобы были какие-то взрывы или что-то в этом роде. Просто чистый огонь. Горит воздух, горит земля, горят камни… Вспыхивает виднеющееся вдалеке озеро.

Мне кажется, что это немного неправильно, но я просто продолжаю смотреть.

И тут все заканчивается. Огненное покрывало больше не двигается в мою сторону. Огонь, стеной бушующий в нескольких километрах от пригорка, на котором я стою, быстро спадает.

Я чувствую ветер, дующий мне в спину. Он усиливается с каждой секундой.

За спиной раздается голос Адель, просящей меня что-то сделать.

Я не могу понять – что она делает в этом месте?

* * *

– Да вставай же ты, наконец!

Я с трудом открыл глаза.

– Чего шумишь…

– Нам через час выходить. Подъем! Я уже приготовила завтрак. Вставай, говорю. Не хватало еще из-за тебя опоздать на вручение дипломов.

Пришлось подниматься и идти в душ. На вручение действительно опаздывать не хотелось бы.

Прохладные струи немного прогнали сон и успокоили гудящую голову. Это сколько же мы с однокурсниками выпили вчера…

Вытираясь полотенцем, я заглянул на кухню и обнаружил там Адель, с аппетитом уплетающую жареный бекон. Выглядела она до отвращения свежей и бодрой.

– Доброе утро…

– Тебе тоже. Выпей это, – она протянула мне стакан с какой-то желтой пузырящейся жидкостью. Я с подозрением отшатнулся.

– Пей, блин, может, успеешь прийти в норму.

Пришлось выпить. Какой-то хитрый напиток для страдающих от похмелья, похоже. Стало немного лучше.

– Ешь, – она пододвинула ко мне тарелку.

Некоторое время мы молча жевали. В голове потихоньку начало проясняться, и я окончательно осознал, кто я и где нахожусь.

Учеба в академии шла своим чередом, шла… и внезапно закончилась. Настолько внезапно, что я некоторое время даже не верил в это. Казалось бы, впереди еще годы и годы лекций, а тут неожиданно оказывается, что через шесть месяцев уже выпуск. А потом и они испаряются, как утренний туман.

Если честно, учиться мне нравилось и покидать уже ставшие немного родными стены академии совсем не хотелось. Привык я и к городу, кажущемуся теперь совсем не таким мрачным и холодным. С помощью знакомых с курса нашлись и веселые клубы, и неплохие рестораны. Прочие развлечения тоже присутствовали.

А еще в моей жизни появилась Адель. Та самая, что когда-то подсела ко мне на лекции. Отношения у нас с ней изначально не особо задались – мне было не до этого. Ну, сидит рядом на некоторых лекциях симпатичная девушка – и отлично. Пусть сидит. Для чего-то более серьезного я был не готов. Не готов с того самого прекрасного дня, когда получил пулю в грудь, а мозги Миранды образовали на стене моей комнаты живописную инсталляцию.

Проще было смотаться пару раз в неделю с однокурсниками в какой-нибудь клуб и там отдохнуть душой и телом.

Но моя новая знакомая, которая, как оказалось, заимела на меня свои планы, действовала с решительностью и чисто женским коварством.

Сначала были разговоры. Она расспрашивала про Корону-один, я – про Корону-три. Потом Адель взялась знакомить меня с родным городом. Я к тому времени и сам его неплохо знал, но компания симпатичной девушки мне нравилась, и я не отказывался.

Затем я потихоньку познакомился с ее друзьями, подругами и, неожиданно для себя, оказался затянутым в этот круг. Походы по ночным клубам сменили посиделки у новых приятелей.

И, наконец, образ улыбающейся Миранды с пистолетом свалил ко всем чертям у меня из головы.

Первое время мы просто встречались время от времени, все еще присматриваясь друг к другу. Все, как полагается – скандалы, выяснения отношений, размолвки и примирения.

К моему удивлению, мы так и не разошлись. А к середине второго курса Адель переехала в мою квартиру. Говорит – до академии удобнее добираться. Еще бы – вот она, в ста метрах.

В однокомнатном жилище сразу стало тесно от женских вещей. Но я смирился. Общение с девушкой оказалось дороже личной свободы.

Так мы потихоньку и жили. Учеба, дом, прогулки по гостям. Прогулки становились все реже – то один, то другой из друзей Адель внезапно собирался и покидал планету, перебираясь ближе к солнцу. Но у нас вместо этого появились другие занятия – надо было как-то зарабатывать на жизнь. Моя стипендия позволяла разве что не помереть с голода, а накопления тратить очень не хотелось. Я попытался как-то раз закончить квартал отличником, но сдался. Это было, похоже, под силу только гениям или страстным ботаникам, не видящим вокруг себя ничего, кроме учебы.

Работа нашлась неожиданно – в том самом спортивном зале, куда я исправно ходил, один из помощников тренера тоже улетел с планеты, и образовалась вакансия. Получал я не так уж и много – пару сотен в месяц. Но жить стало легче. Адель, в свою очередь, начала заниматься репетиторством в академии, помогая вдалбливать знания в головы будущих офицеров, обучающихся сейчас на первых курсах.

В системе тем временем творились большие дела. Последние граждане Коронного Содружества были успешно отправлены с первой планеты на вторую. После чего первая планета была официально признана столичной, и на нее направился бесконечный поток транспортов. Летели люди, получившие от правительства гарантии на земли и жилье. Летели заводы, разобранные и законсервированные. Часть из них, думаю, остановится у Короны-два и будет там ожидать восстановления планеты.

Самое интересное – с места сдвинулись и отправились в долгий путь станции орбитальной защиты. Разогнать их до скоростей обычного транспорта не представлялось возможным, так что до своего нового места назначения они должны были добраться только спустя несколько лет после отлета. Может, и добрались уже, кстати. Времени прошло порядочно.

Я пару раз получал весточки от ребят из своего бывшего десантного взвода. Сержант, с которым мы иногда пересекались в академии, – тоже.

Наш взвод оказался окончательно расформированным. Лейтенант ушел на повышение – куда-то в космос, командовать штурмовиками на эсминце. Те, кто остались на службе, по большей части тоже отправились за пределы планеты. В мирное время десантникам на поверхности не место, там радуется жизни пехота.

Простак и Хэнк все же построили свою гостиницу на берегу моря. Правда, насколько я понимаю, дела у них шли не очень – слишком уж велика оказалась конкуренция. На планете-курорте заманить клиента именно в свой отель – это еще постараться надо. Зато неподалеку обнаружились пастбища мидий, и парни теперь, поднапрягшись и купив лицензию, занимались их ловлей.

Когда судьба снова занесет меня на первую планету, обязательно смотаюсь к ним в гости.

Здесь же, у нас, я наконец получил ответ на давно мучивший меня вопрос – откуда диктатура берет деньги и ресурсы на все эти телодвижения.

Ответ оказался и прост, и сложен одновременно. Если вкратце, то наше государство щедрой рукой подписало контракт, согласно которому три четверти Короны-три переходят в полное управление к Федерации на пятьдесят лет. Своя юрисдикция. Свои законы. Свое космическое пространство. И полная свобода в добыче полезных ископаемых.

Взамен Федерация щедро отдавала пачку технологий, небольшой флот морально устаревших транспортных кораблей, сейчас шустро носящихся между планетами, а также осуществила единичную выплату в размере десяти миллиардов стандартных кредитов и помогла с редкими ресурсами, требующимися для производства кораблей.

Когда я читал текст договора, выложенный спустя пять лет после подписания в общий доступ, мне было горько и смешно. Горько – от того, что Коронное Содружество оказалось просто никому не нужной пылинкой на качелях мирового порядка. Я думаю, если бы не помощь Федерации, война продолжалась бы еще не один год. И, возможно, заглохла бы, закончившись тем, что Содружество все же осталось бы существовать, пусть и без второй планеты. Но пришла Федерация, увидела возможность урвать огромный лакомый кусок – и наша судьба оказалась решена.

А смешно мне было от того, что я понимал, на какие жертвы пошла диктатура ради этого договора. За пятьдесят лет технологии Федерации буквально выпьют планету досуха. Все ценные ископаемые, что возможно извлечь – будут извлечены. Ядро планеты при этом скорее всего потухнет. Изменится гравитация, изменится климат. Из-за остывших внутренностей температура на планете упадет до критичных для человека значений. Из-за уменьшившейся гравитации произойдет истощение атмосферы.

Планету вернут в руки диктатуры пустой, холодной и безжизненной. И пригодной только для того, чтобы ссылать на нее преступников и всяких неблагонадежных элементов.

С другой стороны, потеряв родную планету, диктатура получила взамен две новые, а также порядочное количество технологий, требуемых для успешного существования за границей Федерации. Не такой уж и плохой размен.

– Готов?

– Да, солнышко, пойдем.

Четыре года мы грызли гранит науки в стенах академии. И вот он – последний день. Уже завтра каждому выпускнику будут предложены контракты. Некоторым даже давался ограниченный выбор. Впрочем, я в это число не входил – немного не дотянул средний балл, чтобы попасть в когорту избранных. А вот Адель – молодец. Если мне просто назначат корабль для прохождения службы и оставят выбор – либо идти на него, либо отказаться и ждать, что произойдет чудо и нужный офицер потребуется в другом, более теплом месте, то ей выдадут десяток вариантов. Выбирай – не хочу.

Мне было грустно. При любых раскладах близится наше расставание. Вероятность того, что спец по электронике и офицер медицинского отдела окажутся нужны на одном и том же корабле – достаточно мала. А уж то, что именно нам попадется это совпадение – вообще ничтожна. И было немного неприятно, что сама Адель на этот счет, похоже, вообще не заморачивалась.

– Адель Морган!

Пошла моя красавица. За прошедшие годы она из милой девушки превратилась в очаровательную молодую женщину. Сам себе завидую.

Ректор академии, благодушно улыбаясь, лично вставил идентификатор в терминал и приглашающе повел рукой. Адель мужественно нажала большую красную кнопку. Символическая церемония. Сейчас во внутренности прямоугольника запишутся все данные нового офицера, сам идентификатор сменит внешний вид, приобретая серебряный оттенок и темно-синие полосы, символизирующие причастность к флоту. Вот, собственно, и все.

Адель вернулась ко мне раскрасневшаяся, с сияющими глазами и тут же протянула идентификатор – похвастаться. Красивый.

Выпускники по одному заходили на сцену, участвовали в церемонии, возвращались. Наконец, настала и моя очередь.

– Кристофер Альт!

Я подошел к ректору, отдал ему идентификатор и поучаствовал в процедуре нажатия кнопки. Ура, ура, радости полные штаны.

На выходе нас растащили в разные стороны одногруппники – каждая специальность планировала свой собственный праздник, на котором полагалось обязательно быть. Еще одна традиция.

Наконец, обговорив окончательно, где и когда мы встречаемся, наша компания разбежалась. Я поискал глазами Адель, но ее нигде не было видно. Звонить не стал, просто прошелся по пустеющим коридорам академии и вышел на улицу.

Обычная снежная поземка, привычная и уже почти родная. Наверное, ее мне тоже будет не хватать. Подняв глаза, попробовал увидеть что-то наверху, но тут же хмыкнул себе под нос – с поверхности планеты космос увидеть было абсолютно нереально.

Немного постояв перед воротами академии, двинулся куда глаза глядят. Мне было грустно. Двадцать семь лет. Офицер во флоте чужого государства. Всеми забытый, без родни, без настоящих друзей, без родины.

Я тяжело мотнул головой, отгоняя некстати возникший звон колокольчиков. Даже любимая девушка – и та болтается не пойми где, а скоро вообще покинет меня, отправившись в другой уголок системы.

Со злостью пнул подвернувшийся фонарный столб. Поцарапал ботинок и ушиб палец. Стало еще тоскливее.

Молодец, добился своего. Выполнил план гениальных наставников. Прошел долгий путь от перепуганного мальчугана, стоящего на холме и смотрящего на сгорающий в небесном огне город, до офицера государства, сжегшего этот самый город.

Я уселся на подвернувшуюся лавку и, опершись лицом на руки, уставился на пролетающие мимо меня снежинки.

Семнадцать лет я иду к чему-то. Если быть точнее – к вот этой скамейке. Люди к этому времени уже окончательно устраиваются в жизни, заводят семьи, детей. А я сижу здесь. В чужом городе, на чужой планете. И семьи у меня, похоже, не будет.

Перед глазами появилась ехидно улыбающаяся Миранда, и я тихо, но злобно выругался.

Огляделся по сторонам, никого не увидел и вытащил из кобуры пистолет. С нежностью провел пальцами по черному металлу. Старый товарищ… Прошедший со мной не одно сражение. Внезапно невыносимо захотелось снова почувствовать упругое сопротивление спускового крючка, сладковатый запах выстрела…

Я повернул пистолет дулом к себе. Словно кто-то живой смотрит на тебя. Живой и страшный. Интересно, успел ли увидеть этот взгляд сотрудник проекта, которого я застрелил много лет назад в той маленькой комнатушке? Наверное, нет. Наверное, он даже ничего не успел понять.

Палец слегка надавил на крючок. Прожал чуть-чуть и остановился. Я с интересом посмотрел в черноту ствола. Увижу ли я выстрел, если продавлю спуск еще на два миллиметра? Или все случится мгновенно?

В кармане зазвонил коммуникатор, и я, чуть помедлив, вернул пистолет в кобуру.

– Да, солнышко.

– Ты куда пропал? Я тебя обыскалась!

– Я…

– В любом случае неважно. Смотри, наша группа собирается в шесть у «Поющего фонтана». Народ собирается гудеть до утра, но я сказала, что у меня другие планы. В общем, часов в девять я от них свалю и буду только твоя. Ты как? Освободишься к этому времени?

– Ну да… – Наша группа планировала примерно то же самое, только отпроситься мне будет сложнее. – Тебя забрать?

– Не, иначе тебе вообще уходить в восемь придется, а это уже не дело. Давай так. Я заказала нам с тобой в «Шарли» столик на десять. Приезжай сразу туда, договорились?

– Договорились. – На душе немного потеплело.

– Отлично, тогда я побежала, а ты там со своими не особо зависай и много не пей. Целую!

Я откинулся на спинку скамейки и некоторое время сидел, смотря наверх. Затем поднялся и пошел дальше по улице. Меня ожидала гулянка с друзьями и романтический ужин. Что может быть прекраснее…

Следующее утро неприятно напоминало предыдущее. Все же напились мы знатно, сначала на выпускных вечеринках, а потом уже вдвоем. Адель пила от радости, я – чтобы хоть немного порадоваться. Похоже, все же добился этого, раз сейчас так болит голова.

– Вставай, лежебока, – Адель в одном нижнем белье сидела рядом со мной на кровати, что-то рассматривая на планшете. – Пей вон ту бурду, потом в душ и сюда. Распределение пришло.

Оттягивая неприятный момент, я долго стоял в душе. Но, наконец, пришлось вылезти, одеться и взять свой планшетник.

– Ну, что?

– Да подожди ты, я еще в систему не вошел.

В почте обнаружилось несколько писем. Реклама, поздравление от академии… Ага, вот оно. Распределение из флота. Я ткнул пальцем в иконку письма.

Итак, что здесь… Лейтенантская должность, сектор информационного обслуживания и безопасности. Зарплата – полторы тысячи кредитов, коэффициент выслуги один и четыре, месячный отпуск раз в год. Корабль – эсминец «Созвездие», в данный момент на орбите Короны-три, пробудет там еще три дня.

– И куда? – снова спросила Адель.

– Эсминец «Созвездие», – пробурчал я, перечитывая письмо.

– Да! Получилось!

– Чего получилось? – не понял я, с удивлением рассматривая прыгающую по кровати девушку.

– У меня получилось сделать так, чтобы наши назначения совпали!

Я даже не нашелся, что сказать, с изумлением смотря на нее.

– Слушай, – она протянула мне свой планшет. – Я говорила с ректором. У меня же есть выбор из десяти вариантов. И я попросила его сделать так, чтобы, если на том корабле, куда распределят тебя, окажется вакансия врача, ее предоставили мне.

– Попросила ректора? – тупо переспросил я.

– Ну да. Это же вооруженные силы. Здесь не станут делать тебе гадости просто так. А моя просьба была вполне себе в пределах разумного, он вообще без проблем согласился.

– Солнышко, я даже не знаю, что сказать. Ты – чудо.

– Знаю. Можешь поцеловать меня за это.

Мы поцеловались. А потом я вспомнил, что успел увидеть на планшете Адель.

– Постой-ка, чудо. Ты вообще читала все письма?

– Ну, так, просмотрела мельком. Ждала, когда ты в себя придешь. А что?

– Ты видела вакансии? Орбитальная база около Короны-один. Зарплата почти три тысячи, возможность раз в неделю купаться в море на планете. Или вот. Линкор «Диктат». Глава отделения в медицинской службе. Две пятьсот…

– Слышь, ты, – в голосе девушки прорезались злые нотки. – Я тут старалась изо всех сил, чтобы мы вместе после учебы оказались, а ты и не рад, получается? Я для тебя что, только так, на время обучения? Ты…

Чему меня жизнь успела научить, так это тому, что в подобных ситуациях нужно сразу же, преодолевая всяческое сопротивление, обнимать, целовать, а потом уже рассказывать, что имел в виду совершенно другое. Слава богу, получилось.

– Ну что, подтверждаем? – слегка взъерошенная Адель занесла палец над экраном. – Смотри, согласишься – еще пять лет минимум придется меня терпеть. Готов?

– Да готов я, не начинай.

День прошел в мелких хлопотах. Я зашел в местный полицейский участок и заключил своеобразный договор о защите квартиры. Оставил голограмму помещения, ключи, физические и информационные. Теперь мою квартиру никому не отдадут в случае необходимости, посчитав пустой. И несколько раз в месяц кто-нибудь будет туда заглядывать, проверяя, как обстоят дела. За это флот отстегнет конкретно этому полицейскому участку небольшую денежку, и все будут счастливы.

Затем зашел в глобальную систему и зарегистрировал завещание, указав Адель Морган полным правопреемником всего моего имущества. Всегда есть шанс сдохнуть, так пусть нажитое мной достанется в случае чего ей, а не государству.

Попрощался с ребятами в зале единоборств. В нарушение режима опрокинули по рюмочке. Вышел от них, сопровождаемый добрыми пожеланиями и легким алкогольным духом.

Наконец, отправил заявку на доставку к месту службы. Проблем не возникло, транспортники сновали к эсминцу и обратно то и дело. Зарегистрировал нас с Адель на завтра.

Вечером мы вместе с ней отправились в гости к ее родителям. Редко бываем, да и живут они далековато – но сейчас тот момент, когда съездить точно надо. Застали семью за неспешными сборами – подходила их очередь отправляться в теплые края. Нас накормили, осыпали многочисленными пожеланиями, но чувствовалось, что им сейчас немного не до нас.

Дочка уже взрослая, третий год не в семье живет, ничего с ней не случится. А вот переезд через половину звездной системы – это вам не просто так. Так что прощание с родителями у Адель вышло несколько скомканным.

А на следующий день мы уже стояли в здании космопорта и ожидали разрешения подняться на борт челнока с эсминца. Наконец, нас пропустили, и мы выбрались на взлетное поле. Челнок, новенький и хищный, даром что транспортный, стоял неподалеку, принимая в свое нутро какие-то металлические ящики.

Флотский сержант, увидев наши идентификаторы, козырнул и пропустил в пассажирский отсек. Через полчаса к нам там присоединился еще один сокурсник – из штурманской группы.

Так мы и сидели, обмениваясь ничего не значащими репликами, еще почти час, пока челнок загружался. Но все когда-нибудь заканчивается. Вот и наш кораблик, немного поворочавшись на месте, поднялся над полем и, потихоньку набирая скорость, понесся на орбиту.

Эсминец был невелик. Гораздо меньше того транспорта, с которым я прилетел на эту планету. Но он был из последней серии – красивым, хищным, функциональным и опасным даже на вид. Рассматривая его на экране, я почувствовал, как в душе шевельнулось теплое чувство – мне было приятно служить на этом корабле.

Капитан Эрикссен принял наш доклад прямо на мостике, давая возможность оценить обстановку. Она действительно впечатляла – сплошные экраны с данными, голограммы самого корабля и его окружения, панели реального вида… Везде что-то двигается, бегут какие-то цифры. Я ощутил зависть к Стиву Хопкинсу, стоящему рядом со мной. Он будет работать именно здесь. А вот я – пока еще непонятно где.

– Стивен Хопкинс, Кристофер Альт, Адель Морган, – проговорил капитан задумчиво, словно пробуя наши имена на вкус. – Что же, надеюсь, у вас все получится, и вы не станете позором моего корабля.

Стоим, обтекаем, молчим.

– Это хорошо, что никто из вас не бросился давать многочисленные обещания, – кивнул головой капитан. – Может, и получится у вас что. Штурман, принимай помощника. А вы, господа, проследуйте за мной.

Идти пришлось недалеко.

– Лейтенант Альт, теперь это – ваше место работы, – произнес капитан, когда очередная дверь открылась перед нами. – Ваш непосредственный начальник – старший лейтенант Доха. Лейтенант Морган, пройдемте дальше.

Мы с моим новым начальником уставились друг на друга. Наконец, я спохватился и отдал салют.

– Лейтенант Кристофер Альт прибыл в ваше распоряжение!

Начальник скривился.

– Это для капитана оставь, он у нас тот еще… Старая школа, как говорят. Мы здесь попроще обычно общаемся.

Он протянул руку.

– Меня Алекс зовут. Само собой, субординацию и приказы никто не отменял, но, поверь, в нашем мирке всем будет проще, если в неформальной обстановке мы будем на ты и по именам.

– Понял, – улыбнулся я.

– Пойдем, покажу, что тут к чему.

Скажем так, учился я не зря. Потому что неподготовленного человека очередная комната, заставленная и завешанная дисплеями, вогнала бы в смертную тоску.

– У нас тут все самое новое, – произнес Алекс, любовно поглаживая информационный стол, стоящий в центре комнаты. – Повезло. А то раньше на таком говне летал, что страшно сказать. Каждый день системы дохли.

– В общем, здесь твое место, – он ткнул пальцем в приятно выглядящее кожаное кресло, стоящее перед огромным экраном. – Работы пока что нет, да и вообще ее не так уж и много. Дай-ка идентификатор, настрою твои допуски…

Он некоторое время возился, открывая мне доступ к различным системам.

– Готово. Теперь можешь, в случае чего, чинить все, что попадет под руку, кроме системного ядра корабля. Тут вообще допуск не ниже первого помощника нужен. Пойдем.

Выйдя из комнаты, мы пересекли коридор и зашли в дверь напротив. Здесь все было совсем по-другому.

– В общем, Крис, не всегда получается решить проблему простой перезагрузкой какой-нибудь фигни, сам понимаешь.

– Да уж… – я с почтением рассматривал штабели ящиков, уходящие вдаль.

– Смотри, здесь – терминал с инструкциями. Если вдруг не помнишь, где какое напряжение требуется – сюда. Информация под грифом «секретно». То есть офицерский состав доступ имеет, хоть это ему и не надо, а вот все остальные – нет.

– По этой стене у нас расходники примитивного уровня. И такие же инструменты. Все подписано, найдешь без проблем. Не найдешь – спроси у терминала, он точную полку выдаст. В общем, нужно будет поменять кабель или еще что – сюда.

Он отошел в сторону и положил руку на стеллаж, идущий по центру комнаты.

– Это – самое востребованное. Когда дохнут компы, мониторы и прочая хрень, идешь сюда и находишь все, что нужно для починки. Здесь ничего секретного или особо дорогого. В отличие от здешнего.

Алекс указал на последний стеллаж, закрытый отдельной решеткой.

– Строго подотчетные вещички. Допуск есть только у нашей службы. Чтобы зайти, нужен идентификатор, чтобы взять что-то, тоже нужен идентификатор. Все действия протоколируются. Здесь платы для центральной системы, компоненты вооружений, реактора и прочих жизненно важных узлов. Пока что сюда не суйся. Если что-то такое в твою смену выйдет из строя, вызывай меня. Это приказ.

– Понял.

– Хорошо. Потом по плану корабля глянешь – палубой ниже и чуть дальше от мостика есть копия той комнаты, – он кивнул на дверь, – и этого склада. На всякий случай, сам понимаешь. Там все законсервировано, но все в полной боевой готовности. И еще в трюме у нас есть сектор. Там тоже хватает интересных вещичек. Тот еще запас.

Мы вышли в коридор и вернулись в комнату с дисплеями. Алекс шлепнулся в кресло рядом с моим.

– Пока мы на орбите, смена состоит из одного человека. В космосе дежурим вдвоем, по двенадцать часов. Смены сдвинуты, так что первые шесть часов ты с одним напарником, оставшиеся – с другим. Все ребята нормальные.

Он немного помолчал, похоже, обдумывая, какую бы еще информацию выдать. Наконец, его глаза зацепились за сумку у меня в руках, и Алекс просиял.

– О, тебе же каюту еще показать надо, – отвернувшись к экрану, он вывел на него план корабля. – Смотри, мы сейчас на верхней жилой палубе, над нами только оружейная палуба и броня. Впереди мостик, за ним – наши владения, чуть позади сидят ребята, отвечающие за связь… Те еще гондоны, кстати, каждую неделю что-то ломают, а нам потом чинить. Затем реакторщики и прочие. В конце – кают-компания, рядом – столовая. Вся палуба по большому счету офицерская. Десант, техники и прочие – ниже.

Повинуясь ему, на плане загорелись ячейки, опоясывающие палубу по периметру.

– Офицерские каюты, – кивнул Алекс. – Можешь выбрать любую, застолбим за тобой.

– Слушай, а нельзя узнать, куда поселили лейтенанта Морган? Мы с ней, в общем, давно встречаемся и, если можно…

– Не говори больше ни слова! – патетически воздел палец вверх мой собеседник. – Сейчас все будет.

Свободная каюта нашлась через одну от той, куда заселили Адель. Так что мы снова оказались рядом.

– Ладно, мачо, идентификатор твой я повсюду прописал, топай в каюту, обустраивайся. На действительную службу заступаешь завтра, смена начинается в двенадцать по корабельному времени. И не пропусти обед, через час будет.

Вот так и началась моя служба на флоте. Закинув сумку в каюту, я отправился по уже известному и знакомому пути – к интенданту. Получить форму, убедиться, что она сидит ужасно, сдать форму, отправиться в местный магазин, купить новую. Жаль, пошить на заказ было нельзя – надо было раньше думать, на планете.

Уже в новой одежде, отвечая на приветствия рядовых, я спустился на палубу ниже, к десантникам. Доложился их командиру и попросил разрешения посещать тренировки вместе с бойцами. Пришлось продемонстрировать послужной список на идентификаторе, после чего сердитый и мрачный капитан расцвел, словно барышня от комплимента.

– Молодец, лейтенант! Уважаю. И в гору пошел, и корни не забыл. Приходи, когда хочешь. Ребятам передам, что ты наш, только рады будут.

Осталось последнее. Попрощавшись с десантным капитаном и мельком заглянув в спортзал, я отправился в местный магазин.

– Что, простите? – не поверил своим ушам очередной сержант за прилавком.

– Пятьсот двадцатую «Федерацию», пожалуйста, с полным снайперским прицелом, – повторил я. – Не удивляйтесь так, сержант, я пару лет в десанте отслужил. Сорок семь боев, второй снайпер взвода.

– А, так бы сразу и сказали, господин лейтенант, – успокоился продавец. – Не знаю только, где она вам пригодится, разве что у нас в тире пострелять. Но вещичка хорошая.

– Да, – улыбнулся я, рассматривая оружие. – Идеальная.

– С учетом скидок за звание и стаж стоить будет десять тысяч восемьсот тридцать кредитов. Страховка прилагается.

– Спасибо, – я воткнул идентификатор в терминал, подтверждая оплату. Прошлая винтовка стоила почти на тысячу дороже. Вот они – плоды обучения и боевых вылетов.

Не откладывая дело в долгий ящик, отправился в тир и, сопровождаемый удивленными взглядами штурмовиков, принялся пристреливать и настраивать винтовку. Довольно долгий процесс.

– В десанте раньше были, господин лейтенант? – наконец, обратился ко мне один из штурмовиков, здоровенный детина со шрамом на пол-лица. Я оторвался от винтовки и выпрямился.

– Это там я – «господин лейтенант», – ткнул я пальцем в потолок. – А здесь можно просто Крис. В десанте два года, второй стрелок взвода, сорок семь боев, двести девятнадцать холодных.

– Молоток, – осклабился здоровяк, ткнул меня кулаком в плечо и отошел в сторону, делиться полученной информацией.

Любопытные взгляды исчезли. Ну, настраивает снайпер свою винтовку, обычное дело.

На обед я опоздал, расстреливая мишени в тире. И не особо жалел об этом. Здорово же я соскучился по любимому оружию, оказывается. Даже то, что покупка выгребла из карманов практически все запасы денег, не портило настроения.

Служба начинала нравиться мне все больше и больше.

Глава 10

Берег моря. Ласковый шелест волн. Писк упитанного тушкана, примостившегося на соседнем камне. Голова Адель на моем плече.

Мы сидим у кромки прибоя, молча смотря на медленно падающее за горизонт светило. Нам хорошо вдвоем и совсем не хочется говорить.

Единственное, что отвлекает меня от идиллии – это противный писк зверька по соседству. Пытаюсь подняться и прогнать его, но Адель не пускает. Тянет меня к себе и мягко целует в губы. После этого даже назойливое пищание кажется заметно более приятным.

Мы продолжаем целоваться и писк, наконец, перетекает в плавно переливающуюся мелодию. Я почему-то чувствую непонятную тревогу и пытаюсь осмотреться вокруг, но Адель не пускает, затягивая поцелуй.

Пытаюсь вспомнить, откуда я помню эти звуки. Адель продолжает меня целовать, но я уже не обращаю на это внимания. Что же это за мелодия?

Похоже на журчание воды… легкий плеск, звон падающих капелек воды… Серебристый звон, напоминающий пение колокольчиков…

Еще ничего не понимая, вырываюсь из рук Адель и встаю во весь рост. Тушкана уже нет на камне. А мелодия становится все более и более звенящей. Чувствую, как тонкие волоски у меня на руках встают дыбом.

Что это?

* * *

Служба действительно оказалась довольно приятной. С ребятами из моего отдела мы быстро нашли общий язык. Они уважительно посматривали на мои планки. Я пытался перенять их опыт. И все вместе мы хорошо делали свою работу. Эсминец был новым, поломки случались редко, капитан корабля попусту никого не гонял – идиллия.

Первые месяцы «Созвездие» курсировал вдоль маршрута следования транспортов, идущих в сторону Короны-один, готовый оказать помощь в случае неожиданной аварии. Но ничего не происходило. Федерация передала нам хоть и старье, но вполне себе исправное.

Затем корабль перевели за орбиту Короны-три, назначили сектор космоса для патрулирования и забыли про него. По крайней мере, нам казалось именно так. Эсминец, погасив маршевые двигатели, лежал в дрейфе, сканируя окружающий космос. Довольно бесперспективное занятие, на мой взгляд. Но командованию виднее.

Команда работала во время вахт и развлекала себя, как могла. Адель пошла на курсы повышения квалификации. Я, устав от учебы, проводил кучу времени на десантной палубе, спаррингуясь со штурмовиками или же отстреливая бесконечное количество патронов в тире. Пару раз даже затащил к десантникам своих коллег из информационного отдела. Стрелять из моей винтовки ребятам понравилось, но, посмотрев на спарринги, они заявили в один голос, что им и на верхней палубе неплохо. Впрочем, в тир потом все же иногда заходили.

У нас с Адель все было хорошо. Когда находилось общее свободное время, мы постоянно проводили его вместе, как правило, у нее в каюте. Не знаю, как женщинам удается создавать уют, но им это действительно удается. У меня совсем не так.

Через десять месяцев после нашего отправления с Короны-три эсминец наконец получил смену, предписание прибыть к столичной планете для профилактики и начал разогревать движки, постепенно набирая скорость. Команда, заметно заскучавшая в последнее время, сразу оживилась. Пошли мечты о море, фруктах, прекрасных пейзажах. Это на верхней палубе.

Десантники же, большинство из которых было не удивить ни морем, ни пейзажами, поскольку в этих самых пейзажах они недавно не на жизнь, а на смерть сражались с планетарным сопротивлением, были более приземленными и обсуждали ночные клубы и девушек, которых можно было там найти.

– Крис, а ты где зависал в свое время?

С десантниками мне было просто. Вот и сейчас мы дружной толпой сидели в столовой, потягивая пиво и вспоминая службу.

– Мы около городка Альтен обосновались. Может, знаете. Там было такое заведение классное – «Огни Короны». Не знаю, как оно сейчас, живет или нет, но, если получится, слетаю туда. И если девушка пустит.

– А я среди гор служил, – печально заметил кто-то у меня за спиной. – Там, кроме туров этих страшных, и не было никого больше.

– А как это – с турами? – вылупил глаза сидящий напротив меня. – Поделись, брат!

– Да пошел ты… – И веселый ржач всей компании.

На верхней палубе было сложнее. Вроде бы и здесь тоже люди подобрались нормальные, адекватные, но все равно у них то и дело проскальзывало некое постоянное желание быть образцом для подражания, идеалом, готовым для дальнейшего продвижения по службе и все в этом духе. Какая-то искусственность.

Издержки обучения в академии. Думаю, с точки зрения десантников я тоже был задравшим нос снобом. Своим, нормальным, но все же снобом. Что делать.

Прибытие на орбиту Короны-один прошло буднично и без происшествий. Эсминец пришвартовался к необъятному боку орбитальной базы и встал на профилактику. Интересно она здесь поставлена. Как аудит на каком-нибудь заводе. Вся команда отправляется на отдых, а на корабле целый месяц орудует бригада спецов высочайшей квалификации. Проверяют, сверяют, чистят, меняют, исправляют… Месяц – и, возвращаясь на свое место, ты можешь быть уверен в том, что там все идеально настроено, а то, что могло внезапно сломаться, теперь этого сделать уже не может.

Ну и в конце, как обычно, пополнение складов. Топливо, боеприпасы, провизия.

Но все это осталось там, на орбите. А мы с Адель тем временем вышли из челнока на пропитанный летним зноем бетон столичного космопорта. Столица, кстати, получила от победителей новое название – теперь город звался Жемчужиной Короны или просто Жемчужиной.

– Боже, здесь всегда так? – спросила Адель, поспешно расстегивая форму.

– Ага, – я прищурился и посмотрел на висящую над нами звезду. – Круглый год тепло и замечательно.

Еще на эсминце мы взялись составлять маршрут путешествия. Я хотел побывать у Простака и Хэнка. Адель – у родителей, обосновавшихся неподалеку от столицы. Мне было нужно заглянуть к Джонни, бывшему соседу Кристофера Альт. Не очень хотелось, но действительно было нужно. Мы время от времени переписывались, но встретиться еще раз как-то не получилось. Теперь все же придется это сделать.

Мои желания и цели на этом заканчивались.

Адель же хотела посмотреть на горы, столицу, кораллы, местные магазины, океан, тушканов, белок, столичный крытый парк, музеи… А еще полетать на флаере, покататься на катере, поохотиться с винтовкой на туров… Винтовку, понятно, мне пришлось взять с собой.

В итоге было решено, что сначала мы отправимся к ее родителям, а потом к Хэнку с Простаком, где можно будет исполнить большинство желаний, связанных с морем.

Прямо в космопорте нами был арендован легкий гражданский флаер – сразу на месяц. Удовольствие съело две тысячи, но подарило полную свободу передвижения. Благо я в свое время все же получил права на все категории мелких атмосферных машин.

И вот земля потихоньку уходит вниз.

– Здорово, – пищит Адель, прижавшись носом к пластиковому окну. – Не поднимайся выше, я хочу видеть деревья. Тут так красиво!

Дорога от космопорта до ее родителей заняла всего двадцать минут. И вот флаер уже завис над симпатичным домиком, окруженным фруктовым садом. Все в лучших традициях наших бывших фермеров – немного дальше я разглядел и неизменных туров.

– Мама? Мам, привет! Мы сейчас над домом, скажи, куда можно приземлиться.

– Да, на флаере, у Криса есть права.

– Мам, он на этой планете вырос, здесь у всех есть права на флаеры. Ты просто выйди и покажи, куда нам сесть.

Приземляться пришлось аккуратно, стараясь не повредить растущие повсюду деревья.

Первая неделя была наполнена поеданием фруктов и рассматриванием туров. Вторая – вылазкам в столицу. Белки и тушканы в итоге понравились Адель больше всего, хотя магазины одежды тоже не остались без внимания.

А я сумел-таки зайти в гости к Джонни. Мой «бывший сосед» вовремя сменил занятие и теперь работал полицейским. Преступности сейчас практически нет, так что местечко реально хорошее. Гуляй себе по улицам да помогай гостям города найти парк с белками.

– Здоров, братишка, – улыбнулся он мне с порога. – Проходи.

С Джонни оказалось неожиданно просто общаться. Он не пытался вспоминать то, что было почти двадцать лет назад, а просто болтал обо всем подряд.

– Повезло тебе, замечательная девушка, – вздохнул он, когда я по его просьбе показал снимок Адель. – Классная. А я вот что-то никак не остепенюсь. Вроде и сам ничего, и работа хорошая, а нормальную девушку все никак не встречу.

– Не переживай, я до академии тоже не думал, что такое вообще возможно, – пихнул я его в бок. – Встретишь, никуда не денешься.

– Хорошо бы… Еще пива?

– Не, мне еще флаер обратно вести. Неприятно будет, если я его угроблю или у ее родителей крышу снесу.

– Да, я бы тоже не хотел, – хохотнул он и взял новую бутылку. – А ты как, на жалеешь, что службу продолжил? Мог бы сейчас, как я, жизни радоваться.

– Черт его знает, Джонни. Мне эта планета за десяток лет так надоела, что я даже рад был снова в родной холод попасть. Как будто из чужого теплого дома – в свой холодный. Вроде в чужом лучше, но в своем все равно приятнее.

– Понимаю. Меня иногда тоже на родину тянет. Как там сейчас?

– Холодно, – улыбнулся я. Джонни тоже хрюкнул, подавившись пивом. – А вообще, задница планете. Читал же контракт с Федерацией?

– Ну, так, мельком. Мне как-то все равно было.

– В общем, сдаем мы им планету на пятьдесят лет со всеми правами. Получим назад, сам понимаешь, пустышку, непригодную для жизни.

– А и хрен с ней, – неожиданно заявил друг детства. – Новые планеты мне как-то больше нравятся. Пусть там и родина и все такое.

– Тоже верно. Налей-ка, пожалуй, мне еще пивка…

Флаер я все же посадил ровно и четко. И сделал вид, что не вижу неодобрительных взглядов Адель и ее матери. Все равно через два дня улетим отсюда, переживу.

Для того чтобы добраться до Простака с Хэнком, пришлось пролететь четверть планеты. Под брюхом разогнанного мной до предельной скорости флаера в разрывах облаков проносились горные вершины, укрытые снегом, изумрудные леса и бирюзовые воды мелких морей. На второй час путешествия Адель надоело смотреть на это все и она, свернувшись калачиком в кресле, заснула.

Я включил автопилот и тоже расслабился.

Долетели мы еще через три часа, ближе к закату.

Небольшой городок на побережье, пролетаем мимо… Устье реки, небольшой мыс… Ага, вот и «Десантник на отдыхе». Как говорится, не смогли придумать ничего лучше.

– Прилетели? – послышался сонный голос.

– Ага, сейчас на посадку зайду.

– Это твои друзья там, внизу?

– Они, черти. – Улыбка непроизвольно сама собой вползла на лицо. Я даже не думал, что так обрадуюсь, увидев сослуживцев.

Машинка опустилась на посадочную площадку, я выскочил из нее и сразу же попал в могучие объятия.

– Живой!

– Не забыл-таки, прощелыга!

– Мы тебя уже третью неделю ждем, все обещаниями кормишь.

– И познакомь нас с госпожой лейтенантом!

Парни, внезапно отскочив от меня на шаг, вытянулись по струнке и браво гаркнули хором:

– Госпожа лейтенант, рады приветствовать вас на этой территории!

– Гады, не смущайте мою девушку, – заметив ошарашенное выражение лица выбравшейся из флаера Адель, прикрикнул я. – И вообще, мы пять часов в полете, где ужин?

– Все готово, Новичок, не кипеши, – ухмыльнулся Простак. – Давай вещи, добросим.

– Ты погляди, он свою пушку приволок, – восхитился Хэнк, доставая из кабины футляр с винтовкой.

– Что, старые деньки вспомнить решил, людишек пострелять? Кошмары-то не мучают? – поинтересовался Простак и внезапно стушевался, опустил глаза.

Похоже, кое-кто до сих пор помнит войну очень и очень хорошо…

– Это я попросила, – встряла Адель. – Хочу на охоте побывать. Дома-то особо не вариант.

– Правильно, – одобрил Хэнк, закидывая на плечо ее сумку. – Ты не парься, Новичок уже расписал, чего тебе хочется. Катер есть, море здесь чудесное, пляжи тоже хорошие. Можно плавать, загорать, купаться. Сегодня специально для вас синюю мидию отловили, сейчас приготовим. Можем сварить, запечь или даже зажарить, но жареные они – полный отстой. Еще их иногда сырыми едят, но это совсем на любителя.

– Лучше запечь, – улыбнулся я с видом знатока.

– Сразу видно, не зря здесь вырос, разбираешься. Пойдем на кухню, покажу красавицу.

– Это ты про мидию или про жену свою? – поинтересовался снова немного повеселевший Простак.

– И то, и другое покажу, – нашелся Хэнк.

– Ты женился? – удивился я.

– Ага, полгода назад. Не говорил, что ли?

Женой у Хэнка оказалась милая невысокая девушка с пока еще не набравшим смуглость лицом – явно недавняя переселенка. Она тут же утащила Адель с собой, взявшись рассказывать ей, что и где находится в заведении.

А мы остались наедине с мидией.

Покрытая черно-синей броней, размером с небольшую тумбочку, она выглядела солидно и даже устрашающе.

– Успела в меня шип всадить, сволочь, – сообщил Простак, доставая откуда-то здоровенный тесак. – Щас я ее…

Несколько дней у друзей пролетели, как один миг. Мы валялись в номере, катались на катерах и флаере, ныряли в чудесный океан, рассматривая неспешно ползающих по дну обитателей. Сказка наяву… Я начал понимать слова Джонни – возвращаться после такого в бездонный черный космос мне хотелось все меньше и меньше.

Но пришлось, причем гораздо раньше, чем я на это рассчитывал.

Мы все вместе сидели на террасе, прихлебывали коктейли и любовались красками наступающего заката, когда у меня и у Адель одновременно и требовательно запищали часы. Мы переглянулись, а затем синхронно опустили глаза, читая появившееся сообщение.

– Вот дерьмо…

– По-другому и не скажешь…

Сообщение было лаконичным. «Введен оранжевый уровень тревоги по флоту. В течение двенадцати часов прибыть к месту службы».

И все. Но этого уже было достаточно, чтобы мы, смущенно извиняясь, начали собираться. Впрочем, парни, отлично знающие, что такое армия, не удивились.

Лишь Простак с какой-то печалью в голосе сказал:

– Похоже, опять заварушка… Опять…

Уже через полчаса мы снова сидели в несущемся поверх облаков флаере. Настроения разговаривать не было – оба чувствовали, что у нас украли целую неделю заслуженного отдыха. Было обидно.

Пять часов полета. Десять минут разборок в космопорте – когда и куда лететь. Час ожидания. И, наконец, взлет на орбиту.

А затем – три дня безделья на самом эсминце. Похоже, наш корабль оказался в полной готовности заметно раньше других.

Но любое ожидание когда-нибудь да заканчивается. На утро четвертого дня капитан сделал, наконец, объявление.

– Внимание по кораблю. Сообщение от верховного командования флота.

Сделав небольшую паузу, чтобы все успели подойти к ближайшему информационному экрану, Эрикссен продолжил:

– С настоящего времени на флоте и десанте вводится красный уровень тревоги. Время действия – не ограничено. Отменяются любые увольнительные. Отменяются любые контакты с поверхностью, кроме служебных. Блокировка сигналов уже включена.

Задумчиво хмыкнув, капитан сделал небольшую паузу, читая что-то, не видимое на экране.

– Понимаю ваше недоумение. Если вкратце, то мы уже пять дней юридически находимся в состоянии войны с системой Прометея, расположенной в паре световых лет от нас. И, поскольку наш флот является полностью боеспособным и находится в готовности к действию, то в течение недели мы все отправимся на войну.

Охренеть. Я принялся лихорадочно просчитывать варианты развития событий.

– Ориентировочное время в пути – две недели до выхода на скорость гиперпрыжка, два часа в прыжке и неделя на торможение. После этого все будет зависеть только от точности наших штурманов. Скорее всего, на сбор флота потребуется от трех до четырех недель. В итоге до начала боевых действий у нас примерно два месяца. Рекомендую всем потратить это время на отработку боевых навыков на симуляторе.

Табло погасло, а я остался стоять в задумчивости. Правительство, похоже, добившись глобальной цели и перевернув в системе Короны все с ног на голову, столкнулось с вечной проблемой завоевателей – непонятно, куда девать огромную армию, когда наступает мир.

Правда, нельзя не признать, что первые шаги были очень эффективными – раздача земли на Короне-один, помощь военным в новой жизни, отсутствие препятствий при увольнении со службы. Но военных все равно оставалось слишком много. Легионы десантников. Шесть линкоров, двадцать восемь крейсеров и почти сотня эсминцев, не говоря уже про корабли поддержки – за последние годы достроилось все то, что было заложено на верфях Короны-три, прошли ремонт корабли, пострадавшие в боях с орбитальной защитой Короны-один. Флот находился на пике могущества.

И страшными темпами пожирал кредиты. Дорогущее топливо, огромные суммы, идущие на зарплаты, техническое обслуживание, стоящее на порядок больше всего остального.

Флот такого размера – неподъемная тяжесть для экономики маленькой заштатной системы. И хоть как-то справиться с ситуацией может помочь только новая война. Погибнут люди, которым нужно платить. Коварный враг уничтожит часть кораблей, которые нужно обслуживать. А после победы трофеи окупят все остальное.

Я удивился, что такая мысль не приходила мне в голову раньше.

Система Прометея, наш ближайший сосед, имела всего одну колонизированную планету – на остальных шести жить было невозможно. Два раскаленных карлика, три газовых гиганта… И очень-очень интересная четвертая по счету планета. Состоящая чуть ли не полностью из тяжелых металлов.

Колонисты, обитавшие на Прометее-три, вели на ней постоянные разработки и успешно продавали добытое Федерации и соседям. Собственно, только это и позволяло небольшому государству успешно существовать – третья планета-то ничем, кроме пригодности к жизни, не выделялась.

– Что думаешь? – рядом остановился Алекс.

– Должна быть легкая прогулка. Наш флот растопчет эту систему и не поморщится.

– Я тоже так думаю. По мне, так вообще непонятно, зачем отправлять весь флот. Два линкора, чтобы расправиться с их орбиталкой, да несколько эсминцев на прикрытие – было бы достаточно.

– Может, мы чего-то не знаем, – философски заметил я, пожимая плечами и думая о том, что с правительства станется специально угробить половину флота для облегчения экономической обстановки. Она, похоже, весьма непроста.

– Это точно, – протянул мой шеф и отправился дальше.

Прелюдия к боевым действиям оказалась той еще скукотищей. Сначала мы целую неделю высчитывали и сверяли координаты для гиперпрыжка. Точнее, считали компьютеры, сверяли штурманы, а все остальные просто маялись от безделья. Затем эсминец лег на разгонный курс и следующие пятнадцать дней ускорялся до скорости в двести двадцать тысяч километров в секунду – порога вхождения в гиперпространство. Само собой, к концу этих пятнадцати суток наша родная звездная система осталась далеко позади, и вокруг уже простирался пустой космос, расцвеченный лишь россыпями далеких звезд.

А затем – легкая потеря ориентации, мельтешение световых пятен – и сплошная чернота вокруг корабля. Путешествие в изнанке пространства оказалось совершенно ничем не примечательным действием.

Прыжок продолжался почти два часа, а затем все совершенно так же, буднично, встало на свои места – нормальное пространство, сияющие повсюду звезды. Теперь осталось только затормозить так, чтобы подойти к центру системы на нормальной скорости.

– А помнишь, мы смотрели фильм, где все это происходило мгновенно? – спросила Адель, прижимающаяся к моему плечу и рассматривающая изменившийся рисунок созвездий за окном.

– Да… Смешно было, – улыбнулся я в ответ. Мне пару раз попадались книги древних авторов, рассуждавших о путешествиях в гиперпространстве как о чем-то обыденном. Увы, их мечтам пока что не суждено было сбыться. Все упиралось в те самые двести двадцать тысяч километров в секунду – две трети скорости света. Не знаю почему, но переход в изнанку пространства был возможен только на этой отметке. И, понятно, разгон до таких скоростей требовал дикого количества ресурсов. Как материальных, так и временных.

Вот и сейчас получилось так, что мы потратили почти месяц для того, чтобы сделать короткий прыжок до соседней системы. И потратим еще не один день на торможение. Придется развернуться и лететь дальше кормой вперед – только там стоят двигатели, способные обеспечить достаточную мощность.

– Я надеюсь, с нами транспорты тоже отправились.

– Куда же без них, – пробормотал я, поглаживая ее волосы. – Но на крайний случай можем отобрать топливо на обратный прыжок у местных обитателей.

– Жалко их, – с грустью заметила Адель. – Сидят себе, ни о чем не подозревают пока что…

«Мы тоже не подозревали», – подумалось мне. В голове послышался мелодичный перезвон. Старый приятель, давненько же ты меня не навещал…

Мы ошиблись. Нас ждали. И, возможно, готовность планетарной обороны сыграла бы решающую роль в столкновении, но мы подошли к небольшому серо-зеленому шарику планеты сразу всем флотом. И не оставили ей ни одного шанса.

Сразу четыре наших линкора, выстроившись правильным квадратом, нанесли одновременный гравитационный удар по одинокой орбитальной базе, висящей на орбите.

К чему преодолевать отчаянное сопротивление, если можно просто сбросить врага с небес на землю.

Наш противник, похоже, ожидал чего угодно, но только не этого. Смешной флот, прячущийся под защитой станции, брызнул во все стороны от дрогнувшего и начавшего медленно терять траекторию гиганта. Часть кораблей, непонятно на что надеясь, устремилась на наши порядки. Часть скрылась в атмосфере. Часть продолжала вертеться вокруг базы.

Сама же станция плюнула в ответ всем, чем только можно. Потоки торпед, гравитационные и лазерные импульсы, законсервированные в магнитных полях сгустки плазмы и антиматерии…

Кое-что даже долетело до нашего флота – несколько мелких кораблей пострадали от этого залпа.

А затем случилось самое логичное в данной ситуации – наш флот просто развернулся и отошел от планеты. К чему подставляться под удары все еще живой крепости. Достаточно просто подождать пару дней, пока потерявшая орбиту станция окончательно не сойдет в атмосферу и не рухнет вниз огромным метеором.

Так и случилось. Наши корабли, перегруппировавшись, замерли в двух сотнях тысяч километров от Прометея-три и в течение трех дней спокойно наблюдали за тем, как местные обитатели пытаются спасти свою единственную защиту.

У них не получилось. В начале четвертого дня орбиталка, все больше ускоряясь, зашла-таки в верхние слои атмосферы и, окутавшись пламенем, рухнула на планету. Взрыв от падения был заметен даже с нашей позиции. Похоже, что в местной станции не использовались компенсаторы, как на орбиталках Короны-один – там очередное свержение с небес космического колосса было лишь локальным катаклизмом, здесь же содрогнулась чуть ли не вся планета.

Флот диктатуры действительно придумал эффективную и работающую стратегию против планетарной защиты – оставалось только гадать, почему Корона-один продержалась так долго. Возможно, дело в том, что такие технологии, равно как и ресурсы на их создание, достались нам уже после войны, в рамках договора с Федерацией.

Я поймал себя на невеселой мысли, что уже не делаю особых различий между диктатурой и Содружеством – для меня и те, и другие встали уже практически вровень. «Наш флот», тьфу.

– Внимание по кораблю, – донесся из динамиков голос капитана. – Фаза три начинается через два часа по времени флота. Наша миссия остается прежней – зачистка сектора тридцать два. Отбой.

– Ну, с богом, – пробормотал сидящий в соседнем кресле Алекс.

Выход в наш сектор произошел без каких-либо неожиданностей. Эсминец завис на орбите, рассматривая выделенный ему квадрат и отмечая военную активность неприятеля. Неприятель же таился и никак не подавал признаков жизни. Даже небольшой город, пристально рассматриваемый сейчас нами с высоты, казалось, вымер – похоже, обитатели планеты, опасаясь бомбардировок, ушли в леса или подвалы.

Нудное сканирование местности продолжалось почти три часа. Все это время внизу не происходило ровным счетом ничего. Но местным все же не удалось до конца скрыться от наших систем. На исходе третьего часа динамики снова ожили.

– Внимание по кораблю. Начинается активная часть третьей фазы. Всем занять посты согласно штатному расписанию. Готовность одна минута.

Никогда вживую не наблюдал орбитальную бомбардировку. И, наверное, не увижу. Да и хорошо, что не увижу…

Эсминец тряхнуло. Раз, другой. По коридорам пронесся гулкий грохот. Тишина. Снова встряска. Тонкий, прерывистый, едва различимый ухом свист.

С поверхности сейчас едва различимая точка в небе кажется олицетворением апокалипсиса. Где-то внизу рушатся здания, попавшие под удар обычных корректируемых бомб. Расплющиваются под гравитационным прессом несокрушимые, казалось бы, укрепления. Сгорает техника, уничтожаемая множеством выпущенных ракет.

А нас здесь немножко потряхивает…

– Внимание! Внимание! Приготовиться к атаке…

В первое мгновение я даже не понял, о чем пытается сказать капитан – мы же и так атакуем? А в следующее все уже перевернулось с ног на голову.

Пол под ногами резко наклонился. Я попытался было взмахнуть руками, удерживая равновесие, но конечности внезапно словно налились свинцом. Кресло подо мной, не выдержав, разлетелось на обломки, уронив меня вниз. Последнее, что я успел увидеть сквозь наступающую багровую тьму – это разлетающиеся веселыми стеклянными брызгами мониторы перед собой. Затем сознание погасло.

Не знаю, сколько я провалялся без чувств, но заново включиться мне все же удалось.

Сила тяжести снова ощущалась как нормальная. Но мое рабочее место поменялось кардинально.

Сквозь кровавую пелену, застилающую глаза, я несколько секунд тупо смотрел на тело Алекса, нанизанное на обломок его собственного кресла и усыпанное мелкими стеклянными осколками.

Мозг отказывался понимать, что происходит.

Затем, еще через десяток секунд, до сознания достучался монотонный голос, что-то говорящий из динамика. Я, пытаясь собраться с мыслями, прислушался.

– …корабль. Повторяю. Аварийная ситуация, падение на поверхность неизбежно. Время до падения – семнадцать минут. Воспользуйтесь ближайшим эвакуационным модулем и покиньте корабль. Повторяю…

Мысли понемногу встали на место. По эсминцу, скорее всего, прошлись чем-то связанным с гравитацией. И прошлись хорошо, раз он без вариантов падает на планету. У меня есть семнадцать минут до эвакуации. Надо найти Адель… Адель?!

Я торопливо дернул рукой, вызвав вспышку боли во всем теле. Коммуникатор, слава богу, работал.

– Давай же…

«Вызываемый контакт покинул корабль двенадцать минут назад. Связь невозможна».

Я немного расслабился. С одной стороны, тревога за девушку никуда не делась. С другой – сейчас я ей ничем помочь не могу, нужно сосредоточиться на своих проблемах.

– …неизбежно. Время до падения – шестнадцать минут…

Твою мать. Я аккуратно поднялся на ноги и, пошатываясь, выбрался в коридор. Ближайший модуль для эвакуации был буквально в десятке метров, но мои мозги уже начали потихоньку думать о будущем. Внизу враждебная планета, значит, мне нужно мое оружие. Просто так появиться перед обозленными местными обитателями будет несколько, гм, опрометчиво.

До каюты я добрался, когда голос из динамика сообщил о десяти оставшихся минутах. Еще через две минуты я вышел из нее, нагруженный, помимо пистолета, винтовкой и тощей сумкой с вещами.

– Помогите… – донесся стон из соседнего помещения. Я не остановился, направляясь к ближайшему эвакуационному модулю. Что мне до еще одного умирающего врага. Одним больше, одним меньше…

В модуле, словно специально, оставались свободными две ячейки. Две. Несколько мгновений я просчитывал варианты. Если удастся спасти соседа, в будущем мне могут выписать немалое поощрение. А если командование каким-то чудом вытащит данные с эсминца и обнаружит, что я оставил на смерть раненого товарища… Гадство.

– …до падения – шесть минут…

Ругаясь про себя страшными словами, я бросил винтовку с сумкой на пол и, немного покачиваясь, побежал обратно. Организм быстро восстанавливался, но процесс еще не завершился.

– Спасибо, дружище… – лейтенант-связист, которого я тащил к капсуле, чуть не плакал. От боли в сломанной ноге и от радости, что не придется сгорать вместе с кораблем.

– Давай, давай, знаю, что больно… – Запихнуть его в тесное нутро капсулы оказалось нелегкой задачей.

– …две минуты…

Я сунул в руки лейтенанту аптечку, сорванную со стены, ударил по красной кнопке. Все, миссия выполнена. Теперь судьба этого человека уже не в моих руках.

Подобрать винтовку, сумку и втиснуться во вторую камеру заняло у меня несколько секунд. Я стукнул уже по своей кнопке и принялся пристегивать ремни. Дверца захлопнулась, загерметизировалась, а затем капсулу с ускорением выплюнуло из корабля. Надеюсь, система сработает, как надо…

Глава 11

Веду Адель куда-то, держа под руку. Под ногами у нас расстилается пышная фиолетовая дорожка. По обе стороны от нее стоят какие-то люди, с улыбками пялящиеся на нас.

Что вообще происходит?

Перевожу взгляд на Адель, невольно любуюсь ее великолепным белым платьем… Стоп.

Осматриваю себя, осматриваюсь вокруг. На мне – элегантный черный костюм, вокруг нас – уходящие ввысь стены какого-то древнего собора.

Раздается мелодичный перезвон колоколов и начинает играть торжественная музыка.

Да нет. Не может быть. Это точно сон.

* * *

После нескольких секунд беспорядочного вращения, когда мой желудок пытался выбраться наружу, капсула начала стабилизироваться. Насколько я помню теорию, до самого последнего момента она теперь будет притворяться оторвавшимся куском обшивки и лишь в последний миг отстрелит компенсаторы, обеспечив более-менее мягкую посадку.

Перед носом зажегся экран, показав местность внизу и заставив меня выругаться. Капсула падала куда-то на окраину города. Идиотское место с точки зрения десантника. Я мог неплохо прятаться в лесу или болотах. Мог затеряться в городских каменных джунглях. Но вот в поселковой одно-двухэтажной застройке, перемежающейся отдельными деревцами…

Я снова выругался, смотря на стремительно приближающуюся землю.

Компенсаторы в очередной раз поразили меня до глубины души – я снова остался жив. Капсула, погасив инерцию, рухнула между двумя домиками и распахнула дверцу, приглашая меня на выход.

Из носа, как обычно, текла струйка крови, в глазах двоилось.

Да и хрен с ним. Я снова на земле, я снова десантник. Враги обделываются от звука моих шагов, я смерть во плоти… Тут меня шатнуло и стукнуло головой о дверной проем капсулы – аутотренинг пришлось прекратить.

Где-то в стороне от меня полыхнуло. Земля ощутимо вздрогнула. Похоже, наш эсминец завершил свое существование. Мир его обломкам.

Запихнув в нос пару тампонов из аптечки, я засунул ее в сумку на плече, передвинул винтовку на грудь и проверил пистолет. Все в норме, все работает. Пора в дорогу.

До начала высотной застройки навскидку было около двух километров. Минут десять бегом. Успею до того, как местные очухаются и устроят облаву? Скорее всего, нет – я уже успел увидеть в окне одного из домов любопытное и напуганное лицо, тут же мгновенно спрятавшееся.

Потихоньку меня перестало шатать, а бег, вначале тяжелый и переваливающийся, стал ровным и быстрым. Я даже решил, что успею-таки скрыться в городе. Но нет, когда до окраины пригорода оставалось с полкилометра, навстречу мне откуда-то вывернули сразу три машины. Приземистые, хищные – явно не гражданские.

В голове словно щелкнул рубильник, и по мозгам разлилось привычное боевое спокойствие. Первые секунды столкновения – определяющие. Кто быстрее реагирует, тот и побеждает.

Сорвав винтовку, я упал на землю и откатился к краю дороги. Пара драгоценных мгновений, пока успокаивается дыхание, а прицел ищет врага. В голове всплывает тактика сражения с легко бронированным противником. Как все просто, когда слушаешь это, сидя в классе…

Палец, практически без моего участия, нажал на верхнюю часть спускового крючка.

Стрелять из пятисотой серии обычными зарядами по бронированной машине можно. Причем вполне успешно. Но сейчас мне нужен был элемент неожиданности, мешающий карты противника. И винтовка плюнула не простой пулей, а зарядом плазмы. Жаль, модификация снайперская, плазменный магазин всего на десять зарядов, а запасными я так и не озаботился…

Левая часть идущей первой машины полыхнула огнем. Переднее колесо, не выдержав температуры, лопнуло, разворачивая ее поперек дороги. Спустя мгновение взорвался двигатель, разбрасывая во все стороны горящие обломки.

Из пылающей машины наперегонки полезли люди. Я задержал дыхание и снова нажал на спуск. Теперь в ход пошли обычные пули. Выстрел. Выстрел. Выстрел…

Солдаты – или полицейские, кто их там знает – начали падать, как сбитые кегли. Кто-то попытался выстрелить в мою сторону – очередная пуля отбросила смельчака назад, оставив лежать на горящей мостовой, картинно раскинув руки.

Самое главное – держать темп. Враг деморализован на какое-то время, но он быстро придет в себя. Выстрел.

Противники из оставшихся двух машин рассыпались вокруг них, частично заслоняемые корпусами и огнем. Но у меня не зря одна из лучших штурмовых винтовок в этом секторе галактики. Выстрел.

Получив пулю в ногу, прячущийся за колесом солдат отбросил оружие и принялся кататься по земле, оглашая окрестности дикими воплями. Кто-то бросился к нему на помощь. Выстрел. Голову помощника отбросило назад, и он рухнул рядом с раненым.

Выстрел. По другую сторону завопил еще один подранок. Кто-то бросился бежать к забору. Не добежал, рухнул на землю, получив две пули в спину.

Выстрел. Плазменный заряд попадает под днище еще одной машины и расплескивается огненной волной по сторонам. Обожженные люди катаются по земле и пытаются разбежаться по сторонам. Стреляю без остановки, навскидку.

Заканчивается магазин. Впереди огонь, валяющиеся тела и полный хаос. А мне пора убегать. Перепрыгиваю забор, бегу через частные владения, на ходу меняя магазин. У меня их остается четыре и целых восемь зарядов плазмы в придачу. Прорвемся.

Следующие пять минут я опять мчался, быстро приближаясь к городу. Наконец, пошли какие-то основательные строения, появилась стоящая без присмотра техника. Похоже, классическая промышленная зона. В которой спрятаться – раз плюнуть.

К сожалению, оцепить ее и прочесать с собаками – тоже несложно. Мне требовался какой-то подземный вариант вроде канализации – где у меня была бы одновременно защита и от вынюхивающих меня тварей и от инфракрасного сканирования. Хотя, черт его знает, сканирование, наверное, даже через пару метров земли возьмет…

Неподалеку появился медленно летящий флаер. Точно не наша модель – значит, скорее всего, по мою душу.

Пользуясь тем, что меня пока что не заметили, я примостил винтовку на гусеницу какого-то тягача и принялся выцеливать ползущую по небу машину. Поехали…

Пришлось сделать десять выстрелов подряд – с расстояния в два километра в таких условиях не мажут только снайперы в фильмах. Не знаю, сколько раз попал я, но машинка в прицеле внезапно вздрогнула, накренилась, а затем, все больше заваливаясь набок, полетела к земле. Есть контакт.

Я отправился дальше. В какой-то гнилой бочке набрал переработанного масла и щедро облил им ноги. Немного подумал и обляпал себя уже со всех сторон. Надеюсь, теперь след собаки точно не возьмут. Хотя, черт их знает…

Почти час кружил по стройке, ища укрытие. Наконец, нашел кучу строительных блоков, между которыми можно было затаиться, откуда открывались пути отступления сразу по трем направлениям. Здесь и решил спрятаться. Ввинтился в небольшую, но глубокую щель, поежился от перспективы быть раздавленным при малейшем колебании почвы, но все равно остался.

Предстояло самое тяжелое – ждать.

Горячка боя потихоньку проходила. Начался легкий адреналиновый колотун, спина все лучше чувствовала холод бетонной плиты. Но я старался не обращать на это внимания, продумывая свои дальнейшие действия. Судя по всему, врагу сейчас банально не до меня. Конечно, после учиненного я попадаю в список их приоритетов. Вот только есть ли ресурсы для работы с этим списком? «Созвездие», перед тем как получить удар с земли, очень плотно отработал по сектору. Наверняка большинство военных и полицейских объектов успело попасть под раздачу. И сейчас у местных обитателей есть более важные цели – скажем, встретить того, кто появится в небе вместо сбитого эсминца.

Вариант, при котором в этом небе больше не оставалось нашего флота, я старался не учитывать.

Минуты текли, потихоньку складываясь в часы. Никто меня не искал. Ни свои, ни чужие. Всем было плевать на крысу, притаившуюся среди стройки. В конце концов, мне надоело чего-то ждать, и я заснул тревожным чутким сном.

Разбудил меня холод, яростно атакующий тело. И какое-то ощущение неправильности, от которого поднимались волоски на руках и замирало дыхание.

Я лежал не шевелясь и почти не дыша несколько минут, анализируя обстановку и вслушиваясь в окружающее меня пространство. Поспал я хорошо – уже наступила ночь и в моем укрытии была сплошная темнота. И там, в темноте, было что-то, что разбудило меня.

Минуты продолжали идти. Я продолжал слушать, все больше уверяясь, что в этот раз моя интуиция меня обманула.

Прошло полчаса. Мне хотелось вылезти наружу и осмотреться, но я пересиливал это желание. И, наконец, ожидание все же было вознаграждено. Снаружи послышались легкие шаги, и донесся тихий голос, произнесший с ужаснейшим, на мой взгляд, акцентом:

– Все спокойно?

В ответ прямо у меня над головой раздался еще один голос, с таким же акцентом:

– Без происшествий. Только собаки и пара кантров пробегали.

После недолгого молчания первый голос с досадой произнес:

– Удрал куда-то, падла. Целый отряд положил и удрал. Эх, если бы не эта неразбериха…

Лежащий где-то надо мной человек деликатно промолчал.

– Продолжай дежурство. Если что – сразу в лоб ему, без вариантов.

Снова молчание в ответ. Прислушиваясь к шороху шагов уходящего, я мысленно благодарил проект, научивший меня, среди прочего, спать совершенно бесшумно. Что же, будем ждать…

Ждать пришлось до утра. Опять послышались шаги и режущий уши говор.

– Все так же, ничего не случилось?

– Без изменений.

– И тепловизоры ничего не видят. Спрятался, небось, гаденыш, под камнями, хрен найдешь, – послышался пинок по бетону. Мне на голову упал маленький камушек.

– Короче, начальство решило, что сейчас не до него. Если покажется на глаза местным – снова им займемся. А сейчас сворачивайся, нам будут нужны бойцы. Наверху говорят, что эти пассивы скоро затеют высадку.

Пошуршав немного, разговаривавшие оставили меня в одиночестве. Позволив наконец-то пошевелиться и облегчить мочевой пузырь. Звучит не очень героически, но такова правда жизни.

Сняв тяжкий камень с души, я снова затаился, слушая окружающие меня звуки. Где-то тявкает вездесущий друг человека – собака. Совсем неподалеку посвистывает и скребется неведомая мне тварюшка. Возможно, тот самый кантр, о котором говорили недавно вражеские солдаты.

Потихоньку организм перешел в некое подобие спячки, отбросив ненужные мысли, не двигаясь и лишь краем сознания отслеживая обстановку.

Так прошел весь день. Длинный, тоскливый и томительный. Мне хотелось размять мышцы, хотелось есть, пить… Но высовываться до наступления темноты было неоправданным риском. В темноте, конечно, тоже можно попасться на глаза наблюдателю с прибором ночного зрения, но лишних глаз все же меньше.

И вот, наконец, настал долгожданный момент – я принялся аккуратно выползать из своей щели. Первым делом высунул наружу голову и настороженно осмотрелся. Вокруг была тишина и спокойствие. Местное солнце уже ушло за горизонт, бросив на землю покрывало тьмы, но тысячи звезд, лениво мерцающих в вышине, неплохо вырисовывали очертания местности.

Пару минут я провел в неподвижности, но так ничего и не заметил. Где-то очень далеко светились огоньки – наверное, окна жилых домов. Но передо мной расстилалась все та же безжизненная промышленная зона. Я невольно поежился – пустота и тишина этого места неожиданно сильно подействовали на нервы. Тьфу.

Для успокоения совести вытащил винтовку и принялся рассматривать окрестности в ночной прицел. Все так же пусто, лишь где-то вдалеке лениво бредут две собаки, выделяясь яркими красными контурами на серо-зеленой картинке.

– Пора вылезать, – пробормотал я себе под нос и принялся освобождаться из бетонного плена. Вернувшись же к обычному существованию человека прямоходящего, снова настороженно замер, рассматривая в прицел окрестности. Никого и ничего.

Рискнул выйти из-за бетонной кучи и осмотреть противоположный сектор. Там оказалось повеселее. Виднелись силуэты многоэтажек, раскрашенные мозаикой горящих окон, на пределе чувствительности прицела даже ходили люди.

В животе предательски заурчало, и я, прекратив осмотр, перебежками отправился в сторону городских кварталов. Дальше, дальше… Но тут опять в полный рост разыгралась паранойя – с каждым пройденным участком пути становилось все страшнее. Мне будто наяву мерещились снайперы, рассматривающие мою бегающую фигурку и хладнокровно выжидающие, пока я не подойду на убойную дистанцию. Ощущение было настолько реальным, что в один прекрасный момент я просто не смог заставить себя выйти из-за угла очередного здания. Волосы вставали дыбом, по спине тек холодный пот и ноги отказывались идти вперед.

– К дьяволу, – пробормотал я, усаживаясь на землю в углу между стеной и лестницей. Если интуиция так сильно кричит об опасности, ее нужно слушать.

Самое поганое, что идти назад мне тоже было страшно. Любой снайпер, увидев удаляющуюся мишень в такой ситуации, попытал бы счастья. Я бы точно это сделал.

Сидеть на месте – тоже плохой вариант. Если мы принимаем на веру теорию о том, что меня засекли снайперы, то утром здесь будут уже простые солдаты, а их всех я точно не перебью. Гадство. Оставалось только как-нибудь забраться внутрь сооружения, к которому я прижимался спиной, и надеяться, что все мои страхи – лишь плод больной фантазии.

Аккуратно двигаясь вдоль стены, я нашел разбитое окно в полуподвальный этаж. Тихонько ругаясь, пролез внутрь, угодив в какую-то сырую затхлую комнату, наполненную ящиками с непонятными железками. Дверь из нее, к счастью, была открыта.

Исследование здания дало неутешительный итог – обычный ремонтный ангар. Мало помещений, зато много техники, расставленной внутри самого большого зала. И множество окон, сквозь которые кто угодно может меня обнаружить. Но выбора у меня уже, к сожалению, не было. Так что, согнувшись в три погибели, я аккуратно попетлял по ангару, создавая ложные следы, а затем залез в широкий ковш одного из экскаваторов, накрылся огромным куском грязного брезента и снова затаился.

В этот раз приходилось следить еще и за своим желудком – от запаха смеси нефтепродуктов, пропитавших брезент, меня конкретно тошнило.

Опять ожидание, приправленное тревожным полусном-полуявью. Но в этот раз я все же дождался. Когда по моим ощущениям только-только наступил рассвет, двери ангара без всяческого предупреждения влетели внутрь, выбитые зарядом взрывчатки. Я, разбуженный взрывом, чуть было не вскочил на ноги от неожиданности, но все же сдержался.

А за пределами моего ковша воцарилась вакханалия. Выстрелы, вопли, противоречивые команды и ругань. Складывалось полное впечатление, что там идет бой не на жизнь, а насмерть. Впрочем, выстрелы быстро закончились, а вот количество ругани возросло. И самое неприятное – послышался собачий лай. Он то удалялся, то приближался, один раз раздался совсем рядом, заставив меня крепче сжать рукоятку пистолета. Но обошлось, лохматая тварь, сбитая с толку отвратным запахом тряпки, схоронившей меня, ничего не учуяла.

Снова послышались команды, перемежаемые руганью. И к моему экскаватору кто-то подошел.

– Ну и где тут искать? – донесся приглушенный голос все с тем же ужасным акцентом. – Зубастый не нашел, а мы, значит, найдем?

– Сказали искать – ищи, – серьезно возразил второй косноязычный голос. – Вон, брезент проверь в ковше.

Я похолодел, но первый голос с негодованием отказался от предложенного:

– Тебе надо, ты и проверяй! Видел, в чем он измазан? Мне еще домой идти.

– Ну, пару пуль туда пусти, – предложил второй, снова заставив меня замереть.

– Клеменс убьет… Его и так чуть рикошетом только что не прикончило, нервничает…

Голоса потихоньку удалились, и я немного расслабился. А еще через пару минут начала мелко трястись земля, передавая вибрацию даже мне в ковш. Послышались изумленные возгласы.

Ковш тряхнуло сильнее, и я услышал, как неподалеку упало что-то массивное. Удивление в голосах сменилось на откровенный ужас.

– Бежим! Все наружу!

Да что там происходит, черт возьми?! Я аккуратно приподнял край брезента, выглядывая из-за металлического края, и успел разглядеть выбегающих из ангара вражеских солдат. А затем прямо за их спинами с потолка рухнула балка, подняв гору пыли. Экскаватор тряхнуло так, что я чуть не вылетел из ковша.

К дрожи земли добавился тяжелый басовитый гул, все усиливающийся и усиливающийся. А затем с небес прогремел голос:

– Лейтенант Кристофер Альт! Проводится спасательная операция! Оставайтесь на месте до прибытия эвакуационной группы!

Я чуть было не заорал от восторга. Твою мать, про меня не забыли! И я скоро окажусь дома…

Где-то неподалеку от моего ангара что-то взорвалось. И хлипкое здание, не выдержав, начало разваливаться. На моих глазах вниз рухнула часть крыши… А затем новый взрыв, ухнувший где-то совсем рядом, сорвал ее остатки и унес вдаль. Меня окатило волной обжигающего воздуха, совсем рядом, кувыркаясь, пролетела часть стены, а затем мой надежный экскаватор опрокинуло набок, словно игрушечную машинку. Я вылетел из ковша и, ожидая неминуемой смерти, скрючился в позе эмбриона, закрыв руками голову.

Пронесло. Меня не накрыло обломками, только припорошило пылью. И чуть ли не над самым ухом снова раздался голос:

– Лейтенант Альт, ваше местонахождение зафиксировано. Команда эвакуации прибудет через сорок секунд.

Я поднялся на четвереньки, нашарил глазами винтовку и пистолет, схватил их и только потом позволил себе осмотреться.

Вокруг меня были одни развалины, окутанные облаками пыли разной степени прозрачности. А дальше, в сторону города…

В паре сотен метров над поверхностью планеты, презрев все и всяческие полетные законы, неспешно плыл крейсер диктатуры. Плыл, оставляя под собой настоящую просеку из разрушенных тягой своих двигателей зданий. Плыл, каждую секунду испуская огромное количество ракет и снарядов. Плюясь лазерными и плазменными разрядами, гравитационными импульсами и миллиграммами антивещества. Вокруг него рушились дома и эстакады, взвивались к небу вихри дыма и огня. Позади него оставались лишь сровненные с землей кварталы чужого города.

Я так и стоял разинув рот и смотря вслед сошедшему с небес на землю демону разрушения, когда рядом со мной шлепнулся десантный бот.

Штурмовики, заметив мой не слишком адекватный вид, не стали особо церемониться, подхватили под руки и практически внесли внутрь машины. Та тут же рванулась вверх, подальше от враждебной земли.

– Лейтенант! Вы в порядке? Требуется немедленная помощь? – надо мной склонился сержант-медик.

– Нет, я в порядке, спасибо, сержант… Пожрать бы только.

Мое заявление вызвало легкие смешки. Кто-то протянул батончик, кто-то – фляжку с водой. Сержант еще некоторое время пытливо рассматривал меня, но затем успокоился и уселся на свое место.

А еще через несколько минут мы нагнали крейсер и влетели на одну из его причальных палуб.

Перепахивание планеты силами нашего флота продолжалось еще почти месяц. Похоже, неожиданный удар с поверхности, после которого флот потерял сразу восемь эсминцев и крейсер, очень сильно разозлил наше командование, да и рядовой состав тоже.

Привыкшие к межпланетным перелетам колоссы расходовали запасы топлива в немыслимых количествах, но упорно ползали над поверхностью, оставляя после себя выжженные пустоши. Вокруг траекторий их маршрутов сновали десантные корабли, стирающие с лица планеты то, что осталось вне зоны поражения. А высоко за облаками неспешно передвигались туши линкоров, время от времени посылавшие вниз пламенные приветы.

Гражданское население никто специально не уничтожал, но с ним и не церемонились. Города перемалывались ради уничтожения засевших там военных, а то, что попутно под ударом оказывался и простой народ, никого не волновало. Жестоко, но эффективно – уже на второй-третий день такой зачистки мирные жители массово бросились на природу, стараясь держаться как можно дальше от чего бы то ни было военного. Их не трогали.

Я в боевых действиях участия больше не принимал – только следил, сидя в «гостевой» каюте крейсера. Иногда удавалось поговорить с Адель, которую вытащил с планеты другой корабль, и она теперь томилась в такой же каюте над противоположной стороной шарика.

Но все когда-нибудь заканчивается. Спустя двадцать четыре дня после моего спасения операция по зачистке планеты прекратилась. Корабли один за другим ушли ввысь, ложась на геостационарные орбиты и прекращая расходовать оставшееся топливо. Вниз отправились «колонисты» – штурмовики и пехота, призванная занять территории и основать первоначальные укрепления.

Настало время разбора полетов и подведения итогов. Не могу сказать, что было что-то пафосное и берущее за душу. Слишком много солдат и офицеров участвовало в операции – так что на мою долю пришлось лишь несколько минут у замотанного жизнью майора, обложенного какими-то папками и коробками с наградами. Майор, бегло просмотрев мои данные, всучил мне новые статистические значки, на которых гордо красовались цифры «48» и «232», а потом с торжественно-усталым вздохом протянул мне новую медаль «За мужество», теперь уже третьей степени. Затем, вспомнив, покопался в коробочках и достал еще одну.

– Лейтенант, ваши действия при эвакуации с «Созвездия» были признаны героическими, – с пафосом произнес он, бегая глазами по столу и, похоже, пытаясь найти что-то прилагающееся к коробочке. – Вам присвоена еще одна военная награда – медаль «За самопожертвование» пятой степени. Гордитесь, очень немногие могут похвастаться тем, что носят ее, будучи в полном здравии.

Я сделал вид, что горжусь, вспоминая при этом все свои корыстные расчеты, связанные со спасением соседа на терпящем крушение эсминце. Получается, расчеты оказались верными.

– Помимо этого, приказом адмирала флота Уильяма Родригеса вы получаете повышение до старшего лейтенанта. Поздравляю вас!

Я вытянулся в струнку, отдал майору честь и отправился восвояси – ждать дальнейших перемен в судьбе.

Ждать пришлось почти неделю. Все это время я маялся бездельем – перебирал и чистил оружие, смотрел фильмы, читал… Но и этому, слава богу, пришел конец. Я удостоился чести быть вызванным к местному кадровику.

– Заходите, старший лейтенант, – пробубнил очередной майор, уткнувшись носом в дисплей. – Присаживайтесь.

Я присел и несколько минут безропотно ждал, пока он что-то читал и помечал в своих записях. Наконец, внимание было обращено и на меня.

– Итак, старший лейтенант, на вас получен запрос. Отныне вы будете проходить службу на линкоре «Диктат» в качестве офицера информационной безопасности в четвертом секторе десанта. Челнок на линкор отправится сегодня вечером, можете полететь на нем. Вопросы?

У меня в голове мелькнул хоровод мыслей, в которых основное место занимала Адель. Хоть бы ее тоже отправили на этот линкор…

– Господин майор, не могли бы вы сказать, будет ли на линкоре кто-нибудь из экипажа «Созвездия», кроме меня?

Майор хмыкнул и принялся колдовать над дисплеем.

– Есть пара человек из десанта, рядовые Джон Абрамс и Масту… ох ты ж… Мастурбатыр Битоев, дал же бог имечко… Больше никого.

Я откозырял и отправился готовиться к перелету. На душе была неприятная пустота. Служба на разных кораблях – это практически приговор отношениям. Редкие увольнительные, попытки как-то состыковать свои графики… а потом безжалостный приказ по флоту – и корабли разлетаются на миллиарды километров друг от друга, чтобы, возможно, никогда больше не оказаться рядом на орбите одной и той же планеты. Какие уж тут отношения.

Адель, с которой я связался из каюты, тоже выглядела грустной, хоть и бодрилась изо всех сил. Ее отправляли в медицинский отдел одного из эсминцев, входивших в группировку линкора «Возмездие».

Говоря друг другу слова любви, мы оба держали в уме непреложную истину – на орбите одной планеты двум линкорам тесно. Больше одного там не нужно.

И по большому счету шанс остаться неподалеку друг от друга у нас только один – если патрулировать местную жизнь останется кто-то еще, а оба наших линкора отправятся домой, в систему Короны.

Глава 12

Вокруг – темнота. Лишь где-то далеко надо мной светится и переливается огненное покрывало. В ушах поют победную песнь колокольчики.

Но мне на все это наплевать. Впервые за много лет.

Я пытаюсь понять, куда делась Адель, которая только что шла рядом со мной. Всего миг назад я ощущал своей рукой ее теплую ладошку, а сейчас ее больше нет рядом…

Я чувствую, что она еще не потеряна для меня, что ее еще можно вернуть… Но покрывало приближается все быстрее, а звонкая песнь колокольчиков звучит все громче…

* * *

Чуда не произошло. Чудеса вообще происходят очень редко и, как правило, не с тобой – эту истину я усвоил уже очень давно.

Адель покинула систему спустя четыре месяца после нашего спасения с планеты. И мы даже не сумели толком попрощаться – так, несколько минут пустого, ничего не значащего разговора, прерывающегося помехами из-за солнечного ветра.

Что сказать любимому человеку, которого ты, скорее всего, больше никогда не увидишь? Я не знал. За эти четыре месяца мы успели подать несколько просьб о переводах, но перед нами в полный рост встала проблема расстояний – мой линкор к тому времени уже занимал незыблемую роль искусственного спутника у захваченного нами Прометея-три, а ее – выполнял исследовательскую миссию на краю системы. Наверное, нам бы без проблем пошли навстречу, будь мы поумнее и подай рапорты сразу же. А так в ответ приходил лишь стандартный текст – «отказано ввиду технической невозможности». Говоря проще, не будет флот ради парочки молодых офицеров гонять транспорты за сотни миллионов километров.

Потом наступило логичное окончание истории. Четыре из шести линкоров вместе со своими группировками ушли обратно, в систему Короны. Корабли нашего соединения остались на орбите Прометея-три. А шестой линкор был обречен неизвестно сколько болтаться около четвертой планеты, координируя отношения с Федерацией. Да-да, с ней, родной.

Ее представитель появился в системе почти сразу же после нашей победы. Не знаю, возможно, я и не прав, но выглядело все это достаточно неприглядно – как будто Федерация усиленно загребала жар чужими руками. Политика колосса остается неизменной в течение очень длительного времени. И эта политика – интенсивная, направленная на внутреннее развитие и повышение потенциала. Федерации плевать на то, что творится за ее пределами. Плевать на отколовшиеся колонии, грызущиеся друг с другом за место под солнцем. Главное – чтобы никто не лез в ее сектор пространства.

Это – внешняя оболочка. Красивая вывеска, за которой скрывается вечно голодный и жадный до ресурсов хищник. С современными технологиями добычи полезных ископаемых любую планету можно высосать за несколько десятков лет – и это будет каплей в море потребностей. Федерация строится и развивается фантастическими темпами. Создаются внешние оболочки для планет, со стапелей сходят колоссы, способные перевозить население целых стран, доходили даже слухи о создаваемых искусственных планетах в центре сектора – с идеальной гравитацией, удаленностью от звезды, превосходным составом атмосферы и прочим.

Федерация переживает золотой век. Ей позарез нужны ресурсы – которые лучше добывать за пределами своей территории. И она их добывает, заключая контракты на разработку ископаемых с различными колониями, давно уже многократно пожалевшими о том, что выбрали в свое время свободу и независимость. Но есть проблема – не все готовы отдавать свое единственное богатство за бесценок, а платить им полную стоимость тоже никто не собирается.

И вот, судя по всему, выход был найден. Не самый сложный, но достаточно изящный. Поддержать молодое амбициозное правительство, помочь технологиями и ресурсами, натравить на соседей… А потом получить те самые выгодные контракты. Мы довольны, потому что наращиваем свою мощь и влияние, получая при этом деньги и технологии, Федерация довольна, потому что сплавляет давно устаревшую технику и технологии взамен на доступ к ресурсам целых звездных систем. Не очень довольны только те самые системы, вроде Прометея, но это никого больше особо не волнует.

Сейчас, спустя почти два года после захвата системы, на орбите четвертой планеты не протолкнуться от федералов. На поверхности уже развернуты первые комплексы, разработка ресурсов идет полным ходом.

Здесь, на Прометее-три, тоже заметные перемены. Федерация не поскупилась и выдала огромный по нашим меркам комплект колониальной техники. Теперь внизу идет непрерывная стройка и одновременное терраформирование. Уже отстроена новая столица – Облачный Предел. Не знаю, кто название придумывал, но оно неплохо подходит – город расположен на высоте в полтора километра над уровнем океана. Вокруг – горнолыжные курорты, горячие источники, гейзеры. И скоростная дорога вниз, на побережье, где располагается уже морская зона отдыха.

Казалось бы – невозможно сделать такое за год. Город, рассчитанный на пару миллионов человек, инфраструктура… А это всего лишь типовой проект, заложенный в технику Федерации. Нажали кнопочку, показали, где брать ресурсы – и все. Через год – получите будущую столицу.

Мне, кстати, как и всем, оставшимся в системе, выдали в Пределе квартиру. Опять же типовую, но очень удобную и просторную. Подозреваю, что в планах у диктатуры сделать из нас первую волну переселенцев. Я, наверное, был бы не против – место действительно хорошее. Но вот сидеть здесь одному, без Адель, – это вообще не вариант.

За прошедшее время разум успел немного смириться с расставанием, но в душе все равно прочно обосновалась тоска. Скорее всего, благодаря этой тоске я и окунулся снова с головой в работу и учебу.

Наверное, Адель для меня была неким сдерживающим фактором, заставляющим отодвигать прошлое на задний план. Тихое, почти семейное, счастье позволяло забывать о проекте, учебе, погибших родителях…

Сейчас же все чаще и чаще в голове раздавался мелодичный перезвон. Все чаще вспоминался ехидно ухмыляющийся Сержант и усталый доктор Золь.

Я пытался найти утешение в своих обычных занятиях. До одури стрелял из любимой винтовки и дрался в спаррингах с десантниками. Просиживал вечера напролет, штудируя курсы повышения квалификации для офицерского состава. И даже умудрялся выполнять при этом свою штатную работу.

Что самое интересное, в этот раз я даже не думал о повышении, продвижении по службе. Я просто спасался от тоски по Адель и от назойливого перезвона колокольчиков. Но армия в диктатуре поощряет тебя за старания даже в том случае, если ты этого не хочешь.

К концу второго года службы на орбите Прометея-три меня пригласили на аудиенцию к контр-адмиралу Борису Вазовски, командующему линкором и всей нашей группировкой.

Старик принял меня со всей возможной неформальностью, но мне все равно было немного не по себе. Харизма и внутреннее величие седого ветерана впечатляли и заставляли стоять навытяжку.

– Садись, старший лейтенант, – усмехнулся адмирал из-за своего стола. – Ты не на разборе полетов и не в почетном карауле.

Я аккуратно присел в кресло, помня о том, что самая большая ошибка в такой ситуации – превратить неформальность общения в фамильярность по отношению к командиру.

– Мне тут по твою душу пришло несколько докладов. Интересных… – он мечтательно закатил глаза. – Настолько интересных, что я не поленился и откопал твое досье целиком.

И этот туда же. Мне стало немного неуютно – черт его знает, что увидел старик в моем файле.

– В общем, парень, я сочувствую, что так получилось с твоей девушкой, – неожиданно заявил адмирал.

Я удивленно выпучил глаза.

– Простите?

– Судя по статистическим показателям, расставание с ней повлияло на тебя очень сильно. Это видно из докладов. Потому я тебе сочувствую. Но из тех же самых докладов ясно следует, что ты не пустился во все тяжкие, не стал заливать горе пивом, а поступил наиболее мудро и рационально – ты взялся за самосовершенствование.

– Так точно, господин контр-адмирал. И спасибо за ваши слова о Адель. Мне действительно было непросто.

Старик одобрительно хмыкнул.

– Семья – это важно, очень важно, – неожиданно грустно произнес он и некоторое время задумчиво молчал, думая о чем-то своем. – Но вызвал тебя я по другому поводу.

Я сделал самое внимательное выражение лица, на которое был способен.

– Ты, Крис, у нас на флоте чуть ли не уникальное явление, – издалека зашел адмирал. – Начал с того, что был жертвой репрессий, продолжил путь в тюрьме, затем побывал в пехоте, отлично зарекомендовал себя в десанте, а потом неплохо – на офицерской должности во флоте. Посмотрел на наши вооруженные силы со всех сторон. Тянешься к чему-то большему, но, похоже, основные твои симпатии на стороне десанта, если учесть то, сколько времени ты проводишь с ними. Я прав?

– Возможно, господин контр-адмирал. Возможно, мне не хватает воспитания, чтобы стать полностью своим в офицерской среде. А у десанта все просто.

– Ну-ну, воспитания не хватает, – хмыкнул старик. – Воспитание – это полная хрень, главное, что в твоей голове водятся мозги. И неплохие мозги.

– Спасибо, господин контр-адмирал!

– Не за что… Так вот, если верить моему секретарю, а не доверять его мнению у меня нет причин, ты прямо сейчас можешь претендовать на капитанские погоны. Хочешь стать капитаном, сынок?

– Хочу, – я неуверенно пожал плечами, прикидывая варианты. – А что для этого требуется?

– Да практически ничего, только твое согласие, – снова ухмыльнулся адмирал. – У нас на линкоре есть одна интересная должность, которую сейчас занимает немного неподходящий человек. И сам мучается, и для работы минус. Так что с сегодняшнего дня переведу его обратно в десант, а на его место назначу тебя.

Я задумался. Если мой предшественник пойдет на понижение, то может и злобу затаить на выскочку, занявшего его место. Оно мне надо?

– Не переживай, он сам уже два рапорта подавал, чтобы его с этой должности сняли, – правильно понял мое молчание старик. – Так что еще благодарить тебя будет.

– Разрешите узнать, а что это за должность?

– Координатор десанта на этом линкоре. Справишься?

Жизнь становится все веселее и веселее. Нет, координатор в данном случае – это просто административная должность. Приказы на боевые действия все равно будут отдаваться напрямую. Но вот все повседневные запросы, связанные с десантом, идут именно через него. Его обязанность – донести до высшего командования потребности десанта, а до десанта – почему эти потребности не выполняются. И наоборот.

Границы очень размыты, по факту же координатор просто выполняет функцию посредника между флотом и десантом. И к нему идут со всем подряд. Я мысленно застонал, представив себе фронт будущей работы. Но отказываться нельзя – должность весьма солидная, да еще и майорская, как правило. Не поймет старик, а значит, дальнейшая карьера для меня будет закрыта.

– Я изо всех сил постараюсь справиться, господин контр-адмирал!

– Правильный ответ, капитан, – кивнул он мне. – Зайди к моему секретарю, он выдаст тебе направления. И не переживай слишком сильно, сейчас мирное время, будет не очень сложно.

От секретаря я вышел уже зарегистрированным в системе капитаном. Осталось, как обычно, посетить интенданта, получить новую одежду, отдать ее обратно и отправиться в магазин за нормальной. Ничего не меняется. Благо в этот раз не пришлось покупать оружия или еще чего-нибудь дорогостоящего.

На следующее утро я, щеголяя неплохо сидящей на мне капитанской формой, отправился на новое место службы. Теперь мне полагался огромный кабинет в административном отсеке десантной палубы. И около двери даже обнаружился часовой, вытянувшийся в струнку при моем приближении. Обалдеть. Мне начинает это нравиться.

Кивнув часовому, я провел идентификатором по замку, и дверь открылась. Как оказалось, за ней был не сам мой кабинет, а всего лишь приемная. Сидевшая за столом симпатичная девушка в сержантской форме, увидев меня, вскочила и тоже вытянулась по стойке смирно. При этом форменная рубашка очень красиво натянулась, привлекая мое внимание к… хм… да.

– Господин капитан, разрешите представиться! Сержант Лиза Райли, десант! Исполняю обязанности вашего личного секретаря!

– Э… Вольно, сержант. – Я, конечно, за последние годы успел привыкнуть к тому, что рядовой и сержантский состав выказывает мне знаки внимания, но вот конкретно сегодня почему-то было неловко. – Можно без официальности, я в общем-то тот же обычный десантник.

– Так точно, капитан, я видела, как вам на прошлой неделе неофициально набили мор… лицо на спарринге. Разрешите продолжать неофициальное общение?

Издевается. Но издевается по-доброму – это хорошо. Ее не учили в академии, а у меня был целый курс, посвященный психологии отношений с подчиненными. Одна из типичных схем поведения при знакомстве с новым начальником. Рискованная схема, но сразу расставляющая все по местам.

– Настолько неофициальное – не разрешаю, – улыбнулся я в ответ и направился к двери в кабинет. – Мне понадобится сводка текущих дел. Надо как-то начинать разбираться в том геморрое, что свалился на мою голову.

– Уже сделано, капитан, – посерьезнела сержант. – Я взяла на себя смелость и оптимизировала ваш терминал, чтобы вам было удобнее входить в курс дела. На отдельных панелях выведены список прямых линий связи, текущих дел координатора и секретных документов, к которым у меня нет доступа, но которые, наверное, вам стоит изучить.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я ее и зашел в свой новый кабинет.

Довольно просторно, уютно, но без излишеств. Стол, достаточно скромное кресло за ним. Рядом – стул, еще несколько стоят у стены. Напротив стола на стене расположен огромный дисплей. В другой части кабинета – длинный кожаный диван, пара уютных кресел, шкаф, журнальный столик. В общем, зона работы и зона отдыха. Ничего так, мне нравится. Взгляд остановился на диване, и я невольно начал представлять, что и как можно сделать на нем вместе с сержантом Райли. Пришлось пристыдить самого себя, вспомнить об Адель и усесться за рабочее место.

День прошел незаметно. Я разбирался с порядком работы, знакомился с системой и текущими делами. Попутно применил свои познания в администрировании и вдоль и поперек проверил терминал и каналы связи. Все оказалось в порядке, никаких вирусов, информационных мин, слежки и прочих веселых вещей не обнаружилось.

Под конец дня удалось даже сделать свое первое полезное дело – состыковать получивших увольнительные десантников с одним из свободных транспортов. Пришлось немного поругаться с какой-то мелкой шишкой с летной палубы, доказывающей мне, что они замечательно улетят и в обед, а не утром, как полагается. К счастью, получивших увольнительные было столько, что имелась прямая целесообразность отвести под них специальный рейс, чего я в конце концов и добился.

Сержант пару раз готовила мне кофе, а однажды, когда я с головой закопался в историю правонарушений у своих подопечных, даже приволокла обед. Все же иметь подчиненных – это здорово. Иметь подчиненных… Взгляд снова предательски скользнул в сторону дивана. Да чтоб тебя. Словно юнец озабоченный уже становлюсь.

После работы, повалявшись немного на диване и чуть было не заснув на нем, я запер кабинет, снова кивнул откозырявшему мне часовому и отправился по давно привычному маршруту вглубь десантной палубы – там мне всегда было интересно и находилось, чем заняться.

В этот раз я с удивлением обнаружил, что, оказывается, существует куча знакомых и полузнакомых людей в десантной форме, которые прямо-таки наперебой жаждут поздравить меня с новым назначением. Было неожиданно и даже приятно, а разгадка такого поведения оказалась довольно простой – пока я возился в кабинете, моя сержант успела растрепать всем и каждому о моей персоне, в конце же рабочего дня достоянием общественности стало еще и то, что я выбил для отправляющихся на планету отдельный ранний транспорт. В итоге, и так уже давно освоившийся на десантной палубе, я одномоментно стал своим в доску парнем, с которым каждый не занятый на службе прямо сейчас был просто обязан выпить кружку пива.

Потихоньку отвечая на поздравления, я переместился в сторону местного бара, где народ тоже поднял кружки за мое здоровье и успехи на фоне сражений с флотскими крысами. Пришлось в ответ проставиться, оплатив всем то самое пиво. А дальше все пошло по накатанной – веселье, гулянка, неодобрительные взгляды заглянувшей на огонек военной полиции, снова веселье… Сколько служу, не устаю удивляться порядкам десанта – пока штурмовик болтается в космосе, он реально считается как бы наполовину в увольнительной. То есть тренировки и учеба – обязательны. Вахты и стояния на часах по всему кораблю – тоже. Но когда ты не занят ни тем, ни другим, никто не запрещает тебе пропустить пару кружек в баре. Главное, чтобы на следующий день ты снова был способен выполнять свои обязанности. Такая система призвана давать разрядку людям, месяцами болтающимся вдали от дома – и это работает. По крайней мере, количество депрессий, суицидов и серьезных преступлений здесь чрезвычайно мало.

Вечер потихоньку продолжался. Откуда-то появилась сержант Райли, выпила со мной на брудершафт и потащила на танцпол. Думаю, что примерно в тот момент я окончательно потерял способность связно мыслить. Ну, или просто память от выпивки отшибло. Вот только что я, пошатываясь, пытаюсь танцевать, бесстыдно лапая при этом гибкое упругое тело, а вот уже действие происходит у меня в каюте, и это самое тело, без всяких признаков верхней одежды, сидит на мне, постанывая от удовольствия… На этом мои воспоминания, к сожалению, обрывались.

Утром, проснувшись, я обнаружил, что сержант уже тактично смылась из моей каюты. Воспоминания о ночи с ней наполняли душу удовлетворенностью и стыдом. Ей ведь теперь еще нужно как-то сказать, что у меня уже есть девушка…

К своему кабинету я шел, как на казнь, придумывая различные варианты общения и потихоньку замедляя шаг. Но все это, как часто бывает в подобных ситуациях, оказалось ненужным. Сержант, до отвращения бодрая и веселая, опять поприветствовала меня, вскочив из-за стола:

– Доброе утро, господин капитан! Вы не так плохи в постели, как ожидалось!

Вот и продумывай тут разговоры. Я почувствовал, как невольно краснею. Стерва у меня подчиненная.

– И тебе доброго утра, сержант, – я замялся, чувствуя, что рассказывать о своей девушке нужно именно сейчас. – Знаешь…

– Стоп-стоп-стоп! Капитан, вот только не надо мне сейчас с виноватой физиономией рассказывать, что у тебя есть возлюбленная, которой ты верен и все такое. Я это и сама отлично знаю. И не собираюсь за тебя завтра вечером замуж выходить. Так что давай без этих соплей. Мы с тобой, чувствую, сработаемся, ты мне нравишься, я тебе вроде тоже. Так что не будем все слишком усложнять, окей?

Вот, значит, как. Сказать, что у меня с души свалился камень – это ничего не сказать. Осталась, правда, совесть, то и дело намекающая мне, что я – беспринципная неверная сволочь. Но все равно стало легче. Гораздо легче.

– Сержант, вам никто не говорил, что вы – предел мечтаний любого мужчины? – поинтересовался я, продвигаясь к своей двери.

– Никак нет, господин капитан! – А кончики ушек-то порозовели…

– Ведите себя хорошо, сержант, и однажды, возможно, услышите это от меня, – пафосно произнес я и поспешно скрылся в кабинете. Кажется, вслед мне что-то кинули, по крайней мере звук удара о дверь я услышал весьма отчетливо.

Работа потихоньку вошла в колею. Я разобрался в хитросплетениях отношений различных корабельных служб и прочно занял свою собственную нишу. Десантники, с радостью свалив на меня все общение с флотскими, взамен чуть ли не носили на руках – ибо я все время оказывался на их стороне и частенько выбивал бонусы от командования.

Время от времени ко мне даже наведывались командиры десантных частей, чтобы пропустить бокальчик и поговорить о нелегкой жизни. Сначала пытались приходить во время рабочего дня, но я потихоньку все же сместил основное время их посещений на вечер. Особенно часто забегал капитан Франк Канцлер, который занимал этот кабинет до меня. Сначала я боялся, что он питает ностальгические чувства, но оказалось, что все совсем наоборот. Работу координатора он ненавидел всей душой и искренне мне сочувствовал, стараясь, по возможности, делиться опытом. В принципе, от него я узнал довольно много полезного и нужного. А еще он, как выяснилось, в свое время пытался приударить за сержантом Райли, но потерпел фиаско.

– Та еще стерва, дружище, – проникновенно поведал он мне, опасливо косясь на дверь. – Говорят, у тебя с ней получилось, тут ты молоток! Но будь поаккуратнее, она тебе так жизнь изгадить может, что волком взвоешь. И уволить ее хрен получится, дело свое лучше всех знает.

Он мрачно посмотрел на бокал с янтарной жидкостью, а я подумал – уж не сержант ли является основной причиной его ненависти к этой должности? Очень похоже на то.

Отношения с Райли у нас продолжались. С одной стороны, прямолинейные и бесхитростные, с другой – полные подколок и игры на нервах. Сержант, похоже, действительно не заморачивалась ни капельки и откровенно получала удовольствие, как в постели, так и вне ее, пытаясь доводить меня до белого каления мелкими намеками и многозначительными замечаниями. Причем делая это все с полнейшей официальностью и серьезностью.

Думаю, не оказывайся мы с ней время от времени то в постели, то на диване в моем кабинете, мне была бы уготована участь моего собутыльника-капитана. А так – я был согласен и потерпеть, тем более что довольная очередными своими выходками Райли охотно готовила кофе, носила мне обеды и всячески помогала по работе.

Черт его знает, может быть, она и есть та самая мифическая идеальная женщина… Тут я вспомнил об Адель и в очередной раз почувствовал себя сволочью. Интересно, как все повернется и что мне со всем этим делать, если наш линкор вдруг переведут к Короне?

Но линкор никуда не перевели. Вместо этого в один прекрасный день нас порадовало глобальное информационное сообщение, прозвучавшее по кораблю.

– Внимание! Оповещение государственной важности! Внимание!

– Мы что, опять с кем-то воевать начали? – поинтересовалась сержант, как раз в это время притащившая мне очередной кофе.

– Не знаю…

– Внимание! Глобальное оповещение от семнадцатого мая двести шестого года по времени системы Короны. В соответствии с нормами и порядками, принятыми в освоенном человеческим видом космосе, Диктатура Короны-три переформируется в государственное образование имперского типа Коронная Империя. Допустимое вторичное название – Империя Короны. В состав государства входят система Короны и система Прометея. В полной мере и включая все известные планеты систем. Руководство государством осуществляет наследный Император и выборный совещательный орган – Имперский сенат. Столицей Империи назначается город Жемчужина Короны. Резиденцией Императора в системе Прометея назначается город Облачный Предел. С полным списком номенклатурных изменений вы можете ознакомиться в письме, пришедшем вам на почту.

– Вот даже как, – скептически произнесла Райли. – И что это значит в практическом плане?

– Да ничего особенного в принципе, – я почесал затылок и задумался. – Если брать только наше захолустье, то это значит, что в Пределе сделают перестройку, добавят роскоши и отстроят какой-нибудь дворец. А в общем и целом наш диктат этими нововведениями просто законодательно укрепил наследственную власть. У него же сын уже взрослый, нужно передать правление спокойно и без эксцессов.

– А, вот оно что… А я и не обратила внимания.

– Да, в принципе, правильно все. Получится, что без переворота власть отобрать у семьи будет нельзя. А кому нужен этот переворот? Всем в армии хорошо. Да и в целом тоже. Так что сейчас все будет мирно и тихо, а лет через сто, если, не дай бог, жить станет плохо, система уже станет привычной, и перевороты станут гораздо более сложным делом.

Сержант, глубокомысленно покивав, вышла, а я остался сидеть наедине со своими мыслями. В очередной раз в голове возник вопрос – чем я вообще здесь занимаюсь, пока мой враг основывает империи и захватывает новые звездные системы?

В личном плане – полная путаница. Надо или увольняться и отправляться на поиски Адель, или переводить отношения с Лизой в серьезную плоскость. Но у меня же глобальная миссия, цель… Гори она огнем. И сделать я ничего не могу, находясь в этой заднице, и жить вся эта хрень мне не дает нормально. Получается, существую ради существования.

А ведь тем временем в этом году исполнилось ровно двадцать лет с того момента, как огненное покрывало рухнуло на мою планету, мой город, моих родных.

Я зажмурился, чувствуя, как невольно повлажнели глаза. В голове раздался тихий и торжественный звон серебра.

Двадцать лет. Учеба, тюрьма, служба, учеба, служба… Все – ради того, чтобы отомстить. А надо оно мне? Перед глазами появилась улыбающаяся Адель, затем ее сменила сурово хмурящаяся сержант Райли. Все хорошее, что было у меня в жизни, – было связано с каким-то подобием семейных отношений. Так чего ради я все так же продолжаю путь одиночки-смертника, а не занимаюсь своей собственной жизнью?

Перезвон колокольчиков приобрел гневные нотки. Перед глазами появился Сержант, неодобрительно качающий головой, что-то увлеченно доказывающий мне доктор Золь, затем мой самый первый куратор, исчезнувший на втором этапе проекта и так больше никогда мне и не встретившийся.

Но я больше не чувствовал за ними правоты. Их доводы словно подернулись туманом за эти годы, морально устарели. Прав ли я, что по-прежнему куда-то лезу? Доберусь ли вообще хоть до чего-то? Или так и останусь болтаться на орбите чужой планеты, чтобы через пару десятков лет получить почетную отставку и переселиться вниз – доживать в одиночестве свой никчемный век?

На душе было тошно.

Похоже, сегодня я в полной мере ощутил на себе неожиданно подкравшийся кризис среднего возраста.

Глава 13

Вокруг меня пустота. Полная, абсолютная. Невольно прислушиваюсь, надеясь различить знакомый перезвон колокольчиков.

Ничего не слышно.

Начинаю тревожиться. Я точно знаю, что колокольчики должны звонить!

Но вокруг меня все та же тишина и пустота…

* * *

Как ни старались мы с Лизой удержать наши отношения на уровне совместного, ни к чему не обязывающего веселого отдыха, время начало вносить свои коррективы. Мы все чаще проводили время вместе, в наших разговорах нет-нет да и проскальзывали серьезные нотки.

А образ Адель у меня в голове потихоньку превратился во что-то сказочно-далекое и нереальное. Я несколько раз получал от нее весточки и отправлял в ответ свои письма. Она получила повышение и стала начальником медицинской службы своего эсминца. Я, в нарушение всех правил, касающихся выслуги лет, досрочно получил погоны майора и теперь, наконец, соответствовал занимаемой административной должности. Служба у обоих шла нормально. А как ей еще идти, спрашивается, если Империя ни с кем больше пока что воевать не собиралась.

Темы личных отношений мы, по обоюдному молчаливому согласию, не касались. Четыре года – слишком долгий срок. Может быть, конечно, она и ждала меня до сих пор. Но я боялся спрашивать. Она, похоже, тоже.

Лиза с несвойственной ей тактичностью не лезла в эту часть моей жизни, за что я ей был безмерно признателен.

А в нашей звездной системе тем временем назревало нездоровое оживление. Ожидался визит не кого-нибудь, а самого сына императора. Как-никак инфраструктура планеты уже неплохо восстановлена, остатки местного населения четко поняли уготованную им роль и прекратили сопротивление – пора и закрепить ситуацию, устроив визит особы императорской крови.

Не знаю, на самом деле, чем руководствовался император, отправляя к нам своего сына, но официальная причина была в том, чтобы законодательно утвердить наместника планеты. Наместник, что характерно, был из бывшей местной элиты и обладал всеми необходимыми качествами – трусостью и желанием хорошо жить. Трусость, подкрепленная висящим над планетой линкором, обеспечивала стопроцентную лояльность Империи, а жажда красивой жизни давала шанс на то, что свои обязанности по управлению планетой он будет выполнять как полагается, чтобы не потерять место во дворце.

Разумеется, в скором времени к нему подтянутся старые друзья и знакомые, которые организуют очередное алчное и тупое правительство. Но мне-то какое до этого дело.

В преддверии высокопоставленного визита меня опять вызвал к себе контр-адмирал.

– Майор Альт по вашему приказанию прибыл!

– Садись, майор, – махнул рукой старик. Он довольно сильно сдал за прошедшие пару лет, но все еще выглядел уверенно и властно. Впрочем, на меня его аура уже почти не действовала – по долгу службы нам приходилось общаться не раз и не два за прошедшие годы.

Некоторое время адмирал задумчиво смотрел на меня, постукивая пальцем по столу и о чем-то размышляя.

– Я слышал, майор, ты еще не забросил свои тренировки с десантом.

– Так точно, господин контр-адмирал! – тренировался я по-прежнему, это факт. А вот учеба и самосовершенствование, за которые он меня хвалил когда-то, отошли в сторону, не выдержав гнета постоянной работы.

– Это хорошо… – Снова задумчивое молчание. Похоже, старик хотел взвалить на меня еще какую-то ношу, но не был уверен, стоит ли ему это делать. Интересно, что именно он собирается мне поручить?

– Ладно, – наконец, принял он решение. – Ты, я полагаю, в курсе, что к нам в гости собирается сын императора. И это – огромная головная боль для меня, сынок. Они свалятся к нам на голову через две недели, а мне предстоит обеспечить им здесь полную безопасность. В чем я не являюсь специалистом. И это мне откровенно не нравится.

Он некоторое время молчал, словно ожидая от меня комментариев, но я от них воздержался.

– Проблема в том, что половина наших людей умеет делать все, что связано с полетами, а вторая половина – простые штурмовики. И единственная идеальная кандидатура на роль шефа безопасности для предстоящего мероприятия – это ты. Ты за последние пару лет проявил себя неплохим организатором. И ты отлично ладишь с десантом. Есть возражения?

Я был не очень-то удивлен его словам. В принципе, что-то подобное предполагалось. Единственное – я не думал, что адмирал способен взвалить на мои плечи сразу всю работу.

– Возражений нет, господин контр-адмирал!

– Это хорошо… В принципе, у тебя есть две недели и все наши ресурсы. Задача – сделать все не только надежно, но еще и… ммм… – старик повертел в воздухе рукой, подыскивая слово, – …красиво! Чтобы этот сынок остался доволен той честью, которую ему здесь оказывают, и все такое. Понятно?

– Так точно!

– В таком случае я присваиваю тебе чрезвычайный статус и временно освобождаю от обязанностей координатора десанта. Бери машину, слетай вниз, оцени обстановку. Через три дня жду доклад и подготовленный план мероприятий.

Чрезвычайный статус – это просто магия. У меня складывалось впечатление, что весь огромный корабль существует исключительно ради того, чтобы воплощать в жизнь мои желания. Двери сами открывались передо мной за два шага. Ворчливые обычно техники наперегонки предлагали мне транспорт для отправки на поверхность. Для того чтобы мой челнок вылетел с линкора, на причальной палубе заморозили заправку какого-то челнока. Внизу же мне был предоставлено свободное небо над космопортом и первоклассный флаер с сопровождением. Я почувствовал острую зависть к адмиралу – у него-то такой статус был на постоянной основе, не то что у меня.

Моя машинка, сопровождаемая полицейским эскортом, вихрем пронеслась над городом и безо всякого стеснения приземлилась на главной причальной платформе дворца. Сопровождающие остались висеть в воздухе.

– Господин чрезвычайный уполномоченный, рад приветствовать вас во дворце! – стоило мне выбраться из флаера, как рядом появился какой-то одетый по последнему слову местной моды тип. – Меня зовут Вальтер Штоц и я являюсь местным управляющим. В моих силах оказать вам любую необходимую помощь.

На удивление, Вальтер оказался действительно весьма компетентным администратором. И мы с ним провели целых два дня, рассматривая модели дворца и пытаясь решить поставленные передо мной задачи. Однажды к нам, кстати, даже присоединился сам будущий наместник, но изучение чертежей ему быстро надоело и он свалил восвояси.

К концу второго дня я более-менее представлял, что и как нужно делать во дворце. Оставалось разобраться с пространством за его пределами, благо во время выбора места для резиденции императора было отдано предпочтение голосу разума – комплекс располагался немного в стороне от города и других строений поблизости не наблюдалось.

Остаток отведенного мне на анализ времени я потратил, копаясь в личных делах десантников – требовалось сформировать как парадные группы, так и вполне себе боевые.

Наконец, детали мероприятия были состыкованы между собой, и я отправился на доклад к адмиралу.

– Итак, майор?

– Для начала я решил, что представительская и реальная части обороны должны быть разделены. Это потребует больших людских ресурсов, но обеспечит лучшую гибкость при выборе исполнителей.

– Хорошо.

– Сначала, что касается представительской части. Это, во-первых, почетный караул, который будет встречать принца в зоне посадки и сопровождать его во время всей официальной части. Думаю, двенадцати человек будет достаточно. От них потребуется только стоять по стойке смирно или же красиво маршировать. Список кандидатур прилагаю. Им потребуется новая парадная форма, на тот случай, если имеющаяся поизносилась. Оружие без патронов.

– Хорошо.

– Дальше, для создания массовости мероприятия, предполагаю задействовать два отделения десанта, которые просто будут находиться на территории. С формой и оружием все то же самое – парадная форма и оружие без патронов. Но в данном случае шить форму не потребуется, пусть обходятся имеющейся.

Адмирал молча кивнул.

– Помимо этого, я присмотрел двадцать три точки на территории дворца, где хорошо будут смотреться часовые с винтовками. И, наконец, в качестве финального штриха – нам потребуется один из эсминцев.

– Что-что?

– Эсминец, вошедший в атмосферу и держащийся на высоте в километр, произведет хорошее впечатление, господин контр-адмирал!

– Ох, молодежь… Выдумщики. Ладно, заблокируем на нем огневые системы, и пусть висит. Дальше?

– Что касается реальной защиты, то здесь, опять же, нам очень пригодится этот эсминец. Его сканирующие системы позволят отслеживать все подступы ко дворцу.

– Хорошая мысль, молодец, сынок.

– Опять же, центр управления должен быть на нем. Если прикажете, я буду находиться там и…

– Нет, туда мы направим нашего боевого координатора, – отмел мое предложение адмирал. – Ты будешь внизу, во дворце. Как-никак ты у нас теперь шеф службы безопасности, получается.

– Так точно.

Обсуждать и уточнять план пришлось довольно долго. К сожалению, ни я, ни генерал не имели практического опыта в решении таких задач и наверняка наделали много глупостей. Да и рассчитали все только на время официальных мероприятий во дворце – а ведь принц наверняка захочет попутешествовать по планете. Оставалось только положиться на удачу и на то, что никто не решится причинить ему вред.

Следующие полторы недели слились в один сплошной поток. Я что-то утверждал, подписывал, выбирал. Мотался на планету и ходил с докладами к адмиралу. Даже Лиза прониклась важностью момента и оставила свои привычные шуточки, стараясь помогать по мере возможности.

Мы развернули идентификационную систему и состыковали ее с сенсорами эсминца «Мерцающий», выбранного для выполнения представительской миссии. Нарядили и вымуштровали десантников, обеспечивающих парадные функции. Тщательно отобрали реальных снайперов и группы, располагающиеся по периметру. Накрутили хвосты гражданским, приглашенным на церемонию, а также репортерам, готовящимся транслировать все мероприятие на всю планету.

Оставалось только ждать принца. И принц, мать его, прилетел.

Прилетел впереди своего линкора, мимоходом поприветствовал нас и, не останавливаясь, ушел на парадном эсминце в атмосферу – посмотреть на планету, как он выразился.

Догнать сучоныша мне удалось только спустя час.

– О, чрезвычайный уполномоченный, – обрадовался появлению «Мерцающего» этот говнюк. – Пристраивайтесь за нами, мы еще несколько витков над планетой сделаем. Это же вы отвечаете за мою охрану здесь?

– Так точно, ваше высочество, – согласился я, внутренне негодуя. Применение церемониальных обращений почему-то очень злило.

– Ну, тогда все отлично. На сколько церемония назначена?

– Церемония состоится завтра в полдень по местному времени Облачного Предела, ваше высочество.

Какого черта, спрашивается, в момент появления принца я был на «Мерцающем», а не во дворце? Сейчас отдувался бы кто-нибудь другой.

– Отлично, – послышался веселый голос. – Значит, сегодня искупаемся в море ближе к вечеру! Уполномоченный, вы бы где порекомендовали остановиться для этого?

– Самый лучший обустроенный пляж находится рядом с Облачным Пределом, ваше высочество. Что же касается диких пляжей, то можно порекомендовать любой приглянувшийся на этой же широте. Моря здесь спокойные и безопасные.

– Понятно! Короче, следуйте за мной и не отвлекайте без серьезных поводов. У меня свободное время до вечера, и я хочу его использовать.

И мы, как идиоты, до вечера носились за принцем вокруг планеты. А потом еще и охраняли его во время купания. Сам он, кстати, оказался довольно спортивным парнем двадцати – двадцати двух лет, не помню точно его возраст. С придурью в голове, но не совсем уж идиот. По крайней мере, набултыхавшись в море вдоволь, он все же передал бразды правления в мои руки и позволил показать дорогу до дворца.

И я, и адмирал, постоянно державший со мной связь, вздохнули с облегчением.

Высадка прошла довольно штатно, если не считать того, что из челнока навстречу почетному караулу высыпало с полсотни людей. Я почувствовал себя идиотом, отрядившим десяток муравьев опекать стадо кузнечиков. Проигнорировав наших десантников, гости разбрелись в разные стороны, рассматривая деревья, фонтаны и архитектуру дворцового ансамбля.

Благо около принца постоянно держалась четверка его собственных телохранителей, да и почетный караул старался находиться рядом. Я же отошел немного в сторону, тщетно пытаясь рассмотреть все происходящее в целом. Наступающий сумрак этому ни разу не способствовал.

– Привет, Крис, – послышался сзади голос.

Я обернулся и ничего не ответил, рассматривая заговорившего со мной человека.

Передо мной, слегка улыбаясь, стоял гость из той, далекой и почти позабытой жизни. Опять щегольский костюм, изысканная прическа, стильный портфель, наверняка представляющий из себя средоточие деловой электроники.

Джаред.

– Сколько прошло, десять лет уже? – не дождавшись от меня ответа, продолжил он. – Не волнуйся, я поставил искажающее поле. Незаменимая вещь для дипломатов. Нас никто не услышит. Не на этой планете.

– Больше десяти, – наконец, произнес я.

Мозги лихорадочно щелкали. Какого черта он приперся ко мне? Обуяла сентиментальность? Бред. Решил разоблачить меня? А смысл?

– Не беспокойся, – он потер переносицу. Я невольно обратил внимание на то, насколько усталые и запавшие у него глаза. – Твоей легенде ничего не грозит. Скорее, мне понадобится твоя помощь.

– Какая именно?

– Видишь ли, Крис, – с каким-то мрачным весельем произнес он, – чем выше ты забираешься, тем круче и серьезнее тебя проверяют. И я перешел некий порог, за который заходить, наверное, не следовало.

Я постарался незаметно осмотреться. Никому не было до нас дела. Принц в окружении небольшой толпы, состоящей из охранников и придворных подхалимов, гулял между деревьями, мои десантники концентрировали свое внимание на нем.

– И что же произошло? – поинтересовался я, продолжая шарить взглядом по окрестностям.

– Докопались до останков какого-то моего так называемого предка, похороненного на «трешке». Сделали анализ. Рутинная проверка на самом деле. Вот только я ее не прошел. Вероятность того, что я являюсь потомком того человека – не более сорока процентов. Это слишком много для того, чтобы меня мгновенно ставить к стенке, но слишком мало – чтобы оставить без внимания. И сейчас идет вторая проверка. Меня наверняка шерстят так, как тебе и не снилось.

– Откуда знаешь? – Ситуация начинала проясняться, но приятнее от этого не становилось.

– Новак сообщил, – вставший рядом со мной однокашник пожал плечами. – У нас у всех уже есть чрезвычайные каналы связи друг с другом, только ты оказался вне досягаемости. А он устроился кем-то в службу безопасности и вовремя узнал про это все. Я бы сам никогда не догадался.

– И что теперь будешь делать? – я повернулся и посмотрел ему в лицо.

– А что мне остается, дружище? – горько улыбнулся он мне в ответ. – Умирать.

Мы некоторое время помолчали, рассматривая друг друга.

– И какой у тебя план? – наконец, произнес я. Если Джаред узнал о проверке еще до прыжка, то у него был минимум месяц, чтобы спланировать свои действия. И он, я уверен, это сделал.

– План у меня был, – пожал он плечами. – Простой и незамысловатый. Я бы просто пристрелил этого говнюка на завтрашней церемонии, а потом, наверное, успел бы крикнуть что-то идиотское про месть со стороны Коронного Содружества. А, может, сразу пустил бы себе пулю в лоб, чтобы наверняка. Попадаться службе безопасности мне неохота.

– Хороший план, – пробормотал я.

– Хорошим он был до тех пор, пока я не увидел, кто организовывает здесь безопасность. Подставлять тебя я не собираюсь. Так что план поменялся.

– Слушаю, – я снова отвернулся, смотря на гуляющих по парку людей.

– Я устрою покушение. Завтра, как и планировал. Сделаю вид, что мне нужно что-то передать охране принца, подойду к ним. Заберу оружие. Возможно, придется кого-то из них убить. Возможно – кого-то из твоих десантников.

– Убивай, мне-то что. Только помни, что оружия у почетного караула не будет, только у охраны принца.

– Ну, вдруг ты к ним слишком сильно привязался. Насчет оружия – понял. Значит, точно придется дойти до телохранителей. После этого я буду стрелять в принца. И к этому моменту ты должен будешь оказаться на траектории выстрела. Я попаду тебе в грудь. Над аортой, под ключицей. Правой рукой ты сможешь владеть спокойно. И ты застрелишь меня. Я очень надеюсь, что одним выстрелом. Ты был хорошим стрелком.

– Не беспокойся, я и сейчас хороший стрелок. Как я это все объясню?

– Все до смешного просто. Сегодня вечером к тебе подошел какой-то тип из свиты принца и долго расспрашивал о завтрашней церемонии. Чем вызвал у тебя подозрения, но не очень сильные. Во время церемонии ты снова его увидел, и его действия показались тебе еще более подозрительными, поэтому ты был наготове. Вот и все.

– Пойдет, – кивнул головой я. – Простота – страшная сила.

Некоторое время мы молчали, всматриваясь в тени наступающих сумерек.

– Как у тебя жизнь-то сложилась вообще? – неожиданно поинтересовался Джаред.

– Да как сказать… Учеба, карьера, война. Трупов по колено. Два раза удалось завести отношения – даже не думал, что получится после той хрени в проекте.

– Да уж.

– А ты сам как?

– О, у меня по сравнению с тобой не жизнь, а сказка, – ухмыльнулся он, на мгновение снова став веселым и довольным. – Тусовки, девочки. Дипломатический корпус. Не поверишь, даже полугодовая стажировка в Федерации. Правда, на окраине, но все равно. А вот с отношениями как-то не заладилось, увы.

– Жаль.

– И мне жаль…

Мы постояли еще минуту.

– Ладно, дружище, – с необычной теплотой в голосе произнес он. – Рад был тебя увидеть и поговорить. До завтра и прощай.

– Прощай, – проговорил я вслед уходящей фигуре. На душе скребли кошки.

Утро встретило меня спустившимся с гор промозглым туманом и головной болью. Я отвратительно спал ночью, мне снились какие-то несвязные кошмары – и в итоге выспаться толком так и не удалось.

До церемонии оставалось еще четыре часа. Я ходил по территории, самолично проверяя посты и работоспособность систем, накручивал хвосты часовым, проверял удостоверения местных журналистов. Все было в порядке.

За час до церемонии с орбиты прибыл контр-адмирал с несколькими офицерами штаба и четверкой штурмовиков эскорта. Старик нашел меня взглядом и кивнул, подзывая.

– Привет, сынок. Вроде как у нас здесь все нормально получается. Как обстановка?

– Только что закончил проверку, господин контр-адмирал. Сбоев не обнаружено, все находящиеся на территории имеют допуск. К неожиданностям мы тоже готовы, – я посмотрел в сторону «Мерцающего», смутно виднеющегося вдалеке сквозь постепенно рассеивающийся туман.

– Отличная работа, майор, – кивнул Вазовски. – Возможно, в тебе пропадает стоящий управленец.

Адмирал отошел, а я начал обдумывать, как мне оказаться вплотную к принцу на церемонии. Согласно регламенту, я являлся достаточно значимой фигурой, но явно не настолько, чтобы светить своей физиономией в его окружении.

К счастью, эту проблему невольно решил адмирал, пригласивший меня пройти вместе с другими офицерами линкора на места почетных гостей. Мне досталось место во втором ряду – не самое удобное, но все же достаточно неплохо расположенное.

А теперь вспоминаем, что все происходящее пишется на десяток камер, записи с которых потом обязательно разберут безопасники. И начинаем играть.

Замерев в строю ожидающих принца военных, я настороженно осматривал толпу. Само собой, никто там, кроме Джареда, не представляет опасности. Но мне полагается быть внимательным.

Пару раз я окидывал взглядом замерших на стенах часовых. Разок посмотрел в сторону «Мерцающего». Нашел в толпе гостей Джареда, некоторое время рассматривал его с особой внимательностью.

Он на меня не смотрел. Он тоже играл на публику, пристально разглядывая небольшое возвышение, на котором с одной стороны выстроились мы, а с другой – элита местного общества.

Наступил полдень и над дворцом зазвучала плавная и неспешная музыка имперского гимна. Все присутствующие примолкли и подтянулись.

Из-за наших спин, чеканя шаг, вышли десантники, отобранные мной для почетного караула. Спустились с трибуны и, разойдясь, образовали полукруг. Собравшиеся люди, словно получив разрешение, тут же придвинулись вплотную к ним. Впрочем, никто не старался протиснуться за линию оцепления, все вели себя мирно.

Джаред оказался с нашего края полукруга, совсем рядом с трибуной. Я еще несколько секунд всматривался в него подозрительным взглядом.

Следом за почетным караулом появились телохранители принца. Все четверо расположились сразу перед трибуной.

И вот, наконец, появились главные действующие лица. Под гром аплодисментов на трибуну зашли идущие рядом принц и будущий наместник. Оба в парадных одеждах, оба сияют, как начищенные сапоги.

– Дорогие сограждане! – неожиданно глубоким голосом начал принц. – Сегодня в истории этой звездной системы официально открывается новая глава. Я уверен, эта глава окажется лишь началом в долгой цепи…

Он продолжал что-то говорить, но я сосредоточил внимание на Джареде. Тот, внезапно отрешившись от происходящего, с взволнованным лицом изучал что-то на появившемся в руках планшете. Шевелил губами, демонстрируя все большую степень озабоченности, один раз даже внимательно посмотрел в небо над нами, затем снова уткнулся в планшет и принялся что-то тыкать в нем пальцами.

Толпа разразилась очередными аплодисментами – похоже, принц закончил говорить. Я перевел взгляд – действительно, речь он завершил и сейчас стоял, дружелюбно обнимая за плечи наместника и улыбаясь до ушей.

Слово перешло ко второй главной фигуре церемонии.

– Друзья! Я рад видеть здесь, в этом месте, как коренных обитателей планеты, так и доблестных военных, а также гостей из системы Короны! Как показали прошедшие годы, наше новое правительство действительно в разы эффективнее предыдущего – чего стоят хотя бы полноценные связи с Федерацией. На этом фоне я с гордостью…

Мне стало противно, и я снова переключился на Джареда. Как оказалось, вовремя. Тот, опустив на землю портфель, приблизился к ближайшему из моих десантников и тыкал ему под нос планшет, энергично показывая рукой то на него, то на ближайшего телохранителя и что-то доказывая.

Десантник, не готовый к такому повороту событий, страдальчески таращил глаза и делал вид, что все происходящее его не касается.

Не знаю, сколько бы это продолжалось, но тот самый телохранитель, на которого указывал Джаред, коротко кивнул, подзывая его к себе.

Начинается. Я вытер внезапно вспотевшие руки о брюки.

Джаред, все так же энергично что-то объясняя, сделал три шага и оказался вплотную к телохранителю. Ткнул в сторону людей, стоящих напротив, правой рукой, а затем поднес планшет к лицу солдата, оказавшись сбоку от него и чуть сзади. Тот пару секунд разглядывал экран планшета, а затем поднял голову, всматриваясь в толпу.

Краем сознания я отметил, что будущий наместник сбился с речи – наверное, обратил внимание на сбой в протоколе церемонии. А затем все произошло.

Правая рука Джареда ласково обняла телохранителя за пояс и ловким движением выдернула пистолет из кобуры на боку. Все так же плавно пистолет развернулся, уставившись под ребра своему хозяину и три раза глухо кашлянул. Телохранитель уже покойник, без вариантов.

Люди на мгновение замерли, пытаясь понять случившееся. А Джаред тем временем, выпустив из рук планшет, крепко обхватил свою жертву за шею, удерживая ее на линии возможного огня оставшейся охраны.

Я бросился вперед, сбив с ног пару каких-то офицеров.

Пистолет в руке моего товарища начал подниматься вверх, в сторону принца. Достаточно медленно для того, чтобы я успел выскочить на трибуну перед ним, уже сжимая в руке свой пистолет. Слишком быстро, чтобы я успел сделать что-либо еще.

Черный зрачок ствола полыхнул пламенем, и я почувствовал, как могучий удар швыряет меня назад, прямо на принца. Рука потянулась вверх, но медленно, слишком медленно… Джаред выстрелил второй раз. Я ощутил, как волосы на голове шевельнул ветерок пролетающей пули.

И только тогда выстрелил в ответ сам.

Джаред вздрогнул. Пару мгновений он еще стоял в той же позе, сжимая в руке пистолет и смотря мне в лицо, затем оружие вывернулось у него из руки и полетело к земле. Я выстрелил снова, ставя окончательную точку.

Нас осталось только четверо.

Эта мысль, пришедшая мне в голову, заполнила собой все вокруг, а потом расплылась, окутывая мозги туманным облаком. Мир закружился вокруг, и я потерял сознание.

Не знаю, сколько я провел в отключке – сутки, двое. Но очнулся ночью. Некоторое время рассматривал окружение. Больничная палата, освещенная парой ночных светильников. Все выглядит сделанным по высшему классу – значит, скорее всего, я продолжаю оставаться на планете, скорее всего, во дворце.

Грудь перевязана и болит, но не так, чтобы сильно. К руке подведены какие-то проводки и трубочки.

А на кушетке у стены спит свернувшаяся калачиком сержант Райли. Я неожиданно почувствовал прилив нежности.

– Он пришел в себя, – раздался негромкий голос за дверью. – Сообщите принцу.

Затем дверь палаты отъехала в сторону и внутрь зашли двое мужчин в белых халатах. Наверное, врачи.

Сержант, услышав шаги, проснулась, села на кушетке и попыталась не заснуть снова.

– Освещение пятьдесят процентов, – проговорил один из вошедших, и в палате стало заметно светлее. – Итак, больной, как самочувствие?

– Нормальное, доктор. Грудь болит, но это, я полагаю, в порядке нормы. А больше жаловаться не на что.

– Случившееся помните?

– Да, следил за одним подозрительным типом – и не зря. Успел выскочить, помню стрельбу, а потом всё.

Доктора – или кто они там, черт их знает – покивали головами, рассматривая показания приборов.

– Когда его выпишут? – подала голос Лиза.

– Да, в принципе, через пару дней можно уже. Конечно, ходить придется по стеночке, да и лекарства попить – тоже. Но больничный режим будет не обязательным.

– Доктор, а сколько я без сознания был?

– Два с половиной дня. Сразу после случившегося вас доставили к нам на операцию. Вы, майор, родились в рубашке просто. Парой сантиметров ниже – и пуля вошла бы в аорту. Тогда мы бы вас не спасли. А так – достаточно несложная операция, скоро будете бегать как новенький.

Я криво улыбнулся, прикрыв глаза. Сплошное везение, ага…

Врачей сменили какие-то незнакомые мне офицеры, дотошно выспросившие меня по поводу случившегося. Лизу сначала затерли в угол, а потом и вовсе выставили из палаты. После допроса офицеры испарились, а в комнату зашли гораздо более представительные личности.

Проведать меня решили контр-адмирал Вазовски и сам принц.

– Простите, господа, не могу поприветствовать вас надлежащим образом, – попытался я вытянуться по стойке смирно в постели.

– Оставьте, майор, вы мне жизнь спасли, – махнул рукой парень, усаживаясь на стул рядом со мной. Оставшийся стоять адмирал лишь одобрительно кивнул головой.

– Это был мой долг, ваше высочество, – я постарался не ударить в грязь лицом.

– И вы его выполнили блестяще, майор. Адмирал Вазовски рассказал мне, насколько эффективно вы трудились на флоте и почему именно вы стали ответственны за обеспечение безопасности церемонии. Должен отметить, несмотря на то, что это явно не ваш профиль, справились с заданием вы вполне удовлетворительно.

Принц говорил, как человек, давно привыкший отдавать приказы всем подряд. И все равно ему, что я на десять лет старше, а адмирал – на все сорок. Император неплохо воспитал своего сына.

– Итак, майор Альт. Наследный принц Коронной Империи спрашивает у вас – чего вы хотите?

– Простите, ваше высочество? – не понял я.

– В моей власти выполнить практически любое ваше желание, майор, – терпеливо объяснил принц. – Я умею быть благодарным, поверьте.

В голове пронесся хоровод мыслей. Чего я хочу? Свалить из этой звездной системы обратно, вот чего. Увидеть Адель… Тут я вспомнил спящую у моей кровати Лизу и почувствовал себя скотиной. С другой стороны, мы с ней так и не договорились ни до чего серьезного, а наши отношения так и оставались легкими и поверхностными.

Мне так кажется, по крайней мере.

Ладно… Но просить просто о переводе – достаточно глупо. Нужна какая-то более значимая цель, которая не сделает меня идиотом в глазах принца, но очень сильно поможет в дальнейшем. Тут я с трудом сдержал усмешку. Проект все давным-давно решил за тебя, парень. Еще двадцать лет назад…

Я облизнул губы и посмотрел на принца. Тот терпеливо ждал.

– Ваше высочество… В детстве у меня была мечта – стать капитаном космического корабля. Жизнь сложилась немного не так, как мне бы хотелось, но я никогда не оставлял эту мысль. Готовился, насколько позволяло время и средства. Я бы хотел поступить в академию на факультет высшего командного состава флота. Это возможно?

Адмирал, услышав мое признание, удивленно хрюкнул и постарался замять это кашлем. Принц откинулся на спинку стула и во все глаза уставился на меня.

– Майор, я ведь могу пожаловать вам поместье в любой точке Империи и назначить любую разумную пенсию. Будете радоваться жизни, заниматься, чем хотите.

– Спасибо, ваше высочество. Но я не очень-то ценю деньги и обычную жизнь. К тому же у меня и так есть все, чтобы спокойно жить, если мне этого захочется. Но мой отец как-то раз сказал, что в жизни всегда должна быть далекая и солидная цель – иначе человек деградирует и превращается в пустое место.

Принц неожиданно серьезно наклонил голову, соглашаясь со мной, а адмирал аж надулся от гордости – мол, знай наших.

– Хорошо, майор. Вы поступите на следующий набор в академию без экзаменов, и у вас будет бесплатный доступ ко всем ее программам. Вы получите стипендию на весь срок вашего обучения. Но я не буду влиять на результаты экзаменов. Если провалитесь, думаю, адмирал Вазовски примет вас обратно с распростертыми объятиями, как и весь флот в целом.

– Спасибо, ваше высочество! – А принц-то действительно не поскупился. С такими условиями я буду идиотом, если не закончу очередной этап учебы, как полагается. А я не идиот.

– Помимо этого, – принц поднялся со стула и достал из кармана небольшую коробочку, – я награждаю вас орденом «Благодарность Империи» первой степени. Вы достойны этого.

Раскрытая коробочка легла мне в руку. Черт возьми, какая красота… Силурский гранат, живой и переливающийся, постоянно меняющий цвет, в обрамлении золота и бриллиантов. Воистину императорская награда.

Принц, заметив, какими глазами я смотрю на орден, удовлетворенно кивнул и улыбнулся.

– Майор, наши корабли отправляются обратно к Короне уже завтра. Вы полетите вместе с нами – иначе, боюсь, поступать в академию вам придется не раньше чем через год. Возражения, пожелания?

– Никак нет, ваше высочество. Единственная просьба – перевезти мои вещи на новый корабль.

– Это сделают. Адмирал?

– Разумеется, ваше высочество, все вещи майора Альт будут доставлены к его новому месту приписки уже сегодня.

– Отлично. Майор, мне пора идти. За вами зайдут и переместят на наш корабль. Выздоравливайте.

Принц вышел, оставив нас наедине с адмиралом. Старик тяжело вздохнул.

– Предполагал, конечно, что ты, сынок, рано или поздно на повышение уйдешь, но не думал, что так скоро. Удачи тебе там. Верю, что когда-нибудь ты окажешься в кресле наподобие моего.

Он с серьезным видом кивнул мне и тоже вышел из палаты.

Сквозь полураскрытые жалюзи я наблюдал за тем, как Вазовски подходит к ожидавшей все это время снаружи Лизе и что-то ей объясняет.

Плечи сержанта Райли во время этого монолога постепенно поникали все больше и больше. В конце она просто опустила голову и смотрела на пол, не поднимая глаз. Адмирал же, закончив говорить, отечески потрепал ее по спине, развернулся и окончательно скрылся из виду.

Моя сержант некоторое время продолжала стоять в той же позе. Затем развернулась и, даже не посмотрев в сторону моей палаты, скрылась из виду.

Больше я ее не видел.

Глава 14

Я снова стою на пригорке, окруженный испуганными детьми из моего класса. Где-то далеко в небе разгорается и набирает мощь зловещее сияние.

Но страха больше нет. Я рад открывающейся мне картине.

И звон колокольчиков, окружающий меня, воспринимается как давний и хороший знакомый.

Я улыбаюсь, запрокидывая голову в небо.

* * *

Столичная планета встретила меня привычным теплом и уютом. Никаких признаков войны уже не наблюдалось – повсюду я встречал только веселые и довольные жизнью лица. Возможно потому, что прежних обитателей здесь больше не осталось – только переселенцы с родного мира диктатуры.

Но, как бы то ни было, планета впечатляла. Император с умом распорядился открывающимися перед ним возможностями и вложил в развитие огромные ресурсы. Это дало плоды. Я шел по прекрасным уютным улочкам, засматриваясь на отреставрированные и построенные заново дома столицы. Любовался фонтанами и аккуратными парками, попадающимися на каждом шагу.

Несчастная планетка в системе Прометея на фоне всего этого вспоминалась как затхлое болото.

Я про себя еще раз поблагодарил принца и свои мозги – в Жемчужине чувствовалась настоящая жизнь, и я был чертовски рад, что оказался здесь.

Новая академия располагалась на окраине города, и я не отказал себе в удовольствии дойти до нее пешком. Вообще, мне в последнее время доставляли радость простые вещи. Доехать скоростным поездом от космодрома до центра в компании других пассажиров, а не брать напрокат флаер. Пройти от гостиницы до академии пешком, а не на такси – почему-то мне это все очень нравилось. Возможно, годы, проведенные внутри стальной коробки, висящей на орбите, сказывались.

Секретарь в академии, считав мой идентификатор, не удивился и не обрадовался.

– Гражданин Альт, вы зачислены в состав группы, обучающейся на высший командный состав кораблей далекого космоса. Вам назначена императорская стипендия в размере полутора тысяч кредитов в месяц на все время обучения. Вам выделены апартаменты первого класса в академическом городке. На вас оформлен допуск к любым программам и обучающим материалам. Занятия начнутся через полтора месяца, заселиться в ваш новый дом можно уже сейчас.

Все же иметь в должниках сына императора – очень удобно.

Я потихоньку начал обустраиваться на новом месте. Написал Адель, сообщив мое текущее расположение. Отписался бывшим сослуживцам и в результате почти месяц балдел на море, охотясь на синих мидий.

Адель не отвечала, очевидно, находясь где-то очень далеко от столичной планеты. Хотя с современными средствами связи это не должно было бы стать проблемой…

В конце концов, отправив ей еще пару писем, я вернулся в Жемчужину. Пора было готовиться к наступающему учебному году.

И здесь меня нашел Новак. Просто сел рядом со мной на скамеечку в парке, где я полюбил проводить время, рассматривая пушистых наглых белок.

– Кофе будешь? – поинтересовался он, протягивая мне стаканчик. Я машинально взял, стараясь не выказывать удивления.

Новак кивнул каким-то своим мыслям и достал булочку. Белки на ближайшем дереве оживились.

– Какие планы? – после непродолжительного молчания поинтересовался он.

– Собираюсь учиться на капитана корабля, – пожал плечами я. – Дальше видно будет. Думаю, на этом этапе моя карьерная лестница закончится. А у тебя?

– Я выбрал тупиковую ветвь, – поморщился он и бросил кусочек хлеба ближайшей белке. – И сам по себе ни на что серьезное не способен. Поэтому я взял на себя функции поддержки и обеспечения, если можно так выразиться.

– Ясно. А остальные?

– Карл дослужился до капитана, но перспектив мало. В принципе, на него можно рассчитывать, если потребуется разовая силовая операция. У Ахмеда дела не идут вообще. Он попробовал организовать нечто вроде криминальной организации, но выбрал не то время и не то место. Благо нагрешить не успел особо – отделался пятью годами. Недавно вышел, но контактов с ним мы больше не поддерживаем.

– В сухом остатке – я один, получается.

– Верно, – кивнул Новак. – Была большая надежда на Джареда, но его начали слишком сильно раскручивать. Думаю, то, что случилось на Прометее – лучшее решение.

Мы немного помолчали, думая о своем. Одна из белок осторожно подкралась к моей ноге и принялась искать съестное в штанине.

– Тебя, кстати, после случая на Прометее, тоже начали проверять по такому же варианту, – небрежно произнес мой собеседник.

По спине пробежали холодные мурашки.

– И как?

– Не беспокойся, в этот раз я успел внести изменения куда надо. Рискнул очень сильно, но иначе было нельзя, ты – наша последняя надежда. – Его глаза сверкнули огнем фанатизма. – От тебя отстали, хотя под некоторым присмотром все равно держат. Уж больно странное совпадение, сам понимаешь.

– Спасибо.

Он кивнул, снова замолчав и рассеянно разглядывая грызунов.

– Думаю, кстати, там еще и принц постарался избавить тебя от внимания безопасников – уже со своей стороны. В общем, сейчас бояться нечего, но осторожность не повредит.

Понятно. Вот так живешь себе, строишь какие-то планы – а в это самое время твоя судьба, оказывается, висит на волоске.

– А чем ты можешь мне помочь? – поинтересовался я, меняя тему.

– Пока что ничем, – мой товарищ поднялся, стряхивая крошки с колен. – Учись, а я послежу, чтобы с тобой все было в порядке. Поговорим, когда закончишь академию.

Разговор с Новаком внес в душу сумятицу. До этого момента я, конечно, помнил о том, чему и для чего меня учили, но это оставалось каким-то отстраненным, иллюзорным знанием. Всегда существовали другие, такие же, как я, которые должны были сделать то же самое. И это заметно облегчало жизнь. Не зря ведь говорят, что, если хочешь, чтобы работа никогда не была сделана – поручи ее нескольким исполнителям.

Сейчас все стало сложнее. Новак слишком четко обрисовал роли, которые играет каждый из оставшейся четверки. Я – главное звено и исполнитель. Он – поддержка и обеспечение операции. Карл – одноразовая поддержка на крайний случай. Ахмед – вообще ни рыба, ни мясо.

И, получается, из всего громадного и сверхсекретного проекта по большому счету остался только я. От меня зависит, что делать и делать ли вообще что-либо.

Некоторое время я обкатывал эту мысль. Доктор Золь когда-то, наравне с другими преподавателями, очень много времени уделял идеологической составляющей всей миссии. Разумеется, для детей, которыми мы тогда были, первостепенно было отомстить за родных, погибших под огненным покрывалом. И упор делался именно на это. Но, чем старше мы становились, тем чаще говорилось о помощи нашим согражданам.

Учителя в своих прогнозах оказались правы на все сто процентов. За последние годы прошла массовая ротация – исконные подданные Империи переселились на первую и вторую планету системы, выдворив местных обитателей в холод третьей.

Меняться ничего не собиралось – император верил только тем, кто, как и он, вышли с «трешки». И моим согражданам действительно нужна была помощь. Вот только я мало верил в то, что у меня получится сделать что-то, что перевернет ситуацию к лучшему.

В конце концов, я просто плюнул и взялся за учебу со всем старанием, вбитым мной еще в проекте.

А потом в один прекрасный день появилась Адель. Просто прислала сообщение – «Я в столице, надо встретиться» – и всё. Пришлось звонить и уточнять время и место. Девушка выглядела как-то скованно и вела себя довольно нервно, так что на встречу я отправился, полный самых нехороших предчувствий. В конце концов, прошло почти пять лет, многое могло измениться… Да что там далеко ходить – я сам яркий пример того, что может произойти с человеком за это время.

Мы встретились в небольшом ресторанчике неподалеку от очередного парка с белками. Заказали себе неизменный кофе и долго молчали, рассматривая друг друга. Адель изменилась не очень сильно – совсем чуть-чуть пополнела, лицо стало более серьезным, а глаза – усталыми. Но в целом она оставалась все той же красавицей, что и раньше.

– Отлично выглядишь, – нарушил я затянувшееся молчание и отхлебнул кофе.

– Спасибо, – слабо улыбнулась она в ответ. – Ты тоже. Как-то посерьезнел, что ли. Даже седина появилась.

– Правда? Не замечал, – удивился я. Действительно, не обращал как-то на это внимания.

– Есть немножко, вот тут, – она протянула руку и легонько провела пальцами по моему виску. В груди разлилось теплое приятное чувство.

– Рассказывай, как ты все это время провел, – она взяла в руки кружку кофе и уставилась на меня поверх нее.

Пришлось рассказывать. Я не старался что-то утаить от нее, но, чувствую, про сержанта Райли мог бы сообщить и в другой раз – на этом месте меня прервали, заявив, что не хотят про это слышать. Пришлось перескакивать на события во дворце и мой перевод обратно в родную систему.

Когда я закончил, мы некоторое время молчали. Затем Адель тряхнула головой, словно решив броситься в омут с головой.

– У меня тоже есть, что рассказать…

В общем-то я не был особо удивлен ее откровениям. История до боли напоминала мою – одиночество, отсутствие каких-либо внятных перспектив на встречу со мной, роман, завязавшийся на этом фоне и чуть было не закончившийся свадьбой. Это было обидно, хоть умом я и понимал, что ситуация достаточно адекватная, а сам я вел себя точно так же.

Мы заказали еще кофе и опять играли в молчанку, искоса поглядывая друг на друга.

– Я бы хотел снова все вернуть, – произнес я наконец. – Ты лучшее, что было в моей жизни, и у нас есть шанс начать все заново.

Наверное, я сказал что-то не то. Адель потупилась и некоторое время рассматривала стол. Затем ответила:

– Крис, давай немного подождем… Я даже не знаю. Столько лет прошло. Столько событий.

– Хорошо, как скажешь…

– Нет, ты не думай, – зачастила она, подняв на меня печальные глаза. – Я просто не готова сейчас… Но мой корабль ближайшее время будет на орбите, мы сможем видеться.

От сердца немного отлегло. Свидание, конечно, получилось скомканным и не очень-то романтичным, но оно не перечеркнуло наши отношения, а дало надежду на их возобновление. Домой я шел один, но на душе пели птицы.

Моя учеба тем временем продолжалась. В памяти потихоньку всплывали знания по космической навигации, математике, физике. Наверное, поступи я сюда лет десять назад, у меня было бы реальное преимущество. Но, увы, тогда такой шаг был бы слишком подозрительным, а сейчас я в полной мере столкнулся с проблемой возраста – мои мозги банально ленились и не хотели усваивать новую информацию.

В итоге я еле-еле держался на уровне, позволяющем не вылететь из академии. Сокурсники, бывшие младше меня на десять-пятнадцать лет, с уважением посматривали на наградные планки, но вот относились как-то снисходительно, что ли… Посматривали, как на старика, пошедшего в начальную школу.

Сказать, что меня это злило – это ничего не сказать. Я чувствовал себя гораздо умнее, образованнее и способнее всей этой мелочи… Вот только доказать это можно было только успехами в учебе, а их у меня не было.

Но я старался. К концу первого года обучения я полностью вернулся в ритм, привычный по проекту. Учился как проклятый, не оставляя ни минуты свободного времени – и результаты медленно пошли в гору. Наверное, я бы свихнулся на этой почве, но разгружать мозги помогали редкие встречи с Адель. Мы все же потихоньку возвращались к нашим прежним отношениям. Со скрипом, но возвращались.

Выпускные экзамены после первого года обучения я сдал, конечно, не лучше всех, но и в число аутсайдеров тоже не попал. И внезапно оказался вызван на прием к самому ректору. Которым, кстати, за прошедшее время успел стать мой бывший декан, контр-адмирал Симмонс. Не один я потихоньку карабкаюсь вверх по служебной лестнице, получается.

Бывший декан за прошедшие шесть лет погрузнел и приобрел некую внешнюю добродушность. А также новое звание – ректором академии по умолчанию являлся вице-адмирал, вот он и получил новые нашивки.

– Садись, майор. Или к тебе по старинке обращаться, как к курсанту? – усмехнулся он, когда я появился у него в кабинете.

– Как пожелаете, господин вице-адмирал!

– Брось официальщину, майор. Я развожу ее с сопливыми курсантами, из которых непонятно что выйдет. А здесь уже можно с уверенностью сказать, что толк есть.

Он с явным удовольствием оглядел меня с головы до ног.

– Спасибо.

– Я, признаться, сначала даже не узнал тебя, когда по новостям крутили все обстоятельства покушения. А потом и вообще выбросил из головы. И лишь когда узнал, что ко мне по императорской протекции поступит какой-то майор, поднял документы и вспомнил. Все так же идешь к своей детской мечте?

– Стараюсь, господин вице-адмирал!

– Я время от времени посматривал за твоими успехами. Знаешь, никто не любит таких, как ты, которые по протекции, хоть самого императора, хоть кого угодно, без экзаменов поступают в академию. Тем более на такой факультет, где ошибки выпускников недопустимы. Признаюсь, спрос с тебя был несколько выше, чем с остальных курсантов. Но и ты поначалу не подавал особых надежд. Почему так?

– Мне уже не двадцать лет, – пожал я плечами. – Я стараюсь, но мозги потихоньку теряют былую хватку.

– Самокритично, – откинулся на спинку кресла адмирал и сцепил пальцы, задумчиво глядя на меня. – Я, по-твоему, совсем уже безнадежен, получается?

– Я не это имел в виду, господин вице-адмирал.

– Ладно, шучу… Судя по всему, ситуация тебя подбодрила, так скажем. И к концу года ты вышел на отличный уровень. Собственно, поэтому я тебя и вызвал. Каким ты видишь свое будущее, майор?

Я пожал плечами.

– Закончу академию, получу распределение. Скорее всего, им окажется назначение на мостик эсминца или крейсера – помощником уборщика, как обычно. Постепенно буду расти и когда-нибудь стану капитаном корабля. В принципе, это вершина того, что мне доступно, я полагаю.

Адмирал задумчиво покивал головой.

– Видишь ли, к чему этот вопрос. Тебе достаточно лет, чтобы ты зарекомендовал себя со всех сторон. И ты это сделал – где-то блестяще, где-то просто хорошо. Вооруженные силы Империи ценят специалистов высокой квалификации, уж поверь мне. Возможно, это не видно на первый взгляд, но за офицерами твоего типа выстраиваются целые очереди.

– На самом деле? – удивился я. Нет, то, что Империя ценит кадры, было мне давно известно. Но вот то, что меня, оказывается, уже хотят куда-то пригласить – это было новостью.

– Да. У тебя, майор, четырнадцать лет службы за плечами, офицерское звание, уйма боевых операций и множество вражеских трупов. Вдобавок ты не застоялся и не потерял вкуса к военной службе. Таких мало.

– А зачем вы рассказываете мне это?

Адмирал взял паузу, словно решая, стоит ли доверять мне какую-то страшную тайну. Затем решился и произнес:

– Дело в том, что один из моих друзей, капитан крейсера «Империя», послал в академию запрос на толкового офицера с вашего курса. Желательно – самого толкового. И я всерьез размышляю над твоей кандидатурой. Что скажешь?

Я думал. «Империя» – это один из новейших кораблей, спущенных со стапелей уже после реорганизации государства. Относительно новый экипаж, прослуживший вместе всего пару лет, идеальное состояние корабля, новейшие системы и вооружение. Корабль – конфетка. Такой наверняка будет участвовать во всех значимых событиях, происходящих в Империи и за ее пределами. Идеальный вариант, одним словом.

– Господин вице-адмирал, это великолепная возможность для меня. Остается спросить только одно – что нужно, чтобы получить это назначение?

Адмирал удовлетворенно хмыкнул.

– Рад, что ты все правильно понял. Возможность действительно редкая. И мне от тебя нужно только одно – чтобы ты закончил второй курс с результатами, которые будут в пятерке лучших. Я хочу, чтобы мой друг получил под свое командование действительно одного из лучших офицеров, а не просто рядового выпускника нашего заведения.

Слова Симмонса здорово запали мне в душу. Настолько, что каникулы я провел, тратя накопленные деньги на учителей. Подтягивал предметы, дававшиеся мне хуже других, решал задачи, связанные с практическим применением получаемых знаний, зубрил общую теорию…

В один из редких дней отдыха, когда я опять сидел в парке, по привычке наблюдая за белками и ожидая Адель, задерживающуюся на орбите, меня снова нашел Новак. В этот раз я уже не удивился, восприняв его появление как должное.

– Итак, какие у тебя успехи на текущий момент? – вместо приветствия поинтересовался он.

– Учусь, – пожал плечами я. – Появилась перспектива попасть на крейсер «Империя», но для этого мне нужно будет закончить курс в пятерке лучших. Нанял учителей, занимаюсь по усиленной программе.

– С этим ты справишься, – без тени сомнения заявил Новак. – А вот про «Империю» – это интересная информация… Ты в курсе, что на крейсерах этой серии впервые установлено оружие проекта икс-пятьдесят два-шестнадцать?

– Я не в курсе даже того, что это такое, – спокойно заметил я. – Что-то суперсекретное, раз я не знаю?

– Да знаешь ты, друг, знаешь, – грустно протянул он. – Мы все знаем…

– Ты хочешь сказать…

– Ага. Огненное покрывало, оно самое.

– Твою мать.

– Вот-вот.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем. Лично я вспоминал то, что случилось двадцать пять лет назад. В ушах снова торжественно звучали колокольчики.

– Я проанализирую ситуацию с учетом новых данных, – наконец, сказал Новак и поднялся. – Учись лучше, друг.

И я принялся учиться лучше, хотя и не думал, что это возможно. В глазах однокурсников все чаще проскальзывала зависть, а не снисхождение. Преподаватели тоже, кажется, прекратили меня откровенно валить. Но лучшим на курсе я так и не стал – мозгов в академии хватало, причем молодых и жадных до знаний.

Адель моя упертость в учебе не нравилась – к этому времени мы уже снова жили вместе, снимая квартиру неподалеку от академии. Ну, я – жил, а она прилетала во время своих увольнительных. И то, что я большую часть свободного времени сидел за учебой, ее малость раздражало.

Причина в виде службы на новейшем крейсере Адель не устраивала нисколько.

– Да какая, в принципе, разница. Старик правильно сказал – ты будешь нарасхват. Точно уж попадешь на нормальное место, а, возможно, сам выбирать будешь.

Вот и докажи попробуй. Хорошо еще, что до серьезных скандалов дело все же не доходило.

Наверное, Новак верил в меня неоправданно – к концу курса я так и не смог закрепиться в первой пятерке. А к экзаменам вообще отчаялся и, на радость Адель, прекратил совсем уж рвать жилы, скатившись по результатам в конец десятки.

После чего последовал новый вызов к ректору.

Симмонс смотрел на меня неодобрительно, но не совсем уж как на пропащего.

– Прошу извинить меня, господин вице-адмирал. Я старался изо всех сил.

– Знаю, майор. И ты меня извини, что задачу поставил выше крыши. Но, думаю, пошло это тебе только на пользу.

Ага, если не считать вечной усталости и препирательств с Адель.

– В общем, думаю, с твоим назначением решено – если экзамены не провалишь, отправишься на «Империю». Ну, если сам хочешь, конечно. Думаю, что один из десятки лучших выпускников курса – вполне подходящая кандидатура.

– Но вы говорили, что мне нужно закончить курс в лучшей пятерке.

– Небольшое преувеличение, майор, – ухмыльнулся адмирал. – Чтобы ты результаты подтянул.

Я предпочел промолчать.

– Нравишься ты мне, майор, – продолжил Симмонс, поднялся и достал из шкафа бутылку с коньяком. – Будешь?

– Не откажусь. – Еще бы я отказался. Отказ выпить с начальством во все времена приравнивался к государственной измене.

Коньяк оказался мягким, бархатистым и растекся по языку, словно масляная капля, даруя вкус шоколада и орехов. Я даже замер, смакуя незнакомые ощущения. Возможно, стоило попробовать такую замечательную вещь раньше…

– Из Федерации привезли, – угадал мои мысли адмирал. – В свободной продаже найти сложно, только по знакомству.

Он бережно закрыл бутылку и поставил ее обратно в шкаф. Затем снова уселся в кресло и принялся рассматривать бокал с остатками коньяка на свет.

– Майор, ты должен сейчас понимать, что я выдаю тебе огромный аванс, отправляя на этот корабль, – наконец снова заговорил он. – То, что я считаю, что ты хороший офицер и подходящий для этой должности человек – ничего не значит без твоего желания соответствовать этому моему мнению. И я бы хотел, чтобы ты проникся ситуацией. Я не хочу оправдываться перед другом, если ты внезапно почувствуешь тягу к разгульной жизни, растолстеешь и прекратишь соответствовать своему высокому званию. Я хочу, чтобы ты стал лучшим офицером на этом чертовом корабле. Я ясно выражаюсь?

– Так точно, господин вице-адмирал! – я поставил свой бокал на стол и вытянулся в кресле, стараясь соответствовать представлениям адмирала об идеальном офицере.

– В таком случае, майор, я вас больше не задерживаю. Надеюсь, вы меня не подведете.

Я откозырял и покинул кабинет ректора, оставив недопитый коньяк на столе и страшно жалея об этом. Не сомневаюсь, что старикан не преминет его допить или даже вылить обратно в бутылку. И меня выставил, небось, чтобы я меньше вкусил сего божественного напитка.

Экзамены наступили как-то внезапно. И так же внезапно закончились. Мне даже не верилось, что учеба осталась позади и можно перестать ломать голову над зубодробительными заданиями.

Все, каторга прекратилась.

Вот только сил радоваться этому у меня практически не оставалось – два года в академии буквально высушили меня изнутри. Седины, которую приметила тогда Адель, заметно добавилось. Глаза запали. На лбу пролегли пока еще тонкие, но уже заметные морщины. В общем, постарел я за эти пару лет так, как некоторые не стареют и за десяток.

– Курсант Кристофер Альт! Империя поздравляет вас с окончанием учебы и желает долгой и успешной службы! В соответствии с регламентом, вам присваивается звание капитана флота с одной звездой. Ваше текущее звание майора уходит в резерв – в случае перехода на административные должности или должности, связанные со службой в десантных либо пехотных частях, а также на приравненной к военной гражданской службе, оно будет вам возвращено вместе со всеми полномочиями и привилегиями. В соответствии с запросами флота и распределением, основанным на ваших результатах в ходе учебы, вам предлагается проходить дальнейшую службу в качестве второго помощника капитана на крейсере «Империя». Вы согласны с распределением?

– Так точно, согласен!

– С текущего момента вы приписаны к крейсеру «Империя» и будете проходить службу на нем. Для получения дальнейших инструкций обратитесь в информационный центр крейсера. Академия желает вам дальнейших успехов!

– Служу Империи!

Вот так и закончилась моя учеба. Ректор к себе больше не вызывал, Адель вместе со своим эсминцем улетела к третьей планете и никак не могла присутствовать на церемонии. Даже бывшие сослуживцы не прислали поздравлений. Впрочем, тут я сам виноват – во время учебы мне было откровенно не до них и связь я не очень-то и поддерживал. Наверное, парни даже не в курсе, что я сегодня выпустился. А если даже и знают, то повседневные дела способны заставить позабыть такую мелочь. У каждого семьи, дети…

Я уклонился от предложения однокурсников прийти на вечеринку по поводу окончания учебы и отправился, как обычно, в парк, смотреть на белок. У меня теплилась некоторая надежда, что ко мне в очередной раз подсядет Новак и у меня будет хоть какая-то компания, но он так и не появился, хотя я ошивался там до темноты.

Новак не пришел и на следующий день, и через день. Впрочем, я уже успокоился, и тоска по обществу потихоньку сошла на нет. От Адель пришло письмо, в котором она, сидя в футболке на кровати, с серьезным видом поздравляла меня с окончанием обучения. Смешная.

От Простака я в конце концов тоже получил поздравления. И приглашение опять заглянуть к ним в отель, отдохнуть и познакомиться с Простаком-младшим. Я всерьез размышлял над тем, чтобы принять предложение – с крейсера пришел ответ, в котором говорилось, что я могу быть свободен еще три недели – именно через такой промежуток времени он прибудет на орбиту планеты. Но эти планы нарушил появившийся-таки в один прекрасный день Новак.

– Привет, – буркнул он, садясь рядом со мной. – Надо прекращать эту хрень со встречами в парке, могут случайно отследить.

Я пожал плечами:

– Это ты у нас конспиратор. Мог бы и раньше явки придумать.

– Не до этого было, – поморщился товарищ. – Но теперь точно придется. Держи визитку.

Я взглянул на кусочек пластика, переливающийся всеми оттенками синего, у меня в руках. На визитке было написано «Деловой клуб Корона» и адрес с номерами для связи.

– Запомнил? Давай обратно, – протянул он руку. – Протекцию на вступление дать не смогу, нас не должны как-то сопоставлять вместе. Так что в члены запишешься сам. Твои награды и звание без проблем откроют туда доступ. Но удовольствие не из дешевых – десять тысяч вступительный взнос, пятьсот кредитов – ежемесячная плата. Зато там можно общаться без проблем, я проверял. Деньги найдутся?

– Да, – я прикинул, что скопившегося на счетах вполне хватит для вступления и поддержания членства.

– Отлично. Я бываю в этом клубе вечером по вторникам и субботам. Сегодня среда, в субботу встретимся.

Он встал и, даже не попрощавшись, скрылся за деревьями, оставив меня наедине с прожорливыми грызунами. Тьфу.

Перед тем как идти записываться в клуб, я пораскинул мозгами и отправился покупать одежду. Медали – медалями, но появляться в элитном деловом клубе в курсантской форме было бы глупостью.

Отдав за новую одежду сумму, на которую можно было бы взять неплохой флаер, я потратил вечер, привыкая к ней и вспоминая давно забытые уроки этикета. А на следующее утро вызвал такси и отправился на место.

Вывеска заведения не бросалась в глаза, но вот то, что клуб находился в двухстах метрах от дворца и главной площади – впечатляло. Внутренняя обстановка тоже оказалась на высоте. Дорогое дерево, кожа, бархат и мягкий приглушенный свет.

Администратор или дворецкий, уж не знаю, кто он там, одетый, пожалуй, не хуже, а то и заметно лучше меня, с улыбкой сделал шаг из-за своей стойки.

– Доброе утро, господин Альт. Чем я могу вам помочь?

– Доброе утро. Я хотел бы узнать о вступлении в ваш клуб. Возможно ли это, или же вы не принимаете новых членов?

– Наш клуб открыт для всех достойных господ, у которых есть желание и возможности для вступления, – вежливо улыбнулся он. – Позвольте проводить вас в кабинет, где вы сможете ознакомиться со всеми документами.

Проводив меня в маленькую уютную комнату с диваном, столом и информационным дисплеем на всю стену, сопровождающий предложил мне присесть и поинтересовался, что из напитков мне принести.

– Кофе, если можно.

– Разумеется, господин Альт. По какому рецепту приготовить?

– Знаете, в космосе не слишком велико разнообразие, поэтому я не буду строить из себя знатока. Пусть будет черный и без подсластителей, а все остальное – на ваше усмотрение.

– Будет сделано. Сейчас я включу вам небольшой ознакомительный ролик, после чего вы сможете ознакомиться со всеми часто встречающимися вопросами и, в случае необходимости, задать свой.

– Спасибо.

Он важно кивнул и удалился, а на экране появилось видео, рассказывающее о клубе. Впрочем, по большей части оно состояло из ненавязчивой рекламы – мол, собрание элиты города, изысканные развлечения, конфиденциальность и безопасность, поддержка членов клуба в непростых ситуациях… А вот это уже интереснее. Дождавшись окончания фильма, я принялся пить принесенный мне вкуснейший кофе и внимательно изучать уже текстовую информацию. Она впечатляла.

Клуб не только предоставлял своим членам площадку для развлечений и переговоров. Членская карта также служила неким пропуском на определенные мероприятия. По членской карте в любое время дня и ночи можно было вызвать вооруженную охрану, полицию, медицинскую помощь, адвоката и много кого еще. Да, все эти услуги были платными, но иногда возможность одним касанием позвать юриста или взвод бойцов стоит гораздо больше любых денег.

Минусом всего этого была стоимость таких вещей. То же такси, вызываемое по карте, стоило в десять раз дороже обычного. Но зато в крупных городах Империи на вызов к тебе в течение пяти минут приезжала машина представительского класса. Гарантированно. В случае же оторванности от цивилизации – прилетал флаер. Правда, стоил он заметно дороже машины.

В общем, клуб предлагал исключительный сервис для тех, кто был способен за него заплатить. Тут я почувствовал зависть. Крепкую такую, твердую зависть…

Вдобавок, оказалось, что тех самых десяти тысяч мне хватит только на покупку серебряного допуска. То есть – три четверти территории клуба окажутся для меня закрыты наглухо. Мне как бы говорили – да, вы достойный гражданин и гордость своей страны. Поэтому мы без проблем можем принять вас в наш замечательный клуб. Но, чтобы воспользоваться всеми нашими возможностями, пожалуйста, пройдите испытательный срок в один год и накопите уже сто тысяч кредитов. Тогда мы выдадим вам золотую карту.

Что требуется для получения платиновой и бриллиантовой карты, я так и не узнал. Наверное, взнос в миллион и десять миллионов кредитов. Или же родство с императором.

Я вышел из кабинета обратно к местному администратору.

– Вы определились, господин Альт? – все с той же улыбкой спросил он. – Возможно, у вас остались вопросы?

– Нет, благодарю, вопросов больше нет. И ваш кофе был чудесен, спасибо.

– Всегда пожалуйста, – слегка поклонился он.

– Я по-прежнему хочу вступить в ваш клуб. Что для этого требуется?

– О, достаточно лишь уже имеющейся у нас информации с вашего идентификатора и оплаты вступительного взноса и членского взноса за первый месяц.

– Есть небольшая проблема – я скоро отправлюсь на службу на корабль и буду вне планеты. Могу я заплатить членские взносы сразу за год?

– Разумеется, господин Альт. Большинство членов клуба поступают именно так.

Ну да, здесь же сборище толстосумов… Я подтвердил списание средств и стал беднее на шестнадцать тысяч кредитов.

– Прошу вас, подождите несколько минут. Вашу членскую карточку сейчас доставят.

Действительно, через пару минут открылась неприметная дверь, и одетый точно в такой же костюм человек вынес на устланном бархатом подносе серебряный прямоугольник. Я аккуратно взял его и принялся рассматривать. На чистом металлическом поле проступала слабо выделяющаяся рельефная надпись «Деловой клуб Корона».

– Серебро восемьсот пятидесятой пробы, комплект легирующих добавок, – пояснил портье. – Внутри, само собой, электроника. Для управления картой достаточно перевернуть ее задней стороной вверх. И необходимо, чтобы она считала ваши отпечатки пальцев. В чужих руках работать не будет.

Я перевернул прямоугольник и на поверхности проступили пункты меню – вызов такси, полиции… Все, как в рекламном фильме.

– Спасибо за помощь.

– Не за что, господин Альт. Желаете познакомиться с клубом прямо сейчас?

Я подумал и согласился. В конце концов, время у меня есть.

Клуб оказался огромных размеров. У меня создалось впечатление, что он занимал все здание целиком, а магазины, находящиеся рядом, представляли собой лишь витрины без реального наполнения.

На второй этаж и выше путь мне оказался заказан – на что намекали таблички, изображавшие три карты – золотую, платиновую и бриллиантовую. Ну и пусть.

Первый этаж оказался хитросплетением залов и переходов. В уютных закутках располагались несколько баров с протирающими бокалы барменами. Кое-где виднелись столы для бильярда и карт. В дальнем конце этажа я обнаружил зал, в котором перед тремя лениво развалившимися на диванах мужчинами вокруг шестов грациозно извивались полуголые красотки. Так… Похоже, я здесь ненадолго задержусь.

Приветственно кивнув посетителям и получив ответные дружелюбные кивки, я расстегнул пиджак и устроился в уютном кресле. Почти сразу же рядом материализовался официант.

– Господин Альт, могу я предложить вам напитки или же легкий завтрак?

– Не могли бы вы принести мне бокал коньяка? – я напряг память, пытаясь вспомнить название того чуда, которое довелось попробовать у ректора. – «Земную жемчужину», пожалуйста.

– Позвольте сделать комплимент, у вас великолепный вкус. Сейчас все будет исполнено!

Коньяк по-прежнему был восхитительным. Вот только на моей членской карточке отобразился минус в балансе, равный четыремстам кредитам. Один бокал коньяка, мать его. Четыреста кредитов.

Напиток я смаковал долго, пытаясь получить за свои деньги максимум удовольствия. Чувствую, не скоро я его еще попробую. Допив же, нашел на карточке пункт меню с чаевыми и списал у себя со счета еще десяток кредитов. Больше не позволила внезапно проснувшаяся жадность.

До субботы я в клубе не показывался. Не так уж у меня много денег, в конце концов. Но в субботу идти пришлось.

Все тот же администратор поприветствовал меня улыбкой, протянул какой-то буклет и пожелал приятного вечера. Я прошел внутрь. Здесь ничего особо не изменилось, кроме того, что народу стало раз в десять больше. Кто-то мирно беседовал, попивая алкоголь, кто-то ужинал, несколько человек играли в вечный покер. Витал легкий аромат дорогих сигар, звучала тихая классическая музыка.

Мне начало здесь нравиться.

– Господин Альт, не хотите ли бокал вашего любимого коньяка? – поинтересовался бармен, рядом со стойкой которого я остановился.

– Пожалуй, нет… Хочется попробовать что-то еще. Возможно, вы мне порекомендуете имперский коньяк с интересным букетом?

Хрен с ним, букетом, но стоить он точно будет дешевле привезенного из Федерации…

– Конечно, господин Альт. Позвольте предложить вам коньяк «Диктат». Ограниченная партия, выпущенная на Короне-три двадцать восемь лет назад. Именно тогда наши виноделы достигли наибольших успехов в выращивании снежного винограда. Коньяк отличается интересными прохладными оттенками и уникальным ароматом озона. Подается в охлажденном виде.

– Давайте, – обреченно махнул я рукой. Похоже, моя уловка не удалась.

Коньяк был восхитителен. А каким еще ему быть, если один бокал стоит почти шестьсот кредитов?

– У вас хороший вкус, – послышался за спиной знакомый голос. – Позвольте представиться, Новак Иванкович, специалист по обеспечению компьютерной безопасности.

– Кристофер Альт, капитан флота, – пожал я протянутую руку. – Удивительно, но одна из моих специальностей – из сферы, смежной с вашей.

– Да вы что? Мне всегда было интересно узнать, как с этим обстоят дела на флоте. Возможно, вы уделите мне время? А я возьму на себя смелость угостить вас ужином.

– Договорились, – я направился за ним в один из свободных кабинетов.

Новак сделал заказ подошедшему официанту и нажал какую-то кнопочку на столе.

– Местное искажающее поле, – пояснил он и достал из портфеля какую-то коробочку. – А это уже мое личное, на всякий случай.

– Итак…

– Подожди, заказ принесут, потом поговорим. Как тебе клуб?

– Клуб замечательный, только уж больно дорогой, – я неприязненно посмотрел на бокал коньяка у себя в руке.

– А, «Диктат». Хороший коньяк. Но мне больше нравятся сорта, которые из Федерации доставляют.

– Стесняюсь спросить, откуда у тебя деньги-то? Я здесь второй день всего появляюсь и успел оставить свой обычный месячный бюджет.

– Ну, для начала, далеко не все пьют такие коньяки, – пожал он плечами. – Здесь за сотню кредитов можно отлично провести вечер, поужинать, поиграть во что-нибудь, посмотреть на девочек. Так что это ты просто сильно разошелся. А что касается денег, то я в этом плане сделал неплохое движение. Если вкратце, то несколько лет моя зарплата почти полностью уходила на местную фондовую биржу. Помнишь, здесь был строительный бум и все такое. Я анализировал развивающиеся фирмы, вкладывал в них деньги. Потом, когда все стало тише, просто продолжал торговать. Написал несколько роботов, они мне постоянно приносят небольшую прибыль. В целом миллионов пять у меня накопилось.

– Ого, – не сдержал я удивления.

Новак кивнул.

– Да. И теперь у нас есть задача – каким-то образом перевести хотя бы часть этих денег тебе. Будет очень глупо, если, имея такие ресурсы, ты где-то не сможешь купить себе что-то жизненно необходимое.

– И как ты предлагаешь это сделать?

– План у меня уже есть. Для начала нам с тобой придется несколько раз здесь встретиться. Потом, если возникнут вопросы, будешь рассказывать, что встретил в клубе гениального управляющего, – тут он горделиво усмехнулся, – что, в общем-то, недалеко от истины. Затем, перед твоей отправкой на крейсер, мы подпишем с тобой контракт, согласно которому ты передаешь мне деньги в доверительное управление с высокорисковой стратегией торгов. Остальное – моя забота. Само по себе дело обычное, только такие рисковые стратегии мало кто берет. Но вдруг что, скажешь, что я тебя убедил и все такое. У тебя сейчас сколько денег?

Я прикинул остатки. Конечно, премия, капнувшая на мой счет за получение «Благодарности Империи» была внушительной, очень даже внушительной… Но осталось от нее не так, чтобы очень много.

– Тысяч двадцать наберу.

Новак скривился.

– Мало, я думал, побольше будет.

– Ну извини, кому что, – меня взяла обида. – Кому по кнопкам тыкать, кому воевать.

– Ладно, не кипятись, – он примирительно поднял руку. – О, а вот и наш заказ.

Официант ловко расставил тарелки и испарился.

– Ты пока ешь, а я буду рассказывать. Сейчас, только включу знак, чтобы не тревожили.

Он отыскал и нажал какую-то кнопочку, а затем сцепил руки, наблюдая за тем, как я ем суп.

– Манеры у тебя хорошие, не забыл за это время, – заявил он и вздохнул. – Итак, слушай. За год я практически полностью проработал план операции. Составляющих пунктов много. Но все завязано на твоем новом месте службы.

Я продолжал есть суп.

– Через два года пройдет грандиозное празднование юбилея победы. Десятилетний юбилей был так себе – продолжалась возня с Прометеем, вдобавок внутренних проблем здесь было много. Пятнадцатилетний собираются проводить с гигантским размахом. Вся столица превратится в зону праздника. Император выступит с речью. Возможно, вместе с ним будет и принц. А самое интересное – над столицей запланирован парад флота. Об этом пока не распространяются, но он будет. Ты понимаешь, к чему я веду?

Еще бы я не понимал. Я чуть ложку не выронил, когда до меня дошло. Я поднял взгляд на злобно скалящегося Новака.

– Покрывало?

Он кивнул.

– Именно. Равнозначный ответ. Возмездие, пришедшее спустя четверть века.

– Ты в курсе, что у тебя сейчас глаза, как у фанатика? – поинтересовался я, вылавливая какие-то неизвестные, но вкусные кусочки со дна тарелки.

– Возможно, – не стал спорить Новак. – Но это – именно то, к чему нас готовили, друг.

– Знаешь, – я положил ложку и посмотрел ему в глаза. – Для того, чтобы одним нажатием кнопки убить несколько миллионов человек, мне нужны еще мотивы, кроме мести. Моя мать отреклась бы от меня, узнай она про такое.

Я ожидал чего угодно в ответ, но только не сдержанного кивка.

– Ты абсолютно прав. Знаешь, я достаточно много времени потратил на то, чтобы разобраться – не использовали ли в проекте гипноз. Мне как-то не очень хотелось быть тупой куклой в их руках.

– У меня тоже были подобные мысли.

– Могу тебя успокоить, нас не гипнотизировали. Ну, – он пожал плечами, – по крайней мере, за шесть лет я не нашел ни одного признака. В принципе, это в духе Золя – он старался, чтобы мы осознавали все, что делаем.

– Это замечательно. Но к чему ты это мне сообщил?

– Установив, что мои мысли – это мои мысли, я принялся разбираться в доктрине проекта. И решил, что она имеет право на жизнь. Наше желание отомстить – лишь повод, искра, из которой должно разгораться пламя. После этого я перестал сдерживать в себе эту искру.

Я молчал, прикидывая, все ли у него дома и не стоит ли мне каким-то образом свалить отсюда. Новак, похоже, понял и усмехнулся.

– Не беспокойся, Крис, я полностью нормален. Я лишь пытаюсь сказать тебе, что наша миссия стоит того. Смотри, – он достал из портфеля планшет и протянул его мне. – Это – наши с тобой сограждане. Они сейчас все до единого находятся на третьей планете. Ты там был и помнишь, каково это. А теперь представь, что планета постепенно теряет внутреннее тепло, гравитацию и атмосферу. Федералы работают на совесть.

С фотографий и видеозаписей на меня смотрели кутающиеся во что попало люди, бродящие по темным улицам занесенных снегом городов.

– Графики добычи ископаемых таковы, что все население планеты вымрет через двадцать – двадцать пять лет из-за того, что климат, гравитация и атмосфера станут не сопоставимы с человеческой жизнью.

Я невольно мотнул головой, отгоняя подкрадывающийся перезвон.

– Они отправили их умирать, Крис. Сначала они уничтожили половину нашей планеты, сейчас – убивают остатки населения. Нет никакой программы реабилитации, никакого социального лифта, который бы позволил убраться оттуда. Там только холод и смерть.

– Причина действительно есть, – выдавил я. Аппетит после устроенного просмотра заметно уменьшился. – А смысл?

– Доктор Золь был гением, – пожал плечами Новак. – С мелкими партизанами никто никогда не ведет переговоров. Потому что такие переговоры создают опасные прецеденты, при том, что сами действия этих вояк особо сильного вреда не наносят. Но все всегда упирается в размах операции. Укради кредит – и тебя отправят в тюрьму. Укради миллиард – и станешь уважаемым человеком, а в тюрьму отправятся твои недруги.

– И ты думаешь…

– Да. Повторяю, план просчитан до мелочей. Нам нужно нанести такой удар, который поставит Империю на колени. Разом. И ты его нанесешь, – он жестко взглянул мне в глаза. – После чего сработают информационные бомбы, которые я размещу везде, куда дотянутся руки. Общий посыл будет таков: «вы уничтожили нашу планету и уничтожаете наш народ – мы сделаем то же самое, если граждане Коронного Содружества не получат шанс на жизнь». Это будет везде. И это сработает.

– Но я этого уже не увижу.

– Да, не увидишь, – кивнул он. – Да и я не проживу дольше нескольких дней после этого. Первое, что сделает безопасность после нашего удара – это еще раз сопоставит факты и личности. И придет уже за каждым из нас. Можно, конечно, будет попробовать побегать, но это глупо. Проще спокойно выпить стакан коньяка и пустить себе пулю в лоб с чувством до конца выполненного долга. Весь вопрос в том, готов ли ты сделать это.

Я посмотрел на лежащий передо мной планшет.

– Готов.

Глава 15

Интересно смотреть на планету из космоса. Окутанная дымкой облаков, сверкающая синевой океанов и радующая глаз зеленью лесов, она кажется красивой праздничной игрушкой.

А я чувствую себя ребенком, которому очень хочется ее сломать. Злым ребенком, смотрящим на сине-зелено-белый шарик с вредной гримасой на лице.

«Может, не стоит?» – плавает неподалеку робкая мысль. Но я стараюсь ее не замечать.

Мне интересно, что случится, когда я раскрашу этот шарик во все оттенки красного…

Мерзко хихикаю, рассматривая обреченную игрушку.

* * *

Я проснулся в холодном поту и некоторое время неподвижно лежал на кровати, смотря в потолок. Давненько мне не снились сны. И уж лучше бы не снились. Или снились давно привычные серебряные колокольчики, чтоб их.

Последний год стал для меня настоящим испытанием.

Нет, в команду крейсера я вписался неожиданно легко и просто. Сказался возраст, послужной список и личная рекомендация Симмонса. Я выполнял несложную административную и техническую работу на мостике, иногда стоял вахты, полностью командуя всем здоровенным крейсером и привыкая таким образом к бремени ответственности, словом – вел обычную жизнь помощника капитана.

Проблема была в другой стороне моей жизни. Что мой крейсер, что эсминец Адель, оба барражировали вблизи столичной планеты. И состыковать наши с ней увольнительные не составляло никакой проблемы. Отношения между нами снова развивались, и в один прекрасный момент Адель завела разговор о свадьбе. Действительно, какие к этому препятствия… Два успешных флотских офицера, обеспеченные, здоровые, любящие друг друга – почему бы и нет?

Я-то знал, почему. Меньше всего мне хотелось, чтобы после того, что я должен буду сделать, у Адель была бы моя фамилия. По-хорошему мне следовало вообще порвать с ней и избавить тем самым от множества проблем. Но я не мог – это была моя слабость и моя ноша. Я просто не решался отказаться от этих минут счастья. И мучился из-за этого все больше.

Пришлось соглашаться, но оттягивать дату, насколько возможно. Любимая дулась и злилась, но, в конце концов, соглашалась с отсрочками.

Отдельной статьей шел Новак, с которым нужно было встречаться все чаще. Благо финансовые махинации приносили все больше и больше денег на счет, так что Адель не особо возражала против моих походов в клуб.

– Смотри, Крис, сколько у нас проблем, которые нужно решить, – в одну из таких встреч сказал Новак. – Первое – это гарантированное обеспечение твоего присутствия на мостике во время парада. Проблема в том, что по регламенту второй помощник на торжественных мероприятиях находится вне мостика. Там остается только дежурная команда, капитан и первый помощник.

– Понятно. Значит, к нужному сроку мне надо стать на ступень выше.

– Не к нужному сроку, а заметно раньше. На год раньше, Крис, – серьезно произнес товарищ. – Если все случится перед самым парадом, крейсер просто не допустят до него.

– Вот дерьмо.

– Именно. Значит, в течение этого года тебе нужно устранить или самого капитана, или его первого помощника. Гораздо спокойнее будет, если ты провернешь второй вариант.

– Весь вопрос в том, как я это сделаю.

– Весь вопрос в том, как дать тебе полный и при этом неотслеживаемый доступ к бортовому управляющему компьютеру.

– Насколько я знаю информационные системы флота, любое чужеродное проникновение в программы будет мгновенно локализовано и заблокировано, а автора подвесят за нежные органы уже через пять минут.

– Верно, – вздохнул Новак. – Именно поэтому мой код встраивается в тело управляющей программы через флотские обновления.

– Но…

– Все просто, Крис, – проникновенно посмотрел он на меня усталыми запавшими глазами. – Я – гений. И я трудился над этим целый год.

Я промолчал. Новак действительно сделал нечто невероятное.

– Пришлось достать сырой код управляющих программ, спецификации обновлений, найти лазейку для доступа к сформированным обновлениям… Проще сказать, что мне взламывать не пришлось. Я действительно не понимаю, как меня еще не поймали. Возможно, это потому, что я – лучший. А возможно, они просто ждут, кто появится с другой стороны нити.

По спине проползло несколько мурашек. Отвратительный вариант.

– Ладно, не будем о грустном, – улыбнулся он. – Через два обновления мой блок полностью встроится в тело управляшки и после этого выковырять его будет практически нереально. Если вкратце, то все твои действия будут шифроваться под ключ самодиагностики. Открыл дверь – это компьютер ее продиагностировал. Стер записи с компроматом на себя – это компьютер провел диагностику камер и перезаписи информации. Если пользоваться постоянно, то долго схема все равно не переживет – разберут код по буквам и докопаются. Но единичные случаи внимания не привлекут, а именно они нам и нужны.

– Более-менее понятно. А что с доступом?

– Все просто. Заходишь на любой терминал, вызываешь командную строку и забиваешь последовательность цифр. После чего включится режим невидимости и появится графическая оболочка. Не поленился, сделал.

– И?

– Что «и». Дальше я не знаю. Сам придумай неполадку, которая приведет к нужному результату. Точнее, придумай диагностику.

И я пытался придумать. С того самого момента, как на мой счет капнула условленная сумма в тысячу сто пятьдесят кредитов. Теперь каждый раз, когда у меня выдавалось свободное время, я закрывался в каюте и, забив заветные цифры, изучал внутренности корабля.

Программа была изумительна. Я мог сделать практически все, что угодно. Даже на неопределенное время вывести крейсер из строя, вызвав некритичные проблемы в одном из реакторов. Но устроить неполадку, которая убьет одного-единственного нужного мне человека – не мог.

– Новак, пойми ты наконец, не могу я придумать способ. Я в курсе, что сроки начинают гореть. Попробуй сам что-нибудь придумать.

– Придумаю, – зловеще пробормотал он. – И даже примерно представляю, что. Ты пока что перестань в программу лазить, я ее подправлю.

– Ну-ка, рассказывай, – потребовал я.

Новак поколебался, но все же ответил. Вопросом на вопрос.

– Ты в курсе, какая самая распространенная смерть в космосе?

– Несчастный случай при разгерметизации.

– Вот в этом и идея.

Объяснять подробнее он отказался наотрез.

Спустя пару часов после этого разговора я ходил по магазинам вместе с Адель, рассматривая различные варианты свадебных колец и думая о том, насколько же дерьмово сложилась моя жизнь.

– Крис… Может, все же устроим все до этого парада? – коварно ластясь ко мне, проговорила любимая девушка, рассматривая очередную пару колечек.

– Нет, милая, решили ведь уже – после праздника, – непреклонно ответил я, гладя ее по волосам и думая о том, каким же все-таки способом Новак собирается устранить моего коллегу.

Жизнь – дерьмо.

А Новак действительно оказался гением. Это стало ясно после того, как в один прекрасный день створки одного из отсеков на причальной палубе крейсера аварийно раскрылись, мгновенно выплюнув в открытый космос полсотни техников, четырех штурмовиков, два транспортных корабля и первого помощника капитана, совершенно случайно оказавшегося не в то время и не в том месте со своей инспекцией.

Транспорты вернули на борт в целости и сохранности. Из людей не выжил никто.

Проверка продолжалась неделю. В результате специалистам удалось-таки докопаться до истины. В отсек поступила команда об увеличении яркости освещения. Но из-за неисправной микросхемы ее значение причудливо изменилось и поступило на контроллеры, регулирующие деятельность взрывных креплений. Контроллеры увеличили напряжение, произошел отстрел креплений и в отсек заглянул холодный космос.

А самое обидное, что перегорела микросхема во время плановой диагностики, проводимой управляющей программой крейсера. Прошла проверку и тут же приказала долго жить. Роковая цепочка случайностей.

– Что же, Крис, – печально проговорил мне капитан. – Отныне ты на корабле первый помощник. Видит бог, ты достоин этого поста, но как бы я хотел, чтобы он достался тебе по-другому…

Я промолчал, сочувствуя ветерану.

– Боже мой, милый… Ты ведь мог оказаться на его месте. И я могла потерять тебя навсегда, – с испугом в глазах сказала Адель три недели спустя. – В такие моменты я думаю – может, ну ее, эту службу? Может, пора спуститься с небес на землю и спокойно жить на берегу моря, как твои друзья?

Я промолчал, гладя ее по спине. Не мог я оказаться на его месте, любимая, не мог…

– Первый этап выполнен, – произнес Новак еще через четыре часа. – Осталось самое главное, но не самое сложное. Тебе нужно будет создать ситуацию, при которой ты окажешься на мостике и будешь способен активировать покрывало. Я, кстати, смотрел спецификации – ничего сложного тебе для запуска делать не придется, только нажать кнопку. Эта хрень пойдет расширяющимся конусом строго вниз. Так что даже целиться не нужно.

– Слушай, Новак, а что это вообще такое?

Он немного подумал.

– Если говорить по-простому, то покрывало представляет собой облако молекул антиматерии, изолированных от обычного пространства.

– Изолированных? Это как?

Новак беспомощно развел руками:

– Не знаю, друг. Знал бы – свалил бы в Федерацию, купил там остров на лучшей из планет и провел на нем остаток жизни, беззастенчиво купаясь в роскоши.

– Понятно.

– Единственное, что я понял, так это то, что изоляция не стабильна. Именно поэтому и видно покрывало – молекулы банально теряют защиту и аннигилируют, встречаясь с нашей реальностью.

– А насчет звона в ушах читал что-нибудь? – меня внезапно обуяло любопытство.

– Было как-то одно исследование, но практической пользы оно не несло, и проект прикрыли. Суть в том, что звон слышит примерно пятнадцать-двадцать процентов людей, не больше. И это – воздействие не самого покрывала, а какой-то разгонной хрени.

Он увидел, что я малость не понимаю, о чем он говорит, и помахал руками для убедительности:

– Вроде как гравитационный колодец, в которой отправляют снаряд. Сначала идет гравитация, потом снаряд. И здесь похожий принцип – сначала как-то настраивается пространство, а уже потом летит покрывало.

– Ладно, будем считать, что я понял. Так что там насчет плана?

– Есть несколько составляющих, – посерьезнел Новак. – Ты должен оказаться на мостике во время парада – это мы, считай, сделали. Ты должен будешь нейтрализовать всех, кто окажется там вместе с тобой. Думаю, ты не растерял хватку и справишься. На всякий случай напомню, что на период парада все стационарное оружие на крейсере будет заблокировано, а экипажу нельзя будет носить с собой личное, даже капитану. И на мостике в обязательном порядке будут присутствовать от двух до четырех офицеров безопасности.

Я поморщился. Эта часть плана нравилась мне меньше всего.

– Затем остаются две вещи. Тебе нужно будет получить доступ ко всем системам корабля, в том числе к покрывалу. И заблокировать доступ на мостик для всех посторонних.

– Из всего этого меня тревожит только пункт с безопасниками.

– Ты прав, все остальное довольно легко решается, – согласился Новак. – Давай обдумывать варианты.

Домой я вернулся в отвратном расположении духа. План, который мы разработали, не выдерживал никакой критики.

А тут еще оказалось, что Адель срочно вызвали на корабль, и она улетела, оставив только записку с парой слов. Я злобно пнул ногой стену и отправился обратно в клуб, где впервые со времен своего десантного прошлого упился вдрызг, причем самыми элитными сортами коньяка.

Персонал клуба проявил изысканную тактичность, не задавал вопросов, не подсылал девушек, а просто позволил джентльмену напиться, затем отправив его домой на фирменном такси. Наверное, за такие вещи это заведение тоже ценят.

Проснулся я, как ни странно, без похмелья и даже почти без сушняка – сказалось то, что употреблял я исключительно хороший алкоголь.

На тумбочке рядом со мной обнаружился поднос, на котором стояла изящная бутылка с каким-то напитком и маленький буклетик, из которого следовало, что, выпив это зелье, я сниму все симптомы бурно проведенной ночи и буду готов хоть сейчас отправиться на прием к императору.

Напиток оказался довольно противного сладко-соленого вкуса, но он действительно творил чудеса. Я практически сразу же почувствовал себя бодрым и полным сил. Впрочем, куда применять эти силы, я так и не понял – в клуб идти не хотелось, никаких дел на горизонте не виднелось, а Адель смылась в космос.

В итоге я бездумно провалялся на кровати весь день, смотря какие-то комедии по сети, а потом плюнул и раньше времени убрался с планеты обратно на крейсер.

И мы отправились в полугодовой полет – пришел наш черед проверять какой-то сектор пространства. Никому наша система, разумеется, не была нужна, но порядок – есть порядок.

Я потихоньку вживался в роль первого помощника капитана и набирался ценного опыта. Иногда даже учил мелким хитростям парнишку, занявшего мое бывшее место – второго помощника.

А в свободное время восстанавливал навыки тела, расслабившегося из-за отсутствия систематических тренировок. Отрабатывал ката с оружием и просто тренировался. Затем проваливался в тяжелый сон без сновидений.

– Крис, ты в последнее время что-то совсем с лица спал, – добродушно заметил мне капитан, когда крейсер развернулся и лег на обратный курс. – Наверное, парад проведем, и отправлю тебя в нормальный отпуск, месяца на два. Тем более, я слышал, что вы с одной весьма милой девушкой собираетесь пожениться.

Вот что ответить этому весело подмигивающему мне старику?

– Спасибо, капитан. Думаю, от свадьбы мне в этот раз точно не отвертеться.

– Счастливчик ты, Крис. Эх, мне бы встретить в свое время такую, как у тебя, – капитан мечтательно посмотрел на потолок. – Женишься – так и знай, устрою ее перевод на наш корабль, нечего супругам черт знает в какой дали друг от друга летать.

И ушел улыбаясь, оставив меня на дежурстве.

А ведь, действительно, если так посудить, то лет через десять я бы точно стал капитаном этого крейсера. С любимой женой на борту, с интересными знакомыми в Империи… Эх, мечты.

На подлете к столичной планете мне начали поступать письма. Первым отписался Простак.

* * *

«Привет, дружище! Только что узнали, что твое корыто будет в составе парадного строя. Поздравляю, это очень круто! Мы с Хэнком и детишками решили, что нельзя пропускать такой праздник – так что будем с самых почетных мест на тебя смотреть! Оказывается, император для участников той заварушки предусмотрел отдельный привилегированный сектор. В общем, посматривай там на нас тоже! Хэнк и остальные передают привет!»

* * *

В груди словно что-то оборвалось. Простак, Хэнк. Ребята, с которыми я начинал службу, с которыми мы не раз прикрывали друг другу спину… Мало того, их семьи…

В тот вечер я не тренировался, только лежал навзничь на кровати и смотрел в потолок. В голове крутился какой-то мерзкий серый туман и лениво позвякивали невидимые колокольчики.

Через два дня последовало продолжение. Я с трудом поверил своим глазам, увидев на экране сержанта Райли. Девушка как-то потускнела за прошедшие годы, потеряла былой задор и жизнерадостность, хоть и была по-прежнему красива. С замиранием сердца я включил запись.

* * *

«Доброго времени суток, командир. Извини, что не ответила на твои письма. Думаю, так было лучше для всех. Недавно вернулась обратно в родную систему, не выдержала, навела о тебе справки. Решила, что будет свинством не поздравить тебя. Ты молодец. Рада, что ты участвуешь в параде. Меня, конечно, никто не пустит на лучшие места, но, надеюсь, все же увижу твой корабль. Прощай, командир».

* * *

– Вы сговорились, что ли, – с безнадежной тоской проговорил я, смотря на дисплей.

Следующее письмо пришло от Адель.

«Привет, милый! У меня плохая новость – меня не отпускают на парад! Наше старье в нем участвовать, конечно, не будет, но придется что-то там прикрывать с обратной стороны планеты. Как по мне – идиотизм, но командованию, как обычно, виднее. У меня будет пара дней на планете до парада, надеюсь, ты тоже вырвешься! Целую!»

* * *

Меня разобрал истерический смех. Наверное, именно в этот момент весь наш план подвергался наибольшей угрозе – достаточно было бы кому-то пройти возле каюты и услышать эту истерику, как меня, я уверен, сдали бы в медицинскую часть, а потом тихо списали на поверхность.

– Плохая новость! Плохая новость… – смех закончился приступом кашля, и я без сил уселся прямо на полу. – Плохая новость.

Через неделю мы зашли на орбиту Короны-один. Крейсер пришвартовался к орбитальной базе, спешно проходя предпарадный осмотр. Тяжелое вооружение программно блокировалось, легкое снималось и увозилось вглубь базы. Скачивались обновления управляющих программ.

Экипаж раз за разом повторял регламент парада под неусыпным надзором четверых безопасников.

Парад должен был пройти ровно через две недели.

А через неделю случилось чудо – основному экипажу дали целый день отпуска. Весь полет к поверхности я провел как на иголках. Где-то там меня уже ждет Адель. И Новак, будь он неладен.

Еще на корабле я набросал ему сообщение. Спросил, как дела с торгами, есть ли возможность вывести некую сумму денег, чтобы как следует отметить долгожданную встречу с невестой.

В переводе это значило, что я скоро появлюсь на поверхности и тут же отправлюсь в клуб.

Когда приземлился, получил ответ. Новак меня уже ждал.

Плюнув на деньги, я вытащил серебряный прямоугольник и прямо на летном поле вызвал флаер клуба. В ответ карточка сообщила мне, что нужно оставаться на месте.

Черная глянцевая машинка с ювелирной точностью приземлилась рядом со мной через три минуты, выпустив трап прямо ко мне под ноги.

– Господин Альт, добрый день, – поприветствовал меня пилот. – Назовите точку назначения.

– Добрый день. В «Корону», пожалуйста.

Пилот кивнул, и спустя несколько секунд мы уже были в воздухе. Еще спустя десять минут скоростного полета – на крыше клуба.

– Удачного дня, господин Альт, – попрощался пилот и увел машину вверх.

Дверь небольшой пристройки открылась, и оттуда вышел очередной администратор.

– Господин Альт, лифты – к вашим услугам.

Спустившись, я довольно быстро обнаружил Новака в наиболее любимой нами нише. Он осмотрел мой парадный мундир, хмыкнул, но критиковать не стал.

– Итак, что мне нужно знать?

– С программной точки зрения все получилось. Все скачано и сработает точно так, как и должно. Так что тебе все карты в руки. Но я на всякий случай подстраховался.

– Как?

– Мне пришло в голову, что все крейсера флота довольно давно уже имеют в управляющей программе мой модуль. В параде их будет ровно двадцать пять штук.

– И?

– И ровно через пять минут после начала выполнения твоей программы у двадцати пяти крейсеров, идущих над поверхностью планеты, одновременно начнется диагностика и перезапуск гравитационных двигателей.

– Ты угробишь треть флота, – медленно произнес я, осознавая масштабы предстоящих событий.

– Да, друг. Я тоже внесу неплохой вклад в наше дело, – Новак щурился, как сытый кот.

– Все наше дело существует только благодаря тебе, – махнул рукой я. – Мне максимум, что удалось бы – это свалить корабль на дворец. А теперь, получается, главное – чтобы сработали твои информационные бомбы.

– Сработают, друг, сработают. И мы выполним свой долг перед ними, – он ткнул пальцем в небо.

Я глянул на часы.

– Мне пора. Есть еще что-то, что я должен знать?

– Карл просил передать привет, – вспомнил Новак. – Просил сказать, что будет смотреть на столицу со стороны, с бокалом вина и верным пистолетом под рукой. И пить за тебя.

– Будет возможность – передай и ему привет. Все, друг. Я пошел. Мне было очень приятно быть частью нашей команды. Жаль, что не все дожили до этого момента. Прощай.

– Прощай, – Новак торжественно пожал протянутую мной руку.

Впереди у меня был целый день вместе с Адель. Наверное, никогда в жизни я не старался веселиться больше, чем сегодня. И никогда у меня не получалось делать это настолько неудачно.

Мы катались на детских аттракционах и гладили ручных белок. Ели мороженое в парке и какие-то изысканные блюда в ресторане на площади. Прокатились на клубном флаере над городом и прогулялись до дома пешком, вдыхая аромат распустившихся на деревьях цветов. Адель была счастлива. Я бултыхался в море отчаяния, стараясь не думать о будущем.

В конце вечера, утомившись еще и в кровати, мы заснули как убитые.

А на рассвете меня поднял неумолимый будильник – пришло время для возвращения на крейсер. Собравшись, я несколько минут смотрел на спящую девушку.

– Я люблю тебя, – прошептал я, поцеловав ее в прикрытый перепутавшимися волосами висок.

– Тоже тебя люблю, – проворчала Адель сонным голосом, переворачиваясь на другой бок. – Возвращайся поскорее.

Я ушел. Впереди меня ждала утренняя прохлада, полет в космопорт на флаере клуба и стремительный рывок на орбиту.

Остаток времени до парада прошел все в тех же тренировках и зубрежке регламента. Казалось бы, простое дело, но шесть дней пролетели как один миг.

Наконец, безопасники сжалились, оставив нас в покое. Оставалась всего одна ночь перед парадом. Народ ходил по кораблю радостно-возбужденный, а мой бледный вид объясняли переутомленностью и сочувственно косились.

– Говорил мне Симмонс, что ты готов при случае день и ночь заниматься, а я не верил, – улыбался в усы капитан. – Точно на следующий день после парада спроважу тебя в отпуск. Хоть отдохнешь чуток.

Я в ответ лишь слабо улыбался и кивал головой.

Утро застало меня за рассматриванием целебной бутылки из арсенала клуба. Самое то, чтобы взбодриться. Вкус, правда, показался еще гадостнее, чем в прошлый раз, но уж что делать.

На мостике царило радостное возбуждение. Даже безопасники улыбались, слушая шутки. Хоть и продолжали зорко смотреть по сторонам.

Капитан откуда-то достал целых две бутылки моего любимого коньяка и самолично принялся наполнять бокалы.

– Господа, не пьем! Ждем, когда пройдем над площадью! – поставил он условие. Мы ответили одобрительным гулом.

И вот оно, вход в атмосферу. Мы спустились в нее километрах в ста от столицы и, маневрируя всеми двигателями, заняли свое место в строю. Теперь, в принципе, можно и расслабиться. Заданная автопилоту программа сама проведет нас по нужному маршруту.

Потянулись тягостные минуты ожидания.

– Двинулись! – громким шепотом заметил один из штурманов.

Действительно, весь строй кораблей, ведомый гигантским линкором, наверное, впервые в истории спустившимся так близко к поверхности, разом тронулся с места.

– Идем, идем, здорово идем! – кто-то вывел на экран картинку с местного телевидения, и мы смогли полюбоваться на себя со стороны. Действительно, красивое зрелище.

– Замедляемся, – прокомментировал все тот же штурман.

А я взглянул на часы. Осталось три минуты. Всего три минуты.

Строй кораблей, снизив скорость до черепашьей, добрался до пригородов столицы.

Двадцать секунд.

Пиликнул коммуникатор, принимая сообщение. Я скосил глаза на него.

* * *

«Милый, я все же отпросилась!!! Смотрю на парад, замечательная картина! Целую!»

* * *

Десять секунд. Я стоял в ступоре, чувствуя, как на голове шевелятся волосы, а по спине течет струйка холодного пота.

Пять секунд. Действуя как робот, я взял бокал с коньяком и сделал шаг в сторону капитана и стоящего рядом с ним безопасника.

– Капитан, – приподнял я бокал. – Мы над столицей, пора и пригубить, а то пропустим самый важный момент!

Напрягшийся самую малость безопасник расслабился, а капитан довольно хохотнул:

– Ты прав, Крис! Давайте же…

У них за спиной заискрил, вспыхнул и рассыпался стеклянными брызгами здоровенный тактический дисплей, получивший чудовищную дозу электричества. Капитан осекся. Безопасник молниеносно повернулся лицом к происходящему.

И подставил кобуру с пистолетом прямо мне под руку.

Я не выдумывал велосипед. Я сделал точно то же самое, что когда-то на моих глазах провернул Джаред. Мы учились у одних учителей…

Мысли отключились, остались лишь холодные рефлексы.

Правая рука аккуратно вынимает пистолет из кобуры. Требуется всего одно движение, заученное до автоматизма, чтобы снять пистолет с предохранителя и развернуть его дулом к бывшему владельцу. Интересно, Джареду было так же легко?

Выстрел. Левая рука отпускает стакан с дорогущим коньяком и обхватывает оседающего противника за шею, не давая ему упасть и потащить за собой пристегнутый страховочным шнуром пистолет. Капитан все еще продолжает смотреть на горящий дисплей.

Выстрел, выстрел, выстрел. Два безопасника падают, как подбитые кегли, третий, обладающий то ли дьявольской интуицией, то ли божественной реакцией, успевает упасть набок и увернуться от своей пули. Но там открытый пол и нет укрытий. Выстрел, выстрел. Тело шустрика замирает.

– Крис, что… – я не слушаю капитана, и его слова прерывает выстрел. В голове по-прежнему нет мыслей, только голый расчет. Офицеры смотрят на меня округлившимися от удивления глазами.

Выстрел. Старший штурман, получив пулю в голову, откидывается на своем кресле, свесив руки и вывалив язык. Выстрел. Второй штурман, дернувшийся было к двери, оседает на пол.

В глазах оставшихся удивление сменяется ужасом.

Адъютанты, навигаторы, связист, координаторы различных отсеков… Обоймы хватает на всех. И остаются еще два патрона, как бесстрастно отмечает счетчик в голове.

Горячка боя потихоньку отпускает.

Некоторое время я стоял, смотря прямо перед собой. Цели уничтожены, рубеж пересечен, дороги назад нет и уже не будет. Мне потребовалось секунд десять, чтобы осмыслить это.

Я тряхнул головой и выпустил пистолет. Оружие мягко упало на лежащее у моих ног тело своего хозяина.

Подошел к капитанской панели управления. Ткнул ее на пробу пальцем.

– Активирован полный доступ.

Неужели все действительно получилось?

– Привести модуль икс-пятьдесят два-шестнадцать в боевое состояние.

– Команда выполняется. Время развертывания – двадцать секунд.

Так быстро… Я поводил взглядом по сторонам, и взгляд внезапно зацепился за лежащий на моем месте коммуникатор. Черт…

– Адель… – я дернулся было к нему… И остановился.

– Модуль икс-пятьдесят два-шестнадцать приведен в боевую готовность.

Над панелью капитана выскочила проекция поверхности под крейсером. Вся столица и огромная территория вокруг нее была закрашена красным цветом.

– Твою мать.

Я снова перевел взгляд на лежащий коммуникатор. Посмотрел на карту. Затем тяжело упал в кресло старика и взял оказавшуюся рядом бутылку «Земной жемчужины». Повертел в руках, отхлебнул напиток и не почувствовал вкуса.

Перед глазами стояло улыбающееся лицо Адель. А за ее спиной одна за другой появлялись и появлялись несуразные фигуры, бредущие по улицам темного заснеженного города.

Глаза затянулись непрошеной влагой, и я разозлился.

– Да мать твою, за что мне это! – заорал я и двинул бутылкой по приборной панели. Коньяк забрызгал мне грудь.

– Команда некорректна, повторите, – раздался бесстрастный голос компьютера.

Спокойствие электронного мозга слегка остудило мои собственные мозги. Я снова взглянул на картинку. Изображение немного сдвинулось, но вся столица по-прежнему находилась глубоко в красном круге.

Над картой бежали цифры текущего времени. Я привычно сделал подсчет. Прошло уже почти три минуты после взрыва дисплея. Если верить Новаку, у меня оставалось всего две минуты до того момента, как компьютер запустит диагностику и «Империя» огромным куском металлолома рухнет вниз. На запуск огненного покрывала нужна почти минута.

Получается, у меня минута на принятие решения. И только от меня зависит, что случится внизу. Или не случится.

Я помотал головой и оперся на сжатую в руке бутылку. Адель… Райли, Хэнк, Простак… В голове крутились до боли знакомые мне лица ставших дорогими людей.

Я зажмурился изо всех сил, и это немного помогло.

Словно наяву зазвучала тихая, торжественная, до боли знакомая серебряная мелодия.

Перед глазами начали медленно проступать другие, полузабытые образы. Куратор… Доктор Золь, Бобби, Джаред… Полустертые лица родителей. И все те же безликие фигуры, бредущие по колено в снегу.

Сержант.

– Прощай, рядовой. Учись как проклятый и когда-нибудь опрокинь за меня стаканчик, – словно наяву раздался в ушах его голос.

Я перевел взгляд на бутылку у себя в руке и криво усмехнулся.

– Твое здоровье, Сержант…

Эпилог

Адель, внимающая торжественной речи императора, внезапно замерла, прислушиваясь к чему-то, а потом толкнула локтем стоящую рядом подругу, вместе с ней получившую увольнительную с корабля.

– Ты это слышишь? Как будто звенят маленькие колокольчики…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg