«Везунчик Леонард. Черный Корсар»

Везунчик Леонард. Черный Корсар (fb2) - Везунчик Леонард. Черный Корсар [litres] (Счастливчик Леонард - 3) 1049K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Алексеевич Корн

Владимир Корн Везунчик Леонард. Черный Корсар

Пролог

– Во-о-он тот кораблик идеально бы нам подошел, – задумчиво сказала Рейчел.

Я с сомнением покачал головой, но все же спросил:

– Почему ты так думаешь?

– Во-первых, он огромный! А значит, каюты в нем должны быть большие. Во-вторых, красивый, что тоже немаловажно. Ты только посмотри, как горит золотом его корма! И название у него замечательное – «Нетопырь». А самое главное, приглядела я одно платье из бархата карминового цвета… Такое, знаешь, с открытой спиной. Платье обязательно тебе понравится, потому что оно в пол. Так вот, этот корабль отлично бы с ним гармонировал! На нем всего-то и оставалось бы, что палубу в беж перекрасить.

Что представляет собой карминовый цвет, я даже спрашивать не стал – все равно не запомню. Спросил другое:

– Ну захватим мы его, а дальше что?

– Как это – что?! – изумилась Рейчел. – Поплывем негодяя Гаспара разыскивать.

Ненависть к предавшему нас Гаспару жгла мое сердце так, что местами оно успело уже обуглиться. Я спал и видел, что нахожу этого мерзавца, вызываю на поединок, издеваюсь над ним, вернее, над его искусством фехтования, после чего наношу сокрушительный удар, снося Гаспару голову.

Иногда в мечтах вначале я лишал его всех конечностей по очереди, оставляя напоследок руку с мечом. Затем отрубал и ее, и только потом уже голову. Конечно же, оставшись без ног, человек не только не будет в состоянии сопротивляться, а умрет от потери крови. Все это так, но на то они и мечты, чтобы осуществлять в них самое невозможное.

– Так что ты о нем думаешь, Лео?

– Ну, если он гармонирует с твоим платьем, тут и думать нечего, – сказал я. – Надеюсь только, мы не сейчас отправимся его захватывать?

– Лео, не принимай меня за дурочку! Понятно же, что нас двоих будет мало. Тем более Барри остался дома.

Барри – это наш пес. Огромный пес бойцовой породы, которому по силам справиться с дюжиной, а то и больше вооруженных людей. Но и будь он сейчас с нами, это не помогло бы.

Потому что «Нетопырь» – флагман королевского флота Виргуса и его гордость. Гигант с тремя ярусами катапульт по каждому борту. Численность его команды точно должна переваливать за полторы тысячи человек. И пусть мне даже удалось бы собрать достаточно головорезов, чтобы его захватить, дальше-то что? Мы же не планируем заняться морским разбоем? Нам нужно найти Гаспара, а для этого вполне сойдет и куттер.

И я со вздохом посмотрел на одномачтовый кораблик, который как раз входил в гавань Либасона. Идеальный был бы вариант! Быстрый, надежный, и для управления им необходимо всего-то несколько человек! Но даже их у меня не было.

Подло предав и высадив с борта пиратского галеаса посреди Илнойского моря, Гаспар не обманул нас в единственном. Для того чтобы добраться на шлюпке под парусом до Виргуса, нам потребовалось ровно десять дней.

Не самые лучшие дни в моей жизни. К горечи предательства человека, которого знал много лет и считал другом, добавлялась еще и боль, связанная с потерей сокровищ. А их у нас было столько, что хватило бы безбедно прожить до конца дней своих, если и не соря деньгами на каждом шагу, то, по крайней мере, их не считая.

Прибыв на шлюпке в Виргус, поначалу мы попытались заняться привычным нам делом. Мы – это светловолосый и светлоглазый Блез Оберон, последний представитель клана Рысей. Миниатюрный Теодор Модестайн, смуглый настолько, что заслуженно получил свое прозвище Головешка. Умница, красавица, моя любовь до гробовой доски – Рейчел, которая к тому же еще и замечательный лекарь. Ну и сам я – Счастливчик Леонард. Все вместе мы – команда охотников за сокровищами Прежних. Моя команда, в которую когда-то входил и предавший нас Гаспар.

По прибытии в Виргус выяснилось, что оставшихся от Прежних руин здесь ничтожно мало, а те, что имеются, давным-давно уже вычерпаны до донышка. Словом, команда распалась. Блез решил вернуться на родину, где у него остались неоплаченные долги: ему предстояло разделаться с врагами, вырезавшими под корень весь его клан. Блез и раньше этого страстно желал, и единственное, что его останавливало, – попытка заработать денег, чтобы вернуться на родину не в одиночку, а с многочисленным отрядом. После потери сокровищ больше его с нами ничто не удерживало, и он ждал попутного корабля, чтобы добраться на нем до берегов Сагании.

Головешка, как и Блез, сутками пропадал в порту. Вернее, в портовых тавернах, где благодаря своему замечательному голосу нашел верный способ заработать себе на кусок хлеба.

Мы с Рейчел купили крохотный домик, где и проживали в лености, тратя последние деньги. Не забывали каждый вечер прогуливаться по набережной, рассматривая в гавани Либасона корабли, и мечтали, что когда-нибудь один из них станет нашим. Чтобы наконец-то заняться тем, чем нам страстно желалось заняться, – поисками предателя Гаспара.

Словом, все было грустно.

Глава 1

– Идем домой, Лео, – сказала Рейчел. – Вечереет, скоро темнеть начнет.

– Идем, – согласно кивнул я.

С наступлением темноты набережная Либасона становилась местом сбора бандитов, воров и прочих подозрительных личностей, вставших на скользкий путь, который непременно приведет их на каторгу, а то и вовсе на эшафот.

– Иначе вновь в какую-нибудь историю вляпаемся, – добавила она.

И снова с ней трудно было не согласиться. Кто же мог знать, что с криминалом в Либасоне все настолько запущенно, что преступников в нем как муравьев в муравейнике? Нет, в центре, где проживает столичная знать, с этим делом все благополучно, но не дайте вам боги после наступления темноты оказаться в портовых районах!

На нас с Рейчел напали в первую же нашу прогулку, когда, оказавшись на набережной, мы опрометчиво решили полюбоваться заходящим в море солнцем. Их было трое, хмурых верзил, чей род занятий написан на лице. Им не повезло. Настроение у меня было препаршивейшим, и именно по этой причине Рейчел и предложила перед сном прогуляться.

Закончилось тем, что, причитая, ей пришлось приводить всех бандитов в чувство, пока сам я бегал кругами, желая обнаружить сообщников и отвести душу уже на них, настолько вошел в раж.

На их беду, еще не стемнело, и потому разбойники смогли меня запомнить в лицо, чтобы через пару дней, признав, напасть снова. Теперь их было уже пятеро, и им не повезло еще больше. Гулял я без Рейчел, и приводить их в чувство оказалось некому.

Ребята попались настырные. Выследив, где я живу, посреди ночи они ворвались в наш с Рейчел дом уже вдевятером. На этот раз удача им снова не улыбнулась, поскольку в доме остался ночевать припозднившийся Блез. В одиночку с ними справиться мне было бы сложно и пришлось бы их всех убить. Или выпустить запертого в чулане беснующегося пса Барри, что в общем-то равнозначно, только в крови утонуло бы все.

– Может, проще их всех «того»? – Глядя на корчащихся на полу бандитов, Блез чиркнул себя по горлу ногтем большого пальца. – Они же вам покоя не дадут.

– Блез, ну как тебе только не стыдно-то, а?! Тебе бы только убивать! – возмутилась Рейчел, одновременно вправляя на место выбитую ударом ноги челюсть одного из бандитов. Та встала на место легко. Можно даже сказать – привычно, поскольку бандит участвовал во всех трех нападениях и уже не впервые получал подобные повреждения. – Лео, скажи ему!

Я уже было собрался, когда скрипнула, пропуская Головешку, входная дверь. У Теда, по недавно появившейся традиции, на каждом плече сидело по попугаю. Птицы достались ему после гибели пиратских капитанов и обитали на его плечах постоянно, отлучаясь лишь покормиться да поспать.

Поначалу из-за аллергии на птичьи перья Головешка постоянно ходил с красным распухшим носом, который благодаря размерам и крючковатости весьма напоминал попугайский клюв. Обитатели портовых таверн Либасона даже прозвали его «Тед Три Попугая». Из-за носа, но и в неменьшей степени из-за манеры Головешки одеваться безвкусно и ярко.

Теодор, увидев на полу множество стонущих тел, над которыми, вправляя вывихи и накладывая шины на переломы, колдовала Рейчел, ухмыльнулся.

– Этих-то за что? Тоже небось к Рейчел приставали?

Блез покачал головой.

– Если бы они к Рейчел приставали, думаешь, так легко отделались бы? Ты что, Лео не знаешь?!

В чем-то Блез был прав. На этот раз даже от крови ничего отмывать не придется.

Незадолго до всех этих событий Рейчел решила заняться лекарской практикой. Лекарь она замечательнейший, но на то, чтобы заработать себе доброе имя и, как следствие, обзавестись клиентурой, обычно уходит много времени. К тому же чем представительней доктор, тем большее доверие он внушает пациентам. Чего не скажешь о молоденькой красотке, обожающей носить обтягивающие второй кожей великолепную фигурку платья, – таким доверия мало.

Рейчел, проводящая дни в безуспешном ожидании пациентов, печально вздыхала, я, как мог, ее утешал. Мол, пройдет сколько-нибудь времени, и больные, убедившись в ее компетентности, потянутся валом. Вскоре они и потянулись, правда, не валом – поодиночке.

Молодые и не очень мужчины, каждый из которых считал себя неотразимым сердцеедом. С надуманными болезнями, недвусмысленными намеками и совершенно гадкими, по моему мнению, ухмылками. Практически каждый из них жаловался на сердце. Разбитое вдребезги, украденное, колющее в результате несчастной любви острой болью, треснувшее по той же причине на части и так далее.

Кому-то из них хватало моего предостерегающего взгляда, кому-то – слова, а некоторым особо непонятливым пришлось объяснять, что печень в силу молодости их еще не беспокоит, но в будущем болеть будет примерно таким вот образом. Или, если серьезно не обращать на нее внимания, настолько, что не вздохнуть, не выдохнуть и даже не пошевелиться. Я уже твердо настроился на то, чтобы убедить Рейчел – пора ей с врачеванием заканчивать, когда случилось нечто, что заставило ее и саму прийти к такому же выводу.

Мы с псом Барри возвращались с прогулки, по дороге заглянув в кондитерскую лавку – купить, по просьбе Рейчел, чего-нибудь вкусненького. В лавке была очередь из нескольких человек, стоять в очередях я ненавижу и потому, плюнув, пошел домой, решив солгать, что вкусненькое уже раскупили.

То, что я увидел дома, лишний раз убедило меня в мысли, что нелюбовь стоять в очередях у мужчин имеет практический смысл, ведь опоздай мы с Барри хотя бы на несколько минут!.. Пациентов на этот раз было сразу четверо, все они пьяны, а забившаяся в угол Рейчел, защищаясь, размахивала перед собой кинжалом. Признаться, в тот раз я действительно перестарался, к тому же не догадался запереть пса. Именно об этом случае Головешка и вспомнил.

– Так что произошло? Что молчите-то? – продолжал допытываться Тед.

– Они ворвались посреди ночи в дом, чтобы расправиться с Лео, – пояснил ему Блез. – Идиоты, что с них взять?

Рейчел встретила Теодора неласково.

– Головешка, тебя только за смертью посылать! Ты когда должен был прийти? И почему не купил костей для Барри?

Пес, которого к тому времени успели уже выпустить, чтобы он следил за порядком, при упоминании своего имени оглушительно тявкнул: все верно, где, мол, мои кости?

– Да ладно тебе сразу ругаться! – смущенно пробормотал Тед. – Забыл я, с каждым может случиться. Ну и что так кричать? Как будто у вас накормить пса уже нечем?

Затем, пытаясь хотя бы отчасти загладить вину перед Рейчел, вынул из ножен кинжал и склонился над бандитом. Вероятно, чтобы отрезать показавшийся ему лишним кусок полотна на шине сломанной руки. Разбойник, похоже решив, что пса собрались кормить его мясом, попытался вскочить на ноги. Вернее, даже вскочил, но Барри сбил его грудью и, предупреждая, взял в пасть его голову. Пасть у пса настолько огромна, что голова поместилась полностью. Бандит замер, видимо уже прощаясь с жизнью.

– Тебя ведь звать Лео? – стараясь не шевелиться, спросил бандитский главарь.

Именно ему все три нападения доставалось от меня в первую очередь, поскольку оставить врага без руководства – половина выигранного сражения.

– И?..

– Сколько?

– Чего?! – не понял я его мысли.

– Золота, естественно, не серебра же. Так сколько?

Тогда-то до меня и дошло, что он пытается купить жизнь себе и своим людям. Головешка сообразил куда раньше меня, потому что усиленно показывал мимикой: «Лео, давай поторгуюсь я! У меня получится куда лучше!»

– На этот раз бесплатно. Но в следующий – без штанов останетесь.

– Следующего раза не будет, – заверил меня главарь, а Головешка разочарованно вздохнул.

– Вот всем ты, Лео, хорош, – заявил он, едва за стонущими бандитами захлопнулась дверь. – Но что же ты раз за разом выгоду упускаешь? И что тебе мешало взять с них деньги?

– Нам бандитского золота не надо! – сказала Рейчел. – Оно нехорошее, от него кровью пахнет и смертью. Лео, правильно я говорю?!

Тут я полностью был с нею несогласен. Не бывает плохого или хорошего золота, оно всегда одинаковое. Все зависит от того, на что именно его тратить.

После того случая действительно как отрезало. Правда, и мы с Рейчел старались никого не провоцировать, возвращаясь домой задолго до наступления темноты.

Когда мы с Рейчел, некоторое время полюбовавшись «Нетопырем», вернулись с прогулки, то застали дома заскучавшего пса Барри и донельзя довольного Блеза.

– Что, наконец-то нашелся попутный корабль до Виргуса? – догадался я.

– Точно, Лео!

– И когда отплытие?

– Завтра уже.

– Жаль будет с тобой расставаться, – печально вздохнула Рейчел. – Хороший ты, Блез, человек, редко такие попадаются.

– И мне тоже жаль, Рейчел. Но ты же сама знаешь…

– Знаю, – кивнула она. – Давайте посидим перед расставанием. Подождите немного, сейчас накрою на стол.

Рейчел захлопотала, чтобы достойно проводить Блеза перед тем, как тот отправится в долгий и нелегкий путь на родину.

То, что вскоре в дом войдет Головешка, мы узнали еще загодя, когда он проходил мимо окон. Да и как тут не узнаешь, когда попугаи на его плечах вечно между собою ругаются? Причем не выбирая выражений, крепкими морскими словцами, которым они научились у прежних своих владельцев – пиратов. Не знаю, как Тед, но, честное слово, я бы им обоим уже головы открутил из-за их вечного шума и склок. Да и не только по этой причине.

Попугаи фактически сломали Теодору карьеру певца. У Головешки – замечательный голос. Узнав об этом, его пригласил на прослушивание один из известнейших столичных импресарио. Пение Головешки ему понравилось. Он лишь сказал:

– Немного поработать над техникой, и тебя ждет отличный контракт. А следом – если и не всемирная слава, то в масштабах королевства Виргус – вне всякого сомнения. Но с единственным условием – с попугаями ты должен расстаться.

Тому были веские причины: когда Теодор берет верхнюю ноту, оба этих чудовища начинают мычать, блеять или кукарекать. Да так заливисто, что куда там петухам! С чем связана именно такая реакция, сказать трудно, но попытка Головешки связать им в нужный момент клювы закончилась тем, что они полностью обгадили ему одежду. Единственное, чем мне нравились попугаи Головешки, – под настроение они так и сыпали афоризмами, которых совсем уж непонятно где набрались.

– Всем привет! – еще с порога заявил Тед. Затем, взглянув на стол, который Рейчел почти полностью успела накрыть, спросил: – Праздник, что ли, какой?

– Не праздник, – грустно сказала Рейчел. – Блеза провожаем: он завтра уже уплывет.

– Но, надеюсь, перед своим отплытием нам поможет?

– Помогу, – с готовностью кивнул Блез. – А в чем именно должна заключаться моя помощь?

– Я только что из порта, – сообщил Тед.

– И?..

– Сейчас я вам такое расскажу! То, что увидел в одной из таверн.

В портовых тавернах Либасона Головешка был желанным гостем. Конечно же из-за своего голоса и репертуара. Особенно хорошо у него получалось выводить жалостливые слезливые песни. Правда, в связи с тем, что Либасон – город морской, прежний репертуар ему пришлось обновить значительно. Теперь он пел о тяжелой и полной всяких невзгод судьбе моряка, которого поджидают ураганы, пираты и кошмарные чудовища, способные заглотить корабль целиком.

Должен заметить, от предательства Гаспара Тед пострадал больше других. Если мы с Рейчел, да и Блез, сумели сохранить часть сокровищ, пусть и крохотную, то у Головешки по прибытии в Виргус оставалось лишь несколько вшитых в подошвы сапог золотых монет, которые быстро закончились, поскольку жить он привык на широкую ногу и никогда не заботился о завтрашнем дне.

Еще один, помимо голоса, талант Теодора – его способность каким-то непостижимым образом находить руины Прежних в Гирусе оказался невостребованным, и ему только и оставалось, что петь в тавернах. Да еще рассказывать диковинные истории, сочинять которые он был непревзойденный мастер.

– Говори, Тед, – попросил я, едва мы уселись за стол.

Тот выглядел крайне взволнованным и все не мог наколоть на вилку кусок телятины, тушенной Рейчел в вине. Правда, волнение нисколько не помешало ему лихо жахнуть полный кубок вина. Зная его слабость к крепким напиткам, я отодвинул кубок от него подальше.

– Лео, сегодня в либасонскую гавань зашел новый корабль, – начал он.

– Какой именно? – Всего их сегодня прибыло три, и потому сразу же следовало уточнить.

– Куттер. Называется он «Звезда исчадия»…

– Как-как называется куттер?! – перебили мы его вдвоем с Блезом.

Что за нелепое название? Хотя Головешка грамоте не обучен, сам прочитать бы не смог, и вполне возможно, он просто не расслышал с чужих слов.

Заходящий в гавань куттер я видел лично. Но расстояние было таково, что даже мне, с моим-то чудесным зрением, которое смело можно назвать даром богов, разглядеть название на борту корабля оказалось не под силу.

– «Звезда исчадия», – повторил он.

Ладно, пусть будет «Звезда исчадия».

– И что с ним не так?

– С ним-то все так. Корыто как корыто, – заявил Головешка с уверенностью бывалого моряка, хотя с той поры, когда он впервые увидел море, и полгода еще не прошло. Но, учитывая, что Тед постоянно трется в тавернах среди моряков, можно смело сказать: с кем поведешься, от того и наберешься. – Не так с одним из матросов в его команде.

– И что именно?

– Лео, готов поклясться всем, что для меня свято, он один из тех, кто был тогда на галеасе!

«Тогда» – это когда Гаспар высадил нас четверых с борта галеаса посреди Илнойского моря в шлюпку.

– Не клянись – сочтется за умысел! – сказал тот из попугаев, который, казалось, навечно облюбовал себе левое плечо Головешки. Своими глубокомысленными изречениями иногда он поражал меня до глубины души. Его собрат был явно попроще. И куда более лаконичен.

– Бред! – заявил он, выискивая блох у себя под крылом.

– Ты точно уверен?! – спросил я у Теодора.

– Точно! – Головешка потянулся было за бутылкой вина, но Блез успел ее убрать, пододвинув к нему поближе блюдо с жаренными в маринаде анчоусами. – Именно он тогда кинул под ноги Рейчел узелок с ее вещами. Я его хорошо запомнил. Да и как его было не узнать, если у него на лбу вытатуирована роза ветров? А на груди – штурвал. Или тележное колесо, не совсем понятно. В общем, это именно он!

Головешка предпринял попытку овладеть стоявшим передо мной кувшином с пивом, но безуспешно. Вместо него он получил большую глиняную тарелку с запеченным до хрустящей корочки каплуном.

Теодор слаб на выпивку. Стоит ему лишь немного пригубить, как ноги у него начинают заплетаться, а руки – плохо слушаться. Что всегда меня поражало – петь ему удается в любом состоянии. Боги бы с ним, пусть напивается – в нашем с Рейчел доме для него всегда найдется постель, где, перебрав, он сможет переночевать. Но дело шло к тому, что нам придется найти человека, у которого на лбу – роза ветров, а на груди – тележное колесо. Или штурвал. Чтобы выведать у него о Гаспаре.

– Ну, если на лбу роза ветров, какие тут могут быть сомнения! – с сарказмом сказал Блез, после чего пробормотал: – Что-то ни разу в жизни мне не попадались люди, у которых на лбу была бы татуировка розы ветров. В придачу к тележному колесу на груди. В том числе и на галеасе.

– Блез, точно тебе говорю: есть у него на лбу роза! Он ее все время под шляпой прячет, но однажды ее ветром сдуло. Так вот: «юг» у него почти на носу написан, и его ничем не прикрыть. Примета верная!

– Ну, если верная, тогда нам следует поторопиться. Пока он еще не упился или в другую таверну не ушел. Или с какой-нибудь дамой в номере не уединился, – поднимаясь из-за стола, заявил я.

– В последнем случае все будет проще, – правильно заметил Блез.

– Я с вами! – заявила вдруг Рейчел, и на лице ее была написана твердость отстаивать свое решение до конца. Умру, мол, но не сдамся!

– С нами так с нами, – пожал плечами я. – Давненько мы с тобой в свет не выбирались.

Рейчел скривилась в гримаске. «Лео, – говорили ее глаза, – с тех пор как мы вместе, мы с тобой еще ни разу туда не выбирались! Или ты считаешь, вывести даму в свет – это пойти с ней в портовую таверну, где собираются пьяницы, пираты, головорезы, женщины легкого поведения и прочее отребье?»

Отчасти она права. В Либасоне мы недавно, в приличные дома нас еще не приглашали, а наведываться в них без приглашения бестактно. Да и не пустят. И все же следует учесть, что, когда мы путешествовали по заселенным дикарями островам, вожди всех без исключения племен усаживали нас с Рейчел на самые почетные места. А вождь в тамошней иерархии – это если не король, то уж герцог точно.

– Только… – И я с сомнением посмотрел на ее наряд.

На мой взгляд, платье у нее, чересчур обтягивающее фигуру. Сложения ей стыдиться не следует, наоборот, но не примут ли ее за какую-нибудь жрицу любви?

– Лео, – Головешка поморщился, – ничего не надо переодевать. В тавернах Либасона такие нравы, что Рейчел в своем наряде будет выглядеть той еще скромницей.

– Ну, если скромницей… тогда действительно не стоит. И все же, Рейчел, накинь на себя плащ. Все готовы? Тогда в путь.

И мы пошли.

– Чего хмуришься, Лео? – спросила шедшая со мной под руку Рейчел.

– Камешек в сапог попал.

Мне пришлось солгать, поскольку причина была в ином. Головешкины попугаи, пес Барри – добавь еще какую-нибудь обезьяну с ослом, и точно цирк на гастролях получится. Разве серьезные дела так делаются? Хотя оставлять Рейчел дома не стоило. Да, пес Барри – отличный телохранитель. Но ему даже невдомек, что увечья можно наносить дозированно. И если в дом кто-нибудь снова проникнет, по возвращении меня ждет гора растерзанных тел бандитов.

Без Головешки не обойтись. Тед один знает этого человека в лицо, к тому же в портовых тавернах он как рыба в воде. А попугаи его не бросят. Так что оставалось все принять как есть.

– В этой я его и увидел, – указал Головешка на таверну «Злобный Хью», на вывеске которой пират в алой, в белый горошек косынке и с двумя кривыми абордажными саблями хищно скалил зубы, почему-то сплошь как один – золотые. – Если он в другую еще не ушел.

– Прошу вас, милая леди, – склонился перед Рейчел в полупоклоне крепыш-вышибала у входа в «Злобного Хью». И тут же при взгляде на пса голос его посуровел: – Собакам внутрь нельзя.

– Ты Барри сам об этом и скажи, – посоветовал ему Блез.

Пес извиняюще лизнул вышибалу в щеку: мол, я же не сам приперся, за компанию, учитывай это обстоятельство. А поскольку Барри, чтобы достать, даже шею тянуть не пришлось, настолько он огромен, впечатлившийся вышибала прошептал:

– Ну ладно, так уж и быть, в порядке исключения!

Таверна встретила нас многоголосым шумом. Мы остановились возле входа, разглядывая посетителей и присматривая себе свободный стол. Таковых не оказалось, но нужного нам человека я увидел сразу – в битком набитой зале он единственный оказался в шляпе, нахлобученной по самые брови. Мне, с моим-то зрением, сразу удалось обнаружить у него на переносице грубо вытатуированное слово «юг», которое не смогли спрятать даже поля шляпы.

И тут на нас обратили внимание. Вернее, обратили на Головешку, после чего зал взревел.

– Тед Три Попугая, спой! Три Попугая, давай за наш стол! – орали посетители.

Объективности ради должен заметить: к тому времени сам Головешка попугая напоминал мало. Нос у него уже не краснел и не распухал от близости птичьих перьев, а наряд его был весьма скромен. Простая рубаха из некрашеного полотна и такие же штаны – Тед поиздержался. Но привычка – вещь, от которой избавиться трудно, и потому его продолжали так называть по старой памяти.

– Я сюда по делам заглянул, – пояснил Тед. И после разочарованного гула добавил: – Может быть, позже спою.

– Тогда пускай твои попугаи что-нибудь скажут, – попросили из-за стола, за которым вперемешку сидели моряки и девушки, чей наряд, вернее, практически полное его отсутствие, не вызывал никакого сомнения по поводу их профессии.

– Да не вопрос. – И Головешка щелкнул пальцами у самого клюва того, который сидел у него на левом плече.

– Смерть нарушителям «Корсарского кодекса чести»! – немедленно завопил тот.

В кои-то веки второй попугай согласился с ним полностью.

– Смерть! – проорал он с другого плеча, и зал одобрительно загудел.

Тут-то я и заметил, что несколько посетителей таверны, выглядевшие типичными пиратами, неожиданно смутились. А самый ближний из них, с крюками вместо обеих рук, даже пробормотал:

– А чего сразу смерть-то? Вначале разбираться нужно!

– Да ладно тебе, Джек! – хлопнул его по плечу сосед по столу. – В чем там разбираться-то, а?! Взять даже тебя самого. Ты другим лапшу на уши вешай, что рук при абордаже лишился. Отрубили их тебе, когда ты ими в общую долю сокровищ залез. И еще легко ведь отделался!

– А тебе самому нос за что отрезали? – Его сосед действительно был без кончика носа. – Уж не за то ли, что, когда все брали штурмом королевский фрегат, ты в трюме спрятался? Так что лучше молчи и наливай.

Стол для нас все же нашелся. Его принесли откуда-то с кухни и установили рядом с входом. Что было удачно: нужный нам человек теперь мимо нас ни за что не проскользнет незамеченным.

Так же быстро стол заставили множеством блюд, кувшинов и бутылок. Осмотрев его и оставшись доволен, я кивнул Головешке: зови обладателя тележного колеса на груди. Или штурвала – без разницы.

Глава 2

Когда мне того хочется, я всегда могу принять самый суровый вид. Правда, Рейчел он совсем не нравится, и она называет его зверским. Но как бы то ни было, наш гость поначалу им проникся. Правда, ненадолго. Что удивительно, на его груди действительно было вытатуировано тележное колесо. Мастерски, в нескольких цветах и с тенями, но именно колесо.

– Присаживайся, – указал я рукой на место напротив. – У меня к тебе разговор.

Едва тот уселся, Блез сорвал с него шляпу и сунул ее ему в руки. А когда тот попытался вернуть шляпу на место, отвесил подзатыльник. Все верно: сидеть за столом в головном уборе может себе позволить только король. Или какой-нибудь граф, когда оказался среди черни. Ну и где татуированный тут нашел чернь? Да и сам он далеко не граф.

Против ожидания, лоб незнакомца, после того как тот лишился шляпы, так и остался прикрытым. Повязкой. И из всей розы ветров по-прежнему было видно лишь слово «юг» на переносице.

– Как тебя зовут?

– Юг, – ответил он.

– Логично. Помнишь меня? – был следующим мой вопрос.

– Не имею чести, – пожал он плечами.

«А ты вообще ее имеешь?» – хотелось мне спросить. Что настораживало – с того самого дня, когда нам не по своей воле пришлось покинуть борт галеаса, прошла всего пара месяцев. Но он утверждает, что никогда не видел меня прежде. Самому мне в тот миг было не до того, чтобы разглядывать лица негодяев, ведь я сосредоточился на главном из них – на Гаспаре. Как же так? Мы слишком своеобразная компания, чтобы нас не узнать. Красивая девушка, попугаи, пес, наконец… Который, забравшись под стол, с таким упоением грыз говяжью кость, что треск иной раз перекрывал шум таверны. Неужели Головешка ошибается?

– Напрягись, авось и память вернется, – посоветовал ему Блез. – На вот, выпей пока.

И Блез налил ему рома. Наполнил стакан на четверть, отлично понимая, что, возможно, полного тому будет достаточно, чтобы оказаться под столом. Блез в чем-то умней меня – сообразил: если уж пригласил человека за свой стол, то первым долгом, будь добр, предложи ему выпить.

– Ваше!.. – сказал Юг, после чего лихо выпил ром одним глотком.

Закусывать он не стал.

– Ну так что, вспомнил?

– Не имею чести, – повторил Юг, после чего продолжил: – Может, сам подскажешь мне, кто ты есть? Длинный Бен, Пьер Мертвая Голова, Неугомонный Раск, Корнелиус Деревянная Нога? Или, не дайте боги, сам Черный Корсар?!

Он перечислил имена знаменитых пиратских капитанов. Благодаря Головешке я обо всех слышал. Тут-то меня и осенило: этот тип нас давно признал и только делает вид, что никого не видел прежде. И сейчас он ясно дает понять: плевать он на нас хотел, мол, не того мы полета птицы.

– Лео, может быть, его приложить? – Блез дернул плечом. – Не очень сильно, чтобы он говорить мог. Пусть и не сразу.

– Не надо. Надеюсь, мы и без того сумеем договориться.

– Очень я в этом сомневаюсь, – хмыкнул Юг. – Очень.

Судя по брошенным им взглядам на тот стол, откуда его Головешка и привел, сидевшие за ним люди только и ждали от него знака, чтобы броситься Югу на помощь.

Особенно опасаться нам было нечего. Даже если дело дойдет до поножовщины, победа точно будет на нашей стороне. Мы с Блезом в таких делах кое-чего стоим, а наш пес Барри стоит нас двоих вместе взятых. Вот только хотелось уладить все полюбовно, поскольку Либасон мне нравился. Причем настолько, что я не имел ничего против, чтобы остаться в нем навсегда. Ну и к чему нам портить здесь отношения с властями? Ведь в случае драки без трупов точно не обойдется.

– Лео, может, на него перстнем воздействовать? Есть на нем такая комбинация камней, когда человек не может говорить ничего, кроме правды. Точно тебе говорю! – на ухо предложила мне Рейчел.

Нисколько в этом не сомневаюсь. Если уж он Головешку от трусости смог излечить, причем так, что тот стал храбрым до безрассудства, то развязать человеку язык перстень непременно должен быть способен. Перстень Рейчел – вещь уникальная, где каждый узор из семи драгоценных камней, которые можно варьировать по своему усмотрению, обладает чудесной способностью. Помимо того, что мой подарок Рейчел выглядит как вершина ювелирного искусства.

– Оставим перстень на крайний случай, – сказал я, весьма разозленный упрямством Юга. – И вообще, может, потанцуешь?

Ну а почему бы и нет? Практически половина посетителей таверны, в числе которых хватало и женщин, лихо отплясывали какой-то зажигательный танец. Прав был Головешка: наряды на местных дамах куда откровеннее платья Рейчел. Так пусть же она между делом повеселится. А заодно – развяжет мне руки. Вернее, язык. Потому что в ее присутствии мне сложно будет сделать то, чего я хочу: объяснить Югу, чего стоит он сам, а также те люди, на чью помощь он надеется. Доходчиво объяснить, причем дело обойдется без выбитых зубов, сломанных ребер и прочих пошлостей.

Меж тем мой собеседник налил себе рому уже самостоятельно, причем полный стакан. После чего, проводив взглядом удаляющуюся фигурку Рейчел, выразительно цокнул языком, отхлебнул глоток и откинулся на стуле, вытянув ноги под столом. Затем, отхлебнув еще, посмотрел на меня насмешливо. Блез покосился на него, но промолчал.

– Знаешь ли ты, – начал я, – что в некоторых странах юг на картах принято обозначать сверху? И изображение всех материков, морей и океанов на них получается как будто бы вверх ногами. Это, так сказать, прелюдия к тому, что ты сейчас услышишь. Так вот, у тебя есть выбор. Я задам тебе всего пару вопросов, ты на них честно ответишь, за что получишь золотой. Причем не местной чеканки, а эпохи императора Вагринуса Победоносного. А такие монеты, как тебе должно быть известно, ценятся куда дороже нынешних. И второй вариант, куда более грустный. Если ты сейчас скажешь «нет», юг на твоем лбу тоже будет вверху, как на тех дурацких картах.

– Это означает, что Лео свернет тебе шею, – правильно пояснил Блез. – И что самое интересное, даже если вдруг произойдет чудо и я попытаюсь тебя спасти, ничего у меня не получится. Ну не получится – и все тут. А знаешь почему?

– Почему?

– Да потому что при всем желании я не успею, настолько быстро все произойдет!

В чем-то Блез был прав и не прав одновременно. Не настолько я и молниеносен. Дело в другом. Если они считают: для того чтобы свернуть Югу шею, мне понадобится тянуться через стол, то оба заблуждаются. Это не я буду к нему тянуться, это он сам ко мне приедет. Под столом. Нужно всего лишь дернуть за ноги, которые Юг удачно протянул в моем направлении.

– Это еще не все. – Блез разговорился не на шутку. – Возможно, ты успеешь махнуть рукой, крикнуть, и твои товарищи гурьбой бросятся к тебе на помощь… Но толку-то будет с этого! К тому времени, когда они окажутся здесь, юг точно окажется вверху.

– Живи так, как будто ты уже умер! – неожиданно заявил левый из двух попугаев Головешки, заставив моего собеседника вздрогнуть. Второй попугай ничего возражать своему собрату не стал. А их владелец, против своего обыкновения, за все время разговора не вымолвил ни слова.

Я полюбовался фигуркой отплясывающей Рейчел, отметив для себя, что, если тот смазливый тип, который все время возле нее кружится, еще раз попытается обнять ее за талию, на какое-то время разговор придется прервать.

– Ну так что мы решим? – продолжил я и, чтобы не быть голословным, положил перед Югом на стол золотой.

И тут же вскочил на ноги и бросился в самую гущу танцующих. К Рейчел, поскольку ее навязчивый ухажер внезапно подхватил мою подругу на руки и куда-то поволок. Когда наперерез устремилась парочка крепких парней, мне пришла в голову мысль, что все это – звенья одной цепи: тайные знаки Юга своим собутыльникам, действия красавчика и эти двое.

Мой бросок оказался неожиданным даже для Блеза.

– Держись, Лео! – услышал я за спиной его крик в тот самый миг, когда второй из этой парочки после удара кулаком в грудь со стоном осел на пол.

Когда Блез оказался со мной рядом, дрались уже все посетители таверны. Что неудивительно: время уже позднее, выпито немало, и для общей потасовки хватило единственной искры, чем и явился мой первый удар. Правда, все происходило по-благородному: никаких ножей, стульев, лавок, только кулаки и ноги. Ну иной раз еще и зубы. Но не потому, что в «Злобном Хью» было так принято, причина оказалась в другом.

Еще в самом начале драки владелец заведения, вскочив на барную стойку, взревел:

– Кто схватится за нож или что-то другое, тут же получит болт между глаз!

И он не шутил, поскольку сжимал в каждой руке по арбалету. Миниатюрному, такой свободно спрячется под одеждой, но на дистанции в двадцать – тридцать шагов он вполне способен пробить лобную кость любой толщины. Я и сам приглядел подобный в одной из оружейных лавок Либасона, но приобрести его семейный бюджет пока не позволял.

Что удивительно, дрались по всему залу, но нашего стола, за которым по-прежнему сидели Головешка с Югом, все отчего-то сторонились. Хотя когда рядом находится огромный пес, который с интересом наблюдает за потасовкой, явно намереваясь в нее ввязаться, поневоле будешь держаться подальше.

С Блезом мы давно уже научились работать в паре, что кулаками, что топорами, что любым другим оружием, и потому пробиться к Рейчел нам удалось легко. Тут Блез совершил по отношению ко мне такую подлость, что я, не сдержавшись, взвыл. Именно его кулак заставил подавиться зубами того самого красавчика, с которого все и началось. И даже то, что он покаянно крикнул: «Прости, Лео, не смог удержаться!» – в моих глазах не извинило его нисколько.

– Сзади прикрой, – зло проревел ему я, перекидывая Рейчел через плечо и направляясь к нашему столу.

Драка к тому времени фактически уже закончилась, а некоторые недавние противники даже успели выпить на мировую. И лишь в самом дальнем углу таверны кого-то старательно колотили головой о дубовые доски стола: бум, бум, бум!

Головешка сидел за столом один.

– Где Юг?!

Тед не боец и ничем помочь бы не смог. Но уж сделать такую мелочь, как удержать этого человека, даже у него могло получиться. И где теперь того искать? И я, все еще с Рейчел на плечах, завертелся по сторонам, тщетно пытаясь его увидеть.

– Все в ажуре, Лео, – спокойно заявил Головешка в ответ на мой зверский взгляд. – Можно вообще отсюда убираться.

– Точно можно?!

– Точнее некуда, – кивнул он. – Я все выяснил.

– Что же ты вырваться из его рук не смогла? – осторожно укорил я по дороге домой Рейчел. Весьма расстроенную испорченным платьем, подол которого была порван. – Показывал же тебе, как это делается!

И я действительно ей показывал. Понятно, что в кулачном бою хрупкой девушке против мужчины, который и сильнее, и тяжелее, устоять трудно. Но такое и случается редко. Что в основном грозит женщинам? Что их начинают лапать, насильно обнимать и так далее. Именно от таких вещей я и учил Рейчел защищаться. Правда, наши занятия продолжались недолго и заканчивались всегда одинаково – в постели, но хоть что-то она должна была запомнить!

– Как защищаться в подобных случаях, ты мне не показывал, – заявила Рейчел.

– Как это не показывал?! – Возмущению моему не было предела. – Показывал, еще как показывал! Ну-ка вспомни: когда тебя обхватывают сзади за талию, ты должна ударить затылком в нос. А затем добавить каблуком в подъем стопы. Или в обратной последовательности, без разницы.

– Да не видела я, где у него там подъем стопы, настолько крепко он меня к себе прижимал!

– А затылком в нос почему не ударила?

– Чтобы испортить прическу?! Лео, кроме такого варварского, никаких других способов нет?

Конечно же они есть. Например, крепко ухватиться и сжать мужчине кое-что между ног. Боль возникнет такая, что отпустит любой. Правда, показать этот способ мне даже в голову не пришло. Потому что и сам им никогда не пользуюсь, и Рейчел нечего хватать между ног других мужчин.

– Кроме того, я же знала, что ты меня сейчас спасешь, – продолжила она.

– А если бы не успел и он утащил бы тебя туда, где найти было бы затруднительно?! Или вообще невозможно!

– Это для Барри-то затруднительно?! И потом, на этот случай у меня вот что было приготовлено. – И Рейчел продемонстрировала заколку для волос, больше всего похожую на стилет. – Она у меня всегда при себе.

Наш разговор продолжился уже дома. Правда, теперь он был общим и касался совсем другой темы.

– В общем, так, – начал докладывать Головешка. – Поговорили мы с Югом, и вот что он мне рассказал. Гаспар сейчас на Терессе и в ближайшее время уезжать оттуда не собирается. И еще он готовит какую-то экспедицию. Какую именно, Юг не знает, хотя и без слов все понятно. – Тед многозначительно на нас посмотрел.

В том, что все понятно и без слов, Головешка полностью прав. Стоило только вспомнить о найденной нами на одном из Диких островов пещере, где золота и прочих сокровищ вполне хватило бы на то, чтобы заполнить ими трюм далеко не самого маленького корабля. Проблема – туда добраться, и, чтобы овладеть сокровищами, без экспедиции действительно не обойтись. Остров заселен воинственными дикарями, которые уничтожают всех пришельцев. Кому как не нам об этом знать, когда мы сами едва избежали гибели от их рук?

– А Эгард?

– Эгарда на Терессе нет.

Эгард был капитаном пиратского галеаса, на борту которого все и произошло. Правда, сам по себе он интересовал нас мало, только в связи с Гаспаром.

– Точно Гаспар на Терессе? – засомневался Блез.

– Точнее некуда: Юг поклялся всем, чем ему свято, и даже более того. – Головешка разве что кулаком в грудь себя не стучал.

Ну, если только «более того»… тогда поверить можно. Потому что вряд ли у этого обладателя розы ветров и тележного колеса есть что-нибудь святое. Интересно другое.

– Головешка, и как тебе удалось его разговорить? – Блез задал тот вопрос, который интересовал и меня самого.

– Поначалу я все удивлялся. Когда мы остались вдвоем за столом… спрошу его о чем-нибудь, а он ответит. Опять спрошу – и снова ответ. Подробный такой. Неужели, думаю, Лео столько жути на него нагнал? И только затем догадался. Слышу, Барри под столом костью хрустеть перестал. Заглянул туда: ага, вон оно в чем дело!

– И в чем «оно дело»? – поинтересовалась Рейчел.

Головешка замялся, но и без его рассказа было понятно, в чем именно. В том, что Барри – пес и потому может себе позволить некоторые вещи, которые ни мне, ни Рейчел не к лицу. И сжимать там, где надо, он будет не пальцами, которых у него нет, а пастью. Тут у любого язык развяжется, даже у меня самого.

– Барри прикусил Юга, – пояснил я Рейчел, – за коленную чашечку. – А когда Головешка встрепенулся: не совсем, мол, за чашечку и даже совсем не за нее, сделал ему знак рукой: подробности будут излишними. – Кстати, а почему Юг оказался здесь?

– Ему пришлось с Терессы сбежать. Что-то у него не срослось со всей этой пиратской братией, но узнать подробности у меня не было времени. Да и к чему они нам?

Согласен, совершенно ни к чему.

– Этика – основа морали! – заявил попугай на Головешкином плече.

– Вполне такую мысль допускаю, – вспомнив о безруком и безносом пиратах, кивнул я, имея в виду, что, возможно, Югу пришлось сбежать из-за чего-либо подобного.

– Тересса – это сложнее некуда, – задумчиво сказал Блез.

– А что это или кто? – поинтересовалась Рейчел, которая, судя по ее виду, все еще скорбела о потере платья, которое было безнадежно испорчено.

– Пиратский остров, – важно пояснил Головешка. – На него не так-то просто попасть, поскольку живут там по законам корсарского братства и другой власти там нет. Да, Блез, тебе-то чего расстраиваться? Ты же вроде как завтра… – тут Теодор взглянул на окно, за которым значительно посветлело, и поправился: – Вернее, уже сегодня в Саганию собирался отплыть?

– Сдается мне, что с этим делом придется повременить, – пожал плечами тот. – Лео, ты что вообще обо всем этом думаешь?

– А что тут особенно думать? – вместо меня ответил Головешка. – Быстренько захватываем подходящий корабль – и в путь!

– Видели мы с Лео сегодня подходящий! – встрепенулась Рейчел.

«Уж не о «Нетопыре» ли идет речь, которому достаточно только палубу перекрасить, чтобы он прекрасно начал гармонировать с твоим платьем? – скептически подумал я. – О флагмане королевского флота, у которого в команде – больше тысячи человек?»

– «Звезду исчадия»? – попробовал догадаться Тед.

– Нет, он как-то по-другому назывался. Ага, вспомнила – «Нетопырь». Мы еще с Лео подумали, что для такого случая он идеально бы нам подошел.

При одном упоминании об этом гиганте неустрашимый боец Блез вздрогнул, а Головешка, который после лечения чудесным перстнем Рейчел от трусости стал, по выражению того же Блеза, смелым, как два дурака, поперхнувшись глотком вина, закашлялся. Причем настолько, что пришлось основательно огреть его ладонью между лопаток.

– Лео?.. – осторожно спросил Головешка, как только смог прокашляться.

– Рейчел пошутила, – твердо заявил я, чтобы той даже в голову не пришло мне перечить. – «Звезда исчадия» устроит нас куда больше. Только название у нее не очень.

Рейчел лишь вздохнула: мол, хотя бы раз ты меня послушался! А услышав про «Звезду исчадия», так вообще скривилась.

– Как только корабль захватим, так недолго и переименовать, – сказал Блез. – Можно, например, просто «Звезду» оставить.

– Не пойдет, – заявил Головешка. – Так неэстетично. Если оставить просто «Звезду», это слово на корме корабля сбоку получится.

– Мы его по центру перенесем. Чего тут сложного? – начал рассуждать Блез. – Буквы из листовой меди вырезаны, просто оторвать их и приколотить куда надо. А лишние вообще выбросить за ненадобностью.

– Тоже не вариант, – не согласился с ним Тед. – Сразу будет видно, что буквы перенесли, потому что под буквами дерево не выгорело на солнце.

– Здравое рассуждение, – подумав, кивнул Блез. – Не знаю, что и делать. Но и прежнее название оставлять не хочется.

– А как вам такой вариант? – включилась в обсуждение названия корабля, которого у нас еще не было и неизвестно, будет ли вообще, Рейчел. – Если из букв «исчадия» какой-нибудь другой вариант сложить? Буквы ведь одинаковой величины?

– Одинаковой.

– Ну так в чем проблема? Нет, конечно, какие-то участки останутся невыгоревшими, но они будут не так уже заметны. Какие будут варианты?

Первым выдал свой вариант Головешка.

– «Звезда ясчаиди», – предложил он.

– А что это такое – «ясчаиди»? – озадаченно потряс головой Блез.

– Не знаю, – честно признался тот. – Но слово красивое и загадочное.

– И что в нем такого красивого? Или даже загадочного? – засомневалась Рейчел. – Белиберда какая-то, а не загадочность.

Блез, соглашаясь с ней, кивнул.

– Лео? – Все они посмотрели на меня.

Я лишь отмахнулся. Тоже мне, нашли чем заниматься! Для того чтобы захватить корабль, а затем отправиться на Терессу, нам понадобятся люди. Как минимум пять человек. Причем один из них обязательно должен быть опытным штурманом. Иначе мы так наплаваем!.. Ну и где их взять? Вообще-то найти можно, все-таки город портовый, но на это потребуется время, а Гаспар ждать нас не будет. Так что в любом случае начать необходимо с решения именно этой проблемы, а не с названия корабля.

Тем временем, перебрав все варианты и отчаявшись прийти к какому-нибудь соглашению, они снова обратились ко мне.

– Лео, – попросила Рейчел, – ничего у нас не получается. Может, все-таки что-нибудь предложишь?

– Букв добавьте, – посоветовал я.

– И откуда бы их взять?

– Из «Звезды». Попробуйте комбинировать теперь уже два слова.

Головешка звонко хлопнул себя по лбу, а Блез поморщился: решение лежало на поверхности. Как, мол, мы раньше-то не догадались?

Рейчел посмотрела на меня с обожанием. «Лео, ты мой герой!» – так и говорил ее взгляд.

И они вновь приступили к горячим обсуждениям. Рейчел вырезала ножницами из своего испорченного платья ярко-красного цвета все необходимые буквы, которые двигали по столу, составляя всевозможные варианты. Это могло затянуться надолго, а мне хотелось спать.

– Все, хватит! – заявил я. – Сделаем так. «Звезду» оставим в покое, из «исчадия» выкинем две буквы, а одну из оставшихся переделаем на «у». Ту же «я», например, там меньше всего работы.

– И что нам это даст? – недоуменно спросил Головешка.

– «Звезду удачи» – вот что.

– Лео – ты гений! – восхитился Блез. – Отличное получится название!

Рейчел вновь посмотрела на меня тем самым взглядом, а Головешка неожиданно обиделся.

– Мы так не договаривались! – насупился он.

Почему-то именно ему хотелось дать новое название кораблю, и Тед горячо настаивал на «Исдичаз язведа», утверждая, что оно созвучно с именем девушки, которую он когда-то любил, что непременно принесет нам счастье.

– О чем именно «не договаривались»?

– О том, чтобы одни буквы можно выкидывать, а другие – переделывать, вот о чем!

– Головешка, ты чего?! – накинулась на него Рейчел. – Ты сам подумай. «Звезда удачи» – отличнейшее название и обязательно принесет нам везение. Оно хорошо почти как «Нетопырь».

Сам я в названии «Нетопырь» не видел ничего хорошего, но промолчал. Вернее, сказал. Другое.

– Ну так что, всех оно устраивает?

– Да! Да! – по очереди воскликнули Блез с Рейчел, и мы втроем посмотрели на Головешку.

Тот некоторое время молчал, но затем все же кивнул, пусть и сумрачно.

– Тогда делаем так. Сейчас все ложимся спать, а как только проснемся, Тед пойдет в порт и осторожно наведет справки.

– О чем их наводить-то?

– О том, не найдутся ли желающие примкнуть к нам, чтобы захватить корабль и отправиться на Терессу. Ты в порту уже всех хорошо выучил, так что отыскать нужных нам людей тебе будет легко. Нам потребуется пять, а лучше шесть человек, и среди них обязательно должен быть опытный штурман. Справишься?

– Лео! – Головешка всем своим видом показывал: поручение настолько для него плевое, что, сомневаясь, я его оскорбляю.

– Но только действуй осторожно!

– Лео! – повторил он, поднимаясь на ноги. После чего буркнул: – И все-таки «Исдичаз язведа» было бы куда лучше! По крайней мере, значимей!

Глава 3

Проснулся я ближе к обеду из-за того, что снаружи дома, у самого входа, раздавался звон клинков. Судя по звукам, бились два опытных фехтовальщика, что сразу исключало Головешку. И Рейчел. Рейчел исключалась еще и потому, что она спала со мной рядом.

– Лео, ты куда? – Мой резкий рывок из постели ее разбудил.

Отвечать было некогда, поскольку одним их тех двоих, кто не на жизнь, а на смерть рубился сейчас за дверью, мог быть только Блез.

– Спи, милая, я быстро! – хватая на бегу одной рукой саблю, а другой – арбалет, ответил я.

К своему удивлению, ни одного из тех двоих, кто, не замечая появления хозяина дома, продолжал высекать клинками искры, я не знал. На всякий случай поискал тело Блеза: вдруг он где-нибудь лежит бездыханный. Но нет: буквально в следующий миг за моей спиной послышался тяжелый топот, а затем и знакомый голос:

– Лео, что здесь происходит?

– Самому бы знать.

– Лео, может, собаку спустить? – Это была уже Рейчел.

– Не надо.

Эти двое, наконец-то обратив на нас внимание, перестали пытаться друг друга убить. Оба они, сорвав с голов шляпы с пышными перьями, склонились в поклоне и начали затейливо ими размахивать.

– Капитан!.. Капитан!.. – произнесли незнакомцы по очереди, не переставая возить перьями шляп по земле.

В растерянности я посмотрел на Блеза. Судя по его взгляду, обращение относилось именно ко мне. И уж точно не к Рейчел, которая в своем шелковом полупрозрачном пеньюаре и с распущенными волосами на капитана не походила нисколько.

– Капитан, если вас одолевают сомнения, – вероятно, приняв мою растерянность именно за сомнения, сказал тот, который был чуть выше, старше и с усами, – и вам нужны рекомендации, у меня их полно.

– Должен заметить, их ничуть не больше, чем у меня. И это – в самом лучшем случае, – усмехнулся другой, который выглядел коренастей и младше.

Ладно, я допускаю, что внезапно стал капитаном… Но почему меня должны одолевать сомнения и какие мне нужны рекомендации?

Я уже собрался выяснить этот вопрос, когда послышался топот копыт, сопровождаемый стуком колес по камням мостовой. Вскоре показалась и сама карета с незнакомым гербом на дверце.

Вот она остановилась, и оттуда ловко выпрыгнул, не воспользовавшись услужливо откинутой лакеем подножкой, какой-то человек. То, что он благородного происхождения, понять можно было с полувзгляда. Одежда, висевшая на боку шпага и, безусловно, манера держать себя.

Человек оглянулся по сторонам и направился прямо ко мне. Глядя на него, я почему-то испытал некоторое облегчение. Незнакомец явно не принадлежал к тому типу мужчин, которые могли понравиться Рейчел, поскольку выглядел он как типичный столичный хлыщ.

Когда человек ко мне приблизился, повел он себя весьма неожиданно. Вместо того чтобы представиться или, по крайней мере, поприветствовать, этот тип поочередно заглянул мне в каждый глаз.

– Отличная работа! – воскликнул он. – Да уж, умели делать Прежние, чего только ни коснись!

– Вы о чем вообще говорите?! – опешил я.

– О вашем глазе, о чем еще? Его же не отличить от настоящего!

– А что с ним не так? – на всякий случай я потрогал их оба.

На ощупь глаза как будто бы были в порядке. Вчера во время драки в таверне я ни по одному из них не получал. Лишь вскользь по челюсти, но на ней даже следа не осталось.

– Как что «не так»? – не меньше меня удивился мой собеседник. – Всем хорошо известно, что вы потеряли глаз в Трамангельской битве, когда, командуя единственным кораблем, расправились с целой эскадрой.

– Ну, если быть честным, там была не эскадра, а всего три фрегата… – не умолчал один из двух других незнакомцев, тот, что выше и с усами. – Что, впрочем, подвиг самого капитана нисколько не умаляет, – торопливо добавил он.

– Извините, забыл представиться. Знаете, волнуюсь, все-таки не каждый день!.. Виконт Антуан дю Эскальзер.

– Счастливчик Леонард, – машинально ответил я.

– Удачный псевдоним! – кивнул виконт. – Звучный. А самое главное – практически не вызывает ассоциаций с вашим подлинным именем. Все-таки у Леонарда и Леопольда мало общего.

Изнутри дома раздавался звон посуды. Рейчел, исчезнувшая при появлении виконта, чтобы переодеться, накрывала на стол. Звон то и дело прерывался, что явно свидетельствовало – она внимательно к нашему разговору прислушивается.

Я обвел взглядом всех троих. Вопрос: «Господа, так кто же я такой?» – с нескольких попыток мне удалось намертво прикусить уже на самом кончике языка, ибо, несомненно, он станет лишним. И все же необходимо было внести ясность. По крайней мере, для самого себя. За кого все эти люди меня принимают? И я уже почти придумал, с чего начать свой осторожный опрос, когда вновь случилась помеха.

На месте кареты виконта, которая с гиканьем успела умчаться, остановилась грузовая телега с впряженной в нее парой ломовых лошадей, что, несомненно, свидетельствовало о тяжелой поклаже.

Вместе с ней прибыли и несколько человек. Если быть точным – шестеро. Все они были крепкого телосложения, а по бляхам на груди и кожаным передникам не составляло труда догадаться о роде их деятельности – грузчики. Так оно и оказалось. Подхватив с телеги самый большой сундук, а их там было достаточно, все шестеро на подгибающихся ногах понесли его в нашу сторону, чтобы поставить у самых ног виконта и утереть красные, лоснящиеся от пота лица, настолько груз оказался тяжел.

– Что это? – указал я на сундук взглядом.

– Оборудование, – кратко ответил виконт, после чего объяснил уже более подробно: – Знаете, э-э-э… господин Счастливчик Леонард, я ученый. Нет, мне хорошо известны тонкости стрельбы из арбалета, лука, катапульты, баллисты, а мой уровень в фехтовании весьма и весьма высок, так что обузой я не стану в любом случае. Но основное мое призвание – именно наука. Причем в самом широком спектре ее направлений. Тут и теология, и алхимия, и механика, и математика, и астрология, и астрономия, и философия, и арахнология. А также многое, многое другое. За исключением медицины. Не люблю, знаете ли, вида крови. – Тут его сильно передернуло.

«Ну и к чему тебе все твои навыки в фехтовании? – скептически подумал я. – Ведь оно подразумевает собою средство в кратчайшие сроки пустить своему противнику как можно больше крови». И еще я успел обратить внимание на то, что, когда виконт произнес слово «астрономия», оба прибывших перед ним господина значительно поскучнели.

– Так вот, в сундуке сложено научное оборудование. Безусловно, не все, а только самое необходимое. Остальное мне, к своему глубочайшему сожалению, пришлось оставить дома. В других сундуках, – опережая мой вопрос, продолжил свои объяснения виконт, – писчие принадлежности, астрономические и навигационные приборы, включая астролябию новейшего образца. А также небольшая библиотека в триста томов, с которой мне больно будет расстаться даже на непродолжительное время. Чтобы до конца внести ясность: я льщу себя надеждой занять на вашем корабле должность навигатора, – наконец-то пояснил он.

Тут два прежде него прибывших господина погрустнели окончательно. Причем настолько, что молча развернулись и уныло пошли прочь, уступив дорогу грузчикам, которые несли уже четвертый сундук. Поскромнее в размерах и, несомненно, куда более легкий.

– Лео, господин дю Эскальзер, Блез, – в дверях появилась успевшая переодеться в нарядное платье и даже соорудить прическу Рейчел. – Не угодно ли по чашечке кофе?

– Из рук такой очаровательной женщины я приму и чашу с ядом! – напыщенно произнес виконт, надолго припав губами к ее пальчикам.

– Тогда прошу к столу, – нимало не смутившись, ответила Рейчел.

Перед тем как войти в дом, когда Рейчел и Блез в нем уже скрылись, виконт придержал меня на самом пороге, явно желая что-то сообщить или попросить не при других.

– Господин Счастливчик Леонард…

– Может, обсудим все за столом, господин дю Эскальзер? – предложил я. Какие у меня могут быть секреты перед своими? – И еще. Очень вас прошу: называйте меня просто Леонардом.

– Тогда и вы меня – Антуаном.

– Договорились, – кивнул я.

– И все же. – Виконт помялся. – Леонард, когда мы с вами будем оставаться наедине, позвольте хоть изредка называть вас настоящим именем – Черный Корсар, – после чего заговорщицки мне подмигнул.

«Несомненно, это работа Головешки», – спотыкаясь на ровном месте, подумал я.

Едва войдя в дом, спросил у Блеза:

– Кстати, а где Головешка?

– Тед упылил в порт, едва только рассвело, – ответил он, что только подтвердило мои подозрения.

– Присаживайтесь, Антуан, – указал я виконту на то место за накрытым столом, где ему непременно будут бить в лицо из окна лучи солнца.

Не из предосторожности – из трезвого расчета: почему-то все праздничные платья Рейчел сильно декольтированы.

Разговор за столом задался сразу. Правда, больше всего общались между собой Рейчел и виконт, причем на васнийском языке. Он принят среди знати и потому мне знаком плохо, но не настолько, чтобы не понимать, о чем идет речь, и сразу же, если виконт начнет с Рейчел заигрывать, не поставить его на место. Подозреваю, что сама Рейчел о моих знаниях не ведает. Но не потому, что я от нее утаиваю, просто разговор на эту тему не заходил ни разу.

Словом, мы вполне мило общались, когда Блез, занявший место за столом так, чтобы на всякий случай видеть место в саду, где были сгружены сундуки виконта, внезапно не воскликнул:

– Головешка, где же ты был, когда боги всем мозги раздавали!

Привлеченные его загадочной репликой, мы, не исключая виконта, которого заинтриговала наша реакция, дружно бросились к окну.

На наш с Рейчел скромный домик надвигалась целая толпа, состоящая сплошь из мужчин, чей род занятий угадать было чрезвычайно легко: все они просоленные морскими ветрами моряки. Мне, с моим замечательным зрением, несложно было разглядеть в глазах многих из них надежду. Но попадались и такие, чей взгляд был полон скептицизма.

«И уж не связано ли это с тем, что виконт назвал меня Черным Корсаром?» – мелькнула в голове мысль, которую мне так и не удалось отогнать.

Впереди всех важно шествовал Головешка. Лгу. Самой первой бежала наша приходящая служанка Мэри. Молоденькая девчонка, только вступившая в ту пору, когда девицы начинают обращать внимание на мужчин, она то и дело испуганно оглядывалась.

– Что бы все это значило? – недоуменно протянула Рейчел. И тут же догадалась сама: – Головешка ведет кандидатов в матросы на нашу «Звезду удачи»! Но зачем их так много?!

– Это у него самого нужно спросить, – буркнул Блез. – Кстати, теперь я начинаю догадываться, что значит для этого тупицы понятие: «В обстановке строгой секретности».

– И что же? – поинтересовалась у него Рейчел.

Ответить Блез не успел, поскольку в дом вбежала запыхавшаяся Мэри.

– Сюда идут какие-то люди! – сообщила она. – Много, очень много людей! И почти у всех есть оружие! Господин Леонард, вы же скажете им, что я совсем ни при чем, что бы все это ни значило?

Ответить мне не удалось, поскольку виконт Антуан внезапно обеспокоился.

– Черный… э-э-э, Леонард, надеюсь, я был убедительным и успел застолбить на вашем корабле место навигатора?

Вероятно, виконт был взволнован настолько, что начал пользоваться простонародными выражениями. Что в общем-то было понятно. Я и сам всячески стараюсь избегать в повседневной жизни крепких оборотов, которые Рейчел почему-то называет идиоматическими. Вероятно, потому что в силу воспитания значения некоторых из них ей непонятны. Так вот, когда я сильно взволнован, что бы ни пытался сказать, из моей глотки вылетают они, и только они.

– Успели, Антуан, – кивнул я.

В качестве навигатора виконт дю Эскальзер устраивал меня полностью. То, что он не любит крови, смущать меня не должно. Находиться рядом с образованным человеком будет и приятно и полезно, а с остальным как-нибудь разберемся и без него.

Едва ввалившись в дом, Головешка заявил:

– Лео, часть кандидатов пришла со мной. Другая подтянется ближе к вечеру, чтобы ты успел разобраться с этими и выбрать самых достойных.

Он выглядел уставшим и весьма довольным собой.

– Головешка, тебе налить кофе? – предложила Рейчел.

– Кстати, замечательный на вкус кофе! Редко мне приходилось пивать подобный! – тут же принялся нахваливать и его и хозяйку виконт Антуан.

Головешка лишь отмахнулся:

– Некогда! Вначале нужно неотложные дела решить! – и тут же поправился: – Извини, Рейчел. Нисколько не сомневаюсь в том, что кофе действительно замечательный, но сейчас действительно не до него.

«То-то же! – подумал я. – Это ты от Барри будешь так небрежно отмахиваться. Но не от девушки, которую я люблю!»

Вообще-то он не такой тупица, как может показаться вначале, и потому единственного моего строгого взгляда было достаточно, чтобы он осознал свой проступок и, проникшись им, принес извинения. А за стенами начал шуметь народ.

– Они же мне все цветочки в саду затопчут! – забеспокоилась Рейчел.

Она успела их насажать с помощью Мэри множество, едва мы только приобрели дом.

«Уже затоптали», – мрачно думал я, за шиворот оттаскивая Головешку в дальний угол комнаты, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Правда, когда к нам подошел Блез, отгонять его не стал.

– Тед, ты зачем сказал им, будто я Черный Корсар?! – Мой разговор начался без всяких там экивоков.

– Лео! – Глаза Теодора были полны искреннего недоумения. – Ну а что еще мне оставалось делать?! Сказать, что команду набирает пусть и легендарный, но у себя на родине, в Андлавии, охотник за сокровищами Прежних Счастливчик Леонард? Ну и многие бы откликнулись на этот призыв? Ведь здесь, в Гирусе, о тебе никто даже не слышал.

Заявляя о том, что в Андлавии я легендарен, Головешка здорово хватил через край. Правильней было бы сказать – известный. Или даже – широко известный. Но никак не легендарный. Потому что если о моей персоне и ходят легенды, то самому мне слышать их не доводилось. Хотя чего удивительного, если Тед зачастую путает значения слов, а то и вовсе о них лишь догадывается.

А вот Черный Корсар в этих краях – личность действительно легендарная. Ну и как мне теперь со всем этим жить? Благо он не назвал меня еще одной местной знаменитостью – пиратом Одноглазым Змеем. Одноглазый Змей Лео! Или Лео Одноглазый Змей.

– Мог бы что-нибудь и попроще придумать.

Тот возмутился снова:

– Лео, а не ты ли сам учил меня, что всегда следует идти по пути наименьшего сопротивления? Ну и как проще всего было по нему пойти? То-то же! Назвать тебя Черным Корсаром! Правда, невозможно было предположить такой ажиотаж. Верно я говорю? – обратился он к тому попугаю, что был умнее, для надежности щелкнув пальцами. Попугай лишь презрительно фыркнул и, против своего обыкновения, промолчал. Промолчал и второй, мало того – он повернулся задом.

– Ну а дальше-то что было? – спросил Блез.

– Дальше? Я сказал парочке своих хороших знакомых с «Беглеца»: так, мол, и так, Черный Корсар набирает команду. Что из всего этого получилось, сами видите, – развел он руками.

– А еще кому-нибудь говорил? – задал я вопрос, от ответа на который зависело очень много.

– Как будто бы нет. Ты же сам не раз повторял: хочешь сделать свою ложь убедительной, постарайся, чтобы она прозвучала из чужих уст. И тогда тебе самому останется лишь многозначительно молчать. Именно так я и сделал. А затем, когда ко мне стали подходить желающие, объяснял им: пусть они сами поговорят с тем, о ком именно идет речь.

Вообще-то тогда наш с Головешкой разговор шел совсем не о лжи, но сейчас на такие тонкости обращать внимание было некогда. Рев потенциальных сообщников Черного Корсара за стенами дома нарастал, и его уже нельзя было игнорировать.

– Придется выйти, Лео, – сказал Блез.

– Придется, – вздохнул я.

И уже направился к выходу, когда за рукав уцепился Головешка.

– Лео, у тебя обязательно все получится! – зачастил он.

– Что именно?

– Выдать себя за Черного Корсара. Только для пущей достоверности необходимо надеть вот это, я ее специально приготовил. – И Тед рывком извлек из кармана наглазную повязку, полностью испещренную черепами и скрещенными костями. – У Черного Корсара одного глаза нет, я узнавал.

Себе на лоб надень, пират недоделанный!

Я отодвинул его руку.

– Обойдусь.

Толпа на улице продолжала шуметь, теперь уже требовательно.

– Как «обойдусь»? – ужаснулся Головешка. – Они же не поверят!

И правильно сделают.

– Хотя бы усы прицепи, – продолжал настаивать он.

Машинально я провел по тщательно выбритому накануне вечером лицу. Рейчел на нем не нравилась любая растительность, да и самому мне она только мешала.

– Ну и как я их себе прицеплю? Они что, под ногами валяются? Поднял и прицепил? Сходи скажи им, – указал я на дверь, – чтобы они подождали пару недель, а лучше месяц, пока у меня усы отрастут.

– Можно их у Блеза как-нибудь отодрать. – У Блеза действительно имелись усы. Пышные такие, но светлого, почти белого цвета. Как и его волосы. – Только их покрасить нужно будет, – развил свою мысль Головешка. – Сажей, что ли?

Блез сжал свои усы в кулаке. По его виду было понятно, что расстаться с ними ради общего блага он не против, только как это сделать? Не отдирать же их вместе с кожей?

– Может, мне их сразу сажей нарисовать? – усмехнулся я.

– Неправдоподобно получится, – закрутил головой Тед.

– Ладно, ждите меня здесь, я пошел. И не забудьте дверь за мной запереть. Да, и на всякий случай поднимитесь на второй этаж.

– А это-то еще зачем? – изумился Головешка.

Эх, Теодор, Теодор!.. Ты даже отчасти не представляешь, в какую историю всех нас втравил! Если Черный Корсар пользуется такой популярностью и уважением, как все эти люди должны отнестись к самозванцу? Правильно, единственный вариант – открутить ему голову. После чего они захотят покончить и с его сообщниками. Так вот, на втором этаже будет проще обороняться до прибытия городской стражи. По крайней мере, я надеюсь на то, что когда-нибудь она да прибудет. Ведь ее непременно должно заинтересовать такое скопище людей.

На прощанье я ласково улыбнулся Рейчел. Увижу ли я ее еще? Главное, чтобы она не пострадала.

Блез сунулся было следом, но получил от меня строгий наказ:

– Ты остаешься здесь. И отведи всех на второй этаж. Кстати, виконта тоже.

Виконт и сам жертва недоразумения, но успеет ли он хоть что-то объяснить, когда вся эта свора ворвется в дом?

Уже выходя из дверей, за своей спиной я услышал слова Головешки:

– Действительно, Рейчел, налей мне, пожалуйста, кофейку!

И голос у него был таким, как будто его переполняла гордость за самого себя, настолько ловко он все устроил.

Первым, что я увидел на улице, была группа городских стражников, державшаяся особняком от всех. И я уже было успел обрадоваться, когда обратил внимание на выражение их лиц. Выглядели стражники совсем не так, как должны бы. Вообще-то они должны быть мрачными, суровыми и решительными: вы, мол, можете здесь толпиться и галдеть, покуда вам не надоест, но, как только, совершив противоправное действие, переступите грань, так сразу же мы вами и займемся. Нет же – стража сама поглядывала на меня со смесью восторга и робкой надежды.

В то, что они заявились арестовывать внезапно объявившегося в Либасоне Черного Корсара, мне верилось с трудом. С пиратами так сразу и не разберешься. Они, как и наемники, могут оказаться на любой стороне, причем не единожды. Сегодня у пирата – каперский патент, делающий его союзником одной стороны, но завтра переманит его к себе и выдаст свой патент другая. И боги только знают, на какой именно стороне был Черный Корсар в последнее время. Если он вообще существовал, что тоже могло случиться: судя по рассказам о нем, чересчур легендарная личность, чтобы верить в его существование.

Толпа, поначалу встретившая меня восторженным ревом, тут же умолкла и начала перешептываться. Что-то явно пошло не так. Наконец вперед выступил один из пришедших, бородач с меня ростом, то есть высокий. Да и в плечах он, пожалуй, нисколько не уже, а то и шире будет. Лицо его, до лба скрытое яркой косынкой, пересекал шрам, а в левом ухе сверкала обязательная золотая серьга. Мол, когда волны выбросят на берег мертвое тело ее владельца, серьга станет оплатой, чтобы тело похоронили в земле и выпили за упокой души. Головешка, когда решил стать пиратом, сразу две серьги начал носить, пока не пропил их обе.

Бородач оценивающе оглядел меня с головы до ног, хмыкнул, сплюнул, после чего презрительно произнес:

– Ты, что ли, Черный Корсар?

Ничего удивительного. Легенды о Черном Корсаре ходят уже добрых два десятка лет. И в случае со мной мне следовало бы начать топить купеческие корабли еще в пятилетнем возрасте, иначе не сходится.

– Нет, – посмотрев в сторону гавани, ответил я. – К тому же никогда его не видел. Да и слышал о нем самую малость.

– Так почему же ты себя за него выдаешь?! – ухватившись за рукоять кривой абордажной сабли и гневно тараща глаза, взревел мой собеседник, а толпа его поддержала.

– Когда это я за него себя выдавал? – в свою очередь, поинтересовался я. – Кстати, саблю свою даже вынимать не вздумай! Иначе сам догадайся, куда я тебе ее засуну. Причем далеко не уверен, что рукоятью вперед, – сложный эфес сабли, по замыслу ее создателя, должен был полностью закрывать кисть, и такая мысль напрашивалась сама собой.

Бородач от моей наглости широко разинул рот, а толпа за его спиной ахнула. И я, пользуясь наступившей тишиной, собрался уже сказать то, что задумал, когда произошло неожиданное. Дверь со стуком распахнулась, и в проеме возникла Рейчел.

– Лео! – еще с порога закричала она, и крик ее был полон отчаяния.

Я непроизвольно поморщился. Блез должен был увести ее на второй этаж, так почему же этого не произошло?

– Лео! – продолжила Рейчел, бросаясь ко мне. Затем, уцепившись мне за руки и заглядывая в глаза, зачастила: – Прошу тебя, даже заклинаю: не надо их всех убивать! Постарайся вообще никого не убить! Я верю, у тебя обязательно должно получиться! По крайней мере, в последнее время получалось же?!

Вообще-то никого убивать я и не собирался. Но если бы дело действительно дошло до схватки, в лучшем случае мне удастся забрать с собой десяток человек, да и то сомнительно. А уж всех сразу точно не получится. Их тут даже на беглый взгляд сотни три будет.

Пес Барри, который выскочил из дверей вслед за моей подругой, радостно носился вокруг нас с Рейчел кругами. Все верно: утром выгулять не получилось, ну а затем уже было не до него. Проносясь в очередной раз мимо толпы, он на кого-то рыкнул. Такое с ним случается: не понравится ему кто-то – и все, тому даже лучшими костями пса не задобрить. От рыка Барри назад подалось сразу несколько человек. Что тоже объяснимо: попробуй пойми, к кому именно такая реакция относится, если скорость у Барри не хуже чем у гончей.

– Обещаешь?! – Рейчел заглядывала мне в глаза с такой надеждой, что слова у меня вырвались сами собой.

– Обещаю, – и торопливо добавил: – По возможности.

Лгать любимой женщине не хотелось, но, если они попытаются убить меня самого, мне что, стоять сложа руки?

– Ну, хоть так пообещал, – вздохнула Рейчел. – Барри, пойдем домой, – позвала она пса. После чего обратилась к толпе поклонников Черного Корсара: – Парни, вы, главное, его не провоцируйте: должно обойтись!

Толпа ошарашенно молчала. Я, кстати, тоже. Не менее ошарашенно, хотя старательно не подавал виду. Потом наконец я снова обратился к бородачу, перед этим еще раз посмотрев на выход из гавани.

– Так когда и где я выдавал себя за Черного Корсара? Что-то не припомню такого.

– Ну… – замялся он, но голос его тут же окреп. – Сам ты, может, себя за него и не выдавал, хотя и с этим разобраться надо, но Тед Три Попугая действовал именно от его имени.

– Что, он подошел к тебе и именно так сказал: идите, мол, все за мной – Черный Корсар набирает себе команду?

Наступил тот самый скользкий момент, когда мой план мог рухнуть, как карточный домик от сквозняка, ворвавшегося в распахнутое настежь окно.

– Не совсем так. Об этом нам поведали Рик с Нагелем. А им уже сам Тед Три Попугая сказал.

– И кто это – Рик с Нагелем?

– Марсовые с «Беглеца».

Корабль этот, распустив паруса, покидал гавань Либасона.

Недаром же я все время туда поглядывал. А уж с моим-то чудесным зрением даже на таком расстоянии прочитать название корабля не представляет особой сложности.

– И где эти Рик с Нагелем, которые могут подтвердить твои слова?

Тут наступил еще более скользкий момент. Уверенности в том, что эти двое ушли в море, не было никакой. Могло ведь случиться и так, что они выступят сейчас из-за спин других, и тогда настанет время их очной ставки с Головешкой. Или не выступят, а окажутся совсем рядом: в лицо-то я их не знаю!

– Их нет: оба они ушли в рейс.

– То есть подтвердить некому? А сам Тед Три Попугая что-то говорил вам о Черном Косаре, когда вел вас сюда?

«Если он это сделал, возможно, свое слово перед Рейчел сдержать мне вряд ли удастся: прибью его за длинный язык!» – подумал я.

– Что-то он говорил, но разобрать было нельзя: орали все сильно.

Пока все шло как надо и оставались сущие мелочи.

– Ну и о чем тогда вообще разговор? Каким-то двум баламутам с «Беглеца» взбрело в пьяную голову, будто я Черный Корсар, но вы-то все здесь люди умные! Так почему же вы сразу приняли их слова на веру?!

Толпа безмолвствовала, переглядываясь. Пока наконец один из них, тот самый безносый, которого я видел в таверне «Свирепый Хью», не спросил:

– Получается, люди тебе не нужны?

– Почему это не нужны? Люди-то как раз мне и требуются, – ответил я, подумав: «Вот у тебя самого шансов точно нет».

– И ты собираешься захватить с ними корабль?

– Собираюсь, – кивнул я.

«Только теперь это будет сделать куда сложнее».

– А затем отправиться с ним на Терессу?

– Все верно.

– После чего организовать экспедицию на Дикие острова за сокровищами капитана Зосима Рыжая Борода?

Не уверен, что сокровища спрятаны именно им, но в моих планах на ближайшее будущее есть и такой пункт. Сразу же после пункта «оставить Гаспара без головы». И я кивнул.

Большая часть людей смотрела на меня с сомнением: стоит ли доверять свою жизнь не известному никому человеку? Другая, пусть и малая, готова была рискнуть. Но ведь и мне много людей не надо. Настало самое время поговорить именно с ними, остальные пусть убираются.

Все испортил проклятый виконт Антуан дю Эскальзер.

Глава 4

– Господа! – едва показавшись в дверях и привлекая к себе внимание, начал он, хотя многих из собравшихся в нашем крохотном садике иначе как отребьем назвать было нельзя. – Господа!

Я смотрел на него с некоторой опаской: неизвестно, что именно он выкинет.

– Если кого-то из вас разбирают сомнения, что этот человек, – виконт плавным, едва ли не величавым движением указал на меня, – не является Черным Корсаром, вынужден горько разочаровать. Это именно он, в чем могу поклясться своей дворянской честью! – Дю Эскальзер некоторое время слушал наступившую тишину, после чего продолжил: – Как это понятно по одному моему виду, я ученый.

«Вот это-то как раз и непонятно. С виду ты обычный бездельник-дворянин, который беспечно спускает доходы от своих имений на всяческие развлечения. Хотя бы бороду для солидности отпустил, лорнет или монокль себе завел и не одевался бы, как хлыщ», – думал я, и больше всего мне хотелось взвыть.

Ну кто его просил вмешиваться в тот самый миг, когда мне полностью удалось взять ситуацию под контроль?! И зачем он клянется в том, что абсолютно не соответствует действительности?!

– Так вот, – продолжил виконт Антуан, – я успел изучить все доступные материалы, а также переговорить с теми, кто знал Черного Корсара лично, – тут я снова удостоился от виконта указующего движения головы, – и никаких сомнений у меня не осталось. Ну а в том, что Черный Корсар старательно пытается скрыть свое настоящее имя, ничего удивительного нет. Нисколько не сомневаюсь: для этого у него имеются весьма веские причины.

Толпа продолжала молчать, переваривая услышанное, пока один из пришедших наконец прервал паузу.

– Что-то он слишком молод для Черного Корсара, – засомневался он. – С виду – сопляк еще совсем.

Стой он хоть парой шагов ко мне поближе, не миновать бы ему за «сопляка»! Но он находился за спинами других, и потому я лишь хорошенько запомнил его лицо. На будущее.

– А тебе самому сколько лет? – спросил виконт Антуан.

– Сорок два.

– Странно, с виду и все шестьдесят можно дать.

Толпа вокруг издевательски заржала, что отчасти умерило по отношению к нему мой гнев.

– Жизнь, вероятно, у тебя тяжелая была? – сочувственно спросил дю Эскальзер.

– И не говорите! – вздохнул его собеседник.

После чего попытался объяснить, насколько именно та была тяжела, но никто его не стал слушать: все смотрели на виконта.

– И потому спрашивается, – начал развивать свою мысль Антуан, – если человек может выглядеть на двадцать лет старше, так отчего не могло бы произойти и наоборот?!

«Да уж! – подумал я. – Нелегко, наверное, виконту с таким образом мышления быть ученым! Или наоборот – легко. Вы мне еще в зубы загляните: лошадям именно так возраст определяют».

Но для других этот довод стал убийственным. Они переглядывались между собой, как будто говоря: «Ну почему такая простая мысль не пришла в голову нам самим? Вот что значит ученый человек! Нам до него еще умнеть и умнеть!»

– Черный Корсар! Черный Корсар! – начал выкрикивать какой-то недоумок.

Другие на него зашикали: молчи, мол, ведь тот желает оставаться инкогнито! А ближайший из них заговорщицким шепотом спросил у меня:

– Черный Корсар, так тебе действительно нужна команда?

– Нужна, – обреченно вздохнул я. От судьбы не уйдешь. А она такова, что быть мне отныне какое-то время Черным Корсаром, хочу я того или нет. – Но в данный момент обстоятельства сложились таким образом, что мне потребуется всего дюжина человек. Лучших!

Вообще-то я рассчитывал обойтись меньшим числом людей. Поначалу из-за того, что и их найти казалось мне целой проблемой. Сейчас же передо мной стояло несколько сотен человек, которые глядели с такой готовностью, что прикажи я им – и все они за мной последуют, не спрашивая, куда и зачем. Помимо того вскоре должна были подойти и другая партия, о которой ранее упомянул Тед. Получалось, что при желании я смог бы сразу набрать полноценную команду какого-нибудь там галеона. Беда была в том, что всю эту шатию придется кормить из собственного кармана, поскольку пиратствовать в мои планы не входило совсем. И потому мне нужна была именно дюжина.

– Всего-то двенадцать человек! Совсем как при Асувайсе! – почему-то обрадовался после моих слов виконт.

– При каком еще Асувайсе? – с подозрением спросил я.

– Это когда вы, сбежав с каторги с несколькими висельниками, сумели захватить груженный слитками серебра молуганский пинас. Затем еще один, а потом и следующий. Так что к концу недели под рукой у вас была уже целая эскадра.

Упоминание о каторге заставило меня невольно вздрогнуть. Человек, за которого меня все принимали, явно заслужил провести на ней несколько жизней сразу. Вполне возможно, в том числе и в Виргусе, на территории которого мы находились.

– А-а-а! Ну да, что-то вроде того. – Ну а что мне оставалось ответить?

Мое неведение о делах Черного Корсара было принято с пониманием. Еще бы: когда у тебя за плечами – столько славных дел, мыслимо ли удержать в памяти не самое значительное из них?

– Черный Корсар, – по-прежнему шепотом поинтересовался все тот же человек, – когда ты начнешь подбирать себе людей?

– Так! – громко обратился я ко всем сразу. – С этого мгновения прошу вас всех называть меня Счастливчиком Леонардом!

Все понимающе закивали, и лишь один из них как будто для себя лично пробормотал:

– Что-то я сомневаюсь, чтобы Черный Корсар стал бы кого-нибудь и о чем-нибудь просить.

Вот тут-то и настала пора моей маленькой мести, поскольку говорившим оказался тот, который не так давно назвал меня сопляком. Вероятно, нервничал я все же больше, чем казалось самому мне, потому что затрещина получилась настолько сильной, что ноги моего обидчика оторвались от земли, а сам он некоторое время летел над нею, чтобы приземлиться в клубах поднявшейся пыли.

Толпа одобрительно загудела, а кто-то даже произнес:

– Чувствуется рука самого Черного Корсара! – но, нарвавшись на мой все еще зверский взгляд, тут же поправился: – Самого Счастливчика Леонарда, я хотел сказать.

И все бы ничего, но Рейчел наблюдала за происходящим в ее садике из окна. Иначе как можно объяснить тот факт, что она снова показалась из дверей, крича на бегу:

– Лео, ты же мне обещал никого не убивать!

Правда, кинулась она не ко мне, а к пострадавшему, который продолжал лежать на земле.

– Она у меня лекарь, – объяснил я, чтобы не возникло недопонимания, с беспокойством наблюдая за тем, как Рейчел пытается привести мужчину в чувство: уж не перестарался ли?

Но нет, когда подруга поднесла пострадавшему к носу флакончик с нюхательной солью, тот оказался на ногах так, будто его вверх подкинули, и даже замахал перед лицом руками. Все верно: Рейчел и лекарь замечательнейший, и снадобья у нее самые что ни на есть чудодейственные.

– Счастливчик Леонард, так когда же мы приступим? – уже нетерпеливо спросил тот, что еще недавно пытался ухватиться за свою саблю. – Чего откладывать-то?

Тут я, не подозревая о последствиях, принял, как мне тогда казалось, самое мудрое решение.

– Не сейчас.

– А когда же?

– Встретимся этой ночью ближе к рассвету за городской чертой у развалин старой часовни. Вот там и поговорим.

Нет, ну а что? Во-первых, мне нужна была отсрочка, чтобы привести мысли в порядок. Во-вторых, необходимы надежные люди, на которых можно положиться. Как бы я ни был умен, определить таковых на глаз, учитывая, что пиратская специфика мне неизвестна, у меня не получится. И, действуя таким образом, по крайней мере, отсею из числа претендентов пьянчуг. Развалины часовни находятся далеко, время мною назначено позднее, и они добраться туда к урочному часу будут уже не в состоянии.

– А… – попытался было кто-то задать еще вопрос.

Пришлось повести себя так, как, по моему мнению, поступил бы сам Черный Корсар. Повернувшись ко всем спиной, я зашагал к дому, не забыв через плечо бросить:

– Я все сказал.

– Нет, как все-таки тяжело общаться с людьми малообразованными! – уже за столом, за который мы вновь уселись, сетовал виконт Антуан. – Вобьют себе в голову какую-нибудь дурь, и попробуй-ка ее оттуда выбей! Но все же, несомненно, прав был тот мыслитель, который утверждал, что просвещение необходимо внедрять с умеренностью, по возможности избегая кровопролития.

Головешка, который собой малообразованность воистину олицетворял, поскольку читать не умел, а вместо подписи всегда ставил крестик, кивал с самым умным видом. Попугай на его левом плече, прикрыв один глаз, внимательно виконта слушал. Как мне показалось – с иронией.

Другой попугай занимался своим любимым занятием – дразнил Барри. Пес улегся на полу напротив двери, на своем привычном месте. Попугай же, волоча за собой одно крыло, которое якобы у него сломано, прохаживался перед самым его носом. Раз, другой, третий… подходя к Барри все ближе и ближе. Наконец пес делал вид, что сейчас его схватит, для чего щелкал пастью. Довольный попугай, у которого крыло вдруг оказывалось целым, взлетал на сундук.

Раньше он взлетал на комод, но теперь для этой цели использовал принадлежащий виконту сундук. Тот самый, который был неимоверно тяжел. Перед тем как претенденты в команду Черного Корсара удалились, дю Эскальзер заставил их перенести свой багаж в дом. Сундуки поставили практически у входа, а самый тяжелый из них – и вовсе перед ним. В образовавшуюся узкую щель едва можно было протиснуться.

Отчасти в этом был виноват Барри, который поглядывал на носильщиков с такой подозрительностью, что тем не хватало духу отнести вещи подальше, но и о весе сундука не стоило забывать.

«Ох и принесут же нам сундуки еще проблем!» – подумал тогда я, не подозревая, насколько окажусь прав впоследствии.

– В этом вы абсолютно правы, господин виконт: тяжело иметь дело с такими людьми, – отрывая меня от размышлений, сказал Головешка.

На него одновременно скептически посмотрели двое: Блез и сидевший на плече попугай, но оба промолчали.

– Но не будем о грустном, – ответил виконт. – Черный… кхм… Леонард, у меня к вам просьба.

– В чем именно она заключается?

Просьбы я, как любой нормальный человек, жалую не очень. Мне куда больше по душе предложения. Причем именно те, от которых есть возможность отказаться.

– Леонард, окажите мне честь лично представить вас губернатору Либасона.

– Губернатору Либасона?! – Вот это я ожидал услышать меньше всего.

– Именно. Суть в том, что через несколько дней в губернаторской резиденции будет большой бал. И нисколько в том не сомневаюсь, влиятельные люди Либасона почтут за честь познакомиться с самим… э-э… Счастливчиком Леонардом.

– А это нам ничем не грозит? – Рейчел высказала то, что беспокоило и меня.

– Грозит, – охотно кивнул виконт Антуан. – Лично вам, Рейчел, это грозит тем, что вас утомит назойливость восхищенных вашей красотой кавалеров. Причем назойливых настолько, что вы устанете им отказывать в приглашениях на танец. Безусловно, если того пожелаете сами.

Глядя на воодушевившуюся Рейчел, я отчетливо понимал, что отвертеться от приглашения мне не удастся. Так же как понимал и то, что предстоят немалые траты, поскольку Рейчел обязательно решит, что для бала у нее нет подходящего наряда. Благо хоть на драгоценности деньги тратить не придется: их у нее и без того достаточно. Помимо того, мне придется купить костюм еще и для себя. Не потому, что я этого желаю, просто Рейчел заставит.

Тратить деньги на одежду я не люблю, ибо это самое что ни на есть дурацкое вложение капитала. Дурнее только тратить их на еду. Хотя без этого и не обойтись, если не желаешь морить себя голодом. По моему разумению, покупать стоит только те вещи или предметы, на которые со временем цена только увеличивается. Безусловно, в первую очередь – раритеты, оставшиеся от Прежних, а также картины или скульптуры. На самый худой конец – книги, которые при желании можно еще и почитать.

– Ну так что скажете, капитан?

– А почему бы и нет? – с самым равнодушным видом сказал я, в то время как на душе у меня в ожидании предстоящих трат на никчемные наряды скребли кошки.

– Ну вот и отлично! – обрадовался дю Эскальзер.

– Лео, рядом с тобой я начинаю чувствовать себя весьма ветреной женщиной, – заявила Рейчел, едва мы остались с ней наедине.

– И что не так, любимая?

– Вообще-то я связывала свою жизнь со Счастливчиком Леонардом. А он, оказывается, еще и Удачник, и Прун Леонардо, и Неутомимый Кайман…

– Нещадный Кайман, – успел поправить я, но она не обратила на мои слова ни малейшего внимания.

– …а теперь еще и Черный Корсар. Согласись, для этого у меня имеются все основания.

В чем-то она права. В различных местах меня называют по-разному, но ведь телом я все время оставался все тем же Счастливчиком! Знать бы еще, шутит она или нет и чем это может мне грозить.

– А какой из них тебе больше нравится? – осторожно поинтересовался я.

– Сложный вопрос… все зависит от ситуации. Иногда – Неутомимый Кайман, иногда – Счастливчик. Вот уж точно не Прун Леонардо, с которым мы постоянно ругаемся. Относительно Черного Корсара пока ничего сказать не могу, поскольку ложе с ним я еще не разделяла.

– Ну не будем тогда откладывать, – ухватив Рейчел за руку, я поволок ее за собой на второй этаж, где и находилась наша спальня. Благо что наступило время послеобеденного отдыха.

– Откладывать что именно?

– Сейчас я тебе на деле докажу, что Черный Корсар не хуже всяких там Счастливчиков, Кайманов и Удачников. А то и лучше!

– Головешка, ну что же ты себя за Черного Корсара не выдал? – уже по дороге к развалинам часовни спросил я. – Ты же врать горазд, а мы бы тебя всячески поддержали.

– Если честно, приходила мне в голову такая мысль, – ответил он, – но я ее отбросил за непригодностью.

Попугай на его левом плече и я одновременно презрительно фыркнули, после чего посмотрели друг на друга с пониманием. Головешка-мыслитель – это как из слона игрец на дуде. У того как будто и дуда самими богами к голове приделана, но толку-то!

– Понимаешь, Лео, – начал объяснять Тед, – по прибытии в Либасон я изначально выбрал неправильную форму поведения. Ну и, как следствие, попытка выдать себя за легендарного корсара оказались бы тщетной.

Мы с обоими попугаями взглянули на Головешку уважительно: здравые ведь размышления! И тут мне в голову пришла неожиданная мысль: неужели это их работа? Никогда прежде Головешка ни логикой, ни рассудительностью не отличался, тут во что угодно поверишь. И еще я подумал: нет ли у чудесного перстня Рейчел такой способности, как возможность повлиять на ум? Неплохо, если бы она отыскалась. Иной раз, решая проблему, всю голову сломаешь, а без толку. Хотя вряд ли она отыщется. Ведь что есть ум, как не совокупность образования и жизненного опыта, которые заключены в подходящие мозги? Именно в подходящие. Пусть говорят, что жизнь и дурака научит, но на практике такое видеть мне не доводилось.

Ну и как все это получить из перстня, всего-навсего на некоторое время надев его на палец? Правда, вылечил же тот Головешку от трусости? Причем так, что тот стал храбрым едва ли не до безрассудства.

– Все будет нормально, Лео! – видя мое состояние, попытался меня подбодрить Головешка. – Ты из всех моих знакомых – самая идеальная кандидатура на роль Черного Корсара. Но на всякий случай, может, повязку на глаз наденешь?

Лучше бы он промолчал. По крайней мере, я бы еще некоторое время был уверен в том, что Тед внезапно поумнел.

– Лео, там что-то не так! – сказал вдруг шедший впереди всех Блез.

– Вижу, – буркнул я.

То, что он обнаружил только что, мне благодаря моему зрению давно уже было видно. А именно – отблески света от многочисленных костров.

– По-моему, с той стороны песни доносятся, – добавила Рейчел.

– Слышу.

– И что бы все это значило?

Самому бы знать. Возле развалин древнего храма богине женской неверности и вообще всяческого блуда и излишеств Гарсии, исключенной из пантеона богами абсолютным большинством голосов, где и была назначена встреча с претендентами в сподвижники легендарного Черного Корсара, творилось что-то непонятное. Единственное, что приходило в голову, – там собрались какие-то посторонние люди. Возможно, секта, которая до сих пор почитает Гарсию, устроила праздник в ее честь? Иначе откуда там столько света? Да еще недружный хор явно пьяных голосов выводит песню. Слов отсюда разобрать невозможно, но в том, что это именно песня, сомнений нет никаких.

Я оглядел нашу компанию, что настроения не прибавило тоже. Один Блез прилично выглядит: одет по-походному, с палашом на поясе и арбалетом на плече. Но остальные!.. Празднично наряженные Рейчел с Мэри, которая бросилась передо мной на колени, так ей хотелось пойти вместе с нами. Пришлось взять. Головешка одет так, что впору называть его не «Тед Три Попугая», а «Павлин С Двумя Попугаями». И где только деньги на обновки нашел?! Даже на Барри – праздничный ошейник. Ну а сам я – тут просто слов нет!

– Лео, ты чего такой кислый? Все будет нормально, – попыталась подбодрить меня Рейчел.

Скиснешь тут! Мне все не нравится! Ни сама ситуация, ни особенно мой новый наряд. На который, кстати, пришлось потратить безумные деньги. За срочность портной запросил такую сумму, что я чуть было не рассмеялся ему в лицо. И только слово, данное Рейчел, не позволило мне высказать все, что о нем думаю. Перед визитом к портному у нас с ней был тяжелый разговор.

– Лео, – заявила она, – ты не можешь пойти на встречу с людьми в таком виде! Ты же теперь Черный Корсар! – И глаза у нее смеялись, но потом она посерьезнела. Или наоборот, развеселилась еще больше: женщин так сразу и не поймешь. – Сказать по правде, Черный Корсар нисколько не хуже Счастливчика Леонарда. Он даже чем-то напоминает мне Неутомимого Каймана, экспрессией, что ли.

– Нещадного Каймана, – поправил ее я, но Рейчел, отмахнувшись, продолжила:

– Так вот, встречают по одежке, и потому тебе, хочешь ты того или не очень, придется выглядеть соответственно.

– И чем тебе не нравится моя старая одежда? Мало того что удобная и практичная, так к тому же совсем не выглядит дешевой.

– Всем! – Рейчел была коротка и категорична. – В общем, так. Или ты соглашаешься со мной, или я остаюсь дома!

Оставить Рейчел дома было бы идеальным вариантом, но!..

Теперь, когда Либасон наполнен слухами о внезапно объявившемся Черном Корсаре, возникала очевидная сложность. Чем занимаются пираты все свободное от грабежей время? Правильно – они либо пропивают награбленное, либо прячут сокровища в труднодоступных местах. Именно с последним и была связана вся суть проблемы. Оставь я Рейчел дома – и где гарантия, что кто-нибудь ее не похитит и не начнет шантажировать меня, вернее, Черного Корсара, пытаясь выведать места, где зарыты клады? То-то же! Конечно, можно было срочно покинуть Либасон и скрыться где-нибудь в глуши, что совсем не входило в мои планы, поскольку предатель Гаспар не будет находиться на Терессе вечно. В общем, печально вздохнув, мне пришлось с ней согласиться.

Наряд, который в представлении Рейчел должен соответствовать Черному Корсару, выглядел следующим образом. Во-первых, по понятным причинам, он был полностью черного цвета. И это единственное, что меня в нем устраивало, поскольку черный цвет – один из моих любимых.

Но остальное!.. Лосины были настолько в облипку, что напоминали гимнастическое трико цирковых акробатов. Мало того, они немилосердно жали там, где и должны были жать мужчине, который всю свою жизнь привык ходить в свободной и не стесняющей движений одежде.

В пару к лосинам шли высоченные, доходившие ровно до того места, где они мне жали, украшенные позолоченными шпорами ботфорты. Зачем шпоры моряку, оставалось только догадываться, но Рейчел категорически потребовала, чтобы те имелись. Камзол, конечно же тоже черный, настолько был заужен в талии, что мне постоянно хотелось сорвать его с себя, бросить наземь и долго-долго топтать ногами. Но и это еще не все! В комплекте к костюму шли пышное черное жабо и широкополая шляпа, украшенная огромным пером, – ни за что не догадаетесь! – антрацитового цвета.

– Получилось вполне неплохо, – оглядев меня со всех сторон, заявила Рейчел. – И будет совсем хорошо, когда твое лицо перестанет быть багровым и примет свой обычный цвет.

«Вряд ли такое случится, пока я не сдеру с себя все это», – думал я, чувствуя, как горит лицо от бешенства.

Головешка, увидев меня в моем новом облике, воскликнул:

– Ух ты! Как только позволят средства, приобрету себе такой же.

«Я тебе его при первом удобном случае подарю», – мысленно поклялся я.

Мэри была сама восторженность:

– Господин Леонард, вы так замечательно выглядите! Я бы обязательно в вас влюбилась, если бы не госпожа Рейчел! – И она вдруг смутилась.

И только умница Блез смотрел с сочувствием. И еще, по-моему, наш пес Барри, который то и дело на меня косился.

Развалины храма приближались, рев многочисленных голосов становился все громче, а отблески пламени виднелись все отчетливее.

– Блез, сходи посмотри, что там происходит, – отправил я его в разведку. – Мы тебя здесь подождем. Не нравится мне все это!

Не будь на мне наряда, к которому уже успел проникнуться ненавистью, я бы и сам сходил. Но один только звон шпор по камням выдаст меня издалека.

– Понял, Лео, – кивнул он и растворился во тьме.

Вернулся Блез нескоро. И даже в окружающей нас тьме было видно, как он озадачен.

– Ну и что же происходит возле развалин? – нетерпеливо спросил я.

– Лео, там творится нечто! – загадочно начал он. И замолчал.

– Блез, не тяни, пожалуйста!

– Да не тяну я, Лео, дай только с мыслями собраться, настолько все неожиданно…

– Блез!

– В общем, так… там еще то сборище! Народу!.. Я было считать начал, но на третьей сотне сбился. Навскидку – около тысячи, а то и все две. Повозки, кареты, столы накрытые, лодок полно, а на якоре рядом с берегом корабль стоит. Женщин, кстати, хватает тоже. Но они выглядят так, будто их по всем городским борделям собирали.

Значит, не показалось. Слышал я нечто похожее на пьяный женский смех, но решил, что это ночная птица. Или какой-нибудь нетопырь. Хотя те вроде визжать не умеют.

– Все пьют, пляшут и песни орут, – продолжал делиться впечатлениями Блез.

– Праздник у них, что ли, какой? – предположила Рейчел. – Неудачное ты, Лео, все-таки место выбрал.

– Да кто же мог знать? – начал оправдываться я, когда Блез меня перебил:

– Нет, не праздник. Судя по разговорам, все эти люди тебя ждут. Вернее, Черного Корсара.

Нет нужды и говорить, насколько я озадачился. Ну и где тут выбрать дюжину человек, когда их там тысяча! А то и две. Могу себе представить реакцию остальных!

– Кстати, они еще и на саблях сражаются. Не по-настоящему, а как будто для разминки. Думаю, чтобы впоследствии на Черного Корсара впечатление произвести.

– Да уж, ситуация! – опечалился я.

Рейчел же обрадовалась.

– Лео, ты чего?! Наоборот, все удачно складывается! Можно прямо сейчас набрать команду и пойти захватывать «Нетопырь»! А на нем – сразу в плавание, на Терессу.

– Прямо так сразу и в плавание? Что, даже домой за вещами не заглянем?

– А что у нас ценного осталось? Такого, чтобы не жаль было бросить?

– Да хотя бы твои наряды и драгоценности. Что их, здесь оставлять?

– Ради такого дела мне моих платьев не жаль! А мои драгоценности ты в руках держишь: я как знала и потому с собой их захватила.

То-то саквояж в моих руках показался мне таким тяжелым! Вообще-то я предполагал, что в нем лежит что-нибудь перекусить между делом. Ну и выпить. Не всухомятку же питаться.

– А как же бал в губернаторском дворце? – попробовал я отговориться от немедленного захвата «Нетопыря». – Ты же так хотела на нем побывать.

Рейчел печально вздохнула.

– Вот с этим сложнее. Но иногда следует идти на жертвы. В конце концов, нельзя же упускать такой случай! – И тут же чисто по-женски перескочила на другую тему: – Нет, ну как же я оказалась права, когда уговорила тебя одеться поприличней! Как в воду глядела! Представляешь, столько народу, а ты вдруг одет как не знаю кто.

– Кстати, виконт дю Эскальзер тоже там, – сообщил Блез.

– И что же он делает?

– Когда я уходил, он с повозки какую-то речь произносил. О чем именно, расслышать у меня не получилось, но народ ревел восторженно. Ну так что будем делать? Возвращаемся или все же к ним пойдем?

– К ним пойдем, – с тяжелым вздохом сказал я. – Выбора у нас нет. Если мы к ним не пойдем, они сами к нам придут. А это еще хуже.

– Все будет хорошо, Лео, предчувствие у меня такое! Идем быстрее, чего тянуть? – Головешка пританцовывал от нетерпения. Еще бы: по рассказу Блеза, выпивка там бочками.

Я посмотрел на попугая на левом плече Головешки: самое время тому сказать что-то подходящее к случаю. Что-нибудь философское о тщетности бытия, что дало бы мне возможность настроиться должным образом. Но он, как и его собрат, беспробудно спал.

Вскоре нам начали попадаться тела. Поначалу я было подумал, что они – жертвы разминок с саблями, но, когда Головешка нечаянно наступил кому-то на руку, пострадавший что-то пьяно пробормотал. Тел становилось все больше, а голоса звучали все отчетливее. Уже можно было разобрать слова старинной пиратской песни, где говорилось об отважном корсаре, который начал юнгой, закончил капитаном и ушел на покой таким богатым, что сам король занимал у него деньги.

– Да кто же так «ля» берет! – неожиданно возмутился Головешка. – Такую песню испоганили! Ну ничего, сейчас я им покажу, как надо!

– Так, Теодор! – сразу же осадил его я. – Мы сюда по делу прибыли. А это значит, не пить и глотку не драть, даже если начнут уговаривать.

– Что, вообще ни капли? – На Головешку было жалко смотреть. – А если поднимут тост за вольное братство?! Пираты мы или кто?!

Глава 5

– Лео, ну что мы медлим?! – заявила Рейчел. – Пойдем уже наконец, представишься.

Кем? Черным Корсаром?! И я еще раз мысленно обрушил на голову Теодора все известные мне проклятия, а также те, которые только что придумал сам.

– Нет, мы пойдем к ним немного погодя. А пока поднимемся вон на ту горку, откуда вначале все хорошенько рассмотрим.

Необходимо было выработать план на случай внезапного отступления, и для этого нужна рекогносцировка местности.

Рейчел с Головешкой одновременно фыркнули. Рейчел, в отличие от Теда, фыркнула не скрываясь. Ну да, ей же не грозит получить по загривку, как в случае с ним.

То, что я узрел с вершины холма с помощью особенного устройства Прежних, которое способно разогнать ночную тьму, заставило меня присвистнуть от изумления.

– Что там? – по очереди спросили Рейчел, Блез и Головешка, и лишь Мэри вопросительно на меня посмотрела.

– Сейчас сами все увидите, – только и ответил я. – Дайте мне еще пару минут.

Блез не солгал и не выдумал, разве что немного ошибся в подсчетах. Народу возле руин храма Гарсии собралось не менее трех тысяч. Невдалеке от развалин, в укромной бухточке, на якоре действительно стоял корабль, чья палуба почти сплошь была заставлена бочками, ящиками и корзинами. От его борта то и дело отваливали шлюпки, которые, груженные всем этим, направлялись к берегу. Их место тут же занимали другие, под погрузку.

«Кто-то весьма неглупый, воспользовавшись ажиотажем, получит отличный навар! – размышлял я. – Явно же, что в бочках – вино, в корзинах – закуска, и никто это бесплатно не раздает».

С людьми все выглядело так. Отдельно стояли навигаторы. Было их не меньше полусотни, и каждый из них курил трубку. Рядом с ними располагались боцманы с блестевшими в свете многочисленных костров дудками на груди.

«А вот эти – непременно марсовые», – думал я, разглядывая еще одну группу людей.

Да и как их спутаешь с обычными моряками, когда все они похожи на обезьян. Не внешне, пластикой. Еще бы: на кого должен быть похож человек, которому приходится бороться на реях с тяжелыми, вырывающимися из рук под порывами ветра полотнищами парусов? И все это происходит на огромной высоте, во время разгула стихии, когда корабль ложится то на один, то на другой борт от гигантских волн?

Корабельных коков легко было признать по необъятным талиям и важным походкам. Ну да: кто самый главный после капитана человек на корабле? Засомневаешься в этом и будешь вечно голодным.

Чуть в отдалении толпа моряков с обнаженными саблями брала штурмом холм. Вероятно, это были те, кто надеялся попасть в абордажную команду Черного Корсара. Отдельно собрались мальчишки, некоторые – совсем еще малыши. Как я смог понять – будущие юнги. Им что-то объяснял седоусый и седобородый, опирающийся на костыли старик с попугаем на плече. Правда, одним.

Удалось мне разглядеть и виконта дю Эскальзера. Тот, стоя на бочке и энергично жестикулируя, произносил какую-то речь. Окружившие его слушатели внимали ему с открытым ртом. И еще повсюду пили, орали пьяными голосами песни и затевали потасовки.

На дальнем от нас краю, где стояло десятка полтора карет, все выглядело совсем по-другому. Покрытые скатертью и ломящиеся от всевозможных яств и напитков столы. Стулья с высокими резными ножками, на которых восседала знать. Что аристократы тут делают, пока оставалось для меня загадкой. Стремятся попасть на корабль Черного Корсара офицерами? Вполне могло быть и такое.

У самого подножия холма, на котором мы и находились, располагались палатки. Немного, не больше десятка, и в них то и дело входили мужчины, чтобы через некоторое время выйти наружу с весьма довольными лицами.

Я терялся в догадках, что же там такое происходит, но все объяснилось просто. Вслед за очередным мужчиной, чем-то похожим на нашего Головешку, из палатки выглянула женщина. Она была полностью обнажена и прижимала к себе спереди одежду. Окликнула вышедшего ранее мужчину, после чего получила монеты.

– Лео, сколько можно смотреть одному?! – возмутилась Рейчел. – Другим тоже хочется!

И я с тяжелым вздохом передал ей устройство. Хотел еще добавить, чтобы на палатки не глазела – в некоторых сверху имелись большие дыры, но затем передумал. Скажи я Рейчел, и ее обуяет любопытство: почему это нельзя, что там такого интересного?

Настроение было самое поганое – все мои планы летели в бездну. Толпа огромная, неуправляемая, и что делать дальше, я понятия не имел. Рейчел вскоре передала устройство Блезу, а тот сразу же протянул его владельцу – Головешке. Но и Тед пользовался им недолго, заявив:

– Ну и что тут рассматривать? Пойдемте вниз.

– И верно, сколько можно здесь стоять? – присоединилась к нему Рейчел.

Никогда прежде я не пребывал в такой растерянности. Спуститься недолго, но дальше-то что? Что я скажу всем этим людям, даже если они нисколько не сомневаются в том, что я Черный Корсар? Мне не нужна чужая слава, нужна всего лишь дюжина человек.

– Блез, – сунул я ему в руки саквояж, – присмотри за ним. Внимательно присмотри.

– Что в нем?

– Драгоценности Рейчел, – честно признался я. – И вот еще что: если что-нибудь пойдет не так, не обращай внимания ни на что, спасай Рейчел. Даже ценой саквояжа.

– Понял, – кивнул он.

Вот этим он мне всегда и нравился: никаких лишних вопросов. И мы начали спускаться с холма. Головешка попытался вырваться вперед, но был остановлен моим строгим окриком:

– Держись ко всем поближе и даже на шаг не отходи!

Мы шли к виконту – единственному человеку, которого я здесь знал. Поначалу никем не замеченные, пока наконец, вероятно, один из тех, кто успел побывать днем у нашего с Рейчел домика, не завопил:

– Он здесь! Черный Корсар здесь! Вот он!

Почему-то все кинулись не к нам – в другую сторону, Туда, где стояли бочки и всем наливали вино и ром. Поначалу я даже обеспокоился: уж не ждут ли они того, что Черный Корсар начнет угощать за свой счет? Каких богов ради?! Затем, приглядевшись, увидел, что перед тем, как получить в руки стакан или кружку, каждый что-то подписывает.

«Уж не пропивают ли они то золото, которое намерены добыть под руководством Черного Корсара?» Я готов был поклясться, что недалек от истины.

Виконт Антуан увидел нас издалека.

– Господин капитан… э-э-э… Счастливчик, как хорошо, что сначала вы подошли ко мне! – почему-то обрадовался виконт. – А не сразу начали отбор кандидатов.

– И что в этом хорошего? Или плохого, в том случае, если бы все пошло по-другому?

– Сейчас я вам все объясню. Суть в том, что вначале вам стоило бы переговорить с некими людьми…

– На предмет?..

– На предмет предложения, которое они собираются вам озвучить. И сразу попрошу вас меня не благодарить. По сути, мое содействие во всем этом ничтожно.

– Так, может быть, для начала вы хоть что-нибудь мне объясните? – надоело мне слушать его загадки.

– Вон там, – и виконт движением головы указал на место, где за столами восседала знать, – вы все объяснения и получите.

– И кто эти люди?

– О-о-о! Можно сказать, здесь собрался весь цвет Либасона! Но главный среди них – ближайший помощник губернатора граф Даскью. К сожалению, сам губернатор прибыть не смог, хотя и страстно того желал. Как же не вовремя скрутила его подагра! Да, вот еще что, господин… э-э… Леонард, какое бы решение вы ни приняли, надеюсь, наш с вами договор останется в силе.

И я кивнул, подтверждая. Что бы все это вокруг нас ни значило, Антуан по-прежнему продолжал меня устраивать как навигатор.

Все происходящее казалось мне фантасмагорией, и больше всего хотелось очутиться дома. А еще лучше – в глухом лесу, возле стреляющего в небо искрами костра, над которым бурлит котелок с наваристой мясной похлебкой. На всякий случай я сжал руку Рейчел: точно мне все не снится? Она посмотрела на меня восторженными глазами, настолько вся суматоха ей нравилась. Засомневавшись, что она мне снится тоже, я ущипнул себя за руку, хотя мог бы этого не делать. Сны мне снятся самые разные, как правило – яркие и необычные, но ни в одном из них мне не жмут ноги купленные в спешке ботфорты.

– Ну так что, Леонард, пойдемте? – поторопил меня уже виконт дю Эскальзер.

Народ, сообразив наконец, где находится тот, чьего появления все так ждали, окружил нас плотной толпой и только после моего рыка расступился коридором. Сквозь него мы и пошли, причем я старался не обращать внимания на устремленные на меня взгляды. В них смешались и надежда, и восхищение, и даже какое-то заискивание, что ли.

Я даже услышал за спиной чей-то завистливый вздох:

– Ничего удивительного: с такими-то деньжищами любую красавицу можно себе позволить.

И вот тогда мне стало обидно за себя. Рейчел полюбила меня совсем не за деньги. Нет, конечно, как и любой другой женщине, те ей жизненно необходимы, чтобы не думать о завтрашнем дне, покупать себе красивые наряды и украшения, а иногда – просто бездумно их тратить. Но когда мы встретились, не так уж много у меня их и было, денег. Вернее, не было их совсем.

– Лео, ты чего такой хмурый?

И тогда я спросил напрямую:

– Рейчел, ты же меня не из-за денег полюбила?

Мне всегда нравился ее смех, но в тот миг он почему-то меня задел.

– И что в сказанном мною смешного?

– Лео, давай попозже об этом поговорим, сейчас не самое время. Тем более мы уже пришли.

Все так и было. Весь, как выразился виконт, цвет Либасона при нашем приближении поднялся из-за стола и даже отвесил поклон. Выверенный, чтобы не уронить чувство собственного достоинства, и в то же время вежливый. С моей стороны они получили всего лишь кивок, не более того. Все дело было в том, что при любой попытке наклониться тесный камзол начал подозрительно потрескивать в районе подмышек, и я попросту опасался, что ткань не выдержит. Но так получилось даже лучше, поскольку они все переглянулись, после чего посмотрели на меня с куда большим уважением. Если глядеть в самую суть, кто они такие? Всего лишь правители, пусть и не самого захудалого города. В то время как перед ними – не кто-нибудь, а живая легенда. Конечно, в том случае, если бы перед ними стоял подлинный Черный Корсар.

– Господин дю Эскальзер передал нам, что вы хотели бы, чтобы вас называли Счастливчиком Леонардом, – сказал один из них, в котором я без труда по описанию виконта признал помощника губернатора Либасона графа Даскью.

Его трудно было не признать, ведь за всю свою жизнь людей с таким объемистым чревом мне приходилось видеть только дважды. И снова я лишь кивнул, на этот раз в качестве предосторожности сдвинув лопатки на спине, а заодно послав очередную порцию проклятий портному. Причем в таких пожеланиях и выражениях, что, если бы они достигли цели, тот посреди ночи вскочил бы на ноги из постели так, будто на него плеснули кипятком. Вероятно, в моем взгляде что-то отразилось, потому что граф нервно вздрогнул и даже попятился назад.

Толпа, в которой перемешались и навигаторы, и судовые повара, и марсовые, и абордажники, все время шедшая за нами, остановилась в отдалении. Все они умолкли и теперь прислушивались, пытаясь уловить, о чем именно идет разговор.

– Вы присаживайтесь, присаживайтесь, господин Леонард. – Придя в себя, Даскью гостеприимным жестом указал на стол напротив себя.

Там, кстати, имелось всего два свободных места: для меня и Рейчел. Вернее, три, но одно из них предназначалось виконту дю Эскальзеру, которое он и занял сразу после нас. Так что поневоле Блезу с Головешкой пришлось остаться на ногах. Головешка принял это как само собой разумеющееся, но не Блез. Он хмыкнул и бесцеремонно освободил себе стул, на котором до этого восседал какой-то дворянчик.

– Лучший мастер абордажей из всех мне известных, Блез Безумец, – на всякий случай представил его я. – Моя правая рука. Человек весьма свирепый, но только к врагам. Надеюсь, все о нем слышали?

Вначале Блез недоуменно на меня покосился, но затем мою игру принял. Он подхватил вилку со стола, завязал ее узлом, воткнул в стол. Затем он захотел сделать что-то еще, но, получив от меня удар под столом по ноге, мол, этого будет достаточно, успокоился.

Успокоился, правда, не сразу, ибо вначале случился небольшой казус. Но в этом полностью был виноват я сам. Суть в том, что я совершенно позабыл о шпорах на сапогах. Вот звездочкой на конце одной из них по ноге ему и досталось. Вероятно, я угодил в какое-то особенно болезненное место, потому что он, бешено взревев от боли, вскочил на ноги. На этот раз вздрогнули все без исключения. Мало того, до самого конца нашего разговора аристократы то и дело косились на Блеза с тревогой.

– Блез, тут все свои, веди себя прилично, – сказал ему я. – И еще пообещай мне, что никого не тронешь.

– Я постараюсь, капитан, – вновь принимая мою игру, кивнул он, развязывая вилку обратно и с горкой накладывая ею на блюдо перед собой что-то мясное.

– Итак, можно приступить непосредственно к делу, – заявил граф Даскью, когда все за столом успокоилось, а передо мной, Рейчел и Блезом возникли бокалы с вином и кружки с ромом. Мне досталась массивная, из чистого серебра посудина, куда свободно поместится бутылка. У Блеза она была попроще, но вместимостью нисколько не меньше. Перед Рейчел стоял лишь бокал с вином. – Виконт, вы объяснили господину Леонарду, в чем заключается суть нашего предложения?

– Нет, господин Даскью, – ответил ему тот. – Мы ведь договорились, что вы сделаете это сами.

– Ну что ж, тем проще. Вот это, – помахал Даскью перед собой листом гербовой бумаги, скрепленным сургучной печатью, – каперский патент. Это, – и передо мной лег на стол еще один лист, – документ на владение кораблем. Вам только и остается, что поставить подпись под обоими документами.

– Документ на владение «Нетопырем»?! – почему-то обрадовалась Рейчел.

Я поморщился: дался же ей этот гигант! Даскью неожиданно смутился.

– Ну, не совсем «Нетопырем»… И тем не менее корабль отличнейший. – При этом он смотрел на меня.

– «Нетопырь» мне без надобности, – твердо сказал я, после чего граф с нескрываемым облегчением выдохнул.

«Впрочем, как и любой другой корабль», – понимая, к чему он клонит, подумал я.

– Условия, а как вы понимаете, без этого не обойтись, мы обговорим отдельно, – продолжил Даскью. И не успел я еще полностью прийти в себя после неожиданного предложения, как он добавил: – Остаются лишь сущие пустяки: убедиться, так сказать, в вашей подлинности. Кейн, – бросил он через плечо. – Приведите сюда Алавира!

Произнося все это, Даскью пристально всматривался в мое лицо. Не знаю, что он хотел на нем увидеть, но у него при всем желании не получилось бы ничего рассмотреть. В тот момент я был занят тем, что стаскивал с сапога вторую шпору. Первая шпора слезла легко, и мне даже удалось утопить ее пяткой в песок, но вторая почему-то упрямо не хотела покидать свое место.

К неприятностям в виде человека, знающего Черного Корсара лично, я подготовился заранее. Хотя бы потому, что рано или поздно это должно было случиться. И даже продумал варианты действия на этот случай. Первый был весьма прост в исполнении, но от этого не менее эффективен. Он заключался в том, чтобы, с гневом прокричав нечто вроде: «Ну наконец-то ты мне попался!» – убить его, тем самым не дав даже открыть ему рот.

Второй вариант был сложнее и грозил куда более серьезными последствиями. Чтобы исполнить его, необходимо содействие тех, кто безоговорочно верил в то, что я и есть Черный Корсар. А таких, думаю, здесь подавляющее большинство.

Так вот, подняв их и разнеся все в округе, в том числе и графа Даскью с остальной знатью, немедленно отправился захватывать корабль. Я даже краткую речь подготовил. Хватит, мол, сидеть на берегу, когда в море нас ждет столько сокровищ!

Первый вариант казался мне более предпочтительным, ведь в этом случае жертва должна быть только одна. Зато во втором существовала возможность исчезнуть во тьме ночи по дороге в порт. В конце концов, права Рейчел: не осталось у нас дома ничего такого, о потере чего можно было бы сожалеть.

Человек, который должен был признать во мне знаменитого корсара либо же уличить в самозванстве, появился в тот самый момент, когда вторая шпора наконец-то слетела с сапога. «Добрый знак!» – подумал я, разглядывая соратника Черного Корсара и одновременно решая, какой из двух вариантов задействовать.

Виконт Эскальзер появление Алавира принял крайне скептически, всем своим видом говоря: «Господа, к чему все эти лишние телодвижения, когда и без того все понятно?!»

– Итак, Алавир, признаете ли вы в этом человеке Черного Корсара? – спросил у того Даскью.

Рейчел, как ни пыталась оставаться спокойной, выглядела испуганной и потому спрятала лицо за кружкой. Моей кружкой из литого серебра, к тому же полной рома и оттого тяжеленной, отчего рука у нее заметно подрагивала. Сидевшие за столом дворяне по большей части глазели не на Алавира, а на мою подругу, очевидно гадая: «Неужели эта хрупкая леди с утонченными манерами действительно решила все это выпить?!»

Блез напрягся, ибо не знал, как ему поступить, ведь никаких инструкций от меня ему до сих пор не поступило. Самому мне следовало бы принять грозный вид: вы что, мол, все с ума тут посходили, раз сомневаетесь в том, кто я есть на самом деле?! Но мне было не до суровостей: после того как сапоги лишились шпор, они перестали жать, и потому, подозреваю, по моему лицу блуждала счастливая улыбка.

Алавир мне понравился. Средних лет, видно, что бывалый моряк, внешне он чем-то походил на Блеза. Такой же светловолосый и светлоглазый, разве что гладко выбрит и пониже ростом на целую голову. И еще мне точно доводилось видеть его раньше. Мельком, но у меня хорошая память на лица, и потому ошибиться я не мог.

– Ну так что скажете, Алавир? – переспросил Даскью.

И тут этот человек сказал то, чего я ожидал меньше всего:

– Рад вас снова видеть, капитан.

– Не успел по тебе соскучиться, и ты знаешь почему, – ответил я, добавив в голос многозначительности и подготовив себе почву на тот случай, если в дальнейшем что-то пойдет не так. Тогда вполне обоснованно можно будет прибегнуть к первому варианту.

– Да ладно вам, капитан, – покаянно склонил голову Алавир. – Как говорится, кто старое помянет…

Даскью многозначительно переглянулся со своим соседом по столу, а затем и с остальными. Блез заметно расслабился. Головешку за спиной я видеть не мог, но он определенно издал вздох облегчения. А Рейчел наконец-то перестала прятаться за кружкой, поставив ее на стол.

– Итак, господин капитан, после того, как всяческие сомнения касательно вашей личности пропали, нам только и остается, что завершить дело, – заявил он.

Передо мною волшебным образом расчистилась часть стола, где тут же возникли бумаги, чернильница, песочница и несколько гусиных перьев.

– И с чего вы взяли, господин Даскью, что я стану подписывать эти документы? – небрежно заявил я. Надеюсь, так же небрежно, как сам он жестом отпустил слугу, который наполнил бокал вином.

– Вас что-то не устраивает? Корабль, ваша доля в будущей добыче? Что-то еще?

– Все. Не люблю, знаете ли, кабалу, – честно ответил я.

И чем иначе было сделанное мне предложение, как не ею? Возможно, настоящий Черный Корсар с радостью бы принял предложение Даскью. Особенно в той ситуации, в которой находился я. Но я не Черный Корсар и не собираюсь становиться ни им, ни вообще пиратом. Единственное, что мне нужно, – это добраться до острова Тересса и взять за горло Гаспара. А для этого достаточно любого корабля, который способен до него доплыть, и дюжины матросов.

– Понимаете, капитан, – осторожно начал Даскью, очевидно полагая, что я решил поторговаться, – мне известно ваше стремление овладеть «Нетопырем», но с этим существуют известные трудности. Все-таки флагман королевского флота Виргуса и его гордость!

– Вы меня неправильно поняли, – поспешил прервать его я. – Даже если вы предложите мне флот Виргуса полностью, ничего это не изменит.

Головешка, не сдержавшись, толкнул меня в спину: мол, Лео, ты чего творишь?! Рейчел, поняв, что «Нетопыря» нам не отдадут ни под каким предлогом, утратила к разговору интерес и занималась тем, что кормила пса. Один лишь Блез поглядывал на меня с одобрением. Но даже если бы оба они, по примеру Головешки, на меня вдруг накинулись, ничего бы это не изменило.

– Это ваше окончательное решение, капитан?

И я кивнул: окончательнее некуда. Судя по тону графа Даскью, немедленный арест мне не грозил, что вполне бы могло и произойти в случае отказа. А раз так, самое время откланяться.

– Извините, господа, вынужден вас покинуть, – заявил я, после чего поднялся на ноги, помогая встать Рейчел. – Идем, дорогая.

Затем, найдя взглядом Алавира, движением головы велел ему следовать за собой. Вполне логичное действие для Черного Корсара. Поступи я по-другому, и возникло бы много вопросов. Помимо того, мне хотелось узнать, почему он подтвердил то, что не является правдой. Какой у него был в этом интерес?

– Но, по крайней мере, бал господина губернатора посетите? Виконт дю Эскальзер говорил, что вы уже дали согласие.

Даскью выглядел заметно расстроенным. Интересно, какова его доля в будущей добыче? Помимо того, ему предстояло объяснение с губернатором, чья доля, разумеется, должна быть выше.

– Всенепременнейше.

Не посетишь его тут! Рейчел успела уже побывать у нескольких модисток, а у парочки из них заказала бальные платья.

Несколько шагов – и я уткнулся в толпу, которая за время нашего разговора с графом шаг за шагом успела приблизиться к столам почти вплотную и непременно все слышала.

– Капитан, а как же мы? – спросил один из желающих попасть ко мне в команду. По виду – боцман, поскольку фигура у него была монументальная, а на груди переливалась золотом в свете костров начищенная медная дудка.

– Что – «вы»?

– Ну… для чего мы тогда здесь все собрались?

Мне и самому хотелось бы знать, для чего именно. И еще так и подмывало заявить: у господина Даскью на руках готовый патент, договоритесь между собой, выберите капитана, и пусть он его подпишет.

Но вместо этого я лишь сказал:

– Обстоятельства изменились, и в ближайшее время мне будет совсем не до этого.

Что отчасти было правдой.

Гул разочарованных голосов был настолько сильным, что Барри не на шутку разнервничался, после чего начал рычать и лаять. И мне едва удалось его успокоить.

– Говорите, Алавир, – когда мы отдалились от всего этого сборища, велел я.

– Что именно, капитан?

– Все! И прежде всего почему вы подтвердили, будто я Черный Корсар. С какой именно целью? Хотя нет, вначале скажите, где я мог вас видеть? Никак не могу вспомнить.

– Где вы меня видели? Я был среди тех, кто пришел вчера к вашему дому. Правда, на глаза я старался не попасться. Что же до остального… Знаете, раньше мне встречалось множество людей, которые пытались выдать себя за Черного Корсара, но я не видел ни одного, кто бы так яростно отрицал, будто им является.

– И что из этого?

– И я подумал: после того как Черный Корсар пропал без вести, почему бы не появиться еще одному? Вы вполне достойная кандидатура. В вас сразу виден прирожденный лидер. Мало того, к вам тянутся люди, а такие прозвища, как «Счастливчик», никогда не рождаются на пустом месте. Словом, кандидатура вполне достойная, чтобы заменить этого легендарного… негодяя.

– Вы сказали – негодяя?

– Ну, если отбросить всю внешнюю мишуру, внутреннюю сущность этого человека можно охарактеризовать одним емким словом.

– И вы решили сделать так, чтобы еще одним негодяем на свете стало больше?

– Леонард, даже приложи вы массу усилий, негодяя из вас не получится. А вот благородный пират – вполне. Именно такой, какими все они когда-то и были до того, как их не прокляло золото.

Быть пиратом мне по-прежнему не хотелось. Ни благородным, ни проклятым золотом, ни любым другим. Но сама судьба послала мне этого человека, и грех не воспользоваться этой возможностью. Нам необходимо попасть на Терессу, и мы туда доберемся тем или иным образом.

– Вы говорите, Черный Корсар пропал без вести. Значит, он действительно существовал? – Сомнения все же оставались.

– Существовал. – Алавир кивнул.

– И вы его видели лично?

– Безусловно. Мало того, мне довелось несколько лет плавать шкипером на одном из его кораблей.

«Этот человек в состоянии мне помочь. И пусть он преследует свои, только одному ему известные цели, общей картины это не меняет».

Правда, существовали трудности другого рода.

– Видите ли, Алавир, вся моя морская практика заключается в том, что однажды мне пришлось провести в шлюпке под парусом пару-тройку недель.

– Это несложно было понять.

– И?..

– И тем не менее.

Ладно, пора переходить к насущному.

– Знаете, Алавир, мне необходимо попасть на Терессу. По понятным причинам, пассажиром туда не добраться, и у меня единственный выбор: чтобы оказать на острове, мне нужен корабль. И команда. Вы сможете мне помочь?

– Смогу, – твердо сказал он. – В обмен на единственное условие.

– Какое именно?

– Вы должны гарантировать мне место на своем корабле, капитан.

– Договорились. Место шкипера вас устроит?

Глава 6

– Итак, господа, мы собрались для того, чтобы наконец решить, что нам делать дальше.

Произнеся эти слова, я по очереди обвел всех присутствующих за столом суровым взглядом.

Больше всех конечно же досталось виконту: на нем я задержал свой взгляд особенно долго. Еще бы! В том, что мы до сих пор не захватили корабль и не отправились к берегам Терессы, в основном именно его вина.

После ночного разговора с Даскью около развалин часовни прошло уже две недели, но мы по-прежнему оставались в Либасоне. Нет, Алавир свое обещание выполнил, и те люди, которых он втайне подобрал, вполне меня устроили.

Вина виконта была в том, что мы несколько раз пытались захватить подходящий корабль, но каждый раз – безуспешно. Дю Эскальзер, чтобы не остаться без своих сундуков, заблаговременно их перемещал поближе к той посудине, которую мы наметили своей жертвой. А чтобы сундуки никуда не делись, выставлял возле них охрану. Для капитана корабля это становилось знаком – скоро пожалует Черный Корсар. Естественно, судно тут же уходило в море. Или хуже того – с намеченной жертвы ко мне прибывала делегация, которая заявляла, что совсем не против того, чтобы над кораблем взвился пиратский флаг, но сначала нужно договориться о доле в добыче.

Убедившись, что виконт моим взглядом проникся достаточно, я перевел его на Рейчел. Признаться, мне очень надоели все эти бесконечные балы и рауты, на которых нам с нею приходилось бывать практически ежедневно.

Утро обычно начиналось с того, что Рейчел перебирала множество приглашений, решая, куда именно мы отправимся сегодняшним вечером. По понятным причинам, ее одну я бы не отпустил, но для меня все эти визиты были в тягость. Прежде всего мне приходилось выдавать себя за человека, о котором я знал только понаслышке. Все эти люди пытались завести со мною разговор о тех событиях, о которых я не имел ни малейшего понятия. Завидя мою саблю, с которой, чтобы не выходить из образа, мне приходилось не расставаться, все спрашивали: «Та самая?» Я понятия не имел, что означает «та самая», но на всякий случай с важностью кивал. Еще мне сыпалось огромное количество выгодных предложений от всяких господ, которые заключались в том, чтобы организовать экспедицию, конечной целью которой, естественно, было золото. Некоторые господа оказались настолько красноречивы, что отказ давался мне с огромным трудом.

И еще этот граф Даскью. Он каждый раз умудрялся появляться там, куда мы с Рейчел наносили визит, чтобы задать единственный и уже порядком набивший мне оскомину вопрос: «Ну что, господин Черный Корсар, не передумали?»

Что было самым паскудным, последние деньги таяли с бешеной скоростью. Особенно запасы уменьшались из-за трат на наряды Рейчел, поскольку я понимал: для нее оказаться в одном и том же платье на нескольких раутах кряду – верх неприличия.

Рейчел прониклась моим взглядом куда меньше виконта. Вероятно, потому, что вечером нас ждал очередной раут, а в соседней комнате – еще одно платье, которое на наших глазах принесла модистка на финальную примерку. Но на всякий случай она сделала виноватый вид, и это пусть немного, но все же меня утешило.

– Блез, – обратился я к следующему, – вот от тебя-то я ожидал меньше всего!

Тот, по примеру других, срочно принял виноватый вид, но раскаиваться не стал, хотя на всякий случай пробормотал:

– Да все нормально, Лео! Я могу прямо сейчас! – и даже сделал вид, что поднимается на ноги.

Чтобы тут же снова плюхнуться на стул после моего успокаивающего жеста. С видимым облегчением. Раз никуда прямо сейчас отправляться не надо, значит, у него будет еще какое-то время, чтобы вновь встретиться с прелестной баронессой, с которой он крутит любовь уже вторую неделю.

На Головешку я даже смотреть не стал, пусть виноват он был не меньше, а то и больше других. Хотя бы потому, что именно его стараниями я оказался в той ситуации, в которой оказался. Тед мало того что палец о палец не ударил, считая свою миссию полностью выполненной, так еще и досаждал мне бесчисленными просьбами, которые через него передавали какие-то люди, судя по всему, вознаграждая его звонкой монетой. Каждый раз я его решительно прерывал еще в самом начале разговора и даже не представляю, как он выкручивается.

Единственный, к кому не было ни малейших претензий, – это Алавир, и на него я посмотрел вполне благожелательно. И еще – с тайной надеждой: вдруг он узнал или сделал нечто такое, что в корне все изменит?

К моему немалому удивлению, именно так все и оказалось.

– Есть у меня одна новость, – сказал он. – Считаю, она стоит того, чтобы ее обсудить.

– Пойдем поговорим, – заявил я.

И, подавая пример, решительно зашагал к выходу из дома, направившись в садик, который, после того как здесь побывала толпа, представлял собой плотно утоптанную площадку с одиноко растущей посреди нее вишней. Причем утоптанную настолько, что даже после недавнего ливня земля нисколько не раскисла.

– Лео, – донеслись мне уже в спину слова Рейчел, – не забывай, что сегодня вечером нас ждут в доме городского казначея!

На что я лишь кисло поморщился. Визиты к казначею Либасона были для меня самыми тягостными. И в первую очередь потому, что именно тот был особенно настойчив, предлагая заключить договор, согласно которому он берет на себя все расходы, а взамен имеет половину прибыли с грядущих грабежей.

– Чувствую я, мы с вами отлично сработаемся, Черный Счастливчик! – без конца повторял он. – Поверьте, мой нюх никогда меня не обманывал.

И мне только и оставалось, что тянуть с ответом под всяческими предлогами.

– Говорите, – сразу же потребовал я, едва мы с Алавиром уселись на наспех отремонтированную мною лавку, отчего та опасно накренилась.

– В порту появился новый корабль, – начал он, – который идеально соответствует нашим требованиям. Если бы не одно но…

– И в чем именно оно заключается?

– Кораблик уж больно хорош. – Алавир вздохнул. – Быстрый, маневренный и так далее. Единственное…

– Да не тяните вы уже! – не выдержал я.

– Это пакетбот.

Пакетбот предназначен для того, чтобы возить почту. Корабли эти – на редкость быстроходные. И еще – хорошо вооруженные, поскольку почта бывает разной. К тому же, как правило, небольшие, а значит, и команды на них немного.

– Проблема в том, что пакетбот брангарский.

Брангария Виргусу весьма недружественная страна. В последнее время мне довелось побывать во многих знатных домах Либасона, и разговор в них то и дело заходил о грядущей войне с Брангарией.

– Его захватили в открытом море, – пояснил Алавир. – Так что…

Что он подразумевал под «так что», было понятно и без слов. Вообще-то корабли подобного назначения пользуются дипломатической неприкосновенностью.

«Так что теперь война неминуема», – мысленно закончил за Алавира я.

– А кораблик славный, даже очень, – глядя куда-то в сторону, продолжил мой собеседник.

– Славный, говорите?..

Вообще-то захвати мы пакетбот – и окажемся между молотом и наковальней, поскольку и Виргус и Брангария посчитают своим долгом повесить нас на рее при первой же возможности.

– Во всех отношениях, – охотно кивнул Алавир. – На нем даже гибмет имеется.

Наличие на борту пакетбота гибмета все и решило. Гибмет – это гибридный метатель, который совмещает в себе и катапульту, и баллисту, и даже полибол. Хочешь – метай из него каменные ядра, хочешь – гигантские копья, а по ситуации – и горшки с зажигательной смесью. Устройство редкое и дорогое, поскольку в основе его лежит механизм Прежних. Слышал я о гибметах, а однажды видеть приходилось. Правда, издалека.

– И как называется этот славный во всех отношениях кораблик, на котором есть даже гибмет?

– «Морской орел».

«Удачное название, его и менять не придется, – вспомнил я о «Звезде исчадия». – Хотя для корыта длиной в тридцать – сорок шагов несколько претенциозное».

– И где этот «Орел» сейчас находится? На рейде?

– У причала. Под охраной.

– Насколько она велика?

– Да так, только для виду. Кто же в здравом уме туда полезет? Четверо стражников.

– Будем брать!

– Но он же брангарский!

– И что?

– А если мы встретим брангарцев в море?

– Если встретим, тогда и думать будем.

– Но если мы захватим корабль, вы испортите отношения с Виргусом!

– И что я от этого потеряю? – Терял я многое, поскольку вернуться сюда будет уже невозможно. И все же корабль того стоил. – В общем, так, Алавир, этой ночью «Морской орел» будет наш!

– Господин виконт помехой не станет?

– Нет.

В моей голове уже имелся отличный план захвата, в котором только и оставалось, что обдумать детали.

– А как же его сундуки?

– Виконт будет дожидаться нас вместе с ними в шлюпке далеко в море, мы его потом подберем.

– Теодор… – Алавир имел в виду длинный язык Головешки.

– Он узнает обо всем перед самым захватом, а до этого сидеть ему взаперти.

«Блеза придется поставить перед выбором. Либо он остается здесь со своей красоткой, либо, чтобы не произошло утечки, покинет баронессу, даже не попрощавшись», – размышлял я.

Нет, Блез совсем не болтлив, но редко встречаются мужчины, если они встречаются вообще, у которых женщина не смогла бы что-то выпытать тем или иным способом. И лучше не рисковать.

– Алавир, собирайте своих людей и ждите нас на причале в полночь. Да, никто из них не должен знать о цели, так будет надежнее. Кстати, не забудьте заблаговременно погрузить сундуки в шлюпку виконта и выделите для него гребца. Опасаюсь, сам он далеко не уплывет.

– Ну и как оно тебе? – Рейчел крутнулась, демонстрируя новый наряд.

Женское платье, впрочем, как и мужское, должно подчеркивать достоинства фигуры и скрывать ее недостатки. Поскольку недостатков у фигуры Рейчел нет, ее наряд занимался лишь тем, что подчеркивал.

– Замечательно! – И я нисколько не кривил душой. – Вот только красоваться в нем тебе придется уже на Терессе: сегодня ночью мы покинем Либасон.

Я приготовился услышать в ответ все, кроме того, что услышал.

– Ну и ладно, – сказала она. – На Терессе так на Терессе. Главное, что платье тебе понравилось. И вообще, долг каждой женщины – следовать за своим мужем куда угодно и когда угодно. Днем и ночью, в стужу и зной. Вот только…

– Что «вот только»?

– Жена-то я тебе ненастоящая! И не надо мне, пожалуйста, напоминать о тех трех обрядах, которые у нас с тобой были на Диких островах!

– Четырех, – поправил ее я. – Забыла, как мы клялись другу другу в вечной любви и верности перед статуей богини Элекии?

– Ничего я не забыла! Но ты хоть на мгновение войди в мое положение. Что я могу написать маме? Что у меня в жизни все хорошо и я вышла замуж за замечательного человека? Которого, кстати, непонятно как зовут. То ли Счастливчик Леонард, то ли Удачник Леонардо, то ли Неистовый Кайман, а то и вовсе Черный Корсар. «Красивая свадьба была?» – спросит она в письме. «Очень! – отвечу ей я. – Причем не одна, а целых четыре! Правда, все они были у дикарей, благословляли наш брак местные вожди с косточками в носу, а сами дикари, сверкая голыми задницами, сплясали поздравительный танец».

– Косточка в носу была только у одного вождя, – поправил я Рейчел. – И ценность нашей клятвы этот факт нисколько не умаляет.

Вечный мой с Рейчел спор, считать наш брак законным или нет. Спор этот зачастую случается в самое неподходящее время, как, например, сейчас. Хотя немного времени у меня было.

В соседней комнате что-то мурлыкал себе под нос, прихорашиваясь перед визитом к баронессе, Блез. Мне следовало его перехватить и разочаровать известием о том, что его свидание отменяется.

– Первый брак у дикарей мы заключили потому, что так сложились обстоятельства. К тому же я была сама не своя, после того как наша лодка утонула и мы едва спаслись, и это многое объясняет. Второй раз нас тоже поженили дикари. Кстати, абсолютно правильно мыслящие дикари, которые убеждены в том, что, если мужчина с женщиной не связаны узами брака, спать им вместе нельзя.

«Не очень-то мы с тобой это правило и соблюдали, – скептически подумал я. – Вернее, не соблюдали его совсем».

– В третьем случае нам пришлось пожениться, потому что иначе тебя убили бы, а меня выдали за сына вождя.

– Никто бы меня не убил, скорее, я бы с ними расправился.

– Охотно верю, но ведь это ничего не меняет! Получается, что мы совершили обряд лишь для того, чтобы предотвратить кровавую бойню!

– А что ты скажешь о принесенной нами клятве богине Элекии?

– Случай с Элекией? А чем он отличается от других? Чтобы спастись, нам нужно было открыть Врата. Получается, снова по необходимости. Вот и выходит, что каждый раз ты на мне женишься лишь потому, что другого выхода нет. И ни разу ты не сказал мне: «Рейчел, ты любовь всей моей жизни, и именно поэтому я хочу скрепить наши отношения узами брака».

– Рейчел, ты любовь всей моей жизни, и я клянусь: как только доберемся до Терессы, все будет по-настоящему!

– Ну-ну! То же самое я слышала, когда этот негодяй Гаспар высадил нас с корабля. «Рейчел, клянусь, как только доберемся до Виргуса, у нас с тобой будет настоящая свадьба!» – передразнила она меня. – Мы в Виргусе уже три месяца – и что?! Ладно, можешь поворачиваться.

Пока спорили, Рейчел переоделась в одеяние охотника за сокровищами Прежних. Высокие, до колен, сапоги, просторные штаны, крепкая, перепоясанная широким ремнем куртка, широкополая шляпа. Сбоку у нее свисала сумка со всяческими лекарскими принадлежностями, на поясе болтался кинжал, а в руках она сжимала арбалет.

– Я готова, – объявила она. – Можем отправляться.

Вообще-то до темноты оставалось еще полдня, и на эти несколько часов у меня были совсем другие планы. Которые теперь трудно будет воплотить в жизнь: одно дело – снять с девушки платье, и совсем другое – все то, что на ней теперь надето.

– Да, Лео, ты сразу должен мне пообещать.

– Что именно?

– Что я сама выберу для нас каюту на «Нетопыре», когда мы его захватим.

– Обещаю! – твердо заявил я, умолчав о том, что захватывать мы будем не «Нетопыря», а «Морского орла», и каюта там единственная – капитанская.

Зато кроватей в ней целых две, и хоть что-нибудь выбрать у Рейчел получится – правую или левую из них.

По коридору за стеной послышались шаги напевающего Блеза, и я бросился ему наперерез.

– Блез, – окликнул его я, – подожди, надо поговорить.

– На какую именно тему?

– Хочу поставить тебя перед выбором: или ты остаешься в Либасоне…

– Или?..

– Или ждешь в этом доме до вечера, чтобы затем пойти вместе с другими захватывать корабль, на котором мы тут же отправимся в море.

Почему-то я думал, что Блез встанет перед трудным выбором, но, в конце концов, не променяет старых друзей, а также месть мерзавцу Гаспару на баронессу, пусть и весьма-весьма симпатичную. Но нет, вид у него стал еще более довольным.

– Как удачно все складывается-то, а! – непонятно чему обрадовался Блез. – К тому же завтра ее муж приезжает.

Я с облегчением перевел дух.

С виконтом дю Эскальзером тоже все прошло гладко.

– Антуан, – сказал я ему, – вам предстоит кое-что сделать.

– Да, капитан, – с готовностью кивнул он, с интересом глядя на разобравшую арбалет для чистки Рейчел, которая хмурила брови, соображая, как его теперь собрать. Арбалет обслуживания не требовал, поскольку я привык содержать оружие в образцовом порядке. Но когда она пожелала смазать его внутренности, ничего против не имел. – Что от меня требуется?

– Едва начнет смеркаться, втайне погрузить сундуки в шлюпку и выйти на ней в море. После чего спрятаться за мысом и ждать, пока мы вас не подберем. И самое важное: до той поры, когда вы направитесь в порт, к шлюпке, вам неотлучно придется пребывать в этом доме. Надеюсь, у вас нет необходимости попрощаться с близкими?

Виконт прощался с ними уже несколько раз, перед каждой нашей неудачной попыткой завладеть кораблем, которые во многом срывались именно из-за него.

– Нет! – твердо заявил он. После чего, смутившись, добавил: – Отец не желает видеть меня и грозится лишить наследства, узнав, что я решил стать пособником э-э-э… Счастливчика Леонарда.

И виконт посмотрел на меня тем самым взглядом, который ясно давал понять: ничто не поколеблет его в выборе!

– Ну вот и отлично.

Хотя, если разобраться, чего «отличного» в том, что человека грозят лишить наследства, еще и по моей вине? Но это его осознанный выбор, а наша жизнь устроена так, что все в ней имеет свою цену.

С Головешкой я поступил просто. Едва он откуда-то заявился, забрал у него уже полупустую бутылку рома, отвел в одну из комнат и приказал:

– До темноты будешь сидеть здесь. И не вздумай даже нос высунуть!

Теперь только и оставалось, что дождаться самой темноты.

Глава 7

Захват «Морского орла» прошел на удивление легко, чему способствовала парочка обстоятельств. Прежде всего нам помогло то, что пакетбот стоял у причала в самом дальнем краю бухты и поблизости не было ни одного корабля, где могли бы нас заметить, поднять тревогу и поспешить «Морскому орлу» на выручку.

А еще мало кто из стражников найдет в себе силы, чтобы отказаться от дармовой выпивки. Так вот, всем четырем охранникам «Морского орла» такая возможность представилась. Просто какой-то недотепа оставил на причале напротив корабля свой мешок с пожитками. То ли по рассеянности, то ли торопился так, что не заметил, как лишился своего добра, то ли потому, что одному из людей Алавира была поставлена такая задача.

Надо ли говорить, что в мешке помимо поношенных вещей нашлось еще и несколько бутылок отличнейшего рома, стоимость каждой из которых была эквивалентна месячному жалованью городского стражника? Сильнейший соблазн, если учитывать, что сменят тебя только утром, а проверяющих не будет всю ночь, мы это специально выяснили. Хотя надо отдать должное стражам: обнаружив мешок, они прождали владельца до самого вечера.

Но когда мы приблизились к «Морскому орлу», двое из четырех, по-братски обнявшись, спали мертвецким сном. Два других еще находились в себе и занимались тем, что, уперев локти в дно перевернутой бочки, боролись на руках. Обычное для мужчин занятие, когда благодаря выпивке они вдруг начинают чувствовать, что в них вливается сила древних богов.

– Кто вы такие? – едва ворочая языком, спросил один из них.

– Гаир, ты что?! Это же он и есть! – толкнул его в бок другой, который говорил куда бойчее, но прикрывал ладонью один глаз, наверное, чтобы не двоилось. – Это же сам Черный Корсар!

И я поморщился, что делал каждый раз, когда меня так называли. Стражник на мое недовольство не обратил ни малейшего внимания, зато полез с просьбой, чего я тоже не перевариваю.

– Черный Корсар, – сказал он, по-прежнему не отрывая ладони от глаза, – может, возьмешь нас с Гаиром к себе? Мы оба с ним парни лихие!

– Нет!

Я был категоричен. Если вы, находясь при исполнении, не смогли преодолеть соблазна, так чего от вас ждать? Потом выразительно посмотрел на Алавира: приступай!

Этот момент мы с ним обговорили заранее. Стражникам, для их же пользы, необходимо придать такой вид, как будто они сопротивлялись долго и яростно, но слишком неравны были силы. И в то же время нужно было не нанести им серьезных увечий. Во всяком случае, стоило их связать и вставить в рот кляп, чтобы они не подняли тревоги.

– Есть, капитан! – Алавир негромко свистнул, и все на палубе пришло в движение.

Тут же подали на берег трап, и спеленатые и охающие стражники, которых наши парни тащили на руках, исчезли во тьме, а на борт «Орла» поднялись все те, кто непосредственного участия в захвате корабля не принимал.

Заскрипели блоки, на бушприте затрепетал поднятый кливер, и нос «Морского орла» начал медленно отдаляться от берега. Я понимал, что мое участие никому и ничем не поможет, и потому поднялся на мостик. Там за штурвалом уже занял место Стерк – мрачноватый верзила и один из особо доверенных людей Алавира. Сам шкипер продолжал метаться по палубе, пытаясь одновременно оказаться во многих местах: все-таки даже для такого небольшого корабля, как «Морской орел», людей у нас не хватало.

– Все нормально, капитан, – заверил меня штурвальный. – Сейчас отдадим кормовые швартовы и с богами отвалим.

– Нисколько не сомневаюсь, что все нормально, – буркнул я, подходя к Рейчел, которая поднялась на мостик вслед за мной.

Любимая с самым грозным видом сжимала арбалет.

– Лео, мы уже пираты? – спросила она.

– Самые что ни на есть, – кивнул я. – А ты – самый красивый из них, из тех, что были, есть или будут потом.

Вновь заскрипело, зашуршало, стукнуло, после чего распустился грот: главный, а потому – самый большой парус нашего корабля.

– Тогда к чему нам эта скорлупка? Могли бы и сразу на «Нетопыря» напасть.

– Так будет надежнее.

С берегом нас теперь связывал единственный швартов на корме, который успел натянуться как струна, поскольку частично набравший парусами ветер «Морской орел» рвался к выходу из гавани.

– Чего тянем? – спросил я у взлетевшего на мостик Алавира, как будто понимал, что вокруг происходит.

– Отходим, – кивнул он, и тут же канат был перерублен.

Теперь начиналось самое сложное.

У выхода из гавани стоял на якоре гигантский «Нетопырь», и «Морскому орлу» предстояло пройти мимо него. Гигант занял это место буквально вечером, когда в моих планах ничего изменить было уже нельзя, и нам приходилось лишь уповать на удачу.

– Алавир, на всякий случай приготовьте к бою гибмет.

Это удивительное устройство в случае прямого столкновения с «Нетопырем» нам не поможет нисколько. Ну как если сжимать в руке крохотный перочинный ножик, ожидая, что на тебя вот-вот нападет медведь, лев, тигр или любой другой крупный хищник. Но ведь сжимаем же мы его, отлично при этом понимая бесполезность! По крайней мере, те, кто готов бороться за свою жизнь до конца, а не пытаться спастись постыдным бегством. Бегство, кстати, нисколько и не поможет, а только разбудит в хищнике охотничий азарт.

– Есть, капитан!

– Лео, вон тот громадный корабль и есть «Нетопырь»? – прижимаясь ко мне, спросила Рейчел.

– Он самый.

Флагман и гордость королевского флота Виргуса занимал уже половину неба и все увеличивался в размерах.

– Лео… что-то меня сомнения начали брать. Он такой гигант! Получится ли у нас? Может, мы все-таки себе этого «Морского петуха» оставим?

– «Орла»!

– Не слишком-то я и ошиблась – все равно птица.

«Птица-то птица, вот только отношение к ним разное».

– Ты точно в этом уверена?

– Точно!

– Ну, как скажешь, – и обратился к Алавиру: – Наши планы немного изменились: брать на абордаж «Нетопыря» мы не будем.

Поначалу тот открыл рот от изумления: в наши планы вообще не входил абордаж «Нетопыря». Но шкипер быстро опомнился и тут же рот и захлопнул.

– Как скажете, капитан, – смотрел при этом Алавир на меня, но получалось так, что слова его предназначались Рейчел, которая выдохнула с облегчением.

И тут в наш разговор вмешался Головешка.

– Мы так не договаривались! Нам что, на этой скорлупке в море выходить?! – И Тед, от которого исходил свежий запах рома, скривился в презрительной ухмылке.

– Головешка! – накинулась на него Рейчел. – Ты совсем разума лишился?! Ты только взгляни на него! Что мы с ним сможем сделать?!

– И что теперь?! Над нами же теперь будут смеяться все, кто только встретится.

Он сплюнул себе под ноги, за что получил полные негодования взгляды Стерка и Алавира и не менее гневный – мой: плевать на палубу корабля – кощунство!

– Лео, ты что, всерьез решил плавать на этом корыте? – не успокаивался Тед.

– Всерьез. И вообще, заткнись, «Нетопырь» близко. Дуй на палубу, понадобишься – позову.

Головешка, бормоча себе под нос что-то крайне язвительное, направился к трапу.

– Может, стоит еще разок попробовать перстнем? – глядя ему вслед, задумчиво сказал Блез.

Когда-то нам мешала Головешкина трусость. После того, как с помощью перстня Рейчел мы Головешку от нее избавили, положение не улучшилось нисколько, ведь теперь его безрассудство создает нам не меньше проблем. Возможно, Блез прав, и стоило бы попробовать умерить его храбрость, если бы не одно «но».

Наша попытка, тоже перстнем, сделать Головешку менее жадным окончилась нисколько не лучше. Рейчел нечаянно перепутала узор, жадности ему не убавила, но прибавила то, за что Блез много раз в сердцах его называл: «Паршивый эстет!» Так что лучше не рисковать: кто его знает, чем все закончится в следующий раз?

Конечно же на «Нетопыре» нас заметили. Да и как могло быть иначе, если этот гигант своим корпусом практически перекрыл выход из гавани? И мы затаили дыхание: чем все закончится? Дело будет совсем худо, если на флагмане признают трофейный брангарский пакетбот, который посреди ночи вдруг решил покинуть либасонскую гавань. Чтобы нас потопить, им даже не понадобится особенно напрягаться: хватит единственного выстрела из баллисты – настолько мощные у них орудия. Правда, на тот случай, если «Морского орла» признают, у нас была заготовлена дохленькая легенда. Корабль, мол, теперь находится на службе короны и выполняет секретную миссию.

Дальше случилось вот что. Не знаю, что там насчет самого корабля, но на «Нетопыре» признали Головешку. Вероятно, по попугаям на плечах. И началось.

– Смотрите-ка: это же сам Тед Три Попугая! Тед, ты что, надумал податься в моря? – раздался с высоты борта «Нетопыря» чей-то ехидный голос.

– Он пиратом решил стать, – ответил ему другой шутник. – Видишь, даже корабль себе захватил.

– Три Попугая, ты чего такую крохотную лоханку выбрал? Не мог себе что-нибудь побольше отыскать? – присоединился к ним кто-то еще. И в его голосе было столько гордости, как будто «Нетопырь» являлся его собственностью.

– Да он и сам почти карлик! Зачем ему больше? Мог бы и вообще над корытом для стирки белья черный флаг поднять, – ответил ему какой-то остряк, после чего в ночной тиши раздался громоподобный смех!

Головешку трясло, но он стоически терпел. Хотя чего он только не услышал, пока мы проходили мимо «Нетопыря»! И каждая, даже самая тупая шутка заканчивалась ржанием многочисленных глоток. Наконец мы вышли из гавани, но взрывы хохота то и дело раздавались уже далеко за кормой.

Чтобы хоть чем-то успокоить Головешку, которого продолжало трясти и которого мне было искренне жаль, я спустился на палубу.

– Тед, – сказал я ему, – не обращай на них внимания. И поверь мне, жизнь – такая штука, что в ней обязательно подвернется возможность отомстить.

– Долго ждать, Лео, – едва не со слезами на глазах грустно вздохнул он.

Попугай на его левом плече встрепенулся:

– Двигайся не торопясь, и день твоего мщения придет.

Головешка на него зло покосился.

– Я хочу, чтобы прямо сейчас! – топнул ногой по палубе он, но попугай уже снова спал.

И тогда мне пришлось сделать то, на что в обычной ситуации я ни за что бы не согласился, – разрешить ему выпить, чтобы хоть немного успокоить расшатанные нервы. Как выяснилось в дальнейшем – зря. Но тех, кто умеет заглядывать в будущее, называют не счастливчиками, а пророками.

– Тед, – сказал я ему, – в капитанской каюте, в моем мешке с вещами среди прочего имеется и бутылка отличнейшего рома. Выпей, тебе сейчас это необходимо.

Проводив его взглядом, сам я направился к Алавиру. Тот едва ли не единственный среди всех нас умел обращаться с гибметом. Погоня за нами по-прежнему не исключалась, и потому, не откладывая, следовало поучиться у него пользованию единственным средством защиты на борту «Морского орла».

– Показывайте, Алавир, – без всяких предисловий начал я, – куда и за что тут дергать.

Рычагов разной длины и толщины сбоку гибмета торчало около полудюжины, и мне хотелось знать предназначение каждого.

– В принципе, ничего сложного, – тоном заправского лектора начал свои объяснения он. – Главное – запомнить порядок манипуляций. Итак, начнем. Гибмет стоит на поворотной станине, чтобы навести его в любую сторону, достаточно усилий одного человека.

Демонстрируя, Алавир легко провернул гибмет по кругу.

– Но самое главное достоинство этого воистину чудесного механизма в другом. Смотрите, стоит только поочередно дернуть за этот, этот и этот рычаги, как он перестанет быть баллистой и преобразится в катапульту.

Действительно, после того как шкипер за них дернул, гибмет, выглядевший баллистой, на некоторое время скрылся под палубой. А когда он снова над ней показался, то приобрел вид заправской катапульты.

– Теперь необходимо несколько раз нажать на этот рычаг, – продолжил Алавир свои объяснения. – Вы можете выбрать, чем именно зарядить катапульту – каменными или свинцовыми ядрами, а в особых случаях – керамическими шарами, заполненными горючей жидкостью.

Я повертел гибметом. Тот действительно крутился без малейших усилий. После чего движением рычагов поменял катапульту на баллисту и обратно. Поочередно зарядил ее каменными и свинцовыми ядрами, а затем и керамическими шарами. Прав был Алавир: ничего сложного. Главное – удачно навести механизм на цель. Из арбалета я стрелок замечательный, так что, глядишь, и из гибмета не промахнусь.

Теперь, когда с самым насущным было покончено, следовало устроить Рейчел в каюте, где нам придется провести долгие недели плавания. И я уже сделал шаг по направлению к мостику, когда объявился Головешка. Судя по походке, а особенно по улыбке, свои расшатанные нервы Тед успел залечить полностью.

– Лео, ты мне как брат! – заявил он, после чего полез обниматься.

Ненавижу, когда ко мне лезут с объятиями пьяные мужики, пусть даже считающие меня кровным родственником. И потому немудрено, что рефлекторно я отодвинул Теодора куда-то вбок. Тогда-то все и случилось. Головешка, которой успел наесться рома так, что едва держался на ногах, нелепо взмахнув руками, завалился на гибмет.

– Осторожно! – взревел Алавир.

Но было поздно: механизм, вздрогнув всем корпусом, отправил снаряд в темноту.

– Руки тебе за такое оторвать мало! – рыкнул шкипер на Головешку, который после его слов отпрыгнул далеко в сторону и даже на всякий случай спрятал руки за спину. – Ты же мог и в собственную мачту угодить!

– Даже близко к гибмету не подходи! – добавил я, на миг представив, что случилось бы, угоди Головешка в корабль. – Понял меня?

– Понял, Лео. – Тед покаянно склонил голову. – Только ведь ты сам меня и толкнул.

Глядя на этого дурня, я лишь вздохнул: его уже ничем не перевоспитать.

Именно тогда к нам и подошел спустившийся с мостика Блез. Он взглянул на гибмет, на меня, снова на гибмет, после чего сказал:

– Лео, так ты, оказывается, непревзойденный мастер не только в стрельбе из арбалета!

– А в чем еще? – не понял его я.

– Ну как это в чем? Из этой штуки у тебя тоже отлично получается. – Блез указал на механизм. – Нет, это надо же! Единственным выстрелом на раскачивающемся корабле – и так точно попасть!

– В кого попасть?!

– В «Нетопыря», в кого же еще? Зажигательные шары вообще очень нестабильны в полете, а уж с такой дистанции!.. Лео, у меня даже слов нет!

Не надо и говорить, как быстро после его слов я оказался на мостике. Блез был прав: «Нетопырь» на глазах охватывало пламя. Мне, с моим-то чудесным зрением, и без всяких зрительных труб или устройств Прежних хорошо было видно, как мечутся на его палубе люди, пытаясь сбить огонь. В какой-то момент у меня создалось впечатление, что спасти корабль им все же удастся. Но затем заполыхало так, что крохотные человеческие фигурки начали прыгать в воду.

За спиной, обсуждая случившееся, столпилась вся команда «Морского орла». Я был ошарашен нисколько не меньше других, но все же нашел в себе силы сказать Головешке, чья реакция при виде этого зрелища была такой, что он разве что в ладони не хлопал от радости:

– Вот видишь, Теодор, и ждать особенно долго не понадобилось.

Кто-то, явно размышляя вслух, сказал:

– Если за оскорбления своего человека наш капитан сжег целый корабль, так что же будет, если оскорбить его самого?!

Сказал негромко, но в тишине, нарушаемой лишь плеском волн за бортом и скрипом такелажа, его услышали все.

– А ты сделай это, чтобы узнать, – посоветовал ему другой голос. – Заодно и мы будем в курсе.

– Может, просто так совпало и мы здесь ни при чем? – предположила Рейчел, у которой при виде пылающего «Нетопыря» на глаза навернулись слезы. – Может, «Нетопырь» загорелся сам по себе?

– Вряд ли, – в голос ответили ей Стерк с Блезом.

Затем они переглянулись, и продолжил один Стерк:

– Смотрю, наш капитан с гибметом возится, туда-сюда его повернул. Ну, точно его наводит. Неужели, думаю, в «Нетопыря» целит?! Тут – бах! И над самой моей головой промелькнуло, чуть шляпу не снесло. Самого-то горшка не заметно, но запальник ярко горит, его в темноте нетрудно разглядеть. Потом и его стало не видно, и вдруг на «Нетопыре» как вспыхнет! Нет, никаких сомнений даже быть не может!

Блез, слушая его, усиленно кивал: мол, все так и было. А очередной голос за спиной пробормотал: «Черный Корсар – он и есть Черный Корсар», – заставив меня поморщиться.

– Как бы они погоню за нами не организовали, – обеспокоился кто-то.

– Могут, – согласился с ним еще один. – Если догадаются, в чем дело.

– Обязательно догадаются! – Судя по интонациям, голос принадлежал отъявленному пессимисту.

И все посмотрели на меня.

– Если догадаются и когда вышлют, тогда и будем с этим разбираться, – после чего, чтобы подбодрить команду, добавил: – Корабль у нас ходкий, далеко не каждому по силам его догнать. Так, Алавир, приготовьтесь к приему на борт виконта, – узрел я показавшуюся из-за мыса шлюпку.

– Есть, капитан! – откликнулся тот, затем задумчиво добавил: – Нет, ну как все ловко было обставлено! Расскажи кто-то другой, ни за что бы ему не поверил.

– Лео, о чем это он? – поинтересовалась все еще расстроенная гибелью «Нетопыря» Рейчел.

– Вот бы самому узнать…

Хотя чего там непонятного? Явно же Алавир счел, что я намеренно толкнул Головешку на рычаг спуска, когда навел гибмет на цель.

Себя я чувствовал не менее расстроенным, чем Рейчел. Понятно, что гибель «Нетопыря» – лишь нелепое стечение обстоятельств. И ведь надо же было угодить горшку в самое уязвимое место! Попади он в любое другое, и пожар легко потушили бы. Но как бы то ни было, теперь мне в Виргус возврата нет. Хотя оставалась легкая надежда, что Рейчел права и действительно так совпало – наш выстрел и пожар на «Нетопыре».

Поднявшийся на борт «Морского орла» виконт Антуан дю Эскальзер выглядел весьма печальным. Поначалу я было подумал, что очередной из моих знакомых влюбился в Рейчел, причем до такой степени, когда каждое, пусть даже самое непродолжительное расставание с предметом любви становится непереносимой мукой. Подобное частенько случалось и раньше: в Рейчел кто-нибудь да обязательно влюбится.

Тот же предатель Гаспар – как он по ней сох! Даже с лица спал. Разве что Головешка видит в Рейчел сестру, но с ним-то все как раз понятно. Давненько заметил, что боги стремятся к усреднению. Если мужчина худой и высокий, жена у него, как правило, небольшого роста и полная. И наоборот. Вот и у миниатюрного, статью похожего на подростка Головешки страсть к монументальным женщинам.

То, что сама Рейчел не испытывает по отношению к виконту никаких чувств, я знал точно. И для этого у меня были все основания. Когда мы с Рейчел проходили обряд бракосочетания на одном из Диких островов, местный жрец повесил нам обоим на грудь по элекиту. Не знаю, на чем именно основан принцип действия этого оберега, но, если кто-то из супругов начнет блудить, элекит на шее у другого станет нестерпимо жечь. Мало того, когда муж или жена даже просто начинает испытывать к кому-то симпатию, камень перестает холодить кожу, и тут уже делай выводы! Так вот, когда Рейчел общается с виконтом, элекит на моей груди ведет себя как обычно.

И потому едва только виконт поднялся на борт «Морского орла», я подцепил его под локоть и отвел в сторону.

– Антуан, в чем причина вашего дрянного настроения? Как будто все складывается удачно: мы имеем неплохой корабль, который доставит нас к цели. Команда у нас подобралась хорошая, так что не вижу повода для грусти.

– Эх, капитан! – отвечал мне он. – Все дело в том, что эти мерзавцы, – тут виконт указал на гребцов своей шлюпки, которые выглядели виноватыми, – при погрузке умудрились утопить сундук! Ну и какое теперь должно быть у меня настроение?! Как вспомню о его потере, так сразу руки опускаются!

– Настолько ценным было содержимое?

– Именно!

– И что же такого ценного там хранилось?

– Записные книжки. Еще девственно чистые, но со временем они должны были заполниться записями о ваших славных деяниях, капитан.

Я закашлялся от неожиданности.

– И сколько их там было?

– Забито полностью, мне даже винтовым гнетом воспользоваться пришлось, когда упаковывал.

Я закашлялся снова: где же я ему столько деяний возьму?! Еще и славных. Но, по крайней мере, дело не касалось Рейчел, и я, все так же под локоть, повел печального виконта обратно.

– Кстати, Леонард, что это за зарево над либасонским портом?

– Наш капитан сжег «Нетопыря!» – охотно сообщил ему пробегающий мимо матрос, заставив меня заскрежетать зубами. Вот кто тянул его за язык?

Теперь могло случиться и так, что Антуан немедленно потребует доставить его на берег в связи с тем, что не желает иметь дела с негодяем, уничтожившим лучший корабль горячо любимой отчизны! И что мы будем делать без навигатора?

– Как сжег? – изумился дю Эскальзер.

– С помощью гибмета, – пояснил ему Блез. – Причем единственным выстрелом. Как бахнул горшком с горючей смесью и тот как заполыхал!

– Зачем сжег?

– За дело! Когда мы проходили мимо «Нетопыря», с его борта Головешку всячески обсмеяли. К тому же и карликом еще назвали. А он страсть этого не любит!

Виконт потрясенно посмотрел на меня, и мне оставалось лишь развести руками. Что бы ни произошло на самом деле, «Нетопырь» действительно сейчас догорает. Лицо виконта свело в мучительной гримасе. Он стукнул кулаком по планширю с такой силой, что я всерьез обеспокоился состоянием его руки.

«Началось!» – подумал я.

И действительно началось. Дю Эскальзер взвыл, не в силах себя сдержать.

– И это произошло в тот самый миг, когда я остался без единой записной книжки! Что мне теперь делать?!

В его вопле было столько отчаяния, что вздрогнули все.

– Господин виконт, – осторожно приблизился к нему Алавир, – если хорошенько поискать, на корабле обязательно найдется бумага. Возможно, не такого качества, как вы привыкли, а то и вовсе не писчая и предназначенная для иных целей, но непременно найдется.

– Мне подойдет любая! – твердо заявил дю Эскальзер, в которого как будто вдохнули новую жизнь.

– Ну тогда пойдемте в шкиперскую, посмотрим, что у нас там имеется. – И Алавир, подхватив его по моему недавнему примеру под локоть, заботливо повел виконта на бак корабля.

– Пойдем и мы, дорогая, в нашу каюту – сказал я Рейчел, убедившись вначале, что погони за нами нет. – Заодно поспишь часок, отдохнешь после всей этой суматохи.

Рейчел неожиданно воспротивилась.

– Лео, лучше я здесь постою. Подышу свежим морским воздухом: он мне так нравится!

Я посмотрел на нее с подозрением. Когда это она успела так страстно этот воздух полюбить?

– Надышишься еще.

– Ну, если ты так считаешь…

Рейчел шла в каюту неохотно, и мне пришлось тянуть ее за руку.

То, что я там увидел, мгновенно заставило меня забыть и о сгоревшем «Нетопыре», и о невозможности вернуться в Виргус, и обо всем остальном-прочем: на самом краешке постели сидела служанка Мэри. Кстати, рассказывая об устройстве брангарских пакетботов, Алавир ошибался: ложе в каюте капитана оказалось одно. Широченное, занимающее едва ли не четверть всей каюты, но единственное.

– Как она здесь оказалась?! – ошарашенно спросил я.

– Как все оказываются в каютах? Так и она. Поднялась по трапу на корабль, прошла по коридору, открыла дверь, после чего вошла.

Объяснение было логичным, и мне пришлось задать еще один вопрос:

– Но зачем она здесь оказалась?

– Лео, я обещала, что Мэри отправится в плавание вместе с нами. Не ты ли всегда говорил, что обещания необходимо выполнять. Вот я его и выполнила. И потом, первоначально мы должны были захватить «Нетопыря» – ты же сам на этом настаивал! Ну а кают на нем хватает с избытком. Кто же мог знать, что планы у нас изменятся?

Никогда, ни разу я не говорил о том, что мы будем захватывать «Нетопыря». Но что от этого теперь могло измениться?

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – Отчаяния в моем голосе было нисколько не меньше, чем у виконта дю Эскальзера.

– Что именно?

– И где ей теперь спать? На «Морском орле» каюта единственная. Есть еще общий кубрик, который разделен переборкой на помещения для матросов и офицеров. И все!

– Я худенькая, – вмешалась в разговор Мэри.

Вижу, что худенькая, пусть местами и не очень, но дальше-то что?

– Я могу где-нибудь с краешку, – смущенно сказала она, намекая на то, что ложе широченное и места на нем свободно хватит троим.

– И верно! – Рейчел взглянула на меня победно.

– Ну, если ты так считаешь… – протянул я, пусть даже вариант полностью меня не устраивал.

Ибо он означал, что ночами у нас с Рейчел не получится заниматься тем, чем занимаются с женами мужья, если они любят друг друга. У нас вообще не будет никакой личной жизни! В конце-то концов, не отсылать же Мэри всякий раз прогуляться на палубу. Частенько же ей придется там гулять! Могу представить себе ехидные лица матросов, которые сразу поймут, в чем тут дело.

Теперь мне предстояло сделать так, чтобы сама Рейчел отказалась от этого варианта. И мне это удалось. Усилием воли я представил, как медленно снимаю с Мэри одежду, целуя и гладя ее тело, в надежде, что сработает элекит на груди Рейчел. Получилось. Рейчел резко изменилась в лице и заявила:

– Для троих ложе все-таки тесновато будет. А давай переоденем ее в мужчину? Вернее, в юношу? Юнги ведь есть на всех кораблях? Вот и у нас он будет! И тогда Мэри сможет жить в матросском кубрике.

Вместо юнги вполне сойдет и Головешка. Тот, когда побреется, выглядит подростком.

– Я иногда одежду младшего брата надевала, – снова вмешалась в разговор Мэри. – И все принимали меня за него, даже бабушка.

– Ну, вот и решение проблемы! – обрадовалась Рейчел.

Я покачал головой, подумав: «Милая, ты хоть частично представляешь, что именно рассказывают перед сном друг другу матросы, покачиваясь в своих гамаках? Причем в самых ярких подробностях? И каково все это будет выслушивать Мэри, которая, судя по всему, в жизни ни разу не целовалась?! Мало того, в дальнейшем Мэри никогда не сможет найти себе мужа. Потому что, наслушавшись всех этих россказней, она все время будет недоумевать, почему ей постоянно попадаются какие-то ущербные мужчины и где взять настоящего? А такие бывают – она своими собственными ушами слышала! К тому же во время плавания ей придется во всем подражать остальным: ходить вразвалочку, ругаться хриплым голосом и почесывать себя там, где и чесать-то ей нечего».

Говорить всего этого я не стал, лишь заявил:

– Если откроется обман и в Мэри признают женщину, ни к чему хорошему это не приведет. Не стоит рисковать.

– Так что делать-то?! – уже в отчаянии воскликнула Рейчел.

– Не знаю, – честно признался я.

Позвать корабельного плотника, чтобы он сделал посередине кровати дощатую перегородку? В принципе, размеры позволяют, и доступ к обеим секциям получится широкий.

Но делать этого категорически нельзя! Иначе будет нанесен ущерб моему авторитету. Если бы я делил ложе сразу с двумя женщинами, вот тогда мой авторитет, и без того после недавних событий высокий, поднялся бы еще выше.

– Ладно, вы отдохните, а я тем временем подумаю.

На душе было очень и очень несладко: нагревшийся элекит на груди Рейчел грозил мне неприятным разговором, едва мы останемся с ней наедине.

Глава 8

Алавир находился там, где ему и положено было быть, – на мостике. Сменился рулевой, и сейчас вместо Стерка за штурвалом стоял Гайат, такой же верзила, что и Стерк, и тоже – доверенное лицо шкипера.

– Проблемы, господин капитан? – поинтересовался Алавир, видя мое озабоченное лицо.

И я кивнул: еще какие!

– Позвольте, сам догадаюсь… Вероятно, они как-то связаны с молоденькой девицей Мэри. Которая, кстати, строит глазки всем подряд.

Вот даже как?! И когда она успела? В этой связи ее легкое согласие отправиться жить в матросский кубрик кажется особенно подозрительным. Остается только надеяться, что Алавир ошибается.

– Вы правы в своем предположении: все они связаны именно с ней.

– Проблема легко решаема, – повел бровью мой собеседник.

– Ну-ка, ну-ка!

Решить можно практически любую проблему. Но меня не устроит, если для Мэри в общем кубрике отгородят уголок занавеской. И дело даже не в том, что я забочусь о ее нравственности.

– Есть одно подходящее местечко, – продолжил шкипер. – У этого корабля – узкая специализация: перевозка корреспонденции. И для нее выделено особое помещение, где, помимо обычных дверей, имеется еще и запираемая на замок железная решетка. Такой же решеткой забран и иллюминатор. Если вас устраивает этот вариант, я пошлю туда плотника. Пара-тройка часов – и в помещении вполне можно будет жить. Да, находится оно рядом с вашей каютой, так что… – И он многозначительно на меня посмотрел.

«Так что все будет под моим контролем. А сама Мэри – у Рейчел под рукой. То, что и нужно! – радовался я. – Кстати, пусть и пес Барри живет там же».

– Посылайте плотника, Алавир. Причем не откладывая. – Мучившая меня проблема была решена наилучшим образом, и я осмотрел корабль. Капитан я или кто?

Знать бы еще, как и что тут называется. У каждой веревки и деревяшки на корабле имеется свое название. Всякие там кницы, пиллерсы, марсели, брамсели, шкоты и шкаторины. Но увы, я разве что палубу полом никогда не назову.

На беглый взгляд, все выглядело прекрасно. Паруса полны ветра, матросы – на своих местах, палуба, загаженная после того, как «Морской орел» несколько дней простоял в порту без хозяев, сияет чистотой. Виконт, собрав вокруг себя несколько человек на полубаке, о чем-то у них расспрашивает. После чего быстро что-то записывает на клочке бумаги, издали похожей на туалетную. Мои славные деяния, что же еще?

Откуда-то снизу донесся смех, показавшийся мне пьяным.

– Что там происходит?

Алавир вильнул взглядом.

– Говорите!

– В общем, Три Попугая… – начал он и замолк.

– Говорите, Алавир! – настойчиво повторил я, отлично понимая нежелание шкипера жаловаться: сам этого делать ненавижу.

– Три Попугая в кубрике пьянку устроил, – нехотя признался он.

– Ну и в чем проблема? Надо было сразу же его осадить, шкипер вы или кто? Второе после капитана лицо на корабле.

– Я и попытался, но он…

– Что «он»?

– А он и говорит: «Хочешь иметь дело с самим капитаном? Не видел разве, что из-за меня Лео с «Нетопырем» сотворил?»

– Именно так и сказал?!

– Именно. «Пират без рома, что гроза без грома», – добавил Алавир, явно передразнивая самого Головешку.

Понять сомнения шкипера «Морского орла» было несложно. А что, если Головешка действительно мой любимчик, которому дозволено многое, если не все? Призовешь его к порядку, а затем неприятностей не оберешься.

«Ну, сейчас я ему устрою! И грозу, и гром, и даже ром!» – Внутри меня все кипело.

– Три Попугая еще и других споил, – донеслось уже в спину. – Им скоро на вахту, а у нас и без того нехватка людей. «Не беспокойтесь, парни, если что, я вас прикрою. Вы, главное, рядом со мной держитесь!» – вновь процитировал он Головешку.

Когда сбегал вниз по трапу в матросский кубрик, внутри у меня все клокотало от ярости. У нас все сложно, и мне нужна поддержка близких людей, а он устраивает такое, за что ему мало голову оторвать!

Тед вальяжно развалился на лавке за расположенным посередине кубрика столом, который был установлен прямо под световым люком. «Отдыхал» он в компании еще четырех таких же любителей крепких напитков, которые при моем появлении вздрогнули, усиленно делая вид, будто оказались рядом с ним случайно.

На столе стояла початая посудина, а под ним, позвякивая при столкновениях, перекатывались от качки еще несколько порожних.

– А, Лео! – Головешка встретил меня так, будто я являюсь постоянным его собутыльником. – Присаживайся, рад тебя видеть. Ты, – ткнул он пальцем в матроса, что сидел напротив него, – быстро принес стакан нашему капитану!

Тот стремительно вскочил на ноги. Вскочил неудачно, ударившись коленом о стол так, что я всерьез заопасался, что мебель развалится. Едва сдержав стон и подволакивая ногу, он метнулся куда-то в темный угол, откуда вскоре вернулся со стаканом. Большим таким, из цветного стекла, вместимостью в два раза больше, чем те, которые стояли на столе, и, на удивление, чистым.

– Наливать? – Головешка потянулся за бутылкой.

– Наливай.

Перед тем как налить, Тед многозначительно на всех посмотрел. Он даже специально оглянулся назад, на тех, кто в пьянке не участвовал и лежал в гамаках. Мол, что я вам всем говорил!

– Больше лей, до самых краев.

Когда стакан наполнился, на что ушло все содержимое бутылки, я поставил его перед Головешкой.

– Пей. Как ты там говоришь? «Пират без рома, что гроза без грома»?

Теодора я знал много лет. Случалось, он спасал мне жизнь, впрочем, как и я ему. Но, как бы там ни было, мне необходимо расставить все по своим местам. Так сказать, фигуры по клеткам.

– Ты что, Лео?! – возмутился он, отлично понимая, что такая доза свалит его с ног. Это сообразили даже попугаи на его плечах, которые дружно принялись кивать. – Я не буду столько пить!

– Будешь.

– Не буду, я сказал!

– А я сказал: будешь! И это последняя пьянка на корабле как для тебя самого, так и для всех остальных.

– Ах вот даже как! Никто не посмеет мною командовать! – Судя по побагровевшему лицу, Головешка закусил удила.

– Никто, говоришь? Тогда слушай: сейчас ты выпьешь и ляжешь спать. А затем, когда проснешься, отправишься работать туда, куда тебя пошлет Алавир. В палубную ли команду, в марсовую ли, пусть даже помощником к коку мыть котлы. Как шкипер посчитает нужным.

– Или?..

– Или сядешь в шлюпку и погребешь в ней к берегу. Благо до него недолго грести, у тебя и полдня не уйдет.

Я плохо себе представлял, чем отличается контрфорс от гитова. Но с географией у меня всегда все было в полном порядке. И тот скалистый берег на горизонте не может быть не чем иным, как берегом Каблиона. Нейтральной Виргусу страны, где у Головешки никаких проблем не возникнет.

– Еще чего! Не буду я пить!

– Алавир, – окликнул я шкипера, который давно уже спустился в кубрик и теперь внимательно прислушивался к нашему разговору, – ложитесь в дрейф.

– Есть, капитан! Припасы в шлюпку класть?

– Обязательно. И воды не пожалейте.

Неизвестно, в каком именно месте Головешка причалит к берегам Каблиона. Вполне возможно, поблизости не окажется ни поселений, ни источников пресной воды: настолько мои познания в географии сильны не были. Так что без припасов не обойтись.

– Понял, капитан.

– Лео, ты чего?! – Сообразив, что дело – серьезней некуда, Тед забеспокоился. – Ты собираешься высадить меня посреди океана?

– Собираюсь, – кивнул я. – Только не посреди океана, а практически у берега. Или ты выпьешь.

– Ну и выпью! Какой же дурак будет отказываться от того, чтобы выпить? – Головешка пошел на попятный. – А может, и ты со мною? Тут и на двоих хватит.

– Пей.

И Головешка выпил. Чтобы тут же уткнуться лбом в стол с таким грохотом, что от испуга взлетели оба его попугая.

– Закиньте в гамак, – уже покидая кубрик, сказал я.

Может, мой поступок и не был правильным, но кто бы меня научил, правильно – это как? Есть категория людей, которая понимает только силу, и совершенно не важно, в чем именно она заключается. И еще. Нисколько не сомневаюсь: присутствующие при разговоре люди передадут его содержание остальным, и те сделают вывод – поблажек не будет никому.

Когда я вернулся, Мэри уже не было.

– Каюта у нее как тюрьма, – сказала Рейчел. – Сплошные решетки.

– Но ты же сама не захотела, чтобы мы спали втроем.

– Еще чего! – Она зачем-то потрогала на груди элекит. – Хотя не так уж и долго Мэри в ней жить.

Это как сказать: до Терессы – три недели плавания.

– К тому же по пути нам обязательно подвернется корабль побольше, – продолжила рассуждать Рейчел. – Мы его возьмем на абордаж, и тогда проблема решится совсем.

– Это как повезет, – чтобы не расстраивать Рейчел раньше времени, ответил я. Захватывать корабли на абордаж в мои планы совершенно не входило.

– Обязательно повезет: ты же у меня Счастливчик! – И она вздохнула. – Бедная Мэри!

– Из-за каюты?

– При чем здесь каюта! Каюта здесь совершенно ни при чем. Тут другое. Вообще это не моя тайна, но ты, Лео, не чужой мне человек, и потому я скажу: ее угораздило влюбиться в Головешку.

– В Головешку?!

– И чему ты так поражаешься?

Еще бы тут не поразиться. В кого можно влюбиться в нашей компании? Конечно, в меня. На худой конец – в Блеза. Но чтобы в Головешку!..

– Как в него можно влюбиться? А сам он во-о-от таких женщин предпочитает. – И я широко раскинул руки.

– Эх, Лео, Лео! – снова вздохнула Рейчел. – Просто тебе недоступно понимание женской натуры. Иной раз мы умудряемся влюбляться вообще непонятно во что. А потом и сами себе не можем ничего толком объяснить. Но тебя это нисколько не касается, – поспешила она успокоить, завидя, что я напрягся. – Ты лучший! Что же до «таких»… Ты обратил внимание, сколько Мэри в последнее время ест? Специально, чтобы поправиться.

– Обратил.

Еще бы тут не обратить, если она съедает не меньше, чем грузчик после тяжелого рабочего дня. Я думал, у нее болезнь какая-нибудь, а тут вон оно что.

– Думаешь, у нее получится? – Вообще-то меня интересовало, сможет ли Мэри обратить на себя внимание Головешки, но Рейчел меня не поняла.

– Нисколько не сомневаюсь. Для любой женщины стать такой, как ты показывал, куда проще, чем из такой стать как прежде. Как будто ты сам этого не знаешь. Что молчишь-то? Надеюсь, твои-то вкусы не изменились?

Не изменились. А молчу, потому что думаю. Мэри утверждает, что без памяти влюблена в Головешку. Но способна ли она сесть вместе с ним в шлюпку? Тед мог выбрать и такой вариант.

Как села со мной Рейчел, когда из-за предательства Гаспара мы вынуждены были покинуть пиратский галеас? У нее был выбор: остаться на корабле и стать очень богатой, выйдя замуж за Гаспара. Или уплыть на утлой посудине с оставшимся практически без медяка в кармане мною. Уплыть в неизвестность, когда до берега – много дней пути и надвигается буря.

– Думаю, не стоит ложиться спать до обеда. Он уже скоро, ну а затем можно и отдохнуть.

Неприятности начались на третий день нашего плавания, когда меня разбудил вестовой. Он, рывком распахнув дверь, едва ли не криком сообщил:

– Капитан, за нами погоня!

Мне как раз снился чудесный сон, в котором поверженный мною Гаспар, уже умирая, из последних сил прошептал:

– Лео, я был не прав, прости меня, если сможешь!

И в тот самый миг, когда я собирался благородно его простить, а заодно узнать, куда он спрятал наши сокровища, дверь-то и распахнулась.

– Точно погоня? – лихорадочно натягивая на себя одежду, спросил я.

– Точно! – ответил он, чтобы сразу же с громким топотом умчаться обратно.

– Ну вот, на ловца и зверь бежит, – сказала тоже проснувшаяся Рейчел.

– На какого еще ловца и какой-такой зверь? – не понял ее я, опоясываясь широким ремнем, накидывая на себя перевязь с саблей и хватая в руки арбалет.

– На обычного. Нам давно бы уже следовало поменять корабль, а тут предоставляется такая возможность!

Вообще-то я плохо представлял «Морского орла» в качестве ловца. Скорее, в роли зайца, которому удается избежать неприятностей только с помощью резвых ног. К тому же выяснилось, что ноги у нас совсем не такие резвые, как предполагалось.

Поначалу мы все считали, что корабль не может развить тот ход, которым и отличаются пакетботы, из-за слабого ветра. Затем ветер значительно посвежел, но «Морской орел» продолжал плестись так, будто был не одним из самых быстрых кораблей, что бороздят моря и океаны, а под завязку груженной баркой. Вскоре выяснилась и причина такого его поведения. Лично осмотрев подводную часть корпуса, для чего пришлось лечь в дрейф, Алавир стал мрачен, как сама смерть.

– Кораблю необходимо кренгование, – заявил он. – Это надо же до такого состояния его довести!

– Лео, что надо нашему кораблю? – шепотом спросила Рейчел.

– Очистить днище от ракушек и водорослей, – с видом бывалого морехода важно пояснил я. – Когда оно обрастает, это здорово тормозит ход.

Хуже всего было то, что процедура требует подходящих условий: укромной бухточки и небольшой глубины. Ну и где это все было взять? И потому я приказал нашему навигатору:

– Господин виконт Антуан, проложите наш курс так, чтобы мы все время держались в стороне от оживленных морских путей.

Как выяснилось, не помогло.

– Рейчел, ты вот что… Приготовься срочно покинуть корабль. Собери вещи и будь наготове. И постоянно держи Мэри рядом с собой, чтобы не разыскивать ее в тот самый момент, когда времени не будет.

– Хорошо, Лео. – И Рейчел, вместо того чтобы немедленно вскочить из постели и начать собираться, сладко потянулась. – Все так и сделаю, – добавила она, закрывая глаза.

– Ну и что там у нас? – поинтересовался я, оказавшись на мостике.

Должен признаться, все время плавания я находился на мостике практически неотлучно, прерываясь лишь на сон и еду, настолько желал овладеть хотя бы азами кораблевождения, коль скоро стал капитаном.

– Погоня, – коротко ответил шкипер.

– Почему вы в этом уверены?

Я действительно разглядел два идущих нашим курсом корабля. Но ведь это могли быть и просто попутчики.

– Три раза я менял курс, и все три раза они ложились на тот же. Совпадением это быть не может.

– А если они обычные пираты?

И в таком случае ситуация не предвещала ничего хорошего, но все же больше следовало опасаться королевского флота Виргуса. Желая отомстить, военные корабли будут преследовать нас неотступно.

– Может, и они, – кивнул Алавир. – Но определить пока невозможно.

– Когда вы заметили преследование?

– Через час после того, как заступил на вахту.

– Насколько быстро они приближаются?

– К вечеру догонят точно.

Мы с ним оба взглянули на нашу единственную мачту, на которой было выставлено все что можно. И это означало, что нам не оторваться.

– Может, снова из гибмета стрельнуть? Как тогда, в случае с «Нетопырем»? – предложил один из матросов, в котором я признал собутыльника Головешки, и все дружно посмотрели на меня. – Не сейчас, а когда они приблизятся.

И я в очередной раз смог убедиться, что все имеет обратную сторону. Сжегший «Нетопыря» чудесный выстрел поднял мой авторитет выше некуда, пусть даже все было нелепой случайностью. Обратная же сторона заключалась в том, что, если мне удалось сделать один раз, значит, могу и повторить. Если бы! Но тем не менее я напустил на себя весьма важный вид, показывая: если дело действительно дойдет до этого – сожгу все в округе, причем даже глазом не моргну! Все мы рабы своего положения, и в тот момент другого выхода у меня не было.

– Рано еще их жечь. Сейчас, когда ситуация ясна не до конца, – правильно заметил Блез. – Так, по-моему, они семафорят. Понять бы еще, что именно. Далековато.

И снова все посмотрели на капитана «Морского орла». Ну да, чудесное зрение, до которого любой зрительной трубе – как до луны, только у меня единственного. Все так, и мне прекрасно видно, как то на одном, то на другом корабле начинают махать флажками, но толку-то? Откуда в списке моих умений знание семафора?

– Не разобрать, пускай приблизятся.

Причем настолько, чтобы все эти махания мог рассмотреть тот, кто в этом понимает. Вслух я, конечно, это не сказал, а продолжил:

– Одно могу сказать – это не королевский флот. Иначе над каждым кораблем развевался бы государственный флаг Виргуса. На них же вообще никаких флагов нет.

– Корсары, что ли? Тоже мне, проблема! – Головешка держался и выглядел так, будто всю жизнь только тем и занимался, что топил превосходящие числом пиратские корабли.

– Алавир, спускайте паруса и ложитесь в дрейф, – приказал я.

На некоторое время на мостике воцарилось молчание, в течение которого все недоуменно на меня поглядывали. Первым открыл рот все тот же Головешка:

– Лео, то есть я хотел сказать – капитан, мы что, даже не попытаемся им сопротивляться? Не ожидал от тебя такого!

И столько в его голосе было возмущения, что левый из его попугаев, перестав дремать, гневно щелкнул клювом, после чего выдал:

– Презрение к опасности – первая обязанность всякой возвышенной души!

Правый попугай, о котором у меня сложилось стойкое впечатление, что он циник, презрительно фыркнув, произнес нечто вроде: «Рыбу убивает открытый рот». Что он этим хотел сказать, было понятно не до конца. То ли намекнуть Головешке, чтобы тот хотя бы изредка следил за своим языком. То ли то, что храбрость хороша в меру и лишь тогда, когда она обходится без последствий.

Все находящиеся на мостике перевели взгляд с одного попугая на другого, после чего снова воззрились на меня. И я повторил:

– Спустить паруса!

Морской семафор мне недоступен, но от этого ни зрение, ни память нисколько не стали хуже. Так вот, на обоих кораблях мне удалось разглядеть множество знакомых лиц. Их я видел и в садике возле своего дома, и у развалин храма Гарсии. И все они приходили в надежде наняться на службу к Черному Корсару.

Глава 9

Прошло не так много времени, и оба корабля, как выяснилось – «Фунт лиха» и «Розовая каракатица», легли в дрейф недалеко от «Морского орла». Расстояние позволяло перекинуться фразами, не очень-то и напрягая голос, но мне как капитану и знаменитому флибустьеру надрывать свой собственный не позволяли приличия. Передавать мои слова вызвался Головешка, и потому все продлилось недолго.

Когда я поспросил его крикнуть: «С какой целью вы нас разыскивали?» – тот провопил совсем другое:

– Никого на абордаж взять не успели?

– Нет, – смущенно ответили с обоих кораблей. – Мы надеялись, что займемся этим вместе!

После чего я сразу же и пригласил капитанов на «Морской орел», в их ожидании проклиная Головешку, вернее, его патологическую жадность: могли ведь подумать, что слова принадлежат именно мне.

Виконт, то и дело поглядывая на корабли, строчил так, что брызги чернил летели во все стороны. В том числе и на рубаху того, чью спину он использовал как подставку.

– Ломаный Хью, – представился капитан «Розовой каракатицы», который поднялся к нам на борт первым.

И тут же торопливо начал объяснять, что взять по пути к нам кого-нибудь на абордаж им не представилось ни малейшей возможности, поскольку все время попадались только рыбачьи баркасы.

В противовес прозвищу, ничего ломаного в нем не было, разве что отсутствовал правый глаз. Глядя на оправдания Ломаного Хью, я захотел его утешить, настолько жалобно он выглядел. Тут как нельзя кстати пригодилась повязка, которую в свое время Головешка хотел нацепить на меня. Та самая, испещренная черепами и костями.

С нею вообще происходила удивительная история. Ежедневно я обнаруживал ее в одном из своих карманов, хотя Рейчел клятвенно уверяла меня, что она здесь совершенно ни при чем. Впрочем, как и Головешка. Но последнему доверия не было совсем.

– Небольшой презент, – сказал я, протягивая ее Ломаному Хью. – По случаю, так сказать, нашей встречи.

Тот подарку обрадовался. Он взял ленточку обеими руками, зачем-то поцеловал ее, после чего надел поверх той, которая уже была у него на глазу. А когда прибыл капитан «Фунта лиха», начал на него поглядывать с некоторым даже пренебрежением: ты-то, мол, такой чести не удостоен! На мой взгляд, получилось не совсем удобно. Впрочем, я был рад, что наконец-то от этой ленточки избавился.

Второго капитана звали Венуайбин, и он выглядел куда серьезней и старше Хью.

Моя каюта на такое количество посетителей рассчитана не была. Более того, я опасался, что в ней окажутся разбросанными некоторые вещи Рейчел, и потому мы стали держать совет прямо на мостике, удалив с него лишних людей и выставив охрану, чтобы обсуждение проходило без лишних ушей.

– Мы и не надеялись вас догнать, – рассказывал Венуайбин. – Но, как говорится, удача любит смелых, и она нам улыбнулась.

– Рад за вас, – кивнул я. – Но что теперь?

– Как это «что»? – Они оба удивились, после чего Венуайбин продолжил: – Теперь, когда мы вместе, нам многое по плечу!

Единственный глаз Ломаного Хью так и излучал: «Веди нас, Черный Корсар! Вместе мы такое сотворим!»

Вести их я никуда не собирался, но разговор начал издалека:

– Как прошел захват кораблей?

– О, это было несложно! После того как Черный Корсар покинул Либасон, в порту потеряли бдительность, и потому все прошло легко.

– А что болтают о «Нетопыре»? – От этого ответа так много зависело!

– Разное. Кто-то говорит, что произошла трагическая случайность. Но куда больше тех, которые утверждают: его гибель – прощальный привет Черного Корсара.

– И они не ошибаются! – влез в разговор Алавир.

– Мы так и думали, – переглянулись капитаны. – Только ему, то есть вам, под силу совершить подобное.

– Черный Корсар, вы вправе выбрать любой из кораблей, – заявил Венуайбин, а Ломаный Хью усиленно закивал. – Кому из нас повезет, тот и будет набираться опыта под вашим руководством.

Хью закивал снова. После чего добавил:

– Решать вам, но «Розовая каракатица» будет пошустрее «Фунта лиха».

– Зато у меня вооружение мощнее на три катапульты, – возразил ему Венуайбин. – И команда поопытней. К тому же побольше. Да и абордажная команда у нас скомплектована полностью, – начал он перечислять достоинства своего корабля.

– А как на «Фунте лиха» дело обстоит с каютами? – спросила у него Рейчел, которая посчитала, что лишней на совете являться не будет, а мне не хватило слов убедить ее в обратном. – Их много? И какие они вообще?

По всей видимости, с каютами там обстояло не очень, поскольку Венуайбин сразу поскучнел. Зато приободрился Ломаный Хью.

– О, на моем корабле, очаровательная леди, каюты на выбор, и одна другой лучше!

Рейчел выразительно посмотрела на меня, и в ее взгляде легко было прочесть: «Конечно же я не настаиваю, ты мужчина, и решать именно тебе. Но если тебе дорого мое мнение, то нам подойдет именно «Розовая каракатица».

– А листовая медь на борту у вас есть? – продолжала она допытываться уже у капитана «Розовой каракатицы».

Тот даже если и удивился неожиданному вопросу, на его лице не дрогнул ни один мускул. Ну да, бывалому ли капитану, прошедшему шторма и абордажи, теряться из-за какого-то пустяка? Интерес Рейчел был мне понятен. Ей не нравится розовый цвет, и потому она решила поменять у «Каракатицы» название. Посчитав, что из слова «розовая» путем перестановки букв толкового ничего не получится, задумала решить проблему кардинальным образом – изготовить новые буквы.

– Увы, милая леди, но листовой меди у нас нет, – разочаровал ее Ломаный Хью.

– Листовая медь есть на борту у нас, – воспрянул духом Венуайбин. – А если не хватит, можно отодрать сколько необходимо снаружи от корпуса с защитной обшивки. Кстати, защитной обшивки на «Розовой каракатице» тоже нет. Так что, как говорится, милости прошу к нам на корабль.

– А бумага? – встрепенулся дю Эскальзер. – Капитан Венуайбин, бумага у вас есть? Писчая, – уточнил виконт.

Тот помрачнел, и его оттеснил плечом вновь обретший надежду Ломаный Хью.

– Трюм у нас был забит бумагой почти полностью, – сообщил он. – Уж мы ее выкидывали-выкидывали, выкидывали-выкидывали… Чтобы облегчить вес корабля, когда вас догоняли.

Лицо виконта скривилось, как от зубной боли.

– Надеюсь, вы ее не полностью выкинули?

– Нет. Бумагу хорошего качества рука не поднялась отправить за борт. Все-таки она стоит немалых денег.

– То-то ты все время от меня отставал, – заметил капитан «Фунта лиха». – Из-за своей жадности. Мне постоянно приходилось идти не под полными парусами. Счастье, что мы господина Черного Корсара вообще сумели догнать.

Ломаный Хью что-то хотел возразить. И он возразил бы, если б не Рейчел.

– Можно бумагу на листовую медь поменять, – сказала она.

В таком обмене не было никакого проку ни Венуайбину, ни Ломаному Хью. Он устраивал лишь саму Рейчел и виконта в том случае, если мы перейдем на борт «Розовой каракатицы». Оба капитана промолчали.

Разговор зашел слишком далеко в сторону, и мне следовало его прекратить. И потому я сказал:

– Увы, господа, но, при всем своем уважении к вам… Благодарю за сделанное предложение, но принять его не могу.

– Как?! – ужаснулись оба капитана. – Вы не желаете принять нас в свою эскадру?!

– Ну, не совсем чтобы так… – Все, что я хотел сейчас, – это получить отсрочку. Возможно, в дальнейшем оба они пригодятся. Или не пригодятся, ведь я имею полное право свое решение переменить. – Можете считать, что вы в нее уже приняты. Но!.. Обстоятельства таковы, что менять корабль в данный момент я не буду. Более того, до Терессы нам предстоит добираться раздельно. – И, чтобы хоть как-то обосновать свое решение, решил напустить туману: – До прибытия на остров мне необходимо посетить одно тайное местечко. Сами понимаете: если местечко тайное, круг лиц, которые о нем знают, должен быть крайне ограниченным.

Не очень-то я и лгал. «Морскому орлу» в самое ближайшее время необходимо пройти кренгование, и каким оно должно быть, если не тайным?

И Хью, и Венуайбин отнеслись к моим словам с пониманием, вероятно посчитав, что таковым местечком обязательно должен быть остров, где я зарыл один из многочисленных кладов, о которых ходят легенды. Они переглянулись между собой, и шаг вперед сделал Венуайбин.

– Тогда остаются сущие мелочи, Черный Корсар.

– И какие именно?

– Обговорить размер нашего жалованья, – после чего пояснил: – Мы же теперь ваши люди, со всеми отсюда вытекающими…

Это был удар под дых. Сильный и хорошо поставленный удар, угодивший в нужное место. Вероятно, на моем лице что-то отразилось, поскольку Венуайбин торопливо добавил:

– Понятно, что, пока мы не приступили к серьезным делам, размер жалованья может быть скромным, и все-таки оно обязательно должно быть.

После недолгого, но мучительного размышления мне все же удалось выкрутиться.

– Для начала решим так. Вся добыча, которую вы получите по дороге на Терессу, будет полностью вашей. То есть вы заберете себе и мою долю. Устраивает вас такой вариант?

Лица обоих капитанов просветлели.

– Более чем!

– Ну, тогда прощайте. И до встречи на Терессе!

– До встречи, Черный Корсар! И еще я так понимаю, что мы теперь с полным основанием можем поднять над своими кораблями ваш флаг? – Спрашивая, Хью посмотрел вверх, где на мачте «Морского орла» вообще никакого флага не имелось.

– Поднимайте, – милостиво разрешил я, подумав: «Вы хоть полностью ими обвешайтесь, этими флагами, и даже одежду из них пошейте».

Уже окончательно попрощавшись, капитан Венуайбин звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

– Леди, так сколько вам необходимо медных листов? – обратился он к Рейчел. – Я настолько впечатлен вашей красотой, что можете забрать хоть все!

– И нашу бумагу! – галантно щелкнул каблуками Ломаный Хью.

– Бумага нужна мне, – напомнил виконт дю Эскальзер.

– Это уж как леди Рейчел решит, – пожал плечами тот.

Погрузку листовой меди капитан Венуайбин начал прежде Ломаного Хью. Медь складировали прямо на палубе, у самого борта, отчего «Морской орел» начал крениться. Затем с другого борта начали прибывать шлюпки, груженные бумагой. Они курсировали между «Розовой каракатицей» и нами куда быстрее, и потому корабль снова встал на ровный киль. Правда, у него начала увеличиваться осадка, что тоже ничего хорошего не сулило. В любой момент могло произойти то, что называется фазой неустойчивого равновесия, и тогда даже слабый порыв ветра опрокинет корабль днищем вверх.

Мы с Алавиром уже всерьез забеспокоились, когда запасы меди у Венуайбина и бумаги у Ломаного Хью наконец-то иссякли.

– Опасно давать ход в таком положении, – сказал Алавир. – Мало ли что.

– Опасно, – согласился с ним я. – Но мы и не будем его давать, пока не избавимся от большей части этого барахла. Правда, после того как они скроются из виду. Иначе могут обидеться: все-таки со всей душой, совершенно бескорыстно поделились с нами своей добычей, а мы ее – за борт! Просемафорьте-ка им: «Счастливого плавания!»

– До них недалеко, и так можно крикнуть, – сказал Головешка.

Памятуя о его прежнем крике, от предложения я отказался.

– И все-таки просемафорьте.

Шкипер кивнул, отдал необходимые распоряжения, после чего заметил:

– Вскоре дождь начнется: все приметы говорят.

Виконт дю Эскальзер, до этого стоявший на мостике с таким видом, будто пытается запомнить каждое произнесенное мною слово, сломя голову бросился на палубу.

– Бумагу спасать, – предположил Блез.

И верно. Подхватив пачку бумаги, виконт скрылся с ней в чреве корабля, чтобы через некоторое время вновь появиться на палубе и скрыться в чреве уже со следующей. Непривычный к физической работе, вскоре он выбился из сил. Тогда Антуан привлек помощников. Дю Эскальзер сунул паре матросов по золотому, и дальше спасением бумаги занимались уже они.

Работа кипела, когда на палубе возник Гайат и начал что-то возмущенно Антуану выговаривать.

– Судя по тому, сколько бумаги отнесли вниз, в кубрике вскоре не останется свободного места, – флегматично заметил Алавир. – Вероятно, именно с этим возмущение Гайата и связано.

Виконт решил проблему с Гайатом блестяще. Он вложил ему в ладонь два золотых, после чего носильщиков стало трое. Это продолжалось недолго и закончилось тем, что на палубе появился Стерк.

– Интересно, сколько золота виконт предложит ему? – задумчиво сказал Блез.

– Ничего у него не получится: Стерк не из таких, – покрутил головой Алавир.

Головешка, жадность которого превышала все мыслимые границы, презрительно фыркнул: много вы, мол, понимаете в людях! И проиграл.

Стерк, отказавшись от неполной горсти золотых монет, прямиком направился на мостик.

– Капитан, – возмущенно заявил он, едва только на него поднялся, – прикажите складировать бумагу в трюм! Именно там ей самое место.

– В трюме она быстро испортится от сырости, – возразил ему дю Эскальзер, который поднялся вместе с ним.

– А где она хранилась до этого? – резонно заметил Стерк. – Кроме того, вы запасли ее уже на годы вперед! На годы! Но все носите и носите.

– Антуан, а ведь он прав, – мягко сказал я виконту. – Не вы ли сами говорили: «Если человек знает меру, он знает все»?

Справедливости ради, однажды эти слова произнес Головешкин попугай, но виконту, человеку образованному, афоризм должен быть известен наверняка. Возразить дю Эскальзеру было нечего, и он лишь с тоской посмотрел на остаток бумаги, которой на палубе оставалось еще порядком.

– Не слишком-то они и торопятся, – заметил Блез, наблюдая за «Каракатицей» и «Фунтом лиха», которые по-прежнему лежали в дрейфе недалеко от нас и поднимать паруса даже не думали. – А нам еще все это барахло за борт выкидывать, в то время как ветер посвежел.

Блез был прав: погода начала портиться. Заморосил дождь, поднялась зыбь, и перегруженный «Морской орел» начал переваливаться с борта на борт как-то не особо уверенно, что не могло не тревожить.

– Просемафорьте им еще раз. Что-то они действительно задержались.

Оба корабля пришли в движение то ли после четвертого, то ли после пятого пожелания им счастливого плавания. Но перед этим над ними синхронно взвились флаги, которые, судя по всему, и были флагом Черного Корсара.

– На «Каракатице» он куда красивее выглядит! – заметила Рейчел.

На «Фунте лиха» флаг действительно смотрелся так, будто его торопливо доделывали. Вероятно, именно это и стало причиной задержки кораблей, похоже, капитанам при расставании, салютуя нам, хотелось поднять флаги одновременно.

Сказать по правде, флаг Черного Корсара меня совсем не впечатлил. По логике вещей, он должен быть черным. Ну, можно еще выткать на нем золотом какой-нибудь девиз. «Топи их всех», например, или «Мертвецам деньги ни к чему». Или совсем уж загадочный, как придуманное Головешкой название корабля «Исдичаз язведа», смысл которого можно интерпретировать в зависимости от желания и настроения. Этот же был пестрым и ярким, как перья Головешкиных попугаев. В нем соединились все мыслимые и даже немыслимые цвета.

– У Черного Корсара действительно такой флаг? – поинтересовался я у Алавира.

– Именно. И что, он вам не нравится?

– Нет. – И я был категоричен. – Тут афоризм про чувство меры подходит куда больше, чем в случае с виконтом и бумагой.

Алавир неожиданно насупился, как будто я задел его за живое.

– Пойду подготовлю все к тому, чтобы выкинуть это барахло за борт, – сказал он.

– Оставьте с десяток листов меди на всякий случай.

– Хорошо, капитан.

– Лео, твоей расточительности иногда я поражаюсь до глубины души! – заявил Головешка, едва только Алавир спустился с мостика.

– И что тебе больше жалко, бумагу или жесть?

– Я совсем не о них, – поморщился он.

– И о чем тогда?

– Вот о чем. Зачем ты им сказал, что они могут забрать себе нашу долю из той добычи, которую награбят по пути на Терессу? – И Тед подбородком указал на отдаляющиеся от нас корабли.

– Им еще надо суметь хоть что-то награбить.

– Ну а вдруг они встретят груженный золотом купеческий караван?

– Все награбленное ими золото будет полностью им и принадлежать, поскольку они же его и награбили.

– Вот и я о том же, – печально вздохнул Головешка. – Не думаешь о себе, так хотя бы о своих людях подумай. Они-то почему должны страдать?

– Иди лучше помоги выкинуть все за борт, страдалец, – отправил я его на палубу, где уже вовсю кипела разгрузка.

– Быстро у нее получается, – сказал я Рейчел, глядя на Мэри, которая ходила по палубе взад-вперед, безуспешно пытаясь обратить на себя внимание Головешки.

Теодор, как это частенько с ним бывает, перехитрил самого себя. Он, по возможности отлынивавший от любого занятия, связанного с физическим трудом, пристроился к разгрузке бумаги, решив, что выкидывать ее будет легче. И просчитался. Медные листы выбрасывали за борт, взявшись за каждый из них вчетвером, в то время как пачки бумаги – поодиночке. Головешка быстро выбился из сил, но для того чтобы устраниться, нужна была веская причина, которую ему все не удавалось найти. И потому он то и дело поглядывал на мостик в надежде, что я его позову. Но я был безжалостен: нечего отлынивать, когда на корабле аврал!

– Что именно у Мэри получается быстро? – не поняла Рейчел.

– Да она же на глазах вширь растет!

– Ты, Лео, не из болтливых, и потому я скажу: еда ей мало помогает, вернее, не помогает совсем. Это маленькие женские хитрости: Мэри специально подложила, где надо.

– То-то я смотрю, что одна половинка пониже спины у нее заметно больше другой! Я еще подумал, что как-то неравномерно она в стати прибавляет.

– Ой, и верно! Торопилась, наверное. Пойду с палубы ее уведу, пока кто-нибудь еще не заметил. Так, – остановилась Рейчел на полушаге, – а чего это ты туда пялишься?!

Оправдаться мне было легко.

– Никуда я не пялюсь. Сама же знаешь, какое у меня зрение. Тут не захочешь, а увидишь. – И чтобы закончить разговор, крикнул: – Теодор, молнией на мостик!

Все-таки старый боевой товарищ, к тому же когда-то жизнь мне спас. Головешка, который донес очередную пачку до самого борта, вместо того чтобы метнуть в воду, тут же выронил ее из рук. Она угодила кому-то на ногу, но приглушенные проклятия Тед слушал уже рядом со мной, настолько быстро здесь оказался.

Глава 10

Новый день для меня тоже начался с крика. Правда, на этот раз в каюту никто не ворвался, но вопль матроса в «вороньем гнезде» был настолько громок, что сон слетел с меня мгновенно. Тем более вопил он не что-нибудь, а «Земля! Земля на горизонте!».

Земли на горизонте быть не должно. С ней нам предстояло встретиться только через несколько дней, когда «Морской орел» приблизится к череде Гнологалайских островов, чтобы пройти этот архипелаг единственным судоходным проливом. И это был самый короткий путь на Терессу.

Голос этот никогда прежде мне не приходилось слышать, но я понял сразу – он принадлежит Райану. Нет, ну а кому же еще, если тот у нас бессменный впередсмотрящий? Бессменный он вовсе не в связи с тем, что обладает чудесным, как у меня самого, зрением – причина была в другом. Алавир за что-то его невзлюбил и подменял другим матросом лишь для того, чтобы Райан мог поесть и изредка поспать. Сам я в их отношения не вмешивался, поскольку наш шкипер знает его куда лучше меня, а воспитательные меры бывают иногда весьма жесткими.

Спать я лег уже на рассвете, когда отстоял ночную вахту. Самую трудную из всех, именно потому ее и называют собачьей. Чтобы все видели, что не отлыниваю, держу вахты наравне со всеми, и даже более того. Справедливости ради, вахта моя не была самостоятельной, я дежурил вместе с опытным Стерком, но сам факт должен был говорить команде корабля о многом.

– Точно земля? – услышал я крик Алавира, уже находясь на палубе, куда выскочил полуодетым.

– Точно! – донеслось сверху. – Судя по всему – остров.

Одиноких островов в той части моря, где мы находились, тоже быть не должно. Не далее как этой ночью я лично изучал карту. На проложенном нашим навигатором курсе и даже в дне хода от него никаких клочков суши не наблюдалось. Одного взгляда мне хватило понять – Райан не ошибся. Это была земля, и это был именно остров. И тогда мне вспомнились слова Алавира, сказанные несколько дней назад: «Знаете, господин капитан, что-то меня одолевают сомнения в способностях виконта как навигатора».

– И в чем именно они заключаются?

– Знать бы самому, в чем именно. Признаться, я в астрономической навигации совсем не силен, но путать такие понятия, как параллакс и эклиптика, человеку сведущему непозволительно.

На всякий случай я тогда кивнул: все так и есть. Хотя даже приблизительно не понимал, о чем вообще идет речь.

– Возможно, Алавир, вы слишком требовательны? Все-таки, как он сам говорил, особого опыта у него во всем этом нет. Наберется его, заматереет… К тому же до сих пор у нас проблем не было.

– До сих пор мы шли в прямой видимости берега, и в этом случае, чтобы определить место корабля, достаточно двух пеленгов. Но что будет потом, когда мы выйдем в открытое море?

Вспомнив слова Алавира, я посмотрел на самого виконта. Дю Эскальзер то и дело переводил взгляд с карты на остров и обратно. И выражение лица у него менялось с недоумевающего на удивленное.

От громкого крика Райана на палубу высыпали все. Даже те, кто, подобно мне, отдыхал после несения ночной вахты. Часть из них поднялась на мостик, а те, кому бывать на нем без разрешения не положено, столпились рядом. И все они оживленно переговаривались: все-таки каждая встреча для моряка с землей – нечто особенное. Тем более встреча такая нежданная.

– Где мы сейчас находимся? – спросил я у Антуана.

– По счислению, здесь, капитан. – И он как истинный навигатор указал точку на карте не пальцем, а кончиком остро отточенного карандаша. – Солнце сейчас в зените, и потому определить более точное место нашего корабля пока не представляется возможным. Через некоторое время светило опустится ниже над горизонтом, и тогда я определюсь точнее. – Виконт жестом указал на приготовленные им загодя на штурманском столе всяческие астролябии, буссоли и другие приборы пока непонятного мне предназначения. – Предыдущие исчисления по звездам, как вы сами знаете, я делал на вашей вахте. Затем вы уже сами ставили на карте отметки с учетом скорости корабля, после чего это делал сменивший вас господин шкипер.

Если что у меня отлично получалось, так это определять скорость «Морского орла». Хотя чего там сложного? На носу и корме прямо на планшире сделаны зарубки. Бросаешь с носа в море деревяшку и следишь с песочными часами, сколько времени займет ее путь между двумя этими зарубками.

– Но откуда же тогда взялся этот остров? – усиленно чесал затылок Блез. – На карте его нет! – констатировал он очевидное, что успели сделать до него уже все.

– Нет, – согласился с ним наш навигатор.

– Но он есть.

– Есть. – Виконту вновь невозможно было не согласиться с очевидным.

– Это что же получается, что мы открыли новый?!

– Получается, что так. Если только… – И Алавир пристально посмотрел на дю Эскальзера.

Тот с ходу догадался, о чем именно идет речь.

– Я побывал в либасонском отделе навигации буквально перед нашим отходом и нанес на карту все последние данные. Так вот, она отредактирована, если вы именно это имеете в виду.

Алавир не нашелся что сказать в ответ.

– А если острова нет ни на одной карте, значит, до сих пор он не имеет названия? – продолжил свою мысль Блез.

– Получается, так.

– Так давайте же ему его дадим!

Тут все посмотрели на меня.

– Дадим, – кивнул я. – Обязательно дадим. А пока, Гайат, держи курс прямо на него. Мало дать ему название, необходимо еще его обследовать. Ведь мы вполне можем обнаружить на острове все что угодно. И прежде всего – нетронутые руины Прежних.

Во мне проснулся азарт охотника за сокровищами. Да и не только во мне. Судя по изменившимся взглядам, он проснулся в каждом. Разница была лишь в том, что в этом ремесле я – профи. Впрочем, как Блез, и Головешка, и отчасти Рейчел.

– Ну так что, какие будут предложения? – обратился я ко всем сразу.

– Может, назовем его Барри? – глядя на пса, ляпнул Головешка, отчего тот, услышав свое имя, громко тявкнул.

– Ну, если у нас нет более достойных кандидатур… – Виконт дю Эскальзер смотрел на меня, явно намекая на то, что остров должен носить название «Черный Корсар».

– Вообще-то логичным было бы назвать остров именем того, кто его первым увидел, – высказался Гайат, после чего все посмотрели на верхушку мачты, где в «вороньем гнезде» сидел Райан.

Алавир едва зубами не скрипнул. Ну да, называть остров именем человека, к которому питаешь ярко выраженную антипатию!..

– Это была его прямая обязанность как впередсмотрящего – вовремя заметить надвигающуюся опасность, землю, рифы… или доселе никем не открытый остров, – заявил он. – Виконт прав: есть у нас и более достойные кандидатуры. – Но смотреть на меня Алавир не стал.

Он был прав хотя бы в том, что остров обнаружился во время его вахты, и ни на кого не смотреть шкипер имел полное право. Хотя, признаться, я был совсем не против того, чтобы остров назвали моим именем. Настоящим именем. Остров Счастливчика Леонарда – звучит весьма и весьма! Но самое главное – мое имя останется в веках. Чем плохо?

– Господа, вы еще поссорьтесь из-того, как он будет называться, – сказала Рейчел, которая поднялась на мостик только после того, как тщательно выбрала наряд и нанесла макияж: положение жены капитана обязывает. – В конце концов, какая разница, что за название мы ему дадим? Главное в том, что мы его открыли! А значит, привнесли свою, пусть и весьма скромную, лепту в познание мира человечеством!

Несмотря на сказанное, Рейчел явно тоже хотелось, чтобы остров назвали в ее честь.

«А ведь это отличная мысль! Назвать остров «Рейчел». И прокляни меня все, если мне не хватит авторитета настоять!»

И я уже было открыл рот, когда на палубе объявился Стерк.

– О, славненько, остров! – позевывая, сказал он. – Приятно будет после долгого плавания по твердой земле походить и набрать свежей водички: есть, есть тут источник. Вода в нем ледяная, а уж на вкус! А в той бухточке, вход в которую сейчас откроется, сами боги велели пройти кренгование. Только как мы возле него оказались? Вообще-то он должен быть далеко от нашего пути.

– Стерк, ты точно в этом уверен? – первым опомнился я.

– В чем именно, капитан? В том, что на острове есть источник пресной воды? Или в наличии бухты?

– Прежде всего в том, что ты действительно здесь бывал.

– Бывал, – охотно кивнул он. – Причем дважды. В первый раз это произошло на… – пустился он было в воспоминания, но я перебил его:

– Давай-ка по существу. Мне необходимо знать главное: точно ли это тот самый остров или он просто показался тебе знакомым?

– Это именно тот остров. Видите вон ту гору? Такие называют столовыми из-за плоской, как стол, вершины. Но и это еще не все. Едва мы начнем огибать остров, как нам откроется небольшой мыс, где одна из скал весьма напоминает человеческую… извините, леди, – взглянул он на Рейчел, – задницу.

Остров огибать мы еще не начали, но часть мыса была мне уже видна. Все верно: есть на ней такая скала. Но как же тогда…

– Но как же тогда мы здесь оказались? – Блез, который успел напялить себе на голову устройство, позволявшее ему тягаться со мной в зоркости зрения, как я понял, скалу в виде задницы видел тоже.

Все мы посмотрели на виконта Антуана, стиравшего с карты изображение острова, которое успел уже нанести.

– И как же он называется? – спросил у Стерка Блез.

– Остров Несбывшихся Надежд, – ответил тот.

После чего Блез пробормотал:

– Точно что несбывшихся.

И с ним трудно было не согласиться. Сколько у нас появилось надежд, что мы открыли доселе неведомый остров, что имеем полное право дать ему название, что на него еще не ступала нога человека, а значит, он таит в себе множество сокровищ Прежних… И всем этим чаяниям не суждено сбыться.

– Вот это да! – склонился над картой Алавир.

Остров Несбывшихся Надежд располагался далеко на юге от того места, где, по расчетам нашего навигатора, должен находиться «Морской орел». Виконт дю Эскальзер, на котором не было лица, сказал:

– Возможно, Стерк ошибается.

– Если бы! – покачал головой шкипер. Теперь, когда корабль начал огибать остров, скалу в виде немаловажной части человеческого организма различали все. – Но, по крайней мере, появилась возможность пройти кренгование.

– И мы обязательно его пройдем! – кивнул я. – Причем сделаем все так тщательно, как только получится, пусть даже потеряем на это несколько дней.

Потому что в дальнейшем затраченное время обязательно окупится. Очистив дно «Морского орла» от наросших на нем водорослей и ракушек, мы значительно увеличим его ход. Это не только сократит время пути до Терессы, но и даст нам возможность при необходимости оторваться от любого преследования.

Отчасти я даже был доволен тем, что виконт дю Эскальзер совершил такую ошибку. Действительно, приятно будет пройтись по траве, вдыхая запах цветов и листвы, набрать свежей воды, которая во время плавания начала уже портиться, и ее долго приходилось кипятить, нарвать фруктов и зелени, а по возможности еще и поохотиться. Правда, не наткнись мы на этот остров, все могло бы закончиться куда более трагично. Дальше к югу начинались полные рифов мели, на которые мы вполне могли бы наскочить, полностью уверенные в том, что под нами – глубоководье.

– Понял, господин капитан, – кивнул Алавир. – Теперь только остается установить периодичность приливов с отливами, чтобы посадить корабль на мель при малой воде. Тогда прилив даст возможность нам от нее освободиться, – пояснил он тем, кто в такие тонкости посвящен не был.

– Остается, – согласился с ним я, после чего как можно суровее обратился к дю Эскальзеру: – Надеюсь, господин виконт, вам хватит времени проверить погрешность своих навигационных приборов, поскольку координаты острова на карту нанесены?

Дю Эскальзер возможности свалить вину с себя на инструмент явно обрадовался.

– Три раза проверю, господин капитан! То-то мне все казалось, что с ними что-то не так!

– Кстати, Стерк, остров обитаемый?

Когда корабль будет лежать на боку, находиться на нем весьма сложно, и потому предстояло разбить на берегу палаточный городок. Так вот, не хватало нам еще встретиться на острове с воинственными туземцами, кровожадными и дикими настолько, что они не брезгуют человечиной. Или другой вариант: туземцы окажутся таких свободных нравов, а их женщины будут так прелестны, что загнать команду обратно на корабль станет большой проблемой. Встречались мне подобные племена на Диких островах.

– Насколько мне известно, нет, остров необитаем.

– А какие-нибудь ядовитые змеи, пауки или прочие гады?

Некоторые острова ими просто кишат.

– Ничего о них не слышал.

– Вот и отлично! Но на всякий случай по острову поодиночке не бродить и все время держать оружие под рукой.

Тем временем остров приблизился настолько, что можно было разглядеть любой камешек на берегу и каждую порхающую между пальмами птаху. Как я ни всматривался, никаких следов человеческой деятельности разглядеть не смог.

«Возможно, и прав Стерк, утверждая, что остров необитаем. Но осторожность не помешает никогда».

Из задумчивости меня вывел неожиданный вопрос Головешки.

– Лео, – спросил он, – скажи, а в этой скале, так поразительно похожей на зад, словно она – творение человеческих рук, никаких отверстий нет? Так-то, по логике вещей, оно быть должно.

– А к чему ты спрашиваешь?

И тут он заговорил так, словно передо мной стоял не безграмотный Головешка, который ставит вместо подписи крестик или закорючку, а совсем другой человек с вполне приличным образованием. Слушая Теодора, я то и дело поглядывал на оседлавших его плечи попугаев: по ночам, что ли, они ему всякие умные слова на уши нашептывают?

– Ну как это – к чему? Посуди сам. Если отверстие действительно существует, причем на положенном ему месте, это стало бы безусловным признаком того, что скала рукотворна. Причем рукотворна (извини за тавтологию) руками Прежних. Ведь только им были подвластны скульптуры такого масштаба! Значит, отверстие – это вход туда, где можно обнаружить артефакты и другие сокровища погибшей когда-то цивилизации.

Что поразило не меньше – слушая его, попугаи одобрительно кивали. А когда он закончил, о чем-то быстро между собой переговорили на попугайском языке.

– Нет, – придя в себя, покрутил головой я. – Выглядит монолитом.

– Жаль, – вздохнул он.

– Так что самое тебе время вспомнить о своем даре, – хлопнул я Головешку по плечу.

И он у него есть. Дар обнаруживать руины Прежних, даже когда те спрятаны глубоко под землей.

Бухта, куда мы попали, следуя указаниям Стерка (а вход в нее ловко прятался среди нагромождения торчащих из воды скал), действительно как будто была создана для того, чтобы корабли проходили в ней кренгование.

Дождавшись прилива, мы загнали «Морского орла» на отмель. Когда вода ушла, корабль послушно лег на бок, обнажив правый борт, который предстояло очистить первым. Мы – Блез, Головешка, Рейчел и я стояли на берегу в одеяниях охотников за сокровищами Прежних, готовые к тому, чтобы отправиться исследовать остров, и разговаривали с Алавиром. Рядом крутился пес Барри, но он не был одет и ни с кем не разговаривал.

Безусловно, шкиперу не помешали бы две пары рук – Головешки и Блеза: слишком уж много работы. Но причины взять их с собой у меня были самые уважительные. И главная из них – почти полное отсутствие денег. Так вот, я рассчитывал обнаружить на острове клад. Наверняка на нем, удаленном от морских путей и вообще от цивилизации, кто-нибудь что-нибудь да зарыл. Тот же Черный Корсар, за которого по-прежнему все меня принимали. Или был шанс отыскать нетронутые руины Прежних.

Проблему необходимо решать. Команда «Морского орла» пока молчит, но пройдет какое-то время, и люди обязательно потребуют от меня денег.

Деньги были нужны еще и вот для чего. Меня по-прежнему угнетало мое вынужденное самозванство, но я все тянул с объяснениями до более подходящего момента, которым вполне мог бы стать найденный клад. И потому мне необходимы были и Головешка и Блез.

– К вечеру обязательно вернемся, – сказал я Алавиру. – Остров мал, и потому дня вполне достаточно, чтобы основательно его осмотреть.

– К закату должны полностью очистить правый борт, – пообещал шкипер.

И мы дружно посмотрели на корабль, где уже вовсю кипела работа. Любя всей душой Райана, Алавир собственноручно вручил ему самый большой скребок, а также отвел участок борта такой величины, которую свободно можно было поделить на троих. Даже отсюда мне хорошо была видна в глазах Райана полная безысходность. Все верно: к закату каждый должен очистить свой участок до белизны дерева. Ну и как ему с этим справиться?

«Надо обязательно поговорить со шкипером, причем в самое ближайшее время, – твердо решил я. – Откуда у него к Райану такая неприязнь?»

– А они нас здесь не бросят? – забеспокоилась Рейчел, едва мы только углубились в джунгли, которые покрывали практически весь остров, за исключением Столовой горы.

– А ведь и верно! – Головешка споткнулся на ровном месте. – И как эта мысль мне раньше в голову не пришла?

– И что бы ты тогда сделал? Приковал корабль к скале на берегу? – зазубоскалил Блез, после чего разумно заметил: – Для того чтобы отсюда уплыть, им придется дождаться прилива, раньше-то как? А он начнется вечером, к тому времени мы обязательно вернемся: что ночью делать в джунглях? Ты лучше по сторонам смотри. Или нюхай. Или что ты там делаешь, чтобы обнаружить развалины?

– Да нюхаю я, нюхаю. И смотрю. И насчет прилива знаю. Ну а вдруг придет какая-нибудь гигантская волна? Что их, мало бывает в море? Их еще волнами-убийцами называют, потому что накатывают всегда внезапно. Они воспользуются ситуацией и свалят отсюда. И что тогда?

– Лео?! – Рейчел смотрела на меня встревоженно. – А вдруг и вправду такая волна придет?!

– Если она действительно придет, наш кораблик окажется примерно там, где мы сейчас находимся. Здесь даже «Нетопырь» оказался бы, если бы он вдруг стал целым и стоял на месте «Морского орла». Но такие волны настолько редки, что всерьез их можно не опасаться, – как мог успокоил я Рейчел.

Она как будто бы успокоилась, но не Блез.

– Головешка, что-то ты опять каким-то трусливым стал, – улыбаясь, сказал он. – Может, тебя снова перстнем полечить? В прошлый раз помогло.

– Я стал трусливым?! – Тед возмутился так, что даже побагровел. Головешка обвел взглядом остров в надежде обнаружить нечто такое, что помогло бы ему доказать: он по-прежнему отважен. Не найдя ничего подходящего, заявил: – Можете смело забыть о моем прошлом: возврата к нему не будет уже никогда! И вообще, когда мы доберемся до Гаспара, падет он именно от моей руки!

– Только в том случае падет, если твоя рука будет постоянно наливать ему полный стакан. Тогда Гаспар действительно падет… под стол, – язвил Блез. – Или если ты его ядом отравишь, тоже вариант. Не ногой же ты ему его подсыплешь?

– Ах вот даже как?! – Головешка пришел в такую ярость, что попугаи на всякий случай слетели с его плеч и стали кружить у него над головой. – Да что бы вы вообще без меня делали?! Кто признал Юга?! Кто выбил из него все сведения?! Кто сделал Лео Черным Корсаром?! Благодаря кому мы смогли выбрать среди кучи желающих самых достойных?! В конце концов, кто сжег «Нетопыря»?!

– В последнем случае больше заслуга твоей задницы, чем тебя самого, – пожал плечами Блез. – Ведь именно ею ты нажал на рычаг, который и привел в действие гибмет.

Я давно уже успел признаться и Блезу и Рейчел, как на самом деле все происходило: мне сомнительной славы не нужно.

– Кстати, на этом острове ей даже памятник успели поставить. – И Блез, довольный собою, рассмеялся.

– Какой еще памятник? – не понял его Головешка.

– Тот самый, на мысе. Ты про него у Лео о чем-то расспрашивал. Уж не о том ли, насколько он походит на свой прототип?

– Ах вот ты о чем?! – Головешка взъярился еще сильнее, хотя куда уже было больше? – Сейчас ты у меня получишь!

– Ну и что ты мне сделаешь?

– Хватит! – остужая их пыл, повысил голос я.

Заодно осуждающе посмотрел на Блеза: откуда мне знать, как именно выглядит Головешкина пятая точка? К чему мне такие знания вообще? Вероятно, посмотрел не столько осуждающе, сколько гневно, поскольку Блез на всякий случай сделал пару шагов назад.

– Да все нормально, Лео, – отгораживаясь ладонями, сказал он. – Просто Головешка такой забавный, когда злится!

– Я сказал – хватит!

И тут Барри, который до этого вел себя спокойно, внезапно оскалился и, глядя куда-то вверх, на кроны деревьев, угрожающе зарычал.

Глава 11

Какой-то миг – и туда же уставились два взведенных арбалета, в моих и Блеза руках. Головешка выхватил кинжал и застыл в угрожающей позе. На удивление, он даже умудрился не порезаться. Хотя мог бы – воин из него еще тот.

– Лео, кто это? – спросила Рейчел, которую я задвинул себе за спину.

– Не знаю. – Зрение мое орлам на зависть, но даже ему недоступно что-то разглядеть сквозь густую листву. – Но определенно что-то есть, раз Барри рычать не перестал.

– Или кто-то, – добавил Блез.

– Эй, на дереве! – крикнула Рейчел. – Спускайся, мы ничего тебе не сделаем!

Но ответом ей была тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев от набегающего с моря легкого бриза.

Тогда-то и проявил свою никуда не девшуюся храбрость Головешка.

– Ну и долго мы так будем стоять? – пренебрежительно заявил он.

После чего, зажав в зубах кинжал, подпрыгнул, ухватился за ветвь руками, подтянулся и тут же исчез в пышной кроне гуавы.

– Головешка, ты куда? – окликнула его Рейчел.

– Посмотрю, что там и как, – невнятно донеслось в ответ уже высоко над нашими головами. После чего он язвительно добавил: – Смельчаки наверх не полезли, пришлось мне, трусу!

Буквально сразу же раздался треск ломающихся ветвей, а вслед за этим в кроне показалось отчаянно дергающееся тело Головешки. Миг – и он рухнул на землю, благо что под деревом была не каменистая почва, а пышный тропический дерн.

– Головешка! – Рейчел бросилась к нему, и я едва успел ее перехватить левой рукой, с трудом удерживая в другой нацеленный в крону тяжеленный арбалет.

– Лео, немедленно отпусти меня! Ему же плохо! – билась в моей руке Рейчел, но я продолжал ее удерживать.

– Отходим! Блез, хватай Головешку!

Барри теперь уже не рычал, а с громким лаем носился вокруг дерева. И это лишало меня возможности выстрелить на звук в того, кто сбросил с дерева Теодора: попробуй услышь тут хоть что-нибудь, когда от его лая уши закладывает.

– Барри, ко мне!

И мы отступили под защиту кустарника, который должен был скрыть нас от того, кто затаился на дереве.

– Головешка, кто тебя оттуда скинул?

– Никто. Я сам свалился, – простонал тот, держась обеими руками за покалеченную при падении ногу.

– Ты никого не успел заметить? – успел спросить я перед тем, как Рейчел вылила Головешке в рот содержимое флакончика.

Тед сначала задохнулся, затем вытаращил глаза, а потом попытался скрыться ползком на спине, отталкиваясь здоровой ногой и загребая руками как веслами. Блез надежно прижал его к земле коленом.

– Успел, – отдышавшись и смахнув выступившие из глаз слезы, кивнул Тед.

– Что именно?

– Человека в дикарской одежде.

– Дикаря, что ли?

– Нет, не дикаря. У тех бороды не растут, а у этого она почти по пояс, – ответил Головешка. И тут же вскрикнул: – Рейчел, ну что же ты меня так больно-то лечишь, а?! Как-нибудь полегче нельзя? Сначала напоила чем-то, отчего у меня чуть все внутренности не сгорели, а сейчас и вообще!..

– Терпи! – Она, вправив вывихнутую в суставе ступню, накладывала на нее фиксирующую повязку. – Ну вот и все. В следующий раз будешь знать, как без команды на деревья лазить. Теперь остается только целебный перстень надеть, чтобы зажило побыстрее.

Предполагая, что лечение закончится именно этим, а также зная характер самого пострадавшего, я держал наготове оставшийся после перевязки лоскут, чтобы надежно зафиксировать на его руке уже перстень. Это украшение – слишком ценная вещь, чтобы потерять его из-за безалаберности Теда, что с легкостью могло случиться.

– Что там? – уточнил я у Блеза, который, не отвлекаясь, следил за гуавой, в кроне которой и прятался человек.

– Никаких движений, – отрапортовал он. – Хоть бы веточка где шевельнулась!

– Ладно, пора действовать самим.

– Лео! – вцепилась в меня Рейчел. – Не надо рисковать! Не лезь туда! Вдруг и ты тоже свалишься? Блез, и ты тоже не лезь!

Я едва удержался от смеха, представив, как мы с Блезом по очереди лезем на дерево, падаем с него, оказываемся под защитой куста, где Рейчел вправляет нам вывихи и ставит шины на переломы, жалобно при этом причитая или ругая на чем свет стоит.

– Может, все сделаем проще? – продолжила она. – Позовем с «Морского орла» остальных с арбалетами. А затем ка-а-ак дадим залп! Точно ведь попадем! Или все вместе потрясем дерево, и, кто бы там ни был, он обязательно оттуда свалится. Или просто подождем, а когда тот спустится сам, натравим на него Барри, – перебирала Рейчел варианты.

Пришлось ее успокоить.

– Не полезу я никуда. – И я громко, во весь голос, крикнул: – Эй, долго там сидеть собираешься? Спускайся.

Вообще-то мною было заготовлено множество слов убеждения, целая речь, но хватило и этого.

– Спускаюсь, – ответил с дерева спокойный голос. – Только вы на всякий случай собаку привяжите.

– Будешь вести себя прилично – она тебя не тронет, – пообещал я.

– Договорились! – И таинственный незнакомец, не заставив себя долго ждать, ловко спрыгнул с дерева.

Головешка оказался прав. Несмотря на то что незнакомец был одет лишь в набедренную повязку, туземцем он быть не мог. Другие черты лица, никакого сплюснутого носа, а еще – светлые глаза, высокий рост и смуглая, но не от рождения, а от долгого пребывания под вечно жарким южным солнцем кожа. В довершение ко всему – выгоревшие русые волосы.

Имелась у него и борода, пусть и не по грудь, как утверждал Головешка. Вероятно, добывая пищу, ему пришлось испытать множество лишений, – об этом говорила превосходно развитая мускулатура. Никакого оружия у него не было, так же, как и возможности спрятать его под одеждой. Местный климат позволяет обойтись без нее полностью, и то, что повязка на нем все же имелась, напрямую говорило о том, что этот человек еще не одичал окончательно.

– Блез… – Перед тем как отправиться к незнакомцу, я выразительно на него посмотрел.

Он кивнул понятливо: мол, не беспокойся, Лео, подстрахую.

– Кто ты?

– Горемыка, в прошлом моряк, который пробыл здесь долгое время и мечтает наконец отсюда выбраться.

– Пойдем к остальным.

Еще один человек в команде «Морского орла» нам бы точно не помешал, но перед этим предстояло выяснить некоторые вопросы. Вести допрос, вероятно, из-за того, что считал себя самым храбрым, а возможно, и умным в нашей компании, взялся Головешка.

– Как тебя зовут? – вальяжно развалившись и придав лицу самое грозное выражение, первым делом спросил он.

– Казимир, – охотно ответил тот.

– Почему оказался на острове?

Тут Казимир ответил уже с небольшой задержкой.

– В общем, ссадили меня с корабля на этот остров, – неохотно начал он, отлично понимая, что именно сейчас решается его судьба: возьмем мы его на борт, нет?

– Причина? – Суровости и твердости голоса Головешки позавидовал бы любой судья, выносящий смертный приговор за содеянные преступления.

– Нечаянно задавил любимого попугая нашего капитана, – покаянно склонил голову Казимир.

Тед ужаснулся.

– Как задавил попугая?!

Собственные его птицы сидели на ветке сразу над Тедовой головой и о чем-то переговаривались. Вероятно, обсуждали неловкое падение хозяина с дерева и сожалели о том, что у него нет крыльев.

– Я же говорю, что нечаянно. В гамак запрыгнул не глядя. Только подо мной и хрустнуло. Но кто же мог знать, что он там?!

– Точно нечаянно?

– Всеми богами сразу клянусь! – заторопился Казимир. – И еще в том, что подобного никогда больше не повторится!

Усевшись так, чтобы ни Казимир, ни Головешка не могли нас видеть, мы едва удерживались от смеха, слушая их разговор.

– Ладно, с этим дополнительно разберемся. Так сколько, говоришь, ты здесь пробыл?

– Семь лет. Я дни считал.

– Семь лет, – задумчиво протянул Теодор. – Срок немалый, даже более того. И вполне достаточный для того, чтобы тщательно исследовать остров. Ты его исследовал?

– Исследовал.

– Тщательно?

– Тщательней некуда!

– И где спрятаны сокровища?!

– Какие еще сокровища?

– Те самые, которые ты здесь нашел!

– Не находил я никаких сокровищ.

– Чтобы тебе все стало окончательно ясно, – Головешка заговорил таким голосом, как будто ему приходится объяснять прописные истины тупице, – на корабль мы тебя возьмем только в том случае, если ты поделишься с нами своими сокровищами. Нет сокровищ – нет корабля!

– Нет у меня никаких сокровищ, – понуро сообщил Казимир, и по щеке его покатилась скупая мужская слеза, вызванная безысходностью положения.

– Лео, – встрепенулась Рейчел и горячо зашептала мне на ухо: – Мы что, действительно оставим этого несчастного человека на острове? А если он действительно ничего не нашел?

– Не оставим, – успокоил ее я.

И уже хотел велеть Головешке, чтобы тот перестал маяться дурью, когда он сказал:

– Но хотя бы руины Прежних тебе попадались?

– И они не попадались, – совсем понуро сообщил Казимир. – А уж как я искал, как искал!

– Что, вообще ничего не нашел?

– Ну разве что тробора.

– Тробора?! – теперь встрепенулся Блез.

Он спит и видит найти себе действующего тробора. Троборы – это такие механизмы Прежних, которых те использовали повсюду, в том числе и для военных целей. Именно военный Блезу и нужен. Но не мелкий, которые попадаются часто, другой. В него помещается человек, управляющий этим сложнейшим механизмом. И тогда Блезу не пришлось бы собирать армию, чтобы вернуться с ней на родину и отомстить своим обидчикам, которых у него длиннющий список! Хотя, справедливости ради, стоит отметить: даже от тех мелких, высотой едва по колено, однажды нам с трудом удалось спастись, причем самым постыдным бегством.

– Тробора? – вслед за Блезом встрепенулся и я.

Если Казимир нашел именно такого тробора, который и нужен Блезу, без всякого труда можно себе представить, что произойдет дальше. Погрузить и забрать с собой механизм на «Морской орел» мы не сможем. Они настолько велики и тяжелы, что корабль после этого попросту утонет. Но и бросить мечту всей своей жизни Блез будет не в состоянии и потому останется здесь. В итоге получится, что я променяю верного друга и соратника на непонятно кого.

– Большой тробор? – с трепетом в голосе спросил Блез.

– Да нет. – Казимир пренебрежительно покривился. – Едва по грудь. Да и то если свои ходилки полностью распрямит. Еще и застывает постоянно, иногда надолго. Наверное, не совсем исправный.

Блез огорченно вздохнул, а сам я облегченно выдохнул. После чего объявил:

– Значит, действуем так. Вы останетесь здесь, а мы с Казимиром отправимся… ты, кстати, в пещере живешь? Или хижину успел построить?

– В пещере.

– Мы с Казимиром отправляемся в его пещеру за пожитками, а заодно и тробора заберем, тот даже в застывшем состоянии должен стоить немало.

Не с пустыми же руками нам возвращаться? Сам Казимир – приобретение весьма сомнительное, и с ним до конца еще непонятно. Когда прибудем на корабль, устрою ему очную ставку со Стерком. Вдруг Казимира высадили на остров именно с того корабля, на котором когда-то и плавал Стерк? Если это так, выяснится действительная причина. Но спрашивать раньше времени у Казимира о Стерке нельзя, сбежит еще, и тогда мы останемся без тробора.

– Да нет у меня никаких пожитков в пещере. – По виду Казимира было понятно, что тот стремится как можно скорее попасть на корабль.

– И что, ты предлагаешь оставить тробора здесь? – спросил у него Головешка, после чего Казимиру только и оставалось, что согласиться. – Лео, ты там внимательно все в его пещере осмотри, – услышал я уже в спину. – Что-то меня сомнения одолевают, что он на острове ничего не нашел.

– Трудно было выживать в одиночку? – Мы разговаривали по пути в пещеру, которая и стала его прибежищем на долгие семь лет.

– Не то чтобы трудно… пропитание найти здесь легко. Мысли о женщинах замучили – это да! Но я придумал способ! – похвастался он.

– И в чем же он заключается?

– Как только мысли начинали меня одолевать, так сразу же забирался на гору и метал оттуда камни. Это только снизу кажется, что вершина горы плоская как стол. На самом деле камней там хватает! По крайней мере, раньше хватало точно.

– Верю. – И я посмотрел на его развитую рельефную мускулатуру, которой мог бы гордиться любой атлет.

Хотя вряд ли бы кто-то согласился приобрести ее таким вот образом. Правда, люди-то разные! Но самому мне такое бы даже в голову не пришло.

– Ну вот наконец и мое пристанище, – указал Казимир на зев пещеры в склоне Столовой горы.

Слева от входа виднелась тропинка, которая вела на вершину. Судя по тому, как хорошо она натоптана, бывать там Казимиру приходилось весьма и весьма часто.

– Прошу, так сказать. – И он гостеприимным жестом указал на вход.

С беглого взгляда можно было определить, что свободного времени у Казимира хватало с избытком. Вся пещера оказалась заставлена мебелью топорного изготовления. На полках рядами стояли какие-то поделки из обожженной глины и такая же посуда. Еще имелась огромная, сложенная из сырцового кирпича печь. И все. Никаких тебе сокровищ и даже признаков того, что однажды они здесь побывали. Хотя и без того было понятно: даже если Казимир действительно их нашел, то припрятал так тщательно, что попробуй-ка найди!

– А где же тробор?

– За печью.

Вид тробора совсем меня не впечатлил. Он вообще поражал своей незамысловатостью. Размером в обхват рук металлический шар, из которого торчат три суставчатые и тоже металлические конечности. Ходилки, как назвал их Казимир.

– А почему он не падает?

Тробор, вытянув вверх две лапки, стоял под острым углом к земле на третьей и, по логике вещей, должен был завалиться.

– Вот уж чего не знаю! – пожал плечами Казимир. – Он давно так стоит, с полгода уже.

– В пещере ты его и нашел?

– Нет. Я случайно обнаружил его на вершине среди камней, которыми он был завален. Откопал, хотел унести в пещеру – из металлического у меня только вилка и есть, а из него получилось бы множество полезных вещей. Но тробор оказался тяжел, можно сказать неподъемен. Хотел уже там и бросить, но однажды мне удалось привести его в чувство.

– Каким именно образом?

– Ударом ноги, – смущенно признался Казимир. – Не то чтобы мне пришла такая идея… все было по-другому. Когда мне не удалось отломать от него даже кусок лапки, я подумал: «До чего же бесполезная железяка!» Ну и пнул его в сердцах. Тогда-то он ожил и пошел вслед за мной.

– А если его оживить сейчас, пойдет он за нами? – Бросать пусть даже такого плохонького тробора не хотелось, а ничего другого ценного в пещере не оказалось. Не с пустыми же руками возвращаться?

– Скорее всего. Только вы уж сами его пинайте. Бить нужно сильно, голую ступню я не раз уже об него отбивал, а у вас все-таки сапоги. Помню, как он однажды у входа в пещеру застыл. Вход, как сам видите, и без того узкий, а тут еще эта железяка! После того как в чувство его привел, мне потом месяц больно было ходить. И когда он застыл за печью, я трогать его не стал, так сказать, во избежание.

– А куда бить-то? – примериваясь к удару, поинтересовался я.

– Прямо в шар и бейте. Да посильней!

Должен сказать, удары ногами у меня поставлены как надо, в расчете на то, чтобы сбить наземь ратника в полном доспехе. Но тробор хоть бы качнулся. И только третий удар с разворота в прыжке, в который я вложил и всю силу и полностью вес тела, привел его в чувство. Механизм едва заметно вздрогнул и закончил поднятыми в воздух лапками когда-то начатое движение, поставив их на землю. Затем случилось неожиданное. Подойдя вплотную и встав на одну лапку, он положил две другие мне на плечи, на мгновение прижавшись шаром к груди, чтобы тут же податься назад.

– Что это было? – озадаченно спросил я.

– Понятия не имею! – Казимир выглядел не менее озадаченно. – Прежде такого не случалось.

– Все, пора возвращаться. Забирай те вещи, которые считаешь ценными, и в путь.

Казимир ничего брать не стал, лишь сунул за пояс вилку.

– Привык я к ней, – объяснил он.

– Кстати, как ты его называешь? – поинтересовался я, имея в виду тробора.

– Да никак, железякой. Чаще всего – проклятой.

Обращение «железяка» по отношению к чудесному механизму Прежних показалось мне неудачным, и потому я сказал:

– Идем, дружище. И не вздумай отставать.

Тробор послушно засеменил за нами к выходу из пещеры.

К тому времени, когда мы вернулись к Рейчел и остальным, несмотря на толстенные кожаные подметки сапог, я едва ковылял. По пути эта действительно проклятая железяка умудрилась застыть несколько раз. Чтобы снова привести ее в чувство, бить ногами мне приходилось долго, после чего механизм обязательно лез обниматься. Так мы и шли: мои пинки, его обнимашки, затем я садился на траву, снимал сапоги и массировал стопы. Тробор в это время ходил кругами вокруг меня. Затем все повторялось. Босоногий Казимир с сочувствием на меня поглядывал, но помочь даже не пытался.

Несмотря на то что на вид тробор должен был весить не больше собаки, наша с Казимиром попытка оторвать его от земли, чтобы дальше понести на руках, не увенчалась успехом. И когда я уже начал поглядывать по сторонам в поисках подходящих молодых деревьев с развилкой, чтобы сделать из них костыли, наконец-то показался знакомый куст.

– Лео, что с тобой?! – завидев прихрамывающего на обе ноги меня, бросилась навстречу Рейчел.

– Все ноги об эту проклятую железяку отбил, – честно сознался я, глядя на тробора, который успел застыть в очередной раз, и думая о том, что теперь все будет проще. Блез тоже обут, и удары ногами у него поставлены тоже неплохо.

– Ну так бросить его тогда надо было! Не такая уж и ценная вещь, чтобы из-за нее страдать!

– Ты что, Рейчел! – возмутился Головешка, едва не вывалившись из носилок, которые успел соорудить Блез. – Как это бросить? Он же денег стоит! В конце концов, можно было дубиной его бить или камнем.

Я зло на него покосился: как будто мне самому такая мысль в голову не приходила. Пробовал и камнем, и дубиной, несмотря на все уверения Казимира, что ни палка, ни камень помочь не смогут, – только нога.

– Кстати, как ты его назовешь? – разглядывая тробора со всех сторон, поинтересовалась Рейчел.

– Гаспаром.

– Как «Гаспаром»? – ужаснулась она. – Именем человека, который нас предал, высадил в утлую посудину посреди океана и присвоил себе все наши сокровища?!

– Предал нас Гаспар, но не его имя. Оно-то здесь при чем? Само имя хорошее, и мне оно нравится.

– Ну ладно, пусть тогда будет Гаспар, – согласилась со мной Рейчел, после чего подвела к тробору пса. – Знакомьтесь. Гаспар, это Барри. Барри, это Гаспар.

Барри при упоминании своей клички на всякий случай вильнул хвостом. Гаспар не прореагировал никак.

Если быть честным, основную роль при выборе имени для меня сыграло то, что, нанося оживляющие механизм удары, каждый раз я представил, что на его месте стоит сам Гаспар. И что именно его я бью ногой в прыжке с разворота, отчего удар получился действительно страшной силы. Но Рейчел такие мелочи знать необязательно.

– Так что, возвращаемся на корабль? – спросил Блез.

– Возвращаемся.

– Казимир, берись за носилки, – велел я.

Сам же с тяжелым вздохом поднялся на ноги и направился к тробору, чтобы в очередной раз привести его в чувство. Заранее представил себе, как все начнут смеяться, когда тот попытается меня обнять, и мне долго придется от него уворачиваться.

– Гаспар, идем с нами! – окликнула его Рейчел.

– К моему бескрайнему удивлению, он послушно за ней шагнул.

– Ну вот, давно бы следовало имя ему дать! – сделала вывод она. – Тогда бы и бить не пришлось.

«И какими только именами я его уже ни называл! – проворчал про себя я. – Все ругательства перебрал, которые существуют в мире. Только проку от этого было ноль».

– Или представить собаке, – засмеялся Блез.

Глава 12

К нашему возвращению прилив уже успел поднять «Морского орла» на ровный киль. С левого борта корабля были заведены канаты, чтобы тот, когда начнется отлив, снова не лег на правый. По этому признаку мне удалось определить, что один борт полностью уже очищен. На берегу был разбит палаточный лагерь, благо парусины для этого хватает на любом корабле.

Особняком, на краю лагеря стояла самая большая палатка, настоящий шатер – явно для нас с Рейчел. Рядом с ней находилась еще одна, куда скромнее в размерах – для Мэри. Команда занималась тем, что, расположившись на травке кому где удобно, чинно ужинала.

– А это еще кто? – завидя Казимира, удивился шкипер.

Почему-то тробор удивления у него не вызвал совсем. Как будто на любом острове полным-полно диких троборов, которые, стоит только поманить, тут же потянутся за тобой стаями. Гаспар, кстати, всю дорогу послушно шел за нами. «Может, у меня получилось ему ногами мозги на место вправить? Конечно, если те у него имеются, например, какие-нибудь шестереночные», – все удивлялся я. Стерк Казимира явно никогда не видел раньше, ибо скользнул по нему взглядом заинтересованным, но не более того. И потому Алавиру я ответил:

– Знакомьтесь – это новый член нашей команды Казимир. Моряк, судя по его утверждению, опытный, и его с легкостью можно поставить куда угодно, хоть марсовым.

– Ну, это мы еще посмотрим, какой из него марсовый… – пробормотал Алавир.

– Будьте уверены, господин шкипер, я справлюсь, – твердо глядя ему в глаза, ответил Казимир.

– Но в любом случае, Алавир, выдайте ему матросскую робу.

– И, если можно, бритву, – попросил уже сам Казимир.

– Сделаем, капитан, – кивнул шкипер. – Бритву тоже найдем. Вы поужинайте, пока горяченькое. Конечно, можно будет и разогреть потом, но весь смак уйдет. И отдохните. Вероятно, устали. После плавания первое время на суше быстро устаешь. Ноги начинают болеть: на корабле-то ходить особо некуда – все в двух шагах.

«Если бы ты только знал, как они у меня действительно болят! Ну, еще у Головешки, потому как была вывихнута. Остальные исследователи острова больше на месте сидели».

– Что-то Мэри нигде не вижу, – забеспокоилась Рейчел. – С ней ничего не случилось? Пока нас не было, никто ее не обидел?

– Леди! – Алавир посмотрел на нее с укоризной. – И как вам только такое в голову могло прийти? Мы не какие-нибудь там разбойники с большой дороги, у которых ни стыда ни совести. Мы благородные пираты!

«Ну-ну! – скептически подумал я. – Ваше благородство запросто позволяет вам топить корабли и вспарывать брюхо тем несчастным морякам, которые на них ходят, а также делать многие столь же непристойные вещи. А я у вас – капитан. То есть главный негодяй. Скорей бы все это уже закончилось».

– Мэри сидит в палатке, – объяснил отсутствие служанки шкипер. – Давно уже сидит, она даже от ужина отказалась.

– Красиво!

Соглашаясь с Рейчел, я кивнул: действительно красиво! Звездное небо, пальмы, пляж, корабль. Веселые языки пламени, которые, отражаясь от всего что только можно, придавали пейзажу еще большее очарование. Музыкальным сопровождением звучал шорох набегающих волн. Мы некоторое время сидели молча, любуясь, затем я спросил:

– Что-то Мэри совсем ничего не съела за ужином. Приболела, что ли? Может, забрать у Головешки перстень и на нее надеть?

– Увы, Лео! Даже мой чудесный перстень не сможет вылечить ее от той болезни, которой она заболела.

– Что, настолько все серьезно?

– Серьезней некуда. Бедная девочка! – печально вздохнула Рейчел. – Никак не могу заставить ее съесть хоть кусочек.

– Не вовремя для нее это случилось. Если она не станет ничего есть, как же тогда у нее получится понравиться Головешке?

– Лео! Ну что ты как маленький? Или внезапно ослеп?! Не любит она его уже. Она теперь влюблена в Стерка.

Вот даже как? То-то Мэри так спокойно отнеслась к тому, что мы приволокли Головешку на носилках.

– И настолько влюбилась, что полностью потеряла аппетит?

– Тут дело в другом. Стерк как-то сказал, что ему всегда нравились такие женщины, как Мэри, но только хрупкие. И Мэри всем бы была хороша, вот только полновата она, на его вкус.

– Что, прямо так ей и сказал? – поразился я, подумав: «Ну до чего же иногда бестактными бывают люди! Нет чтобы тонко намекнуть. Хотя стоит ли ожидать от пирата большого такта?»

– Ну не совсем чтобы прямо… Мэри однажды сама подслушала.

– И как это она умудрилась?

– Лео, если я доверю тебе тайну, ты сможешь ее сохранить?

– Даже не сомневайся!

– Так вот, сразу под каютой Мэри – матросский кубрик. И когда она была еще влюблена в Головешку, то проколупала в полу дырочку, чтобы хоть иногда слышать голос любимого человека.

– В палубе проколупала.

– Не важно, где именно. Важно то, что, когда Головешку она уже разлюбила, Мэри стала слушать голос Стерка, и он вдруг такое сказал! Мне едва удалось ее успокоить!

То-то я замечал, что лицо у Мэри частенько бывает пунцового цвета. И все ломал голову, что не так у нее со здоровьем и почему Рейчел не может его поправить. Оказывается, все дело в том, что она подслушивала разговоры в матросском кубрике.

– Рейчел, скажи мне, только честно! А ты вместе с Мэри не подслушивала, о чем говорят матросы в своем кубрике?

Подруга фыркнула.

– Ну и зачем мне это? Что нового бы я узнала? Как будто мне и без того неизвестно, о чем именно по большей части говорят мужчины, когда среди них нет ни одной женщины.

Как будто среди женщин – иная картина! Следовало бы выяснить, откуда и каким образом Рейчел это знает, но я не стал. Как бы то ни было, элекит на моей груди за все время нашего плавания ни разу не нагревался.

Следующим утром меня разбудили какая-то возня и сопровождающие ее приглушенные голоса недалеко от палатки.

Накануне вечером мы с Блезом пришли к выводу, что исследовать остров дальше не имеет ни малейшего смысла. Если уж Казимир ничего не нашел за целых семь лет, что бы мы смогли сделать за день? Тем более с нами не мог пойти Головешка. Сам Тед предлагал поджарить на костре Казимиру пятки, утверждая, что тот сокровища все же нашел и собирается вернуться за ними при первом удобном случае. И успокоился только тогда, когда я пригрозил вывернуть ему и вторую ногу.

Потому я рассчитывал проспать как можно дольше, желательно – до самого обеда. Не получилось. Приглушенными-то голоса были приглушенными, но явно встревоженными. Ломая голову, что бы это все значило, я осторожно выглянул из палатки, чтобы увидеть полностью объятого языками пламени тробора Гаспара, который застыл посреди очага.

– Лео, что это они там делают? – Рейчел проснулась тоже.

– Нашего тробора из огня спасают. Спи дальше.

Гаспара спасали всей командой «Морского орла», стараясь при этом не шуметь и то и дело бросая в сторону нашей палатки опасливые взгляды. Как будто в произошедшем была хоть капля чей-то вины.

Тробор, когда вместе с нами прибыл в лагерь, застывал лишь изредка. Все остальное время он бродил по округе и даже умудрился зайти глубоко в воду. Причем находился в ней так долго, что я было подумал: все, утонул. Но нет, уже совсем стемнело, когда он появился из темноты с противоположной стороны так внезапно, что заставил всех вздрогнуть. Светало, когда он забрался в нашу палатку, после чего застыл возле самого ложа. Мы некоторое время молча за ним наблюдали, пока Рейчел наконец не прошептала:

– Лео, я его боюсь! Он нам ничего не сделает?

Этого я знать не мог. Но показать себя трусом перед любимой женщиной не мог еще больше и потому вскочил на ноги, чтобы заявить:

– Ну и чего ты сюда приперся? Тебя кто-то звал? Вали отсюда!

Естественно, тот продолжал стоять. Пинать его босой ногой, которая все еще побаливала, я не стал и потому повторил еще более грозно.

– Вали, я сказал!

И тот действительно пошел. Причем с таким видом, что Рейчел поразилась:

– Лео, да он же сейчас заплачет!

– Чему там плакать-то? – не согласился с ней я. – И чем?

И все-таки она была права. Мне и самому показалось, что Гаспар весьма расстроен таким с ним обращением.

– Ладно, можешь остаться. Но только возле самого порога – там твое место, – смилостивился я.

Но поскрипывание ходилок тробора отдалялось все дальше.

– Тяни! – скомандовал Стерк, и команда «Морского орла» дружно потянула за накинутый на Гаспара канат, чтобы вытащить тробора из огня. Тщетно.

– Не идет он! Хоть бы на ладонь сдвинулся!

– А ну-ка, давайте еще разок! Только осторожно: если мы ему что-нибудь отломаем, когда капитан проснется, он что-нибудь отломает всем нам.

– Оторвет, – поправил Стерка Гайат, опасливо косясь в сторону моей палатки, изнутри которой я подглядывал в дырку за происходящим.

– Не важно, оторвет или отломает, тут главное – в живых остаться. Все, потянули!

Толку не было и на этот раз. Хуже того, лизавшие тело Гаспара языки пламени лизали еще и канат. В итоге тот лопнул, отчего все завалились наземь.

– Этак мы все канаты пожжем, – вытер ладонью пот со лба Райан. – Третий уже!

– Я же еще в самом начале говорил, что не тянуть его надо, а огонь водой заливать! – зло пробормотал Гайат. – Никогда вы меня не слушаете!

– Ты хоть представляешь, как бы тогда зашипело! Тогда бы мы точно капитана разбудили, и он бы всем нам головы оторвал, что не уберегли его вещь! А так вытащим эту проклятую железяку из огня, оттащим где поглубже и утопим. Главное всем потом утверждать: тробор, мол, сам куда-то ушел да и пропал с концами. Должно сойти с рук!

Я только головой покачал: это какого же зверя они во мне видят? И ведь никаких поводов для этого не давал. Тогда-то к ним и подошел Казимир. На нем была новехонькая матросская роба, он успел коротко подстричься, а также гладко выбриться.

– Зря вы так беспокоитесь, – позевывая в ладонь, сказал он. – Ничего с ним не случится. В моей печи он однажды чуть ли не неделю простоял. Погода в то время стояла неважная – шторм на целую неделю затянулся. Ветер, дождь – жуть, одним словом! Так что мне волей-неволей приходилось все время ее топить. Я даже обрадоваться успел. Подумал, что, если отломать от тробора ничего не получилось, глядишь, он расплавится, а уж затем применение металлу я найду!

– И что тробор?

– Да ровным счетом ничего! Сколько я дров на него перевел, а он хоть бы нагрелся! А когда однажды из печи все же вышел, на нем даже следов копоти не осталось.

– Что же ты раньше молчал?! Мы тут такое успели пережить!

– А как бы я мог сказать, если вы меня не разбудили? Благо хоть сам проснулся, иначе бы вы все канаты пожгли.

– Так, парни, – показываясь из палатки, громко сказал я, – оставьте его в покое. Нравится ему там стоять – пускай стоит, – и, обращаясь уже персонально к корабельному коку, добавил: – И все же будет лучше соорудить новый очаг. Когда ему надоест стоять, он может котлы опрокинуть.

Гаспар шагнул из огня в тот самый миг, когда в новом очаге в котлах уже вовсю булькала похлебка. Мы затаив дыхание следили за ним. Куда же он направится? И не оставит ли он нас без завтрака? А если тробор так и будет путешествовать из очага в очаг? Нам что, питаться всухомятку? Или готовить тайно, где-нибудь в глубине острова? Любой из этих вариантов категорически не устраивал.

К счастью, тробор прямиком направился в джунгли, где и исчез.

«Хоть бы он в них вообще остался! – подумал полностью разочарованный своим новым приобретением я. – Еще той проблемой будет переправить его на корабль. Но даже если он там окажется, неизвестно, что станет с нашим «Морским орлом». Все-таки в этой железяке такой вес, что и до беды недалеко!»

К вечеру зачистка корпуса корабля была закончена полностью. То ли от его левого борта ракушки с водорослями отлипали более охотно, то ли команда выработала навык, но справились мы, затратив куда меньше времени и усилий. Возможно, все дело было в том, что к вчерашним работникам прибавилось еще несколько пар рук – мои, Блеза, а глядя на нас, и Алавира. К тому же новый член команды Казимир, чтобы произвести положительное впечатление, работал за двоих.

И даже виконт Антуан пытался что-то соскрести. Но поранился скребком, проколол ногу острой ракушкой и был сослан мною на берег, чтобы не путался под ногами.

– Нигде от него толку нету, – хмуро пробормотал Алавир вслед дю Эскальзеру. Шкипер явно был раздосадован тем, что ему пришлось работать наравне с матросами. – Такая у меня замечательная кандидатура на место навигатора была!

Я и сам уже успел пожалеть о своем необдуманном согласии взять виконта. Дю Эскальзер, определив наши координаты несколько раз, получал точки на карте, настолько далекие от конечного пункта нашего путешествия, что оставалось утешать себя единственной мыслью. Гнологалайские острова протянулись с севера на юг так далеко, что мы обязательно на Терессу наткнемся. Главное, все время держать курс на запад, а уж в этом нам и виконт не сможет помешать.

Когда начался прилив, «Морской орел» был полностью готов к дальнейшему плаванию. Оставались сущие мелочи: свернуть лагерь, перевезти все добро на борт корабля и решить проблему с тробором.

Попытки заманить его в шлюпку угрозами команды, моими ударами ногами и ласковыми увещеваниями Рейчел не увенчались успехом. Проклятый механизм бродил вокруг шлюпки, иногда полностью скрываясь под водой, но внутрь упрямо не лез. Наконец я объявил:

– Все, оставляем его здесь. Весла на воду!

– Лео, он за нами идет! – заявила Рейчел, которая наблюдала за тробором, перегнувшись через борт.

Чтобы гребцы не сбивались с такта, глазея на ту часть тела Рейчел, которая в таком положении обтягивалась одеждой, мне пришлось пересесть так, чтобы хотя бы отчасти ее собой прикрыть.

– Точно идет?

– Точно. Теперь он остановился. Ага, снова пошел. Все, уже не видно: глубоко стало. – Выпрямившись, Рейчел печально вздохнула. – Жалко его. Все-таки было в нем что-то особенное! И с собакой он ладил.

Если с кем тробор и ладил, так это именно с Барри. Потому что, постоянно путаясь у всех под ногами, он ни разу не побеспокоил пса, где бы тот ни улегся подремать.

– Надеюсь, Барри не очень будет сожалеть о его потере, – пробормотал я.

Что до меня самого, точно не стану. Отбить все ноги, которые до сих пор побаливали, и, в конце концов, потерять его тогда, когда я уже установил цену, за которую тробора продам!..

– Поднять якорь! – скомандовал Алавир, когда мы поднялись на борт «Морского орла».

И заскрипел, выбирая канат, кабестан, пока наконец из воды не показался сам якорь. Рейчел посмотрела на него с надеждой, что тробор покажется вместе с ним. Но якорь, если не считать огромного куста ламинарии, был чист.

– Лео, может быть, подождем немного, когда он на берегу окажется, а затем как-нибудь его заманим на корабль? – без всякой надежды в голосе спросила она.

– Нет! Что пропало, то пропало. Алавир, командуйте «поднять паруса» и уходим отсюда. И без того много времени потеряли. Надеюсь, что не без толку.

– Есть, капитан! – тут же откликнулся шкипер. – Поднять паруса!

– Интересно, почему он весь сухой? – Блез смотрел мне за спину.

– Кто сухой? Алавир или парус? – не понял его я.

– Тробор. Ведь только что из воды вылез, а с него даже капли не упало.

Стремительно оборачиваясь, я сшиб с ног опершегося на костыль Головешку. Но он даже возмущаться не стал, настолько мы все не ожидали вновь увидеть тробора.

– Гаспар! – радостно окликнула его Рейчел, как будто увидела старого знакомого. – Иди к нам!

Я сурово на нее покосился. Нечего этой железяке делать на мостике. Во-первых, тут и без него тесно. А главное, со своей привычкой застывать в самом неподходящем месте его вполне может заклинить и перед штурвалом, что сразу же создаст массу неудобств.

Сам Гаспар на радостный окрик никакого внимания не обратил. Деловито обойдя мачту, этот проклятый механизм, один вид и даже упоминание о котором начали вызвать у меня сильнейшее раздражение, полез по вантам на самый верх, чтобы забраться в «воронье гнездо» и в очередной раз застыть уже там. Райан, который с самым обреченным видом ждал команды от Алавира, чтобы занять свое привычное место, вопросительно взглянул на меня.

– Оставайся внизу, – сказал ему я. – Вдвоем вы там не поместитесь.

– Повезло щенку! – зло пробормотал Алавир. – Надеюсь, тробор там долго не задержится.

Тем временем паруса «Морского орла» наполнились свежим ветром, и мы понеслись! Теперь, когда корпус корабля был очищен, мы в полной мере смогли оценить быстроходность пакетботов. Корабль значительно прибавил в скорости, и этот факт был хорошо понятен без всяких замеров.

Глядя на удаляющийся от нас остров, я вспомнил о Казимире. Как он? Не провожает ли взглядом остров, на котором пробыл долгие семь лет? Не проронил ли скупую мужскую слезу?

Но нет, тот был занят куда более интересным делом: Казимир о чем-то разговаривал с Мэри. Судя по ее веселому смеху и улыбке, смело можно было предположить: мимолетная страсть горничной к Стерку растаяла, как туман под лучами солнца. Глядя на них, Рейчел вздохнула.

– Надеюсь, теперь аппетит у нее появится. А то ведь совсем исхудала, бедняжка!

– Как бы мачта под весом тробора не поломалась! – озабоченно сказал Алавир.

И верно! Как же мне раньше-то эта мысль в голову не приходила?! Когда тробор застыл в костре, его не смогла сдвинуть с места вся команда «Морского орла», настолько Гаспар тяжел. Алавир прав – эту проблему необходимо решить как можно скорее. Я потоптался по палубе: как будто бы ноги уже не болят. Оставалось только взобраться на мачту и выбрать удачную позицию, чтобы нанести сильный удар, – на верхушке слишком не разгуляешься. И еще – уклониться от его объятий, чтобы не смешить тех, кто обязательно будет наблюдать за моими действиями.

– Не должна поломаться, – уверенно заявил виконт дю Эскальзер, занимавшийся тем, что брал пеленг на ту часть острова, которую Блез назвал памятником пятой точке Головешки.

– Почему вы так считаете? – живо поинтересовались мы с Алавиром.

– Я ученый! – пожал тот плечами.

– И что? – спросил уже я один, в то время как Алавир пренебрежительно хмыкнул, очевидно подумав: «Не знаю, как в других дисциплинах, но в науке навигации вы, виконт, отнюдь не блещете». Виконт на поведение Алавира внимания не обратил.

– Нам, ученым, – продолжил объяснения Антуан с тем видом, который должен был показать нам: ни для него самого, ни для его коллег давно уже не осталось ни единой тайны в целой Вселенной, – куда в большей мере, нежели обычным людям, присуща такая черта, как наблюдательность.

– И что же вы наблюдали?

– То, что балясины на вантах, когда тробор на них наступал, ни разу даже не дрогнули. А они реагируют на любой, пусть даже самый маленький вес.

– Лео, а что такое балясины? – шепотом поинтересовалась Рейчел.

– Ступенечки, – тоже шепотом ответил ей я. – И какой из этого напрашивается вывод, Антуан?

– Пока он у меня на уровне гипотезы, но я почти убежден: тробор по желанию может изменять вес тела.

– А разве такое возможно? – скептически заметил Алавир.

– Молодой человек! – Виконт, который был младше шкипера лет на десять, укоризненно покачал головой. – В случае с механизмами Прежних возможно все!

С его утверждением трудно было не согласиться, и потому на мачту я не полез.

Поздно вечером, вернувшись в каюту чтобы немного отдохнуть перед вахтой, я обнаружил следующее. Рейчел с Мэри, забравшись на кровать с ногами, сидели с бледными лицами, тесно прижавшись друг к другу.

– Что у вас тут случилось? – встревожился я.

– Лео, у нас на корабле завелись крысы! – ответила мне Рейчел, а Мэри, подтверждая ее слова, часто закивала. – Или одна крыса, но она точно есть!

– Почему ты так решила?

– Мэри нечаянно пролила кофе на пол. На палубу, я хотела сказать. Так вот, кто-то внизу как взвизгнет! Вероятно, очень большая крыса, поскольку визг был такой грубый!

– Может, просто совпало? Мачта в тот момент скрипнула, блок какой-нибудь или сам корабль?

Крыс на корабле быть не должно. По крайней мере, когда мы выходили из Либасона, их на борту точно не было. Единственный вариант: они пробрались к нам во время стоянки у острова. «Надо у Казимира спросить: видел он на острове крыс, нет?» – решил я.

– Ничего не совпало! Мы даже прогрызенную ею нору нашли.

– Где она?

– Вот же!

Даже беглого взгляда мне хватило понять: отверстие – дело рук человеческих, но никак не крысиных зубов. И потому, ни мгновения не колеблясь, я выхватил висевшую у изголовья кровати саблю и с силой вогнал в дыру клинок несколько раз, стараясь бить под всевозможными углами. Некоторые слова, которые мог услышать проделавший дыру негодяй, предназначались только для Рейчел, и потому он должен унести их с собой на тот свет.

Сначала сабля входила во что-то мягкое, затем начала звякать, но внимательный осмотр клинка не дал ровным счетом ничего. Не было на нем ни следов крови, ни прилипших человеческих волос.

– Не попал в нее?

– Нет. Но вы больше не беспокойтесь: сейчас я в эту дырку чопик забью. Кстати, Мэри, в твоей каюте никаких норок нет?

Мне было интересно, как же она ответит на мой вопрос. Дырка там есть точно, самой же ею и проделанная, вот в нее-то и сможет пробраться предполагаемая крыса.

– Есть! – ни мгновения не колеблясь, ответила она. – Ее тоже обязательно нужно заделать!

– Заделаю, – твердо пообещал я. Заодно и подслушивать мужские разговоры перестанет.

Вскоре проблема с дырками была решена, но оставалась главная: вычислить человека, который проделал отверстие в моей каюте. И тогда я прибег к жесткой логике.

Пролитый Мэри кофе наверняка угодил этому мерзавцу либо в глаз, либо в ухо. Иначе откуда этот вскрик боли, который девушки приняли за басовитый крысиный писк? Следовательно, должен остаться если не ожог, то покраснение кожи. Причем действовать надо незамедлительно, иначе краснота пройдет.

Проблема заключалась в том, что уже наступила ночь. Не устраивать же посреди нее аврал, выстраивая всю команду на палубе? Мол, мне необходимо осмотреть всем глаза и уши с помощью фонаря, поскольку темно. Что дает еще меньше шансов в том случае, если покраснение невелико.

«Так или иначе, придется отложить до утра, – решил я. – К тому же утром найти причину общего построения будет значительно проще. Хотя чего ее искать?»

У нас на борту есть штатный лекарь – Рейчел, но пока она сидит без дела. То ли потому, что народ в команде «Морского орла» на редкость здоровый, то ли по той причине, что, когда кто-то начинал жаловаться Рейчел на мелкие недомогания, я, вспоминая о ее неудавшейся лекарской практике в Либасоне, смотрел на «больного» так, что тот начинал запинаться и путать слова, после чего исчезал.

Так вот, необходимо устроить профилактический осмотр. Рейчел будет проверять у всех глаза, уши и, чтобы не возбуждать подозрения, еще и зубы. На предмет обнаружения цинги. Ну и я – вместе с ней. И тогда этот негодяй точно от меня не уйдет! Главное, чтобы краснота до утра не исчезла.

– Рейчел, кофе-то сильно горячим был? – уже засыпая, спросил я.

– Кипяток! Надеюсь, что крыса от него серьезно пострадала.

Я тоже очень на это надеюсь.

Глава 13

Редко когда раньше мне приходилось так торопить утро. Как обычно, я заступил на вахту в середине ночи, и утро всегда совпадало с ее окончанием. Несший на штурвале вахту Стерк конечно же видел мое возбужденное состояние, но молчал. Наконец небо на востоке начало светлеть, затем и вовсе порозовело.

– Что-то нашего кока до сих пор не видно, – заметил Стерк.

И верно, тот давно уже должен был показаться. Выйти на палубу, позевать и направиться на камбуз. Вскоре после этого из трубы камбуза должно потянуть дымком, а затем и запахом готовящегося завтрака. С этого всегда наше утро и начиналось.

– Заспался он, что ли? Отправь кого-нибудь его толкнуть.

Стерк послал одного из дежуривших на палубе матросов, которые, кстати, были проверены мною под тем или иным предлогом еще в самом начале вахты. Ни у кого из них никаких следов от кофе не оказалось. Что означало два варианта: либо отметины уже сошли на нет, либо круг подозреваемых сузился.

– Здесь тробор застыл! Он трап перегородил так, что из кубрика не выбраться!

Мы со Стерком как по команде посмотрели на пустое «воронье гнездо», после чего озадаченно переглянулись: как же так?! Почему не смогли увидеть, что тробор оттуда уже спустился? Как мы вахту несем? А матросы, которые все это время находились на палубе? У них-то вообще все должно было быть перед глазами.

Переглянулись и отвели глаза в стороны. Вопросов-то много, но нам при всем желании не удастся ответить хотя бы на один из них.

– А ведь это проблема!

Еще бы нет. Ну а если аврал?

– Стерк, прикажите открыть световой люк. И спустите вниз штормтрап, – велел я, подумав при этом: «Мог бы и сам давно догадаться».

Эту проблему необходимо решать, поскольку открытие светового люка – не выход, а полумера. Случись шторм, и вода через него начнет заливать внутрь корабля, что совсем ни к чему. Поэтому я направился к тробору, чтобы от души его пнуть. В тот момент мне не было нужды вспоминать о Гаспаре, настолько я был разъярен.

– Ну что же ты всегда проблемы нам создаешь, а? – обратился я к механизму. Почти ласково, поскольку те слова, которые заготовил по дороге, озвучивать было нельзя: за мной увязалась Рейчел. – У нас же и без тебя их хватает! А ну-ка убирайся отсюда! А еще лучше – сделай так, чтобы тебя больше никто не видел! – Последние слова я произносил, примериваясь к удару ногой и заранее морщась от боли.

Бить не пришлось. То ли тробор меня понял и проникся, то ли так совпало, но он вдруг ожил. Потоптавшись на месте, Гаспар отправился к выходу, заставив нас с Рейчел пятиться назад. Оказавшись на палубе, механизм прямиком направился на нос корабля. Дойдя до крайней его точки, он взобрался на бушприт, дошел до самого конца, после чего плюхнулся в море.

– Лео, ну зачем ты его утопил? – со слезами на глазах спросила Рейчел.

– С чего ты взяла? – удивился я.

– А с того, что ты сам ему сказал: «Чтобы больше никто тебя не видел». Забыл уже, что ли?

Ну сказал в сердцах, с кем не бывает? Кто же мог знать, что эта железяка воспримет мои слова настолько буквально? Но не это ли наилучший выход из положения?

– Другого найду, еще лучше! – пообещал я. – А пока нужно сделать вот что. Нам необходимо осмотреть команду…

Закончить объяснения у меня не получилось. Сначала этому помешал крик Алавира:

– Райан, ты почему еще здесь? А ну-ка быстро наверх: видишь же, твой насест уже свободен!

Затем мне на глаза попался Головешка. Так вот, левое ухо у него выглядело опухшим и красным, и мне стало совсем не до объяснений Рейчел. Вернее, в них теперь уже не было смысла.

Вот этого от Теодора я ожидал меньше, чем от всех других, он даже не входил в мой круг подозреваемых. И все же, чтобы избежать сомнений, окликнул его:

– Теодор, подойди!

Когда он приблизился, то старательно начал держаться ко мне правым боком. И тогда, ухватив его за воротник, я бесцеремонно повернул Головешку к себе левым. После осмотра уха никаких сомнений не оставалось: негодяй, который подсматривал и подслушивал, что делает капитан со своей женой, оставшись наедине, – именно он.

– Что у тебя с ухом?

– Да так… – пряча глаза, замялся он. – Случайно об косяк ударился.

Косвенным доказательством его гнусного поведения могло послужить еще и то, что голос у него тонкий, и потому Рейчел с Мэри вполне могли спутать его болезненный вскрик с крысиным писком.

«Как же так! – расстроенно думал я, измеряя капитанский мостик шагами из угла в угол. – Головешка, которому я мог доверять почти как себе, с единственной оговоркой – когда тот полностью трезв, вдруг оказался тем, кем оказался! Мир для меня никогда уже не будет прежним!»

– И все-таки вам легче, капитан, – сказал Стерк.

– Ты вообще о чем? – вяло поинтересовался я, расстроенный тем, что окончательно потерял веру в человечество.

– Ну как это о чем? Все-таки вы понаблюдательней меня будете. По крайней мере, не тробора, так ухо Теда Три Попугая сразу заметили, как он его от вас ни прятал.

– Может, тогда скажешь, отчего оно у него такое красное?

– Конечно, скажу. Теду по нему вчера вечером от Казимира прилетело.

– От Казимира?!

– Ну да. Причем за дело. За то, что он о Мэри что-то такое нехорошее сказал.

– Точно за Мэри? – не сдерживая себя, я ухватил Стерка за ворот, притягивая к себе. – Ты сам все это видел?!

– Точно, господин капитан! Всеми богами сразу клянусь! – замерев, затараторил тот, явно испуганный диким выражением моих глаз.

Вера в человечество стремительно ко мне возвращалась вместе с намерением произвести осмотр команды. И я уже было собрался пойти к Рейчел, когда сверху, из «вороньего гнезда», донесся вечно простуженный от постоянного пребывания на ветрах, хриплый голос Райана.

– Прямо… – Он закашлялся. – Прямо по курсу – паруса на горизонте!

Понятно, что мне сразу стало не до ушей и глаз. Вероятность того, что мы повстречаемся с кораблями Брангарии или Виргуса, была весьма высока, и это, несомненно, сулило нам огромные неприятности.

От Виргуса – за сожженный нами «Нетопырь». Ну а Брангария обязательно признает в «Морском орле» свой корабль, ведь мы даже название ему не сменили. Сначала признают, а затем поинтересуются, каким образом он оказался в наших руках. Спасти от виселицы нас может только скорость корабля. При единственном условии: если у них не окажется такого же ходкого, что тоже вполне могло случиться.

– Сколько их?

– Три! Идут встречным курсом, – доложил Райан.

Когда я взобрался на верхушку мачты, единственного взгляда мне хватило понять, что Райан не ошибся ни в чем.

Правда, мне не удалось определить принадлежность к той или иной стране, а еще тип кораблей. По типу можно было определить вооружение, ходовые качества, количество людей в экипаже. Правда, только в том случае, если бы я этими познаниями обладал. И потому для меня преследователи были одним трехмачтовым и двумя двухмачтовыми кораблями.

Тем временем на «Морском орле» сыграли тревогу, первым делом расчехлив гибмет – единственное оружие на борту корабля, если не принимать в расчет арбалетов и сабель с мечами. Нет, их тоже можно считать оружием грозным. Но при единственном условии – когда их сжимает несколько сотен, а еще лучше – тысяч человек. Но не семнадцать, из которых – две девицы и один Головешка, который как боец – полный ноль.

– Наши действия, капитан? – спросил Алавир, едва я вернулся на мостик.

– Будем брать на абордаж. Не упускать же такую добычу, коль скоро она сама к нам в руки идет? – заявил я. После чего, любуясь на вытянувшееся лицо шкипера, добавил: – Какие могут быть наши действия? Возьмем в сторону и пройдем мимо. Они идут против ветра, и даже если пожелают пуститься за нами в погоню, мы будем иметь явное преимущество.

Алавир облегченно выдохнул, Стерк понимающе кивнул: нисколько, мол, не сомневался, что слова об абордаже были всего лишь шуткой. Головешка покривился. То ли от боли в ухе, то ли оттого, что чрезмерная храбрость, которая всегда граничит с дуростью, не давала ему взглянуть на вещи объективно.

– Конечно, если эти корабли не принадлежат Брангарии и Виргусу, – продолжил свою мысль я. – Тогда мы прибегнем к бегству, которое в нашем случае только идиот посчитает постыдным. – Я взглянул при этом на Головешку.

– Или если принадлежат их союзникам. На всякий случай, – добавил Алавир.

– Или если принадлежат их союзникам.

– Райан, ты молчишь? Заснул, что ли? – неожиданно взъярился шкипер. – Немедленно доложи обстановку: чьи корабли и какого типа?

– Две каракки и один пинас, господин шкипер! – тут же послышалось сверху. – Все они, судя по флагам, принадлежат Афтангии.

– Афтангия – это не страшно, – пробормотал Алавир. – Если Афтангия, нам нет даже смысла уклоняться в сторону, – и снова прокричал: – Райан, точно Афтангия?

– Точно, господин шкипер! – закашлялся наш бессменный впередсмотрящий.

– Алавир, не слишком ли вы к нему жестоки? – обратилась к шкиперу Рейчел. – Он же постоянно простужен, я на него все микстуры от кашля извела.

– Эх, леди, – тяжело вздохнул он. – Если бы вы знали истинные причины моего к нему отношения, вместо микстур от кашля вы дали бы Райану яду! Причем такого, от которого Райан умер бы не сразу, а промучившись несколько дней!

– Что, все настолько серьезно?! – ахнула она.

– Серьезней некуда, – кивнул Алавир. – Но не спрашивайте у меня подробности: они не для нежных женских ушей.

«Ну, мои-то уши нежными никак не назовешь! И потому я обязательно выясню, откуда у Алавира такое отношение к Райану. Если действительно что-то серьезное, нам имеет смысл избавиться от него при первой возможности».

Меж тем караван из трех кораблей приблизился к нам настолько, что мы уже могли разглядеть на его бортах пока еще крошечные фигурки людей. Для всех других еще крошечные, но мне-то они уже хорошо были видны. Вплоть до того, что можно было понять выражение их лиц, на которых не было никакой агрессии. Скорее, снисходительность при взгляде на такую малютку, как «Морской орел».

Помимо того, на палубах не наблюдалось оживления, которое неизбежно говорило бы о том, что на кораблях готовятся к нападению. Все-таки для того чтобы привести в боевое положение катапульту или аркбаллисту, необходимо предпринять ряд действий.

Корабли почти поравнялись с нами, по-прежнему все было спокойно, когда случайно брошенный взгляд на капитанский мостик одного из них заставил меня вздрогнуть.

– Гаспар! – пораженно прошептал я.

Единственной, кто смог разобрать мой шепот, была Рейчел.

– Что, Лео, жалеешь о том, что заставил нашего троборчика кинуться в пучину? Бедненький, как представлю, что он беспомощно бродит по дну, совершенно не представляя, в какую же сторону ему теперь идти, так сердце у меня сжимается от боли. И еще наш Барри очень по нему скучает.

Что-то я этого не заметил. Пес, кстати, единственный во всей этой суматохе, успел позавтракать, забрался на свое излюбленное место на мостике – в самом углу и спокойно себе спал. Причем не ворочался и не повизгивал во сне. Словом, не подавал никаких признаков того, что он действительно скучает по той проклятой сразу всеми богами железяке, которую Рейчел назвала «бедненьким троборчиком» и о судьбе которого, кстати, я уже полностью успел забыть.

Увиденный мною на мостике афтангийского пинаса человек был не кем иным, как Гаспаром Перлейном. Человеком, жажда мщения которому заполняла меня настолько, что на остальное места практически не оставалось. Это именно он, ошибиться трудно, практически невозможно: слишком хорошо я его знаю. Рост, разворот плеч, посадка головы, темный цвет волос, черты лица…

Почему он оказался на корабле под флагом Афтангии? Хороший вопрос, и у меня на него пока нет ответа. Возможно, он попросту нанял корабль для своих целей. Или даже его приобрел. Смущало меня единственное обстоятельство: пинас носил название «Улыбка покойника». Зная немыслимую суеверность Гаспара, трудно даже представить, что он вообще смог заставить себя ступить на его палубу, а тем более – пуститься на нем в долгое плавание.

– Алавир, приготовиться к повороту, – заявил я.

– Приготовиться к повороту! – немедленно отреагировал он. И только после этого спросил: – К какому повороту, господин капитан?

– Ложимся на обратный курс. – Голос мой был так же тверд, как и намерение быстрее покончить с Гаспаром.

– Для какой именно цели?

– Будем атаковать «Улыбку покойника».

В наступившей тишине можно было разобрать бормотание довольного Головешки:

– Лео, ну наконец-то ты стал похож на самого себя!

– Как атаковать? Что мы сможем ему противопоставить? Там же команда минимум в три сотни человек и катапульт у них не меньше двадцати штук! А две остальные каракки? Они же не останутся в стороне!

Спрашивал один Алавир, остальные молча на меня уставились. И лишь виконт дю Эскальзер быстро строчил прямо на карте, вероятно опасаясь, что, пока он найдет лист писчей бумаги, какие-нибудь мелочи успеют выветриться из его памяти.

– Пока еще не знаю, – честно признался я. – Но поворачивать необходимо уже сейчас. Иначе мы потеряем время, догоняя их.

– Но это же безрассудство! Напасть на такой скорлупке сразу на три корабля не пришло бы в голову даже Чер… – Алавир вовремя опомнился, что нельзя сравнивать меня самого со мною самим. А ведь именно он клятвенно утверждает, что я являюсь Черным Корсаром. И потому он поправился: –…даже никому!

Конец фразы получился у него крайне нелепым, но никто на этот факт внимания не обратил, поскольку все были ошеломлены не меньше шкипера. Высказавшись, Алавир мягко, но настойчиво подхватил меня под локоть, чтобы отвести в сторонку, насколько это позволяли крохотные размеры мостика.

– Господин капитан, – начал он назидательным, почти менторским тоном. – Современные тактические построения флотов в бою подразумевают параллельные линии, в которые выстраиваются вражеские по отношению друг другу флотилии. Вы спросите меня, зачем? – воскликнул он, хотя мне даже в голову не пришло сделать этого. – Так вот, обе эти линии стремятся обогнать противоборствующую сторону, чтобы пересечь ее курс и в конечном итоге забрать у противника ветер. Что это дает? Враг упирается в борта кораблей, где уже наготове баллисты с катапультами, в то время как сам он вынужден терять строй. В нашем же случае… – Алавир задрал вверх указательный палец, что мгновенно вывело меня из себя.

– В нашем же случае, господин шкипер, – перебил его я, – «Морской орел» переменит курс на обратный, причем немедленно!

Плевать мне было на современные тактические построения! Впрочем, как и на те, которыми пользовались в прошлом, а еще больше – те, что грядут в будущем. Потому что сейчас единственной целью моей жизни было добраться до горла Гаспара и вскрыть его, причем совершенно не важно, чем именно – кинжалом, саблей или даже зубами. На самый худой конец – приблизиться к «Улыбке покойника» настолько, чтобы Гаспар оказался на расстоянии выстрела из арбалета. Уж я-то точно не промахнусь! Арбалетный болт, впившийся в глазницу Гаспара и показавшийся из его головы в теменной части, как вариант мщения тоже вполне меня устраивал.

Согласен, я погорячился: в нашем положении атаковать «Улыбку покойника» действительно безрассудно. Но приблизиться вплотную мы можем! Главное, чтобы Гаспар не признал ни меня самого, ни Рейчел, ни Головешку, ни Блеза. Ведь в этом случае, зная о моем искусстве стрелка, этот негодяй примет все меры, чтобы себя обезопасить.

– Руль на борт! Ложимся на обратный курс! – приказал я, неотрывно глядя на стоящего у штурвала Гайата. Если тот замнется хотя бы на миг, лететь ему с мостика вниз.

– Есть руль на борт, господин капитан! – проорал он в ответ. – На палубе, ложимся на обратный курс! – взял на себя Гайат функции шкипера.

Все верно: совершить без участия остальных даже на одномачтовом корабле не получится. Следует вовремя переложить гафель, и для этого необходима работа многих.

– Все готовы? Поворачиваем! – прокричал Гайат и тут же добавил: – Господин капитан, руль на борт не ложится! Что-то в нем заклинило.

Любой другой на моем месте подумал бы то же, что и я, – это саботаж! Когда команда боится ослушаться напрямую, но делает все, чтобы не получилось. И потому, не колеблясь, я скачком приблизился к штурвалу и плечом послал Гайата далеко в сторону. Чтобы через мгновение убедиться: руль действительно не желает ложиться ни на один борт. Нет, штурвал не заклинило намертво и он легко ходил туда-сюда, заставляя корабль рыскать. Но до определенного момента: даже на четверть борта положить его было нельзя. Кто-то успел заклинить штуртросы там, где они идут под палубой? Конечно, можно повернуть и так, но в дальнейшем нам может понадобиться вся маневренность корабля.

– Возможно, сами боги против того, чтобы мы делали безрассудные вещи, – развел руками Алавир.

«Если окажется, что дело совсем не в богах, кто-то пострадает так, что сами боги позавидуют моей фантазии!» – зло подумал я, безрезультатно пытаясь провернуть штурвал с помощью силы.

– Ого, так там же Гаспар! – воскликнула Рейчел.

Я даже головой тряхнул: как она смогла разглядеть этого мерзавца?! Особенно сейчас, когда пинас удалился настолько, что даже у меня, с моим-то чудесным даром, не получится. Невольно я на нее взглянул. Рейчел смотрела не куда-то вдаль, а вниз, в воду.

– Лео, так Гаспар, оказывается, не утонул! – радостно сообщила мне Рейчел.

– Сам вижу, – буркнул я.

Забытый мною и оплаканный Рейчел проклятый механизм как ни в чем не бывало пристроился на пере руля.

– Гайат, пошевели рулем.

Все верно: именно тробор не давал перу руля ходить из стороны в сторону так, как ему и положено.

– Может, попробуем подцепить его гаком и оторвать грузовой стрелой? – предложил Стерк.

– Чревато! – не согласился с ним шкипер. – Если он вцепился крепко, мы оторвем не только его, но и сам руль. А что по этому поводу скажет наука? – с изрядной долей ехидцы поинтересовался Алавир у виконта дю Эскальзера, который все время что-то записывал, к счастью, уже не на карте. – Может, она нам сможет помочь избавиться от этой железяки? Что наука вообще думает о троборах? Есть какое-нибудь средство борьбы с ними?

– Увы, господа! Боюсь, что в данном конкретном случае ничем помочь не смогу, – отрываясь от своего занятия, скорбно вздохнул Антуан. – Что же до самих троборов и средств воздействия на них… Есть у меня относительно этого одна теория. Но строится она на умозрительных заключениях и никакой доказательной базы пока не имеет. Вкратце суть ее такова. Если параболически экстраполировать сам факт их существования, в то время как течение времени представляет собой константу, пусть даже и относительную, то… Хотя постойте, скорость вращения планеты я не учел! – Тут виконт задумался так, что всем стало понятно: в ближайшее время ответа мы не дождемся.

– Ты что-нибудь понял? – с надеждой спросил Головешка сначала у Стерка, затем у Блеза, после чего все они с надеждой посмотрели на меня.

Но я лишь отмахнулся: что бы слова виконта ни значили, параболически экстраполировать Антуан может часами, а у нас столько времени нет.

– Алавир, распорядитесь, чтобы к линю привязали какую-нибудь тяжесть. Попробуем ударить тробора сверху: глядишь, и отцепится.

Этот проклятый механизм застыл на пере руля боком, соблазнительно открыв то место, куда я обычно и бил его ногой. Вообще-то всегда помогал именно пинок, но все-таки вода – среда иная, чем воздух, и потому есть надежда, что такой шаг может сработать. Или даже попробовать натянуть на тяжесть сапог, что давало еще больше шансов. И я уже собрался свою мысль озвучить, когда Рейчел сказала:

– Гаспарчик, лезь лучше к нам: тут в тебя железяками кидать собираются.

– И тот послушно полез наверх.

Когда тробор скрылся под подзором кормы, я с затаенной надеждой пытался услышать всплеск воды, что означало бы: он сорвался. Но нет, вскоре он показался, ловко перемахнул через ограждение мостика и застыл рядом с Рейчел.

– Уведи его куда-нибудь на нос: тут и без него не развернешься, – попросил я.

Подруга погладила тробора по абсолютно сухому, что нас совсем уже не удивляло, боку, после чего сказала: «Идем». И тот послушно за ней отправился. Все три корабля к тому времени успели от нас отдалиться значительно, но это совсем не повлияло на мое решение догнать пинас.

– Приготовиться к повороту! – вновь проревел я.

Пинас «Улыбка покойника» рос на глазах. И чем ближе он становился, тем сильнее скучнели глаза у Алавира и всех остальных. Кроме всегда равнодушного ко всем опасностям Блеза и Головешки, чей взор горел нешуточным азартом.

– Может, поднимем над кораблем флаг Черного Корсара? Авось хоть как-нибудь это и повлияет. – Алавир выглядел так, будто заранее смирился с неизбежной кончиной.

– А что, он у нас есть?

– Есть! – кивнул Алавир.

– И откуда же он взялся?

– Я его лично вышил, – скромно потупился шкипер.

– Лично?

– Именно так. Правда, в его создании есть еще и заслуга Блеза. Мелкие детали на нем – дело именно его рук.

– Блеза?! – И я едва удержался от того, чтобы не расхохотаться.

Блез-рукодельник! Узнали бы об этом у него на родине, в краю суровых и холодных как лед людей! То-то смеху бы там было! От улыбки мне все же удержаться не удалось, и потому в следующий миг я услышал:

– Зря вы смеетесь, капитан! – неожиданно обиделся Алавир. – Он именно такой, какой и должен быть. Не какая-нибудь там поделка, вроде той, что была на «Розовой каракатице», не говоря уже о «Фунте лиха».

– А почему вы до сих пор его скрывали?

– Мы хотели поднять его в наиболее подходящий момент. Правда… – Алавир умолк, но и без слов было понятно по его унылому виду – момент не такой безнадежный. – Ну так что, нести его?

– Несите. Если считаете, что он хоть чем-нибудь сможет нам помочь.

– Должен. Все-таки флаг Черного Корсара овеян такой мрачной славой! Хотя бы у части людей на афтангийских кораблях сердце обязательно содрогнется от ужаса.

И шкипер едва ли не бегом отправился за флагом. Я уже упоминал о том, что флаг Черного Корсара мне не понравился: слишком он пестрый. Думаю, чтобы при взгляде на него испытывать ужас или хотя бы смятение, флаг должен быть другим. Например, черным полотнищем. Или даже темно-темно-голубым. Можно еще по его центру разместить какое-нибудь яркое пятно. А по углам – лилии. И чтобы от углов к центру сходились полоски. Необязательно яркие, но непременно светлые. Ну и по краям обшить бахромой золотистого цвета. Правда, в таком виде он весьма напоминал скатерть, которой был покрыт стол в гостиной в нашем с Рейчел доме в Либасоне, но вот к ней-то у меня никогда никаких претензий не было.

Алавир вернулся быстро, неся в руках флаг, но вид у него был полностью обескураженным.

– Что-то не так? – видя его подавленное состояние, поинтересовался я.

– Все не так! – с неожиданным ожесточением заявил он. – Какой-то мерзавец полностью его испортил.

И верно: когда Алавир развернул полотнище, на нем оказалось множество беспорядочных порезов.

– Когда найду этого мерзавца, я лично вспорю ему брюхо и выкину за борт! – грозно вращая глазами, поклялся Алавир. – Столько трудов напрасно!

– В таком виде его вешать нельзя, – кивнул вышедший из сеанса параболического экстраполирования после гневного крика шкипера виконт Антуан. – Иначе его сразу же ветром порвет. Может, вначале его заштопать?

Алавир только скрипел зубами от переполнявшей его ярости.

– Получается, кто-то пробрался в офицерское помещение и испортил флаг? Зачем?! – поинтересовался я.

– Или это сделал тот, кто в нем проживает. – Блез тоже выглядел весьма и весьма расстроенным.

– Он хранился не там, – покачал головой Алавир.

– А где?

– Есть под вашей каютой, господин капитан, небольшой трюм, где содержатся наиболее ценные вещи. Именно там флаг и находился.

После его слов мне было несложно признать на флаге отметины от своей сабли. Они появились после того, как я пытался клинком добраться до крысы, которая просверлила отверстие, чтобы подслушивать и подсматривать. На некоторое время даже месть Гаспару вылетела у меня из головы.

– Так, Алавир, где вы, говорите, хранился флаг? В трюме под моей каютой?

Ведь это что же тогда получается: отверстие проделал Алавир?

– Именно там, господин капитан, – кивнул шкипер.

– И что, доступ в трюм имеется только у вас одного? – Если он ответит утвердительно, то прямо сейчас, не откладывая, я разделаюсь с ним, как с флагом Черного Корсара!

– В общем-то нет: трюм не запирается.

«Жаль, очень жаль, – расстроился я. – Ну да ладно, не эта проблема сейчас самая насущная. Покончу с Гаспаром, займусь непосредственно ею».

Глава 14

Наш пакетбот на всех парусах летел вперед, стремясь догнать «Улыбку покойника». Бурлила разрезаемая форштевнем вода, скрипела оснастка, кричали чайки над головой, и лишь команда «Морского орла» продолжала потрясенно молчать.

– Господин капитан, – наконец сказал Алавир, – так что же вы собираетесь предпринять? Зная всю глубину вашего ума, нисколько не сомневаюсь в том, что вы не решитесь на безрассудный поступок, способный погубить не только вас самого, но и всех доверившихся вам людей.

– Не решусь, – успокоил его я.

Мне и самому теперь, когда кровь перестала кипеть от мысли, что совсем близко находится столь ненавистный мне Гаспар, казалась глупой идея уничтожить его любыми средствами. Особенно – ценой собственной жизни. Какой смысл в мести, если ею нельзя будет насладиться?

– В общих чертах, господин шкипер, мой план таков. Мы приближаемся к «Улыбке покойника» настолько близко, чтобы вы криком смогли попросить появиться на палубе некоего Гаспара Перлейна. Под тем предлогом, что вам необходимо передать ему устное сообщение. В нужный момент на сцене появляюсь с арбалетом в руках я. Затем следует движение моего указательного пальца, Гаспар падает с арбалетным болтом в глазнице, и мы снова ложимся на прежний курс.

Подлый поступок с моей стороны? После того как Гаспар поступил со мной куда более подло, я был глубоко убежден, что у меня развязаны руки.

– А кто он, этот Гаспар Перлейн?

– После расскажу, при более удобном случае. Ну так что вы скажете о моем замысле? – Признаюсь, я опасался: шкипер начнет утверждать, что такие и подобные им поступки не красят благородных пиратов.

– План как план, – пожал плечами Алавир. – По крайней мере, наши люди не пострадают. И если этот человек действительно заслуживает смерти, какая разница, как именно он ее получит? Единственное…

– Что именно?

– Господин виконт. Он может расстроиться, что знаменитый пират поступает не совсем так, как ему пристало.

Ничего, переживет. Знаем мы всех этих летописцев и жизнеописателей! В их трудах правды не больше, чем в рассказах пьяного Головешки о его успехах у женщин. В конце концов, если у меня действительно возникнут такого рода затруднения, достаточно подать все под нужным соусом. И тогда виконт Антуан начнет смотреть на ситуацию совсем другими глазами. Если мне действительно того захочется и я не плюну на все, позволив виконту писать то, что ему только заблагорассудится.

Рейчел была направлена в каюту со строгим указанием до поры до времени носа из нее не высовывать. Блез с Головешкой и я старательно пытались не попадаться на глаза тем, кто с высоты борта пинаса разглядывал догоняющий его крохотный кораблик, вид которого не мог вызвать никакого беспокойства. Наконец «Морской орел» поравнялся с пинасом.

– Приступайте! – кивнул я Алавиру из-под капюшона плаща, удерживая под полой уже взведенный арбалет.

– Эй, на «Улыбке»! – во весь голос заорал он.

– Чего хотели? – тут же откликнулись оттуда.

– Позовите господина Гаспара Перлейна, у нас для него сообщение! Устное! – добавил он на тот случай, чтобы ему не ответили: «Ну так кидайте же его, а мы передадим».

– Такого на борту нет! – ответили через несколько мгновений.

– Точно нет?

– Точнее некуда!

Алавир вопросительно посмотрел на меня: что, мол, делать дальше? Настаивать на том, что тот есть, будет глупо, ну а если Гаспар сменил имя, тогда они и сами не подозревают о его наличии на борту.

– Так что делать-то будем, господин капитан?

А что тут еще поделаешь, кроме того, что придется лезть к ним?

– Придется мне нанести им визит. Теперь слушайте вашу задачу. Как только я окажусь у них на борту, вы отваливаете далеко в сторону и внимательно следите за происходящим на «Улыбке покойника», чтобы не пропустить тот момент, когда я спрыгну за борт. После чего подбираете меня из воды и мы уходим.

– Все бы так просто, как на словах, – засомневался Стерк. – А если вас подберет какая-нибудь из тех каракк, которые идут следом?

– Это не в моих интересах. Постараюсь избежать такой участи. Плаваю я замечательно, и кроме того есть у меня одна замечательная штука.

И я продемонстрировал дыхательную трубку Прежних, с помощью которой находиться под водой можно часами. Затем достаточно некоторое время подержать ее на воздухе, и она снова готова к действию.

– Лео, а не проще ли стрельнуть в них из гибмета зажигательным шаром? – предложил Головешка. – Огонь до небес, все спасаются в шлюпках, Гаспар – в их числе, и тут ты со своим арбалетом.

– Опасаюсь, что нам будет не до того, чтобы рассматривать людей в шлюпках. Не стоит забывать о них. – И Алавир головой указал на каракки.

– Так мы же сначала их сожжем! – фыркнул Головешка с таким видом, который должен был показать: «Мысль настолько простая, так почему я должен озвучивать ее вслух?»

– Экий ты кровожадный! – усмехнулся Блез. – Недаром же Гаспар в свое время тебя Кровавым Тедом назвал.

– Но ведь помогло же! Если бы не это, вряд ли бы нам удалось совершить тогда то, что мы совершили.

– А что вы тогда совершили? – тут же вклинился в разговор виконт Антуан, держа наготове лист бумаги и изящный карандаш из серебра с верхушкой в виде пасти дракона.

– Да ничего особенного, сущие пустяки, – небрежно отмахнулся Головешка. – Вчетвером захватили галеас. Правда, Гаспар тогда был на нашей стороне. И тем низменней поступок этого мерзавца! – заключил он.

Всегда удивлялся одной способности Теодора. В обычном разговоре он и косноязычен, и краток, но стоит только начать ему лгать!.. Его красноречию и оборотам речи позавидует любой. Хмыкнув, уличать его во лжи не стал. Ибо галеас захватили мы не вчетвером, а вместе с той частью его команды, которая подняла на нем бунт. Не стал уличать я, но не попугаи, которые тоже присутствовали при захвате. Они и достались-то Головешке после гибели своих прежних владельцев – пиратских капитанов. Так вот, один из попугаев залился соловьиной трелью, недвусмысленно намекая, что его хозяин заливает. Другой, по своему обыкновению, выдал глубокомысленный афоризм.

– Бескорыстное вранье – это не ложь, это поэзия, – заявил он.

Виконт на поведение попугаев никакого внимания не обратил. Вместо этого он посмотрел на Блеза: мол, правда ли все сказанное? Тот категорически не умеет врать. Головешку спасло то, что именно тогда Блез меня спрашивал:

– Лео, помощь понадобится?

– Нет.

– Лео, на всякий случай кирасу надень, – это была уже Рейчел, которая осторожно выглядывала из приоткрытой двери надстройки.

Причем произнесла она так, как будто я отправлялся в продуктовую лавку за покупками, погода предвещала скорый дождь, и мне стоило бы прихватить с собой зонтик. Приятно, когда любимая женщина не сомневается в тебе настолько, но кираса была мне совершенно ни к чему, ибо лишала части подвижности, а ею я жертвовать был не готов. К тому же кираса сразу потянет ко дну, когда мне придется прыгнуть за борт.

– Ну все, господа, пора! – Корма «Улыбки покойника» находилась так близко, что мне следовало бы поторопиться. – Делайте все, как мы договаривались. Но не раньше чем следует.

Хотел было еще поцеловать на прощанье Рейчел – неизвестно, чем все может закончиться и увижу ли я ее снова. Но она успела скрыться в надстройке. Проходя мимо тробора, я посмотрел на него с грустью: все-таки не самое злобное существо из тех, что мне приходилось встречать за свою жизнь. А то, что он все время создает нам проблемы… что с него взять? С бездушной железяки, в которую Прежние вложили жизнь, но забыли дать хоть толику разума? Не удержавшись, погладил его по одной из лапок, прошептав: «Надеюсь, ты простишь все мои пинки, если мне суждено погибнуть?»

Затем прошелся по бушприту, уселся, свесив ноги, на самый его конец и стал дожидаться того момента, когда пинас приблизится настолько, что появится возможность на него перепрыгнуть.

На «Улыбке покойника» мои намерения оказаться на его борту были всем очевидны, но особого ажиотажа не вызвали. Лишь с мостика на меня уставилось несколько пар любопытных глаз. Я же старался всем своим видом показать: мне до жути не хочется, рискуя жизнью, перебираться на «Улыбку покойника», но приказ есть приказ. По-моему, на пинасе даже заключили пари, сорвусь я или все-таки смогу совершить, по сути, безумный прыжок.

Наконец, когда «Морской орел» на очередной волне вознесло вверх, в то время как пинас, находившийся у ее подножия, оказался почти на уровне бушприта, я и прыгнул, чтобы ухватиться за какой-то штаг и через мгновение оказаться там, где и было задумано, – на мостике «Улыбки покойника».

– Приветствую вас, господа! – сняв шляпу и церемонно помахав ею перед собой в полупоклоне, сказал я, предварительно убедившись в том, что Гаспара поблизости не наблюдается и хвататься вместо шляпы за кинжал необходимости нет.

К моему удивлению, на мостике, а собрались там едва ли не все офицеры корабля, смотрели не на меня, а куда-то мне за спину. Немудрено, что туда же посмотрел и я. И увидел на ноке бушприта тробора, который стоял там на одной из трех своих лапок. Причем, несмотря на качку, он даже не балансировал. Помимо того, по своему обыкновению, механизм застыл под острым углом и давно уже должен был свалиться в море. Дальше произошло совсем уж удивительное. Едва согнув опорную лапку, он совершил прыжок такой протяженности, что все мы невольно ахнули. И на «Улыбке покойника», и на «Морском орле». Краткий миг – и вот уже Гаспар в шаге от меня. Деловито пройдя мимо, он занялся своим привычным делом: начал расхаживать по палубе. Благо что на пинасе ему было где разгуляться.

– Итак, что вы хотели? – первым пришел в себя, как и положено, капитан «Улыбки».

– Приветствую вас, господа, – повторился я, поскольку первое мое приветствие получилось совсем уж скомканным. – Позвольте перейти сразу к сути дела. На вашем корабле находится некто Гаспар Перлейн, которому предстоит получить известие такой важности, что мне поневоле пришлось рискнуть жизнью.

– У нас на борту такого господина нет, и мы об этом уже сообщали.

– Он здесь есть, капитан. Вероятно, вы знаете его под другим именем.

– Чамвер? – обратился капитан к одному из своих помощников. – Что скажете? Все-таки человек рисковал жизнью, и совсем не хочется его разочаровывать.

– Среди команды человека с таким именем точно нет, капитан Дюк. Разве что среди пассажиров… Как, вы говорите, его зовут?

– Гаспар Перлейн, – уже в третий раз я повторил имя ненавистного мне человека, одновременно обводя взглядом палубу пинаса в надежде его увидеть. И тогда резкий взмах рукой, торчащий по самую рукоять кинжал в глазнице Гаспара и мой прыжок в воду.

– Гаспар Перлейн? Нет такого и среди наших пассажиров, а их всего четверо.

– Возможно, он под другим именем.

– Позовите их всех, – кивнул капитан в ответ на вопросительный взгляд помощника Чамвера.

Как у меня удержалась рука, когда среди других пассажиров показался удивительно похожий на Гаспара человек, понять мне так и не удалось. Практически близнец, такого же роста, сложения, чернобородый, с орлиным носом… и все же это был не он. Ведь если бы даже Гаспару волшебным образом удалось изменить цвет глаз, которые вдруг стали у него светлыми, ему бы никак не избавиться от множества татуировок, покрывающих практически все его тело. Он чрезвычайно суеверен, и каждый рисунок на его коже защищал, по его собственному убеждению, от какой-либо напасти. Но ни на груди, часть которой можно было видеть через распахнутый ворот рубахи, ни на руках, открытых благодаря высоко закатанным рукавам, ничего подобного не было и в помине. Чтобы убедиться окончательно, оставалось только услышать голос незнакомца.

– Знаете, я принял вас за одного своего старого знакомого, настолько вы на него похожи.

– Бывает, – широко развел руками тот. – Признаться, меня частенько за кого-нибудь принимают.

Оставалось только горько вздохнуть про себя: где были мои глаза, которыми я так горжусь?!

– Надеюсь, господин – как вас там? – всю команду на палубе выстроить не нужно? – иронически произнес капитан пинаса. – Поверите на слово, что похожих людей у нас борту больше нет?

– Не нужно, – вздохнул я.

Только и оставалось, что попрощаться и выпрыгнуть за борт. Тробор? А что тробор? Он сам выбрал свою судьбу, оказавшись на борту пинаса. По крайней мере, здесь ему есть где разгуляться. «И в таком случае на «Улыбке покойника» действительно появится Гаспар», – невесело усмехнулся я.

Тогда-то и случилось то, чего я ожидал меньше всего.

Один из трех других пассажиров пинаса, выглядевший типичным представителем среднего уровня аристократии, неожиданно сделал стойку:

– Постойте-ка! А я ведь его знаю! Нет, ну точно знаю! Вернее, видел раньше.

Его лицо тоже показалось мне знакомым, но где именно я мог его видеть? Неужели в одном из тех высоких домов Либасона, где мне пришлось побывать в качестве Черного Корсара? Ситуация не из приятных, но не безнадежная.

Все обернулось куда хуже.

– И откуда же вы его знаете, барон Вагански? – заинтересованно спросил капитан «Улыбки».

– О, это давняя история! – оживился тот. – В Гирусе, куда мы и направляемся, по этому человеку плачет веревка! А того, кто его туда доставит, – весьма приличное вознаграждение.

– Веревка, значит? – Капитан говорил спокойно, но едва уловимое движение его брови вызвало за моей спиной быстрый топот ног, что непременно должно было означать: кратчайший путь за борт отрезан. – И по какой именно причине?

– Причин для этого более чем достаточно, господин капитан. Мало того, вы даже представить себе не можете, как обрадуется встрече с ним сын губернатора Гируса Кайджис! Отличный будет ему подарочек по нашем прибытии!

«Мог бы еще добавить, что этот самый Кайджис положил глаз на мою Рейчел. Ни сама она, ни, естественно, я с его притязаниями категорически не были согласны. Дальше меня обвинили в том, чего я никогда не совершал. После этого получилось так, что серьезно пострадали те стражники, которые пришли меня арестовывать. И, как следствие, всей нашей компании срочно пришлось покинуть Гирус. Опасаюсь только, что капитан отнюдь не проникнется всей этой историей, даже если я ему ее поведаю. Вон как у него глаза загорелись! Еще бы! Как сказал барон Вагански, отличный будет подарочек тому, кто рано или поздно займет место отца!»

– И что вы на все это скажете, таинственный незнакомец? – обратился ко мне капитан Дюк.

– А ничего не скажу, – пожал плечами я. – Но теперь, когда все раскрылось, мне только и остается, что захватить ваш корабль. Вынужденная, так сказать, мера.

Шутки бывают удачными и не совсем. После удачных люди порой смеются до слез. После неудачных вообще не реагируют никак, разве что скептически усмехнутся: ну не дали тебе боги таланта юмориста, так зачем пыжиться? Шутка получилась у меня где-то посередине.

До слез не смеялся никто, но хохот, пусть и не дружный, мои слова все же вызвали. Только, хвала богам, я не из благородных, которым приходится отвечать честью за каждое сказанное ими слово, – мне это совершенно ни к чему, и потому захватывать корабль совсем необязательно. Главного я добился: услышав мое заявление, они, пусть и на короткое время, перестали воспринимать меня всерьез. Кто же посчитает нормальным человека, который в одиночку появляется на палубе огромного корабля и говорит такие вещи? Пусть даже недалеко вертится другой корабль, который, кстати, против «Улыбки» как чайное блюдце против супницы?

Не смеялся лишь барон Вагански. Он красивым движением выхватил шпагу, чтобы арестовать меня лично. Ею-то я первым делом и завладел, потому что кинжал показался мне плохим подспорьем в том, чтобы расчистить себе путь к отходу. Оставив барона без шпаги (выражение лица у него при этом стало очень удивленным, поскольку он явно не понял, что произошло), одним скачком я оказался на палубе. Там куда больше пространства, и потому пробиться к борту будет проще.

– Брать живым! – приказал капитан Дюк.

Перспектива гнить в кандалах до самого прибытия в Гирус в темном трюме «Улыбки покойника», чтобы затем оказаться в руках палача, убедиться в его садистских наклонностях и в конечном итоге закончить свою жизнь на виселице, совсем меня не радовала.

И потому я не раздумывая кольнул острием шпаги в плечо одного из тех, кто попытался исполнить приказ своего капитана. Огрел хлестким ударом плашмя по лбу другого и совсем уж неизящно, но зато действенно ударил ступней в грудь третьего, сметая его с ног и освобождая себе дорогу к борту.

Дальше все пошло не по задуманному мною сценарию. Дыхательную трубку необходимо было вставить в рот перед тем, как оказаться в воде, – Прежние творили технические чудеса, но волшебниками они не были. Если б я попробовал вставить трубку под водой, она бы не заработала. Всплывать для этой цели означало подвергнуть себя риску быть застреленным из арбалета. Хотя знай я наверняка, чем все обернется, обязательно бы рискнул. Так вот, едва только я, сунув кинжал под мышку, извлек из внутреннего кармана трубку, как мне пришлось уклоняться от выпада саблей самого шустрого из той пары дюжин, которые пытались взять меня в плен. В итоге трубка выпала, а самому мне пришлось отступить на шаг назад. В результате я наступил на трубку.

Эта замечательная вещица Прежних вес моего тела выдержала. Но сам я, поскользнувшись, едва не потерял равновесие, после чего мне лишь каким-то чудом удалось остаться на ногах. Когда я поднимал трубку, выронил кинжал, потеря которого тоже стала бы для меня трагедией – настолько он хорош. И потому мне пришлось терять время еще и на то, чтобы снова им завладеть. И все это – на фоне того, что набежавшие матросы, посчитав, что частичное повреждение на мою цену никак не повлияет, усиленно пытались пронзить что-нибудь некритичное – ногу, руку или то же плечо. Наверное, со стороны все выглядело уморительно, но самому мне было не до зубоскальства.

Закончилось все тем, что во рту я держал дыхательную трубку, в левой руке – вновь обретенный кинжал, в правой – шпагу. Но спиной теперь упирался в бизань-мачту, а с трех других сторон меня люди окружали с оружием.

– Ну что, попался, живчик? – подмигнул мне один из все еще разгоряченных недавней забавой матросов. – Деваться-то теперь тебе некуда! Захватчик кораблей в одиночку!

Он заржал сам, и другие дружно его поддержали.

– Я, признаться, от страха чуть сам за борт не выпрыгнул, когда узнал, что этот тип собрался взять нашу «Улыбку» на абордаж, – заявил какой-то острослов, вызвав новую волну смеха.

– Да мы тут все такие! – поддержал его кто-то еще. – Сам едва от ужаса не закричал: «Спасайся кто может!»

И снова – взрыв смеха, заставивший меня кисло улыбнуться.

– На палубе! – металлом прогремел голос капитана Дюка. – Чего телимся? Быстро схватить его и связать!

– Бросай оружие, – уже посерьезнел шутник. – И давай-ка обойдемся без глупостей. Связать мы тебя все равно свяжем, но ведь может случиться и так, что ребрышки твои при этом ой как пострадают! Хотя бы за Страллета, которому ты проткнул плечо. А так, глядишь, только ушибами и обойдется!

– Да пожалуйста! – заявил в ответ я, бросая им под ноги шпагу барона Вагански.

Все равно в ближнем бою пользы от нее нет. Куда больше толку выйдет из трубки, если зажать ее в руке и угодить торцом в правильнее место. Не говоря уже о кинжале, который в тесноте как оружие – самое оно!

Именно в тот момент рядом со мною тробор и объявился. К тому времени Гаспар успел побывать повсюду, начиная от верхушки грот-мачты и заканчивая внутренностями корабля.

Посмотрев на него, в очередной раз застывшего как истукан, я не придумал ничего лучшего, как подмигнуть ему и сказать:

– Ну не понимают эти люди шуток. А зря! Ведь теперь нам действительно придется захватить корабль.

Тот в ответ полез обниматься.

– Хватайте его! – истошно завопил с мостика капитан Дюк, видя, как я дергаюсь, безуспешно пытаясь освободиться из объятий тробора. – Не упускайте момент!

Глава 15

Моя удача заключалась в том, что капитан Дюк не приказал: «Убейте его!» Поскольку, прижатому тробором к бизани, мне не удалось бы ни уклониться, ни парировать пусть даже самый пустяшный удар. Хотя, принимая во внимание то, что случилось мгновением позже, возможно, я не совсем прав.

Когда после грозного окрика капитана на меня бросились сразу несколько человек, на мою защиту встал тробор. Никогда прежде я даже мысли не мог допустить, что этот нелепый во всех отношениях механизм способен на малую часть того, что он вскоре продемонстрировал. Для начала тробор выпустил меня из своих объятий. Он не пытался убить или ранить тех, кто по команде капитана на меня набросился. Нет, он непостижимым образом умудрялся оказываться на пути каждого из них, и мне оставалось лишь впустую размахивать перед собой кинжалом.

Однажды мне спас жизнь наш пес Барри. В ситуации, в чем-то схожей с нынешней, когда на нашу галеру напали речные разбойники. Но тогда дело закончилось тем, что палуба была завалена множеством мертвых тел и чуть ли не полностью залита кровью. Сейчас, помимо ушибов, никто даже царапины не получил.

Команда пинаса отхлынула от меня, и кто-то из них с отчаянием заявил:

– Не получается, господин капитан: к нему не пробиться! Повсюду эта проклятая железяка!

«Нет, она уже далеко не проклятая! – злорадно думал я, глядя на стонущих и охающих матросов «Улыбки покойника». – И пусть я сам буду проклят, если еще хоть раз назову так Гаспара!»

– Вообще-то, господин капитан, – в наступившей тишине, нарушаемой лишь проклятиями в адрес тробора, слова барона Вагански были отлично слышны, – нисколько не сомневаюсь в том, что господина Каджиса вполне устроит и его голова. Помимо того, на размере награды это не отразится нисколько.

– Ну так убейте же его! – приказал капитан Дюк. – Расстреляйте из арбалетов, забросайте топорами, да хоть мачту на него обрушьте!

Дело принимало плачевный оборот. При всей своей проворности тробор не сможет защитить меня от десятка одновременно выпущенных со всех сторон арбалетных болтов. Остается пробиваться к борту, несмотря на ощетинившихся остриями абордажных сабель матросов «Улыбки», которые взяли меня в круг. Тробор меж тем снова застыл, и на все мои попытки объяснить ему, что сейчас я брошусь на своих врагов, а он должен меня поддержать, не реагировал никак.

«Ну решайся же, Лео! – убеждал себя я. – Некоторые ситуации, из которых тебе удалось выпутаться живым, были нисколько не лучше. Давай на счет «три»!»

– Дай-ка я сам! – И капитан Дюк, вырвав у кого-то из рук взведенный арбалет, направил его на меня. Все, других вариантов, кроме как броситься на врагов, чтобы уйти, как и положено настоящему мужчине, – захватив с собой сколько получится, у меня не было. И я бросился.

Чтобы тут же застыть, широко раскрыв от изумления рот. Было с чего: и взявшие меня в круг матросы, и те, кто находился на мостике вместе с капитаном, и даже те, кто просто глазел со стороны, стали вдруг лихорадочно избавляться от оружия, как будто оно вдруг начало жечь им руки. Мало того, они сдирали с себя все, что хоть сколько-нибудь содержало в себе металл: шляпы, пояса, украшения в виде перстней и серег и даже сапоги. В растерянности я посмотрел на кинжал и на дыхательную трубку в своих руках, затем перевел взгляд на тробора. Тот едва заметно вибрировал, чего никогда раньше за ним не наблюдалось. Нетрудно было связать его непривычное поведение с тем, что происходило вокруг.

А там продолжало твориться невообразимое. На мостике барон Вагански, стоя на коленях, выл, тщетно пытаясь сорвать с пальца вросший перстень. Дюк давно уже не походил на просоленного всеми морскими ветрами сурового капитана – в одном исподнем, с всклокоченными волосами и с перекошенным от боли лицом. На всякий случай я осторожно прикоснулся к лезвию кинжала. Затем поднял оказавшуюся возле самых моих ног кем-то отброшенную абордажную саблю. Ничего. И тогда я себя одернул: «Лео, не время разгадывать ребусы, нужно покинуть корабль!» Но как поступить с тробором? После всего того, что он для меня сделал, бросить его означало предать.

Тогда-то и послышался истошный вопль Головешки, который, вероятно, сам он принимал за боевой клич: «Держись, Лео, помощь близка!» «Морской орел» находился уже совсем рядом, и над ним гордо реял цветастый, как бабушкина шаль, флаг Черного Корсара.

«Когда это они умудрились вышить еще один?» – удивился я. И только приглядевшись, увидел, что флаг тот же самый, но заштопанный самым тщательным образом. «Рейчел у меня та еще рукодельница!» – умилился я, в то время как корпус пинаса содрогнулся от мощного удара. Это с «Морского орла» выстрелили из гибмета. Не знаю, с какой именно целью, но грохот от попадания каменным ядром в борт был сильнейший!

Далее в планширь «Улыбки» впилась единственная кошка, и на его палубе один за другим показались Казимир, Стерк, а вслед за ними – и Головешка. Все как один – с искаженными от ярости лицами. С Теодором в момент его появления на борту пинаса случился небольшой казус: перемахивая через планширь, он умудрился выронить из рук абордажный топор. Тот, разумеется, упал за борт. И я замер в ожидании услышать предсмертный крик человека, карабкающегося вслед за Головешкой.

Но нет: следующим лез опытный воин Блез, который помимо собственного палаша держал еще и топор, успев подхватить его на лету. Впрочем, без оружия Головешка надолго не остался: он поднял с палубы шпагу барона Вагански, которую я не так давно отбросил за ненадобностью.

Затем увидел перстень, выброшенный уже самим бароном, надел украшение, отвел от себя длань, некоторое время полюбовался приобретением и только после этого зашагал ко мне. Тем временем на палубе один за другим оказывались Алавир, Гайат, Райан, другие матросы «Морского орла» и, что совсем мне не понравилось, Рейчел. Пусть сейчас команда пинаса деморализована, но что мешает капитану и матросам через какое-то время опомниться и, воспользовавшись своим огромным численным преимуществом, попросту нас смять? Надежда только на тробора, но кто его знает, как он поведет себя в следующий раз?

– Лео, я вот нисколечко не сомневалась, что у тебя все получится! – первым делом сообщила мне Рейчел.

– Получится что именно?

– Захватить корабль. Это Алавир с другими не верили, ну а мы с Блезом и Головешкой над ними только смеялись: чтобы Лео да не смог?!

– Мне Гаспар очень помог, – честно сознался я. – Без него бы мне никак не справиться.

– Гаспар?! Ну знала же я, что в нем должно остаться хоть что-то человеческое! – почему-то обрадовалась Рейчел.

Но направилась не к застывшему как изваяние тробору, а к тому типу, которого я и сам принял за Гаспара, со словами:

– И все равно я сейчас ему выскажу то, что о нем думала!

– Ох и зверь же ты, Лео! – Рейчел в своем восхищении ко мне заменил Головешка. – Одного не понимаю: зачем ты заставил их всех раздеться?

В ответ я лишь развел руками: так, мол, получилось, а по-другому никак.

– Убил Гаспара? – И он огляделся вокруг в поисках порубленного мною на части тела нашего бывшего друга и соратника.

– Его здесь не было, обознался.

– Может, оно и к лучшему: сначала у него нужно узнать, где наши сокровища. Ну да ладно, не будем терять времени. Отлично понимаю, что оставлять корабль себе смысла нет: с его управлением нам не справиться. Но забрать с него ценности мы в состоянии! Ты отдыхай пока, я сам этим займусь.

После чего деловитой походкой отправился на мостик, крикнув на ходу:

– Ну и кто здесь капитан?

– И действительно, поди признай того, если он остался в одних подштанниках и рубахе, сквозь ворот которой выпирали седые волосы.

– Кстати, совсем забыл! – Головешка вернулся. – Вот твоя доля.

– Что это?! – подкинул я на ладони три золотые монеты.

– Говорю же – твоя доля. Пари я выиграл, что ты один корабль захватишь, – наконец пояснил он.

Видя мое наливающееся гневом лицо, Тед, торопливо схватив монеты, на всякий случай отскочил.

– Что сразу орать-то?! – Хотя я даже и не думал повышать голос, замыслив ограничиться пинком под зад. После чего Головешка заорал сам: – Так кто здесь капитан?! Мне что, сто раз спрашивать?!

– Так сказать, с почином вас, господин капитан! – с чувством сказал Алавир, когда подошла его очередь поздравить меня с тем, к чему я имел лишь самое опосредованное отношение. – Мне впору гордиться своей проницательностью!

И когда я в недоумении дернул бровью, пояснил:

– Судите сами: с одного взгляда разглядеть в человеке огромный потенциал способен далеко не каждый!

«Если он во мне и имеется, тот самый потенциал, надеюсь, он заключается не в том, чтобы стать знаменитым морским грабителем несчастных купцов», – подумал я.

– Вовремя вы подоспели!

– Вот это-то как раз было проще всего! Мы со стороны внимательно за всем наблюдали и, когда увидели, что пинас захвачен, сразу же направились к нему. Правда, предварительно подняв флаг Черного Корсара, чтобы две оставшиеся каракки даже не вздумали вмешиваться.

И помогло: те, едва увидели флаг, сразу же развернулись, чтобы поймать попутный ветер и развить всю ту скорость, на которую способны.

– Отличная, кстати, работа! – сказал я, указывая подбородком на сам флаг и ожидая услышать комплимент своей жене.

– Попробовал бы только Райан заштопать его по-другому! – неожиданно взъярился Алавир. – Он бы лично уселся вышивать новый, причем с поломанными руками! И не дайте боги, у него не получилось бы хорошо!

– Лео, так это же не Гаспар! – донесся со стороны полный удивления голос Рейчел. – Это вообще незнакомый мужчина! Пусть и похож, как брат-близнец. Ни за что бы не поверила, что такое возможно, если бы не увидела сама!

– Не Гаспар, – согласился я, довольный тем, что не один принял его за Гаспара, из-за чего все и началось.

– Так вы его не нашли? – спросил Алавир.

– Не нашел. Вернее, принял за него другого человека.

– И все же нет худа без добра. Ладно, займусь-ка я делом. Продуктами запасемся, парусина нам нужна, кое-что из снастей не мешало бы поменять. Райан, – взревел он, – будь все время под рукой! Ты даже представить себе не сможешь, что я с тобой сделаю, отстань ты от меня хотя бы на шаг!

Меж тем команда «Улыбки покойника» была загнана в трюм корабля и надежно там заперта. Кроме капитана и его помощников, которые продолжали оставаться на мостике, но уже под охраной. Сам я держался рядом с тробором, положив на него руку и всем своим видом показывая: «Все, что вы видели и испытали, – это еще цветочки! И не дайте боги вам узнать, на что действительно способен этот механизм!»

Головешка устроил капитану Дюку настоящий допрос:

– Что содержится в трюмах? И без утайки! Клянусь, если не будете делать глупостей, не пострадает никто.

Тот смотрел на развевающийся над пакетботом флаг Черного Корсара, переводил взгляд на меня – а я успел уже усесться на тробора сверху – и горестно вздыхал:

– Это же надо было так вляпаться именно мне! Пряности, ром в бочках и бутылках, кофейные зерна в мешках, сандаловое дерево в досках…

Головешка только кривился: не то, все не то! Груз ценный, и за него можно выручить много денег, но куда его складывать?!

– Серебро, золото в слитках?

– Чего нет, того нет.

– А если хорошенько покопаться в трюмах? Где-нибудь под досками и мешками? Тогда, возможно, найдется?! Мне что, лишать всех жизни по одному? Начну, например, с этого.

Барон Вагански, который до этого держался достойно, лишь изредка с грустью поглядывая на фамильные перстень и шпагу, которые являлись теперь собственностью Головешки, стремительно побледнел.

– Господин пират! Я всего лишь пассажир на этом корабле! Причем здесь нет моего груза! Так почему же я должен умереть из-за чужой жадности?!

Барон по очереди с надеждой взглянул на суровые лица окружающих его Алавира, Стерка, Гайата, затем на мое… Задержал на мне взгляд, отлично понимая, от кого именно все зависит. Но я лишь зевнул. Разыгрываемая комедия невысокого пошиба ничего, кроме скуки, не вызывала, ибо никто никого убивать не будет. Но барон продолжал смотреть на меня с такой отчаянной надеждой, что оставалось только сказать:

– Можно начать и с кого-нибудь другого, благо выбор немалый. – Желал я того или нет, но репутацию кровожадного Черного Корсара мне приходилось поддерживать. – Хотя убивать и не обязательно. Мой компаньон потратил много сил, и его следует накормить. Мертвечину он не ест, ему подавай только живое и тепленькое, – после чего выразительно хлопнул ладонью по тробору подо мной.

Вообще-то до последнего времени я был глубоко убежден в том, что тробор питается исключительно направленными на него проклятиями. Иначе понимать его поведение при всем желании было нельзя.

Теперь побледнели уже все, в том числе и капитан Дюк. Вероятно, ярко себе представили, как это будет происходить. Головешка же, услышав из уст барона Вагански слово «жадность», радостно потер ладони одна о другую.

– Так! Ты сказал – жадность?!

– Ну да, – неуверенно кивнул барон. – Правда, сказал в обобщенном смысле.

Но Головешке уже было не до него.

– Капитан, а не пора ли вам наконец признаться, где вы храните золото?

Оба попугая на его плечах при слове «золото» каждый раз открывали глаза, но молчали. Возможно, у них не находилось подходящего к случаю афоризма или им попросту было лень, настолько они уже привыкли ко всему происходящему при своих прежних владельцах – пиратских капитанах.

– Нет у меня никакого золота, ни в слитках, ни россыпью, – едва не взмолился капитан Дюк. – Достаточно взглянуть на коносаменты. Вы же понимаете, что в этих документах должен быть указан весь груз, а контрабандой я не занимаюсь!

Судя по виду Головешки, он не понимал, как можно отказываться от того, на чем реально заработать.

– Но, по крайней мере, корабельная касса у вас точно должна быть.

– Есть, – с облегчением кивнул Дюк. – Только…

– Что – только?

– Денег в ней почти не осталось. Я и капитан, и владелец корабля, деньги для меня – оборотный капитал, и потому практически все они вложены в товар. Словом, касса почти пуста.

Головешка посмотрел на меня с тоской, и взгляд его выражал: «Лео, ты что, не мог захватить более подходящий корабль?! На этом же шаром покати! Я был о тебе лучшего мнения. Черный Корсар недоделанный».

Но мне было не до него. На палубе «Улыбки покойника» уже успели привести в готовность грузовую стрелу. Но вместо того, чтобы с него на «Морской орел» начать перегружать необходимые нам вещи, с «Орла» на «Улыбку» подняли сундук. Хорошо знакомый мне сундук. Можно сказать – до боли. Причем в самом прямом смысле: прежде он стоял в нашей с Рейчел каюте, и я постоянно об него ударялся. В нем хранились наряды Рейчел. Это-то и вызвало мое недоумение, и потому я поспешил к ней.

– Что это?

– Как будто бы ты сам не видишь: мои вещи, – и после того как сундук с грохотом встал на палубу, Рейчел выругалась: – Осторожней, кальмарьи кишки, разрази вас гром!

Я грустно вздохнул: тесное общение с пиратами оставило отпечаток на ее лексиконе.

– Вижу, что твои вещи, – кивнул я. – Но зачем они здесь?

– Лео! – изумилась она. – Мне что, бросить их на «Морском орле»?! Мы не так богато живем, чтобы разбрасываться вещами направо и налево!

– Но мы же не собираемся оставить этот корабль себе.

– Как это не собираемся? Мы что, и дальше будем путешествовать на корыте, в то время как в наших руках оказался куда более подходящий корабль?! Лео, да что с тобой происходит?!

И я уже было подумал, что Рейчел опять выругается по-матросски, но она смогла удержать себя в руках. Хотя, возможно, запас ругательств у нее закончился, а повторяться она не хотела.

– Рейчел, – подбирая самые убедительные слова, сказал я, – если мы заберем «Улыбку» себе, что делать с ее командой?

– Пересадить на наш. И пусть плывет себе дальше.

– Не получится.

– Это еще почему?

– Да потому что их слишком много, наш корабль сразу же утонет!

– Точно утонет?

– Вне всякого сомнения. Но если тебе действительно хочется оставить этот корабль себе, есть один выход.

– Ну вот, Лео, я же знала, что ты обязательно что-нибудь придумаешь. И какой именно?

– Надо их всех убить. Тогда и этот корабль останется нам, и второй тоже не потеряем.

– Да ты что такое говоришь?! – возмутилась Рейчел. – И как тебе такое даже в голову пришло?! Убить столько невинных людей!

«Потому и пришло, что ты будешь категорически против», – ухмыльнулся я.

– Иного варианта нет. – Я был категоричен. – Либо придется всех их убить, либо отпустить. Или – или.

– Конечно же отпустить, – ни секунды не колеблясь, ответила Рейчел. – Такой ценой мне этот корабль не нужен.

Я уже успел обрадоваться своей хитроумности, когда из-под палубы раздался рев многочисленных глоток, заставивший обоих нас вздрогнуть.

– Спасибо, милая леди! Вы спасли всем нам жизнь! Вовек не забудем вашего милосердия!

– Точно не передумаешь? – подведя ее вплотную к вентиляционному грибку, откуда этот рев и донесся, спросил я.

– Точно нет! Ты за кого меня принимаешь? Что стоите как истуканы, якорь вам в глотку?! Грузите сундук обратно! Лео, но, по крайней мере, я могу забрать ту красивую вазочку в капитанской каюте? Так сказать, на память о нашем первом абордаже?

– Бери, – кивнул я, довольный тем, что смог так быстро ее убедить. – Можешь хоть полностью пустой каюту оставить.

– Леонард, расскажите о том, что произошло на борту пинаса. – Виконт Антуан был настолько уверен, что получит ответ, что даже приготовил бумагу и карандаш.

Причем ответ он ожидал получить развернутый, поскольку бумаги была стопка, а карандашей – три, два из которых торчали у него за ушами. Ну да, вдали от тех, кто может указать, что подобные вещи присущи только простолюдинам, можно себе позволить подобное – использовать вместо слуг собственные уши.

Я взглянул на удаляющийся пинас. Говорить о том, что и как там происходило, совершенно не хотелось. Виконту необходимо услышать нечто героическое, хотя на самом деле все было далеко не так. Сначала пришло разочарование, что нужный человек оказался совсем не Гаспаром, а практически сразу вслед за этим меня охватило отчаяние, когда я понял, что пробиться к борту вряд ли удастся.

К счастью, на мостике с самым озабоченным видом появился Алавир.

– Антуан, давайте как-нибудь потом об этом поговорим, – обрадовался я возможности уклониться от неприятного мне разговора. – Что-то не так, господин шкипер?

– Да этот ваш Головешка…

На Головешку я был зол после того, как он заявил о своем намерении убить похожего на Гаспара человека.

– Чтобы в дальнейшем не случилось путаницы, – пояснил Тед, глаза которого горели решимостью избавить меня от проблемы в будущем.

– И что там с Головешкой?

– Понимаете, господин капитан, в матросском кубрике, равно как и в офицерском помещении, и без того тесно, – издалека начал тот. – А после того как виконт еще и складировал туда бумагу, и вовсе беда: развернуться негде.

– К делу, Алавир, к делу! – потребовал я.

– В общем, после того как там оказалось все убранство каюты капитана «Улыбки», нам вообще не развернуться.

– А как оно там оказалось – убранство? И самое главное – зачем?

– Три Попугая сказал, что таков приказ капитана.

– Мой?!

– Ваш! По крайней мере, он сам так утверждает.

Тогда-то я вспомнил свои слова Рейчел: бери что захочешь, хоть все. И патологически жадного Головешку, который крутился рядом.

– Приказа не было. Равно как просьбы, предложения и всего остального. Так что можете смело выбросить за борт все, что сочтете нужным.

– Вообще-то за подобное линьками наказывают… – глядя куда-то в сторону, протянул Алавир.

Было понятно, что именно он имеет в виду: прикрываясь несуществующим приказом, можно натворить что угодно.

– Накажем, обязательно накажем. А пока просто скажите ему, что я, мол, передумал.

На миг представив себе растерянное лицо Теодора, который ожидает все что угодно, но только не это, я едва не рассмеялся.

Не время сейчас заниматься всякими пустяками. Мне предстояло придумать, как найти негодяя, который просверлил отверстие из трюма в мою каюту, словом, заняться более насущными проблемами.

Глава 16

Следующие несколько дней прошли на удивление спокойно. Что вселяло в меня надежду, что и остаток пути будет таким же. Разве что с Мэри опять что-то было не так, о чем я не преминул поинтересоваться у Рейчел:

– Что это с ней? Бледновато выглядит. Только щеки розоветь начали, и тут на тебе! Уж не Казимир ли тому виной?

А сам цинично подумал: «Не вылилась ли ее любовь к Казимиру незапланированной беременностью? С одной стороны, как мужчина мужчину, понять Казимира я могу: столько лет без женщин! Но с другой – нельзя быть таким безответственным и терять голову в те самые моменты, когда терять ее категорически нельзя!»

– Эх, Лео, Лео! – с самым скорбным видом вздохнула Рейчел. – Всегда удивлялась неспособности мужчин видеть то, что творится у них практически под носом!

– И что же под носом у меня творится такого, чего мне невозможно увидеть?

– Мэри почти неделю уже как не любит Казимира, вот что именно!

– Вот даже как? И что послужило тому причиной? – не слишком-то и удивился я, услышав эту новость.

– Все-таки одинокая жизнь на острове в течение стольких лет не могла не оставить на нем следа, – пояснила Рейчел. И, видя мое недоумение, продолжила: – Когда человек долгое время находится вдали от цивилизованного общества, это крайне неблагоприятным образом сказывается на его интеллекте. Вот и с Казимиром произошло то же самое: Мэри с ним даже поговорить культурно не о чем.

– И она так печальна из-за того, что в нем полностью разочаровалась?

– Не совсем так, хотя отчасти и из-за этого. Все-таки он очень недурно сложен, и только ты, Лео, в этом ему нисколько не уступаешь.

– Так отчего же тогда?

– Вся причина в том, что Мэри никак не удается выучить спряжение глаголов.

– Каких еще глаголов?! – Вот теперь пришла пора действительно удивиться.

– Самых обычных, – пожала плечами Рейчел. – Тех, которые есть в васнийском языке.

– А он-то ей зачем?

Вообще-то васнийский язык я и сам знаю постольку-поскольку. И если понимаю, о чем говорят, то поддержать разговор на нем точно не смогу. Что и неудивительно – васнийским языком пользуются люди благородные, я же своим происхождением похвастать никак не могу. В отличие от Рейчел – этот язык для нее как родной.

– Лео, не разочаровывай меня, догадайся сам.

Чтобы разгадывать ребусы, было не самое подходящее время, и все же я попытался:

– Мэри желает помочь тебе в переводе книги Ависьена?

Трактат знаменитого лекаря древности, в котором подробно описаны возможности перстня Рейчел, написан не на васнийском. Но язык трактата и васнийский походят друг на друга, как, например, голубь и ворона. В них много общего, пусть и не все.

– Нет. Думай еще.

Я беспомощно оглянулся вокруг. Разочаровывать любимую женщину в своем уме не хотелось, но больше в голову упрямо не лезло ни единой догадки. Тогда-то мой взгляд и наткнулся на виконта дю Эскальзера. Последовавшая вслед за этим логическая цепочка была такова: Антуан – виконт, васнийский язык для дворян – средство общения, а Мэри с Казимиром поговорить не о чем.

– Так она что, разлюбив Казимира, на этот раз влюбилась в Антуана?

– Лео, я нисколько не сомневалась в том, что ты у меня самый умный! – подтвердила мою догадку Рейчел. – И тем больше ты должен понимать горе Мэри, которой совсем не дается васнийский язык. Ей очень хочется показаться виконту девушкой образованной, с которой можно поговорить о чем угодно. А не как в случае с ней самой и Казимиром.

– Да уж, проблема, – сказал я.

Хотя на самом деле проблемы в этом не видел. Если мужчина и женщина любят друг друга, они обязательно найдут общий язык.

Погода нам благоприятствовала тоже – постоянно дул попутный ветерок. По понятным причинам, никто нас за это время обогнать не смог, но несколько встречных караванов попалось. Каждый раз, когда мы расходились с очередным, команда поглядывала на меня с тревогой, ожидая, что я вдруг решу на караван напасть. Безрассудный Головешка в это же время смотрел на меня с ожиданием.

Тед упрямо отказывался от нашего с Блезом предложения надеть на некоторое время целительный перстень Рейчел, что смогло бы ему убавить смелости до разумных пределов.

– Мне и так хорошо, – каждый раз отвечал он. А однажды, провожая взглядом растворявшийся в морской дали очередной караван, даже добавил: – Вот самим бы вам не помешало его поносить, ибо в моих глазах вы не очень-то соответствуете той роли, которую на себя взяли.

Сказал он как будто для двоих – меня и Блеза, но мне-то хорошо было понятно, что его слова предназначаются именно мне.

Словом, все шло спокойно. И даже тробор не создавал уже стольких проблем. Нет, Гаспар по-прежнему мог застыть где угодно, но теперь управлять им мне было легко. Для этого нужно было всего лишь обратиться к нему ласково. Навыков в таком обращении у меня хватало, выработались с тех времен, когда я только познакомился с Рейчел и пытался сблизить наши отношения так, как их вообще можно сблизить между мужчиной и женщиной. Я с улыбкой вспоминал те дни, когда отбивал о тробора ноги, пытаясь привести в действие.

Узнав о том, что именно произошло на борту «Улыбки покойника», Блез с досадой стукнул себя кулаком по колену.

– Ну кто бы мог подумать, что тробор на такое способен?! С виду эта железяка совсем не впечатляет! И что я тогда не пошел в пещеру Казимира вместо тебя?! Мне такой помощник на родине был бы как нельзя кстати. И убивать никого бы не пришлось, и порядок я навел бы полнейший.

Зная, как мечтает Блез вернуться на родину, я сказал:

– Попробуй поговорить с тробором сам. Глядишь, чего и получится.

Сказал скрепя сердце. Но как можно отказать человеку, вся жизнь которого подчинена одной-единственной мечте?!

Ничего у Блеза не выгорело. То ли слова у него были не те, то ли голос недостаточно ласковым, но тробор не реагировал никак. Возможно, проблема заключалась в том, что Блез с женщинами всегда по-солдатски прямо, никаких тебе расшаркиваний. «Да? Нет? Ну тогда я пошел», – вот и вся его тактика.

Промучившись пару дней, во время которых он находился рядом с механизмом практически неотлучно и буквально преследовал тробора по пятам, разочарованный Блез на это дело плюнул.

Рейчел же проявила озабоченность дальнейшей судьбой тробора.

– Как бы он не стал сокровищем короны! – забеспокоилась она. И, видя наше недоумение, пояснила: – Любая вещь или механизм, оставшиеся от Прежних, если они обладают уникальными свойствами, могут стать собственностью короны. Причем в большинстве случаев даже компенсацию не получить, отберут – и все.

На что Блез заявил:

– По крайней мере, в ближайшее время беспокоиться не о чем.

И он был прав. Чтобы беспокоиться, для начала необходимо попасть туда, где корона действительно имеет власть. Этого нет на Терессе – острове, ставшем прибежищем кровожадных негодяев. Благородных пиратов, я хотел сказать.

Несмотря на общий скепсис относительно мастерства дю Эскальзера как навигатора, к нашему немалому удивлению, виконт привел «Морской орел» точно к входу в нужный нам пролив Гнологалайского архипелага.

Тогда-то и начались проблемы, о которых раньше никто и не предполагал. Территориально Гнологалайи принадлежали королевству Англандия, которое не являлось союзником ни Виргуса, ни Брангарии, и потому на этот счет можно было не беспокоиться. Так мы думали до самого последнего момента, пока не увидели над фортами, расположенными друг напротив друга при входе в пролив, флаги Брангарии. Той самой страны, которой прежде и принадлежал «Морской орел».

– Что будем делать, капитан? – спросил Алавир.

Я и сам бы хотел иметь ответ на этот вопрос. Пакетбот – слишком своеобразный корабль, чтобы спутать его с любым другим.

– Попробовать пройти его ночью? – предложил Блез. – Ночью все лошади вороные.

– Не получится. – Наш шкипер был категоричен. – По той простой причине, что на ночь пролив перекрывается цепью сразу из двух соображений: в темноте легко напороться на торчащую из воды скалу, коих в проливе хватает. Ну и плату за проход ночью трудно собрать.

– А если в обход?

– Для этого придется обогнуть весь архипелаг, что потребует немало времени, которого, как я понимаю, у нас и без того нет.

– Развить полный ход и промчаться мимо фортов так, чтобы они даже опомниться не успели, не то что применить катапульты. – Головешка сообразительностью особо никогда не отличался, но что-то в его предложении было.

Я вопросительно посмотрел на шкипера, но тот лишь развел руками:

– На выходе из пролива – точно такая же картина. И даже если удастся проскочить здесь, нас будет ждать горячий прием там. Если еще не по дороге, поскольку любой корабль в подобных условиях будет представлять для нас опасность.

– Тогда можно сделать так. Захватим другой корабль под каким-нибудь нейтральным флагом и пройдем пролив уже на нем. Хотя бы вон тот. – И Головешка указал на выходящий из канала парусник.

Торговец, для которого основное требование – вместимость трюмов, а затем уже все остальное. В том числе и скорость хода, которая и была для нас основным фактором при выборе «Морского орла».

Захватить мы его, возможно, и захватим, но дальше-то что? И если даже я плюну на то, что при захвате погибнут ни в чем не повинные люди, само его появление в канале, откуда он только что вышел, вызовет подозрения: чего это вдруг он лег на обратный курс? А если учесть, что команда на нем поменяется, на что могут обратить внимание, не получится ли так, что мы сами загоним себя в ловушку? Как вариант можно было рассмотреть захват другого корабля, подальше от входа в пролив. Но ведь и тогда будут жертвы, и потому эту мысль пришлось отбросить.

– Антуан, – без всякой надежды обратился я к навигатору, – помимо этого есть еще какие-нибудь другие судоходные проливы, которые смогли бы нас избавить от того, чтобы терять столько времени, огибая архипелаг?

– Есть, – с готовностью кивнул дю Эскальзер. – По крайней мере, на части карт такой пролив обозначен. Не далее как в двух днях плавания на север. Судоходный условно, с плохо изученной лоцией, но, считаю, для «Морского орла» с его малой осадкой – вполне проходимый.

– Так что же вы раньше-то молчали?!

Хотя мог бы и не спрашивать: слишком красноречив был его взгляд. Черный Корсар просто обязан пройти именно этим проливом, оставляя за собой зарево пожарищ, разрушенные форты и потопленные корабли. Ну а виконту только и останется, что описать все в красочных выражениях, благо бумаги у него достаточно. И чем тогда виконт умнее Головешки?

– Шкипер: курс – чистый норд!

– Есть чистый норд! На штурвале! На штурвале! Стерк, ты что, заснул?!

– Есть чистый норд! – наконец-то откликнулся тот и добавил: – Сдается мне, за нами погоня.

Стерк не ошибся. От причала у входа в пролив отошло сразу два корабля. Судя по количеству баллист с катапультами на борту, не купеческих: им столько совершенно ни к чему. Корабли – галера с тремя ярусами весел и двухмачтовый парусник держали курс прямо на нас, и над каждым из них развевался флаг Брангарии.

– А галера-то ходко идет! – некоторое время спустя заметил Блез.

Все верно: за короткий промежуток она успела оставить второй корабль далеко позади. Впору было восхититься, глядя на то, как слаженно на ней опускаются и показываются из воды лопасти весел, практически без всплесков и пены. Конечно, восхищаться можно было бы в том случае, если бы галера не неслась прямо на нас, что сулило нам огромнейшие неприятности.

– Ходко. В отличие от «Морского орла», – справедливо заметил шкипер.

Он был прав. Сейчас, когда «Морской орел» шел под углом к направлению ветра, который к тому же значительно ослаб, корабль потерял часть того хода, на который был способен. А если учесть, что нам придется галсировать, в то время как галера будет следовать прямым курсом, ничего хорошего это не предвещало. По крайней мере, до тех пор, пока гребцы не выбьются из сил, на что потребуется время. Вот только как его потянуть?

– Приготовить гибмет, – распорядился я. – Попробуем галеру сжечь!

Когда грозит смертельная опасность, все мы готовы поступиться своими принципами, и я не исключение. Если поджечь галеру, часть гребцов или даже они все, прикованные к своим лавкам, погибнут. Но сейчас, когда выбор был между их гибелью и моей собственной жизнью, я даже не сомневался. Иначе в самом скором времени может случиться и так, что мы сами, в качестве узников прикованные цепями, ворочая огромными тяжелыми веслами какой-нибудь такой же галеры, будем вызывать восхищение своей слаженной работой уже у других. И мы обязательно попадем на галеры, если брангарцам удастся взять нас в плен. Во всяком случае, попадут те, кто избежит виселицы. Но это будет лишь отсрочка, поскольку гребцы на галерах долго не живут. И страшно даже представить, что будет с Рейчел.

– Сжечь не получится, – тяжело вздохнул шкипер.

– Это почему еще? – удивился я. – Алавир, вы же сами говорили, что у нас имеется несколько зажигательных ядер. То ли три, то ли даже четыре. И если одного такого ядра хватило на «Нетопырь», пусть в случае с ним и повезло, то на галеру такого количества в любом случае будет достаточно. Подпустим поближе, чтобы наверняка не промахнуться, и отправим в галеру парочку. А если этого не хватит, то и все остальные.

Шкипер буквально закипел от гнева. Причем настолько, что стоявший за штурвалом Стерк на всякий случай вжал голову в плечи.

– Тот негодяй, который проткнул во многих местах флаг, повредил еще и запалы, что были в него завернуты! Все четыре! Мне бы только до него добраться! – Алавир поискал взглядом вокруг себя в надежде увидеть Райана, чтобы отвести на нем душу, но, вспомнив, что тот находится в «вороньем гнезде», лишь зарычал сквозь плотно стиснутые зубы.

– А что, запалы такие особенные, что их нельзя заменить каким-нибудь фитилем? – Помнится мне, под клинком сабли действительно что-то похрустывало.

– В том-то и дело, что нет! Эту жидкость обычный фитиль воспламенить не сможет. – Шкипер все не мог успокоиться.

– Придется отстреливаться чем есть. А что у нас, кстати, есть?

– Немного. Все-таки «Морской орел» не боевой корабль, а почтовый. Дюжина стрел для баллисты, дюжина свинцовых и каменных ядер для катапульты… пожалуй, и все.

– Хотя все зависит от точности попадания. – Виконт Антуан выразительно посмотрел на меня.

«Не желаете повторить свой замечательный выстрел, господин Черный Корсар?» – так и говорил его взор.

Почему-то его предложение вызвало во мне столько ярости, что я готов был запустить из гибмета его самого. Причем тогда мне было совершенно не важно, попадем ли мы в галеру или даже промахнемся.

– Кстати, – продолжил дю Эскальзер с тем видом, который приходит после озарения, – а почему бы нам не поднять над кораблем наш флаг? В случае с «Улыбкой покойника», вернее, с сопровождавшими его каракками он ведь помог!

Когда шкипер вопросительно взглянул на меня, я лишь кивнул: поднимайте. В тот момент я был готов поднять над кораблем даже грязные подштанники Головешки, лишь бы избавиться от преследования.

– Райан, – взревел Алавир, – поднять флаг Черного Корсара!

– Есть поднять флаг Черного Корсара, господин шкипер! – тут же донеслось сверху хриплым простуженным голосом.

Рейчел загрустила: казалось бы, только что излечила его от простуды, и снова он заболел! Все бы ничего, но ее начали одолевать сомнения в своем лекарском искусстве, несмотря на все мои доводы, что врач она по-прежнему замечательный.

С флагом не задалось. То ли штопка не выдержала, то ли Райан слишком сильно дернул за фал, но флаг оторвался и улетел куда-то в море.

– Интересно, на галере успели его признать? – провожая взглядом полет полотна, спросил Блез.

– Вряд ли, – засомневался шкипер. – Слишком быстро все произошло. Вон они даже не думают отворачивать в сторону.

И действительно, галера по-прежнему держала курс точно на нас.

– Лео, может быть, Гаспар в нужный момент нас защитит? – с надеждой спросила Рейчел. – Когда они начнут нас брать на абордаж?

– Хорошо бы.

Уверенности не было никакой. Несмотря все на недавние события, тробор по-прежнему не был псом Барри, которого можно заставить лечь, сесть или даже одним движением руки натравить на врагов. Взять хотя бы случай, который произошел сегодня ночью.

Двери, опасаясь внезапного визита тробора, мы предусмотрительно запирали, так было и на этот раз. Перед тем как заснуть, некоторое время слушали цоканье его ходилок. когда он топтался неподалеку. Затем все смолкло.

Каково же было наше удивление, когда тробор показался в распахнутом настежь иллюминаторе! Пройдясь по каюте, Гаспар взобрался на постель и там застыл. Спать в причудливых позах, изгибаясь между ножек этого странного механизма, не хотелось ни мне, ни Рейчел. Тогда-то я и попытался его устыдить, применяя самые ласковые слова, которые знал. По-моему, Рейчел даже немного обиделась, поскольку часть из них она никогда не слышала в свой адрес.

Ласковые слова сменились обычными, затем они стали угрожающими, но тробор оставался там, где он был. Не помогли даже удары ногой. Мало того, он еще и распластался посреди постели, образуя своими конечностями трехлучевую звезду. В итоге нам с Рейчел пришлось спать сидя, на краешке постели. Тробор ушел вместе со мной, посреди ночи, когда наступило мое время нести вахту. Ну и как тут можно было быть хоть в чем-нибудь уверенным?

– Капитан, гибмет готов к бою! – Казимир доложил мне то, что я и без него прекрасно видел.

Впрочем, видел я и то, что галера, гребцы на которой и не думали уставать, уже находится в опасной близости.

– Значит, так, господин шкипер, теперь вся надежда только на вас.

Некоторое время я наблюдал за вытянувшимся лицом Алавира. И еще за точно таким же – виконта Антуана, которым мне по-прежнему хотелось запустить в преследователей из гибмета, настолько рьяно он ждал от меня очередного подвига, готовясь тут же все записать.

– На меня?.. – не сразу смог произнести Алавир, посчитав, что я переложил на него всю ответственность за спасение наших жизней.

– Нет, ну а на кого же еще? Именно вы и можете всех нас спасти. А теперь слушайте внимательно…

Мое чудесное зрение позволяет видеть то, что обычному человеку не под силу. Хотя и у него есть пределы, особенно когда дело касается воды. Именно с водой и был связан мой план. Вернее, не с нею самой, а с мелями, которых тут хватало. Возможно, во время отлива они и обнажались, но сейчас были надежно скрыты морской гладью. Капитан галеры должен знать об их существовании, не спорю. Первым делом капитан, оказавшись в новом для него месте, изучает местную лоцию. Если хочет жить, конечно. Но весь мой расчет был на то, что «Морской орел», несмотря на свое громкое название, – корабль крохотный, и осадка у него соответствующая, в отличие от преследующей нас галеры. И потому мы должны пройти там, где галера обязательно сядет на мель, если попытается идти вслед за нами.

– Уяснили, в чем заключается ваша задача? – спросил я у Алавира, когда полностью объяснил свой план.

– Уяснил, – кивнул тот с просветлевшим лицом, поняв: я не перекладываю ответственность на него, я лишь уповаю на его искусство кораблевождения, которое с моим несравнимо.

– Приступайте, господин шкипер.

– Приготовиться к повороту! – зычно прокричал Алавир. – Дай-ка я сам, – оттеснил он Стерка плечом от штурвала.

– Так, что тут у вас? – оказавшись у гибмета, поинтересовался я, косясь одним глазом на мостик: Алавиру доложили, что к повороту все готово, так чего же он медлит?

– Зарядили каменным ядром, господин капитан! – лихо отрапортовал Казимир, который оказался неплохим механиком. Это позволило ему завоевать себе место в обслуге гибмета, что, в свою очередь, давало право на повышенное жалованье.

Вижу, что каменным ядром, и даже знаю почему. Именно этот булыжник почти правильной формы шара при попадании нанесет галере наибольшее повреждение. Вот только ядро меня не устраивает по той простой причине, что опыта пользования катапультой у меня нет. Впрочем, как и баллистой. Но у той стрела хотя бы похожа на гигантский арбалетный болт, а во владении арбалетом, без ложной скромности, мне равных мало.

И потому я приказал:

– Переставьте на баллисту, – опасаясь напутать с очередностью рычагов, если проведу эту операцию самостоятельно.

– Господин капитан, во взведенном состоянии сделать это невозможно! Только после выстрела.

Пришлось срочно придать себе такой вид, что всегда это знал, но сейчас почему-то выпало из памяти. После чего, направив механизм примерно в сторону галеры, я решительно потянул за рычаг спуска. Именно тогда-то с мостика и донесся рев Алавира:

– Поворот!

Корабли во время резкой смены курса всегда кренятся, и «Морской орел» исключением не был. Он начал заваливаться на борт в тот самый миг, когда я и привел гибмет в действие. В итоге, сорвавшись с ковша катапульты, ядро полетело совсем не туда, куда мною было запланировано.

«Сейчас снесет нам мостик! Или разворотит его. А возможно, убьет кого-нибудь из тех, кто на нем находится!» – с ужасом думал я, ожидая звук удара камня по дереву, а то и предсмертный вскрик.

Но нет, вместо всего этого раздался полный восторга рев:

– Браво, капитан!

– Слава Черному Корсару!

– Лео, ты мой герой! – Это была уже Рейчел, чьей гибели от своих собственных рук я заранее успел ужаснуться.

Глава 17

Мгновение ока – и я был на мостике, чтобы вызвать своим появлением еще один рев, и тоже восторженный. Почему-то каждый стремился если не хлопнуть меня по плечу, то хотя бы прикоснуться или пробормотать: «Замечательный выстрел, капитан!»

– Лео, ты им крыло руля разбил! – радостно сообщила мне Рейчел. – Какой же ты молодец! Они же теперь рулить не смогут!

– Не крыло, а перо, леди, – поправил ее Алавир. – На кораблях действительно имеются крылья, причем целых два, но относятся они не к рулевому управлению, а к мостику…

– Замечательный выстрел, Лео! – прервал его Блез. – Они видели, что в них летит ядро, и даже пытались от него уклониться, но тщетно. Отлично ты все просчитал!

«Да что же здесь происходит?!» – недоумевал я.

Галера, которая успела к нам приблизиться почти вплотную, и не думала отворачивать в сторону или хотя бы уменьшить ход. И тогда я обратил внимание на другой корабль – парусник, который устремился в погоню вместе с галерой, успев значительно отстать. На нем действительно лихорадочно убирали паруса. Только тогда все встало на свои места: так вот в кого именно угодило каменное ядро!

«Славный выстрел, Лео! – оценив дистанцию, похвалил себя я. – И если бы он был осознанным, можно было бы им гордиться».

– Капитан, гибмет готов!

Вижу, что вместо катапульты он стал теперь баллистой. И даже успел запомнить очередность действий с рычагами.

– Все-таки галера представляет собой куда большую опасность, нежели парусник, – нейтральным голосом сказал Алавир. – Лично я занялся бы ею в первую очередь, но не мне вам советовать!

«Иди, Лео, и побеждай теперь галеру», – благословил себя я. После чего тяжело вздохнул: как именно это сделать? В голове не было ни одной мысли. Проходя мимо дю Эскальзера, через плечо виконта успел заглянуть в записи, которые все это время он строчил не переставая.

«Братья, это еще не гибель! – сверкая раскаленными как угли глазами, вскричал Черный Корсар. – Есть у меня одна идея, которая обязательно всех нас спасет!» И его вид был настолько убедителен, что даже самые трусливые в команде «Морского орла» приободрились настолько, что сами начали ободрять тех, кто в том не нуждался и кто уже приготовился встретить смерть со спокойствием настоящих мужчин…»

«Ничего я не вскрикивал, и мыслей у меня никаких нет, – сбегая с мостика, думал я. – И про горящие глаза он зря написал: они у меня самые обычные. Вот встречу Гаспара, тогда они у меня действительно загорятся. Как загораются они при виде золота у Головешки».

Галера успела приблизиться настолько, что с нее уже были слышны азартные крики. Конечно же не гребцов – те плевать хотели бесплатно и при скудном рационе вкладывать столько сил в какую-то там погоню. Только вот их никто не спрашивал – обычно гребцы прикованы цепями к своим местам, а по их спинам прогуливаются плети надсмотрщиков.

В ложементе гибмета, который успел приобрести форму баллисты, покоилась длинная и тяжелая стрела с массивным наконечником. Я повертел им из стороны в сторону, в который раз уже удивляясь тому, как легко этот механизм крутится на своем основании.

В преследующую нас галеру мало попасть. Необходимо угодить в ряд весел, сломав при этом как можно больше из них. Урон получится небольшой, но это может дать Алавиру необходимое время для выполнения задуманного нами маневра. Мели, к которым стремился наш «Морской орел», приближались куда медленнее, чем преследующий нас враг.

– Все, пора: лучшего момента уже не выбрать, – тщательно прицелившись, я решительно потянул за рычаг спуска.

В каждом приличном стрелке еще во время выстрела возникает уверенность, что он не даст промаха. Не знаю, чем можно объяснить это предчувствие, но оно не обманывает никогда.

Именно так сейчас у меня и было. Стрела не успела сорваться с ложемента, как я явственно успел представить: вот она попадает в одно весло, затем в следующее, потом в еще и еще одно, разбивая их в щепки. Сейчас! Тробор, который все время крутился рядом, неожиданно встал на ее пути. Вообще-то удар такой силы его должен был бы снести с палубы за борт, но механизм даже не шелохнулся. И лишь сама стрела, отрикошетив от его круглого основания, взвизгнув металлом о металл так, что заныли зубы, ушла вертикально вверх. Мы провожали ее взглядом, пока она не исчезла в небе.

– Одна надежда, что, вернувшись, стрела угодит в них, – сказал Гайат.

– Это было бы чересчур даже для нашего капитана, – покачал головой Казимир.

– Это вы просто его еще не знаете, – хмыкнул Головешка с тем самым видом, который ясно давал понять: мол, самому ему и не такое в моем исполнении приходилось видеть.

После чего все глянули на меня уважительно. Я же был зол на тробора так, что едва удержался от того, чтобы не ударить его ногой в прыжке с разворота. Такой момент загубил!

– Держитесь! – послышался с мостика призыв Алавира. – Проходим мель!

Все ухватились кто за что мог и замерли в ожидании душераздирающего скрежета – это означало бы, что корабль сел на мель. Хотя понять это можно и без всякого скрежета, ведь в этом случае палуба стремительно выскочит из-под ног.

– Прошли! Под нами снова глубина!

Увы, но моим чаяниям сбыться было не суждено: галера преодолела мель так же спокойно, как и «Морской орел». Что, собственно, можно было предположить с самого начала – это мы здесь гости, а им-то знакома каждая ракушка на дне. По всему кораблю пронесся гул разочарованных голосов, я и сам едва сдержался.

– Заряжай!

– Есть, капитан! – тут же откликнулся Казимир.

Вот он дернул за рычаг, расположенный справа от семи остальных, провернул какое-то колесико и снова за него дернул.

Внутри гибмета что-то звякнуло, затем зажужжало, механизм сложился пополам, сделал вокруг своей оси полный оборот, после чего скрылся под палубой. Вновь из-под нее показавшись, гибмет принял свой прежний вид, но уже со стрелой в желобе.

На галере хватало и баллист, и катапульт, но до сих пор с нее не произвели ни единого выстрела. Все верно: зачем портить собственность, когда она и без того вот-вот вернется прежним владельцам. Хотя их орудия уже были приведены в готовность и постоянно держали нас на прицеле.

– Алавир, подверните немного влево! – Галера теперь находилась сзади и сбоку, и попасть в нее из-за кормовой надстройки нашего корабля не представлялось возможным.

– Не могу, капитан, – тут же откликнулись с мостика. – Там камни. Вот вправо – сколько угодно.

– Вправо мне без надобности, – пробормотал я, и мне вдруг пришла в голову неплохая идея.

Вся суть ее заключалась в том, что выстрел можно произвести и из того положения, в котором мы временно оказались. Необходимо всего лишь рассчитать угол рикошета стрелы от бока тробора. Расчет тонкий, но я был бы не я, если бы не попробовал. Мною даже овладел нешуточный азарт: попаду – не попаду?! И я уже положил руку на рычаг спуска, снова уверенный в том, что промаху не будет, когда случилось неожиданное.

– Она возвращается! – завизжал вдруг Гайат. Так неожиданно и так пронзительно, что невольно вздрогнули все.

– Кто?!

– Наша стрела! Которая улетела в небо!

Алавир лихорадочно закрутил штурвалом, пытаясь спасти корабль от неожиданной напасти. Остальные не спускали с нее глаз, чтобы вовремя отскочить в сторону. Хуже всего пришлось Райану, который вертелся в «вороньем гнезде» так быстро, что рябило в глазах. Позабыв про наших преследователей, я подскочил к Рейчел и едва не силой затолкнул ее в открытые двери надстройки.

Всех нас спас шкипер, который вовремя начал маневр. Но спас не от собственной стрелы – от вражеских: на галере наконец-то решились применить оружие. На той дистанции, на которую они успели приблизиться, можно не опасаться повредить сам корабль, нанеся урон лишь парусам.

Неожиданный маневр Алавира привел к тому, что все стрелы с галеры прошли мимо. Шкипер не угадал с одним: куда именно угодит наша собственная. Не сказать чтобы от попадания корабль сотрясло, и все-таки оно получилось громким. Угодила стрела точно в «воронье гнездо».

– А-а-а! – не переставая орал Райан. – Меня убило! По-моему, даже насмерть! – и снова: – А-а-а!

– Если тебя убило насмерть, как же ты тогда орешь?! – вполне резонно поинтересовался у него Головешка.

– Сам не пойму! – донеслось сверху. И опять: – А-а-а!

Вначале я пристально посмотрел на нашего шкипера. Уж не попытался ли он, пользуясь случаем, избавиться от Райана, неприязнь к которому была хорошо всем известна. Но нет, Алавир выглядел виноватым настолько, что все мои подозрения развеялись сами собой. Затем мне едва удалось перехватить по дороге к мачте Рейчел, которая бросилась к ней, чтобы взобраться на верхушку. Подруга забилась в моих объятиях, тщетно пытаясь вырваться.

– Лео, не держи меня! – кричала она. – Там человек погибает!

– Не пущу! Сейчас его спустят с «гнезда», и ты его начнешь лечить. Но не раньше!

Меня брали сильнейшие сомнения, что Райан действительно пострадал. Тем более так серьезно, как утверждал он сам.

– Да как его можно оттуда спустить в таком состоянии?!

Как будто сверху, из «вороньего гнезда», нас заливал поток крови.

– Как вариант – накинув веревочную петлю на шею. И через блок, – предложил с мостика Алавир.

Шкипер говорил негромко, но его услышали все. В том числе и сам пострадавший, поскольку в следующее мгновение он заявил:

– Не надо меня никуда спускать, я был в горячке. Если разобраться, только царапиной отделался. Неглубокой, – торопливо добавил Райан специально для Алавира.

За всеми этими событиями я едва не пропустил самое важное: галера попыталась взять нас на абордаж. Внезапно прибавив в скорости (представляю, сколько новых отметин от бичей появилось на спинах несчастных гребцов!), она приблизилась к нам на расстояние броска кошки.

И тогда с обнаженным клинком я встал на палубе, готовясь принять первых захватчиков, чтобы сопротивляться до последнего и пасть в смертельном бою. И тогда, мертвому, какое мне будет дело до того, что произойдет с остальными? По левую руку от меня привычно занял место Блез, на лице которого тоже была готовность умереть. По правую злобно скалил клыки пес Барри – достойный представитель выведенной в незапамятные времена бойцовой породы. Рядом с ним не менее хищно показывал зубы Головешка со шпагой барона.

Толку с него будет ноль, но его поступок не мог не вызывать уважения.

«Жаль, что все так нелепо заканчивается», – думал я, глядя на то, как место рядом с Головешкой занимает Казимир. А рядом с Блезом – Стерк и спустившийся с мачты Райан. А вслед за ними – и другие, вооруженные чем попало матросы «Морского орла». Мы выстроились в ряд, все как один собираясь дорого продать свои жизни. Все молчали, как молчал и я сам, – в словах уже не было никакого смысла.

Галера вздыбилась и начала заваливаться набок в тот самый момент, когда в сторону «Морского орла» уже полетели кошки. Послышался треск ломающихся весел, а сама она начала отдаляться. Вернее, мы от нее начали отдаляться.

– Руби их! – скомандовал я и, подавая пример, первым бросился к борту, в который уже вцепились своими железными крючьями несколько кошек. Несмотря на то что сама галера крепко села на мель, нас могли подтянуть без особых усилий.

– Получилось! У меня получилось! – радостно выплясывал на мостике обычно невозмутимый Алавир.

– Лео, что у него получилось? – спросила Рейчел.

– Всех нас спасти.

– Я уже было отчаялся, – не умолкал разговорившийся не на шутку шкипер Алавир, – когда капитан на галере, вероятно, настолько увлекся погоней, что решил рискнуть. Ну не мог же он не видеть, что глубина явно не для его осадки! Хотя кто его знает… Пусть «Морской орел» и малыш, но и банка не была огромной. А уж как я старался прикрыть мель от его глаз корпусом нашего корабля! Все опасался, что он доберется до нас раньше, чем мы над ней пройдем. Но, как бы там ни было, ваш план сработал полностью, Леонард!

«Плохонький у меня был план, если спасла нас практически случайность. И счастье, что он сработал вообще. Да и сработал-то он только благодаря Алавиру. Хотя шкипер тоже ведь был частью моего плана».

– А самое главное, – воздел шкипер указательный перст с таким видом, как будто спасение и не было самым главным. – Как же все-таки я в вас не ошибся!

– Вы о чем сейчас пытаетесь сказать? – вяло поинтересовался я.

– О том, что, когда вы в ожидании абордажа встали на палубе с саблей в руках, к вам присоединилась вся команда. Кроме Гайата. Вот уж от кого не ожидал!

– А он что?

– Спрятался в трюме! Стыдно признаться, но ведь он был одним из тех, на кого я особенно надеялся. Зато остальные – как один! А это дорогого стоит!

Возможно, и стоит. А возможно, и нет. Безусловно, жить хочется всем… Но ведь каждый из них отчетливо себе представлял, что станет с ним, попади он в руки Брангарии. На мой взгляд, они всего-то сделали правильный выбор, предпочтя смерть с оружием в руках виселице или каторге гребцом на галерах. Но я промолчал.

– Что-то Мэри уже второй день на палубе не показывается, – сказал я, поглаживая обнаженную спину Рейчел.

– На то есть свои причины, мой Неутомимый Кайман, – ответила Рейчел, гладя меня, в свою очередь.

– Нещадный Кайман.

– Это с врагами ты нещадный, а со мной – неутомимый.

Ладно, «неутомимый» так «неутомимый». «Молниеносный» было бы куда обиднее.

– Так что все-таки с Мэри? Ей васнийский язык не дается? И из-за этого у нее проблемы с виконтом? – попробовал догадаться я.

– Что не дается, так это точно. Но виконт здесь совершенно ни при чем.

– Получается, что к нему она охладела и теперь воспылала страстью к другому? Интересно, к кому именно на этот раз?

В Мэри я разочаровывался все больше. По той простой причине, что не хотелось видеть рядом со своей женой такую ветреную особу. И что это Мэри никак не может остановиться? Она же в скором времени всю команду «Морского орла» переберет!

– Ни к кому она не воспылала. Мэри разочаровалась в мужчинах вообще.

– Вот даже как?! И из-за этого на ней лица нет?

– Не из-за этого. Тут все сложно. В общем, она решила посвятить жизнь науке. Стать ученым. Лео, ты чего кусаешься?! – ойкнула Рейчел.

Это от неожиданности. На самом деле поцеловать хотел. Но после такого неожиданного заявления само собой получилось.

– Науке? И какой именно дисциплине?

– Мэри еще не определилась. Но какой-нибудь точной. Астрологии, например. Она ее больше всего привлекает.

Я невольно усмехнулся. Назвать астрологию точной наукой – сильно сказано. Знаю я этих астрологов – все сплошь шарлатаны! И действительно, как можно предсказывать судьбу по звездам, когда вся она, до последней мелочи, – в руках богов? Тут требуется совершенно иной подход: хочешь, например, достичь высот в ремесле гончара, будь добр, наладь хорошие отношения с покровителем гончаров Калахиром. Стать искусным лекарем – с богиней врачевания Сейлой. И так далее.

– В какой-то степени виконт сам виноват, – уже сонным голосом рассказывала Рейчел. – Мэри любила его куда сильнее, чем тех же Казимира, Головешку, Райана, не говоря уже обо всех остальных прочих.

– И что у них пошло не так?

– Да все! Мэри Антуану глазки строит, а виконт ей – о параллаксах и перигеях. Она ему о своих чувствах намекает, а тот – о всяких там кометах и метеорах. Вот и получилось так, что Мэри его разлюбила, но решила стать астрологом. Только плохо у нее название звезд получается запоминать. А тут еще и васнийский язык… Без него ведь ученым не станешь. Оттого и выглядит так. Ладно, давай спать.

«Пусть лучше ученым-астрологом станет, чем по очереди всем глазки строить», – уже засыпая, решил я.

– Вон там и расположен вход в пролив, – уверенно заявил виконт Антуан дю Эскальзер, указывая на проход между двумя высоченными, сплошь поросшими густой растительностью скалами.

– Точно там? – усомнился Алавир, перед тем как задать рулевому новый курс.

Он по-прежнему нисколько не доверял виконту как навигатору, несмотря на то что Антуан точно вывел нас к проливу, который мы и собирались первоначально пройти.

– Случайность, – в недавнем разговоре заявил шкипер. – Навигаторов за свою жизнь я навидался всяческих, и наш Антуан среди них – самый плевенький. На мой взгляд, у дю Эскальзера единственное достоинство – каллиграфический почерк.

С этим утверждением шкипера трудно было не согласиться. Почерк у Антуана – буковка к буковке! И тем жальче будет его труд, когда я наконец объявлю, что вовсе не являюсь Черным Корсаром.

Дю Эскальзер уже столько листов исписал, что, если сложить их воедино, получится изрядный том, причем иллюстрированный его же рисунками, которые весьма и весьма неплохи. Явно ведь талант художника пропадает.

Справедливости ради стоит отметить, что правды в его рисунках ничтожно мало. Зато теперь мне точно известно, что означает термин «художественное преувеличение». Взять хотя бы последнюю иллюстрацию виконта, которую он закончил буквально вчера. На ней изображено, как мы, выстроившись на палубе, ждем атаки абордажной команды галеры. Ну не могло лицо у меня гореть благородным гневом, учитывая, что в тот момент я клял себя последними словами за согласие на авантюру с захватом «Морского орла». К тому же и рост мой вовсе не такой гигантский, как изображено. И держал я единственную саблю, а не в каждой руке по двуручному мечу. А зажатого в зубах абордажного топора у меня не было вовсе! Еще, по просьбе Алавира, виконт изобразил любимчика шкипера Райана съежившимся от страха, вылитой макакой в матросской робе. Глядя на него, создается такое впечатление, что наш впередсмотрящий в следующий момент сбежит. Безусловно, у меня не было времени разглядывать, кто как выглядит, но, коль скоро Райан спустился с верхушки мачты, чтобы присоединиться к нам на палубе, по логике вещей, он не мог выглядеть последним трусом. Но в остальном рисунок был почти шедевральным.

– Шкипер, командуйте поворот. И вот еще что… пошлите кого-нибудь на бак с лотом. Пусть измеряет глубину как можно чаще и сразу же докладывает.

Нелишняя предосторожность на тот случай, если Антуан все же что-то напутал.

– Есть, капитан! Пр-р-риготовиться к повороту! – проревел Алавир, после чего крикнул еще громче и куда яростней: – Райан, быстро на бак! Будешь измерять глубину!

– Есть измерять глубину, господин шкипер! – донеслось с верхушки мачты в перерывах между захлебывающимся кашлем.

И я в очередной раз дал себе твердое слово выяснить причину столь сильной неприязни шкипера к Райану. Выяснить сразу же, как только пройдем пролив.

Глава 18

Райан спустился с верхушки мачты так быстро, что даже Алавир одобрительно крякнул. Через мгновение он был уже на носу, и почти сразу же послышался его первый доклад:

– Глубина… – какая именно она, понять нам не удалось, поскольку Райан доложил ее сквозь кашель. То ли семнадцать футов, то ли семьдесят два.

– Будем считать, что семнадцать, – сказал Алавир.

– Лучше подстраховаться, – согласился с ним виконт дю Эскальзер, который делал очередную зарисовку моей физиономии на фоне там и сям торчащих из воды скал.

Поначалу в такие минуты я пытался придать себе подобающий вид, но затем плюнул. Все равно дю Эскальзер изображал меня так, как ему вздумается. То решительно-суровым, то пылающим гневом, то наполнял мой взгляд непреклонным мужеством. Причем в ситуациях, когда все это совсем не требуется.

Каюсь, особенно приглянувшийся мне рисунок я у него украл. Мне бы и в голову не пришло этим заниматься, но на мои просьбы подарить мне один из них виконт всегда находил отговорки. То нет достаточной схожести, то в портрет не вложено столько души, сколько виконт смог бы. И каждый раз он просил подождать до тех пор, пока ему не удастся сделать такой портрет, который не стыдно будет мне преподнести. Это могло затянуться надолго. Более того, узнав, что на самом деле я не Черный Корсар, виконт мог бы уничтожить все портреты, так что выбора у меня не осталось.

– Глубина… – Очередной доклад с бака «Морского орла» сопровождался таким взрывом кашля, что снова никто ничего понять не смог.

Мы переглянулись: сколько там до дна?

– Мне показалось, что двенадцать футов, – сказал Блез.

– Определенно, сорок восемь, – покачал головой Стерк.

– А по-моему, он сказал – девяносто четыре, – не согласился с ними обоими Головешка.

Самому мне показалось, что всего пять футов. Это очень плохо, поскольку осадка нашего корабля составляет три, и в любой момент мы могли наскочить на риф. Но, как бы там ни было, проблему необходимо решить.

– Господин шкипер, поменяйте Райана на кого-нибудь другого, иначе и до беды недалеко.

– Есть, господин капитан, – откликнулся он, после чего пробурчал себе под нос: – Ничего этому паразиту доверить нельзя!

К тому времени мы вошли в пролив, действительно узкий и на редкость извилистый. Его высокие берега сплошь были покрыты густыми зарослями, сквозь которые неспособен проникнуть даже мой взор. Поскольку здесь обитали весьма недружественные к пришельцам аборигены, мы приняли все меры предосторожности, заранее надев кирасы со шлемами, вооружившись и приведя в боевое состояние гибмет. Вернее, неудачно попытались привести.

На постигшую нас неудачу повлияло сразу несколько факторов. Главный из них – я был полностью уверен в том, что надежно запомнил алгоритм действий с рычагами.

Все началось с приказа нашего шкипера:

– Казимир, приготовьте гибмет.

«Самое время теоретические знания закрепить практическими навыками», – пришла ко мне в голову неглупая мысль.

– Все сделаю сам, – сбегая по трапу с мостика на палубу, заявил я.

«Так, эту и эту ручку – на четверть хода вперед, этой – пол-оборота влево, теперь утопить вот эту шляпку и дернуть за эту скобу. Все!»

Механизм надолго скрылся под палубой, чем-то проскрежетал, скрипнул, пару раз оттуда донесся стук, затем на некоторое время все затихло, после чего он появился снова.

– Что это? – озадаченно спросил Казимир, тыча в гибмет пальцами одной руки и скребя затылок другой.

Механизм действительно не походил ни на баллисту, ни на катапульту, ни на онагр, ни на скорпион. Он вообще ни на что не походил. «Самому бы знать!» – думал я, обходя гимбет вокруг. Тот выглядел дикой помесью ткацкого станка и кузнечных мехов, из которой торчал длинный и широкий раструб. Сбоку вместо нескольких рычагов и кнопок – единственная рукоятка. Но, по крайней мере, на станине он вращался без всяких усилий, и, покрутив его несколько раз, я заявил:

– Это именно то, что в любой момент нам может пригодиться, – после чего отправился снова на мостик.

«Возможно, гибмет нам и не понадобится, – поднимаясь по трапу, размышлял я. – А там, глядишь, все как-нибудь и образуется».

– Капитан, и как этим пользоваться? – догнал меня в спину голос Казимира.

– Как обычно: наводишь на цель и дергаешь за ручку. Она там единственная, не ошибешься.

В самом крайнем случае вину за испорченный механизм можно свалить на того же Казимира. Например, заявить, что он дернул за рукоять чересчур сильно. Или недостаточно быстро. После чего только и останется, что уберечь его от наказания линьками, на котором непременно начнет настаивать шкипер.

– Глубина – двадцать четыре фута, – донесся с носа корабля четкий голос Гайата.

– Интересно, что из этой трубы вылетит? – ни к кому конкретно не обращаясь, задумчиво протянул Алавир. – Никогда гибмет в подобной форме не видел.

– Предполагаю, что пламя: раструб как будто создан для него. – Дю Эскальзер искоса посмотрел на меня: угадал, нет?

Я с самым многозначительным видом безмолвствовал.

– Ну и откуда оно возьмется? – усомнился шкипер. – Из воздуха, что ли?

– Воздух – один из важнейших компонентов для возникновения пламени!

Было видно, что скепсис Алавира навигатора покоробил, и в отместку он начал говорить самым поучительным тоном, что нашего шкипера всегда приводило чуть ли не в ярость.

– Так вот, – продолжил развивать свою мысль навигатор, – среди зарядов гибмета, помимо всего прочего, есть и зажигательные ядра. Вот из них-то механизм горючую жидкость и возьмет. – Тут он победно на всех посмотрел.

– Они там есть, – согласился с ним Алавир. – Но в них отсутствуют запалы, которые испортил какой-то негодяй.

Он страшно заскрежетал зубами, что делал каждый раз, когда вспоминал об испорченных запалах. Ну а я сам вспомнил о том, что до сих пор не вычислил человека, которого Рейчел с Мэри приняли за крысу.

– Запалов в них нет, – пришло время согласиться уже самому навигатору. – Но ведь жидкость от этого не стала менее горючей! Внутри гибмета, и я в этом больше чем уверен, имеется свой собственный запал. Так что стоит навести трубу на цель, активировать механизм нажатием на рычаг, и струя пламени будет вам гарантирована!

Антуан посмотрел на меня снова. Я же был занят мыслями вот о чем. Этот чудесный механизм – редкость, и установлен далеко не на всех кораблях. Стоит он столько, что денег от его продажи хватит на то, чтобы полностью рассчитаться с командой по прибытии на Терессу, и даже на дальнейшие поиски Гаспара, если того на острове не окажется. Остается только надеяться, что гибмет я сломал не окончательно, иначе он значительно потеряет в цене.

Мы давно уже шли проливом. После узости входа на всем остальном своем протяжении он был широк. А глубины вполне подходили для куда бо́льших кораблей. Мне только и оставалось, что удивляться его пустынности. Неужели все так боятся местных дикарей?

– Аборигены в этих местах очень воинственные и жутко вероломные, – словно отвечая на мои мысли, начал рассказывать шкипер. – Сколько ни пытались заключить с ними мирный договор, они ни в какую. Вернее, заключать-то туземцы договоры заключают и подарки принимают охотно. Но только подвернется возможность напасть на какой-нибудь корабль, как они сразу же про все забывают.

– И чего они добиваются?

– Не знаю, – честно ответил Алавир. – Наверное, того, чтобы их всех однажды перебили.

– Уверен, они и сами не знают, что именно им нужно, – заявил виконт дю Эскальзер. – Потому что если у человека ясная цель, то он обязательно к ней придет. Взять даже меня самого…

Мы все с интересом на него посмотрели: ну и к какой именно цели он идет?

– Я всегда мечтал оказаться на корабле самого… э-э… Счастливчика Леонарда. – Виконт вовремя вспомнил, что дал слово чести никогда не называть меня прилюдно Черным Корсаром. – И ведь добился же своего! Причем навигатором, хотя ради такого я готов был стать кем угодно, пусть даже трюмной крысой. А эти… – Виконт пренебрежительно махнул рукой. – Вместо того чтобы воевать, построили бы судоремонтные доки, всяческие таверны и прочее. Корабли хлынули бы сюда, а к ним самим – деньги. Дикари!

– Виконт, вы тоже их увидели? – спросил Блез.

– Кого? – удивился дю Эскальзер.

– Как кого? Конечно же дикарей, – не меньше его удивился Блез.

– Каких еще дикарей? – Занятый разглагольствованиями, наш навигатор по-прежнему не видел пирог, которые действительно показались из-за ближайшего к нам мыса.

Много пирог, около полутора десятков. А если учесть, что в каждой из них сидело не меньше восьми туземцев, расстановка сил получалась далеко не в нашу пользу. Что было самим тревожащим, их тела сплошь покрывала боевая окраска. Мне, как человеку в подобных делах опытному, такие вещи понятны с полувзгляда.

– Свистать всех наверх! – проревел шкипер.

Хотя свистать было особенно и некого: и без того вся малочисленная команда «Морского орла» находилась на палубе. Кроме Рейчел и Мэри. Но свистать наверх девушек в ожидании того, что сейчас начнется, было категорически нельзя.

– Многовато их, – покрутил головой Гайат. – Может, самое время повернуть назад?

– Весел нет. – Алавир был категоричен.

– А при чем здесь весла? – удивился тот.

– При том, что, повернув назад, мы будем идти против ветра. Ширина пролива галсировать нам не позволит, и потому придется грести веслами. А их нет. Ну ничего, прорвемся. Говорите, наш гибмет огнем будет пыхать? – повернулся он к Антуану.

– Ну да, – на этот раз без особой уверенности в голосе сказал виконт.

– Огонь – это то, что нам надо. Поджарим их прямо в их лодках, на радость местным акулам. Или к их удивлению: явно они жареного мяса еще ни разу не пробовали.

Алавир взглянул на меня: возможно, будут какие-нибудь иные указания? Я лишь кивнул: мол, действуйте. И тот начал действовать.

– Казимир, наводи гибмет на пироги! И по моей команде!

– Есть, господин шкипер! – отозвался тот. И спросил: – А за что теперь дергать по вашей команде?

– Да, кстати, господин капитан, а за что теперь дергать? – И шкипер вопросительно посмотрел на меня.

Я был вполне логичен:

– За рукоять.

Не факт, что гибмет после этого пыхнет огнем, но, возможно, он снова станет катапультой или баллистой.

– За рукоять! – передал мои слова шкипер.

– Есть дергать за рукоять! – отрапортовал ему Казимир.

– Начинай! – Это был уже я.

– Далековато еще, – смерил расстояние взглядом до пирог Блез. – Может, подпустить их поближе? Чтобы несколько пирог сразу поджарить?

– Пристреляемся для начала.

Не факт, что гибмет способен теперь действовать. Не было у меня и уверенности в том, что он примет прежний вид. И лучше это выяснить как можно раньше.

И Казимир начал дергать. Сначала – с некоторой опаской, затем, по мере приближения пирог, – все сильнее и сильнее. Тщетно: рукоять не сдвинулась ни на волосок, а сам гибмет упорно не желал не то что пыхать огнем, а хотя бы принять вид катапульты или даже самого захудалого требушета.

– Ну что ты там телишься?! – не выдержал Алавир, когда пироги приблизились настолько, что вскоре их можно будет достать и из обычного арбалета.

– Не получается у меня! – с отчаянием крикнул Казимир. – Что делать-то?!

Сам я, испытывая муки совести, разрывался на две части: бежать ли ему на помощь или начать выбивать из пирог туземцев: дальнобойность моего собственного арбалета уже позволяла это делать. И тогда Казимир предпринял тот отчаянный шаг, который, как выяснилось позже, всех нас спас. Упершись ногами в станину, он рванул рукоять на себя. На этот раз она пошла на удивление легко. Но не от его неимоверных усилий: Казимир случайно провернул рукоять вокруг оси.

Дальше произошло такое, чего не ожидал и даже не предполагал никто, в том числе и виконт Антуан дю Эскальзер своим ученым умом. Не ожидавший подлости от гибмета Казимир ударился спиной о палубу. Немудрено, что он взвыл от боли, тут любой бы не удержался. Вот только его вопль получился таким громким, что вздрогнули все. А из той пироги, на которую случайно оказался направлен раструб гибмета, туземцы попрыгали за борт.

Казимир недоуменно спросил сам у себя:

– Что это было?

– Что это было?! – громовыми раскатами раздалось вокруг нас, а туземцы на этот раз выпрыгнули сразу из двух пирог.

Не связать одно с другим не смог бы только законченный идиот. И все-таки самым догадливым оказался пытливый ум ученого дю Эскальзера.

– Браво… э-э-э… Счастливчик Леонард! – прокричал он, чтобы тут же схватиться за уши.

Правда, раструб при этом смотрел куда-то в сторону от пирог, и потому выпрыгивать из них никто не стал.

Дальше над аборигенами началось настоящее издевательство. К гибмету начали подходить желающие, чтобы испытать на несчастных дикарях могущество своего голоса. Очередной из команды наводил на облюбованную им пирогу раструб, после чего говорил все, на что только хватало фантазии. Кто-то сыпал угрозами, кто-то ревел буйволом, кто-то издевательски хохотал, другие орали бессвязный набор слов. Но результат всегда был одинаков: туземцев из очередной пироги как ветром сдувало. Правда, каждый раз нам приходилось плотно закрывать уши, а изнутри корабля то и дело раздавался испуганный визг Мэри.

И все же стоит отдать дань мужеству туземцев, которые не оставляли попыток взять нас на абордаж все то время, пока мы проходили пролив. На что они надеялись, было непонятно. Что мы охрипнем?

Проблемы начались уже после того, как «Морской орел» вышел в открытое море. Все попытки, в том числе и мои собственные, заставить гибмет принять любое другое положение, кроме того, при котором он любой шепот преобразовывал в громовые раскаты, оказались плачевными. Помимо того выяснилось – гибмет усиливает голос человека вне зависимости от того, где тот находится: на палубе, в капитанской каюте, кубрике, трюме или даже на самой верхушке мачты. Опытным путем нами было установлено, что мест на корабле, где гибмет не преобразовывал бы даже самый слабый шепот в оглушительный рев, не имеется. И это создало нам огромные проблемы. Согласитесь, мало приятного в том, чтобы посреди ночи проснуться от храпа, разносящегося на много миль вокруг.

Буквально за пару дней все мы научились изъясняться знаками, и, взгляни на нас кто-нибудь со стороны, он был бы уверен, что команда «Морского орла» полностью набрана из глухонемых. Кроме женщин, на голоса которых гибмет не реагировал вообще, что еще раз говорило о мудрости цивилизации Прежних. Ведь, создавая этот механизм, они учли, что женщинам долго молчать практически невозможно.

За этот факт я был благодарен им больше все остальных вместе взятых. Рейчел – натура страстная, и в определенных ситуациях она не может себя сдержать. Так вот, гибмет на ее стоны не реагировал. Иначе что могли бы подумать повстречавшиеся нам корабли, которые хоть изредка, но все же попадались?

Самым поразительным во всем этом было вот что. Гибмет, не воспринимая речь женщин, отлично реагировал на голоса Головешкиных попугаев. Причем только в том случае, если те говорили по-человечески. И потому то и дело далеко вокруг нас разносилось: «Жизнь в точности имеет ту ценность, которой мы хотим ее наделить». Или нечто еще более философское: «Важно не то, что сделали из меня, а то, что я сам сделал из того, что сделали из меня». Или что-нибудь в том же духе.

Затем в один миг, который смело можно назвать прекрасным, все прекратилось. Это произошло утром, под самый конец моей вахты. Я привычно объяснял Алавиру знаками наш курс, скорость и местонахождение, и, когда узнал в ответ, тоже благодаря жестам, какое блюдо ждет меня на завтрак, гибмет самопроизвольно пришел в движение. Чем-то щелкнув и проскрежетав какой-то шестерней, он на наших глазах исчез под палубой, чтобы через некоторое время вновь над ней появиться, но уже в походном положении, а из бока у него торчало положенное количество рычагов.

Переглянувшись с Алавиром, я, все еще не веря такому счастью, осторожно кашлянул. Никакого эффекта. Тогда я сказал:

– Доброе утро, господин шкипер.

И снова вокруг нас – тишина, нарушаемая лишь плеском воды за бортом да хлопаньем парусины.

– Доброе утро, господин капитан. – Алавир по привычке крепко прижал ладони к ушам. Затем убрал руки и сказал уже более смело: – Отличная погода, не правда ли?

– Отличная, – согласился с ним я, уже нисколько не опасаясь, что мои слова разнесутся на много морских миль вокруг.

Тут из входа в матросский кубрик показалась группа матросов, оживленно между собой жестикулирующая. Они еще не знали о свалившемся на нас счастье. Но не Алавир.

– Райан! – заорал он. – Ты почему еще не на мачте?! Быстро наверх!

Матросы все как один вздрогнули, предполагая, что именно сейчас произойдет. И тут же расслабились, поскольку ничего не случилось. После чего завели оживленный разговор, по сложившейся привычке то и дело помогая себе жестами.

– Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья! – заметил виконт Антуан.

– Истину говорите, господин навигатор, – кивнул шкипер, который уже успел распечь Гайата за какую-то провинность. – Кстати, возможно, я и не прав, но, на мой взгляд, некоторое время гибмет лучше не трогать.

– Мы даже прикасаться к нему не будем без крайней на то необходимости, – твердо заявил я. – Считайте это приказом!

Была во всем этом и светлая сторона: тробор начал подчиняться мне беспрекословно. Теперь, чтобы командовать им, стали не нужны ни удары ногами, ни сладкие увещевания. Достаточно было коротких приказов: «Стоять!», «В сторону!», «Слезай!» – и так далее. Именно коротких и именно приказов.

Все случилось после того, как я, не сдержавшись, наорал на него, когда он в очередной раз застыл в самом неподходящем месте. Возможно, мой многократно усиленный гибметом голос наконец-то дошел до его шестеренчатых мозгов. Правда, виконт Антуан предположил: все дело в том, что механизм по истечении времени начал понимать современный язык.

– Сколько он провалялся на острове, засыпанный камнями? Тысячелетия? То-то же! Казимир, когда вы его откопали, много с ним разговаривали?

– Нет. О чем я могу разговаривать с железякой? – недоуменно развел руками тот. – Разве что ругал его постоянно.

– В большинстве своем ругательства содержат не смысловую информацию, а эмоции, – назидательно заметил виконт. – Но когда этот механизм потерся между людей, где, кстати, с ним тоже в основном общались ругательствами и побоями, – Антуан искоса взглянул на меня, и я кивнул: было такое, – прошло какое-то время, и тробор обзавелся достаточным количеством слов, значение которых ему понятно. В общем, лексиконом.

– Какой лексикон могут приобрести шестеренки внутри его? – засомневался я. – Да и к чему ему такие знания, если у него нет ни единого отверстия, из которого тробор смог бы издать пусть даже самый захудалый звук?

– Время покажет. – В своей логической последовательности виконт был неумолим. – В конце концов, последнее время мы все общались исключительно с помощью языка жестов. И я вполне допускаю такую мысль, что по истечении времени этот чудесный механизм тоже таким языком овладеет.

Я такой мысли и близко не допускал, но тем не менее факт оставался фактом.

– Идем, – говорил я тробору, и он шел за мной, послушный как собачонка. – Стой здесь.

И тот стоял до тех пор, пока мне не приходила мысль переместить его в какое-нибудь другое место.

Правда, ничего другого он делать не умел. Или не хотел. Хотя, возможно, словарный запас у него был еще невелик.

Пора было выполнять данное себе слово, и потому, подобрав подходящий момент, я завел разговор со шкипером вот о чем.

– Алавир, по-моему, вы слишком предвзято относитесь к Райану.

– Абсолютно согласна! – горячо поддержала меня Рейчел. – Райан – вполне приличный человек и не заслуживает к себе такого вот отношения!

При одном только упоминании этого имени глаза Алавира налились кровью от бешенства. Найдя беднягу взглядом там, где он обычно и находился, – на верхушке мачты, он скрипнул зубами, но промолчал. Еще бы: Райан воистину воплощал собой образчик впередсмотрящего: напряженно всматривающийся вдаль и даже приложивший ладонь ко лбу козырьком. Впрочем, все время пребывания шкипера на мостике он таким и был.

– Вы просто не знаете предыстории моего к нему отношения, милая леди, – немного успокоившись, вздохнул Алавир. – Поверьте, он его полностью заслуживает!

– Ну так поведайте ее нам, – сказала Рейчел, а сам я согласно кивнул. – Поведайте, какой бы она ни была.

– Поведать, говорите? Ну, тогда слушайте! – глядя куда-то в морскую даль, начал свой рассказ шкипер…

– И это все?!

– А разве этого мало?! – в свою очередь, удивился Алавир.

– Ну, как сказать… – Рейчел посмотрела на меня, рассчитывая на поддержку.

Из рассказа шкипера выходило, что много лет назад один из предков Райана соблазнил и не женился на сестре бабки самого Алавира. С тех пор род шкипера и держит зло на род нашего вечного впередсмотрящего. Правда, все это выяснилось уже на борту «Морского орла», иначе, как сказал сам Алавир, этого потомка негодяев и, несомненно, самого негодяя он ни за что бы не взял, когда подбирал команду.

– И что, никак простить его нельзя?

– Нельзя! – сказал как отрубил Алавир.

– Мне вот какая мысль в голову пришла. – Рейчел выглядела смущенной.

– Какая? – Оба мы посмотрели на нее.

– Потенциально бедняга Райан может быть вашим родственником.

– Родственником?!

– Ну да. Если его предок соблазнил сестру вашей бабушки, вполне возможно, что у нее родился ребенок. Или он не настолько серьезно ее соблазнил? Что об этом говорят ваши семейные предания?

– Ничего не говорят. Разве что… – Тут он всерьез задумался.

– Что «разве что?»

– Предания-то ничего не говорят, но теперь мне стало понятно, почему в нашем роду сплошь черноволосых вдруг появились рыжие.

Невольно я посмотрел на верхушку мачты, где горела огнем шевелюра Райана.

– Интересно, кем он мне приходится? – Судя по всему, Алавир окончательно уверовал в то, что Райан действительно его родственник. – Внучатый племянник?

– Это у нашего навигатора необходимо уточнить, – посоветовал ему я. – Он из благородных, а у тех родство прослеживается до какого-нибудь там семнадцатого колена. Соответственно виконт должен разбираться во всяческих там шуринах, дядях и прочих свекрах с золовками.

– Лео, – потянула меня за рукой Рейчел, видя, что Алавиру не до нас, – знаешь, какое дело?

– Какое?

– Крыса в полу еще одну дырку прогрызла. Прямо под нашей кроватью.

– Идем посмотрим!

Возможно, все не так плохо, возможно, из палубной доски просто вывалился сучок, а Рейчел приняла образовавшееся отверстие за норку.

– Райан, – послышался за нашими спинами ласковый голос Алавира, – продрог, наверное, наверху? Спускайся, – и тут же – его рев: – Гайат, быстро наверх! Нам что, без впередсмотрящего теперь оставаться?!

Его выбор был понятен без слов: Гайат единственный, кто не встал рядом со мной во время атаки галеры.

Глава 19

Сомнений не оставалось – дырка в полу была творением рук человеческих, и никакими выпавшими из досок сучками тут даже не пахло.

– Как ты ее обнаружила? Снова Мэри кофе пролила?

На этот раз вонзать в отверстие саблю я не стал, опасаясь, что опять поврежу что-нибудь ценное. Удовлетворился тем, что пошевелил в нем пальцем: оно явно было сквозным.

– Нет, я перстень уронила. Полезла его искать и наткнулась. Да и нет у нас уже кофе.

В этом Рейчел была права: кофе у нас закончился еще неделю назад. Жаль, конечно, что Мэри не пролила кофе, как в прошлый раз. Или ту бурду, которая теперь вместо него. Тут ведь разницы нет, главное, чтобы жидкость была погорячее. Устроил бы на корабле аврал, осмотрел команду в прямом смысле по горячим следам!

– Лео, может, крысоловку под кровать поставить? Пока еще не поздно. Знаешь, как быстро крысы плодятся! Не успеешь оглянуться, как они уже во всех углах.

«Поставлю! – мрачно подумал я. – Самую эффективную из всех, которые можно придумать! Сам в трюме спрячусь, с саблей. И как только эта крыса в очередной раз проберется туда, чтобы подслушивать, что происходит в капитанской каюте между мужем и женой, тут-то крысоловка и сработает!»

Немного остыв, я эту мысль отринул. Недаром же говорят, что корабль – это стеклянная деревня, где все обо всех знают и все видят. И потому невозможно будет пробраться в трюм тайно. Не тайно – смысла нет. Ведь тогда у всех возникнет недоумение, чего это капитан так надолго там пропадает. И только у крысы – понимание. Немного подумав, я отринул и другую мысль, которая советовала: «Лео, сделай люк в трюм прямо из капитанской каюты!» Пилить толстенные доски самому не хотелось, а приказать – это снова вызвать у команды недоумение. И догадку – у виновника.

«Скорее всего, Гайат, – размышлял я. – Больше некому».

Логика моя была проста. Утверждают, что, если человек талантлив, он талантлив во всем. Так не справедливо ли это утверждение и для подонков? Гайат – трус, и тогда все сходится.

– Или яду туда накидать, – не успокаивалась Рейчел, – через дырочку.

– А он у тебя есть? – живо поинтересовался я.

Это был вариант!

– Нет. Но я могу его изготовить. Сильный не получится, но на крысу его действия должно хватить.

– Делай! Только обязательно, чтобы жидкий. И побольше.

Сильный мне и не нужен. Мой план сложился сам собой. Занимаемся мы с Рейчел любовью или даже просто спим, малейшие подозрительные звуки внизу – и я тут же вылью в отверстие дозу ядовитой жидкости. Как следствие – чих или вскрик, ну а дальше уже все просто. Остается только убедить Рейчел спать не на краю постели.

– Рейчел, я тут вот что подумал…

За дверью вдруг послышался частый топот, затем стук, а после чего – крик:

– Капитан, там купец в одиночестве, без всякой охраны! К тому же изрядно потрепанный штормом – одной мачты нет. Лакомый кусочек! Все вас ждут.

«Ну и боги бы с ним! Тут и без того есть чем заняться», – решил я, но затем одумался. Коль скоро я еще не открыл свое вынужденное самозванство, мне необходимо поддерживать образ свирепого корсара. И потому я взревел:

– Где он?! Почему сразу не сообщили?!

После чего как был – босиком, в расстегнутой рубахе, но с обнаженной саблей в руке бросился на мостик.

– Вот он! – Мостик встретил меня лесом протянутых рук.

Хотя я и сам прекрасно видел серьезно покалеченный штормом парусник. Он лишился грот-мачты, а взамен приобрел сильный крен на левый борт.

– Явно от каравана отстал. Вот удача-то! – Головешка радовался как ребенок при виде новой игрушки. – Интересно, что он везет?

– На абордаж его не взять – там команда около сотни, не меньше. Тут надо хитростью, – веско сказал шкипер, и все дружно посмотрели на меня.

Сам я никакой удачи во всем этом не видел. Наоборот – проблему. И чтобы ее решить, придется найти уважительную причину, по которой мы должны оставить несчастный корабль в покое.

– А чего тут хитрить? – Головешка хмыкнул. – Мы и без всяких хитростей с ними справимся!

– Как?

– Да как в случае с дикарями. Подойдем поближе, направим гибмет, после чего гаркнем пару раз, и они сами с корабля в воду бросятся. Ну, может, и не пару раз – полдня орать придется, но сработать должно обязательно.

Все посмотрели на меня снова.

– А ведь неплохая идея, капитан! – торопливо сказал Стерк, видя, что я перекинул саблю из руки в руку, и приняв это действие за знак того, что без абордажа не обойтись. – Главное, без лишней крови!

Сам я тоскливо осмотрелся вокруг: других кораблей нигде не видно? Ведь тогда можно будет сказать, что риск излишний. Но нет, горизонт был чист. Как была чиста и моя голова от мыслей, позволявших бы мне выкрутиться из этой ситуации.

– Алавир, чей это корабль?

Трепыхавшийся на ветру четырехцветный флаг был мне незнаком. Если установить государственность, возможно, какая-нибудь мысль появится. Но меня ждало еще одно разочарование.

– В этом нам тоже повезло, господин капитан. Флаг, а следовательно, и сам корабль принадлежит Тарландии.

Тарландия – это плохо. Тарландия находится весьма далеко от здешних вод, так что немедленная месть нам не угрожает.

– Да какая разница, чей он! – вновь подал голос Головешка. – Главное, что содержится в его трюмах!

– Полностью с тобой согласен, – поддержал Теда Райан, который тоже находился на мостике, но почему-то старательно держался от шкипера в стороне, то и дело бросая на него опасливые взгляды. – Хорошо бы золото!

Алавир кивнул: хорошо бы, после чего попытался поправить ему ворот рубахи. Райан отпрыгнул так далеко, что едва не сбил с ног увлеченно покрывающего лист бумаги записями навигатора дю Эскальзера. А пишет он всегда одно: что сказал Черный Корсар, что сделал и даже что он подумал.

– Что это с ними? – спросил я у Блеза.

– Алавир как-то очень странно себя ведет, – также негромко сообщил он. – Такое впечатление, будто ему вдруг начали нравиться мужчины. Вместо женщин, – уточнил Блез. – Шкипер же продыху Райану не дает! Никогда бы о нем такого не подумал.

«Алавир пытается загладить перед Райаном вину за то, что так долго его третировал, – догадался я. – Никому невдомек, что они родственники, и потому возникает недопонимание».

Рейчел, которая внимательно слушала наш с Блезом разговор, смотрела на Алавира с явным интересом.

– Ни разу таких мужчин не видела! – пояснила она. – С виду и не определишь, что он ненастоящий. Надо обязательно Мэри все рассказать. Она мне недавно призналась, что как будто бы у нее к Алавиру чувство начало просыпаться. Нечего ей время на него зря тратить.

– Ну так что, капитан, гибмет против них использовать будем? – начал настаивать Головешка. – Такие деньжищи мимо проплывают!

– Скорее, тонут, – заметил Казимир.

– Полностью с вами согласен. – Виконт ненадолго оторвался от записей. – Корабль у них накренился еще больше. Того и гляди, на борт ляжет. Тогда центр тяжести сойдется с центром величины, как следствие, значение метацентрической высоты станет нулевым, и тогда все! Следует поторопиться.

Будь я действительно пиратом, ситуация показалась бы мне счастливой. Тарландский купец накренился так, что воспользоваться катапультами при всем желании бы не смог: часть из них смотрела прямо в воду, а на противоположном борту – в небо. Да и не до этого им было: команда отчаянно боролась за жизнь корабля. Словом, подходи и бери голыми руками.

– Да отстаньте же вы от меня наконец! – раздался за спиной едва ли не истеричный голос Райана. – Я не из этих!

Алавир посмотрел на него недоумевающим взглядом, и тут до него дошло.

– Так ты решил, что я из этих?! – От гнева шкипер побагровел так, что на него было страшно смотреть. – А ну-ка быстро наверх! Теперь ты будешь сидеть там не слезая до самой Терессы!

– Алавира сейчас одного на абордаж этого купца отправлять можно, – заметил Блез. – При его виде все они за борт от страха попрыгают.

Завидя спускающегося с мачты Гайата и вспомнив о дырке под кроватью, я побагровел не меньше самого Алавира.

«Точно, он просверлил! Глядя на его рожу, не ошибешься!» Моя реакция при виде Гайата не ускользнула от внимания шкипера. Правда, списал он ее на трусость матроса и потому пообещал:

– Ничего, господин капитан, я ему и на палубе веселую жизнь устрою!

– Лео, так мы будем что-нибудь предпринимать? – вернул меня к действительности голос Головешки. – По твоему лицу вижу, что ты за абордаж. И все-таки, быть может, гибметом?

– Лео, даже не вздумай идти на абордаж в одиночку! – вцепилась мне в руку Рейчел. – Возьми с собой еще кого-нибудь, а лучше – двоих-троих.

Вместо того чтобы посмеяться над ее наивностью, команда «Морского орла» дружно шагнула вперед. Затем от толпы отделился Стерк.

– Госпожа Рейчел права, капитан, – сказал он. – Такие вещи в одиночку не делаются, мало ли что. Лучше иметь за спиной подстраховку. Правильно я говорю?

И толпа за его спиной одобрительно зашумела. Я смотрел на их суровые, полные решимости идти за мной до конца лица и думал: «Как все-таки иногда мало требуется людям! Создадут легенду, страстно поверят в нее, и попробуй переубеди их, что мне даже в самом горячечном бреду не пришло бы в голову идти на абордаж одному».

– Теперь слушайте все: никакого абордажа не будет! – повысил голос я. И едва только Головешка успел пробормотать: «И правильно, Лео, гибметом надежнее», продолжил: – Как не будет и ничего другого. Вернее, другое как раз и будет: мы их спасем.

– Нет спасения – нет вознаграждения! – блеснул знанием свода морских законов попугай на плече Головешки в образовавшейся после моих слов тишине.

– А ведь и верно! – ахнул кто-то в толпе. – Браво, капитан! Зачем рисковать жизнью или губить чужие, когда все можно обстряпать именно таким образом! Ну а мы уж постараемся, чтобы вознаграждение стоило наших хлопот, – заржал говорящий.

Такой оборот дела устроил всех, за исключением меня самого. Могу себе представить, что останется ценного на купце, когда команда «Морского орла» заберет с него свое вознаграждение. Но что-то менять было поздно. И потому скрепя сердце я приказал:

– Шкипер, сигнальте им: «Держитесь, идем на помощь!»

– Что у вас случилось? Сместился груз? – с проницательностью бывалого капитана поинтересовался я у офицеров, сгрудившихся на мостике «Гливленской розы», когда мы приблизились к ней. Именно так назывался тарландский купец.

– И это тоже, – кивнул человек, который, несомненно, и являлся на «Розе» капитаном. Я решил так из-за его длинной бороды, которая ему доставала до пояса.

– Что-то они там все бородатые, – заметила Рейчел.

И верно: на кого ни глянь – обязательно с бородой. Даже выглядевший насмерть перепуганным юнга носил на подбородке пусть жидкую, но поросль.

– Это же тарландцы! – пояснил Алавир. – У них без бород не принято.

– Почему?

– Они убеждены, что мужественность заключается именно в ней.

– Дикое суеверие! – заявил виконт Антуан. – При чем здесь борода? Взять даже нашего капитана. Растительность на его лице отсутствует полностью, но тем не менее ту самую мужественность он собой и олицетворяет, простите за невольную тавтологию.

На всякий случай я выдвинул вперед нижнюю челюсть и нахмурил брови, чтобы точно уж ни у кого сомнений не оставалось.

– За что вас, виконт, простить? – не понял Стерк.

– Не важно, – отмахнулся тот. – Сейчас куда насущнее – помочь этим несчастным людям.

– Кто вы? – наконец спросил капитан «Гливленской розы». – Вижу, что пакетбот, и, судя по обводам корпуса, брангарийской постройки. Но флага почему-то нет. Даже вымпела.

– Пираты, – честно ответил Головешка.

Несмотря на всю трагичность ситуации, на мостике не удержались от улыбок. Еще бы: «Гливленская роза» не самый большой корабль из тех, что бороздят моря и океаны, но «Морской орел» в сравнении с нею выглядел как заяц рядом с собакой.

– Коли пираты, значит, на абордаж нас брать будете? – Судя по бороде, которая была всего на пол-ладони короче капитанской, на этот раз с нами разговаривал старший помощник.

И вновь Теодор проявил честность.

– Уже нет. Поначалу хотели, но затем решили спасти. Естественно, за вознаграждение.

– Ну слава богам! – делано облегченно выдохнул тот. – Хотя я ничего не имел бы против, если бы меня взяла на абордаж эта обворожительная женщина! – И он вперился в Рейчел тем откровенным мужским взглядом, который ясно давал понять, что именно он имеет в виду.

– Спокойно, Леонард! – завидя мою реакцию, вперед выступил виконт дю Эскальзер, встав так, что я оказался за его спиной. – Все-таки эти люди сильно потрясены случившимся, – после чего обратился уже к тарландцу: – Любезный, настоятельно бы вам рекомендовал посадить свой язык на привязь! Эта леди не кто-нибудь, а жена самого Черного Корсара!

При упоминании имени легендарного пирата старший помощник «Гливленской розы» поначалу вздрогнул, но затем, взглянув на «Морского орла», ухмыльнулся.

– Так, может быть, и сам Черный Корсар здесь присутствует? Или он командует более подходящим кораблем, а этот подарил жене для раскрутки, в надежде, что бизнес станет семейным?

В чувстве юмора отказать ему было нельзя, я и сам невольно улыбнулся. Что же говорить об офицерах «Розы», которые покатились от смеха.

– Не сомневайтесь, присутствует собственной персоной, – уверил его виконт. – Прямо за моей спиной. Что до размеров нашего корабля… Всего-то две недели назад Черный Корсар взял на абордаж пинас в одиночку.

– Вдвоем с тробором, виконт, – возразил ему Блез, который не мог не влезть, заслышав неправду.

– Тробор – механизм, то есть предмет неодушевленный, – не согласился с ним виконт и прибегнул к логике. – Вот вам понадобится, например, наколоть дров. Естественно, что при этом вы воспользуетесь топором. А теперь вопрос: сможете ли вы после этого заявить, что накололи дров вдвоем с топором?

Немного подумав, Блез покрутил головой: мол, не смогу.

– Или что сходили на охоту вдвоем с арбалетом.

– Опять не смогу.

– Вот видите! То же – и в случае с тробором. Из людей в начале абордажа наш капитан высадился на пинас один?

– Один, – кивнул Блез. – Остальные полезли туда, когда уже все закончилось. Нам только и оставалось, что перегрузить себе самое ценное.

– Ну а я о чем говорю?! – обрадовался виконт.

Вообще-то логика дю Эскальзера была глубоко порочна. Ни топор, ни любой другой инструмент не способен передвигаться, а тем более – действовать самостоятельно. В отличие от тробора. Что до неодушевленности тробора, тут тоже вопрос спорный. Возможно, душа у него все-таки есть, пусть и шестеренчатая. Получается, правильнее было бы сказать, что мы захватили пинас вдвоем. Хотя, положа руку на сердце, моя заслуга во всем этом была минимальна.

– Вы что, специально к нам подошли, чтобы сказки рассказывать? – Сарказма в голосе капитана «Гливленской розы» хватало с избытком. – Этот, что ли, Черный Корсар? – И он смерил меня с головы до ног презрительным взглядом.

Немудрено, что кровь у меня вскипела. Не из-за обиды за Черного Корсара, на которого мне было глубоко наплевать. Просто получалось, что он хотел унизить меня лично: я, мол, на роль знаменитого пирата совсем не гожусь!

Рейчел знала меня куда лучше всех остальных.

– Лео, заклинаю тебя, дай этим людям шанс! Понятно же, что они не отдают себе отчета! В той ситуации, в которой оказались они, любой потеряет голову и начнет нести чушь. Ты же слышал слова виконта, а уж он-то в человеческой психологии понимает!

Если наш навигатор в чем-то и разбирался, так это в каллиграфии.

Тут в разговор снова вмешался Теодор.

– Говорил же я вам, что их топить нужно, а не спасать! – полным гнева голосом начал он. – А еще лучше сжечь, как мы сожгли «Нетопырь»! Чтобы одни головешки по воде плавали! Сначала, конечно, дочиста ограбив. А вы в благородство решили поиграть!

– Головешки плавать не умеют, – заржал Блез, имея в виду, что Теодор держится на воде ничуть не лучше мельничного жернова.

На мостике «Гливленской розы» Головешку поначалу слушали с иронией. Но затем, услышав, что в судьбе «Нетопыря» мы приняли самое непосредственное участие, переглянулись между собой и разом побледнели.

– Так, давайте определяться, – твердо сказал Алавир. – Или мы их спасаем, или берем на абордаж, или сожжем. Пока они еще не утонули, а до этого осталось совсем немного. Капитан, что будем делать?

– Как решит команда.

После нанесенного мне оскорбления я все еще не мог успокоиться. И если бы не вцепившаяся в меня Рейчел, давно бы уже был на соседнем борту.

Вполне допускаю, что подобным образом и становятся кровожадными пиратами. Сначала – из-за мести, а потом – пошло-поехало! Надо будет у Алавира спросить, с чего начинал Черный Корсар? Ничуть не удивлюсь, если с чего-нибудь подобного.

– Так, славные представители вольного братства, – зычным голосом обратился к команде «Морского орла» его шкипер, – что будем делать с этим корытом?

– Спасать!

– Сожжем! – Головешка был бескомпромиссен, и где-то в глубине души я его горячо поддерживал.

– Итак, подавляющим большинством голосов принято решение спасти это корабль! – чуть ли не торжественно объявил шкипер.

– В таком случае неплохо бы вначале договориться о сумме вознаграждения, – покривился Тед. – Иначе получится работа ради работы. Эй, на борту! Что вы сможете нам заплатить?

Офицеры во главе с капитаном, которые все это время напряженно вслушивались в наш разговор, переглянулись.

– А какая сумма вас устроила бы? – ответил за всех капитан. – Вообще-то мы ограничены в средствах, но можем предложить в оплату превосходного качества койр. Ровно столько, сколько поместится в ваш трюм.

– Так, это уже совсем другое дело! – оживленно потер ладони одну о другую Тед, после чего спросил у дю Эскальзера: – Виконт, а что такое койр?

Пока тот, по своему обыкновению, собирался с мыслями, вместо него ответил Стерк:

– Койр – это волокна кокосового ореха. Отличнейшие из него получаются канаты! Не мокнут и в воде не тонут. А какие они крепкие!..

– Чего?! Какие еще канаты? – Лицо у Теодора вытянулось так забавно, что, не выдержав, Блез снова заржал:

– Головешка, будет тебе все время плавания до Терессы чем заняться – веревки вить. А уже там выгодно их продашь.

Ответить Тед ничего не успел, поскольку, скрипнув мачтами и чем-то внутри, «Гливленская роза» легла на борт еще больше. Капитан со своими помощниками тревожно переглянулись: не пора ли подать команду оставить корабль?!

Откладывать спасение дальше было нельзя.

– Так в чем же ваша проблема? – наконец-то подал голос практически все время молчавший я. – Сместился груз?

– Сместился, – кивнул капитан. – Хуже того – при этом разошлись доски обшивки, и в трюм поступает вода, которую мы не успеваем откачивать. Но самое плохое в том, что мы не можем завести пластырь.

– Почему не можете? Что-то мешает?

– Груз, от удара которого доски и разошлись. Он теперь торчит из пробоины.

– Но вы же сами утверждали, что груз у вас койр. Какой может быть удар от кокосовых волокон?

– Под койром складированы металлические балки. Они-то всему и виной!

Глава 20

– Да уж, ситуация выглядит безнадежной, – задумчиво протянул Алавир. – Куда логичней было бы их ограбить, а не пытаться спасти.

– Ну а я о чем говорю! – обрадовался Головешка. – Койр нам хотели всучить!

– Значит, основное для вас – это убрать балки, чтобы завести пластырь? – уточнил я у капитана.

– Истинно так, – кивнул тот. – Со всеми остальными проблемами мы легко справились бы и сами.

– Лео, ты что собираешься делать? – тревожно спросила Рейчел, завидя, как я скинул с себя рубаху.

– Помочь им. Но для этого нужно посмотреть поврежденную обшивку под водой.

– Как-нибудь по-другому нельзя? Чтобы не выпрыгивать за борт, где полно акул?

Эти хищницы, словно предчувствуя, что «Гливленская роза» вскоре утонет и можно будет поживиться, так и рыскали вокруг.

– Например?

– Например?.. – Рейчел обвела взглядом вокруг себя и увидела тробора.

Он, успев перебраться на борт соседнего корабля, занялся тем, чем всегда и занимается, оказавшись в новой для него обстановке, – исследованием. За это время Гаспар побывал и на мачтах, и внутри корабля, откуда доносились звуки откачивающих забортную воду, работающих на износ помп. Теперь тробор оказался на баке, для чего-то там застыв.

– Например, послать под воду Гаспара, – предложила она. – Уж ему-то акулы точно ничем не грозят!

Впору было бы улыбнуться наивности Рейчел, но в голову мне пришла и прочно поселилась весьма неглупая мысль.

– А еще лучше – Райана, – сказал Алавир. – Считаю, что с осмотром он справится. Но даже если его сожрут акулы, потеря невелика.

Райан, заслышав слова шкипера, на всякий случай спрятался в «вороньем гнезде» с головой.

– Гаспара, говоришь… – пробормотал я, отмахиваясь от предложения Алавира. – А ведь это шанс! Может быть, и не самый большой, но он есть.

Вообще-то согласно морским традициям, когда капитан поднимается на борт чужого корабля, ему положено оказывать некоторые почести. По крайней мере, предоставить трап для восхождения на борт. Но мне было не до всех этих знаков вежливости, поскольку время не ждало. И потому, не колеблясь, я прыгнул на борт «Гливленской розы», успев предупредить:

– Это не абордаж, оставайтесь здесь. Потребуется помощь – позову.

Оказавшись на соседнем корабле, сразу же направился в нужную мне точку, после чего щелчком пальцев подозвал к себе тробора. Теперь оставалось самое сложное: каким-то образом ему объяснить, чтобы он увеличил свой вес. Логика моя была проста. Если утяжелить уцелевший борт, поврежденный поднимется из воды. Весь риск заключался в том, что сам корабль при этом может утонуть. Помимо того, оставался открытым вопрос: хватит ли тробору веса, чтобы накренить корабль в нужную сторону? Но во всем остальном я посчитал свой план безупречным.

На пинасе, видно, хорошо запомнили рассказ о моих недавних приключениях, и мое воссоединение с тробором вызвало у команды торговца настороженность, но мне было не до того.

– Гаспар, – ласково сказал я, а именно такие интонации воздействовали на него лучше всех других, – сделай милость, помоги мне немного. Нет, захватывать этот корабль мы не собираемся, но, если ты увеличишь свой вес, появится возможность его спасти.

Теперь следовало вручить ему пряник, и потому я добавил:

– Увеличь его, и клянусь – ты сможешь находиться в нашей с Рейчел каюте до самого прихода на Терессу, – до прибежища пиратов оставалось меньше недели пути, и потому на эту жертву со своей стороны я пошел легко. – Ну так как?

Естественно, механизм безмолвствовал.

– Понимаешь ли, какое дело… – добавил я в голос проникновенности. – Мы имеем возможность этих людей спасти. От разорения, неприятностей, позора, а возможно, и от самой смерти. Согласен: если корабль утонет, они пересядут в шлюпки. Проблема в том, что до ближайшей земли им грести и грести, и за это время с ними может случиться все что угодно. Но даже если им все же удастся благополучно добраться до суши, где гарантия, что они не окажутся пленниками дикарей? Тогда эти люди погибнут точно. И не исключено, что их попросту съедят. А ведь их дома ждут семьи. Всякие там жены, матери, малые детишки… Которые будут горевать о потере своих кормильцев. Но!.. – повысил я голос. – Этого можно избежать. И тебе всего-то нужно повысить свой вес!

– Лео, да что это ты с ним цацкаешься?! – проходя мимо, сказал Головешка, который, несмотря на мой строгий приказ, успел оказаться на борту «Гливленской розы» и теперь занимался тем, что инспектировал ее трюмы. – Приложи по нему как следует ногой! Так лучше всего до него доходит. Сам же говорил.

– Не слушай его, – наградив Теодора зверским взглядом, от которого тот шарахнулся в сторону, в очередной раз воззвал к тробору я. – Он что попало мелет. Прошли те времена, когда я, не отдавая себе отчета, тебя пинал. Сейчас ты у меня на втором месте после Рейчел, Блеза и Барри. Ведь мы же с тобой друзья? – Механизм в очередной раз промолчал. – Ну а коли друзья, выполни мою небольшую просьбу: стань тяжелее.

Рейчел всегда утверждала, что характер у меня тяжелый и к тому же невыдержанный. В чем-то она права, поскольку, истратив все слова убеждения, я начал приходить в ярость. Медленно, но неумолимо.

– Гаспар, – едва сдерживаясь, сквозь зубы процедил я, – тебе что, трудно ненадолго сделаться очень тяжелым? Не думаю, ибо ты становился таким множество раз, причем в самый неподходящий момент. Так почему не стать тяжелым, когда момент самый что ни на есть подходящий?!

Тробор как ни в чем не бывало стоял себе на одной лапке, размахивая перед собой двумя другими. И тогда я его ударил. Изо всех сил, как в самом начале нашего с ним знакомства.

У любого корабля борта не заканчиваются на уровне палубы. Нет, они продолжаются еще на некоторую высоту. Так сделано для того, чтобы во время шторма, когда палуба становится скользкой от захлестывающих ее волн, а корабль постоянно кренится, моряки не выпадали за борт. Называется это продолжение фальшбортом. Именно он и спас меня от падения за борт.

Потому что в тот самый миг, когда я взвился в прыжке, чтобы с разворота вонзить свою ударную ногу в бок тробора, корабль резко накренился. Но не в поврежденную сторону, что стало бы для него гибелью, – в другую. Это означало одно: тробор наконец понял, что от него требуется.

Но как же не вовремя он это сделал! Пролетев мимо тробора, я ударил ногой в планширь, которым и заканчивается фальшборт. Не знаю, что громче треснуло, – планширь или моя нога, но боль была такая, что мне едва удалось сдержаться от того, чтобы не взвыть.

– Что стоите?! – стоя на одной ноге и массируя ушибленную, крикнул я команде торговца. – Пользуйтесь случаем, спасайте корабль!

И они бросились его спасать. Сам же я размышлял вот над чем. Накренив корабль, тробор продолжал стоять на одной лапке. Но ведь теперь, обладая огромным весом, он обязательно должен был продавить палубу! Ничего этого не происходило. Мне вообще казалось, что тробор касается лапкой палубы едва-едва, что противоречило всем научным принципам, с которыми так любит знакомить нас виконт Антуан дю Эскальзер.

– Чем меньше площадь приложения одного предмета к другому, – рассказывал он, – тем меньше усилий необходимо для того, чтобы на него воздействовать. Простой пример. Швейной иглой мы с легкостью проткнем ткань. Но попробуйте сделать то же самое черенком от лопаты. То-то же!

Внутри корабля кипела работа. Оттуда, вперемешку с руганью спасателей, доносились лязг передвигаемого металла и чмокающие звуки помпы. Из носовой надстройки вынырнул Головешка. Он подошел, но вставать, по нашему с тробором примеру, на одну ногу не стал. Вместо этого сказал с самым недовольным видом:

– Все осмотрел. Ничего интересного, тут они не солгали.

Вероятно, кое-что интересное ему все же попалось, поскольку карманы его одежды были набиты так, что, казалось, вот-вот лопнут.

– Кстати, Лео, тебе новый камзол не нужен?

– А к чему ты спрашиваешь? – удивился я.

– Да так, есть возможность обновить гардероб. В трюмах у них действительно не представляющий никакого интереса для уважающего себя пирата хлам. И корабельная касса почти пуста. В ней, если разделить на всех нас, всего-то по несколько монет получается. Но хоть что-то. А вот в одной кладовочке полно всяческой одежды! Причем самого лучшего качества. Ну так что?

– Себе возьми.

– И возьму, – кивнул Головешка. – Я уже отложил несколько камзолов. А еще плащи, шляпы, штаны, сапоги и кое-что по мелочи. Дождусь только, когда капитан освободится, чтобы поставить его в известность. Все-таки не ворую, а беру плату за спасение этого корыта. – Он топнул ногой по палубе. – Да, между прочим, там и женской одежды хватает. Может быть, Рейчел себе что-нибудь приглядит?

– Нет! – если возможность приобрести новый камзол заставила меня сомневаться, то тут я был тверд. У Рейчел и без того столько нарядов, что сундук с ними занимает чуть ли не треть площади капитанской каюты. Не хватало еще полностью ее одеждой завалить.

– Ну как знаешь, – пожал плечами он. – Мне-то обновки точно требуются. Эти проклятые попугаи, – и Тед дважды мотнул головой, поочередно указывая на каждого из пернатых, – своими когтями всю одежду испортили.

Левый попугай встрепенулся, закатил глаза, немного подумал и выдал очередное:

– Кто счастлив, тот всегда всем доволен.

Другой горячо его поддержал, пусть и не совсем впопад:

– Лучше враг задарма, чем друг за деньги.

Головешка лишь пренебрежительно фыркнул:

– Вот, кстати, капитан освободился, пойду скажу ему.

Мне не удалось расслышать ни единого слова из их разговора, но хорошо было видно, как быстро капитан «Гливленской розы» кивает головой, соглашаясь. Еще бы, такой мизерной ценой спасти корабль!

Поговорив с Головешкой, довольный капитан подошел ко мне. Сорвав шляпу с головы, он низко склонился в поклоне, замахав ею перед собой.

– Благодарю вас, господин Черный Корсар! – с чувством сказал он. – И за спасение моего корабля, и за то, что никого из нас не тронули. Нет, как же лгут все-таки люди о вашей кровожадности! Ну вот как после всего этого хоть кому-нибудь можно верить?!

Впрочем, взглянул он на меня весьма настороженно. Уж не в том ли заключается истинное вероломство: сначала спасти людей, а затем безжалостно перерезать им глотки?

– Планширь можно было и не ломать! – хмуро пробормотал проходивший мимо корабельный плотник. – И без того повреждений множество.

Капитан извиняюще мне улыбнулся, ну а сам я развел руками: иначе было никак.

– Все, можно ставить корабль на ровный киль. Теперь уже не утонем.

Легко сказать: ставьте на ровный киль. Но как это сделать? Тем более на глазах у посторонних, которые будут внимательно прислушиваться к моим словам. Не придумав ничего лучшего, я сказал:

– Идем, Гаспар. Нет времени здесь задерживаться, впереди у нас столько дел!

И я зашагал к мачте, здраво рассудив: если даже тробор последует за мной, не изменив вес, корабль, по крайней мере, избавится от крена. А уже там попробую ему объяснить: не будут же эти люди преследовать меня по пятам по всему кораблю? Тробор пошел за мной охотно. И, что особенно порадовало, свой вес он сделал обычным. Вероятно, даже ему трудно передвигаться таким тяжелым.

– Лео, даже не сомневайся, – сказала мне Рейчел, когда мачты «Гливленской розы» были видны уже далеко на горизонте. – Ты все правильно сделал!

– Что именно?

– Что не стал захватывать это корабль. Они и без того выглядели такими несчастными! В конце концов, нам непременно подвернется какой-нибудь другой. А пока я потерплю. Каютка у нас пусть и маленькая, но такая уютная!

Еще бы она не уютная. Благодаря стараниям Рейчел ее теперь украшают всякие там кружевные занавесочки, вазочки, полочки со слониками, гобеленчики и прочее в том же духе. Будуар какой-то получился, честное слово. Не такой должна быть каюта пиратского капитана, ох не такой!

– И почему ты подумала, что я сомневаюсь?

– Ты глядел на «Гливленскую розу» настолько сурово, что мысль напрашивалась сама собой.

Глядя на «Розу», я думал совсем о другом. До Терессы осталось всего-то несколько дней пути, и мне наконец пора выяснить, кто же является той крысой, которая сверлит дырки в нашу каюту. Выяснить и беспощадно наказать. И другое, не менее, а то и более важное: наконец объявить, кем я являюсь на самом деле. Оттого-то и суров был мой взгляд.

– Все собрались? – спросил я у шкипера «Морского орла».

Хотя и без того видел, что передо мной в шеренгу выстроилась вся команда, за исключением стоявшего за штурвалом Стерка и Райана, который наполовину свесился из бочки, чтобы не пропустить ни единого слова.

– Все, господин капитан, – кивнул шкипер, и глаза у него, впрочем, как и у всех остальных, горели любопытством. Всем явно не терпелось узнать, что же такого важного я собрался сообщить.

– Ну, коли все, тогда приступим.

Как ни готовился я к этому разговору, но с чего именно начать, так и не придумал. И потому решил начать без предисловий, с самого главного. А оно заключалось в том, что Счастливчик Леонард не является Черным Корсаром, не являлся им прежде и не планирует являться в будущем. И связывает меня с легендарным корсаром разве что часть имени, поскольку того зовут Леопольд. Откладывать дальше было нельзя, ведь высокие пики гор острова Тересса уже показались на горизонте.

На всякий случай позади меня находились пес Барри, Блез с палашом и Головешка при шпаге барона Вагански. С нею Теодор расставался, только ложась спать, настолько она ему нравилась. Тед даже брал уроки владения ею у виконта Антуана, правда, особых успехов так и не достиг. То ли учитель из дю Эскальзера оказался не очень, то ли ученик был бестолковым, но Головешка за все это время научился лишь быстро выхватывать шпагу из ножен и описывать вокруг себя красивые восьмерки.

Накануне вечером с Теодором и Блезом мы держали совет. Точнее, Блез все время дремал, заявив: какое бы решение я не принял, оно будет единственно верным. Головешка горячо убеждал меня, что сознаваться категорически нельзя, приведя массу доводов, среди которых был и такой: он знать меня не знает с того самого момента, когда я объявлю, что не легендарный пират. Но я был тверд. Затем Блез выспался, у Головешки закончилось вино, которым он все время промачивал горло, а самому мне пора было заступать на вахту. И мы разошлись.

– Значит, так, – начал я, когда молчать дальше было уже нельзя. – Вот что я хочу вам сказать. Мы пережили немало испытаний, в течение которых вы проявили себя настоящими героями. Вы сделали все, чтобы вами могли гордиться ваши близкие, а знающие вас люди – знакомством с вами. – Меня несло куда-то в сторону. – Я и сам горд тем, что оказался во главе такой замечательной команды.

Алавир далеко не глупый человек и потому сразу же догадался, что именно я сейчас скажу. Лицо у него скривилось, как от зубной боли. У виконта дю Эскальзера, наоборот, оно было таким, как будто он сейчас узнает тайну, обладание которой если и не потрясет Вселенную, то заставит ее вздрогнуть. И потому он держал наготове кипу писчей бумаги, а также целую пригоршню остро отточенных карандашей.

Совсем другими лица были у остальных – полными ожидания. Мол, после такой-то речи Черный Корсар обязательно объявит о том, что где-то недалеко им зарыт клад, которым он желает вознаградить их за верную службу и безупречное поведение. У некоторых даже пальцы шевелились так, будто они пересчитывают золотые монеты, небрежно откидывая в сторону те, что из серебра.

И я еще раз пожалел, что с самого начала не направил речь в нужное русло. Но менять что-либо было уже поздно.

– Друзья мои, можно даже сказать – братья, я не Черный…

Именно в тот самый момент наш «Морской орел» и утонул. Нет, не сразу, для этого ему понадобилось несколько минут. Для начала корабль остановился, как будто внезапно уперся в невидимую стену. Одновременно с этим послышался душераздирающий скрежет, треск ломающихся досок и шум бурного потока вливающейся в чрево «Морского орла» воды. Все это мы слушали лежа, потому что на ногах не смог остаться никто. Даже пес Барри, несмотря на то, что лап у него – целых четыре. И лишь тробор хоть бы пошевелился.

В такой ситуации обязательно объявится паникер, и я совсем не удивился, что им оказался Гайат.

– Спасайся кто может! – завизжал он, бросаясь к борту, чтобы выпрыгнуть в море. Как будто этот шаг ему бы хоть что-нибудь дал.

Первым оказался на ногах, как и положено капитану, я. Нашел взглядом Рейчел, убедился, что с нею все в порядке, ободряюще улыбнулся и отдал приказ, который в данном случае и должен быть первым.

– Шлюпку на воду!

Далее пошли приказы уже второстепенной важности:

– Стерк, припасы в шлюпку! Шкипер, проследить, чтобы никого не забыли. Рейчел, заткнуть Мэри рот!

Мэри визжала так испуганно и настолько пронзительно, что до общей паники было недалеко.

– Есть, господин капитан! – Алавир, этот бывалый морской волк, которому на море пришлось испытать уже многое, откликнулся первым.

– Есть, господин капитан! – Стерк тоже был опытным моряком, и его голос едва не слился с голосом шкипера.

Вот за что я так люблю Рейчел, помимо отличной фигуры, красивой внешности, пылкой страстности и тонкого ума, так это за то, что для девушки она удивительно храбра. И потому не только теряет голову в критических ситуациях, а еще и находит в себе силы язвить:

– Есть, господин муж!

Быстрее всех приказ исполнила Рейчел. Уж не знаю, что она там прошептала Мэри на ухо, но служанка вдруг преобразилась настолько, что трудно было признать в ней ту насмерть перепуганную девушку, которую она представляла собой несколько мгновений назад.

– Шлюпка на воде, капитан!

– Оставить корабль! – не задумываясь, приказал я.

«Морской орел» погружался так стремительно, что любая задержка могла означать смерть.

– Лео, не вздумай спасать мои вещи! – уже из шлюпки крикнула мне Рейчел, чтобы тут же всхлипнуть: – Перстень жалко! Он на столе в каюте остался.

Я в последний раз осмотрел корабль, с особым сожалением задержавшись на гибмете: столько денег теряю! Попробуй достань его теперь! И неожиданно наткнулся взглядом на Головешку. Тот, опершись на резное ограждение мостика, с задумчивым видом глядел куда-то вдаль.

– Тед, быстро в шлюпку!

– Да ладно тебе, Лео, кораблю еще тонуть и тонуть! – спокойно отвечал он.

В который уже раз я пожалел о вмешательстве целебного перстня в его психику – с этим получился явный перебор.

– Быстро в шлюпку, я сказал!

Наверное, все-таки неправ был капитан «Гливленской розы», когда смотрел на меня и не видел во мне Черного Корсара, – что-то во мне все же есть. По крайней мере, невзирая на безрассудство, Теодора как ветром с мостика сдуло.

– Капитан, давайте к нам! – донеслось из шлюпки сразу несколько голосов. – Теперь уже можно!

Вероятно, они имели в виду то, что капитан покидает корабль последним, и на «Морском орле» не осталось теперь никого. Но нет, было у меня одно дельце, ради которого стоило задержаться еще. Главное – спасти перстень. Он один стоит целого состояния благодаря своим чудесным свойствам и чрезвычайной редкости. По возможности, еще и шкатулку с драгоценностями. А также арбалет, саблю, кинжал и пояс. Он прошел со мной так много и видел не меньше меня. Ну и чудесную вещицу Прежних, с помощью которой можно дышать под водой. В общем, рисковать жизнью было из-за чего.

Глава 21

Когда я оказался в каюте, воды в ней было уже по пояс. Благо что корабль погружался в воду на ровном киле. Но это совсем не значило, что в следующий миг он не сделает оверкиль.

Этого не хотелось совсем. Когда верх становится низом и наоборот, ориентацию потеряет любой. Выбраться наружу в таком случае будет очень и очень сложно. Особенно если вовремя не обнаружить дыхательную трубку.

Я испытал немалое облегчение, наткнувшись на нее взглядом. Недолго думая сунул ее в рот, чтобы потом, когда корабль полностью погрузится, а руки будут заняты вещами, не разыскивать ее по карманам.

Вся предыдущая жизнь приучила меня к тому, что вещи всегда должны быть собраны. Ведь зачастую случается так, что приходится внезапно спасаться. Не изменил я своей привычке, и неожиданно став легендарным пиратом. Правда, забирать мешок с вещами мне и в голову не пришло: оружие куда ценнее тряпок. То же касалось и нарядов Рейчел. Уже на пороге каюты на миг застыл. Как будто бы не осталось в ней такого, ради чего стоило рисковать жизнью больше, чем следует.

За это время корабль уже полностью успел утонуть. Перед тем как всплыть, я проводил его взглядом, заодно пытаясь увидеть тробора. Разглядеть мне его не удалось, и все же я прощально махнул рукой. Вдруг, погружаясь в вечную тьму, он заметит мой жест и что-нибудь дрогнет в шестеренках его внутренностей или что у него там?

Первым, что я услышал, вынырнув, было:

– Не трогайте его! Одни боги только и знают, что он выкинет в следующий миг. А если то же, что и на «Гливленской розе»?!

Поначалу я решил, что фраза Алавира относится к Головешке. Только непонятно было, в какой связи она произнесена. Затем увидел то, после чего все вопросы отпали сами собой. На носу шлюпки на одной лапке, устремив две другие к солнцу, стоял уже оплаканный мною Гаспар. Вообще-то ему следовало бы свалиться в воду, но обычная логика по отношению к этому механизму неприменима.

Тогда-то мне стали понятны и слова Алавира: если тробор увеличит свой вес так, как он сделал это на борту спасенного нами корабля, шлюпка утонет со скоростью упавшего в воду чугунного утюга.

– Лео, ты живой! – обрадовалась моему появлению Рейчел. – И боги бы с этими перстнем и шкатулкой, тебе вообще не следовало ради нее рисковать, – добавила она после того, как перстень оказался у нее на пальце, а шкатулка – у самых ног. – Особенно ради шкатулки.

Сейчас! Если дела пойдут дальше так же, как идут они сейчас, те драгоценности, которые в ней хранятся, мне за целую жизнь уже не купить!

– Господин Леонард, а в мою каюту вы не успели заглянуть? – робко поинтересовалась Мэри. – Там у меня на столе с краешка сережки лежали. Такие, знаете, с висюльками. А на каждой висюльке – по гранатику. Нет?!

Мэри смотрела на меня с такой надеждой, что, не будь у меня характер как кремень, я тут же нырнул бы снова вслед за опускающимся в бездну кораблем, чтобы исправить свою оплошность.

– Нет.

– Жаль! – огорченно вздохнула она. – Они мои любимые.

– Не расстраивайся, – сказала ей Рейчел. – Я тебе другие подарю. Те, которые тебе так нравятся и которые ты все время тайком примеряешь.

– Правда?! – вместо того чтобы смутиться, обрадовалась Мэри.

И восторга в ее голосе было столько, что становилось понятно: ради этих сережек она согласна пережить кораблекрушение снова. Хотя и беспокоиться Мэри особенно было не о чем: шлюпка наша надежна, а остров Тересса, к которому мы так стремились, виднелся на горизонте. Если, конечно, наш навигатор виконт Антуан снова не ошибся в своих расчетах. «Немного недотянули», – подумал я, переваливаясь через борт шлюпки, чтобы тут же оказаться в объятиях довольной Рейчел.

Другие выглядели куда более мрачно, особенно дю Эскальзер. Виконт выглядел воплощением горя в связи с безвозвратно утерянными записями, на которые он потратил столько сил и фантазии.

«Интересно, когда выяснится, что я – это не я, то есть не Черный Корсар, это даст ему облегчение или, наоборот, только усугубит горе? – размышлял я. – С одной стороны, чего жалеть труд, если теперь он никому не нужен. Но ведь с другой – объем работ виконтом проделан поистине колоссальный! Тут поневоле пожалеешь, а то и вовсе в депрессию впадешь».

Несмотря на изменившиеся обстоятельства, откладывать признание было нельзя. Не пройдет и нескольких часов, когда мы ступим на землю прибежища пиратов всего мира – Терессу. И уж там точно найдется человек, а то и несколько, которому приходилось плавать под командованием знаменитого пирата. Хотя, возможно, и не найдется: Алавир на этот счет абсолютно спокоен, и он не раз об этом говорил. Но сделать признание обязательно надо!

«Пора. Сейчас или никогда!»

Вначале я пододвинул поближе к себе арбалет, заодно убедившись, что он заряжен. И еще проверил, как легко выходит из ножен кинжал. Положил рядом с собой обнаженную саблю: ей в любом случае лучше обсохнуть после пребывания под водой. Потрепал по холке пса Барри – вот на кого у меня особая надежда! Посмотрел особенным взглядом на Блеза: приготовились! На Головешку смотреть не стал, ибо толку от него, с его-то владением шпагой, даже если он правильно истолкует мой взгляд, будет ноль. И в тот самый миг, когда все уже было готово, Казимир спросил:

– Что будем делать, капитан?

– Что-что… Грести веслами, покуда не догребем, – буркнул Алавир. – Кстати, как у нас там с веслами?

Весел оказалось только одно, после чего шкипер сурово воззрился на Стерка. Именно тот отвечал за то, чтобы в спасательной шлюпке всегда был полный комплект: весел, питьевой воды, галет. И даже рыболовные снасти, которые являются непременным атрибутом выживания после кораблекрушения.

Стерк виновато пробормотал:

– Весел с самого начала одно только было. Зато галет – двойной запас. А удочек – целых четыре!

Алавир лишь зубами скрипнул: за время плавания Стерк мог бы сколько угодно весел выстругать.

– Галетами много не нагребешь, – справедливо заметил Блез. – Жаль, мачты с парусом у нас нет: ветерок попутный, куда быстрее добрались бы.

Пришлось на время неприятный для меня разговор отложить, чтобы решить куда более насущные проблемы.

– Мачта-то у нас как раз имеется.

– Откуда? – Стерк на всякий случай посмотрел на то место, где она должна стоять.

– Тробор своими конечностями вполне ее сможет заменить, – пояснил я.

Все дружно уставились на Гаспара, который продолжал стоять на носу шлюпки все в той же позе.

– Блестящая идея, капитан! – одобрил мой замысел Райан.

Все одобрительно зашумели, а виконт дю Эскальзер огляделся по сторонам в поисках листка бумаги и карандаша, которые все время нашего плавания постоянно были у него под рукой. Тут он сообразил, что отныне писчих принадлежностей у него нет, и лицо его перекорежило, как от жесточайшего приступа жесточайшей мигрени.

– Вот только что использовать вместо паруса? – задумчиво поскреб шею под бородой Гайат.

– Одежду, что же еще? – вместо меня ответил Казимир, на что я одобрительно кивнул: мысль верная!

После чего все взоры переместились на Рейчел с Мэри. Если снять с них платья, вполне можно соорудить парус. Больше взоров было обращено все-таки на Рейчел, поскольку Мэри, в силу своей крайней молодости, толком еще не набрала так приятных мужскому взору округлостей в нужных местах.

Мэри, стремительно побледнев, обхватила себя руками, как будто у нее уже потребовали платье снять. Рейчел держалась молодцом, но глаза ее были полны беспокойства, и она с надеждой взглянула на меня. Я ответил ей ободряющей улыбкой: мол, не волнуйся, милая, не оставлю тебя в окружении мужчин в одном нижнем белье! Хотя стыдиться тебе нечего, и совершенству твоей фигуры позавидует любая записная красавица из окружения самого короля.

– В общем, так, – хлопнул я ладонью по планширю, привлекая к себе внимание. А когда оно, пусть и неохотно на меня переключилось, сказал: – Каждый даст одежды с себя по возможности.

Вскоре команда «Морского орла» представляла собой сборище голодранцев. Кто-то остался в одних штанах, кто-то, наоборот, посчитал, что рубашка важнее, чтобы плечи не обгорели на солнце, и сидел теперь в подштанниках. Мэри пожертвовала носовой платок, заявив, что без остального ей не обойтись. Рейчел, воспользовавшись положением капитанской жены, вообще ничего жертвовать не стала. Но, как бы там ни было, на парус одежды хватило. Пестрый, убогий на вид, но от этого нисколько не потерявший своих свойств как ветрило.

– Так-то оно будет лучше, – удовлетворенно кивнул Алавир, когда шлюпка резво побежала к видневшимся на горизонте пикам гор пиратского пристанища.

– Интересно, чего это наш корабль так внезапно ко дну пошел? Крепкая посудина, и как будто бы ничего не предвещало. Ей еще плавать и плавать. – Стерк задал тот вопрос, который мучил и меня самого.

– Сдается мне, ты сам в этом и виноват. – Голос шкипера неожиданно посуровел. – Насверлил везде дырок! Возможно, именно они целостность конструкции и нарушили.

– Каких еще дырок?! – живо поинтересовался я.

– Да обычных, буром, – пожал плечами шкипер. – Клад все искал.

– Какой еще клад?! – Головешку известие о том, что, возможно, буквально у него под носом долгое время находился клад, заставило вскочить на ноги. – Почему я о нем ничего не знал?!

Один из попугаев на его плече презрительно щелкнул клювом:

– Жадный беден всегда.

Тед фыркнул в ответ не менее презрительно.

Судя по лицам остальных, Головешка в своем неведении был далеко не одинок.

– Мне один надежный человек о нем рассказал, – неохотно поделился Стерк. – Что, мол, на всех пакетботах существуют тайники, где перевозят груз особой ценности. Ну я и попытался его найти, – после чего торопливо добавил: – Нет, найди я клад, мы бы честно его на всех поделили!

– А дырки-то зачем сверлил? – спросил Блез.

– Ну не крушить же все подряд, – развел руками Стерк. – А небольшая дырочка – самое оно! Вынул бур, а оттуда монетки и посыпались. Или драгоценные камешки. – Глаза у него мечтательно закатились.

– Что же молчал? Скажи ты нам, и мы бы тебе помогли. – Гайат, которому все еще было стыдно за недавнюю панику, любым способом пытался загладить свое поведение.

– И дырок на корабле было бы столько, что он затонул бы еще в начале нашего плавания, – справедливо заметил шкипер.

Я посмотрел на Рейчел с Мэри: поняли ли они, что дырки не были выгрызены крысиными зубами, а просверлены человеком почти без мозгов?

Но нет, обе они занимались своими делами. Мэри – тем, что любовалась сережками в крохотное, спрятанное в ладони зеркальце, поочередно поворачивая то одно, то другое ухо. Рейчел неотрывно смотрела в воду. Возможно, переживала из-за потери всех своих нарядов.

– И рассказали тебе о тайниках с сокровищами за бутылкой рома в одной либасонской таверне, – сказал Блез.

– А ты откуда знаешь?! – удивился Стерк.

– Да так, догадываюсь, – только и ответил он. Блез хотел добавить что-то еще, но я вовремя толкнул его локтем в бок: сейчас не время, действуем, как договаривались.

– А теперь слушайте все, сейчас вы услышите нечто очень важное, – и, дождавшись пика внимания, я начал: – Итак, вот что я хотел бы вам сказать. Вернее, сознаться. А если быть совсем точным, объяснить недоразумение…

– И кто же вы тогда? – после продолжительного молчания, которое нарушалось только плеском волн да криком чаек, спросил Гайат.

– Тот, кем и был всю предыдущую жизнь, – пожал я плечами. – Счастливчик Леонард.

– А как же… – И Гайат, а затем и все остальные, кроме девушек, Блеза и Головешки, посмотрели на Алавира.

Ведь именно он заявил, что я действительно Черный Корсар. Пришло время пожать плечами уже Алавиру.

– Все верно, – глядя на меня укоризненно (мол, не самое время для признаний сейчас, когда нервы у всех и без того напряжены), сказал он. – Черный Корсар – другой человек. Но!.. – повысил Алавир голос. – Разве вас что-то не устраивало? Сожженный «Нетопырь», взятая на абордаж без малейшей царапины «Улыбка покойника». А как легко мы расправились с двумя брангарскими кораблями! От гибели их спасло только чудо! А последний случай с «Гливленской розой»?! Подошли, постояли рядом, получили вознаграждение и поплыли себе дальше! Да, вознаграждение было небольшим. Но ведь возьми мы его на абордаж, что бы от этого изменилось? Разве золота на его борту стало бы больше?! Прошу заметить, что все это было сделано на «Морском орле», у которого от настоящего корабля – только название! Да самому Черному Корсару не удалось бы и половины того, командуй он пакетботом. Теперь подумайте сами: какие дела мы смогли бы натворить, будь у нашего капитана корабль настоящий?! Еще вопросы есть?

– Так-то оно вроде все и так, – протянул Гайат. – Да вот только…

– Что «вот только»? – живо поинтересовался Алавир. – Говори!

– Лучше я скажу. – Казимир жестом руки заткнул уже открывшего рот Гайата. – Капитан! – с чувством сказал он. – Признаться, я даже счастлив, что вы не Черный Корсар. Все-таки у того руки – по локоть в крови. И в любом случае я на вашей стороне!

После чего демонстративно пересел ко мне поближе.

– Еще господин виконт утверждал, что наш капитан – Черный Корсар, – заметил кто-то. – Причем поклялся своей дворянской честью.

На дю Эскальзера было больно смотреть, настолько его поразило неожиданное известие.

– Да, вот еще что, – судя по всему, никто на меня кидаться не собирался. – Разве я хоть раз говорил или хотя бы намекал, что я действительно тот, кем на самом деле не являюсь? Хотя бы единожды?

– Нет, вы все время только отказывались, – немного подумав, сказал Райан. – С самого начала, когда мы пришли к вашему дому в Либасоне.

И снова воцарилось молчание, пока Стерк не сказал:

– Жаль, конечно. Всю жизнь мечтал ходить под флагом Черного Корсара. Не получилось. У меня единственный вопрос: а дальше-то что? Ну доберемся мы до Терессы, совсем немного осталось, и что потом?

– Дальше каждый из нас пойдет своим путем, – твердо заявил я. – Вы найдете себе настоящего пиратского капитана, который полностью ответит вашим чаяниям. Ну а у меня – своя дорога. – Я подумал при этом, что если Гаспара на Терессе не окажется, будет совсем грустно. – В конце концов, все мы выполнили часть нашего общего плана: добрались до острова.

Который приблизился настолько, что стал виден вход в гавань, а через него – множество стоявших на якорях кораблей.

– Мужайтесь, господин виконт, – сказал Алавир, настолько плохо тот выглядел. – В конце концов, даже в этом есть своя светлая сторона.

– Какая? – с трудом выдавил из себя Антуан.

Понять его было можно: если погибшие записи, в которые он вложил столько труда и вдохновения, можно восстановить по памяти, то теперь, как выяснилось, восстанавливать их смысла нет.

– По возвращении домой, когда вы объясните, что на самом деле Черный Корсар им не является, отец вас простит. Следовательно, за наследство вы сможете не беспокоиться. А он обязательно вас простит, ведь за все время нашего плавания не пострадал никто, а некоторые даже выжили благодаря нашей помощи.

– Что до сожженного «Нетопыря», какие мелочи! – не согласился с ним Гайат. – Виконт попросту выплатит его стоимость из карманных денег, а то и выделит средства на постройку нового.

– На тот момент виконта на борту «Морского орла» с нами не было, – возразил ему Блез.

– И что это меняет?

Глядя на Гайата, мне так и хотелось ударить его единственным веслом: Антуану и без того тяжело, мог бы и промолчать. Блез ответить ему не успел, потому что над головами неожиданно затрещало, затем оглушительно хлопнуло, после чего подхваченный порывом ветра наш разноцветный парус сначала взлетел в небо, а затем скрылся между волн.

– Вон он! – крикнул Головешка. – Давайте к нему, пока он не утонул!

Мы тщетно попытались приблизиться к парусу, загребая единственным веслом и ладонями: волны несли нас в противоположную сторону. Затем тробор встал на все свои ходули, и даже хватай у нас одежды соорудить еще один парус, толку с этого было бы ноль.

– Хорошо, что хоть несет нас в нужную сторону, – заметил Стерк.

– Могли бы и заметить, что у нас все всегда в нужную сторону: недаром же капитаном у нас Счастливчик Леонард. – Алавир продолжал гнуть свое. – Господин виконт, – обратился он к дю Эскальзеру, который как будто бы начал приходить в себя. По крайней мере, вид у него был уже не такой потерянный. – Как бы там ни было, у вас есть о чем рассказать.

– Вы считаете?

– Мало того, я абсолютно уверен! Мне немало пришлось бороздить моря на корабле Черного Корсара. Так вот, наша жизнь не была так насыщена событиями даже на четверть.

Влекомые течением, под мерный плеск волн мы и вошли в гавань Терессы. Пиратское поселение оказалось неожиданно большим. Целый город, в котором преобладали двух-, а то и трехэтажные дома, крытые разноцветной черепицей. И народу на улицах хватало с избытком, в том числе и дам. Был даже форт, выглядел он так, что сразу же отбивал желание входить в гавань, если ты сам, твои люди, а также твой корабль не принадлежат пиратскому братству.

– Я на том корабле плавал, – заявил вдруг Гайат, указывая на галеас «Цветочный Карл». – Капитаном на нем Дикий Джон, и он…

– А я – на том, том и том, – не давая ему рассказать, почему капитана прозвали Диким, небрежно заметил Стерк, поочередно указывая на три стоявших на якоре невдалеке друг от друга фрегата.

Как выяснилось, больше всех имел в своей биографии пиратских кораблей скромняга Райан. Куда меньше мы удивились, узнав, что на каждом из них он был впередсмотрящим.

– Самое тебе там место – в бочке на верхушке мачты, – проворчал под нос Алавир. – Опытному моряку одного взгляда достаточно, чтобы это определить.

– Ничего не понимаю! Вон стоят «Фунт лиха» и «Розовая каракатица». – Головешка напрягся, заметив то, на что я давно уже обратил внимание. – Так почему они вдруг стали другими? Те были двух-, а эти – трехмачтовые? – И тут до него дошло. – Получается, капитаны Ломаный Хью и Венуайбин захватили их по дороге сюда и оставили себе! Лео, теперь-то ты раскаиваешься, что разрешил им забрать всю добычу полностью, без твоей доли?! Как бы она нам сейчас понадобилась!

На него было жалко смотреть.

«Нет, не раскаиваюсь», – подумал я, но промолчал. А Тед все не мог успокоиться:

– Нет, ну как так-то, а? Можно сказать, из-под самого носа уплыло!

На этот раз попугаи, понимая эмоциональное состояние своего хозяина, во избежание, сочли нужным промолчать.

– Да ладно тебе! – глядя на перекошенное от жадности лицо Головешки и пытаясь его утешить, сказал Блез. – Могло ведь случиться и так, что их самих ко дну пустили бы.

– Ну не пустили же! А теперь посмотрите на них!

Посмотреть, да и послушать действительно было что. С обоих кораблей доносились звуки веселой музыки, пьяный рев матросов и не менее пьяный женский смех пополам с визгом.

– Давайте хоть в сторону отгребем. чтобы нас не заметили в таком состоянии, – предложил Головешка. – Нищих, голых, босых и без корабля. Засмеют же!

– Босых-то с чего? – удивился Казимир. – Обувь у нас у всех есть.

– Это я так, для метафоры, – ответил ему Тед. – Но в остальном-то я прав!

– Жаден ты, брат, чересчур! – укорил его Алавир. – Коль уже выбрал пиратское ремесло, привыкай к мысли, что однажды такое с тобой случится. Благо хоть живы остались.

Когда шлюпку проносило мимо, ни на «Каракатице», ни на «Фунте лиха» до нее не было дела никому.

Глава 22

– Не переживай ты так, – прижал я к себе печальную Рейчел. – Прав Алавир: главное – в живых остались.

– Я и не переживаю. Ты у меня из любой ситуации вывернешься, в первый раз, что ли? Недаром же ты Счастливчик! Все у нас будет хорошо. Главное, что ты мой перстень спас. Сейчас найдем Гаспара, заберем у него наши сокровища, а потом сразу же ему отомстим!

– А что же ты тогда такая грустная?

– Я не грустная, я от жары уставшая. И тесноты.

– Потерпи немного. Первым делом снимем самый лучший номер в какой-нибудь таверне, их здесь полно. Отдохнете с Мэри, а мы пока поисками Гаспара займемся.

Сердце у меня билось куда чаще, чем обычно. Мы прибыли на Терессу, и теперь осталось только отыскать Гаспара. Мысль о том, что он давно уже покинул остров, я упрямо гнал из головы. Наоборот, полностью был уверен, что он здесь.

Вполне вероятно, он находится во-о-он в той таверне с отличным видом на гавань. Возможно, в другой, чья вывеска похожа на настоящую картину с множеством персонажей, которые чинно уселись за обильно заставленными, накрытыми белоснежными скатертями столами и смакуют темно-рубиновое вино, манерно отставив мизинец. Время сиесты, и что еще делать, как не сидеть в тени и не пить лучшее из вин, которые здесь имеются? Или Гаспар находится в саду своего собственного дома, который он успел приобрести: с его деньжищами можно позволить все что угодно. Вернее, с нашими деньжищами, поскольку ему принадлежит только шестая часть сокровищ. И мне бы только до него добраться!

– Только ты его сразу не убивай! – всполошилась Рейчел. – Он же тогда и рассказать ничего не успеет!

– А потом?

– И потом не надо. Можно ведь сделать так, чтобы и отомстить в полной мере, и в живых оставить?

– Не знаю, – честно признался я. – Наверное, можно. Но предупреждаю сразу: вряд ли мне удастся себя удержать, чтобы не убить.

– И нечего себя сдерживать! – заявил Головешка. – Он полностью свою смерть заслужил! Вот ты, Блез, что об этом думаешь?

– А что тут думать? Гаспар – предатель, а с теми один разговор.

– Вот и я так считаю. Только ты, Лео, действительно, держи себя в руках, покуда он сокровища нам не отдаст. Вдруг Гаспар их в таком месте спрятал, что без него нам их в жизни не найти!

Вот это я мог пообещать твердо, но отделался лишь утвердительным кивком: нашу шлюпку наконец-то прибило к берегу, и пора было из нее выбираться. В воду выпрыгнули сразу насколько матросов, ухватились за борт, зашуршал под днищем песок, и мы сошли с нее под любопытные взгляды зевак. Жалкое мы представляли собой зрелище. Практически без одежды, с обгоревшими плечами и лицами. Но при оружии, что говорило о многом. Если мужчина в минуты смертельной опасности, когда жизнь висит на волоске, его не бросает, значит, он не трус и может за себя постоять.

Подходя к выглядевшей самой респектабельной таверне с весьма говорящим для меня названием «Сбывшиеся надежды», я бросил взгляд на гавань. В нее как раз входил красавец-фрегат. Над ним гордо реял флаг, с такого расстояния весьма похожий на тот, что является флагом Черного Корсара.

«Хорошо, что я теперь не имею к нему никакого отношения», – подумал я.

Таверна встретила нас многоголосым шумом.

– Вот это да!.. – прошептал изумленный Блез.

Изумиться было чему. Великолепный интерьер огромной залы со сводчатыми потолками в позолоте, резная мебель, дорогая посуда, изысканные блюда, а главное – публика. Почтенного вида джентльмены, совсем не похожие на негодяев, по которым плачет веревка во многих странах. Женщины, а их было не меньше, чем мужчин, выглядели не продажными жрицами любви, а дамами благородного происхождения.

Хотя чего удивительного? Порядочных женщин по каким-то причинам с неудержимой силой тянет ко всяким мерзавцам. Взять хотя бы нас, меня и Рейчел. Нет, я не мерзавец, но воспитанием и происхождением, в отличие от Рейчел, похвастать никак не могу. Но мы же любим друг друга! Не самый удачный пример, но общее представление дать он может.

– Ба, да это же сам Черный Корсар! – раздался из глубины залы знакомый голос.

За чрезмерно заставленным кушаньями и напитками столом в окружении дам бок о бок сидели капитаны «Розовой каракатицы» и «Фунта лиха» Ломаный Хью и Венуайбин. Именно Венуайбину голос и принадлежал.

Поморщившись, я остановился: предстоял еще один неприятный разговор. Дождавшись, когда оба они ко мне приблизятся, жестом заставил их помолчать.

– Все как и договаривались: добыча полностью ваша, – видя облегчение на их лицах, я добавил: – А самое главное, я не Черный Корсар.

– Как же так?! – безмерно удивились оба.

Тогда я указал на шкипера Алавира.

– Вот этот человек вам все объяснит. – Он заварил всю эту кашу, так пусть он ее и расхлебывает. – Но если вас не устроят его объяснения, давайте прямиком ко мне: надеюсь, у меня получится растолковать куда доходчивей. – Я повернулся к ним спиной, взяв Рейчел под руку и говоря: – Пойдем, дорогая.

Таверна «Сбывшиеся надежды» представляла собой двухэтажное здание. Наверх шла широкая лестница, и я готов был поклясться всеми богами сразу, что верхний этаж, как и во всех других подобных заведениях, отведен под номера. Что касается уплаты за них… В поясе, который я помимо всего другого спас с тонущего «Морского орла», зашито не менее десятка золотых монет. И сколько бы номера ни стоили, этого будет достаточно, чтобы снять на пару дней лучший из них. Что потом? Все зависит от того, как скоро мы найдем Гаспара. А пока мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.

Номер, целые апартаменты, состоявшие из нескольких комнат, вполне нас устроил.

– Отдыхайте, девушки, – сказал я. – Сейчас я распоряжусь, чтобы вам принесли покушать.

– Лео, а ты куда?

– Мне необходимо спуститься.

Шум внизу все то время, что мы находились в номере, не стихал. Наоборот, он даже усилился. Тут и думать нечего: там обсуждают наше появление и то, что Черный Корсар оказался совсем не Черным Корсаром.

– Лео, я пойду вместе с тобой! – заявила Рейчел.

– Но…

– Никаких «но», Лео! В чем мы клялись с тобой, стоя перед алтарем?

– Ну, чтобы налево не ходить, – неуверенно сказал я.

Несмотря на то что стоять перед алтарем, в силу обстоятельств нам с Рейчел пришлось несколько раз, слова клятвы в моей голове практически не отложились.

– Это само собой разумеется! Но еще в нашей клятве были и такие слова, что мы должны быть вместе в горе и радости. Барри, охраняй Мэри!

То, что происходило сейчас внизу, не могло быть ни горем, ни радостью, но, глядя на непреклонный вид Рейчел, я лишь кивнул.

И мы пошли.

Зала снова встретила нас шумом. Но на этот раз он отличался от того, каким был, когда мы только вошли в таверну. Теперь в него не вплеталось звяканье ножей и тарелок, звон стеклянных, а кое у кого – и серебряных кубков. Шум стал другим. По большей части – восторженным.

Вот только ни я, ни тем более Рейчел не имели к этому ни малейшего отношения. В таверне появились новые гости, именно им весь восторг и предназначался. Их было несколько, и впереди остальных стоял высокий человек, одетый во все черное. Черным у него были плащ, шляпа, камзол, штаны и высокие, значительно выше колен, сапоги. Впрочем, как и глаза с волосами.

Выбивались из общей картины две вещи. Камзол этого господина перечеркивала наискось яркая даже в полутемной зале таверны перевязь, на которой висела вся изукрашенная драгоценными каменьями шпага.

Словом, выглядел он примерно так, как выглядел я сам, когда Рейчел заставила меня надеть то, что в ее представлении и должно быть надето на Черном Корсаре. Только Черный Корсар на этот раз был самым настоящим. И тогда я вспомнил о входящем в гавань фрегате и о развевающемся над ним флаге. Чтобы окончательно убедиться в своей догадке, посмотрел на Алавира. Судя по бледному виду шкипера, это действительно был именно он – гроза всех морей и океанов, легендарный пиратский капитан Черный Корсар.

Я почувствовал, как дрогнула рука Рейчел.

– Лео, это ведь он и есть?..

– Да, – кивнул я, лихорадочно соображая, как бы мне выкрутиться из ситуации без потери уважения самому к себе.

Ситуация действительно сложилась невероятно сложная. Любой на месте этого человека, впрочем, как и я сам, примерно наказал бы самозванца, покусившегося на самое святое – репутацию.

Что бы сделал я сам у себя на родине, в Андлавии, повстречайся с человеком, который выдает себя за Счастливчика Леонарда? Как минимум смешал бы его с грязью.

Безусловно, имелось у меня и много смягчающих обстоятельств. Сотни людей воочию наблюдали за тем, как я упрямо отказываюсь от этого имени. И недавнее мое заявление ведь тоже говорит в мою пользу? В конце концов, недоразумение можно уладить. Достаточно подобрать для правообладателя этого имени убедительные слова. Думаю, у меня получится. Но тут возникает проблема не меньшая. Все мои попытки оправдаться будут выглядеть жалким лепетом. И мне никогда уже не вернуть прежнего уважения к самому себе.

«И все же стоит попробовать, – размышлял я. – Вполне возможно, все обернется в шутку, над которой мы посмеемся вместе. Во всяком случае, попытка не пытка».

Недалеко от меня стояли Блез, Казимир и, что удивительно, виконт дю Эскальзер. Они смотрели на меня так, словно говорили: «Держись, Лео, мы на твоей стороне! И если все пойдет не так, мы тебя не бросим!» Это давало хоть небольшое, но облегчение.

Меж тем Черный Корсар посмотрел на пытающегося спрятаться за чужими спинами Алавира:

– С тобой мы потом поговорим, – и обратился ко мне, глядя донельзя насмешливо. – Так это ты, значит, Черный Корсар? Никогда бы не подумал, что за меня примут такое ничтожество. – Губы его скривились в презрительной улыбке. Затем он посмотрел на Рейчел. – Получается, эта потаскуха, пусть и весьма миловидная, – миссис Черный Корсар?

Люди из его окружения все как один заржали, а кто-то даже крикнул:

– Чем бы все ни закончилось, она твоя законная добыча!

Все-таки в хорошем воспитании есть и свои минусы. Рейчел, услышав в свой адрес из уст Черного Корсара такое, вздрогнула, губы ее задрожали, а глаза наполнились слезами. Вот только сам я лишним воспитанием не обременен, и потому в следующий миг случилось то, что и должно было случиться.

Удар ногой с разворота в прыжке всегда был у меня коронным. Но отточил я его именно на троборе, и потому вес Черного Корсара показался мне ничтожным. Легендарный пират, взмахнув полами плаща как гигантская птица, под звон стекла исчез за витражным окном. Справедливости ради должен отметить, что вес стоявшего рядом с ним поперек себя шире верзилы с лицом типичного головореза я тоже едва ощутил. Впрочем, как и вес другого, который стоял по левую руку пирата. Правда, с окнами им не повезло. По очереди взлетев, оба они ударились в простенки, после чего сползли на пол.

– Кто следующий?! – бешено проорал я, вертясь на месте и готовясь нанести разящий удар кому бы то ни было. Я даже приглашающе щелкнул пальцами.

Тробор, как истукан застывший в самом углу залы, принял этот жест как приглашение ко мне присоединиться. Он и присоединился, сметая на своем пути столы и всех, кто не успел увернуться.

Еще пара-тройка ударов – и желающих больше не находилось. Тробор настойчиво лез обниматься, и мне не оставалось ничего другого, как выпрыгнуть в окно самому. Благо что в раме практически не осталось стекол. Справедливости ради должен сказать, что выпрыгивать в окно мне пришлось бы в любом случае, ведь это кратчайший путь к Черному Корсару. Плохим я был бы мужем, если бы не закинул его назад и не заставил извиниться перед своей супругой.

– Вот это да! – Невесть где все это время пропадавший Головешка обвел взглядом почти полностью развороченную залу. – Что здесь произошло?

– Черный Корсар приходил, – пояснил Блез. – Ты присаживайся, присаживайся. – И он указал на свободный стул у единственного оставшегося целым стола, за которым сидели Рейчел, Блез, виконт Антуан, Казимир, Мэри и я.

– И что, они с Лео начали выяснять, кто из них чернее? – заржал Головешка. – В том, что победит Лео, я даже не сомневался.

– Нет. Этот недоумок оскорбил Рейчел, после этого все и началось.

Вот чего нет у Блеза, так это чувства такта, поскольку Рейчел сразу же покрылась румянцем.

– А потолок что, тоже Лео? Как же он туда забрался? – поразился Тед.

Высокий сводчатый потолок действительно выглядел ужасно. С обвалившейся лепниной, весь исчерканный глубокими бороздами, а местами видны были стропила.

– Ему тробор помогал. Разрушения в основном его работа: он как с ума сошел. Лео больше людей бил.

– Ногами?

Блез кивнул.

– Это он умеет. И чем все закончилось? Не сомневаюсь, что Черный Корсар извинения Рейчел принес, и все же?

– Принес. – Блез кивнул снова. – Когда Рейчел в чувство его привела. Долго ей пришлось с ним провозиться: хиленький он какой-то, хотя с виду и не скажешь.

– А дальше?

– Дальше? Дальше я взял с него контрибуцию, хотя Лео был против.

Головешка, едва речь пошла о деньгах, сразу посерьезнел.

– Много? – с надеждой спросил он.

– Черный Корсар все плакался, что в последнее время – одни издержки и никакой прибыли, но я сумел настоять. Проблема в другом. Сумма как будто бы и приличная, но векселем. Так вот, на Терессе его не обналичить ни при каких условиях. А пока мы доберемся туда, где сможем это сделать, он успеет десять раз его аннулировать.

Блез выглядел полностью обескураженным. Еще бы – благородный пират и вдруг – такая подлость!

– Жаль, что меня рядом не было, – вздохнул Тед. – Я бы на такие уловки не попался. Нет, это надо же такое придумать: оскорбить Рейчел! Как живой-то остался?!

Подруга покраснела снова и попыталась перевести разговор на другую тему:

– Ничего. Как отыщем Гаспара, так сразу дела и поправим.

– А чего его искать? Пока вы тут дурью маялись, нашел я его.

Головешка говорил так спокойно, как будто нашел не Гаспара, а гостиницу, где за номера берут чисто символическую плату.

– Так что же мы сидим?! – И мы, за исключением виконта дю Эскальзера, Мэри и Казимира, дружно вскочили на ноги. – Веди нас скорей!

– Пойдемте. Только…

– Что «только»?

– Не буду ничего говорить: сами все увидите.

– Как же он жалок! – глядя на Гаспара, сказала Рейчел.

– Я бы даже сказал – омерзительно жалок! – кивнул Блез.

– Убить-то его в любом случае надо! Так сказать, другим в назидание. – Головешка смотрел на Гаспара не менее презрительно, чем другие, но заявление сделал с убежденностью.

– Надо, – печально вздохнул Блез. – И в назидание, и потому что он полностью свою смерть заслужил. Только кто это сделает? У меня рука не поднимется. – На всякий случай Блез спрятал ладони за спину, после чего одну руку все же поднял – чтобы почесать затылок под шляпой. – Лео, может быть, ты?

– Нет, – помотал головой я. – Не смогу. К тому же его судьба уже наказала.

Один из попугаев на плече Головешки встрепенулся.

– Смерть – это не самое худшее, что может произойти с человеком, – заявил он.

И мы, не сговариваясь, дружно кивнули: сказано вернее некуда!

Второй попугай ответил ему без задержки:

– Любимцы богов умирают молодыми.

– Да уж, точно, что любимец богов! – ухмыльнулся Головешка. – Никому не пожелаешь стать таким любимцем.

Когда Теодор привел нас к Гаспару, поначалу мы того даже не признали. Да и как можно признать в плешивом, покрытом коростой с головы до ног попрошайке в лохмотьях того, прежнего Гаспара? Прежний был строен, плечист, кудряв, бородат и с блеском в глазах. Этот же походил на живого мертвеца, ненадолго вылезшего из могилы.

– Гаспар, неужели это ты? – не веря своим глазам, спросил у него Блез.

– Да, это я, – отвечал тот едва слышным голосом.

– Где наши сокровища?!

– Я уже Теодору все рассказал.

– Ты мне расскажи! Всем нам! Мы все хотим услышать!

– Нет у меня больше никаких сокровищ. – И он понуро опустил голову.

– И куда они делись? Растранжирил, что ли? И как умудрился? Там же столько было, что на несколько жизней хватит!

– Не растранжирил.

– Твой корабль утонул? – предположила Рейчел, которая единственная из нас смотрела на Гаспара с сочувствием.

– Нет.

– Так что же с ними произошло?!

– Эгард у меня все забрал.

– Эгард?! – настала пора мне удивиться не меньше, чем при виде Гаспара. – Ты же считал его лучшим другом!

– Считал, – совсем уж понурился Гаспар.

Именно Эгард был капитаном пиратского галеаса. И именно с ним вступил в сговор Гаспар, после чего нас высадили посреди моря в шлюпке.

– А где он сам? – поинтересовался я. Возможно, не все еще потеряно, и достаточно разыскать самого Эгарда.

– Не знаю. На Терессу я попал вместе с ним на борту галеаса. Ну а дальше…

– Что дальше?

– Дальше он бросил меня здесь без единого медяка. Его люди попросту вышвырнули меня с корабля, когда тот отходил от причала. Потом я заболел какой-то болезнью. Вот и вся моя история.

– И все же нельзя его оставлять безнаказанным, пусть даже судьба его так покарала. – Головешка был неумолим. – Чтобы другим было неповадно. Я тут что предлагаю…

– Что? – без особого интереса поинтересовался Блез.

– Если сами не можем, нужно кого-нибудь нанять. Сложимся ради такого дела, глядишь, и наскребем. А еще как вариант – дать ему яду, но чтобы он сам его выпил. Или издалека из арбалета. Издалека куда проще. Или Барри на него натравить. Еще тробора можно попробовать. Ну, так что выберем?

Ответом ему было молчание. И тут неожиданно взмолился сам Гаспар:

– Да выберите вы уже хоть что-нибудь, я на любой вариант согласен!

Тогда-то Рейчел вперед и вышла. Она склонилась над Гаспаром, чтобы надеть ему на палец перстень.

– Не знаю, сможет ли излечить тебя такая комбинация камней, но облегчит твои страдания – точно, – сказала она.

Рейчел отдала этому негодяю перстень, которым дорожила больше всего на свете. Но я не мог ее укорить, потому что понимал – так надо. Мало того, рука, помимо моей воли, сама полезла в карман, где лежали две последние золотые монеты.

– Держи, выздоравливай, – бросил я их ему на колени.

– Лео, ты чего?! – возмутился Головешка, но к Гаспару уже подошел Блез, у которого такая монета оказалась единственной.

– Да вы совсем с ума посходили! Последнее же отдаете! – Тед едва не кричал.

– Отдаем, – кивнул Блез.

– Но зачем?!

– Сложный вопрос. Не знаю даже, что и ответить. Наверное, затем, чтобы не стать на него похожим. Не с виду, но ты понимаешь, о чем я.

– Ну вы даете!

– Тебя же никто не заставляет, зачем кричать? – все так же спокойно ответил ему Блез.

– А я, значит, хочу быть на него похожим?!

– Откуда мне знать? Это ты сам должен себе ответить.

Головешка задумался.

– Нет, пожалуй что не хочу. На вот, Гаспар, и не подумай, что мне золота жалко. Просто у меня его нет.

– Странная у нас какая-то месть получилась, – сказал Блез.

– Странная. – Я кивнул.

Мы сидели в роскошном номере, за который было оплачено на два дня вперед, и на это время о крыше над головой можно не беспокоиться. Но что дальше? Продавать драгоценности Рейчел? Об этом не хотелось даже думать. Что может быть для мужчины позорнее?

– Перстень жалко, – всхлипнула Рейчел.

– Жалко, – согласился с ней я. Но у меня даже в мыслях не было ее попрекнуть.

– Принести его обратно? – вскочил на ноги Казимир, который успел выслушать историю нашей встречи с Гаспаром от Головешки. – Вместе с рукой?

– Не надо, – отказался я, прижимая к себе жену. – Рейчел, ты не расстраивайся так: я обязательно найду тебе новый! Веришь мне?

– Верю! – ответила она сквозь слезы. – Ты всегда выполняешь свои обещания.

Рейчел была неправа. Не всегда мне удается их выполнить. Взять последний пример с Гаспаром. Сколько раз я клялся оставить его без головы, едва только увижу? И не сосчитать. Ну увидел – и что? Но перстень найду обязательно!

– Так что будем делать дальше, Лео?

– Не знаю, – честно ответил я.

Попытаться найти Эгарда? Проблема в том, что вездесущий Головешка успел навести о нем кое-какие справки. Так вот, сведущие люди утверждают, что тот решил осесть где-то на берегу. Знать бы еще, в какой именно стране!

Заняться своим старым ремеслом охотников за сокровищами? Тересса в этом смысле – место на редкость бесперспективное, а с острова еще необходимо выбраться. Та еще проблема, если учитывать, что здесь – только пиратские корабли. Словом, есть над чем подумать на свежую голову. А пока не мешало бы выспаться после суматошного дня.

И я уже открыл было рот, чтобы предложить для начала отдохнуть, когда в дверь постучали. Причем так настойчиво, что мы переглянулись. Кто бы это мог быть?

– Черный Корсар? – предположил Головешка.

– Вряд ли, – ухмыльнулся Блез, после чего признался: – Я ведь успел еще раз с ним поговорить, перед тем как он спешно отбыл.

– И что ты ему сказал? – поинтересовалась Рейчел, которая уже не так сильно краснела при каждом упоминании этого имени.

– Сказал, что Счастливчик Леонард – человек на редкость отходчивый. Правда, у него привычка за нанесенные ему оскорбления мстить три раза подряд. Но потом – да, отходит полностью. Думаю, что Черный Корсар уже далеко.

Нет у меня такой привычки и никогда не было. Хотя в словах Блеза определенно что-то есть. Особенно в применении к этому грозе всех морей и океанов.

– Возможно, стучит хозяин этого заведения? – предположила Рейчел.

– Тоже вряд ли, – теперь засомневался Головешка. – С ним разговаривал я.

– И что сказал он?

– Вполне адекватный человек! – пожал плечами Теодор. – Сказал, что таверной он владеет лет тридцать, но ни разу прибытие на Терессу никто не отмечал так шумно.

– И больше ничего не добавил? – удивился Казимир. – Все-таки прибытие действительно получилось слишком шумным.

– Добавил, – охотно кивнул Головешка. – Оказывается, у него с Черным Корсаром да-а-авние счеты! Причем такие, что удовольствие, которое он получил, глядя, как поступил с ним Лео, стоит тех денег, которые ему придется потратить на ремонт таверны.

– Так кто же это может быть? – Виконт Антуан дю Эскальзер, после того как имел счастье лицезреть настоящего Черного Корсара, полностью в нем разочаровался и даже грозился вызвать его на дуэль, если когда-нибудь им предстоит встретиться. «За оскорбление дамы! – сказал он. Затем, немного подумав, добавил: – Ну и за вексель, разумеется, тоже».

– Казимир, открой! – Кто бы там ни был, он настойчив, поскольку стучит уже в третий раз.

На пороге стоял Алавир.

– Капитан, – начал он, и тон его был на редкость официальным. – Вольное братство послало меня к вам с предложением, хотя можно назвать его и просьбой. Или даже умолянием. Умолеванием. Умалением, – запутался шкипер. – Виконт, как будет правильно? Нет-нет, Леонард, – замахал он руками, – вы сначала выслушайте!..

Иркутск, 2017

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg