«Исповедники»

Исповедники (fb2) - Исповедники 1384K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Викторович Распопов

Дмитрий Распопов Исповедники

Пролог

Я открыл глаза. Яркое солнце светило в окна, его лучи пробивались через тонкие занавески, освещая комнату и падая на кровать, светя прямо в лицо. Вчерашний день, наполненный новыми впечатлениями и переживаниями казался словно прошедшим во сне, настолько всё казалось нереальным. Металлическая собака, исповедники, которые могут каким-то образом переселять души — всё это казалось мистикой. К сожалению своим глазам трудно было не верить, доказательства оказались сверх убедительными, я внимательно осмотрел механическое произведение искусства с разрешения Энни, но кроме железа и стекла ничего внутри не обнаружил. Похоже я действительно слишком много о себе возомнил, за что и поплатился, выставив себя самодовольным дураком перед всеми.

— «Да уж, — я физически почувствовал, как у меня начали „гореть“ уши от вчерашних воспоминаний, — больше я такой ошибки не повторю, сначала буду слушать, а потом рот открывать».

Переживания за своё поведение полностью скинули с меня сон, нужно было подниматься, как вчера мне сказал сэр Энтони, сегодня у меня будет ознакомительный день, поэтому могу выспаться и позвать слуг, когда пожелаю, чем я собственно говоря и воспользовался с полным правом.

Опустив ноги с кровати я приятно удивился, когда увидел на вешалке рядом с кроватью свой чистый и отглаженный костюм, а ведь я вчера вечером прекрасно помню, что не найдя вешалок, просто повесил всю одежду на стул. Сегодня же в комнате оказались не только чистые и аккуратно сложенные вещи, но и вешалка со шкафом, а самое главное я не слышал, когда их вносили.

На резном деревянном столике у кровати я увидел небольшой серебряный колокольчик, который отозвался мелодичным звоном, стоило мне в него позвонить. Не успел я вернуть его на место, как дверь открылась и в комнату вошли две служанки. Обе были одеты в красивые черные закрытые по горло платья, но зато с белыми манжетами, фартуком и чепчиками.

— Доброе утро господин ван Дир, — поздоровались они и замолчали, позволяя мне рассмотреть себя лучше. Ближняя ко мне девушка была симпатичной и мне понравилась, вторая же была как говориться «молочной» породы — толстушка с широкой костью.

— Доброе утро, где можно помыться?

— Можете в ванной, можем принести всё сюда, — быстро ответила первая, — как вам будет удобно.

— Проводите меня пожалуйста, — попросил я, — только у меня с собой вещей мало и нет принадлежностей для ванны.

— Там всё есть сэр, — чуть хриплым голосом ответила толстушка, подходя к двери и придерживая её для меня.

Ванная так называлась условно, на самом деле этажом ниже и чуть правее комнат слуг, располагалось целое банное крыло, в котором были как общие комнаты для мытья, так и индивидуальные кабинки с ванными. Кроме меня так поздно, здесь никого не было, поэтому воспользовавшись мылом и жёсткой мочалкой, я быстро привёл себя в порядок, совсем немного поблаженствовав в ванной, не решаясь затягивать процедуры, пора и честь знать, нужно было настраиваться на учёбу. Именно поэтому я быстро позавтракал в своей комнате. Когда я вернулся, столик с расположенными на нём лёгким завтраком из яичницы с беконом и чёрным чаем со сладкими пирожками, был у кровати, так что ещё раз поразившись предупредительности местных слуг, я попросил сообщить сэру Энтони, что готов и хочу с ним встретиться.

Ждать пришлось около часа. За это время я успел выйти на балкон, который оказывается имелся в моей комнате и не был замечен вчера в виду позднего моего прихода и расположения за широкой шторой, за которой находились огромные створки. Потянув их за ручку, они натужно скрипнув, выпустили мена наружу, а внутрь комнаты запустив свежий осенний воздух. Я также успел осмотреться вокруг, поняв, что нахожусь в отгороженной от мира чьей-то резиденции, хотя рядом виднелись серые правительственные здания, а справа виднелась Темза и парк.

— Добрый день Рэджинальд, — раздавшийся голос позади, заставил меня вздрогнуть, я так глубоко погрузился в раздумья о своей новой жизни, что не заметил, как сзади ко мне подошли. Быстро оглянувшись я удивился, увидев вчерашнего старика.

— Как спалось?

— Спасибо сэр, всё хорошо: я выспался, отдохнул, готов к работе и учёбе, — бодро отрапортовал я.

— Отлично, — улыбнулся он и потянувшись к карману сюртука, вытащил из него пенсне (только в этот раз с обычными стёклами) и водрузив его себе на нос, внимательно посмотрев на меня так, что мне стало не по себе.

— «Словно лошадь на продажу».

— Отлично, — повторил он и зайдя в комнату, поманил меня рукой. Там он подойдя к столку, позвал звонком прислугу. Вот только вместо двух девушек-служанок в комнату зашла Элиза ван Ленд с незнакомым мне мужчиной, который вёл на поводке за собой вислоухую молодую собаку.

— Знакомься Рэджинальд, — старик усмехнулся, пожевав пышные белые усы, — с мисс Элизой ван Ленд вы знакомы, а это мистер Эрик Стоун и конечно же Айда.

Я приветливо улыбнулся девушке, та в ответ даже не посмотрела на меня, что было странно, вроде бы при последней встрече она была более внимательна ко мне.

— Рэджинальд ван Дир, — я не стал обращать на девичьи закидоны, а просто протянул руку мужчине старше меня лет на пять.

— Эрик Стоун, сэр, — косясь почему-то на Элизу, ответил он.

— Можете пока выйти, — распорядился старик и дождавшись, когда те покинут комнату, присел в кресло рядом с трюмо.

— Элиза с этого дня будет твоей личной служанкой, чтобы удовлетворять все твои потребности, в том числе мужские, — буднично сказал он, на что у меня отвалилась челюсть и пропал дар речи.

— Стоун не плохой малый, только ленив как чёрт, но как инженер лучшее что у нас есть на текущий момент, так что постарайся сработаться с ним.

— Ну и конечно Айда, она будет теперь с тобой всегда: тебе полагается гулять с ней, кормить и баловать. Собака к концу года должна быть предана только тебе, это понятно?

— Э-м-м, сэр, на счёт первого я не совсем понял, — промямлил я, стараясь не встречаться с его насмешливым взглядом, — Элиза дворянка, как она будет мне служанкой, да ещё и удовлетворять меня?

— Очень просто ученик исповедника, — ответил он пожав плечами, — ляжет на спину, раздвинет ноги и даст тебе. В общем мы подобрали её тебе, поскольку вы хорошо знакомы, и однокурсники говорили, что тебе она нравилась, или ты против?

— Не против конечно, только смутно представляю, как это будет, — честно признался я.

— Рэджинальд, — нахмурился он, — давай сразу я тебе скажу, чтобы потом не было непониманий в дальнейшем. Теперь ты и твоя жизнь целиком принадлежат Империи или ты думаешь тебя поселили в этом поместье и будут платить огромные деньги, холить и лелеять за красивые глазки?

— Нет конечно, сэр.

— Ну тогда просто принимай что тебе дают и выкладывайся полностью на всех занятиях. Государство обеспечивает тебя всем в жизни, чтобы ты отныне ни на что постороннее не отвлекался. В том числе и на женщин. Если Элиза тебе не понравится, покажи кто тебе нужен, если это возможно — сэр Артур её тебе предоставит.

— Как же вы её уговорили?

Его взгляд потемнел, так что я быстро замахал руками.

— Нет-нет сэр, мне просто интересно, я совсем не против такой постановки вопроса. Я сам хочу учиться и совершенствоваться, вчера я слишком самонадеянно заявил, что знаю всё.

— По моему отцу дали должность министра, — неопределенно помахал он рукой в воздухе, — а семейству лён во владение, я не вдавался сильно в эти подробности, меня они, как и тебя не должны заботить.

— Сэр, я полностью ваш, — я склонил голову в покорности.

— Отлично, тогда бери собаку и пошли в мой кабинет, — вставая с кресла, распорядился он.

Глава 1 Ученик

Взяв поводок у хмурого мужчины который вместе с девушкой стояли за дверь комнаты, я пошел за своим новым учителем. Беспокойная собака постоянно дергала поводок, обнюхивая все углы. Я раньше не держал у себя животных, так как денег на это у нас не было, теперь же я толком не знал, что с ней делать.

Пока я пытался побороть собачье любопытство, мы прошли от моей комнаты вниз на первый этаж и дальше по коридору мимо обширного зала, в другое крыло этого поместья. Богатство хозяина виднелось тут всюду, как я заметил ещё по приезду ранее: золотые, серебряные подсвечники и ручки дверей, огромные картины, толстые ковры по которым было непривычно ходить, а также множество слуг кругом. Значительно больше, чем требовалось для обеспечения жизни нескольких человек и приставленных к ним слуг.

— Айда, — прикрикнул я на собаку, когда она попыталась присесть и помочиться на ковёр, та дёрнулась и побежала за мной, не успев нагадить.

— «Вот же навязали её на мою голову».

— Проходи, — сэр Энтони открыл дверь и пригласил меня в свою комнату. Оставив собаку за дверью, я вошел внутрь. В отличии от моей комнаты в его практически не было свободного места, она превратилась из жилого помещения в лабораторию: три разных модели аниматрона, куча различного и странного вида железа и камней, всё было разбросано и навалено, создавая хаос. Хотя наверняка сам старик ориентировался в нём очень хорошо, по себе знаю.

— Думаю для начала нужно провести тебе экскурс в историю исповедников, — он устроился в соседнем кресле и задумчиво опустил голову на сложенные руки, — я дам тебе всю необходимую литературу для самостоятельного ознакомления. Пока же я расскажу тебе, для чего мы нужны государству. Не секрет, что на земле живут люди и Люди, некоторые сильнее других, некоторые слабее. Сейчас я говорю о тех, кто ведёт за собой других, командует, считает можно ли потратить тысячу солдат взамен клочка земли, который в будущем сможет предотвратить гибель десятков тысяч. Такие люди редко умирают стариками, но всё же они есть. Так вот думаю ты знаешь, что концентрация человеческой души разнится в зависимости от конкретного человека, а также его жизненного опыта. Как ты думаешь, какой будет концентрация например у меня?

— Думаю очень большая сэр, — чтобы ответить на этот вопрос мне даже не нужен был камень.

— Верно, ещё большей она будет у генерала, который прожил свою жизнь в боях, а теперь готовиться отойти в мир иной.

— И как это связано с нами?

— Очень даже прямо мой мальчик, — сэр Энтони посмотрел на меня немигающим взглядом, у меня даже пробежали мурашки по спине от него, — мы помогаем их душам не пропасть зря, а переселяем их туда, где они смогут принести пользу своему отечеству. Например в корабли, дирижабли, поезда.

— А что это даёт? — услышанное впечатлило меня, ведь о таком ходили слухи, но конкретики не услышишь не от кого.

— Как думаешь, что будет более эффективно? Корабль просто обслуживаемый экипажем, или тот, который чувствует всё что в нём происходит, понимает всё что делается, а также может в нужный момент направить снаряд в цель, внеся более точные корректировки, чем люди.

— Такая самостоятельность ведь может мешать экипажу, не говоря уже про то, что служить на корабле, который обладает волей человека не всякому дано, — заметил удивлённо я.

— Верно, на такие судна отбираются специальная команда не только из одних добровольцев, но и ниже чина капрала ты там никогда не встретишь солдата.

— Насколько оправданы такие расходы сэр?

— Скажу лишь статистику: корабль с подселённой душой и таким экипажем может сразить три десятка одного с собой класса кораблей, но без души.

— Что мешает тогда делать только такие корабли? Или проблема найти такую душу?

— Проблемы Рэджинальд подстерегают на всём пути создания такого симбионта: начиная от того, сможет ли исповедник найти нужную душу, сможет ли без искажений трансформировать её и вселить куда-либо ещё.

— А поскольку началась война, то потребность в исповедник выросла в разы? — догадался я столь пристального ко мне внимания и свалившихся на меня благ, — у республиканцев много исповедников?

— Мыслишь в правильном направлении, — сэр Энтони тепло мне улыбнулся, — сейчас больший перевес у них и нам всем нужно постараться, чтобы количество нашей техники не было меньше чем у них, не забывая конечно о качестве.

— А как вообще можно преобразовать душу, чтобы она вселилась куда либо? Можно ли вселить душу в другое тело? Можно ли вселить душу в механизм, а потом забрать её оттуда и переселить в другой? — вопросы посыпались из меня как горох, новая тема, где бы я смог раскрыть себя, меня очень заинтересовала.

Старик внезапно рассмеялся.

— Теперь я понимаю, почему сэр Артур был в тебе так заинтересован, — проговорил он, спустя минуту, — думаю с тобой будет проще, чем с другими моими учениками.

— Сэр?

— Я дам тебе две книги, как прочитаешь их, мы снова встретимся, — он взял со стола рядом с собой две даже не книги, а потрёпанные дневники и протянул их мне, — думаю так будет лучше, ты узнаешь многое из этих записей и мы продолжим.

— Но сэр Энтони, книги это одно, а я хотел бы узнать от вас — вы ведь я так понял самый опытный исповедник из всех, — взмолился я, не давая закончить наш разговор.

Он усмехнулся.

— Ну почему же, сэр Дональд не менее почтенный и знающий исповедник, просто он менее общителен чем я, так что мне и приходится заниматься вновь прибившими.

— Ответьте хотя бы на эти вопросы сэр Энтони, а когда у нас будет практика?

— Ты опять задаёшь слишком много вопросов, наше дело не терпит суеты, поверь мне. Отвечу тебе лишь на последний вопрос, твоя практика начата, как только ты ступил в мою комнату, так что задавая вопросы, ты лишь напрасно тратишь своё оставшееся время.

Я непонимающе посмотрел на него и тут же почувствовал, что этот разговор так меня обессилил, как будто я бегал час или два, а ведь вошёл я в кабинет полный сил и энергии! Непонимающе я посмотрел на него, он лишь в ответ достал свой монокль с зелёными линзами паинита и довольно улыбнувшись, протёр его. Внезапно я вспомнил о том, что такое же состояние было у меня после сдачи налога! Быстро выхватив камень я приложил его к глазам и посмотрел на сэра Энтони — зелень его души была просто ослепительна, широчайшая аура была не только огромна, она занимала всю комнату и мало того, отростки его души присосались ко мне и по их тонким жгутикам-отросткам от меня к нему уходила душа!!! Пока мы разговаривали, он меня опустошал, даже не прикасаясь ко мне!!!

Я вскочил на ноги и попытался отмахнулся от его отростков, но махать руками было конечно же бесполезно, только вызвало его старческий и дребезжавший смех. Ярость накатила на меня.

— Прекратите сейчас же!! — я кинулся к нему. Я не знал, как противостоять его методу опустошения, но у меня был свой, прекрасно опробованный.

Он спокойно дождался, когда я прикоснусь к нему и я тут же понял свою ошибку, если до этого его жгуты души были лишь тонкими и едва заметными, вытягивая мою душу, то едва я прикоснулся к нему рукой, его аура словно обняла меня, высасывая целиком.

Последнее что я запомнил, его довольную усмешку перед тем, как я потерял сознание.

В себя я приходил тяжело, глаза не хотели открываться словно залитые свинцом, а в горле было так сухо, что я первым дело захрипел.

— Пить…

На губах я тут же почувствовал влажную ткань и судорожно стал мять её губами, стараясь выжать воду. С трудом открыв глаза я увидел сидящую рядом с собой Элизу, державшую ложку, обёрнутую на конце тканью.

— Привет, — прохрипел я, не в состоянии двинуть ни рукой не ногой, похоже вот что испытывали те, кого досуха осушали, забирая максимум души. Кроме полной потери сил я чувствовал странный холод, который охватывал всё моё тело, хоть я и лежал укрытый одеялом, особенно это ощущалось в области сердца, казалось мне на груд положили кусочек льда.

— Доброе утро Рэджинальд, — хоть и вежливо, но всё же очень сухо сказала она и намочив ещё раз ложку, дала мне освежить рот.

Когда горло было смочено, я вдобавок понял, что мой мочевой пузырь просто разрывается от желания.

— Элиза, — промямлил я, — мне надо в туалет.

Она тут же встряхнулась и нагнувшись под кровать, вытащила оттуда горшок.

— В туалет сходишь сам, — отрезала она и вышла из комнаты.

— «Похоже она не сильно довольна текущим положением вещей, — догадливо подумал я, справляя нужду и чувствуя себя лучше»,

Не успел я нагнуться и поставить горшок под кровать, как дверь отворилась и ко мне вошла знакомая по прошлой встрече девушка-исповедник. Она осмотрелась и подошла к кровати, плюхнувшись на неё всем телом.

— Эй! Осторожнее! Я тут болею всё-таки! — возмутился я.

— Да ладно тебе, привыкай, — отмахнулась она от меня, — в таком состоянии ты будешь постоянно.

— В смысле?!

— Не сердись на сэра Энтони, просто он всегда проверяет так реакцию новичков, я также как и ты провалялась потом в кровати три дня.

— Три дня!! Сколько же он из меня вытянул?!

— Две трети твоей души, — спокойно заявила она, как нечто самой собой разумеющееся.

— Зачем он это делает? — спросил я, когда ярость вспыхнувшая во мне на старика, едва не перекинулась на девчонку.

— Слушай, а ты симпатичный, давай дружить?! — внезапно огорошила меня она своим вопросом, — я хоть и бывшая простолюдинка, но сейчас у меня титул есть и даже владения. Давай дружить?!

Я опешил и пригляделся к ней. Младше меня совсем ненамного, она не было даже условно симпатичной: нос картошкой, крупные щёки, торчащие паклей короткие волосы — всё выдавало в ней простолюдинку. Я не видел в девушках с кем общался, такого как у ней пренебрежения к своей внешности. Не говоря уже о том, что дорогое платье, в которое она была одета совершенно ей не шло, она выглядела в нём, как корова под красивым седлом.

— Дружить мы можем, — осторожно ответил я, — но как это отвечает на мой вопрос?

— Всё просто, если мы будем дружить, я буду тебе помогать, — она зажмурилась и наклонилась ко мне.

— Эй, ты чего?

Она открыла глаза и удивилась.

— Поцелуй меня, ведь мы друзья теперь?!

— Друзья не целуются, — твёрдо ответил я, отодвигаясь от неё, — так близко мы не будем дружить, прости.

Девушка тут же спрыгнула с кровати и зло сверкнула глазами.

— Ты отказываешься от моей дружбы?

— Энни, дружба не заключается в поцелуях, если ты росла с родителями, то знаешь чем они занимаются по ночам, — я постарался мягко намекнуть ей про секс.

— Спят что ли? — она разозлись и стала едва ли не кричать, — у меня для это есть Ганс! А я хочу дружбы и любви!

Тут уже настала моя очередь поражаться.

— «Она уже и спит что ли с кем-то?!».

— Что за Ганс? — осторожно спросил я.

— Мой слуга, кто ещё, — она отвернулась от меня и пошла к двери, — я видела твою служанку, она красивее меня, теперь я понимаю, почему ты меня отверг.

Она не дала мне ответить и выйдя, сильно хлопнула дверью.

— «Что тут вообще происходит?! Куда я попал?! — я устало опустился на подушки».

Отдохнуть мне не дали, дверь снова открылась и в комнату вошел человек, от одного вида которого моя кровь забурлила, но поскольку я не смог с ним сладить в своём нормальном состоянии, то обессиленным не стоило и пытаться, я лишь прищуренными глазами следил, как он берёт кресло от моего трюмо и ставит его рядом с кроватью, удобно в него усаживаясь.

— То, что ты не кидаешься на меня, определённо говорит о твоем уме, — спокойно заметил он, — и пока ты не начал сыпать вопросами и обвинениями, я спрошу — ты прочитал книги, что я тебе дал?

Я скосился на круглый столик у кровати, там лежали обе нетолстых книги с коричневой кожаной обложкой.

— Нет.

— Отлично, тогда продолжим, — он улыбнулся и остался сидеть на месте, а я почувствовал, как из меня снова начинают уходить силы. Камня, чтобы увидеть это у меня с собой не было, так что скоро холод стал нарастать и я отключился.

Конечно первым же делом, когда я пришел в себя и отпихнул ложку с тканью от своего рта было судорожное хватание книг и начало чтения. Дёрнувшаяся от моего рывка Элиза расплескала воду из чашки на кровать, но мне было всё равно, я не собирался больше просто так сдаваться старику.

Для начала я бегло прошёлся по всему тексту обоих из них, хватая урывками такие знания, которые ранее повергли бы меня в шок, теперь же я лишь судорожно искал ответ лишь на один вопрос — как защитить себя от чужой ауры!

— Нашёл!!! — воскликнул я, когда наткнулся на нужный текст и судорожно начал читать.

— «Душа не постоянный и целый объект, — говорилось в книге, — её можно развивать, можно тренировать, можно обучать. Обученный человек может даже не мыслью, а лишь искрой мысли расширять зону контакта своей души с окружающим его миром. Нужно лишь желание, разум и тренировки, постоянные тренировки. Далее мы покажем несколько эффективных приёмов тренировки высвобождения своей души».

Все приёмы выглядели простыми, но попытавшись, как было показано на одной из картинок медленно и спокойно дышать, представляя, как моя душа начинает дышать вслед за мной, становясь всё больше и шире, у меня ничего не получилось. Я попросил Элизу принести мне камень и зеркало, и сколько бы я не пытался повторить изображённые приёмы, аура моей души не сдвинулась от тела ни на дюйм.

Мою тренировку прервал старик, который пришёл спустя два часа и опять усевшись рядом, но не прикасаясь ко мне руками, лишил меня остатков сил. Самое противное в этом всём было то, что я ничего не мог с ним сделать и когда очнулся и стал снова тренироваться, он пришёл опять и это повторялось раз за разом.

На теле от неподвижности моего положения на кровати стали появляться красные пятна, которые начинали болеть с каждым днём всё сильнее и сильнее, а мой разум настолько отупел от череды непрерывного опустошения и судорожных попыток научиться противостоять исповеднику повторением картинок из книг, что в конце концов я просто выкинул обе книги от себя и посадил перед собой Элизу. Сначала я дотрагивался до неё, а как только душа её отрывалась от ауры, я прекращал и увеличивал расстояние между её рукой и своей, пытаясь воздействовать на её ауру так, как привык и у меня это получилось!!! Сначала нехотя, едва заметно, но с каждым разом когда моя разгоревшаяся ярость на старика стала похожа не на яростно горящий костёр, а в жаркие угли, которые пусть не были такими эффектными как огонь, но дающие больше жара, стоит их только пошевелить. Вот так же и я, вспоминая старика, с каждым разом всё более и более увеличивая расстояние между рукой и её телом, когда наконец смог по своему желанию не увеличивать свою ауру, чтобы охватывать чужую, подобно моему противнику, а заставлять чужую душу устремляться ко мне. Странно было наблюдать, как по движению моей руки и желанию, от тела другого человека отрывались тонкие полоски души и устремлялись ко мне, чтобы быть поглощёнными. Моя радость от того, что у меня получается, компенсировалось тем, что Элиза начинала меня ненавидеть за подобные эксперименты над ней. Я видел это и по её взгляду, когда я тренировался на её душе, а она не могла не чувствовать, как слабеет её тело, а также тому, как стали резкими её слова и поступки. Она не сидела рядом, когда я приходил в себя от приходов старика, а старалась как можно меньше быть рядом. Также она всё чаще оставляла Айду со мной, не выводя её гулять и нередко бедная собака гадила прямо в комнате, получая тумаки от девушки, хотя не была виновата в том, что природу не победить. Я пытался урезонить девушку и защитить Айду, но пока собака была в комнате это ещё получалось, но судя по тому, какой побитой и поджимающей хвост она возвращалась с прогулок, девушка отрывалась на ней там, где я не видел. Это тоже выводило меня из себя, но прикованный к постели, я ничего не мог с этим поделать, проклятый старикашка так меня обессиливал, что кроме занятий и тренировок больше времени и сил ни на что другое не оставалось между моментами его приходов.

В очередной его приход, когда он уселся на стул и улыбнулся мне, замерев, я не стал ждать его атаки, а напал сам, протянув руку и потянув со всех своих сил его душу на себя. Без камня я не видел, что происходило, но прекрасно чувствовал упругое сопротивление своей воле, будто решил пойти на встречу ветру. Сопротивление нарастало, а силы мои слабели, я чувствовал всем телом, что если отпущу волю и дам всего лишь миг послабления, старик тут же разобьёт мою атаку и контратакует сам, на что у меня просто не останется сил. Нарастающее давление внезапно пропало, а я устало опустил руку, сил сражаться больше не было, я был выжат своими усилиями больше, чем если бы меня опустошили.

— Отлично, первый этап обучения закончен, — старик внезапно встал с кресла и довольно улыбнулся, — мы выяснили направленность твоего умения, теперь будем его расширять. Неделю тебе на отдых, откорм и продолжим.

С этими словами он встал и ушел, оставив меня в глубоком недоумении от того, что сейчас произошло, а еще более от того, что я хоть и без сил, но не валяюсь бессознательным трупом на кровати после его прихода.

— «Я смог! — мысль осторожно, словно боясь спугнуть саму себя просочилась в моё сознание, — я смог ему противостоять! Пусть слабо, едва-едва, но смог!».

Радость и гордость за себя лишь на мгновение охватили меня, тут же омрачившись пониманием того, что если бы всё было всерьез, старик также как и раньше мог убить меня, лишь находясь рядом. Я просто смог сдать урок, неизвестно на какую оценку.

В комнату вошла Элиза и с удивлением посмотрела на меня, видя так же как и я удивившись этому факту.

— Ты в сознании?

— Еды! Ванну! Чистое бельё! — приказал я, не смотря на её внезапно исказившееся лицо. В конце концов пусть она привыкает к своему положению, не нравится — пусть валит на все четыре стороны — желающих заменить её будет предостаточно. Между делом старик рассказал мне сколько им платят и что они и их семьи получат, если я смогу закончить обучение — не каждый Род в стране может такого достичь и за всю жизнь, как просто поработав пару-тройку лет служанкой у исповедника.

Спустя три часа, я благоухающий, побритый и сытый зашел в свою комнату и зажал нос от стоявшего в ней смрада испражнений и того запаха, который оставляет тело долго лежавшего человека, за которым не ухаживают. Я тут же собрал и выкинул в коридор всё бельё и ткани в комнате и настежь открыл оба окна и выход на террасу. Силы после стольких телодвижений покинули меня и я устало присел на проклятый стул у трюмо, болезненно сморщившись, красные пятна на спине и ногах после ванной, болели ещё сильнее прежнего.

Я поднял взгляд и замер, в зеркале отразился незнакомец. Лишь вглядевшись лучше в знакомые черты, я понял, что обтянутый белой кожей череп с впалыми и сверкающими глазами — это я. Я невидяще протянул руку к зеркалу и дотронулся до него, словно пытаясь понять, как я в него превратился. Зеркало похолодело мои пальцы прикосновением к стеклу, я второй рукой дотронулся до щёк и носа, отражение повторило всё тоже другой рукой, и я убедился, что всё это не сон, а явь. В ванне меня побрил один из слуг, а пена из мыла не дала мне рассмотреть себя, я ведь настолько привык к собственным худым и тощим конечностям, что не обращал на это внимание пока не увидел себя в зеркало целиком.

— «Тот-то он пока брил меня я замечал его бегающий и боязливый взгляд, — вспомнил я брадобрея».

Дверь отворилась, в комнату вошли, прошелестев тканью. По запаху вишни я понял, что это Элиза. Внезапно злость при виде собственного тела, а также тому, что она всё это время оставляла меня в таком состоянии не пытаясь помочь, нахлынула на меня, я обернулся к ней и глядя прямо ей в глаза приказал.

— Подошла к кровати, закинула платье себе на голову, оперлась руками на постель!

— ЧТО!!! — она вспыхнула словно свеча и наши взгляды схлестнулись. Моя злость на неё дополнилась тем, что вот сейчас, именно сейчас рухнули мои мечты и первая любовь вслед на ними. Я судорожно сжал кулаки и сам не понял, как стал наполнятся силой, а она наоборот бледнеть.

— «Я тяну её! — я с трудом остановил себя, поскольку получаемый поток сил рос, а девушка оперлась рукой о стену».

Помолчав она молча оттолкнулась от стены и выполнила всё что я сказал, в добавок сняв с себя простые хлопковые панталончики. Мне совершенно не хотелось к ней прикасаться, так что я молча встал и вышел из комнаты — остаточные чувства по трепетно хранимому образу первой любви рухнули как хрустальный замок, едва я закрыл за собой дверь.

Ночью меня разбудило горячее тело, которое прижалось ко мне и настойчиво снимало с меня одежду. Я не стал дёргаться, а позволил ей сделать всё за меня, испытав даже некоторое облегчение, когда она ушла и запах вишни стал слабеть в моей кровати. Удовольствие, которое я получил сейчас от неё, было много меньше того, когда я удовлетворял сам себя в школе, представляя, что ласкаю тело девушки, которую люблю. Сейчас я вместо успокоения и удовлетворения чувствовал лишь спокойствие члена и легкое томление после акта, ничего более.

— «Анна, я по тебе соскучился, — я закрыл глаза и вспомнил о своем друге, — надо завтра будет спросить, можно ли ей написать».

Глава 2 Второй этап

Выгуляв утром Айду и позавтракав, я направился в комнаты сэра Энтони. За прошедшую неделю ненависть к нему и его методам воспитания немного угасла, поэтому я мог держать себя в руках при виде его довольного лица, когда вошел. Он выглядел так, словно и не было изматывающих недель, когда я в прямом смысле слова боролся за свою жизнь — он же выглядел довольным и счастливым.

— Проходи Рэджинальд, присаживайся, — он кивнул мне на стул за столом, на котором было по-прежнему всё навалено, пришлось убрать часть железок и камней на другой стол и только после того, как я протер освободившееся место и стул, смог устроиться на относительно чистом и свободном месте.

— Как и я обещал, начинаем второй этап обучения, удержание и сохранение в себе энергии, — он кивнул на книги, которые я принёс с собой, — ты ведь всё прочитал?

— Да, но мало что понял, нужны конкретные примеры, — сухо ответил я.

— Отлично, тогда начнём с примеров, — он позвонил в колокольчик и в помещение вошли две служанки, сэр Энтони кивнул на них и сказал, — с каждой по трети.

Девушки недоуменно переглянулись при его словах, ведь его понял только я. Как тогда с Элизой у меня пока не сильно получалось, поглощать совсем без направляющих, так что пришлось вытянуть руку и ощутить знакомое чувство, когда тебя наполняет чужая энергия. Поскольку очков с паинитом у меня не было, пришлось контролировать поглощение прикладывая камень к глазам, что конечно же выдало мои действия, к тому же девушки ощутили падение сил и заволновались, жалостливо смотря то на сэра Энтони, то на меня.

Сэр Энтони ни взглядом, ни действом не выдал, что его хоть чуточку волнуют эти межевания служанок, он лишь внимательно наблюдал за мной, через свой монокль. Вытянув ровно треть с каждой, я посмотрел на него.

— Отлично, теперь читай вот эти книги, завтра утром продолжим, — сказал он, протягивая мне новые тетради, отпечатанные печатным текстом.

— Это всё? — удивился я, — в чём же тут подвох?

— Поймёшь через два-три дня, — отрезал он, — займись своими делами, или лучше прочитай ещё что-нибудь.

— Может быть вы дадите мне просто допуск в свою библиотеку, чем кидать по зернышку каждый раз, когда заходите меня прикончить? — с иронизировал я.

— А ты что готов читать не только то, что я даю? — удивился он.

— Вообще-то я для этого здесь нахожусь, — заметил я, — так что это сильно ускорит нам время, к тому же если ещё напишите, что мне лучше прочитать в первую очередь.

— Хорошо, — он кивнул несколько раз головой, — завтра всё подготовлю, а пока свободен.

На следующий день он и правда дал мне ключ от своей комнаты, а также список того, что мне нужно прочитать. Затем вызвал других служанок и заставил меня также вытянуть у них ещё по трети души. Так повторилось ещё два дня, хотя уже на третий раз я понял, что меня вскоре ждёт, потому что я такое уже испытывал на себе и нисколько не хотел повторить этого, поэтому усердно читал не только те книги, которые он мне дал, но и всё время, что его не было у себя в комнате я тратил, чтобы найти себе полезную книгу, или тетрадь. Нужно отметить, что рукописных тетрадей на полках его комнаты было большинство, причём там соседствовали как записи основателя ремесла, так и его учеников и последователей. Я чувствовал себя пчелой, залетевшей в банку варенья, настолько обширных и разнообразных знаний я нигде не видел, как в одной взятой комнате. В них описывались как собственные изыскания ремесленников, так и их научные гипотезы и предположения. В принципе на многие свои первые вопросы к сэру Энтони я нашёл ответы, а ведь я только начал читать огромный объем собранных знаний! Как жаль, что никто не систематизировал эта разрозненные и обширные труды и не изложил в виде доступной книги, в который раз я жалел об этом, продираясь через рукописный текст очередной тетради.

К сожалению моё новое увлечение прерывалось учёбой, приходилось отвлекаться от книг и заниматься тем, что нужно было для повышения своей силы в первую очередь, а именно не умереть от смешения и хранения различных душ внутри себя. Уже на третий день я почувствовал лихорадку, меня бросало в пот, дыхание стало прерывистым, по прочитанным книгам я знал, что очень опытные антианиманты могли не хуже любого прибора замешать чужие души со своей аурой так, что на выходе может получиться чистая нейтральная эссенция. К сожалению, с распространением аниматронов такие умения были практически утеряны и не практиковались, так как значительно быстрее, качественнее и безопаснее было использовать прибор, чем подвергать свою жизнь опасности с непонятным результатом на выходе.

Мне же приходилось учить методики борьбы с чужими душами, чтобы равномерным раскачиванием собственной ауры, словно одним большим маятником, приводить чужие маятники душ, колеблющиеся с другой частотой в одну слитную систему. Со слов сэра Энтони он не собирался вмешиваться в этот процесс, пока у меня не получится привести свою непрерывно колышущуюся, дёрганную ауру в одну слитно «дышащую» систему. Он сказал, что мы будем повторять этот этап обучения столько раз, сколько будет нужно, даже если для этого я каждый раз буду сходить с ума от боли и раздирающего желания опустошиться от наполняющих меня чужих душ.

Странно, но с этим уроком мне помогла справиться моя собака, я привык к тому, что она постоянно со мной и всегда ластится, когда я бываю свободным. К тому же я честно выполнял все обязанности её хозяина, хотя и не очень был этому рад. Кроме всего прочего, после той памятной ночи, девушка больше не приходила ко мне по ночам, днём же старательно делала вид, что ничего ранее не происходило. Приказывать ей, мне не хотелось, так как я помнил, что прошлый раз раздавив и унизив её, я просто не смог к ней потом прикоснуться. Повторять ещё раз подобное меня не тянуло, так что забив на девушку, собакой занимался я сам, так и случилось, что во время вечерней прогулки, когда собака поела и нагулялась, стала ластиться ко мне, чтобы я её почесал и я прямо физически почувствовал волны любви и обожания, которые она испускала. Именно это всепоглощающее чувство направило мои мысли по новому руслу решения проблемы.

— «А что если не бороться с чужими душами, а полностью слиться с ними? Не давить, а дать им волю делать все, что они хотят, подстраивая не их под себя, а себя под них».

Поскольку других вариантов решения у меня не было, я решил попробовать. Конечно же каждая душа имела свою частоту колебания и резонировать с моей душой, просто потому, что та перестала давить на частицу чужой одухотворённой энергии не решило проблемы сначала, но позже, когда я смог подстраиваться сначала под одну частицу, затем под другую, а поскольку моя душа была преобладающей силой, то колебания стали задаваться ей, так что в конце концов все частицы внутри меня колебались в один такт, нужный мне.

Когда я смог этого добиться, я почувствовал себя по настоящему счастливым, наконец-то обучение стало приносить мне удовольствие, а не только одну боль. Даже сэр Энтони удостоил меня скупой похвалой, когда я продемонстрировал ему свои результаты, слив единую душу напрямую в аниматрон, газ в котором едва-едва подкрасился в зелёный, выдав на выходе эссенцию на бар больше, чем если бы я просто пропустил через него то, что поглотил сразу. Я даже знал почему мы то делаем, в прочитанных тетрадях были указаны все способы тренировки исповедников, этот был нужен для того, чтобы при поглощении и трансформации великой души мы не вносили в неё больших искажений, ведь даже малейшее несоответствие наших аур и их частоты колебаний на выходе может дать искажённую душу, не способную вспомнить себя или управлять механизмами. Сейчас именно потому, что я знал, что и для чего делает со мной сэр Энтони, злости и ненависти на него не было, как учёный-практик он добивался максимально быстрым путём то, для чего обычно требовались месяцы и годы.

Исповедник был так мной доволен, что дал мне выходной к конце месяца с правом выхода в город, правда в сопровождении охраны, но я и так был рад этому, поскольку нужно было закончить пару дел, которые я не успел сделать до своего задержания в школе, когда меня практически силком увезли оттуда. Осталось всего пару недель и закрепление пройденного материала, всего ничего по сравнению с тем, что я уже достиг.

Где-то на Холброн стрит. Две недели спустя.

Накрытый белоснежной скатертью стол с установленным на нём тончайшим фарфором, ярко освещался газовыми лампами. Дёрганный отсвет пламени кидал тени от всех предметов в комнате, иногда словно наполняя зал страшными монстрами, но всё это не видели два человека, которые сидели друг на против друга и тихо разговаривали, иногда прерываясь, чтобы выпить из фарфоровых чашек глоток чая.

— Значит говорите мальчишка талантлив, сэр Энтони? — хозяин дома ничуть не изменился за прошедшие месяцы, всё тот же не мигающий и холодный взгляд, подчёркнуто скромная одежда.

— Уникум! Сэр Артур! Настоящий уникум, не зря вы потратили на него столько время! — старик хоть и говорил восторженно, но его поза и тело оставались спокойными, такой сильный контраст межу речью и телом был непривычным для любого собеседника, кроме того, который уже много лет знал своего визави.

— Я по вашей рекомендации начал сразу с тяжёлых тренировок без раскачки, так как вы сказали, что под давлением он будет ограняться лучше. Так и получилось, за два месяца он смог то, что, моя последняя ученица достигала год! Я лично думаю, ещё полгода и он обгонит её в навыках, не говоря уже про знания. Представляете, чем он занялся в свободное время?

— Удивите меня сэр Энтони, — уголком рта улыбнулся глава тайной канцелярии.

— Забрал у меня мою комнату и систематизирует все знания, которые там есть! Как вам?! Всё то, что я хотел, но из-за недостатка времени не мог сделать, он сам взялся делать только потому, что ему видели-те неудобно читать чужие каракули! Представляете?! Он труды ван Червиваля, Дермарка, дер Хольца — называет каракулями!!!

— Но согласитесь сэр Энтони, вы сами неоднократно жаловались мне, что было бы значительно проще обучать новых исповедников по более систематизированной программе.

— Да, просто вы не так часто их находите, так что смысла в этом особо и не было. Возможно с вводом нового закона об образовании всё измениться? У вас есть новые кандидатуры?

— Есть пара перспективных, но это пока очень сырой материал, — нехотя признался сэр Артур, — с сожалению на создание алмаза нужно время, которого у нас очень мало.

— Надеюсь мальчик сможет нас удивить, — задумчиво произнёс исповедник, наклоняясь и погладив ноющее колено, — думаю завтра пойдет снег, моё колено особенно гудит сегодня.

— Возможно, — в тон ему ответил глава полиции и за столом воцарилось молчание.

— Кстати, он мне тут намекнул недавно, — вскинулся исповедник, вспомнив последний свой разговор с беспокойным учеником, — поскольку он не всё понимает в написанном, ему пригодилась бы лаборатория и подопытные для проверки теорий, изложенных в чужих дневниках.

— Даже так? А вы что?

— Ещё не решил, с одной стороны меня радует его усердие в изучении трудов своих предшественников, с другой ему нужно сначала выучиться тому, ради чего его собственного говоря и вырвали из привычной жизни. Нам с коллегами очень бы пригодилось его энергия в подготовке последнего проекта.

Глава тайной полиции посерьёзнел.

— Проект «Аргус» должен быть закончен в срок, вы лично обещали императору!

— Я помню, — тут же быстро ответил исповедник, — но сэр Артур вы должны понимать — это очень амбициозный и сложный проект, с кучей стыковок и проблем, не хотелось бы получить по итогу просто смешение различных душ в одном корабле.

— Вы хотите, чтобы мальчик взглянул свежим взглядом на проект? — догадался глава.

— Вы как всегда правы сэр Артур, — хитро улыбнулся исповедник, — я видел его отношения с собакой, так что теоретически он готов попробовать своё первое переселение.

— Вы не торопите события сэр Энтони? Прошло всего несколько месяцев!

— Я понял одно с ним, если не загружать его работой и тяжёлой, чтобы у него не оставалось времени, он сам начинает придумывать себе занятия и они бывают не столь мирные, как мои.

— Мне доложили, что Элиза ван Ленд не исполняет взятые на себя обязанности, может стоит её заменить? — переключился на другую тему глава тайной полиции, — мы столько дали преференцией её отцу, а также их семейству, что и за половину от этого можем найти двух других красоток.

— Они вначале неплохо ладили, — задумчиво почесал подбородок исповедник, — но вы правы, я поговорю с девушкой для начала, объясню ей ситуацию, а также то, что нехорошо нарушать данные государству обещания.

— Хорошо, недели будет достаточно? — поинтересовался сэр Артур, — служанки сказали мальчик заигрывает с ними, а это сами знаете куда может привести.

— Опять же согласен, его голова и то что ниже, должны думать только в одном направлении — стать исповедником.

— Есть ещё что-то что мне стоит знать сэр Энтони? — глава тайной полиции встал, показывая, что их встреча подошла к концу, — а то мне нужно во дворец, доложить о обучении нового исповедника.

— Это настолько на высоком уровне контролируется?

— Да, республиканцы давят нас на фронте, «Аргус» единственный сейчас реальный проект, который может дать нам преимущество. Его Величество лично запрашивает у меня сроки по нему, так что сэр Энтони не подведите меня.

— Я сам в этом заинтересован сэр Артур, — склонил голову в понимании исповедник, — и о последствиях также знаю.

— Тогда приезжайте ко мне чаще, хочу знать подробности, в том числе о которых вы умалчиваете в моём кабинете на Сохо.

— Договорились.

— Фенчурч стрит сто двадцать, — я сел на заднее сиденье парокара и назвал адрес. Кроме шофера впереди сидел охранник, здоровый детина в клетчатом пальто не по сезону и сплюснутым котелком, который сидел на его бритой голове словно прибитый гвоздями и это не считая ещё одного парокара, который полный охраны двигался за нами следом! Только под такими условиями меня выпустили из поместья, хотя я был согласен на всё, лишь бы вырваться из одних и тех же стен и сменить обстановку. Обещанный сэром Энтони выходной я заслужил, сделав всё, что он мне задал. Он не нашёл к чему придраться, поэтому когда я напомнил ему о нашем двухнедельной давности разговоре, он нехотя вспомнил, что обещал подобное. Правда согласовать мой выход пришлось с тайной канцелярией (куда уж тут без неё), но в конце концов всё случилось и подхватив свои вещи и чековую книжку, я быстро устремился к выходу из поместья, пока никто не передумал.

— Ист Энд, сэр? Вы уверены? — недоверчиво спросил бугай поворачиваясь ко мне, его перебитый нос кривил его лицо, но глаза были настороженными и в них светился ум.

— Как вас звать?

— Фрэнк сэр.

— Фрэнк, я всегда знаю, чего хочу, кроме тех моментов когда этого не знаю, но тогда я хотя бы не говорю, что конкретно я хочу. В данном случае я назвал точный адрес, дальше продолжать?

— Нет сэр, — тот почти хрюкнул, переглянувшись с водителем, оценив мой нехитрый юмор, — Вилли, Фенчурч стрит сто двадцать.

Водитель промолчал, но парокар издав тоненький свит, тронулся с места и набирая скорость покатил по широкой дороге в обратный путь, по которому меня сюда везли: сначала по Стрэнд, потом по Флитт стрит и Ломбард стрит. В этот раз меня не подпирали с боков два дюжих охранника, поэтому я смог рассмотреть больше. Первое, что бросилось в глаза то, что война сильно отразилась на городе. Даже центральные улицы стали менее нарядными и праздничными, люди больше не прогуливались неспешно, а шли быстро и явно по делам. Не стало на улицах девушек, что обычно стайками гуляли по осенним улицам, зато появилось множество полиции, которые останавливали тех, кто выглядел беднее и о чём-то с ними разговаривала. Обычно оживлённый и бурлящий город сейчас напомнил мне собаку, пригнувшуюся для прыжка, он словно затаился и ждал чего-то плохого.

— Как дела на фронте, не знаете? — спросил я у впереди сидящих, — меня полностью изолировали, так что я даже не знаю, выигрываем мы или проигрываем.

— Мы несём потери, как в прочем и респы сэр, — ответил водитель прокуренным и сиплым голосом, — так по крайней мере говорят новости.

— А что говорят на улицах?

— Этого мы не можем с вами обсуждать, — перебил Фрэнк водителя, который начал говорить.

— Ну хотя бы то, что можно?!

— Фронт прорван и с каждой неделей мы отступаем, — буркнул Вилли, не смотря на показанный кулак соседа.

— «Ужас! Надо будет заехать на телеграф и запросить, как дела у Анны и сэра Немальда».

— Спасибо, — буркнул я видя, что они больше не настроены это обсуждать и вернулся к осмотру дорог и зданий, которые мы проезжали.

— Могу я поинтересоваться, куда мы едем сэр, — вежливо спросил охранник, словно хотел разрушить угрожающе повисшую тишину внутри салона.

— Мы ищем человека, точнее девушку — Марту Уоткинс, жену полисмена Вилли Уоткинса, которого убили прислужники Кукольника, — обстоятельно ответил я, — он был моим другом.

— Хорошо, тогда как приедем, оставайтесь пожалуйста в машине, а я пойду зайду к ней сначала.

— Как скажешь Фрэнк, — я не собирался спорить с сотрудником тайной полиции по таким мелким поводам, он тоже делает свою работу.

Хоть широкие улицы с частыми газовыми фонарями и стали лишь немного сужаться, едва мы покинули центральную часть Мидл Тауна, но всё же Ист Энд уже показывал своё лицо в виде куч навоза и грязи, которые лежали здесь на дорогах.

Наконец мы подъехали к знакомому мне двухэтажному дому и спугнув двух беспризорников, которые при виде двух парокаров прыснули прочь от дома, охранник качнув машину выбрался наружу. Отсутствовал он долго, а когда вернулся был мрачен и почёсывал рассечённый кулак.

— Бурр стрит, — скомандовал он, — дом, где-то рядом с булочной.

— ??

— Она съехала почти сразу, как похоронила мужа, человек живущий сейчас в этой квартире был так любезен, что подсказал примерно в каком направлении она ушла.

Наши поиски затянулись, так как на Бурр стрит нам сказали, что она давно съехала и отправили нас ещё дальше, в глубь Ист Энда, что конечно же не могло меня порадовать. Одинокая, симпатичная девушка с деньгами на руках — всякое могло случиться.

Фрэнк не зря работал в тайной полиции поскольку после пяти часов усиленных поисков с подкупами и угрозами мы наконец нашли девушку с похожими приметами в глубине доков на Куин стрит, правда нам сказали, что она с маленьким ребёнком на руках. Хоть я и сомневался, что это она, но по всем описаниям было очень похоже, поэтому мы решили проверить, по пути заехав к телеграфу и отправив таки весточку на Восточный фронт моим друзьям. Я попросил отправить её от имени Вилли, поскольку попросил его получить ответ здесь же, меня навряд ли больше выпустят из поместья в ближайшее время, а так он сможет мне передать ответ.

— Это она, — дверь приоткрылась, впустив ветер внутрь и заглянувший внутрь Фрэнк поманил меня рукой, — что-то она не похожа на обеспеченную вдову, как ты говорил нам.

— Фрэнк, — нахмурился я, — я практически лично передал ей деньги, думаешь я вру?

— Нет конечно, — сразу попятился он, — в общем я поднимусь с тобой, и подожду за дверью.

Та выгребная яма, где мы остановились наверно никогда не видела на своей улице парокаров, а уж два сразу тем более, а поскольку на таких чёрных, хромированных монстрах передвигалась в основном тайная полиция, было не удивительно, что кругом стояла почти полная тишина прерываемая завываниями собак, да свистом ветра с Темзы.

Переступая грязь и испражнения, я поднялся и постучал в дверь с номером «21».

— Открыто, входите, — раздался слабый голос внутри. Я открыл дверь и замер на пороге — это определённо была Марта, но вот только где та радостная фея, какой я запомнил её при нашей последней встрече, когда Вилли был ещё жив? На меня смотрела не молодая, счастливая девушка, а уставшая, грязная женщина с ребёнком.

Увидев кто вошёл, она вскрикнула и положив ребёнка на топчан, бросилась ко мне. В нос мне ударил запах давно не мытого тела, хотя я прекрасно помнил ту чистоту, которую она когда-то излучала. На мне повисли и слёзы промочили мою рубашку, она плакала и плакала, а остановить я её не мог. Она оторвалась от меня только тогда, когда проснулся ребёнок и подал свой голос, она тут же вытирая слёзы и пряча от меня красные глаза побежала проверить его.

— Что случилось? Дрейк не отдал тебе деньги? — требовательно спросил я, пока она сюсюкала с ребёнком, успокаивая его.

— Отдал, но кто-то из соседей прознал про это и их украли почти сразу, — она не поворачиваясь ко мне, говорила едва слышно.

— Ты ходила к нему? Рассказала?

— Да, он дал мне сто гиней и попросил спрятать их в этот раз надежней, на них мы и живём до сих пор, да подработкой тут и там, — ребёнок заснул и она повернулась ко мне, — прости Рэджинальд не могу тебе предложить ничего, Вилли болеет, я не ходила никуда за продуктами.

— Он что не нашёл воров? — удивился я, — чтобы Дрейк и не нашёл?

— Вора он нашёл, только его успели убить подельники и концы в воду с его смертью, вместе с моими деньгами.

Она замолчала, молчал и я. Нужно было сейчас или поворачиваться и уходить, либо что-то предпринимать — я выбрал второе.

— Собирайся, вы уезжаете, — приказал я.

Она удивлённо на меня посмотрела и открыла рот.

— Марта, я не хочу спорить и рассуждать, либо ты собираешься и едешь со мной, либо я прошу того здоровяка, что заходил передо мной, силой запихать тебя в парокар.

Она благоразумно закрыла рот и замотав ребёнка в тряпьё, а также взяв небольшую котомку с вещами, пошла за мной.

— «Недолгие же сборы у ней оказались».

Охранники удивились, когда я посадил её в парокар рядом с собой, но вида не подали.

— Квартал ремесленников, дальше покажу куда ехать.

К моему дому мы подъехали затемно — день, который я собирался потратить на себя, купив себе новую одежду и обувь — пропал, так что нужно было доводить до конца то, ради чего я его потратил.

С забитыми ставнями, отсутствием света и неухоженным садом, он смотрелся мрачно, я сначала даже не узнал его, а ведь я отсутствовал всего несколько месяцев. Я вышел из кара и приказал выйти Марте, затем достал ключ, чековую книжку и выписал чек на тысячу гиней.

— Ты теперь работаешь на меня, — я протянул ей ключ и чек, — к моему следующему визиту, надеюсь дом будет более гостеприимным и обжитым, чем сейчас, так что постарайся Марта чтобы он выглядел также, как ваша комната, когда я пришёл к вам впервые.

Девушка открыла рот от изумления и недоверчиво смотрела то на ключ, то на чек в моей руке.

— Ну же!

— Рэджинальд. Мистер ван Дир! — она прижала ребёнка к груди и на глазах снова показались слёзы.

— Марта — это не подачка, — я спокойно, но твёрдо посмотрел на неё, — это мой дом, ко мне могут приехать друзья и я хочу, чтобы он выглядел гостеприимно и в нём всегда была готова горячая еда и теплая постель, тебя понятно?

— Мистер ван Дир, — она сглотнула слёзы и стала быстро кивать головой, осторожно взяв обе протянутые вещи.

— Если я понадоблюсь, подойдёшь к любому полицейскому и попросишь, чтобы он передал в тайную полицию об этом.

— Хорошо.

— Всё иди, — я кивнул головой в сторону дома, — к сожалению у меня осталось не так много времени, нужно ещё успеть вернуться в место, где я сейчас живу.

Девушка несмело кинула мне и пошла к калитке, я проследил как натужно скрипнув она отворилась, а вскоре в доме зажглось окно.

— Фрэнк, можно через тебя нанять привратника в дом, чтобы в этот раз ничего из него больше не пропало? Кого-нибудь из отставных, за кого бы ты мог поручиться, деньгами я не обижу, — мы сели в машину и молча поехали обратно, за окном мелькали светлые витрины и окна домов квартала, а мне хотелось лишь одного — помыться, поесть и лечь спать.

— Конечно сэр, — в его голосе я услышал странные интонации.

— Спрашивай Фрэнк.

— Это ваш ребёнок сэр? — напряжённо спросил он.

— Нет.

— Вы были дружны с её мужем?

— Не особо.

— Тогда зачем вы всё это делаете?

— Я погубил его Фрэнк и с этим мне теперь жить.

В салоне настала долгая тишина, никто не хотел говорить после такого, только когда мы приехали на место и я открыл дверь чтобы выйти, бугай наклонился ко мне и тихо сказал.

— Я найду человека сэр, не волнуйтесь.

Я похлопал его по руке и улыбнулся.

— Спасибо Фрэнк.

Не успел я зайти в дом, как возле меня тут же оказалась Элиза и приветливо улыбаясь, помогла снять пальто. Пока я удивлялся таких внезапным изменениям, она стала интересоваться моими делами и что я хочу на ужин. Пришлось поднять свою челюсть с пола и заказать отбивную из говядины с овощами, а также сделать вид, что ничего странного не происходит.

— Рэджинальд прости меня, — девушка провожала меня в комнату, держа под руку, — я поняла, какой эгоистичной была, не замечая твоих проблем и волнений. Ведь очень важно для всех нас, чтобы ты стал исповедником. Ты ведь станешь им?

Пока мы шли я смог преодолеть первое потрясение от перемены её отношения, но предполагал, что это влияние извне, так быстро люди сами по себе не меняются, нужно будет об этом поинтересоваться у сэра Энтони.

— Конечно Элиза, за этим я и здесь.

— Жаль у меня не хватило таланта стать им, — на миг она стала грустной, — а ведь я закончила школу с отличием! Как думаешь, ты мог бы меня подтянуть в ремесле?

— Не знаю, я и сам пока мало что могу, — попытался отмазаться я от нежданной ученицы, времени на себя-то не оставалось, а ведь ещё я всё-таки занялся систематизацией книг и тетрадей из библиотеки сэра Энтони, решив взвалить на себя этот труд для собственного ускорения обучения.

— Хотя бы вечером, часок, — она прижалась ко мне плотнее и я почувствовал локтем её упругую грудь.

— Я подумаю, — скрипя сердце пообещал я.

— «Ну не отучился я ещё твёрдо отказывать красивым девушкам».

— Я приду! — она многообещающе провела язычком по своим губам и поднявшись на носочки туфель, поцеловала меня в щёку.

— «Надо спросить сэра Энтони, что он ей наговорил, — решил я, — прилежная и кроткая Элиза — такого я ещё не видел».

Поскольку я теперь обитал в его комнате, нахально переселив его в соседнюю, поскольку замучался бегать за новой порцией книг, то поймал его сразу, едва зашёл в комнату.

— Сэр Энтони, что случилось с Элизой? — поинтересовался я, снимая пиджак и одновременно гладя вьющуюся у ног Ауду, — я не узнаю её.

Старый исповедник презрительно хмыкнул.

— Напомнил сначала её отцу, а затем и ей самой, благодаря кому они находятся на своих местах. Причём её отец был более сговорчив, с ней пришлось поговорить дольше.

— Надеюсь это надолго, — хмыкнул я в ответ, закатывая рукава рубашки, чтобы не испачкать их в чернилах, садясь за работу, — такой она мне больше нравится, напросилась сегодня поучиться у меня искусству.

— Думаю на ночь мне нужно будет найти другое место для ночёвки, — язвительно прокомментировал он, — не готов слушать всю ночь ваши стоны.

— Сэр Энтони, — я укоризненно на него посмотрел, — теперь, когда она сама ко мне липнет, лучшим решением будет держать её на коротком поводке и лучше всего строить из себя недотрогу, какой она была всё это время. Мне интересно насколько долго хватит ей вашего внушения.

Исповедник недоуменно на меня посмотрел, а потом залился скрипучем смехом, отсмеявшись он подошел ближе и заглянул мне за плечо.

— Молодец Рэджинальд, я начну скоро гордиться тобой.

— Вы это об Элизе или о моей работе? — подколол его я.

— Обо всём. Зачем ты записываешь одни записи в одну книгу, другие в другую?

— А тут всё просто, — я отложил перо и показал ему две своих тетради, — в первую я записываю только факты и подтверждённые эксперименты, во вторую всё, что мне нужно будет проверить, все теории и гипотезы. Причем поскольку многие из предположений повторяются, я решил их объединить по темам, видите?

Исповедник взял у меня вторую тетрадь и внимательно прочитал оглавление, пробежавшись по краткому содержанию.

— Серьёзно ты подошел к вопросу, — уважительно сказал он, вернув мне её, — пожалуй выделю я тебе лабораторию для опытов, как ты и просил.

— А подопытных? Мне нужен будет материал.

— Материал…, - сэр Энтони задумчиво хмыкнул, — как быстро ты стал называть людей всего лишь «материалом». Не боишься очерстветь настолько, что на всех вокруг будешь смотреть только как на своих подопытных?

— Я думал об этом сэр Энтони, — я посмотрел ему прямым взглядом в глаза, — но пока у меня есть несколько людей, о ком я хочу и могу заботиться, мне это не грозит.

— За одним из таких ты и ездил сегодня?

— Угу.

— Я переговорю с начальником тюрьмы, сейчас военное время и почти всех отправляют на фронт, но думаю несколько преступников мы тебе отыщем, только не убивай их сразу, я не смогу тебе каждый день по человеку давать.

— Жаль я не могу попасть на фронт, — задумчиво почесал я нос пером, которое снова взял в руку, — там с этим сейчас думаю нет проблем.

— Рэджинальд, — голос учителя стал строгим, — не забывай, всё это побочное! Ты должен сначала выучиться, если у тебя есть столько свободного времени, может быть есть смысл ускорить наше обучение?

Я оглянулся на него.

— «А правда, если я быстрее выучусь, я ведь смогу дальше самостоятельно работать!».

— Сэр Энтони, почему бы нам не попробовать? — с достоинством ответил я, вызвав его очередную усмешку.

— Хорошо, тогда я подготовлю нижнюю лабораторию, а ты будь завтра готов, начнём сразу с утра, так что выспись.

Я понял его намёк.

— Никаких женщин в постели, я понял.

Он промолчал, уйдя к себе и оставив меня заниматься работой.

Через час подали ужин и Элиза как старательная жена весь вечер ухаживала за мной, всё время пытаясь прикоснуться ко мне то рукой, то грудью. Я понимал все эти её нехитрые попытки возбудить меня и делал тупой, отрешённый вид, якобы не понимая эти очевидные намёки.

После ужина я как и обещал позанимался с ней вещами, которые мне показывал учитель, очередной раз поразившись, как мало имеют практики выпускники школы. После учёбы я также не понял её намёки о близости, просто пожелал ей спокойной ночи. Девушка вспыхнула, уши и щея покраснели, но она «проглотила» это и через силу улыбнувшись, забрала столик с остатками ужина и гордо удалилась.

Я улыбнулся ей в след и вернулся к работе, нужно было закончить ещё одну главу и ложиться спать, раз завтра мне было назначено испытание.

Глава 3 Бедная Айда

— Бери Айду и спускайся за мной в лабораторию, Эрик подготовил всё нужное. Я кстати тебя ведь просил с ним хотя бы общаться, а ты не поддерживаешь с ним отношения.

— Сэр Энтони, ну я не пересекался с ним никак, а заданий, связанных с инженерами не было, так что у меня просто не оставалось на него времени, — я пожал плечами не признавая своей вины, — он мог бы и сам прийти поговорить, между прочим.

— Ладно с этим разберёмся позже, сейчас есть дела поважнее, — буркнул он, выходя из комнаты. Я последовал за ним, мы дошли до ванных комнат, а потом свернули мимо комнат слуг направо и упёрлись в дверь, рядом с которой стоял охранник. Он отошел и пропустил нас.

— Я тут ещё не был, — прокомментировал я наш спуск вниз, осторожно ступая по тускло освещаемым ступенькам, — здесь наши лаборатории?

— И пыточная, — сухо ответил он, — не наша, но и мы используем её для своих целей, как никак процесс один, только концовка разная.

Собака жалась к моим ногам, трусливо повизгивая, пришлось взять её на руки и погладить по голове, успокаивая.

Мы прошли несколько дверей и подошли к той, за которой пробивался свет, сэр Энтони толкнул её и мы вошли в небольшое помещение целиком обложенное белой мраморной плиткой, даже потолок был ею выложен! Инженер стоял к нам спиной, чем-то гремя на столе.

— Эрик, готово? — обратился мой учитель к мужчине.

Тот обернулся и недовольно поджал губы, затем поправил очки с несколькими линзами на правом глазе и помахал отвёрткой.

— Почти сэр Энтони, вы и так меня ускоряли всё время, никаких условий для работы.

— Могу отправить тебя назад, там можешь покачать свои права, — спокойно отозвался исповедник, на что тот скривился, но промолчал, вернувшись к работе. Заинтересовавшись, я подошёл ближе и моё спокойствие пошатнулось. На столе, в куче мелких деталей и шестерёнок стояла копия маленькой железной собаки. Ещё меньше по размерам, чем Айда.

— Я решил поскольку у нас мало времени, то делать большие механизмы нет смысла, — пожал плечами сэр Энтони, отвечая на мой немой вопрос, — главное, чтобы ты освоил принципы, а какого размера при этом будет механизм, совершенно не важно.

— Но… — попытался сказать что-то инженер, но замолчал по суровым взглядом исповедника.

— Что мне делать? — я начинал догадываться, что именно и сердце сжалось от жалости.

— Думаю ты всё понял, как только Эрик закончит макет, тебе нужно будет очень нежно и по капле вытянуть душу из своей собаки и синхронизировав свою душу с её, переселить в этот механизм, — он показал рукой на копию.

— Я конечно чисто теоретически представляю, как это делать, — я ведь не зря столько много читал и знал, как это делается, но знать и уметь — две разные вещи, — может пару советов от более опытного наставника?

— Главное, не торопись, всегда и все проблемы от спешки, — он задумался, но тем не менее ответил, — если попытка провалится, будем приручать следующую собаку, но займёт это не мало времени, сам понимаешь.

Мне было жалко Айду, хоть она была труслива, но очень меня любила, всё время ластясь и радуясь, когда я возвращался, даже если вышел ненадолго.

— Собаку жалко, — признался я, когда инженер закончил сборку и делал последние проверки, — неужели без этого никак?

— Можем проверить на Элизе или на той девушке, которую ты поселил в своём доме, — он пожал плечами, — в принципе выбор за тобой. Ты ведь к ним тоже по своему привязан?

— Ладно, собака, значит собака.

— Эрик, если закончил, то свободен, — сэр Энтони указал ему тростью на дверь, когда инженер собрал все свои инструменты и отошел от стола.

— Сэр может лучше остаться? Я проверил её всего раз, вдруг что-то пойдет не так?

— Мне повторить?

Недовольно бурча, тот вышел за дверь. Сэр Энтони показал мне на широкое кресло, а также стол специально под собак, с ремнями для захватов.

— Можешь привязать, можешь держать в руках, твоё решение, но чтобы завтра утром, её мелкая душонка была переселена.

— Эм-м-м, — я был если честно потрясен, я думал будет какая-то подготовка или тренировка, а не так это буднично будет происходить — «сядь и делай».

— Завтра утром я зайду, а чтобы тебе не мешались, я закрою дверь.

Я промолчал, мне нужно было собраться с мыслями. Не услышав ответа, он застукал своей тростью, которую брал с собой только когда начинал прихрамывать, затем вышел из комнаты и я услышал, как задвигается засов за ним — мы остались одни. Айда попыталась спрыгнуть с рук, чтобы обнюхать незнакомое помещение, но я не позволил, оставив её на руках. Мне нужно было сосредоточиться, чтобы начать поглощать её душу по капле, не рукой втягивая её всю сразу, а своей аурой — медленно и размеренно, чтобы я успевал подстроиться под тонкий ручеёк льющийся ко мне и синхронизироваться с ним. Нельзя было допустить ни малейшего противорезонанса, иначе ничего не получится, а через много часов усилий я получу такую же душу, как если бы просто выдернул её из собаки одним движением.

Положив собаку на колени, я стал поглаживать её, настраивая свою ауру, заняло это у меня не много времени, всё же тренировки на людях были каждодневными и многочасовыми. Собака слегка поскулила, но замерла, поддаваясь под моей рукой.

Я давно потерял счёт времени, поскольку всё моё внимание занимало только поглощение. Сидя с закрытыми глазами я старался не упустить ни мига, ни капли её души, чтобы не допустить противодействия. Так что когда собака под моей рукой стала слегка дёргаться, я лишь крепче прижал её к коленям и продолжал своё дело. Конвульсии длились не долго, поэтому когда я почувствовал пальцами, что её сердце перестало биться, то еще несколько минут сидел неподвижно, проверяя, всё ли в порядке с её душой в моей ауре.

— «Вроде бы всё нормально».

Я пошевелился на стуле, едва двигая затёкшими ногами и руками. Острые покалывания пришедшие от конечностей подсказали мне, что неподвижно я просидел очень долго. Когда я стал чувствовать ноги и левую руку, то положив труп собаки на стол, я поднялся, вытер мокрые глаза рукой и положил ладонь на небольшую площадку расположенную на животе механической собаки, аналогичную приёмочной площадке аниматрона. Теперь следовало запустить обратный процесс, также медленно и без противорезонансов передать душу собаки в механическое тело. Если всё пройдёт успешно, то я получу механическую собаку, если нет, то из этого механизма получится просто накопитель с энергией.

Очень скоро я пожалел, что встал и остался на ногах, нужно было взять механическую собаку на руки, но сожалеть было поздно, передача началась и прерывать её было нельзя. Через час неподвижного стояния у меня начался зуд по всему телу, пришлось стоять и терпеть, сосредотачивая всё внимание на процессе передачи, а не на предательски начинающих дрожать коленях.

— «Что я такой слабый-то, — сокрушался я собственному телу, — надо хоть позаниматься над собой, а то постоял всего ничего и без сил».

Когда всё было кончено и последняя капля её души, покинула меня, я просто отвалился от стола и рухнул в кресло, стоять я больше не мог.

— «Надо и правда хотя бы бегать утром, — шевельнулась усталая мысль, — совсем не дело так уставать».

Позади меня лязгнул засов и знакомый перестук трости прошёлся от двери до меня.

— Ну как? — раздался надо мой голос учителя.

Я не знал, что ему ответить, ведь только что закончил переливать душу и даже не проверял, что получилось. Ответ нам обоим пришёл сам по себе, механическая собака заворочалась на столе, несколько раз попыталась подняться, но всё время падала, пока исповедник не пошёл к ней и не помог поддерживая, несколько раз пройтись по столу. Когда механизм освоился и стал увереннее держаться на лапах-поршнях, он спустил её на пол и достал своё пенсе, вглядевшись. Я последовал его примеру и поднёс камень к глазам, направив свой взгляд на механизм, который бегал и делал вид, что обнюхивает помещение. Ровная и правильная аура собаки — вот что я увидел. Если не видеть глазами того, что передо мной механическое создание, а ориентироваться только на ауру её души, то можно сказать, что работа была проделана превосходно, её ничем нельзя было по ауре отличить от настоящей собаки.

— Пошли наверх, покажем твою работу остальным, — сэр Энтони положил пенсне в чехол и затем его в нагрудный карман, — я специально попросил всех сегодня приехать.

— Может я для начала хотя бы поем и душ приму? — поинтересовался я, — или в туалет схожу, всю ночь терпел.

— Всё потом, — не терпящим тоном возражения сказал он, — нам нужно принять коллегиальное решение, привлекать ли тебя по результатам работы в наш общий проект, или ты пойдешь обучаться дальше по обычной программе.

— В туалет я схожу, — проворчал я вставая, — Айда, ко мне!

— Она тебя не слышит — это ведь не живая собака, модуль слуха был бы слишком трудоёмким, так что прикоснись к ней и мысленно пожелай.

— Но Энни, тогда, первый раз….

Я понял, как они меня тогда провели, когда девушка-исповедник отдавала приказы собаки голосом, а та всё исполняла, вводя меня в ступор от удивления.

Исповедник усмехнулся.

— На простых людей это всегда такое неизгладимое впечатление производит. Никто не будет тратиться на сложные модули для простых собак.

— Кругом один обман, — качая головой я поплёлся к выходу, собака по моему мысленному приказу и правда последовала за мной. Её поведение ничуть не изменилось с тех пор, как она была живой. Также обнюхивала всё кругом и также пыталась пометить углы, как и раньше.

Сэр Энтони дождался, когда я сделаю все свои дела и неотступно следовал за мной, проводя меня в уже знакомую комнату. Та же комната, те же люди, даже сэр Артур и тот, присутствовал. Я раскланялся с ним, затем поздоровался с присутствующими. Девчонка даже не посмотрела в мою сторону, а вот женщина наоборот, очень даже заинтересовано стрельнула в меня взглядом. Стуча металлическими лапами, вслед за тростью сэра Энтони в комнату вбежала механическая Айда. Все взгляды обратились к ней, причём все без исключения исповедники достали свои инструменты: кто монокль из паинита, кто просто камень. Несколько минут длилось рассматривание, во время которого у меня даже внезапно вспотела спина, я видел, что глава тайной полиции внимательно смотрит за их лицами, пытаясь предугадать вердикт исповедников.

— Не так чисто, как у Энни конечно, — проворчал второй старик, — но с учётом того, что это всего лишь второй месяц как парнишка попал к нам, однозначно за.

— Сэр Дональд привередничает, — женщина отняла от своего глаза монокль, — я тоже за.

— За, — буркнула девчонка, недовольно поджав губы и пряча свой огромный камень.

— Сэр Энтони? Жду вашего решения, — глава тайной полиции был доволен.

— Я против, — высказался старик, и от его решения воскликнули все без исключения, в том числе и я.

Он поднял руку, прерывая возгласы удивления.

— Я против сейчас привлекать его. Мы привлечём его через две недели, я хочу, чтобы он закончил свою работу, иначе он не сможет сосредоточиться. Этого времени тебе Рэджинальд хватит?

— Думаю да сэр, — подумав ответил я, — но только с первой книгой, вторую за такой срок мне не осилить.

— Вторую будешь писать параллельно учебе и погружению в проект, — кивнул он головой, — всё равно будешь работать с человеческим материалом, времени для экспериментов будет предостаточно.

— Ну тогда отлично, благодарю вас всех, — глава тайной полиции, сверкнул глазами, — я могу доложить Его Величеству, что у нас появился ещё один исповедник?

— Думаю да сэр Артур, мальчик может быть им, осталось лишь отточить его искусство, но это только дело времени.

— Думаю трёх месяцев хватит ему для испытательного срока? — продолжал допытываться до старшего исповедника сэр Артур, — за это время подготовим новые приказы и пожалования ему дворянского титула.

Я стоял едва не открыв рот.

— «Всё слишком быстро!».

— Ещё раз всем спасибо, леди, джентльмены, — сэр Артур слегка склонил голову, получив утвердительный ответ от исповедников, а затем повернулся ко мне и приказал, — пройдемся Рэджинальд.

— Конечно сэр.

Мы спустились вниз и вышли во двор, охранники при виде своего шефа сразу подтягивались и не дышали, мы же проходили мимо и шли глубже в сад, туда, где не было видно никого.

Дойдя до скамейки, сэр Артур остановился, затем нагнулся и смахнул с неё опавшие листья, показав мне присесть и сел рядом.

— Рэджинальд, я хотел уточнить, у тебя есть понимание того, что всё что для тебя сейчас делается и все блага которые даются — это аванс твоей будущей работы?

— Конечно сэр, я всё прекрасно понимаю.

— Просто я хочу предостеречь тебя от головокружения и любования собой, с той стремительностью, с которой ты взлетаешь вверх, если ты не будешь выполнять свою работу — вниз падать будет ещё быстрее и больнее.

— Сэр Артур я это прекрасно понимаю, приложу все силы, чтобы быть полезным государству.

— Энтони рассказал мне о твоей работе и твоих стремлениях, как я понимаю ты хотел бы заниматься исследованиями?

— Это было бы просто превосходно сэр, заниматься тем, чем тебе нравится да к тому же со всеми благами, что мне предоставили, — улыбнулся я, показывая, что сильно не обольщаюсь на этот счет.

— Ты веришь мне? Моему слову? — внезапно спросил он.

— Конечно сэр, не было ни мгновения, когда я в этом бы усомнился, — горячо заметил я, вспомнив предыдущее общение с этим могущественным человеком в нашем государстве, он ведь действительно ни разу не нарушил своё слово.

— Так вот я даю тебе своё слово, если ты завершишь совместно с коллегами проект «Аргус» раньше срока, у тебя будет собственная лаборатория и все доступные ресурсы для исследования, — очень серьёзно сказал он.

— Сэр?!! — я даже привстал со скамейке, настолько меня поразило такое предложение.

— Думаю для тебя не секрет о положении на фронтах?

— Кое-что слышал сэр, — я не стал сильно юлить, показывая свою неосведомлённость.

— Этот проект, это детище предложил и курирую лично я, поэтому его провал или величие, либо вознесёт меня ещё выше, либо похоронит, вознеся более удачливых конкурентов. Я доступно выражаюсь?

— Более чем сэр, — я понял, что он приоткрыл мне одну из дворцовых тайн.

— Я верю в тебя, твой ум. С самой нашей первой встречи верил, поэтому и говорю так открыто. Мне нужен этот корабль к концу года, больше терпеть император не будет.

Я осторожно подбирая слова, ответил.

— Сэр, если мне предоставят все данные по проекту и не будут мешать, я обещаю, что приложу все свои силы, для его успешного окончания.

— Отлично, именно это я и хотел от тебя услышать, — кивнул не мне, а словно своим мыслям, — тебе ещё что-то нужно?

— Нет, сэр. Вы и так сделали для меня столь многое, что я теперь просто обязан ответить вам добром, поэтому я прошу только обеспечить меня всем необходимым, для погружения в наш проект.

— Правильно, именно НАШ Рэджинальд, — я видел, как дрогнул уголок его рта, — я знал, что ты умный мальчик, получив сейчас этому очередное подтверждение. Завтра все чертежи и дневники будут у тебя. Сначала ознакомься со всем, затем поговори с сэром Энтони и действуй!! Действуй!

Я почувствовал, как на мои плечи сейчас взгромоздили гигантскую гору ответственности.

— «Выдержу ли я её, устою ли? — на эти вопросы у меня не было ответа, но стало очень страшно и жутко».

Я прекрасно понимал, что будет — если я не оправдаю возложенные на меня ожидания, самое лёгкое что меня ждёт — это вечная высылка на фронт.

— Хорошо, тогда возвращаемся, думаю сэр Энтони хочет устроить небольшой обед в честь твоей маленькой победы, — он встал и пошел вперед, я поспешил за ним.

Мы дошли до дома, но дальше он не пошел, поскольку к подъезду подали парокар и он пошел к нему, затем остановился, вернулся и тихо мне сказал.

— Рэджинальд, не подведи меня.

От его голоса мне стало по-настоящему страшно, такого страха я не испытывал даже тогда, когда стоял рука в руке с Кукольником и понимал, что он сильнее меня.

Не став ждать от меня ответа, он повернулся и сел в кар, хлопнула дверь, тихо прогудел свисток пара и машина тронулась, за ней стали набирать ход машины сопровождения.

Я еще десять минут стоял, чтобы прийти в себя, затем вошел в дом и только тогда, холодок страха, который охватил всё моё тело, прошёл. Прочистив горло, я пошёл в общий зал, сегодня мне нужно было отдохнуть и развеяться. Так что сначала обед, потом работа, а потом после ужина…

— «Похоже Элиза сегодня будет ночевать не одна, — решил я».

Данные мне для работы недели пронеслись словно день, поскольку приходилось кроме своей работы, ещё и время уделять продолжению обучения искусству исповедника, к тому же изучая ещё и чертежи левиафана проекта «Аргус». Он оказался потрясающим! До сих пор я и представить не мог себе что такая огромная махина может не только существовать, но и взлетать! До этого я видел конечно огромные дирижабли, но левиафан проекта «Аргус» был полностью металлическим воздушным кораблём, с громадными четырьмя крыльями на которых располагались силовые установки. Они предполагались быть такими мощными, чтобы смочь поднять этого гиганта воздух, что на каждый из них отводилась отдельная душа, которая будет выполнять роль не только контролирующего элемента, но и силовой установки вместе взятой. Подпитка этих установок была от десяти РС-100 сразу, но зато несмотря на все расходу, корабль мог вмещать в себя тысячу человек десанта, двадцать гигантских торпед или огромных авиабомб, а также двадцатью пушками по каждому бору и всё это с самыми современными навигационными системами и средствами связи. В общем если этот гигант и правда взлетит, в чём я усомнился. Едва взглянул на чертёж, то этот день и правда станет новым витком истории не только нашего государства, но и мира в целом. Ведь до сих пор я ни разу не слышал о механических железных кораблях, которые бороздили бы небо.

В общем в свою последнюю ночь, перед началом погружения в этот проект, моя голова просто взрывалась от обилия информации, а также того, что нужно было ещё запомнить, ведь мне предстояло стать одним из тех, кому доверят вселить великую душу в один из силовых агрегатов. Понимать, что от твоей работы будет завесить столь многое — было для настолько волнительно, что у меня одно время даже случилось расстройство желудка. Первые дни я не мог есть и спать, едва представлял себе, как что будет, если конкретной мой агрегат сломается или не за работает.

— «Надо этот механизм подальше от комнаты держать», — подумал я просыпаясь от шума, издаваемого Айдой. Пока механизм лежал, шум не был таким сильным, но вот стоило ему начать движение, как шелест шестерёнок, движения поршней и суставов становились слишком громкими. Похоже и правда нужно было отправить собаку подальше, вот только нужно было решиться на это, почему-то небольшие угрызения совести я до сих пор испытывал, что убил доверившееся мне существо. Кстати я узнал ещё один момент, связанный с переселением душ, механизмы нужно было подзаряжать хоть и менее чаще, чем своих простых собратьев, но всё же, так что постоянно приходилось тратить собственную энергию на поддержание жизни в этом подобии собаки, что конечно же ещё больше нервировало меня.

Сегодня меня ждало знакомство с моим новым «подопытным», который предлагался в кандидаты на получение великой души для проекта «Аргус». От меня требовалось оценить, смогу ли я с ним подружиться. Ведь если мы сойдемся ближе, то ближайшие месяцы будем жить рядом и очень плотно общаться, чтобы переселение прошло успешно. Об этой странной и удивившей меня особенности исповедников, собственно из-за которой они и получили своё название, я прочитал самостоятельно. Оказалось, чем лучше ремесленник и человек, добровольно согласившийся отдать свою душу будут относиться друг к другу, тем менее безболезненным пройдет процесс вытягивания души и меньше шансов на обратный резонанс получал исповедник. Во многих опытах, которые были приведены в работах Норта дер Хольца — одного из основоположников теории переселения душ в механизмы — это подтверждалось неоднократно. Самые лучшие результаты по переселению были получены, когда у одного из его учеников умирала от болезни жена и он предложил переселить её душу в механизм. Не знаю, как он смог уговорить его на такое, но ученик так смог провести ритуал переселения, что этот пример до сих пор считается одним из самых успешны. Переселённая душа в механическое тело, подобие человеческого, прожила сотню лет, пока железо не рассыпалось от ржавчины изнутри. К сожалению, переселять из механизма в другие было нельзя, как, впрочем и в живых людей, такие опыты проводились давно, но позже были признаны незаконными и теперь карались смертной казнью. Я даже порасспрашивал сэра Энтони по этому поводу, но он был категоричен — многие опыты над переселениями были под запретом, хотя я лично не понимал почему. Ведь это же прямой путь к вечной жизни! Берёшь самоубийцу или убийцу приговорённого к казни, или того, кто добровольно захочет проститься с жизнью и переселяешь в это тело душу старика, который обладает ценными для государства знаниями или опытом. Странно, что этот вопрос так слабо изучен.

Раздался осторожный стук в дверь, прерывая мои размышления.

— Да, входите.

В комнату сначала вкатился столик, а затем вошла Элиза ван Ленд. Она старательно старалась на меня не смотреть, а я ради озорства откинул одеяло с себя, показывая то, что сейчас утро, а я молодой и полон сил мужчина.

— Мистер Рэджинальд, пора завтракать, — сухо сказала она, не смотря на то, что сегодняшней ночью не только мне одному понравилось наш секс, судя по её стонам и жаркому дыханию, она тоже была не мало возбуждена.

— Элиза, — я решил её подразнить, — несмотря на то, что я тебе не нравлюсь, вчера ведь признайся, тебе понравилось самой?

Шея девушки к моему удовольствию, стала наливаться румянцем, она не поворачиваясь лицом к кровати, стала открывать тарелки с едой и до меня донёсся будоражащий запах еды.

— Я это делаю потому, что мне приказали, не более, — отрезала она.

Как я предполагал прошлого внушения сэра Энтони не хватило надолго, прошло всего пару недель, а девушка опять показывала зубки.

— Элиза, — я решил быть жестче, — давай не будем прикидываться, я знаю, что пообещали твоему отцу, тебе и твоей семье за два года служения мне в качестве служанки. Ты добровольно на это согласилась, так что давай не будем больше делать вид, что я такой сатрап заставляю делать тебя что-то неправильное. Сэр Энтони прямо сказал, что до тебя доводили все аспекты этой работы и ты с ними согласилась.

Девушка красная как рак промолчала, лишь принесла мне на столике тарелки с едой. Я принял из её рук приборы и стал также молча есть. Она же пристроилась рядом на кресле.

— Нам двоим будет гораздо проще жить, если я не буду тебя что-то заставлять делать, а ты сама будешь мне это предлагать, — я поел и встав с кровати, стал одеваться, мне нужно было посетить ещё туалет и ванную, поскольку к горшкам, которыми пользовались аристократы я не привык, так и ходил в общую уборную, как возникала в этом нужда.

Она ничего не сказала, став собирать тарелки на столик, так что пришлось уйти без ответа.

— А, Рэджинальд, — на выходе из ванной меня остановил голос сэра Энтони, — присоединяйся к нам, мы как раз шли к тебе.

Я повернулся и убрал на плечо полотенце, которым вытирался. Рядом с моим учителем стоял старик лет пятидесяти, в военной форме без знаков различия и орденов. Наши взгляды встретились и я поёжился. Этот прямой взгляд стального цвета глаз было тяжело выдержать, уверенность в себе и сила — вот что я увидел во взгляде этого человека. Небольшого роста, с массивной тростью в руках, к тому же совершенно седой и со шрамами, он тем не менее излучал вокруг себя уверенность и силу.

— Рэджинальд ван Дир, сэр, — я первый подошёл ним и протянул руку незнакомцу.

— Генерал Генрих эр Горн, — сухо представился он, — Энтони, он не слишком молод для того, чтобы играть роль Бога?

— Эр Горн? — задумался я, вспоминая. Мысли заметались в голове пытаясь зацепиться за эту фамилию, я определённо слышал её раньше.

— Месяц назад, «Дейли Телеграф», — напомнил мне наставник с улыбкой.

Я тут же вспомнил статью, в которой как раз говорилось про этого человека. Когда его батальон терпел поражение от пятикратно превосходящих сил противника, он лично возглавил атаку и отбросил противника. За этот подвиг его ещё наградил сам Император.

— Сэр? — я удивлённо посмотрел на внешне крепкого и здорового старика, — вы мой первый прихожанин? Зачем вам это?

Он хмуро на меня посмотрел, за него ответил сэр Энтони.

— Газеты не написали кое-чего, в той атаке Генрих был серьёзно ранен и потерял много крови, а через рану на ноге началось заражение крови. Врачи хотели отнять у него ногу, но он упёрся и решил умереть на пользу отечеству. Хотя я лично не понимаю зачем, денег у тебя Генрих явно хватит, чтобы заказать себе механическую ногу.

— Я видел, как это бывает, — буркнул он, — сначала по колено, потом выше, потом ещё и ещё, отрезая каждый месяц по куску мяса, мне этого не нужно. К тому же механическая нога — это просто железный костыль, пусть и чуть лучше, чем этот.

Он показал кивком головы на свою трость.

— Я не согласен, но дело твоё, — исповедник показал на меня, — он молод, не спорю, но перспективен Генрих, тем более всё равно сейчас больше некому тобой заняться.

— Хорошо, я верю тебе.

— Рэджинальд переезжай тогда в мою комнату вместе с вещами, генерала я поселю в свою, сам же переберусь в другую.

— Библиотеку оставите? — задал я главный волнующий меня сейчас вопрос.

Он засмеялся в ответ и переглянулся с сэром Горном.

— В общем поскольку вам предстоит быть всё время вместе, пока у Генриха ещё оно есть, то никаких отвлечений.

— Хорошо сэр.

— Ну тогда знакомьтесь, а я пока отдам распоряжения на переезды и устрою вещи Генриха в его новой комнате.

— Спасибо Энтони.

Когда исповедник ушёл, мы постояли, рассматривая друг друга. Я спохватился.

— Пойдёмте пока в сад? Вам вообще можно ходить? Как нога?

Он подошёл ближе, только тогда я заметил, что он обильно потеет и припадает на ногу, стараясь с силой опереться на трость, но не выдать чего ему стоит на неё наступать.

— Я не собираюсь гнить в доме, пошли и правда прогуляемся.

Пока мы шли я всё время косился на него и понимал, что каждый шаг ему давался с огромным трудом, но тем не менее ни один мускул на его лице не дрогнул и помощи он не просил, наконец я не выдержал.

— Сэр давайте я вам помогу?

Он так зыркнул на меня, что все следующие слова просто застряли у меня во рту. Я заторопился и пошёл впереди него, открывая двери, не забыв позвать слуг, чтобы принесли мне верхнюю одежду.

На улице накрапывал мелкий дождик, а небо снова было затянуто непроглядной мглой, а ведь утром в нём еще были просветы в которые заглядывало осеннее солнце, пусть сильно не грея, но хотя бы не давая мёрзнуть. Поскольку я знал только одну скамейку в саду, то и направился к той, на которой разговаривал с главой тайной полиции.

Сев, я дождался, когда он с трудом сначала обопрется рукой о неё, только затем подогнув ногу, сядет рядом.

— Рассказывай, — приказал он тоном, не терпящим возражений.

— Что сэр? — удивился я.

— Энтони сказал, что мы должны хорошо узнать друг друга, даже стать друзьями, — тут он сморщился непонятно от чего, то ли от боли, то ли от слова «друзья», — так что начнём с тебя, уверен, с твоей жизнью мы быстрее разберёмся чем с моей.

Я недовольно покосился на него, но промолчал, он был прав, наверняка по сравнению с его жизнью, моя была явно скучнее. Поэтому я начала рассказывать о себе, начиная со своего детства и дальше, о поступлении в школу и о проблемах взросления, а также работе на полицию, фронте и прочем.

Генерал оказался хорошим слушателем, не перебивал, слушал внимательно, только когда я закончил свой рассказ, рассказав о недавнем переселении души собаки, он стал задавать вопросы, причем в хронологическом порядке, точно также как я и рассказывал. Я стал отвечать, где лукавя, где уклоняясь от ответов, если информация там касалась того, чего не знала широкая общественность.

— Интересный ты молодой человек, — под конец нашей беседы, когда на улице стало темнеть, а я окончательно замёрз, заключил он, — я думал мне подсунули какого-то неоперившегося сосунка, а ты на первый взгляд ничего так. Хоть врёшь и недоговариваешь в некоторых местах.

— Спасибо сэр, — что ещё я мог ответить на такой более чем странный комплимент.

— Я проголодался, продолжим знакомство за ужином? — предложил он.

— Конечно сэр, — я поёжился, поскольку обувь у меня была для дома, а пальто, которое мне принесли слуги за это время насквозь промокло.

Я встал и не стал дожидаться, когда он поднимется, сам протянул к нему руки и помог подняться. На его яростное шипение я не обратил внимание, я тут битых шесть часов изливался перед ним, вытряхивая свою душу, так что немного потерпит мою помощь.

Около дома он тем не менее отбился от меня, грозно шикнув, чтобы идти самому, без моей помощи. Я хмыкнул, но подчинился, хотя и выдержал яростные с ним переглядки.

Когда мы вошли в дом, слуги забрали нашу мокрую одежду и проводили нас в комнаты.

— Я замерз сэр Горн, — когда мы зашли внутрь, сказал я, — не будете против если я ванну приму?

— Не мёрз ты ни разу в окопе, — он пожал плечами, — зимой, когда спинная жидкость застывает и невозможно ни согнуться, ни разогнуться, вот это настоящий холод.

— Я не солдат, сэр и надеюсь никогда им не стану.

— Почему это?! — волком посмотрел на меня он, — чем тебе солдатская судьба претит?

— Не претит сэр, просто мне нравится учиться, познавать новое, а не возиться в окопе и тем более командовать другими людьми — это совершенно не моё.

— Тем не менее, людей ты убил не мало, — заметил он, — и сколько ещё убьёшь за свою жизнь.

— Я не считаю это убийством в чистом виде, — я пожал плечами, — отношусь к этому, как необходимому злу.

— Ну-ну, — он покачал головой, устраиваясь на кресле и позволяя себе расстегнуть лишь одну верхнюю пуговицу на кителе.

Я прикрыл за собой дверь и поспешил в ванну, на пути встретил Элизу и принятие ванны у меня немного затянулось, впрочем, в этот раз она не слишком и сопротивлялась, видимо утрешний разговор всё же повлиял на неё, и она поняла, что я могу и разорвать наши отношения, что на фоне уже сделанного ею было бы полной глупостью.

Удовлетворённый, чистый и согревшийся, я переоделся в чистое и поспешил обратно, ведь мне нужно было выслушать о жизни генерала. Правда когда я зашел в комнату, которую раньше занимал мой наставник, а теперь её отдали генералу, я увидел, что он спит сидя в кресле, ровно в таком же положении, каким я его оставил. Не став его будить, я пошёл к себе и принялся за работу — пока было время, нужно было обобщать и систематизировать знания, доставшимися мне от великих людей прошлого.

— Рэдж, вставай, — громкий голос словно из далека раздавался и не давал мне спать, он словно комар жужжал надо мной. Я перевернулся на другой бок и попытался закрыть голову одеялом, к сожалению сильный рывок стащил с меня одеяло и я всем телом почувствовал свежесть наступившего утра. Недовольный, поскольку совершенно не выспался, я приоткрыл слипавшиеся глаза, увидев перед собой сэра Горна.

— Что такое? Что случилось?

— Вставай, мы идём на зарядку, — тоном не терпящим возражений произнёс он, уже одетый, чисто выбритый и снова в мундире застёгнутом на все пуговицы.

— Но сэр!!! — попытался возмутиться я, — ещё слишком рано!

— Я вчера размышлял над твоими словами о судьбе солдата и решил дать тебе её почувствовать, так что если не хочешь, чтобы я отказался от твоих услуг, быстро умываться и за мной в сад!

Вот это была серьёзная угроза, если он от меня откажется, я не только стану бесполезным, но и не сдержу данных мной обязательств как перед сэром Артуром, так и перед своей родиной. Выбора не было, так что ругаясь про себя и кидая гневные взгляды на генерала, я встал и поплёлся в ванную. Как я и думал он не дал мне привычно долго плескаться, лишь позволив почистить зубы и сполоснуться, стал подгонять меня на улицу в одной рубашке.

— Но сейчас холодно! Я замёрзну! — мои ругательства и мольбы были ему безразличны, так что пришлось подчинится и ёжась от холода, сначала начать с ним разминочный комплекс, а потом делать пробежку из десяти кругов вокруг сада. Генерал, который из-за ноги бегать не мог, нашёл отличный способ не давать мне отлынивать, он ехал рядом со мной на лошади и длинной тонкой веткой подгонял меня.

На пятом круге я упал и не мог стать, лёгкие горели, а в правом боку кололо так, что я едва мог встать с земли, мои ругательства также остались напрасными и загоняв меня едва ли не до смерти, он отстал от меня когда я пробежал десять кругов и бездыханным телом упал в кровать, едва добрался до комнаты.

— Рэджинальд! У нас урок! — сильный рывок сбросил меня с кровати, я хоть и отдышался к этому времени, совершенно не хотел никуда больше идти, тем более с ним.

— Я умер, не трогайте больше меня, — я лежал на полу и не собирался вставать.

— Мистер Стоун вы поможете мне? — голос генерала раздался издалека, словно он подошёл к двери и стал звать кого-то из коридора. Через десяток минут сильные руки вздёрнули меня в воздух с пола и усадили на кресло, крепко примотав к нему верёвками, оставив свободными только руки.

— И так, начнём с азов, сначала сборка, разборка и чистка оружия, потом основы военного дела, — передо мной положили револьвер, второй такой же оказался в руках генерала, который сел напротив меня.

— Смотри и запоминай, за каждое непослушание утром и вечером будешь пробегать лишний круг.

— Вечером?!!!!

— Да, а ты что думал? Только лёгкая утренняя пробежка теперь у тебя будет?

— Стрельбы мы наверно начнём с тобой со следующей недели, когда ты освоишься с оружием и не будешь держать его словно ребёнок.

— «Это капец, — была последняя мысль, прежде чем я смог сосредоточиться и повторять за быстрыми руками генерала, привычными к оружию, разборку револьвера».

Глава 4 Другой план

— Второй лейтенант ногу выше, — зычный голос генерала, который ни на шаг не отступал от своего плана, мучал меня второй месяц, за это время я не только окончательно не возненавидел армию и всё, что с ней было связано, но и также себя, за то что поменял спокойную и почти свободную жизнь антианиманта, на ученика исповедника, со всеми этими дурацкими правилами и законами. Если бы я знал, когда в минуту слабости захотел побегать, что это в действительности наступит, я бы никогда даже в мыслях об этом не заикнулся. К сожалению действительность превзошла все мои ожидания. Генерал — который от боли и заражения крови должен был валяться в кровати и умолять, чтобы ему кололи морфий, превозмогая себя и своё тело участвовал во всех пробежках (пусть и на коне рядом), так и разминку. Кроме всего прочего каждодневные стрельбы и разбор последних сражений и тех, что были ранее в насыщенной истории империи, он также проводил строго в указанные часы по расписанию, которое он для меня составил.

Я пытался, честно пытался заставить себя ненавидеть ещё и его, как и армейскую жизнь, что он мне устроил, но не мог. Смотреть на человека, который не даёт себе ни капли поблажек, железной волей просто подавляя боль, хотя с каждым днём я видел, как ему становится всё хуже и хуже. Когда он думал, что его никто не видит, его лицо кривила гримаса боли и он осторожничал с ногой, но всё тут же прекращалось, когда кто-то входил в комнату или я спрашивал не нужно что-нибудь ему. Лицо тут же становилось спокойным и безмятежным, словно и не было несколько секунд назад терзавшей его тело боли. Так что как бы я не пытался возненавидеть его, или хотя бы испытывать к нему неприязнь — у меня этого совершенно не получалось — генерал был образцом того, что я пытался в своей время найти в своём отце. К тому же сэр Энтони оказался прав, постоянное нахождение вместе заставляло мою ауру всё лучше и лучше чувствовать колебания его души. Даже когда я осознанно пытался дотронуться до его громадной и насыщенной энергетикой души, моя воля вначале обучения натыкалась на острейшее сопротивление, когда я только познакомился с ним, но вот в последние недели, я всё чаще и чаще мог смешивать свою ауру с его, и его воля не ставила мне барьеры. Так что однозначно польза от занятий с ним была, не говоря уже про то, что Элиза сделала мне вчера комплимент, проведя ладонью по начавшемуся подтягиваться животу, она сказала.

— Ты мужаешь Рэджи — это так сексуально.

Вот так, ненавидя то, чем мы с ним занимались, но уважая и признавая сильного и волевого человека, мы готовились к событию, которое должно перевернуть обе наши жизни. Сэр Энтони видя мои способности к совестной синхронизации дал нам ещё месяц, чтобы стать ещё ближе и я смог поймать полный резонанс с душой генерала. Вот только я решил несколько изменить планы, стараясь не думать, к чему это потом приведёт, мне крайне не хотелось убивать человека, который воплощал в себе все качества того, кем бы я хотел стать в будущем.

— Мистер Стоун, у меня к вам просьба, — я выкроил время среди постоянных занятий и нашёл «якобы своего» инженера. Почему «якобы», потому, что я пытался обращаться к нему с просьбами пару раз, но он всё время отнекивался, что ему за это не платят и вообще он занят. В этот раз я решил или настоять на своём, либо расстаться с ним. Какой смысл мне от инженера, который ничего для меня не делает?

— Какая мистер ван Дир? — инженер обитал в хорошо оборудованной мастерской, занимаясь каким-то большим механизмом. Он обернулся ко мне, с маленьким пинцетом в руках и с увеличительной линзой на одном глазе, которая была часть хитроумного механизма его шляпы.

— Мне нужен ножной протез, размеры я вам дам.

— Простите мистер, но я работаю над проектом мисс Тевас.

— Энни? — удивился я, — у ней же есть свой механик.

— Он не успевает, поэтому она попросила меня заняться частью своего механизма.

— То есть мой механик подрабатывает на стороне, забив на мои просьбы? — уточнил я, выходя из себя. Первый раз я попросил его сделать Айду менее слышимой, поскольку у ней начали скрипеть механизмы, и она иногда падала. Стоун забрал собаку, но вернул её точно такой же. Во второй раз я попросил его подогнать мне револьвер под руку, который подарил мне генерал за то, что я выполнил его норматив по его сборке и разборке, с тем же результатом. Револьвер у меня взяли, но вернули в точно таком же виде, как и я его забирал.

— Это не так мистер, — инженер отвернулся от меня выказав полное неуважение, — просто сейчас я занят.

Смысла спорить с человеком, которому всё равно на твои угрозы я не видел, поэтому направился прямиком к учителю, который обитал в моих бывших комнатах.

— Сэр Энтони, — я ворвался в комнату без стука, поскольку был зол на механика и забыл обо всяких приличиях. Картина которая открылась, потрясла меня, стоя на коленях возле кресла, знакомая мне головка делала поступательные движения возле паха моего учителя. Сердце мне кольнули ревность и неприязнь.

— «Мне она значит отказывалась это делать, а другому пожалуйста. Да ещё и кому? Старику!».

На мой звук они повернули оба головы, причем Элиза покраснела вся целиком.

— Простите, зайду попозже, — я взял себя в руки и вышел за дверь, прикрыв её, но оставаясь рядом.

Через пару минут дверь открылась и девушка выскользнула из комнаты исповедника, стараясь не встречаться со мной взглядом, я посмотрев ей вслед, затем постучался и зашёл внутрь.

— Да Рэджинальд, что ты хотел? — безмятежным тоном поинтересовался учитель, словно и не трахал пять минут назад чужую девушку в рот.

Усложнять свои взаимоотношения с ним я не стал, поскольку никакой любви к Элизе я давно не испытывал, а теперь так и вообще, буду относиться к ней соответствующе её поведению.

— Хочу заменить мистера Стоуна, он не выполняет мои распоряжения и полностью для меня бесполезен, сэр.

— Странно, — удивился он, — Энни о нём очень хорошего мнения. Ты уверен? У меня некому его заменить, все механики сейчас заняты.

— А если я сам найду себе инженера, так будет можно?

— Если он пройдёт проверку тайной полиции, то конечно, — исповедник пожал плечами, — но тебе нужен тогда цеховой механик, только они могут попасть к нам.

— Тогда с вашего разрешения я могу завтра поехать в город? Лучшие цеха ведь на Оксфорт стрит?

— Да, я поговорю с сэром Артуром, если он согласует, то ты сможешь выехать. Кстати, а зачем тебе механик, над чем-то работаешь?

— Айда стала скрипеть, да и револьвер, что подарил мне сэр Горн хотелось бы подогнать по руке, а мистер Стоун оказался полностью бесполезен.

— Хорошо, — мой ответ его удовлетворил, — тогда жди решения полиции.

— Добрый день Фрэнк, — я поздоровался со своим охранником, когда он придерживал мне дверь.

— Добрый сэр, — улыбнулся мне он, хотя перебитый нос и сплюснутые уши делали эту улыбку пугающей, но не для меня.

— Я всё никак не мог поблагодарить тебя за дворецкого, Марта написала мне, что Джон взял на себя всю заботу об охране дома и сейчас завёл вторую собаку, если раньше кто и забредал посмотреть на пустующий дом, то теперь под его охранной она чувствует себя в полной безопасности. Так что спасибо тебе за него.

— Мы с Джоном служили вместе, так что ручаюсь на него головой сэр, — он забрался внутрь салона и Вилли тронул парокар с места, — просто парню не повезло с рукой, еле шевелится, так что на пенсию он вышел по ранению, а пенсии на всю семью не сильно хватает.

— Вилли, нам сначала в военный госпиталь на Джеймс стрит, а потом поедим на Оксфорт стрит. Мне нужны часовых дел мастера или инженеры.

— Зачем сэр?

— Мой механик отказывается мне помогать, хочу найти ему замену, — я постарался вести себя как можно более естественно, ступая на такую скользкую тему в разговоре с охранниками из тайной полиции. Если они начнут подозревать о моих истинных планах, меня быстро разоблачат.

— Хорошо, сэр, — Вилли сосредоточился на дороге.

— Госпиталь, — кратко доложил он, хотя я и так увидел, куда мы приехали. Трудно было предположить, что это другое место, поскольку тянущиеся подводы, на которых едва ли не стеллажами лежали люди было невозможно. Наша машина казалась тут пришельцем из будущего, поскольку парокаров не было видно ни одного, только бесконечная вереница повозок запряжёнными лошадьми.

Едва я вышел, как рядом встали трое охранников, а я услышал громкие стоны и крики, когда колеса повозок попадали на камни, из них чаще всего в сторону возницы неслись ругательства или просто стоны тех, кто не мог говорить.

Я направился к серому двухэтажному зданию по форме напоминавшему букву «T» только с более широкой верхней планкой. Когда мы зашли внутрь в нос мне ударил ужасающий запах смеси нечистот, крови и гноя такой силы, что мне пришлось прикрыть его рукавом. Охранники же стали отталкивать руки, которые тянулись ко мне от стоявших вдоль всего коридора лавок, поскольку лежавшие там что-то хотели от меня, выкрикивая угрозы и просьбы. Картина была мягко говоря удручающая, мне захотелось побыстрее закончить свои дела и убраться из этого страшного места.

— Могу я увидеть доктора Хоккингса? — наконец среди этого хаоса, воплей и стонов я увидел сестру милосердия в чёрной одежде и белым платком-шляпой, закрывающей не только голову девушки, но и её шею, а также плечи.

Девушка повернулась на звук моего голоса и поправила в руках пачку грязных и вонючих тряпок, я же поразился насколько у неё усталый вид, она едва держалась на ногах.

— Он во второй операционной сэр. Прямо и налево, — ответив, она тут же потеряла ко мне интерес и вернулась к больным.

Мы заспешили по указанному пути. Доктора Энтони Хоккингса я не знал лично, но читал его статьи в колонках газеты «The Daily Telegraph» о здоровье. Так что это был единственный хирург, имя которого я знал, поэтому и выяснить, где он работает не составило больших трудов. Именно поэтому я сейчас был у него.

В операционной была занята, так что пришлось ждать около часа, что конечно же не добавило ни мне, ни охранникам хорошего настроения, так как атмосфера госпиталя просто давила на здоровых людей, заставляя чувствовать себя неуютно.

— Наложите перевязку и позовите меня, когда подготовите операционную, — спокойный голос человека, знающего своё дело раздался, когда открылась дверь и показался врач в заляпанном кровью белом халате и окровавленными руками.

— Доктор Хоккингкс?

— Я сейчас занят, — последовал немедленный ответ.

Я предвидел такую встречу, поэтому достал монету в одну гинею достоинством и показал ему.

— Пять минут вашего времени.

— С учётом того, что мой оклад составляет две гинеи в неделю, более чем щедрое предложение. Кого нужно зарезать сэр? — он спокойно, без подобострастия взял у меня монету.

— Пока просто разговор, — хмыкнул я и обратился к охранникам, которые увязались было за нами, когда он провёл меня к себе в комнату, — подождите здесь, в комнате только один выход.

Фрэнк заглянул в маленькую каморку, где доктор подошёл к умывальнику и мыл руки и убедился в правдивости моих слов, потом пожал плечами и пропустил меня.

— И зачем я понадобился тайной полиции? — поинтересовался доктор, вытирая руки и подойдя к столу, рухнув на стул, — ещё и швыряющей деньгами.

— Я не из тайной полиции сэр, — я смахнул со второго стула заляпанный кровью халат и осторожно присел, боясь испачкаться, — она меня охраняет.

— Да? Ну да мне всё равно, чем обязан?

— Мне нужно пару вещей, — замялся я, — сначала консультация, потом пару уроков хирургии.

— Да? — он открыл глаза и удивлённо посмотрел на меня, — хотите за пару уроков стать хирургом? Не хочу вас разочаровывать, но у вас это не получиться, если вам конечно не безразличен конечный результат.

— М-м-м, — растерялся я, — ну теоретические знания у меня есть, а вот с практикой были проблемы. Я думал попросить, чтобы вы научили меня ампутировать ногу на трупах. Я готов хорошо заплатить вам.

— Думаете я за деньги разрешу вам калечить трупы людей? Вы не туда попали сэр, — его голос похолодел.

Я замялся. Я думал всё будет проще, приду покажу деньги и решу все свои проблемы. Как-то не думал, что в таком месте найду принципиальных людей.

— Доктор Хоккингкс, — я решился, всё равно времени искать другого хирурга у меня просто не было, у меня был только сегодняшний день, — вот представьте себе, что есть хороший человек, у которого заражение крови. Он отказывается ампутировать ногу, предпочитая умереть, я же могу попробовать сделать так, чтобы у него была почти полноценная нога и не хочу, чтобы он умирал. Что бы вы сделали на моём месте?

Доктор заинтересованно посмотрел на меня и встал со стула.

— Вам это человек настолько дорог? Судя по тому, как вы ко мне пришли — это ваша частная инициатива?

— Этот человек дорог мне, — я пожал плечами, — а всех вокруг устраивает, что он готов отдать свою жизнь на благо империи, как будто всё то, что он до этого сделал для её, было мало.

Хоккингкс почесал подбородок.

— Вы хотите провести операцию по ампутации, чтобы пациент не знал об этом? Я с таким редко сталкиваюсь, но бывает, когда родственники хотят спасти жизнь человека, который не хочет жить калекой.

— Доктор, мне некуда пойти больше, — я встал и прямо посмотрел на него, — если вы откажите, я сам проведу операцию, не смотря на последствия.

— Мне интересно, где вы тогда возьмете: морфий, инструменты, перевязки, помещения для всего этого? — насмешливо посмотрел он мне в ответ, — я просто молчу про то, что вы легко сможете убить его своим непрофессионализмом.

Я промолчал, до его слов всё казалось таким простым.

— Мне придётся на вас донести, сэр, а ведь я даже не знаю вашего имени, — он криво улыбнулся.

— Боюсь тогда мы станем врагами, — я повернулся, чтобы уйти.

— «Напрасная потеря времени, нужно искать менее принципиального врача или ремесленника, пока есть время».

— Вы можете привести его сюда? — неожиданно раздался его голос, когда я почти вышел из комнаты.

— Нет, боюсь мне не дадут его вывести.

— А с чего вы решили, что ему вообще нужно ампутировать ногу, может быть это просто за гноение? — продолжал спрашивать он, когда я не веря своему счастью, вернулся.

— Он лечился у доктора Эбермана, я узнавал, он уважаемый врач.

— Эберман?! — удивился собеседник, — имперский хирург?! Вы кого хотите оперировать сэр?!

Я понял, что прокололся, нужно было либо выкладывать всё, либо уходить.

— Генерала Генриха эр Горна, — нехотя признался я.

Доктор удивлённо присвистнул и замолчал.

— Пахнет государственной изменой, — промычал он, — даже просто от того, что я знаю о ваших намерениях.

— Доктор Хоккингкс, вопрос стоит по-другому, я хочу помочь хорошему, сильному человеку, который ради непонятных мне принципов хочет умереть. Хотя сколько пользы он принёс и принесет, если останется жить, можно даже не гадать.

— То есть вы хотите выкрасть генерала, отрезать ему ногу и приделать ему протез, при том, что едва он придёт в сознание — он тут же вас убьёт за то, что вы с ним сделали?

— Ну это будет не совсем обычный протез, я бы сказал, он будет почти таким же как его живая нога.

— «Я очень сильно надеюсь на то, что записи сэра Червиваля не ошибочны».

— Но всё остальное верно?

— Да сэр, — когда я придумал свой план он мне не казался таким безумным, как сейчас, когда прозвучал со слов доктора Хоккингса.

— Вы точно ненормальный, — он покачивая головой вернулся на своё место, — могу я узнать ваше имя сэр?

— Рэджинальд ван Дир, — больше скрываться не имело смысла, после столько сказанного.

— Вы тот, кто убил Кукольника? — внезапно его голос охрип.

Я удивлённый сменой его настроения, молча кивнул головой.

— Тысячу гиней за операцию, пятьдесят за инструменты, десять за морфий и перевязочные материалы. Мне нужны будут средства, когда меня лишат работы после этой вашей авантюры, — от его сухого и делового голоса у меня засосало под ложечкой.

— «А ведь он сразу согласился, только когда узнал про Кукольника, — подумал я и у меня внезапно мелькнула мысль-озарение».

— Эм-м-м, вы кого-то потеряли сэр? — осторожно поинтересовался я, чтобы подтвердить свою догадку.

Доктор ничего не ответил, опустив голову, лишь глухо повторил.

— Вы согласны? На меньшее я не согласен.

— Доктор, при любом успехе дела, я заплачу вам три тысячи гиней, — я сглотнул ком, который образовался у меня в горле при виде человека, из которого словно вытащили внутренний стержень.

Пока он не ответил, я выписал чек на полторы тысячи и оставил его на столе.

— Будьте готовы через три недели, я не смогу предупредить вас заранее, поэтому либо приеду сам, либо пришлю кого-то от своего имени.

Он промолчал, поэтому я принял это за согласие и вышел за дверь, нужно было теперь найти механика, который согласиться выполнить мой второй необычный заказ.

— Прибыли сэр, — наш парокар скрипнув тормозами остановился рядом с высоким трёхэтажным домом в самом элитном квартале города, это было понятно хотя бы по тому, что движение здесь было непрерывным, а количество и разнообразие моделей парокаров не поддавалось исчислению, уж на что я насмотрелся на них в квартале ремесленников, но тут, стоило выйти наружу и посмотреть на дорогу, как рот непроизвольно открывался. С трудом заставив себя повернуться к дому, я огляделся вокруг. Широкая и чистая улица, по которой прогуливались люди, словно была вырвана из другого мира, весь остальной город был тих и угрюм из-за военного положения, тут же царила совершенно другая атмосфера, просто диссонируя с тем, что я видел час назад у военного госпиталя.

Я посмотрел влево и вправо, убеждаясь, что улица действительно являлась центром сосредоточия ювелирных, часовых и инженерных лавок. Во все стороны виднелись вывески, говорящие о роде деятельности их хозяев.

— «Начну пожалуй с этого дома, — решил я, смотря на трёхэтажный дом, у которого мы остановились».

Дом был разделён на две половины, поскольку левый вход вёл в ювелирную мастерскую, а правый в инженерную.

Толкнув дверь, которая не смотря на массивность легко поддалась под моим прикосновением, я зашёл внутрь. Приветливо пробил боем механизм, как на часах у нас в поместье, и в комнату сразу вышел молодой человек. Пока я осматривался, смотря на стеклянные витрины на которых лежали различные механические механизмы, протезы, а также аниматроны, он подошёл ближе.

— Чем могу быть полезен сэр?

Я повернулся к нему.

— Хочу заказать протез, вот чертёж, — я достал набросок своего рисунка и протянул его ему.

Молодой парень достал монокль из верхнего кармана пиджака и зажав его в глазу, взял у меня чертёж и стал его рассматривать.

— Странная конструкция сэр, — он вернул его мне назад, — но мы готовы взяться за его исполнение, цена правда будет большая.

— А срок? — спросил я, стараясь говорить тише, чтобы стоявший у входа Фрэнк не слышал весь наш разговор.

— Два месяца, не меньше, такие многочисленные не стандартные требования, — он покачал головой.

— Это слишком долго, — удивился я, — может быть я доплачу за срочность?!

— Дело не в деньгах, — он смутился, — точнее я бы мог отложить все текущие заказы, но больше всего времени потребует поиск материалов, указанные алмазы в накопителе вообще нужно будет ещё найти. Таких размеров камней у меня просто нет.

— Спасибо за потраченное время, — я понял, что ловить тут больше нечего, поэтому откланялся и пошёл на выход.

— Фрэнк может ты подождёшь меня возле машины? — спросил я охранника, когда мы вышли на улицу, — центр города, что со мной может тут случиться?

— Нет сэр, моя обязанность быть рядом.

— Хорошо, тогда пойдём дальше, — я не очень на это рассчитывал, что смогу от него избавиться, но попытаться стоило.

В следующей часовой и инженерной мастерской меня также вежливо отшили, одни давали срок три месяца на производство, вторые прост не взялись за такой сложный проект.

— «Вот тебе и улица инженеров, — выйдя из инженерной мастерской где меня опять отшили, возмущённо подумал я, — у меня времени уже не остаётся на поиски!».

— Мистер Рэджинальд, — обратился ко мне Вилли, который вышел из машины и присоединился к нам, когда мы второй раз прошли мимо неё по другую сторону дороги.

— Да Вилли?

— Все хвалят цех Часовщиков на Оксфорт стрит 25, у меня их часы, — смутившись сказал он, — чудесный хронограф сэр, не могу на него нарадоваться.

— Они же стоят приличных денег! — удивился Фрэнк, — откуда они у тебя?

— Подвозил я как-то одну герцогиню, — Вилли закатил глаза и прищелкнул языком.

— О нет, беру свои слова назад, — тут же стал отнекиваться охранник, — не хочу ничего знать.

— Мы тогда опустили передние сиденья, она кстати была с той стороны, где ты сейчас ездишь Фрэнк, — водитель явно наслаждался ситуацией, когда охранник стал смущаться от углубления в пикантные сцены, — она была так горяча, что её соки пришлось вытирать в гараже потом два часа, представляешь?

— О Боже, зачем я это спросил, — страдальчески повторил Фрэнк, развеселив нас обоих.

— Хорошо Вилли, пойдём туда, надеюсь хоть там нам не откажут, — отсмеявшись сказал я, осматриваясь и ища на вывесках домов их номера.

Дом, на котором виднелась цифра «25» был совсем недалеко от того места, откуда я начал свои поиски, нужно было всего лишь пройти чуть влево, а не вправо, направляясь на поиски нужным мне мастерских. Он был из красного кирпича, украшенного по всему фасаду затейливыми деталями часовых механизмов, только увеличенными в десятки раз, то тут, то там стрелки часов двигались в такт крутящимся шестерням, отсчитывая прошедшие минуты.

— Красота, — заключил я, прежде чем толкнуть деревянную дверь с литым металлическим львом с кольцом во рту.

Мягкий звон колокольчиков сопроводил открывание и закрывание двери, и я оказался в часовом царстве. Всюду и кругом, куда я бы не посмотрел были часы. Маленькие, большие, золотые, деревянные, резные и без декора — всё это тикало и издавало звуки. Я поражённо осмотрелся.

— Сэр, рада приветствовать вас в цеху Часовщиков, чем могу быть вам полезна? — из-за прилавка вышла миловидная женщина лет двадцати с небольшим, с рыжими волосами и зелёными глазами. Я так засмотрелся на это необычное сочетание, которое не встречал ранее, что даже не сразу ответил. К тому же она была одета в необычное платье, с открытыми плечами, а также глубоким вырезом, который я тоже не смог пропустить, осматривая её всю.

— Сэр? — женщина явно понимала причину моего молчания, я понял это по её мягкой, улыбке и серьёзным глазам.

— Простите миледи, — я снял котелок и чуть склонил голову, — возможно я не по адресу, но мне сказали я могу найти у вас инженера.

— Могу я спросить для чего сэр? — осторожно спросила она, покосившись на вошедшего за мной Фрэнка и Вилли, одетых как братья-близнецы.

— Мне нужен протез человеческой ноги, — я в который раз за сегодня достал чертёж с размерами, — тут я конечно всё схематически накидал, но если нужно, готов обговорить детали, а также узнать цену изделию.

— Индивидуальный заказ, а также срочность оплачивается дорого сэр, — она явно была не в восторге от моего посещения, хотя я не понимал почему, её тон после входа охранников сразу похолодел на пару градусов.

— Сколько?

Женщина замялась, явно боясь сказать сумму.

— Мама у нас гости? — громкий голос раздался рядом с прилавком, на звук которого охранники потянулись к бокам пальто, но из-за ширмы, отделяющей остальное помещение от магазина к нам вышла девушка чуть младше меня.

— Дженни, ты не вовремя, вернись к себе! — строго сказала женщина, на что девушка, которая была словно маленькой копией своей матери не обратила ни малейшего внимания. Вместо того, чтобы послушать её, она подошла ко мне и взяла чертёж в руки.

— Хм, рисовали как курица лапой, — она хмыкнула, вызвав взрыв негодования со стороны матери.

— Дженн, тут заказчик!!!

— То-то ты его хотела отшить из-за сопровождающих его ищеек полиции, — малявка явно путала все берега, кивнув на нахмурившихся охранников.

— Мисс, вы можете его сделать или нет, я теряю время, — мне были конечно интересно общество таких необычных красоток, но время поездки у меня было ограничено, а с каждой новой мастерской где мне отказывали, его становилось ещё меньше.

— Как нечего делать, — она пожала плечами, — но хотелось бы увидеть того, для кого он предназначен.

— С этим есть определённые проблемы, — я обрадовался, что хоть кто-то согласился, после просмотра чертежа, — может всё-таки сначала озвучите цену?

— Цену говорит всегда дедушка, — она снова пожала плечами, — мы с мамой сегодня тут случайно остались, все ушли на похороны.

— Если вы берётесь его изготовить, то срок всего три недели.

— Справлюсь за две, — она подняла нос, вызывая у меня смешанные чувства, верить ли этой малявке или нет, ведь все остальные не соглашались даже на месяц.

Девица видимо уловила что-то в моём взгляде, поскольку кинулась обратно и спустя десяток секунд притащила мне частично собранный аниматрон.

— Вот смотри, над чем я сейчас работаю, видишь какая тонкая работа? — она нежно, словно ребёнка держала его в руках, и показывала мне детали, которые были сделаны, я был вынужден это признать, очень умело и даже изящно.

— Хорошо, я нанимаю вас мисс, осталось только оговорить цену, — я поднял глаза с механизма на девушку.

— «Похоже она и правду знает о чём говорит, тем более первая, кто согласилась за сегодня в указанный мной срок».

— Ну аниматрон под заказ дедушка говорил стоит около двухсот гиней, так что за такой сложный протез с тремя накопителями и бесшумными соединениями не меньше пятиста гиней, без учёта материалов.

— Дженни! — ахнула её мама, когда та назвала гигантскую сумму.

— Зачем кстати в нём нужны такие мощные накопители, да ещё из таких крупных алмазов?

— «Она едва взглянув, прочитала даже все мои комментарии к качеству и возможностям протеза! — удивился я, — а ведь взглянула на него всего на секунду. Нанимаю однозначно!».

— Согласен, — спокойно сказал я вызвав уже учетверённый выдох удивления, оставляя её вопрос без ответа.

Дверь зазвенела колокольчиками и в помещении вошёл пожилой старик, в траурной одежде. Он посмотрел на двух громил, на меня, на двоих девушек и спокойно спросил.

— Можно узнать, что здесь происходит?

— Да как ты посмела! Да я тебя!

Громкий голос мужчины доносился через тонкую занавеску, вызывая у нас улыбки при переглядывании с охранниками, женщина же за прилавком то краснела, то бледнела, когда тоненький голос не только не замолкал в ответ, но и становился угрожающим.

— Да деда, я смогу это сделать, что ты мне всё время какую-то мелочь подсовываешь?! Надоело! Хочу настоящий проект!

Голоса становились всё громче, пока наконец женщина не зашла за занавеску и не зашипела на спорящих.

— Всё, делай что хочешь, если не справишься, будешь выплачивать всю неустойку сама! — почти сразу же вслед за этим, сдался мужской голос.

— Деда, я тебя обожаю, — за громким поцелуем последовали быстрые шаги и спустя ещё минуту из-за ширмы показалась довольное лицо девушки.

— Куда едем? Где пациент? Мне инструменты собрать надо, — заявила она.

— Пока никуда, вас сначала проверят, поговорят и если с вами не будет проблем, мы встретимся, — я вытащил из кармана чековую книжку и выписал чек на десять гиней, протянув его ей.

— Это чтобы вы понимали мисс, серьёзность моей просьбы. Завтра вас вызовут, если что-то пойдет не так, эти деньги будут неплохой компенсацией за неприятный разговор.

— Хорошо, — она удивилась, но взяла протянутый чек.

— Ван Дир?! — она прочитала мою подпись, — вы сын главы цеха ремесленников?!

— Да, — едва не скрипнув зубами от этого упоминания, коротко ответил я.

— Тогда одену завтра своё лучшее платье, — подмигнув мне, ответила девчонка и умчалась снова за занавеску, к нам же вышел старик.

— Прошу простить меня уважаемые господа, у нас такого никогда не бывает, просто от чахотки умер мой лучший помощник, так что на похоронах присутствовал весь цех, некого было оставить в лавке кроме моей дочери и внучки. Прошу меня ещё раз простить за эту сцену.

— Ничего сэр, мы даже получили некоторое удовольствие, — широко улыбнулся я, а когда он закашлялся, повернулся и кивнул головой своим охранником, показывая на выход.

— Мне она понравилась, бойкая девица, — сказал я Фрэнку, садясь в машину, — надеюсь механик из неё такой же бойкий.

— Ой и достанется же кому-то такая жена, — он покачал головой, садясь на переднее сиденье.

Глава 5 Преступление и наказание

— Мальчишка! Да что ты о себе возомнил! Идиот! Кретин! — крики учителя сыпались на мою повинную голову, но осознание правоты сделанного, меня не отпускало. Тем более сидящий на диване генерал о чём-то переговаривались с сэром Артуром, постоянно посматривая при этом на меня, от этого тоже становилось страшно.

— Ты поставил проект под угрозу срыва только потому, что прочитал в записях о возможности сделать полуживую конечность?! Да за одно это тебе можно под трибунал отдать!

— Но ведь получилось же, — шмыгнул носом я, поскольку таская тело генерала из дома в экипаж и обратно, сначала вспотел, а потом простыл на холодном осеннем ветру.

— Да ты из ума выжил!!! — он разозлился ещё сильнее, — а если его душа отторгнет твои заплатки?! Как ты вообще до такого додумался?! Затыкать прорехи в чужой душе нейтральной аурой?!! Хочешь, чтобы генерал умер от противорезонанса?!

— Тогда мне казалось это лучшим решением, — я вспомнил ночь и своё чувство бессилия и близость поражения, когда перенесённая большая часть души генерала в протез не захотела сращиваться с его оставшейся в теле своей же частью, поскольку была пропущена через мою ауру и слегка стала отличаться по колебаниям от своей первоосновы. Когда началось отторжение, я запаниковал и чуть было не угробил всё дело, хорошо ещё от прилива крови в голову вспомнил о работах одного из учеников великого мастера и пропустив часть своей души, через тело генерала, действительно грубо и топорно «заляпал» буфер между аурой его протеза и души. Даже сейчас если взглянуть на его тело, мои «заплатки» были заметны более неровным зеленым цветом, чем ярко выраженная аура души и протеза.

— О мой Бог, кто-нибудь заберите его от меня иначе я его поколочу! — сэр Энтони взмахнул руками в воздухе, заставив меня вжать голову в плечи, но ничего не сделал и отойдя от меня, без сил рухнул на кресло. Разнос продолжался два часа, вскрывая все опасности этой затеи, о которых я просто не думал, в виду своей мало опытности.

— Генрих, ты ему хоть скажи, — простонал он.

Генерал громко хмыкнул и встал с дивана, пройдясь по комнате.

— Никак не могу привыкнуть к странному ощущению, что правая нога тяжелее левой, хотя ощущаю ей, как родную, — проворчал он, — конечно Энтони, если бы я знал, что надомной будут издеваться недоучка исповедник и доктор-садист, я бы никогда не согласился на операцию — ты знаешь, чего я хотел, но вот сейчас, когда я не чувствую между ногами большой разницы, кроме веса, мне трудно оформить свои мысли. Может быть Артур ты наконец скажешь своё слово?

— Все участники этой «операции», — глава тайной полиции скривился, как от больного зуба, — будут помещены под надзор, особенно эта девчонка-механик. Где ты её нашел вообще? Мои лучшие инженеры осмотрели протез и пришли к мнению, что работа гениальна!! Столько необычных технических решений они ещё не видели ни у кого. Я не стал их огорчать и говорить, что его создала всего лишь тринадцатилетняя девчонка-подмастерье.

Он помолчал и посмотрел сначала на меня, потом на исповедника.

— Стоит признать сэр Энтони, что мы имеем дело с чудом. В безумном предприятии, которое придумал и реализовал ваш юный ученик, просто божьим промыслом сошлись его идеи и мастерство исповедника, гениальность механика протеза и уникальность хирурга, который смог срастить нервы человеческого тела с золотыми нервами протеза.

— «Вообще-то идея с нервами была доктора Хоккингкса и Дженни, но лучше сейчас мне рот не открывать, гроза ещё не миновала».

— Никто не спорит с этим сэр Артур, — перебил его мой учитель, — но сколько рисков!!! Срыв проекта «Аргус»!! Он всё поставил на карту своей бредовой идеей!!! Кто теперь заменит генерала?!

— Ну не такой уж и бредовой, судя по нашему генералу, — сэр Артур усмехнулся и неожиданно подмигнул мне. Моя дрожь унялась, как по волшебству, хоть кто-то был на моей стороне.

— Вы его защищаете Артур!!! — взбеленился мой учитель, — да я таких безответственных поступков никогда не потерплю от своих учеников!!!

— Энтони, спокойнее, — неожиданно для всех за меня вступился и сэр Горн, — есть такое выражение «победителей не судят», думаю сейчас как раз такой случай.

— И ты туда же Генрих!!! — исповедник махнул на них обоих руками.

— Нет, конечно же мы накажем его, — продолжил глава тайной полиции, — нужно чтобы следующий раз, когда в его голову придёт гениальная по своей бредовости идея, он сначала посоветуется со своим наставником. Но Энтони, я тут рассказал об этом случае Императору, знаешь, что первое он спросил у меня?

Исповедник и генерал навострили уши.

— ???

— «Он сможет это повторить?» — выдержав театральную паузу, ответил тот на немой вопрос всех присутствующих.

— Повторить?!!! — не сдержался я, выдохнув вопрос за всех.

— Именно, — на сэра Артура устремились три пары глаз, — это является государственной тайной, но у дочери императора в детстве при падении с лошади был ужасный перелом кисти, её пришлось ампутировать и она сейчас носит протез, а также перчатки на обоих руках чтобы это скрыть. До сих пор ничего похожего на то, что я вижу сейчас перед собой, никто им не мог предложить. Так что передо мной сейчас большая дилемма, что ответить Его императорскому величеству. Вы втроём сможете повторить то, что сделали недавно?

Первая мысль, вспомнив всё то, что я пережил во время операции, сколько страхов натерпелся, поскольку был на волосок от провала, была: — «Конечно же нет!».

Но возглас замер у меня в горле, когда голос у сэр Артура приобрёл оттенки металла.

— Прошу не принимать такое сложное решение в одиночку Рэджинальд, посоветуйся со своими подельниками. Благо они все сидят в одной тюрьме. Поговори со своим учителем и дай мне взвешенный ответ завтра утром.

— Тюрьме?! — возмутился я, — за что?!

— За пособничество, — отрезал глава полиции и я понял, что сейчас не время показывать характер.

— Хорошо сэр Артур, но я могу попросить выпустить Дженни и доктора? Их вины нет в случившемся, это только моя вина. Они не знали в чём принимают участие.

— Судя по тщательной подготовке замысла, я в этом сильно сомневаюсь Рэджинальд, — не поверил он мне, — но мой ответ на твою просьбу будет зависеть в том числе и от вашего ответа, так что очень хорошо подумай, прежде чем сказать «нет».

— «Нужно вытащить Дженни и доктора, — сейчас это было единственной моей мыслью».

— Можно поехать сейчас сэр Артур? Я хотел бы сразу их забрать оттуда.

Глава тайной полиции задумался.

— Сэр Артур, я прошу вас, вся вина лежит на мне, я не хочу, чтобы девочка находилась в таком ужасном месте!!! — начал закипать я.

— Я дам сопровождающего, — неожиданно согласился он, заставив моё сердце чаще забиться.

— Спасибо! Я оденусь и буду ждать на входе, — я встал и поспешил в свою комнату, чтобы быстрее выехать.

Сэр Артур посмотрел вслед вышедшему подростку и спросил.

— Ну что думаешь Энтони? Как будем его наказывать?

— Предлагаю скотобойню, отличное и запоминающееся место, а чтобы одному не было скучно, компанию ему составят остальные соучастники.

— Использовать исповедника, как самого низшего ремесленника для вытягивания душ животных?! — изумился глава, — да ты эстет Энтони.

— Иногда он меня просто бесит, — внезапно признался исповедник, вставая с кресла и наливая себе из графина виски, — будет кто?

Он показал на другие стаканы, но мужчины отказались. Ничуть этому не расстроившись, он налил себе жидкости в стакан на два пальца и снова вернулся в кресло, где сделал небольшой глоток.

— Чем же? — видя, что пауза затянулась, поинтересовался военный.

— Своим видением мира, — исповедник взмахнул стаканом, чуть взболтав напиток, — у него на всё есть своё мнение. Мне иногда кажется, что для него просто не существует авторитетов, хотя его начитанности может позавидовать любой мой ученик. Возможно в этом кроется проблема? Я не знаю. Он слишком много читает трудов великих людей, а ведь там очень много непроверенных теорий и просто идей, который не доводились их создателями до натурных испытаний, как например и вот эта, с приращиванием механических протезов к телу человека. Наш случай, на моей памяти, вообще первый проведённый за последние сто лет.

Сделав глоток и посмаковав напиток, он продолжил.

— Что если бы всё провалилось? Генрих умер и вместо проекта «Аргус» мы получили бы просто протез с эссенцией души и мёртвое тело. Кстати, у нас же нет теперь ему замены? Что с этим-то делать?

— Если он сможет провести операцию по вживлению протеза для Луизы, мы придумаем, что делать дальше, — сэр Артур покачал головой, соглашаясь со словами собеседника, — если же нет, нас всех ждут неприятности. Император ждёт моего ответа, так что я не отправлюсь домой, пока не его не получу.

— Его ведь можно просто заставить, — удивился молчавший до этого генерал, — почему вы не хотите использовать более простой метод убеждения? Под пытками все становятся шёлковыми.

— Я думал над этим, но проанализировав все его поступки пришёл в выводу, что он перестанет быть лоялен. Будет делать, что мы приказываем, но с нулевой инициативой, так что сейчас бы ты, Генрих, лежал в зашитом мешке на дне могилы.

— Мне кажется немного дисциплины ему не мешает, ты видел, что он стал собранее, когда стал заниматься со мной, да и стрелять стал прилично. Может стоит на это сделать упор в его обучении? Дисциплина?

— Поверь мне, как только ты выйдешь из этого дома, он тут же забудет о всех твоих тренировках, его это не интересует.

Генерал громко хмыкнул, но промолчал, мальчишка был действительно трудноуправляемым и соглашался делать лишь то, что сам считал нужным или правильным.

— Пока он весело проводит время на скотобойне, я поищу кающегося, — поставив пустой стакан на стол, сказал сэр Энтони, — пусть это будет и не великая душа, но подберу что-то приличное.

— Может имеет смысл ему самому предоставить выбор? — неожиданно предложил военный, — вы же видите, он не хочет слепо следовать по проторенному пути, а ищет свой, так пусть и набивает шишки на нём сам, заодно и проверите насколько он разбирается в людях.

— У нас не так много времени, чтобы ожидать его решение, — пробурчал исповедник, но по прищурившимся глазам было видно, что он обдумывает приложенную идею.

— В конце концов предложите ему, если он сам делает всё и быстро — награда какую он захочет, если провалится — год делает только то, что говорите ему вы. Если он сам пообещает это, ни за что потом от своего слова не отступится. Я успел его изучить за эти месяцы.

— Тем более, что мешает ему и тебе искать кающегося параллельно? В словах Генриха есть смысл, тем более если операция с Луизой будет успешной, — поддержал здравую идею сэр Артур.

— Он ведь еще не согласился.

— Я уверен, он сразу согласится, как только увидит в каких условиях содержатся сейчас его друзья, — улыбка, словно трещина пересекла невозмутимое лицо главы тайной полиции, сделав его подобным хищнику.

— Так это всё был спектакль Артур? Для него? — возмутился исповедник, — ты заранее всё спланировал?

— Конечно, заодно наказал одних своих не слишком ретивых сотрудников, которые вовремя не донесли на него, — скривился глава, от воспоминания ещё одного промаха, — они думали, что у него карт-бланш и не придали значения всем этим странным поездкам по госпиталям и механикам. Хотя есть и плюсы в произошедшем, кроме всего прочего, его диверсия вскрыла пару недостатков охраны поместий, что находятся под нашим надзором. Если бы не он, а другой внутренний шпион решил положить не снотворное в еду, а яд. Так что я отдал приказания разделить кухню для слуг, гостей дома, а также охраны. Так что мои люди будут теперь питаться отдельно, пусть и не так сытно, как раньше, зато исключим возможность отравления.

Исповедник с генералом удивлённо посмотрели на собеседника. Когда люди такого уровня признаются в собственных промахах — это дорогого стоило.

— Ладно, в принципе мы всё решили, так что сперва Луиза, потом проект «Аргус», всё? — чтобы разрядить обстановку, сказал сэр Энтони.

— Сначала скотобойня, — ворчливо поправил его главу полиции.

— Это само собой, как только вернутся, всех туда сразу и отправим. Думаю, для закрепления эффекта и жить их оставим там.

— Кстати Энтони, а что он сказал тебе в своё оправдание? Во время допроса меня больше интересовали детали его операции, а не мотивы, — неожиданно вспомнил глава полиции перед уходом, — зачем он так рисковал, чтобы спасти нашего генерала?

— Да он так и сказал, — проворчал учитель смутьяна дня, — «я не смог бы дальше жить, если бы не попробовал его спасти для империи. Ведь я знал о такой возможности».

— Да, похоже ты был прав, — улыбнулся сэр Горн, — все его беды от большого ума, если бы не читал столько, то возможно и в голову бы не пришло, что можно часть человеческой души внедрить в механизм, да так, что не будет чувствоваться разница между живой и механической ногой.

При этом он постучал ногой о пол, показывая живое доказательство своим словам.

— Надеюсь наказание его хоть как-то заставит задуматься, — покачал головой исповедник, словно сам не верил своим словам, — иначе я не представляю, что с ним делать дальше, если он все наши приказы будет делать по-своему.

Его слова заставили задуматься всех.

Я до этого момента никогда не бывал в тюрьмах, лишь слышал по рассказам полицейских, что в них не сладко. Теперь же мне представилась возможность своими глазами всё оценить, поскольку ехали мы в Ньюгейт — одну из старейших тюрем империи. К тому же она так удачно располагалась рядом с судом Олд-Бейли, что иногда промежуток времени между вынесением приговора и приведением его в исполнение занимал пару часов. Сейчас конечно смертельных приговоров выносилось очень мало, по сравнению с довоенным временем, ведь война, словно гигантские жернова требовали себе всё больше и больше ресурсов. Теперь большинство приговоров по уголовным делам заканчивались приговорами «Виновен. Отправить рекрутом», только для отдельных дел делались скидки: обычно матёрых преступников сажали в тюрьму если велось тщательное расследование, если дело имело общественный резонанс, либо для отправки их на виселицу. Я сначала не мог понять, какой смысл тратить драгоценную эссенцию души, вешая человека, но позже изменил своё мнение: во-первых, ремесленники не палачи и найти того, кто массово будет приводить приговоры в исполнение будет проблематично, ну и во-вторых, исчезнет эффект наказания, когда публичные казни убийц и насильников собирают толпы любопытных и заставляют думать, смотря на дёргающееся в петле тела о том, стоит ли доставать нож, пистолет или обойтись дубинкой, идя на следующее дело.

В машине со мной ехали неизвестные водитель с охранником, но когда я попытался поинтересоваться где Вилли с Фрэнком — ответом мне было молчание, они вообще отказались со мной разговаривать, поэтому весь путь до НьюГейта прошёл в настороженном молчании.

Длинное, потемневшее от времени каменное здание приветствовало нас тишиной, а барбакан с фигурами святых на своём фасаде и опущенной железной решёткой въезда для парокаров был закрыт. Охранник вышел из машины и отсутствовал минут десять, прежде чем решётка стала подниматься и мы поехали через двух ярдовый туннель барбакана, на конце которого также была подъемная решётка.

Когда я вышел из машины, перед нами навытяжку стояли два охранника с испуганными лицами и таким выхлопом, что держались на ногах только чудом. Взгляды охранников «бегали» от меня к стоящим рядом охранникам, а также второму парокару, который припарковался позади нас.

— Мне нужны заключенные которые доставили к вам вчера: Дженни Олсен и доктор Энтони Хоккингс. Вас должны были предупредить по телеграфу.

— Так точно сэр, — видимо очень обрадованный, что мы не инспекция, один из них тут же кинулся в караульное помещение и вернулся с ключами, — я проведу вас.

Я пошёл за ним, стараясь не обращать внимание на то, что окружающие со всех сторон стены тюрьмы стали давить на психику. Казалось, если я попаду сейчас внутрь, обратного пути назад для уже не будет. Когда мы прошли пару караульных помещений, где веселилась охрана, которая при виде начальства стала суетиться и прятать бутылки, затем попали в длинный коридор, по бокам которого, находились огромные зарешёченные помещения, с лежаками из соломы. Её прелый и гниющий запах перемежался зловонием сотен немытых тел, которые находились в помещении и это при том, что большинство мест сейчас пустовало!

— «Какой же тут стоит запах, когда тюрьма полная?».

— Тюрьма практически пустует, так что мы рады новым постояльцам, — подтвердил тюремщик мои мысли, — как началась война здесь либо те, кто ждёт приговора, либо те, кто ждёт отправки на фронт, вот и всё нынешнее население Ньюгейта, сэр.

— Тонни я сам, — когда на встречу нам вышли два охранника с фонарями, видимо делающие обход, то услышав его окрик, они посторонились, давая нам пройти.

— Нам приказали поместить их всех вместе, так что я решил выделить всем арестантам камеру для высокопоставленных узников, — в лицо мне снова дыхнули перегаром, так что я поморщился. Угодливо согнувшийся тюремщик понял свою ошибку и быстро отвернувшись сначала отпер решётку, отгораживающую помещения с одиночными камерами от общих залов, а затем одну из камер слева по коридору.

Подхватив один из фонарей, висящих снаружи, он зашёл внутрь, чтобы посветить мне. Я, сглотнув комок в горле, зашёл за ним, с ужасом поняв в какие условия я загнал людей, которые мне помогали. В тусклом свете масляного фонаря навстречу мне сделала пару шагов Дженни в грязном платье, а также доктор, с синяком на пол лица, скрывая заплывший правый глаз.

Лица их были далеко не дружественными, поэтому я быстро произнёс.

— Я забираю вас, все объяснения потом.

У них хватило ума не спорить в присутствии посторонних, поэтому молча пошли за мной к выходу.

— А ещё двух вы будете забирать? — поинтересовался тюремщик у меня, — они правда слегка «помятые», но идти сами смогут.

— Кто это? — начал спрашивать я, когда раздавшийся знакомый голос из угла камеры снова заставил сжаться моё сердце.

— Рэджинальд, не бросай нас здесь.

Я бросился на звук и в лежавших на заблёванном полу двух телах опознал тех, кого сегодня искал.

— Вилли, Фрэнк! Простите! — я бросился к одному, потом ко второму, чтобы поднять их с пола. Тяжёлых мужчин мне не удалось поставить на ноги самостоятельно, к счастью, доктор пришёл на помощь, вернувшись в камеру.

Вот такой побитой и пошатывающейся командой мы отправились в обратный путь, при этом девчонка бросала на меня такие многозначительные взгляды, что становилось страшно за свою жизнь. Выйдя во двор, я поблагодарил тюремщика, который был бесконечно рад тому, что от нас избавился и стал распределять всех по машинам. Дженни конечно же демонстративно села во вторую с доктором, подальше от меня, я же погрузился со своими бывшими водителем и охранником. Когда парокары тронулись, я осторожно спросил Фрэнка, который пришёл в себя.

— А вас-то за что?

— Нужно было донести на твои поездки, а мы развесили уши, — тихо сказал он, — так что нам доходчиво объяснили, что так делать не стоило.

— Вас выгнали с работы?

— Ещё не знаем, — невесело отозвался Вилли.

— В общем, — я решился, — я тогда возьму вас обоих на работу.

Мужчины удивлённо переглянулись и посмотрели на меня.

— В каком качестве?

— Да в том же самом, — в принципе денег у меня сейчас было более чем достаточно, а они пострадали из-за меня, поэтому я решился быстро.

— У тебя даже парокара нет, — опухшими губами, грустно усмехнулся Вилли.

— Будет, не всё же мне на машинах тайной полиции разъезжать, когда-то и на своей нужно.

— Как-то это….- попытался покачать головой Фрэнк, но сразу же скривился от боли.

— Да всё решено, что вы как девочки, — возмутился я, — дом у меня есть и большой, хватит на всех, пока не подыщите себе жильё. Зарплата будет такая же, что вам не нравится?

— Да всё нравится, просто как-то быстро всё это. Ещё три дня назад были уважаемыми людьми с солидной работой, вчера стали заключёнными Нью-Гейта, а завтра наёмные работники молодого парня?

Я набычился, пытаешься помочь людям, а тебе в ответ недоверие.

— Рэджинальд не в тебе дело, пойми, — Фрэнк приподнялся на сиденье и устроился удобнее, — давай мы сначала поймем в каком мы сейчас статусе у себя в конторе, потом дадим тебе ответ. Хорошо?

— Договорились.

— Эй уважаемые, а куда нас везут, — я только сейчас понял, что едим мы в непонятную сторону и по незнакомым улицам, я тут ни разу ещё не был.

В ответ мне была тишина, что конечно же меня вывело из себя, мало того, что настроение было никаким, после посещения тюрьмы, так ещё теперь и неизвестность дальнейшей судьбы.

— Если вы хотите остаться со своими душами, я крайне не рекомендую вам не отвечать на мои вопросы, — выпалил я со злости.

Затылки дрогнули, потом нехотя охранник проговорил, не поворачиваясь к нам.

— Пока мы были в тюрьме, пришло распоряжение от начальства перевести вас, туда сейчас едем.

— Сэр, — нервы у меня были взвинчены настолько, что я и правда готов был убить их.

Наверно они это поняли по моему тону, поскольку охранник тут же поправился.

— Вас туда и везём, сэр.

— «Хоть и маленькая, но победа».

Поэтому я не стал больше к ним приставать, а пытался рассмотреть, куда едем.

Мы явно выехали из города и проезжали мимо парков на запад.

— Вы знаете где мы? — тихо спросил я у более опытных попутчиков.

— Бромтон, — Вилли, как шофер, конечно же сразу определил где мы находимся, — только что мы тут забыли я не знаю, тут кроме ферм нет ничего.

— Скотобойня, — также тихо ответил Фрэнк, — эта дорога ведёт на скотобойню. Я был там пару раз.

— Что мы там забыли? — удивился я, — тем более вы все в таком состоянии.

— Пятая точка мне подсказывает, наше наказание тюрьмой не закончилось, — Фрэнк посмотрел в окно.

Внезапно я вспомнил школу и слова учителя, как поступают с ремесленниками, которые либо совершили проступки и их не отправляют в тюрьму, либо те чей навык насколько мал, что им не разрешают работать с людьми.

— Уверен ты прав Фрэнк, — я сразу догадался, кто мог придумать мне такое извращённое наказание.

— «Но ладно я, все остальные то тут причем?».

— Догадался? — поинтересовался Вилли, наблюдая за моей мимикой.

— Да, буду забивать животных, вытягивая их души, судя по всему, — скривился я, — вот только вы что будете тогда делать?

— Разделывать туши, на что ещё могут пригодиться крепкие мужчины, — Фрэнк тоже понял задумку наших руководителей, — молодцы, что сказать, хорошо придумали.

— Угу, — настроение упало в ноль, теперь вместо учёбы и работы, которая приносила мне такое удовлетворение, я буду неизвестно сколько времени прозябать здесь, а ведь я даже не дал ответа на предложение сэра Артура, хотя что тут думать, конечно нужно соглашаться, предварительно конечно поговорив с двумя другими участниками.

— Прибыли, выходите, сэр, — вежливо обратился ко мне водитель, когда машина остановилась.

Снаружи нас ждали пятеро зашуганных мужчин, судя по одежде крестьян и ещё две машины охраны тайной полиции. Из одной из них мужчины, одетые не в свои обычные одинаковые костюмы-тройки, а в простую одежду списанных на сушу матросов, таскали вещи: спальные мешки, котелки и прочее.

Охрана наших машин сдала нас из рук в руки тем людям, которые прибыли на скотобойню раньше (я оказался прав в своих догадках) и укатили прочь. Я встретился глазами со старшим из тех, что теперь за нами присматривали и не отвёл взгляда. Пожив с генералом я и не такое давление выдерживал, так что пусть сразу поймёт, что я не его послушная овечка.

— Билл Мюрей, хозяин скотобойни, — старший охраны отвернулся от меня и показал рукой на одного из мужчин, что мялся сейчас на пороге унылого, серого, одноэтажного дома, — поступаете в его распоряжение, приказ главы тайной полиции.

— Кто бы сомневался, — проворчал я, но тем не менее отвернулся и подошел к невысокому коренастому мужчине, который от наплыва такого количества народа в свой тихий уголок, был растерян и молча мял в руках шляпу, с тоской смотря по сторонам.

— Добрый день сэр, — я протянул ему руку и попал в жёсткие тески рукопожатия, — Рэджинальд ван Дир и его наказанная компания. Где нам устроиться?

— Чем я заслужил такое наказание Господи, — он быстро перекрестился, и только после этого грустно посмотрел сначала на отряд тайной полиции, который нагло захватывал его дом, только потом ответил мне, — что же вы такого натворили сэр?

Прежде чем я открыл рот, он снова перекрестился и вдохнул, перебив меня.

— Не хочу я ничего знать, сэр, устраивайтесь где хотите. Моим помощникам выдан отгул с содержанием, так что завтра здесь останусь я один, чтобы ввести вас в курс дела. Потом скотобойня на две недели ваша.

— Две недели?!! — ахнул я от такой безумной и напрасной потери времени.

— Так сказал вон тот высокий мистер, — он показал рукой на старшего над полицейскими.

— Спасибо сэр, — я поблагодарил его и пошёл за доктором и Дженни. Фрэнк и Вилли переговаривались со своими коллегами не смотря на нахмуренное лицо их сержанта. Простым полицейским было плевать на его недовольства, они общались как и прежде со своими коллегами, которые с их точки зрения не так уж сильно и были виновны, как это хотело преподнести начальство.

— Идём внутрь? — обратился я к недовольной девушке, которая задумчиво ковыряла носком туфли землю, рядом с поленницей. Доктор же был спокоен и посматривал с усмешкой на царившую вокруг суету.

— Я так понял мы свободны, но наказаны, Рэджинальд? — по имени обратился он ко мне, видимо думая, что пребывание в тюрьме дало ему на это право.

— Да доктор и думаю завтра нам предстоит тяжёлая работа, — согласно кивнул я, не став пока возмущаться таким панибратством, — доплата ещё в тысячу гиней вас устроит за это вынужденное безделье?

Доктор улыбнулся.

— Ты прекрасно знаешь, что я помогал тебе не из-за денег, хотя от них отказываться не собираюсь. Как наш пациент?

— Жив, здоров и в полном недоумении, — я встретился с его понимающим взглядом, — ещё раз хотел поблагодарить вас мистер Хоккингс, несмотря на всё произошедшее, моя совесть теперь спокойна.

— Твоя-то да, — девушка бросила своё занятии и подошла к нам, — а моя мама с ума там сходит от волнения. Не к тебе же в дом утром ворвалась тайная полиция, постав всё с ног на голову в нём и забрав без единого объяснения дочь.

— Дженни, претензии предъявляй не мне, — мне не понравился её тон в разговоре, — я оплатил заказ, ты его выполнила, что там себе напридумывала тайная полиция, я в этом точно не виноват. Перед доктором я в долгу, он осознанно делал то, о чём я его просил, так что давай ты не будешь строить из себя оскорблённую невинность, за этот заказ я и так заплатил в трое большую от обычного цену. Я узнавал.

— Тогда и мне тоже тысячу давай, за моральную компенсацию, — сразу же сменила тон наглая девица, поняв, что я прав.

— Пятьсот, — отрезал я, — тем более, что нужно будет выполнить ещё раз такую же работу, только в этот раз, всё будет официально.

— А до этого я так поняла, это была твоя личная инициатива? — съязвила она.

— Четыреста пятьдесят, — уточнил я, не смотря на её возмущенный возглас, — будешь перебивать, моя доброта будет уменьшаться на величину гонорара.

На меня зло зыркнули, но угроза возымела действие и она прикусила язык.

— В общем всё это государственная тайна конечно, — продолжил я, оглянувшись вокруг и убедившись, что рядом нет людей, которые могли бы услышать наш разговор, — но нас попросили дать ответ, не могли бы мы сделать такой же протез для дочери императора.

Девчонка выпучила глаза, а доктор удивлённо присвистнул.

— Я конечно предполагал, что ты Рэджинальд птица высокого полёта, но чтобы настолько, — удивлённо произнес доктор, — кто ты?

— Это тоже государственная тайна, — я виновато пожал плечами, — если не хотите, чтобы тайная полиция всю жизнь заглядывала вам через плечо, то относитесь ко мне, просто как вашему работодателю, тем более уверен в том, что после этого наказания, я смогу упросить руководство вернуть вам работу, а Дженни в цех. Есть кое-какой проект, в котором они хотят, чтобы я участвовал.

Я сделал паузу.

— Который конечно же тоже, государственная тайна, — не смогла удержаться от шпильки девушка.

Я не успел открыть рот, чтобы ответить, как она прижала к нему холодную ладошку со странной смесью запахов прелой соломы, выделанной кожи, девичьем потом и прошипела.

— Тихо, тихо, успокойся.

Я отвёл её руку и покачал головой, эта наглая девица давно меня раздражала, так что я почти к этому стал привыкать.

— Пороть тебя некому, — единственное, что сказал я.

— Странно, но дедушка говорит также, прям слово в слово, — она удивленно на меня посмотрела, заставив нас с доктором переглянуться и усмехнуться.

— Я так понимаю, слова «нет» от нас никто не ждёт, — доктор Хоккингс вернулся к теме нашего разговора.

— Ну, судя по лицу главы тайной полиции, когда он делал мне это предложение, думаю вы не далеки от истины, доктор, — согласился я с его мнением.

— Тогда нужно устраиваться лучше и ждать дальнейшего развития событий, — он пожал плечами, — я за, только надеюсь нам дадут другую одежду, я после тюрьмы совсем не в презентабельном виде, даже для встречи с коровами.

— Я тоже! Это же ужас, что случилось с моим платьем, — девчонка недовольно показала мне на свою помятую и грязную одежду, — но я тоже за, если за это хорошо заплатят.

— Сейчас займусь, — заверил я их, довольный ответом и пошёл к сержанту.

— Мистер… — обратился я к нему, не зная его имени.

— Джек Рейнстон, сэр, — у него не дрогнул ни один мускул на лице.

— Передайте пожалуйста наше согласие сэру Артуру, но с условиями, — я спокойно стал перечислять, — работа будет оплачена и мне разрешат на эти две недели обеспечить достойную жизнь своим друзьям.

— На счёт этого не было особых распоряжений, — он пожал плечами, — но я передам ваш ответ, сэр.

— Мистер Мюрей, — я обратился к хозяину скотобойни, который отдавал последние распоряжения работникам, протягивая ему всю имеющуюся с собой наличность, — можно вас попросить?

При виде полновесных монет с заполненными эссенцией шкалами, не только у хозяина, но и у рабочих алчно мерцнули глаза.

— Что уставились, идите уже, — он накрыл мою ладонь своей и шикнул на работников, затем наклонился ко мне и дыхнул мне в лицо гнилым запахом изо рта, — нельзя же так сэр, такими деньгами тут просто так светить.

— Простите, я просто хотел попросить, чтобы вы наняли бригаду плотников, а также привезли к нам ближайшего портного, это можно устроить? — я понял свою ошибку, какой бы я не был сильный ремесленник, но удар ножом ночью по горлу, никого не сделает здоровее.

— Конечно сэр, — он быстро собрал деньги и переложил их к свой карман, поглаживая его рукой, словно убеждаясь, что они никуда не делись, — устрою всё в лучшем виде.

— Спасибо, — поблагодарил я его и отправился в дом, где сегодня нам предстояло переночевать. Завтра я собирался немного всё перестроить, причём только для нас, пусть тайная полиция сама о себе заботится.

На следующее утро мне пришлось разбираться сразу со всеми проблемами, начиная от вопросов в какую сторону увеличивать дом от прибывшей бригады плотников, заканчивая выслушиваем требований сержанта тайной полиции заняться наконец делами. Ну тут всё было проще для меня и тяжелее для всех остальных, по неопытности я вместо того чтобы встать в одном месте и по одной лишать коров душ, зашел в пригнанное стадо и под любопытными взглядами пастухов, просто потянул на себя души животных и так одновременно уложил всё стадо. На вопрос подошедшего доктора, кто всё это теперь будет таскать в разделочную и как, я лишь развёл руками. Он сам занялся этим делом, попросив меня в следующий раз сначала выслушать главу скотобойни о правилах забоя, а лишь потом устраивать массовое побоище, которое пугает людей.

Покосившись на пастухов, которые крестились в мою сторону и перешептывались, я понял правоту его слов, но выбора не было, нужно было начинать таскать туши, пока они были ещё свежими.

Глава 6 Дворцовая жизнь

Две недели праведного и тяжёлого труда практически примерили меня с Дженни и доктором, тем более приезжала её мама и сказала, что с цехом был заключен государственный заказ, так что после отбывания наказания девушка командируется на проживание со мной в качестве личного механика, впрочем доктору Хоккингсу также пришло письмо о восстановлении его на прежнем месте работы и длительном оплачиваемом отпуске, на время проведения лечения неизвестного государственного пациента. Единственное, что меня печалило, Вилли и Фрэнка переводили в другой город, правда оставив на службе, и поэтому они отказались переходить ко мне, мотивировав свой отказ тем, что хотят получать государственную пенсию по выслуге лет, а она была приличной для сотрудников тайной полиции.

За эти две недели у меня было много времени подумать и осмыслить свой поступок, так что прикинув всё за и против, я твёрдо решил, что следующий раз сначала внесу своё предложение на их рассмотрение. То, что генерал остался жив и продолжил служить в армии императора мало кого волновало, а вот срыв работ по проекту, над которым все тряслись — ещё долго будет мне вспоминаться, не говоря уже про то, что за работу доктора и механика, а также покупку алмазов и остальных дорогостоящих частей протеза, мне никто не собирался ничего возмещать, посчитав, что я всё это сделал только для себя. Чувство справедливости здорово во мне пошатнулось, когда я подсчитал, что собственный каприз вылился мне в общей сумме в двенадцать тысяч гиней. Всего лишь год назад считаясь для меня гигантской суммой, о которой я не мог себе и помыслить. Конечно деньги у меня были и не малые, но если на каждый такой акт милосердия я буду столько тратить, то быстро вспомню те времена, когда меня кормили со своих обедов полицейские.

Поэтому я твёрдо решил, что следующий раз сначала преподнесу свои задумки учителю, если он их отвергнет, даже не подумаю ничего внедрять от себя, ведь кроме того, что я потерял деньги, пострадала куча другого непричастного народа, хотя по факту, что мы такого плохого сделали? Сохранили империи отличного генерала. К сожалению, так думал только я, да доктор Хоккингс, который был доволен, как всё сложилось. Он давно просил отпуск в своём госпитале, но из-за военных действий ему его никто не давал, а тут мало того, что он сделал хорошее дело, так ещё ему хорошо заплатили и дали долгожданный перерыв. Из нас троих только девушка бурчала на этот счет, но помня мои угрозы об оплате, быстро замолкала, стоило только мне внимательнее на неё посмотреть.

Моё возвращение в поместье прошло незаметно. Вместе со мной доставили доктора и Дженни, которые оглядывались по сторонам и удивлялись окружающему их богатству, правда если у девушки это происходило со вздохами и восклицаниями, то Хоккингс лишь покачивал головой, дотрагиваясь до золотых и серебряных ручек дверей. Мою комнату закрепили за мной, а соседнюю отдали временно моим напарникам, поскольку сэр Энтони, который с усмешкой наблюдал наше возвращение, сказал, что это ненадолго. Мне вскоре предстояло отбыть в императорскую резиденцию, поскольку решение о проведении операции было утверждено на самом высоком уровне и вскоре мне предстояло познакомиться с дочерью самого главного человека империи. Мало того познакомиться, нам предстояло проводить вместе много времени, чтобы наши души синхронизировались, так что предстоящая встреча была для меня испытанием.

— Элиза ван Дир, познакомься пожалуйста, Дженни Олсен, — представил я девушек друг другу, когда наконец-то переоделся и больше часа пролежал в ванной отмокая от грязи и запаха смерти, который казалось въелся в волосы и кожу так сильно, что пришлось долго тереть себя мочалкой с мылом, — она мой новый механик.

Элиза услышав простонародное имя сразу расслабилась, хотя до этого бросала на прилично одетую и скромную девушку возле меня, настороженные взгляды, что конечно же заметила вредина и тут же нанесла коварный удар, сев ближе ко мне и склонив голову, стала рисовать рисунок будущего протеза. Я понял её намерения, но вида не подал, я ведь помнил, что Элиза не только со мной занимается сексом, так что маленькая ответная месть была очень кстати.

— Рэджи, — едва не промурлыкала дворянка, садясь с другой от меня стороны и куснув при этом за ухо. Батальон мурашек сразу пробежали по телу в ответ на эту не хитрую ласку.

— Ты ведь пустишь меня сегодня к себе? Я так скучала.

Чтобы у меня не оставалось никаких сомнений в её намерениях, она стала нежно целовать меня сначала в шею, потом в щеку, добиваясь чтобы я подставил ей губы. Стойкость организма, ослабленная двухнедельным воздержанием дала трещину и позабыв о своих недавних мыслях, я тут же сдался коварной соблазнительнице. Дженни тут же бросила всё что хотела у меня спросить и надувшись, ушла к себе в комнату, правда, как только она удалилась Элиза тут же бросила миловаться со мной и с гордым видом победительницы, также удалилась, помахав мне на прощанье рукой. Я остался один и недоуменно поглядывал сначала на одну дверь, потом на другую.

— «Ох уж эти женщины! — я в сердцах ругнулся, вернувшись к работе».

Утром, когда Дженни красная как рак, робко со мной поздоровалась, не смея поднять глаза, я догадался, что ночные стоны Элизы, показавшиеся мне нарочито громкими, достигли нужного адресата в соседней комнате. Тем более, когда вошла Элиза, везя с собой столик с едой только для меня, доктору и механику предстояло обедать в общем зале, молодая девушка покраснела ещё больше и мышкой выбежала из комнаты.

— «Мне показалось или Элиза сейчас довольно облизнулась?».

Как бы то ни было, утром я получил ещё больше ласки и внимания от неё, чем обычно.

— «Возможно здоровая конкуренция — это хорошо даже в этом случае?».

Не найдя ответа на этот сложный вопрос, я позавтракал и пошёл к сэру Энтони, предварительный чертёж был готов, осталось с ним согласовать детали. Больше я подставляться сам не хотел.

— Доброе утро, можно? — я постучал прежде чем войти в его комнату, ведь я помнил, чем закончился мой неожиданный, без приглашения, прошлый визит.

— Входи, — раздался его голос и я толкнув дверь от себя, вошёл внутрь. Исповедник в белой ночной рубашке, тапочках на босу ногу сидел на кресле и завтракал.

Я молча подошёл к нему и протянул чертёж, он не глядя скомкал его и бросил в корзину. Я ошеломлённо уставился на него, а он продолжил спокойно завтракать.

— Как это понимать? — сразу стал заводиться я, два часа ушло у меня с Дженни, чтобы его нарисовать.

— За проект отвечаешь ты, так что вся ответственность на тебе, как ты решишь, так и будет, — он аккуратно намазал джемом на располовиненную булочку, затем откусив щедрый кусок, запил его чаем.

— Да вы меня наказали за прошлый раз, а сейчас я буду делать тоже самое с неизвестными последствиями?! — возмутился я.

— Рэджи, — он блаженно закатил глаза, откусив ещё кусочек, — что ты от меня хочешь? Ты сам затеял этот эксперимент, он оказался успешным, так что расхлёбывать это теперь только тебе.

Я от возмущения даже подавился своими словами.

— Ну знаете сэр Энтони — это уже перебор! Я сейчас опять сделаю что-то по-своему, а вы меня потом накажите за это? Я так не согласен работать!

— Это Рэджинальд и называется — взрослая жизнь, — он неторопливо намазал клубничный джем на вторую половину булочки и также неторопливо стал её поедать, запивая чаем, — так что хватит скандалить и причитать, как девица, иди и займись лучше делом. Завтра-послезавтра на тебя выпишут допуск во дворец и ты переедешь жить туда, с врачом и механиком будешь видеться только здесь.

— А почему им нельзя со мной? — удивился я, иронично заметив, — я ведь не прошусь в императорские покои, сараюшки на краю парка мне будет достаточно.

Учитель удивленно посмотрел на меня, понял, что это сарказм и вернулся к чаепитию, не удостоив меня ответом. Я фыркнул в негодовании и ушёл, выразив всю свою злость в громком стуке дверью.

В своей комнате я ещё долго не мог прийти в себя от произошедшего, метаясь по комнате, словно дикий зверь в клетке. Похоже они решили всю ответственность свалить на меня и если я провалюсь, буду один за всё в ответе.

— «Ну ладно, тогда я буду тратить ваши деньги так, как захочу, — решился я на маленькую месть, — куплю самые дорогие материалы для протеза, какие только найду, потом посмотрим кто будет возмущаться от стоимости проекта».

— Мистер Рэджинальд? — девичий голос прервал мои терзания, я остановился и посмотрел в её сторону.

— Да Дженни?

— Я хотела бы обсудить некоторые изменения в протезе, мне кажется сочленения так будут лучше двигаться, но правда я запросила дедушку, производство их будет очень дорого стоить. Там одной платины на десять унций.

— «О-о-о, Бог услышал мои мысли! — возрадовался я, второй раз в жизни обращаясь к Всеобщему творцу, — может начать уже в церковь ходить?».

— Конечно Дженни, давай показывай, о цене не беспокойся, я решил, что раз протез предназначен для дочери императора, то слово «стоимость» тут не уместна.

Девушка обрадовалась и убежала в свою комнату, которую делила с доктором, принеся мне новые наброски чертежа. Так склонившись над ним мы и провели остаток дня: обсуждая, дорисовывая, стирая и снова дорисовывая то, что нам казалось не правильным. Я старательно вникал во все её объяснения, так как не смотря на возраст, во всём что касалось механики и инженерии девушка была гораздо лучше образована чем я. Одно удовольствие было слушать её комментарии по деталям и соединениям, а также процессам, протекающим в металлах и других материалах, при механических воздействиях на них, нагреве или охлаждении. В прошлый раз всё это прошло мимо меня, так что обучение премудростям работы механиков приносило мне удовольствие.

— Рэджинальд, сэр Энтони зовёт тебя в общий зал, — стук в дверь и следом в комнату входит Элиза, чтобы увидеть, как мы увлеченно работаем.

— Да?! — удивился я, закрутив головой по сторонам, ища взглядом часы, — который сейчас час?

Элиза с улыбкой показала рукой на мои часы, висящие на цепочке, я спохватился и посмотрел на них.

— Без четверти семь! Ого как время пролетело! Дженни отдохни пока, а я к учителю.

— Хорошо, я ещё немножко поработаю, — отмахнулся юный механик, увлечённый своим детищем.

— Не слишком ли ты увлёкся этой девицей Рэджинальд? — внезапно спросила меня Элиза, когда мы пошли по коридору на первый этаж.

— Ого?! Ты ревнуешь?! — удивился я её вопросу, — с чего это? По-моему, я не единственный тут, кто приносит тебе удовольствие, так что с чего это тебя так взволновали наши отношения с Дженни?

Девушка сразу же покраснела и замолчала, а я не стал продолжать разговор, так как не смотря на то, что к ней ничего кроме дружбы не испытывал, всё равно некий червячок собственности терзал меня иногда, стоило только вспомнить ту сцену, которую я увидел в комнате учителя.

Когда мы дошли до зала, где нас ждали учитель с сэром Артуром и ещё одним незнакомцем, я немного пожалел о своей резкости, но что сказано — то сказано, в конце концов я ей не изменял, не смотря на такие странные наши отношения, хотя возможности для этого были.

— Мистер О’Нил, позвольте познакомить вас с подопечным, мистером Рэджинальдом ван Диром, — после того как я поздоровался со знакомыми мне людьми, учитель познакомил нас с тем, кого я не знал.

Крепкое, я бы даже сказал жёсткое рукопожатие, равнодушный взгляд зелёных глаз и ироническая улыбка, сразу мне не понравились, было такое чувство, что он смотрит на меня так свысока, что я казался букашкой.

— Помощник начальника охраны дворца, — представился он, осматривая меня, как будто я был грязью на его сапогах.

— Ремесленник, — дерзко представился я.

— Я предупреждал, — исповедник с главой тайной полиции с усмешками переглянулись, видя, как тот поморщился в ответ на моё заявление.

— Билли, — фамильярно обратился сэр Артур к верзиле, — сдаём его тебе с рук на руки, верни таким же назад.

— Не обещаю, что именно в таком же, — он чуть брезгливо помахал рукой, показывая на мой внешний вид.

— «Он дерзит главе тайной полиции!! Что за полномочия такие у всего лишь помощника начальника охраны?! И что он имеет против моего костюма!!!».

— Мистер, этот костюм двести гиней стоит!! — возмутился я вслух, так как больше всего меня задело это, я всегда считал себя прилично одетым и обладающим каким-никаким, а вкусом.

— Думаю Бартон или Хиггинс, из квартала ремесленников, не выше, — он угадал со второго раза моего портного, — шьют из дорогой ткани, но совершенно бездарно. В таком костюме рядом с Её высочеством ты не появишься, мы подберём тебе более стоящего портного.

Я набычился от потока оскорблений, как я считал полностью незаслуженных.

— Рэджинальд, — на плечо мне легла рука исповедника, — ты же разумный человек, так что поверь мне, мистер О’Нил в придворном этикете разбирается лучше тебя.

Я кинул злобный взгляд на верзилу и промолчал, он мне категорически не нравился.

— Да и со всеми вопросами, пока находишься во дворце обращайся к Биллу, он твой куратор на время проживания с Её высочеством, — в присутствие посторонних, учитель и глава тайной полиции прекратили называть принцессу по имени, я это понял сразу.

— Пойду вещи соберу, — буркнул я, отворачиваясь.

— Всё уже собранно, — кинул на меня надменный взгляд охранник, — тем более там и собирать особо нечего было.

— Я о книгах, а не о тряпках, — я не стал лезть в бутылку и конфликтовать, всё равно это временная работа, а наживать себе врага во дворце, себе дороже.

— Вы полегче с ним мистер О’Нил, — когда молодой ученик вышел, сэр Энтони обратился к одному из самых приближённых к принцессе людей, — если ему там не понравится, работы не будет, я предупреждал об этом Его императорское величество. Работа исповедников не проста.

— Я понимаю сэр Энтони, — тот склонил голову в вежливом жесте, — но вы ведь в курсе, что он очень высокого мнения о себе, хотя судя по одежде и манерам далёк от этого?

— Мальчик вырос практически в деревне, образование получил в школе ремесленников, что вы от него хотите мистер О’Нил? — пожал плечами глава полиции, — но как ремесленник он очень неплох, мы не стали бы рисковать своими постами, предлагая Императору пустышку.

— Я понимаю это сэр Артур. Постараюсь слепить из него что-то…, - верзила запнулся, подыскивая слово, — приемлемое. Да именно приемлемое, чтобы соответствовать принцессе, если вы говорите ему нужно быть с ней как можно чаще.

— Вы всё же осторожнее с ним, — настаивал на своём исповедник, — его трудно вывести из себя, но можно, а на этом этапе обучения, он может убить любого человека на расстоянии, просто захотев этого. Вам нужен будет такой инцидент?

— Боже упаси, — перекрестился тот, — нужно будет держать его подальше от наших остряков, вот только как это сделать, если он будет постоянно рядом с Её высочеством, ума не приложу.

— Теперь это твоя задача Билл, — сэр Артур протянул руку для прощания, — а мне нужно заняться поисками, с потерей души Генриха проблем у меня прибавилось.

— Не переживай, у меня та же проблема, кроме своего кающегося, — устало потёр глаза исповедник, — пару месяцев у нас есть, пока он не вернётся, думаю что-то придумаем за это время.

В таких парокарах, я никогда не ездил. Огромный, длинной в две нормальных машины, он твёрдо стоял на четырёх парах колёс, близко расположенных спереди и сзади друг к другу. Пока я обозревал такое чудо, сзади раздался насмешливой голос.

— Привыкайте мистер Рэджинальд, этот и ещё два таких же, закреплены за Её высочеством, так что возможно вы будете часто на них передвигаться.

Я не поворачиваясь пробурчал.

— Я думаю наоборот, как потом отвыкнуть от такой роскоши.

Голос провожатого повеселел ещё сильнее.

— Вы все вещи собрали?

— Да прошу извинить за ожидание, но я хочу продолжить во дворце свою работу, так что пришлось искать нужные книги.

Я испытал ещё больший шок, когда из парокара стоящего за длинным монстром вышли два человека в ливреях чёрного с золотом цвета и открыли перед нами двери.

— Они что ездят на отдельном парокаре только для этого?

— Ещё есть посыльные, носильщики и все, кто может понадобиться Её высочеству.

— А мне всё время тыкают, что я богатый, — я тяжко вздохнул и под насмешливым взглядом забрался в царство кожи, дорогих запахов и света.

— «Чёрт побери!!! Газовые фонари!!!Внутри машины!!!».

— А где я буду жить? — полюбопытствовал я, когда мы въехали на улицу Пэлл-Мэлл, оказалось то поместье где я жил, находилось рядом с дворцом императора.

— Сент-Джеймсский дворец, сейчас является официальной резиденцией принцессы, в нём же будете жить и вы, комнаты подготовлены.

— Э-м-м, мистер О’Нил, — когда парокар стал проезжать кольца охраны, которые беспрепятственно пропускали машину и подъехали к красному кирпичному дому, не сильно высокому, но очень протяжённому влево и в право, с часами на воротной арке. Внезапно до меня наконец дошло, КУДА и к КОМУ я еду. Вся уверенность и бесстрашие, которое было у меня до этого тут же улетучилось, меня охватил мандраж.

— Да?

— А как мне вести себя во дворце? Я раньше не общался в кругу аристократии.

— Поскольку ваше воспитание оставляет желать лучшего, то ведите себя как обычно, сейчас это будет лучшим вариантом, пока мы не подберём вам учителя, — надменно ответил он, вот только теперь я совершенно не обратил на снобизм внимание. Все мои мысли занимало то, что если он прав, то я буду выглядеть и вести себя как деревенщина в кругу аристократов — это меня откровенно пугало. Терпеть насмешливые взгляды и остроты я точно долго не смогу, нужно набраться недюжинной выдержки, чтобы пройти такое.

— «Так Рэдж, спокойно, — я со всех сил старался успокоить себя, у меня второй раз в жизни прихватило живот от волнения».

— Но всё же, можете хотя бы рассказать, что можно делать, а чего делать не стоит? — слабым голосом, стараясь сдержать бурчания живота, спросил я.

— Не волнуйся, я сам подберу тебе учителя, думаю ты останешься им доволен, — он странно посмотрел на меня, я же не обратил на его взгляд внимание, слишком был сейчас взволнован.

Выход из машины и проход по ковровым дорожкам совсем меня не успокоил, поскольку едва мы вошли в высокий, залитый светом ламп вестибюль, как куча слуг набросилась на нас и приняла верхнюю одежду. Мистер О’Нил раздавал распоряжения краткими и рубленными фразами, причем судя по тому с какой скоростью все бросились их выполнять он и правда был не простым помощником начальника охраны.

— Её высочество ещё не прибыла? — поинтересовался он у пожилого слуги, который неподвижной статуей замер перед ним.

— Нет сэр, — откликнулся тот, не двинув ни одной мышцей лица, — ожидаем с минуты на минуту.

— «Так сэр или мистер? — я окончательно запутался, не зная, как обращаться к сопровождающему».

— Джордж, устрой нашего гостя в его комнате и пришли ко мне, — он задумался и поколебавшись продолжил, — Мэри.

— Слушаюсь сэр, — слуга прошёл пять шагов вперед и сделал повелительный жест рукой, к нему тут же подбежал другой слуга и подобострастно выслушал приказы. Кивнув, он подошёл ко мне.

— Следуйте за мной мистер ван Дир.

— «Ко мне всё же мистер, а к нему сэр, — статус моего проводника оставался непонятен».

Поскольку роскошь стала мне привычна после пребывания в доме, где я учился, то высокие потолки и стены, расписанные сценами охоты и военных походов, а также огромные портреты в позолоченных рамах оставили меня равнодушным. Я просто подметил, что комнаты были не сильно просторны, императорский дворец я представлял себе более впечатляющим что ли, тут же….Да, безусловно во дворце количество комнат и коридоров было большим, чем в моём прошлом жилище, но мне не хватало впечатления величия. Раньше я считал, что император должен жить в огромных домах с тысячами комнат, так что действительность оказалась более приземлённой что ли или я стал взрослее?

Вот чего было тут действительно много, так это слуг. В одинаковых ливреях цвета императорского дома, они суетились вокруг, словно пчёлы. Кто-то смахивал пыль с мебели и картин, кто-то с озабоченным видом нёс отрезы ткани, а кто-то явно бездельничал, стоя небольшими группами и разговаривая. Правда при виде моего провожатого они быстро делали вид, что встретились случайно и расходились, возвращаясь к своим делам. Я шёл сзади и не видел лица своего провожатого, но его прямая спина, а также короткие фразы, которые он иногда кидал бездельникам, были полны высокомерия. Так что дворец жил своей жизнью, подчиняясь внутренней иерархии даже у слуг, я раньше как-то не задавался таким вопросом, поскольку в прошлом доме я тесно общался только с личной служанкой, все остальные слуги старались со мной не разговаривать и обходили стороной, что меня полностью устраивало.

Когда я окончательно запутался куда мы идём, поскольку менялись коридоры и этажи, а также обстановка дворца, так что едва не уткнулся носом в спину слуги, который остановился, чтобы открыть высокую дверь с позолоченными фигурами резных птиц и животных, которые её украшали. Заглянув ему через плечо я увидел, что комната была огромной. Причём судя по дверным аркам которые виднелись внутри, это была только прихожая.

— Мистер ван Дир, — слуга зашёл внутрь и дождавшись, когда я зайду за ним, прикрыл дверь, — ваша комната. Показать вам что где?

— Думаю я разберусь, — подумав, решил я, в конце концов будет интересно увидеть всё самому.

— Тогда располагайтесь, ваши вещи принесут чуть позже, а служанка появится, когда мистер О’Нил подберёт достойную вашего внимания.

— Кстати, — я престал разглядывать прихожую и повернулся к слуге, — почему к нему обращаются то сэр, то мистер? Он благородных кровей?

Слуга замялся и тоскливо посмотрел на выход, но мой настойчивый взгляд, вытянул у него слова.

— Мистер О’Нил не из аристократов, но лучше его не недооценивать мистер ван Дир, — через силу произнёс он и попытался выйти, — если я вам ещё могу быть чем то полезен, позвоните в звонок.

Он показал рукой на красный бархатный шнур, который висел перед входом.

— Также звонки есть в спальне и общей гостиной.

Я поблагодарил его, и он сразу быстро вышел, бесшумно закрыв за собой довольно тяжёлую дверь.

Настала время осмотреться, поэтому я подошёл к зашторенным окнам и потянув за палки, раздвинул плотную ткань. Моему взгляду предстал внутренний двор дворца, с голыми ветками кустарников и деревьев, а также кучей слуг, которые сметали опавшие листья в большие кучи, и затем их уносили. Судя по вышине, на которой находились мои окна, я был сейчас на втором этаже, за всеми этими лестницами и переходами вверх-вниз, пока мы шли сюда, я потерял чувство пространства.

Отойдя от окна я пошёл по кругу, заглядывая в закрытые дверьми комнаты: в первой оказалась спальня с большим шкафом для вещей, во-второй, ванная с умывальником, в третьей большая гостиная с огромным столом и стульями вокруг него, в четвёртой была ещё одна маленькая спальня, очень скромно обставленная, по сравнению с соседними.

— «Видимо для личной прислуги, — догадался я».

Ожидание затянулось, а без книг я не привык проводить время, так что пришлось лечь на диван в гостиной и закрыв глаза поработать с собственной аурой, пусть это было не так эффективно, как если бы я тренировался на ком-то, но всё же лучше, чем вынужденное безделье.

* * *

— Ваше высочество, будьте благоразумны! — стоя на одном колене заломил руки в жесте отчаянья помощник начальника охраны дворца, а поскольку на этой наградной должности вот уже пять лет никого не было, то фактический глава всей охраны, которому подчинялось больше тысячи гвардейцев и это простолюдину-то!!

— Билл, ты понимаешь, о чём и кого ты просишь?! — возмутилась принцесса, — чтобы я вела себя с ним как с равным?! Ты в своём уме?!

— Ваше высочество, я поговорил с исповедниками и поверьте мне, если вы не наладите с мальчиком хороших отношений, ничего не получится!!! Вы столько лет страдали от этой железки, а сейчас хотите сделать всё, чтобы лишиться единственной возможности это исправить.

Девушка с ненавистью посмотрела на обрубок руки, как же она ненавидела тот день, когда лишилась части себя! Если бы всё можно было вернуть назад! Но нет, с того самого дня, она вынуждена таскать на себе бесполезную железку, которой можно было только брать крупные вещи, а также всё время носить перчатки. Как же она завидовала своим фрейлинам, которые могли позволить себе носить открытые платья, без длинных перчаток, открывавшие вид не только на их молодую и упругую грудь, но и на обе руки и кисти. Целые кисти! Носить платья с одной открытой рукой было бы откровенным бредом, так что Луиза давно привыкла к закрытым платьям, в которых она чувствовала себя как древняя старуха, из тех что не хотят показывать свои дряблые тела, скрывая это за затянутыми по самое горло и пятки тканью, пусть и дорогой одежды.

— Ну почему всё замкнулось на простом мальчишке? — возмутилась она, — я попрошу отца дать мне другого исповедника, у нас же их несколько!

— Ваше высочество, — мужчина поднялся с колена, — я видел генерала и говорил с ним, а также с другими исповедниками, на сегодня, этот мальчишка единственный, кто сможет сделать операцию, чтобы протез был единым целым. Если хотите, можете конечно подождать ещё несколько лет, чтобы он обучил другого исповедника своей науке.

— Нет!! — испугалась девушка, только представив себе, что после подаренной надежды отцом, который робко поинтересовался у неё, как она смотрит на протез, ничем не отличимый и по функциям, и по ощущениям от живой руки. Тогда она сначала не поверила в такую возможность, накричав на него, что он решил поиздеваться, но позже, когда лично встретилась с сэром Горном и своими руками пощупала протез, а также видела, что действительно невозможно было различить по его походке, что вместо ноги у генерала искусственный заменитель.

— Но что мне с ним делать?! — она посмотрела наверно на единственного настоящего мужчину, которому безоговорочно доверяла и так высоко вознесла, — как себя вести?

Мужчина подошел и ласково взял в руки её кисть, поцеловав пальцы.

— Билл!! — она испугалась и бросила быстрый взгляд на дверь, — не здесь!

Глава охраны с сожалением отпустил выскользнувшую из его рук белоснежную кисть и только потом ответил.

— Я пообщался с ним всего час, но одно точно — вы очень схожи характерами, оба такие же неприступные и холодные, пока не проникнуть под вашу скорлупу. Где обнаруживается совершенно другое.

— Ты меня сравниваешь с ним?! — возмутилась принцесса.

— Я сравниваю то, что увидел перед собой семь лет назад, когда познакомился с угловатым, нескладным подростком, с вздорным и неуживчивым характером и то, что я увидел сегодня, когда встретился с ним.

Девушка возмутилась от такого сравнения, но быстро сдалась, когда мужчина обнял её за талию и с силой притянул к себе, жадно и требовательно поцеловав. Луиза сразу обмякла в его объятиях, а её колени стали слабеть, подчиняясь страсти и напору мужчины.

Получив желаемое, он с улыбкой отстранился и дал перевести девушке дыхание.

— Луиза, я не буду тебя уговаривать — это только твоё решение, но вспомни, сколько раз мы говорили и мечтали, что на бал своего восемнадцатилетняя ты придёшь в открытом платье и поразишь всех?

— Помню! Не напоминай! — девушка с досадой закусила губу, — и что мне?! Принцессе Орлеанской лизать сапоги какому-то простолюдину?!

— Луиза, для тебя самое главное, что он тот человек который сможет сделать тебе руку, и это не говоря про то, что все исповедники получают дворянство, когда выходят из ученичества, если хочешь мы можем ускорить этот процесс и ты будешь общаться с дворянином.

— Нет, пусть будет как есть, — девушка снова закусила губу, а судя по тому, что она были в небольших язвочках, это она делала постоянно, в моменты волнения, — пусть знает своё место! Билл, ты должен поговорить с ним о поведении!!

— Я решил выделить ему Мэри, надеюсь она приучит его к этикету, поскольку то, что я увидел сегодня, не внушало оптимизма, — поморщился он от вида мальчишки, который был одев пусть в дорогое, но отвратное платье, сшитого по моде прошлого года, а эти его манеры…

— «Бррр, лучше о таком не говорить Луизе. Главное, что мальчишка знает своё дело».

— Мою фрейлину и лучшую подругу? Не слишком жирно ему будет?! — снова возмутилась девушка, — она графиня всё же, а не безродная потаскушка.

— Луиза! — возмутился мужчина, услышав ругательство.

— Билл, я просто называю вещи своими именами, давай дадим ему что попроще! — требовательно заявила она.

— «О мой Бог, за что мне это всё?».

— Луиза, кто лучше всех знаком с этикетом и с кем проще всего ему будет познакомиться с твоим кругом семи? — в голосе мужчины не слышались ни толики того раздражения, что он испытывал у себя в душе.

Девушка повернулась к окну и задумалась, она про это не подумала. Если даже она, прямо заинтересованная в успехе операции, настроена против простолюдина в своём обществе, то что будет, когда об этом узнает хотя бы Энри, герцог Уэльский?

Она повернулась к мужчине и подойдя, ласково поцеловала его в губы, уклонившись от жадных рук, которые сразу же протянулись навстречу.

— Билл, ты как всегда прав, — она легко ударила ладошкой по его рукам и засмеявшись попыталась увернуться, когда тяжёлое мужское тело прижало её к двери.

— Билл! — жадные руки поднялись по её ноге и проникли под нижние юбки, поднимая их и касаясь шёлковых штанишек, а затем отодвигая их край, коснулись жаркого и разом увлажнившегося места, которое каждая девушка бережёт для супруга.

— Би-л-л-и-и, — жарко простонала она, не в силах сопротивляться, когда горошину её сладострастного выступа осторожно поласкали грубые пальцы, ноги подогнулись и она едва не опустилась на пол, что конечно же не дал сделать мужчина, подхватив и ещё сильнее прижав к двери.

Раздавшийся стук разом разъединил пару, он остался подпирать своим телом дверь, а она метнувшись на пять шагов дальше, стала быстро поправлять платье и успокаивать дыхание. Когда внутрь вошла фрейлина, только по сверкающим глазам и румянцу, залившему щёки принцессы можно было догадаться, что тут что-то произошло.

— Луиза, всё нормально? Тебя лихорадит? — приписав румянец и блеск глаз болезни, поинтересовалась вошедшая к ним.

— Думаю, да. Ты тоже заметила? — принцесса посмотрела на себя в зеркало, радуясь, что подруга не подумала о более очевидных вещах.

— Я пойду за доктором Эберманом, — испугалась за подругу девушка.

— Нет-нет, — принцесса остановила фрейлину жестом, — Мэри сейчас есть вопрос важнее.

— Какой-же? — удивленно спросила девушка, переводя взгляд с принцессы на начальника охраны, — вы за этим меня позвали мистер О’Нил?

— Да, мы обсуждали исповедника, что поселился сейчас в гостевом флигеле, Билл настаивает, чтобы ты стала его фрейлиной.

— Я? Почему? — очень сильно удивилась девушка, — у нас мало слуг?

— Слуг у нас более, чем предостаточно, но ему нужно, прежде чем он появиться в обществе, дать несколько уроков этикета и привить хоть немного вкуса, сейчас он словно мелкий лавочник, каким-то чудом оказавшийся на императорском приёме. Ты сама поймёшь о чем я, едва его увидишь, — ответил мужчина, — тем более этот тот исповедник, о котором я тебе рассказывал.

— Он даст Луизе руку?! — девушка молитвенно прижала ладони к груди, — я согласна мистер О’Нил, всё что угодно, чтобы Луиза была наконец счастлива!

— Луиза? — начальник охраны обратился с вопросам к принцессе, чтобы та согласилась или нет с его выбором.

— Хорошо, но спать с ним я тебе запрещаю! — чуть притопнула ножкой девушка, — обойдётся простолюдин!

— Я и не собиралась, — пролепетала девушка, щёки которой покраснели, такие обязанности ей редко, но всё же приходилось оказывать гостям принцессы, слава Богу, что такое происходило крайне редко, только если подруге нужно было узнать у разгорячённого и довольного сексом мужчины какую-то тайну. Мэри не доставляли удовольствия эти вонючие и грубые мужчины, больше всего она млела, когда нежные пальчики обожаемой Луизы касались её сокровенного места. Ради этих моментов она была готова на всё.

— Всё что тебе нужно — это обучить его не быть белой вороной, а также оградить от насмешек круга семи, — Билл подошёл к девушке ближе и заглянул в глаза, — особенно последнее Мэри, ты ведь не подведёшь подругу?

— Конечно мистер О’Нил!

— Тогда спасибо, что помогаешь нам, — он повернулся к принцессе и показал глазами, что не против продолжить прерванное удовольствие. Щёки девушки сразу вспыхнули румянцем и она быстро подошла к подруге и поцеловала её.

— Благословляю тебя! Спасибо, ты моя лучшая подруга!

Воспарённая ласками, девушка выпорхнула из комнаты, она собиралась сразу же начать обучение этого простолюдина, но от которого так много зависело в жизни её подруги.

Она быстро раздала указания слугам, чтобы подготовили обеденный стол, накрытый по всем правилам к первому уроку этикета, сама направилась в его комнату.

Постучавшись, она не услышала ответа и открыв дверь, заглянула внутрь — никого.

— «Где-же он! — она раздражённо пошла осматривать покои и нашла молодого парня лет семнадцати, который забросив грязные ноги в ботинках на диван, спал».

— «О Боже, дай мне сил!».

— Сударь, — она осторожно прикоснулась к его рукаву, — сударь вставайте.

Почти сразу же на неё дерзко посмотрели серые внимательные глаза, сна в которых не было ни капли. Ощутив под его взглядом, словно её раздели и осмотрели полностью голую, а затем снова одели, она вспыхнула.

— Мистер, соблаговолите пройти со мной! У нас должен начаться урок!

— Урок чего? — парень даже не сдвинулся с дивана, его взгляд стал насмешливым.

— Этикета! Вставайте!

— Я всегда считал, что люди сначала знакомятся, тем более если это касается разных полов, а уж потом куда-то идут в одиночестве, — в его голосе было столько насмешки и холода, что Мэри опешила и приоткрыла рот. Она летела как на крыльях, чтобы обучить всему чурбана-простолюдина и сделать своей подруге приятно, а он отказывается слушаться!

— Ты! Вы! — она открывала рот, чтобы высказать своё отношение к этому наглецу, взгляд которого снова пробежался по её открытому декольте. Взгляд его затуманился.

— Да вы хам! — она возмущённо вскочила на ноги и выбежала из гостиной, захлопнув за собой дверь, чем вызвала массу удивлённых взглядов слуг.

* * *

— Э-м-м, и что интересно это сейчас было? — вслух удивился я, когда наглая особа выбежала из комнаты, — надеюсь это была не принцесса. Хотя судя по тому, что у ней были обе руки целы, точно не она.

Рано я радовался, поскольку вскоре подоспела тяжёлая артиллерия, в комнату крайне недовольный вошёл сначала мистер О’Нил, а вслед за ним вошли две девушки. Одну из них с заплаканным лицом и прячущуюся за его широкую спину я уже знал, а вот вторая сразу привлекла к себе моё внимание: высокая, одетая в полностью закрытое чёрное платье с такого же цвета перчатками на обоих руках, она была не сказать, чтобы красива. Чуть на выкате глаза, длинный нос, но в тоже время чувственные губы и мягкий подбородок, резонировали друг с другом, а вот волевое выражение лица, осанка и жесты, явно показывали человека, который привык только повелевать.

— «Похоже это и есть принцесса».

Я сразу же встал, и поскольку единственным, что я знал в этикете при встрече с членами императорской семьи, то опустился перед ней на одно колено.

— Мистер ван Дир, — её голос прогремел надо мной властно и холодно, — потрудитесь слушаться тех, кто выше вас со социальной лестнице, чтобы мне с мистером О’Нилом не приходилось бегать, словно слугам, по всему дворцу.

— Слушаюсь Ваше высочество.

— Мой отец и я дали вам уникальный шанс побыть рядом с императорской семьей, который редко кому выпадает в жизни, а вы ведёте себя словно последний каторжник.

— Виноват Ваше высочество, такого больше не повторится.

— Надеюсь это последний раз, когда я бессмысленно потратила на вас своё время.

— Да Ваше высочество.

— Пойдём Мэри, надеюсь мистер О’Нил сможет ему объяснить минимум правил во дворце.

Только когда дверь в прихожей закрылась, я поднялся с пола и посмотрел на заместителя начальника охраны.

— Я не понял, что ты ей наговорил? Что она прилетела вся в слезах? — он сел рядом и спокойно на меня посмотрел, — ты вообще в своём уме? Забыл где мы и что я тебе всю дорогу говорил?

Только после его слов до моего сознания дошло, что все мои поступки, самодовольное любование собой и собственным умением — ничего не стоят в этих стенах. Здесь всем плевать на то, что я умею, а вот мой социальный статус и поведение могут просто пробкой вышвырнуть из дворца. Это оказалось для меня сравни холодному душу. Похоже действительно, пришла пора очнуться и вернуться в обычный мир, где Рэджинальд ван Дир: просто седьмой сын Главы цеха ремесленников, простолюдин, не более.

Обида заколола в груди, но я проглотил тугой комок, который также образовался у меня в горле и посмотрел на мужчину.

— Я вынес урок сэр, — я спокойно встретился с его взглядом, — больше такого не повториться.

Мужчина нахмурился, но ничего не сказал, просто встал и ушёл.

Какими только словами я не ругал себя, макая в дерьмо своего происхождения и поведения, мне правда нужен был этот урок, чтобы понять, что мир строится не вокруг меня и моих желаний — всё, что у меня действительно есть — это мои силы и талант, а также ещё с десяток дорогих мне людей. Для других в этом мире я никому не нужен и являюсь лишь его песчинкой.

Вечером, когда гордая девушка пришла ко мне и завела кучу слуг, которые накрыли стол и стали обсуживать нас, а она стала показывать и рассказывать, как и что правильно делать за столом, в какой последовательности брать предметы, я молча слушал и задавал только вопросы, касающиеся дела. Закончив ужин, она дала мне пару книг и гордо удалилась, задрав нос. Открыв выданное чтиво, я поморщился, но стал читать, урок, который мне сегодня преподали, был слишком хорош.

* * *

Мэри было стыдно, но как-то показать свои чувства из-за гордости, она не могла. Парень оказался неплохим, даже лучше, чем многие из её знакомых, но с того раза, когда они первый раз познакомились прошло две недели, которые далеко продвинули его обучение, но ни на дюйм не улучшили их отношения. Он схватывал всё на лету, достаточно было показать или ответить на его вопрос, чтобы следующий раз он делал или поступал правильно. Мэри терзала себя, что слишком поспешно тогда побежала жаловаться принцессе, за что парень получил хоть и справедливую, но слишком суровую взбучку. Она пыталась между делом пригласить его погулять, чтобы развеяться и наладить отношения, он соглашался, молча шёл рядом и скупо отвечал на вопросы, превращая прогулку в допрос с её стороны.

Когда она познакомила его с портным, который обшивал большинство дворянских семей, парень просто достал чековую книжку и не моргнув глазом заказал себе новый гардероб на десять тысяч гиней!!! Даже для неё это были большие деньги, он же сухо поблагодарил её и сел в парокар, промолчав всю дорогу.

Ещё через неделю намечался бал, по случаю едва ли не первой значимой победы на фронте и Мэри понимала, что к этому времени больше ничего не сможет ему дать из теории, парень впитывал как губка, теперь было дело только за практикой. Ведь общению с высшим светом не научить так же легко, как показать какой вилкой есть рыбу за столом, нужны были годы практики. Девушка прекрасно понимала, что его ждёт на балу, поэтому старательно пыталась рассказать ему о нужном поведении рядом с персонами высшего общества, она даже составила список людей и их краткие характеристики, чтобы ему было легче среди них ориентироваться.

Странный парень всегда благодарил её, не поднимая глаз, но молчал во всём остальном. Недавно он завел птицу, которая своим щебетом сначала отвлекала девушку, но он быстро понял это, всегда убирая клетку в другую комнату, когда она приходила к нему на занятия. Вопрос для чего он её завёл, также остался без ответа.

Все последние дни до бала, она тщетно пыталась наладить отношения: он не грубил, во всём слушался, но его взгляд, как и мысли всегда были так далеко от неё, что раздражало девушку, но она ничего не могла с этим поделать. К тому же Луиза, которая отказалась с ним общаться, пока он не обучиться этикету, не понимала, почему Мэри последнее время так хорошо отзывается о своём подопечном. Она кусала губы, сердилась и говорила, что если бы не операция, никогда бы не согласилась принимать в своём доме такого оборванца, не смотря на все заверения подруги, что сейчас всё хорошо и он готов к выходу в общество.

Её слова о том, что он теперь одевается и ведёт себя, как истинный джентльмен, ничуть не трогали подругу, которая с тех пор ни разу его не видела, но составила своё мнение о парне — это ещё больше печалило Мэри, ведь инициатором случившегося была она. Пусть парень и вёл себя грубо и неправильно при первой встречи, но ведь она знала к кому шла! Знала, что ей поручили!

— Рэджинальд, — воспоминания промелькнули в голове, когда Мэри попыталась воззвать к стоявшему рядам парню, который осматривался в зале, в котором только-только собирались придворные. Они пришли первыми, поскольку идти было недалеко, всего пару переходов и лестниц от его комнаты.

Встретившись с его удивлённым взглядом, она смутилась и поправилась, став строже.

— Мистер ван Дир, сегодня я познакомлю вас с близким кругом Её высочества, поэтому будьте немного разговорчивее, в нём сливки нашего круга и вам выпадает отличный шанс завести полезные знакомства.

— Да, леди Мариэтта.

— Рэджинальд! — раздавшийся голос рядом заставил её повернуться и вздрогнуть. Этого человека она боялась больше всех на земле, глава тайной полиции подошёл ближе.

— Леди фон Тирп, — он склонил голову, Мэри через силу ему улыбнулась, — оставите нас ненадолго?

Она судорожно кивнула и отошла, но так, чтобы слышать их разговор, повернувшись спиной.

— Как дела? Готовишься к операции? — услышала она обращённые к парню слова.

— У меня проблема сэр Артур, — она впервые услышала эмоции в голосе парня.

— Какие? — удивился его собеседник.

— Прошло уже три недели, а я только раз встретился в принцессой, и пока не представляю, как работать с её аурой. Вы точно правильно озвучили формат операции?

Голос сэра Артура стал холодным.

— Как? Ты не работаешь с ней?

— Нет сэр, поэтому и написал вам, попросив о встрече.

— Это действительно проблема, — голос главы тайной полиции стал обеспокоенным, — поговорю сегодня же в императором. Как устроился здесь?

Сердце Мэри забилось сильнее, ведь если он сейчас пожалуется, сэр Артур может вспомнить о её недостойном поведении и любви к баронессе Глес. Тогда два года назад разразился жуткий скандал, едва она попыталась ухаживать за подругой и поцеловать её, та была совсем не против, но вот вошедший отец раз и навсегда поставил крест на их отношениях, кроме этого ей пришлось несколько месяцев жить сначала в монастыре, а затем в загородном имении, пока отец делал всё, чтобы скандал не вышел дальше двух семейств, ему это удалось, но к сожалению глава тайной полиции был не тем человеком, мимо которого проходят подобные новости, о чём он и поделился с девушкой, когда на приёме по случаю её возвращения, она попыталась флиртовать с его дочерью.

— Спасибо всё отлично сэр Артур, леди Мариэтта отличный учитель, мистер О’Нил не вмешивается в наше обучение.

— Тогда ладно, оставлю тебя, мне нужно запросить аудиенцию.

Девушка проводив взглядом страшного человека, вернулась к своему подопечному.

— «Поблагодарить его? Нет, тогда он поймет, что я подслушивала. Поговорю лучше с Луизой, ещё раз попрошу её быть к нему более благосклонной, я и не думала, что ей нужно для операции быть рядом с ним, нужно всё ей рассказать!».

— Мистер ван Дир, подождите меня здесь пожалуйста, — она обратилась к парню, которые безмолвной статуей замер рядом со столом с едой и отщипывал понемногу от грозди винограда. Он пожал плечами, так что Мэри пошла через зал, затем по лестнице для слуг, чтобы сократить путь, во основное здание, чтобы найти подругу и сообщить ей о том, что услышала.

Пересказав новости, а также предупредив подругу, что её ждёт неприятный разговор с отцом, за что удостоилась лёгкого поцелуя, заставившего трепетать всю душу молодой девушки, Мэри поспешила назад, к своему ученику. Едва она вошла в зал, то сразу же поняла — быть беде. Вокруг стоявшего там же, где она его и оставила парня, сейчас стояли и что-то громко обсуждали её и принцессы друзья, члены семи лучших семей аристократов империи, которым позволено посещать принцессу в любое время. Они все составляли своеобразный круг семи, в шутку названный так принцессой, но понравившееся название прижилось, и все до единого из дворян империи мечтали попасть и расширить этот замкнутую ячейку по интересам.

Мэри ускорила шаг, чтобы успеть вклиниться в аристократов, которые обступили парня.

— ….привёл? — она услышала обрывок фразы, когда наследник герцога Уэльского, усмехаясь, показывал пальцем на спокойно стоящего парня.

— Энри, он гость Луизы, — быстро вмешалась она, пока ситуация не зашла слишком далеко.

— Зачем она его позвала, он же деревенщина? — удивился тот, переведя своё внимание на одну из их круга общения.

— Тебе лучше спросить у неё, тем более она скоро будет, — Мэри не стала конфликтовать со своим другом, тем более, что всегда опасалась его злых шуток. Он относился нормально только к тем, кто был равен ему, со всеми же остальными был строг и груб, к тому же ходило множество слухов, что Энри очень любил молоденьких служанок, не пропуская не одной красивой. После пары скандалов в часть дворянских домов, ему даже было закрыт доступ, что впрочем его не сильно огорчало, желающих приветствовать у себя сына одного из самых приближённых к императору сановника было в империи предостаточно, были даже те, кто специально к его приходу подсовывали свеженьких служанок — всё, чтобы он посещал их дом чаще.

— Ты его защищаешь Мариэтта? — он улыбнулся и провёл рукой по её щеке, — что случилось с нашей скромной птичкой? Начали нравиться мужчины? Не начнёшь с меня дорогая?

Девушка вспыхнула как факел, но достойного ответа не могла найти, так как к его словам внимательно стали прислушиваться остальные.

— Думаю девушке неприятно ваше присутствие сэр, — раздавшийся сзади голос был тих, но спокоен.

От удивления, к говорившему повернулись все без исключения, а Энри весело улыбнулся и глаза его сверкнули, Мэри стало страшно, таким он был всегда, когда планировал над кем-то пошутить.

— О-о-о, а пень умеет разговаривать!! Что ты там сказал, червь?!

— Сэр, возможно вы не чистите уши по утрам, — сердце девушки дрогнуло от приближающейся беды, разговор заходил слишком далеко, — поэтому я повторю, вы докучаете моему учителю.

— И чему тебя учит прелестная Мариэтта? — удивился сын герцога, — лизать свежие, сочные персики?

Девушка покраснела, открыла рот, чтобы осадить нахала, но простолюдин продолжил оскорблять дворянина — это ведь был прямой путь к виселице!!! Вешали за гораздо меньшие проступки!!!

— Этикету, поведению в обществе, но как я смотрю, её уроки нужно было преподавать вовсе не мне, тут есть более достойные люди для этого.

— Я прикажу запороть тебя палками, чернь! — взбесился друг герцога, всегда эмоциональный виконт ван Гард, бросаясь с кулаками на парня.

— Всем немедленно прекратить безобразие! — голос Луизы словно ушат холодной воды вылился на головы компании, к крикам которой стали прислушиваться и другие придворные. Всегда, где была эта семёрка обычно были скандалы или веселье, сегодняшний вечер не стал исключением.

Виконт, бросая убийственные взгляды на другого парня, нехотя отошел.

— Мистер ван Дир, похоже уроков Мэри вам оказалось мало? Вы обещали мне вести себя достойно, — накинулась Луиза на опустившегося на колено парня, — где ваше слово?

— Луиза, не он начал первый! — Мэри попыталась вмешаться, но холодный тон подруги остановил её.

— Мэри я не с тобой сейчас разговариваю!

Девушка опустила голову и отошла, в таком состоянии спорить с подругой было бесполезно.

— Ваше высочество, словестную перебранку начал не я, — голос парня звучал тихо.

— Значит у тебя не хватило ума, просто уйти? Как ты вообще смеешь разговаривать в присутствии высшего света дворян империи!! Ты!! Простолюдин!! Не знаешь о законе?! Тебя завтра же могут повесить, не смотря на все твои мнимые заслуги!!

Парень молчал.

— Я имела неприятный разговор с отцом, похоже пора ему открыть глаза на твоё отношение к нему и дворянам, — принцесса повернулась и приказала своим друзьям, — уходим, он нам больше не интересен.

Мэри оглянулась, когда они отошли, парень так и остался стоять коленопреклонённым, её стало грустно, но спорить и доказывать подруге, когда она в таком состоянии было бесполезно, она только бы навредила себе.

На следующее утро она не нашла его в комнате и когда побежала искать, то проходя по первому этажу увидала, что множество слуг прильнули к окнам, такое обычно происходило, когда наказывали солдат, несущих службу во дворце и по воскресеньем, мистер О’Нил устраивал показательную порку провинившемся за прошедшую неделю.

— «Странно, ведь сегодня понедельник, — удивилась она, подходя к окну».

Между рядами солдат, стоявшими с палками, сейчас тащили одно тело, сплошь покрытое красными следами от ударов. Его протащили раз, затем второй. Когда строй распался, а лежащему на земле телу стал оказывать помощь доктор Эберман — она узнала его по всегдашней странной высокой шляпе и клетчатому пальто — девушка зажала рот рукой. Простому солдату никто не стал бы оказывать такие почести, к тому же вскоре подъехал экипаж и сейчас под присмотром доктора, несколько слуг грузили туда избитое тело. Нехорошие предчувствия захватили её и девушка даже не одевшись выбежала во двор, холодный, сильный ветер тут же растрепал ей причёску, но девушка не обращая на это внимание, побежала к экипажу, чтобы краем глаза, прежде чем его накрыли пледом узнать в неподвижном теле своего подопечного. Слезы брызнули из глаз и она на «ватных» ногах, опустилась на землю.

— Леди Мариэтта, — к ней тут же подошёл мистер О’Нил, — что случилось? Вас кто-то обидел? Вы простынете!

Он тут же снял с себя мундир и поставив девушку на ноги, укутал её пахнувшей мужским потом одеждой.

* * *

— Мистер О’Нил, потрудитесь объяснить, что произошло?! — голос главы тайной полиции был сух и спокоен, — каким образом подопечный, который был вам доверен, сейчас лежит с лихорадкой, да ещё и таком состоянии?!

— Прямой приказ принцессы, — сейчас мужчина не думал, что исполнение вчерашней просьбы принцессы, была такой хорошей идеей.

Неизвестно кто проболтался, но похоже у тайной полиции были везде свои люди, поскольку уже через три часа после случившегося, во дворец приехали сэр Артур и сэр Энтони, забрав своего ученика и увезя его в неизвестном направлении.

— Вам хорошо объяснили при прошлой встрече, что исповедники неприкасаемые? Приказ о их наказании может выдать только император?

— Это был прямой приказ принцессы, — повторил он, — она дочь императора, что мне оставалось делать?

— Включить мозги, а не член, мистер О’Нил! — взбесился глава полиции, — или вы думаете задирая платье дочери императора, весь мир вам должен теперь зад лизать?!!!

Холодный пот потёк о спине начальника охраны, если об этом узнает император, его карьере конец, впрочем, как возможно и жизни.

— Вы знаете?

Сэр Артур ничего не ответил, пройдя пару раз по комнате, затем он повернулся и пошёл к выходу.

— Отныне ты мой должник Билл, — произнёс он, открывая дверь, — раз и навсегда.

* * *

— Ну и что нам теперь делать? — сидевший напротив напивающегося в стельку друга, спросил глава тайной полиции, — Энтони, прекрати пить!!!

— А то что? Прикажешь запороть меня до смерти?! — весело отозвался тот тем голосом, который бывает только у слабо контролирующих себя пьяных.

— Энтони!!! — скривился сэр Артур, — ты сам всё видел и знаешь, моей вины тут нет!!

— Его видели в таком виде другие исповедники Артур!!! Ты понимаешь?!!! Мы им столько лет вдалбывали, что они элита, неприкасаемые, пока делают свою работу и вся вера в наши слова рухнула в одно мгновение, когда его привезли три дня назад в таком виде.

Исповедник наклонил графин, но не смог удержать его трясущейся рукой, опрокинув и разлив на себя виски. Остро пахнуло алкоголем, сэр Артур поморщившись, отсел дальше, а исповедник ничуть не смутившись, протянул руку ко второй ёмкости и налил себе уже из неё.

— Хватит пить Энтони, нужно решить, что делать дальше!!

— Давай сначала дождёмся, когда он придёт в себя, если придёт конечно и лихорадка не доконает его, а потом и будем, как ты говоришь, действовать. Ведь это мне, а не тебе врать им, что произошедшее было несчастным случаем. Особенно по его спине отлично видно, что это был за несчастный случай.

Глава тайной полиции поморщился, ведь и наказать никого нельзя было. Приказ о наказании отдала сама принцесса, главу охраны наказать также нельзя, он нужен был ему во дворце в качестве должника, так что получалось, что парень просто нарвался со своим характером, но Боже, как всё было сейчас не вовремя!! Только начались первые сдвиги, только исповедники стали переливать первые души в силовые агрегаты корабля, как теперь это!! Энтони не зря напивался вдрызг, сегодня утром два других исповедника сказали, что плохо себя чувствуют и отказались работать.

— Хорошо, держи меня в курсе, — он встал и пошел к двери.

Исповедник вместо ответа лишь налил себе ещё стакан.

Глава 7 Проект «Аргус»

— Рэджинальд, уверен, что ты в порядке? — льстиво улыбнувшись своему ученику, поинтересовался у него старый исповедник, — может отложим встречу, пока ты окончательно не поправишься?

— Со мной всё хорошо сэр Энтони, — спокойный тон и невозмутимость ученика, его пугали. Тот же одеваясь без слуг, спокойно продел руки в рукава рубашки, ничуть не морщившись, когда белоснежная и отглаженная ткань коснулась заживающих шрамов, исчертивших ему спину, бока и грудь. Две тысячи ударов шпицрутенами — часто смертельное наказание.

Учитель покачал головой, но придраться было не к чему, парень сам захотел поговорить с другими исповедниками и убедить их, что случившееся с ним лишь несчастный случай, в котором виноват лишь он. Сэр Артур лишь раз намекнул ему про это, на что ученик сразу же согласился, да и вообще после случившегося, о котором все старательно пытались быстрее забыть, он изменился, хоть и не сказать, что кардинально. Просто если и раньше Рэджинальд большую часть времени проводил с книгами, то сейчас и подавно, только ими и занимался, не подпуская к себе кроме своего механика и доктора никого, даже Элизе был запрещён доступ в его комнату. Девушка честно пыталась поговорить с ним, ласкать, но под угрозой лишить её души, она конечно же испугалась и ушла.

— Сэр Энтони поговорите пожалуйста с сэром Артуром, я бы хотел закончить операцию с Её высочеством, — неожиданно произнёс ученик, — я понимаю, что он станет опасаться за её жизнь, поэтому настаиваю, чтобы при операции присутствовали другие исповедники, которые будут видеть то, что я делаю.

— Э-э-э, Рэджинальд? — удивился он, считая, что про это давно всё забыли.

— Мы закончили протез и доктор Хоккингс подтвердил, что готов приступить к операции, так что нет ни малейшей причины больше её откладывать.

— А как же ваша синхронизация? — опешил исповедник, — ты с ней виделся всего несколько раз.

— Она присутствовала при порке, так что я успел повзаимодейстовать с её душой, — спокойно заявил парень, от одного тона которого становилось жутко.

— Рэджинальд? — испугался исповедник, за то, что мог такого сделать с ней за это время, талантливый ученик.

Спокойное лицо парня не выражало ничего, он одел пиджак и внимательно рассмотрел себя в зеркале, пригладив отросшие волосы.

— Сэр Энтони, я ведь обещал вам, что все разногласия в прошлом, сейчас я хочу завершить операцию и приступить к проекту «Аргус», как и обещал вам с сэром Артуром ранее.

— Но всё равно, как ты сможешь оперировать душой, когда не контактировал с человеком? Ты же будешь с ней в противорезонансе!!! — учитель всё ещё не понимал, как такое было возможно, это противоречило всем существующим правилам и законам ремесла. Нельзя было взять и вытянуть душу у незнакомого человека, если ты конечно не хочешь просто перевести её в энергию. Чужая душа должна «знать» твою и приспособиться к постоянному пребыванию твоей ауры рядом, только так можно было достигнуть успеха в переселении души в механизмы.

— Учитель, пока меня пороли, принцесса так увлеклась процессом, что полностью открылась, поверьте у меня было время подстроиться, — нехотя признался парень, — да и вообще, как я убедился, ненависть тоже хорошо помогает взаимодействовать с чужими аурами, не так эффективно, как дружба и любовь, но позволяет, так что я знаю о чём говорю учитель. Верьте мне.

— Хорошо, я поговорю с ним, — смог преодолеть своё удивление старый исповедник, снова ученик нашёл путь, который практиковался ранее, но стал непопулярным, так как проще и эффективнее было использовать привязанность исповедника, а не противоположные чувства к кающемуся, которые могли дать сбой в самый неподходящий момент. Нужно было обладать сильным контролем над собственным телом и душой, чтобы позволить себе отрешиться в нужный момент от ненависти и пройти синхронизацию с чужой душой. Также его душу коробило только от одной мысли, подпускать ученика к принцессе и её душе, но с другой стороны он никого не убил и даже не попытался, когда его наказывали, хотя мог, точно мог убить всех разом. Рапорты полиции со времени его работы на скотобойне однозначно показывали, что его навыки с душами сильно прогрессировали последнее время.

— Я готов, пойдёмте сэр Энтони, нужно будет убедить коллег, что произошедшее, целиком моя вина. Нужно всегда помнить и знать, кем ты являешься на самом деле.

В тоне ученика проскользнули стальные нотки, но исповедник был слишком рад тому, что ученик не буйствовал, не требовал справедливости, как делал бы это раньше, а просто делал то, что обещал: без эмоций, без капризов.

— «Возможно ему было нужно — это наказание? Кто знает? — с такими мыслями исповедник пошел за ним, в комнату общего сбора».

* * *

Наблюдая за тем, как виртуозно десятки тысяч отростков ауры Рэджинальда захватывают душу принцессы, готовя её к операции, сэр Энтони сам до конца не понимал, как это вообще согласовали. Разрешить парню оперировать над той, кто его унизил, не говоря уже просто о самой опасности подобной операции, было выше его понимания. Но решение принимал не он, едва сэр Артур услышал, что ученик готов провести операцию, как и то, что искусно исполненный протез кисти готов, сразу же загорелся этой идеей. Он даже провел допрос с особым препаратом, на который согласился ученик, чтобы выяснить не затевает ли он убийство принцессы, но нет, ни участвующие в допросе ремесленники, которые проверяли по его ауре, ни доктор, вводивший препарат — не заметили в его разговоре ни слова лжи. Даже о том, готов ли он поручиться за успех операции, Рэджинальд признал, что будет конечно сложно, в виду мало контакта с кающимся, но он имеет должный опыт и всё должно получиться.

Глава тайной полиции предпринял ещё несколько страховочных шагов, попросив присматривать за операцией его, сэра дер Эбермана, а также ремесленника от цеха, которому лично доверял. Но всё равно, сложно было поверить, что молодой парень, который всегда бузил и делал всё по своему, в одночасье стал послушной собачкой, выполняющей все приказы беспрекословно.

Тайна его поведения открылась лишь недавно, когда глава тайной полиции проговорился о своей новой договорённости с учеником. Оказывается после операции парень обещал закончить свою часть по проекту «Аргус», а затем тайная полиция предоставляет ему лучшую лабораторию и ресурсы на фронте, куда он хотел отправиться, чтобы продолжить свои исследования.

— «Похоже этот мир получил ещё одного сэра Немальда, — подумал тогда старый исповедник, когда узнал об этой договорённости, — он просто решил уйти от всего и заняться тем, что ему больше всего нравится. Не могу его в этом винить».

Отвлёкшись на свои мысли, сэр Энтони вернулся к операции только тогда, когда душа принцессы медленно, но верно убывала, подводя её к грани смерти, но у Рэджинальда всё было рассчитано точно, не поглотив ни унции лишней души более, он сразу же остановил отток энергии и перенаправил уже полученную в протез кисти. Одновременно с этим доктор Хоккингс, а также ассистирующей ему доктору Эберман, который наверняка давно не был в этом качестве, заканчивали операцию по вживлению золотых нитей в руку Луизы.

Сэр Энтони был поражён с какой лёгкостью, а главное чистотой переливалась душа принцессы в протез, казалось её душа просто сама перетекала в него, без участия ученика, которого наверняка после этой операции, можно будет считать настоящим исповедником. Такой уровень чистоты работы с душами, сам говорил за это.

Рядом с ним волновался Артур, который нервно и попеременно посматривал то на доктора, то на исповедника, то на своего ремесленника, который сидел едва не открыв рот, наблюдая за творившемся священнодействием. Его только вкратце посвятили в смысл операции и он до самого её начала думал, что над ним пошутили. Когда же он увидел, как стремительно стала расти аура парня, который сидел рядом неподвижным телом принцессы, бывшей под наркозом, а затем присасываясь десятками тысяч отростков стала по капли поглощать её, он полностью отключился от всего, и стал наблюдать за работой ремесленника, о существовании которого и не подозревал до сих пор.

Исповедник видя, как друг стал сильнее волноваться, так как все были увлечены процессом и ничего ему не говорили, протянул руку и уверенно пожал его колено, показывая, что всё под контролем. Этот нехитрый жест успокоил Артура и он требовательно, но тихо спросил своего ремесленника, требуя подтверждения нормальности происходящего. Тот на несколько секунд оторвавшись от паинита, лишь пролепетал, что никогда не видел ничего подобного, а также заверил, что жизни принцессы на данном этапе ничего не угрожает, по крайней мере духовно, все манипуляции с её душой проводились чётко и с ювелирной точностью.

Сэр Энтони покачал головой, смотря на такое недоверие со стороны старого знакомого к своим словам, но вернулся к более интересному зрелищу, когда ростки души, приживлённые в алмазные накопители протеза стали пульсировать и соприкоснулись со своей первоосновой. В этот раз Рэджинальду не пришлось делать буфера из своей нейтральной ауры, поскольку пропуск чужой души через себя был выполнен настолько точно, что не возникло ни малейшего противорезонанса и душа протеза соединилась с душой человека, образовав цельную ауру.

— Я закончил доктор, — исповедник и сам убедился, что душа принцессы стала единым целым по всей поверхности ауры, произнёс юный исповедник, — вам ещё долго?

— Мы тоже заканчиваем, — ответил за доктора Хоккингса другой врач.

Парень кивнул и подошёл к ожидающим его аристократам. Он сел рядом на диван и закрыл глаза, любой ремесленник сейчас по его ауре мог сказать, что он сильно устал и выдохся.

— Сэр Энтони? — нетерпеливо произнёс глава тайной полиции.

— Если чисто визуально, то работа значительно лучше, чем прошлый раз: никаких «заплаток», цельная, ровная аура, — прокомментировал он работу ученика тем, кто не видел душ.

Практически сразу же за этим, доктора оповестили, что операция и с их стороны завершена.

— Джон сообщи камердинеру Его императорского величества, что операция закончена, — распорядился глава полиции, стоявшему за его спиной сотруднику, тот бросился выполнять приказ.

— Сэр Артур, можно я заберу доктора и поеду домой? — обратился ученик к нему, — Дженни наверняка извелась там вся.

— Да конечно, вас довезут, — он отмахнулся, и кинув короткий приказ другому сотруднику, заспешил к двери комнаты, отделяющую зрителей от операционной.

— Доктор Эберман, — перехватил он второго врача, который выходил оттуда, — расскажите подробнее об операции, как независимый эксперт.

Их разговор не было слышно, поскольку исповедник решил уехать вместе со своим учеником, чтобы потом не ждать машины, поэтому повёл его прочь из дворца. Когда они сели внутрь машины, он положил ладонь на руку парня и произнёс.

— Отличная работа Рэджинальд, я горжусь тобой.

— Я знаю, учитель, — равнодушно ответил тот и снова замолчал, не проронив больше ни слова за всю дорогу.

* * *

— Рэджи! — на шею мне бросилась Дженни, а я от удивления даже обнял её.

— Ты чего, меня не было всего пару дней, — удивился я, освобождаясь от объятий на удивление сильных рук и пахнущих лавандой волос.

— Ну как всё прошло? — она стала сразу же выпытывать подробности.

— Когда мы уехали, пациентка не пришла в себя, но визуально всё было в порядке, — я пожал плечами, мне было всё равно, главное первое своё обещание я сдержал. Скорее бы заняться вторым, а потом наконец — свобода.

— Ты такой скучный, — она обиделась и надула губки, — кстати, тебя эта искала.

Она показала руками на примере своей маленькой груди, гораздо больший размер.

— Элиза вернулась? Зачем? Я ведь расторгнул с ней контракт.

— Не знаю, но выглядела как побитая собака, просила увидеться с тобой.

— Меня это не сильно интересует, — я пожал плечами, — пойду в ванну, потом поработаю, сэр Энтони обещал завтра мне экскурсию устроить на сборочные стапели.

— Ой, — девушка осеклась и оглянувшись по сторонам снова в меня вцепилась, зашептав на ухо, — Рэджи, поговори, чтобы меня взяли? Мне страсть как хочется посмотреть на него в живую.

— Дженни, тебе чертежи-то видеть нельзя было, — я укоризненно на неё посмотрел, вездесущий чертёнок залез в мой стол и увидев чертежи строящегося корабля теперь донимал меня всё время, прося и моля поучаствовать в проекте.

— Рэджи, — она умоляюще на меня посмотрела, — ну пожа-а-а-луйста.

— «За спрос денег не берут, — поколебавшись, решил я».

— Хорошо, спрошу учителя, но ничего не обещаю.

Даже этой малости хватило, чтобы механик взвизгнула и поднявшись на цыпочки, звучно поцеловала меня в губы, а затем словно испугавшись своей реакции, удрала с места преступления.

— «Что это сейчас было? — я удивленно притронулся двумя пальцами к своим губам, ощущая на них вкус прикосновения девушки».

Гадать и ломать голову над поведением Дженни было неблагодарным занятием, так что я отправился как и планировал в ванную, в конце концов наши с ней отношения очень скоро закончатся, ведь я планировал поучаствовать в проекте как обещал, до конца года, а затем попасть на фронт. Вынесенных уроков от общения с аристократами мне хватило, чтобы понять, почему сэр Немальд с Анной безвылазно находятся на своём месте. Сейчас я сделать ничего с этим не мог, да и что я должен был делать? Убить принцессу и отправиться на виселицу? Устроить бунт и лишиться работы за которую мне платят бешенные деньги? Снова погрузиться в нищету? У меня были другие планы на жизнь, тем более я решил вести себя сейчас, как будто ничего не произошло, чтобы быстрее все забыли инцидент, ведь если тот ублюдок сейчас умрёт, однозначно первым подозреваемым буду я, так что полгодика-годик ожидания ничуть меня не расстроят, нужно за это время будет найти для него такую смерть, которая удовлетворит моё униженное достоинство, ведь не зря говорят, что месть — нужно подавать холодной. Сначала умрёт этот герцог, потом придумаем что можно будет сделать с принцессой и её прихлебателем из охраны, причём для неё не обязательно смерть, в конце концов её семья даёт мне любимое дело.

— «В общем время покажет, — решил я осторожно раздеваясь, чтобы не потревожить раны, — пока делаем вид, что я смирён и покорен».

Мыться пришлось аккуратно, но сколько же удовольствия принесло, просто лечь в теплую и большую ванну. Не смотря на пощипывания всего тела в заживающих ранах от ударов прутьями, я задержался в ней надолго. Только когда кончики пальцев стали сморщенными, как у старика, я вылез и осторожно вытерся большим полотенцем, потом свежий, чистый и благоухающий, я пошёл в свою комнату.

— Мистер ван Дир, вам телеграмма, — остановил меня перед дверью один из слуг, осторожно ко мне обращаясь. С тех пор как я перестал пользоваться личными слугами, я стал чаще общаться со слугами дома, что нервировало их.

— Спасибо, — я взял листок с наклеенным на него полосками телеграфной ленты и стал читать, сердце тревожно забилось.

Письмо было из дома, дедушка просил о помощи, говоря, что мама не хочет мне писать, а с деньгами стало совсем плохо — проклятый ублюдок-таки лишил их содержания.

— «С этими заморочками я совсем забыл о родных, — укорил я себя, — завтра же попрошу открыть счёт в банке на имя мамы и положу туда деньги, чтобы раз в месяц делались с него автоматические переводы».

Сожалея, что сейчас не могу вырваться и навестить их, я ещё несколько раз перечитал телеграмму.

— От кого новости? — голос учителя застал меня врасплох и я судорожно спрятал бумажку.

— Семейные неурядицы, завтра всё сам улажу, — не стал вдаваться я в подробности, — только нужно будет в город выехать.

— Хорошо, но тебе вообще интересно, как прошла операция? — последнее время у нас с учителем не ладились отношения, по крайней мере он так считал, я же был уверен, что нам не нужно сближаться ближе, чем есть сейчас. Какой смысл поддерживать отношения с потомственным аристократом, если сам из себя ничего не представляешь?

— Не особо, — я пожал плечами, — главное, чтобы расплатились по счетам.

— Сэр Артур завтра лично приедет проводить нас до верфи, — он осуждающе покачал головой, — но просто тебе для справки — принцесса пришла в себя и в шоке от возможностей, которые ты ей подарил.

— Мы подарили учитель, — поправил я его, — я не один участвовал в операции.

— С точки зрения основного веса трудозатрат, твой вклад был самым весомым, поскольку протез мог сделать любой другой механик, а операцию провести и доктор Эберман.

— Если хотите мне помочь сэр Энтони, уговорите включить в проект Дженни, — вспомнил я о своём обещании, — этот чертёнок достал меня просьбами посмотреть корабль. Тут проще согласиться, чем объяснять насколько это всё засекречено и невозможно, она ничего не хочет слушать.

— Уверен, что только из-за корабля она хочет остаться? — осторожно поинтересовался он, — она последнее время места себе не находит, всё время волнуется и спрашивает о тебе.

Я пожал плечами.

— Учитель, женщины — это последнее, что мне сейчас нужно.

Он внимательно на меня посмотрел.

— Рэджинальд тебе не стоит замыкаться в себе, ни к чему хорошему это для тебя лично не закончится.

— Да я не одинок учитель, — хмыкнул я, садясь на кровать, — и хоть тех людей, которые мне дороги можно пересчитать по пальцам двух рук, я доволен их количеством, большего мне не нужно.

— Это неправильно, растеряя тех, кого имеешь сейчас, ты останешься один, если возле тебя не будет никого больше.

— Ну раз у нас сегодня урок философии, — фыркнул я, — тогда ответьте мне на вопрос сэр Энтони. Я смогу сейчас завести себе друзей среди верхушки аристократии, не являясь таковым?

Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом.

— Очень опасные мысли Рэджинальд, так думают только республиканцы.

— То есть вы признаете, что текущий строй у нас в империи не позволяет простому человеку, сколько бы он не был талантлив и сколько бы пользы не приносил, стать нечто большим, чем просто винтик в механизме?

— Я понимаю, наказание очень сильно на тебя повлияло, но мы тебя предупреждали, чтобы ты вёл себя тише! — сорвался он, — как ещё было вдолбить в твою упрямую голову, что мир не крутиться только вокруг тебя?!

— Да учитель, именно так, — его слова подтвердили мои мысли, — сколько бы ты не сделал для империи, сколько бы не старался, если твой социальный статус ниже, к тебе будут относиться в соответствии с ним.

— Рэджинальд, — учитель был очень недоволен, я давно не видел его таким злым, — исповедники находятся отдельно от всего мира, и только случайность привела тебя к тому, что ты испытал. Если бы слушался нас, ничего подобного не случилось, а все эти твои разговоры ни к чему хорошему для тебя не приведут, услышит сэр Артур — быть беде, тебя закроют так далеко, что ты света белого больше не увидишь.

— Ладно учитель, — я поднял обе руки, показывая, что устал спорить, — кроме вас я это никому не говорил и не собираюсь, тем более я хочу посвятить свою жизнь исследованиям и очень надеюсь никогда больше не пересекаться с аристократией, для её же сохранности.

Сэр Энтони при моих последних словах вздрогнул, но промолчал, отправившись к графину с виски.

— Если бы ты знал, как я расстроен твоими словами, — он налил себе немного и вернулся в кресло, — очень надеюсь, что ты поумнеешь, наберёшься опыта и изменишь своё решение.

— Давайте лучше сменим тему учитель, — предложил я, — вы говорили, что принцесса довольна операцией, а император? Что сказал сэр Артур?

Исповедник прищурился и сделал большой глоток, довольно крякнув, отставляя от себя стакан.

— Он выглядел как кот, дорвавшийся до бесплатной сметаны, судя по всему звездопад посыпался уже сейчас, так что готовься, вскоре он настигнет и тебя.

— Да к чему мне эти звёзды, денег дадут и ладно, последнее время мои траты стали слишком большими, никаких накоплений не хватит с такими расходами.

— С твоим окладом и не хватит? — удивился он, — на что ты тратишь? Ты живёшь практически на полном обеспечении.

— Одежда, обувь, свои проекты — всё стоит денег, — не стал я вдаваться в глубь вопроса, — так что лишние деньги мне не помешают, не говоря уже про моих компаньонов.

— Доктор завтра возвращается к работе, госпиталь его заждался, — исповедник покосился на меня, ожидая реакции, — Дженни, если не уговорю сэра Артура, также поедет домой.

— Хоть кто-то теперь заживёт своей обычной жизнью, — хмыкнул я, — и так я вытянул их на несколько месяцев и привязал к себе.

— Я кстати хотел спросить, почему ты расстался с Элизой? — внезапно сменил он тему, — хорошая и прилежная девушка, переживала за тебя.

— Учитель, если вам она так нравится, возьмите её к себе, — я догадывался об истинной подоплёке его вопроса, это в общем-то и послужило одной из причин того что я её послал, не хотелось делить девушку с кем-то ещё, это ведь не Анна, с её психическим заболеванием. После произошедшего, я к многим вещам стал не терпим.

Его глаза расширились, словно я открыл ему новое направление в ремесле.

— Слушай и правда, нигде ведь не сказано, что исповедник не может иметь больше одной служанки, — пробурчал он себе под нос, потеряв ко мне интерес.

Утром сэр Артур прибыл к нам в дом, чтобы буднично и просто передать мне патент на дворянство и чек на пять тысяч гиней, так что с сегодняшнего дня я волей императора стал бароном ван Диром. Также он отказал в моей просьбе привлечь Дженни к проекту и заплатив ей также пять тысяч, отправили её назад в свой цех. Я пытался воззвать к тому, что она прекрасный механик и может помочь, на что мне был ответ, что дальше механик мне будет не нужен, поскольку над кораблём трудятся императорские инженеры, которые вполне обойдутся без советов сопливой девчонки. Также он предупредил, что сегодня на верфи мы поехать не сможем, поскольку его ждут дела во дворце, так что завтра я с учителем самостоятельно туда поеду и познакомлюсь как с кораблём в живую, так и с инженерами, которые отвечают за проект. Пока я пытался осмыслить его слова, он занялся Дженни и дал ей на сборы десять минут, её словно выпинывали из дома за ненадобностью, что конечно же меня взбесило, но сделать я ничего не мог, так что пришлось просто проститься, хотя и коротко. Буркнув.

— Не забывай меня, — она встав на носочки своих туфель, быстро поцеловала меня в губы и смутившись, ретировалась в парокар, пока я снова приходил в себя от произошедшего.

Как я знал, доктору Хоккингсу выплатили столько же, как и всем нам, так что вроде бы участники операции остались довольны, но лично я ожидал большего. Даже награждение сейчас для меня было чисто формальным, поскольку я помнил тот раз, когда меня наградили паинитом: всё происходило при большом стечении аристократов и публично, тут же было такое впечатление, что императорская семья то ли откупилась от меня, то ли избавилась, просто передав через своего исполнителя дворянский патент. Обычно получение не наследуемых дворянских титулов за заслуги перед империей происходило раз в год, на специально устраиваемом торжестве, где счастливчиков объявляли и поздравляли публично, затем все газеты публиковали списки награждённых. Я же очень сомневался, что в завтрашних статьях найду любое упоминание о своей персоне. Мне просто досталось то, что досталось, так что пришлось задвинуть своё мнение подальше и довольствоваться тем, что получил. Единственной пользой операции я видел то, что учитель стал предоставлять мне больше самостоятельности, задавая сразу сложные задания, которые я частично знал или читал из книг, а также то, что сэр Артур стал более благосклонен к моим просьбам, разрешая теперь выезжать в город без предварительного согласования с ним, просто под охраной. Которая кстати стала меняться теперь раз в неделю, мельтешение лиц и незнакомых имён в конец мне надоело, так что я перестал запоминать их, обращаясь к очередным охранникам просто «мистер».

* * *

— Ну что Рэджинальд, готов увидеть нашу гордость и надежду империи? — возбуждённый учитель едва ли не пританцовывал, когда мы остановились перед гигантским ангаром так, что арки его ворот уходили на такую высоту, что мне пришлось закидывать голову назад, чтобы увидеть покатую крышу. Внутри, судя по шуму доносившемуся до меня, кипела работа.

— Конечно учитель, — в отличии от старого исповедника, я волновался мало, мне наконец подобрали кающегося, какого-то старого дипломата, так что сегодня днём я должен был не только познакомиться с установкой в которую буду сливать его душу, но и вечером с самим старичком, правда уже в нашем доме, куда его обещал доставить сэр Артур.

Исповедник кивнул стоявшим у ангара охранникам и те открыли перед нами небольшую дверь в воротах, посторонившись. Учитель вошёл первым, я последовал за ним и почти сразу же попал в какофонию звуков: ударов по металлу, скрежету, громких криков и ругани. Повернув голову на шум, я замер, теперь становилось понятно волнение учителя — стоявший на опутывающих его со всех сторон железных подпорках гигант действительно впечатлял: длинное цилиндрическое тело с зияющими проёмами по бокам заканчивалось спереди и сзади длинными поперечными крыльями, словно отобранными у гигантских птиц. На конце каждого такого крыла виднелись толстые цилиндры утолщений из которых торчали огромные винты, на подобие тех, что я видел на дирижаблях, только тут они были в три раза больше.

— Смотри Рэджинальд, видишь вон те силовые установки на концах крыльев? — голос учителя прервал моё молчаливое созерцание гиганта и я кивнул, следя за его рукой, — это и есть одна из наших главных задач, обеспечить их душами. Расчётная мощность двух установок должна быть такая, чтобы корабль не упал, если из строя выйдет две из них, он должен хотя бы приземлиться после такой поломки.

— Как же он взлетит? — удивился я, не видя нигде креплений для баллонов с газом.

— А-а-а, — исповедник довольно поднял указательный палец вверх, — это главная тайна! Главный инженер проекта, его имя кстати тоже тайна за семи печатями, сделал макет в уменьшенном масштабе и доказал сэру Артуру, что подобный гигант при должной мощности роторов может не только взлететь, но и длительное время находиться в воздухе, летя туда, куда хочет капитан, а не ветер. Силовые установки на конце крыльев поворачиваются на разные углы давая возможность взлетать, садиться и лететь, а с помощью вон того руля, что видишь на хвосте корабля, а также тех железных полос, что идут вдоль всех крыльев, можно успешно маневрировать в воздухе.

— Как-то слабо в это вериться учитель, — не поверил я, указанные неподвижные части крыла и хвоста были слишком малы по отношению к общей площади крыльев и хвоста корабля, чтобы выполнять указанные учителем функции. В это верилось с трудом, как в прочем и вообще в то, что такая махина взлетит.

— Ха, я тоже вначале не поверил! — хмыкнул он, — но макет-то летает! Я сам видел своими глазами!

— Вы участвовали в создании макета? — поинтересовался я.

— Конечно, откуда бы они ещё взяли такие мощные, но миниатюрные установки, — он горделиво расправил плечи, — не на угле же их делать.

— Я не понял, а где котлы тогда? — удивлённо спросил я, когда мы подошли к гиганту ближе, пришлось опять задирать голову, чтобы лучше рассмотреть цилиндры на конце крыльев, — при такой массе они должны быть огромные.

— Это моё новое решение в технике, — учитель не успел ответить, когда сзади раздался другой голос, — сила энергии душ больше не приводит превращение термической энергии пара в механическую. Я высчитал, что при этом происходит большая потеря КПД, так что заменил паровые машины.

Я повернулся на голос и увидел перед собой невысокого мужчину лет сорока, седые волосы которого длинными пучками торчали влево и вправо, показывая лысину посередине его головы. Помятый и неопрятный вид, делали из него невзрачного человека, мимо которого на улице пройдёшь и не заметишь.

— А-а-а, мистер Инженер познакомьтесь, — учитель пожал руку незнакомцу и стал представлять нас, — мой ученик, будет отвечать за заднюю правую силовую установку.

Инженер с удивлением посмотрел на меня, а я на него.

— Рэджинальд — это мистер Инженер, гений и руководитель проекта «Аргус», — «скромно» представил мужчину сэр Энтони.

Я пожал мягкую и влажную руку и переспросил.

— Мистер Инженер?

— К сожалению не я придумал себе это дурацкое прозвище, — он поморщился и пожал плечами.

— Как вы сказали, КПД? Что это такое? — мне становилось всё интереснее и интереснее здесь, моя хандра отступала, а возбуждённое состояние учителя стало передаваться и мне, действительно то, что творилось здесь, было за гранью моего понимания.

— Это мой придуманный термин, — мужчина смущённо улыбнулся, — я определил его как характеристика эффективности устройства в отношении преобразования или передачи энергии. Определяется он отношением полезно использованной энергии к суммарному количеству энергии, полученному системой.

— Не понял, — смутился я, — вы читаете, что мы неправильно используем энергию душ?

— Именно молодой человек! — он удивлённо на меня посмотрел, — вы один из немногих, кто сразу зрит в корень. Именно на этом утверждении я и построил «Аргус». Потери на преобразовании концентрированной энергии душ в термическую энергию, а затем в кинетическую слишком велики, поэтому я придумал устройство, которое сразу преобразует энергию душ, в механическую, без промежуточного преобразования.

— Ого! Почему же раньше никто до этого не додумался? — удивился я.

— Попытки были конечно, но ни у кого не было такой задачи, поднять сто тон железа в небо, — хитро улыбнулся он, — ведь тут нужны совершенно другие силы, чем на земле.

— То есть если бы вы поставили в этих ваших роторах паровые установки, он бы не взлетел?

— Конечно, во-первых гандолы роторов стали бы слишком массивными из-за котлов и весили слишком много, чтобы крылья могли их выдержать, ну и во-вторых, подъёмная сила силовых установок была бы слишком низкой.

— Насколько низкой? — мне всё больше нравился этот проект, тут действительно творилось будущее, ещё полчаса назад я и подумать не мог, что используемая повсеместно энергия пара, не такая уж и эффективная, как я думал раньше.

— По сравнению с моей установкой в десять раз, — скромно признался он.

— Действительно круто, жаль мой механик не видит это чудо, — посетовал я, представив насколько Дженни была бы рада, увидев корабль.

— Как только всё закончиться, публика увидит наше чудо, — инженер горделиво покосился на своё детище, — если конечно всё пойдет по плану, а это в том числе зависит и от вас.

— Тут уж мы постараемся, — за нас обоих ответил учитель, — не волнуйтесь, две установки уже закончены, осталось ещё две и корпус, да вы и сами это знаете.

— Конечно, но всегда приятно получать информацию из рук тех, кто за это отвечает, — мужчина польстил учителю, раскланявшись с нами перед уходом, его звали в другое место.

Весь оставшийся день я провел на корабле, знакомясь с тем участком, где я буду проводить переселение души. Сейчас доступ к ротору и новой силовой установке, которая была странного вида, с торчащими металлическими рёбрами, с навитой на них слоями медной проволоки были доступны как внутри, так и с наружи. Едва корабль уйдёт с верфи, доступ к гондоле будет доступен только по узкому техническому проходу, куда с боязнью замкнутого пространства лучше было не соваться, так что участие исповедников подразумевало сейчас, когда была возможность подобраться к силовой установке отовсюду. Хотя я всё ещё с трудом не верил, что устройство с мой рост, заменит целый паровой двигатель, заставив вращаться гигантский винт, который был в несколько раз больше любого, который я видел до этого, но пришлось в очередной раз признать собственное профанство в технике и просто принять как должное то устройство, с которым буду работать. С выделенным мне механиком, который отвечал за эту силовую установку, но по железной части, мы определили место, где я буду проводить свою работу, а также мощности накопителей, которые мне понадобятся. Он записал и заверил меня, что всё подготовит в срок, дело оставалось теперь за мной, и моим кающимся, с которым меня собирались познакомить сегодня.

Мне казалось, что я недавно приехал, но когда забурчал живот и я глянул на часы, которые показали шесть часов вечера, я с удивлением осознал, что нахожусь здесь больше восьми часов. Сэр Энтони давно уехал, так как познакомив меня с нужными людьми, ему больше делать тут было нечего, у него ведь был и своей проект с очередным кающимся с которым нужно было заниматься. С его слов он отвечал за корпус корабля, который также планировали делать «полуживым», чтобы подстраховаться. Вселённая в него душа должна была с помощью приборов в кабине управления сигнализировать о повреждениях и неполадках, так как после взлёта, не все узлы на этом гиганте будут доступны для обслуживания, и капитану нужно будет вовремя принимать решения на основе этих данных: будет ли его левиафан продолжать движение дальше, или стоит повернуть назад и уйти в ремонтный док.

Выяснив всё, что меня интересовало, я вывалился из ангара на трясущихся ногах и с чувством, что сейчас смогу один съесть целого быка. Лазанье по строительным лесам и узким переходам корабля в течении всего дня ещё раз мне напомнили о необходимости поддерживать тренировки, к которым меня так долго приучал генерал. Всего несколько недель ничего не делания и вот уже мои ноги стонут и молят о пощаде, всего лишь день проведя на верфи.

— Домой, — я упал на заднее сиденье машины и устало прикрыл глаза, следовало по полочкам разложить уведённое и услышанное сегодня, чтобы лучше осознать проект, который и правда оказался прорывом в технике. Сегодня я по настоящему понял, что над ним не зря все так тряслись, как над курицей, несущей золотые яйца. Если эта махина взлетит и сможет выполнять заявленные проектом функции по уничтожении наземных и морских целей, а также дирижаблей, то в делах на фронте может и правда наступить перелом, на этот раз в нашу сторону, поскольку как я читал из газет, что пять одушевлённых линкоров республиканцев очень сильно прижали наш флот с его тремя линкорами, а поскольку поддержки с моря теперь у нас не было, сухопутные сражения стали проходить совершенно по другому сценарию. Так что империя не зря ставила столь много на этот революционный проект.

Парокар тронулся, но я не ощутил этого, поскольку практически мгновенно заснул.

— …. буду стрелять! — громкий шум и крики на улице сбросили с меня сон, я открыл глаза и зевнув, посмотрел вокруг. Впрочем остатки сна тут же слетели с меня, когда я увидел, что охранника в машине нет, а шофер сидит за рулём, держа в руке пистолет.

— Что произошло?

— Нас остановила полиция, — сквозь зубы проговорил он.

— А они имеют на это право? — удивился я, сколько мы не ездили, никогда нас не останавливали.

— Именно поэтому все сейчас охраняют нашу машину.

Снаружи было темно, но охранение вокруг своей машины из агентов тайной полиции я всё же увидел, видимо охранники из второй машины, присоединились к своему коллеге, что сидел впереди меня и теперь не подпуская к моему парокару полицейских, громко с ними ругались, угрожая оружием.

— Рэджинальд! — внезапно весь этот гам и суету вокруг машины накрыл громкий рёв знакомого мне голоса. Я прислушался.

— Рэджи! Ты тут?!

Сомнений не было, этот голос я узнал бы из тысячи.

Я потянул за ручку двери и под грозный окрик водителя.

— Стой!

Вылез наружу и посмотрел в сторону, откуда меня звали. Стоявшие охранники тайной полиции не видели, что я выбрался из машины, но это оказалось ненадолго, поскольку водитель вывалился следом за мной из машины и схватил меня за руку, оттесняя своим телом назад.

— Мистер, — я возмущенно посмотрел на него, — я понимаю вы при исполнении, но этой мой друг, так что или отпустите меня, чтобы я с ним поговорил, или я это сделаю силой.

Наши взгляды скрестились, но служебный долг оказался превыше его страхов и он попытался снова засунуть меня в машину. Лёгкий рывок души и бесчувственное тело падает рядом со мной, я вытянул из него ровно столько, чтобы не убить его, но оглушить, так как такая резкая потеря большого количества души подкосит любого, даже ремесленника.

Освободившись от опеки, я зашагал в сторону всё ещё зовущего меня голоса. Охранники, которые повернулись на шум и увидели, что я сделал с их товарищем, нацелили на меня пистолеты. Не знаю какой уж там был у них приказ в случае моего захвата противником, но он мне явно не нравился.

— Так спокойно, — я поднял руки вверх, обращаясь к ним, — тут нет врагов. Я сейчас просто поговорю со своим старым другом и мы все довольные разойдемся, незачем доводить ситуацию до абсурда!

Они покосились на старшего, которым оказался тот, который сидел со мной в машине. Он бросил быстрый взгляд на простых полицейских, которые преградили двумя машинами нам путь, а затем на лежащего на земле коллегу и процедил.

— Вы за это ответите мистер Рэджинальд, как в прочем и полиция. Завтра многие лишаться своих значков.

— Я могу просто вас всех обездвижить, как его и вы даже не успеете глазом моргнуть, — я недовольно прищурился, от подобных угроз, показывая в сторону лежавшего, — так что просто дайте мне поговорить с другом и поедем дальше, я голоден.

Он несколько мгновений подумал, но всё же опустил оружие вниз и его примеру последовали остальные охранники. Не сдавая целиком свои позиции, он пристроился за моим плечом, когда я шагнул к цепи охранения полиции, а также высокой шкафоообразной фигуре, которая продолжала оглашать окрестность своим рёвом.

— Дрейк, хватит уже орать, всех животных наверно в округе перепугал, — с этими словами я шагнул в круг света, который давал фонарь полицейской машины.

— Рэджи!!! — секунда и тиски костедробильных объятий, от которых я давно отвык, захватили меня в себя.

Я с улыбкой поднял голову и натолкнулся взглядом на довольное, но очень уставшее лицо давнего знакомого.

— Отпусти меня, не затем же ты решил устроить такое представление, чтобы переломать мне кости.

Он тут же поставил меня на землю и его лицо стало серьёзным.

— Реджи, мне снова нужна твоя помощь.

Я удивленно на него посмотрел, сердце предательски ойкнуло.

— Что случилось?

— Ист-Энд захлестнула череда непонятных смертей, причину которых мы не можем установить, а твои «друзья» по цеху, — тут он желчно оскалился, — опять ни хрена не могут сделать, хотя все наши доктора, проводившие вскрытия — однозначно говорят, что нет явных причин смерти: никого не задушили, никого не зарезали, просто женщины, мужчины, дети, старики — умирают в своих постелях без всякого на то основания.

— Странный ты тогда выбрал способ просить помощи, — я показал рукой на тайную полицию за своей спиной, — уверен, что тебя не накажут?

— Похрену, — он отмахнулся рукой, — это был единственный способ поговорить, все мои прежние запросы дальше главы участка тайной полиции не уходили, а все мои расспросы упирались в стену секретности государственного уровня. Мне даже записку не давали тебе передать!

Я удивился.

— «Под каким же плотным колпаком я сейчас живу, если все мои контакты с внешним миром так строго ограничивают?».

— Впервые слышу о таком, мне разрешают выезжать в город.

— Ага, только под такой охраной, гласной и негласной, что нас бы перестреляли, попытайся мы там остановить кортеж, — посетовал он, — но в любом случае меня и за это-то накажут, но так хотя бы я с тобой переговорил.

— Ладно Дрейк, чтобы не накалять обстановку, давай закончим на сегодня, — я кивнул головой в сторону прислушивающегося к нашему разговору старшего охранника, — завтра я поговорю с учителем и сэром Артуром, чтобы устроили нам встречу, где бы мы нормально могли бы поговорить. Тебя устроит такой вариант?

— Вполне, тем более другого-то и нет, — он протянул мне руку, — чертовски был рад тебя видеть малыш.

— Не такой уж и малыш, — проворчал я, пожимая его крепкую ладонь и попрощавшись, вернулся к машине. Водитель под присмотром одного из своих коллег уже пришёл в себя и кинул на меня взгляд полный ненависти.

— «Какой я молодец, везде могу заводить друзей, — я мысленно пожал плечами, и влил в него обратно откаченную душу, она мне была точно не нужна, тем более это был простой забор энергии, без необходимости по капле цедить её, оставляя сущность человека не повреждённой, с этим я сейчас мог манипулировать свободно и на большом расстоянии».

Не обращая внимание в взгляды охраны, я сел в машину. Вскоре рядом со мной, подперев меня с обоих сторон сели два охранника, и водитель нашей машины сменился.

— В поместье и живо, — приказал водителю севший в машину старший охранник, и пробурчал под нос, но так, что слышали остальные, — готовитесь, всю сегодняшнюю ночь будем писать рапорты.

Охранники снова недовольно посмотрели на меня, но я не обратил на это внимание, Дрейк был не таким человеком, чтобы из-за пустяков рисковать своей карьерой, значит у него случилось что-то действительно серьёзное, раз он решился на такой отчаянный шаг, устроив засаду машинам тайной полиции, только чтобы поговорить со мной.

Вернувшись в поместье, я первым делом пошёл к учителю и рассказал о встрече со своим старым другом и попросил, чтобы сэр Артур разрешил нам встретиться, а также не сильно наказывал Дрейка за самоуправство, в конце концов он не за себя просит, а на благо империи. Учитель задумчиво почесал подбородок и сказал, что завтра этим займётся, от меня он не раз слышал в рассказах о Кукольнике об инспекторе и его работе, так что упрямиться он не стал и согласился мне помочь, но завтра. Тем более, что из-за позднего возращения, моего кающегося отправили спать, в его преклонном возрасте лишние тревоги и волнения были противопоказаны, так что и наше знакомство с ним отложилось на утро.

— Рэджинальд ван Дир, знакомься, сэр Натан Корблауэр, — едва я успел проснуться, поесть и привести себя в порядок, как сэр Энтони повёл меня знакомиться.

Я едва не вздохнул от огорчения, когда увидел сидящего в кресле дряхлого старика, руки и голова которого тряслись, когда он пытался намазать себе на тост масло. Лысая голова с рыжими пятнами и заляпанная салфетка, которая показывала, что его старания в борьбе с тостами, были не всегда успешны. Никакого сравнения с сэром Горном.

— «Как у такого душу забирать? Он вот-вот сам умрёт, — я покачал головой, но всё же взял себя в руки и склонил голову в приветствии».

— Ван Дир? — старик подслеповато прищурился, силясь меня разглядеть, — знал я одного ван Дира, шустрый был паренёк, только пил много.

— Грюнальд? — уточнил я.

— Да, вроде так его звали, — он покивал головой и потеряв ко мне интерес, вернулся к своему завтраку.

Хоть это было и неприлично в обществе, но я достал камень и взглянул через него на душу своего подопечного, всё равно он был занят сейчас более важным делом.

— «Да уж, может я всё же совершил ошибку, когда решил спасти генерала? — аура старика была насыщенная и ярко выраженная, но генеральской явно проигрывала».

— Мда, — наклонился к сэру Энтони, — это лучшее, что вы нашли?

— Мы нашли ранее лучшее, просто кто-то решил, что он ещё умнее, — тут же получил я в ответ, — так что работай с тем, что есть.

— Хорошо учитель, — скривил я уголок рта.

— Вы что-то сказали? — старик обратился к нам, когда наконец справился с тостом и чаем.

— Нет, сэр Корблауэр, — мы перестали шептаться, — советуюсь у учителя, что мне делать дальше.

— А-а-а, ну я в полном твоём распоряжении Рэджинальд, мне сказали ты лишишь меня жизни, — беззаботно сказал он, делая глоток из чашки.

Я едва не подавился словами, которые хотел сказать до этого.

— Вы так спокойно об этом говорите сэр? — удивился я.

— Я прожил хорошую и долгую жизнь мальчик, — он мягко улыбнулся, — а моя смерть обеспечит долгую и хорошую жизнь моей внучке, кроме неё у меня никого не осталось, так что я готов ко всему.

— А она знает? — поинтересовался я, по другому взглянув на человека, который приносит свою жизнь в жертву для своего родственника.

— Рэджинальд! — голос учителя стал резким.

— Я просто хочу узнать, — я не стал поворачиваться к нему, — не переживайте учитель, одного урока мне было достаточно. Если что мне и придёт в голову, без вас я не буду эти мысли воплощать в жизнь.

— Хорошо, — он явно успокоился и повернулся к двери, — тогда оставляю вас, мне нужно в город, нужно выполнить данное тебе вчера обещание.

— Спасибо сэр Энтони!

— Делай свою работу, — он отмахнулся от моих благодарностей, — мне всё равно нужно было попасть на верфь, просто сделаю небольшой крюк по дороге.

— Всё равно спасибо учитель, что вы так много для меня делаете, — смущённо произнёс я, ведь в комнате был посторонний.

Исповедник хмыкнул, но ничего не сказав удалился, я же вернулся к старику, пока у меня было время, нужно было сблизиться и синхронизировать наши ауры. Как бы ненависть не помогала мне влиять на ауру человека, но тесные дружественные отношения были в этом плане всё же лучше, для последующего взаимодействия с чужой душой, тем более, что мне нужно будет поглотить её всю, чтобы переместить в механизм, второй попытки тут не будет, как в случае с протезом, где человеку оставляется жизнь.

* * *

Тайная полиция, а также её глава оказались очень злопамятными, так что целую неделю длилась вражда подразделений, связанная с той остановкой машин и Дрейку отказывали во встрече со мной, сэр Энтони лишь разводил руками и объяснял, что грызня между полицейским департаментом и главком тайной полиции достигла апогея, стали доставать и трясти грязным бельём друг друга, что конечно же только подливало масла в огонь совместной вражды.

Мне же ничего не оставалось, кроме как продолжать заниматься с сэром Корблауэром и ждать решения сэра Артура, поскольку влезать в очередное приключение без подтверждения высших сил совершенно не хотелось. Все последние самостоятельные решения слишком сильно били по кошельку и самолюбию.

Только в конце третьей недели, когда я практически был готов к полной синхронизации души своего кающегося, в комнату зашел сэр Энтони и сказал мне срочно собираться.

— Что произошло? — удивился я.

— Тайная полиция разрешили вашу встречу, сегодня ночью в Ист-Энде умер кто-то из знати, а полиция отказалась помогать им в свете текущего противостояния, так что твой друг добился нужного внимания к своему делу, — хмыкнул учитель.

— Мне нужно десять минут чтобы собраться, — я повернулся к своему кающемуся, — простите сэр Натан, продолжим завтра?

— Конечно молодой человек, идите, — он благосклонно кивнул, а я воспользовавшись его разрешением быстро пошёл к себе, чтобы переодеться.

За окном лежал снег, так что не зная сколько времени я проведу на улице, нужно было одеться теплее. Снаружи меня ждали два парокара с новыми парами охранников и водителей, так что просто поздоровавшись, я сел на заднее сиденье и чтобы с пользой провести время в дороге стал прогонять по своей ауре часть души сэра Корблауэра, которая осталась во мне после занятий.

Ехали мы долго, я к этому времени устал делать одно и тоже, и стал просто смотреть в окно, наблюдая за кварталами по которым мы проезжали, всё как я и помнил, чем дальше на восток города мы забирались, тем более тёмными и грязными были улицы и дома.

— По какому адресу мы едем? — спросил я у водителя, ведь если они целенаправленно везли меня, то знали место.

— Чапл стрит четыре.

— Это по моему чуть выше доков? — припомнил я смутно знакомое название.

— Да сэр.

— Что аристократ делал в такой дыре? — удивился я, — такое дно ещё нужно поискать в Ист-Энде.

— Нам не сообщили сэр, — водитель был предельно вежлив, — сказали на месте вас встретят и всё объяснят.

— Спасибо.

Хоть на часах и было почти одиннадцать утра, но было такое ощущение, что сейчас ночь, улицы были пустынны и только растоптанный и разъезженный снег показывал, что люди тут всё же ходили. Когда мы свернули с Вайт Чепл Роад направо на Нью Роад, то вскоре упёрлись в полицейский кордон. Охранник вышел из машины и поговорив, вернулся назад, повозка отодвинулась в сторону и мы поехали дальше. Я впервые видел столько полиции в одном месте, на каждом углу было по два полисмена, не говоря уже про то, что все дороги были перекрыты и мы еще два раза останавливались, чтобы они нас пропустили дальше после проверки.

— Прибыли сэр, — машина остановилась возле двухэтажного дома и сначала вышел охранник, который поговорил с полисменами, которые охраняли дом, и только потом вернулся и открыл дверь с моей стороны.

— Благодарю, — я кивком головы поблагодарил его и вылез из парокара. Тут же пожалев, что на мне нет высоких ботинок, которые я носил в свою бытность помощником полиции. Моя прогулочная обувь тут же провалилась в жижу на мостовой и я морщась, и представляя, как буду это всё чистить, наступил туда же второй ногой.

— Что Рэджи, забыл наш район? — знакомый голос заставил повернуть голову в сторону говорившего.

— Мистер Грегстон, — я улыбнувшись, поздоровался с полицейским, который подошёл ко мне, он был одним из тех, кто подкармливал меня обедами в участке, — вы правы, у меня и одежды то нет теперь нужной для местных трущоб. Что случилось? Можете рассказать, почему так много полиции тут?

— Думаю лучше это сделает мистер Дрейк, — он поморщился словно от зубной боли, — но дело тухлое, мы с таким уже сталкивались неоднократно, ребята говорят старший инспектор просил вашей помощи в этом.

В его голосе послышался лёгкий упрёк.

— К сожалению я теперь над собой не властен, — я кивнул себе за спину, показывая охрану из тайной полиции, — так что пока мне не разрешили, я не мог поехать.

Его взгляд прояснился и он показал мне рукой, куда нам идти. Полисмены стоявшие на входе в дом, тут же расступились. Я же вспомнив свои прошлые навыки достал сразу камень и пока мы поднимались по деревянной, загаженной и заблёванной лестнице на второй этаж, осмотрелся через него. В доме светилось множество душ, которые сейчас либо приникли к своим дверям, видимо подслушивая то, что происходит в коридоре, либо забились в угол. Только на втором этаже в одной из комнат была видна душа мёртвого человека, вокруг которого стояли два человека.

— Рэджинальд! — хмурое лицо старшего инспектора немного разгладилось, когда мы прошли по коридору второго этажа мимо четырёх комнат и подошли к единственной открытой двери на этаже и зашли внутрь.

— Привет Дрейк, — я протянул руку и мы поздоровались, — всё таки тебе удалось уговорить их?

— Да нифига, — он едва не сплюнул на пол, но вовремя сдержался, — они разрешили только после того, как я сообщил, кто стал очередной жертвой.

Я огляделся вокруг: две стандартные комнаты обычного дома для сдачи жилья были объединены в одну и прилично обставлены, по сравнению с тем, что я видел в трущобах ранее. Чистый пол, не самые дешёвые занавески на окнах, а также вполне приличная кровать и даже побеленные стены с ковром на одной из них!

— Судя по обстановке, этот аристократ тут бывал не однократно? — поинтересовался я.

— В точку Рэджи, — инспектор гордо посмотрел на меня, как бы показывая остальным, что не зря вкладывал в меня ранее силы, — после опроса жильцов, они подтвердили, что неоднократно видели нашего погибшего тут в компании с разными дамами.

— Да я вижу, что он тут не вышивкой занимался, — я кивнул на постель в которой лежало обнажённое тело мёртвого мужчины, — он был один?

— Возможно тут была ещё как минимум одна женщина, — инспектор показал мне на женский гребень, лежавший на полу рядом с кроватью, — но мы не затем тебя сюда позвали Рэджи, посмотри на него через свой камень, признаков насильственной смерти на нём нет, так что наш доктор просто развёл руками, как и в тех случаях, о которых я тебе тогда говорил на дороге, а женщину мы и без тебя отыщем.

— Так кто жертва? — вспомнил я, прислоняя камень к глазу.

— Герцог Уэльский.

От его ответа мурашки побежали у меня по спине, я вздрогнул и внимательнее присмотрелся к мужчине лет сорока. Да, определённое сходство явно просматривалось.

— Поэтому тут столько полиции? — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более спокойным, ещё бы, как можно не волноваться, когда осматриваешь тело отца, своего врага.

— Угу, — он покосился в сторону тайной полиции, которая ждала меня за дверью, — три недели мурыжили меня за тот случай, а тут сами примчались упрашивать поучаствовать в расследовании.

— А просто приказать тебе не могли, что ли? — все эти сложные принципы подчинения были мне не понятны.

— Могли забрать дело целиком, да только они не дураки же, копаться в гряди Ист-Энда, — презрительно хмыкнул он, — так что согласились на все мои требования.

Разговаривая и расспрашивая его о других случаях, я продолжил осмотр тела и окружающей обстановки, но ничего существенного так и не находил. Душа погибшего была полна и судя по начавшим отслаиваться от неё крохотным частичкам, умер герцог неделю назад, никакого влияния на его душу я пока не замечал.

— Не хочется тебя разочаровывать Дрейк, но я не вижу влияния другого ремесленника, — наконец я был вынужден признать, что ничего необычного не вижу, — умер он неделю назад судя по состоянии души, вот и всё, что я вижу.

По вытянувшимся лицам инспектора и двух полицейских, я понял, что не то сказал.

— Что ты сказал Рэджи? Неделю? — осторожно поинтересовался он.

— Э-м-м, ну да, отслаивание души минимальное, но я могу различить его, уж на трупы я благодаря тебе насмотрелся.

— Проблема в том, что его тело обнаружили сегодня ночью, а доктор установил смерть между трёх и шести часов вчерашнего дня, — осторожно сказал инспектор, вводя меня в изумление.

Я посмотрел на него, потом ещё раз осмотрел тело, на этот раз близко и со всей тщательностью, но это ничего не дало, мой первоначальный диагноз был верен, душа начала отслаиваться неделю назад. Я был в этом абсолютно уверен, я начинал тренироваться ещё на тех остатках бедняжек, которых мы выкапывали на кладбище, так что примерный срок смерти по количеству и качеству оставшейся души на останках или костях мог сказать не сверяясь с таблицей из учебников.

— Боюсь тогда я не знаю, что произошло, — я развёл руками, — но одно скажу точно, его душа начала отслаиваться от тела раньше, чем он фактически умер. Я с таким никогда не сталкивался.

— Рэджинальд, — глаза инспектора сверкнули торжеством, он посмотрел на своих коллег и на тайную полицию, — ты просто не понимаешь, что вообще единственный кто хоть что-то сказал по этому поводу!

— В смысле?

— До твоего прихода ни один ремесленник, что нам давали, не мог установить этого! — зло ответил он, — а я специально запрашивал двух других в прошлых случаях.

— Дрейк, это может ничего не значить, — я решил его предостеречь от скоропалительных выводов, — души людей бывают разными и глядя на одно тело нельзя сказать конкретно про другое, может быть это его индивидуальная особенность?

— Тогда я знаю способ, дать тебе ещё возможности для исследований, — зло ответил он.

— О нет! — я понял в какую сторону задул ветер, — только не это опять.

— До скорой встречи Рэдж, я поговорю со своим руководством, а также передам им новые факты, думаю смогу уговорить их, что ты мне нужен в этом расследовании.

— Попробуй, — я пожал плечами, уверенный, что такое вряд ли будет возможно, ведь я занимался проектом, который был очень важен. Поскольку я больше был тут не нужен, я простился со всеми и поехал домой.

При свете ламп дома я увидел в каком состоянии находится моя обувь после поездки, поэтому отдал её на чистку слугам, самому заниматься этим совершенно расхотелось. Переодевшись и умывшись, я пошёл поговорить с учителем, обнаружив его в его комнате, с Элизой. Девушка сидела напротив исповедника и о чём-то мило с ним разговаривала.

— Я не помешал? — на всякий случай уточнил я.

— Нет Рэджинальд, заходи, — учитель благосклонно позвал меня взмахом руки, а вот девушка не удостоила и взглядом, впрочем мне она была безразлична.

— Мы можем поговорить, хотел у вас проконсультироваться по одному вопросу? — я кивнул головой на девушку, показывая, что хотел бы озвучить его без присутствия посторонних.

— Элиза, принеси нам чаю, с рыбным пирогом, — тут же отреагировал он на мой жест и недовольная девушка была вынуждена покинуть комнату, кинув на меня злобный взгляд.

— Смотрю вы смогли приютить её у себя, — я занял нагретое место.

— Рэджинальд, это не твоё дело, ты сам от неё отказался.

— Тогда к делу, — я не понял, почему учитель стал грубить, но это и правда было его дело, — вы сталкивались в своей практике с тем, что душа начинала отслаиваться от тела, раньше его смерти?

— Как это? — удивился он.

Пришлось пересказать сегодняшнюю встречу с инспектором, а также свои соображения по найденному мертвецу. Он задумался, откинувшись в своём кресле, закрыв глаза, я сидел тихо, чтобы ему не мешать.

— Такое в принципе возможно, — наконец он открыл глаза и задумчиво на меня посмотрел, — только в том случае, если бы в душу человека замешали другую душу, полностью ей противоположную по частоте колебаний.

— М-м-м, — я почесал подбородок, на котором подростковый пух стал меняться на твёрдые волоски и теперь постоянно чесался, — то есть некто подсадил другую душу в тело человека и от этого человек умер? Какой в этом смыл? Он же ничего не выигрывает от этого, ну кроме просто смерти человека.

— Ты не понял Рэджинальд, если ремесленник впитает в себя душу человека и не освободится от неё, то в зависимости от его силы его вскоре ждёт противорезонанс и отравление, да ты и сам это на себе испытал, а вот если простому человеку подсадят душу другого человека, ему ничего не будет, он просто с ней сольётся через какое-то время.

— Я запутался, вы ведь только что сказали…

— Ты плохо слушал, — он усмехнулся, — я сказал, что подсаживаемая душа донора должна быть по частоте колебаний противоположна частоте души реципиента, только тогда человек может умереть.

— Но таких случаев случилось много, учитель, кто может иметь душу, подсаживая которую к другим людям вызвать их сто процентную смерть? — удивился я.

— Плохо же ты в школе учился, вам наверняка говорили, что есть редчайшие люди, душу которых не в состоянии вытянуть ни один ремесленник? — с прищуром спросил он, попеняв мне на забывчивость.

— А такие действительно есть? — покраснел я от справедливого обвинения, такое действительно мы проходили. — Никогда такую душу не видел.

— Поверь мне есть и пока ты не потянешь её на себя не поймешь, что это именно тот человек, который тебе неподвластен.

— А как они налоги сдают тогда? Их же быстро вычислят с такой то душой.

— Таких подростков в раннем возрасте забирает себе тайная полиция и тренирует из них убийц, сам знаешь кого, ну или умертвляет, если они отказываются.

Я от удивления едва не раскрыл рот.

— «Ничего себе новости!».

— А почему вы раньше мне об этом не говорили? — я был ошарашен, не каждый день узнаёшь то, что оказывается есть люди, задача которых убивать ремесленников.

— Это тоже один из секретов тайной полиции, как и существование исповедников, — он пожал плечами, — а поскольку раньше про это не заходил разговор, то и знать тебе было это незачем.

— Хорошо, оставим секреты, — мне нужно было это переварить позже, так что я вернулся к первоначальной теме разговора, — то есть такая возможность существует, что какой-то ремесленник нашёл человека с неотъемной душой, оставшегося к тому же без надзора тайной полиции, придумал возможность изъятия его души и теперь с помощью этого убивает людей? Какой-то бред получатся, какой в этом всём смысл? Ладно герцог мог перейти кому-то дорогу, но простые люди тут как замешаны?

— Не знаю Рэджинальд, — исповедник пожал плечами, — я лишь говорю тебе то, что знаю, да ты и сам можешь прочитать об этом, раньше были опыты ремесленников над такими людьми, исследования на эту тему публиковались неоднократно.

— А почему сейчас не проводятся?

— Людей, над которыми можно это делать, прибрала к себе тайная полиция, да и нравы другие стали, — он откинулся на кресле, — ты не можешь сейчас просто забрать себе на опыты, человека с улицы. Даже у исповедников сейчас есть границы дозволенного.

— Раньше было не так?

— Лет десять назад было всё проще, — хмыкнул он, — и сложнее одновременно, тебе не понять.

Раздался стук в дверь и в комнату закатилась тележка, Элиза вернулась.

— Можно? — девушка обращалась только к сэру Энтони.

— Да, мы с господином бароном уже закончили, — учитель с наслаждением увидел, как внезапно расширились глаза девушки, ему похоже доставляло удовольствие шутить то надомной, то над ней.

Элиза не смотря на удивление промолчала и стала расставлять чашки.

— Я пойду, почитаю, — я встал с кресла, чувствуя теперь себя лишним в этой комнате.

Вернувшись в комнату, я стал пролистывать те дневники, тетради исповедников и ремесленников, до которых ещё не добрался в своей работе по систематизации. Не сказать, что их осталось много, но около сотни точно, по сравнению с уже перелопаченным материалом, сущие пустяки. Учитель оказался прав, такие опыты проводились, а также то, что простые люди могли легко приспосабливаться к чужим душам, поглощая их в случае перелива, кроме тех, кто был либо противоположен им по частоте резонанса, либо действительно от тех людей, чьи души не поддавались вытягиванию. И вот тут на главный вопрос, который у меня возник ещё в разговоре с ним, ответа нигде я не нашел.

— «Если душу у неотъемных людей нельзя отнять, как чёрт возьми проводили опыты по её переливу в других людей?!!!».

Заснуть я так и не смог, так как бросив все текущие дела, стал дочитывать все оставшиеся у меня дневники, пытаясь найти ответ на главный вопрос. Даже когда через плотно закрытые шторы стал проглядывать солнечный свет, заснуть я всё равно не мог, поэтому открыв окна, я потушил лампу и сталь читать дальше, отвлекшись только на обед.

— Рэджинальд, — в комнату заглянул сэр Энтони, я повернул голову в его сторону.

— О! Ты не ложился ещё что ли?! — возмутился он, — за тобой приехали.

— Я не мог заснуть, нигде нет ответа учитель! — я со злостью стукнул рукой по столу, — как проводились опыты над неотъемлемыми душами, если их нельзя вытягивать?! Как?!

— Тут я тебе тоже не советчик, — он пожал плечами, — мы с тобой читаем одни и те же книги и тетради, мои учителя также об этом не говорили. Да и тем более, мне кажется это ложный путь, ты представляешь себе уровень ремесленника, который может делать такое?

В затуманенные мозги от усталости закралась идея.

— А ведь и правда, — я встал из-за стола, — учитель, получается если кто-то на такое и способен, то кто-то из нас? Исповедников? Может разгадка проста?

— Не говори ерунды Рэджинальд, — он нахмурился, — покажи мне на того из нас, кто сможет убежать от тайной полиции, чтобы проворачивать подобные делишки в Ист-Энде и потом возвращаться назад, делая при этом вид, что ничего не случилось? Ты сам в это веришь?

— Да, можно сделать раз, но постоянно… — огорчился я, ведь промелькнувшая идея была такой соблазнительной, что это кто-то из нас.

— В общем одевайся, машина тебя заждалась, пока мы тут разговариваем, — заключил он, — вечером расскажешь мне о проведённом дне, ты меня заинтересовал этой историей.

— Хорошо, — я едва передвигая ноги, поплёлся умываться, только сейчас на меня нашла усталость и захотелось спать, а не тащиться невесть куда на улицу.

Ветер здорово взбодрил меня, едва я подняв ворот пальто, вышел на улицу, знал ведь что холодно, но все же от порыва холодного ветра меня пробрало по всему телу, даже усталость и сон отступили на второй план, так что я поспешил юркнуть в машину, где было тепло, от отдельной части котла, по корпусу парокара, шли трубки с горячей водой, чтобы охлаждать его в случае надобности или вот так зимой, чтобы согревать салон машины.

— Куда мы едем? — поинтересовался я у вчерашнего водителя, помня, что он вполне доброжелателен.

— У тринадцатый участок, сэр.

Я удивился, после вчерашних слов инспектора я думал мы поедем на кладбище, участвовать в раскопках, как это было прошлый раз с жертвами Кукольника.

— «Нет, так нет, мне же лучше, будет время поспать хоть чуть-чуть».

Мне показалось что едва я закрыл глаза, как тут же меня стали теребить за плечо.

— Сэр! Сэр Рэджинальд!

Я сонно заворочался и нехотя открыл глаза, встретившись взглядом с моим охранником. Оглянувшись вокруг, я понял, что мы на месте — до боли знакомые улицы, а также здание, в котором я провел не один месяц.

— Да, встаю, спасибо, — встряхнулся я и стал выбираться из тепла салона на морозный воздух.

— «Б-рр-р, не люблю холод!».

Поприветствовав одного из знакомых полисменов на входе, я зашёл внутрь, чтобы на меня накатили знакомые, но подзабытые запахи и звуки участка: не мытые тела, блевотина и засохшая кровь, всё это стойко впиталась в стены и пол, не смотря на то, что их мыли раз в неделю заключённые, ожидавшие окончания расследования, или которых могли вскоре отпустить за малостью проступка.

За стойкой регистрации не было знакомого мне сержанта Экстона, зато там обосновался молодой парень, который прилит к ленте телеграфа, который тоже был тут новым для меня.

— Мистер Рэджинальд? — ко мне стали подходить знакомые и я тепло с ними здоровался, расспрашивая о делах. Только когда из кабинета в углу участка раздался грозный рык, все поспешили отступить от меня, а я виновато пожав плечами, пошёл в кабинет инспектора. К моему удивлению внутри я обнаружил его и ещё одного человека.

— Рэджинальд, познакомься, мистер Олаф Мак’Ги, инспектор тринадцатого участка, — представил он второго человека, который сидел на том стуле, на котором раньше сидел он. Сам же Дрейк обосновался на гостевом диване, так что я сразу вспомнил, что он теперь заведует всеми участками Ист-Энда, а не только тринадцатым.

— Очень приятно, я кстати теперь барон, Дрейк, — похвастался я, чем вызвал его удивлённый взмах бровями, — когда ты успел? Дейла не говорила мне, что твоё имя публиковали среди награждённых в этом году.

— Ты всё ещё встречаешься с мисс ла Руш? — заинтересовался я, вспомнив какая это приятная, но строгая женщина, — мне казалось ты ей не очень подходишь.

— Чего это! — возмущённо вскинулся он.

— Джентльмены, — внезапно перебил нас хозяин кабинета, — я понимаю вы старые друзья и один из вас мой босс, но всё же, у меня ещё куча дел.

— А, да, мы ещё поговорим про это, — погрозил мне кулаком Дрейк, — в общем как я раньше тебе и говорил, хочу, чтобы Рэджинальд посмотрел все дела по предыдущим убийствам, может что увидит там.

— А я тебе говорил Дрейк, что возможно это дело, яйца выеденного не стоит чтобы глубоко копаться во всём этом: у меня три ограбления, два изнасилования и ещё чёрте сколько беспризорников, которых нужно поместить в работные дома, пока не ударили морозы и они не перемёрзли на улицах, а ты пристаёшь ко мне с делами в которых пусть и не всё ясно, но зато точно нет того криминала, за который нам платят деньги — пусть им занимается тот, кому и положено — ремесленники.

— Олаф, мы конечно друзья с тобой, — глаза старшего инспектора тут же налились кровью, — но если я ещё раз услышу подобное, мы с тобой поссоримся. Убийства должны быть раскрыты, и если кроме нас, до вчерашнего дня, никому не было дела, то теперь всё изменилось! Меня второй день глава участка тайной полиции целует в зад, только чтобы я приносил ему новости по делу о смерти герцога Уэльского! Ты думаешь долго это продлиться, если мы с тобой не будем давать результат? Как бы они не хотели забирать это дело себе, но будут вынуждены под давлением семьи убитого, а тебе нужно, чтобы вокруг твоего отделения толпами носилась тайная полиция?

Инспектор тринадцатого участка нахмурился.

— Хорошо, я окажу полную поддержку, мистеру ван Диру.

— «Вообще-то сэру, но не будем настаивать в этом случае».

— И Олаф, — интонации Дрейка приобрели металл, — надеюсь если вдруг моему молодому другу понадобиться что-то в участке, а меня по близости не окажется, ему в этом случае тоже окажут всемерное содействие? Я доступно выражаюсь?

— Слушаюсь сэр, — скрепя зубами произнес инспектор.

— Так то лучше, — Дрейк улыбнулся, — ладно мне пора, а если ты Рэджи что-то нароешь, телеграфируй пожалуйста об этом, в одиннадцатый участок. Вчера разгоняли демонстрацию докеров, много убитых и раненных с обоих сторон, так что мне нужно быть там.

— Хорошо, мой привет мисс ла Руш, — съехидничал я, заработав ещё один осмотр кулака размером с мою голову.

Вскоре мы остались одни, но поскольку мне принесли и положили на диван большую стопку тонких картонных папок, то я погрузился в чтение, а хозяин кабинета занялся своими делами. Часто выходя к стойке и раздавая приказы.

Глава 8 Снова в деле

— «Ничего полезного, — чем больше я читал, тем больше убеждался, что пользы от чтения никакой». Всё сводилось к тому, что было и в этот раз, жертв просто заставали у себя дома, часто при закрытых изнутри дверей, мёртвыми. В большинстве случаев явного мотива для убийства не было, конечно косвенные признаки заинтересованности в их смерти имелись: у кого-то был не погашен длительный долг, у кого-то имелись враги, у кого-то ревнивые жёны, но общая картина всех убийств была непонятная. Все погибшие не были связаны между собой ничем, кроме самого факта проживания в Ист-Энде, но за это же не убивают!

Начиная с десятой смерти в документах по делу, стали появляться заметки ремесленников, которых подключали к расследованию, фамилии были мне незнакомы, но я решил записать их и поговорить лично, это всё же лучше, чем читать сухие выжимки их отчётов. Тут же я понял, почему мы не поехали сразу на кладбище, видимо Дрейк тоже узнал об этом недавно — все родственники умерших заявили права на души покойных и забирали тела, чтобы посетить пункты обмена и обменять их души на звонкую монету. Это был не тот случай, когда девочек убивал маньяк-убийца и родители меркантильно решали потом получить с растерзанных тел ещё и куски душ, чтобы на этом ещё и заработать. В этом деле всё было довольно прозаично и мерзко. Если не оставил завещания — близкие родственники по закону могли сдать твою душу и получить деньги, пусть и меньшие, чем в случае с живым человеком, который решил отдать свою душу добровольно.

— «В общем план таков, сначала навещу ремесленников имена которых я переписал, потом буду думать дальше, — решил я».

— Благодарю вас за гостеприимство мистер Олаф, — я встал с дивана и потянулся, разминая затёкшее от долгого чтения тело, — мне пора.

— Нашли что-нибудь интересное? — поинтересовался он.

— Особо ничего, я не видел тел, так что сведения довольно скудные, но в этом нет вашей вины, — я тут же поднял руки, видя, как он вскинулся на моё замечание, — постараюсь поговорить с коллегами, может у них узнаю больше.

— Простите за столь резкую встречу, — внезапно он встал из-за стола и протянул мне руку, которую я пожал, — но столько дел в участке, а тут еще Дрейк наседает.

— Насколько я успел его узнать, лучше вам с ним не спорить, — хмыкнул я и простившись, вышел из кабинета.

Моя охрана ждала меня внутри отделения, пристроившись на стульях, отнятых у молодого парня за стойкой регистрации, так что когда они поднялись вслед за мной, он обрадовался.

— Телеграфируйте пожалуйста старшему инспектору в одиннадцатый участок, что мне нужно будет поговорить с теми ремесленниками, которых он привлекал к делу, — я передумал ехать к ним сам, вспомнив, что если я захочу поговорить с ремесленниками, то без разрешения одного ублюдка не смогу этого сделать, так что пусть лучше займётся Дрейк.

— Да сэр, ещё что-то? — молодой парень, со свежими сержантскими нашивками, которые ещё не успели обноситься, внимательно записал мои слова.

— Пожалуй да, — я почесал раздражающие меня волосики на подбородке.

— «Пора начать бриться, — мимоходом подумал я».

— Пусть не затягивает с этим, через пару дней у меня будет ответственное дело и я буду очень занят, так что лучше, если это случиться завтра.

— Хорошо сэр, я всё передам.

На выходе из участка меня ждали парокары, так что весь путь до поместья можно было ещё немного поспать, что я с удовольствием и сделал.

По приезду я обратился к первому же слуге, чтобы нашел мне брадобрея и прислал ко мне, не сами же аристократы бреются тут! Я видел, как это делают другие мужчины раньше, но сам пока опасался подносить к своему горлу остро заточенную бритву, так что пусть лучше этим занимаются профессионалы. Уже через час, когда мою редкую поросль поскоблили и прижгли лицо горячими полотенцами и побрызгали духами, я довольно поглаживая гладкое лицо, направился к учителю.

— О, Рэджи, побрился? Давно пора было, — встретил меня он необычным приветствием, — может отметим такое дело? Становишься настоящим мужчиной!

— Сэр Энтони, — скривился я, помня страсть учителя к выпивке, — вам повода не нужно для этого.

— Что бы ты там не думал, — оскорбился он, — но пить в компании всегда веселее! Может сменишь свой настрой на выпивку? Что это за ремесленник, который не пьёт?

— Я, — проворчал я, — ладно, но только одну рюмку.

— О-о-о!! — он тут же сорвался с кресла и подхватив колокольчик, позвонил в него. Элиза появилась через десяток секунд, что вызвало во мне внезапную ревность, ко мне она так быстро не являлась!

— Ну так рассказывай, как прошёл день? — когда вино было разлито, и закуска дурманила запахом мой нос, учитель удобно устроился в кресле на против меня и изрядно приложился к первому фужеру с напитком рубинного цвета. Я же сначала понюхал аромат, только потом сделал маленький глоток и поставив фужер на столик, набросился на еду, я как то и забыл до этого момента, что целый день ходил голодный.

— Никаких новостей, дела прошлых жертв не принесли мне ничего нового, я попросил полицию дать мне поговорить с ремесленниками, которые участвовали в расследовании, может быть они видели что-то необычное, но не захотели внести это в свой отчёт? Тела жертв я понял осматривать бесполезно их родственники отдали их в пункты обмена.

— Поговори конечно, как у тебя кстати продвигаются дела по нашему проекту? — переключился он на другую тему, совместив это с ещё одним глотком.

— На счёт этого я и хотел поговорить с вами, — я тоже отхлебнул маленький глоток, чувствуя, как внутри становиться чуть теплее, — думаю я готов, учитель.

— Думаешь или готов, на кону стоит слишком многое, тебя ведь никто не торопит, всего месяц прошёл с вашей встречи.

— После того случая с принцессой, я теперь быстрее адаптируюсь к чужим душам, — невольно признался я, после третьего глотка, — так что был готов неделю назад, просто решил убедиться в том, что мои желания соответствует моим возможностям. Сегодня я уверен на все сто.

— Это похвально, — восхитился исповедник, — предлагаю за это выпить!

Мы чокнулись, я допил свой фужер и не заметил, как учитель подлил мне ещё.

* * *

— «О Боже! Моя голова! — я приоткрыл глаз и снова его закрыл, голова раскалывалась так, как будто по ней потопталось стадо быков».

— «Ох и зря я вчера стал пить с учителем! — запоздалое раскаяние ничуть мне не помогло, голова была словно чугунная».

Попытавшись перевернуться на бок, у меня это не получилось, поскольку на груди оказалась чья-то голова с кудрявыми волосами золотистого цвета.

— Эм-м-м, — я тут же открыл глаза и понял, что не только женская голова покоится у меня на груди, ещё и женская ножка была перекинута через мои ноги и если я хочу встать, мне придётся сдвигать всё тело целиком, а я даже не знал кто это рядом со мной!

— Сэр, — головка поднялась и в сонном личике я узнал одну из служанок, что приносили нам вчера напитки, когда сэр Энтони удалился ненадолго в свою спальню с Элизой и вышел оттуда один, так что все следующие графины нам привозила уже другая служанка. Все эти воспоминания стали медленно всплывать у меня в голове.

Девушка испуганно дёрнулась, попытавшись встать, но при движении ногой, она задела мой член, который довольно бодро отозвался на прикосновение шелковистой кожи. Я удержал рукой рвущееся тело и спокойно сказал.

— Не так быстро.

Девушка смущённо мне улыбнулась и подставила губы, когда я требовательно поцеловал её. Чтобы не затягивать утреннее пробуждение, я опустил руку ниже и потрогал её внизу живота, девушка тут же издала короткий стон и прижалась к моей руке. Пальцы нащупали мокрые волоски, а потом и влажный вход, готовый принять меня.

— Рэджи! — стук в дверь повторился, когда я дыша, как загнанный конь, закончил и отвалился от вспотевшего девичьего тела. Хорошо, что начали тарабанить в дверь не в процессе соития.

— Входите! — буркнул я, укрывая низ живота подушкой, поскольку в одеяло тут же укуталась с головой девушка.

В комнату зашёл довольный и бодрый учитель, словно вчера и не было ничего. Он хитро глянул на холм одеяла на моей кровати, а также разбросанные вокруг вещи явно не моего гардероба, но сказал вслух про другое.

— Собирайся, старший инспектор приехал за тобой, слуги не посмели тебя будить, так что пришлось опять мне. Становиться нехорошей традицией, что старый виконт носится по дому, чтобы устроить побудку всего лишь барону.

— Ой учитель не ворчите, — я поднялся с кровати и не обращая на подмигивания и жестикуляцию учителя, стал подталкивать его к двери, так же отчаянно жестикулируя, — сами напоили меня, так что скажите Дрейку, буду через пятнадцать минут.

Едва я выпихнул недовольного моим поступком учителя за дверь и сказал.

— Вылазь.

Как обнажённое тело тут же выскользнуло из-под одеяла и едва ли не мгновенно собрав одежду и одевшись, побежало к двери. Всё что я успел сделать, это поймать её и поцеловать в щёку. Пунцовая, как рак девушка, тут же быстро выскользнула за дверь.

— «Даже имя не узнал, — укорил я себя, но посыпать голову пеплом было некогда, меня ждали, так что я оделся в свежий комплект одежды, решив умыться по пути вниз, будучи полностью одетым».

— Ты побрился! — ехать я решил в машине старшего инспектора, так что его возглас, помноженный на вчерашние возливания, заставил меня поморщиться, голова всё ещё болела.

— И напился. — прокомментировал Дрейк мою гримасу, — становишься мужчиной Рэджи!

— Если бриться и пить — это все показатели взросления, то без меня пожалуйста, — проворчал я, — хотел выпить рюмку, но коварный учитель подливал и подливал, я даже не видел этого!

— Чувствуется профессионализм! — с уважением заметил он.

— Что там с ремесленниками, надеюсь получилось договориться? — постарался я вернуться на более интересующую меня тему.

— Я так понял ты не захотел связываться с отцом? — прищурился он, — поэтому попросил меня заказать и выплатить им гонорар за встречу? Чтобы имя своё не светить? Или денег не осталось с такой роскошной жизнью?

— Ой, ой, как смешно, — настроение у меня было с утра так себе, не смотря на секс с хорошенькой девушкой, — ты сам знаешь ответ, так чего спрашиваешь. Хочешь, я верну тебе деньги?

— Я так и думал, — хмыкнул он, — ты так с ним и не общаешься? Все же в одном цеху работаете.

— Эта тварь лишила маму и дедушку содержания, так что я теперь по факту глава семьи и содержу их, — перед другом мне нечего было скрывать, — так что пусть идёт к чёрту, не хочу не видеть, не слышать его.

— Нам всё равно придётся ехать в квартал Ремесленников, — предупредил меня он, — мой бюджет не настолько велик, чтобы платить им выездные.

— Хорошо, будет время поспасть, так что повернись ко мне плечом, — попросил я.

— Зачем? — спросил он, выполнив требуемое.

Я ничего не ответил, просто положил голову на широченное плечо старшего инспектора и закрыл глаза, тот лишь удивлённо хрюкнул.

— Вставай соня, — из сна меня вырвал мощный встрях, так что волей, не волей пришлось открыть глаза и сесть ровно, мы проезжали по знакомым чистым улочкам квартала, и я даже знал, куда.

— Блин, надеюсь его там не будет! — мы явно ехали к зданию цеха, ведь я сколько раз там бывал, когда отчитывался комиссии о проведении расследования по делу Кукольника.

— Мы всё равно там ненадолго, — Дрейк попытался меня успокоить, — не думаю, что они прояснят больше, чем написали в отчётах.

— Очень надеюсь, что смогут, — скептически заключил я, — вы кстати нашли тут женщину, которая была с герцогом той ночью?

— Она сейчас в участке, но особо пользы её показания не принесли. Герцог оказался тем ещё затейником, но она ушла сразу после развлечений и он хорошо ей заплатил.

— Меня удивляет, как он один, без охраны, свободно посещал эти улицы, — заметил я, — это же доки!

— Тут ты не прав, у него была лучшая охрана, которая только может быть в этом месте. Он платил банде Джемерсона, так что последний воришка обходил его там стороной.

— Как это? — я был удивлён.

— Думаешь он один такой? Богач кутящий в бедных кварталах, обкурившийся опиумом?

— Ну вообще-то я не думал, что это нормально.

— Рэджи, эти чопорные богатенькие аристократы, которые смотрят на прислугу свысока во время своих светских приёмов, становятся теми ещё свиньями, когда пристрастятся к щекочущим нервы похождениям по опасным районам Ист-Энда со всеми царящими тут пороками. Где ещё ты сможешь снять молоденькую девочку прямо у родителей, дав всего гению за ночь? Где, за порцию опиума ты отдашь в десять раз меньше, как не у нас?

— И что прям многие такое любят? Выбираются со своих богатых особняков, сюда? — я по-прежнему не верил в такое, да и как можно поверить, что отец человека, который унижал меня на приёме только за происхождение, каждый уик-энд опускался до подобных развлечений.

— Я знаю пять таких, — инспектор хмыкнул, — и все платят главарям местных банд, которые крышуют районы, в которых они собираются кутить. Те потом пылинки с них сдувают. Так что они точно не будут резать кур несущих золотые яйца, тем более я встречался вчера с Джемерсоном и тот заверил меня, что сам хочет поговорить с тем, кто убрал его лучший источник дохода.

— И вскрытие показало, что он не был отравлен, — едва я открыл рот, как инспектор меня опередил, — так что Рэджинальд, твоя версия на данный момент единственная.

— Чёрт, не думал, что это так далеко зайдёт, — я опустил голову, — хорошо, тогда остались только ремесленники.

К зданию, на обширной площади со статуей, мы подъехали медленно, впереди нас было ещё три парокара, так что пришлось ждать, когда сначала они припаркуются и высадят своих пассажиров напротив входа в Цех.

Дверь с моей стороны открыли и дюжий швейцар в ливрее цвета цеха, помог мне выйти, конечно я и сам в состоянии это был сделать, но не вырываться же, когда тебе помогают.

— Вам назначено? — поинтересовался он, когда рядом со мной оказался старший инспектор, ничуть не меньший по габаритам, чем швейцар.

— И даже заплачено, — не удержался от шпильки Дрейк, на что тот не повёл и ухом.

— Прошу вас господа, — он повёл нас ко входу, который не посвящённого человека потрясал и удивлял. Ещё бы, ведь двери тут расходились влево и вправо самостоятельно, едва стоило подойти к ним ближе, а сложные зеркала в проходе в холл показывали стразу три времени года, как будто вы из зимы, царящей снаружи, сначала попадаете в весну, затем в лето и осень. Но я и инспектор были тут не впервые, так что просто прошли в холл, где швейцар передал нас трём девушкам, стоявшим за стойкой приёмной, а сам пошёл обратно.

— Мистер Райт, мистер ван Дир, — улыбка одной из них была ослепительна.

— Сэр ван Дир, — я ведь говорил, что настроение у меня с утра было не очень, ситуацию не спасал даже её деловой костюм с расстёгнутой верхней пуговицей из-за которой было видна её белая сорочка, а также верхняя часть груди.

— О, поздравляю! — фальшиво обрадовалась она.

— У нас назначена встреча, — начал было Дрейк, но она вышла из-за стойки и улыбнулась ему.

— Вас уже ожидают для разговора, пройдёмте, кабинет сто два.

— «Как-то сегодня тут многолюдно, — заметил я, когда мы шли дальше по коридору, а из одинаковых кабинетов справа и слева вдоль него, входили и выходили люди».

— Прошу вас, оплаченное время два часа, — оповестила нас девушка, открывая дверь в нужный кабинет, затем поворачиваясь и демонстрируя, что не только с грудью у неё всё в порядке.

Мы с Дрейком понимающе переглянулись, проследив её уход взглядами.

— Такое впечатление, что я сейчас шлюх снимаю, — тихо сказал он, наклоняясь ко мне.

Я фыркнул в кулак, чтобы не засмеяться.

— Добрый день господа, рад вас видеть, — тем не менее он зашёл в кабинет, где нас ждали два явно нервничающих человека.

Они поднялись с кресел, чтобы поздороваться и я рассмотрел их лучше: первый низковатый колобок с обширной лысиной и бегающим взглядом, второй же худой как жердь, и судя по блестящим волосам, явно их чем-то натирающий.

— Мистер Сандерс, мистер Нельс, — Дрейк пожал им руки, мне также пришлось пожать мягкую и потную ладошку первого, и рыхлый «картон» второго.

— Мистер Дрейк, мы не совсем понимаем, чем вызвано ваше приглашение, — пафосно проговорила «жердь».

— Сэру Рэджинальду нужно поговорить с вами, поэтому прошу вас господа, уделите нам время, — инспектор был очень вежлив, — тем более, что я его оплатил.

— Хорошо, — они опустились на кресла, мы сели напротив.

Я сосредоточился и выпустил тысячи отростков, чтобы дотянуться до их аур, без камня это было делать сложнее, но я практиковался столько, что расстояние смог прикинуть на глаз. Я собирался незаметно проверять их на ложь. Этому я научился тогда, когда меня самого так тестировали, я подглядел через паинит работу ремесленника и через несколько тренировок с легкостью мог делать это сам.

— Я хотел, чтобы вы рассказали о случаях, когда вас вызывала полиция и вы обследовали тела жертв, — начал я, когда инспектор показал мне рукой, что пора бы начать разговор.

— Всё отражено в отчётах, большего нам нечего сказать, — аура мистера Нельса была спокойна, а вот мистер Сандрес от чего-то разволновался от такого простого вопроса.

— Ну знаете коллеги, — я решил немного польстить им и заставить расслабиться, — не всегда в отчётах описывают собственные ощущения и эмоции, может было то, что вам показалось, но вы не стали это записывать как факт?

— Ничего подобного, — «жердь» начала меня раздражать, так что пришлось кивнуть инспектору, чтобы тот тихим рыком сказал им, что два часа нашего оплаченного времени позволяют нам спрашивать у них что угодно.

Недовольно сморщившись, первый и второй ремесленники стали пересказывать случаи, постоянно недовольно косясь в мою сторону. Мне пришлось прикрыть глаза, так как работать одновременно с двумя аурами, при этом чтобы они этого не почувствовали оказалось очень сложно, так что лучше бы я выглядел словно засыпающий от скуки, чем если бы они поняли, что я контролирую их состояние.

— Большего нам нечего сказать, если конечно наш «коллега», — в голосе мистера Нельса послышался сарказм, — соизволит проснуться и признать, что зря тратит своё время.

— «Колобок» явно что-то недоговаривает, — я не обратил на его слова внимание, поскольку был слишком сосредоточен, — «жердь» спокоен и уверен в своих словах, нужно убрать его и поговорить с первым отдельно.

— Спасибо мистер Нельс, вы можете быть свободны, — я открыл глаза и обратился ко второму ремесленнику, тут же остановив и собравшегося под шумок уйти «колобка», — мистер Сандерс ещё пару вопросов, наедине.

Его аура колыхнулась, передавая его эмоциональное состояние, он явно не хотел оставаться с нами, но выбора не было, он опустился в кресло и твёрдо посмотрел на меня.

— Что ещё? — недовольным тоном произнёс он.

Его голос и поведение, противоречили его ауре, она была очень неспокойная и дерганная.

Я многозначительно посмотрел на Дрейка, он понял мой взгляд правильно. Привстав и обойдя стол, он всем своим весом завис над ремесленником.

— Мы знаем, что вы лжёте мистер Сандерс, так что если не хотите, чтобы этот день закончился для вас в отделении, лучше вам поделиться с нами тем, что вы недоговариваете!

— Вы не имеете право! — его аура расширилась на несколько дюймов, выдавая его внутренне волнение, — я ничего не знаю больше того, что рассказал вам ранее.

Дрейк стукнул кулаком по столу, но тот лишь вздрогнул и вжал голову в плечи, он знал, что полиция не могла его увести без согласия Совета цеха, так что был уверен, что как только время закончится, он сможет уйти отсюда безнаказанным.

Мне не хотелось показывать свои возможности, но похоже другого выбора не оставалось.

— Мистер Сандерс, — я кивнул Дрейку вернуться на место, — посмотрите на себя и меня через паинит пожалуйста.

— Зачем? — он чувствовал себя королём ситуации, поскольку твёрдо был уверен в защите стен цеха.

— Просто взгляните, — я вежливо улыбнулся.

Бурча, он достал чехол с инвентарным номером на пришитой металлической пластине и бережно, словно величайшую драгоценность, достал оттуда малюсенький камешек, даже меньше того, что мне выдавали для помощи полиции, когда я учился в школе.

Стараясь не дышать, он осторожно поднёс его к глазам. Прошла минута и когда он стал покрываться потом и нервно вздрагивать, я повторно ему улыбнулся, потом достал свой камень и протянул его ему.

— Возможно вы решили, что ваш камень вас подводит, поэтому взгляните через мой.

Его дыхание стало ещё чаще, а аура стала хаотично сжиматься и расширяться, он трясущимися руками взял мой камень и приложил его к глазу.

Я повторно улыбнулся, представив его реакцию, когда думаешь, что стоишь в спокойном месте, а через секунду оно оказывается глазом бури.

— Знаете, что будет, если я потяну на себя через все отростки, что окружают вас сейчас, мистер Сандерс? — вежливо поинтересовался я.

Он рванул рубашку у себя на вороте и даже не заметил, как оторвал пуговицу, которая отлетела в угол кабинета.

— Продемонстрировать?

Он дрожащими руками положил камень на стол, но это не вернуло ему спокойствия, то что не видишь, становиться ещё страшнее от осознания, что оно существует.

— Я расскажу, — он сглотнул, — только уберите свою ауру. Вы чудовище, а не человек!

— Так-то лучше, — я переглянулся с Дрейком, — мы пришли сюда как друзья, так что ваши показания дальше нас больше никуда не уйдут, так что вы зря переживаете, что о них кто-то узнает.

Он оглянулся вокруг и показал на стены.

— «Блин! Точно, нас же могут подслушивать!».

Эта мысль посетила нас с инспектором одновременно, поскольку он тут же сменив тему, стал расспрашивать ремесленника о других делах, сам же достал блокнот, карандаш и передал его ремесленнику. Тот принялся односложно отвечать на вопросы, а сам тем не менее что-то быстро писал в дневнике.

— Так что больше мне правда нечего добавить, — с этими словами он протянул мне исписанную мелким наклонным подчерком страницу из блокнота.

Я мелком глянул туда и удивлённо на него посмотрел.

— Вы точно уверены?

— Абсолютно! — по его ауре я убедился, что сейчас он говорит правду.

— Тогда спасибо вам за разговор, нам пора идти, — я положил страницу себе в карман, не обращая внимание на возмущённое лицо инспектора, который тоже хотел её прочитать, — простите что отняли время.

Я забрал камень, на который он с вожделением посматривал и приложив руку в котелку, пошёл к двери. Недовольный Дрейк последовал за мной. Расписавшись у стойки о том, что заказ получен и претензий не имеется, он поторопился к двери, где я рассматривал зеркала, пытаясь понять, как же это сделано. Он подхватил меня под локоть и едва не силой запихал в подъехавшую машину.

Понимая его состояние, я вытащил и протянул ему листок, который он жадно стал читать.

— Что это значит? — недоумённо произнёс он, наморщив лоб, когда прочитал написанный текст с профессиональными терминами и парой формул, — белиберда какая-то.

— Это Дрейк не белиберда, — я задумчиво смотрел на часы, в руке статуи Первого ремесленника, которую мы стали объезжать, чтобы вернуться на основную дорогу, — эти формулы означают, что мистер Сандерс хороший ремесленник, являющийся по совместительству мелким воришкой.

— Рэджинальд! — сильная рука оттянула меня от окна, — объясни прямо, без обычных своих загадок!

— В общем он подворовывает души умерших, вытягивая по чуть-чуть, когда его просят выехать на места преступлений. Вот только во всех случаях, когда его звал ты, он не смог вытянуть ни грана души, а вон та формула внизу его записей говорит о том, что он сделал расчёт затраченных усилий на её вытягивание.

— И? — всё ещё не успевал следить за ходом моих мыслей инспектор.

— И я не уверен, что тоже смог бы вытянуть у жертв твоих преступлений душу, Дрейк.

— Это значит… — он снова тряхнул меня.

Я повернулся, посмотрел на него и невесело заметил.

— Это значит мы в тупике. Я не знаю, как такое возможно. Есть люди на земле, души которых не поддаются вытягиванию, но чтобы они так массово встречались и в одном районе — такое просто невозможно и ставит меня в тупик.

— Он не смог вытянуть душу ни у одного из тех, что был убит подобным образом?

— Угу.

— А ты пробовал вытянуть душу у герцога? Ты же был на месте преступления!

— Дрейк — это незаконно, если обнаружат, что ты воруешь чужие души, тебя отправят на виселицу. Все ремесленники знают об этом.

— То-то он так стрясся, когда ты ему пригрозил, — понял инспектор, — зачем же ты его отпустил?

— Его воровство никаким образом не влияет на наше текущее дело, так что мне всё равно, — отмахнулся я, — знаешь, а вы уже отдали тело герцога родным? Мне хотелось бы попробовать вытянуть у него немного, хочу убедиться, что тот колобок не ошибся.

— К сожалению забрали, но это не большая проблема, у нас есть и другие тела, ты сам говорил души не исчезают просто так.

— Опять кладбище! — простонал я, — каждый раз когда я с тобой встречаюсь, то становлюсь гробокопателем!

Он рассмеялся, как и водитель, который прислушивался к нашему разговору.

— Джон, следи за дорогой! — прикрикнул Дрейк, на сразу присмиревшего шофёра.

— К сожалению, они умирали в разных районах Ист-Энда, так что нас завтра ждёт незабываемое посещение двух кладбищ Рэджи, — ласково произнёс инспектор, что вызвало громких кашель со стороны водительского сиденья и мой стон одновременно с этим.

* * *

— Этого не может быть! — произнёс я, когда мы откопали третью могилу, но я не увидел ни капли души на останках, — я ведь видел, что колобок не врал нам!

— Видимо, всё же соврал! — рявкнул Дрейк и недовольно на меня покосился.

— Я уверен, что не врал! — набычился я, вспомнив вчерашний разговор.

— Роджер, — инспектор повернулся к старшине, который стоял за нами и командовал раскопками, — возьми мой парокар, и мухой к ремесленникам, возьмёшь под мои гарантии мистера Сандерса, якобы на новое место преступление и доставь его на кладбище Святой Елены, мы сейчас отправимся туда.

— Рэджи, — отпустив полисмена, который бросился выполнять его приказ, он повернулся ко мне, — ты уверен, что не ошибся?

Я положил бесполезный камень в карман, поскольку и у четвертой могилы был нулевой результат, я даже плюнул на раскопки и просто подходя к указанным мне могилам, ложился на землю и всматривался вглубь, чтобы убедиться, что и далее меня ждал бы такой же результат. Менее надёжно, чем осматривать останки напрямую, но зато если знаешь, что и куда смотреть, не нужно нарушать покой мёртвых.

— Если колобок нам не наврал, а я по-прежнему уверен, что этот так, боюсь у меня плохие предчувствия Дрейк, — я поблагодарил полисмена, который положил свой плащ, на который я ложился, чтобы не испачкаться, — кто-то убивает людей, делая это так, чтобы их души невозможно было извлечь, а сам потом с лёгкостью это проделывает, когда тела становятся никому не нужны. Ты понимаешь, что это значит?

— Да, что я осёл и ни разу не опросил родню усопших, после того, как они похоронили трупы, — закусил он губу, — если бы я узнал, что они не получили ни цента, за души погибших, я бы раньше привлёк тебя к расследованию!

* * *

— Ну всё, нам нужно срочно напиться! — разъярённый Дрейк метался по кабинету, швыряя всё, что попадалось под руку.

Я обескураженный сидел на стуле и смотрел отчёты ремесленников, которые изымали души по требованиям родственников умерших, и отдавали им положенные деньги. Два дня назад всё казалось таким простым, ну пусть не сильно простым, но хотя бы понятным, поскольку привезённый мистер Сандрес обливаясь потом и едва не плача, подтвердил всё, что написал словами. Он клялся, глядя на взбешённого инспектора, что души вытянуть у него не удалось и он не понимает, как оказалось так, что закопанные тела теперь не имеют душ. Он сам убедился в этом, когда взглянул на останки, но ничего более прояснить не мог. Пришлось его отпустить и отправить полицию опрашивать всех родственников усопших, а также затребовать все отчёты пунктов обмена, в которые они обращались. Представляете наш шок и полную растерянность, когда получили результаты и оказалось, что все души преспокойно были вытащены и обменяны на деньги. Родственники погибших были полностью довольны и не заявляли о проблемах с телами.

Что делать дальше я не знал и не понимал, так что разделял бессилие инспектора.

— Думаю нам нужно напиться с человеком, который кроме как компании, может дать нам совет, — я встал из за стола и собрав все бумаги, положил их обратно в папку, засунув её под мышку, — пошли, нам нужен учитель. Я не знаю, что ещё можно тут сделать: у нас нет больше ни подозреваемых, ни трупов, ни душ — ничего, от чего можно оттолкнуться дальше в расследовании.

— Я это и сам прекрасно понимаю! — его злость всё не находила выхода, поэтому доставалось мебели и интерьеру кабинета.

— Поехали, если он не сможет, никто больше нам не поможет.

Нас долго не выпускали на въезде в поместье, поскольку на Дрейка не был выписан сегодня пропуск и только вмешательство сэра Энтони помогло разрешить конфликт с охраной. Так что два часа поездки, пятнадцать минут ругани у дома и вот мы уже как час сидим в глубоких креслах и смотрим на бренди на дне своих стаканов. Не то, чтобы я хотел пить, но трудно отказаться, когда два взрослых мужика решили упиться рядом с собой и недовольно хмурились, когда ты делаешь вид, что пьёшь, а на самом деле делая маленькие глотки.

— Он правда хороший Энтони, — пьяный голос набирающегося Дрейка был слишком громким для меня, — только такой зануда, как ты его терпишь?! Даже пить не может как следует, я в его годы не уступал отцу!

— За это надо выпить! — учитель налил себе и инспектору стакан и они стали пить на брудершафт.

— Целовать я тебя не буду, прости, — отодвинулся от учителя инспектор, и снова завёл свою шарманку.

— Вот не понимаю, ты говоришь такого невозможно, но оно же есть! Есть! Ты сам видел отчёты!

— «В общем-то с этого и началась пьянка, — нахмурился я, вспомнив, как мы показали учителю всё, что нарыли и тот вместо ответа налил себе полный стакан бренди и выпил его на одном дыхании».

Затем с фразы: — «Наливай» и началась собственно пьянка.

— Дрейк! Это очень! Очень плохо! — учитель пьяно тыкал пальцем в сторону папки. — Очень! Придётся привлекать тайную полицию!

— Нет! Это моё расследование! — старший инспектор едва не подпрыгнул на месте, услышав такое предложение. — Ты ведь нам поможешь Энтони?!

Учитель задумался и видимо решив не тратить время, выпил ещё.

— Хорошо, значит у вас остался только труп герцога, чтобы проверить правдивость слов того ремесленника?!

— Да кто же нам его отдаст?! — удивился Дрейк, — он же герцог!

И тыкнул пальцем в потолок, показывая, величину персоны.

Они ещё раз чокнулись и выпили по стакану. Я отставал от них как минимум на бутылку, но всё равно в голове ощутимо шумело и мои ноги подкашивались, когда я вставал взять закуску с подноса.

— Ладно, завтра попробую вам помочь, но всё равно это очень странно, хочу быть с вами, чтобы самому посмотреть на это.

— О-о-о! — взревел Дрейк, — это уже настоящий разговор! Надо выпить! Рэджи, тащи нам ещё графин! Давай шевели булками, если всё равно не пьёшь!

Я попытался возмутиться, но его неожиданно поддержал учитель.

— Чего встал, слушай что тебе настоящие мужики говорят! Быстро!

Спорить с пьяными, орущими и поддерживающими друг друга мужчинами было бесполезно, поэтому я встал и пошатываясь вышел в коридор. Тут стало чуть тише, но всё равно звуки попойки раздавались и здесь. Я заметил крадущегося слугу, который старательно делал вид, что его здесь нет.

— Эй ты! — я поманил его рукой, не видя, как его лицо тут же приняло страдальческое выражение, — ещё два графина бренди и живо!

— Слушаюсь сэр, — обречённо сказал он и повернул назад, едва передвигая ноги.

— Не принесёшь, я найду тебя и выпью твою душу! — мозги мои были отуманены алкоголем, но этими словами я не только придал ему нужную мотивацию, но ещё и в тройном ускорении. Он рванул с места похлеще беговой лошади.

Удовлетворённый увиденным, я повернулся к двери кабинета, но едва её приоткрыл, как донёсшийся до меня военный марш, издаваемый двумя глотками, заставил её снова прикрыть.

— «Точно, Дрейк ведь тоже служил, — вспомнил я, а также то, что если войду сейчас во время этих песнопений, то меня заставят присоединиться к ним. Такое бывало, когда учитель доходил до нужной кондиции».

Вернувшийся слуга с четырьмя графинами, застал меня засыпающим в обнимку с ростовым рыцарским доспехом рядом с дверью.

— Может быть вы сами передадите их сэр?! — взмолился он, боясь войти внутрь, — пожалуйста, я готов на что угодно, лишь бы туда не входить.

Я хотел сначала наорать на него за такую дерзость, но идея лучше промелькнула у меня в голове. Я шатнулся, отпустив рыцаря, он тут же поймал меня и умоляюще посмотрел.

— Хорошо, но услуга за услугу, ты ведь понимаешь?

— Сэр, всё что угодно! Если начались военные гимны, к сэру Энтони лучше не входить в такие моменты.

— «Соображает!».

— Знаешь такую служаночку: золотистые кудрявые волосы, маленького роста, грудь небольшая, лицо такое с чувственным, мягким подбородком?

— Лиза, — он тут же обрадовался, — я позову её к вам.

— Лиза! Да, её, — я обрадовался, что узнал имя девушки, — пусть ждёт меня здесь, а я пока принесу им выпить.

— Слушаюсь сэр! Благодарю вас, — если прошлый раз он был испуган, то сейчас бросился выполнять мою просьбу по собственную душевному порыву, со скоростью, пожалуй даже выше, чем прошлый раз.

Вырываться из плена двух бухающих мужчин удалось очень нескоро, пришлось выпить с ними два стакана и спеть песню «За боевого друга», пока от меня наконец не отстали и дали пойти в «туалет». Шагая словно по палубе корабля, попавшего в шторм, я вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

— «Если эта тварь не привела девушку, я его прибью! — тяжело выдохнул я, устало прислонившись спиной к косяку, что дало мне хоть какую-то опору».

Тень возле знакомого мне доспеха рыцаря шевельнулась и на свет ламп вышла знакомая маленькая фигура. Девушка подошла ближе и я рассмотрел её румянец, заливший щёки и шею.

— Лиза, — я с удовольствием произнёс её имя.

— Да сэр? — едва слышно ответила она, опуская смущённое лицо и смотря в пол.

— Помоги, мне нужно срочно смотаться, пока они не стали меня искать, — я показал рукой позади себя.

Девушка подошла ближе и подставила своё плечо, я обнял её и сделал первый шаг. Нас качнуло вместе и я своим весом прижал её в стене. Девушка пискнула. Я же уткнулся носом в её пахнувшие персиком волосы и мой член дрогнул. Я провёл рукой по кудрям и поцеловал шею.

— Сэр Рэджинальд? — она ещё больше смутилась, но не делала попыток освободиться, видимо натаскивали их тут очень хорошо, в том числе на возможные попытки соблазнения от таких, как я.

— Станешь моей личной служанкой? — я продолжал целовать её везде, докуда дотягивался губами, особенно сладкими были мягкие и терпкие губы с запахом клубничного джема.

— Сэр Рэджинальд! — она ахнула и прижалась ко мне, — вы не шутите?

— Я никогда не шучу, — пьяно хихикнул я и стал задирать ей платье, путаясь в складках ткани.

— Не здесь, прошу вас, — она затрепетала и испуганно лепетала, когда я наконец добрался до сокровенного места и стал поглаживать бугорок, находящийся чуть выше мягких и нежных складок.

— Сэр Рэджинальд, прошу вас! — я развернул её лицом к стене и не слушая причитаний, закинул на спину длинный подол, завозившись с пуговицами своих штанов.

Данная пауза дала девушке время выскользнуть, она присела на пол и сама расстегнула мне пуговицы, взяв член в свои нежные тёплые ручки. Сразу за этим он оказался в плену её губ и я ощутил, как моего паха коснулись её волосы.

— Сэр Рэджинальд, пожалуйста, пойдёмте к вам, — взмолилась она, оторвавшись от набухшего и подрагивающего от прилившей крови член, — я сделаю все что хотите, только не здесь!

— Хорошо, только быстрее, — смотрящим на тебя снизу умоляющим глазам было трудно отказывать, к тому же нежные ручки всё ещё держали мой член, но я решил, что смогу продержаться еще несколько минут, до своей комнаты.

* * *

Моей головы коснулись прохладные ладони, а лицо стали целовать мягкие губы. Я попытался открыть глаза, но знакомое чувство, словно тебя прибили гвоздями к кровати, только заставило простонать.

— «Не буду больше пить! — сказал я сам себе и не поверил обещанию, — ну хорошо буду, но не так много и не в такой компании. Плохая это была идея свести двух бывших фронтовиков вместе, да ещё и по такому поводу!».

Единственное, что меня сейчас радовало, что мою многострадальную головушку осторожно приподняли и положили на что-то мягкое, а на лоб опустилась маленькая ладошка. Я приоткрыл глаза и встретился со взглядом Лизы, девушка смущённо мне улыбнулась, но не перестала перебирать мне волосы рукой. Оказалось, что и лежу я на её животе, правда в отличии от меня, она была полностью одета.

— Лиза?! — я напряг память, но не мог вспомнить, что она делает у меня в спальне.

— Сэр Рэджинальд, — она счастливо улыбнулась.

— Эм-м-м, мне неловко конечно, но я ничего такого вчера не делал? За что стоило бы краснеть сегодня? — попытался я намёками вытянуть информацию, прошлый вечер зиял провалом в памяти.

Она смутилась ещё больше.

— Вы вчера предложили мне стать вашей личной служанкой, — произнесла она, — так что я взяла на себя смелость, принесла вам ужин, а также запретила вас тревожить. Надеюсь я правильно всё сделала? Я быстро учусь! Правда!

Ничего подобного я не помнил, но никогда прежде Элиза не гладила меня по волосам, да к тому же просто лежа у неё на животе. Обычно даже после секса, она старалась уйти, если я не запрещал этого, так что я сейчас не имел ничего против, если обо мне продолжат заботиться подобным образом.

— Всё правильно, я от своих слов не отказываюсь, — заключил я, вглядываясь в милое личико и карие глаза.

— Постой, ты сказала ужин?! Я что, проспал целый день?!

— Да, наверно проспали бы и больше, но я решила вас разбудить, чтобы вы поели, — она убрала ладошку с головы и провела ей по моим плечам и груди.

Одеяло чуть ниже живота стало подниматься под этими поглаживаниями, что конечно же не осталось без её внимания. Девушка внимательно посмотрела на меня и осторожно вернув мою голову на подушку, встав с кровати, стала раздеваться так, чтобы я это видел.

— «Да уж, Элиза этой девушке даже в подмётки не годится, — было последней моей мыслью, когда она полностью обнажённая повернулась ко мне и мило улыбнувшись, сделала шаг к кровати».

* * *

— Вставай ловелас, — голос учителя вырвал меня из сна, — хватит дрыхнуть, когда вокруг все давно работают.

Я поднял голову от подушки и первым делом убедился, что рядом нет женского тела.

— Лиза давно ушла, так что поднимайся! — на кровать опустилось тело, прямо в грязных ботинках.

— Эй, учитель! — возмутился я, — я тут сплю вообще-то!

— Надо было взять вчера тебя с собой! — проворчал он, — вот тогда бы ты вместо кувырканий с молоденькой служанкой потаскал бы тяжести, что точно пошло бы тебе на пользу.

— Вы знаете? — слегка покраснел я.

— Да все знают Рэджи! — засмеялся он, — она вчера так стонала, что мимо вашей двери боялись проходить, чтобы не кончить от её стонов. Кстати отличный выбор!

— Так учитель, только прошу не соблазняйте её! — тут же набычился я, — что вам своих мало что ли!

— Не буду я к ней прикасаться, не бойся! — он понял, что сейчас не время для шуток, — правда! Если она тебе так нравится, не имею ничего против.

— Учитель! — встал с кровати и стал одеваться, — я серьёзно, я предупрежу всех, что она теперь только моя!

— Ты влюбился что ли?! — удивился он, вглядываясь в моё лицо, — вы видитесь второй раз всего: в кровати, после пьянки.

Я покраснел, его слова попали в цель, я и сам вчера ещё не осознавал этого, но похоже я и права стал относиться к этой девушке чуть лучше, чем просто к своей любовнице. Видимо сказалось то, что она первая из девушек стала ко мне нормально относиться, да и просто была внимательна и ласкова. Анну я не беру в расчёт, так как она скорее была как не родная сестра, со своими тараканами в голове, но всё же по своему добрая и милая. Лиза же вела себя так, что я просто таял в её руках.

— Вчера я не был пьян, — пробурчал я, — в общем я прошу вас, учитель! Пожалуйста!

— Да Рэджинальд, я пообещал, — он поднял руки в примирительном жесте, — тоже скажу всем, чтобы не смели к ней прикасаться.

— Спасибо, — у меня отлегло от сердца и я вспомнил про его слова про таскание тяжестей.

— Что вы говорили, какие тяжести?

— Ах, да, если ты готов, пошли, Дрейк нас ждёт.

— Дрейк? Вы уже на ты? — удивился я, вспомнив сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы так с ним начать общаться.

— А что тут такого? Не представляешь, как сближают двух фронтовиков восемь бутылок бренди.

— Я насколько помню, он не жалует ремесленников, — проворчал я обиженно на то, что я потратил годы, у сэра Энтони ушло несколько часов совместной пьянки.

— Так я не только ремесленником там воевал, — учитель пожал плечами, вызвав у меня новую волну ревности, мне он вообще не рассказывал про своё прошлое!

— Пошли, — совсем расстроенным голосом произнёс я, — умыться я так понял, не успею.

— Там не очень приятно пахнет, так что никто не заметит, твоего запаха изо рта, — хмыкнул учитель, заставив меня смутиться.

Мы прошли в знакомый мне по прошлому посещению механика подвал, где я убил Айду, только ещё глубже, чем прошлый раз, оказалось там есть ещё один спуск. В комнате, куда мы спустились было холодно, так что я пожалел, что не захватил с собой зимнее пальто. Я хотел спросить, зачем мы сюда пришли, как спина учителя ушла в сторону и я увидел сначала лежащее на прозекторском столе обнажённое тело, рядом с которым стоял старший инспектор и только потом в нос мне ударил знакомый запах разложения.

— Вы что, украли тело герцога?! — зажав нос, ахнул я.

— Позаимствовали, — поправил меня довольный инспектор, — просто позаимствовали, благодаря связям Энтони.

— Его же похоронили, — вспомнил я, — и причём давно!

— Ну к сожалению мы не знали, что он нам понадобиться, так что лучше такой, чем каким он мог стать позже, — довольно оскалился учитель.

Я перевёл взгляд на начавшее разлагаться тело, которое недолго, но всё же пролежало в земле.

— Можешь попробовать вытянуть душу, — заметил учитель, — ваш ремесленник был прав, она не поддаётся.

Я вытащил камень и взглянул на тело, аура души чуть рассеялась, но было непохоже, что её кто-то касался, а вот по объёму она была не такой, какой я видел её прошлый раз: в три или даже в пять раз больше! Протянув отростки своей души и закрепившись на чужой ауре, я попытался потянуть её на себя. Вы пробовали когда-нибудь сдвинуть гору? Именно это я почувствовал, когда попытался вытянуть душу с тела, которая выглядела слишком обычно и ничего не предвещало подобного результата.

— Не получается, — вынужден был признать я, когда даже не смотря на холод погреба, у меня на лбу выступили капельки пота от затраченных усилий, — бесполезно.

— Меня постиг ранее такой же результат, — кивнул, вслед моим словам, исповедник, — так что теперь мы точно знаем, что кто-то повлиял на тела перед тем, как они попали в пункты обмена. Также непонятно зачем было убивать, если души получили наследники?! Дьявольщина какая-то.

— У меня единственная догадка, — я задумчиво ещё раз посмотрел на объём души герцога, — его объем души не был таким большим, когда я видел его тело прошлый раз. Душа была стандартных размеров, но не то, что видим перед собой сейчас — она огромна! К тому же по отчётам ремесленников, души прошлых жертв были стандартны и даже малы, я видел квитанции выплат, они не были столь уж большими, как если бы они вытянули душу подобного размера!

— Я не видел его душу до смерти, так что просто подумал, что вижу перед собой Великую душу, — учитель вслед за мной взялся за свой монокль с паинитовыми стёклами, — говоришь была ранее стандартна?

— Угу, более того, обычная мелкая душонка, — мы на пару с ним осматривали лежащее рядом «облако» энергии.

— Пожалуй, как вам не хотелось джентльмены привлекать тайную полицию, но теперь придётся, — со вздохом признался исповедник, снимая с носа монокль, — за эту технологию они себе не только руку отрубят, но ещё и попросят зажарить и съедят её.

— Всё так серьёзно? — спросил инспектор, покосившись на меня.

— Ну если некто может увеличивать души в размерах, так чтобы на выходе получить в пять раз больше оригинала, это действительно приведёт в дисбалансу существующих сил. К тому же мне непонятно, как они это провернули. Души не могут быть то вытягиваемые, то нет, такое в принципе не возможно! По крайней мере я не знал о там до сегодняшнего дня!

— Насколько сильно это повлияет на существующую ситуацию с ремесленниками? — спросил я, — если мы найдём разгадку?

— Представь Рэджи, что на фронте всем солдатам сделают подобное изменение и они после смерти начнут отдавать сотни фунтов энергии вместо прежних унций, как думаешь, что начнётся?!

— Заваливание траншей мясом с той и другой стороны, лишь бы получить большие резервы энергии, — тихо ответил инспектор, вместо меня, — если сейчас солдат никто не жалеет, поскольку после смерти, они приносят такую же пользу как и живые, то что начнётся после того, как их смерть станет выгоднее, чем их жизнь? Я с ужасом отказываюсь себе это представлять.

— А я вот не представляю себе силу того человека, кто может делать такое, — глухо сказал я, когда в комнате повисла тишина, — сэр Энтони есть кандидатуры? Вы ведь знаете всех известных ремесленников современности.

— Велись раньше работы, по посмертному увеличению энергии душ, — он задумчиво покачал головой, — но как я слышал, сэр Шелби умер десять лет тому назад, при весьма странных обстоятельствах.

— А ученики у него были? — тут же заинтересовался инспектор.

— Это нам и предстоит узнать, — учитель повернулся к нам, — но сначала придётся вернуть тело герцога в могилу, потом поговорить с ремесленниками из пунктов приёма, а затем встретиться с сэром Артуром, без него нам не осилить подобный пласт работ.

— Уверены?

— Да, Дрейк. У тебя не хватит денег опросить всех ремесленников, со всех пунктов Ист-Энда, а тайная полиция сделает это бесплатно, нужно узнать, что они ощущали, работая с душами умерших, ведь у них нет камней, так что души они вытягивали по стандартным таблицам ван Червиваля.

— Точно! — вскрикнул я, — я и забыл уже, что на пунктах просто нет паинита и ремесленники не смогли бы увидеть размеры душ у тел!

— К тому же работы сэра Шелби были засекречены после смерти, так что если мы хотим получить к ним доступ, как в прочем и к материалам о его смерти, без тайной полиции нам также не обойтись.

— Ладно, как скажите сэр Энтони, — старший инспектор покосился на меня, — но думаю в этот раз будет честным, если вместо вас, тело понесёт наш покоритель дамских сердец.

— Спасибо Дрейк, — учитель довольно посмотрел на меня, — и правда, я как-то забыл об этом.

— Дождёмся тогда ночи, а пока можно и перекусить, у меня с утра ни крошки хлеба во рту не было, — мне на плечо легла огромная лапища и развернула в сторону выхода из подвала, — заодно познакомишь меня с ней.

— С кем? — не понял я.

— С той, с которой ты вчера весь день играл в прятки под одеялом, — меня подтолкнули к двери и не слушая возмущённые вопли, стали подталкивать вверх по лестнице.

— Да, я тоже заинтригован, сколько живу здесь, ни разу не видел этой красотки и где он её успел подцепить? — с тяжёлым вздохом признался замыкающий нашу процессию человек, — раньше меня.

— Учитель! Вы обещали! — мой возмущённый возглас утонул в громком смехе идущих позади меня мужчин.

Глава 9 Покушение

— «Тайная полиция рьяно взялась за дело, — я совершал привычную утреннюю пробежку и это было прекрасно время просто подумать, так как однообразные, ритмичные движения давали кучу времени на размышления, — так что часть наших предположений оправдалось. Допрошенные ремесленники из пунктов обмена действительно всё делали по таблицам, забирая только ту часть души, которая соответствовала росту, весу и возрасту умершего. О том, что для поглощения была доступна большая часть, они и не подозревали».

— «Как же это всё таки возможно? — я пошёл на третий круг вокруг парка, — ни в одном из трудов в библиотеке я так и не нашёл упоминаний о такой возможности, а труды сэра Шелби оказались не полными. В привезённых дневниках не хватает исследований последних лет, всё что мы смогли найти в них с учителем, только то, что он действительно подобрался близко к возможности посмертного увеличения объемов душ, используя подсадку сторонней души, которого считалась не вытягиваемой. К сожалению и той части, где описывалась эта методика, также не было, кто то здорово подчистил за собой следы, прежде чем труды попали в руки тайной полиции».

Внезапно меня оглушили звуки взрывов и выстрелов, раздавшиеся справа от меня, за оградой. Не успел я остановиться и прислушаться, как на меня из кустов выбежал мужчина, нижнюю часть лица которого закрывал цветной платок. В руках он держал револьвер и когда я повернул на шум голову, он уже целился в меня. Всё что я успел сделать, это упасть на землю и кинуть на него жгуты своей ауры. Я не успел совсем чуть-чуть, бахнул выстрел и мне обожгло горячим бок. Боль пронзила всё тело, но я быстро добрался до его ауры и дёрнул её на себя.

Рядом раздались быстрые шаги, я от испуга расширил свою ауру до максимального размера и чуть было не дёрнул на себя и эти души, которые попали в её зону. К счастью резонанс этих душ мне был знаком и я вовремя остановился. Охранники поместья разделились, двое остались прикрывать меня, срывая с себя рубашки и разорвав их, стали туго стягивать мне рану. Я посмотрел вниз и кроме набухающей красным рубашки и повязки, ничего не увидел. Закончив перевязку, они повели меня в сторону поместья, дальше от того места, где снова раздались выстрелы.

— «Ведь именно в том направлении побежали их товарищи».

— Что случилось? — они молчали, а я до сих пор находился в шоке. Впервые в меня стреляли, да ещё и ранили! Бок нестерпимо болел, а раздающиеся неподалёку выстрелы, здорово меня нервировали.

Охранники мне не ответили, поскольку лишь настороженно оглядывались и прислушивались к обстановке, а револьверы в их руках брали под прицел любой подозрительный шум. До дома мы не дошли всего с десяток футов, когда вокруг стали раздаваться громкие трели полицейских свитков, а к нам присоединились ещё три охранника, остро пахнущие порохом, в грязных, порванных кителях.

— Билли? — один из охранявших меня, тихо спросил у подошедших, — ещё цели есть?

— Я отправил две группы на осмотр территории, а сам решил найти вас, — полицейский с ссадинами от мелких порезов на скуле и заплывшим глазом, посмотрел на меня, увидел окровавленный бок и скривился, — всё таки его зацепили.

— И он зам убил стрелявшего, — подтвердил первый, — хорошо успел выбежать из зоны, куда пришёлся основной удар.

Я ошарашенно слушал и вертел головой, всё ещё не понимая куда меня ведут, зачем и что произошло.

Охранники перебрасывались короткими фразами из которых стало понятно, что на имение напали и не просто так залётные грабители, а хорошо вооружённый динамитом и оружием отряд, поскольку подорвав в с трёх местах кирпичную стену имения, они несколькими группами хлынули внутрь. Но то ли не знали, что после моей выходки с кражей генерала, тут усилили патрули не только внутри имения, но и вокруг него, то ли рассчитывали на внезапность, но они просчитались и сразу встретили ожесточённое сопротивление охраны, завязнув в бою, ничуть не продвинувшись вглубь парка.

К имению они просто не смогли подобраться, так как везде напарывались на выстрелы из окон верхних этажей, так что мне можно сказать «повезло», нарваться на одного из них, так как если я бы сидел в доме, нападение прошло вообще мимо меня. Тайная полиция прекрасно с ним справилась сама.

— Сэр Рэджинальд! — начальник охраны, с парой других полисменов, контролировал вход в поместье, он же первый из них заметил меня.

Слуг вокруг не было видно, хотя обычно они мельтешили постоянно вокруг.

— Билли, спустись в подвал, возьми менее напуганного из слуг, пусть он принесёт тёплую воду и чистые бинты или простыни, — скомандовал он, когда я упал в одно из кресел, совершенно не замечая, что испачкал кровью его обивку. Когда полисмен бросился выполнять команду, он подошёл и спросил.

— Сэр Рэджинальд, вы можете идти? Думаю будет лучше, если мы переместим вас в ваши покои.

— В доме никто не пострадал? — спросил я, переживая в основном за учителя и Лизу.

— Нет, я сразу приказал всем спуститься вниз, чтобы не болтались под ногами и занял оборону.

— Хорошо, а сэр Энтони?

— В своей комнате, с ним три охранника, — успокоил меня он.

Он помог мне подняться и подхватив меня, помог идти. Сначала идти было легко и я даже хотел отказаться о его помощи, но пара пройденных лестниц и ноги стали ватными, появилась лёгкое головокружение. Так что на кровать я упал с облегчением, потревожив правый бок, который просто горел, словно обожжённый огнём.

Когда бледный слуга внёс воду и две простыни, кинув испуганный взгляд на меня, начальник охраны, на которого я раньше никогда и не обращал особого внимания, поскольку они стали для меня молчаливой частью декоративной мебели поместья, стал смачивать водой повязку и раскручивать её.

— Потерпите, — он снял последний виток, зацепив рану и мне пришлось зашипеть от боли. Он внимательно осмотрел рану, заставляя меня поворачиваться то на живот, то на спину.

— С виду ничего критичного, вижу оба отверстия, но ткань от рубашки могла попасть в рану, нужен доктор, — заключил он, аккуратно куском простыни промокнув кровь вокруг раны и приложив к начавшей опять сочиться из неё крови другой чистый кусок ткани, наложил тугую повязку, заставившую меня почувствовать спеленённым по рукам и ногам младенцем.

Вскоре у меня стала подниматься температура, я весь взмок, руки и ноги стало потряхивать и я не понял, когда потерял сознание.

* * *

Холодные руки, трогающие тело, заставили покрыться меня гусиной кожей и я моментально пришёл в себя, открыв глаза.

Рядом со мной находился знакомый мне доктор, хотя я видел его всего дважды, но не запомнить его весьма впечатляющую внешность, было трудно.

— Сэр Рэджинальд, не нужно двигаться, — он одной ладонью смог не дать мне подняться, — вам нужен отдых.

— Что со мной? Почему я отключился?

— Адреналиновый шок, помноженный на кровопотерю, — он наклонился и приложив деревянную трубочку к своему уху, послушал моё сердце, — повезло, что мало ткани с одежды попало в рану, я всё почистил и зашил, останутся только два шрама вам на память. Главное, что нет воспаления. Две-три недели покоя, обильное питание и будете свеженьким, как раньше.

— А что с нападавшими? — я позволял ему проделывать с моим телом манипуляции, когда он слушал и ощупывал меня.

— Это не ко мне вопрос молодой человек, моё дело — медицина, — он закончил осмотр, водрузил себе на нос монокль и пожёвывая усы, стал писать на листке, вытянутого из кожаного, потёртого саквояжа.

— Вот, — он протянул его мне, — все мои рекомендации, если рана начнёт беспокоить, сразу же зовите меня, сэр Артур был очень настойчивым, так что я теперь ваш лечащий врач.

— Да, сэру Артуру бывает невозможно перечить, — понимающе хмыкнул я, — спасибо доктор.

Он отмахнулся, собрав свои трубочки и железяки в саквояж, попрощался и вышел.

— «Нужно позвать учителя, пусть хоть Лиза мне книги будет носить, — решил я, — я не смогу тут просто так лежать две недели, к тому же не нужно забывать и своём кающемся, ведь я хотел вчера поехать с ним на верфи».

К счастью серебряный колокольчик был тут же на столике, в изголовье кровати, так что на его звон в комнату заглянула незнакомая мне служанка.

— А где Лиза? — удивился я, рассчитывая видеть свою личную служанку, — позови её.

Девушка ойкнула и закрыла за собой дверь, оставив меня в недоумении. Ожидание не продлилось долго, дверь снова открылась и в комнату вошёл учитель. Один взгляд на его лицо и моё сердце сжалось от тревоги.

— Лиза? Что с ней? — едва не выкрикнул я, внезапно осипшим голосом.

Сэр Энтони сел на кровать, и положил руку мне на плечо.

— Рэджи, она с другой служанкой несла твоё бельё в прачечную, рядом с поместьем, когда нападавшие взорвали стену.

— Она жива? Что с ней? — сердце бешено колотилось, и я пытался подняться, не смотря на боль в ране.

— Их обоих разорвало на кусочки, — безжизненным голосом ответил он, подтверждая мои худшие предположения, — из всех слуг дома, пострадали только они. Остальных охрана успела спрятать в подвале.

Слёзы брызнули из глаз, а я упал на кровать и завыл. Я бился и кричал, не смотря на то, что учитель старался удержать меня на месте и что-то успокаивающее бормотал. Я ничего не слышал, кроме его последних слов, которые словно раскалённые гвозди застряли у меня голове и не давали связанно думать. Только когда губы и зубы мне с силой расцепили железной ложкой, а в горло обжигающим потоком полилось спиртное, я перестал дёргаться и попытался не задохнуться. Всё тело словно взорвалось изнутри от огромного количества влитого алкоголя. Голова сразу затуманилась и я упал на кровать, уткнулся в подушку и снова зарыдал.

— Я оставлю бутылку, — голос учителя виновато прозвучал рядом, но я не обратил на него никакого внимания, захватившая меня боль от потери человека, которого я полюбил и которого так быстро потерял, начала расти и захватила меня целиком.

* * *

— Как он? — хмурый глава тайной полиции сидел напротив исповедника, небритое лицо которого, со злыми и красными глазами лучше всего выдавало его настроение. Даже открытая бутылка с лучшим семилетним виски не радовала его. Прошла неделя, а ситуация в комнате ученика не менялась, он лежал тупо уставившись в потолок и изредка прикладывался к бутылке. Практически не пьющий, он в один момент обогнал по количеству выпиваемого спиртного своего учителя и не было похоже, что собирался останавливаться.

— Даже не знал, что он к ней так сильно был привязан, — сэр Энтони с брезгливостью отодвинул от себя стакан, пить совершенно не хотелось, — я конечно видел, что они тянутся друг к другу, но насколько у них это далеко зашло, я и не знал.

— Его можно как-то вывести из этого состояния? У нас кающийся начинает переживать за сделку, сроки проекта горят, не говоря уже о полиции, которая наседает на меня, узнав о покушении и ранении.

— Что там с расследованием покушения? Есть результаты? — ушёл от ответа на трудный вопрос исповедник.

— Наёмная банда с Йоршира, — скривился глава тайной полиции, — пешки. Им дали карты, весьма подробные должен заметить, оружие, хорошо заплатили и приказали всех убить в поместье. Они сами оказались не готовы к тому, что поместье хорошо охраняется. Большую часть пристрелили ещё во время проникновения, пару захватили в плен, они давно поют, но толку с этого мало, они пустышки.

— Как же они тогда взорвали стену? — удивился сэр Энтони, — ты ведь говорил нападение было сразу с трёх сторон.

— Вот тут конечно самое интересное, их подвели к нужным местам по карте, приказали ждать, тот кто заложил и взорвал взрывчатку, был не из их числа, мы сейчас разыскиваем подрывников, но пока нет особых результатов, они ушли сразу, как выполнили своё дело.

— Думаешь это как-то связано с тем расследование, что ведёт Рэджи?

— Безусловно! — собеседник даже с силой ударил рукой по столу, показывая свою уверенность в том, что сказал, — тот, кто его организовал, оказался слишком хорошо осведомлен не только о месте, где вы живёте, хотя эта информация не является открытой, но и о примерной численности охраны, так как банда вышла на дело в полном составе.

— Не очень эта хорошая новость для сэра ван Дира, — исповедник злорадно хмыкнул, — ведь нападение случилось практически сразу после того, как вы стали массово расспрашивать ремесленников, занимающихся откачкой душ в пунктах обмена.

— Мы тоже об этом подумали и трясём сейчас всех подряд в районе Ист-Энда, есть даже определённые сдвиги.

— Да? — удивился ремесленник, заинтересованно придвигаясь ближе к главе полиции.

— Оказалось, что большинство умерших сдавали налог у одних и тех же ремесленников. Мы отметили на карте района все смерти, произошедшие за последние три года и убедились, что все они действительно были налогоплательщиками там, где работали эти трое.

— Интересно, а дальше?

— Дальше тупик, — сэр Артур разочарованно пожал плечами, — после применённых степеней допросов они рассказали только о том, что им платили, чтобы на сборах налогов присутствовал человек в качестве ассистента. Судя по описанию этот одна и та же личность.

— Не понимаю, почему они соглашались? Ведь могли просто позвать вас?

— Им платили за это местные банды, которые держат под собой районы.

— Я окончательно запутался, бандам это зачем? — недоуменно произнёс исповедник, пододвигая к себе стакан, который со временем, становился не таким уж и отравительным на вид.

— Этого не знают простые члены, — сэр Артур скривился, — мелочь вообще оказалась не в курсе того, что они ведут дела с ремесленниками, как в прочем и те, кто повыше статусом, похоже это знают только главари. Одно я знаю точно, они не стали бы ввязываться в эту историю с ремеслом, если бы им хорошенько не заплатили и не пригрозили. Все знают, как опасно запускать руку в карман государства.

— А выхода на этих самых главарей у тебя нет?

— Есть, но это всё же Ист-Энд, нужно сначала найти нужного человека, а это бывает очень проблематично, если он не хочет, чтобы его нашли. Никакие рейды не помогут, в одних доках куча мест, где можно надолго затеряться.

— То есть на настоящий момент, всё что мы имеем — это то, что некто ассистируя ремесленникам во время взятия налогов, как-то подсаживал в души будущих жертв часть своей души, которая потом приводила к их смерти? Души жертв частично изымали ремесленники во время обращения к ним родственников, основная же часть душ пропадала после похорон. Причём ремесленников в пунктах предварительно запугали и подкупили банды, чтобы те держали рты на замке, которые сами в это же время работают на ещё кого-то более могущественного. Я правильно всё разложил?

— Более чем, Энтони, более чем.

— А этого ремесленника, который ассистирует, вы можете поймать? Ведь он является одной из ниточек, связывающих нас с главными преступниками.

— Мы оставили засады возле каждого пункта, но результатов пока нет, мы слишком сильно разворошили осиное гнездо своими расследованиями, так что пока всё затихло и по информации старшего инспектора Райта, количество подобных смертей резко пошло на спад.

— А их было много? — удивился исповедник, — я считал, что идёт речь о нескольких сотнях смертей.

— Мы так тоже думали, пока не вскрыли весь этот гнойник целиком, счёт давно перевалил на тысячи, просто раньше этого никто не замечал, поскольку умирали чаще всего больные, старики и те, кто своей смертью не привлечёт много внимания.

— Это как-то не вяжется со смертью герцога Уэльского, его-то как могли убить?

— Похоже он был случайной жертвой. Его видели в невменяемом состоянии возле одного из пунктов, где он вместе с двумя поддерживающими его девицами устроил скандал, как раз, когда там был наш таинственный ассистент.

— А поскольку герцог был одет не как аристократ, но его гонор никуда не делся… — продолжил с пониманием исповедник.

— Да, похоже он просто нарвался, не думаю, что люди, которые старательно не привлекали к себе внимания все эти годы, сознательно убили человека, за расследование смерти которого обязательно возьмётся тайный сыск, — согласно кивнул сэр Артур, — но я не собираюсь останавливаться на этом и продолжу копать. Семья покойного, как в прочем и император хотят знать досконально причины его гибели. Так что я пока ворошу грязное белье герцога, пытаясь разобраться в его отлучках из дома по выходным, но уже сейчас можно сказать однозначно, он посещал те же районы, в которых были и остальные смерти.

— Получается сейчас у вас всего две ниточки, потянув за которые, можно распутать это дело: ремесленник с непонятной силой и главари банд, которые зачем-то ему помогали.

— Есть ещё один вариант, но он через чур даже для меня, — осторожно признался сэр Артур.

— Есть, то, что тебе не по силам, дорогой друг?! — изумился исповедник, — я думал такого не существует в природе.

— К сожалению, я не всевластен, — одним уголком рта улыбнулся глава тайной полиции, показывая, что оценил комплимент, — в преступной среде давно ходят слухи о короле преступного мира, которому подчиняются все банды Ист-Энда.

— Подчиняются и не знают об этом? — недоверчиво хмыкнул ремесленник.

— По этой же причине я не придавал ранее значения этим слухам, — согласился главный полицейский империи, — но в свете последних данных, пора пересмотреть свои взгляды.

— Если всё это правда, я с трудом представляю, каких масштабов достигла эта теневая империя и сколько она зарабатывает на смертях людей, — покачал головой сэр Энтони, — судя только по душе усопшего герцога, одна подобная смерть будет приносить им до тысячи гиней.

— За последние три года примерное число погибших точно установить не удалось конечно, но по самым скромным подсчётам оно составляет примерно пятьдесят тысяч человек.

Оба умножили число погибших на тысячу и крякнув, переглянулись.

— Кто-то нехило на этом зарабатывает, — согласно кивнул мыслям друга, исповедник, — я такие цифры с трудом себе представляю — да весь проект Аргус стоит в пять раз меньше.

— Именно поэтому сейчас большая часть моих усилий кинута на раскрытие этого дела, не говоря уже о том, что сэру Грюнальду в преддверии скорых выборов совсем не нужна шумиха вокруг его Цеха и его самого. Так что он превратился во весьма податливого лизоблюда, который готов во всём нам помогать. Так что сейчас главная наша проблема — твой ученик.

— Я попробую завтра с утра с ним поговорить, — кивнул старый исповедник, слабо представляя, как это будет, — нам нельзя отклонятся от графика работ по проекту, тем более в свете того, что он может переливать души кающихся за гораздо короткие сроки, чем остальные, мы можем привлечь его и к работе над кабиной управления.

— Ты уверен? — удивился сэр Артур, — я конечно буду только рад, если мы закончим раньше срока, ведь инженеры теперь ждут только вас. В остальном они готовы закончить сборку коконов роторов и бронирования корпуса через две недели, как только вы закончите.

— Именно поэтому и нужно вывести его из депрессии, — исповедник нахмурился, — я давно приказал не давать ему спиртное, но он так запугал прислугу, что те тайно таскают ему бутылки, лишь бы он не трогал их души. Причём я уверен, что и твои ребята им в этом помогают, я видел какие они взгляды на него кидают, когда он выходит из комнаты.

— Да, мы очередной раз получили подтверждение тому, что будет, если исповедник слетит с катушек. Хорошо, что не убивает всех вокруг, и то радость.

— Обещаю Артур, завтра займусь им целенаправленно!

— Отлично, именно это я и хотел от тебя услышать.

Мужчины допили виски из своих стаканов и простились, у каждого впереди были ещё дела, не смотря на позднее время суток.

* * *

В комнате с трудом можно было дышать, «ароматы» давно не мытого человеческого тела сливались с миазмами грязной одежды, запахами рвоты и алкоголя. Куча валяющихся тут и там бутылок однозначно говорили о том, что установленный им запрет на пронос спиртного не выполняется.

Покачав головой, исповедник подошёл к окнам и стал открывать их настежь, впуская в комнату порцию свежего воздуха. Затем поднял с пола таз воды со льдом и одним взмахом вылил его на скрючившееся на кровати тело.

С громкими ругательствами оно слетело оттуда и сэр Энтони впервые за долгое время испытал серьёзное опасение за свою жизнь. Аура подверглась атаке со всех сторон, не видимое, но ощущаемое им давление было столь сильно, что он очередной раз поразился, какого сильного исповедника, он воспитал. Аура ученика давила и сминала, дюйм за дюймом сдвигая оборону в сторону исповедника.

— А, это вы учитель, — давление тут же пропало, а заросший жиденькими кустиками растительности на лице парень, окончательно пришёл в себя и удивленно посмотрел на тазик в руках исповедника, — чего это вы.

— Собирайся, — сэр Энтони отбросил ненужный предмет в сторону, железный таз с грохотом упал на пол и несколько раз прокатился по нему, прежде чем замер на месте, — сначала примешь ванну, потом оденешься, я повезу тебя на прогулку.

— Я не хочу, — Рэджинальд упал на кресло, поскольку кровать была насквозь мокрая, тут же болезненно сморщился, когда на повязке проступили красные пятна.

— Я могу приказать слугам принести ещё таз, — спокойно произнёс исповедник.

Парень тяжело вздохнул и посмотрел на него безжизненным взглядом.

— Вы ведь не отстанете?

— Отлично, что ты это понял, — сэр Энтони подошёл ближе, стараясь не дышать, — заодно и напомнить, что твоя жизнь принадлежит не только тебе, но и государству, которому ты обязался служить.

— А какой в этом смысл учитель?

— Чтобы на фронте не погибло ещё больше людей, чем гибнет сейчас, — жёстко ответил исповедник, — и пока одна размазня тут тратить время на саморазрушение, на фронте гибнут тысячи молодых и здоровых парней, которые за возможность жить твоей жизнью, продали бы душу дьяволу.

Ученик нахмурился.

— Всё, время отдыха закончилось Рэджинальд, — учитель несильно дал ему подзатыльник, — тем более есть новости по расследованию и думаю, что они тебя точно заинтересуют.

Лицо юного ремесленника тут же обрело осмысленное выражение, а глаза сверкнули.

— Рассказывайте! — приказал он.

— Сначала водные процедуры и прогулка!

— Ладно, ладно, — смирился он и стал стаскивать с себя одежду, но потом поняв, что не во что переодеться, затопал к двери в чём был.

— Отмыть и отчистить комнату к его приезду, — приказал исповедник слугам, стоявшим за дверью и брызнувшими в разные стороны, когда из комнаты показался Рэджинальд. Он, не глядя по сторонам, зашагал в сторону помывочной, а исповедник остановился, чтобы отдать распоряжения.

— Всё спиртное убрать в подвал, никому не давать, в том числе и мне, — приказал он, — учую хоть намёк на запах, все отправитесь в работные дома. Всё понятно?

— Да сэр, так точно! — слуги прекрасно знали, те моменты, когда рядом с исповедниками нужно было вести себя тише воды, ниже травы.

* * *

— Зачем вы меня сюда привезли? — парень стоял над скромной могилой, на которой лежал всего лишь простой камень, с выбитыми на нём именем и двумя датами.

— Чтобы ты простился с ней, — исповедник прекрасно понимал состояние ученика, он сам не раз терял в этой жизни близких людей, но продолжал жить и помнить о них. В его сердце они всегда были живы.

— И запомнил навсегда её такой, какой она была.

Ученик повернул лицо к исповеднику и тот дрогнул, в глазах у парня не было слёз, но они лихорадочно блестели.

— А также тех, кто сотворил с ней такое, — исповедник показал рукой на могилу, — пока ты утешал себя, топя горе в выпивке, они продолжают дальше, делать свои грязные делишки.

Глаза парня словно потухли и он повернулся к могиле, словно бросая на неё последний взгляд.

— Я запомню ваши слова учитель, — он повернулся и пошёл к выходу кладбища, не оглядываясь, — потом не говорите мне, что я буду слишком жесток.

Исповедник пожал плечами, он своё обещание выполнил, а то, что ученик собрался мстить убийцам своей девушки и тем, кто их послал, были во-первых проблемы будущего, а во-вторых точно, не его проблемы. Он выполнил главную задачу — Рэджинальд готов был снова вернуться к работе.

* * *

— Уверен, что потянешь? — мы стояли на высоте двадцати ярдов и наблюдали, как тайная полиция упаковывает тело сэра Натана, чтобы незаметно вынести его со стройки, хоть и была ночь, но тайна остаётся тайной — только пока о ней знает очень ограниченный круг посвящённых.

— Можем попробовать на преступнике, — ученик безразлично пожал плечами, — думаю неделя-две и я смогу это сделать.

— Рэджинальд, сэр Артур пообещал, что если появятся зацепки, он тут же даст тебе знать об этом, — я посмотрел на парня, который за последние несколько месяцев изменился так, словно пошли годы. Из весёлого, разговорчивого парня, он сначала после случая во дворце замкнулся в себе и его смогла растормошить только та служанка, а после потери и её, он разговаривал только по делу, всё остальное время либо тренировался, либо читал. Я вообще больше его не видел ни за одним другим занятием, хотя предлагал и выпить, и пойти в театр или кабаре наконец. Он благодарил, но продолжал заниматься.

Даже на встречах с другими ремесленниками, где мы обсуждали свои наработки и дела в проекте, он всё время отмалчивался, хотя я был уверен, что ему было что сказать. Мне было жаль, что он так изменился, но с другой стороны, он теперь делал только то, что его просили: молча, точно и скрупулёзно, будь он таким с самого начала — лучшего ученика я себе и не мог бы пожелать.

— Просто инженеры готовы закончить корабль, только для нас оставляют и не бронируют места, где мы сможем работать не скрючиваясь в тесном техническом проходе с ограниченным доступом кислорода. Если ты закончишь кабину за две недели, мы ускорим проект, ты ведь помнишь крайний срок готовности «Аргуса»? Когда его покажут императору?

— Канун Рождества, — снова только короткие фразы, — я сказал, что смогу.

— Отлично! — выдохнул я с радостью, — передам твои слова сэру Артуру, попробуем на преступнике сначала, если получится, отдадим тогда тебе кающегося сэра Дональда.

Ученик пожал плечами и промолчал, рассматривая ротор. Вскоре после того, как мы уйдем, его запустят и удостоверятся, что мы отлично провели свою работу, хотя и сейчас было видно, что чистая душа, с остатками человеческих инстинктов и разумности находится сейчас в этом огромной агрегате.

— Ладно пошли, наша работа здесь закончена, — я ещё раз посмотреть в свой «особый» монокль, чтобы удостовериться том, что всё нормально и аура души без рваных краёв и нормально прижилась к конденсаторах, так называли инженеры свои новые, огромные накопители.

— Я останусь, хочу посмотреть, как он заработает, — неожиданно ответил Рэджинальд, — едъте без меня.

— Как хочешь, — я направился к лестнице, которая стояла у края строительных лесов, — мне первый раз тоже было интересно, так что не буду лишать тебя этого зрелища.

Он не ответил, повернувшись спиной, так что пришлось лишь вздохнуть и начать долгий спуск вниз.

Глава 10 Люди с тысячью душ

— Сэр Рэджинальд! — в комнату ворвался запыхавшийся слуга, — сэр Энтони просит вас быстрее одеться и идти вниз, прибыла машина от тайной полиции.

Я было открыл рот, чтобы послать его, но сдержался, учитель не стал бы посылать слугу в три часа ночи, если бы не произошло, что-то по настоящему важное. Я молча поднялся, положил закладку в книгу, и накинув на себя сюртук, протянул руки к поданному слугой тёплому пальто. Вот уже неделю, как на улице метёт метель, так что даже поход от крыльца дома, до теплого салона парокара мог привести к болезни. Слуга подал мне шарф и котелок, я быстро укутал шею и одев головной убор, поспешил за ним следом.

Возле входа столкнувшись с учителем, который собирался тоже явно наспех: волосы торчали из под цилиндра, а на щеке виднеется след от подушки.

Я показал глазами.

— «Что за спешка?».

— Сэр Артур прислал телеграмму, нам срочно нужно прибыть к ним в Воксхолл.

— Даже так? — удивился я, обычно к зданию самой тайной организации империи, о котором конечно же знал каждый житель столицы, не подпускали ближе трёх фарлонгов, не беря в расчёт тех «счастливчиках», которые попадали сюда не по своей воле и пропадали в этих стенах навсегда.

Мы погрузились с сэром Энтони в разные машины, так распорядилась охрана, теперь состоявшая из двух машин на каждого из нас, так что я не успел расспросить его о том, что ещё было написано в послании, оставалось только ждать, ведь ехать нам было не слишком далеко, всего лишь пару кварталов и затем пересечь Темзу, я знал, где находится здание тайной полиции, но сам в районе Кенсингтон лайн и вообще той части города, не был. Тёмная ночь и отсутствие видимости из-за снега не позволяло мне рассмотреть ничего, я с трудом понимал, как водитель видит дорогу. Мы двигались настолько медленно, что короткая дорога растянулось на пару часов, так что усталость накопившаяся за день успела свалить меня в сон. Поэтому только когда меня стали трясти за плечо, я проснулся. Залетающий снег и ветер в салон из открытой двери, тут же заставили меня передёрнуться от холода и запахнуть пальто.

— Пошли, Рэдж, нас ждут, — учитель отошел в сторону, давая мне возможность выбраться наружу и затем мы пошли по мощённой брусчатке в сторону массивного здания, больше похожего на средневековый замок, столь огромным и многоярусным он был.

— Жаль, ничего не видно, — завывающий ветер не донёс мои слова до учителя, поэтому я глубже надвинул на голову котелок и поспешил за ним, туда, где приветливо горели два газовых фонаря.

Резкий переход от студёного ветра, пробирающего до костей и тёплого помещения, едва стоило мне ступить за порог, был слишком контрастный, так что я мгновенно вспотел. К нам подошли два полисмена в знакомой гражданской одежде, один из них молча принял у нас верхнюю одежду и котелки, второй показал идти за ним.

Оглядываясь по сторонам, я никак не мог привыкнуть, что это светлое, красивое место, с паркетным полом, картинами на стенах и большими витражными мозаиками и есть то самое место, о котором с придыханием говорят все. Мне почему то казалось, тут должно быть темно и мрачно, не говоря уже о том, что внутри здание напоминало резиденцию какого-то знатного аристократа, а не секретную службу империи: цель которой ловить шпионов, предотвращать теракты и заниматься другими делами, имеющими общественный резонанс или представляющими угрозу для государства.

Только пройдя вглубь и ниже, за два кордона охраны и решёток, я понял, что всё же попал не в замок доброго волшебника, а ещё спустя пару пролётов вниз, когда мы по винтовой лестнице спустились на третий нижний этаж, я убедился, что есть в этом здании и свои тёмные места. Где-то раздавались удары, где-то кричали и выли — все эти звуки сопровождали нас, пока мы шли по коридору к цели, о которой знал только наш проводник. Я даже представил себе, что вот так же вели под охраной одного из тех, что сейчас кричали где-то на этаже и он с каждым пройденным шагом понимал, что назад пути нет.

Наконец впереди идущий проводник остановился возле решки, перед и за которой стояли полисмены. Перебросившись парой фраз, нам отперли решётку и мы попали в ещё один каменный мешок, который запирался уже на железную дверь. Когда открылась и она, то ударивший по глазам свет, заставил меня зажмуриться, настолько ярким был переход от полутёмных подземелий, к светлой и выстланной белой плиткой комнате. Полисмен сделал шаг в сторону и я прошёл внутрь, замечая всё по пути: стол, надёжно привинченный к полу, стулья, вмурованные в бетон, а также стоявших возле стен ремесленников, судя по зелёным стёклам очков, которые были на них одеты. Ни одного из них я не знал.

— Доброй ночи господа, — довольный голос сэра Артура заставил перевести мой взгляд сначала на его, а потом на хмурого парня с избитым лицом, который сидел на одном из стульев, с руками, прикованными к ручкам по обоим краям стола. Его кисти были замотаны в какую-то ткань, так что можно было догадаться, ради кого тут всё это представление.

Я достал камень и кинул взгляд на парня, а также на коллег, ауры которых окружали его со всех сторон.

— «Обычная, аура, — только хотел произнести я в слух, как я приглядевшись внимательнее, я едва не ахнул, когда вместо собственной души, которая составляла у него меньше трети от всего объема, я увидел кучу клочков аур с различными резонансами».

— «Да сколько же у него их тут?! — я сделал пару шагов ближе и не замечая, как напряглись другие ремесленники, оглядел его душу ещё раз, сомнений не было, — его аура на две трети состояла из чужих душ, невообразимым образом переплетёнными с его собственной мелкой душонкой».

— Коллеги, спасибо, можете выйти, — учитель вслед за мной посмотрел на сидящего парня: чуть старше меня, с короткой стрижкой тёмно-русых волос, носом картошкой, тяжёлым подбородком и очень внимательным взглядом. Он сразу насторожился, увидев нас.

— Энтони уверен? — удивился сэр Артур, — он попытался прикоснуться к моим ребятам, так что пришлось его слегка успокоить.

— Мы с Рэджинальдом знаем, что он не владеет методом без прикосновенного вытягивания душ, иначе ему не нужно было становиться ассистентом ремесленника и прикасаться к жертвам, когда они пускали сборщика к себе в душу. Так что уверен, мы с учеником справимся с ним.

— Ну смотри, — сэр Артур, кивнул ремесленникам, те по одному вышли за дверь, оставив нас троих рядом с задержанным.

Не смотря на то, что мы догадывались о причинах особенности его работы, тем не менее ожидая подвоха, я не сводил с его ауры взгляда, готовясь в любой момент нанести ответный удар.

— Я всё равно вам ничего не скажу твари, — проронил парень, косясь то на меня, то на учителя.

— Да собственно ты уже нам всё рассказал, — усмехнулся сэр Энтони, — ну большая часть из того, что мы искали, сейчас получила ответы. Рэдж, ты пробовал уже?

— Да учитель, — сознался я в том, что пробовал вытягивать душу у сидящего перед нами. Причём если из той части ауры, где были тысячи чужих кусков душ, это можно было сделать без проблем, то вот его собственную, однородную ауру, я не мог потянуть на себя ни каким образом, как бы не старался.

— Что же вы узнали такого, легавые? — презрительно хмыкнул он, скосившись на сэра Артура, который целиком отдал нам инициативу в первичном допросе, справедливо полагая, что ремесленники лучше разберутся с ним, а ответы выбитые под пытками, всегда можно будет получить позже.

— Рэджи?

— У него явно есть учитель, слишком уж всё у него небрежно в ауре, если он сам был тем самым, — я стал рассказывать то, что понял по виду его ауры, — кто-то явно научил его подмешивать свою душу к душам других людей, так что я теперь понимаю, как он внедрял в чужие души свой «ядовитый» кусок, который их потом убивал. Думаю в зависимости от объёма души донора этот процесс занимал от месяца до трёх, так что свежие следы посещения налоговика успевали стереться с их ауры и не привлекли внимания при обследовании ремесленниками, работающими с полицией. Также судя по остаткам чужих аур, но вполне может обходиться без слива душ, хотя странно, зачем в себе носить явные следы преступлений, одного опытного взгляда хватит, чтобы привлечь к себе внимание.

— В тех местах, где он ходил, никогда не было опытных ремесленников, даже мои помощники, что сейчас покинули камеру, с трудом разобрались, что у него не так с душой, — довольно ответил сэр Артур, — так что я решил позвать вас, пока не начали его пытать. Ты ведь особо просил об этом Энтони и теперь я понимаю почему.

— Да Артур, душа его похожа на твоих убивцев, тех самых, — учитель снял монокль с глаз и повернулся к главе полиции, — похоже кто-то нашел его в детстве раньше вас и отлично потренировал, хотя таланта в этом парне я особого не замечаю. Так, закачка чужих дух, подмешивание своего куска и обратная заливка, ничего экстраординарного — уровень третьего курса школы. Вот тот, кто придумал такое и обучил его, заслуживает действительно нашего пристального внимания, боюсь тебе без нас его не схватить, он может убить всех твоих ремесленников на расстоянии.

— Суки!! — Парень от наших слов словно обезумел и дёрнулся к нам в одном бессмысленном порыве, добившись только того, что в кровь разодрал свои руки, прикованные браслетами к ручкам стола, — вам никогда не поймать учителя! Он вас убьёт! Пожрёт ваши души и выплюнет их на свалку!

— Ну вот он и подтвердил правдивость наших слов, — довольно прокомментировал исповедник слова беснующегося парня, — где вы его поймали?

— Как и планировали, пара недель затишья и вот он снова появился, правда в другом районе, чтобы продолжить своё дело, — сэр Артур выглядел очень довольным, от проделанной работы, — так что тысячи часов наружного наблюдения не пропали зря, едва он появился со своим предложением, как мои люди накинулись и скрутили его, он не успел даже пикнуть. Только когда пришёл в себя, попытался выкинуть свои фортели.

— Твари! Ненавижу! — пленник от собственного бессилия захрипел, из его рта появилась пена.

— Постарайтесь его не убить, — попросил я, когда мы с учителем поняли, что больше нам тут делать нечего, — я бы хотел поработать с его душой, когда ещё найдешь такой экземпляр.

Сэр Артур не успел открыть рот, как учитель покачал головой.

— Не думаю, что тебе дадут Рэджи, если ты сможешь влиять на души подобных ему, — он кивнул головой в сторону пленника, — а сэр Артур готов поверить, что ты сможешь, его тайное оружие против ремесленников перестанет быть тайным, так что уверен, мы видим этого молодого человека с тобой в последний раз.

— Возможно, — уголок рта главы тайной полиции дрогнул, показывая, что учитель был прав, но признавать такое напрямую было не в его правилах.

— Тогда джентльмены, вас вернут домой и дальше с ним поработаем мы, — заключил он, — спасибо, что сразу откликнулись, не смотря на столь поздний час.

— Да это тебе спасибо Артур, — учитель чуть склонил голову, в жесте благодарности, — теперь становиться многое понятно, не только в мотивах, но и в способе преступления. Если он один подмешивал «яд» своей души в тела жертв, больше о преступлениях не стоит волноваться, зато стоит приложить усилия на поиск его учителя и покровителя. Хотя конечно, если его учитель был более продуманным, то имеет не одного такого ученика, вы кстати интересовались подобными смертями в других городах?

Лицо парня невольно перекосилось, да так, что глаза сэра Артура внимательно прищурились, едва он заметил это.

— Мы как-то не думали об этом, завтра же займёмся.

— Если информация подтвердиться, то нужно будет ждать ещё одного эмиссара от них, — учитель указал глазами на парня, — такие деньги никто не захочет терять. Думаю именно поэтому его, не смотря на опасность обнаружения, выгнали работать дальше. Жадность, простая человеческая жадность, всему виной.

— Поставлю вас в известность, как только найду что-то, — сэр Артур стал снимать с себя сюртук и закатывать рукава рубашки, — давно это было, но ради такого экземпляра я вспомню старые навыки.

— Пошли Рэджинальд, — учитель сразу заторопил меня, — точно знаю, дальнейшее тебе не понравится.

— Если он один из тех, из-за кого погибла Лиза, — я безразлично пожал плечами, — то поделом.

— Кстати не скажешь мне, зачем ты украл у него несколько обрывков душ? Думал я не замечу? — как между прочим тихо поинтересовался он, пока мы ждали, когда нам откроют первую дверь и выпустят из комнаты, откуда раздался первый булькающий звук.

— Хочу лучше их изучить, раз больше его не увижу, — конечно наивно было полагать, что мои манипуляции с аурой останутся незамеченными более опытным наставником.

— Ну и я парочку, тоже подрезал, — неожиданно хихикнул учитель. От этого признания у меня просто едва челюсть не отпала, я этого и не заметил, когда мы уходили, да и в ауре учителя не виднелось ничего, не свойственного ей.

— Научите? — сквозь зубы попросил я.

— Если пообещаешь больше не пить, то запросто, — он тяжело вздохнул, — из-за тебя я уже три недели, два дня и пять часов обхожусь без спиртного.

Я против своей воли громко хмыкнул.

— Обещаю, больше таких срывов не будет, — я твёрдо был уверен, что с такой «дырой» в сердце, которая образовалась после смерти дорогого мне человека, с которым толком я не успел даже пожить, следующие беды будет мне не страшны. С её смертью от меня словно откололся кусочек чего-то хорошего и доброго, оставив вместо себя только глубокую пустоту.

— Отлично, тогда слушай, — пока мы шли до машин, учитель в полголоса рассказывал о методике, как прятать в собственной ауре другие души, чтобы их никто не мог заметить.

— Да Рэджинальд, об этом кроме меня и тебя никто не должен знать, слишком велик соблазн для ремесленников с помощью этого метода, припрятать для себя чужие души, ты ведь понимаешь о чём я?

— Учитель, если я и припрячу что для себя, то это точно будут не те души, которые я получу служа империи, — не стал я лукавить и обещать, что никогда не возьму чужого, ведь это будет наглым враньём и учитель это почувствует.

— Честный ответ, мой мальчик, — умилился он, — именно то, что я хотел услышать от тебя, так что вот тебе последнее, без чего у тебя ничего не получилось, о чём я говорил раньше. Прости, но это действительно слишком соблазнительное знание, чтобы им не пользоваться в личных целях.

— Учитель! — возмутился я, от осознания того, что мне до сих пор не верят и проверяют.

— Слушай! — его голос стал серьёзным и он, наклонившись прямо к уху, прошептал несколько ключевых моментов, только услышав о них я понял, что действительно всё что узнал ранее, просто бы не сработало без этого.

— Если понял, то спрячь его души, а то они сильно светятся по сравнению с твоей, как бы на выходе нас не просветили паинитом, — спокойно заметил он, когда мы прошли все подвальные кордоны, решетки и снова не оказались в милом особняке, — зачем нам лишние вопросы.

Я не отвлекался на его болтовню, поскольку метод хоть и казался простым, но свернуть свою ауру так, чтобы она обволакивала чужую, оказалось труднее, чем я думал сначала. К счастью рядом со мной шёл пример подобной работы, так что точно зная куда смотреть, я быстро разобрался и спрятал в своей ауре краденые души.

— «Или если ты украл у вора, это не считается кражей? — мелькнула у меня здравая мысль».

На выходе на нас и правда посмотрели зелёными стёклами, на что мы лишь недоуменно переглянулись друг с другом и гордо фыркнули. Не того уровня нужны тут ремесленники, чтобы «светить» нас, явно не того.

* * *

Тайная полиция хорошо знала своё дело, так что в обед у нас была информация, что в трёх других крупных городах также фиксировались непонятные смерти, без видимых причин, но поскольку все умершие были либо больными, либо стариками, особого расследования никто не проводил. Едва сэр Артур осознал, какой масштаб воровства душ был организован в империи, схватился за голову. Уже потому, с какой скоростью на улицы городов выгнали весь наличный состав полиции, можно было догадаться, что решение о поимке всех причастных принималось на самом верху.

Пойманного ремесленника, они также раскололи быстро, теперь мы знали, что его зовут Мэтт Дайсон, и как мы правильно догадались — учитель у него был. Вот только кто он, как его зовут и как тот выглядит он не знал. Учитель всегда носил плащ, скрывающий фигуру, а также глубокий капюшон, который так глубоко прятал лицо, что Мэтт видел только один подбородок. Обращался он к нему просто — Учитель.

Судьба беспризорника, который с детских лет жил на улице, воровал, грабил пьяных — была незавидна и обычно если подросток не оказывался в тюрьме или на каторге, то путь его лежал сразу в банду, а там со своими жёсткими правилами, иерархией и круговой порукой на крови дальнейший путь чаще всего вёл к виселице. Понятное дело, что никто из таких подростков не имел никаких документов и мест прописки, так что сборщики налогов собирали души только с законопослушных граждан, оставляя в стороне многочисленную армию уголовников, которые сдавали налог душами только своим главарям. Тайная полиция конечно же знала о том, что некоторые ремесленники подрабатывали на стороне, обеспечивая для банд эти самые сборы, но поймав их за руку просто чаще оставляли как есть, вербуя из них доносчиков, чтобы они доносили о местах, которые посещают, о численности банд и прочем. Все были довольны — ремесленники получали дополнительный доход, а тайная полиция всегда знала кто и какой численностью контролирует районы города. Вот таким образом Мэтт и познакомился с Учителем, просто однажды приглашённый ремесленник ничего не смог сделать с его душой, а через неделю появился человек в плаще со скрытым лицом, к которому очень уважительно относилась вся верхушка их банды. Он забрал подростка с собой и когда после череды странных и непонятных Мэтту тестов обнаружилось, что он может немного манипулировать с аурой других людей, Учитель поселил его в своём доме, где обитало ещё двое таких же как он. С тех пор прошло почти пять лет из которых два года их обучал Учитель, а три они самостоятельно работали на улицах под прикрытием банд, которые сами находили пункты обмена и чаще договаривались с ремесленниками, о сопровождении их работ, но иногда это приходилось делать и самому. Мэтт также рассказал, что у них были жёсткие инструкции, к кому можно применять подмену души, а к кому этого делать категорически запрещалось. Также после того, как жертва умирала, они дожидались, когда родственники их похоронят и приходили на кладбище, чтобы забрать души умерших. Чаще всего информация по сдающим налоги была достоверная и душа одинокого или больного человека была целиком в их распоряжении, но случались и накладки, когда находились родственники или опекуны, которые вытягивали через пункты обмена часть душ погибших. Но и в этом случае, Учитель объяснил им, что ремесленники из пунктов обмена, работая без паинита, просто не увидят большую часть ауры и заберут только то, что можно в соответствии со своими таблицами.

Своих товарищей, имена которых он назвал тайной полиции, он больше не видел, поскольку работал только в столице, но по слухам они были живы и работали где-то ещё, поскольку Учитель два раза в месяц уезжал по делам, возвращаясь всегда с тяжёлыми сумками. Мэтт однажды подсмотрел, что было в них — множество бытовых кристаллов накопителей, которыми торговали везде. Они были самым ходовым товаром, которые массово покупались всеми слоями населения для подзарядки: часов, повышения стоимости номинала монет, зарядки домашних приборов, не говоря уже про такие энергоёмкие механизмы как парокар и пароцикл. После использования, пустые кристаллы продавались специальным торговцам, которых можно было встретить везде на улицах с вывесками «Утиль», те же сдавали их либо в цех ремесленников, либо в банды. Скорее всего туда и туда в зависимости от спроса и цены, так как нелегальный рынок душ также требовал накопители.

Для меня новости о таком существующем «параллельном» мире оказались настоящим откровением — я и представить себе не мог, что оказывается совсем рядом с официальными и строгими правилами по сбору душ с граждан, существуют другие — основанные на правиле сильнейшего. По информации Мэтта его изредка привлекали к казням провинившихся членов банд, чтобы забрать с них после смерти большое количество души, а имея маленький осколок паинита, который ему дал Учитель, он всегда видел, что души у членов уличных банд и так почти всегда опустошены. Делались эти сборы на постоянной основе, чтобы люди не могли загнать свою душу «по леваку» и получив деньги, уйти в запой и забыться в опиумном дурмане, уменьшив тем самым доходы по сбору душ для своего главаря. Поэтому и налог внутри банд был всегда больше тринадцати положенных государством процентов, но с другой стороны их кормили и одевали из общего котла, также выдавая после каждого успешного дела свою долю добычи, которую они могли тратить как хотели.

Тайная полиция нашла и бывшего владельца осколка камня, который был реквизирован у задержанного. Оказалось он давно ищет виновников дерзкого ограбления своего дома, где был похищен довольно крупный камень. Этот же осколок, по заверению ювелиров, был получен именно из того краденного — его раскололи на несколько частей, получив таким образом несколько мелких осколков. Насколько частей его разбили, никто точно не мог сказать, но одно было понятно, используя даже такой, размером меньше половины ногтя мизинца взрослого человека, при должной практике, можно было увидеть и понять количество души у человека.

Поимка всего лишь одного, но ключевого человека дала столько информации и головной боли тайной полиции, что маховик репрессий закрутился. Через две недели, зная кого и как искать, был отловлен второй такой же ремесленник работавший в другом городе, третий же смог скрыться, уйдя из под носа облавы. Вторая задержанная также ничего не знала об Учителе, кроме того, что раз в месяц он навещал Хоув и забирал накопители, которые она заполняла.

Тут тайная полиция сработала чётче, поскольку они довели девушку до дома, где она жила, и только там арестовала её — найдя при этом в тайнике аниматрон. Изготовлять и тем более продавать который без лицензии было запрещено законом, но тем не менее, он у неё был, а это повело расследование ещё в одно русло — выяснением, кто из механиков занимался изготовлением и продажей аниматронов для теневого рынка. Узнав об наличии аниматрона, Мэтта снова пытали и он выдал расположение своего, который, более осторожный парень не прятал у себя дома, как вторая девушка, а хранил в другом месте.

Всё это мелькало мимо меня только в качестве новостей, так как сэр Артур был слишком занят, чтобы приезжать к нам в поместье, но зато регулярно посылал по телеграфу и пневмопочте письма, в которых рассказывал сэру Энтони о достигнутых успехах в расследовании.

Государственная карающая машина зацепив на крючок тех, кого она раньше не могла подловить или просто закрывала на мелкие преступления глаза, получив прямой приказ с верху, завертелась с такой силой, что газеты просто пестрели заголовками об арестах ремесленников и механиков. Скандал набирал и набирал обороты, переплюнув по накалу страстей даже новости с фронта. Столицу, да и другие города лихорадило от количества производимых арестов. Было такое чувство, что тайной полиции был дан приказ почистить накопленное за годы дерьмо, что она с радостью и делала, равномерно определяя арестованных ремесленников на фронт в штрафные роты, а механиков по степени вины: либо туда же, либо сразу на виселицу.

Единственной проблемой было то, что они никак не могли найти главного персонажа, за которым начали охоту изначально — таинственного Учителя. К нему и у нас, и у тайной полиции была куча вопросов.

Мы с сэром Энтони каждый день на протяжении этих недель трудились с «краденными» у Мэтта душами, пытаясь разобраться в принципе их действия. Пока были лишь просто теории, но уже этого хватало чтобы преклонятся перед гением того, кто придумал такой метод. Чисто теоритически было понятно, что человек с даром и с неотъёмной для других ремесленников душой, сам часть своей души брать мог и потом замешав её чужой душой, заразить таким образом донора. Вот тут начинался конфликт с общеизвестным фактом, что простые люди, не имеющие дара могли, без опасности для себя могли «переварить» любую душу которая попала к ним, в отличии от тех же ремесленников, для которых любая посторонняя душа в собственной ауре — являлась ядом. Теперь оказывалось, что в этой теории изучаемой в школе с первого курса, было одно исключение — подготовленные неотъёмные души убивали простых людей. Это все мы с учитель вывели опытным путём, экспериментируя со похищенными душами и делясь наблюдениями друг с другом.

Вскоре тайная полиция преподнесла нам ещё один сюрприз. Оказалось, что они проводили собственные исследования над Мэттом и Дианой (так звали вторую девушку-ремесленника) и хранение в собственной ауре чужих остатков душ было не просто так! С помощью них они могли с расстояния в треть мили найти тела своих жертв! У нас с учителем лица вытянулись, когда прочитали о таком их свойстве. У него и меня зачесались руки всё это проверить самим и мы попросили сэра Артура устроить нам встречу с обоими арестантами. Мы решили разделить их между собой и даже тянули спички, поскольку оба хотели работать с девушкой — счастье улыбнулось мне — я вытянул длинную.

Пока мы ждали разрешения на работу с ними, я выполнил ещё два переливания душ в корабль проекта «Аргус»: первое как и планировалось за сэра Дональда, а второе за Энни. Если пожилой исповедник был даже рад снятия с себя лишней обузы, то девушка приняла это в штыки и только личное вмешательство сэра Энтони, не дали вспыхнуть нашей стычке. Ради этого девушка даже приехала в поместье, где я жил, так как считала, что я специально отнимаю у неё работу, на которую она уже потратила месяц. Никакие аргументы и ссылки на сокращение сроков на неё не действовали, она была свято убеждена, что это мои козни против неё и мой шанс возвыситься. Ведь в отличии от неё, я всё ещё «всего лишь ученик исповедника». В самый пик страстей, когда я собирался просто дать ей пинка под зад, так она меня взбесила своими обвинениями, появился учитель и сказал ей, что я делаю это по его прямому распоряжению, так как эти последние две души, тормозили весь проект целиком, зато теперь инженеры успеют закончить его в тот срок, который и обещал сэр Артур императору. Пусть получилось не раньше, как мы планировали ранее, но хотя бы не позже и мы уложились в отпущенное время. Так что претензий к нам теперь ни у кого не было, хотя определённо возникли бы, если бы я не укладывался при перекачке душ в две недели, вместо стандартных двух месяцев у других ремесленников.

Бросив на меня злобный взгляд, она уехала, оставив на душе неприятный осадок своим появлением.

* * *

— Энтони, Рэджинальд, вы уверены? — сэр Артур беспокойно посматривал на меня и учителя, которые готовились войти в разные камеры с ремесленникам, — мы с ними ещё не закончили, так что очень бы не хотелось потерять их.

— Спасибо, что хоть не сказал, что они нам могут повредить, — учитель подмигнул мне и стал серьёзнее, — Артур не волнуйся, мы с Рэджи подготовились и точно знаем уровень и возможности этих людей. Мы не принесём им смертельного вреда, они же нам вообще ничего не смогут сделать.

— Хорошо, но всё же я поставлю двух ремесленников и врачей со снотворным, если они начнут буйно себя вести, — его волнение было понятно, из этих двух подросток они тянул и тянул информацию, распутывая гигантский клубок существующего заговора против налоговой системы империи. По подсчётам чиновников, такой неконтролируемый государством оборот душ выливался казне примерно в пол миллиарда гиней в год, что являлось гигантской суммой и услышав о которой, император приказал разобраться с ситуацией окончательно.

Скрипнув, металлическая дверь открылась и я вошел в комнату, похожую на ту, что я видел тут в Воксхолле ранее — белая плитка облицовывала стенам, пол и даже потолок. Газовая лампа укрывалась в нише потолка и была укрыта не только плафоном, но и мелкой решёткой. Внутри за знакомым мне вмурованным в пол столом и стулом сидела девушка, обе руки которой были также прикованы в ручкам стола, и были покрыты чёрной тканью.

Она испуганно подняла на меня лицо и первое, что бросилось мне в глаза — это пара желтеющих синяков. Лицо девушки было ничем не примечательно: узкие скулы, чуть заострённый нос и маленькие уши, которые были сильно прижаты к голове. Короткая мальчишеская стрижка и бегающие глаза дополняли картину. Она не была красавицей, но симпатичной в принципе девушку можно было назвать. Пока я осматривал её, она бросала быстрые взгляды мне за спину, где виднелись врачи и полицейские, только когда дверь за мной закрылась и я вошел внутрь, она немного успокоилась и осмотрела меня, оценивающе прикидывая что-то в уме.

— Ты ещё кто? — наконец спросила она чуть хрипловатым голосом.

— Зови меня Рэджинальд, — я подошел к столу, достал ключ от наручников из кармана и отстегнул сначала одну её руку, затем вторую и сев напротив. Глаза девушки сверкнули торжеством, она резким движением сдернула с правой руки плотный тканевый мешок, зубами потянула на себя перчатку под ним и дотронулась голой рукой до моей кисти, которую я демонстративно положил на стол. Единственное, что я почувствовал — это слабенькую волю, которая дёрнувшись, попыталась потянуть на себя мою душу. Наверное тоже самое чувствовал в своё время Кукольник, когда напитанный аурой замученной девушки, с превосходством смотрел за моими жалкими потугами.

Девушка от предпринимаемых усилий закусила до крови губу, а на лбу появилась испарина.

— На вторую руку, может лучше получится, — сказал я, кладя вторую руку на стол, чтобы дать ей больше возможностей.

Она поняла иронию и с проклятьем оторвалась от меня.

— Кто ты?! — она со злостью скрестила руки на груди, — что тебе надо?

— Хочу, чтобы ты рассказала мне, чему вас обучал Учитель, и лучше всего, если это будет в подробностях.

— С чего это ты решил, что я буду тебе помогать, идиот? — она рассмеялась каркающим голосом.

— Похоже ты ещё не поняла с кем имеешь дело, — я посмотрел на неё как на пустое место, — тогда одна маленькая демонстрация.

Мы с учителем придумали одну маленькую хитрость, когда экспериментировали с обрывками чужих душ, полученных от Мэтта. Мы не могли влиять на обрывок его души, но зато могли подмешать в эту связки свою, причем предварительно раскачав её колебания до такой степени, что она разрывала всё, к чему прикасалась в чужой ауре, пока хватало энергии на эти множественные колебания. Так что я так и сделал, взяв часть своей ауры и заставив её колебаться, добавил в мешанину ауры тысяч обрывков душ, сидящей напротив девушки.

Результат оказался таким, каким мы и думали — очень скоро девушка стала бледнеть, испуганно озираться по сторонам, а из носа, ушей, глаз показалась кровь. Почти сразу после этого она закатила глаза и соскользнула со стула, упав на пол.

Я взмахнул рукой, показывая жест по которому в камеру должны были войти врачи и полиция, в случае проблем и пока врачи приводили её в порядок, полицейские снова одевали ей перчатки и мешки на руки, приковывая их к столу. В дверь заглянул один из ремесленников, сверкнув зеленью монокля, осмотрел девушку и удивлённо посмотрел на меня. Я достав камень ранее уже видел, что произошло с её аурой после моего вмешательства, поэтому разделял его эмоции, но не показывал их. Вместо тысяч обрывков смешанных душ, теперь в ауре девушки было только две составляющие: её целая и неотъёмная душа, а также словно гранью между водой и воздухом души других людей, которые сейчас сливались между собой, ассимилируясь и образуя единую ауру. Словно две грани — чёрная и белая, вот как выглядела сейчас её душа.

Врачи привели наконец девушку в чувство и удалились, оставив нас одних. Диана не смотря мне в глаза, стала постоянно ёрзать на стуле, явно чувствуя себя неуютно.

— Повторю свою просьбу, — я спокойно посмотрел на неё, — расскажи мне, чему тебя учили.

В этот раз она не была такой же дерзкой как вначале, отвечая мне, так как текущее состояние ауры, которая пыталась хоть как-то прийти в себя после полученного шока от трансформации сказывалось и на девушке: она ёрзала, пытались почесаться и было такое впечатление, что по её телу бегали тысячи муравьёв, которых она пыталась раздавить.

— Что ты сделал со мной? Почему я вся горю? — она не могла посмотреть мне в глаза, а голос её был тих.

— Заставить тебя почувствовать это ещё раз?

— Нет-нет, я всё расскажу! — она испуганно подняла голову, я посмотрел в карие глаза, в которых стояли слёзы.

Моё сердце было дрогнуло от отвращения, что я сейчас творил, но в сознании всплыла могильная плита, которую я посещал совсем недавно — одним усилием воли я подавил свою мягкотелость.

Рассказ и попытки показать, как именно проходило обучение затянулись надолго, пришлось даже два раза вызывать охрану, чтобы она принесли нам обед и ужин, на которые девушка сразу же набрасывалась, сметая всё до крошки. По качеству они были явно лучше, чем её обычные тюремные пайки.

Я слушал и запоминал, в который раз поражаясь гению человека, который придумал и организовал подобное. Девушка стала уставать и вскоре начала повторяться, пришлось направлять её историю по интересующим меня моментам: меня интересовало всё, что было связано с её Учителем, третьим человеком, который успел сбежать от полиции, а также всё то, что относилось к бандам и их главарям. Тут девушка знала не многое, главное было то, что они не платили никакой дани бандитам на местах, поскольку Учитель всегда забирал с собой всю выручку в бытовых накопителях, оставляя только деньги на проживание своим ученикам.

Когда девушка иссякла и замолчала, я устало встал со стула и только сейчас почувствовал, как затекло тело от целого дня малоподвижности. Потянувшись, я направился к двери.

— Что со мной теперь будет? — тихо спросила она, когда я стоял на пороге.

Я повернулся и задумчиво ответил.

— Уверен, жизнь тебе сохранят, ты слишком ценна и уникальна, чтобы просто пустить тебя на энергию, так что сотрудничай и возможно сможешь выторговать себе лучшие условия.

— Спасибо!

Дверь захлопнулось за мной, отрезая от девушки и яркого света камеры, попадая не в такой освещённый коридор. В нём кроме меня и тюремщиков никого больше не было.

— Сэр ван Гордон просил вам передать, что он закончил раньше и будет ждать вас в имении, сэр, — вежливо обратился ко мне один из них.

Я почесал подбородок.

— «Я и сам не ожидал, что задержусь тут надолго. Очень уж занимательная была беседа».

— Спасибо, проводите меня?

— Конечно сэр.

Вечером мы с учителем обсудили свои наблюдения, а также сверили рассказы обоих подростков, они совпадали, как и то, что мы теперь знали, где примерно искать третьего ученика, а также то, что их Учитель судя по рукам и голосу — молодой мужчина.

Единственное о чём я не стал ему рассказывать — всё время, пока я находился рядом с девушкой, я незаметно для неё оперировал аурой, очень надеясь, что дежурившие ремесленники в коридоре не видят всей полноты картины того, что я творил с ней. За целый день я успел многое и следовало это проверить, пока мысли и ощущения от работы были свежими, да простят меня слуги в доме, за то, что я постоянно экспериментировал на них. Сегодня я собирался воспользоваться полученными знаниями, чтобы провести свою подсадку к чужой душе, настроив свою ауру таким образом, чтобы чувствовать её на расстоянии. Принципы и правила взаимодействия из рассказа девушки я уловит, так что чесались руки это попробовать.

Проходя мимо одного из слуг, что работали на первом этаже, я внимательно разглядел его и только потом объединив наши ауры, оставил ему часть своей души, предварительно подготовленной по методу тех ремесленников, с которыми мы сегодня говорили. Сложное сочетание колебаний на различных участках, в купе с очень плотным сжатием создавало своего образа капсулу, которая словно снаряд пневмопочты помещалась в чужую душу. Главное было не забыть этого слугу, к которому я её забросил, если ничего не получится, посмотреть завтра результат и повторить эксперимент.

Утром меня ждало неприятное открытие, об этом я узнал по лёгкой панике в доме, а также тому, что к моей двери приставили двух охранников. Поинтересовавшись у них, я узнал, что один из слуг ночью умер, причём без видимых на то причин. Подозревали отравление, а с учётом недавнего нападения, имение снова перевели на военное положение.

Я поблагодарил охранников и попросил провести меня к телу.

— Сэр Энтони уже там, вам нельзя покидать покои, — огорчили меня они.

Сердце тревожно забилось в груди и когда в комнату вошёл весьма хмурый исповедник, моё сердце упало вниз, сейчас я точно получу за подобные опыты со смертельным исходом.

— Твоя работа? — хмуро поинтересовался он, падая в кресло.

— Угу, — повинился я, врать учителю не хотелось, ведь между нами было хрупкое, но доверие.

— И как долго ты экспериментируешь над слугами? — поинтересовался он, — после бедного Эмиля я посмотрел на всех под другим углом и заметил, что практически у каждого слуги и охранника дома есть в аурах либо вкладки, либо остатки чужого внедрения.

— С первого дня.

Он помолчал.

— Не знаю, хвалить тебя или ругать: то, что никто ранее этого не замечал, это конечно хорошо и показывает высокий уровень твоей работы, но вот смерть безвинного человека, всегда плохо. Ты понимаешь это?

— Конечно, — я покраснел, впервые за последнее время меня так отчитывали.

— Что ты ему вложил? Я так и не понял, что за концентрированный сгусток у него был, я попытался его вытянуть, но он не поддался. Ты снова похитил часть неотъемной души у вчерашней девушки?

— Не поддался? — удивился я, — нет учитель — это моя душа, просто я настроил её так, как обучал этому их Учитель.

— Интересно, — исповедник сразу забыл о том, с чем он пришёл и заинтересованно посмотрел на меня, — зачем ты это сделал?

— Меня заинтересовала их возможность по оставленным в душах частицам, потом искать их на большом расстоянии.

— Меня она тоже заинтересовала, но я не подумал проводить эксперименты на живых людях, — буркнул он.

— Я не понимаю, что пошло не так, а больше мне пробовать не на ком.

— Ты становишься чёрствым Рэджи, — он досадливо покачал головой, — не таким я помнил тебя, когда впервые привёл в этот дом.

— Я был молодым и наивным, — меня конечно коробила чужая смерть по моей причине, но это было без прежней остроты, когда хотелось выть, а совесть терзала меня на части. Сейчас это было лишь глухое ворчание, смешанное с недовольством собственного непрофессионализма.

— Ладно поищу тебе подопытных, так что пожалуйста, не тренируйся на слугах и охранниках этого дома — это слишком опасно и может вызвать ненужные сплетни.

— Хорошо, обещаю учитель.

Он сдержал слово и вот целую неделю я каждое утро езжу в Нью-Гейт и местные тюремщики предоставляют мне пустые апартаменты для знатных арестантов, чтобы я проводил там свои эксперименты над заключёнными, которых готовили к подвешиванию. В связи с массовыми арестами, проводимыми по делу ремесленников тайной полицией, их количество было столь велико, что пара десятков случайных смертей внутри стен тюрьмы никого не удивляла.

Не имея неотъемной души, а лишь экспериментируя с собственной аурой, оказалось очень трудно подобрать параметры, которые не убивали доноров после моего внедрения подобия «ядовитых» душ, как это делали те ремесленники. Их то целью было направленное убийство людей, а мне мало того, что нужно было сделать свою, безвредную для простых людей ауру «ядовитой», так ещё и подобрать параметры, которые не приводили бы к летальному исходу тех, кому я её внедрял. Я лишь хотел чувствовать на расстоянии оставленный кусочек.

* * *

— Благодаря вашим подсказкам господа, — меня впервые пригласили на встречу, где сэр Артур обсуждал текущие проблемы с сэром Энтони, так что я сидел тихой мышкой в углу, чтобы так продолжалось и дальше. Оказанное доверие приятно подогревало моё самолюбие, а редкие уточнения, которые спрашивал меня сэр Энтони, раздували его ещё сильнее.

— Мы отыскали и обложили третьего ученика. Пока мы не хотим задерживать его, чтобы не спугнуть Учителя. Мы думаем, что он остался последним действующим его ремесленником, так что очень надеемся, что он навестит его.

— Существует вероятность, что ремесленник видит вокруг слишком много аур и не спешит на эту встречу, — учитель приложился к стакану с коньяком, — я потому и позвал на нашу встречу Рэджи, так как он нашёл способ следить за людьми, если хоть раз контактировал с этим человеком ранее.

— Что?! — у главы тайной полиции пошатнулась обычная невозмутимость и затрепетали ноздри, — как это?!

— Он использовал наработки тех лже-ремесленинков. Давайте их называть так, чтобы не было путаницы, — предложил сэр Энтони, — и смог подобрать нужные параметры для собственной ауры, чтобы она не убивала людей, но в тоже время он мог её чувствовать на расстоянии.

— Поездки в Нью-Гейт! — догадливо произнес сэр Артур, — то-то от его посещений было так много трупов.

— У меня нет неотъёмной души, так что пришлось экспериментировать и подбирать на людях, — заметил я из своего угла, — это оказалось сложнее, чем я ожидал.

— То есть, если Рэджинальд будет рядом с ним, то сможет потом сказать, где он находится? — уточнил сэр Артур.

— В пределах мили и говорить примерное расстояние ближе или дальше от места, где находиться объект, — подтвердил исповедник, я недавно рассказал ему о своих успехах в данном эксперименте и он решил поделиться ими с тайной полицией.

— То есть, если мы отзовём слежку, то вполне возможно Учитель решит связаться с ним? По информации от моих ребят, у ученика сейчас с собой два тяжёлых мешка.

— Да, очень большая вероятность, что вы перекрыв поступления душ верхушке банд, лишили их большой части источников доходов, — согласился с ним учитель, — так что если наш таинственный Учитель знает о не реализованной добыче последнего ученика, может польститься на такой куш. Всё же несколько миллионов на дороге не валяются, можно просто взять и исчезнуть с ними, не обязательно кому-то отдавать.

— А почему вы говорите, что он с кем-то делится? — поинтересовался я, — он ведь может это всё сам проворачивать.

— Такая поддержка различных банд, да ещё и в разных городах просто невозможна без поддержки со стороны, — покачал головой сэр Артур, — каким бы талантливым и сильным он не был бы, но бандам явно дают указания сверху, так как в ином случае польстившись на такую добычу, его бы давно ограбили и убили. Только «общак» у них неприкосновенен и объясняет то, почему он неприкасаемый в любом городе.

— «Общак»? — перепросил я в непонимании.

— Деньги, которые преступники собирают и держат чаще в одних руках, тратя их на взятки полиции и поддержку арестантов в тюрьмах.

— Ты так спокойно об этом говоришь Артур, — удивился исповедник.

— Что есть, то есть, — глава полиции развёл руками, — и это не истребить, а у нас есть задачи посложнее, чем ловить нечистых на руку полисменов.

— Ладно, давайте вернёмся к нашей теме, — продолжил он, после недолго молчания, — ты точно даёшь гарантию, что если я отведу своих людей, ты сможешь за ним проследить?

— Если только он не улетит на дирижабле, то смогу, — уверенно сказал я, все последние эксперименты на подопытных неизменно давали только стабильный результат, смертей больше не было ни одной.

— Это врят ли конечно, — согласился глава тайной полиции, сосредоточенно думая над моими словами.

— Хорошо джентльмены, я подумаю над вашим предложением, — наконец ответил он, — Рэджинальд ты можешь идти, дальше у нас будет разговор только с твоим наставником.

Я обиделся, только моя самооценка устремилась выше небес, от участия в разговоре двух взрослых, могущественных людей, как её больно приземлили о землю. Спорить было бесполезно, упрашивать — унизительно, так что я поднялся с кресла и простившись, вышел.

Глава 11 Таинственный Учитель

Пару дней назад сэр Артур, поняв, что его засада не приносит результатов, согласился на наше предложение. Сэр Энтони остался в столице, а меня под охраной шести полисменов тайной полиции доставили в город-порт Грейвсенд — именно там, на окраине города и жил третий ученик. Это была моя первая поездка за последний год вне столицы, не говоря уже про то, что являлась третьим путешествием вообще за всю жизнь. Как бы не отвлекали меня мысли о предстоящем деле от дороги, но взгляд постоянно возвращался к ней и окружающим пейзажам. Летом здесь наверняка было гораздо красивее, так как белый снежный наст, который делал однообразным всё вокруг, также не позволял мне рассмотреть в подробностях деревни и людей, мимо которых мы проезжали. Зрелище одновременно трёх парокаров здесь похоже было довольно редким, так как нашу колонну провожало множество удивлённых и любопытных взглядов.

Путь на максимальной скорости занял три часа, и как только впереди показались предместья города, со множеством ферм, а также низких, утопленных в землю домов, мы разделились, чтобы привлекать с себе меньше внимания. Наша машина поехала вперёд, а две других свернули на окольные дороги. На моё удивление, они здесь были в весьма приемлемом состоянии, поэтому парокар лишь слегка замедлил скорость, чтобы нас не сильно растрясло, так что уже через десяток минут мы въехали в сам город. Первое, что бросилось мне в глаза — это высокая башня с часами, на подобие нашей в столице, правда визуально она была меньше и не так украшена, но всё же определённое сходство имелось. Многоэтажных домов здесь не было вовсе, основная масса строений, мимо которых мы проезжали, была одно и двух этажными. Причём я не заметил существенной разницы между состоянием их на окраине и в центре города, не было такой чёткой линии как в Лондоне, когда район трущоб переходил в более зажиточные кварталы. Здесь всё казалось однообразным и серым, возможно этому способствовал снег, который под своим покровом скрывал как недостатки, так и достоинства домов и кварталов. Ведь я впервые был тут, так что не знал, как выглядит город в другие времена года.

Машина скрипнула тормозами и остановилась, я оторвался от окна и посмотрел на полисменов.

— Дальше поедем в кэбе, сэр, — произнёс один из них, — в центре города парокары не редкость, но туда, куда мы поедем, их вид не столь привычен глазам жителей.

— Доки? — догадался я, так как считал, что эти кварталы выглядели одинаковыми в любом городе. Основная масса бедноты, ворья, проституток и прочего отребья обычно собиралась там, так как река в прямом смысле кормила их. Одни зарабатывали на разгрузке, спекуляции товарами, вторые вымогали и грабили, третьи же предлагали услуги для отдыха и релаксации после праведных и неправедных дел.

— Да, сэр, — он вылез из машины и только когда кэб подъехал вплотную к машине, он открыл дверь с моей стороны и я быстро пересел внутрь повозки. Резкий переход из тёплого и уютного салона машины, в обжигающе холодное пространство кэба заставил меня поморщиться и поднять воротник пальто. Пятой точке не смотря на постеленные шкуры на сиденье, было очень холодно, пришлось постоянно ёрзать и одновременно с этим прятать лицо, когда ветер от тронувшегося экипажа стал задувать внутрь.

— «Сразу понятно, почему аристократам так полюбились парокары, — тяжело вздохнул я, порядком отвыкнув ездить на чём-то ещё, кроме машин, — насколько было комфортно там, настолько холодно и неудобно тут».

Причитать можно было сколько угодно, ничего от этого не менялось, нужно было делать то дело, на которое я подвязался.

Людей на улице было мало, не смотря на выходной день, также практически не было видно военных патрулей, которые в столице встречались на каждом шагу. Было такое впечатление, что город слабо представляет себе, что где-то идёт война.

— «Хотя нет, — тут же поправил я себя, увидев, как из подошедшего к одному из пирсов парохода, стали спускаться раненные в военной форме. Перемотанные головы, конечности — выдавали виды их ранений, вскоре жидкий поток само ходящих людей закончился, и к кораблю стали подъезжать повозки, а по трапам вверх и вниз стали таскать носилки, на которых виднелись безжизненные тела».

Сколько было всего раненных я не успел рассмотреть, так как мы проехали пирс и вскоре подъехали к двухэтажному дому, ничем не выделяющемуся от остальных своих собратьев.

— Приехали, сэр, — громко объявил кэбмен, судя по выправке и виду которого можно было заметить, что вождение кэба не являлось его основной работой.

— Спасибо, — поскольку платить не потребовалось, я попрощался и вышел наружу, кутаясь в своё пальтишко, не предназначенное для дальних поездок в открытой повозке.

— Сюда сэр, — из подъезда дома выглянул крепкий мужчина, и поманил меня за собой.

Я бросил взгляд на кэбмена, тот едва видимо кивнул головой мне и крикнув, щёлкнул вожжами, отъезжая прочь. Было конечно слегка не по себе, оставаясь одному в непривычном месте, поэтому я поспешил к встречающему. Он провёл меня по лестнице вглубь дома и поднявшись на второй этаж, запустил в комнату.

Только попав туда я сразу понял, что это действительно засада тайной полиции. Три крепких мужчины, слишком серьёзно занимались чисткой и снаряжением оружия, чтобы заподозрить их причастными к профессии простых докеров, в одежду которых они были одеты.

— Сэр, — увидев меня, один из них отложил револьвер и поднявшись с места, подошёл ближе, — сержант Ричард Волли.

— Рэджинальд, — я пожал протянутую руку, и не стал представляться полным именем, они и так прекрасно знали кто я и почему здесь. Представляю какие им дали инструкции, чтобы меня охранять, при этом не привлекая внимания.

— Вам надо переодеться сэр, — он кивнул головой и тот полисмен, что меня привёл в комнату, вытащил плотный пакет из шкафа и протянул его мне.

— Зачем? — удивился я, тем не менее принимая протянутый свёрток.

— Вы слишком выделяетесь тут, в своей столичной и очень дорогой одежде, сэр, — с небольшой заминкой, и словно смущаясь заметил сержант.

Настала моя очередь смутиться, оглядеть себя и их, понять правоту его слов. Я был как белая ворона в этой комнате.

Открыв пакет я увидел чистое, но очень поношенное и в заплатках шерстяное пальто, а также такого же не притязательного вида рубаху, штаны на подтяжках и портянки.

— А панталоны то зачем? — удивился я, рассматривая нижнее бельё, которое также было в пакете.

— Мало ли, — пожал плечами сержант, — лучше, чтобы вы ничем не выделялись, если вас увидят.

— «Как нижнее-то бельё, моё увидят? — хотя я спросить вслух, но передумал, люди явно знали свою работу и соваться к ним со своими советами, было явной глупостью. Они же не приставали ко мне, когда я делал свою, так что следовало доверится профессионалам».

Переодеваться в комнате, полной мужчин было слегка непривычно, но проблем я в этом не видел, так что быстро одел вещи из пакета и сложил свои в него.

— Возьму на сохранение, — один из полисменов взял у меня пакет с моими вещами и отправился к шкафу.

— Вы здесь одни? — полюбопытствовал я, когда спустя час стало понятно, что заняться тут совершенно нечем.

— Нет конечно, есть ещё три засады вокруг дома, где живет подозреваемый, — ответил мне сержант, вернувшийся в чистке оружия, — а также с десяток людей, постоянно находящихся на улице.

— А когда я смогу его увидеть? — спросил я, — это нужно будет, чтобы я потом мог за ним следить.

— Мы знаем это сэр, — в разговор вмешался один из тех, кто молчал до этого, — но нужно время, чтобы ваша встреча была не была подозрительной, пока он не знает, что за ним ведётся слежка, так что нам бы хотелось, чтобы так всё и оставалось.

— Конечно, как скажите, — я снова вернулся к окну, где стал смотреть за городской жизнью и проклинать себя за то, что не взял с собой книги. Мне казалось всё будет гораздо быстрее, я сразу встречусь с учеником, подсажу в него свою метку и выслежу Учителя, как только тот появиться.

Действительность оказалась куда скучнее и будничное. Прошло два однообразных и полных безделья дня, прежде чем полиция дала добро на мою встречу с подозреваемым. Раз в три дня он выходил на работу, а также закупался в одной и тоже мясной лавке, так как очень любил кровяную колбасу. Вот в этой лавке мне и предстояло встретиться с ним, под видом случайного покупателя, тогда я смогу пометить его и сказать тайной полиции где находиться подозреваемый, только тогда, они смогли бы снять внешнее наблюдение.

— «Доверяй, но проверяй, — согласился я с их молчаливой проверкой моих способностей».

В прочем, сам я был уверен в том, что смогу его отследить, так как ради моей новой способности, позаимствованной у лже-ремесленинков, отдали жизнь не один десяток заключённых Нью-Гейта.

* * *

Колокольчик двери звякнул, впуская меня внутрь лавки. Не смотря на довольно непрезентабельный вид снаружи и весьма пошарпанную временем и птицами надпись с рисунком окорока и колбасы, которая говорила о том, что магазинчик принадлежит «Филли и Бейкер», внутри было всё чисто и даже приятно пахло. Не было того привычного мне запаха смерти, который сопровождал все мясные лавки, которые я посещал. Взглянув на витрины, я понял, почему это так: свежее мясо лежало на лотках, которые стояли во льду, а колбасы и окорока, которые портились дольше, висели на самом виду источая вокруг себя аромат. К тому же висевшие между мясными деликатесами пахучие сушёные травы, также добавляли аромат в помещении. У меня тут же затекли слюни.

— Доброе утро мистер, чем могу вам помочь? — за прилавком стояла миловидная женщина, которая мне улыбнулась.

— Заметил вывеску, решил посмотреть, чем вы торгуете, — я улыбнулся в ответ, — очень я люблю копчёный окорок.

— О-о-о — это наш конёк, — женщина вытащила из под прилавка большой нож и подойдя к одному из окороков, на котором виднелись срезы мяса, отрезала маленький кусочек, протянув его мне на кончике ножа.

Я взял его, понюхал и положил на язык. Сладкий сок подвяленного и копчённого мяса заполнил рот и вызвал непроизвольное глотательное движение, чудо-кусочек сам проскользнул вниз по пищеводу. Я едва не зажмурился от удовольствия.

— Действительно очень вкусно, — я кивнул головой, и не успел продолжить, как колокольчик на двери звякнул и я оглянулся на звук.

В двери стоял подросток в вызывающем жёлтом пальто, а также с весьма надменным взором серых глаз. Я едва кинул на него мимолётный взгляд, как сердце сжалось от узнавания и я снова повернулся к женщине, чтобы продолжить разговор.

— Сэр Финниган! — воскликнула она и быстро извинившись передо мной, повернулась к новому клиенту, — ваш заказ готов, сэр!

— Молли, неси скорее же, я тороплюсь, — его голос был капризен и противен, я сделал вид, что у меня развязался шнурок, наклонился к ботинку и достав из внутреннего кармана пальто свой камень, посмотрел на подростка.

— «Точно он».

— На что ты пялишься?! — прозвучал его голос.

Я быстро зажал камень в руке и удивлённо поднял взгляд на него.

— Сэр?

— На что ты пялишься там, я спрашиваю?!

— На свой ботинок сэр, — сердце бешено застучало, а я проклинал тупого подростка, который решил выпендриться перед знакомой. Женщина принесла пакет из подсобки и сейчас восхищённо посматривала на подростка.

— Вот туда и смотри, а не на благородных господ, — он тут же потерял ко мне интерес, став болтать с продавщицей, которая передала ему бумажный пакет и рассчитывала его.

Тепло попрощавшись с ней, он перед выходом бросил на меня последний уничижающий взгляд, и вышел за дверь.

Лицо женщины тут же изменилось и вместо прежней вежливой и льстивой улыбки, на лице появилась гримаса отвращения. Её словно подменили, настолько это было заметно.

— Плохой человек леди? — поинтересовался я, вставая с пола, так как завязал узел на ботинке.

— Лучше вам с ним не связываться мистер, — он взяла себя в руки, — простите, что бросила вас, но сэр Финниган не терпит задержек, могла пострадать я и вы, так что ещё раз простите меня.

— Ничего страшного, — я открыто улыбнулся ей, — таким простым людям, как мы с вами, не нужно привлекать к себе внимание сильных мира сего. Кстати, а кто он?

— Ремесленник — самый сильный из всех, что есть в нашем городе, — она понизила голос, — к тому же сильны слухи о том, что его поддерживают банды, так что этот человек, не смотря на молодость, очень опасен.

— Ладно, давайте тогда вернёмся к так понравившимся мне окорокам, — я быстро сменил тему, чтобы она не подумала, что меня интересует именно ремесленник, — хотел бы купить парочку, а также вон тех чудесных колбасок, которые висят напротив меня.

Набрав полный пакет снеди, я отправился назад, в первой же подворотне меня встретили и я наткнулся на вопросительный взгляд своего сопровождающего.

— Всё отлично, он сейчас в трёхсот ярдах на северо-востоке от нас.

— Правильно, — удивился он, — обычно после лавки он идёт к первому пункту обмена, который как раз там расположен.

— Пойдёмте тогда домой, я хочу угостить вас чудесным окороком, впрочем у меня самого слюни текут, как только представляю, что разрежу и съём его.

— Да, мы тоже распробовали, — повинился он, слабо мне улыбнувшись, — лучшая мясная лавка в городе, хотя даже в столице я подобного мало где встречал.

— Это точно, — согласился я с ним, — тогда заскочим за свежим хлебом и угостим ребят?

— Да, нам всё равно нужно в комнату, чтобы вы могли сказать нам, где он побывал за сегодня, нужно будет сверить ваши данные с информацией наружного наблюдения, только так мы сможем проверить точность вашего способа.

— «Давно я так не объедался, — я лежал на пошарпанном диване с болящим животом, а приятное чувство сытости разливалось по всему телу».

Принесённое мясо было сметено в один присест, поскольку полисмены хоть и распробовали мясо из лавки раньше меня, но оно было очень дорого для их бюджета. Всё же они были на службе и кроме того, что тайная полиция оплачивала съем помещений, за еду и всё остальное они платили со своего кармана, так что мой пакет с вкусностями, пришёлся как никогда кстати.

Весь день я говорил полицейским о смене места подозреваемым, а они тщательно это записывали. Утром следующего дня появились к комнате новые люди, которые поздоровались и стали сверять мои данные со своими, удивлённо косясь при этом на меня. Закончив свои дела, они перекинулись ещё парой фраз со своими коллегами и ушли.

— Всё верно сэр, — ко мне подошёл сержант Волли, прямой как палка, но жилистый и крепкий, — до последнего слова верно сэр. Если честно я не верил до конца, что такое возможно, так что простите мне моё недоверие.

— Пустое сержант, — отмахнулся я, но сам был доволен его недоумённым взглядом, — мне даже интересно, что вам сказали, о моём приезде? Расскажите?

— Вообще такое не положено с вами обсуждать, сэр, — тут же стушевался он.

— Я никому ничего не скажу! — пообещал я, — мне просто интересно самому.

— Сказали приедет очень важная персона, которой мы должны во всём помогать, едва удостоверимся в том, что его метод слежки работает, да к тому же шесть сопровождающих из самого шестого отдела, говорят лучше любых слов о вашей важности.

— Что за шестой отдел? — удивился я, впервые услышав, что тайная полиция делиться на какие-то отделы.

— Самые матёрые волкодавы, которых выпускают только на очень серьёзные дела, — тихо сказал он и закончил, — простите сэр, но дальше не могу, и так сболтнул много лишнего.

— Не переживай, их тут нет, я то, что ты сообщил я буду держать в себе, — успокоил его я, — а кстати где они? Я их так ни разу и не видел с тех самых пор, как они меня сюда довезли.

— Они постоянно вас охраняют сэр, просто вы их не замечаете, — хитро улыбнулся он, — я же говорю, они настоящие профи.

— Теперь, когда вы убедились, какие наши дальнейшие планы? — решил вернуться я к делам насущным. Конечно безделье — это хорошо, но всему есть предел, моя деятельная натура хотела развиваться дальше, а тут в глуши это было невозможно, не экспериментировать же над душами людей, которые меня охраняют.

— Завтра с утра снимаем всю наружку и ждём, парни говорят он сегодня встречался с парочкой бандитов и те передали ему ещё один мешок накопителей.

— А какой смысл давать ему весь товар? — удивился я, — ведь его могут ограбить, а у бандитов они были бы в большей сохранности.

— Не уверен, что они отдают ему всю прибыль, возможно только её часть, остальное оставляют себе, но ему и за эту нечего беспокоиться, в том доме, где он сейчас живёт, даже мышь не пукнет без разрешения местной банды. Так что вы зря переживаете за сохранность его вещей, сэр.

— То есть шансы на то, что Учитель наконец объявиться, повышаются ещё больше? — заключил я.

— Да, сэр. Куш, который он хранит дома, был приличным даже до сегодняшней передачи.

— Тогда нам остаётся только ждать.

* * *

Две недели безделья настолько вымотали меня, что я едва на стенку от тоски не лез. Я перепробовал уже всё что мог, только бы не мучиться от скуки, но мало что помогало. Мне нужно было учиться, развиваться дальше, а не лежать в замкнутом пространстве и всё время следить, где ходит подопечный.

Рассчитывая не только на мою способность, полиция время от времени направлялась по указанным мной координатам, чтобы удостовериться в том, что я по прежнему могу отслеживать нашего подозреваемого, неизменно убеждаясь, что тот не изменяет своим привычкам: работа, еда с выпивкой, а также бордель — вот и вся его настоящая жизнь.

Единственное, что развлекало меня — это еда и магазинчик, где я стал постоянным посетителем. Миссис Бейкер была весьма довольна новым клиентом, поэтому рассказывала мне последние городские сплетни и новости, едва я с утра показывался на пороге. Я специально приходил раньше, чтобы не сталкиваться с подростком, за которым слежу. Также я познакомился с её мужем, мистером Филли Бейкером, который занимался скупкой и заготовкой мяса, переложив работу по продаже готовой продукции на плечи своей супруге, но она не жаловалась, наоборот была очень довольна этому, поскольку весь день занималась любимым делом, общаясь к тому же со множеством знакомых людей и просто покупателями.

— Волли! — я подскочил на диване, когда в ленивых размышлениях о текущих делах, часть моей души, являющейся сейчас меткой подозреваемого, сменила привычный маршрут и направилась в глубь доков, куда раньше он никуда не ходил. Вскоре его метка стала тихнуть и вскоре я с испугом понял, что не чувствую свой кусочек. Такое могло произойти по двум причинам: либо он нашёл мою закладку и устранил её, либо рядом с ним появилась другая сильная аура, которая заглушила мою метку на таком расстоянии.

Появившийся почти сразу сержант, быстро выслушал мои объяснения и закусил губу.

— Туда опасно соваться сэр, — задумался он, — если хлынем сейчас всеми силами, мы разворошим осиное гнездо и он под шумок может скрыться, а если пойдёт несколько человек, то могут ничего не найти, слишком обширны местные доки.

Мы стали сосредоточенно думать, что делать дальше, как у в голове у меня мелькнула свежая мысль.

— Сержант, без мешков с добычей он ведь никуда не денется? — спросил я.

— Конечно сэр! — его лицо прояснилось.

— Тогда я предлагаю новый план, — я задумчиво почесал затылок, — вы ведь говорили, что его дом отлично охраняется и никто в здравом уме туда не сунется?

— Конечно, кто хочет оказаться на дне Темзы, связанный цепями.

— То есть если я покажусь там открыто и моё лицо увидят, меня будут искать?

— Со стопроцентной вероятностью сэр!

— Тогда готовьте повозку, пару человек покрепче и пусть они скроют свои лица, а я пока переоденусь.

— Сэр, — заволновался сержант, — вообще-то я руковожу операцией!

— Волли, я придумал, как ускорить события и не потерять единственную ниточку, ведь если мою закладку нашёл не он, а его учитель, мы сразу потеряем обоих. А имея на руках то, за что они могут отдать жизни, мы заставим их волноваться и выбьем им привычную почву из под ног.

Я достал пакет из шкафа и стал переодеваться в привычную одежду. Двадцать минут у зеркала с бритвой и помазком и вот я снова столичный хлыщ.

— Но сэр, — сержант был явно не в своей тарелке, видя и понимая, что меня будет трудно ему остановить. Приказ не вредить мне, вступал в противоречие с приказом о поимке опасного преступника.

— Если дело не выгорит, можете смело вешать неудачу на меня, — заключил я, — скажете, что угрожал убить всех вас, а зная мою репутацию, вам поверят.

Он побледнел и крупные капли пота появились на его лице.

— Сержант! — я обернулся перед выходом из комнаты, — ну же!

Он внезапно махнул рукой и с лицом человека идущего на казнь вышел вперед меня и стал отдавать распоряжения людям, ждущим его на улице.

* * *

— Эй, куда… — пара человек, которые сидели рядом со входом красного кирпичного здания, выглядевшим чуть лучше, чем окружающего его собраться, попыталась окликнуть меня, но сразу осели на землю. Резкий рывок их душ, привёл к мгновенной смерти, а чтобы не было понятно, что действовал ремесленник, я снова вернул их души на место, правда идущие за мной два охранника разделились, один из них подошёл к лежавшим телам и достав нож, буднично проткнул им обоим сердце.

По пути к нужной мне комнате нас попытались остановить ещё трижды, но всё заканчивалось одинаково — оставляя после себя трупы, я в своей модной и красивой одежде, с открытым лицом (даже снял котелок для лучшего опознания себя), с двумя громилами в одежде простых докеров и платками на лицах, косой смерти проредили жителей дома и взломав дверь, вошли в нужную мне комнату. Пока они искали мешки с добычей, я быстро огляделся по сторонам. Парень явно очень сильно любил себя и свои привычки, поскольку полный шкаф кричащей цветами, но абсолютно безвкусной одежды, соседствовал с целым стеллажом обуви, а также полками с кучей платков, запонок, часов и застёжек.

— «Чёрт возьми, даже у меня такого нет! — восхитился я его коллекцией».

Вытащив из кармана коробок спичек из лавки, рядом с пустующим зданием бывшей мельницы, я аккуратно положил его рядом с косяком двери, чтобы сложилось впечатление, о случайности потери.

Охранники показались из другой комнаты, нагруженные четырьмя парусинными мешками.

— Никаких тайников, они просто стояли в чулане.

— Говорили ведь о трёх мешках ведь?! Нет? — я почесал затылок.

Они пожали плечами.

— Тогда наши дела тут закончены джентльмены, — я вышел первым, чтобы прикрывать их по пути назад. В том, что нас ждёт горячая встреча на выходе я догадался по скоплению аур за дверью, кустами на выходе, а также комнатами, которые прилегают к коридору. Похоже нас хотели взять тепленькими на улице, отрезав попутно путь к бегстве, назад в здание. Не став рисковать, я «успокоил» сначала всех тех, что сдерживая дыхание ждал нас в комнатах по коридору первого этажа, а затем и тех, кто был на улице.

Погрузив мешки в кэб, охранники задержались ещё на пять минут, чтобы сделать видимость боя, которого по сути не было.

— Уезжаем, пока не прибыло большего подкрепления, — обратился я, ещё раз высунувшись из кэба, чтобы моё лицо было видно из окон дома. Не доверял я сообразительности местных, так что лучше было подстраховаться.

Наш экипаж быстро поехал по улицам, а я попросил открыть один из мешков, горловина которого была сильно затянута верёвкой. Он достал нож, который сегодня знатно попил крови и разрезав верёвку, показал мне нашу добычу — тысячи сверкающих кристаллов различной формы, качества и структуры, но неизменной ценности — все до единого были полны душами и это было видно по их отметкам наполненности.

— Знатная добыча сэр, — хмыкнул один из них, — теперь за вами объявят настоящую охоту. Ваше лицо и одежду не видел только слепой.

Я хмыкнул.

— Очень на это надеюсь.

— Я впервые вижу, чтобы ремесленники могли убивать на расстоянии, — неожиданно признался тот, который раскрыл для меня мешок, — таких как вы много?

По его дрогнувшему голосу я понял, что вопрос не праздный — моё сегодняшнее побоище показало, как мало стоит их подготовка и опыт, если их убьёт человек, которого они могут даже не увидеть.

— Не переживайте, такой как я, есть лишь в одном экземпляре, лучше вы не найдёте, — при этом я примирительно улыбнулся им, показывая, что понимаю их страхи.

Охранники единодушно выдохнули, что заставило меня спрятать улыбку и вообще делать вид, что я подавился.

На заброшенной мельнице нас ждал Волли и ещё парочка тех, с кем я ехал сюда в парокаре.

— Вас слишком много, — недовольно заметил я, — они могут понять, что дело не чисто, ведь в ограблении участвовало трое. Кто полезет в здание, где сидит шестеро?

— Они сменят моих людей, — сержант покосился на молчаливых охранников позади себя, — они лучше подготовлены для заварушек, ну я лично останусь с вами.

— Но… — попробовал я протестовать.

— Сэр Рэджинальд, я и так понесу наказание за то, что вас не остановил, так что давайте не будем спорить хоть сейчас, — лицо Волли было слишком серьёзно и решительно, чтобы я мог ему отказать, ведь он и правда переживал за дело.

— Единственное, о чём вас прошу, если замечу его Учителя, то сразу отходите, — согласился я, — мы не знаем о его способностях, а вашей смерти я не желаю.

— Нам не страшны ремесленники сэр, — заметил один из оставшихся охранников, чем вызвал не только мой удивлённый возглас, но и косой взгляд сержанта.

Вспомнив о людях с неотъёмной душой на службе у тайной полиции, я решил убедиться в этом и протянув ауру к двоим полицейским, попытался потянуть на себя их души — не тут то было. Снова то же ощущение, как будто пытаешься сдвинуть скалу.

— Да, действительно, — я утёр со лба пот, хотя в здании было очень холодно. Забитые досками окна приспускали свет, но не сильно противостояли ветру, который приносил сюда холод.

— Тогда Волли, мои слова касаются только тебя, будь осторожнее и не показывайся на глаза тем, кто придёт. Эти охранники смогут прикрыть меня от физических атак, а уж за духовные я сам позабочусь.

Сержант нехотя, но пообещал, держаться дальше от меня, а если я скажу, чтобы он скрылся с глаз, он так и сделает во время атаки другого ремесленника.

В помещении мы расположились на двух диванах и поставив между собой мешки с добычей, приготовились ждать. Внезапно моя метка сверкнула далеко на юге, там, откуда мы приехали.

— Фу, метку не обнаружили, — облегчённо сказал я вслух, сидящим рядом со мной, — похоже действительно рядом была сильная аура. Понимаете, о чём я говорю?

— Учитель! — оскалился один из охранников.

— Будем молиться, чтобы это так и было, — смиренно заметил я, чтобы они не подозревали, что я вот уже как час работаю с их аурами. Поскольку я не знал пределов их чувствительности, то действовал очень осторожно и не используя камень, что делало мой эксперимент ещё более сложным. Совесть моя была спокойна, я не собирался им вредить, но вот упускать шанс поработать с теми людьми, которых натаскивают на убийство ремесленников, было крайне полезно, вдруг в будущем, придётся с ними столкнуться?

За пару часов томительного ожидания, я изнервничался как никогда, даже не смотря на то, что метка моего подопечного снова внезапно исчезла, в мили от места, где мы засели — похоже он опять воссоединился со своим учителем.

— Внимание, — предостерёг я сидящих рядом, — они снова вместе и двигаются в нашу сторону.

Охранники переглянулись и стали занимать позиции, так чтобы перехватить тех, кто ворвётся внутрь. Я же достал камень и стал наблюдать вокруг, готовясь встретить нападение.

Ауры появились внезапно, сразу с трёх направлений, я не решился трогать их, так как резкая смерть множества людей могла испугать тех, охоту на которых мы объявили.

Всего несколько минут потребовалось им, чтобы ворваться в здание, и вот мы вдвоём с Волли сидим на диване в окружении тридцати человек, которые недоумённо поглядывали то на нас, то на мешки, стоявшие у наших ног.

Наверно их неуверенность происходила из-за того, что я начал аплодировать и улыбаться им, нисколько не испугавшись вооружённых людей с обрезами винтовок, револьверами, железными палками и прочими убийственными предметами.

— Браво, господа, — у моих ног упал тот, кто ринулся, чтобы покончить с моим кривлянием, я словно не заметив этого, поднялся с дивана. В мою сторону сразу направилось множество стволов, но они ведь не догадывались, что на них обкатывалась моя новая техника, когда я мог расширять свою ауру, за счёт поглощения других душ. Пока они врывались в здание, окружали нас, я успел подготовиться и едва первые люди ворвались в пространство, которое я контролировал своей аурой, как у них начался незаметный отбор душ, расширяя охватываемое пространство больше и больше. Отличная методика, которую я без ложной скромности создал сам, опираясь на теоретически выкладки из тетради сэра Немальда. Да-да, скромный антианимант, свежующий людей на фронте, который давно забросил науку, в начале своей карьеры был выдающимся теоретиком, который на основе трудов сэра Червиваля, сделал парочку открытий и попутно улучшил с десяток чужих теорий. О ней я вспомнил, когда я прочитав имеющуюся библиотеку в имении собрался всё систематизировать, написав книгу — вот тогда я нашёл ещё один труд, дочитать который до конца, так до сих пор и не удосужился.

Именно воплощением его теорий я занимался в имении, экспериментируя на слугах. Увеличивать свою ауру за счёт душ других людей сначала было сложно, но поскольку слуг в доме было много, а также находились они в разных местах, то по немного стало получаться. Всё что нужно было мне — это вытягивать незаметно их души, стараясь максимально увеличить дальность действия своей ауры, а также после всех экспериментов возвращать им души обратно. Что было ничуть не легче их высасывания, но оно того стоило, ведь до последнего момента никто не мог обнаружить моего вмешательства в их души, сэр Энтони и то увидел это только потому, что случайно умер слуга, на котором я хотел проверить способности лже-ремесленинков по нахождению своей метки-души в другом теле.

— Джентльмены, покажитесь пожалуйста, — позвал я, обращаясь к углу, где моя аура наткнулась на гранитную стену чужой воли, а также знакомое ощущение невозможности проникнуть в чужую душу.

— Ребята уходите, — на свет показались двое: знакомый мне подросток в аляпистом пальто и выше него на голову, худощавый человек, глухо закутанный плащом.

— Но сэр, их ведь всего двое… — удивлённо спросил один из бандитов, указывая револьвером на меня и Волли.

— Вы все умрёте, едва стоит ему пожелать, — благожелательно ответил ему человек, руками обведя всё вокруг, — он не может убить только меня и моего ученика, остальные все были бы давно мертвы.

— Я так думаю, ты ждал меня? Поэтому и украл нашу добычу? — обратился он ко мне.

Бандиты недоуменно смотрели то на меня, то на приведшего их сюда человека.

— «Пожалуй город будет чище, а я чуть богаче, если уберу немного гнили с его улиц».

Кругом стали падать тела, а лицо его ученика стало бледнеть, он выхватил револьвер из-за внутреннего кармана своей верхней одежды.

Грохнувший выстрел, эхом отозвавшийся в пустом помещении, совпал с ещё одним упавшим телом. Я удивлённо посмотрел туда, откуда прозвучал выстрел. Те двое охранников, что спрятались наверху балок перед нападением, стали спускаться вниз.

Лицо человека в плаще и капюшоне не было видно, но руки его дрогнули, когда его аура наткнулась на похожие души с теми, кого он сам воспитывал.

— Шестой отдел! — чертыхнулся он.

— Вы знаете о них?! — я был искренне удивлён его знанием, я сам узнал об это совсем недавно, странно откуда он имел эту информацию.

— Сэр Генри Закири, у нас есть предложение от имени главы тайной полиции, — внезапно кроме этих двух, сбоку показались ещё четверо тех, что прибыли со мной в город.

Говорил один из них — крепыш небольшого роста.

— Вы его знаете?! — я едва не споткнулся о тело человека, которого я убил первым.

Все вокруг, словно сговорившись, стали меня игнорировать.

— Интересно и какое же предложение я услышу? — удивился человек в плаще, — а также мне интересно, как вы меня остановите, если я откажусь? Или думаете за годы работы я не научился поражать души тех, кто может противостоять ремесленникам? Пусть вы умрёте не сразу, но думаю вам будет ничуть не легче, если смерть от разрыва душевых оболочек настигнет вас через неделю.

— Вас остановит он, — крепыш кивнул головой в мою сторону, — я думаю вы оценили его силу?

— ЭЙ! Не разговаривайте так, как будто меня тут нет! — возмутился я, на что никто из них не обратил ни малейшего внимания.

— Да, он очень силён, тем более после поглощения стольких душ, — неохотно согласился тот, а я заметил, когда он качнул головой, как под плащом тускло сверкнуло зеленью, — но если с ним всё не так однозначно, вы то точно умрёте.

— «Он с паинитом! — мелькнула у меня догадка».

— Мы служим короне и императору, — охранник пожал плечами, — так что смерть нас не страшит. Может вы сначала выслушаете?

— Хорошо, — капюшон качнулся в знаке согласия, а я тут же почувствовал, как по моей ауре нанесли внезапный и мощный удар. Если бы я не был готов к подобному, или бы если в моей ауре не кипела энергия огромного количества поглощённых душ, возможно сегодня и стал бы последний день моей жизни, но я всё время был настороже и как только чужая воля попыталась отобрать у меня душу, ударил обратно с такой силой, что глухо застонав, человек в плаще опустился на пол, не устояв на ногах.

— Что вы с ним разговариваете… — начал говорить я, как внезапно испытал сильную боль в затылке и сразу наступившая темнота, которая унесла меня с собой.

* * *

— Колите быстрее! — голос раздался у меня в голове, словно в тумане.

— Я не могу попасть в вену! — второй испуганный голос стал размазываться, словно кто-то специально растягивал слова.

— Ты сдохнуть хочешь?! — зазвучавшие ругательства стали уплывать в эйфории, медленно раскатывающейся по телу, начиная от руки и потом часть за частью, охватывая всё тело.

* * *

— Несите аккуратнее! — снова голос в тумане, когда сознание попыталась прийти в себя.

— Колите! У него глаза дрогнули! — незнакомый голос и снова эйфория.

* * *

Мои губы почувствовали влагу и я стал жадно её сосать, сожалея, что это всего лишь смоченная тряпка, а не простая вода. Я открыл глаза и увидел сидящего рядом учителя, который водил по моим губам ложкой на которую была намотана ткань.

В голове была странная липкая паутина боли, а также осознание того, что происходящее не правильно, ведь я не засыпал в своей кровати! Я повернул голову вбок, в висок тут же кольнула тупая игла боли, но я разглядел, что действительно нахожусь в своей комнате. В голове была какая-то путаница в датах, местах и событиях.

— Сэр Энтони? — я с трудом разлепил сухие губы и больше прошипел, чем сказал.

— Тихо, спокойнее Рэдж, — он убрал ложку и стакан с водой на столик у кровати и рукой уложил меня обратно, когда я попытался подняться, — тебе денёк-другой нужно полежать.

— Что произошло? — я напрягал память, но какие-то смутные обрывки всё время витали в голове, не давая сложиться в цельную картину.

— Сначала пообещай мне, что будешь вести себя благоразумно, — осторожно сказал он, а я почувствовал, как его аура коснулась моей, словно он проверял моё состояние.

— А почему я должен вести себя не так? — удивился я.

— Что последнее, ты помнишь? — осторожно спросил он.

То ли от его виноватого вида, толи от того, что я наконец полностью пришёл в себя, обрывки воспоминаний сложились подобно пазлу и я вспомнил всё: встречу на заброшенной мельнице, разговор с тем человеком в плаще, его нападение, а потом и предательский удар сзади, где за моей спиной находился только Волли! Никого другого я бы не пропустил к себе, поскольку я чётко отслеживал всех, кто был в куполе моей ауры.

— Сукин сын! Предатель! — возмутился я, поняв, как именно меня вырубили.

— Так Рэджи, сержант Волли не предатель и просил передать, что очень об этом сожалеет. Просто он испугался, что вы убьёте цель их задания, поэтому и напал на вас сзади.

— Да пусть он свои сожаления в жопу себе засунет! — гнев во мне закипел с новой силой.

— «Вот так всегда, стоит повернуться тебе спиной к человеку, которому ты доверяешь, как он обязательно нанесёт тебе удар в спину!»

— Прибью скотину!

— Рэджи, успокойся, — учитель был явно смущён, — парня можно было понять, ты пять минут назад убил не моргнув и глазом тридцать человек, и тут ещё один внезапно падает на пол. Что ему оставалось делать?

— Что ещё я пропустил? — я понял, что учитель что-то недоговаривает, — говорите уже!

— В общем, сэр Артур решил достать для Империи ещё одного исповедника, — я впервые видел, как учитель смущается столько раз за один разговор, — так что зная твой характер и самоволие, он подстраховался, послав с тобой парней из шестого отдела, чтобы ты случайно не прикончил нужного человека, как в своё время Кукольника.

— Так он ещё жив что ли?! — возмутился я, и тут до меня дошёл смысл его слов. — Исповедник!! Да вы что, с ума сошли что ли?! Он же людей тысячами убивал!!

— Что только доказывает его эффективность на этом поприще, — добил меня учитель.

Я откинулся на подушку и простонал от осознания того, что мало того, что теперь этому убийце ничего не будет за смерти безвинных людей, так ещё и его сделают исповедником!! Таким же как я и сэр Энтони!!

— Мир сошёл с ума!

— Всё не так плохо, на самом деле Рэджи, — сэр Энтони наклонился через меня и достал со стола три бумаги: две гербовых и одну вексельную, все это я заметил по вензелям и печатям, — империя ценит свои хорошие кадры.

— Что это? — глухо поинтересовался я.

— Первая, присваивает тебе звание капитана и утверждает в должности исповедника, — он передал мне гербовую бумагу императорского указа, и я своими глазами убедился, в правдивости его слов, а также широко расширил глаза, когда увидел заработок, который мне теперь положен.

— «Четыре тысячи гиней в месяц!».

— Вторая, делает тебя виконтом с дарованием небольшого надела земли, рядом со столицей, не Бог весть что, но пара деревень, тысяча акров земли и большой дом, — он словно змей искуситель, протянул мне второе «яблоко».

Я глянул и на этот документ, только чтобы посмотреть ренту годового дохода с земли.

— «Двадцать тысяч гиней в год!».

— Ну и твой доход с убийства тех бандитов. Сэр Артур решил не оповещать налоговиков, о тридцати убитых тобой преступниках, так что я вытянул их души из тебя, когда тебя без сознания привезли в имение и продал их по его просьбе. Артур просил принять их и не держать зла на его людей, выполнявших его приказ.

Вексель выглядел скромно по сравнению с ранее озвученными суммами, но зато был не виртуальными, а реальными деньгами. Каждое из этих «яблок» искушения само по себе не было столь сильно привлекательным, чтобы заставить забыть меня о предательстве и коварстве тайной полиции, но вот всё вместе, сильно поколебали мою уверенность мстить всем и вся.

Перебирая в руках документы, я вчитывался в слова и душу начали греть заманчивые цифры. Лишь одна тёмная тень недавних событий, не давала мне бездумно согласиться.

— А как же Лиза? — я нахмурился и положил документы на кровать, — вот так просто взять и забыть? Ведь это он и его бандиты виноваты в её смерти!

— Ты уверен в том, что он лично в этом виноват? — учитель задал мне резонный вопрос, — уверен, что бандиты не сами это решили сделать?

Я промолчал, такой уверенности у меня конечно не было.

— Рэджи, на самом деле у тебя только один вариант, — он пододвинулся ко мне ближе, — нужно принять всё и оставить нового исповедника в покое. Бандитам можешь мстить сколько угодно, тем более самих подрывников так ведь никто не поймал, насколько я помню? Можешь попросить у своего знакомого инспектора посодействовать в этом поиске. Вы ведь больше не виделись с той поездки?

— Нет, как раз хотел встретиться с ним и рассказать, что дело законченно. Вот только не уверен, что смогу рассказать полностью, как именно оно закончилось.

На руку мне легла сухая, морщинистая ладонь.

— Рэджи, поверь старому лису, если ты не хочешь закончить свою карьеру, как по мне так весьма успешную для столь молодого человека, лучше тебе оставить сэра Генри в покое. Скоро его представят, как нового исповедника и он будет под защитой короны, с этим ты ничего не сможешь сделать.

— То есть вот так всё просто? — я злился, но не на учителя, а скорее на себя, надо было не болтать там на мельнице, а сразу убивать. Зачем мне понадобилось выпендриваться и строить из себя всемогущего? С тем запасом душ, что у меня был, я мог следующим ударом добить лже-ремесленника.

— «Я с ним обязательно поговорю, — я сжал губы, — и вытрясу с него имена боссов, а потом сам с ними разберусь и отомщу за смерть Лизы — хотя бы этого у меня никто не сможет отнять!».

Приняв решение, я сделал глубокий вздох.

— Ладно, вы меня купили, — выдохнул я и кинул бумаги на кровать.

Учитель улыбнулся.

— Чего вы радуетесь? — проворчал я.

— Да я смеюсь потому, что не был готов к такому быстрому согласию и как последний аргумент я был готов отдать тебе вот это, — он достал из кармана знакомый футляр, обшитый чёрным бархатом и открыв его, показал мне пенсне с зелёными, тонкими плёнками паинита вместо стёкол.

— Хочу! — я требовательно протянул к футляру руку.

— Э-э-э нет, сам виноват, что не стал настаивать! — он засмеялся и в наглую закрыл перед моими глазами чехол, убирая его в карман.

— Учитель! — возмутился я, но уже в его спину, когда он стремглав бросился к двери, не смотря на свою старость и обычную размеренность.

— «Да пофигу, ещё заработаю себе на них. Свой камень я никому не дам распустить на пластины! Тем более полномочия мои станут шире и контроль надеюсь станет меньше, чтобы дать мне больше свободы в передвижении».

Целая неделя потребовалась мне, чтобы прийти в себя, после удара доблестного стража порядка, и ещё одна, чтобы не думать о морфии. Проклятые полицейские кололи мне наркотик, вместо снотворного, так что две недели ломки мне были обеспечены. Я даже не подозревал, что это так больно, но ещё более страшно было то, что я хотел махнуть рукой на свои принципы и позвать слуг с новой дозой. Почему я этого не сделал, до сих пор не понимаю, видимо сознание привыкло больше подчинять себе окружающую действительность, чем прогибаться под потребности организма. Как бы то ни было, две недели спустя: бледный, чихающий, со слезящимися глазами — я впервые покинул имение, чтобы наконец увидеть свой новый дом.

Пока мы ехали в моё поместье, учитель рассказывал, что представление нового исповедника решили провести без меня: я был не совсем здоров, ну и самое главное, все побоялись моей реакции на него. Хотя непонятно почему, я же прямым текстом сказал, что доволен полученными подарками и не собираюсь мстить конкретно ему. Единственное, что я попросил в дополнение к новым привилегиям — выполнить обещание, которое мне дал сэр Артур, перед тем, как я вступил в проект «Аргус» — я хотел собственную лабораторию и как можно ближе к фронту. Катастрофическая нехватка материала для работы порой выводила меня из себя, все опыты нужно было проводить осторожно, учитывая все последствия своих шагов, мне же хотелось иметь безграничные возможности для экспериментов. Такие, как тогда на фронте. Сэр Артур скривился, когда я ему об этом напомнил и обещал подумать. Я думаю ему очень не хотелось отпускать меня в прифронтовую полосу, так что особых иллюзий я не питал, но мне хотел вырваться отсюда как можно быстрее, осталось закончить в столице лишь пару-тройку дел. Все неприятные воспоминания моей жизни были связаны с этим городом, поэтому я и хотел, как можно быстрее забыться в работе, тем более в связи с новыми открытиями, как моими собственными, так и знаниями привнесёнными лже-ремесленинками, фронт работ открывался обширный.

— В общем красивый, молодой мужчина, Энни он сразу понравился, — учитель продолжал говорить, не смотря на то, что я был погружён в свои мысли, — хотя конечно очень дерзкий. Всё же надо было тайной полиции сильнее на него нажать на допросах, так как осознание им того факта, что не смотря на все его грехи, империя заключила с ним сделку, гонора ему добавило сильно.

— Жаль, я его не увидел, — я «вернулся» из собственных мыслей, — я ведь и не знаю, как он выглядит.

— Кстати, может быть всё же поедим по Пикадилли? — поинтересовался он, меняя тему, — вчера был парад, на котором показали всем жителям Лондона корабль, площадь была битком забита, яблоку негде было упасть.

— А сейчас что там делать? — удивился я, — хоть это нам и по пути.

— По многочисленным просьбам жителей, сегодня он должен ещё раз пролететь в полдень мимо площади, так что я бы хотел увидеть его полёт, раз по времени мы рядом с местом.

— Как хотите учитель, — я пожал плечами и он тут же отдал приказ водителю на смену маршрута, — мы же видели с вами его целиком, к тому же участвовали в предполётной подготовке и видели, что он легко отрывает себя от земли. Что вы хотите ещё там рассмотреть?

— Отрывается и летит высоко в небе, не одно и тоже, Рэджи, — не согласился со мной старый исповедник, — неужели тебе ничуть не интересно?

Мы сделали два сворота и выехали на широкую улицу, полную машин. Пришлось снизить скорость, чтобы не столкнуться со мчащимися пароциклами и парокарами различных модификаций и размеров.

— А вы кстати, почему вчера не присутствовали на этом параде? — я вспомнил, что видел приглашение на праздник у него на столе, причём судя по вензелям на бумаге, место было явно не в простой ложи.

Он замолчал, и только спустя минуту разглядывания домов в окно машины, наконец признался.

— У меня был обед с родителями Элизы.

— Что? — я едва не подскочил на месте, столь неожиданными оказались его слова, — что вы там делали?

— Попросил её руки и они согласились, — старый исповедник старательно не смотрел мне в глаза.

— Да…дела…, - я не знал, что и сказать. Даже не думал, что у них зайдёт всё так далеко. Он пожилой человек, хотя конечно очень видный сановник, приближённый ко двору, а она молодая перспективная дворянка пусть и с небольшим приданым. Как они могли сойтись так близко, чтобы пожениться? Это было выше моего понимания.

— Я не хотел тебе говорить, но раз зашла речь, лучше ты узнаешь об этом от меня.

— Спасибо, теперь буду знать, — иронично ответил я, всё ещё не укладывая в голове произошедшее, — вам-то это зачем, сэр Энтони?

— Ты меня не поймешь Рэджи, — он по-прежнему не отворачивал взгляда от окна, — ты слишком молод, чтобы думать о старости, а также, с кем ты её встретишь и главное проведёшь.

— Это ваше дело учитель, — я его не понимал, но ведь это и правда было только его дело, с кем жить и встречаться, — так что просто приму как факт, но на свадьбу меня не зовите.

— Даже не думал, — он чуть повернулся и я увидел ухмылку у него на лице, — все будут чувствовать себя не уютно.

— Вы тогда поговорите с сэром Артуром, чтобы отправил меня ближе к фронту, — закинул я удочку очередной раз, — всё равно особой пользы от меня сейчас в столице нет, а новый корабль только заложили на верфи — два-три месяца у меня точно есть, чтобы поработать над своими теориями.

— Такое сложно согласовать, — он наконец повернулся ко мне лицом, — только империя, благодаря талантам главы тайной разведки, приросла двумя хорошими исповедниками, как по прихоти одного из них, нужно устраивать себе головную боль с охраной и обеспечением его безопасности. Ты ведь понимаешь, что сейчас фронт далеко не такой мирный как тогда, когда ты там был? Бои ведутся с применением артиллерии и стрелкового оружия, да ты и сам видел какие вереницы раненых ползут с фронта и это я молчу про тех, кто сложил там свою голову. Официальная статистика в газетах занижена минимум в раза три.

— Я могу конечно и в тюрьме тренироваться, но не думаю, что судьи обрадуются, когда некого станет тащить на эшафот. Мне бы хотелось проверить все свои наработки и теории, а они пока лежат на полке в дальнем углу памяти, так что кроме как пленных такой свободны в действиях, мне никто не сможет предоставить в исследованиях.

Исповедник покачал головой и осуждающе посмотрел на меня.

— В какой момент ты превратился в такого бездушного человека, Рэджи? Человеческая жизнь бесценна и я лично, всегда нехотя отнимаю чужие жизни. Ты же готов приносить на алтарь своих амбиций и научного интереса, тысячи жертв. Ты со своей совестью сможешь потом жить в согласии?

Я удивлённо на него посмотрел, он дважды за сегодня меня ошарашил. Странные мысли для человека, который наверняка умертвил в своей жизни не одну сотню человек.

— Просто я боюсь, что однажды встречу тебя и не узнаю того, в кого ты превратился, — снова отвернулся от меня, — и это будет самая печальная встреча в моей жизни, ученик.

— Не ожидал я от вас такое услышать сэр Энтони, — честно признался я, — вы смогли поразить меня дважды сегодня. Даже не знаю, что и ответить вам на такое.

— Ничего не отвечай, — его спина вздрогнула, — просто помни мои слова.

Остаток пути мы ехали молча, я переваривал его странное поведение, а он молча смотрел на дорогу.

— Смотри, вон он летит! — он внезапно закричал, показывая пальцем на точку в небе, практически сразу за этим, отдал приказ водителю припарковаться на обочине и довольно шустро для своих лет, выскользнул из машины. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Старый исповедник опёрся спиной о машину и задрал голову, впрочем он был не один такой, очень скоро движение по улице просто остановилось, поскольку другие водители останавливались и выходили посмотреть, что случилось. Затем видя кучу запрокинутых назад голов, с устремлёнными в небо взглядами, сами присоединялись ко всеобщему коллапсу движения.

Исполинская туша корабля, огромного даже если смотреть на него снизу, с мерным гулом четырёх пропеллеров неспешно двигалась по небу, хотя если оценить время, за которое он пересёк площадь и сам город, удаляясь в сторону аэродрома, скорость у него была весьма приличная.

— Красавец! — учитель повернулся ко мне с довольной улыбкой, но не встретив понимания, нахмурился и полез обратно в салон парокара. Люди кругом живо обсуждая появление корабля, тем не менее старались не приближаться к нашему охраняемому кортежу, с опаской посматривая на чёрные машины.

— Мама с дедушкой, должны ждать нас там, — когда мы тронулись, я заговорил о насущных проблемах, — вчера пневмопочтой прислали послание от Марты, что мои родные прибыли и поселились в доме. Она была рада с ними познакомиться.

— Решил переселить всех в своё поместье? — поинтересовался сэр Энтони.

— Да, какой смысл им жить в нашем захолустье и к тому же получать от меня ренту, если они смогут помогать мне, находясь ближе.

— Дело твоё конечно, управляющего уже нашел?

— Поскольку это не наследный лен, то его мне предоставили от императора, — тут я нахмурился, — не знаю, как я смогу ему доверять, я ведь его совершенно не знаю, но сэр Артур очень его рекомендовал, я так понял он решил пристроить очередного своего знакомого.

— Главное, чтобы поместье приносило прибыль, — учитель пожал плечами, — с остальным можно мириться.

— В какой-то мере это верно, — согласился я с ним, опять замолчав, представляя встречу с мамой. Я ведь за эти долгие четыре года впервые её увижу, как и дедушку!

— Мама! — увидев знакомую фигуру, которая стояла рядом с гружённой повозкой, я едва дождался, когда паракар остановится и стремглав бросился к ней.

— Рэджи! Сынок! — мягкая улыбка на родном лице и вот я попадаю в тёплые объятья, которых мне так порой тут не хватало.

Я прижался к маме и не отпускал её, в глазах защипало.

— Какой ты большой стал! — он погладила меня по голове, и оторвавшись от объятий, стала меня рассматривать, — и одет как!

— Я так рад тебя видеть, — я с наслаждением купался в доброте этих карих глаз, с тревогой заметив, что седых волос в её русых волосах добавилось изрядно, — как добрались?!

— Спасибо твоей девушке, — она повернулась к Марте, которая от её слов стала пунцового цвета, — нас отлично встретили и устроили доставку вещей. Это правда теперь твой дом? Такая громадина!

— Марта не моя девушка, мам, — я сам тоже немного смутился, — я просто помог ей, когда её муж и мой друг погиб на службе.

— Да? — она кинула быстрый взгляд на красную, как рак девушку, — она так о тебе рассказывала, что я и подумала…

— Не будем смущать Марту, Ирэн, — голос дедушки заставил меня развернуться и попасть в следующие объятия, только теперь сухие, короткие, как и положено мужчинам.

— Деда!

— Мы так и будем стоять тут на пороге? — едва оторвавшись от меня, всегда практичный дед, перешёл к главному.

— Нет конечно, только сперва давайте я познакомлю вас со своим учителем, который фактически заменил мне вас на это время, — я обернулся и позвал сэра Энтони, который нехотя подошел ближе и влился в семейную сцену.

— Виконт Энтони ван Гордон, один из лучших людей, что я встретил в этом городе!

— Один из? — шутливо, но с ноткой ревности переспросил он, кивая маме и дедушке, которые низко поклонились аристократу.

— Сэр Пэрри и мистер Райт тоже ничего, — я улыбнулся ему, показывая, что таких людей на самом деле всего трое.

Пока мы представлялись и обменивались новостями, в поместье наконец заметили нездоровое оживление перед воротами и три человека вышли из него и стали открывать ворота, едва заметив, стоявшие за ними чёрные парокары.

Мне пришлось отвлечься от домашних новостей и обратить внимание на низенького и пухлого человека, который в круглом котелке на голове и облегающем его фигуру сером костюме походил на мячик.

Он подошёл ближе и обратился к довольно большой нашей толпе.

— Могу я видеть сэра Рэджинальда ван Дира, господа?

Учитель слегка вытолкнул меня вперед, заметив.

— Вот он и есть, ваш новый хозяин.

Человек удивлённо вскинул брови, но тут же пришёл в себя, низко мне поклонившись.

— Поместье Уилброк, готово к вашему приезду сэр. Меня зовут Пэн Огюст, я ваш управляющий.

— Мистер Огюст, — я обратился к нему, — вы можете устроить моих родителей и близких в доме, там, где им больше понравится? Потом я бы хотел поговорить с вами о делах.

— Слушаюсь сэр, — он снова откланялся и извинившись за малочисленность слуг, сам вместе с моим дворецким Джоном, стал помогать заводить повозку внутрь и разгружать вещи мамы и дедушки.

— Сэр Энтони, пройдёмся, — я заметил, как учитель стал поглядывать в сторону машин, явно намереваясь слинять, — посмотрите поместье, заодно и с управляющим поможете мне разобраться, вы ведь не первый день виконт.

— Если честно, я чувствую себя здесь лишним, — признался он, говоря чуть тише, чтобы слышал только я, — может быть потом?

— Учитель, мне бы хотелось, чтобы вы остались. Впервые в одном месте собрались люди, которые мне не безразличны и я бы хотел, чтобы вы лучше познакомились, да и просто провели со мной время вместе.

Он удивлённо на меня посмотрел.

— Возможно в твоей душе не всё потерянно Рэджи и я ошибался, — он видимо вспомнил наш разговор в машине.

— Не думаю сэр Энтони, — я грустно улыбнулся, — просто круг людей, ради которых я готов пойти на всё в моей жизни крайне узок, в остальном этот мир, мне по сути безразличен.

Он покачал головой, но всё же согласился присоединиться ко мне на сегодня.

Приятная суета и устройство в новом доме продлилось до ночи, пришлось даже ужинать и укладываться спать в новых комнатах, чтобы не возвращаться за полночь в столицу. Правда перед этим был разговор с управляющим и я здорово порадовался, что сэр Энтони остался. Он обсудил с мистером Огюстом набор слуг, достаточный для обслуживания дома и поместья, установил плату ренты с земель, на которых находились мои деревни, наём охраны, достаточной, чтобы хозяева и гости дома чувствовали себя в безопасности, ведь охрана тайной полицией будет осуществляться только тогда, когда я буду тут находиться, а судя по моим желаниям — это будет происходить не так уж и часто.

Так что обсудив оклады всех тех, кого мы нанимаем и самого управляющего, довольный исповедник направился в свою комнату, захватив из винного погреба одну весьма пыльную бутылку. Меня же на подходе к выделенной комнате перехватила Марта, девушка видимо специально поджидала меня в коридоре, так как время когда мы обсудили все дела и разошлись, было поздним.

— Марта? Ты почему не спишь? — удивился я, увидев девушку в ночнушке, но завёрнутую в плед, рядом со своей комнатой.

— Сегодня не было времени поговорить, — не смотря на тусклый свет газовых светильников я видел, как была смущена девушка этим разговором, — а у меня есть пара вопросов к тебе.

— Ладно, заходи, — я пожал плечами и открыл дверь, пропуская внутрь едва одетую девушку.

Едва мы остались одни, как ко мне тут же прижалось тёплое и вздрагивающее тело, я ощутил, как мою грудь кольнули острые соски.

— Марта! — я удивленно воскликнул и попытался от неё отстраниться, — что случилось?

Девушка теснее вжималась в меня и я ощутил за этими вздрагиваниями, как моя рубашка становится мокрой.

Пришлось обнять её и молча постоять, пока вздрагивания не затихнут и она не отстраниться от меня сама.

— Что случилось? Тебя кто-то обидел? — я удивлённо спросил её, когда пряча от меня красные глаза, девушка попыталась отвернуться.

— Я не понимаю Рэджинальд, — она говорила, повернувшись ко мне спиной, — кто я тебе? Случайная знакомая? Близкий человек? Почему ты так заботиться обо мне и Вилли? После смерти его отца, мы стали никому не нужны и только ты вытащил нас из помойки. Зачем? Почему? Вы ведь не были с Вилли так уж близки, я точно это знаю!

— «Да я и сам не знаю, почему я это делаю, — у меня не было ответов на её вопросы, я и правда не понимал, почему я так забочусь о мало знакомой мне девушке, да к тому же с ребёнком на руках о другого человека, — может чувство вины? Я и сам не знал этого точно».

— Почему мы должны делать что-то только ради причин? — я ляпнул первое, что пришло мне в голову, сам понимая абсурдность своих слов, — мне просто небезразлична ваша судьба, вот и всё.

Девушка повернулась ко мне, с решительным видом развязала пару завязок на ночной сорочке и ткань сползла вниз, открывая моему взору её тело.

— Нет Марта! Нет! — я старательно отводил взгляд от тугих грудей с напрягшимися сосками, а также тёмному треугольнику внизу живота, — я не хочу этим с тобой заниматься!

— Почему? Я не красивая? Уродина? — она побледнела и на глазах снова появились слёзы.

— Оденься пожалуйста, — попросил я, с усилием отворачиваясь от неё, — я ведь не железный.

Сзади ко мне прижалось женское тело.

— Тогда почему Рэджи?!

— Я пока не могу, — я поправился, — с тобой не могу, слишком живы в памяти ваши отношения с Вилли. Возможно именно в память о них, я сейчас не могу заняться с тобой любовью — это будет словно предательство.

— Я многое перенесла с момента его смерти и Господь свидетель, на многое пришлось пойти, чтобы выжил маленький Вилли, — её голос был тих и спокоен, — поэтому я не считаю предательством то, что я делала, лишь бы он остался со мной. Но я понимаю о чём ты говоришь и готова ждать. Ведь теперь ближе сына и тебя, у меня никого нет. Позови меня, когда я буду нужна, я всегда буду рядом.

Тёплое тело, будоражащее мою кровь, отстранилось от меня, а спустя пару минут скрипнула входная дверь, оставляя в комнате лишь аромат женщины.

— «Может я совершил сейчас ошибку, — в расстроенных после этой встречи мыслях, я разделся и лёг в кровать, — но я завтра бы не смог смотреть ей в глаза, если бы сейчас переспал с ней. Пусть пока всё остаётся как есть».

* * *

Поскольку утром я отправил телеграмму, с аппарата установленного в поместье, договариваясь об ещё одной встрече, чтобы вместе с сэром Энтони вернуться в город, то с мамой и дедушкой успел только позавтракать и договориться навещать их, пока не уеду из города. С Мартой мы не говорили, утром она не вышла к общему столу, сказавшись больной. Мама видимо женским чутьём подозревала, что между нами случился какой-то разлад, потому что прощаясь, она обняв и поцеловав меня, шепнула, что девушками всегда всё сложно, мне не нужно расстраиваться из-за этого. Пришлось заверить её, что у меня всё отлично, но она не сильно этому поверила.

* * *

— Я так и не понял, что тебя связывает с той девушкой, — мы долго ехали молча, пока учитель не надавил на «больную мозоль», — вы ведь не встречаетесь и ребёнок у неё от другого.

— Это долгая история, — сейчас я совершено не хотел говорить на эту тему, но из уважения к человеку, который потратил на меня целый день, решил объяснить, — помните я вам рассказывал, как одного моего знакомого убили люди Кукольника?

— А-а-а, — с пониманием воскликнул он, — это его жена? Тогда тем более непонятна такая твоя забота. Ну если не хочешь её бросать с ребёнком на руках, дай девушке ренту, ты себе можешь это позволить, но селить в дом вместе со своими родными, поверь мне, будет много слухов и сплетен.

— Возможно вы и правы учитель, — я задумчиво пожал плечами, а перед глазами внезапно всплыл образ обнажённого женского тела в полумраке комнаты. Я потряс головой, старательно от него избавляясь.

— «Не время сейчас для этого».

— Ладно дело твоё, ты в тринадцатый, как я понял?

— Да, назначил встречу Дрейку, так как не знал, где его можно днём отловить.

— Тогда до встречи в имении, — он попросил водителя остановиться, едва мы подъехали к перекрёстку на Пэлл Мэлл и поменялся местами в охранником из второй машины, уехав на ней в имении. Я же отправился в длительную поезду по городу, поскольку собирался закончить одно из последних дел, держащих меня здесь, я всё же надеялся на здравомыслие власть предержащих, которые не станут задерживать меня в городе, в котором я не хотел больше оставаться. Количество моих запросов, писем по этому поводу становилось всё больше, я хотел измором взять крепость — «сэр Артур Лонгвиль». В последней встрече с ним я даже напомнил о расправе надо мной во дворце. Даже его заверения в том, что принцесса весьма сожалеет о жестокости наказания, нисколько не ослабили мою холодную ярость направленную на неё и её любовника, я явно видел, как они на друг друга смотрели во время наказания. Просто она была слишком высоко, чтобы мои желания затмили мой разум.

* * *

— Почему я всегда пропускаю, столь важные события в твоей жизни, Рэджи? — костедробильная машина, под названием «дружеские объятья Дрейка» снова была в действии, пришлось пискнуть и выкарабкаться из них. Скромно сидящий на диванчике своего же кабинета инспектор Олаф, старательно делал вид, что его здесь нет, хотя уши навострил, едва узнав, с какой целью мы оба прибыли в его участок.

Дрейк отпустил меня и подойдя к шкафу, по хозяйски достал графин с виски, а также три стакана.

— Я не пью! — в унисон заявили мы с инспектором, тут же переглянувшись и рассмеявшись, своему единому возгласу.

— Как хотите, а я выпью, — Дрейк булькнул себе жидкости на два пальца и уселся в кресло, сделав небольшой глоток и довольно крякнув.

— Твоя телеграмма заставила отменить меня две встречи, так что давай, рассказывай скорее, пока Олаф не выгнал нас из своего кабинета.

Инспектор, имя которого назвали, скоромно потупился, словно и в мыслях такого не держал.

— Хорошо, — я устроился удобнее и стал рассказывать, причём злость настолько захватила меня, заставив пережить заново моменты, о которых я старательно старался забыть, что я выложил практически всё о деле, хотя и не собирался делать этого раньше. Боль от потери девушки снова всколыхнуло во мне всё то, что я заглушил алкоголем, поэтому рассказ я заканчивал весьма эмоционально, не сдерживаясь в выражениях. Умолчал я только об откровенно секретных данных об исповедниках и всем, что с этим связанно.

— Пожалуй, я всё же выпью, — когда я закончил своё повествование, молчавший до этого инспектор поднялся с диванчика и налил себе стакан, долив виски и в стакан старшего по званию. Они одним взмахом выпили, налив себе ещё.

— Да уж, — протянул Дрейк, — что ты от нас-то хочешь? Если даже сам продался за деньги? Мы слишком мелкие сошки, чтобы без последствий для себя просто рассказать кому-то об услышанном. Ведь это всё государственная тайна?

Я проглотил слово «продался», поскольку это было правдой и кивнул.

— Я узнаю от этого человека имена тех, кто заказал нападение, а также исполнителей, — я посмотрел на Дрейка, — ведь вы не будете против, задержать их?

Они переглянулись.

— Если будут доказательства, почему нет? — задумчиво ответил мистер Олаф, — почему ты уверен, что он тебе всё расскажет?

— Какой ему смысл сейчас их укрывать? — спросил я, — тем более, что сэр Энтони сказал, что государство ему не будет выплачивать оклад, просто держа на полном обеспечении, вроде как этим, он будет расплачиваться за своих грехи.

— Хочешь купить его?

— У всех нас есть цена, — я поднял руку, на возмущённый вопль инспектора, — у кого-то больше, у кого-то меньше, но она есть и заключается не обязательно в денежном эквиваленте. Это я понял по себе: устроить маму и дедушку в поместье, чтобы не волноваться за их будущее — вот моя цена, пусть для этого и согласился отступиться от некоторых своих принципов.

Мистер Олаф притих и приложился к стакану, видимо ему в голову пришли аналогии и из его собственной жизни.

— Ну хорошо, — Дрейк допил виски и поднялся с кресла, поставив стакан на стол, — тогда ждём от тебя новостей, не говорю за всех присутствующих, но я лично не против прищемить пару хвостов, хоть это и не совсем мой район.

— Мне всё равно больше не к кому обратиться, — глухо ответил я.

— Да и я помогу, чем смогу, — инспектор также поднялся со своего места, — но сильно не рассчитывай, старший инспектор прав — это не наша зона влияния.

— Мне в принципе достаточно знать их местонахождение, — я решил чуть открыть им свои планы, — и задерживать их не нужно будет.

Оба инспектора настороженно переглянулись.

— Ты такие мысли лучше выбрось из головы Рэджи, или не озвучивай их в присутствии полицейских, — осторожно прервал меня мистер Олаф, — то, что мы тебе помогаем, ещё не означает, что мы на всё закроем глаза. Хотя с твоими связами тебе это скорее всего сойдёт с рук, если уж человека, ответственного за смерти тысяч безвинных людей, не только оставили в живых, но ещё и оставили на службе короне.

— Хорошо, — я быстро свернул с опасной темы, — тогда ждите от меня новостей.

— Рад был увидеться с вами мистер Рэджинальд, — инспектор протянул мне руку, я крепко её пожал.

— Взаимно мистер Мак’Ги.

— Ты лучше следующий раз назначай встречу просто так, не по делу, — мы с Дрейком вышли на улицу, и дожидались своих машин, — Дейла спрашивала о тебе.

— Вы вместе живёте? — удивился я, вспомнив пустой дом друга, в его бытность инспектором, — давно?

Он смутился.

— Три месяца как, пытаемся играть роли примерных супругов.

— Получается?

Он покачал рукой, но не ответил, пришлось просто попрощаться и сесть в подъехавшую машину, нужно было уговорить учителя, чтобы он устроил мне встречу с сэром Артуром, у меня накопилось к главе тайной разведки слишком много вопросов, на которые я не получал ответов — пора было задавать их прямо в лоб.

* * *

— Но сэр Артур…

— Рэджинальд, я уже ответил на твой вопрос: будет либо так, либо никак, — глава всесильной организации не повысил тона, а я понял, что ничего не добьюсь шумом и угрозами.

— Разрешите хотя бы учителю с ним поговорить, мне нужны эти данные, — я метался по комнате, не в силах уговорить сэра Артура разрешить мне встретится с шестым исповедником. Почему-то все вбили себе в голову, что нам нельзя встречаться, так как никто не мог дать гарантии, что один из нас не умрёт, после этой встречи. Мои навыки по вселению своей души, а также отслеживание её в последующем, произвели слишком сильное впечатление на тайную полицию, я же настаивал, что присутствие рядом сильных аур просто гасило для меня отзвуки её колебаний, но мне никто не верил.

Глава полиции просто промолчал.

— Хорошо, что он вам рассказал?

— Назвал несколько десятков фамилий, об остальном просто умолчал, допрашивающие его люди не получали приказ применять к нему другие степени обработки, так что на этом и остановились, чтобы обеспечить его лояльность.

— Мне вы можете их сообщить? — я набычился, так как понимал, что они его защищают, как и источники его информации.

— Мы поймаем и сообщим тебе имена исполнителей, — соизволил ответить он, что ничуть мне не помогло, — тебя ведь это интересует в первую очередь?

— Заказчики тоже интересны!

— Этого я обещать тебе не могу, — его лицо ни разу не дрогнуло, вовремя нашего разговора, словно я всё это время разговаривал с трупом, — если это не будет отвечать безопасности империи, имена главарей не будут тебе выданы.

— «Если я сейчас скажу ему про полицию, он наверняка запретит им этим заниматься».

— Да и кстати, мы направили официальное письмо в полицию, — проклятый глава, словно прочитал мои мысли, — твои знакомые также, не будут заниматься этим делом.

— «Блин, как я мог забыть, что вся моя нынешняя охрана стучит на меня! — я настолько свыкся с охраной, что порой совершенно забывал о том, что все мои поездки и встречи тщательным образом фиксируются. После того случая с генералом, тайная полиция сделала правильные выводы и больше не допускала в своей работе просчётов».

Я едва не взвыл от отчаянья, все мои планы и надежды отомстить ответственным за смерть Луизы оказывались несостоятельными.

— Но у меня есть для тебя и хорошая новость, — внезапно продолжил он, — Его императорское величество удовлетворил твоё ходательство о выделении тебе лаборатории в прифронтовой полосе. Тебе выделят тот участок фронта, где идут потери, но мало собирается душ, в своей записке ты пообещал увеличение сбора вдвое?

— Да, всё верно, — сэр Энтони уговорил меня написать подробную докладную записку на имя императора, чтобы моя просьба выглядела весомой в это не простое военное время. Я даже не ожидал, что именно она выстрелит на фоне всех остальных просьб и запросов.

— Отлично, тогда вот тебе бумаги, ознакомься и действуй, — он кивнул головой на кипу документов, которые с самого начала нашего разговора привлекали моё внимание, но разглядеть их толком не получалось, поскольку серые картонные папки не были подписаны. Не лезть же в них на глазах у сэра Артура.

— Что в них? — я удивился, и быстренько раскрыл первую из стопки. Какие-то финансовые формуляры и образцы заявок.

— Как глава лаборатории ты должен предоставить список того, что тебе будет необходимо в работе, а также заполнить все эти формуляры для заявок.

Я открыв вторую и третью папку, с ужасом понял, что всё не будет так просто, как я себе представлял — они просто хотят похоронить меня в бумажной бюрократии и волоките на месяцы, держа вдалеке от фронта. Ведь следующий корабль проекта «Аргус» будет закладываться на вервях через три месяца, мне явно не успеть за это время организовать лабораторию и сделать хоть что-то полезное.

— Хорошо сэр Артур, недели мне будет достаточно, — я сжал губы и постарался успокоиться, в конце концов коррупцию в стране ещё никто не отменял. Я был уверен, что найду того, кто за деньги поможет мне всё это заполнить, даже внутри аппарата самой тайной полиции, ведь я сталкивался с одним из таких, кому я заплатил за вытащенную в качестве самооборону душу.

— «С него и начну свой поиск».

— Я тебя не тороплю, ведь формуляры такая вещь, если в них будут ошибки, тебе их просто вернут, — он спокойно встал со своего места, давая понять, что разговор закончен. Я едва выдержал, когда он ушел, чтобы выплеснуть на учителя всю свою злость и негодование, накопленную в разговоре с главой тайной полиции.

— Реджи успокойся, — наконец ему надоело слушать мою площадную брань, — Артур делает свою работу и потому, как идут сейчас дела, даже лучше, чем генералы на фронте. Так что не тебе его обвинять в том что он делает, или не делает — у него на всё есть свои резоны, даже если ты их просто сейчас не видишь со своей колокольни.

— Вы его защищаете?! — возмутился я.

— Нет, просто говорю, что мы не видим полной картины, поэтому нужно действовать в тех рамках, что нам дают, а именно с оформления всех необходимых бумаг. Есть у меня на примете пара чиновников, — тут он хитро сощурился, — сам понимаешь, будет это не бесплатно.

— Да я и сам про это подумал, когда пообещал ему сделать всё быстро, — признался я, — давайте задействуйте всё что нужно, хочу через неделю предоставить все списки и данные, которые нужны. Главное, чтобы их не возвращали десятки раз назад.

— Именно поэтому мы обратимся к тем людям, которые эти списки и проверяют, кто как не они сами могут их составить?

Я поразился его хитрости, в этом он превзошёл меня.

— Ах сэр Энтони, сэр Энтони, — я улыбнулся и погрозил ему шутливо пальцем, — если всё получится, просите у меня что хотите!

— Прямо так и всё? — он улыбнулся такой плотоядной улыбкой, что я сразу дал задний ход.

— В рамках разумного!

— Эх, — специально для меня, притворно огорчился он.

— Спасибо учитель, — я подошел и впервые, обнял его, — спасибо вам за всё, что вы для меня делаете.

Он от неожиданности такой ласки даже опешил, удивлённо на меня посмотрев.

— Эм-м-м, Рэджи, — он закашлялся, когда я разорвал объятья, — ты так поосторожнее со старым больным человеком.

— Спасибо сэр Энтони, я это редко говорю, но я благодарен судьбе, которая нас свела, даже не знаю, смог бы ли я свершить и сотую долю того, что достиг, если бы не вы.

Старик от моей речи прочувствовался и шмыгнул носом, но сразу взял себя в руки и потянулся к бутылке.

— Это отличный повод выпить Рэджи!

— О, нет! — мой стон лишь вызвал его очередную ухмылку.

Глава 12 Новое оружие

Как я и рассчитывал, бюрократия проиграла в неравном бою коррупции. Нужно было всего лишь выяснить кто и как берёт взятки, и через день, мы, заплатив пусть и не малую сумму, но целиком скинули с себя заботы о заполнении формуляров, а также подачу их в канцелярию. Спокойный, уверенный в себе клерк заверил нас, что в сумму входит часть денег, которые он передаст своему коллеге из тайной канцелярии. Всё, что нам оставалось — это ждать.

* * *

— Господин капитан, — я с трудом привыкал к своей новой форме, а ещё более к тому, что девяносто процентов встреченных по пути к новому месту службы людей, называли меня только так.

— Да сержант, — дирижабль приземлился поздно ночью, так что я был словно слепой котёнок, пытаясь понять куда же мне теперь идти. Пилоты помогли мне спуститься по трапу на поле, а также вынесли мой не хитрый скарб. Хорошо, что вскоре рядом зажегся тусклый фонарь и перед глазами сначала появилась рука с тремя галочками на рукаве, которая его держала и только потом в зону света попало щетинистое и очень уставшее лицо.

— Простите за задержку сэр, едва добрались из-за респов, — хотя он извинялся, но тон его был абсолютно нейтральным, видимо он просто говорил положенное по уставу.

— Ничего, я только прилетел, — я наклонился за своими вещами, но вышедшие из тьмы солдаты, забрали оба моих саквояжа.

Я обернулся посмотреть на дирижабль, который кроме меня привёз на фронт ещё мешки с почтой и ещё какими-то вещами и теперь быстро разгружался. Как сказали мне пилоты, нередки были случаи нападений, даже в ночное время, так что они старались быстрее избавиться от своего груза и взмыть в небо, где пока было относительное спокойствие, битвы между дирижабля не происходили, всё что им угрожало — это огонь с земли и то, только если они снижались до высоты, откуда их могла достать мелкокалиберная артиллерия.

— Господин капитан? — сержант вопросительно посмотрел на меня, не понимая причину задержки.

Не говорить же ему, что я был напуган. Да, я так рвался на фронт, представляя его таким же, каким встретил несколько лет назад, не смотря на все предостережения и новости из газет. Мне почему-то казалось, что это всё далеко и меня не коснётся. Действительность оказалась суровее, прежде чем попасть на этот дирижабль, я проделал долгий путь на пароходе вниз по реке и ещё два дня ехал на повозке. Пять долгих дней без нормальной еды, возможности умыться и побриться. Моя первоначальная идея с попаданием на передовую уже не казалась мне хорошей мыслью, но назад этот «поезд» было не развернуть. Я так успел надоесть всем в столице, в ожидании всех подписей и согласований, по моему переводу, что имение вздохнуло спокойно, когда я одетый в новенькую, только вчера пошитую офицерскую форму, со своими вещами сел в парокар, который повёз меня к военному причалу.

После двух недель весьма бодрой переписки с сэром Артуром, который конечно же понял, как я смог так быстро всё оформить и получить визы всех армейских служб и его интендантов, но сделать ничего не смог, он сам предложил пойти по официальному пути, так что на руках у меня была кипа бумаг: начиная от военного билета, предписания явиться в третий полк Южного фронта, аттестата довольствия и удостоверения боевого ремесленника, заканчивая документами на организацию и содержание лаборатории с ежемесячной отчётностью в тайную полицию о проделанной работе. По этим документам выходило, что я был как-бы сам по себе, так как военные ремесленники номинально, но всё же подчинялись командиру полка, я же был просто временно прикомандированным с широкими полномочиями. Представляю какую головную боль я доставил своим появлением военным, которые наверно проклинали столичного выскочку, устроившему своим прибытием кучу головной боли — по одному из документов, охрана лаборатории обеспечивалась из резерва полка и составляла не менее двух рот.

— Пройдёмте сэр здесь по низине, по нам стреляли, когда мы шли сюда, — как сержант видел в кромешной тьме, когда лишь краешек луны виднелся на небе, я себе не представлял. Словно слепой кутёнок я постоянно тыкался и врезался в его спину, чувствуя себе очень неловко в эти моменты.

— Эм-м-м, я не понял, мы разве не вдали от фронта? — удивился я его словам, ведь меня категорически не хотели отпускать на саму передовую, а лишь в тыловые части обеспечения.

— Далеко конечно, — он понизил голос, — до линии соприкосновения не меньше мили.

По моей спине пробежал холодный пот.

— «Мили? И он говорит, что это далеко?».

Поскольку сопровождающий на мой следующий вопрос прижал палец к своим губам, показывая соблюдать тишину, то пришлось замолчать и следовать за ним, стараясь идти след в след, по узкой тропе, запорошенной снегом.

Я потерял представление о времени, сколько мы шли, но доверился сопровождающим, качающееся передо мной серое пятно спины сержанта, который уверенно вёл нас в темноте, лишь иногда замирало, вслушиваясь в тишину вокруг и затем снова начинало движение. Моей главной задачей стало не врезаться в него, во время таких остановок.

— Стой! — не громкий окрик спереди и звук трения по металлу.

— Вепрь идёт влево, — тихо сказал сержант и свернул с тропы почему-то вправо. Я лишь бросил взгляд в сторону, откуда нас окрикнули, но никого там не заметил.

Нас останавливали ещё трижды и каждый раз сержант говорил разные непонятные мне фразы, но часовые сразу же беспрепятственно пропускали нас дальше. Вскоре мы сошли с тропы и зашагали по дороге, которая вела к лесу. Чувствуя под ногами не рыхлый снег с замёрзшими валунами почвы, а утоптанный грунт, я вздохнул свободнее, не боясь завалиться в любой момент из-за того, что оступлюсь или подверну ногу.

Дымки, вьющиеся из утопленных в землю домов я заметил только тогда, когда мы прошли чуть глубже в лес.

— Пришли сэр, — сержант обернулся ко мне и быстро перекрестился, — милостью Господа, не попав в неприятности.

— Куда меня поселят? — поинтересовался я, оглядываясь по сторонам. Только внимательно присмотревшись, можно было увидеть в окнах землянок тусклый свет, а по количеству светящихся окон можно было сделать вывод, что таких домов тут очень много и все они объединены в определённый комплекс строений.

— Сначала вас хотел видеть командир, — он махнул рукой вперёд, — так что у меня приказ сначала доставить вас к нему.

— Хо-р-о-шо, тогда не будем заставлять его ждать, — в пусть редком, но лесе, было не так много пронизывающего все кости ветра, как на тропе, но всё равно не в моей одежде можно было долго стоять на улице. И так за время пути я продрог, поэтому и дрожал всем телом, зубы при этом выстукивали дробь, а всё что хотелось — это попасть в тепло.

В нужную землянку нас пустили сразу, едва двое часовых увидели сержанта, правда внутрь зашли только мы двое, оставив всех остальных перед дверью. Резкий контраст температур от попадания с холода в жарко натопленный дом заставил меня сначала вздрогнуть и покрыться липким потом, но почти сразу же всё тело блаженно расслабилось, поняв, что с холодом покончено.

— А-а-а, мистер Соржест, вернулись? Наш гость прибыл? — раздался голос внутри комнаты, когда сержант открыл дверь из прихожей и шагнул вперёд.

— Да сэр, в целости и сохранности.

— Хорошо, мы с ним тогда поговорим, а ты устрой его вещи и своих парней в третьем доме.

— Слушаюсь, — сержант вышел из комнаты и кивнув мне, вышел наружу, запустив внутрь холодный ветер.

Я неизвестно отчего взволновался и постаравшись взять себя в руки, прежде чем вошёл в комнату, почти моментально попал под перекрёстный «обстрел» двух пар глаз. Один из них с тремя золотистыми ромбами и короной на погонах явно был старший, второй в звании полковника отставил кружку на стол и покачал головой.

— Добрый вечер джентльмены, — поскольку пауза затянулось, а они не торопились представляться, я взял разговор в свои руки, — позвольте представиться сэр Рэджинальд ван Дир.

— Добрый вечер, — полковник показал рукой сначала на себя, затем на своего молчавшего компаньона, — сэр Роберт дер Гастус, сэр Антуан ван Дир.

— Ван Дир? — удивился я, присматриваясь к старшему по званию. Молчавший мужчина был худощав, можно даже сказать был высохшим как щепка, с огромными тёмными кругами под глазами и широкими бакенбардами, но взгляд его был острым и цепким.

— Этот выскочка Грюнальд ещё не лишился своего поста? — он впервые подал голос, который был ему под стать, такой же сухой и без эмоциональный, как и его внешний вид.

— Я же тебе рассказывал Антуан, — второй мужчина составлявший ему полную противоположность: был тучен, румянен, а голос его был мягок и тягуч, — две недели назад была почта, если бы что-то поменялось, мне бы обязательно об этом сообщили.

— Мы знакомы сэр? — я решил вклиниться в их разговор, так как его фамилия заинтересовала меня.

— Похоже, что такое субординация, тебя вообще не учили, да парень? — с насмешкой отметил человек в звании бригадира.

Я смутился, но быстро вспомнив, кем являюсь, поднял голову и дерзко посмотрел говорившему в глаза.

— Капитаном я стал всего две недели назад, сэр! — выделив интонацией последнее слово.

— Да уж, подкинул нам Генрих задачку, — поморщился полковник, — я читал его бумаги, но кроме как «неограниченные полномочия и всячески содействовать» так и не понял, зачем он к нам пожаловал.

— Генерал Генрих эр Горн? — осторожно уточнил я, поскольку знал только одного военного с таким именем.

— Он самый, лично знакомы? — заинтересованно спросил толстяк.

Я кивнул головой.

— Ладно, расспросы о твоей личности потом. Ответь лучше зачем тебя прислали, да ещё и с такими странными приказами? — бригадир кивнул головой на стол, где лежал пакет, который я отдал сержанту при встрече. Куча сургучных печатей и вензелей на нём поражали всяческое воображение.

— Я пообещал сэру Артуру увеличить сбор душ с вашего направления вдвое за месяц, — просто ответил я.

За столом раздался кашель и чай брызнул на стол — это полковник, вовремя моей фразы, решил запить булочку.

— Что-о-о??!! Правда?! — бригадир изумлённо посмотрел на меня, затем на своего кашляющего товарища, — всего час назад Роберт заверял меня, что даже на десять процентов поднять выход душ, просто невозможно. Кто же ты, если собрался тут устраивать революцию?

— Всё есть в бумагах, сэр, — поскольку я не знал, что им можно говорить, а что нет, то за лучшее решил ссылаться на приказы.

Бригадир скривился, словно съел лимон и открыл рот, видимо, чтобы меня осадить, но полковник его опередил.

— Антуан, пусть мальчик себя покажет, ведь у нас как раз завтра приказ на атаку, — он с непонятным мне прищуром, посмотрел на своего командира.

Тот удивлённо на него посмотрел, но увидев спокойный кивок, пожал плечами.

— Хорошо, по завтрашним результатам и оценим тебя, — он обратился уже ко мне, — пока ночуй вместе со своей охраной, завтра утром поедешь на передовую вместе с ротой сэра дер Гастуса.

— Слушаюсь сэр, — я понял, что разговор окончен, — я могу идти?

Он не соизволил ответить мне и лишь небрежно махнул рукой. Я едва смог сдержаться чтобы не нагрубить при этом и вышел из комнаты, чтобы не взбрыкнуть, совсем не так я себе представлял своё прибытие и то, как меня встретят.

«А этот его последний небрежный жест? — меня всего затрясло от ярости и я поспешил выйти на улицу».

Стоявший снаружи сержант, сразу отошел от часовых, с которыми видимо беседовал и вопросительно посмотрел на меня.

— Устраиваемся, отдыхаем, завтра выдвигаемся в атаку, — чтобы не выплеснуть свою ярость на не в чём не повинного солдата, я был краток и лаконичен.

Он удивлённо поднял брови, но промолчал и показал рукой, в какую сторону нам идти. К нужному дому мы пришли очень быстро, как я заметил ранее, комплекс строений располагался очень грамотно и несколькими кругами, так что всё было относительно близко.

В доме, куда мы вошли было не так тепло, как в предыдущем, но солдаты взвода успели затопить печку и сейчас грелись у неё всей толпой, весело о чём-то болтая. Правда наше прибытие заставило из тут же замолчать.

— Ваша комната сэр, справа, — сержант показал рукой куда идти, — туалет на улице, я вам его показывал, но лучше первое время берите кого-то из нас, чтобы не заблудиться. Ваши вещи мы поставили на кровать.

— Спасибо …, - тут я едва не покраснел, так как понял, что не знаю, как обратиться к человеку, который меня встретил и охранял всё это время, что было не очень вежливо с моей стороны.

— Дик Соржест, сэр, — он пожал протянутую ему руку.

— Спасибо Дик, — я удивился совпадению, что два человека, один из которых впервые встретил меня в столице, а второй здесь, на фронте — имели одинаковые имена. Возможно это что-то значило для моей судьбы?

Отдельная комната была единственной в этом доме, поскольку едва я зашёл к себе и закрыл дверь, как галдёж и разговоры в доме разгорелись с новой силой и не последнее место в них занимала моя личность. В комнате было холодно, так что пришлось приоткрыть дверь и разбирая вещи, слушать разговоры солдат, которые были в основном о своём не хитром быте: где достать лишнюю порцию еды, как не попасться на глаза офицерам, а также новость о том, как неизвестная мне Джейн дала капитану второй роты.

Больше не став прислушиваться, я как был в одежде и пальто, так и завалился на подобие кровати, состоявшей из поставленной на четыре деревянных чурбака рамы и постеленной на неё соломенным матрацем.

— «Даже не верится, что я здесь, — мысли, отогреваемые вместе с телом, стали быстрее возникать в голове, чем раньше, поскольку тепло от постепенно увеличивающей жар печи становилось всё сильнее и даже через слегка приоткрытую дверь входило в мою комнату, — по сравнению с прошлым местом на фронте, тут ад какой-то! Где красивые и тёплые бараки, которые я тогда видел, где крематорий для сжигания трупов? Где место под лабораторию в конце концов?».

Ответов на эти вопросы не было, как не было и понимания, что делать дальше. Начинать жаловаться и проситься назад в столицу? Бред, ведь я столько усилий приложил, чтобы попасть сюда. Продолжать жить в таких условиях я правда также не хотел, ведь где это видано, чтобы аристократов держали словно кротов в подземных домах, да к тому же вместе с простыми солдатами?

Я лежал и думал, но чем больше времени проходило, когда даже солдаты угомонились и стали укладываться спать, прямо на полу общей комнаты, тем яснее понимал, что скорее всего нынешнее начальство решило действительно устроить мне проверку. Не зря полковник так непонятно пучил глаза, делая знаки старшему по званию и тот принял его игру, пообещав разобраться со мной после завтрашних событий.

«Следовательно завтра, точнее уже сегодня, — поправил я сам себя, взглянув на свои часы, — мне нужно будем показать всю свою силу, на которую я способен, чтобы меня воспринимали в серьёз, а это значит, что хоть я и не планировал сразу светить своё умение по расширению ауры, но всё же придётся это сделать, чтобы произвести впечатление на руководство. Тем более, что мой быт и охрана, теперь полностью зависели от них».

Очень скоро мысли замедлились, дыхание стало спокойнее и я не заметил, как провалился в сон, без сновидений.

На лицо мне что-то упало и я машинально смахнул это с лица, тут же открыв глаза. Потолок над головой встряхивало, а постель ощутимо вздрагивала. Где-то вверху послышался слышался грохот, после чего земля ощутимо вздрогнула.

В дверь осторожно постучали.

— Да? — я оглядел себя и поморщился. Пальто, как и новенькая форма за ночь были сильно измяты. Хорошо, что у меня была запасная, купленная на всякий случай.

— Обед сэр, — в комнату сначала ворвались запахи, от которых у меня забурчал живот и обильно выделилась слюна, а лишь затем вошёл сержант с подносом в руках.

— Тут нет офицерских столовых? — удивился я, вспоминая прошлое своё жилище.

Он смутился лишь на миг.

— Конечно есть сэр, но поскольку вы проспали завтрак, я взял на себя ответственность, чтобы вы не остались и без обеда.

— Спасибо Дик, — я искренне поблагодарил его, поскольку вчера после всех этих полётов и волнений, совершено забыл о еде и только когда он внёс поднос с большим куском мяса, пшеничной кашей, хлебом на тарелке, небольшой баночкой джема и чайником с кружкой, я понял, насколько был голоден. Всё что он принёс, я смел буквально за несколько минут, облизав даже баночку с джемом, поскольку еды оказалось меньше и однообразное, чем к какой я привык.

Переодевшись в свежую одежду, я попросил принести мне воды и когда подогретый тазик с водой доставили, пришлось морщась от неудобного самообслуживания, бриться и умываться.

— Дик, кто может заняться моей одеждой? — поинтересовался я у него, когда чистый и вкусно пахнущий дорогим парфюмом, вышел из комнаты.

Сержант оглянулся на солдат, двое из которых замерли возле окна словно статуи и неохотно ответил.

— Солдат обстирывают сэр прачечные, но вам лучше туда ничего не сдавать, если не хотите недосчитаться серебряных пуговиц со своего кителя.

— Что же делают тогда офицеры?

— У каждого есть денщик, сэр, но им нужно платить, что опять же не каждому по карману, — было видно, что разговор ему был не очень приятен.

— А ты мне можешь найти такого расторопного? — я не очень понимал причин его такого отношения, но не самому же мне этим было заниматься, — я готов заплатить.

— Конечно, нет проблема, если есть наличные, — тут же оживился он.

— «Похоже он лукавит мне, — по его странному поведению догадался я, — видимо офицеры бесплатно заставляют сержантов и другой младший состав пахать на себя, вот он и приуныл, когда речь не шла о деньгах. Едва услышал про монеты, вон как оживился».

— Сколько обычная плата? — я решил убедиться в правоте своих предположений.

— Десять крон в неделю сэр, — он осторожно ответил, словно прощупывая мою реакцию на эту сумму, видя, что я обдумываю, тут же поправился, — но поскольку мы с вами вроде как знакомы, готов лично заниматься всеми обязанностями за восемь. Всё равно меня за вами закрепили.

Я достал из саквояжа кошелёк и вытянул монету, достоинством в десять гиней и протянул ему.

— Я планирую пока остаться тут на три месяца, этого будет достаточно Дик?

Его глаза расширились, но деньги он взял не спеша и даже чуть поклонился.

— Более чем сэр.

— Тогда вопрос решён. Нужно постирать всю мою вчерашнюю одежду, а также приготовить комплект на завтра. Бритвенные принадлежности помыть и почистить. Ещё я привык умываться трижды в день, так что горячая вода должна быть готова к этому времени.

Он быстро кивал головой, запоминая и посмотрел на меня.

— Что-то ещё капитан?

— Ну еду хотелось бы видеть более разнообразной, это можно здесь осуществить?

Он с сожалением посмотрел на монету в своих руках.

— Можно сэр, но это тоже за отдельную плату. Аристократы редко посещают столовую, обычно им готовят отдельные повара.

— Я тоже хочу, чтобы они мне готовили, — я снова обратился к кошельку, но теперь вытащил монету, до отказа полную душ, — сто гиней на сколько хватит?

У солдата от монеты, которую я ему протянул, едва не выпали глаза, похоже он никогда в жизни не видел денег такого достоинства, от волнения он слегка стал заикаться.

— О-чень надол-го сэр, этого д-даже будет много!

— Хочу, чтобы всё было только лучшего качества, — «скромно» заявил я и посмотрел ему в глаза, — Дик, у меня пока нет причин не доверять тебе, но всё же не стоит недооценивать меня и мой возраст.

Он не выдержал гляделки и опустил взгляд в пол, я не стал давить его своей аурой дальше и он быстро пришёл в себя, хотя было явно видно, что в моей комнате он не чувствовал больше себя свободно.

— Кстати, а что это? — я вернулся к делам менее насущным, — канонада?

— Да сэр, артиллеристы стараются дьявола в аду достать, — он кивнул в сторону, откуда слышался гул, — через час закончиться и наши пойдут в атаку, а потом будет и ваш черёд выйти на поле.

— Сбор душ? — догадался я, едва не сплюнув от злости на пол, когда он подтвердил, на какую работу меня подрядили.

— «Хорошего же тут обо мне мнения, ну ничего, я им покажу, кто есть кто».

Осознание того, что меня хотят использовать как обычного ремесленника сильно возмутило меня, так что пришлось успокоиться и снова напомнить себе, что они не знают, кого конкретно им прислали и относиться к этому в пониманием.

* * *

Хорошо, что я работал в полиции и знал, как выглядят мертвецы. Да что там, последнее время я так поднаторел в том, чтобы люди с моей помощью быстро отправлялись на небеса, что вид из окопа на месиво из людских тел, многие из которых были не просто убиты, а разорваны на части и сейчас этой мешаниной из кишок, экскрементов и крови была щедро удобрена мёрзла земля — открывался просто ужасающий. Я никогда не видел массовых побоищ, но то, что открылось перед моими глазами сейчас, было верхом цинизма и расточительства людского ресурса. Именно так, не людей с их желаниями, надеждами и мечтами, а именно ресурса, который просто закидывали в бой, словно бездушный скот.

Солдат с обоих сторон бросали в самоубийственные атаки на хорошо защищённые позиции неприятеля, проведя при этом часовую артподготовку. Когда я выглянул за краешек траншеи, которая была чуть ниже моего роста, то зрелище тысяч мёртвых тел всколыхнули мою, как я считал ранее, весьма чёрствую душу.

Меня привезли сюда на повозке отдельно от ремесленников, как сказал Дик, полковник дал мне время подготовиться и «прийти в себя» после увиденного здесь. Кстати оказалось, что сэр дер Гастус — глава роты ремесленников в данном полку и именно он руководит тут всеми, кто хоть чего-то стоит в ремесле. Как объяснил сержант, после атаки или обороны, вскоре на поле появляются ремесленники с обоих враждующих сторон и под охраной своих рот, начинают второй бой — сражение за души погибших. Тут правда обходилось без тяжёлой артиллерии, но бои шли при этом не менее кровопролитные, в них ни щадят никого: ни простых солдат, ни самих ремесленников, если увидят их офицерскую форму. Так что мне следовало так сильно не высовываться из траншеи, как это делал я, а лучше подготовиться к тому, что вскоре я вместе с другими ремесленниками и их охраной, пойду в свою, не менее важную для империи, атаку.

— То есть, мне можно приступать к сбору душ? — поинтересовался я у него, когда на поле с другого края показались малочисленные отряды неприятеля.

— Конечно, но только мы взводом вам не сильно в этом поможем, с обоих сторон по нескольку рот обычно участвуют в защите своих ремесленников, — он удивлённо на меня посмотрел, словно я сказал очевидную глупость.

— Я не собираюсь туда идти, — я забрал у одного из солдат рюкзак и удобно уселся на него, закрыв глаза, — выставь подальше от меня охрану и никого не подпускай, даже офицеров. Если что, скажешь, что это мой прямой приказ, ну и самое главное, не подходите ко мне спереди и с боков.

— А как же другие ремесленники? — он непонимающе на меня посмотрел, глядя на мои приготовления внутри окопа.

— Пока я не открою глаза, лучше никому не быть на поле, — я посмотрел на него внимательно и тут он впервые за время нашего знакомства вздрогнул и невидяще на меня посмотрел.

— Сэр?!

— Выполняйте сержант!

Пока мои коллеги по цеху не подоспели на поле боя, я собирался показать все свои способности, так что устроился удобнее, чтобы тело не затекло от долгой неподвижности и закрыл глаза, обратившись к своей душе. Та привычно откликнулась на мои манипуляции и я настроившись, открыл глаза и достал из кармана камень. Смотреть на души можно было и снизу окопа, поскольку мерцание ближайших душ было заметно и через землю, так что я быстро потянулся к ним расширяя свою ауру, а затем, когда она расширилась на несколько десятков ярдов, я убрал камень и снова закрыл глаза. Полученного количества было достаточно для дальнейшей работы «вслепую», расширяя ауру всё сильнее, я наталкивался на резонансы чужих душ, поглощая их, расширяя таким образом территорию охвата своей способности ещё больше. Часто мне встречались сильные резонансы, которые сопротивлялись мне, но это лишь добавляло мне злости и я напрягаясь, сметал всё сопротивление со своего пути.

* * *

— Сержант, что происходит?! — взбешённый второй лейтенант, которому не посчастливилось сегодня попасться на глаза майору, и попасть в боевое дежурство, ведя всю роту безвольных и слабо подчиняющихся приказам ремесленников, лишь недавно выпустивших из школы, по узкой траншее. Мало того, что они опоздали на поле боя, из-за того, что какой-то неизвестный капитан забрал их повозку, и им пришлось добираться сюда вдвое дольше обычного, так ещё и теперь взвод солдат не пускал их в траншеи, о чём-то крича и дико вращая глазами.

— Господин второй лейтенант, — незнакомый ему сержант выглядел так, словно побывал в жутком бою, хотя на мундире не было ни пятнышка, — тут такое творится!

— Прекрати причитать и говори яснее! — Штееру никогда не нравилось, что здоровые мужики истерят как бабы, а именно это сейчас происходило, судя по трясущемуся от страха солдату.

— Я не знаю, что происходит, но он что-то делает и все вокруг умирают, — сержант показал рукой в сторону, где в ярдах ста дальше по траншее, в одиночестве, сидела фигура молодого парня с капитанскими нашивками на рукаве мундира, — он сидит тут около получаса, и за это время со стороны респов пытались выдвинуться на поле боя две роты прикрытия с ремесленниками, но все попадали, едва подошли к мертвецам. Наши трофейщики тоже попытались сунуться, но… посмотрите сами.

Сержант подошёл ближе к краю траншеи и показал на пятерых солдат, которые лежали одной кучкой, едва умерли, едва шагнув за какую-то невидимую черту.

— Идиот! Приведите его в себя! — от осознания того, что что-то пошло не так, и в этом виноват неизвестный, лейтенанта охватила дрожь.

— Я послал солдата, — сержант показал на тело, которое неподвижно лежало рядом с сидящим на дне окопа капитаном, тело которого словно мерцало в зеленоватой дымке. Так иногда бывает, когда раскалённое солнце летом нагревало воздух, так что по нему шла рябь, вот только сейчас была зима и солнца давно никто не видел за тёмными свинцовыми тучами, которые месяц как висели на небе, — теперь никто не хочет туда идти!

— Нужно пристрелить его! — внезапно закричал один из ремесленников, который стоял сразу за лейтенантом и слышал весь разговор, — я его знаю! Его увела тайная полиция со школы при мне! Наверняка он предатель!

Услышав такие слова, Штеер без раздумий рванул из кобуры пистолет и направил его в сторону сидевшего. Только рука его сразу дрогнула, как отступили назад все остальные, кто только что кричал. Все ощутили такое давление на свои души, что просто безумием было сейчас дёргаться. Это было как морская волна, которая ровным бегом сметает всё на своём пути, стоит только не покориться и не отдаться в её волю.

— Матерь Божья, — рядом ойкнули и лейтенант покрылся потом. Сидевший невдалеке человек стал всё ярче светиться зелёным светом, причём это свечение с каждой секундой становилось всё сильнее и сильнее, фактически пряча человека в нём.

— Господи спаси и сохрани, — ближайшие солдаты бросились наутёк, следом за ними дрогнули и ремесленники, которые совершенно не собирались умирать, а в угрозу исходящую от человека, который сиял ярче солнца странным и неестественным зелёным светом, поверили все тут же до единого.

Глаза человека дрогнули и он сначала непонимающе посмотрел вокруг, а потом заметил стоявшего неподалёку офицера с сержантом.

— Лейтенант, мне нужен аниматрон, — капитан встал со дна окопа и подняв руку, удивлённо посмотрел сначала на неё, а затем и всё остальное своё тело. — Срочно!

На сердце у Штеера что-то дрогнуло и он сглотнув полный рот слюны, тыкнул револьвером себе за спину.

— Он в доме, там, в лесу.

— Проводите меня, — поскольку вокруг них практически никого не осталось, парень обратился к нему, хотя ни его лица, ни его самого больше не было видно из-за света, которым он был окружён.

— Да-да, — едва переставляя ноги, Штеер дошел с капитаном до повозки и сев вместо извозчика, хлестанул лошадей, поворачивая их к расположению штаба полка.

Практически сразу за их обиженным ржанием, со стороны республиканцев раздались громкие тяжёлые раскаты, от которых вскоре с этой стороны поля вздыбилась земля. Вот только умирать тут было не кому, как в прочем и защищать этот участок фронта тоже — окопы были полностью пусты. Солдаты с полными ужасами глазами бежали назад, на бегу рассказывая своим товарищам как столкнулись с дьяволом во плоти, который умерщвлял все вокруг, убивая всех странным зелёным светом, который от него исходил. Пытавшиеся остановить беглецов офицеры, стреляли в спины дезертиров, но остановить дикий вал испуганной людской массы, когда слухи моментально обрастали всё большими ужасными подробностями, они не могли. Всё что им оставалось, последовать за подчинёнными — матерясь и изредка стрелять в тех, кто больше всех вносил паники.

* * *

— Роберт, будь проклят день, когда я послушал тебя и решил проверить человека, в деле которого стоит печать, что он находится на личном контроле тайной полиции, — взбешённый бригадир полка не сдерживался и крыл матом своего подчинённого. Кто знал, что попытка проверки молодого и ничем не примечательного парня, пусть и с таким странным личным делом, обернётся не только ужасающими потерями среди полка, но и насмерть перепуганными солдатами, которые ещё день отказывались возвращаться в свои окопы, даже когда их убедили, что там больше нет никого. Ни дьявола, ни Бога.

Полковник сидел и покачивался из стороны в сторону, ругательства старшего по званию просто не доходили до его разума, сейчас в нём замерла только одна цифра — трёхмесячная норма! Три месяца работы полной его роты! Столько выдал капитан после того, как прибыл на повозке в лагерь и добрался до аниматрона, пугая по пути всех своим видом и вызывая новую волну паники, но только среди тех, кто окопную войну видел издалека.

— Роберт! Ты вообще слышишь?! Что я тебе говорю! — голос бригадира прорвался через завесу собственных мыслей и полковник посмотрел на старшего по званию приятеля.

— Он перебил всех ремесленников врага Антуан, всю их защиту, лишил душ всех убитых и раненных на этом поле и всё это — за полчаса, просто сидя на одном месте! Такого просто не может быть!

— Очнись Роберт! Это всё произошло на самом деле и мы с тобой к этому причастны! У нас теперь не полк, а кучка деморализованных и трясущихся от страха дезертиров, которые накладывают в штаны всякий раз, когда видят его, выходящего из дома!

— Антуан, этого просто не может быть! — словно молитву твердил полковник, — я никогда не видел ничего подобного, кто он такой чёрт его задери! Кого нам прислали эти идиоты?!

Бригадир, видя, что его не слушают, взял себя в руки и сел за стол, где словно болванчик сидел и качался из стороны в сторону полковник, повторяя одни и те же слова.

— Всё, хватит причитать, — он плеснул стакан с водой в лицо младшего по званию и это подействовало. Тот моментально дёрнулся и посмотрел прояснившимся взглядом на своего командира.

— Да, прости Антуан, — полковник опустил голову, но собственные мысли остановить было сложно, они словно безумные метались в поиске ответов, которых не было.

— Давай отложим пока разговор с моим «родственничком» на лучшее время, сейчас нам нужно сосредоточиться на том, чтобы солдат и ремесленников привести в чувство!

— Это будет сложно, — признался полковник, — из всей его охраны с ним остался всего один сержант, остальные давно попросили перевести их в другие подразделения. Даже расстреливать пока бессмысленно, люди напуганы увиденным.

За столом воцарилось молчание.

— Слушай, ремесленник у нас ты и не из последних, как вообще такое возможно? Ты слышал о людях своего цеха с такими способностями? — бригадир задумчиво посмотрел на полковника, который также был погружен в свои мысли.

— Я слышал о нём самом: самый молодой подмастерье за последние двадцать лет, поймал и убил Кукольника, по крайней мере так писали газеты.

— Так это он? Что ты раньше об этом мне не сказал?!

— С учётом того, кто его отец, я думал его просто тащат вверх, — поморщился полковник от в принципе справедливого замечания, — да любой бы так подумал!

— Любой, кроме меня, — отрезал бригадир, — его отец, мой дальний родственник и ничего хорошего я о нём среди родни не слышал, так что уверен — парень пробивался в профессии сам. Чёрт, даже спросить о нём не у кого!!!

— Ну вообще-то можно у Лютоглаза запросить информацию, — ремесленник припомнил, что одно время в цеху обсуждали странный поступок ещё более странного ремесленника, с вручением школьнику синих перчаток действующего антианиманта, хотя мальчишка пробыл на фронте всего пару месяцев. Ещё один тревожный звоночек, к которому нужно было вовремя прислушаться!!

— Я вспомнил, что он был у него на практике однажды.

— Роберт! — бригадир от злости стукнул кулаком по столу, кружки и чашки подпрыгнули, жалобно звякнув при этом, — давай, ты следующий раз будешь вспоминать такие вещи до того, как посоветуешь проверять кого-либо! Если ты сказал обо всём этом раньше, я бы трижды поостерегся давать неосторожные задания.

— Прости, это действительно моя вина, — полковник опустил голову, — его статус, должность, звание — всё это заставили меня думать о протеже своего отца. Хотелось макнуть его в жизнь на фронте, чтобы понял, что тут не сахар.

— Ладно, сделаем выводы на будущее, — командир полка смягчил тон, — что делать будем с ним дальше? После того, конечно как успокоим людей.

— Думаю самый оптимальный вариант, дать ему делать то, зачем он сюда прибыл, — ремесленник поднял взор на приятеля, — я его не возьму под своё командование. Он уедет через пару месяцев, а что мне делать с теми, кто обязан отслужить тут по пять-семь лет?

— Согласен, тогда нужно найти ему охрану, чтобы он не шлялся тут один и не смущал людей. Попрошу Дика Соржеста заняться этим, он ведь единственный кто остался тогда со Штеером?

— Да, второй лейтенант рассказал мне, что ощутил, когда направил на ван Дира револьвер. По его словам, такое давление он испытал впервые в жизни. Чёрт! Если этот парень умеет манипулировать собственной аурой на таком уровне, я даже не знаю, зачем его послали на фронт. Его должны были запереть в какой-нибудь секретной лаборатории и никуда не пускать оттуда с таким-то уровнем ремесла!

— Ну по секрету если, — бригадир понизил голос до шёпота, — Генрих мне намекнул, что парень причастен к проекту Аргус, слышал о таком?

Полковник с изумлением посмотрел на своего командира. Разрозненные сведения о новом их сослуживце сами по себе выглядели просто нелепыми слухами, но если собрать их все вместе и подумать, то их было слишком много одного единственного человека. К сожалению было совершенно непонятно, что их них правда, а что преувеличение, вот только одно было ясно, он опытный фронтовик слишком поторопился записать все услышанные достижения парня, к протекционизму его отца.

— Завтра нужно позвать его снова и осторожно по расспрашивать о его планах, — ремесленник внимательно посмотрел на приятеля, — пусть наше знакомство с начала не задалось, но можно будет попробовать и второй раз. Письмо же, я почтой сегодня отправлю на Восточный фронт.

— Очень дельная мысль, — бригадир сел наконец за стол и протянул руку к непочатой бутылке вина, — думаю за это стоит выпить.

— Полностью поддерживаю, — согласился подчинённый, — лично мне — это просто необходимо.

* * *

Я лежал на топчане и едва мог пошевелиться, прошло три дня с того злополучного происшествия, а я до сих пор мог лишь вставать в туалет, да с трудом передвигаться. В том бою я получил кроме гигантского опыта в расширении и поглощении аур ещё и пару уроков, которые нигде бы не смог получить ранее. Масштабы не позволяли узнать о том, что бесконечное расширение ауры очень опасно в первую очередь для меня самого и окружающих меня людей. Я так увлёкся захватом чужих душ, что совершенно потерял ощущение времени и пространства. Беднягу солдата, которого я убил, в пяти футах от себя, я не ощущал, как близкого человека, мне тогда казалось, что все кто не позади меня — враги, так что я захватывал всё, что было в других направлениях. Повезло ещё, что я стал приходить в себя и не убил своих же коллег, которые прибыли на поле боя. К своему стыду я также вообще сейчас не помнил, как же я тогда смог остановиться и не расширять ауру дальше. Этот момент совершенно вылетел из памяти за событиями, которые за этим последовали: массовое дезертирство солдат и ремесленников, испуганные глаза сержанта и остолбенение офицера, который довёз меня до аниматрона их роты, да и моё собственное изумление в первые секунды после того, как я пришёл в себя, что я снова свечусь. Правда, если от души Кукольника свечение было тусклым и словно фосфоресцирующим, то тут мои конечности сияли очень ярко от насыщенности и концентрации душ в моей ауре. Огромное количество РС-100, которые наполнял военный аниматрон, автоматически меняя на пустые накопители, тоже потрясло меня. Качество одиночных душ, которые мы получали, когда я был тогда на фронте у майора Немальда просто тонуло под тем количеством, которое я собрал со всего поля всего за один бой.

Вчерашний разговор с моим руководством полка, которое надо сказать было намного спокойнее и вежливее, чем в день моего прибытия, позволил мне узнать и другие тонкости работы местных ремесленников, а также то, что я не только поспешил почистить поле от душ, поскольку на нём ещё оставались и наши раненные, которых санитары просто не успели вынести с поля, но и о своих успехах в опустошении рядов ремесленников респов. По подтверждённой информации, я лично уничтожил двадцать ремесленников и пятьдесят человек их охраны. Если честно я слабо помнил себя в том состоянии, когда чувство всемогущества захватило меня и я не смотря на и на что, расширял свою ауру и захватывал без перерыва все души подряд.

Зато после того, когда я слил все души, то получил такой откат, что почувствовал себя словно голым, посреди центра города в самый час пик. Собственная душа казалась чем то мелким и несущественным по сравнению с тем, что я испытал ранее. Хотелось всё вернуть себе назад и снова ощутить себя всемогущим.

Эту слабость я преодолел с трудом, полностью осознавая, что подобное преступление мне никто не спустит с рук, слова сэра Немальда были слишком свежи в памяти о том, что можно и чего нельзя делать на фронте и сокрытие душ точно не входило в список разрешённых деяний. Да, я мог спрятать от всех хотя бы часть от собранного, но не позволил этого сделать сам себе. Если честно, это произошло не из-за боязни, что меня поймают, ведь учитель рассказывал, что подобной техникой владеют даже не все исповедники, не говоря про простых ремесленников, которые не подозревают о её существовании. Нет, я полностью слил все души только по причине того, что испугался себя, а точнее своих мыслей, оставить всё себе и поглощать больше и больше. Никогда не подозревал, что поглощение огромного количества душ будет сродни секса или наркотикам, я слишком хорошо помнил, как хотел дозу морфия и испугался, что с чужими душами может выйти также и я не смогу остановиться.

Как бы там ни было, но на утро мне стало ещё хуже. Тело ломило непонятно от чего, все суставы выкручивало и хотелось просто лежать и ничего не делать. Даже походы в туалет и поднятие ложки с едой сопровождались нытьём в суставах и болями во всём теле, при этом общее состояние организма было такое, словно я заболел простудой и тело от высокой температуры просто прекратило меня слушаться. Вот только ни воспаления, ни температуры у меня не было — это сразу сказал полковой врач, он обследовал меня и развёл руками, посоветовав больше отдыхать или обратиться к более опытным ремесленникам с диагностикой симптомов. К сожалению, единственным таким тут был я, а что со мной происходит я не знал. Связь с внешним миром была только с помощью писем, доставляемых дирижаблем раз в одну-две недели, так что пришлось последовать первому совету доктора и просто отдыхать.

Моё отсутствие пошло на пользу не только мне, но и всем, кто видел меня светящегося, каждый поход в туалет оборачивался встречами с перепуганными людьми, а также теми, кто специально приходил посмотреть на меня, не веря в рассказы очевидцев. Не знаю, что они хотели увидеть, но я их видимо разочаровывал, выглядя как обычный молодой офицер, так при следующих прогулках я встречал лишь незнакомые лица.

* * *

— Мистер Сорес, — командующий полком стоял спиной к членам спец отряда. За последний месяц его участок фронта перестал двигаться вперед, не смотря на поддержку артиллерии и авиации. После многочисленных бомбовых ударов, когда казалось защищать окопы со стороны имперцев было некому и атака его солдат не встречала ни единого выстрела, но стоило им пересечь невидимую черту, как все умирали. Просто, без видимых причин, падали и умирали. Причём не важно кто это был, простой солдат или опытный ремесленник, судьба была у всех одна. И хотя почти сразу выяснили причину смерти — полное опустошение души — ясности в происходящее это не прибавило.

Ситуация настолько вышла из под контроля, что дело пошло дальше командующего фронта, который потребовал немедленного разбирательства, поскольку имперцы явно испытывали на их участке фронта новое оружие, иначе о подобном давно стало бы известно в других местах. Как например появление огромного корабля, который сбивал их дирижабли, бомбил позиции, а сам выдерживал попадания снарядов и пуль. Теперь ещё и непонятные массовые смерти — всё ушло на рассмотрение сената и была выделена специальная группа, которая состояла из опытных диверсантов и ремесленников, с целью понять, как именно умирают солдаты.

И вот спустя месяц кропотливой работы, когда захватывались пленные различных званий, а также даже один из ремесленников врага, командир группы явился с докладом, в который никто не мог поверить. Всё оказалось настолько просто, что в голову закрадывались вполне обоснованные сомнения, правда ли это? Или может быть все пленные были специально подготовлены или даже дезинформированы? Да и как можно было поверить, что за десятками тысяч смертей, стоит всего лишь один человек!! Капитан Рэджинальд ван Дир, сын главы цеха Ремесленников, которого специально прислала на этот участок фронта тайная полиция. Цели его пребывания никто не из опрошенных не знал, как и то, как же он делал так, что люди кругом умирали от потери души. Ни один из ремесленников ни республиканцев, ни имперцев не был на такое способен.

— Как такое возможно? — он обратился снова к главе отряда, который стоял со своим заместителем и спокойно смотрел на полковника.

— Не могу знать мистер Готфринг, — среднего роста, обычной комплекции и с абсолютно не выразительным лицом, он легко мог «раствориться» даже среди десяти человек, — я оперирую фактами, а они именно таковы, что за всем стоит этот самый ван Дир.

— Жнец, — тихо сказал его помощник, но расслышали все, — так его сначала начали называть у вас в полку, а вскоре это прозвище облетело весь фронт и попало в сенат. От нас требуют устранить его, вот только как этот сделать, никто не знает. Да и мы не представляем, как можно подойти к человеку, который чувствует чужие души? Вы знаете, что из опрошенных нами пленных, его лично видел только ремесленник, остальные слышали только суеверные слухи от своих же. Якобы он просто садиться рядом с передовой и всё, а потом, когда убьёт всех нападающих, начинает ярко светиться и уходит к себе.

— А что говорят ваши ремесленники? — полковник даже поморщился от услышанного прозвища, именно из-за этого желающих идти в атаку, как в прочем и служить в его полку с каждым днём становилось всё меньше. По случаям дезертирства он и так стал лидером среди остальных командиров. Его не сняли до сих пор с поста только потому, что сенат и штаб командующего фронта сами не знали, что можно сделать в такой ситуации, когда всего лишь один человек сдерживает целое направление, да ещё и неизвестными никому методами, которые вызывают тревогу у самых известных учёных Республики. Считалось не научной ересью, то что можно забирать души людей, не прикасаясь к ним. Приводились целые трактаты доказательств, почему такое в принципе не возможно. Но вот уже как второй месяц все эти бумагомаратели молчали и ни капли не помогали в разгадке проблемы, которая с каждым днём становилась всё серьёзнее.

— Они чувствуют начала давление на душу, а когда начинают подходить ближе к области, за которой начинают умирать солдаты, погибают сами, что это за воздействие и как ему противостоять, не знает никто. Самых смелых, из тех кто попытался противиться этому натиску, мы похоронили, больше желающих попробовать шагнуть на поле, когда там находиться Жнец, у нас не было.

— Хватит произносить это прозвище! — взбесился командир полка, которому каждое такое упоминание было словно пулей в сердце, — он простой человек! Хватит уже приписывать ему потусторонние свойства и качества! Он обычный человек, которые овладел не известной нам технологией и точка!

— Мистер Готфринг, — глава особого отряда был спокоен, — вы можете не позволить нам так говорить, но что делать с солдатами и ремесленниками? Если вы выйдите из своего дома и пройдетесь ближе к передовой, то не увидите там солдат республики. Перед вами будут обречённые, с потухшими глазами и приготовившиеся к смерти люди, которых пулями заставляют идти в атаку. Мой доклад полностью отражает плачевную ситуацию на этом участке фронта и категоричное мнение, не усиливать это направление, пока этот человек остаётся здесь, либо мы не найдём, что ему противопоставить.

Полковник поморщился, но не стал возражать, поскольку формально эти люди ему не подчинялись, их прислала комиссия сената по вооружению и технологиям и только она могла им приказывать.

— Может вам стоит попробовать ещё одну вылазку им в тыл? А мы усилим давление с другой стороны? Не может же он одновременно быть в нескольких местах? — сделал он последнюю попытку договориться.

— Я потерял половину отряда, мистер Готфринг, — заметил майор спецподразделения, — и это самые крупные потери за всю эту войну. Пока мы не узнаем методов его работы, я не готов положить здесь остальных высококлассных специалистов.

— Толку от ваших специалистов, если не могут сказать, что нам с ним делать!

Накаляющийся разговор был прерван хлопнувшей дверью и одним из солдат спец отряда, которые отличались странной формой разных цветов, поверх которой они носили белые комбинезоны, скрывающие их при передвижении по снегу.

Поприветствовав старшего по званию, он обратился к своему командиру.

— Шеф вы сами просили все новости по Жнецу передавать вам в любое время.

Все в помещении переглянулись, а у майора тревожно забилось сердце.

— Да Дэвид?

— Вернулись ребята с рейда, смогли перехватить почтальона, который вёз почту от прибывшего дирижабля. Есть важная информацию от командования имперцев, но больше всего нас заинтересовало письмо от майора Вильгельма Немальда, адресованное командиру третьего полка Южного фронта.

Майор впервые за весь разговор выдал своё волнение, резко протянув руку по направлению к своему подчинённому. Тот сразу передал ему открытое письмо, которое достал из планшета.

— Майор, читайте вслух! — приказал командир полка, также крайне заинтересованный новостью.

— «Уважаемый сэр, если вам посчастливилось принять под своё командование одного из лучших молодых ремесленников из тех что мне знакомы, а также льщу себя мыслью, что и моего воспитанника, то лучше предоставьте ему свободу действий и результат не заставит себя ждать».

— Подписано действительно Лютоглазом, — командир спецотряда был ошарашен таким совпадением, ведь его следующей целью был именно этот человек. Его боссы потребовали разобраться с майором Немальдом и его ассистенткой, которые вносили не меньший хаос на своём направлении фронта, после Жнеца. Когда стало очевидно, что со своей первой целью пока не понятно, что делать, поскольку добраться до него нельзя было, если только не стягивать сюда подкрепление в надежде, что ремесленник не сможет убить такое огромное количество народу сразу. Но вот одна лишь мысль о том, что если он сможет, заставляла всех нервно вздрагивать и откладывать решение до тех пор, пока учёные не смогут найти способа противостоять захвату душ на расстоянии. Он знал, что такое направление выделили и спонсировали им работы, требуя, как можно более быстрых результатов.

— Они знакомы? — удивился его заместитель, тоже прочитав письмо, передав его дальше полковнику.

— Это не всё командир, — сержант достал пакет, который также был вскрыт, — здесь приказ о переводе капитана Рэджинальда ван Дира в десятый полк Южного фронта.

— А где он дислоцируется? — поморщил лоб полковник, вспоминая место расположение вражеских войск.

— Под Кантелу, — майор помнил наизусть ситуацию на Южном фронте, где какие войска противостояли друг другу, а также имена, фамилии командиров, а также других значимых людей из их штабов.

Он тут же встретился со взглядом с командиром полка, который был одновременно удивлённый, встревоженный и обрадованный.

— Это направление нашего главного удара на этом фронте! Имперцы оценили его оружие и решили закрыть им самое опасное направление! — озвучил вслух полковник общие мысли.

— Простите мистер Готфринг, но информация через чур важная, чтобы передавать её обычными средствами, — майор был встревожен, если Жнец появится в месте, где у Республики сосредоточены большие силы, в том числе и людские, его способности могут в корне изменить там ситуацию! Нужно было срочно передать перехваченные документы командованию фронта, к тому же всё равно его дела здесь были закончены, — вынужден поблагодарить вас за гостеприимство и отклонятся.

— Да я понимаю, — полковник протянул руку, которую майор пожал, — я понимаю, что нельзя так говорить, но как же я рад, что этот камень убрали с моей шеи!

— Я вас понимаю, — майор кивнул, — только боюсь полковнику Мальфреду ничуть от этого не будет проще.

— Хорошо, вам нужна помощь от меня? Оружие, провизия, транспорт? — командующий полка за такие хорошие новости готов был расщедриться для чужого подразделения.

— За транспорт и провизию будем очень благодарны, — не стали отказываться представители отряда сенатской комиссии.

— Тогда я отдам приказы, чтобы вам помогли, а также обрадую своих офицеров, — полковник, хоть и старался делать вид, что переживает за дела на фронте, но майор его действительно прекрасно понимал, когда второй месяц над головой весит меч, готовый в любую секунду отрубить тебе голову, то новость о том, что это оружие переместится к кому-то другому, даже путь твоему знакомому, не может не радовать. Винить его в этом мог только тот, кто не прожил на этом участке достаточно долго и не смотрел в глаза солдатам, которые поднимались в атаки на позиции имперцев, твёрдо зная, что умрут через пару пройденных сотен ярдов.

— Благодарю вас, — майор поблагодарил кивком головы командира полка и заторопился, у него самого теперь было дел невпроворот. Нужно было не только доставить столь важные новости в штаб командования фронта, но и добрать в отряд новичков, чтобы начать их обучение перед новым делом. Всё-таки не смотря ни на какие потери отряда, следующую задачу по поимке или устранению Лютоглаза с него никто не снимал. Если тут ему сошло с рук не выполнение приказа, только потому что все ученые Республики были озадачены возможностями неизвестного им ранее ремесленника, то уж с теми, кто просто эффективно выполнял свою работу, он разобраться вполне мог и тут никакие оправдания его не спасут.

* * *

— «Как же мне всё это надоело», — я лежал на удобной кровати корабля, который ради меня сделал крюк и теперь как величайшую драгоценность, доставлял на следующий участок фронта, где респы усиливали свои позиции. Кто бы мог ещё три месяца назад сказать о том, что меня не только не отзовут в столицу по истечении срока службы и начала закладки нового корабля, но и выделяют для моего безопасного передвижения, целый Аргус. Конечно он не только ради меня курсировал вдоль побережья, корабль выполнял и свои задачи по очистке воздушного пространства фронтов от дирижаблей противника, бомбежке важных опорных пунктов, к которым не могли подобраться его более мягкотелые собраться, а также другой важной работе, для которой был создан и с которой очень успешно справлялся. Просто его маршрут всегда совпадал с наиболее активными действиями республиканцев на фронте, а там, где были у империи серьёзные проблемы и не хотелось тратить на это больших ресурсов, теперь отправляли меня. Причём стоило только мне оказаться на новом участке, как новость облетала не только наши, но и вражеские позиции, что тут же приводило к тому, что солдаты противника просто отказывались идти в атаку. За последний месяц, я вообще ни разу не останавливал атаки, достаточно было самого факта моего появления, чтобы противник останавливал наступление. Именно из-за этого моя жизнь превратилась в череду постоянных смен мест проживания, что меня конкретно выводило из себя. В прах пошли не только мои планы по обустройству собственной лаборатории, но и вообще какому-бы то ни было планированию собственного распорядка и жизни. Противиться приказам я также не мог, поскольку тайная полиция прекрасно отдавая себе отчёт, как я бешусь от всего этого, подписывала все нынешние приказы в канцелярии у императора, ничего сделать против гербовой бумаги с малой имперской печатью, которая приказывала мне снова выдвигаться в путь, я не мог, приходилось скрипев зубами, подчиняться.

Единственной пользой моих последних перемещений и отсутствием необходимости что-либо делать на новом месте стало то, что я наконец закончил свой труд по объединению трудов ремесленников из библиотеки учителя и написал книгу-учебник, для ремесленников со своими комментариям. Всё то, что я успел проверить и попробовать, было отнесено к практической части наверно больше учебника, а не просто книги, а всё остальное я отнёс к теории. Даже успел в перерывах между службой отправить огромный рукописный труд учителю, с просьбой ознакомиться с ним, и если нужно подкорректировать, а затем попробовать издать под нашим совместным авторством. Почему я не хотел выпустить её только под своей фамилией? Я решил, что лучше будет поставить своё имя рядом с более узнаваемой и известной в кругах ремесленников фамилией, так как не льстил себе и осознавал, что каким бы хорошим трудом моя работа не была, читать и покупать её будут, только если она подписана именем известного человека. Учителю же резон возиться с моей книгой тоже был, он человек любящий признание, так что такой вклад в науку ему явно польстит, не говоря уже о чисто финансовом вопросе. В общем по возращению домой, я хотел видеть отпечатанный труд, чтобы похвастаться родным, что я могу не только хорошо убивать.

Мои мысли с радужных мечтаний свернули в текущую струю нынешних забот и проблем. Я сразу нахмурился, воспоминания не были из приятных. Если первые месяцы моё чувство собственной важности и значимости перед короной раздулось до величины небольшого города — шутка ли, осознание того, что республиканцы дали мне собственное прозвище, такое же как было и у майора Немальда — чрезвычайно его подстёгивало, не говоря о том, что все аристократы, командиры и их приближённые к ним офицеры полков и бригад, заискивающе со мной разговаривали, когда я прибывал в новое расположение. Для них я был не просто капитаном ван Диром, новичком и неизвестным ремесленником, как меня приняли в первом полку — для них я был «тем самым Жнецом», который одним своим появлением наводил ужас на врага.

Прозрение наступило как-то внезапно, когда под этими масками вежливости и общественного признания, я стал видеть страх и боязнь непонятного. Ведь они сами не знали, как я это делаю, и не ошибусь ли я как-нибудь и не убью ли я их самих, во время очередного боя. Этот страх я сначала увидел в глазах простых солдат, которые молчаливо провожали мою фигуру с день ото дня усиливающейся охраной по расположению полков, а недавно те же эмоции стал распознавать и у всех остальных, меня окружающих. Вот тут мне стало не по себе и гордость за свою работу превратилась сначала в странное чувство обиды, ведь я убиваю не для себя! Для империи! Делаю ту работу, которую они сами не могли сделать!

Тогда же я стал обращать внимание и на другие странности, которые раньше приписывал к тому, что люди были просто плохо со мной знакомы. До меня дошло, что со мной старались не общаться, если этого не требовал этикет или обстоятельства, со мной никто не хотел сойтись ближе или стать другом — люди просто старались получить от меня то, что я так хорошо делал и тут же избавиться, отправив дальше, поскольку не доверяли мне и боялись. Не доверяли моим умениям и способностям и их же боялись.

Я осознал, насколько глубока эта пропасть только недавно, когда на прощальном ужине в штабе шестого полка, попытался познакомиться с понравившимися мне девушками-служанками высших офицеров. Первая так испугалась, когда я к ней обратился, что выронила поднос из рук и замерев, закрыла глаза, словно ожидая что я накинусь на неё и тут же убью или изнасилую. Причём если первый случай ещё можно было отнести к конкретно одной пугливой девушке, то последующие мои проверки принесли тот же результат — все они боялись меня до дрожи в коленях. Их души так трепетали после встречи со мной, что было понятно, как они перенервничали.

После этого случая, мои глаза раскрылись и я стал пытаться переломить эту ситуацию, стараясь больше общаться и знакомиться с людьми, ведь я постоянно перемещался по фронту. Вот только к моей тревоге и сожалению, моя слава опережала меня и на новом месте я встречал теперь одно и тоже — люди радовались, когда я прибывал в опасные моменты сражений, но ещё больше радовались, когда я от них уезжал. Особо сильно это было заметно, если я возвращался куда-то повторно, ведь республиканцы каким-то образом тут же узнавали о моём отбытии и начинали атаку на этом участке фронта, оставим в покое место моей новой дислокации. Разорваться же сразу по всем направлениям я не мог, вот так и работал теперь пугалом на особо опасных участках, причём как я говорил ранее, для этого чаще всего не приходилось ничего делать. Правда иногда со стороны респов были проверки, я ли это на самом деле, поскольку командование фронтов иногда переодевали похожих на меня телосложением людей в чёрную форму и красные перчатки и показывали республиканцам, рассчитывая их обмануть. Иногда это срабатывало, а иногда и нет, тогда на этом направлении, когда респы убеждались в моём отсутствии сразу же усиливался натиск.

Сколько бы я не отнимал жизней врага, но недоверие и непонимание от тех, кому я спасал жизни тяготило меня, заставляя мысли бежать быстрее и придумывать различные варианты, как можно обойтись без меня. План, как сделать так, чтобы души собирались с поля без моего участия, стал вызревать в моей голове совсем недавно, я прикинул первые возможные варианты реализации, и даже попробовал часть из них на практике, но вскоре передо мной стала чисто техническая проблема, решить которую я сам не мог из-за недостатка знаний механики. Нужно была консультация у инженера, а я знал только одного из них, точнее одну, кому мог доверить свой секрет.

* * *

— Он что попросил? — глава тайной полиции, был человек не эмоциональным, но каждые новости от беспокойного ученика старого друга вызывали у него трепет в душе. Никогда нельзя было сказать наверняка, что принесёт очередная новость о нём. Думал ли он полгода назад, отправляя совместно с генералом парня в пекло войны, что тот не только не попроситься обратно, испугавшись происходящих там ужасов, но ещё и станет тем, о ком солдаты республики будут говорить только шёпотом, надеясь на то, что никогда не увидят фигуру в чёрном, на своём участке фронта.

А новости двухмесячной давности? Когда Энтони показал ему выдержки из рукописи, которую хотел опубликовать Рэджинальд — впору было хвататься за сердце. Забытые знания и практики — вот что он хотел опубликовать широкой аудитории ремесленников и ладно было дело касалось простых экспериментов, но нет же, он систематизировал и скрупулёзно собрал абсолютно все знания, разбив их по десяти главам, в каждой из которых со своими комментариями подавал материал, за одно обладание которого, например Республика заплатила бы не одной тонной золота и это не говоря уже про то, что за простое изучение некоторых из них в Империи была положена смертная казнь. Когда же Артур захотел спрятать и навсегда похоронить труд юного ремесленника, этому неожиданно воспрепятствовал его учитель, который потрясая рукописью, заявил, что если отсюда убрать лишние сведения, не предназначенные для непосвящённых, то получится отличный учебник для старших курсов колледжа и что если Артур будет упорствовать, сам подключит все свои связи, для того, чтобы такой труд не похоронили навсегда в пыльных библиотеках тайной полиции. После жарких споров, пришлось уступить и остановиться на двух вариантах учебника, первый — в сильно урезанном виде действительно пойдёт в школы, второй же в тираже всего с десяток экземпляров, достанется только исповедникам, нынешним и будущим. Сэр Энтони признал, что проделанная его учеников работа огромна и он сам несколько раз пытался этим заняться, но бросал, поскольку труд был долог и монотонен. Нужно было ведь не только всё переписать из тетрадей великих ремесленников прошлого, но понять и осмыслить их труды, а также потом подать это другим людям в понятном варианте, что конечно же требовало уйму времени и усидчивости. К тому же, сэр Артур подозревал это с полной уверенностью, того сильно грело чувство гордости и принадлежности к этому делу, ведь его имя тоже значилось на корочке учебника, по которому будет вскоре учиться не одно поколение новых ремесленников.

— Шесть миль тонкой серебряной проволоки, большой дирижабль и пол миллиона гиней на оплату труда цеха механиков, — невозмутимо повторил сэр Энтони, ещё раз взглянув на письмо в руках. Ему доставляло удовольствие приносить новости главе тайной полиции, которые каждый раз выводили того из душевного равновесия.

— Энтони, — сэр Артур упал в кресло и тяжело вздохнул, — он в своём уме?

— Ну судя по его действующему макету, который он собрал и испытал, он хочет начать натурные испытания в большем масштабе, а для производства прибора с заданными характеристиками, пришлось привлечь весь цех инженеров, они и выставили такую цену.

— Ты сам-то что думаешь? Такое вообще возможно? Я показывал его чертежи и выкладки из прошлого письма своим экспертам, все как один разводили руками и заверяли, что такого никто никогда не делал.

— Не знаю Артур, — старый ремесленник словно в насмешку, тоже развёл руки и пожал плечами, — Рэджинальд оказался на свободе и сейчас творит то, что хочет. Но его макет ты видел сам, а сэр Шелби нехотя признал, что такое в принципе может работать, но без Рэджинальда некому показать нам это.

— Хорошо, насколько хороша его теория? Ты прекрасно понимаешь, что такие средства можно выделить только заручившись личной поддержкой императора, а мне бы не хотелось после грандиозного успеха проекта «Аргус» сесть в лужу из-за одного молодого человека.

— Артур, решать только тебе, ответственность ведь будет целиком твоя, — старый исповедник был слишком осторожен, чтобы напрямую поддерживать ученика в том, на что тот замахнулся, хоть перспективы и правда открывались громадные, но полная зависимость многотысячного проекта от одного единственного человека, была плохим аргументом в разговоре с имперской финансовой канцелярией.

— Задал же он нам задачу, — глава тайной полиции яростно потёр бритый до синевы подбородок.

— Но с другой стороны, если рассмотреть чисто практическую сторону дела, — исповедник ещё раз посмотрел на прилагаемый в письме чертёж, — не нужны будут ремесленники на поле боя, кроме особой команды из них и инженеров, а пока республиканцы не поймут смысл технологии у нас будет такое огромное преимущество в собираемых душах, что я бы наверно и сам вложился в это дело.

— Ты хочешь вложить собственные средства? — удивлению главы полиции не было предела.

— Почему бы и нет? — исповедник только сейчас осознал, что если выпустить патент ремесленника на это изобретение и вложить собственные деньги, то действительно можно было бы обойти многие бюрократические процедуры с финансированием. Риск определённо в этом был, но если предложить эту идею и самому Рэджинальду…

Сэр Энтони задумался.

— У меня есть деньги, и даже с учётом того, что Элиза унаследует всё состояние, после моей смерти, у меня их сейчас более чем достаточно, чтобы обеспечить ей достойное существование.

— Сколько ты готов вложить, — в голове сэра Артура тут же созрел отличный план.

— Думаю двести пятьдесят тысяч, я потяну без проблем.

— Я смогу достать сто пятьдесят, как в прочем и взять на время у военных дирижабль, мы часто берём их для своих нужд по переброске отрядов.

— Таким образом, нам нужно достать ещё сто тысяч. Насколько я помню финансовое состояние нашего юного изобретателя, пятьдесят тысяч он сможет вложить в дело, плюс его работа, — резюмировал исповедник, — нам нужно достать ещё пятьдесят тысяч и я даже знаю, к кому нам можно обратиться.

— Сэр Пэрри? — навскидку предположил глава полиции, зная о малочисленности богатых знакомых у сына главы цеха ремесленников.

Сэр Энтони рассмеялся.

— Ты как всегда безупречен Артур.

— Таким образом, что мы имеем, — глава полиции откинулся глубже в кресло, — кроме как своими деньгами мы ничем не рискуем, а в случае успеха…

— В случае успеха Артур, империя выкупит у нас технологию по той цене, которую мы скажем, — заключил исповедник, — ведь завтра ты подашь официальным каналом прошение на разработку данного изобретения в финансовую канцелярию. Где-то через неделю-другую получишь отказ и мы сможем смело на свои деньги финансировать этот проект.

— Это если они не согласятся, — хмыкнул собеседник, сам не веря в свои слова.

Исповедник изумлённо посмотрел на друга.

— Артур?! Полмиллиона гиней на призрачный проект? Зависящий от одного единственного человека? Пусть и самого Жнеца, но кто у нас знает, что он и Рэджинальд это одна и та же личность?

— Ну да, о чём это я, — тут же согласился глава тайной полиции, с доводами исповедника, в Империи старательным образом не выпячивали фигуру юного исповедника, чтобы преподносить все успехи на фронтах, заслугами военных, иначе возникли бы резонные вопросы, зачем им нужна армия, если её успешно заменяет всего лишь один единственный человек, — и лучшие проекты не получали подобного финансирования.

— Тогда так и сделаем, пока ты подаёшь прошения и обосновываешь необходимость для империи финансировать этот проект, я тем временем начну собирать необходимые бумаги для подачи на патент в цех. Хорошо, что имя Рэджинальда не будет там фигурировать на первой странице, я также постараюсь чтобы глубже никто не смотрел. Его отец уж очень активно наводит справки о нём последнее время, как бы очередную пакость не сделал.

— Тогда за мной разговор с Пэрри, думаю будет очень легко получить его согласие. Его старший сын делает всё, чтобы окончить свои дни на виселице и в очередной раз влип в неприятную историю. Даже намёка на мою помощь хватит, чтобы он дал и гораздо большую сумму.

— Как ты понимаешь, нам этого не нужно, тем более с возможными результатами от работы Рэджинальда, — исповедник прервал речь друга, — если согласиться — хорошо, меньше лишних людей будут об этом знать, если нет, оставшуюся сумму доложу я, пусть и придётся придержать ненадолго свои текущие расходы.

— Тогда за тобой патент и Рэджинальд, нужно будет и ему сообщить, сколько он вкладывает в общий проект, — усмехнулся глава полиции, — помимо работы.

— Ну тогда за успех нашего предприятия, — ремесленник достал из знакомого всем слугам шкафа графин и два стакана и символически налил небольшое количество виски, — за нас!

— За успех! — согласился сэр Артур и чокнулся стаканом, одним глотком выпив жидкость, которая сразу же согрела его пищевод и хотя ему ещё предстояли дела, он решил выпить ещё немного, на улице было чертовски холодно, а алкоголь прекрасно подходил, чтобы согреться.

* * *

Монтаж всей системы занял почти неделю, благо что и прибор к которому я подключался, а также протянутые по всей длине дирижабля серебренные провода, к которым присоединялись серебряные же крупноячеистые сети — всё было подготовлено и произведено не на фронте. Целых два месяца весь цех Дженни работал только на меня, отложив все остальные заказы, как признавалась она сама в письмах ко мне, дедушка до сих пор пребывал в шоке от заказа, даже не смотря на то, что сам выставил такую огромную цену за прибор, с нужными мне показателями и характеристиками.

Я бы очень удивлён, когда узнал, что мы сделаем этот проект на свои деньги, поскольку империя не спонсирует сомнительные инициативы, малоизвестных ремесленников. Самое странное в этой истории было то, что практически вся Республика знала обо мне больше, чем у меня дома. Мне показывали их газету, где мой портрет со статьёй о том, кто же такой настоящий Жнец, а также огромной суммой награды за информацию, которой нет в данной статье. Журналисты просто упивались в ней какой же я бесчеловечный и жестокий, убивающий десятками тысяч без разбора, по утрам при этом съедаю с десяток новорождённых детей, а вечером к моему столу подают исключительно девственниц. И если бы от девственниц я и сам бы не отказался, вовсе не для гастрономических забав, то остальное было явным бредом, ну кроме убийств конечно. Я прекрасно осознавал, за сколько смертей я был ответственен, но в своё время на мой вопрос об этом, своему подопечному генералу, я получил ответ, который успокаивал мою совесть всякий раз, когда приходилось убивать снова и снова. Он тогда без колебаний и раздумий с полной уверенностью в том, что говорит, сказал: «Убивают не солдаты или я, а император, который посылает нас на войну. Пусть его совесть терзается от этого, а не моя».

Прямо противоположная была ситуация у нас в Империи, где пресса словно воды в рот набрала, едва дело касалось Жнеца, о существовании которого конечно же знали многие от раненных, которые возвращались с фронтов и конечно же остановить этот поток слухов ни мог никто. Слухи настолько гипертрофировали мой портрет, часто описываемый людьми, которые и близко со мной не встречались, то не стоило особо беспокоиться, что на улицах родного Лондона я буду кем-то узнанным, это в Париж мне было лучше не соваться, так как моими портретами там пугали непослушных детей. Пресса, по заказу своего сената, чтобы оправдать бессилие их учёных и ремесленников справиться со мной, сделала их меня палача самого сатаны, так было легче всего объяснять всем вокруг, почему при моём появлении, наступление откладывалось на тот срок, пока меня не переводили куда-то ещё. Фраза — «Ну у нас же был Жнец», абсолютно всех устраивала, кроме меня. Кроме озвученных ранее проблем собственным окружением, сейчас меня стала донимать охрана. Тайная полиция, которая активно собирала информацию о происходящим в стане врага, знала о награде назначенной за меня, а также количестве спец отрядов республики, которым выдали задание на моё устранение и приняла меры. Теперь чтобы мне просто сходить в туалет, требовалось не менее двадцати солдат вооруженной охраны, причем часть их них была из элитного шестого отдела. Постоянная охрана да ещё и в огромной количестве, здорово осложнила мне жизнь, но деваться было некуда и так последнее покушение произошло всего неделю назад. Тогда три дирижабля противника прорвались через заградительный огонь и явно наведённые с земли, десять минут утюжили то место, где я жил ещё вчера. Их конечно сбили, но осадок у меня и у тайной полиции о том, что респы отлично знали место моего проживания, остался, опять были сделаны соответствующие выводы и в охрану добавили ремесленников, которые работали детекторами правды, опрашивая тех, с кем я соприкасался, что опять не добавило мне популярности, хоть в этот раз и не по моей вине.

* * *

— Сэр? — капитан дирижабля осторожно меня поприветствовал, впрочем, как и всегда с того момента, как его летательное средство поступило в моё распоряжение, а механики цеха Часовщиков его модернизировали под мои нужды. В середине гондолы, чтобы хоть как-то от центровать тяжеленое устройство: одновременно выполняющее роль распределителя энергии с мелкими стеклянными накопителям в узловых ячейках сети, а также концентратором, который мог потом забирать обратно энергию с них. Слышится запутано, но на самом деле никаких новшеств это устройство в механику не привнесло, всё те же стандартные принципы сбора, передачи и выделения энергии что и везде, с единственным исключением — всё было гигантских размеров. Две огромные серебряные сети с накопителями в узлах соединений разматывались под своей тяжестью при движении дирижабля, а так как толщина проволоки из которой плелась сеть была не большой, к тому же через равные промежутки находились небольшие водородные баллоны, то при движении дирижабля создавалась определённая парусность, которая позволяла сетям левитировать за движущимся кораблём. Главная трудность была создать макет всего этого, а также подобрать материалы, чтобы моя задумка осуществилась. К счастью у Дженни не возникло вопросов, зачем это нужно, она просто сделала со своими родными нужные расчёты и воплотила в устройстве мои требования.

— Взлетаем, — я кивнул ему в ответ и заторопился к своему месту оператора, как его назвали механики. Руки у меня тряслись, что в принципе было не удивительно, сейчас я собирался проверить в большом масштабе свою теорию и шансы на то, что всё пойдёт не так, как на тестовом макете, определённо были. Что если сети запутаются при размотке, что если моего запаса душ не хватит, чтобы осуществить первичное «засевание»? Что если мои «капли душ» не смогут нормально закрепиться или вообще не накроют большое количество людей? В общем огромное количество если и почему, за которые мне стоило переживать.

— Сейчас начнём набор высоты сэр, — в голосовой трубке переговорного устройства с кабиной, я услышал искажённый голос капитана.

— Не забудьте, на высоте фарлонга нужно начать вытравливать сеть, — на всякий случай напомнил я ему, но он и так прекрасно это знал, так как тренировки по травлению сети из гигантских барабанов проводились как на земле так и в небе.

— Да сэр, конечно.

Я посмотрел на альтиметр, который специально для оператора дублировал тот, что был в рубке управления. Дирижабль набирал высоту, после того как отчалил от мачты, так что стрелка прибора медленно, но верно стала ползти вправо по циферблату.

Пока аппарат не наберёт должную высоту, а также сеть не превратиться в огромные плывущие за ним ячеистые паруса, мне нечем было заняться, что конечно же усиливало волнение и нервозность.

Сначала гондола ощутимо вздрогнула, сзади раздался знакомый мне шум механизмов барабанов, на которых была намотана сеть, а только потом раздался голос капитана.

— Высота, начинаем разматывать сеть.

— Хорошо, — я прокричал в голосовую трубку, чтобы он понял, что я его услышал.

Через двадцать минут шум механизмов прекратился, а я трудом сдержал себя, чтобы не подняться с места и не пойти проверить, плывёт ли за нами сеть. За это отвечал специальный матрос, который не только запускал барабаны и следил за размоткой сети, но контролировал её положение относительно дирижабля. Конструкция барабанов была тоже не простой, поскольку требовалось аккуратно обращаться с водородными баллонами, которые обеспечивали сети дополнительную плавучесть в воздухе. Ведь чем выше поднимался дирижабль, тем более непредсказуемо вела себя гигантская сеть. И так мы не стали в свой первый боевой полёт подниматься выше одной мили, чтобы с одной стороны не попасть под огонь наземный мелкокалиберной артиллерии, но с другой, чтобы сеть вела себя более предсказуемо и управляемо.

Надо сказать, что я так и не решил до сих пор две основные проблемы в модернизации дирижабля: чтобы повысить количество времени, когда он мог находиться в воздухе, количество экипажа было сокращено до трёх человек, не считая меня и капитана, а из гондолы убрано всё лишнее, включая кровати, стулья и прочие предметы интерьера и декора. Всё освободившееся место занимал мой прибор, барабаны с сетями, а также запасы еды и воды для экипажа, чтобы провести в воздухе как можно больше времени. Второй нерешённой проблемой была сеть, если с размоткой в восьми случаях из десяти проблем не возникало, то при посадке или снижении, когда её нужно было смотать обратно в барабаны, всё время случались проблемы. Над ними сейчас работали Часовщики, но особо сильно они не продвинулись, уменьшить устройство больше не было возможности, как и сделать сеть более контролируемой.

— Сэр, мы поднимаемся, сеть ведёт себя стабильно, — искажённый расстоянием, голос капитана отвлёк меня от не веселых мыслей о несовершенстве изобретения. Пора было заняться делом и мне.

Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, я устроился удобнее в глубоком кресле, сделанным специально для долго и неподвижного в нём нахождения, и засунул обе руки в рукава прибора. Мы не стали ограничивать площадь соприкосновения одной лишь ладонью, теперь обе руки, обнажённые по локоть, легли на пластины. Я закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и начать раскачку своей ауры, а затем медленный отбор энергии из десяти накопителей РС-100, которые служили источником энергии для первичного засевания душ.

— Высота, сэр.

Голос капитана слышался словно издалека, настолько сильно я был погружен в состояние полу транса, когда закачав в себя нейтральную энергию из мощных накопителей, стал преобразовывать её под колебания своей души, а потом под резонансные характеристики душ лже-ремесленинков. Двадцать минут работы и я стал направлять энергию в накопители моего прибора, которые выглядели в разрезе, словно дерево. Мой поток энергии сначала попадал в сверхмощный накопитель, который разделял один поток энергии на два, два следующих накопителя разделяли его уже на четыре более меньших потока, те в свою очередь делили его на шестнадцать и так дальше, пока все мельчайшие накопители в узлах сети, не заполнялись практически одновременно. В самом начале я хотел сам контролировать их заполнение, но механики меня отговорили, сказав, что и так концентрация оператора в такие моменты очень высокая, не стоит усугублять её процессом, который можно автоматизировать. Когда я первый раз попробовал их систему, то сразу понял, насколько проще и быстрее стало работать с энергией, а ведь был и обратный процесс, который требовал от меня ещё большей концентрации, и если бы не подобная конструкция накопителей, то после каждого полёта я был бы как выжатый лимон, что конечно же шло не на пользу моей конечной задумке — сделать оператором прибора любого хорошего антианиманта, а не только меня.

Я просто физически чувствовал, как накопленная в моей ауре энергия устремляется по накопителям и затем мелкими каплями, устремляется вниз, на землю. Конечно, если «поливать» таким образом пустые пространства, то смысла в такой бездумной трате энергии нет никакого, вот только под нами было поле боя и вражеские позиции, которые мы пролетали на большой высоте, так что сотни тысяч мельчайших капель отравленной души, падали словно мелкому дождю, не оставляя ни малейшего шанса не найти свою цель, причём в отличии от простого дождя, от которого можно было укрыться простым навесом над собой, капли душ не замечали преград, они летели вниз до тех пор, пока им хватало энергии, а её у них было очень много. На наших тестах я так и не смог потом отследить, как глубоко уходят мои мелкие осколки души, одно я знал точно, засев накрывал всех — и своих, и чужих, не делая ни в ком разбора.

Особой проблемой тут стояло то, что пока механики готовили прибор, мне пришлось подбирать резонансы для составления ядовитых капель душ на основе технологии лже-ремесленинков таким образом, чтобы люди не умирали спустя какое-то время, когда они попали в их ауру. Я вначале хотел засевать всё полностью ядовитыми каплями душ, но командование испугалось моей затеи, так как координации дирижабля с землей не было никакой, так что я легко мог ошибиться и заразить души своих войск. От одной мысли об этом у военных начиналась паника, так что пришлось придумать менее летальные энергетические сгустки, которые могли оставаться на аурах своих жертв, только для одной цели — после смерти, заражённые души погибших легко отделялись от своих тел и свободно плыли вверх, тут прибор включался в реверсный режим и с помощью расширения ауры оператора мог собирать свободную энергию. В обычной жизни душа была скреплена с телом до тех пор, пока держался скелет, освобождаясь только тогда, когда не было ни одной связующей части костяка для неё. Мои же капли душ за недолгое время нахождение в ауре жертвы разбалансировали душу до такой степени, что как только наступала смерть, душа тут же освобождалась от оболочки и поднималась в верх — прямиком в сети с накопителями. Если же смерть этого человека миновала и он остался жив, то это ему никак не помогало, капля моей души оставалась в ауре человека навсегда, уменьшая как потери энергии на первичный засев, так и возможность множественного сбора душ, всего лишь после одного засевания.

Кстати именно поэтому сети пришлось делать такими огромными, чтобы накрыть не только максимальное большое количестве территории, но и позволить прибору справиться с гигантским наплывом энергии, который произойдёт, когда количество убитых на поле людей массово станет терять души. Роль оператора тут сводилась к отлову душ, с помощью расширения ауры, которое используя сети было так легко делать, что я мог один охватывать десятки миль кругом, но поскольку на месте оператора планировался не только я, то нужно было облегчить труд антианиманта, а сделать это можно было либо повышая его силу и владение ремеслом, либо ещё проще — сделать площадь сетей такой большой, чтобы ему было легко собирать свободные души.

Такое тоже было возможно, но для этого нужно было подобрать более прочный и в тоже время чувствительный к энергии материал, но менее дешёвый, чем серебро. Дженни как раз сейчас этим и занималась, поскольку оптимальным я считал использовать какой-нибудь дешёвый и одноразовый материал, чтобы устранить ещё и проблему со смоткой сети, при посадке. Если стоимость будет минимальна, то такую сеть не жалко будет и сбросить, чтобы потом переработать. Дешёвый материал сети с итак сейчас дешёвыми стеклянными накопителями — был залогом будущего использования моей технологии, так что оставалось всего чуть-чуть — этот материал найти, ещё лучше было бы отказаться при этом от водородных баллонов, которые создавали свои трудности с в обращении с ними. Малейшая искра и если была утечка, то баллоны взрывались, так что работ по улучшению сети предстояло ещё множество.

— Сэр, мы над вражескими позициями, вижу корректировщика врага, — сообщил в голосовую трубку капитан.

— Держитесь от него дальше, чтобы не попал в сеть, — тут же отреагировал я, засев прошёл успешно, я выпустил всю энергию до капли. Теперь оставалось только ждать результатов.

— Он идёт на сближение! — голос капитан был взволнованный. Ещё бы, если он подойдёт к нам сзади, то порвёт сеть своей тушей и все труды будут насмарку.

— «Ещё одна проблема, которую я не предусмотрел, — поморщился я, — действительно как-то не думал, что на такой высоте, дирижабли врага решат рассмотреть нас ближе».

— Сейчас разберусь! — проорал я в трубку и опять вернулся в состояние полу транса. Расширить ауру, когда за тобой мили энергопроницаемой сети всегда было очень просто, так что и в этот раз мне не составило труда дотянуться до душ экипажа чужого дирижабля и одним движением энергии лишь их всех душ и жизни.

— Сэр, их дирижабль стал рыскать из стороны в сторону, — голос капитана был озадачен.

— Смотрите, только чтобы не шёл в нашу сторону и всё, — ответил я, — там больше некому им управлять.

Трубка промолчала, а я вспомнил взгляды капитана и команды, когда они впервые увидели, кто будет их постоянным пассажиром. Эти взгляды теперь преследовали меня везде, так что пришлось даже сменить форму и одеть простой офицерский мундир без знаков отличий и регалий. Командование на всё это смотрело сквозь пальцы, даже на такое моё попрание всех воинских уставов: полковники, бригадиры, генералы — все делали вид, что я одет по форме. Вот только помогало это ненадолго, стоило мне со своими тремя ротами охраны появиться где-либо, как я снова был у всех на виду, хоть переходи на простой солдатский мундир. Охрана и сюда бы проникла, если бы не было ограничения на грузоподъёмность дирижабля, хотя всё равно все матросы были набраны и обучены из шестого отдела, из всего экипажа дирижабля, только капитан был настоящим. Тут они слава Богу побоялись доверить дело новичку, да и я был категорически против доверять свою жизнь человеку, с десяток раз поднявшемуся в небо.

Едва я почувствовал первые души, как мне тут же стало не до волнений и посторонних мыслей, нужно было сосредоточиться и ловить их. Мой прибор сразу же загудел сильнее, поскольку энергия, которую я направлял в сети накопителей, стала поступать на вершину пирамиды в огромный и мощный алмаз, который стал заполнять один за одним стандартные накопители РС-100. Причём жертвуя местом в гондоле, заменять их по мере наполнения должен был матрос, поскольку вместить ещё и автоподачу сюда было нереально.

Я был полностью сосредоточен на работе, так что три часа спустя, когда душ стало гораздо меньше, я понял, что бой закончился. Теперь стоило просто ждать тех, кто ещё не умер, а тяжелораненный лежит на поле боя, а также возможные жертвы со стороны ремесленников, которые направятся на сбор душ и очень сильно удивятся, когда поймут, что собирать им по сути нечего.

Ещё два часа пришлось провести за прибором, пока я окончательно не убедился, что больше поступления душ нет.

— «Нужно будет предусмотреть двух операторов, — я с трудом встал с кресла и потянулся всеми затекшими от долгого нахождения в одной позе членами, — одному всё же тяжело постоянно контролировать как сам бой, так и время ожидания после него».

— Капитан, я закончил, — проорал я в трубку и повернулся к облитому потом человеку, который опёрся спиной на груду металлических коробок.

— Сколько?

— Я не считал сэр, — он вытер рукавом лицо и кивнул в сторону гораздо меньшей кучи пустых РС-100, - ещё чуть-чуть и просто не хватило бы накопителей, сэр.

— Ну со мной такой проблемы бы не стояло, — я посмотрел в сторону куда он показывал и понял его правоту, пустых накопителей оставалось хорошо если с десяток, — но на будущее, нужно будет этот момент предусмотреть.

Он покосился на меня, но промолчал. Кстати эти ребята из шестого отдела нравились мне больше всех тут, они не боялись меня так жутко, как остальные, поскольку их всю жизнь натаскивали на убийства ремесленников, так что с ними мне было проще всего общаться. Не было того опасливого блеска, который сопровождал все взгляды, которые были направлены на меня, словно я был гигантским ядовитым пауком, за которым всегда нужно было в полглаза присматривать, чтобы не случилось чего-то страшного — это конечно же дико меня раздражало.

— Капитан, — я зашёл в рубку, где он и матрос вели нас в глубь территории, где можно было безопасно приземлиться.

— Сэр?! — он повернулся ко мне, — как прошло?

— Сто полных накопителей, так что более чем успешно.

— Темнеет сэр, поэтому простите, но мне нужно вернуться к управлению.

— Сэр Гэрри, — я решил, что поскольку целью данного вылета был не сам набор душ как таковой, а успешное испытание прибора, так что рисковать дирижаблем и сотней накопителей явно не стоило, — как только убедитесь, что мы рядом с местом нашего базирования, отстегните сеть.

— Но сэр? — он изумился, — она ведь серебряная! Если упадёт на наши окопы, солдаты тут же растащат её.

— Под мою ответственность сэр Гэрри, — я не стал его убеждать, что мне было глубоко плевать на стоимость сети, очень скоро империя нехило так раскошелится, чтобы выкупить патент, владельцем которого являлись частные лица.

— Слушаюсь, — он обрадовался тому, что приземление теперь будет беспроблемным, поскольку с сетью постоянно что-то приключалось на посадке, так что пока я не передумал, он прокричал команду матросу, отвечающему за барабаны.

Гондолу слегка качнуло, когда он отсоединил сети и мы поплыли дальше без них, мне хотелось скорее вернуться в дом, нормально поесть и прилечь, поскольку тело до сих пор напоминало о том, что я пять часов провёл в одном положении и в постоянной концентрации.

Без груза за собой, который мог легко утащить вниз и перевернуть дирижабль, если бы зацепился за что-то, мы быстро выполнили все манёвры и мягко коснулись причальной мачты. Не став дожидаться, когда матросы спустят трап, я поспешил к двери.

На поле было очень ярко, этот свет мог испускать только один аппарат в нашей Империи. Рядом с нами находился Аргус! Это я сразу понял, едва дверь открылась и яркий свет с поля, ударил в глаза.

Оглянувшись по сторонам, я также с удивлением заметил, что вокруг полно солдат, которые двумя кольцами окружили наш дирижабль.

— «Что-то случилось, — понял я, когда спустился вниз и встретился с тремя людьми в такой знакомой мне тёмной и одинаковой гражданской одежде».

— Сэр Рэджинальд ван Дир, нас послал ваш учитель, — один из них протянул мне письмо, — прошу последовать с нами, Аргус ждал только вашего прибытия.

— Но проект, дирижабль! — я поражённо показал рукой на своё творение, — прибор!

— Не волнуйтесь сэр, они под надёжной охраной, — твёрдо ответил он, кивая глазами на письмо в моих руках.

Пришлось открыть его и узнать знакомый подчерк всего с одним коротким предложением.

«Дело сделано, возвращайся. Энтони».

— Что за срочность такая?! — я пожал плечами и спрятал письмо к себе в карман, — а как же мои вещи!

— Всё уже на борту, сэр.

— Хорошо, надеюсь вы меня хотя бы покормите.

Повернувшись к капитану, который ошалело смотрел за устроенное тайной полицией представление, я ещё раз поблагодарил его за полёт и заверил, что он не будет последним, поскольку технология ещё очень сырая и её нужно хорошенько довести до ума и обкатать.

Он со своей стороны заверил, что будет счастлив ещё раз со мной поработать, но его взгляд «говорил» об обратном, так что пришлось через силу улыбнуться, пожать ему руку и пройти вслед за тайной полицией, которая забрала с собой всех своих, оставив на поле только военных.

— «Похоже моя командировка на фронте подошла к концу, — понял я по тому, как моя охрана сразу разделилась на тех кто улетает и тех кто остаётся».

* * *

— Я против Артур, — исповедник был в стельку пьян, но все доводы друга разбивались о нежелание предавать ученика. Он ведь обещал ему свободу, после окончания обучения у себя, а на деле оказалось, что его изобретение послужило тем камешком, которое столкнуло гигантскую лавину государственного аппарата. Когда до всех дошло, ЧТО можно делать с помощью новой технологии, все как один потребовали тут же засекретить исследования, а всех причастных посадить под замок. Хотя Рэджинальд и сам был виноват в том, что легко делился с окружающими своими задумками по проекту. Когда стал полностью ясен механизм засевания, а также то, что ядовитыми каплями душ можно с неба отравить вообще всё, обрекая население даже не города, а всей Империи на смерть, ведь количество исповедников, которые могли убрать из душ людей ядовитые капли, убивающие за несколько недель любого — было всего трое, а поскольку массовой защиты от этого пока никто не придумал, руководство страны в панике и ужасе стало хватать и сажать под охрану всех, кто был причастен к проекту. Двадцать человек из цеха Часовщиков, как впрочем и все, кто хоть мельком видел работу прибора и Рэджинальда, сейчас все вместе отдыхали в одном поместье тайной полиции, за тройным кольцом охраны. Хорошо хоть в тюрьму не догадались сажать, хотя вначале такие мысли в верхах возникали, настолько разрушительным и масштабным оказалось изобретение его ученика, который сам похоже так до сих пор и не понял, что он создал.

Ведь стоило установить сейчас его прибор на Аргус и слетать на нём к столице Республиканцев, засеяв её теми ядовитыми каплями душ, после которых нет спасения, как война, которая велась не одно столетие закончилась бы сразу. Да и кто будет воевать у противника, если целый гигантский город — с полумиллионным населением — умрёт в один день? Полностью деморализованный противник не будет готов продолжать сражаться дальше, опасаясь за судьбу других городов. Об этом понял император и его советники, что если сейчас это оружие, как и его изобретатель попадут в руки врага — конец всему! Так что маховики государственного механизма закрутили так, что им, как владельцам патента, не только не выплатили выкуп и проценты, государство его попросту национализировало, выплатив дольщикам лишь сумму их первоначальных вкладов.

Теперь ещё и эти повальные аресты, ведь ничем другим нельзя было назвать то, что людей массово сгоняли пусть и в комфортное жильё, но под охраной и без права выхода из него. Иначе как арестом — это было сложно назвать.

— Энтони, не тебя, ни меня никто не спрашивает, — в абсолютно таком же состоянии, его собеседник говорил заплетающими языком, — там пришли такие силы в движение, что я могу только молчать в тряпочку. Ещё и спасибо сказать, что за патент деньги вернули.

— Ты?! — удивлению исповедника не было предела, вот уж кого нельзя было назвать малозначимым, так это главу тайной полиции, который контролировал всё и вся в Империи.

— Назову тебе лишь три фамилии: Ротшильды, Спенсеры, Клиффорды.

— А этим стервятникам-то что понадобилось? — изумился ремесленник услышав фамилии аристократов, которые контролировали всю банковскую систему Империи и были марионеточниками многих процессов, которые в ней протекали.

— Власть Энтони, конечно же власть, а изобретение твоего ученика, посягает на неё, причём так, что они отбросили все разногласия и дуют в уши императору одну мелодию о необходимости всё и вся засекретить, а ещё лучше прикопать всех причастных.

— Тогда я тем более против, и уверен, за мной встанут другие исповедники! Артур, ты понимаешь, что может произойти, если только Рэджинальд подумает, что его могут убить?! Ты представляешь себе масштаб проблемы?

— Ну яд или пуля из винтовки, его наверняка остановят, — не согласился человек, который знал, о чём говорит, — я не хочу этого, ведь я не меньше тебя вложил в него сил и времени, но если мне прикажут…

— Если он умрёт, можешь передать кому угодно мои слова — в империи не будет больше исповедников, — как бы не пьян был старый ремесленник, но он прекрасно понимал, что может последовать за смертью всего одного, пусть и талантливого исповедника. Эти пауки, у которых власть и деньги затмили всё человеческое, в следующих раз не моргнув глазом прикажут устранить любого, кто пойдет против них или текущего строя. Тут нужно было понимать это и не позволять собой манипулировать, а в том, что он сможет донести эту мысль до остальных, он не сомневался, мало кому из них нравилось сейчас вести образ птиц в золотых клетках, без права покидать свои поместья и замки, а если ещё окажется, что охрана может в любой момент ещё и «прикопать» их, то желающих продолжать служить империи точно больше не найдётся.

— Энтони…

— Артур, прекрати! — он стукнул стаканом по столу и жидкость разбрызгалась на стол, — сегодня это будет Рэджи, завтра Энни, послезавтра кто? Я? Не будет такого!

Глава полиции покачал головой, но вместо уговоров допил стакан, понимая, что перестал пьянеть.

— Ладно, я передам твои слова, но ты наживёшь себе кучу проблем — это ведь открытое неповиновение, ты понимаешь это?

— Мне плевать Артур, плевать на их интриги и заговоры с высокой колокольни. Мальчика не тронут и моё слово в этом гарантия.

— Давай тогда ещё выпьем! — сэр Артур налил из стремительно пустеющего графина два полных стакана и одним глотком выпил весь виски из него.

— Вот тут, я тебя полностью поддерж-ик-у! — пьяно икнул исповедник, и так же одним движением, показывая этим годы практики, опрокинул в себя стакан.

Эпилог

— Сэр, вам письмо, — от моего взгляда, слуга стал меньше и малозаметнее, попытавшись слиться с гобеленом на стене замка. Под моим не мигающим взглядом он на трясущихся ногах подошёл и положил письмо на стол, возле кровати, затем стремглав бросился вон, даже не спросив разрешения.

Я отошёл от зарешёченного окна и упал на кровать. Мои планы, надежды, мечты — всё похоже закончиться здесь, в этом богом забытом месте и в полном одиночестве.

— «Дженни хотя бы с семьёй вместе держат», — я вспомнил письмо от своей знакомой, в котором она проклинала меня и судьбу, которая послала ей меня, а также обещала при встрече оторвать всё, что только возможно. Между строками грязных ругательств были и крохи информации, о том, что их с семьёй и теми, кто участвовал в создании прибора содержат в каком-то загородном поместье, недалеко от столицы. Им под охраной разрешали прогуливаться по поместью, а также видеться с родными, мне же например такого счастья не выпало.

После последней ссоры с учителем, когда он уговаривал меня потерпеть ещё с полгодика и не выплёскивать свой гнев на окружающих, мне хотелось просто послать всё подальше и уйти отсюда. Конечно после этого ни о каком возвращении в Империю речи не могло бы идти, меня охраняли так, что пришлось бы убить не одну тысячу человек, чтобы покинуть этот дом, такого бы мне не простили.

Гнев за то, как меня отблагодарили за такое великое изобретение постоянно боролся во мне с разумом, который обещал, что стоит потерпеть и всё образуется, ведь учитель твёрдо об этом обещал.

Вспомнив о письме, я лёжа на кровати, протянул к нему руку и ничуть не удивился тому, что оно было открыто. Всю мою корреспонденцию тщательно проверяли, впрочем, как и посылки от мамы, в которых она слала домашние вкусности, которые готовила для меня. Мне от них доставались только крошки, поскольку тайная полиция опасалась отравления и меня кормили только той едой, которую готовили специальные повара в замке, а проверяли специальные люди, перед тем как подать мне.

Я открыл конверт и не успел достать листок бумаги, как на лицо мне упал какой-то овальный плотный кусочек бумаги. Удивленно приподнявшись, я поднял его с покрывала и замер. На нём был изображён я сам! Это был мой подарок, вложенный в золотой медальон, который я подарил, при нашей последней встрече Анне! Сердце издало тревожный перестук, руки резко вспотели, а в горле появился ком от нехорошего предчувствия. Я достал письмо и поплывшим взглядом прочитал уведомление о том, что я стал единственным наследником барона Вильгельма Немальда, с обязательным условием пожизненно заботиться о его ассистентке мисс Анне Билофф. Я не мог читать дальше, поскольку буквы расплывались у меня перед глазами и пришлось вытереть слёзы.

— «Сэр Немальд погиб, — простая мысль принесла мне боль, он был один из немногих людей, которые обошлись со мной как с другом и его смерть задела меня, а из сердца словно вырвали маленький кусочек чего-то важного».

— «Но Анна?! Тут ни слова о ней?! — я спохватился и стал быстро читать строчки завещания и приписки адвоката, как мне вступить в наследство, про Анну не было ни слова».

— Он не мог просто так прислать мне мой подарок, — вслух сказал я, — значит с Анной что-то случилось!

Я проглотил тугой комок, стоявший в горле и встал с кровати.

— «Если они не найдут мне её или не выпустят меня отсюда, я сделаю это сам», — слёзы высохли, а я принял решение, от которого не собирался отказываться. Ведь я обещал ей помочь, когда это потребуется и теперь похоже пришло время отвечать за свои слова.

Потянув за шёлковый шнур вызова слуги, я дождался его прихода.

— Мне нужна встреча с сэром Артуром Лонгвилем и быстро.

Рот слуги тут же закрылся, когда посмотрел мне в глаза и он бегом бросился вниз, к охране.

Конец второй книги май 2017

Оглавление

Пролог

Глава 1 Ученик

Глава 2 Второй этап

Глава 3 Бедная Айда

Глава 4 Другой план

Глава 5 Преступление и наказание

Глава 6 Дворцовая жизнь

Глава 7 Проект «Аргус»

Глава 8 Снова в деле

Глава 9 Покушение

Глава 10 Люди с тысячью душ

Глава 11 Таинственный Учитель

Глава 12 Новое оружие

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg