«Клуб «Темные времена»»

Клуб «Темные времена» (fb2) - Клуб «Темные времена» [litres] (пер. Анна Алексеевна Тихонова) (Леди Хелен - 1) 1968K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Элисон Гудман

Элисон Гудман Клуб «Темные времена»

DARK DAYS CLUB: © Alison Goodman, 2016

Jacket/ Cover Illustration © 2016 Larry Rostant Reproduced by permission of Walker Books Ltd, London SE11 5HJ

© Тихонова А. А., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

* * *

Посвящается моей матери, Шармэйн Гудман, благодаря которой я впервые узнала о книгах Джорджетт Хейер – именно они пробудили во мне страсть к эпохе Регентства в Англии.

В 1810 году король Великобритании Георг Третий полностью погрузился в меланхоличное безумие, и оно уже не оставляло его до конца дней.

В 1811-м его сын, принц Уэльский – а ему на тот момент исполнилось сорок девять лет, – был провозглашен регентом отца. Ему, взбалмошному и легкомысленному, вручили раздираемую войной и страдающую от глубокого спада страну. Принц-регент, или, как его чаще называли, Принни, немедленно устроил роскошный бал, на который пригласил более двух тысяч представителей высшего сословия. Это задало тон всей эпохе Регентства: девять лет ошеломляющей расточительности, бесконечных скандалов, постоянной угрозы бунта и революции.

Спустя год после того, как Принни стал регентом, в 1812-м, Великобритания оказалась на грани войны с Америкой. Десятый год шла чуть ли не бесконечная война с Францией и ее императором, Наполеоном Бонапартом. В то же время ни одна из стран не знала о том, что в мире велась другая, более древняя война, тайная битва, начавшаяся много веков назад: сражение с бесчисленной демонической ордой, которая скрывалась в городах, городках и деревнях по всему миру, в то же время находясь у всех на виду. Лишь горстка храбрецов стояла на пути у этой вероломной и хищной силы, угрозы всему человечеству.

Лондон, конец апреля 1812 года. Месяц тяжелых народных волнений, жестоких битв в континентальной Европе и бурлящей агрессии со стороны молодой американской нации. Месяц, в котором королева Шарлотта после двухлетнего перерыва снова начала устраивать вечера в гостиной Сент-Джеймсского дворца, где юных леди представляли ко двору. Это была битва иного рода.

Глава первая

Среда, 29 апреля 1812

В тишине согретой солнцем библиотеки своего дядюшки леди Хелен Рэксолл, придерживая низ муслиновой ночной сорочки, глубоко присела, исполняя подходящий для встречи с королевской особой реверанс: спина ровная, голова слегка наклонена, левое колено опущено так низко, что едва касается пола. На лице, как положено, застыла дежурная придворная улыбка.

– Вы правы, Ваше Величество, – обратилась она к обитому синей парчой дивану, которому была отведена роль королевы Шарлотты. – Я дочь леди Кэтрин, графини Хейденской.

Хелен покосилась на свое отражение в стеклянном книжном шкафу, стоявшем у стены. Только в нем девушка могла увидеть себя в полный рост. Остальные стекла и зеркала особняка не отражали всю ее высокую фигуру. Поклон удался – неудивительно, после стольких недель практики, – а вот обращение звучало слишком грубо. Хелен представилась еще раз:

– Да, Ваше Величество, я и правда дочь леди Кэтрин.

Нет, чересчур самодовольно. Девушка поднялась и опустила полы сорочки, разогнув длинные онемевшие пальцы. Тетушка посоветовала ей подобрать такую фразу, чтобы подтвердить ею родство с леди Кэтрин, при этом сохранив почетную дистанцию. Невероятно противоречивый смысл полагалось вложить в горстку слов. Хелен сделала несколько шагов назад, не отрывая глаз от синей парчи заместителя королевы. По бокам от Ее Величества сидели принцессы Мэри и Августа – два кресла, также обитые парчой и прекрасно сочетающиеся с диваном. Хелен окинула взглядом импровизированную королевскую семью, заранее предчувствуя катастрофический исход. Завтра ей предстоит исполнить реверанс перед настоящими леди, а там ошибки и заминки будут непростительны. Необходимо заготовить ответ про свою мать – на случай, если королева Шарлотта упомянет о знаменитой графине Хейденской, что маловероятно.

Прошло десять лет с тех пор, как родители Хелен утонули в море. Без сомнений, у королевы с ее безумным мужем и расточительным сыном, который того и гляди развалит страну, достаточно забот, и ей не до воспоминаний о леди Кэтрин. Хелен сложила ладони у груди. Она сама почти не помнила мать. В доме дядюшки и тетушки ее имя произносилось с осуждением, а брат редко о ней упоминал. Однако этим утром, за завтраком, тетушка Леонора неожиданно попросила Хелен отрепетировать изящный ответ на вопрос о матери, который может задать Ее Величество. Вполне возможно, что коронованные особы не забыли достойную женщину, чье имя окутано слухами. Особенно тесно кольцо слухов сжималось вокруг одного слова: измена.

Что ж, еще одна попытка. Хелен приподняла полы ночной сорочки и скользнула в низкий поклон:

– Да, Ваше Величество. Моя мать – леди Кэтрин.

Так лучше. Чем меньше слов, тем меньше шансов на ошибку.

Хелен приподняла подбородок для королевского поцелуя в лоб, вышла из реверанса, подняла воображаемый шлейф и отошла от дивана – самая сложная часть всего представления ко двору. Великий Луд[1], лишь бы не споткнуться и правильно исполнить реверанс! Завтра пройдет первый официальный прием в гостиной королевы с тех пор, как два года назад король вновь впал в безумие. Взволнованные матери спешили добиться внесения своих дочерей в список приглашенных, но отчаяннее всех старалась тетушка Леонора – она сама потеряла дочь, своего единственного ребенка, при родах. Хелен незамедлительно получила приглашение от лорда-камергера. Но вдруг она оступится при королеве и все испортит? Девушка представила, как лежит, растянувшись, на блестящем дворцовом полу, а пышное старомодное панье[2] возвышается над ней, как раздувшийся парус фрегата.

Хелен села на диван, откинувшись на твердые подушки. Нет смысла в том, чтобы представлять себе возможные неудачи; она подготовилась к завтрашнему дню настолько хорошо, насколько это возможно. Учитель танцев буквально вдолбил в девушку каждый элемент из серии бесчисленных движений, которые полагается исполнить во время церемонии. Он также пригласил свою грациозную жену, чтобы та продемонстрировала Хелен, как незаметно подсунуть под юбку бурдалю – подкладное судно, по форме, как ни странно, напоминающее венерин башмачок, – если ей потребуется справить нужду во время долгого ожидания. И это действительно сложный маневр, особенно если вы стоите за ширмой в углу дворцового зала. Неуемное чувство юмора нарисовало в воображении девушки картину, которая вызвала у нее широкую улыбку. А вдруг одна из леди уронит судно? Хелен представила себе звук бьющегося фарфора и вонь теплой мочи, разливающейся по полу.

Нет, это вовсе не забавно. И ей, к примеру, не стоит испытывать судьбу. Завтра утром она не выпьет ни глоточка. По крайней мере, после привычной чашки горячего шоколада.

Придя к сему разумному решению, Хелен переключила внимание на стопку дамских журналов, которые тетушка оставила на позолоченном столике. Они ненавязчиво напоминали о том, что пора бы уже выбрать себе наряд для верховой езды. Девушка взяла свежий номер «La Belle Assemblée»[3] и устроилась на диване, подобрав под себя ноги и уложив подол сорочки на мягкие подошвы туфель из шевро. Хорошо, что тетушка не видит, как бесстыже она уселась, – ее непременно хватил бы удар. Но Хелен не сиделось на месте. Девушку охватило живое волнение, и ей хотелось сложиться, как новенький тугой зонтик.

Это всего лишь страх перед завтрашним днем. Ничего особенного.

Хелен пронзила взглядом журнал, будто он мог заставить девушку забыть о том, что волнение в ней зародилось задолго до того, как стало известно о приеме в гостиной. Оно появилось около полугода назад, вскоре после восемнадцатого дня рождения. Неведомая сила вывела любопытство Хелен за рамки приличия. Она стала наведываться в кабинет дядюшки по ночам, просматривать его личные бумаги, взбираться, затаив дыхание, на тихий чердак, заставленный стульями, и страстно кружиться в танце в безлюдной бильярдной комнате. И все это она делала только для развлечения, чтобы избавиться от неподобающей леди излишней энергии.

Другое объяснение волнению Хелен лежало стофунтовым грузом в ее подсознании: в жилах девушки текла кровь матери. Дядюшка с тетушкой никогда не говорили об этом вслух, но, когда они брали девочку к себе, на их лицах отражались опасения: что, если она унаследует необузданность матери? Еще в восемь лет Хелен твердо уяснила, что ей следует опасаться своего же нрава. В конце концов, именно по вине неуемного любопытства и излишней пылкости матери родители погибли, оставив своих детей сиротами. Хелен надеялась, что ей удастся избежать проклятия беспокойной жизни. Она прочла философский труд мистера Локка и сочла его радикальную теорию о том, что человек сам строит свою личность из полученного опыта и принятых решений, более убедительной, нежели чем идею предопределенного характера. Девушка листала страницы «La Belle Assemblée», изо всех сил убеждая себя в том, что сильное волнение не роднит ее с матерью, а является естественной реакцией на предстоящую встречу с королевой.

Она увлеченно пробежала глазами великолепную статью о мифологии, уверенно перевернула страницу и загляделась на изображение чересчур вытянутой фигуры леди в ярко-зеленом платье для верховой езды. Хелен цокнула языком. Очевидно, весенняя мода 1812 года намеревалась переплюнуть саму армию по части стиля. Черные ткани и расшитые галунами застежки вызывали всеобщее восхищение.

– Барнетт, где моя племянница? – Вопрос тетушки Леоноры донесся из коридора до библиотеки.

Хелен резко выпрямилась. Судя по золоченым часам на камине, прошло всего двадцать минут с тех пор, как тетушка отправилась любоваться новейшими карикатурами в модном журнале «Ackermann’s Repository»[4]. Обычно это занимало у нее два часа; должно быть, произошло нечто важное. Тихий голос дворецкого посоветовал хозяйке дома заглянуть в библиотеку. С каждым шагом слова тетушки звучали все громче – казалось, что она уже вошла в комнату. Хелен опустила ноги на пол и тремя быстрыми движениями разгладила предательские складки на муслиновой сорочке с завышенной талией. Девушка положила журнал на колени и на всякий случай еще раз затянула лиф.

Приоткрылась двустворчатая дверь. Барнетт на мгновение застыл в проеме – вежливая, хорошо продуманная пауза, во время которой человек, находящийся в комнате, может привести себя в порядок. К счастью, в этот раз Хелен успела подготовиться. Дворецкий тепло посмотрел на девушку и, получив немое одобрение, распахнул дверь и отступил в сторону. Тетушка Леонора, все еще в алой ротонде[5], вошла в библиотеку, не прерывая своей речи, и сняла с руки синюю перчатку. Ее личная горничная, Мэрфитт, не отставала от леди ни на шаг.

– Тебе будет сложно это признать, дорогая, однако я не сомневаюсь, что все правда. Я бы отмахнулась от слов мистера Шорэма, но позже мы встретились с леди Бэк, а ты знаешь, что я безоговорочно доверяю ее… – Тетушка умолкла, подбирая подходящее хвалебное слово.

– Ее шпионам? – предположила Хелен и благодарно взглянула на Барнетта.

Дворецкий с глубоким поклоном удалился из комнаты и закрыл за собой двери.

Тетушка Леонора натянуто улыбнулась:

– Ты прекрасно знаешь, что ни о чем подобном я не думала. Ее рассудительности. – Она вытянула перед собой перчатку.

Мэрфитт поспешно забрала ее у леди и накинула на запястье.

– Что вам рассказала леди Бэк? – поинтересовалась Хелен, сгорая от любопытства.

На мгновение оживленная улыбка тетушки превратилась в странную, натянутую гримасу. Она молниеносно проскользнула на подвижном лице Леоноры, и Хелен чуть было не проглядела ее. Девушка присмотрелась к тетушке: гримаса бесследно исчезла, оставив после себя слегка опущенные уголки рта и морщинки у глаз. Поспешно скрытое неприятное осознание – Хелен не сомневалась в том, что ее догадка верна. У девушки была отличительная особенность – она умела распознавать выражения лиц, стоило ей как следует на них сосредоточиться. Это поражало и в некоторой степени возмущало объекты ее исследования. По крайней мере, тетушке с дядюшкой стало не по себе от ее талантов, и они запретили Хелен озвучивать свои наблюдения, особенно дома. Леди полагается раскрашивать ширмы, читать баллады, задыхаясь от рыданий, и играть на фортепиано, а не срывать маски в приличном обществе.

– Сегодня на улице очень холодно, – заметила тетушка. – Надеюсь, нас не ждет такая же весна, что и в прошлом году.

Внезапная смена темы застала Хелен врасплох, и на секунду она умолкла. Тетушка явно что-то скрывала.

Девушка предприняла вторую попытку:

– О чем же вы говорили с леди Бэк, что вернулись так рано?

Тетушка принялась стягивать другую перчатку и обратила внимание на журнал «La Belle Assemblée», все еще лежавший у племянницы на коленях:

– Ты выбрала костюм для верховой езды по вкусу? Чтобы его успели сшить к началу сезона, необходимо уже на этой неделе обсудить фасон с мистером Дюреем.

Хелен обратила внимание на поджатый рот Леоноры – он означал прямой отказ – и удержалась от третьей попытки. Она решила дождаться, пока Мэрфитт покинет комнату.

– Мне ничего не понравилось, – ответила девушка. – Наряды в этом сезоне уж больно вычурные. – Она сморщилась и только потом вспомнила о своем обещании больше никогда так не делать.

Хелен всегда знала, что нос – не самая красивая ее черта. Слишком длинный, слишком узкий. Позже пришло болезненное осознание того, что все в ней длиннее и у же, чем следует. Мало того что Хелен обладала ростом выше среднего, она еще и была худа, как пугало, – так говорил ее старший брат, Эндрю. Хоть подруги и убеждали девушку в том, что она божественно стройна, зеркало у нее было, и Хелен понимала, что она – Длинная Мег[6] по сравнению с другими, да и сморщенный нос не добавляет ей очарования.

Тетушка Леонора сняла вторую перчатку:

– Дай тебе волю, и ты нарядишься, как квакер[7].

Хелен показала ей разворот с возмутившей ее иллюстрацией:

– Сами посмотрите, на одном лифе уже двадцать пять расшитых галунами застежек! Я не хочу спугнуть лошадь своим платьем. Разве я многого прошу?

Тетушка издала громкий, присущий только ей смешок, за который друзья прозвали ее леди Смех, а враги – леди Иа, считая, что он напоминает крик осла.

– В другом сезоне, моя дорогая. В этом один военный вздор.

– Бонапарт за многое должен перед нами ответить. Сначала Европа, теперь наша мода. – Хелен закрыла журнал и положила его обратно к себе на колени.

– Тебе и правда достался угрюмый юмор матери. – Тетушка Леонора приподняла подбородок, чтобы Мэрфитт расстегнула пуговицы на ротонде. – Царствие ей небесное.

Хелен опустила взгляд, изображая повышенный интерес к обложке журнала. Она считала, что на редкие замечания о матери лучше не отвечать, особенно если они касаются их общих черт. Девушка знала, что это не комплименты.

– Обещай, что в «Олмаке»[8] ты воздержишься от столь недостойных острот.

– Никаких острот, – покорно согласилась Хелен, но все-таки не удержалась и добавила: – Может, мне следует молчать до самой свадьбы?

Тетушка мягко хмыкнула:

– Это бы точно пошло на пользу моим нервам. – Она вытянула вперед руки, и горничная ловко высвободила ее из алой накидки. – Нет, моя дорогая, пожалуйста, не молчи. Это ничем не лучше дурного разговора. Обещай, что заготовишь вежливую речь для своих партнеров по танцу. И постарайся не углубляться в политику в своих колкостях. Девушке твоего возраста не полагается быть настолько осведомленной. – Тетушка опустилась на диван рядом с Хелен.

– Это все, миледи? – спросила Мэрфитт.

– Да, благодарю.

Мэрфитт сделала реверанс и закрыла за собой двери, удалившись из комнаты. Лицо тетушки Леоноры тут же обвисло, и она сразу же сделалась усталой морщинистой дамой пятидесяти четырех лет. Она пригладила и расправила складки на синем уличном костюме. От потревоженного тонкого крепа[9] повеяло ароматом розовых духов. Хелен догадалась, что тетушка тянет время, прихорашиваясь, и снова принялась изучать ее лицо: смесь грусти и отчаяния.

Грусть исчезла, на смену ей пришло раздражение.

– Воздержись от пристальных взглядов, Хелен.

Девушка вытянула из переплета «La Belle Assemblée» торчащую нитку:

– Что вас беспокоит, тетушка? Вы были так воодушевлены новостями, а затем ваш восторг пропал.

– Ты опять ко мне приглядывалась? Мы же просили тебя этого не делать.

– Простите. Я случайно это заметила.

Леонора вздохнула – отчасти со смирением, отчасти озабоченно:

– Полагаю, мне бы не удалось скрыть правду. Вскоре ты сама бы все узнала. Войдя сюда, я вспомнила о том, что ты близко знакома с Делией Крэнсдон. Боюсь, что новость связана именно с ней. Прошу тебя, не расстраивайся. Завтра у тебя очень важный день.

Хелен оставила нитку в покое. Рука застыла от плохого предчувствия. Они с Делией не были лучшими подругами – это звание принадлежало достойной Миллисенте Гардуэлл. Тем не менее они с Делией дружили весь тот год, что Хелен обучалась в элитном пансионе для девочек мисс Холкромб.

– Неужели она заболела?

– Хуже. – Уголки рта тетушки Леоноры опустились под весом сожаления. – Три дня назад она сбежала с молодым человеком по имени Трент. Венчания не было.

У Хелен перехватило дыхание. Если это правда, жизнь Делии навсегда разрушена.

– Нет. Невозможно.

Или возможно? Девушка оглянулась на прошедшие месяцы и вспомнила, что в глазах подруги действительно часто мелькало отчаяние. Делию представили свету в позапрошлом лондонском сезоне, но никто так и не предложил ей руку и сердце. Ей не хватало трех существенных достоинств: красоты, связей и богатства. Делии исполнилось двадцать лет, и ее шансы на брак практически испарились. Она даже призналась Хелен и Миллисенте, что ей грозит жизнь старой девы, а значит, все сопутствующие насмешки. Неужели это безрадостное будущее подтолкнуло ее к побегу с малознакомым мужчиной?

Хелен покачала головой:

– Не могу поверить, что Делия так поступила. Должно быть, леди Бэк ошиблась.

– Ее экономка услышала новость от кухарки Крэнсдонов, – принялась рассказывать тетушка Леонора. – Делию с неким мистером Трентом обнаружили не где-нибудь, а в таверне в Сассексе! Ты же понимаешь, что это значит? Шотландия совсем в другой стороне. Они не собирались переходить границу, чтобы пожениться. – Тетушка сцепила руки вместе, и ее костяшки покраснели от напряжения. – Так или иначе, завтра это будет предметом всеобщего обсуждения. Нет смысла скрывать от тебя правду. Твою дорогую подругу нашли всю в крови.

– В крови! – Хелен вскочила с дивана. Она не могла спокойно сидеть, выслушивая настолько кошмарные новости. – Ее ранили?

– Насколько я знаю, нет.

– Чья же это была кровь? Мистера Трента?

– Крепись, моя дорогая, – мягко произнесла тетушка. – Молодой человек совершил самоубийство у нее на глазах. Он застрелился из пистолета.

Суицид? Хелен закрыла глаза, пытаясь скрыть нараставший в сердце ужас. Тяжелейшее преступление, худший из грехов – и Делия стала его свидетельницей. Хелен непроизвольно нарисовала в воображении образ подруги: лицо заляпано кровью, рот открыт в нескончаемом крике.

– Это еще не все, – добавила Леонора, и жуткая картинка рассеялась. – Слуга из таверны клянется, что видел мистера Трента в окне: тот светился изнутри, словно ему под кожу вшили эти недавно изобретенные газовые лампы. Он полагает, что мистер Трент… – тетушка понизила голос, чтобы придать словам больший вес, – вампир.

– Вампиров не существует, тетушка, – отрезала Хелен.

Ее успокаивали нерушимые законы разумного подхода. Она не разделяла тетушкиного восхищения демонами, призраками и готическими романами. Тем не менее шокирующая сцена боли и страха все еще отдавалась ломотой в голове. Девушка подошла к окну и выглянула на шумную Халфмун-стрит, как будто лицезрение ряда особняков и торговца устрицами в фартуке, который занимается доставкой своего товара, чудесным образом могло избавить ее от скверных отголосков воображаемого крика. Бедняжка Делия! Как же ей сейчас должно быть тяжело.

– Она рассказывала тебе об этом молодом человеке? – спросила Леонора. – Насколько я поняла, у него не было ни знакомых, ни связей. Странная это история. Я бы даже сказала, невозможная. – Тетушка явно не хотела отказываться от своей паранормальной теории.

– Делия не говорила ни о каком Тренте, – призналась Хелен. – Уверена, она бы мне сказала, появись у нее кавалер. Мы виделись недели две назад, не раньше… – Девушка подсчитала, сколько дней прошло с последнего бала, который они обе посетили, до начала сезона. – Нет, больше месяца. – Она отвернулась от окна. – Казалось, Делия выглядела совсем отчаявшейся. Мне следовало чаще ее навещать, но я все время была занята этой глупой подготовкой!

Выпалив слово «глупой», Хелен прикусила губу. Зря она это сказала.

Тетушка Леонора глубоко вдохнула и строго ответила:

– Она не глупая. Завтрашний прием должен пройти идеально во всех отношениях. Во всех. Подойди сюда и присядь. Меня мучают кошмары, ведь ты можешь совершить подобную ошибку перед королевой.

Каждое движение в присутствии королевы строго отслеживалось камергерами, и страх тетушки Леоноры был безоснователен, но Хелен все же вернулась к дивану и опустилась на самый его краешек. Вдруг ей повезет и тетушка воздержится от очередной лекции о важности представления юной леди ко двору, если Хелен будет сидеть совершенно неподвижно?

– Подготовка – ключ к изяществу, – продолжила Леонора. – Даже если девушка не может похвастаться красотой, окружающие будут восторгаться ее изяществом. Оно сохраняется дольше, чем красота…

Хелен сжала руки на коленях, подавляя желание вскочить с дивана и начать мерить шагами комнату. Несчастная Делия, наверное, места себе не находит.

– …представление ко двору – самый знаменательный день в жизни девушки, не считая ее свадьбы. Так она показывает обществу, что повзрослела и готова принять на себя женские обязанности. Хелен, ты меня слушаешь?

– Да, тетушка.

Разумеется, Хелен понимала, что это важно, но первоначальный восторг от выхода в мир за пределами ее привычной жизни давно был испорчен одним фактом: все это делается ради того, чтобы выйти замуж. Девушка была не против свадьбы, нет, совсем наоборот. Замужняя дама обретает свое хозяйство и получает больше свободы. Хелен покоробило стремление дядюшки выдать ее замуж до конца года. Как будто помолвка в первом же сезоне докажет, что его хорошие манеры возобладали над позором ее матери.

Вероятно, это необычно, но девушке хотелось потратить несколько сезонов на поиск молодого человека ее круга. В данный момент у нее имелся лишь один подходящий знакомый – близкий друг брата, герцог Сельбурнский. Человек он был представительный, но единственный мужчина тридцати лет никак не мог дать полное представление о всех возможных кавалерах. Ясно как божий день, что за месяц-другой праздников и балов нельзя узнать, каков твой ухажер на самом деле, даже обладая особым талантом читать по лицам. Тем не менее именно так и складывались пары. Миллисента также закрепила за собой место в списке приглашенных на завтрашний прием и не имела ничего против спешной помолвки, а вот бедняжка Делия прекрасно понимала позицию Хелен. Три года прошло с тех пор, как они завершили обучение у мисс Холкромб. Тогда именно Делия опускала подружек с небес на землю словами о том, что мужа ты выбираешь себе навсегда. И ни закон, ни семья вас не разведут.

Хелен выпрямилась, вспомнив об осторожной Делии. Отчего ее подруга забыла свои убеждения и с головой окунулась в эти порочащие ее отношения?

– Тетушка, это происшествие не сходится с моими представлениями о Делии, – наконец произнесла Хелен, возвращая разговор в прежнее русло. – Я ничего не понимаю.

– Никто не видит тайн чужой души, – объяснила Леонора. – Возможно, страстные чувства выбили ее из колеи.

– Делия – не та девушка, которую может свести с ума любовь, – возразила Хелен и взглянула на часы. Всего четверть третьего, еще не поздно ее навестить. – Я понимаю, что должна отдыхать, тетушка, но не позволите ли вы мне связаться с Крэнсдонами? Прошу вас. Делия наверняка подавлена.

– Мне очень жаль твою подругу, Хелен, но тебе больше нельзя с ней общаться, и ты это знаешь.

Девушка расправила плечи, демонстрируя протест:

– Я ее не брошу.

– Ты чудесная девочка, милая, но ее семья уже уехала в свое имение. Сегодня мы не сможем добиться визита к ним. Не сейчас. – Леонора накрыла руку Хелен своей, все еще прохладной от прогулки весенним днем. – Пойми, что сейчас им лучше держаться подальше от светской жизни. О позоре Делии говорит весь город. Ее несчастная семья не может здесь оставаться. Это было бы для них невыносимо. Всякий смотрел бы на Делию с осуждением и насмешкой.

– Я не позволю подруге думать, что я от нее отвернулась!

Тетушка покосилась на запертые двери и перешла на шепот:

– Напиши ей письмо. Это я тебе не запрещаю. Я позабочусь о том, чтобы дядюшка отправил его до того, как услышит о скандале.

– Но Делия собиралась прийти ко мне на бал! И посетить нас в Лэнсдейле на праздник в Михайлов день.

– Боюсь, что все это в прошлом.

– Прошу, скажите, что она хотя бы сможет приехать в Лэнсдейл!

– Боже упаси, девочка моя! Твой дядюшка и слышать об этом не захочет после таких новостей.

– Мне думается, нас достаточно уважают, чтобы простить визит несчастной девушки, – отрывисто сказала Хелен, – в личное имение дядюшки.

– Я о тебе забочусь, милая. Нельзя, чтобы тебя связывали с примером распутного и безбожного поведения.

– Но в загородном обществе…

– Мне жаль. – В опущенных плечах тетушки и правда читалось сожаление. – Ты не можешь себе позволить ввязываться в какие бы то ни было скандалы. Сама знаешь почему.

Хелен склонила голову. Она действительно знала причину: бомонд непременно будет выискивать в дочери леди Кэтрин малейшие признаки дурной крови. Даже в ее связях.

– Ты же все понимаешь, верно?

– Да. Конечно.

Тетушка похлопала ее по руке:

– Ты у меня умница. Я всегда это говорила.

По узкой дороге простучали копыта, и леди подняли взгляд. Стильный фаэтон стремительно пронесся мимо окна, оставив за собой два длинных серых следа. На мгновение довольно высоко сидевший извозчик встретился дерзким взглядом с Хелен, и его необузданное веселье нарушило безупречный порядок библиотеки. Девушка незаметно для себя подалась вперед. Ее словно вытащили из тумана забвения. Не приказать ли заложить одну из карет дядюшки и встретиться с Делией прямо на улице? Идея безумная, но будоражит кровь в венах.

– Пора бы положить конец неприлично быстрой езде в Мейфэре, – высказалась Леонора, все еще смотря на теперь уже пустую улицу. Напоследок она еще раз сжала руку племянницы: – Напиши ей письмо, но не слишком мучайся ее позором, моя дорогая. Забудь об этом.

– Я постараюсь, – пообещала Хелен, подавив разгоревшийся в ее крови пожар.

За последние несколько месяцев ей слишком часто приходилось сдерживаться. Девушке не хотелось это признавать, но из головы не выходила мысль о том, что в ней горит мамина кровь и ее влияние становится все сильнее.

Глава вторая

Несколькими часами позже, когда Хелен оканчивала письмо к Делии, сидя в своей спальне за бюро из красного дерева, раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказала девушка, не отвлекаясь от написания последнего предложения при угасающем свете лампы.

Старший лакей Хьюго зашел в комнату и поклонился. Он забрал керосиновую лампу и принес ей на смену свежезаправленную. На комнату давила темнотой ночь, и лакей подошел к подъемному окну, чтобы опустить внутренние жалюзи. Хелен могла поклясться, что Хьюго заглянул в ее письмо, проходя мимо бюро, но, когда она подняла взгляд, лакей уже стоял у дальнего окна и тянулся к тяжелому медному затвору.

Девушка придвинула листок к себе поближе, стряхнула чернила с пера и расписалась, но привычный росчерк ее подписи отчего-то поблек.

Ей с трудом далось это письмо. Как подобрать слова, чтобы успокоить подругу, совершившую непростительную ошибку, особенно если Хелен почти ничего не знает о случившемся и все в этой жуткой истории переплелось со сверхъестественными силами? Хелен долго над этим размышляла и решила упомянуть о ней вскользь и больше внимания уделить словам поддержки. Жертва была немаленькая: крепкая дружба с девушкой с растоптанной репутацией не принесет ей доброй славы в светском обществе. Леонора бы предпочла, чтобы племянница полностью разорвала связь с Делией, но пока напрямую об этом не говорилось, Хелен намеревалась и дальше переписываться с подругой. Находясь под опекой дядюшки, виконта Пеннуорта, большей поддержки она предложить не могла.

Посыпать свежие чернила песком, похлопать по листу и встряхнуть – и его можно складывать и запечатывать. Хелен взяла облатку из ящичка бюро, вжала ее во влажную морскую губку и скрепила края листа. Перевернув письмо, она написала на чистой стороне адрес имения Крэнсдонов и оставила место под дядюшкину франкировку.

Поддержит это письмо Делию или нет, неизвестно, но дело сделано.

– Хьюго! – позвала девушка.

Лакей зажигал последнюю свечу в позолоченном настенном канделябре длинным вощеным фитилем.

– Да, миледи?

Хелен протянула ему письмо:

– Пожалуйста, передайте его моей тетушке, а не лорду Пеннуорту.

Хьюго снял нагар с фитиля большим и указательным пальцами, не сводя с девушки глаз – дабы убедиться, что она наблюдает за представлением, – и пересек ковер, лежавший между ними. Лакей поклонился и забрал письмо, но смотрел он не на него и не на Хелен. Его внимание было сосредоточено на том, что лежало внутри бюро – это было единственное место, где девушка могла хранить свои секреты. Закрывать его уже не было смысла: безжизненное лицо лакея напряглось от пронзительного любопытства. Хелен догадалась, что его заинтересовало – два крошечных медальона у стенки внутренней части бюро. Миниатюрные изображения ее отца и матери, принадлежавшие кисти великого Джошуа Рейнольдса.

Хелен резко встала, загородив собой бюро:

– Это все, благодарю.

– Миледи, – вежливо пробормотал лакей, но в его голосе чувствовались нотки самодовольства: ему удалось отыскать сочный кусочек слухов, которым можно поделиться в комнате для слуг.

Хьюго удалился, и Хелен взяла в руки портрет матери, словно желая очистить его от хитрого взгляда лакея. Леди Кэтрин завещала дочери обе миниатюры вместе с бюро, но дядюшка чуть было не запретил племяннице хранить дорогие ее сердцу картины. Он наотрез отказался держать у себя в доме какие бы то ни было изображения свояченицы и ее мужа. Лишь вмешательство тетушки Леоноры позволило Хелен оставить портреты при себе. Она пообещала, что спрячет их в комнате и не будет выставлять напоказ.

Девушка взвесила овальный медальон на ладони. Ее всегда удивляла тяжесть украшения. Возможно, вес ему придавали стекла с передней и задней стороны, а также солидная золотая рамка. Края медальона были украшены изящной филигранью, а наверху красовалось колечко из золота, в которое полагалось продевать цепочку. Десять лет назад Хелен целыми ночами вглядывалась в маленький портрет, пытаясь удержаться от слез, и благодаря этому обнаружила в узоре повторяющийся мотив язычков пламени. Даже если он нес в себе некое особое значение, оно почило вместе с матерью, но выглядело это красиво.

Рейнольдс написал леди Кэтрин на слоновой кости, воссоздав с помощью ценного материала блеск светлой кожи графини. Густые темно-рыжие волосы по-старинному высоко убраны, большие синие глаза выделяются на овальном лице с решительным подбородком – мать Хелен была по-мужски красива. Кроме того, искусному художнику удалось запечатлеть ее знаменитый взгляд: чистый, смелый, бросающий вызов.

Почему она предала Англию?

Хелен перевернула медальон. До нее доходило много разных слухов о предположительных грехах матери: одни подозревали в ней французскую шпионку, другие полагали, будто она украла важные государственные бумаги, третьи – что леди соблазняла генералов и продавала их тайны; ни одну из этих теорий дядюшка с тетушкой ни подтверждали, ни опровергали. Они попросту отказывались от разговоров на эту тему. Даже Эндрю не знал правды. А если и знал, то не хотел ее выдавать.

Хелен прошлась кончиком пальца по тонким прядям волос под стеклом в задней части медальона. Два цвета – темно-рыжий и ярко-соломенный – туго сплелись в шахматном узоре. Волосы ее отца и матери, навечно переплетенные.

Девушка хмуро изучила завиток своих аккуратно уложенных волос. Как ни старайся, в них не разглядеть рыжего оттенка. Они каштановые. Хелен отпустила локон. Да, огненные волосы матери ей не достались, но кожа у нее такая же бледная, а подбородок – такой же резко очерченный. В каждом зеркале девушка видела наследие леди Кэтрин. Она наклонилась и положила медальон обратно на полку бюро.

А что насчет этой странной энергии, которая в ней бушует?

Рука замерла. Виновна ли кровь матери в беспокойной натуре Хелен? Или это ее собственный непокорный нрав? Оба предположения не приносили успокоения. Прогнав волнение, Хелен осторожно положила портрет матери.

Внезапно внимание девушки переключилось на шум в коридоре: кто-то открыл дверь. В последнее время слух Хелен стал острее – загадочная, но несомненно полезная перемена. Щелкнул затвор, послышались быстрые шаги и скрип выдвигающегося ящика. Ее горничная, Дерби, вошла в соседнюю комнату – будуар, чтобы подготовить все к вечернему туалету леди.

Хелен расслабилась и взяла в руки портрет отца. В золотой рамке проглядывался все тот же мотив пламени, но здесь он был вписан в колечко для цепочки или тесьмы. Под стеклом не скрывались пряди волос, только скучный белый шелк. Девушка изучила портрет Дугласа Рэксолла, графа Хейденского. Она словно смотрела на брата: те же золотистые волосы, широкий лоб, тонкие губы. Эндрю унаследовал красоту отца, а вот его благоразумие, как утверждала тетушка Леонора в минуты гнева, нет. К тому же в двадцать один год их отец уже был женатым человеком, а Эндрю, недавно достигший совершеннолетия, ясно дал понять, что не спешит вступать в брак.

Прошел месяц с тех пор, как он стал считаться взрослым, и все это время Хелен мучил один и тот же вопрос. Теперь брат мог распоряжаться своим наследством, а невесту искать не торопился. Удастся ли убедить его переехать вдвоем в отдельный особняк? Сейчас Эндрю наслаждается холостяцкой жизнью в «Элбани», но если ему вздумается приобрести свой дом, то сестра будет вправе помогать ему вести хозяйство – никто это не осудит. Из нее выйдет отличная хозяйка дома, и переезд избавит ее от неодобрения дядюшки и излишних волнений тетушки. Хелен даже пригласит Делию погостить у них один сезон. По-настоящему поможет подруге. Девушка закусила губу. Это было бы идеальным решением. Конечно, если Эндрю согласится. Сегодня вечером он прибудет сюда на ужин. Надо поговорить с ним до того, как все сядут за стол. Идея безумная, но попытаться стоит. Не только ради себя, но и ради несчастной Делии.

Довольная своим планом, Хелен вернула на место папин портрет и вознесла молитву за почивших родителей – Господи, помилуй их души, – хотя ей все еще казалось, что Бог поступил с ними несправедливо. Почему буйное море их поглотило, пощадив остальных членов немногочисленного экипажа? Само собой, ответа на этот вопрос никто не знал, ровно как и на вопрос о том, зачем леди Кэтрин предала страну и корону. Если бы не это, возможно, они с отцом остались бы живы и она сидела бы здесь, в этой комнате, и успокаивала дочь словами о том, что завтра они поедут во дворец вместе и волноваться не о чем: она будет рядом. Как и полагается.

Хелен встряхнула плечами, сбрасывая вернувшийся к ней детский гнев. Нет смысла сердиться на мертвых. Ни обида, ни тоска не вернут их к жизни.

Она снова принялась разглядывать портрет леди Кэтрин. Медальон был крошечным, не больше часов на цепочке, которые носят с собой джентльмены, и в два раза тоньше. Его легко спрятать. Если Хелен возьмет его с собой на встречу с королевой, мать как будто бы придет с ней, и об этом никто не узнает. Конечно, мысль сентиментальная. Даже слегка суеверная. Но разве не естественно для осиротевшей дочери мечтать хоть о каком-то присутствии матери в самый ответственный момент жизни?

Строгие правила выходного наряда не предполагали ничего лишнего, кроме веера, так что и думать было нечего о том, чтобы спрятать медальон в сумочке. В плотно прилегающие к коже перчатки его тоже не просунуть. Может, спрятать портрет в декольте? Хелен взглянула на свою узкую грудь. В отличие от домашнего платья, парадное стянуто лентами на груди, и вырез у него значительно более глубокий. Места не хватит. Более того, держать там образ матери было бы крайне неуважительно.

Как насчет того, чтобы сжать кулон в руке во время исполнения реверанса перед королевой Шарлоттой? Хелен накрыла миниатюру пальцами. Нет, ничего не выйдет. В одной руке положено держать веер, а другой придерживать длинный шлейф и юбку на кошмарном панье. Она и оглянуться не успеет, как выронит портрет. Если только не приспособит его к вееру. Между пластинками из слоновой кости «Верни Мартена» – редкого подарка дядюшки – вполне можно продеть ниточку, а на нее повесить медальон и спрятать его в руке.

Осмелится ли она?

Хелен вздохнула. Конечно нет. Тетушка столько сил вложила в благоприятный исход ее представления свету, и подобное нарушение приличий, если оно вскроется, будет расценено как черная неблагодарность за весь тот труд, который проделала эта милая леди. А если дядюшка об этом узнает, он впадет в бешенство. Совсем не хочется видеть его торжествующий взгляд, когда он произнесет: «Видите? Она соткана из той же темной материи, что и ее мать!»

Однако навязчивая идея взять с собой образ матери, чтобы получить ее благословение в этот важный день, не оставила девушку.

Она вновь накрыла пальцами портрет. Хелен решила, что возьмет его завтра в будуар и спрячет среди множества вещей на столике. По крайней мере, леди Кэтрин будет присутствовать при ее утреннем туалете.

Хелен закрыла бюро, повернула ключ в замке и вынула его. Быстрый взгляд через плечо на дверь в соседнюю комнату подтвердил, что Дерби все еще там. Девушка опустила руку под столешницу и пробежалась пальцами по дереву, выискивая крошечную впадинку. За сильным нажатием последовал щелчок, и из правой части бюро выскочил потайной ящичек на пружине. Хелен часто и подолгу изучала оставленный матерью предмет мебели и однажды нашла это секретное отделение. Она спрятала в него ключ и задвинула ящичек. Портрет матери так и остался зажатым в ее кулаке.

В дверь тихо постучали из соседней комнаты: Дерби оповещала леди о том, что пора одеваться к ужину.

Хелен отошла от бюро:

– Войди.

– Добрый вечер, миледи. – Дерби появилась из будуара с платьем абрикосового цвета на вытянутых руках. – Готовы к умыванию горячей водой?

Пышную фигуру горничной окружало бледно-голубое мерцание, походившее на легкую зыбь в воздухе – мягкий, сияющий контур. Хелен зажмурилась. Очевидно, она слишком много времени посвятила письму к Делии. Великий Луд, неужели ей придется носить очки? Девушка открыла глаза и потрясла головой, но мерцание никуда не делось. Возможно, это мигрень? Тетушка страдает от регулярных мигреней и жалуется, что перед ужасающей головной болью ей видятся странные огни.

Наконец Хелен присмотрелась к лицу горничной. Покрасневшие глаза Дерби были окутаны тревогой, а мягкие губы сжались в тугую линию. Она плакала, а Джен Дерби нелегко довести до слез. Значит, на первом этаже что-то случилось.

Шесть месяцев назад Хелен сделала Дерби своей личной горничной, и она знала, что с тех пор старшие горничные объявили бедняжке войну. Хуже того, ни Мэрфитт, ни экономка миссис Грант, ответственная за служанок, не пытались их остановить. Обе дамы не одобряли то, что Джен Дерби вошла в узкий круг старшей прислуги. Они считали ее чересчур крупной (однажды миссис Грант назвала ее «грузным быком», полагая, что Хелен ничего не слышит), недостаточно изящной и лишенной городского лоска. Нельзя было отрицать то, что Дерби – не самое грациозное создание, тем не менее она обладала иными качествами, которые юная леди Рэксолл ценила больше утонченности: острым умом, под стать самой Хелен, и неиссякаемым любопытством. Лишь жесткий отказ девушки на предложение взять себе другую горничную заставил миссис Грант одобрить это повышение. Говорят, кто-то слышал, как эта крайне достойная экономка пробурчала себе под нос: «Такой резкий скачок в положении без видимой на то причины противоречит естественному порядку вещей».

Стараясь не обращать внимания на слабое голубое свечение, Хелен встала со стула.

– Дерби, ты в порядке? – спросила она, наблюдая за тем, как горничная расправляет платье на кровати с балдахином.

– Да, миледи. Все прекрасно, благодарю вас, – ответила Дерби, шумно вдохнув на последних словах, чтобы не всхлипнуть.

– Я рада, что у тебя все замечательно, – продолжила Хелен. – Будь тебе еще лучше, боюсь, ты сломалась бы пополам. – Как и ожидалось, горничная ответила на это слабой улыбкой. – Пожалуйста, расскажи мне, в чем дело, – попросила девушка.

Дерби склонила голову, собираясь с силами, а затем подняла на миледи прямой и честный взгляд – еще одна из причин, почему Хелен взяла ее на такую высокую должность.

– Я беспокоюсь не за себя, миледи, а за Берту, одну из горничных.

Хелен помнила Берту – новенькая эмигрантка из Баварии, высокая, статная, имевшая привычку держать руку у рта, когда говорила. Она зажигала камин по утрам в ее покоях, но последние два дня Хелен ее не видела.

– Что с ней? Она больна?

– Нет, миледи. Она исчезла.

– Исчезла? – Слово прозвучало пугающе. – Когда? Почему я об этом не знала?

– Два дня назад. Леди Пеннуорт попросила ничего вам не рассказывать. По крайней мере, пока вы не встретитесь с королевой. – В искреннем взгляде серых глаз Дерби мелькнула внезапная догадка. – Вы же ей не скажете, что я проговорилась, да, миледи?

– Разумеется, нет. Думаешь, Берта сбежала?

– Так все говорят в помещении для прислуги, и миссис Грант тоже, но сундук Берты остался в комнате, которую она разделяет с помощницами кухарки.

Хелен кивнула. Даже находясь в самом низу иерархии служанок, Берта обладала сундучком на замке, в котором хранила личные вещи. В каком же отчаянии надо быть, чтобы все это бросить? Хелен без конца вертела в руках портрет леди Кэтрин, стараясь найти разумное – и успокаивающее – объяснение брошенному сундуку. В голову ничего не приходило. Хелен подняла взгляд и заметила, что Дерби внимательно смотрит на золотой медальон.

– Это портрет моей матери, – сказала Хелен.

– Вижу, миледи. Вы на нее похожи.

– Полагаю, что не сильно, – отрезала Хелен и накрыла медальон пальцами. – Сомневаюсь, что Берта не взяла бы свои вещи.

Дерби глубоко вздохнула, силясь успокоиться:

– Я совсем не верю в то, что она сбежала, миледи, но миссис Грант потребовала больше не поднимать этот вопрос. Поиски окончены, и на этом все. – Она расправила плечи, признавая за собой грех возражения экономке.

Пламя свечи колыхнулось.

Хелен усиленно заморгала, но видение так и не исчезло.

– Я готова поклясться на Святой книге, что Берта ни за что бы не сбежала, – добавила Дерби. – Она содержит мать на свое жалованье.

– Ты боишься, что ей кто-то навредил?

– Не знаю. В понедельник утром она вышла из дома по поручению миссис Грант, а после этого ее никто не видел. Вся прислуга шепчется о том, что она отправилась торговать своим телом за большие деньги в Ковент-Гарден[10]. Но Берта добрая, богобоязненная девушка, миледи. Я уверена, что она бы ни за что так не поступила.

Хелен понимала, что ей полагается изображать неведение того, что на улицах заслужившего дурную славу района торговали собой сотни куртизанок. Однако подобная слепота не поможет отыскать Берту.

– Ее искали в Ковент-Гардене? У нее есть отец, который потребовал бы расследования?

– Насколько я знаю, на севере живет ее мать, а больше у Берты никого нет. Милорд отправил на поиски Хьюго и Филиппа. – Дерби пожала плечами, красноречиво выражая нелестное мнение об усердии лакеев. – Филипп сказал, что поговорил с мальчонкой, пажом, который видел кое-что, когда исчезла Берта… – Горничная замялась.

– Что он видел?

Дерби обхватила себя руками. Голубой контур дрогнул и сгорбился вслед за ней.

– Я не могу утверждать, что здесь есть связь, миледи…

Хелен уловила в ее голосе обеспокоенность.

– Мне ты можешь рассказать, что бы это ни было.

– Паж заверил Филиппа, что видел экипаж. Экипаж джентльмена.

– Ты полагаешь, что ее забрал джентльмен?

Хелен уставилась на свою горничную. Несомненно, этого быть не может. Тем не менее если все истории, которые рассказывал о своих друзьях Эндрю, правда, то такой исход вполне вероятен. Хелен закрыла глаза. Если Берту и правда утащили, ей не суждено вернуться в приличное общество.

– Я не знаю, как быть, миледи. Как считаете, ищейки с Боу-стрит нам помогут?

Хелен так не считала. Дядюшка почитал сыщиков не больше, чем преступников, которых они преследовали, а альтернативный вариант – наемных детективов – еще меньше. Дело неясное, преступления налицо не имеется, втянута в него лишь обычная горничная, вряд ли сыщики возьмутся его расследовать. По правилам, принятым в хорошем обществе, ответственность за прислугу ложилась на плечи дядюшки. И нельзя было утверждать с полной уверенностью, что Берта и правда исчезла. Что, если ее действительно привлекла перспектива заработка в Ковент-Гарден?

– Возможно, Берта все-таки сбежала, – предположила Хелен. – Она не была здесь счастлива, ей хотелось больше денег – для матери.

Дерби отшатнулась от нее и заключила свое лицо в безразличную маску прислуги.

– Извините, миледи. Мне не стоило вас беспокоить, – сухо произнесла Дерби. – Прошу меня простить. – Она отвернулась к платью и принялась расправлять складки на мягком шелке.

Хелен еще крепче сжала медальон. Ей стало скверно на душе оттого, что она не оправдала ожидания – свои или Дерби? Ошибка опустилась ей на грудь холодным камнем. Но что поделать? Она даже не имеет права встретиться с подругой, которая так в этом нуждается! Хелен ослабила хватку и опустила взгляд на портрет. Ясные синие глаза матери смотрели на нее с укором.

– Это не значит, что я тебе не верю, – поправилась Хелен.

– Никто мне не верит, миледи, – тихо ответила Дерби. – Никто не сомневается в том, что Берта – очередная павшая женщина. И все же кто-то должен ее искать, разве нет?

– Несомненно, – подтвердила Хелен. Но чего добьется Дерби? Если Берта сбежала в Ковент-Гарден, ей уже не помочь. Если в деле замешан джентльмен, простой служанке будет нечего ему противопоставить. Никто не прислушается к ее словам – к джентльмену, а тем более аристократу доверия больше. – Я поговорю с братом. Предположим, Берту увез джентльмен, тогда граф мог что-нибудь о ней услышать от своих знакомых.

Дерби прижала ладони к залитым слезами щекам и присела в глубоком реверансе:

– Благодарю вас, миледи! Я не сомневалась, что вы что-нибудь придумаете. Спасибо!

– Вполне возможно, что брат ничего не знает, – предупредила ее Хелен.

– Понимаю, миледи. Но мне уже легче от того, что Берту ищут. Я боялась, что про нее забудут.

– Этого не произойдет. Обещаю, мы ее найдем. Неважно, сколько это займет времени.

Хелен ободряюще улыбнулась и прошла в будуар; с каждым шагом поспешно сказанные слова обретали для нее все больший вес. Зачем она дала служанке это обещание? Отыскать в ненасытной утробе города одну-единственную из моря забытых девушек будет практически невозможно.

Хелен представляла себе опасности, таящиеся за дверью. Она каждый месяц читала «Случаи, произошедшие в Лондоне и округе» в «La Belle Assemblée»: леденящий кровь список убийств и изуверств публиковали сразу под новостями мира моды. Под Рождество газеты писали только о шокирующих убийствах на Рэтклиффской дороге, в кровавых деталях описывая жестокую расправу над двумя невинными семьями. Теперь в «Таймс» каждый день докладывали о зверских набегах людей, называвших себя луддитами: отчаявшиеся рабочие разрушали новое оборудование, которое должно было их заменить, и нападали на свое начальство, вооружившись дубинами и ружьями. Эти жуткие истории давали понять, что за пределами Халфмун-стрит царит полный беспредел.

За три шага Хелен миновала зеленую кушетку и подошла к туалетному столику из красного дерева. Она протерла глаза. К счастью, неприятное мерцание исчезло. Что это за проблема со зрением – неизвестно, но похоже, что возникает она только при виде Дерби. Вероятно, этот феномен связан с живыми существами. Хотя, разумеется, Хьюго не мерцал. Как и ее собственное тело, если уж на то пошло. Будь она таких же убеждений, что и тетушка, Хелен непременно увидела бы в этом явлении нечто сверхъестественное, но ей больше импонировали «животный магнетизм» мистера Месмера и «животное электричество» мистера Гальвани. Хелен сбросила со счетов эти хрупкие теории – скорее всего, виной всему была усталость.

Среди аккуратно расставленных на туалетном столике баночек, кисточек и мисочек нашлось лишь одно подходящее место, чтобы спрятать портрет: щель между краем зеркала и набором ароматических смесей в белых пиалах. Хелен опустила туда медальон и отошла назад: полумесяц золотой рамки и вызывающий взгляд матери будут едва заметны стороннему наблюдателю.

Ей полагалось сказать Дерби, что исчезновением Берты обязан заниматься виконт Пеннуорт. Негоже юным леди и прислуге ввязываться в опасные авантюры.

– Дерби? – позвала она. – Мне надо кое-что тебе сказать.

Девушка возникла в дверном проеме, уже не окруженная голубым свечением. Наверное, оно и правда привиделось Хелен от усталости.

– Да, миледи?

– Мне кажется… – Хелен осеклась, почувствовав на себе выразительный взгляд Дерби, в котором читалось разочарование. – Мне кажется, что кремовые перчатки будут смотреться лучше абрикосовых.

Неподобающее это поведение или нет – неважно. Она уже дала Дерби обещание и сдержит слово. К тому же камеристка права: больше никто не станет искать горничную, которая могла сойти с пути истинного. Особенно дядюшка Пеннуорт.

Глава третья

Завершив вечерний туалет, Хелен приоткрыла дверь спальни и выглянула в коридор третьего этажа. Никого. Надо поспешить, чтобы увидеться с Эндрю наедине до ужина. Иначе интимного разговора не выйдет: исчезновение Берты и отдельный дом для брата с сестрой за ужином обсуждать нельзя, к тому же Эндрю будет вынужден еще долго общаться с дядюшкой после того, как Хелен с тетушкой выйдут из-за стола. Это ее единственный шанс, и новый предоставится только через неделю, а то и позже. Девушка приподняла полы атласной нижней юбки и сбежала вниз по лестнице, никем не замеченная в нарушении правил приличия, кроме портретов предков ее дядюшки, смотрящих на нее со стены.

Еще на самом верху Хелен опустила взгляд в глубины главного холла. Удача ее не оставила: там не было ни души. По привычке она считала ступеньки, стремительно уносясь по ним вниз, и запыхалась еще на сорок второй, у выхода на второй этаж. Манящий аромат ростбифа, принесенный теплым воздухом из подвальной кухни, смешался с запахом подтаявшего воска свечей. Ждать ужина осталось недолго.

Двери гостиной были закрыты. Там ли Эндрю, уже заключенный в одной комнате с дядюшкой и тетушкой, или спасается, как обычно, в бильярдной? Хелен перегнулась через перила и прислушалась. Снизу приглушенно гремели кастрюли, канарейка тетушки переливалась вечерними трелями, и еле слышно перестукивались бильярдные шары. Ага! Хелен улыбнулась и, приподняв платье выше щиколоток, пробежала последние двадцать ступенек.

Там она повернула в сторону и чуть не столкнулась с Филиппом, вторым лакеем, который тщетно пытался поправить свой напудренный парик. Слуга тут же вытянул руки по швам:

– Миледи! – Он склонил голову – парик съехал, обнажив медного цвета волосы, – и отступил назад, к стене.

– Филипп! – Хелен подняла взгляд на второй этаж и закрытые двери гостиной. – Дядюшка с тетушкой уже спустились?

– Да, миледи. Меня послали пригласить за стол лорда Хейдена.

Великий Луд, времени совсем не осталось: следующей позовут ее. Хелен подошла к лакею, скрывшись за высокой лестницей.

– Лорд Хейден в бильярдной, верно? – прошептала она, жестом приглашая Филиппа стать ее соучастником.

Им обоим скрытность давалась нелегко, при росте Хелен чуть ли не метр семьдесят пять, а Филиппа – больше ста восьмидесяти восьми, его не так давно наняли, и тетушка выбирала лакея под стать Хьюго – высокого, стройного, длинноногого. «Важное требование, – как-то бесстрастно заметила Хелен при Миллисенте, – ведь красно-золотая ливрея очень плотно прилегает к телу».

– Да, миледи.

Филипп послушно двинулся к девушке вдоль стены. Его синие глаза были влажными, а движения – рассеянными, чего обычно Хелен за ним не замечала. Очевидно, он пал очередной жертвой сезонной простуды, которая периодически косила жителей особняка.

– Филипп, не могли бы вы… – Хелен замялась, понимая, что ставит его в неловкое положение. – Не могли бы вы зайти за лордом чуть позже?

– Насколько, миледи? – В широко раскрытых глазах Филиппа читался настоящий вопрос: сколько?

Девушка щелкнула металлической пряжкой сумочки и выудила оттуда один фартинг.

– Десять минут, – сказала она, уронив монетку в руку лакея. – Не хочу, чтобы вас отругали из-за меня.

– Десять минут. – Лакей поклонился. Монета уже скрылась в кармане камзола.

– Вот еще что, Филипп. Дерби сообщила мне, что вы разговаривали с пажом, который последним видел Берту до ее исчезновения.

Рука лакея нервно скользнула к шейному платку.

– Да, миледи. – Он посмотрел наверх сквозь перила и еле слышно прошептал: – Этим, миледи, нам приказано вас не беспокоить.

– Я буду лишь сильнее беспокоиться, если оставить меня в неведении.

Филипп облизнул верхнюю губу. Хелен терпеливо ждала, пока он размышлял, как быть, – морщинка между усыпанными веснушками бровями говорила о том, что молодой человек крепко задумался. Ему полагалось следовать приказам дядюшки с тетушкой, но лакею уже слышался звон очередной монетки.

– Того мальчонку послали по делам на Беркли-стрит, – наконец выдавил из себя Филипп и выразительно посмотрел на сумочку Хелен. – Он увидел, как перед Бертой остановился экипаж, но какой – он не заметил. Вот и все, миледи.

– На него давили?

– Это паж Холиоксов с Беркли-сквер, хороший парень. Наверняка он рассказал все, что знал.

Хелен кивнула:

– Спасибо, Филипп. Не забудьте: если вас спросят, где я, отвечайте, что еще в своей комнате.

– Разумеется, миледи.

Девушка поправила шаль, чтобы та не соскользнула с плеч, и степенно пошла по коридору в заднюю часть особняка. Завернув за угол, она побежала к бильярдной.

Хелен перешла на шаг, приблизившись к закрытой двери, и внезапно нахмурилась. В лице Филиппа было что-то такое, что отдавало неприязнью. В голову Хелен приходила только одна мысль: Филиппа не волновала судьба горничной. Честно говоря, Хелен это не удивило. Лакей болен, и часть прислуги недоверчиво относится к Берте из-за того, что она иностранка. Однако это вызывает сомнения в достоверности сведений, полученных Филиппом от пажа – вряд ли он допрашивал его с пристрастием обеспокоенного судьбой Берты человека. Если паж что-то скрыл или не упомянул важную деталь, Филипп, скорее всего, этого даже не заметил.

С другой стороны, надо признать, что никто не умеет, как Хелен, замечать малейшие недомолвки. Сколько раз ей удавалось раскрывать тайные мысли близких ей людей? Что нередко шло вразрез с мнением о них окружающих. Хелен отмечала острый ум лакея-негра леди Тревейн, минутный всплеск похоти в гостившем у них приходском священнике, сердечную любовь, промелькнувшую в мужском взгляде… Порой эти открытия потрясали девушку, но она не могла отмахнуться от фактов, как и не могла отрицать свою потребность помогать другим в тяжелые минуты. Если ее обещание Дерби не было пустым, она должна сама поговорить с пажом и прийти к своим выводам.

Осталось придумать, как проникнуть тайком в чужой дом.

Хелен остановилась у двери в бильярдную, готовая к иному вторжению. Это была святая святых мужчин, и хоть никто прямо не запрещал женщинам посещать бильярдную, существовало негласное правило: девушкам туда заходить нельзя. Хелен поспешно убедилась, что в коридоре никого нет, открыла дверь и сделала шаг вперед.

Жгучая смесь ароматов дыма о сигар, воска свечей и красного вина витала в комнате с обитыми деревянными панелями стенами и плотным красным ковром. Высокая фигура брата склонилась над бильярдным столом, кий указывал на шар. Эндрю отвел взгляд от зеленого сукна, приветливо улыбнулся сестре и снова сосредоточился на ударе.

– Привет, сильфида, – сказал он и поправил кий между пальцами, выбирая угол удара. – Пришла со мной поиграть? – Он хмыкнул над своей же шуткой и толкнул кончиком кия шар цвета слоновой кости. Тот врезался в красный и заставил его отлететь в лузу. – Видела? Даже у Сельбурна бы лучше не вышло. Что скажешь?

Хелен ни разу не видела, чтобы друг брата, герцог Сельбурнский, играл в бильярд, так что воздержалась от комментариев:

– Я хочу с тобой поговорить. Наедине.

Эндрю обогнул стол, не спуская глаз со следующей цели:

– Дядюшка тебя по голове не погладит, если обнаружит, что ты сюда пришла.

– Он не узнает, – отмахнулась Хелен.

Она со сдержанным одобрением изучила наряд брата. В основном он отвечал правилам, продиктованным мистером Браммелом[11], известным законодателем мод: великолепное качество ткани и приглушенные тона производили прекрасное впечатление. Покрой фрака яркого и насыщенного синего цвета подчеркивал атлетичное телосложение брата, атласные бриджи идеально сидели на ногах, а воздушный белый шейный платок ниспадал на грудь каскадом замысловатых складок. Однако жилет Эндрю выбрал неподходящий: горохово-зеленый, с вышитыми на нем голубыми и розовыми бутонами, – очевидно, как и принц-регент, Эндрю испытывал слабость к яркой атласной ткани и вышивке, а эти элементы гардероба совершенно не вязались с философией красавчика Браммела.

– Мне нравится твой фрак, – перевела тему Хелен, разумно воздержавшись от комментариев по поводу жилета. Брату всегда приносило удовольствие восхваление его наряда.

Эндрю просиял:

– От Вестона[12]. Хорош, не правда ли? – Он похлопал себя по узко обтянувшему запястье рукаву. – Ты тоже отлично выглядишь, сестренка. Готова к завтрашнему дню? – Он растерянно огляделся, словно что-то потерял. – Вот! – наконец сказал Эндрю и указал кием на коробочку, стоявшую на камине. – Это тебе.

– Правда? – тут же отвлеклась Хелен.

– Всего лишь безделушка в честь важного события, – широко улыбнулся Эндрю. Он явно наслаждался произведенным эффектом.

Хелен всегда с легкостью трактовала мимику брата. В отличие от нее он позволял своим эмоциям свободно отражаться на лице. Благодаря этой открытости Хелен всегда побеждала его в детских карточных играх и безошибочно угадывала, когда Эндрю хотелось побыть одному или выговориться.

Девушка обогнула бильярдный стол и сняла подарок с каминной полки. Красная сафьяновая шкатулка, похоже, что от «Ранделл и Бридж» – лучшей ювелирной фирмы Англии. Девушка оглянулась на брата. Его глаза блестели от предвкушения.

– Давай же открывай, – поторопил Эндрю сестру.

Хелен высвободила два миниатюрных медных крючка из колец и подняла крышку. Внутри лежали четыре золотые шпильки для волос в форме лавровых венков, украшенные бриллиантами. Хелен провела пальцем по изящной шпильке, и грани драгоценных камней блеснули в свете свечей. Шпильки прекрасно будут смотреться в ее прическе и удержат на волосах кружевные ленты и раскидистые страусиные перья: без них королева отказывалась принимать дам в своей гостиной.

– О, Эндрю, они чудесные! Спасибо!

– Тетушка подсказала, что тебе нужно. Но имей в виду, выбирал их я. – Эндрю снова нагнулся к столу, продумывая следующий удар. – Так к чему эта тайная встреча?

Хелен еще несколько раз повернула коробку, любуясь цветными переливами на гранях бриллиантов, и решительно захлопнула крышку.

– Дрю, – медленно проговорила она, – ты не хочешь в скором времени завести свой дом в Лондоне?

Эндрю выпрямился и опустил кий на сукно:

– Что ж, это однозначно вопрос с подвохом. Тетушка попросила тебя обсудить со мной женитьбу?

– Вовсе нет. – Хелен сделала паузу: ее внезапно смутило то, насколько нетактичный вопрос она собирается задать. – Честно говоря, речь о моем вступлении в брак… точнее, о невступлении.

– Что за несусветица? Ты против замужества? Я думал, все девчонки только об этом и мечтают. Разве ты не хочешь владеть своим собственным хозяйством?

– Просто… Да, я хочу стать хозяйкой в доме. В твоем доме.

Хелен наблюдала, как замешательство на лице брата сменяется сначала задумчивостью, а затем пониманием того, к чему она ведет. Морщинка между его бровей разгладилась.

– А ты затеяла серьезную игру, – усмехнулся Эндрю. – Свобода замужней леди и никакого мужа, да?

– Такое уже бывало, – поспешила заметить Хелен, уловив нотку осуждения в голосе брата. – Многие девушки становились хозяйками в доме овдовевшего отца или дядюшки.

– Да, но не брата, – кивнул Эндрю. – Такое редко случается. По крайней мере, не в твоем возрасте. Обычно за это берутся дряхлые незамужние ведьмы. И не ты станешь хозяйкой в моем доме, а я твоим покровителем. – Он вскинул брови, ожидая согласия со стороны сестры, но Хелен промолчала. На лице брата заиграла улыбка, и он добавил: – Ты богатая наследница, сестренка, да и хорошенькая. Тебе наверняка поступят предложения. По правде говоря, боюсь, придется мне отгонять от тебя ухажеров палкой. – Он проколол кием воздух, атакуя невидимого джентльмена. – Нечего беспокоиться напрасно.

Хелен вздернула подбородок:

– Я и не беспокоюсь.

Она повертела в руках шкатулку, сопоставляя жизнерадостное настроение брата и свое волнение. Эндрю не любил обсуждать неприятные ему темы. Скорее всего, он не захочет говорить о матери, но как иначе донести до него суть своих переживаний?

– Тетушка волнуется, что я не смогу удачно выйти замуж из-за того скандала.

– Вот как? – ухмыльнулся брат. – Я ничего в этом плане не замечал.

– Потому что ты не дочь леди Кэтрин, – сухо ответила Хелен. Их наследственность не доставляла Эндрю никаких проблем. В конце концов, он был седьмым графом Хейденским с обширными землями и привлекательной внешностью, а это все окупало. Нет, видимо, испорченность передавалась лишь по женской линии. – Сегодня утром тетушка попросила меня не подчеркивать мое родство с леди Кэтрин, если королева о ней спросит.

Эндрю накрыл один из шаров ладонью и покатал его по сукну:

– Сомневаюсь, что королева ее упомянет. – Дразняще-веселое выражение на его лице погасло.

– Согласна. Однако было бы неправильно отказываться от матери, разве нет?

На минуту в комнате повисла давящая тишина.

– Делай, как говорит тетушка, – наконец произнес Эндрю. – Она в этом хорошо разбирается. Наша мать предала страну. Чем меньше нас с ней связывает, тем лучше. – И он встретился с сестрой суровым взглядом.

– Ты правда так считаешь? – спросила Хелен.

– Да. – Эндрю отвернулся и вернул красный шар на прежнее место. – Сейчас ты должна думать только о себе.

Его широкие плечи округлились. Он уже спрятался в свою скорлупу.

– Что ж, тогда я последую твоему совету и буду заботиться лишь о себе, – бодро произнесла Хелен. – Позволь мне стать хозяйкой твоего дома. Это было бы чудесно! Мы бы устраивали вечера с ужинами и танцами, я бы смогла больше общаться с людьми, нашла бы симпатичного джентльмена. Тетушка замечательная, но она чересчур рьяно меня опекает. Дядюшка заставит меня выйти за первого попавшегося мужчину. Подумай над этим, Дрю. Тебе не придется жить в тех кошмарных комнатах. Тебя всегда будут ждать чистая кровать и вкусная еда. Тетушка научила меня безупречно управлять хозяйством.

«А еще, – подумала Хелен, разглядывая мрачные тени под глазами брата, – надеюсь, со мной ты не станешь прожигать свою жизнь». Даже до нее дошли слухи о том, что Эндрю – завсегдатай игорных домов и таверн.

– Дядюшка с тетушкой и слушать об этом не станут, – покачал головой Эндрю.

Разумное замечание.

– Станут, если ты с ними поговоришь, – твердо ответила Хелен.

– Вряд ли. К тому же в клубе меня неплохо кормят. Прости, сильфида, но я не спешу покупать свой дом.

Хелен решилась достать свой козырь:

– Тетушка перестанет давить на тебя по поводу свадьбы. По крайней мере, на время.

Эндрю с уважением посмотрел на сестру:

– Да, ты права.

– Прошу тебя, Дрю! – взмолилась Хелен. По морщинке на переносице было видно, что брат колеблется. – Пожалуйста.

Эндрю поднял взгляд в потолок и нахмурился, словно ожидая, что за него на просьбу сестры отреагирует декоративная потолочная розетка и люстра.

– Сомневаюсь, что до такого дойдет, – наконец произнес он. – Тетушка зря волнуется. Ты найдешь человека по душе еще в первом сезоне, и он прекрасно впишется в нашу семью. Беспокоиться не о чем. – Хелен открыла рот, чтобы возразить, но брат торопливо продолжил: – Если, что маловероятно, к концу года к тебе никто не посватается, мы вернемся к этому разговору. Но я ничего не обещаю! – Он поднял руки в защитном жесте. – Я тебя знаю, ты жить не можешь без запасного плана. Обсудим этот вопрос на Рождество, так пойдет?

Нет, не пойдет. Михайлов день празднуют задолго до Рождества. Бедняжка Делия застрянет в Сассексе на весь лондонский сезон!

– Но Дрю…

Брат плотно сжал губы.

– Поговорим на Рождество.

– У меня уйдут месяцы на поиски подходящего…

– Поговорим на Рождество. Это мое последнее слово. Согласна?

Эндрю редко настаивал на своем, и это был один из подобных случаев. Придется ждать конца декабря.

– Согласна. – Хелен выжала из себя улыбку, и брат протянул ей руку.

Девушка пожала ее и три раза встряхнула – так они делали, когда были детьми.

– Я собиралась еще кое о чем тебя спросить, Дрю. Я услышала тревожную новость. Моя горничная, Дерби, рассказала мне о том, что пропала одна из наших горничных.

Эндрю пожал плечами:

– Это дядюшкина забота, а не твоя. – Он выудил из боковой лузы еще один красный шар и выставил его на сукно. – Неужели тебя опять «честь обязывает»?

Хелен сложила руки на груди, пропустив мимо ушей намек на ее неудачную попытку оставить Джонатана на должности лакея, когда того обвинили в краже вина из погреба. Обвинения с него сняли, но дядюшка все равно уволил беднягу без объяснения причин.

– Дерби пришла ко мне за помощью, – сухо сказала Хелен. – Я не могу ей отказать.

– Ей не стоило этого делать, и она это знает, – жестко парировал Эндрю. – Всем не поможешь. Как я уже сказал, это дядюшкина забота.

– Да, но все полагают, что горничная сбежала… – Хелен махнула рукой в сторону Ковент-Гардена.

– В район распутниц?

Хелен кивнула. Вульгарное выражение брата ее не смутило.

– Дерби говорит, что это невозможно. И есть свидетель, который утверждает, что горничную увез джентльмен в своем экипаже. – Девушка увидела, что ее слова произвели впечатление на брата. – До тебя не доносились никакие слухи, Дрю?

– Ничего подобного я не слышал. – Кий скользнул между пальцами, челюсть Эндрю слегка дернулась.

– Ты что-то знаешь. Расскажи, – потребовала Хелен.

– Дело в том, что вчера в театре я видел Карлстона.

– Карлстона?

– Уильям Стэндфилд, граф Карлстонский… ты, наверное, о нем не слышала. Эта история произошла года три назад, ты тогда училась в пансионе.

Голос Эндрю стал жестче. Имя показалось Хелен знакомым: граф фигурировал в одной из историй, которыми с ней тайком делились подруги.

– Он кого-то убил, верно?

– Свою жену. Графиню Карлстонскую, в девичестве ее звали Элиза де Врэн. – На секунду Эндрю умолк, морщины на лице разгладились. – Она была чудесной. Француженкой. В детстве покинула Францию, избежав эпохи террора, но с мужем ей не повезло. Все знают, что это он ее убил, но тело так и не нашли. Графа обвинять было не в чем. Тем не менее король от него отвернулся и ни в одном приличном доме его не принимали. По слухам, он уплыл на континент.

– А теперь вернулся. – Хелен ахнула, представив себе, как незнакомец в черном плаще крадет невинных девушек.

– Хочет пролезть обратно в высший свет, – едко добавил Эндрю. – Скорее всего, у него получится. В театр он пришел с Принни, и Браммелу граф всегда нравился.

Образ подлого похитителя расплылся под напором логики.

– Человек, который хочет реабилитировать себя в обществе, не стал бы развлекаться с горничными.

– Это верно, однако поговаривают, что до леди Элизы он напал на одну горничную. – Эндрю толкнул кий вперед. Шар покатился по сукну, с резким щелчком врезался в другой, и они разлетелись в стороны, ударившись о края стола. – Ему не стоило возвращаться.

Хелен с трудом распознала новую для нее резкую ноту в голосе брата. Злость? Нет, больше похоже на горечь.

Раздался стук в дверь, и молодые люди развернулись.

– Войдите, – сказал Эндрю.

Филипп переступил через порог и поклонился.

– Милорд, – произнес он, глядя исключительно на Эндрю. – Лорд и леди Пеннуорт просят вас присоединиться к ним за столом в гостиной.

– Благодарю. Леди Пеннуорт посылала за леди Хелен?

– Я не видел леди Хелен, – без всякого выражения ответил ему Филипп и ушел, закрыв за собой дверь.

– Опять подкупаешь прислугу? – спросил Эндрю и вставил кий в киевницу из красного дерева на стене.

– Возможно, это и правда лорд Карлстон, – задумчиво произнесла Хелен, не обращая внимания на вопрос брата. – Как считаешь, он способен так нагло похищать девушек?

Эндрю подошел к сестре, слегка поклонился и предоставил ей руку:

– Давай поспешим наверх, пока тетушка тебя не хватилась.

Хелен опустила ладонь на его локоть:

– И все же, Дрю? Он на это способен?

– Полагаю, Карлстон способен на все, – ответил Эндрю, подводя сестру к двери. – Ради бога, не распространяй слухов о том, что он похищает горничных. Они еще ничем не подтверждены.

– Тогда обещай, что будешь за ним приглядывать.

– Ни в коем случае. Не хочу иметь с ним ничего общего.

Хелен посмотрела на брата, готовая на него надавить, но отказалась от этой идеи, увидев выражение его лица. Никогда на нем не отражалось столько неприязни. Должно быть, лорд Карлстон – редкостный злодей, иначе как он вызвал столько гнева в ее добром брате?

– Пожалуйста, держись от него подальше, – продолжил Эндрю. – Я знаю, тебя не остановишь, стоит тебе закусить удила, но он человек действительно опасный. – Эндрю остановился и посмотрел девушке прямо в глаза: – Я не шучу, Хелен. Не забывай, как он обошелся со своей женой.

– Я и близко к нему не подойду, – пообещала Хелен.

«Разумеется, – добавила она про себя, – но это не значит, что я не могу наблюдать за ним с безопасного расстояния».

Глава четвертая

Четверг, 30 апреля 1812 года

Следующим утром в половине десятого Хелен стояла посре ди будуара, а ее разведенные в стороны руки покоились на смазанном воском панье из ситца и китового уса, привязанном к талии. Дерби натянула на широкий каркас украшенную вышивкой нижнюю юбку из белого шелка, и он больно надавил на бедра. Ей предстояло добавить еще три слоя, чтобы подготовить Хелен к выходу в свет, но девушка уже изнемогала под тяжестью плотной ткани старомодного панье.

Как ее мать и тетушка не уставали каждый день наряжаться в эти громоздкие платья? И как выдерживали испытание вышедшими из моды прическами, которые полагалось носить при дворе?

Хелен просунула указательный палец под одну из подушечек с накладными локонами, на которой держался целый пучок страусиных перьев, и нащупала свободное пространство между слоем помады для волос и густой паутиной шпилек. Несколько из них девушка осторожно переместила, чтобы они не слишком больно стягивали ее собственные волосы. Стало намного легче, однако в воздухе разлился тяжелый аромат жирной жасминовой помады. Хелен закашлялась, и каркас слабо дернулся.

– Миледи, прошу вас, – взмолилась Дерби, отвлекаясь от разглаживания складок на подоле.

Хелен придержала покрытое шелком панье, и горничная расправила последнюю складку. Она была крайне сосредоточенна и походила на шестилетнюю девочку за написанием письма: брови нахмурены, кончик языка зажат между губами.

Накануне Хелен сообщила ей о том, что граф не располагает никакими фактами об исчезновении Берты, и Дерби мужественно приняла эту новость. Впрочем, по ее усиленной заботе о Хелен во время утреннего туалета было видно, что камеристка опечалена. Тем более что она согласилась со словами Хелен о том, что предположительное обвинение лорда Карлстона было вызвано скорее неприязнью графа и не имело под собой достаточно основания. Разумеется, если в деле замешан лорд Карлстон, Берту вряд ли удастся спасти. Хелен склонила голову при этой мысли. Господи, защити бедняжку от подлого человека.

Дерби поднялась на ноги:

– Атлас, пожалуйста! – Она махнула рукой двум горничным, которые держали наготове белое платье с завышенной талией, роскошной серебристой вышивкой и щедрой россыпью жемчуга на вырезе.

Благодаря указаниям Дерби служанки действовали расторопно, и три последующих слоя – атласное платье, полупрозрачная юбка из тюля и еще одна из сетчатой ткани с вышивкой, жемчугом и мелкими стеклянными бусинками – были ловко накинуты поверх затянутого шелком панье.

Наконец Хелен продела руки в рукава белого бархатного спенсера, за который цеплялся шлейф, и Дерби застегнула миниатюрные жемчужные пуговки и бриллиантовую пряжку-аграф под грудью:

– Готово, миледи.

Дерби отошла назад, и девушки улыбнулись друг другу.

Горничные расправили шлейф платья: четыре фута белого бархата с шелком и изобилием жемчуга, стеклянных бусин и серебряных цветов, вышитых на ткани.

– Ваше платье прекрасно, миледи, – прошептала Тилли, самая младшая из девушек. – Оно похоже на замерзший ручей, и все блестит!

Вторая горничная, темноволосая Бет, энергично закивала.

– Тилли, твоего мнения никто не спрашивал, – строго заметила Дерби.

Она взяла Хелен за правую руку и осторожно натянула ей на пальцы изысканную белую перчатку.

– Ничего страшного. – Хелен улыбнулась юной горничной. Слова Тилли не были лестью, в ее глазах светилось искреннее восхищение. – Я тоже считаю, что оно напоминает замерзший ручей.

Плотно прилегающие к коже перчатки украсили ее руки, и Хелен подошла к зеркалу. Разумеется, она тренировалась ходить в панье, и они с горничными не раз надевали праздничный туалет, но ни одна из них не лицезрела конечного результата. Больше всего девушку поразило то, что инкрустированный жемчугом вырез открывал слишком много кожи. Плечи оставались голыми, а вырез был невероятно глубоким – он соответствовал требованиям двора, – и плотная цепь бриллиантов привлекала внимание к бледным, гладким округлостям груди. Хелен не могла оторвать глаз от изгибов, которые прежде никогда не выставлялись напоказ. Подобная откровенность вызывала в ней неприятное волнение и в то же время странное удовольствие.

– Даже смешно сочетать платье с завышенной талией и панье, разве нет? – пробормотала она, однако волшебное очарование наряда и прически высосало яд из ее слов. Хелен не могла не признать, что выглядит блистательно.

– Хелен.

Из-за двери, ведущей в коридор, раздался голос дядюшки. Девушка резко отвернулась от зеркала и встретилась глазами с тремя ошеломленными горничными. Панье покачнулось.

– Иди, – прошептала она Дерби.

Камеристка поспешила к двери, легонько ее приоткрыла и исполнила реверанс.

– Моя племянница может меня принять? – требовательно спросил дядюшка.

Дерби вопросительно оглянулась на леди. Хелен нерешительно кивнула.

– Да, милорд, – ответила Дерби и открыла дверь.

Грузная фигура лорда Пеннуорта была облачена в лаймово-зеленый сюртук для утренних визитов, а старомодный седой напудренный парик подчеркивал синеватые мешки под глазами. Тилли и Бет присели в реверансе.

Дядюшка пристально изучил племянницу.

– Итак, дитя, тебя нарядили, – сказал он глухим от простуды голосом. – Чересчур пышно, как того и требует королева. Оскорбление хорошему вкусу и скромности.

Лицо Хелен вспыхнуло. Впрочем, ей следовало ожидать подобной издевки. Дядюшка пребывал во мнении, что двор королевы – это всего лишь рыночная площадь, на которой расфуфыренные леди обмениваются богомерзкими слухами, и часто его высказывал.

Лорд Пеннуорт нередко выражал свои взгляды на нескромность женщин и порочность общества в целом, как дома, так и на людях. Он восхищался добродетельной христианкой Ханной Мор[13], но его религиозность, в отличие от этой воспитанной, воздержанной дамы, выражалась в вечном недовольстве и брюзжании. Пылкое возмущение лорда по отношению к публичным домам привлекло внимание карикатуристов, и в своих безжалостных картинках они изобразили его как лорда Петуха. В одну из ночных вылазок Хелен обнаружила среди бумаг дядюшки опубликованную гравюру Крукшанка[14]. Ей пришлось засунуть кулак в рот, чтобы не рассмеяться над задиристым петухом, который был вылитый лорд Пеннуорт: широкая грудь колесом, выпученные круглые глаза, багрово-красное расплывшееся лицо и шутовской колпак того же цвета.

– Я не ожидала вас увидеть, дядюшка. – Хелен сделала реверанс и быстро оценила выражение его лица: узкий, обветренный рот был крепко сжат – явный признак того, что лорд собирается прочесть нравоучение.

– Оставьте нас, – обратился лорд Пеннуорт к служанкам.

Они еще раз почтительно присели и поспешили прочь. Дерби бросила полный отчаяния взгляд на Хелен, а затем на портрет, который все так же выглядывал из-за белой пиалы с ароматической смесью. Они обе стояли довольно далеко от туалетного столика и не успели бы его спрятать.

– Ты тоже, Дерби, – потребовал дядюшка.

Дерби снова сделала реверанс и вышла вслед за другими девушками.

Хелен прикинула расстояние до столика. Пара шагов, и за юбкой ничего не будет видно. Если, конечно, она успеет спрятать медальон до того, как его заметит острый дядюшкин глаз.

Девушка дернулась было в сторону, но лорд Пеннуорт уже переступил порог и встал посреди комнаты:

– Леонора сказала, что по ее просьбе ты подготовила ответ Ее Величеству на случай, если она спросит о твоей матери.

– Да, дядюшка.

– Покажи.

Хелен опустилась в глубоком придворном реверансе, стараясь не оглядываться на рамку портрета:

– Да, Ваше Величество. Моя мать – леди Кэтрин.

Серые брови дядюшки вздрогнули. Возможно, Хелен следовало говорить чуть мягче.

– Надеюсь, на Ее Величество ты не будешь смотреть столь бесцеремонно, – нетерпеливо взмахнул рукой лорд.

– Нет, конечно нет.

Дядюшка шагнул к туалетному столику, потирая сухие руки. Он точно увидит портрет.

– Дядюшка, удалось ли вам отыскать Берту? – Хелен улыбнулась, пытаясь смягчить ласковым выражением лица внезапность вопроса. Лорд Пеннуорт с непониманием взглянул на племянницу, но, по крайней мере, отвлекся от столика. – Пропавшую служанку, – добавила Хелен.

– Я сделал все, чего требовала моя честь, – проворчал дядюшка. – Девчонка сбежала, гадать тут нечего.

– Но она не взяла свой сундук…

– Это не твое дело, – отмахнулся дядюшка. – Ты обязана предстать перед королевой достойной леди. – Он уперся ногами в пол и скрестил руки на груди. – Я долго думал над замечанием о твоей матери. Маловероятно, что королева ее упомянет. Однако я не сомневаюсь, что другим дамам во дворце хватит наглости спросить о ней, в том числе и на других приемах в этом сезоне. Игнорируй их по возможности. В противном случае говори так. – Лорд прочистил раздраженное мокротой горло. – Моя мать утонула в море, и для всех это было к лучшему.

Хелен резко выпрямилась:

– Прошу прощения?

Дядюшка заново проговорил всю фразу. Каждое слово убивало Хелен. К лучшему?

– В подобных случаях всегда лучше держаться правды, – добавил лорд. – Повтори, дитя. И не надо намеков. Покажешь свою слабость – и они накинутся на тебя, как стая гарпий.

Хелен облизала губы. Буквы не складывались в слова. Эти слова и не хотелось складывать. Осознав это, девушка расправила плечи.

– Ну же, скорее. Я хочу услышать, как ты это произносишь.

– Прошу вас, дядюшка, я не могу так сказать.

Ни один мускул на лице лорда не дрогнул, однако рот скривился от неудовольствия. Три удара сердца Хелен отмерили жуткую паузу. Дядюшка глубоко вдохнул:

– В тебе говорит невежество и молодость, а также, несомненно, радостное волнение в такой важный день. А теперь повтори то, что я сказал.

В горле у Хелен пересохло. Она сглотнула и еле выдавила из себя:

– Простите меня, дядюшка, но я не могу представить, как смерть моей матери могла стать лучшим исходом для всех.

Какое-то время лорд молча смотрел на девушку, и его лицо заливалось краской. Голубая вена на лбу угрожающее пульсировала.

– Вот как? – Лицо дядюшки придвинулось так близко к Хелен, что она ощутила на себе его тяжелое дыхание и разглядела желтоватый оттенок век. – Ты бы предпочла, чтобы ее судили, а затем обезглавили? Великая леди Кэтрин! Голова отдельно от тела, народ разрывает волосы на сувениры! – Лицо отдалилось. – Ты неглупая девчонка. Должна сама понимать, что это действительно было к лучшему.

Хелен сосредоточила внимание на ковре, чтобы выдавить из воображения отвратительный образ обезглавленного тела матери, обвисшего на колоде, со стекающей по позвоночнику кровью, – подобная расправа грозила изменникам родины из высшего сословия.

Лорд с отвращением выдохнул.

– Должен заметить, что это еще и черная неблагодарность по отношению к твоей тетушке, – со злостью сказал он. – Она заботится о тебе, любит, как родную дочь, а теперь ты заявляешь, что ее нежная привязанность – это плохо?

– Нет, я не это имела в виду, дядюшка.

– Ты и не знаешь, что имела в виду. Говоришь, не подумав, как и все представительницы твоего пола, – с раздражением заметил дядюшка и сделал шаг назад. – В этот раз я не могу запретить тебе посещение гостиной, но, клянусь Господом, если ты не будешь поступать, как велено, я позабочусь о том, чтобы ты больше не показалась ни на одном балу или рауте. – Лорд вновь навис над племянницей. – И я прекращу подготовку к твоему балу. Я не потерплю никакого позора – большого или малого – для своей семьи!

Хелен знала, что дядюшка не блефует. Это было видно по его сузившимся от злобы глазам. Тетушка не раз сглаживала подобные конфликты, но этот ей смягчить не удастся. Нет, если Хелен мечтает о свободе и жизни вне этого дома, ей следует подчиняться, как бы сильно это ни уязвляло ее гордость.

– Извините, дядюшка. – Девушка с трудом приняла покаянный вид. – Пожалуйста, простите меня.

Лорд снисходительно вздохнул:

– Не следует мне забывать, что ты все еще дитя, несмотря на твои роскошные одежды и высокий рост. В подобных вопросах тебе надо слушаться меня, пока ты не окажешься под защитой мужа. А теперь повтори то, что я тебе сказал, и постарайся сохранять достоинство.

– Моя мать утонула в море, – прерывающимся голосом сказала Хелен. – И для всех это было к лучшему. – Слова обожгли ей горло.

– Отрепетируй как следует эту фразу, – посоветовал дядюшка и спустя некоторое время добавил: – Я вижу, что тебе это показалось жестоким, но я стараюсь ради твоего же блага. Мы с тетушкой не хотим, чтобы ты страдала из-за грехов своей матери. При любой возможности демонстрируй свету, что ты приличная, скромная девушка.

– Да, дядюшка.

– Твоя тетушка ожидает увидеть тебя внизу через несколько минут. – Лорд в последний раз оглядел наряд Хелен. – Ты слишком высока и худа, чтобы считаться красавицей, Хелен, но определенное обаяние в тебе есть. Не делай глупостей, держи в уме мои наставления, и ты станешь гордостью всей семьи.

Дядюшка покинул комнату и с хриплым кашлем прошел по коридору. Хелен посмотрела в потолок, чтобы сдержать обжигающие слезы. Она не заплачет.

– Миледи, вы в порядке? – Дерби уже стояла у двери в спальню. Очевидно, она подслушала весь разговор, но Хелен это не беспокоило.

– Надо поспешить, Дерби, а то опоздаем. – Хелен взяла в руки серебряную расческу, чтобы отвлечься хоть на что-нибудь и забыть о жестких словах, которые ее заставили произнести.

Руки девушки дрожали, и она не смогла удержать расческу. Та упала на стол, и Хелен отыскала взглядом портрет матери. Возможно, она и навлекла на себя позор при жизни, но говорить, что ее смерть – лучший исход, совершенно неблагопристойно. По всем человеческим законам. Хелен сжала ладони. Она больше никогда это не повторит. Никогда. Более того, она окажет уважение своей покойной матери, которая восемь лет ее воспитывала, научила ездить верхом, гуляла с ней, сбрасывая с деревьев в саду яблоки, до которых девочке было не дотянуться, и терпеливо обучала всем движениям котильона.

Хелен, успокоившись, взяла в руки медальон. Да, леди Кэтрин все-таки пойдет с ней на церемонию.

– Дерби, где мой веер? «Верни Мартен».

У Хелен закружилась голова. Осмелится ли она пронести портрет матери во дворец? Приладить его к тому самому вееру, который дядюшка подарил ей к этому торжественному случаю?

– Прошу, миледи. – Дерби протянула Хелен длинный футляр, покрытый мозаикой из перламутра.

Осмелится ли?.. Перед глазами девушки вновь предстало сердитое лицо дядюшки, и она еще раз услышала его жестокие слова: «К лучшему».

Да, осмелится.

Удерживая в одной руке футляр и медальон, Хелен приподняла крышечку и достала веер. Щелчок – и он открылся. Пластинки из слоновой кости украшала пасторальная сцена: овцы и пастух спят под дубом. Веер покрывал фирменный бронзово-зеленый лак Мартен. Несколько дюймов у основания, где все пластинки скреплялись украшенным бриллиантом винтиком, расписаны не были. Девушка пробежалась пальцем по кремовому полукругу. Пластинки плотно прилегали друг к другу, но между двумя из них удалось бы просунуть нитку. Хелен зажала в руке медальон. Он был по-прежнему странно тяжелым. Обычная нитка тут не сгодится.

– Дерби, подай мне ленту, – приказала она.

– Какого цвета? – Горничная склонилась над корзинкой с принадлежностями для рукоделия, стоявшей возле кушетки.

– Неважно. – Хелен показала ширину указательным и большим пальцами. – Но примерно такую, в пару дюймов.

– Такая подойдет, миледи? – спросила Дерби, выудив из корзинки обрезок голубой ленты.

Хелен забрала у нее ленту и решительно кивнула, а затем разжала кулак и продемонстрировала горничной медальон:

– Помоги мне привязать его к вееру.

Глава пятая

Прятать кулон оказалось сложнее, чем представляла себе Хелен. В коридоре дворца толклась уйма людей, и приходилось продираться сквозь толпу, придерживая юбку обеими руками. Удерживать все одновременно: наряд, подол, карточку[15], веер и прилаженный к нему портрет – было нелегко.

– Бога ради, не сжимай ты так свое платье, – попросила тетушка, заметив, что племянница вцепилась в сетчатую ткань мертвой хваткой. – Давай я что-нибудь понесу.

Прежде чем Леонора успела дотянуться до веера, Хелен передала ей карточку. К счастью, они уже входили в заполненный народом парадный зал, и помощь Хелен больше не требовалась.

– Теперь нас ждет мучительное ожидание, – вздохнула тетушка. – Первым делом примут высокопоставленных лиц. Тем не менее не помешает заранее подобраться ближе к гостиной. Не хотелось бы расталкивать всех гостей, когда нас позовут.

Недавно пробило двенадцать, и день был солнечный, однако громадная хрустальная люстра сияла под потолком, и горящие свечи нагревали и без того теплое помещение. В дальнем конце зала, у входа в парадную гостиную, собрались придворные, готовые приступить к работе. Хелен пробежалась взглядом по картинам, которыми были увешаны стены: портреты королей, королев и одна очень привлекательная пастораль. Кисти Риччи, если она не ошибается. Жаль, что не удастся как следует ее рассмотреть.

– Кажется, у двери есть свободное место, – громко прошептала ей на ухо тетушка Леонора и одновременно улыбнулась джентльмену, который задел ее сиреневое платье, принимая его извинения. – Не отходи от меня, дорогая.

Хелен кивнула. Ей удалось покрепче перехватить медальон, и она сконцентрировалась на поисках Миллисенты. От пастельно-розовых, нежно-фиолетовых, белых, кремовых, голубых, редких желтых мелькающих платьев и качающихся перьев кружилась голова, и различить в этом водовороте знакомое лицо представлялось практически невозможным. А уж отыскать среди миниатюрных блондинок в бледных нарядах нужную и вовсе непосильная задача. Внезапно до Хелен донеслось имя Делии, а за ним последовал ехидный смешок. Хелен обернулась, чтобы пронзить виновницу взглядом, но неизвестная уже скрылась.

– Ты видишь Миллисенту? – спросила она тетушку.

– Ох, дитя, я даже разобрать не могу, кто эти три леди перед нами.

Хелен с тетушкой сдвинулись еще на фут или даже меньше. Благодаря высокому росту Хелен заметила островок пустоты в толпе: никто и близко не подходил к темноволосому джентльмену, который расположился у громадной мраморной полки камина. На секунду ей удалось рассмотреть его лицо: молодое, но изможденное страданиями, с крупными чертами, глаза по-хищному зорко оглядывают комнату. Высокий и гибкий, незнакомец походил на змею.

– Постоим здесь, – предложила Леонора, отвлекая внимание Хелен, и пригласила племянницу пройти на свободное местечко около синей вазы из китайского фарфора в центре зала. – Ко входу уже не протиснуться.

Тетушка остановилась на пустом пятачке и окинула взглядом менее влиятельную даму с ее протеже, которые тоже спасались от людского потока у вазы. Те сделали реверанс. Молоденькая девушка поспешно отодвинулась, уступая место Леоноре, при этом она задела юбкой из белого тюля стоявшего поблизости джентльмена, и тот подпрыгнул от неожиданности. Хелен мягко улыбнулась – бедняга покраснел, слившись цветом со своими подвязками.

– Возможно, леди Гардуэлл с Миллисентой пока не прибыли, – предположила тетушка.

Хелен вернулась к изучению джентльмена у камина. У него уже успел появиться собеседник. Девушка мгновенно его узнала: невысокий, светловолосый; элегантный синий сюртук выделялся среди множества шелковых нарядов с вышивкой и кружевом. Господи, это же мистер Браммел, кумир Эндрю! Отличный фасон сюртука, идеальное сочетание белого жилета и выглаженного шейного платка. Рядом с ним все казались безвкусно одетыми. Не зря этот человек носил неофициальный титул красавчика.

– Тетушка, смотри, кто стоит у каминной полки.

Леонора, отыскав джентльменов глазами, поджала губы.

– Вот это зрелище. Обычно мистер Браммел не посещает такие приемы. Полагаю, он прибыл потому, что здесь ожидают принца-регента.

– А кто рядом с ним?

– Это, девочка моя, граф Карлстонский, – понизила голос тетушка. – Я слышала о том, что он вернулся с континента. Хватило же ему наглости.

Значит, вот кого Эндрю так сильно презирал.

– Он убил свою жену, верно? – прошептала Хелен.

А еще, возможно, похитил Берту, подумала Хелен. Граф улыбался словам Браммела, но лишь из вежливости, а сам внимательно изучал собравшихся. Не сложно поверить, что этот джентльмен способен похитить невинную девушку.

– О нет, он на нас смотрит! – ахнула тетушка и отвернулась от графа. – Дорогая моя, не обращать на него внимания.

Хелен нерешительно отвела взгляд. Ей не давало покоя ощущение, будто тетушка ожидала, что они заинтересуют Карлстона. Она тайком взглянула на него снова. Лорд вел беседу с мистером Браммелом. Вдруг его плечи вздрогнули, и на мгновение лицо исказила боль. Любопытно, но это все, что Хелен смогла различить в его выражении.

– Боже мой, что же ты на него уставилась! Пойдем искать Миллисенту. – Тетушка взяла Хелен за руку, словно надеялась, что это помешает племяннице рассматривать графа, и огляделась вокруг. – Ага, вижу ее, за епископом Миде!

И она махнула веером в сторону изящного высокого окна, задернутого красной бархатной шторой, которое выходило на королевские сады. Стоявшие перед ним леди и джентльмены разошлись, и за ними Хелен заметила знакомую белокурую головку, склоненную набок. Сторонний наблюдатель увидел бы в этом жесте очаровательное легкое недоумение, но Хелен уловила признак того, что Миллисента вот-вот осадит собеседника, которого считает идиотом, – конечно же юного денди в канареечно-желтом костюме, который стоит перед ней и ее матерью. Несмотря на нежно-миловидный внешний вид, эта юная блондинка терпеть не могла дураков.

Миллисента отвернулась, надеясь привлечь внимание кого-нибудь из друзей. Она встретилась взглядом с Хелен, и скрытое нетерпение на ее лице сменилось искренним удовольствием. Несколько месяцев назад Миллисента во всех деталях описала Хелен платье, которое собиралась сшить на заказ. Бесподобное облако кремовой сетчатой ткани и тюля с золотыми нитками, расшитое переплетенными между собой медовыми и зелеными листами. Хелен знала, что одна только вышивка на платье обошлась семье в пятьдесят гиней. Как заметила Миллисента однажды днем за совместным просмотром модных картинок, «самая роскошно одетая из дам – самая разоренная».

Миллисента коснулась худой руки матери и, сдержанно кивнув на прощание молодому человеку, отправилась в центр зала. Хелен улыбнулась. Даже предстоящая встреча с королевой не могла подавить бойкую натуру ее подруги и повлиять на беспомощность леди Гардуэлл. У матери Миллисенты было отвратительное зрение и никогда не получалось сфокусировать взгляд. Из-за этого с лица леди не сходило выражение отчаяния, и подход к жизни у нее был такой же затуманенный, как и взгляд.

Хелен согнула кисть и еще надежнее сжала в кулачке медальон. Тонкая, как бумага, лайковая перчатка прилипла к руке. В зале собралось слишком много людей, и воздух стал тяжелым от запаха парфюма и пота, а особенно от ожидания, которое давило на всех присутствующих, словно грозовые облака в ненастный день. Хелен изучила лицо подруги: под коркой спокойствия крылся страх. И это неудивительно, ведь от предстоящей минутной беседы с королевой многое зависит. У самой Хелен читалось напряжение в глазах.

Тетушка Леонора раскрыла веер и обмахнулась им, обдав себя и Хелен порывом теплого воздуха.

– Великий Луд! Этот оттенок голубого на леди Гардуэлл совсем не смотрится, – прошептала она племяннице и одарила подошедших дам, сделавших реверанс, ослепительной улыбкой. – Леди и мисс Гардуэлл, я безмерно рада вас видеть.

– Леди Пеннуорт, – робко улыбнулась мать Миллисенты. – Здесь ужасная толкучка, не правда ли? – Ее нежный голос был едва различим в шуме толпы. – Хелен, вы сегодня прекрасно выглядите.

– Постоите здесь, со мной? – ласково предложила тетушка Леонора. – Я так устала от этой суеты. Расскажите скорее, как поживает сэр Джайлс?

Дамы отвлеклись на беседу, и Хелен отвела Миллисенту в сторону.

– Ты об этом слышала? – спросила она, слегка наклонившись к своей миниатюрной подруге.

– О Делии? – Хелен кивнула, и Миллисента неодобрительно скривила губы. – Конечно, эта новость у всех на слуху. Она, должно быть, страшно подавлена. Увидеть подобное своими глазами!

– Я отправила ей письмо. Это все, что мне позволили сделать.

– Мне тоже, – нахмурилась блондинка. – Делия рассказывала тебе об этом джентльмене? Не припомню, чтобы она упоминала хоть какого-то молодого человека.

– И я. – Хелен дотронулась до руки подруги. – Меня не покидает чувство, что я должна была ей помочь. Я видела, что Делия в отчаянии, и пальцем о палец не ударила!

– Глупости. Делия частенько поддавалась меланхолии. Даже ты не можешь определить, что творится у человека на душе. – Миллисента быстро взглянула на тетушку Леонору. – А что с Михайловым днем?

Хелен покачала головой:

– Я их просила, но они не разрешили мне пригласить Делию. Но ты же придешь, правда?

– Разумеется, – ободряюще улыбнулась Миллисента, но уголки ее губ тут же опустились. – Боюсь, мы обе не скоро увидим Делию.

Девушки умолкли. Хелен сильнее сжала медальон. Тетушка все еще разговаривала с леди Гардуэлл. Рискнуть или нет?

– Миллисента, – тихо проговорила она, прерывисто дыша от волнения. – Смотри.

Хелен разжала кулак, и на мгновение медальон сверкнул в ее руке, но она тут же накрыла его пальцами.

Миллисента ахнула:

– Поверить не могу, что ты его принесла. – Она пригляделась к лицу подруги, и между ее бровями пролегла беспокойная морщинка. – Я не умею так, как ты, читать по лицам, но все равно вижу: у тебя что-то произошло.

Хелен пожала плечами.

– Дядюшка? – упрямо спросила Миллисента.

Хелен вжала голову в плечи.

Миллисента с пониманием кивнула:

– Постарайся, чтобы он не узнал о том, что ты взяла с собой портрет матери. Я очень хочу, чтобы моя лучшая подруга присутствовала на моем балу.

– Он не узнает. Просто… – Хелен опустила взгляд на руку с медальоном. – Мамы-то со мной нет.

– Да, – сказала Миллисента. – Я знаю. – Она раскрыла веер и взмахнула им, словно стараясь разогнать уныние подруги. – Мне все кажется, что я сейчас разорвусь на части. Скорее бы этот день закончился. Расскажи мне, что у тебя нового. Может, так я отвлекусь и не буду без конца представлять себе, как наступаю на собственный шлейф и падаю на пол или неправильно делаю реверанс.

– Есть кое-что, – ответила Хелен. Подруге удалось слегка поднять ей настроение. – Посмотри за мое плечо. Видишь, у камина стоит темноволосый джентльмен?

Миллисента вгляделась в зал:

– Ты про того, который направляется к нам вместе с мистером Браммелом?

Не успела Хелен обернуться, как тетушка взяла ее под руку:

– Дорогая, похоже, сюда идет мистер Браммел. Не забывай улыбаться.

– А с ним лорд Карлстон, леди Пеннуорт? – прищурилась мать Миллисенты. Ее голос прозвучал необычайно резко.

– Думаю, что да, леди Гардуэлл, – слегка запнувшись, ответила Леонора.

– Он же ваш родственник?

Хелен почти физически ощутила, как обе собеседницы внутренне напряглись. На их лицах застыли вежливые улыбки.

Свинцовую тишину нарушила леди Гардуэлл:

– Мы с дочерью не будем мешать семейному воссоединению. Прошу нас извинить. Bonne chance[16], Хелен. – Пожилая дама присела в неглубоком реверансе и добавила: – Идем, Миллисента, я заметила одного из наших знакомых.

Леди Гардуэлл схватила дочь за руку и утянула за собой в толпу. Миллисента бросила на ошеломленную подругу взгляд, полный недоумения.

– Родственник? – переспросила Хелен, когда мать и дочь пропали из виду. – Он наш родственник?

Тетушка Леонора прижала руку к бриллиантам на шее. Ее напудренные щеки густо покраснели.

– Не по крови. Он троюродный брат твоего дядюшки. Я надеялась, что ему хватит порядочности умолчать о нашем родстве.

Значит, лорд Карлстон и ее дядюшка одной крови. В это легко поверить: они оба смотрят на мир с презрением.

– Почему никто мне не сказал? Эндрю об этом знает?

– Да, но сама понимаешь, о подобной связи нам совсем не на руку рассказывать. К тому же мы и не подозревали, что он вернется. – Тетушка снова потянула девушку за локоть, и Хелен чуть не выронила кулон. – Не думай о Карлстоне, моя дорогая, не трать время зря. Мистер Браммел – важная персона. Благодаря ему ты сможешь приобрести известность. Не забывай, скромность и очарование – вот твое оружие. И улыбка!

Хелен едва успела улыбнуться. Джентльмены уже стояли перед ними. Мистер Браммел поклонился, одновременно с этим хладнокровно оценивая внешность Хелен. Сломанный нос казался отчасти сплющенным и нарушал симметричность черт его привлекательного лица. По мнению Хелен, это добавляло ему мужественности и привносило некую изюминку в его образ, без которой он казался бы кукольно-красивым. Тетушка Леонора признательно кивнула, и перо в ее волосах покачнулось.

– Мистер Браммел, как приятно вновь с вами встретиться.

По окружавшей их толпе прошла волна еле заметного движения. Леди и джентльмены отстранились и косо посмотрели на собеседников Хелен. Что это было – уважение к мистеру Браммелу или неприязнь к Карлстону? Вскользь пробежавшись глазами по лицам присутствовавших, девушка уловила ответ. Знаменитого обаяния мистера Браммела не хватало на то, чтобы смягчить отношение окружающих к лорду Карлстону. По крайней мере, пока что.

– Я польщен, мадам. Это взаимно. – Мистер Браммел отвесил еще один поклон. Хелен снова ощутила на себе оценивающий взгляд джентльмена и заметила искру интереса в его глазах. Мистер Браммел изящно выгнул руку в сторону лорда Карлстона: – Леди Пеннуорт, представляю вам графа Карлстонского.

Тетушка холодно склонила голову, приветствуя графа:

– Лорд Карлстон.

– Мадам. – Граф слегка поклонился.

Он обладал мужественной красотой, и рядом с ним все мужчины казались женоподобными. Однако крепко сжатый рот графа намекал на жестокосердие. Кожа, вопреки моде, смуглая – тетушка и Эндрю упоминали о том, что какое-то время граф жил на континенте. Темно-коричневая радужка глаз сливалась с черными зрачками, что придавало лицу непроницаемое выражение. От этого становилось не по себе, и граф представлялся человеком бездушным, с глазами заспиртованной акулы – вроде той, что Хелен видела в новом Египетском зале. Девушки вздрогнула, по спине внезапно пробежал холодок. Сравнение уместное: откуда возьмется душа у человека, убившего свою жену? И вполне вероятно, похитившего горничную. Хелен еще крепче сжала веер. И вовремя – тетушка повернулась к ней, чтобы представить племяннице джентльменов:

– Моя дорогая, позволь мне представить тебе графа Карлстонского и мистера Браммела. Господа, это моя племянница, леди Хелен Рэксолл.

Хелен исполнила реверанс, но глаза, вопреки правилам приличия, не опустила – она следила за тем, как кланяется ей лорд Карлстон. Тот также изучал девушку, и взгляд его был чересчур пристальным для джентльмена, знакомого с правилами хорошего тона. Они долго рассматривали друг друга. Что ж, сколько бы граф ни смотрел на Хелен своими темными акульими глазами, он ничего не сумеет прочесть на ее лице.

– Лорд Карлстон, мистер Браммел, – сделав реверанс, приветствовала мужчин Хелен и окинула их отчужденным взглядом. Да, Эндрю просил ее не приближаться к его светлости, но нельзя же опозорить тетушку молчанием. К тому же это прекрасная возможность что-нибудь о нем разузнать. – Рада знакомству.

Карлстон все еще не сводил с девушки глаз.

– Я также очень рад встрече, леди Хелен. Тем более что между нами есть родство.

– Дальнее, – процедила Леонора.

– И в то же время неоспоримое. – В улыбке графа сверкнуло превосходство, присущее человеку с таким титулом.

Тетушка сжала губы. Мистер Браммел прокашлялся. Очевидно, этим он подал знак Карлстону, тот бросил оценивающий взгляд в дальний угол зала. Соблазн оглянуться в ту же сторону оказался велик, но все бы сразу обратили на это внимание. Так или иначе, увиденное никак не повлияло на выражение лица лорда Карлстона. Он не умел скрывать свои эмоции.

Граф снова обратил взгляд на Хелен и улыбнулся. Девушка сравнила его с волком, готовящимся к прыжку.

– Леди Хелен, вижу, у вас «Верни Мартен»?

Девушка стиснула в руке основание веера с медальоном. Улыбка на ее лице превратилась в гримасу ужаса. Почему граф спросил именно про веер? Хелен приложила ладонь к шее, словно надеясь сдержать жар, который охватил ее.

– Я известный ценитель вееров, – добавил граф.

– Вы не шутите? Вееров? – Хелен сделала упор на последние слова. – И часто вы ими пользуетесь?

Плечи мистера Браммела дернулись – он еле сдержал смешок.

– Да, часто ли, Карлстон?

Тетушка Леонора выразительно посмотрела на племянницу:

– Дорогая, смею предположить, что лорд Карлстон всего лишь увлекается веерами.

– Верно, мадам. – Граф лгал, сомнений в этом не было, однако ничем это не продемонстрировал. Он не моргал чаще обычного, не сглатывал с шумом слюну. – Позволите осмотреть ваш, леди Хелен?

– Он совершенно обычный, лорд Карлстон. – Улыбка Хелен вышла не менее фальшивой, чем у ее собеседника. Зачем он настаивает? Ей нельзя никому передавать веер! Зоркая тетушка может заметить медальон. – Не сомневаюсь, что для знатока он не представляет ни малейшего интереса.

– «Верни Мартен» обычным быть не может. – И граф протянул руку.

Хелен вскинула подбородок, принимая его вызов. «Нет, – категорично проговорила она про себя. – Ни за что». В акульих глазах блеснуло нечто непредвиденное: сочувствие. Неужели он с ней играет?

– Хелен, покажи лорду Карлстону свой веер, – приказала тетушка.

– Не могу поверить, что вы это всерьез, сэр, – ответила Хелен, подражая дразнящему тону Миллисенты, которым та разговаривала со своими многочисленными поклонниками. – Боюсь, что вы надо мной смеетесь.

– Стоит вам узнать меня поближе, и вы поймете, что я всегда серьезен, леди Хелен.

– Дай ему веер, дорогая, – прошипела тетушка, склонив голову набок.

Очевидно, истинный посыл был таков: «Покажи ему веер, чтобы мы скорее от него избавились».

Граф поднес раскрытую ладонь еще ближе к Хелен. Взгляд его оставался спокойным и возмутительно безразличным. Он знал, что леди не имеет права отказать. При дворе никогда не простят подобной грубости. Если Хелен и дальше будет медлить, тетушка вырвет веер у нее из рук и сама передаст лорду. Что ж, так тому и быть. Еще выше задрав подбородок, девушка поместила основание «Верни Мартена» в руку графа и вжала медальон в его ладонь. Затем она отстранилась и опустила плечи, готовая к выговору. Тетушка придет в бешенство.

Карлстон раскрыл веер и прикрыл основание от посторонних глаз своей широкой кистью. Хелен глубоко вдохнула. Ее вот-вот раскроют. Граф изучал пастораль, наклонив голову. Чего он ждет? Медальон у него в руке – как можно его не заметить? Но граф молчит. Более того, он прячет его от тетушки.

– Прекрасный веер, – сказал наконец граф, но между темными бровями пролегла крошечная морщинка.

Хелен могла только предположить, что, несмотря на маску полнейшего равнодушия, граф был ошеломлен.

Он посмотрел на нее, и долгая пауза прибавила веса его последующим словам. Девушка стояла неподвижно. Она надеялась, что так граф скорее вернет ей кулон.

– Вам его преподали как подлинный «Верни Мартен»?

Хелен резко выдохнула. Граф тянет время. Зачем?

Тетушка вытянулась в струну негодования:

– Чтобы вы знали, этот веер леди Хелен подарил ее дядюшка, виконт Пеннуорт!

– Чудесный подарок, – улыбнулся граф.

Веер со щелчком закрылся и вернулся в руки Хелен. Она сразу почувствовала, что он стал легче. Медальон исчез. Упал? Хелен скользнула взглядом по полу – ничего. Между пластинками все еще болтался обрезок голубой ленты. Край был ровным. Ленту отрезали ножом, но как же она ничего не заметила? Ее пальцы нервно сжали основание веера. Граф надеется увидеть ее подавленной? Нет, она не подарит этому ужасному человеку подобного удовольствия. Девушка придала своему лицу беззаботное выражение и встретилась взглядом с веселыми темными глазами. Граф забавляется! Хелен не могла понять, зачем ему это.

– Мы уступим другим возможность познакомиться с вами, леди Хелен, – сказал лорд Карлстон и поклонился. – Приятно было с вами побеседовать.

Он уходит с портретом ее матери! Нет!

– Лорд Карлстон, надеюсь, вы нас навестите, – выпалила девушка, стараясь хоть как-то его остановить. Мистер Браммел замер в поклоне, шокированный тем, что леди нарушила правила приличия. – Я хочу сказать, – упрямо продолжила Хелен, – что сочту за честь, если завтра вы удостоите нас своим визитом. Ведь мы одна семья. – Она растянула губы в напряженной, как сжатый кулак, улыбке.

– Хелен! – возмутилась тетушка.

Глаза лорда Карлстона еще ярче засверкали весельем.

– Я с удовольствием приму приглашение от своей родни. Уверен, мистер Браммел меня сопроводит.

Красавчик Браммел улыбнулся, но Хелен заметила в его улыбке скрытое раздражение.

– С радостью, мадам. В таком случае – до завтра.

Даже великий мистер Браммел прогнулся под волю лорда Карлстона.

– До завтра, – слабо отозвалась тетушка.

Джентльмены удалились, и толпа расступилась перед ними.

Сжимая в руке веер, Хелен неотрывно следила за Карлстоном, который постепенно затерялся в толпе приглашенных. Впервые в жизни ей страстно хотелось дать обидчику пощечину. Или, того хуже, завопить от переполнявшей ее ярости.

– Что на тебя нашло? – спросила Леонора. – Только нам не хватало визита человека с дурной славой. Твой дядюшка вряд ли будет доволен.

Эндрю это тоже не понравится. Она не сдержала свое обещание. Но позволить наглому Карлстону уйти с победой было бы по меньшей мере неправильно.

– С ним придет мистер Браммел, – отозвалась Хелен и заметила, что этот джентльмен наклонился, разглядывая что-то в руке графа. Ее медальон.

– Что ж, ты права, – просияла тетушка. – Ты минут десять, не меньше, удерживала при себе мистера Браммела. Теперь я не сомневаюсь, что тебя ждет успех.

Хелен кивнула, но ее внимание снова захватил лорд Карлстон. Интуиция подсказывала, что он обернется. Не упустит возможности позлорадствовать. Так и есть, оглядывается. Впервые за все время Хелен безошибочно определила овладевшую им эмоцию.

Предвкушение.

* * *

Хелен, как дочь графа, значилась в списке привилегированных особ, которых первыми вызвали к Ее Величеству. Когда они с тетушкой пробирались сквозь толпу к парадной гостиной, девушка заметила мистера Браммела: он беседовал с известной чернокудрой красавицей, леди Конингем[17], которой тетушка пророчила место будущей фаворитки Принни. Лорд Карлстон же словно испарился. Хелен незаметно поднялась на носочки и оглядела большой зал. Вероятно, он ушел. Остается только надеяться, что завтра граф бросит свою странную затею и вернет ей медальон во время утреннего визита. Хелен нашла такому поведению одно-единственное объяснение: граф с ней забавляется. Иначе зачем Карлстон украл портрет ее матери и не выдал ее тайну? Разве что у него с головой не все в порядке. Но как тут оправдать соучастие мистера Браммела? Хелен помотала головой – она кружилась от загадочных вопросов и мыслей о предстоящей встрече с королевой.

– Хелен, не вытягивайся. – Тетушка потянула ее за руку, заставив встать обратно на пятки, и уверенно повела к открытым дверям гостиной.

Последний раз бросив взгляд в толпу, Хелен увидела у окна Миллисенту, которую должны были вызвать чуть позже со всеми остальными. Она тоже искала подругу глазами. «Посмотри налево, – молча взмолилась Хелен, – посмотри налево!» Наконец Миллисента к ней повернулась. Хелен улыбнулась и подняла руку, как священник, дающий свое благословение. В ту же минуту ее подругу заслонили пышные юбки привилегированных леди и их покровителей, которые представляли девушек ко двору.

Дверной порог гостиной был небольшим, но Хелен казалось, что она шагает через пропасть. В помещении сгустилось напряжение, казалось, даже воздух стал тяжелым. В камине по требованию достигшей преклонного возраста королевы пылал огонь, что делало атмосферу еще более удушающей. Шум в парадном зале затих, ему на смену пришли еле слышное перешептывание и шелест ткани. Дамы в нарядных платьях собрались вокруг трона.

– Не забывай держать голову прямо, – тихо напомнила тетушка Леонора и протянула племяннице ее карточку. – И не дрожи. Ты обычно дрожишь, делая реверанс. Шлейф подбирай сразу, одним движением, не дергайся, как рыба на крючке.

– Я дрожу? – удивилась Хелен. Почему тетушка сказала об этом именно сейчас?

– Ты справишься. Я уверена, что справишься.

В приглушенные разговоры врезался громкий голос лорда-камергера – он объявил начало церемонии. Мимо Хелен прошла темноволосая девушка; шлейф перекинут через руку, узкое лицо сосредоточенно. Трон стоял под красным бархатным балдахином, а вокруг него полукругом расположились придворные и гости, закрывая собой королеву, а также принцесс Марию и Августу. Как и в парадном зале, с потолка свисала громадная хрустальная люстра. Ее мягкое свечение и яркие лучи солнца, пробивавшиеся сквозь окно, создавали ослепительную игру света, отражаясь на бриллиантовых украшениях, сковавших шеи и запястья присутствующих, и резко очерчивали золотого льва с единорогом на балдахине за троном, придавая им объем.

Капельдинер подошел к тетушке, поклонился и указал на взволнованных дам, стоявших за полукругом девушек:

– Леди Пеннуорт, прошу вас присоединиться к покровителям. – Затем его внимание переключилось на Хелен. – Следуйте за мной, миледи.

Он еще раз отвесил безупречный поклон и повел Хелен к стайке девушек – их было около двадцати – в бледном атласе, жемчугах и бриллиантах. Тетушка Леонора уже заняла свое место среди покровителей, и менее высокопоставленные леди молча уступили ей место.

Хелен сдержала улыбку и встала рядом с румяной, пышной девушкой в платье из белого тюля свободного покроя, густо расшитого шелковыми розовыми бутонами. На ее разгоряченном лбу под тщательно завитыми кудрями выступали капельки пота. Еще немного, и бедняжка потеряет сознание от жары. В памяти всплыло ее имя: Элизабет. Их представили друг другу на балу перед началом лондонского сезона. Девушка тоже ее узнала – в выпуклых голубых глазах блеснула искра радости. Именно за них, а также за безмерное добродушие леди Элизабет Бромптон за глаза называли Мопсом.

– Леди Хелен. – Девушка сделала реверанс.

Хелен склонила голову и еле слышно поздоровалась в ответ – от ее внимания не ускользнуло то, что бескровные губы еще не отошедшего от них капельдинера неодобрительно сжались.

Вскоре он удалился, и леди Элизабет громко зашептала:

– Боже, клянусь, я вот-вот упаду в обморок! – Девушка принялась энергично обмахивать карточкой свое обширное декольте. – Мы тут как в печке, но я не осмелюсь раскрыть свой веер. Вот Изабель Рэйнсфорд, – она качнулась в сторону заплаканной девушки, – раскрыла свой всего на секундочку, а к ней уже подлетели камергеры, словно коршуны к мертвому телу. Забавно было за этим наблюдать. – Она придвинулась ближе и наконец понизила голос: – Говорят, Ее Величество раздражает шуршание.

– Спасибо, что предупредили.

Хелен задумалась, стоит ли заметить, что взмахи белой карточки, заменившей веер, в той же мере могут не понравиться Ее Величеству, но все-таки промолчала. Леди Элизабет вся раскраснелась от жары, и ей необходим свежий воздух. Девушка опустила взгляд на свой «Верни Мартен» и все еще привязанный к пластинкам обрезок голубой ленты. Карлстон поступил возмутительно, украв ее медальон, однако теперь ей нечего скрывать от тетушки. Можно больше не волноваться о том, хватит ли ей рук и на панье, и на шлейф, и на портрет, когда она будет делать реверанс перед королевой.

Перед королевой!

По коже головы и плеч пробежали холодные мурашки. Боже милостивый, если бы медальон остался у нее, то получилось бы, что она предстанет перед королевой, держа в руках портрет предполагаемой изменницы. Что подтолкнуло ее к подобной глупости? Хелен смотрела перед собой, как лошадь с шорами на глазах, и упрямо шла по своему пути. Ей почудилось, что на нее уставились сотни обвиняющих взглядов, но в гостиной все оставалось неизменным: внимание гостей и придворных было сосредоточено на троне. Капельдинеры вышагивали по ковру, следуя давно заученным маршрутом. Поэтому Карлстон забрал миниатюру? Хелен сморщила лоб, гадая, можно ли приписать ему столь благородный мотив. Нет. Однозначно графом двигали иные причины, и она руку бы дала на отсечение, что они были совсем не рыцарскими. И все же этот человек спас Хелен от ее собственной безрассудной недальновидности.

Леди Элизабет наклонилась к самому уху Хелен и жарко зашептала:

– Насколько я знаю, мисс Крэнсдон – ваша подруга? – От любопытства ее глаза стали еще более выпуклыми. – Мисс Делия Крэнсдон.

Хелен еще глубже вжалась ступнями в толстый ковер:

– Да.

– Это правда – то, что про нее говорят? Что она сбежала с джентльменом, который убил служанку в таверне, а затем и себя?

Служанку? История превращалась в кровавую резню.

– Ни о чем подобном я не слышала, – сказала Хелен, твердо отрицая оба преступления. – Кто вам это рассказал?

– Слухи ходят по всему залу, – взмахнула пухленькой ручкой леди Элизабет. – Так это неправда?

Хелен не успела откровенно солгать: девушку спас молодой капельдинер, подошедший к ее собеседнице:

– Миледи, прошу вас следовать за мной.

– Наконец-то! – прошептала та, поправляя шлейф на руке. – Вперед, в бой!

Хелен проводила взглядом леди Элизабет, которая еле поспевала за капельдинером, и ее неуклюже покачивающееся панье. Мопс – известная болтушка, но все же не сплетница. Однако она не постеснялась упомянуть про случай в таверне. Картина для Делии вырисовывалась невеселая, и выдумка про убийство служанки лучше ее не делала. Разумеется, это вполне могло оказаться правдой. Возможно, до тетушки история дошла не целиком. Хелен отыскала ее среди группы покровителей: она увлеченно беседовала с незнакомой леди. Внимание девушки привлекла стоявшая за ними темноволосая стройная дама, которая пристально наблюдала за Леонорой, сдвинув брови – признак недоверия. Брюнетка подняла глаза на Хелен, но тут же отвела взгляд.

Хелен переключилась на юных леди, которые ждали своей очереди. Следующей шла леди Элизабет. Она ковыряла винтик на веере, а двое камергеров суетились вокруг ее пышной фигурки. Младший из них снял шлейф с руки девушки, опустил на пол поток белого дамаста[18] с шелковыми розовыми бутонами и расправил. Старший следил за тем, что происходит у трона, и качал серой напудренной головой, давая понять Элизабет, что выдвигаться пока рано. Бедняжка побледнела, и ее лицо и грудь приобрели бело-розовый оттенок. «По крайней мере, он сочетается с платьем», – язвительно подумала Хелен, но ей тут же стало за это стыдно. Нельзя винить Элизабет в том, что сплетницы бурно обсуждают Делию. Заметив некий невидимый другим знак, старший камергер отступил в сторону и поклонился, открывая дорогу к трону. Мопс перевела дыхание, вытянула руку с крепко зажатой в ней карточкой, еще раз напоследок оглянулась на свой шлейф и зашагала вперед.

То же самое повторилось со всеми девушками, которые значились в списке перед Хелен. Сначала она наблюдала за каждой из них: глубокий вдох, тревожный взгляд, брошенный на шлейф; но после того, как шестая леди исчезла за полукругом, а затем вновь появилась, сияя от облегчения, Хелен потеряла к ним интерес и задумалась о себе. Как быть, если королева все же спросит ее о матери? Сердце в груди заколотилось, и каждый удар отдавался в горле. Внутренности как будто вжались в самый низ живота. Девушка сосредоточила внимание на золотых геральдических лилиях, вышитых на ковре, и медленно, глубоко вдохнула, сопротивляясь сдавившему грудь корсету. Долгий выдох помог избавиться от легкого головокружения. Она еще успела бы в последний раз повторить заготовленный для королевы ответ, но слова испарились из памяти. Хелен даже не знала, с чего начать. Перед глазами у нее стояло обрюзгшее лицо дядюшки, который выплевывал те самые жестокие слова: «Это было к лучшему».

– Миледи, прошу вас следовать за мной.

Нет, она не готова! А вдруг она задрожит во время реверанса?

– Миледи?

Хелен сфокусировала взгляд на вежливом лице капельдинера. В его землистого цвета лице промелькнуло нетерпение.

– Да, разумеется, – пробормотала Хелен и заставила себя шагнуть вперед.

Ее подвели к двум камергерам, которые о чем-то перешептывались между собой. Они тут же умолкли и поклонились, когда капельдинер их представил:

– Леди Хелен, сэр Десмонд Моруэлл, – это был старший камергер, – и сэр Иан Лестер.

Несмотря на окутавший ее страх, Хелен заметила усталый вид старшего камергера и то, как младший нервно пощелкивал пальцами. Им предстоял тяжелый день.

– Позвольте взять ваш шлейф, леди Хелен, – произнес сэр Иан и снял с ее левой руки увесистую атласную ткань.

Хелен ощутила на коже прохладу, когда ее избавили от тяжелого шлейфа. Какая чудесная минута! Девушка не удержалась и посмотрела на то, как камергер расправляет ткань на ковре.

– Прошу вас подготовить карточку для лорда-камергера, – напомнил сэр Десмонд. Несмотря на усталость, его лицо сохраняло приятное выражение, а чересчур крупные для мужчины карие глаза лучились добротой. На голове у старшего камергера покоился старомодный напудренный седой парик. – Направляйтесь к трону, когда он огласит ваше имя.

Хелен успокоили бесстрастный взгляд сэра Десмонда и его деловой тон. Тысячи девушек до нее прошли через это испытание и не опозорились. Она ничем не хуже их.

Старший камергер поклонился и отошел в сторону, открывая путь к трону.

Один за другим к Хелен повернулись любопытные, и послышались шепотки. Внезапно Хелен поняла, зачем нужно сделать глубокий вдох. Она пошла вперед, высоко задрав подбородок, хотя каждая частичка ее тела сгорала от желания обернуться на скользящий за ней подол. Хелен боялась споткнуться. Она прошла мимо собравшихся. Из смазанной толпы выплыло знакомое лицо герцога Сельбурнского, близкого друга ее брата. Его простоватое лицо излучало тепло и поддержку. Добрый джентльмен подмигнул, придавая Хелен храбрости. Полная достоинства леди Челмондели, стоявшая подле него, тоже улыбнулась. А вот и тетушка Леонора. Милая тетушка, она закусила губу и молилась про себя.

Хелен передала лорду-камергеру свою карточку.

– Леди Хелен Рэксолл! – объявил он.

Казалось, трон находится далеко-далеко. Принцессы стояли за матерью, похожие на бледные тени: их неброская красота терялась в присутствии королевы. Хелен успела заметить убранные в высокую прическу седые волосы, роскошные страусиные перья, выкрашенные в синий цвет, и напудренные обвисшие щеки, а затем все ее внимание сконцентрировалось на ковре, который требовалось преодолеть. Девушка отсчитала пятнадцать шагов и остановилась у трона, наступив на вмятину, оставленную множеством туфелек до нее. Хелен впервые увидела вблизи членов королевской семьи.

Ее Величество стала дородной, подобно своему сыну, и длительная тяжелая болезнь мужа оставила глубокие морщины на лбу и у рта, которые придавали лицу королевы мрачное, страдальческое выражение. Всем известное пристрастие королевы к нюхательному табаку оставило след на ее широких ноздрях: под толстым слоем пудры проглядывала желтоватая кожа. Между тем в широко поставленных глазах светился интерес. Королева выжидающе подалась вперед.

Хелен завела левое колено за правое и опустилась в глубоком реверансе, склонив голову. Она присела плавно и, вопреки страхам, ни разу не покачнулась. Можно вздохнуть с облегчением. Тетушка непременно обрадуется. Королевская рука, облаченная в перчатку, опустилась на резной подлокотник. Послышался шелест синего шелка, и перед Хелен предстал расшитый золотыми звездами и усеянный драгоценными камнями корсаж: Ее Величество склонилась для королевского поцелуя. Девушка подняла голову навстречу сладкому аромату гвоздики и сверкающим бриллиантам на дряблой коже. Сухие губы нежно прижались к ее лбу.

– Ты дочь графини Хейденской? – спросила Ее Величество так тихо, что казалось, будто изо рта вылетело лишь теплое дыхание. Все-таки она задала этот вопрос.

У Хелен сжалось горло. Она молча кивнула в ответ.

– Дитя, не верь всему, что говорят о твоей матери.

Эти ласковые слова заставили Хелен поднять взгляд, и на мгновение она встретилась с сосредоточенным взором своей королевы. Что та имела в виду? В лице не читалось ответа. Оно было покрыто непробиваемой маской, выкованной жизнью при дворе. Ее Величество выпрямилась и благосклонно кивнула, показывая, что Хелен свободна. Или этот кивок означал удовлетворение?

Камергер незаметно скользнул за Хелен, ловко подобрал шлейф и водрузил гору атласа на ее левую руку. Девушка с трудом заставила себя поклониться принцессам и королеве, поднялась на ноги и отошла от трона.

Глава шестая

Пятница, 1 мая 1812 года

Тетушка Леонора резко, с шумом закрыла «Таймс» и отбросила газету на сервированный к завтраку стол:

– Унизительно.

Хелен взяла мягкую бриошь из серебряной корзинки, которую протянул ей Барнетт, и оставила ворчливое бормотание тетушки – уже в третий раз за сегодняшнее утро! – без внимания. Она разорвала булочку пополам и вдохнула ее сладкий, теплый аромат. Хелен необычайно успокаивал запах свежей выпечки, и после бессонной ночи он был ей особенно необходим. Девушка до утра прокручивала в голове разговор с Карлстоном и слова королевы. Она так и не поняла, зачем граф украл ее медальон. И что Ее Величество имела в виду под своим невероятным заявлением. Оно походило на туманное отрицание факта государственной измены леди Кэтрин, однако с полной уверенностью утверждать этого было нельзя, и Хелен, разумеется, не могла уточнить это у королевы.

Тем не менее, если леди Кэтрин и правда обвинили незаслуженно, долг ее дочери – докопаться до истины. Возможно, ей даже удастся восстановить доброе имя матери.

Чтобы отвлечься от беспочвенных надежд, Хелен отрезала кусочек масла. Она совершенно не знала, с чего начать. А что, если правда окажется во много раз хуже слухов? Несколько лет назад девушка поняла, каково это – сталкиваться с суровой реальностью. Эндрю рассказал ей тогда, что каждый неожиданный визит матери в их фамильное имение, Динсвуд-Холл, на самом деле был не ее прихотью, а вынужденным побегом от очередного разгоревшегося в Лондоне скандала.

Тетушка обмакнула тост в чай. Размокший кусок так и остался зажатым в пальцах: вместо того чтобы поднести его ко рту, Леонора вернулась к задевшей ее публикации в газете с описанием вчерашнего вечера в королевской гостиной.

– Унизительно, – повторила она. – Нас обошли приглашением на вечерний прием принца-регента. – Тетушка уронила влажный хлеб на тарелку. – Это все из-за твоего дядюшки. Если бы он не распространялся о вырождении Карлстонов, нас непременно бы пригласили.

Эти слова заставили Хелен оторвать взгляд от булочки, которую она намазывала маслом. Тетушка редко позволяла себе критиковать дядюшку, даже находясь в окружении самых близких людей.

– Мы давно знали, что нас не пригласят, – заметила Хелен.

– Это не менее унизительно. – Леонора отложила газету. – Тебя представили ко двору, мы по праву должны были получить приглашение. Наше счастье, что список гостей не опубликован. Все заметили бы, что в нем нет твоего имени. Это было бы ужасно. – Тетушка отодвинула от себя тарелку, и Барнетт забрал ее со стола. – Теперь нас ждет визит лорда Карлстона, который не добавит нам доброй славы, несмотря на благотворное присутствие мистера Браммела.

В укоряющем взгляде тетушки Хелен прочла: это твоя вина.

Вчера вечером, после ужина, по всему дому долго разносились шумные крики лорда Пеннуорта, который выражал свое возмущение по поводу грядущего визита лорда Карлстона. Добрых полчаса тетушка успокаивала мужа, напоминая ему о том, как ценно знакомство с красавчиком Браммелом, и только благодаря этим увещеваниям дядюшка согласился принять у себя графа. Все знали о том, что успех девушки в обществе обеспечен, если о ней одобрительно отзовется мистер Браммел. Тем не менее дядюшка твердо заявил о своем намерении провести утро в клубе, дабы избежать встречи с Карлстоном.

Хелен надкусила бриошь – набитый рот послужит оправданием ее молчанию. То, что лорд Карлстон их навестит, действительно ее вина, но ей вовсе не стыдно. Она еще не придумала, как заставить графа вернуть медальон и объясниться, однако именно за этим девушка его и пригласила. Как джентльмен, он обязан вернуть портрет. Хелен откусила еще немного булочки и задумчиво прожевала ее. С другой стороны, пока что она не замечала за ним признаков джентльменского поведения.

Тетушка сняла верхнюю карточку со стопки приглашений, которые прибыли утренней почтой.

– По крайней мере, нас пригласили на бал в честь дня рождения короля. – Она согнула плотную бумажку указательным и большим пальцами. – А ты не поделилась со мной тем, что сказала тебе королева.

Хелен пожала плечами:

– Я страшно волновалась и ничего не разобрала. Наверное, обычную любезность.

Она не сознательно решила скрывать ото всех слова Ее Величества. Когда тетушка впервые о них спросила, Хелен отмахнулась от ответа. Так она поступила и в этот раз. Возможно, это незрелый поступок, но ей не хотелось, чтобы тетушка разрушила ее надежду на невинность матери. Это открытие принадлежит ей одной.

Леди Леонора с беспокойством изучила племянницу:

– Она сказала что-то жестокое?

Хоть на это можно ответить правду.

– Нет, вовсе нет. – Хелен нагнулась к столу и прочитала надпись, выгравированную на следующей карточке в стопке. – Дом Говардов, третье мая? Мы пойдем?

– Других интересных предложений нет, так что, скорее всего, да. Говорят, там будет присутствовать лорд Байрон.

– Правда? Мне очень хотелось бы его увидеть. Я слышала, что он прекрасен, как Адонис.

Миллисента уже встречалась с великим поэтом и в излишних подробностях доложила Хелен о его физической привлекательности и очаровательной угрюмости. Интересно, как бы Миллисента истолковала странное поведение лорда Карлстона? Что ж, скоро она об этом узнает: леди Гардуэлл с дочерью присоединятся к ним на воскресной прогулке в парке.

Тетушка хмыкнула:

– Лорд Байрон – красивый юноша, с этим я не спорю, но мне не нравится вся эта история с Каро Лэм. Они совершенно не скрывают свой роман.

Хелен отложила карточку и прочла следующую.

– Смотрите, тетушка, леди Джерси приглашает нас во вторник в Воксхолл-Гарденз. Мы пойдем? Мне там нравится.

– Разумеется. Нельзя отказывать одной из покровительниц «Олмака». Однако мы очень поздно получили приглашение. Боюсь, что о нас подумали не в первую очередь. – Тетушка раздраженно отпила свой чай. – Тем не менее мы его примем. Мы обеспечены билетами на весь май, но стоит нам потерять расположение леди Молчание, и вход в клуб в июне будет для нас закрыт.

Хелен удивило то, что тетушка использовала неприятное прозвище, которое покровительнице клуба присвоили за ее удивительную словоохотливость.

– Я думала, вам нравится леди Джерси.

– Да, но ее внезапный интерес к тебе вызывает у меня сомнение. Не будет преувеличением назвать эту даму переменчивой особой, а мы не хотим, чтобы она оскорбилась по какой-нибудь нелепой причине и закрыла нам доступ в «Олмак».

Хелен улыбнулась. Пускай леди Джерси непредсказуема, но вечер в развлекательном саду не может не быть волшебным. Она убрала карточку и прочитала надпись на следующей.

– А это приглашение на бал Миллисенты в честь ее девятнадцатилетия.

– Само собой, мы его принимаем, – кивнула тетушка. – Раз уж ты сочла разумным втянуть в наш круг общения лорда Карлстона, возможно, нам следует пригласить его на твой бал?

Хелен поспешила занять рот очередным куском булочки. Ее бал назначили на двадцать шестое мая, чтобы приурочить его к полной луне, но именно в этот день Хелен с Эндрю узнали о смерти родителей, и обычно девушка проводила его в уединении, размышляя о времени, проведенном с отцом и матерью, которое она все еще хорошо помнила. К сожалению, эту годовщину ей придется провести на балу. Дата была выбрана не случайно, а из сентиментальных соображений: тетушка сказала, что пора заменить печальные воспоминания радостными. В каком-то смысле она была права, но Хелен видела в этом предательство и не могла готовиться к балу с тем энтузиазмом, на который рассчитывала тетушка. Участие же Карлстона, несомненно, привнесет что-то новое в атмосферу предстоящего вечера.

Хелен проглотила разжеванный кусок бриоши:

– Дядюшке это не понравится.

– Ты права. И все же вполне вероятно, что Карлстон приведет с собой Браммела. Насколько я понимаю, красавчик намерен восстановить репутацию графа в обществе. – Тетушка вернула королевское приглашение в стопку карточек. – Если я права, Браммел, скорее всего, останется на твоем балу допоздна и уже не будет посещать в намеченный день другие дома. – Леди Леонора задумчиво постучала пальцами по белой скатерти. – Надо добиться именно этого счастливого исхода. Ты завершила свой список гостей?

– Пока нет.

– Тогда им сегодня и займешься. – Тетушка отряхнула руки от хлебных крошек и украдкой оглядела свою лимонного цвета сорочку. – Твой дядюшка попросил меня нанять новую горничную, так что первым делом я напишу в агентство, а затем мы обсудим твой список. – Она незаметно смахнула с лифа затерявшуюся крошку.

– Вы уже ищете Берте замену? Но она пропала всего четыре дня назад.

– Откуда ты про нее узнала? А, ну конечно. Прислуга. – Леди Леонора с упреком посмотрела на Барнетта и перевела раздраженный взгляд на племянницу. – Неважно, как давно ее нет. Нам нужен полный штат прислуги к твоему балу. К тому же мы с тобой обе прекрасно знаем, что твой дядюшка не примет Берту обратно, так как она оказалась человеком безответственным. – Тетушка осеклась: ее озарила внезапная догадка. – Я напишу Хискотам и Леонардам. Вдруг у них есть горничная на примете? Нанимать прислугу всегда лучше по рекомендации знакомых, Хелен. Не забывай об этом, когда будешь вести собственное хозяйство.

– Нельзя же бросить поиски, – возразила Хелен. – По словам Дерби, у Берты на севере живет мать. Она имеет право знать, что случилось с ее дочерью. Слишком жестоко махнуть рукой на ее исчезновение.

– И то верно, – вздохнула тетушка. – Но я не знаю, чем можно ей помочь. Твой дядюшка уже приказал убрать вещи Берты и нанять новую горничную.

Ее вещи? Возможно, все-таки есть способ выполнить обещание, данное Дерби. Метод, конечно, не самый достойный, но благодаря ему появится шанс узнать, куда делась Берта.

– Барнетт, где сундучок Берты?

Дворецкий шагнул к столу:

– Миссис Грант оставила его у себя в комнате, миледи. Взяла на хранение. – В последних словах чувствовалась нотка осуждения: дворецкий понимал, к чему ведет Хелен.

– Что ты намерена сделать? Открыть его? – спросила тетушка.

– Да. – Хелен виновато покосилась на Барнетта. – Вдруг на одной из вещей найдется адрес ее матери?

– Моя дорогая, открывать личный сундук прислуги строго запрещено.

Краем глаза Хелен заметила, как римский нос Барнетта нырнул вниз – дворецкий был согласен с хозяйкой.

– Но если Берта не вернется, ее вещи надо будет отправить матери, – нашлась Хелен. – Разве не так?

Тетушка похлопала ее по руке:

– Я знаю, что ты говоришь это из лучших побуждений и твои доводы по-своему верны, но пока все не настолько плохо. Подождем еще немного, на случай, если она вернется. Если нет, сундук откроет миссис Грант.

– А если Берта в беде? Мы должны ей помочь!

– Твое положение не позволяет тебе рыться в вещах несчастной девушки, да и я сомневаюсь, что ей это как-то поможет. – Тетушка подала знак Барнетту.

Дворецкий шагнул за ее стул и мгновенно отодвинул его, когда леди поднялась.

– А вдруг мы отыщем там подсказку о том, где бедняжку искать? – не сдавалась Хелен.

– Помнишь, я говорила тебе, что важнее всего в правильном содержании штата прислуги?

– Хозяйка дома обязана приглядывать за прислугой, но не вмешиваться в ее дела, – покорно ответила девушка. – Но…

– Вот именно. – Тетушка подошла к двери. – За девушек отвечает экономка. Она решит, как ей быть. – Она оглянулась. – Не переступай границы владений миссис Грант. Ты же знаешь, как с ней тяжело, когда она сердится. Приходи ко мне в гостиную с готовым списком.

Хелен отодвинула от себя тарелку:

– Да, тетушка.

Барнетт открыл хозяйке дверь, и Хелен в голову пришла важная мысль, связанная с правильным содержанием штата прислуги. Буфетную всегда запирали на ночь, чтобы никто не украл столовое серебро, а вот комнату экономки, равно как и другой прислуги, никогда.

* * *

Остаток утра Хелен провела за составлением списка гостей, а затем обсуждением каждого потенциального гостя в гостиной с тетушкой. Не всех удалось спасти от строгого отбора, но Хелен с успехом отстояла занимающую скромное положение в обществе мисс Тейлор, свою подругу со времен обучения в пансионе.

Около полудня на второй завтрак Барнетт подал легкие закуски из мяса и фруктов. Хелен обошлась одним абрикосом и ломтиком ветчины. Кусок не лез в горло, ведь ей предстояла словесная баталия с лордом Карлстоном.

Вскоре девушка удалилась в свой будуар, чтобы переодеться в дневное платье и подготовиться к встрече с графом. Хелен долго изучала содержимое бельевого шкафа, прежде чем остановилась на наряде, который в последнее время нравился ей больше всего: яблочно-зеленом бархатном спенсере поверх белого атласного платья. Его прекрасно дополнят кружевные митенки[19] под цвет спенсера. Напоследок девушка взглянула в зеркало и поправила волосы, которые Дерби собрала в высокий греческий узел и обвязала заранее заплетенными косами. Теперь она готова принять обладателя насмешливых глаз.

– Что, если он не вернет вам портрет, миледи? – Один вопрос Дерби тут же разрушил с трудом возведенную оборонительную стену. – И даже словом о нем не обмолвится? Даже не признает, что украл его?

Хелен уже спрашивала себя об этом, но не нашла ответа. За утренним туалетом, перед семейными молитвами и завтраком, она пересказала Дерби вчерашнее происшествие, но горничная, судя по всему, лишь сейчас осознала всю нелепость ситуации. На Хелен волна понимания нахлынула в два часа ночи.

– Наверняка им руководила весомая причина, и я не сомневаюсь, что он захочет мне о ней сообщить. – Хелен взглянула на себя в зеркало, чтобы проверить, удалось ли ей натянуть на лицо маску уверенности. Вышло почти идеально. – Иначе он не принял бы мое приглашение.

– Разве что он согласился посетить вас из вежливости, миледи. – Дерби положила непригодившиеся шпильки обратно в серебряную шкатулку. – Или хочет над вами поиздеваться.

Об этом Хелен тоже думала.

Она отбросила неприятные мысли и решила обсудить с горничной другой щекотливый вопрос:

– У меня появилась идея, как нам найти Берту.

Дерби просияла.

– Подожди, боюсь, тебе она не понравится. Я намерена заглянуть в ее сундучок. – Горничная ахнула, и девушка виновато приподняла руку: – Знаю, это грубое нарушение правил, и тетушка запретила мне открывать сундук, но в нем может найтись какая-нибудь улика. Я обязана это проверить.

Дерби погрустнела. Так вышло не намеренно, но слова Хелен стали проверкой горничной: ей она прислуживает или ее тетушке? Хелен впервые предложила служанке напрямую пойти против леди Леоноры. Конечно, Дерби не скрыла от Хелен историю с исчезновением Берты и даже помогла ей приладить медальон к вееру, но подобные мелочи нельзя сравнить с откровенным нарушением установленных в доме правил. Если их авантюра вскроется, горничную могут выгнать из дома, не дав рекомендаций, и она уже никуда не сможет устроиться. И вот перед бедняжкой встал выбор: покориться хозяйке дома или принять сторону Хелен ради благополучия знакомой горничной? Как она поступит? Посчитает себя обязанной оповестить тетушку о задумке с сундуком или сохранит намерения Хелен в тайне?

Дерби захлопнула серебряную шкатулку из-под шпилек и повертела ее в крепких руках. Шпильки звонко перекатывались из одного угла в другой, и этот шум напоминал барабанную дробь.

– Сундучок перенесли в комнату экономки, – произнесла она после долгой паузы. – Как вы до него доберетесь?

Хелен выдохнула, сама удивившись тому, какое сильное облегчение она испытала.

– Я спущусь туда, когда все лягут спать.

– Тогда я пойду с вами. Кто-то должен следить за тем, чтобы вас никто не заметил.

Хелен покачала головой. Верность – это замечательно, но она обойдется без помощи Дерби. Это слишком рискованно.

– Я не могу это позволить.

Дерби упрямо сжала мягкие губы.

– Вы из-за меня в это ввязались, хотя я знала, что мне не следует просить вас о помощи. Я сопровожу вас. – На лице служанки появилась хитрая ухмылка. – Я прекрасно знаю, как хорошо вам удается неслышно перемещаться по дому.

Так Дерби знала о ее ночных вылазках!

– Очевидно, мне не удалось остаться незамеченной для всех, – сухо ответила Хелен.

– Об этом никому не известно, кроме меня, миледи. Моя комната находится совсем рядом с лестницей, а верхняя ступенька скрипит. – Дерби посмотрела на Хелен. – Ваши дела меня не касаются.

– Спасибо, – медленно проговорила Хелен. В груди зародилось приятное волнение. Дерби сочла ее прогулки по коридорам не детской выходкой, а личными делами самостоятельной леди. Разумеется, никаких важных дел у Хелен до сей поры не было, но теперь перед ней стояла важная задача. Настоящее дело. К тому же девушка не могла не признать, что ей будет приятна компания горничной. – Остается придумать, как открыть сундучок, чтобы миссис Грант ничего не заподозрила. Удастся ли нам взломать замок, как думаешь?

Дерби склонила голову набок:

– Нет никакой гарантии, что он откроется, миледи. У Берты такой же сундучок, как и у меня, – он изготовлен из сосновых досок, а они не особенно прочные. Если действовать осторожно, крышку можно приподнять, не повредив дерево. Однажды я потеряла свой ключ и проделала такой же трюк со своим сундуком. Если замок не поврежден, крышку можно опустить обратно, и никто ничего не заметит. Нам вполне подойдет что-нибудь плоское и металлическое.

– Ты сумеешь найти подходящий инструмент?

– С легкостью.

– Прекрасно, тогда найди его. – Несмотря на то что в комнате они были одни, Хелен добавила шепотом: – Выдвигаемся сегодня ночью.

* * *

Наметив поля для одной битвы, Хелен отправилась вниз по лестнице, чтобы принять участие в другой.

Тетушка уже расположилась в гостиной, готовая принимать джентльменов. Она сменила домашний наряд на модное платье в фиолетово-черную полоску и чинно восседала за круглыми пяльцами, держа в руке крючок. Салли, одна из старших горничных, стояла наготове за чайным столиком, который был сервирован большим серебряным самоваром и шкатулкой с чаем из того же набора, украшенной мотивами раковин и виноградных роз в стиле рококо. Тетушка подготовила к битве крепкие доспехи из серебряной посуды работы Поля де Ламери[20].

Хелен подошла к окну по правую руку от нее и выглянула на узкую улицу, по которой проезжал экипаж, запряженный четверкой лошадей. Случайные прохожие спешили по мощенной булыжником мостовой на возвышения по краям дороги, чтобы спастись от несущихся вперед коней. Карета остановилась, и из нее вышли высокий лорд Карлстон и, как всегда со вкусом одетый, красавчик Браммел: их было невозможно не узнать. За джентльменами, соблюдая почетную дистанцию, следовал крупный мужчина в добротном сюртуке и опущенной на глаза шляпе. Золотисто-смуглая кожа намекала на то, что он приехал из страны с теплым климатом. Лорд Карлстон обернулся, заговорил с ним и махнул рукой на другую сторону улицы, давая понять великану, чтобы он ждал там. Без сомнений, это был его слуга.

– Они прибыли, тетушка, – сообщила Хелен.

– В таком случае отойди от окна, ради бога, и садись за вышивание. Они не должны подумать, будто мы их ждали.

Хелен опустилась на желтый шелковый диван, который был с расчетом поставлен напротив входа, и выудила из лежавшей рядом сумочки для рукоделия свои пяльцы. Крепкое льняное полотно размером с подушечку, наполовину заполненное узором из анютиных глазок, вот уже больше года было ее единственной работой. Вряд ли она завершит узор в обозримом будущем: Эндрю постоянно требует подшить ему то шейный платок, то полотняную сорочку. Однако эта вышивка Хелен нравилась и частенько спасала ее во время мучительно скучных разговоров, становясь предметом обсуждения. Хелен вытащила иглу с лиловой нитью, которая была воткнута в полотно.

На третьем стежке послышался стук, и двойные двери отворились. Барнетт пересек комнату, поклонился и протянул тетушке серебряный поднос. Она взяла с него две карточки, изучила рельефные буквы, вернула карточки на поднос и кивнула:

– Мы дома.

Барнетт удалился, закрыв за собой двери.

– Будем надеяться, что они не снимут верхнюю одежду, – обратилась леди Леонора к племяннице. – Хотя я не удивлюсь, если Карлстон настоит на более продолжительном визите ввиду того, что мы родственники.

Хелен кивнула, делая вид, что согласна с тетушкой, но девушка понимала, что визит в верхней одежде продлится минут пятнадцать, а за это время будет нелегко заполучить назад свой медальон. Конечно, если лорд Карлстон принес его с собой. И это лишь одна из множества проблем.

Снова раздался стук в дверь. Хелен решительно опустила взгляд на пяльцы и украсила полотно еще одним стежком. Двери отворились. Девушка увидела туфли с пряжками Барнетта и две пары тщательно отполированных черных сапог с отворотами.

– Лорд Карлстон и мистер Браммел, миледи, – объявил дворецкий.

Все еще с опущенными глазами, Хелен аккуратно отложила свою работу на круглый стол у дивана, подобрала юбки и встала. Только тогда она медленно подняла голову, составив свое выражение на одну часть из скуки, на две части из вежливого безразличия. На ее лице нельзя было заметить признаков волнения.

На мгновение Хелен встретилась с насмешливым взглядом графа, и джентльмены поклонились. У входной двери они передали Барнетту свои шляпы, перчатки и трости, но не сняли верхнюю одежду. Значит, пятнадцать минут.

Хелен одновременно с тетушкой сделала реверанс. Первой ее задачей будет каким-то образом втянуть лорда Карлстона в беседу с глазу на глаз.

– Мистер Браммел, лорд Карлстон, какое счастье снова с вами встретиться, – поприветствовала мужчин тетушка.

Хелен не подала виду, но ее смутило то, как тетушка беззастенчиво поставила графа на второе место, несмотря на то что по статусу он был выше мистера Браммела. Уголки рта лорда Карлстона дрогнули, но лишь на мгновение.

– Леди Пеннуорт, – выступил вперед мистер Браммел. – И леди Хелен. Надеюсь, вы в добром здравии. Вижу, настроение у вас приподнятое.

– Так и есть, благодарю вас. – Тетушка изящно показала рукой на кресла, стоявшие напротив ее собственного, предлагая джентльменам присесть.

Как только тетушка опустилась в кресло, Хелен уселась обратно на диван и вернулась к своей вышивке. Она мельком взглянула на профиль Карлстона, обрамленный высоким воротником рубашки и белым шейным платком, и сделала еще один стежок. Ее впечатление осталось таким же, как и вчера: граф был красив, но отталкивал жесткостью черт; лицо его было угловатым, словно скульптор забыл отшлифовать все, кроме мягкой нижней губы и волны темных волос, ниспадавших на его лоб.

– Согласны, Карлстон? – Браммел явно пытался втянуть графа в разговор.

– Действительно, – любезно ответил лорд Карлстон. – Без сомнений, сегодня вы выглядите удивительно свежо благодаря тому, что воздержались от посещения вчерашнего вечера у принца-регента.

Тетушка напряглась, стоило графу окончить фразу. Сама Хелен даже не знала, что она испытывает по поводу того, что лорд Карлстон заметил их отсутствие, – неприятное изумление или странное ликование.

– Вечер был утомительный, – поспешил добавить мистер Браммел и уничтожающе взглянул на друга.

– Угоститесь чаем? – предложила тетушка.

– Нет, мы зашли ненадолго, – просто сказал Карлстон.

Браммел зажмурился – его смущали дурные манеры графа.

– Можешь идти, Салли, – обратилась тетушка к горничной.

– Леди Пеннуорт, – обратился мистер Браммел. – Я вижу, в углу вашей гостиной стоят чудесные изделия из севрского фарфора[21]. Как вам, должно быть, известно, я заядлый коллекционер. Не могли бы вы быть так любезны и ознакомить меня с вашими сокровищами?

– С радостью, мистер Браммел, – кивнула тетушка.

Непривычному уху ее голос показался бы безмятежным, но Хелен ощутила в нем гневную дрожь. Тетушка поднялась с кресла, повернулась к графу спиной и подвела мистера Браммела к набору французского фарфора, который хранился на столике у дальней стены.

Хелен наблюдала за тем, как мистер Браммел берет в руки небесно-голубую чашку и рассматривает узор. Скорее всего, он намеренно отвел ее тетушку в дальний угол комнаты. Вероятно, затем, чтобы лорд Карлстон смог завязать личную беседу с ней?

Похоже, что Хелен угадала: граф внезапно встал с кресла и подошел к дивану, оказавшись на шаг ближе, чем того требовал этикет. От него исходил легкий аромат обычного мыла. Очевидно, он следовал заветам мистера Браммела о том, что джентльмен должен пахнуть исключительно чистотой и свежестью. Хелен внезапно осознала, что подалась вперед, и тут же прижалась к спинке дивана. Надо сказать, что запах мыла намного приятнее незаслуженно популярной и чрезмерно едкой «имперской воды».

– Вы чудесно вышиваете, – сказал граф.

Хелен не нашла в его лице ничего, кроме вежливого внимания. Как и прежде, он не выдавал своих чувств. «Впрочем, как и портрета леди Кэтрин», – с раздражением подумала девушка. Очевидно, ей не стоит ждать от лорда Карлстона возвращения своего имущества.

– Благодарю, – ответила Хелен и взглянула на тетушку с мистером Браммелом: они все еще стояли к ним спиной. Пора нанести первый удар. – Однако мне хотелось бы проявить талант в сфере рисования, а не вышивки.

Темные брови вопросительно поднялись. В лице лорда Карлстона было нечто дьявольское.

– Будь вы талантливой художницей, что бы вы рисовали?

– Портреты, – улыбнулась девушка, сжав губы.

– Недостаточно тонкий намек, леди Хелен. Не попробовать ли вам еще раз, и с большей деликатностью?

Хелен наклонилась к пяльцам и воткнула иголку в полотно. Граф полагает, что ей не хватает деликатности? Хелен протянула нитку сквозь ткань. Нет, она не будет играть по его правилам.

Девушка нарочито спокойно отложила вышивку, посмотрела графу прямо в глаза и сказала:

– Это мой медальон, и я требую, чтобы вы его вернули. Будьте так добры, лорд Карлстон.

– О, вы пошли напролом! – Граф вытащил медальон из кармана плаща. Сверкнула золотая рамка, и миниатюра скрылась в кулаке этого джентльмена. – Что на вас нашло, что вы решили взять его с собой во дворец? – Из голоса мужчины исчезли все приятные нотки.

Как он смеет разговаривать с ней подобным образом?

– Я не обязана отвечать на этот вопрос, лорд Карлстон, – с негодованием произнесла Хелен.

– Вы не хотите получить назад свой портрет?

Эти слова заставили Хелен умолкнуть. Девушка хотела придумать лживое оправдание, но ничего не приходило в голову. Что ж, придется сказать правду.

– Мне хотелось взять на представление королеве какое-нибудь напоминание о своей матери.

– Ваша мать предала родину. Вы не подумали о последствиях?

Щеки Хелен запылали.

– Только когда было слишком поздно. – Девушка сжала руки так сильно, что кружевной узор перчаток впечатался в кожу. – Я знаю, что поступила глупо. Вы забрали портрет… чтобы помочь мне?

– Нет.

– Тогда зачем?

– Я был знаком с вашей матерью.

Хелен подняла взгляд на лорда Карлстона. На вид ему не дашь более двадцати пяти лет, а значит, когда леди Кэтрин погибла, граф был совсем юным.

– Как вы познакомились? – не удержалась от вопроса Хелен.

Граф задумчиво посмотрел на тетушку, которая все еще демонстрировала мистеру Браммелу семейный фарфор:

– Полагаю, в вашей семье редко говорят о леди Кэтрин.

– Да, это не самая частая тема для беседы, – сухо ответила Хелен.

– Понимаю. – Граф сделал шаг назад. – Думаю, из ваших окон должен открываться обширный вид на улицу.

Хелен растерялась от внезапного замечания графа и молча кивнула. В голове все еще вертелись его слова о том, что он знал ее мать. Возможно, благодаря этому человеку она узнает правду?

Вдохновленная этой мыслью, Хелен поднялась с дивана и увидела, что граф направляется к окну, поглядывая на тетушку с мистером Браммелом. Мистер Браммел ощутил на себе взгляд лорда Карлстона и еле заметно повернул голову. В его глазах читался вопрос. Всего за долю секунды лорд Карлстон успел покачать головой и махнуть рукой. Хелен не ошиблась: граф и правда имел особую власть над влиятельным красавчиком, и, судя по всему, не только из-за принадлежности к высшему сословию. Мистер Браммел покорно обратил свое внимание обратно на тетушку и задал ей вопрос об очередном фарфоровом изделии.

Карлстон остановился у дальнего окна, и Хелен заметила, что именно это окно плохо просматривается с того угла комнаты, где беседуют тетушка с мистером Браммелом. С минуту девушка помедлила, а в следующий момент, не успев осознать, что следует за лордом, уже оказалась на полпути от окна.

Лорд Карлстон поднял руку, и в ней блеснул медальон. Он полагает, что Хелен прыгнет за ним? Девушка в нерешительности остановилась между диваном и окном. Граф в очередной раз покосился на мистера Браммела и тетушку и отвел руку назад, зажав медальон в руках. «Он бросит его мне», – догадалась Хелен, и в то же мгновение Карлстон со всей силы запустил крошечный снаряд в сторону девушки. Размытый золоченый круг полетел ей прямо в голову. Не успел он ударить Хелен по лбу, как она поймала его в воздухе. Рамка врезалась в кожу, но жгучую боль смягчили кружевные перчатки.

Будь она проклята, как ей это удалось? Все получилось так легко и естественно. Девушка разжала кулак. Стекло не повреждено, и мамин портрет в целости и сохранности.

Граф что-то удовлетворенно промычал, и Хелен подняла голову. В глазах лорда Карлстона читалась только одна эмоция: ликование.

Хелен сжала медальон и приблизилась к графу, обуреваемая яростью:

– Как вы посмели…

– Вы его уже открывали? – прервал ее лорд Карлстон. Привычная маска вновь появилась на его лице.

– Что? – удивилась Хелен и опустила глаза на зажатый в кулаке медальон. – Он не открывается.

– Изучите его внимательнее, не жалейте времени, – усмехнулся граф. – Не замечая этого, вы склоняете себя к греху.

– О чем вы говорите, моя дорогая? – Голос тетушки вернул девушку в реальность.

– Я всего лишь обратил внимание леди Хелен на забавное происшествие на дороге, – спокойно ответил лорд Карлстон и прошел мимо девушки, отвлекая внимание ее тетушки от того факта, что они стояли непозволительно близко друг к другу. – Я также заметил карету леди Човис, что подъехала к вашему дому. Пожалуй, нам пора, мадам. – Он поклонился леди Леоноре и повернулся к Хелен: – Рад был с вами увидеться.

Мистер Браммел кивнул и в свою очередь выдавил из себя приятные слова прощания. Джентльмены удалились, и в гостиной воцарилась тишина.

– Что ж, – только и сказала тетушка. – Визит был кратким.

Кратким и возмутительным. Хелен еще сильнее сжала медальон, чтобы не позволить себе раскрыть ладонь и еще раз проверить, он ли это. Она сразу заметила бы подвох, так что его, скорее всего, не было.

Хелена вздрогнула от внезапного стука в дверь. Они вернулись? Нет, это всего лишь Барнетт с серебряным подносом. Дворецкий подошел к тетушке и поклонился. На подносе лежала легкоузнаваемая насыщенно-синяя карточка леди Човис.

– Она видела, как от нас выходил мистер Браммел? – спросила леди Леонора.

– Да, миледи. – Барнетт наклонил голову.

– В таком случае – да, мы дома, – улыбнулась тетушка.

Глава седьмая

Хелен провела весь день в гостиной из-за нескончаемого потока гостей. Медальон, спрятанный в сумочке для рукоделия, притягивал ее внимание как магнит. Когда их последняя гостья, леди Бэк, наконец собралась уходить, а затем внезапно вспомнила очередную скандальную новость о лорде Байроне, Хелен чуть не завыла от отчаяния. В конце концов достойная леди покинула гостиную, и девушка, извинившись перед тетушкой Леонорой, отправилась вверх по лестнице, быстро перешагивая через две ступеньки и прижимая к груди шелковую сумочку.

Она закрылась в полумраке своей прохладной комнаты и прислушалась: нет ли поблизости ее горничной? Не считая привычного стука колес по дорогам, на Пикадилли и Керзон-стрит царила полная тишина. Слуги еще не зажгли свечи и камин, и в угрюмом вечернем свете проступали серые очертания кровати, стула и бюро.

– Дерби?

Никто не отозвался. Горничной рядом не было.

Прекрасно.

Хелен подошла к окну, запустила в сумочку для рукоделия облаченную в кружевную перчатку руку и обхватила пальцами гладкий, холодный овал. Выпутав медальон из сумочки, девушка раскрыла ладонь и поднесла его к окну, пропускавшему бледный свет.

Изучите его внимательнее.

Хелен нахмурилась, вспомнив командный тон лорда Карлстона. Он невыносим! Неужели ему удалось открыть кулон? От этой мысли девушка еще сильнее сдвинула брови. Она даже не была уверена, стоит ли ему доверять.

Хелен изучила боковую сторону кулона и обратила внимание на еле заметную щель: значит, половинка с портретом и половинка с прядями волос были соединены вместе. Вполне возможно, что они разделяются. Она пробежалась ногтем по месту стыка. Ничего. Ухватиться не за что. Девушка поднесла портрет к глазам и нагнула его ближе к окну. Вероятно, здесь задействован какой-то механизм и ей следует подвинуть стекло вперед или на себя. Вот только оно плотно прилегает к кулону благодаря золотой рамке. Не предлагает же граф его разбить? Хелен покачала головой, отказываясь верить, что можно поступить подобным образом. Она погладила пальцем изящную филигрань. Может, замочек спрятан где-то здесь, в золотом узоре? Невозможно. После смерти родителей она часами рассматривала кулон и наверняка заметила бы что-нибудь необычное, даже несмотря на свое горе. Тем не менее Хелен прищурилась и в очередной раз пристально изучила филигрань со всех сторон. В глаза ничего не бросалось.

«Изучите его внимательнее, не жалейте времени. Не замечая этого, вы склоняете себя к греху», – сказал он.

Казалось бы, замечание странное, потому что лорд, скорее всего, не был католиком. Тетушка обязательно упомянула бы об этой позорной детали наряду с убийством. Хелен хмыкнула, вдохновленная этой идеей. Граф все так же говорил загадками. Наверняка слова про грех и время – это подсказки.

Девушка вернулась к изучению рамки. Очевидных отсылок ко времени здесь не было: ни циферблата, ни стрелок. И уж точно ничего не намекало на грехи. Возможно, подсказка пряталась в чем-нибудь другом? Может быть, граф имел в виду угол? Склоны холмов? Или стороны света: север, юг, восток и запад? Не слишком ли замысловатое объяснение?

Хелен внимательно рассмотрела мотивы филиграни. Небольшие язычки пламени сверху, снизу и по бокам медальона ничем не отличались от других им подобных. Все же попытаться стоило. Девушка нажала подушечкой пальца один язычок пламени. Ничего не произошло. Было бы разумно пройтись по ним по часовой стрелке, раз уж лорд говорил о времени. Хелен провела пальцем по рамке к следующему язычку и надавила на него. Что-то щелкнуло.

Святые небеса, граф не соврал!

Хелен нажала на оставшиеся два язычка пламени, и за каждым нажатием следовал щелчок. Крышка медальона слегка подалась в сторону, словно двигаясь по невидимой оси.

Только тогда девушка заметила, что все это время не дышала, и глубоко вздохнула. Сколько лет она пребывала в неведении, не подозревая о том, что в в медальоне с портретом ее матери скрывается тайник!

Хелен отодвинула портрет и увидела за ним свои же глаза. Зеркало. Она пригляделась. Зеркало, покрытое каким-то стеклом. Девушка постучала по нему пальцем. Звук глухой, а значит, это что-то тяжелее стекла. Она подцепила край ногтем, но покрытие не отделялось. Больше никаких тайных отделений в медальоне не предвиделось. Однако механизм был чересчур замысловатым для простого зеркала. Насколько Хелен помнила, леди Кэтрин не увлекалась самолюбованием. Зачем тогда ей носить с собой свой портрет, да еще и с зеркальцем внутри? В чем же тогда его назначение? Шпионаж? Самый расхожий слух о матери подразумевал то, что она – шпионка Бонапарта. Шлюха Наполеона. Хелен поежилась от неприятной мысли. Однажды она спросила об этом Эндрю, решившись узнать правду, какой бы неприятной она ни была, но брат ушел от ответа. Больше девушка не поднимала этот вопрос, но в душе ее зародились сомнения. Однако доказательств предательства леди Кэтрин не существовало, да и сама королева предупредила ее, чтобы она не верила слухам, окутавшим имя ее матери.

Хелен осторожно вернула портрет на место и надавила на золотую рамку. Медальон вновь сложился в единый организм. То, что именно леди Кэтрин потребовала встроить в него механизм – лишь предположение. Возможно, это был кто-то другой. Может быть, отец? Девушка оглянулась на бюро. Не скрывается ли тайник и в его портрете?

У нее ушла всего пара мгновений на то, чтобы достать ключ и открыть бюро. Как обычно, с полки на нее смотрело красивое лицо отца. Она вернула медальон с портретом матери на место и взяла медальон лорда Хейденского. Он весил куда меньше, и на свету не просматривалось никакой щели. Гладкую золотую рамку не украшал мотив пламени, если не считать язычков на колечке. Хелен дернула за колечко, попробовала его повернуть – безуспешно. На всякий случай нажала на все стороны света: портрет не сдвинулся. Либо эта рамка открывается иным способом, либо зеркальце спрятано только в кулоне матери. Но зачем? И почему лорд Карлстон настаивал на том, чтобы Хелен его нашла?

Раздался стук в дверь. Хелен резко вытянула руку вдоль тела, зажав портрет отца в кулаке:

– Стойте. Кто это?

– Хьюго, миледи, – ответил приглушенный голос. – Уже вечер, и я пришел зажечь свечи. Со мной Тилли, она растопит камин.

– Минутку.

Хелен положила медальон обратно на полку, заперла бюро, спрятала ключ в секретное отделение и задвинула ящичек. Все на месте. В этот раз цепкий взгляд Хьюго ничего не выхватит.

– Входите, – сказала Хелен и отошла от бюро.

* * *

Тилли растопила камин как раз к тому времени, когда Дерби пришла одеть Хелен к ужину. Пламя отчасти уже согрело промерзшую от сумеречной прохлады комнату. Хьюго зажег свечи, опустил жалюзи и удалился, бросив косой взгляд на бюро.

Как только за Тилли закрылась дверь, Дерби спросила:

– Миледи, лорд Карлстон вернул вам медальон? – Ее лицо порозовело от любопытства.

– Да, – прошептала Хелен. – Очень необычным способом.

Она провела Дерби в будуар и указала пальцем на дверь в коридор: не подслушивает ли их кто? Горничная пересекла комнату, приоткрыла ее, выглянула в щелочку, заперла и кивнула: все чисто.

– Он бросил им в меня. Со всей силы.

– Бросил?

Хелен кивнула:

– Да. Мало того, я поймала кулон! За ним словно потянулась не моя рука.

– Поверить не могу, что граф бросается вещами в дам, – покачала головой Дерби. – Откуда ему было знать, что вы его поймаете?

Хелен поразил этот вопрос.

– Это невозможно. Даже я от себя такого не ожидала.

– Он объяснил, почему украл его?

– Нет. Впрочем, дал понять, что им руководили не рыцарские причины. – Хелен взяла серебряную шкатулку со шпильками и высыпала ее содержимое на туалетный столик. Шпильки, звеня, разлетелись по полированному дереву. Шкатулка крупнее медальона, однако весит примерно столько же. – Брось ее в меня, Дерби. Я хочу проверить, было ли это обычным везением.

Горничная уставилась большими глазами на предложенный ей снаряд и отшатнулась:

– Нет, миледи, как я могу?!

– Можешь. Все в порядке, я сама тебя об этом попросила. Тебе ничего не грозит.

– А если я в вас попаду?

– Так тому и быть. Будем надеяться, что я ее поймаю. Или, по крайней мере, увернусь, – улыбнулась Хелен.

Дерби забрала у нее шкатулку:

– Не нравится мне это, миледи.

– Представь, что мы изучаем законы натурфилософии, – усмехнулась Хелен.

– Разве это не грешно? – нахмурилась Дерби.

– Нет. Мы всего лишь проверим, сумею ли я поймать шкатулку таким же образом, как медальон.

Дерби взвесила шкатулку в руке:

– Она очень твердая и тяжелая. Давайте начнем с чего-нибудь мягкого? – Горничная оглядела комнату и остановила взгляд на ящиках комода. – Я могу скатать перчатки в шарик.

– Они меньше весят и будут лететь с другой скоростью, – покачала головой Хелен. – Возьмем шкатулку.

Дерби сдалась и мрачно сжала в кулаке шкатулку:

– Как пожелаете, миледи. Вы готовы?

– Нет-нет, не предупреждай меня. Просто бросай, как лорд Карлстон.

Горничная завела назад руку и высоко подбросила шкатулку. Та пролетела под потолком и лениво приземлилась на ладонь Хелен. Совсем не то что надо.

Дерби ей зааплодировала:

– Прекрасно, миледи!

– Нет, все не так. – Хелен подошла к горничной и вложила шкатулку обратно ей в руки. – Бросай со всей силы, чтобы она неслась как можно быстрее. И я не должна знать, что она в меня полетит!

– Но вы знаете, – возразила Дерби.

Это верно. Хелен вернулась к противоположной стене:

– Ладно. Я начну собираться к ужину. Брось в меня шкатулку, когда я не буду этого ожидать. Со всей силы.

Это был самый волнительный вечерний туалет в ее жизни. Первый снаряд полетел в Хелен, когда Дерби выудила из комода чистые шелковые чулки. Она все еще боялась навредить леди, но бросок застал Хелен врасплох: в тот момент девушка снимала нижнюю юбку. И все же ее рука взлетела и поймала шкатулку в воздухе. Она терпеливо объяснила горничной, что замахиваться надо еще сильнее, и следующий снаряд полетел быстрее. Он внезапно показался из-за двери бельевого шкафа. Хелен, не оглядываясь, вскочила со стула в одной сорочке и корсете и подпрыгнула. Шкатулка упала в руку, а девушка развернулась к Дерби и успешно приземлилась. Все это она проделала исключительно рефлекторно. Однако со стороны могло показаться, что Хелен всю жизнь только и занималась, что ловила летящие в нее предметы.

– Ты это видела? – спросила она.

– Да, миледи! Вы словно кошка!

Девушки засмеялись.

– Усложни задачу, – попросила Хелен.

Горничная кивнула, ее серые глаза загорелись – она приняла вызов.

– Будьте начеку, миледи! Я обещаю не щадить вас.

Дерби сдержала слово: ее броски стали жесткими и молниеносными. Она целилась Хелен в голову, в ноги, несколько раз даже в спину. Каждый раз Хелен успевала безошибочно определить, откуда летит шкатулка, подпрыгнуть и схватить ее в воздухе.

Наконец, когда вечерний туалет был завершен, Дерби запустила снаряд особенно подлым образом – в затылок Хелен, когда та разглядывала себя в зеркало. Хелен заметила размытое отражение шкатулки в стекле, дождалась нужного момента и схватила ее, даже не оборачиваясь, до того, как та успела врезаться острым краем ей в кожу.

– О, миледи, это… – Дерби запнулась.

– Необычно, – прошептала Хелен.

– Да, – энергично закивала служанка.

Хелен опустила подбородок и встретилась с отражением своих напуганных глаз в крышке зажатой в пальцах шкатулки. Как ей это удалось? Очевидно, удача тут ни при чем: Хелен ловила снаряд раз за разом, несмотря на то что в детстве не могла похвастаться особым талантом в играх, где требовалось проявить ловкость. На прошлое Рождество во время веселой игры Эндрю бросил ей конфетку, и Хелен ее выронила. Теперь такого не повторится. В голове девушки сложились два кусочка пазла – эта ее новая способность и непонятная беспокойная энергия, нарастающая в груди.

Надо поговорить с лордом Карлстоном. Что бы это ни было, похоже, ему все известно. Хелен сжала в кулаке серебряную шкатулку, стараясь унять внезапную дрожь в руке. Дерби молча приблизилась к ней и поправила выбившийся локон. Всего на мгновение она положила руку на плечо своей хозяйке, ободряя ее. Хелен встретилась глазами с отражением Дерби в зеркале. На лице горничной выступили те же эмоции, что и на ее собственном: удивление и растерянность, – но к ним примешалась еще и осмотрительность.

– Никому об этом не рассказывай, Дерби.

– Конечно, миледи.

В зеркале Хелен увидела, как Дерби перекрестилась.

* * *

Этим вечером дядюшка и тетушка Хелен вместе с племянницей ужинали у лорда и леди Хискот: их пригласили отметить Майский праздник. Вечер начался, как положено в Лондоне, в восемь и привычно затянулся, отчего стал особенно мучительным для Хелен. Ей не повезло: ее посадили между мистером Пруитом, который жаждал толкнуть речь о вреде танцев, и пожилым сэром Реджинальдом Дэнли, все внимание которого было сосредоточено исключительно на мясе. Ни один из джентльменов не мог вытащить девушку из ада размышлений. Хелен думала о медальоне, о матери, о чувстве уверенности, проснувшемся в ней, когда она потянулась за шкатулкой, подхватывая ее на лету. Все вопросы, которые девушка себе задавала: «Как мне это удалось? Отчего я так умею? Связано ли это с матерью?», – возвращали ее к необходимости переговорить с лордом Карлстоном. Она не сомневалась, что тот все знает. Но когда представится шанс снова встретиться с графом и попытаться вытянуть из него ответы – неизвестно. Хелен оставалось только сердиться.

Осмелится ли она написать лорду Карлстону и попросить о встрече? Они познакомились недавно, но все же граф – дальний родственник, и можно быть уверенным, что законы приличия позволяют им встретиться. Конечно, границы таких законов очень размыты, особенно если учесть репутацию лорда Карлстона. Хелен опустила вилку с кусочком лосося на тарелку, задумавшись над этой смелой идей. Дядюшку с тетушкой не впечатлит довод о родстве, и они не позволят письму покинуть их дом. Если уж и писать графу, то отправлять послание надо тайно, через Дерби или почтовую систему, которая требует оплаты всего в один пенни. Хелен снова поднесла вилку ко рту и прожевала изы сканно приправленную зеленью рыбу. Она сильно рискует, и вряд ли ей удастся утаить свой план от прислуги. Хелен доверяла Дерби, но и дядюшка наверняка располагал своими шпионами, которые пронюхают о письме, не успеет она дописать адрес. За такой проступок ее немедленно отправят в родовое поместье Лэнсдейл со всеми пожитками, где Хелен придется скучать в одиночестве, дожидаясь, пока дядюшка отыщет ей жениха. Девушка скривилась от этой мысли, и даже ароматный лосось стал на вкус, как пепел. Стоило искать иной выход.

Наконец слуги принесли десерт – разнообразную выпечку и сладости из кондитерской «Гюнтерс»[22]. С другого конца стола, где сидели дядюшка с тетушкой, до Хелен доносились обрывки бурного обсуждения разрушительных набегов луддитов: как выяснилось, в Ланкашире уничтожили очередную партию ткацких станков и убили владельца фабрики. На ее же стороне стола делились только впечатлениями от угощений и грязными слухами. Хелен скучала, не обращая внимания на все эти разговоры, пока леди Феллоуз не заговорила про убийства на Рэтклиффской дороге.

– До вас доходили слухи о том, что в этом гнусном происшествии участвовал еще один преступник и он все еще не пойман? – обратилась она к своему соседу мистеру Бердсли и леди Дэйл, сидевшей напротив.

Правила поведения за столом обязывали Хелен уделять внимание лишь тем, кто находился по правую и левую руку от нее, но она не могла сдержать любопытства и прислушалась к разговору, сделав вид, что чистит персик.

– Нет, – забавно, как-то по-женски ахнул мистер Бердсли. – Какой кошмар! – Он демонстративно поежился и прижал ладони к худым напудренным щекам. – Меня до сих пор преследуют кошмары после того, как я прочел эти жуткие подробности в газете!

Хелен не очаровали театральные жесты мистера Бердсли, однако она ему посочувствовала. У нее тоже не выходили из головы заметки об убийствах на Рэтклиффской дороге.

В декабре две невинные семьи – семеро несчастных – были жестоко избиты до смерти. Одна из жертв – трехмесячный младенец Тимоти Марр. Резкий удар ножом по глотке чуть не отделил его крошечную головку от шеи. Когда Хелен об этом прочла, в ее сердце поселился ледяной ужас от осознания того, что в этом мире живут чудовища, ведь лишь чудовище могло хладнокровно зарезать ребенка, да еще и с такой нечеловеческой жестокостью. Марр был торговцем; вскоре после того, как он закрыл свой магазинчик на ночь, внутрь пробрался преступник и убил мистера и миссис Марр, их молодого подручного и малыша Тимоти. В газетах сообщалось о море крови – по узким коридорам невозможно было пройти, не поскользнувшись. Двенадцать дней спустя та же судьба настигла соседей семейства Марр: мистера и миссис Уильямсон вместе со служанкой избили в их же таверне, перерезали им глотки, а мистеру Уильямсону еще и отсекли кисть руки. Газеты не раз описывали кровавые убийства, но впервые в прессе появилось нечто настолько шокирующее: беспричинная, варварская расправа над уважаемыми людьми, никак не связанными с преступным миром. Казалось, злодей замахнулся на сам дух приличий. Стало ясно, что орудует сумасшедший. Министерство внутренних дел, ответственное за безопасность общества, поручило расследование сыщикам с Боу-стрит. К счастью, подозреваемого нашли быстро. Им оказался мистер Джон Уильямс, матрос. Когда виновника изобличили, весь Лондон вздохнул с облегчением. Однако городу не удалось привлечь убийцу к суду – он повесился в своей камере.

Леди Дэйл покачала головой:

– Не верьте вы в эти истории, мой дорогой мистер Бердсли. Это дешевые газеты нас запугивают. В этой резне обвинен Джон Уильямс, и он сам доказал свою вину, совершив самоубийство. – Она подняла бровь и окинула взглядом собеседников. – Но вы не слышали о другом убийце, который вернулся в наши края? О лорде Карлстоне.

Упоминание имени графа еще сильнее привлекло внимание Хелен к беседе.

– Да-да, – оживился мистер Бердсли. – Он так красив! Séduisant![23] – На этот раз он поежился от удовольствия. – Миссис Онория Делакомб вчера подталкивала к нему свою дочь. Она была готова выложить ее на блюдечко и подать лорду! Неужели эта милая леди не знает, что он сотворил со своей бывшей женой?

– Онория Делакомб и дьяволу бы спихнула эту усыпанную веснушками девчонку в надежде, что граф сделает ей предложение, – отмахнулась леди Дэйл. – С ее точки зрения, лорд Карлстон – завидный жених, и пятнышко позора на репутации ее не беспокоит.

– Я бы и любимую собаку ему не отдала, – усмехнулась леди Феллоуз. – Хотя, – добавила она, занеся пухлую ручку над блюдом со сладостями, – многие бы согласились, что мисс Делакомб похожа на бульдога. – Она наконец остановила свой выбор на булочке с кремом.

Мистер Бердсли хихикнул:

– Все равно это гиблое дело. Леди Карлстон так и не нашли, а по закону пропавший человек объявляется мертвым лишь по прошествии семи лет. Миссис Делакомб опечалится, узнав, что его светлость еще по меньшей мере три года будет считаться женатым.

Леди Феллоуз хмыкнула:

– Ох, прошу вас, позвольте мне рассказать Онории эту радостную новость!

Леди Дэйл позволила себе сдержанно улыбнуться:

– Сомневаюсь, что мисс Делакомб хватит очарования, чтобы пленить красавчика Карлстона, неважно, допускает это закон или нет. – Она задумчиво отпила красное вино из бокала. – Так или иначе, многие девушки, включая меня, не придут в восторг от того, что граф будет появляться в светском обществе. Перед лицом закона он чист, пока тело жены не обнаружили, но мы-то знаем, что сердце у него почернело от греха. До этого происшествия я общалась с лордом Карлстоном и душкой Элизой и могу сказать, что временное пребывание на континенте совершенно его не изменило. Разве что он стал еще холоднее и порочнее. – Леди Дэйл покачала головой, и накладные локоны, обрамляющие ее узкое лицо, осуждающе всколыхнулись. – Никогда не могла понять, за что Элиза его выбрала. Такая милая девочка, и герцог Сельбурнский был в ней заинтересован. Помните? Это было еще до кончины его отца, старого герцога. Тогда он именовался виконтом Ченоветом.

Хелен давно закончила чистить персик и подняла взгляд от тарелки. Она не знала, что Сельбурн был влюблен в жену лорда Карлстона. Может, поэтому его верный друг Эндрю так ненавидел графа и даже своей сестре не поведал об их родстве?

– Помню, как герцог пришел с хлыстом вызвать лорда Карлстона на дуэль, – добавила леди Феллоуз. – Какой был скандал!

– Да, насколько я знаю, лорд Карлстон выхватил у герцога хлыст и избил его чуть ли не до потери сознания. – Мистер Бердсли вновь сладостно поежился. – Зверь, а не человек!

Хелен ахнула – неудивительно, что Эндрю не хочет иметь ничего общего с лордом Карлстоном. Ее выражение испуга привлекло внимание леди Феллоуз. Она сфокусировала на Хелен стеклянный взгляд своих маленьких глазок и нервно облизнула губы – вспомнила, что лорд Карлстон ее родственник. Леди Феллоуз, громко прокашлялась, взмахнула пухлой ручкой и сказала, ни к кому не обращаясь:

– Какой изумительный выбор фруктов! Вы так не считаете?

* * *

Ужин завершился около часа ночи, но поездка в карете тянулась дольше обычного: на северной части Бонд-стрит их задержали гуляки, которые все еще не разошлись по домам, продолжая отмечать Майский праздник. Дядюшка отправил Филиппа и Хьюго расчистить дорогу для экипажа, но, несмотря на высокий рост и красные ливреи, лакеи потратили минут двадцать на то, чтобы разогнать гуляющих.

Хелен вернулась в спальню к двум часам ночи. Дерби сидела в будуаре и штопала льняную нижнюю юбку при слабом блеске свечи. Увидев хозяйку, девушка отложила работу и склонилась в реверансе. К коричневому клетчатому платью горничной пристали белые нитки, и она машинально смахнула их, прежде чем забрать у Хелен подсвечник и поставить его на стол.

– Как прошел вечер, миледи? – спросила Дерби, снимая с плеч Хелен кремовую шаль.

Ловко сложив ее втрое, горничная убрала шаль в комод.

– Ничего особенного, – ответила та, передавая служанке свой ридикюль. – Я оказалась на скучном конце стола.

Хелен вытянула перед собой руки, чтобы Дерби сняла с них лайковые перчатки цвета лимона. Пока горничная развязывала тесьму на правой перчатке, Хелен посмотрела ей в лицо. Девушка не выглядела напуганной, но что-то ее явно беспокоило. Возможно, она передумала насчет ночной вылазки?

Дерби встретилась с ней взглядом:

– Вам понравился ужин, миледи?

Хелен кивнула. Дерби обожала расспрашивать ее о блюдах, которые подавали в гостях.

– Нас угостили свежей спаржей, приправленной миндальным маслом, хорошо прожаренным филе ягненка, – Хелен растопырила пальцы, помогая Дерби стянуть перчатку, – и десертами из кондитерской «Гюнтерс». Я съела мороженое и превосходную тарталетку с земляникой.

– Мороженое! – восторженно ахнула Дерби. – С каким вкусом?

– Малиновое.

– А ведь сейчас даже не сезон! – поразилась горничная. – И по вкусу походило на ягоду?

– Вкус был точно такой же. – Хелен проводила взглядом перчатки, исчезнувшие в верхнем ящике комода. – Скажи, Дерби, ты все еще готова пробраться со мной к сундучку Берты?

На усталом лице девушки отразилось удивление.

– Само собой, миледи. Почему вы спрашиваете?

– Мне кажется, тебя смутило мое умение ловить предметы. – Хелен скривила рот, давая понять, что и ее оно тревожит.

Дерби разгладила уже убранную в комод шаль:

– Честно говоря, я думала об этом весь вечер. Простите мои слова, но это и правда неестественный дар. Я гадала о том, откуда он у вас. Я знаю, что душа у вас добрая, а значит, здесь приложил руку Бог, а не лукавый искуситель.

Хелен уставилась на служанку. Божий дар? Ошеломляющее предположение.

– Это смелое высказывание, – улыбнулась она.

– Да, – не мигая, ответила Дерби и наклонилась, чтобы выдвинуть нижний ящик комода.

Внезапно Хелен охватил ужас. Вдруг горничная ошиблась? И на самом деле ее неожиданная ловкость – заслуга дьявола? Возможно, дядюшка был прав, и ей суждено пойти по греховному пути, проложенному матерью.

Нет, они все-таки разные. Конечно, до идеала женской добродетели в дядюшкиных глазах Хелен не дотягивала. Нелегко соединять в себе невинность, скромность и бездумную покорность. И все же неполное соответствие идеалу не превращало девушку в орудие ада. В конце концов, она каждую неделю причащалась в церкви. Дитя дьявола не приняло бы тело Христово. Омочив губы освященным вином или поднеся ко рту просвиру, она тут же растворилась бы с диким воплем в адском пламени.

Хелен обхватила себя руками. Логичное объяснение ее успокоило, и она уже представила себе забавную картину того, как священник тушит окутавший ее инфернальный огонь. Преподобный Хейли любил порядок, и такое проявление дьявольщины непременно бы его рассердило. Но даже эта фантазия не смогла отвлечь девушку от тревожной мысли, летавшей в голове, как оса в улье. Если уж кто и забыл милость Божью, став исчадием ада, то это лорд Карлстон – человек, обладавший ответами на все ее вопросы. А это не добавляло ей доверия к новым способностям.

Дерби оторвала Хелен от мрачных размышлений, вытащив из нижнего ящика комода плоский кусок металла.

– Это для сундука, миледи.

Рашпиль для обработки копыт. Умно.

– Отлично, Дерби. Он как раз подойдет.

– Я прокралась в конюшню сразу после вашего ухода и стащила его, пока конюх не видел. Теперь вы не сомневаетесь, что я хочу пойти с вами? – Горничная протянула хозяйке рашпиль, явно ожидая какой-то реакции.

Хелен поднесла напильник к глазам и заметила, что он довольно крепкий, хоть и сужается к концу.

– Ты уверена, что он протиснется между крышкой и самим сундуком? – спросила она.

Дерби вздохнула и прижала руку к груди:

– Какое счастье, миледи! Вы не одержимы.

– Прости?

– Рашпиль железный, а демоны, да и любые волшебные создания не переносят железо. Оно их обжигает. – Дерби широко улыбнулась. – Я рада, что вы не обожглись.

Хелен посмотрела на металл, приятно холодящий ладонь. Испытание железом?

– И что бы ты сделала в противном случае? – усмехнулась она.

– Об этом я не думала, – пожала плечами горничная. – Я не сомневалась, что все обойдется, миледи.

Хелен вернула ей напильник:

– Спасибо тебе за уверенность.

То, что бесы страшатся железа, всего лишь сельское предубеждение, но даже от него Хелен полегчало, хотя полностью ее сомнения не рассеялись.

Она прошлась по комнате, силясь успокоить душу и тело.

– Подождем, пока все в доме уснут, и проберемся в комнату экономки.

Так они и поступили. Дерби вернулась к штопке, а Хелен устроилась на кушетке и заставила себя отбросить мысли о том, что она орудие в руках дьявола. А может, Бога. Девушка разрабатывала план встречи с лордом Карлстоном (например, он будет ехать по Роттен-роу[24], и она как бы случайно наткнется на него во время прогулки) и прислушивалась к каждому шороху, гадая, все ли разошлись по спальням. Мягкие шаги одной из горничных, взбирающейся по лестнице на чердак. Тихие щелчки – это Барнетт проверяет затворы на дверях первого этажа и окнах. Затем все улеглось. Даже уличный шум стих. Лишь изредка тишину нарушал стук колес запоздавшей кареты.

Часы внизу пробили три, и Хелен поднялась с кушетки.

– Проверь коридор, – прошептала она служанке.

Дерби подкралась к двери, приоткрыла ее и выглянула в щелку. Никого. Девушка кивнула, на цыпочках подошла к камину и забрала с полки железный рашпиль.

Хелен подобрала юбку и незаметно ступила в полутемный коридор. Подняв взгляд, она увидела между столбиками перил дверь спальни миссис Грант. Она была слишком близко. Да, ее дверь заперта, но все же экономка может поймать их с поличным, и от этой мысли Хелен чуть было не вздрогнула. Больше всего во время своих ночных вылазок она боялась именно миссис Грант, которая готова была доложить тетушке о любой провинности. В этот раз ставка повысилась: она рисковала еще и Дерби. Уж на горничную, чересчур быстро заслужившую почетное место в доме, экономка доложит быстрее молнии. Хелен сжала в руках муслин. Может, лучше отослать Дерби?

Горничная как раз вышла из будуара и закрыла за собой дверь. Свет, сочащийся из-под двери, слабо освещал мрачный коридор и возбужденное лицо Дерби. Хелен замерла, сражаясь сама с собой. Будет несправедливо подвергать горничную риску. С другой стороны, с ней пускаться в авантюру как-то приятнее. Странно это признавать.

– Ты должна вернуться, – решила Хелен.

Дерби недовольно нахмурилась:

– Нет, миледи. Я сделаю это ради Берты.

Действительно, они тут не забавы ради. У них важная задача.

Хелен кивнула и повела служанку к лестнице.

У первой ступеньки они остановились, всматриваясь в нижние этажи, покрытые ночной тьмой. Единственным источником света была лампочка у входной двери в главном холле на первом этаже, которая располагалась снаружи дома. Ее тусклое свечение проникало в окошечко под потолком, рисуя желтый кружевной полумесяц на мраморном полу. Хелен затаила дыхание и прислушалась. Ни единого шороха. Должно быть, все уже спят. Пора спускаться.

Хелен переступила через скрипучую первую ступеньку, мягко опустилась на вторую и оглянулась. Дерби последовала за ней с улыбкой. Они преодолели три пролета и очутились в главном холле, где мягкий ковер скрывал звук их шагов. Хелен прокралась в коридор, ведущий на кухню, чтобы пройти через нее в заднюю часть дома. Она время от времени туда заглядывала и клянчила у кухарки кусочек торта. Дерби зашипела, и Хелен обернулась.

– Пойдем по лестнице мистера Барнетта, миледи. – Горничная указала на продолжение главной лестницы – узкие, не покрытые ковром ступеньки, уходившие вниз.

Хелен слабо себе представляла, как выглядит людская, но все же знала, что эта лестница обрывается в буфетной, а их цель – комната экономки – находится намного дальше, у передней части дома. К тому же в комнатушке рядом с буфетной спал Барнетт, охраняя драгоценное столовое серебро. Остается только надеяться, что у него крепкий сон.

Хелен замерла у верхней ступеньки и всмотрелась в темноту. В подвале окон было мало, а в коридоре – ни одного. Свечи они с собой не захватили, так что лучше пропустить Дерби вперед – она каждый день спускается туда по долгу службы. Хелен подавила эту мысль. Дерби не обязана идти впереди.

– Не отставай, – шепнула Хелен и с деланой уверенностью окунулась во мрак, скользя ладонью по отполированным частыми прикосновениями рук деревянным перилам.

Крутая спиральная лестница вздыхала и скрипела под ногами осторожных девушек. Дерби послушно не отходила от Хелен ни на шаг. В самом низу Хелен стала красться еще тише. Ей казалось, что плотную тьму подвала можно пощупать. Хелен даже не разглядела последние ступеньки. Наконец ее ступни ощутили прохладу каменного пола.

Влажный воздух в коридоре был наполнен ароматами вареной шерсти[25] и мясного жира. Даже на вкус он казался жирным, как будто в горло залили растительное масло. Хелен шла вперед, скользя пальцами по стене, покрытой штукатуркой, пока та не оборвалась у поворота. Лодыжки защекотал холодом сквозняк, а с ним прилетели запах отхожего места прислуги и лошадиная вонь из конюшни. Вот и выход на боковой двор. Хелен шагнула к противоположной стене и нащупала ее гладкую поверхность.

Еще несколько шагов вдоль стены, и пальцы наткнулись на дверной косяк. Буфетная. Дверь открыта. Если Барнетт их заметит, все потеряно. Дерби тяжело вздохнула – очевидно, пришла к тому же выводу. В помещении не горела свеча, но это не гарантировало того, что дворецкий спит. Под потолком виднелось узкое окошечко, которое высвечивалось в густой тьме серым прямоугольником, но его свет не достигал коридора. Хелен замерла и прислушалась. Из комнаты доносился какой-то приглушенный шум. Храп? Вот опять: хриплый, ритмичный звук. Девушка затаила дыхание и еще немного подождала. Звук повторился. Сомнений нет, это храпит дворецкий. Хелен сжала руку Дерби и прошла мимо двери; полусапожек горничной шаркнул о каменный пол, и Хелен испуганно заморгала. Услышал ли это Барнетт? Она потянула Дерби за собой, отчаянно надеясь вновь услышать храп. Наконец его гулкий звук разрезал тишину.

Хелен разглядела слабые очертания двери в конце коридора, щели сверху и снизу блестели от бледного серебристого света лампы с улицы напротив. Благодаря ему Хелен разобрала, как пройти к комнате экономки.

Дерби знала, что они уже близко, и ускорила шаг.

В отличие от буфетной дверь в эту комнату была закрыта. Хелен взялась за холодную металлическую ручку и медленно ее повернула. Тут она подумала, что они рискуют наткнуться на миссис Грант, если экономка еще не ушла в свою спальню, но эта мысль пришла в голову слишком поздно: дверь уже открылась внутрь со щелчком. Хелен остановилась на пороге и оценила обстановку. Дерби заглянула ей через плечо. Света из выходящих на улицу двух окон хватало на то, чтобы различить небольшие детали: блеск золоченых букв на корешках стоявших на столе книг, изгибы камина и красные тлеющие угольки, оставшиеся от вечернего огня, призрачно-белая сорочка на сушилке для белья, мерцающая фарфоровая посуда, заполнившая множество прибитых к стенам полок.

И, к счастью, ни одной живой души.

– Вот он, под столом, – тихо проговорила Дерби. – Я заметила его сегодня во время вечернего чая.

– Найди свечу, – попросила Хелен. – Я достану сундук.

Она еще раз оглядела черный коридор и затворила дверь.

Сундучок Берты оказался маленьким и легким, что Хелен с удивлением отметила, вытаскивая его из-под стола. Значит, в нем немного вещей. Дерби зажгла вощеный фитиль у камина, и он мягко осветил комнату. Даже при крошечном огоньке было видно, что сундук дешевый: сосновые доски не отполированы и даже не покрыты лаком, медный замок кое-как прилеплен к крышке. Хелен постучала по нему пальцем. Ненадежный – неплотно прилегает к дереву. Может, удастся открыть его и без рашпиля. Девушка зацепилась ногтями за щель между крышкой и корпусом и потянула их вверх, но упрямый сундук не спешил открываться.

Дерби встала подле Хелен на колени, держа в руке оловянный подсвечник.

– Не повредите ногти, миледи, – пробормотала она. – Давайте я попробую. Я уже так раньше делала.

– Нет, я справлюсь. – По крайней мере, если их преступление вскроется, Хелен сможет с чистой совестью признаться, что взломала сундук она. И она просунула кончик рашпиля в щель рядом с замком.

– Подвиньте его направо, а затем вверх, миледи, – посоветовала Дерби, дополняя свои слова взмахами фитиля, и огонек нарисовал в воздухе подсказку, исчезнувшую через мгновение.

Хелен крепче сжала рашпиль, дернула им вправо, а затем вверх. Видимо, слишком твердо. Что-то хрустнуло, и девушка в ужасе застыла.

– О нет, – прошептала Дерби. – Он треснул.

– Зато открылся. – Хелен вытащила напильник и осторожно подняла крышку.

Дерби была права: замок развалился надвое и расщепил доски. Девушка попыталась соединить сломанные части; разумеется, замок невозможно было починить таким способом.

– Как же быть, миледи?

– Ищем улики, – сказала Хелен, уже предчувствуя катастрофу из-за сломанного замка, но не было смысла бросать начатое. – Подержи над ним свечку.

Горничная подчинилась.

Содержимое сундука покрывала белая хлопковая шемизетка[26] со скромными оборками у шеи и кривоватыми защипами спереди.

– Ее лучшая воскресная одежда, – вздохнула Дерби.

Хелен аккуратно переложила кофточку на ковер, и на душе вдруг стало тяжело от того, что она копается в вещах несчастной девушки. Вряд ли ей самой было бы приятно, если бы в ее бюро вломились, разоблачив все ее секреты.

За шемизеткой последовал длинный отрез легкой хлопчатобумажной ткани на платье, еще никак не обработанный. Ткань была грубая, но Хелен приглянулся очаровательный узор из колокольчиков. Под ней прятались бережно уложенные в сундук сокровища: дешевое издание поэмы «Дева озера» мистера Вальтера Скотта, три старых билетика в Воксхолл-Гарденз, спрятанных в сложенном листе бумаги, отрезок зеленой тесьмы, четыре фартинга в жестяной коробочке в форме сердца и Библия.

– Писем нет, – покачала головой Хелен, изучая небольшой набор предметов. – Говоришь, ее мать живет на севере? Разве она не пишет своей дочери?

– Может, она не умеет писать, – пожала плечами Дерби.

Скорее всего. И все же обидно, что они не нашли адрес. Хелен выудила билетики в Воксхолл-Гарденз из бумажных доспехов. Им было уже несколько лет, и они покрылись грязью. Скорее всего, горничная нашла их на земле, ей понравился красивый рисунок на билетиках, и она решила забрать их себе. Хелен вздохнула и вложила их обратно в конвертик.

После стольких усилий она испытывала разочарование от того, что не обнаружила ни одной улики, которая помогла бы им отыскать Берту.

Хелен взяла в руки Библию в черной кожаной обложке. Очень стильное издание для простой горничной. Вероятно, книгу ей подарили или дали в награду, а значит, на форзаце должны быть послание и подпись дарителя. Девушка открыла книгу и разочарованно вздохнула. На листе чернело только имя Берты. Хелен прижала большой палец к золоченым краям страниц и принялась быстро их листать. В середине она остановилась, заметив, что в Библию что-то вложено: две тонкие открытки. Хелен достала их, не сразу осознав, что изображено на верхней открытке.

– Что там? – Дерби наклонилась к сундуку, осветив безобразное изображение. – Господи боже!

Там была нарисована голая женщина, лежавшая на кровати, раздвинув ноги, а на нее сквозь линзы лорнетов с любопытством смотрели мужчины. Подпись в углу показалась Хелен знакомой.

– Это Роулендсон. – Девушка уставилась на картинку, не веря своим глазам. Этот факт шокировал ее больше самого изображения. – Как он мог нарисовать подобное? Его картины висят в Королевской Академии художеств!

Изображение на другой открытке не принадлежало кисти Роулендсона и выглядело еще более скандальным. Голая женщина стояла на коленях, а над ней, как жеребец над кобылой, нависал возбужденный мужчина.

– Зачем Берте такие отвратительные вещи? – Дерби пошатнулась. – О, миледи, неужели я ошиблась и она все-таки сбежала в Ковент-Гарден?

Хелен затошнило от ужаса, но она не могла отвести глаз от картинки. Разумеется, она знала, как выглядит мужское достоинство, по греческим статуям в Британском музее, но никогда не видела его таким большим и твердым. Разве это естественно?

– Миледи, вам станет нехорошо, если вы будете глядеть на эту дрянь. Спрячьте их.

Хелен запихнула карточки обратно в Библию и занесла было ее над сундуком, как в голову ей пришла мысль, что подобной непристойности не место в святой книге; она вытащила картинки и перепрятала их в «Деву озера».

– Надо уходить, Дерби.

Горничная понимающе кивнула, сочувствуя хозяйке. Они дрожащими руками уложили вещи Берты обратно в сундук, закрыли его и задвинули под стол.

– Как поступим с замком? – спросила Дерби.

– Не знаю, – честно призналась Хелен и поднялась на ноги. Ей хотелось как можно скорее уйти из комнаты, подальше от жутких картинок.

Дерби поставила подсвечник на каминную полку, потушила фитиль и последовала за Хелен в темный коридор. Они вернулись тем же путем, и успокаивающий храп Барнетта преследовал их до самой лестницы. Выбравшись в серый мрак главного холла, Хелен оглянулась. На мгновение ей почудилось, что в закутке, ведущем во двор, виднеется человеческая фигура, сотканная из плотной тьмы. Она моргнула, и тень исчезла.

Глава восьмая

Суббота, 2 мая 1812 года

На следующее утро, когда Хелен одевалась к семейной молитве, обе девушки молчали. Дерби заикнулась было о карточках, но Хелен подняла руку, давая понять, что не хочет продолжать разговор. Она три часа ворочалась в постели и не могла уснуть, только о них и думая. Лучше отложить их на заднюю полку сознания, по крайней мере, пока в душе не улягутся вызванные ими потрясение и странное беспокойство.

К счастью, тетушка распланировала день Хелен так, что возможностей для размышлений наедине с собой не оставалось. Первым делом они прошлись по магазинам в поисках легкой ткани для платья, чтобы отнести ее швее мадам Гортензии, а также шерстяной ткани, из которой мистер Дюрей сшил бы Хелен костюм для верховой езды. Затем девушку ждала бесконечная череда визитов, закончившихся к ужину на небольшом частном балу у семьи Линдси. Вечер тянулся долго, и чудовищные образы с открыток норовили пробраться обратно в голову, но всякий раз Хелен жестко выталкивала их прочь, отвлекаясь на разговоры и танцы.

Воспоминания нахлынули на Хелен с новой силой в воскресное утро в церкви.

Преподобный Хейли читал страстную проповедь, осуждая безбожные развлечения, вещал об опасности распутных пьес и балов-маскарадов и постоянно употреблял слова «оголенный» и «плоть»; и Хелен вернулась мыслями к скандальным изображениям. Распутные женщины стояли перед глазами, когда Хелен вместе с дядюшкой и тетушкой опустилась на скамеечку для коленопреклонения и прочла молитву, когда пела «Когда я вижу священный крест»[27], когда смотрела на мемориальные камни в стене, сидя рядом с дядюшкой и тетушкой. Девушка в полной мере осознала содержимое грязных картинок, ранивших ее сознание. Хелен угнетали тревожные вопросы, вроде того, которым Дерби задалась в комнате экономки: зачем молодая горничная хранит в сундуке такие непотребства? Может, это ошибка – Берта дала почитать Библию одной из знакомых, и та вложила в книгу открытки, чтобы подшутить над девушкой. Или это подарок? Но какой приличный джентльмен станет дарить подобное? Возможность того, что Берта и правда была развратницей и решила воплотить свои похотливые желания в жизнь, мучила Хелен всю поездку, пока они возвращались домой в экипаже по Халфмун-стрит.

По традиции дядюшка присоединился к супруге и племяннице за воскресным вторым завтраком, а затем удалился в свой клуб. Он давно смирился с тем, что его жена, а теперь и Хелен вместе с ней посещают общественные мероприятия в день отдохновения – сезон продолжается даже по воскресеньям, – но все же настоял на том, что в этот священный день все члены семьи должны хоть раз собраться за столом. Хелен никогда не нравилось обедать с дядюшкой, а в этот день и вовсе кусок не лез в горло. Отвращение, вызванное мерзкими картинками, смешалось с ужасом от приподнятого настроения дядюшки.

– Твоя тетушка мне рассказала, что представление ко двору прошло замечательно, Хелен, – улыбнулся он и наколол на вилку кусок холодной говядины.

Девушка чуть не поперхнулась муссом из форели и поспешно приложила к губам салфетку:

– Да, дядюшка. Благодарю вас.

– Королева с ней заговорила, Пеннуорт, – добавила леди Леонора. – И не упомянула Кэт… – Она замялась, осознав свою ошибку, и тут же бодро добавила: – Никаких неприятных вопросов.

Дядюшка замычал в ответ, задумчиво прожевывая мясо.

– Рад слышать. Будем надеяться, что придворные гарпии последуют примеру Ее Величества и оставят этот эпизод в прошлом. – Он махнул в сторону племянницы вилкой: – Видишь, моя дорогая, наше доброе имя и твое скромное поведение спасли твою репутацию в обществе. Даже королева тебя одобрила, – ухмыльнулся дядюшка.

На мгновение девушка растерялась, а затем поняла, что лорд шутит. Она быстро выдавила из себя улыбку:

– Да, дядюшка.

Лорд Пеннуорт удовлетворенно кивнул и повернулся к жене:

– Ты отлично справилась, Леонора.

Тетушка напряглась от непривычной похвалы:

– Действительно, Пеннуорт.

Хелен опустила взгляд на тарелку с фасолью.

– Как прошел позавчерашний вечер у Хискотов? Насколько я знаю, за столом ты сидела с сэром Реджинальдом? – продолжил дядюшка.

Кажется, сэром Реджинальдом звали тихого старика по левую руку от Хелен, который налегал на ягненка и оленину.

– Он был крайне увлечен мясом, – сказала Хелен и, заметив удивление тетушки, воздержалась от дальнейших комментариев.

Дядюшка неожиданно умолк, в свою очередь увлекшись куском говядины.

– Знаешь, он дважды вдовец, – обратился лорд к тетушке. – И подумывает над тем, чтобы снова жениться.

Нежная форель застряла в горле девушки. Сэру Реджинальду было под шестьдесят.

Тетушка встретилась глазами с племянницей, взглядом умоляя ее молчать.

– Даже не знаю, Пеннуорт. Он всего лишь баронет.

– Но вариант хороший. – Дядюшка выковырял застрявший между зубами хрящик. – И налет дурной славы его не отпугнет. А вот других он смутить может, несмотря на великодушие королевы.

– Возможно, однако сэр Реджинальд был вынужден не так давно продать бо льшую часть своих земель. Ведь они находятся неподалеку от Ноттингема, а там эти безумные луддиты стреляют во всех подряд.

Хелен вернулась к своей форели. Тетушка умна. Она подняла тему, которая всегда увлекает дядюшку.

– Ты права, – сказал он. – Мерзавцы бунтуют по всей стране. Вчера в «Таймс» я прочел, что они вышли с плакатами на улицы Ноттингема и предлагали награду за мэра, живого или мертвого. Ей-богу, так и говорили: живого или мертвого! Их бы всех срочно отправить на виселицу, а не то нас ждет эпоха террора, как во Франции двадцать лет назад!

– Я уверена, что их остановят, дорогой, – мягко ответила тетушка.

Разговор перешел на преподобного Хейли: дядюшке не нравилось его туманное отношение к вопросу.

– Наверняка он их втайне поддерживает, черт его побери!..

Дальше Хелен не слушала. Ей представилось, как сэр Реджинальд наклонился ее поцеловать, и вот его красные губы и пропитанное мясом дыхание становятся все ближе и ближе… Тут этот образ разрезала еще более жуткая фантазия: она и сэр Реджинальд на месте тех леди и джентльмена со второй открытки. Девушка прижала руку ко рту, боясь, что ее вырвет. Дядюшка уже приступил к поискам жениха, и согласен он практически на любого. От этого варианта тетушка его отговорила, но рано или поздно найдется кандидат, который полностью его устроит. Что с ней тогда будет?

Хелен подняла бокал и отпила большой глоток охлажденного вина, но даже оно не смыло отвратительный воображаемый поцелуй старого сэра Реджинальда.

* * *

После еды они с тетушкой поднялись в гостиную; Хелен шла медленно: ей не хотелось сидеть три часа и читать, вышивать, писать письма до тех пор, пока не придет время дневной прогулки по Гайд-парку. Обычно Хелен ездила по аллеям на своей кобыле Цирцее или каталась с тетушкой в тильбюри[28] по Роттен-роу, но сегодня они договорились о встрече с Миллисентой и леди Гардуэлл, а их семья уже не могла себе позволить содержание кареты, так что им предстояла пешая прогулка среди весенней зелени. Ездить верхом несомненно веселее, но зато Хелен представится возможность побеседовать с подругой с глазу на глаз и рассказать о странных событиях прошедших дней. Но прежде следовало чем-то себя занять в ожидании намеченного часа.

Хелен со вздохом устроилась на диване с новеньким пособием по моде и стилю, «Зеркалом граций»[29]. Она остановилась на абзаце, в котором автор подчеркивала, что девушка обязана служить украшением дома, но вместо того, чтобы увлекаться косметикой, она должна лишь подчеркивать красоту своей целомудренной натуры. Когда часы возвестили о наступлении долгожданной минуты, тетушка оторвалась от писем и кивнула: пора собираться.

– Прошу тебя, надень ту новую батистовую юбку в горошек с янтарным спенсером, – сказала тетушка, когда они вышли из гостиной. – Сегодня достаточно ясная погода, и к ним отлично подойдет казакин цвета морской волны.

Хелен послушно облачилась в требуемый наряд и спустилась обратно в гостиную. Прошла целая вечность, прежде чем Филипп отворил двери и объявил о прибытии леди и мисс Гардуэлл. Бледное лицо лакея покраснело от предвкушения. Хелен натянуто улыбнулась. Неудивительно, что он взволнован: Филипп будет сопровождать их во время прогулки в парке, а находиться на свежем воздухе в окружении женской красоты – счастье для всех лондонских мужчин, независимо от положения.

Застегнув верхнюю одежду на все пуговицы и завязав капоры[30], чтобы их не унесло ветром, неизменно гулявшим по людной Пикадилли, дамы направились в сторону Гайд-парка. Хелен взяла Миллисенту под руку и ускорила шаг, надеясь оторваться от тетушки и леди Гардуэлл и поговорить с подругой наедине, но те не отставали, подгоняемые ветром, который все еще был холодным.

– Девочки, – окликнула их Леонора. – Пожалуйста, идите медленнее. Вы ведете себя недостойно.

Хелен стиснула зубы и переглянулась с Миллисентой. Неужели им не удастся обсудить новости без лишних свидетелей?

Пришлось еще немного подождать. Когда они достигли ворот парка, час прогулок был в самом разгаре и по аллеям прохаживались бесчисленные леди и джентльмены. Впервые за много недель в Лондоне выдалось ясное воскресенье, и чуть ли не все жители города вышли на свежий воздух. Повсюду мелькали яркие весенние наряды, легкие ткани трепал ветер. Хелен схватила Миллисенту за локоть и притянула ее к себе: прямо перед ними по дорожке пробежала бодрая кобыла в яблоках, которая несла леди в фиолетовом рединготе с оборками к Роттен-роу. На усыпанной гравием песчаной аллее для верховой езды уже было многолюдно. Леди в фиолетовом хотела повернуть, чтобы встроиться в этот ленивый ряд, но кобыла дернулась в сторону. Хелен неодобрительно цокнула языком. Всадница неуверенно чувствовала себя в седле и не умела управлять лошадью; ей следовало подобрать более послушного скакуна. Лакей ехал за хозяйкой, но его больше волновали хорошенькие горничные, проводившие свободный от работы вечер в Гайд-парке, чем безопасность госпожи.

Воскресенье – самый демократичный день в «легких Лондона». Люди низкого положения приходят гулять в тот же парк, что и бомонд. Хелен всегда завораживал этот коктейль: сливки общества ревниво оценивают вкус друг друга, скандальные дамы из демимонда сверкают глазами и хвастаются откровенными платьями, средний класс щеголяет в своих лучших нарядах, прислуга флиртует на лужайках. Встречались и нахалы, вроде тех городских парней, которые пялились на Миллисенту, когда та приподняла юбку, перешагивая через конский навоз.

Хелен одарила одного из них – самого высокого – надменным взглядом и потянула подругу в сторону озера Серпентайн. Краем глаза она заметила элегантного пожилого джентльмена в ярко-синей шинели и высоком черном цилиндре из фетра, который наблюдал за ними с холмика у реки. Он показался ей смутно знакомым.

– Мои дорогие, – позвала их тетушка. – Нам не туда. Мы прогуляемся вдоль Роттен-роу.

Хелен взяла Миллисенту за руку и послушно сменила направление, при этом ее бархатный ридикюль покачнулся на запястье.

Обилие прохожих у Роттен-роу не оставляло никаких надежд на возможность тайного разговора и комфортную прогулку. Хелен с Миллисентой унесло к ограждению, за которым ступал вороной жеребец, а его громко обсуждала группка джентльменов, размахивающих руками. Только девушкам удалось отыскать свободный пятачок, как перед ними возникла молодая семья, и в мгновение ока их окружили трое ревущих малышей. Хелен улыбнулась, кивнула и повела Миллисенту в проем между престарелым джентльменом, напевающим что-то себе под нос, и идущими под ручку дамами. Резкий смех тетушки раздался как будто бы издалека. Хелен обернулась. Леонора с леди Гардуэлл все еще стояли у начала тропы и обменивались любезностями с семейством Чолмондели.

– О нет, – ахнула Хелен. – Я думала, они идут за нами.

– Придется их подождать, – вздохнула Миллисента. – Мы должны оставаться в поле их зрения.

Хелен огляделась и заметила грязный клочок земли у забора, который отпугивал изящно одетых прохожих.

– Пойдем туда, – предложила она, и подруги направились в это уединенное местечко. – Там нас будет видно, но в то же время мы сможем поговорить с глазу на глаз, и никто не подслушает нашу беседу. Убьем сразу двух зайцев!

– Если нас, конечно, не засосет в грязь, – подняла бровь Миллисента и подобрала подол, осторожно переступая через траву. – Видишь, я уже испачкала сапожки!

– Можем вернуться на дорогу, – предложила Хелен. – Просто мы уже вечность не болтали с тобой наедине.

– Знаю, – пожала плечами Миллисента и опустила подол. – Расскажи честно, как у тебя прошло представление ко двору. Реверанс у меня вышел неплохо, слава тебе Господи, а вот шлейф, когда надо было брать его и пятиться, я нащупала не сразу. Ужасно испугалась! Твой реверанс удался?

– Да, он был превосходным. – Хелен снова оглянулась. Тетушка с леди Гардуэлл стояли все на том же месте. Она перешла на шепот: – Миллисента, ты не поверишь: перед тем как нас позвали в парадную гостиную, лорд Карлстон украл портрет моей матери!

– В смысле – украл? – нахмурилась блондинка.

– Забрал мой веер и срезал ленту.

– Быть не может! – Ужас девушки быстро сменился блаженной улыбкой. Миллисенте нравилось, когда ее удивляли. – Зачем это ему?

– Не знаю, но это еще не все. Он пришел к нам с утренним визитом и вернул медальон самым неожиданным способом. – Хелен выдержала драматическую паузу. – Он бросил его в меня.

– Бросил! Он и правда сумасшедший? Слухи не врут? – Миллисента привлекла подругу еще ближе к себе. – Он объяснил свой поступок?

Хелен вгляделась в бурлящее любопытством лицо подруги и вдруг замялась – она словно оказалась на перекрестке, который не ожидала увидеть на знакомой дороге. Всего минуту назад она готова была рассказать Миллисенте все-все-все про странное поведение лорда Карлстона. Она всегда делилась с ней как незначительными, так и важными тайнами. Но девушка вдруг засомневалась. Готова ли она признаться в том, что граф был знаком с ее матерью, что в кулоне было спрятано зеркало? Если Миллисента узнает о ее невероятной ловкости, не посмотрит ли она на нее с опаской, как Дерби? И стоит ли тревожить подругу рассказом о том, что они с горничной обнаружили в сундучке Берты? Нет, этого Хелен себе не простит. Да и разве она сможет описать эти пошлые картинки вслух?

– Он ничего не объяснил, – ответила Хелен.

Это была лишь часть правды, но все же правда. Однако даже такое невинное лицемерие до краев наполнило душу тревогой. Четыре коротких слова – и Хелен ступила на прежде неведанный путь, оставив позади Миллисенту, и что-то подсказывало ей, что она уже не сможет вернуться назад.

Миллисента еще крепче сжала руку подруги:

– Боже мой, а вдруг он хочет тебя очаровать таким странным способом? Нет, глупости, Карлстон все еще официально женат. Передай мне в точности его слова.

– Он почти ничего и не сказал, – отмахнулась Хелен. – Наверное, граф все-таки безумен.

Она окинула взглядом Роттен-роу, отчаянно выискивая тему, на которую можно перевести разговор, чтобы отвлечься от рвущего душу сожаления. На невозмутимой серой кобыле по аллее проезжала леди Бромптон. Элизабет приветственно помахала ей кнутом, и Хелен подняла руку в ответ.

– Видишь Элизабет? – спросила она Миллисенту. – Мы разговаривали с ней в парадной гостиной, пока ждали, когда нас позовут к королеве. Она слышала про Делию с мистером Трентом и сказала, что, по слухам, мистер Трент еще и убил служанку.

– Я тоже об этом слышала от Сесилии Картрайт, – с негодованием отозвалась Миллисента. – Скандальные истории все стараются приукрасить.

– Делия тебе писала?

– Нет. Подозреваю, что родители ей запрещают.

На этой мрачной ноте разговор девушек ненадолго увял: мимо прошли леди с джентльменом. Миллисента прищурилась, разглядев кого-то из знакомых:

– Смотри! Это не твой брат с герцогом Сельбурнским?

Хелен проследила за ее взглядом и увидела двух высоких молодых людей на тропинке, ведущей к озеру.

– Похоже на то. – Ее окутало внезапное удовольствие: Эндрю нечасто выходил на променад.

Молодые люди со вкусом оделись на воскресную прогулку; особенно хороши были оливково-зеленый плащ Сельбурна и его каштановая шляпа. Прекрасное сочетание для юноши с белой кожей и светлыми волосами.

Он первым заметил подружек и обратил на них внимание Эндрю, который разглядывал привлекательную даму, проезжающую в экипаже по Роттен-роу. Брат помахал им рукой, Хелен кивнула, и джентльмены неспешно направились в их сторону. Девушки поприветствовали их легкими реверансами.

– Добрый день, ваша милость. Полагаю, вы знакомы с мисс Гардуэлл, – произнесла Хелен. – Привет, Дрю.

Молодые люди поклонились.

– Рад вас видеть, леди Хелен, мисс Гардуэлл, – улыбнулся Сельбурн.

– Тетушка с вами? – уточнил Эндрю. – Или вы в одиночестве тут прохлаждаетесь?

Миллисента хихикнула:

– Меня еще никто не обвинял в безделье, лорд Хейден.

– Вы не знали, что в наше время часто встречаются дамы, которых можно в этом упрекнуть, мисс Гардуэлл?

Хелен оглянулась и увидела за забором красную ливрею Филиппа. Тетушка с леди Гардуэлл недалеко отошли от начала аллеи.

– Вот она, у алого экипажа, беседует с лордом и леди Хискот.

Тетушка тоже искала девушек взглядом в толпе; заметив племянницу, она улыбнулась и махнула рукой, показывая, чтобы они шли дальше и не ждали их с леди Гардуэлл.

– Ваша тетушка, судя по всему, позволяет нам прогуляться вместе, – заметил Сельбурн. – Что скажете?

Он взял под руку Хелен, а Эндрю – Миллисенту, отпустив шутку, которую Хелен не расслышала. Ее подруга снова засмеялась. Интересная вышла бы пара: Дрю с Миллисентой. Нет, лучше об этом не думать – вмешательство сестры убьет на корню романтический интерес.

Хелен устроила свою руку на локте Сельбурна, и они продолжили свой путь в ряду влюбленных парочек и членов больших семейств. Прогулка обещала быть интересной: по редким беседам с герцогом вне бальных залов, где полагалось вести вежливый, малосодержательный разговор, Хелен знала, что молодой человек хорошо воспитан и у него отличное чувство юмора. Более того, он проявил доброту, ободряюще подмигнув ей, когда Хелен шла к трону в день представления ко двору.

– Как ощущения после представления Ее Величеству и обществу? – спросил Сельбурн. – Чувствуются перемены?

Хелен подняла взгляд и улыбнулась. Как все-таки приятно гулять с человеком, который на голову тебя выше!

– Разумеется, – кивнула она. – Я тут же стала в десять раз мудрее.

– Я так и думал, – серьезным тоном ответил Сельбурн. Навстречу им прошла леди в оранжевой ротонде и вычурной соломенной шляпке; она присела в реверансе, и герцог поклонился ей в ответ. – Удивительно, как минутная встреча с особой королевской крови может изменить человека, верно? – добавил он.

– Представьте, что произошло бы за две минуты!

Сельбурн улыбнулся. Хелен нравилось наблюдать за тем, как поднимаются уголки его рта, образуя милые ямочки. Губы его были слишком тонкими, чтобы считаться красивыми, но обладали замечательно аккуратной формой.

– Уверяю вас, что ни две минуты, ни даже два часа в компании принца-регента ни на кого не повлияют, – добавил Сельбурн. – Он не особенно решителен.

Хелен приготовилась возразить, но тут же осеклась. Тетушка попросила ее воздерживаться от саркастических замечаний и не выходить за рамки приличий. Однако девушка уже придумала едкое замечание, и оно ей чрезвычайно понравилось.

– Вовсе нет, сэр. Я слышала, что Его Величество способен меньше чем за минуту заказать у своего портного шесть жилетов.

Сельбурн рассмеялся, оценив ее колкость:

– Признаю свою ошибку! Будьте осторожнее, леди Хелен, а не то сестры Берри о вас узнают и заставят посещать свой салон. Им нравится, когда в их доме собираются остроумные и образованные люди. И что тогда? В первый же сезон вас прозовут синим чулком!

Сельбурн счел ее достаточно остроумной для того, чтобы получить приглашение в знаменитый салон? Хелен опустила глаза, чтобы молодой человек не заметил ее благодарного взгляда.

– Им не придется долго настаивать, ваша милость. Для меня это будет честью.

– Тогда, если позволите, я замолвлю за вас словечко.

Хелен слегка поклонилась, демонстрируя свое согласие.

В животе запорхали бабочки. В голове вспыхнула дразнящая картина ее беседы с такими светилами, как сэр Томас Лоуренс, мистер Скотт и даже миссис Рэдклифф.

– Вы часто посещаете сестер Берри? – спросила Хелен.

– Да. В их обществе больше свободы и…

Хелен ощутила, как напряглась рука Сельбурна. Он застыл на месте, не сводя глаз с Роттен-роу. Девушка повернулась и тут же осознала, на что герцог отвлекся: вдоль ограждения на крупном, гнедом коне ехал лорд Карлстон. Он элегантно восседал на скакуне, облаченный в искусно сшитый ярко-синий редингот и светлые бриджи из оленьей кожи. Рука у него была легкая, однако он держал коня под контролем.

Лорд Карлстон приблизился к ним, перевел коня с рыси на шаг и кивнул Хелен. Она взглянула на каменное лицо герцога и вспомнила разговор, подслушанный за столом на вечере у леди Хискот: по слухам, граф жестоко избил Сельбурна хлыстом. Кожу защипало от напряжения. Как ей быть? Поприветствовать лорда Карлстона, тем самым навязав его компанию герцогу, или проигнорировать и потерять возможный источник информации? Хелен замерла, не в силах принять решение. Лорд Карлстон насмешливо поднял бровь и повернулся к Сельбурну. Костяшки пальцев герцога, сжимающих серебряный набалдашник трости, побелели. Джентльмены долго смотрели друг на друга, и в молчаливой битве взглядов ощущалась сильная неприязнь. Эндрю резко затормозил подле сестры, случайно преградив путь нескольким гуляющим.

Враждебную атмосферу рассеяли пронзительный крик и стук копыт. Лорд Карлстон отвел взгляд от недруга и повернулся в седле. Как оказалось, дальше по Роттен-роу маленькая гнедая лошадь понесла, чем вызвала всеобщую панику. Она вставала на дыбы, била копытами и громко ржала. Хелен сразу догадалась, что это та леди в рединготе не справилась с лошадью, еще до того, как перед глазами мелькнул фиолетовый наряд. Гнедая кобыла снова встала на дыбы и перешла на галоп; она бежала так быстро и неровно, что наездница вылетела из седла и рухнула на землю; двухколесный экипаж, проносившийся мимо, чуть не переехал ей ногу. Лакей спрыгнул со своего коня и оттащил хозяйку с дороги. Теперь освободившаяся от седока лошадь понеслась к забору. «Боже мой, – осознала Хелен, – она мчится прямо на нас!» Если взбесившаяся кобыла перепрыгнет через ограждение, она затопчет всех на своем пути!

Девушка за мгновение просчитала все действия, необходимые для того, чтобы обуздать лошадь; картинки сменялись в ее мозгу, словно их проецировал волшебный фонарь[31]. Щелк: сделать три широких шага к забору. Щелк: прыгнуть через забор. Щелк: встать на пути у кобылы. Щелк: броситься вперед и схватить ее за узду, чтобы та опустила голову. Заготовленная череда движений уже впечаталась в мышцы, и уверенность в своих силах подстегивала девушку перейти к действию. Кровь горела в венах, а голос в голове отчаянно вопил, что леди не бегают, леди не прыгают, леди не бросаются к взбешенной лошади. Нет. Нет.

Хелен откинула сумочку и подняла подол юбки. Сельбурн выронил трость. Три шага, и девушка оказалась у ограждения; Сельбурн стоял прямо за ней. Они одновременно потянулись к деревянному забору. Герцог выглядел потрясенным. Девушка приготовилась прыгать, но вместо того, чтобы подняться в воздух, она отшатнулась назад под давлением твердой руки, сжавшей ее плечо.

– Хелен! – Эндрю прижал ее к себе, оттащив от забора.

Сельбурн мгновенно преодолел ограждение и пробежал мимо лорда Карлстона, наблюдавшего за происходящим с высоты своего коня. Все случилось так быстро, что фигуры и лица смазались перед глазами Хелен.

– Бога ради, – прошипел Эндрю ей на ухо, – скажи, ты с ума сошла?

Он отволок спотыкающуюся сестру еще на пару шагов прочь от забора. Та попыталась высвободить руку, но брат давил на нее своим весом. Она неуклюже развернулась, так и не освободившись от его хватки, и увидела Сельбурна: он схватился за уздечку, и кобыла резко остановилась, дрожа всем телом и переступая копытами.

– Что ты творишь? – спросил Эндрю и развернул сестру обратно к себе. Его лицо пылало от гнева. – На нас все смотрят.

Хелен моргнула; энергия не нашла выхода, и тело девушки охватила слабость. Она покачнулась, колени подкосились. Эндрю поддержал ее, не давая упасть.

– Не знаю, – выдохнула Хелен. – Прости. Лошадь… Я хотела ей помочь.

– Помочь? Чем ты-то могла помочь? – Брат окинул взглядом собравшуюся вокруг них небольшую толпу. – Пойдем, я отведу тебя к тетушке. Тебе надо вернуться домой. Соберись.

Эндрю положил ладонь девушке на спину между лопаток и подтолкнул к тропе, оглянувшись на пухлую леди, которая цокнула языком, прикрыв рот рукой в синей перчатке. Хелен покраснела от стыда.

Миллисента спешно подошла к подруге, взглянула ей в глаза и нахмурилась:

– Выглядишь неважно. Обопрись на меня, хорошо? – Она мило улыбнулась Эндрю и достаточно громко, чтобы зеваки ее расслышали, произнесла: – Лорд Хейден, ваша сестра, похоже, нездорова. Будьте так добры, подберите ее ридикюль. Она уронила его от испуга.

Эднрю поклонился и отошел. Миллисента повела Хелен вдоль дороги.

– Не переживай, – прошептала она и похлопала подругу по руке. – На тебя мало кто обратил внимание. Почти все смотрели на лошадь.

Хелен оглянулась через плечо, выискивая взглядом Сельбурна. Молодой человек возвращал гнедую кобылу хозяйке, которая, к счастью, не пострадала. Герцог поклонился ей, и испуганная дама принялась его благодарить, громко восклицая и размахивая руками. Ее воркование донеслось даже до Хелен. И неудивительно: Сельбурн поступил как герой, хотя опасность им не грозила. Девушка только сейчас это поняла, и голова закружилась от мыслей о том, что могло произойти, не останови ее Эндрю. Она сжала локоть подруги, не в силах устоять на ногах. Ей было точно известно, что лошадь уже успокоилась к тому моменту, как к ней приблизился Сельбурн. Она бы так или иначе отошла от забора. А до этого воображение нарисовало ей четкую картину действий, показывающую, как успокоить лошадь.

Откуда ей об этом знать? И все же в тот момент девушка не сомневалась в своем решении.

Хелен бегло осмотрела парк и заставила себя сосредоточиться на играющих ребятишках. Мальчик увлекся пышной юбкой леди, посаженной на панье; секунд через пять оно покачнется и заденет джентльмена, который любуется цветами, тогда его шляпа улетит в кусты. Сердце Хелен отчаянно билось, пока девушка наблюдала за тем, как ее предсказание сбывается и джентльмен тщетно старается удержать на голове шляпу. Она присмотрелась к юной леди, которая прогуливалась по тропе с матерью. Меньше чем через три секунды бедняжка поскользнется и упадет. Хелен слабо простонала, когда девушка и вправду оступилась и плюхнулась на землю. Как она догадалась, что произойдет? Боже мой, в ней открылся дар предвидения?

По затылку пробежали мурашки: Хелен почувствовала чей-то любопытный взгляд. Она оглянулась и увидела лорда Карлстона, все еще восседавшего на коне. Выражение его лица ни о чем не говорило. Он наблюдал, не афишируя свои эмоции. Девушка подняла подбородок. Почему он остался в седле и даже не попытался успокоить погнавшую лошадь?

Граф с удовлетворением улыбнулся – не ей, а самому себе, – дернул за уздечку и повернул коня. Он неспешно удалился. Хелен не сводила глаз с его спины – она не могла избавиться от пугающего ощущения того, что лорд Карлстон знает о ней намного больше, чем она сама.

Глава девятая

Две лампочки по бокам кареты слабо освещали дорогу. Тетушка перегнулась через нишу для ног и прищурилась.

– Уверена, что не хочешь повернуть домой? – Колеса громко стучали по дороге, и она повысила голос. – Ты очень бледная. Если плохо себя чувствуешь, давай вернемся. Это всего лишь Говарды.

– Что? Мы упустим возможность увидеть лорда Байрона! – шутливо воскликнула Хелен и выдавила из себя улыбку. – Я в порядке, тетушка. Просто испугалась, когда на нас побежала лошадь, а его милость к ней бросился. Мне уже лучше.

Эндрю не рассказал всей правды леди Леоноре и леди Гардуэлл, и Миллисента подтвердила, что так все и было, передавая Хелен в нежные руки ее тетушки. К счастью, пожилые дамы не присутствовали при позорном событии. Так или иначе, тетушка немедленно решила закончить прогулку. С растрепанными нервами шутки плохи. Хелен благодарно улыбнулась брату, но Эндрю не посмотрел ей в глаза. Он молча поклонился и ушел, даже не предложив проводить их до дома. Хелен впервые видела брата таким рассерженным, но ей и самой было тошно от своей глупости. О чем она только думала? Леди не бегают за лошадьми. Герцог, верно, уже счел ее вульгарной особой.

Тетушка сжала губы.

– Разумеется, он поступил очень храбро.

– Весьма, – сказала Хелен, делая вид, что не замечает любопытства в ее голосе.

Если Сельбурн еще хоть раз взглянет на нее, тетушка уже нарисует в воображении их свадьбу, да и детей в придачу. А вот Хелен ясно понимала, что герцог добр к ней, поскольку она сестра его лучшего друга. Это слегка ее печалило. Ей нравился добрый нрав Сельбурна. Сейчас мало кто может похвастаться такой приятной чертой.

Тут мысли Хелен неизбежно вернулись к лорду Карлстону, который был полной противоположностью герцога. Девушка вздрогнула, вспоминая его холодный, оценивающий взгляд, брошенный на нее в парке. Что ему известно? Необходимо это выяснить.

– Девочка моя, тебе холодно? – спросила тетушка.

– Немножко, – солгала Хелен, и ей тут же подоткнули плед и подвинули нагретые кирпичи под ноги, что отвлекло ее от размышлений о графе.

Вскоре они подъехали к портику дома Говардов. Филипп подал Хелен руку, помогая ей выбраться из кареты. Ветер тут же подхватил ее шелковую шаль и понес по усыпанной гравием дороге, и лакей бросился ее ловить.

– Боже мой, как бы нас всех ветром не унесло, – проворчала тетушка, поднимаясь по мраморным ступенькам. – Хелен, мое страусиное перо не съехало набок?

Они добрались до главного холла без дальнейших происшествий. Хелен быстро нашла глазами гардеробную и позвала горничную, чтобы та помогла тетушке поправить синее перо и надежнее ввинтить его в тюрбан. Когда с этим было покончено, они поднялись по лестнице, поздоровались с хозяином и хозяйкой дома и прошли в уже заполненные гостями комнаты, кивая по пути многочисленным знакомым. Несмотря на то что вечер значился неофициальным, на него, похоже, стекся весь Лондон.

Голоса в людном салоне показались Хелен странно приглушенными, и она быстро поняла, в чем дело, увидев неровный полукруг розовых диванов и кресел, перед которым страстно о чем-то вещал привлекающий всеобщее внимание темноволосый джентльмен. Завороженные юные леди сидели, подавшись вперед, и стоявшие за ними молодые люди внимательно слушали оратора. Из-за тихого гула Хелен не могла разобрать ни слова, но нельзя было отрицать, что джентльмен пользовался успехом у публики.

– Это лорд Байрон собрал слушателей, – прошептала тетушка. – Сходи узнай, о чем он там так захватывающе рассказывает… Ах, лорд Элвенли! Мы с вами целую неделю не виделись!

Тетушка увлеклась разговором, а Хелен стала осторожно пробираться к розовым креслам, протискиваясь между шепчущимися о своем дамами и джентльменами.

Так вот он, знаменитый лорд Байрон. Читает свой поэтический шедевр, «Паломничество Чайльд-Гарольда», смакуя великолепный текст. Хелен, как и все общество, гадала, не является ли сам автор страдающим, разочарованным героем, словно сошедшим со страниц поэмы.

Черты лица лорда Байрона были довольно красивы: широкие брови, светлая кожа, чувственные губы, твердый подбородок с ямочкой и большие, выразительные глаза цвета кофе. И все же только привлекательной внешностью нельзя было объяснить всеобщую тягу к нему. Дамы, сидевшие в креслах и на диванах, прижимали пальцы кто к горлу, кто к волосам, кто к губам; некоторых из слушательниц Хелен узнала, и самый зачарованный взгляд был у Каролины Лэм. Она расположилась на диване подле Байрона – королева рядом со своим королем, – облаченная в белый наряд, пальцы почти касаются руки Байрона. Хелен нахмурилась.

Каро Лэм всегда была хрупкой и стройной девушкой, но за тот месяц, что Хелен ее не видела, она превратилась чуть ли не в скелет. Под короткими светлыми волосами, украшенными жемчугом, белело худое, угловатое лицо. На его бледной поверхности выделялись только яркие зелено-карие глаза и темно-синие круги под ними.

Они с лордом Байроном были любовниками. Хелен смутилась. Любовники! Об этом все знали, что неудивительно. Леди Каролина не пыталась скрывать свои чувства: гладила Байрона по руке, нежно заглядывала в глаза. По слухам, даже свекровь Каролины, леди Мельбурн, печально известная бесконечной чередой тайных любовников, выразила неудовольствие таким явным проявлением привязанности на людях. Скрытность важна, но не по мнению леди Каролины, которая и не думала скрывать свой роман даже от несчастного мужа. Присутствует ли на этом вечере сэр Уильям, видит ли он свою жену с любовником? Хелен понадеялась, что нет. По крайней мере, в толпе она его не заметила.

Девушка вернулась к изучению лорда Байрона. Без сомнений, он красив и, вполне возможно, гений, но что в нем привлекает стольких женщин и даже некоторых мужчин? Вскоре и это прояснилось: поэт осекся, приложил длинный указательный палец к пухлой нижней губе и исподлобья оглядел слушателей. В его мрачном взгляде было столько порочности, что Хелен охватил жар и к лицу прилила краска. Каждое движение Байрона дарило ощущение физического прикосновения; он напомнил Хелен о той неприличной открытке, которую они нашли с Дерби, где мужчина нависает над женщиной, и девушка еле устояла на ногах.

– Вы покраснели, кузина, – прозвучал низкий голос.

Лорд Карлстон. Стоит совсем рядом. Хелен совершенно не ожидала его увидеть, но он возник подле нее, и от его голоса по коже пробежали мурашки.

– Вас в такое состояние ввела поэзия лорда Байрона или нечто иное? – спросил лорд Карлстон.

Хелен повернулась к нему. Его губы – пухлые, как и у Байрона, – сложились в ухмылку обо всем осведомленного человека. Хелен поняла, что слишком пристально на них смотрит, и перевела взгляд на глаза, искрящиеся весельем. На лбу девушки выступила испарина.

– Здесь довольно жарко, – объяснила она, присев в реверансе.

Вечерний наряд графа был безупречен и очень ему шел. Волосы недавно подстрижены, что шло вразрез с модой на растрепанные локоны. Однако нельзя было не признать, что прическа была к лицу графу. Короткая стрижка делала видимым старый шрам, который шел от правого виска к уху. Очевидно, он остался после жестокой раны. Неизвестно, каким оружием она была нанесена: граф не был военным, но явно участвовал в битвах.

– Вы уже отошли от волнующих событий сегодняшнего дня? – спросил наконец лорд Карлстон. – Его милость герцог Сельбурнский поступил героически, что скажете? – Произнес он это без выражения, но ему явно была интересна реакция девушки. Он всегда пристально за ней наблюдал.

– Согласна, – кивнула Хелен с таким же постным выражением лица. – Я за него испугалась.

– Вот как? Я бы предпочел, чтобы лошадь его растоптала.

Хелен сдержала нервный смешок, она не позволит Карлстону насмехаться над герцогом.

– Он поступил поистине благородно, рискуя собой, – сухо заметила девушка. – В то время как другие, находясь поблизости, бездействовали.

Карлстон склонил голову набок и приподнял уголок рта – он понял насмешку.

– Мы с вами прекрасно знаем, что герцогу ничего не грозило; мы оба понимали, чем все закончится.

Эти слова громом отдались у Хелен в ушах. Все исчезло. Исчезли шепотки и душистое мерцание вокруг; остался лишь лорд Карлстон, стоявший прямо напротив нее, утверждающий, что ее предчувствие оказалось верным и у него есть все ответы на вопросы Хелен, в которых она так отчаянно нуждается.

– В каком смысле – разыграется?

– В прямом. Мы осознали, что лошадь утратила задор еще в десяти футах от забора и ни за что бы его не перепрыгнула. – Проходивший мимо джентльмен кивнул графу, и Хелен резко вернулась к реальности. Лорд Карлстон ответил на его приветствие, одновременно здороваясь и прощаясь, и повернулся снова к Хелен: – Возможно, я понял это чуть раньше, но все-таки вы знали, что опасность миновала. Однако меня восхитила ваша попытка остановить лошадь.

Лицо Хелен снова вспыхнуло.

– Если вы тоже это увидели, то объясните, откуда во мне взялась эта уверенность? – прошептала она. – Как я об этом узнала?

Она сжала в руке веер, еле сдерживаясь, чтобы не вывалить на графа поток вопросов. Ужасных, безумных вопросов. Она обрела дар предвидения? Или создавала реальность при помощи своих мыслей? Ей хотелось кричать от острой потребности в ответах.

Лорд Карлстон увидел в глазах Хелен отчаяние и покачал головой, словно говоря: «Не здесь, не сейчас», а вслух произнес:

– Позвольте найти для вас кресло, кузина.

Он подхватил ее под локоть и повел сквозь толпу беседующих гостей к изящным позолоченным креслам у одного из окон. Они стояли друг напротив друга, уже готовые для разговора тет-а-тет, но граф сдвинул их совсем близко друг к другу. Хелен замялась. Тетушку удар хватит, если она увидит ее сидящей совсем рядом с графом. Это любого наведет на определенные мысли.

– Ваша тетушка нас не увидит, кузина, – сказал граф и вежливо указал ей на кресло.

Хелен села. Что еще ей оставалось делать? Даже если о них пойдут слухи, по крайней мере, она получит ответы на свои вопросы. Лорд Карлстон сел напротив, вытянув длинные ноги.

Девушка подалась вперед, хоть и понимала, что нарушает этим строгие правила приличия, впрочем, все внимание ее было сконцентрировано на лорде Байроне.

– Объяснитесь, прошу вас.

– Еще рано.

– Прошу прощения?

Граф поднял руку, словно отгораживаясь от вспышки гнева Хелен:

– Вам надо выработать терпение.

Лорд Карлстон окинул взглядом комнату. И для него это было не праздное занятие: он настороженно и внимательно изучал окружающих. Граф присмотрелся к пожилому джентльмену в канареечно-желтом жилете и узком малиновом фраке, стоящему возле лорда Байрона. Это был один из самых эксцентричных денди Лондона, сэр Мэттью Баллантайн. Хелен танцевала с ним у Хартфордов. Несмотря на сомнительный вкус в одежде, человеком он был приятным. А вот графу, судя по всему, чем-то не угодил.

Он перевел взгляд на собеседницу:

– Насколько я знаю, недавно в вашем доме внезапно пропала девушка из прислуги. Я прав?

Хелен уставилась на него, ошарашенная сменой темы:

– Откуда вы знаете?

– Я прав?

Хелен в замешательстве откинулась назад, собираясь с мыслями. Стал бы похититель сам расспрашивать о Берте? Вряд ли. Или он пытается отвести от себя подозрения?

– Шесть дней назад исчезла одна из горничных, – призналась наконец Хелен, не отрывая глаз от Карлстона. – Почему вы спрашиваете?

Глаза графа не блеснули от удовольствия, что он угадал ответ. С другой стороны, он умел прятать свои эмоции.

– Ваша тетушка ищет ей замену?

– Да, она уже запросила рекомендации и написала в агентство по найму.

– Какое?

– Агентство миссис Барнаби на Кинг-стрит. – Хелен сложила ладони, скрывая отчаяние. – Лорд Карлстон, вы засыпаете меня вопросами, но не отвечаете на мои. Объясните, как я узнала про лошадь.

Тот не ответил: он снова отвлекся на сэра Мэттью, который подбирался все ближе к поэту. Несколько мгновений граф наблюдал за ним, а затем произнес:

– Наверняка вы осведомлены о том, что лорд Байрон с леди Каролиной – любовники.

Хелен нахмурилась. Граф специально находит отвлеченные темы для разговора, чтобы избежать ее вопросов?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – чопорно ответила она.

Лорд Карлстон снова ухмыльнулся:

– Все вы понимаете, леди Хелен. Скажите, что скрывается в сердцах нового светила литературы и его возлюбленной. Прочтите их.

Так ему известно и про ее умение читать по лицам. Внезапное осознание происходящего пронзило Хелен.

– Вы меня проверяете, верно? К чему это все? Объяснитесь.

Мерцание свечи, висевшей в подсвечнике на стене, отбросило на лицо лорда насыщенно-золотистые блики. Он понизил голос, и Хелен придвинулась еще ближе.

– Хотите получить ответы?

Девушка кивнула.

– Тогда делайте, что я сказал, – приказным тоном произнес лорд Карлстон и откинулся на спинку кресла.

– Почему?

Граф в очередной раз отвлекся на сэра Мэттью, а затем на сварливого на вид коренастого джентльмена с тяжелым подбородком, который также с интересом наблюдал за денди, прислонившись к стене.

– Я не могу провести с вами весь вечер. Да или нет?

Хелен подавила гневный вздох. Придется подчиниться, чтобы добиться своего. Хелен медленно кивнула.

– Так я и думал.

Невозможный человек. Хелен демонстративно развернулась и пригляделась к паре, сидевшей на диване. Леди Каролина откинулась на подушки и смотрела на лорда Байрона таким взглядом, от которого у Хелен вновь загорелись щеки. Создавалось ощущение, что она подглядывает в будуар этой дамы.

– Она ослеплена страстью.

– Это всем ясно. Что у нее на сердце?

Хелен прищурилась, недовольная саркастическим замечанием графа, но все-таки перевела взгляд снова на Каролину. Она сосредоточила внимание на живом личике, на котором каждую секунду сменялись эмоции.

– Боже мой, – прошептала Хелен.

– Слушаю?

– Леди Каролина… – Девушка замялась, подыскивая нужные слова. – Похоже, что она отказалась от себя ради него. Звучит бессмысленно?

– Продолжайте.

– Для нее лорд Байрон – весь мир. Когда они не вместе, она не знает, для чего живет. Ее переполняет яркая энергия, творческая сила, но их пожирает безжалостная любовь.

Хелен взглянула на графа. В очередной раз он пристально ее изучал.

– Вы правы, – согласился лорд Карлстон. – Но вы способны забраться глубже.

Способна ли? Правильней было бы спросить – хочет ли она окунуться в омут боли и любви? Хелен редко заглядывала в души других людей. Она не копалась в сокрытых тайнах. Это намного сложнее – требуются неизменная концентрация и абсолютное спокойствие. К тому же вскрывать темные секреты без ведома самого человека казалось ей несправедливым. Хелен снова вгляделась в лицо леди Каролины, в ее горящие страстью глаза.

Хелен опустила глаза. То, что она увидела, показалось ей слишком личным.

– Боюсь, что ее любовь близка к одержимости.

– Так и есть, – кивнул граф. – Каролина – печальный пример вышедших из-под контроля чувств. Как насчет Байрона?

Поэт улыбнулся своей возлюбленной. Цинизм и презрение – вот что сквозило в его взгляде. Этого нельзя было не видеть.

– Лорд Байрон не боится ни порока, ни забвения; он боится любви. Он уже устал от леди Каролины. Бедная девушка! Она об этом не подозревает. – Хелен прищурилась. – Он тоже пока это не осознал. Так или иначе, его отпугивает настойчивость леди Каролины. Он из тех людей, что хотят добиваться своей возможной пассии, но несчастная предлагает ему себя как подношение Богу, остужая тем самым пыл лорда Байрона.

Хелен одернула себя: говорить подобные вещи малознакомому джентльмену было по меньшей мере неприлично.

– Возможно, я что-то себе надумала, – добавила она.

– Нет, вы правы. А теперь взгляните на сэра Мэттью Баллантайна. Что у него на сердце?

В голосе графа проскользнула странная нотка – он не торопил Хелен с ответом, но настаивал на нем; похоже, что именно этот вопрос интересовал его с самого начала. Что такого важного можно отыскать в душе сэра Мэттью?

Девушка присмотрелась к морщинистому лицу денди:

– Он, как и все, пленен словами лорда Байрона.

– Не тратьте мое время впустую, леди Хелен. Мы уже знаем, что вы способны проникнуть глубже.

Хелен поборола не подобающее леди желание послать его к черту и вернулась к изучению сэра Мэттью. Помещение все так же было пропитано жужжанием тихих бесед, и Хелен быстро успокоилась и сосредоточилась. Однако больше на лице пожилого джентльмена ничего не отражалось.

– Я ничего не… – Тут в лице сэра Мэттью что-то вспыхнуло. – Стойте! Там… О! – Хелен растерялась и прошептала: – Желание.

– И? – подбодрил ее лорд Карлстон.

Потребовалось около минуты тщательного анализа, чтобы понять скрытые в глубине души чувства сэра Мэттью. Хелен с омерзением отпрянула, не в силах описать увиденное.

– Им управляет неутолимый голод, и жаждет он лорда Байрона, – с трудом подбирая слова, проговорила девушка.

– Да, – сказал Карлстон, удовлетворенно улыбнувшись – как тогда, в парке.

– Что это значит? – потребовала ответа пораженная Хелен. – Он словно хищник. Боюсь, что лорду Байрону грозит опасность.

– Какого рода? – Лорд Карлстон подался вперед, на его лице появился интерес.

– Не знаю. Это чувство проявилось лишь на мгновение и было таким странным, – призналась Хелен. Граф разочарованно вздохнул. – Однако сэр Мэттью имеет злые намерения по отношению к лорду Байрону. Несомненно, его надо предупредить!

– И что вы предлагаете? «Простите за беспокойство, лорд Байрон, я тут заглянула в душу сэра Мэттью и заметила там жестокие намерения по отношению к вашей персоне»? – Лорд Карлстон покачал головой. – Он сочтет вас безумной или злонравной. Да, мы с вами видим чувства людей, но решать, как действовать, исходя из них, не так-то просто.

– Я не могу это так оставить! – возмутилась Хелен. До нее не сразу дошло значение слов графа. – Так вы, как и я, способны читать по лицам?

– Да, – склонил голову лорд Карлстон.

– И вы знали, что лошадь потеряла задор. Прошу, объясните, откуда мы все это знаем. Почему у нас это выходит? Я сделала то, о чем вы просили. Я заслуживаю ответов.

– Я не могу дать их здесь. Будет лучше, если вы увидите правду своими глазами.

Хелен так долго его терпела, а он все отказывается отвечать на ее вопросы? Краем глаза девушка заметила, что сэр Мэттью ощутил на себе взгляд коренастого джентльмена, тревожно напрягся, отвесил поклон знакомым из кружка слушателей и удалился в соседнюю комнату. Коренастый джентльмен выпрямился и посмотрел на лорда Карлстона; граф кивнул, подавая сигнал, и тот последовал за сэром Мэттью.

– Что я увижу? – отрывисто прошипела Хелен. – Это связано с сэром Мэттью? С лордом Байроном все обойдется? Вы должны…

– Сейчас вас не должны волновать сэр Мэттью и лорд Байрон, леди Хелен. Насколько я знаю, во вторник вы посетите Воксхолл-Гарденз?

– Да, но вы обещали…

– Я ничего не обещал. Я покажу вам, кто вы есть, в саду. Подождите до вторника. Вам удалось открыть медальон матери?

Девушка уставилась на собеседника. В смысле – кто она есть? Нельзя бросаться такими фразами, а потом делать вид, будто ничего не произошло, и менять тему.

– Вы открыли медальон матери? – повторил граф.

– Да, – огрызнулась Хелен, стремительно теряя самообладание. – Так что вы имели…

– Отлично. Захватите его с собой в Воксхолл-Гарденз.

Лорд встал с кресла.

– Нет! – вскрикнула Хелен, схватила его за руку и тут же застыла, пораженная тем, что нарушила все правила приличия, а также злобой, мелькнувшей в глазах Карлстона. Он сжал кулак и напряг мышцы руки, готовясь к удару. Девушка сама отпустила его и пробормотала: – Прошу прощения, лорд Карлстон.

Граф побледнел. Глубоко вдохнув, он поклонился:

– Это я должен просить прощения, леди Хелен. Слишком долго я жил вдали от приличного общества.

Он повернулся и вышел из гостиной, прижав руку к телу и растопырив пальцы, будто сдерживая рвущуюся наружу ярость.

Глава десятая

Понедельник, 4 мая 1812 года

Следующим утром Хелен сидела за туалетным столиком и смотрела в зеркало, прижав пальцы к уголкам глаз, словно надеясь выдавить правду.

«Я покажу вам, кто вы есть».

Эта фраза запрыгнула в ее сознание подобно жабе, как только девушка проснулась. Дерби укладывала ее волосы к утренней молитве и завтраку, а ядовитая жаба ползала по мыслям Хелен, оставляя за собой мерзкий, пугающий след.

Кто она?

И что за чувства овладели сэром Мэттью?

Голова закружилась от приторного аромата жирной помады для волос и сладкой лаванды. Нежные пальцы Дерби пробежались по макушке Хелен, горничная вплетала синюю ленту в прическу хозяйки.

– Миледи, вы сегодня сильно встревожены, – осмелилась заметить Дерби.

– Вчера у Говардов я виделась с лордом Карлстоном. – Хелен провела подушечками пальцев по скулам и надавила на них. Легкая боль помогала отвлечься от беспокойства. Девушка встретилась в зеркале с взволнованным взглядом горничной. – Он признался, что ему известно о моих способностях.

Дерби оглянулась на дверь в коридор, та была плотно закрыта, Хелен проверила ее заранее.

Горничная подалась вперед и спросила:

– Что он сказал?

– Мало что. Пообещал что-то показать мне в Воксхолл-Гарденз. Что-то, что касается меня лично.

– Ох, миледи, и вы его послушаетесь? Такое странное обещание. Вы теперь ему доверяете?

– Нет, конечно.

Дерби занесла над прической жемчужную заколку:

– И все же вы достаточно ему доверяете, чтобы открыто обсуждать с ним личные темы. – Она аккуратно воткнула заколку в волосы, как бы ставя точку в своем заявлении, и принялась рыться к шкатулке в поисках второй заколки.

Хелен склонила голову, ошеломленная словами горничной, и задумалась. Дерби права. Она уже проявила недюжинное доверие по отношению к лорду Карлстону. Мало того, узнав о том, что граф разделяет ее способности – по его собственному признанию, – девушка начала видеть в нем союзника. Святые небеса, ей следует быть более осмотрительной.

Хелен отвернулась от своего отражения:

– Дерби, он знал, что у нас пропала горничная.

Горничная тут же оторвалась от шкатулки:

– Он упомянул Берту?

– Не совсем. Всего лишь предположил, что в доме исчез кто-то из прислуги.

– Подозрительно, что он заговорил именно об этом, вы так не думаете?

Хелен была вынуждена согласиться.

– И все же, судя по всему, о случае с Бертой он мало что знает. Скорее не знает почти ничего, – задумчиво проговорила она.

Дерби посмотрела на хозяйку:

– Миледи, не забывайте, что именно этот человек лгал всем в лицо, открещиваясь от убийства своей жены, а затем бежал из страны. Очевидно, он хорошо умеет обманывать. Лорд Карлстон крайне опасен.

Хелен вспомнилась жестокость, мелькнувшая в глазах графа.

– Тем не менее у нас с ним одинаковые способности. Что это говорит обо мне?..

Дерби сжала губы в тонкую линию. Хелен кивнула. Горничная права: на этот вопрос нет ответа.

* * *

– Девочка моя, твой дядюшка хочет с тобой поговорить. – Этими словами тетушка встретила вошедшую в комнату для завтрака Хелен. – Он в библиотеке.

Хелен резко остановилась, не успев убрать ладонь с ручки двери. Лицо тетушки было напряжено, а голова вжата в плечи, укрытые зеленой шелковой шалью. Во время утренней молитвы дядюшка не выглядел особенно недовольным, значит, после нее что-то произошло. Хелен тяжело вздохнула. Неужели ему доложили о том, что вчера вечером она сидела в креслах с лордом Карлстоном? Девушка надеялась на то, что их беседа тет-а-тет останется незамеченной и ее затмит скандальное поведение лорда Байрона и леди Каролины. В чем же еще она могла провиниться? Дядюшка прознал о взломанном сундучке?..

– Иди, Хелен. И не дерзи ему, дорогая. Его опять мучает боль в суставах. Он не в лучшем настроении. – Тетушка хотела что-то еще добавить, но не осмелилась. Она натянуто улыбнулась, еще сильнее вжала голову в плечи и вернулась к чтению «Таймс».

С каждым шагом вниз по лестнице в Хелен нарастало волнение. Дверь библиотеки была закрыта. Девушка остановилась перед ней и разгладила кремовую сорочку. К счастью, вырез у нее был неглубокий. Она выровняла дыхание и постучалась.

– Войдите, – произнес глухой от боли голос.

Натянув на лицо вежливую маску, Хелен вошла и закрыла за собой дверь:

– Доброе утро, дядюшка. – Она присела в реверансе. – Вы желали меня видеть?

Лорд Пеннуорт сидел в углу комнаты за своим письменным столом, склонившись над письмом. Перо, не отрываясь, скрежетало по бумаге; взгляд лорда оставался прикован к листку. Хелен молча ждала. Высокий воротник угольно-черного кашемирового сюртука скрывал и без того короткую шею, из-за чего дядюшка еще сильнее, чем обычно, походил на раздутого быка. Наконец лорд Пеннуорт опустил перо в позолоченную подставку, посыпал бумагу песком и трижды похлопал по ней, словно вбивая лист в столешницу из красного дерева.

– Ты получила письмо. – Хелен ожидала, пока дядюшка заговорит, но его слова прозвучали так внезапно, что она подпрыгнула. Он подобрал стопку сложенных бумажек, лежавших у его локтя. Облатка на них была уже разорвана. – Я прочел его.

– Вы прочли мое письмо?

– Не надо прожигать меня взглядом, дитя. Я имею право изучить любое письмо, которое приходит в мой дом, если захочу. – Дядюшка развернул страницы. – Оно от крэнсдонской потаскухи. Насколько я понял по первым строчкам, ты написала ей после того, как стало известно о ее бесстыдном поступке.

У Хелен поникли плечи.

– Это так.

– По разрешению твоей тетушки.

Хелен поджала губы – тетушку она не выдаст.

– Вы не заставите меня франкировать письма развращенным особам, – продолжил лорд Пеннуорт. – Леонора уже это поняла. А ты?

– Да, дядюшка.

– Отныне ты порвешь все связи с этой девчонкой. Никаких писем, никаких встреч. Это ясно?

Хелен замялась всего на мгновение, но и этого оказалось достаточно.

– Это ясно?! – прорычал лорд Пеннуорт, резко вскочив со стула.

Девушка отшатнулась:

– Да, дядюшка.

Он взял со стола Библию в кожаном переплете и широким шагом приблизился к племяннице:

– Поклянись на Божьем слове. – Лорд Пеннуорт схватил племянницу за запястье, силой приложив ладонь Хелен к рельефной красной обложке. – Смотри мне в глаза, произнося клятву. Я хочу видеть, что ты искренне говоришь!

Желтоватые глаза дядюшки сощурились, а сухие пальцы сдавили кожу, и рука Хелен запульсировала от боли.

– Я клянусь на Божьем слове, что не буду ни писать Делии, ни видеться с ней.

– Отлично. – Дядюшка опустил Библию и разжал кулак. Хелен быстро отдернула руку и погладила ноющее запястье. – Это все ради твоего же блага, дитя. Девчонка Крэнсдонов, очевидно, неуравновешенная. – Он потянулся за письмом и осуждающе помахал им перед носом у племянницы. – Сперва я хотел незамедлительно сжечь это порождение греха. Думал, что не позволю тебе его прочесть. Поразмышляв, я пришел к выводу, что ты должна своими глазами убедиться в том печальном факте, что твоя подруга сошла с ума. Ее мучают галлюцинации. Тебе пойдет на пользу этот урок. Ты поймешь, что безнравственное поведение и непослушание дурно влияют на девичье сознание, отравляя его.

Хелен забрала у дядюшки письмо и сжала пострадавшее запястье, чтобы рука не дрожала. По крайней мере, она сможет прочесть, что написала ей Делия.

Перед глазами все плыло, но девушка собрала волю в кулак и сосредоточилась на письме.

«Дорогая подруга,

Ты и представить себе не можешь, как приятно мне было получить твое послание и как оно меня успокоило. Душа у меня болит, ведь я понимаю, что ты пошла против воли своего дядюшки, но от этого оно становится вдвое ценнее, как и твои заверения в дружбе и поддержке. Глубокое чувство такта не позволило тебе написать ни строчки про события того злополучного дня, но я понимаю, что обязана рассказать тебе, что произошло и почему.

Я влюбилась, милая Хелен. Объяснение одновременно и простое, и сложное. Для меня мистер Трент стал открытием. Впервые джентльмен счел меня чудесной и достойной восхищения. В моей застенчивости он увидел скромность, в обычной внешности – красоту. Обычно я не поддаюсь самообману, но в этот раз позволила пелене лести и, вероятно, отчаяния застлать мне глаза. Я жаждала стать той девушкой, которую видел во мне мистер Трент. Мечтала, чтобы он стал уважаемым, благородным джентльменом, каковым выставляли молодого человека его поступки. Однако отец не разделял моих заблуждений: у мистера Трента не было ни связей, ни денег. Никаких перспектив. И когда он попросил моей руки, отец ему отказал.

Я согласилась на предложение мистера Трента перебежать через границу и пожениться в Шотландии. Прошу, не морщись от презрения. Мне это прискорбное решение далось нелегко, и на сердце у меня было тяжело, когда мы садились в почтовую карету. К сожалению, я была ослеплена любовью и полагала, что все образуется, когда мы соединим свои судьбы с благословением Божьим. Как же я заблуждалась! Слишком поздно заметила, что мы направляемся вовсе не к границе и, соответственно, к семейной жизни, а к грязной таверне на окраине графства.

Я с трудом вспоминаю, что произошло дальше. Возможно, на память мою повлиял ужас, который вселили в меня эти странные события, но клянусь душой своей, что все это правда.

Мистер Трент завел меня в таверну – я даже предполагать не хочу с какими намерениями, – оглянулся, стоило нам переступить порог, и выругался, увидев, что к зданию прискакали четверо всадников. Сначала я предположила, что это папа прислал за мной, но не узнала ни одного из мужчин, однако по одежде и коням догадалась, что они джентльмены. Мистер Трент потащил меня наверх по узкой лестнице, втолкнул в убогую спальню, захлопнул и запер дверь. Во мне нарастал ужас, в голове все перепуталось. Только он бросил меня на постель, как дверь начали сотрясать мощные удары.

– Пусти ее, злодей! – крикнул один из джентльменов.

Тогда-то мистер Трент и выудил из дорожной сумки пистолет. На мгновение я испугалась, что он застрелит меня. Когда дверь наконец сломалась под натиском джентльменов, мистер Трент приставил дуло к виску и нажал на курок.

Я опущу подробное описание увиденной мною сцены; у тебя прекрасное воображение, и мне не хочется его будоражить. Но даже ты не представишь себе того яркого света, который вспыхнул у меня перед глазами. Мистера Трента словно охватило пламя, а от его тела исходило сияние. Оно блеснуло всего на мгновение, но я клянусь, что мне это не привиделось. Как и четырем джентльменам. Самоубийца рухнул на пол, руки его были обожжены. Я все их вспоминаю и думаю об этом необъяснимом зрелище в те редкие часы, когда меня оставляют одну. Не сомневаюсь, что это врата в ад открылись для него, чтобы затянуть его в преисподнюю, и адский огонь унес с собой бессмертную душу. Джентльмены отрицали этот феномен и убеждали меня, что ожоги остались от выстрела. Я не отступаю от своей правды, но единственный свидетель, не предавший меня и подтвердивший мои слова, это слуга из таверны, признавший, что видел в окне второго этажа вспышку света. Ты сама прекрасно знаешь, чьему слову скорее поверит общество: простого человека и падшей женщины или джентльменов.

Несмотря на душевную рану, нанесенную мне мистером Трентом, я скорблю о его душе, угодившей в адское пекло, и молюсь за нее.

Милая Хелен, сочтешь ли ты меня сумасшедшей? Решишь ли ты, как и мои родители, что я спасаюсь от кошмарного потрясения и горя пустыми фантазиями? Мама с папой позвали врача, чтобы тот сделал мне кровопускание, и шепчутся о том, чтобы отправить меня в санаторий, думая, что я не слышу. Быть может, я и сошла с ума, поскольку мне никак не проломить стену своего отчаяния, а порой не хочется и пытаться: что я увижу за этой стеной?

Я больше не собираюсь ни с кем делиться событиями того дня. Боюсь, что тогда меня непременно упрячут в психиатрическую лечебницу. Я рассказала тебе о своем взгляде на эту историю. Мне становится легче от понимания того, что я поведала правду своей подруге. Знаю, ты примешь ее с присущими тебе рациональностью и здравомыслием.

Я прекрасно понимаю, что в обозримом будущем мы не сможем с тобой увидеться, но все же надеюсь, что однажды эта счастливая встреча произойдет.

Твоя подруга,Делия».

Дочитав, Хелен не подняла глаз от последней страницы, иначе дядюшка тут же выхватил бы у нее письмо и сжег, а ей требовалось время, чтобы переварить прочитанное. Несчастная Делия! Строки громко кричат о страдании – кажется, будто сама девушка зашла в библиотеку и проговорила на ухо Хелен эти слова. Письмо было пропитано болью и страхом. Хелен вернулась к параграфу о странной вспышке света, который излучал мистер Трент.

Неужели она все-таки безумна?

Нет, Делия всегда была честной девушкой, и Хелен не видела причин врать о чем-то столь диком. Зачем самой напрашиваться на заключение в сумасшедшем доме? Тетушка передала ей слова слуги, еще одного свидетеля необычной вспышки, однако четверо джентльменов все отрицали. Какой им смысл врать? К тому же заключение Делии о том, что душа мистера Трента попала в адское пекло, чересчур готично и драматично.

Хелен нахмурилась. Кто такие эти четверо всадников? Наверняка они гнались за мистером Трентом, чтобы вызволить Делию из его плена.

Письмо не отвечало на ее вопросы.

Наконец девушка оторвала взгляд от исписанных страниц:

– Дядюшка, умоляю вас, позвольте мне ответить подруге! Всего один… последний раз. Прошу вас!

– Разве не ты только что поклялась оборвать все связи с этой девчонкой?

– Она страдает, дядюшка!

– И по заслугам.

Лорд Пеннуорт вырвал страницы из руки племянницы и отошел к камину. Письмо полетело в огонь; язычок пламени подхватил его и утащил в ярко-оранжевое сердце очага.

Бумага вспыхнула, неистово горя, и сжалась, превратившись в черный пепел.

– Ты дала мне обещание, Хелен. Не сдержишь его, и твой сезон на этом закончится, а я договорюсь о свадьбе с сэром Реджинальдом. Он не соответствует амбициям твоей тетушки, но я не потерплю в своем доме девчонку, которая врет, приложив руку к Библии, и не подчиняется простейшим правилам приличия. Теперь тебе все ясно?

– Да, дядюшка.

– По завещанию твоего отца я обязан о тебе заботиться, пока тебе не исполнится двадцать пять лет или пока другой джентльмен не возьмет на себя тяжелую ответственность за твое благополучие. Если тебе повезет найти мужа, ты должна понимать, что послушание – это краеугольный камень женственности… – Лорд Пеннуорт кивнул на дверь: – Можешь идти.

Хелен сделала реверанс и вышла из комнаты, а запястье все еще жгло от безжалостной хватки дядюшки.

Глава одиннадцатая

Вторник, 5 мая 1812 года

Тетушка Леонора поплотнее завернулась в шаль, накинутую на полосатое вишневое платье, и крепко сжала в руке концы, чтобы ее не унес холодный вечерний ветер.

– Клянусь, я бы сюда не пошла, пригласи меня кто другой, кроме леди Джерси, – прошептала она Хелен. – Надеюсь, нас не заставят подолгу бродить меж деревьев до начала ужина.

Изящная фигурка хозяйки белела впереди; они с упитанным мистером Солтуэллом вели процессию по Большой аллее, тянущейся от входа в увеселительный сад Воксхолл-Гарденз. Хелен оглянулась через плечо на сопровождавшую их леди Маргарет Риджуэлл и ее брата, мистера Хаммонда. Они шли, держась за руки, очень довольные, в своих темных нарядах: дама – в модном, шелковом, ярко-синем, а джентльмен – в сером. Однако Хелен разглядела в них искусно скрытое напряжение, особенно в леди Маргарет.

У главных ворот Хелен встретилась со стройной, миниатюрной дамой, пристально наблюдавшей за тетушкой Леонорой в парадной гостиной Сент-Джеймсского дворца. Леди Маргарет не подала виду, что уже виделась с Хелен, присела в изысканном реверансе и тихо выразила радость от встречи.

Теперь, когда ее лицо оказалось так близко, Хелен поразили его яркие краски: черные волосы контрастировали с неимоверно бледной кожей, а глаза были такими же синими, как и платье. Пока они добирались до Воксхолл-Гарденз, леди Джерси шепотом поделилась с ними сведениями о том, что леди Маргарет – богатая вдова, получившая огромное состояние недавно почившего мужа. Сопровождал ее в обществе холостой брат, также хорошо обеспеченный: он получал по две тысячи фунтов в год. Мистер Хаммонд, как и сестра, обладал тонкой костью, а движения у него были ловкие и быстрые. Скорее всего, молодой человек обучался фехтованию или другому подобному искусству. Он поклонился Хелен с очаровательной учтивостью, противоречившей острому любопытству, сиявшему в его голубых глазах.

– Не отчаивайтесь, – успокоила Хелен тетушку. – Я уверена, что мы уже скоро отправимся ужинать и вы согреетесь.

Она сама хотела бы верить в свои слова. Девушка потерла облаченные в перчатки руки, и от этого движения ридикюль покачнулся на шелковом шнурке. Хелен притянула его ближе, успокаивая себя тем, что надежно обернула шнурок вокруг запястья. В сумочке лежал ценный груз: медальон ее матери, который она послушно взяла с собой по указанию бесцеремонного лорда Карлстона. Осталось дождаться появления графа и выбить из него желанное объяснение. От этой мысли Хелен объял ужас. Подобно несчастной Делии, она боялась узнать, что находится по другую сторону привычного ей мира. Удастся ли ей смириться с новыми знаниями?

Кто она?

Воздух разрезал громкий свист. Толпы гуляющих, которые пришли полюбоваться знаменитыми масляными фонарями Воксхолл-Гарденз, замерли. Утих даже оркестр. Со всех сторон послышались быстрые шаги десятков фонарщиков. Черные фигуры заняли свои места в саду. Хелен затаила дыхание. Она уже видела этот ритуал однажды, но все равно с любопытством его предвкушала. Облаченные в темные одежды рабочие ждали сигнала, каждый у своей лампы, с зажженным фитилем в руке, прикрытым от ветра ладонью. Прозвучал второй свисток; рабочие шагнули к фонарям и зажгли их. Два ряда ламп, обрамлявших Большую аллею, одновременно вспыхнули, освещая галереи и сады. На мгновение присутствующих ослепил яркий свет. Хелен ахнула. Иллюминация оказалась величественной и вспыхнула внезапно, словно рука божия отогнала опустившуюся на Лондон ночь и принесла с собой пламя священного сияния.

Очарованная девушка захлопала в унисон с толпой. Большая аллея была ярко освещена, как в погожий, залитый солнцем день, творение человека восторжествовало над тьмой. Тетушка шмыгнула носом.

– Фонари, конечно, симпатичные, но воняют ужасно, – улыбнулась она.

Хелен кивнула. До нее только что долетел прекрасно различимый едкий запах китового жира и вина. Воспользовавшись только что вспыхнувшим светом, девушка присмотрелась к гуляющим, многие из которых любовались предметами искусства, выставленными в садах, но не нашла среди них лорда Карлстона. Вечер выдался холодный, людей в Воксхолл-Гарденз собралось немало, и Хелен непременно заметила бы графа, приди он сюда. Хелен оглядела джентльменов, которые окружили замысловатый лепной фасад Китайского павильона и наперебой им восхищались. И среди них милорда не оказалось. Неужели он все-таки не посетил сегодня сады?

– Кого-то ищешь? – поинтересовалась тетушка.

– Нет. – Хелен тут же переключила на нее внимание. – Всего лишь восторгаюсь изменениями, произошедшими с прошлого сезона.

– Я бы пришла в восторг от изменений, связанных с приближением ужина, – проворчала тетушка.

Однако с ним пришлось еще подождать. Леди Джерси и мистер Солтуэлл вели их дальше по крытым тропинкам, пробегавшим вдоль обширной, травянистой рощи, где находилось трехэтажное готическое здание, освещенное сотнями ламп. В галерее сидели музыканты и исполняли пасторальную мелодию, парившую над качающимися на ветру деревьями.

На секунду они замерли и прислушались к музыке, а затем леди Джерси повернула в сторону и повела их прочь от рощи по широкой аллее к ряду павильонов с открытыми верандами для ужина. Тетушка с надеждой заглядывала в слабо освещенные, скромно обставленные помещения.

– Как думаешь, одна из них заказана на нас?

Вечер только начался, и почти все павильончики пустовали. На задних стенах каждого из них висело по большой картине. В центре стоял стол с лавками, как в деревне, покрытый белой льняной скатертью, с фаянсовой посудой и бокалами. У ворот сада леди Джерси заказала для них ужин: тонкую, как вафли, ветчину, холодную курицу, салаты, творожный пудинг и – с виноватым смешком – «чашу того отвратительного пунша», чтобы все это запить. Очевидно, эта дама полагала, что для полного наслаждения гуляньем необходимо попробовать все, не исключая головной боли наутро.

– Наверное, мы почти на месте, – обнадежила тетушку Хелен. – Смотрите, леди Джерси остановилась и ждет нас.

Хозяйка помахала им рукой, и Хелен с Леонорой ускорили шаг; через минуту у входа в павильончик их нагнали леди Маргарет и мистер Хаммонд. Несмотря на легкомысленную атмосферу сада, брат с сестрой выглядели невообразимо серьезными.

– Прошу меня простить, леди Джерси, – начал мистер Хаммонд, – моя сестра желает прогуляться вокруг площади Хандель до ужина. Мы не хотели бы мешать вашей заботливо составленной программе развлечений, но возможно ли…

– Разумеется, вы просто обязаны там пройтись, – стала настаивать леди Джерси. – Вот наш павильончик, но ужина придется ждать еще не меньше часа. Вам хватит времени, чтобы насладиться искусством и музыкой.

Леди Маргарет переглянулась с братом:

– Быть может, леди Хелен согласится составить нам компанию?

Хелен посмотрела на искреннее лицо дамы, хотя за вежливым вопросом могли скрываться намек на заговор и просьба дать утвердительный ответ. Это было не обычное предложение. Хелен поверить не могла в собственную глупость – без сомнения, леди Маргарет с братом посланы лордом Карлстоном. Он уже прибыл в Воксхолл-Гарденз, и эта прогулка всего лишь предлог для встречи с ним.

– Я буду только рада, – недовольная тем, что не могла совладать с дрожью в голосе, ответила Хелен. Она постаралась взять себя в руки. – Благодарю.

– Да, мысль замечательная, – кивнула леди Джерси.

Тут Хелен осенило, что в сад их пригласила леди Джерси, а значит, она тоже в сговоре с лордом Карлстоном. Его власть, похоже, не имеет пределов и простирается чуть ли не на все приличное общество.

– Идите, молодые люди, любуйтесь садами, а престарелые дамы отдохнут в павильоне, – продолжила хозяйка. – Ведь говорят же, что удовольствие и наслаждение приносит занятие, которое человеку по душе. – Она повернулась к тетушке: – Если вы, конечно, не возражаете, моя дорогая. Однако уверяю вас, что леди Маргарет окружит вашу племянницу самой нежной заботой.

– Нет, я не возражаю, – сказала тетушка, довольная тем, что они наконец-то зайдут в павильончик. – По возможности придерживайся крытых троп, Хелен. Ночь холодная, тебя продует.

– Мы за этим проследим, – пообещала леди Маргарет. – Прошу, леди Хелен, возьмите меня за руку.

Не успела Хелен ответить, как леди Маргарет взяла ее под руку. Мистер Хаммонд, соблюдая правила приличия, неотлучно находился подле сестры. Они вернулись к зданию, где располагался оркестр, теперь аккомпанировавший довольно унылому сопрано, исполнявшему трепетную балладу. Посторонний зритель решил бы, что компания молодых людей беспечно веселится, но Хелен ясно ощущала напряжение в руке леди Маргарет и видела волнение на лице мистера Хаммонда, изо всех сил сжимавшего набалдашник трости.

Послушав меланхоличное пение, они двинулись дальше, и Хелен прервала затянувшееся молчание:

– Мы идем на встречу к лорду Карлстону?

Мимо пролетела стайка молоденьких девушек, и ответа пришлось подождать.

– Его светлость сказал, что у вас острый ум, – произнесла леди Маргарет и задумчиво искоса посмотрела на Хелен. Очевидно, сама она этой точки зрения не разделяла. – Мы отведем вас к нему, он ждет нас на Темной аллее.

Хелен ахнула. О Темной аллее ходили дурные слухи. В прошлое свое посещение Воксхолл-Гарденз она настояла на том, чтобы Эндрю сопроводил ее туда; их с братом поразил царивший на мрачной, плохо освещенной аллее разгул: гуляющие мочились в кусты, пьяные джентльмены лапали девушек, редкие парочки даже нагло целовались на глазах у всех.

– Почему встреча назначена на Темной аллее?

– Там предлагают себя самые дешевые проститутки, – с отвращением объяснила леди Маргарет.

Проститутки? Это откровенное слово заставило Хелен умолкнуть.

Они приблизились к призрачно-белым колоннам храма Аполлона. Со вкусом одетые леди и джентльмены, сгорбившиеся под холодным ветром, слушали известную матросскую песню, которую исполняла странствующая группа. Хелен и ее спутники обогнули их, и леди Маргарет скривилась от звуков лихой мелодии. По саду производил обход констебль из личной охраны Воксхолл-Гарденз, одетый в теплую, легкоузнаваемую голубую шинель.

Мистер Хаммонд выудил из кармана стильные золотые часы и со щелчком открыл их:

– Маргарет, надо поспешить.

Его сестра кивнула и зашагала быстрее, так что Хелен еле за ней поспевала. Очередной поворот, и они оказались на Южной аллее. По обе стороны от них тянулись низкие решетчатые заборы. Здесь прохожих почти не было: на этой тропинке дул особенно сильный ветер. Капор Хелен взмыл вверх под его порывами. Девушка придержала головной убор, тяжело дыша.

– Не спешите, – сказал мистер Хаммонд. – Мы привлекаем лишнее внимание.

Они шли не в меру стремительно, и на них обернулось несколько человек, до этого созерцавших чудесный грот.

– Уж определись, Майкл! – огрызнулась леди Маргарет, но все-таки замедлила шаг.

– Что меня там ждет? – требовательно спросила Хелен. Она остановилась, сопротивляясь леди Маргарет, которая тянула ее вперед. – Что я должна там увидеть? Я с места не сдвинусь, пока вы мне все это не объясните.

Леди Маргарет поджала губы, недовольная задержкой.

– Леди Хелен, вы сами знаете, что вас ждет. – Она наклонилась к девушке и произнесла шепотом: – Вы получите от лорда Карлстона желанные ответы, и они связаны с тем, что находится на Темной аллее. Вы же хотите все узнать?

– Я не ожидала, что придется… – Хелен махнула рукой в ту сторону, где Южная аллея пересекалась с угрюмой Темной. – Я не наивная дурочка, леди Маргарет, и не пойду в место с дурной славой в сопровождении малознакомых людей, которые, вполне возможно, находятся вовсе не на моей стороне. Что уж говорить о неприглядной репутации лорда Карлстона…

Леди Маргарет вновь посмотрела на брата, на этот раз ища в нем поддержку.

– Клянусь честью, леди Хелен, мы ваши союзники, а лорд Карлстон достоин вашего доброго о нем мнения, – проговорил мистер Хаммонд и сжал руки в серых перчатках в жесте, походившем на молитвенный. – Вполне естественно, что вы осторожны, но прошу вас, потерпите еще немного, скоро вы поймете причину нашей скрытности.

– Лорд Карлстон – один из храбрейших людей, что я знаю, – добавила леди Маргарет. – Я бы доверила ему свою жизнь, и несколько раз мне уже приходилось это делать.

На бледный овал ее лица упал яркий свет масляного фонаря, и Хелен догадалась, что леди втайне любит лорда Карлстона с той же пылкостью, что леди Каролина – Байрона. Неудивительно, что она безотчетно ему доверяет.

– Однако его подозревают в убийстве жены. Это ложное обвинение? – уточнила Хелен.

Она вовсе не собиралась так прямо об этом спрашивать. Леди Маргарет покосилась на брата, и в его взгляде скользнуло предупреждение: «Не обсуждай этот вопрос». Однако леди Маргарет решила поступить по-своему. Она вздернула подбородок и уверенно ответила:

– Полагаю, что да.

Мистер Хаммонд шагнул вперед:

– Леди Хелен, чтобы успеть на встречу с лордом Карлстоном, следует поспешить. Решайте: вы пойдете на Темную аллею или мы возвращаемся назад?

Казалось, брату с сестрой безразличен ее ответ, но Хелен заметила, что оба затаили дыхание.

Леди Маргарет все еще крепко держала ее за руку, и девушка ощутила неотвратимость предстоящего события, словно река жизни давно несла ее к темным уголкам Воксхолл-Гарденз и все, что произошло ранее, было лишь преддверием этого вечера. Впечатление до смешного готичное, но оно не оставляло Хелен.

– Пойдем, – сказала она, хотя в ней, подобно второму сердцу, стучала тревога.

Они продолжили путь, оставив за собой редких гуляющих по Южной аллее, и вот между ними и слабо освещенным поворотом осталась лишь безлюдная, усыпанная гравием тропа. Леди Маргарет сбавила шаг и вгляделась в мрачный лес по обе стороны от дороги. Хелен вздрогнула, когда из тени сучковатого дерева появилась крупная мужская фигура с плечами еще более широкими, чем у лорда Карлстона. Цилиндр был надвинут на глаза, но Хелен узнала черты лица этого человека и его и смуглую кожу. Это он сопровождал графа на Халфмун-стрит и слонялся у их дома. Слуга лорда Карлстона. Здоровяк снял шляпу, склонил коротко стриженную голову, и свет фонаря выхватил широкие черные горизонтальные линии на скулах и высоком лбу. Хелен отшатнулась, таким злобным казалось лицо мужчины; однако вскоре она поняла, что это всего лишь этническая татуировка – такие порой изображали в журналах, которые читал дядюшка. Должно быть, смуглый джентльмен прибыл из Индии или Африки, хотя не походил на аборигена из этих мест.

– Куинн, – кивнул ему мистер Хаммонд, казавшийся еще более хрупким и изнеженным на фоне широкоплечего слуги Карлстона. – Бейлс здесь?

– Так точно, сэр.

Из кустов с другой стороны аллеи показался еще один здоровяк, коренастый, похожий на кулачного бойца, с поднятым воротником плаща, защищавшим от порывов холодного ветра. Хелен разглядела его мясистые губы и вдавленную переносицу.

– Все на месте? – спросил мистер Хаммонд.

– Так точно, сэр. – Куинн говорил очень быстро; такая речь была для Хелен непривычна.

Он приподнял цилиндр, разровнял поля с помощью большого и указательного пальцев и натянул обратно на брови. Проделал он это с удивительным для крупного мужчины изяществом.

– А лорд Карлстон?

– Стоит у обелиска, сэр.

– Почему вы не с ним? – нахмурилась леди Маргарет.

– Его светлость попросил меня осмотреть окрестности, миледи. – Куинн с трудом сохранял терпение. – Он вас поджидает, мадам.

Мистер Куинн ловко отвлек внимание леди Маргарет и уклонился от допроса. Хелен почувствовала, что ее снова тянут за локоть – леди Маргарет опять начала спешить. Ее брат задержался, чтобы дать еле слышные указания мистеру Бейлсу Хелен оглянулась на Южную аллею. Никто из прохожих не последовал тем же путем – они словно почуяли что-то недоброе.

– Зачем эти господа стоят на страже? – поинтересовалась Хелен.

– Его светлость хочет уберечься от лишних людей, которые могут прервать вашу беседу. Кроме того, о вас поползут нехорошие слухи, если узнают, что вы прогуливались с ним вдвоем по Темной аллее.

Вдвоем? Перспектива прогулки наедине с графом встревожила Хелен, и по ее спине пробежал холодок. Единственный молодой джентльмен, с которым Хелен когда-либо оставалась вдвоем, это Эндрю. Она туже затянула шаль.

Они остановились на перекрестке – леди Маргарет дожидалась своего брата.

– Налево, – скомандовал мистер Хаммонд.

И они окунулись в черноту Темной аллеи.

Глава двенадцатая

Перед Хелен простиралась тусклая, безлюдная аллея, вселявшая в сердце беспокойство. Здесь масляные фонари были установлены реже, чем в других местах Воксхолл-Гарденз; их скудный желтый свет выхватывал из тьмы куски широкой, покрытой гравием дороги и проникал в густой лес по обе стороны от нее. Этим деревьям ничто не мешало расти, и высокие пышные кроны не пропускали бледное сияние тонкого полумесяца. К счастью, тут было не так ветрено, как на Южной аллее, но воздух казался еще холоднее. Тишину разрезали только хруст камней под ногами и доносившаяся издалека залихватская матросская песня, которая не вязалась с представшими перед Хелен жутковатыми видами.

Из зарослей вышел очередной незнакомец в шинели. Девушка узнала эту высокую, худую фигуру. Лорд Карлстон. Он дожидался их, сложив руки на груди. Шляпы на графе не было, и под светом нависшего над ним фонаря и без того резкие черты лица его казались еще жестче, а шрам на виске серебрился. Приблизившись к графу, Хелен подумала, что его можно описать одним словом: властный. Или загадочный. Или обескураживающий. А это, разумеется, уже три слова. Лорд Карлстон не позволял заключать себя ни в какие границы, даже словесные. Леди Маргарет зашагала быстрее, потянув за собой Хелен, и вот они остановились перед лордом Карлстоном.

Граф поклонился дамам, но глаза его смотрели только на Хелен. Девушка знала, что он считывает ее эмоции, скрытые в глубине души. По девушке сразу видно, что она насторожена, и это вовсе не удивительно. Однако в ней также затаился страх, а его Хелен никому не хотела показывать.

– Я пришла к вам в надежде услышать объяснения, лорд Карлстон, – сказала она, присев в реверансе. Набравшись храбрости, Хелен многозначительно окинула взглядом мрачную аллею и добавила: – Однако должна признать, что место встречи вы выбрали не в меру эффектное.

– Уверяю вас, на то есть важная причина, – ответил граф. Не успела Хелен задать назревший у нее вопрос, как лорд повернулся к мистеру Хаммонду и леди Маргарет: – Я узнал из надежного источника, что нам стоит ожидать Бенчли.

– Что? – Леди Маргарет в растерянности оглядела тропу, на которой никого, кроме них, не было, – она словно боялась, что упомянутый джентльмен вот-вот выскочит из темной чащи. – Быть не может. Он сдерживает бунтующих в Манчестере.

Мистер Хаммонд успокаивающе положил руку на плечо сестры, однако и на его лицо легла тень тревоги.

– Что ему нужно, сэр? – спросил он в волнении.

Лорд Карлстон задумчиво осмотрел склонившиеся над аллеей деревья:

– Полагаю, заручиться моей поддержкой.

– Он не смеет на нее рассчитывать, – холодно произнесла леди Маргарет. – Подозреваю, что на этот раз в слухах есть доля истины. – Она облизнула губы и еще раз покосилась на заросли.

Ее беспокойство оказалось заразным, Хелен невольно оглядела кусты. Кем бы ни был таинственный мистер Бенчли, он вызывал у нее нешуточную тревогу.

Карлстон потер затылок:

– Пока что ничего не убедило меня в его причастности к подобным делам. Так или иначе, он дал мне слово после того, как… – Он осекся, и его молчание подсказало Хелен, что граф затронул неприятную для него самого, леди Маргарет и мистера Хаммонда тему.

Леди Маргарет прижала ладонь к горлу:

– Положим, что так, однако вы с ним много лет не виделись. Бенчли совсем распоясался.

– Я хорошо его знаю, – отрезал Карлстон. – Даже он на такое не способен.

На лицах брата и сестры было написано единодушное сомнение в словах графа – очевидно, они не разделяли его уверенности.

– Пора идти, а не то мы упустим возможность закончить начатое, – туманно заявил Карлстон и обратился к мистеру Хаммонду: – Пожалуйста, уведите отсюда свою сестру и ждите, пока я вас не позову.

Мистер Хаммонд кивнул, взял леди Маргарет под руку и отправился прочь по Темной аллее. Леди Маргарет оглянулась на лорда Карлстона, но тот уже не смотрел на нее и доставал из бриджей карманные часы. Хелен прочла в выражении ее лица тоску и страх.

– Кто такой мистер Бенчли? – спросила она.

Карлстон, снимавший в тот момент часы с черной ленты, поднял взгляд на девушку.

– Мой бывший наставник, как я сейчас – ваш, – коротко ответил он и вернулся к своему занятию.

Лорд Карлстон считает себя ее наставником? Хелен поразила эта новость, породившая больше вопросов, чем ответов. Сердце затрепетало от волнения, которое она тут же в себе подавила.

– Я должен многое вам объяснить, но позвольте начать с самых основ.

Граф протянул Хелен руку ладонью вверх. Круглые, чуть крупнее обычного часы украшал необычный узор из насыщенно-синей эмали. В свете фонаря Хелен различила блеск крупных бриллиантов: по одному напротив каждого часа. Стрелки на циферблате также были инкрустированы бриллиантами. Хелен видела точно такие же на витрине «Ранделл и Бридж». Это особые часы, по которым время можно с легкостью определить в темноте, на ощупь. Надо лишь нащупать стрелку, надежно прикрепленную к циферблату, и провести от нее пальцем к одному из драгоценных камушков.

– Очень красивые, – сказала Хелен, не понимая, какой реакции от нее ожидают и что лорд хочет ей показать. Однако нельзя было отрицать, что часы ее восхитили.

– Да, они прекрасны, – согласился лорд Карлстон. – Но их истинное достоинство скрывается внутри, как это часто бывает в нашем мире.

Вот оно что! Хелен подалась вперед, наблюдая за тем, как граф открывает часы быстрым нажатием кнопки.

Он отыскал нужное место в нижней части круга, надавил на невидимый рычаг, и каркас часов скользнул в сторону, обнаружив под собой мелкую впадину с крошечным металлическим механизмом, украшенную затейливым орнаментом. Изящная работа. Граф приложил палец к краю часов, и на шарнирных рычажках поднялись три стеклянных кружочка, окаймленных золотом.

– Механизм основан на принципе дисперсии света Ньютона, – пояснил Карлстон. Лорд ногтем подтолкнул стеклянные кружочки друг к другу, и они с мягким щелчком встали на свои места, образовав единую линзу. – Это стекло, – указал он на первый кружок. – В центре – исландский шпат. И снова стекло.

– Для чего это? – спросила Хелен.

– Возьмите. – Карлстон протянул ей часы. – Приложите их к глазу и посмотрите на леди Маргарет и мистера Хаммонда.

Хелен нерешительно взяла прибор, опасаясь, что он выскользнет из ее руки, облаченной в лайковую перчатку – в ней сложнее удерживать такие изящные, небольшие предметы. Брат с сестрой остановились ярдах в пятнадцати от них. Хелен поднесла к глазам трехслойную линзу и обнаружила, что их тела окутало голубое свечение, ярко контрастирующее с чернильной темнотой аллеи. Девушка ахнула: оно выглядело в точности так же, как бледный мерцающий контур, окружавший Дерби вечером среды. Так, значит, дело было не в усталости. Она оглянулась на Карлстона. Лорд тоже сиял, но не голубым, а скорее синим светом.

– Вы видите мерцание? – спросил он.

– Что это?

– На востоке ее называют «ци», в Индии – «прана». Это жизненная энергия, которая существует во всем живом.

– Во всем? – Хелен резко развернулась к чаще и прищурилась. Ничего. – Кроме кустов и деревьев?

– Эти призмы настроены не на все виды энергии. Перед вами предстает лишь жизненная сила людей.

Господи! Хелен опустила линзу, и мерцание рассеялось.

– Я видела ее раньше, – прошептала девушка. – Вокруг своей горничной.

– Что? – резко спросил Карлстон, но удивление быстро растаяло на его лице. – Так вы догадались, зачем в медальоне вашей матери спрятано зеркало?

– Нет, – покачала головой Хелен. – Я видела свет невооруженным глазом.

Граф потер лоб:

– Невозможно. Без линзы никак не обойтись… вы, должно быть, ошиблись.

– Полагаю, я бы заметила, будь у меня перед глазами зеркальце, – ехидно заметила Хелен.

Крошечные стеклянные кружочки в карманных часах лорда Карлстона совсем не походили на зеркало, скрывавшееся за портретом ее матери, однако он утверждал, что и оно исполняло роль линзы.

– Вспомните, что вы делали в этот момент, – попросил лорд Карлстон.

Хелен наморщила лоб. Если она не ошибается, тогда она заперла бюро, не вернув на место медальон, чтобы позже спрятать его в туалетной комнате.

– Я сжимала в руке портрет моей матери. В этом дело?

– Не понимаю, – покачал головой лорд Карлстон. – Прикосновение к медальону ничего не дает. Вы принесли его с собой, как я просил?

Хелен кивнула и приподняла шелковый ридикюль, отягченный лишь незначительным весом медальона.

– Проверим же ваши слова. Приложите к нему ладонь и посмотрите, не появляется ли перед глазами свет жизненной силы.

Эксперимент? Наконец-то они делают что-то осмысленное. Девушка отдала графу часы и положила сумочку на ладонь. Веревочки затянулись от того, что ридикюль все это время качался на сильном ветру, и Хелен с трудом открыла его дрожащими от нетерпения пальцами. Она запустила руку в сумочку, обхватила медальон указательным и средним пальцами и, затаив дыхание, выудила его оттуда.

– Ну как? – спросил Карлстон.

– Ничего, – разочарованно проговорила Хелен, отчего-то чувствуя себя опустошенной. – Никакого свечения.

Граф склонил голову набок:

– Снимите перчатку.

Просьба была некорректной, и произнесена она была в приказном тоне, но Хелен влекла к себе эта тайна, и, несмотря на приливший к щекам жар, девушка неуклюжими движениями развязала ленту и стянула лайковую перчатку с растопыренных пальцев. Кожу защипало от холода. Все внимание Карлстона было сосредоточено на ее обнаженной руке, и девушку смутила необычная интимность момента. Сердце забилось быстрее, и она сжала в кулаке свою фотографию. Стоило ей прикоснуться к холодному золоту медальона, как вокруг графа возникло синее мерцание.

– Есть! – воскликнула она.

Лорд Карлстон снял перчатку и вытянул руку:

– Позвольте мне попробовать. Пожалуйста.

Медальон упал на его ладонь, и синее сияние исчезло. Хелен моргнула. Голова кружилась от внезапных перемен цвета и света.

Лорд Карлстон помотал головой:

– Я ничего не вижу.

– Это плохо? – встревожилась Хелен. – Я что-то не так делаю?

Откуда ей было знать, каковы законы этого фантастического, нового для нее мира, что в нем правильно, а что ошибочно!

– Прежде я с таким не сталкивался. – Лорд Карлстон задумчиво сощурился.

Хелен спрятала перчатку в ридикюль, чтобы та не потерялась, и хотела повторить эксперимент с кулоном, но граф не спешил его возвращать.

Он перевернул изделие:

– Вы знаете, чьи пряди волос здесь переплетены?

– Моей матери и отца. – Девушка опустила взгляд на соломенно-рыжий шахматный узор. – Это благодаря им я вижу энергию без призмы?

– В теории так не должно быть.

Граф протянул ей медальон, и Хелен сжала его в руке. Лорда Карлстона вновь окутало мерцание.

– Для чего мне это нужно? – спросила девушка. Перед глазами все посинело, и Хелен поспешила переложить медальон в руку, обтянутую перчаткой. Свечение пропало, и она испытала огромное облегчение. – В чем польза от этих способностей, лорд Карлстон? Откуда они у меня? Вы обещали объяснить мне, кто я, – добавила Хелен, набравшись смелости.

От одних этих слов ее начал раздирать изнутри ужас, причиняя чуть ли не физическую боль.

Лорд Карлстон молча смотрел на нее, словно прикидывая, выдержит ли девушка тяжесть правды. Хелен вскинула подбородок. Разве она не доказала, что сильна духом?

Очевидно, лорд Карлстон пришел к тому же выводу.

– Вам уже известно, что я обладаю такими же способностями, Хелен, – сказал он с улыбкой, признавая, что они несут один и тот же крест. – Такие люди, как мы с вами, встречаются очень редко. В Англии их восемь, во всем мире – не больше двухсот, все рассеяны по островам и континентам. Обычно рождение одаренного человека невозможно предсказать. Они появляются внезапно, порой в жалких трущобах, порой в знатных домах. Lusus naturae, что означает…

– Мне знакомо это выражение, – перебила графа Хелен, и голос ее стал ледяным. – Каприз природы.

– Вы изучали латынь?

– Немного, – отмахнулась Хелен, не желая признаваться в том, что провела долгие часы за книгами брата, изучая их втайне от всех. Многие джентльмены считали, что леди, которая тянется к знаниям, смешна, а Хелен отчего-то не хотелось быть осмеянной его светлостью. Она украдкой взглянула на него. Лорд Карлстон задумчиво щурился, все еще мысленно о чем-то рассуждая. Что ж, это лучше, чем отвращение. – Вы хотите сказать, что эти таланты распределяются случайным образом?

– Да, обычно так. Однако ваш случай особенный. – Граф выдержал паузу, придавая больший вес своим словам. – Вы унаследовали их напрямую от матери.

Лицо графа расплылось перед глазами девушки, ей словно перекрыли доступ к кислороду, грудь сдавило от противостояния принятия и отрицания. Так вот что за тайну скрывала ее мать – возможно, бо́льшую, чем просто способность видеть сияние жизненных сил. К Хелен вернулась способность дышать, и она помотала головой, перебирая старые воспоминания. Использовала ли мама при ней подобные таланты? Ничего не приходило на ум. Но все сходилось, не так ли? Девушка посмотрела на ночное небо и бледный, тонкий серп луны, не в силах справиться с наплывом эмоций. Между ней и ее оклеветанной матерью действительно нащупывалась связь, о которой Хелен подозревала, которой так боялась. И что это говорило о ее собственной природе?

– Эти способности как-то связаны с позором, настигнувшим мою мать, верно? – Хелен подалась вперед. – Вы знаете, почему ее объявили предательницей? Что на самом деле произошло?

– Нет, – покачал головой лорд Карлстон. Он хотел добавить что-то еще, но передумал.

– Вы недоговариваете, и это по вам видно.

– У вас прекрасно выходит читать по лицам, – признал лорд Карлстон, но в его словах не чувствовалось похвалы.

– Да, – храбро ответила Хелен. – Что вам известно о моей матери?

– Насколько я знаю, ключ к правде скрывают всего два человека.

– Кто? – потребовала ответа девушка.

– Их имена ничего вам не дадут.

Хелен сжала медальон в защищенной перчаткой руке.

– Лорд Карлстон, – проговорила она, с трудом скрывая раздражение, – прошу, скажите мне, кто они.

– Как пожелаете. Это королева Шарлотта. – Граф поднял темную бровь.

Хелен еще сильнее разъярил тот факт, что лорд Карлстон был прав: ей не удастся добыть никакой информации из этого источника. Однако теперь она поняла, что имела в виду королева, когда прошептала ей: «Дитя, не верь всему, что говорят о твоей матери».

– И?

– Мистер Бенчли.

– Ваш наставник? Он был знаком с моей матерью?

– Она тоже была его подопечной. Но должен вас предупредить, мистер Бенчли не любит об этом вспоминать и вряд ли выразит желание помочь ее дочери.

Хелен склонила голову – не признавая поражение, а скрывая непокорность. Знатной даме не полагается прожигать джентльмена взглядом. По крайней мере, пока они стоят лицом к лицу. Если мистер Бенчли и правда, как полагает Карлстон, придет сюда, Хелен непременно спросит его о матери и будет предельно настойчива. Тут девушка вспомнила, зачем сама пришла на Темную аллею, и отбросила эти мысли.

– Если талант нельзя унаследовать, откуда вы знали, что я им обладаю? – Хелен скрестила руки на груди, и шаль плотнее окутала ее. – Как вы догадались? Ведь вы проверяли меня все эти дни.

– Ваша мать заметила, что вы еще ребенком умели читать по лицам и видеть их истинные душевные намерения. Разумеется, никто ей не верил. Это невозможно. Однако мы не могли отмахнуться от ее слов. По крайней мере, я не мог.

Хелен всмотрелась невидящим взглядом в темные очертания деревьев. Если мама так рано заметила в ней искру таланта, почему не сказала об этом, никак не подготовила? Даже ребенок понял бы свою необычность и сумел бы скрыть тайну.

– Мне пришлось проверить, обладаете ли вы редкими качествами. – Лорд Карлстон пересчитал их, постукивая одним указательным пальцем о другой: – Обостренные чувства, превосходные рефлексы, замечательное здоровье, нечеловеческая сила…

– Нет, – перебила его Хелен. – Последних двух качеств у меня нет.

– Они появятся. Обычно сила приходит последней. Я увидел достаточно, чтобы развеять свои сомнения. Вы необычайно ловко поймали медальон, просчитали все детали в ситуации с лошадью и мгновенно разработали план действий.

– Просчитала? – Хелен испытала неимоверное облегчение. – А я испугалась, что умею видеть будущее.

– Мы не ясновидящие, – усмехнулся лорд и склонил голову набок, задумавшись над ее словами. – А жаль. Нам бы это не помешало. Вы ощутили прилив энергии, когда осознали, что лошадь несется на вас?

Хелен кивнула, вызывая в памяти чувство приятного волнения.

– Всплеск энергии позволяет нам предположить, к чему приведут те или иные действия, как поступить в критической ситуации. Мы с удивительной точностью просчитываем, какой исход наиболее вероятен. – Лорд Карлстон замялся. – Есть еще одна способность, поверить в которую особенно нелегко.

– Еще более невероятная?

– Мы извлекаем тьму из человеческих сердец.

– Что?.. – Хелен помотала головой, пораженная абсурдным заявлением. Из груди вырвался нервный смешок. – Быть не может. – Она встретилась с темными глазами Карлстона, но увидела в них искренность, а не насмешку.

– Никто не умеет заглядывать в душу других людей, просчитывать варианты возможного будущего и ловить стремительно летящие по воздуху предметы, – подтвердил граф. – Но присмотритесь к себе. Вы на все это способны.

Хелен сглотнула слюну. Привычный ей мир срывался с петель.

– Вы так и не сказали, для чего нам этот дар? – спросила девушка, хотя чем-чем, а даром эти способности, по ее мнению, не были, скорее клеймом выродка.

Однако Дерби упрямо верила в их доброе предназначение. Быть может, горничная права и она вовсе не ошибка природы, а посланец божий. Пугающая мысль, но все же не такая печальная. Лучше быть орудием небес, чем уродом… – Мы избавляем людей от греха? Так мы некто вроде… – Хелен осеклась, подбирая подходящее слово. – Ангелов?

Озвучив эту мысль, Хелен сама поморщилась от такой наглости.

– Ангелов? – невесело рассмеялся лорд Карлстон. – Уверяю вас, что не видел и следов этих созданий на Земле, а уж тем более в Лондоне. Нет, леди Хелен, вы не ангел. Вы чистильщик.

Чистильщик? Хелен окутал туман детских воспоминаний, и она затихла.

Еле слышные разговоры родителей… До нее доносятся обрывки фраз: тьма… сердца… – то же, о чем говорил лорд Карлстон. И повторяющееся, вечно возникающее в тайном шепоте: потеря. Если граф ей не врал, а Хелен еще не готова была довериться ему полностью, то отец с матерью скрывали от них с Эндрю слишком много секретов. Зачем?

– Что это значит? – спросила девушка.

Карлстон расправил плечи и глубоко вздохнул:

– Наверняка вам известно об ищейках с Боу-стрит.

Хелен нахмурилась. Она совершенно не ожидала, что лорд заговорит об их людях.

– Разумеется. Все о них знают.

– И вы осведомлены о том, что это подразделение было сформировано шестьдесят лет назад писателем мистером Филдингом?

– Автором «Истории Тома Джонса, найденыша?» – изумилась Хелен. Это была одна из ее любимых книг!

Граф кивнул:

– Именно он также был назначен мировым судьей в Вестминстере. Невероятно дальновидный человек, Генри Филдинг обратил внимание на то, что с каждым годом в Лондон съезжается все больше несчастных, которые ищут лучшей жизни и не находят ее. Он понял, что их отчаяние и постепенное перенаселение города приведут к неизменному росту преступности. Тогда мистер Филдинг создал общество сыщиков в надежде упорядочить надвигающийся хаос. Особенно впечатляет то, что его проект спонсировало Министерство внутренних дел. А это непросто, ведь приличному англичанину претит сама идея создания полицейских органов, поскольку она принадлежит французам, – с насмешкой добавил Карлстон. – Вот почему сыщиков недостаточно и их стараниями мало что меняется в преступном мире Лондона. Однако начало положено.

– Так чистильщик – это кто-то вроде ищейки? – уточнила Хелен, и это дурацкое предположение ее рассмешило. – Мне суждено ловить грабителей, лорд Карлстон? Я должна приволочь на виселицу парочку головорезов?

Граф улыбнулся:

– Нет, не совсем, Хелен.

Конечно же она шутила. Настоящие леди не стали бы таким заниматься.

– Как это – «не совсем»?

– Помимо ищеек с Боу-стрит мистер Филдинг организовал еще и подпольный клуб «Темные времена».

– Крайне необычное название.

– Так окрестил его создатель, иронизируя над собственным беспокойством. Он знал, что не все зло в городе исходит от людей.

Хелен вскинула подбородок:

– Прощу прощения? – Девушка решила, что неправильно расслышала собеседника.

– Понимаю, вам нелегко это принять, но в Лондоне обитают не только люди, и этих существ не сдержать без особых талантов. Наших талантов. Веками чистильщики работали поодиночке, но мистер Филдинг собрал их в одну команду в клубе «Темные времена». Нам покровительствует Министерство внутренних дел, но, в отличие от ищеек с Боу-стрит, наша организация нигде не зарегистрирована. Официально мы не существуем.

Хелен перевела взгляд на покрытую гравием тропу, впитывая услышанное. Затем она подняла голову:

– Что это за существа?

– Именно это я и собираюсь вам показать, – ответил лорд Карлстон, жестом указав на заросли. – В этом саду появилось создание, которое охотится на людей, и мы обязаны его остановить. С началом фейерверков гуляющие отвлекутся на представление. Тогда мы зайдем в чащу, и вы все увидите своими глазами.

Хелен вгляделась в кусты. Мерцающий свет фонарей бросал тени на мрачную зелень, и их очертания казались живыми, таящими в себе неведомую опасность. Что покажет ей граф? Сложно себе представить. Призрака или вампира? Еще пять минут назад Хелен отмахнулась бы от этой глупой мысли, но теперь девушка уже ни в чем не была уверена. Карлстон сдержал обещание и дал ответы на все ее вопросы, однако они оказались невероятно фантастичными. Свечение жизненной силы, удивительные дары, не похожие на людей существа… Хелен зажмурилась. Она увидела мир в новом свете, и теперь в нем царил новый, пугающий порядок.

Девушка открыла глаза и увидела, что лорд Карлстон подзывает к себе леди Маргарет и мистера Хаммонда.

– Они тоже чистильщики? – спросила Хелен.

– Они состоят в клубе «Темные времена», как и леди Джерси, и лорд Браммел, но это все обычные люди, которые собирают нужную информацию и помогают нам, – сказал лорд Карлстон, натягивая на руку перчатку. – Напомню, что в Англии всего восемь чистильщиков, включая вас, единственную девушку в наших рядах. Сами понимаете, нас катастрофически мало, а задачи перед нами стоят очень трудные, так что мы нуждаемся в таких членах клуба, как мистер Хаммонд и леди Маргарет.

Лорд Карлстон повернулся к ним, но слова приветствия растаяли на его губах: брат с сестрой замерли в нескольких футах от графа и Хелен, парализованные внезапным появлением двух джентльменов; один из них шел позади другого и, судя по всему, исполнял роль телохранителя. Высокий незнакомец, ступавший впереди, расшвыривал широкими шагами гравий, а его трость то и дело впивалась в землю, сопровождая его продвижение хрустом. Вот он прошел мимо масляного фонаря, и Хелен разглядела кривой рот и узкий нос под широкой, надвинутой на глаза шляпой.

– Бенчли, – проговорил сквозь зубы мистер Хаммонд и оглянулся на Карлстона. – Вы не ошиблись, сэр. Как нам быть?

Лорд Карлстон еле слышно выругался то ли на итальянском, то ли на испанском языке, которым, видимо, владел свободно.

– Когда начнутся фейерверки, Хаммонд? – спросил он.

– Минут через десять, даже меньше. – Хаммон сверился с часами.

– Он знает, когда появиться, – нахмурился граф. – Я уделю ему пять минут. Все-таки чем-то я ему обязан.

Хелен тайком переложила медальон на обнаженную ладонь. Вокруг приближающейся пары вспыхнуло свечение. Мистер Бенчли светился синим, как лорд Карлстон, а его спутник – голубым. Теперь девушка была уверена, что жизненная сила чистильщика темнее энергии обычных людей. По крайней мере, так она решила сама для себя. Хелен снова зажала медальон в руке, облаченной в перчатку, и моргнула. Мерцание исчезло. По тропе к ним приблизились ничем не освещенные, тусклые фигуры.

Глава тринадцатая

Все три спутника Хелен смотрели на Бенчли, как на льва, который вырвался из клетки. Девушка впервые в жизни увидела наставника лорда Карлстона, и каждая мышца в ее теле напряглась. Она понимала, что с этим человеком лучше соблюдать осторожность. Его уверенная походка и ритмичное постукивание тростью демонстрировали непреклонность характера.

– Он не с Паркером, – вскинул брови лорд Карлстон.

– Нет. Паркер мертв, – ответил мистер Хаммонд. – Это новый слуга, его зовут Лоури.

Лорд Карлстон помрачнел:

– Паркер был хорошим человеком и прекрасно служил Бенчли. Куинна эта новость опечалит.

– По слухам, Лоури – скверный малый.

– Леди Хелен, прошу вас, встаньте позади меня. И вы, леди Маргарет, – тихо проговорил лорд Карлстон. – Мистер Хаммонд, вы оставайтесь рядом.

Хелен быстро ступила за спину графа, подгоняемая не только его просьбой, но и внезапно возникшим в нем заметным беспокойством. Вскоре к ней присоединилась леди Маргарет, и аромат душистой розовой туалетной воды разлился в холодном воздухе.

Леди Маргарет сжала руку Хелен и прошептала:

– Все обойдется.

Однако ее слова теряли вес на фоне ее побелевшего от волнения лица.

Лорд Карлстон бросил на них короткий взгляд, ясно говоривший: «Стойте молча и никуда не отходите».

Оказавшись в ярде от них, Бенчли широко расставил ноги, опустил руки, перенес вес тела на каблуки сапог и оглядел всю компанию. На мгновение его бледно-серые глаза остановились на Хелен. Ее сознание забило тревогу. Девушка не двинулась с места, но ей отчаянно хотелось сбежать от его пристального взгляда.

Спутник Бенчли, Лоури, встал подле хозяина, сдвинул назад помятую шляпу и вызывающе посмотрел на лорда Карлстона и мистера Хаммонда. «Люди вроде него упиваются насилием», – подумала Хелен, изучая мясистое лицо с выступающими венами. Он явно не гнушался крепкого алкоголя. На поясе бриджей сверкал нож.

– Уильям, мой мальчик, – протянул Бенчли, изогнув мрачный рот в улыбке; его худые щеки изрезали морщины. Наставник графа снял шляпу, под которой скрывался кудрявый каштановый парик, и слегка поклонился. Поклон вышел неискренним. – Как вижу, ты наконец вернулся!

По качеству костюма и шляпы с широкими полями и низкой тульей Хелен поняла, что Бенчли принадлежит к среднему классу. Тем не менее он обращался к графу по данному при крещении имени. Значит, они близкие друзья. «Или, – подумала Хелен, заметив, как сжалась рука Карлстона, – были ими когда-то».

– Почему ты здесь, Сэмюэл? Я полагал, что ты сдерживаешь бунты в Манчестере. На Боу-стрит мне сообщили, что тебя попросили удалиться из Лондона.

– Конечно же это Рид тебе сказал? – Бенчли на мгновение опустил веки. Хелен сразу поняла, кого он имел в виду. Мистер Рид – член уголовного полицейского суда на Боу-стрит, глава сыскарей. – Черт бы его побрал. Как я мог не поприветствовать после долгой разлуки своего дорогого друга, лучшего ученика, товарища по оружию!

– Я польщен. – Лорд Карлстон склонил голову. – Но тебе нельзя возвращаться в Лондон, пока на Боу-стрит ты – persona non grata[32].

Бенчли раздраженно вздохнул:

– Боже правый, да ведь с того случая на Рэтклиффской дороге прошло уже пять месяцев! На меня ничто не указывало, а Уильямс доказал свою вину, повесившись в камере. – Он жизнерадостно улыбнулся Карлстону. – Удивительное везение.

У Хелен вспотели руки. Джон Уильямс. Безжалостный убийца членов двух семейств, которые жили в домах, стоявших вдоль Рэтклиффской дороги. Это дело закрыли, а самоубийство в тюрьме подтвердило причастность к жестокому насилию этого человека. Сыщики даже пронесли труп Уильямса по улицам города, демонстрируя народу, что злодей найден. Тем не менее слова Бенчли намекали на то, что он – настоящий убийца.

– Хочешь сказать, что это ты жестоко расправился с семьей Марра и людьми из таверны «Кингс армс»? – озвучил лорд Карлстон ее мысли. Хелен стояла позади него и могла разглядеть лишь профиль графа, но и на нем было написано сильное отвращение. – Будь ты проклят, Бенчли, это были невинные люди!

Его наставник развел руками:

– А ты не знал? Я думал, Рид тебе рассказал.

– Он только сообщил, что тебя отправили в Манчестер, где бушуют восстания. А все остальное лишь слухи. – Голос графа потерял все краски. – Но теперь ты сам в этом признался.

– А ты догадливый, мальчик мой, – одобрительно улыбнулся Бенчли, но теперь под его весельем скрывалась настороженность.

– Ты убил невинных людей, Сэмюэл. О чем ты только думал?

– Не раздувай из мухи слона, Уильям. Среди твоих так называемых невинных овечек было как минимум два темных создания. Я не настолько низко пал.

На мгновение над аллеей повисла жуткая тишина. Мистер Хаммонд с сестрой тревожно переглянулись. Лорд Карлстон не двигался, но зубы его были плотно сжаты, а челюсть напряжена. Наконец он заговорил бесцветным голосом:

– Наоборот, Сэмюэл, ты зашел слишком далеко. Ты дал мне слово! Ты поклялся с этим покончить!

«Покончить? – опешила Хелен. – С чем, с убийством невинных людей?» Леди Маргарет хотела коснуться его спины, но Хелен поймала ее за запястье и покачала головой, глядя прямо в ошарашенные глаза дамы. Она поступила бесцеремонно, учитывая то, что они были едва знакомы, но девушка понимала, что сейчас не время отвлекать графа в надежде его утешить.

Бенчли пожал плечами:

– Я ошибся. Слегка переусердствовал. Такое случается, ты же знаешь. – Он улыбнулся, обнажив желтые зубы, блеснувшие в темноте. – Не стоит зацикливаться на моих просчетах, Уильям. Ты должен это понимать, верно? Mea culpa[33] – лишь трата времени.

– Христа ради, Сэмюэл, что ты такое говоришь? Ты перерезал глотку младенцу!

Хелен вздрогнула; сознание, разгоряченное словами графа и подробностями из «Таймс», нарисовало ей в красках кровавую сцену кощунственной, беспощадной расправы. Что за чудовище способно на убийство малыша?

– Младенцу, Сэмюэл! – еще раз воскликнул лорд Карлстон. – Пощадил хотя бы ребенка!

– Пощадил? – В голосе Бенчли нарастал гнев. – И ты туда же, Уильям? А я надеялся, что ты-то меня поймешь! Вот увидишь, скоро ты окажешься на моем месте и сам задумаешься над тем, стоит ли спасать жизнь вечно хныкающему дитятке лавочника? – Он с силой вдолбил трость в землю, и два глухих удара резко отдались в голове Хелен. – Я поступил лучшим образом. Они все были запятнаны.

– Запятнаны? – не выдержала Хелен. Лорд Карлстон обернулся и взглядом попросил ее замолчать, но ошеломленная девушка не послушалась: – Чем может быть запятнан младенец?

Бенчли вскинул подбородок:

– А… вот и причина, по которой ты к нам вернулся!

Взгляд бесцветных глаз снова остановился на Хелен, и в этот раз она сделала шаг назад. Девушка ничего не могла с собой поделать. На одно пугающее мгновение ей показалось, что стоявший совсем близко Бенчли вот-вот бросится к ней, замахнется тростью, разрезая ей воздух, и…

Карлстон выступил вперед:

– Сэмюэл!

Бенчли, покачнувшись, резко отшатнулся назад, и в его глазах блеснула искра безумия. Он сморгнул, облизал губы и улыбнулся.

«Господи, – подумала Хелен, – он определенно душевнобольной».

– Представишь меня, Уильям? – бархатным голосом проговорил Бенчли. – Мне не терпится познакомиться с нашей маленькой спасительницей. – Он махнул рукой. – Да-да, я все знаю о ваших великих теориях, выдуманных на континенте. Прямое наследование, знак Великого Искусителя. Очень напыщенно и зловеще.

– У леди Хелен нет причин с тобой знакомиться, – холодно ответил лорд Карлстон. – Министерство официально доверило ее мне. Это ясно?

Хелен широко распахнула глаза. Министерству тоже известно о ее талантах?

– Я не собираюсь вторгаться в твои дела, Уильям. Только наблюдать. – Бенчли выставил перед собой руки в защитном жесте, склонил голову набок и улыбнулся Хелен: – Позвольте мне представиться самому, миледи, раз уже лорда Карлстона покинули его манеры. Я Сэмюэл Бенчли. – Он поклонился, не опуская глаз. – Вы похожи на мать, моя дорогая. У вас тоже душа предательницы?

Хелен ахнула, и леди Маргарет крепко сжала ее руку. Теперь понятно, почему граф считал, что она не добьется от этого человека никаких сведений о леди Кэтрин.

– Сэмюэл, я прошу тебя немедленно уйти, – жестко произнес лорд Карлстон. – Пускай на Боу-стрит знают о твоем преступлении, я могу донести эту новость до министра внутренних дел. Мистер Райдер тебе это с рук не спустит. Тебя уже ничто не спасет… – Он указал пальцем на тропу: – Уходи.

Бенчли оперся обеими руками о трость и с жалостью посмотрел на графа:

– Милый мальчик, ты и правда веришь в то, что Райдер с Пайком из министерства ничего не знали о случившемся? Они все прекрасно знают. Ты не задумывался над тем, как Уильямс повесился в хорошо охраняемой камере, будучи закован в наручники?

Лицо Карлстона посерело, как пепел.

– Райдер с Пайком тебя прикрыли?

Бенчли медленно кивнул:

– Конечно.

Раздался хруст шагов по гравию. Издалека по тропе к ним приближался крупный мужчина. За спиной развевалось пальто, в руках он держал шляпу. Свет масляного фонаря выхватил из тьмы его лицо и черные полосы на скулах. Мистер Куинн. Несмотря на крупные габариты, он двигался чрезвычайно быстро.

– Как вижу, Куинн до сих пор здравствует и рьяно тебя защищает, – протянул Бенчли. – А я теперь хожу с Лоури. – Он кивнул на своего спутника. – Паркер мертв. Бедняга постарел и потерял былую стремительность.

– Хорошо же ты отзываешься об усопшем террине, который служил тебе верой и правдой, – вскинул брови лорд Карлстон.

Террине? Хелен знала, что с латинского это слово переводится как «земной». Разве так называют людей?..

– Он умер по собственной глупости, – отрезал Бенчли. – Лоури, конечно, не Паркер, но у него есть свои достоинства, а также любопытные пристрастия.

Лоури ухмыльнулся.

– Уходи, Сэмюэл! – выкрикнул лорд Карлстон. – Или я не подумаю о том, что тебе покровительствует министерство!

– Конечно, мой мальчик, но прежде пообещай отужинать со мной в четверг вечером на нашем старом месте.

Лорд Карлстон сжал кулаки:

– Я не буду есть с тобой, Сэмюэл.

– Брось, не будь таким категоричным. Я должен обсудить с тобой дело величайшей важности. – Бенчли сделал шаг вперед, и его голос сделался очень тревожным. – Для нас обоих.

– Нам нечего обсуждать, – буркнул лорд Карлстон.

– Наоборот! – Бенчли метнул взгляд на Хелен и снова посмотрел в глаза Карлстону. – Я хочу поговорить о твоей юной предвестнице зла и о том, что нам сулит ее появление.

Хелен нахмурилась. Предвестнице зла? Она ощутила на себе косой взгляд леди Маргарет и чуть не ахнула, заметив, сколько в нем страха.

Лорд Карлстон выдохнул сквозь зубы.

– Так я и думал, – с удовлетворением произнес Бенчли. – В четверг?

Граф сухо кивнул.

– Тогда в семь. – Бенчли поклонился. – Пирог из голубятины и, быть может, молочный поросенок. – Он развернулся, снова впился тростью в землю и бросил через плечо: – Запьем хорошим красным вином! Идем, Лоури.

Лоури враждебно оглядел присутствующих, развернулся на каблуках и последовал за хозяином.

Тут к ним подоспел Куинн, запыхавшийся от быстрой ходьбы.

– Пусть Дюнн и Рейнольдс проследят, чтобы эти двое покинули Воксхолл-Гарденз, – тихо приказал граф. – Передай им это и возвращайся. Нас все еще ждет работа.

Куинн кивнул:

– Есть, милорд.

Он бросился прочь, и мистер Бенчли учтиво поздоровался с ним, когда тот пробегал мимо.

Хаммонд вынул карманные часы и открыл их под светом фонаря:

– По моим расчетам, сэр, фейерверки должны начаться менее чем через две минуты.

– Да, – подтвердил Карлстон, провожая глазами уходящих. Он передернулся, словно пытаясь сбросить воспоминания о встрече с наставником или утихомирить свой гнев.

– Этот человек не в себе, как вам кажется? – спросила Хелен.

Лорд Карлстон закрыл глаза ладонями:

– Долгие годы работы чистильщиком наложили на него свой отпечаток.

Леди Маргарет издала грудной звук, выражая свое несогласие. Лорд Карлстон опустил руки и предостерегающе на нее посмотрел.

Хелен, однако, это не остановило.

– Он обязан ответить за убийства на Рэтклиффской дороге. – Девушка перевела взгляд с Карлстона на Хаммонда, но не нашла в них поддержки. – Мистер Бенчли сам признался в злодеянии.

– Вы же сами слышали, что он сказал. Его прикрыло Министерство внутренних дел. Он для них слишком ценен. – Мистер Хаммонд постучал себя по виску. – Много знает.

– Так нельзя, – возразила Хелен.

– Хватит разговоров о Бенчли, – оборвал их лорд Карлстон. – У нас много дел. Леди Хелен, наденьте мое пальто. – Он снял шинель, под ней был облегающий черный фрак. – В белом платье не удастся пробраться незамеченной сквозь заросли.

Граф укрыл плечи девушки тяжелой шинелью. Хелен удержала ее за лацканы, чтобы та не съехала. На сукне остался его запах: смесь древесного дыма и мыла с кислинкой мужского пота. Девушка отмахнулась от этих мыслей. Она все еще не хотела сдаваться по поводу мистера Бенчли.

– Что он имел в виду, когда утверждал, будто я – предвестница зла?

С минуту лорд Карлстон колебался, и Хелен уж было решила, что он ей не ответит, как граф произнес:

– Судя по древним преданиям, человек, унаследовавший талант напрямую от родителей, как вы, это предзнаменование того, что в нашем мире появится еще большее зло.

– Это же смешно. Разумеется, вы с этим не согласны?

– Я не сбрасываю со счетов такую возможность. – Граф сжал губы в тонкую линию, безмолвно извиняясь. – Вы хотели знать, кто вы, леди Хелен. Вы – чистильщик. Теперь я объясню, зачем нужны такие люди, как вы. Не выпускайте из рук медальон, и пусть вполне естественные потрясение и отвращение не затуманят ваш взгляд. Вам все ясно?

Хелен сомневалась, что у нее остались моральные силы перенести еще одно потрясение, но все же кивнула и быстро переложила медальон в руку без перчатки. Лорда Карлстона окружило синее мерцание.

Он еще раз оценивающе взглянул на девушку, развернулся и повел их дальше по покрытой гравием дороге.

Четырнадцатая глава

Прикрывшись шинелью графа, как щитом, Хелен ступила за лордом Карлстоном во тьму. В голове крутились вопросы, но лишь один из них застрял в урагане эмоций, бросавших ее в ужас. Неужели она и правда предвестница зла? Смехотворно, не иначе. Если она признает, что это предположение не абсурдно… Девушка нервно сглотнула. Она не до конца понимала значение этих слов, но они будто выдавливали из легких воздух.

Вскоре лорд Карлстон остановился между двумя фонарями, и его освещенная синим мерцанием рука указала на проем в кустах. Он выудил часы из кармана и проворно настроил в них тройную линзу. Раздался звон колокола – сигнал к началу фейерверков в другой части Воксхолл-Гарденз. Все гуляющие сейчас стекутся к месту великолепного зрелища, и никто не зайдет на Темную аллею.

– Держитесь позади меня, – прошептал граф.

Они вошли в темный лабиринт зарослей, нагнувшись, чтобы не задевать головой нависшие над ними ветки деревьев. Узкая, истоптанная тропа пахла мятыми листьями и смолой сломанных ветвей. «Тропа свежая», – пронеслось в голове у Хелен, и она осталась до смешного довольна своим логическим выводом. Логика успокаивала девушку, привносила в мир порядок и благоразумие, в отличие от мыслей о жестоких чистильщиках, в чьи ряды входили такие мерзавцы, как Бенчли.

Девушка оглянулась на голубые очертания леди Маргарет и мистера Хаммонда, маячившие вдали на аллее. Она осталась наедине с графом. Хелен следовало бы нервничать из-за такого поворота событий, но ее понятия об опасности несколько изменились за последние полчаса. Овальный медальон врезался в кожу.

За ними раздался громкий хлопок, и Хелен вжала голову в плечи. В небе высоко промелькнули искры, и над кронами деревьев вспыхнули красно-зеленые круги. Начался фейерверк.

Карлстон отогнул большую ветку, помогая девушке пройти:

– Фейерверк отвлечет посетителей от Темной аллеи, но все же надо поспешить. Он не будет длиться вечно.

Хелен обогнула ветку, которую придерживал для нее граф, и пошла за ним, не обращая внимания на тонкие сучки, которые цеплялись за нее. Они вышли на небольшую полянку, где деревья не загораживали ночное небо, освещенное россыпью ярких звезд.

В воздухе с шумом разорвался очередной фейерверк, пролетев оранжевой кометой сквозь умиротворенные розовые точки. Дуга вспышки заворожила Хелен, и на мгновение она закинула голову назад, любуясь разноцветными огоньками. Однако девушка помнила, что пришла сюда не ради детских развлечений. Она выпрямилась и обнаружила, что граф уже стоит у призрачно-бледных деревьев, подняв к глазам карманные часы с линзой. Он изучал иное световое чудо – жуткое мерцание ярдах в тридцати от них, у ограды. Даже со своего места Хелен видела, что это свечение намного ярче того, что окружает лорда Карлстона. Оно было не синим, а ядовито-ультрамариновым.

Граф подозвал ее к себе:

– Идемте, леди Хелен. Познакомитесь с нашими противниками.

Противниками. Это слово пронзило девушку. Она медленно подошла к графу и вгляделась в темно-голубое мерцание. Края медальона больно врезались в сжатую ладонь. Она не могла понять, что видит перед собой: пульсирующий узел рук, ног, длинные полосы энергии? Внезапно Хелен осознала, что это, и у нее застыла кровь в жилах. У ограды стояли двое, излучающие в кислотный ультрамариновый с примесью фиолетового свет. Аляповатые розовые юбки женщины были задраны до пояса, во тьме белели ее бедра, рваные чулки были спущены. Несчастную всем телом прижимал к кирпичной стене мужчина в шинели. Это был не обычный человек: из его спины росли два длинных щупальца – те самые полосы энергии, ярко-синие и тонкие, как плеть. Третье щупальце, толщиной с руку, цвета свежепосаженного синяка, билось в воздухе отвратительной пиявкой. Оно врезалось в грудь жертвы; та забилась в судорогах и ударилась затылком о кирпичи, насаженная на щупальце, как на кол. Щупальце дрожало, втягивая в себя бледно-голубую жизненную силу. Чудище вжало несчастную женщину в ограду и зарычало, заполняя временную паузу между вспышками фейерверка.

Хелен отшатнулась от жуткого зрелища:

– Боже мой, что он творит?!

– Прелюбодействует с ней, в то же время поглощая ее жизненную силу, – спокойно ответил граф, опуская линзу. – Это искуситель. Ваши способности даны вам для того, чтобы бороться с такими, как он.

Кровь прилила к голове Хелен, и ей стало тяжело дышать, будто она пробежала не одну милю. Прелюбодействует. Ее поразила одна только развратная открытка, найденная с сундучке Берты, а представшее сейчас перед глазами плотское действо с гнусным чудищем вселило в сердце девушки неподдельный ужас.

– Это демон? – ахнула Хелен, не сразу найдя в себе силы говорить.

Нет, демоны – всего лишь метафора для всего плохого, что есть в людях. Так не называют монстров из плоти, крови и синей энергии, которые рыскают по Воксхолл-Гарденз. Хелен ни за что бы не поверила в их существование, если бы не увидела одного из них своими глазами.

– Как их только не называли! – покачал головой лорд Карлстон. – Злые духи, бесы, ведьмаки. Важнее всего то, что они обитают среди нас уже много веков и питаются человеческим вожделением.

Несмотря на страх, Хелен поморщилась. Прелюбодействие. Вожделение.

– Прошу меня простить, – поспешно извинился граф. – Я имел в виду широкое значение слова: всепоглощающий аппетит. Эти существа жаждут человеческих стремлений, желаний и раздувают их пламя в людях, чтобы подготовить себе пищу. Перед нами особенно мерзкий вид искусителей – Фобос. Их питают физические и моральные страдания человека, его базовый инстинкт выживания.

– Он убьет несчастную? – произнесла Хелен заплетающимся языком.

– Да, но не сейчас. Сначала чудище полакомится энергией ее страха, – мрачно ответил лорд Карлстон. – Это один из худших представителей искусителей, но встречаются и другие: Керы – их привлекает жажда крови и власти, Гимероты, охочие до высочайшего удовольствия совокуп… – Он осекся и поправил себя: – Физического проявления любви. Наконец, Гедоны наслаждаются энергией искусства и творчества.

Хелен махнула рукой в сторону искусителя:

– Но он похож на человека!

– Да. Вы начинаете понимать причины наших затруднений. Они вселяются в человеческие тела и проникают во все слои общества, имея единственной целью утолить свой голод. Фобосы чаще встречаются в нижних и средних классах, Гимероты – в демимонде, Керов тянет к военным, а Гедонов – к нашей с вами социальной среде.

Сиреневое, как кровоподтек, щупальце Фобоса все яростнее впивалось в женщину, и она забилась спиной о кирпичи. Фейерверк выхватил из мрака ночи ее бледное, обезумевшее лицо.

Хелен запаниковала. Несмотря на отвращение, она почувствовала, что в ней нарастает ярость.

– Надо ему помешать! – закричала девушка.

– Разумеется, мы его остановим, но я обязан дождаться Куинна, – сказал граф. – Видите плети энергии по бокам от щупальца, которым он кормится? – Хелен кивнула, не в силах оторвать глаз от мерзких извивающихся отростков. – Это опасное оружие. Он поглощает энергию уже не первой жертвы на сегодня, наедаясь до отвала; скоро жизненной силы, которую собрал Фобос, хватит на третью энергетическую плеть. Обратите внимание, что основное щупальце вгрызается в грудь девушки. – Хелен снова кивнула. – Оно вытягивает жизненную силу через сердце. Не забывайте о первом правиле – всегда защищать свое сердце. – Граф постучал себя по груди. – Это их цель. Сражаться против двух плетей, избегая кормящегося щупальца, нелегко, а против трех плетей одному чистильщику не выстоять. – Карлстон покосился на Хелен: – Даже опытному чистильщику.

– И вы с ними сражаетесь?

– Мы с ними сражаемся.

Хелен удивленно воззрилась на графа. Она не способна ни с кем драться, уж не говоря об этих странных чудищах. Фобос поднял взгляд, и Хелен в подробностях разглядела его лицо, озаренное тошнотворным синим мерцанием. Оно казалось обыкновенным, человеческим, но на нем сияла отталкивающая похотливая улыбка до ушей. Хелен сомневалась, что люди способны так широко улыбаться.

Она не выдержала и отвернулась:

– Откуда они взялись?

– Одни полагают, что из ада; другие убеждены, что искусители родились из человеческой ненависти и естественных потребностей. – Лорд Карлстон безразлично пожал плечами. – Как бы то ни было, избавляться от них – обязанность членов клуба «Темные времена».

От них… Хелен всмотрелась в темноту, и в каждой тени ей виделись зловещие лица.

– Он здесь не один?

– Даже если в Воксхолл-Гарденз и орудуют другие искусители, они вряд ли сюда придут. Эти твари не желают видеть чужаков на своей территории и рьяно ее защищают. Им не присуще сотрудничество. С нашей точки зрения, это превосходная черта. Объединяйся они в стаи, последствия были бы разрушительными.

Краем глаза Хелен заметила, что кто-то мчится в их сторону, и резко развернулась.

Лорд Карлстон положил руку ей на плечо:

– Спокойно, это мистер Хаммонд.

– Все чисто, – доложил запыхавшийся джентльмен. Очевидно, на лице Хелен отражался ужас, поскольку он быстро шагнул к ней и учтиво спросил: – Хотите присесть?

– Леди Хелен прекрасно держится, – успокоил его лорд Карлстон и снова поднял к глазам линзу.

По его мнению, она прекрасно держится? Хелен казалось, что весь ее мир разорвался на части!

– Однако есть и плохая новость, – добавил граф. – У чудища две плети.

– Две? – опешил Хаммонд. – Уже?

– Почти три. – Лорд Карлстон захлопнул крышку часов. – Он давно утолил голод и наслаждается изобилием пищи. Сыщики с Боу-стрит обнаружили шесть тел в Чипсайде. Неудивительно, что от него хотят избавиться как можно скорее. Если общество решит, что это дело рук серийного убийцы, в городе начнется паника. – Он посмотрел на Фобоса, и Хелен на мгновение почудилось, что на его лице отражается страшная усталость. Лорд Карлстон добавил тихо, словно ни к кому не обращаясь: – Теперь нам известно, что министерство на все готово, лишь бы замять скандал, как в случае с Рэтклиффской дорогой.

Мистер Хаммонд перевел взгляд на жестокую сцену, разыгравшуюся у кирпичной ограды:

– Если он отрастит третью плеть, вам с ним не совладать.

– Знаю-знаю, но не позволим же мы ему убивать в свое удовольствие посетителей Воксхолл-Гарденз? – Граф махнул рукой в сторону аллеи. – Позовите Куинна. Он должен был уже вернуться.

– Я возражаю, сэр. Вам три плети не по силам.

– У него их еще не три, верно? – сухо парировал граф. – Но если вы намерены со мной спорить, вместо того чтобы идти за Куинном, ему хватит времени отрастить третью.

– Как скажете, сэр, – кивнул мистер Хаммонд и скрылся в зарослях.

Вскоре оттуда донесся короткий приглушенный разговор, кусты зашуршали, и из них на поляну выскочила леди Маргарет, неприлично задрав юбку до самых голеней.

– Не идите против трех плетей! – выпалила она, загородив путь лорду Карлстону. – По крайней мере, не ради шлюхи!

Хелен отшатнулась от этих резких слов.

– Успокойтесь, у него их пока что две, – усмехнулся граф. – Он замешкался, стягивая с широких плеч плотно прилегающий к телу фрак. – Кто-то должен ее спасти. Эта несчастная – не первая его жертва. Боу-стрит требует устранить Фобоса. – И он бросил фрак на траву. – И нет способа лучше показать леди Хелен, в чем заключается работа чистильщика.

Леди Маргарет расправила плечи и вытянулась во весь свой небольшой рост:

– Черт бы побрал Боу-стрит! – Она покосилась на Хелен, но воздержалась от того, чтобы и ее послать к черту, а потом подняла палец: – На небе сегодня лишь лунный серп. Все указывает на то, что лучше вам не ввязываться в эту битву. Прошу, вы же только-только вернулись…

Хелен подняла взгляд к небу и увидела тонкий блеклый полумесяц и кучевые облака, которые медленно проплывали перед ним. При чем он здесь?

– Леди Маргарет, одна из причин, по которым я вернулся в Лондон, это именно мой долг спасти его жителей от столь жестоких нападений, – с упреком произнес лорд Карлстон и мельком взглянул на Хелен. Девушка поняла, что она является второй причиной. – Я слишком долго отлынивал от своих обязанностей.

Граф дернул за шейный платок, расправляя замысловатые складки, и снял его. Следующим на землю полетел жилет, и его не спасло даже то, что он был сшит из дорогого шелка цвета слоновой кости. Граф остался в одних сапогах, бриджах из оленьей кожи и белой рубашке. Рукава от запястья до локтя покрывали плотные черные наручи. Хелен порозовела: его кожа слабо проглядывала сквозь тонкую полотняную ткань. Лорд Карлстон потянул за край перчатки, натягивая ее поверх наручей. Его прервал звук шагов. Граф развернулся и увидел, как из зарослей выходят Хаммонд и его рослый товарищ.

– Две плети, – сказал он Куинну в качестве приветствия. – Копит энергию на третью, но мы успеем ему помешать. Убивать его пока нельзя – еще остался один отпрыск. Для начала обезору жим.

Куинн покорно кивнул, метнув взгляд на Хелен, и вытащил из-под шинели длинный нож. Гладкая ручка была вырезана из слоновой или обычной кости, а вот лезвие оказалось не стальным, а кроме того, прозрачным. Хелен присмотрелась и поняла, что оно сделано из стекла и шириной с ее ладонь.

Лорд Карлстон закатал рукава:

– Готов?

– Да, сэр. – Куинн выпрямился, и ножны, привязанные к ноге, скрылись под шинелью.

Лорд Карлстон протянул Хелен свои карманные часы:

– Пожалуйста, присмотрите за ними.

Крошечный груз упал девушке в руку подобно тому, как пуля вонзается в сердце. Хелен живо представила себе распростертое на земле тело графа.

– Разве они вам не нужны? – спросила она.

– Это второе правило, – назидательно произнес лорд Карлстон. – Чтобы одолеть искусителя, мы впитываем энергию его плетей, а ее превосходно проводит металл. Если вы держите при себе металлический предмет, энергия разорвет вас изнутри, и вы неминуемо погибнете. На вас не должно быть ничего металлического, особенно во время стычки с объевшимся чудищем, которое отрастило энергетические плети. Иначе и глазом моргнуть не успеете, как вас зажарят заживо. Здесь нет места привычным ножам, мечам и пистолетам.

Куинн передал графу стеклянный нож, и Хелен впилась взглядом в лезвие, во всю длину которого протянулась украшенная завитками надпись: Deus in vitro est – Бог в стекле.

Лорд Карлстон взвесил оружие на ладони:

– Воспользуйтесь медальоном, леди Хелен, и смотрите внимательно. Это ваша судьба – чистильщик, рожденный бороться с искусителями. – Подумав, он добавил: – А может, и с кем похуже.

Хелен шагнула назад. Нет, она не создана для битв. Она не предвестница зла. Она всего лишь обычная девушка!

Леди Маргарет подобрала фрак лорда Карлстона и прижала его к груди:

– Прошу, сразу же уходите, если он отрастит третью.

Граф кивнул и направился к ограде, а за ним громадной тенью последовал Куинн.

– Что он сказал про медальон? – нахмурился Хаммонд.

Хелен показала им портрет матери:

– Когда он касается моей кожи, я вижу энергию всего живого… И этого существа.

– Без линзы? – Леди Маргарет явно поразили ее слова. Она подошла к Хелен и торопливо заговорила: – Мы с братом не чистильщики и не способны видеть жизненную силу ни при каких условиях; все, что мы увидим, – это двух мужчин, бьющихся друг против друга. Говорите нам, что происходит с плетями, прошу вас!

Под горячим напором леди Маргарет Хелен отступила на край поляны; дама встала по правую руку от нее, а ее брат – по левую. Наверное, чтобы Хелен не сбежала. Нет, это глупая догадка, порожденная ее собственным страхом.

Лорд Карлстон шел прямиком к Фобосу. Чудище до сих пор было увлечено жертвой, длинное щупальце впивалось в обмякшее тело девушки. За его спиной извивались две ярко-синие плети. Внезапно Хелен осознала, что лорд Карлстон приближается к искусителю в одиночку. Она оглядела все деревья и не сразу заметила Куинна: он незаметно двигался за хозяином вдоль ограды.

– Куинн тоже будет драться? – прошептала Хелен.

– Нет, он не чистильщик, – ответил мистер Хаммонд. – Он террин лорда Карлстона.

– Как Паркер, – задумчиво проговорила Хелен, вспоминая слугу Бенчли. Хаммонд с удивлением на нее воззрился. Неужто он полагал, что девушка не сложит в одно детали элементарной головоломки? – В чем задача террина?

– Его светлость впитает в себя энергию плетей, и она останется в его теле, – пояснил мистер Хаммонд. – У него будет двадцать секунд, чтобы избавиться от нее – броситься на голую землю. Иначе она сведет его с ума.

– Или убьет, если плетей будет больше двух, – вмешалась в разговор леди Маргарет. – Будь сегодня полнолуние или новолуние, у него еще был бы шанс одолеть столь мощного противника, но на небе висит лишь жалкий серп!

Леди Маргарет закусила нижнюю губу. Она не сводила глаз с графа, который осторожно пробирался к чудищу сквозь кусты.

– Дар чистильщика связан с энергией земли, а она усиливается во время полнолуния и новолуния, – объяснил ее брат.

– Но как быть, если искуситель нападет в помещении? Или граф окажется чересчур далеко от земли? Как тогда ему избавиться от энергии чудища? – спросила Хелен.

Мистер Хаммонд мрачно улыбнулся:

– Как говорил великий бард, «главное достоинство храбрости – благоразумие»[34]. Его светлость не стал бы сражаться с искусителем там, где нет земли. Риск слишком велик. Куинн не вступит в битву – он должен быть готов в любой момент броситься на лорда Карлстона и прижать его к земле, чтобы энергия искусителя вышла из него и впиталась в землю.

– Он должен его сдерживать?

– Да, потому что его светлость непременно будет сопротивляться.

– Зачем?

– Он не объяснял, – покачал головой Хаммонд.

– Если Куинн не способен помочь, почему бы вам не присоединиться к графу, мистер Хаммонд? – поинтересовалась Хелен. – Зачем ему сражаться в одиночку?

Воздух между ними словно наэлектризовался и затрещал от напряжения. Хаммонд повернулся к девушке и произнес сквозь зубы:

– Полагаете, мне нравится стоять тут без дела и лишь наблюдать, подобно жалкому трусу?

– Майкл! – шикнула леди Маргарет на брата.

Джентльмен склонил голову, сжал руки в кулаки и перевел дыхание:

– Прошу меня простить, леди Хелен. Его светлость запретил нам вмешиваться. Вы сами все поймете, когда они схватятся. Искуситель и граф будут двигаться быстрее света, так что ни один нормальный человек за ними не поспеет. Что уж там, за ними не поспеет и террин. Его светлость сказал, что мы отвлечем его, если попытаемся помочь, и тогда он окажется в еще большей опасности. – Мистер Хаммонд бросил взгляд на Фобоса. – Я только ему помешаю.

Леди Маргарет подошла к брату и нежно накрыла ладонью его сжатый кулак:

– Я знаю, что ты помог бы его светлости, будь у тебя возможность.

Мистер Хаммонд кивнул, но от него все так же волнами исходило отчаяние.

Лорд Карлстон остановился в двух ярдах от чудища и его жертвы, и в стеклянном лезвии ножа отразились яркие искры фейерверкка. Очевидно, тем самым граф вызвал искусителя на бой, поскольку Фобос оторвался от проститутки и развернулся лицом к противнику. Кошмарное щупальце синюшного цвета загадочным образом втянулось обратно в тело искусителя, а бедная женщина сползла вниз по кирпичной ограде и безвольно плюхнулась на землю. Понять, жива ли она, было невозможно.

– Он отрастил третью плеть? – спросила леди Маргарет.

Хелен крепче сжала в руке медальон, словно надеясь, что от этого ее зрение станет острее и она разглядит, что происходит в озаряемой синим мерцанием темноте.

– Нет, я вижу две. Но что это такое?

– Это оружие, скованное из энергии, которой насытилось чудище, – объяснил мистер Хаммонд. – Вонзившись в человеческое тело, оно способно вызвать ужасные судороги. Мало того, плети могут колоть и резать жертву, подобно рапире, и даже обжигать плоть. Вот зачем его светлости перчатки и наручи.

– Невелика польза, – вздохнула леди Маргарет.

Фобос пошел на лорда Карлстона, и плети взвились над ним, как жала скорпиона, готовые вонзиться в противника, и от их мерзкого вида по спине Хелен пробежали мурашки. Искусителем был невысокий, грузный мужчина, но двигался он ничуть не медленнее хорошо сложенного, спортивного графа. Искуситель ударил одной плетью в грудь лорда Карлстона, а другой замахнулся на горло. Раздался неприятный треск энергии, которую испускали орудия чудища, и Хелен ахнула. Лорд Карлстон уклонился от первого удара, молниеносно отойдя влево, и поймал вторую плеть, когда та проносилась у него над головой. Синяя змея скользнула по перчатке, и граф не успел впитать ее энергию. Хаммонд не лукавил: соперники двигались неуловимо быстро. Действия лорда Карлстона на физическом уровне передавались Хелен, и ей казалось, что это она кружится по поляне, нагибается, спасаясь от ударов плетей, и старается поймать их. Девушка опустила взгляд на карманные часы, отданные ей на хранение:

– Как он видит плети без линзы?

– Он их не видит, – сухо ответила леди Маргарет. – Его светлость полагается на остальные четыре чувства, пытаясь угадать, где они сосредоточены. Он слышит их свист в воздухе, ощущает движение, даже чует запах.

– Что? – прохрипела Хелен. Его горло пересохло. – Граф ловит плети, не видя их?

– Да, – кивнул мистер Хаммонд, не отводя глаз от схватки у ограды. – Его задача – обернуть обе плети вокруг предплечья и удерживать, в то же время перерезая стеклянным лезвием. Лишь тогда его светлость впитает энергию чудища и сможет выпустить ее в землю.

Искуситель бросился на лорда Карлстона, но тот не шелохнулся. Почему он стоит неподвижно? Спустя мгновение Хелен поняла, что граф высчитывает, откуда последует следующий удар. Он молниеносно отпрыгнул влево и перекатился по земле, а синяя плеть стегнула по земле в нескольких дюймах от его виска – слишком близко! Лорд Карлстон хотел в нее вцепиться, но она уже летела обратно к хозяину. Фобос вновь помчался на врага, подняв оба орудия высоко над головой. Левая плеть ринулась к груди лорда Карлстона, а правая собралась в энергетический шар и полетела на него громадной булавой. Граф нырнул вправо и бросился к левому отростку, надеясь поймать его за мерцающий кончик. Рука в перчатке сжала пульсирующую синюю плеть, и граф взвыл от боли. Хелен испуганно вздрогнула, но лорд Карлстон сохранял спокойствие и твердой рукой накручивал на предплечье энергетическое орудие, помогая себе запястьем.

– Он поймал одну! – воскликнула Хелен. Девушка чувствовала опасность, и она волновала ей кровь.

– Слава богу, – с облегчением выдохнула леди Маргарет.

Фобос попытался вырваться из захвата и сбил графа с ног.

Лорд Карлстон рухнул на траву, и в землю рядом с ним впилась вторая плеть. Он перекатился, отдаляясь от синего мерцания, которое вгрызалось в почву, разбрасывая клочки грязи во все стороны. Треск энергии сливался с громкими хлопками фейерверков. Лорд Карлстон вскочил на ноги и стряхнул налипшую на лицо землю. Первая плеть все так же пульсировала на его предплечье. Вторая вырвалась из земли и полетела на него. Уклониться от нее было невозможно. Граф развернулся, подставив под удар спину, и жилет с рубашкой перерезала длинная кровавая полоса. Хелен вздрогнула.

– Нет! – Леди Маргарет прижала ладонь к губам.

– Первая плеть все еще у графа, – успокоила ее Хелен.

Лорд Карлстон, покачнувшись, вновь выпрямился, подтянув себя наверх с помощью угасающей плети. Фобос увидел, что противник не защищен, и ударил его в плечо, надеясь высвободиться из захвата. Он снова замахнулся свободной плетью, а из-за спины уже показалось темное щупальце. Лорд Карлстон отбросил нож, схватил ногу чудища обеими руками и покатился по земле. Искуситель упал лицом вниз. Вторая плеть взвилась вверх и нацелилась в голову графа. На этот раз лорд Карлстон оказался быстрее – он схватил ее и с усилием притянул к себе.

– Поймал вторую! – крикнула Хелен.

Граф обернул вторую плеть вокруг той же руки, что и первую, и быстро подобрал нож. Лезвие блеснуло в воздухе, разрезая пульсирующую энергию у самых лопаток Фобоса, но чудище успело втянуть в спину щупальце. Раздался крик, и Хелен не смогла понять чей – бьющегося в агонии искусителя или графа: лорд Карлстон вонзил отрезанные синие плети себе в грудь. Он упал на колени под властью охватившей его энергии. Фобос решился вновь напасть на противника, но его слабый удар не нанес вреда застывшему телу графа. Чудище вытянулось во весь рост, тяжело дыша, и синее мерцание перешло в голубое, похожее на то, что окружало леди Маргарет и мистера Хаммонда, а вокруг лорда Карлстона засиял насыщенный ультрамариновый ореол, пульсирующий от избытка энергии. Сквозь темно-фиолетовую дымку девушка увидела, как граф закидывает назад голову и улыбается, глядя на искусителя и не выпуская из руки стеклянный нож. Хелен прежде никогда не видела такой улыбки. Она выходила за пределы радости и граничила с отстраненным экстазом или даже безумием. Лорд Карлстон забыл о самоконтроле, и понимание этого пугало девушку. Фобос отшатнулся и бросился бежать.

– Его светлость впитал энергию Искусителя? – нетерпеливо спросила леди Маргарет.

– Да, его окутал ярко-синий свет, – пробормотала Хелен, наблюдая за тем, как Фобос исчезает среди деревьев. – А энергия чудища снова стала голубой, как у обычного человека.

– Их жизненная сила точь-в-точь похожа на нашу, пока они не насытятся, – объяснил Хаммонд. – Поэтому нам нелегко отличать их от людей. – И он пристально всмотрелся в черный лес.

– Куинн должен ему помочь. Почему он задерживается? – Леди Маргарет настороженно оглядела заросли у ограды. – Где он? – Она сжала локоть Хелен, впившись пальцами в рукав платья. – Леди Хелен, будьте готовы в любой момент подбежать к лорду Карлстону. В экстренном случае один чистильщик способен забрать у другого часть энергии. Вы разделите с ним этот груз и спасете ему жизнь!

Хелен попыталась выдернуть руку. Ей вовсе не хотелось впитывать эту энергию сумасшествия.

– Нет, Маргарет! – крикнул Хаммонд. – Нельзя. Она еще не обрела силу чистильщика.

– Но Куинн не идет… почему он не идет к его светлости?

Куинн, будто вызванный отчаянием леди Маргерит, выскочил из укрытия и помчался к лорду Карлстону, с невероятной скоростью и ловкостью огибая деревья и перепрыгивая кусты. Граф только-только поднялся на ноги, когда террин бросился на него и повалил лицом вниз. Не успел граф опомниться, как слуга прижал его к траве, усевшись на спину хозяина. Куинн схватил Карлстона за запястье и заломил его руку, чтобы тот отпустил стеклянный нож; тогда террин надавил коленом на локоть графа, пригвоздив его к земле. Здоровяк потянулся к ножнам, на мгновение ослабив хватку, чем тут же воспользовался лорд Карлстон. Он высвободил левую руку, и его мощный кулак полетел Куинну в челюсть. Тот покачнулся, и граф попытался сбросить его с себя, но террин ударил хозяина в лицо локтем, перехватил руку и вновь прижал ее к земле. Куинн накрыл лорда Карлстона всем телом, подавляя его сопротивление. Граф извивался под тяжелым весом своего слуги, силясь высвободиться.

– Избавьтесь от нее, сэр! – отчаянно кричал Куинн. – Высвободите ее, или я буду вынужден применить силу!

Леди Маргарет прижала к губам кончики пальцев и медленно, словно через силу, спросила:

– Он выпускает энергию?

– Нет, – прохрипел Куинн.

– Прошло чуть меньше двадцати секунд. Время почти на исходе, – заметил Хаммонд.

Очевидно, Куинн подумал о том же самом. Он выхватил из ножен шило и занес его над лордом Карлстоном. Острие вонзилось в левую кисть графа, и Хелен ахнула, наблюдая за тем, как он кричит и корчится в облаке бурлящей синей энергии и его вопли сливаются с ревом последних фейерверков, рассыпающихся по темному небу. Куинн дернулся назад и сжал зубы, стараясь пересилить боль. Он беспощадно впивался шипом в плоть графа, пока мерцающая ультрамариновая энергия не образовала единый сгусток и Карлстон не закричал снова, на этот раз оплакивая свою потерю; ослепляющий свет пробежал по его телу и утонул в земле под двумя измученными соперниками. Над Воксхолл-Гарденз вспыхнули зеленые, красные и белые огоньки, завершая представление, и далекие аплодисменты и восторженные возгласы заглушили грохот фейерверка.

– Он его ранил! – воскликнула Хелен.

– Но лорд Карлстон высвободил энергию? – Леди Маргарет вновь сжала локоть Хелен. – Она его покинула?

– Да, – прошептала Хелен.

Потрясенная, она наблюдала за тем, как Куинн вытаскивает шило из ладони лорда Карлстона и скатывается с него на траву, а его грудь тяжело вздымается от усталости.

Граф сжал раненую кисть. Остатки энергии Фобоса утекали из его тела в землю. Он повернулся на бок и накрыл поврежденную руку другой.

Хаммонд вздохнул:

– Слава богу.

– Он его ранил, – повторила Хелен.

– Так не всегда приходится поступать, – поспешно сказал Хаммонд. – Порой его светлость отчасти сохраняет рассудок и сам избавляется от энергии.

– Он потерял хватку с тех пор, как покинул Англию, – мягко проговорила леди Маргарет и посмотрела на брата, ожидая, что он с ней согласится.

Хаммонд слабо кивнул:

– Три года сражений на континенте наложили на графа свой отпечаток.

Хелен резко повернулась к Хаммонду. Сам того не замечая, он повторил то же самое, что лорд Карлстон сказал про Бенчли.

Хаммонд положил руку на плечо сестры.

– Поможем ему подняться на ноги, выведем отсюда и пойдем на ужин, – сказал он и повел девушек к графу через кусты.

– Он оправится? – спросила Хелен, еле поспевая за леди Маргарет.

– Да, – кивнула та. – Теперь, когда энергия его покинула, все будет в порядке.

Хелен с облегчением вздохнула, но потрясение было слишком велико.

– Его светлость полагает, что это, – девушка махнула рукой в сторону лорда Карлстона, – мое предназначение. Но разве я способна драться с подобными чудищами? Я не могу быть такой же, как он! Лорда Карлстона ранил его же слуга! – Хелен резко остановилась посреди зарослей, задержав и леди Маргарет. Темные очертания сада закружились у девушки перед глазами. – Это невозможно. – Она дернула плечом, словно отмахиваясь от тяжелых мыслей.

Леди Маргарет взяла ее за локоть:

– У вас нет выбора, леди Хелен. Его светлость раскрыл вам нашу тайну, потому что вы чистильщик и мы отчаянно нуждаемся в вашем таланте.

Лорд Карлстон тем временем уже встал. Раненая кисть его руки все так же покоилась на правой ладони. Он повернулся к Куинну, отдавая ему приказ, и на секунду в поле зрения Хелен попала его разодранная рубашка. Длинная кровавая полоса тянулась от мышц плеча к основанию позвоночника, перечеркивая еще не до конца зажившую старую рану. Девушка отвернулась. Она не вынесла вида обнаженной кожи и страшной раны.

Куинн прошел мимо них. Его внимание было сосредоточено на несчастной жертве, лежавшей у ограды. Террин опустился на колени и приложил пальцы к ее губам:

– Она дышит, милорд. Ее еще можно спасти.

Здоровяк взял девушку за талию и одним мощным рывком оторвал от земли. Лорд Карлстон, шипя от боли, разминал левое запястье, а крошечная рана зарастала на глазах. Порез на его лбу еще кровоточил, и липкая жидкость стекала на приподнятую бровь графа.

– Я должен был показать вам это, леди Хелен, – сказал он, вытирая кровь с века. – Добро пожаловать в клуб «Темные времена».

Глава пятнадцатая

Среда, 6 мая 1812 года

Тетушка Леонора оторвалась от вышивки, и тонкая игла зависла в воздухе над пяльцами.

– Ты очень молчалива сегодня, Хелен, – сказала она в третий раз за утро. – Неужели пила вчера тот кошмарный пунш?

Хелен оторвала глаза от льняного шейного платка, который она зашивала, а если быть честной, держала в руках, совершенно ничего с ним не делая. Девушка не могла ни на чем сосредоточиться: перед ней мелькали синие змеи плетей, разрывающие плоть лезвия и пугающее лицо лорда Карлстона, затуманенное безумием. Все прочее казалось ей незначительным. Бессмысленно и глупо обдумывать приглашения на танцы и зашивать шейные платки, когда по улицам Лондона разгуливают жуткие чудовища, скрывающиеся под человеческой личиной. Но что ей оставалось делать? На всякий случай Хелен принесла мамин медальон с собой на утреннюю молитву и рассмотрела ауры дядюшки, тетушки и всей прислуги. К счастью, все они мерцали голубым, но девушка помнила, что сказал мистер Хаммонд: жизненная сила искусителей ничем не отличается от людской, пока они не насытятся, – а значит, расслабляться ей нельзя.

– Нет, не пила ни капли, – сказала Хелен вслух. – Просто немного устала.

Тетушка воткнула иголку в полотно и зацепила ей шелковую нить:

– Да, утомительный выдался вечер. Однако мистер Хаммонд – приятный джентльмен, не так ли? Он был так к тебе внимателен!

Мистер Хаммонд действительно проявил заботу о Хелен по возвращении в павильончик для ужина. Наливая ей в стакан оршад[35], он тайком подлил туда добрую порцию бренди, а затем увлек разговором о своем новом гнедом скакуне. Точнее, говорил только мистер Хаммонд, а Хелен тем временем отходила от увиденного. Она сгорала от нетерпения узнать как можно больше о клубе «Темные времена», но за сочувствием в голубых глазах и неугасающей улыбкой собеседника скрывалось строгое предупреждение: не надо ни о чем спрашивать.

– Вы с его светлостью увидитесь в «Олмаке», – прошептал мистер Хаммонд ей после ужина, и девушка еле сдержала смех.

Очевидно, всего за сутки лорд Карлстон успевает и сразиться с искусителем на Темной аллее Воксхолл-Гарденз, и станцевать котильон в «Олмаке». Звучит так же нелепо, как слова о том, что Хелен должна биться с демонами.

Граф назвал ее чистильщиком. Девушка мысленно повторила: чистильщик. Нет, это какой-то абсурд. Она наложила на ткань кривоватый стежок и попыталась загнать в угол сознания другое определение, которое ей приписали: предвестница зла. Хелен поежилась, вспоминая о нелестном прозвище и о том, кто ей его дал, мистере Бенчли. Действительно, вчера в саду она повстречала не одно чудовище.

– Да, – продолжила тетушка, задумчиво рассматривая вышивку. – Мистер Хаммонд мне пришелся по душе. Семья хорошая, есть земли в Глостершире. – Она повернулась к племяннице, чтобы проверить, как та восприняла эту похвалу. Хелен с отстраненным видом сделала еще один стежок, и тетушка перешла в прямое наступление: – Возможно, и тебе он понравился?

– Вполне, – бросила Хелен.

Тетушка быстро сообразила, что этот разговор окончен, и подняла другую тему:

– Леди Джерси была очень щедра прошлым вечером. Не сомневаюсь, что в этом сезоне она избрала тебя своей любимицей. Это так лестно! Я поделилась с ней новостями о пропавшей горничной, и она не только проявила сочувствие, но и предложила нам забрать одну из ее служанок!

Хелен отвлеклась от вышивки:

– Одну из ее служанок?

Лорд Карлстон подговорил леди Джерси заманить Хелен в Воксхолл-Гарденз, а значит, и на это ее решение повлиял именно он. Зачем графу отправлять к ней прислугу? Варианта два: либо для защиты, либо для слежки. И второй вариант навевает не самые приятные мысли. Неужели лорд Карлстон и правда избавился от Берты, чтобы подослать к Пеннуортам шпиона? Не очень-то правдоподобная версия. Хелен слишком мало знала об этом тайном мире, чтобы угадать намерения графа. Он казался человеком безжалостным – впрочем, как и все члены клуба «Темные времена», не исключая самой его верхушки – членов Министерства внутренних дел. Хелен опустила невидящий взгляд на платок. Ей претила сама мысль о причастности высших чиновников к жестоким преступлениям. Правительство скрывало причастность мистера Бенчли к убийствам на Рэтклиффской дороге, сам лорд Карлстон невольно выступал их сообщником, поскольку сохранял этот факт в тайне и терпел сумасшедшего наставника. Эндрю всегда говорил, что о человеке можно судить по его окружению. В таком случае лорду Карлстону доверять нельзя. Однако было заметно, что графа поразило признание Бенчли, а решительное сражение его светлости с Фобосом не только напугало, но и восхитило девушку.

Краткое мгновение Хелен не видела перед собой ничего, кроме двух ярко-синих плетей, которые извивались в воздухе, и отвратительного жала, погребенного в груди несчастной жертвы. Она прикрыла рот тыльной стороной ладони и подавила подступившую к горлу тошноту. Прежде спокойный мир выхватили у нее из-под ног, и девушка, позабыв о надежной земле, витала над бездной страха и нескончаемых вопросов.

– Надеюсь, девушка будет способная, – сказала тетушка. – Впрочем, нам придется взять ее в любом случае, чтобы не оскорбить леди Джерси. Печально, что Берта сбежала незадолго до твоего бала, когда нам особенно необходимы лишние руки.

– А если она не сбежала, тетушка? Вдруг ее похитили?

– У тебя богатое воображение, милая. Похищение не прошло бы незамеченным, уверяю тебя. Господи, да мы живем в самом центре Мейфэра!

Хелен отложила платок. Все же незамеченным исчезновение Берты не прошло: паж Холиоксов видел экипаж неизвестного джентльмена и доложил об этом Филиппу. Возможно, мальчик видел что-то еще, и, вместо того чтобы мучить себя вопросами, на которые нет ответа, ей стоит сделать хотя бы то, на что она способна.

– Тетушка, я хочу подышать свежим воздухом. Позволите нам с Дерби выйти на прогулку?

– Разве ты не устала? – Леди Леонора цокнула языком. – Лучше отправляйся наверх и отдохни в своей комнате. Не дай бог, оступишься сегодня вечером на танцах.

Хелен покачала головой:

– Мне нужен не отдых, тетушка, а свежий воздух. Прошу вас.

– Хорошо, только ненадолго. Я попросила мистера Темплтона зайти к нам сегодня днем и повторить с тобой все движения.

Хелен кивнула, хотя прекрасно понимала, что сейчас ей не до урока танцев.

– И накинь теплую ротонду, – посоветовала тетушка, выглянув в окно на залитую солнцем улицу. – Отсюда кажется, что день погожий, но там, скорее всего, довольно холодно. – Она вернулась обратно к пяльцам. – Не хватало еще, чтобы ты простудилась перед своим первым вечером в «Олмаке».

* * *

Двадцать минут спустя Хелен с Дерби в полной мере прочувствовали весенний холод. Свежий ветер пробирался под красную шерстяную ротонду Хелен и сдувал соломенный капор горничной. Они шли по Керзон-стрит к Беркли-сквер, где жили Холиоксы.

– Миледи, вы видите здесь этих чудищ? – прошептала Дерби. Она поправила капор и ловко затянула ленты под подбородком, чтобы он крепче держался. Ее взгляд упал на пышную даму, которая шла по тротуару в накидке лососевого цвета. – Она одна из них?

Хелен слабо покачала головой. Перед выходом она спрятала медальон в застегнутую на все пуговицы перчатку на левой руке. Металл касался ее кожи, и девушка видела голубое свечение вокруг всех прохожих на оживленной улице. Это ее успокаивало, но в то же время утомляло глаза. Тупая, тянущая боль отдавала в затылок, и он ныл так, словно там пытались что-то открутить.

Дерби шмыгнула носом:

– Несправедливо, все эти люди спокойно ходят по своим делам, даже не подозревая о существовании этих жутких созданий. – Горничная передернулась, как будто эта мысль тараканом проползла по ее спине.

Хелен дождалась, пока офицер в красной униформе пройдет мимо, и сказала:

– Представь, к чему бы это привело. Началась бы охота на ведьм, как в темные века. – Она присмотрелась к молодому джентльмену, выходившему из обувной лавки. Его грузный силуэт освещало голубое мерцание. – Дерби, эти чудища ничем от нас не отличаются. Искусителем может оказаться кто угодно – муж, жена, брат, приятель. Люди перестанут друг другу доверять. Найдутся и те, кто станет нападать на любого выделяющегося из толпы человека. Не ровен час, наступит эпоха террора, как во Франции. – Хелен облизнула сухие губы. Это мрачное умозаключение легло на нее тяжелым грузом. Она не могла ни с кем поделиться тем, что узнала вчера в Воксхолл-Гарденз. Ни с кем, кроме Дерби. – Мы должны сохранять существование этих чудищ в тайне. Ты же понимаешь?..

– Конечно, миледи. – Дерби потерла лоб. – Я только не могу понять, зачем вам с ними драться. Простите меня за дерзкие слова, но кем надо быть, чтобы принуждать юную леди бороться с демонами?!

– Полагаю, отчаявшимся человеком. Лорд Карлстон сказал, что в стране всего восемь чистильщиков.

– Но так нельзя. Пусть с демонами сражается церковь, а не девушка восемнадцати лет.

Хелен сжала запястье горничной:

– Спасибо, что ты так легко мне поверила.

Дерби накрыла ее руку своей:

– Моя матушка всегда говорила, что в мире есть то, чего не увидишь глазами. Вы мне никогда не врали, миледи, и я своими глазами видела, как вы поймали ту шкатулку. А как искусно вы считываете эмоции! – Она покачала головой. – И все же полагать, что вы способны драться, подобно мужчине, чистое безумие. На вашем месте, миледи, я бы держалась подальше от лорда Карлстона и ему подобных.

– Все не так просто, – вздохнула Хелен. – Хотя очень хотелось бы. – Она не могла забыть вчерашнюю сцену и предать людей, которые надеялись на ее необычные способности.

Какое-то время девушки шли молча. Хелен подсунула указательный палец правой руки под красную перчатку, в которой был спрятан мамин портрет, чтобы ослабить давление лайки на запястье. Может, голова раскалывалась из-за того, что кулон больно врезался в кожу? Или он всегда вызывал жуткие мигрени после пятнадцати минут прямого контакта.

Сбоку от Хелен мелькнуло что-то темное и змеевидное. Девушка развернулась. Голова теперь болела так, словно в нее врезались миниатюрные кинжалы. Из дома на другой стороне улицы вышел полный краснощекий мужчина средних лет в компании двух джентльменов, и его жизненная сила была на тон темнее голубых аур его приятелей. Фиолетово-черный энергетический отросток, исходивший из спины, прорывался сквозь модный зеленый фрак и мягко покоился на плече одного из спутников крепыша. Кормовое щупальце.

Хелен застыла на месте, и сердце отчаянно забилось в груди. Полый кончик мерзкого отростка ощупывал молодого человека, всасывая бледную нить энергии в пульсирующее отверстие. Однако сам молодой джентльмен не выказывал признаков боли и слабости. Наоборот, он хмурился, яростно отстаивая свою точку зрения в споре. В отличие от Фобоса, встреченного ей в Воксхолл-Гарденз, этот искуситель не объедался, а тайком впитывал жизненную силу ничего не подозревающих жертв, подобно мухе, которая лакомится пролитым на стол медом. Троица спустилась с крыльца и пошла вдоль улицы. Отвратительное щупальце все так же сокращалось, блаженно потягивая энергию молодого человека. Друзья чудища стояли по обе стороны от него, когда к ним приблизилась служанка с корзинкой в руках. Очевидно, она выполняла поручение господ. Искуситель сделал вид, что не замечает ее, но его щупальце вытянулось, скользнуло по груди девушки и погладило ее выпуклый изгиб. Краснощекий мужчина улыбнулся.

В Хелен закипела ярость. Она ощущала не только страх. В голове билась одна и та же мысль: останови его, останови, останови. Девушка шагнула назад. Она ничего не могла сделать.

– Господи, вы заметили одного из них, миледи? – прошептала Дерби.

– Видишь того мужчину в окружении друзей?

– Он же джентльмен!

– Не забывай, чудищем может оказаться кто угодно.

Искуситель перевел взгляд на Хелен и нахмурился, как будто догадался, что девушка видит его истинное лицо. Ахнув, она отвернулась, взяла Дерби за локоть и зашагала быстрее. Медальон поддался не сразу, но все-таки выскользнул из перчатки, и Хелен переложила его в другую руку. В ту же секунду голубое мерцание исчезло вместе с невыносимой головной болью. Напряжение и боль ушли. Девушка закрыла глаза и вздохнула с облегчением.

Когда Керзон-стрит повернула в сторону Беркли-сквер, Хелен осмелилась оглянуться назад через плечо. Искуситель беседовал со своими ничего не подозревающими приятелями. Они на минуту остановились пропустить пожилого джентльмена и продолжили неспешную прогулку, все больше отдаляясь от Хелен. Осмелится ли она еще раз взглянуть на его жуткий облик? Дрожащей рукой девушка прижала кулон к запястью и тут же убрала его; перед глазами все еще стояло омерзительное фиолетово-черное щупальце, тянувшееся к бледному мерцанию старика.

* * *

Вскоре девушки оказались у дома Холиоксов на Беркли-сквер.

– Уверены, что не хотите вернуться домой, миледи? – с волнением в голосе спросила Дерби. – Вы выглядите изможденной.

Хелен покачала головой. Действительно, ее выбила из колеи встреча с искусителем. Одно дело – наблюдать за битвой Карлстона и Фобоса в Воксхолл-Гарденз, и совсем другое – идти по оживленной улице и столкнуться с жутким существом, которое притворяется человеком и сосет энергию прохожих.

– Все равно мы уже пришли, – ответила Хелен, с трудом сдерживая дрожь в голосе. – Надо хотя бы попытаться поговорить с пажом.

Она обернулась на большой парк, располагавшийся в самом центре сквера. Он был заполнен людьми, которые не побоялись выйти на прогулку, несмотря на прохладный ветер. Няньки покрикивали на укутанных в теплую одежду детей, дамы гуляли, взявшись за руки, под сенью платанов и перешептывались, склонив друг к другу головы, а девочка в платье, которое ужасно на ней сидело, исполняла слащавую балладу о любви и предлагала собравшейся публике купить у нее листы с текстом песни. На противоположном углу сквера находилась кондитерская «Гюнтерс». Два джентльмена у входа лакомились знаменитым мороженым.

Любой из гуляющих – и неважно, какого пола, – мог оказаться искусителем.

Хелен отмахнулась от неприятной мысли и проигнорировала сильное желание выудить из сумочки медальон и проверить ауры окружающих. Одной встречи вполне достаточно. К тому же она все равно ничего не сможет сделать, даже если отыщет очередное чудовище.

Девушка потерла руки и нахмурилась, подняв взгляд на плотно закрытую дверь дома Холиоксов:

– Возможно, следует постучать и спросить пажа? Мы замерзнем до смерти, если будем ждать тут, пока он выйдет.

– Что вы, миледи? На вас косо посмотрят, если вы зайдете без приглашения с парадного входа, да еще и позовете чужого пажа!

Дерби была права. Хелен не знакома с семьей Холиоксов, и никто не потерпит такого бесстыдства. Разумеется, можно передать карточку через дворецкого и объяснить причину своего визита, но менее чудным ее поведение от этого не станет. Тем не менее есть шанс, что молодую леди пустят в дом и позволят переговорить с пажом, но допрашивать его при хозяевах или старшей прислуге смысла нет, так она ничего не добьется. В то же время мерзнуть у дверей чужого дома, надеясь на то, что паж рано или поздно выйдет на улицу, глупая затея.

Дерби поправила капор:

– Позвольте, я спрошу его в кухне.

– Ты ведь тоже ни с кем здесь не знакома, – покачала головой Хелен.

– Но попробовать стоит, как думаете, миледи?

Преодолев сомнения, Хелен кивнула, и девушки перешли через дорогу.

Каменную лестницу в подвал на внутреннем дворе охраняли металлические ворота и крошечный белый терьер с рыжими подпалинами. Он сидел на второй ступеньке и быстро встал, когда девушки приблизились. Рыжий хвост замер – пес еще не решил, друзья перед ним или враги.

– Привет, – улыбнулась Хелен. – Привет, малыш!

Терьер неуверенно завилял хвостом. Он был чересчур крупным и излишне настороженным для вертельной собаки: эти несчастные миниатюрные создания протискивались в колесо и без устали крутили вертел с мясом, которое жарилось на огне. Значит, он домашний питомец или, быть может, ловит в подвале крыс.

– Кажется, мы ему нравимся, – заметила Хелен. – Думаю, он тебя пропустит.

Дерби подошла к воротам:

– Ой, не знаю, миледи. Мелкие собачонки особенно больно кусаются.

– Не показывай ему свой страх, – сказала Хелен, но она опоздала с советом: пес уже принял решение. Его тельце сотрясалось с каждым звонким «гав», передние лапы напряглись: терьера возмутила Дерби, опустившая ладонь на засов.

Горничная отдернула руку.

– Может, вы первая мимо него пройдете, миледи? – едко спросила она.

– Тихо, Руфус! – раздался высокий женский голос, но пес не умолк. – Руфус, дворняга паршивая! Замолчи же ты наконец!

Терьер подчинился и сбежал вниз по ступенькам, бросив напоследок враждебный взгляд на Дерби. Он работу свою выполнил. Из подвала выглянуло круглое, покрасневшее от жары лицо, обрамленное густыми седыми волосами, убранными под чистый платок кухарки.

– Ох, не знала, что к нам кто-то пожаловал! Я-то думала, брехливый поганец опять зря лает. – Пожилая женщина окинула взглядом Хелен и присела в коротком реверансе. – Потерялись, мадам?

– Нет, я бы хотела переговорить с пажом Холиоксов.

– С Томасом, мэм? Неужто он нашкодил, прохвост?

– Вовсе нет.

Кухарка повертела в руках тряпку:

– У входной двери подождете, мадам?

– Нет, благодарю, я постою здесь.

Еще раз присев, кухарка исчезла в подвале.

– Вы совсем продрогли, миледи, – вздохнула Дерби и встала боком, загородив Хелен от ветра, а затем подалась вперед и зашептала: – Вы правда думаете, что Берту забрал этот клуб «Темные времена»?

– Не знаю, но после вчерашних событий не сомневаюсь, что они не постеснялись бы устранить горничную, мешавшую их планам.

Трава зашуршала, и обе девушки опустили взгляд. Из подвала, перепрыгнув через две верхние ступеньки, вышел светловолосый мальчик лет десяти в стильной синей ливрее и в сопровождении Руфуса.

– Сидеть! – приказал он терьеру, пересек двор и отворил засов. Выйдя за ворота, паж с удивительным достоинством поклонился Хелен: – Вы хотели со мной поговорить, миледи?

– Ты меня знаешь? – мягко спросила Хелен.

– Вы леди Хелен Рэксолл, живете на Халфмун-стрит. – Неуверенно-приветливая улыбка переросла в ухмылку. – Я вас видел в книжном магазине Хатчкарда, когда ждал там леди Холиокс. Вы читали труды по натурфилософии.

Хелен закусила губу. Она частенько штудировала научные издания, прикрывая их поэтическими сборниками.

– Ты же никому не расскажешь, правда, Томас?

Мальчик расцвел в улыбке:

– Нет, миледи.

– Наверное, ты догадываешься, зачем я к тебе пришла.

– Из-за вашей горничной, – мрачно кивнул паж.

– Да. Знаю, с тобой уже говорил наш лакей Филипп, но вдруг ты что-нибудь еще вспомнил?

Томас упер взгляд в землю:

– Не знаю, миледи. Возможно.

Дерби цокнула языком:

– У сорванца на лбу написано, что ему стыдно, миледи. Ты что-то утаил от Филиппа, верно?

Томас поднял залитое краской лицо. Он явно чувствовал себя виноватым. Сердце Хелен затрепетало от волнения.

Дерби скрестила руки на груди:

– Тебе следовало рассказать Филиппу все, что знаешь, малец. Берта больше недели назад пропала.

– Ничего, Дерби. – Хелен присела, чтобы быть на одном уровне с Томасом. – Филипп выглядит устрашающе, да и терпения ему недостает, правда?

– Он все напирал на меня и руками размахивал, миледи. У меня волосы дыбом встали, – пробормотал Томас и демонстративно поежился. Дерби хмыкнула. – Я не вру! – с вызовом произнес мальчик.

– Видимо, ты вел себя чересчур нагло, – парировала горничная. – Филипп не терпит заносчивых мальчишек. Впрочем, как и ее светлость, – добавила она, наклонившись к пажу.

– Не надо, Дерби. – Хелен ободряюще улыбнулась пажу. – Итак, ты рассказал Филиппу про экипаж?

– Да, миледи, только он пригрозил меня поколотить, если я что-нибудь утаю. Мне его взгляд не понравился, и я убежал.

– Но это не все, что ты видел, верно?

– Говори прямо и ахинею не неси, – добавила Дерби.

Хелен удивленно покосилась на горничную. Где она понабралась таких выражений?

Томас бросил на Дерби надменный взгляд:

– Я не врун.

– Так скажи наконец ее светлости правду, пока я не состарилась и не умерла!

Мальчик сузил глаза и повернулся к Хелен:

– Рассказывать особо нечего, миледи. Служанка ваша шла по Беркли-стрит, и рядом с ней остановился экипаж…

– Она выполняла поручение миссис Грант, – пробормотала Дерби.

– Да, знаю.

Хелен кивнула пажу, чтобы тот рассказывал дальше.

– Колеса были все в грязи – наверное, господа ехали издалека. Я не видел, кто сидел в экипаже, и ничего особенного в нем не было, только на одном из чемоданов – они сзади были привязаны – я заметил герб.

– Ты его узнал?

– Извините, миледи, – покачал головой Томас.

– Можешь его описать?

– Синий и желтый шевроны на щите, – мальчик начертил пальцем два треугольника, – и единороги по бокам. – Томас согнул кисти и поднял руки, изображая вставших на дыбы лошадей.

Хелен тоже раньше не видела этого герба, но по двум единорогам догадалась, что он принадлежит пэру и, скорее всего, найдется в копии справочника «Дебретт»[36] ее дядюшки. Наконец-то они выловили хоть какой-то факт в море догадок.

– А что потом?

– В смысле, миледи?

– Ты видел, что случилось с Бертой? Из экипажа кто-нибудь вышел? Она к нему подошла?

Паж помотал головой:

– Нет. Меня попросили забрать пакет из магазина канцелярских товаров. Когда я вышел, экипажа уже не было, как и вашей горничной.

– И домой она после этого не возвращалась, миледи, – добавила Дерби. – Я всю прислугу опросила, и ни одной живой душе Берта не попадалась на глаза после того утра в понедельник.

В кухне залаял Руфус, и все трое опустили взгляд на лестницу в подвал.

– Уйди, глупый ты пес, – проворчала кухарка и нетерпеливо отодвинула ступней терьера, который вертелся у ее ног. – Томас, ее светлость тебя ищет!

– Прошу прощения, миледи, мне пора идти. – Томас поклонился и накрыл ладонью засов.

– Подожди. – Хелен открыла ридикюль, чтобы достать монетку. Пальцы скользнули по краю медальона, и на мгновение голубое мерцание окутало худого пажа и пышную Дерби. Глаза кольнуло, девушка моргнула и поспешила выудить из сумочки монету. – Спасибо, Томас. – Она вложила мальчугану в руку фартинг. – Ты нам очень помог.

Томас задумчиво посмотрел на монету и вернул ее Хелен:

– Нет, миледи, спасибо. Не хочу деньги зарабатывать на том, что девушка пропала. Это как-то подло.

Он еще раз отвесил небольшой поклон, прошел через ворота и спустился в подвал, где его встретил звонким лаем радостно виляющий хвостом Руфус.

* * *

На Халфмун-стрит они вернулись быстро и в полной тишине. Дерби размышляла о своем, а Хелен не терпелось заполучить дядюшкин справочник «Дебретт: полный список пэров и баронетов Великобритании» с иллюстрациями, в котором представлены все гербы страны. Она знала, что там непременно найдется владелец загадочного экипажа.

Вдруг это лорд Карлстон? Хелен ускорила шаг: ей хотелось скорее убедиться в том, что он невиновен, и добраться до правды. Пока что она знакома лишь с двумя чистильщиками, графом и мистером Бенчли, и ни один из них не является образцом нравственности. В то же время девушка осознала, что отчаянно лелеет надежду, цепляется за веру в то, что лорд Карлстон, в отличие от своего бывшего наставника, не лишен совести. Если его светлость и правда украл Берту, чтобы избавиться от нежелательного свидетеля, значит, чистильщик – создание на самом деле безнравственное, а Хелен не желала такой становиться.

Дома выяснилось, что до справочника она доберется не скоро. Дядюшка решил провести день в библиотеке – у него накопилось много бумажной работы, а мистер Темплтон ожидал возвращения Хелен в гостиной, готовый освежить в ее памяти танцевальный репертуар «Олмака». Через час после начала занятий дядюшка удалился в свой клуб. Еще через час, тянувшийся невыносимо долго, мистер Темплтон объявил, что молодая леди готова к балу, и покинул дом Пеннуортов, наказав на прощание не начинать танец, не дождавшись сигнала дирижера. Лишь тогда у Хелен появился шанс прокрасться в библиотеку.

«Дебретт» нашелся на нижней полке книжного шкафа, который закрывал собой всю стену. Девушка уместила кожаный фолиант на коленях и открыла его. Издание устаревшее, 1802 года, но Хелен сомневалась, что владелец экипажа получил титул недавно. Она пролистала книгу до иллюстраций и пробежалась пальцем по гербам герцогов. Ни один из них не подходил под описание Томаса. Не обнаружился он и среди гербов маркизов. Предчувствуя недоброе, Хелен перешла к списку графов. Шрусбери, Дерби, Саффолк, Пемброк. Она перевернула страницу. Чолмондели, Феррерс, Танкарвилль. Палец замер над гербом Карлстонов. Синий и желтый шевроны, а по бокам щита два единорога.

Девушка стала листать дальше, как будто в книге мог найтись еще один сине-желтый герб с единорогами. Она просмотрела все оставшиеся гербы графов, среди которых был и ее собственный красно-золотой герб, изучила виконтов и баронов. Все тщетно – само собой, еще одного точно такого же герба в справочнике не было. Хелен вернулась к гербу Карлстонов. Свиток под ним украшала роскошная надпись, девиз рода: «En suivant la vérité» – Следовать пути истины.

Хелен тяжело вздохнула. Путь истины? Как бы не так. На Беркли-стрит остановился экипаж лорда Карлстона, и вряд ли это случайное совпадение. Разумеется, она с самого начала подозревала графа: сперва беспричинно, затем у нее появились основания; теперь правда раскрылась, и девушку не оставляло ощущение потери. Она медленно закрыла книгу и вернула ее на полку.

Глава шестнадцатая

– Не такой уж он и роскошный, согласна? – прошептала Миллисента на ухо подруге, когда они вошли в священный бальный зал «Олмака», людный и громадный.

Хелен окинула зал взглядом. Убранство и правда скромное: всего два широких зеркала, три люстры, традиционные лепные медальоны на стенах, простой деревянный пол. Сквозь поток гостей девушка разглядела столовую и комнату для игры в карты, также по-спартански обставленные. По крайней мере, оркестр заказан большой. Музыканты расположились на высокой галерее, которую подпирали позолоченные колонны, и исполняли бодрую версию танца Джулианы.

– Залу не помешала бы свежая краска, – тоже шепотом ответила Хелен. – И чуть больше красивых джентльменов.

Миллисента смущенно усмехнулась, не только от веселья, сколько от волнения.

Хелен ее понимала. Клуб насыщала энергия, от которой сердце билось быстрее, и хотелось встать на носочки, чтобы разглядеть все вокруг. Возможно, свою роль играла громко звучащая музыка, или девушку вдохновляли отрешенные от мира пары танцующих: они держались за руки и кружились по зале. Хелен прищурилась, рассматривая тех, кто наблюдал за танцами, и приняла сначала одного, а затем другого высокого темноволосого джентльмена за лорда Карлстона, но его светлости нигде не было видно.

Хелен еще не определилась, что скажет графу, но уже решила расспросить его о Берте, как только появится такая возможность. Это было бы правильно. Однако девушке очень хотелось забыть о том, что она видела герб лорда Карлстона в «Дебретте».

– Дорогие, не стойте у дверей, – раздался тетушкин голос позади них. – Входите, входите. – И леди Леонора замахала руками, отгоняя девушек к свободному месту у стены. – На первое время сойдет, потом отыщем местечко получше.

В зале стояла жара, и леди Гардуэлл немедленно принялась обмахиваться веером. Хелен воспользовалась выгодной позицией и снова осмотрела толпу. В этот раз ей на глаза попался долговязый Сельбурн. Эндрю, разумеется, его не сопровождал: брат низко оценил «Олмак» и прямо заявил о том, что ходить в него не намерен. В последний раз Хелен виделась с молодыми людьми в Гайд-парке и подозревала, что после того неприятного инцидента с лошадью Сельбурн начнет ее избегать. Печальная мысль. Герцог беседовал с достойной молодой леди в бледно-желтом платье. Это была кузина Каро Лэм, Аннабелла Милбэнк, обладавшая сдержанной, спокойной красотой.

Хелен решительно отвернулась и продолжила искать глазами лорда Карлстона. Тщетно. Либо он еще не прибыл, либо скрывается в комнате для игры в карты. Ее план был предельно прост: спросить графа, не он ли украл Берту, и в случае отрицательного ответа – а он, скорее всего, будет отрицательным вне зависимости от того, причастен лорд к похищению горничной или нет, – пробить его искусную защиту и попытаться понять истинные чувства графа. Как быть дальше, Хелен не знала. Что, если она заметит груз вины, давящий на его сердце? По крайней мере, они находятся в общественном месте, а значит, опасаться ей нечего.

Девушка незаметно выудила из парадного шелкового ридикюля медальон и прижала его к коже рядом с перчаткой. Помещение озарил голубой свет, окруживший присутствующих. Невероятное зрелище, однако ничего из ряда вон выходящего. Хелен горько усмехнулась. Когда это она начала относиться к способности видеть жизненную энергию как к обычному явлению? Спрятав медальон обратно в сумочку, девушка отпустила шелковую зеленую ленту, и ридикюль снова повис на ее запястье.

– Девочки, смотрите, там леди Джерси! Надо с ней поздороваться, – сказала тетушка и подтолкнула подружек вперед.

Девушки прошли мимо длинной цепочки пар, перед которыми стояла румяная брюнетка с хитрой улыбкой; дама подошла ко второму джентльмену в ряду, взяла его за руки и закружила. Хелен быстро узнала танец: одиночный «Джулиана». Она кивнула, довольная собой. Мистер Темплтон был бы счастлив.

– Одиночный «Джулиана», – прошептала Миллисента мгновение спустя. – И мы пропустили этот танец!

Хелен разделяла недовольство подруги и последовала за тетушкой и леди Гардуэлл сквозь толпу. Джентльмены, согласно правилам клуба, были одеты в темные фраки и бежевые или черные атласные бриджи. Вносить краски в свои наряды могли только дамы. Правда, этим пользовались в основном взрослые женщины, облаченные в яркие, насыщенные шелка. Девушки предпочитали полупрозрачные кремовые или белые верхние юбки, и лишь немногие, вроде Хелен, решались на цветные платья. Хелен наклонила голову и оглядела свой бледно-зеленый наряд, все еще удовлетворенная своим выбором. Тетушка посчитала, что декольте в нем выглядит непрезентабельно, и выступила с предложением создать изящный контур груди за счет восковых подкладок. Хелен отказалась. Месяц назад, в особенно душный и жаркий вечер, она узнала, к чему приводят подобные уловки: у одной девушки подкладка выскользнула во время стремительного контрданса, а другая подошла слишком близко к камину, и воск под платьем растаял, оставив после себя несмываемое пятно. Уж лучше прослыть плоскогрудой, чем растопить свой бюст.

Внезапно глаза Хелен защипало от сильного аромата мыла с лавандой. Остальные запахи, витавшие по зале – тошнотворный жасмин, искусственная роза, пряное сандаловое дерево, – ее не тревожили, но среди них неприятно выделялась лаванда. Прежде ее нюх не был таким острым. Если улавливать запахи – это очередной талант чистильщика, то ничего хорошего в нем нет. Девушка определила источник вони: на скамье у стены сидела дама в летах. Эти выгодные места обычно занимали мамочки, возлагающие на своих дочек большие надежды. Они внимательно следили за своими чадами и обменивались замечаниями. Их цепкие глаза выхватили из толпы Хелен, и благодаря своему новоприобретенному слуху чистильщика она услышала жаркий шепот: «Сорок тысяч фунтов» – и едкий ответ: «Деньги смоют любое пятно».

У Хелен перехватило дыхание. В свете недавних событий она чуть не забыла о клейме позора, поставленном на ее матери. То, что леди Кэтрин оказалась чистильщиком, не объясняло, чем она заслужила дурную славу, но, по крайней мере, теперь у Хелен появились другие предположения, помимо шпионажа, и надежда на то, что ее мать не совершала низких поступков. Всю прошлую ночь она не могла уснуть из-за переживаний, но эта мысль успокаивала девушку. Она также уповала на невинность лорда Карлстона. Вероятно, его жена была чистильщиком и погибла, сражаясь с искусителями. Это объясняет то, почему ее исчезновение окружено завесой тайны, а леди Маргарет уверена, что граф к нему не причастен. Однако разрешить сомнения Хелен и убедить ее в правильности этих догадок способен лишь сам лорд Карлстон, которого она собирается обвинить в похищении служанки.

Леди Джерси заметила Хелен и ее тетушку, кивнула своей собеседнице, изящно развернулась и благосклонно приняла реверансы.

– Как приятно снова вас видеть, – улыбнулась она Хелен и леди Леоноре. – Прогулка по Воксхолл-Гарденз вышла бодрящей, не так ли? – Леди Джерси задержала взгляд на Хелен, и в мятежной глубине ее глаз блеснула заговорщическая улыбка. – Леди Гардуэлл и мисс Гардуэлл, мы всегда вам рады, – обратилась она к Миллисенте и ее матери. Окинув взглядом комнату, пожилая дама добавила: – Ах, я знаю двух очаровательных молодых джентльменов, которые будут счастливы познакомиться с леди Хелен Рэксолл и мисс Гардуэлл. Сейчас позову их и представлю вам.

Следующие два часа девушки непрерывно кружили по зале. На многие танцы и к Хелен, и к Миллисенте записались пылкие молодые люди, которые прекрасно танцевали, что было очень лестно. На время Хелен позабыла о жестоком мире лорда Карлстона; она сжимала крепкие мужские руки, беззвучно смеялась, бегала по кругу за джентльменом под веселые хлопки, а затем в шутку убегала от него. Они с Миллисентой встретились взглядами, когда менялись местами в цепочке, и широко улыбнулись друг другу. Они были счастливы в этом мире, где Хелен знала все движения, все шаги. Она знала, чего от нее ждут, знала, кем ей полагается быть. Никаких мрачных тайн, никакого жестокого насилия. На Хелен словно пролился свет.

Само собой, мечта не могла длиться вечно. Третий танец Хелен обещала мистеру Кэрригану, низкорослому плосколицему джентльмену. Он явно спрятал под плечи фрака подкладки и не мог исполнить простейшие движения баттерпиза. В конце девушке пришлось схватить мистера Кэрригана за руки, чтобы он не упал, и вывести в нужную для танца позицию. Кожу покалывало от раздражения, а почесаться во время танца не представлялось возможным. Пока Хелен уводила мистера Кэрригана обратно к парам, ей на глаза попался Сельбурн. Герцог сочувственно улыбнулся, отчасти утешив Хелен. Он все еще хотел оставаться ее другом, несмотря на постыдный эпизод в парке. Девушка улыбнулась в ответ и тут же отвлеклась на своего взволнованного партнера, который опять завалился вбок. Когда она подняла взгляд, Сельбурн уже отвернулся.

По окончании танца мистер Кэрриган передал ее тетушке, отвесив неуклюжий поклон, и Хелен вздохнула с облегчением.

– И как такие сюда попадают? – покачала головой тетушка, когда мистер Кэрриган поспешно удалился. Тут ее губы сжались еще плотнее. – О нет, смотри, кто пришел. Ума не приложу, как ему удалось получить билет?

К ним приближался лорд Карлстон. Заявленные правилами клуба темный фрак и атласные бриджи хорошо сидели на его крепкой фигуре, и ему не требовались ни подплечники, ни опилки, которые визуально увеличивали икры. Хелен отвела взгляд, чтобы скрыть свое внимание к графу, и вновь заметила Сельбурна. Он открыто наблюдал за графом, и его очевидная враждебность не прошла незамеченной: собеседница герцога, леди Мельбурн, вопросительно на него посмотрела. Молодой человек помотал головой и отвернулся, но видно было, что он сделал это неохотно.

– Леди Пеннуорт. – Лорд Карлстон поклонился в ответ на реверанс тетушки. – Вы сегодня прекрасно выглядите.

Хелен посмотрела на его руку. Белая шелковая перчатка плотно прилегала к коже, и складок на ней не наблюдалось – значит, кисть не была перебинтована.

– Лорд Карлстон, не ожидала вас здесь увидеть. – Тетушка пребывала в недоумении.

– Похоже, теперь правила приема в клуб не такие строгие, – любезно сказал граф и повернулся к Хелен, присевшей в реверансе: – Моя юная кузина, полагаю, вы впервые в «Олмаке»? Окажите мне честь, разрешите пригласить вас на шестой танец?

Хелен поняла, что его предложение не случайно: за шестым танцем следует ужин, и партнер должен будет сопроводить ее в столовую и беседовать с ней до конца перерыва.

Безупречный способ обойти явные препятствия, мешающие приватной беседе, и выделить время на разговор о событиях прошлой ночи и судьбе Берты. Хелен закусила губу, сдерживая тревогу.

– Полагаю, я свободна, – сказала она. – Благодарю.

Граф сузил глаза: он заметил ее волнение.

– Жду с нетерпением. – Лорд Карлстон поклонился и изящно отступил в сторону, пропуская к Хелен джентльмена, который пригласил ее на котильон.

– Теперь придется с ним ужинать, – прошептала ей на ухо расстроенная леди Леонора. – Какая жалость! Я так надеялась, что Сельбурн тебя пригласит.

Хелен уклончиво промычала нечто неразборчивое, взяла нового партнера за руку и поспешила отойти от тетушки. Однако удовольствие от следующих двух танцев поблекло из-за мрачного ожидания последнего.

И вот объявили о неизбежном начале шестого танца. Лорд Карлстон поклонился леди Джерси и направился к Хелен, с легкостью прокладывая себе путь за счет высокого роста и скандальной известности.

– Подойди ко мне до начала ужина, – наказала ей тетушка. – Возможно, нам удастся посадить тебя рядом с более подходящим молодым человеком.

Хелен кивнула, но сейчас она могла думать только о леди Карлстоне. Потребовать ли сразу от него ответа, что он делал на Беркли-стрит? Нет, во время танца лучше не обвинять партнера в похищении служанки и не считывать его эмоции. Остается только дождаться ужина и надеяться на то, что им выпадет шанс переговорить с глазу на глаз.

Лорд Карлстон кивнул и взял Хелен за руку. Его запах – смесь мыла с древесно-травяным ароматом – приятно освежал после привычного едкого тетушкиного запаха.

– Вижу, вам не по себе, кузина, – пробормотал он, отводя девушку в центр зала. – Вас тяготят вчерашние события в Воксхолл-Гарденз?

– Они повлияли бы на любого, чье сердце не сделано из камня. – Хелен подалась вперед. – Та женщина… Она выжила?

Граф покачал головой:

– Мне жаль. Ночью она скончалась.

Внезапно перед глазами Хелен вспыхнул образ умирающей женщины, судорожно корчившейся от боли, и эта картина заполнила собой всю залу. Хелен сморгнула слезу. Какая ужасная смерть!

– Чудище забрало у нее слишком много энергии. – Лорд Карлстон размял раненую кисть. – Фобосы мне особенно противны.

– Надеюсь, рука скоро заживет. Я удивлена, что она не перебинтована.

– У мистера Куинна большой опыт. Он знает, куда целиться, чтобы причинить боль, избежав серьезных повреждений. Важное умение.

– Несомненно, – сухо сказала Хелен. Пускай сейчас Карлстон говорил спокойно, еще вчера он бился в агонии.

– Травмы уже почти как не бывало, и это одно из наших преимуществ.

– Меня беспокоит скорее необходимость таких преимуществ, – отрезала Хелен.

Они заняли свои места друг напротив друга, готовясь к танцу. Благодаря своим титулам Хелен с лордом Карлстоном оказались впереди других пар, и граф, как первый джентльмен, должен был начать танец со второй леди в ряду. Хелен вежливо улыбнулась девушке с пышными светлыми волосами, в шелковом кремового цвета платье, из стоявшей за ними пары. Одна из сестер Талейран, если она не ошибается. Блондинка нерешительно улыбнулась в ответ и подняла взгляд на лорда Карлстона. Мгновение спустя она осознала, с кем ей предстоит танцевать, и ахнула, однако скорее от радости, чем от страха, что было неудивительно, учитывая внешность ее партнера. Рыжий коротышка с клочковатыми бакенбардами недобро смотрел на графа. И это была ожидаемая реакция; ни одному джентльмену низкого роста не хотелось, чтобы его сравнивали с высоким и изящным лордом Карлстоном.

Оркестр заиграл, и лорд Карлстон, насмешливо взглянув на Хелен, подошел к мисс Талейран и взял ее за руку. Девушка вспыхнула, смущенно улыбнулась и позволила графу сопроводить ее до конца ряда. Они медленно прошли между леди и джентльменами, а коротышка обошел цепочку дам и поспешил к ним навстречу; в его взгляде проскальзывала враждебность. Правила требовали от джентльменов соединить руки над головой леди, но рыжий партнер мисс Талейран с трудом дотянулся до кисти лорда Карлстона. Еще больше он опозорился, возвращаясь со своей дамой к началу ряда. Тяжелые шаги и дурная осанка не шли ни в какое сравнение с плавными движениями атлетично сложенного графа.

Хелен заметила, что все дамы в зале наблюдают за лордом Карлстоном. Он передвигался с необычайным достоинством. У девушки закружилась голова от внезапно всплывших воспоминаний о том, как он бросался на искусителя в Воксхолл-Гарденз: граф умело уворачивался, ловил несущие смерть плети, терпел боль от жестоких ударов…

– Миледи?

Видение рассеялось, и перед Хелен предстал рыжий джентльмен, протягивающий ей руку.

– Да, разумеется, – пролепетала Хелен и вложила тонкие пальцы в пухлую руку коротышки.

Джентльмен взглянул на нее, покачал головой и повел вдоль ряда пар.

– Сегодня роскошный бал, – вежливо заметил он, не отрывая взгляда от графа, проходившего мимо женского ряда.

– Вы правы, – согласилась Хелен.

Краем глаза она заметила, что особенно смелые леди поворачивались, чтобы рассмотреть графа. Лорд Карлстон не обращал на них внимания: он не сводил глаз с Хелен и ее партнера. Лорд подошел к ним, и на его фоне рыжий джентльмен показался карликом. Граф неожиданно резко схватил левую руку Хелен, словно желая защитить ее от невысокого партнера.

– Вы танцуете с искусителем, – мягко прошептал он ей на ухо. – С Гедоном.

Хелен напряглась и покосилась на низкорослого молодого человека. Как же быть? Ей вовсе не хотелось снова до него дотрагиваться.

– Не останавливайтесь, – еле слышно посоветовал Карлстон. – Не позволяйте ему увидеть вашу тревогу.

Коротышка взял правую руку Хелен, и девушка, стиснув зубы, натянула на лицо улыбку. Ей страшно хотелось выхватить руку и убежать.

Искуситель хмуро взглянул на графа:

– Вы вернулись.

– Похоже, что так, – ответил лорд Карлстон. – Предупреждаю вас, мистер Джессап, вы должны покинуть зал по окончании этого танца.

Хелен удивило, что граф знал имя искусителя. Джентльмены соединили руки над ее головой, но из-за небольшого роста мистера Джессапа арка вышла слегка покосившейся. Мужчины скрестили пальцы в жестком захвате, и под белым шелком перчаток проступили сосуды. Вдруг Хелен привлекла другая рука графа. Он достал часы из кармана бриджей, нажал на инкрустированную бриллиантами стрелку, и по его суровому взгляду стало ясно, что проверять время лорд Карлстон не собирался. Запястье мистера Джессапа дернулось, и он зашипел от боли.

– И это вы называете предупреждением? – возмутился он.

Хелен присмотрелась к карманным часам. Как они повлияли на Гедона?..

– Да, – ответил лорд Карлстон. – Мистер Бенчли обошелся бы без него.

– Бенчли! – Судя по тону, Джессап с радостью плюнул бы на пол, выражая свое отношение к наставнику графа, не находись они сейчас в «Олмаке». – Вы до сих пор слепо за ним следуете?

– Я не следую ни за кем, – холодно произнес лорд Карлстон.

Это не совсем так, подумалось Хелен. Пускай он не подчинялся ни одному человеку, но над ним все же довлел авторитет министерства.

Оркестр перешел к следующей части композиции, и партнеры вернулись к началу ряда, сопровождаемые любопытным шепотком остальных пар, которых заинтересовало повисшее между двумя джентльменами напряжение.

Джессап вызывающе посмотрел на Карлстона:

– Тогда вам должно быть известно, что он не придерживается соглашения, милорд. – Лорд Карлстон недоуменно моргнул в ответ на неожиданно почтительное обращение. – Его охота необоснованна. Вы знаете, к чему это приведет.

– Ты говоришь за всех себе подобных, Джессап? – усмехнулся лорд Карлстон.

– Нет, разумеется. – Коротышка оглянулся на Хелен. – Предлагаю потом вернуться к этому разговору.

– Разве я неясно выразился? Вы уйдете после этого танца. Говорите сейчас же, что у вас на уме.

– Во мне говорит инстинкт самосохранения, – процедил Джессап сквозь зубы. – Если кто и соберет тех из нас, что жаждут боли и смерти, в единый отряд, так это Бенчли.

По сосудам Хелен пробежался шепоток, призывающий ее к битве.

Мистер Джессап перевел взгляд на Хелен и прищурился. В его глазах вспыхнуло изумление.

– Интуиция меня не обманула. Вы одна из них. – Он повернулся к лорду Карлстону, и его лицо озарилось пониманием. – Боже мой, она дочь леди Кэтрин! Прямая наследница.

У Хелен перехватило дыхание. Как Джессап догадался, что она – чистильщик?

Они прошли уже половину пути, и граф сжал руку Хелен. Ей не следовало показывать свой страх ни ему, ни этому чудищу. Девушка заставила себя посмотреть на мистера Джессапа, хоть ее и беспокоил его повышенный интерес к своей особе.

– Да, – призналась Хелен, и это далось ей с бо́льшим трудом, чем она ожидала.

Граф одарил ее странной улыбкой:

– Уже рветесь в бой, мадам?

Хелен вспомнила, что Эндрю тоже как-то раз использовал это выражение, и стала подыскивать дерзкий ответ, который придал бы ей храбрости.

– Он опасный чудак, – озвучила она один из вариантов.

– Прошу прощения? – Мистер Джессап выпрямился, являя своим видом оскорбленное достоинство.

Лорд Карлстон рассмеялся:

– А вы, миледи, правильно себя вели.

Хелен выдавила из себя улыбку.

К тому времени они уже подошли к началу ряда, и джентльмены, поклонившись, вернули Хелен на ее прежнее место. Лорд Карлстон сжал ее ладонь и тут же отпустил, словно говоря ей: отлично справилась. Мистер Джессап встал подле своей дамы, но его взгляд метался между Хелен и графом.

Хелен больше не могла сосредоточиться на танце. Она попала в атмосферу враждебности. После того разговора лорд Карлстон с Джессапом не обмолвились ни единым словом, но их напряжение перекинулось на всех, и другие пары частенько пропускали повороты и путали шаги. Наконец Хелен присела в последнем реверансе, Карлстон поклонился ей. Было объявлено о начале часового перерыва.

Граф приблизился к Хелен и взял ее за руку:

– Подождем несколько минут, прежде чем отправиться в столовую. Хочу убедиться, что наш друг воспользуется моим советом и покинет клуб.

Хелен растерялась. С одной стороны, граф обязан был, следуя правилам приличия, отвести ее к тетушке. С другой стороны, ей тоже отчаянно хотелось быть уверенной в том, что мистер Джессап покинул здание и оказался так далеко от нее, как это возможно. Вскоре она нашла в толпе тетушку с леди Гардуэлл; их влекла в столовую неумолимая сила в лице леди Джерси. Удача на ее стороне – по крайней мере, до тех пор, пока тетушка не заметит отсутствия племянницы. На другом конце залы мистер Джессап передавал мисс Талейран ее матери.

– Поверить не могу, что танцевала с одним из них, – прошептала Хелен. – А кажется обычным человеком!

– По сути, в этот вечер вы танцевали с двумя. – Лорд Карлстон одарил ее улыбкой. – Мистер Кэрриган, который без конца наступал вам на ноги, тоже Гедон. Они наслаждаются энергией удовольствия и творчества. Полагаю, вы уже догадались, что и сэр Мэттью Баллантайн принадлежит к этому виду. Помните, как он вертелся вокруг лорда Байрона, желая полакомиться его энергией искусства, пока не вмешался клуб «Темные времена»?

– Так вот что я увидела в его сердце?

– Да. Они не так опасны, как Фобос, с которым вам довелось встретиться прошлой ночью, но все же могут навредить человеку. У вас покалывало кожу, когда вы танцевали с мистером Кэрриганом?

– Да! – Хелен потерла руку, вспоминая неприятные ощущения. – Что это значит?

– Он недавно кормился. Жизненная сила, которую впитывают искусители, щиплет кожу чистильщиков. Даже простые люди порой это чувствуют.

Кормился. Хелен передернуло; она не смогла отогнать от себя образы женщины, насаженной на толстое, пульсирующее щупальце, и краснощекого джентльмена, ласкающего грудь проходившей мимо служанки. Тем временем мистер Джессап поклонился мисс Талейран и ее матери, и по их кислым лицам стало ясно, что он уходит с бала, вместо того чтобы сопроводить дам на ужин. Они даже не представляют, насколько им повезло!

– Вы знали друг друга по имени, – заметила Хелен. – Меня это удивило.

– Искусители внешне похожи на людей и ведут человеческий образ жизни. Многие из них входят в светское общество. – Граф бросил косой, полный иронии взгляд на мистера Джессапа. – Клуб «Темные времена» и Министерство внутренних дел заключили необычное соглашение с этими существами. Мы боимся, что о них станет известно. Представьте, какая начнется паника, да и сами искусители не хотят, чтобы их обнаружили. Мы не можем перебить чудищ, так как численность их слишком высока, а потому последствий нам не избежать: некоторые из них занимают важные позиции в обществе. Пока они остаются в тени и… – лорд Карлстон умолк, подбирая наиболее подходящий эвфемизм, – и воздерживаются от слишком бурных проявлений паранормальной активности, мы их не трогаем. Однако если искусители не сдерживаются и рискуют обнаружить себя, чистильщики их останавливают.

– Останавливают? То есть убивают?

Лорд Карлстон склонил голову набок:

– Иногда. Это зависит от ряда факторов.

– Сколько их на свете?

– Около десяти тысяч в одной только Англии. – Граф вскинул брови: теперь вы понимаете серьезность нашего положения.

– Так много?

«Пугающе неодолимая цифра», – подумала Хелен.

Карлстон кивнул:

– Да. А нас всего восемь в стране, и мы разбросаны по всем слоям общества. Как видите, глупо было бы надеяться уничтожить этих чудищ. Ввиду этого мы заключили соглашение и терпим меньшее зло, дабы избежать большего.

– В чем заключается большее зло? – спросила девушка.

– Возможность того, что Искусители соберутся в единый отряд и пойдут против нас. Соглашение не благородно, но зато практично.

– Однако мистер Бенчли на них охотится.

– И если верить мистеру Джессапу, без веской на то причины.

– Как в случае с убийствами на Рэтклиффской дороге.

Лорд Карлстон не ответил. Он пристально наблюдал за мистером Джессапом. Рыжий джентльмен подошел к дверям, ведущим в холл, обернулся на чистильщиков, задержав взгляд на Хелен, и скрылся. Девушка поежилась и повела плечами:

– Как он догадался, кто я?

– Вы уже видели жизненные силы, которые нас окружают. Искуситель способен опознать энергию чистильщика при близком контакте.

Хелен посмотрела на его строгий профиль графа. Без сомнения, он всегда выглядел суровым, но не только по этой причине искуситель с готовностью покинул бал, исполняя его приказ.

– Вы что-то сделали с ним, не так ли? – спросила Хелен. – Чтобы заставить его уйти.

Лорд Карлстон поднял руку, и в свете люстры блеснули карманные часы. Синяя эмаль сверкала ярче, чем прежде.

– Линза не только позволяет видеть ауры. Она еще и оружие, способное ненадолго лишить чудище сил.

– Как это работает?

– Сомневаюсь, что вы поймете.

– Прошу вас, мне очень хотелось бы знать. – Хелен замялась, но наконец решила признаться: – Я много читаю.

Граф снисходительно пожал плечами, словно предупреждая, что не возьмет на себя вину за ее неизбежное замешательство.

– Если нажать на бриллиантовую стрелку на циферблате, исландский шпат внутри механизма деформируется и создает энергетическую искру, проще говоря – заряд. Эта искра проходит по моему телу, разрастается благодаря моей природе чистильщика и за счет шелка моей перчатки. Я беру мистера Джессапа за руку, и заряд переходит к нему. – Хелен кивнула: понять это было не сложно. – Скажем так, искусителям механическая искра не по вкусу и производит на них тот же эффект, что на человека – малая доза яда. Это не смертельно, однако ослабляет их и не позволяет кормиться в течение некоторого времени. – Граф накрыл часы пальцами. – Стекло в медальоне вашей матери имеет те же свойства и произведет похожий эффект, если вы сожмете рамку медальона. Этот механизм изобрел для нас мистер Брюстер, гениальный шотландец.

Хелен узнала эту фамилию: она читала про мистера Дэвида Брюстера, специалиста по оптическим явлениям и свойствам стекла. Она взвесила на ладони ридикюль, в котором лежал медальон, оказавшийся еще и оружием, и тут ее озарило.

– Вот как! Вы используете против них натурфилософию. Знания о естественном мире против существ из мира потустороннего.

Лорд Карлстон поднял взгляд от часов, которые убирал в карман. Слова Хелен поразили его.

– Да, вы все верно поняли. Я убежден, что натурфилософия дает нам преимущество. – Граф говорил страстно – очевидно, прежде ему приходилось отстаивать свою точку зрения. – Если мы уясним законы Вселенной, эти знания помогут нам сдерживать искусителей. – Лорд Карлстон покачал головой. И в этом жесте не было неодобрения; наоборот, он с удивлением поменял свое мнение о девушке в лучшую сторону. – Кто бы мог подумать, что я найду в вас единомышленника, леди Хелен.

Неизвестно, что сыграло здесь роль – все еще пульсирующий в крови жар или неожиданная теплота в голосе мужчины, – но Хелен невольно ответила:

– Скорее всего, лорд Карлстон, вы вовсе не ожидали обнаружить во мне хоть какие-то мысли.

Какое-то время граф молча смотрел на нее, а затем закинул голову вверх и рассмеялся. Его смех разнесся по зале, похожий на эхо. Хелен осмотрелась и внезапно обнаружила, что они остались здесь практически одни. Только в уголке сидели пожилые дамы, да и они уже собирались уходить. Сердце Хелен затрепетало от предчувствия недоброжелательности иного рода – со стороны любопытных матрон.

– Лорд Карлстон, мы не можем здесь оставаться. Моя тетушка, должно быть, переживает.

– В таком случае позвольте сопроводить вас на ужин. – Граф поклонился и протянул руку, все еще весело улыбаясь. – Разумеется, тревога вашей любезной тетушки передастся и мне.

Хелен усмехнулась над этой наглой ложью.

* * *

Когда они вошли в столовую, небольшой оркестр уже играл чудесную композицию Гайдна. Высокий лепной потолок и бархатные портьеры впитывали в себя звуки, смягчая музыку и приглушая разговоры, так что они сливались в мелодичное гудение, но, даже несмотря на это, Хелен поморщилась – для обостренного слуха чистильщика шум был невыносимым.

Большинство гостей сидели за длинными столами с белыми скатертями. На тарелках лежали знаменитый своим небольшим размером сухой кекс и хлеб с маслом. Тетушка с леди и мисс Гардуэлл отыскались за столом леди Джерси. Леди Гардуэлл, впечатленная оказанной ей честью, держала спину невероятно ровно. Однако свободных мест рядом с ними не было. Тетушка то и дело оглядывала помещение в поисках своей племянницы. Заметив Хелен, она принялась энергично ей махать. Хелен направилась к столу и увидела Миллисенту – подруга сидела чуть дальше и внимательно смотрела на нее, без сомнений, готовая выразить сочувствие несчастной подруге, которую сопровождает лорд Карлстон.

Хелен почувствовала укол совести. Для Миллисенты мир оставался прежним: приятные вечера, танцы, тихие сплетни. Она ничего не скрывала. Хелен скучала по тем временам, когда могла всем поделиться с подругой. Миллисента ничего не знала ни про недавние события, ни про многие детали письма Делии. Хелен передала ей лишь голые факты печального послания, умолчав о мистере Тренте и странном свете, который он излучал перед смертью. Тем более что после прогулки по Воксхолл-Гарденз девушка начала гадать, не был ли мистер Трент искусителем, а четверо всадников – членами клуба «Темные времена». Вот и еще один вопрос к лорду Карлстону.

– Мои дорогие, – заговорила леди Джерси, подзывая их к себе. – Свободных мест почти не осталось, а я не раз говорила мистеру Маккалу, что столы недостаточно длинные! Однако вы с лордом Карлстоном можете присоединиться к моим юным друзьям. Знаю, там тесновато, но я не сомневаюсь, что вы прекрасно проведете время вчетвером. – Она указала на стол, частично скрытый за нишей в стене. – Позвольте представить вам мисс Таркуэлл и мистера Макдональда.

Леди и джентльмен поклонились, и Хелен с графом вежливо ответили на их приветствие. Недостаток свободных мест, очевидно, не был простой случайностью.

– Сколько членов в этом клубе, лорд Карлстон? – спросила Хелен. – У вас очень влиятельные друзья.

– Нас немного, – ответил он, опускаясь на соседний стул. – Но, как вы могли заметить, мы всегда оказываемся в нужное время в нужном месте.

Хелен улыбнулась в ответ на сочувственный взгляд Миллисенты, чтобы успокоить заботливую подругу. Теперь их с тетушкой разделяли два стола, и леди Пеннуорт, несомненно, возмущал подобный расклад. Она с неудовольствием посмотрела на племянницу. Девушка пожала плечами: я ничего не могла поделать. Тетушка раздраженно вздохнула: полагаю, ты права.

Лорд Карлстон убрал руки под стол и снял перчатки, чтобы продемонстрировать Хелен раненую кисть.

– Как видите, она почти зажила, – с улыбкой произнес он.

О шиле, которое Куинн вонзил в руку, напоминало только красное пятнышко между указательным и большим пальцами. Неужели граф убежден, что это зрелище Хелен успокоит?

Лорд Карлстон снял перчатки и добавил:

– Боюсь, в «Олмаке» не найти съедобных блюд и приятных напитков, однако не откажетесь ли вы освежиться?

– Я буду лимонад, благодарю вас. – Хелен потянула за край своей правой перчатки и принялась стягивать ее с пальцев, чтобы отвлечься от миниатюрного шрама на кисти графа.

– Полагаю, у вас накопились вопросы с прошлой ночи. – Лорд Карлстон взял с середины стола кувшин лимонада и два высоких стакана из травленого стекла с изысканными узорами в виде ромбов и завитков. – Не бойтесь, нас никто не услышит, – тихо проговорил он. – Такой шепот уловит лишь обостренный слух чистильщика, а леди Джерси любезно предоставила нам еще один слой защиты, усадив нас за стол в дальнем углу комнаты. И не стесняйтесь наших соседей. Их задача – беспечно и громко беседовать, заглушая наш с вами разговор. Как видите, мы защищены со всех сторон.

Хелен перевела взгляд на мисс Таркуэлл и мистера Макдональда, которые сидели напротив и после слов Карлстона, как по команде, принялись горячо спорить о лисьей охоте. Леди и джентльмен расположились под таким углом, чтобы загораживать их с графом от любопытных взглядов. Лорд Карлстон приложил немало усилий для создания максимально интимной обстановки – без сомнения, его светлость ожидал целой лавины вопросов. Однако Хелен волновал лишь один. Она не хотела спрашивать ни о чем, пока граф не раскроет правду о своей причастности к исчезновению Берты на Беркли-стрит, но осмелится ли она потребовать объяснений, тем более теперь?..

Девушка сняла перчатку, положила ее на колени и принялась за другую. Ей не следовало танцевать с лордом Карлстоном – его врожденное изящество вызывало восхищение, а стычка с мистером Джессапом пробудила в Хелен дух товарищества, который противоречил здравому смыслу. Когда она воображала, что задает графу этот важный вопрос, его лицо представлялось ей холодным и властным, а не веселым и обаятельным. Лорда Карлстона из ее фантазий было бы значительно легче обвинить в преступлении.

Она молчала. Граф поднял взгляд от стаканов.

– Спрашивайте меня о чем угодно, только поспешите, – сказал он и наклонил кувшин над стаканом. Мутный лимонад полился тонкой струйкой, и кислый аромат лимона освежил спертый воздух, наполненный жаром надушенных тел. – Не сомневаюсь, что ваша тетушка вскоре отправит к нам спасителя, который вызволит вас из моих, неугодных ей лап.

Опять граф говорил с девушкой любезным тоном. Хелен медленно стянула перчатку с левой руки и положила ее на колени, набираясь храбрости. Теперь она не боялась задать вопрос – она боялась ответа.

– Прежде всего, я хочу узнать, – начала Хелен очень тихо, – останавливались ли вы на Беркли-стрит в понедельник на прошлой неделе? В своем экипаже.

Граф поднял кувшин, занесенный над стаканом, и посмотрел Хелен прямо в глаза:

– Беркли-стрит?

На мгновение девушке показалось, что граф смотрит на нее с опаской; возможно, ей все-таки удастся открыть истину.

– Вы там были? – повторила она.

Лорд Карлстон закончил наливать лимонад, поставил кувшин обратно на стол и осторожно подвинул наполненный стакан к Хелен:

– Почему вы спрашиваете?

Девушка подалась вперед:

– Из-за моей пропавшей горничной. Один свидетель признался, что видел ваш экипаж там, где она исчезла, примерно в то же время.

– Вот как. – Лорд Карлстон скрестил руки на груди, и его лицо вновь стало непробиваемым. – Он прав. Я действительно остановился в тот день на Беркли-стрит.

– Вы похитили Берту, лорд Карлстон?

– Какой мне резон красть вашу горничную, леди Хелен? – Граф нахмурился, и его брови угрожающе изогнулись. – Ради собственного удовольствия? На это вы намекаете? Или вы думаете, что тем утром я сошел с яхты в Саутгемптоне и внезапно ощутил необоримое желание убить невинную девушку?

Хелен отшатнулась. Что ж, ее фантазии сбылись: к лорду вернулся привычный сарказм.

– Так я должна поверить в то, что вы совершенно случайно оказались рядом с моим домом именно в тот час, когда исчезла моя горничная?

Лорд Карлстон сидел неподвижно и внимательно рассматривал собеседницу, прищурив глаза. Хелен поерзала на стуле. До них донеслось громкое восклицание мисс Таркуэлл:

– Изумительная история, мистер Макдональд!

– Это не случайность, – наконец сказал граф. – Я приказал слуге наблюдать за вашим домом. Он возвращался ко мне с докладом.

Он за ней следил?

– Но что с Бертой?

Лорд Карлстон покачал головой:

– Я не видел ее тем утром.

Поверить ли ему? Сложно судить о правдивости слов этого человека, когда он так искусно маскирует свои эмоции.

– Загляните в мое сердце, – предложил граф, заметив недоверие девушки. – Смотрите, сколько будет угодно. – Он откинулся на спинку стула, не опустив скрещенных на груди рук. Его предложение больше походило на вызов.

Хелен перевела дыхание и попыталась проникнуть в его душу, отыскать признаки того, что лорд говорит правду. Ей не удавалось успокоиться под пристальным взглядом графа, но без этого она не могла окунуться в его сердце. На ум пришли слова из стихотворения известного поэта Блейка: устрашительная стать[37]. Они идеально описывали невозмутимое лицо Карлстона, классическое сочетание твердого подбородка, ярко выраженных скул и чувственных изящных губ, присущее римским статуям. И все же в мужественной красоте скрывалось нечто, от чего стыла кровь в венах. Удивляться здесь, наверное, было нечему: граф посвятил жизнь разрушительной борьбе. Хелен неспешно впитывала в себя очертания его лица, присматривалась к каждой детали и общей картине, замечая постоянную смену чувств.

– Вы похитили Берту? – повторила она.

На лице лорда Карлстона мелькнула легкая тревога, но вины Хелен в нем не почувствовала. По крайней мере, по отношению к Берте. Как ни странно, на девушку нахлынула волна радости – теперь она почти уверилась в том, что граф не навредил ее служанке. Однако его что-то мучило. Догадка превратилась в уверенность. Хелен еще раз глубоко вздохнула и прощупала подсознание графа. Пытаясь отыскать правду, девушка изучила детали пазла, составлявшего душу лорда Карлстона. Мрачные и тщательно сокрытые, вместе они собирались в покрытый тенью образ страдания, древний и вечный, искусно спрятанный от окружающих. Хелен колебалась: она выяснила, что хотела, по суровым чертам его лица, предательски дрогнувшим подбородку и рту, морщинам у темных, внимательных глаз, но соблазн был слишком велик. Она окунулась глубже, изучив пройденный графом путь боли и страданий. Хелен раньше никогда подобного не видела. В этом человеке нечто важное боролось за выживание, многие годы противостояния отражались в каждом вздохе, каждом взмахе ресниц, каждом еле заметном движении. И он проигрывал эту битву.

Лорд Карлстон напрягся и изумленно вздохнул.

– Достаточно, – сказал он и прервал ее исследование элементарным приемом, то есть отвернулся.

Хелен, внезапно выхваченная из глубин чужого сердца, моргнула. Глаза были сухими, и их неприятно покалывало. Несмотря на это, от девушки не ускользнули на мгновение раздувшиеся ноздри – сожаление! – и расширенные от удивления зрачки. Граф не ожидал, что девушка заберется в самые глубины его души. Впрочем, как и она сама. Всего через секунду ее восторг сменился стыдом.

– Как вам это удалось? Вы словно смотрели мне прямо в… – Лорд Карлстон осекся.

«Душу», – закончила про себя Хелен. Она опустила веки и мягко прижала к ним кончики пальцев, надеясь сбежать отсюда, от пораженного графа, от собственного недостойного поведения. И все же увиденный образ запечатлелся в ее сознании. Что он означал? Битву его души за выживание? Против чего? Может, графа все-таки терзала смерть жены? Тяготило убийство? Но Хелен не хотелось в это верить. Неужели она пала жертвой привлекательной внешности, прямо как леди Маргарет?

Девушка открыла глаза. Лорд Карлстон намеренно не смотрел на нее – вероятно, это было своего рода отступление. Хелен решила поднять более отвлеченную тему, избегая разговора о его душе.

– К чему нам способность проникать так глубоко? Какая в ней польза? – спросила она.

– Искусители веками обитают в человеческих телах, но они не создания из плоти и крови. В отличие от нас, у них нет чувств. Тем не менее многие из них научились мастерски изображать соответствующие эмоции. – Лорд Карлстон посмотрел прямо на Хелен, вновь заковав свое лицо в непробиваемые доспехи. – Порой, когда эмоции нахлынули внезапно, когда они особенно сильны, в искусителе проскальзывает нотка фальши, незримая для обычных людей. Она позволяет нам отличить чудище от человека.

– И понять, лгут нам или говорят правду, – добавила Хелен и ощутила на себе долгий, холодный взгляд графа.

– Верно. Итак, вы определили, верить ли мне, что я не похищал вашу горничную?

Хелен достойно встретила ледяной взор лорда Карлстона:

– Да, вы не лжете. – Мужчина саркастически усмехнулся. – Но если ее забрали не вы, то кто?

– Почему вы убеждены, что ваша горничная была похищена? Возможно, произошел несчастный случай или она сбежала.

– Берта выполняла поручение экономки и не могла уйти далеко, – ответила Хелен. – Любое происшествие на улице привело бы ее обратно. Кроме того, в доме остался ее сундучок с личными вещами.

– Соглашусь, это подозрительный факт. Или же признак того, что горничная спешила. – Лорд Карлстон постучал пальцами по столу. – Само собой, есть и иное объяснение. Ваша горничная – искуситель.

– Что? – ахнула Хелен, забыв о необходимости говорить шепотом.

– Тише, бога ради, – прошипел граф и окинул взглядом комнату.

Восклицание Хелен вышло не особенно громким и осталось незамеченным даже тетушкой, которая увлеченно беседовала с Сельбурном.

– Я не отрицаю такой возможности, – поправил себя лорд Карлстон. – Вы замечали в девушке какие-либо странности?

В сознании Хелен вспыхнули образы с открытки. Она моргнула, отгоняя от себя безобразную картинку. Ее можно приписать к странностям, но как рассказать об этом графу? Признать, что она видела подобное непотребство, значит показать себя с безнравственной стороны. Хелен не хотела предстать перед графом порочной девушкой. Она сделала глоток лимонада и поморщилась от его водянистого кислого привкуса. «Брось, – одернула себя Хелен, – разве для тебя так важно мнение его светлости?» Быстрый взгляд на Карлстона – темная голова наклонена вбок, от пристального внимания насмешливых глаз по телу пробегают волны жара – резко вернул ее к реальности. Она не хотела пасть в его глазах. То, что она видела развратные картинки и поняла, что на них изображено, несомненно, вызовет в лорде Карлстоне отвращение, но в то же время позволит ей подобраться к правде об исчезновении горничной. К тому же она дала обещание Дерби.

– Я открыла сундучок Берты, – начала Хелен, осторожно выбирая слова. – В нем нашлись карточки…

– Игральные карты?

Девушка отрицательно помотала головой:

– Нет. Картинки. Неприличные картинки, – через силу прошептала она. – Одна из них – творение Роулендсона.

– А… – протянул граф и откинулся на спинку стула. Похоже, ему эта сторона творчества Роулендсона была знакома. Хелен рискнула взглянуть на лорда Карлстона. Он хмурился, но не от отвращения. – Это еще ничего не доказывает, но поддерживает мою теорию. Скорее всего, она Гимерот.

Хелен покачала головой. Быть того не может.

– Почему?

– Как вам уже известно, искуситель обитает в человеческом теле и живет бок о бок с людьми. Чтобы тело, в которое он вселился, это выдержало, ему необходимо поддерживать более высокий уровень энергии, чем нам. Вчера вам представился один из способов кормления – бесконтрольное насыщение. Оно не только утоляет голод этих чудищ, но и позволяет создать оружие – энергетические плети. Мало кто питается подобным образом. Для жертвы это смертельно и идет вразрез с соглашением. Существуют способы, которые наносят куда меньше вреда.

– Да, полагаю, я стала свидетелем одного из них, когда гуляла сегодня по улице. – Хелен описала графу краснощекого джентльмена, который тянулся к знакомым и прохожим грязным щупальцем.

Карлстон кивнул:

– Мы называем это беглым изъятием: искусители собирают энергию по чуть-чуть, но у многих. Мистер Кэрриган использовал этот метод в комнате для игры в карты, пока я его не остановил.

Хелен наморщила нос:

– Омерзительно. Как это влияет на тех, чью жизненную силу они крадут?

– Вызывает агрессию. Изъятие пробуждает в людях стремление к насилию. Это особенно опасно, когда в огромной толпе кормятся сразу два искусителя. Толпа начинает буйствовать, как это часто происходит в последнее время. Эти создания выходят на охоту по одиночке, но часто собираются рядом с большими скоплениями народа, чтобы полакомиться энергией, и порой это приводит к печальным последствиям. В таких случаях мы берем ситуацию в свои руки.

– Понимаю, – протянула Хелен. – Господи, ей предстояло еще и успокаивать разъяренные толпы?

– Трое из нас подавляют бунты луддитов в Ноттингеме. Как вы могли догадаться, нам не хватает людей, чтобы справиться с беспорядками во всей стране. Мне сейчас следовало бы быть в Ливерпуле.

Подбородок девушки задергался.

– Вы задержались в Лондоне из-за меня? – спросила она тихо.

Граф кивнул:

– На данный момент важнее всего подготовить вас к службе. Мы отчаянно нуждаемся в чистильщиках.

– Понимаю, – усмехнулась Хелен.

– Правда? – уточнил граф мягким, удивленным голосом.

– Я пытаюсь, – с нажимом ответила девушка.

– Да, разумеется. – Лорд Карлстон обхватил стакан рукой и провел ногтем по узорам травленого стекла. Хелен поерзала на стуле, но граф не поднял на нее глаз. Он выглядел непривычно рассеянным. – Есть еще один способ насытиться. И он объясняет, почему в вещах вашей горничной нашлись подобные картинки и почему я определяю ее как Гимерота. – Граф умолк, повисла неловкая пауза. – Если у Гимерота нет возможности ни наесться до отвала, ни бегло покормиться, он выделяет необходимое для выживания количество энергии из тела, которое им захвачено, используя его желания… – Лорд Карлстон прищурился: – Вы понимаете, о чем я?

– Нет, – нахмурилась Хелен. – Каким образом он это делает?

Настало время графа осторожно подбирать слова.

– С помощью самоудовлетворения.

Девушка посмотрела на собеседника пустым взглядом. Верна ли ее догадка?

– Mon Dieu[38], – пробормотал граф. Он подался вперед и заговорил еще тише: – Возможно, на латыни вы поймете: masturbari.

Хелен застыла. Да, она угадала.

Лорд Карлстон выпрямился:

– Этим занимаются не только искусители, так что это еще не доказательство.

– Разве женщина стала бы…

– И не только мужчины, леди Хелен.

– О! – Девушка смочила губы. Во рту внезапно пересохло. – А картинки?

– Подогревали возбуждение.

Какое-то время Хелен сидела неподвижно. Шокирующие новости потрясли ее. Она не была способна произнести ни слова. Наконец ей удалось сосредоточиться на самом важном факте и озвучить его:

– Значит, Берта вполне может оказаться искусителем.

– Не исключено, однако для Гимерота не характерно выбирать работу служанки. – Лорд Карлстон поднял глаза, и Хелен заметила, что он тоже слегка покраснел. – Гимерот не стал бы сознательно ограничивать свои возможности, тем более надолго. Ему необходима сексуальная энергия.

С минуту девушка смотрела на белую скатерть, не в силах вдохнуть: ее поразили нескромные выражения графа.

– Тогда зачем искусителю брать на себя роль горничной? – Она напряглась от дурного предчувствия. – Чтобы убить меня?

– В таком случае вы были бы давно мертвы.

– Спасибо, что успокоили, – сухо ответила Хелен.

– Возможно, ради шпионажа, – предположил Карлстон, высказывая вслух свои мысли. – Но для чего тогда исчезать при странных обстоятельствах? Нет, скорее всего, Берта – человек, и ее устранили, чтобы заменить искусителем. Либо она сама сбежала по известным лишь ей одной причинам. – Граф поднял стакан и стал задумчиво потягивать лимонад.

– Думаете, в моем доме есть другой искуситель?

– Сомневаюсь. Тем не менее я на всякий случай распорядился, чтобы ваша новая горничная была одной из членов клуба. – Хелен кивнула: еще одно сомнение развеяно. – Обещаю, мы приложим все усилия, чтобы отыскать пропавшую девушку или хотя бы напасть на ее след.

– Я пыталась найти Берту сама, – призналась Хелен.

– И вышли на меня? – Лорд Карлстон вскинул брови, то ли поздравляя девушку с этим достижением, то ли насмехаясь над ее ошибкой. – Теперь этим займусь я. У меня достаточно связей в тех районах Лондона, куда ваша служанка могла податься.

Несмотря на вспышку раздражения, Хелен почувствовала облегчение: теперь она была не одна.

– Я тоже продолжу поиски, – твердо сказала Хелен. – Я дала слово.

– Как пожелаете. – Лорд Карлстон решительно опустил стакан на стол. – Завтра приступим к вашим тренировкам. Чем раньше начнем, тем лучше для всех нас.

Очевидно, он полагал, что Хелен слепо последует за ним в мир, полный опасностей, однако она еще даже не дала согласие на то, чтобы стать членом клуба «Темные времена», что уж говорить о сомнительных тренировках?

– Рано или поздно вы научитесь сражаться, – продолжил лорд Карлстон. – Но не раньше того, как обретете полную силу. Тем временем мы обучим вас мистическим наукам. Первым делом уделим внимание алхимии, незаменимой в нашей работе. Завтра я расскажу вам о ней.

– Алхимия? – Хелен отшатнулась. Это сфера шарлатанов, которые уверяют, что могут превратить свинец в золото, и смешивают поддельные эликсиры молодости.

Граф заметил издевку в ее голосе и поморщился:

– Мне она тоже не сразу пришлась по душе. Полагаю, мы с вами оба предпочитаем верить законам натурфилософии, однако путь чистильщика пролегает сквозь древние тропы, и основа наших традиций заложена в старинной мудрости. Вы удивитесь, насколько часто пересекаются области алхимии и натурфилософии. – Он окинул взглядом столовую и заговорил еще тише: – Скорее всего, сплетенные пряди волос из медальона вашей матери обладают алхимическими свойствами. Я пока не знаю, для чего они предназначены, но уверен, что это могущественный артефакт. Не спускайте с него глаз.

Хелен посмотрела на ридикюль, висевший на запястье, и поняла, что ее больше не успокаивает его тяжесть. Искусители, битвы, теперь еще и алхимия?

– Я не желаю изучать алхимию, лорд Карлстон, – прошипела девушка. – Это бред еретиков. И не желаю сражаться. Вы показали мне мир, полный угроз и опасностей, и собираетесь вовлечь меня в него, не спрашивая, хочу ли этого я. – Лорд Карлстон раскрыл рот, чтобы возразить, но Хелен подняла руку, заставив его умолкнуть. – Я не воин, сэр, и не мечтаю им стать. Меня учили вышивать, петь и танцевать. Мой долг – выйти замуж, а не воевать с демонами. Взгляните на меня! Я дочь графа, а не мужчина, рожденный для мечей и кулачных боев.

Лорд Карлстон наклонился к Хелен, сбросив маску безразличия, но искреннее участие, написанное на его лице, показалось девушке куда более пугающим.

– Уверяю вас, леди Хелен, я и сам предпочел бы сражаться бок о бок со взрослым мужчиной, но вы – чистильщик, а значит, член клуба «Темные времена», хочется вам этого или нет, и я требую от вас взять на себя ответственность за дар чистильщика, как это сделала ваша мать. Сейчас мы особенно в нем нуждаемся. Скажу прямо: вы не можете себе позволить оставаться беззащитной девушкой в мире насилия и жестокости.

– Вы утверждаете, что у меня нет выбора. – Хелен выпрямилась. – Я с вами не согласна. Пускай у меня есть какие-то способности, но я не обязана их использовать. Несомненно, я могу отказаться и вернуться к обычной жизни.

– И как вы планируете оповестить искусителей о том, что не собираетесь использовать свой дар против них? Поместите объявление в «Таймс»? – ехидно спросил лорд Карлстон. – Нет. Они нацелятся на вас, стоит им узнать, что вы – чистильщик. Применяете вы свою силу или нет, вы всегда будете оставаться для них угрозой. Всегда найдутся те, кто откажется соблюдать соглашение и увидит лишь выгоду в вашей смерти. Вы обязаны уметь защищаться – и научитесь этому, когда обретете полную силу. До тех пор вас будут оберегать члены клуба. Вы сами видели, как мистер Джессап заинтересовался вашей персоной. Не один я считаю, что ваше появление – это предзнаменование грядущих перемен, которые смешают все карты и чистильщикам, и искусителям.

Хелен опустила голову, внезапно проявив повышенный интерес к своей сумочке, чтобы граф не заметил, что его слова задели ее за живое.

– Что же я предвещаю, лорд Карлстон?

– Появление Великого искусителя в Англии.

Хелен в ужасе вскинула голову:

– Дьявола?!

– Нет, не Лукавого искусителя, а Великого, – поспешно уточнил лорд Карлстон. – Он один из этих существ, но в нем больше хитрости и циничности. Он невероятно обаятелен, и найти его еще сложнее, чем обычного искусителя. Обычно такое существо начинает с низов, но рано или поздно добивается огромной власти, зачастую в военной сфере, и несет в мир войну и разрушения, пока не заканчивается жизнь тела, в которое оно вселилось. Великие искусители наслаждаются хаосом. – Граф вскинул брови. – Вам это знакомо, я прав?

Девушка уставилась на графа:

– Вы хотите сказать, что Бонапарт – искуситель?

– По описанию он подходит. Мы опасаемся, что и в Англии вскоре придет к власти могущественный демон. Прямой наследник считается не только предвестником появления великого зла в стране, но и противоположностью Великого искусителя. Считается, что так Вселенная создает баланс.

– И вместе с Бонапартом на свет появился его антагонист? – резко спросила Хелен.

Карлстон принял ее вызов:

– Прямой наследник родился, но не дожил до совершеннолетия. Его вместе со всей семьей казнили на гильотине во времена террора.

И все же нет доказательств того, что из-за нее в Англии обретет силу одно из этих существ, подумала Хелен. И что она – противоположность Великого искусителя.

– И где вы почерпнули так называемые знания?

– Из древних преданий вавилонян. Они первыми описали искусителей.

– Вам не кажется, что это суеверный вздор?

– Возможно. Однако прямые наследники встречаются редко, и лучше подготовиться к появлению Великого искусителя, чем сидеть сложа руки и дожидаться террора.

Хелен покачала головой. Многие англичане, включая ее дядюшку, все еще боялись террора, одна она не сомневалась, что в Англии такого произойти не может.

– Сомневаюсь, что смогу привести Вселенную в равновесие, лорд Карлстон. Мало того, предположим, я соглашусь у вас учиться… как вы это себе представляете? Тетушка ни за что не позволит мне остаться с вами наедине. Маловероятно, что она отпустит меня на прогулку с вами даже в сопровождении одного из наших лакеев.

Граф мрачно улыбнулся:

– Мне прекрасно это известно. Завтра вы посетите книжный магазин Хатчкарда, как обычно?

Он знал об ее привычках? Разумеется, за ней же следили.

– Да.

Лорд Карлстон поднял голову, и его губы сжались в тонкую линию.

– А… вас уже идут спасать.

Хелен заметила, что к ним приближается высокая фигура герцога Сельбурнского. Его вытянутое лицо приняло нейтрально-любезное выражение.

– Леди Маргарет будет в это время проезжать по Пикадилли, – поспешно заговорил лорд Карлстон. – Она пригласит вас в свой экипаж. Согласитесь. И наденьте самое неприглядное из ваших платьев. – Он взглянул на нее, требуя срочного ответа. – Вы меня послушаетесь?

Девушка неуверенно кивнула, и в ту же секунду к их столу подошел герцог. Без сомнений, его подослала тетушка. Хелен всегда была рада видеть Сельбурна, но в этот раз ее охватило разочарование. «Спаситель» явился слишком рано. Она получила ответы еще далеко не на все вопросы.

Граф поднялся и повернулся к Сельбурну. Они были почти одного роста и смотрели друг другу в глаза, как псы перед боем.

Лорд Карлстон отвесил неглубокий поклон:

– Ваша милость. – Слова прозвучали почти как оскорбление.

Хелен затаила дыхание, но герцог оставался спокойным.

– Лорд Карлстон. Мы не виделись с вами… Три года, не так ли? Удивительно, что вы вернулись так скоро. – Сельбурн выдержал паузу. – Крайне удивительно.

– Три года, – согласился лорд Карлстон. – Многое изменилось.

– Многое осталось прежним, – улыбнулся герцог; он крепко сжал зубы. – В этом можете не сомневаться. – И повернулся к Хелен: – Ваша тетушка желает вернуться с вами в бальный зал, леди Хелен. Позволите проводить вас к ней?

– Я вполне способен отвести леди Хелен к ее тетушке, герцог, – усмехнулся лорд Карлстон. – Ваше вмешательство здесь не требуется.

Сельбурн сощурился:

– Леди Пеннуорт лично попросила меня сопроводить ее племянницу.

Хелен взяла свои перчатки и встала из-за стола, прервав разгорающийся спор:

– Если тетушка меня зовет, разумеется, я пойду. – Она положила руку на локоть Сельбурна и присела в реверансе. – Благодарю, что составили мне компанию за ужином, лорд Карлстон.

Напряжение спало, как Хелен и рассчитывала, и она неумолимо повлекла Сельбурна к тетушкиному столу. Ей страшно хотелось оглянуться, но она не осмелилась. Однако Хелен позволила вообразить себе, что взгляд лорда Карлстона опускается на ее спину, будто теплая рука.

– Надеюсь, он не нагрубил вам, – обратился к девушке герцог.

– Ни в коем случае. Он был очень вежлив, – солгала Хелен и улыбнулась.

– Мне не хотелось бы видеть вас с ним вместе. Это порочный человек. Вероломный. Он разрушает все, к чему прикасается.

Хелен поразила его горячность.

– Вы намекаете на его жену, леди Элизу?

– Да. Удивительно, но вы мне ее напоминаете. Не внешностью – здесь вы совершенно не похожи, – а душой. Вы такая же сообразительная, умная, схватываете все на лету. Так же интересуетесь окружающим миром. Вам, несомненно, понравилась бы ироничность Элизы, а она насладилась бы вашим остроумием. – Кровь прилила к щекам девушки: она не всегда могла устоять перед столь изящными комплиментами. Лицо Сельбурна смягчилось. – Вы бы стали близкими подругами. Элиза была замечательной девушкой.

– Вы нарисовали чудесный образ, – признала Хелен. Она сделала вид, что не заметила, как нежно герцог произносит имя пропавшей леди, опуская титул.

– Если я заметил в вас сходство с Элизой, то и лорд Карлстон, уверен, тоже. Боюсь, что герцог хочет вернуться в прошлое. Не позвольте ему обвести вас вокруг пальца, леди Хелен. Он лишь кажется благородным, но на сердце у него было черным-черно.

– Я ни в чем не заблуждаюсь, – успокоила герцога Хелен, прекрасно осознавая, что всего несколько минут назад мысленно предупреждала себя о том же.

– Хорошо, – улыбнулся Сельбурн. – В таком случае предлагаю забыть о его светлости и обсудить вещи куда более приятные. Например, танцы. Окажете ли вы мне честь, подарив мне следующий танец?

– С удовольствием, – искренне ответила Хелен. Герцог прекрасно танцевал, и после разговора с лордом Карлстоном о его мире теней девушке отчаянно хотелось вернуться на свет.

Однако стоило ей воссоединиться с тетушкой и пройти с ней в бальный зал, как на ум пришла неприятная мысль: быть может, вернуться в прошлое мечтает не лорд Карлстон, а сам Сельбурн?

Глава семнадцатая

Четверг, 7 мая 1812 года

На семейную молитву на следующее утро Хелен надела скромное коричневое платье из муслина со спрятанным в корсет медальоном. Простой наряд напомнит тетушке, что сегодня она планирует провести все утро в книжном магазине Хатчкарда.

Однако Леонора не присутствовала при чтении молитв и не пришла в гостиную дожидаться завтрака вместе с племянницей. Она была прикована к постели из-за сильной головной боли.

Хелен спустилась в маленькую столовую со смешанными чувствами вины и облегчения: по четвергам дядюшка всегда завтракал в клубе, и благодаря недомоганию тетушки она сможет насладиться одиночеством и беспрепятственно отправиться на встречу с лордом Карлстоном.

Девушка отворила дверь. За столом сидел дядюшка; он уже впился зубами в корнуэльский мясной пирог, и перед ним на тарелке лежала внушительная порция говядины. Воздух в комнате пропитался оглушающим запахом подгоревшего мяса. Возвращаться было поздно: дядюшка уже смотрел на племянницу поверх «Таймс».

Хелен прикрыла разочарование улыбкой и сделала реверанс:

– Доброе утро, дядюшка. Вы сегодня остались дома.

Лорд прожевал кусок пирога и ответил:

– Потрудись не озвучивать очевидное, Хелен.

Она затворила за собой дверь и постаралась улыбнуться как можно беспечнее. Должен же быть способ сдерживать внезапно обострившиеся обоняние и слух? Пожалуй, следует спросить лорда Карлстона и об этом. Предвкушение скорой встречи заставило Хелен поспешить к своему стулу.

Стоило ей опуститься на сиденье, как дядюшка издал недовольное мычание, адресованное газете. Девушка приготовилась слушать возмущенную речь лорда, но он молча встряхнул страницы и присмотрелся к темным строчкам. Очевидно, он не был настроен на беседу. Слава богу.

Хелен разложила перед собой льняную салфетку и задумалась о предстоящих «тренировках». От одного слова «алхимия» ей становилось не по себе. Проснувшись с утра, она уже сильно жалела о том, что согласилась познавать богохульские учения, но нельзя было отрицать, что ее отчаянно глодало любопытство. От наплыва новых сведений в голове закрутился водоворот.

Дворецкий приблизился к столу и вопросительно поклонился леди.

– Только сдобную булочку, Барнетт. И кофе, пожалуйста.

Все это быстро было исполнено. Тишину нарушали лишь журчание кофе, льющегося в чашку, тиканье часов над камином и мягкие шаги Барнетта по ковру. Краем глаза девушка заметила, что он вернулся на свое место у стойки с едой. Может ли старый добрый дворецкий оказаться искусителем? Если верить лорду Карлстону, в доме Пеннуортов их, скорее всего, нет, но никто не знает наверняка. Вдруг миссис Грант – демон? Или горничная Тилли… Нет, точно не эта милая девочка! Угадать было невозможно. Но если одно из этих существ все же проникло в дом, где оно и что делает? Плечи Хелен вздрогнули, словно она почувствовала взгляд искусителя. Она оглянулась на Барнетта. Вероятно, так оно и есть.

Стоит ли проверить его ауру с помощью медальона? Девушка опустила глаза и тут же осознала все неудобства выбранного ею тайника. Воспитанные леди не достают ничего из корсета в приличном обществе. Хелен улыбнулась, представив гримасу дядюшки, которую тот непременно состроил бы, надумай она вытворить нечто подобное за столом. Отогнав забавный образ, она надкусила сладкую булочку. Она уже проверяла энергию Барнетта и убедилась, что он не искуситель. Без сомнений, его аура все такая же бледно-голубая.

– В Манчестер вызвали еще четыре сотни ополченцев, – внезапно объявил дядюшка, одобрительно шурша газетой. – Утихомирят наконец этих дьяволов.

Хелен посмотрела на него. Дьяволов. Что, если в ряды луддитов – этих отчаянных рабочих, нападавших на своих нанимателей, – затесались искусители? От этой мысли пересохло во рту, и кусочек булочки оцарапал горло. Нет, лорд Карлстон утверждал, что они не охотятся сообща. Ей теперь повсюду видятся искусители. Однако беспорядки, несомненно, привлекали охочих до энергии существ, и они быстренько кормились злобой и возмущением бунтующих. Именно поэтому остальных чистильщиков отправили в города, охваченные народными волнениями, – чтобы они пресекали любые проявления жестокости. Справится ли она с подобной задачей? Даже представить это было сложно.

Девушка сглотнула и прокашлялась.

– Ожидаются новые бунты, дядюшка?

– Скорее всего, – ответил лорд, удивленный интересом племянницы. – В кармане одного из этих треклятых псов нашлась запись клятвы луддита. Судя по всему, ее дали тысячи рабочих. Вот это безобразие, – сказал он и зачитал отрывок из газеты. – «Я, Э. Б., по собственной воле обещаю и клянусь никогда не раскрывать имена членов Тайного комитета, не выдавать ни словом, ни делом, ни знаком их личность, внешность, одеяния, связи и проч., не способствовать их обнаружению. Если нарушу я клятву, первый же встреченный мною брат вправе будет расправу учинить надо мной, и имя мое навсегда останется запятнанным, и все будут вспоминать меня с отвращением». – Дядюшка поднял глаза и добавил: – Он даже объявляет, что совершит убийство, чтобы закрепить это богомерзкое соглашение. Просто возмутительно!

Хелен кивнула, но мыслями тут же унеслась к другому тайному соглашению – между клубом «Темные времена» и искусителями. Даже странно, что она знала о важных и опасных событиях, о которых не ведал ее дядюшка.

Дверь открылась, и в столовую вошла тетушка. Она на мгновение застыла у порога, но тут же пришла в себя, слабо улыбнулась племяннице и обратилась к супругу:

– Доброе утро, Пеннуорт. Ты сегодня завтракаешь дома? Какой приятный сюрприз!

– Персиваль дело говорит об этих луддитах, – заметил дядюшка, когда тетушка села за стол. – Ведет себя в опасной ситуации как настоящий лидер. Настоящий лидер.

– Ты прав, – спокойно подтвердила Леонора и умолкла, дожидаясь, пока Барнетт нальет ей чай. – Однако партия тори не перестает спорить о том, как поступить с Америкой. Помнишь, ты сам об этом упоминал.

– Гнусные мошенники, – проворчал дядюшка. – Хелен не поняла, кого именно он окрестил мошенниками: членов кабинета премьер-министра Персиваля или американцев. Скорее всего, и тех и других. – И оглянуться не успеем, как начнется с ними война. Попомните мои слова! – Лорд встряхнул газету, акцентируя внимание на своем пророчестве.

– Вам уже лучше, тетушка? – спросила Хелен.

– Да, я приняла порошок, рекомендованный доктором Робертсом, и боль почти прошла. – Леди Леонора взяла верхнее приглашение из стопки, бегло прочла и отложила в сторону. Она подняла глаза на Хелен и прищурилась: – Зачем ты надела это платье, дорогая? Разве ты не собиралась отдать его Дерби? Такой оттенок коричневого тебе совершенно не подходит, нам следовало сразу это понять. – Тетушка покачала головой. – Прошу, переоденься перед выходом.

– Куда? – встрепенулась Хелен.

– Я договорилась встретиться сегодня с мадам Гортензией. Вчера от нее пришла записка о том, что твое бальное платье готово для последней примерки. Зайдем еще и к мистеру Дюрею, закажем тебе новый костюм для верховой езды. Вчера в «Олмаке» мы беседовали с герцогом, и он был крайне заинтересован в твоем умении ездить верхом на лошади. Полагаю, вскоре он пригласит тебя на конную прогулку по Роттен-роу. Тебе необходим новый редингот! – Леди Леонора улыбнулась, поздравляя племянницу с успехом.

– Понимаю, – ответила Хелен, одновременно и радуясь тому, что Сельбурн о ней спрашивал, и нервничая оттого, что ее утренние планы были нарушены. – Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Разумеется! – улыбнулась леди Леонора.

– Герцог? Какой герцог? – задумчиво произнес дядюшка сквозь зубы.

– Сельбурнский, – победно объявила тетушка. – Он пригласил Хелен на танец в «Олмаке» и был со мной крайне вежлив.

– Но, тетушка, сегодня утром я собиралась в книжный.

– Не сегодня. Книги твои подождут. И бога ради, не рассказывай Сельбурну, как много ты читаешь.

– Но если вам нехорошо…

– Уверяю тебя, Хелен, я здорова, как никогда. К тому же разве ты не хочешь взглянуть на готовое бальное платье? Я очень хочу.

Хелен вонзила ноготь в мягкую серединку сдобной булочки. Ей был знаком этот взгляд. Ничто не заставит тетушку отказаться от похода к портному и швее. Занятий по алхимии сегодня не будет.

Надо как можно скорее найти способ сообщить об этом лорду Карлстону. Лакей для этого не подойдет. Записку отнесет Дерби и вернется с ответом. Хелен раскрошила кусок булочки над белой фарфоровой тарелкой. Как только пропала возможность увидеться с графом, девушка сразу поняла, что жаждала этой встречи. Несмотря на все свои опасения, она находила заманчивой перспективу обучения у его светлости. Он умел ориентироваться в пугающем мире демонов и спокойно, храбро смотрел в лицо паранормальной опасности. Находиться рядом с ним было бы безопаснее всего. Или, усмехнулась про себя Хелен, за его спиной.

– Сельбурн – виг, – мрачно заметил дядюшка.

– Пусть так, Пеннуорт, но в первую очередь он герцог, – ответила тетушка. – И близкий друг Эндрю. Идеальная пара для Хелен.

– Дружбу с Эндрю нельзя назвать добродетелью, – послышалось из-за газеты.

– Вы чересчур спешите, тетушка, – сказала Хелен.

– Надеюсь, ты против него не настроена? – строго спросила Леонора.

– Нет, он мне очень нравится. – Хелен сжала руки на коленях, пораженная внезапно нагрянувшей мыслью. Может ли девушка, ведущая жизнь чистильщика, выйти замуж? Что за мужчина позволит своей жене, будущей матери его наследников, сражаться с чудищами? Уже то, что девушка должна заниматься подобным, абсурдно. И все же ее отец не препятствовал леди Кэтрин исполнять этот опасный долг. Почему? Решение нашлось быстро, и такое очевидное, что Хелен чуть было не ахнула. Лорд Хейденский не только знал о клубе «Темные времена», но и был одним из его членов до женитьбы на ее матери. Возможно даже, что он был террином леди Кэтрин. Действительно уникальный союз. – Просто мы с герцогом едва знакомы, – неубедительно закончила она.

Тетушка отмахнулась от этой, несомненно, глупой причины:

– Это исправимо. Знаешь, он же ни к одной девушке не проявлял интереса с тех пор, как Элиза де Врэн вышла за Карлстона. Бедная, бедная девочка! Думаю, герцог наконец забыл эту печальную историю и готов жениться.

– Да, прискорбное событие, – согласился дядюшка. – Что ж, если он сделает Хелен предложение, она должна его принять. Никто не посмеет злословить о герцогине Сельбурнской. Она окажется в безопасности и в надежных руках. – На этом он сложил газету и поднялся со стула. Барнетт приоткрыл дверь, и лорд оглянулся на Хелен, прежде чем выйти из столовой: – Герцог Сельбурнский, а? Ты справилась лучше, чем я думал! – Он расхохотался, но хриплый смех уже в коридоре оборвал влажный кашель.

* * *

Вскоре Хелен покинула столовую под предлогом того, что должна сменить наряд, и в своей спальне, где никто не мог ей помешать, села писать лорду Карлстону.

Сформулировать текст записки оказалось сложнее, чем она думала. Хелен дважды за нее принималась, первый вариант она сожгла из-за чрезмерной чопорности, второй был чересчур длинным и словно ни о чем. В третьем черновике тон вышел не таким, как ей хотелось (нечто среднее между сожалением и подчеркнутой вежливостью), но на этой минуте в комнату постучался Филипп: тетушка отправила его передать племяннице, чтобы та готовилась садиться в экипаж. Пришлось остановиться на третьем варианте.

«Халфмун-стрит.

7 мая 1812

Дорогой лорд Карлстон!

Надеюсь, вы простите мне лаконичность этого послания. Ввиду сложившихся обстоятельств сегодня я не смогу посетить книжный магазин Хатчкарда. Приношу извинения вам и леди Маргарет за любые неудобства.

В следующий раз выйти на прогулку по Пикадилли я смогу только в субботу утром.

Искренне ваша,Хелен Рэксолл».

Скрепив лист облаткой, девушка вложила его в руку Дерби:

– Его светлость живет на площади Сент-Джеймс. Номер дома я не знаю.

– Восемнадцать, миледи, – хитро улыбнулась горничная.

Хелен улыбнулась в ответ. От ее горничной ничего не ускользало.

– Дождись ответа.

– Да, миледи.

– Если он что-нибудь спросит… – Хелен осеклась. Ей не приходило в голову, какие вопросы Карлстон может задать служанке.

– Да, миледи?

Хелен сжала руку Дерби:

– Говори все, что считаешь нужным.

Вскоре подъехал экипаж, заказанный тетушкой, и они поехали по северной части Бонд-стрит. Весь путь Хелен выслушивала список дел, которые требовалось выполнить к ее предстоящему балу. Леди Леонора заметила, что осталось еще приобрести около трех сотен свечей – их хватит на шесть часов, – а также заказать шампанское и десерты из «Гюнтерс». Кроме того, ей хотелось подать белый суп, из чего исходила потребность в по меньшей мере пяти гусях. Или утках? Она точно не помнила.

Они побывали у мадам Гортензии и мистера Доррея, и тетушка решила заодно заехать к своей модистке – заказать шляпку к новому костюму для верховой езды Хелен. Тетушка с племянницей долго обсуждали цвет и фасон, после чего леди Леонора выразила желание перекусить, и они зашли на второй завтрак в «Ферранс», чтобы поесть супа и полакомиться знаменитыми песочными пирогами. Затем они заехали в несколько разных лавок за мелочами, без которых нельзя было обойтись: шелковыми чулками, китайским мылом и цейлонским зубным порошком. Хелен терпеливо следовала за тетушкой, не переставая улыбаться, хотя ей очень хотелось скорее вернуться домой и прочитать ответ лорда Карлстона. Наконец экипаж повернул на Халфмун-стрит, и тетушка вздохнула, довольная тем, что день прошел успешно. Хелен тоже вздохнула – с облегчением.

Дерби спрятала ответное письмо от графа в длинном рукаве платья и передала его Хелен, когда они зашли в туалетную комнату, свободную от посторонних глаз.

– Его светлость передал вам посылку. – Горничная принялась рыться в корзинке для рукоделия. – Я на всякий случай ее спрятала. – Она достала сверток из коричневой бумаги и передала его Хелен. Та сразу же догадалась, что это книга из магазина Хатчкарда. – Его светлость попросил, чтобы вы ее прочли. Сказал, что вы, скорее всего, почти ничего не поймете, но прочитать должны все равно.

– Он полагает, что я глупа? – возмутилась Хелен и жестом попросила Дерби передать ей ножницы.

Она быстро перерезала бечевку, раскрыла сверток и достала из него книгу в красной кожаной обложке. Золотое название гласило: «Маг, или Небесный прорицатель. Полная система оккультной философии. Фрэнсис Баррет, Ф.Р.К.».

– Оккультизм, миледи? – Глаза Дерби расширились от потрясения.

– Как оказалось, чистильщик обязан знать алхимию, – коротко пояснила Хелен и отложила книгу на туалетный столик, словно опасаясь, что она взорвется.

Раскрыв письмо графа, скрепленное синим сургучом, она прочла:

«Площадь Сент-Джеймс.

7 мая 1812

Леди Хелен,

до встречи в субботу.

Искренне ваш,

Карлстон».

Хелен уставилась на плотную пергаментную бумагу. Это все? В письмах граф еще более немногословен, чем в беседах. И раздражает это ничуть не меньше.

Больше он ничего сказал?

– Сказал, миледи. Задал море вопросов.

– Обо мне?

– Нет, обо мне. – Розовые щеки Дерби покрылись густым румянцем. – Говоря с ним, легко растеряться, правда? Он так пристально на меня смотрел. А еще догадался, что мне известно сами знаете о чем.

– Что его интересовало?

– Много чего, миледи. Например, считаю ли я себя «сильной женщиной душой и телом». Честно говоря, мне кажется, он в первую очередь хотел убедиться, что я никому о вас не расскажу. Попросил меня душой поклясться. На Библии.

– Душой? На Библии? – Хелен не поверила своим ушам. Это звучало пугающе серьезно. И зачем граф задавал ее горничной такие странные вопросы?

Дерби нервно улыбнулась:

– Я охотно поклялась, миледи. Все равно бы мне никто не поверил.

Сильная душой и телом? Перед Хелен предстал образ мистера Куинна. Не думает ли его светлость превратить Дерби в ее террина? Девушка и правда крепкая и очень неглупая, с этим не поспоришь. Хелен покачала головой. Нет, она не возьмет Дерби в напарницы – это слишком опасно. Тогда кого? Хелен нахмурилась, но не из-за этого непростого вопроса. Она внезапно осознала, что спокойно рассуждает, кто подошел бы на роль ее террина. Как будто уже стала членом клуба «Темные времена». Девушка перевела дыхание и прислушалась к своему сердцу. Все-таки она еще не решила присоединиться к этому клубу. Слишком много ее ждало неизвестного. Лишь глупец будет слепо верить всему, что слышит, тем более от таких сомнительных персон, как лорд Карлстон. Кроме того, десятки вопросов остались без ответа. Однако теперь, зная о чистильщиках, угрозе ее жизни и всему человечеству, могла ли она выбирать? Очевидно, над ней висело обязательство защитить себя и помочь другим.

– Спасибо, что поклялась. – Хелен благодарно коснулась руки горничной и перевела взгляд с письма на книгу, скрывая свое волнение. До встречи в субботу. – Так обо мне он ничего не спросил?

– Нет, миледи.

Хелен кивнула и бросила записку в камин. Его недавно затопили – предстояло одеваться к обеду. В полной тишине она смотрела на то, как бумага вспыхивает и сжимается в черный комок.

* * *

Ночью, лежа в постели, при свете одной свечи Хелен читала «Мага». К счастью, автор не был ни язычником, ни атеистом, но девушке все равно было неприятно читать про крайне сомнительную «магию»: обереги от чумы в виде зараженных глистами жаб, лечение колик с помощью живой утки – ее предлагалось прикладывать к животу – и так далее. Несмотря на то что предсказание графа возмутило Хелен, она не могла не признать: некоторые главы мало о чем ей говорили. Они были переполнены туманными отсылками к древним богам и другим подобным материям. Тем не менее Хелен привлекла идея того, что в словах заключается волшебство, когда их произносят вдумчиво, с твердым намерением достичь определенной цели. Любопытный пассаж о талисманах с использованием волос девушка перечитала трижды. Вероятно, именно это имел в виду лорд Карлстон, когда говорил, что у медальона ее матери есть алхимические свойства? Хелен поднесла к глазам портрет – теперь по ночам она хранила медальон у себя на шее, привязанным к ленте, – и всмотрелась к нему. Выходит, это талисман? Скорее всего, она видит жизненную энергию людей и искусителей именно благодаря сплетенным в шахматном узоре рыжей и соломенной прядям. Возможно, медальон также ее защищает. В конце концов, именно в этом состоит задача талисманов. Хелен отпустила медальон, и он упал на лиф льняной ночной сорочки. «От чего меня защищать? – подумала Хелен. – От искусителей? Или чего-то более жуткого?»

Глава восемнадцатая

Суббота, 9 мая 1812 года

Хелен проснулась от лязга жалюзи, которые поднимали на дальнем окне. На стекло давило серое небо. Перед глазами темнели смутные очертания комнаты. Пелену смазанного утра прорезала одна мысль: лорд Карлстон.

– Доброе утро, миледи. – Дерби опустила на прикроватный столик поднос, и фарфоровая чашка со звоном подскочила на блюдце.

Горько-сладкий, закутанный в теплый пар аромат шоколада вызвал у девушки острый приступ голода. Хелен поднялась на локтях, дождалась, пока горничная сложит подушки, и опустилась на них. В поле зрения появилась еще одна горничная, она, нагнувшись, выметала золу из камина. Слишком пухлая для Бет. Слишком ширококостная для Тилли.

– Дерби, кто это?

Новая горничная оглянулась на Хелен. Она была старше Дерби, с широким серьезным лицом; если бы не очень тонкий нос, ее лицо было бы мужеподобным. Незнакомка поспешно выпрямилась и присела в реверансе, не выпуская из рук щетку для золы.

Дерби бережно передала Хелен чашку с блюдцем:

– Лили, миледи. Новенькая. Ее вчера к нам прислали, от леди Джерси.

– Здравствуй, Лили, – поздоровалась Хелен, не прекращая изучать лицо новой горничной.

– Доброе утро, миледи. – Проницательные глаза смотрели на Хелен с уважением и любопытством. Лили тоже ее изучала.

Обещанная замена от лорда Карлстона. Защитница она или шпионка? Наверное, и то и другое. Хелен сделала глоток шоколада. Стоит ли показать, что ей известны тайные намерения Лили?

– Полагаю, раньше ты работала у лорда Карлстона? – намекнула она, решив пойти окольным путем.

– Можно и так сказать, миледи. Его светлость просил передать вам, что да, я буду все ему докладывать. – Она с почтением взглянула на Дерби. – И помогать мисс Дерби защищать вас.

– О! – Хелен опустила чашку на блюдце. Очевидно, Лили больше по душе прямолинейность. – Что скажешь, в доме все в порядке?

– Ничего необычного, миледи. – Лили повторно сделала реверанс и отошла обратно к камину. – Если что-нибудь произойдет, я вам сообщу.

– Хорошо, – бросила Хелен. – Прекрасно. Вода уже нагрелась? – спросила она, повернувшись к Дерби.

– Да, миледи.

Хелен предпочла сделать вид, что не замечает веселого изумления своей старой проверенной служанки.

Часам к восьми утра, когда Хелен с Дерби собрались в магазин Хатчкарда, над Лондоном нависли дождевые облака. Привычный туман стелился ниже обычного, щипал Хелен глаза и оставлял во рту неприятный вкус пепла. Они шли вниз по Халфмун-стрит, и обширный Грин-парк, в который упиралась улица, был едва различим.

На углу Хелен взглянула на небо, гадая, пойдет ли дождь. Она надела свой привычный наряд – коралловое платье для прогулок, – но поверх него накинула любимый шелковый жакет кремового цвета. Если он промокнет, его уже не удастся спасти. Дерби шла рядом в том самом платье, которое так невзлюбила тетушка. Горничная с радостью приняла подарок и проворно перешила платье под свои пышные формы. Мягкий оттенок каштанового чудесно подходил к ее нежной розовой коже. Девушки выбрались наконец в книжный магазин; что их ждало на самом деле, неизвестно. Хелен улыбнулась, заметив пружинистую, легкую походку Дерби – несомненно, ее радовал новый наряд. Этот счастливый момент на минуту заставил Хелен забыть о волнении в ожидании предстоящих событий.

За углом их ждала Пикадилли. До магазина оставалось двадцать минут пешком, а в воздухе уже скапливалась влага.

– Боюсь, Дерби, мы попадем под дождь.

– Давайте вернемся за зонтиком, миледи. Это не займет больше двух минут.

Хелен вздохнула. Она уже смирилась с тем, что промокший жакет придется отдать Дерби или старьевщику.

– Нельзя. Если мы зайдем домой, тетушка наверняка придумает для меня другое, куда более важное занятие. И мне не хотелось бы разминуться с леди Маргарет.

Девушки завернули за угол и прошли мимо мальчика с корзинкой, который продавал яблоки. Место он подобрал очень удачное.

– Яблоко, миледи? – крикнул он. – Зеленое, крепкое! Всего за полпенни.

– Иди-ка ты прочь, – ответила Дерби. – Моя леди не ест яблоки на улице, подобно вульгарной девице!

– А вы? – улыбнулся мальчик, обнажив удивительно здоровые зубы, и на его щеках появились ямочки. Он ловко жонглировал двумя яркими, сочными плодами.

– Кого это ты назвал вульгарной девицей?! – возмутилась Дерби, но ее лицо осветила улыбка. – Нахальная обезьянка, – бросила она через плечо.

Хелен тоже оглянулась на продавца яблоками. Мог ли он быть искусителем? Девушка покачала головой. На это ничто не указывало. Если впадать в панику от любого «здравствуйте» и поклона, то и с ума сойти недолго. Она не понимала, как лорду Карлстону удавалось сохранять безупречное спокойствие.

По широкой дороге уже неслись наемные экипажи, кареты и телеги. Тротуары, напротив, были почти пусты. Перед ними прогуливалась дама под руку с офицером в красном мундире, несколько джентльменов шли по важным делам, и разносчик с ящиком товара, висевшим на накинутом на шею ремне, спешил ко входу в людскую соседнего дома.

– Вы не знаете, когда подъедет леди Маргарет? – спросила Дерби.

– Возможно, только после того, как мы зайдем в книжный, – покачала головой Хелен.

По Пикадилли они шли молча. У поворота на Страттон-стрит Дерби покосилась на размытый туманом Грин-парк на другой стороне оживленной улицы.

– Миледи, не хотелось бы зря вас беспокоить, но мне кажется, что этот джентльмен за нами следит.

Хелен повернулась туда, куда указывала горничная. Хорошо одетый джентльмен в ярко-синей шинели и стильном высоком цилиндре из бобрового фетра шел ровно с той же скоростью, что и они. Девушка прищурилась, но не смогла разглядеть его черты сквозь туман. Он показался ей смутно знакомым. Боже мой, уж не мистер ли Бенчли за ней следит?! Хелен совершенно не хотелось встречаться с этим безумцем. На мгновение джентльмен скрылся за проезжавшими мимо двумя экипажами и телегой с сеном, а затем вновь появился и повернулся лицом к девушкам. Нет, кем бы он ни был, для мистера Бенчли незнакомец недостаточно высок.

– Думаете, это слуга лорда Карлстона за нами присматривает? – спросила Дерби.

– Возможно. – Хелен рискнула пристальнее приглядеться в мужчину. В его взгляде читалось нечто особенное, и это было отнюдь не стремление их защитить. – Нет, маловероятно.

– Тогда он один из тех чудищ?

Хелен сняла перчатку горчичного цвета.

– Подержи, – обратилась она к Дерби, – а я достану медальон. Если он сегодня уже кормился, я распознаю его сущность по цвету ауры.

Горничная взяла перчатку, не сводя глаз с их преследователя:

– Он все еще там. Мне думается, миледи, что это не совсем честно: вы не можете обнаружить этих чудищ без помощи медальона, а они вас могут.

– Да, совсем не честно. – Рука Хелен нырнула в шелковый ридикюль и нащупала медальон. Прохожих, Дерби и незнакомца охватило голубое свечение. – Что ж, у него обычная светло-синяя энергия.

– Это еще ничего не значит, – мрачно ответила Дерби, когда они проходили мимо особняка Девоншир-хаус с его изумительным палладианским фасадом, и вернула хозяйке перчатку.

– Да, совершенно, – согласилась Хелен. Ее приятно поразило то, как быстро Дерби освоилась в мире искусителей, приняв его как должное. – Осторожность нам не помешает. Надо от него оторваться.

– Отличная мысль, миледи.

Девушки остановились на углу Беркли-стрит, пропуская ландо – повозка медленно поворачивала с Пикадилли.

– Он тоже замер, – доложила Дерби.

Хелен натянула перчатку:

– Пойдем быстрее.

– Подмести вам дорожку, миледи? – пропел звонкий голос. – Всего-то фартинг!

На дорогу выскочил мальчик в грязной хлопковой рубахе и принялся сметать лошадиный навоз старой метлой из прутьев. Он так усердствовал, что от метлы поднялось облако пыли. Хелен нащупала в сумочке холодный край монеты и последовала за ним по чистой Беркли-стрит. Дерби отставала всего на шаг. Хелен бросила мальчику фартинг и взглянула на другую сторону Пикадилли. Стильно одетый преследователь придерживался их темпа. Девушка окинула взглядом улицу, надеясь, что один из членов клуба «Темные времена» скрывается где-то поблизости. Однако никто не походил на их защитника. Если слуга лорда Карлстона и присматривает за ними, то он удачно растворился в толпе все прибывающих на Пикадилли людей.

– Поспеши, Дерби. – Хелен ускорила шаг. Хорошо, что она решила надеть крепкие полусапожки, а не кожаные туфли без каблука.

– Что нам делать, если он подойдет? – спросила горничная, когда девушки пересекали Довер-стрит.

– Не знаю. – Хелен вздохнула.

Пожилая дама, которая проходила мимо в сопровождении своего лакея, неодобрительно покачала головой. Девушки и правда шли неприлично быстро, но Хелен не собиралась сбавлять скорость. Она опасалась, что подозрительный джентльмен – возможно, искуситель – их схватит. Хелен не знала, что он делал на оживленной Пикадилли, да и не горела желанием узнать.

– Наверное, следовало взять с собой Хьюго или Филиппа, – сказала запыхавшаяся Дерби.

– А если что-нибудь случилось бы? Как бы мы им это объяснили?

– Но что-то уже случилось, миледи.

Действительно! Хелен закусила губу. Как ей быть? Они прошли всего полпути, но повернуть назад нельзя: они рискуют разминуться с леди Маргарет.

– О нет, кажется, он идет к нам! – воскликнула Дерби.

Она не ошиблась. Джентльмен шагнул на дорогу, но ему тут же пришлось отскочить на тротуар – с Сент-Джеймс-стрит на Пикадилли стремительно повернула лихая двуколка. Хелен сжала локоть горничной. В голову пришла мысль, что у магазина они могут встретить знакомого, рядом с которым окажутся в безопасности. Сердце стучало в груди, словно молотом ударяясь о туго затянутый корсет. Дерби побагровела и задыхалась от быстрого шага.

– Ты справишься, Дерби, – поддержала ее Хелен. – Мы почти пришли.

– Он снова пересекает улицу! – ахнула горничная.

Преследователь ступил на Пикадилли. В сознании Хелен промчались предстоящие пять секунд: он столкнется с ними на углу Альбемарл-стрит. Даже если они пойдут медленнее, он подстроится под их шаг. Хелен осмотрелась и заметила молодого щеголя, который направлялся в их сторону с важным видом и оценивал взглядом каждую хорошенькую даму. Он излучал самоуверенность. Если Хелен закричит, молодой человек непременно ринется на помощь. По крайней мере, это отвлечет подозрительного джентльмена.

Хелен набрала воздух в легкие. Еще три секунды.

– Леди Хелен! – окликнул ее женский голос.

Она развернулась и увидела маленький, неприглядный, видавший виды экипаж. Две гнедые кобылы резко остановились, и из окошечка выглянула леди Маргарет. Ее яркое лицо было прикрыто простенькой соломенной шляпой.

– Какая удачная встреча! Прогуливаетесь по Пикадилли? – спросила леди Маргарет и подняла глаза на мрачное небо. – Боюсь, скоро пойдет дождь. Могу я пригласить вас в свою карету?

– Слава богу, – выдохнула Дерби.

В окошечке возникло лицо мистера Хаммонда – он сидел подле сестры.

– Доброе утро, леди Хелен.

Хелен кивнула в знак приветствия, но ее взгляд скользил мимо них. В противоположном окошечке полутемного экипажа виднелась широкая Пикадилли. Преследователь зашел обратно на тротуар. Несколько секунд он смотрел на карету, а затем развернулся и исчез из виду.

– Садитесь, здесь много места, – добавил Хаммонд.

– Искренне благодарю вас за приглашение, – ответила Хелен, переводя дыхание.

Леди Маргарет высунулась из окошечка и махнула рукой лакею, который располагался на заднем сиденье:

– Джеффри, откройте дверь леди Хелен и помогите ее горничной сесть подле вас.

Брат с сестрой отодвинулись от окошка, а их слуга проворно спустился на тротуар, приоткрыл дверцу кареты и откинул подножку.

– Миледи, – произнес лакей, протянув Хелен руку. Он был высоким, как и все лакеи, но его отличали крепкие, широкие плечи и смелый взгляд. Скорее всего, Джеффри играл более значительную роль.

Хелен забралась с его помощью в экипаж, и мистер Хаммонд любезно подвинулся, сев спиной к кучеру. Девушка нагнулась, чтобы не удариться головой, неуклюже шагнула вперед и опустилась на сиденье рядом с леди Маргарет.

– Должна вам сообщить, – сказала она, повернувшись к окну, – что меня преследовал неизвестный джентльмен.

– Что? – Мистер Хаммонд прислонился к другому окошку и сосредоточенно свел брови. – Он еще там? Который?

Хелен присмотрелась к прохожим на другой стороне улицы:

– Я его больше не вижу. За мной следил джентльмен в летах в ярко-синей шинели и черном цилиндре из бобрового фетра. – Она обернулась на своих спутников. – Он правда там был, мне это не показалось.

– Мы вам верим, леди Хелен, – успокоила ее леди Маргарет. – Мы направили на Халфмун-стрит одного из членов клуба, чтобы не оставлять вас без защиты, но он не подходит под ваше описание. Не сомневаюсь, что он заметил пожилого джентльмена и последовал за ним.

Мистер Хаммонд кивнул, соглашаясь с сестрой:

– Несомненно. И скоро мы узнаем, стоит ли опасаться этого незнакомца. – Он постучал тростью по деревянной стенке в передней части кареты: – Трогай!

Карета покатилась по дороге, и Хелен с облегчением откинулась назад:

– Куда мы едем?

– В «Акр Дьявола» за Вестминстерским аббатством, – ответил мистер Хаммонд.

Хелен переварила услышанное, сопоставив его со своими скудными знаниями о Лондоне за пределами Мейфэра. Об этом районе ходили жуткие слухи. Должно быть, это шутка.

– Но это же трущобы, сэр!

– Худший гадюшник Лондона, – кивнул джентльмен.

Девушка взглянула на леди Маргарет – ту, похоже, совсем не беспокоила перспектива визита в нищий район, полный беспредела и жестокости. Наоборот, она выглядела возбужденной: ее пальцы были тесно сплетены между собой, а синие глаза потемнели от нетерпения.

– Что нам делать в таком опасном месте? – спросила Хелен.

– Там нас ждет лорд Карлстон, – объяснила леди Маргарет. – Не волнуйтесь. С ним мы будем с безопасности.

В безопасности? Хелен казалось, что опасность преследует графа, куда бы он ни направился. Тем не менее она улыбнулась, соглашаясь со своей собеседницей, и решила воспользоваться этим моментом, чтобы попытаться понять причину чрезмерной радости леди Маргарет. Святые небеса! В ней горела неопровержимая вера в лорда Карлстона. Она не только любила графа, но и верила в него всем сердцем, словно в божество. Хелен поспешно отвернулась к окну. За ним пролетали фахверковые магазинчики и дома Шафтсбери-авеню, но девушка не замечала их, думая о своем открытии. Лихорадочное почитание рождает сказочный образ полного достоинств возлюбленного. Без сомнений, лорд Карлстон для леди Маргарет совершенство. Она убеждена, что он не убивал свою жену, но эта уверенность, вполне вероятно, исходит исключительно из преданности графу. По правде говоря, Хелен не имела права осуждать Маргарет: она сама рассказывала себе все те же сказки. Насколько сильно приятная внешность лорда повлияла на ее собственное инстинктивное доверие? Всего один простой вопрос мог положить конец пустым размышлениям. Хелен собрала волю в кулак. Пора забыть о приличиях и спросить о том, что давно ее беспокоит.

– Прошу прощения, – начала она, – возможно ли, что жена лорда Карлстона была искусителем? И поэтому она исчезла?

На мгновение Хелен показалось, что ее не услышали. Мистер Хаммонд изучал серебряный набалдашник трости, а леди Маргарет смотрела в окно.

Наконец мистер Хаммонд взглянул на Хелен:

– Графиня Карлстонская была не искусителем, а человеком. Мы не знаем, что произошло, а его светлость и мистер Бенчли ясно дали понять: говорить об этом нельзя.

Хелен облизнула губы. Вот уже две темы оказались в разделе «табу»: ее мать и леди Элиза. Очевидно, от своих членов клуб «Темные времена» скрывал не меньше тайн, чем от посторонних.

– Вы считаете, что его светлость убил леди Элизу, мистер Хаммонд?

Джентльмен раскрыл рот, чтобы ответить, но его прервала сестра.

– Майкл, – с нажимом сказала она и повернулась к Хелен. – Наше мнение не имеет значения. Мы участвуем не в игре с раз и навсегда установленными правилами, и вы должны смириться с тем, что нас повсюду окружают неопределенность и двусмысленность.

– Да, – мягко подтвердил мистер Хаммонд. – Все, кто связан с чистильщиками, виновны в том, что размывают границы морали. Вот плата за спасение от искусителей.

Хелен поймала его взгляд и осознала, что за сочувствием брата и сестры лорду Карлстону скрывается безмерная печаль.

Их ответ не успокоил девушку. Совсем наоборот. Неужели ей предлагают довольствоваться слепой верой в невиновность графа? У нее не было никакого желания опускаться до уровня охваченной безнадежной любовью леди Маргарет. Хелен посетила безумная мысль – самой потребовать ответа у лорда Карлстона, смело и без обиняков, как в случае с Бертой: «Вы убили свою жену?» Хелен вжала голову в плечи. Нет, она на это не способна. Кроме того, даже если граф ответит, что маловероятно, прочесть истину в его сердце будет практически невозможно. Лорд Карлстон уже знал, как глубоко проникает взор девушки, и при желании потрудился бы скрыть свои чувства.

Леди Маргарет жестом попросила брата передать ей стопку одежды, лежавшей подле него, и протянула Хелен выцветшую серую ротонду:

– Когда мы прибудем в Акр Дьявола, накиньте ее поверх платья, а вместо капора прикройте голову плоской кепкой, перед тем как выйти. Я оденусь так же.

– Не упоминайте титулы, – добавил мистер Хаммонд. – Называйте нас «брат» и «сестра», как это делают квакеры. И обращайтесь к нам по именам, данным при крещении.

– По именам? – Хелен вскинула брови. По имени называли только членов семьи и близких друзей. – Даже к лорду Карлстону?

– К нему особенно, – твердо произнес мистер Хаммонд. – Его зовут Уильям. А меня, прошу, называйте братом Майклом.

Хелен забрала у леди Маргарет кепку с ротондой, и в нос ей ударила кислая вонь немытого тела. Девушка сморщилась.

– Это ничто по сравнению с самими трущобами, – заметила леди Маргарет. – Их омерзительный запах дойдет до нас задолго до того, как мы подъедем к Акру Дьявола.

Хелен потянула за край шелкового кремового банта под подбородком:

– Что его светлость желает мне там продемонстрировать? Вновь искусителей?

– Нет, нечто совсем иное. Их потомство.

– Они могут заводить детей? – ахнула Хелен. Ей и в голову не пришло, что эти демоны способны размножаться.

– Это не совсем то, что мы понимаем под детьми, – ответила леди Маргарет. – Насколько нам известно, истинная сущность искусителей – чистая энергия. Однако здесь, в земном уделе, они погибают вне плоти. Их жизнь, в отличие от нашей, может длиться вечно, и у них нет необходимости заводить детей, чтобы продолжить род. Вместо этого одни и те же искусители из одного человеческого поколения в другое захватывают новые тела, поскольку прежние разрушаются от старости.

– Но им подойдет не каждый, – добавил мистер Хаммонд. – Они способны красть лишь тела своего потомства – детей, рожденных от союза с человеком. Когда у искусителя появляется ребенок, в малыша закладывается часть его энергии. Уходя из старого сосуда, сущность демона переливается в новый – тело ближайшего к нему потомка, даже если искуситель и его отпрыск находятся в разных странах. Из умирающей плоти в живую и юную его притягивает заложенный в дитя сгусток энергии. Так они переходят в следующее поколение.

Хелен разгладила ленту на капоре, задумавшись над основами мира искусителей. Они противоречили главному закону природы: все живое не стоит на месте, оно непрерывно стремится к самосовершенствованию.

– Что происходит с душой ребенка, которая уже находится в теле? – спросила она.

– Прибывшая энергия отца или матери уничтожает ее. Остается лишь скорлупа, и ее заполняет искуситель.

– Они убивают собственных детей? – вскрикнула Хелен. – Но это же чудовищно!

– Вы правы, – кивнул мистер Хаммонд.

Хелен затихла, медленно сняла капор и, слегка оправившись от шока, уточнила:

– Выходит, что в каждом поколении погибают души десяти тысяч английских детей?

– Да. Однако к тому времени, как родитель покинет старое тело, его ребенок может успеть дожить до взрослых лет. – Узкое лицо мистера Хаммонда помрачнело. – Искусителям уже много веков. Коварные создания давно отточили свои актерские таланты и искусно изображают обычных людей. Само собой, их численность не увеличивается из-за того, что они не размножаются, и для нас это, пожалуй, неплохо. – Он взглянул на сестру. – Маргарет, боюсь, ты сочтешь неприличным объяснение их привычек, но леди Хелен должна о них знать.

Леди Маргарет с отвращением скривилась, однако кивнула, выражая свое согласие.

Мистер Хаммонд подался вперед, иначе Хелен не услышала бы его за громким стуком колес по неровной дороге, на которую они только что выехали.

– В нашем веке большинство искусителей занимают мужские тела, чтобы завести как можно больше потомков посредством множества женщин. Разумеется, они предпочитают переселяться в ребенка, рожденного в законном браке, но на случай, если законные отпрыски погибнут, искусители производят на свет внебрачных детей. – Джентльмен прокашлялся. – Вот почему среди демимонда так много дочерей и сыновей этих чудищ.

– Раз уж принялся рассказывать, говори прямо, – вмешалась в разговор леди Маргарет. – Брат имеет в виду распутных содержанок, цыганок и прислугу, но не решается их так назвать.

Мистер Хаммонд сжал набалдашник трости, но никак не отреагировал на насмешки сестры.

– Когда мы устанавливаем личность искусителя, сэр Джонатан Бич находит его потомство, как законное, так и внебрачное. Это старший сыщик нашего клуба. Он ищет детей с помощью архивов и слухов, а также иными способами. Сегодня вы с ним познакомитесь.

– Как вы можете себе представить, отыскать всех отпрысков одного искусителя – сложная задача, – вздохнула леди Маргарет.

– И порой она кажется непосильной, – добавил ее брат. – Однако, если мы выходим на след запятнанного отпрыска, к нему отправляется чистильщик, извлекает темную энергию из его сердца, и дитя искусителя становится обычным человеком. Возможно, нам не суждено вытравить этих чудищ из Англии, но мы одержим победу в спасении человеческих душ.

– Это имел в виду его светлость под извлечением тьмы из сердец людей? – осознала наконец Хелен.

– Да, – улыбнулся мистер Хаммонд. – Когда все потомство найдено и очищено от демонической энергии, чистильщик дарует искусителю Mors Ultima.

Вечную смерть.

– Полагаю, это значит именно то, что я подумала? – уточнила Хелен.

– Да, – подтвердил ее собеседник. – Это чудесное зрелище. Чудище охватывает пламенная вспышка, оно словно светится изнутри.

Светится изнутри? Именно так описывала смерть мистера Трента Делия. Значит, он и правда был искусителем. Делия чувствует себя опозоренной, а на самом деле ей невероятно повезло – она осталась жива.

– Это счастливый момент, – добавил мистер Хаммонд.

– Несомненно, – согласилась леди Маргарет. – Однако то, что ждет нас сегодня – очищение, – событие куда более важное. – Ее взгляд вновь озарила пламенная вера. – Вы сами все увидите и поймете, что мы не зря рискуем многим ради таких минут.

Глава девятнадцатая

Леди Маргарет не соврала: Акр Дьявола встретил их сильной вонью. Несмотря на закрытые окна, Хелен чуть не задохнулась на повороте с Дак-лэйн на Олд-Пай-стрит, которая вела в самое сердце трущоб. Она старалась дышать через рот, но резкий запах экскрементов людей и животных, протухшей пищи, зловонных тел, жира и дыма ощущался особенно остро из-за недавно проснувшегося обостренного обоняния чистильщика. Страдали и леди Маргарет с мистером Хаммондом: они зажимали руками рот и нос.

– Чем ближе мы подъезжаем, тем хуже вонь, – пробормотала леди Маргарет.

Она уже нацепила льняную кепку. За пожелтевшей тканью ее лицо казалось бесцветным. Или, возможно, оно потеряло краски из-за кошмарного амбре.

– Мы почти на месте, – сообщил мистер Хаммонд. Его стильный цилиндр из бобрового фетра и превосходный сюртук сменились на пыльную треуголку и куртку из черного сукна в грязных пятнах. – В помещении воздух будет немного чище, – добавил он и постучал тростью по передней стенке экипажа, привлекая внимание кучера. – Дом за «Красным львом»!

Хелен сомневалась, что тот услышал мистера Хаммонда за какофонией, царившей снаружи кареты. Детский ор, призывы уличных торговцев, лай собак, людские крики, звон колоколов Вестминстерского аббатства – все эти звуки врезались ей в уши. Чтобы отвлечься, девушка попыталась сосредоточиться на предстоящей встрече с лордом Карлстоном.

Поскольку сами искусители внешне ничем не отличаются от людей, их потомки, скорее всего, кажутся обычными детьми. Единственное отличие коренится внутри. Процесс извлечения сгустка темной энергии наверняка будет завораживающим. Сложно представить, как его светлости удастся проникнуть в человеческое сердце. Однако ей предстоит также этому научиться. Есть шанс, что Хелен придется помогать графу. Господи, справится ли она? Стоит ли даже пробовать?

Стараясь забыть о страхе, девушка отвлеклась на грязных, сопливых мальчишек и девчонок, бежавших вслед за каретой.

Экипаж остановился. Мистер Хаммонд открыл дверь и выбрался наружу.

– Идите прочь! – рявкнул он на ребят, которые таращились на новоприбывших, и толпа рассеялась. – Сестра Маргарет, прошу вас.

Леди подобрала полы изношенной синей накидки, взяла брата за руку и сошла на тротуар. Они оба повернулись к двери экипажа. Хелен соскользнула с потертого кожаного сиденья и с помощью сильной хватки мистера Хамммонда спустилась на доску, лежавшую на мокрой земле. Она слегка продавилась под весом девушки, и на края набежала жидкая грязь. Пробормотав «спасибо», Хелен оглянулась на высокое заднее сиденье, где сидела ее горничная, и увидела испачканное лицо, перекошенное отвращением. Дерби безуспешно пыталась стряхнуть с подаренного ей платья пыль и капли грязи.

– Брат Уильям наказал взять вашу горничную с собой, – прошептал мистер Хаммонд.

– Вот как? – Хелен оскорбила властность графа, но ей самой не хотелось идти к нему без Дерби, и она позволила мистеру Хаммонду подозвать горничную.

Они направились к трехэтажному жилому зданию, чей верх опасно накренился, обнажая каменный каркас. Путь к входной двери был скользким и пропитанным вонью. Хелен сжала руку Дерби, ища поддержки. Девушки осторожно шагали по деревянным доскам, уже скользким от чужих подошв. Две чумазые, худые девочки перебежали дорогу и поспешили к ним, утопая голыми ступнями в грязи и протягивая ладони для милостыни. Мистер Хаммонд прогнал их, прежде чем Хелен успела выудить монетку из ридикюля, спрятанного под затхлыми складками позаимствованной ротонды.

– Миледи, зачем мы сюда приехали? – спросила Дерби, когда они перешагивали с одной доски на другую, рискуя вляпаться в грязь.

Хелен убедилась, что доска под ней не шатается, и наклонилась к горничной.

– Его светлость покажет мне, как очищать душу, – тихо объяснила она.

– Только одну? – скривилась Дерби. Она покосилась на компанию молодых людей, которые стояли без дела у стены одного из зданий и с улыбкой наблюдали за прохожими, перевела взгляд на растрепанных девушек у пивной и добавила: – Я бы сказала, что в спасении нуждаются здесь многие.

– И не называй меня «миледи», пока мы здесь. Говори «сестра Хелен».

– Я не могу, миледи. – Дерби упрямо покачала головой. – Так нельзя.

– Прошу тебя, это просьба его светлости. А я буду обращаться к тебе как к сестре Джен.

– Сестре Джен? – хмыкнула горничная. – Боже упаси!

Облупившаяся входная дверь была широко открыта. Хелен прошла внутрь вслед за мистером Хаммондом и леди Маргарет. Пол из необработанных досок скрипел под ногами. Едкий запах плесени, воска и говяжьего сала казался даже приятным после невыносимой уличной вони. Хелен прищурилась. В полутьме вырисовывалась лестница, стоявшая в самом конце коридора, и по ней спускался мужчина в черном. Это не мог быть лорд Карлстон.

– Брат Джонатан? – окликнула его леди Маргарет. – Это вы?

– К вашим услугам, – кивнул человек. – Одну минуту, я принесу фитиль и освещу ступени.

Он исчез, и по скрипу лестницы Хелен догадалась, что мужчина поднимается наверх. Прошло около минуты. Скрип и мягкий свет ознаменовали его возвращение. Сэр Джонатан Бич – а это, без сомнений, был он – поспешно спустился в коридор и пошел к ним навстречу. В слабом мерцании фитиля лицо и полное тело сыщика казались четкими и рельефными. Он улыбнулся, и круглые щеки поднялись к проницательным глазам. Роскошные седые бакенбарды пышными полосами тянулись от висков – очевидно, они компенсировали печальный недостаток волос, окаймлявших голову.

– А, полагаю, вы – лед… Сестра Хелен, – исправился сыщик и слегка поморщился от своей ошибки. – Для меня честь с вами встретиться. Большая честь. Я брат Джонатан. – Он поклонился, и блики света скользнули вниз по стене, выхватывая из полумрака лепнину, покрытую черной плесенью, напоминавшей паутину. – Приношу извинения за то, что не могу представиться вам так, как положено.

Хелен улыбнулась сыщику в ответ. Приятные манеры сэра Джонатана радовали ее ничуть не меньше принесенного им фити ля.

– Я все понимаю, учитывая обстоятельства.

– Да, действительно. – Сэр Джонатан повернулся к мистеру Хаммонду с леди Маргарет и кивнул им. – Итак, вы готовы? Нас ждут наверху.

Он поднял фитиль высоко над головой и повел всех к лестнице. Хелен опустила ладонь на перила, и перчатка сразу же пропиталась чем-то влажным. Она тут же убрала руку. Они поднялись на второй этаж. Все двери там были открыты, а комнаты слабо освещены наполовину заколоченными окнами. В одной из них жила семья из по меньшей мере двенадцати человек. Мать кормила младенца грудью, сидя на табуретке, дети что-то мастерили, а на матрасе лежал пьяный отец семейства и плевал в жестяную миску. В другой играли в кости, хриплые крики победивших и проигравших смешивались со звоном бутылок и пронзительным смехом. Темно-рыжий пес, очень худой, с тонкими лапами и впалой грудной клеткой пробежал по коридору на третий этаж, перед этим остановившись помочиться в углу подле мужчины, который развалился у грязного ночного горшка. Хелен посмотрела на Дерби и увидела в ее глазах то же потрясение, что испытывала сама. Разве люди могут так жить?

Они преодолели последнюю лестницу и остановились перед дверью на четвертый этаж, закрытый для простого люда. Очевидно, эту преграду добавили уже после того, как здание было построено: импровизированная стена из ничем не обработанных сосновых досок, дверь из цельного куска прочного дерева, замок под ручкой.

– Мы прибыли, – объявил сэр Джонатан.

Он отворил дверь, зашел на этаж и отодвинулся в сторону, пропуская двух дам и джентльмена в узкий, выбеленный коридор. Перед ними предстали две двери: открытая и закрытая. Хелен заглянула в первую. Четыре ничем не примечательных стула из гнутой древесины были подвинуты к выскобленному деревянному столу. На нем лежала буханка хлеба, завернутая в чистую голубую ткань, стояли глиняный кувшин, на котором бусинами мерцали капли воды, и две одинаковые чашки. Едва виднелся край железной каминной решетки, а на полке в оловянном подсвечнике белел огрызок свечи. Все было тщательно почищено и вымыто. Кто-то состоятельный поместил в это ветхое здание два частных номера. С определенными намерениями.

Сэр Джонатан постучал в закрытую дверь. Благодаря неудачно подобранным петлям Хелен смогла разглядеть через узкую щель столбик кровати и лиф женского платья в красную полоску.

– Да, войдите, – раздался незнакомый мужской голос.

Сыщик толкнул ручку. Дверь открылась медленно и не сразу.

Он сделал шаг назад и слегка поклонился Хелен, приглашая ее войти. К девушке развернулись все собравшиеся у низкой постели: лорд Карлстон, мистер Куинн, молодой священник и дама в безвкусном красном наряде.

– Рад, что вы пришли, сестра Хелен, – сказал лорд Карлстон.

На нем тоже была старая одежда: грубая рубаха, бриджи и неаккуратно повязанный синий шейный платок, – но она не могла скрыть принадлежность этого человека к высшей знати. Абсурдно было полагать, что его примут за человека из низшего или среднего класса. Видимо, граф заметил скептицизм Хелен, и в его глазах сверкнуло предупреждение: никаких титулов.

Хелен облизала губы. В комнате было невыносимо душно. Закрытое окно не выпускало жар, идущий от камина, в котором плясало небольшое пламя. Мистер Куинн склонил голову и отошел к стене, пропуская Хелен. Она, однако, не спешила: ее взгляд остановился на хрупком мальчике лет двенадцати, привязанном к столбикам кровати за лодыжки и запястья. Пальцы его сжимали скомканную серую простыню, а светловолосая головка беспокойно металась по выцветшей подушке. Зачем несчастного ребенка связали?

Девушка оглянулась. Сэр Джонатан все еще стоял в коридоре, а Дерби и мистер Хаммонд с сестрой удалились в другую комнату. Видимо, сегодня леди Маргарет не суждено было увидеть процесс очищения.

– Позвольте представить вам его преподобие Пелхэма, – произнес лорд Карлстон.

Молодой священник с аскетически впалыми щеками – признаком не самого значительного духовного чина – поклонился и пробормотал:

– Добрый день.

– Это миссис Котс и ее сын, Джеремайя. Он нуждается в вашей помощи, – добавил граф, указав на присутствующую здесь даму и мальчика.

Мать присела в реверансе. Должно быть, в молодости она была хорошенькой, но усталость и физические мучения морщинами легли на ее лицо, а рот страдальчески изогнулся.

– Спасибо, сестра, спасибо, что пришли. Вы с братом Уильямом – моя последняя надежда! Никто не знает, что не так с моим мальчиком. Говорят, он сошел с ума, а я боюсь, что он одержим!

– Юного Джеремайю поразило нечто, природе неизвестное, – деликатно объяснил священник. – Когда я увидел, в каком он состоянии, мне стало ясно, что здесь поможет только брат Уильям.

Хелен бросила взгляд на Карлстона: его преподобие – тоже член клуба «Темные времена»?

Его светлость быстро кивнул: да.

Хелен решила в скором времени непременно уточнить, сколько членов в этом клубе.

– Пора начинать, – объявил лорд Картон. – Мадам, мы изгоним злого духа из вашего сына, но вам опасно здесь находиться. Прошу вас покинуть комнату вместе с его преподобием. – Он поклонился, и его вежливость вызвала у напуганной матери слезную благодарность.

Хелен не подозревала, что граф способен на такой нежный, ласковый и вежливый поклон, обращенный к даме из низших слоев общества. Возможно, в его сердце все-таки кроется доброта, обычно спрятанная от посторонних глаз.

Священник мягко подтолкнул миссис Котс к двери:

– Идемте. Эти люди позаботятся о Джеремайе. Вы можете им доверять.

Когда они проходили мимо, дама в красном крепко сжала кисть Хелен, и в ее глазах мелькнула благодарность. Девушка ободряюще улыбнулась несчастной матери. Она надеялась, что вера этой женщины не напрасна.

– Не стойте столбом, брат Джонатан, – бросил лорд Карлстон, когда его преподобие увел мать Джеремайи в другую комнату. – Заходите.

Сэр Джонатан боком протиснулся внутрь. Благодушие, с которым он приветствовал Хелен, исчезло. Джентльмен прислонился к дальней стене и отвел глаза от лорда Карлстона. Неужели он боялся графа? Может быть, но было в его взгляде нечто еще, кроме страха: вина или стыд. Что произошло между мужчинами, что вызвало такое напряжение?

– Дерби с вами? – спросил граф, отвлекая Хелен от изучения личности сыщика. Девушка кивнула, и лорд повернулся к Куинну: – Приведи ее.

– Вы хотите сделать ее моим террином, не так ли? – спросила Хелен, когда за Куинном затворилась дверь.

Лорд Карлстон обошел кровать, наблюдая за мальчиком, который пытался вырваться из пут.

– Да, – признался граф, не поднимая глаз. – Мы уже подготовили девушку, готовую стать вашим террином, но вы расстроили наши планы, когда взяли Дерби в личные горничные. Однако я одобряю ваш выбор. – Он посмотрел на Хелен. – Возможно, за вас выбрала ваша кровь.

Хелен поразили слова графа, и она поспешила сменить тему:

– Вы уже выбрали для меня террина?

– Да, но Куинну ничего не стоит подготовить к этой роли вашу горничную. После того, как мы свяжем ее с вами.

– Свяжете?

– Вы видели, как Куинн прижал меня к земле в тот вечер в Воксхолл-Гарденз? – спросил граф после небольшой паузы. Хелен кивнула, и граф подошел к сэру Джонатану: – Позволите продемонстрировать на вас кое-что, брат Джонатан?

– К… Конечно, – запнулся сыщик. – Конечно, рад служить.

С удивительной легкостью и быстротой Карлстон схватил упитанного джентльмена правой рукой за шиворот и поднял почти до потолка. Сэр Джонатан выпучил глаза от неожиданности и немного от страха.

– Само собой, обычному человеку никак не одолеть чистильщика, – объяснил граф. – Я привязал к себе Куинна, подарив ему часть своей силы и ловкости, а также любопытную способность просчитывать вероятное развитие событий. Соответственно, когда в вас проснется ваша сила, вы привяжете к ней мисс Дерби, и она не даст вам погибнуть. – Он опустил сэра Джонатана на пол, отошел и поклонился: – Благодарю, брат Джонатан.

– Рад был помочь. – Сыщик дрожащей рукой поправил сюртук и шейный платок.

Хелен не могла вымолвить ни слова. Неужели и она однажды научится играючи поднимать тяжелых мужчин? Эта перспектива показалась ей неожиданно привлекательной, но в то же время слегка пугающей.

– Вы говорите про магические узы? – уточнила девушка. – Те, что описаны в «Маге»? – Даже если такое возможно, Дерби ни за что на это не согласится.

– Вижу, вы приступили к чтению?

– Да, благодарю вас за книгу, – вспомнила о вежливости Хелен. – Она… Любопытная.

– Крайне любопытная, – улыбнулся лорд Карлстон. – Знаю, там много вздора, но есть и изрядная доля истины. – Он жестом подманил Хелен к себе: – Взгляните на этого мальчика.

Хелен подошла к кровати:

– Я не хочу подвергать Дерби опасности.

– У всех свое призвание, леди Хелен, – прищурился граф.

– Я бы с вами согласилась, – кисло ответила Хелен, – но вы, очевидно, считаете, будто назначать призвания положено вам, брат Уильям. – На последних словах голос девушки дрогнул, и они вышли не такими едкими, как ей хотелось бы.

Губы лорда Карлстона изогнулись в насмешливой полуулыбке.

– У меня есть на то уважительная причина. Брат Майкл рассказал вам про отпрысков искусителей и сгустки тьмы в их сердцах?

Их разговор прервал мягкий стук в дверь. Она отворилась, и в комнату вошли Дерби с Куинном. Террин с хозяином встретились взглядами, между ними состоялась безмолвная беседа. Хелен уловила лишь ответ Куинна – покорное согласие следовать данному указанию. Здоровяк закрыл за собой дверь и подвел Дерби к стене, у которой стоял сыщик.

– Брат Джонатан, сколько человек проживает сейчас в Великобритании? – спросил лорд Карлстон.

Сэр Джонатан прокашлялся.

– В этом году численность достигла двенадцати с половиной миллионов человек.

– Леди Хелен, вы помните, я говорил вам, сколько искусителей обитает в одной лишь Англии?

Могла ли она забыть столь жуткое число?

– Более десяти тысяч.

Лорд Карлстон повернулся к Дерби:

– Из этого мы заключаем, что на тысячу двести душ приходится один искуситель. В то же время людей, способных уничтожить чудищ, всего восемь, включая вашу госпожу. Теперь вы понимаете, насколько важно ее предназначение?

– Я в этом не сомневалась, милорд, – кивнула девушка.

Хелен нахмурилась. К чему граф ведет?

– Прекрасно. Раз уж вы осведомлены о миссии своей хозяйки, вам, несомненно, хочется ей помочь.

Дерби снова кивнула как заколдованная.

– Лорд Карлстон, – резко прервала его Хелен.

– Воздержитесь от титулов, сестра Хелен, – беззлобно ответил граф.

Хелен бросила на него взгляд, полный ярости. Как он смеет давить на ее горничную!

Однако граф не спешил раскаиваться. Он снова принялся изучать мальчика:

– Это сын того Фобоса из Воксхолл-Гарденз.

Гнев Хелен угас – она была изумлена.

Карлстон наклонился и опустил ладонь на бледный, влажный лоб ребенка, проверяя температуру. Мальчик отдернул голову.

– Брат Джонатан уверен, что это его единственный оставшийся потомок. – Граф обернулся на сыщика и едко уточнил: – Вы же уверены, брат Джонатан?

– Насколько это возможно, – ответил пожилой джентльмен и снова поправил платок. – Вам хорошо известно, что тут ничего нельзя знать наверняка.

– Да, искать потомков нелегко. Это для меня не новость.

– Однако я совершенно уверен, что он последний. – Сэр Джонатан выпрямился. – Несомненно.

Лорд Карлстон повернулся обратно к кровати:

– Итак, именно его тело Фобос займет в попытке выжить. Если избавить его от этого сосуда, энергии искусителя будет некуда перелиться после естественной… – он поднял взгляд на Хелен, – или же насильственной смерти. И он погибнет.

– Mors Ultima, – отозвалась Хелен.

– Вы внимательно слушали рассказ брата Майкла. Да, вечная смерть.

Дерби подалась вперед.

– Что вы собрались делать с ребенком? – возмутилась она. – Я не позволю вам его и пальцем тронуть!

Куинн схватил горничную за плечо:

– Тише, мисс, никто парнишку не обидит. Из него извлекут демоническую энергию и очистят душу. Мы охотимся на его отца, отвратительное создание.

Дерби с подозрением взглянула на здоровяка:

– Правда?

Тот кивнул:

– Я бы не стал участвовать в убийстве детей, мисс, можете быть уверены. Мальчугану помогут.

– Куинн прав, – подтвердил лорд Карлстон и повернулся к Хелен: – Возможно, вы удивились, что я не убил Фобоса в Воксхолл-Гарденз, но тогда его энергия переместилась бы в тело Джеремайи, вытеснив его душу. Первым делом мы очистим мальчика, а затем убьем его родителя.

– Тогда ладно. – Дерби отступила назад к стене, скрестив руки на груди. – Ладно.

– Я рад, что мы действуем с вашего одобрения, – пробормотал лорд Карлстон.

– Простите, сэр, – вспыхнула горничная.

Граф покосился на нее, и Хелен заметила промелькнувший в его глазах расчет.

– Вы хотите спасти мальчика, верно, Дерби? – спросил он. – У меня есть для вас важное задание.

Девушка склонила голову:

– Все что угодно, сэр.

– Брат Уильям, – с нажимом сказала Хелен и бросила на графа суровый взгляд.

– Если я прикажу увести вашу госпожу из комнаты, вы ее уведете? – продолжил лорд Карлстон, не обращая внимание на предупреждение Хелен. – Любым способом. Ради ее же безопасности.

Разве ей грозит опасность? Лорд опять пытался втянуть Дерби в свои темные дела.

– Ты не обязана делать все, что он скажет, – обратилась к своей горничной Хелен. – Ты даже имеешь право уйти отсюда, если пожелаешь.

Дерби прикусила губу.

– Но я хочу вам помочь, мадам. Вы мне позволите?

Хелен вздохнула. Эту битву она проиграла.

– Да, разумеется.

– Можете идти, брат Джонатан, – бросил лорд Карлстон. – Вы свое дело сделали. Благодарю вас.

От этих слов лицо упитанного джентльмена обиженно сморщилось. Очевидно, сыщик желал остаться.

– Разумеется, – поклонился он.

Дверь за сыщиками закрылась. Лорд сел рядом с мальчиком и жестом пригласил Хелен опуститься на другую сторону постели. Девушка не решалась. Делить одну кровать с мужчиной? Это выходит далеко за рамки приличий.

– Уверяю вас, вам ничего не грозит, – нетерпеливо произнес граф. – Тем более что нас оберегают.

Сгорая от стыда, Хелен села на жесткий соломенный матрас. От мальчика разило потом, простынь под его рукой намокла. Сорочка развязана, кожа тонкая, бледная, ключицы сильно выступают.

Карлстон взял мальчика за подбородок, и светловолосая головка перестала метаться по подушке.

– Обычно энергия искусителя мало влияет на его потомка. Он жаждет наслаждения и чувственности больше других, но это сложно заметить. – Граф заглянул в широко открытые, невидящие глаза мальчика. – Изредка в ребенке проявляется излишняя склонность к насилию и распущенности, еще реже сгусток энергии воздействует на разум. – И лорд Карлстон обхватил подбородок мальчика с такой нежностью, на которую, как казалось Хелен, он был не способен.

– Он безумен?

– Сходит с ума.

– Извлечение сгустка энергии спасет его от помешательства? – спросила в волнении Хелен.

Спасение мальчика от предреченного отцом-искусителем безумия внезапно показалось ей самой важной на свете задачей.

– Возможно, – неуверенно ответил Карлстон. – Не попробуем – не узнаем.

– Я должна вам помочь?

– Это для вас впервые. Можете содействовать мне в призыве души, но очищать его сердце буду я. Ваша задача – наблюдать и учиться.

Внезапно Хелен осознала, что ею тоже мастерски манипулируют. Если она поможет лорду спасти ребенка, пути назад не будет. Она войдет в новую, полную насилия и опасностей жизнь. Но как в ней существовать? Обычная прогулка по Пикадилли уже представляла собой громадный риск. Однако отказаться девушка не могла, видя, как страдает Джеремайя. Тогда она поставила своей целью спасти душу и сознание мальчика и решила позже разобраться со всеми возможными последствиями.

Лорд Карлстон взял с прикроватного столика серебряную мисочку. В таких обычно держали пиявок.

– Мне потребуется ваш волос, леди Хелен. – Граф потянулся за ножом.

Рука девушки метнулась к голове.

– Для каких целей? – Ответ был ясен. – А… для алхимии.

– Да. Веками чистильщики используют этот метод проникать в душу человека. Мы смешиваем волосы искусителя, его потомка и чистильщика, освящаем их и поглощаем остатки. – Лорд Карлстон состроил гримасу отвращения. – Омерзительное зелье. Однако оно свяжет нас с сущностью мальчика и сгустком энергии в его сердце.

– Почему именно волосы? – сморщилась Хелен.

– Это часть тела, и одна из самых крепких. – Лорд Карлстон выудил из миски светлый волос. Судя по цвету и текстуре, он принадлежал мальчику. – К тому же ее легче всего добыть.

– Легче? – хмыкнул Куинн.

Лорд Карлстон одарил слугу сочувственной улыбкой.

– По сравнению с другими частями тела, – уточнил он и опустил волос обратно в миску. Взвесив на ладони нож, граф повернулся к Хелен: – Позволите?

Хелен замерла в нерешительности, но все же нагнулась и зажала между пальцами один из локонов у самой шеи. Теплые, не защищенные перчатками пальцы лорда Карлстона коснулись ее кожи, и по спине пробежали мурашки. Легкий взмах лезвием, и локон остался в руке графа.

– Есть, – сказал он.

Хелен отодвинулась. Лицо дышало жаром, кисть невольно потянулась к шее. Кто бы мог подумать, что она настолько застенчива.

Локон упал в миску, и лезвие оказалось у головы самого графа. Три ловких надреза, и короткий темный волос присоединился к светлому и каштановому. Карлстон наклонил миску, и Хелен заметила в ней еще одну прядь невыразительно-коричневого цвета, очевидно принадлежавшую Фобосу.

– Куинн, фитиль, – скомандовал граф.

Здоровяк проворно зажег от огня в камине длинную тонкую свечу и передал хозяину.

– Заранее прошу простить меня за вонь. – Лорд Карлстон взглянул на Хелен, и огонь лизнул волосы в миске.

Раздалось тихое шипение. Вспыхнуло пламя, и сильный запах серы наполнил комнату. Хелен наморщила нос, а Дерби закашлялась.

– Этот процесс называется «изгнание дьявола», что вполне понятно. – Лорд Карлстон отмахнулся от едкого дыма, заглянул в миску и показал содержимое Хелен: – Как видите, здесь остался пепел. Мы смешаем его с морской водой и молоком, что символизирует Молочный океан, из которого был получен нектар бессмертия.

Лорд Карлстон взял со столика кувшин с разведенным молоком, наполнил миску и слегка ее потряс.

– Эликсир души, – усмехнулся он. Не отводя глаз от Хелен, граф поднес зелье ко рту, отпил немного и дернул головой, словно через силу проталкивая жидкость в горло. – Мерзость! – И он протянул миску Хелен. – Одного щедрого глотка будет достаточно. Советую вам зажать нос.

Девушка приняла ее и с сомнением изучила содержимое. Граф уже продемонстрировал, что смесь не ядовита, но сама мысль о том, чтобы пить такую гадость, вызывала тошноту, и Хелен не особенно хотелось употреблять якобы магическое зелье.

Ее переубедил тихий стон Джеремайи. Если этот ритуал даст ему шанс на выздоровление, она должна попробовать. Она зажала пальцами нос по совету графа и наклонила миску к губам. Соленая жидкость была скверной на вкус и напоминала тухлые яйца со скисшим молоком. В животе заурчало. Хелен стоически отпила еще глоток и отдала миску лорду Карлстону.

Тот еще раз взболтал жидкость, приподнял подбородок мальчика и аккуратно залил ее в открытый рот. Ребенок проглотил смесь и закашлялся. Карлстон накрыл ладонью его челюсть.

– Что ж, это самое легкое, – сказал он и поставил миску на стол. – Теперь мы должны наладить связь с душой. – Он опустил взгляд на руки Хелен, сложенные на коленях. – Без перчаток.

Девушка сняла перчатки и потянулась к ладони лорда Карлстона. Ридикюль скользнул вниз по запястью.

– Подождите, я его отложу, – сказала Хелен.

Она потянула за кончики шнурка, узел развязался, и сумочка пролетела шелковым розовым шариком перед лицом мальчика. Джеремайя уставился на нее, рванулся назад, к железному изголовью кровати, и зарыдал:

– Мертвы! Мертвы, мертвы, мертвы, мертвы…

Хелен отдернула руку и прижала ридикюль к груди. Мальчик успокоился и рухнул обратно на подушку. Тощая грудь тяжело вздымалась под изношенной сорочкой.

– Что я сделала не так? – ахнула девушка.

Из коридора послышался голос мистера Хаммонда:

– Нет, мадам, вам туда нельзя.

Лорд Карлстон обернулся и указал Куинну на дверь. Террин мгновенно приблизился к входу и загородил его собой от возможного вторжения.

– Но… Мой малыш… – Мольба мисс Котс проникла в сердце Хелен.

– Доверьтесь брату Уильяму, – попросил женщину Куинн. – Прошу, сядьте обратно.

Голоса утихли.

Куинн склонил голову набок, прислушиваясь, а затем кивнул:

– Они вернулись в комнату.

Его светлость забрал у Хелен сумочку и помахал ей перед мальчиком. Тот молча наблюдал за маятником. Карлстон нахмурился:

– Попробуйте вы. – Он протянул ридикюль Хелен.

Громкий крик пронзил виски. Граф поморщился. Девушка убрала руку, и вопли прекратились.

– Ребенок явно не в восторге от вас и вашего ридикюля, – сухо изрек лорд Карлстон. – Что в нем?

Лишь один предмет мог так сильно воздействовать на дитя искусителя.

– Медальон моей матери, – прошептала Хелен.

– Вот оно что. Попробуйте показать его Джеремайе.

– Но он его пугает!

– Да, и я хочу узнать почему.

Хелен достала из сумочки медальон и сжала его в ладони. Вокруг возникли коконы энергии.

– Вы видите ауру искусителя? – спросил Карлстон.

– У мальчика голубая жизненная сила, как у обычного человека.

– Что насчет глаз?

Девушка изучила лицо Джеремайи. Голова ребенка моталась из стороны в сторону, и беспокойство мальчика бросило Хелен в дрожь. Она присмотрелась к обезумевшим темно-серым глазам, но не нашла в них ничего необычного.

– Нет.

– Прижмите медальон к его коже.

– Но он…

– Не бойтесь.

Подавив дурное предчувствие, Хелен нежно приложила медальон к голой руке мальчика – стороной со сплетенными прядями.

– Мертвы, мертвы, мертвы! – завопил Джеремайя. Безумный взгляд метнулся к Хелен, затягивая ее в свой омут. – Погибли навсегда.

Лорд Карлстон сжал запястье Хелен и придавил его, не позволяя девушке убрать медальон. Лицо графа оказалось совсем рядом. Чувствовались его горячее дыхание, его яростная сосредоточенность.

– О чем ты, мальчик? – спросил он. – Кто погиб? Искусители?

– Мертвы, мертвы, мертвы! – Джеремайя попытался отдернуть руку, его вопль превратился в жуткий вой.

– Пустите, – потребовала Хелен, но лорд Карлстон ее словно не слышал. Все его внимание было направлено на ребенка. – Вы делаете ему больно! Вы делаете больно мне! – закричала девушка.

Лорд Карлстон моргнул, будто очнувшись от гипноза, и отпустил ее запястье:

– Прошу прощения.

Хелен прижала руку к груди. Крики прекратились.

– Вы в порядке, миледи? – спросила Дерби, пытаясь пробиться к ней через Куинна.

– Я невредима. – Хелен разжала кулак. Медальон покоился на ладони. – Должно быть, ребенка пугают пряди волос моих родителей. Как вы думаете?

– Вероятнее всего, – кивнул лорд Карлстон. – Без сомнения, в них заложены алхимические свойства. Но мне не известно их предназначение.

Хелен посмотрела на мальчика. Тот опять покачивался из стороны в сторону.

– Что он имел в виду? Кто погиб? Мы, искусители? Он сам?

– Хотел бы я знать, но смысл его слов мне не ясен. – Лорд Карлстон протянул Хелен руку. – Уберите портрет, и займемся очищением, пока ребенка еще можно спасти.

– Подержишь это, Дерби? – Хелен передала медальон и ридикюль горничной – голубое мерцание рассеялось – и подала графу руку.

– Положите ладонь ему на грудь, возле сердца, – приказал лорд Карлстон. – Это ворота в душу человека. На востоке верят, что здесь собирается вся энергия.

Хелен послушалась, и граф накрыл ее руку своей. Во всем теле девушки отдавалось биение сердца Джеремайи. Граф придержал голову мальчика с одной стороны и попросил Хелен сделать то же самое. Девушка покорно скользнула пальцами по другой стороне головы ребенка и его спутанным волосам. Ноздри мальчика расширились, глаза распахнулись, обнажив белок, как у животного. Он попытался вырваться, и тихий стон сменился всхлипами.

– Тише, – ласково проговорила Хелен тем же тоном, каким обращалась к своей кобыле Цирцее, и погладила макушку ребенка большим пальцем. – Все хорошо.

Мальчик посмотрел на нее и затих.

Краем глаза Хелен заметила, что лорд Карлстон одобрительно кивнул.

– Мы должны проникнуть в душу, захватить сгусток энергии и вырвать его из ребенка, – сказал он.

– Но как туда проникнуть? – спросила Хелен, все еще гладя Джеремайю по лохматой головке. – С помощью молитвы?

– Нет, сострадания. Посредством медитации. Вам знаком этот термин?

– Lectio, meditatio, oratio, and contemplatio, – процитировала Хелен. – Lectio Divina[39]. Но это католическая практика, брат Уильям. Я не папист.

– Я имею в виду скорее восточную традицию. Контроль дыхания и самосозерцание, через которые достигается духовное прозрение. Нам предстоит заглянуть в себя и отыскать душу мальчика с помощью собственного сострадания. Найти его свет.

– Свет?

– Великие художники неспроста изображают душу ярким светом. В этой чистой милости энергия искусителя темнеет небольшим сгустком. Мы найдем ее, извлечем и восстановим человеческую сущность Джеремайи.

– Как?

– Скоро узнаете. Подстройтесь под мое дыхание. Я вам помогу.

Граф втянул носом воздух, и девушка вдохнула вслед за ним.

В его теплой ладони отдавался ритм биения сердца. Они дышали в унисон, медленно и неторопливо. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Снова и снова, пока грудь мальчика не начала мерно вздыматься и опускаться в такт их дыханию. Глаза ребенка словно заволокло туманом.

– Опустите веки, – сказал лорд Карлстон. – И поднимите их, когда ваше сердце откроется.

Хелен не поняла значение его слов, но исполнила указание. Пульсы девушки, лорда и мальчика слились воедино, и общий темп дыхания постепенно углублял его. Ладони девушки чувствовали колыхание груди Джеремайи и теплую кожу Карлстона, и внутренний ритм мягко отступал, утекал за пределы плоти…

Отстранившись от реальности, Хелен ощущала течение времени в каждом вдохе, каждом ударе сердца. Низкий звук впитывался в ее разум, все повторяясь и повторяясь, вызывая сладостное ощущение. Вдруг что-то отворилось, и дыхание стало таким глубоким и наполненным гармонией, какое могло исходить только из души. Или сердца.

Теперь ясно, о чем говорил граф. Хелен распахнула глаза.

Джеремайя лежал в постели, окруженный болезненно-бледным желтым мерцанием. Над ним склонился лорд Карлстон, его ладонь покоилась на макушке ребенка. Его тоже обволакивал свет, но куда более яркий и насыщенный. И все же менее сочный, чем тот, что витал вокруг самой Хелен. Она вытянула перед собой руку и сощурилась от резкого света. Великий Луд, неужели это ее собственная душа? Девушка снова перевела взгляд на лорда Карлстона. С ним что-то было не так. Жилка тьмы струилась по руке и уходила в тело. Сгусток энергии уже покидал Джеремайю? Нет, его еще предстояло вырвать. Эта тьма принадлежала самому графу и появилась в нем уже давно. Хелен потянулась к нему, поддавшись внезапному желанию вытянуть ее из графа.

– Нет, – вдруг сказал он, сбив общий ритм дыхания, и по коже девушки пробежали мурашки. – Не надо. Наблюдайте за мальчиком.

Хелен вновь настроилась на нужный темп и сосредоточила все внимание на Джеремайе. В свете, исходящем от его темени, чернел сгусток размером с грецкий орех. Он щупальцами впивался в голову мальчика. Энергия искусителя. Господи, как же сильно ей хотелось вырвать несчастного ребенка! Карлстон запустил пальцы в свет и отодвинул неподатливые щупальца. Он схватил сгусток двумя пальцами, и Хелен ощутила, как тот сопротивляется сильному нажиму чистильщика. Во рту появилась странная горечь. Биение сердца в наступившей тишине, глубокое дыхание и яркое сострадание. Карлстон выкрутил темную опухоль из души Джеремайи. Послышался крик. Кому он принадлежал – мальчику или вырванному сгустку?

Нежное свечение вокруг ребенка потеплело и наполнилось красками. Хелен рассмеялась от счастья.

– Помогите мне его развязать, – попросил лорд Карлстон и потянул за рукав рубашки мальчика.

Девушка моргнула. Ее резко выбросило из глубин сознания, и она вновь оказалась в той же комнате. Хелен посмотрела на графа. Его рука так отчаянно дрожала, что он не сумел удержать ткань.

– Что случилось?

– Ничего. – Граф сжал и разжал кисть, и дрожь прекратилась. – Куинн, отвяжи его ноги.

Хелен наклонилась, чтобы высвободить другую руку мальчика, но ее не оставляло беспокойство за графа. Невозможно было не заметить, что ему плохо. Волосы лорда Карлстона взмокли от пота, а губы болезненно сжались.

С помощью Дерби и Куинна девушка быстро развязала Джеремайю. Ребенок сел в постели, потер запястья и сонным взглядом окинул крошечную комнату.

– Где мамочка? – заныл мальчуган. – Прошу вас, сэр, скажите, где моя мамуля?

Карлстон вложил в руку Хелен влажную ладошку мальчика:

– Отведите его к матери, в соседнюю комнату.

– Не лучше ли будет позвать ее сюда и дать бедному ребенку отдохнуть?

– Нет, заберите его. Немедленно. – Лорд Карлстон с трудом сглотнул. Очевидно, он прилагал большие усилия, чтобы сохранять над собой контроль, говорить и двигаться, как обычно.

– Вам нехорошо, лорд Карлстон, – заключила Хелен и стала искать взглядом Куинна. Несомненно, террин сумеет помочь своему хозяину, как в тот вечер в Воксхолл-Гарденз. Однако здоровяк уже отошел к двери. – Что с вами? – спросила девушка.

– Просто устал. – Лорд Карлстон вздохнул. – Уведите свою госпожу и мальчика, – обратился он к Дерби.

– Миледи, послушайтесь его светлость.

– Дерби! – воскликнула Хелен. Ее поразил твердый тон горничной.

– Пойдем, малец. – Дерби приблизилась к смятой постели, подняла худые ноги ребенка и спустила их на пол.

Джеремайя встал и тут же покачнулся. Его слабость заставила Хелен забыть о протесте. Она подхватила мальчика за руку и помогла Дерби отвести его к выходу в коридор.

– С его светлостью все будет в порядке? – шепотом спросила Хелен у террина, когда тот отворил им дверь.

Лорд Карлстон сел на кровать, склонив голову и сжав кулаки. Он дрожал всем телом.

– Ему надо отдохнуть, только и всего, – невозмутимо ответил Куинн и поспешно выдворил всех из комнаты.

Миссис Котс уже ждала их в коридоре. Бедняжка места себе не находила от волнения. Когда девушки вывели к ней Джеремайю, она тут же ринулась к сыну.

– Любовь Божья велика и творит чудеса, – улыбнулся священник.

Леди Маргарет, стоявшая за ним, не сводила глаз с двери в комнату. Хелен оглянулась. Она была закрыта, и Куинна рядом не было – он вернулся к хозяину.

Миссис Котс взяла сына за плечи и вгляделась ему в лицо:

– Ты в порядке, милый? – Мальчик кивнул и тут же оказался в крепких объятиях. – Ох, слава богу! – Женщина положила голову на узкое плечо Джеремайи и обратилась к Хелен: – Спасибо, спасибо вам, сестра! – Ее взгляд метнулся к запертой двери. – А где брат Уильям? Я хочу и его поблагодарить. Вы сотворили чудо!

– Ему нужен отдых, – объяснила Хелен и подтолкнула Дерби вперед. – Помоги миссис Котс отвести Джеремайю в другую комнату, сестра, – приказала она и переглянулась с леди Маргарет. – Думаю, он голоден и хочет пить.

– Само собой, – подтвердила леди Маргарет и повела радостную мать и ее не до конца пришедшего в себя сына ко входу в соседнее помещение.

В глазах Дерби читалось беспокойство, но она последовала за ними.

Оставшись одна, Хелен повернулась к запертой двери. Если граф отдыхает, лучше ему не мешать. Однако после очищения в его глазах мелькнуло нечто тревожное. Он словно страдал от сильной боли.

Девушка тихо шагнула к двери и поднесла руку, чтобы постучать. Ее прервал еле слышный стон, такой, что способен различить лишь острый слух чистильщиков. Вежливость, присущая Хелен от рождения, столкнулась с любопытством. Забота – с уколом совести. Хелен не выдержала и заглянула в узкую щель.

Она ахнула. Лорд Карлстон не сидел на кровати. Он свернулся калачиком на полу, а его голова и плечи покоились на коленях Куинна. Он весь дрожал, будто его лихорадило, а влажные от пота волосы налипли на мокрый лоб. Террин обхватил торс хозяина, сдерживая бьющееся в судорогах тело. Хелен разглядела стул, стоявший прямо под ручкой двери. Куинн позаботился о том, чтобы в комнату никто не вошел.

– Черт возьми! – выругался лорд Карлстон и еще сильнее сжался от жестокого приступа боли.

Хелен моргнула. Она и прежде видела, как страдает граф, но в этот раз он мучился от чего-то глубинного, что терзало его изнутри.

Куинн накрыл ладонью лоб графа, удерживая на месте его голову.

– Вы ее защитили, – с укором прошелестел он, однако от Хелен его тихие слова не ускользнули.

– Само собой, – выдохнул лорд Карлстон.

Хелен прижалась щекой к грубому дереву, стараясь найти удачный угол обзора. Разумеется, лорд Карлстон загородил ее от сгустка энергии, как изначально и было задумано. Он очищал душу, она наблюдала. Или Куинн имел в виду нечто совсем иное?

Здоровяк вздохнул:

– Не хочется этого говорить, милорд, но мистер Бенчли, возможно, прав.

Лорд Карлстон тяжело задышал, содрогаясь от очередного спазма.

– Гореть ему в аду, – пробормотал он.

– Поздно. Он уже там, – мрачно усмехнулся Куинн и крепче обхватил грудь хозяина, заходившую ходуном от невыносимой боли. Дождавшись, когда боль отпустит, он продолжил: – В одном Бенчли прав, милорд. Полагать, что она может сражаться – чистой воды безумие. Вы хотя бы поразмыслили над его словами?

Лорд Карлстон издал хриплый смешок:

– Сейчас я только об этом и думаю. – Он поднял взгляд на Куинна. По хмурому лицу графа было видно, что он разговаривает через силу. – Она еще не обрела свою мощь, а без этого чистильщик ни на что не способен.

– Сестра Хелен? Вы идете?

Хелен резко развернулась и оказалась лицом к лицу с леди Маргарет. Она тут же залилась краской:

– Да.

– Миссис Котс хотела бы предложить вам промочить горло. – Леди Маргарет посмотрела на щель в двери, перевела взгляд на Хелен и облизала губы: собирается задать вопрос.

– Разумеется, я сейчас же приду, – ответила Хелен и направилась в соседнюю комнату к счастливой компании.

Если поспешить, возможно, разговора с леди Маргарет удастся избежать. Однако дама оказалась проворней.

– Он в порядке? – спросила она очень тихо.

– Да, – ответила Хелен. – Просто отдыхает.

Леди Маргарет кивнула, и от облегчения на лице появилась улыбка. Хелен улыбнулась в ответ, сама не понимая, зачем солгала.

Глава двадцатая

Понедельник, 11 мая 1812 года

К неудовольствию Хелен, ложь вошла у нее в привычку. Пожалуй, это была даже не привычка, а печальная необходимость. Когда тетушка спросила, почему она провела не один час в магазине Хатчкарда, а вернулась без книг, Хелен ответила, что ей ничего не приглянулось и они с Дерби решили прогуляться по Пикадилли. Теперь она сидела в гостиной лорда и леди Фаррингтон, и стоявший рядом герцог Сельбурнский с крайне серьезным видом спрашивал ее, не досаждает ли ей в последнее время лорд Карлстон.

– Вовсе нет, – улыбнулась девушка.

Спасаясь от его пристального взгляда, Хелен отпила кофе, но не почувствовала вкуса. Она не сидела с ним за одним столом – это счастье выпало Аннабелле Милбэнк, – но герцог немедленно подошел к Хелен, как только джентльмены присоединились к дамам в гостиной. Хелен это польстило, и она получала от беседы искреннее удовольствие, пока Сельбурн не задал этот вопрос, вынудивший ее пойти на обман.

– Лорд Карлстон? – вскинула брови тетушка. Она сидела на диване рядом с племянницей. – Хелен с ним не виделась с того вечера в «Олмаке». Верно, моя дорогая?

– Да, так и есть, – согласилась девушка.

– Благодарю, что вызволили мою племянницу из его компании в тот вечер. Вы очень добры, – добавила тетушка.

– Пустяки, мадам, – поклонился Сельбурн. – Рад служить.

– Печально, что он надеется вернуться в общество посредством моей семьи, – вздохнула леди Леонора. – Род Стэндфилдов оставался вне пересудов вплоть до этого, шестого графа.

– Совершенно верно, – подтвердил герцог. – Я склонен верить в то, что грех одного члена семьи не должен бросать тень на репутацию остальных.

Тетушка бросила победный взор на Хелен и улыбнулась молодому человеку:

– Вижу, вы разделяете мои взгляды, герцог. – Она осмотрела гостиную, словно что-то выискивая. – Ах, леди Фаррингтон желает говорить со мной. Прошу прощения.

Леди Леонора поднялась с дивана и подошла к леди Фаррингтон, которая была увлечена разговором и крайне удивилась, заметив подле себя леди Пеннуорт.

– Позволите присесть рядом с вами? – спросил Сельбурн.

– Прошу вас, – кивнула Хелен.

Герцог откинул назад полы фрака и удивительно изящно опустился на низкий диван, однозначно, не созданный для длинных ног. Хелен подвинулась, освобождая для герцога место, и они обменялись понимающими, сочувственными взглядами.

– Я надеялся увидеться с вами вчера на прогулке, – сказал герцог. – Вы обычно выходите на променад по воскресеньям, я прав?

– Да, но вчера я была нездорова, – ответила Хелен.

Снова ложь. В воскресенье за вторым завтраком она сделала вид, будто страдает от головной боли, и весь день провела в своей спальне, размышляя над произошедшим в Акре Дьявола и рассматривая сплетенные пряди волос в задней части медальона. Без сомнения, именно они вызвали яростный отклик у Джеремайи. Ничто другое в кулоне не могло спровоцировать такую реакцию. Должно быть, в гладком, тесном шахматном узоре скрывалось нечто алхимическое, как и говорил граф. Хелен не желала верить, что здесь задействована магия. Однако в чем заключался секрет прядей, она не знала, и это ее тревожило. Почти так же сильно, как и сцена, которую она наблюдала из-за двери.

Даже в гостиной, в компании Сельбурна, Хелен преследовал образ бьющегося в конвульсиях лорда Карлстона. Он сам предупреждал, что загородит девушку от сгустка темной энергии при очищении души мальчика. Однако из тихой беседы с Куинном стало ясно, что муки графа вызваны чем-то иным, от чего он также защитил Хелен. Благородно с его стороны. Однако что вызвало подобные страдания? И что предложил графу мистер Бенчли, над чем Куинн советовал поразмышлять своему хозяину? Возможно, это было неразумное предположение, но Хелен казалось, что все, связанное с Бенчли, несет для нее угрозу. В этом джентльмене скрывалось нечто загадочное, вселяющее ужас в сердце девушки. О чем бы еще они ни говорили с лордом Карлстоном, ее еще неприобретенная сила чистильщика, несомненно, служила одним из предметов обсуждения. Очевидно, она сможет не только поднимать мужчин одной рукой, но и будет способна на нечто большее. Никто не сомневался, что сила придет к ней, однако Хелен не могла поверить, что женщине подвластна такая нечеловеческая мощь. Скептический подход принес ей странную смесь облегчения и сожаления. Интересно, каково это – обладать невероятной силой?

– Надеюсь, вам уже лучше, – произнес Сельбурн, вырвав Хелен из раздумий.

– О, конечно, это было всего лишь легкое недомогание. – Хелен поспешила сменить тему, не желая больше лгать. – Вы пойдете любоваться на акварели в этом месяце?

– Да, однако должен признать, что предпочитаю масляные краски. Надеюсь, в следующем месяце в Королевской Академии художеств пройдет выставка работ мистера Тернера.

– Вы тоже им восхищаетесь? – У Хелен в глазах зажглись искры, и она с энтузиазмом подалась вперед. – Мне известно, что его картины не всем по вкусу, но я нахожу их великолепными! В смелых мазках кистью скрывается столько восторга, и в то же время в его работах чувствуется искусное владение техникой.

Сельбурн разделил ее восторг:

– Действительно, как он играет со светом…

Вдруг дверь распахнулась. Двое лакеев, стоявших у входа, ошарашенно расступились в стороны. Джентльмен, одетый в мятые бриджи и куртку вместо фрака, ворвался в гостиную с такой поспешностью, что все разговоры и перешептывания тут же улеглись.

– Надо же, мистер Коллисон, мы уже не надеялись вас увидеть, – обратилась к нему леди Фаррингтон.

– Прошу прощения за опоздание и неряшливый внешний вид, миледи, но я принес печальную весть.

Все джентльмены поднялись со своих мест, как один. Плохие новости было не принято выслушивать сидя. В последнее время с войны приходило слишком много мрачных отчетов: победа при Бадахосе стоила огромных потерь, и кровавая битва привела к позорной расправе над местными жителями, учиненной британскими войсками. Неужели свершились новые зверства? Хелен подняла взгляд на герцога. Он сохранял самообладание, готовый выслушать неприятные известия. Молодой человек ощутил на себе взгляд Хелен, обернулся и одарил девушку ободряющей улыбкой.

– Я прибыл из здания парламента, – тяжело дыша, объявил мистер Коллисон. – Лорд Персиваль убит. Застрелен в коридоре у палаты общин.

Хелен ахнула. Премьер-министр убит? Она окинула взглядом застывшие от ужаса лица присутствующих. Все, как и она, ожидали вестей с фронта, а не леденящего кровь покушения на члена правительства. Одна из присутствующих юных девушек, Сесиль, громко застонала, откинулась на спинку стула и принялась размахивать бледными ручками. Послышались хриплые, прерывистые рыдания.

Эта драматичная вспышка чувств разорвала всеобщее ошеломленное молчание. Дамы поспешили к девушке. Они обмахивали ее веерами и кричали слугам, чтобы те принесли нюхательную соль. Джентльмены – все, включая Сельбурна, – окружили мистера Коллисона и стали выпытывать у него подробности. Хелен следовало присоединиться к дамам, хлопотавшим над мисс Сесиль, но она осталась на своем месте и прислушалась к мужскому разговору.

Немногочисленные детали складывались в красочную картину. Злоумышленник подошел к лорду Персивалю в коридоре палаты общин и выстрелил в него с небольшого расстояния. Пуля пронзила сердце. Премьер-министр закричал: «Убийство! Убийство!», пошатнулся и рухнул на пол. Преступника нашли неподалеку: он сидел у стены с пистолетом в руках. Поразительно, но это был не иностранный агент, а уважаемый купец по фамилии Беллингем – боже милостивый, англичанин! – недовольный действиями правительства. Его арестовали.

В какофонии возгласов ужаса и гневных восклицаний Хелен расслышала несколько тихих вопросов. Кто заменит Персиваля на посту премьер-министра, лорд Ливерпуль или Мельбурн? Или виги воспользуются шансом и придут к власти? Очевидно, политики долго не горевали.

Как и следовало ожидать, вскоре все разошлись. Сельбурн покинул гостиную с Хелен и ее тетушкой, вместе с ними дождался прибытия их кучера и помог обеим леди подняться в экипаж.

– Что ж, – начала тетушка, откинувшись на шелковые подушки, когда карета тронулась. – Герцог был весьма внимателен по отношению к тебе, не так ли?

Хелен оглянулась на Сельбурна. Он стоял на гравийной дороге, подняв руку на прощание, с грустным из-за трагичных событий лицом. Хелен помахала герцогу. Она безмерно его уважала. Сельбурна искренне волновал окружающий мир, но в то же время он оставался разумным и рассудительным. Лорд Карлстон холодно встретил бы печальную весть, отпустив едкое замечание. Нет, она несправедлива, упрекнула себя Хелен. В той комнате в Акре Дьявола граф проявил сострадание. Оба джентльмена способны на глубокие чувства. Девушка отвернулась от окна и разрушила заманчивый образ в своей голове. Эти джентльмены не пожелали бы находиться в компании друг друга.

– Жаль, что все так рано разошлись, согласна? – спросила леди Леонора, накрывая пледом их колени.

– Вечер не мог продолжаться, тетушка.

– Да, понимаю. Несчастный Персиваль, какая ужасная судьба! Однако должна заметить: замечательно, что мы разослали приглашения на твой бал сегодня утром. Было бы ужасно некрасиво отправлять их вскоре после убийства премьер-министра.

Судя по всему, тетушка тоже горевала недолго.

* * *

На всех балах и вечерах, которые Хелен с тетушкой посещали в последующие дни, единственной темой обсуждения было жестокое убийство лорда Персиваля и связанные с ним политические волнения. Когда они ходили по магазинам, готовясь к балу, заказывали букеты и новую стеклянную посуду, их окружали разговоры продавцов и слуг об этом происшествии. Однако не все горожане оплакивали смерть премьер-министра. Некоторые упоминали о случившемся с возмутительной ноткой удовлетворения в голосе.

– Попомните мои слова, это будет конец для тори, – заявил дядюшка за завтраком в четверг, накануне суда над Беллингемом. – Король все еще болен, и принц-регент протолкнет своих дружков-вигов прежде, чем вы успеете сказать «упокой, Господи, душу лорда Персиваля». – Он поднял взгляд от тарелки и посмотрел на тетушку: – Вы не поверите, свидетелем чего стал я вчера в одной вшивой пивной! Компания мужчин пила за Беллингема. Они возносили мерзавца, будто народного героя! А вся эта ненависть по отношению к Персивалю и его правлению… Ужасающе. Боюсь, скоро в Англии начнутся беспорядки.

Его слова отвлекли Хелен от кекса с тмином, от которого она собиралась отрезать кусочек. Возможно ли, что искусители подстроили убийство премьер-министра в надежде на народные волнения? По словам лорда Карлстона, некоторые из них наслаждались жестокой, мощной энергией бунтующих толп, однако эти существа не сотрудничали друг с другом. Или они хотели достичь иной цели? На это мог ответить только лорд Карлстон, а он не давал о себе знать с того дня, как очистил душу Джеремайи. Девушка надрезала глазурь на кексе. Несмотря на недоверие к графу и клубу «Темные времена», ее куда больше пугало это внезапное затишье. Вероятно, граф еще не оправился после болезненного очищения. Впрочем, он, быть может, занят – сглаживает опасно-тревожные эмоции, охватившие народ. Но разве в таком случае лорд Карлтон не попросил бы о помощи? Отчасти Хелен отчаянно надеялась на то, что ее не позовут подавлять агрессию в людях, отчасти ей хотелось принять в этом участие. Поразительно, но она смогла себе в этом признаться. Девушка отложила нож и с кислым видом уставилась на отрезанный кусок кекса. Излишнее самопознание явно не шло на пользу аппетиту.

Как обычно, в четверг после завтрака они с Дерби направились в книжный магазин Хатчкарда. По пути они без конца озирались по сторонам, готовые к появлению загадочного преследователя или экипажа мистера Хаммонда. Однако на Пикадилли не было видно ни того, ни другого. Девушки посетили магазин и вернулись на Халфмун-стрит без происшествий. Подозрительный джентльмен не явился, и никто не прислал весточку из клуба «Темные времена». Хелен не могла избавиться от плохого предчувствия. Она решилась передать лорду Карлстону записку через Дерби, даже отперла бюро и заточила перо, но затем передумала. Если граф получит от нее письмо, он подумает, что Хелен желает участвовать в деятельности клуба.

В пятницу вершился суд над Беллингемом. Его исход обсуждали за ужином в доме, который в этот вечер посетили Хелен с тетушкой и дядюшкой. Новости стремительно передавались от одного к другому за длинным столом. Правда искажалась личными мнениями и витиеватыми речами. Дамы удалились в гостиную прежде джентльменов, которые остались в столовой на портвейн, и между ними завязался куда более интересный разговор. Одна из дам, миссис Форбс, лично присутствовала на суде и теперь передавала детали, нервно обмахиваясь красным шелковым веером.

– Мистер Беллингем заявил, что не виновен, – сообщила она дамам, собравшимся у ее кресла. – Притом что в тот день в палате общин сам признался в убийстве. Адвокат отчаянно его защищал, но никому до этого не было дела. Купец якобы несправедливо был арестован в России, и Англия не пришла к нему на помощь, а затем отказалась платить компенсацию. Это побудило его вершить правосудие своими руками. Присяжные, само собой, с ним не согласились. Потребовался всего час, чтобы признать его виновным.

– Удивительно, что так много, – заметила леди Бэк.

Приговор был уже всем известен – смерть через повешение и последующее расчленение, – но миссис Форбс повторно его озвучила замогильным голосом. Дамы задрожали от жуткого, но в то же время приятного волнения. Публичную казнь назначили на восемь утра в понедельник у Ньюгетской тюрьмы. Суд над преступником совершился удивительно быстро. Не прошло и недели, как его признали виновным, а через несколько дней Беллингема повесят.

– Мы с мужем решили присутствовать на казни, – сообщила миссис Форбс. – Мне нравятся повешения, а это обещает быть особенно запоминающимся.

Гостиная тут же заполнилась приглушенными голосами слушательниц. Одних возмутило намерение миссис Форбс, другие разделили ее восхищение подобными зрелищами.

– Однако не забывайте, что произошло пять лет назад, – напомнила им леди Леонора. – На казни Хаггерти и Холлоуэя.

Дамы постарше мрачно закивали, услышав эти имена. Оуэна Хаггерти и Джона Холлоуэя обвинили в ограблении и убийстве одного мужчины в Хаунслоу Хит. За судом пристально следила общественность, и посмотреть на их повешение пришло сорок тысяч зрителей. Из-за некого инцидента толпа неожиданно впала в панику, началась давка, и тридцать шесть человек погибли, включая женщин и детей.

– Что ж, я и не собираюсь стоять на земле вместе с чернью, – отмахнулась миссис Форбс. – Мы снимем комнату с видом на эшафот, закажем завтрак и будем наслаждаться зрелищем с безопасного расстояния.

– Да, мудрое решение, – закивала леди Бэк. Вместе с ее головой энергично поднималось и опускалось фиолетовое перо в тюрбане. – Но вам лучше поспешить. Готова поспорить, что к завтрашнему утру все хорошие комнаты будут уже заняты.

В восемь утра в субботу достопочтенного Спенсера Персиваля предали земле. Хелен опустилась на колени для молитвы в домашней библиотеке. До нее доносился звон колоколов Вестминстерского аббатства и церкви Святой Маргариты. Похоронная процессия двигалась по Даунинг-стрит. По указанию дядюшки все домашние на целый час собрались вместе, чтобы почтить память премьер-министра и помолиться за него. Лорд Пеннуорт желал принять участие в процессии в качестве благородного плакальщика и лояльного партии тори джентльмена, но близкие почившего ответили на его письмо, что похороны будут скромными и соберутся на них только родственники. Его тихие молитвы в библиотеке отдавали раздражением и досадой.

После завтрака Хелен с тетушкой отправились в гостиную. Стоило им занять привычные места на диване и в кресле, как прозвенел звонок в дверь.

– Мы кого-то ждем, Хелен?

– Нет.

Все присутствующие посмотрели на двойные двери. Вскоре за ними послышались шаги, и в комнату вошел Барнетт с письмом на серебряном подносе.

– Лакей леди Маргарет Риджуэлл передает вам это послание, мадам, – поклонился дворецкий.

– Леди Маргарет? – повторила Леонора, когда Барнетт удалился из гостиной. Она повертела в руках письмо. – Зачем она мне пишет?

– Не знаю, – ответила Хелен и сжала кулаки, еле сдерживая свое любопытство, – лорд Карлстон наконец решил снова с ней связаться.

Тетушка скользнула пальцем под облатку и раскрыла белый лист.

– А… она предлагает тебе составить ей компанию сегодня днем, – сообщила она. – Посетить Ричмонд-парк вместе с ней и ее братом, чтобы на время позабыть о печальных событиях последних дней. – Леди Леонора взглянула на племянницу: – Довольно странно. Мы совсем недавно с ними познакомились.

– Да, – согласилась Хелен, стараясь говорить спокойным голосом. Ей предстояла вовсе не прогулка по парку. Скорее всего, причина внезапного приглашения – это повешение Беллингема, назначенное на понедельник. Возможно, лорд Карлстон все-таки хочет вписать ее в свои планы. – Однако и брат, и сестра очень приятные люди, не правда ли? Кроме того, они располагают поддержкой леди Джерси, – добавила Хелен в надежде на то, что упоминание влиятельной патронессы смягчит неприличную поспешность и необычайность приглашения.

– Ты права, они очень симпатичные. Особенно мистер Хаммонд. – Тетушка перевела взгляд с Хелен на письмо и обратно, и племянница заметила неуверенность ее движений и смущение на лице. – Моя дорогая, возможно, мои слова покажутся тебе грубыми, но ты достаточно взрослая, чтобы осознавать законы этого мира. – Леди Леонора прокашлялась. – Сельбурн в тебе заинтересован, и я знаю, что это радует нас обеих. Тем не менее не забывай, что мистер Хаммонд – воспитанный молодой человек из хорошей семьи с большим состоянием. Ты поступишь весьма разумно, если наладишь дружеские отношения с ним и его сестрой. На всякий случай.

Хелен угрюмо кивнула. Мысль о том, чтобы выйти замуж за мистера Хаммонда, казалась удивительно нелепой. Само собой, он чудесный человек, достойный ее внимания, но его не красит сравнение с куда более… Как бы это сказать? Успешными мужчинами. Он был ведомым, а Хелен – надо это признать – предпочитала лидеров.

Леди Леонора улыбнулась:

– Да, пожалуй, тебе стоит пойти. И я непременно отправлю мистеру Хаммонду и его сестре приглашения на твой бал.

– Спасибо, тетушка. – Хелен замялась, не зная, как задать волнующий ее вопрос. Ей хотелось взять с собой Дерби, но девушка понимала, что это не обязательно – для того, чтобы приглядывать за ней, будет достаточно и леди Маргарет. Она решила пойти от обратного. – Дерби не надо меня сопровождать, верно?

Тетушка задумалась.

– Думаю, ей лучше отправиться с тобой, дорогая. Все-таки мы недостаточно хорошо знаем этих людей.

– Разумеется, – покорно кивнула Хелен.

– Так, а теперь решим, что тебе надеть, – нахмурилась леди Леонора. – Как насчет твоего шелкового платья цвета бургундского красного вина? Оно прекрасно подойдет к случаю. Достаточно умеренный оттенок, но в то же время не черный. Весной тяжеловато носить траур.

– А летом еще тяжелее, – не удержалась от замечания Хеле н.

– Да-да, – согласилась тетушка. – Никому не хочется горевать летом.

* * *

– Как вы думаете, нам сегодня грозят стычки с искусителями? – спросила Дерби, застегивая пуговицы на спине Хелен, облаченной в платье для поездок в карете. – Надеюсь, что нет. Мы же совсем не готовы – ни вы, ни я. По словам мистера Куинна, я должна пройти тренировки, прежде чем смогу служить вам террином. Но я к ним готова, миледи. Я хочу вам помочь.

Хелен обернулась к охваченной энтузиазмом горничной:

– Давай не будем спешить, Дерби. Лорд Карлстон желает сделать тебя моим террином, но я еще даже не согласилась быть чистильщиком.

Ловкие руки горничной замерли.

– Правда, миледи? Прошу прощения за мои слова, но вы уже ведете себя как член клуба «Темные времена».

– О чем ты?

Дерби нежно развернула Хелен лицом к зеркалу и продолжила застегивать пуговицы.

– Ну, вы не отказывались ни от одной просьбы лорда Карлстона, – улыбнулась она. – Даже помогли ему спасти Джеремайю, а в этом и состоит работа чистильщика, разве нет? – Хелен раскрыла рот, чтобы возразить, но передумала: Дерби была права. – То, что вы с его светлостью сделали для этого мальчика, изумительно, миледи.

Девушка снова оглянулась на горничную:

– Скажи, что ты там видела и слышала? Его светлость пел?

– Пел? – Дерби покачала головой. – Нет, миледи, он произносил нараспев какие-то слова на иностранном языке. И вы тоже. – Она подтянула рукава бордового платья, поправив сборки на плечах. – Вы этого не осознавали?

– Нет. – У Хелен защемило сердце. Ничего подобного она не помнила. – Ты что-нибудь видела?

– Да, миледи. Его светлость произнес последнее слово с нажимом, так что я догадалась, что молитва окончена, и тут мальчика охватил свет. – Дерби пожала плечами. – Не знаю, как еще это описать. Джеремайю накрыла волна спокойствия, и тогда я поняла: его сознание прояснилось. Это был промысел Божий, тут и говорить нечего.

– Поэтому ты готова стать моим террином? – спросила Хелен. – Чтобы исполнять волю Божью? – Хотелось бы ей так же безоглядно верить в то, что ее талант – это дар Господа.

Дерби разгладила заднюю часть лифа и обошла Хелен, оказавшись с ней лицом к лицу:

– Мистер Куинн сказал, что ваша кровь чистильщика выбрала меня террином. Это большая честь.

– Да, – согласилась Хелен. – Но когда я выбирала тебя своей горничной, я не знала, что обрекаю тебя на жизнь, полную опасностей.

Дерби развернулась к туалетному столику, взяла с него гранатовые серьги-подвески и показала одну из них Хелен. Дождавшись кивка, горничная осторожно протолкнула крючок в отверстие в мочке уха.

– Я с четырнадцати лет работаю служанкой, миледи, – усмехнулась Дерби. – Всего месяц назад я знала, из чего состоит моя работа: заботиться о вашем гардеробе и о вас самой. – Она махнула рукой, чтобы Хелен ее не перебивала. – Оказаться на должности вашей горничной – настоящее благословение. А теперь меня выбрали для еще более важного дела. Великий долг – служить всему человечеству. И эта участь выпала мне. Мне! Джен Дерби! – Девушка вставила серьгу во второе ухо Хелен. – Не знаю, почему Господь выбрал именно меня, но если Он хочет, чтобы я вам помогла, как я могу отказаться? – Ее лицо осветила озорная улыбка, что случалось удивительно редко, и от этого горничная на мгновение показалась Хелен намного моложе своих двадцати лет. – Честно говоря, моя работа почти ничем не будет отличаться от той, к которой я привыкла. Я должна следить за тем, чтобы вы были живы и здоровы, может, колоть вас шилом в руку время от времени.

Хелен рассмеялась:

– Дерби! Однако это не шутки. – Она покачала головой. – Искусители смертельно опасны. Ты хотя бы знаешь, на что тебе придется пойти ради того, чтобы стать моим террином? Мистер Куинн рассказал тебе, что я должна нас связать? С помощью алхимии?

– Да, – серьезно ответила Дерби. – Мистер Куинн все мне рассказал и о создании уз, и о моих обязанностях, и об опасностях. Он вовсе не пытался ничего утаить.

– Предположим. Но ты еще не видела этих существ! – Хелен усмехнулась – Они мощные и кровожадные. И ты не знаешь, как сильно они влияют на чистильщиков. Безумие, охватившее лорда Карлстона… – Она обхватила себя руками, вспомнив жестокое сражение его светлости с собственным слугой. Он обезумел, впитав в себя могущественную, ярко-синюю энергию. – Жуткая была картина, Дерби. Внезапно потерять и разум, и рассудок… Нет, я не готова к этому кошмару.

– Я буду рядом и спасу вас, миледи, – успокоила ее горничная. – Для этого вы меня выбрали. Я помогу вам избавиться от дурной энергии, и все обойдется.

Дерби накрыла руку своей хозяйки, отчасти согрев похолодевшую от страха кожу Хелен.

– Я не уверена, что справлюсь, – прошептала Хелен. – Я боюсь и боли, и сумасшествия.

Она склонила голову, пристыженная своим признанием. Ее мать не страшилась опасностей, как и отец. Возможно, ей не хватало храбрости родителей. Несомненно, для всех было бы лучше, окажись Эндрю прямым наследником.

Дерби похлопала Хелен по руке:

– Я хорошо вас знаю, миледи. Вы не простите себя, если откажетесь от своего долга и поступите не по совести.

Хелен подняла взгляд:

– Но разве это – мой долг? Разве эта случайно полученная при рождении сила заставляет меня подвергать себя и тебя опасности?

– Я уверена, что ваши способности даны вам не случайно, – мягко заверила ее Дерби.

– Боюсь, ты слишком многого от меня ждешь. – Хелен взглянула на себя в зеркало и увидела сморщенный от страха лоб и туго сжатые губы. – Как и его светлость, – добавила она и отвернулась от своего отражения.

Глава двадцать первая

Леди Маргарет с мистером Хаммондом приехали в два часа дня в модном синем ландо, запряженном четырьмя гнедыми конями и с опущенной крышей – несомненно, из-за темных облаков, нависших над Лондоном. Филипп помог Хелен подняться в экипаж и усадил рядом с леди Маргарет. Взмахнув шерстяным пледом, он накрыл им колени девушки, чтобы та не замерзла, на случай, если погода испортится. Мистер Хаммонд сел напротив Хелен. Он без конца улыбался, интересовался, удобно ли ей, но в его галантности ощущалась некая натянутость. То же самое можно было сказать и о его сестре. Леди Маргарет нервно теребила свою юбку цвета бронзы, и на шелке появлялись уродливые складки. Она заметила, что Хелен на нее смотрит, и сложила руки на коленях.

Дерби заняла место рядом с кучером, брат с сестрой еще раз обменялись любезностями с леди Пеннуорт – она провожала их, стоя у порога дома, – и карета тронулась. Хелен терпеливо выслушивала замечания мистера Хаммонда о погоде, состоянии дороги и толпах, привлеченных похоронами лорда Персиваля, и ждала, пока ей откроют истинную цель поездки.

Они завернули за угол, и их встретил шум и гам Пикадилли. Мистер Хаммонд подался вперед, отбросив притворную беспечность:

– Мы полагаем, что нашли вашу горничную.

В теле Хелен напряглась каждая клеточка. Этих слов она совершенно не ожидала.

– Где? С ней все в порядке?

Леди Маргарет покачала головой:

– Она мертва.

– Мертва? – эхом отозвалась Хелен и взглянула на широкую спину Дерби. Все надежды и мольбы о счастливом возвращении Берты пошли прахом. – Ее убили?

– Мы не знаем, – ответил мистер Хаммонд. – Возможно.

Неужели бедняжка все-таки была невинной жертвой, а вовсе не искусителем?

Мистер Хаммонд наклонился еще ближе:

– Сегодня утром его светлость известили о том, что в заброшенном здании неподалеку от мехового рынка в Лиденхолле был найден труп девушки, подходящей под описание вашей горничной. Он приказал перенести ее в таверну напротив. Туда мы и направляемся. Встретимся с лордом Карлстоном и осмотрим тело.

– Осмотрим? – Хелен отшатнулась. – Я не уверена, что смогу.

– Вы должны, – с сочувствием произнесла леди Маргарет. – Только вы можете опознать бедняжку.

Хелен потерла руки, стараясь избавиться от излишнего волнения. Само собой, ей приходилось видеть мертвых животных – добытых на охоте лис, псов в сточных канавах, овец с фермы в их имении. Причем некоторые из них были уже старыми и полуразложившимися. Однако мертвых людей ей видеть не доводилось. Более того, покойная девушка некогда жила в ее доме, заходила к ней в спальню, приседала в реверансе. Хелен пугала необходимость разглядывать труп Берты, и от этих мыслей по коже бегали мурашки. А как же быть с Дерби? Как сказать ей о том, что они, вероятнее всего, едут опознавать тело ее погибшей подруги? Почти три недели назад она пообещала своей горничной найти Берту. Что ж, девушка найдена, но оправдались худшие их ожидания. Хелен посмотрела на Дерби. Горничная болтала с кучером и весело смеялась. Лучше подождать, пока они приедут в Лиденхолл, и там поделиться печальными новостями. Пусть Дерби насладится поездкой.

Мистер Хаммонд снова подался вперед:

– Мы пока ничего не можем сказать о джентльмене, который преследовал вас на Пикадилли. Наш человек сел ему на хвост, но потерял у Прайви-Гарден в Уайтхолле. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Уайтхолл? – повторила Хелен. – Нет, ни о чем.

– Тогда нам остается только продолжить поиски. – И мистер Хаммонд откинулся назад.

Меховой рынок находился на улице Чипсайд. Вновь их ждал сомнительный район Лондона. Вонь близлежащих кожевенных фабрик и боен ни в чем не уступала Акру Дьявола. Хелен сглотнула, сдерживая тошноту. Они проехали мимо узкого трехэтажного здания на углу рынка. В палатках суетились мясники в фартуках, торговцы живой и мертвой птицей, зеленщики. Все громко кричали, рекламируя свой товар. Ландо леди Маргарет и мистера Хаммонда всполошило и без того оживленный рынок, при этом продвигалось оно очень медленно – его задержала длинная повозка, которая неспешно поворачивала во двор. За спинами глазевшего на прилавки народа Хелен разглядела груду бычьих шкур. Покупатели перебирали шкуры, а рабочие перетаскивали громадные кипы в телеги, и их громкие выкрики терялись в гоготанье вздорных гусей из соседней палатки.

Наконец они прорвались сквозь этот вихрь к таверне «Ягненок» с большими окнами и вывеской, на которой был со всей тщательностью изображен пушистый символ заведения с очаровательной черной мордочкой. Мистер Хаммонд вышел из кареты и подал руку Хелен. К счастью, на Чипсайд имелся тротуар, в отличие от Акра Дьявола с его досками, плавающими в грязи и нечистотах. Однако сильный запах отходов из сточной канавы заставил Хелен поспешить ко входу в таверну.

– Его светлость обещал ждать нас там, – сказал мистер Хаммонд, когда кучер помог Дерби спуститься. – Позвольте, я пойду первым. В эту таверну часто заходят торговцы мехом и кожей.

Дамы последовали за ним в полутемный холл. Процессию замыкала Дерби. Узкий коридор украшали потемневшие от дыма картины, изображавшие мертвую дичь, а в спертом воздухе чувствовался аромат жареного мяса – скорее всего, говядины. Из основного помещения раздавались приглушенные мужские голоса и звон посуды.

Хелен замерла в нерешительности и повернулась к Дерби. Горничная остановилась и вопросительно посмотрела на хозяйку.

– У меня печальные новости, – тихо произнесла Хелен. – Его светлость полагает, что нашел Берту. Мертвой. Мы должны опознать, она ли это или другая несчастная.

– О, миледи…

– Понимаю.

Дерби прикусила нижнюю губу, стараясь не выказать своего потрясения. Хелен в очередной раз поразило мужество горничной. Она коснулась руки Дерби, побуждая идти дальше. Мистер Хаммонд с леди Маргарет уже достигли конца коридора.

У лестницы их встретил невысокий, пузатый джентльмен в чистом камзоле и ярко-алом жилете.

– Вы, наверное, мистер Хаммонд? – спросил он, слегка наклонив голову. Его темные волосы скрывал седой, напудренный парик.

– Да.

– Я владелец таверны, мистер Парди, к вашим услугам, сэр. – Он обеспокоенно взглянул на Хелен и леди Маргарет, еще раз поклонился и указал на лестницу, освещенную настенными масляными лампами. – Лорд Карлстон ждет вас внизу. Сюда, пожалуйста.

Мистер Парди провел их вниз по деревянным ступенькам, стертым и скрипучим от того, что по ним частенько спускались в погреб. До Хелен донесся тошнотворный запах разложения – очевидно, трупа. Вонь не сулила ничего хорошего относительно состояния тела. Хелен прикрыла нос рукой в перчатке и вдохнула сладкий аромат мягкой кожи. В самом низу лестницы отвратительный запах почувствовали и ее спутники.

– Господи, – пробормотал мистер Хаммонд.

– Да, – согласился владелец таверны. – Я все умоляю его светлость избавиться от тела, пока вонь не прокралась в обеденный зал. Так от меня сбегут все посетители! – Он перекрестился. – Боже, благослови ее душу.

– Действительно, – сказала леди Маргарет и прижала к носу кружевной платочек.

– Его светлость в кладовой, самой прохладной комнате. – Мистер Парди махнул в сторону желтого от света ламп прямоугольника в каменной стене. – Если вы не против, я туда заходить не буду. Не хочу расставаться с обедом. – Хозяин таверны уже начал подниматься по лестнице, как вдруг вспомнил, что еще хотел сказать, и обернулся: – Вы уверены, что дамам стоит такое видеть, сэр? Это зрелище не для хрупких девушек. Они могут подождать на втором этаже, там есть отдельная комната. – Он ободряюще улыбнулся леди Маргарет. – А еще отличнейшая наливка на персиковых косточках, миледи. Есть на вишневых, если хотите.

– Нам не требуются ни комната, ни наливка, любезный, – ответила она.

– Уверена, Маргарет? – спросил мистер Хаммонд. – Тебе не обязательно идти с нами. Позволь проводить тебя наверх.

– Благодарю, дорогой брат, но я вовсе не впечатлительная. – Леди Маргарет с вызовом посмотрела на брата, развернулась и прошла по коридору к открытой двери.

Она исчезла внутри, и на мгновение в подвале воцарилась тишина, которую прервал резкий звук рвоты, отдавшийся эхом от каменных стен.

– Мистер Хаммонд? – послышался голос лорда Карлстона. – Вашей сестре дурно.

Хозяин таверны прокашлялся.

– Что ж, если потребуется, комната наверху свободна. – Он поклонился и пошел дальше вверх по лестнице.

Мистер Хаммонд отвесил Хелен короткий поклон и поспешил к сестре:

– Маргарет, позволь мне… Боже мой! – донеслось из комнаты.

Хелен отчаянно вдохнула прелый воздух, стараясь выровнять дыхание и сдержать тошноту.

– Готова, Дерби?

Горничная сделала шаг назад:

– Я не уверена, что смогу зайти туда, миледи.

– Честно говоря, я тоже, но мы обязаны осмотреть покойную. Ради Берты. – Хелен протянула горничной руку: – Идем.

Дерби выпрямилась:

– Да, миледи.

Холодная ладонь скользнула в руку Хелен. Девушка мягко ее сжала, подбадривая свою горничную, и повела Дерби вперед по коридору.

– Где леди Хелен? – раздался голос лорда Карлстона.

– Я здесь. – Хелен отпустила Дерби и зашла в узкий дверной проем.

Запах свежей рвоты смешался со смрадом разлагающейся плоти, и у девушки запершило в горле. Она зажала рот рукой. Ее внимание привлекли глаза навыкат, которые уставились на вошедших с вытянутого стола. Бледные глазницы контрастировали с почерневшей, лопнувшей кожей и влажными тканями. Боже милосердный, неужели это Берта? Хелен покачнулась и ухватилась за стену, чтобы не упасть. Мистер Хаммонд в дальнем углу комнаты поддерживал леди Маргарет. Сестра уткнулась носом ему в плечо. Мистер Куинн стоял подле них. Его золотисто-смуглая кожа приобрела бледно-желтый оттенок. Дерби зашла в комнату вслед за своей хозяйкой, ахнула и схватилась за дверной косяк.

– Что с ней случилось? – прошептала Хелен.

– Она убита недели три назад, – ответил лорд Карлстон.

Он подошел к девушке, бережно взял ее за руку и отвел от стены. Хелен подняла взгляд на его лицо – благословенный якорь спокойствия в покачивающейся, как на волнах, комнате. Тонкие губы сложились в сочувственную улыбку, черные зрачки блеснули золотыми искрами; граф обращался к ней, но его голос доносился откуда-то издалека, а сам он расплывался перед глазами. Она что, теряет сознание?

– Опустите подбородок, леди Хелен.

Лорд Карлстон обхватил ее голову и мягко опустил на пол. Движение вышло совершенно не элегантным, и девушке на мгновение показалось, что она рухнет вниз и перекувырнется по каменным плитам, но крепкая хватка лорда Карлстона этого не допустила. Перед отрешенным взглядом Хелен предстали размытые камни, покрытые грязью сапоги его светлости, подол платья винного цвета. Внезапно туман рассеялся, и перед ней вновь вспыхнул четкий зримый мир, полный самых разных звуков и отвратительных запахов.

– Что вы делаете, милорд? – возмутилась Дерби. – Миледи нужна нюхательная соль!

– Осторожно, – сказал лорд Карлстон. – Поднимайтесь не спеша. – Его хватка ослабла.

Хелен выпрямилась и оказалась с ним лицом к лицу – граф придвинулся к ней чересчур близко, что нарушало нормы приличия. Девушка отшатнулась от его внимательного взгляда.

– Я в порядке, – прошелестела она. Голова все еще кружилась.

Дерби смело вошла в комнату и остановилась подле своей госпожи, не глядя на стол.

– Вы в силах осмотреть девушку и определить, она ли ваша пропавшая горничная? – спросил лорд Карлстон. – Чем скорее мы с этим покончим, тем раньше выйдем отсюда на свежий воздух.

Меньше всего Хелен хотелось разглядывать леденящие кровь останки, но выбирать ей не приходилось.

– Я готова… – Она погладила Дерби по плечу: – Мне так жаль. Вы были подругами, никто не знал ее лучше тебя. Ты мне поможешь?

Горничная скривилась, а жилка на ее шее затрепетала от страха, но она кивнула.

Хелен решила, что проще всего будет рассматривать труп урывками. Темно-фиолетовая кисть, съехавший ноготь. Вздутое предплечье. Складки шемизетки с влажными коричневыми пятнами. Бледные жилы в зияющем на шее разрезе. Лицо – опухший язык, зажатый между зубами, впалые щеки, выпученные глаза. Все это прикрывают взлохмаченные, густые черные пряди. Несмотря на кошмарное состояние тела, печальное сходство было неоспоримо.

– Боюсь, что это она. Это ее лицо, точно такие же волосы.

– Да, это Берта, – с мрачной уверенностью подтвердила Дерби и указала на заколку в пышных волосах. Металлический цветочек, выкрашенный в синий цвет. – Она никогда ее не снимала. – Горничная с трудом сглотнула и заморгала. – Позвольте забрать, миледи. Отправим цветок матери Берты на память.

– Я возьму, мисс, – вызвался Куинн. – Вам лучше ее не трогать.

Он потянулся к столу, вытащил из черных локонов заколку, вытер о свой рукав и с неглубоким поклоном передал Дерби. Девушка слабо ему улыбнулась.

– Как Берта умерла? – спросила Хелен.

Лорд Карлстон склонился над трупом и прищурился:

– Перерезала себе горло. Остались царапины, по которым видно, что она не сразу на это решилась. Ее нашли с ножом в руке.

– Самоубийство, – заключил мистер Хаммонд.

– Господи, смилуйся над ее душой, – перекрестилась Дерби.

– Нет, это не суицид, – возразил лорд Карлстон. – Искуситель покинул тело Берты и переместился в иной сосуд.

Хелен вгляделась в страшные останки бедной девушки:

– Почему вы так в этом уверены?

– Наши пути с этой особой, а точнее Гимеротом, пересеклись несколько лет назад в Пруссии. – Граф развернулся. – А сейчас предлагаю нам всем удалиться отсюда, подальше от жуткого зрелища и невыносимого зловония.

Лорд Карлстон выгнал всех в коридор, и они остановились у лестницы.

– Мы убедились в том, что покойная – ваша горничная, леди Хелен, – резюмировал граф. – Теперь я знаю, что на самом деле произошло. Полагаю, она заметила меня в тот день на Беркли-стрит, а может, и моего слугу, следившего за вашим домом, увидела, как он передо мной отчитывается, и сделала для себя выводы. Вероятнее всего, Берта поняла, что я прибыл в Лондон из-за вас и быстро опознаю в ней искусителя. Она запаниковала и решила уничтожить это тело, чтобы переместиться в другое и избежать разоблачения.

Хелен прижала ладонь ко лбу. Ей стало дурно от этого открытия.

– Значит, в моем доме все-таки жил искуситель. Больше года. Но зачем? – Девушка вопросительно посмотрела на лорда.

– Об этом, – покачал головой лорд Карлстон, – я могу только догадываться.

* * *

В итоге они все же воспользовались предложением мистера Парди и поднялись в отдельную комнату, однако лорд Карлстон отказался от настойки на персиковых косточках и заказал на всех бренди.

– Благодарю вас, мистер Парди, – сказал он, когда на небольшой обеденный стол опустился поднос с графином и снифтерами[40]. – Можете идти.

Владелец таверны поклонился и попятился к выходу. Отвесив еще один поклон, он затворил за собой дубовую дверь. Хелен невольно сравнила его с крошечной малиновкой – твидити-тик-тик-тик.

Она помотала головой. Затылок противно ныл, и боль никак не проходила. Ее до глубины души потрясло то, что она жила в одном доме с искусителем. И даже подарила чудищу свою старую муслиновую шемизетку – скорее всего, именно в ней Берту и нашли. Хелен дернула плечами, стряхивая омерзительные воспоминания о запятнанной кровью ткани. Вонь все еще щипала ноздри. Возможно, она никогда не исчезнет. Девушка села за письменный стол у открытого окна. Ей требовалось свободное пространство и свежий воздух, но даже здесь она чувствовала себя взаперти.

Лорд Карлстон наклонил графин и щедро наполнил бокалы. Он подал напитки леди Маргарет и мистеру Хаммонду, расположившимся за обеденным столом, Дерби, сгорбившейся на низком диванчике у стены, – горничная взяла бренди с растерянно-смущенным кивком. Наконец лорд подошел к Хелен и протянул ей снифтер:

– Выпейте.

– Я не люблю спиртное.

– Сегодня любите. Я обнаружил, что, если выпить бренди залпом, оно смывает аромат смерти.

Хелен взяла сосуд за короткую ножку, и пары алкоголя защекотали ей нос.

Лорд Карлстон поднял свой бокал:

– Опрокиньте его целиком, вместе со мной.

Хелен послушно проглотила бренди одновременно с графом. Несколько секунд на языке ощущался лишь насыщенный дубовый привкус, а затем рот, горло, грудь и даже нос охватило кошмарное жжение. Девушка закашлялась, и от слез все поплыло перед глазами. Лорд Карлстон не солгал: крепкий напиток заставил ее забыть о невыносимой вони.

– Вы в порядке, миледи? – спросила Дерби и приподнялась с дивана.

– Не вставай, – махнула рукой Хелен. – Выпей бренди, тебе станет легче.

Горничная сделала маленький глоток и прокашлялась.

– Позволите задать вопрос, милорд?

– Разумеется.

– Могла ли Берта… то есть искуситель под личиной Берты переселиться в другого человека в нашем доме?

– Это невозможно, – успокоил ее Карлстон. – Они способны занимать лишь тела своих потомков. Даже несмотря на то, что девушка почти разложилась, заметно, как она молода. Берта не успела бы выносить ребенка, вырастить его и помочь внедриться в ваш дом, а затем воспользоваться им как новым сосудом.

– Вы правы, милорд. Ей было всего… – Дерби с трудом сглотнула и повторно поправила себя: – Этому телу было всего восемнадцать.

– Где же искуситель теперь? – поинтересовалась Хелен.

– Наверное, в одном из немецких государств, – предположил Карлстон. – Скорее всего, в виде маленькой девочки или мальчика, другого потомка искусителя, который до этого вселился в Берту. Они больше всего боятся оказаться запертыми в теле ребенка. Им не хочется заново переживать детство.

– Что ж, будем надеяться, что ее судьба такова, – произнес мистер Хаммонд, приподнял бокал и чокнулся им с сестрой.

Раздался хрустальный звон, и Хелен взглянула на них с раздражением.

– Вы утверждаете, что Берта не могла занять ничье тело в нашем доме, однако не может ли скрываться среди нас другой искуситель? – спросила она графа.

– Маловероятно. Теперь у вас есть Лили, и беспокоиться вам не о чем. Это внимательная девушка, и она будет пристально следить за всеми обитателями дома.

Хелен кивнула, почувствовав небольшое облегчение. Но только небольшое. Труп, увиденный внизу, не позволял ей расслабиться. Девушка во плоти и крови, ее ровесница, исчезла, чтобы стать сосудом для искусителя. От этой вопиющей несправедливости на Хелен накатила волна ярости.

Лорд Карлстон вернулся к столу, налил еще немного бренди из графина и предложил бокал Хелен. Девушка отказалась. Голова надоедливо гудела и без лишней порции крепкого алкоголя. Все суставы ныли от жажды движения. Она размяла руки и приподняла над полом ноги в полусапожках.

В дверь постучали, и она мгновенно отворилась. На секунду мистер Куинн заполнил собой весь проем, а затем ступил внутрь и поклонился хозяину:

– Мы обо всем договорились, милорд. – И он закрыл за собой дверь.

– О чем? – спросила Хелен.

Мистер Куинн вопросительно взглянул на его светлость. Лорд кивнул, и здоровяк ответил:

– О кремации человеческих останков чудища, миледи.

– Разве ее не должны похоронить на перекрестке с колом в сердце, милорд? – удивилась Дерби. – Как самоубийцу.

– Уверяю вас, что в этом теле не осталось души, способной восстать, – усмехнулся лорд Карлстон. – Искуситель уничтожил ее, когда вселился в Берту.

– О! – Дерби отпила еще один глоток бренди. Ее рука дрожала.

Граф махнул Куинну на поднос – там оставался еще один чистый снифтер – и отошел к мраморному камину. За решеткой плясал огонь. Какое-то время лорд стоял, вглядываясь в языки пламени. «Неуместно театральная поза», – проворчала про себя Хелен. Вдруг она поняла, что граф мысленно помечает для себя – тело Берты обнаружено, да и распоряжения по кремации отданы. Дело сделано, и теперь графа занимают иные мысли. Мир лорда Карлстона несся вперед с неимоверной скоростью и не имел законов. Девушка опустила бокал на письменный стол с громким стуком, и ее охватило безумное желание ударить по нему кулаком. Она отдернула руку.

– Меня беспокоит казнь Беллингема, назначенная на понедельник, – сказал лорд Карлстон.

Хелен выпрямилась. Он собирается попросить ее присутствовать при этом зрелище? Но граф должен понимать, что это невозможно. Хелен потерла затылок, стараясь избавиться от непрекращающегося жужжания.

– Со мной связалось министерство, – продолжил граф. – Суд над Беллингемом возмутил и без того недовольных луддитов. С севера Англии не может прибыть ни один чистильщик. Нам придется самим сдерживать толпу у Ньюгетской тюрьмы.

– Плохая новость, – согласился мистер Хаммонд. – А ведь туда придет не меньше народа, чем на казнь Хаггерти и Холлоуэя.

– Думаю, что меньше, – покачала головой леди Маргарет. – «Таймс» уже агитирует читателей не приходить на повешение.

Хелен провела по губам пальцем. Во рту было сухо и помимо дубового послевкусия бренди чувствовался металлический привкус.

– В любом случае, людей будет достаточно, чтобы привлечь искусителей, – заключил лорд Карлстон и посмотрел на Хелен.

Она сразу поняла, что граф хочет сказать. Об этом буквально кричала его напыщенная поза. Ее переполнило негодование.

– Полагаю, вы предложите мне отправиться туда с вами и успокаивать разъяренный народ, – не выдержала Хелен. – И как вы это себе представляете? Я не могу заявиться на публичное повешение, тем более в вашей компании. Это все равно что поехать в Ковент-Гарден и выставить себя на продажу.

Девушка умолкла, ошеломленная своими словами. Что на нее нашло? Девушка оглядела присутствующих. Леди Маргарет замерла от ужаса. У Дерби отпала челюсть. Мистер Хаммонд отпил глоток бренди и хмыкнул. Его веселье объяснялось почти пустым бокалом.

Граф скрестил руки на груди:

– У вас все?

– Прощу прощения, – пролепетала Хелен.

Все ее тело пылало от стыда. Дрожь передалась в позвоночник, во все тело. Хелен переставила ноги и принялась трясти одной из них, не сбиваясь с быстрого ритма. Это позволило девушке избавиться от крупицы нестерпимой энергии, которая ее терзала.

– Я вовсе не ожидаю от вас, что вы пойдете со мной в толпу, – сказал Карлстон. – Я снял комнату с видом на площадь. Я прошу вас лишь наблюдать за собравшимися из окна с медальоном в руке и указывать мне на кормящихся искусителей. Так я смогу пресекать их беглое кормление и…

Он остался стоять у камина, но его голос внезапно унесся далеко-далеко. Хелен заскрипела зубами: на нее нахлынула очередная волна энергии. Что это с ней?

Внезапно лорд Карлстон замолчал. Девушка огляделась и обнаружила, что он присел на корточки совсем рядом с ней:

– Вам нехорошо, Хелен?

Она впилась ногтями в деревянные ручки кресла:

– Да. Мне совсем дурно.

– Посмотрите на меня. – Лорд Карлстон взял девушку за подбородок и заглянул ей в глаза. – Вы ощущаете избыток энергии?

Хелен кивнула и крепко сжала кулаки.

– Все гудит. Во рту привкус металла, – пробормотала она.

Ее обуревало желание ударить графа кулаком в лицо. Девушка застонала от тяжкого усилия сдерживать это безумное стремление. Казалось, будто ей завладела иная ее сторона – неведомая, дикая и необузданная.

Лорд Карлстон вскочил на ноги:

– Куинн, выведи всех отсюда. Немедленно!

Слуга бросился исполнять поручение и стащил Дерби с дивана. Леди Маргарет с братом застыли в недоумении, все еще с бокалами в руках. Куинн подтолкнул всю троицу к двери.

– Что происходит? – выдохнула Хелен. На нее одна за другой обрушивались неконтролируемые волны энергии, и она дрожала всем телом.

– Я не могу оставить миледи! – выкрикнула Дерби, прежде чем ее вытолкнули в коридор вместе с остальными.

Куинн запер дверь, развернулся и уставился на Хелен:

– В чем дело, милорд?

– К ней приходит сила.

– Но она должна появляться постепенно, в ходе тренировок!

– Знаю. – Граф швырнул слуге поднос. – Но в ней, судя по всему, сила рождается вся и сразу. Унеси бокалы. Все, что можно использовать как оружие. – Он быстро завертелся, оглядывая скромно обставленную комнату. – Вон те подсвечники, – лорд Карлстон кивнул на тяжелые подсвечники, стоявшие на камине, – и графин. А затем уходи.

Куинн сгреб бокалы и подсвечники на поднос и взял неказистый графин за ручку:

– Позвольте остаться, милорд.

– Ты сам знаешь, что тебе это не по зубам. Не надо собой рисковать. И что бы ни происходило в этой комнате, никого не впускай.

– Есть, милорд. – Здоровяк поспешно выскользнул с подносом в коридор и затворил за собой дверь.

Хелен схватилась за ручки кресла, словно они могли стать якорем, который удержит ее от безумия.

– Я схожу с ума? – отчаянно завопила она. – Я схожу с ума?! – Девушка закрыла глаза, с трудом глотая ртом воздух.

– Посмотрите на меня.

Хелен открыла глаза, тяжело дыша.

Лорд Карлстон склонился над ней и оперся ладонями на ручки кресла:

– Смотрите мне в лицо. Вы не сходите с ума. Это ваша сила чистильщика. Позвольте ей вас наполнить.

Хелен было страшно отдаваться головокружительному падению в омут необузданной силы. Там ее ждала лишь тьма.

– Я не могу! Не могу!

– Сила придет к вам, и вы не сможете ее остановить. Я не позволю вам потерять контроль над собой.

В подтверждение своих слов граф схватил девушку за плечи. Хелен машинально дернулась назад, чтобы высвободиться. Зубы скрежетали, кровь таилась в висках – не от усилия, а от жажды битвы. Пульсация распространялась барабанной дробью по венам, мышцам, сухожилиям, питая девушку свежей энергией. Поначалу Хелен сопротивлялась, но сила обрушилась на нее и выдавила остатки ясного сознания. Остались лишь инстинкты и готовность к битве. Хелен видела перед собой врага, который сдерживал ее лютую мощь. Она гневно завопила, выкрутилась из захвата графа и сцепила руки – они дрожали от избытка грубой силы.

– Вот она, – процедил лорд Карлстон. – Вот она. – Его дыхание сбилось от внезапного напряжения.

Хелен сосредоточила энергию в ногах, резко вскочила с кресла и намеренно врезалась головой в челюсть джентльмена. Убить его. Убить. От столкновения перед глазами замерцали разноцветные искры. Противник отступил назад, не убирая рук с плечей девушки. Она невольно пошатнулась вслед за ним. Головокружение прошло, искры исчезли, и в мозгу вспыхнули предположения о ближайшем будущем. Хелен набросилась на графа со всей силы. Они рухнули на пол, и низкий столик отлетел в стену, как пушечное ядро. Девушка ударилась лбом о ключицу графа, и на несколько секунд в глазах потемнело. Граф выравнивал дыхание – прекрасный момент для атаки. Хелен прицелилась в уже пострадавшую челюсть. Однако этот удар нанесла ее прежняя, слабая сущность. И враг его заблокировал, вскинув руку. Создавалось ощущение, что девушка бьется кулаками о камень. Суставы пронзила боль, но Хелен не обратила на нее внимания. Она метила в глаз противника. На этот раз ей повезло: кожа на лбу лопнула, и костяшки пальцев покрыла теплая кровь.

Джентльмен взял ее за плечи и скинул с себя, зарычав от усилия. Хелен пронеслась по воздуху, ударилась о пол, не в силах вдохнуть, и покатилась по тонкому ковру. Она врезалась спиной в каменный очаг, подол платья закрутился вокруг лодыжек. Позвоночник мучительно заныл. Хелен встала на ноги, тяжело дыша, и расправила юбку. Вдруг ее внимание привлек металлический предмет за решеткой камина. Железная кочерга. Оружие. Она подняла кочергу и взглянула на соперника. Граф согнулся пополам и держался за кресло.

Он вздохнул и вытер кровь со лба:

– Этого я не ожидал.

Хелен по-животному ухмыльнулась. Вес кочерги в руках придавал ей уверенности. В крови пела мощь, мышцы напряглись, готовые к нападению. Девушка казалась себе сильной, стремительной, смертельно опасной. Она была в своей стихии. Граф внимательно наблюдал за ней. Девушка сжала кулак, чтобы замахнуться. Нет, еще не пора. Лорд Карлстон дернулся. За один удар сердца Хелен преодолела небольшое расстояние между ними, и железо разрезало воздух. Кочерга приземлилась, но не на голову противника. Раздался треск дерева. Это был стул, выставленный как щит. Хелен обрушила еще один удар на сиденье.

– Хватит! – выкрикнул граф.

Хелен не останавливалась. Поднимала над собой и резко опускала оружие. Стул разлетелся в щепки, и их разметало по комнате. Плечо невыносимо заныло.

– Леди Хелен!

На этот раз кочерга попала точно в цель: врезалась в правый бок врага. Граф ахнул, перевел дыхание и бросился к кочерге. Девушка потянула оружие на себя, но слишком поздно – граф уже схватил его.

– Хелен! – проорал он прямо ей в лицо.

На мгновение девушка застыла, пораженная звучанием своего имени, а затем со стоном скинула наваждение и снова стала собой; жестокость и разум объединились в надрывный союз, а дыхание слилось в длинный вой, воспевающий ее новую силу, ее мощь. Пугающий и в то же время торжественный момент.

Через какое-то время дыхание прервалось на исходе, и Хелен ахнула, сглотнула, моргнула. Перед ней стоял лорд Карлстон. Он тяжело дышал, по его лицу текла кровь, в руке мрачно темнела кочерга. Хелен опустила взгляд и осознала, что крепко держится за другой ее конец. Она разжала руку. В груди неожиданно вспыхнула боль.

В кожу под ключицей впилась приличных размеров щепка от деревянного стула, и на шелковое платье цвета вина стекала красная струйка. Хелен коснулась изуродованного куска дерева и тут же отдернула руку: заноза глубоко впилась ей в палец.

– Откуда это? – спросила Хелен.

– Это кусок стула, который вы разбили, – ответил лорд Карлстон. – Давайте я посмотрю, насколько глубоко она засела.

Граф отбросил кочергу на ковер, еле слышно зашипев от боли, и подошел к девушке. Он наклонился, изучая щепку, вонзившуюся в плоть. У него было прерывистое, тяжелое дыхание. Хелен разглядела остатки стула, разбросанные по комнате. Столик расколот надвое, на стене не хватает куска лепнины. Лицо графа все в крови. Все эти детали возродили в памяти девушки события прошедших минут. Нападение на лорда Карлстона. Хелен закрыла глаза. Да, кочерга врезалась в правый бок графа. В руках Хелен все еще ощущалась сила удара.

– Я ударила вас. Кочергой.

Граф закряхтел:

– Полагаю, сломали мне ребра. Я не ожидал такой мощи. Обычно сила чистильщика приходит постепенно.

– Почему со мной все вышло иначе?

Лорд Карлстон поднял взгляд:

– Не знаю. – Он улыбнулся и слегка подмигнул Хелен: – Однако это впечатляюще.

– Нет! – Хелен в ужасе замотала головой. Поднять руку на другого человека! Позабыть обо всех рамках, перейти все границы, стать диким зверем – это было невозможно. – Я была не в себе. Я вела себя как животное.

– Так будет не всегда. Благодаря тренировкам вы научитесь управлять своей силой и не позволять ей царствовать над вами. – Граф вновь сосредоточил внимание на ее ране. – Не слишком глубокая. Соберитесь с духом – я вытащу занозу. – Хелен ощутила, как боль отдается в плече. Она покачнулась, и ее подхватили сильные руки. – Вот и все. Через минуту вы уже ничего не будете чувствовать. Это один из лучших даров чистильщика.

– Вы дали мне не так много времени собраться с духом, – язвительно проговорила Хелен.

Однако граф был прав: боль постепенно уходила, и на смену ей пришло осознание скандальной близости его тела.

Граф держал Хелен за локти, его грудь почти что прижималась к ее, а его тепло смешивалось с тихим воем, бушевавшим в ее крови. В ней все еще сохранились отголоски свирепости. Девушка подалась вперед. Ей полагалось отойти, но она этого не делала. Она встретилась взглядом с графом. Лорд Карлстон застыл, как волк, которого окружили в чистом поле. Его запах – смесь мыла, пота и бренди – притягивал Хелен еще ближе. Сама не веря в свою дерзость, она подняла руку и провела дрожащим пальцем по лицу графа. Внезапная догадка поразила Хелен.

– Вы не сопротивлялись, – прошептала она.

И сразу же увидела ответ в его глазах. Лорд Карлстон наклонился, и ее щеку согрело жаркое дыхание.

– Нет.

Хелен повернулась, и их губы оказались совсем рядом. Дыхание молодого человека участилось и смешивалось с ее.

– Почему? Я могла вас убить.

Граф склонился еще ниже и занял все пространство перед глазами Хелен: раздвоенный подбородок, изгиб нижней губы, пятно крови. Еще немного, и его губы прикоснулись бы к ее.

– Нет, – ответил лорд Карлстон. – Я мог вас убить.

– Миледи? – Из-за двери раздался голос обеспокоенной горничной. – Все хорошо? Вам ничего не угрожает?

Лорд Карлстон усмехнулся. Сожаление? Или смирение?

– Вам ничего не угрожает, миледи.

Он на мгновение притронулся к щеке Хелен, а затем отошел. Дверь открылась, и Хелен вернулась в привычный для себя мир.

* * *

Дерби цокнула языком и прижала к ране под ключицей тканевый тампон.

– Ваше платье безнадежно испорчено. – Она бросила на лорда Карлстона взгляд, полный осуждения.

– Его светлость не виноват, – ответила Хелен. – В меня попал обломок стула. Который разломала я. – И она строго посмотрела на горничную.

Дерби покачала головой – новоприобретенная сила леди казалась ей поразительной – и вновь сосредоточилась на ране. Хелен покосилась на дверь. У входа стояли лорд Карлстон с невозмутимым мистером Парди и обсуждали плату за ущерб. Очевидно, владельцу таверны приходилось сталкиваться с вещами похуже, чем разрушенные стены и мебель. Хелен отвела взгляд, вспомнив о нежном прикосновении графа, его теплом дыхании. Святые небеса, она сама подошла к мужчине, дотронулась до него. Хелен стало стыдно за свое фривольное поведение. Однако она не могла отрицать, что настойчивое желание коснуться лорда Карлстона никуда не исчезло.

Дерби убрала ткань и осмотрела рану:

– Вы правы, миледи. Судя по всему, она уже проходит. Подумать только! – Служанка еще раз промокнула кровь тампоном. – На улице спрячете рану под шалью, а когда вернемся в вашу спальню, я что-нибудь придумаю, чтобы ее скрыть. – Она вгляделась в лицо Хелен. – Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Лучше, чем когда-либо, – прошептала Хелен. – Это невероятно. Я ощущаю такую… силу. – Она не сдержала изумленной улыбки. Сила – это мягко сказано. В ней бушевала невероятная мощь.

У противоположной стены мистер Куинн поднял одну половину стола и аккуратно приставил к другой. Мистер Хаммонд налил себе очередную порцию бренди – мистер Парди только что принес им новый графин. Леди Маргарет сидела на диване и пристально наблюдала за Хелен. Взгляд сощуренных глаз метался между графом и Хелен, белые зубки прикусили нижнюю губу. Неужели леди Маргарет догадалась о том, что произошло? Хелен прижала к щекам костяшки пальцев, скрывая покрасневшее лицо. Возможно, на нем отразились мысли.

Мистер Парди отвесил низкий поклон и удалился. Переговоры окончились. Граф принял бокал с бренди, который протянул ему мистер Хаммонд, и подошел к Хелен. Рука графа лежала на правом боку, словно защищая его.

– Вы оправились? – спросил он.

Девушка подняла взгляд, стараясь не вспоминать о том, как близко они стояли друг к другу и как его губы почти коснулись ее.

– Да, полностью. Я прекрасно себя чувствую. – Она неловко усмехнулась. – Полагаю, даже слишком.

Карлстон улыбнулся:

– Да, мне знакомо это чувство.

– Бедные ваши ребра, – вздохнула Хелен. – Мне так жаль! – Как несопоставимы эти краткие извинения и нанесенная ее руками травма!

– Мне следовало увернуться, – махнул рукой граф.

Хелен понизила голос:

– Какую мощь я обрела?

– Вы равны по силе примерно двум джентльменам.

Девушка сжала ладони, сдерживая безрассудный восторг.

– В таком случае, – выдохнула она, – я смогу управлять шестью лошадьми! Я всегда об этом мечтала.

Граф рассмеялся:

– Когда вы пройдете тренировки и научитесь контролировать свою силу, я предоставлю вам свою упряжку. Обещаю.

– Ценное предложение, – заметил Хаммонд. – У его светлости легендарная шестерка серых коней.

– Вы позволите мне ими управлять? – Хелен недоверчиво воззрилась на графа. – Правда?

– Правда, – серьезно ответил лорд Карлстон и окинул взглядом присутствующих. – Дело к вечеру, и леди Хелен вскоре ожидают домой. Предлагаю завершить обсуждение утра понедельника. – Он медленно отошел к камину. – Повешение назначено на восемь, но любопытные начнут стекаться на площадь еще на рассвете. Я бы предпочел убедить искусителей удалиться еще до начала казни. Если все они разом примутся бегло кормиться, это вызовет вспышку агрессии и приведет к давке с печальными последствиями, как пять лет назад. – Лорд Карлстон взглянул на Хелен: – Я знаю, что вы предпочли бы не присутствовать при публичной казни, и мне понятно это желание. Однако ваша помощь будет бесценна. Я прошу вас помочь мне защитить людей от влияния искусителей. Вы согласны?

Хелен выпрямилась. Она обрела силу. Лорду Карлстону требовалась ее помощь. Хелен была незаменима. И он ей улыбался как своему товарищу по оружию. Краем глаза девушка заметила, что леди Маргарет подалась вперед.

– Да, согласна, – сказала Хелен и тут же пожалела о своем решении. Если ее обнаружат среди зевак, пускай с горничной, репутация леди будет неизбежно подмочена. А если она ко всему прочему будет находиться там в компании лорда Карлстона в доме, который он арендует, от ее репутации не останется и следа.

– Благодарю вас, – произнес лорд Карлстон и улыбнулся. На этот раз улыбка не сразу покинула его лицо, и Хелен с удивлением обнаружила в ней прежде невиданную нежность. Ее бросило в жар. – Будьте к семи у дома на углу Гилтспур-стрит и Ньюгейт-стрит. Я снял комнату с видом на эшафот.

– Вы предлагаете мне добираться самой? – Хелен разволновалась. Ей предстояло найти себе транспорт?

– Да. У мистера Хаммонда и леди Маргарет будет другое задание, и они не смогут вас привезти, однако непременно вернут домой. Наймите экипаж. Вы проедете Смитфилд и выйдете на Грин Драгон Лейн. Там вас встретит Куинн и отведет к дому.

– Хорошо, – коротко ответила Хелен. Она никогда в жизни не нанимала экипаж, а о Смитфилде ходили дурные слухи.

– Оттуда с помощью медальона вы будете указывать мне на искусителей, слившихся с толпой. Я подготовлю систему тайных знаков, выучите ее за утро.

Хелен глубоко вдохнула. Грудь сжимало отчаяние. От нее, вероятно, зависели сотни человеческих жизней. Если не тысячи.

На девушку впервые возлагали такие большие надежды, и она верила, что справится. Очевидно, сила чистильщика несла с собой не только дикую мощь. Но как быть, если все пойдет не так? Хелен уже предвидела первое препятствие на своем пути: сумеет ли она покинуть дом рано утром, не вызвав ничьих подозрений? Но лорд Карлстон рассчитывает на ее находчивость, а значит, она должна найти выход. Хелен моргнула – ее вновь охватили воспоминания о графе, оказавшемся непозволительно близко.

– Вы уверены, что прибудете на место встречи, леди Хелен? – Голос лорда Карлстона прервал размышления девушки. – Если у вас есть хоть малейшие сомнения, озвучьте их немедленно.

Хелен ощутила на себе взгляд леди Маргарет и заметила, что опять сжимает ладонями щеки. Она опустила руки на колени.

– Нет, я приду, – пообещала Хелен, пытаясь говорить уверенно. – Даю слово.

Лорд Карлстон наградил ее улыбкой, а леди Маргарет отвела взгляд.

Глава двадцать вторая

Вечером того же дня Хелен сидела в городском экипаже с тетушкой и Эндрю и отрешенно теребила ридикюль, обшитый по краям сеточкой из бисера. Ее занимало два вопроса. Во-первых, как ей сдержать обещание присутствовать на казни в понедельник и не вызвать подозрений у дядюшки с тетушкой? А во-вторых, что же все-таки произошло между ней и лордом Карлстоном в той таверне?

Экипаж свернул на Кондуит-стрит и промчался вдоль ряда красивых городских особняков. Невидящий взгляд Хелен скользил по бледным каменным фасадам; ее мысли занимал тот момент, когда губы графа оказались невообразимо близко к ее. Девушка сгорбилась, все еще потрясенная тем, как сильно ее тогда потянуло к графу. Это непристойное желание возникло внезапно, под влиянием новоприобретенной силы чистильщика, когда в крови бушевала дикая жестокость. Лорд Карлстон, судя по всему, чувствовал то же самое, однако галантно отступил. Должно быть, она произвела на него впечатление распутной девицы.

Хелен прикрыла краем шали ключицы. Она долго выбирала вечерний наряд и остановилась на платье с тесным лифом и неглубоким декольте, а Дерби сотворила чудо, перевязав ей грудь самым незаметным образом. Но даже несмотря на все эти ухищрения и то, что ранка уже затягивалась, Хелен боялась, вдруг она снова откроется и по белому муслиновому платью в горошек расползется кровавое пятно. К ней резко вернулись воспоминания о том, как она ударила графа кочергой в бок. Ее сила чистильщика все так же восхищала и пугала.

Эндрю громко зевнул, чем оторвал сестру от глубоких раздумий. Затем последовал тяжелый вздох. Хелен встретилась со скучающим взглядом брата и нахмурилась. Надо признать, тетушка чуть ли не насильно заставила его сопроводить их на концерт, где будут исполняться композиции Георга Фридриха Генделя, но Эндрю уже давно испытывал ее терпение, отказываясь от каких-либо выходов в свет. Хелен не виделась с братом с того случая в Гайд-парке. Брат Эндрю не отпускал по этому поводу замечаний, и не стоило его провоцировать.

Тетушка оторвалась от окна:

– Эндрю, милый, ты не знаешь, будет ли там герцог Сельбурнский? – Ее голос звучал незаинтересованно.

Эндрю с понимающим видом взглянул на сестру и ответил:

– Насколько мне известно, сегодня он сопровождает на концерт свою двоюродную бабушку Изольду с ее семьей.

– А… так я и думала. – Леди Леонора постучала по губам указательным пальцем. – А герцог, случайно, не говорил с тобой о Хелен?

– Тетушка! – возмутилась Хелен. – Он не стал бы упоминать обо мне при моем родном брате!

– Вообще-то, сестренка, он только о тебе со мной и беседует, – возразил Эндрю. – Это ужасно меня утомляет.

Хелен нахмурилась:

– Очень смешно, Дрю.

– Нет же, клянусь тебе! Он тобой очарован. Ему нравятся энергичные девушки. Однако смею предположить, что избыток энергии его отпугнул бы. – Молодой человек бросил пронзительный взгляд на сестру: скажи спасибо, что я остановил тебя тогда, на променаде.

Намек на Гайд-парк все же был сделан, хоть и беззлобный. Судя по всему, брат уже простил Хелен тот необдуманный поступок.

– Что тут скажешь, избыток энергии отвратит любого, – подтвердила тетушка, она подалась вперед и крепко сжала веер. – Как, по-твоему, насколько сильно герцог очарован?

– Вы спрашиваете, готов ли он сделать предложение? Это мне неизвестно. – Эндрю пожал плечами. – Сельбурн упоминал о приобретении дома – возможно, это что-то значит.

Тетушка удовлетворенно хмыкнула и откинулась на шелковые подушки:

– Что ж, в таком случае необходимо устроить так, чтобы вы с его милостью как можно больше времени проводили вместе. – Она похлопала племянницу по руке.

Хелен отвернулась к окну. Казалось, будто все эти хитрости и уловки принадлежат другому миру, в котором ей больше нет места.

Экипаж остановился в очереди у концертного зала. Чтобы скрасить ожидание, тетушка заговорила о виконте Картуэлльском: пожилой джентльмен шел под руку с двумя девушками с аппетитными формами, принадлежавшими к демимонду. Тонкие муслиновые платья облегали их тела, скандально подчеркивая каждый изгиб.

– Он содержит обеих, – сообщила леди Леонора.

Эндрю наклонился к сестре и коснулся ее руки, отвлекая девушку от виконта и его спутниц.

– Знаешь, сильфида, я был бы не против, стань Сельбурн мне братом, – прошептал он. – А ты – герцогиней. Ты ведь рассматриваешь такой вариант?

– Да, – искренне ответила Хелен, улыбаясь воспоминаниям об искрометных, наполненных теплом беседах с герцогом. – Он замечательный и сама любезность. – Однако о свадьбе с герцогом нельзя и помышлять. Хелен не посмеет подвергнуть обычного человека опасностям, которыми изобилует мир чистильщиков и искусителей. Тем более если это человек достойный. Как это ни печально, ей придется отвлечь и себя, и брата от подобных грез. – Но, Эндрю, ты же знаешь, что я пока не готова выйти замуж.

– Вот как?

Эндрю откинулся на сиденье и ухмыльнулся. Очевидно, он не верил сестре.

Они прошли через холл и заняли свои места в центре зала к самому началу концерта. Хелен в очередной раз поправила шаль на плечах, натянула на лицо маску вежливости и повернулась к оркестру. Заиграла увертюра к «Саулу» в темпе аллегро, но девушка не услышала почти ни одной ноты. Ее занимали все те же два вопроса, и ее внимание не привлекла даже прекрасная композиция мистера Генделя.

Говоря откровенно, повешение волновало Хелен намного меньше мыслей о лорде Карлстоне. По крайней мере, для первой проблемы она, вполне вероятно, сумеет найти решение и подобрать изящный предлог уйти из дому в ранний час в сопровождении одной лишь горничной. Вот только пока что подходящий предлог не приходил ей на ум – возможно, потому, что все сознание заполонила мысль о графе.

Музыка набирала силу. Хелен покосилась на тетушку, та уже дремала с закрытыми глазами. Девушка оглядела зал. Сколько жутких созданий пришло на концерт? Сидений здесь не меньше тысячи, и все места заняты, а значит, среди слушателей должен найтись по крайней мере один искуситель. От этого предположения по спине пробежали мурашки.

Хелен привлекла непонятная суета в передних рядах. Дамы и джентльмены ерзали в креслах, словно никак не могли отыскать удобного положения, – вероятно, там бегло кормился искуситель.

Хелен протолкнула пальцы в затянутый ридикюль, вытащила медальон и спрятала под перчатку. Помещение озарилось голубым мерцанием. И синими аурами двух искусителей. Хелен не ошиблась: один из них в самом деле расположился во втором ряду. Это была дама с очаровательной тесьмой, украшенной бриллиантами, с искусно завитыми каштановыми волосами. Джентльмен в летах, с бородкой, стоял в дальнем углу зала. Оба бегло кормились энергией ничего не подозревающих слушателей. Темно-фиолетовое щупальце дамы оторвалось от одной жертвы и скользнуло к другой, ласково погладило по плечу молодого человека и опустилось к нему на колени. Юноша почесал затылок. Хелен отвернулась, жалея, что не может прекратить это омерзительное действо.

Аллегро закончилось. Бурные аплодисменты разбудили тетушку, и она тоже энергично захлопала. Хелен последовала ее примеру, не слишком сильно разводя ладони, чтобы медальон не выскользнул из перчатки. Краем глаза девушка заметила, что шатенка с бриллиантами в волосах обернулась и смотрит прямо на нее, а ее тонкие черты искажены гримасой ненависти. Боже мой, неужели дама признала в ней чистильщика? Хелен оглянулась через плечо: бородатый джентльмен не сводил с нее глаз. Но оба искусителя находились слишком далеко от девушки, чтобы почуять ее энергию. Хелен постаралась припомнить, не сталкивалась ли она с ними в холле перед концертом. Кажется, нет. Но даже если бы один искуситель случайно задел ее плечом и догадался, кто она такая, он ни за что не поведал бы об этом другому. Вероятно, их внимание привлекал медальон. Хелен вспомнила крики Джеремайи и окончательно убедилась в том, что всему виной именно он. Она ловко выдернула его из перчатки, спрятала на коленях и накрыла шалью. Помещение вновь залил приглушенный желтый свет масляных ламп. Девушка несколько раз глубоко вдохнула, успокаиваясь.

– Тебе дурно? – прошептала тетушка.

– Нет, всего лишь хочется чихнуть.

Аплодисменты постепенно утихли, и в зал вновь полилась музыка. Увертюра перешла на более медленный темп, лагретто, и леди-искуситель перевела взгляд на оркестр, но оставалась напряженной. Умом Хелен понимала, что это злобное существо не станет открыто нападать на нее посреди концертного зала, но кровь бурлила от осознания такой возможности.

– Смотри, моя дорогая, – тетушка кивнула на места неподалеку от сцены, – герцог.

Хелен послушно прищурилась и сквозь лес страусиных перьев разглядела широкие плечи и коротко подстриженную светловолосую голову. Она тут же узнала герцога Сельбурнского по его удивительно высокому росту. К счастью, молодой человек сидел достаточно далеко от искусительницы и ее омерзительного щупальца.

Герцог почувствовал на себе взгляд Хелен и развернулся. Девушка не успела отвести взгляд. Как неловко! Однако Сельбурн тепло улыбнулся и склонил голову. Хелен улыбнулась и кивнула в ответ.

– Прекрасно, он тебя заметил, – с удовольствием прошептала тетушка. – Его милость непременно подойдет к нам в антракте, попомни мои слова!

Слова эти оказались пророческими. Во время короткого перерыва, когда слушатели вышли к холл, герцог Сельбурнский пробился к леди Хелен сквозь толпу и поклонился ей и ее тетушке. Дамы присели в реверансе.

– Надеюсь, вы в добром здравии, – сказал он. – Впрочем, выглядите вы превосходно.

– Благодарю, – ответила леди Леонора, выпрямляясь.

– Как насчет тебя? – обратился он к Эндрю.

– Должен сказать, я с нетерпением жду понедельника.

– Понедельника? – переспросила Хелен.

– Мы с Сельбурном пойдем смотреть на казнь. – Эндрю широко улыбнулся другу. – Думаю, зрелище много кого привлечет.

– Повешение? – У Хелен пересохло во рту.

– Вы сняли комнату, герцог? – поинтересовалась тетушка.

– Нет. К тому времени, как мы решили там присутствовать, все комнаты уже разобрали. Правда, Байрон пригласил нас к нему присоединиться. Насколько я понял, у него окна выходят прямо на площадь.

Хелен зажмурилась. О нет, господи, лорд Карлстон снял комнату в том же ряду домов!

– Я бы предпочел наблюдать за зрелищем снизу, из самого сердца толпы, – усмехнулся Эндрю.

– В этом я не сомневался, – ответил Сельбурн. – Предлагаю…

– Нет! – выпалила Хелен. – Не надо.

На нее уставились три пары глаз.

– Хелен, – медленно проговорила тетушка. – Это не тебе решать. Извинись перед его милостью.

Сельбурн изящно взмахнул рукой:

– Не стоит. Я убежден, что леди Хелен всего лишь заботится о безопасности любимого брата. – Его ласковая улыбка вновь заставила девушку просиять. – Прошу вас, не тревожьтесь. Я обещаю проследить, чтобы с вашим разгильдяем ничего не случилось. – Герцог бросил на Эндрю насмешливо-строгий взгляд: – Ты слышал просьбу сестры? Я приму приглашение Байрона.

Эндрю раздраженно поморщился: ему пришлось не по душе вмешательство сестры, а вот тетушка одобрительно кивнула:

– Очень любезно с вашей стороны учесть пожелания моей племянницы, сэр.

– Для меня это честь, леди Пеннуорт. – Герцог отвесил поклон, повернулся к Хелен и выпрямился. – Возможно, ваша племянница согласится составить мне компанию в понедельник днем и прокатиться со мной верхом по Роттен-роу? Так я смогу рассказать ей, как все прошло, и заверить, что с ее братом все в порядке.

Краем глаза Хелен заметила, как радостно вздымается грудь тетушки.

– С превеликим удовольствием, герцог. – Леди Леонора улыбнулась племяннице: – Верно, моя дорогая?

Хелен присела в реверансе:

– Благодарю вас, сэр.

– В таком случае до понедельника. Я обязан вернуться к своим спутникам до того, как прозвенит звонок.

Хелен наблюдала за тем, как герцог пробивается сквозь толпу к своей прабабушке Изольде. Ее мучила совесть: ей искренне нравился Сельбурн, но сейчас было бы несправедливо оказывать ему знаки внимания. Девушка вообразила, как сложится ее жизнь, если она выйдет за него замуж. Разумеется, придется рассказать герцогу о клубе «Темные времена», об искусителях, и он невольно окажется втянут в эту полную опасностей борьбу, хочется ему того или нет. Представим себе, что герцог спокойно воспримет ее сущность чистильщика и не запретит исполнять долг с помощью необычных способностей; но тренироваться и видеться с лордом Карлстоном – человеком, который жестоко отходил его хлыстом и, вполне вероятно, убил его любимую девушку, – он точно не позволит. Нет, им не быть вместе.

– Надо потребовать, чтобы твой новый редингот сшили к утру понедельника, – прошептала тетушка, провожая глазами Сельбурна. – Надеюсь, шляпка тоже будет готова. Ты должна выглядеть безупречно!

Хелен понимала, что этот союз невозможен, но предложение герцога раздразнило ее воображение. Она представила, как их лошади неспешно идут совсем рядом друг с другом, Сельбурн беседует с ней об искусстве и книгах и они смеются над свежими сплетнями. Счастливая жизнь, ощущение покоя и безопасности – жизнь, которой ее лишил талант чистильщика. Однако в ней не нашлось бы места для лорда Карлстона, а это большая потеря даже для мира фантазий.

– Уже пора называть тебя герцогиней? – шепнул Эндрю на ухо сестре. – Сельбурн обычно не приглашает девушек на конные прогулки по Роттен-роу.

Роттен-роу. Хелен неслышно ахнула. Ее озарила потрясающая идея, подпитанная давно обретенными знаниями. Каждое утро на рассвете там собираются конюхи высокопоставленных особ и тренируют лошадей. Запрет на галоп временно снимается, и джентльмены частенько присоединяются к конюхам, чтобы покататься верхом без ограничений скорости. Порой в ранний час на Роттен-роу можно встретить и высокопоставленных дам. В прошлом году Хелен сама не раз ездила там верхом на рассвете.

Прозвенел звонок, оповещая о конце антракта. Они заняли очередь в концертный зал, и Хелен склонилась к тетушке, делая вид, что слушает ее жаркий шепот о конной прогулке с Сельбурном. На самом деле до нее не доносилось ни слова.

Дядюшка с тетушкой не удивятся, если она отбудет из дому на заре. Само собой, ей полагается взять в сопровождающие одного из конюхов, чтобы соблюсти правила приличия. Но можно взять с собой Дерби, а после поездки отослать юношу с Цирцеей в конюшню под предлогом того, что она хочет пройтись по парку в компании горничной. Как только конюх скроется из виду, они с Дерби отправятся в наемном экипаже к Ньюгетской тюрьме. Хелен сжала в кулаке ридикюль, с трудом сдерживая радость от этой маленькой победы. Она придумала способ уйти из дому на рассвете!

Слушатели и музыканты заняли свои места, и девушка оглядела передние ряды. Где же дама-искуситель? Ее место опустело – шатенка ушла с концерта. Хелен оглянулась назад: исчез и джентльмен с бородкой.

Она снова стиснула в руке сумочку с медальоном. Еще одна маленькая победа! Возможно, ей все-таки удалось прогнать искусителей.

* * *

На следующее утро в церкви Хелен никак не сиделось спокойно. Она еще не испросила разрешения у дядюшки на раннюю конную прогулку в понедельник, а от этого зависел весь ее план. Девушка покосилась на его профиль с двойным подбородком. Густые брови были грозно сдвинуты, словно он собирался прочесть нотацию. Сегодня преподобный Хейли решил произнести особую проповедь о повешении в честь грядущей экзекуции, и его рвение сказалось на продолжительности проповеди. Хелен сдержала вздох и сплела пальцы, стараясь подавить в себе тревогу. Вдруг дядюшка ей откажет?

Наконец речь священника завершилась, и Филиппа отправили за каретой. Однако тетушку Леонору и Хелен ждала еще одна проповедь. Сидя в экипаже, они слушали подробное описание провальных идей преподобного Хейли, не совпадавших с библейским учением, а также уничижительные обвинения в том, что глупец симпатизирует партии вигов. Тирада окончилась, лишь когда карета неспешно повернула на Халфмун-стрит.

Хелен немедленно воспользовалась этой возможностью испросить разрешения на прогулку:

– Дядюшка, позвольте мне остаться в экипаже и съездить в конюшню. Я вернусь с Хьюго и Филиппом. Мне хотелось бы прокатиться завтра на рассвете по Роттен-роу, а к поездке надо подготовиться.

– Ранним утром? В день повешения Беллингема? – Лорд потер кончик носа. – Не самое разумное решение. Город будет кишеть негодяями.

Хелен поджала пальцы ног в сапожках.

– Город, но не парк, дядюшка, – возразила она. – К тому же тюрьма находится на другом конце Лондона. Я давно не выезжала на Цирцее, а герцог Сельбурнский пригласил меня на конную прогулку завтра днем. Полагаю, не стоит ездить с ним верхом на чересчур норовистой лошади.

Хелен ощутила на себе тяжелый взгляд дядюшки.

– Вот как, герцог?

– Да, Пеннуорт, – торопливо подтвердила тетушка. – По словам Эндрю, Сельбурн очарован нашей племянницей. Старается завести с ней беседу при любой возможности. Догадываюсь, что Хелен надеется не только измотать лошадь. – Леди Леонора заговорщически улыбнулась девушке. – Ты хочешь изучить все дорожки и подготовиться к поездке по самым красивым местам, я права, милая?

Этот довод не пришел Хелен в голову. Она энергично закивала. Карета уже подъезжала к дому, а убедить дядюшку в необходимости прогулки еще не удалось.

– Прошу вас, сэр. – Хелен решила достать свой козырь. – Наши конюхи не смогут утомить Цирцею. Им не знакомы ее маленькие хитрости. А если днем она окажется чересчур бодрой, придется отменить прогулку!

– Не дай бог, – отозвалась тетушка. – Пеннуорт, эта встреча с герцогом невероятно для нас важна. Все должно пройти идеально.

Дядюшка шмыгнул носом:

– Что ж, хорошо. Непременно возьми с собой одного из старших конюхов, Хелен. Я не позволю, чтобы в такой ранний час, да к тому же в день казни тебя сопровождал зеленый юноша.

– Само собой, – мягко согласилась Хелен, сдерживая буйное ликование. – Как пожелаете, дядюшка.

Дверь кареты открылась, и Хьюго наклонился разложить ступеньки.

– Я отправлю к мистеру Дюрей лакея, – заявила тетушка, подбирая с сиденья шаль и ридикюль. – Настоим на том, чтобы твой костюм для верховой езды был готов к утру. Иначе мы откажемся от его услуг. Но как же быть со шляпкой? Их изготавливают намного дольше. – Леди Леонора взяла протянутую руку Хьюго и осторожно спустилась на землю. – Обсудим это по твоему возвращению. – Она подняла взгляд на хмурое серое небо: – Только поспеши, моя дорогая. Боюсь, скоро пойдет дождь.

Тетушка с дядюшкой вышли, и экипаж слегка покачнулся. Хелен вздохнула с облегчением и откинулась на шелковые подушки. Она справилась. По крайней мере, отчасти. По команде кучера лошади снова помчались вперед. Городские особняки, подъемные окна и кованые ограды с зубцами сливались в единую полосу за окном кареты. Перед глазами промелькнул черный силуэт. Хелен прижалась лицом к холодному стеклу, но ей загородил вид наемный экипаж, который ехал за ними следом. Кто это был? Лорд Карлстон? За это краткое мгновение девушка не успела как следует разглядеть мужчину, чтобы судить о его личности, и ее поразило, что первым на ум пришел именно граф.

Они проехали две улицы и прибыли в Ламбет, где находилась конюшня Пеннуортов. Старший конюх, Питер, поспешил доложить леди, что Цирцея пышет здоровьем, и уточнил, собирается ли ее светлость сегодня на променад. Подготовка к утренней прогулке заняла всего несколько минут. Питер абсолютно спокойно воспринял необычную просьбу леди подогнать лошадь не к дому, а сразу к Роттен-роу.

Хелен улыбнулась про себя. Несмотря на страх перед разговором с дядюшкой, все сложилось отлично. Вполне возможно, что авантюра пройдет безупречно.

Девушка набрала из бочки яблок и зашла к Цирцее. Каурая лошадь стояла в деннике за невысокой дверцей. Она немедленно узнала хозяйку и втянула воздух через ноздри в знак удовольствия от встречи. Они немного поиграли в «найди угощение»: кобыла мягко утыкалась мордой в кулак Хелен, требуя лакомство, та раскрывала руку, и Цирцея быстро, с хрустом съедала яблоко. Наконец девушка погладила кобылу по лоснящейся шее и шепотом пообещала завтра пустить ее галопом, после чего подозвала Филиппа с Хьюго, и они пешком направились к дому. Осталось лишь умерить нетерпение и пережить остаток дня: посетить выставку акварелей на Бонд-стрит и званый вечер у семьи Харли. Затем наступит утро понедельника, и Хелен поможет его светлости защитить тысячи людей – пугающая, но в то же время приятно волнующая перспектива.

Они повернули на Кларджес-стрит, и Хелен заметила подозрительного человека на углу Керзон-стрит. Это был мужчина в ярко-синей шинели и высоком черном цилиндре из бобрового фетра – тот самый, что преследовал их с Дерби на Пикадилли. Хелен остановилась и прижала к себе ридикюль, подобно щиту. Наверняка это искуситель, иначе зачем он за ней следит? Она сглотнула: во рту внезапно пересохло. Память услужливо подкинула образ из Воксхолл-Гарденз – две жуткие синие плети, извивающиеся за спиной Фобоса. Вдруг и у этого джентльмена их две, а то и три? Хелен поспешно раскрыла сумочку и обхватила медальон пальцами.

Бледно-голубое сияние, ни одной плети.

Да и способна ли Хелен сражаться с искусителями в одиночку? Сила к ней пришла, пускай неконтролируемая, но тренировки еще даже не начались. На ум пришли уловки лорда Карлстона, которые он использовал в битве с искусителем из Воксхолл-Гарденз, но девушка не могла бросаться вперед и кататься по земле в нарядном платье и ротонде. Не говоря уже об украшениях. Если верить графу, металл грозит ей неминуемой смертью. Хелен взялась за левую мочку и провела пальцем по гладкому золотому овалу серьги. На шее висел золотой крест на цепочке. И нельзя забывать о застежках на платье и ротонде. Нет, минуту. Металл смертельно опасен лишь тогда, когда демон уже отрастил плети.

– Что-то не так, миледи? – спросил Хьюго.

Лакеи заметили, что девушка остановилась, и почуяли ее тревогу. Вены Хелен пульсировали от жажды битвы, и в крови поднималась невероятная сила.

Джентльмен пошел к ним навстречу, не сводя взгляда с Хелен. Его черты показались ей смутно знакомыми. Она видела его раньше, до той рискованной прогулки по Пикадилли. Но где?

– Перейдем улицу, – сказала Хелен, сошла с тротуара и повела лакеев через Кларджес-стрит.

Подозрительный джентльмен остановился в замешательстве. За ним возникла другая фигура. Крепкая, темная. Широкая грудь часто вздымалась и опускалась – незнакомец сбился с дыхания. Его Хелен тоже видела не впервые. Он напомнил ей о ночи, деревьях и холоде. Девушка нахмурилась. Бейлс! Один из слуг лорда Карлстона. Он был там, в Воксхолл-Гарденз. Телохранитель. Ее телохранитель. Осознав это, Хелен ощутила головокружительное облегчение.

Зоркий взгляд чистильщика уловил блеск металла и полированного дерева. Бейлс достал пистолет! Господи, он намеревается застрелить чудище? Эндрю частенько поговаривал, что пистолеты – ненадежное оружие. Однако даже если выстрел не убьет, а ранит искусителя, это даст Хелен неоспоримое преимущество.

– Что происходит, миледи? – потребовал ответа Филипп. Он не отставал от девушки. Его большие руки были крепко сжаты, а в голосе чувствовалось нарастающее волнение.

Хелен покачала головой. Как объяснить лакею, что на них готов напасть демон в человеческом облике, а телохранитель из тайного общества собирается его застрелить? Она окинула взглядом улицу. Длинная череда домов, высокие пороги, ступеньки, ведущие в подвал со двора. Сбежать можно, только войдя в чужой дом. Джентльмен в шинели сошел с поребрика. Хелен замедлила шаг. Спешить было незачем.

– Надо выяснить, что от нас хочет этот пижон, – пробормотал Филипп Хьюго. – Согласен?

Хьюго кивнул и выпрямился:

– Я с тобой.

– Нет, не подходите к нему, – приказала Хелен. Если этот незнакомец и правда искуситель, он разорвет лакеев на части.

– Но миледи, мы… – пробормотал Филипп.

– Не пререкайтесь, – ответила девушка, и молодой лакей раздраженно запыхтел.

Хелен напряглась. Сердце колотилось в груди, кровь бушевала. Надо что-то сделать, прежде чем Филипп с Хьюго увязнут в невообразимо опасной трясине. Если верить медальону, плетей у чудища пока нет, и вряд ли оно нападет на них в самом сердце Мейфэра. Осмелится ли Хелен подойти к искусителю и спросить, что ему от нее нужно? Сила при ней, как и мамин медальон. Возможно, он спугнет искусителя, как и двух его сородичей, ушедших с концерта.

Девушка оглянулась на лакеев через плечо:

– Стойте, где стоите.

Рот Филиппа вытянулся в тонкую нить.

– Миледи, прошу вас! – запротестовал он.

– Я не шучу, Филипп. Одно движение – и вы уволены.

Хьюго схватил юношу за локоть:

– Ты слышал, что сказала миледи.

Хелен собралась с духом и направилась к джентльмену в шинели, сжимая в руках ридикюль. Пять, шесть, семь шагов… прочь от встревоженных лакеев.

– Вы меня слышите? – обратилась она к предполагаемому искусителю, который все еще стоял на другой стороне улицы. – Что вам нужно?

Джентльмен помахал ей:

– Леди Хелен! – Он подождал, пока между ними проедет открытый двухколесный экипаж, и поспешил к девушке по грязной дороге. – Смею представиться, я сэр Десмонд. Могу я поговорить с вами?

Хелен облегченно выдохнула. Ну конечно, сэр Десмонд, старший камергер из Сент-Джеймсского дворца. Он присутствовал на ее представлении королеве и, разумеется, не может быть искусителем. Ведь так?

– Простите, что потревожил вас, миледи. – Сэр Десмонд ступил на тротуар и понизил голос до еле слышного шепота: – Ее Величество королева Шарлотта просила вам кое-что передать.

– Королева? – Хелен была потрясена. Она не верила своим ушам. Внутри все бушевало, и от избытка энергии она встала на цыпочки.

– Да, миледи. – Джентльмен вытащил из кармана шинели плотный конверт, прикрывая его от любопытных глаз. – Ее Величество приказала доставить вам это письмо.

Коричневую бумагу украшала крупная темно-красная королевская печать. Хелен уже видела такую на своем приглашении во дворец для представления Ее Величеству. Тут ее внимание отвлек мистер Бейлс. Он переходил дорогу с пистолетом в руке. Хелен отчаянно взглянула на него, махнула рукой, словно отгоняя слугу лорда Карлстона, и крикнула:

– Нет!

Сэр Десмонд отпрянул назад:

– Но миледи, это личный приказ королевы!

Бейлс замер и сурово посмотрел на Хелен, но грозное оружие из дерева и серого металла все же скользнуло обратно под куртку.

– Сэр Десмонд, – начала Хелен, вновь сосредоточив внимание на ошарашенном камергере. – Прошу меня простить. Разумеется, я его возьму. – Она поспешно опустилась в реверансе, вспомнив о манерах. – Приношу вам глубочайшие извинения. Вы застали меня врасплох.

– Нет-нет, это я должен извиниться. – Джентльмен поклонился. – Никак не мог найти подходящий момент, чтобы передать вам сверток, и, похоже, напугал вас на той неделе на Пикадилли.

– Так и есть. Прошу прощения, что я вас не узнала. – Хелен впилась глазами в конверт, который сэр Десмонд сжимал в пальцах. – Что вы хотели мне передать?

Ее собеседник посмотрел на стоявших поодаль Хьюго и Филиппа:

– Это личный разговор, леди Хелен.

– Вот как? – Ситуация становилась все более странной. Девушка развернулась к лакеям. С такого расстояния они ничего не могли услышать, но осмотрительность сэра Десмонда оказалась заразной. – Ожидайте меня за углом, – крикнула она.

– Но миледи… – возмутился Хьюго.

– Уходите. Немедленно! – приказала Хелен.

Какое у королевы может быть к ней дело?

Сэр Десмонд дождался, пока лакеи скроются за поворотом и не смогут их ни видеть, ни слышать.

– Леди Хелен, Ее Величество дала мне четкие указания касательного этого письма. Во-первых, его следует отдать вам, когда вы окажетесь одна и поблизости не будет членов вашей семьи или друзей. Во-вторых, оно должно оказаться в ваших руках в течение месяца после представления ко двору. Я уже потерял надежду, что сумею выбрать нужный момент. – Старший камергер протянул девушке конверт. – По словам Ее Величества, это письмо от вашей матери, леди Кэтрин.

Хелен опустила взгляд:

– От моей матери? – Она сжала плотную бумагу. Нет, ей это не привиделось. – Но как?..

– Судя по всему, леди Кэтрин оказала королеве ценную услугу. Взамен она удостоилась королевской милости. Леди Кэтрин попросила лишь об одном: сохранить для вас это письмо и доставить вам после представления ко двору, если ваших родителей уже не будет в живых. – Сэр Десмонд перекрестился. Лицо его выражало сочувствие. – Царство им небесное! Я свой долг выполнил. Осталось лишь передать вам сообщение лично от Ее Величества. «Не всегда есть верная дорога», – сказала она. – Джентльмен снова поклонился. Его большие карие глаза искрились нежностью. – Всего вам доброго, миледи. Хорошего дня.

Хелен сделала реверанс и с трепетом прижала письмо матери к груди.

Глава двадцать третья

Хелен проводила сэра Десмонда взглядом. Каждая клеточка ее тела взывала к тому, чтобы надорвать конверт и прочесть послание. Девушка опустила взгляд на круглую королевскую печать. Нет, лучше сделать это в уединенном месте. Дрожащими пальцами она расстегнула верхние две пуговицы ротонды и спрятала письмо за лиф платья.

Хелен взглянула на дорогу. Бейлс уже испарился или, что более вероятно, скрылся в ином укрытии и продолжает за ней наблюдать. Она помахала Хьюго и Филиппу, призывая их вернуться. Интересно, они успели заметить королевскую печать? Хотелось бы надеяться, что нет. Хелен прижала руки к груди. Под лифом нащупывалась плотная бумага. Неважно, что увидели лакеи. Вскоре эта новость дойдет до всех слуг, а затем и до тетушки с дядюшкой. Она приняла тайное послание от мужчины, а это вопиющее нарушение правил приличия. От нее потребуют прочесть его вслух, и, как только дядюшка поймет, что это письмо от леди Кэтрин, он бросит его в камин. Необходимо пресечь слух на корню. Хелен уняла дрожь в ногах и выпрямилась: в голове родилась свежая идея. Не перенести ли неизбежные пересуды с одной темы на другую? Тогда тетушка станет ее покрывать, а не порицать, руководствуясь стремлением удачно выдать племянницу замуж.

– Вы в порядке, миледи? – спросил Филипп.

– Да, в полном, – подтвердила Хелен и добавила: – Это был знакомый герцога Сельбурнского. – Она заметила, что лакеи с трудом сдерживают любопытство. – Передал мне сообщение от его милости.

– Хорошо, миледи, – спокойно ответил Хьюго, но все же бросил насмешливый взгляд на Филиппа.

Хелен отвернулась и прокашлялась. Ей казалось, что именно так должна себя вести застигнутая врасплох влюбленная пташка.

– Я бы хотела, чтобы ни брат, ни дядюшка, ни тетушка не узнали об этом.

– Конечно, миледи, – поспешно согласился Филипп. В отличие от Хьюго, он смотрел на девушку с пониманием.

Хелен улыбнулась про себя. К счастью, Филипп – романтик. Он никому ее не выдаст.

– Это относится и к слугам, – строго продолжила Хелен. – Я бы высоко оценила ваше молчание. – Ридикюль покачнулся на запястье и приковал к себе взгляды обоих лакеев.

– Я не заметил ничего подозрительного, – сказал Филипп.

– И я, – отозвался Хьюго.

Хелен кивнула им в знак благодарности. Остается только надеяться, что ее отговорки и обещанное вознаграждение помогут сохранить письмо в тайне.

* * *

Весь короткий путь до дома письмо жгло грудь Хелен раскаленной головешкой. Ей повезло: тетушка еще не вышла из будуара, а дядюшка уже удалился в библиотеку – по субботам он всегда коротал там время до второго завтрака. Хелен пересекла холл и поднялась вверх по лестнице. Ее встретил лишь приветственный кивок Барнетта.

В спальне было тихо. Камин, зажженный с утра, догорел. Тусклый солнечный свет пробивался сквозь грозные облака и лился в незашторенные окна.

– Дерби? – позвала девушка.

Ответа не послышалось. Неуклюже расстегивая пуговки на ротонде, Хелен заглянула в свою туалетную комнату. Никого. Либо горничная ушла по делам, либо еще не вернулась с обеда для слуг. На то, чтобы зажечь свечу, уйдет слишком много времени, решила Хелен. Она закрыла дверь и подбежала к окну.

Девушка достала конверт, перевернула и увидела свое имя, написанное по всем придворным правилам. Письмо от матери… Это похоже на сон! Она быстро надломила печать большим пальцем. Внутри нашелся еще один конверт. Здесь ее имя было выведено аккуратным маминым почерком. Бумагу скрепляла печать с гербом рода Хейденов. Хелен вскрыла конверт и трясущимися руками развернула страницы. Руки так сильно дрожали, что девушка не могла прочесть ни строчки. Она нетерпеливо всхлипнула и прижала письмо к подоконнику. При слабом свете с улицы Хелен прочла первые несколько слов, написанных матерью, с которой не виделась вот уже десять лет.

Виндзорский замок. 10 апреля 1802 г.

Хелен, любимая моя доченька!

Когда ты прочтешь это письмо, тебе будет уже восемнадцать, но я с трудом представляю тебя взрослой девушкой. Ведь сейчас, моя умная и озорная мартышка, ты спишь в своей кроватке в Динсвуде, и тебе всего восемь. Вот только правильнее будет сказать, что тебе положено спать в этот поздний час. На самом деле ты наверняка сидишь в постели, склонившись над книжкой, и страницы тебе освещает свеча, которую ты утащила у миссис Локвуд, – одна из тех, что горит не меньше четырех часов.

Буквы расплылись перед глазами, и Хелен улыбнулась сквозь слезы. Однажды мама застала ее за кражей шестичасовой свечи, но не отругала, а лишь дала наставление – брать короткие, четырехчасовые. «Так их, скорее всего, не хватятся», – объяснила мама. Конечно, Хелен понимала, что внимательная экономка миссис Локвуд заметит пропажу даже одной-единственной булавки. Однако, как ни странно, никто не обращал внимания на регулярное таинственное исчезновение свечей. Тут девушка ахнула. О ночном чтении при свечах знали только мама и миссис Локвуд! Леди Кэтрин упомянула об этом не случайно. Малоизвестная деталь служила доказательством того, что письмо написала именно она.

Я оказала услугу Ее Величеству королеве Шарлотте – она тоже мать, как и я. В качестве благодарности королева согласилась доставить тебе это письмо после твоего представления ко двору, если нас с твоим прекрасным отцом уже не будет в живых. Если оно попало тебе в руки, значит, вы с Эндрю остались сиротами, а наш план побега не удался.

Я прекрасно это понимаю и хочу о многом тебе поведать, но меня ждет королева. Я буду кратка.

Ты уже знаешь, что родилась особенной, с необычными для простых людей талантами. Вероятно, ты даже слышала про lusus naturae[41]. Я рано заметила в тебе эти особенности. Меня это поразило. Они редко передаются по наследству, и Эндрю ими не обладал. Я вечно буду сожалеть о том, что раскрыла этот секрет другим. Полагаю, с тобой уже связался и проверил твои способности один из нам подобных. Это мог быть мистер Сэмюэл Бенчли, сэр Деннис Кэллоуэй или юный граф Карлстонский, новый ученик мистера Бенчли. Если, конечно, они еще живы. Я знаю их всех, все они – lusus naturae, как и мы с тобой. Все они – чистильщики.

Не доверяй им, милая. Это монстры.

Хелен замерла и перечитала леденящие кровь слова. Не доверяй им. Девушка невидящим взглядом уставилась на крышу дома напротив. Она потрясена, а значит, все это время лгала себе. Отрицала, что готова сражаться против искусителей, а на самом деле доверяла лорду Карлстону. А теперь ее погибшая мать окрестила графа монстром. Хелен покачала головой. Десять лет прошло, и лорд Карлстон, судя по всему, больше не предан Бенчли.

Тебе показали искусителей? Поведали древнюю историю? Навесили груз ответственности, сказали, что это – твоя судьба? Так со мной поступил мистер Бенчли, мой бывший наставник. Я решила выполнить свой долг и защитить Англию от неоспоримой угрозы. Чистильщиков объединяет клуб «Темные времена». Члены клуба непременно будут утверждать, что ты обязана следить за искусителями и вырывать сгустки энергии из их потомков, дабы очистить их душу.

Никто не упомянет о том, как это скажется на тебе.

Когда я узнала правду, было уже поздно. Моя душа оказалась безнадежно изуродована.

В отличие от энергии плетей, чистильщик не может отдать земле энергию темного сгустка, извлеченного из ребенка. Она остается в душе самого чистильщика, и эта тьма медленно пожирает его сущность. С каждым «очищением» ее становится все больше. Она накапливается, уничтожает сочувствие и любовь в человеке, приносит с собой безумие. Чистильщик должен остановиться прежде, чем его захватит тьма. В противном случае он превратится в монстра, безумного зверя, способного лишь на убийство.

Хелен оторвала взгляд от письма. Так вот что она видела в душе лорда Карлстона. Скопившаяся тьма от очищений. Слова матери объясняли также бесчеловечность мистера Бенчли.

Разумеется, тебе известно, что девушки, в отличие от юношей, драться не могут. Поэтому на нас ложится особенно тяжкое бремя «очищения». Я без колебаний взяла его на себя. Тьма копится годами. Я полагала, что отойду от дел прежде, чем она меня поглотит.

Хелен нахмурилась. Лорд Карлстон явно ожидал от нее участия в сражениях. Он ей лгал? Или правила кардинально изменились? В одном, однако, леди Кэтрин была права. Его светлость не поведал своей подопечной о разрушительных последствиях очищения. Сердце больно кольнуло, и Хелен прижала руку к груди. Дыхание перехватило.

Мистер Бенчли, однако, нашел способ избавиться от приобретенной тьмы. Этот древний метод позволил бы ему сохранить ясность рассудка и продолжить борьбу. Ему требовался лишь сосуд, и наивная девушка прекрасно подходила для его целей. Однажды во время очищения мистер Бенчли незаметно перелил всю тьму из своей души в мою. Без моего согласия. Он оправдался, сказав, что разделил со мной тяжкую ношу. Я ощутила, как во мне увядает любовь, дорогая моя доченька. Я страдала и страдаю до сих пор, но моя душа еще цела и в сердце осталась любовь к тебе, Эндрю и вашему отцу. Я намерена защищать эти чувства до последнего.

Хелен закрыла глаза. Она больше не могла это читать. Она видела, как изнемогает лорд Карлстон от одного очищения. Что же пришлось пережить ее несчастной матери, в душу которой мистер Бенчли сбросил всю тяготившую его тьму? Нет, он хуже монстра! От гнева у Хелен подкосились ноги. Она схватилась за деревянный подоконник, и тот треснул под напором неконтролируемой силы чистильщика. Девушка отдернула руки. В порыве ярости она вполне способна разломать окно. О, как ей хотелось воспользоваться безграничной силой и заставить мистера Бенчли страдать!

Хелен посмотрела на свои сжатые кулаки. К ней в голову пришла жуткая разгадка вопроса, которым она задавалась с того дня в Акре Дьявола. Боже мой, ведь лорд Карлстон с Куинном говорили именно о ней! Мистер Бенчли намеревался поступить с ней так же, как с ее матерью, сбросить накопившуюся тьму в душу Хелен, и призывал графу последовать его примеру. Хелен вновь схватилась за подоконник, чтобы не упасть. Его светлость говорил, что она ни на что не способна без своей силы чистильщика. Теперь сила к ней пришла.

И тебя, любимая доченька, я намерена защищать до последнего издыхания. Мне не дали выбора, но у тебя он есть. Использовать древнюю алхимию в своих целях волен не только мистер Бенчли.

Я завещала тебе свой портрет, написанный сэром Джошуа Рейнольдсом. Господь справедлив, надеюсь, ты его получила.

Хелен схватилась за ридикюль, все еще висевший на запястье.

Взгляни на оборотную сторону. Тебе наверняка сказали, что там переплетены две пряди, моя и отца, как символ любви. Но это не так. На самом деле там три пряди: моя, твоя и искусителя, который находился на пороге смерти.

Волос искусителя? Хелен раскрыла сумочку, вытащила медальон и расположила его на ладони. Она понимала, что портрет не мог измениться, но лицо матери выглядело более печальным, чем раньше, а синие глаза заглядывали прямо в душу. Казалось, леди Кэтрин вот-вот моргнет и прошепчет строки из письма. Встревоженная, Хелен перевернула медальон. Теперь она знала, куда смотреть, и заметила каштановый волос в рыжей пряди матери – должно быть, ее собственный. Очевидно соломенная прядь принадлежала искусителю, а не отцу Хелен. Именно благодаря ей девушка видела ауры окружающих, когда сжимала медальон в руке. Но почему он так напугал Джеремайю?

В этих волосах – древняя алхимия и любовь Божья. Они спасут твою душу от разрушения. Возьми три пряди, освяти в огне, чтобы от них остался лишь пепел, и впитай в себя. Твои способности чистильщика пропадут. Ты лишишься их, и тебе больше не будут угрожать ни искусители, ни члены клуба «Темные времена». Ты вернешься к обычной жизни, полной любви и милосердия, и душа твоя будет в безопасности.

Наши таланты связаны с энергией Земли. Мы особенно сильны в полнолуние и новолуние, когда весь скелет Земли искрится энергией. Воспользуйся моим даром при полной луне, в двенадцать ночи: в этот час ее мощь будет в самом разгаре. Лишь тогда древняя алхимия сработает безупречно. Сожги три пряди, смешай пепел со святой водой и выпей сразу, как часы пробьют полночь. Насколько мне известно, свои силы ты потеряешь мгновенно.

Однако я обязана тебя предостеречь. Взвесь как следует следующие мои слова и опасность, которую сулит тебе жизнь чистильщика. Неизвестно, насколько тесно наш дар связан с нашей сущностью. Есть риск, что вместе с редкостными способностями ты потеряешь некоторые черты, которые высоко в себе ценишь: сообразительность и остроту ума. Возможно, даже природное любопытство. Точно знать нельзя, но ты так или иначе изменишься. Да, цена велика, но за нее ты получишь спокойную жизнь, светлую душу, не запятнанную тьмой искусителей, и способность любить от всего сердца.

Хелен вернулась к началу абзаца и перечитала предупреждение матери. Кто в здравом уме откажется от ума и сообразительности? Девушка взглянула на свинцовое небо за окном, и ее охватило мрачное предчувствие беды.

У нас опять перемирие с Францией, и мы с твоим отцом решили, что это подходящий момент для побега. Мы покинем Англию с тобой и твоим братом, поселимся на континенте в относительной безопасности. Там я найду способ избавиться от темной энергии Бенчли или хотя бы сохраню в чистоте остатки души. Даже ради родной страны я не предам свою любовь к детям и дорогому мужу. Однако, раз ты читаешь эти строки, наш план провалился. Я оставила тебя в опасности, и душа моя болит. Надеюсь, медальон с тобой и ты, в отличие от меня, сумеешь избежать тяжелой участи.

Спаси свою душу, Хелен.

Я буду вечно любить тебя.

Твоя мать,Кэтрин Рэксолл

Хелен протяжно вздохнула. Теперь она знала, почему на матери лежит клеймо предательницы. Она отказалась от роли, предписанной ей клубом «Темные времена» и Министерством внутренних дел, и предпочла сбежать из страны. Отвернулась от Англии ради спасения близких. Вот что имела в виду королева. Не всегда есть верная дорога.

* * *

В дверь постучали, и Хелен оторвалась от письма, которое перечитывала по третьему разу.

Еще во время второго прочтения она зажгла свечу, прислонилась спиной к изголовью кровати и подтянула колени к груди. В одной руке Хелен держала письмо, вытянув его перед собой, чтобы оно не размокло от слез, а в другой сжимала медальон. Услышав стук, девушка повернулась к двери и застыла – казалось, стоит ей пошевелиться, как она тут же рассыплется в прах.

– Кто там? – спросила Хелен осипшим голосом. Ее платье и ротонда помялись, и, если к ней пожаловала тетушка, придется сделать вид, что ее настигло женское недомогание.

– Дерби, миледи.

– Войди.

Горничная вбежала в комнату и затворила за собой дверь:

– Миледи, миссис Грант передает вам, что сегодня на второй завтрак кухарка испекла ваш любимый яблочный пирог! – Дерби замерла, не дойдя до кровати. – Миледи, вы больны? Мне послать за врачом?

– Нет. – Хелен подманила горничную к себе. – Я получила письмо от матери, Дерби. Через слугу Ее Величества. – Она кратко поведала о вручении письма и протянула горничной исписанные листы: – Прочти его.

Дерби густо покраснела:

– Я неважно умею читать, миледи.

Хелен покачала головой: ничего страшного. Горничная взяла письмо и погрузилась в чтение. Хелен наблюдала за тем, как Дерби медленно впитывает расплывшихся от ее слез строк. Послание так поразило бедняжку, что она приглушенно ахнула от ужаса, дочитав его до конца.

– О, миледи! – Горничная подняла взгляд на Хелен. – Его светлости следовало рассказать вам о тьме.

– Да, следовало бы. – Хелен поспешно забрала у горничной письмо. Она отчаянно нуждалась в словах и любви матери. – Дерби, после очищения Джеремайи я подслушала разговор между Куинном и лордом Карлстоном. Тогда его смысл ускользнул от меня, но теперь я полагаю, что мистер Бенчли предложил ему поступить со мной так же, как он поступил с моей матерью.

Дерби прижала ладони к груди, словно у нее заболело сердце:

– Вы правда верите, что лорд последует его совету?

– Не знаю.

– Я не верю, – покачала головой Дерби. – Только не лорд Карлстон.

– Мама призывает меня не доверять ему, и я сама видела в нем темную энергию. – Хелен потерла опухшие глаза, которые саднило от пролитых слез. – Разве мы хорошо его знаем? Лорда Карлстона обвиняют в убийстве собственной жены. Его бывший наставник – монстр.

– Он спас Джеремайю, – мягко парировала Дерби. – К тому же мистер Куинн – замечательный человек, а он доверяет своему господину.

Хелен выдавила из себя ледяную улыбку:

– Рекомендация слуги, который способен пронзить шилом руку хозяина, несомненно, очень ценна.

– Это его работа, миледи! Он защищает детей и… – Дерби вздохнула, признавая, что и ее терзают сомнения. Она указала пальцем на медальон: – Вы им воспользуетесь?

– Не знаю. – Хелен взвесила медальон на ладони. Такой маленький золотой овал, а сколько в нем сокрыто силы! – В таком случае тебе уже не стать террином, Дерби.

Хелен провела большим пальцем по стеклу, за которым хранились сплетенные в шахматном узоре пряди. Кем станет она сама? Равнодушной, безразличной ко всему леди, чье единственное достоинство – приданое в сорок тысяч фунтов?

– Ерунда, миледи. Я поддержу любое ваше решение, и неважно, каким оно будет. – Горничная замялась и шепотом добавила: – Но не забывайте, что написала ваша матушка. Вы изменитесь. Навсегда.

Хелен кивнула. Эта перспектива ее пугала.

– Я поговорю с его светлостью, – сказала она наконец. – Завтра.

– Но вы же не будете присутствовать при повешении после того, что сегодня прочли в письме! – с негодованием воскликнула Дерби.

– Я должна позаботиться о том, чтобы никто не пострадал. – Хелен подняла взгляд на возмущенное лицо горничной. – Я дала слово, что приду, и мне необходимо знать правду.

* * *

Когда Дерби умчалась за горячей водой для умывания, Хелен заставила себя подняться с постели, на одеревеневших ногах подошла к бюро и отперла его. На полке рядом с Библией и свежим изданием «Альманаха старого Мура»[42] стоял томик «Мага». Она взяла его, быстро пролистала и остановилась на главе «О чарах». Письмо скользнуло в новый тайник. Хелен закрыла книгу и поставила обратно в бюро. Рука задержалась у корешка «Альманаха». По словам матери, ритуал следует провести в полнолуние. Хелен взяла томик, открыла его на развороте с фазами луны и провела указательным пальцем по календарю на май 1812 года.

По правде говоря, она и так догадывалась, какое увидит число. Двадцать шестое мая. В ночь после бала, в годовщину того дня, когда Хелен узнала о смерти родителей, она воспользуется магией медальона и лишит себя талантов чистильщика, если таковым будет ее выбор. Девушка вернула «Альманах» на место, заперла бюро и спрятала ключик в тайный отсек. Какое уместное мрачное совпадение!

Глава двадцать четвертая

Понедельник, 18 мая 1812 года

Хелен устроилась поудобнее на потертом сиденье наемного экипажа и проверила, крепко ли держится вуаль. Она смотрела на пролетающие за окном витрины магазинчиков сквозь тончайшее мехельнское кружево[43], стараясь не обращать внимания на сильный аромат свежего хлеба: предыдущий пассажир, очевидно, вез с собой теплую, недавно испеченную буханку.

Дерби – она занимала сиденье напротив Хелен – вздохнула:

– Господи, мне от этого запаха так есть хочется. Надо было что-нибудь с собой взять, миледи.

Хелен покачала головой. Неужели у Дерби еще остался аппетит? Пока что все проходит удачно, но волнение девушки никуда не исчезло.

В Гайд-парк они прибыли на рассвете. Там их уже ждал один из старших конюхов, Бернард, вместе с Цирцеей. Двадцать минут Хелен скакала на ней галопом по Роттен-роу: Бернард ехал следом на другой кобыле, а Дерби наблюдала за ними с аллеи для пеших прогулок.

Затем Хелен вернула Цирцею конюху и попросила передать Барнетту, что немного пройдется по парку перед завтраком. Ложь вышла гладкой, как шелк. Нанять экипаж на Парк-лейн тоже оказалось легко. Правда, кучер предупредил девушек, что сегодня он вряд ли сможет высадить их прямо у Ньюгетской тюрьмы.

И вот они сидят в карете, с каждой минутой все приближаясь к лорду Карлстону – и долгожданной истине.

– Дерби, моего лица точно не видно? – спросила Хелен, в сотый раз поправляя кружевную сетку.

– Да, миледи, его совсем не различать. Я как следует закрепила шпильки в волосах. Вуаль не спадет.

Дерби приделала вуаль к шлему для верховой езды после конной прогулки. В таком виде Хелен намеревалась пройти в снятую лордом Карлстоном комнату. Если ее узнают в толпе, считай, она пропала. Хелен сплела пальцы рук и взмолилась про себя: «Господи, пожалуйста, лишь бы меня здесь не увидели ни Эндрю, ни Сельбурн»!

Экипаж неспешно продвигался вперед по Хай-Холборн, пропуская нескончаемые потоки людей – по большей части мужчин – через гравийную дорогу к Ньюгетской тюрьме. За окном моросил дождь, и воротники пешеходов были подняты. Кучер громко выругался, когда молодые денди выскочили на проезжую часть прямо перед лошадьми. Те заорали на него в ответ, но их заглушили стук колес и крики из очереди к продавцу устриц, который стоял со своими большими бочками на углу. С обочины Сноу-хилл до выхода на Скиннер-стрит тянулась стена зевак и одетых в красную униформу солдат. Похоже, за право подъехать к тюрьме придется бороться.

Хелен откинулась на спинку сиденья и дотронулась до ленты под воротом костюма для верховой езды: портрет висел на шее, в самом надежном месте. Она не откажется от своих слов и выполнит обещание – поможет его светлости укротить искусителей. Хелен не знала, как ей затем поступить. Она приложила ладонь к груди. Под шерстяной тканью оливкового цвета прощупывался крошечный овальный медальон. Готов ли лорд Карлстон брать ее с собой в сражения? Или намерен воспользоваться ей как сосудом для собственной темной энергии? Это следует выяснить в первую очередь. Но даже если граф готовит ее для битв, остается вопрос: хочет ли сама Хелен вступить в клуб «Темные времена»?

Теперь она могла отказаться. Девушка стиснула медальон, спрятанный под рединготом. Ей предстоял тяжелый выбор: создать семью и вести спокойную, размеренную жизнь, утратив важные черты характера, отказавшись от долга перед страной, или использовать таланты чистильщика на пользу всему человечеству, при этом страдая от одиночества, подвергаясь опасности и рискуя лишиться рассудка? В то же время это был выбор между герцогом Сельбурнским и лордом Карлстоном, что не упрощало задачу.

– Миледи, – обратилась к ней Дерби, – боюсь, нам не проехать через Смитфилд: людей слишком много.

– Знаю, – вздохнула Хелен. – Постараемся подобраться как можно ближе.

– Ох, миледи, смотрите! – Дерби высунулась в окно и указала пальцем на огромную табличку, которую нес на шесте один из солдат.

Хелен пробежалась взглядом по черным буквам:

Будьте осторожны в толпе!

Не забывайте: на казни Хаггерти и Холлоуэя в давке погибло тридцать человек!

– Что ж, все верно, – пожала плечами Хелен.

Они свернули на Кау-лейн и встроились в длинный ряд экипажей, которые медленно продвигались вперед. Хелен прильнула к дальнему окну и выглянула на улицу. Кружевная вуаль смягчала краски и очертания зданий. У первого поворота на Гилтспур-стрит дорогу заполонил шумный, крикливый люд – карете не протолкнуться. Если им не повезет и на втором повороте, придется бросить экипаж и идти к назначенному месту пешком.

Они еще могли проехать по Хозье-лейн, которая пустовала благодаря солдатам. Кучер повернул на узкую дорогу, и громоздкий экипаж покатился к Гилтспур-стрит. Наконец они подъехали к выходу с рынка Смитфилд.

– Дальше пойдем пешком, – сказала Хелен.

Дерби развернулась и постучала по внутренней стенке экипажа.

– Остановите здесь! – крикнула она.

Лошади резко затормозили.

– Прошу, миледи. – С тревожной улыбкой Дерби распахнула дверь, вышла из кареты и протянула Хелен руку.

Хелен подобрала шлейф платья, перекинула его через руку и спустилась на мокрую землю. Ее встретил шквал из тысячи высоких от предвкушения голосов, и почти сразу в ноздри вонзился запах влажной от дождя шерстяной ткани и душок разложения из мясной лавки.

В ту же минуту к экипажу хлынула волна народа, обтекая его и стремясь к тюрьме. Люди отталкивали Хелен к грязной двери. Один джентльмен – через вуаль его лицо казалось бледным пятном – протянул ей листовку, и Хелен нерешительно ее взяла. Смазанные черные буквы гласили:

ИЗБЕГАЙТЕ ТОЛПЫ!

Хелен выронила бумажку и прижала вуаль к лицу. Вместе с Дерби она протиснулась к ко злам, чтобы заплатить кучеру. Тот забрал монеты и прищурился.

– Дамочка, а вы уверены, что куда надо заявились-то? – прокричал он.

– Вполне.

– Ну, тогда чего – удачи!

Кучер приподнял шляпу на прощание, хлестнул лошадей, и старый экипаж помчался в сторону рынка.

– Ни на шаг от меня не отходи, – наказала Хелен горничной и сжала ее руку. Она впервые находилась в огромной толпе. – Иначе мы рискуем потерять друг друга.

– Вы видите поблизости этих существ, миледи? – прошептала Дерби, разглядывая прохожих. – Может, проверите?

Отличная мысль. Лорд Карлстон предупредил их, что даже двое бегло кормящихся искусителей способны разъярить толпу, и тогда давки не избежать, а она может стоить жизни многим из собравшихся. Хелен сняла перчатку, вытащила из-за ворота ленту с медальоном и зажала его в руке.

Толпу охватило голубое мерцание. Краем глаза Хелен заметила ярко-синие вспышки у подножия холма рядом с Ньюгейт-стрит. Двое… Нет, трое мужчин стояли плечом к плечу, а их щупальца скользили по воздуху, лаская прохожих и впитывая в себя чужую энергию. Судя по всему, они даже беседовали друг с другом. Хелен помотала головой. Быть того не может. Искусители всегда держатся поодиночке.

Она сощурилась, приглядываясь к странной троице. Темные существа повернулись к девушке одновременно, как по команде. В тот момент они походили на одно чудище с тремя головами. «Медальон!» – ахнула про себя Хелен. Чудища почуяли его силу, прямо как те двое с концерта. Хелен поспешно спрятала ленту под редингот. Искусители потеряли к ней интерес и стали шепотом о чем-то переговариваться, склонив друг к другу головы. Что могло бы означать это неожиданное сотрудничество?

– Вы их заметили, миледи? – прошептала горничная.

– Да, но они стоят далеко отсюда, – ободряюще улыбнулась Хелен.

Дерби заметила тревогу своей госпожи и нахмурилась, но все же кивнула.

Встреча с мистером Куинном была назначена на Грин Драгон Лейн, а она пролегала за входом в больницу Святого Варфоломея, стоявшую на другой стороне улицы. Хелен направилась туда и затащила Дерби в толпу. Девушек тут же понесло к тюрьме людским потоком. Горничная поскользнулась на размокших листовках и чуть не утянула Хелен за собой на землю. Та вовремя ее подхватила и помогла вернуть равновесие. Дерби быстро заморгала, пораженная этим проявлением необычной мощи. Внезапно Хелен осознала, что вполне способна применить силу чистильщика и проложить себе путь через суматошную толпу. Целое мгновение она ощущала себя восхитительно неуязвимой, как вдруг тело пронзила жаркая боль. Какой-то болван наступил на носок ее кожаного сапожка и угодил локтем в ребра. Ее собственное неровное дыхание обожгло кожу, плененное завесой вуали.

– Привет, милашка! – крикнули ей прямо в ухо.

Дыхание прохожего было пропитано алкоголем. Незнакомец потянул на себя вуаль, но его тут же оттолкнула какая-то тучная леди, пробиравшаяся сквозь толпу с помощью увесистой корзины.

Хелен устремилась вперед, увлекая за собой Дерби. Девушки пошли следом за дамой, которая, сама того не зная, уверенной рукой расчищала им путь. Благодаря этой дородной даме с корзиной девушки добрались до входа в больницу. Хелен заметила краешек Грин Драгон Лейн – всего десяток домов отделяло девушек от нужного им места.

– Почти пришли, Дерби! – крикнула Хелен.

– Там мистер Куинн! – заорала в ответ Дерби и показала пальцем куда-то в сторону.

Хелен тоже его увидела. Он возвышался над толпой за счет высокого роста и цилиндра, низко надвинутого на татуированный лоб. Здоровяк стоял, прислонившись к стене, и сосредоточенно разглядывал окружающих. Несмотря на тесное скопление народа, вокруг Куинна зияла пустота.

Заметив Дерби, он поднял руку.

– Слава богу, – вздохнула горничная.

В ее голосе промелькнули облегчение и теплота. Дерби можно было понять: рядом с крепким слугой лорда Карлстона невольно чувствуешь себя в безопасности. Однако Хелен не забыла, как он убеждал графа использовать ее в качестве сосуда для темной энергии. Куинн – их союзник, но никак не друг.

Людская волна понесла девушек прочь, но не успела Хелен вытолкнуть Дерби на тротуар, как к ним шагнул мистер Куинн. Он схватил Хелен за запястье, Дерби – за предплечье и выудил из толпы, словно двух лососей из реки.

– Простите за грубое обращение. – Куинн вытащил девушек на относительно безлюдную Грин Драгон Лейн и отпустил их руки.

– Господи, я уж думала, мы так и проплывем мимо, – выдохнула Дерби и одарила его улыбкой.

Куинн улыбнулся в ответ:

– Не стоило беспокоиться, мисс. Ведь я был с вами.

Дерби прижала ладонь ко рту, сдерживая смех.

– Смею заявить, что вы со мной не были!

Потрясенная, Хелен перевела взгляд на зардевшуюся горничную:

– Дерби!

Девушка скромно опустила взгляд на покрытую лужами землю, но в ее голосе все еще чувствовалось веселье.

– Извините, миледи.

Смуглая кожа мистера Куинна приобрела розовато-золотистый оттенок. Он прокашлялся.

– Вы припозднились. Уже почти половина седьмого, через час Беллингема повесят. Нам следует поспешить.

Они прошли мимо группки хорошо одетых дам и джентльменов, которые тоже спасались от галдящей толпы на узкой Грин Драгон Лейн. Вуаль держалась крепко, но Хелен все равно вздохнула с облегчением, осознав, что ни с кем из них не знакома.

– Мистер Куинн, – обратилась она к здоровяку.

– Да, миледи?

– В толпе я заметила нечто странное. Трое искусителей беседовали между собой. Они кормились вместе, в этом нет никаких сомнений.

Мистер Куинн нахмурился, и черные линии на лбу сложились в яростный узор.

– Крайне необычная новость, – медленно проговорил он. – И дурная для нас. Вы уверены?

– Да.

– Обязательно скажите об этом его светлости, – посоветовал мистер Куинн и остановился между двумя домами. – Срежем путь.

Хелен заглянула в узкий переулок. Он был грязнее дороги, и во влажном воздухе витал невыносимый запах мочи и фекалий.

– Фу-у, ну и вонь! – воскликнула Дерби и зажала нос.

– Да, жуткая, – согласился мистер Куинн. – Но лучше пройти здесь, чем пробиваться сквозь толпу.

С этим Хелен спорить не собиралась. Она надежнее пристроила шлейф на руке, подобрала подол и последовала за мистером Куинном в покрытый грязью проход между домами. С каждым шагом ее сапожки все глубже увязали в скользкой земле, и в них просачивалась холодная влага. Хелен услышала, как Дерби с неприкрытым омерзением тихо вздыхает за ее спиной. После этого приключения им обеим придется выбросить сапожки и чулки.

Улочка резко повернула направо. За открытыми воротами и полуразрушенными кирпичными оградами пяти жилых домов виднелись запущенные дворы. Мистер Куинн подвел девушек к самому крайнему. Если Хелен правильно помнила слова лорда Карлстона, он снял дом как раз здесь, на углу Гилтспур-стрит и Ньюгейт-стрит, с видом на эшафот. Улочка сужалась к выходу на Гилтспур-стрит: на ней уместилось бы не больше трех кирпичей в ряд. Там над дорогой возвышалась плотная стена зрителей, ожидавших начала спектакля со смертельным исходом. Судя по всему, Хелен предстояло наблюдать за ним из стоявшего посреди улицы ветхого дома: мистер Куинн уже колотил в крепкие ворота, окаймленные высокой, не пострадавшей от времени кирпичной оградой. Разбухшие и липкие от влаги деревянные створки загремели и распахнулись. Из них выглянул мистер Бейлс с опасной на вид дубинкой в руке.

– Так это вы, – только и сказал он.

– Так точно, – ответил Куинн.

Мистер Бейлс опустил дубинку и сделал шаг назад.

– Доброе утро, миледи, – пробормотал он. – Его светлость ждет вас наверху.

Неуютный, но хотя бы мощеный двор располагал кирпичным уличным туалетом в углу и двумя ящиками с углем и пеплом – они стояли у стены, граничащей с Гилтспур-стрит. У черного входа возвышалась бочка, в которую стекала дождевая вода по водосточному желобу.

Внутреннее убранство дома приятно удивило Хелен. Она прошла за мистером Куинном через аккуратную, чистую кухоньку, и ей стало стыдно за оставленные грязные следы на выскобленном полу. За дверью тянулся длинный сумрачный коридор. Из-за кружевной вуали девушка даже не могла разобрать, куда он ведет. Она остановилась и приподняла вуаль:

– Дерби, не могла бы ты ее убрать?

Горничная выступила вперед, сняла с леди шлем для верховой езды, натянула вуаль на каштановые волосы и закрепила ее шпильками. Затем она ловко заправила выбившийся локон, вернула на место шлем и одобрительно кивнула:

– Выглядит отлично, миледи.

– Неважно, как я выгляжу, – пробормотала Хелен.

Дерби вскинула брови, но ничего не сказала.

Коридор был обклеен стильными обоями в красно-серую полоску. У правой стены располагалась узкая лестница на второй этаж. За открытой дверью слева Хелен заметила застекленный книжный шкаф и вольтеровское кресло – очевидно, там находилась библиотека или кабинет. Дом принадлежал джентльмену или представителю среднего класса, который занимался умственным трудом.

– Владелец сейчас дома? – спросила Хелен, поднимаясь по ступеням.

– Так точно, – ответил Куинн. – Они с женой сидят в будуаре на третьем этаже. Мы им не заплатим, если они к нам спустятся. Его светлость снял все комнаты.

Мистер Куинн встал перед закрытой дверью на втором этаже и постучал.

– Войдите, – раздался голос лорда Карлстона.

– Миледи, его светлость желает, чтобы мисс Дерби осталась здесь, со мной, – сказал мистер Куинн, открывая дверь.

– Нет! – запротестовала Дерби. – Я не оставлю миледи одну!

– Ничего страшного, – успокоила ее Хелен. Само собой, высокопоставленной даме не пристало оставаться наедине с мужчинами, но и обвинение во лжи и заговоре по уничтожению души – ее души – тоже не входило в правила приличия.

Мистер Куинн отошел и поклонился. Хелен набрала воздух в легкие и переступила через порог. За ней щелкнул засов. Девушка замерла, сделав всего несколько шагов, – за окнами на фасаде открывалась унылая картина: громадная серая кирпичная стена тюрьмы, виселица на высокой платформе, свисающая с поперечины петля. Девушка отвернулась, и ее взгляд скользнул по комнате. Вот его светлость стоит у очага в верхней одежде. За ним – желтый шелковый диван. На диване сидит еще один джентльмен. Мистер Бенчли.

Хелен застыла.

– Леди Хелен, – поприветствовал ее граф и поклонился.

Мистер Бенчли поднялся и отвесил поклон:

– Ваша светлость, как радостно снова вас видеть! – Он улыбнулся фальшивой улыбкой, и у Хелен сдавило виски. – Я не ожидал так скоро с вами встретиться.

Хелен сжала в руке сумочку. Жаль, что в ней не спрятан нож или меч! Этот подлец осквернил душу леди Кэтрин и намерен проделать то же самое с ее дочерью.

Хелен прерывисто вздохнула:

– Что он здесь делает?

Лорд Карлстон сдвинул брови:

– Я пригласил мистера Бенчли, чтобы продемонстрировать ему ваши способности.

Хелен выдавила из себя болезненный смешок. Пригласил? Мама была права: они действительно в сговоре.

Лорд Карлстон заметил ее недоверие и выступил вперед:

– Не тревожьтесь, леди Хелен. Мистер Бенчли пришел нам помочь. Пока что мне на глаза попалось всего десять искусителей. Однако обратите внимание на эту систему тайных знаков, которую я разработал. – Он указал на столик с разноцветными тканевыми флажками.

– Помочь? – яростно повторила Хелен, и граф замер. – Этот человек пришел уничтожить мою душу! – Она перевела дыхание, стараясь говорить не так надрывно. – Мне известно, что сгусток тьмы проникает в чистильщика после обряда очищения, лорд Карлстон. И я знаю, что мистер Бенчли хочет выплеснуть свою тьму в меня! И вам он предложил сделать то же самое, верно?

Граф напрягся:

– Откуда вы это знаете?

Хелен отшатнулась. Господи, она не ошиблась.

– Да, откуда вы это знаете? – эхом отозвался мистер Бенчли. Он опустил подбородок на набалдашник трости, и жуткая улыбка расплылась по его лицу.

– Мне передали письмо матери, написанное перед смертью. Она поведало мне обо всем. Как вы заставили ее взять на себя ваш тяжелый крест. Мама считала, что вам нельзя доверять – ни одному из вас! И она была права.

– Не драматизируйте, милая, – мягко произнес Бенчли. – Это был ее долг как женщины и чистильщика. Это и ваш долг.

– Ты не говорил мне, что перенес свою тьму в душу ее матери! – набросился лорд Карлстон на Бенчли.

Тот лишь пожал плечами:

– Как бы иначе я продержался последние десять лет? Обрати внимание, мне это помогло! И ты выгадаешь себе лишний десяток, Уильям. – Бенчли склонил голову набок, призывая бывшего ученика обдумать заманчивое предложение.

Лорд Карлстон покачал головой:

– Леди Хелен не обязана забирать ни твою, ни мою тьму, Сэмюэл. Заставлять ее заниматься исключительно очищением было бы нерасчетливо. Она не похожа на других девушек-чистильщиков. Она должна сражаться, как и мы с тобой. Я позвал тебя сюда, чтобы продемонстрировать тебе силу леди Хелен, показать, на что она способна с медальоном леди Кэтрин. Пойми, она напрямую унаследовала талант от матери. Ей предстоит битва с Великим искусителем. Только глупец стал бы использовать ее в качестве мусорной ямы для темной энергии!

Несмотря на бушующие в ней ярость и злобу, Хелен вздохнула с облегчением. Лорд Карлстон не намеревался уничтожить ее душу. Однако она не могла промолчать:

– Вы оба все говорите обо мне, будто у меня нет права голоса! Почему вы умолчали о темных сгустках, которые копятся в нас, лорд Карлстон? Зачем солгали?

Граф резко выпрямился: слова девушки хлестнули его подобно кнуту.

– Солгал? – воскликнул он. – Нет, я не лгал. Я хотел, чтобы вы добровольно вступили в клуб «Темные времена» и отдались службе со всей горячностью. Согласились сражаться. Ваш талант налагает на вас огромную ответственность, и вы обязаны раскрыть весь свой потенциал.

– Ни одна женщина на это не подпишется, – презрительно усмехнулся мистер Бенчли. – Они созданы для того, чтобы следовать указаниям мужчин. Это естественный порядок вещей.

Лорд Карлстон полоснул взглядом по бывшему наставнику:

– Вот как? И для ее матери, разумеется, все хорошо закончилось?

– Меня все устроило, – спокойно ответил Бенчли.

Хелен ахнула:

– Вы ее практически убили!

– Ради Англии. Я имел большую ценность, чем ваша мать. – Бенчли перевел взгляд на лорда Карлстона: – И я до сих пор ценнее этой девчонки.

Какая беспардонная наглость! Еле сдерживая гнев, Хелен обратилась к лорду Карлстону:

– Вы скрывали правду, чтобы я сделала угодный вам выбор.

Граф отвел взгляд, признавая разумность обвинения:

– Я ждал, пока вы обретете полную силу, прочувствуете ее, насладитесь ей. Чтобы вам легче было смириться с не слишком приятными сторонами своего призвания.

– Но вы ничего не сказали, когда во мне пробудилась сила, – обвиняющим тоном заявила Хелен и мысленно добавила: вместо этого вы чуть меня не поцеловали. Почему?

Без сомнений, граф заметил ее вопросительный взгляд.

– Это была ошибка, – ответил лорд Карлстон.

Хелен уставилась на графа. Что он имеет в виду – то, что не поведал ей о тьме, или почти поцелуй? Но лицо его было непроницаемым.

Бенчли вскинул голову, сверкнув глазами, как хищник на охоте:

– К ней пришла сила?

– Даже не думай, Сэмюэл, – холодно проговорил лорд Карлстон. – Леди Хелен, я хотел предоставить вам выбор, но поймите: на самом деле выбора у вас нет. Ведь вы – чистильщик.

– Это не так. У меня есть выбор. – Хелен прижала руку к груди, туда, где под рединготом скрывался медальон. – Моя мать мне его подарила.

На мгновение в комнате повисла тишина.

– О чем вы? – спросил лорд Карлстон.

Бенчли тихо хмыкнул:

– Медальон. Будь я проклят, ваша мать его изготовила? – Он недоверчиво покачал головой.

– Изготовила что? – не выдержал лорд Карлстон.

– Коллигат, – объяснил мистер Бенчли.

Слово было странное, но Хелен узнала латинский корень и постаралась перевести его, как могла. Возможно, собирать? Или впитывать.

Бенчли сдавил пальцами лоб, словно вжимая в себя новые сведения, а затем поднял взгляд на лорда Карлстона:

– Ты же говорил, что в создании медальона задействована алхимия? Предположим, за стеклом лежит не две пряди, а три, и одна из них принадлежит искусителю. А предназначение этого медальона – избавить чистильщика от его способностей. – Бенчли повернулся к Хелен: – Вижу, что я прав, милая. – Он сощурился. – А ваша мать упомянула о том, что в руках искусителя этот медальон станет мощнейшим оружием против всех чистильщиков?

Хелен ахнула: всех?

Лорд Карлстон потер губы:

– Мне и в голову не пришло, что найдется человек, который рискнет изготовить коллигат. В это сложно поверить. – Он посмотрел на Хелен. – Теперь меня не удивляет реакция Джеремайи. Это невероятно опасный предмет.

– Мама сделала его для меня, – пробормотала Хелен. – Чтобы у меня был выбор!

Бенчли перехватил трость другой рукой:

– Она должна была принести его с собой, верно, Уильям?

Лорд Карлстон жестом попросил его не двигаться:

– Я сам с этим разберусь, Сэмюэл.

Хелен отступила назад. Господи, они хотят забрать медальон! Это видно по глазам мистера Бенчли. Он лишит ее последней надежды спастись из этого кошмара!

– Леди Хелен, поймите… – начал лорд Карлстон, как вдруг Бенчли сделал шаг вперед.

В мозгу девушки пронеслись предстоящие мгновения в ярких. Вот Бенчли приближается, заносит над ней трость, тянется к шее, срывает медальон…

Хелен развернулась и толкнула дверь.

В коридоре стоял мистер Куинн, склонив голову к улыбающейся Дерби. Он резко отскочил и заглянул в комнату через плечо Хелен.

– Миледи? – удивилась Дерби. – Могу я…

– Задержи ее! – крикнул лорд Карлстон.

Куинн прыгнул на Хелен, но она оттолкнула его плечом, и террин графа отлетел к стене. Хелен побежала прочь, спотыкаясь о подол редингота, и ударилась бедром о край стола. Ногу пронзила острая боль.

– Прочь с дороги, – зарычал мистер Бенчли у нее за спиной.

– Бегите, миледи! – крикнула Дерби. – Я…

Ее слова оборвал хруст дерева о плоть, от которого у Хелен помутнело в глазах. Она развернулась и увидела, что горничная стоит чуть ли не на коленях и крепко сжимает руку мистера Бенчли, а лицо у нее красное и уже начинает опухать.

Бенчли вновь занес над ней трость, и девушка заорала:

– Бегите!

Хелен взялась за перила, подобрала шлейф платья, прижала к себе и помчалась вниз по лестнице. За ней слышались быстрые, тяжелые шаги погони.

– Бенчли, прекрати! Я со всем разберусь! – раздался приказ лорда Карлстона.

Хелен перепрыгнула через последние три ступеньки, приземлилась на ковер, слегка пошатнулась и врезалась плечом в стену. Парадный вход не подойдет: там толпа, через нее будет сложно пробиться. Она развернулась и побежала дальше по коридору, краем глаза выхватив силуэт Бенчли у подножия лестницы. За ним маячил лорд Карлстон.

– Стойте, леди Хелен! – кричал ей вслед граф. – Вы все не так поняли!

Девушка пригнулась и понеслась еще быстрее. Она ни за что не позволит им отнять медальон! Это ее выбор, ее шанс на обычную жизнь! Хелен ворвалась в кухню, пролетела мимо очага и скамей. В небольшом дворике стояли двое мужчин. Бейлса она узнала, но кто это в длинном черном сюртуке? Хелен плечом выбила дверь, и удар костей о дерево раздался во всем теле. В черное был одет Лоури, слуга мистера Бенчли; он должен обладать крупицей силы чистильщика. Громкий треск привлек внимание мужчин, и они оба повернулись к дому. Лоури, в отличие от застывшего Бейлса, мог состязаться с нечеловеческой скоростью Хелен. Он смотрел прямо на девушку, мускулистое тело припало к земле. Он бросился на девушку, но лишь скользнул пальцами по предплечью. Хелен ударила Лоури в ответ, и облаченные в перчатку костяшки ее пальцев впились в лоб противника. Лоури отшатнулся и упал. На мгновение Хелен замерла, пораженная тем, что ударила человека, что он лежит на земле.

Хелен отвернулась и ринулась к воротам. Заперто. Девушка оглянулась назад. Лоури уже встал на колени, из черного хода показался Бенчли, а за ним – лорд Карлстон, который умолял ее остановиться. Хелен потянула створки на себя, и ворота слетели с петель. Отбросив их в сторону, девушка вырвалась на улицу. Дыхание сбилось, горло болезненно жгло. Спрятаться… Ей нужно спрятаться! Хелен осмотрелась и кинулась направо, в узкий проход на Гилтспур-стрит.

– Пустите! – кричала она, ударяясь на бегу о кирпичную стену. – Дайте пройти!

На нее обратил внимание стоявший в переулке незнакомец. Он широко распахнул глаза и скрылся в толпе, чтобы не попасть под удар. Со всех сторон раздавались возмущенные возгласы, а Хелен без разбору расталкивала зевак локтями, пробираясь на Гилтспур-стрит. Шлем для верховой езды зацепился за кирпич, слетел с головы и упал на землю. В то же мгновение кто-то схватил девушку за предплечье и потянул к выходу:

– Мадам, вы в порядке? – Это был незнакомец, с широким красным лицом.

– За мной гонятся какие-то бандиты! – выдохнула Хелен. – Умоляю, остановите их!

И она продолжила пробиваться сквозь толпу, оставив ошеломленного незнакомца в узком проходе. Она оглянулась через плечо и увидела руку в черном, которую оттолкнули назад ее защитники. Лоури. Тяжело дыша, Хелен прорывалась вперед, сопровождаемая недовольными криками. Стоит ли вернуться на Хозье-лейн? Девушка встала на цыпочки и огляделась. С Грин Драгон Лейн выбежали мистер Бенчли и лорд Карлстон. За ними спешил мистер Куинн. Хелен встретилась глазами с графом. На его лице смешались отчаяние и ярость.

– Миледи?

Хелен отвлек пронзительный голос Дерби: несчастная девушка выскочила из узкого переулка, а за ней сомкнулась толпа.

– Дерби! – воскликнула Хелен и показала на тюрьму дальше по Гилтспур-стрит, призывая горничную уйти как можно дальше от Грин Драгон Лейн.

Та кивнула и ворвалась в толпу.

Хелен постаралась боком протиснуться дальше. Лорд Карлстон приближался – ему было несложно расчистить себе дорогу благодаря высокому росту. Дерби быстро шла по улице вдоль домов. Хелен решила тоже пробиться к стене.

– Если верить моим часам, осталось всего три минуты, – заметил один из зрителей. – Эй, вы чего толкаетесь? Всех нас с ног собьете!

– Простите, сэр, – выдохнула Хелен.

Тем временем толпу в самом сердце Гилтспур-стрит всколыхнули трое здоровяков – они проталкивались вперед, сопровождаемые возмущенными возгласами окружающих. Один из них – видимо, он был за главного – сконцентрировал внимание на Хелен, и его плоское загорелое лицо напряглось. Он ускорил шаг, беззастенчиво раскидывая всех, кто встречался ему на пути. Хелен прижала медальон к шее и тяжело вздохнула. Троих незнакомцев окружило синее мерцание. Искусители!

Тут плосколицый на что-то отвлекся, и Хелен проследила за его взглядом. На Ньюгейт-стрит четыре существа с ярко-синими аурами обходили телегу, с которой целая компания зрителей готовилась наблюдать за казнью. Ее окружают семь искусителей, и один из них – дама из демимонда со скандально большим вырезом, ее черные волосы убраны в изысканную прическу и украшены зелеными страусиными перьями. Она очаровала всех мужчин, стоявших в телеге. Загорелый искуситель покрутил пальцем и указал на Хелен. Да, она не ошиблась: они действовали сообща. И их целью был медальон.

Коллигат. Ее выбор. Их оружие.

Стараясь не поддаваться панике, Хелен спрятала медальон обратно под одежду и снова попыталась пробиться сквозь толпу к Дерби. Горничная все еще прижималась к стене, и их разделяло человек пять. Можно передать горничной медальон и увести от нее искусителей. Хелен оглянулась. Лорд Карлстон находился примерно на том же расстоянии от нее, что и троица искусителей. Он приложил линзу из часов к глазу и тут же в ужасе ее отдернул – понял, что демоны друг с другом заодно. Его светлость вновь оглядел толпу, выискивая Хелен. Их глаза встретились, и на лице графа отразилось облегчение.

Останьтесь. Позвольте мне вам помочь.

Но разве можно ему довериться после всего, что было?

– Миледи, – позвала ее Дерби.

Хелен поспешила к ней и запнулась о что-то черное и пушистое, с острыми ушками. Животное пронеслось сквозь толпу, а девушка влетела в женщину в грязной льняной кепке, за что тут же получила порцию грубой брани. Женщина кричала, брызжа слюной. Хелен отшатнулась и вытерла омерзительные капли с лица. Она протиснулась между двумя мужчинами со сбившимися шейными платками. От них тянуло алкоголем и табаком. Один из них потянулся к заколотой на макушке Хелен вуали, и ее лоб обожгло горячее дыхание, смешанное с винными парами. Наконец девушке удалось пробраться к стене, и она, тяжело дыша, остановилась возле горничной. Щека Дерби сильно опухла и покраснела, и под белой кожей темнел синяк. Должно быть, Бенчли не пожалел сил на удар, но времени на то, чтобы успокоить Дерби, у Хелен не было. Она вытащила медальон, сорвала его с ленты, которая не преминула больно полоснуть ее по коже, и вжала медальон в ладонь горничной.

– Этот медальон оказался еще мощнее, чем мы думали, – быстро проговорила Хелен. – Возьми его и беги скорей отсюда. Не выпускай его из виду и никому не доверяй. Даже его светлости. За кулоном охотятся искусители… И мистер Бенчли.

– Миледи, я вас здесь не оставлю!

– За меня не тревожься, – твердо сказала Хелен, развязала тесьму на ридикюле, стянула его с запястья и отдала Дерби – там еще осталось несколько монет. – Найми экипаж. Встретимся дома. – Она подтолкнула девушку к толпе: – Иди же!

Дерби бросила на хозяйку нерешительный взгляд, но все же послушалась.

Хелен сделала вид, что идет за ней, а затем остановилась, словно ей преградила путь толпа. Она развернулась к людскому потоку, выискивая среди зевак плосколицего, но без медальона найти заправилу и его приспешников оказалось нелегко. Рядом его точно не было. Хелен вздохнула с облегчением и продолжила поиски. Вдруг ей на глаза попался знакомый мужчина в стильном угольно-сером цилиндре из бобрового фетра. Ошеломленный, он смотрел на Хелен точно такими же, как у нее, карими глазами.

Эндрю.

Нет, господи!

А подле него – герцог Сельбурнский. Девушка потянулась за вуалью, но прятаться уже не было смысла. Вытянутое лицо герцога застыло в немом удивлении. Хелен потеряла способность двигаться, прикованная к взгляду синих глаз. Она ждала, что Сельбурн осознает, что ей здесь не пристало находиться. Ждала гримасы отвращения. Но юноша лишь удивленно моргнул, и в его взгляде даже не мелькнуло презрение. Напротив, он улыбнулся и посмотрел на Хелен почти что с восхищением. Однако мгновение спустя во взгляде Сельбурна промелькнула озабоченность. Он поднял руку, показывая Хелен, чтобы та не отходила от стены, нагнулся к Эндрю и что-то прошептал ему на ухо. Тот кивнул и благодарно сжал руку друга. Мелькнуло красное от негодования лицо Эндрю, а затем брата загородил герцог, решительно выступивший вперед. Он вел Эндрю к Хелен, а девушка еще не придумала достойное оправдание свой неприличной выходке.

По толпе пробежал шепоток:

– Беллингема выводят!

Эти слова затопил рев толпы. Все ринулись к эшафоту. Одни кричали: «Благослови тебя Господь!»; другие – «Прощай, несчастный!»; третьи все еще вопили: «Тише»! Людское течение понесло Хелен вперед, и она была не в силах ему противостоять. На спину надавили чьи-то руки, и девушку оттолкнули к большой телеге, из которой группа мужчин наблюдала за происходящим на возведенном эшафоте.

Взгляд Хелен оказался невольно прикован к виселице. На шею связанного мужчины в коричневой шинели была накинута петля, голову целиком покрывал черный капюшон, а рот и нос были завязаны поверх него белым платком. Убийца Джон Беллингем. Подле него тихо молился священник, сложив руки у груди. Наступила зловещая тишина. Все смотрели на палача. Тот в последний раз проверил, крепка ли веревка, спустился с платформы по небольшой лестнице и потянулся к рычагу, который управлял откидным люком.

За спиной Хелен раздался тихий женский голос:

– Знайте, он придет. Он придет за вами.

Девушка обернулась – те же темно-карие глаза, черные кудри и зеленые страусиные перья, колыхавшиеся на ветру. Искусительница из демимонда. Дама улыбнулась пухлыми губками, обнажив ровные белые зубы.

– Что? – ахнула Хелен.

Тюремные часы пробили восемь утра. Хелен и искусительница не сводили глаз друг с друга. Казалось, их удерживает на месте лишь звон часов. На седьмом ударе с эшафота донесся треск. Откидной люк распахнулся, и тело Беллингема повисло на веревке. Восьмой удар часов – и Хелен смотрит прямо на него, наблюдает за тем, как несчастный корчится в муках, не в силах отвернуться. Это было ошибкой.

Искусительница потянулась к ней и схватила за горло.

– Где он? – прорычала она.

Хелен вырвалась из жесткого захвата и ударила наугад. Она попала по уху противницы, но сама уже потеряла равновесие. Девушка поскользнулась на ковре из липкой, мятой бумаги. Покачнувшись, она потянулась к краю телеги, но промахнулась и сжала в кулаке воздух. Она неизбежно падала. Ее окружили взволнованные люди, к ней тянулись руки, задевая вуаль, но ничто не могло остановить падение. Голова соприкоснулась с чем-то острым и твердым. От болезненного удара перед глазами потемнело, в ушах отдался бешеный ритм сердца, и девушка провалилась в бесконечный водоворот забытья.

Глава двадцать пятая

Четверг, 21 мая 1812 года

Хелен подняла веки. Затылок ныл, виски ломило от боли, а мягкое мерцание стоявшей рядом свечи резало по глазам. Девушка снова их закрыла в надежде вернуться в успокоительный сон, еще маячивший на задворках сознания. Но тщетно: разум уже возвращался в реальный мир.

Она в своей спальне. На кровати.

Девушка распахнула глаза. Повешение! Она оторвала руку от простыни и неуклюже прикоснулась к горлу. Темноволосая искусительница…

– Миледи? – Над постелью склонился туманный силуэт.

– Дерби? – прохрипела Хелен. Во рту у нее было невыносимо сухо.

– О, миледи! Вы очнулись!

Хелен моргнула, пытаясь сосредоточиться на лице горничной. Темный синяк на щеке, круги под глазами, встревоженный взгляд.

– Я сбегаю за вашей тетушкой, – поспешно проговорила Дерби.

– Подожди. – Хелен приподняла руку, но тут же ее уронила. Она словно оказалась в густых водах, и каждое движение давалось ей с трудом. – Мы одни?

– Да, миледи.

– Где медальон?

Дерби коснулась своего лифа с высоким воротом и прошептала:

– В безопасности, миледи.

– Что произошло? Как я сюда попала?

– Вас принесли домой ваш брат и герцог Сельбурнский. Я уже была здесь. Ваш затылок был весь в крови, миледи. Мы боялись… – Голос девушки дрогнул. – Мы боялись, что вы умрете.

Хелен поднесла руку ко лбу и нащупала бинт.

– Герцог? – прошептала она.

– Да! – Дерби энергично закивала. – Он так властно себя вел, миледи. Обещал вашему дядюшке, что не позволит слухам просочиться в газеты, и посоветовал всем говорить, что вы упали с лошади. Эту новость сообщили всем, кого вы знаете. Его милость шесть раз приходил вас проведать, спрашивал, как вы. – Дерби выпрямилась и показала на два великолепных букета в вазах у кровати. – Это от него. И те четыре тоже, – продолжила служанка, махнув рукой в сторону закрытого бюро, на котором стояли небольшие букетики. – А фиалки от мисс Гардуэлл. Вы пропустили ее бал, но она совершенно не обиделась и даже принесла вам цветы. Очень мило с ее стороны. Ирисы – от мистера Браммела, а розы – от леди Маргарет и мистера Хаммонда. – Дерби наклонилась к девушке. – Лорд Карлстон тоже заходил, но цветов не принес.

Сердце подло затрепетало при упоминании его светлости, но тут же увяло от горьких воспоминаний: мистер Бенчли, мамино письмо. Хелен постаралась отвлечься от внезапной пустоты в душе и провела пальцем по мягким лепесткам одного из букетов. Шесть из них принес герцог?..

– Давно я лежу без сознания?

– Почти четыре дня. Сейчас вечер четверга, миледи. Доктор Робертс очень за вас беспокоился. Мы все страшно переживали! – Дерби снова выпрямилась. – Должно быть, вам хочется пить. – Она повернулась к кувшину и налила в стакан жидкость молочно-белого цвета. – Врач посоветовал дать вам ячменной воды, когда вы очнетесь. Пейте маленькими глотками.

Хелен приподнялась на локтях. Дерби помогла ей сесть, поддержав спину твердой рукой, а затем поднесла к губам хозяйки стакан. Хелен сделала глоток чуть теплого напитка, и боль в пересохшем горле немного улеглась.

– Простите, миледи, но сразу много пить нельзя, – извиняющимся тоном проговорила Дерби, забрала стакан и уложила Хелен обратно на подушку. – Я схожу за вашей тетушкой.

Но Хелен снова поднялась на локтях, встревоженная внезапной мыслью:

– Дерби, а тебе наша выходка чем-нибудь грозит?

– Нет, миледи. Ваша тетушка решила, что вы отправили меня домой и пошли смотреть на казнь в одиночку. Я возражать не стала. Я правильно сделала?

– Да, отлично. А как ты объяснила этот кошмарный синяк? – нахмурилась Хелен.

Дерби склонила голову набок:

– Миледи, вы и сами прекрасно понимаете, что никого не заботит, как светская дама обращается со своей горничной.

– Они полагают, что я тебя ударила? – Хелен чуть не задохнулась от возмущения. Она никогда не поднимала руку на слуг.

– Я сейчас приведу вашу тетушку и брата, – спокойно ответила Дерби и вышла из комнаты.

Хелен не сомневалась, что Эндрю страшно на нее зол. Она откинулась на подушку и опустила веки, но пульсирующая головная боль не позволяла ей окунуться в заманчивое черное озеро сна.

Послышался щелчок, и дверь открылась. Девушка встрепенулась и медленно открыла глаза.

– Хелен? – В спальню заглянула тетушка. От ее напудренного лица веяло усталостью. – Как ты себя чувствуешь?

За ней стоял, улыбаясь, бледный, осунувшийся Эндрю.

– Привет, сильфида, – тихо сказал он.

– Голова раскалывается, – пожаловалась Хелен.

– Ничего, врач скоро придет. – Тетушка опустилась на стул у кровати и разгладила юбку легкого утреннего платья. – Он уже дважды делал тебе кровопускание. Замечательный человек! – Леди Леонора наклонилась к племяннице и сжала ее руку: – Я так рада, что ты наконец очнулась, моя дорогая!

Хелен слабо улыбнулась.

– Простите, – прошептала она, и ее взгляд метнулся к брату.

– Не знаю, что в последнее время на тебя нашло, – проворчал он. – Ты хотя бы представляешь…

– Эндрю! – оборвала его тетушка. – Вероятно, тебе пока лучше уйти.

Молодой человек потер затылок.

– Я рад, что тебе лучше, – угрюмо бросил он и вышел из комнаты.

Хелен молча проводила брата взглядом.

– Он все это время оставался у нас, ждал, пока ты поправишься, – сообщила тетушка, когда дверь за Эндрю закрылась.

– Дядюшка тоже рассердился?

– О, милая, он пришел в бешенство! Готов был выгнать тебя из дому, хоть ты и лежала без сознания. К счастью, вмешательство и регулярные визиты герцога отчасти его смягчили. – Леди Леонора поднялась со стула и отошла к бюро, повернувшись к Хелен спиной. – Согласись, цветы от его милости прекрасны. Шесть букетов, и все из оранжереи! Осмелюсь предположить, что завтра он принесет еще два.

– Да, он очень добр, – прошептала Хелен.

Тетушка резко развернулась:

– Как ты могла совершить настолько позорный, ужасный поступок? Отправилась смотреть на повешение, да еще и в одиночку! – Она сжала ладони. Пальцы ее дрожали. – Нет, я поклялась не бранить тебя, пока ты еще слаба. – Леди Леонора перевела дыхание. – По правде говоря, я предполагала, что твое несносное поведение оттолкнет его милость, но он все еще тобой увлечен. Хелен, дорогая, тебе очень повезло. У меня самой это в голове не укладывается. Может, теперь герцог чувствует за тебя ответственность. Не знаю. Да и какая разница? Главное, чтобы эти чувства не пропали. – Она натянуто улыбнулась, лишь слегка обнажив зубы.

Стук в дверь разрушил напряженную тишину.

– Войдите, – громко сказала тетушка.

Дверь открылась, и Хелен увидела доктора Робертса с учеником, крепким молодым человеком, прижимавшим к груди черную кожаную врачебную сумку.

– Приятно видеть, как пациент идет на поправку, – спокойным, размеренным тоном произнес врач, но за маской профессионального дружелюбия Хелен заметила облегчение. Он изящно поклонился дамам и подошел к кровати в сопровождении своего ученика. На худом лице появилась искренняя улыбка. – Как самочувствие, леди Хелен? Полагаю, головная боль у вас невыносимая.

– Такое чувство, будто кто-то танцует там джигу, доктор, – призналась Хелен. Врач подвинул стул ближе к кровати. – Но с тех пор, как я проснулась, мне уже стало легче.

Доктор Робертс хмыкнул, довольный ее ответом.

– Позвольте вас осмотреть, – улыбнулся он.

Осмотр занял не более десяти минут: врач измерил пульс, прижав к запястью девушки холодные пальцы, проверил глаза и язык, достал из сумки тростниковую трубочку, приложил один конец к груди пациентки, другой – к своему уху и послушал биение ее сердца.

– Превосходно. От кровопускания уже можно отказаться. – Доктор Робертс передал трубку ученику и похлопал Хелен по руке: – И это хорошо. Кровь у вас течет удивительно недолго и неохотно.

– Вы уверены? – уточнила тетушка. Она неотступно верила в пользу кровопускания, особенно если оно проводилось в мае.

– Вполне, – успокоил ее врач. – А теперь посмотрим на ваш затылок. – Доктор Робертс ловкими, выверенными движениями снял бинт и пощупал рану, которая располагалась прямо над линией роста волос. – О, вот это радостная новость! Позволите продемонстрировать вашу травму моему ученику, леди Хелен?

Девушка кивнула.

Молодой человек робко приблизился к постели.

– Видите, мистер Юэлл? Рана затянулась. Невероятно. – Врач улыбнулся своей пациентке: – Пожалуй, бинт вам уже не нужен.

– Она необычайно быстро затянулась, согласны, сэр? – осмелился заметить ученик.

Хелен затаила дыхание. Мистер Юэлл оказался довольно проницательным.

– У леди Хелен крепкое здоровье, – объяснил доктор Робертс. – Нельзя недооценивать способность организма к восстановлению.

«Особенно организма чистильщика», – подумала про себя Хелен.

Врач повернулся к тетушке:

– Ваша племянница полностью оправилась, леди Пеннуорт. Очевидно, травма была не такой серьезной, как мы думали поначалу. Я приготовлю жидкое лекарство, мистер Юэлл вам его занесет. Пусть леди Хелен принимает его следующие несколько дней. Завтра утром я снова вас проведаю. Если самочувствие леди Хелен продолжит улучшаться, всего через сутки она сможет встать с постели.

– Так скоро? – В удивленном восклицании тетушки послышался расчет.

– Да, но ходить придется осторожно и не дальше стула. – Доктор Робертс бросил на Хелен насмешливо-укоризненный взгляд. – Никаких веселых раутов, танцев и долгих прогулок на этой неделе.

– А я уже намеревалась отменить ее дебютный бал, – усмехнулась леди Леонора. – Вы полагаете, что она выздоровеет к тому времени?

– Когда бал должен состояться? – уточнил врач.

– На следующей неделе, во вторник.

Доктор Роберт еще раз ободряюще похлопал девушку по руке:

– Если леди Хелен будет отдыхать и поправляться в таком же темпе, то вполне возможно.

Тетушка улыбнулась, взглянула на Хелен и вскинула брови, словно поздравляя ее с победой:

– Что ж, вы меня обнадежили. Хорошо, что кухарка все еще трудится над белым супом и я не приказала ей бросить это занятие.

Хелен натянуто улыбнулась в ответ.

* * *

К утру следующего дня сила чистильщика полностью восстановила здоровье Хелен. Исчезли головная боль и неясность сознания, рана полностью затянулась и была почти не видна – девушке удалось рассмотреть свой затылок в зеркале на туалетном столике. Она сделала шаг назад и вгляделась в свое мрачное отражение. Если воспользоваться даром матери, то и эта волшебная способность исчезнет навсегда. Хелен прикоснулась к бледному шраму. Сколько всего она потеряет?

Перед глазами встало другое лицо, выжженное в памяти. Темно-карие глаза, пухлые губы, темные волосы. Искусительница из демимонда. «Он придет за вами», – сказала она. Хелен инстинктивно закрыла горло рукой. Кто ей угрожает? Великий искуситель, предвестник эпохи террора, как и опасался лорд Карлстон? Если он открыл на нее охоту, то это оправдает отказ от таланта чистильщика.

В будуар зашла Дерби с чашкой горячего шоколада и подарком, который она смастерила за ночь: шелковым кремовым мешочком на длинном шнурке. Его можно было надеть на шею или обвязать вокруг талии.

– Это для медальона, – тихо объяснила горничная. – Так вы сможете носить его на себе, не страдая от головной боли. Наверное, теперь вам не хочется выпускать его из виду.

Девушка покосилась на закрытую дверь, выудила портрет из лифа платья и сняла ленту через голову. Она неловко улыбнулась и вернула медальон хозяйке.

– Спасибо. – И Хелен сжала руку Дерби, борясь с внезапным желанием заплакать.

Вскоре в спальню впорхнула тетушка с очередным букетом.

– Смотри, какие чудесные! – проворковала она и помахала пионами перед лицом племянницы, которая вновь чинно сидела в постели, откинувшись на целую пирамиду из подушек. – Нужно признать, что букет доставил лакей Сельбурна, но сейчас всего восемь утра. Не может же герцог проснуться раньше десяти! – Леди Леонора протянула цветы горничной, отошла к окну, вернулась и замерла у кровати, неуверенно улыбаясь: – Знаю, твой дядюшка еще ни разу тебя не навестил. Но не думай, моя дорогая, что он о тебе не беспокоится. – Тетушка потянула за кисточку на балдахине и расправила плотные золотые нити. – Он полагает, что посещать тебя в спальне неподобающе, но справляется о твоем здоровье каждый раз, когда меня видит. Как только ты поправишься достаточно, чтобы спускаться в гостиную, он непременно проведает тебя при первой же возможности.

И слепой бы догадался, что она лжет. Хелен не сомневалась, что дядюшка взбешен и не желает находиться в одном помещении с распущенной, непослушной племянницей. Однако ее наверняка ждал серьезный разговор с лордом Пеннуортом, и внутри уже сейчас все сжималось от страха.

Доктор Робертс, как и обещал, пришел к пациентке утром и объявил, что она достаточно здорова, чтобы одеваться и сидеть на кушетке. Кушетку поставили у окна спальни, чтобы на Хелен падал свет и она могла любоваться небом, а бюро отодвинули к другой стене. Врач даже посоветовал открыть окно, однако тетушка возразила, что это уже слишком. У Хелен было скверно на душе из-за того, что она пропустила бал Миллисенты, и она спросила доктора Робертса, можно ли ей пригласить подругу в гости. Врач охотно разрешил. Бодрящая компания дорогого друга всегда ускоряет выздоровление. Главное, чтобы юная леди не задерживалась надолго.

Миллисента и ее слуга прибыли одновременно с герцогом – он снова принес Хелен букет, на этот раз лично. Естественно, в спальню Сельбурн подняться не мог, но передал Хелен пожелания скорейшего выздоровления через мисс Гардуэлл, а розы доверил горничной.

– Герцог Сельбурнский? – Миллисента опустилась на краешек кушетки и потянула за ленту капора. – Ах ты лиса! Каролина Притчард этого не переживет.

Она сняла карамельно-коричневый капор с лентой кофейного цвета и розовыми перьями и передала его Дерби.

– Каролина Притчард? – переспросила Хелен и укутала ноги шерстяным пледом. – Для нее это уже второй сезон, верно?

– Да, и до сих пор ни одного предложения! Она нацелилась на герцога. Но шансов у нее, конечно, не было. Косоглазие. Бедняжка! – Миллисента протянула Хелен коробочку. По обертке та сразу догадалась, что это сладости из кондитерской «Гюнтерс». – Фруктовый мармелад. Знаю, ты его обожаешь. – Миллисента передала Хелен подарок и пылко сжала ее руку. – Я так рада, что тебе стало лучше! Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что случилось. Поверить не могу, что Цирцея тебя скинула. Как так вышло? Она угодила ногой в яму?

Хелен облизнула губы. У нее не было времени выдумывать подробности.

– Утром я погнала ее галопом, и в какой-то момент она встала на дыбы. Наверное, что-то ее напугало. Я не заметила что именно… Не могу вспомнить. – Она поспешила сменить тему: – Прости, что не пришла на твой бал.

– Но от тебя ничего не зависело, ведь так? Ты была прикована к постели. – Миллисента подалась вперед. – Правда, мне очень тебя не хватало. Я так нервничала! Еще и та кошмарная буря… Ты о ней не слышала? – Хелен помотала головой, и девушка продолжила: – В половину девятого в дом начали стекаться гости, и в то же время небо помрачнело, раздался жуткий гром, засверкали молнии… Грандиозная сцена! Клянусь, матушка готова была поверить, что это божественное наказание за дешевое шампанское.

Хелен рассмеялась и закачалась на кушетке, ударяясь о мягкую спинку. Когда ей наконец удалось подавить смех и он превратился в тихое хихиканье, девушка внезапно осознала, что давно так заливисто не смеялась.

– Ладно, расскажи мне про герцога, – попросила Миллисента, снимая перчатки. – Похоже, с нашей прогулки по Гайд-парку я многое пропустила! Твоя тетушка сказала, что он пригласил тебя проехаться верхом по Роттен-роу, а после несчастного случая прислал не менее восьми букетов. Как думаешь… – Она сделала торжественную паузу и вскинула брови в немом вопросе.

– Не знаю. Может быть.

Миллисента хлопнула в ладоши:

– А он тебе нравится? – Она отмахнулась от своего же вопроса. – Конечно, а как иначе? Он charmant[44]! Лучший жених сезона.

– Он мне очень симпатичен, – призналась Хелен.

Однако все, что она видела перед собой, это темная голова лорда Карлстона, склоненная к ней. Как бы оценила эту ситуацию Миллисента? Нет, разумеется, Хелен не могла поделиться этим волнующим моментом с подругой. Да и с кем бы то ни было, включая Дерби. Кроме того, лорд Карлстон ее предал и, возможно – нет, даже вполне вероятно, – полагал, что тот почти поцелуй был ошибкой.

Хелен весело улыбнулась и опустила взгляд на коробку с мармеладками:

– Ну что, попробуем по штучке?

Миллисента воодушевленно кивнула, и Хелен сорвала обертку.

– У меня тоже есть кое-какая новость, – застенчиво сказала Миллисента, рассматривая мармелад. Ее пальцы зависли над коробкой, а затем выхватили мармелад в форме ананаса. – Лорд Холбридж был крайне настойчив в своих ухаживаниях. На моем балу мы танцевали дважды, без конца болтали, и он сопроводил меня на ужин.

Хелен вызвала в памяти образ молодого виконта. Приятная внешность, хорошее чувство юмора. Она выбрала земляничную мармеладку.

– Расскажи мне все от начала до конца, – попросила Хелен и зарылась обратно в подушки: она хотела погрузиться в спокойные, незамысловатые радости своей прежней жизни. – В мельчайших подробностях!

* * *

Полчаса спустя Миллисента покинула комнату – судя по ее горячим заверениям, она боялась, что съест все мармеладки в коробке. Дерби отправилась проводить гостью. Когда дверь за ними закрылась, Хелен встала с кушетки и прошлась по спальне, чтобы слегка размяться и избавиться от тошноты. Пожалуй, пятая мармеладка была лишней. И по правде говоря, короткой прогулки в комнате от стены до стены было недостаточно.

Хелен принялась исполнять jetés[45] то одной ногой, то другой, каждый раз вскидывая их все выше и быстрее. Мышцы растягивались, кровь пульсировала, комната расплывалась перед глазами, и руки и ноги работали в идеальном согласии. Какое блаженство – двигаться с уверенностью и неземной скоростью! И этого она лишится, если воспользуется медальоном. Девушка закружилась в безумном пируэте, как вдруг раздался стук в дверь. Хелен замерла и часто-часто задышала.

– Кто там? – спросила она.

– Твой дядя, Хелен. Я желаю с тобой побеседовать.

Хелен зажала рот рукой, стараясь как можно скорее выровнять дыхание. Она подбежала к кушетке, упала на нее и накинула плед на ноги.

– Конечно, дядюшка. Войдите, – сказала она, глубоко вдохнув.

Дверь открылась. Лорд Пеннуорт стоял на пороге, раздув ноздри, на которых остались следы нюхательного табака – казалось, он почуял, что его племянница занималась чем-то неподобающим.

– Полагаю, ты достаточно поправилась, чтобы меня принять.

Лорд Пеннуорт зашел в спальню, не дождавшись ответа племянницы. Хелен подалась вперед, но дядюшка махнул рукой, показывая, что вставать и делать реверанс нет необходимости. Его рот вытянулся в тонкую белую линию, лицо побагровело от гнева, а узловатые синие жилы выпирали и пульсировали.

Хелен подтянула к груди плед – шерстяной, мягкий щит – и стала ждать, пока дядюшка заговорит.

Он подошел к бюро и остановил взгляд на украшавших его букетах:

– Представить себе не могу, что подтолкнуло тебя на такой неженственный, омерзительный поступок – отправиться на повешение в одиночку! – Дядюшка развернулся к девушке лицом. Его голос дрожал от гнева. – Выйти в мир без горничной, подобно доступной распутной девке! – Он с шипением втянул воздух ртом, обнажив зубы. – Неужели ты не понимаешь, что подозрительные незнакомцы могли трогать твое тело в толпе?

Хелен прижалась спиной к кушетке, силясь уберечься от его слов, но тут же выпрямилась. Нет, она не поморщится.

– Твой брат раздавлен, – покачал головой дядюшка. – Ты опозорила Эндрю перед его лучшим другом, герцогом. Если бы не его милость, на ваш род легло бы еще одно черное пятно. Мне жаль это признавать, но ты и правда дочь своей матери.

Хелен поджала губы. Дядюшка и вообразить себе не может, насколько они с леди Кэтрин похожи.

– Герцог только что ушел, – продолжил дядюшка. – Он попросил у меня твоей руки. Ожидай предложения. Не знаю, как так вышло, но он полагает, будто у тебя бойкий, а не дурной нрав и твою энергию всего лишь необходимо направить в нужное русло.

– Герцог попросил моей руки? – потрясенно переспросила Хелен. Почему Сельбурн хочет жениться на ней после того, как она себя опозорила?

– Да, тут есть чему удивиться, – проворчал дядюшка. – Тебе повезло, что в твоем приданом сорок тысяч фунтов. Боюсь, без них твой «бойкий нрав» был бы куда менее привлекательным.

Хелен опустила взгляд на плед и сжала в руках теплую шерстяную ткань. Дядюшка ошибался: герцога не волновали деньги. Он куда более благороден. Глаза заволокло слезами. Неужели она ему симпатична? Да, Сельбурн за ней ухаживал, но пылкости в нем заметно не было. Вероятно, тогда любезный герцог не считал выражение чувств уместным и своевременным. Да и какая разница? Этот брак принесет ее семье все, о чем только можно мечтать: статус, безопасность, честь. К тому же Сельбурн – замечательный, добрый человек. С ним она проживет счастливую, спокойную жизнь.

– Ты действительно счастливица, – добавил дядюшка. – Если бы все наши знакомые узнали о твоем проступке, ты лишилась бы шансов на брак. Дурная слава твоей матери и твое возмутительное поведение отпугнули бы всех достойных женихов. – Он скрестил руки на широкой груди, и воротник рубашки поднялся к обвисшим щекам. – Герцог с помощью своего влияния и высокого статуса пресек все сообщения об этой истории в газетах. Он выдвинул всего одно требование в обмен на эту невероятную щедрость. Его милость полагает, что лорд Карлстон в тебе заинтересован. Как и подобает джентльмену, он не стал углубляться в подробности, но меня бросает в холодный пот от мыслей о том, что он мог иметь в виду. Герцог попросил, чтобы мы не принимали лорда Карлстона у себя в доме и оборвали с ним все связи. Я не возражаю против его просьбы, особенно учитывая отношения лорда Карлстона и его милости, стремление герцога спасти тебя от твоего же дурного нрава и благо, которое он принесет нашей семье, избавив нас от тебя. – Он широким шагом приблизился к постели и повернулся к Хелен, с отвращением опустив уголки губ: – Правда ли это? Привязана ли ты хоть сколько-нибудь к лорду Карлстону?

Хелен подняла подбородок и взглянула дядюшке прямо в глаза, но ее кожа предательски покраснела.

– Нет.

Лорд Пеннуорт прижал ладони к глазам:

– Не только распутница, но и лгунья! Меня тошнит от этой предрасположенности к обману. – Он шагнул к кушетке и наклонился к племяннице. – Ты примешь предложение герцога. Это ясно? – спросил он, брызжа слюной.

Хелен отвернулась от его пылающего яростью лица. Краем глаза она заметила, что дядюшка сжал руку. Без всяких способностей чистильщика было ясно, что еще несколько секунд молчания – и она почувствует на себе его кулак. На одно безумное мгновение девушка вспомнила, что при желании способна оторвать виконта от земли и бросить в стену. А желание, господи помилуй, у нее было! Хелен зажмурилась и дождалась, пока в ней уляжется пугающий ее приступ жестокости.

Однако причин сомневаться или отказываться у Хелен не было.

– Да, – сказала она. – Ясно.

– Ты не выйдешь из дому до самого бала. Ты будешь посещать только те встречи, которые я сочту необходимыми для подготовки к этому мероприятию. Тебе все ясно?

– Да.

Дядюшка снова выпрямился:

– Я отзову приглашение лорда Карлстона на твой бал и прямо заявлю, что наша семья не желает иметь с ним ничего обще го.

Лицо Хелен ничего не выражало. Ей следовало радоваться, что его светлость не придет на бал и прекратит с ней всякое общение.

Почему же она чувствовала себя опустошенной?

– Советую тебе с утра до вечера молиться о том, чтобы Господь очистил твою душу от мыслей о лорде Карлстоне и от естественных женских стремлений, которым не должна предаваться благородная леди.

– Да, дядюшка.

– Можешь начинать. – Лорд Пеннуорт сжал плечо племянницы, стянул ее с кушетки и опустил на колени. – Благодари Сельбурна за то, что он возьмет тебя в жены. – Дядюшка убрал руку, но давящая боль осталась. – Я уж точно поблагодарю его за то, что вскоре ты станешь предметом заботы другого мужчины.

Он развернулся и вышел из комнаты, оставив за собой запах застарелого нюхательного табака и прокисшего дыхания.

Хелен не вставала с колен, пока шаги дядюшки не послышались на лестнице. Лишь тогда она медленно поднялась, легла обратно на кушетку и накрыла плечи шерстяным пледом.

Что произойдет, если она откажет Сельбурну? Скорее всего, дядюшка насильно заставит ее дать согласие. А если герцогу не понравится брак против воли девушки, Хелен выдадут за первого джентльмена, который будет не против на ней жениться, возможно, обожателя мяса сэра Реджинальда. Хелен поежилась. Дядюшка будет держать ее под замком в своем поместье в Лэнсдейле, пока она не «образумится» или пока он не перестанет быть ее покровителем и не потеряет возможность распоряжаться деньгами племянницы, а этого ей придется ждать семь лет. Семь лет! А разгневанный дядюшка вполне способен изгнать Хелен из семьи и не позволить ей пользоваться средствами, оставленными родителями. Тогда девушке придется полагаться лишь на щедрость брата.

Хелен покачала головой. Зря она себя изводит. Только сейчас в голове у нее прояснилось, и она поняла, что жесткий подход дядюшки вызвал в ней невольное сопротивление. Боже мой, да ведь ей нравится Сельбурн! Она просто не хочет повиноваться приказу дядюшки. Стыдно признаться, но это совершенно детская реакция. Нельзя позволить этим противоречивым чувствам повлиять на самое важное в жизни решение.

Герцог – прекрасный, образованный, влиятельный человек с громадным состоянием. Мало того, он достоин восхищения и уважения. Если Хелен за него выйдет, она станет герцогиней Сельбурнской. Выше ее по статуту будут лишь королева и принцессы. Ее ждут роскошные салоны, балы, путешествия – жизнь, к которой ее всегда готовили и в которой, как полагала Хелен, ей теперь было отказано. Мама хотела, чтобы она жила именно так. Есть ли смысл колебаться? В конце концов, она уже собралась избавиться от своих талантов. После бала ни ей, ни ее родным не будут грозить искусители.

Решение принято. Она выйдет за герцога.

Хелен еще сильнее притянула к себе плед. Отчего же тогда сердце трепещет в груди, как плененная птица?

* * *

Незадолго до ужина, когда Дерби выставляла еду для леди на небольшой столик, в дверь тихо постучали.

– Кто там?

– Лили, миледи.

Хелен с Дерби переглянулись. Шпионка лорда Карлстона. Хелен ожидала, что его светлость с ней свяжется, и Лили была идеальным посыльным. Однако вот она пришла, а Хелен лишь гадает, что передаст ей граф. Объяснение? Извинение? Обвинение в грешном стремлении вести обычную жизнь? Вот только она не папистка, и жажда защиты и безопасности – отнюдь не грех.

– Войди. – Хелен спустила ноги с кушетки и повернулась лицом к двери.

Дерби встала за ней, чтобы поддержать хозяйку.

– Закрой дверь, – попросила Хелен, когда Лили присела в реверансе.

Теперь личной беседе ничто не угрожало, и Лили смело вошла в комнату. Взгляд цепких глаз метнулся от Хелен к Дерби и обратно.

– Я принесла письмо от его светлости, миледи. – Лили выудила послание из кармана передника и передала Хелен в руки. – Он попросил вернуться с ответом.

Конверт был тонким. Два листа, не больше.

– Я позову тебя, если потребуется, – сказала Хелен.

Лили еще раз сделала реверанс и направилась к двери. Хелен надавила подушечками пальцев на сургучную печать.

– Миледи? – Хелен подняла взгляд: Лили замерла на пороге. – Я хотела добавить, что так и не нашла искусителей в вашем доме.

– Спасибо, Лили, – улыбнулась Хелен.

Горничная кивнула, повернула ручку, окинула взглядом коридор и вышла, с мягким щелчком затворив за собой дверь.

– Проверь, – коротко попросила Хелен.

Дерби приоткрыла дверь, кивнула и снова закрыла:

– Значит, мы ей не доверяем?

– Не знаю, – честно ответила Хелен. – Я не знаю, кому доверять.

Горничная покосилась на письмо:

– Вас оставить? – Хелен кивнула. – Тогда я буду в будуаре, миледи.

Спальня опустела. Хелен скользнула пальцем под сургучную печать и вытащила страницы. Глубоко вздохнув, она раскрыла слегка помявшиеся листы, разгладила их и приступила к чтению.

Площадь Сент-Джеймс

21 мая 1812 года

Леди Хелен!

Когда Лили доложила мне, что вы полностью оправились после событий восемнадцатого мая, я наконец смог вздохнуть с облегчением. Именно в эти события я хотел бы внести ясность и, надеюсь, объяснить вам свои действия.

Ваша догадка была верна: мистер Бенчли в самом деле предложил мне слить скопившуюся в нас обоих тьму в вашу чистую душу. Клянусь вам, я даже не подозревал, что много лет назад он таким же образом воспользовался вашей матерью. Естественно, я отверг это чудовищное предложение. Однако мне стало ясно, что злые мысли не покинут мистера Бенчли. Именно поэтому я пригласил его на Ньюгейт-стрит – чтобы продемонстрировать ему ваши невероятные таланты, особенно то, на что вы способны с медальоном своей матери, и доказать, как вы для нас важны. Я полагал, что лишь так смогу отвратить его от желания перенести в вас свою тьму и остановить посягательство на ваше душевное благополучие.

Хелен покачала головой. Она сомневалась, что мистера Бенчли возможно остановить. Но, по крайней мере, граф отказался ему содействовать.

Разумеется, мы с вами оба знаем, что произошло в доме на Ньюгейт-стрит. За время обучения я лишь единожды видел в книге упоминание о коллигате и потому не сразу понял, чем является медальон вашей матери – древним, кошмарным творением. Я не осознал это, даже увидев реакцию Джеремайи, и я виню себя за невежество.

Ваш коллигат – лишь одна третья часть алхимического кощунства под названием «тринитас», способного уничтожить всех чистильщиков. Угроза подобного творения очевидна, однако источник мощи «тринитаса» – вис – сейчас под надежной охраной чистильщиков, и сделать копию с него нельзя, в отличие от вашего коллигата и третьего компонента – лигатуса. Таким образом, ваш коллигат невероятно опасен, но еще не смертелен для нам подобных. Признаю, мы с мистером Бенчли среагировали чересчур бурно и потеряли контроль над собой, осознав, каким оружием вы обладаете. Однако я уповаю на ваше понимание.

Хелен все понимала. Она владела предметом, который устрашал даже такого смелого человека, как лорд Карлстон.

Мне известно, что у вашего коллигата, к моему глубочайшему сожалению, есть и другое применение. Теперь вы действительно можете выбрать свою судьбу. Я не могу заставить вас войти в наш клуб, но я никогда и не пытался. Желание сражаться с искусителями должно идти от сердца. Оно требует осознания чувства долга и ответственности, веры в свое дело. Благодаря всему этому чистильщик способен вытерпеть все последствия своего призвания. Я убежден, что вы – предвестница появления Великого искусителя, его злейший враг, и вам это известно. Вы сами видели перемены в сообществе искусителей, видели, как они работали сообща в толпе у тюрьмы. Мне думается, что эти перемены тоже знак. Нашему миру явился некто очень мощный, существо, способное объединить искусителей. Очевидно, они охотились за вашим коллигатом и, боюсь, вскоре предпримут очередную попытку им завладеть.

Хелен вздрогнула и оглянулась через плечо. Само собой, в комнате никого не было. Однако граф не ошибался: искусители хотят выкрасть ее коллигат. На шее все еще чувствовалась жесткая хватка искусительницы из демимонда, а в ушах раздавался шепот: «Он придет за вами». Хелен нащупала пальцами у себя на груди шелковый шнурок, который держал мешочек с медальоном. Держа его при себе, она могла быть уверенной в том, что с медальоном ничего не случится до бала. До того, как она с его помощью избавится от этого кошмара.

Полагаю, ваша мать упомянула о рисках, сопряженных с использованием коллигата для избавления от врожденных талантов, и вам известно, что часть вашей личности, возможно, распадается. Даже при полной луне, когда энергия Земли особенно сильна, эта процедура остается опасной. Я не сомневаюсь, что ваша мать желала вам блага, но вы сами уже не ребенок и ничем не обязаны прошлому. Мне пришлось уяснить этот урок в результате печальных событий.

Прошу вас присоединиться к нашему клубу и передать коллигат мне на хранение, чтобы я мог его уничтожить. Однажды вы сказали, что я предлагаю вам лишь опасность и угрозы. Вы правы. Однако я также предлагаю вам достойную цель в жизни – сыграть важную роль в судьбе Англии. Нас с вами призывает служба на благо человечества, и я не могу представить себе большей чести. Надеюсь, что вы ответите на этот зов, леди Хелен. Не сомневайтесь, я буду рядом, в качестве вашего наставника, и нас поддержат храбрые леди и джентльмены из клуба «Темные времена». Вместе мы будем непобедимы и непременно выстоим против Великого искусителя, безумного мистера Бенчли и любых других людей, несущих угрозу для душ и жизней англичан.

Меня сложно в чем-либо убедить, леди Хелен. Мы с вами принадлежим к лагерю философов и верим лишь тому, что можно увидеть своими глазами. Я наблюдал за тем, как вы открывали в себе удивительные таланты и все больше узнавали о нашем тайном мире. Теперь я твердо уверен: вы намного смелее, чем думаете.

Уильям Стэндфилд

Хелен сидела не шелохнувшись, в горле у нее защипало от чистой веры графа, сквозившей в последних строках. Она провела пальцем по его имени. Уильям. Он подписался Уильямом.

Девушка медленно поднялась с кушетки. Казалось, будто ее руки и ноги проржавели. Она подошла к огню, плясавшему за каменной решеткой. Уильям Стэндфилд, граф Карлстонский, ошибался. В ней нет ни капли смелости. Хелен наклонилась и поднесла листы к мерцающим углям. Пришло время попрощаться с миром его светлости. Отказаться от любой опасности. Руки обожгло огнем, и над бумагой завился дымок.

Нет!

Хелен выхватила бумаги из камина и потушила горящие края. Она еще не готова уничтожить это письмо.

Вы намного смелее, чем думаете.

Девушка отперла бюро и потянулась к «Магу». В конце концов, это был подарок от графа. С верхней полки ей улыбалось бесстрашное лицо отца, облаченное в золотую рамку. Вот только храбрость его не выручила. Не спасла она и мать. Не хватило даже любви. Хелен достала книгу в кожаной обложке, спрятала в нее сложенное письмо и поставила «Мага» на место.

Она надежно заперла бюро, отошла от него и позвала Дерби:

– Сбегай за Лили.

Любопытный взгляд горничной скользнул по рукам леди, но она промолчала, присела в реверансе и поспешила на поиски горничной.

Хелен опустилась на кушетку и сложила руки на коленях. В дверь постучали, и она подняла взгляд:

– Войдите.

В спальню зашла Дерби, а за ней – Лили. Обе девушки сделали реверанс.

– Мне остаться, миледи? – спросила Дерби.

– Да. – Голос Хелен дрогнул, и горничная это заметила. Она подошла к хозяйке и встала за кушеткой.

Проницательные глаза Лили смотрели прямо на них, крупные натруженные руки были сложены на переднике. «Флегматичная девушка», – подумала Хелен. Вот бы и ей научиться такому же стоическому спокойствию!

– Вы желали меня видеть, миледи? – Лили вырвала Хелен из раздумий.

Хелен встретилась с ее выжидающим взглядом:

– Передайте лорду Карлстону, что ответа не будет.

Глава двадцать шестая

Суббота, 23 мая 1812 года

В субботу утром доктор Робертс в последний раз пришел осмотреть пациентку. Он изучил затылок Хелен и откинулся на спинку стула с довольным, но в то же время озадаченным видом.

– Нет никаких причин отказываться от привычной жизни и бала, – улыбнулся он, глядя на тетушку. – Только будьте осторожны, леди Хелен. Не забывайте, что вам очень повезло.

Врач посоветовал чаще бывать на свежем воздухе и откланялся. Ученик степенно последовал за ним.

– Ну что ж, – сказала тетушка и поднялась с кушетки. – Ты поправилась. Жду тебя в гостиной через полчаса. – Она окинула взглядом племянницу в муслиновой сорочке с высоким воротом и поморщилась: – Но сначала переоденься в зеленый бархатный наряд. Ты еще слишком бледная, чтобы носить белое. Твой образ необходимо освежить чем-нибудь ярким.

Хелен полагала, что ее кожа достаточно розовая для тихого утра в компании тетушки, но все же послушно отправилась в будуар переодеваться.

– У этого платья слишком глубокий вырез, миледи, – прошептала Дерби, приложив крошечный шелковый мешочек к яркому бархатному лифу. – Придется обвязать шнурок с медальоном вокруг пояса.

Они тихо обсудили, как лучше это устроить. Наконец шнурок продели через нижний крючок на корсете. Мешочек с медальоном был надежно спрятан. Хелен облачилась в зеленый наряд, взяла с собой сумочку для рукоделия и вышла в коридор. Там у стены стоял Филипп, сложив руки за спиной. Судя по всему, он пришел сюда уже давно.

– Что вы делаете напротив моей двери, Филипп? – спросила девушка. – Ваша помощь, несомненно, требуется для подготовки к балу.

Лакей прокашлялся. Лицо, прикрытое до подбородка белым накрахмаленным воротничком, стало пунцовым.

– Это приказ лорда Пеннуорта. У вашей комнаты всегда должен ждать лакей. У любой комнаты, в которой вы находитесь.

Хелен почувствовала, что тоже краснеет. Вот только не от смущения, в отличие от лакея, а от ярости. Дядюшка приставил к ней стражу, словно к преступнице!

– Ясно, – сухо произнесла она.

– Простите, миледи, – пробормотал Филипп.

Хелен коротко кивнула, принимая извинения. Она решила, что лучше будет промолчать. Лакей последовал за ней вниз по лестнице и остановился у гостиной. Очевидно, он займет свой пост у дверей, как только они закроются за девушкой.

Тетушка расположилась на желтом шелковом диване не одна. С другого краю примостился Эндрю с «Утренней почтой»[46] в руках. Он сидел, закинув ногу на ногу, и слегка покачивал сапогом. Молодой человек оторвался от газеты и посмотрел на сестру:

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – выдавила из себя Хелен и направилась к своему креслу. – Тетушка, вам известно, что меня держат под охраной?

Леди Леонора уже открыла рот, чтобы ответить, но ее перебил Эндрю:

– Тут нечему удивляться, Хелен.

Девушка сощурилась:

– То есть ты согласен с тем, что за мной надо следить?

– Я считаю, что ты совсем позабыла о том, что ты уже не маленькая, – неожиданно жестко проговорил Эндрю. – Будь осторожнее, а то Сельбурн предпочтет тебе другую, хотя бы отчасти приличную девушку.

– Эндрю, не забывай, твоя сестра недавно оправилась от болезни, – заметила тетушка, не отрывая взгляда от пялец. – Сядь, моя дорогая, – обратилась она к Хелен. – Это требование твоего дядюшки, и ты обязана с ним считаться.

Хелен опустилась в кресло и раскрыла сумочку для рукоделия, чтобы занять руки, которые так и чесались сжаться в кулаки. Она выудила отрез льняной ткани – из нее полагалось сшить шейный платок. Для брата. Хелен злобно покосилась на Эндрю и запихнула ткань обратно в сумочку.

– Есть ли что-нибудь подшить для бедных? – поинтересовалась она.

Тетушка кивнула на корзину, стоявшую у камина:

– Несколько простыней и детских платьев.

Только Хелен собралась подняться, как в дверь позвонили.

– Кто это?

Стоило девушке задать вопрос, как ответ сам пришел на ум. Это герцог. Он пришел сделать ей предложение. Хелен не ожидала, что все произойдет так быстро. Она еще не успела свыкнуться с мыслью о браке и убедиться в правильности своего решения. Девушка испуганно оглянулась на тетушку: слишком рано! Но та лишь улыбнулась, кивнула, ободряя племянницу, и отложила пяльцы.

– Гость в такой ранний час? – проворчал Эндрю, сложил газету и бросил на столик рядом с диваном.

В дверь тихо постучали, и все трое поднялись на ноги. Вошел Барнетт и торжественно объявил:

– Его милость, герцог Сельбурнский.

Дворецкий отошел в сторону и поклонился вошедшему в гостиную Сельбурну. Герцог всегда одевался со вкусом, но в это утро превзошел сам себя. На нем были ярко-коричневый фрак и полосатый оливковый жилет из тончайшего шелка. Его взгляд скользнул по комнате и остановился на Хелен. Он был нежным и растопил смущение девушки, застывшей на месте. Комната закружилась, и Хелен поняла, что все это время она не дышала. Девушка глубоко вдохнула и присела в запоздалом реверансе.

– Черт возьми, Сельбурн, как-то рановато для тебя, не думаешь? – удивленно спросил Эндрю, выпрямляясь после поклона. – Я полагал, что… – Он умолк – очевидно, наконец осознал, что происходит.

– Герцог, как чудесно, что вы к нам зашли, – улыбнулась тетушка, нарушив повисшую в комнате тишину. – Прошу, присаживайтесь.

– Благодарю вас, леди Пеннуорт.

Герцог подошел к свободному креслу. Хелен обратила внимание, что ее брат глупо улыбается.

– Прекрасное утро, – заметил Сельбурн, когда все сели. Он взглянул на Хелен и мягко добавил: – Отличная погода для прогулки верхом.

Хелен опустила взгляд. Будь она в настроении и лучшем положении, ее бы позабавила эта шутка.

– Соглашусь с вами, – ответила тетушка и повернулась к Эндрю: – Боюсь, нам надо срочно обсудить некоторые вопросы касательно подготовки к балу. Могу я попросить тебя спуститься со мной в бальный зал на несколько минут?

– Разумеется, тетушка, – серьезно ответил Эндрю.

Все поднялись и в тяжелом молчании обменялись реверансами и поклонами. Тетушка вывела Эндрю из гостиной. Все испортили лишь ее сдержанная улыбка и победный взгляд.

Дверь за братом и тетушкой закрылась, и Хелен снова села в кресло, устремив взгляд в ковер. Она не знала, что сказать. Сельбурн остался стоять. Похоже, он не спешил нарушать тишину.

Наконец Хелен подняла взгляд и начала вежливую беседу:

– Спасибо вам за чудесные букеты.

– Я рад, что они пришлись вам по вкусу.

– Они мне очень понравились. – Хелен набралась храбрости. – И спасибо вам за вашу… – Она осеклась, подбирая нужное слово. – Помощь в понедельник утром.

Герцог отвесил короткий поклон:

– Это была честь для меня. Я рад, что вы полностью оправились. – Судя по всему, он тоже искал спасения на проторенных дорожках вежливой беседы.

– Благодарю. – Хелен облизнула губы. – Должно быть, вы гадаете, зачем я прибыла на Ньюгейт-стрит.

– Вовсе нет, – покачал головой Сельбурн. – Полагаю, причина была та же, что и у всех нас. Вы пришли посмотреть на повешение.

Они встретились взглядами. В глазах герцога не было осуждения. Напротив, их напряженное выражение заставило девушку покраснеть.

– Да, повешение, – пробормотала она. – Не хотите ли присесть, ваша милость?

Молодой человек опустился в кресло напротив.

– Леди Хелен, полагаю, вы знаете, зачем я здесь, – проговорил Сельбурн торжественно. – Я попросил благословения вашего дядюшки, и он позволил мне сделать вам предложение. – Он подался вперед, и Хелен окутал пряный аромат его туалетной воды. Он пах гвоздикой. – Прошу вас, будьте моей женой.

Хелен внимательно изучила серьезное лицо герцога. В нем не было завораживающей симметрии, в отличие от лица другого джентльмена, чей образ вечно всплывал перед глазами. Однако вытянутые, тонкие черты Сельбурна отражали его острый ум и доброту. Как же странно: Хелен выучила наизусть каждую морщинку, каждый изгиб на лице женатого – пусть и на призраке – человека, но не помнит так же отчетливо лицо будущего мужа. Она провела много времени с лордом Карлстоном, пусть это и было ей запрещено, а с герцогом встречалась не так уж часто. И все же многие девушки выходили замуж после одного сезона танцев и нескольких встреч при горничных и лакеях. Почему с ней все должно быть иначе? Осталось сказать одно слово: оно принесет счастье ее семье и покончит с невзгодами. Всего одно слово.

– Почему?

Не это слово.

Сельбурн слегка отшатнулся:

– Вы хотите знать, почему я прошу вашей руки?

– Да.

– Это легко объяснить, – улыбнулся герцог. – Я намерен жениться и завести семью с достойной женщиной, равной мне по статусу. Однако за последние три сезона я заметил, что все юные леди путают крикливость с оживленностью, допросы – с интеллигентной беседой, упрямство – с сильным характером. Есть и другая крайность – девушки настолько послушные, что не решаются высказать свое мнение. Леди Хелен, вы не стали жертвой этих ловушек. Вы обладаете природной живостью благодаря цепкому уму, ваши знания подпитывает любопытство, ваша сила рождается из благоразумия. Я уверен, что вместе мы будем счастливы. Мы оба увлекаемся искусством, верховой ездой и литературой. Не сомневаюсь, что вскоре отыщутся и другие совпадения в наших вкусах. В вас также много энергии, и это – самая привлекательная черта.

Никогда прежде Хелен не воспевали с таким теплом в голосе. Она улыбнулась в ответ и заметила, что в глазах Сельбурна промелькнули и другие чувства. Она уже видела их во взгляде лорда Карлстона. Жажда не только души, но и плоти. Хелен затаила дыхание. Значит, брак будет не без страсти.

– Мой дядюшка не согласился бы с вашими словами об энергии, – сказала она.

Герцог подался вперед и взял девушку за руку:

– Признаю, она привела к некоторым печальным последствиям, но я верю, что вы направите свою энергию в более достойное русло при осторожном и внимательном участии с моей стороны. Ведь так?

Хелен посмотрела на свою руку, попавшую в нежный плен горячего прикосновения. Сельбурн восхищался ее сообразительностью, умом и благоразумием. Однако всего через несколько дней эти прекрасные качества могут измениться или вовсе исчезнуть под влиянием силы коллигата. Его милость просит руки нынешней Хелен. Но что, если ему не понравится Хелен будущая? Было бы несправедливо принимать предложение руки и сердца сейчас: это походило на обман. Однако если она откажется, гнев дядюшки сотрясет землю, и Хелен надолго останется в его власти.

Надо сказать лишь одно слово.

– Вы верите в то, что человек способен измениться? – спросила Хелен. – Измениться радикально, стать совсем иным?

Герцог растерянно улыбнулся. Очевидно, он не так представлял себе ход событий после своего предложения.

– Что ж, я считаю, что основа нашей личности всегда остается такой же.

– А что, если мой характер изменится? И я стану не такой сообразительной, умной или энергичной?

– Полагаю, тогда вы уже не будете собой. – Сельбурн надолго умолк, внимательно разглядывая лицо девушки, а затем усмехнулся: – Но это вряд ли произойдет, ведь так? Бросьте, сейчас не время философствовать. Вы еще мне не ответили.

Хелен высвободила руку. Она собиралась рискнуть, но ради его же блага.

– Если вы уважаете меня, герцог, окажете ли мне одну милость?

– Милость?

– Позвольте отложить мое «да» до окончания моего бала.

– Так вы согласны? – В глазах герцога вспыхнул яркий огонь.

– Я соглашусь. После бала. – Пламя наслаждения сменилось непониманием, и у Хелен кольнуло сердце. – Я прошу вас навестить меня на следующее утро и немного со мной побеседовать. После этого, если вы не передумаете, задайте мне тот же вопрос. Тогда я приму ваше предложение.

Герцог сцепил руки и опустил взгляд, явно стараясь найти оправдание странной просьбе.

– Вы хотите быть свободной на своем балу? – наконец предположил он и посмотрел на девушку. – Уверяю вас, даже если мы обручимся сейчас, я никак не буду препятствовать вашему веселью.

– Дело не в этом. – Хелен покачала головой. Какая же она глупая – отказалась от такого простого, легкого объяснения. И все же ей не хотелось, чтобы герцог счел ее легкомысленной.

Он облизнул губы:

– У вас есть… – Сельбурн сделал паузу и выпрямился. – У вас есть иная привязанность? Лорд Карлстон? – Он чуть ли не выплюнул это имя.

– Нет! – воскликнула Хелен и вскинула руки, пресекая подобные разговоры. – Дело не в этом.

– Так в чем же тогда?

Хелен стала искать причину, любую причину, которая не позво лит разрастись болезненному гневу в глазах молодого человека.

– Бал пройдет в тот же день, когда мы с Эндрю узнали о кончине родителей, – объяснила Хелен. – Вы решите, что я чересчур сентиментальна, но я боюсь затмить эту важную дату, предназначенную для скорби об умерших, радостными событиями. Я не хочу, чтобы мое счастье осталось навечно связанным с горем. Если бы можно было подождать до окончания бала…

– Да. Да, я понимаю. – Сельбурн кивнул быстро и отрывисто, как человек, который старается в чем-то себя убедить. – Это достойная причина. – Он глубоко вдохнул и выдохнул. – Да, я подожду четыре дня. – Беспечная улыбка вышла грустной. – Но только пообещайте мне первые два танца на балу. И позвольте сопроводить вас на ужин. Само собой, это привлечет внимание, но мы ведь все равно на следующий день объявим о помолвке.

Герцог снова сжал руку Хелен, и это мягкое тепло обожгло ее глаза слезами.

* * *

Герцог вскоре удалился из гостиной. Хелен напрягла свой острый слух чистильщика до предела и подслушала, что произошло в холле внизу. Сельбурн кратко пересказал их беседу, тетушка с братом приглушенно ему что-то ответили, и его милость удалился. Из библиотеки выскочил дядюшка. Тетушка объяснила, что произошло, и тут слух чистильщика уже не понадобился: слова лорда Пеннуорта о чудовищном характере племянницы разнеслись чуть ли не по всему дому. Где-то на середине гневной тирады Эндрю уговорил дядюшку вернуться в библиотеку, и Хелен стало не под силу разобрать слова дальнейшей беседы. Воцарилась тишина.

Хелен сжала ручку кресла и напряглась, наблюдая за закрытыми дверьми. Если придется, я использую силу. Если дядюшка занесет надо мной руку, я ее сломаю.

Но в гостиную вошел Эндрю. Какое-то время он просто стоял, и на его лице несложно было прочесть ярость и разочарование. Молодой человек закрыл дверь.

– Тебе повезло, что я здесь и могу успокоить дядюшку, – наконец сказал он. Хелен склонила голову. – Что это за игры?

– Это не игра. Клянусь. – Как же Хелен хотелось все объяснить брату!

– Тогда почему бы не согласиться сейчас? – Эндрю пересек комнату и встал подле сестры, разминая одной рукой другую. – Сельбурн передал, что ты хочешь подождать до конца бала. Зачем? Я не верю в эту чушь про родителей. И он, скорее всего, тоже.

Сказать было нечего.

– А что, если он передумает? – требовательно спросил Эндрю. – Я бы не удивился. Разве человек его статуса и положения обязан терпеть подобное обращение? Представь, как поступит с тобой дядюшка!

Хелен покачала головой, хотя соображения у нее по этому поводу были.

– Он уже поговаривает о безумии, – вскинул брови юноша.

Хелен подняла голову. Это слово ледышкой вонзилось ей в сердце.

– Я не безумна!

Эндрю принялся шагать взад-вперед по ковру:

– Многие считали нашу мать безумной, Хелен. И сейчас моя сестра ведет себя так же странно и нелогично, как мама из моих воспоминаний. А дядюшка больше ничего и замечать не желает. – Он остановился, словно ему в голову пришла мысль, которую страшно озвучить. – Я боюсь за тебя, сильфида.

– Мама была не сумасшедшей, а храброй и сильной! – с негодованием воскликнула Хелен.

– Мы сейчас говорим не о матери, – покачал головой Эндрю. – А о твоем поведении. Раньше ты всегда стремилась делать то, что до лжно, а теперь ищешь любой способ выйти за рамки приличия.

Хелен сгорбилась, услышав несправедливое обвинение. Ей было уже не так легко понять, что правильно, а что – нет.

– Это всего лишь отсрочка на несколько дней, – пробормотала она.

– Сейчас – да. Но что, если все пойдет не так и Сельбурн передумает? Я не могу забрать тебя у дядюшки. До двадцати пяти лет он – твой законный опекун. Не я. Если ты полагаешь, что у меня есть возможность допустить тебя к наследству и пристроить в своем или твоем собственном доме, то ты ошибаешься. – Эндрю глубоко вдохнул. – Ты в его власти, Хелен. А мы с тобой оба знаем, что он за человек.

Хелен зажмурилась, стараясь не думать о сумасшедшем доме.

– Вчера он сказал, что будет благодарен тому, кто избавит его от заботы обо мне, – прошептала Хелен. – Может, дядюшка с радостью отдаст меня под твое крыло.

– То было вчера. Сейчас он предпочел бы тебя наказать. Почему бы тебе не написать герцогу, что ты согласна? Я сам отнесу письмо. Прошу тебя, Хелен!

Хелен чуть было не поддалась на заманчивое предложение брата. Как же просто вверить свое будущее перу и бумаге! Нет, она не имеет права обручиться с герцогом такой, какая она есть сейчас, и заставить его жениться на совершенно иной Хелен. Это было бы несправедливо. У него должен быть шанс отказаться.

– Герцог вновь попросит моей руки после бала, как и обещал. – Хелен отвернулась от брата, на лице которого угасала надежда. – Он благородный человек.

А она – благородная дама.

* * *

За свой неразумный поступок Хелен осталась запертой в собственной спальне. На страже стоял Филипп, и компанию ей составляла лишь Дерби. Какое-то время она провела во сне – беспокойной дремоте, вызванной утренними переживаниями, – и проснулась ранним вечером в сумеречной и прохладной пустой комнате.

– Дерби?

Молчание.

Жалюзи еще не опустили на ночь, и Хелен увидела, как последние капли заката окрашивают повисшие у горизонта облака в мерцающий оранжевый цвет. Кто-то укрыл ее шелковой шалью, пока она дремала. Девушка закуталась в нее и поднялась с кровати, чувствуя ломоту в теле. Медальон съехал вниз и ударил по бедру. Он на месте. Хелен потерла затекшую шею и подошла к окну, насладиться угасающим дневным светом и видом на большой мир за окнами спальни.

Девушка опустила ладони на подоконник и посмотрела на дорогу. Перед двуколкой, запряженной черной лошадью с мягкой поступью, пробегали незнакомые ей господин с дамой, а по тротуару напротив с важным видом шагал джентльмен. Наблюдая за ним, Хелен выхватила тень в переулке между двумя домами. Незнакомец вышел на тротуар. Шинель палевого цвета, черный цилиндр из бобрового фетра, взгляд направлен вверх. Даже с большого расстояния и при слабом освещении Хелен узнала классические контуры лица. Лорд Карлстон. Она не могла прочесть выражение темных глаз, но догадалась, что он смотрит прямо на нее.

У девушки сбилось дыхание и затрепетало сердце.

Зачем он пришел?

Дверь в будуар со стороны коридора скрипнула, на таз для умывания со звоном опустился фарфоровый кувшин, и из него полилась вода. Дерби. Однако Хелен не могла оторвать глаз от графа.

Вы намного смелее, чем думаете.

Приглушенные ковром шаги возвестили о приближении Дерби.

– Вы проснулись, миледи.

Краем глаза Хелен уловила силуэт горничной, прислонившийся к окну. Дерби выглянула на улицу:

– А.

– Ты знала?

– С утра там стоял мистер Куинн. Наверное, они по очереди охраняют нас от искусителей.

– И от мистера Бенчли, – добавила Хелен. Каждая клеточка ее тела сжалась от мысли о сумасшедшем чистильщике, который ее поджидает.

Дерби молчала, но в этом молчании чувствовалась тревога.

– Судя по вашим рассказам, это человек отчаявшийся, – наконец сказала она. – Если позволите, миледи, я впредь буду спать здесь на кушетке. Лучше две пары ушей и глаз, чем одна!

– Да, мысль хорошая, – одобрила Хелен. – Спасибо.

Взгляд лорда Карлстона все еще был направлен вверх. Хелен сжала руки на подоконнике, сдерживая внезапное желание спуститься вниз и выбежать на улицу. Встать напротив графа, вдыхая его чистую силу, наблюдая за еле уловимой полуулыбкой, и объяснить, что она – не трусиха. Что долг женщины – это семья. Что ее мать хотела для дочери обычной жизни.

– Ты беседовала с мистером Куинном? – спросила Хелен.

– Нет. – Дерби отстранилась. – Мне нечего сказать.

Хелен заметила печаль в ее голосе и оторвалась от окна:

– Он тебе нравился, да? Прости меня.

– И вы меня простите, миледи.

Хелен повернулась обратно к окну. Тротуар был пуст. Лорд Карлстон вновь слился с тенями.

Глава двадцать седьмая

Воскресенье, 24 мая 1812 года

В последующие два дня подготовка к балу шла полным ходом.

Воскресным утром по пути в церковь тетушка с присущей ей резкостью обратила внимание супруга на то, что ей необходима помощь Хелен для окончательной подготовки к балу и он обязан выпускать ее из спальни не только на трапезы и воскресную службу. Касательно заключительного танца еще ничего не решено, а что уж говорить о возможном появлении принца-регента – как им тогда быть? Стоит ли отложить ужин на полчаса, как леди Дрейтон в прошлом месяце? Тогда эта задумка вполне себя оправдала. Вот только бал длился до половины пятого утра, на час дольше, чем следовало бы…

Хелен было позволено выходить из комнаты.

Однако, хоть дядюшка и дал ей это разрешение, он был непоколебим в вопросе приглашения гостей. В воскресенье днем Хелен наблюдала из окна гостиной за тем, как Миллисенту, леди Маргарет с братом и других любезных знакомых, взволнованных ее болезнью, просят воздержаться от посещений ввиду «слабого здоровья» Хелен.

Тетушка не преувеличивала, когда говорила, что для бала далеко не все сделано.

У Хелен было тяжело на сердце, и она с радостью отвлеклась на подготовку. Как расставить свечи и зеркала, чтобы максимально осветить залу? Сколько горничных отправить в дамскую комнату? Какую роскошную закуску подать перед последним танцем? Новый вкус пармезана? Или пунш à la romaine больше впечатлит гостей? Все-таки именно такими домашними делами ей предстоит заниматься, когда она станет герцогиней Сельбурнской.

Но прежде необходимо покончить с делами иного рода.

Поздним вечером в понедельник, когда Дерби еще не заняла свой пост на кушетке, Хелен взяла серебряный подсвечник, стоявший у кровати, и подошла к бюро. Хелен отодвинула букет от мистера Браммела, который тетушка поставила на самое видное место, и обратила внимание, что края лепестков синих ирисов сморщились. Она поставила свечу и фруктовый ножик, сохранившийся у нее после ужина, рядом с увядающими цветами. Хелен ловко отперла бюро, и оно открылось, не успела она и глазом моргнуть.

Мерцание свечи выхватило золотые буквы на корешке «Мага» и отразилось в стекле на портрете отца. Хелен сняла книгу с полки и пролистала до письма лорда Карлстона. Она погладила уголок с подписью, и ей отчаянно захотелось перечитать все эти строки. Слова Уильяма.

Нет, она открыла «Мага» не за этим.

Страницы вновь замелькали, и перед девушкой предстало письмо ее матери. Хелен расправила плотную бумагу и просмотрела изящно выведенный текст, выискивая инструкцию по использованию коллигата.

Она уже собрала почти все ингредиенты для ритуала и спрятала в бюро, в самом дальнем углу верхней полки. Сложнее всего оказалось добыть емкость со святой водой из чаши в церкви. Хелен мрачно улыбнулась, вспоминая косой взгляд церковного служителя. Рядом с наполненным пузырьком стояли небольшая серебряная миска, в которой Хелен обычно хранила свою мочалку для мытья и в которой собиралась сжечь волосы и перемешать свое «лекарство», и серебряная шкатулка с гравировкой, где лежало все необходимое для разведения огня. Она повертела в руках нож для фруктов – лезвие тонкое, им можно подцепить стекло на оборотной стороне кулона – и положила его на верхнюю полку. Теперь она готова к завтрашней ночи. К последней секунде перед началом следующего дня.

Ее взгляд скользнул по последней странице и маминому предупреждению.

Однако я обязана тебя предостеречь. Взвесь как следует следующие мои слова и опасность, которую сулит тебе жизнь чистильщика. Неизвестно, насколько тесно наш дар связан с нашей сущностью. Есть риск, что вместе с редкими способностями ты потеряешь некоторые черты, которые высоко в себе ценишь.

Каково это – лишиться сообразительности или любопытства, может, даже остроты ума? Горло сдавило от страха. Вероятно, Хелен не осознает, что потеряла. Ее мир сузится, потеряет краски. Или память останется и она вечно будет оплакивать свою прежнюю сущность? Дядюшка, несомненно, одобрит скучную, глуповатую племянницу, но что скажут тетушка, Эндрю, Миллисента? Будет невыносимо больно потерять их уважение, наблюдать за тем, как доброе отношение превращается в терпимость. И конечно же нельзя забывать о герцоге. По крайней мере, она дала ему шанс отозвать предложение.

Старательно не обращая внимания на письмо от лорда Карлстона, Хелен сложила послание матери, спрятала в книгу и поспешно вернула «Мага» на полку. Она решительно повернула ключ в бюро, словно запирая нечто животное и дикое.

* * *

Еще утром в день бала все внутри дома пришло в движение. Хелен спустилась на завтрак и по пути заглянула в гостиную. Двойные двери в салон были открыты, и просторные помещения сливались в громадную бальную залу. Мебель уже вынесли, и теперь двое лакеев сворачивали ковры, освобождая чудесный паркет для танцев. Вторую гостиную превратили в комнату для ужина. Целый отряд слуг переносил туда корзины со столовыми приборами и фарфором из буфетной.

Тетушка уже сидела за столом в комнате для завтрака, потягивала чай и внимательно перечитывала список приглашенных.

– Доброе утро, моя дорогая. – Она подняла на Хелен цепкий, оценивающий взгляд. – Тебе хорошо спалось?

– Вполне, спасибо.

Хелен солгала: за всю ночь она не сомкнула глаз. В голове проносились сцены безумия, добродушное лицо герцога отворачивалось от нее и сменялось жесткими чертами лорда Карлстона.

Тетушка опустила чашку с повелительным звоном:

– Моя дорогая, я прекрасно вижу, что ты не спала ни секунды. Под глазами круги, кожа бледная. Постарайся отдохнуть до трех часов. Потом придет месье Леграф уложить твои волосы. А там придет время одеваться, и вздремнуть ты уже не успеешь. Тебе надо хотя бы отчасти вернуть здоровый цвет лица.

– Да, тетушка, – покорно ответила Хелен и взяла теплую булочку из корзинки.

– Иначе нам придется, не дай бог, нанести тебе румяна.

В дверь постучали, и Барнетт поспешил ее открыть. Хелен подняла взгляд от тарелки, услышав его тихий шепот. В ту же минуту дворецкий вернулся к столу и объявил:

– Миледи, миссис Грант желает с вами поговорить.

Экономка стояла на пороге, прижимая к себе невзрачный предмет из сосновых досок.

Сундучок Берты.

Хелен стиснула в руке столовый нож.

– В чем дело, миссис Грант? – удивилась тетушка. – Нам еще не доставили сладкое из «Гюнтерс»?

Экономка присела в неуклюжем реверансе:

– Десерт привезли, миледи. Я к вам по другому вопросу. Не так давно я осмотрела сундук сбежавшей горничной, Берты, и обнаружила, что он взломан. – В доказательство своих слов миссис Грант показала сломанный замок.

Хелен уставилась на расщепленные доски. В памяти всплыл звук, с которым они ломались.

– Сейчас определенно не время этим заниматься, – покачала головой тетушка. – Сегодня вечером у нас бал.

– Знаю, миледи, – склонила голову экономка. – Но я подумала, что будет лучше как можно скорее узнать, завелся ли в доме вор, ведь сегодня мы выносим из буфетной всю посуду.

– Ладно, – с раздражением проворчала тетушка. – Давайте его откроем. Вот только я не представляю, как нам понять, взяли оттуда что-нибудь или нет. – Она махнула экономке рукой, чтобы та подошла к столу. – По крайней мере, Хелен сможет проверить, нет ли там адреса матери Берты. Помнишь, милая, ты хотела с ней связаться? – Тут тетушка осеклась и сощурилась. – Ты ведь в этом не замешана, моя дорогая?

– Нет, – чересчур резко ответила Хелен.

К счастью, внимание тетушки было сосредоточено на сундучке. Господи, вдруг ей попадутся на глаза те непристойные открытки из «Девы озера»?

Барнетт отодвинул тарелку с ножом, и миссис Грант водрузила сундук на стол между Хелен и леди Леонорой, а затем сделала шаг назад. Тетушка откинула крышку.

Все заглянули внутрь.

– Уложено не особенно аккуратно, – отметила тетушка.

Она вытащила белую шемизетку и положила на стол.

– В сундучке копался вор, мадам, – сдержанно напомнила миссис Грант.

Хелен чудилось, будто на нее направлены подозрительные взгляды, но она подняла глаза и увидела, что тетушка с экономкой все так же изучают содержимое сундучка.

– Не понимаю, почему Берта его не забрала, – удивилась Леонора, рассматривая отрез синей хлопчатобумажной ткани на платье.

Ткань отправилась на стол вслед за шемизеткой. Пришла очередь жестяной коробочки в форме сердца.

Тетушка ее открыла:

– Всего лишь монеты… – Она отложила коробочку и окинула взглядом оставшиеся в сундуке вещи: – Похоже, писем здесь нет.

– Я не уверена, что Берта умела писать, миледи, – заметила миссис Грант.

– У нее были книги. Очевидно, читать она умела. – Тетушка вновь занесла руку над сундуком, и Хелен затаила дыхание. – Может, в одной из них найдется для тебя подсказка, милая. Адрес или письмо, заложенное между страницами.

Хелен кивнула. К счастью, тетушка потянулась за Библией в кожаной обложке:

– О, тут может быть дарственная надпись.

Хелен выдохнула:

– Я возьму вторую книгу, тетушка?

Не дождавшись ответа, она наклонилась и забрала «Деву озера». Книга лежала на дне сундука – ровно там, где она ее оставила. Хелен пробежалась пальцем по обрезу страниц. Они мягко шелестели. Где же открытки? Она еще раз пролистала книгу. Пусто. Тогда девушка взяла книгу за узкий корешок и потрясла над коленями. Ничего не выпало. Открытки исчезли. Она что-то не так запомнила? Может быть, все-таки оставила их в Библии? Хелен покосилась на тетушку: та просматривала первые страницы Священного Писания. Нет, она определенно спрятала картинки в «Деву озера».

Их кто-то забрал. Сластолюбивый слуга?

Но было и другое объяснение, и от него у Хелен по спине пробежал холодок. Еще один искуситель.

– Нашла что-нибудь, Хелен? – спросила тетушка. Хелен покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. – В Библии тоже пусто. Если бы сундук взломал вор, он непременно забрал бы монеты. Полагаю, он всего лишь был каким-то образом поврежден, миссис Грант.

– Возможно, мадам, – ответила миссис Грант, но по ее голосу было ясно, что сама она в это не верит.

– Позволите взглянуть на Библию, тетушка? – хрипло спросила Хелен. Ей требовалось убедиться.

Леди Леонора слабо пожала плечами и протянула книгу племяннице. Страницы мягко прошелестели под пальцами, от первой до последней. Однако Хелен с самого начала понимала, что поиски будут бесплодными.

– Унесите его, миссис Грант, – попросила тетушка и махнула рукой на разбросанные по столу вещи, чтобы экономка уложила их обратно в сундук. – Разберемся с ним после бала.

– Да, мадам.

Миссис Грант быстро и ловко убрала пожитки Берты на место и прокашлялась, мягко намекая Хелен, что Библию пора бы отдать. Девушка протянула книгу экономке, чувствуя, что с ней уходит последняя надежда. Священное Писание бросили на шемизетку, и крышка закрылась в последний раз с тихим стуком.

* * *

Наконец Хелен покинула комнату для завтрака и поднялась вверх по лестнице, лавируя между слугами, спешившими по делам. Кому надо было водрузить огромные букеты на свои места, кому подрезать фитили и повесить масляные лампы на настенные канделябры, кому установить в углах большие ширмы-трюмо – их задачей было отражать свет дополнительного хрустального канделябра. Мелькали знакомые и незнакомые лица, и каждый из слуг мог оказаться демоном.

Хелен вернулась в спальню, где чувствовала себя в безопасности, и позвала Дерби. Горничная тут же возникла в дверном проеме, ведущем в будуар, со стопкой льняной ткани в руках:

– Да, миледи?

– Подойди сюда. – Хелен указала на место у окна за кушеткой, как можно дальше от двери и ее вездесущего стражника. – Тетушка открыла сундучок Берты, но открыток мы там не нашли.

– Не нашли? – Глаза горничной расширились от ужаса. Она перешла на тихий, еле слышный шепот: – Вы полагаете, что их забрал другой искуситель?

Хелен поблагодарила Бога за сообразительность Дерби.

– Не знаю. Возможно, один из лакеев искал деньги, а нашел непристойные открытки.

– Деньги пропали?

– Нет.

Дерби наморщила нос:

– Лакей, конечно, их забрал бы.

– Да, – согласилась Хелен. Нерушимая логика избавила ее даже от тени надежды.

– Как же нам быть, миледи?

Хелен впилась взглядом в розовый узор на ковре, стараясь упорядочить мысли. Если в дом пробрался искуситель, то он или она, скорее всего, охотится за коллигатом. Хелен нащупала маленький мешочек под несколькими слоями одежды. Несомненно, многие из этих существ знали, что коллигат у нее. Только глупец не поверил бы в то, что эта новость не передавалась от одного искусителя к другому, и шпион в ее доме не стал бы исключением. В таком случае вполне можно предположить, что ему было известно о существовании этого мощного оружия и он намеревался его похитить. Однако это отвратительное существо вряд ли догадывалось, что Хелен намерена использовать коллигат сегодня ночью. Ей всего лишь требовалось позаботиться о сохранности медальона до полуночи. Затем она лишит себя врожденных талантов, сожжет пряди волос и развеет их магическое воздействие, и тогда искусители потеряют интерес к медальону и чистильщикам больше ничего не будет угрожать. И она сама не будет представлять ни интереса, ни угрозы для кого-либо из демонов.

Хелен резко кивнула. Разумные доводы. Но все же не помешает заняться поисками искусителя, который пробрался в дом.

– Найди Лили, – попросила она.

Дерби бросила тряпки на кушетку и выбежала из комнаты.

Хелен бродила кругами по комнате, не в силах успокоиться. Она подошла к окну и выглянула на улицу. Взгляд тут же метнулся к проему между двух домов и выхватил человека, прислонившегося к стене. Сердце встрепенулось, но девушка тут же заметила, что он чересчур широкоплеч. Значит, Куинн. Хелен подавила в себе разочарование.

В дверь тихо постучали, и Хелен открылась. В спальню вошли Дерби и Лили. Хелен не потребовалось много времени, чтобы известить горничную о возможном пребывании искусителя в доме.

Лили потерла губы, раздумывая над новостью.

– Клянусь вам, миледи, я ни одного не заметила. Если ему удалось обвести меня вокруг пальца, значит, он очень хитер.

– Если среди нас живет искуситель, почему он до сих пор не напал на ее светлость? – Дерби взглянула на Хелен. – Простите, миледи.

– Ничего, это разумный вопрос, – успокоила горничную Хелен.

Лили пожала плечами:

– Причин может быть множество. Например, демон в этом доме не связывается с другими искусителями. Или они работают сообща и пытаются отыскать коллигат. Но на это уйдет много времени, будьте уверены. В таком большом доме нелегко найти крошечный предмет. – Дерби понимающе кивнула. – Медальон в безопасности, миледи?

– Да, – ответила Хелен, но из опасения не стала показывать, где он хранится.

– Самое надежное место – рядом с вами, миледи. Держите его всегда на себе, – посоветовала Лили. – Только после пресыщения и создания плетей искуситель осмелится на вас напасть. Но я сомневаюсь, что он будет рисковать. Ведь аура изменит цвет, и вы сумеете его обнаружить. Безоружный искуситель ни за что не станет сражаться с чистильщиком. Даже нетренированным – вроде вас, миледи.

Хелен кивнула, хотя ее поразило осознание того, что искусители видят в ней опасность для себя. Впрочем, вслед за удивлением к девушке мгновенно пришло ощущение невероятной мощи.

Лили вытянулась в струну, готовая к новому поручению:

– Я продолжу поиски, миледи. Проверю личные вещи горничных и лакеев. Возможно, в них найдутся открытки.

– У меня к тебе еще одна просьба, Лили, – добавила Хелен. – Я знаю, что перед домом дежурит мистер Куинн…

– А за домом – мистер Бейлс, – вмешалась Дерби.

Об этом Хелен не знала, но не стала пускаться в расспросы.

– Выйди к нему и попроси передать эту новость лорду Карлстону Возможно, у его светлости или сэра Джонатана возникнет мысль о том, кто из домашних на самом деле может быть искусителем.

По выражению лица Лили было ясно, что в этом она сомневается, но девушка покорно кивнула:

– Как скажете, миледи.

Она присела в реверансе и удалилась из комнаты.

– Искусителем может оказаться кто угодно, – вздохнула Дерби, когда дверь закрылась. – Есть вероятность, что их даже двое, а то и трое.

– Согласна, – сдержанно ответила Хелен, постаравшись, чтобы в ее голос не просочился овладевший ею страх. – Нам всего лишь необходимо защищать медальон моей матери до полуночи.

Глава двадцать восьмая

Хелен взглянула на маленькие позолоченные часы, стоявшие на туалетном столике. Без четверти десять. Всего через пятнадцать минут в дом начнут стекаться гости. Было слышно, как в гостиной, преобразованной в бальную залу, настраивают инструменты приглашенные музыканты – оттуда раздавались звуки скрипки и флейты: исполнялся отрывок из «Джулианы». Аромат роскошного ужина витал по всему особняку, особенно сильно ощущался запах пирогов с дичью и жареной птицы.

– Не шевелитесь, миледи, – мягко попросила Дерби и наклонилась закрепить бриллиантовую шпильку, выбившуюся из прически: Хелен слишком часто дотрагивалась до замысловатых кудрей после того, как месье Леграф заплел ей волосы. Горничная воткнула шпильку в тугой узел на макушке леди и вздохнула с облегчением: – Вот и все… – Она сделала шаг назад, оценивая результат: – Ничего страшного.

Хелен сплела пальцы рук в перчатках и подняла взгляд на свое отражение. Завитые локоны обрамляли лицо, выгодно подчеркивая нежные черты. Один длинный локон ниспадал на левое плечо. Мерцающая изумрудная диадема украшала прическу. С ней сочетались зеленые серьги-подвески и ожерелье. Эти украшения подарила Хелен тетушка – она выбрала их из своих собственных драгоценностей.

– Я поднимусь в спальню за десять минут до полуночи, – предупредила Хелен, встретившись взглядом с отражением Дерби в зеркале.

– А если в этот момент вы будете танцевать, миледи?

– Я скажу, что мне необходимо слегка отдохнуть, если потребуется. – Хелен облизнула губы. Казалось, в горле все пересохло. – Ты же видела, как лорд Карлстон смешивал алхимическое снадобье для Джеремайи. Это заняло не больше пяти минут. Я подготовлю смесь, дождусь полуночи и выпью ее.

Дерби кивнула, но лицо у нее сморщилось, как будто девушка с трудом сдерживала слезы.

– А если вы не сможете вернуться в залу, я найду вашу тетушку и передам ей ваши извинения, – произнесла горничная, словно актер на репетиции. В ее голосе чувствовалось то ли смирение, то ли страх.

– Избыток впечатлений и недавняя травма. Она легко тебе поверит. – Хелен кивнула и добавила нарочито веселым тоном: – Все обойдется.

– Так ли это, миледи? – прошептала горничная.

Дерби имела право сомневаться. Никто не ведал об истинном потенциале коллигата. Даже леди Кэтрин, его создательница.

Хелен взяла свою служанку за руку:

– Я не знаю, какой стану, когда… – Она запнулась, не зная, что сказать. Извиниться за то, во что она, вероятно, превратится?

Дерби накрыла ее руку своей:

– Главное, чтобы вы не стали такой, как леди Энтон.

Хелен издала сухой смешок. Всем известно, что леди Энтон бросается в своих слуг всем, что под руку попадется.

– Вы уверены в своем решении, миледи?

– Это желание моей матери. Кроме того, я боюсь сойти с ума и не хочу, чтобы меня преследовали до конца жизни.

Хелен оглянулась на свое отражение в зеркале и стала внимательно изучать вечернее платье, чтобы отвлечься от таившихся в ней сомнений. Мадам Гортензия превзошла саму себя. Гофрированный лиф кремового цвета искрился бриллиантами, лента на завышенной талии была вся покрыта нежно-зеленой вышивкой и жемчужными цветами, а на полупрозрачной верхней юбке мерцали ослепительные драгоценные камни. Рукава были затянуты до середины плеча и закреплены жемчужно-бриллиантовыми брошками в форме геральдических лилий, обнажая тонкое кружево, облегавшее кожу до запястья. Это великолепное платье идеально подходило для последней ночи, которую она проведет, будучи сама собой.

В дверь резко постучали, и Хелен вздрогнула. Великий Луд, нервы у нее натянуты как струны.

Она повернулась и увидела, как Дерби впускает в будуар Филиппа. Лакей был одет в вечернюю красно-золотую ливрею и свеженапудренный парик. Он поклонился:

– Леди Пеннуорт просит вас спуститься в бальную залу, миледи.

– Благодарю.

Хелен поднялась и разгладила юбку. Дерби уже привязала мешочек с медальоном – коллигатом леди Кэтрин – к ее корсету, и он надежно хранился между сорочкой и нижней юбкой. Она готова.

* * *

Хелен вошла в бальную залу и восторженно ахнула. Ширмы с зеркальным покрытием, расставленные у стен, отражали свет сотен свечей, которые мерцали в хрустальных и серебряных канделябрах, благодаря чему помещение заливал мягкий, но яркий свет. В сверкающих вазах красовались букеты кремовых роз под цвет ее наряда. Цветы заполнили всю каминную полку. На полу красовались узоры из мела, а по углам были расставлены позолоченные стулья.

Тетушка совершала заключительный обход, изучая и оценивая каждую деталь, и в ее тюрбане покачивались алые перья. Музыканты поклонились ей, когда она проходила мимо, и заметно расслабились, увидев, что леди Пеннуорт одобрительно кивнула. У дверей стояли двое лакеев в ливреях. Еще четверо занимали места в углах залы. Хелен вгляделась в застывшие в вежливо-безразличном выражении лица молодых людей. Любой из них мог представлять угрозу. Любой из них мог оказаться искусителем.

Тетушка отвела пристальный взгляд от канделябра, увидела Хелен в дверях и поспешила к ней через залу.

– Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? – спросила она и внимательно посмотрела на племянницу. – Дерби нанесла румяна? Ты все еще слишком бледная.

Хелен коснулась своей щеки:

– Она нанесла немного.

– Что ж, правильно, рисковать не следует. Мы же не хотим, чтобы ты походила на распутную девку. – Тетушку прервала чинная суета на первом этаже. – Ах, судя по всему, к нам явились первые гости! – В ее голосе чувствовалось воодушевление. – Пойдем примем их, милая.

Леди Леонора решила принимать гостей в холле, у самого подножия лестницы. Сначала их полагалось приветствовать дядюшке, затем тетушке и, наконец, Хелен. Потом гости поднимались в бальную залу, а если танцевать им не хотелось, то в небольшое помещение за столовой, отведенное для игры в карты.

Дядюшка уже стоял у нижней ступеньки в великолепном вечернем фраке бутылочно-зеленого цвета и узких атласных панталонах. Он неодобрительно покосился на Хелен, когда та встала рядом с тетушкой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что мы оказываем тебе большую услугу, проводя бал, несмотря на твое отвратительное поведение, – процедил сквозь зубы лорд Пеннуорт.

Отвечать Хелен не пришлось: Барнетт объявил о прибытии первых гостей – лорда и леди Сауткот. Бал начался.

Вскоре прибыла Миллисента с родителями. Гардуэллы прибыли не в карете, а пешком, и им не пришлось стоять в длинной очереди из экипажей на Халфмун-стрит.

Хелен вскинула руку и помахала подруге. Миллисента направилась в библиотеку, временно служившую дамской комнатой – переодеться из полусапожек в бальные туфельки и сбросить серебристую накидку. «Непомерно много времени у нее на это уходит», – с улыбкой подумала Хелен, приветствуя других гостей. Впрочем, Миллисента всегда была довольно медлительной. Наконец девушка выпорхнула из библиотеки в изысканном платье с воздушной розовой юбкой поверх белого атласа, поздоровалась с дядюшкой и тетушкой и встала напротив Хелен. Они обе присели в реверансе.

– Как же я рада тебя видеть! – Миллисента поймала руки подруги в свои. – Я не знала, что и думать, когда меня не пустили проведать тебя в воскресенье. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Прекрасно, – искренне улыбнулась Хелен.

Миллисента опустила взгляд на свой подол:

– Видишь, я порвала кружевную юбку, пока мы к тебе шли. Одна из твоих горничных ее подшила – на это ушла уйма времени! Но я сомневаюсь, что этого надолго хватит. Не успеет закончиться первый танец, как я окажусь в рванье!

– Уверена, что лорд Холбридж не обратит на это внимания.

– А он придет? – Хелен кивнула, и Миллисента просияла, но всего через мгновение ее губы сложились в более уместную, скромную улыбку. – Ты замечательная подруга! – Она оглянулась на очередь из гостей, которая становилась все длиннее. – Увидимся в бальном зале, хорошо? Надеюсь, нам удастся провести вместе несколько танцев!

Миллисента еще раз сжала пальцы Хелен и пошла к лестнице. Там ее встретил молодой джентльмен. Он поставил ногу на первую ступеньку и протянул девушке руку, предлагая сопроводить ее в этом изнурительном восхождении. Хелен наблюдала за тем, как Миллисента смеется над каким-то замечанием своего поклонника. Какая же она милая, чудесная подруга! Тяжело это признавать, но последние несколько недель Хелен не была ей таким же хорошим другом. «Но после полуночи все изменится», – поклялась она себе и повернулась встретить следующего гостя. И больше не придется врать Миллисенте. Хелен станет обычной девушкой – хоть и не той, что раньше, – будет с беспечной радостью посещать балы, делиться свежими сплетнями. А это не так уж плохо, верно?

За Миллисентой последовал непрерывный поток гостей. Хелен делала реверансы, бормотала приветствия, и с ее лица не сходила улыбка, адресованная всем проходящим мимо великосветским особам. Элизабет Бромптон, которую называли Мопсом, одетая в полупрозрачное платье сомнительного оранжевого оттенка, отчитала Хелен за то, что та недосмотрела за лошадью и позволила ей оступиться во время прогулки по парку. Хелен убедила ее, что Цирцея не пострадала. Тут она заметила в очереди знакомое красивое лицо: леди Маргарет. А с ней и ее брата. Сердце Хелен затрепетало. Возможно, они принесли весточку от графа?

– Что ж, рада слышать, – произнесла леди Элизабет. – Мне всегда нравилась эта кобыла. У нее приятный характер. Слава богу и всем его ангелам, что она в порядке!

С этим благодарением Мопс взметнулась вверх по ступенькам, и очередь сдвинулась вперед. Реверанс и тихое приветствие для сэра Эгмонта и его спутницы, затем для очаровательной мисс Тейлор, и перед Хелен наконец предстала леди Маргарет.

Обе леди присели в реверансе.

– Рада снова вас видеть, – сказала Хелен и слегка вскинула брови. Он что-нибудь передал?

– Мы все о вас беспокоились, – ответила леди Маргарет. Да. Она взяла Хелен за руку и подалась вперед, словно хотела поделиться забавным секретом. На ее перчатке звякнули два схожих друг с другом золотых браслета. – Его светлость просил передать вам, что он скоро прибудет, – прошептала леди Маргарет.

Он придет? Но Хелен своими ушами слышала, как дядюшка наказал Барнетту и лакеям не впускать лорда Карлстона.

Хелен покачала головой:

– Ему не войти.

Леди Маргарет натянуто улыбнулась:

– Он справится. – Она наклонилась еще ближе и прошипела: – Вы подвергли нас всех опасности. – Хелен попыталась высвободить руку, но хватка рассерженной дамы только ужесточилась. – Вы наплевали на дарованные вам таланты.

– Это мой выбор, – проговорила Хелен сквозь зубы.

– Выбор? – с явным презрением переспросила леди Маргарет.

Она отпустила руку Хелен, резанула по ней взглядом и отошла, пропуская брата.

Мистер Хаммонд отвесил изящный поклон и спросил:

– Окажете мне честь и потанцуете со мной этим вечером, леди Хелен?

– Да, если вы пообещаете не упрекать меня, как это делает ваша сестра, мистер Хаммонд, – сурово ответила Хелен.

Мистер Хаммонд бросил взгляд на леди Маргарет. Она ждала его у лестницы со спокойной улыбкой, сцепив руки в перчатках.

– Уверяю вас, я, как и его светлость, убежден, что вы имеете право выбора. Нельзя принудить человека к этому призванию.

Хелен присела в реверансе:

– В таком случае я буду счастлива разделить с вами третий танец, сэр. Благодарю.

– Не держите на мою сестру зла, леди Хелен, – пробормотал мистер Хаммонд. – Она всего лишь волнуется за графа.

Хелен вежливо улыбнулась. Он прекрасный брат, но волнение не оправдывает леди Маргарет.

– Стоит ли опасаться появления мистера Бенчли, по мнению его светлости? – поинтересовалась она.

– Мы не можем его найти со дня повешения, – мягко проговорил мистер Хаммонд. – Однако не переживайте: сегодня его светлость поставил еще больше людей охранять ваш дом. Вы в безопасности.

Хелен кивнула, хотя вовсе не чувствовала себя в безопасности.

В шуме голосов послышались приглушенные приветствия. Хелен вгляделась в конец очереди. Только что прибыли Сельбурн с Эндрю. Высокий, безупречно одетый герцог привлек внимание молодых джентльменов, и они собрались вокруг него. Взгляд его милости устремился поверх их голов к подножию лестницы. Он увидел Хелен, и его лицо осветила улыбка. Девушка улыбнулась в ответ, но отвела взгляд, не в силах смириться с жаждой обладания, наполнившей его глаза. Она взяла себя в руки, когда герцог с Эндрю направились к гардеробной для джентльменов, чтобы избавиться от шляп и тростей.

Впрочем, вскоре Хелен уже приседала в реверансе перед герцогом, стараясь забыть о холодном приветствии брата. Очевидно, Эндрю все еще был рассержен.

– Простите своего брата за краткость, – тихо произнес герцог. – Он озабочен вашим счастьем и, судя по всему, не видит необходимости в отсрочке вашего решения.

Они оба перевели взгляд на Эндрю. Он стоял у лестницы с необычным для него хмурым, недовольным выражением лица.

– И простите меня за то, что я желаю, чтобы эта ночь скорее закончилась, – с улыбкой добавил Сельбурн. – Я мечтаю, чтобы настало утро и мы очутились в гостиной вашей тетушки.

Хелен подняла взгляд и постаралась заговорить таким же непосредственным тоном:

– Ваша милость, значит ли это, что обещанные вам танцы для вас – тяжкий труд?

– Невероятно тяжкий, – кивнул герцог. – Но я ни за что бы от него не отказался. И прошу, зовите меня Сельбурн.

Хелен ахнула. Лишь бы никто не услышал это предосудительное предложение! Судя по всему, слова его милости остались незамеченными. Однако тетушка одарила Хелен кривоватой улыбкой, прежде чем повернуться к леди Мельбурн.

– Для меня это честь, сэр, но вы прекрасно знаете, что я не могу, – улыбнулась Хелен.

Герцог поклонился:

– Еще нет. Я с нетерпением жду невероятно тягостного для меня первого танца с вами, леди Хелен. – Сельбурн одарил девушку улыбкой и присоединился к Эндрю.

– Моя дорогая, – резко окликнула ее тетушка. – Тебя ждет леди Мельбурн.

Хелен развернулась к очереди и присела в реверансе. В доме собрались почти все приглашенные, и вскоре тетушка отдала приказ Барнетту сопровождать запоздавших гостей сразу в бальный зал. Она окинула собравшихся довольным взглядом и подтолкнула Хелен к лестнице, чтобы та положила начало танцам.

– Я видела, как вы шептались с его милостью, – обратилась к племяннице леди Леонора. – Все в порядке?

– Да, – кратко ответила Хелен.

Она остановилась у порога залы, и на нее обрушились жар и шум толпы.

Тетушка оглянулась вокруг с заслуженной гордостью:

– Я слышала, как миссис Харрис назвала это столпотворение давкой. Большего количества гостей нельзя было и ждать. Не считая, разумеется, мистера Браммела. Если он появится, то и желать больше будет нечего.

– И принца-регента, – добавила изумленная Хелен.

– Да, и его тоже.

Хелен окинула взглядом залу и нашла Миллисенту возле камина. Она обмахивалась веером и беседовала с виконтом Холбриджем под близоруким взглядом матери. Хелен улыбнулась. Хотя бы у нее все шло чудесно. Леди Маргарет стояла рядом с мистером Хаммондом. Они молча наблюдали за группками гостей, очевидно ожидая прибытия лорда Карлстона. Тщетная надежда. Хелен прошла за тетушкой в глубь зала, тихо поздоровалась с сэром Джайлсом и леди Гардуэлл и любезно кивнула морю радушных лиц: все гости повернулись к ней и чего-то ждали.

– Объяви танец, моя дорогая, – намекнула ей тетушка. – Гостям не терпится закружиться по зале.

– Дамы и господа, – громко произнесла Хелен, перекрикивая гудение толпы, и дождалась, пока ее просьба донесется до самого края людского водоема, заполонившего вытянутое помещение. – Прошу вас приготовиться к «Вальсу леди Кэролайн Ли».

Это был один из самых известных контрдансов, прекрасный выбор для начала веселого вечера. Хелен оглянулась на музыкантов. Ведущий музыкант – скрипач – понимающе кивнул. Гости оживленно зашевелились: те, для кого не нашлось пары, и те, кто не желал танцевать, отошли к стенам, остальные же выстроились в два длинных ряда.

Перед Хелен возник герцог, отвесил низкий поклон и произнес:

– Я пришел исполнить свой тяжкий долг.

Он взял ее за руку и подвел к месту первой леди в начале ряда, совсем рядом с музыкантами, незаметно подмигнул и с улыбкой занял свое место напротив.

На первой ноте партнеры обменялись поклонами и реверансами, а затем бал Хелен наконец начался. Девушка выпрямила спину и изогнула руки.

Хелен отметила, что герцог – прекрасный танцор. Не такой сильный и не такой ловкий, как лорд Карлстон, однако ему и не были дарованы нечеловеческие мощь и чувство равновесия. Девушка улыбнулась, когда Сельбурн взял ее за руку и повел к центру зала. Шагали они чересчур стремительно, не в темп музыки.

– Недостаток наших длинных ног, – прошептал герцог, когда они замедлили шаг, подстраиваясь под ритм.

Хелен посмеялась над озорным замечанием и позволила приятным впечатлениям загнать мысли о предстоящем алхимическом действе в дальние уголки сознания.

Первые два танца ей еще кое-как удавалось не думать о грядущем. Нехорошее предчувствие пронизывало ее, лишь когда девушка не танцевала и ни с кем не вела беседу. Или когда бросала взгляд на часы, стоявшие на каминной полке.

Половина одиннадцатого, и по спине пробежали мурашки.

Пробило одиннадцать часов, и на душу опустился тяжелый камень.

Одиннадцать двадцать облепили внутренности замерзшими стрелками-пальцами. Циферблат позолоченных часов маячил перед глазами, когда Хелен исполняла последнее движение в «Ля Виньетте». Она отвернулась, но каждая клеточка ее тела уже наливалась тревогой. Осталось всего полчаса. Хелен поднялась на цыпочки и заняла свое место в ряду танцующих. На глаза ей попался Хьюго, лакей, нахмурившись, с беспокойством осматривал зал.

Что-то стряслось.

Он боком пробрался к лорду Пеннуорту, сидевшему на стуле, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Эффект это дало потрясающий. Дядюшка резко вскочил на ноги, лицо его сменило насыщенно-красный оттенок на темно-пунцовый, брови гневно сдвинулись. Он что-то спросил у лакея и, получив ответ, упал обратно на сиденье, словно придя к некому заключению, которое привело его в отчаяние. Дядюшка снова поднялся, кивнул, и Хьюго поспешно удалился из залы. Дядюшка яростно махнул рукой, подзывая одного из юных лакеев, отдал ему тихий приказ, и мальчишка направился к музыкантам.

Что происходит? Неопытный танцор прервал бы движение, но Хелен и глазом не моргнула: сказались ее рефлексы и долгие часы занятий. Юный лакей передал сообщение скрипачу; тот вскинул густые, черные брови, но с ритма не сбился.

Кадриль подходила к концу, и гости повернулись завершить танец, как вдруг их прервал стук дерева о дерево. Музыка оборвалась, вызвав суматоху в зале. Внимание всех присутствующих было приковано к дверям. Хелен вытянула шею.

На пороге стоял Барнетт. Он еще раз ударил по полу длинной тростью, разгоняя людской поток, и все стихло.

– Дамы и господа, – объявил он. – Его королевское высочество принц-регент. Граф Карлстонский и мистер Браммел.

Дворецкий отошел в сторону и поклонился, пропуская вперед пышнотелого принца-регента в безукоризненном вечернем наряде и двух высоких джентльменов, со светлыми и темными волосами. Не узнать уверенный наклон коротко остриженной головы было невозможно. Лорд Карлстон.

Хелен присела в глубоком реверансе. Стоявший рядом с ней виконт опустился в изящном придворном поклоне. Краем глаза девушка заметила море склоненных голов и усеявших пол юбок. Тишину нарушало лишь тиканье часов. Хелен сосредоточила внимание на отполированном полу, стараясь угомонить разбушевавшееся сердце, которое взволновал не член королевской семьи, а дерзкий лорд Карлстон. Он же использовал влияние принца-регента, чтобы проникнуть на бал! Неудивительно, что дядюшка побагровел от бессилия: он не мог отказать в приеме королевской особе.

– Встаньте, – сказал принц-регент.

Хелен поднялась, как и все присутствующие. Его королевское высочество все еще стоял в дверях, поднеся к глазам лорнет. Возраст его близился к пятидесяти годам, но во внешности сохранились остатки былой красоты, благодаря которой он в молодости считался первым кавалером Европы. Кожа принца оставалась белоснежной, волосы были аккуратно причесаны и завиты, а полные щеки делали его лицо детским не по годам. Принц-регент с улыбкой пробежался взглядом по юным леди, и некоторые из них еле слышно захихикали.

Хелен же смотрела в темные глаза, которые, несомненно, выискивали ее. Лорд Карлстон, сосредоточенно наморщив лоб, вглядывался в противоположную сторону зала. Сюда, молча позвала его Хелен. Я здесь. Словно услышав ее, граф повернулся, и выражение его лица изменилось от радости, когда он нашел взглядом улыбающуюся девушку. Между ними завязался немой разговор, читавшийся в незаметных движениях бровей, век и губ.

Вы пришли. Она не скрывала своего облегчения.

Вы во мне сомневались?

На мгновение Хелен опустила взгляд. Она и правда сомневалась. Наверное, сомневается до сих пор.

Граф склонил голову набок, признавая, что сам виноват в утрате доверия.

Я дал слово защищать вас, и я его сдержу.

Даже если я выберу…

Да.

– Итак, где же наши прекрасные хозяева, лорд и леди Пеннуорт? – спросил принц-регент и с дружелюбной улыбкой вошел в залу.

Мистер Браммел коснулся руки лорда Карлстона, привлекая внимание друга к Его Королевскому Высочеству. Всего за несколько шагов они догнали принца-регента, и мистер Браммел встретился глазами с Хелен в холодном приветствии. Очевидно, он придерживался того же мнения, что и леди Маргарет. Хелен порозовела от стыда.

Тетушка уже спешила навстречу величественному гостю. Она еще раз опустилась в реверансе. Дядюшка не уступал ей ни в поспешности, ни в обходительности.

– Вы оказали нам огромную честь, Ваше Высочество, – произнес он.

– А, лорд Пеннуорт, рад вас видеть. Очень рад. Лорд Карлстон много мне рассказывал о вашей очаровательной племяннице. Я буду безмерно счастлив с ней познакомиться.

Дядюшка впился в графа ядовитым взглядом. Тетушкин же взгляд заметался по комнате. Наконец она отыскала Хелен и нервно взмахнула рукой, призывая девушку подойти.

Разумеется, Хелен уже не раз видела Его Королевское Высочество, но лишь издалека. Теперь он оказался совсем близко, и на нее давило его королевское величие. В принце чувствовались добродушие и – смеет ли она так думать? – детская капризность, которую выдавали опущенные уголки губ. Он явно наслаждался растерянностью лорда и леди Пеннуорт. Как известно, мистер Браммел умерил пристрастие принца-регента к излишнему великолепию, но с белого жилета все же свисало множество покрытых драгоценными камнями цепочек от карманных часов.

– Ваше Высочество, позвольте представить вам мою племянницу, леди Хелен Рэксолл, – произнес дядюшка, и Хелен уловила в его голосе плохо скрытую ярость.

Хелен сделала реверанс, отчаянно надеясь, что не пошатнется, когда будет вставать.

– Прелестно, прелестно, – проговорил принц-регент.

Он не сводил глаз с ее декольте. Хелен слышала о пристрастиях высокого гостя. Она стиснула зубы и улыбнулась.

– По словам лорда Карлстона, вы превосходно танцуете, леди Хелен, – заметил Его Высочество, наконец взглянув ей в лицо.

– Не сомневаюсь, что это всего лишь любезность, Ваше Высочество, – выдавила из себя Хелен.

Принц-регент издал звук, больше всего похожий на фырканье.

– Маловероятно, леди Хелен, – улыбнулся он. – Обычно он сдержан и не щедр на комплименты. Я, напротив, к ним склонен. Ничто не радует меня больше восхитительно исполненного танца. Не найдется ли у вас, случайно, свободного танца для его светлости?

На самом деле у Хелен были расписаны все танцы. Она облизнула губы, не зная, как ответить на завуалированный королевский приказ.

– Разумеется, найдется, Ваше Высочество, – веселым тоном произнесла тетушка и тут же без раздумий добавила: – Кажется, как раз следующий.

– Прекрасно, – ответил принц-регент и помахал лорду Карлстону. – Что ж, прошу!

Граф поклонился принцу-регенту, сделал шаг вперед и протянул девушке руку:

– Позволите, леди Хелен?

Она присела в реверансе и учтиво произнесла:

– С превеликим удовольствием.

Ее рука обвила предплечье графа; под рукавом фрака прощупывалось нечто кожаное и плоское. Он не забыл взять оружие.

– Объяви танец, милая, – приказала тетушка.

Хелен помнила, что сейчас очередь леди Элизабет выбирать танец, и виновато на нее посмотрела. Затем она прокашлялась и сказала первое, что пришло на ум:

– Прошу вас пригласить дам на «Танец фей».

После этих слов Хелен зажмурилась, сгорая от стыда. Почему ей вспомнился именно один из простейших контрдансов? Не самый подходящий выбор для демонстрации своего таланта. Однако Хелен сомневалась, что Его Высочество пришел посмотреть на то, как она танцует. Скорее всего, лорд Карлстон или мистер Браммел убедили принца-регента попросить ее взять в пару графа. Возможно, они притворились, что это всего лишь розыгрыш: принцу-регенту всегда были по душе шутки и озорство. Или ему известно о чистильщиках, как и его матери, и он сам согласился помочь. Так или иначе, цель их была очевидна. Лорд Карлстон надеется убедить ее отдать ему коллигат.

Граф подвел девушку к музыкантам. Гости спешили удалиться в углы зала или выстроиться в ряды для танца.

– Ничего не выйдет, – прошептала Хелен. – Я уверена в своем выборе.

– Но я обязан попытаться, – серьезно ответил Карлстон. – Прошу, отдайте мне коллигат. Позвольте его уничтожить.

– Без него мне не спастись из этого кошмара, – попыталась объяснить свою неуступчивость Хелен.

Вдруг граф остановился. Вокруг все еще сновали гости. Хелен подняла взгляд, пытаясь понять причину внезапной задержки. Герцог Сельбурнский встал у них на пути, чересчур близко подойдя к графу. Девушка посмотрела вниз и заметила, что герцог сжал руку лорда Карлстона. Господи, он же способен убить Сельбурна всего одним ударом!

– Что вам нужно от леди Хелен? – тихо произнес герцог с натянутой улыбкой. – Лорд Пеннуорт прямо известил вас о том, что вам здесь не рады.

– Принц-регент попросил меня пригласить леди Хелен на этот танец, – усмехнулся лорд Карлстон. – Я не заметил, чтобы ее дядюшка возражал. Против чего возражаете вы?

– Против вас, – заявил герцог.

Граф вздохнул:

– Как насчет возражений, на которые мне не плевать?

– Дядюшка леди Хелен позволил мне просить ее руки. Скоро она будет моей женой.

Граф сжал челюсти и повернулся к Хелен. Глаза его казались абсолютно черными.

– Леди Хелен, это правда? – процедил он сквозь зубы.

– Да.

– Вы обручены?

– Нет, – чересчур поспешно призналась Хелен.

Сельбурн резко вдохнул, словно его ударили в грудь.

Карлстон вновь повернулся к Сельбурну, неискренне улыбнувшись:

– Когда вы обручитесь, герцог, тогда мне будет не плевать. А пока что вы джентльмен без дамы на балу. – Граф медленно опустил взгляд на руку Сельбурна, явственно предупреждая его не вмешиваться.

Герцог отпустил его. Не разжимая кулака, лорд Карлстон провел Хелен мимо Сельбурна к началу ряда. Девушка обернулась на герцога. Его узкое лицо побелело от ярости.

– Вы и правда намерены за него выйти? – требовательно спросил лорд Карлстон шепотом.

– Если он повторит свое предложение, – холодно ответила Хелен.

– Повторит?

– Я попросила его подождать до завтра… на случай… – Зачем она перед ним объясняется?

– На случай чего?

Хелен вскинула подбородок:

– Кто знает? Может, завтра я стану другим человеком. После того, как использую коллигат.

Какое-то время лорд Карлстон молча смотрел на нее, а затем покачал головой:

– Леди Хелен, в вас куда больше достоинства, чем в герцоге Сельбурнском.

Наконец они достигли начала ряда, который состоял всего из девяти пар, что намного меньше обычного. Возможно, некоторых гостей встревожила перспектива танцевать на глазах у принца-регента. Граф подвел леди Хелен к дамам, а сам занял свое место в мужском ряду. Тут же зазвучала веселая мелодия. Партнеры обменялись поклонами и реверансами, и лорд Карлстон с Хелен, не сводя друг с друга взволнованных глаз, сделали три широких приставных шага в сторону мистера Данканнона. Молодой человек, улыбнувшись, взял их за руки, и они образовали круг.

– Это изумительный бал, леди Хелен, – произнес мистер Данканнон, двигаясь в такт музыке. – Мне хотелось бы…

– Вы твердо намерены отказаться от своего долга? – перебил молодого человека лорд Карлстон, обращаясь к Хелен. – Отмахнуться от ответственности перед человечеством?

Девушка мило улыбнулась мистеру Данканнону:

– Я рада, что вы приятно проводите вечер.

Тот отпустил их руки, и в круг вошла мисс Харрис. Она попыталась выдавить из себя улыбку, но лорд Карлстон не улыбнулся в ответ.

– Вы не собираетесь отвечать? – грубо бросил он.

– Разве не вы утверждали, что принуждать меня нельзя? – прошипела Хелен. – Вы предоставили мне выбор, и я его сделала.

Молодые люди отпустили ошарашенную мисс Харрис и вернулись в исходную позицию.

– Пускай вы приняли это решение, но прошу вас, используйте коллигат при мне. – Карлстон сжал обе руки девушки – чуть сильнее, чем это допускали приличия. – Так я смогу убедиться в вашей безопасности и в том, что этот предмет навсегда уничтожен.

Они направились к середине ряда пружинистым шагом.

– И вы не попытаетесь меня остановить? – спросила Хелен. – Обещаете?

– Даю слово. – Лорд Карлстон прикоснулся к ее плечу.

Хелен глубоко вдохнула. Это было самое надежное из обещаний.

– Я должна успеть до полуночи. Мы с камеристкой встретимся в моей спальне без десяти двенадцать.

Карлстон кивнул:

– Не поднимайтесь туда без меня, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Хелен.

Они взялись за руки и вернулись к началу ряда под веселые хлопки других танцоров.

На последней ноте Хелен бросила взгляд на позолоченные часы. Без двадцати минут двенадцать. Она опустила веки, набираясь храбрости, и опустилась в заключительном реверансе. Еще один реверанс предназначался Его Высочеству. Принц-регент кивнул в ответ и вновь повернулся к леди Сауткот. Лорд Карлстон выпрямился, завершив поклон, и быстрым шагом приблизился к Хелен.

– Я должна отыскать тетушку, – пробормотала девушка, вежливо хлопая следующей паре. – Видите, сколько времени? – Она опустила ладонь на протянутую руку графа. – Мне надо предупредить ее, что я поднимусь наверх и немного отдохну.

– Она там, с вашим братом и леди Мельбурн, – сообщил лорд Карлстон и кивнул на тесную группку в углу зала. Троица о чем-то увлеченно беседовала. До Хелен донесся громкий смех тетушки, и она заметила, что Эндрю поморщился от этого резкого звука. Лорд Карлстон окинул взглядом гостей: – Скорее, пока ваш будущий муж не набросился на нас в благородном гневе.

Граф говорил с насмешкой, но все же был прав: нельзя было позволить герцогу задержать Хелен. Они направились к леди Леоноре, осторожно обходя гостей, которые, утомившись танцевать, переводили дыхание за бокалами прохладного пунша à la romaine, предложенного лакеями.

– Лорд Карлстон? Вам передали записку, милорд.

Хелен и граф повернулись к Хьюго. Лакей держал в руке серебряный поднес, на котором лежал белый конверт. Он поклонился и протянул листочек графу.

– От высокого крупного джентльмена, он стоит внизу, – добавил Хьюго. – Говорит, что он – ваш слуга.

Лорд Карлстон забрал у лакея записку:

– Благодарю.

Он развернул бумажный конвертик, и Хелен успела заметить строки, написанные на незнакомом ей языке. Лорд Карлстон пробежался глазами по содержимому письма, и его пальцы нервно сжались.

– Ответа не будет, – бесцветным голосом произнес он.

Хьюго отвесил поклон и удалился.

– Мистер Бенчли? – требовательно уточнила Хелен.

– Нет. – Тревога, сокрытая в глубине глаз графа, наполнила Хелен страхом. – Слушайте, только спокойно. Не демонстрируйте свои эмоции.

Хелен кивнула затаив дыхание. В ней поселилось недоброе предчувствие.

– Куинн нашел Бейлса, Лили и одну из ваших горничных мертвыми в переулке за домом.

У Хелен поплыло перед глазами. Лили мертва? И Бейлс?

– Что за горничная? – выдохнула девушка и схватила Карлстона за руку. – Дерби?

– Держите себя в руках, – прошипел граф. – Куинн знаком с Дерби. Он назвал бы ее по имени.

Верно. Хелен перевела дыхание.

– Кто их убил?

– Судя по состоянию трупов, Куинн предположил, что их энергию поглотил искуситель. – Граф взял Хелен за локоть. – Выпрямитесь. Улыбайтесь. – Девушка послушалась, и он мягко добавил: – Я обыщу дом и найду его. Не поднимайтесь в спальню, пока я не вернусь.

– Нет! Не оставляйте меня одну!

– Он не нападет на вас в толпе. Здесь вы в безопасности.

Лорд Карлстон вытянул карманные часы за черную ленту.

Инкрустированная бриллиантами стрелка на синем эмалированном циферблате показывала почти без четверти двенадцать.

– Искуситель насытился, и его будет легко обнаружить. – Граф шагнул вперед, потянув Хелен за собой. – Я отведу вас к леди Маргарет и Хаммонду. Оставайтесь с ними. Так надежнее.

Брат с сестрой стояли у камина. Леди Маргарет неспешно обмахивалась веером. Даже ее бледная кожа порозовела в душном зале. При виде лорда Карлстона лицо дамы просияло, но стоило им приблизиться, как радость сменилась беспокойством. Она поняла: что-то стряслось, – однако ее дружелюбная улыбка не угасла. Хелен стояла без движения, подобно статуе, пока граф рассказывал брату с сестрой о случившемся. Леди Маргарет стиснула в руке веер, мистер Хаммонд резко втянул ртом воздух: это была единственная реакция, которую они себе позволили, на новость о том, что смертельно опасное существо проникло в дом.

– Мне пойти с вами, сэр? – Мистер Хаммонд распрямил плечи.

Граф покачал головой:

– Оберегайте леди Хелен.

Он поклонился и направился к выходу. Хелен заметила, что он раскрыл карманные часы и принялся настраивать линзы.

– Майкл, принеси леди Хелен пунша, – попросила леди Маргарет, с волнением вглядываясь в ее лицо. – Ей не помешало бы освежиться.

Мистер Хаммонд взял бокал с подноса проходящего мимо лакея и вложил в руки Хелен. Ей не хотелось пить, но леди Маргарет ласково взяла девушку за запястье и поднесла бокал к ее рту. Хелен ничего не оставалось, кроме как глотнуть холодного, густого пунша. Ром в напитке обжег ей горло, на сердце стало легче. Стрелка на позолоченных часах дернулась. Они показывали без десяти минут двенадцать.

Еще немного, и Хелен упустит шанс избавиться от своих способностей. Возможно, это хитрая уловка его графа, и так он надеется ей помешать? Хелен покачала головой. Нет, изобразить такую искреннюю тревогу не смог бы даже лорд Карлстон. Но вдруг он ошибся насчет Дерби?

Хелен сделала еще один глоток, безуспешно стараясь успокоиться. Нет, ошибки быть не могло. Куинн упомянул бы имя горничной в записке. Хелен сглотнула жгучий напиток, и ее поразила ужасная догадка: а вдруг искуситель скрылся в спальне? Там, где ждет ее Дерби. Боже мой! Дерби, быть может, уже мертва!

Хелен сунула бокал в руки мистера Хаммонда, и тот рефлекторно сжал его, не успев сообразить, что происходит. Девушка развернулась на каблуках и понеслась сквозь толпу. Она улыбалась пролетающим мимо гостям, которые с удивлением смотрели на бегущую с неподобающей скоростью виновницу торжества, кивала знакомым, звавшим ее в свой кружок. Хелен оглянулась и увидела, что ее преследуют мистер Хаммонд и леди Маргарет.

– Леди Хелен, – сказал сэр Эгмонт, учтиво кланяясь. – Какой чудесный…

– Вы правы, – бросила Хелен и прошла мимо джентльмена и его жены, чем вызвала их искреннее удивление.

Наконец она оказалась на свободном пятачке и снова оглянулась. Мистер Хаммонд был совсем близко: еще немного, и он ее догонит. Хелен ускорила шаг и увидела в дверях свое спасение.

– Герцог, – сказала она, приседая в реверансе.

– Леди Хелен, судя по всему, ваш танец с его светлостью окончен? – холодно произнес Сельбурн.

– Это был приказ Его Высочества, – сухо ответила Хелен. Сейчас ей было не до обсуждения нежных чувств. Она перевела дыхание и произнесла, стараясь не демонстрировать тревогу: – Вы не будете так любезны и не проводите меня до лестницы? Я чувствую слабость и хотела бы отдохнуть перед следующим танцем.

Ни один джентльмен не откажет даме, которая утверждает, что ей дурно.

– Разумеется, – ответил герцог и согнул руку в локте, чтобы Хелен могла за нее взяться.

Девушка оглянулась. Брат с сестрой замерли, и Хелен почувствовала укол совести, когда увидела напряженное лицо мистера Хаммонда.

Герцог прокашлялся.

– Прошу извинить меня за мое недавнее поведение. – Он мрачно улыбнулся. – Боюсь, лорд Карлстон пробуждает худшие мои черты.

– В этом вы не одиноки, – ответила ему Хелен и остановилась у нижней ступеньки лестницы.

Она кивнула лакею, который следил за тем, чтобы гости не поднимались в комнаты хозяев дома. Юноша отодвинулся и отвесил короткий поклон. Из бального зала до них донесся зычный голос леди Элизабет:

– Прошу вас пригласить дам на «Шотландский рил»!

– Мне не хотелось бы видеть вас в его компании, леди Хелен, – признался герцог. – То, как он поступил с Элизой… – Сельбурн осекся. – Впрочем, вам все известно.

– Для меня он не опасен, – поспешно заметила Хелен. Ей хотелось скорее подняться в спальню.

– В этом можете не сомневаться, – пообещал герцог. Он поднес ее руку к губам – устаревший галантный жест. – С нетерпением жду танца перед ужином.

– Разумеется, я тоже.

Хелен убрала руку, улыбнулась, шагнула на первую ступеньку, вторую, третью. Она чуть не кричала от отчаяния – так сложно ей было сдерживаться, чтобы не помчаться вверх по лестнице! Наконец она добралась до места, где лестница поворачивала, подобрала юбки и побежала, перепрыгивая через ступеньки и отрывисто дыша. Господи, лишь бы Дерби была жива!

Глава двадцать девятая

Двери в будуар и спальню были закрыты. Ничего необычного. Хелен замешкалась, перед тем как войти: она прислушивалась к шорохам в комнате, пытаясь понять, есть ли там Дерби или кто-нибудь другой, но до нее не доносилось ни единого звука, притом что острый слух чистильщика выхватывал ноты веселой мелодии, которая заиграла двумя этажами ниже. Девушка повернула ручку и толкнула дверь.

В спальне никого не было. Над бюро слабо мерцал канделябр, и еще один стоял на каминной полке над угасающим огнем. Через открытую дверь виднелся будуар – темный и мрачный, словно освещенный лишь одной свечой.

– Дерби? – прошептала Хелен и закрыла за собой дверь. – Дерби, ты там?

Тишина.

– Дерби! – Пронзительный, отчаянный крик Хелен разрезал жуткую тишину. – Ответь!

– Миледи? – В дверном проеме показалась Дерби. – Я здесь.

Хелен тихо всхлипнула от облегчения. Невредима, слава богу!

– Что случилось? – спросила горничная, поспешно заходя в спальню. – До полуночи осталось всего пять минут.

– Искуситель убил Лили, мистера Бейлса и одну из наших горничных.

– Что?.. – Дерби прижала ладонь к груди. – Какую? Надеюсь, не Тилли?

– Не знаю. – Господи, лишь бы это оказалась не малышка Тилли. Хелен подошла к бюро и сняла перчатки. – Его светлость отправился на поиски чудища. Оно уже напиталось энергией.

Хелен бросила перчатки на стул перед бюро, нащупала впадинку под столешницей и забрала ключ из выскочившего ящичка на пружине. Сейчас ее ни капли не волновало, что Дерби все это видит.

– Напиталось? – Дерби в ужасе бросилась к Хелен. – Что же нам делать?

Хелен отперла бюро и опустила откидную столешницу:

– Достань все необходимое, Дерби. Ингредиенты на верхней полке. Я возьму медальон.

Хелен присела на краешек кровати, подняла верхние и нижнюю юбки и отвязала шелковый мешочек от корсета. Не успела она выудить медальон, как ее отвлек тихий звон: сосуд со святой водой задел край серебряной мисочки и занял свое место рядом со шкатулкой и ножом.

Дерби развернулась:

– Готово, миледи.

Хелен встала, держа в руках медальон. Дерби охватило голубое мерцание.

– Прекрасно, – похвалила ее Хелен. – Передай мне нож.

– Отдайте мне медальон, – произнес мужской голос.

Хелен резко развернулась к двери в будуар. Вкрадчивый тон и ярко-синяя аура чистильщика указали девушке на Бенчли еще до того, как из темноты появилось его морщинистое лицо. Взгляд бледно-серых глаз был направлен прямо на Хелен.

– Как вы проникли в дом? – спросила девушка, но ответ ей уже не требовался: она увидела, что мистер Бенчли одет для бала.

Он шагнул в комнату и направил дуло изящного дуэльного пистолета ей в грудь:

– Через кухню. Всего лишь очередной подвыпивший гость, который случайно забрел в подвал! Милая маленькая горничная отвела меня к бальному залу.

Несмотря на потрясение, Хелен сумела отметить, что мистер Бенчли пришел один. Мистер Лоури не скрывался за ним во тьме. Она стиснула в руке медальон. В голове мелькнула мысль бросить его Дерби. Она стоит недалеко от двери и может быстро выскользнуть из комнаты и убежать. Вот только Бенчли невероятно быстр и лишен всякой совести.

Отбросив этот вариант, Хелен выбрала альтернативный.

– Дерби, беги! – крикнула она.

Горничная бросилась к двери.

– Стой, где стоишь, девчонка, а не то я застрелю твою хозяйку! – пригрозил Бенчли.

Дерби замерла и медленно убрала ладонь с ручки двери.

Бенчли махнул рукой:

– Отойди к стене и не двигайся.

Дерби бросила на него злой взгляд, но все же подчинилась.

– Чуть дальше, – приказал мистер Бенчли. Девушка отошла к бюро, и он кивнул: – Так пойдет. – Мужчина вышел на середину комнаты. – Леди Хелен, вы же понимаете, что я не могу позволить вам избавиться от этого дара и лишить меня надежды на искупление? А что уж говорить о мощи коллигата! Положите его рядом с собой на кровать.

Хелен нахмурилась:

– Вас привлекает его мощь? Я думала, вы хотите его уничтожить.

– Все хотят заполучить коллигат, моя дорогая. Никому и в голову не придет его уничтожать, уверяю вас! Даже Карлстону. Давайте будьте хорошей девочкой, отложите его.

Хелен медленно опустила медальон на бархатное покрывало, и синее и голубое мерцание вокруг Бенчли и Дерби рассеялось.

Вдруг раздался стук, и все трое уставились на дверь.

– Миледи, вы там? – Это был Филипп. На мгновение Хелен воспрянула духом, но надежда тут же угасла: разве может юный лакей тягаться с опытным чистильщиком? – Ваша тетушка просит вас вернуться в залу.

Бенчли шагнул к Дерби и сжал ее подбородок. Девушка тихо ахнула.

– Прикажите ему уйти, – обратился он к Хелен. – Или я раздавлю ей челюсть.

Хелен сглотнула. Горло пересохло от страха.

– Оставь меня, Филипп, – прохрипела она. – Мне нехорошо.

Ручка двери повернулась. Что он творит?

– Простите, миледи, но ваша тетушка настаивает.

Филипп отворил дверь и вошел в спальню. Мягкое сияние свечи осветило его блестящие каштановые волосы. По какой-то причине он снял свой напудренный парик. Увидев жестокую сцену у бюро, лакей широко распахнул глаза.

– Закройте дверь, – приказал Бенчли, махнув пистолетом.

Филипп неторопливо подчинился, шагнул вперед и сгорбился, как зверь, затаившийся перед охотой.

– Итак, – спокойно произнес он. – Вы, должно быть, Бенчли?

На мгновение Хелен растерялась, и сердце затрепетало в груди. Откуда Филипп знает Бенчли?

Господи! Внезапно осознав ответ, она развернулась и схватила медальон. Ладонь накрыла золотую рамку, и вокруг Филиппа вспыхнуло ярко-синее свечение, а за его головой возникли три длинные изогнутые плети.

– Он искуситель! – вскрикнула Хелен.

Средняя плеть хлестнула воздух, и девушка откатилась в сторону, размахивая руками. Она рухнула с кровати, а покрывало и матрас взорвались перьями и горелым бархатом. Хелен отползла назад по ковру. Сильный удар плечом о стену отдался глухой болью в груди. Она закашлялась и сощурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в водовороте перьев и пыли, витающих в воздухе. Бенчли, очевидно, тоже нашел укрытие: его нигде не было видно. Лакей бросился вперед, и две плети скользнули по полу. Доски затрещали, и Бенчли тихо выругался. Хелен еще сильнее прижалась к стене. Под потолком пролетел канделябр. Плеть отбросила его к дальней стене. Раздался звон, и свечи рассыпались, не выдержав удара. Комната погрузилась во мрак.

Где Дерби? Ей удалось бежать?

До Хелен донесся глухой удар плетей о дерево. По воздуху разлетелась штукатурка, и спальню окутал туман. Такой шум невозможно не услышать даже в бальном зале, где громко играет музыка и все танцуют.

Хелен заползла обратно за кровать, запутавшись ногами в платье. Наконец она вытащила из-под коленей верхние и нижнюю юбки, кое-как их скомкала и завязала у пояса. Девушка подвинулась чуть вперед и заметила, что Филипп развернулся к ней спиной, а плети неподвижно застыли над ним. Сердце стучало в груди, словно молот по наковальне, но Хелен все же рискнула выглянуть из-за кровати.

На месте ее бюро валялись обломки дерева и обрывки бумаги, а в стене, разделяющей будуар и спальню, зияла дыра. Бенчли лежал на спине, белый жилет был залит кровью, а над ним стоял Филипп. Хелен ахнула при виде двух плетей, скользнувших вниз. Бенчли перекатился по полу и увернулся от одной из них, но вторая рубанула его по руке, разрезав фрак и рубашку. Из раны полилась свежая кровь. Бенчли выругался и поднялся на колени.

Дерби нигде не было видно, но Хелен заметила, что дверь открыта. Слава богу, горничная спаслась! И наверняка позовет на помощь. Где-то в доме часы пробили полночь.

Филипп оглянулся через плечо. Средняя плеть свистнула перед Хелен и врезалась в ковер. Девушка наклонилась и прикусила кулак, чтобы не закричать. Она забилась еще дальше в угол, когда к ней пришло внезапное осознание: в ее наряде слишком много металла! Хелен сорвала с головы диадему, вытащила из ушей серьги и поспешно расстегнула ожерелье. Украшения полетели на пол. В платье застежек не было, но портрет матери окружала золотая рамка. Спрятать медальон? Нет, кулон должен оставаться с ней в целости и сохранности, иначе она потеряет единственную возможность вернуться к прежней жизни. Хелен высунулась из-за кровати и увидела, как Бенчли бросается со стеклянным ножом на правую плеть, а через мгновение соперники, потеряв равновесие, упали. В своей схватке они не раз ударялись о кровать, перекатываясь по полу, и всякий раз она сотрясалась, а тяжелое дыхание чистильщика и искусителя сменялось тихими проклятиями. Хелен попыталась оценить свое положение. Удастся ли ей выскользнуть в будуар и спастись? Она подползла к изголовью кровати. Битва проходила меньше чем в двух ярдах от нее. Филипп прижал Бенчли к полу, а все три плети и пульсирующее темно-пунцовое щупальце погрузились в слегка приподнятую грудь противника, прямо в сердце. Из тела старого чистильщика струилась ярко-синяя энергия, лицо было искажено гримасой боли, а спина выгнута.

Хелен отползла назад. Филипп высасывает из Бенчли энергию!

Она снова выглянула из-за кровати, тяжело дыша. Бенчли бился в конвульсиях, во рту пузырилась белая пена, широко раскрытые глаза смотрели на Хелен. Он протянул к ней окровавленную руку.

– Помогите, – выдохнул он.

Помочь ему? Убийце людей. Убийце младенца. Человеку, который чуть не уничтожил ее мать!

– Не вмешивайтесь, – прорычал Филипп.

Он выудил одну из плетей из тела Бенчли, и та змеей скользнула к Хелен, готовая нанести удар. Девушка юркнула обратно в укрытие. Две другие плети погрузились глубже в грудь Бенчли, а щупальце продолжило нещадно высасывать синюю энергию. Чистильщик вздрогнул всем телом и повторил влажным шепотом:

– Помогите…

Он вцепился в доски в полу и подполз на дюйм ближе к Хелен. По его агонизирующему взгляду было видно, каких усилий ему это стоило. Девушка потянулась к краю постели, но перед глазами тут же просвистела плеть, всего в дюйме от ее лица. Она отшатнулась. Плеть тут же исчезла, и перед ней предстало кошмарное зрелище: выпученные, залитые кровью глаза мистера Бенчли, ярко-синие вены, по которым текла покидающая его энергия, обнаженные желтоватые зубы и раскрытый в немом крике рот. Голова билась об пол, руки безвольно взлетали то вверх, то вниз. Наконец его тело дернулось в предсмертной судороге, торс выгнулся, а через мгновение он рухнул замертво.

Хелен уставилась на лишенные жизни черты, распахнутые в предсмертной муке рот и глаза. Она зажала рот ладонью. К горлу подступала тошнота. Нет, сейчас не время для сочувствия. Надо скорее бежать отсюда. Девушка тяжело вздохнула и постаралась отвлечься от пережитого потрясения.

Вновь раздался удар часов.

Хелен уже потеряла им счет. Она прислушалась, дожидаясь нового удара, но до нее доносились только стук колес с улицы, громкая болтовня прохожих и топот ног в бальном зале, отмерявший секунды.

Полночь пришла и ушла.

Филипп выудил плети из бездыханного тела мистера Бенчли, втянул щупальце обратно в спину и повернулся к Хелен. Ядовитый свет плетей слепил глаза. Их переполняла жизненная энергия Бенчли.

– Отдайте мне коллигат.

Хелен стиснула в руке овальную рамку. Полная луна вернется в следующем месяце, и она сможет повторить попытку, если медальон останется с ней. Если она сама останется в этом мире. В обломках дерева, оставшихся от бюро, блеснуло нечто золотое. Портрет отца.

– Он был в моем бюро, – сказала Хелен. – Видите, вот он там.

Филипп с улыбкой покачал головой:

– Неплохая попытка, миледи, но я чувствую, что он у вас.

Хелен стиснула зубы. Ну конечно. Вот только почему он не нападет и не отберет его? Тут ей вспомнилось, как плеть ударилась об пол, загоняя ее за кровать. Еще тогда Филипп мог ее убить или ранить, но он этого не сделал. Он не пытался ей навредить и не намеревался уничтожить. По крайней мере, пока что.

– Вы Великий искуситель? – спросила девушка.

Лакей шагнул вперед:

– Я? – Он отрывисто засмеялся, и отталкивающие синие плети медленно закачались над его головой. – Я всего лишь его слуга. – Филипп протянул руку ладонью вверх. – Отдайте мне коллигат.

В будуаре блеснул свет, словно кто-то открыл дверь, и по пламени свечи прошелся легкий ветерок. Хелен ахнула, отчаянно молясь Богу, чтобы это оказался лорд Карлстон.

– Я думала, что вы не работаете сообща, – быстро проговорила она. – Почему вы прислуживаете существу своего вида?

– Он не такой, как мы. – Филипп сделал еще один шаг вперед.

– Кто же он? – резко спросила Хелен. Лакей склонил голову набок, прислушиваясь к ее словам. – Что ему нужно? – Надо любым способом отвлечь на себя внимание Филиппа и не позволить ему догадаться, что в будуар кто-то зашел.

– Я не собираюсь распространяться о планах моего лорда, – ответил Филипп. – Я пришел за коллигатом.

– Так он лорд?

– Не в привычном вам смысле.

Из будуара выскочил человек. Филипп резко развернулся и хлестнул по нему плетями, но его противник нагнулся и перекатился по полу. Хелен увидела лицо лорда Карлстона, напряженное, как у охотника, столкнувшегося с диким зверем. Она бросилась на разодранную постель, проползла по рваной простыне и упала вниз с другой стороны кровати, подняв за собой облако перьев.

– Хелен, бегите! – крикнул лорд Карлстон.

Плеть одним резким движением захлопнула дверь. Хелен опустилась на четвереньки и отбежала к изножью кровати, сжимая в руке медальон. Граф схватил одну из плетей, накрутил на руку и увернулся от остальных, устремившихся к его голове. Одна из них ударилась о стену и пробила в ней огромную дыру, из которой градом посыпалась штукатурка. Лорд Карлстон прыгнул ко второй плети, но его кулак сжал лишь воздух: Филипп отдернул плеть.

Он намеревался обрезать все три плети разом!

– Нет! – завопила Хелен.

Лорд Карлстон потянул за плеть, обернутую вокруг его руки, шагнул назад, и Филипп потерял равновесие. Лорд Карлстон отлетел в стену, и лакей врезался в него.

Около секунды они переводили дух, а затем распухшее щупальце Филиппа змеей скользнуло к груди графа. Он сбросил с себя лакея, стиснул в руке вторую плеть и откатился от ненасытного щупальца. Филипп зарычал от ярости и попытался выхватить свое оружие, но собравшийся с силами лорд Карлстон не отпустил извивающуюся плеть. Он накрутил ее на предплечье и пригнулся, чтобы не попасть под удар последней, третьей плети.

Его надо остановить. Он умрет, если примет в себя энергию всех трех плетей.

Оставшаяся плеть разрезала воздух, тихо жужжа, как рой тысячи разъяренных пчел. Лорд Карлстон бросился в сторону, но взмах синей плети оставил на его груди красную дорожку. Граф потянул искусителя на себя, Филипп пошатнулся и споткнулся о ногу мистера Бенчли. Соперники столкнулись и отлетели к каминной полке. Лорд Карлстон упал на колени.

Тут Хелен разглядела нечто темное на полу. Пистолет! Она прыгнула к нему и вцепилась пальцами в деревянную рукоятку. Медальон выскользнул на пол, и синее мерцание рассеялось. Девушка подняла пистолет, вскинула руку, прицелилась в Филиппа и нажала на курок. Выстрела не последовало. Хелен уставилась на пистолет, отчаянно вспоминая объяснения Эндрю, когда тот показывал ей, как стрелять. Предохранитель! Пистолет не снят с предохранителя. Девушка оттянула его назад, снова прицелилась и выстрелила. Раздался треск, блеснула вспышка, и Хелен отлетела назад. В воздухе запахло дымом и порохом.

Она моргнула. Ей удалось попасть в Филиппа? Нет, лакей повернулся на звук одновременно с графом. Они оба замерли, застигнутые врасплох внезапным выстрелом. Хелен промахнулась: она проделала новое отверстие в стене над их головами.

Мелодия, доносившаяся из бального зала, сбилась и смолкла.

Первым опомнился граф. Хелен больше не могла видеть плети и щупальце Филиппа, но она заметила, как лорд Карлстон что-то накручивает на запястье. Он поймал оставшуюся плеть! Другой рукой чистильщик потянулся за стеклянным ножом, лежавшим у головы мертвого мистера Бенчли. Пальцы его светлости стиснули рукоятку.

Филипп дернулся назад и ударил противника в плечо локтем, стараясь ослабить его хватку. Лорд Карлстон развернулся и одним сильным ударом пронзил стеклянным ножом все три плети у основания.

Филипп завопил и рухнул на пол.

Лорд Карлстон оглянулся на Хелен, тяжело дыша. Он дрожал всем телом, с трудом сдерживая в руках энергию плетей.

– Возьмите коллигат и бегите! – прохрипел он.

В коридоре послышались чьи-то шаги. Граф закинул назад голову и поднял руки. Он уже вставал в эту позу в Воксхолл-Гарденз, чтобы принять энергию плетей, ту самую безжалостную синюю энергию, которая вызывала на его лице безумную улыбку.

– Нет! – вскрикнула Хелен.

Лорд Карлстон приложил ладонь к груди и вонзил в себя все три плети. Его глаза расширились, а спина болезненно выгнулась, как тугая тетива лука.

– Нет! Остановитесь, милорд! – В комнату ворвался верный Куинн.

За ним появилась Дерби:

– Миледи!

Двадцать секунд. У них двадцать секунд на то, чтобы преодолеть три этажа, прижать лорда Карлстона к земле и выдавить из него жуткую мощь, разрывающую изнутри тело, прежде чем она поглотит его и убьет.

– Вынесите его отсюда, Куинн! – приказала Хелен. – Отнесите его к земле!

Здоровяк пробрался через обломки мебели, упал на колени рядом с хозяином и попытался взять его на руки.

– Нет! – Лорд Карлстон резко выдохнул и скорчился. – Слишком далеко. Слишком много свидетелей. Отведите леди Хелен в безопасное место.

– Нет-нет, я справлюсь. Все обойдется, – процедил Куинн сквозь зубы, но в его голосе чувствовалось отчаяние. – Я отнесу вас на улицу.

– Нет, – отрезал лорд Карлстон. – Это приказ. Выполняй!

Лицо графа исказила судорога, и вены набухли. Безумная улыбка уже сковала его губы.

Куинн склонил голову и опустил своего хозяина на пол. По щекам его бежали слезы.

– Мне жаль, – обратился он к Хелен.

– Нет!

Хелен еще не готова была сдаваться. Наверняка есть способ помочь графу. Какой прок во всех этих талантах, если они не спасут жизнь лорда Карлстона? Спасти жизнь… Хелен вспомнила, о чем говорила леди Маргарет в Воксхолл-Гарденз. «В экстренном случае один чистильщик способен забрать у другого часть энергии. Вы разделите с ним этот груз и спасете ему жизнь!» – сказала она тогда.

Она должна впитать энергию, но как?

Краем глаза Хелен уловила шевеление на полу и развернулась. Филипп поднялся на колени и устремил взгляд на медальон, который Хелен не так давно уронила. Они посмотрели друг на друга, и время словно застыло. В глазах лакея читалось неумолимое стремление, рьяная жажда выполнить свою задачу – доставить коллигат хозяину. Она может его остановить, но время лорда Карлстона на исходе.

Хелен прибралась, готовая броситься вперед. Но в какую сторону? Если выхватить медальон из-под носа искусителя, лорд Карлстон непременно погибнет. Если попытаться спасти его и рискнуть потерять разум, искуситель украдет коллигат – ее единственный шанс вернуться к нормальной жизни – и вся невероятная мощь этого артефакта окажется в руках Великого искусителя.

Не всегда есть верная дорога. Но Хелен знает, по какой пойти.

Она помчалась вперед и налетела на графа. Он откинулся назад, и Хелен прижала его к полу. Девушка стиснула дрожащие плечи лорда Карлстона в ту самую минуту, когда Филипп накрыл рукой медальон. Он быстро подскочил на ноги и выбежал из комнаты.

– Задержите его! – приказала Хелен, но искуситель уже пронесся мимо лакея, стоявшего у входа и с любопытством наблюдавшего за происходящим.

Она почувствовала, что лишилась его. Лишилась коллигата. Из нее словно вырвали кусок плоти.

Всхлипнув, Хелен сосредоточилась на лорде Карлстоне. Интуиция вопила о том, что она должна прижаться своей кожей к нему, чтобы спасти графа. Девушка склонилась к лорду Карлстону и провела губами по его щеке. Он развернулся, тяжело дыша от боли, и прижался губами к ее шее и подбородку. Губы. Хелен инстинктивно замерла, а затем вдохнула его запах, запах соли и бренди.

Между ними прошел заряд энергии, обнажая каждый нерв, и взорвался болью на грани со странным, мучительным наслаждением. Граф обхватил Хелен за спину; их тела стремились соединиться друг с другом, проникаясь все новой энергией с каждым прикосновением. Хелен наполнило животное удовольствие. В ней быстро нарастало торжество, пока не пришло к финальной точке: захватывающему дух моменту неотвратимых перемен. Ее душа словно вознеслась к небу в ошеломляющем восторге, а затем ворвалась обратно в разум и тело. Хелен снова открыла глаза в полуразрушенной комнате и почувствовала губы лорда Карлстона на своих.

Она ахнула и резко откинула голову. На нее смотрели взволнованные темные глаза.

– Мы сошли с ума? – спросила Хелен, тяжело дыша. – Я не чувствую безумия.

Все вокруг изменилось и стало светлее, но это не походило на сумасшествие.

– Нет. – Лорд Карлстон глубоко, отрывисто вдохнул. – Похоже, все обошлось. Не знаю, как это вышло, но энергия нас покинула.

Покинула. Как и Филипп покинул дом вместе с медальоном.

– Искуситель заполучил коллигат, – произнесла Хелен. – Полагаю, он уже далеко. Теперь им достанется его мощь. Как нам быть? – Она нахмурилась. – Почему вы улыбаетесь?

Уголки губ графа поднялись, он словно пребывал в эйфории.

– Потому что теперь вы – чистильщик, леди Хелен. Вы по праву стали одной из нас. – Это было утверждение. В голосе графа чувствовалось ликование.

Хелен не удержалась и улыбнулась в ответ.

– Хелен!

Приятную минуту разрезал возглас дядюшки, и Хелен, потрясенная неприкрытым отвращением в его голосе, откатилась в сторону от лорда Карлстона.

В дверях стоял ошеломленный лорд Пеннуорт, а из-за его плеча выглядывали Барнетт и два лакея.

– Пошли прочь, – рявкнул на них лорд Пеннуорт, и слуги поспешили удалиться. Он окинул взглядом погром в спальне. – Будь я проклят! Что здесь произошло? Что ты творишь? Лежишь на полу с мужчиной. Как шлюха. Шлюха! – Дядюшка схватился за дверную раму. – Ты, – выплюнул он, остановив взгляд на лорде Карлстоне. – Растлитель! Дьявол! Что ты с ней сделал?

Лорд Карлстон было приподнялся, но тут же рухнул на пол, тяжело дыша. Куинн вовремя успел схватить его за руку и придержать.

– Он ни в чем не виноват, – сказала Хелен и поднялась на ноги. В ее крови все еще циркулировала энергия. – Вы все не так поняли!

– Так ты его защищаешь? – Дядюшка оттолкнул Дерби и широким шагом прошелся по спальне. – Господи, у нас в доме Его Королевское Высочество. И герцог! – Он стиснул запястье Хелен. – Ты что, сошла с ума? Не-ет. Нет, ты не безумна. – Лорд Пеннуорт еще сильнее сжал руку племяннице. – Ты демон. Не знаю, что за глубины ада тебя породили, но ты больше мне не племянница. Вон из моего дома! И никогда здесь не показывайся. Это понятно?

Хелен опустила взгляд на побелевшие пальцы дядюшки. С нее хватит. Она медленно, один за другим, отцепила их от своей руки. Дядюшка сопротивлялся, но Хелен оказалась сильнее. Она неумолимо отвела его пальцы и сжала их. Лорд Пеннуорт зарычал в попытке вырваться. Раз, другой. Но рука Хелен не дрогнула.

Лорд Пеннуорт уставился на девушку, тяжело дыша, и в его глазах внезапно загорелся смешанный с растерянностью страх.

– Да, – ответила Хелен. – Я понимаю. – И отпустила его.

Дядюшка отшатнулся и накрыл ладонью пострадавшую руку.

Теперь и он все понял.

Глава тридцатая

Четверг, 28 мая 1812 года

Два дня спустя Хелен сидела в маленькой столовой в городском особняке леди Маргарет на Кэролайн-стрит – одна, с пером в руках, перед начатым письмом. Она смотрела в окно. Рядом с чернильницей лежала невысокая стопка уже оконченных писем – их осталось лишь доставить под адресу. Хелен наблюдала за проезжающей под окнами каретой, забрызганной грязью. Ее тянула пара взмыленных гнедых лошадей. С тех пор как она приехала сюда, шум колес на дороге всякий раз вызывал в ней надежду. Но лорд Карлстон так и не появился, и сердце девушки ныло от тупой боли и чувства вины.

Угрозы дядюшки не были пустыми. Он настоял на том, чтобы Хелен покинула его дом немедленно, той же ночью, а на следующее утро отправил вещи отвергнутой племянницы на Кэролайн-стрит, приложив лаконичную записку об увольнении Дерби. Однако Хелен понимала, что это еще не конец. Во власти дядюшки остались все ее средства, а молчание Эндрю подсказывало, что он вряд ли станет между ними посредником. Девушка потерла ключицу. Отстраненность брата ранила ее и лежала холодным грузом на сердце.

Хелен было неизвестно, как домашним объяснили погром в спальне, появление трупа мистера Бенчли и исчезновение Филиппа. Леди Маргарет и мистер Хаммонд поспешили увезти ее с Халфмун-стрит еще до того, как начали уходить гости. Судя по всему, им сообщили, что Хелен переполнили эмоции и болезнь вернулась. Ей даже не дали попрощаться с тетушкой.

Хелен притронулась к самому верхнему письму в стопке. Оно было адресовано леди Пеннуорт. Разумеется, Хелен не имела права рассказать ей правду, но все же надеялась, что это послание продемонстрирует тетушке ее любовь и благодарность. Дерби пока была занята – паковала чемоданы, – но, когда она закончит, Хелен попросит ее посетить Халфмун-стрит и передать конверт лично тетушке. В противном случае он сгорит в дядюшкином камине.

Дерби выяснила, что третьей жертвой Филиппа стала не милая Тилли, а юная судомойка – бедняжке было не больше шестнадцати лет.

Эта хаотичная история с погромом и убийством каким-то чудом не попала в газеты, несмотря на то что на балу присутствовал принц-регент. Хелен гадала, кого за это благодарить, тем более что в этот раз герцог явно был ни при чем. Возможно, его светлость обратился к министру внутренних дел? Скрывать факты, несомненно, по части этого ведомства.

Однако сам лорд Карлстон еще ни разу не посетил Хелен. Неужели потому, что она не уберегла коллигат?

После всех тех событий граф ничего не сказал девушке. Как только дядюшка удалился из спальни, лорд Карлстон поднялся на ноги и начал отдавать приказы: отправил Дерби за леди Маргарет, а Куинну сообщил на ухо тайные указания и снабдил монетами. Сомнительно, что граф зол на Хелен и поэтому не хочет с ней видеться. Однако Хелен все равно не могла избавиться от неприятного ощущения, что она его подвела.

Она вновь сосредоточила внимание на неоконченном письме и пробежалась глазами по уже написанным строкам:

Кэролайн-стрит, Лондон. 29 мая 1812 г.

Дорогая моя Делия!

Я безмерно рада, что снова пишу тебе письмо. К сожалению, я не могу углубляться в детали, но обстоятельства изменились настолько, что теперь я имею возможность общаться с тобой и безнаказанно сохранять нашу дружбу. Через несколько дней я отправлюсь в Брайтон со своей подругой, леди Маргарет Риджуэлл, и ее братом. Там я проведу весь летний сезон на правах гостьи. Где я окажусь потом, мне пока неизвестно, но я не теряю надежды на скорую встречу с тобой. Если ты не сможешь посетить меня в Брайтоне, вероятно, мы встретимся уже после Рождества, когда мое положение станет более определенным.

Есть и другая причина, по которой я начала это письмо, милая моя подруга. Я намерена разубедить тебя в том, что странные события в роковой для тебя день были плодом твоего воображения или же признаком безумия. У меня есть причины утверждать, что все это произошло в реальности. Надеюсь, однажды я смогу тебе все объяснить. А до тех пор умоляю верить мне на слово: ты не сошла с ума, и я…

В дверь постучали, и Хелен подняла взгляд:

– Да?

В комнату вошел Гарнер, дворецкий леди Маргарет:

– Миледи, к вам лорд Хейденский. Привести его сюда?

Хелен медленно отложила перо:

– Да.

Как только Гарнер удалился, Хелен с глубоким вздохом поднялась со стула. Что Эндрю сказал дядюшка? Наверняка представил ее в чудовищном свете – в этом и сомневаться не приходится. И все же брат к ней пришел.

– Лорд Хейденский, – объявил Гарнер.

Эндрю шагнул вперед и замер, глядя на сестру, без тени улыбки на лице. Дверь за ним закрылась. Шинель он не снял, а накидка с капюшоном блестела от упавших на нее капель дождя. Значит, недолгий визит. И не особенно дружелюбный.

– Привет, Эндрю. – Хелен наконец нарушила тишину.

Брат скрестил руки на груди:

– Кто эти люди, которые тебя приютили?

– Друзья.

Эндрю покачал головой:

– По словам тетушки, ты с ними знакома не больше нескольких недель.

– Однако они были достаточно любезны, чтобы пригласить меня к себе.

Эндрю отошел к камину:

– Что случилось, Хелен? Дядюшка твердит, что Карлстон причинил тебе зло, и наотрез отказывается принимать тебя в своем доме. – Добродушное лицо Эндрю приобрело жестокое выражение. – Господи, да если это правда, я убью графа!

– Это неправда, – поспешила заверить брата Хелен.

– Дядюшка говорил, что ты будешь его защищать, – мрачно ответил Эндрю. – Он намекнул, что обнаружил вас в твоей спальне и ты лежала на… – Он осекся и посмотрел в сторону. – Это же не так?

Хелен сцепила пальцы. Щеки ее пылали.

– Боже мой, – пробормотал Эндрю, потрясенно глядя на сестру. – Да что с тобой такое? Ты думаешь, что влюблена в него?

– Нет!

– Но ты краснеешь. Лжешь и себе, и мне, Хелен. Предположим, его порочная натура не играет для тебя никакой роли, но по закону Карлстон все еще женат! – Эндрю разъяренно шагнул к Хелен. – Ты не можешь здесь оставаться. Поедем со мной в Динсвуд. Сейчас же! По крайней мере, так я смогу быть уверен, что он до тебя не доберется.

Хелен сжала спинку стула:

– Нет, Эндрю. Я не намерена прятаться.

– У тебя нет выбора! Твои деньги в руках дядюшки, и он их не отдаст. Не будешь же ты жить на средства своих так называемых друзей?

– Да, если придется, – твердо сказала Хелен. – Но я надеялась, что ты мне поможешь.

– Помогу втоптать тебя в грязь? Неужели ты обезумела? – Эндрю стиснул зубы. – Дядюшка полагает, что ты и правда сошла с ума, прямо как мама. Прошу, скажи, что это не так.

– Дядюшка всегда и во всем ищет дурное, – парировала Хелен. – Мы с тобой оба прекрасно знаем, что наша мать была в своем уме.

– Возможно, однако это не отменяет ее эгоизма и распутности. – Эндрю был раздражен. – Я не думал, что когда-то это скажу, но я вижу ее, когда наблюдаю за тобой.

– Рада это слышать, – усмехнулась Хелен.

Эндрю покачал головой:

– Если я не возьму тебя под контроль, Хелен, то вмешается дядюшка и насильно заставит тебя подчиниться.

Девушке вспомнился испуганный взгляд дядюшки.

– Нет, это вряд ли. – Она посмотрела на хмурое лицо брата. – А ты заставишь меня, дорогой брат?

Злоба в глазах Эндрю сменилась болезненным смирением.

– Нет, – сказал он. – И тебе это прекрасно известно.

Хелен шагнула к нему:

– Все будет в порядке, Эндрю. Доверься мне. Я уеду на лето в Брайтон вместе с леди Маргарет. Она арендует дом на весь летний сезон. Она вдова, вполне подходящий покровитель. Все правила приличия будут соблюдены. – Как же легко ей теперь давались слова обмана!

Эндрю неуверенно кивнул.

– Ты же знаешь, что тетушка безмерно из-за тебя страдает, – произнес он.

Хелен склонила голову:

– Знаю. – Она взяла из стопки письмо, адресованное леди Пеннуорт. Ее брат рассержен, он осуждает ее, но ему все равно можно довериться. – Можешь передать это ей прямо в руки? Когда дядюшки не будет рядом.

– Конечно, – пообещал Эндрю. Он подошел к сестре и забрал конверт. Молодой человек вертел его в руках, но смотрел словно сквозь бумагу. Очевидно, он принимал решение, взвешивая все «за» и «против». – Пускай ты останешься здесь, – начал он. – Но я не позволю тебе жить на чужие средства. Я выделю для тебя небольшое пособие, только пообещай мне не связываться впредь с лордом Карлстоном. Это ради твоего же будущего. – Эндрю спрятал письмо в карман. – Герцог попросил меня узнать, готова ли ты принять его.

Хелен тут же ясно себе представила ужасную картину: герцог и лорд Карлстон прибывают проведать ее в один и тот же час.

– Только не здесь, – проговорила она. – Понимаю, он имеет право на беседу, но не здесь.

– Ты все не так поняла, Хелен. Он не намерен отзывать свое предложение. Совсем наоборот.

Хелен недоверчиво покачала головой:

– Должно быть, ты ошибся?

– Нет. Сельбурн сказал, что не собирается молча смотреть на то, как ты повторяешь судьбу леди Элизы. Он уже потерял девушку, которую любил, из-за лорда Карлстона и не хочет, чтобы это повторилось.

– Его милостью движут честь и благородство, но я их не заслуживаю, – поспешно ответила Хелен. – Прошу, передай ему, что он получит от меня письмо. Я избавлю его от этой ноши.

– Нет, им движет искренняя забота о тебе и твоей безопасности. Уверяю тебя, он человек целеустремленный. Пойми, ради бога, он до сих пор хочет на тебе жениться!

– Ты должен его отговорить, Эндрю, – попросила Хелен.

– Ни в коем случае. Посмотри мне прямо в глаза и скажи, что больше в нем не заинтересована.

– Это неправда.

– Так я и думал. – Эндрю кивнул. – В любом случае, я с ним согласен. Тебя надо защитить от лорда Карлстона.

Хелен отвернулась. Ей невыносимо хотелось рассказать брату правду о лорде Карлстоне, но теперь она стала членом клуба «Темные времена» и должна скрывать этот мир и историю его светлости ото всех. Кроме того, стоит ей заговорить о чистильщиках, искусителях и алхимии, как Эндрю окончательно убедится в том, что его сестра безумна.

– Когда ты уезжаешь в Брайтон? – спросил молодой человек.

– Послезавтра.

– Я сегодня же напишу семейному адвокату, чтобы он выписал тебе пособие.

– Спасибо.

Эндрю коротко кивнул и поклонился:

– Я пойду.

У двери он замялся и оглянулся на сестру.

– Я все еще переживаю за тебя, сильфида. Может, если в Брайтоне ты будешь вести себя тихо и прилично, дядюшка снова примет тебя в семью и все вернется на круги своя, – с надеждой произнес он и по-детски наивно улыбнулся.

Дверь закрылась, а Хелен так и осталась стоять, устремив взгляд на опустевшее пространство перед собой. К ней пришло внезапное озарение: жизнь так и не научила ее брата тому, что рано или поздно все меняется, и прежде всего сами люди.

* * *

На следующее утро Хелен заканчивала письмо к Делии, когда к дому подъехала карета. Перо застыло над бумагой. Леди Маргарет, сидевшая у окна с вышивкой, выглянула на улицу.

– Это он, – прошептала она. Восторженный тон и розовые щеки свидетельствовали о том, что к ним приехал не кто иной, как лорд Карлстон.

Хелен отложила перо. Ей было досадно от того, что на пальцах остались чернильные пятна и она не успеет их смыть. И, несмотря на долгое ожидание, она так и не успела морально подготовиться к визиту графа.

– Лорд Карлстонский, миледи, – объявил Гарнер.

Леди Маргарет поднялась и расправила юбку:

– Пусть войдет.

Хелен тоже встала, чувствуя легкое головокружение. Вдруг лорд Карлстон все-таки на нее рассержен? Коллигат попал в руки Великого искусителя, и это непростительная ошибка.

В комнату вошел лорд Карлстон без перчаток и сюртука – значит, беседа будет долгой, на счастье леди Маргарет.

– Доброе утро, – сказал он и поклонился в ответ на реверансы взволнованных дам. В одной руке граф держал плоскую шкатулку.

– Я так рада видеть вас снова, лорд Карлстон, – с улыбкой произнесла леди Маргарет.

– Простите, что столь долго не приходил к вам, – ответил он, бросив взгляд на Хелен.

– Как вы? – спросила леди Маргарет и шагнула ему навстречу. – Леди Хелен говорит, что она в порядке, но вы приняли в себя энергию трех плетей…

Лорд Карлстон поднял руку, пресекая поток слов:

– Я вполне здоров, благодарю вас. Хаммонд уже в Брайтоне?

– Да, по вашей просьбе.

– Прекрасно. – Граф кивнул. – Я бы хотел переговорить с леди Хелен наедине. Могу я попросить вас оставить нас ненадолго?

Взгляд леди Маргарет метнулся к Хелен, а затем обратно к его светлости. Ей было не по душе, что от нее что-то скрывают.

– Разумеется. – Она снова присела в реверансе и удалилась, не сводя глаз с лорда Карлстона.

Дверь за ней закрылась, и Хелен тихо прокашлялась. Они остались вдвоем, но ей было не до правил приличия. Какой в них теперь смысл?

– Вы действительно целы и невредимы? – спросил Карлстон.

– Да, благодарю. – Хелен опустила взгляд, отгоняя воспоминания о том, как они лежали на полу в ее спальне, о вкусе соли и бренди. – А вы?

Граф кивнул. Само собой, ведь леди Маргарет уже осведомилась об его здоровье. Наконец долгое молчание стало тяготить, и Хелен махнула рукой на два кресла, стоявшие у камина, в котором плясал слабый огонь:

– Не хотите присесть?

Они опустились в кресла.

Хелен сложила руки на коленях и вгляделась в чернильные пятна на пальцах. Стоит ей поднять взгляд, и она вспомнит тепло губ лорда Карлстона, и ее чувства наверняка отразятся на лице.

– Я сочувствую вашему горю, – начал граф. – Вы отстранились от своей семьи…

– Это мой выбор, сэр, – перебила его Хелен. – Я лишь надеюсь, что вы не будете винить меня за то, что я позволила этому существу забрать коллигат.

Лорд Карлстон покачал головой:

– Уверяю вас, леди Хелен, я уважаю ваш выбор. – Он издал тихий смешок. – Тем более что он спас мне жизнь. Вот только не пойму, как вам это удалось. Энергию, которую мы впитали, так или иначе следовало выпустить в землю. Но она странным образом исчезла, и на нас это никак не отразилось. По крайней мере, на мне.

– На мне тоже, – заверила его Хелен и мысленно поблагодарила Бога.

Граф кивнул, словно ожидал именно такого ответа:

– Да, это необычно, но сила передалась вам по наследству, что необычно само по себе.

– Так или иначе, я виновата в том, что коллигат попал в руки Великого искусителя, – угрюмо заметила Хелен.

– По крайней мере, теперь нам известно, что это реальная угроза, и наша цель ясна. У Великого искусителя есть одна часть тринитаса. Мы не позволим ему заполучить остальные две. – Лорд Карлстон вздохнул. – Я не стал бы горевать о Бенчли. Он уже не был тем человеком, которого я знал когда-то. Я скорблю лишь о знаниях, которые он унес с собой в могилу.

– Он не оставил после себя никаких записей? – спросила Хелен.

– Насколько я знаю, нет. – Лорд Карлстон посмотрел на шкатулку, которую все еще держал в руке, и протянул ее Хелен: – Это вам, леди Хелен. – Его лицо вновь осветила улыбка. – В благодарность за вашу смелость.

Девушка приняла подарок. Ни по весу, ни по золотой печати на зеленой коже, которой была обтянута шкатулка, невозможно было догадаться, что в ней лежит. Хелен приподняла медные крючки и откинула крышку. В гнездышке из белого шелка покоились карманные часы цвета морской волны. Стрелка была инкрустирована бриллиантами, как у графа, а цифры сделаны из прекрасно обработанных изумрудов. Свет из окна падал на блестящую эмалированную поверхность, и на ней играли желтые блики, пробегая по часам, словно волны прибоя.

– Откройте их и увидите, что внутри скрывается тот же механизм, что и в моих часах, – сообщил лорд Карлстон, побуждая Хелен забрать подарок с шелковой подушечки. – Это мои запасные часы – я заказал их на случай, если первые повредятся. – Граф потянулся к шкатулке. – Позвольте мне.

Хелен протянула ему часы, и их пальцы соприкоснулись. По коже девушки словно пробежал электрический ток – она вспомнила сводящую с ума энергию, и по телу разлилось приятное чувство силы и наслаждения. Лорд Карлстон ощутил то же самое, это было видно по сбившемуся дыханию, блеску глаз и расширенным зрачкам. Хелен наконец поняла, почему он не хотел избавляться от энергии искусителя и боролся с Куинном, не желая отдавать ее земле.

– Чудесный подарок, – произнесла девушка, отводя взгляд. – Спасибо.

– Само собой, он не способен заменить медальон вашей матери, – сдержанно заметил лорд Карлстон. – Чтобы различить искусителей, вам придется смотреть на них через линзу. – Он подался вперед и бросил часы обратно на шелковую подушку, словно они жгли ему пальцы, так и не показав Хелен скрытый в них механизм. – Вы начнете всерьез тренироваться в Брайтоне, а сегодня утром мы можем обсудить использование линзы и энергетической искры… – Граф покосился на письменный стол: – Однако я вижу, что вы заняты письмами. Если предпочтете к ним вернуться, я зайду в другой раз.

– На сегодня я закончила, – ответила Хелен.

Ей осталось написать всего одно, первое и последнее письмо к герцогу Сельбурнскому. Передать ему свои извинения и выразить сожаление – искреннее сожаление – за любую невольно причиненную боль и в заключение освободить его от каких бы то ни было обязательств. Однако это письмо подождет.

Хелен взяла в руку подарок графа и пробежалась пальцем по часовой стрелке, украшенной бриллиантами. Она показывала полдень.

– Не будем терять ни минуты, лорд Карлстон, – твердо сказала Хелен и протянула ему часы. – Покажите мне, как использовать их в качестве оружия.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

От автора

Я чересчур сильно увлеклась исследованием эпохи Регентства и мира леди Хелен. Мнения о том, какой именно период в истории считать Регентством, расходятся, однако я уверена, что это «настоящее» Регентство – с 1811 по 1820 год, когда принц Принни был регентом своего отца.

Я изо всех сил старалась максимально точно изобразить Лондон 1812 года и его социальную среду. Я внимательно изучила все события, которые произошли в то время. Я читала новости о погоде того периода, военные отчеты и криминальные заметки в «Таймс», записывала фазы луны, штудировала модные страницы «La Belle Assemblée», посещала все выставки, посвященные восемнадцатому и девятнадцатому векам, консультировалась у знатоков эпохи Регентства, прогуливалась по аллее Роттен-роу и улицам области Мейфэр, просматривала бесчисленные документальные фильмы, экранизации романов Джейн Остин, мини-сериалы, вдохновленные творчеством писательницы. Я собрала целый гардероб платьев и корсетов, которые носили леди в эпоху Регентства, научилась танцевать в стиле того времени и готовить блюда и напитки начала девятнадцатого века. Я без конца читала всю литературу об этом периоде, что попадалась мне под руку. Теперь меня официально можно называть регентской занудой.

Несмотря на всю эту фундаментальную подготовку и клятвенные обещания придерживаться исторических фактов, кое-где я от них отошла и хочу обратить на это ваше внимание.

Воксхолл-Гарденз был закрыт на реставрацию до первого июня 1812 года, но я радостно открыла его в начале мая, потому что мне до смерти хотелось провести важные сюжетные сцены в этом саду и на дороге с сочным названием «Темная аллея».

Лорд Байрон посетил Говардов в воскресенье вечером, третьего мая, но размах вечера была не таким, каким я его описала. К тому же нет документов, подтверждающих, что там присутствовала леди Каролина Лэм. В свою защиту замечу, что она чуть ли не повсюду следовала за Байроном.

Насколько я знаю, бумаг, подтверждающих предположение о том, что Наполеон Бонапарт – это и есть Великий искуситель, тоже не существует, однако все может быть.

Многие персонажи второго плана – это подлинные исторические личности в моей интерпретации: сам принц-регент, королева Шарлотта, принцессы Мэри и Августа, красавчик Браммел, леди Джерси, лорд Байрон, леди Каролина Лэм, лорд Персиваль и Джон Беллингем. События, связанные с лордом Персивалем и Беллингемом, также имели место в истории. Беллингем действительно убил премьер-министра, и при написании книги я опиралась на газетные и журнальные статьи того времени. То же самое можно сказать про описание кошмарных убийств на Рэтклиффской дороге. Скандальный роман Байрона и леди Каро также имеет множество свидетельств, но я описала его по-своему. В книге упоминаются и другие реально существовавшие люди: художники Джошуа Рейнольдс, Уильям Тернер и Себастьяно Риччи; сестры Берри[47]; физик Дэвид Брюстер; вышеупомянутый Наполеон Бонапарт; епископ Миде[48]; Аннабелла Милбэнк (которая позже выйдет замуж за Байрона); господа Холлоуэй и Хэггерти[49]; лорд и леди Чолмондели. А вот Элизабет Бромптон – плод моей фантазии. На ее образ меня вдохновили шумные девушки-аристократки из романа Нэнси Митфорд «Любовь в холодном климате»[50], а также тщательное изучение образа жизни богатых любителей верховой езды из первой половины двадцатого века, в период между мировыми войнами.

Добавлю несколько интересных фактов.

На мысль о карманных часах лорда Карлстона меня вдохновили великолепные часы, которые Наполеон Бонапарт подарил своему зятю. Вы можете взглянуть на них, а также другие украшения, наряды и безделушки эпохи Регентства на моей странице: .

Эротические открытки, которые Хелен с Дерби нашли в сундучке Берты, существуют на самом деле и принадлежат одна Роулендсону, а другая – неизвестному художнику. Их, однако, на моей странице нет.

Представление с фонарями, которые одновременно зажигаются в Воксхолл-Гарденз, – одно из самых популярных зрелищ в этом саду. В мире, где искусственное освещение сводилось к свечам и масляным лампам, вид темной аллеи, внезапно озаряемой ярким светом, казался волшебным и незабываемым.

Про мистера Хаммонда говорится, что он состоятелен и получает около двух тысяч фунтов в год. (Светская жизнь в Лондоне эпохи Регентства требовала дохода как минимум в тысячу фунтов в год.) В наше время его доход приравняли бы к 67 900 фунтов, или 110 700 долларов, – более чем достойный годовой доход! Наследство Хелен составляет сорок тысяч фунтов; сейчас это примерно миллион триста тысяч.

Все книги, газеты и журналы, упомянутые в тексте, существовали или существуют на самом деле, в том числе «Маг», «Дебретт» и «Альманах старого Мура». Некоторые из них до сих пор выходят (например, «Дебретт» и газета «Таймс»).

Благодаря расцвету промышленности и возвышению среднего класса шопинг стал одним из наиболее популярных видов развлечений в эпоху Регентства. (Принц-регент любил ходить по магазинам, прямо скажем, обожал: он накапливал огромные долги, доходящие до семидесяти пяти тысяч фунтов в год.) Именно в этот период появились первые торговые галереи и универмаги. В тексте я упомянула настоящие магазинчики того времени, включая кондитерскую «Гюнтерс», кафе «Ферранс» и таверну «Ягненок», которая существует и по сей день.

Чтобы создать достоверный образ Лондона 1812 года, я воспользовалась изданием «Лондон в эпоху Регентства от А до Я», опубликованным лондонским топографическим обществом. Оно включает в себя карты, воссозданные по результатам исследований Ричарда Хорвуда, которые проводились с 1792 по 1799 год, а затем исправленные Уильямом Фаденом в 1813 году. Потрясающая находка.

Я составила список всех газет, журналов, книг, художественных и документальных фильмов, которые помогли мне создать мир леди Хелен, и выложила его на своем сайте: . Там же можно найти мои фотографии в нарядах эпохи Регентства. Я получила огромное удовольствие от этой работы!

Элисон Гудман, январь 2016

Благодарности

Огромное спасибо моему замечательному мужу Рону за его постоянную поддержку и веру в мои силы, за его потрясающие исследования и самые разные умения: научные, инженерные, философские и кулинарные. Также большое спасибо моей лучшей подруге, Карен Маккензи, моему верному первому читателю, за ее советы и за то, что поделилась со мной своими писательскими навыками. Для меня это бесценно, как и ее дружба. Конечно, я всегда буду благодарна моим любящим и любимым родителям, Дагу и Шармэйн Гудман.

Мне повезло работать бок о бок с потрясающими людьми – моими друзьями и деловыми партнерами. Разумеется, в самом верху списка мой великолепный литературный агент, Джилл Гринберг, и мой первоклассный редактор и по совместительству издатель, Шарин Новембер. Спасибо им большое! И спасибо их трудолюбивым, полным воодушевления помощникам. Я твердо уверена в том, что писательские семинары помогают оттачивать мастерство, а также переживать взлеты и падения в странной жизни писателя. Большое спасибо «Писателям Й. и Дж.» и «Тайному клану», двум группам безумцев, к которым я причисляю и себя. Они разделили со мной тяжкое бремя творчества. Особенно хотелось бы выделить Криса Белла – он великодушно согласился прочесть значительный отрывок из моей книги и дать мне свой отзыв, несмотря на то что в это время был занят переездом. Отдельное спасибо Шону Уильямсу – за доброту, щедрость и мудрые слова.

Ради этой книги я провела огромную исследовательскую работу, которая приносила мне исключительно наслаждение. Больше всего мне понравилось проводить время на фестивале Джейн Остин в Австралии. Там я научилась танцевать кадрили и контрдансы эпохи Регентства, о которых упомянула в своей книге. Пользуясь случаем, передаю свою благодарность Джону Гардинер-Гардену за его великолепные уроки танцев и книги, посвященные старинным танцам, которые он мне одолжил. Большое спасибо Эйлвен Гардинер-Гарден за организацию этого фестиваля, полного веселья.

Воспроизводить мир Лондона эпохи Регентства оказалось нелегко, но в то же время невероятно увлекательно. Мне повезло, что автор книги «Мир Регентства Джорджетт Хейер», Дженнифер Клостер, прочла мою рукопись и дала ценные советы, связанные с реалиями эпохи Регентства. Кроме того, Джен с готовностью отвечала даже на самые странные вопросы, которые застали ее врасплох, за что я безмерно ей благодарна.

Искреннее спасибо двум специалистам, благодаря которым я пережила трудный для меня период написания книги: моему мануальному терапевту доктору Уоррену Сипсеру и физиотерапевту Натали Шмерлинг.

Само собой, я не забуду поблагодарить своего очаровательного дьяволенка, пса Ксандера. Его громкий храп, требовательная натура джек-рассел-терьера и лай не к месту были важной составляющей моей работы.

Сноски

1

Луд – четвертый сын Сима, родоначальник лидийцев (Быт. 10:22; 1 Пар. 1:17). – Здесь и далее примечания переводчика.

(обратно)

2

Панье (фр. panier – «корзина») – каркас из ивовых или стальных прутьев или из пластин китового уса для придания пышности женской юбке.

(обратно)

3

«La Belle Assemblée» – дамский журнал, который издавался в Великобритании с 1806 по 1832 г. С 1832 по 1837 г. публиковался под названием «The Court Magazine and Belle Assemblée».

(обратно)

4

«Ackermann’s Repository of Arts» – иллюстрированный журнал, который издавался в Великобритании с 1809 по 1829 г. Официально назывался «Repository of arts, literature, commerce, manufactures, fashions and politics» и повествовал об искусстве, литературе, торговле, производстве, моде и политике.

(обратно)

5

Ротонда – женская верхняя одежда, просторная накидка. Вошла в моду в XVIII веке и была популярна вплоть до конца XIX века.

(обратно)

6

Длинная Мег и ее дочери – крупнейший кромлех на севере Англии. Сама Длинная Мег – монолит 3,6 м высотой.

(обратно)

7

Квакеры – протестантское христианское движение, возникшее в середине XVII века.

(обратно)

8

«Олмак» – клуб в Лондоне (1765–1871 гг.). Первый клуб, в который принимали как джентльменов, так и леди.

(обратно)

9

Креп – шелковая или шерстяная ткань с шероховатой поверхностью.

(обратно)

10

За XVIII век в районе Ковент-Гарден появилось большое количество публичных домов, и он превратился в английский «квартал красных фонарей».

(обратно)

11

Джордж Брайан Браммел (1778–1840) – английский денди, законодатель моды в эпоху Регентства.

(обратно)

12

Вестон – один из самых известных портных XIX века.

(обратно)

13

Ханна Мор (1745–1833) – английская писательница, поэтесса и драматург, автор религиозных и морально-этических сочинений, филантроп.

(обратно)

14

Джордж Крукшанк (1792–1878) – английский иллюстратор и карикатурист.

(обратно)

15

Карточка с именем и фамилией. Ее передавали лорду-камергеру, и он объявлял собравшемуся обществу даму, представляемую Ее Величеству.

(обратно)

16

Всего хорошего (фр.).

(обратно)

17

Элизабет Конингем (1769–1861) – английская маркиза, последняя фаворитка Георга I V, даровавшего ее супругу титул маркиза. Стала любовницей принца-регента в 1819 г.

(обратно)

18

Дамаст – шелковая ткань с цветочным рисунком, образованным блестящим атласным переплетением нитей на матовом фоне полотняного переплетения.

(обратно)

19

Митенки – перчатки без пальцев.

(обратно)

20

Поль де Ламери (1688 – 1751) – серебряных дел мастер, лучший ювелир Англии XVIII века. Работал в стиле рококо.

(обратно)

21

Севрский фарфор – это художественные изделия фарфорового завода в Севре, близ Парижа.

(обратно)

22

Любимой кондитерской знати была «Гюнтерс», находившаяся на восточной стороне Беркли-сквер в Лондоне. Ее открыли в середине XVIII века итальянец Доменико Негри и его английский партнер Джеймс Гюнтер. Кондитеры «Гюнтерс» обслуживали балы, а в летнюю жару дамы приезжали на Беркли-сквер за мороженым.

(обратно)

23

Séduisant! (фр.) – Соблазнителен!

(обратно)

24

Роттен-роу – аллея для верховой езды в Гайд-парке.

(обратно)

25

Лоден – плотная валяная шерстяная ткань, напоминающая сукно. Также называется вареной шерстью. Ее варят, чтобы она стала тоньше, плотнее, сохраняла тепло и не садилась при стирке.

(обратно)

26

Шемизетка – легкая женская кофточка-накидка или вставка в платье, закрывающая декольте. Эта деталь туалета вошла в моду в XVIII веке.

(обратно)

27

When I Survey the Wondrous Cross.

(обратно)

28

Тильбюри (англ. Tilbury) – легкий открытый двухколесный экипаж, появившийся в Лондоне в начале XIX веке.

(обратно)

29

Зеркало граций (The Mirror of the Graces) – пособие по тому, как надо одеваться, изданное в 1811 г.

(обратно)

30

Капор – женский головной убор с завязываемыми под подбородком лентами.

(обратно)

31

«Волшебный фонарь» – аппарат для проекции изображений, распространенный в XVII–XX веках.

(обратно)

32

Неугодное лицо (лат.).

(обратно)

33

Признание вины (лат.).

(обратно)

34

Шекспир, 4:114 (Генрих IV, ч. 1, V, 14). Пер. Е. Бируковой.

(обратно)

35

Оршад – напиток из миндального молока с сахаром и померанцевой водой.

(обратно)

36

«Дебретт» – ежегодный справочник дворянства. Издается с 1802 г.

(обратно)

37

Стихотворение «Тигр». Перевод В. Топорова (В кн.: Уильям Блейк. Стихи. М., 1982).

(обратно)

38

Mon Dieu (фр.) – Боже мой!

(обратно)

39

Lectio Divina – «Божественное чтение», медленный, созерцательный метод чтения Священного Писания. Четыре этапа (ступени) вхождения в метод: lectio – чтение, meditatio – размышление, oratio – молитва и contemplatio – созерцание.

(обратно)

40

Снифтер – специальный бокал для коньяка и бренди на короткой ножке.

(обратно)

41

Lusus naturae (лат.) – каприз природы.

(обратно)

42

Old Moore’s Almanack – астрологический альманах, издается в Англии с 1700 г.

(обратно)

43

Мехельнское кружево – коклюшечное кружево, изначально производимое в Мехелене.

(обратно)

44

Обворожителен (фр.).

(обратно)

45

Жете (фр.) – танцевальное движение с броском ноги.

(обратно)

46

The Morning Post – консервативный лондонский журнал, публиковался с 1772 по 1937 г.

(обратно)

47

Сестры Берри – Мэри (1763–1852) и Агнес (1764–1852) Берри, известные в светских кругах леди. Принимали у себя в доме светил политики и искусства. Старшая сестра – Мэри – также была известной писательницей.

(обратно)

48

Миде – центральная область древней Ирландии. В ней находилась резиденция верховных королей Ирландии, Тара.

(обратно)

49

Джон Холлоуэй и Оуэн Хэггерти были приговорены к повешению за убийство, совершенное с особой жестокостью. Они твердили о своей невиновности даже на казни, состоявшейся 22 февраля 1807 г. Во время этого действа произошли массовые беспорядки.

(обратно)

50

«Love in a Cold Climate» (1949) – полуавтобиографический послевоенный роман Нэнси Фриман-Митфорд (1904–1973).

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Четырнадцатая глава

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

От автора

Благодарности Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg