«Кремль 2222. Куркино»

Кремль 2222. Куркино (fb2) - Кремль 2222. Куркино [Исходный файл книги, надо форматировать] 1078K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Игоревич Бондарев

Олег Бондарев

Кремль 2222. Куркино

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

Серия «КРЕМЛЬ» основана в 2011 году

© М. Д. Хорсун, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Пролог

Два огромных мутанта, шустро перебирая десятками ног, наперегонки мчались к девушке, стоящей чуть поодаль. Монстры были ужасны; каждый из них обладал длинным, вытянутым телом, множеством конечностей, двумя устрашающими щупальцами с саблевидными когтями. Венчал все это убожество огромный водянистый нарост на спине, внутри которого, точно в аквариуме, находилась человеческая голова. Именно она, эта жуткая башка, управляла чудовищным туловищем, больше похожим на потрепанную сосиску.

Будь здесь отец Филарет из Кремля, он бы безошибочно определил в тварях сиамов – гибридов, полученных в результате скрещивания искусственно выведенного боевого мутанта и человека. Крайне опасный монстр, справиться с которым в одиночку нет шансов даже у самого опытного дружинника.

Что уж говорить про одинокую хрупкую девушку, у которой и оружия-то в руках не было?

И тем не менее она продолжала стоять и взирать на приближающихся к ней мутантов. Нижнюю часть девичьего лица скрывала черная повязка, но глаза незнакомки улыбались.

Вероятно, она была сумасшедшей.

С другой стороны, разве кто-то из обитателей московской Зоны мог утверждать, что он совершенно нормален и здоров?

Сиамы, меж тем, были уже в нескольких шагах, а девушка по-прежнему не двигалась с места. Казалось, финал очевиден: еще несколько секунд, и твари разорвут ее на части…

Но мутанты внезапно замерли, как вкопанные, а потом медленно, будто нехотя, улеглись на потрескавшийся асфальт. Девушка стояла, весело глядя на них снизу вверх.

– Получается… – тихо прошептала она.

Затем, подумав, добавила громче:

– Не бойтесь только. Не обижу. Но и вам себя в обиду не дам. Понимаете?

Сиамы никак не отреагировали на ее слова – как лежали, так и продолжили. Впрочем, девушка могла прочесть все, что хотела, в их мыслях. Это был ее дар – умение подчинять себе волю мутантов.

Дар, который преподнесло девушке Красное Поле Смерти, забрав взамен ее красоту.

– И не надо злиться, – сказала незнакомка, вновь понизив голос. – Я всего лишь выживаю, как и вы.

Щупальца мутантов слегка подрагивали, будто листва на ветру. Девушка скользнула взглядом по деревцу, стоящему неподалеку. На нем практически не было листьев – большую часть содрало частыми порывами. Вид полумертвого дерева огорчил незнакомку, лишний раз напомнив, в каких унылых краях она обитает. Последняя Война унесла жизни миллиардов, и Москва не стала исключением. По сути, город давно умер, и жалкое подобие жизни в нем сохранялось лишь благодаря относительно небольшим горсткам людей – например, тем же маркитантам и обитателям Кремля – да мутантам всех мастей. Были еще био, этакие роботы с мозгами, и кио, оснащенные искусственным интеллектом, но все это являлось лишь вынужденным наследием той самой проклятой войны.

Согласно преданиям, двести лет назад в каждой многоэтажке жили десятки и даже сотни людей. Сейчас в эти дома страшно зайти – поскольку ждать вас там будут не радушные хозяева, а, скорей, голодные и зубастые твари.

Например, те же сиамы.

Девушка опять повернулась к новым «питомцам». С помощью своего дара незнакомка могла заставить этих мутантов танцевать чечетку или бегать по кругу, пока последние силы не оставят. Но разве стоит размениваться на такую глупость? Разве не лучше обратить гнев сиамов против других своих врагов?

Сказать по правде, устрашающих гибридов девушка подчиняла впервые, поэтому в глубине души слегка переживала – не сорвутся ли с цепи? В недавнем прошлом незнакомке уже довелось стать марионеткой старших шамов, и теперь она подспудно боялась снова попасть впросак.

Хотя пока что все шло по плану. Волю сиамов с трудом, но удалось сломить.

Внезапно девушка услышала странный звук, как будто кто-то щелкал челюстями.

«Это еще что?..»

Повернув голову на звук, незнакомка уставилась на ближайшее здание. Сиамы, следуя мысленной команде новой хозяйки, вслед за ней обратились к полуразрушенному дому.

В постройке не было ничего примечательного – просто еще один мертвый дом, в котором ныне куда больше пустоты, чем в прежние, счастливые времена. Часть перекрытий уничтожена, часть находится в таком ужасном состоянии, что и стоять рядом с ними страшно. На первом же этаже все завалено мусором и отбросами, помещения давно пропахли зловонием, смрадом, но обитающим там мутам, конечно, на это плевать. Среди прочих запахов твари выделяют аромат хомо и нео – тех, кем можно полакомиться…

И без особых колебаний храбро идут на этот запах, едва учуют.

Девушка нахмурилась. Она нащупала разум сидящего в здании мутанта, но отчего-то не могла пробиться в его мысли и заставить монстра подчиниться. Это было странно… и страшно.

Внезапно некая картинка вынырнула из памяти невидимого мута, и девушка невольно содрогнулась, когда увидела жуткий образ – огромный мужчина в потертом коричневом плаще и черной маске с прорезями для глаз и рта склоняется над извивающейся тварью. В одной руке у мужчины – шприц с некоей мутно-черной жижей, в другой – острый нож, алый от чьей-то крови. Тварь жаждет сбежать или убить обидчика, но не может – что-то сдерживает ее яростный порыв.

«Кто это такой?»

На обдумывание увиденного не остается времени – из здания выныривает еще один сиам. Он мало чем отличается от своих собратьев, но есть в нем пара странных любопытных деталей.

Во-первых, у него не два щупальца, а целых шесть. Одна пара располагается выше стандартных, другая – ниже. Причем верхние скорей похожи на мечи, чем на стандартные сиамовские манипуляторы.

Во-вторых, помимо диковинных руконог, на которых мутант передвигается, у него есть нормальные человеческие руки. Они находятся рядом с головой-в-наросте, но больше походят на тряпичные – такое ощущение, что монстр просто не знает, как ими управлять.

Споро перебирая конечностями, вновь прибывший мут бросился прямиком к девушке. И если раньше она не слишком переживала, что к ней бежит многоногий сиам, то теперь заметно нервничала – потому что никак не могла «пробиться» к разуму твари. Все, чем ее потчевал больной мозг гибрида – это жуткие образы, связанные с тем же самым сероглазым мужчиной. Теперь девушка знала, что, помимо маски и плаща, у этого странного типа есть армейские штаны и «берцы», а также черный свитер, ворот которого обнимает толстую шею, точно меховой ошейник.

Сиам, меж тем, несся вперед, и незнакомке пришлось бросить обоих подчиненных монстров наперерез этому, непокорному. Гибриды пошли неохотно, но противиться воле хозяйки у них получалось слабо. Рыча, они встали на пути собрата-бунтаря и с ненавистью уставились на него.

Впрочем, сиам, судя по всему, был к такому развитию событий вполне готов. Размахнувшись щупальцами-мечами, он обрушил оба клинка на первого противника. Ловкий и стремительный выпад застал девушку врасплох, и ее сиам не успел парировать удар. За нерасторопность пришлось поплатиться правым щупальцем, которое рухнуло на землю, к его же ногам. Кровь хлынула из раны, мигом измазав уродливые ступни монстра.

«Вот ведь гадство!..» – мысленно ругнулась девушка.

Позволив сиаму-бунтарю обрушить свой гнев на первую марионетку, незнакомка бросила в бой второго «питомца». Он врезался в бок агрессора, заставив того попятиться. Казалось, эффект неожиданности позволит перехватить инициативу, однако в этот самый миг руки, до того безжизненно болтающиеся в районе нароста, вдруг ожили и вцепились в «пузырь» на спине противника. Выругавшись, девушка мысленно велела «питомцу» уходить в сторону, однако в следующий миг бунтарь, продравшись через защитный слой нароста, схватился за голову врага обеими руками, потянул ее на себя и попросту отодрал от уродливого туловища.

А щупальцы-мечи между тем продолжали рубить первого сиама в капусту.

«Как же так?!»

Полминуты не прошло, а оба «питомца» женщины в маске уже без сил рухнули на асфальт. Непокорный сиам, мигом забыв о поверженных врагах, устремился вперед. Он явно вознамерился прикончить девушку, так нагло пытавшуюся проникнуть в его мозг. До смерти перепуганная, незнакомка попятилась назад, споткнулась о бордюр, гнилым зубом торчащий из края тротуара, и упала на землю. Не имея сил для сопротивления, девушка выставила перед собой правую руку…

…и в ужасе уставилась на клинок, который, разрезав воздух, попросту снес ее кисть.

– Бо! – воскликнул до боли знакомый голос за спиной.

Загремели звуки выстрелов – один, второй, третий!.. – но девушка не обратила на это никакого внимания. Боль, зародившаяся в ее руке, мигом разлетелась по всему телу, и девушка, не в силах сдерживаться, завопила дурным голосом и вцепилась в обрубок. Сиам уже планировал завершить начатое и занес над головой меч…

…как вдруг на его пути выросла преграда в виде другого клинка.

Глаза мутанта через мутную оболочку «пузыря» уставились на ржавого «серва», который возник словно из-под земли. Похоже, ненависть настолько затуманила гибриду взор, что он не увидел приближения металлического «паука».

И «серв» этим охотно воспользовался.

– Бей его, Рухлядь! – рявкнул все тот же голос.

Снова грянул выстрел. Пуля вошла в «кокон», защищающий голову сиама, да так и увязла там, не достигнув цели. Голос чертыхнулся, и «серв» стремительно ринулся в атаку.

Он атаковал многоногого мута так яростно, что монстр невольно стал отступать, путаясь в десятках своих корявых ног. Шаг, второй, третий – и вот одна заплелась за другую, тварь пошатнулась, и задняя часть ее уродливого туловища брякнулась на асфальт, а передняя пошатнулась в отчаянной попытке удержать равновесие. В этот самый миг «серв» в два взмаха отрубил щупальца-мечи и взялся за остальные. Сиам отчаянно пытался достать его уцелевшими манипуляторами, отчаянно махал человеческими руками, но ничего уже не мог поделать с обидчиком. Шустрый био без особого труда и даже с некоторой жутковатой методичностью отрубил все щупальца противника, но на этом не остановился, а стал пробиваться к голове, уничтожая туловище метр за метром. К тому моменту, как до нароста осталось всего-ничего, длина гибрида сократилась на добрую четверть.

– Давай же, Рухлядь!

Не медля более ни секунды, био обрушил клинок на мутный кокон. Жижа брызнула во все стороны, походя смешавшись с мозгами убитой твари, и гибрид, пошатнувшись во второй раз, упал уже весь. «Серв» по имени Рухлядь, весь перепачканный мутной кровью врага, наблюдал за ним еще секунд десять, ожидая, что мутант может снова подняться на ноги…

Но этого, конечно же, не произошло – уж больно хорошо био с ним «поработал».

– Бо! – Бородатый мужчина в черном плаще упал на колени рядом с вопящей девушкой и принялся спешно обматывать ее изувеченную руку самодельным жгутом из скрученной тряпицы. – Это я, слышишь? Это Громобой, Гром, твой муж! Не вырубайся, слышишь? Все будет хорошо… Все будет…

Девушка видела его едва-едва. Контур расплывался перед глазами. Вот его кудлатая борода, вот темные волосы, порядочно поеденные сединой, маленькие глаза, глядящие как будто в самую душу…

– Милый… – прошептала девушка.

– Все будет в порядке, малыш… – шептал бородач, завязывая тряпицу узлом. – Сейчас мы остановим кровь и со всем разберемся…

«Серв» повернулся к мужчине и стонущей женщине. Его искусственные глаза-лампочки бесстрастно горели красным; он терпеть не мог хомо, но подчинялся этому странному неопрятному бородачу, словно своему истинному создателю.

Все потому, что мужчина был нейромантом.

Судьбы этих двух, Громобоя и Бо, весьма причудливо переплелись. Оба они родились и выросли в Зоне Трех Заводов, вот только он был стаббером по имени Гром, уважаемым воином, а она – самой обыкновенной рабыней с порядковым номером «60». Когда они познакомились, Гром стал звать девушку Бо, ведь сухие цифры не могли передать всех тех чувств, которые стаббер к ней испытывал. Влюбленным суждено было расстаться, но они плюнули на все и сбежали из тех жестоких краев, отправившись в единственное место, где их могли понять – в Кремль. Однако когда до цели оставалось совсем немного, Гром и Бо столкнулись с шайкой нео, которые и стали виновниками всех их последующих бед. Пока стаббер отчаянно воевал с большей частью мутантов, остальные дикари загнали практически беспомощную рабыню в Красное Поле Смерти. Гром кинулся спасать подругу, но опоздал – резкая вспышка на время лишила его сознания. Когда же воин пришел в себя, рядом с ним был только огромный ржавый «Рекс». Бо пропала бесследно, а стаббер внезапно для самого себя обрел способности нейроманта и смог управлять ненавистными био. Год с лишним Гром бродил по Зоне в компании преданного стального ящера, покуда не нашел снова свою утраченную любовь и не заставил ее вспомнить своего суженого. После им случилось расстаться еще раз – когда зловредные шамы похитили разум девушки и утащили ее к себе в логово, – но беглый стаббер нашел способ одолеть негодяев и вернуть себе жену[1].

И вот теперь его любимая снова оказалась на грани жизни и смерти.

– Дыши… – шептал Громобой, бережно неся Бо на руках через развалины. – Молю тебя, дыши…

Она не отзывалась – сознание оставило бедняжку еще до того, как бородач поднял ее с земли. Скрипя зубами, нейромант тащил любовь всей своей жизни к логову Лекаря – полубезумного старца, обитающего в подвале одного из здешних домов. Удивительно, но при всей своей болтливости Лекарь так до сих пор и не рассказал Громобою ничего о своем прошлом. Лишь раз он помянул Кремль и так болезненно скривился, что нейромант невольно заподозрил давнюю затаенную обиду на крепость и ее обитателей. Но откуда она возникла у талантливого врачевателя и почему, Громобой не знал да и, честно говоря, не особо пытался вызнать. Хватало и того, что Лекарь вообще открывал дверь своего подвала, когда к нему в гости приходил нейромант.

– Кто там? – донесся изнутри хриплый голос врачевателя.

– А то сам не знаешь… – проворчал Громобой. – Открывай давай, живо! Бо ранили!

Лекарь, вероятно, хотел отпустить еще пару колкостей, но, заслышав про ранение, решил, что медлить не стоит. Скрипнул засов, и внушительная стальная дверь распахнулась, едва не зацепив Громобоя и его жену, безвольной куклой возлежащую у него на руках.

– Эй, осторожней там! – рявкнул нейромант. – Прибьешь же!

– Давай, заходи, – попятившись, буркнул врачеватель.

Внешне он был весьма похож на Громобоя – такой же лохматый, бородатый, хмурый. Единственное, беглый стаббер обладал более внушительной мускулатурой, но из-за мешковатых одежд оценить эту разницу едва ли представлялось возможным.

Нейромант, пыхтя, нырнул в подвал и без промедлений поспешил к старой кушетке, стоящей у дальней стены. В обычное время на ней спал сам Лекарь, но сейчас он даже не подумал возмутиться: трогать нейроманта в его нынешнем состоянии души было равносильно самоубийству.

Верному «серву» Громобой отдал мысленный приказ оставаться снаружи. Впрочем, габариты стального «паука» и не позволили бы ему протиснуться внутрь через дверь.

«Пусть вход сторожит», – решил про себя нейромант.

Он бережно опустил любимую жену на кушетку и, припав на одно колено, убрал темные волосы с ее закрытых глаз. Казалось, Бо всего лишь спит. Вот только стоило взглянуть на пропитавшуюся кровью тряпку, которой была обмотана культя девушки, и тревога снова возвращалась в душу бородача.

– Давай, отходи, – буркнул Лекарь, грубо толкая Громобоя вбок.

Нейромант нехотя подчинился. Опустившись на корточки, врачеватель вытащил из-под кушетки помятый чемоданчик и, открыв его, задумчиво уставился на содержимое.

– Не пялься, – через плечо бросил Лекарь, и нейромант послушно отвернулся.

Громобою казалось, что выпускать Бо из виду – настоящее преступление, но умом он понимал, что спорить с мастером не стоит: ведь только от этого угрюмого отшельника зависит, что будет с несчастной укротительницей мутантов. Отрубленная кисть – это не выбитый палец, не вывихнутая нога. Мало, что от самой кровопотери можно умереть, мало, что риск заразиться какой-нибудь пакостью велик, как никогда, так еще и без должного ухода Бо в ближайшие несколько дней даже с койки встать не сумеет.

«Давай же, Лекарь… – сверля спину врачевателя угрюмым взглядом, думал Громобой. – От тебя столько сейчас зависит…»

Обитатель подвала заметно нервничал – руки его, в мозолях и царапинах, слегка подрагивали, когда он перебирал бутыли и банки с настоями да травами. Наверное, присутствие Громобоя смущало Лекаря, но он прекрасно понимал, что выдворять мужа совсем не стоит – и так переживает, а снаружи и вовсе изведется от неведения.

Так и текла в бесконечность секунда за секундой: нейромант нетерпеливо взирал на манипуляции своего приятеля, а тот, бормоча под нос, колдовал над культей бедняжки Бо.

– Все, – шумно выдохнув, заговорщицким шепотом сообщил Громобою хозяин подвала. – Кровь остановил. Обезболил, как мог. Но у нее шок, быстро в себя не придет, уж извини.

– Лишь бы жива была, – тихо пробормотал нейромант.

Пока Лекарь возился с девушкой, беглый стаббер то и дело переключался на Рухлядь, своего ручного «серва», и каждый раз обнаруживал, что новых сиамов на горизонте не видать. Помимо этого Громобой неустанно ломал себе голову, пытаясь осмыслить, почему Бо не справилась с одним из гибридов, но, к сожалению, не приблизился к ответу и на миллиметр.

– Будет, – уверенно заявил Лекарь. – Это ж все-таки не голова. Да и спохватился ты вовремя, и жгут наложил толково… Это тебя в Зоне Трех Заводов научили?

– Ну а то где же еще, – буркнул Громобой.

Всем своим видом он показывал, что болтать особо не намерен. Однако Лекарь на хмурую мину товарища никакого внимания не обратил и продолжил болтать:

– Здорово вас там готовят, как я погляжу… И чего вас в Москву эту треклятую потянуло? Жили бы себе там как-нибудь…

– Чего ты болтаешь, не думая? – нахмурился Громобой. – Жили бы!.. Не дал бы нам никто в Зоне Трех Заводов жить! Я-то стаббер был, а она – рабыня! Кто б такой брак одобрил?

– Ну верно, верно… – нехотя согласился Лекарь. – Ох уж мне эти людские предрассудки… ну любят двое друг друга если, так зачем на сословия-то смотреть? Не пойму…

– Вот и мы не понимали, – глухо ответил нейромант. – Потому и убрались оттуда, покуда они чего-нибудь с Бо не сделали. Не от хорошей жизни, в общем, свалили из тех краев. Да и, чего греха таить, там куковать тоже не особо здорово было. Те же муты, те же проблемы с боеприпасами, со жратвой… Словом, ничего хорошего. Как и везде.

– Ох, твоя правда, – вздохнул бородатый врачеватель. – Мир сошел с ума целиком и полностью, и нигде от наследия той злополучной Последней Войны не спрячешься…

Хозяин подвала снова повернул лохматую голову к койке и уставился на Бо. К счастью, девушка уже мирно посапывала; дыхание ее выровнялось, но она все еще вздрагивала каждые полминуты – наверное, мучили кошмары.

– Похоже, снится что-то нехорошее, – словно прочтя мысли нейроманта, сказал Лекарь.

– Еще б тут хорошему сниться! – фыркнул Громобой. – После такого…

Теперь, когда жизнь Бо вроде бы оказалась вне опасности, нейромант малость подуспокоился.

– А как вообще получилось… – Врачеватель запнулся. – Ну… все это… с рукой? Кто ее так?

– Сиам, – угрюмо ответил беглый стаббер. – Знаешь таких тварей?

– Это такой, с кучей ног? Длинная такая гадина?

– Она самая. Только эта необычная была… я таких, по крайней мере, прежде не видел.

– А чего в ней такого странного?

– Да как тебе сказать? У обычной вроде как два щупальца обычно на «корме», а у этой скотины – целых шесть. И верхние два – натуральные мечи.

– Врешь!..

– Зуб даю! Хочешь, иди погляди – до сих пор этот долбаный гибрид так валяется, рядом с двумя собратьями, которыми Бо от него прикрыться пыталась.

– Странно дюже, – пробормотал Лекарь. – Сиамы, как я слышал от людей сведущих, и так уже – гибриды, то бишь искусственно созданные муты. Выходит, кто-то взялся их… дорабатывать?

– Угу. По типу как я – своего «серва».

– Ну, с тобой-то хоть как-то это понять можно. Ты им вертишь, как хочешь. А вот кто за сиама мог взяться?

– Ну, например, кто-то со способностями, как у Бо, – предположил Громобой.

– Да ну, – недоверчиво фыркнул Лекарь. – Думаешь, есть еще такие? Я что-то сомневаюсь…

– До встречи с нами ты и в нейромантов не верил.

– Ну да, ну да… – закивал врачеватель.

А потом зыркнул на собеседника и тихо пробормотал:

– И, сказать по правде, предпочту надеяться, что таких, как вы, действительно больше нет.

Нейромант медленно кивнул.

Он тоже хотел верить, что иных людей с подобными способностями не существует в природе.

Потому что, в случае чего, воевать с таким кудесником окажется занятием крайне трудным… или даже, скорей, смертельно опасным.

Глава 1

Угрюм

Бег. Подошвы бьют по асфальту, мышцы ног стремительно забиваются, кажется, еще шаг-другой – и ты сдохнешь… но остановка сулит смерть, и потому ты выжимаешь из своего бренного тела последние соки.

Иногда это единственный способ выжить – убежать от преследующего тебя врага. К сожалению, далеко не всегда жертве удается оторваться от кровожадного мута. Уж больно хорошо их приспособила к выживанию нынешняя свихнувшаяся природа – снабдила всем необходимым, чтобы не погибли с голоду в здешних, небогатых на провизию краях.

Вот только самых обыкновенных хомо подобная благость отчего-то не коснулась.

Прямо сейчас два испуганных человека, мужчина и женщина, проклиная несправедливую судьбу, стремглав неслись через Куркино, а по пятам за ними следовали весьма странные твари. Внешне эти мутанты напоминали людей, но тела их были словно высечены из камня античными скульпторами: сплошные мышцы, без единой капли жира. Вдобавок из тел их, в районе живота и груди, торчали две пары щупальцев – как будто в утробах мутантов обитали гигантские жуки, которые отчаянно пытались выбраться из плена, но пока смогли высунуть наружу только острые лапы. Еще одна чудовищная деталь – кровавое месиво на месте лиц, из которого с трудом глядели на улепетывающих хомо светящиеся белым глаза.

Удивительно, но эти твари тоже были сиамами, просто у них, в отличие от сороконожек, ранивших Бо, преобладал человеческий ген, а не мутантский. Что, впрочем, не мешало им охотиться на людей и с удовольствием лакомиться их мясом. Никаких угрызений совести по этому поводу чудовищные гибриды совершенно точно не испытывали.

Нынешняя погоня, судя по всему, была близка к своему завершению: как ни пыхтели несчастные люди, тягаться с сиамами в скорости они не могли. Шустро переставляя длиннющие ноги, гибриды стремительно приближались к добыче.

Мужчина, черноволосый, с широким шрамом, протянувшимся от левого уха к подбородку, и темно-серыми глазами, крепко сжимал в правой руке небольшой кинжал. Он знал, что подобное оружие не поможет ему в бою против кровожадного сиама, но собирался задорого продать свою жизнь, когда их все-таки настигнут. Эта решимость читалась в его взгляде.

Что до девушки, то она, смазливая блондинка, на удивление выглядела не напуганной, а раздосадованной – как будто внезапно появившиеся сиамы помешали ей воплотить в жизнь какую-то важную задумку. Словом, печалила эту светловолосую особу не сама перспектива умереть, а риск что-то не успеть.

Вот один из сиамов ускорился, обогнал собрата и уже поднял руку, намереваясь сцапать черноволосого мужчину за плечо… когда из разбитого окна ближайшего дома вдруг вынырнул ржавый клинок и со всего размаха обрушился на мускулистую длань мутанта.

Гибрид взвыл от дикой боли и здоровой конечностью схватился за изувеченную. Невидимому мечнику не удалось перерубить кость, однако он смог повредить сухожилия настолько, что рука сиама повисла безжизненной плетью.

Повернув голову, мутант уставился в оконный проем, из которого на него красными глазами смотрел слегка помятый «серв». Не теряя времени даром, стальной «паук» ударил врага во второй раз, на этот раз – с силой ткнув его мечом прямо в уродливое лицо. Замешкавшийся гибрид не смог уйти от такого наглого выпада, и клинок, пробив его череп насквозь, вышел из затылка. Обычному человеку проделать подобный трюк было, конечно же, не по силам, но мощные генераторы био позволяли вкладывать в удар такую силу, что их манипуляторы при необходимости с легкостью пробивали даже кирпичную кладку.

Сиам с мечом в голове на несколько мгновений замер, а потом стал заваливаться набок, увлекая за собой застрявший клинок. Но «серв», конечно же, был к этому готов – резко попятившись назад, он выдрал оружие из плена окровавленной плоти, а потом резко рванул вперед и выскочил из здания. Второй гибрид, не обращая внимания на злоключения собрата, продолжал погоню. Био, скрипя шарнирами, устремился следом за ним.

Тут грянули выстрелы. Одна пуля оцарапала руку мутанта, выбив из нее крохотный фонтанчик крови, вторая скользнула по обнаженному боку гибрида и улетела прочь, не заставив хищника даже сбавить шаг. Все, чего добился невидимый стрелок – сиам яростно зарычал, разозленный, и с утроенной прытью поскакал за убегающими людьми.

Блондинка внезапно споткнулась и рухнула на асфальт. Сиам радостно бросился к упавшей девушке, однако щупальцы, торчащие из его груди, вдруг выгнулись под неестественным углом и вонзились в его предплечья. Из кровавого месива, которое заменяло мутанту лицо, вырвался наружу жуткий рев. Он явно не ожидал от своего тела такого коварного подвоха.

Впрочем, уже в следующий миг нижняя пара щупальцев вонзилась в ноги, и гибрид, рыча, упал на колени. Светловолосая беглянка спешно принялась отползать от истекающей кровью твари, попутно косясь на черноволосого спутника. Мужчина стоял чуть поодаль, тяжело дыша и удивленно глядя на сиама, внутри которого воевали между собой две сущности. Вцепившись ослабевшими руками в нижние щупальца, мутант отчаянно пытался вытащить их наружу.

А мутная кровь меж тем хлестала из ран, перемешиваясь с пылью и окрашивая невероятное тело монстра в темно-бурый цвет. Несколько мгновений, и последний запас энергии иссяк; рев перетек в стон и стал постепенно стихать, и гибрид без сил завалился набок и остался лежать на потрескавшемся асфальте.

Мужчина, с тревогой поглядывая на павшего мутанта, поспешил обратно, к своей боевой подруге. Девушка к этому моменту уже уселась и теперь удивленно глазела на сиама.

– Что с ним произошло, Ван? – пробормотала она, заслышав шаги спутника. – Почему он начал… бить себя?

– Не знаю, – буркнул мужчина.

Внезапно девушку накрыла огромная тень, и шаги Вана стихли. Медленно, с явной неохотой, блондинка подняла голову и увидела «серва» – того самого, который прикончил первого гибрида. Стальной «паук» нависал над беглянкой, точно гора – над крохотным сухопутным осьминогом. Казалось, еще миг, и эта громадина просто обрушится на нее сверху и раздавит в лепешку. Но секунды шли, а био все стоял и смотрел на лежащую у его ног блондинку жуткими красными глазами.

– Что будем делать, Лара? – услышала девушка тихий голос Вана.

– Не знаю, – в тон ему ответила блондинка, медленно шевеля губами – видно, из опасений, что излишняя мимика может спровоцировать стоящего перед ней робота.

А, впрочем, на что Лара надеялась? Био жрут хомо, это всем в убежище известно с незапамятных времен. И вот сейчас один из этих стальных людоедов застыл в паре метров от нее. Следовательно, судьба у Лары с Ваном такая – стать сегодня чьим-то обедом. Не зря ведь био на сиамов накинулся? Победил – значит, и добыча его. Логика московской Зоны, увы и ах.

«Жаль только, что Танга мы так и не нашли и теперь точно не найдем… – с грустью подумала девушка. – Хотя, может, его уже тоже… того».

Думать об этом не хотелось. Сказать, что Лара разочарована, значило, не сказать ровным счетом ничего. Но что теперь поделаешь? С био им двоим при всем желании не совладать. Последние патроны, что были у них в пистолетах, они растратили еще на тех крысособак, которые пытались загнать их в угол несколько часов назад. Да и что толку от пуль против этакой громадины из металла? Только если рикошетом тебя же и убьет, быстро и практически безболезненно…

– Рухлядь! – послышался вдруг незнакомый голос. – Отойди-ка, не пугай людей зазря!

Вздрогнув, Лара с трудом обернулась и увидела, что к ним от ближайших развалин спешит коренастый бородач в видавшем виды черном плаще и с двумя пистолетами, по одному в каждой руке. Краем глаза девушка заметила, что Ван заметно напрягся и поудобней перехватил свой кинжал – как будто клинок хоть чем-то мог помочь в бою с вооруженным стрелком!.. Сама Лара оставалась на месте и даже лишнего старалась не говорить – мало ли, как этот странный, похожий на ворма, мужчина отреагирует на ее слова?

«И к кому он, черт возьми, обращается? – мелькнуло в светлой девичьей голове. – Кого он Рухлядью назвал? Вана, что ли?»

Сбоку заскрежетало. Скосив глаза, Лара с удивлением обнаружила, что био медленно отступает назад. Металлические ножки «паука» аккуратно перешагнули через сиама, который уже с пять минут не подавал никаких признаков жизни, тень ушла, и девушка снова оказалась на свету. Щурясь от солнца, она повернулась к бородачу. Теперь Лара смотрела на него с неподдельным удивлением.

«Он что же… к био обращался?.. И тот его послушался?»

– Мои вам самые искренние! – воскликнул вновь прибывший, вертя головой и попеременно глядя то на девушку, то на ее черноволосого спутника. – Мы с Рухлядью не хотели вас напугать, но… сами знаете: в московской Зоне далеко не всегда все получается так, как ты этого хочешь.

– Ты кто? – угрюмо осведомился Ван.

Странный бородач ему явно не нравился. Впрочем, в здешних краях стоило с опаской относиться ко всему неизвестному – от людей до растений, которые тоже могут напасть на неподготовленного путника.

И уж точно следует опасаться людей, вооруженных огнестрелами. Этим даже близко к тебе подходить не надо – знай себе жми на спусковой крючок и радуйся.

– Меня зовут Громобой, – ответил мужчина, продолжая шустро идти к беглецам, – и я – хозяин вот этого робота, который, можно сказать, вас спас.

Он мотнул одним из пистолетов в сторону био, терпеливо ждущего новых приказов чуть поодаль.

Лара увидела еще одну черную фигуру, которая вышла из полуразрушенного дома на противоположной стороне улицы. Судя по хрупкому телосложению и длинным темным волосам, это была девушка. Медленно переставляя ноги, обутые в армейские ботинки, незнакомка устремилась к остальным.

– Ты – хозяин робота? – В голосе Вана явственно слышалось недоверие. – Ага, конечно! Чего получше не мог придумать?

– Не веришь? Понимаю, – охотно кивнул нейромант. – Но как ты тогда объяснишь, что вы до сих пор живы? Или, допустим, это?

Повернув голову, Громобой воскликнул:

– Рухлядь! Скрести мечи!

Верхние манипуляторы био, оборудованные стальными клинками, с лязгом встретились, образовав крест.

Ван от неожиданности заметно побледнел, а у Лары дернулся глаз.

«Человек, способный управлять роботом… Разве такое вообще возможно?»

– А это – моя супруга, Бо, – продолжал бородач. – Смерть второго сиама – ее заслуга.

– Но он ведь… – Лара закашлялась. – Он ведь… сам себя… убил?

– Ну да, сам! – фыркнул Громобой. – От нечего делать!

– Но… как? – вопросил Ван. – Как она его… ну, того?

– Ну… если в двух словах… – задумчиво пробормотал бородач. – В общем, сиам – это гибрид человека и мутанта. Моя жена, Бо, может управлять мутантами, но не может – людьми. Поэтому она взяла под контроль мутанта внутри сиама и заставила его убить самого себя… Гхм… Надеюсь, вы хоть что-то поняли.

Судя по ошалевшим взглядам близнецов, они не поняли практически ничего.

А таинственная Бо, меж тем, подошла уже достаточно близко, чтобы рассмотреть ее в деталях. Лара увидела черную повязку, закрывающую нижнюю часть лица, увидела большие серые глаза и мелкие морщинки на высоком лбу. Увидела блондинка так же и то, что у Бо нет правой кисти – культя, обрывающаяся на запястье, была скрыта от посторонних глаз наглухо зашитым рукавом. Проследив взгляд беглянки, жена Громобоя спешно засунула увечную руку в карман куртки. Видимо, беда приключилась с ней относительно недавно, и потому девушка еще не привыкла к своей травме.

– Не забивайте себе головы, – спокойно произнесла Бо, красноречиво посмотрев на девушку и Вана. – Просто знайте: мой муж может управлять роботами, а я – мелкими мутами. Именно благодаря этим способностям нам и удалось справиться с вашими преследователями.

Жена Громобоя обогнула Лару, по-прежнему сидящую на земле, и вплотную приблизилась к трупу второго сиама. Опустившись на корточки, Бо принялась с интересом рассматривать убитого мутанта.

– Что-то интересное нашла? – спросил нейромант.

– Можно и так сказать, – помедлив, ответила жена. – Тут не настолько явно, но все же… – Она провела рукой по бедру убитой твари. – Левая нога у него совершенно точно не родная.

– В каком смысле? – против воли спросила Лара.

Бо покосилась в ее сторону. Глаза укротительницы мутантов смеялись.

– В том смысле, что ее ему кто-то пришил. Чужую ногу.

Потратив еще несколько мгновений на осмотр подозрительной конечности, Бо добавила:

– А смешней всего то, что она, похоже, человеческая.

– Да ладно! – не поверил ушам Громобой.

Он устремился к жене. Ван провожал его встревоженным взглядом. Кинжал мужчина по-прежнему держал в правой руке: он был готов ко всему.

Впрочем, нейроманта и его жену, судя по всему, клинок черноволосого мужчины волновал едва ли. Куда больший их интерес вызывал труп погибшего мутанта.

«Но что такого они в нем нашли?» – недоуменно подумала Лара.

Хмурясь, она смотрела, как Громобой подступил вплотную к своей странноватой супруге и, упершись руками в коленки, склонился над окровавленным телом убитого сиама.

– Видишь, какие тут грубые швы? – услышала блондинка тихое бормотание Бо. – Но это полбеды. Сравни эту ногу и вторую. Видишь? И вот еще…

Некоторое время царила тишина – это нейромант рассматривал указанные конечности.

– Ну, ты знаешь… – наконец протянул бородач, рефлекторно одергивая плащ. – Я не настолько… эксперт. Поэтому особой разницы не вижу. Вот ты покажи мне био, я на него гляну и сразу скажу – какая деталь родная, а какую прицепили уже потом, после Последней Войны. А по мутам это ты у нас спец. Швы-то я вижу, а так… да ничего особенного, как по мне. Но тебе я верю.

Бо явно хотела что-то на это ответить, но тут в разговор внезапно вклинился доселе практически молчавший Ван.

– А вы что тут вообще делаете? – вдруг осведомился он.

Тут даже Лара на него удивленно уставилась. Ну что еще за странные вопросы в голову к ее деверю приходят? Кем бы ни были эти чудаковатые люди, они явно не обделены устрашающими способностями, так стоит ли лезть к ним в душу? Хватит и той малости, что Громобой и Бо спасли беглецов от верной смерти.

«Или ты думаешь иначе?» – саркастически вопрошал красноречивый взгляд Лары, направленный на спутника.

Однако сказанного было уже не воротить. Тем более нейромант и его супруга уже повернулись к Вану.

– Где – тут? – на всякий случай уточнил нейромант.

Черноволосый мужчина, кажется, уже и сам не рад был, что задал свой вопрос. Но отступать теперь он действительно уже не мог.

– Ну, здесь, – неуверенно буркнул Ван. – В этом районе. Мы вот прежде вас тут не видели…

– Ой, ну что ты глупости какие-то говоришь!.. – не удержавшись, воскликнула Лара. – Как будто мы каждый день этот район кругом обходим и знаем, кто тут когда появился…

– А мы действительно тут относительно недавно, – совершенно беззлобно фыркнул Громобой. – Может, с пару недель… Но уже успели немного разочароваться в местном… зверье.

Бо при этом отчего-то потупилась – словно в том, что здешние животные настолько агрессивны, была и ее вина тоже.

– А что с ними не так? – снова подал голос Ван. – Муты как муты.

– Ты не слышал, что Бо сказала? – усмехнулся Громобой. – Этому вот, например, кто-то ногу пришил.

– Может, это Угрюм? – повернувшись к спутнице, вдруг спросил черноволосый мужчина.

Нейромант и его жена быстро переглянулись.

– Ну… не знаю… – неуверенно ответила Лара, косясь на новых знакомых.

– Что еще за Угрюм? – тут же осведомился Громобой.

– Ну… верзила такой… большой, в черной маске… такой… ну, на всю голову… – сбивчиво описал помянутого мужчину Ван.

Ларе показалось, или Бо действительно побледнела?

– Он? – коротко спросил нейромант.

Она едва заметно кивнула, а потом тихо добавила:

– По крайней мере, похож.

– Он? – недоуменно нахмурилась Лара, не понимая, о чем толкуют их новые знакомцы. – Вы о чем вообще? Вы что… знаете этого типа?

Громобой и Бо перевели на нее тяжелые взгляды. Судя по всему, эти двое действительно что-то знали, но не могли толком объяснить, что именно. Возможно, боялись, что Лара и Ван их попросту не поймут.

– Мы знаем, что такой тип… существует, – медленно произнес Громобой.

– Звучит странно, – заметила блондинка.

– Так и есть, – вклинилась в разговор Бо. – Мы никогда не видели этого верзилу вживую. Но его образ… Он мелькал в сознании одной из подобных тварей. – Супруга нейроманта мотнула головой в сторону дохлого сиама. – У него был какой-то шприц… или игла… так что, возможно, это действительно он… усовершенствует мутов. Но вы-то о нем как прознали?

Ван и Лара, разом помрачнев, обменялись взглядами.

– Он явился к нам домой, – хмуро заявил черноволосый мужчина. – И украл моего брата, Танга.

* * *

Ван, Танг и Лара были выходцами из куркинского бункера, прапраправнуками тех, кому хватило ума, везения и ресурсов, чтобы пережить Последнюю Войну и даже заиметь потомство. Однако годы шли, а запасов в закупоренном бункере больше не становилось – по совершенно логичным и понятным причинам. Чем дальше, тем чаще вставал вопрос о том, чтобы открыть двери и отправиться во внешний мир, но, разумеется, долгое время перейти к решительным действиям никто не решался: люди могли только догадываться, что же происходит снаружи. Однако вскоре, когда последние запасы оказались израсходованы, вопрос встал ребром, и первые группы храбрецов покинули куркинское убежище.

И новый мир радостно принял их в свои объятия… а потом сожрал.

Не всех, конечно, но большую часть – легко и непринужденно. Безусловно, обитатели бункера готовились к опасности с помощью тренировок с оружием, холодным и огнестрельным; разумеется, они посылали наружу разведчиков, чтобы те собрали хоть какие-то сведения о Москве двадцать третьего века… Но одно дело, когда тебе на пальцах объясняют, какие напасти поджидают тебя снаружи, и совсем другое – когда ты сталкиваешься с этими напастями лично, лицом к лицу. В общем, к ритму Зоны многие обитатели бункера оказались попросту не готовы.

Ван, Танг и его возлюбленная, Лара, относились к редкой группе везунчиков. Они не отличались особыми навыками ведения боя, но отчего-то чертовски неплохо наловчились выживать. Мелкие проблемы они с трудом, но решали, а серьезные опасности, будто нарочно, обходили троицу стороной. В итоге троица даже худо-бедно обжила один из полуразрушенных домов и какое-то время обитала там, промышляя охотой.

Пока к ним самим охотник не заявился.

Впрочем, он, как человек дальновидный, первым не полез – пустил вперед себя прихвостней, двух бесформенных мутантов, слепленных из частей различных тел. В Кремле подобных зовут тушами, но Ван и Танг звали проще – уродами.

– Глянь, какой урод! – воскликнул черноволосый мужчина, вскидывая ружье и нажимая на спусковой крючок.

Туша перла через окно; ухватившись за край стены руками, человеческой и неандертальской, она пыхтела и отчаянно пыталась втащить себя внутрь. Выстрел повредил ее правое плечо, но она не отшатнулась и продолжила цепляться за кладку корявыми грязными пальцами.

В это же время во втором окне показался еще один такой же монстр.

– Этот – мой! – воскликнул Танг, высокий темноволосый мужчина тридцати лет от роду, и с мечом в руках бросился к проему, в котором возилась туша. – Лара, прикрывай!

Резкий взмах мечом – и кусок плоти, скользя от хлынувшей наружу крови, стремительно сполз вниз и упал на пыльный пол. Туша коротко вскрикнула, но, кажется, тут же позабыла о ранении. По крайней мере, она больше ни звуком, ни жестом не показывала, что ей больно. Это немного удивило Танга, но он мигом отбросил сомнения и принялся самозабвенно рубить врага мечом. Ван, поняв, что тратить ценнейшие ружейные патроны можно до бесконечности и без особого толку, тоже взялся за клинок.

Рубка с уродом напоминала странную забаву – как будто некая громадная туша (допустим, тура) вращается на вертеле над открытым огнем, а повар прыгает вокруг нее с ножом и ловко срезает уже достаточно прожарившиеся куски, чтобы подать их голодным, ждущим угощения людям. Но, если приглядеться, поводов для шуток становилось куда меньше: один вид «сборных» мутантов, с ног до головы перемазанных собственной кровью, вызывал лишь тошноту.

Лара, с пистолетом в руках, стояла у дальней стены и вертела головой из стороны в сторону, не зная, что предпринять. Муж, Танг, велел ей прикрывать их спины, но девушка уже поняла, что огнестрелы против странных мутантов неэффективны. Ломая голову, как же помочь благоверному и его брату, она повернула голову… и, по иронии судьбы, застала момент, когда внутрь вошел Угрюм.

На самом деле он, конечно же, не представлялся. Это имя возникло позже, само по себе, когда они с Ваном обсуждали странного мужчину в черной маске, скрывающей его лицо от посторонних глаз.

Впрочем, как бы этого жуткого типа ни звали, он явно заявился в этот дом неслучайно.

Поймав на себе взгляд Лары, Угрюм направил на нее пистолет и нажал на спусковой крючок.

Сердце блондинки замерло. Она решила, что обречена. Но, удивительно, смерти не случилось. Лару просто что-то ужалило в шею – что-то вроде комара-мутанта, но куда безобидней.

Было даже почти не больно.

Вот только ноги практически в ту же секунду стали наливаться свинцом. Лара рефлекторно схватилась за то место, куда угодил странный «снаряд», и с удивлением обнаружила, что из ее шеи торчит крохотный цилиндрик. Ухватив цилиндрик двумя пальцами, девушка потянула его, и он вышел вместе с махонькой иголкой, красной от крови.

– Лара! – услышала блондинка оклик Танга.

Ноги перестали слушаться девушку, и она без сил упала на пол. Поначалу не растеклась по бетону, а просто села на пятую точку, однако чувствовала, что не сможет долго сопротивляться. С трудом подняв мутный взгляд от пола, Лара увидела, что ее благоверный, рыча, несется к мужчине в черной маске. Тот, однако, даже не вздрогнул – просто хладнокровно поднял свой пистолет и выстрелил в бегущего к нему мужчину еще одним странным цилиндриком.

Прежде чем зелье, которым была смазана игла, подействовало на тело Танга, воин умудрился клинком достать треклятый ствол и вывернуть его из рук агрессора. Громко зарычав, мужчина в черной маске метнулся вперед и, сграбастав противника в охапку, потащил его к выходу из дома. Лара открыла рот, чтобы окликнуть мерзавца, но смогла только беспомощно пошевелить губами, точно выброшенная на берег кабан-рыба. Взгляд девушки, преисполненный отчаяния, метнулся к Вану, который, убедившись, что с тушей ему не совладать, медленно пятился от странного мутанта к дверям. Почувствовав на себе умоляющий взор девушки, черноволосый воин обернулся к ней. Она едва заметно мотнула головой в сторону выхода – мол, смотри, что творится. Ван повернул голову и, узрев агрессора, который выволакивал сопротивляющегося Танга из дома, моментально переменился в лице. Перехватив меч поудобней, черноволосый воин бросился было брату на выручку, однако рев одной из туш остановил его на полпути. Повернув голову на звук, Ван увидел, что странный мутант-конструктор несется прямиком к Ларе, которая, утратив последние силы, упала на пол и с минуты на минуту рисковала потерять сознание. Словом, более легкой добычи для этого диковинного неубиенного монстра и придумать было сложно. Ван бросил тоскливый взгляд на дверной проем, в котором уже скрылся мужчина в маске и плененный им Танг. Черноволосый воин безумно хотел спасти брата, но разве мог он бросить в беде беззащитную девушку, тем более – супругу родича? Понимая, что дать достойный отпор разбушевавшейся твари вряд ли получится, Ван опрометью устремился к Ларе. На ходу он сунул меч в кольцо на поясе, чтобы не мешал, после чего резко подхватил блондинку с пола и бросился к коридору. Мчаться обратно к главному входу Ван не решился; уж больно велик был риск нарваться на новые неприятности. Да и жутковатый мужчина в черной маске вполне мог преподнести какой-нибудь очередной неприятный сюрприз.

Туши, рыча, устремились в погоню. Они, судя по всему, негодовали, разочарованные тем, что этот не в меру храбрый хомо решил увести у них из-под носа такой лакомый кусочек, как Лара.

«Такое ощущение, что одновременное нападение этих тварей и того угрюмого здоровяка – не случайность, – думал Ван, торопливо переставляя ноги. – Но разве может обычный человек командовать мутантами?»

Поддавшись сиюминутному порыву, мужчина оглянулся через плечо. Треклятые монстры, неловко переставляя корявые конечности, старательно преследовали беглецов. По счастью, расторопностью туши не отличались, да и в узком коридоре им явно было неуютно – то одним боком о стену оботрутся, то другим. Да и кровь из ран обеих тварей продолжала хлестать наружу, словно из мокрых тряпок, сжатых чьими-то могучими руками. Казалось, силы уже должны оставить этих непонятных монстров, но нет – они продолжали упрямо идти вперед, хоть каждый следующий шаг им давался заметно тяжелее, чем предыдущий.

Впрочем, Вану не следовало беспокоиться насчет преследователей – скорей, больше хлопот могла доставить неизвестность, которая находилась впереди и особенно снаружи. Коридор, по которому черноволосый воин мчался, заканчивался проломом в стене, но что там поджидало, за этим проломом? В лучшем случае – ничего, пустота. Но что, если снаружи его встретит такая же вот злобная туша? Или несколько туш? И не окровавленных-ослабших, а вполне себе здоровых и голодных, как стая крысособак? Что сможет им противопоставить Ван? Да, у него есть меч. Но у него же есть и Лара, которую девать попросту некуда – не положишь ведь ее на землю, чтобы порубиться, а потом подобрать? Что до ружья, из которого Ван стрелял изначально, оно тоже осталось внутри, как и патроны к нему. В общем, клинок плюс жена брата без чувств – не самый лучший комплект для того, кто хочет выжить в московской Зоне.

«Ладно, – шумно выдохнув, подумал Ван. – Плохое так и так случится, так что будем, ради разнообразия, надеяться на хорошее».

Заветный пролом в стене с каждой секундой становился больше и ближе. И пусть страх зрел в душе Вана, постепенно заполняя собой всю душу, однако в этой дыре, ведущей наружу, по-прежнему виделось прежде прочего именно спасение от бед. Пусть черноволосый мужчина не терся боками о стены, не бился головой в потолок, но ему тоже было тесно внутри кирпичной коробки. Казалось, что не две бесформенные туши, а коварный ядовитый дым расползается по коридорам их недавнего прибежища, рискуя моментально прикончить любого, в чьи легкие удастся проникнуть.

На самом деле это, конечно, тоже был самый обыкновенный страх перед смертью, которая в московской Зоне поджидает на каждом углу, точно жрица любви – в былые, куда более мирные времена. Ты видишь одну, затем другую, избегаешь их, но вот условная пятая-шестая все-таки соблазняет тебя… и вскоре ты уже летишь в бездонную яму забытья с ножом, торчащим из спины.

Пролом в стене – вот он, в полуметре. Ван буквально вывалился наружу и лишь с превеликим трудом приземлился на подошвы. Высота была детская, но из-за того, что он бежал с Ларой на руках, сохранить равновесие оказалось довольно трудно.

Громко скрипнув зубами, Ван резко повернул голову в одну сторону, потом в другую.

Никого.

По счастью, больше мутантов на горизонте видно не было.

Вот только вряд ли такая крохотная «удача» могла как-то помочь Вану выручить похищенного брата из беды.

Ван застыл, не зная, что предпринять. Не придумав ничего лучше, он пошел влево, поскольку правая «тропка» между домами привела бы его прямиком к угрюмому верзиле, встречаться с которым черноволосый воин пока что был не готов.

«Лара, Лара… – подумал Ван, с тоской глядя на девушку в своих руках. – Что же мне с тобой делать?..»

Внезапно за спиной послышалось странное рычание, мало общего имеющее с теми звуками, которые издавали туши. Притормозив, Ван обернулся и увидел, как из-за угла оставленного им дома выныривают чудовищные морды трех фенакодусов. Тварей было несколько, и все они не слишком походили на тех скакунов, которых черноволосому воину доводилось видеть прежде. Было в их внешности что-то… неправильное, что-то, странное даже для этих тварей, и без того вылезших то ли из Преисподней, то ли из иных злачных мест. При этом Ван не мог толком описать, в чем же состоит необычность кляч, да и разглядеть их у воина особенно не получилось: тройка мутантов пронеслась мимо проулка, увлекая за собой огромную телегу, обшитую запчастями от старых автомобилей и роботов. А на козлах этой повозки сидел не кто иной, как мужчина в черной маске. Ван невольно вытянул шею, надеясь рассмотреть, не лежит ли Танг в телеге? Увидеть не получилось, но логика подсказывала, что брат, конечно же, там – куда бы еще его дел угрюмый бугай?

«Ну все, капут, – мелькнуло в голове у воина. – За телегой мне и подавно не угнаться».

Понимание, что шанс окончательно упущен, припечатало Вана к земле. Он бы, наверное, так и стоял там, посреди мертвого проулка, если бы из дома не показались туши. За грустными мыслями воин успел о них позабыть, но один зловещий вид этих странных тварей заставил Вана снова развернуться и броситься наутек. Пульс крохотным молоточком стучал в висок; Лара по-прежнему не приходила в себя, но Ван слышал, что она дышит, и потому его не покидала робкая надежда спасти хотя бы жену похищенного брата от уродливой смерти, рычащей за спиной.

До выхода из проулка оставалось не больше пяти метров, когда из-за угла вынырнула еще одна злобная морда. На сей раз это оказалась стальная, местами ржавая голова с чудовищной пастью, усыпанной металлическими, блестящими в свете солнца клыками.

Это был «Рекс», громадный, злой и наверняка жутко голодный.

Ван резко остановился, отчего Лара едва не вылетела из его рук. С трудом удержав девушку, черноволосый воин метнулся к дверному проему справа от себя. Очень вовремя: заметив движение, «Рекс» резко, насколько мог, повернул головную башню. К счастью, пока он проделывал этот незамысловатый трюк, Ван успел скрыться в доме, и глаза стального ящера, зловеще полыхнув красным огнем, уставились на две туши, которые неслись по проулку прямиком к голодному био. Завидев робота, мутанты попытались затормозить, однако с конечностями разной длины и формы сделать это оказалось сложней, чем того хотелось бы. Одна из туш в итоге запнулась о собственную ногу и кубарем покатилась к «Рексу». Стальной ящер, похоже, такого подарка не ждал, но отказываться не собирался; ну и что, что мясо слегка запыленное? Механизмы, скрытые под металлической обшивкой, легко переработают даже такой, неказистый на вид кусок плоти.

Стальные челюсти разомкнулись. Туша, зажмурив глаза, дико заверещала.

Клац.

«Рекс», не скромничая, отхватил от мутанта добрую треть его изувеченного тела. Судорожно, из последних сил цепляясь за асфальт уродливыми конечностями, туша попыталась отползти от хищника, однако мутант не собирался отпускать «ужин» так быстро. Протянув правую лапу – спасибо разработчикам, которые сделали ее достаточно длинной и сильной, – стальной ящер беззастенчиво подгреб к себе жертву и откусил второй кусок. Предсмертные стоны туши не заняли много времени – спустя несколько секунд она смолкла: издохла.

Вторая, пользуясь случаем, все же умудрилась совладать с уродливым телом и направить его в обратном направлении. К счастью для мутанта, «Рекс» на него особого внимания не обратил – уж больно занят был трапезой. Потом уже, когда в три укуса расправился с первой тушей, стальной ящер поднял голову и одарил спасшегося монстра разочарованным взглядом красных глаз. Наверное, в его мозгу, спрятанном под металлической скорлупой черепа, мелькнула мысль броситься в погоню и съесть еще одного мутанта. Но проулок был уж больно узким для «Рекса», а переть напролом, обдирая бока о стены перекошенных взрывами зданий… Стоит ли того кусок мяса, довольно объемный, да, но, по большей части, мало чем отличающийся от иных, скитающихся по московской Зоне? Вспомнив о хомо, который скрылся в одном из домов, «Рекс» повернул голову и заглянул в ближайшее окно зловещим красным глазом, но никого внутри не увидел. Слегка раздосадованный, робот побрел прочь. Туша позволила ему слегка перебить аппетит, а потому батареи уже не настолько нуждались в зарядке, как прежде.

Ван в это время сидел в обшарпанной комнате и считал секунды до того момента, как поступь био перестанет быть слышна. Лара тихонько постанывала, и черноволосый воин боялся, что ее голос каким-то образом привлечет «Рекса»…

Но робот, конечно же, ничего не услышал – уж больно слаба была девушка, да и шумов московская Зона генерировала столько, что в их сонме тонули даже самые необычные и громкие.

«Что же, пронесло? – подумал Ван. – Хоть где-то повезло…»

Дышал он все еще тяжело, с надрывом – сказывались переживания. За неполные тридцать лет Ван слишком привык к роли ведомого, Танг же, на правах старшего брата, всегда был заводилой и вожаком.

«Как же я буду-то без тебя?..»

Теперь придется самому решать, что и как делать. Самому спасать Лару. Пока Ван вроде бы все делал правильно, но червячок сомнения – будь он трижды проклят! – все же изводил душу. «Должен, должен был найти способ спасти обоих!..» И как ни убеждал себя черноволосый воин, что шансов на такой подвиг он не имел изначально, а на сердце все равно было паршиво.

«Надо найти брата!» – решил Ван.

Взгляд его скользнул к лежащей на руках Ларе.

«Но сначала тебя на ноги поставим…»

Он бережено переложил девушку на пол перед собой и полез в нагрудный карман за крохотной фляжкой с питьевой водой…

* * *

– То есть это все, что вы знаете об этом… Угрюме? – убедившись, что новые знакомцы закончили свой рассказ, уточнил Громобой.

– Все, – угрюмо подтвердил Ван.

Ему явно не слишком понравилось некоторое пренебрежение в голосе нейроманта. Впрочем, бородач не вкладывал его в речь умышленно – просто был раздосадован тем, что Ван с Ларой никак не могут помочь им в поисках жутковатого мужчины в черной маске.

Другое дело, что у самого Громобоя и такой информации прежде не было.

– Ладно, теперь мы хотя бы знаем, что эта странная сволочь действительно обитает в этом районе, – покосившись в сторону любимой супруги, со вздохом сказал бородач.

Бо кивнула, и Громобой, снова повернувшись к Вану и Ларе, сказал:

– Ну что? Мы тогда дальше пойдем, а если вдруг Угрюма найдем и вашего Танга у него обнаружим, то, стало быть…

– Постойте-ка, – нахмурилась Лара. – Вы что же, тоже этого типа ищете?

– Ну… да, – нехотя ответил Громобой. – А вы разве еще не поняли?

– Так, а… может, тогда объединимся? – облизав пересохшие губы, осторожно спросила блондинка.

Она тут же почувствовала на себе хмурый взгляд Вана. Брат Танга явно не слишком хотел путешествовать в компании малознакомых чудаков. С другой стороны, был ли у них выбор? Они едва-едва не погибли от лап сиамов, но Угрюм и его туши – еще более опасный противник, чем гибриды, убитые Громобоем и Бо. Иными словами, без помощи выходцам из бункера явно было не обойтись.

Вот только нейромант и его супруга, судя по скептическим взорам, не особо хотели обрастать попутчиками. Их можно было понять: для подобных самодостаточных воинов любые спутники скорей обуза, чем подмога.

– Пожалуйста, – неожиданно кротко попросила Лара.

В те мгновения ей казалось, что это – лучший шанс спасти Танга из плена Угрюма. И Лара не собиралась так запросто от него отказываться. Если надо просить, умолять, уламывать – она все сделает, лишь бы помогли вызволить Танга.

И Ван, судя по всему, тоже запоздало понял это – потому что отвел взгляд в сторону и старался лишний раз не смотреть ни на спутницу, ни на новых знакомцев.

– Честно сказать, мы не очень-то любим брать с собой попутчиков, – сказал Громобой.

Он чуть не добавил «с недавних пор», но вовремя сдержался. Рассказывать двум малознакомым бродягам о том, что в последний свой «великий поход» в Митино Громобой потерял двух лучших друзей, ему совершенно не хотелось. Тем более трагедия эта случилась совсем недавно, и раны на сердце еще не успели толком зажить.

Стоило только подумать о тех злоключениях, и треклятые воспоминания прорвали плотину, которой нейромант так истово хотел отгородиться от дурных мыслей. Вот перед глазами возник портрет погибшего дружинника, Игоря. Безносая уже не раз покушалась на жизнь этого молодого воина, и Громобой однажды уже мысленно прощался с раненым другом, но кремлевский разведчик вернулся в сознание и даже частично вернул былые кондиции… лишь для того, по сути, чтобы умереть уже окончательно – от зубов треклятых шамов, которые похитили Бо и еще с десяток других людей.

А вот со вторым потерянным товарищем все было куда сложней. Отправившись в Митино, Громобой вынужден был самолично разорвать связь с верным питомцем – ржавым «Рексом» по прозвищу Щелкун, который следовал за нейромантом с тех самых пор, как бородач обрел свои чудесные способности. Они многое пережили вместе, но вытащить гигантского био за пределы Купола не удалось – уж больно узок оказался Проход. В итоге Громобой, скрепя сердце, разорвал связь с био, позволив тому снова распоряжаться собой без посторонних приказов. Одному богу известно, что в итоге стало с Щелкуном. Впрочем, нейромант практически не сомневался, что зубастый био вполне сможет сам позаботиться о себе. Ведь теперь, по крайней мере, ему не придется вечно спасать маленького бородатого хомо от самых разных бед.

Взгляд Бо отвлек Громобоя от раздумий. Супруга смотрела на него многозначительно, очень красноречиво. Бородач недоуменно выгнул бровь, и Бо веско кивнула. Такое поведение жены весьма удивило Громобоя. Она хочет взять с собой двух этих горемык? Но почему? Сочувствует им? А не пора ли, после стольких лишений, наконец думать только о себе, только о собственном счастье? Или она снова хочет привязаться… и потерять?

Хотя… разве не похожа история этих Лары и… как там ее суженого?.. на них с Бо? Разве не скитался Громобой по самым злачным закоулком Богом проклятой Зоны в попытке отыскать свою возлюбленную? Разве не отчаяние вело его по лабиринту московских улиц, разве не оно бросало в самое пекло, когда нейромант окончательно терял надежду найти свою суженую среди полуразрушенных домов?

Лара смотрела на бородача с мольбой, и он все-таки сдался.

«Хреново, что моя совесть все никак не подохнет», – с грустью подумал Громобой, но вслух нехотя произнес:

– Что ж, ладно. Можете пойти с нами… в виде исключения.

– Мы очень постараемся не стать обузой, – быстро выпалила блондинка.

– Надеемся, что у вас получится, – сказала Бо, поднимаясь.

Громобой повернулся к Вану, и тот с сосредоточенным лицом кивнул ему – мол, так и есть, будем пытаться помочь, а не навредить. Бородач устало вздохнул и, повернувшись к своему усовершенствованному «серву», воскликнул:

– Пойдем, Рухлядь. Пора отсюда линять, а то сбегутся еще хищники на запах…

Словно услышав его, вдали завыли крысособаки. Дурные, они будто не понимали, что на их вой могут откликнуться не только «сестры», но и голодные нео, которые не брезгуют даже псиной.

«Когда-нибудь этот мир окончательно опустеет, – с грустью подумал нейромант. – Сильные сожрут умных, пожрут друг друга, а оставшиеся передохнут от голода. Конец неотвратим».

Взгляд Громобоя скользнул к Бо, точнее, к ее изувеченной руке.

«Но пока мы живы, мы будем бороться».

Вой крысособак вдали смолк так же неожиданно, как и возник в шумовом пространстве московской Зоны.

Видимо, до не в меру голосистых псин действительно добрался другой, куда более сильный и расчетливый мут.

* * *

Разлепить веки удалось лишь с превеликим трудом – как будто неведомый хирург сшил их прочной капроновой ниткой. Танг напрягся… и все-таки открыл глаза.

Хотя лучше б, наверное, этого не делал.

Перед Тангом, в считаных сантиметрах от его длинного носа, находилась уродливая морда нетопыря. И ладно б рукокрыл был обычного, с крысособаку, размера. Так нет же: эта страшенная тварь едва ли уступала габаритами самому Тангу.

Единственное, что хоть немного успокаивало – рукокрыл был то ли мёртв, то ли в отключке: он не шевелился, и глаза его были закрыты. Танг хотел отодвинуться, дабы взглянуть, вздымается ли лохматая грудь нетопыря или нет, но не смог: руки и ноги воина будто онемели.

Упершись подбородком в грудь, бедняга увидел, что тело его опутано толстой веревкой. Со стороны пленник, вероятно, напоминал куколку бабочки-падальщика.

«Это, наверное, тот ублюдок меня связал!» – осенило Танга.

Внезапно поверхность, на которой лежал воин, содрогнулась. Скосив глаза, Танг увидел ржавый металл и наконец ощутил, что конструкция под ним движется.

«Похоже, это его повозка. И куда он меня везёт? Понятно, что в свое логово… Но где оно? И что с Ларой и Ваном?»

Танг напрягся. Похоже, брата и жены в телеге не было.

«Сбежали? Или он их…»

Танг тут же отогнал дурные мысли прочь – и без них проблем хватало. Чтобы не зацикливаться, воин попытался восстановить цепочку событий. Получилось не слишком удачно. Последнее, что он помнил – это укол в шею и злобный рык угрюмого мужчины в чёрной маске, когда Танг исхитрился выбить из его руки пистолет. После была только тьма, непроглядная, пустая и вязкая.

А когда тьма закончилась, возник уродливый рукокрыл.

Нетопырь внезапно содрогнулся всем телом, будто ему приснился дурной сон. Танг от неожиданности отшатнулся и больно стукнулся головой о металлический борт. Стиснув зубы, дабы не вскрикнуть, воин часто захлопал глазами и наконец увидел на теле нетопыря такую же веревку. Видно, рукокрыл пришёл в себя и, обнаружив, что связан, моментально рассвирепел.

«Надеюсь, он не вырвется… – с опаской подумал Танг. – Иначе мне точно конец: сожрет и не поморщится, гадина крылатая…»

Стоило представить, как нетопырь набрасывается на обездвиженного пленника, и все внутри похолодело. До выхода из украинского бункера Танг мнил себя храбрецом – никогда он не пасовал перед противником, будь то сверстник или кто постарше. Такая решительность принесла ему уважение среди прочих обитателей убежища. Это же привлекло Лару – одну из самых красивых девушек среди прочих ровесниц Танга, за которой пытались приударить практически все парни… включая Вана. Нет, откровений между братьями не было, но старший не раз и не два замечал, с какой тоской младший смотрит на его избранницу. Но что мог Танг поделать? Он любил Лару, она любила его. Младший был в этом треугольнике лишним углом.

Впрочем, стоило дверям убежища распахнуться, и эти, в общем-то, незначительные переживания отошли на второй план, ибо московская Зона открылась людям во всей своей устрашающей красе. Правда, оценить ее по достоинству бедняги все равно не смогли – хотя бы потому, что любоваться им особо не давали: преследовали все время, пытаясь загрызть, убить, сожрать. Мир двадцать третьего века оказался зубаст и прожорлив; очистившись от бесполезной шелухи в виде цивилизации, он четко определил для своих обитателей основную задачу – выживание. И те только этим и занимались, с утра до ночи и с ночи до утра.

Тут-то и выяснилось, что Танг не настолько брутален, как казалось. Да, безусловно, одно дело – отстаивать авторитет в склоках с такими же людьми из плоти и крови, и совсем другое – сражаться с неведомым и гигантским. Но знал бы кто-то, что происходило в душе у Танга в те минуты, когда он прятался за крохотным обломком стены, прижимая к груди винтовку и моля Бога, чтобы стая «Рапторов» пошла в другую сторону!.. О, в такие мгновения воин снова чувствовал себя крохотным мальчиком, который больше всего на свете хотел оказаться в родном гнезде, подальше от царящего вокруг ужаса…

Но храбрец отличается от труса не тем, что не боится. Просто один теряет голову и сдается, а второй, стиснув зубы, идет вперед, невзирая на страх, превративший его душу в царство изо льда и снега. Танг – шел вперед, хоть и безумно хотел броситься назад, в бункер, и запереться изнутри на все замки. Он шел, и потому Лара с Ваном даже ничего не заподозрили: делиться с ними переживаниями вожак не стал – побоялся, что они разочаруются в нем и тут же утратят веру в свои силы.

И поначалу удача была на стороне Танга. С мелкими мутами они успешно расправлялись, от крупных убегали и прятались, в общем, успешно лавировали между следующей и предыдущей ступеньками причудливой пищевой цепочки.

До сего дня.

Впрочем, сегодня их одолел не био и даже не нео, а такой же хомо, как и сам Танг. И оттого, конечно же, было вдвойне обидно: как же так – столько времени избегали смерти в бою с куда более изощренными противниками, а тут спасовали перед собратом-человеком…

«Как говорил Совет: это все – лирика, – подумал Танг, с опаской косясь на рукокрыла, который снова притих. – Беда уже случилась, так чего тратить время на переживания? Надо придумывать, как из этого незавидного положения выбираться…»

Хотя что он может, пока лежит связанный по рукам и ногам в самодельный телеге? Вот когда угрюмый извозчик доставит его в свое логово, могут возникнуть варианты, а до той поры лучше не рыпаться…

– Агрх! – распахнув глаза, прорычал нетопырь.

«И молиться, чтобы эта паскуда не вырвалась на свободу», – угрюмо подумал Танг.

Рукокрыл на него смотрел, мягко говоря, недружелюбно.

* * *

Мужчина лет сорока, с коротко стриженными темными волосами и худым, но не болезненным лицом, недоуменно смотрел вверх большими зелеными глазами. Вверху был потолок, усеянный дырами самых разных размеров; через одну, самую большую, неизвестный взирал на серое неприветливое небо и ломал голову, кто же он такой и как очутился в этом странном месте.

Шевелиться мужчина не спешил. Он не помнил ничего из своего прошлого, но все еще способен был оценить обстановку – например, понять, что в жилом доме, даже самом поганом, такого безобразия с потолками не будет. Вывод? Там, где он оказался, люди живут вряд ли.

Кто живет?

А вот это уже вопрос…

Но, кто бы ни жил, хорошего от него (или них) ждать не стоит.

«Только сумасшедшие да отчаянные захотят ночевать в подобных развалинах», – констатировал мужчина.

Подумав еще немного, он пришел к выводу, что лежать без движения тоже небезопасно. Что, если прямо сейчас к нему крадется какой-нибудь… м-м-м… недоброжелатель с явным намерением навредить? Зачем ему вредить? Да черт его знает. Но то, что мужчина ничего не помнит, не значит, что он никого не обидел. Совершенно не значит.

Нащупав руками бетонный пол, мужчина с трудом перекатился на бок, оперся на локоть и сел. Голова моментально закружилась, и неизвестный обхватил ее руками, дабы попытаться удержать мозги на месте. Кажется, удалось… вот только картинка перед глазами все равно подрагивала, будто мужчина находился внутри новогоднего сувенира, который тряс не в меру энергичный ребенок.

Но вот злопыхателей поблизости не было.

«И на том спасибо, как говорится…»

Убедившись, что опасности нет, он крепко задумался, что же делать дальше. Мужчина уже знал, что одет в зеленый китель, брюки того же цвета и потрепанные черные ботинки. Плохо только, что в карманах ничего не нашлось – ни оружия, ни еды, вообще ничего.

«Хоть бы имя для начала вспомнить… – массируя виски указательными пальцами, с грустью подумал мужчина. – Может, его вспомню – и все остальное само собой восстановится? Вспомню, например, где я… и почему так одет…»

Какое-то воспоминание, крохотное и очень зыбкое, почти призрачное, нырнуло к нему в голову: «Кажется, так одеваются военные».

«Выходит, и я – из них? – озадачился мужчина. – Но где я воевал? Или воюю? И почему, черт возьми, совершенно не помню все, что со мной связано?»

Логика подсказывала, что, сидя на месте, ответов на все эти вопросы не найти. В то же время отправляться на их поиски без какого-либо оружия казалось довольно сумасбродной затеей.

«Но если я военный, куда делось мое оружие?»

Гадать можно было до бесконечности, и потому мужчина, скрепя сердце, все-таки поднялся. Пол под ногами тут же принялся раскачиваться, точно палуба корабля в шторм. Боясь упасть, мужчина нашарил левой рукой холодную поверхность стены и побрел вперед, опираясь на нее.

К счастью, каждый новый шаг давался ему легче, чем предыдущий. Вот мужчина поравнялся с каким-то узким проходом и почувствовал, как в правое ухо дует легкий ветерок. Повернув голову, безымянный вояка увидел маленький прямоугольник выхода, которым заканчивался длинный коридор.

Вот она – ближайшая цель! Выйти из этого дома и оглядеться.

«Хотя, может, лучше через окно вылезти? – мелькнула шальная мысль. – Дверь может простреливаться… С другой стороны, если дом в разработке, то снайперов и к окнам приставят…»

Рассуждать о том, что может ждать снаружи, не зная, кто ты и где ты, было чертовски трудно.

«Пожалуй, надо готовиться к худшему, а там – будь, что будет, – после недолгих колебаний решил мужчина. – Пристрелят так пристрелят, значит, судьба у меня такая – помереть среди развалин».

Он уже всерьез подумывал вылезти через окно, но тут услышал рычание, как будто бы собачье. Нахмурившись, мужчина окинул помещение взглядом – надо все же чем-то вооружиться, а то кто его знает, что тут за псины бродят? Может, это и не псины вовсе, а какие-нибудь волки… или, например, шакалы?

На глаза попалась только проржавевшая труба, торчащая из груды кирпичных обломков, словно легендарный меч короля Артура из не менее легендарного камня. За неимением лучших вариантов мужчина приблизился к находке и, ухватившись за нее обеими руками, потянул наружу. Труба шла с трудом, будто неохотно, однако безымянный вояка все-таки справился и выдернул ее из плена камней. Новое орудие оказалось довольно увесистым; взмахнув им пару раз, мужчина подумал, что такой штуковиной запросто можно проломить череп-другой – если удачно вложиться в удар.

«С собаками, если что, точно справлюсь».

Держа свой новый «инструмент» обеими руками, мужчина пошел по коридору, к заветному светлому прямоугольнику.

«Странно, что псы не услышали моей возни с трубой, – подумал он. – Значит, слишком заняты своим делом… наверное, что-то жрут?»

С каждой секундой рычание становилось все громче. Судя по всему, треклятые псины находились в ближайшей комнате; мужчина как раз подходил к дверному проему, в нее ведущему, когда его огорошил яростный лай: похоже, невидимые твари что-то не поделили.

«Что же там происходит?» – мелькнуло в голове.

Шумно выдохнув, мужчина шагнул в проем… да так и замер от неожиданности.

Посреди комнаты, усыпанной строительным мусором, старыми прогоревшими головешками и прочим хламом, две гигантские крысы грызлись рядом с бесхозным рюкзаком. Его болотно-зеленая ткань уже была истрепана до дыр, через которые с трудом проглядывалось содержимое – нечто серое и, пожалуй, стальное. На полу валялась консервная банка со следами острых зубов. Вероятно, одной твари не понравилось, что другая первой вцепилась в заветную добычу, и завязалась яростная драка.

Свидетелем которой невольно стал мужчина с трубой.

К счастью для него, монстры были слишком заняты друг другом, и он, никем пока что не замеченный, смог относительно спокойно осмыслить открывшуюся ему картину. Приглядевшись к тварям, безымянный вояка понял, что это все же не типичные крысы, а какая-то жуткая их помесь с дворнягами. Именно поэтому рык напомнил мужчине о собаках – обычные грызуны такие звуки издавать не могут.

«Мутанты какие-то, – подумал вояка, со смесью любопытства и беспокойства наблюдая за дуэлью монстров. – Странно: вроде впервые на них смотрю, а кажется, что уже видел не раз!»

Списав это жалкое подобие дежавю на потерю памяти, мужчина поудобней перехватил трубу и направился к диковинным крысособакам. Особого желания ввязываться в бой у вояки не было, но при виде помятой консервной банки желудок ожил. Мужчина, разумеется, не помнил, когда ел в последний раз, но, судя по ощущениям, случилось это очень и очень давно. Казалось, если вояка сейчас развернется и покинет комнату, несолоно хлебавши, он попросту умрет, даже не дойдя до заветного выхода. Вероятно, это впечатление было обманчиво. Но один факт являлся совершенно неоспоримым: мужчина действительно безумно хотел есть.

Именно поэтому он не сбежал, а продолжил мелкими шажками идти к рюкзаку и консервной банке, которую крысособаки так и не смогли поделить.

Одна из тварей, кажется, наконец заметила его. По крайней мере, мужчина несколько мгновений чувствовал на себе ее взгляд, полный ненависти и злобы… пока второй монстр не воспользовался заминкой противника и не впился ему в глотку.

Это было подло, но очень своевременно.

Зазевавшаяся крысособака взвыла дурным голосом, стала извиваться, точно уж на сковородке, однако ее соперница не собиралась упускать перехваченную инициативу. Подмяв незадачливую тварь под себя, хитрая псина продолжала вгрызаться в ее глотку, покуда противница не перестала содрогаться. Выждав для верности с полминуты, крысособака подняла свою окровавленную морду, дабы взглянуть на вновь прибывшего незнакомца…

…и тут же получила трубой по голове.

Мужчина ударил бы и раньше, но не хотел промахнуться, а посему сначала мелкими шажочками сократил расстояние до минимума и только потом, когда на него обратили внимание, решил дать волю рукам.

Как выяснилось, черепа странных крысособак едва ли намного крепче, чем у обычных псин. По крайней мере, одного удара увесистой трубой хватило, чтобы размозжить твари голову.

Мозги вперемешку с кровью брызнули во все стороны, заляпав не только черные ботинки безымянного вояки, но и достопамятный бесхозный рюкзак. Постояв с пару секунд, тварь завалилась набок и осталась лежать, поверх незадачливой «сестрицы».

«Возмездие?» – мелькнула в голове шальная мысль.

Впрочем, мужчина тут же одернул себя – разве стоит подкреплять смерть двух странных звероподобных мутантов такими громкими словами?

«Лучше займись рюкзаком, пока другие твари не нагрянули и у тебя его не отобрали!»

Повинуясь внутреннему голосу, мужчина подался вперед и склонился над рюкзаком. Тот неслабо пострадал, но, кажется, все же сохранил в себе кое-какие запасы. С трудом расстегнув ремешок с помятой – спасибо проклятым крысособакам! – скобой, вояка откинул в сторону клапан и заглянул внутрь.

Три банки, нож и бледно-серая ложка – похоже, алюминиевая. Впрочем, не все ли равно?

Мужчина, не раздумывая подолгу, выудил изнутри нож и придирчиво его осмотрел. Копьевидный матово-черный клинок, гарда – стальная, как и навершие, а рукоять деревянная, темно-коричневая…

«Ореховая. Сто пудов».

Мужчина не помнил своего имени, но прекрасно помнил, как называется такой нож. «ДВ-1». Подобные стоят на вооружении у дальневосточного спецназа. Главное преимущество – очень мощный клинок, который выручит и в походе, и в драке.

Поддавшись странному порыву, мужчина сделал несколько пробных взмахов.

«Мышечная память, судя по всему, в полном порядке, – с некоей долей грусти отметил вояка про себя. – Вот только с головой что?»

Вопрос, по понятным причинам, остался без ответа.

Спрятав нож в карман, мужчина запустил руку в карман рюкзака – ничего там не осталось? Нащупал нечто маленькое, плоское и холодное – видимо, стальное. Выудив находку из сумки, вояка увидел бирку с номером. Шесть бездушных цифр, которые ни о чем ему не сказали. Возможно, это чей-то день рождения? Да нет, кто же пишет на бирках день рождения? Скорей, это личный номер.

Но чей? Его? Как и рюкзак?

«Может, и так. Да только что толку от этой информации?»

Мужчине показалось, что он не единожды слышал истории про то, как один факт из прошлого возвращал людям утраченную память. Имя, свое или кого-то из близких, знакомое место – все это могло послужить ключиком от метафорической двери, за которой скрывались его воспоминания.

Мужчине нужно было лекарство от амнезии… но бирка с номером, увы, этим лекарством не была.

Сжав тонкую металлическую пластину в кулаке, вояка на миг зажмурился, будто еще раз попытался вспомнить хоть что-то, после чего сунул находку в карман и склонился над рюкзаком.

«Давай же!..»

Дрожащей рукой мужчина выдернул из заплечного мешка консервную банку. Голод, который безымянный вояка тщетно пытался заглушить, уже рычал внутри, словно огромный медведь.

Облизав пересохшие губы, мужчина спешно опустился на корточки и поставил банку на пол. Миг – и в правой руке, будто по мановению волшебной палочки, возник достопамятный нож. Уперев острие в стальной кругляш крышки, вояка пристукнул по рукояти ладонью, и клинок, легко прорезав металл, нырнул внутрь.

Остальное было делом техники.

Есть ножом консервированную тушенку было не очень удобно, но разве голодный задумывается о таких мелочах? Главное, что заветная еда наконец проваливается в желудок. Умяв одну банку, мужчина потянулся было за второй, но усилием воли остановил себя.

«Хватит пока что. Кто его знает, когда в следующий раз мне свезет раздобыть еду?»

Учитывая то, что мужчина находился в непонятном месте, с непонятными мутантами, так и норовящими впиться в глотку первому встречному, опасения безымянного вояки были вполне обоснованы. Усмиряя аппетит, он повернулся к рюкзаку и окинул его придирчивым взглядом.

«Надо его как-то… подлатать. Банки по карманам не распихаешь, а в руках их тащить вообще глупость – вдруг опять какие-нибудь твари появятся, чё, консервами в них бросать?»

Подвинув к себе заплечный мешок, мужчина, не долго думая, завязал разодранные края двойным узелком. Внутри места стало немного меньше, но, по крайней мере, содержимое больше не рисковало выпасть наружу при каждом шаге.

Взгляд безымянного вояки скользнул по двум лохматым трупам, лежащим у его ног. Пожалуй, оставаться рядом с ними – не лучшая идея: вполне может получиться, что, учуяв запах дохлятины, сюда явятся какие-нибудь иные твари, биться с которыми у мужчины не было совершенно никакого желания.

Нож снова скрылся в кармане. Мужчина поднялся, продел руки в лямки реанимированного рюкзака и пошел было к выходу, как вдруг вспомнил про трубу. Несколько секунд безымянный вояка смотрел на нее сверху вниз, а потом наклонился и все-таки поднял с пола. Армейский нож – это замечательно, если тебе противостоят враги, схожие с тобой по габаритам. Но в бою с мелкими и юркими крысособаками подобный клинок, увы, не помощник – таких надо либо стрелять, либо бить чем-то тяжелым…

Да-да – вроде той же приснопамятной трубы.

Покинув комнату, где нашли покой две зубастые твари, безымянный вояка побрел к выходу. Инстинкты его обострились; если раньше он боялся только людей, то теперь к людям добавились еще и мутанты – непредсказуемое зверье, с которым невозможно договориться.

«Куда же я попал?» – думал мужчина, шагая в направлении заветного дверного проема.

Не дойдя до порога двух шагов, безымянный вояка остановился. От картины, которая ему открылась, перехватило дух.

Снаружи, вне всяких сомнений, был город, но не живой, наполненный людьми, машинами, детьми, бродячими собаками и котами, а мертвый. Безымянный вояка не слышал голосов, приветливых и не очень, не слышал ревущих моторов, сигналов и ругани, такой обыденной в час пик, когда все автомобили на дорогах временно превращаются в манекены.

Перед мужчиной был город-призрак, город, выжженный войной, опустошенный взрывами бомб и автоматными очередями. Дома, эти громадные коробки, огромными могильными камнями возвышались над гигантским кладбищем, в которое превратился мегаполис.

И здесь, несмотря ни на что, были звуки – не те, правда, что так жаждал услышать безымянный вояка, застывший у выхода из дома. Город-призрак говорил совсем иначе, чем его живые собратья – он жужжал, и фантазия услужливо рисовала образ гигантских пчел, способных жалом пронзить человека насквозь; выл, и перед внутренним взором тут же возникала целая стая крысособак, рыщущих по мертвым улицам в поисках добычи; наконец, скрежетал, точно старая дрезина, ползущая по проржавевшим рельсам…

Но чутье подсказывало безымянному вояке, что источник последнего шума куда страшней и опасней, чем все остальные.

Поддавшись сиюминутному порыву, мужчина оглянулся через плечо, туда, откуда пришел. Мелькнула шальная мысль вернуться обратно, но безымянный вояка тут же ее отверг – ведь возвращаться было, по сути, некуда. Там, где он пришел в себя, не имелось надежных металлических дверей, которые могли бы защитить его от нападок здешней фауны. Не было и возвышенностей, куда следовало бы забраться, если пожалуют зубастые, но не слишком ловкие мутанты.

Что ждет мужчину снаружи? Как знать.

Но надо хотя бы попытаться отыскать в этом унылом царстве пустых домов других людей и узнать, что же здесь приключилось.

Ну и, конечно же, безумно хотелось встретить кого-то, кто знает его имя.

Впрочем, пока что мужчина на такую удачу не рассчитывал.

«Тут бы не сдохнуть», – подумал он и, набравшись храбрости, перешагнул через порог.

* * *

Телега подпрыгнула на очередном ухабе и замерла. Танг тут же напрягся.

«Что это? Прибыли? Или на горизонте опасность?»

Ему вспомнилась предыдущая остановка. Танг не видел, что именно произошло, но по характерным звукам примерно понял. Вначале заверещали фенакодусы, затем послышался лай – очевидно, пожаловали крысособаки. Судя по тому, что эти, в общем-то, трусливые твари не сбежали от тройки скакунов, их была целая стая. Действия угрюмого извозчика только подтвердили догадку Танга. Громко скрипнула доска, на которой сидел гигант в чёрной маске, потом до ушей пленников донесся звук шагов. Рукокрыл снова задергался, однако щелчок затвора заставил его поумерить пыл. Видимо, даже скудных мозгов мутанта хватило, чтобы понять: с вооруженным хомо лучше не связываться.

Вот грянул первый выстрел, затем второй. Фенакодусы гневно кричали, крысособаки беспомощно выли – бой явно складывался не в их пользу. Вскоре Танг услышал топот множества лап; похоже, поняв, что эту битву им не выиграть, псы решили спешно ретироваться с поля боя. Угрюмый извозчик проводил их ещё двумя выстрелами из ружья – наверное, чтобы бежали побыстрей. Судя по жалобному скуляжу, пули верзилы нашли цель, и, по крайней мере, двумя крысособаками в Москве стало меньше. Вот снова тяжелые ботинки похитителя выбивают пыль из потрескавшегося асфальта. Фенакодусы понемногу успокаиваются; Танг очень живо представил, как могучая ладонь цепляется за край кузова толстыми пальцами, как извозчик, кряхтя, забирается на козлы, берет в руки вожжи и хлыст, которым тут же, не медля, охаживает расслабившихся было скакунов…

Тогда они поехали дальше.

Теперь же все было иначе.

Фенакодусы помалкивали – видно, боялись хлыста. Угрюмый извозчик неторопливо спешился и побрел от телеги прочь. Танг рефлекторно дернулся – хотел посмотреть, куда отправился его похититель – но, конечно же, не смог: только уперся боком в борт и, чертыхнувшись, досадливо скрипнул зубами. Томительное ожидание прервал протяжный металлический скрежет – как будто открывали старые ворота, проржавевшие петли которых сто лет не знали масленки.

«Что же, действительно прибыли?»

Снова послышались шаги, уже знакомая доска жалобно скрипнула под ухом, и телега, вздрогнув, тронулась с места. Некоторое время Танг еще наблюдал хмурое небо с бледно-серым диском солнца, после чего повозку вместе с ее «пассажирами» стал медленно, но верно поглощать мрак. Вскоре тьма окутала их целиком, точно непроницаемое одеяло из черного бархата, и вслед за небом воин перестал видеть даже жуткую морду лежащего рядом рукокрыла. Впрочем, такая удача, бесспорно, меркла на фоне других обстоятельств. Главное, что принесла мгла, – не облегчение, а, напротив, страх, страх перед грядущим, перед непониманием того, что ждет их дальше.

«Для чего он нас похитил?» – снова задался вопросом Танг.

Первый вариант, который приходил на ум – чтобы сожрать. Ну а что? Все в московской Зоне так или иначе думают о прокорме. Чем же хуже бугай, сидящий на козлах и управляющий тройкой фенакодусов? Осуждение каннибализма – это пережиток прошлого, сейчас в цене любое мясо, лишь бы переваривалось…

От таких невеселых мыслей Танга пробрал озноб. Жизнь в бункере теперь казалась настоящей сказкой, этаким раем на земле. Пусть у тамошних обитателей не было никаких излишеств, и это угнетало людей, но что им дали открывшиеся двери, что им дала свобода, кроме смертей? Разве лучше умереть от клыков не в меру проворной и прожорливой твари, чем от голода? Единственный плюс – умираешь относительно быстро, практически без мучений. Хотя тут тоже как повезет…

Мысленно готовясь к худшему, Танг снова приготовился ждать…

И, как выяснилось очень скоро, зря.

Телега замерла неожиданно; по крайней мере, воин почему-то думал, что они будут ехать еще очень долго. Теперь это предположение казалось глупым: если их повозка уже заехала внутрь здания, не может же коридор быть бесконечным?

Опять скрип, опять шаги, опять фыркают в темноте скакуны, запряженные в тройку. Слабый свет освещает потолок и стены. Танг не без интереса разглядывает серую поверхность, через прорехи в которой то тут, то там в коридор заглядывает мгла с верхних этажей.

«Что это за место такое, интересно?..»

Потолок довольно высокий, вряд ли это жилое помещение. Но что тогда? Подвал?

Танг следил за отблесками света на потолке, поскольку они перемещались – видимо, угрюмый извозчик с каким-то фонарем или факелом из горюн-травы обходил телегу кругом. Пару мгновений спустя выяснилось, что все так и есть: похититель появился из-за борта и, кряхтя, забрался в телегу. В правой руке у этого дородного мужика действительно находился фонарь, которым он водил из стороны в сторону. Ружья видно не было – наверное, негодяй оставил его на козлах, чтобы не мешало вытаскивать пленников из телеги.

Подступив к Тангу, угрюмый великан схватился рукой за веревку, обвивающую тело воина, и потащил его за собой. Волок грубо, словно мешок. Сначала Танг ударился головой о достопамятный борт, потом – правой коленкой, когда бедолагу сдернули с кузова на пол. Воин скривился от боли и тихо зашипел, но его пленитель не обратил на эти протесты никакого внимания. Судя по всему, мерзавца совершенно не беспокоили увечья похищенного мужчины – лишь бы не умер, а синяки да ссадины – это мелочи, это заживет.

– Кто ты такой? – хрипло выдавил Танг. – И куда меня привез?

Вместо ответа угрюмый верзила затолкал ему в рот какую-то вонючую тряпицу, от которой за километр разило гнилью. У воина на глазах моментально навернулись слезы, а к горлу тут же подступил комок. Казалось, его сейчас вытошнит, но пока, к счастью, обходилось без рвоты.

«Проклятый ублюдок… – изнывая от боли в ушибленном колене, думал Танг. – Для чего же мы ему нужны? Может, он ищет рабов для каких-то работ? Да нет, зачем тогда ему безмозглый рукокрыл? Эту тварь ты точно работать не заставишь…»

Его ноги, стянутые веревкой, скользили по неровному полу. Однажды правая штанина за что-то зацепилась, и угрюмый извозчик, почувствовав сопротивление, резко дернул Танга вперёд. Ткань с треском порвалась, невидимая железка прочесала по ноге, и пленник едва не взвыл от боли.

Но его мычание снова проигнорировали.

Жив – и ладно.

Наконец их путь подошёл к концу; Танг понял это по тому, что угрюмый великан выпустил его воротник, позволив пленнику безвольно упасть на пол. Воин тихо охнул, стукнувшись головой о бетон, но эта боль казалась теперь сущим пустяком. Сейчас Танга одолевали весьма противоречивые чувства: с одной стороны, он испытывал облегчение от того, что им больше не елозят по полу, с другой – понимал, что на этом его муки не кончатся, с третьей – сгорал от любопытства. Эти три силы раздирали его мозг, словно лебедь, рак и щука – пресловутый воз из древней басни.

«Лучше б меня убили», – грешным делом подумал Танг.

Впрочем, он тут же спохватился и мысленно попросил прощения у Господа за свои трусость и малодушие. Совет куркинского убежища подчеркивал, что мечты о смерти являются грехом в глазах Бога, и каждый, кто чтит Его, «обязан сии дурные мысли не плодить в своей голове, иначе не видать подобным глупцам царствия небесного». И пусть Танг по жизни не был слишком уж набожным, перед лицом смерти он решил не гневить Создателя зазря.

Повернув голову, Танг вдруг увидел у стены крохотный череп. Поначалу, из-за недостатка света, воин принял его за крысиный, но, приглядевшись, с содроганием понял: человеческий.

Просто маленький.

«Детский?»

Воина тут же пробил холодный пот.

«Значит, он все-таки людоед? И меня ждет то же самое? Или он ест только детишек?..»

Танг хотел отвести взгляд, но не смог. Словно загипнотизированный, он смотрел на пожелтевшие уже кости и размышлял том, с каким чудовищем его свела коварная судьба.

«Может, это все-таки не он, а его пленники – ну, как вон тот рукокрыл?»

С другой стороны, сильно ли лучше тот, кто не ест детей сам, но скармливает их мутантам?..

За спиной послышались какие-то голоса, чей-то рык, затем скрипнули петли. Эхо снова донесло звук шагов до ушей пленного воина. Сердце Танга застучало так быстро, что, казалось, вот-вот выскочит из плена ребер и улетит в темноту. Он попытался убедить себя, что ничего еще не кончилось, что, если он до сих пор жив, убивать его в ближайшее время бугай вряд ли собирается.

«Вряд ли… Слабое утешение. Очень слабое».

Танг по-прежнему не знал, что случилось с его возлюбленной и братом, но предпочел верить в их чудесное спасение.

«Должна же быть какая-то надежда. Иначе руки совсем опустятся».

Его снова ухватили за воротник и потащили вперед. Правда, метров через десять бросили вновь; Танг скривился, больно ударившись локтем.

«Тварь!..»

Угрюмый великан опустился на корточки, и воин впервые смог взглянуть на его маску вблизи. По сути, это была обычная черная шапка, в которой незатейливый хозяин вырезал три отверстия: два, поменьше – для глаз, одно, овальное, побольше – для рта. Тонкие бледно-розовые губы мерзавца окаймляла пшеничная борода; местами волосы отливали бордовым.

«Кровь. Наверное, осталась после того, как он… поел…»

Фантазия мигом изобразила сцену трапезы угрюмого бородача – как он сидит прямо на полу и яростно вгрызается в крохотное тельце…

«Прочь!»

Пленитель, меж тем, запустил руку в карман своего грязного коричневого плаща и вытащил на свет божий замызганный шприц. Танг нахмурился.

«Это еще что?»

Внутри шприца плескалась странная мутно-желтоватая жидкость.

Маленькие серые глаза смотрели прямо на Танга.

«Он ее мне вколоть хочет, что ли?» – запоздало понял воин.

Угрюмый великан свободной рукой ухватил пленника за подбородок и, несмотря на сопротивление Танга, развернул его голову в сторону. Воин замычал, но разве могло его протестующее ворчание хоть как-то помешать мужчине в маске? Танг скосил глаза и увидел, что игла шприца стремительно несется к его шее. Воин внутренне напрягся…

Боли не было. Легкий, почти не осязаемый укол; ощущения – такие же, как от недавнего попадания странным снарядом в шею.

«Опять какое-то зелье… но для чего? Снова хочет меня… отключить?»

Шприц пропал столь же быстро, как и появился. Правда, вместо него практически сразу возник острый нож, и Танг моментально напрягся еще больше.

«Все… – мелькнуло в голове. – Приехали… Конец…»

В те мгновения воин не размышлял, зачем ему вкололи какую-то сыворотку, если в итоге все равно собирались убить. Все, о чем он мог думать, – это прошлая жизнь, такая удивительно-спокойная, даже скучная, во времена бункера, и такая пугающе-насыщенная, полная опасностей, после выхода во внешний мир.

И сейчас, судя по всему, был своеобразный апогей, пик всего самого плохого, что могло случиться, – смерть в путах, смерть от рук собрата-человека, который похоронил свою пресловутую человечность за углом ближайшего полуразрушенного здания и отдался на волю первобытных инстинктов…

Раздавшийся хруст отвлек Танга от страшных мыслей. Скосив глаза, он с удивлением обнаружил, что его похититель разрезает сковывающие тело пленника веревки.

«Но… зачем? Зачем он меня развязывает? Хочет одолеть в бою? Может, у него странность такая есть, инстинкт охотника… или что-то в этом роде…»

Угрюмый великан никуда не спешил – продолжая сидеть рядом с пленником, он методично разрезал одну веревку за другой. Танг терпеливо ждал, пока он освободит руки, чтобы тут же врезать мерзавцу…

«Ну же, режь!»

Он почувствовал, как веревки, прижимавшие его кисти к бедрам, куда-то ускользают, и в тот же миг послал правой руке команду – ударить великана прямо в морду.

Но рука отчего-то не послушалась.

Танг нахмурился и попытался еще раз. Бесполезно. Тело отказывалось его слушать, попросту игнорировало любые приказы из мозга.

«Но почему? Или это… из-за той сыворотки?»

Когда угрюмый бугай разобрался с веревками на ногах, Танг попытался пошевелить хотя бы ими… но снова не смог.

Угрюмый великан поднялся и, отступив на шаг, смерил пленника оценивающим взглядом. Кажется, впервые с момента их встречи губы бугая тронула улыбка.

Правда, не добрая, даже близко нет. Так улыбается охотник, наблюдающий за тем, как угодившая в капкан дичь неистово бьется в предсмертных конвульсиях.

«Трус», – хотел сказать Танг, но из-за кляпа смог лишь неразборчиво и беспомощно промычать.

Снова. В который уж раз.

Улыбка слетела с лица великана так же быстро, как появилась. Резко развернувшись, он устремился прочь, к распахнутой настежь решетчатой двери – Танг только сейчас понял, что находится в некоей клетке с мощными прутьями.

«Стой, мерзавец», – попытался проорать пленник, но у него опять ничего не вышло.

Дверь захлопнулась. Бугай закрыл замок ключом и, спрятав увесистую связку в кармана брюк, устремился прочь.

– Ну здравствуй, новичок, – вдруг услышал Танг незнакомый голос.

Скосив глаза, он с ужасом уставился на светловолосого мужчину, который находился в соседней камере, за оградой из прутьев. Лицо незнакомца больше напоминало уродливую маску – один глаз был выше другого на мизинец, щеки свисали двумя пустыми мешками, а от правого уха кто-то безжалостно отрезал мочку.

– Добро пожаловать в царство Угрюма, – сказал мужчина с горькой иронией.

Шаги уходящего бугая только-только стихли, и потому фраза незнакомца показалась еще более зловещей.

Глава 2

В поиске истины

– Стойте! – внезапно воскликнула Бо.

Ее спутники послушно замерли. Ван и Лара вопросительно уставились на жену Громобоя; сам же нейромант даже головы не повернул: он давно привык к такому поведению супруги. Вместо этого бородач стал зорко оглядываться по сторонам, ища, что же вызвало подобную реакцию у его не в меру чувствительной возлюбленной.

– Аспиды, – тихо пояснила Бо.

– Это… змеи такие, да? – на всякий случай уточнила Лара.

Ван промолчал, хотя, судя по его виду, он тоже не особо понял, о ком идет речь.

– Хуже, – проворчал Громобой.

После уточнения Бо он мигом поменялся в лице – стал куда более сосредоточенным и хмурым. Верные пистолеты, по одному в каждой ладони, только и ждут, когда хозяин пустит их в ход. Кажется, если помянутые аспиды увидели бы нейроманта, они сами выползли бы из развалин с поднятыми хвостами – в робкой надежде сохранить свои жалкие шкуры от его метких выстрелов.

А стрелял Громобой действительно очень точно – в этом Лара уже успела убедиться совсем недавно, когда он уложил одинокого нео, стоящего в пятидесяти метрах от них. Девушка поначалу слегка опешила. Уже подойдя к покойнику, она вздрогнула, увидев, что пуля нейроманта вошла точнехонько на палец ниже правого глаза.

И Лара почему-то даже на секунду не усомнилась, что их новый друг целился именно туда.

– Ты с ними справишься? – спросил Громобой, быстро оглянувшись на супругу.

– С двумя – да, – медленно ответила Бо. – Но вот третий…

Лара открыла было рот, дабы что-то сказать, как вдруг поняла, что не может этого сделать. Губы отказались ей подчиняться. Она хотела коснуться их правой рукой, но не смогла.

Вместо этого ее кисть самовольно потянулась к мечу, который болтался в стальном кольце на поясе. Лара пыталась остановить себя, но пальцы безжалостно стиснули старую ржавую рукоять и потянули клинок наружу.

Ирония заключалась в том, что на действия блондинки никто внимания не обратил. Громобой вон, стоит с пистолетами в руках, так почему бы Ларе и Вану тоже оружие не вытащить? И как ни пыталась девушка предупредить спутников, что собственное тело больше ей не подвластно, ничего не получалось. Лара чувствовала себя куклой в чьей-то странной игре – но не безобидной, детской, а опасной, ведь у нее в руках оружие было настоящее.

И блондинка очень сомневалась, что завладевший ее телом субъект вложил ей в ладонь клинок из самых лучших побуждений.

– С тобой все в порядке? – вдруг услышала девушка голос Громобоя.

Скосив глаза в его сторону, она увидела, что бородач стоит и хмуро наблюдает за ее телодвижениями.

– Эй, ты слышишь? – спросил он. – Я к тебе обращаюсь, Лара!

– Лара, что с тобой? – обеспокоенно уточнил Ван, тоже повернувшись к жене пропавшего брата.

Ответа не было. Точней, он отчаянно пытался прорваться наружу через заслоны невидимого кудесника, но никак не мог их преодолеть.

А рука с мечом, меж тем, начала медленно подниматься над головой Лары. Она не знала, что за этим последует, но вполне могла предполагать: ближе всего к ней стоял Ван. Впрочем, даже до него Лара из своего нынешнего положения не смогла бы достать клинком…

Именно поэтому незримый кукловод, дергающий за ментальные ниточки, переставил сначала правую ногу жертвы, потом левую…

– Бо! – рявкнул Громобой, которого Лара больше не видела: новый хозяин не позволял вертеть головой, а скосить глаза настолько блондинка никак не могла.

– Что? – после секундной паузы отозвалась супруга нейроманта.

Она, похоже, тоже чувствовала себя неважно: голос был хрипловатый и глухой, словно Бо внезапно простудилась.

– Ты можешь как-нибудь обезвредить всех этих аспидов? – вопросил бородач. – А то третий, как я погляжу, уже взялся за девчонку!

– Я… стараюсь… – проскрипела Бо через стиснутые зубы.

Невооруженным глазом было видно, что она отчаянно борется с сопротивлением мутировавших тварей, но насколько тяжела эта ожесточенная ментальная битва, не знал, вероятно, даже ее любимый муж.

Хотя, конечно, тут имелись определенные сомнения.

– Эй, Ван! – позвал спутника Громобой.

Парень встрепенулся и опасливо покосился в сторону нейроманта.

– Лучше отойди от своей подружки, да поскорей. А то она сейчас под дурманом аспида может таких дел наворотить, что сама потом жалеть будет.

Ван недоверчиво посмотрел на спутницу, которая шагала к нему с мечом в занесенной над головой руке.

– Лара! – окликнул парень, но девушка не отозвалась, хоть и очень хотела.

– Давай же, не тяни! – рявкнул нейромант, разозленно сдвинув брови к переносице. – Она не сможет им сопротивляться!

Ван наконец дрогнул и попятился. Тогда незримый кукловод попытался ускорить Лару, но получилось у него не слишком удачно: судя по всему, из-за ментальных нападок Бо справляться с сопротивлением подчиненной блондинки мутанту было, мягко говоря, тяжеловато. Вот и получалось, что несчастная девушка продвигалась к Вану до того медленно, что, казалось, он может трижды умереть со скуки, а она все еще не подойдет достаточно близко, дабы обрушить на него свой меч.

Осознание сего факта безмерно радовало всю четверку, но не аспида, который, надо полагать, изнывал от негодования.

– Я пошел, – вдруг сказал Громобой и устремился к ближайшему зданию – трехэтажному, в отличие от большинства других окрестных построек.

Только сейчас Лара поняла, что не слышит металлического скрежета, за последние сутки успевшего стать привычным звуком сопровождения: таким шумом обычно сопровождался каждый шаг идущего вслед за людьми био по прозвищу Рухлядь. Но сейчас робот как сквозь землю провалился. Блондинкой завладело стойкое желание отыскать металлического паука взглядом, но тело по-прежнему находилось под контролем проклятой твари.

«Чтоб ты сдохла, сволочь!..» – с остервенением подумала Лара.

Вот и Громобой скрылся из виду. Серая бляха ремня, который обнимал потрепанный плащ нейроманта, блеснула в бледном солнечном свете и погасла, исчезнув в развалинах вслед за хозяином. Где-то там, вероятно, уже находился и Рухлядь, иначе как объяснить, что его не слышно?

«Сейчас до вас доберутся… уже очень-очень скоро…»

Невидимый кукловод продолжал гнать свою игрушку вперед, скрипел зубами, тянул за незримые нити, а Лара фантазировала, как Громобой и его преданный робот хладнокровно расправляются со змеями-телепатами, которые прячутся от людских взоров в злополучном трехэтажном доме. Блондинка очень живо представила, как нейромант вскидывает оба пистолета и как нажимает на спусковые крючки; представила, как из черных дул вырываются пули и, в считаные мгновения преодолев расстояние до мутантов, впиваются в их плоть, выбивая наружу фонтаны крови. Таким образом, два аспида погибают от выстрелов Громобоя, а третьего пронзает мудреными усовершенствованными лапами отважный био Рухлядь, управляемый бородачом. Одновременно с тем, как твари испускают дух, к Ларе возвращается контроль над телом, и она спешно вгоняет меч обратно в кольцо на поясе, жутко довольная тем, что никто не пострадал.

Но пока не удается. Пока она по-прежнему идет вперед, а ее товарищ, брат ее любимого мужа Танга, пятится назад, дабы избежать встречи с острым мечом боевой подруги.

«Скорей же, Громобой… Скорей…»

…Бородач увидел зловредных аспидов, едва переступил порог и повернул голову влево. Их было трое, но один отличался от двух прочих, это было видно даже с немалого расстояния. В первую очередь, этот странный гаденыш был куда темней собратьев – какой-то буро-коричневый, словно только что выдернутый из грязной лужи. Но еще диковинней – в разы! – выглядели, конечно же, лапы, которых у твари было аж четыре и все – чужие, от других мутантов.

«Ну и извращенец же этот Угрюм, – со смесью удивления и злобы подумал Громобой. – Если это, конечно, его работа… а очень похоже, что его!»

Не долго думая, нейромант устремился прямиком к странному аспиду, вокруг которого кружили его собратья. Судя по всему, они, подчиненные разумом Бо, пытались подобраться к своему ублюдочному родичу, но тот был для них слишком проворен.

Для них, но не для Громобоя.

Аспид наконец заметил спешащего к нему бородача и злобно на него уставился. Громобой успел вскинуть руку, но палец его замер на спусковом крючке: видимо, мутант успел оценить ситуацию, а потому бросил развлекаться с Ларой и переключился на ближайшего врага, не желая, чтобы тот повредил его грязную шкуру.

Впрочем, Громобоя такой поворот событий расстроил не сильно – ведь у него, как у многоопытного стаббера, всегда был вариант про запас.

Металлический скрежет, такой привычный для уха нейроманта, снова возник где-то вдалеке и стал стремительно нарастать. Одновременно с ним рука Громобоя против его воли понесла пистолет к виску. Еще несколько мгновений – и аспид заставил бы бородача приставить дуло к голове и нажать на спусковой крючок…

Но не успел этого сделать.

Рухлядь, конечно же, не умел по желанию избавляться от металлического скрежета, из-за которого в свое время и получил от Громобоя столь красноречивую кличку. Но непокорный аспид был слишком увлечен противостоянием с собратьями и ментальным воздействием на нейроманта, поэтому просто не расслышал, как к нему приблизился не в меру юркий био.

Взмах манипулятором с мечом – и тело чудовищного констра Угрюма развалилось на две половины.

Рука Громобоя до того резко упала вниз, что пистолет выскользнул из взмокших пальцев и укатился куда-то в сторону по грязному пыльному полу. Теперь бородач мог облегченно выдохнуть – что и сделал, привалившись плечом к ближайшей стене.

Пока он стоял, глядя на оброненный пистолет, Рухлядь безжалостно расправлялся с двумя оставшимися аспидами. Бо по-прежнему контролировала эту парочку обыкновенных змей-телепатов, и потому работа био напоминала рутинную и жутко скучную зачистку. Громобой опомнился к тому моменту, когда ручеек крови, перевалившись через обшарпанный порожек, стремительно побежал к черному огнестрелу. Шумно сглотнув, нейромант шагнул вперед и, подобрав оружие, спрятал его в карман плаща. То же самое он проделал и со вторым стволом, после чего отступил. Кровь все-таки успела добраться до левого ботинка Громобоя, и потому, когда он попятился, на полу остался темный след от носка подошвы. Глядя на него, нейромант подумал:

«Он смог меня подчинить… Но как?»

Случившееся не укладывалось в голове. Во время трагического сражения в Митино Громобой сражался с тремя шамами, и тогда только странный, необъяснимый иммунитет против ментальных атак позволил нейроманту расправиться с кровопийцами. А то ведь были не какие-то доходяги – старшие, трехглазые вампиры, которые легко управляли десятками людей. А теперь Громобоя едва не застрелил его же рукой какой-то там аспид…

«Что стало с моим ментальным блоком, который так помог нам в схватке с шамами?»

Ответа на этот вопрос не было. Все, что Громобой знал о своих чудесных способностях – что они у него появились после странного взаимодействия с Красным Полем Смерти, куда ненавистные нео загнали его возлюбленную, Бо. Еще в бытность стаббером в Зоне Трех Заводов бородач знал, что разноцветные полусферы, порожденные Зоной, в девяти случаях из десяти несут с собой смерть. Да, в Красных Полях прокачался не один мутант, но сколько их там полегло, глупо и бессмысленно? Во много раз больше. А тут – по сути, двойная удача: мало, что выжили оба, так еще и обрели умения, о которых раньше и помыслить не могли…

Но, кажется, всему постепенно приходит конец. Например, тому же ментальному блоку, защищавшему разум Громобоя от посягательств извне.

«И где гарантия, что в самое ближайшее время я не утрачу контроль над Рухлядью? – подумал нейромант. – Что если во время привала, когда все мы уснем, он выйдет из-под контроля и сожрет нас без всяких зазрений совести?»

– Помогло! – донесся снаружи голос Вана. – Лара пришла в себя!

– Отличные новости, паренек! – проорал Громобой, стараясь не выдавать своего волнения. – Мы тут как раз закончили!

Рухлядь, привычно скрипя шарнирами, подошел к хозяину и уставился на него святящимися красными глазами. Сделал он это, конечно, не по своей воле, а по приказу нейроманта, но получилось жутковато. В сей странный миг Громобой снова очень живо представил, как его «питомец» охотно поглощает тех, кого еще совсем недавно защищал от любых напастей.

«К черту такие мысли», – подумал нейромант и поплелся к выходу из здания. Проходя мимо Рухляди, бородач даже не оглянулся на него. А зачем? Громобой ведь его сам перебирал, а, значит, прекрасно помнит каждую мельчайшую деталь, отличающую этого «серва» от других «многоруких» собратьев.

Когда Громобой показался наружу, его спутники стояли, поддерживая ослабевшую Бо за руки. Лицо у повелительницы мутов было чертовски бледным – будто ей только что срочным письмом сообщили о смерти мужа. Завидев супруга, Бо, однако, выдавила из себя слабую улыбку – вымученную, но уж на какую оказалась способна. Громобой тоже ободряюще осклабился, не желая добивать возлюбленную беспокойством об умирающем даре, и залихвацки воскликнул:

– А Рухлядь-то могет, да еще как! Я до последнего не верил, что он сможет застать того ублюдка врасплох, но он подкрался к нему, словно… словно опытный стаббер! И прикончил одним ударом.

– Это все очень здорово, любимый, – сказала Бо, продолжая с заметным трудом улыбаться супругу. – Но я видела глазами обыкновенных аспидов, что он успел завладеть тобой. Мне не показалось?

Ван и Лара удивленно уставились на бородача, и у Громобоя разом похолодело внутри… правда, всего лишь на миг. Он хотел скрыть свои догадки от жены, но не потому, что страшился правды, а только из жалости к нервам супруги. Ну зачем, в самом деле, переживать двоим, когда и его волнений вполне достаточно? Но теперь отмалчиваться, конечно же, было глупо. Если Бо видела, как Громобой, выворачивая руку под неестественным углом, подносит к лицу пистолет, поверит ли она в то, что нейромант сделал это специально?

Конечно же, нет.

– Не показалось, – разом помрачнев, угрюмо ответил бородач. – Тот странный аспид с пришитыми лапами действительно пробил мой ментальный блок. Не знаю, как ему удалось.

– Это все – его работа, – сказала Бо. – Он не просто пришивает им конечности. Он заставляет их мутировать изнутри. Их сознание – иное, не такое, как у обычных тварей. Если у других оно напоминает прозрачный шар, то у его… констров это – сфера с черными стенками, через которые ничего не видно. Я пыталась пробиться к его разуму через воспоминания, отбрасывала в сторону черную пелену, но она снова наползала, закрывая мне обзор, как… как живая!

Лара и Ван слушали, затаив дыхание; даже Громобой слегка опешил от такого красочного описания. Бородач испытывал чувство, подобное тому, о котором рассказывала Бо, но лишь однажды – когда сражался за сознание своего первого питомца, Щелкуна, с нейромантом Арены, пытавшимся увести стального ящера у законного владельца. Но тогда в бою участвовали двое, тогда был противник. Сейчас же выходило, что полоумный мутант может противостоять нападкам других телепатов и даже более того – пробиваться через блок других людей.

В частности, через блок Громобоя.

«Что же, получается, это не мой навык умирает – это констры благодаря мутациям, которые в них вызвал Угрюм, как-то научились ломать чужую защиту?»

Поддавшись сиюминутному импульсу, Громобой с опаской оглянулся через плечо на здание, в дверном проеме которого застыл Рухлядь. Этот трехэтажный склеп, служащий своеобразным памятником злополучной Последней Войны, теперь стал пристанищем для еще трех некогда живых существ. Это ли не злая ирония: когда в подобных могильниках рядом с невинными жертвами чьей-то необузданной жестокости лежат безжалостные палачи?

«А, может, это всего лишь справедливость?..»

– Пойдемте отсюда, – сказал нейромант. – Ты можешь идти, малыш?

Бо с теплом посмотрела на супруга и, отрывисто кивнув, аккуратно высвободилась из объятий Вана и Лары. Те отступили, позволив повелительнице мутов самолично сделать несколько шагов в направлении ее суженого. Нейромант беззастенчиво обнял жену, прижал к себе и прошептал:

– Мы найдем его и заставим нам помочь.

– Я знаю, милый.

– Тогда вперед. Продолжим поиски.

Он медленно убрал руки, и Бо отступила в сторону, освобождая мужу дорогу.

Громобой хотел поскорей уйти от здания, где едва не погиб. Нейромант не очень-то хотел это признавать, но те полтора года, которые он провел со своим новым даром, заставили его поверить в собственную непобедимость. Случай же с аспидом-констром спустил бородача с небес на землю, да так резко, что бедняга едва не разбился в лепешку. Только что он мнил себя этаким полубогом, а теперь снова оказался среди смертных людей, с их вечной проблемой – не сдохнуть в мире голодных и коварных тварей.

Стоит ли говорить, что такое перевоплощение крайне негативно сказалось на уверенности в собственных силах?

Громобой оглянулся еще лишь раз – когда они уже сворачивали за угол, оставляя дом с аспидами позади.

«Интересно, что было бы, если б внутри находились шамы, с которыми поработал Угрюм?» – мелькнуло в лохматой голове нейроманта.

Прогнав дурную мысль прочь, Громобой последовал за Бо и остальными.

* * *

– Идите к черту! – внезапно донеслось до ушей безымянного вояки, когда он брел по узкому проулку, пролегающему меж двух домов-близнецов.

Встрепенувшись, скиталец повернулся к правому зданию – кажется, именно оттуда раздался девичий возглас, преисполненный отчаяния и смертельного страха. Пройти мимо вояка, конечно же, не мог: несмотря на потерю памяти, он знал, что настоящий мужчина никогда не останется в стороне, когда кто-то обижает женщину. Именно поэтому скиталец метнулся к дверному проему и, не задумываясь, в него нырнул.

То, что мужчина увидел внутри, заставило его обмереть: два лохматых великана, похожие на неандертальцев из учебников по истории, поигрывая внушительными дубинами, подступали к молодой темноволосой девушке, сидящей на полу. Бедняжка, с ужасом глядя на агрессоров снизу вверх, прижималась к стене всем своим худеньким тельцем, облаченным в старую рваную куртку и армейские брюки, а изящные пальцы, перемазанные пылью вперемешку с кровью, отчаянно скребли по полу рядом с «берцами». Приглядевшись, вояка понял, что девушка время от времени косится куда-то в сторону. Проследив ее взгляд, безымянный вояка увидел пистолет, лежащий чуть поодаль от места событий.

«Это ее, что ли?» – подумал мужчина, смерив брюнетку недоверчивым взглядом.

В полупустом чулане памяти обнаружился предрассудок о женщинах с оружием, но сейчас было не время и не место задумываться о подобной ерунде.

– Эй, вы! – рявкнул вояка и сам удивился, насколько зло, хрипло и громко у него получилось. – А ну-ка отвалите от нее!

Громилы с дубинами замерли, а потом медленно повернулись к мужчине. Их лица заставили его снова вспомнить о неандертальцах – такие же тупорылые морды, в равных долях сочетающие в себе звериное и человеческое начала. Налитые кровью глаза уставились на вновь прибывшего с ненавистью; клыки, торчащие наружу из-под толстых нижних губ, как бы намекали, что обладатели таких зубов не откажутся полакомиться свежим мясцом, даже не удосужившись его пожарить. Лохмотья, в которые были облачены дикари, не скрывали их внушительную мускулатуру и ноги, мощные и сильные, как у бегунов-марафонцев.

Внезапно труба, которую вояка продолжал сжимать в руках, показалась ему маленькой, практически ничтожной. Чем поможет подобная ржавая «зубочистка» в бою с мордоворотами, которые стоят перед ним? И если врезать такой по уродливой физиономии одного из великанов, что сломается быстрей – труба или все-таки челюсть?

Ответить на эти вопросы мог, собственно, только удар, и безымянный скиталец решил – если сунутся к нему, он непременно проверит квадратные «котелки» противников на крепость.

О том, чтобы договориться с этими странными полулюдьми-полузверями, конечно же, и речи не шло: невооруженным глазом было видно, что неандертальцы на диалог не настроены.

«Может, все-таки выманить их наружу, чтобы дать девке шанс? – размышлял мужчина, когда великаны, переглянувшись, медленно устремились к новому «посетителю». – Сейчас они отойдут подальше, она схватит пистолет и пристрелит обоих…»

Но пока девица сидела на прежнем месте. Судя по всему, испуг, точно мощная цепь, сковал ее по рукам и ногам.

«Как не вовремя!..»

– Еще хомо, – донесся до ушей вояки хриплый голос одного из неандертальцев.

«Надо же! Они, оказывается, и говорить умеют!»

– Еще мясо, – добавил второй дикарь, поудобней перехватывая дубину.

Девушка, кажется, начала приходить в себя. По крайней мере, она уже не дрожала крупной дрожью, словно начинающий «морж», впервые нырнувший в прорубь. Теперь незнакомка смотрела на мужчину со смесью надежды и удивления. Девушка еще не понимала, как он сюда попал, но уже начинала верить, что вояка спасет ее от бед.

Впрочем, уже в следующую секунду незнакомка наконец осознала, что ее потенциальный спаситель вооружен ржавой трубой, и надежды в ее взгляде разом поубавилось.

– Пистолет… – одними губами произнес безымянный скиталец. – Хватай пистолет, дура…

Но девушка его, конечно же, не услышала.

«Крикнуть ей, что ли? Да нет, нельзя – эти ж твари все поймут и помешают…»

Неандертальцы, меж тем, продолжали наступать, а вояка под их натиском пятился назад, держа безопасную дистанцию… пока не уперся спиной в кирпичную кладку. Одновременно с тем, как его пятка уткнулась в твердую поверхность стены, сердце в груди мужчины замерло. Дикари хмыкнули. Теперь они уже не сомневались, что жертва от них никуда не денется.

«Похоже, приплыли…» – с тоской подумал вояка.

Ему вдруг стало безумно грустно. Грядущая смерть казалась крайне нелепой, нелогичной. Мужчина пришел в себя буквально пару часов назад, вышел из развалин, где очнулся… и практически тут же погиб, так и не узнав своего имени, не узнав, куда его занесла коварная судьба и почему вокруг до обидного мало людей, но зато в избытке разных мутантов.

Понимая, что терять уже нечего, скиталец воскликнул:

– Хватай пистолет, дура!

Неандертальцы вздрогнули, поняв, что совсем позабыли о темноволосой девушке.

– Добей бабу! – торопливо рявкнул левый здоровяк. – А этим хомо я займусь!

Второй кивнул и повернулся…

Выстрел!..

Голова дикаря едва заметно дернулась, он пошатнулся, а потом выронил дубину и рухнул на колени. Вояка бросил взгляд на девушку и с удивлением обнаружил, что она, стоя на одном колене, направляет пистолет на второго неандертальца. Тонкий указательный палец лежал на спусковом крючке и слегка подрагивал – видимо, в такт прерывистому дыханию взволнованной бедняжки. Тем не менее теперь она смотрела куда решительней, чем прежде; видно было, что девушка очень уверенно чувствует себя с огнестрелом.

И, судя по тому, что ей удалось с одного выстрела уложить такого здоровяка, как правый неандерталец, опыта в подобных делах у брюнетки было не занимать.

Убитый дикарь к этому моменту уже лежал на полу, уткнувшись мордой в пол; под ним стремительно расползалась темная лужа крови. Второй великан резко оглянулся на собрата, увидев, что тот мертв, зарычал и бросился к девушке, сразу догадавшись, кто повинен в гибели родича.

Брюнетка снова нажала на спусковой крючок – раз, второй, третий… но разъяренного неандертальца, несущегося к ней на всех порах, оказалось не так-то просто остановить. Гнев придавал мутанту сил; да, возможно, от полученных ран он погибнет, но не раньше, чем отомстит своей обидчице.

Поняв, что медлить больше нельзя, безымянный вояка бросился следом за неандертальцем. Быстро сократив расстояние, мужчина обрушил свою ржавую трубу на массивную черепушку великана.

Как и следовало ожидать, после этого импровизированное «оружие» переломилось надвое, и в руках у мужчины остался лишь гнилой кусок длиной не более полуметра. Понимая, что подобным огрызком неандертальца точно не победишь, безымянный вояка снова попятился назад.

Впрочем, его отважный выпад немного остудил пыл здоровяка. Получив по голове трубой, мутант резко обернулся вокруг своей оси и взмахнул дубиной. Уйти от удара совсем у мужчины не получилось – оружие неандертальца скользнуло по его плечу, не причинив особого вреда, однако покуда вояка пытался восстановить равновесие, дикарь, рыча, ударил его ногой в грудь, отбросив противника назад. Приземлившись на пол, мужчина больно ударился копчиком и оттого громко скрипнул зубами. Бесполезный теперь огрызок трубы выскочил из руки и улетел в неизвестном направлении, оставив вояку фактически безоружным.

«Нож!» – очень своевременно вспомнил скиталец.

Но до клинка было уже не добраться, а если б и получилось, дорваться до незащищенной глотки неандертальца теперь не представлялось возможным: вояка полулежал-полусидел на полу, а его обидчик нависал над ним, точно гигантская морская волна, подстерегшая утлую лодчонку, которая по глупости командира заплыла в самый эпицентр шторма. Смерть вновь приветливо махала безымянному скитальцу из небытия, то ли прощаясь, то ли, напротив, зазывая к себе. Конец опять казался неотвратимым.

Внезапно грянул новый выстрел, и дикарь, взвыв дурным голосом, выронил из рук занесенную над головой дубину. Оружие упало неандертальцу за спину и шумно ударилось об пол, а сам великан обхватил левое запястье рукой и громко взвыл.

Фигура здоровяка практически полностью загораживала собой девушку с пистолетом, но вот в просвете между мускулистых ног мутанта вояка увидел, как приближаются черные «берцы».

«Она идет на сближение? – удивился мужчина. – Но зачем?»

Вот на пол упала обойма – видимо, пустая. Громко щелкнул затвор. Раненный, истекающий кровью великан, похоже, тоже услышал этот характерный звук, поскольку, покачиваясь, начал разворачиваться ко второму своему врагу…

Но он не успел. Силы стремительно покидали могучее тело, вытекали наружу вместе с кровью, просачивались, словно дым, из многочисленных ран. Запала могло бы хватить на кого-то одного, но метаться между двух противников оказалось слишком сложной задачей даже для такого вот пышущего здоровьем гиганта, как неандерталец.

В следующий миг выстрелы загремели один за другим. Пули входили в голову тупоумного великана, вылетали через противоположную часть черепа, увлекая за собой кровавые шлейфы. Брюнетка не просто хотела убить этого лохматого здоровяка – она люто ненавидела его, и это было заметно даже безымянному скитальцу, который прежде никогда в жизни не видел ни этих мутантов, ни эту девушку с пистолетом.

Наверное, она бы расстреляла все патроны до последнего, если б мужчина ее не окликнул:

– Хватит!

Выстрелы стихли так же неожиданно, как начались. К тому моменту голова мутанта уже напоминала одно сплошное кровавое месиво. Пошатнувшись, монстр упал к ногам безымянного вояки, но тот даже не шелохнулся, прекрасно понимая, что их страшный враг уже несколько секунд как мертв.

Девушка и мужчина уставились друг на друга. Она тяжело дышала и смотрела на него хмуро и в то же время с некоторой долей облегчения; он, в свою очередь, разглядывал незнакомку с интересом. Кто она такая? Может, они с ней были знакомы до того, как он потерял память? Стоит ли надеяться на такую удачу?

«Да спроси уже у нее напрямую!»

– Ты кто? – довольно грубо осведомилась незнакомка.

«Выходит, не знакомы…»

– То же самое я хотел спросить у тебя, – ответил вояка, упрямо не отводя взора в сторону.

Некоторое время они молча играли в гляделки, пытаясь понять, у кого нервы прочней. В конце концов, девушка сдалась первой и нехотя сказала:

– Ладно, ты мне помог, имеешь право знать.

С этими словами она протянула ему свою чудесную руку и представилась:

– Кира. Родом из куркинского бункера.

– Куркинского? – нахмурившись, переспросил вояка.

Название показалось ему знакомым.

«Где я его слышал?»

– Ну, здесь находится, в Куркино, – пояснила девушка, слегка удивленная, что собеседник не сразу понял, о чем идет речь.

– Здесь… – эхом повторил мужчина.

Он напряг извилины, пытаясь вспомнить хоть что-то, связанное с Куркино.

«Кажется, это район какого-то города… но какого?»

– Ну а тебя как зовут, а? – прервала его раздумья Кира.

Он встрепенулся, зыркнул на нее исподлобья и перевел взгляд на стену, думая, что же на это ответить. Сказать правду? Но как объяснить, что ты ничего не помнишь? Не решит ли Кира, что он ей врет?

Зачем? Это уже другой вопрос, не менее интересный.

Внезапно мужчине на глаза попалась черная надпись. Угловатая и корявая, она, судя по всему, была сделана каким-то тинейджером, впервые взявшим в руки баллончик с краской, дабы испоганить подъездную стену.

– Фред, – ответил мужчина, не сводя взгляда с черных букв.

– Фред? – переспросила девушка. – Надо же…

– Что? – Тут он наконец повернулся к ней. – Что-то не так?

– Да нет, почему… Просто у нас в убежище таких имен не было, вот я и удивилась.

– Ну так я и не из убежища, – сказал новоиспеченный Фред, правда, без особой уверенности.

– А откуда? – продолжала наседать Кира.

– Из другого района, – соврал вояка. – Далеко отсюда.

– Из-под Купола, что ли? – на всякий случай уточнила девушка. – Или… или вообще не из Москвы?

– Не из Москвы, – глухо ответил Фред.

«Значит ли, что мы сейчас – в Москве? Москва – столица… бывал там, сто пудов. Но что случилось с городом? Почему он разбомблен? Неужто война случилась? Но когда, с кем, почему?»

Он хотел задать все эти вопросы Кире, но вовремя себя остановил: сознаваться в потере памяти Фреду казалось крайне глупым решением.

– А чего ты вообще в Куркино забыл? – спросила девушка.

– Ищу кое-кого, – не долго думая, брякнул Фред.

– О, у тебя тоже кто-то пропал? – заметно оживилась Кира.

– А у тебя что, пропал? – удивился мужчина.

– Да, – созналась она и разом помрачнела. – Брат. Агап.

«Ясно теперь, почему ее так удивило имя Фред, после Агапа-то… Это ж… древнерусское имя, вроде бы?..»

– И я теперь ищу мерзавца, который его украл, – продолжила Кира.

– А его кто-то украл? – осторожно уточнил вояка.

– Имени я, понятно, не знаю, – шумно выдохнув, доверительно сообщила девушка, – но выглядит он так… странно, что ни с кем не спутаешь. Ездит по городу на повозке, запряженной тремя фенакодусами, а сам такой… огромный, в коричневом плаще. И, самое главное, маска у него черная, как… как колпак, с дырками для глаз и рта.

– Как у спецназовца, что ли… – пробормотал Фред еле слышно.

Картина вырисовывалась безрадостная: Москва, некогда огромная и величавая, ныне явно переживала не лучшие времена – после войны, превратившей город в руины, по улицам расхаживали мутанты всех сортов и размеров, а неизвестные мародеры в жутких колпаках развлекались похищением немногих выживших людей.

– Как у кого? – нахмурившись, переспросила Кира.

– У спецназовцев, – повторил Фред.

– А это еще кто такие? – недоуменно хлопая глазами, пробормотала девушка.

– В смысле – кто? Отряд спецназначения…

Глядя в круглые от удивления глаза, Фред невольно запнулся. Неужто она и вправду не знает, о чем идет речь? А почему? Тоже забыла? Или никогда не знала?

«Интересно, сколько лет она в бункере своем просидела? – задумался мужчина. – Год? Два? Десять лет?»

– Ты из военных, да? – с опаской уточнила Кира.

– Да, – нехотя ответил Фред. – Шли с отрядом, тут напали мутанты, меня ранило слегка, и я сознание потерял, а когда в себя пришел, уже никого не было. Пропал мой отряд. Вот, ищу, куда подевался.

– Надо же… – пробормотала девушка. – Целый отряд… А оружие твое тоже пропало, вместе с отрядом?

– Похоже на то. Я, по крайней мере, его не нашел. Ну, кроме ножа. – Фред похлопал себя по карману, где лежал достопамятный ДВ-1 с ореховой рукоятью. – Но с ним против таких вот здоровенных мутантов особо не повоюешь – слишком быстрые, не подлезешь. А против мелких еще меньше шансов – сама, наверное, понимаешь, почему.

– Понимаю… – тихо ответила Кира.

Она помедлила, а потом добавила:

– У меня есть оружие. Еще, кроме этого пистолета.

– Где? – тут же оживился вояка.

Девушка снова замялась.

– Я могу с тобой… поделиться, – выдавила она наконец. – Но, как ты понимаешь, не задаром.

– А как? – не понял Фред. – Денег-то у меня нет, чтоб тебе заплатить?

– Дене… Чего? – переспросила Кира.

Теперь настал ее черед недоуменно морщить лоб.

– Неважно, – поморщившись, махнул рукой вояка. – Что ты хочешь в обмен на оружие? Просто все, что у меня есть – это пара банок с консервами…

– Я хочу, чтоб ты помог мне найти брата, – сказала девушка. – Не знаю, кто похитил твоих друзей, но точно знаю, кто похитил Агапа. Так, может быть, найдем его, и окажется, что в наших бедах виновен один и тот же ублюдок?

– Может, и так, – неуверенно отозвался Фред.

Учитывая то, что историю про исчезнувший отряд мужчина придумал буквально пять минут назад, рассуждения Киры не имели никакого смысла. Другое дело, что если у этой темноволосой девушки с пистолетом есть какие-то припасы и оружие, не лучше ли присоединиться к ней хотя бы на время?

«Тем более выживать вдвоем гораздо проще, чем одному, – подумал Фред. – А других целей, кроме выживания, у меня пока и нет… Разве что память вернуть, но с этим пока вообще ничего не понятно же…»

– О чем задумался? – нетерпеливо спросила Кира. – Сомневаешься, что ли?

– Да нет, чего тут сомневаться? – буркнул мужчина, искоса посмотрев на новую знакомую. – Вместе в любом случае безопасней путешествовать. Тем более с оружием у меня, как я уже сказал, напряг, а у тебя оно вроде бы есть…

– Не вроде бы, а есть, – поправила девушка. – Что ж, если ты согласен помочь, я отведу тебя к нашему с Агапом схорону.

Фред кивнул, и Кира, удовлетворенно хмыкнув, сказала:

– Отлично. Тогда следуй за мной.

С этими словами она первой устремилась в глубь здания. Пистолет по-прежнему лежал в ее правой ладони; Фред не считал выстрелы, но, пожалуй, в магазине вряд ли осталось больше трех-четырех патронов.

«Негусто. Но у нее ведь наверняка есть еще?»

Идти пришлось недолго – миновав узкий и темный коридор, путники свернули в небольшую комнату, посреди которой лежал разложившийся труп неандертальца – такого же, как убитые в недавней схватке. Фред с удивлением обнаружил, что тело мутанта облепили гигантские бабочки.

– Ты что, падальщиков раньше не видел? – проследив взгляд спутника, хмыкнула Кира.

– Видел, конечно, – буркнул мужчина, не поворачивая головы.

Он помнил черных ворон, которые облепляли трупы погибших солдат, будто стальная стружка – мощные магниты. Но бабочки… Бабочки у Фреда всегда ассоциировались с чем-то легким, светлым и добрым. Символ мира, почти как голубь. Символ надежды…

Но теперь – нет.

Теперь, в этом страшном мире, после ядерной войны больше похожем на живой труп, даже бабочки озверели и превратились в хищников, жрущих мертвечину.

«Неужто я правда жил здесь всегда? Но почему не помню таких деталей? Почему помню про ДВ-1, помню, как драться, но совершенно не помню обо всех этих мутантах, неандертальцах с дубинами и бункерах?..»

И снова это были вопросы в абсолютную пустоту, обращенные к молчаливой Вселенной и собственному Я, способному в своем нынешнем состоянии только растерянно пожимать плечами. Ответы таились в прошлом, но, чтобы их оттуда извлечь, Фреду следовало либо найти кого-то из былых товарищей, либо построить машину времени – не больше, не меньше.

Пока вояка в очередной раз потрошил чуланы памяти на предмет воспоминаний, Кира подступила к дальней от трупа стене и опустилась перед ней на одно колено. Тонкие пальцы заскользили по кладке.

– Дашь свой нож? – бросила она через плечо.

– А? – после паузы откликнулся задумавшийся Фред.

– Нож, говорю, дашь? – терпеливо повторила девушка. – Кирпич надо поддеть.

– А, ну да, конечно… – тут же засуетился вояка.

Вытащив из кармана достопамятный ДВ-1, он протянул его Кире:

– Держи.

Она без лишних слов – кому вообще нужна вежливость в нынешнее звериное время? – взяла нож из рук спутника и вогнала клинок между двумя кирпичами, находящимися примерно в полуметре от пола. Лезвие вошло в щель, как нож в масло, и Кира, нажав на рукоять, вывернула кирпич из стены. Фред с интересом наблюдал за действиями новой знакомой. За кирпичами обнаружилась ниша, куда девушка без лишних раздумий засунула изящную руку и вытащила наружу пистолет. Правда, сразу отдавать его Фреду Кира не стала – положила к своим ногам, видимо, решив перестраховаться на случай предательства: слишком недолго они друг друга знали, чтобы беззаветно доверять.

«Ничего – дело наживное… Стерпится-слюбится».

Следом за пистолетом из дыры в стене появились четыре обоймы и нож, формой похожий на ДВ-1, но куда более хлипкий на вид – явно кустарного производства.

– Это у вас в бункере такой сладили? – не удержался от вопроса Фред.

Девушка вздрогнула и, хмуро оглянувшись через плечо, сказала:

– Ну да. А твой где делали?

– Не знаю, честно говоря. На заводе, наверное, каком-то, – пожав плечами, ответил вояка. – Уж больно аккуратно сделан.

Тут девушка вздрогнула и повернулась к нему уже вся – чтобы смерить Фреда недоверчивым взглядом.

– А что, там, за пределами Москвы, еще остались работающие заводы? – осведомилась, не сводя с него глаз.

– Ну… да, – неуверенно ответил мужчина. – Вроде бы.

Теперь он и сам сомневался, что какая-то промышленность пережила страшную войну. Но в памяти когда-то отложилось, что заводы все-таки были, и переубедить себя не особенно получалось.

– Вроде бы? – переспросила Кира. – То есть ты не знаешь?

– Я не вникал особо просто. Этот… это мне со склада выдали. Я ж говорю – аккуратный он больно. Явно не самопал.

Девушка подняла с пола клинок Фреда, еще раз придирчиво его осмотрела, после чего вернула владельцу со словами:

– Согласна. Таких уже не делают. Двести лет как.

Фред удивленно вылупился на собеседницу. Двести лет? О чем она толкует? Что война, уничтожившая город (а, может, и весь мир), случилась два века назад? Но как такое возможно?

«Почему же тогда я помню столицу живой? Почему помню гуляющих по улицам людей, свет в застекленных окнах, голоса, смех, слезы и музыку, доносящуюся из машин?.. Откуда в моей голове взялись эти воспоминания?»

Голова Фреда лопалась от самых разных мыслей. С одной стороны, он понимал, что не мог проваляться в отключке двести лет. С другой, окружающий мир казался ему совершенно незнакомым и чужим, как будто он случайно приехал сюда из каких-то других мест…

«Или времен».

Мысль о путешествии во времени показалась самой глупой из всех, что приходили в голову за последние полдня. Как он, обычный вояка, мог переместиться на двести лет вперед, из страны живой в страну мертвую?

«Бред какой-то…»

– Ты чего зависаешь, Фред? – сказала Кира, неодобрительно поглядывая в сторону нового товарища. – Тут, в Зоне, опасно подолгу… задумываться.

Девушка к этому моменту уже выпотрошила тайник и теперь вставляла кирпич на прежнее место. У ее ног лежало несколько банок с консервами, тот самый допотопный нож, пистолет и магазины к нему.

– Да знаю я… – буркнул вояка, рассматривая это «богатство». – Так, вспоминал кое-что, по поводу моего отряда.

– И что вспомнил? – заинтересованно осведомилась Кира.

– Да так, мелочи всякие, – уклончиво ответил Фред.

– А вы чего вообще тут забыли, в Куркино? Искали что-то? Или, может, к Куполу шли, чтобы в Москву проникнуть?

– К Куполу, – подумав, соврал Фред, хотя даже близко не представлял себе, о чем толкует его спутница. – Но подробностей я не знаю. Наш командир был… крайне скрытным малым.

– Надо же, – сказала Кира. – А разве так можно?

– Как?

– Не рассказывать подробности задания своим…

– Подчиненным? Как видишь, можно. Мир сейчас… странный. И законы в нем – такие же.

– И каково это – идти за тем, кто не договаривает? – спросила Кира, протягивая ему пистолет и два полных магазина.

– Сложно, – отозвался Фред.

Он взял оружие из рук девушки, ловкими, отточенными за годы тренировок движениями вогнал магазин в пистолет и передернул затвор, дабы первый патрон попал в патронник. Кира невольно залюбовалась тем, как уверенно и быстро двигаются его руки.

– Но проще все-таки идти за кем-то, чем самому, – добавил мужчина. – И ты тоже так думаешь, правда? Иначе не предложила бы первому встречному помочь тебе в поисках брата.

– Да это лысому ежу понятно, – фыркнула Кира, но видно было, что Фреду удалось ее немного смутить.

– Что еще за лысый еж? – недоуменно нахмурился вояка.

– Ты что, никогда не видел? – удивилась девушка, поднимаясь с колена. – Тварь такая… небольшая и, в общем-то, безобидная… на колобок похожа. Но пасть у него – о-го-го!

Продолжая рассказывать о странном мутанте, Кира первой устремилась к выходу из комнаты, и Фред последовал за ней, внимательно слушая спутницу. Ему был интересен любой факт, касающийся этого забытого (или нового) для вояки мира.

Уже перешагивая через порог, Фред оглянулся через плечо и с грустью посмотрел на бабочек, пожирающих труп неандертальца.

«Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мир настолько озвереет?..»

Впрочем, мужчина тут же вспомнил кадры с мест, пострадавших от ядерных взрывов. Он не помнил названий городов и стран, где происходили подобные ужасные вещи, но везде результат был один – тысячи убитых, пустые коробки домов и зараженная земля, более не пригодная для жизни.

* * *

– Идет, – буркнул Агап, с трудом разлепив перекошенные губы.

Танг встрепенулся, поднял голову и в очередной раз подивился, до чего хороший слух у его соседа: мало, что сам Угрюм пока что находился где-то в темном коридоре, так еще и шагов его практически не было слышно. Кабы не Агап, темноволосый воин и вовсе решил, что этот ритмичный звук доносится из московской Зоны. Но сосед был в этом вопросе подкован, ибо сидел тут уже довольно давно…

– Уж точно несколько дней, – подумав, сказал Агап, когда Танг попытался вызнать, сколько именно. – Сам понимаешь, с окнами тут дела обстоят не очень, поэтому сильно не сориентируешься… Но по ощущениям – будто много лет!

– А ты сам-то откуда? – спросил Танг.

Имя Агап казалось ему знакомым, но он не мог вспомнить, когда и где его слышал… и слышал ли на самом деле.

– С западного края Куркино, – помедлив, ответил сосед. – У нас там что-то вроде… племенного дома.

– Надо ж, сколько здесь, оказывается, народу, – пробормотал Танг. – А я думал, тут, кроме нас, из бункера, одни мутанты…

Агап промолчал, видимо, не найдя, что ответить.

И вот теперь они с новым товарищем сидели в своих клетках и завороженно смотрели на коридор, откуда вскорости должен был появиться их жуткий пленитель в своей неизменной черной маске.

– Что он будет с нами делать, когда придет? – не выдержав, спросил Танг.

Под беспокойным взглядом соседа Агап нехотя выдавил:

– Скорей всего, опять что-нибудь вколет. Тебе, или мне… или нам обоим.

– И для чего он этим занимается? – недоуменно пробормотал Танг.

– Да чтоб мне провалиться, если я знаю, – вяло ответил собеседник.

– Ну, в первый раз он меня явно колол, чтобы я ему не вмазал, – припомнил темноволосый воин. – Но теперь-то чего?

– Результаты второго и третьего укола, как видишь, у меня на лице, – невесело усмехнулся Агап. – Не знаю уж, что будет после четвертого, но что-то мне подсказывает, что до шестого я такими темпами не доживу.

– А он будет же, получается, в камеры заходить? – задумчиво произнес Танг. – Может, тогда его и…

– Размечтался!.. – фыркнул сосед. – Он же не дурак. Был бы идиотом, я его сам давно прибил бы и сбежал. Но не выйдет, не надейся. Угрюм сначала выстрелит тебе в шею дротиком с зельем, чтоб тебя обездвижить, а потом уже в камеру зайдет и будет с тобой, беспомощным, делать, что вздумается. А ты опять будешь лежать и зубами скрипеть, потому что ничего иного сделать не сможешь.

– Тихо, – шикнул на него Танг. – Пришел.

И действительно: сначала коридор осветил слабый свет от фонаря, а потом из тьмы вышел и его обладатель. Шаги пудовых ботинок Угрюма гулким эхом разносились по залу, где находились камеры с узниками.

– Так он не один, – прошептал Агап, хмуро глядя на хозяина тюрьмы, который волочил по полу…

…нео.

– Он и дикарей пытает? – недоуменно покосившись на соседа, пробормотал Танг.

– Прежде не видел, – признался Агап. – Но рукокрыла ж вместе с тобой привез, так почему бы ему лохматого не притащить?

Судя по тому, что нео совсем не сопротивлялся, Угрюм благоразумно напичкал его своим парализующим зельем. Удивительно, но хозяин «тюрьмы» тащил нового пленника без особого труда – по крайней мере, дышал он ровно, будто шел налегке. Танг попытался представить себя на месте верзилы и не смог: едва ли темноволосый воин проявил бы такую же выносливость.

«Какой-то он… чересчур сильный, – думал пленник, рассматривая Угрюма через решетчатую дверь своей камеры. – Для человека. Хотя, может, все дело в том, что он – не человек, а мутант?»

Теория показалась не лишенной смысла, хотя проверить ее на практике не представлялось возможным: на прямой вопрос Угрюм вряд ли захочет отвечать, а выбить из него правду у Танга попросту не выйдет – в его-то нынешнем, плачевном положении.

Подойдя к распахнутой двери очередной клетки, хозяин затащил туда плененного монстра и опустился рядом с ним на корточки. Танг было решил, что Угрюм просто выдохся, как вдруг рука великана взлетела над головой, и темноволосый воин увидел, что толстые пальцы сжимают темно-коричневое топорище. Сердце Танга екнуло: пусть он терпеть не мог дикарей, но нынешняя ситуация все равно казалась жуткой. Угрюм, тем временем, уже обрушил лезвие топора на незащищенную ногу лохматого пленника. Танг громко скрипнул зубами и сморщился, представив, какую боль испытывает дикарь, однако мутант даже не шелохнулся – настолько сильно его накачал хозяин тюрьмы.

– Даже мне жутко, честно сказать, – подал голос Агап. – Хотя рубят не меня.

Танг покосился в его сторону, но ничего не сказал и снова уставился на Угрюма и его жертву. Хозяин нанес еще несколько ударов топором, быстрых и четких, после чего отбросил в сторону отрубленную ногу и, не тратя времени даром, взялся за вторую.

– Дикарь, по ходу, все-таки мертвый, – сказал Агап, правда, без особой уверенности в голосе. – Лежит, не дергается даже. Разве живой бы стерпел?

– Да черт его знает, какие у этого ублюдка зелья есть, – повел плечом Танг. – Может, и живой… Хотя не похоже, конечно.

Покончив со второй ногой, Угрюм отложил топор и еще какое-то время ворожил над нео, после чего подобрал «добычу» в виде двух окровавленных конечностей и вышел из камеры. Заперев дверь на замок, хозяин тюрьмы снова скрылся в коридоре, даже взглядом не удостоив других пленников.

Те хмуро уставились на изувеченного неандертальца.

– И все? Так и оставит его здесь? – пробормотал Танг.

– Ну а почему бы и нет? – невесело хмыкнул Агап. – Если живой, то правильно, что в клетке держит, а если мертвый… да черт его знает, что у этого проклятого Угрюма на уме? Вот еще, делать мне нечего, о судьбе какого-то дикаря переживать!

Бедняга явно завелся, и Танг одарил его сочувственным взглядом: он уже понял, что перепады настроения у соседа – обычное дело. Что тому виной – характер или же препараты, которые мужчине колол Угрюм, – было неясно. Но Танг дал себе слово, что не будет заострять внимание на этих вспышках, дабы не портить отношений с единственным человеком в зоне досягаемости.

«А, может, он просто тронулся умом, пока сидел здесь в одиночестве, – подумал темноволосый воин, наблюдая за тем, как Агап тихо бормочет себе под нос разномастные проклятья. – По крайней мере, такую возможность тоже исключать нельзя. И мне, соответственно, надо больше ценить наши разговоры, чтобы не повторить его судьбу…»

– Все в порядке, – заметив, видно, сколь пристально на него смотрит сосед, буркнул Агап. – Просто осточертела эта тюрьма мне – мочи нет! Уже б прибили лучше, чем жертвой этих его… опытов быть!

Танг кивнул. Он и сам придерживался того же мнения. Мутировать, подобно Агапу, темноволосый воин уж точно не хотел.

В соседней камере заверещал рукокрыл. После укола, который ему сделал Угрюм, нетопырь то и дело проваливался в забытье, несколько часов валялся трупом на грязном полу, после чего резко вскакивал и начинал остервенело биться в прутья решетки. На его темно-серой шкуре хватало темных пятен запекшейся крови; Танг практически не сомневался, что часть ребер давно сломана, да и левое крыло нетопыря уже едва-едва шевелилось. Но ненависть к хозяину тюрьмы снова и снова гнала монстра вперед, и он отчаянно штурмовал дверь – безрезультатно, но с прежним, не менее яростным запалом.

В этих бесконечных рывках, изначально обреченных на провал, заключалась вся суть мутантов, населяющих московскую Зону: недостаток ума эти богомерзкие твари компенсировали завидным рвением, которое мало общего имело со здравым смыслом.

Впрочем, если бы здешние монстры были хотя бы чуточку посообразительней, людей на Земле уже давно бы не осталось.

Поэтому Танг наблюдал за потугами запертого в клетке нетопыря и мысленно благодарил Бога за то, что хотя бы немного уравнял силы обитающих в мире существ.

Дал хомо маленький, ничтожный, но все-таки шанс.

В тот самый миг, когда рукокрыл без сил рухнул на пол, стены тюрьмы сотряс бешеный рев изувеченного неандертальца, к которому, видимо, наконец-то вернулась способность чувствовать боль.

* * *

Больше всего на свете Громобой не любил томительное ожидание. Он всегда был человеком действия, который лишний раз отрежет вместо того, чтобы отмерить. Благо, выучка стаббера помогла бородачу обрести столь необходимую дисциплину, иначе он, вероятно, не дожил бы и до тридцати.

Правда, сейчас ожидание было несколько иного рода – нейромант терпеливо помалкивал, пока его любимая жена вела очередную крысособаку по куркинским улочкам. При этом саму псину Громобой в упор не видел, поскольку находилась тварь в добром километре от их временного лагеря.

И этот факт, признаться, раздражал сильней всего.

– Ну что там? – не выдержав, спросил нейромант.

– Идем, – буркнула Бо с явным неудовольствием. – Не отвлекай.

Бородач протяжно скрипнул зубами, но промолчал. Он не хотел все испортить, ведь им, похоже, наконец-то удалось напасть на след таинственного мужчины в черной маске.

Точней – отыскать дом, где ошиваются сделанные им констры.

По крайней мере, это все, что успела сказать спутникам Бо, прежде чем полностью сосредоточиться на пойманной в ментальную ловушку крысособаке.

– Громобой, – услышал нейромант тихий шепот Лары.

Вздрогнув, он оглянулся через плечо. Ван скучал в сторонке, сложив руки на груди, а его спутница стояла в двух шагах от бородача и с интересом наблюдала за Бо, которая рассеянным взглядом сверлила стену перед собой и слегка покачивалась из стороны в сторону, будто маятник.

– Чего тебе? – довольно грубо буркнул Громобой.

Он был не в лучшем настроении для сантиментов. Впрочем, нейромант и в хорошем расположении духа не расшаркивался с другими людьми.

Кроме, разве что, Бо.

– А что она сейчас делает? – робко спросила Лара.

– Ищет нашего треклятого Угрюма, – нехотя ответил бородач. – Подчинила себе сознание крысособаки, которая вроде как мимо пробегала, теперь вот с ее помощью дом рассматривает, где сидят такие ж констры, как убитые нами сиам и аспид. Может, в этом доме и сам наш мерзавец живет, вместе со своими тварями? Это, в общем-то, Бо и пытается выяснить.

– Понятно… – протянула Лара.

Взгляд ее стал еще более заинтересованным. Ну конечно – если поначалу казалось, что Бо просто впала в некое подобие транса, то теперь стараниями Громобоя до девушки дошла вся потаенная суть этого странного действа. Шанс найти Танга уже не казался таким призрачным, как прежде. По крайней мере, надежда замаячила на горизонте, и здравый смысл пока что не имел никаких шансов обратить взор на себя.

Но так было с Ларой. А вот Громобой прекрасно понимал, что дом с констрами – это не обязательно логово Угрюма. Возможно, одно из, но не обязательно основное. То есть проверить, конечно же, надо, но не стоит надеяться, что верзила в черной маске прямо сейчас сидит внутри и ждет, когда к нему нагрянут друзья похищенных им людей.

«Хотя… если крысособака Бо сейчас увидит этого мерзавца, надо сразу мчаться туда на всех парах, – подумал нейромант, покосившись в сторону жены, – и брать его, что называется, тепленьким, пока не свалил куда-нибудь, за новыми жертвами!»

Бородач покосился в сторону Рухляди. Металлический паук дожидался своего часа в углу. Для био подобный экономный режим был только в радость – пока робот стоит на месте, аккумуляторные батареи работают лишь на поддержание жизнедеятельности мозга и меньшую часть датчиков, не тратя ресурс на движения манипуляторами. И тем не менее Громобой подумал, что не лишним будет скормить верному Рухляди… да хотя бы ту же крысособаку, которую сейчас эксплуатирует Бо. Ну, просто чтобы другую дичь не искать.

«Впрочем, если в дом все-таки пойдем, будет возможность полакомиться констрами».

В этот момент Бо вздрогнула и пошатнулась. Громобой тут же оказался рядом с ней, поддержал сзади, но жена, не поняв, кто ее схватил, попыталась вырваться из объятий.

– Это я, малыш, – поспешно прошептал нейромант на ухо.

– А. – Она заметно расслабилась. – Ты…

– Что случилось? – бархатным голосом осведомился бородач.

– Мою крысособаку сожрал один из тамоших констров, – пожаловалась Бо.

– Что за констр?

– Очень странный, как будто… как будто сделанный из людей… и не только.

– Постой-ка, – нахмурившись, пробормотал Громобой. – Это такая… туша, с кучей конечностей от разных мутантов? Круглая такая тварь?

– Да-да! – энергично закивала жена.

– Так а Угрюма ты там не видела? – вклинилась в разговор подошедшая Лара.

– Нет, – сказала Бо, поворачиваясь к блондинке. – Но, судя по количеству констров, которые там обитают, это или было его логовом, или остается до сих пор.

– И сколько же их там? – подал голос Ван.

– Я успела насчитать полдюжины, прежде чем мою крысособаку съели. Возможно, есть еще. В принципе, кроме пары многоруких… туш – мелкие твари.

– А они в клетках, эти констры? – спросила Лара.

– Нет, – отозвалась супруга нейроманта. – Ходят свободно.

– Думаешь, он бы не стал их запирать? – хмурясь, пробормотал Громобой.

– Кто знает, как он с ними обращается? – пожала плечами Бо. – Может быть, они подчиняются ему, как мне – обычные муты, и в клетках просто нет нужды?

– Звучит не очень убедительно, малыш, – признался бородач.

– Тут и нельзя быть в чем-то уверенным, – спокойно произнесла жена, совершенно не обидевшись на такое замечание. – Угрюм – очень странное существо. Он выглядит, как человек, но на деле человеком может не являться. А даже если корни у нас общие, почему бы ему не обладать какими-то способностями, вроде наших, или даже сильней, чем у нас?

Громобой не нашел, что на это ответить. Московская Зона действительно таила в себе слишком много сюрпризов, чтобы пытаться вот так, с полпинка, разобраться в каком-то из ее разнообразных явлений.

– Кто что думает? – спросил нейромант, окинув свое скудное воинство хмурым взглядом. – Я – за то, чтобы отправиться в дом и попытаться найти там следы пребывания Угрюма. Если это простой заброшенный дом, куда забрели его констры – это одно. Если же это действительно – логово, там должны быть клетки и какие-то… вещи этого больного ублюдка. Может, оружие, может, еда… Не знаю, что, но что-то быть должно!

– Я тоже думаю, что надо сходить, – уверенно заявил Ван.

– Вот только что с констрами делать? – обеспокоенно поинтересовалась Лара. – Думаете, мы с ними справимся?

– Ну, у нас есть Рухлядь, есть несколько пистолей, есть дар Бо, – пожав плечами, ответил Громобой. – Думаю, разберемся. В конце концов, разве не для того мы искали логово Угрюма, чтобы напасть на него и освободить тамошних пленников?

Все согласно закивали – понятно, что затевалось их путешествие именно для этого.

– Ты согласна со мной, малыш? – спросил бородач, повернувшись к жене.

– И да, и нет, – помедлив, ответила Бо. – Риск есть, констров там и впрямь хватает… но ты прав – если мы решили идти до конца, надо действовать, надо пытаться застать мерзавца врасплох.

– Рад слышать, что ты со мной согласна, – ощерился бородач.

Он покосился на Лару с Ваном, шумно выдохнул и сказал:

– Ну что, тогда вперед? Я во главе отряда, вы в серединке, Бо замыкает, а Рухлядь мы вообще заведем с тыла, потом сюрприз будет. Малыш, организуешь какое-нибудь сопровождение из рукокрылов или крысособак, если тут бродят, поблизости? Пусть констры поохотятся на мелкую дичь…

Продолжая раздавать указания, нейромант проследовал к дверному проему, который вел наружу, и первым покинул развалины. Спутники шли за ним, стараясь не отставать. Возражений ни у кого не было. Молчаливый Рухлядь, скрипя шарнирами, выпрыгнул наружу через окно и скрылся в неизвестном направлении.

Сердце Лары бешено колотилось в груди, но внешне она старалась казаться совершенно спокойной – ну зачем ее товарищам знать, как взволнована их спутница?

Вид паникующей блондинки еще никому не добавлял уверенности в своих силах.

– Ты в порядке? – тихо спросил Ван, поравнявшись с девушкой.

«Ну вот, все старания прахом…»

– Да, – вымученно улыбнувшись, проронила Лара. – А что, похоже, что я переживаю?

– Походка у тебя немного дерганая, – сознался воин. – Но вообще я не поэтому спросил.

– А почему? – хмыкнула блондинка.

– Просто… переживаю. Столько… событий за последнее время.

– Не так много, как сразу после выхода из бункера, – заметила Лара.

– И тем не менее. Танг пропал, опять же.

– Это да… – нехотя согласилась девушка.

Ее взгляд, устремленный вслед Громобою, тут же утратил фокус, стал рассеянным. Картинки из прошлого замелькали перед глазами. Эти объятия, поцелуи, близость в редкие минуты спокойствия… Если отбросить в сторону каждодневную необходимость выживать вопреки обстоятельствам, они были действительно счастливы вдвоем.

Хотя, может, именно постоянная угроза гибели позволила им стать настолько близкими людьми?..

– В общем, если что, я рядом, – торопливо добавил Ван и ускорил шаг, будто с самого начала хотел догнать нейроманта.

Лара лишь отстраненно кивнула, вся в своих мыслях.

– А, паренек, – оглянувшись через плечо, сказал Громобой. – Чего хотел?

– Да так, ничего… – буркнул Ван.

– Врешь, – беззастенчиво заявил нейромант. – Переживаешь, причем заметно. Из-за брата, поди?

– А? Ну да, конечно…

– Понимаю, понимаю, – закивал Громобой. – Видел бы ты меня, когда пропала Бо! Я поначалу носился по Зоне, как квазимуха, искал ее под каждым камнем, натурально!.. Потом, отчаявшись, так же упорно стал искать смерти, потому что не понимал, зачем мне жить без нее… И как я тогда не погиб? До сих пор ума не приложу… Но в один момент я понял, что Бог не зря дал мне дар нейроманта, и стал использовать его по прямому назначению – бить отвратительных мутантов в хвост и в гриву. Возможно, за это судьба и подарила мне еще один шанс? – Бородач оглянулся через плечо на шагающую следом за ними Бо. – Год прошел, прежде чем мы снова встретились. Представляешь? Год. И мы все равно нашли друг друга. Так что отчаиваться не стоит, Ван.

– Угрюм не будет его год морить, – угрюмо заявил воин.

– Да речь не о годе. Речь о том, что думать о плохом не имеет смысла. Оно, видишь ли, все равно случится, это плохое, если предначертано, а потому настраивать себя на него смысла никакого. Куда правильней верить в лучшее и стремиться к нему. Верить, например, что в том доме, куда мы сейчас идем, найдутся и Угрюм, и Танг. Что это – конец нашего совместного приключения… причем конец счастливый.

Ван покосился в сторону нейроманта и отрывисто кивнул – мол, постараюсь так и настраиваться. Громобой улыбнулся самыми уголками рта.

– Вот и славно, – сказал он и вновь сосредоточился на их цели.

Убедившись, что бородач на него больше не смотрит, Ван облизал пересохшие губы. Он не хотел говорить об этом вслух, но на самом деле воин успел прикипеть душой к их новым друзьям. Да и сложно было этого не сделать – учитывая то, насколько легче стало выживать в Зоне благодаря талантам Громобоя и Бо. При этом за какие-то пару дней ворчливый бородач из неприветливого, даже враждебного бродяги превратился в этакого мудрого и доброжелательного дядьку, который всегда готов поддержать тебя дельным советом или же просто похлопать по плечу, демонстрируя, что он – рядом. Раньше у Вана был Танг, но даже старший брат не мог сравниться с Громобоем по части уверенности в собственных силах. Выходцы из бункера старались не показывать чувств, но в душе до дрожи в коленях боялись окружающего мира; бородач же, похоже, не боялся ничего. Ван еще не до конца понял, чем обусловлена такая отвага – боевым опытом, странным даром нейромантии или невиданным безрассудством, сошел ли Громобой с ума или заматерел настолько, что ужасы московской Зоны просто перестали его пугать? Одно было верно – Ван искренне хотел и дальше путешествовать по здешним диким землям в компании повелителя роботов и его жены, свободно управляющей всякой живностью.

Но черноволосый воин, как и Лара, прекрасно понимал, что спутники их новым друзьям ни к чему – только лишний балласт, этакий ходячий магнит, притягивающий опасности, с которыми тебе приходится раз за разом справляться, рискуя собственной жизнью.

«Нет, Громобой прав, – думал воин, глядя на широкую спину нейроманта. – Танга находим – и разбегаемся. Мы – обратно, в логово. Они… куда-то еще. Пока у нас общая цель, но потом дорожки расходятся…»

Внезапно Ван заметил движение слева. Резко повернув голову, он увидел, как из здания выскочила крысособака и на всех парах бросилась к Громобою. Ван нахмурился: прежде ему не доводилось видеть столь огромных псин.

«Тоже констр? – покосившись на Бо, подумал воин. – Или, может, она, как некоторые дикари, в Красное Поле окунулась и выжила?»

Крысособака замерла, не дойдя до Громобоя несколько метров, после чего медленно уселась на асфальт. Ее глаза по-прежнему были налиты кровью, но в атаку тварь не рвалась – явно Бо постаралась, задавила ее волю своей и заставила выполнять приказы. Посидев немного, крысособака поднялась и поплелась было обратно в здание, когда Громобой, не оборачиваясь, воскликнул:

– Лучше скорми ее Рухляди!

– Ты иногда такой циник, – хмыкнула Бо, но, судя по тому, что псина сменила курс и побежала к бредущему позади роботу, повелительница мутантов вняла просьбе мужа.

Ван с трудом удержался, чтобы не оглянуться на трапезничающего био. Ничего эстетичного в этом зрелище не было – напротив, оно представляло собой этакую квинтэссенцию всего омерзительного, что связано с потреблением пищи. Впрочем, характерный скрежет челюстей и предсмертный лай умирающей крысособаки мимо ушей пропустить оказалось куда как сложней.

«Вот ведь напасть какая, – думал Ван, упрямо не поворачивая голову на звук. – Когда они на нас нападают, мы их бьем мечами, стреляем из пистолей в них, в общем, не щадим… а тут, когда их кто-то сжирает, отчего-то на душе так паршиво становится… И откуда в нас взялось сочувствие к этим кровожадным тварям? Они-то нам глотку разорвут при первой возможности, в десяти случаях из ста, а мы их все равно жалеем…»

Когда скулеж и скрежет окончательно стихли, Ван все-таки позволил себе обернуться и увидел, что стальная морда Рухляди блестит от капель крови, осевшей на помятой ржавой поверхности обшивки. Черноволосого воина от этого зрелища невольно передернуло.

«Наверное, все дело в наших предках, – подумал Ван, снова поворачиваясь и прибавляя шаг, дабы сильно не отстать от нейроманта, взявшего высокий темп. – Совет же говорил, что раньше люди держали крысособак дома, приручали их… а потом случилась Последняя Война, и все звери сошли с ума».

Впрочем, разве стоило удивляться метаморфозе, случившейся с флорой и фауной, если даже люди, вроде бы наделенные рассудком, частично сбрендили и озлобились на весь мир?

От дальнейших измышлений Вана отвлек Громобой: повернувшись, нейромант посмотрел воину в лицо и сказал, мотнув головой в сторону:

– Ну что, пришли? Вон он, наш дом.

Сердце в груди Вана екнуло. Уняв беспокойство, он подступил к бородачу и тоже принялся пожирать глазами предполагаемое логово Угрюма.

Это был, в общем-то, самый обыкновенный дом, каковых хватало в этом, удаленном от центра районе – четыре этажа (то ли так и задумывалось, то ли стало – в результате бомбежки), окна, напрочь лишенные стекол, и темные прямоугольники дверных проемов, через которые наружу выглядывал обитающий внутри зловещий сумрак. Ван очень живо представил, что за твари поджидают их там, в этой непроглядной тьме, и ему снова стало не по себе.

– Не похоже это здание на жилое, честно говоря, – задумчиво произнес Громобой. – Хотя, может, на то и расчет? Чтобы не привлекать лишнее внимание…

Уперев руки в бока, он придирчиво осматривал подозрительную постройку – насколько мог, с достаточно почтительного расстояния. Скрежет шарниров Рухляди за спиной с каждой секундой становился все тише, пока не смолк совсем: судя по всему, нейромант отправил своего питомца в тыл, как и собирался изначально.

– Ты как? – вдруг услышал Ван голос Лары.

Вздрогнув, воин повернул голову и обнаружил, что блондинка стоит справа от него и проверяет магазин своего пистоля. Устыдившись собственной рассеянности, воин буркнул:

– Нормально.

И тоже потянулся к карману, где лежал выданный Громобоем огнестрел.

– Думаешь, Танг там? – вновь вогнав магазин на место, спросила Лара.

– Не знаю. Надеюсь.

– И я… – кивнув, тихо сказала блондинка.

– В общем, ты туда не суйся, – наставительно изрек Громобой, явно обращаясь к жене. – Можешь мута какого подчинить и его глазами наблюдать, а сама – не лезь. Поняла?

Бо повернулась к мужу лицом. Глаза ее улыбались; она явно очень любила эту грубоватую, но искреннюю заботу нейроманта. Слегка неотесанный, излишне прямолинейный, он, как ни странно, лучше многих подходил этому жестокому, но крайне честному миру, где некогда было рассыпаться в комплиментах и расшаркиваться перед противниками.

– Хорошо, милый, – сказала Бо мягко.

Громобой покосился на нее и тихо хмыкнул. Он не в силах был сдержать самодовольной улыбки: его назвали «милым»!.. А это даже такому брутальному типу, как нейромант – словно бальзам по сердцу. Глядя на них, Ван на краткий миг невольно позабыл, что находится рядом с домом, кишмя кишащим диковинными констрами Угрюма. Казалось, кто-то отмотал время назад, и обитатели бункера вновь очутились в знакомых коридорах с искусственным освещением…

Вновь очутились в безопасности.

Но вот Громобой повернул голову к Вану и Ларе, и улыбка моментально слетела с его губ.

– Вперед, – скомандовал нейромант и уверенно зашагал к зловещей постройке.

Он снова демонстрировал московской Зоне, что не боится ее. Снова пер на нее, гордо задрав подбородок, в очередной раз бросал ей вызов. И она, проклятая Зона, уже огрызалась в ответ на его торжественный марш – шипела и рычала из темноты заброшенного дома, предупреждая, что внутрь лучше не заходить.

Но Громобой плевать хотел на подобные предупреждения. Он не искал приключений нарочно – он просто шел к поставленной цели, методично и напористо, и искренне считал, что в сопутствующих неприятностях нет его вины.

Когда до входа в таинственный дом оставалось около десяти метров, наружу высунулась уродливая морда дикого фенакодуса.

Точней, даже две морды.

Ван недоуменно нахмурился. Видеть двухголовых скакунов ему еще не доводилось. Впрочем, в данном случае от второго башки не было особого толку – больше похожая на гигантский волдырь, она безжизненно болталась в области шеи, по-видимому, только мешая.

– Ну и больной же он ублюдок, этот Угрюм… – услышал Ван тихое бормотание Громобоя. – На кой черт ему понадобилось приделывать к бедной твари вторую башку?

Воин не ответил – ну а что он мог сказать? Смысл странных экспериментов Угрюма оставался загадкой и для него. Ван-то и самого «живодера» видел всего один-единственный раз – когда тот, вооруженный неким странным пистолем, ворвался в их дом и похитил Танга. До того дня выходцы из бункера не подозревали, что опасность могут нести не только различные муты, но и обыкновенные люди, с виду ничем не отличающиеся от других представителей своего рода.

Тем временем двухголовый фенакодус вышел из здания и теперь демонстрировал незваным гостям всю свою мощь. Ван с удивлением уставился на мощные задние ноги мутанта, явно позаимствованные им у дикарей-неандертальцев. С передними они контрастировали весьма заметно – пусть шерсти и на тех, и на других имелось в избытке, но вот солидных когтей ближайшие к хвосту конечности были лишены. В остальном же перед путниками стоял самый обыкновенный фенакодус.

Однако Бо он, судя по всему, не подчинялся от слова «совсем».

Сбежав вниз по обшарпанным ступеням крыльца, констр устремился к незваным гостям. Во взгляде фенакодуса сквозила ненависть ко всем хомо в целом и к особям, стоящим перед ним, в частности. Когти били по асфальту, оставляя в нем глубокие следы; Ван с ужасом смотрел на могучие зубы, представляя, как скакун впивается ими в горло своей жертве, как рвет ее на части и жадно жрет, кусок за куском…

– Я так понял, дел не будет? – вопросил Громобой, не оборачиваясь.

– Это констр, милый, – ответила ему Бо; голос ее звучал разочарованно. – Я не могу пробиться через его защиту.

– Что ж, ладно, – сказал нейромант, вынимая из карманов верные пистоли. – Значит, малость разомнемся…

Воровато оглянувшись через плечо, бородач внезапно сорвался с места и бросился в сторону, прочь от таинственного дома и фенакодуса, который мчался к застывшим воинам. Ван оторопело уставился Громобою вслед.

– В другую сторону! – злобно рявкнул нейромант. – Оба, живо!

Уговаривать Вана и Лару по два раза не пришлось – с пистолетами в руках, выходцы из бункера метнулись вправо и побежали вдоль предполагаемого логова Угрюма. Сердца остервенело стучали в ребра, рискуя в любую секунду пробить свои костяные клетки и вырваться наружу. Краем глаза Ван заметил, что уродливый фенакодус замер в сомнениях – вертя головой из стороны в сторону, мутант обдумывал, за кем же погнаться, после чего решил, что два хомо сытней, чем один, и бросился следом за Ларой и ее деверем.

«Черт бы тебя побрал, проклятое отродье!» – мысленно выругался черноволосый воин.

Они с блондинкой прибавили шагу, но разве могли обыкновенные хомо убежать от четвероногого скакуна? Фенакодус играючи сократил расстояние до нескольких метров. Обернувшись через плечо, Ван выстрелил в мутанта, не целясь, и, конечно же, промазал. Взгляды человека и животного на миг встретились в одной точке, и воин понял, что это чудовище не отступит, покуда не потеряет последнюю каплю крови…

Но в тот же миг грянули выстрелы с другой стороны.

Первая пуля угодила в ухо здоровой головы фенакодуса, и тварь пошатнулась, разом утратив прежний темп. Невидимый «снайпер» нарочно выждал, пока мутант повернется, дабы на него взглянуть, и вторым выстрелом поразил левый глаз ошалевшего скакуна. Фенакодус заверещал дурным голосом и бросился вперед, совсем обезумев от страха, боли и злобы. Мощные ноги дикаря несли эту потертую тушу навстречу Громобою, застывшему с двумя пистолями в вытянутых руках; вторая голова зверя подпрыгивала при каждом шаге, словно гигантский зоб. Пара пуль нейроманта угодила и в эту бестолковую черепушку, но никакого вреда сии ранения самому мутанту не принесли.

А вот другие попадания оказались куда более ощутимыми. Особенно досталось правой передней ноге; вот она подкосилась, и фенакодус, потеряв равновесие, рухнул на землю.

Громобой практически синхронно сбросил опустевшие магазины и рысцой устремился к поверженному мутанту, на ходу заряжая пистолеты. Ван и Лара, остановившись, уставились на нейроманта, который уверенно бежал к жуткому констру. Тот извивался на земле, точно аспид, пытаясь подняться, но израненные ноги подводили.

Бородач остановился в двух шагах от мута и, подняв один из пистолей, три раза нажал на спусковой курок. Пули вошли в живую голову фенакодуса, словно нож в ломоть подтаявшего сливочного масла, и констр, подергавшись еще немного, обмяк.

Громобой, тяжело дыша, хмуро посмотрел на выходцев из бункера и сказал:

– И ведь это только одна-единственная тварь!

Ван и Лара не нашли, что на это ответить. Впрочем, нейромант, похоже, реакции и не ждал: развернувшись, он снова устремился ко входу в злополучное логово констров. Встреча с двуглавым фенакодусом, судя по всему, не особо впечатлила бородача; для него это, судя по всему, был самый обычный день – ну напал какой-то мут, ну пристрелили его, идем дальше, дел еще по горло. Такой подход восхищал Вана, хоть он и не мог отделаться от навязчивой мысли, что имеет дело с сумасшедшим.

Впрочем, пока этот сумасшедший на твоей стороне, стоит ли переживать?

Выходцы из бункера, переглянувшись, устремились следом за бородатым вожаком.

Громобой к этому времени уже стоял на крыльце и, повернувшись левым ухом к дверному проему, вслушивался в гомон, царящий внутри. Казалось, это сам дом говорил с путниками на разные голоса, честно предупреждая храбрецов, что живыми они могут наружу и не выйти. Но людей, вроде нейроманта, подобные «предупреждения» только вдохновляли. Больше всего на свете Громобой терпеть не мог, когда ему кто-то указывал, как поступить. Особенно он не переваривал угроз и потому вынужденно жил в постоянной борьбе, ведь в московской Зоне каждый шаг таил в себе новый вызов.

– Копошатся, твари, – негромко произнес бородач, покосившись на подошедших Вана и Лару. – Ну ничего, недолго им осталось…

Вновь повернувшись к дверному проему, Громобой добавил:

– Останьтесь здесь. Если что – я вас позову.

– Но… – заупрямился было Ван.

– Никаких «но», – отрезал нейромант. – Вы мне там только помешаете – еще попаду в вас ненароком… Поглядывайте просто, чтоб никто не вылез, а остальное я беру на себя. Вопросы есть? Вопросов нет…

С этими словами он перешагнул через порог и оказался в коридоре.

В здании до того жутко воняло мутантскими испражнениями, что на глазах Громобоя моментально навернулись слезы. Морщась, он побрел вперед, с опаской вглядываясь в окружающий полумрак. Мутанты могли прятаться в тенях, мутанты могли поджидать его в норах, спрятанных под строительным мусором и прочим хламом, разбросанным по полу. За свою жизнь нейромант повидал немало самых разнообразных тварей, одна другой хитрей, но констры Угрюма представляли собой симбиоз нескольких видов, а потому казались наиболее опасными из всех представителей московской Зоны. Вдобавок сердце не грел тот факт, что у этих «новых» мутов был иммунитет к воздействию Бо. За последние месяцы Громобой успел привыкнуть к тому, что его жене по силам приструнить любую тварь за исключением нео, шамов и кио; это пробудило в нем ненужную расслабленность, и теперь нейроманту приходилось заново учиться осторожности.

Причем учиться в боевой обстановке, рискуя в случае неудачи умереть и стать ужином для одного из уже помянутых констров.

«Впрочем, не так ли воспитывают молодых стабберов? – думал Громобой, в очередной раз замирая и прислушиваясь. – Стоит тебе обучиться базовым навыкам, и тебя сразу отправляют в московскую Зону… А все потому, что люди мрут, как квазимухи, пачками, и без разведки боем – никуда…»

Тут нейроманту почудилось, что он слышит какой-то подозрительный шорох справа от себя. Повернув голову, Громобой увидел, что в просторной комнате с большим окном, наглухо забитым досками, находится странное многорукое нечто.

Такое же нечто нейромант уже видел однажды, в Тушино, куда прибыл вместе с бывшим питомцем Щелкуном, дабы пройти через энергетический Купол и попасть в Митино. Тогда био с аппетитом слопал подобную тварь, и на том знакомство закончилось.

Теперь же Щелкуна рядом не было, и Громобой невольно занервничал.

«Рухлядь, давай-ка сюда!» – позвал он своего нового питомца, и робот со всех ног бросился к хозяину по центральному коридору, соединяющему задний вход и парадный.

Однако туша, притаившаяся в комнате, не собиралась ждать, когда био прибежит к нейроманту. Заверещав дурным голосом, уродливый констр Угрюма ринулся в атаку.

Чертыхнувшись, Громобой отправил в цель две пули и, убедившись, что никакого ощутимого урона они туше не нанесли, бросился по коридору навстречу Рухляди, торопливо переставляющему металлические ноги.

К счастью для Громобоя, туша была очень неповоротливым констром. Вылетев из комнаты на скорости, она не смогла остановиться и со всего размаху врезалась в стену. Бородачу показалось, что от этого удара все здание заходило ходуном; возникло желание оглянуться, но Громобой тут же поборол в себе сие глупое желание. Судьба дарила ему несколько драгоценных секунд, чтобы оторваться от несущейся по пятам смерти, так стоит ли тратить это время на разглядывание помянутой напасти?

«Конечно, нет!»

На беду верещание и топот привлекли внимание и других констров, обитающих в здании. Так, в тот самый миг, когда Громобой пробегал мимо очередного дверного проема, изнутри, лая, выскочила крысособака и бросилась нейроманту в ноги. Чудом увернувшись от резкой, словно пуля, твари, бородач вскинул левую руку и несколько раз нажал на спусковой крючок. Предсмертный визг псины заставил Громобоя болезненно поморщиться. Беглым взглядом отметив, что тело убитой крысособаки покрывают несвойственные этому виду острые шипы, нейромант снова пустился в бег. Верещание туши, преследующей бородача, стало громче; возня с голодной псиной отняла у Громобоя практически все преимущество.

– Чтоб вас всех… – прошипел нейромант.

Стиснув зубы, он попытался выжать из себя все, на что только был способен. Удалось – благо, адреналин с лихвой компенсировал недостаток сил в истерзанном Зоной теле. Моля Бога, чтобы другие мутанты не перегородили ему дорогу, нейромант понесся по коридору, стремясь к Рухляди. Био, к слову, завозился с другой тушей, которая ошивалась в противоположном конце здания. Между роботом и констром завязался нешуточный бой; точней, сражался только Рухлядь, поскольку умел, а тупорылый мутант только пер на него, пытаясь, видимо, задавить массой и попросту расплющить противника. И, хоть особых шансов на победу в этой дуэли у туши не было, он порядочно усложнял жизнь и роботу, и его бородатому хозяину.

«Вот же гадство…»

Голова тура появилась в очередном дверном проеме столь внезапно, что Громобой едва не налетел на один из чудовищных рогов. Чудом избежав контакта с тварью, нейромант отшатнулся в сторону и наставил на мутанта оба пистоля… и замер, удивленный зрелищем, которое ему открылось: констр Угрюма отчаянно пытался протиснуться в коридор, дабы добраться до бородача, однако дверной проем был для животного слишком узок. Не понимая, как тур вообще попал в комнату, Громобой вытянул шею и увидел, что стена за спиной чудовища отсутствует.

«С улицы ты, значит, приблудился… – смерив мутанта хмурым взглядом, подумал нейромант. – И чего тебе там не сиделось…»

Визг туши отвлек бородача от мыслей, и он, обогнув бьющегося в стены тура, устремился вперед по коридору. Нейромант наконец видел вторую тушу не только глазами Рухляди, но и своими собственными; Громобой уже практически не сомневался, что никакой лаборатории Угрюма в доме нет, но повернуть назад не мог – из-за преследующего его мута.

«Да чтоб ты провалился, ублюдок!» – в сердцах подумал нейромант…

…и внезапно провалился сам.

Глава 3

На дне

– Ты это слышала? – спросил Фред, останавливаясь.

Кира тоже замерла и навострила уши. Они шли через заброшенное здание, резонно решив, что на открытой местности их будет легче приметить, а так хотя бы полуразрушенные стены позволят укрыться от случайных взглядов недоброжелателей. Но, разумеется, даже помянутые стены не могли полностью защитить их от всех неприятностей московской Зоны.

– Как будто… шаги, – помедлив, тихо пробормотал вояка.

Теперь Кира тоже их слышала. Шаги многих ног. Как будто целый отряд неизвестных людей шествует через Куркино.

«Друзья? Или враги? – задумался Фред. – Плевать, пока что готовимся к худшему…»

Он посмотрел влево, потом – вправо. Казалось, шаги доносятся снаружи – звук был сухой, практически лишенный эха.

– Давай к окну, – одними губами произнес вояка, указав на один из проемов. – Прижмемся к стене под ним, переждем. Только не высовывайся.

– Понимаю, не дура, – буркнула Кира и первой устремилась в указанном направлении.

– Знаю, что не дура, – отозвался Фред.

Несмотря на то, что ситуация была довольно напряженная, девушка, не удержавшись, тихо фыркнула. При всех своих странностях вояка ей почему-то нравился. Была в нем некая скрытая сила, которая внушала в окружающих уверенность и надежду на удачный исход; при этом никаких особых подвигов Фред пока что не совершил – кроме недавней встречи с неандертальцами, когда он храбро ринулся в бой против двух мордоворотов, вооруженный одной трубой. Пожалуй, именно то стремление помочь в беде, граничащее с безрассудством, пленило Киру. Ее брат, Агап, был совсем иным. Он никогда не считался смельчаком – даже сам себя к таковым не приписывал – и брал, скорей, хитростью, нежели отвагой. Иными словами, предпочитал прятаться, а не вступать в бой, даже если речь шла о схватке с одной-единственной крысособакой.

Такими, в общем-то, были большинство выходцев из куркинского бункера.

Именно поэтому на их фоне Фред казался настоящим героем.

Добравшись до окна, Кира прижалась плечом к стене под ним и, шумно вздохнув, стала медленно выдыхать воздух из легких. Такому приему ее научил Агап – это помогало успокоиться и собраться с мыслями.

«Где же ты, братец?»

– Главное, не нервничай, – оказавшись рядом с боевой подругой, первым делом сказал Фред. – Не знаю, кто это, но, надеюсь, они не станут шерстить все окрестные здания.

– Это еще неизвестно, – тихо хмыкнув, сказала девушка. – Если жрать сильно хотят – прошерстят как миленькие!

Вояка невольно поежился. Киру такая реакция немного удивила. Что, Фред прежде не знал, что неандертальцы охотно лакомятся человечиной? Должен был, иначе б не дожил и до двадцати лет, а ему на вид все тридцать. Но тем не менее, каждый раз слыша про тварей, пожирающих людей, он кривился и морщился.

«Вот ведь человек-противоречие – то рвется в бой с дикарями, а то удивляется, когда я упоминаю про их людоедскую сущность…»

– Жрать охота, – донесся снаружи хриплый голос.

– Да кому не охота! – фыркнул другой, схожий с первым по тембру.

– Жареную крысособаку бы, – мечтательно произнес третий.

Фред с Кирой недоуменно переглянулись. Голоса незнакомцев отдаленно напоминали неандертальские, но и человеческого в них хватало. Этакая диковинная помесь, чуть-чуть того, чуть-чуть сего…

– Ты что-то подобное слышала раньше? – тихо спросил вояка.

Кира лишь покачала головой. Она не лукавила: прежде судьба сводила ее только с рычащими неандертальцами, зверьми, заключенными в человекоподобную оболочку, которые жили не мозгами, а инстинктами. Те же, кто шествовал снаружи, изъяснялись заметно сложней.

«Кто это такие? Люди?»

Крохотный огонек надежды загорелся в душе у Киры. Доселе она общалась только с жителями куркинского бункера и вот теперь – с Фредом, который говорил похоже на ее «земляков». Но что, если сейчас мимо их укрытия шагают такие же люди, просто слегка одичавшие из-за окружающего сумасшествия?

Взгляд Киры скользнул по вояке. Мужчина сидел, сжимая пистолет обеими руками; дыхание Фреда было ровным, спокойным. Почувствовав взор девушки, вояка вопросительно покосился в ее сторону и осведомился:

– Что?

– Может, покажемся им? – поколебавшись, тихо предложила девушка.

– Чего? – Фред удивленно выпучил глаза. – Зачем?

– Мне кажется, это… это люди.

– Кажется или ты уверена? – раздраженно прошипел вояка. – Ты хочешь на авось действовать или что, я не пойму? А если это те же дикари лохматые?

– По голосу не похоже…

– А по содержанию – очень даже! Они ищут пожрать, слышала? А мы с тобой – чем не мясо?

Их перепалку прервал голос снаружи:

– Давай в эти дома заглянем, вдруг тут шастают? Может, услышали, что мы идем, и попрятались?

Фред так громко скрипнул зубами, что Кира невольно зажмурилась.

– Ну что, довольна? – спросил вояка, хмуро покосившись на девушку. – Сейчас они к нам сами заглянут… вот и поздороваешься!

Кира в ответ на это слабо улыбнулась, но внутри у нее похолодело. До этой минуты ей казалось, что стоит рискнуть. Теперь же она засомневалась. Фред прав: московская Зона – слишком непредсказуемое место, чтобы заговаривать с первым встречным.

«Но теперь, похоже, у нас нет выбора…»

– Давай, за мной, – вновь зашептал вояка.

– Куда? – удивленно пробормотала Кира, наблюдая за тем, как он поворачивается к ней спиной.

– Как – куда? Надо уходить отсюда, пока они нас не нашли.

– А ты не боишься, что мы только их внимание привлечем?

– Ты не слышала, что они сказали? – снова начиная закипать, спросил Фред. – Они собираются проверить дома. И если ты думаешь, что у нас получится слиться со…

Он вдруг запнулся на полуслове. Кира нахмурилась, хотела что-то сказать, но он прервал ее, подняв указательный палец – помолчи, мол. Девушка послушно застыла и прислушалась.

Шаги. Совсем близко. Фред облизал пересохшие губы и поднял взгляд на оконный проем. Он поудобней перехватил свой пистоль правой рукой и приготовился застрелить идущего, едва он засунет голову внутрь. Момент истины, судя по всему, был чертовски близок.

– Только не спеши жать на курок, – шепнула девушка, глядя на сосредоточенную мину вояки.

– Курок спускают, – проворчал он.

– Ты понял, что я имею в виду, – надулась Кира.

– Да понял… – буркнул Фред. – Но мне это не нравится.

– А представь, как не понравится тем, кто снаружи, если мы застрелим одного из них?

– Замолчи уже, – шикнул на нее мужчина. – Сказал же – понял.

Они так сосредоточились на окне, что совершенно забыли про дверной проем. А меж тем именно оттуда донесся хриплый голос:

– Вы кто?

Фред и Кира, вздрогнув, медленно повернулись к говорившему. Стоящий в дверях воин, судя по облику, был рожден от странного союза между неандертальцем и человеком – у него имелись все атрибуты дикаря, но неявные, смягченные природой. Те же клыки, вдвое короче, чем у неандертальцев; та же шерсть на руках, но куда менее густая.

– Это что еще за тип… – пробормотал Фред.

Впрочем, на раздумья оставалось не так много времени, потому как в руках незнакомец сжимал потрепанное ружье. Можно было, конечно, посоревноваться с ним в точности стрельбы, но стоило ли так рисковать? Ведь даже если ты попадешь в цель, где гарантия, что этот странный ублюдок не успеет ответить тем же? Сомнения одолевали Фреда, и потому он решил поговорить с незваным гостем.

Кто знает, чего в этом парне больше – звериного или человеческого?

– Так кто вы такие? – повторил вопрос мутант.

Для убедительности он встряхнул ружьем.

– Просто путники, – поколебавшись, ответил Фред. – Охотимся, как и вы. Выживаем, как можем.

– Вас двое всего? – подумав, уточнил дикарь. – Больше никого нет?

– Нет, – нехотя сказал вояка.

– Бросайте ваши огнестрелы, – вдруг раздался сверху хриплый голос. – И на выход.

Фред повернулся и увидел, что в окно заглядывает еще один мутант. Этот был вооружен заряженным самострелом.

– Мы просто хотим выжить… – начал было вояка, но арбалетчик не дал ему договорить.

– Молчать! – рявкнул мутант. – Разбираться, кто вы, будет Бартаб, когда мы вас к нему приведем.

– Бартаб – ваш вожак? – догадалась Кира.

– Правильно, женщина, – снисходительно улыбнулся парень с ружьем.

Вид его желтых зубов заставил девушку брезгливо поежиться. Фред оставался невозмутим. Он прикидывал, сможет ли выйти из этой передряги живым. По всему выходило, что нет – как ни крути, а кто-то из двоих мутантов его наверняка прикончит. А если случится чудо, и Фред пришьет обоих дикарей, их дружки наверняка сбегутся на шум и довершат дело собратьев.

«Тут даже Кира не поможет, – скользнув взглядом по спутнице, подумал вояка. – Как бы хорошо она ни стреляла, нас просто задавят числом. Лучше сдаться, а там чем черт не шутит? Может, этот их Бартаб, когда во всем разберется, отпустит нас на все четыре стороны?..»

– Кладите огнестрелы на пол, – процедил арбалетчик, видя, что мужчина колеблется.

Выхода не было, поэтому пришлось подчиниться. Бормоча под нос проклятья, Фред медленно положил свой пистоль на бетон и неторопливо, чтобы не провоцировать дикарей, выпрямился. При этом он поднял руки, демонстрируя, что они пусты.

– Делай, что они говорят, – уголком рта прошипел вояка, чувствуя на себе недоуменный взгляд Киры. – Если хочешь жить.

Она скрипнула зубами, но подчинилась и по примеру спутника опустила пистолет на пол.

– Какие послушные хомо, – продолжая скалиться, похвалил их дикарь с ружьем.

– Просто жить хотят, – сказал арбалетчик.

Он тоже позволил себе улыбку, которая Фреду совершенно не понравилась. В контексте беседы она вполне могла означать: «зря надеетесь».

– Как и все мы, – сказал вояка, красноречиво посмотрев на мутанта с ружьем.

Голос Фреда при этом не дрожал, да и взгляд был преисполнен спокойствия, что, конечно же, заметно удивило дикаря.

– Ты чего, вообще не боишься, хомо? – напрямик спросил он.

– Нет, – честно ответил вояка.

Кира снова вылупилась на него; на сей раз ее взгляд буквально вопил: «заткнись!».

– Не боишься, что мы вас убьем? – спросил арбалетчик.

– Хотели б убить, уже давно убили бы, – даже не оглянувшись на него, ответил Фред.

Он откуда-то знал, что обычно следует за подобными вызывающими фразами – твои пленители тут же начинают размахивать оружием, направлять на тебя все стволы, какие у них имеются, дабы ты предательски задрожал и тем потешил их самолюбие. Но Фред был, судя по всему, тертый калач; по крайней мере, даже дуло ружья, глядящее ему в лицо, не заставило его колени трястись. Вояка действительно свято верил, что убивать их не собираются – по крайней мере, до тех пор, пока таинственный Бартаб не разрешит открыть огонь.

– Какой умный хомо, – с некоторой долей уважения в голосе произнес дикарь, опуская ружье.

– Чего там у вас? – послышалось с улицы.

– Двое хомо, – гаркнул арбалетчик. – Девка с мужиком.

– О! Бартаб будет доволен! – обрадовались снаружи. – Вот только жрать охота… Крысособаку бы, жареную…

– Не трави душу, а? – прикрикнул на него мутант с самострелом. – Сейчас, может, на обратном пути кого изловим…

– А, может, этих…

– Нет! – рявкнул мужчина с ружьем. – Этих – к Бартабу! Таков приказ!

«Значит, человечинкой все же не брезгуют? – отметил Фред про себя. – Грустно, грустно… но, пока живы, будем верить до конца!..»

Посмотрев в сторону Киры, вояка обнаружил, что его боевая подруга бела, как снег. Она, судя по всему, тоже все прекрасно поняла.

«Бедная…»

Поддавшись сиюминутному порыву, Фред обхватил руку девушки своими длинными пальцами и крепко сжал. Она вздрогнула и недоуменно покосилась в его сторону, а он улыбнулся ей самыми уголками рта и одними губами сказал:

– Все будет хорошо.

Залившись краской, Кира отвернулась, но руку не выдернула. Так они и стояли, сцепившись пальцами, покуда дикарь с ружьем не сказал:

– Ну все, выходите уже! Сколько можно тянуть?

Идти за ручку показалось глупой затеей, и потому Фред позволил Кире освободить свою кисть и первой стронуться с места. Он пошел сразу за ней, попутно прикрывая собой ее спину: доверия к арбалетчику, наблюдающему за пленниками через окно, у вояки было значительно меньше, чем к парню с ружьем.

Мутант попятился назад, позволяя Кире выйти из здания. Она ненадолго задержалась у порога, но все же нашла в себе силы через него перешагнуть.

Снаружи ярко светило солнце. Его лучи играли бликами на клинках дикарей, стоящих снаружи, отражались в металлических нагрудниках, и Кира невольно закрылась рукой, когда один юркий «зайчик» ударил прямо ей в глаза. Мутанты рассматривали людей с интересом, глумливо улыбаясь, и периодически обменивались многозначительными взглядами. Кажется, они с радостью слопали бы обоих пленников, если бы не предостережение их вожака, Бартаба.

«Проклятые людоеды», – подумал Фред, с плохо прикрытой неприязнью глядя на отряд дикарей.

Считая двух стрелков, с которыми странники уже познакомились, в группе было семеро воинов. Большая часть вооружена клинками – видимо, с оружием у этих бедняг все обстояло не очень здорово.

«Огнестрел, видимо, является привилегией вожака», – подумал Фред, покосившись на мутанта с ружьем, который прошел мимо него к своим товарищам. – Получается, этот парень – главный в группе, а тот, с самострелом, надо полагать, его первый сменщик…»

Судя по угрюмой морде появившегося из-за угла арбалетчика, он был из тех малодушных сволочей, кто с радостью прикончит вышестоящего собрата ударом в спину, дабы занять его место.

«Наверное, однажды такой день настанет», – решил про себя Фред.

– Ну что, вперед? – сказал мутант с ружьем, окинув взглядом свое воинство. – На обратном пути еще попытаемся, конечно, крысособак настрелять…

– А, может все-таки… – Один из дикарей, в старой ржавой кольчуге, шумно сглотнул набежавшую слюну. – Все-таки скажем Бартабу, что хомо был… один, баба вот эта? – Корявый палец указал на Киру. – А мужика… – Мутант снова сглотнул. – Того?

– Сдурел? – фыркнул арбалетчик. – Вожаку сбрехать предлагаешь?

– Да не то, чтобы сбрехать… – тут же смущенно потупился дикарь. – Просто… жрать охота…

– Соображать надо, прежде чем предлагать, – буркнул предводитель. – Думаешь, баба эта не расскажет про второго, когда ее к Бартабу приведут?

– Ну так а с чего б Бартабу ей верить? – неуверенно хмыкнул голодный мутант. – Кто она такая?

– Она – никто, – пожал плечами командир. – Но Бартаб же наверняка пожелает разобраться, она ему врет или кто-то из его людей? И станет всех по отдельности спрашивать… и ты, получается, предлагаешь нам всем врать вождю из-за того, что ты захотел пожрать?

Все дикари хмуро уставились на обжору, который под их осуждающими взглядами невольно втянул голову в плечи и, кажется, даже стал немного ниже ростом.

– Ладно-ладно, не хотите – как хотите, – поспешно буркнул пристыженный мутант. – Я просто предложил…

– Поаккуратней с такими предложениями, – угрюмо предупредил его арбалетчик, будто невзначай проводя рукой по своему самострелу. – А то Бартаб лжецов не любит…

Кира смотрела на спорящих дикарей и не могла поверить своим ушам.

Речи мутантов никак не сочетались с их внешним видом. Казалось, эти звероподобные твари не должны изъясняться столь связно. Пожалуй, если б они выли или лаяли, Кира удивилась бы куда как меньше.

Но они говорили совсем как люди – хоть и с неандертальскими интонациями.

– А, может, у того мужика в мешке есть, чё пожрать? – вдруг подал голос один из дикарей.

Горбатый, с уродливым бельмом на глазу, он немного выделялся на фоне высоких и статных собратьев. И, судя по предположению, не только внешне, но и умом.

«Сейчас еще наши консервы сожрут!» – невольно одарив горбатого дикаря злобным взглядом, подумал Фред.

– А ведь и вправду! – повернувшись к вояке, медленно произнес командир. – Ну-ка, снимай мешок, хомо!

Фред скрипнул зубами, но все-таки подчинился, решив, что никакое упрямство не поможет ему защитить тушенку, лежащую в вещмешке. Будет сильно упираться – дадут в морду и отберут, так зачем провоцировать? Кто-то, вероятно, счел бы такие рассуждения трусостью, но на самом деле это был лишь здравый смысл. Тогда как драка с десятком мутантов, явно превосходящих тебя в силе и ловкости, являлась не доблестью, а неприкрытым идиотизмом.

– Ты собираешься отдать им наши запасы? – тихо спросила Кира.

– Иного выхода все равно нет, – буркнул вояка, хмуро глядя на пленителей исподлобья.

– Знаю, – нехотя признала девушка. – Но до чего же не хочется…

– Заткнитесь и давайте сюда мешок! – прикрикнул на пленников арбалетчик.

Размахнувшись, Фред швырнул ему рюкзак, и дикарь без труда поймал его свободной рукой. Вознаградив покорность вояки самодовольной улыбкой, мутант уложил вещмешок на землю, открыл его и заглянул внутрь.

– Ха! – громко хмыкнул арбалетчик. – Банки с едой!

Остальные дикари тут же заулыбались и стали переглядываться, подмигивать друг другу. У парочки даже слюна потекла; разумеется, утирать ее никто не стал.

Правда, этот праздник продлился недолго.

– Тут всего три банки! – разочарованно протянул арбалетчик, получше рассмотрев содержимое вещмешка.

Дикари замерли. Такого подвоха они явно не ожидали.

Видя недоумение на мордах собратьев, предводитель поспешно сказал:

– Одну банку на троих делите, я обойдусь.

Фред удивленно выгнул бровь. Такого самопожертвования от кого-то из мутантов он явно не ожидал. До сего момента вояке казалось, что мысли каждого из этих поджарых уродцев крутятся вокруг одного-единственного желания – набить живот едой. А поступок предводителя как-то совершенно не укладывался в эту теорию, более того – беспощадно ее опровергал. Да, он командир, да, это его десяток, но разве долг для подобных тварей может значить больше, чем голод?

Видимо, да. По крайней мере, для некоторых из них.

Дикарей, что греха таить, решение предводителя тоже удивило несказанно, однако отговаривать его никто даже не подумал – каждый ведь хотел отведать мяса, пусть немного, но хоть что-то… Более того – даже арбалетчик, первый заместитель, лишь радостно воскликнул:

– Налетай!

И передал две банки другим собратьям, а сам, выудив третью, отбросил ненужный уже мешок в сторону и схватился за нож, который болтался у него на поясе. Фред и Кира угрюмо наблюдали за трапезой дикарей; животы обоих при этом обиженно урчали. Каждый из дуэта путников жалел, что не съел тушенку раньше.

«Ну кто ж знал!»

Предводитель отвернулся, дабы не соблазняться, и теперь делал вид, что его куда больше интересует здание, которое они только что покинули. Наверняка этот милосердный дикарь изнывал от голода не меньше прочих. Но, видно, человеческого в нем было все же куда больше, чем звериного… и уж совершенно точно больше, чем в родичах.

«Чтоб вы подавились!» – подумал Фред, глядя на мутантов, отбирающих друг у друга мятые жестяные банки.

Судя по виду Киры, ее тоже одолевали мысли подобного рода. Наблюдать за ужимками зверья было попросту отвратительно.

– Обыщите их, – распорядился предводитель отряда, когда с трапезой было покончено. – Заберите все, что можно использовать, как оружие, а потом свяжите их обоих.

Вояка покосился на спутницу и снова прошептал одними губами:

– Все будет хорошо.

Судя по ее скептическому взгляду, она больше не верила в подобный расклад.

К пленникам уже спешили мутанты с веревками, на ходу утирая рукавами тушенку с губ.

* * *

Громобой не сразу понял, что произошло. Просто вот только что он бежал, шустро переставляя ноги, и вдруг услышал треск и почувствовал, что падает. Похоже, неизвестные умельцы организовали посреди коридора ловушку, в которую нейромант угодил из-за проклятой спешки.

Все это проносилось в голове Громобоя, пока он летел вниз. Падение его было довольно долгим…

И закончилось не самым мягким приземлением на гору разного хлама.

Опыт стаббера пригодился: сгруппировавшись в воздухе, нейромант избежал серьезных травм, но все равно болезненно ударился правым плечом о прогнившую деревянную дверь. Правда, могло выйти и хуже: на полметра левей из груды строительного мусора торчала одинокая металлическая труба. Некоторое время, пока адреналин еще притуплял боль, Громобой просто лежал и смотрел на этот «кол», невольно представляя себе, как падает прямо на него, и как эта ржавая железяка пронзает нейроманта насквозь, совершенно нелепо обрывая его жизненный путь.

«Одолеть столько тварей… потерять жену и обрести ее вновь… а потом погибнуть, упав на какую-то… трубу…»

Тут наконец подоспела боль. Она вспыхнула в правом плече, на которое Громобой упал, и стала растекаться по всему телу, заставив нейроманта стиснуть зубы и пожалеть о том, что он все-таки остался в живых. Покорчившись еще с полминуты, бородач задрал голову и уставился на дыру в потолке, через которую недавно провалился. Сейчас в нее отчаянно пыталась протиснуться достопамятная туша, но, к счастью, габариты не позволяли.

Тем временем Рухлядь наконец-то расправился с констром, который мешал ему прийти на помощь к хозяину. Громобой позвал био, и тот снова заторопился вперед по коридору с обшарпанными стенами. Лежа на гнилой двери, нейромант глазами металлического паука смотрел на пыхтящую тушу, которая корячилась на полу. Меч Рухляди обрушился на мутанта, вошел в его рыхлое тело и стал продираться через слои жира и мышц к единственному уязвимому месту этой диковинной твари – к ее пульсирующему сердцу. Будь на месте био человек или даже нео, о подобном и задумываться не стоило бы; но робот обладал достаточным количеством сил, чтобы пропихнуть клинок через все преграды и поразить тушу в ее «ахиллесову пяту».

Визг, который эхом разнесся по коридорам заброшенной постройки, возвестил о том, что меч достиг своей цели. Туша, пронзенная клинком Рухляди, забилась в конвульсиях, словно бабочка, безжалостно прибитая к альбомному листу булавкой натуралиста. Казалось, еще немного, и тварь попросту оторвет меч вместе с металлической конечностью робота, но это впечатление было обманчиво: Громобой славно потрудился, когда приваривал клинок к манипулятору верного паука.

Несколько секунд спустя туша окончательно обмякла и растеклась по полу бесформенной лужей. Убедившись, что дело сделано, Рухлядь под чутким руководством нейроманта выдернул клинок из раны, после чего сгреб дохлого мутанта в охапку и оттащил в сторону, дабы освободить достопамятную дыру. Затем био принялся методично выламывать доски пола, желая расширить отверстие и спрыгнуть вниз, к хозяину, бессильно возлежащему на груде хлама.

«Как бы Бо предупредить?..» – подумал Громобой.

В этот самый миг нечто яркое и крылатое пронеслось мимо Рухляди и нырнуло вниз, через уже помянутую дыру в полу. Повернув головную башню металлического паука, нейромант с удивлением обнаружил, что к нему на всех парах несется бабочка-падальщик.

«И откуда столько отваги в таком ничтожном паразите? – удивился бородач. – Тем более что трупов рядом нет, а я еще вроде бы вполне жив…»

Подлетев к Громобою, бабочка-падальщик зависла в двух метрах от него и уставилась на беднягу фасеточными глазами. Некоторое время они молча рассматривали друг друга, после чего нейромант неуверенно пробормотал:

– Это ты, Бо?

Бабочка-падальщик тут же принялась остервенело кружить над ним, подтверждая его догадку.

– Только не вздумайте ко мне спускаться, – предупредил Громобой. – Забери ребят, они остались у входа, и ждите меня снаружи. Мы с Рухлядью сами как-нибудь выберемся.

Бабочка осталась на месте.

– Ты меня слышишь? – с нажимом уточнил нейромант.

И снова крылатый падальщик принялся выписывать над ним замысловатые фигуры.

– Ну хорошо, хорошо, – подняв руку, сказал Громобой. – Чтоб проще было найтись, можешь оставить при мне свою бабочку. Пусть летит за нами с Рухлядью, если тебе так будет спокойней… а там уж встретимся.

Бабочка снова осталась висеть на прежнем месте. Био вверху практически закончил; еще пара досок – и можно будет спрыгнуть вниз, к хозяину.

– Дай-ка я встану, что ли, чтоб он меня не прихлопнул, – проворчал бородач.

Он приподнялся на локтях, болезненно поморщился – все-таки падение с такой высоты трудно пережить без травм, – но нашел в себе силы усесться, а затем и встать. Бабочка больше не кружила над ним – она опустилась на тот самый достопамятный ржавый кол и уставилась на Громобоя, с нетерпением ожидая, что же он предпримет дальше.

«Хотел бы я сам это знать!..»

Первым делом нейромант огляделся по сторонам и с удивлением обнаружил, что находится не в подвале дома, а некоем подземном тоннеле: стены находились слева, справа и сзади, но впереди ничего не было. Легкий сквозняк в лицо как бы намекал, что темный коридор ведет наружу, по крайней мере, сообщение с поверхностью определенно было.

«Вот только что таится в этом мраке? Наверняка какие-нибудь мутанты…»

Рухлядь вверху застыл перед расширенной дырой в ожидании приказа от хозяина. Громобой бросил в сторону «питомца» рассеянный взгляд и послал мысленную команду. В следующий миг громадный стальной паук, прижав к ржавому корпусу все свои многочисленные манипуляторы, спрыгнул вниз и приземлился на то же самое место, что и нейромант. Эту «посадку» несчастная гнилая дверь пережить уже не смогла – просто рассыпалась в труху под тяжеленным био, да и вся груда строительного мусора как-то просела к центру, образовав этакий «кратер имени Рухляди». Впрочем, здешний хлам мало волновал Громобоя; главное, био остался цел и невредим. Нейромант отряхнул запачканный плащ и запоздало понял, что при падении потерял один из своих пистолей.

«Вот ведь гадство!» – подумал бородач, зорко оглядываясь по сторонам.

Подумав, он отдал Рухляди команду включить головной фонарь. Пусть монстры из мрака идут на свет, пусть. Они ведь не будут ждать, что этот пресловутый «огонек» в конце тоннеля означает для них быструю смерть. А потом клинок Рухляди взлетит и опустится, оборвав никчемную жизнь очередной кровожадной твари, слоняющейся по подземельям в поисках прокорма…

Естественный отбор, как он есть. Выживут только наиболее приспособленные.

К счастью, головной фонарь био помог отыскать оброненный ствол – тот обнаружился у стены, щедро присыпанный рыжей кирпичной крошкой. Нейромант не сдержал победной улыбки; он уже настолько привык к стрельбе «по-македонски», что, вероятно, чувствовал бы себя калекой, лишившимся одной руки…

«…как Бо».

Покосившись в сторону крылатого падальщика, Громобой сказал:

– Идем в тоннель. Где-то там, должно быть, выход. Через дыру в потолке все равно уже подняться не выйдет… хотя если что ты найдешь где-то в окрестностях громадного рукокрыла…

Судя по тому, что бабочка осталась неподвижно сидеть на трубе, нетопырей в округе не было.

– Что ж, я, честно говоря, особо и не рассчитывал, – со вздохом сказал нейромант и, пропустив вперед Рухлядь, устремился следом за ним.

Не успели они отдалиться от груды хлама и на десяток метров, как сверху послышался топот множества ног. Остановившись, Громобой повернулся и уставился на дыру в потолке…

…из которой буквально в следующий миг вывалился достопамятный тур.

Выпучив глаза от неожиданности, бородач смотрел, как рогатый мутант, неловко кувыркаясь, падает вниз. Громобой примерно догадывался, чем это может закончиться, но все равно наблюдал за происходящим с неподдельным интересом.

И болезненно скривился, когда тур вполне ожидаемо приземлился на спину и сломал себе шею.

– Добей его, – буркнул Громобой, глядя, как мутант, брызжа пеной, бьется в конвульсиях.

Рухлядь послушно устремился к туру. Подойдя, био без лишних раздумий вогнал меч в судорожно вздымающийся и опускающийся бок. Тур взвыл дурным голосом и выгнулся дугой, однако его мучения продлились буквально пару мгновений – после этого последние силы улетучились, и мутант издох.

Громобой смотрел на мертвого тура без тени сожаления. В конце концов, эта тварь хотела его убить, поэтому сочувствовать ей бородач не смог бы при всем желании. Однако вид покойного мута пробудил в душе нейроманта совсем иное чувство…

Глядя на окровавленного тура, Громобой вдруг вспомнил, что не ел с самого утра. События, которыми нынешний день был попросту перенасыщен, отвлекали от будничных мыслей, но едва возникла небольшая пауза, и голод напомнил о себе во весь голос. Нейромант покосился на бабочку, чьими глазами за ним приглядывала Бо, после чего мысленно подозвал Рухлядь. Био подошел к хозяину и распахнул грузовой отсек, где хранились скудные пожитки отряда. Поколебавшись, Громобой вытащил банку с консервами и, вогнав в крышку нож, в считаные мгновения открыл тушенку. Запах ударил в нос, и нейромант взволнованно облизал пересохшие губы. Дрожащей рукой вытащив из внутреннего кармана плаща помятую ложку, бородач принялся жадно есть. При этом Громобой стеснялся повернуться к крылатому падальщику, дабы не дразнить Бо понапрасну.

«Обидится еще, – подумал нейромант. – Она там, наверху, переживает за меня, а я тут жру…»

Впрочем, бабочка, конечно же, прекрасно видела, чем занят бородач. Поэтому Громобой максимально быстро доел тушенку и, швырнув пустую банку обратно в грузовой отсек, велел Рухляди закрывать дверцу.

– Что ж, пошли? – бросив оценивающий взгляд на крылатого падальщика, спросил Громобой.

Рухлядь снова возглавил шествие. Его головной фонарь замечательно освещал дорогу.

«Интересно, куда ведет этот тоннель? – думал Громобой, следуя за верным «питомцем». – И кто в нем может обитать?»

Ответа пока что не было.

Странный отряд из бабочки-падальщика, хомо и био шагал в глубь подземелья под осточертевший скрип шарниров.

* * *

– Убью! – ревел нео. – Порву!

Поморщившись, Танг повернулся к нео и крикнул:

– Да заткнись ты! И без того тошно!

– И тебя порву! – приподнявшись на локтях, с ненавистью прорычал дикарь. – Ноги, сука… ноги!..

Он снова без сил упал на бетон и принялся кататься по полу, сходя с ума от боли и безысходности. Пленники наблюдали за ним с раздражением, но втайне немного сочувствовали мутанту. По крайней мере, Танг искренне считал, что ни одна тварь на свете не заслуживает подобных мучений. Те же дикари, насколько знал темноволосый воин, никогда не пытали своих жертв. Для них хомо были всего лишь ходячими кусками мяса – просто их не получалось сожрать так же легко, как, например, крысособак. То есть люди для нео – это, по сути, еда, а разве придет кому-то в голову издеваться над едой?

Угрюм же, похоже, являлся настоящим садистом, и в своей ненависти к нему что хомо, что нео были совершенно единодушны.

Безногий дикарь, видимо, истратив последние силы, замер на правом боку. Вскорости до ушей пленников донесся его оглушительный храп.

– Поорал, поспал, опять поорал… – проворчал Агап, хмуро глядя на мутанта. – Странно, что кровью до сих пор не истек.

– Видно, Угрюм чего-то с ним… наварганил, – предположил Танг. – Крутился ж он рядом с ним, колдовал что-то…

– Наверняка еще какую-нибудь дрянь ему вколол. Как нам с тобой. Только вот зачем ноги отнял?

– Не знаю. Лишь бы к нам не пришел за тем же самым.

– Да не дай Бог, – невесело усмехнувшись, пробормотал Агап.

Справа заверещал рукокрыл. Этот жил в схожем с дикарем режиме – то забывался сном, то кричал во все горло, то снова отрубался.

– Уже б пристрелили лучше, – буркнул Агап, с ненавистью глядя на нетопыря. – Чем вот так мучиться.

Танг хотел подбодрить соседа, сказать, что все не так уж и плохо, но тут вдалеке снова послышались шаги. Пленники обменялись красноречивыми взглядами: похоже, их молчаливый тюремщик снова решил наведаться в свое царство боли и ненависти.

– Интересно, по чью он душу? – тихо, как будто Угрюм мог услышать его даже в коридоре, прошептал Агап.

Танг промолчал. Воин мог только надеяться, что целью их пленителя станет или рукокрыл, или нео.

«Хотя, может, он тащит сюда еще кого-нибудь? Кто знает, сколько раз в день он выезжает на охоту… и сколько вообще дней прошло с тех пор, как нас сюда приволокли?»

Звук шагов отвлекал от размышлений, мешал трезво думать. Впрочем, развлекаться догадками тоже не имело особого смысла – Угрюм должен был появиться с минуты на минуту и развеять последние сомнения.

Ожидая пришествия молчаливого тюремщика, Танг невольно вспомнил тот детский череп, который видел в коридоре, и ненависть запылала в темноволосом воине с новой силой. Ему захотелось проломить Угрюму голову его же топором, изрубить мерзавца на мелкие части и скормить получившийся «гуляш» безногому нео и орущему рукокрылу.

«Как жаль, что такая возможность мне вряд ли представится!»

Угрюм на сей раз шел без добычи, только за плечом его болтался старый вещмешок.

«Небось, там его зелья-снадобья лежат», – догадался Танг.

Пульс участился. Дурные мысли возникли, как по мановению волшебной палочки, и темноволосый воин протяжно скрипнул зубами. Он чувствовал себя ребенком, которого окружила стая крысособак – сил, чтобы одолеть мутантов, недостаточно, а сбежать не дадут. Находясь в плену мрачных дум, Танг смотрел на великана, идущего к их камерам. Судя по всему, он явился к кому-то из них.

Слева шумно сглотнул Агап. Похоже, его мысли были очень схожи с танговскими.

Угрюм остановился, не дойдя двух метров до решетки, потянулся к кобуре на поясе и достал пистоль. Танг при виде оружия буквально застыл.

«Это боевой? – промелькнуло в голове. – Или тот, с усыпляющими дротиками?»

Понимая, что, стоя на месте, он только облегчает Угрюму задачу, воин принялся расхаживать из стороны в сторону. При этом Танг ни на секунду не выпускал из виду пистоль молчаливого тюремщика, попутно обдумывая, как бы до него добраться.

А Угрюм, меж тем, с невозмутимым видом поднял руку с пистолем и направил его на пленника. Танг тут же ускорился, надеясь, что его мельтешение собьет великана с толку. Агап, наблюдающий за происходящим действом, затаил дыхание. Секунды теперь утекали в вечность, словно остывшая смола – медленно, явно не слишком мечтая о расставании со временем настоящим.

Выждав несколько чудовищно долгих мгновений, Угрюм все-таки нажал на спусковой крючок.

Дротик ударился в стену прямо перед лицом Танга, и парень невольно замер, с легкой оторопью уставившись на «снаряд», упавший к его ногам. Тут же грянул второй выстрел, и воин, спохватившись, шагнул в сторону, но было уже поздно: на сей раз Угрюм попал точно в цель.

Танг почувствовал укол в области шеи, поспешно схватился за дротик, выдернул его и отшвырнул в сторону… однако зелье уже попало в кровь. Ища поддержки, темноволосый воин уставился на Агапа, но картинка перед глазами уже расслаивалась и теперь напоминала веер – вместо одного соседа бедняга увидел пятерых, нечетких, практически размытых. Ноги моментально налились тяжестью, и Танг, попытавшись их передвинуть, без сил рухнул на пол своей камеры. Хотел быстро встать, но тело уже не слушалось. При этом сознание отчего-то меркнуть не спешило; возможно, Угрюм заменил прежнее усыпляющее зелье парализующим, желая, чтобы жертва не отключалась, а воочию наблюдала за всеми его последующими действиями.

«Может, он и мне ноги отрезать решил? – подумал Танг, глядя в стену перед собой: из-за проклятой отравы он не мог даже шею повернуть. – Сейчас достанет из своего мешка тот самый топорик и давай рубить…»

С громким щелчком открылся замок камеры, скрипнули петли, и сильная рука грубо и резко перевернула Танга на спину. Увидев перед собой маску Угрюма, воин попытался зажмуриться, но даже на эту мелочь оказался не способен.

«Что ж за проклятье?!»

Молчаливый тюремщик положил вещмешок Тангу прямо на грудь, открыл рюкзак и склонился над ним. Не в силах ничего предпринять, темноволосый воин наблюдал за тем, как Угрюм внимательно изучает содержимое, как медленно, будто до последнего сомневаясь, вытаскивает какой-то коричневый пузырек и шприц.

«Ну, хоть не топор!..»

Мысль эта принесла мало облегчения. Что, если зелье из пузырька превратит Танга в такого же уродца, каким уже стал Агап? Что вообще представляют из себя эти снадобья? И чего хочет добиться Угрюм?

Вопросов было масса, но хмурый тюремщик явно не собирался отвечать ни на один из них. Не говоря ни слова, он набрал полный шприц мутноватой зеленой жижи из уже помянутого коричневого флакона, после чего воткнул иглу в вену на шее Танга и стал медленно выдавливать содержимое. Темноволосый воин внутренне напрягся, но что он мог поделать? Парализующее зелье лишило его возможности двигаться, и Танг смиренно терпел, практически физически ощущая, как по венам растекается странная сыворотка Угрюма. Пока что неясно было, как она повлияет на организм, но воин не сомневался: как только он вновь обретет способность чувствовать собственное тело, зелье тюремщика заявит о себе во весь голос. Агап говорил, что первые несколько часов он буквально горел изнутри, а потом еще долго изнывал от периодических вспышек боли.

Резким выверенным движением выдернув шприц из вены, Угрюм залепил ранку на шее куском грязного пластыря, дабы не кровила. Подхватив вещмешок, молчаливый тюремщик резко встал. Танг увидел, что в правой руке великана снова появился пистоль.

– Стой! – успел воскликнуть Агап, прежде чем грянул выстрел.

Темноволосый воин не видел, что случилось, но слышал, как что-то упало на пол.

«Видимо, сосед», – догадался он.

Угрюм, с мешком в руках, перешагнул через неподвижного Танга и вышел из камеры. Снова зашумели петли, заскрипел замок, снова заголосил нео в клетке:

– Убью! Сука! Ноги!

Проснулся и рукокрыл, при виде Угрюма замахал целым крылом и опять бросился на решетку всем изувеченным телом. Только Агап молчал; его, судя по всему, парализовало, как и Танга.

«Скорей бы прошло это оцепенение… – думал воин, глядя то влево, то вправо, то перед собой. – Хотя… если за ним последует боль, может, лучше пусть вообще не проходит?»

Звуки, уже знакомые, повторялись снова. По ним Танг легко мог представить, что происходит в соседней камере – Угрюм открывает дверь, входит, склоняется над парализованным Агапом, вкалывает ему мутно-зеленое (или иное) зелье и уходит, предварительно заперев замок обратно.

Вскоре шаги молчаливого тюремщика стихли. Остался только слабый крик одинокого нетопыря и храп уснувшего нео.

Двое хомо лежали в своих камерах и смотрели в потолок, не в силах пошевелиться.

Возможно, перемены в их телах, которые должны были вызвать последние инъекции, уже начались, но пленники этого пока что не чувствовали.

И втайне мечтали подольше пребывать в неведении.

* * *

Племенной дом находился примерно в двух километрах от того места, где дикари выловили Фреда и Киру. Шли пару часов; добрались бы и быстрей, если б не проходивший мимо «Маунтин А14».

– Терпеть не могу эти проклятые железяки, – проворчал мутант с ружьем, хмуро наблюдая за роботом через дверной проем.

По инициативе командира отряд укрылся от напасти в небольшом одноэтажном флигеле без окон. Едва увидев эту постройку, Фред вдруг отчетливо представил, какой она была прежде; перед его внутренним взором моментально возник образ рыже-коричневой будки с желтым значком на матово-черной двери. В самом центре значка находился черный череп с двумя перекрещенными костями.

«Что это еще был за бред? – уже находясь внутри, в окружении дикарей, размышлял Фред. – Галлюцинация? Или воспоминание из прошлого, о котором мне практически ничего не известно?»

Ответ снова повис в воздухе, словно бабочка-падальщик. Решив не ломать голову зазря, Фред попытался сконцентрироваться на био, который брел снаружи, возвышаясь над окрестными домами. И посмотреть там было на что – особенно если прежде ты ничего подобного не видел… или, по крайней мере, забыл о том, что видел…

«Хотя как такое вообще можно забыть?..» – завороженно глядя на робота, подумал вояка.

Сложно было описать словами, насколько громаден и устрашающ был этот странный плод людской изобретательности. Видя подобное создание рук человеческих, невольно задумываешься – насколько же надо ненавидеть себе подобных, чтобы произвести на свет подобную машину для убийства? Оснастить ее огромной головной башней, явно готовой выдержать несколько попаданий артиллерии; приделать множество различных манипуляторов, необходимых как для передвижения, так и для убийства теплокровных; наконец, дополнить свой шедевр различными датчиками, работающими на достижение все той же цели…

Убить как можно больше людей.

«Достойная задача, нечего сказать…» – с раздражением подумал Фред.

Он ненавидел науку именно за это: что бы люди ни изобретали, в конечном итоге у них получалась какая-нибудь смертоубийственная штуковина. Иной простак, вполне возможно, решил бы вставить свои пять копеек и сказать, что-де ученые могли и не знать, для чего создают этих гигантов…

«Ага. Щаз-з-з… Не знали, что вот эта спроектированная ими огромная пушка будет обращать здания в горы руин? А для чего она тогда нужна? Чтобы орошать поля водой? Или стрелять конфетти на праздниках?»

Нет, определенно, ученые прошлого знали, что получится на выходе. Другое дело, что они могли стать заложниками собственного разума – те же бессердечные вояки могли при содействии правительства силой принудить самых талантливых изобретателей к разработке оружия массового поражения.

«В любом случае, правду мы уже никогда не узнаем… и точно ничего не сможем изменить».

Оставалось только с грустью наблюдать за тем, как уродливая груда железа весом в несколько десятков тонн передвигается по разрушенному городу в поисках последних представителей человечества. Кто не спрятался, будет истреблен.

– А кто их любит? – пожал плечами арбалетчик. – Сколько они наших уже сожрали?

– Вот-вот, – закивал предводитель. – Ублюдки…

Фред смерил их насмешливым взглядом: дикари с такой ненавистью рассуждали о роботах, которые пожирали их соплеменников, но при этом продолжали как ни в чем не бывало есть хомо. Что это, как ни лицемерие чистой воды?

«Но глаза им открывать бесполезно, – подумал вояка. – В лучшем случае, сочтут меня идиотом и останутся при своих. В худшем еще и морду набьют. Или прямо тут сожрут – чтобы не умничал. Ну, Кире в назидание».

Вспомнив о спутнице, Фред оглянулся через плечо. Девушка стояла чуть поодаль и смотрела себе под ноги. Отчего-то вид «Маунтина», прогуливающегося снаружи, не вызывал в ней благоговейный трепет. По крайней мере, Кира точно предпочитала разглядывать носы своих ботинок, а не гигантского робота.

«Почему? До того часто видела подобных, что уже приелись?»

– Пошли, – скомандовал предводитель отряда. – Он уже достаточно далеко.

И они торопливо покинули ту странную постройку, которая показалась Фреду до боли знакомой, а спустя условные полчаса уже стояли рядом с дверью, наспех обшитой металлом.

«Что же, здесь они живут?»

Это было двухэтажное здание с заколоченными окнами и полуразрушенной крышей. Признаков жизни снаружи не наблюдалось, но Фред не сомневался, что за досками, в темных комнатах прячутся другие дикари, возможно, женщины и совсем крохотные детишки, которых родители с младых когтей готовят к невеселому будущему. Наверняка, там же находятся и другие мужчины – должен ведь кто-то охранять самок от вторжения агрессоров?

Предводитель несколько раз опустил кулак на помянутую металлическую дверь, и та буквально полминуты спустя отозвалась металлическим скрежетом засова.

– С возвращением, Карик! – прорычали изнутри.

Дверь открылась, и Фред увидел, что на пороге стоит гигант, превосходящий ростом и предводителя отряда, и его главного завистника, арбалетчика. Вояка поначалу даже грешным делом решил, что это и есть вожак (хотя сложно представить, что глава племени самолично бежит открывать дверь после каждого стука), когда великан, обратив внимание на пленников, сказал:

– О, да ты хомо привел! Где нашел?

– В доме сидели, – отозвался Карик. – Тут, неподалеку. Мы хотели крысособак пострелять, но не было нигде особо. А эти вот – нашлись.

– А чего не сожрали? – совершенно искренне удивился гигант.

– И ты туда же, Таргрут, – закатив глаза к небу, покачал головой предводитель отряда. – Бартаб велел хомо прежде всего к нему отводить. Он их судьбу должен решать, он – вождь…

– Надолго ли? – хитро сощурившись, спросил Таргрут.

Предводитель отчего-то смущенно отвернулся и буркнул:

– Не знаю, и хватит об этом. Завтра все прояснится.

– Ну ты вообще как, готов? – понизив голос, осведомился гигант.

«К чему готов?» – невольно задумался Фред, с интересом косясь на Карика.

Тот одарил Таргрута многозначительным взглядом исподлобья и спокойным ровным голосом сказал:

– Готов.

– Давай уже зайдем? – нетерпеливо предложил арбалетчик.

Таргрут покосился на Карика, и тот со вздохом произнес:

– Отходи. Надо еще к Бартабу зайти же… устали с дороги мы, передохнуть тоже не мешает… да и пожрать.

– Ну входите, чё уж… – пожав плечами, буркнул гигант и попятился, дабы освободить дверной проем. – Пока к Бартабу сходите, попрошу чего-нибудь вам сварганить.

Карик оглянулся на Киру с Фредом и сказал:

– Давайте внутрь, покажем вас нашему вожаку.

Вояка и его спутница быстро обменялись взглядами, но спорить с конвоирами не стали – перешагнули порог… и тут же почувствовали аромат, от которого их желудки заурчали еще сильней, чем прежде.

«Мясная похлебка, – шумно втягивая носом воздух, догадался Фред. – Где-то тут варят мясную похлебку!»

Он моментально представил себе костер, две рогатины с жердью между ними и котелок, висящий на этой жерди. В котелке булькает и дымится варево, а гигант – как вот тот самый Таргрут, который им дверь открывал – неспешно помешивает содержимое огромной ложкой.

«Господи, как же хочется есть!..»

Фред оглянулся на спутницу. Кира, судя по выражению лица, тоже мечтала слопать полную миску этой ароматной похлебки.

«Нельзя показывать ей, что я тоже изнываю от голода, – мелькнула мысль в голове вояки. – А то еще больше хотеться будет».

– Живей топайте, – раздраженно буркнул арбалетчик.

Он обогнал их и пошел впереди процессии, явно намереваясь первым войти в покои Бартаба…

Однако не все оказалось так просто: миновав пустой зал, путники устремились вперед по узкому коридору. Фред из любопытства заглядывал в каждый дверной проем, мимо которого они проходили, но в комнатах не было ни души.

«Где же остальные дикари? – недоумевал вояка, в очередной раз разочарованно глядя в пустоту. – И куда подевался Таргрут? Он, кажется, не сюда пошел… но куда? Может, мутанты в той, другой, стороне живут, а в этом «крыле» у них только вожак обитает…»

Однако коридор закончился тупиком, и Фред окончательно растерялся. Не понимая, зачем они сюда пришли, вояка принялся оглядываться по сторонам. Стены… Потолок… Пол…

Люк. Черная квадратная металлическая крышка с кольцом, заменяющим ручку.

Фред недоуменно нахмурился.

«Они что же… под землей живут? – догадался вояка. – Надо же…»

Арбалетчик наклонился и, ухватившись рукой за стальное кольцо, потянул крышку вверх. Пыхтя, он откинул ее в сторону, и она с грохотом рухнула на бетонный пол, и без того покрытый паутиной трещин. Затем арбалетчик обернулся к пленникам и торопливо перерезал веревки, связывающие их руки.

– Сейчас я спускаюсь, – покончив с путами, наставительно изрек арбалетчик. – А вы – сразу за мной. И – без глупостей!

– Какие уж тут глупости… – не удержавшись, тихо пробормотал Фред.

– Ты что-то сказал, хомо? – заметив, как шевелятся губы мужчины, тут же осведомился мутант.

Он даже сделал шаг вперед – чтобы их лица оказались в считаных сантиметрах друг от друга. От арбалетчика пахло тушенкой и гнилью, и Фреду стоило большого труда, чтобы не сморщиться от омерзения. Он выдержал взгляд своего конвоира, но обострять не стал – ответил лишь:

– Нет.

– Я так и подумал, – прорычал арбалетчик и, еще раз сверкнув глазами, полез в открытый люк.

Фред провожал его задумчивым взглядом. Велик был соблазн наступить зловредному мутанту на пальцы, которыми он цеплялся за край люка при спуске, однако вояка поборол это желание, понимая, что последует за такой выходкой. Дождавшись, пока арбалетчик окончательно скроется из виду, Фред шепнул Кире:

– Ты же помнишь, что все будет хорошо, верно?

Девушка благодарно улыбнулась ему самыми уголками рта, и он, удовлетворенный, отправился вниз следом за арбалетчиком.

Лестница, по которой пришлось спускаться, успела за долгие годы проржаветь насквозь. Опуская ногу на очередную ступеньку, Фред втайне боялся, что крепеж сейчас лопнет и оторвется, и вояка вместе с этим ржавым куском металла рухнет на пол. Однако лестница оказалась прочней, чем выглядела. Впрочем, оно и немудрено – если учесть, сколько дикарей лазило по ней ежедневно.

Вот подошвы ботинок коснулись пола, и Фред, заинтересованный, оглянулся и увидел еще один коридор. Эхо доносило до ушей вояки голоса, мужские и женские; понять, о чем говорят невидимки, не представлялось возможным, но этого и не требовалось. Главное открытие Фред уже сделал: все без исключения дикари жили здесь, внизу – в подземных катакомбах под заброшенным домом.

Снова задребезжала лестница. Вояка задрал голову и увидел Киру; она споро спускалась вниз следом за боевым товарищем.

– Чего встал? – грубо осведомился арбалетчик. – Пошли. И подругу свою поторопи.

– Она и так спешит, как может, – ответил Фред.

– Ты снова со мной оговариваешься? – нахмурился мутант.

Висящие на стенах факелы с горюн-травой позволяли рассмотреть дикаря в деталях. И он, судя по всему, был достаточно раздражен, чтобы с ним не связываться.

«А, может, к черту все? – вдруг подумал Фред. – Пока мы тут одни, пока другие или в комнатах, или наверху… Может, рискнуть, наброситься на него, попытаться одолеть? В конце концов, что я теряю?»

Но вояка сдержался от этого опасного и, что греха таить, довольно глупого поступка. Нет, за свою жизнь он боялся не особо, хотя, безусловно, и умирать не желал – тяжело полностью игнорировать инстинкт самосохранения, даже если очень хочется. Скорей, Фреда остановило сопение Киры, которая, видимо, услышав недовольный голос арбалетчика, с утроенной прытью поползла вниз. Девушка явно не хотела, чтобы у нового товарища были из-за нее проблемы, и Фред пристыженно разжал кулаки, которыми уже втайне мечтал отходить мутанта по наглой морде, и тихо сказал:

– Нет.

– Ты это мне брось, – пощелкав языком, произнес дикарь. – Или я тебя прибью раньше, чем к Бартабу дойдем. Не побоюсь даже, что он потом мне сделает за это!

Фред промолчал. Он уже понял, что любые слова будут истолкованы как дерзость, и ему только навредят.

Позади Кира, презрев последние несколько ступенек, спрыгнула на пол. Фред понял это по характерному звуку, с которым подошвы ботинок встретились с бетоном.

– За мной! – прорычал мутант. Его глаза превратились в две узкие щелочки. – И заканчивайте трепаться, а то я точно… сорвусь!

Сказав это, дикарь круто развернулся вокруг своей оси и устремился к коридору, который, надо полагать, вел в покои Бартаба. Кира и Фред без лишних слов отправились за ним. Походя они обменивались красноречивыми взглядами, порой говорящими куда больше любых слов.

Впрочем, сейчас и говорить-то, на самом деле, было особо не о чем. Повторять в тысячный раз «все будет хорошо» Фреду не хотелось, да и помогут ли эти подбадривания Кире? Она ведь далеко не дура, прекрасно понимает, что их шансы на спасение в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. А если учесть, что лакомиться человечинкой у дикарей в порядке вещей, то надежда кажется еще более призрачной. Вот и получается, что лучшее, на что пленники способны – это идти вперед, следом за разгневанным арбалетчиком, слушать, как позади спускаются остальные члены отряда, и представлять, каким окажется этот достопамятный Бартаб, о котором мутанты вспоминали при случае и без.

Отряд шел мимо дверных проемов, ведущих в комнаты с дикарями, и Фред наконец смог насладиться зрелищем здешнего быта. Хмурясь, вояка смотрел на женщин, выкармливающих детенышей, видел самцов, которые ругались с самками, а однажды углядел в одной из комнат дряхлого старика – высохший, перекошенный и горбатый, он фигурой походил на свою собственную клюку. Завидев хомо, этот великовозрастный дикарь отчего-то разозлился и замахал руками, будто прогоняя незваных гостей из племенного дома. Когда старик приблизился достаточно, Фред услышал:

– Ненавижу… все из-за вас… все…

Вояка не стал уточнять, чем они провинились перед горбуном – кажется, тот был слегка безумен. Арбалетчик оглянулся через плечо, и Фред прибавил шагу, дабы не отставать.

«Наверное, в них все-таки действительно хватает человеческого, – мелькнуло в голове, – если они не сожрали его еще до того, как он стал стариком!»

Преодолев коридор, путники уперлись в массивную, окованную сталью дверь. Подступив к ней, арбалетчик без стеснения несколько раз обрушил кулак на металл.

– Кто? – практически тут же донеслось изнутри.

Голос был грубый, хриплый; Фред представил себе хмурого гиганта, восседающего на внушительном троне из различных ржавых железяк.

– Мидрок, – отозвался арбалетчик.

– Чего тебе, Мидрок? – осведомился хозяин.

– Мы двух хомо поймали, привели тебе показать.

– Заходите, – прорычал великан.

Арбалетчик распахнул дверь и, первым переступив через порог, скрылся внутри. Фред и Кира, снова обменявшись обеспокоенными взглядами, последовали за ним.

Это оказалось довольно просторное помещение с высоким, в два человеческих роста, потолком. Фантазия на сей раз не подвела Фреда – у дальней стены стоял трон, сделанный, кажется, из всего, что только попалось под руку неизвестному мастеру. В ход шли куски арматуры, стальные трубки и любой другой, мало-мальски прочный хлам.

Ну а на троне этом восседал самый настоящий неандерталец – куда больше похожий на двух застреленных Кирой гигантов, чем на Мидрока или его командира, Карика. При этом габаритами Бартаб превосходил любого виденного Фредом мутанта… за исключением «Маунтина А14», от которого путники прятались в старой трансформаторной будке, но тот робот не являлся мутантом в полном смысле этого слова. Как бы то ни было, в слабом свете от двух факелов с горюн-травой, висящих за троном, вожак племени выглядел по-настоящему угрожающе.

При этом нельзя сказать, что на гостей своих «покоев» Бартаб взирал как-то особенно зловеще. Ирония в том, что человек смотрит на лежащий перед ним прожаренный свиной окорок точно так же – без особых эмоций, поскольку прекрасно знает, чем все это закончится для окорока. Фред уже не питал иллюзий насчет своего будущего. Пожалуй, единственное, в чем он все еще сомневался – это в способе подачи блюда. Иными словами, захочет ли Бартаб сожрать их живьем или для начала велит сварить из пленников похлебку?

– Вы кто такие? – осведомился вожак.

Его интонация подтвердила догадку Фреда – никакой ненависти к ним этот гигант не испытывал. При этом вопрос его звучал, мягко говоря, странновато. Как будто Кира с Фредом самолично решили заявиться в гости к этому лохматому самцу и его разношерстной кодле.

И тем не менее вояка ответил:

– Просто люди. Ходим по Москве, пытаемся выжить.

– Все пытаются, – ответил Бартаб, сверля мужчину взглядом. – Кто как может.

Судя по его речам, в массивном черепе вожака все же мозгов было значительно больше, чем в башках тупорылых неандертальцев.

Тут дверь за спиной Фреда скрипнула, и Бартаб перевел свой тяжелый взгляд на вновь прибывшего.

– Карик… – угрюмо констатировал вожак племени.

– Приветствую, Бартаб, – отозвался предводитель отряда.

Он старался говорить непринужденно, но с его появлением воздух моментально наэлектризовался настолько, что, казалось, все присутствующие вскорости просто сгорят от невидимых разрядов.

– Смотрю, охота прошла успешно? – осведомился Бартаб.

– Тебе решать, – без тени иронии, но и без энтузиазма ответил Карик.

Тут дверь скрипнула во второй раз. Не удержавшись, Фред оглянулся через плечо… и замер, удивленный тем, что увидел.

Точней, кого.

В покои вожака вошла девушка, до того мало общего имеющая с обитателями подземелий, что вояка поначалу и вовсе счел ее самым обычным человеком. Однако когда их взгляды встретились и гостья обнажила зубы в улыбке, Фред понял, что она тоже дикарка: характерные клыки выдавали родство с другими мутами. Спешно отвернувшись, мужчина уставился на грозного Бартаба. В голове Фреда крутились самые разные мысли:

«Кто она? Что тут делает? И почему никто из мутантов не гонит ее прочь? Не знаю, какие у них тут обычаи, но, подозреваю, что они не слишком охотно доверяют женщинам свои дела. Тем более здесь – покои вождя всего племени… Нет, очевидно, она какая-то… особенная… не только внешне!»

Пока он ломал голову, откуда взялась странная особа, эта самая особа с интересом разглядывала Фреда. Кира, кажется, волновала ее несколько меньше. Впрочем, вояка успел хорошенько обдумать этот вопрос – в частности, потому, что Бартаб, завидев девицу, пророкотал:

– Сестра? Что ты тут делаешь?

«Сестра? Ну, тогда все понятно! Брат – у руля, так почему бы не своенравничать? Все равно никто слова поперек не скажет!»

– Вести, как обычно, бегут впереди их источника, – ответила она низким, грудным голосом. – До меня дошел слух, что Карик взял в плен двух хомо. Вот, пришла на них посмотреть. Я ведь так редко вижу их… живьем.

От ее запоздалого дополнения у Фреда мороз прошел по коже – уж больно изобретательная у него была фантазия, уж больно красочные и устрашающие картины рисовала перед внутренним взором.

– Ну? Посмотрела? – раздраженно спросил Бартаб. – Довольна?

– Не совсем, – продолжая беззастенчиво пялиться на Фреда, ответила сестра вожака. – Мне интересно не только, как они выглядят, но и, например… их имена? Вот ты. – Она указала пальцем на вояку. – Как тебя зовут?

– Фред, – нехотя ответил мужчина.

Она беззвучно, одними губами, повторила услышанное, словно хотела получше запомнить, после чего, бросив скучающий взгляд на Киру, спросила:

– А твое?

Девушка назвала, и сестра Бартаба проделала тот же трюк, что и с именем вояки – прошептала его еле слышно, самой себе под нос.

– Уходи, Рена, – не выдержав, грубо велел вождь. – Наш разговор – не для твоих ушей.

– Отчего же? – Саркастически улыбнувшись, девушка повернулась к брату. – Решили обсудить завтрашний бой? Так если вы не собираетесь его отменять, говорить тут не о чем.

– Это – священная традиция! – разозлившись, проревел Бартаб. – И не нам с тобой от нее отказываться! Карик бросил мне вызов, и я обязан его принять!

Предводитель отряда стоял молча, лишь изредка с неудовольствием оглядываясь на Рену, так некстати возникшую на горизонте. Карик явно недолюбливая сестру Бартаба – это было видно по каждому едва уловимому жесту, по каждой гримасе, хоть на секунду задержавшейся на морде мутанта с ружьем.

Впрочем, сестру вождя в племени вряд ли любил хоть кто-то – уж больно язвительной она была, уж больно откровенной.

А откровенность, кто бы что ни говорил, никогда не была в чести.

– Что за глупая традиция – убивать друг друга на потеху публике? – фыркнула Рена.

– Сестра, ты забываешься! – еще больше разозлился Бартаб.

Его огромная правая кисть сжала подлокотник, который моментально потерял былую форму – то ли металл оказался настолько хлипок, то ли вождь чересчур сильно на него надавил своими мощными пальцами. Казалось, при желании Бартаб может смять весь свой трон, точно лист бумаги, и швырнуть им в обнаглевшую сестрицу.

Но Рену, судя по всему, это не слишком напугало – по крайней мере, она с прежней едкостью спросила:

– А, может, забываешься ты, брат? Забываешь, например, о том, для чего наши предки изначально учреждали ритуальный зал?

– Мы проводим там службы во имя наших богов, – прорычал Бартаб. – Разве этого мало?

– Предки завещали, что там следует проливать кровь чужаков. – Рена махнула рукой в сторону пленников, стоящих чуть поодаль. – Но никак не нашу собственную. Не твою. И не Карика.

– Докучливая сука… – услышал Фред тихое бормотание Мидрока: араблетчик явно не любил сестру Бартаба.

– Не выдавай желаемое за действительное! – строго произнес вождь. – Бой за право стать вождем – это тоже одна из древнейших традиций. Мы ее не сами придумали. И если б ты с большим уважением относилась к наследию наших предков, ты бы это знала.

Рассердившись, Рена вскинула голову и бесстрашно уставилась вождю прямо в глаза: Бартабу удалось уязвить сестру.

– А они? Что будет с ними? – спросила дикарка, вновь указывая на пленников.

Отчего-то их судьба не давала Рене покоя.

«Может, хочет сама нас сожрать?» – подумал Фред, с опаской поглядывая на дикарку.

– Какое тебе дело до этих хомо? – хмуро осведомился Бартаб.

– Я просто хочу знать, – упрямо сказала Рена. – Неужто так трудно ответить на вопрос?

Вождь смерил пленников долгим задумчивым взглядом, после чего сказал:

– Велю освежевать их и зажарить.

Фред вздрогнул. Он, в общем-то, не ждал чудес, но в глубине души до последнего на них надеялся. И уж точно вояка не хотел слышать, что их ждет, в таком «формате».

– Прямо сейчас? – уточнила Рена.

– Ну… практически, – слегка удивившись такому вопросу, сказал Бартаб. – А почему тебя это волнует?

– Мне просто кажется удивительным, что такой ярый поборник традиций, как ты, забыл о праздничном пире в честь победителя, – пристально глядя на брата исподлобья, сказала дикарка. – Или этот обычай я тоже выдумала?

– Нет, не выдумала… – медленно произнес Бартаб.

Взгляд его стал размытым, утратил фокус; вождь явно погрузился в размышления. Все, включая Карика и Мидрока, терпеливо ждали, когда он заговорит вновь.

– Молодец, сестра, – наконец сказал Бартаб. – Действительно, столь ценные куски мяса нам лучше отложить на завтра – чтобы зарезать их в честь прошлых вождей… и будущего.

– А пока с ними что делать? – осведомился арбалетчик.

В голосе его явно слышалось раздражение.

– Ты проявляешь нетерпение, Мидрок, – угрюмо заметил Бартаб. – А ты знаешь, как я ненавижу нетерпеливых.

Под его тяжелым взглядом словоохотливый арбалетчик невольно втянул голову в плечи: судя по всему, вождь быстро остывал только после ссор с неуемной сестрицей, а вот другим спуску не давал. И, похоже, любимейшим развлечением Бартаба было подлавливать зарвавшихся сородичей на дерзости и показательно их чихвостить, выливая на голову несчастного весь тот гнев, который накопился в нем за время перепалки с Реной.

«Как это знакомо… Вот только откуда?»

– Прости, Бартаб, – понурившись, буркнул Мидрок. – Забылся.

– Прощаю, – веско сказал вождь. – А по вопросу, который ты задал… Пленников на ночь поместить в тюремное крыло, пусть там до утра посидят.

– И покормить их надо, – вдруг произнесла Рена.

Тут уж даже Карик удивленно на нее уставился.

– Это еще зачем? – нахмурившись, осведомился Бартаб. – Они ж сами – еда!

– А ну как издохнут в клетке? – горячо воскликнула дикарка. – Вот ты, Фред! Скажи: когда ты ел в последний раз?

Судя по хмурому выражению лица Бартаба, странная игра сестры ему совершенно не нравилась. Но прерывать ее великан отчего-то не стал. Поэтому вояка, помедлив, все-таки ответил:

– Вчера вечером.

Воспоминания о банке тушенки, которую они с Кирой в целях экономии разделили пополам, заставили его желудок заурчать с новой силой. Страх успешно забивал голод ровно до этого момента, но вопросы «докучливой суки» все испортили.

– Вот видишь! – мигом позабыв о пленниках, воскликнула Рена.

Бартаб с неудовольствием покосился на сестру.

– Не думаю, что за ночь они умрут, – сказал вождь.

– А если все-таки умрут? – с нажимом произнесла дикарка. – Что тогда? Ты разве будешь есть мертвечину?

Заслышав последнее слово, Бартаб поморщился вновь.

«Надо же, какие они брезгливые! – с удивлением подумал Фред. – Кира говорила, неандертальцы жрут любое мясо, неважно, свежее или падаль, а эти, похоже, тухлятину не любят! Насколько же причудливо в них переплелось человеческое и звериное!»

– Черт с ними, – махнул рукой вождь. – Мидрок! Уведи их в камеру и дай им чего-нибудь пожрать.

– Да жалко как-то… – пробормотал арбалетчик.

– Делай, что говорят! – раздраженно воскликнул Бартаб.

– Вообще-то Мидрок – мой воин, – вдруг заявил Карик.

О нем в суматохе, устроенной Реной, все как-то успели позабыть, но одной фразы хватило, чтобы внимание мутантов и пленников разом оказалось приковано к претенденту на жестяной трон.

– Что? – переспросил Бартаб.

– Мидрок – мой воин, – спокойно повторил Карик. – Он выполняет мои распоряжения.

– А ты – мой воин! – прорычал великан, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев. – И должен выполнять мои!

Казалось, от второго подлокотника очень скоро тоже останется лишь призрачное воспоминание.

– Завтра все может поменяться, – заявил Карик.

– Пока завтра не наступило, вы оба подчиняетесь мне, вашему вождю! – в сердцах воскликнул Бартаб и от переизбытка эмоций ударил себя кулаком в грудь, вероятно, моментально сломав себе несколько ребер. – А, значит, должны делать то, что я говорю!

– Я уже ухожу, – поспешно вставил Мидрок и, подталкивая пленников в спины, заторопился к выходу.

– Ты понял меня, Карик? – успел услышать Фред, прежде чем арбалетчик захлопнул дверь в покои, и голоса мутантов превратились в неразборчивый бубнеж.

– Шустрей давайте! – прикрикнул на пленников Мидрок. – Теперь еще жратву вам ищи… больно надо…

Фред и Кира послушно потопали вперед, прочь от покоев, где, судя по всему, снова начался ожесточенный спор между завтрашними противниками. Мидрок шагал позади, бормоча всякое:

– Ну ничего… сегодня вы съедите по куску старого мяса… а завтра мы будем есть ваше, свежее, прожаренное до корочки…

Он шумно сглотнул слюну, и Фред невольно поежился – до того омерзительный отклик слова арбалетчика нашли в мыслях вояки.

Пленники и их конвоир устремились куда-то то ли теми же коридорами, которыми шли сюда, то ли иными, но безумно похожими на уже виденные – с неизменными комнатушками и их недружелюбными обитателями. Фред больше не пытался заглядывать в помещения – больно колючими были взоры здешних мутантов. Кира помалкивала, и вояка, не решаясь первым начать разговор, полностью погрузился в свои невеселые думы, связанные с грядущей казнью «через съедение». Снова мелькнула шальная мысль внезапно напасть на их угрюмого конвоира, но Фред опять безжалостно отбросил эту идею, как наиглупейшую: одолеть этакого бугая без оружия у них с Кирой все равно не получится, а даже если бы и получилось, что бы они делали дальше? Искали путь на свободу? Но они ведь даже близко не представляют, как выбираться из странных дикарских катакомб. Это Мидрок тут себя ощущает вольготно, точно рыба в воде, ориентироваться, небось, с закрытыми глазами умеет, а вот его пленникам одной такой прогулки мало, конечно же, чтобы освоиться.

– Ну вот и пришли! – сообщил арбалетчик, когда Фред и Кира поравнялись с очередным дверным проемом.

Практически одновременно повернув головы, пленники уставились на вход в темное помещение. Что находилось внутри, из-за сумрака было не так-то просто рассмотреть, но буквально через несколько мгновений глаза привыкли ко мгле, и спутники увидели стальные прутья решетки, очерчивающей контур тюремной камеры.

– Шагайте! – поторопил застывших пленников Мидрок, и те вынужденно подчинились.

Вот он загнал их внутрь, точно дрессировщик – провинившихся зверей, затем с раздражающим лязгом провел по прутьям ключом и, осклабившись, запер им дверь. Пленники угрюмо взирали на него из-за решетки.

– Завтра все будет кончено, – пряча связку ключей в карман, объявил Мидрок. – И не мечтайте, что вам каким-то чудом удастся избежать съедения.

С этими словами он развернулся и устремился прочь, оставив Киру и Фреда наедине друг с другом и их невеселыми думами, делиться которыми они не спешили.

Просто понимали, что мысли их сейчас и так совпадают.

* * *

Когда впереди показались ржавые рельсы, нейромант наконец понял, где они очутились – в одном из заброшенных тоннелей метро, ныне превратившегося в царство отвратительных руконогов (или багов – кому как больше нравится). Удивительно, но пока что уродливые мутанты не торопились появляться из тьмы и нападать на бредущего по их владениям бородача: видимо, в этих краях дичи было немного, а потому обитатели подземелий охотились в других, более благодатных местах.

«Тем лучше для нас. Хотя расслабляться, конечно же, не стоит».

Это было главное жизненное правило Громобоя – всегда находиться в напряжении, чтобы врагу, коль таковой что-то против тебя задумает, не так-то просто было застать тебя врасплох. Да, изматывает, да, седых волос больше, чем следует, в таком-то смешном возрасте, но пока живой и даже почти не ранен. Шрамы при таком образе жизни неизбежны, однако справедливости ради стоит заметить, что московская Зона далеко не всегда таит в себе смертельную угрозу. Люди гибнут, скорей, по глупости и самонадеянности, чем из-за хитрого расположения ловушек.

Тот, кто знал Громобоя совсем недолго, мог бы на это возразить, что нейромант и сам ходит по Зоне беспечно, даже нагло. Но на самом деле за этим вызывающим поведением крылась уверенность, основанная на массе наблюдений и логических выводов.

Иными словами, бородач вел себя подобным образом, только досконально проанализировав окружающую обстановку. Просто на этот самый анализ ему, опытному стабберу и не слишком опытному нейроманту, требовались считаные мгновения – в отличие от большинства забредающих в Зону бедолаг. Во многом благодаря этому уникальному навыку Громобой до сих пор разгуливал по разрушенному городу, а от тысяч иных людей не осталось даже пепла.

Внезапно проснулся желудок – призывно заурчав, он напомнил хозяину, что нелишним было бы поесть, но Громобой в ответ только невольно скривился.

«Что-то быстро я проголодался… а ведь, казалось бы, только что целую банку съел! Хотя, может, это только кажется, что прошло немного?.. Надо обязательно перекусить, едва окажемся на поверхности…»

Однако уже в следующий миг нейроманту стало не до перекусов, ведь сработало его чутье. Опытные стабберы называли это «шестым чувством» – умение предвидеть опасность и тем самым спасать себе жизнь.

Остановившись на месте, Громобой резко поднял левую руку, и Рухлядь покорно замер рядом с хозяином.

Био, разумеется, среагировал не на жест, а на мыслекоманду, но сторонний зритель, вероятно, решил бы иначе – уж больно синхронно все прошло.

Впрочем, «сторонние зрители», обитающие в заброшенных шахтах метро, не слишком-то интересовались вопросами дрессировки и прочей подобной ерундой. Гораздо больше этих опасных, кровожадных «зрителей» волновало, чем бы набить свое брюхо, дабы унять его неистовое урчание.

Вот и сейчас как минимум одно «дитя подземелья» ошивалось где-то поблизости, явно выжидая момент, чтобы напасть. Но Громобой не зря обучался у лучших стабберов Зоны Трех Заводов – его слух всегда был на высоте, не подвел и теперь: как ни старался таинственный мутант действовать бесшумно, обвести вокруг пальца нейроманта ему не удалось. Бородач мог сделать вид, что ничего не услышал, и позже застать мерзавца врасплох, но решил, что игры в кошки-мышки с обратным перевертышем не годятся для подземных катакомб, где один чувствует себя, как дома, а второй впервые пришел в гости. Поэтому Громобой сразу заявил – я знаю, что ты наблюдаешь за мной, гаденыш.

«Может, это заставит тебя хоть немного понервничать?»

Стоя посреди темного зала, Громобой упрямо вслушивался в окружающий звуковой фон. Где-то вдали тихо шуршали невидимые твари, но они пока что не особо волновали бородача. Куда интересней был другой звук – редкий, но чрезвычайно близкий.

Как будто невидимка находился прямо над путниками.

«Свети!» – мысленно воскликнул он, и Рухлядь направил свой мощный фонарь на потолок.

Поначалу нейроманту показалось, что там никого нет. Однако пару секунд спустя он увидел, как некая продолговатая тень шустро перемещается по темно-серой поверхности, стремясь уйти из-под прожектора Рухляди.

«Потолочник!» – внезапно осенило нейроманта.

Он никогда прежде не встречал этих странных тварей, но был о них наслышан. Одни говорили, что их искусственно вывели иностранные ученые для подрывной деятельности на территории России; другие утверждали, что это вовсе не живые существа, а некая диковинная помесь био и кио – слишком маленькие для первых и слишком глупые для вторых. Теперь, по прошествии времени, докопаться до истины не представлялось возможным, но каждый стаббер знал, что встретить потолочника – смерть в девяти случаях из десяти. Уж больно убийственными вышли у разработчиков эти странные ассасины. Чего только стоил их стелс-режим, благодаря которому потолочники без особого труда подкрадывались к будущей жертве вплотную и стремительно обрушивали на ничего не подозревающего человека всю мощь своих клинков, вмонтированных в задние конечности.

Единственное, что могло выдать подобного изощренного убийцу – это тихий чмокающий звук, с которым присоски на их передних лапах отклеивались от потолка… и ещё тень, неподвластная никакому стелсу.

«Чертова подлая тварь!..»

Рухлядь преследовал овальную тень потолочника, словно борзая – испуганного зайца, не позволяя ей скрыться во мраке ни на миг. Громобой вскинул руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок, но пуля высекла из потолка искру и ушла в молоко, не задев потолочника. Бородач от досады скрипнул зубами: попробуй тут прицелься, когда твой противник – невидимка.

Потолочник, меж тем, решил проявить чудеса находчивости: сделав ложное движение в одну сторону, он рванул в другую и все-таки скрылся во тьме.

«Проклятье!..»

Громобой почувствовал, как внутри у него медленно, но верно разгорается пламя страха. Многие любят сравнивать страх с чем-то липким, неприятным, но бородач всегда считал, что лучшая ассоциация – это пламень, который безжалостно и в то же время бесстрастно пожирает все и вся. Наводнение – это страшно, но это можно пережить, можно найти высокий дом и отсидеться на верхнем этаже, пока вода не уйдет. Огонь не подарит такой роскоши. Огонь сожрет дом, сожрет все, что можно, уничтожит, оставив только черную, как сама бесконечность, золу.

Часть этой золы – твои надежды на спасенье.

И вот сейчас Громобой стоял в центре зала и ждал атаки потолочника, а страх внутри у нейроманта пылал все сильней и сильней, потихоньку съедая выдержку и самообладание. Смерть бродила где-то поблизости, готовая пронзить бородача насквозь, а он отчаянно размышлял, как бы не позволить ей это сделать…

…как вдруг почувствовал разум био.

Громобой не сразу понял, где находится обладатель специфического разума, а когда понял, едва ли не ахнул от удивления: судя по всему, он только что сделал весьма интересное открытие.

«Выходит, потолочники все-таки… био?!»

В тот миг, когда бородач нащупал сознание робота, тот уже мчался к нейроманту, намереваясь прикончить его и сожрать. Очевидно, потолочнику, как тому же самому Рухляди, требовалось постоянно подпитывать свои аккумуляторы энергией во избежание их отключения и последующей смерти. Поэтому Громобою стоило немалого труда, чтобы затормозить разогнавшегося монстра и вынудить его замереть на месте в паре метров от вожделенной цели. Неспешно повернувшись к этой импровизированной статуе, нейромант отдал Рухляди приказ направить на нее фонарь.

Внешний вид твари заставил вздрогнуть даже многоопытного Громобоя. Огромная зубастая пасть, примерно на полголовы; большущие фасеточные глаза, как у квазимухи, притом напрочь лишенные век; между глазами и пастью – усы в виде двух прутков длиной примерно с полметра каждый. Тело у потолочника было человеческое, но с рядом оговорок: так, руки его, скорей, напоминали не в меру гибкие щупальца осьминога с круглыми присосками, чтобы цепляться за отвесные поверхности. Что касается ног, то те разработчики зачем-то позаимствовали у кузнечиков: вывернутые коленками назад, задние конечности миниатюрного био оканчивались тонкими острыми пилами. Громобой с ужасом представил, как подобная пила обрушивается на его шею, и невольно поежился. Кажется, одного взмаха хватило бы, чтоб перерубить позвонки и отделить голову от туловища.

И все это убийственное чудо – надо же! – теперь оказалось в полной власти нейроманта.

«И что делать с этим добром?» – задумчиво разглядывая новую «игрушку», озадачился бородач.

Он попробовал немного поуправлять этим чудным экземпляром – пошевелил правой рукой, потом левой, затем соединил их, заставив присоски с громким чмоканьем склеиться между собой, а после развел с тем же мерзковатым звуком. Со стороны происходящее, вероятно, напоминало выступление цирка уродов – помимо взъерошенного нейроманта и его новоиспеченного «питомца», на арене находился странный «серв» по прозвищу Рухлядь, а также бабочка-падальщик, почти незаметная на фоне других участников действа.

Мысленной командой заставив потолочника вытянуться в струнку, Громобой бросил хмурый взгляд на потолок. Био, исполняя немного запоздавший приказ, направил луч света туда же, освещая грязно-серую поверхность.

«Снаружи от его навыков будет немного толку, – разглядывая уродца, подумал нейромант. – Его тело предназначено для подземных операций, только тут он может использовать свои присоски. Интересно, а невидимым он тоже может становиться только для искусственного света? Вряд ли для солнечного тоже…»

Недостатки определенно перевешивали достоинства, да и вдобавок Громобой плохо представлял себе, как будет управлять двумя био одновременно. В дежурном режиме заставить пару роботов перемещаться по пересеченной местности – задача плевая, но как удержать оба сознания в узде, когда дело дойдет до хорошей драки (а оно дойдет, ведь это московская Зона, черт бы ее побрал!..). Вот и получалось, что потолочника надо либо отпустить на все четыре стороны, либо прикончить…

«Либо придержать – до тех пор, пока не выберемся из тоннеля. А то мало ли, с чем мы столкнемся по дороге на свободу…»

Он снова – в который уж раз!.. – окинул потолочника оценивающим взглядом. Обратить его в груду металлолома или все-таки попытаться использовать стального бойца в качестве пушечного мяса?

«Пожалуй, пущу его вперед, – решил Громобой. – Пусть обезвредит все ловушки, если таковые найдутся… все лучше, чем собственной шкурой рисковать».

– Согласен быть нашим вожаком? – осведомился нейромант, хмуро глядя на потолочника исподлобья.

И сам же мысленно велел миниатюрному био покивать в ответ на этот вопрос. Странный способ удовлетворить самолюбие, но знал бы кто, как часто Громобой прибегал к нему за тот год, что провел вдали от Бо. Единственным спутником нейроманта тогда стал ржавый ящер «Рекс» по прозвищу Щелкун, который, на его беду, вынужден был выполнять любые прихоти бородача. Стальной динозавр плясал, прыгал, махал хвостом, точно дрессированная крысособака… словом, делал все то, чего роботы обычно не делают, так как подобная суета противоречит основной программе, заложенной в каждого био – программе выживания.

И вот теперь Громобой проделывал тот же трюк с потолочником, издеваясь над ним, как ему угодно. Бо находилась гораздо ближе, чем прежде, более того, ее «аватар» сопровождал нейроманта в его путешествии по заброшенной шахте метро. Однако бородач продолжал забавляться, словно малое дитя. Почему? Возможно, потому, что от этой привычки оказалось не так просто избавиться, как он думал изначально.

– Шагай, – милостиво разрешил Громобой, хотя потолочник, конечно же, никуда не рвался – кроме, разве что, к самому нейроманту, которого определенно мечтал прикончить самым изощренным способом.

Но бородач, разумеется, не предоставил био такой возможности – вместо этого бывший стаббер велел искусственному убийце рысцой бежать навстречу неизвестности. Затем Громобой приказал Рухляди направить луч света потолочнику в спину и пошел рядом с «сервом». О бабочке-падальщице нейромант отчего-то и думать забыл… а, может, просто был слишком занят своими мыслями, чтобы в одностороннем порядке вещать для Бо через ее крылатого «аватара».

Поток воздуха, ласкающий лицо Громобоя, внушал оптимизм и заставлял шустрей переставлять ноги.

Глава 4

Плен

Тихие, осторожные шаги.

Фред встрепенулся и открыл глаза. Он не знал, где и когда научился спать так чутко, но этот навык определённо не возник на пустом месте – чтобы выработать его, нужен был определенный опыт.

Впрочем, в те мгновения Фред не пытался вспомнить своё прошлое. Все его внимание занимал идущий по коридору мутант. А поскольку света в импровизированном остроге дикарей практически не было, Фред мог ориентироваться только по звуку.

И очень быстро понял, что к ним в гости пожаловала женщина. Об этом говорила лёгкость её шагов, не свойственная тяжёлым, грузным бугаям.

– Рена? – тихо спросил Фред.

Ещё два шага – и тишина. Теперь мужчина отчетливо слышал, как ночная гостья тихо сопит в тишине. Она явно стыдилась своего поступка, но все равно шла. Почему?

– Как ты понял, что это я? – тихо спросила темнота голосом Рены.

– Из всех ваших женщин только ты могла прийти к нам. Ну и…

Он замешкался, не зная, стоит ли озвучивать вторую причину.

– Ну и – «что»? – нетерпеливо вопросила сестра Бартаба.

Фред шумно выдохнул и договорил оборванную фразу:

– Ну и вдобавок ты больше прочих похожа на человека. На нас с Кирой. На хомо.

– Замолчи! – воскликнула Рена.

Получилось так громко, что даже спящая Кира заворочалась. Правда, кажется, не проснулась – Фред, опять же, не видел её лица, но по тому, как выровнялось её дыхание, решил, что она снова провалилась в сон.

– Не кричи так, – велел мужчина.

– Ты что… указываешь мне? – медленно закипая, прошипела Рена.

Фред и сам удивился собственной наглости. А, может, виной такой дерзости было ощущение скорой смерти, некоей обречённости, которую подпитывало ожидание завтрашнего дня. Да, им подарили вечер и ночь, но какой прок от этой щедрости, если последние часы своих жизней пленники проводили в подземелье за массивной стальной решеткой? Исход грядущего боя между нынешним вожаком и тем, кто вознамерился занять его место, никак не влиял на судьбу Киры и Фреда. Вся разница заключалась в том, кто отдаст приказ убить и сожрать пленников – Бартаб или Карик. О помиловании речи не шло вовсе, а потому и смысла расшаркиваться перед Реной Фред не видел.

– Нам конец, – тихо, но твердо сказал мужчина, тщетно вглядываясь в окружающий сумрак, туда, откуда доносился голос дикарки. – Нас сожрут, так или иначе, но у нас ещё есть несколько часов, которые мы бы хотели провести в тишине и спокойствии. Так что если в тебе есть хоть капля милосердия, оставь нас в покое.

Фред ждал взрыва, но Рена ничего не сказала. Секунды медленно утекали в вечность, а молчание все не заканчивалось. Казалось, ночная гостья просто растворилась в сумраке, точно призрак вчерашнего дня, но в тот миг, когда мужчина уже фактически поверил в это странное волшебство, тьма сказала голосом Рены:

– Это не конец, Фред.

От удивления у него перехватило дыхание. Она запомнила его имя? Но зачем? Почему она тянулась к нему, словно сталь к магниту? Чем её заинтересовал какой-то грязный и небритый хомо?

«И что, чёрт побери, значит её последняя фраза?!»

– О чем ты? – хриплым от волнения голосом спросил Фред.

И снова – заминка. Но если в прошлый раз мужчина не ждал ответа, то теперь буквально сгорал от нетерпения. Раз за разом прокручивая в голове последнюю фразу Рены, Фред принялся невольно притопывать ногой по полу.

– Я… я могу вывести вас отсюда, – с явным трудом выговорила дикарка.

С трудом поборов желание рысью метнуться к решетке, мужчина дрожащим голосом спросил:

– Зачем тебе это? Ты же сестра вождя!

– Уже завтра я могу перестать ею быть, – с грустной усмешкой ответила на это Рена.

Фред не сразу понял, что она имеет в виду, но когда понял, едва не хлопнул себя по лбу от досады. Ну конечно! Слетит голова Бартаба – слетит и Ренина, сразу следом за его. Каким бы благородным ни был Карик, он не дурак и не станет оставлять в живых сестру убитого вожака. И в племени его, конечно же, поймут.

«Так вот почему она пришла – она хочет сбежать, но боится идти одна. Что ж, очень удобно. Если Бартаб победит, она всегда сможет вернуться, рассказав ему пару небылиц о “коварных хомо”…»

– И поэтому ты хочешь сбежать вместе с нами, – сказал Фред вслух.

Это был не вопрос, а утверждение: он не собирался разыгрывать из себя наивного дурачка. Пусть знает, с кем имеет дело.

– Ты очень догадливый хомо, – заметила Рена.

После предостерегающего шипения уважительные нотки в её голосе звучали крайне необычно.

– Поэтому до сих пор и жив.

На самом деле, он, конечно, лукавил. Черт знает, почему он еще жив. Собственное прошлое по-прежнему оставалось для Фреда тайной, да что там – даже имя у него было фальшивое. Но Рене об этом знать не стоило.

– А вы с ней… давно? – вдруг спросила сестра Бартаба.

Фред от неожиданности замешкался. Зачем Рене это знать?

– Да уже… давненько, – прочистив горло, соврал мужчина, стараясь не смотреть в сторону дикарки.

Возможно, эта предосторожность была лишней, но кто знает, как хорошо здешние жители видят в темноте? В конце концов, Рена пришла сюда без фонаря и факела, но при этом ни разу не споткнулась, да что там – даже не замедлила шаг. Это уже говорило о многом.

– Что она для тебя значит?

Тут Фред удивился ещё больше. Странные вопросы неожиданно посыпались, как из рога изобилия. Казалось, Рене должно быть совершенно наплевать на их с Кирой взаимоотношения.

«Разве что…»

Внезапная догадка поразила мужчину. Она казалась безумной, но, по иронии, объясняла все – от пронзительных взглядов и каверзных вопросов, касающихся их с Кирой прошлого, до, собственно, предложения о совместном побеге.

«Влюбилась, что ли?» – мысленно спросил у тьмы Фред.

Хотя любовь, пожалуй, слишком сильное слово, чтобы вот так им разбрасываться. Скорей, речь шла о какой-то симпатии, граничащей с влечением.

«Кто-то такое зовёт экзотикой, – мелькнуло в голове у Фреда. – Но, по сути, это самое настоящее извращение!»

Впрочем, ему-то какая разница, что за чувство привело сюда Рану? Она хочет сбежать и взять их с собой? Отлично. Когда они окажутся на поверхности, на почтительном расстоянии от Бартаба, Карика и прочих любителей человечинки, можно будет легко и быстро распрощаться с любвеобильной дикаркой и пойти своей дорогой. И если даже Рена вздумает им препятствовать, Фред с Кирой в четыре руки как-нибудь с ней справятся – с одной-то девушкой, пусть и не совсем обычной.

– Ну так что? – нетерпеливо спросила Рена. – Кто она тебе, Фред?

«Нельзя, чтоб она соскочила с крючка, – подумал мужчина. – А то ещё передумает и уйдёт… Подыграю ей. Скажу, что…»

– Она – сестра моего друга. Он пропал, мы отправились его искать.

Такой ответ, казалось, обязан устроить всех. Иронично, но Фред практически не лукавил – они действительно искали брата Киры. И пусть на самом деле Агапа вояка прежде в глаза не видел, сути дела это не меняло.

– Думаешь, он все ещё жив? – спросила Рена.

Напряжение несколько спало: Фред понял это по смягчившимся интонациям дикарки.

– Надеемся. Особенно Кира. Ты ее, наверное, понимаешь лучше моего – у меня-то брата никогда не было.

И снова возникла заминка. Фред тихо скрипнул зубами: из-за треклятого мрака он не мог увидеть, поменялась ли Рена в лице, и если поменялась, то как именно? Вояка хотел сыграть на чувствах дикарки к брату, но что, если они никогда не были близки? Вдруг Бартаб – всего лишь щит, который защищает Рену от других мутантов, и только этим он для неё и ценен?

– Понимаю, – наконец сказала дикарка. – Точней, понимала. Когда-то… Хотя тебе об этом знать без надобности, – спешно добавила она. – Мы должны сбежать. Это – главное.

– Ну так… а какой у тебя план? – откашлявшись, спросил Фред.

– Завтра на заре, когда солнце покажет на середину круга в храме времени, – понизив голос, ответила Рена, – племя соберется в ритуальном зале на поединок Бартаба и Карика. Пока они будут там, я приду сюда, открою клетку и выведу вас наружу. Предупреди свою… её заранее. Утром некогда будет разбираться. Ты понял, Фред?

Он кивнул. Тут же вспомнил, что сокрыт пологом тьмы, и уже открыл рот, дабы сказать…

– Вот и отлично, – произнесла Рена. – Тогда до встречи утром.

И снова – шаги. Поначалу отчетливые, громкие, они с каждой секундой становились все тише – будто самое медленное в мире эхо, которое рассеивает звук в течение нескольких минут.

«Значит, она действительно видит в темноте? – думал Фред, глядя в ту сторону, откуда доносился звук шагов. – Сильней обычного человека, быстрей, ловчей… И как они до сих пор полностью не извели таких, как я и Кира? Уму непостижимо…»

Он покосился туда, откуда доносилось мирное посапывание Киры.

Что ей снится? Как вообще она умудряется так крепко спать в плену у дикарей-людоедов? На жёстком, грязном полу, с тяжелыми мыслями о завтрашней казни…

«Наверное, это моральное истощение, – решил Фред. – Столько событий… Мозг просто не выдержал. Бедняжка».

Кира нравилась ему. Она, похоже, была женщиной, весьма подходящей этому сумасшедшему миру – умела метко стрелять, действовать наперекор обстоятельствам и перешагивать через свой страх, пусть и давалось ей это не слишком просто. По крайней мере, такой Кира казалась Фреду, знавшему её всего один день.

Но в условиях нынешнего мира даже день – это очень много.

«Надеюсь, у нас впереди ещё достаточно дней. Надо ведь еще разобраться, кто я, и найти похищенного Агапа… Уйма дел, короче говоря».

Фред уселся поудобней и закрыл глаза. Задумавшись на секунду, он громким шепотом сказал:

– Спокойной ночи, Кира.

Фред заснул быстро. И, хоть снилась ему откровенная галиматья, больше он не просыпался до самого рассвета.

Наверное, поэтому и не услышал, как Кира тихо ответила ему:

– Спокойной ночи, Фред.

Разумеется, она давно уже не спала и слышала все до последнего слова.

* * *

Потолочник медленно полз по бетону, стараясь, чтобы его присоски «чмокали» не слишком громко. Взор фасеточных глаз был направлен вниз, туда, где царила непроглядная тьма.

Но непроглядной она являлась только для обычных людей, не для потолочника. Памятуя об условиях, в которых придется действовать их творению, разработчики снабдили био прибором ночного видения, который автоматически включался, когда робот забредал в плохо освещенное помещение.

Именно благодаря этому чудесному изобретению потолочник теперь видел толпу руконогов, которая ошивалась в тоннеле метро. К счастью, баги перемещались по шахтам, не особо таясь – это был их дом, и они говорили, не понижая голоса, и громко топотали уродливыми паучьими лапами по грязному полу. Мутантов совершенно не заботило, что кто-то может их услышать. И даже более того – эти жуткие твари были уверены, что в заброшенных шахтах, кроме них, никого нет.

«Знали б они, кто поджидает их за ближайшим углом!» – мысленно усмехнулся потолочник.

Точней, не он сам, а его новый хозяин, Громобой, подчинивший себе сознание ползучего био. Нейромант, к слову, действительно находился за ближайшим поворотом и терпеливо ждал, когда руконоги снимутся с привала и уйдут.

Вот только этого почему-то не происходило.

«И чего вы там встали-то? – размышлял нейромант, наблюдая за мутантами посредством фасеточных глаз потолочника. – База у вас тут какая-то? Дежурный пост?»

Хуже всего было то, что подогнать или спугнуть багов не было никакой возможности. Бросишь в бой потолочника – и руконоги живо порвут его на микросхемы, пусть и сами умоются кровью. Отправишь на помощь Рухлядь – рискуешь изувечить лучшего своего робота. А ведь этой дюжиной количество багов в шахтах метро под Москвой не ограничивается – могут на шум прибежать и еще столько же, и даже больше. Зависит от того, где находится их следующий «лагерь».

«Рисковать не стоит».

Громобой готов был пожертвовать потолочником, но расставание с Рухлядью в его планы определенно не входило. Вот и приходилось ждать, попутно ломая голову, как же поступить?

«Может быть, попробовать увести их с помощью потолочника? – вдруг осенило нейроманта. – Не ввязываться в бой, а так – напасть на одного и дать деру, покуда шею не свернули… Если их зацепить, они не отстанут, это как пить дать!»

Идея показалась до ужаса простой, но в то же время не лишенной определенного изящества. Баги, что греха таить, туповаты и неуклюжи, берут только силой и выносливостью; потолочник куда ловчей и шустрей, поэтому сбежать от них он сможет легко и непринужденно.

«Уж точно на это больше шансов, чем на победу в бою!..»

Решение было принято. Громобой покосился на Рухлядь и бабочку-падальщика, которая отдыхала, сидя на его помятой головной башне.

– Ну что, позабавимся немного? – улыбаясь в густую бороду, спросил нейромант.

Он произнес это настолько тихо, что его вряд ли кто-то услышал. Впрочем, бородач на то и рассчитывал – к Рухляди все команды поступают мысленно, а рассказывать Бо о своем плане Громобою было просто лень.

– Вперед, марионетка… – добавил нейромант.

И потолочник, с громким чмокающим звуком отлипнув от потолка, полетел вниз, прямо на стоящих там багов. Падая, миниатюрный био раздвинул ноги так, чтобы их лезвия торчали в разные стороны. Фасеточные глаза смотрели на руконогов, которые, переминаясь с ноги на ногу, вертели головами из стороны в сторону. Судя по всему, никто из этих уродливых тварей не понимал, откуда доносится странный звук.

И только когда потолочник был уже в трех метрах от земли, один из багов вскинул голову и увидел несущегося на них лазутчика. Их взгляды встретились; глаза руконога моментально вспыхнули огнем, и он заверещал дурным голосом, привлекая внимание собратьев. Те принялись оборачиваться к крикуну, и в этот самый момент на стадо выродков упал потолочник. Его острейшие клинки моментально лишили самых неудачливых багов части конечностей; отрубленные лапы посыпались на пол, точно уродливые плоды некоего мутировавшего дерева. Визг багов стал еще громче; яростно хлюпая ногами по крови на полу, они ринулись к обидчику, но потолочник не собирался задерживаться надолго – прошмыгнув между двумя самыми нерасторопными багами, миниатюрный био дал стрекача.

«Догоняйте, мрази!..»

Разумеется, потолочник мог легко смыться от оравы неуклюжих подземных полулюдей-полунасекомых, но его нынешняя задача была несколько иной. Сейчас он, напротив, должен был убедить багов, что им вполне по силам догнать своего обидчика. Только в этом случае потолочник мог рассчитывать, что руконоги не бросят погоню и не вернутся в злополучный коридор.

Упершись в стену, миниатюрный био свернул в левое ответвление тоннеля, и баги, не долго думая, устремились следом за ним.

Путь был свободен.

– Правое ответвление – к нашим услугам, господин Рухлядь… – тихо пробормотал Громобой.

Он велел роботу подняться, после чего направил его в тоннель, где с минуту назад еще шумели ненавистные руконоги. Бабочка-падальщик спешно слетела с насиженного места и зависла в двух метрах над полом, размахивая крыльями. Выждав несколько секунд и собравшись с мыслями, нейромант поднялся и сам – упершись руками в пол, оттолкнулся и, кряхтя, встал в полный рост. Рухлядь старался идти максимально тихо, но его стальные манипуляторы все равно стучали по бетонной поверхности, и ничего с этим поделать было нельзя – разве что тряпками ноги обмотать, но где ж их искать, не плащом же Громобою жертвовать? Вот и получается, что избежать стука путники никак не могли.

«Лишь бы, пока потолочник тех отвлекает, другие не нагрянули, – думал нейромант, шагая следом за Рухлядью. – А то сейчас будет нам веселье – столкнемся нос к носу с шайкой этих мракобесов, тут-то нам и конец: мы ведь, в отличие от некоторых, по потолкам да стенам лазать не умеем!»

Однако пока что все шло неплохо: новый «солдатик» Громобоя продолжал уводить багов все дальше и дальше, и гул шагов и голосов постепенно стихал, вселяя в сердце нейроманта надежду на успешный побег из царства тьмы и ржавых рельсов.

Вот Рухлядь преспокойно перешагнул через порог и, свернув в правое ответвление тоннеля… внезапно увидел двух багов.

А они, в свою очередь, увидели его.

Громобой скрипнул зубами и тут же бросил Рухлядь в бой. Любое промедление могло стоить путникам жизни. И речь шла, конечно же, не о двух багах – они совершенно точно не справились бы с «сервом», тем более усовершенствованным, – а о тех десятках мутов, которые могли сбежаться на вопли убиваемых Рухлядью монстров.

Био, не теряя времени даром, обрушил руку-меч на плечо одного из багов. Клинок опустился сверху вниз и легко разрезал тело монстра от плеча до грудины. Тут он увяз, но Рухлядь не растерялся и одной из многочисленных ног с чудовищной силой ударил бага в живот, и уродец шустро слетел с меча и со всего размаху впечатался прямо в стену, находящуюся в пяти метрах от побоища. Ударившись затылком о кирпичную кладку, монстр потерял сознание, а пару секунд спустя и вовсе сдох от полученных ран.

Но Рухлядь павший баг уже не интересовал – куда больше опасений вызывал второй мутант, все еще живой и здоровый. Этот руконог как раз открыл рот, чтобы заорать во все горло и, тем самым, привлечь в правую «кишку» тоннеля своих коллег, однако био не дал ему такой возможности. Обратным движением меча стальной паук Громобоя легко отделил башку треклятого бага от несуразного туловища. Кувыркаясь, голова улетала в сторону и, подпрыгивая по бетонному полу, подкатилась к самым ногам нейроманта. Бородач брезгливо посмотрел на нее сверху вниз и что есть силы пнул носком ботинка. Несчастная голова полетела обратно и, стукнувшись в металлический бок Рухляди, сгинула во тьме. На обшивке робота остался темный след от крови убитого монстра, но био не обратил на такой пустяк никакого внимания.

– Вперед, – оглянувшись на бабочку, парящую за спиной, скомандовал Громобой и устремился следом за Рухлядью, который уже шустро перебирала ногами, стремясь поскорей покинуть злосчастный тоннель.

Нейромант обошел тело бага по широкой дуге. Проходя мимо, так, интереса ради, взглянул на убитого – нет ли у него швов, как у давешних сиамов и аспидов? Но нет, сюда, в подземелье, Угрюм, похоже, добраться не успел.

«Наверное, ему удобней охотиться на поверхности, – решил Громобой. – А здесь можно таких огрести… хороших! Вот и не суется…»

Пока они брели по относительно безопасному тоннелю, потолочник продолжал уводить стадо багов прочь от своего нового хозяина и двух его спутников. Громобой дважды порывался бросить миниатюрного био на произвол судьбы, отпустить его сознание, но оба раза в последний момент передумывал. В какой-то степени потолочник стал для нейроманта своеобразным подарком судьбы, от которого не хотелось отказываться так скоро. Казалось, свою службу миниатюрный био уже сослужил, но что, если…

«А что – если?..»

Он не знал, по какой причине продолжает сжимать сознание потолочника, точно собачий поводок. Возможно, это была самая обыкновенная жадность – нежелание отказываться от чего-то, пусть случайно приобретенного, но успевшего формально перейти в разряд «своего».

«Пусть будет», – решил бородач наконец и продолжил жить в трех мирах… точней, смотреть на этот мир под тремя разными углами. И если с двумя одновременно он еще мог как-то справиться, то дополнительный спутник время от времени заставлял Громобоя приостанавливаться, дабы обдумать свой новый шаг. Это очень изматывало, но отказаться от потолочника нейромант пока что был не готов.

«Вот выберемся – и сразу!»

Ну и, помимо прочего, был еще один маленький пунктик, связанный с подчиненным сознанием миниатюрного био. Стоит отпустить его разум, и стальной убийца тут же бросится обратно, к бородачу, дабы отомстить ему за все, разом. В итоге нейромант окажет себе медвежью услугу – ведь следом за роботом побегут и баги, и в результате Громобою придется воевать не только с разъяренной марионеткой, но и с жителями подземелий, драки против которых так хотелось избежать.

«Ладно, идем дальше».

Тоннель метро обязан был рано или поздно привести их отряд к выходу на свободу.

* * *

Утро ворвалось в камеру Фреда и Киры утробным и крайне жутким «уканьем» дикарей. Пленники даже спросонья не сразу поняли, что происходит.

– Это что такое? – хрипло произнесла Кира.

– Похоже, начинается, – угрюмо глядя наружу, сказал Фред.

В их крыле по-прежнему царила тьма, но через широкий дверной проем видна была освещённая факелом кирпичная стена, на которой плясали свой причудливый танец серые тени дикарей. Вот по коридору пронёсся невысокий абориген – совсем ещё мальчишка, в одной набедренной повязке. Спина, руки и ноги его еще не успели зарасти шерстью – так, лёгкий пушок, в тон тёмной, будто кора шагай-дерева, шевелюре. Почувствовав на себе взгляд Фреда, мальчишка повернулся и посмотрел пленнику прямо в глаза, и мужчина невольно поежился: даже этот юнец смотрел на него, словно на аппетитный кусок мяса. Видя, что хомо изменился в лице, темноволосый мутант удовлетворенно хмыкнул и убежал, явно не желая опаздывать на битву между Бартабом и Кариком.

«До чего жуткий век! – провожая его хмурым взглядом, подумал Фред. – Может, я сам захотел забыть обо всех этих ужасах? Может, сам каким-то образом уничтожил жуткие воспоминания о мутантах, роботах и прочих тварях, мечтающих прикончить первого встречного и полакомиться его мясцом?..»

– Как считаешь, она действительно придет? – вдруг спросила Кира.

Вопрос ее вызвал у Фреда легкое замешательство. Правда, он быстро понял, что к чему.

– То есть ты не спала, – констатировал он.

– Ты как будто меня в чем-то обвиняешь, – буркнула девушка.

– Вовсе нет. Я, скорей, просто не понимаю, зачем ты притворялась?

– Да чёрт его знает, – помедлив, сказала Кира. – Просто не хотелось вам мешать. Вы так славно болтали…

– «Славно болтали?» Ты вообще о чем? – поморщившись, хмыкнул Фред. – Я пытался не спугнуть нашу удачу, а она… она хотела сбежать, чтобы, если Бартаба убьют…

– Вот! – победно воскликнула Кира. – Если убьют!

– Не пойму, куда ты клонишь, – мотнув головой, честно признался вояка.

– Такое ощущение, что тебя кто-то по черепушке отоварил дубиной… или даже чем-то потяжелее.

– Почему?

– Да потому! Ты вообще Бартаба видел? Да он человека голыми руками разорвет без особых усилий! В нем дури, как в нео, который в Красном Поле неделю мариновался! Ты что же, всерьёз думаешь, что доходяга, вроде Карика, сможет его одолеть? Да Бартаб от него мокрого места не оставит!

Фред открыл рот, чтобы ответить… и закрыл, понимая, что возразить-то ему и нечего. Кира была совершенно права – Карик, высокий, стройный, сильный, в подметки не годился нынешнему вожаку. И хоть пленники не знали, по каким правилам проходит поединок, Бартаб казался железным кандидатом на победу.

«Но чего тогда боится Рена? Просто перестраховывается, на всякий случай? Да нет, вряд ли… Похоже, у нее есть какие-то иные причины для побега…»

– Она темнит, Фред, – продолжила Кира. – Дело явно не в Карике и не в возможном поражении брата.

– Но в чем же тогда?

– Да я ж откуда знаю, что у нее на уме? – хмыкнула девушка. – Я и видела-то ее, по сути, один-единственный раз. Ну еще разговор ваш невольно подслушала…

– Думаешь, не стоит ей доверять?

– А ты собирался? – И снова голос девушки показался ему насквозь пропитанным сарказмом. – Она – одна из них, людоедка, враг. Разве то, что она предложила сбежать вместе с ней, превращает ее в друга?

– Я не о том, – поморщился Фред. – Я про сам побег. Не окажется ли это ловушкой? Хотя… нас и так ждал бесславный конец в пастях этих тварей, чего нам еще бояться?

– Вот и я про то. Думаю, надо пойти с ней, а как окажемся на поверхности, свалить от нее подальше при первой возможности. Согласен?

– Так и собирался поступить, – совершенно искренне ответил вояка.

Кира кивнула, и они уставились на дверной проем, где недавно промелькнул голодный мальчишка-людоед. Оба искренне надеялись, что Рена не обманет и действительно придет за ними, когда остальные соберутся в ритуальном зале, дабы воочию увидеть бой Бартаба и Карика.

И сестра вождя не подвела. По ощущениям, прошло не больше десяти минут с того момента, как отрывистое «уканье» дикарей разбудило Киру и Фреда, и вот в дверях уже появилась Рена. Она снова явилась без фонарей и факелов, потому что не хотела привлекать к тюремному крылу ненужное внимание сородичей. Быстрым шагом подойдя к двери камеры, Рена без лишних слов вставила ключ в замочную скважину и повернула его против часовой стрелки. Пленники ощупью подступили к прутьям решетки и, дождавшись, когда сестра Бартаба откроет им проход, выскользнули наружу.

Теперь побег официально начался.

– Давайте за мной, – прошептала Рена. – И старайтесь идти как можно тише. Ты ей все объяснил?

Вопросительный взгляд уперся Фреду в висок.

– Да, конечно, – буркнул он.

– Хорошо. Тогда вперед, – сказала дикарка и первой устремилась обратно в коридор, дабы скорейшим образом покинуть тюремное крыло. Фред пропустил вперед Киру и поплелся в хвосте, дабы прикрывать тылы. Попутно мужчина запоздало подумал, что стоило заранее попросить у Рены какое-нибудь оружие, хотя бы ту же дубину или топор. Впрочем, не факт, что дикарка согласилась бы: одно дело – просто сбежать, и совсем другое – потворствовать хомо в убийстве своих сородичей.

«Надеюсь, мы никого не встретим по пути наверх», – подумал Фред, глядя на силуэты девушек, идущих впереди.

Рена повела их каким-то окольным путем, в обход жилых помещений, и мужчина в очередной раз подивился, насколько обширны подземные катакомбы, которые населяли эти странные полулюди-полумутанты.

«Это, наверное, что-то вроде черного хода – на тот случай, если кто-то заявится сюда через «парадную дверь», – подумал Фред. – Чтобы хоть кого-то спасти. Хотя сами они бы подобный лабиринт, конечно, сделать не смогли – это, видно, тут ещё со времён Последней Войны».

И снова вояка невольно задумался о том, кто он, откуда и почему совершенно не помнит ничего ни о своём прошлом, ни о страшных событиях, превратившихся город в руины. Хотя если эта трагедия действительно случилась двести лет назад, ничего удивительного в этом нет.

«Скорей, удивительно, что из моей памяти то и дело выныривают разные фрагменты, ничего общего не имеющие со здешними унылыми пейзажами… Как будто это не мои, а чужие воспоминания!..»

Где-то вдалеке раздался крик, больше похожий на рык смертельно раненного зверя. Беглецы от неожиданности замерли на месте. Рена оглянулась, и Фред увидел её лицо, освещенное настенными факелами. Дикарка явно была напугана этим жутким рыком. Видимо, точно знала, что кричит её брат.

Почувствовав на себе взгляды хомо, Рена поспешно отвернулась и с устроенной прытью бросилась вперёд, к заветному выходу, к свободе. Кажется, дикарку больше не заботило, насколько шумно они идут. Теперь она просто спешила поскорей убраться из этого места, которое отчего-то больше не считала своим домом.

Вот она свернула за угол… и снова застыла, будто нос к носу столкнулась с василиском. Фред среагировал на удивление быстро: выбросив вперёд руку, он ухватил Киру за локоть и, притянув к себе, спешно закрыл ей рот ладонью. Девушка запротестовала было, как вдруг смутно знакомый голос недоуменно произнес:

– Рена?

Тут Кира наконец все поняла и замерла, боясь пошелохнуться.

– Я убираю руку, – едва ли не прильнув к её уху губами, прошептал Фред.

– Мидрок? – в свою очередь удивилась Рена.

Фред едва удержался, чтобы не скрипнуть зубами от досады. Им «повезло» вдвойне: мало, что они встретились с дикарем, так ещё не абы с каким, а с тем самым, ненавистным арбалетчиком из отряда Карика!..

«Какого хрена он тут вообще забыл? Его боевой командир сражается там не на жизнь, а на смерть, а он здесь бродит… Тоже, что ли, решил сбежать под шумок?»

– Ты чего тут делаешь? – ровным – даже чересчур – голосом осведомился Мидрок.

– То же самое могу спросить у тебя, – в тон ему ответила Рена.

– Я слежу за тем, чтобы никто не проник наверх до окончания боя, – помедлив, ответил арбалетчик.

Кира оглянулась на Фреда: похоже, дело принимало нешуточный оборот.

«А Карик, похоже, ещё умней, чем я думал… Надо же – выставил дозорного, чтобы Рена не смылась. Явно ж это ловушка именно для неё!»

– А я вот думаю, что ты сам решил сбежать, а теперь пытаешься оправдаться, – вдруг сказала Рена.

Фред тихо хмыкнул. Сестра Бартаба на удивление быстро сориентировалась в ситуации и очень ловко вывернула все наизнанку, мигом перейдя из обороны в атаку. Теперь оправдываться придётся Мидроку, а не ей.

«Повадки зверя, мозги человека… Наверное, для нынешних времён это – самый лучший сплав. Уж точно самый жизнеспособный».

Мидроку понадобилось время, чтобы осмыслить трюк, проделанный Реной.

– То есть ты намекаешь, что я – предатель? – после внушительной паузы сказал он. – Это серьёзное обвинение. Готова ли ты повторить его перед лицом вождя?

– А ты? – раздраженно вопросила дикарка. – Готов ли ты обвинить меня перед лицом Бартаба?

Снова воцарилась тишина. В эти тягучие секунды томительного ожидания Фред невольно пожалел, что не может воочию наблюдать за зловещей игрой в гляделки между Реной и Мидроком, не может видеть, как меняются их лица. Арбалетчик наверняка вне себя от гнева, но сдерживается, потому что знает, насколько мал шанс Карика на победу. Что Бартаб сделает с дикарем, обидевшим его родную сестру? Вариантов немного – либо порвет на части, либо сожрет живьем. По всему выходит, что лучше не связываться с буйной семейкой и отпустить Рену подобру-поздорову. Но что, если Карик каким-то чудом одолеет великана-вождя? Не озлобится ли он на Мидрока за то, что тот позволил Рене покинуть их мрачное подземелье?

Фред не сомневался, что подобные мысли прямо сейчас крутятся в лохматой голове арбалетчика. Мидрок хотел поступить здраво, но не был уверен, какой из вариантов больше прочих подходил под это определение.

– Может, все-таки пропустишь меня, и дело с концом? – с нажимом предложила Рена, дабы ускорить принятие решения.

«А как же мы? – подумал Фред, внутреннее холодея. – Ну пропустит он ее, потом свернет за угол, а тут – два беглеца…»

– Ладно, проходи, – с явной неохотой сказал Мидрок.

«А, может, она для этого нас с собой и взяла? – вдруг осенило вояку. – В качестве… громоотводов, которые в случае чего примут удар на себя. Сейчас Мидрок увидит нас, завяжется потасовка… или побежим мы от него, а он за нами… а Рена в это время спокойненько доберется до выхода и вылезет на поверхность. А что? Вполне себе план».

Признавать, что дикарка обвела их вокруг пальца, не хотелось, да и особого смысла в этом Фред не видел. Ну остались бы пленники в камере, ну стали бы в итоге праздничным завтраком для победителя – что бы это поменяло? А так хотя бы попытались улизнуть…

«Жаль, что нож у меня забрали, – с грустью подумал вояка. – С ножом хоть какие-то шансы были бы. А так… попробовать его задушить, что ли?»

Прочистив горло, Фред аккуратно, но настойчиво отодвинул Киру себе за спину. Девушка не спорила и не сопротивлялась – кажется, до сих пор еще пребывала в некоем подобии транса.

«Не очень вовремя, но… видимо, опять-таки, слишком многое на нее навалилось в последнее время».

Шаги Мидрока звучали, как удары молотком по шляпке последнего гвоздя в крышке гроба. Вездесущий плотник, обитающий на небесах, недвусмысленно намекал, что час Киры и Фреда пробил, и лучшее, на что он могут рассчитывать – это несколько минут жизни, которые Мидроку потребуются, чтобы отвести пленников в ритуальный зал для последующего заклания.

«Интересно, уже определились, кому посвящать эту жертву?»

Вот арбалетчик вышел из-за угла, повернул голову… и замер, увидев Фреда. Удивление во взгляде мутанта быстро сменилось гневом, и дикарь утробно зарычал, явно вознамерившись напасть на ненавистного ему человека, однако мужчина не дрогнул и ничем не выдал свой страх. Руки Фреда были сжаты в кулаки.

«Если драки не миновать, надо хотя бы попытаться подороже продать свои жизни», – решил про себя вояка.

– Вы… – прошипел Мидрок. – Как вы смогли выбраться?

– И не из таких передряг выбирались, – угрюмо ответил Фред.

Беглого взгляда хватило, чтобы понять: из оружия у мутанта имеется только старый ржавый меч, болтающийся в кольце на поясе. Впрочем, учитывая, насколько сильней, больше и быстрей был Мидрок в сравнении с хомо, беглецов отсутствие арбалета не спасало.

– Опять дерзишь…

Мутант положил руку на топор.

– Сами сдадитесь, или поубивать вас прямо тут, а потом волоком волочь?

– А смысл нам сдаваться? – без тени улыбки произнес Фред. – Вы уже все насчёт нас решили, так что потрудись уж сам нас убить и притащить к своему хозяину.

Заслышав последнее слово, Мидрок презрительно скривился.

– Нет у меня хозяина! – рассерженно рявкнул он. – Я – сам себе хозяин!

– Карику бы твои слова не понравились, – усмехнулся Фред.

Он нарочно задирал Мидрока, дабы вывести его из себя. В итоге получилось даже быстрей, чем задумывалось изначально: не говоря больше ни слова, дикарь выхватил топор… и, вздрогнув, упал ничком. Фред проводил мутанта удивленным взглядом, а когда поднял глаза, увидел Рену. Сестра Бартаба стояла над поверженным Мидроком; в правой ладони дикарка сжимала окровавленный топор. Когда Рена подняла взгляд на Фреда, в глазах ее он обнаружил только испуг без малейшей примеси ненависти: девушка, по всей видимости, впервые подняла руку на собрата.

Понимая, что дикарка пребывает в легком шоке, мужчина решил взять бразды правления в свои руки и тоном, не терпящим возражений, скомандовал:

– Уходим. Быстро. Веди, Рена. Кира, давай за ней. Я замыкаю. Живо!

Фред говорил настолько убедительно, настолько уверенно, что спорить с ним никто не решился – обе девушки пошли вперед, как миленькие, оставив Мидрока истекать кровью на полу. Вояка задумался на секунду, не проверить ли пульс у поверженного мутанта, но потом решил не тратить времени даром: если ублюдок все еще жив, то любое промедление может стать роковым. Подгоняя бегущих впереди девушек, Фред помчался следом за ними к вожделенному выходу наружу.

По счастью, других дозорных они на своем пути не встретили. Свернули еще раз, потом еще, и наконец увидели ржавую лестницу, которая висела на грязной, исписанной причудливыми каракулямистене. Коридор заканчивался тупиком – ни тебе дверных проемов, ни иных лазеек – так что можно было спокойно вздохнуть.

«Не сейчас!» – одернул себя Фред и, напротив, поднажал.

Рена белкой взлетела вверх по лестнице и, пыхтя, откинула в сторону крышку люка, позволив солнечному свету проникнуть внутрь. Кира невольно закрылась рукой – до того ярким он был, особенно после царящего в подземелье полумрака. Рена, даже не оглянувшись на спутников, выпорхнула наружу.

– Шустрая какая, – услышал Фред тихое ворчание Киры.

Дикарка ей явно не нравилась. Впрочем, теперь, после случая с Мидроком, беглецы доверяли Рене чуточку больше, чем прежде. Меньше, чем друг другу, но все же.

Пока Кира споро карабкалась по лестнице, Фред оглянулся через плечо и прислушался – не слышно ли новых воплей? Вдруг за ними уже выслали погоню? Впрочем, даже если бы Мидрок остался жив, он вряд ли сориентировался бы настолько быстро. И тем не менее лишняя осторожность еще никому не вредила.

«Пока тишина… Ну и отлично».

Снова повернувшись к лестнице, Фред полез следом за боевой подругой. Поднимаясь, он то и дело поглядывал наверх, на серо-голубое небо и солнце, бледное, но обжигающее своими злыми лучами.

«Свобода! – подумал Фред. – Снова – свободны!»

К тому моменту, как он выбрался из лаза, девушки уже о чем-то оживленно спорили, стоя в нескольких метрах от люка. До ушей Фреда долетали только обрывки фраз, но и этого хватало, чтобы примерно понять общую картину:

– …его там увидеть не ожидала? И что же, мне должно…

– Я не обязана перед тобой…

– …вот так просто?

– А чего ты хочешь?

– Что здесь происходит? – громко спросил Фред, надеясь, что хотя бы так его услышат.

Два негодующих взгляда резко устремились к нему, и мужчина тут же пожалел о том, что вмешался в женскую склоку. На самом деле, это был один из самых глупых поступков на свете – пытаться переспорить двух разозленных дам. Лучшее, что ты сможешь извлечь из этой затеи – это заставить их обеих тебя ненавидеть.

– Нам надо уходить, забыли? – напомнил Фред, стараясь казаться спокойным.

Девушки обменялись испепеляющими взглядами, но спорить не стали.

– Ты прав, – нехотя признала Рена. – Мидрок от нас точно не отстанет. Он и без того мерзкая сволочь, а после моего подлого удара не угомонится, пока нас не изловит.

– Куда пойдём? – повернувшись к Кире, спросил Фред.

Она, помедлив, неопределенно пожала плечами.

– Я не знаю, где его логово, забыл? Надо искать его тварей. Помнишь, я говорила тебе…

– О ком идёт речь? – тут же вклинилась в разговор Рена. – О каких тварях?

– Тебе ли не все равно? – устало покосившись в её сторону, довольно грубо спросила Кира.

– Тот, кто похитил её брата, путешествует по городу на повозке, запряженной тремя фенакодусами, вроде как сшитыми из разных кусков, – вместо девушки ответил Фред.

Кира тут же одарила его недовольным взглядом, но излить свой гнев не успела, потому что Рена внезапно спросила:

– А этот мужчина, который похитил твоего брата – он случайно не в чёрной маске был?

Фред и Кира практически одновременно выпучили глаза. У каждого в голове вспыхнула одна и та же мысль: «Откуда она знает про маску?»

– Да, он был в ней, – жадно пожирая Рену глазами, с трудом выдавила Кира. – А ты его что, уже видела раньше?

– Не видела, – покачала головой дикарка. – Но зато знаю, где находится его логово.

Кира от удивления открыла рот.

Похоже, чудесное спасение из плена оказалось не единственным приятным сюрпризом, который приготовил для них грядущий день.

* * *

– Это здесь, – подумав недолго, произнесла Кира и указала на двухэтажное здание, чей правый бок как будто обглодал неизвестный зверь размером с авиалайнер.

Ассоциация показалась Фреду странной. Знает ли он, что такое авиалайнер? Безусловно. Всем и каждому ведь известно, что это – мудреное название пассажирского самолёта.

«Так уж и всем?..»

Фред покосился на Киру. Она, как обычно, была сама сосредоточенность.

«Может, спросить у нее?»

Мужчина скосил глаза на небо. Далеко-далеко, практически на самом горизонте, голубой фон портили три тёмные отметины; с такого расстояния они казались совсем крохотными, размером со спичечную головку.

«Вряд ли это – самолёты. Точно не они. Скорей, это летучие мутанты. Рукокрылые нетопыри… или, может, другие твари… но не самолёты. Верняк».

– А почему именно здесь? – спросила Рена.

Кира искоса посмотрела на их невольную попутчицу и тихо буркнула:

– А почему бы и нет? Чем этот дом хуже или лучше прочих? Такая же развалюха.

– То есть особых причин нет? – не унималась Рена.

– Есть, – нехотя созналась Кира. – Там био внутри… в общем, увидите.

Рена оглянулась на Фреда, будто надеялась получит объяснения от него, но вояка лишь пожал плечами: об этом схороне он узнал одновременно с дикаркой, уже после того, как беглецы покинули мрачное подземелье и отошли от потайного лаза на добрый километр.

Кира остановилась, не дойдя до порога буквально пару шагов, и вскинула левую руку – видимо, призывая спутников последовать её примеру. Рена и Фред покорно замерли. Повернувшись к зданию левым ухом, Кира на некоторое время застыла в такой позе.

– Похоже, спит, – спустя полминуты сообщила она спутникам и первой устремилась внутрь.

Рена снова вопросительного посмотрела на Фреда, но тот лишь пожал плечами и прошептал:

– Я сам не знаю, о чем речь.

Дикарка шумно выдохнула через ноздри и вошла в здание. Фред последовал за ней. Любопытство распирало его изнутри. Про кого это Кира сказала, что он спит? Неужто про био, о котором упоминала? Получается, он что, живой? Но зачем тогда Кира с её братцем устроили тут схорон? Или био появился уже после?

«Так и голову сломать недолго, – подумал Фред, – если рассуждать о том, о чем ничего не помнишь… или никогда не знал».

Иронично – вояка хорошо помнил оружие, какие-то общие вещи, но о большинстве мутантов, населяющих Москву, представление имел весьма смутное. Да что там – для него и Последняя Война стала новостью. Возможно, когда-то и было иначе, но теперь он начисто забыл о той великой трагедии – как забыл о прежней жизни и сородичах, с которыми вырос. Фред не помнил ни отца, ни мать, ни иных попечителей. Попросил бы его кто-то описать свою жизнь без вранья, и рассказ уместился бы в одно-единственное предложение: «Родился, потом очнулся здесь, встретил Киру, попал в плен к дикарям и сбежал оттуда». Все. Солидный кусок жизни длиной примерно в три десятка лет просто вырезали, точно лишние сцены при монтаже кинофильма.

Фред настолько погрузился в свои невеселые мысли, что не заметил, как Рена остановилась, и врезался в неё, едва не сбив дикарку с ног. Будь на ее месте Кира, и падения, вероятно, избежать бы не удалось, но тут, к счастью, обошлось без оказии.

– Аккуратней, – буркнула Рена, правда, совершенно беззлобно.

– Виноват, – спешно произнес Фред.

– Тихо вы, оба, – гневно сверкнув глазами, шикнула на них Кира.

Спутники послушно закрыли рты. Вытянув шею, Фред наклонился чуть влево, дабы выглянуть из-за угла…

…и замер, пораженный открывшейся ему картиной.

Они стояли на пороге просторной комнаты с высоким потолком. Два большущих окна, находящиеся на стене справа от входа были практически наглухо заколочены полусгнившими досками, и солнечный свет проникал внутрь только через тонкие щели в этих самодельных «заслонах». Но не это, конечно же, поразило Фреда. Все его внимание было приковано к роботу, занимавшему большую часть внутреннего пространства. Это был второй встреченный мужчиной био, и, хоть он значительно уступал первому в габаритах, все равно был чертовски большим. Внешне этот робот напоминал гигантского паука – грушевидное тело, мощные стальные манипуляторы… Правда, добрая половина ржавых конечностей ныне отсутствовала, как и левый глаз, а правый, хоть и сохранился, но уже не светился – видимо, мозг этого био давно умер, до капли исчерпав свой ресурс.

«Но про кого тогда говорила Кира?» – озадаченно подумал Фред.

– Чего ты шикаешь? – спросила Рена. – Он ведь мёртв… так?

– Черта с два он мёртв, – рассерженно прошипела девушка, злобно зыркнув на дикарку. – Большую часть времени спит, но иногда просыпается… причём в самый неподходящий момент. Не знаю, как у него это работает, но мы с Агапом всегда действовали осторожно.

– А зачем вы вообще устраивали схорон тут, рядом с полудохлым роботом? – удивился Фред.

– Как зачем? Чтобы он отпугивал мутантов. Мало кто захочет лезть под брюхо такой громадины, пусть даже ради пары мечей, трех пистолей и нескольких банок с консервами.

– Так у вас что, схорон прямо… прямо под этим роботом? – удивленно выгнув бровь, спросил вояка.

– Ну да, – не без гордости подтвердила Кира. – Так надежней, поверь.

– Не думала я, что хомо могут быть настолько отважными, – качая головой из стороны в сторону, призналась Рена, и в голосе её едва ли не впервые появились нотки уважения.

Кира только самодовольно фыркнула: мол, мы тоже не лыком шиты и кое-что умеем.

– Ну и что дальше? – нетерпеливо уточнил Фред.

– Как я уже сказала, надо лезть к нему под брюхо, – ответила Кира.

И осталась стоять на месте. Фред недоуменно нахмурился, но промолчал, решив, что девушка просто ждёт подходящего момента. Однако Кира, покосившись в сторону вояки, нехотя сказала:

– Прежде туда лазил Агап. А я… ещё ни разу.

Она смущенно умолкла, и Фред вдруг отчетливо понял, что лезть под полумертвого био придётся именно ему.

«Надо было сразу вызваться… Дубина! – мысленно пожурил себя вояка. – Хорош мужик – в укрытии намеревался отсидеться, пока хрупкая девка из-под робота тяжеленного оружие выволакивает!»

– Я полезу, – спешно произнёс Фред.

Он тут же почувствовал на себе восхищенный взгляд Рены, но сделал вид, что не заметил его. Любой храбрый поступок ценен ровно до того момента, как вы начинаете им бравировать.

Благодарная улыбка коснулась было губ Киры, но тут же упорхнула прочь.

– Ты уверен? – обеспокоенно спросила она.

– Более чем, – кивнул Фред. – Только опиши, где именно твой схорон, чтоб я побыстрей управился и вернулся.

– Просто ползи до самой стены, – шумно выдохнув, сказала Кира. – Как упрешься в стену, справа будет лежать стальной лист, а на нем – пара серых кирпичей. Уберешь их, лист подвинешь, увидишь нишу. Там все и лежит.

– Понял, – сказал Фред. – Правда, неясно, как в одну ходку все тамошнее добро вынести… но посмотрим.

Девушки вразнобой закивали. Фред бросил взгляд на металлического паука и тихо буркнул через плечо:

– Отходите, наверное… а я пополз.

Рена и Кира послушно отступили ему за спину. Оглянувшись на спутниц, Фред шумно выдохнул и медленно встал на карачки. Поза эта навевала пошлые мысли, поэтому он спешно прильнул к полу животом. Как выяснилось, его тело отлично помнило, что это такое – ползти по-пластунски. Ловко работая локтями, Фред устремился к заветной стене, сокрытой за объемной тушей робота. Преодолевая метр за метром, вояка молил Бога, чтобы био проснулся не раньше, чем трио путников навсегда покинет этот дом.

Но Господь, видимо, забыл про этот мир давным-давно, около двух веков назад, а, может, и того раньше. И уж точно он не собирался тратить свое драгоценное время на то, чтобы приглядывать за каким-то там безымянным солдатом и опекать его в борьбе с мутантами, населяющими умерший город.

Фред уже практически забрался под брюхо робота, когда тот внезапно содрогнулся всем своим массивным телом. Сердце замерло у мужчины в груди, да что там – он сам моментально окаменел и возжелал слиться с полом, дабы не привлекать внимание полудохлого одноглазого био. Но такое волшебство Фреду, конечно же, было неподвластно. Оставалось надеяться, что робот не учует человека, лежащего под его тяжеленным туловищем, каркас которого стягивали болтающиеся металлические щиты.

Послышался скрип. Протяжный, противный, от него сразу захотелось заткнуть уши пальцами и зажмуриться. Краем глаза вояка заметил движение слева от себя. По-прежнему боясь дышать, он лишь покосился в ту сторону и с ужасом обнаружил, что одна из «здоровых» ног гигантского паука ползет по бетонному полу от стены к центру комнаты. Из своей нынешней позы Фред не мог видеть Рену и Киру, но чутье подсказывало ему, что девушки не стали бы высовываться из укрытия. Это было попросту глупо – помочь мужчине они не могли, а вот себе навредить – запросто. Так что Фред не сомневался: железная лапа ползла не по их душу.

Но тогда по чью?

«До меня он с ее помощью никак не достанет – она просто не согнется под нужным углом. Но тогда чего он добивается? Хочет меня напугать? Или я тут вообще ни при чем?»

К скрипу, который издавал левый манипулятор стального монстра, добавился похожий звук. Этот доносился справа – видимо, паук подключил к делу еще одну лапу, закрепленную на противоположной стороне туловища. Предательская капля пота проступила на лбу Фреда и медленно потекла вниз, к виску, заставив мужчину поежиться. Ему стоило громадных усилий, дабы удержать свою правую руку и не утереться тыльной стороной ладони: умом вояка понимал, что для био он сейчас совершенно не видим, но страх все равно предостерегал его от лишних телодвижений – так, на всякий случай.

Тело паука, меж тем, продолжало мелко трястись, будто у робота случился приступ лихорадки. Затаив дыхание, Фред дожидался, когда проклятый био снова заснет, но тот, по-видимому, решил устроить себе нечто вроде утренней зарядки и как следует размять затекшие конечности. Ноги его встретились в центре комнаты, недолго постояли там и, вздрогнув, начали опять медленно разъезжаться к стенам.

«Ну давай уже, хватит бездарно тратить заряд батареи!..» – мысленно умолял робота Фред, но тот оставался глух к его молитвам.

Вот манипуляторы неспешно достигли стен и уперлись в них, и био замер. Выждав с полминуты, Фред решил, что треклятый металлический паук все-таки уснул, и пополз к тайнику. Однако не успел вояка убрать кирпичи и сдвинуть в сторону импровизированную крышку, как робот снова ожил, да еще как!.. Крупная дрожь прошла по всему стальному телу, и вояка с удивлением обнаружил, что туловище био шустро поднимается вверх.

«Он что, решил встать? А как же… как же потолок?»

От внезапной догадки у Фреда похолодело внутри. Поняв, что счет идет на секунды, он принялся спешно распихивать консервные банки по карманам. Поместилось только три, но и это, учитывая обстоятельства, был вполне достойный улов. Схватив пистоли и мечи, он на четвереньках устремился прочь от разбушевавшегося паука.

К счастью, био был слишком занят подъемом, чтобы обратить внимание на ничтожного хомо, который торопливо выскочил из-под его металлического брюха и, уже не таясь, бросился к выходу из комнаты. Едва подняв голову, Фред увидел Рену и Киру, которые наблюдали за ним из коридора. Шумно выдохнув, вояка прибавил ходу и со всех ног понесся к спутницам.

Когда до выхода из помещения оставалось метра два, Фред спиной ощутил тяжелый взгляд одноглазого био. Внутри у вояки похолодело. Буквально в следующий миг он услышал скрип, который, вероятно, означал, что робот решил бросить ему вдогонку один из своих манипуляторов. Скрипнув зубами, Фред поднажал и буквально выпорхнул из злополучной комнаты…

Но, как оказалось, спешил он зря.

Самонадеянный, глупый металлический «паук», подняв одну из «здоровых» ног, тут же потерял равновесие и стал заваливаться набок. Тело его перекосило, и манипуляторы, расположенные на противоположной стороне грушевидного туловища, резко взлетели вверх и врезались в потолок. Перекрытия такого удара не выдержали, и верхний этаж обрушился вниз, словно карточный домик, погребая под обломками несчастного робота.

– Бежим! – воскликнул Фред, пролетая мимо девушек, и те без лишних вопросов устремились следом за ним.

Они бежали, а дом позади стремительно рассыпался в труху, будто песочный замок. Мечи и пистолеты, которые Фред успел спасти из схорона, как назло, выскальзывали из вспотевших рук.

«Только бы не выронить! – мелькнула в голове шальная мысль. – А то потом их среди развалин хрен сыщешь, а, значит, все было напрасно – и сам поход за оружием, и эта самоубийственная вылазка…»

Солнечный свет дружелюбно подсвечивал дверной проем, и оттого желание вырваться на свободу из душной постройки увеличивалось стократ. И бедовые авантюристы, не жалея подошв, неслись к свободе. Наверное, в те роковые мгновения путники могли обогнать нео или даже длинноногого «Раптора».

«Чёрт с ними, с «Рапторами», надо для начала смерть обогнать!..»

Фред, набравший порядочный ход, вылетел из здания первым и остановился, лишь пробежав по инерции с десяток метров. Одновременно с этим он наконец позволил оружию выпасть из его рук. Мечи и пистоли рухнули на асфальт с громким лязгом, от которого Фред невольно вздрогнул. Впрочем, последующий грохот заставил мужчину и вовсе втянуть голову в плечи, подобно испуганной черепахе. Обернувшись через плечо, вояка облегчённо выдохнул, когда увидел Киру и Рену целыми и невредимыми. К счастью, они не сильно отстали от Фреда, прекрасно понимая, чем чревата малейшая задержка.

А дом за спинами девушек тем временем окончательно превратился в руины. Грохот, заставший Фреда врасплох, видимо, произвела центральная стена, которая упала последней.

– Все живы-здоровы? – на автомате спросил вояка.

Девушки вразнобой закивали.

– С ума сойти… – жадно хватая ртом воздух, с трудом выдавила Кира. – Столько раз… мы под ним… все прятали… и тут… на тебе… Как же так вышло-то, Фред?

– Подниматься начал, – угрюмо сообщил вояка. – Я аж опешил от неожиданности. Благо, вовремя в себя пришел, похватал, что смог, и сбежал оттуда.

– Странный день, – шумно выдохнув, сказала Рена.

– Как и все, проведенные в этом проклятом месте… – проворчала Кира, искоса посмотрев на дикарку.

– Тут не спорю, – на удивление легко согласилась сестра Бартаба. – Хотя прежде, к счастью или к сожалению, я не так много времени проводила на поверхности.

– В самом деле? – удивился Фред. – Но… почему?

– Брат был против, – объяснила дикарка. – Считал, что женщинам снаружи не место.

«И он был совершенно прав…» – подумал вояка.

– Думаю, стоять здесь дольше нет смысла, – сказал он вслух. – На шум могут сбежаться всякие твари, а я не очень-то хочу с ними встречаться – слишком устал драться и убегать. Поэтому предлагаю по-быстрому разобрать оружие и свалить куда подальше.

И снова девушки безропотно согласились с самопровозглашённым командиром – покивав недолго, склонились над скудным уловом Фреда. Впрочем, учитывая то, что у беглецов из оружия был один топор на троих, следовало радоваться и этой скромной добыче. Да и потом – много ли надо их крохотному отряду? По мечу и пистолету – Фреду с Кирой, а Рене и помянутого топорика вполне хватит, чтобы за себя постоять. Дикарка, в общем-то, и не претендовала – возможно, потому, что вообще не умела стрелять. Разобрав мечи и огнестрелы, спутники принялись делить тушенку, что тоже оказалось делом совсем нехитрым: Фред ведь смог вынести только три банки.

– Придется нам охотиться, – заключил вояка, когда дело было кончено. – Иначе на таких харчах мы долго не протянем.

– Поохотимся, – сказала Кира. – Но для начала Агапа надо из плена вызволить. Да и твои ж могут у него быть! Думаю, там и найдутся…

Мужчина через силу кивнул.

Он не хотел расстраивать боевую подругу, но, чем ближе их крохотный отряд подходил к убежищу таинственного Угрюма, тем больше вопросов у Фреда возникало. Как они проникнут внутрь? Что будут делать с верными тварями хозяина, которых там, вероятно, обитает не два, не три, а, возможно, с десяток? Фред уже практически не сомневался, что для троих путников подобная авантюра – практически самоубийство.

Но разве Киру бы остановили его слова? Разве перестала бы она мечтать о воссоединении с братом? В Агапе была вся её жизнь; он являлся для неё опорой, защитой и родственной душой. Сказать ей, что шансов на спасение практически нет, значит, нанести бедняжке удар в спину. Мог ли Фред так поступить? Наверное, даже должен был, чтобы спасти Киру от верной смерти. Но мужчина знал, что она не прислушается к нему, не согласится отказаться от своей идеи. И потому молчал – в надежде, что успеет найти нужные слова до того, как их сожрут твари таинственного Угрюма.

«Да и потом – не могу же я вдруг внезапно перехотеть спасать моих друзей из плена? – подумал Фред, с тоской глядя на решительно настроенную спутницу. – Начать ее отговаривать – значит, косвенно сознаться во лжи, а сейчас этого нельзя делать категорически».

– Ну что, веди? – сказала Кира, повернувшись к Рене.

Она кивнула и, прищурившись, окинула местность задумчивым взглядом, после чего неуверенно махнула рукой в сторону одного из проулков:

– Туда… кажется.

Фред украдкой вздохнул, но ничего не сказал и вслед за дикаркой и Кирой устремился в указанном направлении.

Тут тоже крылась некая ирония: Рена знала о том, где находится логово Угрюма, но сама там ни разу не была и вообще на местности ориентировалась не очень, поскольку девяносто процентов времени проводила под землей, изнывая от скуки в дикарских катакомбах. Благо, память у нее была относительно хорошая, и она запомнила все ориентиры, о которых ей рассказывали ловчие – так в племени называли Карика и других воинов, охотящихся на поверхности.

– До сих пор не понимаю, почему вы не прикончили этого мерзавца? – буркнула Кира.

– Мы не воины, – ответила Рена. – Мы всего лишь пытаемся выжить.

– И поэтому едите себе подобных, – едко заметила девушка.

– Это – всего лишь один из способов выжить, – со вздохом ответила дикарка. – Мы едим любое мясо. Крысособаки те же… Мы и туров бы ели, но их слишком сложно убить. Только поэтому.

– И Угрюма, видимо, тоже оказалось непросто? – вклинился в разговор Фред.

– Ну, он же тоже не один. У него там тоже… что-то вроде… племени, – покосившись в сторону вояки, сбивчиво объяснила Рена. – Поэтому мы решили не нападать на него, а он – на нас.

– Звучит не очень, – призналась Кира, тоже оглянувшись на Фреда. – Если они всем племенем остереглись с ним связываться, боюсь представить, какие шансы у нас троих?

«Неужто дошло?» – обрадовался вояка, однако вслух ничего сказать не успел.

– Но мы должны хотя бы попытаться, – докончила мысль Кира.

«Черт! Значит, все-таки не дошло…»

– Ты настолько любишь брата? – вдруг спросила Рена.

– Да, – без тени сомнения ответила Кира. – Я ему жизнью обязана. По сути, он и есть моя жизнь.

Дикарка оглянулась через плечо и со вздохом сказала:

– А у нас с Бартабом все иначе…

И замолкла – как бы намекая, что делиться большим не намерена.

«Понятно, что у всех хватает проблем… – подумал Фред, покосившись сначала на одну девушку, потом на вторую. – Но вы, черт возьми, хотя бы помните, кто вы такие!..»

Однако вслух он сказал лишь:

– Пойдемте быстрей, пока муты не нагрянули.

И снова его слова не вызвали протеста.

* * *

Танг открыл глаза.

Сколько раз он уже проваливался в сон и сколько раз просыпался? Казалось, это не новое случается, а одно и то же повторяется из раза в раз, с того самого момента, когда произошло впервые.

Но на деле перемены все же были.

В частности, это касалось того самого нео, которому Угрюм беззастенчиво оттяпал обе ноги топором. Дикарь, кажется, стал вопить громче и чаще, чем прежде, однако его «обрубки» внезапно стали отрастать. По крайней мере, зоркий Агап с удивлением подметил это, когда они наблюдали за очередным приступом ярости.

– Черт возьми… – пробормотал сосед тогда.

Прищурившись, он неотрывно наблюдал за нео. Света от одинокой лампы, закрепленной под потолком, было немного, но Агапу вполне хватило, дабы оценить случившуюся метаморфозу.

– В чем дело? – недоуменно выгнув бровь, осведомился Танг.

– Его ноги. – Вздрогнув, Агап оглянулся на товарища. – Посмотри! Они же отрастают заново!

Танг по примеру соседа прищурился, однако так и не увидел особых изменений, сколько ни смотрел. Ну да, кажется, раны затянулись несказанно быстро и, тем самым, уберегли нео от смертельной потери крови. Но разве можно по этому делать вывод, что конечности отрастают заново?

– Да ладно? – не поверил Агап, когда Танг лишь покачал головой. – Ты что, правда не видишь?

– Не-а, – помедлив, ответил темноволосый воин.

– Ну, даешь… Ладно, если это то, о чем я думаю, то сам все скоро увидишь.

Однако к вечеру Танг и думать забыл о ногах дикаря, ведь его собственное тело начало доставлять хозяину немало хлопот. В частности, оно начало столь страшно зудеть, что Танг живо разодрал в кровь кожу на руках, ногах, спине… словом, везде, докуда смог дотянуться отросшими ногтями.

– Ты поаккуратней там, – с тревогой наблюдая за усердствующим соседом, посоветовал Агап. – А то ещё кровью истечешь до смерти…

– Да и черт с ним! – в сердцах воскликнул Танг. – Все равно ничего хорошего нам не светит, так какая разница – быстро подохнуть или гнить здесь недели или даже месяцы?

– То есть ты уже отчаялся, – отвернувшись, пробормотал Агап.

Взгляд его теперь был направлен на нео, который беспробудно спал после очередного приступа ярости.

– Ну а ты – нет? Нам же ничего не светит! Никто не знает, где его логово! Никто нас не спасет!

– Поживем – увидим, – туманно ответил на это Агап.

Последняя фраза отчего-то засела в голове у Танга. Она всплывала несколько раз за минувший день, она же первой пришла на ум, когда темноволосый воин проснулся и открыл глаза.

«Поживем – увидим… Иначе говоря, пока живы – шансы есть… Но насколько они велики?»

– С пробуждением, – угрюмо произнес Агап, когда сосед с трудом оторвал затылок от пола и, щурясь, покосился на товарища.

Внезапно брови Танга взлетели на лоб.

– Не понял, – пробормотал он.

– В чем дело? – тут же обеспокоенно спросил Агап, приближаясь к прутьям на стыке их камер.

– Твое… твое лицо… – растерянно пролепетал Танг.

– Что? Что с моим лицом? – Агап тут же принялся ощупывать свою физиономию обеими руками. – Стоп… Мне кажется, или…

– Да, – перебил его сосед. – Твое лицо… стало… более… нормальным. Наверное, таким же, как было раньше… ну или почти…

По крайней мере, рот Агапа больше не был перекошен, а щеки «втянулись» обратно и больше не свисали двумя полупустыми мешками.

– Надо же… – продолжая скользить грязными пальцами по лицу, прошептал исцелившийся мужчина. – Но… как? Неужто… неужто это его последняя сыворотка меня… излечила?

На физиономии у него было написано совершенно искреннее удивление: Агап действительно не понимал, зачем Угрюм сначала напичкал его какой-то отравляющей дрянью, а потом вколол ему противоядие?

– Он, видимо, какие-то опыты над нами проводит, – сказал Танг, вновь начиная чесаться. – Я вот уже скоро все кожу с себя сдеру… такими темпами…

– Что, опять зудит? – с сочувствием глядя на товарища, спросил Агап.

– Ну а то!

– Прямо как вчера?

– Ну, может, не прямо… Черт его знает, короче, как сравнить вчера и сегодня, тем более что непонятно, когда закончилось одно и началось другое!

– Постарайся взять себя в руки как-то, – видя, что Танг очень зол, осторожно посоветовал Агап. – Понимаю, советовать проще, чем реально сдерживаться, но нельзя себя доводить…

– Ты это уже говорил! А я тебе отвечал, что не вижу смысла жить просто, чтобы жить! Что, лучше пусть продолжает над нами измываться? Кому нужны эти муки?

– Ну, меня он, как видишь, почти вылечил обратно… – неуверенно выдавил Агап.

– А, то есть, мне надо всего-то подождать, пока он вколет противоядие? – нервно усмехнулся Танг. – А если он его не захочет колоть? Если у него на меня другие планы? Что тогда?

– Ну мне же захотел почему-то!

– Вчера захотел, а сегодня, может, придет еще какую-нибудь заразу тебе ширнет, и у тебя ноги откажут… Как ты тогда запоешь?

– Сплюнь вот-то! – гневно нахмурившись, воскликнул Агап. – Чего каркаешь? Смерти мне желаешь?

– Да я-то тут при чем вообще? – в свою очередь еще больше разозлился Танг. – Я тебе, что ли, уколы делаю?

Возможно, дело дошло бы даже до нелепейшей потасовки через прутья смежной решетки, если бы в этот самый миг не проснулся достопамятный безногий нео. Его дикий ор немного охладил пыл двух рассерженных хомо, и они на какое-то время переключили внимание на лохматого калеку, который извивался на полу своей камеры.

– Почему он, интересно, на месте лежит? – хмуро глядя на нео, вдруг пробормотал Агап.

– А что ему еще делать? – удивился Танг. – Он же без ног.

– Ну, мог бы ползать… не знаю, сел бы как-то, решетку попытался вырвать – руки-то целы, да и энергии, судя по всему, хоть отбавляй… А он просто валяется на полу, будто какой-то… мешок!

– Ну если так интересно, сам у него спроси, почему он лежит все время, – буркнул темноволосый воин.

Он разодрал себе правое плечо и теперь изнывал от новой боли и зуда, который, увы, никуда не делся.

«Пожалуй, одной кожей тут не ограничишься, – подумал Танг про себя, невольно продолжая свое дело. – Надо сразу до костей сдирать, чтоб нечему чесаться было!»

– Да не ответит он, – сказал Агап, в очередной (который уж по счету?) раз проводя рукой по обновленному лицу: везунчик, судя по всему, до сих пор не верил, что изъяны, вызванные странными инъекциями Угрюма, исчезли. – Дикарь он и есть дикарь, и с хомо без лишней необходимости заговаривать не станет…

– А с чего ты им вообще так заинтересовался? – раздраженно воскликнул Танг. – Ну ревет зверь в клетке, тебе-то чего? Заскучал?

– В смысле – «заскучал»?

– Да в прямом! Ничего не болит – стал по сторонам оглядываться?

– Ты уже, по-моему, с ума сходишь, – тихо произнес Агап, сверля соседа хмурым взглядом. – Еще вчера мы его с тобою вместе обсуждали! Или забыл?

– Иди ты… – буркнул Танг.

Несколько секунд назад он с трудом переборол желание вцепиться в соседа и просто разорвать его на части; теперь же все вдруг разом стало безразлично и неважно. Даже зуд уже не так раздражал, как раньше – ну чешется и чешется, пусть с ним. Сплюнув наружу через просвет между прутьями решетки, Танг с громким вздохом улегся на спину и уставился в потолок. Воину ничего не хотелось. Даже лежание его раздражало, но эта поза требовала от него меньше всего усилий, поэтому Танг ее и выбрал.

«Какой смысл трепыхаться? – мелькнуло в темной голове. – Все равно в живых нас не оставят. Будут пичкать то одним, то другим, то гасить жизнь, то разжигать снова – до тех пор, пока разжигать будет уже нечего».

– Ты сейчас точь-в-точь, как тот дикарь, о котором мы только что говорили, – внезапно заявил Агап. – То орешь, как резаный, то лежишь, как мешок…

– Отвали от меня, ладно? – попросил Танг. – Я не в настроении болтать.

– Ладно. Хорошо, – не стал спорить сосед, однако в голосе его явственно слышалась обида. – Не хочешь, как хочешь…

Танг скосил глаза в его сторону: отклеившись от прутьев решетки, Агап отступил к стене и, прислонившись к ней, уставился на темный зев тоннеля. Угрюма видно не было. Наверное, он уехал на очередную охоту, поэтому и не появлялся.

«А пора бы уже и пожрать чего… – подумал Танг. – Жрать охота…»

Но Угрюм не спешил кормить пленников. Возможно, это было всего лишь очередное испытание для изможденных «подопытных крыс»?

«Плевать. Думать – лень».

Танг закрыл глаза и уснул практически сразу, хотя, кажется, проснулся совсем недавно. Впрочем, даже за столь небольшое количество времени темноволосый воин умудрился испытать целую палитру эмоций – от безразличия до ярости, от страха до негодования – а в конце все свелось к легкому недоумению:

«Что со мной вообще творится?» – с такой мыслью засыпал Танг в тот странный день.

* * *

Когда на горизонте замаячил выход из метро, Громобой довольно крякнул и тут же оглянулся на бабочку: Бо терпеть не могла, когда он выражал эмоции подобным образом. Но крылатый падальщик, кажется, не обратил на нейроманта никакого внимания – или просто не придал его действиям особого значения. Оно и немудрено: выход наружу, о котором так мечтали бородач и его любимая супруга, наконец перестал быть чем-то далеким и практически недосягаемым.

Скоро, очень скоро Громобой с женой смогут обнять друг друг…

Но не раньше, чем Рухлядь разберется с двумя багами, которые дежурили у лестницы.

После того, как отряд распрощался с потолочником, Громобой переключился на глаза «серва» и активировал режим ночного видения, дабы не привлекать внимание здешних мутов светом фонаря. Именно поэтому два уродливых «привратника» не сразу заметили приближение робота.

А когда заметили, сделать с ним хоть что-то стало практически нереально.

Теперь уже можно было не таиться, и Громобой позволил Рухляди делать, что на ум придет. Обрадовавшись, стальной паук принялся рвать багов на части и на ходу закидывать оторванные куски себе в рот. Мотор под металлической обшивкой довольно заурчал: любой био больше всего на свете мечтает набить брюхо свежим топливом, и Рухлядь, конечно же, не был исключением из правил.

Собственно, бой закончился даже быстрей, чем Громобой рассчитывал. Все, на что оказались способны баги – это пара новых царапин, которые пополнили богатую коллекцию, собранную на ржавых боках Рухляди за два последних века. При ближайшем рассмотрении робот больше походил на стену в тюрьме отчаявшегося арестанта: количество насечек просто зашкаливало.

«Как хорошо, что я могу управлять этими тварями, – думал нейромант, наблюдая за тем, как резвится его «питомец». – У человека против такой махины просто нет шансов».

Конечно, были «сервы» и поменьше, и попроще. Таковые нападали на людей-одиночек, а против групп, тем более вооруженных огнестрелами, сражаться боялись и сбегали при первой возможности. Рухлядь же, скорей всего, в былые времена обслуживал гигантов по типу «Маунтина» и ему подобных. «Чем больше подшефный робот, тем больше должна быть сопровождающая “пристяжь”», – это простая аксиома, которую Громобой освоил после чтения инструкций, заложенных разработчиками в каждого «серва». Нейромант встретил Рухлядь случайно, подцепил во время штурма дома, где обитали шамы, да так и оставил при себе – наверное, чтобы хоть немного уменьшить боль от потери Щелкуна и Игоря. Так в былые времена вместо умершей собаки любящие хозяева тут же заставляли себя взять слюнявого щенка – настолько привыкали о ком-то заботиться. И Громобой, хоть и нередко занимался самообманом, постоянно ухаживал за Рухлядью. Те же мечи-улучшения, те же внутренности, которые он периодически смазывал и обновлял – за счет найденных «мертвецов». С панцирем было сложней: куски обшивки подходящего размера попадались на глаза крайне редко, но еще реже судьба давала нейроманту шанс заняться вдумчивым ремонтом. Только поэтому Рухлядь до сих пор и щеголял ржавыми боками.

– Топай уже, – сказал Громобой, когда стальной «паук» запихнул в себя огрызок последнего бага и повернулся к хозяину. – Набил брюхо, сволочь…

Био послушно рванул вверх по ступенькам, к свету и ждущим снаружи Бо, Ларе и Вану. Оглянувшись через плечо – не идет ли кто следом? – Громобой поспешил за «питомцем».

На ходу бородач наконец сжалился и вернул потолочнику контроль над его не в меру гибким телом. К тому моменту роботизированный лазутчик находился достаточно далеко, чтобы нейромант не боялся мести.

Перед тем как связь окончательно разорвалась, Громобой успел ощутить некое подобие ментальной волны, отголоски которой долетели до его разума. Это было мимолетное прикосновение, но до того болезненное, что у нейроманта на глазах навернулись слезы. Подобное испытываешь, когда кто-то касается бормашиной оголенного нерва. Это не лишит тебя сознания, но заставит его полыхнуть красным, а потом вернет картинку, которая, как назло, будет мелко подрагивать еще какое-то время.

Так потолочник отомстил за свое пленение.

«Слабовато!..» – фыркнул Громобой и, мотнув головой, пошел вверх по ступенькам.

Его встречало яркое солнце и голос любимой женщины:

– Ну слава Богу!

Не успел нейромант преодолеть последнюю ступеньку, а Бо уже выскочила из полуразрушенного дома с покосившейся красной вывеской и бросилась к нему. Он распахнул объятья жене навстречу, и она повисла у него на шее.

– Живой… – прошептала Бо на ухо супругу.

– Более чем, малыш, – ответил Громобой. – И мертвым становиться не собираюсь.

Она, не удержавшись, поцеловала его прямо в губы.

Глава 5

Притяжение

На сей раз Танга разбудили шаги. Вздрогнув, он удивленно захлопал глазами, а потом, сориентировавшись, приподнял голову, чтобы взглянуть на проход, и чуть не взвыл, когда спину пронзила жуткая боль.

«Проклятье!..»

– Идет, – хмуро объявил Агап.

Танг, морщась, покосился в сторону соседа: тот, надо полагать, все еще злился на товарища за его гневные речи, но не настолько, чтобы с ним не заговаривать. С другой стороны, был ли у Агапа выбор?

– Пожрать принесет? – спросил темноволосый воин и сам поразился своему голосу – до того он стал хриплый, чужой, незнакомый.

Агап, судя по удивленному взгляду, тоже заметил эту метаморфозу. Впрочем, памятуя о недавнем разговоре, он не стал задавать глупые вопросы – сказал лишь:

– Не знаю. Должен. Раньше приносил. Мы ж не можем одними его зельями питаться?

– Вот и я о чем…

Была мысль подняться и встретить тюремщика стоя, но темноволосый воин счел ее не лучшей и остался лежать. Раны, оставленные на теле его же собственными ногтями, снова разнылись, опять захотелось почесаться, но на сей раз Танг решил держаться: на его коже и так уже практически не осталось живого места.

Шаги, меж тем, становились все громче. Они были так же неотвратимы, как маятник часов, отбивающий секунды. Каждое мгновение приближало пленников к смерти, и Угрюм казался проводником безносой на бренной земле, населенной людьми, выживающими из последних сил.

Вот уже знакомый круг света скользнул по полу и шустро переметнулся на нео, который храпел в камере. Через несколько секунд шмат сырого мяса пролетел между прутьями ограды и плюхнулся дикарю прямо на волосатую грудь. Кровь брызнула во все стороны, моментально заляпав пол камеры и ее обитателя. Нео вздрогнул и закряхтел. Лохматая лапа легла на мясо, пальцы принялись ощупывать находку… но это не продлилось хоть сколь-либо долго – поняв, что ему перепало, дикарь вцепился в дар тюремщика обеими руками и тут же откусил громадный кусок. И снова капли крови полетели в разные стороны, но монстру, сидящему в клетке, было плевать на такие мелочи. Все, что занимало мозг дикаря в те минуты – это жратва. Ешь, пока не отобрали. Могут ли отобрать? Да черта с два! Но все равно лучше не рисковать… Московская Зона приучает есть быстро.

Танг смотрел на чавкающего нео, который даже ради трапезы не поднялся, и вдруг подумал, что и сам вряд ли сможет встать. Точней, попытаться вроде бы и надо… но есть ли в этом смысл? Да и стоит ли зазря елозить ранами по полу? Стоит ли натягивать израненную кожу?..

«Нет, конечно, нет!»

Пока темноволосый воин размышлял, как лучше поступить, к нему на грудь тоже приземлился кусок окровавленного мяса.

– Сырое? – неуверенно пробормотал Танг.

На его беду, Агап услышал его слова и не упустил возможности высмеять удивление соседа:

– А ты думал, он ради тебя жарить его будет? Знает, что и так сожрешь, если проголодаешься.

– А то ты не сожрешь? – обидевшись, буркнул Танг.

– И я сожру, – неожиданно не стал спорить Агап. – Голод не тетка, как говорится… Другого все равно не…

Кусок мяса прилетел ему прямо в лицо и, срикошетив, упал на пол в метре от решетки. Агап тихо охнул и отшатнулся, после чего мотнул головой из стороны в сторону – судя по всему, Угрюм волей или неволей отправил пленника в нокдаун. Возможно, в иной момент времени Танг бы даже рассмеялся – до того глупое выражение лица было у соседа, – но тогда темноволосый воин больше интересовался собственным куском мяса, лежащим у него прямо под носом.

«Есть или не есть?»

Вопрос был сродни гамлетовскому, но Танг, разумеется, об этом даже не подозревал – как и о том, что столь трудный выбор некогда заумно именовали «когнитивным диссонансом». С одной стороны, жрать действительно хотелось, причем весьма. С другой стороны, Танг до жути не желал уподобляться нео, доедающему свой обед в камере напротив. К счастью или к сожалению, выходцы из бункера еще не успели одичать настолько, чтобы жрать сырое мясо.

По наветам прошлого Танг, Лара и Ван жарили дичь на костре. Как утверждал Совет, это не просто делало мясо вкусней, это еще и убивало всякие заразы, которых у гипотетической крысособаки, излазившей пол-Куркино, наверняка имелось преизрядное количество.

Но сейчас у Танга не было ни возможности, ни желания возиться с костром. А вот голод имелся.

Все еще сомневаясь, пленник скосил глаза на Агапа. Тот, опустившись на корточки, пытался через просвет между прутьями дотянуться до оброненного на пол обеда. Вид у Агапа был крайне сосредоточенный, словно он не за куском мяса тянулся, а бомбу обезвреживал. Судя по всему, сосед давно сделал свой выбор.

Решив не отвлекать Агапа от его крайне важного дела, Танг сосредоточился на своем. Взор темноволосого воина опять уперся в истекающий кровью кусок свежего мяса. Частью какого мута был этот шмат? Тура? Фенакодуса? Нео?

«А, может, это был человек – такой же, как и я, только менее везучий… или, наоборот, более?»

Танг поморщился. К чему теперь эти мысли? Так ли важно, что за мясо ему досталось – человечье или звериное – если кусок уже отрублен, и назад к телу его не пришьешь?

«Хотя Угрюм, наверное, мог бы…» – грустно усмехнулся про себя Танг.

Итак, происхождение мяса уже не слишком его интересовало. Но что же тогда в действительности останавливало Танга от трапезы? Брезгливость? А, может, то самое пресловутое нежелание уподобляться нео – этим низшим существам, готовым жрать, что попало? Но чем взаправду хомо лучше своих уродливых лохматых собратьев? В конечном счете все жители современной Москвы работают на желудок, тупо выживают. Просто раньше можно было делать это со вкусом, как кому нравится, а теперь ему не оставили иного выбора…

«Так и есть. Угрюм не оставил мне выбора, значит, можно есть».

Осознав это, Танг с облегчением поднял кусок мяса с груди и попытался осторожно откусить от него кусок. Осторожно не получилось – человечьими зубами оказалось не так просто разгрызть жилы. Однако кровь попала на вкусовые рецепторы, и Танг, опьяненный ее вкусом, с яростью набросился на мясо. Пленник жрал его, будто настоящий хищник – отрывал куски зубами и глотал, практически не жуя.

К тому моменту, как Агап наконец достал свой обед и втянул его в камеру, Танг уже слизывал с губ осевшую на них кровь.

Он больше не думал о том, что за мясо только что съел.

Скорей, Танга волновало, когда принесут добавку.

* * *

Удивительно, но Фред услышал подозрительный звук намного раньше, чем Кира, хотя обычно получалось наоборот. Именно поэтому, видя, что спутницы идут, как шли, вдоль заброшенного трёхэтажного здания и даже в лицах не меняются, вояка неуверенно спросил:

– Вы это слышали?

– Что – «это»? – не поняла Кира.

Обе девушки остановились и, обернувшись, недоуменно уставились на Фреда.

– Ну… звук новый… странный, – попытался объяснить он. – Такой… на мычанье похож. Или на трубу.

– На какую трубу? – ещё больше запуталась Кира. – На печную?

– Да нет… Ладно, неважно, – махнул рукой Фред. – Важно, что он, этот звук, вроде как… приближается…

Мужчина запнулся и снова навострил уши: показалось, что мычание прервалось.

«Неужто пронесло?» – с облегчением подумал Фред, но в следующий миг гул снова возобновился.

Одна радость – теперь Кира и Рена тоже услышали его.

– Ты про это, да? Про этот звук? – уточнила дикарка.

Фред молча кивнул.

– Похоже на тура, – подумав, сказала Кира.

– Плохо, – скривившись, пробормотал вояка. – Очень плохо…

Приговаривая это, он пытался одновременно представить себе, как выглядит упомянутый Кирой тур.

«Кажется, это что-то вроде большого быка, – с трудом припомнил Фред. – Нечто рогатое, здоровое… и злое, как и все в московской Зоне!..»

– Да вот же… – шумно выпустив воздух через стиснутые зубы, протянула Кира. – Пулями из пистолей его не одолеешь. Если и помрет, то уже потом, от потери крови, но от нас к тому времени не останется и мокрого места. Получается, надо прятаться. Опять.

– Давайте тогда как-то… побыстрей, что ли, это делать, – неуверенно предложила Рена, опасливо озираясь по сторонам. – Пока тур не пришел.

Ее слова вернули спутников к реальности. Увлекшись анализом странного звука, Фред и Кира напрочь позабыли, что по-прежнему стоят рядом с трехэтажным домом, у всех на виду.

– Пошли, – быстро сказал вояка и первым устремился к дверному проему, ведущему внутрь.

Когда Фред был уже на полпути, его нагнал голос Киры:

– Поздно. Он уже тут.

Вояка вздрогнул и замер на месте.

– Заметил нас? – спросил, не оборачиваясь.

– Пока что вроде бы нет, – помедлив, отозвалась девушка. – Но скоро заметит.

– Почему ты так решила?

– А он идет в нашу сторону.

Вояка тихо чертыхнулся. Угораздило же их встретить этого проклятого тура!.. И ведь ничего не предвещало беды… но нет – забрел, рогатый, именно на ту улицу, по которой они шли.

– Ну и еще у него две головы, – добавила Кира.

– В смысле? – ушам своим не поверил Фред. – Как это – две?

– Да вот так. Ты только не вертись! Ничего… такого в этой второй голове нет. Обычная… но вторая, черт ее дери…

– Ничего такого… – буркнул вояка, с трудом сдерживая любопытство. – То, что их две – это уже не «ничего такого»…

Хотя на самом деле Фред не хотел смотреть на двуглавого тура. Более того – он бы предпочел никогда его не видеть, – как и большинство других мутантов, обитающих в московской Зоне.

– Давайте все же за мной, – подумав недолго, сказал вояка. – Если он нас все равно заметит, я предпочту находиться в здании, а не снаружи.

– Как будто в здании он до нас не доберется!.. – фыркнула Кира.

– Ну, на это ему, по крайней мере, потребуется время. В обычный дверной проем он, я подозреваю, все-таки не пройдет.

Девушка на миг задумалась, после чего на выдохе произнесла:

– Ну пошли…

Фред по-прежнему не оглядывался, но по звуку шагов понял, что его спутницы шустро приближаются к нему. Тогда он и сам пошёл вперёд, стремясь поскорей добраться до входа в дом.

Гневное мычание застало Фреда на пороге. От этого гулкого звука у мужчины похолодело внутри, но он не сбавил темпа – напротив, ускорился и поспешно скрылся внутри. Шаги позади стали чаще: напуганные рёвом тура, девушки сорвались в бег. Бояться было уже нечего: самое страшное случилось, и теперь оставалось просто действовать, стремясь обмануть коварную судьбу.

– Сюда! – воскликнул Фред и первым ринулся в узкий коридор.

О том, что в царящей там мгле может скрываться напасть похлеще любого тура, никто в те мгновения не думал. Все мысли путников были заняты только двуглавым быком, несущимся следом за ними.

Фред первым нырнул в это чёрное сумеречное море и моментально сгинул в нем, как будто перестав существовать для окружающего мира. Следом за боевым товарищем во мглу ворвались и девушки. Их торопливые шаги моментально стихли, и Фред услышал тяжёлое дыхание Рены и Киры.

Осторожно глядя из темноты коридора на оконный проем, вояка вытащил из кармана пистолет и передернул затвор.

– Что это было? – тут же обеспокоенно спросила Кира.

– Это я, – шепотом отозвался Фред. – Заряжаю огнестрел.

– Я же говорила: пистоль против тура бесполезен, – с долей обиды в голосе сказала девушка.

– У тебя есть идеи получше? – спросил Фред, продолжая сжимать рукоять пистолета. – Или мне на него с мечом идти прикажешь?

– Лучше затаиться и не шуметь, – буркнула Кира. – Может, мимо пройдёт…

В этот момент здание содрогнулось, будто в стену на полной скорости врезался грузовик. С потолка на голову Фреда посыпалась крошка, и он заморгал, часто-часто, потому что пыль попала в глаза. Когда зрение вернулось, вояка увидел, что тур ломится в здание через дверной проем. Две рогатые бычьи головы с налитыми кровью глазами и огромными раздувающимися ноздрями выглядели угрожающе. Ещё больший ужас вызывал сам дверной проем, через который мутант ломился внутрь: Фред не мог сказать определённо, но было очень похоже, что кирпичная кладка под натиском быка крошится, и с каждой секундой гигант все дальше продвигался внутрь.

Но даже не это было самое жуткое.

– Он что, нас видит? – пробормотала Кира.

И вправду – казалось, что тур не просто бесцельно пялится во тьму; судя по его пристальному озлобленному взгляду, он смотрел прямо на ненавистных хомо.

– Брат говорил, многие туры могут видеть ночью, – сказала Рена.

Кирпич продолжал крошиться, и рогатый мутант, чувствуя, как кладка безропотно разрушается под его натиском, уверенно пёр вперёд.

– Надо уходить, – пожевав губу, произнес Фред. – Пока он к нам не пробился.

Он повернул голову и уставился в кромешную мглу. Не похоже было, что в той стороне есть какой-то лаз, ведущий на свободу.

«Тупик, что ли? Но… откуда? И зачем? Видимо, просто часть перекрытий рухнула и завалила все ходы. Вот ведь невезение!..»

По всему получалось, что единственный их шанс – пробежать мимо рвущегося внутрь тура и попытать счастья в левом крыле.

«Или остаться тут. Забиться поглубже и ждать, пока он не уйдёт. Но он, сволочь такая, может ведь просто запереть нас внутри, если перегородит проход!»

– Похоже, придётся мимо него идти, – сказала Рена, невольно озвучивая мысли Фреда.

– Тогда надо бежать прямо сейчас, пока стены его ещё держат, – заметила Кира.

Голос её дрожал от волнения: коридор, в котором они находились, казался таким безопасным в сравнении с «прихожей», что покидать его совершенно не хотелось. Другое дело, что оставаться в нем было бессмысленно – по причинам, понятным не только Фреду.

– Что ж, я пошёл, – прочистив горло, сказал вояка. – Старайтесь не отставать.

И, не дожидаясь ответа, он первым устремился вперед.

Обе головы тура разом повернулись на звук шагов и уставились на Фреда налитыми кровью глазами. Вояке тут же захотелось вернуться назад, в успокаивающую мглу, но он моментально одернул себя, напомнив, что тьма никак не защитит его от диковинного рогатого мутанта.

«Вперед… Только вперед… Назад пути уже нет», – мысленно убеждал себя Фред.

Не успел он пробежать и трех метров, как сзади послышались торопливые шаги – то ли Рена, то ли Кира бросились следом за мужчиной навстречу неизвестности, в левый коридор. Тур тоже отреагировал на новый звук – повернул левую голову и одарил девушку испепеляющим взглядом. При этом правая башка продолжала угрюмо взирать на вояку.

«Ну и жуть…»

Поняв, что его обед рискует сбежать, тур с утроенным рвением попер вперед. Рыжая кирпичная крошка полетела во все стороны, будто кто-то врезался в стену мощным отбойным молотком.

«Можем и не успеть», – вдруг подумал Фред.

Самой широкой частью тура были, разумеется, его плечи. Когда они пройдут внутрь, «корма» туда залетит без проблем, и мутант с ходу ринется в бой.

– В коридор! Не стоять! – рявкнул вояка, замирая на месте и поднимая руку с пистолем.

Кира говорила, что огнестрелы против туров практически бесполезны. Но что, если попасть рогатой скотине в глаз?

– Фред! – воскликнула девушка, останавливаясь рядом с ним.

– Бегом, я сказал! – прикрикнул на нее вояка и, прицелившись, нажал на спусковой крючок.

Пистолет содрогнулся, и пуля, с грохотом вырвавшись из ствола, угодила мутанту в правый глаз ближайшей к Фреду головы. Рогатый мутант заревел дурным голосом и заерзал в узком проходе. Копыта его превратились в два огнива – они буквально выбивали искры из порога, до того яростно опускал ноги тур.

А самое обидное, что умирать рогатый мерзавец явно не собирался.

Не придумав ничего лучше, Фред выстрелил в другую голову, но пуля угодила в плечо – из-за того, что тур извивался ужом, попасть ему в башку стало куда сложней, чем прежде. Решив оставить эту затею, вояка поспешил в коридор следом за Кирой и Реной.

Секунду спустя Фред услышал характерный скрип и мигом представил, что тур все-таки преодолел дверной проем и теперь несется следом за убегающим хомо. Сейчас, еще пара секунд, и обезумевший от боли мут поднимет вояку на рога и…

Рев. Кажется, он уже близко…

«Или наоборот?..»

Внезапно Фред понял, что рев доносится с улицы. Набравшись храбрости, он оглянулся через плечо… да так и замер, до глубины души пораженный увиденным.

Вояка успел увидеть гигантскую стальную пасть, которая без всякого зазрения совести схватила тура и, словно пробку из бутылки, выдернула его из дверного проема, в котором он застрял. Щелкнули металлические челюсти, и передняя часть мутанта рухнула на потрескавшийся асфальт, щедро поливая его бурой кровью.

– Это «Рекс», – вдруг сказала Рена за спиной Фреда. – Огромный био. Недавно тут появился вроде бы.

Он вздрогнул и оглянулся на дикарку.

– Пока нам везет, да? – хриплым от волнения голосом заметил вояка.

Девушки не нашли, что ответить.

Бросив еще один взгляд на пирующего стального ящера, Фред сказал:

– Но испытывать удачу не будем. Пойдемте-ка отсюда, пока он занят туром и не особо интересуется тем, что происходит внутри.

Спутницы согласно закивали, и троица путников нырнула в очередной темный коридор.

И сразу увидела белый квадрат оконного проема, ведущего в проулок.

* * *

– Мечтал об этом всю дорогу, – признался Громобой, заглядывая в банку тушенки – не осталось ли чего на донышке? – Рухлядь-то пожрал…

– Ты тоже, – с укором посмотрев на мужа, сказала Бо. – Да и потом, когда я вижу, как ест твой робот, у меня тут же аппетит пропадает. Странно, что у тебя не так.

– А я на него обычно не смотрю ж, – фыркнул нейромант.

Он немного лукавил: они оба прекрасно знали, что Громобой всегда мог переключиться на био и воспользоваться его искусственными глазами. И если речь шла о драке, нейромант обыкновенно брал управление на себя, а, значит, именно с подачи бородача био жрал врагов прямо во время боя… Но Бо не собиралась спорить с мужем из-за подобных мелочей.

– Ну так и что у вас тут было, пока я там лазал? – утерев бороду рукавом, осведомился нейромант.

Он вопросительно посмотрел на Лару и Вана, стоящих чуть в сторонке, после чего снова обратился к жене.

– Да ничего особенного… – уклончиво ответила Бо. – Так, дом обследовали…

– Дом обследовали? – выгнул бровь Громобой. – Это какой? Тот самый, где я в подпол провалился? Так там же еще муты были!

– Пара крысособак да один фенакодус, – поморщилась супруга. – Остальные разбежались. Да и вообще – не будь таким занудой! Ты же знаешь, я могу за себя постоять!

– Только не тогда, когда речь идет о монстрах Угрюма, – покачал головой нейромант. – Ты же сама говорила, что у тебя не выходит пробиться к их сознанию? Или что-то с тех пор изменилось?

– Нет, но…

– Тогда зачем вы полезли в этот треклятый дом? – не дав ей договорить, спросил Громобой.

Тут она явно разозлилась: это ощущалось во взгляде, который, казалось, мог сжечь эту планету без следа.

– Потому что хотели найти следы Угрюма, понять, бывал ли он здесь… ну и разумы его тварей тоже хранят кое-какие воспоминания…

– Что толку от воспоминаний, если они никак не помогают в поисках этого мерзавца?

– А вот тут ты ошибаешься, – мягко заметила Бо.

– Серьезно? – удивился Громобой.

– Более чем. Одна из тамошних крысособак, – сказала жена, пристально глядя на мужа исподлобья, – невольно поделилась со мной воспоминанием о том, как Угрюм бросил ее в повозку и повез куда-то. Куда именно, понять тяжело, но местность, которую видела крысособака, пока ее везли, показалась мне знакомой. Я рассказала об увиденном Ларе с Ваном, и они вспомнили, что подобные здания есть на севере Куркино. В общем, мы думаем, надо идти туда.

– А что за здания-то, можешь описать? – нахмурившись, уточнил нейромант. – Мы ведь там тоже были, на севере, ты ж сама говоришь, местность знакомая…

– Помнишь, там были такие развалины, прямо рядком[2]… и такой большой сломанный робот, похожий на пятиэтажный дом? Он лежал между двумя разрушенными зданиями…

– А, точно! – Морщины на лбу Громобоя моментально разгладились. – Вспомнил! Ну да, это на севере. И Угрюм, стало быть, где-то там? Надо же… Хорошо прячется, видимо, раз мы его тогда не нашли!

– Да мы тогда и не искали толком, – напомнила Бо. – Точней, не особенно представляли, что ищем. А прятаться он может в любом доме, совершенно в любом. Никто ведь не знает, как выглядит его… лаборатория.

– Ну верно, верно, – задумчиво кивая, пробормотал Громобой: он, судя по рассеянному взгляду, пытался по памяти в деталях воссоздать ту местность, о которой шла речь.

– Надо поскорей идти, – вдруг сказала Лара. – Чем дольше ждем, тем меньше шансов у Танга.

– Да не переживай, вытащим мы вашего паренька! – пылко заверил нейромант.

На самом деле он, разумеется, не был уверен в успехе. В конце концов, никто из путников не знал, какие у Угрюма планы на Танга. Может, он сожрал его сразу по приезде, может, порубил пленника на части и пришил их к своим жутким тушам… Шансов, что Танг до сих пор сидит в камере целый и невредимый, было, откровенно говоря, немного. Но стоило ли заострять на этом внимание в разговоре с его женой и братом? Громобой всегда считал, что надежда лишней не бывает, ведь разочароваться всегда успеется. Многие думают, что такой подход противоречит принципу «готовься к худшему», но на деле эти понятия лежали в двух разных плоскостях. Без надежды на успех преодолевать худшее будет куда тяжелей, ведь если ты изначально ждешь провала, то и работать на результат не станешь. Поэтому Громобой шел к цели, свято веря, что достигнет ее, несмотря на любые неприятности. И этим хорошим упрямством нейромант пытался заразить каждого, с кем имел дело – будь то дружинник Игорь из Кремля или выходцы из куркинского бункера.

У него получалось. Но, увы, не до конца.

– Почему вы так уверены? – спросила Лара. – Вы же видели, как он поступает с мутантами! Мы видели в доме таких странных, с человеческими руками, ногами, лицами…

– Это туши, – подсказал нейромант. – Так их называют. В простонародье.

– Это же был настоящий ужас! – громко воскликнула Лара от переизбытка эмоций. – Руки от человека, ноги от дикаря, у одного еще голова фенакодуса была, где-то сбоку-припеку!.. И туловище… все жиром заплывшее, сгусток такой! Что, если…

Она запнулась и опустила голову. Ван нерешительно подступил к девушке и осторожно приобнял ее за плечо.

– Что – «если»? – выждав паузу, нетерпеливо уточнил Громобой.

Лара подняла голову и, глядя на него блестящими от слез глазами, с трудом выговорила:

– Что, если Танг… уже стал… таким же?

– Таким же? – недоуменно выгнул бровь нейромант. – В смысле… в смысле стал такой вот тушей?

Лара кивнула. Казалось, она вот-вот разрыдается. Видимо, все те переживания, которые скопились в ее душе за последние дни, отчаянно требовали выхода. Еще одно неосторожное слово, необдуманный вопрос, и – вуаля! – случится самая настоящая истерика.

«Только этого нам и не хватало!» – подумал Громобой про себя, а вслух сказал:

– Не думаю, что это такой уж… быстрый процесс – сделать из нормального человека подобного монстра.

– Ты этого не знаешь! – пылко воскликнула Лара.

– Никто из нас не знает, – вставила Бо.

Три пары глаз разом уставились на нее.

– Я понимаю, что ты испытываешь, Лара, – спокойно произнесла повелительница мутантов. – И Громобой тоже понимает. Но пойми и ты: сейчас нам все эти переживания только мешают.

– Но я не могу просто заткнуть свои эмоции, Бо, – голосом, преисполненным отчаяния, растерянно сказала блондинка. – Они живут во мне, и я… я не знаю, как заставить себя думать иначе!

– Это сложно, не спорю, – согласилась жена Громобоя. – Но надо, надо постараться, если действительно хочешь вызволить своего суженого из беды. Излишние эмоции только все портят. Не хочешь же ты погибнуть во время штурма? Не для этого ведь все затевалось, правда?

– Не для этого, – со вздохом согласилась Лара.

– Мы спасем его, – пообещала Бо. – Если это возможно, мы обязательно его спасем. Запомни это. И лишние десять-двадцать минут нам никак не помогут. Поторопившись, мы можем что-то не предусмотреть и попасться в ловушки Угрюма, а это нам, опять же, совершенно не нужно.

– Не нужно, – эхом повторила блондинка.

Слова Бо успокоили девушку. Возможно, ей надо было просто выговориться, возможно, побеседовать с той, кто поймет лучше прочих людей, лучше мужчин, которые мыслят несколько иначе. Как бы то ни было, Лара уже не казалась опустошенной, а во взгляде ее появилась некая решительность идти до конца.

Громобой покосился в сторону супруги и едва заметно улыбнулся ей самыми уголками рта. Каждый божий день, проведенный рядом с нею, бородач убеждался, что у него – лучшая на свете жена. Она идеально дополняла нейроманта, компенсируя его многочисленные недостатки своими неисчислимыми достоинствами.

«Наверное, это и называется гармония», – подумал Громобой.

– В общем, предлагаю действовать так, – откашлявшись в кулак, сказал нейромант. – Сейчас отправляемся на север Куркино, к сломанному «Титану», а там уже сориентируемся. План понятен?

– Что за «Титан»? – недоуменно нахмурившись, спросил Ван.

Громобой обратил внимание, что парень продолжает заботливо обнимать Лару за плечо, но сделал вид, что не заметил этого, и как ни в чем не бывало объяснил:

– «Титан В4» – это тот самый сломанный робот, габаритами не уступающий цельной пятиэтажке. Его используют… точней, использовали во время Последней Войны для перевозки грузов. Тягач, одним словом.

– И откуда вы столько о них знаете? – восхищенно спросил Ван.

– Ну, я же читал инструкции, которые у их «сервов» в голове, – с равнодушным видом пожал плечами нейромант. – Разработчики, мудрые люди, не жадничали – заложили в каждого обслуживающего робота полный набор материалов, нужных для ремонта, чтобы можно было в любой момент перепривязать «серва» от одной модели к другой…

Ван и Лара слушали его с круглыми, будто монеты, глазами, и Громобой решил, что продолжать рассказ не имеет смысла.

– В общем, не забивайте себе головы, – неуклюже докончил он. – Идем на север, а с био, если что, я сам буду разбираться. Это ведь, фактически, мое ремесло, ага…

С этими словами нейромант аккуратно поставил пустую банку в угол комнаты, в которой они находились, и, вытерев ложку о штаны, спрятал ее во внутренний карман плаща.

Солнце висело высоко в небе, был самый разгар дня, иначе говоря – лучшее время для того, чтобы отправиться в смертельно опасное путешествие по Зоне.

* * *

Солнечная погода мало общего имела с настроением Бартаба, вождя племени Диких, который шел по московской Зоне в компании верных телохранителей.

Иначе говоря, предводитель мутантов был вне себя от ярости.

И на то имелись веские причины – мало, что Карику (ныне покойному) удалось ранить вождя во время утреннего боя, так еще и родная сестра, воспользовавшись случаем, куда-то сбежала. Можно даже сказать, что второе стало причиной первого – ведь меткий выпад удался претенденту на жестяной трон именно тогда, когда в ритуальный зал, шатаясь, вошел окровавленный Мидрок и громогласно сообщил о побеге Рены. Бартаб от неожиданности замешкался, чего с ним обычно не происходило, и Карик коварно огорошил его болезненным ударом в предплечье левой руки.

Впрочем, все, что не делается, то к лучшему: своим выпадом претендент только раззадорил вождя, и тот, рассвирепев, попросту уничтожил выскочку. Мощнейшим ударом выбив меч из рук Карика, Бартаб ловким взмахом меча отрубил сопернику голову. Уродливая башка мутанта, кувыркаясь, улетела в сторону и застыла прямо у ног испуганного Мидрока. Теперь мертвый предводитель смотрел на своего помощника стеклянными глазами, будто намекая: «Ты – следующий».

– Почему ты ее не остановил? – прорычал Бартаб, с ненавистью глядя на Мидрока.

Мутант, и без того пребывающий в смятении, затрясся крупной дрожью и неуверенно, словно младой тур, промычал:

– Я… я пытался… Она… обманула меня…

– Рена? Обманула тебя?! – воскликнул Бартаб.

Мидрок невольно втянул голову в плечи. В те мгновения ему стало казаться, что вождь, и без того огромный, стал еще шире и выше, чем прежде. Плюс взгляды сородичей уверенности не добавляли: весть о том, что здоровенный воин из их числа не смог справиться с девкой, вызвала волну презрения со стороны мутантов. Скрипнув зубами от досады, Мидрок попытался объясниться:

– Она сказала, что просто проверяет тоннель, нет ли там беглецов, а я…

– Постой-ка, – нахмурившись, перебил его Бартаб. – Где ты ее встретил, скажи еще раз?

– Во… втором тоннеле, – хриплым от волнения голосом ответил мутант.

– Это в том, который ведет к черному ходу? – уточнил вождь.

Он без тени эмоций переступил через труп Карика, истекающий кровью на полу, и шагнул навстречу Мидроку. Тот невольно попятился, не желая, чтобы Бартаб от переизбытка эмоций разрубил его напополам своим ужасающим клинком.

– Отвечай! – потребовал вождь, и Мидрок тихо прошептал:

– Да, в том…

Бартаб сделал еще два шага. Его морда, перекошенная гримасой первобытного гнева, оказалась в считаных сантиметрах от физиономии арбалетчика. Мидрок почувствовал зловоние, исходящее изо рта вождя, и невольно представил, как Бартаб впивается ему в глотку острыми клыками. От таких мыслей стало еще дурней.

– А какого черта ты там делал? – разделяя слова гигантскими, в несколько секунд, паузами, осведомился глава племени Диких.

Мидрок замялся. Ответ вряд ли понравился бы Бартабу, но ситуация не давала ему шанса отмолчаться, а как отбрехаться, арбалетчик не знал. Поэтому, помедлив с пару секунд, он выдавил:

– Карик велел сделать то же самое…

– Что именно?

– Проверить, не собирается ли кто-то сбежать через черный ход, – сквозь зубы ответил Мидрок.

Взгляд Бартаба жег побитую шкуру арбалетчика. Казалось, еще немного, и Мидрок попросту спечется под тяжелым взором вождя, и остальные сородичи радостно налетят на опального мутанта, дабы разорвать его на части и сожрать.

– А почему кто-то должен был сбежать? – недобро щурясь, осведомился вождь.

Он делал вид, что не понимает, о чем идет речь, но выражение его уродливой физиономии выдавало Бартаба с головой. Впрочем, он, вероятно, и не собирался скрывать своих истинных эмоций – просто играл с Мидроком, точно крысособака – с лысым ежом, прекрасно зная, что ей ничего не угрожает. В этот самый миг арбалетчик понял, что обречен. Мало, что он изначально был волею случая связан с Кариком, посмевшим бросить вызов их предводителю, так еще и это нелепое «дежурство» у черного хода… Только сейчас Мидрок задумался – а стоило ли вообще говорить о том, что Рена сбежала? Пока он спешил в ритуальный зал, ему казалось, что подобная весть спасет его от гнева Бартаба. На деле же все вышло с точностью до наоборот.

Прижатый к стенке, Мидрок предпринял единственную возможную попытку спастись – стал валить все на бывшего командира.

– Не знаю, Бартаб, – хриплым от волнения голосом произнес арбалетчик. – Это ж не моя идея, это Карик все. Говорит, мол, смотри, чтобы никто не сбегал… а я что? Мое дело маленькое – ведущий ловчий сказал, я сделал…

Вождь выслушал его… а потом размахнулся и вмазал Мидроку тыльной стороной ладони по щеке. Удар получился такой силы, что арбалетчик приподнялся над полом, отлетел на метр и плюхнулся на пятую точку. Присутствующие в ритуальном зале зеваки довольно ощерились: ну еще бы – новая потеха, да еще сразу после боя за трон!.. Только одному Мидроку было не до смеха. Боясь поднять взгляд на Бартаба, он сидел, смотрел в пол и пытался пошевелить челюстью.

«Не сломал ли?»

От этого увлекательного занятия арбалетчика отвлекла тень, накрывшая его с головой. Не удержавшись, Мидрок кротко посмотрел вверх исподлобья: Бартаб теперь нависал над ним, точно топор палача – над беззащитной шеей арестанта, приговоренного к казни. Арбалетчик обратил внимание, что пальцы вождя беспокойно елозят по рукояти меча: видимо, предводитель Диких до сих пор колебался, не зная, как поступить с прихвостнем покойного Карика – то ли дать волю эмоциям и убить, то ли…

– Вставай, – прорычал Бартаб.

Сердце Мидрока на несколько мгновений замерло в груди, а потом застучало в утроенном ритме. Неужто его пощадили? Неужто вождь сжалился над ним?

– Спасибо… – пролепетал арбалетчик одними губами и стал торопливо подниматься.

Однако не успел он выпрямиться, как меч Бартаба рассек воздух и легко перерубил Мидроку шею, отделив голову от туловища. Присутствующие в зале муты от неожиданности громко ахнули. Башка убитого арбалетчика улетела куда-то в сторону и мигом потерялась в толпе, а туловище, постояв с несколько секунд, рухнуло навзничь. Вождь, однако, на падение трупа никакого внимания не обратил; окинув собравшихся мрачным взглядом, хозяин жестяного трона громогласно сообщил:

– И так будет с каждым, кто решит идти против меня! Вам ясно?

Дикие торопливо закивали, тихо шепча слова верности – мол, да как ты мог подумать, да мы бы никогда, да с чего ты решил, что мы вообще осмелились бы…

– Пиршества не будет, – прерывая их жалкие шепотки, добавил Бартаб. – Первым делом мы должны поймать беглецов и освободить Рену!

Воцарилась неловкая тишина.

– В каком смысле – освободить? – осторожно спросил Таргрут, вчера встречавший Карика с охоты.

– В самом прямом! – гневно сверкнув глазами в сторону бугая, раздраженно воскликнул вождь. – Не думаешь ведь ты, что моя сестра добровольно сбежала из племенного дома?

И снова – пауза.

– Я не пойму, вы что, сомневаетесь в преданности моей сестры? – повысив голос, осведомился Бартаб.

Мутанты прятали взгляды. Никто не хотел вызывать гнев вождя на себя. При этом все прекрасно понимали, что два хомо, сидящие в камере, ну никак не могли заставить сестру Бартаба освободить их из плена и вывести на поверхность.

– Я лично возглавлю поиски, – заявил вождь. – Это дело чести. Кто отправится со мной?

Желающих оказалось целое море, хотя по их мордам читалось – никуда идти эти парни не хотят. Однако выбор был не богат: либо следовать за предводителем, куда скажет, либо расстаться с головой. Всех, конечно же, Бартаб убивать не станет, но никто не желал оказаться в числе тех немногих «избранных», которым выпадет честь лишиться жизни, встретившись с мечом вождя.

И вот теперь полдюжины бойцов, пыхтя, спешат за хозяином жестяного трона. Он идет по московской Зоне, как по собственным покоям, где все знакомо, обыденно и не таит в себе никаких сюрпризов. По-хорошему, кому-то одернуть бы его, напомнить, что они уже покинули племенной дом…

Но разве Бартаб станет слушать? В его голове пульсирует только одна мысль – почему, почему ты сбежала, Рена? Хозяин жестяного трона – далеко не дурак, но верить здравому смыслу сейчас великан отказывался напрочь.

«Неужто ты сомневалась во мне, сестра? – размышлял Бартаб, мимоходом отгоняя от сгнившего трупа крысособаки бабочек-падальщиков. – Неужто думала, что Карику по силам меня одолеть? Никто, кроме него самого… ну, может, еще этого жалкого подхалима Мидрока… не верил, что я могу проиграть бой за трон! Никто, кроме этих двоих… и, похоже, тебя…»

Красное Поле Смерти, куда нынешний предводитель Диких угодил во время давней охоты, превратило его из универсальной машины для убийств в машину мыслящую, способную расправиться с врагом не только за счет врожденной мощи, но и благодаря хитрости, тактике, смекалке. Объединив в себе разум и силу, Бартаб практически сразу вызвал на бой тогдашнего вождя и удивительно легко с ним расправился. То памятное выступление в ритуальном зале произвело неизгладимый эффект на сородичей нового хозяина жестяного трона, и с тех пор на престол посягали только раз – минувшим утром. Но, судя по всему, даже родная сестра не подозревала, насколько глубоко Бартаб переживает случившуюся с ним метаморфозу. Поумнев, новый вождь Диких стал куда несчастней, чем прежде – потому что начал слишком много размышлять о том и о сем, взвешивать каждое решение, семь раз отмерять, прежде чем отрезать. Лишь раз за последние несколько лет Бартаб доверился импульсу – когда без долгих раздумий отрубил голову Мидроку. Но даже это поспешное и роковое (для арбалетчика) решение возникло не на пустом месте – в отличие от тех, которые будущий хозяин жестяного трона принимал еще до попадания в Красное Поле.

Внезапно Бартаб замер и, подняв правую руку, напряг слух.

Очередной порыв ветра принес с собой обрывки фраз. Приглушенные, неразборчивые, это совершенно точно были вполне осмысленные слова, произнесенные разумными существами.

«Нео? – мелькнуло в голове у вождя. – Или же хомо?»

– В чем дело, Бартаб? – осторожным шепотом спросил Таргрут.

Предводитель Диких вздрогнул от неожиданности. Умение Таргрута перемещаться бесшумно, словно мышка, всегда его поражало и вызывало определенную зависть.

«Как бы он так же к моему лежбищу однажды не подобрался…» – покосившись в сторону подчиненного, подумал Бартаб.

Вслух он, однако, подобное говорить не стал.

– Голоса. Похоже, хомо.

– Хомо? – искренне удивился Таргрут. – Опять? Чего их так много тут стало?

– Не спеши с выводами, – пробормотал Бартаб. – Может быть, это не другие хомо, а наши беглецы?

– Может, и так, – энергично кивнул мутант: предположение вождя ему явно понравилось. – Что будем делать?

– Заряжайте самострелы, – помедлив, распорядился вождь. – Но без моей команды не атакуем. Только если они на нас решат нападать. А иначе говорить буду. Все ясно?

– Ясно, Бартаб. Пойду, скажу остальным.

– Давай, – сказал предводитель и отвернулся.

Судя по всему, хомо приближались к углу здания, за которым находился отряд Диких. С трудом поборов желание напасть на путников, едва те окажутся в поле зрения, Бартаб поудобней перехватил меч: коль людям вдруг придет на ум сражаться, он выплеснет на них всю накопленную злобу. И если с ними будет Рена, пусть пеняет на себя: ей лучше прочих известно, что брат в порыве ярости не жалеет ни своих, ни чужих.

– Интересно, почему он именно здесь свою лабораторию устроил? – озадаченно произнес хрипловатый баритон.

Бартаб нахмурился: голос «невидимки» показался ему незнакомым. Уж точно это был не вчерашний пленник, Фред.

– Ну, возможно, все получилось случайно, – ответил незнакомцу приятный женский голос.

И снова – мимо.

«Это не та девка. Не Кира, – понял вождь. – Какие-то другие хомо».

Он немного расслабился, но тут же усилием воли снова взял себя в руки.

«Какая разница, какие это хомо? Главное, что хомо, а, значит, чужаки, значит, могут быть опасны».

Бартаб быстро оглянулся через плечо на отряд. Мутанты спешно заряжали самострелы; те же, кто был лишен арбалетов, возились с мечами – проверяли, насколько быстро клинки выходят из ржавых колец на потертых кожаных поясах. Удовлетворенно хмыкнув под нос, Бартаб снова уставился на угол здания.

Показалось, или к голосам добавился характерный металлический лязг?..

Вождь Диких напрягся и отступил на шаг. Звук был очень похож на те, что издают роботы – злейшие враги их племени. Могли ли роботы объединиться с хомо? Пожалуй, что вряд ли – учитывая, до чего эти стальные обжоры любят лакомиться мясом. Возможно, они бы даже с большим аппетитом съели пару хомо, чем трех лохматых Диких или нео…

«Нет. Био и хомо вместе – исключено!»

Но лязг продолжал бить по голове маленьким раздражающим молоточком. На несколько секунд этот противный звук совпал с ударами сердца Бартаба, и предводитель Диких невольно поежился.

«Соберись! Наверное, это просто какие-то доспехи из стальных пластин… или еще что-то в этом духе… Сейчас все увидим!»

Бартаб смотрел на угол дома, боясь моргнуть. Казалось, стоит хоть на миг смежить веки, и его застанут врасплох. От такого напряжения глаза начали слезиться, но мутант продолжал терпеливо взирать на злополучный угол.

Прошел миг, другой, третий… и из-за угла появился массивный, в полтора раза больше самого Бартаба, стальной паук. Мутант замер от неожиданности; в горле у него моментально пересохло.

«Био! Все-таки био!» – запульсировала в лохматой голове отчаянная мысль.

Глаза робота, горящие красным, недобро смотрели на Бартаба. Казалось, судьба мутанта решена, и теперь био всего лишь выбирает, каким способом лучше всего расправиться со стоящим перед ним Диким. Бартаб подумал, что, возможно, ему стоит напасть на металлического паука, попытаться подороже продать свою жизнь, но руки и ноги будто парализовало.

У каждого из нас есть свои страхи.

Грозный Бартаб, например, до жути боялся роботов.

Причиной тому, вероятно, было бессилие – ведь он, увы и ах, никак не мог одолеть даже самого маленького из них. Однажды, еще будучи безмозглым сопляком, Бартаб добил раненого био, вогнав ему меч прямо в горящий красный глаз, но тот робот никак не мог сопротивляться: в бою с другим стальным гигантом он утратил все манипуляторы до единого.

А вот стальной паук, стоящий сейчас перед вождем Диких, был совершенно цел – если не считать ржавчины, покрывавшей его корпус. Однако никакая коррозия не могла помешать этому био сожрать застывшего перед ним мутанта.

«Прощай, мир. Прощай, племя», – мысленно простился со всеми Бартаб.

Он уже смирился со своей участью, когда из-за угла донесся голос:

– Притормози-ка, Рухлядь. Дай-ка я сам взгляну на этого нео, а то больно он странный. А ты, с мечом, лучше не дергайся, а то я живо велю моему роботу оторвать тебе голову и сожрать на глазах у твоих родичей.

Не понимая, кто с ним говорит, Бартаб тем не менее послушно замер – от греха подальше. В данной ситуации мутант был лишен выбора: если обладатель голоса действительно дружен с био, лучше не злить его понапрасну.

Показавшегося из-за угла бородача в черном плаще Бартаб совершенно точно видел впервые. Обогнув стоящего рядом со стенкой стального «паука», незнакомец остановился в метре от левого набора манипуляторов и смерил отряд Диких оценивающим взглядом.

«Это кто, хомо? – с удивлением глядя на вновь прибывшего, подумал вождь. – Или все-таки ворм?»

– У кого самострелы, осторожно кладем их на землю, – деловито распорядился странный бородач.

Бартаб ощутил на себе вопросительные взгляды сородичей. Они не знали, как поступить, и потому ждали приказа своего командира.

– Я что, непонятно выражаюсь? – нахмурив брови, с нажимом переспросил бородач.

Он вытащил руки из карманов, и Бартаб увидел, что в каждой ладони у незнакомца находится по пистолету. Их грозный вид окончательно вывел вождя Диких из равновесия.

«Мало, что с био дела ведет, так еще и с огнестрелами ходит! Кто он такой и откуда здесь взялся, боги его поберите?!»

– Ты у них не за главного часом? – одарив Бартаба недовольным взглядом, уточнил бородач. – Скажи, пусть бросают свои самоделки, иначе я сейчас вас всех тут положу. А кого не положу, Рухлядь съест. Ну так что?

– Бросайте самострелы, – нехотя бросил вождь через плечо. – Не провоцируйте его.

– Ишь, какие ты слова знаешь! – разом повеселев, фыркнул бородач. – «Не провоцируйте его…» И откуда ты такой умный взялся? Ты же нео? Или нет?

– Мы не нео и не хомо, – кашлянув, сказал Бартаб. – Мы – Дикие. Живем в Куркино, сами по себе.

– Что еще за Дикие? – недоуменно нахмурился незнакомец. – Почему раньше не слышал?

– Наше племя небольшое, – пояснил вождь. – Мы живем в подземельях и промышляем охотой… на крысособак.

– И только на них? – недоверчиво прищурился бородач.

Их взгляды встретились. Как ни пытался Бартаб скрыть свою ненависть к хомо, она легко читалась в его тяжелом взоре.

– Нет, не только, – продолжая смотреть собеседнику прямо в глаза, медленно произнес вождь.

– Что и требовалось доказать… – пробормотал вновь прибывший.

Стальной «паук» вдруг притопнул ногой, будто в нетерпении. Бартаб вздрогнул от неожиданности и с опаской уставился на робота.

– Но хотя бы честно, – пожевав губу, признал бородач. – В общем так, верзила. Я дам тебе один шанс – всего один! – сохранить ваши жизни. Если вы расскажете мне, где находится логово мерзавца по прозвищу Угрюм, я позволю вам уйти.

Бартаб нахмурился.

– Ни о каких Угрюмах мы не слышали, – ответил он. – Но мы вообще не общаемся с хомо и не знаем их имен. Может, если ты опишешь, как он выглядит, я его вспомню?

– Ну, он чем-то на тебя похож, – подумав, сказал бородач. – Только носит не старые лохмотья, а коричневый плащ и черную маску с прорезями для глаз.

– А! – с явным облегчением воскликнул Бартаб. – Так вот ты о ком! Этого, конечно, знаю! Он живет к северу отсюда.

– Еще дальше на север? – переспросил незнакомец, явно разочарованный таким ответом собеседника. – А где именно?

– Ну, сложно так объяснить, на пальцах… – помедлив, пробормотал вождь Диких.

– Если отпустите наших, я отведу вас, – вдруг заявил Таргрут.

Бартаб вздрогнул и, оглянувшись через плечо, с удивлением уставился на бесшумного великана, стоящего в паре метров от вождя. В глазах у Таргрута была решительность; он явно хорошо подумал, прежде чем вызваться.

– Гляди-ка, Рухлядь! – воскликнул бородач. – Тут у них даже есть добровольцы, готовые пожертвовать собой ради отряда! Нет, это совершенно точно не нео – те б давно друг друга сожрали!

– Таргрут… – тихо произнес вождь.

– Все в порядке, Бартаб, – сказал верзила, покосившись в сторону предводителя. – Я отведу их и вернусь. Тут идти-то, по сути…

– Что ж, раз идти всего ничего, то пошли поскорей, герой! – весело сказал бородач. – А остальные разворачиваются и идут туда, откуда пришли. Все понятно, командир?

– Разворачиваемся! – пристально глядя на незнакомца, эхом повторил Бартаб.

Когда мутанты последовали его приказу и медленно, будто нехотя, побрели в направлении племенного дома, вождь еще раз обернулся и воскликнул:

– Могу я задать тебе вопрос, хомо?

– Ну, попробуй, – нехотя откликнулся незнакомец.

– Я ищу мою сестру, Рену. Не встречал ли ты ее? Она может быть с… с двумя хомо.

– Не встречал, – подумав, ответил бородач. – Точно. Вы – первые такие… странные, похожие и не похожие на нео. Иначе б я точно запомнил.

– Если вдруг увидишь ее, можешь сказать, чтоб вернулась домой, к брату? – пожевав губу, попросил Бартаб.

– Господи, какой же ты приставучий… – закатив глаза, простонал незнакомец.

Однако, увидев, до чего раздосадован мутант, он шумно выдохнул и сказал:

– Хорошо. Я передам ей твои слова… если увижу.

Бартаб кивнул и, поколебавшись, произнес:

– Спасибо, хомо. Удачи, Таргрут!

Сказав это, он поспешно развернулся и устремился следом за удаляющимися сородичами. Поведение великана Бартаба перед лицом стального «паука» послужило наглядным примером того, что иные величины значимы только внутри своей экосистемы.

Проще говоря, на всякого здоровяка всегда найдется кто-то поздоровей.

– Ну а ты, доброволец? – спросил бородач, повернувшись к Таргруту, который стоял чуть поодаль, с опаской поглядывая на био. – Ты точно знаешь, где живет этот Угрюм?

– Точно, – прочистив горло, ответил мутант. – Я был в том отряде ловчих, который однажды с ним схлестнулся.

– А почему же вы его не убили и не сожрали?

– Нас было шестеро, а у него были фенакодусы, крысособаки, другие… звери.

– Ясно. То есть вы решили разойтись миром – прямо как мы сейчас?

– Вроде того, – помедлив, выдавил Таргрут. – С тех пор мы держимся от него подальше, а он – от нас.

– Надо же, как получилось… – пробормотал незнакомец. – Людоеды решили заключить между собой перемирие, чтобы не мешать друг другу жрать людей… Как это чертовски мило!

Мутант не нашел, что на это ответить.

– Ладно, – сказал бородач. – Веди нас, Тартуг… или как тебя там?

– Таргрут.

– Ну или так, – поморщившись, воскликнул незнакомец. – В общем, отведи нас к этому Угрюму поскорей.

Мутант кивнул и, подумав недолго, пошел вдоль развалин к северной границе Куркино.

– Ну где вы там, Бо? – услышал он нетерпеливый отклик бородача.

Оглянувшись, Таргрут увидел, как из-за стального «паука» выходят еще трое хомо – один мужчина и две женщины. Парень с девушкой походили на сбежавших пленников, Фреда и Киру, даже возраст был схожий, а вот другая незнакомка отличалась от людей, ранее виденных мутантом: нижнюю часть ее лица скрывала черная маска, часть темных волос на голове отсутствовала, а правая рука заканчивалась культей, обтянутой плотной тканью.

Таргрут почему-то не удивился, когда на вопрос бородача ответила именно эта изувеченная женщина.

– Идем, идем, – пропела странная незнакомка. – Куда же мы денемся?

– Ну, мало ли… – буркнул бородач. – Это ж все-таки московская Зона… здесь все постоянно куда-то девается…

Тут он почувствовал на себе взгляд Дикого и, недобро посмотрев на провожатого исподлобья, сказал:

– А ты не пялься, а давай веди, куда следует! Дело у нас к вашему дружку Угрюму имеется… небывалой срочности.

Таргруту показалось, что при этих словах бородач покосился в сторону безрукой женщины. Не желая провоцировать странного мужчину понапрасну, мутант сказал:

– Веду-веду. Идем.

Их ждал север Куркино – район, где находилось логово зловредного людоеда Угрюма.

* * *

Три силуэта ощупью пробирались по коридору дома, некогда жилого, но уже давно погрузившегося во тьму забвения. Здесь пахло смертью и испражнениями; казалось, из сумрака, царящего вокруг, на путников взирала сама обреченность.

«На пару с костлявой», – подумал Фред, рефлекторно проверяя, на месте ли пистолет.

Теперь их отряд шел еще медленней, чем прежде. Образ гигантского стального ящера, который в три укуса сожрал массивного двуглавого тура, все никак не шел у мужчины из головы. Чем дольше он находился в московской Зоне, тем больше она его пугала. Слава Богу, страх развивался поступательно, и началось все с банальных крысособак, которые, кажется, существовали только для того, чтобы нео, хомо и Диким, вроде Рены, было чем перекусить. Фред, наверное, умер бы от сердечного приступа, если б, не успев толком продрать глаза, увидел перед собой ржавую морду красноглазого «Рекса».

«Уж точно не обошлось бы без сердечного приступа. И так мысли в кучу не соберешь, а тут еще робот… Бр-р-р!..»

– О чем задумался? – спросила Кира, покосившись в сторону угрюмого Фреда.

– Да так… обо всем помаленьку, – буркнул он. – О туре двуглавом. О роботах. О Зоне.

– Знаешь, честно говоря, ты так остро на все реагируешь, что мне начинает казаться, будто раньше ты жил в каком-то… коконе, что ли? – поколебавшись немного, вдруг заявила девушка.

– Да ну, с чего ты взяла? – хмыкнул Фред, правда, до смешного неуверенно.

– Не знаю. Ну… просто складывается такое впечатление. Я забыла, или ты не рассказывал – часто ты раньше в этих краях бывал?

– Именно в Куркино – впервые, – быстро ответил мужчина.

Получилось почти искренне. Даже если это ложь, то точно не умышленная – ведь Фред, хоть убей, вообще не помнит правды.

– А где ты бывал до этого? – поинтересовалась Рена.

Судя по тону, вопрос был лишен подвоха. Дикарка, как уже понял Фред, большую часть жизни провела в подземелье и потому все, что касалось происходящего снаружи, казалось ей жутко любопытным.

– Да много где, – уклончиво ответил мужчина.

Ему совсем не хотелось закапываться в новую ложь. История про отряд, которую он сочинил специально для Киры, уже не казалась такой удачной: судя по последним вопросам, девушка начинала невольно подозревать его во лжи. Поэтому, дабы хоть немного себя обезопасить, мужчина решился на грязноватый трюк.

– Я не очень-то хочу об этом говорить, – добавил Фред поспешно. – Это напоминает мне о пропавших товарищах, а я и так… гхм…

Он запнулся и потупил взор. Кажется, никто из девушек не почувствовал фальши: по крайней мере, взгляды обеих практически одновременно наполнились сочувствием к погрустневшему вояке и его исчезнувшим друзьям. Фреду стало немного стыдно; он не собирался играть на чувствах боевых подруг, но иного выхода просто не видел.

«Когда все это закончится, – подумал мужчина, – если все мы будем живы… я обязательно сознаюсь в том, что врал. И будь что будет».

Внезапно Кира сказала:

– Стоим.

Рена и Фред послушно замерли. В прошлый раз слух подвел их боевую подругу, но в иных случаях она первой сигналила об опасности, и потому вояка и дикарка даже не подумали с ней спорить.

Стоило им остановиться, и Фред тоже услышал невнятное бормотание, доносящееся откуда-то издалека. Возможно, говорившие находились в третьей по счету комнате; на слух определить их местоположение было практически невозможно.

– Идем обратно? – тихо предложил мужчина.

– А если это – люди? – спросила Кира.

– Тебе мало прошлого раза? – с трудом сдерживая рвущийся наружу сарказм, осведомился вояка.

Речь, конечно же, шла о встрече с отрядом Карика, когда девушка тоже предположила, что по улице могут идти такие же хомо, как они с Фредом.

– Я просто предлагаю сразу не палить в них из всех стволов, – немного обиженным тоном сказала Кира.

– Палить не буду, – с серьезным видом пообещал Фред, вынимая пистолет и взводя курок. – Но целиться – еще как. И если только…

Он запнулся, потому что к бормотанию добавились шаги, а само оно стало значительно громче. Приложив палец к губам, Фред направил огнестрел в том направлении, откуда доносилась неразборчивая речь, и положил указательный палец на спусковой крючок. Когда подушечка коснулась теплого гладкого металла, на сердце стало немного спокойней. Судя по всему, в той, забытой, прошлой жизни Фред очень часто брал в руки огнестрел.

«Уж точно оружие мне не было чуждо», – отметил вояка про себя.

– Зайдите в комнату, – подумав, прошипел мужчина, – которая за моей спиной. Только не шумите.

– А ты? – практически в один голос спросили Рена и Кира.

Мужчина скорчил страшное лицо и приложил указательный палец свободной руки к губам. Конечно, ему было приятно, что обе спутницы так беспокоятся за жизнь своего «вожака». Вот только момент казался совершенно неподходящим для таких трогательных признаний.

– А я – за вами, – буркнул Фред. – Давайте уже.

Они наконец послушались и бочком побрели к дверному проему. Вояка еще какое-то время провожал их краешком глаза, после чего снова сконцентрировался на коридоре перед собой. Фред по-прежнему не знал, в какой из комнат находятся незнакомцы, и это немного нервировало.

А потом из второй по счету двери вышел перемотанный грязными бинтами бродяга, и мужчина без промедлений нажал на спусковой крючок. Пуля с громким хлопком вылетела из дула пистолета и, за краткий миг преодолев расстояние от Фреда до мутанта, выбила из головы последнего веер бурой крови. Бродяга покачнулся и упал, попутно выронив из рук самодельный арбалет. Из комнаты, которую убитый покинул пару секунд назад, моментально донеслись негодующие вопли, и Фред, больше не медля, рванул в укрытие, к Рене и Кире.

Едва он скрылся в дверном проеме, в коридоре раздался свист, и стальная стрела, чиркнув по стене, улетела в сторону.

– Осторожней! – воскликнула Кира, рефлекторно втягивая голову в плечи.

Фред без лишних слов развернулся и, направив дуло пистолета на проем, стал пятиться назад. Высовываться наружу было делом гиблым: бродяги только этого и ждали. А вот подстеречь самых нетерпеливых мутов Фред вполне мог.

Кира тоже наставила свой огнестрел на дверь. Вояка покосился в сторону боевой подруги, но та была полностью сосредоточена на проеме.

Рена благоразумно отступила к стене, дабы не оказаться на линии огня, и на всякий случай вытащила достопамятный топорик из кольца на поясе.

Секунды неспешно уползали в вечность, словно вязкий сок березы-мутанта, струящийся по изуродованному мутацией пятнистому стволу. Фред и Кира держали указательные пальцы на спусковых крючках, готовясь отбиваться от странных нелюдей до последнего патрона.

– Кто там был? – самым уголком рта спросила девушка, продолжая наблюдать за дверным проемом.

– Не знаю, – поколебавшись недолго, ответил Фред. – Какие-то… мутанты… все в черных бинтах… и с самострелами.

Тут в проходе, как по заказу возникла наглядная иллюстрация – в виде еще одного грязного бродяги. Он успел увидеть хомо, но, по счастью, не успел выстрелить в них: пуля Фреда вошла мерзавцу в голову, на палец ниже правого глаза.

Вояка почувствовал на себе восхищенный взгляд Киры. Это было всего лишь мимолетное внимание, она скользнула взором и снова отвернулась, но Фреду хватило и этой малости, чтобы понять: его меткость произвела на девушку неизгладимое впечатление.

– Это дампы, – вдруг сказала Рена. – Брат рассказывал о них. Бродяги, опасные. Трусливые вормы им не чета. С дампами шутки плохи.

«Час от часу не легче, – подумал Фред, бросив взгляд в сторону дикарки. – Интересно, сколько там этих выродков?»

Мутанты больше на порог не совались – видимо, поняли, что патронов у путников хватает.

«На вас-то, пожалуй, хватит, а вот что потом делать, когда магазины опустеют?.. Попытаться объяснить другим монстрам, что мы безоружны?»

Ожидание затягивалось. Не зная, что предпринять, мужчина быстро оглянулся через плечо и увидел оконный проем, заколоченный гнилыми досками.

– Давайте-ка, наверное, валить отсюда, пока эти… дампы нас не прикончили, – подумав, сказал мужчина. – Рена, ты…

Она не дослушала – сделав три быстрых шага, обрушила топор на доски, которые под мощными ударами живо распались на части и посыпались к ногам дикарки. Синхронно с тем, как Рена постепенно разрушала эту преграду, солнце все ярче освещало темный силуэт девушки-полукровки.

«Сейчас дампы все поймут и с утроенной прытью сюда ломанутся», – вдруг подумал Фред.

Он легонько толкнул Киру левой рукой и буркнул:

– Давайте, вылезайте уже. Я прикрою.

– Уверен? – хмуро спросила девушка.

– Давай же, говорю. – В голосе Фреда появились металлические нотки. – Некогда обсуждать, действовать надо.

Она нехотя пошла к окну – боком, дабы не выпускать дверь из виду. Фред тоже сосредоточился на проеме, понимая, что отвлекаться не время.

Дампы по-прежнему не подавали признаков жизни.

«Может, поняли, что с нами лучше не связываться и решили уйти подобру-поздорову? – мелькнула шальная мысль в голове у вояки. – Да нет, судьба такие подарки преподносит редко… тем более эти мутанты явно не такие тупые, как те лохматые неандертальцы… хоть и поглупей Диких, вроде Рены…»

Не утерпев, Фред все-таки скосил глаза в сторону окна. Рена как раз выбиралась наружу, а Кира, продолжая коситься на дверь, ей помогала.

Вот дикарка перевалилась через подоконник и скрылась из виду. Высота была ничтожная, поэтому никто не забеспокоился. Однако уже в следующий миг Рена громко вскрикнула.

Кира, выпучив глаза, ошарашенно уставилась на Фреда, но тот лишь пожал плечами, сам не понимая, что произошло. Покусывая губу, мужчина бросился к окну.

Ему безумно повезло – ведь стрела, прилетевшая с улицы, разминулась с его виском на считаные сантиметры. Фред понял, что произошло, лишь когда стальной наконечник ударился об пол.

«Они решили зайти снаружи! – запоздало осенило вояку. – Снаружи, черт бы их побрал!»

Включились инстинкты. Сгорбившись, Фред на полусогнутых метнулся к кладке под окном. Попутно он сгреб в охапку Киру и вместе с ней врезался в стену плечом. Девушка тихо охнула.

– Они… перехитрили нас… – прошипела она, шумно дыша: видно, своими резкими действиями Фред невольно выбил воздух у нее из легких. – Рена…

– Я понял, понял, – с трудом выдавил мужчина.

Он не знал, случались ли у него прежде потери, но подозревал, что военные очень часто расстаются с боевыми товарищами – что поделаешь, специфика работы такая. Но то если и было, то было раньше, в прошлой жизни, которую Фред благополучно позабыл. В нынешнем же времени, с новоприобретенным именем и суждениями, мужчина терял кого-то впервые.

«Рано ж ты ее хоронишь, – одернул себя Фред. – Понятно, что надо морально к худшему готовиться, но ты все же повремени!..»

Еще один вскрик подтвердил, что дикарка пока что жива. Другое дело – никто, ни Фред, ни Кира, не знали, насколько серьезны раны их боевой подруги.

Набравшись храбрости, вояка поднялся и несколько раз выстрелил в окно – туда, откуда совсем недавно прилетела стрела. Фред успел заметить дампов, но не успел прицелиться, и потому лишь две пули из пяти нашли цели: один мутант выронил самострел и, обеими руками зажимая рану на груди, привалился к грязной стене дома, второй свободной ладонью схватился за горло. Ну а третьего, четвертого, пятого и шестого Фред вообще не задел, поэтому они охотно и без промедлений принялись стрелять в вояку из своих самодельных арбалетов. Пришлось снова спрятаться за подоконник. Три стрелы залетели внутрь и, скользя по полу, словно запущенная умелым ребенком галька – по водной глади, остановились, лишь когда достигли дальней стены.

Практически одновременно с тем, как последний наконечник ударился в кирпичную кладку, в дверях появился еще один дамп. Фред от неожиданности упустил момент, и стрела, выброшенная ржавой пружиной, понеслась навстречу вояке. Повезло – прошла чуть выше и вылетела в окно. Пока мужчина пытался прийти в себя после того, как смерть просвистела прямо у него перед носом и скрылась в небытие, Кира подняла свой пистолет и без лишних промедлений пристрелила не в меру ловкого мерзавца.

– Ты как? – повернувшись к товарищу, обеспокоенно спросила девушка.

– Пойдет, – шмыгнув носом, ответил мужчина без тени эмоций.

Она кивнула и снова уставилась на дверной проем, готовясь, что там опять кто-то появится.

Снаружи послышался слабый голос дикарки:

– Помогите…

«Бедная, бедная Рена… И надо ж было в такую задницу угодить! – думал Фред, морщась: спокойной слушать, как снаружи стонет их спасительница, было невыносимо. – Тут до Угрюма-то оставалось всего ничего… хотя, с другой стороны, какая разница? Не погибли б сейчас, потом там бы спеклись. И хорошо, если просто подохли. А ну как Угрюм из нас бы сделал каких-нибудь диковинных тварей, вроде того двуглавого тура?»

От одной мысли о подобном стало тошно.

– Не могу я это слышать, – простонала Кира, на миг зажмурившись. – Хочется или спасти ее… или…

Она запнулась, но Фред прекрасно понял, что она хотела сказать.

– То же самое, – мрачно произнес мужчина. – И куда они ее ранили, что так стонет? В живот? Грудь? Может, в печенку?

Девушка хотела что-то ответить, как вдруг снаружи послышался до боли знакомый голос:

– Рена?!

Кира и Фред ошарашенно уставились друг на друга. Взгляды каждого из их дуэта говорили примерно одно и то же: «Таргрут?!.»

На смену голосу пришел яростный рык и, что куда интересней, частый металлический лязг – будто био шустро бежал по старым рельсам.

«Только робота нам тут и не хватало!.. – оторопело подумал Фред. – Это что получается: за Диким гнался био, а он теперь его сюда ведет?..»

Воображение тут же услужливо воспроизвело картину из прошлого: двуглавый тур, который так рвался добраться до лакомых хомо, отрывается от земли и моментально оказывается в пасти у стального ящера. Из-за внушительных габаритов металлической рептилии рогатый мутант на ее фоне выглядит крохотной черной оливкой.

Подумать, что такое оливка, Фред не успел, потому что снаружи очень по-человечески проорали:

– Вперед, Рухлядь! Порви гадов!

И снова – частый скрежет металлических суставов. Испуганно верещат дампы, рычит незримый Дикий, возникший из ниоткуда как будто лишь для того, чтобы спасти раненую «сестрицу».

«А, может, это не Таргрут, а Бартаб?..»

Сама Рена продолжала стонать, и ее тихий голос, доносящийся из-за стены, с трудом, но все-таки прорывался через прочий шум.

– Помогите… – эхом отзывались в ушах ее просьбы. – Пожалуйста…

В один миг вояке даже показалось, что она зовет именно его, обращается к Фреду, и оттого сердце защемило в могучей груди вояки.

«Рена, Рена… Если б не ты, твое племя давно бы нас сожрало… Ты не побоялась даже своего сородича по голове огорошить ради нас, хотя могла сама сбежать безо всяких проблем… а мы теперь в окно высунуться трусим…»

Стыд и горечь, которые сейчас только мешали, разлились по душе Фреда. Он смотрел в дверной проем, словно в бездну, готовую принять его в свои объятия. И в тот миг он впервые был готов и сам туда нырнуть, дабы забыть эту новую жизнь, как уже забыл прежнюю…

Но потом его взгляд упал на Киру, и Фред понял, что умирать еще рано.

За эти пару дней он очень привязался к своей боевой подруге. Она была красива и мила даже сейчас, перемазанная пылью и грязью. Кира нравилась Фреду, и он знал, что тоже нравится ей.

«Пожалуй, ради такого стоит задержаться на этом свете, правда?»

– Что там вообще происходит? – спросила девушка, обескураженная доносящимся с улицы шумом.

– Хотел бы я знать… – прошептал вояка.

Он шумно сглотнул, поднялся, чтобы выглянуть наружу… и застыл, завороженный открывшимся ему зрелищем.

Там, на улице, прямо перед домом, привратник Диких Таргрут и небольшой (естественно, по меркам био) стальной «паук» чихвостили ошалевших дампов. Град ударов сыпался на головы перебинтованных мутантов, которые то ли уже израсходовали последние стрелы, то ли потеряли их во время яростной атаки новых врагов.

Внезапно Фред почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Повернув голову, вояка увидел бородатого мужчину в черном плаще и темных «берцах». В каждой руке у незнакомца было по пистолю.

«А это еще кто?» – оторопело подумал Фред.

На мутанта незнакомец был не похож, но и человека напоминал весьма отдаленно.

«Тоже, что ли, какой-то полукровка? – мелькнуло в голове. – Вроде Диких?»

Снаружи раздался тихий стон, и Фред, спохватившись, полез через подоконник наружу. Вояка не знал, как на его действия отреагирует бородатый незнакомец, но дальше слышать, как страдает несчастная дикарка, было выше его сил.

– Ты куда? – прошипела Кира снизу. – Что там такое?

– Сиди пока, – бросил вояка через плечо. – И следи за дверью. Я к Рене.

Он свесился с окна и сразу увидел ее. Дикарка лежала на спине, касаясь затылком и лопатками кирпичной кладки, и обеими руками держалась за древко самодельной стрелы, которая торчала из живота.

Все внутри у Фреда сжалось. Он уже видел раньше подобные ранения. Увы, в девяносто процентов случаев ничем хорошим они не заканчивались.

«А если учесть, в каких мы условиях тут воюем, ни санитаров, ни врачей, то…»

– Рена, – осторожно позвал Фред.

Дикарка вздрогнула и подняла на мужчину красные с желтизной глаза. Вояка невольно поежился: такое ощущение, что не Рена, а сама смерть посмотрела на него из преисподней. Собрав волю в кулак, Фред вывалился наружу, опустился на одно колено рядом с раненой девушкой и взял ее за руку.

«Какая холодная…»

Он опоздал. Теперь это было понятно, как день. Неизвестно, чем бы все кончилось, решись Фред выбраться сразу, едва Рена закричала. Скорей всего, он бы не смог помочь и тогда.

Но, по крайней мере, в таком случае его совесть была бы чиста… в отличие от нынешнего расклада.

– Фред… – слабо произнесла дикарка, мучительно пытаясь растянуть губы в жалком подобии улыбки. – Живой… Тебя не ранили?

К горлу подкатил комок.

– Нет, – с трудом выдавил вояка.

Сейчас он был совершенно беззащитен. Тот же бородач мог в любую секунду поднять один из своих пистолей и выстрелить Фреду в затылок… но отчего-то не делал этого. Чуть поодаль отчаянно ревел Таргрут: он видел, как дампы подстрелили сестру его вождя, и теперь лупил мутантов в хвост и в гриву. Странно, но стальной «паук» даже не пытался напасть на лохматого великана – напротив, он всячески помогал Дикому и с завидной методичностью рубил перебинтованных ублюдков в капусту.

Но Фред всего этого не видел – только слышал, краем уха, и внимания не обращал. Мужчина был полностью сосредоточен на умирающей Рене, на холоде ее кисти, причудливым образом сочетающей в себе грубость неандертальца и изящество, присущее женским особям рода хомо. Фред не любил дикарку, но и не хотел, чтобы она умирала. Рена заслуживала жизни – не потому, что право на жизнь священно для любого живущего на свете существа, но хотя бы за свою человечность.

– Хорошо… А Кира? Она…

Дикарка закашлялась, и изо рта ее в лицо Фреду и на его потасканную армейскую форму полетели брызги крови. Мужчина не обратил на них никакого внимания и продолжил сжимать руку несчастной девушки.

Из здания донесся звук выстрела: судя по всему, Кира пристрелила очередного дампа.

– Слышишь? – сказал Фред – настолько спокойно, как только смог. – Это она там… гоняет ублюдков.

– Ну слава богам… – на выдохе сказала Рена и, прислонившись затылком к стене, умерла.

Фред, разумеется, понял это не сразу – первые несколько секунд он сидел, ожидая, что дикарка вот-вот вздрогнет и спросит что-то еще. Когда же этого не случилось, мужчина попытался заглянуть женщине в глаза и увидел, что те стали стеклянными, как у куклы.

– Мертва? – прорычал за спиной незнакомый голос.

Фред оглянулся через плечо и увидел, что Таргрут, мрачнее тучи, стоит в нескольких шагах от него. Широченные плечи мутанта поднимались и опускались: он явно пытался отдышаться после изнурительного боя.

– Да, – ответил мужчина, глядя на массивный ржавый меч в руках собеседника и на кровоподтеки, которыми были изукрашены лохматые руки и мощная грудь.

Фред не знал, что сказать этому великану.

– Почему она выпустила вас? – спросил Таргрут, с неприязнью глядя на стоящего перед ним человека. – Почему пошла с вами? Ты ей чего-то наобещал? Отвечай, хомо!

Он сделал шаг в направлении Фреда, как вдруг чей-то хрипловатый баритон воскликнул:

– Полегче, громила! Пока ты с нами, ни один хомо больше не умрет и не будет покалечен, понял, нет?

Фред скосил глаза на голос: давешний бородач в черном плаще быстро шагал к вояке и мутанту с мечом.

– Из-за него погибла сестра нашего вождя! – прорычал Таргрут, махнув клинком в сторону убитой Рены.

– Твоя сестра погибла из-за стрелы дампа, – гневно сверкнув глазами в сторону мутанта, безжалостно поправил незнакомец. – Ты сам все прекрасно видел и знаешь. Так что не торопись кого-то там убивать, или я натравлю на тебя Рухлядь.

Словно услышав бородача, стальной «паук» обернулся на голос и уставился на Фреда жуткими красными глазами. Внутри у вояки похолодело; еще никогда био не смотрел на него так пристально.

– Так это что же… ваш? – поколебавшись пару секунд, уточнил мужчина.

– Кто – наш? – недружелюбно осведомился бородач. – Ты про Рухлядь?

Он махнул рукой в сторону био, который оставался на прежнем месте, даже не помышляя нападать на Фреда, Таргрута или незнакомца в плаще.

«Три аппетитных хомо, а он стоит, как вкопанный!..»

– Да… если Рухлядью вы зовете того стального паука.

– Ну а то кого же еще? – фыркнул бородач. – Не этого бугая же? Хоть он мне и не особо нравится, но Рухлядью его точно не назовешь. Или ты не согласен?

Фред немного растерялся, не зная, что и ответить.

– Это что… юмор? – наконец выдавил вояка.

– Скорее, нервы, – пояснил незнакомец в плаще. – Ладно. С дампами порешали. Теперь давай, выкладывай, кто ты и что тут забыл?

– Фред меня зовут, – нехотя ответил мужчина. – Я из военных. Ищем мужика в черной маске…

– Что-что? – беззастенчиво перебил его бородач. – И вы тоже?

– В смысле – тоже? – не понял Фред.

– В прямом! Потому что мы тоже его ищем. Его… и тех людей, которых он похитил.

– И мы… людей ищем, – неуверенно сказал вояка. – Моих однополчан… и еще одного… мужчину.

– Мы? – нахмурился бородач. – Ты тут один вроде бы. Или в доме еще кто-то остался? Скажи, пусть вылазит, мы не убийцы, стрелять-вредительствовать не станем.

Фред поколебался недолго, но все же позвал:

– Кира!

– Что? – после короткой паузы ответила девушка из-за стенки.

– Вылезай. Тут…

Он ненадолго задумался, пытаясь понять, как лучше описать новых знакомых, а потом просто сказал:

– Тут люди.

Такой ответ в те странные минуты показался Фреду единственным подходящим.

* * *

– Итак, вы, стало быть, тоже к Угрюму… – шумно выдохнув, протянул Громобой.

Они сидели в том самом доме, где совсем недавно отряд Фреда наткнулся на дампов. Не было только Таргрута: нейромант, поколебавшись, разрешил ему уйти, забрав с собой тело убитой Рены. Таким образом, в доме остались только хомо – четверо с одной стороны и двое с другой. Фред уже знал, что бородач умеет управлять био всех мастей, его жена, Бо, проделывает такой же трюк с различными мелкими мутами, а парень с девушкой, которые подошли к остальным уже после смерти последнего дампа, являются выходцами из куркинского убежища.

Прямо как Кира.

«Удивительно, что они не знакомы!..» – покосившись в сторону девушки, подумал вояка.

– И как же поступим? – отставив опустевшую банку из-под тушенки в сторону, спросил Громобой.

– Предлагаю отправиться вместе, – решив не ходить вокруг да около, прямо сказал Фред.

Ван, Кира и Лара удивленно уставились на мужчину. Громобой покосился в сторону Бо, но та лишь пожала плечами. С самого начала беседы она смотрела на Фреда с неподдельным интересом.

– А что-нибудь еще ты можешь предложить? – усмехнувшись, спросил нейромант. – А то какой нам прок вас с собой брать?

– Да хотя бы в качестве пушечного мяса, – глазом не моргнув, ответил Фред.

– О чем ты говоришь? – склонившись к его уху, спросила Кира. – Какое мясо?

– Потом объясню, – коротко сказал вояка, и девушка нехотя отвернулась.

– То есть, по-твоему, сейчас мне его не хватает? – насмешливо взирая на собеседника, произнес Громобой.

Фред бросил мимолетный взгляд в сторону Вана и Лары, после чего снова повернулся к нейроманту.

– Мы не будем мешать, ты же понимаешь, – миролюбиво сказал вояка. – А при случае даже поможем… чем можем. Разве твоим планам как-то навредит, если я… ну, допустим, прикончу Угрюма?

– Конечно, навредит! – тут же воскликнул Громобой. – Убивать его без моего разрешения я запрещаю всем, кто находится в этой комнате!

Тут даже спутники нейроманта удивились.

– Я думала, вы хотите его прикончить, – призналась Лара.

– Не знаю, с чего ты это взяла, – невозмутимо фыркнул нейромант. – У меня на него с самого начала были свои планы, которые вас не касаются. И не надо кривиться!.. Мы с Бо и так даем вам шанс спасти ваших пленников. Так что принимайте нашу помощь или сами штурмуйте его логово. Остаетесь?

– Да, – помедлив, ответила Лара.

Ван ограничился кивком.

– Так что насчет нас? – прочистив горло, спросил Фред. – Возьмете вы нас? Или как?

– Черт с вами, – шумно выдохнув, махнул рукой Громобой. – Только не путайтесь под ногами у нас и, главное, у Рухляди. Бог с тем, что он вас попросту растопчет – главное, что вы мне этим можете помешать. Это понятно?

Фред и остальные энергично закивали. На руках у нейроманта был солидный козырь в виде покорного био, и потому все хотели оказаться с ним в одной упряжке.

– В таком случае пошли? – хлопнув себя ладонями по бедрам, сказал нейромант.

И снова никто с ним не спорил.

Глава 6

Разоблачение

– Чего мы ждем? – осторожным шепотом спросила Кира.

Они сидели в здании прямо напротив того, где, по словам Таргрута, находилось логово злополучного Угрюма.

– Подходящего момента, – в тон ей ответил Фред.

– А когда он наступит?

Тут вояка, утомившись, приложил указательный палец к губам и мотнул головой в сторону Громобоя – мол, он у нас главный, вот его отмашки и жди. Вояка не так много помнил о службе в армии, но доподлинно знал, что приказы командира необходимо выполнять своевременно и точно.

«Одно неверное действие – и мы сами окажемся у Угрюма в плену. Как и Агап. Как и другие пропавшие люди».

Нейромант так пристально смотрел на дом зловредного душегуба, что, казалось, рано или поздно это покосившееся здание просто рассыплется в труху от столь мощной ментальной атаки.

Иронично, но весь план Громобоя действительно был завязан на уникальных способностях его мозга, прожженного Красным Полем Смерти. Другое дело, что он не собирался сжигать логово Угрюма: он всего лишь хотел устроить небольшую диверсию.

Или даже большую. Тут как посмотреть.

Громобой сидел, не шевелясь. Он был сама концентрация.

– Пока ничего, милый, – тихо сказала Бо.

Фред покосился в сторону этой странной изувеченной женщины. Благодаря своим чудесным способностям она подключилась к мозгу запертого в здании нетопыря, что позволило Бо следить за домом Угрюма изнутри. Фред, Кира, Ван и Лара с замиранием сердца слушали, как жена Громобоя описывает увиденное:

– Темный подвал… Кругом – несколько камер, сплошь прутья решеток… В одной из камер – лохматый нео, мечется туда-сюда, рычит. В другой сидит человек…

Ван с Ларой обменялись взглядами, полными надежды; Кира закусила нижнюю губу и покосилась на Фреда, который, не придумав ничего лучше, одними губами сказал:

– Дай Бог.

– Как он выглядит? – не удержавшись, спросила Лара.

Бо вздрогнула. Ее взгляд прояснился, и она с укором посмотрела на девушку; та под тяжелым взором укротительницы мутантов смутилась и разом потупилась.

– Прости… – буркнула Лара. – Но это же… это так важно для нас!

– Высокий… – нехотя проронила Бо.

Огонек надежды загорелся в глазах выходцев из бункера.

– Светловолосый… – наморщив лоб, продолжила жена Громобоя.

Ван тихо чертыхнулся, Лара уронила голову и зажмурилась, а вот Кира буквально расцвела.

– Светловолосый? – пролепетала она. – А глаза? Глаза какого цвета?

– Прости, но там темно, да и смотрит он в другую сторону, – с усталым вздохом ответила Бо.

– Не дергайте мою жену, – проворчал Громобой, устав от галдежа, который устроили их спутники. – Малыш, не обращай на них внимания. Осматривайся и сразу сообщи мне, когда туда придет Угрюм. С пленниками разберемся после.

Ждать прихода хозяина в его импровизированную тюрьму оказалось делом мучительно долгим. В один момент Фреду стало казаться, что Угрюм просто-напросто укатил на очередную охоту, но потом вояка отмел эту идею: отряд Громобоя контролировал оба выхода из здания, поэтому незамеченным выехать из здания на своей телеге маньяк в черной маске попросту не мог. Впрочем, эти, бесспорно, здравые мысли не смогли развеять сомнения окончательно, и Фред немного переживал до того самого момента, как Бо объявила:

– Пришел.

Все, кроме нейроманта, невольно разом повернулись к повелительнице мутов.

– Что он делает? – хрипло спросила Кира. – Не видишь?

Фред дернул ее за рукав, и она, спохватившись, смущенно потупилась.

– Идет к клетке… – пробормотала Бо.

Все напряглись.

– К моей клетке… к рукокрылу…

Казалось, Бо немного удивлена таким выбором.

Фред краем уха услышал, как скрипнул зубами Громобой.

– Открывает замок ключом… – голос Бо задрожал, словно пожелтевший лист на ветру. – Входит… Кажется, у него… топор?

– Черт бы его побрал… – тихо проскрипел нейромант.

– Поднимает топор! – воскликнула повелительница мутантов.

– Погнали! – проревел Громобой.

Огромный «Рекс», громко топоча стальными ногами, выбежал из проулка и со всего размаху врезался в боковую стену дома Угрюма.

– Все трясется, – тут же сказала Бо. – С потолка сыплется крошка… Угрюм оглядывается по сторонам – видимо, не поймет, что происходит… Собирается уходить…

«Рекс» с помощью мощных передних лап споро разбирал стену на кирпичики.

Бо вздрогнула и забормотала:

– Резко повернулся и…

Она не договорила – лишь мотнула головой. Народ терпеливо ждал.

– Убил, – подавленным голосом сообщила Бо. – Связи с тюрьмой больше нет.

«Рекс», засунув передний манипулятор в дыру в стене, вытащил наружу сопротивляющуюся тушу и впился в нее зубами.

– Пошли, – скомандовал Громобой.

– Куда? – не понял Фред.

– Ну ты же хотел поработать пушечным мясом? – спросил нейромант. – А тут и случай представился…

Видя, как вояка помрачнел, бородач усмехнулся и хлопнул его по плечу.

– Не дрейфь, солдатик! Рухлядь и Щелкун…

Голос Громобоя отчего-то дрогнул, но он тут же снова взял себя в руки.

– То есть «Рекс»! Короче, они нас подстрахуют. Давайте за мной! Пришла пора спасать ваших друзей-родичей!

После этой фразы ноги сами понесли Фреда и остальных к выходу из укрытия. Руки чесались – до того не терпелось накостылять проклятому маньяку в черной маске и его отродьям.

– Только Угрюма не трогайте! – напомнил Громобой. – Он мой, слышали?

– Слышали, – нестройным хором ответили все.

Когда отряд вышел наружу, «Рекс» уже покончил со стеной и теперь лишь грозно ревел, но ничего не крушил. Видимо, Громобой боялся случайно прибить Угрюма куском стены.

«Но зачем, зачем ему нужен этот маньяк? – думал Фред, рысцой преодолевая расстояние от их укрытия до пролома в стене угрюмовского логова. – Что Громобою от него нужно?»

Вдруг вояка вспомнил про Бо и ее правую руку без кисти. Может быть, нейромант хочет, чтобы Угрюм каким-то образом восстановил ее? Пришил чужую, например…

«Или как там работает этот сумасброд?..»

Идея показалась странной, даже, скорей, дикой, но иных причин сохранять Угрюму жизнь Фред не видел.

Когда отряд приблизился к стене, «Рекс» тактично отступил в сторону. Ван и Фред на ходу обнажили клинки, Кира и Лара вытащили пистолеты и передернули затворы. Переглянувшись, воины один за другим скрылись в темном проломе.

Вторая фаза штурма началась.

Внутри воинов уже поджидал Рухлядь, который, стоя посреди коридора, водил своим головным фонарем из стороны в сторону. Завидев вновь прибывших, стальной «паук» шустро устремился в глубь здания, и отряд во главе со Фредом последовал за ним. Спутники брели вниз по широкому скату до тех пор, пока не уперлись в огромные металлические ворота. Фред хотел дать Рухляди команду, чтобы робот снес ржавые створки, однако био его опередил и без всяких поручений самолично взялся за дело. Обхватив одну из створок четырьмя ближайшими лапами, «питомец» Громобоя принялся сминать ее, точно она была сделана не из толстой стали, а из бумаги. Фред расслабился было, но тут в просвет увидел другие ворота, створки которых стремительно расходились в стороны. Увидел вояка также и телегу, запряженную тройкой фенакодусов, каждый из которых нетерпеливо бил копытом о бетонный пол.

Чтобы понять, что там происходит, потребовалась буквально пара секунд.

– Уходит! – возопил Фред и стремглав бросился внутрь.

Внезапно он почувствовал, как его бока стискивают чьи-то холодные лапы. Опустив голову, Фред обнаружил, что это – манипуляторы Рухляди.

– Что происходит? – тихо спросил вояка, недоуменно посмотрев в красные глаза монстра.

Вместо ответа робот усадил его к себе на загривок и, придерживая мужчину манипуляторами, чтобы не упал, помчался вперед. Попутно он снес вторую створку ворот, и та повисла на одной-единственной петле.

Впрочем, в те мгновения Фреда и Рухлядь беспокоила только телега с убегающим Угрюмом.

Сам мужчина в маске тем временем как раз дал скакунам отведать хлыста, и те понесли его прочь из жуткого логова, прочь от полумертвых пленников и преследующих его хомо и био.

«Возможно, не стоило нам полошить его раньше времени, – запоздало подумал Фред. – Хотя что теперь рассуждать – догонять надо!..»

Рухлядь пронесся мимо тюремных камер, и Фред увидел, как грязный и невероятно лохматый нео пытается достать сидящего в соседней клетке светловолосого парня массивной волосатой лапой.

«Агап?» – мелькнуло в голове вояки.

В следующий миг грянул выстрел, и нео, содрогнувшись, замертво рухнул на пол. Фред обернулся: стреляла, конечно же, Кира – это ведь к ее драгоценному брату приставал грязный дикарь.

– Сестра! – воскликнул Агап.

– Брат! – проорала она в ответ.

– Фред, надо выломать прутья решетки!.. – крикнула девушка вдогонку убегающему био.

– Вернусь – выломаем! – проорал Фред.

Он не знал, услышала ли она его… да, в общем-то, и не особо переживал на этот счет. Его захватила погоня. Рухлядь мчался на всех парах, стремительно нагоняя запряженную фенакодусами телегу. Фред уже видел виновника всех их бед – огромный, в своей неизменной черной маске, он восседал на козлах и отчаянно бил скакунов хлыстом.

Угрюм явно еще не смирился с тем, что обречен.

Фред ожидал, что Рухлядь сейчас схватит телегу манипуляторами и швырнет ее в сторону, однако вместо этого стальной паук забросил в повозку своего «пассажира». Мужчина приземлился на бок и пару мгновений лежал, не понимая, что произошло.

А потом поднял голову и встретился взглядом с Угрюмом.

И, что самое странное, его глаза показались Фреду до боли знакомыми.

– Мирон? – вдруг прорычал сидящий на козлах мерзавец.

Это имя, «Мирон», прорвало плотину, и потерянные воспоминания снова хлынули обратно в память, шустро заполняя собой ее отсеки. Вояка вспомнил, что он – сталкер Павел Миронов, он же Мирон, сотрудник НИИ, который специализируется на исследовании Зон повышенной аномальности. И что родом он из другого мира, поэтому и не знает многого о мире этом, куда его забросили с помощью специального артефакта сотрудники НИИ, дабы нашел пропавшую группу из двух человек – сталкера Ворона (двоюродного брата Мирона) и ученого Сергея Караваева.

И вот именно Сергей Караваев взирал сейчас на Фреда-Мирона через прорези в черной маске. Караваев и был Угрюмом, держащим в ужасе все Куркино. Сталкер смотрел на здоровяка и не мог понять, почему тот так изменился. Мирон помнил Караваева худым мужчиной, который ходил, сгорбившись, и, как будто, всегда прятал взгляд. Теперь же пропавший ученый взирал на сталкера нагло, вызывающе, и был здоров, точно Бартаб.

– Серега? – пробормотал Мирон, не веря своим глазам. – Караваев? Что же с тобою стало?..

– А, признал меня, значит?!. – спросил бородач, неожиданно расплываясь в улыбке. – Ну молодец… А что до изменений, так это все Красное Поле Смерти – поздоровел я в нем… да и поумнел. Понял, что вот он, мир, для меня подходящий, а не ваш… – Он презрительно фыркнул. – Там я – кто? Жалкий ученый. А здесь? Здесь могу стать хозяином всего города! Да что там города – мира! У них тут – куча мутировавших растений, зверей, но они даже не подозревают, как это использовать. Им просто не хватает мозгов!.. Понимаешь, Мирон? А, ни черта ты не понимаешь…

Телега продолжала нестись по прямой и раскачиваться на ухабах: Караваев больше не следил за дорогой, слишком увлеченный беседой со старым знакомцем.

– Что с Гришей? – хмуро осведомился Мирон. – Где он?

– А нет больше никакого Гриши, – препогано фыркнул мерзавец. – Убил я его. И сожрал.

– Что? – выпучил глаза сталкер. – Ты… что сделал?

– Убил и съел! – неожиданно разозлившись, воскликнул Караваев. – А нечего было называть меня дебилом! Я не дебил, а гений, гений, слышишь ты, Мирон?

Дальше сталкер действовал на инстинктах, с выключенной головой. На «раз» выхватил из кармана пистолет, на «два» поднял его, на «три» выстрелил. В те секунды Мирона мало волновало, зачем Громобою понадобился Угрюм. Сталкер думал только о погибшем брате, и ненависть к убившему его безумцу переполняла душу вояки.

Угрюм вздрогнул всем телом и, разом обмякнув, свалился с козел на асфальт.

Мирон обернулся, ища взглядом Рухлядь, и робот моментально сгреб его манипуляторами. Сталкер подумал, что Громобой, разозлившись, даст био команду свернуть шею распоясавшемуся вояке, но вместо этого стальной «паук» снова усадил мужчину на загривок и повез обратно в дом.

По дороге Мирон прокручивал свои воспоминания снова и снова, пытаясь восстановить всю цепочку событий.

Однако весть о смерти брата, вновь обретенного после амнезии, произвела на него слишком тяжелое впечатление.

Эпилог

– Я все понимаю… но вот такого – нет. Не могу, – в который уж раз за последние полчаса сказал Громобой.

Они стояли посреди развороченной тюрьмы покойного Угрюма и осматривали клетки. Кира общалась с освобожденным братом, а Ван и Лара безуспешно искали Танга в полуразрушенном доме. Громобой милостиво дал им в помощь Рухлядь, но пока это не принесло никакого результата.

– Примерно понимаю, как это выглядит в твоих глазах, – сказал Мирон, покосившись на нейроманта исподлобья. – Но иного объяснения у меня нет. Это – моя настоящая память.

– До этого ты говорил, что тебя зовут Фред, – угрюмо буркнул бородач.

– Ну, мне нужно было как-то называться, – пожал плечами сталкер. – Так что я увидел надпись на стене, ну и…

– Не нам его судить, милый, – торопливо сказала Бо, видя, что Громобой снова открывает рот, дабы что-то сказать. – Вспомни, что случилось со мной и чем все едва ли не закончилось.

– Помню, – вздохнул нейромант. – Права ты. Но, блин, зачем ты его убил… Мы же теперь… – Он скользнул горестным взглядом по Бо. – Ничего не получится…

И в этот момент Мирон наконец все понял. Понял, чего на самом деле хотели Бо и Громобой от покойного ученого Караваева. Нейромант мечтал не просто вернуть жене руку – он хотел избавить ее от шрамов, лишивших ее лицо значительной части прежней красоты. Мирон ничего не знал о трагедии, случившейся с Бо, но последствия ее он наблюдал с самого момента знакомства.

– Но ничего, ничего, мы попробуем! – ободряюще сказал Громобой. – У него ведь остались какие-то зелья, в его лаборатории? Ты изловишь какую-нибудь крысособаку, и мы…

– Давай обсудим это позже, – предложила Бо, покосившись в сторону Мирона.

Хоть девушка и выступила в защиту сталкера, видно было, что до конца она ему не верит. Впрочем, ничего удивительного в этом, конечно же, не было.

«Все правильно. Я сам бы себе не поверил на ее месте».

– Ладно, разберемся, – обняв Бо за плечи, произнес нейромант. – Не впервой.

Она кивнула и, переведя взгляд на сталкера, спросила:

– Что думаешь делать… Мирон?

Сталкер бросил взгляд в сторону далекой мутной стены энергетического Купола, которая переливалась гранями в лучах заходящего вечернего солнца.

– Сначала тут осмотрюсь, – помедлив, ответил Мирон. – Если не найду устройство для отправки в родной мир, то попытаюсь найти дорогу… в Кремль. Надеюсь, Кира и Агап согласятся пойти со мной, но если нет, то я пойму…

– Но зачем тебе в крепость? – удивился Громобой. – Думаешь, там найдется что-то, что поможет тебе вернуться обратно в твой… мир?

– Не думаю, а, фактически, знаю, – грустно усмехнувшись, ответил сталкер.

– Фактически знаешь? – недоуменно нахмурившись, переспросила Бо.

– Если меня верно проинструктировали, – произнес Мирон, – то там, в крепости, должен быть человек, способный выручить сотрудника НИИ в чрезвычайной ситуации.

– Кто? – вырвалось у Бо.

– Не знаю точно, – пожал плечами Мирон. – Но если, опять же, верить моим вновь обретенным воспоминаниям, то один из нас.

Шмыгнув носом, мужчина добавил:

– Сталкер…

…Труп убитого Кирой нео был торжественно скормлен Рухляди.

Наблюдая за тем, как био шустро поглощает мертвеца, Агап невольно поежился.

Он решил не говорить Ларе, кого убила его сестра, дабы не подставлять Киру и не бередить раны овдовевшей красавицы, но на душе легче не становилось.

«А ведь этот странный тип, Угрюм-Караваев, и вправду был гением, – подумал Агап. – Иначе как он додумался сделать сыворотку, превращающую хомо в нео?..»

Закинув в рот последний кусок мертвого Танга, Рухлядь снова поплелся в глубь здания.

Бедняжка Лара все еще надеялась отыскать мужа.

Примечания

1

Подробней о приключениях Громобоя и Бо можно узнать из романов «Кремль 2222. Строгино», «Кремль 2222. Тушино» и «Кремль 2222. Митино» Олега Бондарева. – прим. автора.

Вернуться

2

Подробней о событиях в Куркино можно узнать из романа «Кремль 2222. Северо-Запад» Дмитрия Силлова. – Прим. автора.

Вернуться

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg