«Фаворитки»

Фаворитки (fb2) - Фаворитки [litres] (Варлок - 3) 1335K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Игоревич Шапочкин (Rayfon) - Алексей Викторович Широков

Александр Шапочкин, Алексей Широков Фаворитки

© Александр Шапочкин, Алексей Широков, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Глава 1

Проснувшись, я не сразу открыл глаза, не желая вновь увидеть над головой белый потолок своей комнаты в общаге, словно бы в насмешку рассечённый на две части волнистой линией небольшого уступка. Наверное, дизайнер интерьера посчитал, что подобные изыски придутся жильцам по вкусу, однако лично меня эта неровная поверхность, которую приходилось видеть каждое утро, – всегда раздражала. Хотя вру. Причину я знал абсолютно точно. Просто мне очень хотелось бы утром проснуться под совсем другим потолком, но – не судьба. Да и вообще «хорошего понемножку».

Несмотря на то, что произошло между мной и Ниной в номере клуба «Регалия», ни о какой совместной жизни не могло быть и речи. По крайней мере, пока. Её императорскому высочеству цесаревне Нине Святославовне, даже несмотря на то, что в колледже она находилась вроде бы как инкогнито и носила фамилию Весомовой, перешедшую к ней от бабушки со стороны матери, вместе с потомственным титулом, приходилось вести себя в рамках определённых приличий. Придерживаться которых и ей и мне с каждым днём становилось всё труднее, однако высокое положение обязывало.

И тем не менее за прошедшие пару недель мы таки уединялись раза два, ну – может быть три. Если, конечно, считать тот случай в десантном отсеке «Карателя», куда Нинка со сверкающими глазами и покрасневшим лицом затащила меня позавчера, когда я подвозил её из колледжа домой. Я ещё поначалу не понял, зачем она велела припарковаться в одном из тихих двориков учительских таунхаусов, в это время дня обычно пустовавших.

– Проснулся уже? – полный энтузиазма голос заставил меня приоткрыть один глаз и покоситься на его обладателя, тощего паренька, сидевшего в одних боксёрах и майке-алкоголичке за компом, принадлежавшим когда-то Андре. – Чаю будешь?

– Я опять стонал во сне? – спросил я своего нового соседа.

С тех пор как моя рыжая подруга официально превратилась из паренька Андре в Андриану, зарезервированное под неё место немедленно освободили и ко мне подселили очередное недоразумение. Звали его Егор Дубный и, в отличие от большинства местных детишек, он был таким же простолюдином, как и я. Сыном сержанта морской пехоты Его Императорского Величества Черноморского флота. В прошлом году он занял третье место на Общеимперской юношеской олимпиаде магических искусств, а в качестве приза выбрал обучение в Колледже Первой лиги. Первые пару месяцев парень жил в нашей же общаге, но на два этажа выше, но не смог поладить со своим соседом, а потому, когда Ле Жак был официально отчислен из колледжа, их быстренько расселили.

М-да… Ле Жак, Ле Жак. Судьба этой семьи оказалась печальна. Жан-Клод, по приезду на Лубянку быстро потерявший весь свой гонор и спесь, давал показания следователям, и они там нарыли нечто такое, что грозило ему очень и очень большими неприятностями. Ни в чём не повинный, в общем-то, Андре, который, как оказалось, и наркотик «Попаданец» решился попробовать исключительно из желания убежать в «другую реальность» от тирании отца, был помещён в довольно серьёзную ведомственную клинику на полное медицинское обследование, где у него обнаружились проблемы психологического характера. Ну а Андриана…

Моя рыжая соседка звалась теперь Лежакина и значилась Нинкиной фрейлиной-компаньонкой. Под этой фамилией она и числилась ныне в колледже, официально проживая в особняке со своей госпожой. Причём девчонка буквально расцвела, а уж когда она в первый раз появилась на своём факультете в новенькой форме женского кроя, эффект, говорят, был равносилен взорвавшейся бомбе.

– Не, – Егор помотал своей почти чёрной шевелюрой и зевнул. – Ты и вчера спал хорошо, и сегодня. Я же говорил, что «Ловец снов», да ещё и напитанный под самую завязку – сработает. А ты не верил!

– Я привык думать, что это фигня, – я посмотрел на болтающееся над кроватью деревянное кольцо, оплетённое паутиной из ниточек с висюльками и кучей пёрышек. – Всего лишь эзотерический сувенир, который обычно впаривают разным экзальтированным простакам.

– Что недалеко от истины, – улыбнулся парень, вновь поворачиваясь к компу, беря стилус-перо и склоняясь над графическим планшетом. – Весь фокус в том, кто его делает и сколько Сансары содержат в себе нити. Да и как ты сам, наверное, понимаешь, никакие «сны» он не ловит, всего лишь фокусирует канал, вытягивающий из спящего отрицательные эманации.

– Ты что? Всю ночь работал? – спросил я, садясь на кровати.

– Угу, – ответил он, не отрывая взгляд от монитора, на котором в трёхмерном редакторе вращалась злобная морда какого-то монстра. – Дедлайн на носу. Модельку сдавать надо, а у меня из-за занятий ещё и конь не валялся. Сам понимаешь, однажды пропустишь сдачу, потом сто раз подумают, работать ли с тобой дальше.

– На уроки-то пойдёшь? – я начал быстрый комплекс разминочных упражнений, из-за которых Егор был вынужден подвинуться немножко в сторону. – Или сегодня забьёшь?

– Думаю, прогуляю, – секунд через пять ответил мне парень. – Надо выспаться, а потом ещё для местного заказчика халтурку наваять. Сказать по правде, Кузь, дико раздражает необходимость вкалывать на двух работах. Я ж человек по природе своей прогрессивный – то есть ленивый до безобразия.

Минут пять мы молчали. Я перешёл к глубокой тренировке, а Дубный вновь взялся за своего орка, которого он уже почти неделю ваял для какой-то американской виртуально-игровой компании. Именно из-за своей работы, а рисовал он в основном по ночам, Егор и не сумел ужиться со своим предыдущим соседом, которому в силу тонкой душевной организации то мешал спать постоянно включённый монитор, то скрип пера, то ещё что-то.

– Ты, главное, смотри, чтобы тебя преподы потом в оборот не взяли, – произнёс я, выходя из задумчивости.

– Да там всё окей, – он посмотрел на меня и вздохнул, – сегодня у нас история культуры. Целый день Григорович лекции читать будет на тему Хараппанской цивилизации, а я про неё и так много чего знаю. Ну, а если что, у нас в группе принято не только конспекты вести, но и видео делать, а затем на «мыло» всем одногруппникам рассылать. А перед преподом меня отмажут… есть договорённости.

– Так, – сделав последнее движение, от которого по воздуху поплыли алые энергетические линии, плавно вышел в завершающую форму «молящегося» и резко стряхнул с кистей излишки сансары, осыпав искрами полкомнаты. – Я в душ.

– Ты меня когда-нибудь до инфаркта доведёшь! – выдохнул Егор. – Мне каждый раз кажется, что сейчас всё вокруг полыхнёт…

– Это нормально, – ответил я, подхватывая со спинки кровати полотенце. – Ты, как Аколит, просто чувствуешь опасность от резкого сброса энергии, вот тебе и не по себе.

– От такого – любому будет не по себе, – тяжело вздохнул парень и покачал головой. – Мне даже трудно представить, что человек вообще может обладать такими возможностями и при этом быть… ну. Как бы это сказать. Своим в доску, что ли. Пусть даже мы и знакомы без году неделя.

– Много ты обо мне знаешь, – невесело усмехнулся я. – Может быть, я кровавый беспринципный монстр, которому человека убить, что тебе печенку съесть? А хорошим парнем я просто прикидываюсь?

– Ты знаешь, – сосед очень серьёзно посмотрел на меня, – что мой отец – военный.

– Ну…

– Так вот, он об этом обычно говорит точно так же, – Егор взъерошил свои волосы на голове и, помолчав пару секунд, добавил: – Особенно после налётов на перевалочные базы османских работорговцев в одесских лиманах. Там же настоящая жесть творится, эти сволочи и сами сдаваться не желают, знают, что их ждёт, и товар живым отпускать не хотят. А часто ещё бывает так, что где-нибудь пацан с камерой до последнего ныкается, сливая видео в сеть. Его потом монтируют, как надо, и вуаля, – очередное зверское нападение русских на мирную деревушку «пионеров Зоны». Вот так вот!

Парень замолчал, видимо предоставляя мне право самому додумывать то, что он хотел бы ещё сказать, и вновь взялся за работу. Я же в задумчивости подхватил повседневную кадетскую форму и направился в ванную комнату. Не то чтобы я на самом деле считал себя кем-то подобным, просто… последнее время мне очень не нравилось то, с какой лёгкостью умирали от моих рук те, кому не посчастливилось стать моими врагами. И разговор тут вовсе не о том, что происходило это быстро и зачастую излишне кроваво, а о том, что я при этом ровным счётом ничего не чувствовал. Наверное, мне было бы легче, если бы я, как то часто описывается в фэнтези, получал наслаждение от убийств, ну или наоборот, рыдал бы ночами в подушку, вспоминая лица своих жертв и пытаясь найти в них хоть что-то хорошее, дабы ещё сильнее почувствовать свою вину. Тогда бы я точно знал, что вот оно. Пора собираться с духом и стучаться в приветливые двери Кащенко. Но ведь нет… не было ничего подобного.

Я словно БелАЗ, наехавший колесом на мышонка, не воспринимал его смерть как нечто существенное и вообще заслуживающее моего внимания. И это было неприятно, как-то неправильно, для современного семнадцатилетнего парня. Иногда мне казалось, что недалёк тот час, когда в нужный момент я просто не смогу остановиться, и что тогда произойдёт… об этом не хотелось даже думать.

Раздевшись и включив горячую воду на полную мощность, я подставил спину обжигающим струям и закрыл глаза. А ещё были эти проклятые сны, в которых Наставник каждую ночь терзал меня, то требуя вернуть ему какой-то долг, то желая забрать моё тело, а то и вовсе обвиняя в собственной смерти. Пик этих кошмаров пришёлся на момент, когда после спасения Андрианы я на какое-то время остался один, и сейчас они уже пошли на спад, особенно когда Егор сделал для меня «Ловца снов». Нет, образ «Варяга» всё так же являлся ко мне, но то более был не гниющий труп и не жуткий призрак, а безмолвная тень, которая с явным неодобрением, наблюдала за мной, никак не вмешиваясь в сновидение.

Во входную дверь громко и настойчиво постучали. В комнате что-то грохнуло, и мой сосед прокричал:

– Да, да! Мы уже не спим. Сейчас открою!

Сквозь шум воды я услышал, как пискнул электронный замок, а затем удивлённый голос Егора спросил:

– Э-э… девочка, тебе чего? Ты что, погоди… эй!

Я мысленно закатил глаза. Ну да, это могло быть только одно «неземное создание», потому как других девиц, способных завалиться ко мне с утра пораньше – мой сосед уже видел. Да и не стал бы он называть «девочкой» своих одногодок. Вот только осталось понять: «Что здесь делает эта пигалица, в такой час, да ещё и в одиночестве?»

– Где он? – требовательно спросил тоненький, но донельзя надменный и звучный голос. – Где Кузьма?

– В ванной… – пробормотал парень.

– Это у вас где? – всё так же задала новый вопрос гостья.

– Да вот, перед тобой… – Егор хотел было ещё что-то сказать, но дверная ручка уже задёргалась, а затем в полотно заколотили маленькие кулаки.

– Папа, открой! Это я пришла! – закричала мелкая вредина, перебивая шум льющейся воды. – Папа, открывай по-хорошему!

– Уйди, старуха, я в печали! – промямлил я, отплёвываясь от воды. – Дай хотя бы душ принять по-человечески!

– Ах так! – воскликнула она. – Ну, держись!

Из лейки, только что шпарившей паром, мигом брызнула почти ледяная вода. В общем-то, мне на это было наплевать, контрастный душ ещё никому не вредил, однако за стеной, в соседней пятьсот тридцать восьмой комнате кто-то заорал благим матом и что-то с шумом упало.

– Прекрати баловаться, – строго сказал я, – а то ремня всыплю.

– Бить детей непедагогично. В этом мире… – немного неуверенно ответила девочка, но вода вновь потихоньку стала вначале тёплой, а затем и вовсе горячей.

– Зато действенно, надёжно и практично, – убеждённо произнёс я и обратился к соседу: – Егор, угости её чаем, и там печенье в тумбочке лежит. И поставь ей что-нибудь посмотреть, на моём компе… А я сейчас вылезу.

– Окей… – неуверенно произнёс тот, и шум воды перекрыл их дальнейший разговор.

Мне оставалось только хмыкнуть и продолжить гигиенические процедуры, рассчитывая на то, что детские мозги этой попавшей по моей вине в наш мир «Снежной девы» окажутся перегруженными, и она будет вести себя хорошо. И дело было, в общем-то, не в том, что она была хулиганкой или склонной к неприятным шуточкам, чем часто грешат дети в её возрасте.

Просто Аська, как с лёгкой руки Ленки начали все называть пигалицу, которая в своём родном мире была грозной, но справедливой «Аст… чего то там совсем уж не произносимое», Владычицей Белых Кряжей, возрастом этак тысяч под десять лет и почиталась местными аборигенами не иначе как Великая Богиня, хотя таковой на самом деле не являлась и никогда не давала людям повода для подобных инсинуаций. Так вот, после перерождения в маленькой головке Аськи Ефимовой словно бы жили два разных человека. Мудрая и властная женщина, привычная повелевать и вершить судьбы, что немного неловко чувствовала себя в новой роли, а также улыбчивая и добрая девочка, которую очень легко было удивить или увлечь чем-нибудь интересным.

Ленка с мелкой вернулись в кампус в тот же день, что и Нина, однако, по понятным причинам, в отличие от Зайки, я встретился с ними только на следующий день. И именно тогда меня ждала куча сюрпризов, начиная с того, что «без меня меня женили», точнее – наше государство в приказном порядке записало меня в отцы девочки, а вот Касимова избежала подобной участи. А всё потому, что как оказалось после анализов, моё ДНК совпадает с таковым у Аськи, а вот Мальвина – как бы и ни при чём. Впрочем, это не отменяло того, что заботу о ребёнке взяла на себя именно она, а также весь остальной дружный женский коллектив.

Ну и второй новостью, повергшей меня в шок, стала именно двойственность новообретённой «дочурки». Странно это, знаете ли, когда восхищённый детёныш круглыми глазами смотрит какой-нибудь мультик, а затем поворачивается к тебе и на полном серьёзе начинает рассуждать об увиденном. Да, немного со своей – очень далёкой колокольни, однако вполне по-взрослому. А порой ещё к тому же приходит к выводам, от которых хочется то ли плакать, то ли смеяться.

«Я обижена! Меня серьёзно оскорбили, и я требую, чтобы ты что-нибудь сделал! – заявила она мне с серьёзным видом где-то на прошлой неделе, после просмотра американского кинофильма «Хроники Нарнии». – Эта женщина, Белая Колдунья, показана в высшей степени недопустимо! У неё совершенно плоская и беззубая мотивация, а методы ужасно непрофессиональны! Возмутительная, гнусная пропаганда! Если бы мне по какой-либо причине захотелось бы завоевать эту страну, то я бы, уж поверь мне, сделала так, чтобы эти зверушки сами преподнесли мне её на блюдечке с голубой каёмочкой, а тот толстый мужик в красном стал бы моей правой рукой. Я обернула бы всё так, чтобы именно он следил за тем, чтобы все радовались тому, какая у них Королева. И… вообще… Как ей только могло прийти в голову, что вечная зима – это хорошо! Нет, ну, Кузьма! Бред же!»

Она тогда даже топнула ножкой от возмущения, развернулась и убежала жаловаться на несправедливость Нинке. Я же потом узнал, что эта «Властительница» ревела взахлёб, когда убивали льва Аслана, и порывалась прямо сейчас сама пойти туда и навалять своей соплеменнице, угрожая ей на экране армией големов из какого-то там особого льда, которых она приведёт столько, что они будут стоять от горизонта до горизонта, только бы не умирали милые зверушки! Еле успокоили.

Я тогда сдуру предложил показать ей нашу отечественную «Снегурочку» или «Двенадцать месяцев», а на следующий день сам же и поплатился. От меня потребовали немедленно, сейчас же устроить Её Владычеству Белых Кряжей официальную аудиенцию с Дедом Морозом. Признаться честно, я даже растерялся, так как в этого товарища перестал верить ещё в далёком детстве. Выручила меня случайно услышавшая разговор Юлька, которая собственно и рассказала серьёзно настроенной пигалице, что герцог Рукавишников, Аватар аспекта «Холода», которого и называли «Дед Мороз», живёт в Великом Устюге и принимает у себя маленьких девочек только под Новый год и только если они хорошо себя вели. Опять же сработало, Аська задумалась, а затем заявила, что принимает его условия. Ну а мы пока что можем отправить ему письмо с почтовым голубем, чтобы «почтенный» готовился к встрече. Когда она убежала к себе, мы просто сползли по стенке.

Вытерев голову и одевшись, я вернулся в комнату, где меня ждала идиллическая картина, под названием «Дети смотрят мультфильмы и никого вокруг не замечают!» Егор с Аськой сидели рядышком на моей кровати, хрустя печеньями и потягивая чай, а на противоположной стене во всю возможную ширину был развёрнут экран его монитора, на котором прыгали какие-то анимешные персонажи. Я такого сериала не знал, а потому сам бы, наверное, с удовольствием глянул, чему такому плохому решил научить Егор мою «дочку», но стоило взглянуть на часы, выведенные в левом нижнем углу экрана, и стало понятно, что семейный просмотр откладывается.

С горестным вздохом я вскрыл притулившийся в прихожей металлический кофр и принялся извлекать из него броню, доставшуюся мне от осназовцев во время операции по освобождению Андрианы. Они так и оставили её в пользование, посоветовав привыкать… когда же я попытался уклониться от сомнительного удовольствия таскать на себе всё это барахло, то совершенно неожиданно получил сильнейшую взбучку от Фишшина и Инги Ивановны, а потому был вынужден покориться двойному напору. Тем более что восстанавливать старые, колледжные доспехи мне никто не собирался.

На звук отщёлкивающихся запоров обернулась Аська и, соскочив с кровати, шурша своими кружевными юбками, наверняка купленными Ниной под свой вкус, бросилась мне на шею. Девчонка явно находилась в «детском режиме», а потому такая импульсивность вовсе меня не удивила. Почти одновременно с этим зазвонил мой телефон. Мелодия подсказала мне, что вспомнила обо мне Ленка Касимова, а вот зачем я ей понадобился с утра пораньше, было понятно и так.

Наблюдавший за «семейной сценой» Егор поднёс мне трубку, и я, приняв вызов, сказал «Аллё», свободной рукой поглаживая девочку по волосам.

– Аська у тебя? – без каких бы то ни было предисловий спросила меня Мальвина.

– Да, пришла с утра, а…

– Фух, а я-то испугалась, – выдохнула Ленка и повесила трубку.

– Так! – отстранив девочку от себя, я заглянул ей в блестящие глазёнки. – Ты зачем из дома сбежала?

– Я соскучилась, – призналась она и густо покраснела, явно возвращаясь во «взрослый режим», вздёрнула носик и как можно более независимым тоном произнесла: – Ну а что тут такого? Должна же я посмотреть, как живёт мой непутёвый родитель?

– Она что? Реально твоя дочь? – удивлённо произнёс Егор. – А я думал… ну там сестра.

– Ага, – хмыкнул я и ехидно добавил: – Между семью и восьмью годами заделал.

– Блин, – облегчённо выдохнул сосед. – А я то уж было поверил.

– Знакомься, – я повернул слегка сопротивляющуюся девчонку за плечи лицом к парню. – Ася Кузьминична Ефимова. И да, официально этот монстрик моя дочь. Можно сказать, что у нас сродство крови.

– Ты кого чудовищем назвал! – возмутилась девчонка, крутя головой, чтобы посмотреть в мои наглые глаза. – Тебе достался самый потрясающий ребёнок на всём Древе Миров, а ты… ты…

– Да, да, – улыбнулся я, – прости. Ты у нас самая-самая!

– Вот так бы сразу! – удовлетворённо кивнула она. – А теперь – хвали меня, раб, ибо… Ой! За что?

Она отпрыгнула от меня, потирая наказанную пятую точку.

– Ох, Аська. Было бы за что… – и я мечтательно закатил глаза, а затем, взглянув на вытянувшуюся мордашку, рассмеялся. – Чудо-юдо, ты завтракала или голодная?

– Угу, голодная, – кивнула девочка, понявшая, что я шучу, а затем покосилась на печеньки.

– Ну уж нет! – возмутился я. – Это не завтрак. Как отец, я не позволю тебе портить желудок сладостями натощак. Мы будем травить его какими-нибудь другими вкусняшками!

– Так, я не понял… – подал голос Егор. – Вы меня что, разыгрываете, что ль?

– Нет, – вздохнул я. – Я тебе потом всё расскажу.

– Забились…

– А ты, беглянка, давай.

– Чего?

– Колись. Как нашла-то… – посмотрев поверх её головы в окно, за которым шёл снег, я только тихонько крякнул. – Да, глупый вопрос. Скажи, как хоть добралась?

– Через «Белый проход»! – ответила мне Аська, снова садясь на кровать и, взяв двумя руками чашку с чаем, аккуратно подула на неё.

М-да… когда я первый раз увидел её пьющей парящее какао, подумал, что всё, пациент для нас потерян. Растает, как Снегурка над костром, и поминай, как звали, но ничего. Ей даже понравилось. Правда, по её словам, в родном мире подобное удовольствие не осталось бы для неё без неприятных последствий, но здесь она стала фактически человеком, а потому могла позволить себе всё то, чего была лишена всю предыдущую жизнь.

– А что это? – заинтересовался Егор.

– Ну… – девочка покосилась на поставленный на паузу мультик и, вздохнув, честно ответила: – Не знаю. Никогда не задумывалась. Просто встаёшь на снег и хоп – уже в любом другом месте, где он есть. И всё.

– О-па. Телепортация! – вновь удивился Егор. – А ты можешь других так…

– Нет, – помотала головой Аська, не дав ему договорить. – Люди там умирают, на кристаллики льда разваливаются. Вот. А можно мне, ну… мультфильм про эту… Юки-Ону дальше запустить. Очень интересно.

– Да. Конечно… – сосед нервно хихикнул, бросил на меня быстрый взгляд, хотел было что-то спросить, но не стал, сказав вместо этого: – У твоей «дочки» очень богатая фантазия.

Я только кивнул. Посмотришь на эту пигалицу, не зная, кто она на самом деле – вроде бы милый ребёнок. Почти ангел! А затем она как задвинет вдруг что-нибудь про массовые казни горцев равнинниками, про детей, которых аборигены не могли прокормить, а потому приносили к ней в горы, где они и замерзали, или ещё про какую-нибудь адскую дичь, да с таким невинным видом. Аж жуть берёт.

Быстро облачившись, я достал из сейфа свой отремонтированный «Абакан», подвесив тот на трёхточечный ремень. Сегодня по графику у нас были стрельбы, так что пришлось тащиться на занятия при полном вооружении. Пистолеты в кобуры, магазины в подсумки, любимые балисонги – в новенькие, дополнительные чехлы, расположенные привычно под подмышками, а штатный штык-нож – в нагрудные ножны, рукоятью вниз. Наконец, за спину, туда, где обычно осназовцы таскали меч – я запихнул шестиугольную металлическую призму неразложенного шеста. Немного попрыгал и, признав себя готовым, вложил ученический планшет в специальную сумку, закреплённую на поясе, а затем нацепил шлем, сняв, однако, жуткую маску «технодемона», которую Аська боялась до колик.

– Стенд ап, майн либен дотер! – воззвал я к залипшему на аниме ребёнку и, поняв, что это бесполезно, подошёл к ней и аккуратно потряс за плечо. – Ась! Ау, я ухожу!

– А? – она похлопала на меня глазками, а затем с сожалением посмотрела на экран и, вздохнув, поднялась, не отрывая взгляда от монитора. – Жаль, так интересно…

– Пойдём, пойдём, – я поднял со стула её шубку и меховую шапку, которые ей очень шли, делая похожей на маленькую боярыню. – Да не переживай ты, сейчас узнаем у дяди Егора, что это за аниме, и дома посмотришь!

– Правда?!

– Честная-пречестная, – помогая мелкой одеться, я вопросительно посмотрел на соседа.

– «Внук Тэнгу», – ответил тот.

– Окей, всё, мы пошли, – сказал я и, пожав руку Дубного, вышел из комнаты, подталкивая Аську в спину.

* * *

С Аськой мы расстались у «Костромских Жареных Курочек», после того, как счастливый ребёнок слопал целый детский завтрак «Золотой цыплёнок», а я обогатился кучей сплетен о жизни моих красавиц, когда меня нет рядом. Девчушка оказалась тем ещё шпионом и готова была рассказать мне всё, что знала, даже несмотря на то что я её об этом не просил.

Затем, довольная и сытая, она порывисто чмокнула меня на прощание, заставив в очередной раз задуматься, действительно ли воплощённая «Снежная дева» испытывает ко мне родственные чувства или тут что-то другое, после чего перелезла через оградку и встала на газон, припорошенный лёгким снежком. Миг! И Аськи уже не было рядом, лишь там, где она только что находилась, кружился, быстро распадаясь, небольшой снежный буранчик.

Я, конечно же, поверил, что она отправилась домой, а не пустилась попутешествовать по городу, однако всё же проконтролировать было не лишним. Реши она погулять, это было в общем-то не страшно, потому как ещё в том НИИ, где они с Ленкой какое-то время наблюдались, ей тоже сделали чиповку, как для Большой игры. Правда, не стандартную, а особую, похожую на те, что имелись у всех преподавателей, так что никто в кампусе не смог бы навредить девочке, но и она по дурости теперь не могла насмерть кого-нибудь заморозить, как проделала это с гомункулами на турецком полигоне.

Андриана, которой сегодня было ко второй паре, подтвердила, что груз доставлен по назначению и в целом виде, а теперь требует немедля подать ему какого-то «Тэнгу». Объяснив девушке, чего собственно желает от неё наш общественный спиногрыз, я сел на трамвайчик и отправился к себе на кафедру.

Занятия начались, как обычно это бывало по четвергам, с общей физической подготовки с полной выкладкой. Пробежав положенное количество кругов вокруг тренировочного лагеря и пройдя по пять раз среднюю полосу препятствий, группа отправилась в наш спорткомплекс, где нас в течение трёх часов гоняли по рукопашке, а затем заставили отстрелять по триста выстрелов в подземном тире. Да не в простом, а имитационном, оформленном под пустынную полуразрушенную улицу.

Причём, выполняя стрелковые упражнения, почти все одногруппники, владеющие магией, также использовали и её, поражая кто чем особым образом помеченные мишени, а вот меня – дискриминировали по полной, отправив к воинам, которые по тем же самым целям либо стреляли из пистолетов, либо метали в них ножи или сюрикены. Естественно, что в таких условиях я показал себя сереньким середнячком, потому как и в той и в другой дисциплине до сих пор особо не преуспел.

Впрочем, я мог понять мастера-распорядителя тира, ибо когда открыл всем, что колдун на первом же занятии простой магической пулей напрочь снёс стену одного из домов, который после такого удара – чудом не рухнул. Так что не стоило удивляться тому, что мне запретили использовать магию на объекте.

После большой перемены, за время которой мы шумной толпой успели съесть комплексный обед, почему-то тут носящий пиндосское название – «Бизнес-ланч», в неплохом, давно примеченном нами ресторанчике вне территории кафедры, группа вернулась в свою классную комнату. На очереди были алгебра, геометрия и почему-то поставленная нам на этот день тактика, на которой больше половины народу, измотанные суровыми, я бы даже сказал – свирепыми учителями точных наук, откровенно филонили, заставляя ведущего её Илью Максимовича горестно вздыхать и сетовать на неудачное расписание.

Вообще, это был мировой дед, обижать которого невниманием к его предмету было откровенно неудобно, однако я давно уже заметил, что приходящие преподаватели с гражданской кафедры гоняют курсантов, не зная жалости. Так что, чтобы выполнить поставленную Гремом задачу хорошо сдать общеобразовательный курс, приходилось стараться изо всех сил, тем более что нагрузка на мозги у нас всегда шла после физподготовки, что только усложняло обучение.

Мне в этом смысле, наверное, было полегче, чем всем остальным, всё-таки сказывалось перенасыщение организма энергией, хлещущей из шести чакр. Даже Касимова сегодня выглядела взмыленной, хотя женские нормативы и были немного меньше, нежели у парней, но ведь она всегда выкладывалась на полную, так что, когда преподающий алгебру очкарик объявил контрольную – сидевшая рядом со мной Ленка, тихо зарычав, схватилась за рукоять пистолета. И непонятно было, чего она собственно хочет, то ли застрелиться, то ли грохнуть этого улыбающегося садиста.

Когда же объявили конец занятий, и мы, собравшись, медленно потянулись к доске с «гражданскими заказами», мой планшет тренькнул, сообщив мне о поступлении личного запроса на моё имя. Проводив спину Мальвины долгим взглядом, я со вздохом достал девайс и почему-то совсем не удивился, когда прочитал, кто собственно решил заплатить деньги, дабы увидеть при себе мою скромную персону.

– Что там у тебя? – ловкие руки обхватили меня за талию, и я почувствовал, как сзади ко мне прижалось упругое девичье тело, а на наплечник опустился остренький подбородочек Сашеньки Бельской.

– О-о-о-о! – протянула девушка, когда я повернул к ней экранчик так, чтобы она могла прочитать имя нанимателя. С этой одногруппницей, которую во время игр в Турции я вроде как спас от группового изнасилования вконец охреневшими от вседозволенности османскими студентами, мы стали очень неплохими друзьями. Правда, девушка не упускала случая пофлиртовать, а порой то ли в шутку, а то и на полном серьёзе намекнуть мне на то, что она вовсе не против отблагодарить меня так, как это может сделать исключительно женщина, но далее слов дело не заходило.

– Угу, – я вздохнул.

– А как она тебе? Вроде ведь постоянный клиент?

– Инна-то? – я задумался на секунду, а затем ответил: – Да хорошая, в общем-то, девушка, а что?

– Да так, – Сашка потёрлась носом о мой наплечник. – Интересно просто. Всё-таки ты у нас один с настоящей цесаревной общаешься. Ладно, я побежала, а то опять придётся какие-нибудь ящики таскать.

– Беги, – ухмыльнулся я, глядя, как она проталкивается к доске, а затем полез в подсумок за телефоном.

Всё-таки взаимоотношения моих знакомых цесаревен были, как я уже знал, далеко не безоблачными. Младшие дочери Его Величества, обладая сложным характером, цапались друг с другом с самого детства, подзуживаемые в первую очередь родственниками по материнской линии, вот Нинка, после того как у нас с ней всё срослось, и просила меня на всякий случай отзваниваться ей, если Инне вдруг приспичит видеть мою особу.

К посольству Первого Императорского магического колледжа я прибыл ровно к назначенному сроку. Как раз успел заскочить домой, переодеться в обычную школьную форму. С одной стороны, требование заказчика явиться в гражданской одежде было немного странным, с другой – привлекали меня явно не как охранника внешнего периметра, а скорее как сопровождающего. И делать это в полной броне будет совершенно нелепо.

Охрана пропустила без вопросов. Естественно, забирать у меня оружие никто даже не подумал, потому как я и так голыми руками мог положить всех этих вояк. Был уже прецедент. Вышколенный швейцар с серебряным галстуком четверокурсника попросил подождать некоторое время в приёмной, а затем, спустя почти сорок минут, провёл меня в малую кремовую чайную залу. Здесь я уже бывал, правда, не в качестве наёмного лица, а как гость, в одну из тех бесполезных, но довольно приятных встреч с Нинкиной старшей сестрой. Сегодня цесаревна приняла меня сидя за небольшим столиком, с вазочкой, наполненной шоколадными конфетами, над которой парил магический огонёк.

У дальних дверей, ведущих во внутренние помещения её резиденции, стояла ещё одна знакомая мне особа, так же являющаяся старшей сестрой, но на этот раз Ленки Касимовой. Кажется, её звали Женя, и выглядела она чуть подросшей и более серьёзной копией Мальвины. Короткая стрижка была ей к лицу, как и аккуратные серёжки, причём, как и младшая сестра, она носила не форму своего колледжа, а наряд горничной, правда других цветов и фасона, и собственно выполняла при Инне те же функции личного телохранителя, как и Ленка при Нинке. Я так понял, у них вся семья была тесно связана с императорской.

– Кузьма, – увидев меня, Инна отложила бумаги и приветливо улыбнулась. – Как я рада, что вы так быстро пришли.

– Я тоже рад встрече, ваше высочество, – улыбнулся я, не шибко покривив душой.

Во взаимоотношения сестёр я вмешиваться не собирался. Лезть в их соперничество и взаимные обиды для мужика – последнее дело. И уж тем более что меня никто и не просил принимать чью-либо сторону. Мне было достаточно, что передо мной сидела красивая, умная девушка, которой по какой-то причине опять потребовалась моя помощь.

– Присаживайтесь, – предложила цесаревна, указывая на противоположное кресло. – Может быть, чаю?

– Не откажусь, – ответил я, устроившись поудобнее.

Свой автомат я собственноручно отдал на хранение дежурному офицеру. Всё же явиться совсем без оружия мне совесть не позволила. Тот, по-моему, даже удивился, потому как в прошлый раз именно он был среди тех, кто попытался разоружить меня. Во всяком случае – его морда была мне знакома.

Пока Женя готовила чай, мы на некоторое время остались в одиночестве. Следуя правилам хорошего тона, я не спешил, да и девушка, видимо, тоже не особо торопилась, а потому немного поговорили о текущей войне с Османо-турецким университетом и о делах на фронтах и о дальнейших перспективах. Когда же передо мной появилась чашка с горячим ароматным напитком и эти непринуждённые беседы на время смолкли, я отхлебнул глоток, а затем…

У меня закружилась голова, а по телу прошла настоящая волна жара. В ушах зазвенело и зрение как-то резко сузилось, словно бы я смотрел через перевёрнутый бинокль. Отбросив в сторону чашку, я вскочил на ноги, не понимая, что и зачем собственно делаю, отшвырнул с дороги стол, лишь краем сознания уловив грохот, с которым он разлетелся о стену и сделал шаг навстречу к Инне.

При этом я смотрел только на неё и словно бы не мог отвести взгляд. Заметил, как она отшатнулась от меня, а затем ноги подкосились, и я упал на спину.

– Женя, что с ним? – словно сквозь вату услышал я взволнованный голос цесаревны. – Зелье же не так должно работать!

Кто-то, лицо я не узнал, склонился надо мной и оттянул веко.

– Упс… – произнёс совсем далёкий голос. – Передоз. Кажется, я немного переборщила с дозой. Не ожидала, что подействует на такого, как он.

– Он… он же не умрёт? – всхлипнул кто-то. – Если он умрёт, я прикажу тебя казнить!

– Не истери! – Я уже не слышал голоса, просто воспринимал наборы слов, которые значили всё меньше и меньше. – Всё будет… в порядке! Да и тебе… его… это не по…

Моё сознание уплыло куда-то в рокочущую колоколами даль, и я отключился.

Глава 2

Взвизгнув тормозами, разогнавшаяся машина едва успела остановиться прямо перед въездом на территорию больницы при факультете магических и нуль-заболеваний. Водитель, видимо, хотел подать назад, чтобы завести электромобиль в медленно открывающиеся ворота и высадить пассажирок прямо перед центральным входом, но Нина уже не могла ждать.

Открыв дверь, девушка выпрыгнула на мостовую, едва не упав, но всё-таки удержалась на ногах и, как была, в распахнутом пальто, вбежала на территорию учреждения, не обращая внимания на возмущённый крик выскочившего из будки охранника. Сейчас она видела только медленно приближающееся ярко освещённое крыльцо с портиком, поддерживаемым четырьмя колоннами в неоимперском стиле, рядом с которым стояло несколько машин «скорой помощи», и ничего более в этом мире для младшей дочери императора просто не существовало.

Не было ни пронизывающего холодного ветра, ни сбросивших листву деревьев, чьи ветви покрывал первый пушистый снег, ни стука её собственных каблучков по плитке, которой была выложена парковая дорожка. Тонкий лёд хрустел и разлетался под ногами, а скрывающиеся под ним лужи грязными каплями оседали на дорогие белые чулочки, но девушке было всё равно, потому как там, в этом страшном, тёмном и неприветливым в сумерках здании был «Он», и сейчас ему было очень и очень плохо.

Лена догнала её спустя десяток секунд и побежала рядом. Они вместе вынырнули из тенистой аллеи и почти сразу увидели Юлю. Девушка стояла возле одной из машин, кутаясь в не по погоде лёгкую курточку – видимо, это было первое, что она схватила, узнав страшную новость, перед тем как выбежать из дома. Заметив подруг, она замахала руками, и когда Нина, уже тяжело дыша, остановилась рядом с ней, сразу же схватила её за руку.

– Как он? – выдохнула Весомова, в то время как девушка уже тянула её наверх по лестнице.

– Плохо! Очень… – всхлипнула златовласка, быстро обернув к Нине заплаканное лицо. – Нуль-аллергический шок, осложнённый успевшим интегрироваться духовным паразитом.

– Инте… грированным паразитом? – удивлённо переспросила Касимова. – Это как?

– Не знаю! Я не знаю! – почти прокричала Юля. – Я этим никогда не интересовалась! Я…

В этот момент подруги вошли в холл больницы, и она, замолчав, отпустила руку цесаревны, быстрыми движениями вытерев влажные глаза, уверенным шагом направилась к гардеробу. Сдав верхнюю одежду и с помощью автомата натянув бахилы, подруги одели одноразовые халаты, и Юля повела их запутанными коридорами в блок, в котором сейчас содержался Кузьма.

По дороге сюда Нина тысячи, а может быть, и миллионы раз думала о том, что скажет своей ненавистной сестре, когда её увидит. В том числе и подумывала вызвать её на дуэль по крайним правилам, пусть даже став сестроубийцей, но отплатив за то, что она сделала с её любимым человеком.

Однако сейчас все эти построения и измышления, а также заготовленные слова вдруг испарились, когда она увидела осунувшуюся и зарёванную Инну, которая тенью сидела в тёмном углу, уткнув лицо в ладони, и содрогалась от беззвучных рыданий. Сейчас она не выглядела той чопорной, наглой и надменной девицей, которой привыкла видеть её младшая сестра. Явно искреннее глубокое горе, что просто невозможно было сыграть, Нина, будучи эмпатом, хоть и очень слабым, почувствовала издалека, а потому, жестом остановив направившихся к ней Андриану и Асю, медленно подошла к сестре и села рядом. При этом она даже не заметила, как выронила свой неизменный зонтик.

Впрочем, Лена не страдала подобными сантиментами. Шаг в шаг следуя за своей госпожой, когда та присела на кушетку, она прошла чуть дальше и с ходу врезала кулаком по лицу собственной старшей сестре, тенью стоявшей у противоположной стены, которую обычно боялась до дрожи в коленях. Евгения даже не подумала защищаться, а потому упала на пол, гулко стукнувшись затылком о паркет, и осталась лежать, не делая попыток подняться, не произнеся ни звука и пустым взглядом глядя сквозь девушку.

Утробно зарычав, Касимова-младшая набросилась на неё, оседлав и занеся кулак для нового удара, однако позволить продолжаться подобному Нина не могла.

– Лена, не смей! – тихо произнесла цесаревна, и её компаньонка-охранница, едва сдерживая себя, опустила руку. – Хватит. Перестань!

Та не ответила, но с заметным усилием взяла себя в руки, чтобы ещё раз не ударить Евгению, слезла с неё и отвернулась. Помощница Инны медленно поднялась с пола и так и осталась стоять на месте, повесив голову. Словно тень самой себя, обычно весёлой и жизнерадостной.

Нина тем временем как можно мягче обняла беззвучно рыдающую сестру и, поборов лёгкое сопротивление, притянула её к себе. Всхлипнув, Инна вдруг разрыдалась в полный голос, обхватив свою главную соперницу руками и уткнувшись лицом в её грудь, запричитала:

– Я же его люблю… Люблю, понимаешь! Если бы я знала, я бы никогда… Так ведь было не честно, я хотела…

– Тише, тише… – погладила старшую сестру по голове девушка, тяжело вздохнув, досчитала до десяти, чтобы унять бурю эмоций, родившуюся у неё в душе, и оставаться разумной. – Всё будет хорошо.

– Не будет! Не будет!!! – новый взрыв рыданий заглушил слова Инны. – …возненавидит меня. А я… а я… я хотела лишь получить небольшой шанс! Что бы он не смотрел на меня как на высокородную куклу. Я хотела…

– И давно это ты влюбилась? – с лёгкой долей ревности спросила Нина.

– Когда он меня спас… – выдохнула сестра, а затем, подняв заплаканное лицо с потёкшей тушью у глаз, с болью проговорила: – А ты! Ты! Чем ты лучше меня? Почему тебе всегда достаётся всё, а мне…

– Да ничем не лучше, – тяжело вздохнув, ответила Нина, вновь притягивая к себе сестру, и посмотрела на хмурую Андриану.

– Ждём. Сейчас всё решается, – та кивнула на двери в конце коридора, над которым красным горел запрещающий индикатор, и отвернулась, после чего взгляд цесаревны остановился на странной магической девочке Асе.

Малышка стояла рядом с фрейлиной, прижимая к себе поднятый зонтик, и смотрела на неё не по-детски мудрыми глазами. Нина внутренне поёжилась. Эта девочка хоть и нравилась ей, однако порой, в такие вот моменты, было совершенно непонятно, о чём собственно думает ребёнок, а от этого становилось не по себе. Тем более что, по словам Андрианы, именно она первая каким-то образом узнала, что с Кузьмой случилась беда.

Самой же девушке о произошедшем сообщил герцог Сафронов. Своим звонком он сорвал её с прелиминарии, который проводило их ведомство с испанской делегацией. Конечно, Нина участвовала в переговорах с Каталонским Королевским институтом как один из младших представителей Колледжа, в роли наблюдателя без права голоса. То, что она вынуждена была покинуть встречу, никак не могло отразиться на уже достигнутых договорённостях об открытии в этом испанском учебном заведении пунктов набора добровольцев для участия в войне на стороне Пятого Магического, но всё же.

Ректор, догадываясь, а скорее всего, точно зная об их реальных взаимоотношениях с Кузьмой, не стал ничего скрывать и рассказал о странном телефонном запросе, полученном из представительского отдела посольства Первого Колледжа. Человек, представившийся секретарём, передавал требование к его сиятельству от её императорского высочества цесаревны Инны срочно прибыть к ней на аудиенцию. Естественно, что подобная официальная и не совсем корректная форма очень удивила ректора.

Фактически ему ничего не оставалось, кроме как бросить все дела и срочно примчаться в посольство, когда экспресс-проверка подтвердила, что вызов поступил именно оттуда. Подумав, что такая разумная и не по годам взрослая девушка не будет отвлекать его от важных дел по пустякам, а та форма, в которую было облечено приглашение, не что иное, как перегиб кого-то из молодых и особо старательных исполнителей, ректор немедленно вызвал машину и уже через пятнадцать минут вошёл в холл первого этажа дипломатической миссии Первого Колледжа.

К удивлению герцога, его появление стало неожиданностью для сотрудников посольства. Вначале дежурный, предложив ему чаю, просил его обождать в комнате отдыха, а сам отправился к своему руководству. А затем и вовсе вниз спустился сам посол и, извинившись, сказал, что всё это какое-то недоразумение и цесаревна Инна не собиралась встречаться с его сиятельством. По крайней мере, официально, задействуя секретариат, иначе хоть кто-то об этом бы да знал. К этому времени герцог уже заметил, что в посольстве творится какое-то нездоровое оживление, причём не связанное с его появлением, а потому, на правах преподавателя, решил выяснить, что собственно происходит.

Когда же на прямой вопрос ему ответили нечто невнятное про внутренние дела Колледжа, то он, отстранив посла и несмотря на его вялые возражения, направился вглубь здания прямиком к лестнице, ведущей в жилой сектор. Поднявшись по ней на третий этаж, он почти сразу же наткнулся на шумящую толпу молодых людей, столпившихся перед дверями в личные покои цесаревны, и это заставило его напрячься.

При его приближении ребята расступились, пропуская грозного ректора в комнату, и Андрей Иванович увидел сидевшую на полу, обхватив голову руками, одну из младших дочерей Жоры Касимова. В глубине же спальни, сидя на полу рядом с кроватью, рыдала сама цесаревна Инна, сжимая руку лежавшего поверх одеяла весьма знакомого ему молодого человека, вот уже пару месяцев являющегося источником непрекращающихся головных болей ректора. У изголовья переминались с ноги на ногу трое третьекурсников с нашивками медиков на нарукавных повязках. Словно бы почувствовав его взгляд, они обернулись и поспешно отошли в сторону. Только тогда герцог Сафронов наконец-то увидел бледное лицо того, кто лежал на кровати.

«Мы сделали всё, что могли! – словно бы оправдываясь и едва не срываясь на крик, затараторил ему тогда старший из медицинской бригады. – Но… ничего не помогает. Парень умирает! Понимаете? По-настоящему! Это не игровой случай!»

Срочно вызванная «скорая» отвезла Кузьму в эту больницу. Уже там, когда пациентом занялись профессионалы, Инна сбивчиво, в общем, как могла в её состоянии, поведала ректору о случившемся. Всё сводилось к попытке отбить парня у младшей сестры и ничего более. Не имея возможности общаться с ним так же свободно, как и Нина, Инна решилась воспользоваться некоторыми ухищрениями, тем более что из дома ей прислали некое зелье, позволяющее стать немного привлекательней в глазах кавалера, эдакий лёгкий афродизиак на магической основе. Опоив им Кузьму, девушка рассчитывала исключительно заинтересовать его, чтобы он сам захотел почаще видеться с ней. Но так как на высокоуровневого одарённого стандартная доза, растворённая в чашке чая, могла бы не подействовать вовсе, они вместе с компаньонкой решили увеличить её, потому как производитель утверждал, что продукт абсолютно безопасен и сертифицирован как пищевая добавка.

Однако милой беседы не получилось. Едва только сделав несколько глотков, молодой человек застыл на секунду, выронил чашку, вскочил, опрокинув столик, и, как подумала цесаревна, собрался было наброситься на неё, такой был у Кузьмы жуткий взгляд. Но не сделав и пары шагов, парень рухнул на пол словно подкошенный и, побледнев, весь как-то затрясся. Вместе с дочерью Касимова и прислугой его быстро перетащили на кровать цесаревны. Когда прибежали вызванные медики, судороги уже прекратились, и молодой человек начал задыхаться, а минут через пять, когда в комнату вошёл сам Сафронов – впал в оцепенение, и его аура стала медленно затухать, несмотря на то, что он всё ещё был жив.

Когда же герцог спросил – зачем собственно цесаревна вызвала его на встречу, Инна совсем растерялась. Мало того что она не отдавала такого приказа службе контактов, так ещё и секретаря, который сделал звонок, в штате посольства не числилось.

Девушка говорила правду, во всяком случае, так утверждал сам ректор. По его словам, она, ни секунды не задумываясь, позволила ему использовать на ней полиграфическую магему и повторила всё то, что рассказывала до этого. Тем более что то самое зелье, которым опоили Кузьму, герцог Сафронов видел и по прибытию в больницу – передал специалистам на анализ.

Внешне это действительно было самая обычная «Красавица & Красавица», сверхслабая приворотная сахарная субстанция нежно-розового цвета, которую можно было купить в любой нуль-аптеке элитарного класса. Сам фиал также был заводского изготовления и снабжён всеми положенными знаками качества и размещающимися акцизами. Стойкий запах клубники с ванилью, обязательный для всех зелий этого типа, позволяющий легко отследить его наличие в напитке или блюде, также присутствовал. В общем – ничего криминального, разве что пользовался подобными препаратами в основном контингент дам бальзаковского возраста, не до конца уверенный в своей увядающей красоте.

Но когда ректору принесли распечатку анализа, содержавшегося внутри препарата, Андрей Иванович чуть было не схватился за голову. А Инна, прочитав бумагу, впала в ступор, и медсёстрам пришлось в срочном порядке отпаивать девушку какими-то препаратами.

В фиале содержался ядерный концентрат даже не приворотного зелья, а любовного эликсира, сдобренный белёсым красителем, от чего он внешне был похож на безобидное зелье. Средства подобного типа, как и любые другие нуль-психотропные вещества, в Российской Империи находились под строгим контролем у государства и не допускались в свободное распространение. Нужно ли говорить, что мог бы сотворить физически сильный мужчина, даже после «стандартной дозы» подобной бурды.

Нина тяжело вздохнула и посмотрела на Инну, пытаясь сдержать внутри вновь проснувшиеся чувства, для которых сейчас было не место, гадая, прав ли герцог Сафронов, и не смогла ли сестра обмануть его «детектор лжи». Ректор был Аватарой аспекта «Метамагии», а потому сомнительно, что молодой аристократке удалось бы запутать контролирующее заклинание. С другой стороны, всегда есть способы обойти полиграфную магему. Достаточно просто не врать, а говорить «полуправду», что в семьях высшего света Империи учатся делать с самого рождения. Вот только основная сложность состоит в том, чтобы при этом ещё и не думать о том, как бы правильно подобрать нужные слова – а это могут очень и очень немногие. Был и другой вариант, но там нужно было самому свято поверить в то, что ты говоришь, а для этого следовало как минимум владеть самогипнозом.

И всё же. То, что влюблённая женщина способна решиться на многое, она знала по себе. Если даже сестра смогла обмануть Сафронова, то всё равно всё это было не похоже на Инну! Чего она добивалась, опаивая Кузьму концентратом любовного эликсира, да ещё и в таком количестве, а заодно вызывая в то же время на встречу герцога? Хотела, чтобы он застал Ефимова на месте преступления, когда тот насиловал её во все дыры, а заодно и Касимову-старшую? Но зачем?

В порядке бреда можно было бы предположить, что она собиралась вроде как в порыве благородства заступиться за своего обидчика и защитить его честное имя своим матримониальным правом подвергшейся насилию женщины, что и должен был бы засвидетельствовать ректор. Существовала в Империи такая редко применяемая практика для решения особо щепетильных проблем сексуального характера в высшей аристократической среде…

«Да ну! – Нина недоверчиво покачала головой. – Да не может такого быть!»

Родить такой откровенно детский, глупый план, шитый белыми нитками, Инна была просто-напросто не способна, даже с подпития! Да ещё и приплести к нему самого «Серафима», Аватара, особо приближённого, сильно, очень сильно обидев Андрея Ивановича не только своим поступком, но и формой вызова «на ковёр».

«Странно всё это. Если предположить, что план был действительно её, то то ли сестра свихнулась на почве безответных чувств, – подумала девушка, – то ли она вынуждена была действовать не по своей воле. Ведь это даже не её стиль. Да и трудно представить себе, чтобы Инна, которая привыкла всё и всегда решать изящно и со вкусом, а также считающая, что главная её ценность это тело, ум и красота, решилась быть жестоко выдранной в чайной комнате опоенным дурманящим зельем парнем! Ведь это всё равно, что признать, будто она не способна на то, что получилось у меня. А на это Инна не пошла бы никогда. Даже будучи без памяти влюблена! Она ведь настоящая ревнительница своей девственности и чистоты, несмотря на порою фривольное поведение в личном общении. Нет! Не верю!»

Ну а если подумать? Нет, если бы сошлись звёзды, планеты выстроились бы в ряд, а свет Венеры отразился бы от далёкого Ориона, а затем, рассеявшись в болотах Украинской Зоны лучами добра, ударил бы герцога кувалдой безумия по голове, то, возможно, что-нибудь бы и выгорело бы. Но… скорее всего, Кузьма просто по-быстрому трахнул бы эту дурёху и Женьку, и на этом бы всё и закончилось.

Любовное зелье, даже концентрат, действует не очень долго, зато выводится из организма в течение почти двух месяцев. Да и насколько она помнила курсы «Личной магической безопасности», следы приворотных средств без проблем выявляются в пробах мужского семени. Так что парень легко доказал бы свою невиновность, а вот Инна в этом случае так просто бы не отделалась, особенно если…

Нина едва удержалась от того, чтобы не ударить кулаком по ладони. Ну, конечно же! Если откинуть предположения о «гениальном плане», внезапно рождённом сестрицей, и принять за истину то, что она действительно была не в курсе происходящего…

«Да! Вот оно что! Ну, Вика Степановна! Ну Герцина! Ну, ты змея подколодная! Вот, значит, как ты задумала прибрать к рукам папин трон! – Нину аж передёрнуло от осенившей её догадки. – Захотела предъявить отцу внука и потребовать сделать его кронпринцем. А для себя, небось, жезл регента уже приготовила. Оттуда и зелье, и такой с виду дурацкий план. Молодой Аватар – точно впадёт в немилость, но если Инна забеременеет, то это почти стопроцентная гарантия, что ребёнок родится сильным одарённым! Проштрафившаяся дочка – её потом можно куда-нибудь пристроить. Как-никак – императорская кровь, и охочих до такой родни всегда много. А вот от внука – мой отец никогда не откажется, тем более что, кроме меня, конкурентов больше нет – старшие сёстры и их дети лишены права престолонаследия! Вот только для того, чтобы всё сработало, сестра обязательно должна была понести. Более того, родиться должен был только мальчик, и вот здесь либо Герцина положилась на массовый авось – во что я не верю. Либо она была твёрдо уверена в результате!»

Девушка мельком бросила взгляд на сумрачное лицо Евгении Касимовой, на скуле которой наливался крупный синяк, и кивнула своим мыслям. Нужно будет задействовать все возможности служб рода Лопатиных, решила для себя Нина, чтобы узнать, права она или нет. Если же всё так, как ей представляется, то очень важно будет выяснить, есть ли у рода Герциных какой-нибудь секрет, благодаря которому они могли бы обмануть природу и Господа Бога…

– Краситель, – вдруг пробормотала она, сощурив глаза, – нужно попросить проверить этот краситель.

Ведь достали же где-то Герцины этот эликсир, который просто так в аптеке не купишь! Скорее всего, сделали на заказ, ведь как гласила древняя римская поговорка, широко используемая в современных дипломатических кругах: «Quod licet Iovi, non licet bovi». То есть: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». А если этот Юпитер из рода, особо приближенного к престолу…

Но всё это были только догадки, а вот кое-что узнать у Инны следовало прямо сейчас. Покуда она всё ещё находится в том состоянии, в котором вряд ли способна послать кого бы то ни было с подобными вопросами в пешее эротическое путешествие.

– Что? – Инна, оторвавшись от её груди, посмотрела на младшую сестру.

– Да ничего, дорогая, – зло бросила девушка и, взглянув ей прямо в глаза, спросила: – Давай-ка отойдём. Я тебе пару вопросов задам, а ты мне честно ответишь.

– Но…

– Я сказала – пойдём, – Нина схватила старшую сестру за руку и с силой потащила в сторону женского туалета.

В этот момент младшая цесаревна была противна сама себе. Мало того что как обычно в таких случаях ей приходилось играть роль очень неприятной ей самой женщины, так ещё и отбрасывать все чувства, и эмоции, которые буквально кипели у неё внутри. Чтобы просто думать о том, что её любимый человек мог заняться сексом с другой, тем более с её старшей сестрой, и что из этого бы получилось, ей приходилось, пропуская мысли сквозь фильтр холодного политического расчёта. Точно так же, как мыслила и мать Инны – Вика Степановна Герцина, для которой даже дочь была всего лишь инструментом на пути к цели. Полезным, важным, но не незаменимым.

Евгения, видя, что её подопечную зачем-то уводят в уборную комнату, дёрнулась было следом, но тут же наткнулась на свою младшую сестру, преградившую ей дорогу. Нина только мысленно грустно хмыкнула такому порыву. Неужели Касимова-старшая реально могла подумать, что она собирается её избить или что-то типа того…

– Что ты от меня хочешь? – затравленно спросила её перепачканная потёкшей с глаз тушью соперница, сестра и единственная подруга детства.

– Умывайся, – Нина указала на ближайшую раковину. – И поговорим.

– О чём? – опять всхлипнула она.

– О женских делах, – рыкнула цесаревна на старшую сестру и подтолкнула её к крану. – Умывайся, говорю! Смотреть на тебя больно! И голову включай уже!

* * *

Вызвав служебную машину, которая должна была развезти девушек по домам, герцог дождался, когда электромобиль остановится перед крыльцом, и вместе со студентками спустился на мостовую. Пока молчаливый водитель из хозслужбы ректората, предупредительно открыв двери, помогал остальным рассесться по местам, Андрей Иванович отозвал в сторону сестер императорской крови и, хмуро осмотрев грустных красавиц, ещё раз напомнил свои слова:

– Значит так, юные леди. На всякий случай повторюсь. Чтобы завтра никого из вашей компании я здесь не видел. Вас всё равно не пустят к Кузьме. Сейчас его на сутки заложили в биоспиритическую камеру, так что он спит. Всё понятно?

– А… С ним действительно всё в порядке? – слегка дрожащим голосом спросила дочка Герциных.

– Да, Инна Святославовна, – строго посмотрев на девушку, ответил Сафронов. – Его жизни ничего не угрожает. Он сильный парень.

– Слава богу, – словно всё ещё не веря в услышанное полчаса назад, выдохнула старшая из сестёр. – Я поняла.

– А вы, Нина Святославовна? – строгий взгляд упёрся в девушку с двумя хвостиками.

– Как скажете, Андрей Иванович, – кивнула младшая. – Значит, послезавтра мы уже можем его забрать?

– Вполне, – ответил ректор, позволив себе лёгкую улыбку, а затем нахмурился. – Та-а-ак. По глазам вижу, что что-то задумали… Что, вечная вражда в сторону – опять подруги не разлей вода?

– Какие наши годы, – притворно вздохнула Нина. – Сегодня дерёмся, завтра обнимаемся.

– Не вздумайте мне баловать! – грозно предупредил их герцог, для верности пригрозив пальцем. – Ваш отец уже в курсе всего произошедшего.

Новость девушкам не особо понравилась, однако то, что ректор сказал дальше, оказалось для них полной неожиданностью.

– Он ждёт вас обеих к себе вместе с Кузьмой через два дня, – у него к вам троим есть очень серьёзный разговор. В частности, касаемый вашего поведения. И сразу предупреждаю – можете ему не названивать – сейчас с вами он общаться не будет. Всё – свободны.

– Спокойной ночи, Андрей Иванович! – хором произнесли девушки и, дождавшись ответа, мышками юркнули в салон.

Проводив взглядом выезжающий из ворот электромобиль, ректор нахмурился и поспешил вернуться в здание больницы. Переобувшись и сбросив подбежавшему гардеробщику своё пальто, он быстрым шагом прошёл по коридорам с притушенным светом и бросил взгляд на часы.

Стрелки отбивали четвёртый час ночи. Покачав головой, его светлость вошёл в дверь с надписью «Только для медперсонала» и, сняв со стоящей рядом вешалки матерчатый белый халат, набросил его себе на плечи. Быстрым шагом он двинулся по погруженному в темноту проходу к одной-единственной двери, за которой в этот час горел свет, и, не стучась, вошёл внутрь.

– Ну, что скажешь, Петрович, – спросил он с ходу, опускаясь на старое продавленное кресло, совершенно не подходившее к ультрасовременной обстановке кабинета.

– Да хреново всё, Андрей, – сразу же ответил ему мужчина в синем халате врача и шапочке, закрывавшей редкие уже седые волосы. – Впрочем, всё как всегда. Так что можно сказать, всё хорошо.

Он замолчал, ещё какое-то время совершая манипуляции над магиографом, периодически посматривая на соседние консоли, многочисленные мониторы которых пестрели графиками и диаграммами. Затем отошёл от прибора и, сняв с носа запотевшие очки, достал из кармана платок и принялся протирать линзы.

– Ну, не томи, – поторопил его ректор. – Это девчонкам ты можешь впарить, что парень абсолютно здоров. Я-то вижу, что это не так.

– Чисто технически – он уже действительно в норме, – покачал головой мужчина. – Впрочем, пусть всё же полежит денёк в капсуле, отдохнёт и восстановится.

– А по факту? Что это был за дух? Где он его подцепил?

– Тут сложнее, – ответил доктор. – Ты шрам у него по позвоночнику видел?

– Ну да – но это от старика…

– Да… Мастер тот ещё коновал, но это я так… просто удивлён, как он вообще оправился. В общем, на его эфирном теле мы обнаружили следы второго обряда, тоже застарелые.

– Что за обряд?

– Точно сказать не могу. Техника мне не известная, но что-то древнее. Центрально-американское. Очень похоже на практики инков или майя.

– И?..

– И ничего. Знания-то утеряны. Могу только сказать, что внутри него живёт не паразитический дух, а нечто более полноценное.

– Демон?

– Нет! Точно нет. Подобную ерунду мы давно уже выявлять научились. Здесь что-то более хитрое, да к тому же напрямую завязанное на его биоритмы и сансарные меридианы.

– Ты хочешь сказать, что это нечто – ему подсадили? При помощи ритуала то ли майя, то ли инков?

– Или ацтеков, – кивнул врач. – В любом случае удалить это нечто я не могу. Да и вряд ли кто-нибудь на нашей планете вообще в состоянии. К тому же оно содержит огромное количество информационных пакетов, уже начавших потихоньку растворяться в нематериальных телах носителя.

– Так что сегодня случилось-то?

– Да это – довольно просто, – мужчина вновь нацепил очки на нос. – Парня траванули той гадостью, которую вы принесли, перенасыщенная энергией аура сразу же начала выжигать нуль-химические изменения. Пошла мощная эктоаллергическая реакция, которая затронула в том числе и подсаженное духовное тело, плотно присосавшееся к его нижним четырём чакрам. Вот оно и взбунтовалось, попытавшись взять контроль над процессами организма. Не будь парень Аватаром – помер бы.

– Ты, кстати, сделал, что я просил? – вдруг вспомнив что-то, прервал его Сафронов.

– Да… – мужчина вновь встал возле магиографа и начал водить руками по сенсорному экрану. – Нет у нас в базах такого аспекта. Что-то новенькое и очень сильное. Поэтому он так быстро и перегорает.

– Понятно… ну и что посоветуешь делать? Сам понимаешь, не хотелось бы, но если…

– Порекомендую не торопиться, – отрезал доктор, обернувшись к герцогу Сафронову. – Был бы он чужаком, ответил бы однозначно, а за своих нужно бороться.

– Я тоже так думаю, Петрович, – улыбнулся ректор, вставая и направляясь к двери, но у самого порога обернулся и спросил: – Слушай, а почему мы этого «приживалу» раньше-то не обнаружили? Ведь для чиповки полную проверку делали. Неужели ему уже после…

– Нет, Андрей, – доктор отрицательно покачал головой, снял свои очки и, посмотрев на просвет, вновь принялся вытирать их. – Следам обряда года полтора-два, точнее не скажу… Просто до какого-то момента он находился в неактивном состоянии, ну как яйцо у членистоногих. А сейчас – обернулся нимфой, вылез и начал жрать потоки. Так что надо что-то решать. Боюсь, когда он превратится в имаго, будет уже поздно для мальчишки.

– Вот, значит, как, – протянул ректор, нахмурившись. – Говоришь, года полтора-два.

– Да, – кивнул его собеседник и серьёзно посмотрел на Сафронова, – ты, как мне кажется, знаешь, что тогда в жизни парня произошло?

– Умер один человек, – задумчиво произнёс тот. – Вот что, Петрович, Кузьме об этом ничего не говори, но постарайся расспросить поподробнее, что да как.

– Не учи батьку детей делать, – беззлобно огрызнулся доктор и, когда его старый друг хотел уже было выйти за дверь, внезапно спросил: – Беленькой рюмашечку не хочешь?

– А почему бы и нет… – пожал плечами Сафронов, возвращаясь в кабинет.

Глава 3

Государь император ещё раз обвёл нас троих тяжёлым взглядом, по очереди задерживаясь на каждом из присутствовавших. Вот только порция недовольства Его Величества, обращённая на мою персону, всё равно была наибольшей. Девушки, гордые и независимые, все такие из себя смелые и решительные, перед дверью в личный кабинет императора быстренько превратились в… нет, не сереньких мышек, а натуральных ангелочков, на которых даже повышать голос казалось чем-то сродни грехопадению Адама. Затем, не сговариваясь, взяли меня в клещи и, когда могучие створки дверей, перед которыми застыли двое гвардейцев Преображенского полка, медленно растворились, синхронно сделали почти незаметный шажок назад.

Вот так и получилось, что в нашей банде я вроде бы оказался главарём. Ну или был выставлен козлом отпущения и громоотводом для венценосного гнева, это как посмотреть, потому как тонкий психологический манёвр сестриц сработал не полностью. Ввиду знакомства их отца с подобными маленькими девичьими хитростями собственных дочерей.

В любом случае свою порцию молчаливых взглядов я стоически выдержал и даже не шибко обиделся на подобную подставу со стороны Нины и Инны. Всё-таки одна из них была моей любимой женщиной, а вторая…

Я мысленно хмыкнул, стараясь сохранять каменное выражение лица, отмеченное определённой долей печати интеллекта на оном, но не скатываться на классическое и установленное ещё Петром I правило, гласящее, что: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Короче, в силу своих актёрских способностей, навесил на себя именно ту мину, на присутствии которой хором настаивали обе девушки.

Моё вчерашнее пробуждение в медицинском боксе оказалось для меня полной неожиданностью. Ещё секунду назад я вроде как гонял чаи вместе со старшей цесаревной, а затем в глаза мне ударил мягкий свет, и я вдруг, проморгавшись, увидел казённые потолочные плиты, не оставлявшие сомнения в принадлежности заведения, в котором я оказался. Признаться честно, попервости я даже подумал было, что – вот оно! Откачали меня врачи от многомесячного бреда, и сейчас появится добрый седенький доктор и, поинтересовавшись самочувствием, расскажет мне, что я нахожусь в Новосибирской городской больнице, куда попал прямиком из своей общаги, после тяжёлого отравления недоброкачественными пельменями. Так и окажется, что всё, что со мной произошло, было глюками воспалённого сознания…

Следующая, ещё более бредовая, мысль о том, что возможно, на самом деле, я всё ещё изуродованный инвалид и со мной не происходило вообще ничего, а здесь я оказался, провалившись в кому, после одного из случавшихся со мной болезненных приступов, заставила мне буквально подскочить на кровати. Датчики, которыми было облеплено моё тело, естественно, послетали, взвыла тревожная сирена и почти сразу же в комнату набежала целая толпа людей в белых халатах.

Я покосился на стоящую слева от меня цесаревну Инну и едва заметно вздохнул. За то, что эта зараза траванула меня какой-то гадостью, я вначале вообще хотел её просто-напросто придушить! Хорошо, что у неё хватило ума не примчаться встречать меня на выписку из больницы, как это сделали остальные девчонки. Хотя, признаться, сам факт того, что стоило очнуться и уже через час меня радостно турнули из палаты, заявив, что я полностью здоров, сам по себе сильно озадачил. Мне почему-то казалось, что человека, едва-едва оклемавшегося от подобного состояния, должны были бы как минимум неделю держать в стационаре, поить бульончиком с ложечки и старательно наблюдать за его самочувствием.

Так вот, Инны среди приехавших на такси девушек – не было. Зато были мои подруги, и даже примчавшаяся по такому случаю из Москвы Анька. Были охи и вздохи, счастливый писк, смех и писк, и поцелуи. Были объятия и радостные вздохи, а затем, к моему глубочайшему удивлению, такси остановилось перед кампусным вокзалом, где нас встретили два суровых бодигарда в серых костюмах-тройках и незнакомая мне женщина. После чего со мной вежливо, но настойчиво попрощались, и вся честная компания, за исключением Нины и нашего водителя, отправилась в сопровождении этой троицы: «Катать Аську на аттракционах в Парке Горького и показывать Москву!»

Вот тогда-то я и понял, что здесь что-то нечисто, потому как мне – как только что выздоровевшему организму, мало того что не предложили поучаствовать в подобном веселье… а ведь я никогда не был даже на «колесе обозрения», не то что на «американских горках». Так ещё и сидевшая рядом Нинка буквально повисла у меня на руке, пресекая любые попытки выбраться из микроавтобуса, прошипев что-то типа: «Успокойся и не дёргайся – так надо!»

– Ну, здравствуй, Кузьма, – произнёс сидевший за огромным рабочим столом высокий седоволосый мужчина в белом военном мундире, вперив в меня долгий и такой острый взгляд, что по спине побежали мурашки. – Вот и познакомились.

– Здравствуйте, Ваше Императорское…

– Зови меня Святослав, – оборвал он меня и, увидев моё полное непонимание, пояснил: – Ты, Кузьма, русский Аватар, пусть и очень молодой, и неопытный. Незнакомый с нашими правилами и не осознающий полностью свою силу. Но тем не менее – такой же, как и все остальные одарённые седьмого ранга. А они, как Аватары, так и Воеводы, в личном общении имеют право называть императора на «ты», потому как наделены правом возражать мне и оспаривать мои решения. В рамках разумного, разумеется. Понятно?

– Так точно, Святослав… э-э-э… Андреевич, – ответил я, чувствуя себя не в своей тарелке.

Почему-то сразу вспомнились слова герцога Сафронова, произнесённые им на той встрече, когда он рассказывал мне об Аватарах и сделал предложение поучаствовать в турнире: «…государство – это мы!»

– Ну, пусть будет ещё и «Андреевич», – хмыкнул Его Величество, всё ещё полностью игнорируя пристроившихся чуть позади меня дочерей. – А сделано это, Кузьма, ещё и для того, чтобы я с чистой совестью мог делать следующее, разговаривая с такими, как вы, на равных. Без титулов и магических званий, потому как «подданного» или «подчинённого» я вполне могу сгоряча и на плаху отправить. А равного – сам понимаешь.

На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина, а затем – началось. Как же Его Высочество орал на нас троих. Маты так и летали по помещению, отражаясь многократным эхом от стен, стёкла дрожали, готовые осыпаться от венценосного гнева, а сестрички, так и вовсе сжавшись в комочки, спрятались у меня за спиной. Впрочем, Святославу Андреевичу было на то наплевать, а всё потому, что он костерил всех скопом, не делая различий между мной и своими родными детьми. А самое противное, что он был в своём праве разъярённого отца, а мне, с моим правом Аватара «возражать», и сказать было, в общем-то, нечего. То, что я перед ним виноват – я собственно понимал и сам.

А всё потому, что меня, можете представить – буквально изнасиловали… две особо хитрозадые сестрички императорских кровей. Когда девушки дружной толпой отправились развлекаться в Москву, под пристальным надзором телохранителей и гувернантки из людей Нининого деда, я сразу понял, зачем Зайка провернула нечто подобное, и приготовился к тому, что мы поедем в «Регалию», но такси направилось прямиком от вокзала к особняку Весомовой.

По прибытию же меня ждал сюрприз… в виде цесаревны Инны и… слёз, извинений, объяснений, признаний в любви, споров, доходящих до крика. И всё это под крепкий кофе неизвестной мне марки со стойким привкусом ванили и клубники. Ну и как результат полное и безоговорочное поражение моих моральных и нравственных принципов, а также трещащий по всем швам шаблон. Сопротивлялся я настойчивым пожеланиям, а то и вовсе требованиям сестёр долго, стойко, но… проиграл, и мой вроде бы несокрушимый бастион был взят слаженным штурмом двух армий, при поддержке гормональной артиллерии.

Уже будучи загнанным в угол, я выдал последний и самый веский, на мой взгляд, аргумент, который должен был подействовать на обеих разгорячившихся и раскрасневшихся девиц. Заявил, что не готов к подобным экспериментам, и вообще, они обе, и в особенности Нина, должны знать – что сам я человек ревнивый, обидчивый и вообще собственник. Так что, если увижу кого рядом с ней – буду убивать, невзирая на личности.

Меня, по-моему, даже не услышали. Девушки переглянулись, расхохотались и накинулись на моё бренное тело. Проклятые гормоны. В общем, всё началось в чайной комнате на втором этаже, потом переместилось в спальню, затем мы, в качестве отдыха, съездили в один из магазинов одежды, при котором имелось ателье, подобрать и подшить мне костюм на сегодняшнюю аудиенцию. Ну а после этого всё завертелось по новой.

Оказавшись на несколько минут в комнате наедине с Ниной, в то время как Инна убежала по своим делам, я спросил Нину, зачем она всё это устроила. Ведь в данном случае было абсолютно понятно, кто из сестёр являлся заводилой и организатором всего этого мероприятия. Как видно и то, что девушке не очень-то и приятно происходящее, хотя она и пытается это скрывать.

Посмотрев на меня несколько секунд, из её глаз вдруг побежали слёзы, оставляя влажные дорожки на щеках, и она, уткнувшись мне носом в плечо, прошептала: «Прости! Прости меня, Кузьма! Но так было нужно!»

«Кому? – я аккуратно вытер большим пальцем слезинку с её лица. – Я же вижу, что тебе неприятно и…»

«Нет, любимый! Тут ты не прав… просто. В общем, это я, наверное, не смогу тебе объяснить! Поверь мне, с тобой – мне очень хорошо!»

«Хм… – я нахмурился, – ну так объясни хотя бы: Зачем?»

«Причин много… – ответила мне девушка. – Но конкретно тебя касается только то, что Инна всё равно бы не мытьём, так катаньем, но добилась бы своего».

«Ты думаешь, что я…» – слегка отстранившись, я с удивлением посмотрел на Нину.

«Да нет же, дурачок! – девушка мягко улыбнулась и быстрым движением поцеловала меня в нос. – Просто я, в отличие от тебя, знаю мою сестрёнку, потому, пусть лучше всё случится вот так! Под моим присмотром».

«Ну, а другие причины?» – поинтересовался я.

«Ой. Вот не думаю, что ты их поймёшь. Особенно те, которые связаны с дамской стороной аристократической жизни. Просто поверь мне, сестра мне теперь очень, очень сильно обязана. Это ещё не победа, но что-то вроде того, как говорится… – она привстала на руках и с интересом посмотрела мне в глаза. – А скажи. Ты действительно готов убить из-за меня? Ну, если вдруг у меня…»

«Да. А что?» – я слегка напрягся.

«Ничего, – она искренне улыбнулась. – Просто я – счастлива!»

Мне оставалось только хмыкнуть, так как в этот момент вернулась Инна.

Сейчас же Его Императорское Величество, для которого, как оказалось, ни наши с Ниной рандеву в «Регалию», ни вчерашние, плавно перетекающие в сегодняшние приключения не были секретом, распалялся почём зря. Мне же оставалось только слушать, повинно молчать и гадать, в чём была причина этого вызова изначально. Перед тем, как… ну, в общем, в описание вчерашнего в исполнении красного как варёный рак государя Всероссийского мат вставлялся даже не через слово. Оно просто состояло из мата, но смысл сводился к тому, что про наши посиделки на троих – знал уже весь двор. Чем император был очень и очень огорчён, что и доводил до нас самым доходчивым образом. Причём, как мне показалось, утечка информации о свершившемся его раздражала куда более, нежели сам факт интимных утех дочерей.

* * *

Прячась за широкой и, как ей отчего-то казалось, монолитной спиной Кузьмы от волн отцовского гнева, Нина слушала матерные рулады отца вполуха, только запоминая слова, но не вникая в их содержание. С него ведь ещё станется спросить – что именно он говорил. Не сегодня, завтра или послезавтра, а совершенно внезапно, когда посчитает нужным, и вот если неблагодарный слушатель не сможет ответить на этот вопрос… вот тогда его ждёт самое настоящее наказание.

Девушка поморщилась, вспомнив, что забыла предупредить своего любимого о подобной особенности собственного папани. А затем едва заметно усмехнулась, ведь Кузьма у неё паренёк резкий, и с него станется повторить императору всё слово в слово… М-да. Надо обязательно предупредить, а не то – точно будет вторая серия.

Цесаревна тихонько вздохнула и покосилась на сжавшуюся рядом сестру, так же, как и она, разыгрывающую пантомиму «Нерадивая дщерь, застигнутая грозным отцом на горяченьком», в вариации «Подле благородного рыцаря». Поза десятая: «Он тоже виноват, но не очень!» С неудовольствием девушка отметила, что актрисой сестра оказалось получше, нежели она сама, что, впрочем, видимо, объяснялось тем, что в данный момент на душе у самой Нины действительно вовсю скребли кошки.

Весомова чувствовала себя очень и очень виноватой. И вроде бы всё получилось как нельзя лучше, затащив Инну в их с Кузьмой постель, она действительно добилась невероятно многого, вот только почему-то у неё было такое ощущение, что именно она внаглую изменила своему любимому человеку. Впрочем, с этим неприятным чувством следовало разобраться позже, хотя скорее всего, произрастало оно не из любовных утех на троих, в коих они провели прошедшие сутки и ночь, а из того, что во всём её тщательно продуманном плане существовало одно очень узкое и опасное место. Этакий Рубикон, после пересечения которого многое становилось ясным, но можно было и налететь очень по-крупному.

Нина, знала, что после нападения наёмников и похищения Андре, за её особняком было установлено самое что ни на есть тщательное наблюдение, и вот тот момент, когда «на стол» к её отцу лёг доклад о том, чем именно занимаются его младшие дочери с молодым Аватаром… был самым непредсказуемым и опасным. Многое в их с сестрой будущем зависело от того, как прореагирует на подобное непотребство Его Величество.

Никаких действий, собственно говоря, не последовало. Это было одновременно и очень плохо и очень даже хорошо, смотря с какой стороны посмотреть, но как минимум косвенно подтвердило определённые данные, переданные ей разведкой дома Лопатиных, что примирило её с сестрой, и что самое главное, они сейчас стояли здесь, все трое. В противном же случае вполне вероятен был очень неприятный исход.

В особняк ворвалась бы штурмовая команда и… Нине не известно, где бы оказались она и сестра, но скорее всего в какой-нибудь из закрытых регенерационно-восстановительных клиник, где из них снова бы сделали «девочек», почти неотличимых от «натуральных»… ну а Кузьму отправили бы на долгий и очень неприятный разговор в подвалы дома на Лубянке. Но в этом плане всё обошлось, хотя девушка всё равно чувствовала себя той ещё сволочью.

Но… если «слухи», которыми с ней поделилось СБ деда, всё равно требовали ещё многочисленных уточнений, то своих целей в отношении сестры и планов её матушки Нина добилась, что несколько успокаивало её так не вовремя пробудившуюся совесть. Ей удалось совершенно незаметно для разгорячённой и возбуждённой сестры поставить ей на чакру Свадхистхану контрацептическую вязь, и теперь залететь от того, под кого надумает подложить Инну её дражайшая мамаша, у девушки просто-напросто не получится.

Жестоко – да! Но это только цветочки. Так, на всякий случай, если прелестнейшая Вика Степановна Герцина решится пойти ва-банк и похитить более не принадлежащую ей дочь. А так… она с её родичами покусились на её Кузьму, а подобного Нина спускать была не намерена. Кузьма вроде бы говорил, что он «собственник» и убьёт любого, кто покусится на неё, так вот, любимый, видимо, даже не догадывался, кто именно из них двоих на деле является этим самым пресловутым «собственником»!

Решиться на то, чтобы подпустить к нему какую-либо ещё женщину, девушке стоило неимоверных усилий. Она фактически сломала сама себя через колено. Намного проще было уговорами, угрозами и обманом склонить сестру к подобному мероприятию… всё-таки у неё это был первый раз, да к тому же Весомовой просто необходимо было, чтобы всё это происходило при её активном участии, в противном случае ей не удалось бы навесить на сестру вязь.

Но на самом деле тут была целая песня, которую девушка исполнила по высшему разряду. В тот день, когда Кузьма по её вине загремел в больницу, Инна хоть и бодрилась, но всё равно находилась в таком состоянии, что, видимо, позабыла все основные правила личной безопасности. Евгению же Ленка, как девушки и договорились, просто не подпускала. Так что вызванная герцогом Сафроновым машина привезла старшую цесаревну не в посольство Первого, а прямиком домой к младшей сестре. Где коварная Нина и отпаивала почти всю оставшуюся ночь находящуюся в расстроенных чувствах родственницу очень особым и полезным чайком с интересными и не совсем разрешёнными к применению добавками.

В результате действия напитка вначале девушке удалось уговорить сестру отослать от себя временно впавшую в немилость Евгению, а затем, когда старшенькая дошла до нужной кондиции размягчения мозгов, перешла в наступление. Впрочем, сопротивлялась сестра не долго. Видимо, действительно была влюблена, да и упоминания об образовавшемся долге перед молодым человеком подействовали отупляюще на и так находящиеся под воздействием препарата мозги, вот она и поддалась уговорам.

Можно было, конечно, повысить дозу, добавить снотворного и сделать всё, не прибегая к подобным ухищрениям, но это чревато скандалом, который вполне мог перерасти в войну родов. Ведь на следующий день были занятия, и Нина при всём желании не смогла бы задержать сестру у себя. Да к тому же, зная о не самых лучших взаимоотношениях между младшими дочерями императора, первое, что сделала Евгения, встретив хозяйку утром, так это немедленно просветила её ручным сканером и, кажется, даже удивилась, не обнаружив на Инне ровным счётом ничего.

Нина и не была такой дурой, чтобы палиться подобным образом. Сама себя она считала человеком мстительным, а потому, несмотря на слова и поведение, вовсе не собиралась вот так вот спускать что-либо давней и так удачно попавшейся в её сети сопернице.

Своё слово Инна сдержала, хотя, похоже, и жалела уже о столь опрометчиво данном сестре обещании. Проблемы возникли с другой стороны… Кузьма, ломая все стереотипы о парнях, которым только дай волю, помани пальчиком, и они готовы, пуская слюни, запрыгнуть в постель, а тем более к целым двум настоящим красавицам – бился как лев, ломая все так удачно разворачивающиеся планы. Даже несмотря на то, что она сама, сражаясь с совестью и собственными эмоциями, наивно хлопая глазками, врала ему, что она действительно этого хочет, он, словно чувствуя, что творится у неё на душе, сопротивлялся до последнего.

Нине было очень приятно, что её любимый такой честный и верный, но позволить вырваться бабочке из сетей – она не могла. Впрочем, она уже неплохо познакомилась с характером своего парня, а потому приготовилась к чему-то подобному. Настоящая «Красавица & Красавица», заранее выписанная ею из фамильной аптеки, ударная доза которой была добавлена в кофе, подействовала в результате на всех троих. Накрыло даже её, но то, что нужно было сделать – она сделала. И дело было даже не в том, чтобы незаметно установить на Инну противозачаточную вязь. Нине нужно было больше, а потому в самый ответственный момент, когда ещё ничего не случилось, но старшая сестра уже плохо соображала, растаяв под взаимными ласками, цесаревна провела над ней и любимым сакрально-интимный обряд принятия в дом фаворитки.

Естественно, что в здравом уме и твёрдой памяти Инна никогда бы не согласилась на что-то подобное. Ведь фаворитка это не соперница, не свободная женщина и, что самое главное – не любовница мужа. Это верная рабыня хозяйки дома. То есть той, кто собственно и проводит обряд принятия над соединившимися мужчиной и женщиной. Ни при каких других условиях владетельные аристократские жёны не согласились бы, чтобы их мужья ходили налево, а в семью входили посторонние люди. Тем более всего-то из-за какого-то там «Эдикта о магии».

Девушка поморщилась и поплотнее прижалась к спине Кузьмы, стойко выслушивавшего вопли её отца. М-дам. «Эдикт о магии»… Естественно, что Инна сама бы не согласилась стать фавориткой. Но… согласия или каких-то особых слов от женщины в подобном состоянии никто и не ждал, а паспорт, в котором ещё отсутствовал соответствующий штамп, при ритуале демонстрировать не нужно. Есть две женщины, мужчина, естественный процесс, и магия, которую каждая девочка в высших аристократических родах знала, можно сказать, с детства.

И хоть сам поступок Нины был, мягко скажем, непростительным… ну и пусть! Девушка ни на секунду не сомневалась в своей правоте, да и осудить её никто не сможет. Даже эта стерва – старуха Герцина, только попробует открыть свою пасть, теперь Инна – верная своей новой «семье», первая публично обвинит мать во всех смертных грехах, вытащив наружу всё известное ей грязное бельё. Нет… Вика Степановна не такая дура, чтобы так подставиться. Скорее всего – смолчит, но вот отомстить – может. Но у неё есть любимый, хотя нет – скорее уже муж! Пусть даже без штампа в проклятом паспорте, ведь проведённым ритуалом она сама неразрывно связала себя со своим мужчиной. Хотя эта часть обычно считалась необязательной и редко использовалась. Мало кому из женщин хотелось вешать на себя подобные оковы. А она как чувствовала, что по-другому – нельзя!

Нина мягко улыбнулась, подумав, какой же Кузьма у неё хороший, и тут же получила локтем в бок от сестры. И правильно! Поделом ей! Не стоит расслабляться! Тем более в такой момент… И всё же… Инна тогда поревела чуток, залепила ей пощёчину и махнула рукой. Смирилась – да нет, Нина не была настолько наивной, просто… поняла, что проиграла, и не сказать, чтобы осталась недовольна утешительным призом. Да и новоявленные узы не давали ей почувствовать себя оскорблённой. Но вот для Нины всё это, к сожалению, ещё не было настоящей победой.

Кузьма же… назвал Нину идиоткой и пробурчал, что ожидал чего-то подобного от этих больных на всю голову аристократов. А когда она уже готова была разреветься, притянул девушек к себе и только спросил, а готовы они сами-то испытывать всю жизнь такие вот эрзац-чувства. И вот тут обе сестры наперебой начали объяснять ему, что чувства-то как раз самые что ни на есть настоящие! Просто растянуты по времени и не меркнут под гнётом быта и разнообразных мелочей, портящих совместную жизнь. А вся скандальная семейная хроника высшего общества произрастает из-за того, что девяносто процентов браков заключаются по расчёту.

«А если по любви… то лучше уж вот так! – заявила тогда Инна. – А ты, Нинка, всё равно дура! Я тебе ещё за это отомщу!»

«Да и ладно…» – сказал тогда Кузьма, когда наконец они успокоились.

«Что, вот так вот взял и принял то, что эта дура тебя вконец охомутала?» – ехидно поинтересовалась старшая сестра.

«Ну а что ты от меня хочешь? – парень посмотрел на девушку. – Чтобы я в истерике бился? Или обиженку изобразил? Ну уж нет, ваше высочество… извольте. Поживём – увидим».

Нина вновь едва заметно вздохнула. И всё-таки душа у неё до сих пор болела. Естественно, что, как и любая нормальная женщина, она хотела бы быть той самой, «одной-единственной», но на пути у этих наивных желаний непреодолимой стеной стоял «Эдикт о магии». Очень несправедливый, дискриминационный, но жизненно необходимый стране закон, призванный повысить общее количество одарённых в государстве как минимум до тридцати процентов от всего населения. Как дочь императора, она прекрасно понимала его необходимость, а потому… если уж она решила связать себя именно с Кузьмой, то должна заранее готовиться к тому, что рано или поздно Имперская Канцелярия заставит его принять к себе фавориток.

К сожалению, «дар» штука большей частью наследственная и передающаяся по мужской линии. Бывают, конечно, эксцессы, как, например, с отцом Кузьмы, когда наследственность передается через поколение, но обычно именно от отца зависят будущие силы ребёнка. Одарённая мать же, не ниже второй ступени с открытой чакрой Свадхистханой, всего лишь вынашивает плод, одаряя его потоками Сансары из своих чакр и не позволяя дару купироваться. И не важно, воины родители или маги, ребёнок в любом случае будет врождённым одарённым.

Есть, конечно, в Индии так называемые «Азуры», женщины, у которых дар передаётся по материнской линии, но… Но! Даже если бы её любимый не был Аватаром, если бы он действительно оказался бы всего лишь воином Есаулом, каковым представился ей при их первой встрече… То она всё равно бы…

Девушка даже не заметила, как схватилась за рукав Кузьмы и крепко-накрепко сжала его дрожащими пальцами.

* * *

– …уй бл… – Его Величество замолчал на полуслове, тяжело дыша и глядя на нас троих.

Видимо, осознал, что внимательно слушаю его только я, в то время как девушки давно уже ушли в прострацию.

– Так, – он выдохнул и, помолчав пару секунд, приказал: – Так… дочери… быстро исчезли, и чтобы в ближайшие несколько недель я о вас даже не слышал. Потом буду думать, что с вами делать.

Сестер как ветром сдуло, а я так и остался стоять перед шикарным рабочим столом императора Всероссийского без тыловых подпорок и соответствующего прикрытия.

– Бери стул, проходи и садись, – гулко произнёс Его Величество.

Я выполнил то, что от меня требовали.

– И что? Тебе нечего сказать? – исподлобья буравя взглядом, спросил самодержец. – Или язык от страха проглотил?

– Да нет, могу разве что спросить. А на какой результат вы рассчитывали? – ответил я, глядя ему прямо в глаза. – Ну, когда подводили ко мне своих дочерей?

Почему-то я совершенно не испытывал страха перед этим человеком. Вроде бы папаня оприходованных мной девочек, а даже сантехник дядя Вася из Чулыма, у которого была гулящая дочка Маша по кличке «Дуршлаг» и который по пьяни порой гонял её ухажёров по посёлку, казался мне опаснее.

– А может, мне действительно тебя просто казнить? – набычился император. – Знаешь поговорку: «Нет человека – нет проблемы?»

– Оно вам надо?

– Не надо, – ответил мужчина, – но уж больно ты умный.

– Это плохо?

– Это, Кузьма, – опасно. Особенно в твоём нынешнем шатком положении, – он достал из стола какую-то изукрашенную вензелями бумагу и толкнул её ко мне. – Подписывай.

– Что это? – я быстро пробежался взглядом по строчкам текста, но не смог прочитать ни единого слова.

На документ явно была наложена какая-то вязь из разряда иллюзий, потому как буквы разбегались, скакали и прыгали, не позволяя мне понять, что собственно написано. Только прочерк и строка с моей фамилией и инициалами оказались вполне разборчивыми.

– Приказ о твоей кастрации, – рявкнул император. – Подписывай, я сказал!

– Предупреждаю, биться буду до последней капли крови, – буркнул я в ответ, не поверив в его слова и ставя свою незамысловатую закорючку и отталкивая листок. – Так скажете, что я подписал или нет?

– А ты сам мозгами подумай, – ответил мне отец Нины, притягивая документ к себе и внимательно пробегая его глазами. – Могу я позволить, чтобы по стране бегал Аватар-неучтёнка, который к тому же потр… моих дочек.

Сказав последние слова, он побагровел, но сдержался. После чего гулко выдохнул и хлопнул кулаком по столу.

– Жадный же ты парень, герцог Кузьма Ефимов. Не мог на одной остановиться. Что, тебе – Нинки мало было?

– Да я не… они… – я запнулся и уставился на императора. – Как вы меня назвали?

– По титулу, – ответил он, расплывшись в довольной улыбке. – Который ты только что благополучно унаследовал от своего деда. Вчера старик, припёртый к стене вашей выходкой, спас таким образом твою дурную башку, приняв наконец титул. Жаль, конечно, что теперь Инну не удастся выдать за принца Альфордо, как мне того хотелось, но хрен с ними, с этими испанцами. Если родит мне сильного одарённого, желательно внука, то я тебя совсем прощу.

– Так! Стоп, стоп, стоп! – я замахал руками. – Вы что? Серьёзно?

– Я всегда серьёзен, – он с прищуром посмотрел на меня. – Парень, или ты думаешь, что я позволю тебе поматросить и бро…

– Да я не о том, Святослав Андреевич! – воскликнул я, соскальзывая с шероховатой темы, потому как девушки девушками, а детьми обзаводиться я пока вовсе не собирался. – Мне казалось, что Инна – одна из наследных принцесс.

– А вот об этом, как и о дате вашей помолвки с Ниной, мы с тобой поговорим попозже, – отрезал император. – И я надеюсь, ты понимаешь, что сёстрам о только что услышанном говорить не следует. Ты меня понял?

– Вполне.

– Вот и хорошо. – Его Величество нажал на какую-то кнопку, вмонтированную в столешницу, и произнёс: – Федя, проводишь молодого человека… нет, лучше сам отвези юного герцога в Седьмую лабу. Так надёжнее.

– Московскую? Или питерскую? – спросил голос.

– Питерскую. Лучше туда. Нужно выяснить максимум возможностей нашего молодого защитника Родины, а то как бы Родина не пострадала после того, как он начнёт её защищать. И да. Если девочки надумают поехать с ним – не препятствовать. Всё понятно?

– Так точно!

– Исполнять.

* * *

Как только за Кузьмой закрылись двери, часть стены по левую руку от стола Его Величества отъехала в сторону, и из образовавшегося проёма вышел сухонький старичок. Медленно повернув к нему голову, император несколько мгновений смотрел на его фигуру ничего не выражающим взглядом, а затем сказал:

– Старик, а давай обнимемся, выпьем и ты набьёшь мне морду!

– Ой ли? – усмехнулся тот. – Неужто так пробрало?

– Да не то слово… – покачал головой мужчина. – Внук у тебя тот ещё кадр… Да я лучше застрелюсь, чем ещё раз позволю себе строить этих пигалиц в его присутствии. Меня от его взгляда жуть пробирает. Как в глаза Варягу опять смотрю. Ну, перед тем как он в Зону ушёл.

– В силу мальчик входит, – вздохнул старик, опускаясь на оставленный Кузьмой стул. – Но надо, Слава. Надо. Я из-за этих… своими принципами поступился. А уж тебе сам бог велел. Хм… дочки-то у тебя – красавицы.

Император промычал в ответ что-то невнятное. Затем поднял глаза на старика.

– Жаль только, дуры малолетние, – он грустно усмехнулся и махнул рукой.

Глава 4

В таинственную лабораторию, куда направил меня император, расположенную где-то под Питером, примерно в районе Ольгино, нас доставили меньше чем за полчаса на меганавороченном челноке. Я даже не знал, что такие зверь-машины существуют в природе, а потому откровенно удивился, когда порученец самодержца, проведя нас на стартовую площадку, оборудованную в глубине территории зимней подмосковной резиденции, попросил подождать пару минут, покуда пилоты готовят аппарат к полёту.

А затем в центре, казалось бы, абсолютно ровного взлётного поля, предназначенного, как я думал, для вертолётов, медленно раскрылись створки шлюза и на подъёмной платформе из-под земли вылезло «Это». Немного рубленный белый обтекаемый корпус, разбитый тёмно-синими полосами, идущими вдоль чуть приплюснутого, со сглаженными углами фюзеляжа, изрезанного какими-то бороздами. Они плавно перетекали в задней части монстра, в недлинные, но широкие, опущенные к земле крылья с обратной стреловидностью, также порубленные странным продольно повторяющимся ступенчатым узором. Так что складывалось впечатление, что летательный аппарат – какой-то небывалый хищник, прильнувший к земле перед решительным броском и лишь слегка приподнявший голову, чтобы лучше видеть свою жертву.

При этом у машины отсутствовало как хвостовое оперение, так и какие бы то ни было другие выступающие из корпуса функциональные части привычных мне по виду летательных средств. Не было ни турбин, ни винтов или хотя бы шасси. Аппарат просто стоял на подъёмной площадке, опираясь на окончания крыльев и какие-то столбообразные опоры в задней части корпуса.

– Да вы, блин, шутите! – невольно выдохнул я, когда эта дура вдруг задвигалась, поднялась на своих «куриных» ножках и, медленно переваливаясь, зашагала прямо на нас.

– Аэрокосмический военный десантно-штурмовой челнок «Сирин-1», производства КБ Сухого, – проинформировал меня стоящий рядом поверенный Его Величества Фёдор Игнатьевич, высокий и стройный мужчина с военной выправкой. – Первый полностью техномагический образец перспективной военной техники.

– И что… вот это вот… такие у нас в армию поставляться будут? – недоверчиво спросил я, покосившись на Нину и Инну, которые после короткого, но бурного обсуждения решили-таки отправиться вместе со мной.

Не похоже, чтобы приближающаяся к нам шагающая громадина произвела на них особое впечатление. Да и неотступно следовавшие за ними сёстры Касимовы не выглядели удивлёнными, но в отличие от своих подруг-хозяек, с интересом посматривали на чудо сумрачного российского гения, словно бы сошедшее со страниц какой-нибудь фантастической книжки про космос.

– Нет, – ответил мне поверенный. – Эти машины в серию не пошли, проект не был принят комиссией от Минобороны. При всех своих достоинствах «Сирин» имеет ряд существенных недостатков. В частности, конструктивно он слишком сложен, и для производства и обслуживания ему нужны высококвалифицированные маготехники, что исключает массовость и затрудняет ремонтные работы в «полевых» условиях. Шагающее шасси обладает пониженной микроманевренностью, и чтобы сдвинуть его хотя бы на пару метров, необходимо либо размещать аппарат на специальных платформах, либо полностью активировать систему, что при частых запусках и отключениях значительно снижает рабочий ресурс. Я уже не говорю про его стоимость…

– А зачем вообще ему нужны ноги? – задал я очередной и вполне очевидный, на мой взгляд, вопрос. – Насколько я знаю, американцы пытались в двадцатых годах сделать шагающие танки, но отказались от этой затеи из-за повышенной уязвимости данного типа шасси и общего высокого профиля техники. Да и вообще, на мой взгляд, глупая это затея. Один-единственный боец с РПГ или, не дай бог, маг ранга Ауктора. Да даже воин-Ротмистр, если поднапряжётся, голыми руками подобную хрень разломать может!

– Ну, голыми руками «четвёрочка»-то вряд ли сильно технике навредит, – с сомнением ответил мне Фёдор, задумчиво следя, как в нависшем над нами брюхе «Сирина» открывается аппарель. – Но в целом вы правы, ваша светлость. Правда, это касается, в первую очередь чисто технических образцов. В данном же случае, как я уже сказал, аппарат полностью маготехнический, и надёжность у его узлов значительно выше, вследствие использования защитных магем, запитанных от общего и резервного контуров. Ну и к тому же – это всё-таки не танк, в задачи данного аппарата не входит ведение наземного боя. Зато подобный тип шасси, снабжённый захватами, позволяет произвести посадку на практически любой тип поверхности, будь то сыпучий грунт, поверхность астероида или обшивка космической станции. Причём независимо от углов наклона. Как я уже сказал, основная проблема заключается в том, что на данный момент конструкция чрезвычайно сложна в обслуживании. А пока – прошу подниматься на борт, если вам интересно, во время перелёта я отвечу на все ваши вопросы.

В общем-то фантастическое чудовище, от которого наотрез отказались прагматичные армейцы, было по сути прототипом техники будущего. Как и всё в наше время, заточенной на предстоящий выход человечества в космос, и, в частности, к назревающей большой драке за Кратер Глазенапа, оставленный на лунной поверхности врезавшейся в неё в конце девятнадцатого века Кометой Менделеева. По предварительным оценкам, содержавшаяся там концентрация природного нуль-вещества превосходила, ну или была как минимум сопоставима с общеземной. А потому это был лакомый кусочек для всех земных государств, особенно учитывая совершенно нестабильную политическую ситуацию в лунных поселениях, которую активно расшатывала Китайская Коллективная Социалистическая Республика, ежегодно значительно превышавшая лимит переселенцев.

Судьба же «Сирина-1», на базе которого сейчас разрабатывались машины новейших серий, казалось бы, должна была быть незавидной, как и другие, признанные неудачными образцы техники военного назначения, как советского, так и неоимперского периода. Части из шестнадцати произведённых машин предназначено было навсегда стать музейными экспонатами, остальные же скорее всего пошли бы в утилизацию или были спрятаны в каких-нибудь секретных ангарах. Так бы и случилось, если бы по счастливому стечению обстоятельств на проект не обратила внимание Имперская Канцелярия, в недрах которой давно уже назрел вопрос о необходимости создания аэротранспортного средства повышенной защиты для высших лиц Империи.

Так, после небольших переделок бывшего десантного отсека, превративших суровую солдатскую обитель в салон-люкс на несколько персон, эта сверхскоростная и необычайно маневренная птичка, всё ещё способная вести воздушный бой и надёжно защищённая магией, обрела шанс на новую жизнь. Правда, гриф секретности с аппарата так до сих пор и не сняли, а потому пользовались ими пока что редко и только при перелётах между специально оборудованными объектами в Крыму, Сочи, Москве, Питере, Владивостоке и Аркаиме. Нас же решили покатать на одном из двух «Сиринов», принадлежащих лично императору, исключительно по причине срочности, с которой Его Величество потребовал доставить меня в Седьмую лабораторию.

Сделав круг над пригородным лесом и расположенным в его глубине небольшим домом отдыха с корпусами ещё явно советской постройки, летательный аппарат на несколько секунд завис в воздухе. Пилот слегка довернул «Сирина», и тот, не снимая маскировочного поля, медленно опустился небольшую квадратную полянку, скрытую от посторонних глаз высокими деревьями, ощутимо клацнув суставами лап при касании.

* * *

Брошенная высокой, статной блондинкой ваза с грохотом разбилась о стену. Почти сразу за ней туда же полетел блок голографического монитора, до удара всё ещё исправно транслировавший зацикленную запись того, как, выбравшись из шикарного автомобиля, к главному входу в императорскую подмосковную резиденцию идёт парень под руку с двумя очаровательными девушками.

– Тише, тише, дорогая. Пощади ни в чём не повинную технику, – слегка жеманно и как-то устало произнёс развалившийся в кресле франтоватый молодой человек, лениво наблюдавший за вспышкой гнева высокородной леди. – Не забывай, что я предлагал тебе беспроигрышный вариант. Ты сама от него отказалась, поставив всё на этого недоаватара…

– Заткнись, – прошипела на него женщина. – Просто замолчи, пока я не…

– Что ты «не»? – откровенно издеваясь, спросил её собеседник, вопросительно изогнув тонкую бровь. – Ты не захотела, чтобы отцом твоего внука стал я. Хотя напомню, я предупреждал тебя о том, что эликсир был создан резонировать именно с моим эфирным телом. Но ты решила поступить по-своему!

Женщина вдруг остановилась и, повернувшись к нему, смерила парня долгим, не предвещающим ничего хорошего взглядом. Мужчина этого, казалось бы, не заметил, больше заинтересованный в этот момент содержимым бокала, который держал в руках. Когда же он, наконец, соизволил поднять глаза, леди уже не смотрела на него, быстрыми, дергаными движениями оправляя свой элегантный красный брючный костюм.

– Ты совершила ошибку, и теперь нам надо подумать, каким образом мы её будем исправлять, – отставив бокал на столик, франт встал со своего кресла и подошёл прямо к ней. – Да ладно тебе… Неужели ты думаешь, что эта мелкая сучка смогла была увести меня у тебя…

Произнося эти слова, он обвил руками талию женщины, которая хоть и выглядела молодой и красивой, но всё же была намного старше его, и попытался притянуть её к себе. Она позволила ему это сделать, но, когда мужчина хотел поцеловать её в ярко-алые под цвет костюма губы, нанесла быстрый, точный и очень сильный удар коленом между ног.

Франт, издав хриплый стон, согнулся, схватившись за пострадавшую промежность, с удивлением уставившись на свою любовницу слезящимися глазами. Женщина тут же нанесла магический удар, мгновенно сбивший его не такой уж и сильный щит. Парень мешком повалился на пол, оглушённый кроме боли в паху теперь ещё и звоном в голове, и тут же получил острым носком туфельки по передним зубам.

Ногой перевернув его на спину и выбив из дрожащей руки ПМК, который юноша всё же как-то сумел вытащить из кармана, Вика Степановна склонилась над окровавленным лицом и, заглянув в переполненные страхом глаза ничего не понимающего мужчины, раздельно чеканя слова, произнесла:

– Никто не смеет так называть мою дочь! – Женщина распрямилась, а затем резко, зло шипя, несколько раз ударила его каблуком прямиком в бледное лицо.

Молодой человек, утративший всю франтоватость, вереща, пытался хоть как-то защититься от побоев, а затем просто сжался, прикрыв голову руками и, подтянув колени к животу, тихо заскулил. Пнув его ещё пару раз, Герцина-старшая усмехнулась и, подойдя к своему столу, провела пальцами по антикварной бронзовой статуэтке Афродиты, державшей над головой небольшую амфору. Ноготь скользнул по обнажённому бедру древнегреческой богини и пробежался по рельефному ободку массивной мраморной подставки на львиных лапках. Ладонь крепко сжала точёный стан фигурки и оторвала её от стола.

– Бирюков, скажи… – мягко произнесла она, поворачиваясь к всё ещё стонущему на полу молодому человеку. – Ты действительно думал, что я не узнаю о том, что ты испортил эликсир? Неужели ты реально надеялся, что я позволю какому-то там смазливому баронету, всего лишь паршивому Адепту, обрюхатить мою дочь и возведу твоего ублюдка на трон? Я знала, что ты глуп, но не думала, что настолько! Неужели ты решил, что если я сплю с тобой, то позволю быть кем-то большим, нежели ты заслуживаешь? В общем, это уже не важно. С тобой, «милый», было хорошо, но…

– Не надо! – заорал парень, и в следующий момент тяжёлая подставка от статуэтки с размаху опустилась ему на голову.

Хрустнула кость, но женщина не обратила на это ровным счётом никакого внимания. Она продолжала наносить удары, вкладывая в них всю свою злость: на себя, на этого непонятно откуда взявшегося Аватара, на лопатинскую внучку и на свою собственную дочь, которая так ловко соскочила с её крючка. Ну и естественно, на своего любовника – баронета Бирюкова, возомнившего о себе невесть что и, воспользовавшись доступом к лабораториям, испортившего и без того далеко не самый идеальный план.

Отбросив окровавленную статуэтку в сторону, она, раскрасневшиь, тяжело дыша и пошатываясь, добралась до своего рабочего кресла и почти упала в него, чувствуя, как быстро уходит гнев и как начинают дрожать её руки. Обессиленно откинувшись на спинку кресла, Вика Степановна ещё раз прокрутила в голове события последних дней.

«Ладно… – с горечью подумала она. – То, что этот Кузьма чуть было не загнулся из-за испорченного Антоном эликсира, это понятно. Но как у Инны хватило смелости поступить так со мной! Неужели я мало для тебя сделала… Или всё же?!»

Она ненадолго задумалась. Женщина ни секунду не сомневалась, что решение войти в фаворитарный брак под своей младшей сестрой пришло в голову именно её дочери. Подобный ход конём был вполне в её стиле, и Вика Степановна не могла не признать, что, несмотря на определённые минусы этого шага, у него были и многочисленные плюсы, разглядеть которые могли только те, кто уже давно варится в имперской политике и родовых аристократических дрязгах.

Несмотря на случившееся, Святослав всё ещё не лишил своих младших дочерей права на престол, а это значит, что и на них, и на этого Аватара у него есть определённые виды, которым это никак не мешает. Шаг вполне понятный, ведь не может же он реально рассчитывать только на ещё не рождённого сына, будущую мать которого, по сообщениям родовой разведки Герциных, прячут где-то на Урале. Да даже если тот действительно родится и будет объявлен кронпринцем, то Инна с Ниной станут великими княгинями. В отличие от остальных пяти старших дочерей, которые сейчас носят простой княжеский титул.

Главное, что парень и внучка Лопатиных ещё даже не помолвлены, а Инна уже сейчас получила вполне официальный и, главное, неотъемлемый статус при своём «супруге в магии». И не важно, как это произошло, потому как магия бумажек не признаёт. Что при этом никак не ущемляет её права, а также её детей на престолонаследие и не наносит вред репутации, потому как она перешла в подчинённое положение своей собственной сестры. К тому же, Герцина криво улыбнулась, из-за правовой коллизии, вызванной всеми этими фактами, вторая – всегда может стать первой. Нужно лишь немного помочь цесаревне Нине, которая пока что официально мальчишке-Аватару никто, уступить это тёплое местечко, ведь из-за состоявшегося ритуала сама фаворитка уже не может пойти на такой шаг.

«Хороший ход, дочка, – хмыкнула женщина, откидывая с лица волосы, слипшиеся от крови бывшего любовника. – И правильно, что ты не стала мне ничего сообщать, потому как сказанное или написанное – всегда может попасть в чужие руки. Не волнуйся, я тебе помогу!»

Нажав на кнопку вызова личного секретаря, Герцина дождалась ответа и потребовала к себе в кабинет главу собственной секретной службы. Когда он как обычно с каменным, непроницаемым лицом появился в её кабинете и без особого интереса осмотрелся, она приказала ему избавиться от тела. Более ничего не требовалось, потому как верный исключительно ей старый служака в уточнениях не нуждался, и женщина была уверена, что может выбросить этот инцидент из головы, потому как ни единая улика никогда не укажет на её причастность к смерти баронета.

Встав, Вика Степановна направилась к выходу из кабинета, дабы не мешать безопасникам. Да и ходить в таком виде, пусть даже по собственному особняку, было глупо, а значит, следовало принять ванну и переодеться. На секунду она остановилась у ростового зеркала и окинула своё отражение быстрым взглядом.

Губы женщины презрительно скривились. Они никогда не любила и не носила одежду красного цвета, ну а сегодня этот костюм был всего лишь одним маленьким знаком её бывшему любовнику, который он проигнорировал. Он, конечно, был хорош в постели, но мозгов у него в голове было маловато. В чём она убедилась лично.

* * *

Магическая пуля прошила одного из ботов, изображавших из себя воина уровня Ротмистра, и тот рассыпался на сотни тысяч сверкающих полигонов. Не прошло и доли секунды, как то же самое произошло и с остальными пятью виртуальными болванчиками, двоих из которых настигло моё колдовство, а остальных я просто перебил быстрыми и точными ударами.

Из этой волны в живых остался только необычайно юркий маг Ауктор, который с безумной скоростью носился по арене. Последний из четырёх подобных ему товарищей. С предыдущими особых проблем не было, так как я всё равно был намного быстрее, а вот этот оказался какой-то особенный. При моём приближении он словно бы исчезал, чтобы появиться чуть в стороне и осыпать меня шквалом выстрелов из пистолетовидных боевых ПМК, которые держал в обеих руках.

Двумя скользящими скачками он скрылся за располагающейся у меня за спиной колонной из массивных, медленно вращающихся кубов, в которую в то же мгновение обрушился град ледяных шипов. Сорвавшись с места и вихляя между то поднимающимися из земли блоками, то скрывающимися в ней, образуя провалы, я оказался возле бота, который тут же повторил свой фокус с прыжком. Впрочем, на этот раз я был к этому готов и сразу же взвился в воздух, спиной назад, закручивая своё тело в волфлипе с винтом и одновременно нанося энергетический удар, который Наставник называл «Копьём», по появившейся в мерцании фигуре.

Искусственный интеллект, управляющий магом, среагировать на невидимый, но тем не менее смертоносный выпад не смог. Силовой конус ударил его прямо в грудь, и он привычно уже лопнул, разбрасывая в разные стороны сверкающие треугольники.

Подвернувшись ещё раз в воздухе, я поймал ногами бок цилиндрической колонны, оттолкнулся, набирая высоту, как часто делал это под присмотром «Варяга» в осиннике за Старым Чулымом, ухватился за парящий куб и на долю секунды шаткую опору, маховым сальто назад взлетел на самый верх одного из возвышающихся над ареной неподвижных и монолитных столбов.

Проследив взглядом уносящийся в противоположную сторону куб, вплоть до того момента, как он врезался во внутреннюю поверхность накрывающего арену купола и рассыпался облаком ярких искр, посмотрел вниз, на раскинувшуюся подо мной виртуальную площадку. То, что в начале теста, когда на меня накинулись орды изображавших «единичек» ботов, выглядело простой бесконечной равниной, окружённой туманной пеленой, из которой вытекала казавшаяся бесконечной лавина Неофитов и Юнкеров, сейчас превратилось в настоящий геометрический хаос.

Вспомнив, как отбивался от этой бездумно прущей на меня армии вооружённых, а порой и нет виртуальных болванчиков, я недовольно поморщился. Они не представляли собой ничего особенного, но их было много, а стоило лишь задуматься, что на месте каждого из ботов мог бы быть самый настоящий живой человек, становилось как-то не по себе. Особенно если вспомнить, какие просеки оставляли после себя мои энергетические удары и магические пули, в то время как я и сам ударами рук и ног изводил их сотнями, неотвратимой смертью скользя между их белыми телами, очень напоминающими дизайны классических андроидов.

В общем-то, понятно, почему подобные тесты проводились именно в виртуальном пространстве. В то время как моё реальное тело, опутанное множеством проводов, датчиков и сенсоров, с десятком игольчатых щупов, загнанных под кожу, в мышцы и вены, с огромным шлемом на голове, напоминающим советскую сушилку для волос, утыканную литровыми банками, болтается в колбе, заполненной каким-то дико фонящим магией, тягучим и пузырящимся раствором кислотно-зелёного цвета. Ну и надо ли говорить, что находилась вся эта установка почти на километровой глубине под землёй, в маленькой камере-бункере, по словам учёных, способном выдержать близкий термоядерный взрыв.

Признаться, подготовка к данному погружению была далеко не из приятных. Во-первых, само по себе это помещение, в которое меня привели, заставило задуматься о «вечном», а также вспомнить жуткие рассказы Сафронова о несчастном негре-колдуне, попавшем в негостеприимные китайские руки. Особенно учитывая улыбающуюся азиатскую морду профессора-казаха Жаксылыка Эргалиевича Амангельды, который рассматривал меня с профессиональным интересом владельца мясной лавки. Во-вторых, уколы, оказались на удивление болезненными, зелёная дрянь первые секунд пятнадцать сильно жгла кожу, пузырясь при соприкосновении с ней, однако труднее всего было заставить себя первый раз вдохнуть эту мерзость, погрузившись в неё с головой. Но ничего – сдюжил.

– Кузьма Васильевич, как самочувствие? – раздался в голове голос профессора, смягчённый национальным акцентом.

– Да вроде неплохо, Жак-сы-лык, – старательно выговорил я непривычное имя, – Эргалиевич. Практически не чувствую, что это тело виртуальное.

– Но разница всё-таки есть?

– Да, – я задумался и добавил: – Не в пользу этого.

– Понятно, – ответил он. – Поэтому, видимо, синхронизация пока что только девяносто три процента. Тогда, Кузьма Васильевич, я запускаю новую волну, а вы, голубчик, уж постарайтесь уничтожить ботов «пятого плюс» ранга так быстро, как только сможете. Очень прошу вас приложить все усилия.

– Хорошо, – не зная, видят меня или нет, я кивнул, глядя сверху вниз на то, как из туманного марева купола выбегают маленькие человеческие фигурки, и спрыгнул вниз.

Через полторы минуты всё было кончено. Последний виртуальный маг рассыпался полигонами, получив сокрушительный удар коленом по голове, и со мной вновь связался профессор.

– Кузьма Васильевич, синхронизация достигла девяносто восьми процентов. – Он ненадолго замолчал, видимо сверяясь с показаниями приборов. – Сейчас мы сделаем пункцию резервуара Сансары и начнём забор материала для выявления аспекта. Приготовьтесь, дальше до конца теста противники будут постоянно усилиться и появляться без перерывов.

– Понял.

– Тогда я начинаю.

Первые противники появились на другой стороне поля. По ощущениям это была группа Магистров и один Ротмистр. С ними я справился быстро, и хотя это были уже довольно серьёзные одарённые, «сложность» ботов, которая здесь напрямую зависела от знаний и умений их прототипов, была всё ещё невысока.

Почти сразу же, без перерыва на меня напали ещё два воина-«пятёрки», с ними уже пришлось повозиться, потому как один из них изображал из себя мастера меча, а второй был отличным рукопашником из какой-то китайской школы. Но самое главное, они были приучены работать парой, а потому постоянно маневрировали, пользуясь изменяющимся ландшафтом, стараясь нападать на меня с разных сторон и выискивая малейшие ошибки, за которые сразу же пытались наказать меня словно нерадивого ученика.

Пропустив свистнувший клинок над головой, я рывком вошёл в клинч с мечником, но прежде чем успел что-либо сделать, второй боец оказался возле меня, и в голову полетел удар, от которого я вряд ли бы смог увернуться, если бы не подставлялся целенаправленно. Сформированная практически вплотную к телу магема «Магической пули» наискосок пробила живот рубаки, подбросив того в воздух, я же, падая на землю, засадил его напарнику пяткой в пах, буквально чувствуя, как под стопой проламываются щиты, раскалывается железная рубашка и стопа впивается в виртуальную плоть.

Звона рассыпающихся полигонов я не услышал, потому как пришлось резко, взвинтив темп, откатиться в сторону, так как на то место, где я только что находился, рухнул исковерканный кусок местного ландшафта. Видимо, именно так, в этом пространстве интерпретировалась магия аспекта земли. Оказавшись на ногах, ломая попытавшееся задержать меня заклинание «Каменных оков», я бросился в сторону Магистра, мгновенно укрывшегося за вырвавшейся из-под поверхности земли «Каменной стеной», обычно состоящей из спрессованного под огромным давлением грунта.

Проломив её плечом, я накрыл щитом взметнувшиеся в мою сторону бритвенно-острые шипы и, высоким прыжком пропустив под собой очередь, выпущенную из пистолета-пулемёта, коршуном упал на дёрнувшегося было разорвать дистанцию мага. Со звоном разбились мощные щиты, и тело бота превратилось в осколки.

В этот же самый момент я почувствовал, что происходит нечто странное. На меня явно влияла чья-то чужая магия, но как, понять не мог. Да и времени у меня на это не было. Я только и успел заметить, что от моей ауры тянутся исчезающие отростки. Словно бы кто-то ущипнул воздушный шарик и потянул, растягивая резину.

Что это такое, я не знал, да и самого заклинателя пока что не видел. Впрочем, искать его по всей арене было мне сейчас не с руки. На меня навалились сразу трое «Бригадиров», воинов пятого ранга, и явно неквалифицированный «Комиссар»-«шестёрка». От того, что бот копировал только-только перешедшего на новый ранг одарённого, он не становился менее опасным противником, да и поддержка со стороны его товарищей также сказывалась. Так что мне стало прилетать, и не всегда моя железная рубашка справлялась с абсорбированием повреждений.

После очередного мощного пинка, слава богу, заблокированного мной, я отлетел спиной вперёд метров на десять и врезался в один из массивных блоков арены, раздробив его собой и некоторое время побарахтавшись в обломках. Встать получилось с трудом, всё тело дико болело, а в глазах двоилось. Из своих противников я смог достать только одного «Бригадира», да и то по чистой случайности, и сейчас я с уверенностью мог сказать, что вышел на свой предел по способностям как рукопашника, магия же моя против этих ребят так и вовсе не работала. Опытные «пятёрки», к которым можно, в общем-то, отнести и недавно открывшего «Третий глаз» Комиссара, всё же превосходили меня в мастерстве кулачного боя, да и опыта у управлявших ими маджи-искинов было больше, чем у меня.

Пошатываясь, я сделал несколько шагов, отмахнулся от энергетического удара и тут же, вращаясь, полетел на землю, поймав классический моваши-гери прямиком в голову. Кубарем прокатившись метров пятнадцать, разбивая встречавшиеся на моём пути тонкие блоки, я остановился, ударившись о медленно ползущий куб, и, с трудом приподняв голову, посмотрел на медленно приближающихся противников.

Боты не торопились, и пусть на их лицах не отображалось никаких чувств, в этот момент мне показалось, что они надсмехаются над поверженным противником, словно бы мстя за всех ранее встреченных мной и более слабых товарищей. «Алмазная рубашка», последнее средство личной защиты из моего арсенала, ещё кое-как держалась, однако оставалось ей не долго. Левая рука, сломанная в двух местах, была вывернута под неестественным углом и жутко болела, хотя я и воспользовался техникой, сильно повышающей болевой порог.

С трудом приподнявшись на правое колено, я попытался было встать, но в этот момент «Комиссар» резко ускорился. Отреагировать я уже не успел, только… даже не услышал, почувствовал, как со звоном лопнула защита, грудь обожгло болью и меня подбросило в воздух. Удар ладонью снизу-вверх я вроде бы выдержал, в последний момент сконцентрировав сгусток энергии в месте соприкосновения, и был ещё жив, но явно ненадолго.

От чего-то подумалось, что именно так, ну или похожим образом я в своё время отправлял в полёт других людей, и вот теперь сам могу прочувствовать, что это такое, когда тебя пинают как футбольный мяч, и ты летишь, кувыркаясь в воздухе безвольной куклой, ожидая, когда и, главное, как тебя встретит земля. Время как-то само собой замедлилось, и я с безразличием наблюдал за бегущими подо мной ботами, проплывающими мимо меня колоннами и полупрозрачной человеческой фигуркой, сидящей на вершине одной из них.

«Ну, надо же! Всего-навсего малефик-Адепт, а ты, Кузьма, так лоханулся… – мелькнула в голове мысль, показавшаяся чужой. – Обычный “проклинатель” – что-то типа колдуна “наоборот”».

Я усмехнулся. Вытянул в сторону виртуального болванчика руку, тот, поняв, что его заметили, отшатнулся, попытался спрыгнуть – но было уже поздно. «Магическая пуля» прошила его тело насквозь, и он рассыпался. Я же вдруг отчего-то очень сильно разозлился. Помирать мне не хотелось – даже понарошку. Как минимум – сдохнуть, так и не использовав все свои возможности.

Это произошло, как и в те прошлые разы, когда я набирался храбрости и открывал свою последнюю, седьмую чакру «Сахасрара». В голове тут же прояснилось, боль ушла, а наполненное безудержной энергией тело изогнулось, мгновенно излечивая все повреждения. Мир потемнел и начал разрушаться, рождая сгустки тёмной материи, заполыхал круговорот пляшущих тёмных молний.

Я медленно, потому время как таковое в этом состоянии казалось мне бессмысленным, повернул голову и посмотрел на бегущих по земле противников. Не знаю, что произошло дальше, но на их месте материализовались тёмные шары и боты исчезли вместе с окружающим их пространством. А затем я почувствовал чьё-то присутствие и так же неспешно обернулся.

На осыпающуюся осколками арену вышел ещё один человек. Точнее, фигура, ярко-синий вихрь, в котором едва можно было различить человеческий силуэт. Она напоминала то, как выглядел герцог Сафронов в тот единственный раз, когда я видел его в истинном обличье, но если он напоминал мне солнце, принявшее вдруг антропоморфную форму, и от взгляда на него обычным зрением начинали болеть и слезиться глаза, то у этого Аватара был какой-то другой, возможно даже, стихийный аспект.

Подняв руку, я посмотрел на неё. Да, я был не магом, а колдуном, а потому мое тело не изменялось, зато вокруг него бушевало кроваво-алое пламя, на лепестках которого поигрывали отблески иных цветов. В голове сам собой родился вопрос: «А что же я всё-таки такое?» После чего я понял, что время на размышления вышло, и в виртуальном пространстве быстро уничтожающейся арены столкнулись два враждебных сейчас друг к другу аспекта.

* * *

Какое-то время я откашливался, отхаркивая из лёгких отвратительную зелёную жижу, затем продышался с помощью поданной услужливыми лаборантами дыхательной смесью, и меня вывернуло в специально подставленный одним из них тазик. Только тогда мне полегчало, и я смог осмотреться.

Агрегат, в котором я проходил виртуальное тестирование, выглядел помятым и искрился. В воздухе, несмотря на усиленную работу очистителей, стоял неприятный запах палёного пластика и какой-то химической бурды, а резервуар, в котором я плавал всё это время, треснул и протекал зелёной гадостью.

Впрочем, всё это не смущало казаха-профессора, который разве что не приплясывал вокруг техников, извлекавших из защищённого бока прибора какие-то обгорелые платы и почерневшие кристаллы. Увидев, что я более-менее пришёл в себя, он тут же подскочил ко мне и принялся засыпать кажущимися мне сейчас бессмысленными вопросами.

Я же, как мог, отвечая на них, думал о том, что пусть в виртуальности, но находился с открытой седьмой чакрой куда как дольше отведённого мне «Варягом» срока. И не сказать, что мне это не понравилось. Выбрав момент, когда Жаксылык Эргалиевич замолчал и начал что-то яростно печатать на своём рабочем планшете, я с усмешкой спросил:

– Ну, и что скажете, профессор. Какой у меня там аспект? Тьма? Мне можно уже считать себя Тёмным Властелином? – И отчего-то невесело пошутил: – Главное потом с Чёрным не перепутать…

– Что? – казах непонимающе посмотрел на меня. – Какая такая «Тьма»?

– Ну, как там положено – затмение белого света, разрушения разные, – я неопределённо помахал рукой. – Страх, ужас и всё такое.

– Глупости какие, молодой человек. Вы же не Савелий Петрович Афросьев, право слово. Не стоит у других Аватаров хлеб отнимать! У вас, Кузьма Васильевич, всё намного, намного интереснее для науки! Мы даже не представляли, что такие аспекты бывают, и если бы кое-кто не вспомнил одну поднятую в своё время на смех теорию, то…

– Жаксылык Эргалиевич, не томите! – попросил я, сгорая от любопытства, но тот как назло выбрал долгую паузу.

– Антиматерия! – наконец гордо воскликнул он. – По нашим предположениям, ваш аспект – Антиматерия!

– Э-э… – я нахмурился. – А это хорошо или плохо?

– Это – интересно! – улыбнулся казах, и я вновь почувствовал себя бараньей тушей на прилавке мясника.

Глава 5

В подмосковную резиденцию Его Величества мы с девочками вернулись уже за полночь на том же самом челноке. В отличие от меня, почти сутки проведшего в заботливых руках светил отечественной науки, красавицы всё это время куковали в зоне отдыха, проводя утомительные часы в спа-салоне, мучаясь неизвестностью в элитном ресторане с французской кухней, надрываясь в бассейне и в зале голографических игровых автоматов, а также страдая в руках умелых массажистов. Так что, глядя на довольные и немного усталые мордашки квартета страдалиц, которым пришлось столько всего пережить из-за моей неблагодарной персоны, меня так и тянуло их пожалеть. Причём всех четверых, потому как показательно выделять малознакомую пока что Евгению Касимову из нашего маленького коллектива показалось не шибко-то правильным.

Во время обратного перелёта мне оставалось только тихо хмыкать и качать головой, глядя на две пары весело шушукающихся между собой сестёр, как будто и не было всего-то несколько дней назад между ними необъявленной холодной войны. Стена, которую, как я понял из объяснений, возвели между Инной и Ниной родственники, желающие взобраться на самый верх политического олимпа страны, рухнула, и сейчас девушки, похоже, спешили выговориться друг другу, навёрстывая упущенное за прошедшие годы время. В общем-то тем же самым занимались и Ленка с Женей, почти с самого детства находившиеся в услужении у цесаревен, а от того вынужденные хранить и оберегать их секреты в том числе друг от друга.

Впрочем, мучения подружек на этом не закончились. Всем им предстояло пострадать за меня ещё немного, на этот раз давясь тортиками и захлёбываясь чаем, потому как сразу же по прибытии мою светлость желал видеть Его Величество император Всероссийский для приватного разговора. Так что возвращение домой немного откладывалось.

Остановившись вместе с Фёдором Игнатьевичем перед знакомыми уже массивными дверями в кабинет императора, я покосился на неподвижных гвардейцев, неподвижными статуями стоящих по левую и по правую сторону от входа. И тот и другой были облачены в боевую броню, аналогичную той, которую подарили мне КГБшники, хотя на первый взгляд узнать эту модель было очень и очень сложно. Видимо, это был какой-то особый, парадный вариант, потому как если я в своих здорово смахивал на какого-то жутковатого демона, то стоящие передо мной бойцы напоминали футуристических рыцарей. Такие изменения внешнего вида были, в общем-то, логичными, потому как в задачи дворцовой стражи не входило пугать своим обликом высших чинов государства в полевых условиях.

Поверенный Его Высочества доложился, хотя я был уверен, что император уже прекрасно осведомлён о нашем прибытии, а затем, пропустив меня внутрь, аккуратно прикрыл дверь.

– Ваше Величество, Кузьма Ефимов прибыл по… – начал было я заранее заученную с подачи Фёдора Игнатьевича фразу.

– Довольно! Виделись уже, – оборвал меня самодержец, раздражённо махнув рукой в сторону одного из установленных перед столом стульев. – Проходи, садись.

– Да-а… – произнёс он, дождавшись, пока я размещусь на указанном месте, поглядывая на один из висевших над его столом голографических экранов, и повторил: – Так вот ты какой, северный олень…

– Как-то «Оленем» быть не хочется…

– Ну, тогда будешь «Аленьким цветочком», – хмыкнул император. – И колер к тому же совпадает. Ну что, Кузьма, могу тебя поздравить, ты не только дочек моих попортил, так ещё и ценное материальное имущество разнёс вдребезги. И что с тобой теперь делать, Аватара ты антиматериальная? Профессор Амангельды теперь с ума сходит. Требует немедленно отдать в безраздельное пользование отечественной науке.

– Не хотелось бы, – я поёжился, вспоминая учёного казаха.

– Вот и мне не хотелось бы, – усмехнулся Его Величество. – А Магомету ты всё-таки поединок слил…

– Кому? – не понял я.

– Магомету Азисовичу Двамалиеву, Аватару аспекта воды, чью виртуальную копию выпустили против тебя под конец тестирования, – пояснил Святослав Андреевич. – Да не хмурься. Знаю, что первый раз с равным встретился, так что здесь расстраиваться нечему, ты ещё хорошо держался. Савелий, так тот почти сразу же сдулся, а ты ничего, молодец! Подрастёшь, опыта поднаберёшься, а там тебя Сафронов быстренько поднатаскает.

Его Величество замолчал, задумавшись о чём-то своём, а затем, покачав головой, пробубнил себе под нос: «Ну надо же… Антиматерия! Третий “глобальный” аспект на страну…»

– Вот что, – встрепенулся он. – Об аспекте своём пока молчи! Кого надо – я сам в известность поставлю, а остальным будешь говорить, что, как и твой дед – склонен к огню. В документах так и запишем. Главное, чтобы информация к нашим заклятым партнёрам не ушла, а то им она костью в горле встанет, могут попробовать учудить что-нибудь нехорошее.

– Вы про американцев? – осторожно спросил я.

– И про них в том числе, – ответил Святослав Андреевич.

– Тут такое дело, – произнёс я, – мне вроде как к ним под Новый год на суд ехать предстоит.

– Знаю, – отмахнулся мой собеседник. – По делу Бельской. Не сказал бы, что мне это по душе, но тут не волнуйся. Если сам не нарвёшься, тебя не тронут. Наоборот, пылинки сдувать будут. Открыто перед Конгломератом Наций Либерократия подставляться не станет, а ты будешь под их защитой. Ну да ладно, об этом ещё поговорим отдельно, сейчас давай о текущих проблемах.

– Слушаю вас.

– Во-первых, твой новый титул, – Его Величество улыбнулся. – Признаться, я ожидал от тебя немного иной реакции. Более… бурной, что ли. Мне докладывали, что ты вполне можешь встать в позу и отказаться от своего «наследства». Из-за личной неприязни, так сказать.

Он вопросительно взглянул на меня.

– А смысл? – я пожал плечами. – Старик тут ни при чём, что он там решил – дело его, а мне зачем самому себе создавать лишние проблемы? Я же не вымышленный персонаж из какого-нибудь городского фэнтези, чтобы с умным видом воротить нос от подобных предложений, оправдываясь гипотетическими проблемами… Надо, значит, надо. Да и Нина с Инной…

– Хорошо, что ты это понимаешь, – произнёс император, а затем заговорщицким тоном спросил: – Фантастику любишь?

– Ну да… – я немного смутился, неопределённо поведя рукой. – А что? Никогда не разделял мнения, что «умные люди» в обязательном порядке должны зачитываться именно классической литературой.

– Да ничего, – ответил Его Величество. – Я тоже люблю. Тех же Стругацких. Только это секрет, потому как некоторые подданные подобного увлечения могут и не понять.

– Я вот что спросить хотел, – я нахмурился, припоминая вопрос, который во время всей этой поездки не давал мне покоя. – Если… Если титул перешёл ко мне в наследство от старого хрыча, но почему «Ефимов»? Разве не должен я был стать Митрофановым? К тому же один герцог Ефимов уже есть… Губернатор Минска.

– А ты бы хотел стать Митрофановым? – внимательно и серьёзно посмотрел на меня император. – У тебя же, насколько я понимаю, всё, что связано с дедом, вызывает жуткую аллергию.

– Не хотел бы, – честно ответил я. – Но если…

– Вот и твой дед так же подумал, – не дал мне закончить фразу Святослав Андреевич. – Поэтому, принимая титул, пожелал сменить фамилию. А то, что у нас теперь в Империи два рода Ефимовых будет, так и что с того? Мало ли в стране однофамильцев? Чай, у нас не Япония, с многотысячелетними родами, а вполне нормальная посткоммунистическая держава. Утрясётесь. К тому же титул другим Ефимовым дан не по заслугам, а по владению, и в «Чайный клуб» Григорий Александрович Ефимов – герцог Минский, не входит.

– «Чайный клуб»? – недоумённо переспросил я.

– Именно, – улыбнулся император и пустился в объяснения.

Под таким незамысловатым названием, как оказалось, скрывалось, ни много ни мало, а настоящее правительство нашей страны. Не Кабинет Министров в Имперской Канцелярии, назначаемый императором, не Дума и не Совет Империи, политическое шоу, с которыми под названием «Демократические выборы» периодически устраивалось для народа в стране. «Чайным клубом» называлось собрание «Аватаров» и «Воевод», одарённых седьмых рангов, которые под председательством Его Величества собственно и решали, как дальше жить нашему государству и что для этого следует делать.

Признаться честно, я в силу своего возраста, как, впрочем, и воспитания в чулымской глуши, не очень-то интересовался политикой. Да, я знал, как устроена наша Империя, и читал в Викилории, что подобный принцип управления государством называется «Гибридной Монархией». «Дума» – нижняя палата парламента, выбиралась всеми подданными, достигшими возраста получения избирательного права, раз в четыре года из самовыдвиженцев и представителей политических партий, а «Совет Империи» – верхняя палата, из представителей родовой поместной аристократии, представляющей тот или иной регион. Над ними стоял «Император», которого вполне можно было бы назвать «Президентом», если бы в реальности он не был абсолютным самодержцем. Он назначал министров, канцлера, генерального прокурора и представителей Высшего суда, и ему же на стол ложились все законы, одобренные парламентом. Впрочем, он вполне мог при необходимости или желании взять все бразды правления исключительно в свои руки. Однако подобных прецедентов пока что не случалось, ну а народные избранники, как говорят, выгодно отличались от таковых в Советском Союзе, потому как знали, что творить всё, что вздумается, им никто не позволит.

Вот и получался этакий «гибрид». Разумный союз парламентской республики и абсолютной монархии, который в равной мере устраивал как сторонников «Реставрации», так и экс-коммунистическое население страны с приобщёнными к ним поборниками демократических ценностей. Естественно, что имелись и недовольные, разнообразные либералы-ельцинисты и оголтелые поклонники «Непогрешимого Ленина», а также другие товарищи ультралевых взглядов, но страна, как говорится – не пряник. Всем понравиться не получится, тем более что влияние заграничных доброжелателей с их взглядами на то, как нам следует жить в России, ещё никто не отменял.

Как оказалось, всё было немного сложнее, и имелся ещё «Чайный клуб», в котором сам император хоть и значился «председателем», однако в реальности был всего лишь первым из равных. Именно эти люди ограничивали возможное самодурство государя, и именно они же являлись гарантом того, что интерес народа всегда будут в приоритете у всякого, кто взойдёт на престол. В свою же очередь, они же, Аватары и Воеводы, следили и за тем, чтобы какой-нибудь особо шустрый пустобрёх-популист, в очередной раз воспользовавшись возмущением народных масс из-за недостатка бутилированного «Воздуха свободы», не развалил нашу многострадальную Родину.

Мне же всё это император рассказывал потому, что хоть формально я и мог уже называть себя «герцогом Ефимовым», но тем не менее таковым не являлся до тех пор, покуда «Чайный клуб» не одобрит мой титул и мою кандидатуру на вступление, что должно произойти на заседании в день, когда мне исполнится двадцать один год. На мой же вопрос, почему не в восемнадцать, Его Величество соизволил заметить, что у восемнадцатилетних юнцов мозгов в черепушке наукой обнаружено не было.

– Теперь к другому вопросу, – сказал мне император. – Официальную помолвку с Ниной я назначаю на православное Рождество. Ты как раз из Либерократии должен будешь вернуться. Возражения есть?

– Да нет.

– Вот и хорошо. А теперь, – он подался вперёд, – слушай меня внимательно, Кузьма.

– Слушаю…

– С Инной – делай что хочешь! Она твоя «жена в магии» и уже отдала тебе себя полностью. Жить вы можете вместе, и никто вам слова плохого не скажет.

– Э-э… с ней и Ниной? – уточнил я.

– Нет! – почти рявкнул на меня император, потом глубоко вдохнул и объяснил: – Эта малолетняя дура наломала дров и сама себе подложила большую свинью. Сейчас, после объявления о предстоящей помолвке, за вами будут очень внимательно наблюдать, и любой ваш неаккуратный шаг очень больно ударит и по «её» репутации и по вашему будущему! И не смотри на меня так! Это не шутки! Высший свет Империи и их цепные журналюги с удовольствием сожрут как её, так и тебя. Если гормон играет – вон на Инне отрывайся! Но если я узнаю, что вы с Ниной до официальной свадьбы хоть раз! Кузьма, я клянусь тебе, Аватар ты там или нет, оторву – всё, что болтается! Вам сейчас, вот с этого самого момента, разрешены только платонические отношения. Если выдержите, если не перегорите, то всё у вас будет хорошо. Нет – вы сами себе подписали такую судьбу. Не вы двое первые, не вы последние. Поклянись мне, что сделаешь так, как я сказал! Если чувствуешь, что не способен – хорошо, я заберу Нину из колледжа, и ты увидишь её в следующий раз на помолвке, а потом только на свадьбе.

– Я… – В голове загудело. – Я не буду решать это в одиночку.

– Молодец, – усмехнулся император. – Хвалю.

Его Величество нажал на кнопку вызова на столе и произнёс:

– Федя, пригласи ко мне в кабинет цесаревну Нину.

В наступившей тишине я смотрел на императора, а он, в свою очередь, буравил меня своим пристальным взглядом. Наконец, чтобы нарушить затянувшееся молчание, я произнёс:

– Могу я задать вам вопрос?

– Давай, – сразу же ответил он.

– Личное…

– Слушаю.

– А на этот ваш «Чайный клуб» вы тоже так орёте?

Мой собеседник вздёрнул брови, нахмурился, а затем понял, о чём я говорю, и криво усмехнулся.

– Извини. Знаю, я, наверное, ещё то впечатление на тебя при первой встрече произвёл. Но ты уж прости. Не смог сдержаться, – он тяжело вздохнул. – Вот родится у тебя дочка, приведёт в дом такого вот обалдуя, тогда ты меня и поймёшь. К тому же я любя, по-родственному, так сказать. Будь с нами кто-то другой, я бы никогда себе подобного не позволил.

– О как! – я неподдельно удивился. – А как же я?

– Ну, ты, можно сказать, уже мой родственник. Или ты думаешь, что я позволю тебе соскочить?

* * *

Нина… покидать колледж отказалась и согласилась с выдвинутыми нам условиями. Так что, немного посовещавшись, мы клятвенно пообещали её отцу выполнять все требования. Девушка хоть и выглядела немного бледной, гордо вскинув голову и твёрдо глядя на императора, предельно спокойно заявила, что для нас с ней всё это не преграда.

На этом и распрощались. Инна, для которой новость, кажется, оказалась намного более неожиданной, долго о чём-то шепталась с младшей сестрой, в то время как лимузин с небольшим эскортом из мотоциклистов гнал по ночным дорогам в сторону Ильинского. На КПП мы пересели на одно из дежуривших там такси, которое и доставило нас в Нинин особняк, где девушки решили остаться сегодня на ночь.

Я же, памятуя о данном нами слове, дабы не подставлять цесаревну, отправился к себе в общагу. Решение вопроса о том, что в дальнейшем мне, точнее нам, делать с Инной, мы решили отложить на потом, чтоб лишний раз не расстраивать и без того приунывшую Нинку, к тому же сёстрам нужно было много о чём поговорить и договориться в первую очередь между собой. Тем более что, когда я уже уходил, и мы ненадолго остались со старшенькой наедине, девушка не преминула очень непрозрачно намекнуть мне, что младшенькую ей, конечно, жаль, но сама она тоже человек, а потому «своё» желает получать от «единственного и любимого» вдоволь и на постоянной основе.

За всей круговертью последних дней и довольно ровными ученическими буднями, которые случились у меня после разборок с наёмниками, похитившими Андре, я как-то совершенно забыл о войне между нашим колледжем и турецким университетом. Меня, к немалому удивлению, вроде как ветерана и, можно сказать, «Героя обороны передовых рубежей Ильинского», за прошедшее время особо не беспокоили. Да и сводки с «фронтов» меня, признаться, мало интересовали, а военно-трудовую обязанность, вследствие которой враждующие стороны получали какие-то там ресурсные очки, кадеты не отбывали. Так что я, совершенно забыл про такую неприятную штуку, как комендантский час, который был введён в городе сразу после объявления войны.

Решив прогуляться по холодку, подышать свежим, морозным, ночным воздухом и немного развеяться, я, естественно, нарвался на военный патруль, который, после проверки документов, доставил меня в комендатуру, где мне и вляпали штраф за нарушение режима. Ушлый унтер-офицер-третьекурсник, пробив моё имя по базе данных, выяснил, что на мне висит так и не закрытое до сих пор наказание за нарушения во время турнира и, ехидно улыбаясь, сообщил, что я – арестован.

Дорогой костюм, купленный специально для приёма у императора, сменился на арестантскую робу. Остаток ночи я провёл в «учебном изоляторе», а ранним утром меня и ещё пяток таких же неудачников посадили в «автозак» и отконвоировали в «исправительно-трудовой» лагерь нашего колледжа. Естественно, что я попытался покачать права, ссылаясь на свои особые полномочия, однако унтер-офицер отказался меня даже слушать, и уж тем более вызывать ради меня начальство, а утренние конвоиры просто выполняли приказ – так что разговаривать с ними особого смысла не имело, разве что открутить им головы и сбежать. Чего я делать не стал, с одной стороны, не желая выставлять себя совсем уж асоциальным элементом, а с другой, решив проверить, насколько быстро отреагирует герцог Сафронов на подобный произвол в отношении его прямых подчинённых.

Привезли на самую обычную стройку, разместив всех шестерых в небольшой теплушке, из которых состоял мини-городок, в котором ютились проштрафившиеся студенты. Объект считался режимным и его охраной занимались кадеты Особого корпуса, изображая из себя то ли сотрудников Имперской Службы Исполнения Наказаний, то ли натуральных вертухаев из ГУЛага. Всё делалось в строгом соответствии с правилами, естественно, с поправкой на наш настоящий статус, при котором никто не позволил бы корпусникам водить нас по территории враскорячку. Тем не менее парни в форме с «калашами»-эмуляторами вовсю старались соответствовать образу суровых тюремщиков, конвоируя нас утром от домика-камеры в столовую, а оттуда на академические часы в учебные палатки, в которых хмурые преподаватели гоняли нас по общеобразовательным школьным программам в соответствии с годом обучения.

По окончании учебного процесса нас вели на обед, а затем на стройку, распределяя «заключённых» разнорабочими по бригадам. Возьми, принеси, переложи и можешь порадоваться, если прораб разрешит тебе помешать лопатой раствор. В общем, подобная работа называлась «Три П»: «Принеси. Подай. Пошёл на… не мешай». Что я и старался делать три последующих дня.

Вечером, часов в десять, у нас был ужин, а затем конвоиры разводили подопечных по времянкам, тщательно запирая на ночь двери, и спустя полчаса выключали свет. Мои сокамерники, все как один первокурсники, первые два дня откровенно роптали и даже пытались кому-то угрожать якобы немаленьким положением своих родителей в обществе, и, в общем-то, их можно было понять. Одно дело весёлая и в чём-то увлекательная игра во «взрослую, самостоятельную жизнь и политику». Это интересно, местами азартно и подталкивает к личному росту, совсем же другое дело, без суда и следствия, за незначительную провинность оказаться заключённым в подобной «игрушечной тюрьме». Но ничего, на третий день жалобы и стоны прекратились, а некоторые даже начали изображать из себя блатных. Слава богу, что под вечер того же дня меня сняли с работ и конвоиры отвели мою светлость в администрацию.

Сурово хмурящая брови девушка в форме Корпуса, видимо кто-то из местных начальников, прочитала мне длинную и нудную лекцию о том, как важно соблюдать правила и не нарушать законы, а затем мне вручили бумаги о досрочном освобождении. Костюм и мои личные вещи, конфискованные при аресте, я получил в хранилище, а в колледж, не став дожидаться рейсового автобуса, воспользовавшись своими внезапно вновь заработавшими привилегиями, вернулся на машине пищеблока, как раз отправлявшейся в Ильинское за ужином для «заключённых».

В этот раз я решил не рисковать и взял на пропускном пункте такси, которое собственно и доставило меня прямиком к входу в общагу. Моего соседа, Егора Дубного, в комнате не было, видимо, парень опять заседал с такими же, как он, гиками в четыреста двадцатой, где они пару раз в неделю собирались, чтобы поводиться в настольную ролевую игру «Dungeons & Dragons».

Едва подключив к сети телефон, заряд на котором за эти три дня приказал долго жить, я хмыкнул. Быстро промотал обрушившийся на меня вал сообщений о пропущенных звонках и первым делом набрал Нинин номер.

* * *

Повесив трубку и отложив в сторону смартфончик, я тихо выдохнул. Почему-то объяснить девушкам, где я и что со мной, оказалось куда проще, нежели последующее за этим телефонное общение с герцогом Сафроновым, тем более что они и так сами успели выяснить, куда подевался их потенциальный жених и муж. Нет, ничего криминального, просто меня ждал серьёзный воспитательный разговор, скажем так – вдогонку к прочитанной мне девчонкой из Корпуса лекции. Вроде как авансом за срезанный мне срок. Впрочем, мораль его сводилась к тому, что я сам дурак, что попался.

Заодно ректор намекнул мне, чтобы я особо не радовался шумихе, поднявшейся вокруг моего выступления во время Гебской кампании. Далеко не всем, особенно старшекурсникам, понравились успехи какого-то там «духа», а особенно то, как я обошёлся с командующим войсками, и что после подобного инцидента наше Министерство обороны не только не настояло на моём отчислении, а наоборот, даже приставило к какой-то там награде.

Люди частенько бывают завистливыми, и собственно оформлявший меня унтер-офицер в комендатуре оказался как раз из таковых. Этот гадёныш всё, в общем-то, верно рассчитал и, воспользовавшись ситуацией, решил слегка подпортить «знаменитости» жизнь, подловив меня на ерунде, вроде нарушения комендантского часа. Типа как в своё время Аль Капоне, которого никак не могли посадить за реальные преступления, подловили на неуплате налогов и с чувством выполненного долга засадили в Алькатрас.

Сам же парень за произвол отделался всего лишь выговором, даже без занесения в личное дело, потому как в полученных им инструкциях ничего не было и не могло быть сказано про каких-то там агентов ректора, хотя, увидев студенческую карту с красным задником, он немедленно должен был взять под козырёк и извиниться за причинённые неудобства. Но он про подобную мелочь просто аккуратно позабыл, а его начальство ему это, можно сказать – простило. Что заставляло задуматься о наличии в Министерстве обороны Колледжа высокопоставленных чинов, которые вовсе не собирались прощать мне ту выходку с командующим Габриэловым.

Сходив в ванную и умывшись ледяной водой, я положил студенческую карту на прямоугольник приёмника и включил компьютер. Полистав пришедшую на мой адрес электронную почту, решил оставить всё, что было связано с академическими вопросами, на завтра, а сейчас заняться личными сообщениями, которых было не так уж и много.

Прочитав пару писем от Грема, хмыкнул и покачал головой. Преподаватель, по его же собственным словам, проявлял в отношении моей персоны дьявольскую выдержку и ангельское терпение. А потому, принимая во внимание всё, что вокруг меня происходит, пообещал всего лишь дать мне по шее за прогулы, когда я в следующий раз появлюсь на занятиях, а потому советовал основательно её вымыть.

Затем на очереди у меня было письмо от сестрёнки, которая жаловалась, что не может до меня дозвониться, и сообщала о том, что мама, забрав детей, возвращается из Чулыма в Москву. Как, впрочем, и то, что согласия своего на развод наш отец ей не дал, и вообще они страшно разругались. Причём именно из-за меня.

Папаня, как выяснилось, даром что поп – не стал проявлять христианского смирения. Он обвинил меня, своего старшего сына, в том, что именно я уже второй раз разрушил его жизнь, и на этот раз окончательно. Признаться честно, прочитав, что написала мне Анька, зародившееся было у меня в душе чувство сострадания к этому человеку, который, разменяв полтинник, вдруг вынужден оставаться один, без родных и близких, как-то само собой потухло. Нет… я, конечно, в чём-то его понимал, но и вины за собой не чувствовал. Впрочем, обижаться на отца было бы совсем уж глупо.

Длинное письмо от Марины, свалившееся ко мне в ящик позавчера, в общем-то, сводилось к тому, что она знает, что я её искал и пытался связаться, но ответить сразу же она мне не могла. Девушка благодарила меня за заботу и просила не волноваться, потому как она «взрослая женщина» и всё такое, а потому сама разберётся с выдвинутыми против неё обвинениями. Короче, всё в духе «строгой учительницы», что, зная её, ну никак не могло меня обмануть.

Да, узнав новость об её временном отстранении и разобравшись с похитителями Андре, я действительно предпринял несколько неудачных попыток связаться с ней, однако телефон девушки молчал, а на письма она мне не отвечала. Когда же я обратился в ректорат, попробовав изобразить из себя «оскорблённую невинность», ведь именно я фигурировал в предъявленных юной учительнице обвинениях, а потому как я считал – имел определённое право голоса, меня вежливо попросили не лезть не в своё дело. Мол: «Когда будет нужно, вас, молодой человек, обязательно спросят! А покуда покиньте, пожалуйста, помещение».

Сафронов же, к которому я после этого обратился напрямую, тот и вовсе заявил мне, чтобы я не лез в это дело, потому как это разборки между Федосеевыми и Афросьевыми. А если я буду шибко отсвечивать, то у меня непременно возникнут проблемы с Савелием «Мрачным», а подобного он допустить не может.

Я тогда, правда, вспылил, заявив, что это они уже втянули меня в свои разборки, и что если «Мрачный» имеет что-то мне сказать, то я всегда готов ему ответить. Ректор только тяжело вздохнул и, словно малому ребёнку, на пальцах объяснил, что: во-первых, с Савелием мне сейчас не тягаться, а во-вторых, юристы Афросьевых сразу же повернули дело так, будто они в первую очередь заботятся именно обо мне, простом, деревенском пареньке, с уникальными возможностями, которого, по приказу Федосеева-старшего, решила охомутать его хитрая великовозрастная воспитанница из младшей семьи. Воспользовавшись своим положением учительницы.

А потому моё личное мнение в данный момент мало кого волнует, как, впрочем, и то, что происходило там на самом деле. Выдвинутые обвинения по сути абсурдные и беспочвенные, а потому развалятся в скором времени сами собой, как карточный домик, потому как временное отстранение Марины призвано в первую очередь решить некоторые проблемы подковёрной межродовой борьбы. А так как я для защитников моей чести – никто и звать меня никак, в первую очередь из-за своего неблагородного происхождения, то любые мои активные действия, нанесут серьёзную обиду Афросьевым, что очень болезненно может воспринять Савелий «Мрачный». Так что мне лучше всего в это дело просто не лезть.

«Что ж… – немного мстительно подумал я, открывая чистый бланк «нового письма» и вбивая в строку «Кому» адрес почты Фёдора Игнатьевича, к которому Его Величество приказал обращаться, возникни у меня необходимость в квалифицированной юридической помощи. – Вот теперь, господа хорошие, мы с вами и прободаемся. Весовые категории у нас пока что, конечно, несравнимы, но сказать, что я “простой деревенский паренёк”, вы уже не сможете! Ну а мне нафиг не сталась такая честь, как быть пешкой в ваших разборках».

Быстренько обрисовав ситуацию, я отправил сообщение, а затем ещё раз пробежался глазами по Марининому письму. На время отстранения девушка вернулась домой в Бердск, под крылышко к своему благодетелю Александру Павловичу Федосееву. Почему я не мог с ней связаться – она не сообщала, зато сама решила мне написать, после того, как с ней связался некий неизвестный и сообщил, что её разыскивает некий Кузьма Ефимов. Тут, по всей видимости, сказалась помощь моих приятелей осназовцев, которые ещё в вертокрыле обещали подсобить мне в восстановлении порушенной Афросьевыми справедливости. Не знаю, как там дела обстоят с последней, но если это с их подачи Маринка дала знать о себе – то и на том спасибо! Тогда дальше мы уж как-нибудь сами.

Последним я прочитал сообщение от Валентина. Короткое и лаконичное: «Не могу до тебя дозвониться! Как появишься, позвони! Это срочно!»

Срочно так срочно. Вновь взявшись за трубку, я набрал номер приятеля. Из динамика донеслась разъедающая мозги мелодия, услышать которую нормальный человек может разве что в кабине лифта, а затем трубка, щёлкнув, разразилась голосом Вальки.

– Нихао-кудасай, Кузьмище! – радостно прокричал мне в ухо парень. – Ты где от общественности прятался, герой?

– В больничке валялся, а потом на зоне чалился, – ответил я с усмешкой. – Вот только-только откинулся. Привет, Валя, чего хотел-то такого срочного?

– В «лагерь», что ль, загремел? – хохотнул парень. – М-да… не повезло. В общем, ладно. Потом расскажешь. У меня к тебе есть просьба.

– Слушаю, – ответил я, посерьёзнев и понимая, что друзья – друзьями, а видимо, пришло время отдавать долги.

– Давай не по телефону, – немного замялся Валентин. – Завтра, после академических… У тебя сколько пар?

– Шесть.

– Окей, – тогда в два будет в самый раз. В твоих любимых «Костромских Крылышках» на Берёзовой. Пойдёт?

– Забились!

* * *

Освободился я на следующий день чуть раньше обычного, намотав под конец физухи положенные сто кругов по стадиону в полной выкладке, куда быстрее положенных нормативов, а потому и в забегаловке оказался раньше Вали. Попугав продавщиц и посетителей «Абаканом» и грозным внешним видом скромно пристроившегося в конец очереди жутковатого демона, я взял свой обычный набор и, найдя свободный столик в углу, стал дожидаться приятеля.

Он появился минут через пятнадцать, усталый и хмурый, да к тому же ещё, как и я, облачённый в боевую броню, правда нашу, от колледжа, да к тому же с продольными белыми полосками и надписью «Police» на всех более-менее плоских и хорошо видимых пластинах. Сбросив на стол шлем и лицевую маску и аккуратно сместив свой автомат так, чтобы он ему не мешал, парень грузно плюхнулся на стул и тут же стырил у меня стакан с «Байкалом», основательно ополовинив его, и только после этого поздоровался.

– Хреново выглядишь… – честно сказал я, глядя на друга. – Замурчали на факультете?

– Если бы, – отмахнулся от меня он, – В Строгино маньяк-кровосос появился. Уже четыре полностью обескровленных трупа и все молоденькие девочки.

– Что, кого-то из наших подозревают? – спросил я.

– Нет, – вздохнул он, – проверяют, конечно, по ориентировкам, но это либо кто-то из аборигенов поклонников графа Дракулы, да к тому же со спонтанно пробудившимся даром, замешанным на аспекте «кровь». Либо реальный вампир откуда-то выпочковался. Вот нас, по просьбе администрации района, и поставили под ружьё, как усиление для местных дружинников.

– А я думал, что вы у нас «игровые», только по кампусу работаете, – хмыкнул я.

– Игровые-то игровые, да только сам понимаешь, что может натворить такой маньяк в густонаселённом районе. По нему, конечно, одиннадцатый отдел вовсю работает, но людям-то, пока идёт следствие, на улицу выходить не запретишь. К тому же граждане у нас ответственные, вот и организовались в патрульные дружины, – он откинулся на спинку стула. – Вот колледж и попросили включить в их состав одарённых с обмундированием, а то… много ли невооружённые мужики, если что, смогут сделать. Так что я уже полторы смены на ногах.

– Так ты что, хочешь, чтобы я вам помог, – предположил я.

– Не в этом деле, Кузьма, – он смахнул пот со лба и хмуро посмотрел на меня. – Понимаешь, если бы не маньяк, то я бы сам справился, но сейчас – у меня нет никакой возможности… уйти в самоволочку. А ты, насколько мне стало известно, можешь свободно покидать колледж в любое время. Ведь так?

Он выжидающе уставился на меня.

– Могу, – после недолгого молчания кивнул я. – Рассказывай, Валька. Если в моих силах, то я тебе помогу!

Глава 6

– Ну… в общих чертах я понял, – хмыкнул я, задумчиво потерев подбородок, когда Валентин замолчал. – Обидели «хорошего человека», друга твоего дяди, да ещё «долг» повесили. В полицию ему обращаться никак нельзя, но есть люди, которые готовы помочь, однако им нужен ударник. Правильно излагаю?

– Угу, – сидящий напротив меня парень серьёзно кивнул. – Но, как я уже сказал, дело это такое… щепетильное, рискованное и к игре не относящееся. Поэтому я прошу тебя не прямо брать и подписываться, а съездить, пообщаться с пареньком. А там уж – сам решишь, помогать или послать.

– А сам бы ты – согласился, не раздумывая?

– Я – другое дело, – покачал головой Валентин. – Игорь мне родной дядька и много хорошего для нас с мамой в своё время сделал. Фактически после смерти отца нашу семью из нищеты вытянул, мамку, можно сказать, из петли вынул. Считай, то, что я учусь в Пятом Магическом – на сто процентов его заслуга.

– Хм… – я задумчиво постучал пальцем по золотому российскому гербу, выгравированному на лобовой части собственного шлема, лежащего передо мной на столе. – Вот если честно, всегда почему-то думал, что ты у нас аристократ. А ты значит – имперский дворянин, из чиновничьих детей.

– Ага, – он улыбнулся. – Всё – сами, потом и кровью. Вот так вот! Не один ты у нас, Кузьмище, из простонародья да без титулов!

– Ну как без… я – герцог, – так, словно бы невзначай, бросил я, из чисто хулиганских побуждений.

«Байкал», стакан с которым в очередной раз свистнул у меня Валька, пошёл не в то горло, и парень закашлялся, а затем с удивлением уставился на меня.

– Чего… – просипел он.

– Говорю, что я теперь – герцог Ефимов, – изобразив деланое безразличие, ответил я.

– Гонишь!

– Не-а, – изображать из себя совсем уж высокородное пугало мне как не хотелось, а потому, более не кривляясь, добавил: – Его Величество на меня эту удавку несколько дней назад повесить соизволил.

– А не поделитесь ли со мной, ваша светлость, за какие это заслуги у нас семнадцатилетним оболтусам такие титулы раздавать стали? – мгновенно посерьёзнев, спросил меня приятель в довольно куртуазной манере, и даже подался вперёд, навалившись на стол. – Я тоже, знаете ли, не прочь… ну может, не герцогскую, но хотя бы графскую корону примерить.

– Валька, сейчас в лоб получишь, – честно предупредил я.

– Да ладно тебе, – парень поморщился, но заговорил нормально: – Не – правда! За что дали-то?

Я быстренько огляделся, одними глазами проверив, нет ли поблизости лишних ушей. Рассказывать всю правду я, естественно, не собирался, но кое-что сообщить ему было можно, тем более что, как я понял из объяснений поверенного императора, это уже не являлось сколько бы то ни было значимым секретом для высшего света, ну а остальная страна узнает об этом в ближайшие месяцы.

– Сам понимаешь… – медленно, нагнетая интригу, произнёс я. – Это тайна…

– Да ты меня знаешь, я в таких вопросах – нем как рыба! – возмутился Валентин. – Не томи!

– Всё, Валька… – ещё медленнее сказал я, добавляя в голос менторских ноток, – …из-за баб.

– Из-за… баб? – парень непонимающе воззрился на меня.

– Ага, – печально вздохнул я, – всё из-за них, родимых. Все проблемы от них.

Валентин, мутным взглядом буравя бесконечность, медленно откинулся на спинку своего стула и замер. Затем в его мозгах что-то щёлкнуло, повернулось в нужном направлении, и он выдал потрясённым шёпотом:

– Кузьма… ты чё? Цесаревну огулял?

– Хуже, Валя… Хуже, – я печально вздохнул. – Двух.

Ту изящно-матерную конструкцию, которую выдал Валентин и смысл которой сводился к тому, что некоторым особам как-то уж чересчур везёт, а другим приходится завидовать, мне даже захотелось где-нибудь записать. Ну так… на память потомкам. И только выговорившись и залпом влив в себя остатки «Байкала», приятель вновь, так же тихо обратился ко мне:

– Слушай, – он нахмурился. – А как же Нинка? Мне казалось, что вы с ней…

– Ага, – я посмотрел ему прямо в глаза. – О нашей с ней официальной помолвке будет объявлено на наше Рождество. Вот такие дела, приятель. Только болтать об этом – не нужно.

– Так Нинка… а я думал… ой, ма-а-ать, – парень покачал головой. – Знаешь, Кузьма… знал бы – ещё тогда отбил бы. У меня ведь были все шансы!

– Ну… ты особо-то не страдай! – фыркнул я. – Я ведь ревнивый, обидеться могу.

– Куда уж мне. Теперь-то, – усмехнулся Валентин, потерев переносицу. – Ну, ничего… как ты сказал, их две. Вторая вроде у нас в колледже, в посольстве Первого квартирует. Сосредоточусь на ней. Я не гордый, не против быть у неё вторым…

– А хрен тебе! У тебя Ольга есть! – моя улыбка стала ещё шире. – А Инна – моя жена в магии. Так что даже не думай! Правда, я ещё не до конца разобрался…

– Фаворитка? – глаза парня округлились. – Погоди, погоди! Ты сделал цесаревну своей фавориткой?!

– Да не ори ты! Не совсем и не то чтобы я…

– И император тебе ничего не оторвал? Наоборот – дал титул?

– Что-то типа того.

– У меня просто нет слов, – вздохнул мой приятель и прикрыл глаза. – Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты мне лапшу на уши вешаешь. Не… ну вот правда. Что должно было случиться в стране, чтобы… Да, ты сильный колдун и всё такое… но. А… ладно… Считай, что это я просто завидую. Жадная твоя морда.

– Ага. Я такой, – с ухмылкой согласился я и предложил: – Давай-ка лучше о деле, где живёт этот…

– Да мне уже даже как-то неудобно тебя о подобном просить! – пробурчал Валентин. – Ты мне лучше скажи. Как, по-твоему, тебя поздравлять надо или всё же сочувствовать?

– Сочувственно поздравлять, – ответил я. – И вообще, ты мне вот это вот «как-то неудобно» – бросай. Если ты думаешь, что что-нибудь изменилось, ты сильно ошибаешься. Куда мне подъехать?

– Ладно… – махнул он на меня рукой. – Адрес скину.

– Когда к нему подъехать?

– Вообще желательно уже сегодня. Если ты, конечно, не занят. Дела там какие-то серьёзные… ну… я хотел сказать, для того парня – серьёзные. Да и дядины люди говорят, что у бандюков намечаются какие-то нездоровые движения.

– Ясно. Телефончик его дашь?

– Ну это, – поморщился мой приятель. – Извини, но понимаешь…

– Понятно. Хороший человек изволит конспирироваться, – усмехнулся я.

– Вроде того, – слегка виновато усмехнулся. – Глупость, конечно. Но…

– Да ладно, – переложив остатки обеда и обёртки на поднос, я встал и отнёс его к мусороприёмнику, затем забросил автомат на плечо и, повернувшись к всё ещё сидящему Валентину, сказал: – Съездить прогуляться у меня не заржавеет. Ты сейчас куда?

– В управление, а потом на боковую, – ответил тот. – Но ты это… Если чего, просто забей. Поверь, я буду не в обиде.

– Там посмотрим.

Выйдя из забегаловки, мы постояли немного на холодке. Валентин выглядел теперь не просто уставшим, а уж очень каким-то задумчивым. Достав сигарету, он медленно курил её, глядя куда-то в пространство, я же в свою очередь тоже не спешил прощаться. Остановка нужного мне трамвая была метрах в пятидесяти, так что мне по-любому было некуда торопиться.

– А скажи… – начал было Валя, но в этот момент из подсумка, в котором я хранил свой телефон, раздалось жужжание входящего вызова и немедленно улицу огласил голос Виктора Цоя: «А я сажаю алюминиевые огурцы, а-а, на брезентовом поле…»

– Кузенька, яхонтовый мой! – раздался из трубки голос старшей цесаревны. – Как освободишься, дуй к Нинке! Мы нам с тобой квартирку присмотрели! В пяти минутах ходьбы от её особняка! Пойдём вместе смотреть!

– Погоди, Инна, – я, в общем-то, знал, что девушки уже развели активную деятельность по организации совместного быта, и не сказать, чтобы был против, но тем не менее столь резкий переход от самостоятельности и независимости в некое семейное положение слегка угнетал. – Ты решила вопрос с деньгами?

Нетривиальный вопрос, учитывая, что у меня на карте перманентно болталось примерно двести рублей, да и сама Герцина была, как оказалось, девушкой не шибко-то богатой на игровую валюту. В отличие от младшей сестры, у старшей в Первом Магическом колледже не имелось никаких родственников, заканчивавших обучение, а потому не было никого, кто мог бы передать ей «наследство».

Другое дело, что девчонка, как оказалось, начинала так же инкогнито, как и Нинка, и даже всего-то за год добилась определённых успехов. Раскрыться же ей пришлось из-за какой-то не шибко приятной истории, и вот тогда её карьера действительно резко поползла вверх, благодаря чему она и смогла попасть на постоянной основе в статусе «Представителя» в посольство нашего колледжа. Правда, ничего подобного в её планах не значилось, и виной тому было исключительно моё поступление, а также воля её матери, которая, как я понял – была той ещё мегерой.

В общем, Инну было за что уважать, однако наш совместный кошелёк был всё же не настолько толстым, чтобы прямо сейчас брать в аренду квартиру. А ведь надо было ещё на что-то жить. Находясь в нашем колледже, девушка всё это время жила на средства посольства, а потому могла себе позволить многое. Вот только во время нашего с ней утреннего разговора именно она выразила сомнения в том, что дипломатическая миссия будет поддерживать её в её новом статусе и дальше.

– Посольство предложило мне кредит, – мгновенно посерьезнев, ответила она. – Но я отказалась. Не люблю жить в долг! Мы тут с девочками посчитали, совместно с Женей нам хватит на полугодовую аренду. А там – разберёмся. Квартирка трёхкомнатная, одну спальню займёт Касимова, одну мы, и ещё общая…

– А Нина что говорит?

– Шипит и плюётся ядом, – честно ответила старшая цесаревна. – Но ничего, пусть привыкает. Сама виновата!

– А может…

– Нет не может! – сурово отбрила меня девушка. – И вообще, милый, ты бы не лез в эти вопросы. Мы сами разберёмся!

– Не поубивайте только друг друга, – проворчал я. – Не хочу ещё до свадьбы становиться вдовцом.

– Не станешь, – уверенно ответила она. – Так во сколько тебя ждать?

– Сегодня вряд ли получится, – тяжело вздохнув и ожидая какого угодно ответа, сообщил ей я. – Я сейчас по делам еду в Москву, а вот когда вернуть – не знаю. Может быть, даже завтра уроки придётся пропустить. Опять от препода по шее получу, ну да она уже привыкать стала…

– В Москву… Хорошо, – удивила меня Инна, ничуть не расстроенная моим ответом. – Значит, перенесём на завтра. Не горит. Мы бы и сами управились, но я теперь подобные документы подписывать не могу. Так что твоя закорючка нужна. Ты… Кузя…

– Да.

– Аккуратнее там. И если ночью вернёшься, постарайся больше не попадаться.

– Клятвенно обещаю, – усмехнулся я.

– Ладно, яхонтовый, целую! Тебе Нинку дать?

– И я тебя, – ответил я ей. – Давай.

– Привет, любимый, – раздался в трубке голос Зайки.

– Привет, дорогая, – я непроизвольно улыбнулся. – Ты как там?

– Скучаю, шиплю и плююсь ядом! – со вздохом ответила мне девушка. – А ещё люто завидую… ну… много чего ещё. Ты в Москву собрался?

– Да, – ответил я. – По делам.

– У тебя деньги-то есть? – спросила она. – Рубли я имею в виду, а не игровые тугрики.

– Э-э… хороший вопрос, – нахмурился я. – Вроде бы было что-то в бумажнике, когда я сюда приехал.

– Понятно, горе ты моё луковое, – Нина на том конце провода явно улыбалась. – За тебя не подумаешь, ты сам не почешешься. Я тебе переведу на рублёвый студсчёт.

– Это тебе не аукнется? Не скажут потом…

– А это, милый, не их собачье дело! – гордо ответила мне девушка. – И вообще, поменьше думай о подобной ерунде.

– Как скажешь…

– Всё! Я побежала. Целую тебя сильнее, крепче и дольше Инки. И взасос, по-французски!

Прежде чем я успел ответить, младшая цесаревна сбросила вызов. Я же, убрав трубку в подсумок, хмуро посмотрел на улыбающегося Валентина.

– А что я? Я сочувственно завидую! – открестился тот.

Тренькнув, из-за поворота показался трамвайчик, и я, пожав Вальке руку, поспешил к остановке. Забравшись в его тёплое нутро, примостился в самом центре салона и, облокотившись на поручень, глядя в окно, принялся обдумывать свои дальнейшие действия.

В общем-то, помочь неизвестному парню наказать обидевших его бандитов было для меня делом не трудным. Особенно учитывая моё резко отрицательное отношение к их братии, как, впрочем, и то, что вряд ли среди этой шушеры найдётся хоть кто-нибудь способный противостоять мне на равных. Дело, как говорится – несложное, благородное и общественно полезное, однако Валька прав, и прежде чем соглашаться на что-либо, действительно следует поговорить с этим горе-конспиратором.

Почему? Да потому что, несмотря на заверения в вечной признательности и благодарности к доброму дядюшке Игорю, сам Валька не показался мне преисполненным желания непременно уговорить меня встрять в это дело. Поэтому определённые выводы напрашивались сами собой. И в первую очередь то, что это могут быть банальные разборки одних нечистых на руку ребят с другими. Отсюда, наверно, и нежелание связываться с настоящей полицией.

Если мой приятель банально не мог не вписаться за родственника, насколько бы всё там не было плохо, рисковать подобным же образом нашей дружбой – он явно не желал. Вот и оставил мне шанс отказаться от этого дела, сочти я участие в нём для себя неприемлемым. А мог ведь и по-другому разговор обернуть, и тогда, если что, мне бы уже было трудно отказаться от личного участия.

«Ну, или как-то так, – подумал я, выходя на своей остановке и направляясь к зданию общаги. – Не думаю, что я так уж далёк от истины».

Когда я вошёл в нашу комнату, Дубный уже был на своём «рабочем месте» и, уткнувшись носом в развёрнутый на всю стену монитор, увлечённо ваял какую-то эльфийку. Во всяком случае, это существо с хорошей женской фигурой обладало характерными острыми ушами.

– А чего у неё такая рожа страшная? – спросил я, снимая доспех и быстро промокнув тряпицей, аккуратно укладывая его элементы в кофр.

– Да… – отмахнулся Егор. – У заказчика концепция игры такая. Там все на морду не очень, а эта… эльфы у них не люди, а вроде какие-то горбатые негры-полуптицы. Ты на фигуру не смотри, я базовую модель взял – сейчас буду уродовать.

– Флаг тебе в руки… – ответил я, снимая комбез и переодеваясь в гражданское.

«А хорошо, знаете ли, иметь девушку! – подумал я, доставая из шкафа тёплую рубашку с капюшоном и плотную кожаную куртку с меховой подбивкой. – Если бы не Нинка, хрен бы я закупился одеждой по сезону. Так и пришлось бы сейчас по Москве в военном или в форме колледжа расхаживать».

– Егор, – окликнул я соседа из прихожей, застёгивая свои форменные берцы. – Я уехал по делам, если что или кто, ты не знаешь, где я. Все, кто мне нужен – сами могут со мной связаться.

– Понял, – ответил парень. – Да, кстати. К тебе с утра твоя доча забегала. Расстроилась, что не застала.

– Не говорила, чего хотела?

– Не. Она быстро убежала.

– Надо бы ей мобильник купить, – задумчиво произнёс я, – и научить пользоваться.

– Знаешь, – Егор выглянул в коридор, – как мне показалось, ей скорее тебя увидеть хотелось, чем поговорить.

– Ну, – я развёл руками, а затем ловко застегнул молнию, – значит потерпит! Бывай! Да… кстати. На ночь могу не вернуться.

– Принято. Удачи.

* * *

Поезд с нашего кампусного мини-вокзала, по выделенным путям от рижского направления, довёз меня до платформы «Ленинградская», на которой я, пользуясь своими привилегиями, заказал себе непредусмотренную остановку. Не сказал бы, что я хорошо знал Москву, точнее сказать – я вообще посещал этот город в одиночку первый раз в жизни, но, слава богу, современному человеку, чтобы не заплутать в подобном огромном мегаполисе, требуется только смартфон или ПМК с установленной на нём программой-навигатором.

К тому же и жил паренёк довольно, или снимал квартиру для этой встречи, что можно было предположить, учитывая его конспирологические наклонности, относительно недалеко. Судя по адресу, скинутому мне Валькой, нужный мне дом располагался в городе-спутнике Москвы Долгопрудном, на проспекте Ракетостроителей. Так что я, выгрузившись из поезда и осмотревшись, сверился с картой и, срезая угол, потопал через жилой микрорайон к станции метро «Войковская».

Уже выйдя на Ленинградское шоссе, ненадолго задержался у отделения «ВнешТоргБанка», проверив на всякий случай свою студенческую карту на предмет наличия на ней нормальных денег. Тихо выматерился, обнаружив на ней совершенно неприличную для моего возраста пятизначную сумму, и, пообещав по возвращении в колледж надрать кое-кому её очаровательную попку за подобные выходки, нырнул в недра всё ещё самого большого в стране метрополитена. До «Речного вокзала» магнитный поезд домчал меня минут за пять, и то – мы больше стояли на «Водном стадионе», ожидая, пока в вагоны загрузится целая толпа младшеклассников, сопровождаемых молоденькими учительницами.

Вновь оказавшись на поверхности, нашёл нужную мне остановку триста шестьдесят восьмого автобуса, который минут за пятнадцать доставил меня к невзрачному зданию торгового центра «Конфитюр», выстроенного на углу проспектов Лихачевского и Ракетостроителей. С виду обычный, ничем не примечательный район панельных многоэтажек, возведённых, наверное, где-то этак в середине две тысячи десятых. Судя по вывескам и установленным на каждом шагу голографическим билбордам, здесь было полным-полно частных «доходных домов», а потому и контингент в этом районе проживал соответствующий.

В небольшой берёзовой рощице, разбитой сразу за торговым центром, со всем комфортом и не обращая внимания на периодически проезжающие мимо патрульные автомобили полиции, расположилась весёлая компания из десятка мужиков, «культурно» отдыхавших на этом мизерном клочке природы. Несмотря на лёгкий морозец и выпавший снег, компания тружеников явно неинтеллектуального труда вовсю гуляла под переборы гитарных струн вокруг нескольких переносных столиков, на которых в лучах солнца поблескивала стеклотара. В нескольких метрах от них дымил покосившийся мангал, возле которого суетилось неопрятное, я бы даже сказал, бомжеватого вида лицо кавказской национальности.

Впрочем, до моей нескромной персоны гулякам не было абсолютно никакого дела. В отличие от группы парней, которые целенаправленно вынырнули из одного из подъездов. Чего желает от меня рабоче-трудовая молодёжь, гадать не приходилось, особенно когда они рассыпались полукругом, а несколько особенно бойких забежали за спину. Так что, чтобы не тратить на эту шушеру время, я, тяжело вздохнув и напомнив себе, что я не в кампусе и серьёзно калечить, а тем более убивать здесь никого нельзя, первым обратился к самому выделяющемуся из этих горе-рэкетиров. Как раз тому, который заступил мне дорогу.

– Что надо, болезные? – Скорее всего, передо мной был основной «боец» шайки, а вовсе не её лидер, но признаться, мне было всё равно, не разбираться же ещё и в сортах подобного. – Свалили, пока руки-ноги целы.

Высокий, плечистый парень, в джинсах и поношенном серо-коричневом балахоне, по сценарию, похоже, первый должен был кинуть лоху «предъяву», а если тот не испугается и ответит, быстро накрутить себя до нужного состояния, моргнул и покосился на щупленького товарища с кривой неприятной усмешкой на лице. Тот, судя по всему, и бывший лидером в гоп-компании, стоял немножко дальше остальных, слегка горбясь и не вынимая рук из карманов разношенной косухи.

– А чё ты такой борзый? – немного визгливо выдал ещё один, явный наркоман с тяжёлыми синими кругами под глазами. – Мы к тебе…

– Заткнись, Соска, нах… – подал голос главный. – Пацанчик ещё не осознаёт, как он в натуре попал! Слышь, лошара, ты чо в нашем районе забыл, Уё…

– Понятно, – мне уже успел надоесть этот высокоинтеллектуальный разговор. – По-хорошему вы не понимаете, а тёрки с вами перетирать у меня нет ни времени, ни желания.

– Ты чё, а, ты чё? – включился наконец-то «боец», который к тому же был ещё и неврождённым одарённым, правда, всего лишь «единичкой». – Ты чё быкуешь, суч…

Рожа его почти мгновенно налилась кровью, он тяжело задышал и вдруг, неожиданно, как он думал, рванулся вперёд, нанося неумелый, но, наверное, сильный прямой мне в голову. Остальные даже дёрнуться не успели, когда я, с омерзением отряхивая руки, уже за его спиной, двинулся дальше по тротуару в сторону интересующего меня подъезда. Компания, привыкшая, словно шакалы, набрасываться на уже упавшую жертву, откровенно тупила, глядя в то место, где только что стоял ничем не примечательный паренёк в явно дорогих и новых шмотках.

Первым осознание произошедшего пришло к их «бойцу», да и то только потому, что до его крошечного мозга наконец-то докатилась волна дикой боли от выбитых из суставных сумок локтей и безвольно, под неестественным углом болтающихся рук. Проделал, конечно, я этот фокус грубовато и на приличной скорости, так что без должного лечения парень теперь вряд ли сможет ими размахивать, но я был уверен, что своих «жертв» эти шавки не жалели, так почему я должен был испытывать к ним хоть что-то.

– Су… – взвыли у меня за спиной. – А-а-а-а…

И почти сразу раздались вопли, мат, щелчки выкидных ножей и топот догоняющих меня людей. Поморщившись и прошептав сакраментальное: «Дебилы, бл…», я словно раскалённый нож сквозь масло прошёлся сквозь толпу разъярённых придурков, награждая каждого из них одним, а то и парочкой несильных ударов. Впрочем, им этого хватило, чтобы, когда я остановился перед их вожаком, вся честная компания только начала оседать на асфальт, кто без сознания, а кто – в голос скуля и подвывая.

Он оказался единственный, кто остался стоять на месте, что, видимо, говорило о наличии у него хотя бы минимальных зачатков интеллекта. Сейчас же, испуганно косясь на лезвие одного из моих балисонгов и чувствуя, как по горлу стекает тоненькая струйка крови из небольшого, но довольно чувствительного пореза, он не счёл зазорным спустить излишки мочевого пузыря в штаны и прохрипел:

– Не… не… не надо!

– Ты ручки-то из кармана вынь, – посоветовал я ему, не убирая ножа. – И игрушку, которая там лежит, брось вон на тот газон. Только медленно, за рукоять, двумя пальчиками. А то ведь сам знаешь, как оно бывает. Чик и всё…

– Щ… щ… щас… – дрожащими руками, но очень стараясь, он проделал всё, как я сказал, и на не первой свежести снег полетел старенький, видавший виды пистолет «ПМ» с характерной красно-коричневой текстолитовой накладкой на рукояти. – Вот… Не… не убивай! Если бы мы знали, что ты «кишкодёр», да мы… мы бы никогда…

Чуть-чуть поднапрягши память, я вспомнил, что так, как меня назвал сейчас парень, именовался у блатных один из рангов из одарённых: «Ходок», «Буза», «Кишкодёр» и «Король», были соответственно с единички по четвёрку. Как величали пятых, шестых и седьмых, Грем нам на той лекции не рассказывал, что вполне логично, потому как тому же Аватару – просто нечего делать в мафиозной среде. Не делая различий между «воинами» и «магами», бандюки тем не менее очень уважали тех, кто мог плести вязь, не ставя их на одну доску с неврождёнными.

– Где взял? – холодно, глядя парню прямо в глаза, спросил я.

– Ещё в десятых братан у мусора увёл! – затараторил он. – Не губи, Пахан, мы же не по беспределу к тебе подошли! Попутали чутка, но по понятиям же…

– Ну да… ну да… – я брезгливо поморщился и, прибавив Сансары в голос, сказал: – Слушай меня внимательно, тварь. Жить хочешь?

– Д… да!

– Сейчас приводишь в порядок свою «бригаду», и топаете в ближайшее отделение полиции. Но не то, где у вас «крыша» есть… Ясно излагаю?

– Но… – он растерянно покосился на едва шевелящихся на асфальте подельников, но стоило мне немножко пошевелить лезвием, как быстро подтвердил своё понимание моих слов.

– Не волнуйся, ноги я им не ломал, а руки… руки для ходьбы не нужны, – развеял я его сомнения. – Скажете, что пришли с повинной. Чистосердечно расскажете обо всех… Ты меня понял? Всех своих преступлениях.

– С… сделаю, – поспешил сказать он, преданно глядя на меня.

– Конечно, сделаешь, – зло улыбнулся ему я, подняв левую ладонь на уровень его лица. – А она тебе поможет.

Я сотворил одну из немногих известных мне магем, выученных ещё у старого хрыча. Фактически детскую игрушку – «Мышку-норушку», создающую иллюзию прямоходящего грызуна в русском сарафанчике и кокошнике, всего-то и умеющую, что танцевать нечто народное. Правда, я опасался, как бы с моим уровнем контроля вбухиваемой в заклинания энергии у меня не вышло бы нечто размером со слона, однако всё получилось, как надо, и на моей руке закружилась в пляске очаровательная мышка, которую я и припечатал ладонью о лоб с ужасом глядящего на неё парня. И тут же развеял заклинание, чтобы плясунья, не дай бог, не провалилась сквозь него на землю.

– Не сделаешь, как я тебе сказал, – продолжая кровожадно улыбаться, сообщил я охреневающему от увиденного и боящемуся даже вздохнуть главарю рэкетиров, – и она сожрёт тебя изнутри, а потом примется за твоих друзей, родственников и знакомых. Будет питаться вами до тех пор, пока последний из вашей компании не сдохнет или не поедет в места не столь отдалённые. Если вы сделаете, как я сказал, и понесёте наказание, то она вас не тронет, покуда вы вновь не встанете на скользкую дорожку, ну а если исправитесь и станете людьми, тогда она вас больше никогда не тронет. Ты меня понял?

– Да… – по лицу парня катились слёзы. – П… понял.

– Свободен, – быстрым движением я спрятал балисонг, подошёл к валяющемуся на снегу пистолету и, выбив его носком бутса на асфальт, сломал резким ударом ноги с выплеском силы. – И вещдок забери. Передашь следакам. А, да… забыл сказать. Лучше вам про живущую теперь в вас мышку особо языком не трепать. Адьюос.

Не обращая больше внимания на гоп-компанию, я развернулся на каблуках и зашагал к подъезду. Спасибо, боже, что остались ещё в этом мире идиоты, верящие в то, что магия может творить чудеса. Паршиво, конечно, осознавать, что вот «Это» тоже были подданные Империи и что таких ещё много… Но почему-то мне в этот момент казалось, что я поступил с ними правильно. Шанс, что они раскаются, невелик, но всё же есть. А так… психологического эффекта сейчас, на мой взгляд, вполне хватит, чтобы эти мелкотравчатые мафиози сами прибежали в отделение. Хоть люди поживут спокойно.

Войдя в дверь со сломанным домофоном, я поморщился от ударившего в нос запаха. Бывшая столица, сорок лет магической эры, а как пишут в Интернете представители нашей немногочисленной демократической оппозиции: «Президент Либерократии всё так же справляет большую и малую нужду в российских подъездах». Впрочем, я криво усмехнулся, поднимаясь по ступеням к лифту, по мнению всё тех же людей, именно наш император должен лично гонять оттуда главу североамериканского государства. А сами они – вроде как ни при чём, и вообще, лично их испражнения, исторгнутые в тех же местах, пахнут фиалками, а подобным образом они всего лишь привлекают внимание общественности к проблеме. Был у меня в своё время один прецедент с таким товарищем в Новосибе, и тогда же мне пришлось первый раз в жизни общаться с городовым, которого немедленно вызвал сей известный в институте почитатель САЛ с отбитыми ягодицами.

Лифт не работал. Хотя на кнопку вызова я всё равно ткнул, исключительно ради научного любопытства. Выйдя на пожарную лестницу, я медленно побрёл вверх, любуясь шедеврами настенной живописи двадцать первого века и продолжая размышлять о судьбах страны.

Квартира, указанная в сообщении Валентина, находилась на пятом этаже. Её железная дверь была приоткрыта, что сразу мне не понравилось, и в коридоре рядом с ней стояли какие-то наспех связанные баулы, сумки и бытовая техника, изнутри же слышались голоса.

– Ваша светлость, стиральную машину брать будем? – спрашивал чуть хриплый, каркающий голос.

– В последнюю очередь, ваше сиятельство, – отвечал ему другой человек слегка надменным, надтреснутым басом. – Княжич, да не трогайте вы телек. Оставьте его, я говорю! Мать…

Из-за двери раздался вскрик, грохот и приглушённая брань. Затем, через пару секунд, второй зло прорычал.

– Ну, твою ж дивизию! Минус одна доза… – послышался звук смачного плевка. – Что ж ты творишь, морда твоя венценосная. Его же теперь никто не купит.

– Да ладно тебе, Чёрный герцог. Не злись… здесь добра на много раз хватит, – примирительно заскулил первый. – Одной больше, одной меньше, всё равно на нас троих более чем достаточно.

– Дурак ты, Княжич, – тяжело вздохнул басовитый, а затем с нескрываемой агрессий в голосе прошипел, и параллельно с его словами в квартире что-то загремело: – Теперь я ещё подумаю, отдавать тебе земли Алибердо или нет! На хрена мне такой барон сдался! Пойми ты, булавой ударенный, на двоих только-только впритык по пять доз! И это только чтобы окончательно «освободить дух»! А ведь не абы куда попасть надо, не в твою немытую древнюю Русь и не в какой-нибудь другой гадюшник! Мне надо в тот! Тот самый мир, в своё тело и хотя бы за секунду до того, как эта скотина выстрелила мне в спину…

– Я понимаю, понимаю, твоя светлость! – заскулил тот, который уронил телевизор.

– Ни хрена-то ты не понимаешь… – резко успокоился его собеседник. – У меня целый список эликсиров, которыми до этого обпиться нужно. А их су… ещё покупать надо… И не смотри на меня так, в Княжество, которое ты с таким упорством прогрессировал, с их помощью попасть не получится. Поверь, Жора, мог бы – не с собой тащил бы, а помог бы к себе вернуться. Чёрт, теперь придётся думать, кому бы мебель загнать…

– Кстати… а откуда у тебя этот замечательный рецепт? – заинтересованно спросил «Княжич».

– Мои с весточкой оттуда передали. Сам Великий алхимик Стейр Крамес его для меня составил.

– Это как? – ахнул Жорик. – Тот самый, про которого ты рассказывал? Но как они смогли…

– Смогли! Мои ради меня многое могут, – ответил ему Чёрный герцог, а затем с неохотой добавил: – Через сон. Мне ли тебе рассказывать, какая сила великая в них скрывается.

– Ах ты… – охнул Княжич. – А что ж мои-то ведуны да волхвы об том не додумались? Ведь могли бы Велесу да Мокоши поклониться и…

– Просто… – очень серьёзно ответил ему Чёрный герцог. – Мир у тебя с другой склонностью был. Параллельно ретроисторический, а потому праны божественной в нём мало. Вот и смирились быстро с тем, что тебя татаро-монгольская стрела убила.

Какое-то время оба молча занимались своими делами. Я же уже откровенно подумывал, пока меня никто не заметил, развернуться и уйти. Горе-конспиратор, пригласивший меня, как оказалось, в собственную квартиру, а я почему-то был уверен, что это именно он звался «Чёрным герцогом», и его древнерусский друг Жора, судя по разговору, явно сидели на игле наркотика «Попаданец». Так что желание ему помогать у меня практически мгновенно улетучилось. Впрочем, дальнейший диалог, который я услышал, заставил меня изменить своё решение.

– Слушай, твоя светлость, – произнёс вдруг Княжич, – я вот что-то не догоняю. Ты говоришь, нам двоим впритык хватит…

– Ну…

– А как же твой друг? Это же его квартира, я думал, он с нами пойдёт…

– Ден-то, – зло прошипел Чёрный герцог имя. – Нет! Не друг мне эта паскуда! Эта су… хотел мой «рецепт» своровать. Я к нему как к человеку, с предложением обратился… а он!

– Вот же гад! – ахнул Жорик. – Ирод окаянный. Но… слышь… Он же догадается, что это ты его обнёс! Если у нас не удастся, мы вернёмся, а тут нас…

– Не боись, Княжич, рецепт ребята передали верный. А если что, ничего он нам не будет… Щас мы вещички ко мне на хату перетаскаем, а затем поднимемся с Денчиком на крышу… а там, в его состоянии… У ментов так и будет записано: «…в состоянии сильного алкогольного опьянения, на почве глубокой депрессии, спрыгнул с седьмого этажа, на котором ранее проживала его любовница. Уходя из квартиры, не закрыл за собой дверь, вследствие чего она была ограблена. Дело закрыто». Поверь мне, я эту кухню знаю. Не будут мусора рыть землю при потерпевшем-покойнике.

– Но если они нам мокруху пришьют… – испуганно произнёс первый. – То… Это же…

– Не дрейфь, Жора, нас им всё равно будет уже не достать. Так эту сумку в коридор тащи.

«Очень интересно, – подумал я. – Похоже, я был не прав, и моего “клиента” банально грабят какие-то нарики…»

С этими мыслями я толкнул дверь и нос к носу столкнулся с невысоким, худым и каким-то перекошенным пареньком.

– Ты кто?.. – выдавил он из себя.

– Конь в пальто, – ответил я, с ходу пробивая ему лёгкий прямой в челюсть.

Этого хватило, чтобы наркоман, выронив пластиковую сумку из местного супермаркета, отлетел к стенке и тихо сполз на пол. Я медленно переступил через уродца, входя в маленькую комнатку, посреди которой с маленькой микроволновкой в руках застыл его напарник. Судя по ощущениям, Корнет или даже целый Есаул, и похоже, когда-то физически очень крепкий мужчина, сейчас же превратившийся под действием дури в тень себя прежнего.

Взревев, он отбросил от себя кухонный прибор и ринулся на меня. За что был бит мною в ухо, и я очень надеялся, что он не разделил судьбу несчастного ниндзя, на котором тот же самый приём в русско-японскую войну испробовал его тёзка по званию есаул Кривошлыков. Переступив через поверженного врага, я подошёл к небольшому столу, установленному в углу комнаты, за которым в окружении целой галереи как пустых, так и непочатых водочных бутылок дрых в обнимку со стаканом темно-русый парень со слегка припухшим от выпитого лицом, но на мой взгляд, совсем не похожим на конченого алкоголика.

Вздохнув, я только и мог, что покачать головой. Постояв немного в раздумьях рядом с похрапывающим телом, я хмыкнул. И вот что тут будешь делать… конспиратор хренов. Вернулся ко входу, подхватив за шкирку обоих нариков, и отволок безвольные тушки на лестничный пролёт, сложив из них хулиганства ради очень недвусмысленную композицию.

Вернувшись, перетаскал обратно в квартирку расставленные в коридоре баулы и технику и только затем, тщательно закрыв за собой дверь, решил заняться «клиентом». Отняв у того стакан и плеснув в тот больше половины водки, я залез в холодильник и выудил из учинённого грабителями разгрома чудом уцелевшую упаковку яиц. Всё остальное, необходимое для «Суперкоктейля весёлого утреннего Бумбучи», которому научили меня наёмники из «Медведей», у рачительного хозяина квартиры также имелось в наличии.

Разбил два яйца и, отделив белки, сбросил желток в водку. Добавил соль, перец, корицу, кориандр и ещё кое-что до кучи из немалых, но погромленных поварских запасов хозяина, размешал всё это, а затем влил получившуюся адскую смесь в начинающего алкоголика, тщательно следя за тем, чтобы он глотал и не дай бог не захлебнулся «лекарством». Затем аккуратно отнёс выздоравливающего в санузел и пристроил над ободком унитаза.

Дожидаясь начала процесса глобального излечения организма «Утренним Бамбучей», открыл душевую кабинку, вышел в коридор и снял куртку с рубашкой. «Коктейль» начал своё действие минут через пять, и пока парень бурно извергал из себя содержимое пищевода, мне приходилось тщательно следить за тем, чтобы он действительно не окочурился.

– Т-ты… кто? – задал он заплетающимся языком сакраментальный вопрос, когда его закончило рвать, обалдело глядя на меня осоловелыми глазами.

– Почтальон Печкин, – отрапортовал я, – принёс заметку про вашего мальчика.

– К… какого. М-мальчика? – парень попытался подняться, но не смог.

– Который сейчас пойдёт купаться, – сказал я, перекладывая вяло сопротивляющегося конспиратора на поддон душевой кабинки, и, врубив на полную холодную воду, закрыл её.

Ещё через восемь минут, когда в дверцу начали уже вполне уверенно ломиться, я выпустил оттуда горемыку, помог едва переставляющему ноги, отфыркивающемуся пареньку добраться до кровати и переодеться. И только затем, достав из куртки сотовый, порылся в Интернете и, найдя номер хорошей маджи-аптеки, заказал срочную доставку на адрес сильнодействующего антиалкогольного порошка, антипохмелина и хиллерских таблеток от простуды.

Глава 7

Ден, хозяин квартиры и горе-конспиратор, как оказалось, заботы моей особо не оценил. Не понравился, понимаешь, начинающему алкоголику вкус «Утреннего Бамбучи», да и водным процедурам он, по его словам, предпочёл бы сразу полученную ударную долю лекарственных препаратов. Впрочем, мне показалось, возмущался он больше для проформы, да и то, когда, наконец, придя в себя, уяснил, кто я собственно такой и что только что для него сделал.

Так что, поскалив немного зубки и, после того как я его вполне резонно отбрил, грустно повздыхав, парень горестно окинул взглядом учинённый разгром и осмотрел распиханные по сумкам вещи. Естественно, что ни его компилятора, ни документов, кошелька и другой ценной мелочёвки в них не обнаружилось. Выматерившись, он рванул на лестничную площадку, откуда вернулся мрачнее тучи. Конечно же нариков оттуда давно уже и след простыл. В квартире некоего Нечаева, тремя этажами выше, куда мы поднялись уже вместе, помимо тараканов, других жильцов обнаружено не было. Аккуратно прикрыв дверь, хлипкий замок которой, особо не напрягаясь, был вырван мной с корнем, я был вынужден повиниться перед хмурым парнем.

В том, что я не подумал обыскать карманы грабителей, на предмет чужого имущества, был мой косяк. Впрочем, тот только отмахнулся, заявив, что его собственная задница ему куда как дороже. Слабенький маг «единичка», он, по его собственным словам, имел не шибко дорогой ПМК, студенческую и обе его кредитные карты мы оперативно заблокировали звонком с моего телефона в банк, а об утере документов сообщили в паспортный стол.

Всё остальное, надо полагать – было безвозвратно потеряно. Хорошо хоть, что нариков не заинтересовали папки с различными важными, по словам парня, документами, которые он хранил в тумбочке. Единственной же проблемой, которая действительно сейчас напрягала Дена – были ключи от квартиры, оказавшиеся в чужих и совсем не благонадёжных руках. Пришлось нам за мой счёт вызывать мастера, чтобы он заменил личинку замка.

С отвращением посмотрев на батарею водочных бутылок, что было вполне нормально для человека, только-только принявшего полный антиалкогольный набор, а заодно попробовавшего «Бамбучу», Ден поднял с пола опрокинутый чайник с помятым боком и, набрав в него воды, поставил на огонь. Не большой любитель разномастных, порой странных на вкус чайных отваров, я тем не менее оценил поданный мне парящий напиток, и минут через десять пустого разговора «ни о чём», мы наконец-таки перешли к делу.

– Я… – парень на секунду замолчал, глядя в пустоту. – Вынужден был взять у братвы приличную сумму денег. Нужно было срочно оплатить клинику для Маринки…

– Кто такая Маринка? – спросил я, так как заметил, что Ден напрягся, произнося это имя.

– Моя подр… знакомая. Понимаешь… она беременна, и сейчас лежит в коме. Там… какой-то сложный случай. При таком выживает обычно или мать, или ребёнок, а помочь больше ей было некому. Так что с меня потребовали круглую сумму, чтобы сохранить обоих.

– Твой?

– Что.

– Ребёнок, говорю – твой?

– Да какая разница! – взорвался вдруг парень, тут же потух. – Не знаю! Возможно. Может быть, мой. Или… Не знаю. Я один раз пьяный после матча к ней пришёл. До этого между нами никогда ничего не было. Она для меня, как «свой пацан», только в юбке была. Понимаешь…

В воображении почему-то нарисовалась Ленка Касимова. Пацаном я её вряд ли бы назвал, хоть без подкладок, которые она носит, могла и сойти – груди у девчонки почти не было, в отличие от фигуры. Но всё же что-то такое, что заставляло ассоциировать Мальвину с этим определением, в характере девушки присутствовало с избытком.

– Ага, – ответил я.

– Вот! Я бы никогда…

– Ден! Никогда не говори «никогда», когда дело касается женщин! – перебил его я, а затем добавил себе под нос: – Они сами тебя трахнут и скажут, что так и было…

– Чего?

– Да это я так, о своём. Ты не отвлекайся. Продолжай.

– Хм… Я уже говорил тебе, что профессионально занимаюсь тренировками монстров в Само-карте… знаешь, наверное, что это такое.

– Угу, – коротко ответил я.

– Так вот, у меня был очень, очень ценный монстр, благодаря которому я рассчитывал и вернуть долг и отыграться…

– И у тебя его отжали, а самого на счётчик поставили… – закончил я за него, хмуро посмотрев на парня.

– Да, – он отставил чашку. – Тебе, я так понимаю, уже рассказали.

– Было дело, – кивнул я. – Скажи, а почему ты эту Марину не положил в нормальную имперскую больницу. Там бы и о ребёнке позаботились и о матери, и денег бы у бандитов брать не пришлось… Зачем связываться с частниками?

– Э-э… Имперскую? – Ден непонимающе нахмурился. – А разве… они все не «Имперские»? Или я чего-то не знаю?

– Видимо, – я поморщился от неприятных воспоминаний детства и потёр шею. – Медицинские учреждения у нас в стране делятся на муниципальные, частные, городские, ведомственные и имперские. Так вот последние – курируются Имперской Канцелярией и по своему уровню могут поспорить с самыми элитными частными клиниками, а лечь в них может любой подданный Его Величества, за исключением родовитых. У них вообще обычно свои медицинские учреждения.

– Очередь там, наверное… на сто лет вперёд, – парень прикусил губу, – а мы… люди простые. Так что это, скорее всего, не про нас. Знаешь… не знаю почему, но какие-то люди приходили туда, где лежит Маринка, и хотели перевести её в какое-то особое учреждение. Вроде как бесплатно. Администрация связалась со мной, и я им запретил. Тогда-то они и потребовали всю оплату вперёд. Могли ли это быть из этой… имперской?

– Нет. К ним самим обращаться надо, – ответил я быстро. – Но правильно сделал, что отказал.

– Вот и я так подумал, – устало ответил мне собеседник.

– А… – я замялся, – твоя Марина одарённая?

– Нет.

– А плод? – я ещё раз внимательно посмотрел возмущения, оставляемые чакрами парня.

Простая «единичка», с очень слабым фоном четырёх лепестков в области промежности. Муладхара пропускала потоки так, словно бы её специально кто-то заблокировал, и из моря Сансары прорывались лишь слабые нити. Честно говоря, я вообще в первый раз в жизни видел настолько слабого Неофита. Обычно у магов, да, впрочем, и воинов, именно первые четыре потока бьют с наибольшей интенсивностью, из-за чего после вскрытия даже при минимальных тренировках насыщения организма хватает для прорыва Савадхистханы, а здесь…

В случае Дена даже явно развитый когда-то резервуар, просматриваемый у магов как этакий синий шарик, расположенный обычно под солнечным сплетением, по ощущениям напоминал сейчас сморщенную изюминку, а не пульсирующую набранной энергией жемчужину, готовую поддержать «выдох» владельца.

– Слишком малый срок… – ответил мне он, глядя в свою чашку. – Как мне сказали, возможно, что да, но пока идёт серый отклик, и они не могут определить.

– Чего, – я с удивлением уставился на собеседника. – Серый отклик?

– Ну да, – кивнул он. – Как мне объяснил доктор, серый цвет индикаторного шара нормален на этом сроке…

– Так… – я встал, взяв ос стола свою трубку, направился к выходу из квартиры.

– Ты куда это? – удивлённо проследил за мной Ден.

– Погоди, сейчас вернусь, – отмахнулся я, набирая Нинкин номер.

То, что рассказал мне только что парень, вообще не вязалось с тем, что я знал об одарённых. И в частности, о том, как они, то бишь такие, как мы, появляются на свет. «Шаровой индикатор» – хрустальная сфера из нуль-кварца, особого кристалла, чутко реагирующего на врождённый аспект одарённого, преобразуемый Муладхарой, то есть единственной чакрой зародыша, просто не могла работать подобным образом. То есть – она либо светилась цветом возможного простейшего или по-другому «базового» аспекта, либо оставалась «тёмной». Проще говоря – если одарённый, то светится, и не важно, во что преобразуется после рождения, либо – нет. Да у меня самого при рождении был, по словам мамы, глубокий синий оттенок, то есть «Вода». Как она морфировалась в «Антиматерию», а не в «Лёд» или в другие смежные аспекты… надо спрашивать деда. Но был абсолютно уверен в том, что, во-первых – на неодарённых кристалл не реагирует. А во-вторых, что «серого» цвета среди базовых аспектов не существует.

Впрочем, я понимал, что как полный дилетант, могу ошибаться. А потому мне требовалась «подсказка из зала». А точнее – «звонок другу», то есть подруге, которая, возможно, разбиралась в этих вопросах куда как лучше меня.

– Привет, любимый! – произнёс динамик уставшим голосом Зайки. – Ты немного не вовремя… я на…

– Милая, один вопрос, – перебил её я. – Сразу предупреждаю – не для меня!

– Что не для тебя? – с подозрением произнесла девушка.

– Вопрос не для меня. Но меня поставил в тупик.

– Ладно… – сквозь поджатый пальцем микрофон я всё же услышал, как моя Нина, очень вежливо и даже слегка извиняясь, просит кого-то прощения за то, что ей нужно ответить на мой звонок. – …Так, Кузь, я в коридоре, и поверь, я очень рада, что ты мне позвонил, но если дело не «ах» какое, то больше так не делай. Или в следующий раз мне придётся отключать телефон. Я на работе.

– Извини. Может, перезвонишь, как…

– Поздняк метаться. Спрашивай.

– Окей. Вопрос немного пикантный.

– Хм…

– Если беременная женщина проходит тест на одарённость плода…

– От тебя? – резко и жёстко спросила любимая с вагоном ревности в каждом слове.

– Нет! – поскорее ответил я. – Сказал же – не для меня…

– Ну… – в голосе Нины сквозило такое недоверие, что мне даже стало не по себе.

Как-то сразу я пожалел, что решил позвонить именно ей.

– Что значит серый цвет шара? И почему врач говорит, что не может сказать, одарённый плод или нет, а кристалл светится?

– Серый… – задумчиво протянула Нинка, а затем заорала в трубку так, что я аж дёрнулся: – Серый!

– Ну да.

– Где кто! – девушка, не стесняясь никого, откровенно кричала. – Даже если твой – прощу! Кузьма, где эта беременная?!

– Да не мой! – рыкнул уже я, немного уязвлённый подобным недоверием. – В какой-то охренеть дорогой частной клинике…

– Адрес, Кузя… Адрес, – Нинку явно несло.

– Она в коме, – а адрес…

– Понятно, что в коме… где! – наорала на меня будущая супруга.

– Сейчас спрошу… – нарочито медленно ответил я.

Заглянув за дверь, я узнал у Дена адрес клиники, в которой лежит его Марина, и её фамилию. Трубку я не прикрывал, так чтобы мои слова и далёкий ответ слышала внезапно озверевшая Зайка, а затем продублировал ей.

– Всё! – куда как спокойнее ответила она, а затем нажала на отключение трубки, но я успел услышать: – Я перезвоню…

– Не понял… – произнёс я, возвращаясь в квартиру.

– Что? – парень поднял на меня взгляд уставших глаз.

– Не важно… – я решил, что говорить ему про странное поведение Нинки не стоит. – Подвинь-ка ко мне свою табуретку, сядь ровно и закрой глаза…

– А может быть, мы уже о деле поговорим? – ершисто ответил парень, но всё же выполнил то, что я сказал.

– Успеется, – задумчиво ответил я и дотронулся указательным пальцем до его Аджны – «Третьего глаза». – Только не дергайся, больно… будет.

– Что за… – Естественно, стоило мне начать, Ден тут же сделал то – что я просил не делать, но техника «липких рук» не дала разорвать контакт.

Секунда, всплеск чистой Сансары, перекинутый мной в его тело, и парень с диким воем свалился с табурета, схватившись руками за промежность. Ещё мгновение, и он уже с круглыми глазами и дрожащими руками поднимается с пола, пошатываясь как пьяный.

Собственно, он сейчас опять пьяным и был, техника, которой меня в своё время почти год лечил «Варяг» и которую я просто не мог не запомнить, сорвала на хрен наложенную непонятно кем блокаду, и его отвыкший от постоянного притока энергии резервуар мигом наполнился волной из потоков Сансары. Болевые ощущения же… Знал бы он, как я орал, когда Наставник пробивал мне чакры, покрытые естественными энергетическими рубцами, которые не давали им нормально смыкаться.

Пришлось, правда, перехватить кулак, неумело, но со всей дури летящий мне в челюсть. Потом второй, а ноги, ну, их я легко отбил ступнями, тем более что в этот момент сидел. Подёргавшись, Ден прохрипел:

– Ты чё, су… со мной сделал? – и ещё раз дёрнулся.

– Ничего криминального, – ответил я. – Вылечил твою нижнюю чакру. Не знаю уж, кто тебя так изуродовал, Ден, но на мой дилетантский взгляд, блок стоял «мастерский». Не знаю, уж кому ты дорогу перешёл.

– Чего… – парень застыл на месте, а затем рывком выдернул свои кулаки. – Какой блок? Я болел в детстве и у меня…

– Не знаю я таких болезней, которые ставят «ограничитель», – я задумчиво почесал затылок. – В любом случае – поверь, когда мне… ну не важно, в общем, прорывать естественные рубцевания Сансары куда как болезненнее и за один раз не получится. Я бы не взялся, не испытай на себе это ранее. А так считай это извинением за мои фэйлы…

– Фэйлы… – сразу же зацепился парень, затем замолчал, затем побледнел и прошептал: – Это за какие ещё… Ты что? Ты Марину… Ты… Пошёл в…

В этот момент раздался звонок в дверь. Мой собеседник мгновенно заткнулся, а затем затравленным зайцем посмотрел мне в глаза. Я пожал плечами и кивнул на дверь. Мол: «Иди, открывай! Ты ж тут хозяин».

Глядя на меня, словно на врага народа, Ден, слегка пошатываясь, потопал в свою маленькую прихожую. Ещё раз волком посмотрел в мою сторону и отпер дверь.

Не знаю уж, кого он там ожидал увидеть, но это был всего лишь мастер, который после недолгих переговоров с хозяином квартиры занялся заменой замка.

– Прости, – произнёс парень, подходя ко мне. – Я думал, ты… Марико…

Он печально вздохнул и, покосившись на работающего слесаря, спросил:

– Так что за блокировка была?

– А мне почём знать? – хмыкнул я. – Я умел – я снял. И ладно. Давай лучше к делу.

– Может, подождём? – нахмурившись, попросил парень, покосившись на работающего мастера.

– Можем и подождать, – согласился я.

Впрочем, чаёвничали мы не долго. Уже через пятнадцать минут, когда слесарь, выполнив свою работу, сдавал её хозяину квартиры и что-то объяснял парню, сжимающему в руках новенькую связку ключей, за окном раздался характерный стрёкот вертолётного винта. Мы резко переглянулись, и я бросился к единственному в комнатёнке окну. Впрочем, из него видно было не особо много, но мне хватило пары мелькнувших фигур, чтобы узнать ГБшников в знакомых доспехах.

– Ден… – произнёс я, поворачиваясь к вмиг побледневшему и затрясшемуся парню. – Сядь в дальний угол и не отсвечивай. Я… сам попробую разобраться.

Он только кивнул и, даже не закрыв дверь, выполнил то, что я сказал. В свою очередь, я приготовился…

Даже не знаю к чему, потому как в приоткрытую дверь деликатно постучали, а затем бойцы КГБ не ворвались, как можно было бы предполагать, а вошли, вежливо мне поклонившись, а за ними вплыла… нет, ну вот реально именно вплыла, словно бы актриса из ансамбля «Берёзка» – Инна.

– Муж, привет, – заявила цесаревна с порога и, нейтральным взглядом осмотрев разгромленную комнатёнку, покачала головой. – Что у вас здесь произошло?

– Попытка ограбления, – честно сказал я. – А ты что здесь делаешь?

– Я-то… – она подошла ко мне и, положив руки на плечи, поцеловала, так, что я не мог не ответить, а лишь прижать к себе, прихватив за талию. – Да так, гарантия того, что никто не будет сильно нервничать. Особенно ты. Ребятам с «Разрушителем карт» поговорить надо, а ты мог бы всё превратно понять.

– «Разрушителем карт»?

– Да. Именно так в ведомстве сейчас проходит один паренёк по кличке «Донателло», который вместе с нашей хакершей «Леди Винтер» с нашего же позволения решились подвинуть одну окончательно зажравшуюся корпорацию.

* * *

«Дорогой, сходи и принеси…» – сказала она. Я вдохнул, чувствуя себя подкаблучником. «Не напрягать же ведомство, если ты можешь…» – сказала она.

Мне только и оставалось, что покачать головой. Выйдя из подъезда, махнул рукой группе осназовцев, стоящих в охранении у вертолёта, и, получив в ответ лёгкие кивки, зашагал обратно к остановке, провожаемый их цепкими взглядами. Сказать по правде, увидев входящую в квартиру Инну, я преизрядно удивился. Нет, я, конечно же, подозревал, что меня, скорее всего, ненавязчиво «ведут», глупо было бы думать, что наше родное государство позволит мне вот так спокойно расхаживать по бывшей столице. Особенно теперь, когда я, мало того что, можно сказать, подтвердил свой статус Аватара, да ещё аспекта некой таинственной «Антиматерии», так ещё и де-факто являюсь будущим наречённым одной цесаревны и, как я понял, уже де-юре – мужем другой. Ну не верил я, что фаворитизация ограничивается исключительно каким-то там ритуалом. Это при нашей-то русской любви к бюрократии. А ещё я – герцог, колдун и пока что подросток, в психологическом портрете которого явно содержится очень много нелестных слов о характере оного.

Так что тут бессмысленно было возмущаться даже мысленно. Взрослые дядечки из серьёзных структур просто не могли допустить, чтобы кто-нибудь вдруг обидел подобного маленького мальчика, после чего он пошёл бы наносить добро и причинять справедливость направо и налево. Не зря же Федосеев ещё в сентябре запугивал меня теми же китайцами – тут вообще забота органов крайне уместна. Ну вот, если подумать, то зачем Империи выжженная и обезлюдевшая территория на дальневосточных рубежах, вместо надоедливого, но очень промышленно развитого узкоглазого соседа. Любящего в последние годы торговать с нами и ссориться с «заклятыми партнёрами»?

Я усмехнулся более-менее удачной, на мой взгляд, шутке. Натянул поглубже капюшон и, выйдя на проспект Ракетостроителей, заложив руки в карманы, зашагал в сторону торгового центра.

И всё же, по поводу слежки, всё это пока исключительно мои догадки. Если меня и вели, то делали это деликатно, ненавязчиво и не влезая в мои дела, либо вообще отслеживали меня каким-то особым способом, например, с помощью чипа Большой игры, что наиболее вероятно. А я, в общем-то, был собственно и не против подобного присмотра, так как никогда не исключал того, что вполне могу как-нибудь накосячить, и тогда господам хорошим куда как легче будет прикрыть мою задницу от проблем.

«Ну да, – я глубокомысленно посмотрел на уже медленно темнеющее небо и неторопливо разгорающиеся уличные фонари. – Вот такой я покладистый и готовый к компромиссам! Не пай-мальчик, конечно, да и не собираюсь таким быть, но и не книжный герой, каких любят описывать современные фантасты и которые с ходу начинают прокачивать свои права на предмет “свободы и независимости” от всех и вся…»

И тем не менее катализатором появления спецов в разгромленной квартирке, а также старшей цесаревны явно был звонок её младшей сестры. Тем более что, когда разговор коснулся беременной девушки Дена, меня под благовидным предлогом банально выперли из комнаты.

Выглядело это следующим образом. Стоило мне представить девушку, а хозяину квартиры осознать, кого собственно принесла нелёгкая в его разгромленное жилище, с парнем чуть было не случился сердечный приступ. Немного очухавшись, Ден, испросив «милостивого разрешения», и с чего только вдруг перешёл на столь витиевато-неуклюжий язык, дрожащими руками приготовил Инке чай. А затем, когда он, с видом ведомого на казнь, опять притулился в уголке, словно приговор выслушав похвалу напитку, выяснилось, что моя «жена» собственно ничегошеньки по его вопросу не знает. Так, кое-что подхватила во время перелёта, а сама она здесь присутствует действительно как некий буфер между резким, как понос, мной и не всегда вежливыми осназовцами.

«Чтобы чего нехорошего не вышло, – сказала она, – ну и потому что мне интересно».

Интересно ей! Отдуваться же пришлось зашедшей через несколько минут в комнату женщине в строгом гражданском костюме, которая, отказавшись от чая, немедленно приступила то ли к допросу ошарашенного происходящим Дена, то ли к изложению для нас с цесаревной материалов уголовного дела. Во всяком случае, это касалось того маленького кусочка разговора, который мне разрешили услышать, перед тем как вежливо выставили вон за неимением нужного уровня допуска.

В общем – сладкая парочка Денис и Марина были своеобразными «Бонни и Клайдом» от мира юных хакерских гениев. Единственное отличие в том, что они почти сразу же попались под колпак спецслужбам, которые ещё несколько лет назад поймали на чём-то за руку Дена и уже через него вышли на его подружку. Причём с ней они вошли в контакт и склонили к полноценному сотрудничеству, а вот хозяина квартиры использовали в тёмную, прогоняя через него много чего, на чём нельзя было светить собственных официальных умельцев.

Но это к сути нынешнего дела почти никак не относилось. А вот когда добрая девушка – «свой пацан в юбке» стуканула в контору о намерении Дена взломать интеллектуальную собственность «Summoning Card Commitee», тут бы и явились к нему люди в масках, если бы чудесным образом это не совпало с интересами государства.

Я далёк был от мира игроков в эти виртуально-карточные игры, но, естественно, кое-что слышал. Так вот, «SCC» являлся международным холдингом с равновесными пакетами акций у входящих в него компаний из крупнейших стран мира, что должно было обеспечивать равноправную конкуренцию производимых ими продуктов. Но это в официальной версии. А в реальности же члены представители комитета давно уже вошли в картельный сговор и, по сути, плясали под дудку «American Legacy Card Inc.» из Либерократии, монополизировав рынок подобных видеоигр и активно топя любых конкурентов. Рэкет, промышленный шпионаж и диверсионно-подрывная деятельность, заказные убийства и похищения людей стали неотъемлемой частью этого бизнеса, в котором сейчас крутились сумасшедшие деньги.

Так что конкурентов у них не было, а благодаря воровству технологий и идей, «Само-карт» раздувался всё новыми и новыми опциями и возможностями, предложить которые игрокам другие потенциальные разработчики виртуально-оптических игровых систем просто не могли. Поэтому всё то, что планировалось как общедоступная популяризирующая магию игра, стало очень недешёвым развлечением, высасывающим деньги из карманов жителей планеты прямиком в карман буржуям из «ALC Inc.».

Частично в этом была вина в том числе и нашего правительства. Почему-то так исторически сложилось, что «Россия», как бы она ни называлась, никогда на высшем уровне не относилась серьёзно к индустрии развлечений. Вот и в очередной раз, делая лучшую военную технику в мире, мы с презрением отнеслись к возне с какими-то там игрушками, а теперь уже не могли глобально, на государственному уровне, повлиять на эту разогнавшуюся денежную машину. Разве что прикрыть «ОАО Русское Игровое Агентство» и запретить продажу продукции «Само-карт» на территории страны, собственноручно превратив её территорию в рынок сбыта контрафактной и контрабандной продукции. Чего по здравому размышлению решили не делать, понимая, что по сути это тупик.

В общем, подумав, спецы и прочие аналитики разработали определённую концепцию обрушения для начала стоимости игровых карт как расходников, а затем и акций головного предприятия, с последующим банкротством или пересмотром всех договорных обязательств и чисткой «SCC» от высокопоставленных ставленников американцев. И как один из вариантов вполне мог использоваться метод, который желал разработать юный и воспылавший жаждой справедливости паренёк.

В течение всего этого короткого рассказа на Дена было больно смотреть. Кажется, парень реально считал себя «неуловимым», а ребят, сидящих в конторе, «тупыми» и «непрошаренными». Его даже не столько задело то, что эта Марина сдала его с потрохами, сколько то, что именно он первым попался на взломе какого-то сверх защищённого ПМК и вывел ведомство на неё.

Когда же он по-быстрому обрисовал суть своей проблемы, по просьбе всё той же женщины из органов, для того чтобы дополнить уже существующую картину, Инна только качала головой. Узнав про какую-то очень ценную карту «Эльфа», которую отжали у него злые бандиты, она смотрела на него с жалостью, как на большого, но несмышлёного ребёнка, у которого отобрали игрушку. После чего потребовала, чтобы КГБ даже не смело и думать о том, чтобы забирать её у него повторно. Вот тогда-то, спустя минут пятнадцать, дело и коснулось вопроса с «серым» диагностическим шаром, и мне, как, не имеющему допуска, указали на дверь.

«Милый, ты же, как я поняла, за этим сюда собственно и приехал? Чтобы помочь мальчику? – сказала она. – Ну так, дорогой, сходи и принеси нам эту карточку, уж больно посмотреть хочется… Не напрягать же ведомство, если ты можешь всё сделать сам! Тем более ты же хотел с дядькой Валентина встретиться…»

Вот я и пошёл.

Движение по проспекту было не очень-то оживлённым, так что я не мог не обратить внимание на шум нагоняющей по проезжей части легковой автомашины, которая вдруг плавно притормозила и, тихо урча, поехала с моей скоростью, метров за десять позади. Оборачиваться я пока что не стал, хотя и почувствовал направленный в мою сторону интерес водителя и пассажиров.

«Очень интересно! – подумалось мне. – Неужели действительно, помяни чёрта, и он появится? Вот они, те самые легендарные китаёзы, привлечённые моими крамольными мыслями о незавидной судьбе ожидающей их Народную Республику? Да ну на хрен! Не может такого быть».

Я как раз перешёл выезд во двор дома номер три по проспекту Ракетостроителей, и с правого плеча потянулась берёзовая рощица. Никаких гуляк там уже, естественно, не было, трудно, знаете ли, продолжать культурный отдых, когда неподалёку во дворе приземляется немаленьких размеров военно-транспортный вертолёт. Мангал всё ещё чадил тонкой струйкой белёсого дымка, едва видимой в быстро наступающем сумраке, а возле стола, скуля и повизгивая, между разбросанной пустой стеклотарой и одноразовыми тарелками, возилась пара дворовых кабыздохов, жадно подъедая что-то с земли.

Когда я проходил мимо, машина за моей спиной резко рыкнула мотором. Собаки вздёрнули головы, уставившись в сторону звука, а затем, подхватив что-то с земли, быстро ретировались в глубину редкой рощицы, под защиту наползавшего сумрака. Остановившись, я наконец обернулся и увидел резво приближающийся патрульный «мерс». Иномарка затормозила прямо напротив меня, двери открылись и из автомобиля, не торопясь и поправляя небрежно висящие АКС12У, вышли трое на удивление «неформатных» полицейских.

Толстячки, забавно переваливаясь, протрусили ко мне и, остановившись, один из них грозно спросил:

– Что ж это мы мусорим, гражданин? – пузан неодобрительно потряс жирком на лоснящейся ряхе. – Сержант Приходько, ОВД «Долгопрудный». Предъявите документики.

Хмыкнув, я достал студенческую карту и протянул её полицейскому. Тот взял её и, даже не глядя, засунул в нагрудный карман формы.

– На подделку похожа. Придётся проехать с нами до опорного пункта, – задумчиво протянул толстяк, грозно нахмурив брови и посмотрев на одного из своих сослуживцев, произнёс: – Что там ещё… распитие спиртных напитков в общественном месте, выброс мусора в неположенном месте…

– Нахождение в состоянии тяжёлого алкогольного опьянения, – поддакнул другой мент. – Наш клиент. Надо задерживать, для выяснения лич…

– Эй! – включился в игру третий, показательно кладя руку на цевье автомата. – А я его харю узнаю! Он же у нас по ориентировкам проходит! Так, руки за голову…

– Да вы охренели, господа правоохранители! Тем более когда в соседнем дворе вертушка с кучей осназовцев из одиннадцатого отдела стоит… – немножко наигранно поразился я. – Ты, пузан, карточку-то, которую я тебе дал, посмотри, что ли. Кучи проблем избежишь…

Кажется, мне не поверили, а, наоборот, отчего-то обиделись. Уж не знаю, что этим доблестным полицейским от меня понадобилось, но вместо того, чтобы сделать то, что ему говорят, мужик, насупившись, прорычал, надвигаясь на меня:

– Оказание сопротивления при аресте! – и попытался грубо схватить меня за воротник своей волосатой лапищей. – Ах, ты ж…

«Да, интересный сегодня денёк получается. Насыщенный», – мысленно поморщился я, простым приёмом выворачивая мужику кисть на болевой и заставляя взвывшего мента слегка согнуться.

– За оружие хвататься не советую, – холодно произнёс я потянувшимся к автоматам толстячкам. – Уж не знаю, откуда вы в местном отделении такие хряки без грамма дара взялись, но советую не шалить. Иначе я запихну вам эти стволы по самые гланды.

– Твою мать… – возможно догадавшись о чём-то, просипел один из ментов, отступая к машине, не делая, впрочем, более попыток хвататься за свой «калаш». – Парень, ты понимаешь, что творишь… Лёха, не смей! Отставить! Фёдора заденешь!

Он, в общем-то, вовремя остановил третьего, куда более непонятливого товарища. Тот нехотя опустил ствол.

– О как. Заложник, значит, – уже откровенно издеваясь, произнёс я, поигрывая на болевом потной ладошкой пузана. – Тебя, сержант Приходько, это тоже касается. Забудь про свой пистолетик. Считай, что у тебя его нет. Итак, я слушаю, на хрена вы ко мне решили докопаться. Господа полицейские, поверьте мне на слово, если я сейчас вас здесь положу, то мне за это – ничего не будет.

Хотя это ещё бабушка надвое сказала. Наше государство очень не любит, когда кто-либо обижает людей в форме и при исполнении. Какими бы отморозками они ни были. То давешнее происшествие с оборотнями в погонах и кидалами нас с Мариной Сергеевной, как мне кажется, никак не коснулось только по той причине, что на месте оказался встречавший её проректор из Колледжа, и за дело сразу же взялся наш юридический отдел, после того как туда переслали слепки пространства. А вот сейчас… Кто его знает, имеет ли право такой, как я, проредить немного поголовье отожравшихся хряков, явно не укладывающихся, в физические нормативы правоохранительных органов, или нет.

– Я жду… – произнёс я, с ленцой поглядывая на мнущихся полицейских.

– Парень, отпусти сержанта и сдавайся. Мы…

– Ну не хотите, как хотите.

Достав свободной рукой из кармана телефон, я ткнул большим пальцем на номер Инны и, когда девушка спустя пару секунд приняла вызов, попросил:

– Дорогая, а не могла бы ты отправить парочку осназовцев, из тех, которые тусуются у вертолёта, на проспект за домом номер три? А то меня тут господа полицейские арестовывать по беспределу собрались…

– Тебя? – удивлённо переспросила цесаревна, которая в своей жизни вряд ли когда даже слышала про полицейский произвол. – А что ты сделал?

– Вот я и хотел бы, чтобы они об этом поинтересовались у своих «коллег». А то со мной они говорить отказываются…

– Ладно… сейчас распоряжусь… – В голосе моей… «молодой жены» так и сквозило недоумение, и когда она уже отключала трубку, я успел расслышать недовольное бурчание: – Ну, ни на секунду нельзя оставить…

Бойцы, в количестве трёх штук, примчались спустя пару минут, с ходу уткнув горе-полицейских пухлыми мордами в землю, покрытую тонким слоем грязного снега. Вопросы осназовцы задавать умели, видимо, лучше меня, ну или внешний вид закованных в броню «демонов» куда как больше располагал к откровениям, нежели паренёк в джинсах и курточке. Суть интереса же столь колоритных охранников правопорядка к моей скромной персоне объяснялась довольно просто.

Откуда-то сверху, а у рядовых полицейских «сверху» понятие по чинам и начальникам достаточно расплывчатое, пришло указание задержать молодого человека, соответствующего моему описанию. Уж не знаю: то ли кто-то из благодарных за всё жильцов многоэтажки постарался, то ли нарики, очухавшись, побежали жаловаться, то ли жители этажа видели в глазок, как я ломанул квартиру Нечаева, а может быть, после массовой явки хулиганствующего элемента с повинной, у кого-то в ОВД возникли вопросы касательно первопричины столь бурных откровений – не суть дела.

Важно то, что информация прошла с некоторым запозданием, и ближайшую патрульную машину, сняв с маршрута, направили к Ракетостроителей дом пять, четвёртый подъезд. Ну и, конечно же, в силу традиционных конфликтов между ведомствами, о появлении в районе вертолёта КГБшников дежурному никто сообщить не удосужился. А тут – из двора выхожу я, весь из себя такой красивый и стройный. Ну а всё остальное – неразумная инициатива исполнителей, которые в силу неоднократно купленных ежеквартальных нормативов, давно уже потеряли как свои вторые воинские уровни, необходимый минимум для работы в полиции, так и способность чувствовать одарённых. Даже самых сильных.

Короче, видеорегистратор в машине внезапно вовремя «сломался», ну а как уж происходило задержание и кто что говорил, тут уже их «честное» слово против лживых оправданий задержанного. А там уж – начальство прикроет, если что.

– Бардак, – зло процедил один из осназовцев, глядя на скованных их же наручниками разоружённых ментов и, повернувшись ко мне, отдал честь. – Прошу прощения, ваша светлость. Я непременно доложу обо всём в рапорте и клянусь вам, местное отделение полиции ждут очень неприятные деньки.

– Да нет. Не бардак… капитан, – я посмотрел на часики в верхнем левом углу телефона и нахмурился. – Просто неблагополучный район. Таких в любом городе полно. Взять тот же Новосиб. Лично мне кажется, что сама система порочна изначально. Законопослушные сильные одарённые живут в одном мире, а все остальные – в другом, а так как миры эти далеко не везде пересекаются, вот и появляются подобные «районы», в которых одних всё вроде как устраивает, а другие просто отсеиваются. И не надо на меня так смотреть, я не революционер, я имперец, мне просто за державу обидно.

– Как можно! – отчеканил осназовец, но профессиональное подозрение из его взгляда никуда не исчезло.

«Мда, кажись, в моём деле сегодня появится ещё несколько очень неблаговидных строчек», – тяжело вздохнул я и, забрав из кармана у слегка пришибленного сержанта Приходько свою карту, спросил:

– Скажите, капитан… – я покосился на стоящий у обочины патрульный «мерсик». – А никак нельзя сделать так, чтобы я мог на время реквизировать у местного ОВД вот этот автомобиль. Я, понимаете ли, на важную встречу опаздываю, а на общественном транспорте…

– Папка! Нашла! Нашла! – раздался сбоку от меня радостный девчачий вскрик и из завихрившейся неподалёку позёмки выскочила взлохмаченная, легко одетая Аська, с визгом повиснув у меня на шее.

– Японский городовой! – обречённо помянул я знаменитого стража правопорядка из Страны восходящего солнца, аккуратно придерживая радостно дрыгающееся и пищащее тело. – Ты что здесь делаешь!

– Я к тебе пришла, – безапелляционно заявила малявка.

– Опять из дома сбежала? – нахмурился я, опуская её на землю.

– Ну-у-у-у… – протянула она и отвернулась, чтобы не смотреть мне в глаза.

– Ага, – тяжело вздохнул я. – С Ленкой поссорилась…

– А чего она! – топнув ножкой, воскликнула девочка, насупившись глядя на меня.

– Ася… – сурово произнёс я. – Я вообще-то сейчас очень занят…

– Ну! Так не честно! Ты всегда занят! И вообще, я… а она… – На ресничках мелкой заблестели первые слёзки. – И вообще!

– Аська! Быстро домой!

– Ну, па-а-а-па! – Милая мордочка скривилась в стартовую мимическую позицию для обильного слёзоиспускания. – Я туда никогда, никогда больше не вернусь! Ленка бяка… А я так по тебе соску-у-у-училась…

Ну, вот на это я точно уже не куплюсь! Точно не сейчас… Ну… возможно! Многотысячелетняя малолетняя интриганка прекрасно знала, что этот отработанный веками женский приём неизменно срабатывал на меня, являясь ударом ниже пояса.

– Так, – я хмуро покосился на улыбающегося краем губ капитана, а затем на закованных в наручники ментов с круглыми глазами и отвисшими челюстями. – Отставить слёзы!

– Есть отставить слёзы, – пробурчала девчушка, надув губки и вытирая кулачком глазки.

Чувствует, зараза, что опять сработал приёмчик.

– …Но тебя с собой я взять не могу. Обещаю, что как освобожусь…

– Ты всё время обеща-а-а-аешь… – начался второй заход.

– А я когда-то не выполнял данного тебе слова? – хмыкнул я, погладив малышку по волосам. – Так было такое или «нет»?

– Вроде нет… – опять надувшись, буркнула она.

– Ну, вот и всё. Капитан…

– Здесь, – коротко ответил осназовец.

– Проводите, пожалуйста, эту девочку, – я положил руки на плече Аськи и развернул её к ГБшнику. – К цесаревне Инне. Это её…

Я замялся, задавшись мыслью о том, кем собственно теперь является моя приёмная дочь для моей «жены в магии». Пожав плечами, прокашлялся.

– …Считайте, что это её падчерица. Зовут Ася Кузьминична. – Лицо капитана как-то вытянулось, глаза округлились, а бравый сержант Приходько так и вовсе закатил глаза и мешком осел на землю.

– В… В… ваша светлость, – выдавил он из себя. – А… А Ася Кузьминична в таком виде… Она же простудится…

– Скорее мы все насмерть окоченеем, – со вздохом ответил я, и пигалица серьёзно кивнула. – Так что насчёт машины?

Глава 8

Настроение было ни к чёрту! И всё из-за этого жирного борова, сержанта полиции Приходько. Нет, ну это надо быть таким… таким… Очнувшись от обморока, эта скотина рыбкой бросилась мне в ноги и принялась лобызать бутсы. Кто бы знал, чего мне стоило не отфутболить его дурную башку на другой конец Москвы… Такого стыда и отвращения я не испытывал никогда в жизни!

Нинка однажды, когда мы валялись в постели номера клуба «Регалия», задвинула мне «умное» высказывание, над которым я тогда только посмеялся: «Не власть и не дар разлагает наших аристократов, а отношение простолюдинов к носителям этого бремени…» Конечно, автором была не она, а какой-то очередной продвинутый философ… но так как мне в тот момент было крайне невыгодно соглашаться с чем-то подобным, да к тому же являясь тем самым простолюдином, я только криво отшутился. На что девушка, сочувственно улыбнувшись, сказала, что мне – ещё только предстоит понять истинность этих слов.

Ну, вот теперь осознал. Хлебнул правду полной ложкой и чуть было не сгорел от стыда под взглядами осназовцев. Хотя вроде бы я-то ни в чём не виноват! Вот и получается, что великий итальянский мыслитель Макиавелли сказал в своё время: «Короля делает свита!», а его неизвестный русский последователь уточнил: «Аристократию портит народ!», а один не шибко умный недоросль-Аватар понял это как: «Народу нравится прогнившая, испорченная и самовлюблённая власть» и фактически посмеялся над обоими мыслителями.

Улица, по которой я гнал реквизированную на время полицейскую патрульную машину, была абсолютно пуста, так что следуя указаниям Азьдекс-Навигатора: «Через сто метров поверните налево», я зло рванул руль, пуская легковушку опасным юзом. Каким-то чудом «мерсик», заскользив на тонком льду и встав на два правых колеса, не перевернулся и не вписался крылом в светофорный столб.

«Спокойнее, Кузьма, – сказал я мысленно сам себе, сбрасывая скорость. – Спокойнее!»

Свернув на перекрёстке с Хабаровской улицы, куда я вывернул со МКАД, сразу же, как только представилась возможность сойти с транспортной артерии в жилые кварталы, на Щёлковское шоссе в сторону центра, почти сразу же углубился подальше во дворы на противоположной стороне трассы и аккуратно припарковал машину. Теперь нужно было пройтись немножко в обратном направлении, к дому девяносто шесть, в котором располагался мини-маркет сети с немного приблатнённым, на мой взгляд, названием «Шестёрочка».

Старая советская одноподъездная двенадцатиэтажка выглядела вполне себе ничего. Крепкая полистальная, с вкраплениями нуль-элемента дверь с навороченным современным домофоном, камеры, парковочные лифты в подземный гараж для владельцев автомобилей и полностью обновлённый фасад с закосом под хай-тек. Насколько я знал из справки в навигаторе, район Северное Измайлово назначил своей вотчиной небольшой род Лепестковых-Каменских. Это вовсе не значило, что эти земли в черте Москвы действительно принадлежали этим аристократам, или местные предприятия и торговые точки платили им процент с прибыли или аренду. В отличие от родовых земель, «вотчина» была чем-то типа «публичной визитной карточки» благородного сословия больших городов. Небольшой участок территории, на которой богатые и влиятельные люди показывали, как они заботятся о простом народе и что им не безразлична жизнь и удобство их менее удачливых соотечественников, полностью снимая с них заботу о благоустройстве территорий и капитальном ремонте зданий.

Поэтому все дома в таких местах, не являющиеся памятниками архитектуры, модернизировались, восстанавливались. В общем-то, можно сказать, что «вотчина» была неким «пискометром» для аристократии, а потому изгалялись здесь в меру собственной фантазии. Прокладывалась новая инфраструктура, каждая квартира оснащалась бесплатной интернет-точкой и узлом вакуумной почты. Кто-то создавал собственные соцслужбы для малоимущих, кто-то организовывал малобюджетные велосипедные, мото– и автопарки, или, как в данном случае, снабжал каждое здание огромным подземным гаражом с автоматическими лифтами-подъёмниками. Вокруг были разбиты сады и парки, а строгие городовые – особые полицейские, ответственные не только перед ведомством, но и перед нанявшим их родом, чутко следили за правопорядком.

Именно такой бравый вояка, завидев, как я вылезаю из служебного автомобиля, некоторое время следовал за мной, а заметив, что я проявляю интерес к подъезду дома номер девяносто шесть, подошёл и попросил предъявить документы. Всё, как положено по инструкции при общении с подозрительной личностью – кобура расстёгнута, но в поведении ни единого намёка на агрессию или самодурство. Стройный, подтянутый воин-Есаул, показательно вежливый и предупредительный, но между тем готовый, если что, сложить голову за спокойствие местных жителей. Уважаю таких служивых!

Получив от меня карточку, он немедленно проверил её портативным сканером, после чего взял под козырёк, но поинтересовался, что его светлости, молодому герцогу Ефимову, понадобилось в вотчине рода Лепестковых-Каменских. Пришлось объяснять, не вдаваясь в детали, и в очередной раз городовой порадовал, не став выспрашивать лишнего. Надо – значит надо. Только предупредил, что квартира, в которую мне нужно, сдаётся в аренду, и там периодически собираются личности, не внушающие ему доверия, с разрешением хранить оружие. Вот так вот должен работать любой участковый, чью роль по большей части дублируют в таких районах городовые.

– Ваша светлость, нужно ли вам какое-нибудь моё содействие? – без тени подобострастия и желания услужить благородному спросил мужчина.

– Ну… – я хмыкнул. – Разве что оградите меня от «дежурной смены» у подъезда.

Я многозначительно покосился на заседающих на лавочках старушек.

– Сделаем, – он улыбнулся и опять отдал честь. – Последний вопрос, ваша светлость, не желаете ли в ближайшем будущем нанести визит роду Лепестковых-Каменских?

– Я их даже не знаю. С чего вдруг? Не приглашают же они первого встречного…

– Инструкции, ваша светлость! – немного смущённо произнёс городовой. – Обязан поинтересоваться у каждого благородного при возможности… в связи с приближающимся днём рождения наследника.

– И когда? – спросил я больше для проформы.

«Интересно они к себе гостей зазывают…»

– В это воскресенье, ваша светлость.

– Наверное, н… – И тут у меня в голове родилась определённая, довольно интересная идея, связанная с легализацией нашего странного трио.

Тут ведь какое дело… лично я сейчас – никто и звать меня в общем-то никак. Да – вроде герцог. Но это «вроде» в скором времени вполне может осложнить мою жизнь, особенно когда разнообразные аристократишки и дворянчики отойдут от шока и позарятся на моих девочек. Немного поварившись в каше местного высшего общества и делах колледжа, я уже понял, что правила – это хорошо, но зачастую соблюдаются они только на бумаге.

Да, я не могу как курсант и как участник «Большой игры» участвовать в дуэлях… Но! Как всегда и везде, есть одно большое «Но»! Как объяснил мне сегодня Грем, после того как реально дал по шее, узнав, кто стал моей «фавориткой» – я долбаный дебил и латентный самоубийца.

Всё горе, как говорится, от баб! Я не очень понял, какого хрена юридически фаворитка считается лишённой собственной воли и мнения, за Инной я подобного не замечал, как и почему её хозяйкой считается Нина, так как непосредственно провела ритуал, что как-то связано с тем, что я взял её первой… Но при определённых обстоятельствах, с помощью другого ритуала, это позволяет убрать старшую цесаревну как вещь. Более того, вот этого я не понимал от слова совсем, для двора, по всем признакам, в данный момент я нахожусь в «опале» у императора, а потому он вроде как «выжидает и не препятствует».

«Не понял? – спросил я тогда. – Мы же с Его Величеством нормально поговорили. Правильный мужик! Всего-то взял с нас с Ниной обещание…»

«Это для тебя он “правильный мужик”, Емеля ты деревенский, а для всех остальных ты в явной “опале”, потому как в противном случае – тебя бы засыпали подарками, проявляя свою благосклонность для остальной публики! И представил бы ко двору! – ответил мне Грем. – Ты пойми, Кузя, он просто не мог показать свою радость от того, что ты сделал с одной из его дочек!»

«Да я ничего не делал! – возмутился я и, поняв, что ляпнул, добавил: – Ну, кроме естественного!»

«Ты уж прости, но я грубым буду, – нахмурился препод. – Мы не в девятнадцатом веке живём. Перепихнулись – разбежались, на то и внимания никто не обратит. Но то, что у вас получилось… простыми потрахушками не назовёшь. Ты именно что “завладел” обеими девицами, и никто не поверит, что это не твой “хитрый план”. Тем более что про то, что ты Аватар, знают пока очень немногие, а про постельный “инцидент” – почти все!»

Ну да. Сейчас на наши взаимоотношения мало кто успел прореагировать. Или можно сказать по-другому, нужная публика – ещё недостаточно обработана и мотивированна старшими поколениями для действия. Самое поганое, что сотворённый Ниной ритуал основывается на эмоциях партнёров и, будучи не разрушим обычной магией, для чего и создавался, оказался сломан на родине у Грема. В Англии. Так называемая «контра», действо, именующееся «The legal right of the Knight Green». И сводился к тому, что влюблённый мужчина, не чувствуя страха, вызывает на бой «Knight Red», то бишь меня – злобного «Красного рыцаря», дабы забрать цепь от оков своей возлюбленной.

Правила же «Большой игры» девствуют исключительно на территориях Колледжей, и это бумажные правила, за нарушение которых могут разве что наказать. А так, да, я имею право – послать конкурента на три буквы, сославшись на участие в «Игре», но отказ от дуэли ритуалом расценивается как проигрыш, и Инна уходит как ценный приз какому-нибудь аристо. На меня же… Нинка тут вроде как и ни при чём, начинается настоящая травля… Если же в душе «Зелёного рыцаря» есть страх, то «финита ля комедия», и после проведения ритуала он не идёт бросать вызов, а семья заказывает парню последнюю печальную музыку.

В общем… вроде бы – засада и полное крушение стройной системы… но это если не рассматривать с позиции нормального «института фавориток», когда вопрос касается младших дочерей баронов, имперских дворян и прочих, кого родителям не жалко сговорить с сильными одарёнными. Воздыхателей таковых обычно отваживают от опрометчивого шага родичи или СБ «мужа в магии». Да и знаниями об исполнении «Законного права Зелёного рыцаря» в нашей стране мало кто из младших аристо может похвастаться.

А тут, в нашем случае – такой приз! Целая императорская дочка! Тем более-то воевать придётся с каким-то там впавшим в немилость колдунишкой, который даже не был представлен ко двору! Да, сильным, но с одной магемой, и пусть у него страшный-престрашный дед… но так и старого хрыча знают далеко не все. Ну и вообще – риск за такую ценность – всегда оправдан…

Получается, и у меня оправдан риск – грохнуть какого-нибудь придурка побыстрее и вне институтских стен! Службы безопасности за мной нет, к деду… не хочу даже говорить про этого человека. На императора… а вот подозреваю я, что это очередное испытание, такое же как клятвенная разлука с Нинкой. А где найти безбашенного и самовлюблённого самоубийцу голубых кровей, дуэлью с которым можно запугать окружающих… как не на светских раутах! Так что нужно начинать ходить по подобным тусовкам… а заодно девочек выгулять. А то зачахнут в колледже мои цветочки-лепесточки…

– Э-э… – Городовой правильно понял моё затруднение.

– Тёзка ваш имею быть! Уже представлялся, позвольте снова. Городовой Есаул Северно Измайловского района, Кузьма Андреевич Рыбченкин!

– Вот что, Кузьма Андреевич, – подался я в дипломатию. – Сколько лет наследнику исполняется?

– Девять, ваша светлость.

– И всё же… – я нахмурился. – Не скажете, почему Лепестковы-Каменские рады даже гостю с улицы?

– А вы… не в курсе, – удивился городовой, – ваша светлость?

– Да как-то не доводилось.

– Проигрыш в полигонной баталии Архангельским и гибель двух третьих клана, – погрустнел Кузьма Александрович. – Род их потерял всех мужчин и… наследник, он же теперь при мамке, выполняющей функции регента. Вот и стараются привлечь… Простите, я не должен был вам этого говорить!

– Считай, что я оценил откровенность, – играя матёрого аристократа, ответил я и намекнул: – Мне бы по телефону поговорить…

Городовой просто взял под козырёк и отшагал метров шестьдесят в сторону, сильно за уровень фокусированного слуха воина «троечки». Достав трубку и набрав номер Нины, я дождался ответа.

– Милый, ну вот ты специально? – девушка была явно не в духе, а на заднем фоне слышался гвалт мужских и женских голосов.

– Любимая, – я помедлил, формируя мысль в слова. – Как насчёт того, чтобы сходить в воскресенье на приём у Лепестковых-Каменских?

– Лепестковы-Каменские, Лепестковы-Каменские… – пробормотала девушка, а затем ответила: – Нафига? Это же почти выбитый род?

– Нужно, – улыбнувшись, ответил я.

– Ну и зачем тебе они? – чуть более заинтересованно спросила Зайка. – Они вроде отправляли мне недавно какую-то почту, но… Этот род в последнее время всем кучу макулатуры высылает…

– Дорогая… – я прибавил в голос таинственности. – Я тут про чисто женские ритуалы и тайны кое-что услышал…

– И… – ледяным тоном ответила мне девушка.

– Не злись. Если не в курсе, напряги, пожалуйста, кого-нибудь, чтобы он рассказал тебе о чисто мужском, английском ритуале «Законное право Зелёного рыцаря». Слышала о таком?

– Нет… – намного более дружелюбно ответила она. – Ладно…

– Жду очень скорого звонка… – улыбнулся я. – Я пока Инне наберу.

Разговор со старшей сестрой получился не менее трудный, к тому же она куда как хуже отзывалась о семье, в чьей «вотчине» я сейчас находился. Естественно, я и её отвлекал, слышался голос строгой женщины в форме, ответы Дена и возгласы Аськи. Но когда я задал вопрос о «Зелёном рыцаре», а она его продублировала его ГБшникам, паника в её голосе после ответа была почти физически ощутима. Затем позвонила Нинка, с теми же интонациями, а потом в наспех устроенной онлайн-конференции обговорили некоторые детали.

В общем-то, получалось, что в моём нынешнем положении я могу самодурствовать, как хочу. А вот девушкам зазорно самим принимать приглашения маленького, да еще и проигравшего полигонную войну рода, потерявшего всех мужчин, кроме младшего сына главы. А вот то, зачем нам стоит съездить, «поразвлечься», от моего имени, а не от императорской семьи – дошли все сами. Умницы мои девочки! Всё остальное договорились обсудить по моему возвращению.

Махнув городовому и дождавшись, когда он подойдёт, я сообщил, что готов принять приглашение Лепестковых-Каменских, и поинтересовался, могу ли я появиться на празднике не один. Этого, к сожалению, мой собеседник не знал, но обещал, что непременно передаст моё пожелание компетентным людям, и со мной свяжутся по моему студенческому адресу.

Собственно, на этом мы и попрощались. Городовой самолично пропустил меня в подъезд, мгновенно переключив на себя недовольные сим фактом возгласы «дежурных» старушек, а затем и вовсе увёл их мысли в сторону проблем, жалоб и пожеланий. Я же, поднявшись на последний этаж, нашёл нужную мне квартиру, мельком осмотрелся и нажал на кнопку звонка.

– Да? – загоревшийся через минуту небольшой голографический экранчик прямо поверх дверного глазка отобразил монохромное бело-синее изображение хмурой, помятой физиономии мужика средних лет со взлохмаченной шевелюрой.

– Я к Игорю Николаевичу Серенскому, – произнёс я.

– Нет таких, вы ошиблись, – буркнула личность, и изображение погасло.

Вздохнув, я повторно нажал кнопку звонка.

– Парень, я тебе уже сказал… – уже куда как более нервно ответили из-за двери. – Здесь такие не живут.

– И всё же. Позовите Игоря Николаевича, – стараясь оставаться вежливым, произнёс я. – Я к нему по общему «карточному» делу.

– Проваливай, говорю! Нету здесь никаких «Игорей Николаевичей», – куда как более резко сообщила мне «помятая личность». – И в азартные игры мы не играем! Так что иди отсюда, мальчик, или я ща выйду и сам спущу тебя с лестницы!

Экран опять погас. Хмыкнув и криво усмехнувшись, я в третий раз, на этот раз надолго, вжал кнопку. На этот раз разговаривать со мной действительно не стали. Дверь распахнулась, явив мне крепкого мужчину в простом поношенном лесном камуфляже типа «цифра», явно вознамерившегося выполнить своё обещание. Вот только увидев меня вживую, он так и застыл на пороге, глядя на гостя круглыми от удивления глазами.

Вполне естественная реакция, учитывая, что через изображение с обычной камеры невозможно различить ни аурные проявления, ни эфирные, ни сансарные сущности. Сейчас же этот одарённый воин-Есаул, увидев меня лично, получил возможность почувствовать или, может быть, даже увидеть дар. На его лице и отразились вряд ли привычные ему мыслительные процессы. Уровня так первого класса: раз чакра, два чакра, три чакра… шесть чакра. Вот он и завис, не просто не готовый к подобной приятной во всех отношениях встрече с монстром, которого секунду назад обещал спустить с лестницы, и, не шибко понимая, что ему теперь делать.

– Спасибо, – вежливо сказал я и, подтолкнув личность вглубь квартиры, прикрыл за собой дверь. – И так, ещё раз. Мне нужно поговорить с Игорем Николаевичем. Меня его племянник Валентин попросил помочь ему в одном деле.

В почти пустой со скромной обстановкой прихожей было довольно чисто. По-армейски как-то, без ощущения женской руки. Пахло освежителем воздуха, которые, как по мне, всегда имели один и тот же не самый приятный химический запах. На вешалке висели разнообразные куртки, а возле стены, на половичке, выстроились в ряд четыре пары армейских берц, разного размера, три из которых всё ещё поблескивали капельками талой воды. Так что можно было с уверенностью сказать, что я не просто вломился в чужую квартиру, а пришёл по адресу, тем более что я знал причину, по которой дядя Вальки не бросился ко мне с дружескими объятиями.

– Ну я Игорь Николаевич, – из-за угла, ведущего в комнату, мне навстречу вышел высокий мужчина в таком же, как у встретившей меня «потрёпанной личности», камуфляже, со стареньким автоматом Калашникова в руках.

– Можете звать меня Варлок, – представился я. – Повторюсь, я здесь по просьбе вашего племянника.

– Вполне возможно, – степенно кивнул тот, – но насколько я знаю, кое-кто должен был встретиться кое с кем и, придя сюда, сказать кое-что…

– Вы что, – я поморщился, – реально думаете, что я стал бы на весь коридор, под узконаправленным микрофоном камеры слежения, орать: «Волдырь, открывай, это Сова, я от Черепаха-Донни пришёл, он тебе Кавабангу передаёт!» Серьёзно?

– Ну, допустим, не «Волдырь», а «Воло́дырь», господин «Вар-лох», – опуская оружие, почесал нос Игорь Николаевич, – и микрофон мы давно уже на подмотке держим. Он в диапазоне нашей дверки слепое пятно имеет, когда работает домофон. Проверено. И почему Донни не сделал контрольный звонок, как мы договаривались?

– Квартирку у него обнесли, – ответил я, подумав, что стоит обойтись и не шокировать наёмников засевшими у Денчика гостями. – Вряд ли вы приняли бы вызов с левого номера. А вообще, господа хорошие, странное вы местечко для конспиративной квартирки подобрали. Знаете, что вас местный городовой пасёт?

– Не прав ты, мальчик, – произнёс ещё один мужик, выходя в прихожую. – Место это – хорошее, особенно если не шуметь и не «нарушать». А то, что к одному из ветеранов Зоны часто старые сослуживцы наведываются, ну так что с того? Так что не говори о том, в чём не разбираешься.

– С оружием? – приподнял я бровь.

– Ну а что с того? – Право на зачехлённое ношение нарезного боевого – имеем. А остальное не чужого ума дело. Участковый – не совсем полиция, его заботят документы на стволы, а не само оружие.

– Как скажете… – не стал спорить я, мысленно добавив: «Всё равно под колпаком небось ходите!» – Может быть, делом займёмся? У меня, признаться, не так много времени…

В общем, познакомились. Неплохие мужики, надо сказать, оказались. Меня быстро ввели в курс дела, попытались, правда, исподволь прощупать, кто я такой и вообще откуда, но распространяться о себе я желанием особенно не горел и на подобные вопросы отвечал расплывчато, а чаще всего вообще односложно.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, Косарь поморщился, глубоко вздохнул и постарался подавить навязчивое желание взять и оторвать Хасану голову. Этот чеченец, с его постоянными закидонами, откровенно бесил бывшего гвардейца, и что самое противное, в данный момент сделать ничего с кавказским «Кишкодёром» он, «Король», просто не мог.

Своеволие этнического боевика обуславливалось родством с Дедом Абу, навязавшего ему своего племянничка, а желание партнёра по бизнесу следовало уважать. Да и вообще злить клан Вацураевых не стоило… Пусть они и подрастеряли часть своей силы в непрекращающейся сваре с солнцевскими, но за ними всё равно стояла вся чеченская диаспора со всей её разветвлённой мафиозной структурой, чьи основные интересы сейчас медленно, но верно перемещались в направлении Украинской Зоны. А это было уже серьёзно и как минимум говорило знающим о том, что среди аристократии имелся кто-то очень влиятельный, в чьи интересы вполне укладывалась эта ползучая интервенция.

Подойдя к широкому окну кабинета, которое выходило на заводской дворик, Косарь окинул холодным взглядом суетящихся внизу в свете софитов рабочих, сгружавших из выстроенных в ряд фур блоки мороженой рыбы, и уже ставшим за последние дни привычным движением погладил нагрудный кармашек своего пиджака. Холодный и расчётливый ум ещё молодого «вора в законе» привычно перемалывал события этой недели, анализируя все имеющиеся у него сведения и пытаясь понять, а не надумал ли Дед Абу, с помощью своего злобного волчонка, порушить дело всей его жизни. Где он перешёл дорогу старому чеченцу настолько, чтобы тот стал вмешиваться в закреплённый в Москве самими «смотрящими» за ним, Тимуром Косаримовым, виртуально-карточный бизнес?

И ведь если смотреть на отдельные случаи, то в данный момент ничего такого и не происходило. Ну да, в последние полтора года на нелегальных боях монстров всё чаще и чаще стали появляться читтеры, на которых его «организаторы» закрывали глаза. Это можно было бы списать на увеличившийся поток клиентов, если не знать, как ходящая под Косарём братва наказывалась за подобные инциденты. Но то, что позволяли себе ребятки Хасана, вообще не вписывалось ни в какие понятия!

Татарин вновь ласково погладил нагрудный кармашек, в котором находился небольшой футляр с самой ценной игровой картой, которую он когда бы то ни было держал в руках. С «его» картой! Теперь его…

Впрочем, для мало что понимающего в «Само-карте» человека это был всего лишь коллекционный экземпляр с далеко не самым сильным в игре монстром-гуманоидом. Эльфийкой-рыцарем, что вообще не котировалась по сравнению с разнообразными драконами и прочими якобы могущественными и сильными тварями. Но кто бы знал, что почувствовал сам Тимур, когда эта… эта… эта… – богиня! – вступила в бой на арене. Нет! Спустилась словно гурия из райских кущ, как нечто недостижимое, но желанное, и сразила своего противника…

Косарь рассмеялся в полный голос. Если бы кто узнал, то его репутация, всё, чего он добился – полетело бы в тартарары! «Вор в законе», могущественный маг преступного мира, «Король». Он – Косарь, влюбился с первого взгляда в игровое виртуальное изображение! Человек, у которого женщин может быть столько, сколько он того пожелает – захотел какую-то рисованную картинку!

Но это – другой вопрос… Сам он, будучи расчётливым дельцом, ценящим репутацию своего очень, очень выгодного дела, никогда бы не сделал то, что сотворил этот идиот Хасан! Понятно, что у бывшего владельца эту карточку бы непременно забрали. По-тихому, устроив пареньку «случайную» встречу с гопниками в переулке, после которой у ментов образовалось бы ещё одно безнадёжное дело с обезображенным трупом и полным отсутствием свидетелей. Мало ли их таких было уже на его совести. «Крутых» диванных парней, с интересными и очень дорогими монстрами. Одним больше, одним меньше, тем более что этот и так сидел на крючке! И похрен, что это был Донателло – достаточно известный в мире теневых игр человек! За такой ценный и желанный приз он бы и брата не пожалел, если бы то было не в ущерб бизнесу!

«Но твою мать!» – во вновь нахлынувшем гневе Косарь долбанул кулаком по стене, и от места удара по винтажному кирпичу пошли длинные ветвистые трещины.

Этот идиот Хасан прилюдно избил пацана и отобрал у него карту. Муд… ещё и… Пришлось лично вмешиваться и прокачивать ситуацию так, чтобы находящийся в шоке парень решил, что его эльфийка пошла в счёт резко возросшего долга. Дебил! Ведь так просто было накрыть этого неудачника, а после того, что устроил чеченец, его и пальцем нельзя тронуть! По крайней мере, пока. Да, карту у Хасана он, естественно, забрал, но почему… почему теперь, каждый новый день он чувствует, что на шаг приблизился к краю своей могильной плиты?

Что ему, самому Косарю, может сделать слабосильный игроман, только и умеющий в жизни, что выращивать игрушечных монстриков. Да он даже в полицию обратиться не сможет, потому как увяз в подпольных боях «Само-карта» по самые уши! Его самого «SCC» первого же сгноит, а Тимуру Косаримову, держателю большого пакета акций «Русского Игрового Агентства» – не будет ровным счётом ничего! Только идиоты могут думать, что подпольные игры никак не связаны с самим холдингом и широкий денежный поток идёт куда-то нале…

– Тимур, – дверь в кабинет широко открылась, впуская в святая святых Империи московских подпольных карточных игр атлетически сложенного молодого человека. – Я…

– Я тебе сколько раз говорил, что нужно стучаться, прежде чем входить в мой кабинет? – хмуро посмотрев на чеченца, спросил его Косарь.

– Василий весточку прислал. Новая партия будет завтра к трём часам. Дед Абу велел тебе…

– Я тебе что только что сказал? – спокойно и холодно спросил Косарь.

Все, кто знал Тимура Эльдаровича Косаримова достаточно хорошо, в этот момент уже валялись бы у него в ногах, моля о прощении, либо бежали бы прочь без оглядки… этот же высокогорный баран лишь тупо лупал на «Короля» глазами, словно бы не понимая, что только что своими словами подписал себе смертный приговор. Племянник старого Вацураева, к удовольствию Косаря, сам того не понимая, перешёл ту черту, которая, благодаря уважению к его родичу и клану, отделяла его от мира мёртвых.

И это было хорошо. Судя по наглости парня в последнее время и этим словам, татарин был прав, и Дед Абу действительно замахнулся на его, Косаря, делянку. А значит, это война. И объявлена она была не…

Тихий серебряный звон заставил бодающихся взглядом мужчин посмотреть на окно. Тимур успел заметить, как высокое полотно стекла словно бы превратилось в блестящую в лунном свете пыль, и, скользнув на пол, подхваченная ворвавшимся в кабинет вихрем холодного воздуха, разнеслась по всему помещению. И почти сразу же на блестящий сейчас в свете ламп дорогой ковёр в образовавшийся проём спрыгнула мужская фигура.

– Добрый вечер, господа бандиты, – произнёс молодой голос. – А неплохо вы здесь устроились…

Хасан, вот надо отдать должное волчонку старого чечена, атаковал внезапно и молча. Тимур даже на мгновение пожалел, что от этого боевика ему теперь придётся избавиться. Он был хорош, даже очень…

В следующую же секунду шейные позвонки племянника Деда Абу хрустнули, и незнакомец, кажется, даже не изменив своей позы, разжал руку, позволив телу кавказца безвольной куклой упасть на пол. Косарь почувствовал, как его пробил холодный пот. Он уже давно, очень давно не пользовался даруемой своей четвёртой ступенью возможностью наблюдать за даром других людей. Сейчас же она активировалась словно бы сама собой, и шесть открытых чакр гостя заставили кровь заледенеть в жилах у бывшего гвардейца-Ауктора, а ныне «Короля», одного из самых сильных одарённых преступников Москвы с четвёртого уровня.

– Ты здесь главный? – так, словно бы не расправился только что, походя, с наводящим ужас на множество людей «Злым Хасаном», спросил его незнакомец. – ПМК трогать не советую.

Перешагнув через труп, мужчина, лицо которого было скрыто маской-балаклавой, остановился. Тимур, который на самом деле даже забыл сейчас о своём магическом компиляторе, сделал пару шагов назад. Мечтая только о том, чтобы не подвела начинающая барахлить простата и он не опозорился бы раньше времени. Ещё на службе, им – гвардейцам, в обязательном порядке вдалбливали в головы классификацию одарённых. Воины маги, шаманы, колдуны… вот на последних лектор остановился особо. Точнее, на одном из них. Старик, ровесник века, одним своим видом нагонял жути на многих, но последнее время отошёл от дел, залёг в спячку. И буквально недавно до Косаря дошли слухи, что у древнего медведя появился наследник.

«Да… а ведь верно говорили… – мелькнула глупая мысль, – что таким монстрам человека убить вообще ничего не стоит…»

То, что сам он давно уже распоряжался чужими жизнями, даже не поведя при этом глазом, как-то выпало из сознания криминального авторитета. С того самого времени, когда он был с позором изгнан со службы и вступил на кривую дорожку, Косарь уже как-то привык к тому, что благодаря своему дару, находится на самой вершине пищевой цепочки. И вот теперь, столкнувшись нос к носу с кем-то несоизмеримо более могущественным, его холодный и расчётливый разум начал пасовать…

– Карту… – произнёс гость.

Косаримов сразу понял, о какой именно «карте» он говорит, рука словно бы сама собой достала из кармана чехольчик, в котором хранилась «Она», и он хотел было метнуть её страшному человеку через разделяющий их стол, но пальцы, словно заговорённые, отказывались разжиматься. Тимур вдруг словно бы услышал чью-то мольбу… несуществующий голос, казалось, просил не отдавать её опять кому-то… Но «Король» пересилил себя, и спустя мгновение предмет оказался в руках гостя.

– Хорошо… – произнёс тот, проверив то, что находилось в чехле. – А теперь смотри. У нас есть два варианта дальнейшего развития событий. В одном – я ухожу, и в этом месте не остаётся ни одного живого человека… в другом – я ухожу отсюда хозяином. Что ты выбираешь?

– К… К… Как мне звать вас, х-хозяин? – враз пересохшее горло отказывалось пропускать это слово, но Косарь заставил его прозвучать.

– Зови меня «Варлок», – всё тем же безэмоциональным тоном ответил Косаримову человек. – Значит, поговорим…

Глава 9

Только выйдя за ворота теперь уже моего, относительно маленького «свечного заводика», только что неофициально сменившего владельца, я смог вздохнуть с облегчением. Скорее всего, кто-нибудь другой на моём месте, наверное, торговался бы лучше и вытребовал бы у ушлого татарина условия куда как выгоднее… но лично для меня и то, что я более-менее достойно держался, уже можно было считать достижением.

Но, вообще, конечно, всё это не моё… не «управленец» я, что мой новый подопечный просёк почти сразу. Впрочем, как мне показалось, этот матёрый мафиози отечественного розлива даже рад был тому, что кто-то типа меня, вот так вот пришёл и вроде бы отжал у него выгодный бизнес, не тронув его самого и даже сохранив в «игре», зафиксировав текущий «статус-кво».

Не нужно было даже гадать о причинах подобной удивительной сговорчивости, часть из которых так и осталась за рамками наших недолгих, но результативных переговоров. Во-первых, между московским подпольным виртуально-игровым бизнесом «Тимура и его команды» и остальным местным криминалитетом появилась фигура, не считаться с которой последние просто не могут. Это частично отводило внимание мафиозных боссов от его «скромной» персоны и создавало проблемы уже лично мне, но на этот счёт у меня уже имелись определённые мысли, как свести эту проблему «на нет».

Во-вторых, после показательной расправы над его боевиком татарин просто боялся жуткого «Варлока» до мокрых штанишек. Что тем не менее не помешало ему показать класс и деловую хватку, когда дело дошло до «серьёзного разговора» с новым «хозяином». Ну и в-третьих, этот взрослый мужчина просто не мог не понять, что разговаривает с желторотым юнцом, а значит, уже прикинул, как впоследствии именно он станет крутить мною как ему заблагорассудится. И скорее всего, так оно и будет, если я оставлю всё «как есть». Кузьма Ефимов, знаете ли – не попаданец-пенсионер в молодое тело, ветеран ГРУ и вообще сверхспециалист во всём, за что он берётся. То бишь живой человек, ещё вчерашний «деревенский» пацан, а не книжный персонаж, на которых так богата современная отечественная фантастика.

«М-да… и всё равно как в дерьме искупался…» – поморщившись, подумал я, вспомнив в частности первый из предложенных Тимуру вариантов нашего расставания.

Если бы он знал, чего мне стоило пересилить себя и пообещать устроить локальный геноцид всего живого на территории отдельно взятого завода… да ещё и сделать это так, чтобы он в это поверил. Вот чисто психологически я сам понимал, что на подобное просто не способен, ибо вооружённые ублюдки это одно, а беззащитные гражданские – совсем другое, но нужно было держать марку, коли уж в голову взбрела мысль стать маленьким Доном Корлеоне от виртуальных развлечений.

В горле до сих пор першило от переизбытка Сансары в голосовых связках, а зубы ломило от ультразвука, которым я разрушил оконное стекло, а затем дозированно добавлял в голос в самом начале нашего разговора. Разница в силе это, конечно, хорошо и наглядно, но вряд ли прожжённый бандит, да к тому же маг «четвёрочка», действительно воспринял бы смерть своего подопечного так, чтобы первыми же мыслями в тот момент стала чистота порток, а не какая-нибудь глупость вроде героического самоубийства. Получиться-то – получилось, но я на своём личном опыте ощутил, что без длительных тренировок человеческая гортань плохо переносит подобные фокусы.

– Может быть, все-таки вызвать машину? – безмерно услужливый Тимур Эльдарович подошёл ко мне сзади, кутаясь в дорогое кашемировое пальто с безвкусно блестящими вставками чёрного шёлка на воротнике.

– Не стоит, – я повернулся к своему новому подчинённому и холодно посмотрел ему прямо в глаза. – Когда, по-вашему, стоит ожидать первой реакции? Сколько у нас времени?

– Скорее всего, к утру, – зябко передёрнул плечами татарин. – Но об этом можете не волноваться. Нам для начала выскажут своё явное недовольство, но так как в данном случае вопрос касается уже распределённых сфер влияния, а не нового передела собственности, то особых обострений ситуации прямо сейчас ждать не стоит. Нас попытаются пощупать, скорее всего, на нижних уровнях и выдвинут претензии, с этим мои ребята справятся сами. Не впервой. Другое дело, что каша может завариться чуть позже, когда первоначальная пена спадёт, и вот тогда кто-нибудь обязательно захочет, чтобы мы подвинулись. Уж больно вкусно выглядит наша поляна, а то, что я «прогнулся» под вас, многим покажется призывом к действию.

– Понятно, – кивнул я. – Если ваши «коллеги» зашевелятся не сразу, то думаю, что их ждёт неприятный сюрприз. В остальном действуйте, как мы договорились. И чтобы…

– Я понял, – мужчина вежливо поклонился. – Больше не повторится. Будем наращивать «сервис».

– Вот-вот… – я усмехнулся под маской и, махнув рукой, не прощаясь зашагал вверх по улице.

Был, конечно, определённый шанс, что сейчас в спину мне прилетит что-нибудь очень неприятного калибра или банальный огненный шар. А потому я даже натянул «алмазную рубашку» вместо обычной «железной», привычка носить которую постоянно выработалась у меня ещё в первые годы обучения у Наставника… но ни выстрелов, ни каких-нибудь других агрессивных действий не последовало.

Свернув в ближайший переулок и пройдя мимо длинного забора, я немного поплутал по дворам, сбивая возможную слежку, а затем запрыгнул на крышу одного из домов и ненадолго затаился. Я вполне отдавал себе отчёт, с какими «опасными» во многих отношениях людьми связался, и хоть ни капли не опасался за собственную шкуру, подставлять хороших людей в лице «Волдыря» и его приятелей – мне не хотелось.

Да, план штурма завода, разработанный Игорем Николаевичем и его наёмниками, я послал лесом, решив сделать всё по-своему. Что, в общем-то, немудрено. Силовое проникновение на территорию завода и последующий штурм центрального офиса предполагали многочисленные жертвы с обеих сторон… и всё это только для того, чтобы вернуть Дену какую-то там, пусть даже и дорогую, но всего лишь игрушку. Меня же перспектива поучаствовать в очередной мясорубке вовсе не привлекала. К тому же акция планировалась вообще без учёта моих скромных способностей, в благоприятном варианте с участием основной штурмовой силы в виде Вальки, а в неблагоприятном без него.

Вообще, признаться честно, меня немного смутила та самоотверженность, с которой эти взрослые мужики собирались лезть под пули ради имущества своего молодого знакомого. Тем более что все эти закидоны о «распоясавшихся бандитах», «справедливости» и «честности» показались мне не особо искренними. Да куда там – во время нашего недолгого общения мне откровенно ездили по ушам разговорами, видимо рассчитывая на мой возраст и юношеский максимализм. А «Волдырь» вообще продолжал настаивать на своём непременном участии в вылазке даже после того, как согласился с тем, что их первоначальный замысел никуда не годится. Так что из всего этого я вынес только одно – мне банально не доверяли.

Что, в общем-то, правильно. Кто я для него – странный парень, вроде как друг племянника, а учитывая мою силушку, что там придёт мне в голову, когда ценный приз окажется у нас – неизвестно. С Деном же их связывают какие-то личные договорённости и совместное участие в не шибко легальном, но, похоже, прибыльном деле. Оставался, конечно, вопрос, для чего им идти на такой риск ради игровой карты, которая, насколько я понял, была всего лишь первой ласточкой в их будущем деле? Но тут как говорится: «хозяин-барин» и вообще – не моё это дело.

Хвост за мной действительно был. Правда, работали подопечные Тимура без огонька. Больше похоже было, что мой подчинённый послал их следом за мной так – для галочки. Дабы окончательно не упасть в собственных глазах, ну и чтобы я не подумал о нём совсем уж плохо. Глупо, конечно, татарин должен был бы понимать, что за подобную опеку я могу и обидеться…

В любом случае трогать я их не стал. Подождал, пока все три тройки, идущие разными путями, благополучно минуют дом, на крыше которого я и расположился. Включив на телефоне «защищённый режим соединения» и антиопределитель номера, набрал тот, что дал мне для связи господин Косаримов. Несколько минут приятного во всех отношениях разговора с подчинённым, с предложением немедленно вернуться и повторно объяснить моему собеседнику условия нашего «партнёрства».

Тимур выслушал меня, проникся и, признав, что он просто «не мог не попробовать», пообещал впредь вести себя «хорошо». Я сделал вид, что поверил, он сделал вид, что поверил в то, что я поверил, и соответственно при достижении подобного взаимного доверия я повторно намекнул ему, что ему не стоит делать глупости, вроде попыток избежать наших дальнейших контактов, например, бежав за границу, потому как ничем хорошим для него это не закончится. На что он, усмехнувшись, ответил мне, что на данный момент наши взаимоотношения ещё не достигли той точки, когда он готов будет бросить всё нажитое непосильным трудом и податься в бега. Особенно после того, как я совсем недавно довольно толсто намекнул ему, кто именно стоит за таинственной фигурой «Варлока».

Конечно же, на тот момент это было немного не так, но этот момент я намеревался подкорректировать в самое ближайшее время. Просто на то, что бандит безоговорочно поверил в мои почти безграничные возможности, сыграл тот факт, что он в своей бывшей жизни был гвардейским офицером, а потому сохранил некоторые стереотипы касательно сильных одарённых. И в частности, татарину и в голову не могло прийти, что маг или воин такого уровня в реальности мог действовать самостоятельно или быть одиночкой.

Скорее всего, он посчитал меня, может, не рядовым, но всё же обычным боевиком какого-нибудь аристократического рода, причём уровня тех же Федосеевых, которые вполне могли позволить себе без опаски заигрывать с организованной преступностью. Причём именно исполнителем, периодически ходили слухи о так называемых «прокураторах», этаких тайных и очень сильных «решальщиках», взращённых для подобных дел именитыми родами… и возможно, моих несостоявшихся коллегах, потому как как я подозревал, именно такого обласканного «поди-принеси» и собирался в будущем сделать из меня Александр Павлович, отправляя со своей дочкой в Пятый Магический.

Почему не кто-то из сильных аристократов? Да потому как даже мне трудно было представить себе, что кто-нибудь из живущих на олимпе небожителей удосужился бы спуститься на грешную землю и запачкать белы рученьки ради общения с каким-то там бандитом. На мой взгляд, на данный момент во всей Российской Империи только один-единственный без году неделя герцог был способен на что-то подобное.

Обогнув по крышам территорию завода, я спустился на землю и, более не прячась, зашагал в сторону небольшой лесополосы, в которой меня дожидалась гипотетическая группа прикрытия в лице «Волдыря» и одного из его приятелей. В реальности же им досталась почётная и ответственная миссия по охранению собственной старенькой «Нивы-Шевроле-2017» болотного цвета, на которой мы сюда и приехали.

То, что происходит что-то не то, я понял ещё на опушке. Причём бандиты здесь были как бы, наверное, и ни при чём. В кустах, на пути согласованного мной с Игорем Николаевичем отхода, лежал хорошо замаскированный и укрытый полем невидимости магического «преобразователя» боец, профессионально сопровождавший меня дулом своего автомата. Причём расположился он так, что вряд ли его задачей было моё прикрытие от высланной с завода погони.

Сказать по правде, я бы не в жизнь его не заметил бы, если б не постоянно открытый у меня в последнее время «Третий глаз» от шестой чакры, к которому я уже в достаточной мере притерпелся и который, пусть и не тренированный, позволял мне не напрягаясь подмечать «сокрытое». В пассивном состоянии, при закрытой Аджне, несмотря на то что я неплохо различал иллюзии, например той же Касимовой, мне это не удавалось. Всё же настоящие военные технологии рядом не стояли с игрушками студентов. Всего же в «комитете по встрече» я насчитал двадцатку прячущихся и явно дожидающихся именно меня вооружённых людей, вполне профессионально рассредоточившихся по лесу на позициях, откуда была прекрасно видна стоявшая на обочине «Нива» Игоря Николаевича и его друга.

«Мда… а ведь ты, Волдырь, утверждал, что у тебя всего-навсего семь старых приятелей под рукой, – продолжая вышагивать по тропинке и делая вид, что ничего не заметил, подумал я. – Нехорошо, уважаемый, малознакомых тебе людей так обманывать…»

То, что это были люди дядьки нашего Валентина, я уже даже не сомневался. Взять хотя бы то, что невозможно было так выбрать некоторые позиции, чтобы остаться незамеченными двумя мирно курящими и разговаривавшими у автомобиля моими спутниками, которые, напомню, были ветеранами и профессиональными наёмниками. Но «Волдырь» и его приятель не выказывали ни малейшего беспокойства. Более того, мужики, ещё пару часов назад вроде бы как сами рвавшиеся в бой, готовые ради «Святой цели» лезть под пули и рвать зубами врага, казались расслабленными и относительно беззаботными, а заодно старательно не смотрели на позиции своих однокашников.

«Да… вот тебе и “хорошие люди”! Только актёры плохие. Переигрывают…» – подумал я, подходя к машине.

– Ты почему на вызов не отвечал? – изобразив вздох облегчения, спросил меня Игорь Николаевич. – Мы, знаешь ли, волновались…

– Гарнитура сломалась, – честно ответил я, потому как гражданский приборчик действительно не выдержал испускаемого мной ультразвука и приказал долго жить.

– Ладно… – поддержал игру напарника второй наёмник. – Хорошо хоть целый!

– Она у тебя? – с ленцой и вроде как без особого интереса спросил меня Волдырь.

– Угу, – ответил я, похлопав себя по карману.

– Ну, давай, что ли, – усмехнулся дядя Вальки, протягивая мне руку.

– Чего давать? – я вздёрнул бровь, но не подумал даже пошевелиться.

– Карточку, – нахмурился мужчина. – Что же ещё.

– Зачем? – изобразил я искреннее непонимание, хотя уже догадался, в чём смысл всех этих телодвижений.

Альтруисты-бессребреники, готовые лезть под пули ради имущества своего бизнес-партнёра, похоже, оказались с солидной гнильцой. Говорил ведь им, что по завершении намереваюсь прокатиться обратно до Дена, но они ведут себя так, словно бы не было того разговора.

В общем, если сложить два и два, то получится, что дорогую вещицу, на которую внезапно положил глаз даже Аль Капоне татарского розлива, который, если подумать, мог заиметь подобного барахла столько, сколько ему заблагорассудится, возвращать бедному студенту никто, собственно, и не собирался. Зачем? Если такая ценная штуковина понадобилась мафии, то и отряду наёмников она тоже вполне пригодится. А совместный бизнес? Так он, вполне возможно, и не пострадает, особенно если сказать пареньку, что, мол: «Не успели! Увезли твою эльфиечку в далёкие дали… но ты не волнуйся, мы всех плохих дядек всё равно наказали по заслугам!» Если, конечно, эти ребята вообще планировали и дальше работать с впавшим в чёрную депрессию хакером. Потому как «Волдырь» вряд ли не знал, что происходит с его партнёром, давно уже мог сделать то же самое, что и я, но предпочёл не вмешиваться!

А если даже и готов был сотрудничать… то всё равно лишние деньги никому никогда не мешали. Поверил бы Ден в подобную лабуду? В том состоянии глубокого запоя, в котором я его застал, вешать ему на уши можно было всё что угодно. Хоть то, что он самолично запихнул карту себе в задницу, а затем сам же долго искал, специалистов приглашал, но никто ничего не нашёл! Такой вот парадокс! И тут же предложить забацать с десяток ещё таких же! Для совместного, так сказать, использования.

В общем-то, и понятен тогда тот странный план атаки семи «спартанцев» на армию бандитствующих «персов», даже по моему скромному и далеко не профессиональному мнению, составленный на коленке и полностью не жизнеспособный. Его сделали исключительно для меня, сразу же после того, как Валька сообщил о замене «основного калибра». Как и настойчивое желание поучаствовать в атаке… а там… Очередь почти десятка стволов, в упор, в затылок, патронами с сердечником из обеднённого нуль-урана выдержать может разве что Аватар.

Да, штука, конечно, вредная для организмов стрелков, но ничего – в нынешнем мире и это лечится. А то, что паренька «потеряли», ну так кто ж знал, что у бандитов такое найдётся, а сам он неопытный был… жалко глупыша, сам подставился! А так, да, виноваты, не углядели! Плак-плак…

– Парень, ну что ты в самом деле, как маленький! – нервно рассмеялся Волдырь. – Для начала просто интересно, знаешь же, что я сам этим делом увлекаюсь. Ну и к тому же мне передать ему всё одно проще будет.

– Во-первых, – я тоже улыбнулся, – если Ден вам её не показывал, то кто я такой, чтобы делать это за него. Если захочет – то сам. Всё сам. А во-вторых, как я уже говорил, мне всё равно к нему ехать. Так что…

– Парень, Варлок, ну у тебя же завтра школа ещё. Зачем тебе ночью на другой конец Москвы тащиться… – проникновенно начал мужчина, но я его перебил:

– Да ничего, мне от Денчика всё равно ещё жену с ребёнком забирать нужно…

– Э… чего… – наёмник на секунду залип.

Получи, фашист, мозговыносящую гранату!

– Володырь, время, – нервно произнёс его напарник.

– Послушай, Варлок, – тяжело вздохнув, произнёс Игорь Николаевич. – Ты приятель моего племянника, а в вашем заведении…

– Как говорили в одной неплохой книге, «заведением» называют – сортир. А колледж это «учреждение»… – перебил его я, и наконец-таки на внешне благодушном лице мужчины проступило раздражение.

– …пусть будет так. В вашем учреждении учатся умные люди. И ты, как я вижу, уже догадался, что эта карточка нужна лично мне.

– Ну… допустим.

– Ты пойми. Для Дена это игрушка. Так, способ немного заработать и хорошо провести время. А мне людей нужно содержать. Отряд поднять! Ты говоришь, у тебя есть семья и дети. Так у моих они тоже есть! И их надо содержать. А делать мы умеем только одно – искать хабар. Но просто так в Хазард не сунешься, нужно оружие, оборудование. А всё это деньги! Много! Поверь мне, – он сделал шаг вперёд, – когда мы вернёмся в Зону, ни Дена, ни тебя не забудем. Войди в моё положение… На кону стоят люди, а с другой стороны – всего лишь игра!

– Знаешь, Волдырь, – произнёс я задумчиво. – Мой учитель преторианцев…

Когда я произнёс это слово, Игорь Николаевич слегка вздрогнул.

– …не перестаёт повторять, что наёмник, который не может обеспечить себя и своих близких, находясь на гражданке – плохой наёмник. Получается, вы плохие наёмники!

– Ну, знаешь… – просипел дядя Вальки, и лицо его отчётливо покраснело, что было видно даже при лунном свете.

– Да что ты с ним лясы точишь! – презрительно бросил его напарник. – Заканчивать надо…

– Господа хорошие, – перебил я открывшего было рот Игоря Николаевич, в одно движение оказавшись между мужчинами с обнажёнными балисонгами, клинок одного из которых был приставлен к сердцу Волдыря и уже взрезал кевларовый бронежилет и одежду до кожи, а второй щекотал лезвием горло под бородой его приятеля, – прежде чем вы сделаете непоправимую глупость, предупреждаю. Я сейчас досчитаю до трёх, после чего начну вас убивать. Всех, включая тех девятнадцать болванов, которые прячутся вокруг нас, и снайпера, засевшего на девять часов. Так что у вас ещё есть время просто разойтись со мной миром. Вначале уходят ваши люди. Потом вы. Без обид, но жалею вас только из-за ваших родственных связей с моим приятелем. Раз…

Наёмники молчали, не шевелились и, явно не испытывая особого страха, буравили меня ненавидящими взглядами.

– Два…

Игра в «Морская фигура замри» продолжалась, однако в этот момент у кого-то из бойцов Волдыря сдали нервы, и выпущенная из автомата с глушителем пуля прошила бы мне голову, если бы я вовремя не отклонил её немного в сторону, и она, стеганув по раме заднего окна машины, пробила стекло. Я уже было приготовился убивать, но жадность ещё не окончательно затмила разум Волдыря.

– Не стрелять! Отставить! – По расширившимся зрачкам дядьки Валентина было видно, что ему страшно, но при этом держался он молодцом. – Отбой всем! Уходим.

Всё-таки на самом деле его люди были вышколены очень и очень неплохо. Прозрачные силуэты мигом растворились в гуще деревьев. Через какое-то время взрыкнули далёкие моторы автомобилей, и Волдырь произнёс:

– Всё. Все ушли.

– Надеюсь, у тебя не осталось от нашего общения обиды настолько глубокой, что ты решишь начать устраивать мне сюрпризы? – спросил я, поигрывая ножом, отчего его кончик царапал кожу на его груди.

– Нет, – довольно искренне ответил он, но я ему не поверил.

– Валите нахрен!

Быстрыми движениями, на которые мужики даже не успели отреагировать, я перерезал им ремни крепления автоматов, от чего оружие, заряженное, как я подозревал, опасными даже для меня патронами, упало на землю. Рассёк провода гарнитуры и витой шнур установленной в машине рации. Только после этого «Нива-Шевроле», радостно шумя двигателем, укатила прочь в ночную темноту.

Сам же я, подобрав и прижав подмышкой автоматы, направился в противоположную сторону, на ходу доставая телефонную трубку. Не то чтобы мне очень уже хотелось ссориться с Валькой, но случившееся попахивало подставой, а потому…

На верхней, «системной» панельке экрана смартфона помигивал значок непрочитанного SMS-сообщения и куча пропущенных звонков. Причём все от Валентина. Когда я звонил Тимуру, я, видимо, не заметил их, уж больно мелкие они были, а вот сейчас, в спокойной обстановке…

Открыв текстовое сообщение, прочитал:

«Кузьма, мне тут дядя звонил и задавал очень не понравившиеся мне вопросы о тебе. Ты, плиз, поаккуратнее там, сам понимаешь он “зоновский”. У них у всех резьба сорвана, так что большая просьба. Если что – не убивай его…»

«Где ж ты был раньше-то, друг сердечный…» – подумал я и тут же сам же вынужден был признать, что это мой косяк.

Приятель, отправил мне SMS в то время, когда я уже находился на территории завода, а потому заглушил мобилу.

– Ну… что не делается, то к… – буркнул я себе под нос, открывая сервис Азьдекс-такси и вызывая машину к ближайшему перекрёстку, а затем набрал номер Валентина. – Алё…

– Ты как? – без своих обычных разглагольствований спросил парень.

– Нормально, – ответил я. – С тебя три бутылки. Две сливового для моих девочек и чего покрепче – мне.

– Отчебучил дядька?

– Ага.

– Хоть жив остался.

– Гордость разве что пострадала…

* * *

Ночь холодила и без того бледную кожу, дарила прохладу и свежесть. Ночь, укрывала от посторонних глаз и приносила ощущение вседозволенности. Ночь была его временем: охоты и кровавой трапезы, пьяного счастья от обретения новой крупинки силы и радости от ещё одного шажка к вожделенной мечте. Экстаз от одного только предвкушения того, что должно сегодня произойти.

Одетый в серый свитер и бесформенный длиннополый кожаный французский плащ, чёрные джинсы, высокие берцы со срезанным протектором и тёмно-синюю горнолыжную шапочку, ученик школы «Багряного заката», ещё не настоящий вампир, но уже и не человек, висел вниз головой на стене панельного многоквартирного дома, заглядывая в тёмное окно чужой спальни на предпоследнем этаже.

На всякий случай, чтобы не ошибиться, он ещё раз засунул руку во внутренний карман своего плаща и, достав записную книжку, старательно вчитался в странные и до сих пор немного непонятные буквы рафлесонского языка. Почерк у Великого Учителя был скуп и аккуратен, но слишком уж эти знаки отличались от родного ему кириллического алфавита. Поэтому, только пробежавшись по строкам с записанным заданием несколько раз, ученик убрал записную книжку обратно в карман под тихо прошуршавшую молнию.

Пальцы на секунду дотронулись до груди. Стук сердца практически не ощущался. Ещё не замеревшая навсегда мышца всё медленней и медленнее перегоняла по телу густеющую с каждым днём, но всё ещё жидкую, пока ещё не чёрную, но уже иссиня-бордовую кровь. Перерождение в высшую нежить произойдёт ещё не скоро, и прежде чем это случится, ему предстоит покинуть Москву и для выполнения последних стадий отправиться к учителю, в Рафлесонский замок… но этот желанный день настанет ещё не скоро.

Вновь склонившись над окном, ученик какое-то время рассматривал спящих в своих кроватках детей. То, что он находился сейчас вниз головой, давно уже ему практически не мешало, и парню было практически всё равно, под каким углом воспринимать окружающее его пространство. А вот с «багряным зрением» всё пока что было не так уж и гладко.

Ночной «гость» на секунду сосредоточился, и белки его глаз в окружающей темноте полыхнули неярким красным светом. Ученик сосредоточился и радостно оскалился.

Да… перед ним были именно те, кто идеально подходил под поставленные Учителем условия. Брат и сестра, почти равная помесь крови трёх разных народов, но не его собственного, один из которых презираем двумя другими. Рождённые во грехе, а от того проклятые словом родного человека. Мальчик, слабый одарённый, брюнет, примерно четыре года, и рыжая девочка без дара, около одиннадцати лет, и совсем недавно у неё прошла первая кровь, а сейчас она слегка простудилась, к утру у неё поднимется температура.

Ученик довольно кивнул. Из-за столь многих условий, поставленных хозяином замка Рафлесон, он искал этих детей почти две недели и вынужден был даже охотиться в соседнем районе, чтобы в дневной период не вызывать подозрений и выглядеть относительно бодро.

Протянув руку к щели слегка приоткрытой ставни, парень чёрным дымком проник в детскую комнату. Почувствовав присутствие почти нежити, зашипел, проснувшись в ногах у девочки, маленький котёнок, но тут же уронил мордочку на цветастую простыню, обагряя её быстро расплывающейся лужицей крови. В накрытой чёрной тряпкой клетке в дальнем углу замертво свалился с жёрдочки так и не проснувшийся попугайчик-неразлучник.

Именно так действовало на мелких животных сонное заклинание. Впрочем, почему только животных. Будь в этой комнате люлька с младенцем, он разделил бы их судьбу и в другой бы момент послужил для ученика хорошим поздним завтраком… но не сейчас.

Выдвинув ещё не длинный, как у Учителя, но уже алмазно-твёрдый и очень острый ноготь, парень в лыжной шапочке сделал шаг к спящему мальчику. Перевернул безвольное тельце на спину и, не тратя времени даром, приступил к делу. От этого ребёнка ему требовалась кровь из строго определённых органов, причём употребить её следовало немедленно, и, как ни трудно ему было в последнее время сдерживаться, воздержаться от того, чтобы иссушить всё остальное.

Закончив и отбросив с сожалением в сторону почти на автомате вырезанную печень, будущий Высший Вампир медленно повернулся к беспокойно посапывающей во сне девочке. Подошёл и, вынув её из кроватки, перебросил через плечо и, не спеша подойдя к окну, распахнул одну из ставень.

Парень не боялся оставить отпечатки, капиллярные линии на его пальцах исчезли примерно полмесяца назад. Когда он только-только выполнил куда более простое третье задание Учителя. Легко запрыгнув на подоконник, он плотным чёрным облаком спланировал вниз, в сторону виднеющегося вдалеке тёмной полоски Ромашковского леса.

Даже та малая часть выпитой сейчас крови мальчика – пьянила и бултыхалась в пустом желудке огненной смесью. Только осознание важности уже наполовину сделанного задания сдерживало ученика-вампира от того, чтобы прямо сейчас не впиться клыками в безвольно болтающееся на плече тело. Несмотря на то что приятные волны, распространяющиеся от желудка, всё сильнее и сильнее накатывали на него, и он прикладывал все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не поддаться ещё молодым, недавно зародившимся инстинктам.

Видимо, именно поэтому прозвучавший где-то за спиной командный голос оказался для него неожиданностью. Борясь с самим собой, он даже не заметил, как встретил в безлюдном, плохо освещённом парке полицейский патруль и как они, гулко топая, догнали его…

– Эй! Ты! Стоять! – окрик сопровождался щелчком передёргиваемого затвора. – Положи ребёнка на землю.

Светленькая пижамка, в которую была одета девочка, ярким пятном выделялась на фоне мрачных, лишённых листвы кустов и деревьев. Когда же по земле скользнул луч карманного фонарика, за спиной кто-то громко выматерился, увидев перепачканные по локоть в крови руки незнакомца, потёки на плаще и багряные пятна на одежде его жертвы.

Ученик, криво усмехнувшись, выполнил приказ.

– Встать на колени, руки за го…

Договорить нацеливший на него автомат подтянутый полицейский не успел. Обратившись в чёрный туман, парень стрелой пронёсся между ним и его напарником, и оба мужчины почти синхронно схватились за горла, выдранные острейшими когтями будущего вампира. Через секунду, хрипя и содрогаясь в конвульсиях, оба патрульных уже лежали на земле, заливая снежную позёмку брызжущей из-под пальцев кровью.

Постояв немного над содрогающимися телами, сглатывая обильно выделяющуюся тягучую слюну, ученик собрал всю свою волю в кулак и отвернулся. Подобрав с земли так и не проснувшуюся девочку, у которой уже начинался сильнейший жар, парень быстро зашагал вглубь чёрного массива леса, в сторону МКАДа, где, не доходя до магистрали, на обочине лесной дороги в кустах ждал его небольшой чёрный микрофургончик.

Следовало спешить, потому как ребёнку на его руках явно становилось всё хуже. Для выполнения задания Великого Учителя её слабое здоровье хоть и было на руку ученику, но ещё и требовалось, чтобы она дожила до ритуального испития, провести которое требовалось в его давно уже подготовленном для этого логове.

* * *

Новость о смерти племянника, как, впрочем, и о том, что, убив его родственника, Косарь выпятил над собой какого-то юнца, застала Деда Абу ещё в постели. Кряхтя и поминая шайтана, старый чеченец растолкал клонов, каждая из которых была создана по образу и подобию его давно уже умерших любимых жён и которые, несмотря на все их возможности, служили всего лишь грелками в его постели.

Негоже было настоящему мужчине и воину, пусть годы давно уже взяли своё, даже думать о том, чтобы заняться чем-то подобным с безвольными куклами. Выбравшись, наконец, из-под одеяла и вставив ступни в любимые тапочки, он посмотрел на дверь, в которой, застыв словно бы изваяние, пожирая глазами прекрасных обнажённых пустышек, так и остался стоять Рашид, заставив Абу задуматься над тем, так ли были правы родители этого юнца, выбрав для него это имя.

– Иди, Рашид, – грозно, впрочем, как обычно, приказал он. – Я слышал всё, что нужно. Скажи Зауру, чтобы собирал совет.

– Как прикажете… – оторвав наконец взгляд от прелестей клонов, которые те, не имея стыда как такового, даже и не думали скрывать, парень захлопнул дверь, и из коридора послышался дробный топот удаляющихся ног.

Старик молча посидел некоторое время, затем хмуро посмотрел на своих «кукол», подмечая цепким взглядом первые появившиеся на их всё ещё молодых телах и лицах морщинки, а также другие, почти незаметные глазу дефекты кожи. Затем вспомнил взгляд молодого парня, которым тот буквально пожирал их… и скривился от отвращения.

– Лайла, Иман. Код: сто семьдесят три, семьсот девяносто четыре. Исполнять!

Клоны, услышав заложенную ещё при создании команду, послушно развернулись и неторопливо направились в ванную комнату. Дед Абу проводил их взглядом до тех самых пор, как за ними не закрылась дверь, и с трудом встав на старые, давно уже больные ноги, накинул на тщедушное, потерявшее былую силу тело халат. Прислушался к зажурчавшей в ванной воде и кивнул своим мыслям.

– Абдула! – рявкнул он, и как только бородатый мужчина появился в дверях, тихо, не в пример молодому бойцу растворив их, произнёс, кивнув в сторону двери в ванную: – Тела как обычно отдашь китайцам. Пусть делают с ними что хотят, а затем скормят своим свиньям. И закажи у Кацураги новых. Вот ещё что…

– Слушаю, мой господин? – поклонился немногословный Абдула.

– Рашид же нохча только наполовину? По матушке?

– Истину говорите, – с достоинством произнёс правая рука Деда Абу. – Отец – казах.

– Вот и хорошо, – улыбнувшись первый раз после пробуждения, произнёс старик. – Парень он молодой, статный.

Он замолчал, а затем жёстко добавил:

– Сегодня он принёс мне плохую весть и сам глубоко обидел… Выхолостите, но по-живому, так чтобы помнил, усыпите и продайте туркам. У них всегда есть спрос на евнухов. И пришли почистить тут…

– Будет сделано… – Дверь бесшумно закрылась.

Дождался, покуда двое молчаливых охранников в дорогих деловых костюмах вынесут из его ванной комнаты мешки с трупами, в нос, шибанул неприятный запах свежего кала. Постояв немного и дождавшись, покуда тела унесут подальше, Дед Абу медленно вышел из комнаты. С годами обоняние у старого волка притупилось, но всё ещё было достаточно чутким, чтобы услышать расползающийся из ванной комнаты зловонный запах.

Остановившись перед окном своей огромной, угловой квартиры, нескромно расположившейся в доме номер двадцать восемь по Тверскому бульвару, он несколько секунд смотрел на памятник русскому-мавру и на суетящихся у его постамента людей. Герой своего гордого народа и живой символ его борьбы за независимость, Абу Айдамирович Вацураев находил странное, почти мазохистское удовольствие рассматривая мирную, сытую и спокойную жизнь своих бывших врагов.

Бывших… как много в этом слове смыслов для старого человека. Бывшие друзья, бывшие враги, бывшая семья… Своих двух красавиц жён старый чеченец потерял ещё в годы Третьей мировой войны, когда объявившая независимость Чеченская Республика Ичкерия выступила против новорожденной Империи. Тогда, после взаимных ядерных ударов, русские, да как, в общем-то, и все остальные, вдруг позабыли значение слова «гуманизм», который нохчи тогда воспринимали за «слабость». Так что головной танк колонны просто не остановился, когда на дорогу перед ним высыпали женщины и дети, а он, вместе с другими воинами республики, в это время тайными тропами позорно бежал из родного «бывшего» аула.

Старик ещё раз посмотрел сверху вниз на бронзового Александра Сергеевича, и руки его привычно затряслись, вспоминая то, что он пережил, когда узнал о случившемся. Тогда Абу поклялся, что будь на то воля Всевышнего, он страшно отомстит. Но Аллах остался глух к тому, кто сам двумя годами ранее безжалостно резал глотки русским, не разбирая пола и возраста. Уже после войны «бывший» полевой командир понял, как обманули их маленький, но гордый народ американские советники и тогда ещё турецкие и саудитские проповедники. Он сам сдался имперцам, отсидел… прошли годы, подступила старость и вот уже его единственный родственник, племянник, которого он устроил на тёплое местечко… тоже стал «бывшим».

– Заур передаёт, что совет соберётся через час, мой господин, – произнёс тихо подошедший к нему Абдула.

– Хорошо, прикажи подать завтрак в кабинет и пришли кого-нибудь, чтобы помог мне одеться.

– Будет исполнено. – В кармане помощника зазвонил телефон, и он, выслушав короткую фразу, произнёс: – Переключи на эту трубку.

– Кто там? – недовольно спросил Дед Абу.

– Резо Кохташвили, господин. Желает с вами поговорить.

– Вот как, – старик изогнул бровь, – ну давай его сюда. Посмотрим, что он мне скажет. Алё?

Глава 10

Когда я дошёл до перекрёстка, опрятная жёлтенькая Toyota Camry двадцатого года выпуска с лентой чёрных шашечек вдоль всего корпуса уже ждала меня, припаркованная возле автобусной остановки. Открыв дверь и поздоровавшись с улыбчивой женщиной-водителем кавказской наружности по имени Зульфия, я забрался на переднее сиденье и под обалдевшим взглядом мгновенно побелевшей тётки, перекинул на заднее сиденье трофейные автоматы.

Не знаю уж, что она обо мне подумала, но до дома Дена мы доехали на удивление быстро, намотав на счётчике всего-навсего десять с половиной рублей. Впрочем, похоже, она совсем не верила в то, что ей заплатят за работу, понимая всю неловкость ситуации, я добавил ещё десятку за «неудобство», чуть было не прослезилась и почти насильно впихнула мне в ладонь визитку со словами: «Если вам, ребятки, понадобится, чтобы тайно… то Зульфия всегда…»

Попрощавшись и взяв подмышку оружие, неспешным шагом направился во двор, посередине которого до сих пор возвышался военный вертолёт. Реакцию сержанта-осназовца, которому я передал стволы, предугадать было не сложно, маджи-интеллект шлема, через дополненную реальность маски, конечно, заранее оповестил бойцов, кто я такой, но было видно, что мужик еле сдерживается от того, чтобы прямо сейчас не надеть на меня наручники и не начать задавать «неудобные вопросы».

В самой квартире же ничего, собственно, не изменилось. Разве что исчезла женщина-офицер и на её месте сидела уже порядком сонная Аська, периодически дуя на чашку с чаем, отчего на поверхности напитка появлялись маленькие льдинки.

– Папка! – завопила она, мгновенно вскакивая на ноги, стоило мне только зайти в комнату, и вихрем запрыгнула на меня под взглядами улыбающихся Инны и Дениса.

Обхватив мою талию ногами, а шею руками, коала-переросток порывисто поцеловала меня в щёку и слезать, похоже, уже не собиралась. Смирившись с неизбежным и аккуратно поддерживая девочку, я уселся на свободную табуретку и, вытащив из кармана футляр с картой, положил его на стол.

Ой, что тут началось! Нет, Ден, конечно, рассыпался в благодарностях, но при этом держал себя в руках, а Инна, посмотрев на карту, сказала дежурное: «Красиво» и потеряла всяческий интерес. Но многотысячелетнюю правительницу ледяных гор младшего школьного возраста – на мякине было не провести. Только увидев, что извлекли из чехла, она немедленно закатила грандиозный скандал, с общим мотивом «Хочу!», со слезами, соплями и причитаниями, что её никто здесь не любит. В квартире ощутимо похолодало, но, слава богу, как я подозревал, «дочка» просто испробовала новые рычаги давления на «папочку», а потому никого в льдышки превращать не намеревалась.

В общем, женское сердце оказалось куда как мягче того сурового гранитного камня, что прятался у меня в груди. Ну, или Инна просто ещё помнила себя в этом возрасте. Я оказался виноватым, правда, так и не понял в чём, а «бедной, любимой дочке сюси-пуси» клятвенно обещали купить приставку и точно такую же карточку, а то и лучше. Причём Дена также задействовали в качестве эксперта, в приказном порядке, в два нежных девичьих голоса взяв с него слово, что он поможет «тупому Кузьме» выбрать подарок для ненаглядной «дочурки». На этом концерт по заявкам закончился, и мелкая, с чувством выполненного долга, шмыгнув пару раз носом, чмокнула меня в щёку и сказала, что очень и очень меня любит.

Как оказалось, вертолёт ждал именно нас четверых. Не знаю уж, о чём они там разговаривали, но Ден тоже улетел с нами. В разгромленной квартирке в качестве охранников остались двое осназовцев, один из которых забрал у парня запасные ключи от только что установленных замков, а также ещё одну связку с розовыми накладками на головке, от которой слегка фонило магией.

– Сейчас забросим Дениса, и домой, – услышал я в наушниках голос Инны.

– Дорогая, мне нужно, чтобы мы кое-куда с тобой залетели! – ответил я, почему-то пытаясь перекричать гул винтов.

– Это куда это? – недоверчиво спросила Инна. – И не ори, мы тебя и так слышим.

– Не знаю, – ответил я. – Но, наверное, на Лубянку. В Комитет Государственной Безопасности…

– Что ты там забыл? – нахмурилась девушка.

– Надо, – ответил я. – Потом расскажу. Ты мне можешь организовать встречу с кем-нибудь «важным»?

– А в чём вопрос-то? – не унималась Инна. – Ну, в общих словах.

– В нашем новом семейном бизнесе…

– Шутишь?

– Нет.

– Ну, смотри… – недоверчиво ответила девушка и достала свой ПМК, после чего извлекла из авиационных наушников штекер, запрятанный в специальном отделении, и, воткнув его в нужный разъём, набрала номер.

О чём бы она ни договорилась, и тем более с кем, но нас не послали лесом, а приняли в хорошо обставленном кабинете на четвёртом этаже «Самого жуткого здания Российской Империи». Ден к тому моменту был уже благополучно сдан на руки его новым сопровождающим, причём парень не выглядел испуганным или подавленным, а наоборот, спрыгнув с подножки вертолёта и отбежав из-под вращающихся винтов, радостно с кем-то поручкался. Ася уже спала беспробудным сном, который не смогла бы потревожить даже дивизия полевой артиллерии, а потому, принеся девочку в нужный нам кабинет, я, с разрешения хозяина, уложил её на мягкий диванчик и накрыл собственной курткой.

Когда же суровый гебист, вкупе с навострившей ушки супругой-фавориткой, выслушали то, что я хотел им сказать, и тем более, что предложить и попросить, началось такое… Наверное, даже «Железный Феликс», восстановленный на прежнем месте в девяносто третьем году, покосился от начавшейся беготни растревоженных сотрудников Комитета Государственной Безопасности. Глядя на сурового с виду старика, который поначалу вовсе не проявлял особого интереса к разговору, а теперь едва заметно ёрзал от нетерпения, я воткнул свой смартфон в какой-то специальный держатель, а затем, набрав номер Тимура, представил комитетчика как своего поверенного и отдал ему трубку для дальнейших переговоров.

Пока эти двое вели довольно оживлённую беседу, внезапно оказавшаяся всклокоченной, раскрасневшаяся и тяжело дышащая Инна, с горящими глазами, резко встав со своего места, схватила меня за руку и молча вытащила в коридор. Дождавшись, пока мимо промчится очередной сотрудник, цесаревна вдруг взяла меня за грудки и с силой вжала в противоположную стену.

– Ты чего? – спросил было я, и она, вместо ответа, меня наградила таким жарким и долгим поцелуем, что пробегавшая в этот момент мимо нас женщина в форме застыла на секунду, покраснела, а затем, отвернувшись, как-то очень уж медленно пошла по своим делам.

– А… – произнёс я, когда Инна с протяжным вздохом оторвалась от меня и, вновь крепко ухватив за руку, потянула куда-то вглубь здания.

И всё это в полном молчании. Коридор, двери кабинетов, ещё один коридор, дверь мужского сортира, парень в форме, что предпочёл быстренько выбросить только что зажжённую сигарету в форточку и смыться, кабинка и… господи, прости меня грешного. Я даже представить себе не мог, что настоящие принцессы могут заниматься любовью «так» самозабвенно и в «таком» месте, наплевав на любые приличия! Клянусь – это было потрясающе!

А я-то что? Я всего лишь трезво оценил свои возможности! Идея прибрать бизнес Тимура к рукам родилась у меня спонтанно, после того как я послушал планы власть предержащих касательно этих карточных игрушек. Не сразу, конечно, а когда мы с Волдырём ехали к заводу. Попробовал, получилось, вот и встал вопрос, что мне теперь с этим делать. На управляющих постах мне были нужны «мои» люди, верные и лояльные, но я не питал иллюзий, что в той среде любой нанятый мною со стороны человек через день-два не станет человеком Тимура. Да и себя я считал скорее «силовиком», а не «управленцем», а потому ни секунды не сомневался, что вертеть мной татарин сможет так, как только захочет.

Конечно, «управленцы», и, на мой взгляд, очень хорошие – у меня были. И можно было бы, как в фэнтезийных романах, закрутить своё исключительно собственное дело с мафией, а затем, когда оно попадёт в разработку КГБ, громко возмутиться… Вот только я скорее руку бы себе отрубил, чем допустил бы моих девочек к людям, подобным Тимуру! Или даже скорее наоборот – тех к ним. Да и высокородные сестрёнки, фактически хозяйки нашего государства, не поняли бы, наверное, моих стремлений стать криминальным авторитетом.

Но я и не хотел! Зачем мне становиться преступником? Не люблю я бандюганов! Юношеский максимализм играет – так что не хочу! И точка! Вот и предложил тому «седому», Алексею Ильичу, на мой взгляд, красивое решение.

Как говорится: «Мафия – бессмертна!», а ещё есть поговорка: «То, что не можешь уничтожить – возглавь!» Ну, я и родил идею влить через мои договорённости в криминальную структуру специально обученных людей. Этакой «инъекцией», не с низов, а в самую верхушку процесса. У специалистов конторы всё равно куда больше шансов сделать нынче хоть что-то с «моим бизнесом», чем у нанятых лично мною, в том числе при передаче власти, где, я уверен, меня попытались бы напарить! Ну, а меня мало интересуют их основные задачи, тем более что я, может быть, наивно надеюсь, что эта «инъекция» в итоге расползётся по всему российскому криминалу.

Правда, при всём при этом меня по дороге сюда немного беспокоил тот факт, что вполне возможно, то, что я задумал, вовсе не так радужно, как мне то представляется. У «конторы» вполне уже могли быть высокопоставленные люди в этой среде, или подобное мероприятие нарушало бы какие-нибудь уже составленные и далеко идущие планы. А зная то, что говорят об этой структуре, вполне можно было предположить любые, в том числе и самые неприятные последствия моей самодеятельной авантюры. Но ничего – обошлось.

Но это всё ладно. Нам, мне-«Варлоку» и пока только Инне, идёт денежка, плюс вполне легальный консервный заводик, служивший Тимуру прикрытием для отмывания доходов, для которого лично у меня уже созрел один интересный рецептик: «Ужин дракона». Вакуумная банка, весь объём которой занимает одна большая «space sushi» соответствующего этикетке типа. Не вижу причин, по которым хорошо приготовленная и заложенная по технологии в жесть на пару месяцев большая «сушина» – будет менее популярна у покупателей, чем её куда как более дорогие, но плохонькие, только что приготовленные мелкие собратья. Главное – вкус! А я, будут деньги, и на шеф-повара из Японии не пожалею!

Так вот, реакция на моё предложение, наверное, была бы сдержаннее, если бы я не выразил пожелание не только частично легализовать уже имеющийся карточный бизнес, но и пустить большинство доходов на создание «альтернативной версии» карточной игры. Проект сей у господ гебистов в данный момент буксовал, в частности из-за необходимости привлекать сторонние инвестиции в довольно-таки рискованное начинание. Слухи о том, как международный холдинг борется с конкурентами, давно уже муссировались в среде разработчиков, а потому привлечь «чистую», официально не завязанную на государство компанию, а затем ещё и незаметно провести её финансовую подпитку, было довольно-таки непросто и требовало длительных приготовлений.

Конечно, подобные трудности не могли остановить разогнавшийся маховик государственной машины, вскоре, скорее всего, была бы создана собственная фирма. Но, слава богу, аналитики в Комитете работали не из последних, а потому кто-то уже успел донести до высоких начальственных лбов простую истину: «Наше государство – очень плохо работает на ниве компьютерного и виртуального развлекательного бизнеса!» Аргументы были очень простые и примерно такие, как я себе представлял: когда в подведомственное предприятие вливаются государственные деньги, туда же, на самые выгодные месте, приходят госчиновники. Можно сказать, что они самозарождаются в среде, наполненной бюджетными рублями, как «мыши в грязном белье».

Так вот эти уважаемые господа, всякие там статские советники и коллежские асессоры, даже при условии, что не попытаются запустить свою волосатую руку в бурный финансовый поток, всегда обладают одним весьма отрицательным качеством, делающим их малопригодным для подобной индустрии. Все они – мнят себя очень умными, важными и серьёзными господами, у которых просто нет времени на то, чтобы разбираться с различным «баловством». Но при этом все проекты и предложения они намерены рассматривать и визировать лично, ведь именно они несут ответственность за затраченные средства перед государством.

Ну а так как у данных людей часто просто отсутствует фантазия и какое-либо понимание темы, зато в наличии имеется «глубоко обоснованное и компетентное личное мнение», то все подобные начинания всегда сводятся к отечественному фольклору. С мотивацией: «У нас есть великая русская культура и Александр Сергеевич Пушкин, а более ничего “детям” не нужно! Не смейте травить их враждебными либерократическими Суперменами!» И естественно, что объяснить этому человеку, что проект не «детский» и предполагаемая аудитория намного шире, да к тому же международная – практически нереально. Ведь он точно знает, что если «игра» – то либо «азартная», либо «для детей». А на вопрос интернациональности проекта с пеной у рта будет доказывать необходимость массового распространения «отечественной культуры», просто не понимая, что это не заседание «Императорского Совета по культуре», и показной патриотизм его здесь не к месту. А может быть, и понимая, но зная, что в случае чего, крайними всё равно окажутся исполнители, а зато он будет отмечен как ярый радетель за Родину.

Так что, как обычно – подобное «крутое начинание международного уровня» непременно стартует с каких-нибудь «Трёх богатырей», споткнётся на «Бабе-Яге» и загнётся, оступившись на «Колобке». После чего в лучшем случае останется как очередной маленький региональный детский проект «Русские сказки»… но скорее всего, в финале будет представлять собой такого чудовищного «Чебурана Виссарионовича», что от него постараются поскорее избавиться, наплевав на потраченные деньги.

Что же до моего варианта, то я, можно сказать, «мажорик», да ещё и подходящего для целевой аудитории возраста. Куча денег в наличии, «связи» в самых верхах, фаворитка – дочь «Самого», а её сестра – официальная невеста. Вот и решил по молодости и по глупости потягаться с серьёзными дядечками, сделав свой «Само-карт» с покером и эльфийками. Вариантов наезда на меня – не так уж и много, да и кто удивится тому, что «такую» семью прикрывают сотрудники Государственной Безопасности, да и определённая опека со стороны государства, если не перебарщивать, также не будет вызывать лишних вопросов.

Можно сказать, идеальное прикрытие для плодотворной деятельности. Тем более что вряд ли кто из заграничных конкурентов поверит, что русские могут целенаправленно сделать мишенью такую персону! Вот господа с Лубянки и оценили, согласившись на мои правила игры.

Правда, было ещё кое-что, что я выторговал лично для «себя», а в частности Дена, который, как я понял, был очень классным техническим специалистом. На его персону у Комитета, конечно, были свои планы, но мы смогли договориться о том, что если моё предложение заинтересует его больше, нежели то, которое сделают ему они, то никаких возражений со стороны ведомства не последует.

В общем, подпольный бизнес теперь стопроцентно мой, как и заводик. С крючка «конторы» Тимур уже не сорвётся, уровень не тот. Других криминальных воротил с их интересами с такой «крышей» можно особо не опасаться, а всё остальное… То, что придётся делиться – понятно, но разговоры на эту тему будут уже не сегодня и вести их буду не я. Мои умницы-разумницы, тратящие кучу времени на игры в «международную дипломатию», разрулят этот вопрос для нашей будущей семьи куда как эффективнее меня. Ну а если нужно будет кому в морду дать…

В колледж мы с девочками вернулись в третьем часу ночи, первым делом заехав завезти домой дрыхнущую Аську. Пообнимались и расцеловались с Ниной, которая не ложилась спать, дожидаясь нашего возвращения, и кратко ввели младшую цесаревну в курс дела, договорившись завтра после уроков устроить «первый семейный совет».

Расставаться, конечно, не хотелось, но обещание, данное Его Величеству, мы с Зайкой нарушать не собирались. Потому, пожелав ей «спокойной ночи» и получив прощальный поцелуй, я дождался, пока сёстры о чём-то пошепчутся между собой, и мы с Инной опять погрузились в такси.

Вот только в общагу супруга-фаворитка меня не пустила, потащив с собой в посольство Первого Императорского магического колледжа. Даже несмотря на то, что завтра с утра у меня был класс Грема, а форма и броня и оружие находились именно в комнате. По приезду в комнате, всё ещё занимаемой девушкой, нас, а точнее меня, потому как Инна после девяти, как оказалось, не ела, уже ждал лёгкий и, наверное, очень вкусный поздний ужин.

Вот только он так и остался не тронутым, ведь ему я предпочёл нечто куда как более изысканное. Инну, так загадочно и томно взиравшую на меня из глубокого кресла, освещённого мягким, интимным светом притушенной настольной лампы, отражающийся мириадами искр на гранях высокого бокала и пузырьках шампанского. Долгий поцелуй нёс с собой сладость игристого вина, тихо прошуршало упавшее на пол платье, за ним полетело то, что было под ним, и, подхватив девушку на руки, я, кружась в одним только нам слышимом вальсе, бережно перенёс её на широкую кровать.

То, что мы здесь, мягко так скажем, «не одни», я ощутил где-то спустя полчаса. Вначале, за стонами цесаревны, мне только показалось, что я слышу тихое шуршание и приглушённый писк, даже подумал о том, не завелись ли в посольстве мыши. А затем, когда звуки повторились, повернул голову в ту сторону, и мой «третий глаз» почти сразу же позволил мне заметить маленькую, неприметную дырочку с булавочную головку. Прямо напротив кровати, в тени между настенной портьерой и рамой картины с красиво нарисованным морем.

Почти в этот же момент там что-то резко скрипнуло, стукнуло и с грохотом разбилось.

– Так-так-так… – прошептала, открыв глаза, Инна и, хищно улыбнувшись, посмотрела в ту сторону.

– Что? – спросил я. – Шпионы?

– Да что-то вроде того, – девушка потянулась в моих объятиях и, ловко выбравшись из-под меня, грациозным движением разбуженной пантеры встала с кровати, единым взмахом подхватывая со стула свой тёплый, пушистый халатик.

Пройдясь до двери в чём была, явно давая мне насладиться своей прекрасной фигурой, цесаревна подмигнула мне и, набросив на себя одежду, тихонько выскользнула в общую чайную залу своих апартаментов. Почти сразу же я услышал, как тихо, приглушённая расстоянием и стенами, скрипнула соседняя дверь. Вернулась девушка примерно через полторы минуты, буквально волоча упирающуюся и красную как рак Женю, которую, похоже, зачем-то вытащила прямо из кровати. На помощнице-служанке Инны был только шёлковый пеньюар, к тому же настолько тонкий, что трудно было не заметить отсутствие на Касимовой-старшей какого бы то ни было нижнего белья.

– Инна, ты… да погоди! Не надо… я не… – лепетала девушка, стыдливо пытаясь хоть как-то прикрыться.

– Вот! – цесаревна подтолкнула девушку вперёд, упёрла кулачки в бёдра и, выпятив грудь, от чего халатик немедленно распахнулся, вздёрнула носик. – Шпионку поймала…

– Инн… ну правда… – неуверенно произнесла Женя, глядя на меня, как кролик на удава. – Я не п…

– Шпиёнку, развратницу, вуайеристку и, оказывается, ещё рукоблудницу! – сурово и обвиняюще произнесла моя супруга-фаворитка стыдливо потупившейся сестре Ленки, а затем, задорно рассмеявшись, звонко шлёпнула подругу по попке.

Касимова взвизгнула от неожиданности, и в этот момент Инна ловко отстегнула бретельки пеньюара, а затем толкнула девушку на меня. Ноги Евгении немедленно запутались в тряпке, а потому она словно подкошенная рухнула в мои объятия. Замерла на секунду, засопела, подняла на меня круглые то ли от страха, то ли от шока глаза, хотела было отстраниться, но в этот момент на нас с криком «Ю-ху-у-у!» прыгнула Инна и тут же начала щекотать подругу, приговаривая:

– Ну что, лиса, думала, я не знаю, на кого ты слюни пускаешь? Думала, я не найду на сервере твой «секретный» фотоа…

– Н-н-не… Не надо! – запищала девушка, которая, похоже, очень боялась щекотки.

Что было «не надо», я так и не понял, потому как всю эту кучу-малу обнажённые красавицы устроили прямо на мне. Так что я не очень внимательно их слушал, больше стараясь свести повреждения к минимуму, а заодно, что уж там говорить, любуясь девушками. Но видимо, для Инны это «не надо» что-то да значило, потому как она вдруг наигранно сурово спросила:

– Если «не надо», то что нужно сказать?

– Я-я… больше не буду. Простите…

– Неправильный ответ! – Цесаревна как-то ловко вывернулась и толкнула Женю так, что она снова оказалась в моих объятиях, лицом к лицу со мной, а сама девушка гордо оседлала получившуюся конструкцию. – Попытка номер два-а-а-а…

– Я… а…

– Не беси меня, Женечка… – явно подражая младшей сестре, пробурчала Инна.

– К… Кузьма Васильевич… – выдохнула девушка, ещё больше пунцовея, а затем резко выпалила: – Я вас люблю! Сделайте меня своей второй фавориткой! Пожалуйста…

– Вот и молодец! Объявляю вас мужем и прислугой! Молодые, можете поцеловать друг друга… – опять рассмеялась цесаревна и звонко, с оттяжкой шлёпнула Евгению по попке, заодно слегка толкнув голову вперёд.

Когда у девушки кончилось дыхание и она буквально отвалилась от меня, я с укором посмотрел на супругу-фаворитку и спросил:

– Инна, ну вот что ты творишь?

– Я… я вам не нравлюсь… – Женечка подняла на меня очи, быстро наполняющиеся влагой.

– Нравишься, конечно, – поспешил я успокоить её, – но… как-то… а что скажет Нина?

– А ничего не скажет, – фыркнула старшая цесаревна, слезая со спины подруги и быстренько, на руках и коленках переползая на другую сторону кровати, где подхватила ПМК. – Предоставь это мне. К тому же Нины здесь нет, а твоя законная супруга… в магии – есть. И в этих вопросах ты обязан меня слушаться! Другие возражения будут?

– Ну…

– И-го-го, – бодро ответила девушка, активируя девайс и возвращаясь к нам. – Возражение отклонено. Держи её крепче.

– Эй, ты, что делать собралась? – заволновалась Касимова-старшая, забившись у меня в руках.

– Что-что… – фыркнула Инна. – Контрацепцию ставить. А то я знаю тебя, морда твоя хитрющая. Вот что ты будешь делать, если вдруг забеременеешь раньше меня? Покраснела, глазки отводишь… то-то же!

* * *

В общем, поспать в эту ночь мне не дали… К Грему на урок я опоздал, за что получил первое реальное взыскание, и, похоже, препод в этот раз серьёзно на меня обиделся. Отмотав двести кругов по стадиону и кое-как досидев до окончания последней пары, поплёлся выполнять взятое наобум практическое задание. Таскать ящики с продуктовыми припасами для какого-то магазинчика средней руки.

Встреча в особняке, на углу Верхней и Броневой, которую я немного оттянул этим, произошла совсем не так, как я думал. Признаться, я боялся Нининых слёз и, в общем-то, заслуженных обвинений в неверности. Однако она, узнав от сестры «новости», лишь победно улыбнулась, бросив на «фавориток» полный собственного превосходства взгляд, а затем, поцеловав вдруг покрасневшую Женю в щёчку, сказала, что полностью разделяет выбор своей старшей сестры и прекрасно понимает, что в её положении это был вполне очевидный шаг. После чего сотворила над головой вставшей на колено Касимовой какую-то совсем незнакомую мне магию, сказав, что тем самым подтверждает проведённый Инной ритуал.

– Ты… что? Действительно не сердишься на меня? – осторожно спросил я Зайку, когда она, явно демонстрируя, кто здесь теперь главный, отправила Евгению на городскую почту, где меня, оказывается, уже дожидалось приглашение от Лепестковых-Каменских, а Инну посадила за телефон – дозваниваться в риэлторскую конторы по поводу понравившейся им квартиры.

– Ох, милый… – Нина печально покачала головой, – сержусь, конечно! Только не на тебя…

– Почему? – спросил я, нахмурившись и опускаясь на диван.

– Хотя бы потому, что знала, что это произойдёт, – произнесла она, устраиваясь у меня на коленях и опуская голову на грудь. – Или ты думаешь, что в противном случае я бы позволила вам жить втроём? Просто вот так… сестра хотела сделать мне больно, в отместку за то, что я сделала с ней. Что ж, у неё получилось. Это её маленькая победа.

– Но всё-таки это я тебе «изменил», – произнёс я, прижимая хрупкое тело девушки к себе. – И злиться…

– Во-первых! – сурово произнесла Нина, отстраняясь. – Если ты, любимый, не хочешь, чтобы на самом деле на тебя обиделась… Запомни – ты мне не «изменял»! Вообще забудь это слово, и поверь мне, если когда-нибудь что-нибудь мне не понравится – я сама сообщу тебе об этом. Договорились?

– Хорошо, – просто кивнул я и добавил: – Но мне всё-таки кажется, что это просто нечестно! Может, лучше, чтобы я не…

Рассмеявшись серебряным смехом, девушка не дала мне договорить, оборвав слова долгим поцелуем. А затем сказала, взлохматив мне волосы:

– Ты у меня такой милый. И наивный! – она тяжело вздохнула и опустила свой высокий чистый лоб на моё плечо. – Как женщину, ты меня очень радуешь своими словами, потому как говоришь их искренне. Поверь мне, я пусть и слабый, но эмпат, и почувствовала бы любую фальшь. Но как аристократку меня это не радует. Не пойми меня неправильно, лично мне – очень, очень и очень не нравится необходимость делить тебя с кем-то ещё. Но это – мой крест и наш «Долг» перед нашими будущими детьми! Именно поэтому в том числе я, не полагаясь на «случай», связала свои чувства к тебе при помощи магии ритуала.

– Долг? – переспросил я.

– Да. Именно! С большой буквы! – твёрдо ответила девушка, а потом слезла с моих колен и села рядом. – Мы с тобой, Кузьма, успели запрыгнуть на ступеньку последнего и уже уходящего вагона будущих формирующихся настоящих аристократических родов. То, что есть сейчас – пока что… просто группа ряженых, пытающихся играть в благородное сословие. А вот следующее поколение, по предположениям аналитиков моего деда, уже будет таковым на все сто процентов. И вот тогда, лет через двадцать – двадцать пять, начнётся настоящая резня, в которой нынешние титулы и звания не будут значить ровным счётом ничего! Решающим фактором станет сила «Рода», а она, мой дорогой, исчисляется не землями и финансами, а людьми, тесно связанными семейными узами и общим «даром»!

Зайка замолчала, и я увидел, как по её щеке скатилась слезинка. Впрочем, через несколько секунд она взяла себя в руки и продолжила немного дрожащим голосом:

– «Эдикт магии», страшный и дискриминационный для женщин закон, но он необходим, если мы желаем сохранить за собой нашу страну. К сожалению, как и у любого другого «благого» начинания, у него есть и обратная, тёмная сторона, – Нина до хруста в пальцах сжала ткань моего рукава. – Знаешь, сколько фавориток сейчас у графа Терентьева? А у старшего Афросьева? Да хотя бы у нашего ректора – Сафронова?

– Нет… – ответил я. – Откуда?

– А я тебе скажу, – она посмотрела мне в глаза. – У первого десяток, у второго двадцать две, а у нашего дорогого «Серафима» – точно не известно, но предположительно около полусотни. И почти все – уже имеют детей, пусть и далеко не все из них перспективные маги! А Савелий «Мрачный» вообще не забивает себе голову этим, плодя бастардов направо и налево и признавая лишь самых сильных из них. Нынешняя аристократия – готовится к будущему переделу, и поверь мне, слабых жалеть никто не будет. А скольких я одна смогу родить для тебя, пока не стану бесплодной? Пять? Семь? Двенадцать? Пусть даже мы благодаря твоей силе выстоим в намечающейся буре… но в будущем герцогский род Ефимовых всё равно будет обречён. А я… я… я не хочу! Не хочу, чтобы моих детей ждало…

Уткнувшись личиком в ладошки, Нина разрыдалась, и я не нашёл ничего лучшего, как обнять её и, поглаживая по вздрагивающей спине, прошептать что-то успокаивающее. В комнату быстрым шагом вошла Инна, застыла на секунду на пороге и, видя, что Нина её не заметила, взглядом спросила меня, стоит ли ей уйти. Я кивнул.

Глава 11

Первый семейный совет состоялся спустя полчаса под моим непосредственным председательством – что подразумевало за мной право сидеть на своём месте, многозначительно молчать и не мешать умным людям общаться. Постоянные «члены» с правом голоса единодушно выдвинули основной вопрос в виде первого выхода герцога Ефимова в свет и долго, с удовольствием чесали языками на наиважнейшую тему – как сделать поход к Лепестковым-Каменским эффектным и незабываемым и кто что оденет. В результате совместными усилиями присутствующих пришли к консенсусу и постановили – местные магазины не катят, да и вообще у высокого собрания просто нет сейчас такого количества игровых тугриков, чтобы одеться соответствующим образом.

Так что было решено задействовать связи и устроить блицкриг на московские бутики. Причём мнения председателя никто не спрашивал, потому как моё участие в рейде предусматривалось автоматически. Как главного манекена, мужа, гарантии от неприятностей и человека, который ничего не понимает в одежде и стиле, но на чью потрясённую морду лица всегда приятно полюбоваться! Во всяком случае, так хором утверждали те, кому доводилось дефилировать передо мной как в неглиже, так и «ню».

Постоянный «член» без права голоса – Аська, принимала активное участие в обсуждении, забыв, что слова ей не давали, а затем и вовсе подняла тему «Почему папа такой гад, обещал погулять со мной, но сегодня не сделал! А ещё Ленка – бяка!» и выдвинула ультиматум, в случае невыполнения которого обещала перейти в непримиримую оппозицию. Пришлось разводить коррупцию, давать взятку в виде куска торта «Прага», к которому «дочка» была неравнодушна, и в очередной клясться, что: «Как только, так сразу!»

Затем демарш устроили делегаты-наблюдатели, которые тоже не преминули плотно поучаствовать в заседании, потребовав, чтобы их тоже немедленно ввели в состав «семьи». Особенно возмущалась товарищ Касимова-младшая… Но заместитель председателя Нина Весомова, с улыбкой голодного дракона на лице, сообщила им, что, ежели они желают нарушить «договор», то она в общем-то не против, и большая гостевая спальня на третьем этаже готова стерпеть и не такое, а она с остальными жёнами с удовольствием проведут как ритуал, так и принятие, а заодно помогут «невинным девицам» советами и комментариями по ходу дела. Вот только так как времени у нас мало, придётся фаворитизировать всех желающих разом, оптом так сказать. И для начала – прослушать небольшой инструктаж, ведь «это» у них первый раз всё-таки!

Юлька, Ленка и Андриана, а также почему-то Ася, по мере того как Нинка с подключившейся Инной описывали им правила пользования мной, любимым, начали наливаться алым цветом. Хорошо, что Женя, заметив изменившийся цвет лица мелкой, оперативно вывела её из комнаты. Впрочем, экс-француженка с ныне чисто русской фамилией Лежакина попыталась было пискнуть, что она готова и так, лишь бы её за руки да за ноги кто-нибудь придержал на всякий случай. Но тут же огребла локтем по рёбрам от пунцовой Касимовой-младшей, что сопровождалось малопонятной фразой, сказанной громким шёпотом: «Цыц! Консерва рыжая…»

В общем, к моему немалому облегчению, массовой инициации фавориток от меня не потребовали. Не то чтобы я сомневался в себе, но… блин. Это уже попахивало откровенным развратом… к тому же я был не уверен, что кто-то из нас в таких условиях получил бы удовольствие от процесса, особенно учитывая тот факт, что никто не скрывал, что советы и комментарии от «Нины и C°» предполагаются максимально ехидными.

Однако облегчения мне это не принесло. Слово за слово и, порушив всю повестку, уже все присутствующие девушки с пылающим румянцем на щечках стали обсуждать их «первый раз», моё достоинство, словно заправские рыбаки, хвастающиеся уловом, и как я… их… в общем – различную акробатику. Почувствовав себя лишним, я быстро вышел из комнаты, обнаружив под дверью разобиженную Аську, которую «мамки» и старшие подруги отсекли от «интересной темы», перекрывшей дверной проём магической глушилкой, несмотря на многотысячелетний возраст мелкой Снегурочки.

Нашли друг друга два одиночества. Посадив изнывающую от обиды и любопытства девочку на шею, сообщил честной компании о желании «Элвиса» ненадолго покинуть здание. Был милостиво отпущен, и, покуда дружный женский коллектив на все лады перемывал мои косточки, мы с детёнышем отправились в детский развлекательный центр «Asobi park», расположенный в торговом комплексе «Екатерина».

Вообще-то у нас в кампусе жило не так уж и много спиногрызов, в основном это были дети ютящегося на отшибе, в отдельном районе, педагогического состава, доступ которым на территорию проведения «Большой игры» был сильно ограничен. Но там, где на небольшом клочке земли ютятся юноши и девушки нашего возраста, случались оказии вроде большой и светлой любви, порвавшейся в процессе резинки и не наложенного вовремя контрацептического заклинания. А так как аборты в нашей стране после двух войн были категорически запрещены законом, за исключением медицинских показаний и фактов явного насилия, а в случае самостоятельного прерывания беременности одинаково сурово наказывались как несостоявшаяся мать, так и отец, на улицах Ильинского порой можно было встретить счастливых родителей с казёнными колясочками, которые являлись мощнейшим защитным техномагическим артефактом.

Хотя, конечно, это было скорее исключением из правил. Для участников «Большой игры» в этом вопросе были созданы особые, очень жёсткие условия. В то время как приключения подопечных «на стороне» мало кого волновали, когда дело касалось двух полноправных студентов, один из которых начинал кривить носом, на него немедленно налагались суровые санкции, а государство само определяло статус ребёнка. Это в миру «благородным» дозволялось самим решать – признавать или нет нежеланное чадо, а в «Игре», целью которой была «симуляция взрослой жизни», ответственность автоматически наступала по факту определения биологического отцовства. Чем, кстати, периодически пользовались особо ушлые девицы.

Если какой-нибудь особо не разборчивый молодой папаша начинал вдруг брыкаться и угрожать кому-нибудь своим происхождением, то тут уже во всю мощь включалась машина «Ювенальной комиссии» при Имперской Канцелярии. Те самые влиятельные родственники, краснея и бледнея, вызывались на ковёр, где особо поверенный Его Величества по делам «детства и юношества» делал им вполне определённый разнос за «нерадивого отпрыска», последствия которого могли быть самыми разнообразными. Поэтому обычно глубоко расстроенные дедушки и бабушки из родовых семей предпочитали сами, не дожидаясь подобной неприятной во всех отношениях взбучки, изымать у счастливых родителей яростно орущую «кровиночку», чтобы не дай бог на неё не наложил руку император, что считалось позорным, или, что ещё хуже – ушлые конкуренты, а то и откровенные враги.

Но это относилось в первую очередь к родовой аристократии с их зарождающимися заморочками и комплексами. А вот отпрыски имперского дворянства, как и простолюдинов, которых тоже можно было встретить в Пятом Магическом – особо подобными вещами не заморачивались и, если считали малыша не нужным, ещё в роддоме оформляли полный отказ от прав в пользу короны.

В общем, день прошёл интересно. Вернувшись, я с девушками сходил в риэлторскую контору и поставил свой вензель, который Нина и Инна назвали не иначе как трудновоспроизводимой кляксой, под документами об аренде жилья. Переезд как таковой совершился незамедлительно. Во всяком случае – мой. Заявившись с увязавшейся за мной Аськой в общагу, я заскочил в бухгалтерию, и в то время, как восторженные студенточки под возгласы: «Хочу себе такую же!» тискали вяло отбивающуюся девочку, оформил свой выезд.

Егора, конечно, новость немного расстроила, всё-таки для него я был «удобным соседом», да и сдружились мы за прошедший небольшой срок, но я пообещал не забывать парня, а моя «дочка»… вот коза малолетняя, сказала, что будет навещать его иногда. Нравится ей, мол, общаться с умным человеком, а то её окружают одни тупицы, только папа ещё ничего, а вот Ленка – та вообще дура!

Кофр с бронёй, оружие и сумка с вещами – вот и всё, что у меня было. Так что проблем перетащить всё это на новое место жительство не составило. Зато Инна с Женей заявились с маленькими сумочками, в которых, по их словам, было всё самое необходимое, а остальное барахло завтра должны были привезти на грузовике. Сегодня же нас побеспокоил только курьер продуктовой доставки из магазина «Оцелот», который с трудом затащил на третий этаж натуральные баулы с «Кушаньями для благородных господ». Целый продуктовый развал, который Касимова-старшая заказала по дороге из посольства. Непонятно, правда, зачем, потому как, распихав всё это добро по холодильнику, девицы-красавицы устроили мне натуральный «клубничный» марафон, а когда это их чувство «голода» было удовлетворено, заказали мне острую пиццу, а себе суши из ближайшего ночного ресторана.

Утром нас разбудила Нина, пришедшая с пунцовой от смущения Леной. Ключ от квартиры у них был свой, так что Зайка, вытащив из кровати зевающую сестру и дождавшись, пока Евгения, которая сама была «в чём мать родила», оденет и накрасит свою подопечную, немедленно увезла её в неизвестном направлении. Касимова-старшая же, закрыв за ними дверь и прогнав запунцовевшую младшенькую на кухню готовить завтрак – немедленно потребовала исполнения супружеского долга и стонала в процессе так громко и сладко, что у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, для кого именно предназначался этот концерт одного актёра.

По дороге на кафедру, да и на уроках, Ленка была внезапно вежлива, учтива и разве что не ластилась, как кошка. Правда, стоило только ей заметить, что я на ней смотрю, как она заливалась краской и отворачивалась… что не укрылось от внимания от остальной группы и, конечно же, Сашеньки Бельской, которая сегодня «вешалась» на меня особенно активно. Да и немудрено… девушка буквально приросла взглядом к тому месту, откуда у меня росли ноги и разве что не облизывалась, мысленно раздевая меня, из-за чего мы оба стали основным объектом для шуточек как со стороны ребят, так и Фишшина.

Кстати, с преподом мне всё же удалось замириться. Помогла купленная в магазине бутылка не самого дорогого, но вроде хорошего вискаря и небольшой разговор по душам, после которого Грем мне скорее сочувствовал, чем обижался на мою посещаемость. Тем более что по результатам первых промежуточных контрольных мои оценки его в общем-то устраивали… не нравилось только отношение к учёбе.

Ну, а днём и до самого вечера я и мои девочки провели в Москве, растрачивая немалые суммы как на меня, так и себе на дорогие платья, подтянув между делом в процесс и Аньку, которую решено было тоже сводить на приём. Ну а то… не вспомни мы об этом демонёнке – обида была бы на всю жизнь! Сеструха, правда, была в шоке, когда узнала, что она теперь «из благородных», особенно потому как в школе у неё на самом деле было не всё так гладко, как хотелось бы.

Дети есть дети, и они всегда найдут способ выделить из своей среды совсем уж белую ворону. Анечка, слава богу, благодаря характеру таковой не оказалась, но и дружить с ней особо не спешили, кривя носик из-за простецкого происхождения. Впрочем, и обижать особо побаивались, ведь она – вроде как слабенький маг, вполне могла дать сдачи доставшимся от маменьки непонятным для остальных даром мозгоклюйства. Да и в стандартных для её возраста тёрках о том, у кого брат «боксёр», а у кого «воин-Есаул», Анькино заявление о том, что у неё лично – «Аватар» и в скором времени уже муж аж двух принцесс, вполне себе котировалось. Просто пока Нина и Инна не разъяснили ей кое-что, девочка никак даже предположить себе не могла – что моё «благородство» распространяется и на неё.

А на следующий день разразилась трагедия…

– Герб! – воскликнула Нина, оторвавшись от платья Аськи.

– Что «герб»? – отвлеклась Инна от своего ПМК, с которого пыталась равномерно наложить какое-то заклинание на мой новый дорогой костюм.

– Что-что, – буркнула Зайка, вынимая пластинку передатчика из своего неизменного зонтика. – У герцога должен быть герб! И нам нужно его продемонстрировать, а мы про него забыли. А его нужно нанести на машину, да и хотя бы гравировку на запонках заказать!

– Не мы – а ты! – пожав плечами, старшая сестра вернулась к своему занятию.

– Но тебя это касается в первую очередь. Он ведь теперь и твой! – нахмурилась младшая, набирая какой-то номер на телефоне. – А его ещё нужно выбрать и зарегистрировать!

– Да я уже всё придумала, – победно ухмыльнулась Инна. – Белый пегас на золотом фоне…

– Алло, пап! Извини, что отвлекаю… – произнесла Нинка. – Я по поводу герба для нашего рода. Не твоего, а нашего! Да, я себя уже… а ты что, против? Мы своё слово держим, а вот ты… Что?

Что бы там ни говорил дальше Его Величество, но Нина вначале побледнела, пустым взглядом глядя куда-то в окно, а затем выронила телефон из ослабевших пальцев. Прошла на негнущихся ногах пару шагов и резко села на кровать, уронив лицо в ладони. Пластинка коммуникатора с чпоком упала на ковёр, и от встряски включился режим громкой связи.

– …ты уж прости, доча, разозлился, напился… так вот получилось. Доча? Нин? – голос императора оборвался, так как Зайка, двигаясь словно сомнамбула, нажала пяткой на кнопку отключения.

– Что… – спросили мы хором, глядя на девушку, чьи плечи в этот момент нервно подрагивали…

– Герб…

– Ну?

– Он зарегистрирован уже почти двадцать лет назад и вошёл во все каталоги и признан всеми странами мира, – Нинка откровенно ржала. – Белый пегас… ой не могу. Белый баран!

– Что «баран»? – без особых эмоций переспросила старшая сестра.

– Герб герцогов Ефимовых: баран перед новыми воротами на кумачовом фоне с серпом и молотом, – у Зайки явно начиналась истерика. – Дед Кузьмы так долго отказывался принять титул, что отец… Ой, не могу.

– Баран? – Инна поморщилась. – Ну… тоже геральдическое животное. Да и любимому подходит. Порой такой же упёртый.

– Девчат… вы головой-то подумайте, – похрустев шеей, медленно произнёс я. – Если я – баран. То вас иначе как овцами называть не будут.

Девушки, когда до них дошло, застыли на мгновение и уставились на меня не моргающими взглядами ядовитых змеюк.

– А что плохого в баране? – удивлённо произнесла Аська, вдребезги разбив атмосферу надвигающегося песца. – Хорошее животное… Если ты, папа – баран, а мамы овцы, то я, получается – ягнёнок? А…

Поздняк метаться. Обе цесаревны сорвались со своих мест и, схватив ПМК, судорожно долбили по кнопкам набора номера. Первым дозвонилась Инна и, не стесняясь никого, заорала в трубку:

– Я тебе что? Овца тупорылая…

И тут понеслось… Императору, по-моему, было стыдно, что подобное решение он принял по злости, да ещё и накатив на грудь, но поменять что-либо было уже невозможно. Не тот случай. Как вариант, он предложил выдать нам самый лучший девиз… на что и получил: «Это какой? “Шашлык-машлык! Казан, мангал, подходи бери, по рублю отдаю”?», а также множество других звучных предложений на кулинарную тему, которые на-гора выдала Инна и, не дождавшись ответа, выключив, отбросила от себя трубку.

В общем, поменять уже было ничего нельзя. Визуальное описание герба: «Геральдический щит с вензелями и мечами, а также прочими регалиями, увенчанный герцогской короной, с изображением в поле кумачового цвета белого барана, застывшего перед новыми золотыми воротами с сияющими над ними серпом и молотом соответствующего колера», как и его графическое отображение, уже считалось «классическим» и было признано всеми геральдическими палатами стран-участников Конгломерата Наций и международными организациями. А заодно вошло в филателистические сборники России и Либерократии в сериях марок «Гербы имперских Родов» и «Геральдические традиции нового мира», где была обозначена как «Герб герцогского рода Российской Империи, более двадцати пяти лет сохраняющего инкогнито» и считалась раритетом среди ценителей.

К тому же, как мне объяснили чуть позже, это было единственное родовое геральдическое изображение, коему высочайшим указом было позволено использовать советскую символику. Похвастаться подобным могли разве что некоторые государственные структуры, вроде того же КГБ. Так что «Герб рода Ефимовых» был в своём роде уникальным… вот только мне, как, впрочем, и девчонкам от этого было ни тепло, ни холодно. С одной стороны, красиво исполненное…

Отдельным вопросом встало и то, как именно мы будем демонстрировать моё стадо… точнее отару… точнее герб, как символ единения рода. Во-первых – его изображение необходимо было нанести на машины кортежа, на котором мы должны были въехать в поместье. А во-вторых, символика, файлы с которой нам переслали из «Центральной, Его Императорского Величества Геральдической Палаты», по этикету должна присутствовать на элементах одежды. Чтобы каждый, даже самый распоследний баронет, знал, что вот он перед ним Главный Баран и его о… то бишь герцог Ефимов и его дамы!

С кортежем у меня тоже как-то не задалось. Было, конечно, выдвинуто предложение взять пару лимузинов побогаче, из личного гаража «папеньки», но я зарезал её на корню. Не хотелось мне влезать в долги перед новыми родственниками по мелочам, да к тому же, если делать всё правильно, то нужно просить не только средства передвижения, но шофёров, бойцов сопровождения с техникой и обслуживающий персонал. Потому как толпа подростков, прикативших на семёрке «роллс-ройсов», а в случае моих девочек каждой по статусу, за исключением Ани, Юли и Аси, полагался отдельный экипаж – выглядело бы откровенно комично. Особенно учитывая, что юным леди самим бы пришлось сидеть за рулём своих автомобилей…

Путём непродолжительного мозгового штурма пришли к тому, что если техника будет явно дорогая и не стандартная, в которой к тому же уместимся мы все – тогда другой разговор. Это уже эпатирование публики, это аристократия понимает и, можно сказать – любит. К тому же, по словам прекрасно разбиравшейся в вопросе Женьки, современная молодёжь из высшего света в таких случаях предпочитает пересесть со своих сверхдорогих спорткаров на огромные отцовские бронированные джипы, что воспринимается как дух бунтарства и откровенный вызов системе. У меня же, в отличие от них, имелся в загашнике практически свой собственный «Каратель», который по всем параметрам уделывает любой из этих драндулетов. Надо только перетереть вопрос с Гремом и попросить нанести на необходимые места скоростную аэрографию с моим новым гербом.

А вот вопрос внешнего вида в очередной раз вызвал бурные дискуссии. Но в итоге – сошлись на запонках и расшитом галстуке для меня и кое-каких украшениях и элементах одежды для Ани, Инны, Евгении и Аськи. Всем остальным носить моего «барана» пока что не полагалось. За исключением небольшого тоненького браслетика, который как бы говорил всем, чтобы подобрали слюни и по любым вопросам обращались непосредственно ко мне.

Всю необходимую бижутерию подобрали по интернет-каталогам и немедленно заказали с самовывозом и небольшой переплатой в качестве поощрения за срочность. После чего Нинка куда-то позвонила и записала мне на бумажке несколько адресов, и я, несмотря на приближающийся комендантский час, метнулся в Москву. Забирать покупки и развозить вначале тряпки в какое-то небольшое частное ателье, где на них должны были нанести вышивку, а затем украшения на квартиру к старому еврею-ювелиру, у которого, по словам Зайки, руки были золотыми «по колено».

* * *

За суетой подготовки к торжественному выезду как-то незаметно наступило воскресенье. В час «Ч» двери особняка на углу Верхней и Броневой открылись, и удивлённым прохожим предстало незабываемое зрелище погрузки воистину прекрасных созданий в вечерних платьях в футуристический броневик, который незадолго до этого лихо затормозил перед воротами. Причём всё это сюрреалистическое действо происходило под вспышки профессиональных фотоаппаратов и под объективами камер журналистов нескольких телеканалов нашего колледжа.

Идея сделать из нашего отъезда настоящее «шоу» принадлежала Инне и была поддержана остальными прелестницами. Ну а для того, чтобы никто гарантированно не остался в неведении о первом выходе в свет герцога Ефимова с «супругами в магии» и сопровождающими дамами, с нами на приём, после недолгих переговоров с Лепестковыми-Каменскими отправилась ещё и «свободная пресса».

Да-да. Та самая журналисточка Софья Керчина, светский обозреватель и колумнист из журнала «Хайт Салун», которая оказала мне неоценимую помощь в спасении Андрианы, после тех событий хоть и старалась не мозолить глаза, но из поля зрения не терялась. Именно эта бойкая девица по моей просьбе, собственно, и организовала нам «выход» по всем правилам «красивой картинки», да к тому же так, что, несмотря на наш «довольно оригинальный исходный материал», всё получилось на удивление возвышенно, элегантно и очень эффектно. Она же подтянула своих коллег по цеху, договорившись о том, что представители остальных медиа будут буквально петь нам дифирамбы, а взамен попросила взять её с собой, как родового фотокора, ну а по совместительству представителя «Хайт Салуна»

Причём девушку нисколько не смутило то, что хозяева мероприятия поставили перед ней довольно жёсткие условия. Все сделанные ей фото, видео– и аудиоматериалы в обязательном порядке должны были пройти цензуру службы безопасности рода Лепестковых-Каменских, и на руки она могла получить только-то немногое, что будет ими одобрено. По словам Софьи, ни на что другое она собственно и не рассчитывала, потому как это – вполне стандартная практика. Ведь далеко не каждому аристократу хочется, чтобы на новостные порталы попал тот момент, когда он будет «в задумчивости накладывать пельмешку» на зуб или когда у какой-нибудь старой девы, во время танцев с очередным безусым юнцом, внезапно обнажатся «ушки спаниеля». Ссориться же с родовитыми гостями из-за журналистского произвола на их празднике, мотивированного банальным: «Читатели имеют право знать!», не хочется никому. Тем более в том незавидном положении, в котором оказались Лепестковы-Каменские. Этаких «полуотверженных изгоев», которые вроде бы ещё есть, но которых уже никто не замечает.

Но Софья это ещё ладно. В конце-то концов у неё в посещении приёма в честь дня рождения наследника этого почти уничтоженного рода – был исключительно профессиональный интерес. Но она – была не единственной, кто сегодня намылился предстать перед обществом в качестве моей свиты.

Во-первых, на месте водителя «Карателя» сидела… Ольга. А Валька рассекал перед машиной на своём полицейском электроцикле, изображая из себя то ли охрану кортежа из одного автомобиля, то ли полицейское сопровождение, потому как, в отличие от своей начальницы, одетой в строгий чёрный костюм женщины-телохранителя, был облачён в парадную форму полицейского-офицера Дисциплинарной комиссии Пятого Императорского магического колледжа.

Ребята позвонили мне сами. У них вроде как ко мне нарисовался какой-то ну очень серьёзный и не телефонный разговор, который требует личной встречи. Ну и попали, можно сказать, «в масть». Я в тот момент был реально озадачен состоявшимся разговором с Гремом, который сводился к тому, что «Каратель» для выезда за пределы кампуса он мне даст только при условии, что за рулём будет находиться совершеннолетний водитель с соответствующими правами. Потому как случись за территорией колледжа какая-нибудь неприятность, его первого сожрут с потрохами.

В общем – я предложил, а они радостно согласились, ну а «важный разговор» мы по обоюдной договорённости решили отложить как минимум до понедельника. И опять же – присутствие этой парочки мне было понятно… но вот что в кузове «Карателя» забыла госпожа председатель, облачённая в роскошное вечернее платье с совершенно безумным декольте, один взгляд на которое наводил на мысли об использовании какой-то магии, ну или о двустороннем скотче, позволяющим этим… в общем, держаться ткани на теле.

И уж вдвойне мне было непонятно то, что на правое запястье главы Пятого Магического колледжа, «несравненной» Яны Малышевой – была надета тоненькая полоска серебряного браслета с бляшкой, на которой был выгравирован мой герб. Не узнать побрякушку, которую я отвозил «старому еврею», я не мог… А ведь всё гадал, почему девушек четверо, а браслетов они заказали пять штук!

Глядя же на эту троицу – Нина, Инна, Яна, мне оставалось только качать головой. Из устроенного мной экспресс-допроса я выяснил, что появление госпожи председателя дело рук Нины, к которой глава Ильинского полиса лично обратилась с такой просьбой. Ну а Зайка просто не могла отказать старой знакомой.

Во всяком случае – такую версию довели до меня. Насколько она соответствовала реальности, доставалось только догадываться, потому как Яна была спокойна аки удав, Нина откровенно из-за чего-то бесилась, а Инна разве что не корчилась от едва сдерживаемого смеха, глядя на младшую сестру.

Впрочем, старшей цесаревне вдруг стало как-то не до смеха, а Нина, наоборот, ехидно заулыбалась… когда я аккуратно и тактично, указав на браслетик, задал вполне резонный вопрос: «Дамы, а какого, собственно, хрена?»

– А это, Кузьма Васильевич, чтобы меня вдруг не украли, – потупив глазки, проворковала госпожа председатель и, плавным движением приблизившись, словно бы невзначай взяла меня двумя руками под локоток, конечно же, совершенно случайно коснувшись грудью, прошептала: – Вы же защитите меня, о мой Гильгамеш?

– Ну… Кхм… Эм… – только и смог выдавить я, чувствуя, как меня начинают краснеть уши. – Конечно. Только… вот… это…

– Да? – прошептала она, прижимаясь ещё сильнее, в то время как Инна сделала страшные глаза и издала тихое рычание.

– Ну… Гильгамешами-то обзываться не надо! Я… знаете ли, не такой! Кого хотите спросите!

Девушка звонко рассмеялась и перестала мучить мою руку. Меня сразу же немного отпустило. Ощущения… были, конечно, не такие острые, как тогда на арене, когда я попал под феромоновую магию розовой «Девочки волшебницы» с погонялом «Минерва», настоящее имя которой я, признаться, уже забыл… Но… блин. Если она реально так действует на всех мужиков вокруг неё… то ей не браслет с моим гербом нужен, а титановый пояс верности с навесной системой безопасности в виде автоматических турелей, огнемётов и контейнеров с блоками НУРСов, уничтожающих любого представителя мужского пола в радиусе ста метров.

До загородной резиденции Лепестковых-Каменских, расположенной за Мытищами, недалеко от посёлка Мурашки, доехали без особых приключений, зато весело. Естественно, что наше появление, да ещё на «таком» автомобиле, вызвало для начала лёгкое замешательство благородной публики, а затем и всеобщий фурор, когда открылись задние двери броневика и по выдвинутой Валькой самодельной аппарели на мостовую спустился весь наш «цветник».

Признаться честно, я был слегка удивлён количеством «гостей», собравшихся по случаю, казалось бы, «детского» праздника, да ещё и по приглашению вроде как проштрафившегося рода. Так вот, как шёпотом объяснила мне Нина, невольным виновником «аншлага», которого хозяева вряд ли ожидали, стал я, приняв их приглашение.

Хотя на самом деле из-за конкретно моей персоны, как минимум «сегодня», большинство присутствующей здесь публики мужского пола вряд ли бы даже соизволило почесаться. А уж тем более озарить своим появлением сие низкоуровневое мероприятие почти угасшего рода. Оторвать нижнюю полусферу и примчаться сюда их заставила новость о том, что вместе со мной прибудут «наследные принцессы».

Ну и понятное дело, появление молодого герцога всё же не могло не остаться незамеченным. Кое-кто явно приехал сегодня даже не из-за того, чтобы засветиться рядом с венценосными особами, а для стандартной демонстрации своих «дочек на выданье». Ну и чтобы посмотреть на меня, потому как для разнообразных мелких графьёв, баронов и даже довольно влиятельных бизнесменов из простолюдинов я сейчас представлялся довольно интересным и ещё не реализованным к тому же активом. Который, по мнению многих, можно было вполне использовать в своём стремлении подняться наверх.

Под оценивающими взглядами публики мы прошествовали к крыльцу особняка. Забавно и как-то неприятно было видеть, как вроде бы взрослые, серьёзные люди почти открыто демонстрировали, что никакого дела им до праздника Лепестковых-Каменских собственно нет и что здесь они собрались только для того, чтобы порешать свои дела. Впрочем, через секунду я напомнил себе, что собственно – сам такой же. И если бы не необходимость, послал бы это приглашение куда подальше и с куда большим удовольствием провёл бы день перед компом.

Одна отрада была на девчонок моих в красивых платьях полюбоваться, ну и, признаться, многие «дочки» были тоже вполне себе ничего… но на самом деле ради этого дела, наверное, лучше бы было устроить «домашний показ мод», который, кстати, всегда можно провести в обозримом будущем. Разве что, чую, «Конкурсом красоты» его называть не стоит – потому как порвут же, чертовки, на сотню мелких домовят!

Так что, напомнив себе, зачем я собственно здесь очутился, я стал высматривать возможных кандидатов на «отрывание головы». Самые активные или нетерпеливые товарищи, похоже, отметались за непригодностью. Не тот контингент… Порой довольно метросексуального, если не сказать хуже, внешнего вида, они буквально вились вокруг нас, в то время как мы плотной боевой группой выдвинулись к месту дислокации хозяйки дома и её юного отпрыска.

Я заученно представился, отдарился букетом цветов, который немедленно утащили хорошо вышколенные слуги, и поздравил хмурого, слегка сутулого мальчугана, явно уже замучившегося слушать пустые и ничего не значившие слова многочисленных гостей. Время для подарков ещё не пришло, и малец явно скучал, вынужденный мало того что изображать из себя соляной столб, так ещё и благодарить непонятно кого и непонятно за что.

И никакого просвета в этом мрачном царстве испорченного дня рождения – не предвиделось, потому как на «детском празднике»… просто не было других детей. Точнее сказать, не было тех, с кем ему дозволила бы общаться на благородной публике суровая мамаша. Мальчишки и девчонки, наверное, из служек или поварят, а может, просто отпрыски работавшего в поместье персонала, периодически пробегали вдоль стен, зала, стараясь не потревожить гостей. Пацан же бросал на юркие фигурки печальные взгляды, тяжело вздыхал и вновь был вынужден отвечать на приветствия, кланяться и расшаркиваться ножкой.

А затем появилась Она, «звезда пленительного счастья!» Вся такая воздушная и нежно-голубая в том платьице, которое ей подобрали девчонки, Аська выглядела на все двести процентов! Эдакая маленькая леди, которая величаво выплыла из-за моей спины и, сделав лёгкий книксен, представилась и поздравила мальчика, улыбнулась при этом такой многообещающей улыбкой, что я как-то сразу задумался о том, а правильно ли я сделал, притащив на приём воплощённую «Снежную деву».

То, что мужчинам женщин, даже самых маленьких – не понять, это, можно сказать, доказанный факт. Вот кто мою «дочурку» знает – что ей сейчас не так и что, собственно, взбрело в голову… А у паренька аж лицо просветлело, он гордо расправил плечи, подобрался, стараясь выглядеть постарше… в общем, немедленно распушил все свои ещё не отросшие пёрышки, лишь бы произвести на девочку впечатление.

Глава 12

– Должна признаться, я появилась здесь только для того, чтобы посмотреть на вашего фаллоносителя. И желала бы получить лично от вас, юные леди, прямой и честный ответ на вопрос: действительно ли то кухонно-семейное рабство, на которое вас принудили согласиться, не было навязано гендерно-шовинистическими дегенеративными желаниями окружающих вас самцов? – стоящая перед нами с бокалом шампанского в руках действительно красивая женщина говорила по-русски хоть с заметным американским акцентом, но как ни странно, весьма хорошо.

Если бы не Инна с Ниной, которые буквально зажали меня с двух сторон, повиснув на руках, я бы уже познакомил свой кулак с лицом этой спецуполномоченной представительницы Президента Северо-Американской Либерократии. Хотя бить женщин и противоречит моим моральным убеждениям, даже если они являются Аватарами и подданными другой страны. Однако девушки вцепились в меня так, что стоило только дёрнуться, как они получили бы серьёзные травмы.

– Спокойнее, любимый, – прошептала Зайка, дёргая меня за ткань рукава. – Под тобой мраморная плитка трескается…

Немудрено. Седьмая чакра едва-едва держалась, балансируя на грани открытия, и давно прорвалась бы, если бы не кристальное осознание того, что мы сейчас находимся в помещении, битком набитом людьми, которые не переживут моё превращение в Аватара аспекта антиматерии. Причём явно провоцирующая меня ростовая кукла «Барби» сама готова была сорваться в любое мгновение.

Я ощущал её аспект «Пыль» почти столь же явственно, как во время тестов, проходивших в виртуальной реальности, когда на меня вышла копия водного Аватара. Вот только там в цифровом пространстве я не чувствовал такой направленной конкретно на меня всепоглощающей агрессии. Вдобавок ко всему, эта бешеная незнакомка была ещё и коллегой – колдуньей… что, скажем так, было довольно странно. Вообще, я как-то особо не интересовался этой темой…

Мы – колдуны, редко когда вырастаем выше четвёртой-пятой чакры, да к тому же нас не так уж и много в процентном соотношении к остальным врождённым одарённым. А тут третий колдун-Аватар, не считая меня, о котором я теперь знаю. Причём сам-то я, можно сказать, «суррогат», потому как при рождении был обычным магом с водным аспектом, а тем, кто есть сейчас, стал после дедовского эксперимента, а тут… Сам старый хрыч, какой-то изнасилованный китайцами негр из племени Тумба-Юмба и вот теперь эта сумасшедшая бабёнка…

– Миссис Барбара Форекс, – спокойным тоном, в котором явственно слышался лёд, произнёс спутник женщины, представившийся тайным советником Свиридовым. – Я вынужден в последний раз напомнить вам, что вы в нашей стране являетесь гостем, хоть как Аватар и обладаете дипломатическим статусом. Если вы продолжите провоцировать герцога Ефимова…

– Я этих девочек на руках носила! – прошипела женщина, по-моему, впервые ответив на замечание представителя Имперской Канцелярии. – Я имею право знать!

– Вы имеете право вести себя соответственно вашему статусу, – ответил ей тайный советник. – Предупреждаю, что…

– Знаю, знаю, – зло ответила женщина, понижая количество открытых чакр до трёх. – Вы выдворите меня из страны… Прошу прощения, ваши императорские высочества… герцог…

Последнее слово она буквально выплюнула.

– …И тем не менее я хотела бы услышать ответ на свой вопрос! – не унималась американская гостья. – Это – важно!

– Для вас? – спросил я, не рассчитывая на ответ, потому как меня до этого мгновения игнорировали, словно пустое место.

– Для меня в том числе… – прошипела она и тут же окрысилась: – …самец!

– В таком случае, – всё так же холодно произнёс Свиридов, – постарайтесь переформулировать ваш вопрос. Так, чтобы девушки могли ответить на него «да» или «нет».

Женщина зло зыкнула на канцеляра. Затем вздохнула и вполне нормальным, я бы даже сказал, дружелюбным тоном спросила… внезапно, как вполне нормальный человек:

– Девочки… Вы его любите или нет?

– Больше жизни, – первой ответила Инна с тихим выдохом и ослабила впившиеся в мой локоть руки, причём я почувствовал, как дрожат её пальцы.

– Это мой мужчина, – куда как грубее произнесла Нинка. – И каждый, кто усомнится в нашей любви…

– Схлестнётся со мной! – прорычал я.

– Слава богу! – Барбара вдруг улыбнулась и, сделав быстрый шаг ко мне… поцеловала в щёку, прошептав: – Прости, мальчик. Я должна была… проверить!

– Ох уж эти ваши шуточки, тётя Варя… – Нину вдруг тоже отпустило, и ручки у неё в этот момент тряслись не менее, чем у сестры. – Я уж поверила, что… Фух… Фаллоносец, блин…

– Девочки, ну я же американка! – поправила локон женщина. – Имею полное право ещё не так выражаться!

– Я уж думала, что ты теперь из «этих»… – пробурчала явно недовольная пережитым страхом Инна.

– Ну что вы! – отмахнулась Форекс. – Совсем вы, девчата, плохо о старушке думаете…

– А что ещё можно подумать… – прошептал я, чувствуя, как спадает напряжение Сансары.

– Ой, да ладно тебе! – отмахнулась тётка. – Ты, Аватар, привыкай к «конфронтации». Ладно, детки, я узнала всё, что хотела, а теперь… подарю подарок мальчику и побегу. Но вы помните: «I'll be back!» Андрей, прикажи шофёру готовиться.

– Как прикажете! – кивнул тайный советник вначале ей, а затем и нам. – Ваши высочества, герцог!

Американка игриво подмигнула мне и, развернувшись, зашагала к другому концу зала, где после небольшого перерыва юный граф продолжил общение с гостями. Проводив хмурым взглядом удаляющуюся фигуру с гипнотически покачивающимися бёдрами, я потёр поцелованную щёку и произнёс:

– Это что, мать его, сейчас было?

– Это была Барбара Джей Форекс, – задумчиво произнесла Инна. – Милый, ты прости, но не поддержишь меня немножко… Что-то меня ножки слушаться перестали.

– Опа… – я едва успел подхватить за талию оседающую на пол цесаревну. – Что с тобой?

– Испугалась, – лаконично ответила девушка, прижимаясь ко мне.

– Нин?

– Я в порядке, – ответила Зайка слегка дрожащим голосом. – Но мне тоже срочно нужно посидеть… Понимаешь ли, Кузьма, тётя Варя… не обижайся на неё. Она хорошая, просто… очень… «неординарный» человек. Никогда нельзя сказать, что именно эта женщина выкинет в следующую минуту. Поговаривают, что на одном из приёмов, ещё до моего рождения, она ни с того ни с сего поставила фингал нашему ректору…

– Не совсем так, – покачала головой Инна, которую я аккуратно усадил на диванчик рядом с сестрой. – Тётя Варя отвесила ему пощёчину. Они с Сафроновым в тот момент были тогда Магистрами, ну или «Gorgeous» в американской классификации, любовникам и, можно сказать, конкурентами. Мама говорила, что это была очень странная парочка, постоянно цапались на тему того, какая из стран лучше… Она его в Либерократию увезти хотела, а Андрей Иванович уговаривал её бросить всё и переехать к нам в Империю.

– Понятно… «Не в лотерею, а в карты, и не выиграл, а проиграл…», – хмыкнул я. – Кто хоть она такая-то? Помимо того, что она Аватар, естественно, это я и сам вижу.

– Первый посол САЛ в Российской Империи после взаимного признания по результатам Первой Магической войны. Она очень близкая подруга президента Энтони Джеди… – ответила Нина. – Ну а заодно тётя Варя – свекровь Катеньки. Нашей самой старшей сестры. Как-то так. У нас были очень хорошие отношения между семьями, ещё тогда, когда она окончательно не вошла в силу и не стала «Exile»… Ну а с чужими Аватарами, сам понимаешь, можно дружить, но особых отношений выстраивать не стоит.

– Ну, чисто индийское кино… – усмехнулся я. – Кстати, «Exile» – это же на нормальный язык переводится как «Изгнанник». Никогда не понимал, почему американцы так назвали своих сильнейших магов!

– Скорее уж мексиканский сериал, – фыркнула старшая сестра. – Не заметила я у тебя на попе родимых пятен, да и у тётки таковых нет. Так что вряд ли вы окажетесь разлучёнными в детстве близнецами, одного из которых злой Раджа утянул во временную аномалию.

– Да уж… Нафиг-нафиг! – только и мог, что сказать я, а затем улыбнулся и кивнул в сторону зала. – С другой стороны, можно сказать ей спасибо за то, что устроенная ей сцена разогнала ваших поклонников. Вон как зыркают, а подойти пока что боятся.

– Ага, подозреваю, что это входило в планы тётушки… – кивнула головой Зайка, – правда, не думаю, что «господа» именно «боятся», их подобными сценами не удивить, просто «галантно» выжидают, когда мы «отойдём» от общения со скандально известной иностранкой, чтобы пойти в новую атаку… А-то ведь наши императорские высочества и гневаться могут изволить! Уж поверь мне, любимый, чувство «собственной задницы» у этой публики развито лучше всего.

– Кстати, – нахмурился я. – Этот скандальчик, похоже, поставил крест на моих планах… демонстративно прибить кого-нибудь.

– Ну и слава богу, – отмахнулась Зайка, – нечего портить ребёнку праздник.

– Кстати, о «ребёнках»… – произнёс я, повертев головой. – Где Аська-то? Да и девочек наших я что-то не вижу.

– Наша «маленькая леди» оккупировала кавалера и сейчас поддерживает его в трудную минуту. Там она, с именинником, – Инна махнула рукой в сторону дальней части зала. – А остальные… Папарацци крутилась вокруг, нас пока ты с тёткой бодался, а другие девочки… Да пусть развлекаются. Взрослые уже. А Ольга с Валей – во дворе.

– Угу, помяни чёрта… – буркнула себе под нос Нина, кивнув на приближающуюся к нам госпожу председателя.

Словно ледокол своим носом раздвигает льдины, так и Яна своим бюстом заставляла расступаться перед собой гостей праздника, с поистине королевской грацией прокладывая себе путь как сквозь группки поклонников моих цесаревен, так и среди не столь навязчивого женского коллектива. Причём, если уступающие ей дорогу девушки разве что не шипели, то молодые люди, завидев председателя Пятого Магического, напоминали скорее загипнотизированных кроликов.

Во всяком случае, большинство, потому как и среди кроликов всегда найдётся тот, кто считает свои длинные резцы – тигриными клыками. Какой-то молодой хлыщ в явно дорогом костюме всё-таки решился заступить девушке дорогу и, слегка поклонившись, что-то сказал ей.

Яна, мягко улыбнувшись, кивнула, а затем как бы между делом коснулась выданного ей браслета. Видимо, это был какой-то явный и довольно толстый намёк, потому как аристократ ещё раз склонил голову и уступил ей дорогу, заодно опалив меня таким взглядом, что мне захотелось немедленно дать ему по роже.

Впрочем, учитывая, что здесь не пацанская сходка, а тусовка высшего общества, и немедленно бить по мордасам тем, кто посмел косо на тебя посмотреть, вроде как было не принято, пришлось просто мило ему улыбнуться. Вот только… как прокомментировала мои мимические усилия Нинка: «Уж лучше бы ты этого не делал. Плотоядный ты мой…»

Госпожа председатель тем временем вырвалась на окружающий нас «оперативный простор» и, как оказалось, была не одна. В фарватере у Яны держалась незаметная до этого момента девица, явно японского происхождения. Невысокая и «относительно» фигуристая, она была «упакована» в красивое традиционное кимоно розового цвета, от чего, в соответствии с возрождёнными традиционными представлениями жителей островов об «официальной женской красоте», походила на «цилиндрик на ножках», с довольно занятной конструкцией на голове.

В своей «национальной реставрации», с попыткой дистанцироваться от пропитавшей общество за годы оккупации американской культуры, наши союзники пошли немного другим путём, нежели мы. Японская Империя во главе с Микадо переживала восстановление традиций и стилей «эпохи Мэйдзи». Что конечно же выглядело довольно забавно учитывая, что, несмотря на льющуюся их Токио пропаганду, подданные вовсе не желали скатываться в архаичную дикость или превращать государство в тематический парк с самураями и гейшами.

Вот и эта молодая девушка с миленьким личиком, видимо, придерживалась мнения, что в общем-то, соблюдая дресс-код, лучше быть «по-анимешному» эффектной, нежели превращать себя в отштукатуренную «куклу». Поэтому, будучи одетой в кимоно, лицо своё она белилами не мазала, используя вполне современную косметику, а на голове, вместо традиционной причёски чёрного цвета, с кучей шпилек и украшений, носила очень экстравагантную конструкцию в виде свёрнутых в пучок волос красного цвета.

– А мы вас искали, – томно произнесла госпожа председатель, оказавшись возле нас, и немедленно оплела своими изящными руками мой левый локоть. – Герцог, ваши высочества, позвольте представить вам мою знакомую, дочь посла Империи Восходящего Солнца…

Когда она произнесла имя японки, я даже не поверил. Решил, что девушка надо мной прикалывается, и переспросил. Нина же с Инной, как оказалось, были уже давно знакомы с иностранкой и в то время, как я отходил от шока, как и положено, поприветствовали японочку. Я тоже вежливо кивнул, пробормотав что-то из разряда «очень приятно», продолжая при этом думать «о своём».

Бедный ребёнок… нет, ну это надо же так назвать собственную дочь. Хотя… ладно. Я, как человек вполне образованный, прекрасно осознавал, что в родной стране с именем и фамилией у этой красавицы не возникает никаких особых проблем. Насколько я понимал, и то и другое вполне традиционны, и я даже подозревал, что имеют очень красивые и благовидные значения… Русский язык там хоть и популярен, но разговаривает на нём далеко не каждый второй, а учитывая, что обитает она в высшем обществе…

Но ради всех святых – зачем же вы притащили эту несчастную в Россию! Её же на улицу выпускать нельзя. Хотя, с другой стороны, учится она скорее всего в какой-нибудь закрытой школе при посольстве, так что…

В этот момент мои девушки, вместе с госпожой председателем, извинившись и попросив меня «поразвлечь» даму, упорхнули куда-то в сторону второй залы, в центре которой располагался фонтан, и мы с японкой совершенно внезапно остались одни. Постояли какое-то время, помолчали, а затем, слово за слово – разговорились.

Русского девушка, как оказалось, не знала. Да и английским владела чуть менее отвратно, чем я, так что мы, как это и бывает в таких случаях, быстро нашли общий язык. Тем более что разговаривали мы о погоде и прочих вещах, которые обычно волнуют двух практически незнакомых собеседников, которые к тому же мало друг другу интересны. Вот только закончилось всё… не так уж чтобы хорошо.

– Герцог, сказать, я видеть, что моё имя, здесь странно, – произнесла она малопонятную фразу, глядя мне прямо в глаза. – Мой хотеть понимать, почему вы все так реагировать! Мочь сказать…

– Не думать, что вам быть это интересно… – попробовал отбрехаться я, мгновенно заинтересовавшись картиной, висящей на стене рядом с нами. – Назвать это: «трудность перевода».

– Я есть настаивать!

– Уверены?

– Да!

– Тогда – пожалуйста, – медленно произнёс я. – В русский язык ваш имя звучит как «Самка собаки, займись-ка сексом». В ругательных выражениях.

Девушка выслушала мои слова. С минуту переводила то, что я сказал, с английского на родной, затем ещё какое-то время осознавала, а потом покраснела так, что мордочкой стала неотличима от своей шевелюры. Ещё через секунду её как ветром сдуло, мне же, оставшемуся в одиночестве, только и оставалось что пожать плечами и подхватить с подноса пробегающего мимо слуги бокал с лёгким сливовым вином.

– Ну а что вы хотели с таким-то именем, – пробурчал я, делая меленький глоток. – Да и вообще, я – не виноват. Я – предупреждал…

Свято место – пусто не бывает. Уже через минуту меня вначале окружили, а затем и вовсе атаковали осмелевшие статистки. В общем-то, наверное, зря я так относился к наседающим на меня барышням, потому как ничего плохого они мне не делали, к тому же баронские, графские и прочие дочки оказались довольно умны, ну а те, кто по той или иной причине не желал или не мог блистать интеллектом, натягивали на себя маску обаятельных дурочек, что выглядело даже более привлекательно. Просто…

Скажем так, видно было, что девочки действуют по заранее заученным и отточенным схемам, благодаря которым поддерживать интересный разговор можно было и со столбом, а со стеной вести полноценный научный диспут. Этих юных «охотниц» родные «племена» отправили на прощупывание «добычи», на предмет её возможной прикормки, вероятности приручения, а то и вообще моментального забоя. А потому личность «мамонта»… ну хорошо – «мегабарана», их в этот момент по большей части не интересовала: «Партия сказала “надо”, комсомол ответил “есть”».

Причём друг другу соискательницы если и мешали, то исподволь. Не позволяя себе открыто демонстрировать характер. То двое конкуренток тихонько ототрут третью, которой я, по их мнению, уделил слишком много внимания. То раздастся тихий писк и шипение, из-за того, что кто-то кому-то наступил на туфельку или длинный подол платья. Но, впрочем, этим всё и ограничивалось.

Основная проблема девушек, как мне поначалу казалось, состояла в том, что все они «желали познакомиться», но их было много, и в итоге у них было слишком мало времени, чтобы узнать меня и проявить свою индивидуальность. Впрочем, минут через пять я стал различать некоторые, скажем так, «фракции», в которых выделялись явные лидеры, и уже свита «ограждала» их от конкуренток и одиночек.

Впрочем, «активная» фаза общения продолжалась не очень долго. Чем-то мне это напомнило «первый день в новой школе», не тот, который происходит по-настоящему, когда ты нафиг никому не сдался, а такой, какие бывают в разнообразных сериалах и литературе. Когда будущие одноклассники и, главное, одноклассницы на первой же перемене отправляются знакомиться с переведённым, а через какое-то время берут паузу, чтобы перетереть ему косточки и решить – интересен он им или нет.

Вот и здесь, видимо выбрав временной лимит, который может позволить себе высокосветская девушка проявлять повышенный интерес к молодому человеку без ущерба для репутации, а заодно и не рискуя другими возможными «партиями», большинство юных особ по тем или иным причинам покинули моё общество. Теперь компанию мне составляли всего несколько «леди», которым то ли показалось, что я дал некий намёк, то ли терять уже было нечего, а может быть, поставленная им задача была такова, что были готовы идти до конца.

Во всяком случае, именно так мне показалось, потому как вести себя они стали куда как естественнее, а затем одна из них, кажется, представившаяся как баронета Мария Реймлем, аккуратно озвучила предложение: «Прогуляться вместе со мной до оранжереи при гостевом корпусе».

«Ну да, ведь там такие красивые виды и есть где уединиться, чтобы поговорить об искусстве, науке и политике, или обсудить голландскую живопись эпохи Ренессанса, – подумалось мне. – Я, девушка, паренёк – начитанный, а в романах про параллельные миры и гипотетические Российские Империи авторы часто упоминают пресловутые альковы, где такие мягкие диванчики и совсем не принято мешать учёным диспутам, что порой из-за накала полемики прерывались тихими женскими стонами. Вот только… ну очень непривычно получать такие, казалось бы, “толстые” намёки от совершенно незнакомой девушки! А потому надо бы для начала проконсультироваться у “знатоков” – как мне себя вести в таких случаях».

Всё-таки предложение само по себе было вполне невинным, и, возможно, баронета вовсе и не стремилась приподнять передо мной завесу скрывающихся под юбкой тайн. Всё-таки большинство писателей-фантастов, произведения которых я читал, – мало того что мужики, так ещё и простолюдины, к тому же неодарённые. При этом у многих из них явно присутствовал пунктик по поводу аристократического общества: «Все мужики – интриганы с ледяным сердцем, а все женщины – тоже интриганки, да к тому же великосветские проститутки. А те девушки – кто ещё придерживается каких-то моральных устоев, не задумываясь, раздвинут ноги перед первым встречным, буде случится такая возможность!»

Ноги у подобных установок росли не только из обычной зависти, но и из всем известного поведения «золотой молодёжи» позднего СССР, «мажоров» первого послевоенного периода… да и нынешние аристократы, что уж тут говорить, сами порой давали поводы для пересудов. К тому же государство включало карательную машину только в том случае, если перо какого-нибудь автора задевало честь и достоинство реально существующих людей. А вот с разнообразными Годуновыми, Шуйскими и Столыпиными и им подобным из параллельных миров можно было творить всё что угодно. Что не очень-то радовало носителей этих древних фамилий, и периодически они в меру сил давили на издательства с попытками цензурировать персонажей, оскорбляющих имя их славного рода. Что чаще всего выливалось в грандиозный скандал, который опять-таки не добавлял у творцов любви к великосветскому обществу.

Так что, изобразив, что вспомнил что-то очень важное, я пообещал девушке вернуться к этому вопросу позднее, а затем, извинившись, отправился на поиски «своих». Тем более что мне очень не нравился тот факт, что вместе с троицей из зала незаметно так исчезло и большинство молодых людей. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что пока я общался с женским контингентом, на моих красавиц наседали эти самые товарищи. В этом не было ничего криминального, если, конечно, какой-нибудь хрен с бугра не решит силой затащить одну из них в ту самую «волшебную» комнатку… что вряд ли. Но моё обострённое чувство «садовника» буквально вопило, что неплохо бы проверить весь мой цветник на целостность.

Заглянул на всякий случай проверить, как там дела у Аськи и её кавалера, но на положенном месте «дочу» я не нашёл. Дети, как оказалось, под присмотром наставницы убежали в спортзал, играть с моим подарком. Что было, в общем-то, весьма приятно.

Мы его приобрели в тот же день, в который организовали выезд за одеждой для праздника. Вопрос презента, конечно, был обсуждаем, но что, блин, могут понимать девчонки в желаниях девятилетнего пацана? Да, правильно – ничего! Всё, что для них ценно в этом возрасте, для нас пустой звук. Ну не покупать же дитёнку дорогие игрушки – ими его вполне могла обеспечить родительница-аристократка, тем более что она куда лучше дяди с улицы знала его вкус.

Подарить парню самокат, велосипед, квадроцикл или машину? Подобных умников, заваливших паренька средствами передвижения, одно другого круче, и без меня с моими пока жалкими финансовыми возможностями, нашлось немало. Кто-то даже прикатил огромный чёрный джип, надеясь, видимо, поразить окружающих щедростью своего подарка. Квадрокоптеры, новые ПМК, игровые приставки, и даже настоящее оружие, всё это было не то, что стоило дарить достаточно избалованному мальчику из подобной семьи. Да – всё это были дорогие вещи… но, во-первых, скорее всего они у него уже имелись, а во-вторых, эти презенты были скорее для работы на публику и его маму, нежели действительно могли заинтересовать самого ребёнка. И уж тем более вряд ли бы десятый компилятор «Pear iCompy 7Plus» мог бы стать его любимой игрушкой.

Я же приобрёл для него то, что навряд ли купили бы ему любящие родственники. Фантазии банально не хватило. В поисках этой вещицы я обошёл почти с десяток оружейных магазинов и даже выдержал настоящий бой с Ленкой, которая с какой-то стати вбила в себе в голову, что ребёнку просто жизненно необходимы приглянувшиеся ей боевые метательные топорики. Мальвина, кстати, их всё-таки приобрела и подарила… но они так и остались лежать в фирменном мини-кейсе на столе с остальными не особо габаритными презентами. А всё почему – да потому что нафиг они не сдались детёнышу в его-то нежном возрасте. В отличие от врученной ему лично мной самой настоящей рогатки! Профессиональной, тактической, с мощной трубчатой резинкой, поддержкой для руки, рукоятью с гардой, узконаправленным фонариком, лазерным прицелом и присоединяемой направляющей для стрел. Не агрегат, а мечта любого паренька возраста от шести до девяносто шести лет! Естественно, что именинник как схватил подарок, так больше и не выпускал из рук, а поясок с разномастными шариками-снарядами, от свинцовых до аналога пейнтбольных с краской, нацепил прямо поверх костюмчика и отказался снимать.

В общем-то, господа-гости, конечно же, покривились от подобного, «дешёвого», по их мнению, подарка. Да и маманьку его, явно разбиравшуюся в оружии, топорики впечатлили куда как сильнее… но когда она увидела горящие глазёнки своего отпрыска, сжимавшего в дрожащих ручонках рукоять моего презента, откровенно умилилась.

У сестёр Касимовых и примкнувших к ним Юле с Аней тоже всё было хорошо. Девушки нашли себе подходящую компанию и мило общались со своими ровесницами и несколькими молодыми людьми, оккупировав один из столиков с закусками. Так что мешать я им не стал. Андриана о чём-то тихо беседовала с двумя женщинами в возрасте и стариком, которого мне представили как графа Толстого. Вполне законный вопрос, а уж не родственник ли он тому самому Льву Николаевичу, я тактично не задал, подозревая, что мужчину и так уже достало, что каждый новый человек интересуется данной подробностью. Постояв немножко вместе с ними и так и не поучаствовав в разговоре, я поспешил извиниться и отправился в танцевальный зал с фонтаном.

Ещё не добравшись до дверей, столкнулся нос к носу с Софьей, которая немедленно щёлкнула меня на свой фотик. Узнав от журналисточки, что, как я и предполагал, моих девочек некие юноши вполне невинно танцуют под вальсы Бетховена и Чайковского, а дальше, в соседнем помещении, где играла современная музыка, колбасятся Ольга с Валькой, я хотел было уже отправиться на выручку своим цесаревнам и госпоже председателю, когда почти рядом с нами началась внезапная потасовка.

Несколько человек в костюмах охраны имения Лепестковых-Каменских навалились на какого-то взъерошенного и неопрятного паренька. Он что-то пытался кричать, но его живо скрутили и вставили кляп в рот, а потом утащили упирающегося пленника в одну из неприметных дверок, расположенных вдоль стены. Гостям же было объявлено, что нет поводов для беспокойства и этот вопрос – дело внутренней безопасности рода.

Почти сразу же после того как мужчина, представившийся главой местного СБ, закончил говорить и быстренько удалился из зала, от дальней стены отделилась группа хорошо одетых господ и молча направилась на выход. Я до этого момента пару раз обращал внимание на эту хмурую, пристроившуюся в уголке и не участвующую в празднике компанию, но так как развлекать гостей – дело хозяев, особого интереса они у меня не вызвали.

– Софийка, это кто такие были? – тихо спросил я нашу папарацци, кивнув головой в сторону выходящих из зала людей.

– А? – девушка, явно больше заинтересованная произошедшим задержанием, посмотрела на меня, а затем туда, куда я указывал. – Эти-то… Граф Романов и его ближники.

– Романов? – нахмурился я.

– Ну да, – кивнула журналисточка. – Анатолий Павлович Романов. Говорят, что он через цесаревну Анастасию прямой наследник экс-императора Николая Второго.

– Правда, что ль? – признаться, я был удивлён. – А почему только «граф»? Неужели их прям так макнули. Князей в грязи? Или…

– Тут тебе лучше у Инны с Ниной поинтересоваться, – девушка закрутила локон на пальце и серьёзно посмотрела на меня. – Я знаю только, что титул им дали не за родственные связи, которые, кстати, они вроде как не могут никак доказать… Тем более что их категорически не признаёт так называемый «Императорский Дом в изгнании». А его глава, самозваная великая княгиня Мария Владимировна Романова, ещё при жизни несколько раз обращалась к Его Императорскому Величеству с просьбами разжаловать самозванцев. Ну, это в те моменты, когда не требовала от него же немедленно освободить престол в пользу своего сына, якобы законного наследника, лже-цесаревича и великого князя Георгия Михайловича.

– Рапортуешь, как на политсобрании… – буркнул я.

– А что поделаешь, – виновато улыбнулась девушка, – я простая дворянка и мне нужно следить за языком. Не дай бог, кто подумает, что я поддерживаю отрёкшуюся династию! Говорить-то об этом, конечно, не запрещено… но вообще подобные речи могут заинтересовать людей из соответствующих органов. К тому же лично мне идеалы «Императорского Дома в изгнании» не импонируют, как и то, что его ещё в двадцатых годах начали подозревать в тесных связях с демократами-бомбистами.

– Ладно, – махнул я. – Хрен с ними. Ты хоть как сама тут? Интересно? Веселишься?

– О да! – улыбнулась мне папарацци. – Кузьма, я очень тебе благодарна, что ты меня сюда взял. Столько материала!!

– Ну, давай, тогда… – подмигнул я ей. – Работай. А я пойду, посмотрю, кто это посмел моих девочек «танцевать»!

– Удачи! – она ещё раз щёлкнула фотиком мою морду лица. – Если что интересное будет – свистни!

– Непременно, – повернувшись в сторону зала, из которого доносилась классическая музыка, я зашагал к распахнутым настежь дверям.

* * *

Совершенно не по-благородному, почесав левой рукой затылок, я ещё раз задумчиво посмотрел на ажурный эфес шпаги с тонким восьмидесятипятисантиметровым обоюдоострым клинком. Как-то не внушала мне доверия это… эта зубочистка, особенно из-за того, что радушная хозяйка поместья Мария Викторовна Лепесткова-Каменская клялась и божилась, что это самый что ни на есть настоящий раритет времён Екатерины Великой! А потому он не чета тому жуткому новоделу, который болтался на поясе у моего противника.

Хорошо это или плохо – я утверждать не брался. Подобное оружие я держал в руках первый раз в жизни и всё мой знакомство с фехтованием ограничивалось просмотром прошлогодней премьеры современного переосмысления фильма «Гардемарины, вперёд!», различных отечественных и зарубежных вариаций на тему «Трёх мушкетёров», «Зорро» и прочих подобных картин. Вот только… не знаю уж почему, но доставшийся мне антиквариат, пусть даже и находился в идеальном состоянии, казался мне игрушкой по сравнению с современным «дуэльно-церемониальным рапирным комплексом», которым легко и умело помахивал мой визави, выполненным из сверхпрочного и ультрагибкого сплава с применением космических маджи-технологий. Да ещё, наверное, с молекулярной заточкой.

Впрочем, выбора как такового у меня собственно и не было, как и своей шпаги… а предлагать свою мне никто не спешил. Ведь в конце-то концов я не маг и в колледже меня никто не заставлял таскать с собой этот анахронизм в виде спицы-переростка. Тем более после перехода с гражданской на военную кафедру, где детишки баловались куда как более опасными игрушками. А если уж говорить откровенно, то даже у нас в кампусе, где ношение при себе личного оружия было вроде бы обязательным, первый и последний раз, когда я видел народ, массово вооружённый подобными ковырялками, была «Вступительная церемония», на которой я познакомился с Зайкой.

Уже на следующий день, второго сентября, я не увидел на улице практически ни одной девушки с подобной ковырялкой на поясе. Та же наша Андриана хранила свою родовую шпагу в шкафу, замотанной в толстый слой ткани, и на моей памяти доставала ей только раз, чтобы поучаствовать в турнире. Нет, конечно же, встречались и сумасшедшие, которым нравилось носить клинок напоказ, но в основном прекрасную половину человечества откровенно тяготила необходимость таскать тяжелую острую штуковину на поясе, тем более что ножны совсем не подходили к цвету тех миленьких туфелек и фасону очаровательных кофточек. Да и форменная юбка постоянно мялась, а чулочки то и дело цеплялись и рвались об острые углы мерзкой железяки.

Так что хитрое женское племя, за исключением тех, кто был не отягощён «особой» работой, долгом перед родом «демонстрировать флаг» или странными фамильными устоями, само по себе или по совету старших подруг, незамедлительно отправило опасные железки под кровать в самый дальний угол. Вместо шпаги, на зависть девушкам-воинам, для ПМК из магемного онлайн-магазина покупалась и скачивалась одна из вариаций простенького заклинания «Слабое призывное оружие». В зависимости от аспектных модификаций вязи и личных предпочтений прелестниц, это могла быть хоть шпага из плотно переплетённых потоков ветра, хоть огненная катана, хоть копьё из покрытой россыпью цветочков лозы.

Естественно, что для реальных боёв подобная игрушка не годилась, нужно было освоить хотя бы «Больное призванное оружие», удержать магему которого было по силам магам, рангом начиная с Ауктора. Но как показательное исполнение правил Колледжа и для тренировок эти магические аналоги «бокена» вполне подходили. Тем более что заботиться об их сохранности было не нужно.

Ну… а парни – есть парни. Первое время мне было немного дико смотреть на толпы вооружённых молодых людей, а потом я просто привык и перестал обращать внимание на различные опасные игрушки… Если, конечно, ими не пытались размахивать у меня перед носом, как это любил делать наша эстрадная звезда – Валера Лапушкин.

Грустно и обречённо взглянув в хитрющие глазищи Нинки, которая, похоже, ни на секунду не сомневалась в том, что я даже голый, со связанными руками и ногами, находясь под снотворным в залитом бетоном железном ящике, способен победить кого угодно, перевёл взгляд на стоящую рядом с ней японскую гостью. Наши глаза встретились, личико самозваной рефери вспыхнуло алым цветом, и ставшая вмиг похожей на помидорку дочь сакур и самураев поспешно отвернулась, сказав что-то на своём птичьем языке моей ненаглядной невесте.

М-да… И всё-таки нехорошо получилось! Нет, я, конечно, виноват, но лишь в том, что дал ей себя уговорить! И ведь это не я так её назвал, и уж тем более не я выдумал русские ругательства. Мысленно крякнув и тяжело вдохнув, я стянул с себя пиджак и, как видел пару раз в фильмах, намотал его себе на правое предплечье вместо толстого плаща, не без ехидства глядя на то, как поморщилась Инна от моего обращения с очень недешёвой вещицей. Правда, если у него там «молекулярная заточка», то вряд ли это мне хоть как-то поможет, но… всё же.

«Да, дорогая! Именно так, приз ты мой переходящий! – немного мстительно подумал я. – Терпи уж, ревнительница семейного бюджета! Могли бы мне и раньше сказать, что у этих ваших дуэлей есть особые “правила”. Глядишь, я и пересмотрел бы свой “гениальный” план! Не, ну кто бы мог подумать, что отечественные принцессы на самом деле прижимисты в денежных вопросах покруче иной домохозяйки из семьи с низким доходом. То-то я гадал, почему ты при нашей первой встрече обошла со своими бодиками кучу магазинов, но так ничего себе и не приобрела…»

М-дам… а ведь я уже почти уверился в том, что сегодняшний концерт по заявкам отменяется из-за вмешательства бешеной американской тётушки. Придя в зал, я вёл себя довольно вежливо. Потанцевал, как умел, сначала Инной, потом с Ниной и с госпожой председателем, затем опять с Зайкой, затем с её старшей сестрой, а потом с Яной, и вот честно сказать, хоть и не находил в этом занятии особого удовольствия – но уж если девочкам нравится…

Причём лично мне был как-то по барабану тот факт, что с моим появлением ни моя «супруга», ни Нинка с Яной больше не принимали предложения других кавалеров. Тем это не сильно понравилось, а потому после очередной смены несколько молодых и особенно наглых парней попытались физически оттереть меня от младшей цесаревны.

С одной стороны, они, конечно, были довольно корректны, но с другой стороны, я расслабился и банально не заметил простенькую «ловушку», в которую собственно попался. Точнее сказать, не знал о некоторых тонкостях и думал, что после противостояния с другим Аватаром, да к тому же известным многим из здесь присутствующих, просто не найдётся таких дураков, которые бросят мне вызов.

Слово за слово, и я был предельно корректно и вежливо облит помоями с ног до головы. В долгу я, конечно, не остался, высказавшись в духе: «Собака лает – караван идёт!», а также посоветовал «моськам» не тявкать на «слона», а тем более на «мегабарана» – он большой, может и раздавить ненароком. После чего парни переглянулись, рассмеялись, и я был немедленно вызван на дуэль по «апокрифиальным» правилам, притом повернули всё так, что сражаться мы будем за честь и руку Инны Святославовны.

А вот на презрительно брошенный вопрос, практически выплюнутый, заданный главным в этой компашке: «Где, когда и на чём вообще способен сражаться вчерашний простолюдин?» меня чего-то слегка переклинило, наверное, банально из-за внезапного упоминания Инки, и прежде чем оказавшийся рядом Валька успел влезть, я ляпнул, что, во-первых: «Здесь и сейчас!», а во-вторых, что мне похрен, чем именно я уделаю этого дебила. Мой приятель, явно понимавший в дуэльном кодексе больше меня, ещё попытался было исправить положение, но приятель вызвавшего меня аристократа, назвавшегося Андреем Деньским, как его секундант вывернул всё так, будто бы я передал им право выбора оружия.

Более того, «марать о простолюдина руки» эта трусливая тварь не пожелала. Оказалось, что на праздник он заявился с профессиональным бретёром, что было вполне в его праве.

– Вы, конечно, можете сделать замену. Но я надеюсь, вы понимаете, – холодно спросила самодовольно улыбающегося парня Инна, – что за руку фаворитки мужчина должен сражаться лично и по крайним правилам. Ставя же апокрифиальное условие, вы обязаны сами сделать ставку, которую благородное общество сочтёт достойной.

– Прекрасно понимаю, моя будущая «супруга в магии», – елейно улыбнулся гадёныш. – Я ставлю свой «Ключ»! Надеюсь, этот приз устроит присутствующих?

Из окружающей нас толпы послышался тихий шёпот, а затем вперёд вышел не знакомый мне мужчина и, смерив юнца взглядом, произнёс:

– Андрей Александрович. Вы уж простите меня, но ставить против руки её императорского высочества небольшой особнячок в глуши, который отписал вам батюшка, да ещё и использовать при этом бретёра… пусть вы и говорите, что он ваш друг детства. Это знаете ли… оскорбление императорской семьи, которая, напомню вам, одобрила фаворитический брак между наследной цесаревной Инной Святославовной и молодым герцогом Ефимовым. Моя честь просто не позволяет мне принять ваши условия!

– Конечно же вы правы! – опять улыбнулся парень. – Но и я, как вы понимаете, ни в коей мере не желаю обидеть мою любимую «супругу в магии»…

– Не твою, – холодно возразила ему Инна.

– Пока что, моя дорогая, это временная несправедливость, – этот урод отвесил ей поклон. – Поэтому моей ставкой будет полный «Ключ» рода Деньских, главой которого я являюсь с сегодняшнего утра. Юра, представь бумаги!

Секундант вынул из тут же поданного слугой портфеля красную кожаную папку с имперским двуглавым орлом и протянул ей мужчине.

– Всё верно… – произнёс тот, ознакомившись с документами и передавая их японочке, которую присутствующие здесь аристократы, после самовыдвижения, единодушно признали судьёй этого поединка. – У меня более нет возражений.

М-дам… Как абсолютно нейтральную особу благородных кровей… вот только после случившегося я в этом сомневался, но радовал тот факт, что переводить ей на родной язык то, что говорят окружающие, вызвались Нина и госпожа председатель. Всё-таки не профессиональные синхронные переводчики, а обычные девушки.

– Валь, а, Валь… – прошептал я тогда своему приятелю. – И на что я собственно согласился?

Глава 13

В общем-то, мог бы и догадаться, что в современном обществе возникнет запрос на справедливость, которую можно найти не только в зале суда, но и на ристалище, доказав правоту не языком профессиональных адвокатов и юристов, а собственных возможностей. И тут же найдутся умные дяденьки и тётеньки, которые догадаются, что дуэльные правила прошлых веков не совсем подходят под понятие «честный бой», при таком разбросе одарённых и нет.

Зачем аристократических детишек-магов учат фехтовать или пользоваться огнестрельным оружием? Понятное дело, для того, чтобы, лишившись возможности колдовать по какой-либо причине, они не потеряли возможности противостоять противнику. Как оказалось – это далеко не самая основная причина.

Как нет смысла в поединке между девочкой пяти лет и взрослым мужиком, Так и нет его в поединках между самими одарёнными разных уровней, не говоря уже о неодарённых. Поставь против моей Нинки большую часть девчонок, да и парней с первого курса, и она их порвёт как тузик грелку. Зонтиком насмерть утыкает! Выстави её против меня, и, без лишних пошлостей, девочке останется только перевернуться на спинку и поднять кверху лапки.

Получается, при несопоставимом по силам сопернике решить вопрос затронутой чести невозможно. Какой смысл в дуэли, до первой крови или тем более по крайним правилам, если в итоге победитель заранее известен? Как отстоять свою правоту тому, кто находится в заведомо проигрышной ситуации?

Ответ был найден в Землях Германской Нации и быстро распространился по дуэльным кодексам других стран. Так называемое «Апокрифиальное условие» или «правила». Система, при которой из поединка полностью исключаются магическое воздействие – как внешнее, так и внутреннее. Поединок выстраивается исключительно на мастерстве, и соответственно, во время боя как секунданты, так и зрители с судьёй внимательно следят за межрадиальными потоками бойцов, фиксируя любое уплотнение концентрации Сансары.

Любое использование «дара» мгновенно засчитывается за проигрыш в дуэли, так что соответственно, полагаться можно только на личное мастерство боя и обращения с выбранным оружием. К тому же, в отличие от «крайних» правил, такой бой не предполагает смертельного исхода. Но и не позволяет удачливому новичку или расчётливому хитрецу моментально победить, нанеся лёгкую царапину, как при условии «До первой крови». Поединок останавливается только при условии, что один из противников более не в состоянии продолжать бой, ну или признаёт своё поражение.

– Могли бы хотя бы заранее предупредить… о подобных «правилах», – шепнул я стоявшей рядом со мной Нинке. – А то я, с моим «гениальным планом», сейчас чувствую себя родовым гербовым животным.

– А ты что? Не знал? – девушка удивлённо похлопала глазками. – Вас, парней, же дуэльному кодексу с детства учат!

– Это аристо с детства подобной фигнёй пичкают, – невесело усмехнулся я. – А я, если ты не забыла, в вашей тусовке – без году неделя. Я благодаря папане молитвослов наизусть выучил, был у нас в своё время недолгий период вполне тёплых отношений… а вот дуэльному кодексу приходской священник меня как-то не догадался обучить. Как и многому другому.

– Ох… – ахнула девушка и как-то резко спала с лица, покосившись на гордо стоящую возле японочки-судьи, председателя и секундантов Инну.

– Спокойно, любимая, – перехватив её ладошку, я ободряюще пожал её. – Прорвёмся…

* * *

Внутренне зло усмехнувшись, я рассматривал разогревшегося и выходящего на позицию противника. «Друг детства», как же… этот бретёр – совершенно обычный сейчас, не одарённый человек, бывший «воин» с двумя чакрами, так запустивший себя, что они у него банально закрылись. Валька по-быстрому просветил меня, что, скорее всего, сделано это умышленно, и данный человек, действительно профессионал, подрабатывающий подменами на «апокрифиальных дуэлях». Оттачивая мастерство владения оружием, такие люди целенаправленно держат себя в «Зоне открытия» первой чакры на максимально хорошем, для неодарённого, уровне, предоставляя свои услуги тем, кто желает таким образом защитить свою честь.

Занятие это в высшем свете считается постыдным, хотя лично я ничего такого в этом не увидел, наёмник есть наёмник, однако, в связи с тем, что их услуги востребованы в основном у богатых бизнесменов, финансистов и прочих денежных мешков, часто не державших в руках ничего тяжелее ложки – на их существование смотрят сквозь пальцы. Не способные лично постоять за себя перед аристократией и дворянством, но зато очень влиятельные и богатые простолюдины – вполне довольны тем, что не рискуют своими дряблыми телесами. Бретёры вполне счастливы, что имеют свой бутерброд с толстым слоем чёрной икры, а их противники – тем, что могут особо не миндальничать, якобы защищая свою «честь», перед владельцем какой-нибудь крупной корпорации. Всё равно в случае победы «подмены», у нуворишей считается хорошим тоном сделать высокородному побеждённому «скромный подарок». В качестве, так сказать, «компенсации» и примирения.

Если смотреть со стороны – цирк, конечно… Вот только клоуны в нём очень серьёзно относятся к своей работе, как и к вопросу поддержания своей «чести», которая куда как дороже любых денег. Но это если не задумываться над тем, то даже у нас, в Чулыме, среди «чётких деревенских пацанов» тот был «ровнее» и «правильнее», кто не боялся выходить один на один, отстаивая свою правоту. И точно так же было до Реставрации, ещё при СССР, и уж куда как выгоднее эта пусть порой показная забота о собственной «чести» смотрится на фоне той банки с пауками, которой являлась элита того времени. Ну и большим плюсом стал тот факт, что многие люди стали тщательно следить за тем, что они говорят.

Тем временем судья в кимоно разразилась долгим пищанием, что-то, похоже, втолковывая как мне, так и моему противнику, на месте которого якобы находился барон. Последний ответил сам, пролаяв что-то на языке Империи Восходящего Солнца, девушка молча поклонилась, а затем выжидательно уставилась на меня.

Мы бы так и молчали, пялясь друг на друга, если бы спохватившаяся госпожа председатель, вспомнившая, что я понимаю только нормальный человеческий язык, тот который великий и могучий, не перевела мне изобилующую красочными образами и сравнениями речь девушки с матерным именем. Впрочем, всё сводилось к уточнению правил и вопросу – не желаю ли я примирения.

– Не желаю, – ответил я, мягко улыбнувшись судье, от чего она тут же покраснела, видимо опять вспомнив мою «откровенность», и чтобы скрыть это, быстро склонилась в поклоне.

– В таком случае пусть свершится правосудие! – пафосно произнесла Яна вслед за японкой. – Приготовьтесь, поединок сейчас начнётся!

Бретёр, помахав своим оружием перед собой, видимо изображая клинком положенное приветствие, встал в стойку «Д’Артаньян, подняв левую руку, сообщает благородной публике, что он наложил в штаны». Ну, или как-то так, потому как настоящего названия этой довольно низкой фехтовальной позиции с широко расставленными ногами и оттянутой назад и вверх для балансировки не атакующей рукой я не знал.

Я в свою очередь изобразил руками с зажатой в кулаке одной из них гардой шпаги что-то наподобие стандартного жеста, которому учил меня Наставник, и принял единственную известную мне форму для клинкового оружия, которую тот показывал мне когда-то. Называлась «Во поле берёзка стояла»… На мой взгляд, в наименованиях которое давал «Варяг» своему стилю, вообще был перебор с «русскостью», скатывающейся порой в откровенную клюкву. Вроде «Медведь в кокошнике и с балалайкой обнимает пенёк, на котором стоит бутылка водки». Но, уж коли ему нравилось, то кто я такой, чтобы лезть со своим мнением. Вот придумаю что-нибудь своё, тогда и буду называть это «Форма для меча номер один» или даже короче.

И тем не менее смысл данной позиции был передан, в общем-то, верно. Высокая стойка, обеспечивающая как подвижность, так и устойчивость, применялась для боя на шашках или подобном рубяще-режущем оружии и, наверное, не очень подходила для прямой как спица шпаги, но мне как-то не хотелось кривляться, изображая перед благородным собранием пьяного мушкетёра.

Краем глаза я заметил, как люди, разошедшиеся по периметру зала, расступились, пропуская вперёд Аську с её сегодняшним кавалером, яростно сжимающим в побелевшем кулачке рукоятку рогатки. Он что-то яростно прошептал девчушке, поглядывая то на меня, то на моего визави, а та помотала головой, не соглашаясь с ним, а затем, гордо выпятив отсутствующую в её возрасте грудь и приложив руки ко рту, громко крикнула:

– Папань! Мочи козла! – Звук её голоса эхом разлетелся над притихшей в ожидании поединка толпой.

Раздались одиночные смешки. Не сказал бы, что подобное определение понравилось всем окружающим, но так как передо мной был не сам зачинщик, а его подмена, особого возмущения на необдуманные слова малышки не последовало. А затем и вовсе настала тишина, потому как японочка-судья сделала шаг вперёд, высоко подняв правую руку над головой.

– Хаджиме! – раздался её звонкий голосок одновременно с отмашкой, и мой противник немедленно рванулся в атаку.

От первого укола, направленного мне прямо в сердце, я ушёл скользящим движением вниз и вбок, почти прильнув к полу, и тут же рубанул бретёра шпагой по ногам, так, как если бы у меня в руках действительно была шашка. Видимо, правильно оценив свои возможности и поняв, что отпрыгнуть назад он сейчас не успеет, мужчина подскочил, подтягивая к груди ноги и пропуская лезвие под собой, в то время как я, позволив инерции ещё немного прокрутить себя, оттолкнувшись опорной ногой, прыгнул прямо на него.

Бретёр только приземлился, когда мы столкнулись. «Удар корпусом», в общем-то, сильная штука, тем более что устремившееся ко мне из неудобного положения остриё его шпаги удалось отвести замотанной в пиджак левой рукой, и я прилетел правым плечом ему прямо в грудину. Однако мой противник также был не промах, видимо успев просчитать мои действия, и сам отпрыгнул назад.

В результате я просто сильно толкнул его, а не выбил ударом дух, как планировал, а потому он, прокатившись по полу, почти тут же оказался на ногах и тут же контратаковал. Кончик моей шпаги, неудачно встретившийся с лезвием навороченного рапирного комплекса, жалобно дзынькнув, оказался срезан под острым углом, а на моё бренное тело обрушился целый град быстрых колющих ударов.

Несколько я пропустил мимо себя, исключительно благодаря ловкости и гибкости, затем заполучил небольшой порез на плече и чуть было не лишился глаза, не отстранись вовремя от уж больно хитрого финта, после чего разорвал дистанцию серией коротких прыжков спиной назад. Визави, видимо решив, что это его шанс, дёрнулся было вперёд, нанося длинный колющий удар, но я этого ждал и в тот момент, когда его остриё уже тянулось ко мне, набросил на оружие бретёра свой успевший уже пострадать пиджак.

Не дожидаясь, когда мой визави сбросит с клинка повисшую на нём тряпку, я со всей дури рубанул его обрубком шпаги по запястью атакующей руки. Он тут же выронил своё оружие, вот только оно не упало на пол, а повисло на вытянувшейся из рукояти цепочке, сам же «баронозаменитель» скакнул назад, разрывая дистанцию, однако прежде чем противник успел окончательно выйти из моей зоны поражения, я до него дотянулся и в прыжке, с разворота засадил ему сильный удар ногой в голову, после которого он, прокрутившись волчком, вновь закувыркался по полу.

Я рванулся было следом, желая одним ударом завершить дуэль… но в этот момент секундант противника вскинул руку вверх, выкрикнув: «Протестую!», и гадина-японка, полностью соответствуя данному при рождении имени, остановила бой.

– Объяснитесь… – подошёл к нему тот самый мужчина, который изучал документ, предоставленный Деньским. – По поводу чего вы выразили свой протест и прервали поединок?

– Всенепременно! – резко кивнул парень. – Я требую немедленной дисквалификации противника моего подзащитного и соответственно, присуждения безоговорочной победы в дуэли нашей стороне.

– На основании чего, позвольте узнать? – холодно поинтересовался аристократ, глядя, как бретёр, сплёвывает кровь с осколками зубов, медленно поднимается на четвереньки и потряхивая головой, ощупывает челюсть.

– В соответствии с действующим международным дуэльным кодексом, раздел пятый, параграф сорок седьмой, пункт четырнадцатый, поправка семьдесят четвёртая, уточнение десятое! О запрещении использования в поединке одежды, доспехов и прочих вещей, не являющихся оружием, изготовленных при помощи маджи-технологий, или зачарованных позднее, кроме как с целью ношения на теле и приравнивании подобного нецелевого использования к применению «магии» в поединке, протекающем по апокрифиальным правилам. Исходя из этого, противник нашей стороны, использовав свой пиджак…

– Секундочку, – перебил его аристократ, продолжая хмурым взглядом смотреть на уже поднявшегося на ноги, но всё ещё приходящего в себя бретёра. – Что-то я не видел, как герцог Ефимов снимал с себя какой-нибудь элемент одежды во время боя! Поправка семьдесят четвёртая уточняет именно этот момент…

– Но…

– Ещё раз перебьёте меня, юноша, и уже мы с вами скрестим оружие, – спокойно произнёс мужчина и продолжил: – Уважаемый герцог Ефимов заранее, не пряча этого ни от вас, ни от своего оппонента, ещё до начала поединка намотал свой пиджак на руку. Он не скрывал, что намеревается использовать его как щит-муфту или плащ тореадора. По какой причине вы не воспользовались пунктом пятым со всеми поправками тех же правил и не выразили свой протест?

– Я… – секундант сжал губы в побледневшую линию, поиграл желваками на скулах, а затем нехотя выдавил из себя: – Я не имел права. В соответствии с разделом пятым, параграфом вторым, пунктом третьим, поправкой сотой, международный дуэльный кодекс разрешает дуэлянту использовать подручные средства для защиты, если оружие противника технологически значительно превосходит его собственное.

– Вы очень хорошо знаете кодекс, молодой человек, – улыбнулся аристократ. – Что насчёт раздела третьего, параграфа шестого, пункта третьего? Там нет поправок…

– Зацеп-наручник рапирного комплекса не является темляком, запрещённым в апокрифиальных правилах, то есть дополнительной верёвочной или иной конструкцией и…

– Мы всё ещё можем скрестить клинки…

Парень быстро зыркнул на зло осклабившегося барончика, на уже пришедшего в себя бретёра и громко ответил:

– Я ошибся. Снимаю свои возражения! Но темляк ни в коем разе не причина для дисквалификации!

– Кто же спорит… – улыбнулся его собеседник, а затем тихо, так, что даже я с открытой шестой чакрой с трудом смог его услышать, произнёс: – Ещё раз, щенок, остановишь дуэль, чтобы помочь своему нанимателю, и считай, что ты труп.

Секундант побледнел, а аристократ, развернувшись на каблуках, быстро подошёл ко мне и стоящему рядом Вальке. Кивнул мне и окатил приятеля таким ледяным взглядом, то тот даже отступил на пару мелких шагов.

– Если вы, юноша, взялись быть секундантом. Извольте, сами выполнять свои функции. Проверить оружие противника перед дуэлью – ваша прямая обязанность! – произнёс он и, не дожидаясь ответа, вернулся в толпу зрителей, встав недалеко от Аськи с кавалером.

– Прости, Кузьмище… – прошептал приятель. – Мой косяк.

– Забей… – тихо ответил я. – Ты этот кодекс хоть в глаза видел. А я – так вообще ни разу.

М-да… А руку-то я вражине хорошо рассадил. Хоть и бил словно прутом. Кувыркаясь по полу, бретёр обильно поливал его кровью, а сейчас, придя в себя и воспользовавшись небольшой паузой, всё так же молча, даже не кривясь от боли, отодрал от своей рубашки длинный лоскут, сноровисто перебинтовал повреждённую кисть.

– Знаешь, – тихо произнёс Валька, как и я, рассматривая противника, а затем, покосившись на японку, явно ожидавшую, когда тот закончит перевязку. – Не нравится мне как-то всё это.

Так как против этого не возражал ни мой секундант, ни тот аристократ, знаток «Дуэльного кодекса», внимательно рассматривающий парня, я тоже не стал влезать. Не хотелось показывать лишний раз своё невежество, это раз, тем более что подобный поступок вполне подходил под моё представление о «благородстве», так что я посчитал, что это может быть оценено зрителями. Ну а два – кровотечение из такой раны он всё равно полностью не остановит, помогать ему тоже никто не рвался, а значит, что продолжит бой ослабленным.

– Что именно? – я внимательно посмотрел на приятеля.

– Да что-то не так с этим парнем. Ты ничего странного не заметил?

– Вроде бы нет… – Слова Валентина заставили меня призадуматься и вновь обратить внимание на противника. – Он довольно быстр и силён для неодарённого человека, но… я всё равно в лучшей форме. Клинком он владеет вроде бы неплохо, хотя здесь я оценить не могу, не специалист ни разу! Но если как ты говоришь, он профессиональный наёмник, то в этом нет ничего странного. Что, по-твоему, не так?

– Да вот такое дело… – Валька нахмурился. – Понимаешь ли… Скажи, как давно ты в последний раз дрался с обычным человеком, не используя силу? Не на тренировке, а вот так вот, по-настоящему.

– Да фиг его знает, – вопрос друга поставил меня в тупик. – Кажись… да вообще никогда. Если только в дошкольном возрасте кому нос рассадил.

– В том-то и дело. Просто, как я и подозревал, – Валя внимательно посмотрел на меня, – ты привык к тому, что обычные люди гораздо слабее тебя. Вдарил с кулака, и перед тобой кусок хорошо если ещё живого мяса. Сейчас же тебе твои же собственные удары кажутся неимоверно слабыми, а потому реакция на них у противника – вполне нормальная? Так?

– Ну, ты, блин, из меня монстра-то не делай, – покривился я. – Скажи просто, что тебе не нравится!

– Во-первых, тот твой финт с ударом плечом в грудак. Он, знаешь ли, был очень силён, но у этого хрена даже дыхание не сбилось. Вскочил, словно после массажа, – мой приятель в задумчивости потёр подбородок. – Во-вторых… понимаешь ли. Даже если ты думаешь, что «слабо» залепил ему только что ногой в челюсть, так вот я тебя разочарую. Нормальные люди после таких вот воздушных кульбитов, которые он выдал, уже не встают. Это для одарённого под каким-нибудь из типов «рубашки» вполне нормально пролететь винтом метра два в воздухе, долбануться головой о мраморный пол и там ещё покувыркаться, а потом почти сразу встать на ноги. А вообще – после встречи с ногой такой машины для убийств, как ты, дай бог человеку одной только сломанной челюстью отделаться.

– Вот сейчас было обидно… – я усмехнулся. – Хочешь сказать, что он слишком уж крепкий для неодарённого.

– Именно. Да ещё плюс к этому показательное игнорирование болевых ощущений…

– Думаешь, жульничает?

– Да нет… Всплесков Сансары я не наблюдал, – покачал головой Валентин. – Может, у него татуировки какие есть…

– А разве для работы маджи-татуажа не нужны открытые чакры, с которыми он связан?

– А хрен его знает, – передёрнул плечами парень, поймав взглядом вышедшую вперёд девушку-судью. – Может быть, есть такие, которые не требуют. Или как вариант – парень модификант, с укреплённым телом и притушенными болевыми центрами. Но, думаю, что к этому нам прикопаться не удастся. Апокрифиальные бретёры не могли бы оставаться в этом бизнесе и успешно работать, не будь их «маленькие» секреты допустимы с точки зрения «кодекса» и прикрыты на юридическом уровне. С судьёй я сейчас, конечно, поговорю, но ты в любом случае давай побыстрее с ним заканчивай. И будь осторожнее.

На разговор моего секунданта с японкой ушло минут пять, и, судя по лицу приятеля, даже если его подозрения были обоснованными, девушку с непроизносимым в приличном обществе именем его доводы не впечатлили. А вот Яна, переводившая слова Вальки, и Инна, молча слушавшая диалог, были иного мнения и теперь сверлили безучастно-спокойное лицо принявшего стойку бретёра возмущёнными взглядами.

После отмашки и очередного «Хаджиме» он атаковал меня первым. Рапирный комплекс он теперь держал левой рукой, и как мне показалось, владел он ей куда как лучше, чем правой. Вообще, я слышал, что в фехтовании противник, находящийся в зеркальной позиции для человека со шпагой, крайне неудобен, впрочем, правды ради стоит сказать, что это верно для многих искусств, специализирующихся как на оружейном, так и на рукопашном бое, где обученный левша получал определённое преимущество над правшой, привыкшим к себе подобным.

Мне же от этого было ни тепло, ни холодно. Я просто, как и он, сменил ведущую руку, перекинув в неё погнутый обрубок шпаги, да к тому же взял его обратным хватом, так что витой эфес, защищающий кисть, превратился в неплохой кастет. Впрочем, помогало это не сильно, потому как мой визави стал действовать быстро, но очень осторожно, не подпуская меня на расстояние рукопашной атаки, постоянно заранее прерывая мои попытки сблизиться взмахом острия своего оружия.

Так что мне приходилось постоянно отступать, где уклоняясь от быстрых уколов, где принимая их на обрубок клинка, а то и вовсе резко разрывая дистанцию. При всём при этом в чём-то приятно было осознавать, что, несмотря на пассивное ведение боя, симпатии зрителей всё равно по большей части были на моей стороне. Пусть даже я успел получить ещё один, реально опасный укол чуть выше правого бедра и почти лишился оружия, искромсанного клинком противника. Конечно, скорее всего, были и те, кто поддерживал моего противника, но так как публика на день рождения юного Лепесткова-Каменского собралась аристократическая и благородная, свиста и улюлюканий, а также осуждающих выкриков практически никто себе не позволял.

В тот момент бретёр прижал меня к самому бортику фонтана, и я просто не успевал увернуться или отвести летящее в меня остриё рапирного комплекса. Так что оставалось только сделать так, чтобы ранение оказалось как можно менее опасным, и именно этот момент стал переломным.

Видимо, вид пролитой крови и первой, по-настоящему результативной атаки заставил противника потерять некоторую долю самообладания, либо тот мой удар всё-таки не прошёл для моего визави так уж бесследно, как считал Валька, а потому он просто забыл, что перед ним не одна из его обычных целей.

В любом случае он сделал ошибку, решив сразу же после успешной атаки форсировать ситуацию, сделав следующий выпад финальной точкой в нашем противостоянии. Быстрый финт остриём клинка перед моими глазами, и кончик лезвия устремился в правую часть моей груди, потом вдруг рыскнул ниже. Однако из-за всех этих обманных движений он оказался не таким быстрым, как следовало, и я ушёл от него вращением, заодно с силой сбив клинок бретёра в противоположную сторону, а затем резко швырнув в парня ту изрубленную железяку, которая ещё недавно была замечательной антикварной шпагой.

Мой импровизированный снаряд противник отразил обратным движением оружия. Движение это было резким, а потому он на долю секунды открылся, и этого мне хватило, чтобы сблизиться с бретёром. Я уже услышал первые буквы визгливого крика его секунданта «Про…», когда мои ладони как ножницы опустились на левое запястье бретёра, и через долю секунды правая кисть сомкнулась на свободной рукояти рапирного комплекса.

Остаток вопля «…тестую» совпал с двумя быстрыми взмахами клинка, крест-накрест располосовавшими грудь человека, и почти мгновенно за этим последовавшим сильнейшим ударом стопой в низ живота, опрокинувшим бретёра на землю. Ожидая в любую секунду, что судья опять остановит бой, я рывком оказался возле него и приставил подрагивающие острие к тыльной стороне шеи парня. По коже тут же прокатилась тонкая алая струйка крови.

– Я… я сдаюсь, – прохрипел он, и, словно бы дожидаясь этих слов, красноволосая японочка, вот же коза, громогласно объявила о моей победе, жутчайшим образом исковеркав титул и имя с фамилией.

Вот с каких пор я стал «Даймё Ефимобу Кудзима»? И ведь не поймёшь, то ли это комплимент в качестве признания моих ратных подвигов, то ли она таким образом мне мстила и моё имя на их птичьем языке тоже означало что-то не шибко цензурное.

* * *

Весь дальнейший остаток того дня слился для меня в один, в какой-то мере жуткий, а с другой стороны, завораживающий и даже приятный калейдоскоп. Аська, Нинка, Инка и другие мои девочки, в том числе и госпожа председатель с журналисточкой, набросившиеся на меня с объятиями и поцелуями. Раны свои я затянул, влив в пострадавшие участки тела Сансары, а потому они меня более не беспокоили, в отличие от моего внешнего вида. Впрочем, в гардеробах поместья Лепестковых-Каменских нашлось, чем заменить пострадавшую одежду, а когда же я вернулся в зал, всё и завертелось. Одобрительные слова и поздравления присутствовавшей при дуэли знати, извинения перед Марией Викторовной за изуродованную семейную реликвию, жуткий скандал, устроенный бароном Андреем Деньским, и его скоропостижная и очень мучительная смерть.

Как сказал тот самый аристократ, который заставил отступить секунданта бретёра, звали которого, как оказалось, Фёдор Семёнович Мышкин: «Парня забрал Зелёный рыцарь». Впрочем, случилось это не сразу после того, как меня объявили победителем, а спустя где-то час бесплодных воплей, ругательств и откровенной истерики, которую закатил проигравший барон.

Риск – дело благородное. Но именно это в планы барона и не входило, а потому сейчас он, бешено вращая глазами, орал всякую околесицу, грозился папенькой и тем, что мы ещё не знаем, с кем связались и какие люди стоят у него за спиной. Так, вереща то на своего секунданта, то на меня, то на японку, он требовал немедленно аннулировать результаты дуэли. Его помощник конечно же попытался было выкатить очередную претензию, на сей раз основывая свои претензии на том, что я не фехтовал на шпагах с их представителем, а по сути дрался на кулаках… но вот доказать что-либо у него не получилось.

Тогда-то Деньского уже откровенно понесло, и парень полностью перестал контролировать себя. Безумно хохоча, заорал на весь зал, что именно он победил на дуэли, и немедленно попытался схватить Инну за руку, но кто бы ему это позволил. Прибежавшая охрана поместья быстро оттащила вырывающегося и визжащего аристократа с огромным фингалом под глазом, а затем собственно и случилась трагедия.

Молодой человек вдруг застыл на месте, мертвенно побледнев и уставившись немигающим взглядом на старшую цесаревну, затем посмотрел на меня, после чего испортил в помещении воздух и забился в судорогах в руках стражников. Через секунду он уже извивался на полу, пуская ртом кровавую пену, а минуту спустя дёрнулся пару раз и испустил дух.

Естественно, что дети этого не видели. Сразу же после начала скандала их убрали из зала, так что инцидент не испортил праздника самому виновнику торжества. Но так как у остальных гостей желания веселиться на детском празднике и так было не шибко много, а случившееся так и вовсе окончательно испортило настроение – аристократы начали потихоньку покидать поместье.

Уехали и мы, забрав даму у юного кавалера, что вылилось в новый кордебалет, на сей раз романтического содержания. Парень влюбился в нашу Аську и прямо на заснеженной автостоянке перед грозным носом «Карателя» предложил девочке свою руку, сердце и рогатку. И тут, о чудо, окончательно впавшая в детство десятитысячелетняя «Снежная дева» зарделась алым, пискнула что-то типа «Я подумаю…» и убежала в кузов.

Парень… расстроился. Поведение и ответ моей «дочки» он воспринял не иначе как отказ и чуть было не разревелся. Успокоить юного рыцаря удалось далеко не сразу, совместными усилиями нашей команды и Марии Викторовны. Думаю, что не последнюю роль в деле уговоров сыграла рассказанная «тётей Инной» фантастическая сказка о том, что даже сам «дядя Кузьма» очень, очень, очень долго добивался того, чтобы «тёте Нина» сказала ему однозначное «да». Мы с Зайкой переглянулись и, пожав плечами, подтвердили успокоившемуся вроде кавалеру, что – да, всё так и было. Почти так… Я же по секрету намекнул, что если даже дама сказала бы ему «нет», то это ещё не повод отчаиваться, потому как на женском языке это означает «может быть», в отличие от самого «может быть», которое означает «нет». Тем более что ему сказали «я подумаю», что уже практически «да».

В общем, так как «дядя Кузьма», после виденной мальчиком дуэли, на некоторое время стал бесспорным авторитетом у сорванца, а «тётя Нина» – ну, Нинка была просто признана «красивой», а потому согласно детской логике к ней тоже следовало прислушиваться… Нам поверили. А вот Аська чуть позже нас удивила. Не знаю уж, что там на неё нашло, но когда «Каратель» в сопровождении Валькиного электроцикла выехал за ворота поместья, она, захлюпав носом, пустила слезу и не успокаивалась вплоть до самого дома.

В кампус мы въехали примерно в одиннадцать. Комендантский час ещё не начался, но девицы-красавицы развозиться по домам не пожелали, а заявили, что в связи с моей победой в дуэли и получением «Ключа» рода Деньских они устроят… девичник. Нас с Валькой поцеловали и попросили на выход, заявив, что коли гусары имеют такое желание, то ближайший магазин ещё открыт и квартира в нашем распоряжении, но если мы в ней во время гулянки насвинячим, то завтра мне этого не простят!

Броневичок оставили на небольшой парковке особняка, благо он вместе с электроциклом занял там всё свободное место. Магазинчик действительно ещё работал, а потому, пока я, не отсвечивая как не совершеннолетний, постоял на стрёме, господин полицейский офицер из Дисциплинарной комиссии закупил всё, что было нужно и что мне бы не продали. После чего мы очень хорошо посидели на кухне, предпочтя отметить мою победу не разносолами с дефлопе, как небось гуляли сейчас девчонки, а по-простому, по-русски, в стиле «парни из рабочего квартала», с беленькой, закусочкой и пельмешками.

К сожалению, с последними вышел небольшой прокол. Кондовых «Останкинских классических» в магазине не продавали, так что нам пришлось довольствоваться элитным суррогатом, который, как оказалось, каждое утро готовила для покупателей очень милая девчушка-сибирячка, студентка второго курса, по очень строгому традиционному семейному рецепту. Причём вообще-то при покупке этой продукции в той лавке она сама приходила на дом к покупателю и «правильно» готовила их. Вот только мы с Валькой скрепя сердце отказались от данной услуги, потому как время позднее, на столе будет спиртное, а девушке мы, похоже, приглянулись, тем более что у неё закончился рабочий день… В общем – не дай бог что, после подобной дозы адреналина, к тому же я не был уверен, что моя Женечка не понатыкала по квартире разных подслушивающе-подглядывающих устройств. Да и Валька за Ольгу не поручился, что она точно оставила его без пригляда. Палевно, знаете ли!

Глава 14

– Должен сказать, что я весьма разочарован в вас, Нина Святославовна! – под взглядом ректора Зайка потупила взор и слегка покраснела. – Сделать такое с родной…

– Я в кои-то веки счастлива! – перебила Сафронова Инна, вцепившись в мой левый рукав. – Я могу быть с любимым! Если ругать за такой подарок, то за что же тогда хвалить?

Пристально посмотрев на девушку, глава Пятого Магического покачал головой и воззрился на меня.

– Кузьма… – голос его прозвучал стуком по моей надгробной плите, тем более что глаза его превратились в две белые дырки. – Если ты обидишь девочек, то я…

Ну… Это я уже слышал. Второй раз не страшно, но вот то, что задействованная в этот момент ректором седьмая чакра надавила на моих женщин, а не только на меня – я терпеть не собирался. Пусть даже этот человек мог размазать меня тонким слоем по всему кампусу!

– Андрей Иванович, а вы ничего не попутали… – из-за приоткрытой мной в этот момент Сахасрары с пола начали подниматься какие-то тёмные искры, кабинет слегка затрясся, на столе у хозяина кабинета, громко чмокнув, взорвалась лампа с абажуром, а доисторический плоский монитор погас и задымился.

– Прости… – Глаза герцога Сафронова вернулись в нормальное состояние, да и я поспешил закрыться. – Нина Святославовна, Инна Святославовна, искренне прошу извинить! А ты, Кузьма, так больше не делай.

– Андрей Иванович, я тоже прошу прощения, но…

– Понимаю, – ректор щёлкнул пальцем по дымящемуся монитору. – Переборщил…

Он замолчал. Сел на своё кресло и провёл ладонями по лицу.

– Я… – дрожащим голосом произнесла Нина. – Не обижаюсь…

Инна, всё ещё трясясь, закивала.

– …Словно молодого Савелия перед собой увидел. На мгновение. Прошу прощения за подобную несдержанность.

– «Мрачного»? – спустя пару секунд спросила старшая цесаревна.

– Его, родимого, – хмыкнул ректор, со вздохом облегчения отвалившись на спинку кресла. – Был в своё время инцидент… вот и забыл, что передо мной резкий как понос Ефимов… На Афросьева в то время только так воздействовать можно было…

– Ну, спасибо за определение… – хмыкнул «резкий» я.

– Да ничего, обращайся! – ухмыльнулся глава Колледжа.

– А что… – начала было Нина, но Сафронов сразу же перебил её:

– Это касается одной из ваших сестёр. – Мужчина улыбнулся. – Так что вам лучше не знать…

– Какой? Какой? Четверо из них учились в Пятом! – уже пришедшая в себя Инна подалась вперёд, а глазки её так и заблестели.

– Секрет, госпожа Ефимова! – важно заявил Андрей Иванович, хлопнув ладонью по столу. – А то одна особа женского пола с греческим именем за проявление излишнего интереса к не касающимся её вещам уже лишилась части лица, отвечающего за дыхание и обоняние!

В главный кабинет ректората нас настойчиво пригласили прямо на следующий день после дуэли, сняв всех троих с занятий. Когда за мной пришли в аудиторию, Грем только заржал и махнул рукой: «Иди, мол…», а когда я был уже в дверях, словно что-то вспомнив, подошёл к доске с заказами и, сорвав одну бумажку, скомкал её и отправил мне, словно отвешивал щелбан. Попал бы в лоб, кстати, если бы я не поймал её на лету.

Надпись на ней гласила: «Заказ на Ефимова К. В. – от Фишшина Г. С. Ордер на нихренанеделание. Копия подобной заявки будет висеть на доске каждый день в крайнем правом, нижнем углу под другим заказом, текстом к доске. Ты только не злоупотребляй без необходимости, а то я обижусь!»

Даже как-то захотелось изобразить из себя знакомую красноволосую японку и поклониться преподу за подобный блат. Ведь в нашей группе «преторианцев» практика проводилась через административные службы колледжа, и то, что я периодически забивал на всё ради личных дел, очень сильно било по Грему. Да и мне пару раз на почту приходили извещения об академических взысканиях. Правда, суммы штрафов были какими-то совсем смешными.

Впрочем, нормально доехать мне до ректората не дали… турки. Раздался рёв воздушной тревоги, и сопровождающие тут же потащили меня в ближайший бункер. Виртуальный авианалёт длился почти пятнадцать минут, которые мне пришлось просидеть в бомбоубежище. Как я узнал чуть позже, действительность «Большой игры» внезапно лишила нас на некоторое время Женьки, якобы бомба угодила прямо в мой дом, журналистки и Ольги, которых накрыло возле полицейского участка, и Юли, которая выгуливала Аську в детском парке, расположенном в районе проживания учителей.

Вроде бы «игровые потери», не умер никто, да и в отличие от прямого противостояния между «участниками», никого не разрывало взрывами на мелкие кусочки, просто подходил наблюдатель и сообщал, что, дескать, вы убиты, вот предписание, следуйте туда-то и уже минут через сорок будете свободны… но всё равно, когда позвонила Ленка и сообщила о случившемся, сердце неприятно ёкнуло. Очень, знаете ли, захотелось взять билет в Турцию и наведаться в полис Сабанджи с ответным визитом.

Может быть, ещё по этой причине я среагировал подобным образом на действия нашего ректора, но мне не было стыдно хотя бы потому, что я теперь знал, что по какой-то причине моя сила игнорирует моих девочек. Хотя подобным экспериментом нет смысла гордиться. Я не сдержался, ответил на явный вызов ректора, в чём и винил сейчас сам себя, потому как мои любимые вполне могли серьёзно пострадать…

– Ладно, дети, – хмыкнул Сафронов. – Я на самом деле рад за вас, но…

– Но? – переспросила Инна, прижимаясь ко мне плечом и кладя руку на моё колено, тут же скользнув вниз.

– Но меня как прямого наставника этого дурня, – сделав «скучное» лицо, хозяин кабинета кивнул на меня, – просили посвятить вас в некоторые тайны как «Ритуала фаворитки», так и в «Зелёного рыцаря». Вот для начала вот это всё подпишите.

– О! Они уже готовы! – воскликнула моя «супруга в магии», сграбастав две из трёх положенных перед нами папок.

– Естественно… При вашем-то статусе, – хмыкнул ректор и протянул девушке перьевую ручку.

– Что это? – спросил я, глядя, как Инна проставляет свой вензель на двух красивых бумажках, а потом передаёт их Нине.

– Свидетельство фаворитарного брака Ефимова К. В. – ответила Зайка, ставя размашистую подпись в единственной свободной графе обоих документов. – Тебя, милый, это не касается.

– Совсем-совсем? – уныло спросил я, глядя, как листы гербовой бумаги рассортировываются по папкам, одну из которых передали герцогу Сафронову, – А мне показалось, что там моё имя написано…

– Ну да, твоё! – согласно кивнула Нина. – Поэтому я и говорю – тебя это не касается.

– Потрясающая логика… – пробубнил я себе под нос. – Как знал, что одной магией, без бумажек подобное дело не обойдётся.

– А теперь, – хмыкнув и привлекая внимание, сказал Андрей Иванович, раскрывая последнюю папку, – все трое. Это бумага о неразглашении. Девушки, внимание!

– Это «договор о неразглашении» чего?

– А? – Сафронов словно бы вынырнул из своих мыслей и уставился на меня, я же мысленно выдохнул. – Ну… того, что мне приказали вам рассказать.

– Понятно, – я первым поставил свою «кляксу», девчонки следом за мной, а когда бумаги исчезли в ящике рабочего стола ректора, произнёс: – Я весь во внимании.

– В общем, так, детки, – произнёс Андрей Иванович, откидываясь на спинку кресла и щелчком пальцев то ли накладывая, то ли активируя барьер от прослушки. – То, что вы сейчас услышите, касается фаворитарных браков, а также ритуала «Зелёного рыцаря»… и сразу скажу, что это – секрет, можно сказать, государственной важности, не только для нашей страны, так что носителями его являются высшие чины многих держав мира. Соответственно эта информация, если ей дать ход, может натворить очень много бед. Поэтому подписанные бумажки – бумажками, но я хочу, чтобы вы осознавали всю серьёзность того, что я должен вам рассказать.

Он выжидающе посмотрел на нас и, дождавшись дружного кивка, продолжил:

– Его Величество не пошёл бы на этот шаг, если бы не вчерашний инцидент. Это чтобы вы понимали, что это не великая честь, быть посвящённым в этот секрет, а вынужденная мера и по большому счёту должностное преступление, совершаемое из личных интересов. В частности, из-за вас, Инна Святославовна. Потому как у «нас», – он особо выделил это слово, – нет ни малейшего желания, чтобы из-за какой-нибудь случайности вы попали в руки какого-нибудь проходимца. Тем более что вы «супруга в магии» не кого-нибудь, а молодого Аватара и с недавних пор моего подопечного. Можно сказать, личного ученика…

Мужчина посмотрел мне прямо в глаза, видимо ожидая какой-нибудь реакции, но я сохранял каменную морду лица. Старшая же цесаревна вздрогнула и поплотнее прижалась к моему плечу.

– Вы никогда не задумывались, – герцог Сафронов встал со своего кресла и медленно подошёл к окну, – почему при наличии большого количества фавориток у многих аристократов девушки после ритуала почти никогда не выходят в свет, а зачастую и вовсе выпадают из общественной жизни, превращаясь в заядлых домоседок?

– Нет, – задумчиво протянула Нина, а Инна молча кивнула.

– Я вообще этого не знал… – буркнул я.

– Так вот, всё дело в том, – медленно произнёс ректор, поворачиваясь к нам и приседая на подоконник, – что ритуал фаворитизации – одна большая мистификация.

– Как! – ахнула младшая цесаревна, даже привстав со своего стула, а её сестра так и вовсе, кажется, перестала дышать.

– А вот так, – усмехнувшись, ответил Андрей Иванович. – На самом деле не существует такого заклинания, с помощью которого абсолютно любая из одарённых женщин способна подавить волю другой и фактически промыть ей мозги. Легенда о невероятных возможностях ритуала целенаправленно поддерживается Консорциумом Наций, ради стабильного наращивания объёма человеческого ресурса, способного пользоваться магией, это точная цитата. Фактически сам «ритуал» это благовидный предлог для создания стабильного гарема в странах, где традиционно отсутствует подобная практика, а полигамия долгое время находилась под запретом в связи с религиозными или социальными запретами. А необходимо это в первую очередь для положительной евгенической селекции врождённых одарённых, которых, по расчётам наших специалистов, в противном случае на сегодняшний день в мире было бы на несколько порядков меньше.

– Но как же… – выдавила из себя шокированная куда больше сестры Инна. – Я же чувствую…

– То, что возможности ритуала мистифицировали, – мягко произнёс герцог Сафронов, – не значит, что он на самом деле не работает. Просто его эффект – довольно сильно отличается от постулируемого.

– И что же на самом деле делает этот ритуал? – чётко выговаривая слова, произнесла Зайка.

– Он создаёт «привязку», скажем так, капсулирует некоторые эмоции и воспоминания, которые женщина испытывает в момент его совершения, а также внедряет в сознание определённые закладки, которые срабатывают, когда фаворитка желает совершить нечто неприемлемое по отношению к другим участникам ритуала. Но он не подавляет человеческую волю и не калечит сознание, навязывая внедрённые сторонние чувства.

– Именно поэтому его проводят во время секса? – догадался я.

– Да, – кивнул мужчина. – Момент первой интимной близости считается наилучшим для фаворитизации. Причём процесс должен быть добровольным и проводимым с обоюдного согласия, ну и стоит добавить, что при отсутствии чувств к партнёру девушкам рекомендовано принимать либо магические эликсиры, либо препараты на основе афродизиаков.

Девушки быстро переглянулись, и Нина отрицательно покачала головой.

– А почему… – начала было Инна и, замолчав на секунду, продолжила: – Почему вы вначале упомянули о том, что фаворитки обычно не участвуют в социальной жизни общества и не выходят в свет.

– Потому что подобное им не позволяют их новые семьи, – просто ответил ректор. – Вы уже взрослые и должны понимать, что принятые почти во всех странах законы, связанные с фаворитизацией, по большому счёту стирают равноправие полов и нарушают права женщин. Хотя говорить об этом открыто – не принято. Дело в том, что очень редко, когда фаворитками становятся действительно влюблённые в своего «мужа по магии» девушки. Чаще всего это договорные «браки», в которых очень часто их мнение вообще не учитывается. В результате эмоциональная привязка получается довольно слабой, и фаворитка просто не испытывает должный уровень лояльности к своему «супругу».

– То есть по сути, – произнесла Нина, – всё это мало отличается от обычного сексуального рабства?

– Если совсем уж грубо говорить, то – да, – кивнул аристократ. – Девушки по собственной воле или по желанию семьи меняют свою свободу на богатую сытую жизнь в пределах родового поместья, многие из которых давно уже разрослись в маленькие закрытые города. Там они по большому счёту ни в чём не нуждаются, в том числе и во внимании мужчин.

– Это как? – нахмурился я.

– У многих одарённых большой силой аристократов из влиятельных родов количество фавориток достаточно большое…

«Угу – например, у тебя…» – подумал я.

– …и постоянно оказывать всем им одинаковое внимание нет никакой возможности. Поэтому, подчёркивая, что фаворитка – не наложница в серале, принято не замечать того, что по прошествии некоторого времени женщины начинают жить с другими мужчинами, принесшими клятву на верность роду. Фактически их затворничество призвано не допустить того, чтобы ими воспользовались чужаки, ведь очень часто они знают определённые «секреты», которые не должны покидать родовых стен. Контакты же внутри «Рода» только укрепляют его, а потому приветствуются, особенно если первенцы у данной фаворитки не обладают сильным даром.

– Но я люблю моего Кузьму, – немного потерянно произнесла Инна. – Я…

– Именно поэтому, – улыбнувшись, перебил девушку ректор, – Его Величество и не стал наказывать «твоего Кузьму» за подобное самоволие. Такого же мнения придерживался и дед Касимовой Евгении. В противном случае, если бы у вас не было к нему никаких чувств – никто бы не посмотрел, что он Аватар, а так – ваш отец решил пойти на уступки и не портить жизнь своей дочери. Или вы, юная леди, думали, что Империя может вот так вот разбрасываться принцессами крови?

– Понятно… – пискнула старшая цесаревна, покраснела и уткнулась носом в моё плечо, а Нинка побелевшими пальчиками сжала мою ладонь.

– Ну и, конечно же, подобное вынужденное «затворничество», – продолжил лекцию Сафронов, – связано с тем, что для любой фаворитки, особенно знатных кровей и обладающей секретами своего «Рода», особую опасность представляют «Зелёные рыцари». Собственно, вчера вы уже познакомились с действием этого вообще-то запрещённого ритуала.

– Запрещённого? – нахмурился я.

– Да, конечно. И не только у нас, но и во многих других странах мира. Во-первых, с одной стороны, он губителен для восторженных зелёных юнцов, которые бессмысленно гибнут во имя «любви», а чаще всего просто мимолётной влюблённости в красивую мордашку, увиденную один раз на каком-нибудь приёме, которая о его страстных чувствах – знать не знает! Ну а во-вторых, при удачном стечении обстоятельств, его применение фактически является банальным похищением человека, чем пользуются различные хитрые мерзавцы ради собственной выгоды. Да и кому понравится, что проходимцы уводят его женщин.

– Он запрещён… – задумчиво произнёс я. – Но его всё равно практикуют…

– Да, – коротко ответил Сафронов и, помолчав, пояснил: – Если ритуал был исполнен успешно, очень трудно постфактум доказать сам факт его применения.

– Подождите, подождите! – воскликнул я. – Но дуэль за даму, да и все эти ключевые фразы… Например, вчера на приёме, ведь там была прорва свидетелей…

– И что? Что это доказывает? – фыркнул ректор. – Только-то, что один болван бросил другому болвану вызов в особо извращённой форме! А то, что у упомянутой девушки потом фаворитизация слетела – так это ничего не доказывает. Тем более что, в отличие от идиота Деньского, в таких боях никто не сражается по апокрифиальным правилам! Бьются насмерть. И вообще, Кузьма, я не понимаю, с какой стати ты этот вызов принял, да ещё и со всеми условиями согласился?

– Ну… – стараясь показаться умным, я почесал затылок. – По поводу выбора оружия, да это был мой косяк. А вообще… ну… я как бы был не против дуэли, поэтому согласился. А что?

– Я не против того, чтобы ты потешил себя, прихлопнув парочку-другую благородных идиотов, – тяжело вздохнул Сафронов. – Но я не понимаю, зачем ты согласился на апокрифиальные условия? Ты что? Толстопузый торгаш?

– Не понял, – откровенно признался я. – А что, я мог принять вызов и не согласиться с…

– Да, конечно! – ректор аж всплеснул руками. – Вызов на дуэль это одно, а соглашаться или нет на её условия, совершенно другой вопрос! Ты мог сам назначить то, как именно ты намерен взгреть наглеца, осмелившегося нанести тебе подобное оскорбление. Если бы ты заявил, не согласен биться по апокрифиальным правилам, то твой противник не смог бы выставить против тебя бретёра и был бы вынужден сражаться сам. А ты как будто с дуэльным кодексом незнаком – на всё взял и согласился… Это ж какая глупость для колдуна твоего уровня.

– А… вот оно что, – хмыкнул я. – Буду знать. Хм… то есть я и с Ромушевым тогда мог бы не соглашаться…

– Подожди, – нахмурился Андрей Иванович. – Это же чёрным по белому написано в… Ты вообще дуэльный кодекс читал?

– Нет, – я смущённо улыбнулся. – Не доводилось… У нас в деревне дуэли как-то не прижились. Наверное, из-за отсутствия аристократов. Мы всё больше за клубом на кулачках смахивались.

– Зато он молитвенник наизусть знает, – ехидно добавила Нинка.

– О-па… – Кажется, подобное признание слегка выбило ректора из колеи, но он быстро взял себя в руки и, подойдя к одному из шкафов, вытащил толстенький томик в красном переплёте, гулко хлопнув им по столу перед моим стулом. – Так! Прости, я всё время забываю о том, в каких условиях ты вырос. А теперь, Кузьма, слушай меня внимательно. Вот пока ты эту книгу не прочитаешь от корки до корки и я не признаю твои знания удовлетворительными, даже не думай о дуэлях.

– Вот весь этот талмуд?

– Да.

– А если…

– Кузьма, я всё сказал.

– Но…

– Вот если будет «но», то выбирай крайние правила и убивай идиота с одного удара. Молодёжь… блин! Его, понимаешь, разводят как ребёнка, а он сам голову в петлю суёт…

– А вы думаете, что этот парень вышел бы против меня на моих условиях? – хмыкнул я, рассматривая обложку «Кодекса».

– А куда бы он делся под ритуалом-то? Тем более что, судя по всему, ему была известна именно его «неправильная» версия.

– А поточнее, если можно, – попросила Инна.

– Отчего ж нельзя, – ректор вернулся в своё кресло и, оперевшись локтями на стол, обвёл нас взглядом. – Я именно это как раз и собирался вам рассказать, правда это как раз, к сожалению, не такая уж и секретная информация, а потому вам, дети, следует быть аккуратнее. Дело в том, что «дуэль» для успешного выполнения ритуала – не нужна. Да собственно для того, чтобы сбить фаворитизацию – вообще ничего не нужно, следует только убедить выбранную жертву в том, что её «муж в магии» её не достоин, и тогда разрушающая энергия «Зелёного рыцаря» сломает капсулизацию памяти и сотрёт закладки. По-другому говоря, женщина просто перестанет быть чьей-то фавориткой и фактически станет свободна.

– То есть, – я нахмурился, – «Зелёный рыцарь» не забирает себе фаворитку, а просто освобождает её?

– Именно. Вот только об этом мало кому известно, как и о самом ритуале, чем и пользуются мошенники, убеждая находящихся в замешательстве после разрушения «капсулы» женщин, что отныне они принадлежат им. Кстати, именно по этой причине в нашей стране была введена официальная регистрация фавориток на принадлежность к роду «мужа в магии», дабы после случайного или намеренного разрушения ритуала у освободившихся девушек оставались обязанности перед семьёй, и они не становились «никем», – он внимательно посмотрел на старшую цесаревну. – Так что запомните это, Инна Святославовна Ефимова-Вершинина. И аккуратно, не разглашая тайну, донесите это до Евгении Павловны Ефимовой-Касимовой, я думаю, вы справитесь.

– Да… Спасибо, Андрей Иванович, – девушка мило покраснела, я же в первый раз услышал новую фамилию своих «жен в магии», причём не мог не заметить, что герцог второй фамилией назвал у Инны ту, которую носит император, а не по роду матери. – Я всё сделаю.

– Подождите, подождите… – пробормотала Нина. – Вот так вот просто? Взять и убедить.

– Не то чтобы просто, – улыбнулся Андрей Иванович. – Ритуал этот скорее ментальный, чем физический, но вредоносная магия, основанная на использовании аспекта «крови», хоть и концентрируется в мозгу человека, но необратима и в результате, со временем, если её не использовать, убивает тело. Ну и да, катализатором взрывного разрушения служат сильные отрицательные эмоции, такие как страх или унижение. Поэтому-то Деньский и постарался обернуть всё так, чтобы самому ему ничего не угрожало. Но он непременно бы сразился с тобой лично, однако ты, Кузьма, так «мастерски» попался в его ловушку…

– Да ладно, ладно… – поморщился я. – Я уже понял, что лоханулся. Только если всё так, как вы говорите, то с какой радости вообще все эти танцы с бубнами вокруг дуэлей и прочей рыцарско-геройской лабуды.

– Ну, во-первых. Всё дело в личности создателя обоих ритуалов – сэре Энтони Хьюберте. Разработав по заказу Консорциума «Ритуал фаворитки», он чувствовал себя проклятым в веках, потому как принёс женщинам нашего мира «зло», искоренить которое в будущем, как он считал, будет очень и очень трудно. В общем-то, прав он был только в том, что сломать «капсулу» и снять закладки, не причиняя вреда носительнице, по силам лишь самым сильным магам с аспектом «разум». Так вот, он втайне долго бился над тем, чтобы создать контрмеру для своего творения, и результате появился «Ритуал Зелёного рыцаря», чью миссию он видел в «самопожертвовании во имя освобождения».

Ректор потёр переносицу.

– Так вот. Однажды уже старый маг встретился с юношей из одного благородного английского дома, который сильно страдал от того, что его возлюбленная стала фавориткой лорда Бэниша, и, пожалев его, поделился секретом «Зелёного рыцаря». Вот только обернул он всё в антураж рыцарской романтики, приукрасив заодно словами о том, что девушка перейдёт к нему. Видимо подразумевая, что девушка поразится тому, на что он пошёл ради неё, и не сможет ему отказать. Так ритуал ушёл на сторону. А чуть позже, когда юноша погиб от разрушительной магии «Зелёного рыцаря», так и не освободив свою пассию, ужаснулся того, что в очередной раз сотворил. Отправил бумаги с реальными наработками в Консорциум, а сам выпрыгнул из собственного окна, расположенного на десятом этаже. Вот собственно и вся история. Описание ритуала попало в сеть, видимо, постарался тот самый юнец, а затем, так как создано оно было с помощью обычных «открытых магем», а не стилизовано в общедоступные «сигмы» как «фаворитка», его проанализировали и поняли, как и что там работает на самом деле. Такие вот дела. Вопросы есть?

Вопросов не было. Каждый из нас думал о своём и делиться своими мыслями с окружающими желанием не горел. Инна в задумчивости перебирала своими пальчиками мои, а Нина молчала, рассматривая корешки книг в ближайшем шкафу. Наконец старшая цесаревна произнесла:

– Знаешь, Кузьма, – она подняла на меня свои большие и красивые глаза, – я вовсе буду не против, если ты решишь, что мне стоит… Да и Женя поймёт…

Она не договорила, но я и так понял, что она хотела сказать.

– Даже думать забудь, – я улыбнулся и подмигнул «жене», а затем, обняв обеих сестёр за плечи, притянул к себе. – Добровольное затворничество, Инна, это не наш метод. Да и вообще, мне подобный подход не сильно нравится! Я вам не турецкий султан, чтобы запирать моих любимых девочек в серале. Тем более что ты сама слышала, что всё это по большому счёту ерунда, и если что-то случится, вы не будете никому ни в чём обязаны! Я – верю в вас и не собираюсь прятать вас ото всех, словно ценные безделушки!

– С… спасибо.

– Так, ребятки… это, конечно, всё очень мило и романтично, – хлопнул ладонью по столу ректор, – но вот я считаю, что спрятать вас на некоторое время вовсе не помешает. Пока шумиха вокруг нового герцога Ефимова и его очаровательных «супруг в магии» не утихнет.

– В смысле? – нахмурился я.

– В прямом, – усмехнулся хозяин кабинета. – Отправляйтесь-ка вы в Америку. Всё равно у тебя, Кузьма, скоро начинается суд, вот и прибудете туда пораньше, поживёте немного в Балтиморе. С администрацией ответственного за вас тамошнего института я уже договорился.

– То есть решили уже всё за нас.

– Ну… такая вот у меня работа. За студентов решать, что им делать. А что, вы против?

– Грем меня убьёт.

– А он с вами полетит. В командировку, так сказать. В любом случае ты и Инна Святославовна летите сто процентов. Причём уже завтра. Это вопрос решённый, и возражения с вашей стороны не принимаются. А вот вы, Нина Святославовна…

– Я – остаюсь, – уверенно сообщила Зайка. – У меня сейчас много дел по работе в кампусе, плюс через несколько дней должна прибыть Су… с оформленными бумагами и Ключом на поместье. Затягивать с этим делом – нельзя. Ну а ещё мне нужно готовиться к помолвке! Это тоже не пятиминутное дело. Да и за твоим «новым бизнесом» присмотр нужен…

– Ты уверена? – расставаться с Ниной мне ну очень не хотелось. – Ленке же тоже придётся лететь с нами. Как ты тут без неё-то?

– Угу! – Нина вздохнула и улыбнулась, а я понял, что попытка уговорить цесаревну – не удалась. – Да ты не волнуйся! Я вон у Инны Женечку одолжу. Справимся.

– Вот почему, когда кто-то вот так вот уверенно говорит: «Да ты не волнуйся!», хочется на стену лезть. И ведь всегда что-то нехорошее случается!

– Андрей Иванович, – произнесла Нина, вставая со стула. – Мы вас, наверное, уже и без того сильно задержали? Если это всё, то мы, пожалуй, пойдём! А то у нас ещё одна встреча сегодня назначена, а мы вас отвлекаем.

– Да идите, – усмехнулся ректор. – А то меня действительно уже дела заждались.

– А что за встреча-то? – спросил я, попрощавшись и выходя в приёмную вслед за девушками, поймав благодушную улыбку секретарши.

– Увидишь, – ответила Инна, беря меня под левый локоть, в то время как Нина почти синхронно подхватила под правый.

В широком и светлом зале, перед лифтом, за который я в своё время успел побороться с Ромушевым-старшим, нам встретился высокий молодой мужчина в явно дорогом пальто, очень напоминающем французский плащ, и бледным аристократическим лицом. Довольно запоминающаяся внешность, особенно если учитывать длинные, почти до поясницы, прямые каштановые волосы и тонкие пальцы пианиста с парочкой крупных перстней-печаток.

Увидев нас, он слегка дёрнул уголками губ, так словно бы раздумывал, улыбнуться ему или всё же не стоит, а затем плавным движением отошёл в сторону и легко поклонился в знак приветствия. Я ответил ему быстрым кивком, а вот мои спутницы как по команде разве что не спрятались у меня за спиной, прикрывшись мной как щитом.

– Ну и кто это был? – спросил я девочек, когда двери лифта закрылись.

– А ты что? Не знаешь? – удивлённо спросила Нина. – Это ж Савелий Афросьев!

– «Мрачный», что ли? – переспросил я. – Этот пид… хлыщ?

– Угу… – произнесла Инна и поёжилась. – У меня мороз по коже от одного его взгляда.

– М-да… Признаться, я представлял его себе другим, – хмыкнул я. – Брутальнее, что ли. А тут прям «бисёнен» какой-то…

– Кто такой «бисёнен»? – спросила старшая цесаревна.

– «Красивый юноша» по-японски, – перевела сестре Нина.

– Да я это и без тебя знаю, – отмахнулась «жена». – Просто пару раз это слово в моей группе слышала, в довольно непристойном контексте. Вот и спрашиваю.

– Ну, – Зайка быстро глянула на меня. – В японской поп-культуре, нацеленной на женскую аудиторию, есть определённые стереотипы… М-м… бесит! В общем, чаще всего там подобные красавцы жарят друг друга под хвост! Так понятно…

– О… ну так понятно, – серьёзно кивнула Инна. – А к Савелию это как относится? Он же вроде бы нормальный. С таким-то гаремом…

– Ну да, – подал я голос. – Я не встречал «нормальных» парней, которые так бы пялились на других мужиков, как этот «Мрачный» на меня зырил…

– Ну, это-то немудрено! – пожала плечиками старшая цесаревна. – Мало того что ты, можно сказать его коллега… так ты ещё у него невесту увёл.

И девушка ткнула пальчиком в мгновенно покрасневшую и резко отвернувшуюся сестру.

* * *

Как оказалось, дела у нас имелись в знакомом уже по прошлым посещениям здании Дисциплинарной комиссии. А точнее в кабинете Ольги, где нас уже дожидалась хозяйка кабинета, вместе со слегка бледным Валькой-алкашом, видимо ещё не отошедшим после вчерашнего. Да… погудели мы тогда знатно, в общем – хорошо посидели, поговорили, отметили. Причём настолько знатно, благо приятель не поскупился на выпивку и закусь, что когда дело дошло-таки до пельменей, Валентин, который собственно и подвязался их варить, раз пятьдесят вздохнул и посетовал на то, что руки у него кривые и вообще – вот если бы здесь был тот, точнее та, которая могла бы показать мастер-класс…

Понятно, что девушка из магазина, нужна была ему вовсе не для готовки, а для того, чтобы… пообщаться на разные интересные темы, пока Ольга не видит. Сам я был куда как скромнее в желаниях, или, может быть, после выпитого куда как лучше его помнил, по какой именно причине мы не пригласили девчонку с собой. Но друга – не осуждал, потому как сибирячка была действительно очень даже себе ничего, а так как после выпитого, как известно, некрасивые женщины становятся красавицами – изготовительница пельменей превратилась бы, наверное, в «суперкоролеву красоты», а может быть, в кого и покруче… правда, до моих девочек – всё равно бы не дотянула.

В любом случае поезд определённо ушёл, и пришлось приятелю обходиться без сладенького, довольствуясь утехами для желудка и души. Вот видимо потому, так и не отдохнув телесно, он сейчас выглядел не очень-то хорошо, что Ольгу, впрочем, похоже, ни капли не беспокоило.

Причём оба полицейских были сегодня при параде, а при нашем появлении так и вовсе встали со своих мест. А затем произошло нечто и вовсе странное. Подойдя к нам, вместо того чтобы пожать протянутую мной руку, внезапно сначала Валька, а следом за ним и Ольга опустились на одно колено и склонили головы. Секундную немую сцену прервал немного глухой голос Валентина:

– Ваша светлость. Кузьма Васильевич. От своего лица и от моей невесты, Ольги Витальевны, милостиво просим вас принять нас под свою руку и даровать нам покровительство рода Ефимовых, коему обязуемся служить верой и правдой!

Глава 15

Стук каблуков по трапу казался неприятным. Впрочем, я прекрасно осознавал почему. Бывший деревенский паренёк – банально зажрался. Незаметно для самого – возомнил себя взрослым, а из-за силы ещё и неподконтрольным никому и ничему. Вот теперь, понятное дело, ему, то бишь мне, противно, что приходится срываться с насиженного места и лететь в Америку по повелению ректора.

Я ещё раз тяжело вздохнул и почти сразу же почувствовал, что моя спутница прижала локоть к себе, и в ухо ввинтилось тихое шипение Инны: «Шевели ногами и изображай уверенность! Нас снимают!» Оставалось только надеяться, что выгляжу гордо и непоколебимо. Чего, впрочем, лично я за собой не чувствовал, пребывая в полном раздрае.

Обидно, но, несмотря на моё настроение, взлёт борта номер два вполне протокольное мероприятие, а потому, когда мы все расселись по креслам, а Аська забралась на колени к «папочке», нас многократно общёлкали своими камерами журналисты различных изданий. Когда же настырные папарацци насытили своё любопытство и удалились, девочка прошептала мне на ухо:

– Что с тобой такое? Ты сам не свой…

– Да… – я отмахнулся в пустоту. – Зазвездился немного. Отвык, что мною вот так могут командовать…

– Это ничего. У «личинки царя»…

– Так, я не понял, что за… – услышав знакомый термин, притворно сурово посмотрел на девочку. – А, откуда у «личинки самки человека» познания в подобном сленге?

– П-ф-ф-ф! – фыркнула она, медленно поводив пальчиком по моему галстуку. – Я тебя умоляю! Если думаешь, что я на это обижусь… И вообще! Такой «феечке», как я, трудно будет обижаться на «папика», даже если он видит во мне просто «лоли»…

– Хочешь, я тебя прямо сейчас отшлёпаю? – хмуро глядя на мелкую язву, спросил я. – Журналюги ещё далеко не отошли. Будет новость номер один на сегодня.

– Ой! А похоже, мне, как «лоли», следует…

– Не беси меня без нужды, Аська!

– Да ладно, ладно… «Моралофаг» ты мой любимый… – надула мелкая щёчки. – Не ты ли мне ПМК подарил?

– Это было сегодня утром…

– И что? – удивлённо воззрилась на меня девочка. – Я залезла в Интернет и сразу же наткнулась на интересный сайт, сохранённый стартовой страницей. Не знала о таком, Ленка мне его не показывала, а на телефоне…

– Что за сайт?.. – спросил я для проформы, потому как уже знал ответ.

– Энциклопедия «Копайглубже» точка «ру», – невинно хлопая глазами, ответила Аська.

– Ден… убью гада…

– Этот человек, – гордо взмахнув головой и откинув рукой волосики с лица, заявила пигалица, – теперь находится под моей защитой! Пап, ну ты подумай, я же не маленькая девочка!

– Ты в твои десять тысяч лет когда в последний раз в зеркало смотрелась, – хмуро оглядел я «дочу», прекрасно понимая, что напиши я этому великовозрастному придурку перед поездкой на праздник к Лепестковым-Каменским письмо, вместе с переданным телефоном и просьбой, что это для дочки… то он так бы не пошутил.

Бесхозно валяющийся у меня ПМК, подаренный Федосеевым-старшим перед отправкой в колледж, я решил я отправить Денису, типа мега-убер-хакеру, и вообще, возможность контакта с которым отвоевал у того старика в Лубянском офисе КГБ. Вот и воспользовался, называется, возможностью привлечь его к себе.

А ведь как оказалось… тогда вечером мы встречались с экс-канцлером, да к тому же дедушкой сестёр Касимовых. Так что получилось, что я «в благодарность», за понимание и поддержку в вопросах нелегального бизнеса и заводика, оприходовал по полной программе одну из его любимых младшеньких внучек! А я-то ещё думал, с фига ли Сафронов упоминал их деда. Почему-то в моём последнее время разжиженном мозгу как-то сама собой зародилась уверенность, что если Ленка – протеже Нины, а Женька – протеже Инны… то, как бы это всё… А ведь они как-то упоминали, что за ними целый клан, поддерживающий семью императора и его детей, и эта информация привычно прошла мимо моего сознания.

Я быстро покосился на Мальвину, сидевшую в кресле у противоположного борта. Та, поймав мой взгляд, облизнулась, опустила глаза чуть вниз, а затем, резко запунцовев, гордо отвернулась к своему окну.

– Ась…

– М-м? – девочка оторвалась от окна, за которым уже убегала назад взлётная полоса, и посмотрела на меня.

– А ты… – я тяжело вздохнул, понимая, что этот разговор на самом деле запоздал на пару месяцев, – не злишься, что я воплотил тебя в этом мире?

– Я? – она посмотрела на меня непонимающе, а затем, приложив пальчик к губам, задумалась. – Ну… если бы я оставалась прежней… скорее всего, тебя бы возненавидела.

– Даже так? – я поморщился.

– Но! – остановила меня Ася и широко улыбнулась. – Я не та Владычица Белых Кряжей, которой была когда-то! Я, пусть и путями магии, но твоя плоть и кровь. И я тебя люблю! Как люблю и Ленку, и Нину, и Инну, и Юлю, и Андриану, и…

– Я тебя тоже люблю, милая, – я поцеловал в макушку доверчиво прижавшуюся ко мне девочку.

– Здесь так весело… совсем не то, что сидеть на злато-белом троне и ждать окончания времён! Тем более… – она, замолчав и покраснев, опустила мордочку. – Меня здесь любят, а не так как там… А теперь я встретила того мальчика. Он… Он… Пап… Мамы…

Ася повернулась к тихо подошедшей к нам после взлёта Инне и Лене.

– …Он мой будущей муж, – серьёзно произнесла девочка. – Это очень важно для всех нас. Я… чувствую это.

– И он ста… – начала старшая цесаревна, опустившаяся на колени перед нами и положившая ладошки девочке на щёчки, но я перебил её:

– Аська, знаю, что тебе на самом деле много лет и мы перед тобой младенцы, – я потрепал её волосы. – Но поверь… Если он тебе нужен, не папа и мамы должны стараться, а именно ты сама должна приложить все усилия к тому, чтобы он стал «твоим».

– Папа прав, – мягко, словно бы это была не она, улыбнулась Касимова-младшая, покосившись на Инну. – Поверь, девочки могут в этом мире очень многое.

Аська, посмотрев на неё, только скривилась и фыркнула. Ну да… У них, на удивление, были не самые хорошие взаимоотношения.

– Кстати, Кузьма. Мне нужно срочно поговорить с тобой, – произнесла Лена, посмотрев на загоревшуюся зелёным панель, обозначавшую, что самолёт набрал высоту. – Отойдём?

– Ну, давай…

– Инна? – спросила Касимова-младшая.

– Ага… иду уж, – после чего поцеловала Аську в нос.

Аккуратно пересадив девочку с колен на своё кресло, я встал и последовал за Леной. Инна пристроилась у меня за спиной, и так, втроём, мы прошли в хвост самолёта, за туалеты и кухню в хвостовое помещение, обустроенное под спальню для VIP-персон, с непонятно как уместившейся здесь двуспальной кроватью. Перед ней Касимова остановилась, повернулась и, нерешительно помявшись, медленно залилась краской, загнанным в угол хомячком глядя на меня и старшую цесаревну.

– Ну, что же ты? – с иронией в голосе спросила супруга. – Давай уж, раз так хочется… С условиями ты согласилась!

Пробурчав что-то в ответ, Ленка дрожащими пальцами начала расстёгивать пуговки своего платья на воротнике. Справилась с двумя, повозилась с третьей, после чего бросила это дело. Взялась расшнуровывать завязки на манжетах, запуталась, лишь туже затянув банты, и испуганно посмотрев на меня, схватилась за свой подол, рывком подняла его до пояса… обнажая нижнюю юбку.

Постояла так несколько секунд, потом дёрнулась словно бы от внезапной догадки, и со второй попытки трясущимися руками задрала и её, продемонстрировав мне явно дорогое нижнее бельё, а конкретно – кружевные чёрные трусики в милых рюшечках. Сама же девушка, проделав столь «сложную» операцию, стала колером лица похожа на переспелый гранат, и так и застыла, отвернувшись от меня, плотно зажмурив глазёнки.

– Я, конечно… не модельер, – медленно, голосом, которым общаются с сумасшедшими, древними стариками и маленькими детьми, произнёс я, гадая, чего от меня собственно хотят, – но думаю, что тебе идёт. Очень красив…

– Давай! – слегка визгливо перебила меня Касимова. – Делай! Я готова!

– Что… делать? – почесав голову, спросил я, что уж там скрывать, любуясь доступным мне сейчас видом и слыша, как за спиной давится от смеха Инна.

– Милочка, а ты ничего не забыла? – выдавила из себя старшая цесаревна.

– Ой… – Ленка открыла глаза, выпустила подол платья, вновь поймала его и, аккуратно прикусив ткань зубками, схватилась за лямки трусиков…

В общем, тупил я над этой пантомимой ровно до этих самых пор, а затем, сообразив наконец, чего сестрички-интриганки опять затеяли, нахмурился и решительно повернулся к Инне с вполне закономерным вопросом: «Какого, собственно, хрена!» И увидев, как она, в изнеможении прислонившись спиной к двери, давится смехом, безрезультатно постарался пристыдить её самым суровым взглядом, на который только был способен.

Нет, разыгрывать из себя «ханжу» мне было уже как-то поздно, да и мой «облико морале» был уже изрядно подпорчен тремя соблазнительницами-совратительницами… Вот только меня как-то уже начало напрягать, что эти начинающие «маркизы де Помпадур» пытаются подложить под меня одну за другой всех наших подруг.

Конечно, после того разговора с Ниной я всё осознал и принял её позицию по этому поводу, а не будучи слепым, совсем уж тупым и тем более глухим, после нашего первого «семейного совета» знал, кто претендует на роль первоочередных «кандидаток». Да и если честно говорить, как вполне нормальный парень был вовсе не против, потому как все девочки, живущие в особняке моей будущей невесты, Аська не в счёт – мне нравились, и я уже любил их каждую по-своему…

Вот только я не племенной бычок-производитель, чтобы меня «подводили» к тёлочкам. Это было обидно! Тем более что вся эта сегодняшняя сцена с Ленкой выглядела откровенным издевательством над нашей фиолетововолосой недотёпой!

– Инна… – прорычал я. – Вы что себе…

– Нина просила сказать… что с ней «можно» даже без фаворитизации… – давясь смехом, промычала цесаревна, переводя стрелки на младшую сестру. – Меня только ни о чём не спрашивай… Ленка сама нас уговаривала… Долго… Задолбала даже, если честно!

– Немедленно все привели себя в порядок, – рявкнул я, – сейчас у нас будет…

Договорить я не успел, почувствовал летящий в меня со спины кулак, обернулся, блокируя удар.

«Чего это она? – подумал я, уклоняясь от очередного хука, и глядя на разъярённую Ленку, красную словно рак и разве что не испускающую ушами пар, которая нещадно топтала свои брошенные на пол трусики. – Что за прикол…»

– Эй! – сводя на нет «липкими руками» взрывную серию ударов, окликнул я девушку. – Завязывай!

– Ленусик так готовилась, так переживала… – проворковала за спиной Инна. – Особенно, что тебе её бельё не понравится.

– Мне понравилось! Я его даже похвалил! Так чего она дерётся? – задал я очередной важный вопрос, уклоняясь от «маваши-гери», вылетевшего из-под взметнувшегося платья и, способного своротить голову даже мне. – Эй, Лен, ты меня вообще слышишь?

Отведя от себя серию прямых в корпус, я с разворотом ушёл от мощного удара ногой в пах и оказался за спиной утробно зарычавшей мне в ответ раскрасневшейся девушки.

– Видимо… это у неё такие брачные игры, – тяжело вздохнула моя «супруга в магии». – Это она так тебе свою любовь демонстрирует! А всё почему? Правильно, потому что – дура!

– Наверное, – ответил я, принимая на мягкий блок сильный слепой удар локтем в голову со спины и приподняв на отводе, ткнул пальцем Касимову-младшую в точку под лопаткой, выпустив туда небольшой пробой «силой».

Боевая безтрусая горничная охнула, закатила свои прекрасные очи и начала оседать на пол. Подхватив её на удивление лёгкое тельце, я уложил Мальвину на кровать и, сняв с неё сапожки, накрыл одеялом, после чего отступил на пару шагов, радуясь, что вошедшая в состояние берсерка подруга пыталась покалечить меня обычным руконогомашеством без применения воинских способностей. А то… лететь бы нас сейчас всем вместе с останками самолёта прямиком к земле… или воде, смотря, что сейчас там под нами.

– По-моему, – произнесла супруга, мгновенно оказавшись рядом, беря под руку и опуская свою блондинистую головку на моё плечо, – Леночка ожидала немного другого развития событий. Зацени логическую цепочку: агрессия, возбуждение, взрывной секс…

– Рад за неё! – холодно ответил я, глядя на спокойное лицо посапывающей во сне помощницы Нины. – Значит так, дорогие мои… ещё раз повторится нечто подобное…

– О мой муж! Неужели ты отлучишь меня от тела, – притворно ахнула Инна. – О мой господин, только не это! Я готова к любому наказанию… тем более в Либерократии, насколько я знаю, множество магазинчиков, в которых можно приобрести всё, что нужно, дабы покарать провинившуюся рабыню прямо в своей спальне!

– Девочки, – со вздохом произнёс я, понимая, что долго злиться на это блондинистое «чудо природы» у меня не получится, а до упёртой в идее гаремостроения Нины я так и вовсе не достучусь, – вы, по-моему, немного в разврат от счастья ударились! Или вам так хочется унизить меня как мужчину, сделав из меня подкаблучника, к которому, чтобы он не рыпался, вы постоянно будете подкладывать свежее мясо? Вы меня ни с кем не попутали?

Инна молча отпустила мою руку и, встав передо мной, положила свои ладошки на моё лицо. Почти минуту молча смотрела мне в глаза, а затем очень серьёзно ответила:

– Это не разврат! Мы с сестрой, как и Женечка, Леночка и остальные девочки, видим в тебе настоящего мужчину. Нашего любимого мужа. Самого сильного, самого смелого, самого доброго и ответственного, который никогда нас не предаст и не бросит! – Она замолчала на несколько секунд, а затем добавила: – И у которого есть только один недостаток – он совершенно не понимает женщин! Ты видишь в каждой из нас личность, а не объект для плотских утех, и это согревает нам сердце! Мы долго разговаривали и сошлись на том, что сложись всё иначе или родись мы полвека назад, ты – был бы идеальным мужем для той единственной, которую бы ты выбрал. Но… мы живём здесь и сейчас, а у тебя – есть обязанности перед «нашим» родом!

– Я…

– Ты! – она нахмурилась. – Ты почему-то думаешь, что, любя кого-то из нас, унижаешь и обижаешь других. Помолчи и выслушай меня! Помнишь, что сказал нам вчера Сафронов?

– Да.

– Так вот, я кое-что добавлю. Женщину женщиной, а не «самкой» делает она сама, и только она вправе решать, устраивает её мужчина и готова ли она разделить его судьбу. Мы – готовы стать твоей опорой, той гаванью, что нужна любому настоящему человеку. А полигамия… это не плохо и не хорошо – это данность, и нам, аристократам, наделённым даром, никуда от неё не деться. Мне, например, вообще светил брак по расчёту, я давно об этом подозревала, но узнала точно, только после того как стала твоей женой. И поверь мне, действие это ритуала или нет, но я с тобой – счастлива! Счастлива каждый день, потому как знаю – я по уши влюбилась в могучего воина, который спас меня в нашу первую встречу. Ты, Кузьма, тогда… ты был… был таким… у меня даже слов нет.

– И тебя не смущает, что всё так получилось? Ты могла бы быть королевой Каталонской.

– А оно мне надо? Когда всё «получилось», мне нужен был только ты! И не спорь и не обижайся, но мы так воспитаны, что я, ради страны, сказала бы «да» этому Франциску-Иосифу, щуплому мужичку на двадцать лет старше меня, родила бы ему детей, но любила бы до конца своей жизни – молодого Аватара из России, с которым никогда бы больше не встретилась.

– А может быть…

– Кузенька, не спорь, просто поверь своей жёнушке. Я – знаю, о чём говорю.

– Хорошо, – я вздохнул и, сняв ладошки Инны со своего лица, нежно сжал её холодные пальчики. – Но скажи. Неужели ты не ревнуешь меня к…

– Ревность? Знаешь… есть, конечно, – она уткнулась своим высоким, чистым лбом в мою грудь, – Я… когда ты с Женей, мне немного больно, но потом, когда ты со мной – душа так и поёт. А вообще – не заморачивайся. Давай так. Если когда-нибудь случится так, что ты приведёшь в наш дом ту, которая нас не устроит – то мы первыми тебе об этом скажем! Договорились?

– Договорились, – буркнул я, хотя далеко не со всем был согласен. – Но вот то, как вы поиздевались над Ленкой…

– А это – не мы! Мы ж не звери какие-то! – улыбнулась Инна. – Это уже она сама. Если бы не то представление, которое эта дурочка устроила, я, убедившись, что у вас всё нормально, мышкой выскользнула бы за дверь… ну или присоединилась бы! Как тебе больше нравится?

Ответ мой был довольно нецензурным, но моя жена только рассмеялась, после чего мы тихо вышли из комнаты, плотно затворив за собой дверь. У меня же почему-то сложилось впечатление, что меня где-то обманули, хотя нельзя не признать, что раздражение, преследовавшее меня с самого утра, ушло в небытие. Уже вернувшись в своё кресло, я вдруг задумался: «А уж не удумала ли эта дурёха подбодрить меня таким образом, при моральной поддержке остального женского коллектива…»

Аська за время нашего отсутствия перебралась на соседнее место и сейчас спала, свернувшись калачиком. Погладив её нежные белые волосы, от чего она улыбнулась, я пробормотал:

– Ладно… всё это лирика. Жизнь налаживается, деньги теперь есть, дом куда можно вернуться – есть… Жить хорошо, а хорошо и самостоятельно – ещё лучше!

– Ты действительно так думаешь? – спросила старшая цесаревна, устраиваясь у меня на коленях и обнимая за шею.

– А что не так? – тихо, стараясь не разбудить ребёнка, удивился я.

– Ах ты мой глупенький! – Меня чмокнули в щёчку, а затем после короткой паузы, поцеловали в губы. – Вот тебе мой совет, на какое-то время забудь обо всём этом, как о страшном сне. Так тебе будет проще, а мы всё сделаем со временем…

– Не-не-не, – нахмурился я и, обняв Инну за тонкую талию, слегка развернул, чтобы смотреть ей прямо в лицо. – В чём я не прав?

– В том, что считаешь будущие активы нынешними фондами, – произнесла девушка и вновь поцеловала меня.

– Ну – смысл я понял, а пояснить? И не так мудрёно.

– Уверен, что хочешь расстраиваться?

– Постараюсь не заплакать!

– Ладно, – улыбнулась девушка. – Считай – что у нас ничего нет, за исключением огромного геморроя.

– В смысле? Этот татарин… «Карась»… точнее «Косарь», сорвался с крючка старика?

– Нет, он теперь плотно под Конторой и даже рад этому, – девушка улыбнулась, – но максимум, на что ты можешь рассчитывать – так это обнулить бандитский общак, а тогда немедленно встанут все подпольные карточные бои, а нам этого не нужно, ведь деньги от них, по твоему собственному плану, идут на стартовый капитал «твоей» будущей игровой компании. И только на этом условии нам помогает Контора.

– А завод?

– А он – на ладан дышит! – припечатала меня Инна. – Когда комитетчики туда заселились, им разве что и осталось за голову хвататься. Уж не знают теперь, то ли проклинать тебя за то, что такой гнойник вскрыл, то ли благословлять за это. Объект-то у них давно стоял на учёте, вот только подкопаться было почти нереально. Кстати, можешь радоваться, Косарь на тебя уже молиться начал. Он давно уже по грани ходил, как среди своих, так и у нас. Но пришёл ты, запугал до чёртиков и дал ему шанс.

– Нахрен божественному мне такие последователи! – буркнул я.

– Ну да. Человек он гнилой по самое не могу, но после нашей первой встречи у меня сложилось впечатление о нём как о довольно умном и изворотливом гаде, в смысле змее. К тому же он так забавно флиртовал со мной.

– И-н-н-а… – почти прорычал я. – Убью змея, в смысле гада!

– Не ревнуй! – девушка, рассмеявшись, ущипнула меня пальчиками за щёку и потянула её в сторону. – Ты сам мне этот объект подарил! Моё! Никому не дам! Кроме тебя, тебе дам и много-много раз!

– Пошлячка, – укорил её я.

– Это у вас, сударь, мысли извращённые, и вообще, хватит толкаться своим бананом, а то я немедленно попрошу вас выйти «вон», ага – туда, куда показываю, и тут же последую за вами…

– А ты не ёрзай! – ответил я, притягивая девушку к себе. – Так что там с заводом?

– Его для отмывки денег использовали.

– Это понятно… подробности, плиз.

– Во-первых, – целенаправленно двигая попкой, пропела цесаревна, – за исключением «театральной труппы» для проверок из отечественных рабочих, почти на всем на производстве задействованы иностранцы без разрешения на работу и медкнижек. Причём, по документам, они получали почти по сто пятьдесят тысяч в месяц за труд на роботизированной линии, в реальности же та простаивает почти сто процентов времени. Банки крутят вручную, «черныши» и получают за это совсем мизерную оплату. Во-вторых, продукты для переработки хоть и анонсируются как свежие, в реальности многократно перезамороженный и часто просроченный в заморозке на пару лет, который к тому же не проходит процедуры должной обработки.

– И…

– И идёт в результате не по заявленным адресам точек продаж, а делает кругаля и поступает в «Украинскую Зону». Как кормёжка для «Чёрных сарматов пиковой масти».

– Для отечественных братков, легально работающих в «Зоне»… То бишь в «Хазарде», – задумчиво пробубнил я себе под нос и тут же отвлёкся на возмущённый возглас Инны:

– Куда банан дел! Ну-ка верни! Я к нему привыкла!

– Вот уж извини. И что дальше?

– А ничего, – пробубнила девушка, устраиваясь поудобнее. – Это у них с концами, ну как…

– Инна!

– Да ладно… с мужем уж подурачиться нельзя, – фыркнула она. – В обратку идут «ништяки», которые никак не касаются предприятия и вообще организации «Косаря».

– Артефакты?

– Не только. Наркотики. Женщины-сталкеры – хазардки, захваченные чёрными самратами. Секс-куклы клоны, перекупленные у других государств, тела монстров, гуманоидов-иномирян и так далее… Много чего, короче. Всё это плата Косаря за полный контроль игрового бизнеса в Москве. А исчезает товар довольно просто – всё, что поступает в зону – возврат из магазинов.

– Не понял…

– Есть несколько десятков магазинов – которые якобы торгуют продукцией «твоего» завода. Большинство – подставные, но есть к нему пару аффилированных. В них привозят их продукцию, плюс делают закупки у сторонних фирм. Именно их товар в основном и продают в «своих» магазинах, а всю свою продукцию списывают под разными предлогами. Как пересортицу или с мятой упаковкой, и вуаля! А то и заявляют о продаже и вносят деньги под отмывку.

– Официально придраться не к чему?

– Прикопаться-то всегда можно, – усмехнулась девушка, – вот только там же тоже не дураки сидят. Да и не на всём дело построишь… впрочем, нам оно и не нужно. Как и то, чтобы нас с активной мафией связывали. А твои временные «сотрудники» поставки в «Хазард» уже перекрыли… тут уж извини – вопрос государственной безопасности.

– И бандюки это так проглотили?

– Нет, конечно. Вчера приезжали цивильные ребята. «Побазарить с тем, который тут такой дерзкий». Их встретили наши вежливые мальчики… ну… в общем что-то там у них где-то случилось, и команда поддержки к гостям просто не доехала. Не думаю, что тебе стоит влезать в методы ведения дел Женькиного деда, а то совсем плохому научишься. Не сказала бы, что всё сейчас уже прямо стало шоколадно, но даже татарин говорит, что бандюки сейчас находятся в смешанных чувствах, и у нас есть время до того, как они решатся на следующий шаг. Так что не забивай себе голову.

– Это надо понимать, как: «Дорогой, не лезь не в своё дело?»

– Ну что ты, в «дело» ты можешь влезть хоть прямо сейчас, – промурлыкала мне на ухо принцесса и, вдруг достав свой ПМК, нажала на пару экранных иконок. – Вот, кстати – глянь.

Я воззрился на девайс и почти сразу же понял, что, точнее кто, передо мной… благо эту рыжую шевелюру не узнать было трудно.

– О! Во! Вот так уже хорошо. Массаж, можно сказать!

– Инна, – тяжело вздохнул я, пытаясь прогнать из воображения ну очень соблазнительные кадры экс-француженки, спящей в своей комнате в обнимку с пустой бутылкой из-под шампанского и чему-то глупо улыбающуюся. – Что-то ты у меня совсем раздурилась. А видео сотри немедленно! Зачем подругу позоришь?

– А может…

– Нет! Даже если у тебя очень игривое настроение и хочется прямо сейчас. Вот как прилетим в пиндосию, за всё это отплачу втройне, а теперь давай по делу. С заводом я понял, а что дом и земли?

– Эх… Домашний тиран, так издеваться над человеком. Окей – смотри. Ты обещал! – хихикнула девица, тихо пискнув, когда я в назидание ущипнул её за бочок. – Поместьем и землями у нас занимается Нина, но ты не обольщайся. Это всё равно пока – мёртвый груз, да ещё и требующий кучу вложений.

– Почему?

– По кочану. Во-первых, нам ещё не передали документы, да и папаня того придурка подал в Имперскую Канцелярию жалобу. Но сам понимаешь, это уже от отчаяния. Все прекрасно понимают, что Деньские зарвались, и будут наказаны. Порой публичная порка лучший способ напомнить аристократам их место. А во-вторых, там всё-таки сейчас живут люди, их можно, конечно, выставить немедленно, но в правилах хорошего тона – дать им какое-то время, чтобы собраться. Зима всё-таки на дворе, а там женщины и дети есть.

Девушка вздохнула и откинулась головой на моё плечо.

– Но это не значит, что уже сейчас не нужно держать руку на пульсе. За текущими постояльцами нужен глаз да глаз – всё-таки это уже не их собственность, так что могут целенаправленно что-нибудь поломать или испортить. Но даже если бывшие владельцы не опустятся до такого, уж будь уверен, понапихают во все помещения кучу следящих устройств, а то могут и оставить на всякий случай смертоносный подарочек. Кстати, именно по этой причине всё, что остаётся от бывших владельцев, чаще всего просто сносят к чертям собачьим и строят своё. Обычно галантно мотивируя это дурным вкусом прежних хозяев и вроде бы как ветхостью построек.

– М-да…

– Так что – уже сейчас, просто для передачи собственности, нам нужны «свои» люди. Это не загородный особнячок и не дача, для нормальной жизни в родовом имении требуется охрана, слуги, различные специалисты, ну и так далее… И вообще, как говорил товарищ Сталин: «Кадры решают всё!» Так что, пока что – всё это просто мёртвый груз!

– У нас есть целых два «кадра», – усмехнулся я.

– Это Ольга с Валькой-то? – фыркнула Инна. – Ой не смеши мои тапки! Это всего лишь два студента, доверить которым можно разве что двор мести, да и то с оглядкой. Да и вообще, то, что они решили принести тебе вассальную клятву – как минимум сейчас вообще ничего не значит. Они участвуют в «Большой игре», так что покуда не выпустятся – остаются всего лишь знакомыми. А там – видно будет.

– И как Нина будет решать вопрос передачи? – я потёрся щекой об ушко жены. – Обратится к отцу?

– Не. Папаню мы решили не вмешивать. Надо показать всем – что мы довольно самостоятельные и не будем бежать к Его Величеству из-за каждого чиха. Сестра возьмёт беспроцентный долгосрочный кредит у рода Лопатиных, на который наймёт их же людей для поиска «сюрпризов», инвентаризации и последующей охраны зданий и контроля периметра имения. Не волнуйся, старик внучке поможет, а деньги мы уж как-нибудь ему со временем отдадим.

– Ну да… самостоятельность так и прёт из всех щелей.

– Вот – зря ты так. Ты просто не понимаешь, как думают современные аристократы.

– Может быть… – произнёс я.

Минут через пятнадцать старшая цесаревна пригрелась в моих объятиях и задремала, я же, надев наушники, стал смотреть какой-то германский боевичок про индейцев, сражающихся на паровых пауках с закованными в сталь римскими легионами, командовал которыми провалившийся в альтернативную реальность суровый тевтонский рыцарь. Изредка я подзывал стюардессу, прося у неё вновь налить мне чаю, а когда кино закончилось и мочевой пузырь напомнил о себе, переложил вторую спящую красавицу радом с первой и направился в хвост салона.

Уже выходя из туалета, мне показалось, что из-за двери в спальню, где мы оставили Ленку, раздаются какие-то странные звуки. Подойдя к ней вплотную, я прислушался и тут же разобрал сдавленные рыдания, перемежающиеся всхлипами и бормотанием чего-то наподобие: «Дура! Какая же я дура! Ни на что не годная…»

Диагноз стал мне ясен почти сразу же, без дополнительного обследования стенающей пациентки. И тут уж ничего не поделаешь, Лена у нас девочка гордая, а после случившегося вполне может напридумывать себе всякого-разного, а такми до каких-нибудь комплексов недалеко, так что надо идти утешать… и делать это придётся мне.

Одно только обидно – если я не хочу показаться половой тряпкой, даже в своих собственных мыслях, то воспользоваться «лучшим из возможных» способом, которым мужчина может успокоить расстроенную женщину – у меня не выйдет. Пусть даже у меня на подобное взаимодействие полный карт-бланш. Так что придётся, так, на словах и при помощи личного обаяния, объяснять этой нецелованной дурочке, «что», «почему» и «зачем». Главное, самому не «увлечься» вытиранием слезинок с раскрасневшейся мордашки и показать девчонкам, что я – парень принципиальный и моё слово крепче гранита.

Усмехнувшись своим мыслям и кивнув сам себе, я постучался. Звуки, доносившиеся из комнаты, тут же стихли, и только тогда я нажал на ручку, повернул её до щелчка и вошёл в тёмное помещение.

* * *

– Это саботаж! – яростно воскликнул один из старшекурсников-генералов, участвующих в срочном военном совете в кабинете госпожи председателя Ильинского полиса. – Мы терпим поражение за поражением от турок, а вы, вы!.. Если бы вы дали нам использовать Ефимова… Яна Павловна, я немедленно сообщу обо всём Совету своей партии, и вы сегодня же будете смещены…

– Вы сказали всё, что хотели? – холодно спросила Малышева, на лице которой не дрогнуло ни единого мускула, хотя угроза, произнесённая молодым человеком, в нынешней ситуации была более чем реальной. – Вы действительно хотите «использовать» Аватара? Не много ли вы о себе возомнили, господин генерал. Или мне напомнить вам, кто кого в подобных случаях должен «использовать»!

– Этот выскочка-первокурсник, – прорычал парень, саданув кулаком по столу, – обязан…

– «Выскочка-первокурсник»? – Яна, не выдержав, рассмеялась. – А вы готовы повторить это герцогу в лицо?

– Герцогу? – надменно фыркнул генерал, немного успокаиваясь. – Да он даже не аристократ, так, из грязи волей случая пролезшие в князи…

– О да! – госпожа председатель уже откровенно веселилась. – А вы вот прямо голубая кровь с многотысячелетней историей. А, кстати, не напомните мне, господин генерал, командующий Балканским фронтом, сколько лет назад ваш батенька соизволил стать бароном? Пять или шесть?

– Я… – зарычал молодой человек, наливаясь кровью, потому как Яна прекрасно знала, в какую точку нужно бить этого зарвавшегося гордеца.

– Ты дурак, – голос девушки зазвенел сталью, и генерал даже отшатнулся. – Благодаря Кузьме Васильевичу, а вы впредь будете называть его только так, мы после первого же сражения получили преимущество на всех фронтах… И как вы его реализовали?

Госпожа председатель обвела присутствующих тяжёлым взором. Большинство, не выдержав, отвели глаза, а министр обороны так и вовсе, вздрогнув, постарался стать как можно меньше.

– Вы забываетесь… – прошипел парень.

– Это вы, бездарь и полная некомпетентность, забыли, с кем разговариваете, – припечатала его Яна. – Будь это в моей власти, вы – никогда бы не получили это назначение. Вы проигрывали одну «игру» за другой, а сейчас смеете открывать в моём присутствии своё поганый рот? Или думаете, что я не знаю о взаимовыгодных договорённостях вашей коалиции в «Верховном Совете» с представителями врага, заключёнными при помощи индийского полиса Вашимутра?

Собравшиеся в зале студенты и курсанты ошарашенно замолчали, а затем поднялся жуткий гвалт. Ещё бы, многие из присутствующих здесь людей давно уже недоумевали, по какой такой причине человек, раз за разом проигрывающий на полях сражений, до сих пор не смещён и, более того, его кандидатура раз за разом утверждается простым большинством «Высшего Совета» полиса, при полном игнорировании этого вопроса со стороны госпожи председателя.

Подобная безынициативность со стороны девушки давно уже серьёзно обрушила её репутацию в глазах многих, в том числе и членов военного совета. Да что уж там говорить – это заседание, первое после виртуального авианалёта армии полиса Сабанджи, повлекшее за собой многочисленные ресурсные потери, должно было стать последним для нынешнего председателя.

В кулуарах кампусной власти Пятого Магического этот вопрос считался уже решённым. Собственно, случившийся сейчас демарш командующего Балканским фронтом был всего лишь давно обговоренным официальным предлогом к запуску процедуры импичмента. Фактически навязанным этому действительно бездарному студенту руководством ведущих политических сил. Но никто и предположить себе не мог, что девушке найдётся что ответить на обвинения.

– Ах ты сучка, – прошипел старшекурсник, – дворянская собака, как ты смеешь так разговаривать с аристо…

Бойцы службы безопасности Ильинского полиса появились словно бы ниоткуда. Видимо, всё время, прошедшее с начала заседания, они находились в этом кабинете, укрытые средствами маскировки и невидимости. Все поголовно пятикурсники, они почти мгновенно скрутили командующего и ещё нескольких человек, однако кто-то из них успел-таки метнуть нож в победно улыбающуюся девушку.

Впрочем, он только бессильно звякнул о на мгновение вспыхнувший магический шит и, отлетев в сторону, так и остался лежать на полу. Однако именно это вывело студентов из лёгкого ступора, и, если бы не чёткие инструкции, отданные ранее командирам группы захвата, господа генералы, наверное, прибили бы предателей на месте, чем в своём праведном гневе немного расстроили бы планы госпожи председателя.

Девушка медленно встала со своего места. По одному зачитала имена разложенных на полу парней и нажала на кнопку вызова, расположенную возле её кресла. Дверь немедленно открылась, и в кабинет для заседаний «Военного Совета» вошли два преподавателя в сопровождении группы ребят в форме Особого корпуса.

– Прошу засвидетельствовать, что предатели живы и не находятся сейчас в состоянии игровой смерти, – произнесла она, и оба препода синхронно кивнули. – Тогда в соответствии с правилами проведения «Большой игры», следуя уже полученному мной решению «Военного трибунала», я подаю заявку на немедленный перевод этих людей, а также их ранее задержанных подельников из Пятого Императорского магического колледжа в Особый корпус.

– Ваша заявка удовлетворена, Яна Павловна, – ответил ей преподаватель, на груди которого красовался значок Корпуса. – Уводите.

Молча взяв под козырёк, пришлые курсанты подхватили слегка сопротивляющихся парней под руки, подняли на ноги и быстро покинули кабинет. Вышли и преподаватели-кураторы «Большой игры». Только когда за их спинами закрылись двери, Яна позволила себе выдохнуть и нервно усмехнуться.

– Так что… получается, по кампусу сейчас прошли массовые аресты? – удивлённо спросил кто-то из оставшихся генералов.

– Не такие уж массовые… – ответила девушка, возвращаясь в своё кресло. – На «Утро длинных ножей» случившееся как-то не тянет, но наш серпентарий немного очистился. Как плюс – «коалиция» в «Верховном Совете» скоро просто развалится, потому как создавалась она под одну конкретную задачу, смещение с трона меня любимой. Сейчас там просто нет достаточно весомых фигур.

– Яна, а ты понимаешь… что, пойдя на такую крайнюю меру, как перевод заговорщиков в Корпус, – тихо произнёс министр обороны, – ты нажила себе огромное количество врагов. В колледже-то тебя, конечно, не тронут, но у тебя скоро выпуск… Стоило ли подобное власти в «Большой игре»?

– Да понимаю, – тяжело вздохнула девушка. – не дура… Выкручусь как-нибудь. Останусь, например, на аспирантуру, мне уже предлагали. Или уйду в монастырь… в мужской. Шучу. Не волнуйся, думаю, что у меня уже есть тот, кто меня защитит, и не придётся идти на такие радикальные меры.

Генералы после этих слов начали переглядываться и улыбаться. Всё-таки они были молодыми парнями, да к тому же элитой колледжа, а потому не могли не знать о недавней совместной поездке госпожи председателя вместе с герцогом Ефимовым. Потому, даже если кто-то из них и надеялся в душе, что красавица имела в виду именно его, большинство пришло к правильному выводу по поводу будущего «защитника».

– И всё-таки предатели предателями, но войну мы благодаря им всё-таки проиграем… – вспомнил кто-то о том, зачем на самом деле все здесь собрались. – Нужно…

– Да ничего уже не нужно, – отмахнулась Яна, – совсем забыла сказать. Господа, поздравляю! Мы с вами победили.

После чего достала из специального кейса для важных документов папку с гербом Пятого Магического и небрежно бросила её на середину стола.

– Но… но как? – воскликнул министр обороны, когда утих новый взрыв эмоций присутствующих, а он раз за разом перебирал подписанные обеими сторонами документы о капитуляции полиса Сабанджи. – Почему?

– Всё просто, – улыбнулась девушка. – Господам османам резко поплохело, когда я сообщила им, что к ним в гости в сам полис может наведаться Кузьма Васильевич, у которого будет полная свобода действий. Тем более у него во время недавней бомбардировки задели много знакомых.

– Но правила… – возмутился один из присутствующих. – Его бы не пустили просто так на внутреннюю территорию полиса! Или вы угрожали им…

– Да нет! – усмехнулась девушка. – Всё в пределах правил «Большой игры». Наши спецслужбы с этим заговором и благодаря разведке заработали достаточное количество очков для проведения спецоперации типа «Диверсия». Естественно, что мы выбрали «Проникновение», и ребята мастерски её разыграли! Соответственно, у нас появилась возможность беспрепятственно послать на территорию их кампуса одного бойца, не связанного никакими ограничениями, правда ради этого пришлось потратить вообще все очки «Тайных операций». Ну и я, естественно, воспользовавшись единичным разрешением, вписала на данную роль не кого-нибудь, а Кузьму Васильевича. Вот османы и обделались!

– Что за «единичное разрешение»? – нахмурился министр обороны. – Первый раз о таком слышу.

– Я вам не говорила, – улыбнулась девушка, – потому как не хотела, чтобы эта информация попала к заговорщикам. После того, что герцог учудил во время первой битвы, с нами связался Совет Кураторов «Большой игры», который уведомил меня, что курсант Ефимов имеет право принять участие ещё только в одной-единственной «акции» в течение этой войны. Правда, они не уточнили в какой именно, видимо, подразумевая игру на полигоне. Но это – их проблемы, потому как законность использования в «Тайной операции» они со скрипом, но подтвердили.

– Но почему? – нахмурился генерал от артиллерии. – На того же приснопамятного Ифрита подобных ограничений никогда не накладывалось.

– По их словам, участие нашего Кузьмы Васильевича – рушит весь смысл «Военных игр», – ответила девушка. – Их можно понять. Всё-таки смысл этого действа не в том, чтобы пришёл один «нагибатор» и всех победил. Так, ладно, отвлеклись и хватит! Господа «победители», в сторону лирику, у нас ещё много дел!

* * *

– Снегирь, быстрее, – Катя Федосеева изо всех сил тянула своего парня вверх по лестнице небольшого пятиэтажного дома на окраине кампуса. – Насколько я знаю, его квартира на последнем этаже!

– Знаешь, Катюша, – проворчал молодой человек, – не сказал бы, что мне нравится то, что ты до сих пор думаешь о Ромушеве. Это, знаешь ли…

– Не ревнуй! – девушка остановилась, повернулась к магу-стрелку и, поправив короткую, пышную шубку, виновато посмотрела на него, а затем порывисто поцеловала парня в губы. – Дурачок, я тебя люблю и с тобой живу! А Олег мне просто старый друг… к тому же я… я уже давно поняла, что у нас с ним ничего не получилось бы! Просто я чувствую себя виноватой перед ним…

– А перед Кузьмой ты себя виноватой, значит, не чувствуешь?

– Нет! – гордо ответила девушка. – Перед ним – нет. Мало того что это из-за него Олег стал «таким», этот гад ещё украл у меня Юльку! Этого я ему никогда не прощу!

– Ну-ну, – тяжело вздохнул парень.

Ненависть его девушки к его же другу, на взгляд Снегирёва Александра, была, можно сказать, иррациональной и порой переходила всякие пределы. А ведь это Ефимов сделал так, что они встретились и полюбили друг друга, да к тому же настолько, что когда отец девушки недавно посещал Москву и заглянул в колледж к дочке, она, ни много ни мало, представила его как своего избранника!

Естественно, что тёзка Снегиря, Александр Павлович, не выразил сразу же своего полного одобрения его кандидатуры, но и не сказал своё твёрдое «нет», даже после того, как узнал, что молодые люди давно уже живут вместе. Зато вызвал парня на мужской разговор, где тоже не особо прессовал, а затем махнул рукой и попросил обоих не «терять голову».

Так вот, Катенька порой, услышав имя Кузьмы, превращалась в откровенную мегеру, на которую не действовали никакие доводы разума. И всё же девушка ни разу не опускалась до того, чтобы поставить молодого человека перед выбором: «Или он, или я!» Видимо, считая это ниже своего достоинства. А вот за Юльку, её давнюю подругу, которая после ссоры с ней ушла к Ефимову и отказывалась с тех пор даже разговаривать с Федосеевой, Катюша была готова Кузьму разорвать.

По какой-то причине она была твёрдо уверена в том, что парень запудрил ей мозги, удерживает возле себя силой и постоянно очерняет её в глазах подруги. Сам-то он знал, что это не так, и даже пару раз общался с Юлей, из чего сделал вывод, что именно Катя виновата в их размолвке, и отношения девушек не наладятся, пока она не извинится… Вот только после этого они всё равно не будут прежними, ведь он видел, как та смотрела на его друга. Однако разумные слова и доводы не действовали на Федосееву, а потому, сделав несколько попыток достучаться до своей красавицы, он махнул рукой на это бесперспективное занятие.

С Олегом Ромушевым дело обстояло несколько иначе. Катенька всё никак не могла выкинуть его из головы, виня себя в том, что после жуткой бойни на арене он отстранился ото всех и замкнулся в себе. А потому Снегирь вполне резонно опасался, что родившееся между ними взаимное чувство будет просто растоптано самобичеванием девушки.

И всё же сегодня в этот дом они пришли вместе. Катя как-то сумела выяснить, где предположительно прячется от людей Олег… и насколько он успел узнать её – всё равно так и так отправилась бы встретиться с ним. Так что он только и мог, что последовать за ней, хотя предстоящая встреча ему очень и очень не нравилась.

Слабый неприятный запах они почувствовали уже на подходе к нужной им квартире. Дверь оказалась заперта, а на исправно тренькавший внутри звонок им никто не открыл. Он уже был готов развернуться и уйти, однако разволновавшаяся Федосеева уговорила его попытаться взломать дверь, потому как она была точно уверена, что с Олегом что-то не так.

Хлипкий замок сдался после первой же выпущенной в него пули. Почти сразу же в нос шибанула жуткая вонь протухшего мяса, и у парня закружилась голова. Однако он, включив фонарик, прицепленный к одному из пистолетов, превозмогая неприятный запах, всё же распахнул дверь в квартиру Ромушева и посветил внутрь.

Увиденное, буквально шокировало молодого человека. Он так и застыл на месте, не в силах пошевелиться, и не заметил, как Катенька, которой он велен отойти и близко не подходить, оказалась рядом. Очнулся он от дикого женского крика, раздавшегося прямо у него за спиной, и звука тела, падающего на кафельный пол.

Глава 16

– Президентка? – вошедшая в кабинет женщина как всегда выглядела неопрятно и была обряжена в мешковатую форму песчаного цвета. – Джуди Ли, по вашему приказанию…

– Входи, Джуди. Садись, – пригласила посетительницу хозяйка, и только после того, как под грузными телесами гостьи жалобно скрипнуло кресло, поинтересовалась: – Как поживает твой партнёр номер два? И давай не так официально. В конце концов, мы здесь одни.

По-английски она говорила со слабым, едва заметным акцентом, выдающим её латиноамериканское происхождение, хотя тёмный цвет кожи и характерные черты лица говорили о том, что родителями её были афроамериканцы.

– Хорошо, Корни, – кивнула гостья, тяжело дыша и утирая пот со лба. – А с Элли всё в порядке, эмбрион успешно прижился, так что скоро я в пятый раз стану родителькой.

– Прими мои искренние поздравления! – улыбнулась хозяйка кабинета и, наконец оторвав взгляд от огромного, на всю стену голографического монитора, транслирующего имитацию вида из окон «овального» кабинета на Президентский парк и Монумент Вашингтона. – А что же ты сама? Так и не прошла курс оздоровления организма?

Сказать, что посетительница страдала от избыточного веса, значит, ничего не сказать. Она почти в два с половиной раза превосходила афроамериканку по габаритам, и оттого страдала от постоянной отдышки и сопутствующих проблем. Впрочем, это было её дело, и Корни Андерсон не стала бы настаивать на медицинском вмешательстве, если бы у её подчинённой в последнее время не начались проблемы с сердцем.

Несмотря на тщательно пестуемый образ «белого мусора» и далеко не самый приятный характер, Джуди Ли была одним из самых ценных бойцов сопротивления, верным соратником и другом. А потому хозяйка копии «овального» кабинета, расположенного в секретном бункере на глубине почти двух километров под холодными лесами Аляски, просто не могла позволить себе рисковать её здоровьем. Прекрасный аналитик и тактик, с одним из самых высоких IQ в организации, эта женщина была слишком важна для дела сопротивления мускульно-магической диктатуры тирана и лжепрезидента Энтони Джеди, восстановления Американской Демократии и Истинного Либерального Миропорядка.

– Мы с Элли договорились, что не будем торопиться с решением и попробуем другие способы, – отведя глаза, произнесла женщина. – Ей нравится моя естественность, и… я не хочу расстраивать её до родов. Я даже вступила в ассоциацию веганов!

– Поздравляю! В очередной раз убеждаюсь, что ты очень храбрая и целеустремлённая вагиноамериканка! – всё тем же мягким тоном произнесла Корни, но хотя этого не было заметно, внутри она готова была взорваться от ярости за такое пренебрежение подчинённым её прямому распоряжению.

Про себя же лидер либерально-американского движения сопротивления в очередной раз отметила, что какие бы высокие показатели интеллекта ни давали бумажные тесты, мозги у её сотрудника регулярно отключаются, когда в дело вмешивается эта Элли. Собственно, вопрос дальнейшей судьбы «партнёра номер два» первого советника давно уже назрел, а потому решён должен был быть кардинально и в кратчайшие сроки, тем более что эта женщина не входила в их организацию.

В своём друге и верном боевом товарище Корни Андерсон хотела видеть ту самую Джуди Ли, которая когда-то, несколько десятков лет назад, вместе с ней вступила в ряды сопротивления и с которой они все эти годы сражались рука обруку, долгие годы были партнёрами и любовниками. Поэтому… женщина ещё раз мягко улыбнулась своему другу, принимая окончательное решение.

– Что ж, это ваш выбор. Кто вправе оспаривать свободу естественности человека, – подойдя к своему рабочему столу, точной копии того, которым владел Энтони Джеди, Билл Клинтон, Джордж Буш и другие американские президенты, она предложила: – Приступим к делу?

– Да, конечно! – Джуди уже активировала свой планшет и сейчас быстрыми движениями открывала какие-то документы. – Ситуация на западном побережье развивается по выгодному нам сценарию. Население Калифорнии и Орегона, особенно крупных городов, вполне лояльно относится к нашим боевым группам, эмиссарам и вербовщикам. Думаю, стоит сказать, что в этом вопросе немалую роль сыграло…

– Джуди, для начала я хотела бы узнать про тот «проект», о котором ты мне говорила три дня назад. Как он там назывался? «Неуклуюджий Миська»? Насколько он сейчас реален?

– Всё зависит от реализации! – уверенно произнесла первый советник. – Медведь, медведица и их медвежонок едут на большую пасеку завтра. К сожалению, нашему «укротителю» не удалось попасть в их сопровождающие… но…

– Я так поняла, что планировалось посещение малой пасеки, с чего такие изменения? Нас случаем не…

– Никак нет. Изначально вышло небольшое недопонимание со зверем.

– Ну хорошо. Меня больше интересует вопрос «Бэмби» и, соответственно, как ты сказала, «реализации»… Это никак не повлияло на…

– Нет, всё готово. «Охотница» легко смогла пропихнуть «Бэмби» идею о посещении нужной пасеки одновременно с медведями. «Бэмби» сейчас полностью уверена, что это её и только её идея.

– Она знает о медведях?

– Да. Более того, Энтони Джеди, перед посещением медведями нашего леса, высказывал пожелания познакомить их… Но, – первый советник неприятно усмехнулась, – вы же знаете, «Охотница» давно уже имеет огромное влияние на «Бемби». Так что оленёнок проявил норов. Она ведь искренне считает наш лес «волшебным», а остальные – «дремучей чащобой», а их жителей… более того, «Бемби» фактически в одном шаге от того, чтобы я рекомендовала принять её в нашу организацию, именно поэтому…

– Нет, Джуди, – хозяйка кабинета отрицательно покачала головой, от чего её каре чёрных волос, с искусно наведённой сединой, которой просто не могло быть в её возрасте, мягко качнулось. – Оставлять потомство тирана слишком опасно. Жизни семьи «Джеди» должны лечь краеугольными камнями в фундамент нашей победы. Пусть позже, я как лидер Свободного Мира буду нести этот грех до конца своих дней, но сейчас мы не можем позволить себе проявлять милосердие.

– Согласна с тобой, Корни, – кивнула её собеседница. – Мы же об этом уже говорили и давно отказались от этой идеи. Конкуренты нам не нужны. Но в чисто идеологическом плане «Бэмби» практически одна из нас…

– Джуди… да все в этой стране, в «идеологическом плане» – «одни из нас»! – горько усмехнулась афроамериканка. – Вот только «нас» от этого больше не становится! Люди давно уже забыли о том, что значат слова «Американская демократия», а потому не задумываясь встают на сторону тирана!

– Значит… запускаем акцию?

– Да, но всё-таки внесём в неё кое-какие коррективы, – Андерсон встала и вновь подошла к фальшивым окнам. – После акции на пасеке, если её будут связывать с нами, мы будем выглядеть в глазах обывателей настоящими злодеями. Людям не очень нравится, когда их приносят в жертву, пусть даже во имя Высокой Цели!

– Но… как же мы тогда сможем запустить «реализацию»?

– Наши друзья… выразили желание помочь нам в этом деле, – улыбнулась Корни. – На самом деле они обратились ко мне с просьбой поспособствовать им в «Охоте на медведя», потому как в его родном лесу им до него не дотянуться. Он, по какой-то причине для них, как заноза в заднице, вот я и предложила им…

– Те самые «друзья»? – Джуди нахмурилась. – Стоит ли?

Контакты с этими людьми очень не нравились первому советнику, в первую очередь потому, что конечная цель сопротивления, как ей казалось, и планы «друзей» являются взаимоисключающими. Скорее всего, в будущем «временные союзники» непременно превратятся в «непримиримых противников», и пусть пока их устремления совпадают, первый советник не верила в то, что те добровольно смирятся с установлением истинного мирового порядка! Тем более что их методы…

– Да, те самые, – жёстко ответила афроамериканка. – Джуди, я не узнаю тебя! В Далласе, когда наши боевые звёзды атаковали старшие школы и колледжи, вырезая всех попавшихся на пути членоносцев, якобы от лица китайской триады, ты не была такой разборчивой! Я могу вспомнить и другие наши «акции». Что изменилось? Пусть люди лучше ненавидят наших «друзей», чем нас. Так что… я даю добро! Пусть «Неуклуюджий Миська» случайно раздавит оленёнка, то, что последует за этим, всё равно не будет идти ни в какое сравнение с тем, что случилось на пасеке! У нас «святая цель», и сколько бы невинных жертв ни легло на алтарь справедливости, я готова к этому, потому как у нас великая «цель». Руки «отцов-основателей» всегда были по локоть в крови «патриотов», так можем ли мы пройти тот же путь, не запачкавшись?

– Ай-яй, мэм! – привычно рявкнула первый советник, а про себя с гордостью подумала: «Как же сильно ты изменилась, подруга! Ты стала настоящим лидером!

* * *

Отстояв длиннющую очередь, мы наконец-то попали к турникетам и, отдав билеты, вошли в парк. Вот никогда не поверю, что для «особых» гостей здесь нет специального входа. Скорее всего, заставить нас толкаться в общей толпе было маленькой местью мистера Джексона-Егоров, организатора нашего небольшого вояжа во Флориду.

Тут, конечно, и я был виноват, потому как выполняя обещание, данное Аське, сказал ему, что хочу сводить дочку в Диснейленд. Мужик выложился по полной программе, сделал всё что мог и даже больше, особенно учитывая не самые лучшие отношения администрации Либерократии с корпоративным кланом М. Маус. И вот позавчера вечером – Ася, которая уже второй день буквально «жила» в предвкушении, пересматривая один за другим все мультики студии, залезла в инет, и вдруг выяснилось страшное. Диснейленд это не общее название всех парков, как я думал, а конкретного Disneyland Park, расположенного где-то в Калифорнии. И совсем не то место, картинки с которыми ей показывала Анька.

Там и территория поменьше и аттракционы неправильные, и трава пожиже, и замок пониже. И вообще он не Золушки, а Белоснежки – а нужный называется Диснейволд и располагается на другом конце страны. Потому милая семейная истерика с обидами на всю оставшуюся бесконечную жизнь, надутыми щёчками и хлюпаньем носом от десятитысячелетней девочки нам с Инной и Леной была обеспечена по полной программе. Простили меня только тогда, когда расстроенный Джексон-Егоров принёс нужные билеты. В общем – веселились как могли.

Хуже всего в очереди среди обывателей, граждан Либерократии и многочисленных туристов, пришлось Инне. Ну, не привыкла наша принцесса топтать ноги в человеческой «кишке», дабы посмотреть на замок какой-то там сказочной коллеги. Впрочем, думаю, что, если бы не определённый уровень конспирации, которую нас просила соблюдать служба безопасности, вся бы эта толпа, что пихалась и гомонила на разные голоса, забила на каких-то там «спящих» и удовлетворилась бы созерцанием моих, довольно бодрых и раздражённых красавиц. Уж больно хороши были что Инна, что Ленка в своих шубках и меховых шапочках, ну а Аська так вообще выглядела настоящей куколкой, с закосом в «рашн стайл» – то, как представляют наших аристократок иностранцы.

Ну, ничего. Отстояли. А заодно по такому случаю «папа» набил морду трём неграм и чёрнокожему полицейскому. И скорее всего, обидел бы и примчавшуюся полицию, если бы Джексон-Егоров и его коллега из ФБР, приставленный к нам, не успокоили тычущих в меня стволами стражей правопорядка.

А всё почему? Потому что негр, по сути, негр и в Африке и в Америке… вот только здесь они желают, чтобы их называли «афроамериканцами». Аську же об этом не предупреждали, для неё вообще эти ребята «чудо-чудное, диво-дивное», и она каждый раз с момента прилёта зависала, увидев темнокожего человека, с открытым ртом. Поначалу у каждого ещё и спрашивала, а не больно ли ему с обгоревшей и обуглившейся кожей. Ну, а что вы хотели от Снежной девы? Дитя снегов, ей можно…

В общем, в очередной раз ткнув пальчиком в «афроамериканца», стоящего за нами в очереди, она громко, звонким голоском заявила: «Папа – смотри какой негр! Прямо чёрный как свиасенский дьявол из моего мира!» На что компания мужиков соответствующего колера почти немедленно взбеленилась, хоть из всей фразы поняли всего одно слово.

В этот солнечный зимний день мы с девочками планировали нашу поездку как выезд семьёй на отдых. Только вчетвером, без навязчивой охраны и постоянного надзора со стороны как имперских спецов, так и группы поддержки от Либерократии. К тому же это было вполне естественно, находясь на территории корпоративного клана М. Маус, куда допускались только купившие билет «гости», и охраной которой занимались собственные службы.

Ни полиция, ни Федеральное Бюро Расследований не имели никакой власти за стенами, огораживающими парк, они могли только «просить» владельцев содействовать им в том или ином деле, что последние делали неохотно, из-за чего у клана и возникали постоянные трения с государством.

То же самое касалось и наших сопровождающих, как русских агентов, так и американцев, которых уже разместили в одной из гостиниц «Зелёной зоны» – почти полукилометрового нежилого периметра, вокруг Диснейволда, который предназначался для приятного времяпрепровождения сопровождающего «гостей» персонала и наёмных работников клана. Формально это тоже были владения корпорации, однако там уже могла действовать полиция, но ношение оружия для всех остальных было запрещено.

Вот так и получилось, что привычного сопровождения вокруг нас не наблюдалось, Джексон-Егоров, со своим коллегой из ФБР, оставив своих людей, внимательно следили за нами с другой стороны площади. Так что они просто физически не успели вмешаться в вспыхнувший конфликт, а потому именно мне пришлось на кулаках доказывать разъярённым неграм, что в Россию рабов из Африки не завозили, а если случайно-таки попадались арапы – становились русскими, и вообще мы Александра Сергеевича «Наше всё» Пушкина чтим и уважаем! А потому мы – можем называть их, как того пожелаем. В результате я развлёк и себя, и девочек, и толпу, и даже полицейских, когда они поняли, в чём собственно проблема. Единственные, кому было не смешно, так это те самые негрилы и бравый полицейский с тем же цветом кожи, которых «скорая» увезла в больничку. И вообще – проблемы принимающей стороны нас – имеющих дипломатическую неприкосновенность – не волнуют!

Во всяком случае, вне парка, потому как сразу же за турникетами к нам подошла группа вооружённых людей, словно бы сошедшая с экрана какого-нибудь фильма про Дикий Запад. Этакий классический шериф-герой с непременной звездой на груди в тёмно-коричневом пыльнике и классическом стетсоне. Он, как и его помощники, пять дюжих молодцев – то ли ковбоев, то ли городских жителей того периода, были воинами Есаулами, ну или «Defender» в американской квалификационной системе неврождённых одарённых, и, несмотря на свой экстравагантно-киношный вид, выглядели довольно опытными бойцами.

Признаться, честно, увидев этого «ковбоя Мальборо», уже ожидал, что сейчас он скажет мне что-нибудь классическое типа: «Парень, ты мне не нравишься! Это мой город и такие как ты мне здесь не нужны… Пока не могу с тобой ничего сделать, но я буду приглядывать за тобой!» Ну, или что-то в этом духе. Однако в реальности мой автоперевозчик выдал довольно вежливое приветствие, после чего «шериф» попросил меня объяснить причину случившегося инцидента и, тщательно записав показания, пожелал хорошего отдыха на территории корпоративного клана М. Маус.

– А… может быть, посоветуете, – спросил я его, – гостиницу, в которой стоит остановиться. У нас билет на два дня… так что.

– Вы хороший кулачный боец, сэр… – задумчиво потер подбородок «Мальборо», – и я бы с удовольствием пригласил вас в наш городок, Вайл Вест Пойнт. Но с вами прекрасные юные леди, сэр, которым вряд ли по нраву наша тематика. Я не думаю, что даже салуны типа «Красавица Мирель» или «Дикая Роза», предназначенные для детской аудитории, вам подойдут, а в «настоящих», уж простите, леди, вам делать нечего.

– Э… а… а разве… – я нахмурился. – Разве Диснейле…, точнее Диснейволд – не семейный парк, ориентированный в первую очередь на детскую аудиторию?

– О нет, что вы, сэр, – улыбнулся шериф, а его помощники вежливо захмыкали в кулаки, явно стараясь не заржать. – Подобное, может быть, и было, но лет сорок назад, ещё до войны… сейчас мы гигантская клановая корпорация развлечений «М. Маус», предоставляющая весь спектр современных услуг. От аттракционов и грандиозных парадов для самых маленьких гостей до смертельных гладиаторских боев в римском дистрикте и «Гонки на выживание» в дистрикте «Апокалиптика». К тому же вне зоны «Старого Парка классик» у нас огромный выбор самых различных развлечений для… гм… не при леди будет сказано. Для ценителей. Если, конечно, это не запрещено законами корпорации и конкретного дистрикта.

Мы с Инной недоумённо переглянулись. Признаться честно, я всегда считал это место именно детским парком… а тут оказывается такое. Видимо, в голове у девушки вертелись те же самые мысли, потому как, посмотрев на шерифа, она медленно произнесла:

– А я всегда думала… что у вас здесь такой же парк, как наше «Лукоморье»…

– Нет, что вы, леди! – улыбнулся ковбой. – Парк «Лукоморье» это исключительно наш частный случай взаимодействия с законами Российской Империи. Они у вас уж больно строгие и очень ограничивают развлекательный бизнес.

Я, кстати, был не в курсе, что огромный парк аттракционов «Лукоморье», построенный возле Сочи, принадлежит американскому корпоративному клану М. Маус, я всегда думал, что это целиком и полностью отечественное детище. А вот цесаревна явно знала об этом факте, так что даже бровью не повела.

– В любом случае, – нахмурилась Инна и положила руки на плечи внимательно прислушивавшейся к нашему разговору Аське, – нас всё же интересует именно ваш «Старый парк классик».

– Я понял вас, леди, – шериф улыбнулся и двумя пальцами коснулся краёв своей шляпы. – Но всё же рекомендовал бы вам тогда остановиться в дистрикте «Королевство Фей», таверна «Эльфийская пристань». Так вы сможете без труда насладиться как классическим парком, так и сказочной атмосферой этого района.

– Спасибо, а как туда попасть? – спросил уже я.

Как оказалось, в «Королевство Фей» гостей парка доставляли на открытых каретах, запряжённых «настоящими» единорогами. Хотя мне верилось в последнее с трудом, а потому я подозревал, что это были простые белые лошади с имплантированным в лобовую кость пластиковым рогом и внедрённой в него магемой иллюзии, рассыпавшей при каждом движении головы кучу светящихся блёсток. Найти соответствующий вид транспорта на огромном полигоне, где ожидали своих пассажиров многочисленные паровозики, дилижансы, обшарпанные, побитые временем багги, паровые машины, а также прочие антуражные средства передвижения, оказалось не так уж и просто, даже следуя по нежно-розовой линии-указателю.

До «Волшебного леса», границы «Королевства Фей» и старого парка, где собственно и располагалась нужная нам таверна, мы добрались минут за сорок. Не то чтобы оброгаченные лошади еле плелись, просто мощёная дорога, по которой нас везли, была проложена таким замысловатым образом, чтобы пассажиры успели вдоволь насладиться красивыми видами, как на исторические аттракционы, так и на шикарные экстерьеры новых тематических областей.

Впрочем, сделать это было трудновато из-за постоянного многоголосого и разноязычного гвалта и гомона окружающих, который порой забивал даже голос натужно улыбающейся девушки-экскурсовода, льющийся из сотен вмонтированных повсюду микродинамиков. «Карета», оказавшаяся двадцатипятиместным открытым фургончиком, была под завязку забита голосящими семейными парочкам и их чадами, которых сопровождающие карету мужики в шикарных ливреях называли не иначе как «принцессами». Впрочем, затесался среди них и один, с позволения – «принц» – надутый и обиженный на весть белый свет мальчик азиатской наружности, который явно попал в эту повозку прицепом к трём старшим сёстрам.

А вот таверна «Эльфийская пристань» оказалась на удивление приятным и тихим местом, расположенном в окружении пышного ухоженного леса, на берегу тенистого озера, по которому плавали лебеди. Эльфы – служащие гостиницы, откровенно не впечатлили, обычные смазливые мальчики и девочки с аккуратными, слегка удлинёнными после пластической операции ушками. Вполне естественно, что идиллию нафиг рушила носящаяся и верещащая толпа квартирующих здесь спиногрызов дошкольного и младшего школьного возраста, а также их степенных и не очень родителей, слоняющихся туда-сюда по набережной и пристани… но тут уж ничего не поделаешь.

– Девочки, – громко прошептал я троим своим спутницам, когда мы не торопясь вошли в основное здание и направились к ресепшену, – сделайте лица попроще, а то вы прямо ходячий стереотип, что русские холодные, безэмоциональные и не умеют улыбаться! Вы среди всего этого сборища – единственные самые настоящие принцессы, но, девицы-красавицы, хватит уже народ распугивать… нам за десять метров уже дорогу уступают. Аська, а ну ты-то что куксишься… в самом деле!

Поселили нас в самой кроне одного из искусственных деревьев, в номере с тремя спальнями, небольшой общей гостиной и крошечной кухонькой. Насколько я понимаю, в парк обычно приезжали отдохнуть на неделю-две, с сумками и чемоданами, которые доставляли прямиком из распределительного грузового пула, а уезжали счастливыми, с пустыми карманами, зато обвешанными баулами, набитыми различными сувенирами. В нашем же случае к приезду в главной комнате номера нас уже ждали кейс и два «небольших», размером с комод, саквояжа девушек, которые мы сдали перед тем, как встать в очередь, а потому, растащив их по комнатам и с полчасика отдохнув, наша компания отправилась по делам.

* * *

Скрипнула дверь, и я, приоткрыв один глаз, увидел Инну, тихо скользнувшую в нашу спальню. Девушка на цыпочках прошлась по пышному ковру к своей стороне кровати, мягко покачивая едва прикрытыми шёлковой комбинацией бёдрами, и, стараясь не шуметь, присела. Именно так и попадаются беспечные лани в лапы оголодавшего хищника, думая, что он спит и в данный момент им ничего не угрожает.

Утробно взбрыкнув, я обвил точёный стан приглушённо взвизгнувшей супруги и немедленно утащил пойманную добычу в своё нагретое, пододеяльное логово. Там её сопротивление было немедленно сломлено, а я смог вдоволь насладиться плодами почти полуторачасового ожидания в засаде. Уже потом, лёжа в обнимку с довольно мурлыкающей жертвой и глядя в яркое, звёздное небо через ажурные окна нашей комнаты, я тихо поинтересовался:

– Ну, как там она?

– Успокоилась и вроде бы заснула… – со вздохом ответила Инна. – Ленка сказала, что посидит с ней ещё немного, а меня в категоричной форме отправила к тебе.

– Неудачно получилось, – произнёс я. – Знал бы, вообще не позволил…

– Да ладно тебе, – цесаревна слегка подтянулась и укусила меня за мочку уха. – Я бы на Аськином месте тоже расстроилась. Да и вообще, она у нас молодец и я очень ею гожусь! Вспомни, как другие девочки прореагировали – мгновенная истерика, хотя у них не было ни единого шанса на победу, а она повела себя, как настоящая королевна, и дала волю чувствам, только когда мы остались одни…

– М-да-м, – я с сожалением оторвал руку от горячего бедра своей «супруги в магии» и почесал нос. – Пока вы с Аськой возились, ко мне с искренними извинениями приходил представитель «М. Мауса». Кажется, у них там после конкурса скандал случился, далеко не всем родителям иностранцам понравился выбор судейской коллегии. В общем, они стали рыть, кого они своим поступком могли ещё обидеть, вскрыли наше инкогнито, поняли, кого с первого места подвинули, и схватились за голову. Похоже, кто-то в руководстве корпоративного клана решил, что я и ты теперь имеем на них зуб…

– А ты? – девушка приподнялась на локте, а затем переползла на меня, оседлав поперёк живота и загородив своей фигурой окно.

– А я… – я усмехнулся, – изобразил герцога Сафронова и не стал переубеждать его в заблуждениях. А заодно довольно прозрачно, как мог, намекнул, что подобная «толерантность», граничащая с оскорблением, вполне может в будущем выйти компании боком.

– И?

– Не сказать, чтобы они прямо испугались, но видимо, поняли, что мириться нужно по плану «максимум». Ты знаешь, что тот букетик, который Аська выбросила, сойдя о сцены, она заморозила до состояния «извечного льда»? Так вот, его у нас купили в «Сокровищницу М. Маус» почти за миллион долларов Либерократии…

– Это… хорошо, – задумчиво произнесла супруга. – В общем-то то, что они занервничали – понятно. Земли эти – кланово-корпоративные, фактически государство в государстве, и заступаться за них никто не будет, а своих Экзайлов у «М. Маус» нет. Либерократия получает, конечно, от них немалые налоги, но отношения такие, что лёгкое ослабление поступлений – ничто по сравнению со сбитой спесью старейшин клана. Вполне логично, что они прибежали договариваться и принесли с собой «ценный подарок». Тем более что вроде как откупаются, теряя лицо, а вроде как приобретают ценную «реликвию».

– У них всё так плохо?

– Да не то чтобы плохо, просто они ещё не знают, какой реакции на случившееся ждать от молодого русского Аватара. Может быть, тебе наплевать, а может, у тебя, как у Ноя Абрама, периодически крышу срывает!

– Кто это?

– Один из их Аватаров. Точнее Экзайлов, отличающийся очень скверным характером.

– Понятно. Они, кстати, ещё предложили нам совместный проект, от структур М. Маус конечно. Для начала полнометражный мультфильм с рабочим названием «Ледяное сердце» ну или как-то так, про незаслуженно обиженную принцессу, владеющую аспектом льда. Ну ты понимаешь, кто будет прототипом главной героини…

– Одна наша маленькая многотысячелетняя родственница! – довольно мурлыкнула Инна, а затем, вдруг посерьёзнев, строго спросила: – Ты, надеюсь – согласился?

– Да, – кивнул я. – Но решать более серьёзные вопросы на месте отказался, сказав им связаться с Ниной, как с моим представителем.

– Звякнул сестре?

– Сразу же.

– Молодец! – она чмокнула меня в щёку и ловко спрыгнула с кровати. – Пойду-ка тоже ей наберу.

– Давай.

Провожая супругу взглядом, я откинулся на подушку и, закрыв глаза, улыбнулся своим мыслям. В общем-то, от поездки в Америку я и не ожидал чего-то сверхъестественного. Балтимор оказался просто довольно маленьким тихим городком с некоторым количеством старинных зданий, утопающих в стекле, пластике и бетоне. Люди… мы не особо-то общались с местными, потому как поселились на территории консульства, а студенты… да тут всё как обычно. У Инны всё в шоколаде, и вообще её приняли как королеву, потому как на гражданском факультете немного другие отношения между учащимися, ну а нам с Ленкой пришлось доказывать местным курсантам-преторикам превосходство русского оружия.

Но всё как-то так, без особой агрессии и фанатизма, просто проба одних молодых военных другими на зубок… дабы определить породу. Зато когда после «прописки» на меня в столовке наехали несколько первогодок из гвардейско-рейнджерского курса, мне даже вставать не пришлось, потому как мои временные одногруппники горой встали за русского гостя. Наверное, именно это Фишшин называл «Преторианским братством».

Так что всё шло своим чередом, а уж сегодня день у нас был так и вовсе насыщенным впечатлениями. Район «Королевства Фей», в общем-то такое девчачье царство, оказался довольно милым и даже в некоторой степени уютным местом. Мы покатались на различных аттракционах, в том числе и на «американских горках», посетили множество павильонов и тематических мероприятий, и я даже выиграл «Рыцарский турнир для отцов юных принцесс».

Ну а затем кто-то из девочек узнал о том, что в дистрикте сегодня вечером проводится ежемесячный детский конкурс красоты на звание «Принцессы Титании», то бишь «Самой прекрасной из всех маленьких фей парка». Естественно, что глазёнки у Аськи загорелись, и отказать ей в участии никто не решился.

Платьица, рюшечки, туфельки и прочие девчачьи радости для конкурса предоставляли организаторы. Естественно, что наряжала нашу «Снежную деву» Инна самолично, а так как вкус у цесаревны был отменный, то и конкурентов у нашей малышки здесь попросту не имелось. Вот только победила совсем другая «девочка», смуглая, не пойми кто по национальности, сильно отстававшая до последнего конкурса по очкам.

А что случилось? Да просто в своём выступлении, отвечая на вопросы судей, «она» заявила, что на самом деле мальчик, гендерно самоидентифицирующий себя как девочка. А ещё у него какие-то серьёзные проблемы со здоровьем, и вообще он всю сознательную жизнь мечтал стать «Принцессой Титанией», потому что тогда придёт «король Оберон» и непременно излечит свою будущую супругу!

Судьи посовещались и, даже не извинившись перед остальными детьми, дали ему максимальный балл, а всех остальных оценили так, чтобы паренёк набрал ровно на одно очко больше нашей Аськи. Проводись конкурс исключительно среди граждан Либерократии, скорее всего, все бы проглотили и утёрлись, однако состав участников был международный, и подобное поведение комиссии, опирающейся исключительно на слова малыша и факты, не имеющие к конкурсу никакого отношения – вызвали ярость родителей и истерику у многих детей.

Аська же, с видом ледяной королевы, словно статуя простояла перед толпой, сказала положенные слова судьям и, только когда мы оказались дома, дала волю чувствам. Не то чтобы ей сдался этот титул, да и вообще победа, но гордость как маленькой девочки, так и многотысячелетней правительницы снежной страны из другого мира была сегодня очень сильно уязвлена.

– Хорошо хоть обошлось без жертв… Малышка у меня всё-таки – умница! – пробормотал я себе под нос, и, как только Инна вновь залезла под одеяло, обнял её, тут же почти мгновенно уснув.

Глава 17

Весть о новом утре принесли нам мультяшные щекастенькие птички голубого цвета с белыми грудками, устроившие настоящий концерт на нашем подоконнике, а также смачный, красивый мужской баритон, поющий под их аккомпанемент какую-то довольно бодрую песню на английском языке.

Приготовившись к смертоубийству проникшего с утра пораньше в спальню идиота, решившего покуситься на мой богатырский сон, я приоткрыл один глаз, увидел «певца» и тут же зажмурился. А потом и вовсе накрыл голову подушкой, проклиная этот американский филиал Кащенко, в котором нормальному человеку проще сойти с ума, нежели привыкнуть к таким вот сюрпризам. Заодно раздумывая, стоит ли мне прямо сейчас дать в морду будильнику или не стоит, потому как вещица была явно не из дешёвых.

Ну да, именно будильнику. Винтажным таким часикам, явно взятым из какого-то мультфильма, с забавной круглой мордочкой на циферблате и стрелками-усиками. Сейчас он, покачиваясь и изгибая корпус в такт птичьему пению, пританцовывая на своих четырёх маленьких кривых ножках по всей тумбочке, с чувством уже в который раз выводил своё: «…Good mornin’, Good mornin’. To you…»

Механический исполнитель временно заткнулся, начав отбивать по столешнице чечётку, а я, глубоко вздохнув, выматерился сквозь зубы и, наконец-таки поняв, что в покое меня не оставят, сел на кровати. Вот чёрт меня вчера дёрнул вчера завести будильник на девять…

– Если сейчас сюда заявится Мойдодыр и обвинит меня в нечистоплотности, я кого-нибудь точно прибью… – произнёс я и, видимо оценив степень готовности «клиента», будильник быстро закончил свой концерт, глубоко поклонился и, вернувшись на своё место, вновь застыл обыкновенным дешёвым сувениром с милой, улыбающейся мультяшной рожицей.

Птички также поклонились и, взмахнув крылышками, улетели. Я же какое-то время ещё находился в прострации, размышляя, были ли то роботы, или корпоративный клан М. Маус реально смог вывести подобных мутантов-головастиков. В результате решил, что это всё же нечто неживое, возможно даже иллюзия, опасливо осмотрев комнату в поисках подстерегающего грязнулю Мойдодыра, встал и, подобрав свои вещи, начал одеваться.

Девочки уже были в гостиной. Аська, сидя за столом на высоком стуле, чья спинка словно бы сама выросла свитой из гибких прутьев лозы, болтала ногами, возя вилкой по фарфоровой тарелочке, перемешивала свежий омлет, чтобы он поскорее остыл. Девочка до сих пор не любила горячую и даже тёплую пищу, хотя вреда для её здоровья от неё, как мы уже выяснили, не было.

Моя супруга и Ленка, сидя в одном нижнем белье на ворсистом, мягком коврике, перекладывали какие-то тряпки, одну за другой доставая их из своих ящиков. При моём появлении супруга звонко пожелала мне доброго утра и вернулась к своему священнодействию, а вот Касимова-младшая мгновенно запунцовела, дёрнулась было вскочить, но была остановлена положенной на плечо рукой цесаревны.

– Мне, может быть, пока выйти? – нахмурившись, спросил я.

– Как хочешь, – пожала плечиками цесаревна. – Но вообще-то наша Леночка решила обуздать свою стыдливость, во всяком случае в отношении тебя, а потому лучше бы ты просто сел и поел.

– Да… – выдавила из себя моя фиолетововолосая одногруппница, пытаясь одновременно и прикрыться, и гордо выпрямиться, выпятив свою маленькую грудь. – Д… Д-доброе утро!

– Доброе! – я улыбнулся. – Чем кормят?

– Меню загружено в раздаточный столик, – ответила Инна, поднимая из горы тряпок розовую блузку, и пробубнила себе под нос: – М-м… нет. Пожалуй, слишком прозрачная…

Раздаточным столиком оказался вмонтированный в пол и украшенный резьбой агрегат, похоже, соединенный шахтой с местной кухней. Покопавшись в панельке выбора, слава богу, там всё было переведено на русский, я, особо не парясь, взял себе бургер с говяжьим стейком с кровью, овощами и острым соусом. Мясо есть мясо. Не знаешь, что выбрать – всегда бери простое жареное мясо. Не прогадаешь. К тому же я, как и мой Наставник, никогда не верил, что на завтрак нужно травить себя чем-то «…лёгким, низкокалорийным и обязательно растительного происхождения». Да и что может быть вкуснее с утра, нежели хороший бутерброд с чаем!

– Это что? Шутка? – спросил я, рассматривая полученный заказ. – Сэндвич а-ля «Разорви себе хлебало»?

На тарелке, а точнее даже на блюде, передо мной лежала титаническая продуктовая конструкция, созданная из разрезанной поперёк на три части круглой булки, обильно посыпанной кунжутом, диаметром в длину нашего батона. Внутрь же были вложены два громадных куска мяса, истекающего соком, жиром и кровью, куча листов салата, минимум два-три больших резаных помидора, солёные и свежие огурцы, жареный бекон, кольца лука, ещё что-то, и всё это залито соблазнительно пахнущим соусом.

Во-первых, в меня физически не влезло бы нечто подобное. А во-вторых…

– Папа… – глядя на мой завтрак круглыми глазёнками, произнесла Аська. – А ты «это» будешь есть?

– Я даже не знаю… – ответил я, пальцем пошатав почти двадцатисантиметровую конструкцию. – Слабо представляю себе, как это естся… Я-то себе – обычный бутербродик заказывал…

– Это, дорогой, – обнимая меня сзади двумя руками за шею, промурлыкала на ухо Инна, – называется «Голливудский бургер». Ещё до войны он был главным блюдом одного из очень известных ресторанов на «Аллее Звёзд», и его не едят как обычный гамбургер.

– А как его едят? – спросил я, ещё раз пошатав сооружение.

– Разбирают на составляющие, по разным тарелкам и так кушают с помощью вилки и ножа, – улыбнулась девушка. – Это всего лишь такой способ подачи, отображающий так называемую «американскую мечту».

– Много и сытно жрать? – фыркнула Ленка. – В то время как больше восьмидесяти процентов населения земли голодали.

– Каждый мечтает о своём, – ответила Инна. – На самом деле, насколько я помню, в старой книге Рекордов Гиннесса значился человек, съевший за раз три таких «бургера».

– И он не лопнул?

– Не лопнул.

– Мама Инна, – вновь подала голос шокированная Аська, – а ты откуда всё это знаешь?

– А нас этому на факультете учат. Хороший политик, дипломат и бизнесмен всегда должны знать, что необычного ему могут подать в другой стране в качестве угощения и как не опозориться во время еды… Или от чего стоит отказаться, – супруга смахнула пальчиком вытекающий соус и элегантно облизала его. – М-м-м! Остренько!

– М-дам… – улыбнулся я. – Так и представляю, какие вам там ужасы рассказывают.

– Ну… – супруга на секунду задумалась. – Ничего такого, что нельзя было бы принять и пережить. Разве что «Суп из младенцев», который подают к столу на празднования в партийно-мандаринских семьях в Китае и в дни официальных приёмов во дворце председателя. Но гостям из других стран «это» принято сервировать только по их личной просьбе. Ну… ещё их же «Рагу из женской плаценты», но это если поведут в дорогой ресторан в глубине материковой части. А ещё в Индии в последнее время популярно подавать приготовленные на пару и особым образом обработанные раковые опухоли. Особенной популярностью пользуются половые орг…

Издав сдавленный звук, Ленка, зажимая рот руками, ринулась в ванную. Когда же я переложил свой кусок мяса на тарелку и провёл по нему ножом, Аська резко побледнела и сорвалась следом.

– Ну, молодец, – вздохнул я. – Оставила ребёнка голодным.

– Ничего, – фыркнула супруга. – Днём вкусняшек больше влезет. Ты недооцениваешь девочек! К тому же не похоже, чтобы она вообще хотела есть этот омлет.

– Кстати, – произнёс я, отправляя себе в рот очередной кусок мяса и заедая другими ингредиентами, – весьма вкусно…

– Желудок у тебя, Кузя, – лужёный, – вздохнула девушка. – Даже я сейчас на мясо смотреть не могу…

– Хо… – усмехнулся я, проглотив очередную порцию. – Это ты, наверное, ещё не слышала классический застольный анекдот про солдата, вернувшегося с войны, туберкулёзную бабушку и тазик с холодцом…

– Глупыш! Слышала, конечно! Как раз, когда подавали холодец… – Я отхватил довольно сильный подзатыльник, а Инна горько вздохнула. – …боже, за что нам с Ниной это! Один в один наш отец!

– Я б сейчас лучше холодца навернул… такого, правильного… с разобранной на волокна рулькой, морковкой и лёгким жирком сверху. – Я мечтательно зажмурился. – И горчички, ядрёной такой, или хреновины, со свёклой… мнямка.

– Вот и отцу он тогда тоже приглянулся, – покачала головой супруга, возвращаясь к своим тряпкам.

Осилил я не более половины первого стейка из «американской мечты», заодно поняв, что она «не моя». Ну не привык я обжираться с самого утра, да и вообще при необходимости мог бы не есть с неделю, получая энергию от собственных чакр. Ну, а затем мы все, наконец, собрались и пошли гулять. День был замечательным, солнышко не по-зимнему жарким, а настроение зашкаливало!

«Старый парк» был великолепен! На мой взгляд – куда лучше многих «новых» районов. Конечно, девочки какое-то время дулись на нас с Инной, но в результате атмосфера веселья и праздника, царившая здесь, быстро подняла им настроение, и они нагуляли аппетит.

Так что пообедали мы в кафе «Аграба», рядом с аттракционом, посвящённым мультфильму «Аладдин». Вроде бы его построили сразу же после войны, потому как сама лента вышла в год начала конфликта, о чём повествовала памятная табличка на стене замка почти возле нашего столика. Конечно, забавно было видеть «арабских женщин», наряженных в стилизованные шубки, которые работали во внешней зоне официантками, но потрясающая ближневосточная кухня и общее ощущение таинственной «сказки», которое удавалось поддерживать американцам, заставляло забыть о «реальном мире».

Плотно перекусив, мы наведались в представительство самой студии, скрывавшейся в павильоне под звёздной шляпой волшебника М. Мауса. Нина ещё ночью просила Инну кое-что обговорить с представителями корпоративного клана по предложенному ими проекту новой франшизы. Дело, насколько я понял, касалось перераспределения финансирования, а в итоге и плюшек в нашу сторону, а потому я в это дело не лез.

Вместо этого, покуда супруга была занята, я попросил услужливых администраторов устроить нам с девочками экскурсию в святая святых клана – в новую студию при парке, где рисовались шедевры мировой мультипликации.

Это было… познавательно. Никогда не думал, что работа мультипликатора – настолько унылое занятие. Нет, естественно, я, в отличие от Аськи, не ждал, что вокруг будут прыгать и танцевать мультяшки, но череда обычных офисных помещений, заполненных боксами, в которых ютились за компьютерами небритые дядьки и неухоженные тётки, вызвала неприятный контраст с только что покинутым полным жизни и веселья парком.

Впрочем, тщательно перенесённая и сохранённая музейная «историческая часть» вызывала откровенное восхищение! Световые столы, куча закреплённых на стенах и досках эскизов, концептов и финальных кадров, старинные карандаши, кисти и прочие приборы для рисования, пустые кресла, как будто только что покинутые людьми, чьи бессмертные творения я смотрел в детстве, сидя в инвалидной коляске.

А уж как сверкали жадные зенки моей дочурки, когда ей вдруг подарили оригинальную плёнку с «кадром» главной героини из её любимой «Русалочки»… Понятно, конечно, что разбазаривание подобных раритетов было одобрено на «самом верху» и, скорее всего, запланировано, но я всё равно был благодарен функционерам клана за то, что они смогли так порадовать мою маленькую «Снежную деву».

Встретившись с Инной, мы немедленно отправились в рекомендованный нам «Дом ужасов», не помню, как он там на самом деле называется, но поющие головы бюстов на колоннах производили впечатление. Плюс в этом якобы «тёмном саду» летали иллюзорные призраки, и вообще было интересно. Особенно приятной была реакция моих девушек, крепко ухватившихся за меня и мило взвизгивающих на каждого появляющегося в поле зрения страшилу.

Откатавшись на нескольких «американских горках», здесь почему-то вдруг ставших «русскими», предоставляющих разные тематики «Старого парка», мы вернулись на главную аллею и, смеясь, ели мороженое, когда жуткий взрыв потряс всё окружающее пространство. Словно во сне «замок Золушки», главный символ клана М. Маус, вспучился, поглощённый родившимся внутри огненным цветком, и его куски, а также человеческие тела воспарили в воздух.

Почти тут же со всех сторон раздались автоматные очереди, безжалостно полосующие свинцом по испуганным, шокированным людям. Полетели в разные стороны смертоносные заклинания, и на проходивший по главной дороге парад пролился огненный дождь.

В то время как я, словно заворожённый, тихо сатанея, смотрел на тех, кто устроил из мирного парка маленький филиал ада, моя супруга не растерялась, подняв над нами, а также ближайшими группами туристов заклинание «Имперского щита». Ася, плача, пыталась подморозить страшную рану на теле умирающего чернокожего мальчика, которого взрывом принесло к нам под ноги. Ленка достав непонятно откуда два пистолета, уже отстреливала нападающих. С тихо трескающейся земли вокруг меня начали подниматься чёрные светлячки…

Всё это произошло в какие-то мгновения, перед тем как я сделал первый шаг по направлению к строчащему из старенького автомата Калашникова лысому, атлетично сложенному мужчине в чёрных очках и гавайской рубашке и шортах, в котором я узнал одного из своих старых знакомых гомонкулов…

* * *

Мэри-Джейн Джеди, дочь президента Либерократии, сегодня была воодушевлена как никогда. Её потрясающая идея и, как ей казалось, давнишняя мечта съездить отдохнуть в парк клана М. Маус, благодаря заступничеству обычно строгой дуэньи, была наконец-то одобрена отцом. Так что она намеревалась замечательно провести весь тот месяц, который был оплачен для неё, в столице американских развлечений.

То же, что произошло в первый же день по приезду, когда она радостная и возбуждённая вышла с очередного аттракциона, девушка обещала себе запомнить на всю оставшуюся жизнь. Тем более что именно тогда она увидела человека, который своей крепкой рукой, как она думала, определил её дальнейшую судьбу.

Красавец блондин, казалось бы, просто проходил мимо них, когда Мэри-Джейн сама не заметила, как, зацепившись носочком туфелек за камень дорожной кладки, споткнулась. Девушка, конечно, видела, как дёрнулась дуэнья, наверное, желая поддержать её… Но, к удивлению, молодой Джеди, первым её тонкую талию подхватила горячая и сильная рука прекрасного незнакомца.

Дочь президента лучшей и самой большой страны в мире, Либерократии, уже приготовившаяся к тому, что сейчас на молодого парня обрушатся громы и молнии, ведь её суровая дуэнья не позволяла молодым людям не то что касаться – приближаться и разговаривать с Мэри-Джейн, но нет – та искренне и очень вежливо поблагодарила мужчину и вовсе не спешила его прогонять.

«Наверное, это судьба! – решила Мэри-Джейн, глядя на обычно очень строгую женщину, которая воспитывала её с самого детства. – К тому же…»

Весь оставшийся день, под мягкой улыбкой обычно грубой и неприветливой воспитательницы, она не могла отпустить руки этого прекрасного человека. Этого русского, Кузими Еиепимова… Её душа пела. Такой внезапной появившейся близости и того странного, но весьма волнительного чувства она раньше никогда не испытывала, но читала и слышала о нём столь многое.

Вновь они встретились утром. И этот день обещал быть куда лучше прежнего. Девушка весело смеялась, когда они катались на аттракционах, и испуганно вздрагивала, прижимаясь к сильной руке молодого человека в «Особняке ужасов».

Всё оборвалось, словно струна, когда внезапно раздался жуткий грохот и мощный взрыв разнёс башню «Спящей красавицы», а какие-то люди вокруг внезапно начали стрелять из автоматов по ни в чём не повинным гостям парка.

Она так испугалась, девушка просто не представляла, что делать в подобной ситуации… а потому инстинктивно прижалась к любимому!

Да, именно «любимому», потому как за эти неполных два дня девушка, убаюканная медовыми словами парня и одобрительными взглядами дуэньи, уже определила своё и его будущее. Она, как истинная Джеди, умела быстро принимать важные решения и гордилась этим даром, доставшимся ей от отца, и, будучи любимой дочерью президента Либерократии, даже помыслить не могла, что кто-то может быть с этим не согласен.

К тому же вчера ночью, лёжа в своём фешенебельном номере, Мэри-Джейн через ПМК на сайте Администрации Президента САЛ, забронировала для них двоих уютное семейное гнёздышко – огромный особняк элитного класса на побережье Флориды, сроком на девяносто девять лет.

А сейчас… он… этот мужчина… Это «чудовище»… этот человек наотмашь ударил её по лицу, сбив с ног. Её! Одну из тех людей в этом мире, которые никогда не испытывали в своей жизни боли сильнее, чем от комариного укуса или небольшого пореза!

От шока девушка не могла вымолвить ни слова. Только беззвучно открывала рот, пялясь широко раскрытыми глазами на своего обидчика и с нарастающей в душе злостью и яростью ожидая, когда и её верная дуэнья, телохранитель и наставница воздаст предателю по заслугам, испепелив на месте!

Однако секунда бежала за секундой, а парень был всё ещё жив и только скалил зубы в злой усмешке, так не похожей на его вчерашнюю волшебную улыбку, глядя на неё сверху вниз. Удивлённая Мэри-Джейн повернула голову и увидела точно такое же выражение на лице женщины, вся цель жизни которой состояла в том, чтобы защищать и оберегать молодую Джеди. Во всяком случае, девушка думала так до этого момента.

А затем произошло нечто и вовсе невероятное. Та, кто должна была встать между ней и любой, даже самой незначительной, опасностью, спокойно отвернулась и побежала прочь, крича что есть мочи: «Помогите! Русский герцог Еиепимов убил дочь президента!»

В этот момент внутри у маленькой принцессы что-то окончательно сломалось. В отличие от сестёр и братьев, она всегда старалась быть милой и обходительной с окружающими не только под прицелом камер и свято верила, что за это ее любят и уважают все, начиная от госсекретаря, заканчивая последней полотёркой. А дуэнья… Ради её дружбы она всегда потворствовала ей и даже соглашалась со многими убеждениями, которые казались ей самой довольно сомнительными. Всегда слушалась и…

– За что? – закричала она ей в спину, а затем, вздрогнув, повернулась, наткнувшись на холодный взгляд улыбающегося мужчины, в руке которого пылал готовый к запуску фиолетовый файербол. – Что я вам всем сделала?

Слова обвинения и даже мольбы, которые она хотела выплеснуть ещё мгновение назад, застряли в её горле, потому как в этот момент мостовая перед ней буквально взорвалась, засыпав округу бетонной брусчаткой. А предатель, угрожавший её жизни, в одно мгновение превратился в груду бесформенного мяса.

На его месте возник будто из ниоткуда самый настоящий демон, весь в крови, с горящими «злым» алым огнём глазами. Он медленно выпрямился, и только сейчас Мэри-Джейн поняла, что этот выходец из самой преисподней держит на ладони огненный шар, который секунду назад находился в руках Кузими…

«Он… перехватил чужое заклинание? – мелькнула непрошеная мысль. – Вот так просто?»

В тот же момент она вдруг поняла, что Демон смотрит прямо на неё, и волна безотчётного ужаса охватила девушку. Обмочившись, она, издав тихий писк, попыталась отползти подальше от этого страшного незнакомца, но руки и ноги отказались ей повиноваться.

И в этот момент… на секунду ей показалось, что с земли начали подниматься чёрные искры. Затем что-то звякнуло, и Мэри-Джейн увидела, как Демон, сжав кулак, уничтожил максимально накачанное силой заклинание файербола, безвредным фейерверком взорвавшееся в его руках.

Дочь президента и вовсе не сразу поняла, что случилось далее, лишь потом догадавшись, что кто-то выпустил по ним очередь из автоматического оружия, когда перед ней посыпались кусочки измятого свинца, ударившегося в простенький по своей структуре, но необычайно мощный воинский щит, выставленный незнакомцем.

И именно в этот момент её дуэнья, женщина, которую она с детства любила и уважала и которая только что бросила её, оглянулась. Увидев, что случилось с предателем, она вся затряслась, громко и истерично заорала, а затем уставилась на Мэри-Джейн перекошенным от ненависти лицом и, завизжав: «Сдохни, мерзкая тварь», бросила в неё пусть слабый, но всё равно смертоносный комок огня.

Закрывшись руками и закричав, девушка зажмурилась, правда, в последнее мгновение увидев, как заклинание взорвалось, опалив лежащие валяющиеся на земле трупы, столкнувшись с силовой волной, выпущенной резким взмахом руки Демона. А затем этот мужчина просто исчез, как и голова её сошедшей с ума дуэньи. Мэри-Джейн не успела сообразить, куда она делась и почему, как из обрывка шеи всё ещё стоящего на земле тела фонтаном забила кровавая струя, а сама она ощутила себя летящей по воздуху, поддерживаемой чьими-то крепкими руками, после чего потеряла сознание.

Очнулась она внутри защитного купола, где сгрудилось множество народу, жмясь к поддерживающей его стабилизацию девушке-магу. Лицо последней она хоть и видела снизу, но оно показалось ей очень знакомым.

– Инна, – не узнав своего голоса, произнесла американка, приподнимаясь на руках и чувствуя, как тело сотрясает дрожь от сансарных всплесков, обрушивающихся на полог щита заклинаний.

Мэри-Джейн была слабым магом. Она едва преодолела планку Новайса и уже знала, что это предел и ей никогда не стать «супергероем»… но не поразиться той колоссальной мощи, что сдерживала сейчас русская принцесса – просто не могла. Используемая той сила проникала сейчас в каждую клеточку её тела, отзываясь в нём болезненной вибрацией. Так что же должна была сейчас ощущать её спасительница!

– Привет, Мэри… – проговорила по-английски цесаревна, по лицу которой катились крупные капли пота. – Рада, что ты… очнулась.

– Это вы! Это вы, русские, во всём виноваты! Меня хотел убить ваш герцог Кузима Еиепимов и эти люди… – внезапно даже для себя самой завизжала Джеди, и хоть и не хотела говорить ничего подобного, с ужасом поняла, что не может остановить начинающуюся истерику. – Но его убил наш супергерой! А уж теперь, будь уверена, папочка стребует с вас огромную…

– Мёртв? Кузьма? – поражённо прошептала Инна, сильно побледнев, а затем вскинув голову, посмотрела на того демона, который сейчас стрелой носился между нападающими и их жертвами, оставляя за собой лишь мёртвые тела безжалостных убийц. – Не городи чушь, дура!

Облегчённо вздохнув, русская цесаревна хлестнула по Мэри-Джейн злым и гордым взглядом.

– Это твоему папочке придётся объяснять моему отцу и моему мужу, что за чертовщина творится в вашей мерзкой стране! Это говорю тебе я! Инна Ефимова-Вершинина!

– Что? – взвизгнула девушка. – Да как ты смеешь…

– Заткнусь, дура! – топнула ножкой внезапно возникшая перед ней маленькая девочка с белыми волосами и отвесила Мэри-Джейн пощёчину, пусть слабенькую, но обидную.

Второй раз за сегодняшний день – больше чем за всю предыдущую жизнь.

Эпилог

Теракт, произошедший в парке развлечений корпоративного клана М. Маус, едва не привёл к крупному международному скандалу, который в наше время вполне мог закончиться большой и кровавой резнёй, плавно переходящей в новую Магическую войну. Правда, накал страстей притух после необычайно острой реакции на произошедшее со стороны Земель Германских Наций и Бонапартистской Франции, и совсем уж внезапно – присоединившейся к ним Британии.

Впрочем, в этот раз президент Либерократии Энтони Джеди хоть и изменил своим правилам и не стал обострять ситуацию, однако виноватой себя американская сторона признавать не собиралась. В качестве козлов отпущения были выставлены некие боевики «Либерально-американского Движения Сопротивления», и по всей стране была развёрнута настоящая охота на ведьм.

Пока бодались, разбивая лбы, дипломаты, нам тоже досталось. Местные средства массовой информации не преминули увидеть в произошедшем и русский след. Так, кто-то из «доброжелателей» в ФБР оперативно слил информацию об участии в случившемся «русских». И если бы только это. В совершенно «нацистском» стиле был представлен случай, произошедший на входе в парк, где, как оказалось, именно я напал на ни в чём не повинную мирную семью афро-американских гомосексуалистов. И вот тут ушлые журналисты, почувствовав запах сенсации и скандала, начали строить версии, одна абсурднее и русофобнее другой.

Масла, скорей бензина, в огонь подлил некий сенатор Остин Макклейн, седоволосый дедулька, фактически сделавший политическую карьеру на утверждениях о превосходстве военных Либерократии над всем остальным миром и постоянных призывах наказать наконец-таки русских и силой вернуть японские острова в «лоно цивилизованного человечества».

К сожалению, этот человек, больше всего известный в нашей стране тем, что во время своего визита в Индию умудрился свалиться на мини-каре в ров помойного отстойника, а выбираясь, окунуть туда и бросившегося помогать ему раджу Вахмашити, помимо всего прочего был «Экзайлом» аспекта «Свет». То бишь одним из американских Аватаров. А потому доверие к его словам у простого народа было необычайно велико.

Вполне естественно, учитывая нескончаемую американскую пропаганду на тему: «…У нас есть носитель аспекта “Свет” Макклейн, а у русских – “Тьмы” Савелий Афросьев! Свет – это хорошо, тьма – априори плохо, а потому – все русские плохие!»

Как результат, в обществе поднялась самая настоящая антиимперская истерия. Запылали частные магазинчики, торгующие товарами и продуктами из Российской Империи, группы вооружённых реднеков и молодёжных либерультра принялись громить ресторанчики и нападать на людей славянской наружности.

Нас же с Инной и девочками сразу же после эвакуации из парка заперли в балтиморском консульстве Империи, вокруг которого денно и нощно митинговали разъярённые поборники различных типов равноправия и прав отдельных конкретных личностей на почве их исключительности и нетрадиционных взглядов на вопросы секса.

Естественно, что ни о каком продолжении участия в Большой игре» не могло быть и речи, потому как ситуация накалялась всё сильнее и сильнее, а президент Джеди, казалось бы, вовсе не собирался вмешиваться в это дело, ограничившись довольно нейтральным заявлением.

Собственно, тогда и поступил внезапный протест от европейских государств, охладив горячие головы в Йеллоустоне и Аркаиме. А затем и вовсе была в срочном порядке перенесена дата судебных слушаний по русско-турецкому делу, да ещё и процедура была сокращена до минимума.

Когда же одной из безлунных зимних ночей на закрытую взлётно-посадочную площадку под полным камуфляжем бесшумно опустился, клацнув о бетон лапами и крыльями, «Сирин», вот тут уже мы с Инной серьёзно обеспокоились. Но… к счастью, несмотря на дикие крики беснующейся на улицах толпы демонстрантов и практически военное положение, на которое перешло дип-представительство, в назначенный день состоялось судебное заседание.

Оно скорее напоминало фарс, потому как все участвующие стороны были заинтересованы только в одном – поскорее закончить это дело. Американцы – желали как можно быстрее избавиться от ставших вдруг неудобными и нежеланными высоких гостей. Мы – оказаться подальше от этого разворошённого муравейника.

И только турецкая сторона, похоже, ещё не поняла, что спектакль уже сыгран, и их потуги очень мешают основным актёрам как можно скорее свалить со сцены. Когда же они, как мы и подозревали, попытались перевести стрелки со своих обвиняемых на меня, выступавшего на суде в качестве свидетеля, произошло нечто донельзя странное.

Очень громко возмутился британский представитель, кто-то из высокопоставленных дипломатов королевства, пришедший на слушания в качестве простого посетителя. Англичанин в совершенно несвойственной представителям этого государства манере потребовал от ошарашенных турок не превращать заседание в балаган, разбрасываясь необоснованными обвинениями. Памятуя о давнишних отношениях этих стран, подобная реплика скорее походила на приказ хозяина зарвавшимся слугам.

А затем слово у судьи попросил высокий худощавый немец с поистине ледяным взглядом белобрысой бестии. Получив разрешение, уведомил присутствующих в зале подданных Великого Султана о том, что если ещё раз здесь будет произнесено хотя бы одно слово, порочащее имя и честь герцога Земель Германской Нации Космоса Гогенцоллерна, то это неминуемо скажется в худшую сторону в отношениях их государства и Османской Империи.

Надо сказать, что в этот момент никто ничего не понял. При чём здесь какой-то там Гогенцоллерн, имя которого даже ни разу не звучало на этом заседании. И только, наверное, я, благодаря открытому «Третьему глазу», заметил, как болезненно поморщился посол Российской Империи, думая, что в этот момент его никто не видит.

Немец же, пройдя строевым шагом к трибуне, предназначенной для выступления свидетелей… этакому загончику, в котором я в этот момент сидел, галантно поклонился и положил передо мной гербовый документ и письмо в запечатанном конверте. После чего сказал на ломаном русском языке:

– Ваше светлость, ваша бабушка просила лично передать вам «это», – он выдержал паузу, – а также принести извинения…

– Уважаемый, а вы уверены, что не ошиблись? – нахмурился я.

– Никак нет, ваша светлость, герцог Российской Империи, Кузьма Васильевич Ефимов. Он же наследный герцог Земель Германской Нации Космос Гогенцоллерн, – вновь поклонился дипломат. – Это письмо и сопроводительная бумага именно для вас.

– Так… – протянул я, не зная даже, что на это сказать, а затем тихо в сердцах прошептал: – Чёртов старый хрыч! Удавлю нах…

У любого человека в этом мире есть две бабушки. Я же по большому счёту знал о существовании только одной, маминой матери, которая была до сих пор жива и здорова, обитая где-то на Воробьёвых горах в Москве. А вот вторая, давшая жизнь моему отцу… мне всегда говорили, что она умерла ещё задолго до моего рождения.

Вряд ли старушка-профессорша, всю свою жизнь посвятившая педагогической работе в Университете имени Ломоносова, могла бы выкинуть нечто подобное. А вот…

Стиснув покрепче зубы, я взял в руки письмо.

* * *

– Думаешь, мой отец знал? – спросила Инна, оторвав взгляд от гербового документа и отложив в сторону переданное мне письмо, а затем посмотрела на меня.

– Уверен, – буркнул я, полулёжа в мягком кресле, подперев кулаком голову и глядя на несущийся параллельным курсом отечественный истребитель ВКС Российской Империи.

Пара этих стремительных и опасных машин пристроилась по бокам от «борта номер два» сразу же, как мы покинули воздушное пространство Северо-Американской Либерократии, сменив на этом посту двойку «Тандерхаммеров», по красивой дуге ушедших обратно на базу.

Суд, а точнее судилище над заранее приговорёнными горе-насильниками, в которое превратилось заседание, закончилось ещё днём, и далее находиться в этой стране никому из нас не хотелось. Пострадавшая Сашенька должна была получить огромную компенсацию от семей обвинённых, мне от лица властей Османской Империи были принесены предварительные извинения, которые в дальнейшем, по словам турок, будут подтверждены самим султаном.

Ленка Касимова вообще непонятно зачем моталась вместе с нами, потому как ей даже выступить не дали, и, естественно, ни одна османская сволочь не покусилась на Аську. О девочке словно бы забыли.

– И что теперь? – просила меня Инна, остро чувствующая моё раздражение.

– Не знаю… – ответил я. – Хотя – нет! Знаю! Звони Нине…

– Зачем?

– Мы летим знакомиться с моей дражайшей родственницей… – зло буркнул я, саданув кулаком по подлокотнику. – И она – обязательно должна быть с нами!

– Окей… – протянула девушка, вскинув бровь и улыбнувшись, доставая из сумочки ПМК.

Примерно через три часа, над Ла-Маншем, истребители ВКС, махнув крылом на прощание, дали форсаж, а на их место пристроились угловатые германские машины.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg