«Перекрестки судьбы»

Перекрестки судьбы (fb2) - Перекрестки судьбы [litres] 1487K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Павел Макаров

Павел Макаров Метро 2033: Перекрестки судьбы

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Автор идеи – Дмитрий Глуховский

Главный редактор проекта – Вячеслав Бакулин

Серия «Вселенная Метро 2033» основана в 2009 году

© Д. А. Глуховский, 2017

© П. Макаров, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

***

«Роман удался на славу. Читать было безумно интересно. Живые люди со своими страстями и характерами противостоят обстоятельствам и самой судьбе. Матерна – потрясающая, Демид – необычайно харизматичен… Каждый герой на своем месте, и каждый на все сто выполняет свою миссию, пересекаясь с другими. А втсреч будет много. Ведь этот роман недаром называется «Перекрестки судьбы». И времени на раздумья у камня у наших героев может и не оказаться…»

Дмитрий Глуховский

Дороги, которые мы выбираем Объяснительная записка Вадима Чекунова

Когда мне было пятнадцать лет, я проходил производственную практику в большом по меркам того времени магазине, на углу Грохольского и Астраханского переулков. Мучился в душной подсобке бакалейного, где все вечно сыпалось, терялось, путалось в одинаковых серых мешках и бумажных пакетах – разве что коробки с конфетами радовали своим цветастым и вкусным содержимым. Таскал кругляши сыра, брикеты масла и огромные бидоны со сметаной в молочный. Сторонился пахучего и склизлого рыбного отдела, всячески избегал землисто-сырого, отчетливо пахнувшего могилой овощного. Мечтательно присматривался к винному, где мне, школьнику, понятное дело, работать не разрешалось. Зато меня вскоре взяли под свое шефство два татарина-мясника. Принялись учить рубить туши, затачивать ножи и топоры, а также преподавали азы торговой премудрости. Там-то я и познакомился с Витей-Зверем, человеком неординарных способностей. Он работал в мясном отделе грузчиком, и большую часть времени проводил в отдыхе на сваленных на полу телогрейках и халатах, лежа в позе подстреленного на дуэли Пушкина и взирая на всех сонными тупыми глазами. Витя, не закусывая, мог разом выпить бутылку водки, без стакана, прямо из горлышка, и не запьянеть. Еще у него был невероятных размеров живот, удивительно крепкий и тугой – им Витя-Зверь вышибал на спор запертые на ключ двери. Еще он умел громко пукать, имитируя звук различных транспортных средств – от трактора до мотоцикла. В общем, человек был колоритный. Он-то и взялся учить меня правилам жизни, очевидно, отчасти от скуки, а отчасти из ревности к обучавшим меня мясникам. «Под сидячую задницу портвейн не течет!» – выдал Витя-Зверь мне одну из сентенций в наиболее близкой для себя самого форме и на мгновения его взор даже прояснился. «Хочешь добиться чего – не сиди на месте!» – добавил он, уже понимая, что в его исполнении это выглядело слегка комично. Вите было под сорок лет – мне он казался совсем старым – и всю свою сознательную жизнь он провел в кладовке и разделочной этого магазина. У него не было даже семьи. В общем, посмеялись и забыли. Все, кроме самого Вити. В один из дней он не вышел на работу. И на следующий день не появился. Через неделю отпала версия «опять забухал, скотина». Вити нигде не было, его даже милиция принялась искать. Пропал с концами.

Я вскоре закончил практику, потом окончил и школу, и поступил в вуз – и только тогда случайно повстречал одного из своих учителей-мясников, который и рассказал мне, что случилось с Витей-Зверем. Тот в конце концов объявился спустя пару лет. Узнать его можно было с трудом – поджарый, веселый, с привезенной то ли из Суздаля, то ли из Ярославля женой. «Я вдруг понял, что если не пойду никуда – мне конец. И тогда я взял и пошел», – пояснил Витя бывшим коллегам. Пошел в буквальном смысле – без всякой подготовки, пешком, из Москвы, почти без денег, в одежде, которая была на нем. Без цели, как таковой. Просто пошел, по городам и весям. В общих чертах его маршрут совпал с так называемым Золотым Кольцом России – Витя посетил соседние с Москвой области, навестил кучу древних городков. Где-то шабашил, где-то слегка воровал, где-то попрошайничал, где-то его привечали одинокие женщины… Ел простую еду, пил колодезную воду, мылся в реке, сидел у костров, любовался рассветами и закатами. Смотрел на звездное небо и на соборные купола. Нашел свое счастье в виде застенчивой хохотушки, детей планировали завести. С Вити слетела былая сонная одурь, от имени его отвалилась дурацкая кличка-приставка. Он даже пить перестал и был совершенно счастлив.

О Вите я вспоминал и потом, когда писал курсовую работу о мотиве дороги в произведениях русских писателей. Движение, испытание, поиск и обновление – это может нам дать лишь дорога. Это прекрасно понимали такие разные люди, как Пушкин, Лесков, Некрасов, Лермонтов, Гоголь и Витя-Зверь. Просто каждый из них получал от дороги именно свое – встречая предназначенное, пересекаясь с чужими судьбами и формируя свою.

Да разве не бывало такого с каждым из нас – когда хочется просто «взять и пойти»? Выбраться на простор и отправиться в «прекрасное далеко», которое вовсе и не особо прекрасно может быть, но все равно зовет и манит… У кого-то есть четкая цель, и чтобы достичь ее, сгодятся любые средства. А кто-то стремится к заведомо недостижимым звездам, ничуть не печалясь из-за невозможности конечной цели, но обретая в пути все то, чего ему не хватало в прежней жизни.

А кому-то предстоит выбор в «сто путей и сто дорог», а нужно сделать конкретный, и нет никаких гарантий, что выбор будет правильным. Но это неважно – все равно ты повстречаешь друзей и врагов, солнце будет жечь тебя, а ветер трепать твои волосы, и каждый раз ты будешь покидать родной дом, искать смысл жизни…

Вперед, друзья.

К новым дорогам, поворотам и перекресткам.

Глава 1 НАЧАЛО

– А я тебе говорю, что Коломенское основал римлянин по имени Карл Колонна!

– Глупости все это! Не было у римлян таких имен. Черт его видел, этого Карла, был он тут или нет – дело темное!

– Не поминай нечистого к ночи! Ибо сказано… – Бородатый старик в домотканой рубахе наставительно поднял палец. Пламя освещало лицо старика красными бликами, зажигая зловещие огоньки в его глазах. Стас так и не дослушал, что было сказано дальше. «Опять Сергей Семеныч и Матвей за свое взялись», – подумал он. Впрочем, что еще им остается теперь, как не по тысячному разу перебирать легенды, перевоевывать старые войны. Смысла в этом никакого, ибо последняя, глобальная война была проиграна двадцать лет назад – проиграна безнадежно, всеми. Победивших не было, и лишь немногие уцелевшие скрывались теперь по подземельям от радиации – вот как они.

Судный час наступил для них, когда они находились на экскурсии в музее-заповеднике «Коломенское». Впрочем, про Стаса сказать «присутствовал на экскурсии» было бы не совсем точно, потому что он тогда находился в животе у матери. И о том, что произошло в тот страшный день, знал лишь по рассказам выживших. Он представлял себе дивный летний день, нарядных людей, прогуливающихся между старинными храмами и вековыми дубами, глядящих с высокого берега вниз, где под холмом катила свои воды Москва-река. Щебет птиц, аромат цветов – и вдруг откуда-то издалека вой сирены и усиленный динамиками мужской голос, неразборчиво повторяющий вновь и вновь страшные, непонятные слова. Люди заметались, не зная, что предпринять. Некоторые кинулись к выходу из парка. Кто-то зачем-то побежал вниз, к реке. Кто же первым догадался в те решающие минуты, что нужно бежать в подвалы? Теперь этого уже никто не помнил, и почти каждый из старожилов приписывал эту честь себе. Но какая теперь разница?

Первые несколько дней они так в подвалах и просидели, прикончив скудные запасы еды, которые у некоторых особо предусмотрительных оказались в тот день с собой. Потом самые храбрые принялись осматривать здание и нашли-таки в одном подсобном помещении несколько костюмов химзащиты и противогазы. Помянули добрым словом дальновидное руководство музея, проявившее заботу о сотрудниках. Стали иногда выходить на поверхность, натаскали из отдаленного флигеля меда. В первое время пока не обжились, не осмотрелись в новых условиях, это было большим подспорьем.

О загадочных подземельях Коломенского слухи ходили еще до Катастрофы, теперь бывшим экскурсантам представился случай лично обследовать эти места получше. За двадцать лет они успели обжить три просторных подвала, соединенных между собой подземными ходами, – один из которых был проложен под старинными палатами, другие два – под храмами. Потом нашли еще один, засыпанный наполовину, подземный ход. Иногда, в свободное от насущных забот время, его потихоньку раскапывали, хотя понятия не имели, куда он ведет. Ходили слухи, что ни много ни мало в Кремль, но до самого Кремля докопаться никто и не мечтал, тем более что проблем и так хватало. В первый же год сообразили, что по весне надо бы посеять картошку. Спасибо Сергею Семеновичу, который героически сберег материал для посева, не скормил оголодавшим, устоял перед слезами и мольбами. Да и ведь не умер никто от голода – больше от лучевой болезни умирали. Особенно те, кто на поверхность поднимался часто. А остальные, хоть и исхудали, кое-как дотянули до весны.

И до воды они докопались – был небольшой колодец прямо в подземелье. Воду старались очищать хоть как-то, самодельными фильтрами. Еще промышляли охотой и бортничеством. Первые несколько лет на реке еще водились утки, была рыба, прибегали даже зайцы из простирающегося рядом парка. Да и яблоневые сады Коломенского славились еще до Катастрофы – многие москвичи ближе к осени приезжали сюда с сумками и рюкзаками, главное было – успеть вовремя, чтоб другие любители фруктов не опередили.

Правда, постепенно зайцы и утки куда-то делись, а в реке, наряду с рыбой, появились странные существа. Однажды ночью, когда несколько человек, в том числе и женщины, спустились к реке – нарвать водных растений с сочными клубнями – что-то размером с крокодила шустро выбралось из воды, схватило одну из женщин и утащило. Остальные даже опомниться не успели. С тех пор женщинам к реке ходить запретили, тем более что иногда течением к берегу приносило и трупы.

Первый из них обнаружили спустя пару лет после Катастрофы – тело мужчины в химзе и противогазе прибило к берегу. Беднягу зарыли тут же, неподалеку. Следующий принесло спустя год. Одежды на несчастном почти не осталось, на теле были раны, похожие на ножевые. Возможно, защитный костюм снял с него убийца, а может, разодрали речные обитатели, которые успели его прилично обглодать. Вскоре жители общины перестали удивляться жутким находкам, хоронили найденные тела в общей могиле и старались не рассказывать о них женщинам. Последнее время обнаруживали их редко – возможно, некоторые тела просто не доплывали, их съедали еще по пути.

Те, кто ходил на поверхность, рассказывали, что иногда слышали со стороны города звуки, похожие на выстрелы. Значит, кто-то еще уцелел. Но обитатели Коломенского не стремились наладить внешние контакты, справедливо рассудив, что от этого может быть больше вреда, чем пользы. Тем более что живущим здесь, в заповеднике, нетрудно было найти общий язык, ведь в тот страшный день все они волею судьбы оказались на экскурсии по заповеднику старины, то есть были людьми мирными, тянувшимися к прекрасному и интересовавшимися родной историей. Поэтому перспектива столкновения с агрессивными чужаками пугала: – как те себя поведут, не нарушат ли зыбкое равновесие маленькой общины?

Бывшим экскурсантам виделось в случившемся даже нечто судьбоносное, словно они были избранными, оттого и выжили. С ними вместе в тот день спаслось и несколько сотрудников музея. Правда, были это в основном пожилые женщины, и к настоящему моменту никого из них уже не было в живых, но рассказать об истории здешних мест в долгие досужие вечера они успели немало. А если учесть еще то, что успели выжившие услышать во время экскурсий в тот страшный день, информации об окружающих местах у них было более чем достаточно. И она свято хранилась, передавалась из уст в уста. Любой ребенок общины мог рассказать, что когда-то на этом месте, на холме над рекой, было древнее городище железного века. Потом возникло поселение славян, ставшее со временем любимой резиденцией русских князей, достигшее своего расцвета при царе Алексее Михайловиче. А лет за сто до Катастрофы стало это место музеем-заповедником, на радость всем оказавшимся здесь.

Понятно, что у подрастающих в подземельях немногочисленных детей была возможность учить историю на наглядных примерах, благо экспонатов музейных осталось предостаточно. Впрочем, из-за резкого расхождения преподавателей во взглядах на новую и новейшую историю молодежь лучше всего изучила именно ранний период славянской государственности, а о последних двух веках, предшествовавших Катастрофе, представления у учеников были самые смутные. Учили их и азам математики, и чтению, и на всякий случай Закону Божию. Ибо творились здесь порой вещи необъяснимые и странные, и детей старались оградить от возможных происков недобрых сил.

Взять, например, находившийся поблизости Голосов овраг. Странный туман поднимался иногда оттуда – зеленоватый, неправильный. Из уст в уста передавалась история о загадочном исчезновении здесь в древние времена отряда татар, который вернулся обратно, но уже лет 50 спустя. Где плутали они все это время – так и осталось загадкой. Рассказывали еще о каких-то двух крестьянах, которые забрели в этот овраг и пропали тоже лет на двадцать. Хотя это звучало уже не так убедительно. Может, никуда они и не пропадали вовсе, а просто сбежали. А еще, говорят, видели тут в советские времена какого-то волосатого человекообразного гиганта. Да не очкарик какой-нибудь впечатлительный видел, а самый что ни на есть морально устойчивый советский милиционер, который и попытался вступить с чудовищем в неравный бой. Но убить его так и не смог, хотя сам, к счастью, не пострадал.

А на дне того оврага лежали древние камни: один назывался «Голова коня», другой – «Девичий». Поговаривали, что обладают эти камни таинственной силой – то ли жертвы здесь приносили в древние времена, то ли еще какая жуть была с ними связана. Известный материалист Матвей всем доказывал, что камни эти никакого исторического значения не имеют, они просто мирно лежат здесь с давних пор, а мистические свойства незадолго до Катастрофы стали им приписывать экзальтированные девушки, желающие чему-либо этакому поклоняться. И все же камни были очень популярны, особенно среди женского населения подземелий. Стас знал, что Ксюша как-то ходила наверх просить камни о своем, о девичьем. Он дорого бы дал, чтоб узнать, о чем именно просила она.

Словно в ответ его мыслям, послышались легкие шаги. Ксения, в длинной рубахе, с красной лентой в русых волосах, в обрезанных валенках – полы были земляные, холодные, хоть и пытались их выстелить соломой, – шла к спорившим у костра с кувшином в руках. Стройная фигура ее чуть покачивалась на ходу.

– А-а, Ксюша. Много наткала? – приветствовал ее Матвей.

– Малому на рубашечку, – улыбнулась Ксюша. Матвей приосанился. Древний ткацкий станок был запущен его усилиями. Стас и Савелий уверяли, что чем мучить женщин еще и этой обязанностью, проще одежду раздобыть в городе, но Матвей не соглашался. Полное самообеспечение и автономия – вот то, что он проповедовал. Хотя даже простое, казалось бы, изготовление нитей для того, чтобы ткать, тоже было проблемой.

– А заодно и бабы без дела сидеть не будут, – уверял Матвей.

В прежней жизни не так далеко от станции метро «Коломенская», на берегу реки, была когда-то детская ярмарка. Но что там было теперь, спустя двадцать лет, никто не знал.

– А может, сходить все же на эту ярмарку? – неуверенно предложил Стас. Ему было жаль Ксюшу, которая гнула спину над станком, получая от тяжелого труда более чем скромные результаты.

– Раньше до нее было три остановки на троллейбусе от метро, – протянул Матвей. – Три остановки. Сейчас это около получаса ходьбы. За полчаса в городе тебя могут сто раз убить.

Он был прав. За двадцать лет многое изменилось. Люди ушли с поверхности, но зато теперь на развалинах отлично себя чувствовали порождения радиации – новые, чудовищные формы жизни. Как ни странно, больше всего мутантов было в городе, а заповедник же находился как бы на отшибе, словно неведомые силы его оберегали. Но и сюда забегали временами странные животные, похожие на помесь волка с крысой, или же прилетали уродливые создания, напоминающие драконов из старых сказок.

– И это если идти от метро, – продолжал Матвей, – а от нас еще дальше. Если только зимой, по реке, по льду туда наведаться? Но стоит ли оно того? Мне кажется, лучше уж поискать торговый центр – у метро наверняка какой-нибудь да нашелся бы.

– Я как-то слышал стрельбу как раз со стороны метро, – задумчиво сказал Сергей Семенович. – Возможно, там тоже живут люди, но в таком случае глупо надеяться, что за столько лет они не разграбили все торговые точки возле метро.

– Не надо, Стас, не дойдешь ты туда, – в отчаянии сказала Ксения. – Я лучше буду целыми днями сидеть за станком, чем отправлю тебя на верную смерть.

– Но ты измучаешься за этой работой, – возразил Стас.

– Ну полно, Стас, я работы не боюсь. Не надо никуда ходить. Мы тут очень даже неплохо живем, спасибо Сергею Семеновичу.

Старик, услышав это, довольно хмыкнул.

– У нас теперь есть еда, а дождемся урожая – будет вообще отлично, – продолжала Ксения.

– В том-то и дело, что скоро осень. А там и до зимы не так далеко. А у нас теплой одежды уже почти не осталось, – проговорил Стас.

Это было правдой. В первое время выживших выручала одежда, найденная в запасниках музея. Сергей Семенович, например, в повседневной жизни теперь любил носить просторные льняные рубахи с вышивкой, а по торжественным случаям облачался в костюм боярина 17 века – алый кафтан с меховой опушкой, в котором старик выглядел настоящим патриархом. Нравился ему и длиннополый костюм стрельца. Невысокий лысоватый Матвей с типичным лицом научного работника, мастер на все руки, предпочитал современную одежду. Для выполнения грязных работ он надевал найденную в подсобке спецовку, а по праздникам – свой единственный чудом сохранившийся серый костюм, который он очень берег как память о прошлом. Поэтому их совещания со стороны напоминали сцены из старого фильма «Иван Васильевич меняет профессию», который самые старые из жильцов музея еще помнили.

Но увы, пролежавшая столетия ткань была не такой уж прочной. И теперь оставалось надеяться только на женщин, укрощавших ткацкий станок. И на охотников, которым иногда удавалось подстрелить крысоволка или еще какого-нибудь зверя, шкура которого могла после выделки превратиться в куртку или штаны. Но не так уж часто это случалось.

– Ксенечка, все не так опасно, как тебе кажется, – вступил в разговор Савелий, до тех пор молча строгавший в углу какую-то деревяшку. – Здесь, в парке, не так уж много живности сейчас. И вполне можно выбраться в город за одеждой и едой.

– Ты кое-что забыл, – тихонько сказала Ксения. – Есть еще и латник.

И хотя она произнесла это вполголоса, на минуту в подземелье воцарилась тишина, нарушаемая только тихим потрескиванием огня.

Латник появился не так давно. – А может, раньше они просто не замечали его. Но однажды, возвращаясь с очередной вылазки с добычей в несколько уток, очень довольные собой, парни забыли об осторожности и решили взобраться на холм по дороге, идущей вдоль оврага. И вот тогда Савелий, толкнув Стаса в бок, указал вдруг на безмолвную фигуру. Воин в латах, словно сошедший со страниц старой книги, стоял на вершине холма, словно озирая свои владения. Парни тут же кинулись в кусты и затаились. Посидев немного, они осмелились выглянуть, но на холме никого, кроме них, уже не было. Крадучись, по кустам, добирались они в тот раз домой.

Позже загадочного латника видели на крыльце одного из храмов, а однажды – даже на колокольне. И хотя до сих пор он не проявлял агрессии, но страх наводил своим видом жуткий. Все по-разному объясняли этот феномен: кто говорил, что это один из пропавших в овраге татар до сих пор ищет своих, а доспехи у него трофейные, кто считал, что это призрак, а может, вновь чудит проклятый овраг. Все сходились в одном: появление латника предвещает опасность и беду.

– Стас, – окликнул Савелий, – пойдем дровишек принесем.

И они направились в сторону дровяного склада, который находился в соседнем помещении. Стас догадывался: друг хочет поговорить с ним без свидетелей. Так и вышло.

Осветив фонариком кучу дров, плотный темноволосый Савелий уселся на более-менее удобное полено и приглашающе похлопал по соседнему. Уселся и Стас.

– Знаешь, пора уже что-то решать, – сказал Савелий. – Деды не хотят перемен, это ясно. Но почему мы тоже должны тут покрываться плесенью? Почему Ксюша должна исколоть все пальцы иголками и ослепнуть за этим растреклятым станком, которым Матвей так гордится, словно сам его изобрел?

Стас усмехнулся. Он знал, что Сава тоже был неравнодушен к девушке. А она… она, судя по всему, одинаково относилась к ним обоим. Хотя иногда казалось, что на Стаса она поглядывает чаще. Но стоило ей улыбнуться шутке Савелия, как Стас вновь терял надежду. Кто их поймет, этих женщин? Савелий ухаживал активнее, то и дело приносил Ксюше какие-нибудь древние украшения, найденные им наверху, в музее. Правда, половину тут же отбирал Сергей Семенович, уверяя, что они представляют историческую ценность.

Стас – высокий, худой, голубоглазый блондин, неторопливый в движениях, – был полной противоположностью Савелию. – Может, поэтому они и стали друзьями.

– И что т-ты предлагаешь? – спросил Стас. От волнения он иной раз начинал заикаться.

– Предлагаю самим отправиться в город на разведку. Если повезет, вернемся с добычей, а может, удастся даже узнать что-нибудь о других выживших. И с нами будут потом считаться, а то смотрят, как на молодежь зеленую. Не дает нам хода старшее поколение – вот, что я тебе скажу. И не очень мне нравится то, что у нас происходит.

– А что? Все вроде нормально, – сказал Стас. – Семеныч – молодец, управляет общиной толково. Еда у нас есть, од-дежду найдем.

– Ты дальше своего носа не видишь, – упрекнул Савелий. – Надо нам заявить о себе, иначе так и будем на побегушках. Семеныч из себя уже чуть ли не царя корчит. Ксюшу так и норовит по волосам потрепать. Того и гляди устроит нам не сегодня-завтра выборы царевой невесты, а мы и пикнуть не посмеем.

– Да ты что? – возмутился Стас, которому такое и в голову не приходило.

– А ты как думал? Что он о тебе печется? Прикольно!

«Интересно, – подумал Стас, – а Сава с таким жаром меня сейчас агитирует против Семеныча для того, чтоб Ксюшу со мной свести? Или все же для себя старается?»

Но об этом можно было подумать потом, а пока Стас согласился, что неплохо было бы как-то заявить о себе.

– Давай следующей ночью отправимся на вылазку, – подбивал его Савелий. – Нашим скажем, что поблизости прогуляемся, поохотимся, а сами сходим в город. До метро не так далеко, к утру обратно вернемся, а повезет – так и с с добычей. Тогда на нас будут смотреть уже по-другому.

– На тебя и так Маруся во все глаза смотрит, – усмехнулся Стас, стараясь потянуть время.

Марусей звали кухарку, которая отменно стряпала, но была пуглива и суеверна до крайности. Когда приключилась Катастрофа, ей было лет семь. Мать ее в суматохе осталась на поверхности, а девочка затерялась в толпе бегущих в подвал. Видимо, Катастрофа произвела на ребенка такое сильное впечатление, что с тех пор в голове у бедняжки никакие сведения не задерживались, читать она умела лишь по складам и кое-как считала до десяти. Зато обожала страшные истории и Савелия. Как только он появлялся в поле ее зрения, у нее широко открывались глаза, лицо делалось сонным и глупым, и все начинало валиться из рук. Так она переколотила немало плошек и горшков века шестнадцатого и ранее, чем очень раздражала Семеныча. Все в убежище добродушно подшучивали над ней, а Савелий злился. Вот и сейчас даже в полутьме было заметно, как он вспыхнул.

– Ладно, хватит ваньку валять, ты согласен, или я один пойду?

– Согласен, – решился Стас.

– Ну, тогда так и порешим, – сказал Савелий, – завтра ночью выбираемся наверх и бежим прямиком к метро. А может, еще ближе на что-нибудь полезное набредем – магазин или еще чего. Мы же ни разу не были за пределами парка из-за этих дедов-перестраховщиков. А теперь бери дрова, и я чурбаки прихвачу, а то деды неладное заподозрят.

Стас торопливо собрал охапку поленьев, и они пошли обратно в большой подвал.

***

На следующий день Стас и Савелий принялись заранее готовиться к ночной вылазке. Собирались, как на охоту, но еще более тщательно. Приготовили запасы еды – несколько лепешек и копченое мясо, – осмотрели оружие. Савелий решил взять пистолет Макарова, Стас выбрал пику, с которой лучше умел управляться – старый пистолет казался ему ненадежным. Приготовленное снаряжение сложили в углу комнаты.

– Мальчики, куда собираетесь? – прозвенел голосок Ксюши.

Стас вздрогнул. Но Савелий как ни в чем не бывало ответил:

– На охоту. Может, крысоволка добудем.

– А пика тебе на кого нужна? – усмехнулся наблюдавший за этой сценой Матвей.

– Ну мало ли кто по дороге попадется.

– А проводите меня до огорода, – попросила девушка. – Хочу травки нарвать для супа. Вернетесь – я вам вкусненькое сготовлю.

Стас снова вздрогнул. «Интересно, скоро ли мы вернемся?» – подумал он.

– Ксень, да может, мы сами нарвем? – спросил Савелий, который явно не хотел, чтобы девушка увязалась за ними, ведь ее потом придется отводить обратно, и столько времени будет потеряно. В другой раз он бы с радостью погулял с Ксюшей, только не в эту ночь.

– Ой, что вы, мальчики, вы все перепутаете, – засмеялась Ксюша. – Да я мигом нарву, вы меня обратно даже можете не провожать, просто посмотрите, как я до входа добегу. Я вам фонариком сигнал подам.

Стас знал, что она вообще-то не робкого десятка. Но надо же было кому-то рассказать ей, что неподалеку находится старинное кладбище села Дьяково. И девушка, которую не слишком пугали даже встречи с мутантами, трепетала от страха при мысли о призраках. «Эх, – подумал он с досадой, – ну и каша у нее в голове». Но тут же устыдился: действительно, как еще женщинам было коротать долгие вечера? Конечно, они рассказывали друг другу всякие байки, а тут еще и место такое странное… овраг этот… да и латник, будь он неладен. Поневоле испугаешься. Его самого иной раз пробирала дрожь, когда он слышал завывания из оврага: то ли ветер шумит, то ли мутанты охотятся, то ли души неупокоенные стонут.

– Ладно, проводим, – решительно сказал он. – Собирайся, Ксюха.

Девушка, просияв, помчалась готовиться к выходу.

– Зачем ты? – с упреком сказал Савелий. – Так мы далеко не уйдем.

– Да брось, – отмахнулся Стас. – Выйдем пораньше, нарвет она своей травки и вернется, тогда и мы – в поход.

Вышли, когда стемнело. Небо было затянуто тучами, иной раз в просветы между ними выглядывала луна. Над головой шумели вековые деревья, многое повидавшие на своем веку, пережившие и князей, и царей, и конец времен. В овраге кто-то скулил, где-то недалеко кричали ночные птицы, в реке что-то сильно плеснуло.

Река… С одной стороны, она защищала их – центр заповедника находился на обрывистом берегу. С другой – из нее иной раз такие создания выползали, что люди только крестились в страхе, как встарь. Старшие строго-настрого запрещали молодежи туда соваться. И лишь зимой, когда река замерзала, можно было пройтись по льду. Но далеко уходить боялись, потому что осмелевшие от голода хищники так и рыскали вокруг в поисках добычи.

– Неужто рыба? Наверное, огромная, – проговорила Ксюша.

– А может, русалка? – подначивал ее Савелий.

– Да ну тебя, – обиделась девушка.

– Да ладно тебе, Ксюха, мы тебя ни на какую русалку не променяем.

Стас чувствовал: Сава шутками пытается отогнать волнение. Они ощущали себя такими маленькими в этой чаще. Их отчаянная затея стала вдруг казаться невыполнимой.

Но вот они миновали частокол, сооруженный для защиты, по тропинке дошли до огородов. Ксения торопливо принялась рвать что-то, а ребята огляделись. Вокруг все стихло. Только ночная птица продолжала заунывно кричать в листве деревьев. Стасу вдруг показались глупыми его страхи. Но и уходить далеко от дома расхотелось. Лучше вернуться назад, Ксюша что-нибудь вкусное состряпает.

– Мальчики, я уже все, – Ксения держала в руке пучок травы, – а может, дойдем до пруда, сети проверим?

– П-пошли, – облегченно выдохнул Стас, успев краем глаза заметить, как Савелий укоризненно покачал головой.

Дойдя до пруда, ребята осторожно зашли в воду и принялись доставать сеть. В нее попалось несколько крупных бледных рыб, чуть светящихся в темноте, и пятнистая ящерица с жабрами. Ящерицу Савелий кинул обратно в пруд, а рыбу сложил в мешок.

– Нечего тянуть, провожаем Ксюху и идем, – успел он буркнуть Стасу.

– Вот славно-то, – радовалась Ксюша. – Супчик рыбный сварим!

«Только доведется ли нам его попробовать», – мрачно думал Стас.

Они двинулись обратно по тропе через лес.

– Ну все, тут уже чуть-чуть осталось, дальше я сама, – объявила девушка, когда между деревьями показался просвет.

– Да ладно, давай до входа доведем уж, – проворчал Савелий, вручив ей мешок с рыбой.

– Чего вы боитесь? Чужие здесь не ходят. И звери наш запах чуют, стороной обходят. Я быстренько добегу.

– Ну ладно, тогда фонариком мигни, как у входа будешь. – И ребята остановились, глядя ей вслед. Вот ее фигурка на секунду скрылась за деревом – и тут тишину вспорол истошный вопль девушки:

– А-а-а-а!

Не сговариваясь, парни кинулись вслед. Пробежав с десяток метров, они едва не сшибли Ксюху. Стас облегченно вздохнул, увидев, что она жива, что ее не растерзали дикие звери, но тут он глянул вперед – и кровь застыла у него в жилах.

– Прикольно! – выдохнул рядом Сава.

В свете появившейся из-за туч луны они отчетливо разглядели огромную фигуру древнего воина в остроконечном шлеме, сжимающего в одной руке копье, в другой – щит. Парни завороженно смотрели на это явление. И еще долго могли бы стоять так, но вдруг эта загадочная фигура сделала шаг по направлению к ним.

Тут уж все трое, как по команде, кинулись бежать не разбирая дороги. Ломились сквозь кусты, падали, спотыкались. Наконец, Савелий рухнул, на него налетела Ксюша, и тут же рядом свалился Стас, чувствуя, что больше не сможет сделать ни шагу, пусть даже вся древняя орда гналась бы сейчас за ними вместе с призраками кладбища.

Они лежали, тяжело дыша и прислушиваясь к ночным звукам. Но постепенно стало ясно, что их никто не преследует. Тогда Савелий осторожно встал.

– Уф, – выдохнул он. Протянул руку Ксюше. Стас поднялся сам. Они стояли среди деревьев, окруживших их ровными, плотными рядами.

– А где это мы? – оглянулся Стас.

Савелий пожал плечами. И облегчение тут же уступило место новому ужасу. Кажется, они заблудились.

Глава 2 НА ОБЛОМКАХ «ИМПЕРИИ»

– Шторм, к коменданту!

Вячеслав Шторм поднялся и торопливо зашагал через всю станцию «Выставочная» к помещению, где располагался штаб начальника, гадая, зачем понадобился на этот раз. Охранники опять подрались? Пошли слухи о том, что мутанты прорываются со стороны реки? Кто-то у кого-то стащил ботинки? Шторм был одним из замов начальника по общим вопросам, и обязанности его были довольно расплывчаты, а это значит, что ему отвечать приходилось за все и спросить с него могли в любой момент за любую мелочь.

И еще маленьким червячком шевелилась внутри мысль: как бы все-таки не догадались.

Еще в тот день, двадцать лет назад, когда мир полетел к чертям, как только стало ясно, что происходит, Вячеслав первым делом уничтожил свои документы. Никто не должен был знать, кто он. Вся информация хранилась в компьютере, стоявшем на его рабочем столе, в кабинете, расположенном на высоте пятнадцати этажей – туда никто не осмелится сунуться, ведь на выступах полуразрушенной башни «Империя» давно уже гнездились вичухи. А даже если бы кто и сунулся, то вряд ли сумел бы включить комп? Так что самое ценное хранилось у Вячеслава в голове. И если бы узнали, какой информацией он располагает, то постарались бы вытрясти ее из него любой ценой, потому что только он один на этой станции хоть как-то представлял себе размеры Катастрофы и мог догадываться, чем все обернется в будущем и что происходит сейчас в большом метро. А руководство лишь делало вид, что руководило: начстанции, переложив почти все заботы на замов, пил у себя в подсобке и лишь изредка выходил к народу, стараясь сохранять достойный вид, что с каждым днем давалось ему все труднее. Естественно – ведь те, кого время от времени посылали на разведку в туннель, как правило, бесследно исчезали. И лишь один раз труп разведчика был найден совсем недалеко от станции – в руку ему вонзилась отравленная игла. В тот день больших трудов стоило сдержать панику среди населения. Для этого специально пустили слух, что парень якобы умер от разрыва сердца – это в двадцать-то с небольшим. И только Шторм догадывался, что произошло на самом деле. Именно по его совету был замурован туннель, ведущий от соседней станции «Деловой центр» к станции «Парк Победы».

Станция «Выставочная» была открыта буквально за несколько лет до Катастрофы: оформление в стиле хай-тек, стекло, нержавеющая сталь, серые колонны, серый пол. Раньше казалось, что это очень стильно. Но совсем другое дело, когда приходится жить здесь постоянно и изо дня в день видеть эти серые стены. И люди принялись как-то бороться с этим. Сначала в ход пошли пестрые ковры, найденные в расположенном выше торговом центре. Потом возникла другая проблема: их слишком трудно было чистить в этих условиях. И тогда народ просто разрисовал стены, и периодически рисунки обновлялись. Галереи верхнего яруса станции были отданы под жилье. Там люди, как могли, оборудовали себе жилые отсеки: кто ширмами отгородился, кто предпочел палатку.

Проходя по станции, Шторм разглядывал бледные лица провожающих его глазами одностанчан. До чего же они изменились все-таки. Вон, например, та, Вика, которая возится с тремя малышами. Она спустилась в метро худенькой девчонкой в короткой курточке, мини-юбке и на высоких каблуках. Теперь же она выглядела осунувшейся, замотанной матерью большого семейства. А вот ее подруга Ленка, которая когда-то больше всего на свете дорожила своей сумочкой, украшенной стразами. В этой подтянутой, решительной особе в костюме защитного цвета сейчас уже и не признаешь ту нескладеху. Теперь она всем охранникам нос утрет по части метания ножа. Что делать – жизнь заставила. Спустилось тогда в метро и стадо офисных хомячков, и им тоже пришлось приспособиться к новой жизни, а те, кто не хотел или не мог, погибли в числе первых.

В тот день, когда раздался сигнал тревоги, народ валом повалил из башен куда ни попадя. Хотя бежали не все: некоторые растерялись, кто-то, по слухам, оказался в ловушке заблокированных автоматически этажей. Кто-то пытался выброситься в окно, совсем забыв, видимо, что окна в башне в принципе не открываются. Поговаривали, что до сих пор вокруг башен бродят призраки этих несчастных. Самые умные прибежали на станцию метро. Там собралось много людей, которые все прибывали – станция непосредственно соединялась с торговым центром. Но потом эта бешеная толпа стала рассасываться – многие ушла по шпалам в сторону «Киевской». Никто не знает, как сложилась их судьба. Шторм ушел бы с ними, но в давке ему сильно повредили ногу. А к тому времени, как нога зажила, прошел слух, что туннели к «Киевской» разрушены.

Заглядевшись на Ленку, Вячеслав чуть не влетел в развешанное поперек станции белье. «Совсем распустились! Надо все-таки думать о том, как люди тут будут ходить», – раздраженно подумал он. Воду для стирки жители станции приладились добывать из Москвы-реки, благо она была совсем рядом. Соорудили сложную систему фильтров и старались не думать о ее качестве, надеясь, что за двадцать-то лет она хоть чуть-чуть очистилась от мазута. Правда, теперь людей подстерегала другая опасность: не раз даже сквозь самые мелкие фильтры проникали какие-то крошечные насекомые, и суеверные женщины боялись, что на станцию попадет какая-нибудь зараза. А что было делать – не кипятить же воду, этак никаких дров не напасешься. И так уже практически всю деревянную мебель, какую смогли добыть в торговом центре этажом выше, давно сожгли. В ближайшее время проблема топлива грозила обостриться.

Торговый центр вообще разграбили довольно быстро, и первое время многие щеголяли в добытых там обновках. Потом несколько человек умерло, и наверх с тех пор выходили только самые смелые, тщательно упаковавшись перед этим в химзу и противогазы, удачно найденные в одном офисе, бывшие хозяева которого то ли предвидели надвигавшуюся угрозу, то ли просто проводили учения по гражданской обороне. Как бы то ни было, обитатели станций не раз поминали добрым словом этих неизвестных им предусмотрительных людей. Но на настоящий момент оставалось всего с десяток противогазов, а костюмов химзащиты – и того меньше. Остальные либо пришли в негодность, либо сгинули на поверхности вместе с хозяевами.

Споткнувшись о чей-то сапог, Шторм наконец добрался до подсобки, где обитал комендант. На полу там лежал роскошный когда-то ковер, принесенный все из того же торгового центра. Комендант сидел за столом, удобно развалившись в кресле. На памяти Вячеслава под ним сломались уже четыре, это было пятое. И, с учетом его привычки откидываться всем корпусом назад, можно было предположить, что этому креслу тоже скоро придет конец.

Шторм остановился, вопросительно глядя на коменданта. Отношения у них были сложные. Начальник до Катастрофы был охранником, а Вячеслав трудился совсем в иной сфере: зарабатывал на жизнь умственным трудом. Естественно, хамоватый комендант недолюбливал Шторма, а тот отвечал ему взаимностью. Его безумно раздражали хабальские манеры начальника. Но в сложившейся ситуации им приходилось терпеть друг друга.

– Садись! – кивнул комендант на скамью у стены, достал из сейфа за спиной бутылку коньяка и пару стаканов, налил, чокнулся с Вячеславом и, опрокинув коньяк себе в рот, меланхолично захрустел сушеными грибами, лежащими в блюдце перед ним. Шторм последовал его примеру. От сердца у него немного отлегло – кажется, пока комендант ни о чем не догадался.

– Рябчук сегодня ходил к реке, – без предисловий начал тот, – и говорит, что там вроде какие-то твари появились, каких раньше здесь не было.

Вячеслав пожал плечами.

– Как появились, так и уйдут.

– Нет, я хочу, чтоб ты пошел и проверил. Еще не хватало нам заполучить опасных соседей. Лучше разобраться с ними, пока не стало поздно. Сам знаешь, Рябчуку я доверять не могу, на тебя вся надежда.

Рябчук был одним из тех немногих, с кем отношения у Вячеслава не сложились с самого начала. То ли этот гад что-то подозревал, то ли просто имел вредный характер, но он всячески старался подставить Шторма, сделать так, чтобы тому поручили самую тяжелую и опасную работу. Вячеслав даже не был уверен, что Рябчук и впрямь что-то видел на реке. Может, просто присочинил, или ему померещилось в алкогольном бреду. – А где он их видел? – уточнил Шторм.

– Да за мостом, где катер стоит у причала.

– Так это ж от нас далеко.

– Вовсе не так далеко, как кажется. Не в службу, а в дружбу, Шторм, сходи, а?

Вячеслав вздохнул. Комендант, понимая, что тот почти согласился, плеснул еще по полстакана.

– От радиации лекарство, – он хохотнул. – Сейчас ступай, отдохни. Чтоб к вечеру был как огурчик. Всего делов-то – туда и обратно.

Ничего себе. Шторм в ту сторону вообще ходить не любил, еще и потому, что где-то там, по слухам, находился ботанический сад, в котором расплодилось много забавных растений и зверушек, так и норовивших разбежаться по всему району. А где именно находится этот сад, никто толком не знал. Вдобавок неподалеку от набережной, возле железнодорожной станции с каким-то причудливым названием, был огромный пустырь – тоже место довольно мрачное. Хотя, если подумать, вся Москва представляла собой сейчас довольно неуютное место.

Вячеслав вновь и вновь обдумывал планы побега в большое метро. Ближе всего к Выставочной находились станция «Улица 1905 года», а с другой стороны – Филевская линия. На Филевской ветке многие станции лежали на поверхности, и ничего хорошего там быть не могло, а вот насчет «Улицы 1905 года» стоило подумать. Шторм ругал себя за то, что не ушел раньше. Но раньше он еще питал иллюзии по поводу того, что спасти удастся всех. Слишком поздно Вячеслав понял, что люди, вставшие во главе станции, не желали рисковать, их вполне устраивало быть первыми здесь, нежели воссоединиться с обитателями большого метро и быть там на вторых ролях. И может, они были по-своему правы. Но Шторм надеялся найти там кого-нибудь из знакомых, близких. А пока он колебался, станция «Парк Победы» стала пристанищем дикарей. О, Вячеслав мог бы кое-что рассказать об отравленной игле, убившей разведчика. Но тогда неизбежно к нему возникло бы слишком много вопросов, на которые он не готов был давать ответы.

Ближе всего к станции был мост «Багратион»: застекленный, оборудованный эскалаторами, заставленный сувенирными киосками. Понятно, что теперь эскалаторы уже заржавели, стекла были по большей части выбиты. Но Шторму нужен был не этот мост. Туда, куда его послали, проще всего было дойти от следующей станции – «Международная», тем более что идти-то до нее было всего ничего – с полкилометра примерно. Самый короткий, наверное, перегон во всем метрополитене.

Станция эта казалась маленькой после просторной «Выставочной»: узкий центральный зал, проходы к платформам проделаны в стенах. Вячеславу она больше всего сейчас напоминала закопченную пещеру. Он слышал, что для ее оформления использовали какие-то элитные сорта мрамора. Но теперь стены были грязными, залапанными. Сходство с пещерой довершал костер, у которого несколько человек резались в карты. Здесь жили те, кому хотелось находиться подальше от глаз начальства, и порядки здесь царили самые анархические. У Вячеслава даже документы не проверили. Впрочем, его тут знали в лицо, как и почти всех остальных, любого чужака вычислили бы сходу. Наверное, так успевает познакомиться весь экипаж подводной лодки, находящейся в плавании годами.

Вячеслав скрипнул зубами – вот этих бездельников отправить бы на поверхность.

– Здорово, Шторм, – приветствовали его картежники. – Далеко собрался?

– К реке.

– Ну, удачи тебе!

Шторм облачился в химзу, и ему открыли ворота. По мертвому эскалатору он поднялся в просторный вестибюль, заваленный всяким хламом.

Вот и выход. Он и до Катастрофы наводил на Вячеслава тоску, поскольку находился под мостом, и каждый, ступив на узенький тротуар, видел несущиеся мимо машины, вдыхал угарный газ. Прямо перед глазами – серые башни, за спиной – серый мост, за мостом какая-то железнодорожная платформа и тот самый пустырь, который в летнее время выглядел еще ничего, а зимой – вовсе мрачно. Сейчас на город опустилась летняя ночь. Машины, оказавшиеся в этом месте в роковой момент двадцать лет назад, так и застыли навсегда. В некоторых еще сохранились трупы водителей. И угарный газ не шибал уже в нос – впрочем, в противогазе никаких запахов Шторм бы все равно не почувствовал. Интересно, чем здесь пахнет теперь? Гнилью?

Но задерживаться было некогда. Рядом, в реке, что-то сильно плескалось. Вячеслав осторожно двинулся под мост – там, на набережной было что-то вроде чахлого бульварчика. Бульварчик постепенно переходил в настоящие зеленые джунгли, по левую руку был пустырь, потом начиналась промзона. Ну и местечко – здесь и до Катастрофы-то было неуютно, гранитной набережной уже не было, а в загаженных кустах какой только дряни ни валялось. А теперь сюда и вовсе мог сунуться только самый отчаянный. И что, интересно, понадобилось здесь Рябчуку?

Вот и катер. Он чуть покачивается на волнах, пришвартованный к железной тумбе на берегу. Стоп, а что это там, возле самой воды? Берег здесь высокий, не разглядеть. Вячеслав посветил фонариком. Какие-то огромные насекомые… или нет? Вроде раньше здесь таких не было. Как же их разглядеть получше? Шторм осторожно шагнул по прогнившим мосткам на палубу катера. Они угрожающе затрещали, но выдержали. Отсюда лучше было видно, что творится у берега. Вода так и кишела крупными, с собаку величиной, существами в хитиновых панцирях с фасеточными глазами. Некоторые из них замирали в луче фонаря, но потом вновь принимались шевелиться. Кажется, они доедали тушу какого-то животного покрупнее. Вячеслав вдруг услышал треск совсем рядом. «Кто здесь?» – спросил он, зная, что вряд ли услышит ответ. И, взяв автомат наизготовку, осторожно шагнул, огибая каюту, чтобы увидеть, что творится на берегу. Следующий шаг сделать Вячеслав не успел – что-то с силой ударило его по голове, и он провалился в небытие.

***

Очнувшись, Вячеслав долго не мог сообразить, где находится. Его качало. Сначала Шторм думал, что это у него голова кружится, потом понял, что качалось суденышко, на палубе которого он лежал. От осознания действительности он пришел в ужас. Неизвестно, сколько времени провел он в бессознательном состоянии – хорошо, что не свалился в воду.

Лежа на спине, Вячеслав кое-как повернул голову – справа маячил многострадальный Белый дом, выглядевший, словно после артобстрела. А перед собой он увидел уходившую в небо высотку – гостиницу «Украина». Вдали, в свете луны, видны были башни Делового центра, от которого его суденышко медленно удалялось. По крайней мере, теперь Вячеслав знал, где находится. С одного из выступов высотки сорвалась вичуха и спланировала на парапет, явно присматриваясь к лежащему на палубе катера человеку. Шторм постарался затаить дыхание. Что лучше – прикинуться мертвым или, наоборот, дать ей понять, что жизнь свою он продаст недешево? К счастью, через несколько минут вичуха решила, что Вячеслав не заслуживает внимания, а тем временем и катерок скрылся под мостом, по которому пролегал Кутузовский проспект. Шторм осторожно повернулся, чтобы видеть, что творится впереди. Катер несло течением мимо серых громадин сталинских домов, значит, скоро будет Киевский вокзал. Мелькнула мысль: а не попробовать ли пристать к берегу и добраться до метро? Вдруг, как он и предполагал, там живут? Подумав, от этой идеи он с сожалением отказался. Шторма охватил страх – что, если он ошибается, и жизнь теплится лишь в Деловом центре? А если, добравшись до Киевской, он обнаружит там лишь разруху и запустение? А может, и добраться не получится – кто знает, какие твари обитают сейчас в этом районе? А он еще слишком слаб. Лежа на палубе, Вячеслав прислушивался к тому, что происходило вокруг. В реке шла своя, загадочная жизнь: вот выскочила из воды длинная рыба, охотясь за кем-то, вот громкий всплеск раздался справа. Новые обитатели Москвы-реки не обращали, казалось, внимания на несомый течением катер, и это радовало. Если бы хотя бы на миг заподозрили, что на борту есть чем поживиться, Шторм не дал бы за свою жизнь и пустой гильзы.

Дома по левую сторону сменились темной массой деревьев. «Парк возле Новодевичьего монастыря», – сообразил Вячеслав. Ему даже показалось, что вдали, на холме, он различает знакомые красно-белые башенки, но то, конечно, был всего лишь обман зрения. Потом джунгли обступили реку уже с обеих сторон. Ну конечно, справа – Лужники, слева – Воробьевы горы. Где-то там, на холме, стоит легендарная высотка Университета. А может, ее уже нет, кто знает. Из чащи доносились крики ночных животных, и Шторм поежился. Самое время вспомнить об оружии. К счастью, автомат остался при нем, и Вячеслав устроился поудобнее, так, чтобы в любой момент можно было им воспользоваться. Кто же все-таки одним ударом по голове отправил его в это путешествие?

Тут катер вдруг накренился, и Вячеслав судорожно зашарил руками в поисках опоры. Из воды показалось толстое черное щупальце и принялось тыкаться в борт. Шторм похолодел – неужели тварь учуяла его? Катер еще пару раз сильно качнуло, но потом монстр оставил его в покое. Вячеслав видел, как гладкое черное тело на мгновение мелькнуло в воде и ушло в глубину.

Слева тем временем вновь появились каменные громады – Фрунзенская набережная. Значит, справа Нескучный сад уже сменился Парком имени горького отдыха, как называл его один из знакомых Шторма в прежней жизни. Вот и Крымский мост с его провисающими цепями, а справа сейчас будет парк Музеон. И по-прежнему стоит над рекой огромный Петр Первый на маленьком паруснике, держа в руке свиток и глядя на мертвый город. Шторму почудилось что-то злорадное во взгляде царя. «Коли Петербургу быть пусту, так и Москве не поздоровится», – словно бы думал он. Свиток в его руке блестел как надраенный. Наверное, у местных вичух примета: чтоб охота была удачной, надо посидеть на статуе императора. Слева в лунном сиянии возвышался храм. Вячеслав тут же вспомнил, что на куполе должно быть гнездо вичух. И вот они, легки на помине – приняли эстафету. Они кружились над катером, хрипло крича, и Вячеслав мысленно уже готовился к последней битве. Но тут в реке сильно плеснуло, и они отвлеклись. Шторм поднял глаза на мост возле храма – там, на кованой решетке ограждения, что-то белело. Словно белая вуаль, зацепившись за ограду, трепетала на ветру. Не может быть! Холодный пот выступил у него на лбу, но катер уже проплывал под мостом.

И тут Шторму стало по-настоящему страшно. Он понял, что сейчас неизбежно должен будет проплыть мимо Кремля. Что будет с ним, когда он увидит манящие рубиновые звезды? Кинется в воду и поплывет к ним? Минуты не пройдет, как его сожрут. Что же делать? Спуститься вниз, в каюту? Но Вячеславу так хотелось узнать, что там на самом деле? Ведь это, скорее всего, единственный шанс, других не будет. И Шторм принял решение. Обнаруженной поблизости толстой веревкой он примотал себя крепко-крепко к ручке двери каюты. Понадеялся, что она выдержит, если он начнет дергаться. Вынув нож, висевший на поясе, Вячеслав отодвинул его подальше, чтобы не было искушения перерезать веревку. А на то, чтоб развязать узлы, времени у него уйдет столько, что Кремль останется далеко позади. Вячеславу казалось, он уже чувствует в голове постороннее присутствие, словно его кто-то изучает. «Иди ко мне», – звал голос издалека, обещая защиту и покой. Шторму так хотелось поднять взгляд на красные кирпичные башни, знакомые с детства, которые он не видел уже двадцать лет. Но в последний момент стало слишком страшно. Слева клубился дым. Откуда здесь дым? Пожар? Но нет, дым валил из труб подстанции на Раушской набережной. Этого не могло быть. Значит, чужое сознание уже завладело разумом Вячеслава, и ему мерещатся всякие кошмары. А что, если он никогда не станет прежним? Но если он еще может рассуждать, значит, не все потеряно! И все же – как хочется поглядеть на Кремль – может быть, в последний раз. Невольно Шторм бросил взгляд на реку и обомлел. В черной воде отражались развалины. Неужели Кремля больше нет? Вячеслав, не удержавшись, начал было поворачивать голову. Но тут в затылок словно вонзилась раскаленная игла, и он потерял сознание. И то ли во сне, то ли наяву успел увидеть мелькнувший по левую руку замок на берегу: черные провалы окон затянуты паутиной и плющом, вокруг носятся летучие мыши, на верхней площадке сидит вичуха в ожидании добычи. «Высотка на Котельнической», – внезапно озарило Вячеслава, и он снова отключился.

Очнувшись вновь, Шторм ощутил сухость во рту. Голова болела, все тело ломило, но он был жив. Осторожно огляделся: по берегам тянулись какие-то промзоны. Кажется, где-то неподалеку отсюда станция метро Тульская? Заметив движение на барже, пришвартованной к берегу, Вячеслав пригляделся и замер. Там суетились, шуршали, толкались странные существа в хитиновых панцирях, с жуткими челюстями, похожие на тех, что он видел в реке недалеко от Москва-Сити[1]. Видимо, именно их обнаружил Рябчук. Пока катер несло мимо баржи, Шторм успел разглядеть, что в длину самые крупные достигали около полутора метров. Их членистые лапы заканчивались острыми крючками, как и раздвоенные хвосты. Внезапный порыв ветра снес бы Вячеслава за борт, если бы он не был привязан. Мелькнула огромная тень – прямо на него пикировал крылатый хищник. Шторм уже мысленно прощался с жизнью, но, как оказалось, у крылатого демона были тут дела поважнее. Зачем охотиться на сомнительную добычу, если столько еды под носом? Он так и накинулся на членистоногих, с хрустом перекусывая их пополам. Вячеслав перевел дыхание и принялся биться с веревкой, отдавая себе отчет в том, что сейчас, привязанный, он просто подарок для любого мутанта, который вздумал бы наведаться к нему из поднебесья или водных глубин. К счастью, веревку удалось постепенно распутать.

Тем временем гранитная набежная кончилась. Дальше по берегам росли деревья и кусты. Кажется, Вячеслав оказался уже за пределами Москвы. Наконец катер вынесло на пологую отмель. Небо было пасмурным, и Шторм даже приблизительно не представлял, сколько сейчас времени. Осторожно выбравшись на берег, он побрел наугад и вскоре наткнулся на развалины дома. Скорее всего, это были остатки какой-то деревни. К счастью, в доме обнаружился подвал, заваленный всяким хламом, лежавшим тут, наверное, чуть ли не со времен основания Москвы. Нашлись там и какие-то банки с соленьями. Вячеслав, стараясь не думать о судьбе обитателей дома, рискнул открыть одну, но есть содержимое все-таки не решился. А вот мед, слежавшийся за годы до однородной плотной массы, его здорово поддержал. Затем Шторм подпер изнутри крышку подпола, чтобы не наведались незваные гости, стянул химзу и противогаз и улегся спать.

Когда он проснулся, наверху была ночь. Шторм осторожно выбрался наверх, вооружившись всем, что под руку попалось. Ночь была облачной, тревожно кричали птицы. Вячеслав побрел вверх по холму, споткнулся пару раз о плиты – кажется, могильные, – затем обнаружил остатки каменного строения, забрался наверх и оглядел окрестности. Неподалеку виднелась церковь, но в темноте трудно было разобрать, так как все утопало в буйной растительности. Когда Вячеслав спустился, ему померещились в чаще какие-то фигуры, но они с визгом скрылись при приближении Шторма. Видимо, то были выродки. Хотя Вячеславу показалось, что тот, которого он успел разглядеть получше, был в химзе и противогазе. Может быть, разведчики из метро? Это вселяло надежду.

Вячеслав решил сделать подвал своим временным пристанищем. В последующие ночи он не раз выбирался на поверхность, ему удалось даже подстрелить несколько мелких зверьков, мясо которых он рискнул употребить в пищу. Видел Шторм иной раз и людей, но те по-прежнему шарахались, не подпуская его к себе.

Глава 3 ПОПОЛНЕНИЕ

Стаса, Савелия и Ксению окружал город – незнакомый и мрачный, с заброшенными, зачастую разрушенными зданиями, заросший травой и кустарником. Кое-где на местах развалин выросли уже и деревья.

В какую сторону идти, никто из них троих, разумеется, не знал, поэтому двигались наугад под испуганные всхлипывания и причитания Ксении, глухо доносившиеся из-под противогазной маски. Уныние, граничащее со страхом и отчаяньем, охватило и парней. Но, завернув за очередной полуразвалившийся дом, троица, как по команде, остановилась. Перед ними была дорога с потрескавшимся, а местами и вовсе отвалившимся асфальтом, где трещины и проплешины вовсю лохматились травой и кустами. Дорога, по которой годами никто не ездил, а если кто-то ходил, то уж явно не часто. Но все-таки это был путь, который одним своим присутствием словно намекал, что двигаться следует именно по нему.

Ксюша в очередной раз всхлипнула, но в ее глазах определенно появилась надежда, видимая даже сквозь стекла противогаза. Парни же и вовсе заметно повеселели.

– З-зачем здесь, интересно, нужна дорога, если она не ведет к храму… – пробормотал Стас. Из-под маски его слова прозвучали совсем тихо, почти неразборчиво, но Савелий их все-таки услышал.

– К какому еще храму? – спросил он. – На кой нам твой храм? И вообще, откуда ты знаешь, куда она ведет?

– Да я не знаю, – пожал плечами Стас. – А про храм – это я так… Читал где-то.

– К храму или не к храму, но куда-то же она ведет, – подала голос приободрившаяся Ксения. – Наверное, лучше нам по ней и пойти.

– Это уж точно, – кивнул Савелий. – Но вот в какую сторону?

– По-моему, мы пришли оттуда, – махнул рукой Стас.

– И что? – хмыкнул Савелий. – Предлагаешь вернуться домой?

– Я не предлагаю, – вновь дернул плечами Стас, – я просто сказал.

Он осторожно глянул на друга. Тот мотнул головой и буркнул:

– Прикольно!.. Ты «просто сказал». Давай я тоже что-нибудь просто скажу. Вон травка зеленеет, к примеру. Много от этого пользы? Мы зачем вообще все затеяли – просто поговорить?..

– Ладно вам, мальчики, – протянула к друзьям руки Ксюша. – Только не надо ссориться! Я ведь понимаю, что вы оба хотите пойти дальше, что вы только из-за меня… ну… сомневаетесь. Так вот, я готова. Все в порядке. Идемте!

– Но все же куда идти? – с явным облегчением в голосе спросил Савелий. – В ту или в эту сторону?

– По-моему, мы пришли оттуда, – посмотрев на девушку, повторил Стас, вновь сопроводив слова взмахом руки. – З-значит, нам туда, – ткнул он пальцем в другом направлении, куда все трое, не сговариваясь, и двинулись.

Но прошли они совсем немного. Их заставил остановиться раздавшийся неподалеку жуткий жалобный вой. Савелий тут же выхватил из кобуры пистолет. Стас крепче сжал пику и направил ее острием в ту сторону, откуда слышался этот леденящий душу звук.

– Кто это? – дрожащим голосом спросила спрятавшаяся за спины парней Ксения.

– Н-не знаю, – пробормотал, судорожно сглотнув, Стас.

Савелий водил стволом «макарова» из стороны в сторону, всматриваясь из-под нахмуренных бровей в темноту перед собой.

– Останься с ней, – не оборачиваясь, бросил он Стасу, а сам медленно двинулся к большой мусорной куче, громоздящейся перед разрушенным зданием, бывшим, вероятно, когда-то в прошлом двухэтажным. Вой, перемежающийся плаксивым скулежом, продолжал доноситься именно оттуда.

– Я тоже… – начал было Стас, но, оглянувшись на перепуганную девушку, лишь скрипнул зубами и замолчал.

А Ксюха внезапно вскрикнула:

– Там кто-то был! Я видела!

– Г-где? – закрутил головой Стас.

– Вон там, в тех развалинах, – показала Ксюша на остатки рухнувшего дома. – Кто-то в химзе, как и мы. Увидел нас и спрятался.

– Н-надо сказать Саве, – заволновался Стас и крикнул другу: – Сава! Осторожней! В развалинах человек.

Приятель остановился. Он подошел уже вплотную к мусорной куче и что-то внимательно разглядывал там.

– Идите сюда, – махнул он рукой. – Только смотрите под ноги.

Стас и Ксения подошли к Савелию.

– Ты слышал, что сказал Стас? – спросила у него девушка.

– Слышал, – кивнул Савелий. – Но вы сначала сюда гляньте.

Там, куда он показывал, метрах в трех от них, лежало на груде мусора странное существо. Оно было размером с большую собаку или с… волка. Впрочем, судя по серой шерсти и мощным лапам, это и был волк. Вот только вытянутая морда животного была точь-в-точь как у крысы – огромной зубастой крысы со злобными красными глазами-бусинами. Крупными такими бусинами, размером с орех. И хвост у этого создания был тоже крысиным: отвратительно голым и розовым, только длиной раза в два больше самого существа. Этим хвостом оно и постукивало – то ли испуганно, то ли нервно, готовясь к атаке. Хотя – теперь друзья видели это отчетливо, – ни на кого напасть этот зверь уже не мог. Его передняя правая лапа была намертво зажата двумя зубчатыми ржавыми дугами капкана и сильно кровоточила.

– Ого! – прокомментировал Стас. – Кто это его?

– Наверное, тот, – мотнула головой на развалины дома Ксюша.

– Кого ты там видела? – спросил Савелий.

Девушка повторила то, что сказала до этого Стасу.

– Прикольно. Пошли посмотрим, – предложил Савелий.

– Т-ты уверен? – Даже через стекло маски было видно, как нахмурился Стас. – А если он там не один? Если з-заманивает нас специально?

– Не, вряд ли. Будь их много, стали бы они тогда нас заманивать? Просто навалились бы гурьбой… Или перестреляли по одному.

– А если у них нет оружия? – высказала предположение Ксения. – Увидели твой пистолет, вот и опасаются лезть на рожон.

– Ладно, – подумав, сказал Сава. – Стойте тут, я пойду проверю.

– Я не хочу тут, с этим, – кивнула головой на крысоволка девушка. – Он так на меня смотрит – жуть берет.

Савелий навел пистолет на примолкшего мутанта. Раненый зверь тут же прижал к голове уши и тоскливо посмотрел на парня.

– Не стреляй! – вскрикнул Стас. – Побереги патроны. Он уже не опасен. А мы лучше пойдем с тобой. – И, не дожидаясь возражений друга, добавил: – Мы будем держаться сзади.

– Хорошо, – кивнул Сава. – Только смотрите под ноги, тут могут быть еще капканы.

Так они и побрели вдоль мусорной кучи: впереди шел с «макаровым» в руке Савелий, за ним – Ксюша, замыкал процессию, держа наготове пику, Стас. Не успели они пройти и половины пути до развалин, как сзади снова послышался вой. Теперь в нем, помимо жалобно-испуганных, звучали продирающие до костей ноты нестерпимой боли.

Стас оглянулся и увидел, что крысоволк принялся грызть попавшую в капкан лапу. Тут же вскрикнула Ксения, которая тоже обернулась на вой монстра.

– Меня сейчас вырвет, – проговорила она. – Может, пусть Сава его все-таки…

Савелий кивнул и быстрым шагом отправился назад. Короткий визг – и крысоволк замолчал.

Еще издали небольшая часть стены здания показалась им странной. Она словно была облицована темной квадратной плиткой, навешанной криво, как попало. Но в то же время она выглядело целой, что было удивительно на фоне общего состояния дома. Получалось, что была облицована уже после Катастрофы. Но кто это сделал? И самое главное – зачем? Чтобы навести сомнительную красоту на развалины?.. Более чем глупо. А может, это сделал тот человек, который сейчас прятался от ребят? Что ж, если они его найдут, то, вероятно, получат ответ и на этот вопрос.

Протиснувшись между упавшими на остатки стены бетонными перекрытиями, друзья очутились на заваленной битым кирпичом, сгнившими тряпками и прочим хламом, лестничной клетке. Ступени, ведущие вверх, обрывались на середине пролета. Вниз – вероятно, в подвал – тоже вели ступени, упирающиеся в очередную кучу мусора, откуда торчала ржавая спинка железной кровати. Один из прутьев этой спинки был оторван снизу, а сверху держался на одном честном слове. И сейчас этот прут медленно, c затухающей амплитудой, раскачивался. Загляни сюда ребята секунд на пять позже, они бы и не заметили, что кажущийся покой древних развалин был кем-то нарушен. Но они успели увидеть это движение и моментально сообразили: сам прут закачаться не мог, здесь не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. А значит… значит, его кто-то раскачал. И не нужно было иметь ученую степень, чтобы сложить два и два: прут задел человек, которого видела Ксюша. Но куда он в таком случае делся?

– Прикольно, – сказал Сава. – Он что, испарился?

– Ой, а может это тоже… привидение?.. – испуганно прошептала Ксения и юркнула за спину Стаса.

Парень с трудом сдержал счастливую улыбку. Ему хотелось стоять бесконечно. Вот только не было сейчас для этого времени, и Стас это хорошо понимал.

– Мне показалось… – начал он, и Ксюша сразу же, будто опомнившись, отстранилась.

– Что показалось? – быстро спросила она.

– Показалось, будто что-то скрипнуло, когда мы сюда лезли. Как раз где-то здесь и скрипнуло.

– Скрипнуло… – эхом отозвался Сава. – Скрипнуло, скрипнуло… А что тут может скрипеть? Только вот это и может. – Он ухватился за кроватную спинку и потянул ее на себя.

Раздался тот самый скрип, что услышал до этого Стас. Спинка кровати отошла от стены, прихватив с собой, как показалось ребятам, и ее часть.

– Это же дверь! – воскликнула Ксения.

Действительно, при ближайшем рассмотрении оказалось, что железная спинка была прикручена проволокой к двери, за которой скрывался проход в стене.

Савелий распахнул эту дверь шире и, выставив перед собой пистолет, шагнул в полумрак проема. Сразу за стеной находилась небольшая, примерно метр на метр, железная решетчатая площадка, от которой круто вниз, метра на три, уходила тоже железная, с решетчатыми же ступенями лестница. Свет исходил от забранной в защитный проволочный «абажур» тускло горящей лампочки на бетонной стене в самом низу. И в той же стене была железная дверь с металлическим штурвалом по центру, который в этот самый момент медленно поворачивался…

– Стой! – заорал Сава и скатился с лестницы, почти не касаясь ступеней ногами.

Оказавшись внизу, он сунул пистолет в карман и обеими руками вцепился в штурвал, выкручивая его в обратную сторону. К нему подскочили спустившиеся следом Ксения и Стас, но их помощь уже не требовалась – Савелий потянул за дверь на себя, и та неохотно подалась.

Когда дверь удалось открыть наполовину, стало видно, что с другой стороны, повиснув на штурвале, ее держит человек, одетый в костюм химзащиты и противогаз. Дышал незнакомец очень уж часто, громко и сипло. Казалось, что он сейчас задохнется. Его силы определенно были на исходе, а дверь он удерживал исключительно своим весом, судя по всему, не особо большим. Савелий, понимая, что помеха стала чисто условной, дернул дверь со всей силы, и та тут же распахнулась полностью. Человек, не удержавшись, упал. Он тяжело поднялся на колени и сорвал с головы противогазную маску.

Ребята невольно ахнули: перед ними был старик. Не просто пожилой мужчина, а именно старик – с потным, морщинистым, изможденным лицом землисто-свекольного цвета; жидкой грязно-седой бороденкой; желтовато-пятнистой, будто пергаментной, лысиной, окруженной редкими пучками таких же грязно-седых, что и борода, волос, и с маленькими, тусклыми, налитыми кровью глазами. Единственным, что гармонично смотрелось на этом лице и вызывало невольное уважение, был нос – мясистый, крупный, красный, напоминающий вытянутую помидорину. Правда, из его ноздрей торчали пучки желтоватых волос, на каждом из которых висело по большой мутной капле, так что уважение к носу, едва возникнув, тут же пропало. У Ксении так точно. Девушка быстро отвернулась, едва сдерживая рвотные позывы.

Старик часто, словно выброшенная на берег рыбина, хватал воздух безгубым и почти беззубым ртом. При этом он смотрел снизу вверх на ребят вовсе не затравленным и даже не особо испуганным взглядом. В красных глазах его читались скорее досада и усталость. Взгляд старика будто говорил: ладно, ваша взяла, добивайте.

Разумеется, ребята не собирались делать ничего подобного. Напротив, Сава наклонился к старику и помог тому встать на ноги. А после этого снял свой противогаз и спросил:

– Вы кто такой? Вы здесь живете?

Старик не ответил, лишь провел тыльной стороной ладони под носом, убрав мутные капли. Дыхание его выровнялось. Лицо становилось из свекольного просто землисто-серым. Нос тоже поменял цвет и напоминал теперь уже не крупный помидор, а небольшой баклажан. Глаза же остались кроваво-тусклыми. В них по-прежнему сквозила только усталость без малейшего намека на страх или хотя бы любопытство.

– Мы не причиним вам зла, – следом стянув с лица маску и поморщившись от резко ударивших в нос запахов, подключился к «беседе» Стас. – Просто скажите, кто вы такой и что здесь делаете. Вы ведь… немолодой уже…

– И Лени-и-ин такой молодой, и юный Октябрь впереди!.. – пропел вдруг старик сиплым фальцетом.

– Вас зовут Ленин? – испуганно пискнула Ксюша, единственная оставшаяся в противогазе.

– Ленин умер, – ответил старик неожиданно спокойным голосом. – И мы тоже умрем. Все. Совсем скоро.

Он снова надолго замолчал, изучая при этом взглядом ребят.

Стасу быстро надоели эти бессловесные гляделки, и он принялся рассматривать помещение: бетонная, метра три на четыре, коробка с голыми стенами, под потолком такая же, что и у входа, тусклая лампочка в решетчатом проволочном «абажуре» – ничего интересного… Возле одной стены стоял грубо сколоченный стол с широкой деревянной скамьей вдоль него. На столе – полулитровая бутылка, заполненная на две трети прозрачной жидкостью, металлическая, с отбитой эмалью, грязная донельзя кружка, бурые куски чего-то весьма на вид не аппетитного. Еще одну стену от пола до потолка закрывали стеллажи, заваленные разнообразным хламом – при плохом освещении и не разглядеть, чем именно. Там же – пара широких вертикальных ячеек. В одной висело темно-серое тряпье – вероятно, какая-то одежда. Вторую занимали два костюма химзащиты – таких же, что были на старике.

– Вы тут не один? – внутренне напрягаясь, спросил Стас и кивнул на костюмы.

Сава поймал взгляд друга и задал вопрос вслед за Стасом:

– Где остальные?

Старик опять не ответил, а друзья продолжили обшаривать глазами помещение. Если тут жили еще люди, и если они были не такими старыми, как этот неразговорчивый незнакомец, то дело могло принять весьма тревожный оборот. Однако в помещении никого больше видно не было. Зато там имелись, кроме входной, еще три двери, правда, вполне обычные, деревянные, выкрашенные когда-то очень давно белой краской, от которой остались теперь только лохмотья.

– Что там? – снова спросил Савелий, указав на двери. Голос его стал при этом более требовательным и жестким. – Там есть еще люди?

– Люди встречаются, люди влюбляются, женятся-я-ааа, – снова засипел фальцетом старик. – Мне не везет в этом так, что просто беда-а-ааа…

– Хватит паясничать! – сдернув наконец с лица маску, крикнула Ксюша. – Вас же по-человечески спрашивают. Стыдно должно быть. Пожилой человек, а так себя ведете!

– А вам не стыдно? – внезапно набычился старик. – Вломились в мой дом, устроили допрос… Вы сами сперва скажите: кто такие да откуда?

– Оттуда, – буркнул Савелий.

Стас же, пытаясь смягчить ситуацию, уже более дружелюбно ответил:

– Мы из Коломенского. Идем в город. Мы просто хотим узнать, что там и как. Надеемся встретить людей и…

– Нет там никакого города, – резко оборвал его старик. – И людей никаких нет. Ничего больше нет, и не будет.

– Да как же нет, если… – начала было говорить Ксения, но замолчала вдруг, понимая, что никаких внятных доводов найти не может.

Савелий же нахмурился, переводя взгляд с одной двери на другую. Стас понимал, что надолго терпения друга не хватит, и тот пойдет проверять, что – или кто – скрывается за ними. Но странный ответ старика его, что называется, зацепил, поэтому Сава снова посмотрел на хозяина.

– Вы объясните, что з-значат ваши слова? Как это – никого нет? А мы? А вы?.. И город… ну как же его нет? Вы пошутили?..

В ответ старик снова запел:

– Снятся людям иногда голубые города, у кото-о-оорых назва-а-аания не-е-еет!..

Затем он стал стягивать с себя костюм химзащиты и вскоре стоял перед ними полностью голый. Ксюша быстро отвернулась, а Стас и Сава пожалели, что сняли противогазы – настолько мощный смрад исходил от старика. Даже при тусклом освещении было видно, какой он грязный. И до безобразия худой – практически скелет, обтянутый серой морщинистой кожей. Стас вспомнил, что видел как-то в одной из книг фотографию мумии – сейчас перед ним будто предстал оригинал этого фото.

Старик же не спеша подошел к стеллажам, повесил рядом с двумя другими такими же свой защитный костюм и нарядился в висевшее рядом тряпье, на поверку оказавшееся чем-то вроде длинного мешка с отверстиями для головы и рук. Ноги он сунул в некое подобие галош, сшитых, судя по всему, из автомобильных покрышек.

Затем он выудил из недр стеллажа мятую алюминиевую кружку и пустую консервную банку, заменяющую, по-видимому, стакан. И кружка, и банка были почти черными то ли от грязи, то ли от копоти, а скорее всего – от того и другого вместе. Старик мотнул друзьям головой – сюда, мол, – и направился к столу. Уселся на скамью, наполнил из бутылки на треть эмалированную кружку и угрюмо проскрипел:

– Кто еще будет?

– А что это? – спросил, сглотнув, Стас, которому как раз очень хотелось пить.

– Что, что – водка, не видишь, что ли? Берег ее, родимую, аки зеницу ока. Последнюю… Аккурат к сегодняшнему денечку берег. Так будете, нет?

– Что такое водка? – шепнул Стас Савелию. – Ее можно пить?

– Пить-то можно, но не нужно, – прошептал в ответ Сава и сказал, уже в полный голос, старику: – Нет, спасибо, обойдемся как-нибудь.

– А почему именно для сегодня вы ее берегли? – спросила Ксюша, которая о водке что-то слышала от старших, но запомнила лишь, что ничего хорошего от этой водки не бывает.

– Потому что сегодня – день рождения моего Игорька, царствие ему небесное, – небрежно перекрестился старик. – Юбилей, мать его… Полтинник.

Он шмыгнул носом, еще раз перекрестился, тут же сплюнул и залпом выпил содержимое кружки. Поежился, крякнул и потянул со стола в рот кусок бурой массы. Пошамкал беззубым ртом, проглотил и снова мотнул головой:

– Что стоите-то столбами? Поговорить вроде хотели? Так садитесь, и поговорим. Пить не хотите, так пожуйте, вон.

Савелий первым подошел к столу и присел на скамью. Принюхался, поморщился и сказал:

– Прикольно. Что «пожуйте»-то?

– А вот. – Старик подцепил грязными, заскорузлыми пальцами очередной неаппетитный бурый кусок. – Крысяк это. Вы ж там, в капкане, такого видели. За ним и шел я, когда вы… того…

Сзади кто-то судорожно сглотнул. Савелий обернулся и увидел, что побледневшая Ксения прижала руки к своему горлу. Старик это тоже увидел и усмехнулся:

– Чистоплюи. Откуда и взялись такие?

– Я же сказал, мы из Коломенского. – Стас подошел к столу и тоже опустился на лавку. – В город идем…

– В город… – буркнул хозяин. Снова налил из бутылки в кружку, выпил, отправил в рот тошнотворную закуску, неторопливо прожевал и добавил: – Идите, коли ума нет.

Цвет лица старика опять начал приобретать свекольный оттенок – сказывалась, видимо, выпитая водка. Из-за нее же, вероятно, он стал и более разговорчивым. Для начала шикнул на Ксению:

– А ну, сядь иди, чистоплюйка! Не хочешь есть – не ешь, а столбом не торчи.

Ксюша нехотя приблизилась и присела на самый краешек скамьи.

Савелий нахмурился:

– Вы нами не командуйте. Хотим – стоим, захотим – сядем.

– Коли в мой дом незваными гостями явились, так хотя бы делайте, что вам говорят. А не нравится – не держу, – резко отреагировал хозяин и снова плеснул в кружку водки. Выпил, крякнул, закусывать уже не стал и заговорил вдруг другим, почти добродушным тоном: – Так что вы там узнать у меня хотели?

– Для начала, кто вы такой? – подался вперед Сава. – Что здесь делаете, кто еще тут есть?

– Что делаю?.. Живу я тут, – усмехнулся старик. – Кличут меня Павкой. Вы можете дедом Павлом звать.

– А что это за место такое? – повел вокруг рукой Стас.

Савелий же, строго на него зыркнув, повторил часть своего вопроса:

– Кто тут живет еще?

– Кто еще?.. – Дед Павел принял задумчивый вид. – Крысы еще, бывает, шастают. Далеко, правда, потом не убегают, у меня силки да ловушки по углам расставлены. Крысы – они вку-у-уусные! Куда вкуснее крысяка. Тот жестковат для моих десен-то.

– Хватит вам дурака валять! – Савелий вскочил. – Говорите, кто еще здесь живет! Что у вас за теми дверями?

– Тихо! – подняв руку, вскрикнула вдруг Ксюша. – Помолчите немного…

Девушка определенно к чему-то прислушивалась. Парни замерли и тоже навострили уши. А вот дед Павел, наоборот, закряхтел, завозился, принялся что-то напевать под нос. Он явно не хотел, чтобы ребята что-то услышали.

– Помолчите же! – взмолилась девушка.

– Сейчас он у меня замолчит, – угрожающе сказал Сава и двинулся к старику. – Сейчас свяжу его и кляп в рот вставлю.

Дед Павел недовольно зыркнул на юношу, но замолчал. Даже демонстративным жестом «запечатал» рот ладонью.

В наступившей тишине и впрямь отчетливо послышалось какой-то шорох, будто кто-то скреб ногтями по дереву. А потом послышался тоненький, жалобный, совсем, казалось, детский голосок:

– Откройте! Выпустите меня!..

Теперь на ноги вскочили и Стас с Ксенией. Вместе с Савой они бросились к одной из трех дверей, из-за которой и доносились эти звуки. Друзья, мешая друг другу, стали толкать и дергать дверь, однако та была заперта и не поддавалась.

– Кто там у вас? – обернулся к старику Савелий. – А ну, открывайте немедленно!

– Чего это вдруг? – угрожающе произнес хозяин. – У себя дома я командую.

– Вы держите взаперти ребенка! – вскинулась Ксюша. – Вы не имеете права! Он, наверное, голодный! Или больной… Да как же так можно?! – Казалось, еще немного, и она кинется на старика с кулаками.

– Ребенку третий десяток пошел уж… – буркнул старик. И неохотно пояснил: – Внучка это моя, Матрешка. Она и впрямь больная. Но не организмом, на голову слаба. Сидит там, чтобы себе ж не навредила. Так что нечего тут хай подымать.

– Открывай! – взвился вдруг Стас, сам не понимая, что на него нашло. В голове и где-то в груди у него стало вдруг так горячо от вспыхнувшей ярости, что казалось, будто сейчас закипит кровь.

Парень, выставив свою пику, двинулся на деда Павла, и неясно, чем бы могло кончиться дело, если бы у него на пути не встал Савелий, широко раскинув руки.

– Ну, ну, осади! – прикрикнул он на друга. – Сейчас он и так откроет. Так ведь, дедок? – обернулся он к старику.

– Я-то открою. – Дед Павел забренчал вынутыми из-за пазухи ключами. – Только я вас предупредил…

В замочную скважину он попал не сразу – сказывалась, видимо, выпитая водка. А может, и струхнул старик, увидев безумные глаза разгневанного Стаса.

Едва ключ провернулся в замке, как Стас резко дернул дверную ручку. Дверь распахнулась. Парень рванулся было внутрь, да так и замер с занесенной над порогом ногой. К дверному проему тут же подступились Савелий и Ксения. Девушка, заглянув туда, охнула и зажала рот ладонью.

Впрочем, зажимать было впору не только рот, но и нос. В маленькой комнатке нестерпимо воняло немытым телом, нечистотами и еще чем-то отвратительно-тошнотворным. Забранная в решетчатый металлический кожух тусклая лампочка – еще более тусклая, чем в «зале» со столом, – почти ничего не освещала, а скорее, наоборот, лишь подчеркивала сгустившийся по углам мрак. Поэтому ребятам пришлось некоторое время привыкать к такому освещению. Но постепенно они смогли разглядеть, что почти все пространство комнаты занимала железная панцирная кровать с лежащим на ней подобием матраца, практически черным от грязи. Комнатушка казалась еще меньше, чем была на самом деле, потому что стены ее были завешаны полками. И эти полки под завязку были набиты… книгами! Но книги размещались не только на полках. Они громоздились вдоль стен, были сложены под кроватью, лежали на самой кровати и просто беспорядочно валялись на полу. Кроме кровати и книг в комнате имелось лишь цинковое ведро, содержимое которого несложно было определить по исходившему оттуда запаху.

Запах источало и то косматое существо, которое стояло на четвереньках возле распахнутой двери. Если бы друзья не слышали слова деда Павла о внучке, они бы не сразу смогли признать в этом грязном, вонючем создании девушку. Да и сейчас их терзали сомнения, тем более что обитательница комнаты была привязана за талию к спинке кровати веревкой. Первой перестала сомневаться Ксения.

– Немедленно отвяжите ее! – топнув ногой, крикнула девушка. – Это вам не животное!

Стас не стал дожидаться ответных действий старика, а просто вынул из ножен клинок и перерезал веревку, поколебался с мгновение и подал несчастной узнице руку:

– В-вставайте! И не бойтесь, мы вас н-не обидим.

– Ох, смотрите, сами потом пожалеете. – Дед Павел покачал головой и равнодушно отвернулся. Потом снова прошел к столу, сел, налил в кружку водки и выпил.

Сава и Ксюша отступили от двери, давая возможность Стасу вывести пленницу, которая, оказавшись в помещении с более ярким для нее светом, замерла и заслонила глаза ладонью. У ребят наконец-то появилась возможность лучше рассмотреть девушку. Опять же, если бы дед Павел не сказал, что внучке уже третий десяток – то есть двадцать лет ей было как минимум, – то никто из них не дал бы ей больше пятнадцати. Худющая, как и дед, она была одета в такой же, что и у него мешок с прорезанными в нем отверстиями для головы и рук. Ростом девушка была почти с Савелия, но из-за неестественной худобы все равно выглядела маленькой. А вот волосы у нее были такими же длинными, как и у Ксюши, но настолько грязными, что определить их цвет не представлялось возможным. И спутаны они были так, что походили на паклю – причем, уже бывшую в употреблении. Зато когда внучка деда Павла убрала наконец ладонь от лица, все ребята одновременно ахнули – на чумазом длинноносом лице светились такие огромные, такие зеленые – под изумруд – глаза, что вся грязь и вонь будто разом слетели с девушки.

– Ни хе… – начал было Савелий, но тут же закашлялся, покраснел и отступил за спины друзей.

Девушка же улыбнулась вдруг (зубы у нее оказались удивительно ровными и белыми, даже Ксюша позавидовала), обвела ребят своим изумрудным взглядом и спросила, певуче и мягко:

– А вы кто?

– Ну-у… – протянул Стас, чувствуя, что все слова вылетели вдруг из головы.

– Знаю-знаю! – Чумазая красавица захлопала в ладоши. – Ты принц, и ты пришел меня спасать! А это твои верные слуги.

– Прикольно! – Забыв о смущении, Сава вынырнул вперед. – Мы с Ксюхой, стало быть, слуги? А Стасик – прррынц?.. А ты тогда кто – прррынцесса?

– Не надо, Савелий. – Ксюша взяла друга за руку. – Ну не надо, прошу, ты же видишь… – И, обернувшись к зеленоглазке, спокойно и дружелюбно сказала: – Мы не слуги. И принца среди нас нет. Мы такие же обычные люди, как и ты. А здесь мы оказались случайно.

– Случайно?.. – Девушка, словно задутая свеча, моментально потухла взором. – Значит, вы меня не спасете…

– А от кого тебя надо спасать? – спросил Савелий. – От него, что ли? – Он мотнул головой на деда Павла.

– Да, от него… Он никуда не пускает меня, привязывает, бьет… И почти не дает воды.

– Где я ее возьму, воду-то?! – старик подскочил и, пошатнувшись, едва не упал. – Что я, волшебник? Дед Мороз? Так у нас тут не Устюг… этот… Великий. Это там, может, какой-нить мутант с бородой в красной шапке скачет[2]… А я хоть и дед, да не Мороз, а всего лишь Павел. – Он насупился и пробурчал: – Воды ей!.. Запасы давно кончились, фильтры непри… негри… негодные, да и как я ее много натаскаю-то? Река – эвон где, а мне годков-то – восемьдесят скоро!..

– Я же просилась помочь! – вскинулась девушка.

– Ага, помочь!.. Сбежала бы и пары часов после не прожила. Да и не сбежала бы, так все одно и пустого-то ведра не подняла бы, а уж с водой!.. Помощница… – Дед Павел, словно в ожидании поддержки, обвел ребят поочередно пьяным уже взглядом. – Я ведь не нарочно… Мне ведь и впрямь никак… Сколько могу… А могу мало уже… Хорошо, дожди случаются. Но и додж… дожд… ждевой много не собрать. И фильтры, опять же… Голимую радиацию глотаем. И с водой, и с этим вот. – Он кивнул на бурую «закуску» и тут же обеспокоенно глянул на внучку: – Есть-то хочешь? Вон, тут осталось немного…

Девушка села за стол и стала жадно кидать в рот неаппетитные куски. Ребята невольно отвернулись. Дед Павел это заметил и, пьяно икнув, замахал пальцем:

– Ага, чистоплюи, не нравится вам? Вы сами-то лучше, что ли, столуетесь? А где это сейчас бывает лучше?.. Разве что там… – Он опустил палец к полу. – Вот и думаю… Принцы они, ага… Темного царства только…

– Чего-о?.. – Сава прищурился. – Дед, ты, похоже, перепил.

– Нет, я еще не допил! – Старик словно опомнился и схватился за бутылку, водки в которой оставалось совсем немного. Но и эти остатки он разделил, вылил в кружку не все, приберег еще глоток. А налитое не стал опрокидывать в рот сразу, сначала обвел всех слезящимся взглядом и, всхлипнув, жалобно простонал: – Эх, за сы́ночку моего, за Игоречка… Царствия бы ему небесного, да нет больше его, небесного-то, одно подземное осталось, бесовское… Так шта… прости, Игореша!.. – И только после этого проглотил содержимое кружки.

– Кто такой этот ваш Игорь? – спросила, приблизившись к столу Ксюша. – И что за подземное царство? О чем вы? Вы говорили, что ничего и никого больше нет? Как вы вообще здесь оказались, как выжить сумели?

– Рассказать? – неожиданно спросил дед и трезвым взглядом посмотрел на Ксению.

– Расскажите…

– Расскажи, деда, – сытым голосом промурлыкала внучка. – И мне интересно послушать.

– Сто раз уже слышала, – пробурчал старик, но ясно было, что и его уже пробрало на разговор, что развязала язык водка, что перед неожиданными слушателями можно облегчить душу. И он призывно махнул рукой: – Ладно. Садитесь тогда, буду рассказывать. Коль вы оттуда, – вновь ткнул он вниз пальцем, – то и так все знаете, ну да хуже все одно не будет. Потому – некуда хуже-то…

Парни подошли к столу и сели на лавку. Так уж получилось, что ближе к дедовой внучке оказался Стас. И девушка тут же прижалась к нему и горячо зашептала на ухо:

– Ты все равно мой принц, пусть и не настоящий. Ведь это же ты меня спас. И ты… красивый.

Стас почувствовал, как вспыхнули его щеки. Он хотел отодвинуться, но рядом, с другой стороны, сидел Сава. Да и дед Павел начал уже свой рассказ. Парню не хотелось пропустить чего-нибудь важного.

Говорил старик долго. И потому, что много пришлось рассказывать, а больше из-за своего состояния. Спьяну у него не сразу получалось произнести некоторые слова, он часто повторялся, забывал, о чем только что говорил, перескакивал с пятого на десятое, а то и вовсе бормотал нечто неразборчивое. Пару-тройку раз порывался запеть, и ребятам приходилось прилагать усилия, чтобы вернуть его к более-менее внятной нити рассказа. Но, как бы то ни было, определенный объем информации друзья все же получили.

Оказалось, что этот подвал, можно даже сказать – бункер, дед Павел (тогда еще вовсе не дед, а крепкий сорокалетний мужик) начал оборудовать еще в начале девяностых. То ли от потрясших тогда страну изменений у него слегка поехала крыша, то ли она поехала вовсе даже не слегка, а может, и вовсе была таковой изначально, но дураком дед Павел точно не был. И, хоть и не имел он высшего образования, ум у него определенно был инженерным, а уж руки, бесспорно, золотыми. Но тогда, в начале девяностых, когда развалился Советский Союз, Павел вбил себе в голову, что Бог отвернулся от своего творения – устал ли, разочаровался ли, то ему только ведомо, – и мир захватили темные силы – попросту говоря, дьявол со своей командой. «Меченого» Горбачева он считал однозначным ставленником сатаны, и по этому поводу с Павлом было лучше не спорить – крепко побить мог. Да никто и не собирался, тем более жена от него в девяносто третьем ушла, забрав с собой десятилетнего сына Игоря, а друзей он растерял еще ранее.

Но бункер дед Павел строил тогда не только для себя. Сначала думал – для семьи. Когда семьи не стало – для себя и для Игоря (жена все-таки позволяла встречаться с сыном). А уж когда в десятом году Игорь женился, и через пару лет у молодых родилась дочка Маринка, дед Павел (теперь уже настоящий дед) отдался «проекту» с удвоенной силой. В бункере было предусмотрено все: мощные перекрытия, фильтры для воды и для воздуха, огромный – на годы – запас воды и продуктов; имелся мощный дизель-генератор, запас солярки к нему, емкие аккумуляторы, печь… Приобрел он и три комплекта химзащиты с противогазами (тоже с большим запасом сменных фильтров). Правда, корил себя потом, что просчитался. Нужно было брать не три комплекта, а четыре: на себя, Игорька, его жену Иру и на Маринку. Но Маринка была еще такой крохотной, что представить ее в противогазе он просто не мог, потому и упустил из виду, что внучка вырастет. В итоге получилось, что не просчитался, а наоборот перебдел, но тогда-то он этого не знал, а потому сокрушался и после… После того, как Игореши с Ириной не стало. Когда не стало самого мира. Ведь Катастрофа была вызвана, по его словам, никакими не ядерными взрывами, а выходом наружу сил Тьмы. Поэтому и вместо Москвы теперь был Темный мир с раскрытым провалом в преисподнюю, и вместо всего остального мира – тоже. Где-то провалы были чуть меньше, где-то больше, не суть. Земля стала частью Темного мира. А Бог ушел. Уехал, улетел… И Царствие небесное переехало следом. Так что искать его теперь бессмысленно, и взывать к Богу тоже.

И так уж получилось, что как раз в день захвата мира силами Тьмы, в город по каким-то делам отправились Игорь с Ириной, оставив на деда Павла Маринку. Дед с внучкой выжили, за что он не уставал благодарить свою предусмотрительность. Дьявольские силы просто не заметили подземного бункера. Пока не заметили…

В общем, дед Павел стал жить-поживать, заботясь о внучке Маринке. Правда, он тут же переименовал ее в Матрену, потому что имя Марина ему не нравилось изначально: ну какая-такая «морская»? Откуда море в Москве? Матрешке же было все равно, поскольку к прежнему имени она привыкнуть не успела.

Первые годы, пока не кончились запасы воды, продуктов и топлива, жилось еще более-менее, хоть и сжималось иногда в тоске и отчаянии сердце деда. А вот потом… Хорошо, что на всякий случай дед Павел запасся и панелями солнечных батарей, хотя поначалу был уверен, что Солнце силы Тьмы тоже обязательно погасят. Но этого почему-то не произошло, а потому какую-никакую электроэнергию старик мог получать. Питаться пришлось крысами и теми мерзкими тварями, что удавалось поймать в силки и капканы. Зимой грелись у печки, в которой он сжег все деревянное, что смог достать в пределах досягаемости вокруг бункера. С водой было хуже… Все, что могло, пришло в негодность, включая фильтры. Дед Павел понимал, что они давно уже дышат радиоактивным воздухом, пьют радиоактивную воду, едят зараженное радиацией мясо, но все равно, выбираясь наверх, надевал костюм химзащиты и противогаз – это уже, наверное, стало традицией.

Он ожидал, что вот-вот заболеет лучевой болезнью и умрет Матрешка, но внучка, на удивление, словно не замечала радиации вовсе. Может, в организме девочки произошла такая вот полезная мутация? Дед Павел понимал, что мутировать мог бы зародыш, а не ребенок, который пережил Катастрофу. Но кто сказал, что причиной приспособленности организма внучки к радиации была именно Катастрофа? Дело в том, что его сын, Игореша, служил срочную на флоте, на подводной лодке, где-то на Севере, в каком-то Видяево, будь оно неладно. В общем, что-то у них там случилось. Что именно – сын не рассказывал. Вряд ли ему сильно хотелось об этом говорить, да и не мог он, наверное, ведь тогда с этим строго было. Но признался как-то по дембелю, будучи в подпитии: боюсь, мол, батя, детей у меня теперь не будет… Дите-то родилось, а вот какой оно «подарок» с отцовскими облученными генами приняло – кто знает…

Чего Матрене точно не хватало, едва ли не больше, чем воды, так это информации. Читать дед ее научил еще тогда, когда она была совсем маленькой – было в бункере несколько книжек. А потом она стала просить еще и еще. Да не просто просить, а умолять, словно и правда голодала без чтения. Пришлось разыскать библиотеку, благо та оказалась не сильно разрушенной, и натаскать в бункер целую гору книг. Он старался брать только полезные книги: учебники, справочники, энциклопедии. Но как-то принес случайно попавший в очередную стопку книг фэнтезийный роман, после чего Матрешка замучила его требованиями найти еще чего-нибудь «эдакого». В результате в голове у внучки, по словам деда Павла, образовалась настоящая каша, и она просто-напросто тронулась умом, то и дело пытаясь убежать то на поиски принца, то – волшебного королевства, а то и вовсе – секретного космодрома инопланетян, чтобы улететь с ними в иные, прекрасные миры. В итоге пришлось ее привязывать и запирать в комнате, а иногда и слегка лупить – в «лечебных», разумеется, целях.

– А вот и неправда! – подала голос Матрешка в конце дедова рассказа. – Ничего я не сумасшедшая. Просто мне тут очень скучно. Я и правда скоро сойду с ума от этих стен… Потому и убегаю… убегала. Я не верю, будто мир кончился. Не может такого быть! Я думала, что если не найду волшебного царства, то хотя бы людей встречу. Обычных людей, не обязательно принцев с принцессами. Я верю, что люди еще где-то есть! И я ведь была права – вот они, люди! И вот он, мой принц… – Девушка снова прижалась к Стасу и положила ему на плечо голову.

Савелий не выдержал и рассмеялся. Ксюша же, напротив, сидела с мокрыми глазами и так зыркнула на Саву, что тот едва не поперхнулся, но смеяться тут же перестал. Стас же готов был провалиться еще глубже под землю, пусть даже в ту самую преисподнюю, которая будто бы вышла наружу через провалы. Почему бы и здесь ей не выйти? Совсем чуточку, для него одного…

А дед Павел, закончив рассказ, допил, наконец, водку и сидел теперь, раскачиваясь и уставившись в никуда своими мутными красными глазами. Однако на слова внучки он все же отреагировал:

– Это не люди… Это бесы… Пропадешь с ними… В прис… в переспо… в преисподнюю затянут и мозг твой сожрут… Темные силы они потому шта.

Старик неожиданно замолчал, будто его выключили, и запел, подвывая:

– Вихри вражде-е-еебные веют над нами-и-ии, Темные си-и-иилы нас злобно гнету-у-уут!.. В бой роково-о-оой мы вступили с врагами-ии…

Тут он снова «выключился», а точнее «переключился», поскольку продолжил начатое ранее:

– А душу пытать будут… вечно пытать… и Господь не зыс… зуст… не заступится, потому шта нету его… Умер Бог… И ты тоже умрешь… А я уже умер.

Тут дед Павел разразился вдруг могучим храпом и свалился со скамьи под стол, где и продолжал храпеть столь зычно и мощно, что ребята даже удивились. Как-то вовсе уж не вязались такие богатырские рулады с его хилым старческим телом.

– Прикольно, – Савелий сказал и поднялся. – А теперь пошли дальше. Нечего нам тут больше делать.

– Погоди, – тихо сказала Ксюша. – А что, если и правда…

– Что правда? Что мы бесы? Приспешники темных сил?

– Нет. То, что мира больше нет. Что только провалы кругом…

– Ксюха, перестань. – Стас нашел повод освободиться от Матрены и пересел ближе к подруге. – Дед Павел просто выжил из ума. Вот и про нас невесть что наплел…

– Хотя… – будто и не слушая Стаса, продолжила Ксения. – Хотя если и правда нигде нет ничего и никого, то какая разница теперь, куда мы пойдем?.. А возвращаться домой, не узнав правды, мне теперь совсем не хочется. Я не смогу с этим жить. Буду корить себя, что не попыталась узнать.

– Вот и ладно, – потер ладони Савелий, – вот и двинули. – И шутливо поклонился Матрешке: – Покеда, хозяюшка. Счастливо оставаться!

– Как?! – подскочила Матрена. – Как это «оставаться»?.. Да вы что?.. Я с вами!

– Вот уж нет уж, – замотал головой Савелий. – Даже не думай.

– Но я… – Зеленые глаза девушки потемнели от влаги. – Но я ведь не смогу тут… теперь уже точно не смогу, когда знаю…

– Сможешь, сможешь! Еще как сможешь. Тем более дед у тебя. Он же старый. И в чем только душа держится? Как он без тебя?

– А никак, – перестала вдруг плакать Матрешка. – Он все равно не сегодня, так завтра умрет, не видите, что ли? Он ведь и сам сказал, что уже умер. Мне тогда тоже придется умиреть. Даже раньше, чем он. Потому что если вы меня не возьмете, я жить не буду. Веревка есть вон, видели.

– Прикольно, – выпучил глаза Савелий. – Это что, шантаж?

– Нет, – покачала вдруг головой Ксения. – Это не шантаж, ребята. Она и правда покончит с собой, я чувствую. Надо ее взять, иначе я не прощу себе…

– А ты что скажешь, прынц? – повернулся Сава к Стасу.

– Я скажу, что в лоб тебя сейчас тресну.

– За что это?

– За прынца. Еще раз назовешь – точно тресну. Не обижайся потом.

– Так а с этой-то что будем делать? Учти, если ты тоже скажешь, что берем с собой, то нянчиться с ней ты сам будешь.

– Ну и буду, – заявил вдруг Стас неожиданно для самого себя. Вероятно, он это сказал в запале, наперекор Савелию, но отступать было уже поздно, не по-мужски.

– Спасибо… – заплакала вдруг Матрена. – Спасибо вам, родненькие! А дедушка… Вы не думайте, он без меня еще и дольше проживет. На одного ведь и еды, и воды меньше нужно…

– Ладно тебе сырость разводить, – насупился злой сам на себя Стас. – Одевайся скорей, пока не передумали.

– Во что одеваться? – удивилась обрадованная девушка.

– В химзу, во что еще-то?

– Мне… – запнулась, потупив взгляд, Матрена. – Мне не надо. Дедушка правду сказал, меня радиация не берет.

– Все равно одевайся, – сказала Ксения. – Не пойдешь же ты в этом… – махнула она на Матрешкин мешок.

– Ладно, я оденусь! Я буду делать все-все-все, что вы скажете! Только не бросайте меня, пожалуйста… – На глазах Матрены вновь заблестели слезы.

– Я ведь сказал: хватит лить воду! – прикрикнул на нее Стас.

– Кстати, о воде, – поднял палец Савелий. – Как только ее увидим – неважно, реку ли, лужу, – ты в нее полезешь. Без костюма, голая. Раз уж тебе все равно радиация нипочем.

– Зачем? – вытаращила зеленые глаза Матрена.

– Потому что ты воняешь!

Между тем на поверхности уже смеркалось. А может, так просто показалось ребятам, вышедшим под затянутое мрачными тучами небо. Но в голове у всех, кроме Матрены, сразу завертелись мысли о захвативших мир Темных силах.

– Вихри враждебные веют над нами… – пропел вдруг Стас и чертыхнулся: – Вот, черт, привязалась-то!..

– Не поминай имя лукавого, – монотонно, но очень отчетливо проговорила вдруг Матрена.

– Чего-чего? – обернулся к ней Стас. И тут же крикнул успевшим уже уйти чуть вперед друзьям: – Стойте! Скорее сюда! Тут…

А тут и впрямь происходило нечто странное. Матрена сорвала вдруг с лица маску, повалилась на землю, и ее стало крутить и выгибать, словно тонкое тело попало в огромные невидимые лапы. На губах девушки показалась пена.

Савелий и Ксюша подбежали как раз в тот момент, когда Матрена, устремив взгляд своих больших зеленых глаз в видимую ей одной точку, не переставая выгибаться, принялась вещать, заунывно и четко:

– Нету пути назад, ибо путь тот – в геенну огненную. К башням ведут пути через дворцы подземные… Не убоится кто, тот и получит все. Но просящему не воздастся, ибо с колен не взметнуться к небу.

– Мне страшно, мальчики, мне страшно, – запричитала, пятясь, Ксения. – Это все из-за меня, это я решила ее взять!..

– Ты не здесь не при чем, я тоже так решил, – попытался успокоить подругу Стас. Но девушка все пятилась и пятилась, пока не споткнулась и не упала.

Поднимать ее метнулся Савелий, а раздосадованный этим Стас повернулся к Матрене. Та уже сидела на земле как ни в чем не бывало и, глядя на поднимающуюся с земли Ксюшу, во весь рот улыбалась:

– Мы что, одновременно с Ксюшей упали? Вот ведь матрешки-то, да?

– Матрешки как раз не падают, – сквозь зубы процедил Стас. – Т-ты лучше скажи, что это было?

– Что было, Стасик, где? – Матрена поднялась на ноги и попыталась взять парня за руку, но тот отдернул ладонь. – Ты чего?.. А что вы так на меня смотрите? – перевела она взгляд на Савелия и Ксюшу. – Я что, еще больше испачкалась? Ну ничего, река-то уже близко. Я ведь помню, что мне в нее лезть нужно.

– Где река? – машинально спросил Савелий.

– А вон там, – махнула рукой Матрешка. – Ну что, идем?..

И они пошли. А что оставалось делать?

Глава 4 ЯВЛЕНИЕ ДЕМИДА

Небо на западе стремительно набухало черным. Громыхало пока далеко, но еще совсем немного, и предгрозовой вязкий штиль сменится шквалом, который принесет с собой ливень. Черт бы его побрал… Нет, опасности вымокнуть у мужчины, одиноко сидящего рядом с догорающим костерком, не было: за спиной виднелось вполне сохранившееся строение – то ли сарай, то ли сторожка. Раздражали духота и липкий пот по всему телу. Хорошо еще, что костюм не пропускал наружу вонь давно не мытого тела. Фу… Демид – именно так звали мужчину – поморщился. Эх, сейчас бы стащить с себя все, и в воду, прохладную, упругую, освежающую. Но лучше про это даже не думать. Только как, если река – вот она, руку протяни? Если слышишь, как плещутся волны по отмели, чувствуешь ни с чем несравнимый запах водорослей и еще чего-то такого… Речного, короче. Эх…

Молния с треском разорвала клубящиеся тучи. Практически одновременно резко ударил ветер. Именно ударил: старая береза, под которой доживало свой век древнее строение, заскрипела и рухнула, сломавшись пополам. Хорошо хоть, не на домушку…

Демид успел затворить за собой дверь и спрятаться внутри до того, как тяжелые капли набирающего силу ливня забарабанили по крыше. Избушка на курьих ножках… Кто построил ее, и для чего? Другого человеческого жилья поблизости не наблюдалось. Может, это рыбаки себе пристанище сотворили? Собственно, какое ему до того теперь дело? Избушка приняла его, укрыла от непогоды, а кто и зачем строил – какая разница?

Гроза тем временем разгулялась… Давно такой не было. Ветхое строение стонало под напором бури, но держалось. Жутковато, конечно, мало ли кого принесет в такую ночь? Демид усмехнулся: Бабу Ягу, к примеру. Как раз для нее избушка-то. Печки, правда, нет, да и сам Демид как кандидат на бифштекс совсем негодный: и староват, и суховат, и костляв, да еще и кусается больно. Умный мут таких, как он, стороной обходит. Его же, Демида, задача – не проверять лишний раз мутантов на наличие этого самого ума, не провоцировать. А то ведь голод не тетка. Муты, они тоже живые, то есть тоже хотят жрать, спать, любят тепло и чтобы никто не мешал им жить в свое удовольствие.

С того момента, как он остался один, Демиду приходилось спать вполглаза. Не то, чтоб он жалел Жирдяя – тому участь быть слопанным в критический момент вместо Демида с самого начала была уготована, – но вдвоем все равно как-то веселее было. Да и отдых, само собой… Теперь Демид уже третьи сутки подряд был вынужден обходиться практически без сна. И даже здесь, в относительной безопасности, ему вряд ли удастся расслабиться. Всему виной побочный эффект таких синдромов, как «шило в заднице», «дурная голова ногам покоя не дает» или адреналиновый голод, если назвать это заумно. А всех сразу или по отдельности – не суть. Главное, что всем этим он был абсолютно доволен. Даже той засранкой, мухой, что укусила его тогда. Кажется, что это было уже сто лет назад…

***

Мафия бессмертна. С того самого момента, когда один пещерный человек спер у другого каменный топор, и до дня сегодняшнего она живее всех живых. Ни войны, ни эпидемии, ни глобальный трындец не смогли извести тех, кто живет отнюдь не за счет трудов праведных. По скудоумию своему, не иначе, начальники станций, и иже с ними, в одночасье повысившие свой статус до, страшно сказать, глав государства, объявили тотальную войну всем воришкам, нахлебникам и остальным желающим пожить за чужой счет. Благое начинание. Только бесполезное. Ну вычистил ты свою станцию, прогнал-пустил-в-расход-отправил на обязательные работы пару-тройку бездельников и темных личностей. Если удалось поймать, конечно. И что? Гнойник-то все равно не уничтожил, и, что до зубной боли обидно, не уничтожишь никогда. Мафия бессмертна.

Нижегородские «мафиози» обосновались на территории СИЗО-1, что на проспекте Гагарина. Тюремное начальство и конвой благополучно сделали ноги при первых же признаках опасности, бросив на произвол судьбы и своих подопечных, и нехилый в основном арсенал. Среди сидельцев нашелся тот, кто смог дикую вольницу организовать, подчинить, заставить работать. Даже тех, кому все это было «в падлу». Умный человек, однако, оказался, сумел убедить, что иначе просто не выжить. Поначалу обитатели следственного изолятора попытались перебраться с насиженного в буквальном смысле места на «Горьковскую»[3], но «четвертая мировая» была, пожалуй, самой короткой войной в истории человечества: жуликов быстро убедили, что идея с переселением не самая лучшая. Те увещеваниям вняли, и с тех пор никаких попыток покинуть свою вотчину не предпринимали. Неудачным оказался и рейд «горьковчан», замысливших вскрыть гнойник, раз и навсегда разобраться с беспокойными соседями, а заодно и территорию к рукам прибрать – пригодится. Незваные гости получили вполне заслуженный отлуп. Статус-кво воцарился если не навсегда, то надолго.

Постепенно СИЗО как мини-государство вполне вписалось в политическую систему Нижнего Новгорода: его руководителей приходилось теперь приглашать на переговоры, считаться с их мнением и вести с ними дела.

При этом воровская община сохранила для всех остальных свой статус «терра инкогнита»: бывшие сидельцы свято хранили свои секреты, не допуская посторонних дальше административного здания в «первой зоне». Это же правило касалось и челноков, и сталкеров – людей пришлых, нанятых общиной. Платили братки щедро, но очереди на «фейсконтроль» из желающих заработать не наблюдалось: коль взялся за гуж, не говори, что не дюж, костьми ляг, а что надо, доставь. Нужного человека сидельцы находили сами. Что-что, а разведка у них была на высоте.

***

– Слушай, Демид… А правду говорят, что ты в Дусте был?

Парнишка, совсем еще молодой, сказал это слишком громко, так что шумные посетители «Резвого пони» притихли, услышав волшебное слово – Дуст, то есть город Дзержинск – если на нормальном языке. «Конечно, по заводам бы там пошерстить… Тот же «Корунд» с его искусственными камушками. И еще кой с чем, про что лучше помалкивать. Но семьдесят с лишним верст… И не известно, что там еще ждет. Нет уж, увольте, самоубийц тут нет. И тут вдруг… А мужики-то и не знают».

Демид усмехнулся. Черт его за язык дернул третьего дня! Он и забыл уже, как по пьяни хвастался тут своими подвигами. Говорила мама: молчи, за умного сойдешь. Что ж это получается, теперь придется подтверждать квалификацию? Назвался груздем – полезай в кузов?

– Как я смотрю, ты сомневаешься. Завтра. – Демид немного помолчал, будто прикидывая в уме что-то. – Да, точно. Завтра в семь утра встречаемся у Ромодановского.

– Это зачем еще? – Парнишка явно не ожидал такого поворота.

– Ты про Дуст хотел? Вот и пойдем. Все сам узнаешь, потом будешь байки травить, девок завлекать. Ну?..

Мужики загалдели, посмеиваясь.

– Что, Заяц, слабо? В штаны наложил?

– Да не боись, с Демидом как за каменной стеной, морлоку не скормит.

А вот это зря он… В случае необходимости рука не дрогнет, поэтому скормит, еще как скормит – своя-то задница дороже. Пока Демиду везло, чуйка работала, но кто знает, как оно дальше обернется, особенно, когда в незнакомое место идешь. А Дуст – Дзержинск то бишь – был местом незнакомым, если не учитывать, конечно, что Демид там родился и прожил аж целых осьмнадцать лет. Малая родина, так сказать, от которой, он уверен, камня на камне не сталось и в прямом, и в переносном смысле. Много ли этой родине надо было, если добрая половина ее предприятий та-акую мерзость выпускала… Зазря Дустом не назовут.

Не сказать, чтоб Демида домой очень уж тянуло… Да какого черта! Тянуло! Еще как тянуло! И посмотреть хотелось, что там теперь, и подзаработать, если получится. Так что Заяц подвернулся как раз вовремя: в одиночку Демид ни за что бы туда не сунулся. Плохо только, что придется раскрыть свой небольшой секрет…

Лодку он нашел случайно. Зеленого, травяного цвета, она была легкая, как пушинка. Топливный бак лодочного мотора был заправлен под завязку, а в сарае обнаружились еще запасы горючки. И что Демида особенно обрадовало, помимо мотора в лодочке лежали два весла. «Я убью тебя лодочник…», – хрипело у мужчины в голове, пока он, стирая ладони до кровавых мозолей, учился с этими веслами управляться, но оно того стоило. Потом над лодкой он установил навес, чтоб какая тварь речная на его, Демидову, любимую тушку не позарилась. И вуаля! Красавица-лодка была готова для дальних и ближних походов. Вот на ней-то Демид и решил отправиться в Дзержинск. Вверх по Оке.

– Так, боец, слушай вводную…

Где Демид нахватался таких словечек, он и сам не знал. Понты чистой воды, но Заяц принял все за чистую монету и не просто слушал – внимал.

– Ока – река быстрая, поэтому придется потрудиться ручками. Грести умеешь? Нет? А придется, горючку экономить надо. По прибытии на место даже дышать будешь, как и когда я скажу, и от меня ни на шаг.

Парнишка только согласно кивал головой. Если честно, то Демид вообще удивился, что тот пришел, ведь вполне мог бы и отказаться. И никто бы ему и слова не сказал.

Автозавод миновали без приключений. Демида больше всего беспокоили мосты: у быков течение всегда сильнее, да и сами мосты частенько сюрпризы выдавали. Но в этот раз ничего, пронесло. Часть пути все-таки прошли с мотором, а вот у Дзержинска опять перешли на весла. Что-то подсказывало Демиду: шуметь нельзя.

Пустынные места вообще тишину любят. Всегда любили, во все времена. Но тут была пустота особенная, зловещая. Хотя, наверное, ощущение это появлялось просто от осознания того, что на много километров вокруг людей, как, в принципе, и остальных представителей нормальной фауны, можно было обнаружить лишь в виде высохших, обглоданных ветрами скелетов.

Ближе к городу это тягостное ощущение лишь усилилось. Казалось, даже ветер перестал тут дуть…

– Заяц, глянь-ка направо.

Демид сказал это почти шепотом, но парень вздрогнул: в оглушающей тишине слова прозвучали как треск от разряда молнии в сухую грозу. Да Демид и сам почувствовал себя так неуютно, что даже в горле пересохло.

– Видишь? – он покашлял, прочищая горло. – Да не туда смотри, немного вперед.

– Валяется что-то. Куча железа.

– Куча железа… Валяется… Эх ты, неуч необразованный. Между прочим сие – объект всемирного наследия! Во всем мире таких всего две было: в Москве на Шаболовке, и вот тут. Шуховская башня называется.

– И что? Я обязан это знать? – Заяц обиделся: на самом деле, откуда он мог про это узнать? – Вон оно, твое «всемирное наследие» – валяется и ржавеет.

– Дурак ты, Заяц, лишних знаний не бывает. Пригодятся они хотя бы для того, чтоб девкам мозги пудрить. Вот вернемся, а ты скажешь: «Знаете, что я видел?» А про то, что теперь все это всего лишь куча ржавеющего железа, можно и не говорить.

Возле башни река делала крутой поворот.

– Все, выходим на финишную прямую. Сейчас будет Дачный, потом – Промзона. А потом и сам город. С него и начнем.

Может, и были где-то еще на просторах бывшего СССР такие же, как этот, города, где все предприятия были компактно вынесены за пределы жилой зоны. Что-то вроде города в городе: со своими улицами, дорогами, сквериками и даже трамвайчиком. Сел у дома, проехал пару остановок, и вот: «Завод «Корунд», вам выходить».

Именно «Корунд» и был конечной целью их путешествия. Топать до него от реки, конечно, было не близко, но и цена за риск велика: если что разыщут – до конца жизни себя обеспечат. Но сначала – город, где они планировали найти место для ночлега, потому что ночевать в производственных корпусах не очень хотелось.

Из-за начавшегося не к месту дождя путники чуть не проскочили Дзержинский затон.

Лодку они вытащили на берег и спрятали на всякий случай в кустах. От воды ощутимо несло гнилью. Демид подумал, что раньше такого не было, хотя затон и тогда представлял собой что-то вроде аппендикса на длинной кишке реки. И вот теперь он воспалился, загноился, как загноились, вернее уже сгнили, полузатопленные дебаркадеры, прогулочные катера, лодки и пара трехпалубных прогулочных теплоходов. О том, что там может быть внутри, думать не хотелось. Даже ему, привыкшему к подобным видам, было неуютно, а вот Заяц, казалось, совсем сник.

Первые шаги в сторону города дались им с трудом: за каждым кустом мерещились то притаившийся зверь, то ловушка, устроенная мертвым городом. Но все было тихо. До железнодорожного вокзала им оставалось пройти совсем немного, всего-то километра два. Нет, не всего-то, а еще целых два километра. На них никто не напал, ничто не даже шевельнулось в развалинах, не рыкнуло. Все было тихо. Тихо, мать его ети!!! И эта тишина сводила с ума. Демид с удовольствием бы вернулся или остановился на ночлег прямо здесь, в паре километров от привокзальной площади, но чуйка, та самая, что не раз выручала его, вопила: низззззяяяяя!! Нельзя возвращаться. До темноты надо определиться с ночлегом, но ночевать в окружающих сейчас их домах тоже нельзя… А вот почему нельзя?.. Рассуждать на эту тему Демид не собирался, поэтому просто шел вперед, подальше от этого непонятного, жуткого места. Заяц уже едва перебирал ногами, приходилось где-то толкать его перед собой, где-то – тянуть за руку.

Тревога не отпустила даже тогда, когда они наконец вышли к вокзалу. Здание лишилось второго этажа, но на этом разрушения закончились. Демид не раз бывал тут раньше и знал, что ночевать в огромном зале ожидания – то еще приключение, тем более что все двери и окна под свой контроль не возьмешь. А вот магазин рядом со зданием вполне подходил для отдыха: небольшой, окна-витрины, характерные для подобных помещений, начисто отсутствуют, есть второй этаж и абсолютно целая крыша. Пять минут потратили на то, чтобы оценить обстановку, еще пятнадцать, чтобы все проверить и запереть за собой дверь. Все.

– Заяц, тебя зовут-то как хоть?

– Сережа. Зайцев.

– Ну что, Серега, в себя пришел?

Парень промолчал. Демид подумал, что этот марш-бросок тот будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. А ведь им еще обратно идти…

– Мне тоже страшно было. Но не тронул же нас никто, правильно? Ты про менталов слышал? Может, это ментал и пошаливал. А может, так на нас пустота подействовала. Ладно. Вот тебе задание для мозгов: что странного ты видишь в этом магазине? Шевели серым веществом.

Услышав про странное, Заяц дернулся и нервно завертел головой.

– Я сказал: не страшное, а странное.

– В магазине все вроде на месте, тут явно не было никого, уже двадцать лет не было. – Парень судорожно сглотнул. – Нет в городе людей вообще. И скелетов тоже я не видел.

– Если ты не видел, это не значит, что их нет.

– И еще, ты заметил? На деревьях листьев нет. Как зимой.

Это Демид первым делом заметил. Только если Зайцу это показалось странным, то ему, Демиду, совсем наоборот: что еще от Дуста ждать?

– Так это же Дуст, Серега. Добро пожаловать!

– Уходить надо…

– Так вот прямо сразу и уходить… Успеется. Мы еще и не зашли.

На самом деле Демиду тоже было неуютно. Он вызвался дежурить первым: пожалел парня. Усталость взяла свое, и, несмотря на страхи и волнения, Заяц уснул быстро. Остаток вечера и ночь прошли спокойно: как ни прислушивался Демид, как ни ловил каждый звук – ничего не услышал.

К утру дождик прекратился и даже выглянуло солнце, но радости это не прибавило: пустые, полуразрушенные дома, ржавые автомобили и светящее над всем этим яркое весеннее солнце на фоне веселенького голубого неба. Театр абсурда.

В город решили не углубляться: делать там было нечего. Обратный путь, как и накануне, прошел без приключений. И лодочка, слава Создателю, тоже целая и невредимая, была на месте. А вот в воде их ждал сюрприз. Неприятный.

Первым щупальце увидел Демид. Тонкое, грязно-зеленого цвета, оно по-хозяйски ощупывало лодочку. Мужчина похолодел: если тварь захочет, то легко утащит ее на дно.

– Полундра! – Демид толкнул Зайца в лодку и не мешкая прыгнул туда сам.

Мгновение – люк захлопнулся, и тут же заработал лодочный мотор. Несколько секунд он работал на холостых оборотах, лодка не могла сдвинуться с места, но потом суденышко пулей рвануло вперед.

– Уф, вырвались… Ты видел?

Заяц, кажется, так ничего до конца и не понял. Кроме того, что остался жив.

– А что там… было?

– Да хрен его знает. Какая-то шибко любопытная тварь. Понравились мы ей.

– А если она за нами… ну, поплывет?

– Не думаю. Ей это вонючее болото милее, а мы сейчас на чистую воду выйдем.

Единственным желанием Демида теперь было бросить все и, не выключая мотора, драпать до Нижнего. Про Зайца и говорить нечего: наелся путешествием на годы вперед…

– Так, Зайчик. Спешу тебя обрадовать – через пять минут остановка. Ты со мной прогуляешься или лодку сторожить останешься?

«Господи, куда-а?? Куда его нелегкая несет? Остановись, дурень безбашенный!» – вопил внутренний голос, но, не слушая его, Демид направил лодку к берегу.

– Ну?

– Я с тобой. – Парень был белым от страха, но перспектива коротать часы в одиночестве была страшнее прогулки с Демидом по жуткой промзоне. – Тогда вперед.

«Пожалуй, сегодня до «Корунда» мы не дойдем, но разведать путь можно», – размышлял Демид. Раньше он не раз бывал тут. Территория промзоны не охранялась, и на обычном городском транспорте сюда можно было легко добраться. Особенно в лихие девяностые, когда заводы тихо умирали. В двухтысячные ситуация стала меняться, но на раз-два разруху не победишь, и брошенные заводские корпуса служили разве что местом для игр местной ребятни. За прошедшие двадцать лет изменилось мало, только здания еще больше осыпались, да кусты разрослись и, что странно, на ветках были листочки. И не было здесь той убивающей тишины, что достала путников в городе. Демид быстро нашел этому объяснение: при таком количестве постоянно обсыпающегося камня, бетона и ржавой арматуры любой ветерок убьет тишину в одно мгновение.

Шли осторожно, обходя кучи битого кирпича, держась подальше от стен и прислушиваясь к каждому шороху.

Тихий свист первым услышал Заяц. Кто-то словно подавал сигнал. Пара секунд – и еще свист. Уже с другой стороны. «Демид, ты балбес! – закрутились мысли в голове Демида. – Вот этого я никак не ожидал. Что же делать? Бежать обратно к лодке? Уже далековато… Можем и не успеть. Если, конечно, это то, про что я думаю. Но и оставаться на открытом пространстве – не лучшая идея».

Он огляделся, выбирая, где в этих развалинах можно укрыться.

– Бегом! – Демид толкнул Зайца, указывая ему на одноэтажное приземистое здание, которое, судя по виду, сохранилось лучше остальных: дверь и крыша на месте, зато начисто отсутствуют окна.

Сразу за входной дверью был холл, где они быстро нашли вход в подвал. Раздумывать, таится ли там какая опасность, было некогда. На их счастье, дверь, за которой находился спуск в подвал, была массивной и закрывалась на такую же массивную щеколду.

Тук, тук, тук… Хорошо, что этот стук слышал только сам Демид. Наверное, Заяц сейчас также прислушивался к биению своего сердца и тоже боялся, что этот звук услышат те, кто снаружи. Кто они, как выглядят, насколько опасны, сколько их вообще, ни Демид, ни Заяц не знали. И узнавать желания у них не было. Просто чужие, которых по определению здесь быть не должно. Если только, конечно, это не демоны, которые, по слухам, именно в таких местах и обитают. Хотя сейчас любая вполне материальная зверушка на сто очков даст фору всякому исчадию ада.

Сколько они просидели под дверью? Час, два? Слышали, как кто-то или что-то зашло в дом, как потыркалось в дверь, и, понимая, видимо, что ее не открыть, убралось восвояси, а может, осталось в засаде, надеясь заполучить добычу тепленькой. Чьей-то добычей быть совершенно не хотелось, поэтому они решили переждать время тут, в подвале.

Осторожно спустились вниз… Помещение было огромным: территория подвала, судя по всему, выходила далеко за границы дома. Все это было похоже на какую-то лабораторию, вернее мини-завод, и химичили здесь что-то такое, явно для чужих глаз не предназначенное.

– А-а-а… пчьхи!!

– Заяц, ты сдурел?! Дебилоид, – зашипел Демид и вырубил парня ударом в челюсть.

«И вот что теперь с ним делать? Прибить совсем? И прибил бы, только теперь одному до реки пробираться стремно, – думал Демид. – Рассказать все, как есть? Что вот сейчас, сегодня, мы, два идиота, раскрыли великую тайну, которая уже никому, по сути, не нужна?»

Зайцев зашевелился.

– Ты чего дерешься?

– Тебе мамка в детстве не говорила, что не все конфетка, что в рот берут? Хочешь сдохнуть – это без меня.

– Так не сдох же.

– Какие твои годы.

«Вот так, Демид Андреич, разбогатеть хотел? Разбогател… Сказочно разбогател! Чудесного порошка тут столько, что хватило бы и на мою жизнь, и на жизнь детей и внуков. Если все это выгодно продать, конечно», – продолжал размышлять Демид. Только вот незадача: не хотел он его ни продавать, ни тем более пробовать сам. А еще меньше хотел, чтобы про этот чудо-порошок кто-нибудь узнал. И не только потому, что находились они с Зайцем сейчас в той самой легендарной лаборатории, где гнали метадон, а, скорее, потому, что никакого желания идти сюда второй раз у него не было.

– А что это за дрянь такая?

– Заяц, я что тебе, химик? Дрянь как дрянь, такую тут пачками и россыпью в свое время гнали. И не вздумай с собой тащить, перетравишь еще всех там, если доберемся до дома.

В подвале они просидели ровно сутки. Потом осторожно, стараясь не шуметь, выбрались наружу…

Знакомый свист догнал их уже около лодки. Спустить ее на воду было делом пяти минут. Демид с трудом подавил в себе желание обернуться и показать язык неизвестным преследователям.

***

– Андреич, тут по твою душу пришли.

Этих двоих в «Резвом пони» Демид прежде не видел никогда. Вроде обычные мужики, но раз его, Демида, разыскивают, значит, не такие уж они и простые.

– Демид Андреич, а не хотели бы Вы для нас поработать?..

Вот он и получил приглашение на «фейсконтроль». Только, судя по виду этих двоих, он его давно прошел.

Один из них выложил на стол пакет с кремового цвета порошком.

– Уверен, тебе порошок этот знаком.

«Ай да Заяц, ай да сукин сын!! Как провел меня, как провел!» – нервно подумал Демид, а вслух сказал:

– Ну, предположим… Что дальше?

– Нам он нужен. Сам понимаешь, такого сейчас не достать.

– А как кончится, другого-то нету?

– Это уже не твоя забота. Берешься? Вот тут, – мужчина протянул Демиду увесистый кошель, – половина. Вторая – после исполнения.

– А Заяц что ж? – не мог не съязвить Демид!

– Мальчишка он еще, куда ему! Так как?

– Берусь.

«Берется… Как бы не так! Бежать! Вот единственный выход!»

Тяжелый кошель перекочевал к Демиду.

***

Мотор в последний раз фыркнул и умолк. Сожрав остатки горючего, стальное сердце лодки замерло – теперь уже навсегда. Миром вокруг мгновенно завладела тишина, и было слышно только, как вода тихо перекатывается под бортами суденышка. Демид раздраженно выдохнул и наконец позволил себе от души пнуть заглохший движок: чертова горючка, вечно ее не хватает, как и времени, теперь придется работать руками.

Подхватив со дна лодки весло, мужчина принялся рьяно грести в сторону отмели. С каждым его взмахом лодка неумолимо приближалась к берегу. Все-таки обычное весло куда надежнее. Оно не подведет, если только зверюга какая-нибудь его не перекусит. Демид покосился на второе орудие гребли, хранившее на себе отметины от зубов водного монстра. «Не дай бог с таким снова встретиться. Нужно быть осторожнее, черт его знает, какие твари водятся здесь?» – думал, продолжая грести, Демид.

Через несколько минут усиленной работы веслом лодка уткнулась носом в мель. Демид резво выпрыгнул и двинулся к берегу, оглядываясь по сторонам. Реку и густые зеленые заросли разделяла узкая полоска грязно-желтого песка. Замерев на границе воды и суши, путешественник напрягся, пытаясь впитать в себя все звуки окружающего мира. Спустя минуту Демид позволил себе расслабиться. Убедившись, что опасности нет, мужчина ухватился за борт лодки и вытащил суденышко на берег, осторожно опустил единственное уцелевшее весло на дно посудины и вновь прислушался.

Вечерело. Стояла безмятежная тишина. Солнце, повисшее над макушками деревьев в окружении рваных облаков, нежило землю последними лучами. Еле слышно шелестела вода на отмели, ветер шевелил ветви кустов. Идиллическая картина.

«Ну, прощай, боевая подруга», – кисло улыбнувшись, подумал Демид, поглядывая на лодку. Пришло время бросить верную спутницу и двигаться вперед, туда, где его ждали перемены.

И все-таки, кажется, он доплыл до Москвы. Позади остались мели и перекаты, разрушенные шлюзы и мертвые деревушки на пологих берегах, отчаянные схватки и убитый речными тварями попутчик. Многое пришлось пережить. И вот он в новом, незнакомом мире. Интересно, как примут здесь незваного гостя? Здесь он никому не переходил дорогу, не вмешивался ни в чьи планы. Тут все можно было начать заново.

Демид довольно потер ладони, затянутые перчатками, и подумал: «Главное – чтобы сразу не сожрали или не пристрелили. А там освоимся».

– Интересно, куда меня черти занесли? – тихо спросил сам себя Демид, приближаясь к зеленой гуще растительности, выставив автомат перед собой. Одновременно он внимательно разглядывал песок под ногами: следы каких-то мелких зверушек, ошметки водорослей, сухие ветки – ничего интересного. Демид привык доверять внутреннему чутью, и сейчас оно ему подсказывало: нужно поскорее убираться с открытого пространства.

Мужчина решил не спорить с интуицией и шагнул под сень корявых деревьев. Вдоль берега в зарослях протянулась еле заметная тропка. Выйдя на нее, Демид быстро огляделся. Лес поскрипывал сухими ветками, шелестел листвой, вздыхал и постанывал. В каждом из этих звуков могла таиться угроза, но мешкать не стоило. Через час-полтора станет темно, а ему еще нужно найти укрытие: на ночлег прямо в лесу в нынешнее время мог отважиться только конченый идиот.

Вдруг в мешанину звуков дикого леса вплелся новый, заставивший Демида насторожиться и крепче стиснуть цевье автомата. «Вроде бы на птицу похоже, хотя леший знает, кто там так надрывно стонет», – подумал Демид. Невидимая птица снова подала голос, ее крик подхватила другая, передала эстафетную палочку третьей. Где-то в глубине заголосила еще одна. Демид передернул затвор и осторожно шагнул вперед.

Прямо по курсу замаячила небольшая полянка, окруженная низкими деревцами. Мужчина быстро перевел взгляд себе под ноги. «Ага, вот оно! – мысленно воскликнул Демид, увидев на маленьком пятачке грязи отчетливый след, оттиснутый чьим-то ботинком. – Значит, захаживают сюда люди. Ну, теперь надо держать ухо востро». Где-то внутри защекотало предчувствие приключений и перемен, которые, как оказалось, уже поджидали его за изломом тропы.

Где-то впереди раздался странный звук, явно чуждый этому дикому лесу. Демид прислушался. Ему показалось, что это было похоже на сдавленный стон. Сомнений не оставалось – там, впереди, человек. Быстро шагая в том направлении, откуда пришел этот звук, Демид возбужденно размышлял: «Интересно, кто там будет – враг или друг? Сейчас узнаем!»

Сделав еще несколько беззвучных шагов, Демид прильнул к толстому шершавому стволу и осторожно выглянул из-за дерева. Отсюда тропка просматривалась целиком. А метрах в десяти от наблюдателя, раскинув руки, лежал вниз лицом человек.

Услышав шорох, раненый встрепенулся, попытался подняться, с трудом вытащил из кобуры пистолет и стал водить рукой с зажатым в ладони оружием из стороны в сторону. Демид снова укрылся за деревом, продолжая наблюдать оттуда за человеком, голова которого вскоре безвольно опустилась, и он снова распластался на земле.

Демид бесшумно выскользнул из-за дерева и в несколько шагов преодолел расстояние от своего укрытия до незнакомца. Несчастный зашевелился, снова потянулся к сиротливо лежащему на траве оружию. Демид предусмотрительно наступил ботинком на его пистолет, указательный пальцем приник к фильтру в жесте, приглашающем к разговору. Раненый словно обмяк, и даже через стекла его противогаза было видно, как страх в его глазах сменился надеждой.

– Крест, ты? – еле слышно спросил незнакомец, пытаясь задрать голову выше. – Я знал: встретите. Немного не докирял. Гадюка, сука… падла эдакая, в ногу… – Человек замолк, собираясь с силами, вновь склонил голову к земле. Видно было, что говорить ему трудно.

Демид коротко кивнул, в то время как мозг его бешено работал, прокручивая схему дальнейших действий. Один беглый взгляд в глаза несчастного дал ему понять, что лежащий перед ним на земле человек явно не в себе. Демид помнил о гадюках-мутантах, водившихся в его родных краях. Проклятые пресмыкающиеся тоже мутировали, последовав примеру большинства животных, – конечно, не по собственной прихоти. От укуса этих тварей человек умирал в течение получаса, и последние минуты жизни сопровождались галлюцинациями и помутнением сознания. То, что незнакомец, укушенный змеей, принял его за своего товарища, было только на руку Демиду. Он размышлял: «Надо срочно выудить у молодчика как можно больше информации. Все равно он уже не жилец. Придется играть новую роль до конца».

– Переправа ведь близко? – снова прошептал человек, пытаясь пошевелиться. Рука его непроизвольно металась по травяному ковру. Потом он прокашлялся и попытался повернуть голову и снова посмотреть на Демида.

– Там… в бауле. Добыл-таки. Пахан обрадуется. – Незнакомец вновь прервался, глаза его закрылись. Через несколько секунд веки затрепетали, поднялись снова, и человек попытался сосредоточить блуждающий взгляд на Демиде. – Это дачка Борману. Где остальные, Крест?

Демид умел быстро анализировать информацию и делать выводы: «Ага, значит, рядом находится бандитский притон во главе с неким паханом по кличке Борман. Интересно, где они живут – бомбарь какой или станция метро? И где-то неподалеку переправа, охраняемая бандюками. Не зря этот чудик про «остальных» заикался. Значит, товарищи поблизости, возможно, они встречают «гонца» на переправе. И что за ценный груз у этого ходока?» Демид перевел взгляд на раненого и только сейчас заметил маленький пустой пузырек, лежавший возле головы человека. Укушенный проследил за взглядом мужчины и попытался улыбнуться.

– Успел, – с облегчением доложился «гонец», показывая пальцем на пузырек. Его голос звучал уже бодрее. – Ласты не склею, как фраер какой.

«Антидот, – мелькнуло в голове у Демида. – Да он уже отходит, чтоб его».

Раненый снова посмотрел на Демида.

– Крест, ты чего один? – неожиданно и тревожно спросил укушенный, вглядываясь в лицо Демида. – Где пацаны-то? Эй, да ты…

Времени на раздумья не оставалось совсем. Пора было вылезти из чужой шкуры и стать самим собой. Пока мозг еще пытался решить, как действовать дальше, тело само метнулось к лежащему на земле человеку. Мгновенно оседлав раненого и стиснув мертвой хваткой его голову, Демид начал с силой выворачивать ее назад. «Гонец» захрипел, стал дергаться и бить ногами по земле, пытаясь вырваться. Демид напрягся и резко провернул голову несчастного по часовой стрелке. Раздался противный хруст, и ходок обмяк. Демид медленно разжал руки и тяжело выдохнул.

«Немного отдышаться, прийти в норму. Быстро же начались приключения!» – стараясь успокоиться, думал Демид. Потом он мысленно поблагодарил покойника за важную информацию и внимательно посмотрел на рюкзак убитого: «Что там у него за ценный груз?»

Демид резво вытряхнул содержимое рюкзака на траву. Небогато: рожок от «калаша», две банки консервов да небольшой мешочек, туго перетянутый бечевкой. Демид взвесил его на ладони, посмотрел на хитрый узел. Любопытство боролось в нем с благоразумием: «Открыть или нет? Если «гонец» так дорожил им, то находка может стать козырем в новой игре. Ладно, повременим».

Закончив с осмотром трофеев, Демид переложил все имущество ходока в свой рюкзак, приладил вещмешок убитого поверх своего, еще раз посмотрел на незнакомца: «Пора уходить, негоже оставаться рядом с трупом. Пес его ведает, какую бяку приберегла по его душу местная фауна. Вряд ли столичные зверушки – милые травоядные. Через полчаса сюда, на свежую кровь, сбегутся все хищники округи».

Вскоре Демид уже крался дальше по путеводной тропинке. Впереди показался прогал, между деревьями снова замелькала вода. Мужчина приметил растущие по краям дорожки большие пышные кусты, покрытые причудливыми резными листьями. Для временного укрытия и наблюдательного пункта – в самый раз. Нырнув в заросли, Демид немного поерзал, устраиваясь поудобнее. Отсюда он мог видеть опушку и выступ зеленого массива, доходящий почти до воды. А за ним открывалась гладь реки и виднелась длинная ржавая баржа с толкачом, уперающимся в противоположный берег.

Переправа.

Что-то тихо хрустнуло неподалеку. Демид резко повернулся и встретился взглядом с автоматным дулом.

– Подъем! – хриплым голосом скомандовал долговязый незнакомец, облаченный в старую залатанную химзу. – Ну-ка, браток, пушку-то опусти. И без шуток.

«Ай да глазастые. Опередили-таки!»

Демид успел заметить, что неизвестных двое. Второй, низкий и худой, последовал примеру товарища, взяв под прицел нерадивого наблюдателя. Демид чуть повернулся к незнакомцам, и те сразу напряглись, «калаши» в их руках дернулись вперед.

– Куда лыжи навострил? – осведомился хрипатый противным надтреснутым голосом. – Эй, хмырь, ты кто такой вообще и откуда пришлепал? И где Косач? Почему у тебя его баул?

Демид напряженно застыл, стараясь заставить мозг активно работать: «Главное сейчас – убедительно врать. Выиграть время, заговорить эту парочку. А там посмотрим».

– Ребят, слишком много вопросов. Давайте по порядку, – начал Демид, осторожно опуская автомат на траву. – Кто такой Косач я не знаю, но догадываюсь. Я тут недалеко мужика умирающего нашел. Спасти не успел – поздно было. Он попросил меня отнести вашему пахану важную посылку. Вот, исполняю поручение.

Коротышка и долговязый переглянулись. Потом снова уставились на Демида.

– Сдается мне, гонишь ты, – резюмировал хрипатый. – Чего ты тут тогда сидел, кого выглядывал? А?

Демид заметил, как коротышка медленно шагнул вперед, ствол его автомата почти уткнулся Демиду в лицо.

– Положи автомат, кому сказано. Или догоняешь плохо?

Он внимательно следил, как Демид отнимает руки от своего оружия. «Калаш» уже почти коснулся земли, как вдруг словно передумал и ожил. Автомат молниеносно взметнулся вверх, приклад встретился с подбородком коротышки. Тот коротко всхрапнул и повалился, выпуская свое оружие из рук. Второй бандит дернулся, но выстрелить не успел, боясь зацепить падающего товарища. Получив мощный пинок в живот, хрипатый согнулся пополам и выронил оружие. Следующий удар свалил бандита с ног.

Демид оглядел поле боя, дернул головой, разминая шейные мышцы: «Этот противник оказался серьезнее. Так-с, теперь можно продолжить беседу».

– Секите с первого раза, дважды повторять не приучен, – коротко рявкнул Демид, держа под прицелом бандитов, корчащихся на земле. – Я иду к вашему пахану, чтобы передать важную посылку. Косач ваш и правда умер. Жалко парня, но ничего не поделать. Просьбу его я исполню, что бы ни случилось. А вы ребята, поверите сразу или еще раз повторить, для убедительности?

– Поверим, – простонал коротышка. – Мы Косача с «ношей» и встречали. А тут ты в кустах засел, да еще и с баулом его. Откуда нам знать?

– И то верно, – согласился Демид. – Но вы первые полезли, пушками тыкать начали, Пришлось обороняться. Кто вас знает, может, вы меня пристрелить хотели? Давайте, вставайте. И не бои́тесь – я в своих не стреляю. Но без шуток, лады?

Те медленно поднялись. Коротышка потирал подбородок, хрипатый все еще держался за бок. Демид снял с их автоматов рожки, положил себе в подсумок. Потом мотнул головой в сторону «калашей».

– Пушки забирайте. А магазинчики пока пусть у меня полежат – мне так спокойнее. – Демид улыбнулся и, услышав недовольное ворчание бандюков, добавил: – Верну, не ссыте. Меня, кстати, Демидом звать, можно просто – Дем.

– Вован, – буркнул хрипатый. – Еще меня Сиплым кличут, за голос. А это Бес.

– Ну, вот и познакомились, – весело ответил Демид. – Вас тут двое, или еще народ есть? Мне бы с вашим старшим увидеться.

– Лесник на переправе, подрыгали тогда, – сказал Сиплый, махнув рукой в сторону баржи.

– Кто? – переспросил Демид.

– Лесник, старший наш, – отозвался Бес. – Он еще до войны реально егерем работал, пацанов богатых в лес возил на охоту – кабанов да рогатых стрелять. Вот и прозвали.

– Ясно. Ну, тогда двинули. – Демид демонстративно протянул руку в сторону берега.

Бес и Сиплый пошли вперед, Демид замыкал шествие. Уже смеркалось, и противоположный берег медленно заливали вечерние тени. Переправа представляла собой баржу, перегораживающую под углом почти всю реку: изъеденные ржавчиной бока, пятно какой-то зеленой дряни у самой ватерлинии. С дальнего конца к барже прилепился маленький толкач – видимо, речной транспортер находился здесь со дня Большой войны. Судно и берег разделяла полоска воды шириной метров пятнадцать. Вскоре Демид и двое его новых знакомых уже стояли у кромки воды. Тут же, на вылизанном волнами берегу, покоились две помятые посудины, неподалеку лежал ржавый понтон. Бандюки вытолкали одну лодку на воду, по очереди забрались в нее. Вторую занял Демид. Коротышка, ударив веслами по воде, выправил лодку. Положив автомат на колени, Демид тоже стал грести, наблюдая одновременно за плывущей впереди лодкой и баржей: «Вот на палубе возникли еще две фигуры. Ага, значит четверо. Попробуем и с этими договориться полюбовно».

Через несколько минут их лодки уже терлись о железный бок баржи. Те двое, что были на палубе, помогли залезть Бесу и Сиплому, Демид забрался сам.

– Это Демид, ему к пахану нужно. У него посылка от Косача, – доложил коротышка коренастому мужчине в черном противогазе. – Косач кони двинул.

– Вот как, – произнес низким голосом здоровяк с баржи и перевел взгляд на Демида. – Я Лесник, а это – Вольф. Пойдем на толкач, расскажешь все. Опасно тут, на палубе. Недавно пару вичух видали.

«Так, главное – не оставлять неприкрытым тыл».

Демид демонстративно повесил автомат на плечо, показывая дружелюбность своих намерений. Рука же его тем временем плавно скользнула в карман разгрузки – краем глаза он заметил, что главарь держит руку на кобуре. «Ничего, мы тоже не пальцем деланы».

В трюме толкача Лесник тотчас направил ствол АПС на Демида. «Ну вот, придется повторять акт примирения».

– Руку-то из кармана вынь, – сурово предупредил старший шайки, не отводя пистолета с гостя.

Демид осторожно вытащил руку из бокового кармана разгрузки, и бандиты попятились, заметив в руке пришельца гранату. «Гость» поднял руку повыше, демонстрируя серьезность своих намерений. Что-то тихо звякнуло – чека приземлилась на пол, несколько секунд повертелась и успокоилась.

– Ловок, гаденыш, – одобрительно кивнул Лесник, наблюдая за рукой гостя. – И когда только успел?

– Ловкость рук, и никакого обмана, – с нескрываемым сарказмом похвастался Демид.

– Факир, мать твою! – отозвался главарь. – Чего хочешь?

– Волыну убери. Меня уже второй раз за сегодня пристрелить пытаются. А я человек мирный. Беседовать будем.

Демид довольно ухмыльнулся про себя, увидев опускающийся ствол: «И все-таки хорошая вещь – дипломатия. С ее помощью можно решить многое, особенно когда в руке такой весомый аргумент».

– Ну, приступим, – сказал Демид. – Для начала попрошу всех не рыпаться, а то я, не приведи господь, еще испугаюсь, рука дрогнуть может. Одно ваше неосторожное движение – и всей компанией рванем любоваться тем светом.

– Может, гранату уберешь все же? – осторожно произнес коротышка.

– Хрен вам на воротник, – отрезал Демид. – Граната – гарантия моей безопасности. Пока мы не договоримся, она тут, у меня в руке, побудет, послушает. Уж не обессудьте. Лады?

– Хорошо, – кивнул Лесник. – А ты отчаянный парень. Уважаю таких. Ну, давай, выкладывай.

Пришлось повторить недавно придуманную байку про умершего Косача и важное задание, что тот перепоручил Демиду. Главарь слушал, не перебивая, иногда одобрительно кивал. Но глаза его с недобрым прищуром внимательно следили за Демидом через стекла черного противогаза, ловя каждый его жест, наблюдая за мимикой. Настроение и мысли главаря шайки не поддавались анализу, и это напрягало Демида.

«Да, этого так просто не проведешь, – подумал он, искоса поглядывая на Лесника. – Заподозрил чего или все же поверил? С этим Лешим надо быть начеку, так сразу и не поймешь, что у него на уме. С его охламонами проще было, их и обдурить – как два пальца обмочить. А этого… Тут надо врать убедительнее. В любом случае нужно держать ухо востро».

Когда Демид закончил свой рассказ, Лесник только скупо усмехнулся и деловито спросил:

– Интересно, а почему я должен тебе верить? – Главарь упрямо сверлил гостя взглядом, и только за одно это чересчур пристальное внимание к его скромной персоне Демиду уже хотелось пристрелить бандита. Рядом с Лесником неуклюже мялись его дружки, то и дело тревожно посматривая на гранату. Демид довольно улыбнулся: «Что, проняло, черти поганые, будете впредь знать, что с Демидом шутки плохи».

– А я и не заставляю, – пожал плечами Демид. – Верить или нет – дело ваше. Вот только хотел бы я твоих ребятишек убрать – давно бы порешил, еще там, в лесу. Мне лишняя кровь на руках ни к чему. Я сам недавно товарища потерял, просьбу его предсмертную выполнить не успел. Так что знаю, о чем говорю. Поэтому долг Косача исполню, отнесу «посылку» вашему… как там его? Штирлицу?

– Борману, – равнодушно поправил его Лесник. – А ты откуда сам-то причесал?

– Издалека, – многозначительно ответил Демид. – Да это и неважно. Туда, откуда прибыл, возврата мне уже нет. Дела давно минувших дней, так сказать. Отнесу посылку вашему пахану, попрошусь, чтобы он меня у вас на станции оставил. Давно мечтал в бандиты податься.

– Гонишь ты, – гоготнул Лесник и снова уставился на собеседника. – С чего ты вообще решил, что мы бандиты?

– За дурачка-то молодого-зеленого меня не держи, – отозвался Демид. – Не первый год живу, грамоте жизненной обучен. Тут и решать-то ничего не нужно, хватило и двух минут разговора с Косачом, чтобы допереть.

– Ладно, хорош лясы точить, – обрубил вдруг Лесник. – Пойдешь с нами на станцию. Верить тебе или нет – сам разберусь. Хотел бы ты моих парней завалить – давно бы сделал, у́дали тебе явно не занимать. Сам отдашь дачку Борману, расскажешь ему про Косача. Только учти: Бормана хрен обманешь, будешь гнать – пахан тебя живо раскусит. Тогда уж на судьбу не жалуйся, когда за яйца тебя подвесят.

– Ага, уяснил. Вот и чудненько. Ну что, ребята, давайте жить дружно! – Демид выудил из памяти реплику из давно почившего детского мультфильма.

– Магазины парням верни, Леопольд, – напомнил главарь, мотнув головой в сторону рюкзака «гостя». – И вообще, у нас тут переправа платная. Как ни крути, а пацанов моих ты обидел слегка. Так что дружба дружбой, а мириться все равно придется и за проход платить. Полрожка с тебя, и все в ажуре.

– Лады, – кивнул Демид. – Готов попросить прощения у ребят. Я ведь не со злости, а в целях самообороны.

– Ладно, давай без любезностей. Не бабы все-таки, – махнул рукой Лесник. – И «эргэдэшку» свою спрячь уже, а то пацаны волнуются.

Демид осторожно поднял с пола чеку, вставил на место, расправил «усики». Раздался дружный вздох. Демид улыбнулся. Потом извлек из разгрузки рожки бандитов. Выудил из рюкзака еще один, протянул Бесу.

– А это вам, ребята, за неудобства. Чтобы без обид. В расчете?

– Так и быть, – довольно ухмыльнулся коротышка. Заветные патроны начисто отшибли воспоминания о недавно полученном им от гостя ударе прикладом в челюсть. Деньги – тоже неплохой аргумент, не хуже гранаты.

Наконец, долгий процесс примирения завершился. Вроде бы удалось немного задобрить бандюков, и Демид позволил себе чуточку расслабиться и спокойно подумать о произошедшем: «Да, в последнее время одерживать верх становится все труднее. Ставки на победы заметно повысились, или это я просто старею? Да не, ерунда. Ничего, это временное. Перебедуем, и не такое бывало».

– Как у вас на станции живется? – осведомился Демид у Лесника. В трюме они стались вдвоем. Главарь покосился на собеседника.

– Да по-всякому, – бросил он в ответ. – Сам скоро увидишь. Если Борману приглянешься – оставит. Ты парень шустрый, деловитый. Он таких любит.

Лесник вкратце описал жизнь на «Кожуховской». Демид внимательно послушал его короткий рассказ, сдобренный нецензурщиной и отборными словечками из бандитского лексикона. Остальные «джентльмены удачи» уже выбрались наружу, и с палубы теперь изредка доносились их короткие реплики. Закончив говорить, Лесник махнул в сторону двери.

– Пойдем, до дому, до хаты пора. Стемнело уже, надо на станцию топать.

Лесник с Демидом неспешно выбрались на палубу толкача. Ночь пришла как-то незаметно, и вода за бортами баржи теперь казалась черной, таящей угрозу. С реки тянуло прохладой, вдалеке плеснуло что-то крупное. Демид распрямил плечи, разглядывая тонущий в темноте берег, откуда они недавно прибыли. Пока жаловаться судьбу не приходилось, но было интересно, что же ждет его впереди?

– Домой пора двигать, – подметил Бес, глядя на уснувший лес, угрюмой громадой чернеющий на берегу. – Чего ждать-то?

– А это еще там кто? – вглядываясь в темную линию деревьев, растущих у самой кромки воды, спросил Лесник. У зарослей маячили какие-то фигурки, но в сгустившихся сумерках было сложно разобрать, кто это. – Пацаны, да у нас гости!

Глава 5 ДРУГОЙ БЕРЕГ

Откуда эта девчонка, не вылезавшая из своего подвала, знала, где река? Не должна была она этого знать. Да и увидеть, в каком направлении уходил дед, она не могла бы, потому что сидела взаперти, привязанная к кровати, и читала свои драгоценные книжки. Савелий даже удивился, что она ни одну из них не потащила с собой. Все-таки верила наперекор деду, что мир уцелел, и книжек в нем еще немало.

За «принца» было обидно… Почему не он, а Стас? Хотя терпеть сейчас рядом с собой эту вонючку приходилось именно Стасу. Хуже то, что и Ксюша решила примкнуть к этой компании. Сам Савелий сейчас глядел во все глаза в темноту, не видя ни реки, ни какого-то другого пути, кроме черных развалин. Где-то впереди просматривалось более свободное пространство, и, окликнув щебечущих вокруг Матрены друзей, он направился туда. Правда, их странная новоявленная проводница указала совсем в другую сторону.

Это была не река, а очень широкая улица. Матрена тут же прочитала табличку на доме, где еще уцелели буквы: проспект Андро…

– Кого бы ни был это проспект, а лучше пойдем по нему, чем опять по развалинам лазить, – не прислушиваясь к тому, что девушка пыталась додумать к названию, уверенным голосом сказал Сава.

Стас согласился. Пригибаясь за машинами, он выбрался на середину проспекта. Дальше улица уходила под горку, и стало видно, как впереди блестит лента реки! Он радостно замахал остальным, указывая на нее. Почему-то все тут же присели за низким заборчиком, Стас тоже оглянулся с опаской, потом до него дошло, что его просто не так поняли.

– Там река, – добавил он громче, пробираясь обратно. – И, наверное, мост должен быть.

Что-то темное и даже очень похожее на мост виднелось вдали, но рассмотреть отсюда, что же это, им не удавалось. Идти по дороге было даже непривычно, поэтому Стас поспешил присоединиться к друзьям, шагающим по обочине, под прикрытием более знакомых деревьев.

– Шла Саша по шоссе, – задумчиво произнесла вдруг Матрена.

– Какая еще Саша? – переспросил Савелий.

– Какая-то Саша. – Девушка только пожала плечами и остановилась, долго разглядывая себя в большом боковом зеркале пикапа. Пришлось подождать.

Мост был почти целым. Он, к счастью путников, до сих пор не обрушился. Широченная полоса его потрескавшегося асфальта сохранилась, хоть местами на ней и попадались провалы, где застряли, зацепившись за металлоконструкции некоторые машины. А слева от асфальта проходила полоса рельсов, довольно крепких, расположенных чуть ниже уровня основной дороги.

– Наверное, тут и поезда ходили… – Ксюша осторожно ступила на шпалы. – А вдруг это уже метро?

– Да ты чего? Метро же под землей! – Савелий разглядел справа свободный участок дороги, по краю которого на фоне реки виднелось даже уцелевшее ограждение. – Пойдем туда, наверное. Середина моста не такая крепкая, а там, если что, хоть держаться можно.

– Или в воду удобнее прыгать? – с сомнением заглянув в очередной провал под ногами, добавил Стас. Река казалась глубокой, да и падать было высоко. Особенно не нравилась ему рябь, мерцающая там, внизу, от которой немного кружилась голова.

Путь по мосту казался бесконечным, но темные строения на другом берегу постепенно приближались. У Стаса даже появилось ощущение, что лучше бы они не уходили с того берега, там было как-то привычнее. Но раз уж решили идти вперед, то ничего другого не оставалось. Мост постепенно понижался, сливаясь впереди с уровнем земли, но Савелий обнаружил лесенку, ведущую вниз, и начал спускаться по ней прямо к воде.

– Мы кое-кого помыть обещали! – смеясь, объяснил он остальным.

Ксении хотелось бы тоже опустить руки в прозрачную воду, но она побоялась сунуться туда даже в перчатках. Против купания возражал уже не только Стас, но и сам Сава, когда увидел мелькнувший на середине реки спинной плавник какого-то существа. Но Матрена все-таки добралась до воды и теперь отжимала волосы улыбаясь. Ее чисто умытое лицо посветлело, только шея оставалась серой. Ксения помогла девушке надеть противогаз, убирая под него длинную мокрую косу.

– Теперь пойдем.

Сделав пару шагов, она обернулась на громкий всплеск. Матрена билась в воде. Станислав бросился к ней с пикой наготове, но это оказался очередной приступ, а не монстр, решивший утащить девушку на дно реки.

– Сава, помоги!

Вдвоем они выволокли уже обмякшую девушку на каменистый берег.

– Опасное это дело, Фродо, выходить за порог, – вдруг произнесла Матрена.

Станислав и Ксюша переглянулись, странное слово никто из них не понял, но суть сказанного показалась правильной, хоть и запоздалой. Даже Савелий согласился.

– И без тебя уже все ясно… Сзади!

Вода плеснула по ногам, а позади из реки поднялась стеной, быстро разделившейся надвое, огромных размеров пасть неведомого водяного хищника. Когда вода схлынула, Ксюша снова забиралась вверх, на мост, а в начале лестницы перепуганные Стас и Савелий держали под руки медленно приходившую в себя Матрену. Голова рыбины сползала с обломков набережной, глядя на них с немым укором, в фонтане брызг мелькнул напоследок хвост и пропал в глубине. Идти вдоль реки никто уже не захотел, и они продолжили подъем обратно на мост, чтобы осмотреть город. Но вместо города там продолжался лес… Точнее, парк, как справедливо заметил Савелий, ведь в городе лесов не бывает. Ксюша же пристально разглядывала просветы среди деревьев, искала Латника. На другом берегу, похоже, он не появлялся. И капканов тоже не было, если только не жил поблизости еще один полусумасшедший отшельник, как дед Матрены. Не нашлось и тропинок, протоптанных людьми, шли наугад.

Лунного света явно не хватало, поэтому приходилось постоянно поднимать с земли то Ксюшу, то Матрену, спотыкающихся в темноте, то сам Савелий цеплялся ногой за корень и падал, вытянув вперед руки, рискуя при этом порвать комбинезон и перчатки. Поэтому, так и не отыскав более-менее сносной дороги, ребята решили идти там, где светлее, сбиваясь от страха в кучу посреди очередной поляны, но так и не решаясь забраться в темноту густой чащи. Как раз оттуда внезапно донесся жуткий вой. И непонятно было, что в нем прозвучало: тоска, голод или зов. Этот вой иногда доносился и до Коломенского, когда ветер дул с севера, но ни разу им не приходилось слышать его так близко!

Они сначала оцепенели от страха, а потом понеслись вперед со всей возможной скоростью, пока вдруг за деревьями снова не блеснула вода.

– Опять река?! Это та же или другая? – задумчиво поскреб затылок Савелий.

– Какая разница? Все равно надо опять искать мост или попытаться как-то еще перебраться.

Вой из глубины леса тише не стал, казалось, даже приблизился. Чтобы хоть как-то от него отдалиться, друзьям пришлось долго продираться через кусты, плотно растущие у берега, пока не увидели на воде темное пятно. На мост это не было похоже, но реку перегораживало. Когда подошли поближе, увидели, что от этого не распознанного пока пятна их отделяет несколько метров воды, которые придется еще как-то преодолевать. Плавать никто из них не умел, а мерить глубину брода как-то не хотелось. Стасу показалось, что на воде у берега что-то покачивается. Если это что-то не тонет, может быть, и их удержит?

– Идите сюда. Я, кажется, что-то нашел.

Ребята пока не знали, что за ними уже какое-то время наблюдают из темноты.

***

– А чего ты раскомандовался?! – Возражения прозвучали негромко, напоминая скорее шипение той, оставшейся на берегу – слава богу! – гадюки. Бандюк тоже заметил людей и не решил пока, что с ними делать. Зато Демид успел все просчитать и принять решение. Оставалось довести его до непонятливых сообщников.

Незнакомцы, за которыми они наблюдали, побродили по берегу, нашли еле держащийся на воде ржавый понтон. Один из парней прыгнул с берега в это подобие железной бочки, ощупал ногой и позвал остальных. Все они смотрели на баржу, которая была так близко… А с баржи на них в недоумении смотрел Вольф, который не знал, чем и заняться. Прятаться ему было явно западло, но пришлось.

Полузатопленный накренившийся понтон медленно двигался по воде поперек слабого потока, едва управляемый. Незнакомцев было всего четверо. Двое по бокам осторожно опускали в воду длинные доски, еще двое сидели посередине, стараясь не мешать и не раскачивать ржавую посудину. Демид обернулся, отвел в сторону ствол, нацеленный уже сообщником на незваных гостей.

– Ты что, хочешь, чтобы они первыми стрелять начали? Если у них вообще оружие есть. Похоже, лохи какие-то. – И Вольф все же опустил автомат. – На лохов тоже спрос немалый, смотря кому предложить.

– Не сейчас. Они сами плывут сюда. Значит, и не нужно их отгонять, потом задолбаетесь по одному из реки вылавливать.

– Ну…

Вольф был не согласен, но спорить было поздно, потому что незнакомцы уже приблизились и примеривались, где удобнее высадиться и перебраться на баржу.

– Два патрона с носа. Переправа не бесплатная, – провозгласил вдруг Демид, вставая из укрытия, и, облокотившись на ограждение, оглядел замерших внизу перепуганных путников. – Быстрее думайте, ребята, вас уже течением сносит.

На самом деле время на размышления у них было, потому что понтон крепко сел на мель и теперь только медленно поворачивался вокруг своей оси. Ребята переглядывались, пытались совещаться, пока один из их группы не заявил решительно:

– Согласны!

Его тут же дернули снизу за штанину, из чего Демид заключил, что тут не только с носа, но и со всей компании двух патронов не получить. Вольф сзади, наконец-то грозно прицелившись в людей из автомата. Пришлось опять опустить ладонью этот обшарпанный ствол старого АК-47.

– Убери свой антиквариат. Ребята согласны.

«Чтоб мне провалиться на этом месте, из этих ребят парней там только половина, если зрение мне не изменяет, а оно может и изменить… А вот нюх – никогда. Даже в противогазе». Демид увидел, что около этих уверенно расставленных на ржавом железе ног пацана, обутых в берцы, сидели две девушки. Но только одна вызвала у него неподдельный интерес.

– Может, мне тоже тебе патроны сдать, как наши на берегу? Что ты все время мой автомат лапаешь? – огрызнулся Вольф.

– Ты не понял… Вежливость – лучшее оружие вора! – припомнил Демид известную фразу «жулика» Доцента. Вольф ее тоже когда-то слышал, судя по его довольному «гы» из-под респиратора.

– Матреша, давай наверх, – скомандовал Савелий и помог ей дотянуться до края баржи. Ничего плохого там с девушкой сразу не случилось, поэтому он и сам начал карабкаться, цепляясь за столбик ограждения и упираясь ногами в шершавый от ржавчины и налипшей грязи борт. Пистолет был надежно упрятан, можно было не бояться уронить его в воду, но вот достать вовремя… Но пока им никто вроде не угрожал. Наверху, как оказалось, находились не двое, а трое людей. По поводу восьми патронов Савелий решил попробовать поторговаться, когда остальные поднимутся. Тогда их будет хотя бы условно четверо. Против троих?

– Ксюша, залезай, Стас, помоги ей там…

Помогать бросился и один из подозрительных мужиков. И это Саве совсем не понравилось. Зато тот теперь был занят делом и не мешал осмотреться.

Очертания и длина ножки второй девушки, поднимающейся на палубу, полностью оправдали ожидания Демида и даже превзошли их. Последний, нерешительный мямля еще балансировал на понтоне, подставив сцепленные руки, чтобы девушке было удобнее забраться наверх. Пришлось ему помочь, освободив от непосильного труда. Демид крепко ухватил Ксюшу за предплечья и дернул наверх. Их еще пока разделяли тонкие железные прутья, но остальные детали фигуры красавицы теперь без труда прощупывались, и смутное чувство голода после долгого воздержания пришлось даже несколько поумерить: это не первая попавшаяся жратва, это явный десерт. Можно прямо с него и начать, но торопиться явно не стоило.

– Демид, с вашего позволения… – Он протянул ей руку, бросив взгляд вниз, на парня и его несерьезную пику, годную, может быть, для охоты, а не для защиты подобных девушек от бандитской шайки. «Такой красавице требуется охрана понадежнее, самому бы теперь управиться… Когда Лесник разглядит добычу, надо будет уже успеть ее правильно поделить», – думал Демид, разглядывая девушку.

– Ксения.

Ее протянутые для приветствия тонкие пальцы в перчатке пришлось быстро отпустить, не задерживая – десерт же, блин! – да и поверхность не место для подобных развлечений. Остальные, похоже, обиделись на отсутствие подобных церемоний по отношению к ним, только вторая девушка с интересом оглядывалась, спокойно обходясь без малейших признаков этикета. И ее уже провожали недоуменным взглядом Бес и Вольф, не зная, то ли догонять, то ли и сама никуда теперь не денется с баржи.

– По два патрона с хари, и если не заплатите, на берег можете даже не смотреть, – подхватил игру Вольф, подталкивая Беса вслед за Матреной, пока та в люк не провалилась.

– По два… – с заметным сомнением протянул Сава, жестом подзывая Стаса. – Может, договоримся?

– Так договорились уже! Или финтить будешь? Сиди и жди тогда, как старший решит.

Савелий оглянулся в поисках поддержки. Стас с Ксенией уже сели ждать. Кого?! Прыгать обратно в воду не хотелось, берег был уже так близко, хоть путь к нему преграждали трое вооруженных людей. Похоже, их тут еще больше… Но восемь патронов были слишком большой ценностью, чтобы отдать их просто так за право пройти дальше. Это не укладывалось в голове. С другого конца длинной баржи шел человек с фонарем, и позади него в окнах катера-толкача тоже мелькнул свет. «Сколько же охраны на переправе? Человек пять, не меньше, а нас… двое с двумя половинками». Савелий решил сначала пересчитать противника, не подходить близко к катеру, где непонятно кто сидит и чем вооружен. Да и берег тут поближе.

– Матрена.

Лесник ошеломленно смотрел на протянутую ему руку девушки. Демид усмехнулся: вид у Вована был такой, будто жирная крыса залезла к нему в тарелку да еще принялась натирать подмышки соусом. – Бес, разберись с… этим. В трюм отведи для начала. Что тут у вас происходит опять? – недовольно прорычал Лесник.

– Патроны экономим… Тишину соблюдаем, – ответил Демид, надеясь, что его правильно поймут. И оказался прав. Главарь немного пришел в себя и снова взял ситуацию под контроль.

– Бес, Вольф, этих в трюм. Уберите с палубы. А тебе что опять надо?

А вот намерения странного пришельца как раз были ясны: он уже отделил для себя часть добычи, загораживая кого-то спиной и снова сунув руку в карман разгрузки. Не хотелось опять любоваться выдернутой чекой и гранатой, если у только у Демида нет других фокусов в запасе. Лесник тихо выругался, соглашаясь, и сосредоточился на остальных. В голове его уже начинался подсчет: «Двое крепких парней вполне сгодятся на продажу работорговцам, а оставшуюся Матрену, похоже, девушку без комплексов и тормозов, можно пока и у себя подержать. Интересно, кого там заслонил собой Демид?» Опыт подсказывал ему – что-то ценное и подороже тех троих. Но с этим он решил разобраться при более удобном случае, на катере, где вся братва соберется. И Вован, кивнув, ушел вслед за остальными, направлявшимися к люку.

– Куда они пошли? – подала голос Ксения, когда немного пришла в себя. Ей было страшно, хоть никто пока и не выстрелил, не угрожал им. Она верила, что Сава сможет со всем этим разобраться.

– А про деньги лучше мужики вопросы порешают… Мы пока лодку посмотрим. Ты видела лодку?

– Нет…

– Ну, тогда пойдем.

На носу баржи тоже был люк, к нему он мягко и подталкивал девушку, чтобы как можно быстрее убрать с глаз братвы. Зависть – плохое чувство, не стоило ее будить.

– Ксюша? – позвал, обернувшись, Стас и увидел направленный на него автомат, дернул за руку Савелия, но тот только буркнул:

– Вижу. Не убьют твою Ксюшу. Точно не этот и точно не сейчас. О себе думай и гляди в оба.

– А если…

– Кода придумаешь, как это «если» сделать, то иди и ему подскажи! Позже разберемся, я сказал.

Ствол автомата больно ткнул в бок, кто-то забрал из рук пику. Но думать о Ксюше Стас все равно не перестал. Не мог он так легко, как Савелий, переключиться.

Человек, назвавшийся Демидом, предупредительно светил на ступени железной лесенки фонарем. Ксения спускалась осторожно и неуверенно. И что там было смотреть? Внизу полно воды. Она остановилась. Мужчина слегка подтолкнул ее сзади, но девушка помотала головой. Воды она боялась после встречи с речным хищником. Прекрасно понимая, что такой здоровенный монстр тут не поместится, она все равно не хотела приближаться к воде. За спиной раздался короткий смешок, и Демид вдруг легко перепрыгнул через перила, с плеском приземлившись на дно баржи, и протянул руку:

– Спускайся, тут нет ничего страшного.

– И интересного тоже ничего… – Ксения огляделась. Внутри было пусто, только круги шли по воде неожиданного маневра мужчины.

– Ну, это же баржа… Здесь машинного отделения нет, только балласт, чтобы не раскачивалась на ходу. А ты что-то понимаешь в судовых двигателях?

– Не очень…

– Тогда какая разница?

Не дождавшись согласия, он просто снял ее с нижних ступенек, поставив в воду прямо перед собой. Ногам сразу стало прохладно, но не так холодно, как она ожидала. А лицу стало жарко, потому что Демид не спешил отпускать девушку, разглядывая ее лицо. – Сними противогаз.

– Да ты что?! – Ксения испугалась по-настоящему. – Тут же радиация кругом!

Он выпустил ее из рук и повел вокруг лучом фонаря, освещая им темные сырые стены, коричневые от ржавчины. Выступающие ребра конструкции были похожи на скелет огромного существа. Казалось, будто они оба оказались внутри какого-то мертвого большого хищника. Демид положил фонарь на ступеньку и сбросил капюшон своего ОЗК.

– Здесь слишком сыро, пыли нет. А от радиации резинка не спасет, что бы тебе там не наговорили. Резинка вообще ни от чего не дает стопроцентной гарантии…

Пока Ксения пыталась понять смысл его слов, он уже снял респиратор. Подсвеченное снизу лицо немного пугало. Аккуратно подстриженная темная бородка выглядела непривычно. Парни никогда не отращивали даже усов, да и лохматую бороду пожилого Сергея Семеновича это, пожалуй, мало напоминало. И седины у Демида было, конечно, поменьше. Мужчина улыбнулся, и девушка снова растерялась. Бежать было некуда. Поэтому она только зажмурилась, боясь вдохнуть, когда он стянул с ее лица противогаз.

Савелий спускался неохотно, замкнутое пространство действовало на нервы. Но зато теперь палуба отделила их от катера, мелькавший внутри которого фонарь наводил на неприятные мысли о подкреплении бандитов. А здесь чужих людей оставалось только трое. И еще один с Ксюшей… Но он далеко. Стаса разоружили, но его собственного пистолета они не нашли. И пока не начали искать, нужно было срочно что-то придумать! Но ничего не приходило в голову, и сколько бы Сава ни переглядывался с другом, в глазах его видел только отражение собственной растерянности.

– Так, мужики, мы вроде на восемь патронов договаривались, нет?

– Это ты с другим договаривался… – уточнил суровый незнакомец, который выглядел явно постарше и серьезнее остальных. – А со мной ты еще ничего не обсуждал. И не будешь. Обыщите их и сделайте так, чтобы больше не мелькали.

– А это как? – спросила Матрена. Савелий изо всех сил пытался изобразить ей лицом, чтобы она хоть на пол грохнулась для отвлечения внимания, но девушка явно его не понимала.

Бес резко двинул Стаса ногой под колено, отчего тот потерял равновесие. Следующий удар, прикладом по голове, был не сильным, но болезненным, и заставил парня упасть на грязный пол баржи. Савелий, увидевший это, решил так легко не сдаваться, но нацеленные на него стволы не позволяли вытащить пистолет. Он понимал, что как только потянется за ним, то самое безобидное, что ему останется, это лежать, как Стас, перед ними полностью безоружным и беспомощным. Но скорее всего его просто пристрелят, чтобы не рисковать. Матрена же сначала застыла, потом издала какой-то хриплый всхлип и наконец-то рухнула на пол. Станислав, не вставая с колен, подполз к ней и придерживал голову. Напряженная спина и вытянутые вдоль тела руки девушки мелко вибрировали.

– Тихо! Слушайте – сейчас скажет что-то! – Саве оставалось только броситься между приятелями и бандитами.

– Что именно? – Главный сохранял спокойствие и автомат не опускал.

– Это ж только она знает… Пророчество какое-нибудь, наверное. Или вы думаете, просто так, припадочная?

Бес наклонился поближе, Станислав не растерялся, и, ухватившись обеими руками за ствол карабина, толкнул бандита назад. Тот с руганью отступил на шаг, выпустив оружие, и тут же получил по морде дулом, окончательно исчезнув из светлого круга около открытого люка. Остальных Сава уже держал на прицеле своего «макарова», дожидаясь, пока и друг возьмется за трофей как следует, а не как за разновидность дубины.

– Бросайте оружие! – громкий и резкий командный голос Савелия гулко разнесся по железному нутру баржи, ему даже самому понравилось. Снять пистолет с предохранителя он постарался незаметно, чтобы хоть перед Стасом не позориться. – И отойдите к лестнице, чтобы вас видно было.

Вован отступил назад. На сегодня ему уже хватило угроз. Он злобно прокручивал в голове: «Лучше потерять оружие, чем быть застреленным этим дерганым мальчишкой. Не повезло. Ничего, главное, чтобы сейчас обошлось без стрельбы, а там, глядишь, можно будет и догнать этих засранцев, далеко с двумя девицами они не уйдут!» Вольф последовал за ним.

– Не введи во искушение и избавь от лукавого, – четко произнесла с пола Матрена.

Станислав, не оглядываясь, бросился в темноту трюма, оттуда послышался плеск, похоже, дно ближе к носу опускалось, и баржу наполовину залило водой. Савелий же собрал оружие, повесив на шею оба автомата, свободной рукой поднял Матрену.

– А ведь так и не договорились…

Вован молча наблюдал за ковыляющим неподалеку Бесом, зажимающим разбитый нос. Придержал рыпнувшегося вслед Вольфа.

– Рано. Пусть почувствует себя в безопасности, а то еще пальнет со страху. Позже догоним и стволы вернем. И с Демидом отдельный разговор будет.

***

Девица напряглась и расслабляться явно не собиралась. Но, судя по ее мимолетному заинтересованному взгляду, ему удалось задеть хотя бы ее любопытство, если по другим эрогенным зонам он пока промахнулся. Он выжидал, пока Ксюша откроет глаза и перестанет изображать хомяка с надутыми щеками. И даже так, набрав воздуха и зажмурившись, она все равно выглядела привлекательно.

– Дыши, не бойся. Выбора у тебя все равно нет.

Противогаз ее теперь лежал рядом с фонарем у него за спиной, чтобы не дотянулась и не надела обратно. Большие глаза девушки уже начали наполняться слезами, видимо, от обиды и беспомощности.

– Зачем?

– Хочешь пойти со мной? – Он еще не знал, куда именно, но был уверен, что тут не задержится.

– А как же Стас и Сава? Я же с ними вместе… Все время, сколько себя помню.

– И не надоели они тебе до сих пор? Не может быть!

Она поняла, что Демид просто смеется, его светлые глаза излучали какое-то тепло. А лицо было даже симпатичным, и не таким уж старым, как ей показалось сначала. Но представить его рядом со своими друзьями она не могла. И не могла представить себя без них! А он наклонился к ней ниже, крепко сжал пальцами шею сзади под капюшоном, и увернуться никак не получалось… Позади них светил фонарь, отражаясь в неподвижной спокойной воде.

Эхо громкого голоса донеслось вдруг с другого конца трюма, совсем близко, но разобрать слова было трудно. Никому не мешавший и не нужный до сих пор автомат снова оказался в руках Демида, который повернулся лицом к темноте и приближающемуся шумному плеску шагов.

– Что же вы все невежливые такие… Неужели так трудно не лезть, когда не просят!

Ксюша оказалась у него за спиной, куда он сам ее и задвинул. Она осторожно выглянула из-за его плеча, опасаясь тех чужих людей и рассчитывая только на его защиту… Но показавшаяся из глубины баржи фигура в ОЗК не была чужой.

– Стас!

Не успел Демид оглянуться, как Ксения присела в холодную грязную воду и дернула его за ноги изо всех сил. Брызги полетели во все стороны, сверкая в луче фонаря. Он быстро вывернулся в воде и показался на поверхности, снова поднимая автомат. Стас не тратил зря времени и, ухватившись за ствол карабина, просто ударил сверху прикладом Демиду по затылку. Девушка застыла и только смотрела на расплывавшееся по воде, будто маслянистое, пятнышко крови. Из темноты появились Савелий и Матрена.

– Чего стоим?! Наверх лезьте. Ксюш, противогаз не забудь.

Ксения с перепуга чуть не бросилась назад, в реку, на понтон, но Стас ее вовремя остановил.

– На нем и до утра с места не сдвинемся. Вон там, дальше, берег близко, можно допрыгнуть.

После таких переживаний даже трехметровая полоса воды уже не пугала, девушка ее будто не заметила и перепрыгнула с разбега, лишь немного поскользнувшись на траве, уже взбираясь наверх. Станислав уже был рядом, готовый помочь. Савелий еще раз оглянулся на дальний конец баржи. Ему показалось, что оттуда снова приближаются угрожающие фигуры.

– Матреш, бежать можешь?

– Вроде да.

– Тогда беги!

Она одним прыжком перелетела на берег, чавкнув ботинками в густой грязи среди камышей, и, не задерживаясь, скрылась под низко нависшими над водой ветвями ивы. Савелий последовал за ней.

Глава 6 НА «КОЖУХОВСКУЮ»

– Все! Все! Оторвались, кажется!.. – Стас остановился, чувствуя, как легкие горят огнем. Нелегко ему дался этот кросс с водными препятствиями, а бежать пришлось еще и в химзе с респиратором. А про Саву и говорить не приходилось. Тот несся, увешанный оружием и, едва его товарищ остановился, повалился тотчас на землю, пыхтя как паровоз. А вот девчонки, кажется, устали меньше. Ксения, встав рядом с Савелием, нервно оглядывалась по сторонам, явно желая убраться от баржи и ее обитателей еще дальше. А Матрене – так вообще хоть бы хны. Словно не побывала в плену у бандитов-вымогателей и не неслась сломя голову через реку и прибрежные заросли. – Фууух… Фы-хы… Гы-гы-гы!! – внезапно вдруг заржал Савелий не своим голосом.

– Что с тобой? – Ксения, стоявшая к нему ближе всех, принялась трясти его за плечи, чем только усугубила положение. Смех усилился.

– Нет, ну это вообще… – выдохнул Сава. – Мы их сделали по полной, этих гадов… И сами ушли, и оружие забрали. Разбойнички, тоже мне… Гы-гы-гы!

«Нервное, – понял Стас. – Выброс адреналина». Его и самого ощутимо потряхивало. Вот только радости он что-то не испытывал. Еще бы, они ведь на другом берегу реки оказались. А значит – еще дальше от родного дома. А разбойники теперь наверняка жаждут мести.

– Все, мотать пора. – Стас подошел к Саве и, схватив его за руку, рывком поднял на ноги. – Эти гады уже, наверное, погоню отправили.

– Расслабься, какая погоня? – хмыкнул Савелий. – У них же оружия нет. А у нас теперь есть. На, кстати. – Парень снял с шеи один из автоматов и отдал его Стасу. – А карабин Ксюше отдай. Автомат она не осилит, а вот…

Разговор внезапно прервался, так как совсем рядом послышались чьи-то шаги. Кто-то топал через кусты прямо к друзьям. И как раз с той стороны, где стояла бандитская баржа. Девчонки сразу же ринулись за спины парней, а Стас с Савелием вскинули автоматы.

– Что, пулю в лоб захотели? – хмыкнул Сава. – Так это мы им мигом…

Однако преследователь внезапно затих, словно остановился. И это явно был не зверь – Стас заметил, что в зарослях мелькнул человеческий силуэт.

– Эй вы, там! – заорал Савелий. – А ну выходите! Или пальну!…

– Не надо палить, пожалуйста! – Кусты раздвинулись, и преследователь вышел на поляну. Оказалось, что это был маленький щупленький парнишка лет шестнадцати, не больше, одетый в какую-то рванину: потертые грязные джинсы, изорванные на коленях, стоптанные кроссовки и пальто размера на два больше, чем нужно, с подрезанными рукавами. Из высокого воротника торчала совершенно лысая, покрытая язвами голова на тонкой цыплячьей шейке. В руках, худых и грязных, не было никакого оружия.

– Не надо палить, – повторил парнишка. – Я, это… один идти боюсь. Страшно мне! Можно мне с вами?

– Так, ну-ка подожди, – тряхнул головой Стас. – Скажи для начала, как тебя звать-то.

– Костян… То есть Костик, – промямлил парнишка. – С баржи я. Эй-эй, да подождите вы! – воскликнул он, увидев, как расширились глаза у девчонок, и как парни еще крепче стиснули оружие. – Свалил я оттуда, понимаете? Эти гады меня в плену там держали, тяжелую работу заставляли выполнять, били, не кормили почти… А потом я сбежал от них.

– Ну да, так вот взял вдруг и сбежал, – хмыкнул Савелий, – именно сегодня. И прямо за нами пошел. Не врешь ли?

– Да не вру я, вот те крест! – воскликнул Костик. – Видел просто, как вы деру дали. Я в это время на другом конце баржи был. Вы меня и не заметили. Я вслед за вами в реку бултыхнулся – и тикать. И никто мне ничего не сделал, вы же все стволы сперли.

– Ну, тогда зачем тебе мы? – Сава все не унимался. – Раз разбойнички теперь безоружны, чего тогда бояться-то?

– Ой, ладно тебе, – вступила в разговор Ксения. – Сам прекрасно знаешь, что в городе зверья полным-полно. Ты на этого мальчика взгляни… Какой он несчастный… Да не бойся ты. Подойди поближе, не обидим.

– Ксюша, не говори ерунду. У нас и так своего добра хватает. – Савелий покосился на стоящую рядом Матрену.

– Да я вам пригожусь! – Костик показал рукой куда-то в сторону. – Вон там станция метро находится. Я до нее короткую дорогу знаю. Давайте туда дойдем, а там делайте, что хотите. Только не оставляйте меня здесь одного, мне страшно! Пожалуйста!

– Пожалуйста, Сава! – взмолилась Ксения. – Ну мы же не как эти, на барже которые…

– А в самом деле, – добавил Стас, – если этот парень дорогу до метро знает, то это будет лучшей платой за охрану. А там уже и до Коломенского как-нибудь доберемся.

– Вот будем подбирать всех подряд по пути, глядишь, человек тридцать в компашку нашу дружную наберется… – буркнул Савелий. Но автомат опустил. – Ну, давай, Костик, показывай дорогу до своего метро. Только, чур, идешь впереди всех.

– Что, с вами можно? Ура-ура-ура! Спасибо! – крикнул парнишка, едва ли не прыгая от радости. – Значит так, сейчас выходим вон туда, затем сворачиваем направо, потом…

Костик сорвался с места и помчался в направлении полуразрушенных одноэтажных построек. Кажется, такие раньше гаражами назывались. Друзья отправились за ним, выстроившись цепочкой: сначала Савелий, затем Матрена с Ксюшей, которой Савелий все же отдал карабин, а замыкающим шел Стас. Проводник их болтал без умолку.

– Я здешнюю округу хорошо знаю. Пришлось выучить. Бывает, кто-то из старших вместе со мной идет да по окрестным халупам шурует. Хватает какие-нибудь вещички нужные и в мой баул кладет, а я тащу. Иногда и до Кожуховки ходили, обменивали ништяки всякие на пульки. Или на хавчик. На еду то есть… Тут в округе много чего раньше было: соляра, курево, кое-где даже одежонка.

С каждой фразой голос Костика становился все увереннее, дрожащий фальцет пропал без следа, сменившись почти что взрослым басом. Да и поведение становилось… нахальнее, что ли. Стасу это все не нравилось. Но в любом случае поздно уже было что-либо менять. Он сам согласился на то, чтобы этот мальчишка провел их до метро.

Разбитая тропка, змейкой вьющаяся между хибарами из раскрошившегося красного кирпича, вывела путников на широкое асфальтовое полотно. Когда-то дорога, располагавшаяся перпендикулярно грунтовой тропе, наверное, была ровной и гладкой, но сейчас асфальт весь вздыбился и растрескался из-за выпирающих наружу корней деревьев.

– Так-так… А вот туда лучше не ходить. – Костик показал рукой направо. – Вон там горгон сидит. Ему лучше не попадаться.

– Какой еще горгон? – спросил Стас.

– Страшный! – воскликнул проводник. – Один раз я ему чуть в пасть не угодил. Хорошо, что падла эта двигаться не может… Давайте лучше налево. По улице Трофимова пройдем.

Сказано – сделано. Группа повернула в другую сторону. Пришлось пройти через густые заросли чахлых и неестественно скрученных деревьев. Сквозь их кроны просматривался силуэт многоэтажного дома, некогда белого, а сейчас посеревшего и облезлого. Ребята с некоторым опасением поглядывали на пустые глазницы окон – не проявят ли себя новые жители столицы? Но, похоже, дом был пуст. Или его обитатели очень тщательно маскировались. Костика же, похоже, здание не интересовало вовсе. Зато он периодически оглядывался назад, словно высматривая кого-то, следующего за ними. Боится бандюков с баржи? Возможно. А может, еще какая-нибудь фобия…

– Улица Трофимова! – торжественно объявил проводник, когда группа вышла из зарослей на очередную асфальтовую дорогу. И на этот раз – почти идеально ровную. – Народ, нам направо…

Здесь деревья были уже не такие густые. Наоборот, они были маленькие и чахлые. Поэтому улица Трофимова предстала перед путниками во всей своей былой красе. Прямо перед ними находилось небольшое приземистое здание из красного кирпича с проржавевшими буквами на крыше. «СВОБОДА», – прочитал про себя Стас. Что бы там ни было раньше, название внушало оптимизм.

Вдоль улицы стояли пятиэтажки, хотя попадались жилища и в девять этажей, и в двенадцать. Почти везде отсутствовали стекла в окнах, а стены облюбовали грязь и плесень. Некоторые оконные проемы были еще и основательно закопченные – видимо, следы давнишних пожаров.

Ксюша с любопытством смотрела по сторонам. На стенах некоторых домов еще сохранились картинки, выцветшие и грязные, но более-менее различимые. Так, на одной из них были изображены фрукты – девушка узнала среди них зеленое яблоко. Правда, оно было неестественно крупным. Но зато было нарисовано очень красиво и выглядело аппетитным. Того и гляди с картинки соскочит. На другой – груша. Были на тех картинках еще какие-то лакомства, но девушка впервые их видела. Хотя не отказалась бы попробовать…

Увы и ах, настоящих свежих фруктов нигде не было видно. Зато в изобилии кругом валялся различный мусор. Чего здесь только не было – начиная от проржавевших полуразвалившихся автомобилей, заканчивая тряпками и целлофановыми пакетами. Один раз попалась даже самая настоящая ванна, лежащая посреди улицы. Кто ее сюда вытащил и зачем, так и осталось загадкой.

Кроме них, здесь не было никого – так, по крайней мере, казалось путникам. Лишь ветер играл со ставнями окон да гремел жестяными листами на крышах. Всего дважды встретились друзья с представителями местной фауны. Один раз из-под остатков легковушки вылетело нечто мелкое, четвероногое, и сразу же скрылось в ближайшей подворотне. Чуть позже группа наткнулась на стаю муравьев, каждый из которой был размером с кулак. Они неторопливо ползли через дорогу к ближайшей аллейке. Вот и вся живность. Улица была мертва… И все равно в ней было свое необъяснимое очарование. Здесь не было полностью разрушенных зданий, как на том берегу реки. И Стасу вдруг показалось, что люди лишь ненадолго ушли отсюда, и скоро они вернутся, уберут мусор с дороги, вставят стекла в окна домов, почистят их от грязи… И улица Трофимова оживет.

Станислав и сам не отказался бы пожить здесь – например, вон в той бело-коричневой громадине аж в семнадцать этажей, – увидеть, как каждый день в огромное окно твоего дома проникает солнечный свет… И чтобы Ксюха каждый день просыпалась с ним рядом. Стас украдкой посмотрел на шагающую рядом с ним девушку. Та с не меньшим интересом осматривала «достопримечательности».

– Красивая улица, – произнесла Ксюша. – И название тоже. Интересно, кто такой Трофимов?

– Кто-кто, известно, кто… – подал голос Костик. – Пахан это был большой, наверное. Всю улицу держал, вот и назвали в его честь.

– Какой еще пахан?

– Какой-какой, крутой! Всю улицу держать, прикинь. Это ж сколько людей да пушек надо.

– Не придумывай. Улицы не называют в честь бандитов, – встрял Савелий. – То же Коломенское, например, основал римлянин Колонна…

– А ты уверен, что он не был паханом? – хмыкнул Костик.

– Да ну тебя…

Этот парнишка уже откровенно раздражал почти всех, кроме Матрены. После баржи девушка словно впала в апатию и сейчас шагала с отсутствующим видом. Окружающая местность, казалось, совсем не интересовала ее. Впрочем, это могла быть просто такая своеобразная защитная реакция. А может, и нет…

– Ну, чего молчишь? – спросил Станислав Матрену. Та повернула голову, встретилась с ним глазами и, явно смутившись, отвернулась. Поэтому одно-единственное невнятное слово, произнесенное в ответ, юноша не расслышал.

– Ты что-то сказала? Не понял.

– Дементор! – уже отчетливо повторила Матрена. – Он преследует нас…

– Какой еще дементор? – удивился Стас.

– Злой, страшный… У него нет глаз! Он идет за нами, чтобы высосать наши души! Я уже чувствую холод… Он приближается…

Ну вот, спросил, на свою голову…

– Кто преследует? Зачем преследует? – Костик явно держал ушки на макушке. – Ребята, рядом что, кто-то есть? – Паренек сразу же растерял всю уверенность, это было заметно по его дрожащему голосу и по тому, как он принялся крутить головой во все стороны.

– Да тихо ты, никого нет, – успокоил проводника Сава, сверля Стаса взглядом. – Просто у нашей подруги бывают, гм… заскоки.

– Точно нет никого?

– Да точно, точно! Хватит уже. Скажи лучше, где там твое метро.

– Да здесь-здесь. Совсем близко уже. Скоро сами увидите.

А станция действительно была где-то недалеко. Ребята догадались об этом, когда заметили, что автомобилей в округе стало гораздо больше. Теперь с трудом приходилось искать проходы между этими искореженными грудами металла. Многие автомобили в свое время столкнулись с другими, да так и остались стоять. Где-то машины и вовсе громоздились друг на друга. Видимо, кто-то очень сильно хотел укрыться под землей в свое время…

– «Кожуховская»! – крикнул Костик, когда группа вышла на небольшой пятачок, расчищенный от автомобилей. – Вот вход.

Перед путниками находилось небольшое здание, больше напоминающее средневековый форт. Веяло от него какой-то непередаваемой мощью – то ли благодаря серым мраморным плитам фасада, то ли окнам, расположенным в нескольких метрах над землей. Да и какие это были окна – бойницы! Проемы их были заколочены всем, чем только можно, остались только узкие щелочки, чтобы просунуть ствол автомата или пулемета, не более… Одна лишь буква «М» напоминала об истинном предназначении здания.

– Я же говорил, недалеко тут! – воскликнул проводник, явно гордый собой. – Есть еще и «Печатники», туда вон та дорога ведет. – Паренек указал куда-то в противоположную от вестибюля сторону. – Но мы туда не ходим. Страшно очень, дорога опасная. Мало кому удается…

– Мы? – перебил болтуна Савелий. – Кого ты имеешь в виду?

– Ну… – замялся Костик. – Я хотел сказать, что…

БАХ-БАХ-БАХ! Автоматная очередь громыхнула совсем близко, перепугав девчонок до полусмерти. Стас пригнулся, вцепившись побелевшими пальцами в приклад своего автомата. Один лишь Сава не поддался панике и сразу же нырнул за лежащую на боку легковушку, затаился там, взяв оружие наизготовку.

– Оружие на землю, суки! – раздался зычный мужской голос совсем рядом. – Быстро, мля!

Девчонки наконец сообразили, что нужно где-то спрятаться, но в панике не могли найти подходящего места, поэтому просто судорожно метались туда-сюда. Стас отполз за большой опрокинутый железный ящик (кажется, киоск) и тоже приготовился давать отпор.

Раздалась еще одна автоматная очередь, и на пятачок перед вестибюлем здания вышел мужик с АК в руках. Широкоплечий, коренастый и невысокий, он был облачен в черную замызганную водолазку и черные же джинсы. Взгляд у мужчины был холодным. Прямо-таки ледяным. А еще – очень надменным.

– Что, суки? – рявкнул незнакомец так, что его голос показался оглушающим, хотя на лицо мужика был надет респиратор. – Сбежать вздумали? Хренушки! А ну, живо выползли!

– Еще чего… – пробормотал Стас. Его взгляд метался по сторонам в поисках выхода из этой ситуации. Парень судорожно думал: «Мужик, конечно, вооружен, но он всего один. А нас, вооруженных, трое. Нет, двое. – Он увидел, как Ксюша замерла и уронила карабин, когда незнакомец наставил на нее автомат, Матрена столбом застыла рядом. – И мне незаметно из-за этого киоска не выползти, враз обнаружат. Одна надежда – на Савелия. Но почему он не стреляет?»

Взглянув в сторону легковушки, за которой прятался его друг, Станислав обомлел: Сава сидел на земле с заведенными за голову руками, а за ним стоял Костик и целился в него из невесть откуда взявшегося пистолета.

«Урод! Предатель!» – увидев это, подумал яростно Стас. Его трясло от гнева и собственной беспомощности.

– Вы что, оглохли? – крикнул мужчина в черном. – Бросайте волыны! Последнее предупреждение, или я пристрелю телок! Считаю до трех, мля! Раз… Два…

Зарычав, Стас поднялся в полный рост и бросил автомат к ногам незнакомца.

– Давай вставай, – раздался голос Костика. – Ствол-то оставь, он тебе не нужен. И выходи сюда…

Савелий, уже без оружия, вышел из-за укрытия. Глухо звякнул еще один брошенный на землю автомат.

– Вот, дядя Хлыст, все сделал как надо! – бодро отрапортовал паренек. – До Кожуховки довел и зенки им по пути замылил.

– Красава, Щуплый, – ответил Хлыст. – Растешь, пацан, растешь.

– Да кто вы такие, вообще? – воскликнула Ксения. – Зачем угрожаете?

– Молчать! – прорычал мужчина. – Мясу слово не давали. Ну, что ты трясешься? – хмыкнул он, окидывая девушку с ног до головы презрительным взглядом. – На барже-то пальцы гнули, у братвы пушки позабирали, а сейчас что?

«Ну, вот и ответ. Они из той же банды, что баржу держит. Как же глупо попались!»

– Ты ведь здесь самый борзый, да? – спросил Хлыст у Савелия, подойдя к тому вплотную. Юноша съежился под взглядом налитых злобой зеленых глаз, ожидая выстрела в голову или удара прикладом под дых. Но бандит только презрительно хмыкнул и произнес:

– «Макар» давай сюда.

– Чего?

– Волыну гони! – повысил голос Хлыст. – А то я не знаю, что ты там на братву наставлял. Сюда давай, мля!

Вздохнув, Савелий достал пистолет и бросил его на асфальт.

– А теперь сбились быстро в кучку и почесали к вестибюлю. Живо, иначе задницы отстрелю! А ты, Щуплый, сгреби-ка все пушки.

Ребята уже сделали несколько робких шагов в сторону входа в метро, а Костик нагнулся, чтобы подобрать один из лежащих на земле автоматов, как вдруг откуда-то сверху послышалось шуршание. Стас поднял голову и успел увидеть мелькнувший, словно молния, черный силуэт. А затем Щуплый истошно заорал. Оглянувшись, Станислав увидел, что паренек выгнулся дугой, а в спину ему вцепился такой же зверек, какого они недавно видели на улице Трофимова. По внешнему виду это существо напоминало кошку, вот только когти и зубы у него были, судя по всему, гораздо острее…

Загрохотал автомат в руках у Хлыста, выплевывая очередную порцию свинца. Миг – и Костик упал, изрешеченный пулями. Округу огласил дикий рев раненого мутанта.

И в этот же момент ребята бросились бегом, словно по сигналу. Стас только на миг задержался, подбирая с земли карабин и автомат, и рванул следом за друзьями, ужом пробираясь между изъеденными ржавчиной автомобилями.

– Эй! Куда! – заорал Хлыст, вскидывая автомат, и тут же завопил от боли, потому что второй мутант вцепился зубами ему в левую руку. Выронив АК, мужчина выхватил нож, с силой вонзил его прямо в бок твари. Зубы зверя разжались, и уже мертвая туша рухнула в дорожную пыль. Хлыст, вздрагивая, бегло осмотрел рану: «Да-а-а, плохо дело. Артерию, скорее всего, прокусили. Кровища хлещет, и боль адская. И левая рука почти не чувствуется, плетью висит…»

Бандит повернулся, чтобы бежать в спасительное подземелье, но увидел, что путь ему преградили еще три мутанта. Мелкие, но весьма хищные зверьки приготовились к прыжку.

– Не дождетесь, суки, – прошипел Хлыст. – Зенки повыкалываю, шваль зубастая…

И, перехватив нож удобнее, сам ринулся навстречу хищникам. Округа снова сотряслась от яростных криков.

***

– Уф… Все, не могу больше! – Ксюша остановилась, согнувшись в три погибели. Следом пришлось остановиться и другим. Благо преследователей – ни людей, ни мутантов – не было видно.

– Да уж, – выдохнул Савелий. – А эти разбойнички оказались хитрее. Засаду устроили. Разоружили, гады…

– Кого-кого, а меня – нет, – буркнул Стас. – Я, между прочим, два ствола смог упереть. А прикинь, не успел бы я схватить оружие, и остались бы мы совсем без ничего в этом городе…

– Ой-ой, какие мы крутые! – воскликнул Сава. – Пушки утащил, подумаешь. А вот если бы ты этого мелкого пристрелил, то я бы грохнул Хлыста сразу, и нет проблем. А ты струсил.

– Он мог бы тебя убить.

– А ты его! – крикнул Савелий, все больше распаляясь. – И вообще, не надо было его с собой брать. Сами бы дошли до метро. Я ведь с самого начала был против.

Стас насупился. А ведь его друг был в чем-то прав.

– И тех, на корабле, я тоже обезвредил, кстати! – не унимался Савелий.

– Мальчики, хватит! – вмешалась Ксения.

– А ты как? – обратился Стас к Матрене. – Все в порядке?

– Вроде как, – ответила Матреша, – есть только хочется…

– Нет уж, никаких привалов мы сейчас делать не будем, – твердо сказал Сава. – Не время и не место. Кстати, а где мы?

Ребята огляделись. Они находились на длинной улице, застроенной мрачными, явно еще задолго до последней войны заброшенными зданиями. Бетонные заборы, тянущиеся по обе стороны узкой асфальтовой дороги, казалось, еще больше сужали окружающее пространство.

– Уютненькое местечко, нечего сказать, – поежился Стас. – И, похоже, это та дорога, про которую Костик говорил… Типа, она к другой станции метро ведет.

– Ну, так пошли по ней дальше, – сказал Савелий.

– Но ведь он же еще сказал, что по этой дороге опасно ходить! – воскликнула Ксения.

– Да? Хочешь обратно к разбойничкам? – хмыкнул Савелий. – Нетушки, Ксюша, лучше вперед пойдем. Тот парнишка ведь, кстати, мог и наврать с три короба. Лапши нам на уши навешать…

– А что такое «лапша»? – задала вопрос Матрена.

– Неважно! – огрызнулся Сава. И обратился уже к Стасу:

– Ну, ты-то согласен, что надо идти вперед?

– Да.

– Вот и отлично. Автомат дай сюда…

Вот только чем дальше группа продвигалась вперед по улице, тем меньше у Стаса оставалось уверенности в том, что здесь безопаснее. Да, здесь стояла тишина. Но, в отличие от улицы Трофимова, здесь было неестественно тихо. Угнетающе тихо. Казалось, опасность подстерегает за каждым углом, и вот-вот на путников обрушится нечто страшное. Тоску нагоняли и сами здания – некрасивые, куцые, с торчащей из стен арматурой. Покосившиеся плиты бетонных заборов местами образовывали широкие зазоры, и можно было видеть мрачные, заваленные строительным мусором мертвые промзоны. На некоторых плитах виднелись странные борозды, сильно смахивающие на следы от когтей. Машины порой перегораживали улицу, и приходилось лезть прямо по ним, либо протискиваться между автомобилем и забором. И ни кустика, ни деревца, ни травинки не было нигде…

– Ну и местечко, – пробормотал Стас. – Интересно, и зачем люди это все понастроили? Не могли покрасивее сделать, что ли?

– Не все так просто, мой принц, – внезапно сказала Матрена. – Это же Мордор. Он не может быть красивым.

– Какой еще Мордор? – удивился юноша.

– Владение Черного Властелина, конечно же, – ответила девушка. – Его всевидящее око следит за нами каждую минуту.

– Опять двадцать пять! – воскликнул Савелий. – Какая еще морда? Какой властелин? Это Южнопортовая улица! Тут недалеко уцелевшая табличка была…

– Одно другому не мешает.

Савелий чертыхнулся.

– Но это все можно уничтожить, если скинуть в недра горы Ородруин кольцо Всевластия! – возбужденно продолжала Матрена. – Но у нас ведь нет кольца Всевластия, да?

– Нету у нас никакого кольца! – взорвался Стас. – И Мордора тоже нету. Шагай себе спокойно. Скоро к метро выйдем. Наверное…

У самого Станислава нервы уже были на пределе. Уж больно странной казалась эта улица. Вот, например, колючая проволока поверх забора. Почему-то она блестела в лунном свете, как новенькая. Хотя давным-давно должна была сгнить и в труху рассыпаться. Все это было очень странно.

– Елки-палки. А это что? – воскликнул Савелий, в его голосе звучал неподдельный ужас. Стас посмотрел туда, куда был обращен взгляд товарища, и обомлел. На обочине дороги стоял автомобиль-фургон. При этом весь корпус его был исполосован и покрыт бороздами, а в боку зияла внушительных размеров рваная дыра. Но не это испугало Саву, а пятна уже засохшей крови на асфальте и на машине. А внутри самого фургона…

– Фу-у-у-у! – поморщился Стас. – Блин… Сейчас стошнит. Девчонки, не смотрите на это!

Да уж, не каждый день им доводилось увидеть останки разорванного в клочья человека. Да и не одного, судя по тому, что оттуда торчали аж целых три ноги.

– Ребята, мне страшно! – шмыгнула носом Ксения.

– Может, лучше повернуть назад? – предложил Стас.

– Не стоит, – ответил Савелий. – Кто бы это ни пировал тут, он уже давно ушел. Будь он тут, уже напал бы.

– Он, может, ждет нас за ближайшим поворотом, – пробормотал Станислав.

– Ну и что? Оружие есть, отобьемся, – заявил Сава и зашагал вперед.

Пришлось следовать за ним, хотя Стасу поведение товарища нравилось все меньше. Он стал каким-то слишком самоуверенным, даже наглым. Неужели автомат в руках так влияет на него?

– Ну, и куда теперь? – спросила Ксения, когда друзья подошли к развилке. Одна дорога вела прямо, другая уводила куда-то направо.

– Прямо, наверное, – сказал Стас. – Хотя нет, стойте.

Что-то было не так. Может быть, дерево, одиноко стоящее на обочине? Да, оно было старым и засохшим, но все же…

– Анчар. Анчар… – забормотала Матрена.

А Стас тем временем обратил внимание, что корни у этого дерева вросли прямо в асфальт. Когда они шли по аллее к улице Трофимова, корни встречавшихся им там растений взламывали асфальтовое полотно, а не врастали в него.

– Это не дерево! – крикнул Станислав, и тут же сухие ветви зашевелились и потянулись прямо к людям. Заорав от ужаса, все четверо отскочили в сторону. Парни вскинули оружие, но до стрельбы так и не дошло. Существо, кем бы оно ни было, не могло ходить. Во всяком случае, оно так и осталось на месте, и только лапы-ветки рассекали воздух.

– Да ну его, – сказал Савелий, – патроны еще переводить. Пошли лучше отсюда. Тут еще одна дорожка есть…

Группа свернула, время от времени оглядываясь в сторону псевдодерева, которое так и стояло там же и, кажется, даже успокоилось. По крайней мере, ветками махать перестало.

Пройдя еще немного, друзья с удивлением обнаружили проржавевшие железнодорожные рельсы, проложенные параллельно асфальту. Сразу же возник спор, метро это или нет. А если метро, то стоит ли идти по железнодорожным рельсам, свернув с асфальтовой дороги? Однако решили все же идти по асфальту. Рельсы рельсами, но уж больно неуютными казались те места, куда они ведут: что в одну, что в другую сторону – промзоны. Разве там должна быть станция метро? К тому же пучки чахлой травы, торчащие между рельсами, как показалось Ксюше, колыхались. И это при полном отсутствии ветра…

Снова по обеим сторонам асфальтовой дороги потянулись серые бетонные заборы и кособокие некрасивые здания. С одной лишь разницей – дорога сужалась, а автомобилей на ней становилось еще больше. Чуть дальше друзьям опять попался железнодорожный переезд. И вновь разгорелись споры. Казалось бы, идти по рельсам логичнее – может, они в метро ведут? Вот только по левую руку все заросло деревьями, точь-в-точь напоминавшими то, что на развилке. Поэтому ребята снова решили продолжить путь по асфальту. Луна тем временем становилась все ярче, и вскоре вся округа была залита лунным светом, что придавало местности еще более зловещий вид.

Стаса чем-то привлек один из фонарных столбов. Юноша даже самому себе не мог объяснить, чем именно. Что-то было написано на столбе как раз на высоте человеческого роста.

«ДО “КОЖУХИ” – 100 РУБЛЕЙ» – гласило объявление. И ниже, уже другим почерком, приписка: «ИЗВИНИТЕ, Я ВАС НЕ ДОЖДАЛАСЬ…» А чуть ниже – уже выцветшая до неузнаваемости фотография с косой черной полоской в правом нижнем углу.

– Ух ты ж ё… – прошептал Станислав, внезапно испугавшись. Он не все понял из этого странного послания, но последние строчки отдавали такой дикой обреченностью, что хотелось завыть. И убраться отсюда поживее.

– Эй, Стас? Ты чего остановился? – послышался голос Ксюши.

– Да, н-н-ничего, – пробормотал юноша. – Просто странно это как-то.

– Что странно? – не поняла Ксения.

Но Стас ответить не смог, потому что совсем рядом вдруг раздался дикий вопль. Глаза Ксюши расширились от ужаса, а Станислав подскочил так, что едва не выпрыгнул из ботинок. Затем крик раздался еще раз, совсем близко. Вцепившись в цевье карабина, парень развернулся и всего в двадцати шагах от них увидел её – длинноволосую стройную женщину, которая появилась будто из ниоткуда. Она была закутана в рваную хламиду, по которой нельзя было определить, чем эти тряпки являлись раньше. На ногах – какие-то куски резины, примотанные веревочками к голеням. Пальцы с длинными ногтями постоянно сжимались и разжимались в такт тяжелому хриплому дыханию. Зарычав и показав длинные клыки, существо неторопливым шагом двинулось навстречу Стасу.

– Сгинь! – заорал юноша, вскидывая оружие. Но существо, кем бы оно ни было, продолжало двигаться вперед. Вот оно уже в пятнадцати шагах. В десяти… И тут Стас зажмурился от страха и дернул спусковой крючок. Раздался грохот выстрела. Открыв глаза через пару секунд, парень увидел, что напротив него никого нет. И это испугало его еще больше.

– Призрак! – воскликнул Станислав, чувствуя, как трясутся поджилки.

– Успокойся ты! – раздался рядом голос Савелия. – Какой еще призрак? Мутант это был!

– Мутант?! Но он выглядел как человек. К тому же я выстрелил в него. И где труп? Где?! С такого расстояния я должен был его враз положить.

– В небо пулю ты пустил, – хихикнул Савелий. – У тебя же руки тряслись, как у пьяного. Да и сейчас ты трясешься весь. В общем, не попал ты в эту страхолюдину. Ускользнула она через щель в заборе, через которую, кстати, и вышла до этого.

– Но ведь я тоже видела, как Стас попал в эту… в это, – тихо сказала Ксюша. – И пуля прошла насквозь…

– Да не глупите вы, – прорычал Сава, – промазал Стасик наш. Над правым плечом пуля прошла, лично видел. В общем, пошли лучше отсюда, а то хрен знает, сколько еще тут этих дикарей водится…

Группа двинулась дальше, хотя Станислава все еще трясло. Миновали заброшенную заправку и таинственного назначения металлическую вышку рядом с ней, заржавевшую и покосившуюся. Савелию показалось, что поблизости кто-то копошится, поэтому ребята остановились и некоторое время прислушивались к тому, что творится за забором. Однако в промзоне царствовала все та же тягучая тишина, нарушаемая изредка лишь ветром, играющим с листами жести.

Но вскоре они обнаружили труп в противогазе и в костюме химзащиты. Тело было словно раздавлено чем-то тяжелым, а левая рука отсутствовала полностью. Так что дальше им пришлось шагать, держа наготове оружие и каждую секунду ожидая нападения. Позади остался перевернутый грузовик-«миксер», обросший плесенью подозрительного синего цвета, затем друзьям попалось несколько ярко-оранжевых луж. А один раз им пришлось пролезть прямо сквозь старый, прогнивший, покрытый грязью автобус (рядом с ним была лужа все того же странного цвета, которую никак было не обойти, а наступать в эту непонятную жидкость не хотелось никому), внутри которого до сих пор сохранились останки пассажиров. На столбе рядом с автобусом Стас прочитал название остановки: «Завод ЖБИ № 7» и некоторое время думал о том, что же это может означать. Надо же было хоть немного отвлечься от мрачных видов и еще более мрачных мыслей о том, что эта жуткая промзона, похоже, не кончится никогда.

– Остерегайтесь выходить ночью на болота… – бормотала Матрена, – когда силы зла властвуют там безраздельно… Если рассудок и жизнь… дороги вам… заклинаю, держитесь подальше от торфяных болот…

«Опять она за свое, – вяло подумал Стас. – Блин, пожалуйста, будь это хоть чем угодно, но пусть поскорее останется позади!

– Эй! Что за хрень? – внезапно спросил Савелий. Группа послушно остановилась, ожидая увидеть уже что угодно, вплоть до ворот в Ад посреди дороги.

– Кажется, я видел человека, – сказал Савелий. – Есть здесь кто-нибудь?!

– Глупо спрашивать, – буркнул Стас, – это могут быть очередные мутанты.

– Или люди со станции метро, – возразила Ксения.

И тут в воротах действительно показалась человеческая фигура. Правда, человека она напоминала только силуэтом, потому что все остальное – заросшее длинными волосами тело, кривые когти на руках и ногах и желтые, налитые кровью глаза – больше напоминало хищного зверя. Зарычав, существо бросило в ребят камень, едва не попавший в голову Матрене. А затем мутант сорвался с места и, сжимая в лапе стальную арматурину, помчался прямо на них. Но добежать не успел – раздалась автоматная очередь, и дикий житель промзоны грохнулся на землю, обильно заливая кровью асфальт.

– Это что еще за..? – Стас не договорил, потому что навстречу им выбежало еще несколько дикарей, вооруженных палками, булыжниками и арматурой. Двое из нападавших сразу же упали навзничь, срезанные автоматной очередью, еще одного убил Станислав, всадив пулю из карабина прямо в живот мутанту. Следующий его выстрел был не так точен – целил в голову, а попал по касательной, оторвав полузверю ухо. Дикарь завизжал и, остановившись, волчком завертелся на месте. Двое его собратьев, не успев остановиться, по инерции натолкнулись на подранка, и все вместе повалились наземь.

– Всех не перестреляем! – прокричал Сава. – Тикаем отсюда! Живо!

Друзья бежали, чувствуя, как за их спинами нарастает гвалт и гомон, как топот вражеских ног, раздается все ближе и ближе. А между тем сил на беготню у Стаса оставалось все меньше: «Проклятый респиратор! Сдернуть бы его да выкинуть на фиг… Но тогда гораздо больше гарантий сдохнуть от радиоактивной пыли. Да и не поможет это. Все равно догонят. Как пить дать догонят… Ну уж нет! Помирать, так с музыкой!»

Стас резко развернулся и вскинул оружие. Практически одновременно с ним то же самое проделал и Савелий. Вот только стрелять было не в кого. Враги уже улепетывали со всех ног. Прошло несколько секунд, и они скрылись за поворотом, оставив путников в гордом одиночестве.

– Что за… вот гады, – у Стаса даже не было сил возмущаться. Он стоял и давился бессильной злобой: «Что за дела? Даже героической смерти и то лишили. Оставили загибаться самим здесь, твари помойные! Гребаные мутанты. Гребаная промзона. Гребаный респиратор. Гребаное Все!»

– Мы вышли за… границы… Мордора, – прошептала Матрена, давясь кашлем. – Темный Властелин больше… не властен… над нами!

– Вышли? – пробормотал Стас. И, обернувшись, увидел жилые высотки. Промзона на самом деле закончилась.

– Ур-р-ра! Жизнь! – заорал юноша. – Здесь даже дышится легче.

И это было правдой. Исчезла давящая тишина, царящая в промзоне. Друзья тихонько побрели дальше, рассматривая обыкновенные семнадцатиэтажные дома так, будто они были одним из чудес света. Миновав высотки, ребята увидели слева несколько длинных двадцатидвухэтажных домов, по форме напоминающих свечи, и стоящую неподалеку небольшую изящную церковь, купола которой сверкали в лунном свете.

– Красиво… – прошептала Ксения, залюбовавшись видом.

– Давайте подойдем поближе, что ли, – сказал Савелий.

Группа направилась к церкви, недалеко от которой обнаружился небольшой бульвар, где жилых домов было больше. Неужто им действительно удалось вырваться с той жуткой территории, которую по какому-то недоразумению прозвали улицей? Да еще и Южнопортовой. Всем хотелось поскорее найти метро…

– Интересно, а кем же были эти твари, которые напали на нас? – задала вопрос Ксюша. – Они звери или все-таки люди?

– Не те и не другие, – внезапно сказала Матрена. – Это были слуги сумрака.

– Чего-о? – воскликнул Стас.

– Слуги Темного Властелина. Он мечтает уничтожить нас и попытается сделать это снова, если мы попадемся ему…

– Ну все! – взорвался Станислав. – Я понимаю, конечно, что ты девочка начитанная, и все такое. Но нельзя же нести этот бред постоянно. Про властелина какого-то, про Мордор и всякую прочую чушь. Ты заколебала этим, слышишь меня? ЗАКОЛЕБАЛА!

Матрена ничего не ответила. Только захлюпала носом, рухнула на колени и затряслась от рыданий. А парню внезапно стало очень стыдно за свой срыв: «Ну что такого, ну несет всякую чушь девчонка. Сам-то я тоже хорош, едва не сошел с ума в этой промзоне, даже призраки померещились».

– Эй-эй, – пробормотал парень, прикоснувшись к дергающемуся плечу Матрены. – Ты это… прости, если что. Я сгоряча. Просто эта Южнопортовая, она… ЭЙ!

Девушка вдруг упала на асфальт и затряслась в конвульсиях. Похоже, у нее был очередной приступ. «М-да, только этого еще не хватало», – подумал Стас.

– Знай же: не смертное зло, а бессмертное Скилла. Свирепа, дико сильна, ненасытна, сражение с ней невозможно. Мужество здесь не поможет; одно здесь спасение – бегство… – забормотала девушка, не видя и не слыша ничего.

– Эй, что за хрень? Вы тоже это видите?! – воскликнул вдруг Савелий. Подняв глаза, Стас в который раз за ночь обомлел. Потому что прямо перед ним стоял дом, которого еще минуту назад здесь не было.

Обычная блочная пятиэтажка. Такие парень видел на каждом шагу в городе, особенно на той стороне реки. Вот только эта, в отличие от других, была со вставленными окнами, и в некоторых из них горел свет. Вдобавок ко всему этот дом казался словно сотканным из воздуха. Сквозь него были видны деревья и другие жилые высотки, да и стоял он так, что дома-«свечки» сейчас будто частично находились прямо в нем.

– Ого… – прошептала Ксения. – Да как это может быть?

– Понятия не имею, – пробормотал Савелий. Стас же, словно зачарованный, смотрел на это необыкновенное видение и не мог оторвать от него глаз. Дом казался таким уютным и безмятежным, что не хотелось даже шевелиться, чтобы не будить его обитателей – ночь же на дворе все-таки, люди спят…

И тут что-то произошло. Юноша даже не смог в полной мере ощутить метаморфозу – слишком краткой по времени она была. Но чувство покоя вдруг исчезло, наступила та же напряженная тишина, что царила и на Южнопортовой. Это длилось какой-то миг, а затем…

Затем раздался оглушающий грохот, и пятиэтажка внезапно стала рассыпаться и исчезать в клубах черного дыма и бетонной крошки. Из дома послышались крики ужаса и боли. А Стаса вдруг охватил такой приступ жути, что он сам взвыл, не в силах сдержаться. Ноги парня подогнулись, и он без сил опустился на асфальт рядом с Матреной. Тут же рядом рухнули и Ксюша с Савелием. А дом все продолжал рушиться, и крики его обитателей терзали неосторожно забредших сюда путников сильнее, чем любая беготня в респираторах.

– Спасение – бегство! – шептала Матрена, продолжая корчиться. – Бегство. Бегство…

– Надо идти! – попытался крикнуть Стас, но из его горла вырвался только сдавленный шепот. – Иначе погибнем. Давайте ребята, встаем…

Встать получилось не с первого раза. Но все же в конце концов парням удалось подняться самим и поднять на ноги Ксюшу. Дом-призрак тем временем снова стал целым на какой-то миг, но тут же опять начал разрушаться. Новая волна ужаса и боли захлестнула Стаса.

– Боремся, ребята, боремся, – надрывая глотку, кричал Стас. – Сава… Помоги с Матреной!

Схватив обессиленную девушку под руки, ребята медленно поволокли ее мимо церкви. Улиц перед ними было несколько, но выбора почти не оставалось: либо тащиться прямо сквозь призрачную пятиэтажку, либо идти назад на Южнопортовую, либо свернуть куда-то налево, подальше и от того, и от другого. Конечно же, друзья выбрали третий вариант.

А дом-призрак продолжал все тот же замкнутый цикл, восстанавливаясь и разрушаясь, разрушаясь и восстанавливаясь. И каждая «волна», исходящая от него, подрывала силы и без того измученных путников. Шаги их становились все медленнее. К тому же воздух стал густым, да и ветер, какой-то странный и ледяной, бил Стасу прямо в лицо, будто началась сильная пурга. Да еще и Матрена стала тяжелее камня. Вот-вот упадет и раздавит. «Эх, упасть бы прямо сейчас да умереть вместе с жителями той несчастной пятиэтажки, которые погибли задолго до моего рождения, – думал совершенно опустошенный и обессиленный Стас. – Ну уж нет. Нас так просто не возьмешь. Мы сделаем еще шажок. Еще два. Три…»

И вдруг все закончилось. Словно рукой сняло тяжесть, усталость и боль. Стас и Савелий удивленно уставились друг на друга. Глубоко и с наслаждением вдохнула воздух Ксюша. И Матрена, до этого висящая безвольной куклой на руках парней, вдруг встрепенулась и вскочила на ноги. Друзья находились среди бывших жилых многоэтажек – обычных, из кирпича и бетона. Дома-«свечки» виднелись далеко позади, а призрачная пятиэтажка растворилась в воздухе, словно и не было ее.

– Да-а-а, дела, – выдохнул Савелий. – Что это за хрень такая была, а? Я думал, дуба дам…

– Не знаю, ребят, – задумчиво произнесла Ксения. – Вот только я каким-то образом поняла, что все эти люди давным-давно умерли вместе с домом. Взорвали его вместе с жителями. И теперь их неупокоенные души вынуждены переживать боль и страх снова и снова. Вот только как я узнала это – не знаю, хоть убейте.

– И приглашали они нас вместе с ними умереть, – поежился Стас. – Ух, не дай бог пережить это снова…

– Ребят, давайте тикать отсюда, – усталым голосом сказал Савелий. – А то вдруг это видение исчезло ненадолго, а потом появится и снова нас загипнотизирует. Да и вообще, доберемся мы до метро когда-нибудь или нет?

– Эй! Эй вы, а ну не двигаться! Оружие на землю! – внезапно раздался совсем близко чей-то голос.

Повернувшись, ребята увидели трех мужчин, неторопливо приближающихся к ним. И у каждого в руках был автомат. Один из них направил оружие в небо и выстрелил одиночным.

– Вы что, оглохли? Или по-русски не понимаем? Бросьте пушки, я сказал!

– Ну вот, час от часу не легче, – пробормотал Савелий и швырнул автомат на землю.

Глава 7 КОНФЕДЕРАЦИЯ ПЕЧАТНИКОВ

Худа без добра не бывает. Рано или поздно подфартить им должно было. На поверку трое этих вооруженных людей оказались сталкерами с Печатников[4], а не очередными бандитами. И метро было уже совсем близко, так что вскоре Стас, Савелий, Ксения и Матрена уже рассматривали убранство станции. Оружие у них все-таки отобрали, справедливо полагая, что незнакомцев до выяснения обстоятельств лучше держать безоружными. Ребята прошли обязательный процесс дезактивации и теперь толпились возле южных гермоворот. Сопровождающими были те трое «спасителей», которые так вовремя подобрали путников на поверхности. Кто знает, нашли бы они без помощи этих мужчин вход на станцию или нет. Командир сталкеров представил сначала своих людей, после чего назвал свое имя. Самым большим оказался Томилин, или Том, как звали его друзья. Он разглядывал ребят, и улыбка не сходила с его лица – не наглая, а вполне дружелюбная. Хмурился Иван Данилов – еще один сталкер из отряда: ему явно наскучило торчать здесь, и он мечтал оказаться уже в своей палатке и отдохнуть после непростой вылазки. Но командир, Олег Немов, не спешил, раздумывая о том, как поступить с гостями. Коротко остриженная голова и массивный подбородок придавали его лицу суровый вид, взгляд был внимательный и строгий, но без агрессии. Наконец, судя по всему, он решил, что делать, и повел ребят к краю платформы. На ходу бросил, обращаясь к своим людям:

– Отведем гостей к Андрею Павловичу, надо доложить о нашей находке.

Станция Печатники поражала своими просторами. Стас, Савелий и Ксения привыкли к низеньким сводам подземелий Коломенского, потому теперь с восхищением глядели по сторонам, осматривая вполне себе рядовую станцию московского метрополитена.

– Прикольно, – вырвалось у Савы. – Здесь столько места, стены и пол каменные.

Суета, царившая на станции, также удивила ребят. Было раннее утро, станция просыпалась, народ собирался на работу, на фермы. По платформе уже сновали заезжие торгаши, предлагая свой товар и различные услуги. Один мужчина в сторонке что-то горячо шептал двум другим, Стас краем уха расслышал, что они говорили о какой-то охоте на недавно завезенных на Пролетарскую невероятных существ. Но сколько стоит такое удовольствие, парень не расслышал, да и сдалась ему эта охота. А мужчина тот заметил, что Стас на него уставился и прикрикнул:

– Иди, иди, чего здесь крутишься? Бездельник!

Стас поспешил дальше, успев подхватить Матрену под руку, когда та неловко споткнулась на ровном месте и чуть было не упала. Она благодарно взглянула на своего принца-спасителя, а тот уже утаскивал Матрену за руку дальше, и она совсем не сопротивлялась.

Хаотично расставленные ветхие палатки, жилища из фанерных и жестяных листов людей явно побогаче, лотки торговцев – все смешалось в этом каменном мешке со сводами, подпираемыми колоннами.

– Нам сюда, – коротко бросил Немов, показывая рукой направление. Вскоре они оказались в подсобных помещениях за станцией. Тучный охранник на входе даже не поднялся навстречу, а лишь проводил командира сталкеров задумчивым взглядом. Похоже, Немов здесь пользовался авторитетом. Данилов и Томилин остались снаружи, напустив на себя скучающий вид.

Возле двери в конце коридора перед Немовым неожиданно выросла фигура мужчины, который пытливо оглядел процесссию, отвел командира в сторону и о чем-то с ним горячо зашептался, бросая изредка взгляды на ребят. Немов отвечал коротко. Последние слова Стас расслышал:

– Корниенко, мне плевать, может он или нет. Он примет нас сейчас, у меня дел по горло, а водить за собой мальцов этих я не намерен.

Затем он отодвинул своей лапищей покрывшегося испариной собеседника и толкнул дверь. Жуткий скрип заставил Стаса, Ксению и Савелия поморщиться. Матрена же упорно делала вид, что она сейчас где-то далеко и решает, очевидно, неподвластные человеческому уму задачи. А может, отправилась в неблизкое путешествие за новым пророчеством. Немов приглашающе махнул им рукой – мол, идите за мной, – и сам вошел в комнату.

– Стучать не пробовал? – Человек, сидящий за столом, излучал власть и был жутко недоволен вторжением. Видимо, это и был тот самый Андрей Павлович.

– До тебя достучишься, ага. Твой верный пес мне так долго втирал, что ты занят, я уже начал верить.

Андрей Павлович поморщился от такой наглости, но смолчал, лишь заиграли желваки на его лице. Но тут же с интересом принялся разглядывать остальных гостей.

– Кто такие? На жителей Конфедерации Печатников не похожи, да и не встречал я вас раньше. Челноки? По делу?

«Интересно, – подумал Стас, – чем это мы от местных так отличаемся?» Оглядел себя и остальных и мысленно согласился с человеком за столом. Сам Стас был одет, как обычно, в просторную, не стеснявшую движений фуфайку, которая была велика ему, и в штаны, такие застиранные, что из черных стали уже серыми, зато удобно облегали тощие ноги. В Коломенском это выглядело нормально, а здесь он казался себе каким-то пугалом. «М-да, хорош принц», – подумал он. Рубаха Савы из запасников музея – серая, с красной вышивкой по вороту, пусть и поношенная, – резко отличалась от защитной одежды, какую носили большинство жителей станции, как, впрочем, и его мятые просторные штаны из грубой ткани. Ксюша тоже была в чем-то вроде длинной рубахи и в берцах. Стас даже невольно засмотрелся на ее длинные, бледные ноги. А Матрена в своем мешке с тремя дырками и вовсе производила сногсшибательное впечатление. Стоило бы подобрать ей что-то более подходящее, коли уж довелось им оказаться здесь, в метро.

– Не челноки они, – ответил за ребят Немов. – Подобрал на поверхности.

– А ты всех, словно бездомных котят, домой тащишь?

– Я помогаю, – угрюмо ответил Немов. – Ребята молодые, неопытные, явно в беде были. Из промзоны выбежали, мы на них и наткнулись.

– Ну-ну, – недоверчиво протянул Андрей Павлович, – а даже если и так, зачем нам лишние рты? Или у нас продуктов до хрена?

– Д-да не волнуйтесь вы так, мы у вас не задержимся, – вступил в разговор Стас. Сидящий за столом человек ему сразу не понравился, да и оставаться на станции, когда начальство не благоволит тебе, плохая идея. Дадут самую грязную работу за гроши, еще и придираться постоянно будут.

Схожие мысли царили в головах Савелия и Ксении. А Матрене было все равно, лишь бы принц был рядом. Она стояла и молча любовалась своим спасителем, который сейчас общался с этим противным дядькой.

– И куда же вы дальше пойдете? – ехидно поинтересовался Андрей Павлович.

– Это мы еще не знаем, а куда лучше?

Мужчина в ответ на эти слова лишь расхохотался.

– Нет, ты слышал? – отсмеявшись, спросил он Немова. – И кого ты привел на наши головы. Да они же глупенькие какие-то и необстрелянные совсем. Как на таких положиться? Да и выгоды никакой с них.

– Ну а делать что-нибудь умеете? – Андрей Павлович переводил взгляд с одного лица на другое.

Ребята молчали, соображали, как бы лучше подать себя, чтобы прямо сейчас не выгнали обратно на поверхность.

– Охотиться умеем, – выпалил вдруг Стас.

Мужчина за столом с сомнением оглядел парня.

– Ох уж эти мне горе-охотники, что-то не похоже. Насколько я понял, это за вами там, – он многозначительно потыкал в потолок, – охотились. А не вы за кем-то.

– Нормально ребята держались, – вступился Немов. – Сам знаешь, что там, в промзоне творится. Мало кто выжил из тех, кто туда сунулся.

– А ты вот выжил, – с явным сожалением прошептал Андрей Павлович, так, чтобы никто не слышал.

– Так, а поселим их где, у тебя в палатке? У нас места на станции катастрофически не хватает.

– У Черствого поселим, – ответил Немов, – пару дней его не будет, а завтра наш главный возвращается с Ганзы и пусть решает, что с гостями делать.

– Правильно, – неожиданно быстро согласился Андрей Павлович, – пускай у него голова и болит. А мне, кхм, насрать. Идите уже. – И он принялся энергично тереть виски. – Корниенко мне там позовите. И на выходе дверку-то придержите, скрипит она очень, голова раскалывается и без ваших молокососов с поверхности.

На удивление, разговор, грозившийся затянуться надолго, неожиданно быстро пришел к своей развязке. По крайней мере ближайшие пару дней можно было не задумываться о безопасности и ночлеге, а походить, осмотреться, узнать, как и чем люди в метро живут. Немов молча шел впереди, уверенно ведя гостей к их временному жилищу. Наконец они остановились перед затертой практически до дыр палаткой, командир сталкеров откинул полог:

– Располагайтесь. На два дня она ваша. Скажу, чтобы вам притащили еще один матрац, чтобы не ютились на одном.

Палатка была обставлена по-спартански – ничего лишнего: брошенный на пол матрац, укрытый какой-то мешковиной, кривая тумбочка и два мешка с барахлом. Вот и все убранство.

– Черствый у нас – минималист, – следя за реакцией гостей, усмехнулся Немов. – Но здесь тепло и спокойно, вас никто не тронет. Всяко лучше, чем на поверхности.

– С-спасибо, – поспешно ответил Стас.

Этот сталкер, столько сделавший уже для них, и впрямь подвернулся очень вовремя. Не встреть они его с отрядом на своем пути, кто знает, что было бы с ними сейчас. Может быть, монстры обгладывали бы уже последние их косточки.

Матрац принесли быстро и свалили его в другом углу палатки.

– Кто с кем спит? – с улыбкой до ушей спросил Савелий. – Жребий тянуть будем или так договоримся? – засмеялся он.

– Дурак. – Ксения недовольно взглянула на него. – Думай, что говоришь.

– Да я же шучу, – попытался оправдаться Сава. – Мальчик с мальчиком, девочка с девочкой. Матрацы широкие, думаю, интересами ночью не столкнемся.

К обеду друзья прилично проголодались и за пару патронов получили в столовой немудреную похлебку: в зеленоватой жиже плавал малюсенький кусочек мяса, который и мясом-то было сложно назвать. Но еда была принята с благодарностью, и за пару минут дымящееся варево исчезло в их ртах, будто его и не существовало. Еще и тарелки вылизали.

Обратно возвращались повеселевшие, недавние испытания на поверхности казались такими далекими и уже не вызывали прежней дрожи в коленках. Да и вспоминать сейчас о них вовсе не хотелось. У соседней палатки они задержались, там женщина рассказывала двум подросткам какую-то байку. Ребята прислушались.

– Вот и несется он в ночи, глаза дьявольским огнем горят – не глаза, а угли преисподней.

Стас вздрогнул, вспомнив рассказ старика, деда Матрены, про Темный мир с его провалом: – «Неужели все-таки это темные силы вырвались на поверхность из ада, и старик не бредил?»

А женщина продолжала:

– А на цепях, намотанных на его левую руку, яги привязаны. И он то стравливает цепи, то дергает на себя. А яги несутся во весь опор, мелькают лапы с бешеной скоростью, кто вперед вырывается, кто позади, едва-едва под колеса не попадают, зыркают по сторонам своими глазками, полными животной злобы, жертву выискивают. И ревет мотоцикл, выпуская облака сизого дыма, вдохнешь его ненароком и замертво свалишься сразу же. Но это не самый худший вариант, если повстречаешь на пути того байкера. Иначе вынет он всю душу из тебя, без остатка, а тело растерзают яги, разорвут острыми клыками и поднимут свои тупые морды к луне, завоют так, что тоска вселенская проникает в любое живое существо, оказавшееся поблизости, и больше не найти никогда покоя, если услышишь этот вопль исчадий ада.

– А что байкер с вынутой душой делает? – полюбопытствовал Савелий.

Женщина вскинула голову и уставилась на новоприбывших.

– А зачем, по-твоему, Злу твоя душа?

Ответа у Савелия не нашлось, и женщина быстро утратила к нему интерес, посчитав плохим собеседником.

– И не убежать, не скрыться от байкера, ибо чудовищная скорость у его мотоцикла, а яги, верные гончие, и того быстрее. А за ним, позади, сноп огненный, и дорога плавится, грохот же чудовищный стоит, словно тысячи орудий разом палят[5].

Женщина закончила рассказ, перевела дух, посмотрела на ребят, довольная произведенным эффектом.

– П-пойдем, – тихо сказал Стас своим друзьям, – умалишенная какая-то.

Но было видно, что рассказ их впечатлил.

Ночь подкралась удивительно быстро. Ребята отужинали жидкой похлебкой в столовой, по очереди помылись из ведер в так называемых душевых. И, к вящему удовольствию остальных, Матрена стала выглядеть почти прилично, насколько это было возможно в подземке. Заснули быстро, а когда Стас и Савелий проснулись вдруг посреди ночи, девушек в палатке не было.

Ночью станция не выглядела дружелюбно. Темнота, как известно, – друг молодежи. Но это была чужая темнота, не родная. Парни в растерянности бродили по станции, натыкались на разбросанные тут и там вещи, не зная, что предпринять. Сунулись было в пару палаток, но из одной на них шикнули, чтобы не мешали спать, а из другой какой-то дед заорал, что сейчас пальнет им вслед так, что мало не покажется. Они уже собирались направиться к Андрею Павловичу в подсобные помещения, как вдруг услышали тихий стон. Звук доносился с путей, и, перегнувшись с платформы, Стас и Савелий разглядели сидевшую там Матрену. Ребята спрыгнули вниз и помогли девушке подняться на ноги.

– Что п-произошло?! С тобой все в порядке? Где Ксюха?

– Да говори же, – встряхнул девушку за плечи Савелий.

Матрена потерла лоб, вспоминая.

– Мы с Ксюшей вышли из палатки поговорить, когда вы уснули, ну, чтобы вам не мешать. Пришли сюда, уселись на край платформы, и вдруг увидели, что оттуда, – она показала на южный туннель, – ползет дрезина. Она остановилась недалеко от нас, на нее загрузили пару каких-то мешков, и дрезина отправилась дальше.

Савелий вмешался и поторопил девушку:

– А можно ближе к делу?

Матрена кивнула.

– И вот, когда дрезина с нами поравнялась, притормозила, я успела разглядеть двоих неприятных типов, наглых. Они что-то спросили, я не расслышала. А потом вдруг схватили Ксению, зажали ей рот рукой. Я хотела закричать, но оступилась и упала, ударилась о шпалу. И перед тем, как отключиться, успела увидеть, что дрезина поехала дальше. Получается, ее украли? – Матрена переводила взгляд со Стаса на Савелия.

– Пошли, – резко сказал Стас.

Савелий даже удивился такой решимости друга. Они направились к северному туннелю. Там, у блокпоста, двое дозорных рубились в кости у небольшого костерка, едва разгоняющего сумрак. Туннель перегораживала самодельная конструкция из дверей вагонов метро, которая при необходимости могла складываться, пропуская транспорт. В ней были вырезаны отверстия-бойницы. И хоть дальше, как уже знали ребята, находилась станция, входящая в Конфедерацию, меры предосторожности все равно были приняты – «Кожуховскую» держали преступные элементы, бандиты, одним словом. Сейчас в этой преграде был оставлен лишь узкий проход – мимо ни одна дрезина не пройдет незамеченной. А значит, дозорные должны быть в курсе.

Подойдя к ним, Стас спросил:

– Здесь дрезина не проезжала?

Дозорный, щуплый малый, удивленно посмотрел на парня, нехотя оторвавшись от игры в кости.

– Тебе чего не спится? – проворчал он. – Проезжала. С дрезины свалился и теперь догоняешь? – Он взглянул на своего напарника, но тот не счел шутку смешной.

– Давно? – продолжал расспросы Стас.

– Пару часов назад.

– А куда поехала?

– Так то наши были. С «Кожуховской», – подал голос второй.

– Наши, – хмыкнул его товарищ. – С каких пор бандиты «Кожуховской» стали нашими?

– С того самого момента, как появилась Конфедерация Печатников.

– А вам-то что? Почему ночью шастаете? – Вопрос был задан уже парням.

– Д-девушку…

Но Савелий перебил Стаса, пихнув его локтем.

– Дело есть к ним. Следующая дрезина когда пойдет на Кожуховскую?

– Нет, ты слышал, – загоготал дозорный, – дрезину ему захотелось. Это тебе не маршрутное такси, парень. Надо – пешком топай. Направление одно – не ошибешься.

– Пошли, – бросил через плечо Савелий друзьям. А им в спину еще долго смеялся развеселившийся дозорный.

Когда они отошли на приличное расстояние, Стас повернулся к Савелию:

– Надо было рассказать им.

– Ага, – парировал Савелий, – да всем здесь плевать на нас. Нужны им лишние проблемы с бандитами. Или думаешь, что ради нас, абсолютно чужих здесь людей, кто-то хоть пальцем пошевелит? Свое дороже всегда. Сами что-нибудь придумаем.

Туннель встретил друзей недоверчиво, темнота практически сшибла их с ног, заставила осторожно прощупывать каждый шаг – перспектива переломать ноги и не достигнуть цели мало кого бы порадовала. Но попробуй уговорить себя не спешить, когда в беде твой друг. Фонариков у них не было, да и, приближаясь к недружественной станции, не стоило раньше времени заявлять о себе в открытую. Разведчики из Стаса с Савелием были те еще – неоперившиеся, неопытные, боящиеся неизвестного. Что касается Матрены, то девушка молчала, осторожно ступая за парнями. Парни тихонько переговаривались: молчать в гнетущей тишине, нарушаемой изредка шорохом разбегающихся крыс или падающих с потолка капель, совсем не хотелось. На Печатниках говорили, что туннель между ними и Кожуховской безопасен. Этот факт радовал, но осторожность никогда не помешает. Правда, оружие – подобранная по пути железка в руках Савелия – вряд ли послужило бы серьезным доводом при неудачно складывающихся переговорах или при атаке мутантов. Что ждало их на Кожуховской? Там бандиты. Опыт общения с бандюками у ребят уже имелся, и не очень удачный. Братва всегда жила по понятиям, и вряд ли теперь откажется от материальной выгоды. А предложить им за Ксению было нечего. Опрометчиво они рванули, но что еще оставалось делать? В метро они чужие, никому особо и не нужны. Кто стал бы радеть за пришлых, помогать им в нелегком деле, брать на себя их проблемы? Никто. В постъядерном мире нужно было быть эгоистом, так больше шансов выжить.

Изредка туннель вздыхал, постанывал, или эти звуки им лишь чудились из-за того, что нервы были на пределе. Ребята крались по темному жерлу все дальше и дальше, в неизвестность.

– Как думаешь, – спросил Савелий и сглотнул, – с Ксенией все в порядке?

Он не решился произнести вслух другие слова, пугающие, страшные – жива ли девушка.

– Х-хотелось бы верить… – Стас не договорил фразу и вдруг замер. – Ты слышал?

Савелий тоже резко затормозил, и идущая позади них Матрена налетела на их спины. Она недовольно цыкнула на парней, но Стас приказал ей молчать. Все трое прислушались. Никаких новых звуков не было, все также гудел туннельный сквозняк, легонько шуршали редко падающие с потолка капли.

– Почудилось, – буркнул Стас и подтолкнул друга, чтобы тот шагал дальше.

Но внезапно заговорила Матрена. Голос ее становился с каждым словом все громче, отражался от стен, множился эхом. Изумрудные глаза, казалось, вспыхнули и ярко засверкали в темноте. Тело Матрены выгнулось дугой, и она стала оседать на пол, произнося нараспев:

– И Шторм обрушится на ваши головы, и выбьет почву из-под ног и утащит за собой в пучины неизведанные. И пошатнется мироздание, и непонятно будет, где свет, а где тьма. Вокруг простираться будет лишь сумрак. Такой же сумрак, что ждет нас в конце туннеля.

Стас и Савелий несколько мгновений оторопело взирали на этот говорящий хаос у них под ногами, а потом опомнились:

– Да тише ты, дура. Хочешь, чтобы все бандюки сбежались на твой крик? И зачем мы только тебя с собой взяли? – Савелий даже замахнулся, но бить не стал.

Стас потормошил Матрену за плечо – помогло. Очередной приступ прекратился. Но тут же им стало не до девушки. За спиной вдруг возникли какие-то тени, и парни враз оказались на полу с выкрученными руками. Стас пытался укусить руку, заткнувшую ему рот, но перчатка на ней была толстой, и ее обладатель даже не обратил внимания на слабые попытки парня вырваться. Он слышал, как рядом пыхтит Сава, явно находящийся не в лучшем положении. Неужели они снова в лапах бандюков?

И вдруг Стас услышал знакомый голос:

– Тихо, не вырывайся, я сейчас тебя отпущу, но ты не шуми, договорились?

Стас помычал, кивнул, и тут же его освободили от захвата. Он встал, прищурился, разглядывая человека перед собой и растирая руку. Так и есть – перед ним находился Немов.

Тысячи вопросов готовы были слететь с уст парня, но командир предусмотрительно поднес палец к губам.

– Я знаю, что вашу девушку утащили. Именно поэтому я и здесь.

***

В грязной, слабо освещенной комнатке находились пятеро. В центре – огромный, невероятных размеров бугай сдавил шею сучившей ногами девушки. Его грязная волосатая лапа держала несчастную на весу, словно пушинку, особо не напрягаясь. Сам здоровяк откровенно скучал. На станции все звали его Джаббой. Естественно, это было не настоящее его имя. Прозвали его так в честь Джаббы Хатта – одного вымышленного персонажа из кинофильма. По словам знающих, местный верзила был очень на него похож – такой же громадный, толстый, со свисающим брюхом и ручищами обхватом с тело волколака, а ростом за два метра. В его силе было что-то первобытное, в колыхающейся массе – что-то пугающее, чужеродное. Поговаривали даже острые языки, что зачали его женщина и выродок-мутант с Филевской линии.

Третий персонаж, находящийся в этой комнате, был лысым, с грязной повязкой на глазу. Он уже год как держал станцию Кожуховская. Все звали его Борманом за то, что при прежнем авторитете, ныне почившем при загадочных обстоятельствах, работал он своего рода секретарем, правой рукой предыдущего управленца, а вкупе с настоящим именем Борис и заслужил такое прозвище. Уже тогда, будучи серым кардиналом, он действительно представлял собой тайную силу, находясь в тени главного авторитета. За не слишком привлекательной внешностью, обезображенной к тому же отсутствием одного глаза, скрывался искусный махинатор, завоевавший расположение и уважение кожуховской братвы.

Ну а в углу ютились на грубо сколоченной скамье типичные представители шайки: грязные, серые, неприметные братки, недавно доставившие на дрезине эту самую девушку и ожидавшие за такой подарок от своего главного хоть какой-то награды. Борман на благодарности для своих обычно не скупился, если те сделку какую удачно заключали или товар подгоняли хороший. А способ получения товара его мало волновал, лишь бы не зарываться слишком сильно.

– Тебе жалко, что ли? – Одноглазый провел грязным обломанным ногтем по щеке девушки, заглянул в ее выпученные глаза, понаблюдал немного, как она хватает воздух ртом, и усмехнулся:

– Джабба душит?

Явно довольный своим остроумием, Борман оглянулся на своих подопечных – слышали ли. Те осклабились. Потакание авторитету – неотъемлемая часть неписаных законов воровской шайки.

– Хватит, – крикнул он, заметив, что лицо девушки уже начало приобретать оттенок, не свойственный живому человеку.

Джабба тут же разжал пальцы, и Ксения безжизненным кулем рухнула на пол. Сплюнув сквозь щербатые зубы, одноглазый медленно подошел к ней, слегка наклонился, заглядывая в лицо. Сквозь полуоткрытые губы девушки слышался свист пополам с хрипом, глаза были закрыты. Одноглазый мыском ботинка потыкал Ксению под ребра, досадливо поморщившись.

– Чуть не перестарался, Джабба. Не хватает тебе изящности, и не умеешь остановиться вовремя, – покачал головой Борман. Еще несколько секунд он рассматривал девушку, взгляд его скользил по телу, задерживаясь на округлых формах.

– Оклемается, порадует нашего брата. Я первый, а дальше делите сами. А потом сможем выручить за нее неплохую цену, она вроде как смазливенькая. Продадим этим выродкам на Китай-городе, у них там дефицит симпатичных баб.

Девушка на полу закашлялась, приходя в себя. Борман наклонился:

– Как себя чувствуешь? – притворно сладким голосом осведомился он.

– Тварь, – выдохнула она.

Продолжая улыбаться, Борман достал из кармана нож-бабочку и задумчиво покрутил его в пальцах. Затем наклонился к лежащей на полу девушке, подцепил край ее рубахи и резким движением распорол почти до груди.

– Дальше сама или помочь?

Ксению передернуло от осознания того, что сейчас эти грязные лапы дотронутся до ее тела, и она попыталась отползти дальше, отталкиваясь ногами от пола. Но не тут-то было. Бормана только раззадорили слабые попытки девушки избежать неминуемой участи. Его кривая улыбка стала еще шире, и он вдруг начал резко срывать с Ксюши одежду. Сил у девушки противостоять этой грубости практически не осталось. Ее заплаканное лицо исказилось от ужаса, смешанного с отвращением. Вдруг Борман резко отпрянул.

– Че за…? – одноглазый смачно выругался. – Ребятки, да она мутант. У нее там хвост!

У Ксении действительно присутствовал данный атавизм, которого она жутко стеснялась и тщательно скрывала от остальных жителей Коломенского, опасаясь, что из-за него станет изгоем. Все эти годы ей удавалось хранить тайну – хвостик был совсем маленький, неприметный. Но он был! И этот рудимент жутко ее бесил.

Борман брезгливо вытер руки о штанину и развернулся к своим подопечным, сидевшим в углу:

– Вы кого мне, тля, притащили? Мутанта? Кому такая нужна? Да я вас…

Дверь в комнату с треском распахнулась. Борман не успел закончить фразу, что, возможно, на какое-то время спасло вжавшихся в стену братков от гнева их авторитета.

– А ты не борзеешь, Олежа? У нас уговор был, помнишь? Твои не лезут ко мне, а я в ваши дела не суюсь. – Он переключил свое внимание на ворвавшегося в комнату Немова.

– Не забывай, что ты все еще на территории Конфедерации, и уговор я не нарушал, а пришел забрать свое, что ты выкрал у меня из-под носа.

– Твоя девка? – брезгливо наморщил нос одноглазый. – Она же бракованная. Или ты любишь таких, с изюминкой?

– Ты чего-то обнаглел в последнее время, Боря. Нос задирать стал, я тебе ясно сказал в нашу последнюю встречу: сиди на станции и не высовывайся.

– А то что?

– А то второго глаза лишишься.

Лицо одноглазого вдруг налилось кровью.

– Я вашему старперу исправно плачу, я законный налогоплательщик, без моих денег да наших мастерских вам тяжко бы пришлось. За это поднялся и станцию держу. – Одноглазый подал знак своему человеку, дернувшемуся было к двери.

Но Немов предостерегающе поднял руку.

– Ты не поднялся, ты всплыл. Уж не думаешь ли ты, что я пришел без своих ребят? Вся станция уже занята моими людьми. Хочешь и дальше заправлять здесь, отпусти девушку. Я уйду отсюда только с ней.

Одноглазый осклабился. Немов думал о том, как скоро предводитель шайки раскусит его блеф: «Почему я не подумал об этом раньше, не просчитал разные варианты? Времени не было, пришлось импровизировать на ходу. Тома и Данилова явно мало, а от этой молодежи, Стаса и Савелия, толку не будет в серьезных разборках. Пока нам удалось нейтрализовать охранников, но скоро сюда сбежится вся станция. Надо искать выход быстрее».

– Ты опять беспределишь? Почему твои люди хозяйничают на Печатниках? – Немов рычал прямо в лицо Борману, выплевывая слова. – Твою мать, и ты мне говоришь про уговор?

Джабба сидел в стороне, своим скудным умом понимая, что сейчас не время и не место лезть в спор. Но руки чесались, ведь он привык работать не головой, а своими грязными лапами.

– Значит, на самом деле твоя девчонка? На экзотику потянуло? Нравится, когда она тебя хвостиком щекочет? – Борман нагло улыбался.

– Ты че, шелухи объелся? Не моя она, но это ничего не значит.

– Ты хлеборезку прикрой. – Борман начинал заводиться. – А то вспомню поговорку: хороший сталкер – мертвый сталкер.

– Хочешь, чтобы я тебя при твоей братве проучил?

Немов вдруг схватил Бормана за руку и выкрутил ее, тот от неожиданности вскрикнул. Джабба в углу дернулся, но тут же увидел перед своей заплывшей мордой дуло пистолета Данилова.

– Дернешься – мозги со стены соскребать будешь. – Шутки кончились, в дело пошли угрозы. Джабба оценивающе посмотрел на Данилова – не стушуется, выстрелит, рука не дрожит – и затих в своем углу, затаился, ожидая развития ситуации.

Казалось, Немов распалился не на шутку. Он потащил Бормана в коридор, но, споткнувшись о порог, на мгновение выпустил руку одноглазого. Этого оказалось достаточно, чтобы тот отскочил к стене и развернулся к противнику. Борман схватился за кобуру на поясе, но не успел вытащить оружие. Смачный удар откинул бандита на стоящих там Стаса, Савелия и Матрену. Из разбитой скулы Бормана брызнула кровь. Стас выбрался из-под обмякшего тела главаря шайки и брезгливо вытер с лица чужую кровь. Тут же он перевел беспокойный взгляд на Немова:

– Что с Ксенией?!

Вместо ответа Олег Немов кивнул на комнату. Стас и Савелий рванули внутрь. Томилин уже позаботился о девушке, кое-как натянул на нее сорванную бандитами одежду и теперь приводил ее в чувства легкими похлопываниями по щекам. И в тот момент, когда парни склонились над девушкой, она открыла глаза. Вместе они помогли ей подняться на ноги.

Задерживаться в комнате никому не хотелось. А Данилов к тому же смотрел на них недовольно:

– Шуруйте отсюда, вам на этой станции делать больше нечего. От вас одни проблемы только, а толку мало.

Борман все-таки успел прийти в себя после нокдауна и выскочить на платформу, где уже собиралась шпана, обеспокоенная шумом, доносящимся из подсобных помещений. Былая уверенность возвращалась к Борману – за его спиной собралось уже с десяток бандитов, хмуро взирающих на нарушителей спокойствия.

– Ну, че решать будем? – Борман не был глупцом, он прекрасно понимал, что расправа над Немовым послужит началом карательной операции печатниковцев, ведь там Олег пользовался непререкаемым авторитетом среди народа. Формально кожуховцы – часть Конфедерации. А сдюжить в открытом конфликте они не смогут.

– Не хочу ничего решать с крысой! – рявкнул в ответ Немов.

– Крысу во мне увидел? Тебя укачало по ходу!

Никто не обратил внимания, как мимо протиснулись Стас, Савелий, Ксения и Матрена и потихоньку стали отступать к северному туннелю, который находился ближе, и путь к нему был свободен.

Конфликт набирал обороты. И над всей станцией разносился громкий голос Немова.

– А вдруг ему помощь нужна? – неуверенно спросил Стас, наблюдая, как командир сталкеров взял Бормана за шкирку и пару раз хорошенько встряхнул.

– Нам же ясно сказали: валите отсюда. – Савелию совсем не хотелось ввязываться.

Они оглянулись, ища поддержку у девушек, но Матрене, кажется, вообще было все равно, а Ксения еще не до конца пришла в себя после унизительного допроса и грязных лап Бормана.

П-пойдем, – нерешительно сказал Стас.

И друзья нырнули в спасительную темноту туннеля.

Глава 8 ПУТЬ ДЕМИДА

Ему не хватало воздуха.

Демид попытался вдохнуть, и в горло тут же ринулась ледяная вода. Мужчина закашлялся и попробовал найти точку опоры. Ладонь нащупала холодный металл ступеньки, и тело рывком вышло на поверхность. Намокший респиратор не давал нормально дышать. Демид быстро содрал намордник и отшвырнул его.

«Кажись, внутрь химзы вода не попала – и на том спасибо. Мало ли всякой дряни может быть в речной воде», – похлопывая себя по одежде, думал Демид. Схватить дозу и помереть от лучевой в его планы не входило. А уж тем более – подхватить какую-нибудь местную заразу. Демид почувствовал, как холодная вода стекает по щекам и подбородку. Мужчина вытер лицо ладонью и тряхнул головой. Тупая боль тут же выстрелила в затылок, заставив поморщиться.

«Башку, вроде, не пробили», – кисло усмехнулся Демид, ощупывая макушку. Угораздило же его. Романтического свидания не получилось. А получилось словить прикладом по голове, испортить респиратор и едва не утопить автомат. Да и самому выкупаться вместе с оружием.

– Все беды от баб! – выругался вслух Демид. Голова трещала, хотелось сейчас же броситься вслед за обидчиками и проучить того гаденыша, который посмел поднять на него руку.

Закинув ремень автомата на плечо, Демид полез вверх, думая на ходу: «Ну ничего, этому «рэмбо» я сейчас дам прикурить. Вряд ли успели далеко убежать – братва так просто не отпустит. И уж от девчонки-то я получу все, что мне причитается». Пока он внизу пытался уломать ту неопытную девку, прошло, судя по всему, немало времени. По темному небу скользили бесформенные облака, тихо шептала река, где-то внизу поскрипывал металл баржи. С залива дохнул ветер, остудив больную голову.

Братки куда-то запропастились. Демид сделал несколько шагов по палубе и прислушался. Из трюма впереди доносились недовольные голоса. Наконец, из люка показалась чья-то голова. Через несколько секунд на палубу выбрался Лесник, а за ним и его товарищи. Бес зажимал рукой окровавленный нос и матерился.

– Дааааа, – протянул Демид, глядя на бандитов. – Неужели девочки с мальчиками вас так уделали? Ай-ай.

– На себя посмотри, – зло бросил Бес, сплевывая. – Сам-то чего такой мокрый? Еще скажи, сам купаться полез. Ты, вообще, где шастал?

– И тебя пацанье отделало? – Лесник глянул на Демида и вдруг захохотал. – Ну, фраера, ну, молодцы. Четверых здоровых мужиков так облапошить. Ты где намордник-то забыл?

– Намочил, пришлось выкинуть, – бросил Демид. – Запасной есть?

– Пять патронов с тебя за респиратор, – обозначил цену Лесник. – У меня все есть. Цени щедрость.

– А не жирно будет? – покачал головой Демид и выудил из рюкзака запасной респиратор. – Куда наши бойцы-то подевались?

– Слиняли фраера, – недовольно пробасил Лесник. – Бесу нос расквасили и пушку увели.

– Как уж так получилось-то? – с укором спросил Демид.

– А вот так, – отозвался Лесник. – Ты мне сам лучше скажи: нафиг ты эту чувиху вниз потащил? Или шибко стеснительный? Да оприходовал бы ее на палубе, меньше проблем было бы. А тебя куда понесло? Иди теперь, ищи их в промзоне.

– Я человек культурный, по-доброму хотел, по-семейному, – попытался отшутиться Демид.

– Ага, постель тебе еще застелить надо было, – недовольно бросил Лесник. – Из-за тебя вон как получилось.

– Да вы тоже хороши! – перевел стрелки Демид, осторожно поглядывая на Беса. Не нравилось ему, каким взглядом «браток» смотрел на него. Мало ли, что у затаившего обиду бандита на уме. – Пацаны вам наваляли и пушки забрали.

– Да все лоханулись, чего уж тут, – сказал Лесник. – Нельзя противника недооценивать. Да еще баба эта дерганная, чтоб ее. Далеко они с этой припадочной все равно не уйдут.

– Да это ты во всем виноват, козел! – вдруг рявкнул Бес. Демид поздно заметил, что в руке бандита нарисовался пистолет. Мгновение – и мужчина метнулся влево и перекатился к невысокой надстройке на палубе. Грохнул выстрел. Пуля высекла искры из металла возле головы и рикошетом ушла в ночное небо. Демид вмиг распластался на палубе, рука нырнула в карман.

– Чего творите? – заорал Лесник, толкая Вольфа. – А ну, хорош палить, бараны! У него граната, запарили, что ли?!

Но Бес в ярости забыл обо всем. Только темнота спасла Демида от верной смерти. Эрдэгэшка уже приятно холодила ладонь. Звякнула об палубу чека. Дело оставалось за малым. Демид не привык, чтобы так с ним разговаривали. И никому бы никогда не позволил вот так, безнаказанно, стрелять в себя.

– Бес, ты его завалил! – гаркнул Вольф. – Так ему и надо, козлу!

– Ложись! – заорал вдруг Лесник и бросился на палубу ничком. Но Бес, казалось, не видел круглого предмета, полетевшего в их сторону. Бандит еще успел несколько раз выстрелить, метя в убежище Демида и крича в его адрес какие-то ругательства. А через мгновение грохнул взрыв.

Демида оглушило, и осколки застучали по надстройке, за которой он успел схорониться от выстрелов Беса. Гулкое эхо прокатилось над рекой и где-то за островом упало в мутные воды Москвы-реки. Будто вторя ему, в парке на разный лад завыли неведомые зверюги. Наконец, отголоски взрыва растаяли вдали, и над баржей повисло безмолвие.

– Все, отпрыгались, ребята, – выдохнул Демид, осторожно выглядывая из своего укрытия. Впереди, на палубе, широко раскинув руки, лежал Бес. Чуть подальше – еще два обездвиженных тела. Мужчина прислушался к тишине: ни стонов, ни предсмертного хрипа. Братков накрыло капитально, вроде бы никто не уцелел.

– Вежливость – лучшее оружие вора, – тихо сказал Демид и присел на корточки, рассматривая тела бандитов. – Умели бы общаться – может быть, живыми бы остались, парни. Не обессудьте.

Нужно было скорее уходить. Кто знает, может, в округе бродили еще бандиты, к тому же взрыв мог привлечь хищников. Не планировал Демид таких кровавых разборок и никак не ожидал, что придется снова кого-то убивать. Четыре трупа за несколько часов – даже для него многовато. Но что случилось – то случилось, и лить слезы по убитым им людям, как льют их над своими жертвами некоторые шизанутые душегубы, Демид не привык. Но у него еще оставались здесь дела. Он, словно тень, скользнул по палубе в сторону толкача. Нужно было заглянуть туда, прихватить что-нибудь из имущества братвы – не бросать же добро, авось в дороге пригодится.

На небо вылезла круглая луна. Похолодало. В черной, как смоль, воде купались первые звезды. В парке кто-то протяжно завыл на высокой ноте. Лесной массив на том берегу реки казался сплошной черной массой. Демид застыл возле берега, глянул в темноту. Его ждала дорога по незнакомому городу, полному опасностей. Нужно было подготовиться.

В трюме Демид выудил из кармана рюкзака две таблетки сухого горючего и бросил их на стол. Чиркнула спичка, и вскоре слабый огонек осветил пространство вокруг. Надо было привести оружие в порядок перед тем, как отправиться в путь. Мужчина снял крышку ствольной коробки, слил остатки воды из ствола и механизма автомата. Он делал все быстро и точно, в то время как слух его улавливал все подозрительные звуки, приходящие снаружи. Но мертвые бандиты не торопились воскресать, потенциальные друзья братков, что могли находиться поблизости, тоже не спешили им на подмогу, и даже та компания, сумевшая одолеть троицу братков и Демида, сгинула в ночном городе. Никто не мешал ему, и Демид радовался такому раскладу.

Мужчина протер мягкой ветошью внутренности «калаша» и снова собрал автомат. После этого отщелкал патроны из магазина, обтер каждый из них насухо и снова заправил в рожок – теперь можно и в путь.

Демид уже собрался идти, как вдруг любопытство кольнуло его. Ведь он забрал у убитого Косача какую-то неведомую «дачку», но так и не удосужился посмотреть, что там такое. Мужчина выудил из рюкзака мешочек, слегка потряс его. Ему показалось, что внутри звякнуло. Недолго думая, Демид развязал узел и в недоумении уставился на содержимое таинственной котомочки. Перед ним лежала коробочка, в которой аккуратно устроились несколько ампул, переложенных тряпочкой. Каждая была аккуратно срезана сверху, и отверстие залеплено чем-то твердым. Внутри плескалась темная жидкость.

– Что за дрянь? – Демид с любопытством покрутил коробочку, подковырнул одну ампулу и поднес к глазам. Никаких надписей не было – ни на упаковке, ни на стекле. – Что это? Какое-то лекарство, наркота или нечто такое, о чем я даже не догадываюсь? Ладно, время покажет.

Он осторожно положил таинственную посылку в мешочек, аккуратно завязал узел, и «дачка» снова уютно устроилась в кармане рюкзака.

Из трюма Демид прихватил до кучи налобный фонарь и один полупустой автоматный рожок с полки. Больше нигде патронов он не заметил, сколько ни исследовал трюм, а задерживаться тут мужчине не хотелось. Когда он снова вышел на палубу, ему показалось, что кто-то тихо застонал там, позади. Демид обернулся и внимательно прислушался. Но звук больше не повторялся, и мужчина расслабился.

«Показалось», – подумал он и застыл у края палубы. Внизу плескалась черная вода, облизывая борта баржи. Мужчина разбежался и прыжком преодолел расстояние между судном и берегом. Здесь он снова послушал тишину и быстро зашагал к высоченному дому, подпирающему ночное небо.

«Да тут недалеко, с полкилометра по Южнопортовому проковылять, а там налево – и уже дома», – припомнил Демид слова Лесника. «Знать бы еще, где этот Южнопортовый», – подумал мужчина. Вправо убегала двухполосная дорога, впереди, в густых зарослях, мелькнул пятиэтажный недострой. Демид осторожно прошагал с полсотни метров, огляделся. Блеснула справа в свете луны гладь реки, овеял лицо ночной ветер. Мужчина бросил прощальный взгляд на Москву-реку и углубился в квартал.

Казавшийся спящим город жил своей жизнью. С приходом ночи здесь, как и везде в новом мире, засыпали одни обитатели городских руин и пробуждались другие. Прошелестели по асфальту лапки мелкого зверька, проплыла в небе над головой большая тень, на мгновение заслонив исполинскими крыльями звезды. Демид на всякий случай нырнул в тень припаркованного у обочины Камаза. Когда неведомый обитатель неба сгинул в ночи, мужчина продолжил путешествие по спящей столице.

Демид внимательно следил за окрестностями, а мозг тем временем продолжал обрабатывать информацию, скопившуюся в голове за день: «Стоит ли врать этому Борману? Пожалуй, нет. У бандитов каналы налажены отменно, и весточка обо мне могла давно прилететь даже сюда. Сейчас эта «дачка» – мой козырь. В игре с главарем придется его выложить в первом кону, а там – посмотрим. Но даже в случае проигрыша не сдамся без боя. Меня так просто не возьмешь. Хотя… можно сейчас свернуть и просто уйти в город – и ищи потом ветра в поле. Может быть, никто и не узнает, какой-такой шустрый малый уложил четверых братков и унес посылку для пахана. Но долго ли я продержусь ночью в незнакомой местности? И сколько времени смогу укрываться на местных станциях, когда бандиты организуют на меня охоту? Да и зачем сразу же наживать врагов? А так можно войти в доверие, придумать очередную байку про «дачку» и убитых на переправе. Сюда я приехал не проблемы искать, а новую жизнь».

Но что бы ни думал Демид, он уже успел натворить много недоброго, а это значит, что рано или поздно беды сами найдут его. Шутка ли – положить четверых «джентльменов удачи» неподалеку от бандитского притона. Приключения почему-то сами всегда находили Демида. А может быть, это он притягивал их своей манерой жить всем наперекор и делать то, что у других вызывало осуждение. Сбежав от одних проблем, он тут же успел всего за несколько часов нажить себе новых. Но Демид старался о них не думать, заядлый оптимист в нем уверенно заявлял, что все разрулится само собой, и все теперешние неприятности – просто досадное недоразумение.

А тем временем ночная дорога уверенно вела его вперед, и Демид решил довериться ей, покуда интуиция сама не начнет протестовать. Врожденное чутье на опасность редко подводило его, и сейчас не имело смысла спорить с ним попусту. «Куда-нибудь да выведет», – настраивал себя на удачный исход похода мужчина. Где-то в ночи звонко застучал автомат. Демид встрепенулся и подобрался, начал водить стволом калаша из стороны в сторону. Но выстрелы больше не повторялись, да и потенциальный враг никак не проявлял себя, и мужчина продолжил путешествие.

Возле здания «Сбербанка» Демида насторожил странный звук позади. Мужчина обернулся, вглядываясь в ночную темень, разбавленную жидким светом луны: исполосованная ночными тенями дорога, туши домов чуть дальше, на взгорке. Скрипнул неподалеку рассохшийся ставень, прошелестел листьями ветер в подворотне. И снова тишина, словно пленку с ночными звуками поставили на долгую паузу. Ни шепота ветра, ни шорохов, ни скрипов. Только сердце бухает, отдаваясь ударами в барабанные перепонки.

Демид старался не шевелиться. Замерев возле столба, он разглядывал спящую улицу. Дуло автомата, будто третий глаз, повторяло траекторию взгляда мужчины. Что-то снова шевельнулось среди корявых деревьев у дороги. Опять почудилось? Может, и так. Но зрела в ночной тишине неясная угроза, и теперь казалось, что за каждым стволом и в каждом окне этих темных домов прячется враг.

«С четырьмя бандюками справился, а тут одного не одолею? А вот хрен тебе! Выходи, трусливая зараза, где ты там прячешься?» Но мужчина понимал, что на этот раз он, скорее всего, имеет дело не с человеком. Холодок пробежал по спине, легкий страх тихонько ущипнул, не давая расслабиться.

В какой-то момент Демид оглянулся и увидел Нечто, передвигающееся невероятно быстро, скользя от одного дерева к другому, не выходя при этом из тени, из-за чего невозможно было понять, на что оно походило. Демид прекрасно уяснил одно – сейчас он сам превратился в добычу, и охота идет уже на него.

Снова движение – теперь в стороне от дороги, между деревьями. Проворная гибкая тень скользнула между стволами, и вновь ее слизнула темнота. Как ни вглядывался Демид в ночь, он не мог разглядеть своего непонятного преследователя. Ствол автомата плавно качнулся в сторону – туда, где снова почудилось легкое движение в кустах.

«Давай же, нападай!»

Атака оказалась молниеносной. Бросок неясной тени, рубленая очередь – и вот уже темный силуэт корчится возле тротуара на траве. Демид хотел было добить раненую тварь, но тут же увидел, как его поверженный преследователь будто стал растекаться по асфальту. Потянуло какой-то кислятиной, защипало ноздри.

– Тьфу ты, что за дрянь, – раздраженно выдавил Демид и стал медленно отступать, вертя головой. Но неведомый хищник то ли и правда испустил дух, то ли просто не решился преследовать человека с оружием в руках. Мужчина решил не проверять, кого он подстрелил, и осторожно продолжил путь.

Он шел по узкой дороге, стиснутой гаражами и бетонным забором. Дальше – горы контейнеров, утопающие в густых зарослях. По табличке на трехэтажном здании мужчина понял, что вышел на Южнопортовую улицу. Следуя какому-то внутреннему наитию, Демид свернул влево и зашагал вперед, не теряя бдительности. Если верить рассказам Лесника, вход на их станцию должен быть где-то неподалеку.

И снова – узкая пустынная дорога, изгрызенные ржавчиной машины вдоль обочин, горы хлама. Но улица оказалась короткой и закончилась так внезапно, что Демид не сразу смекнул, что вышел к станции метро. Интуиция и в это раз не подвела Демида. Ведь он мог наугад бродить по городу до самого рассвета, если бы местные твари не схарчили его еще раньше. Но сейчас он явно видел перед собой вестибюль станции. Темное здание угрюмо смотрело на него выбитыми окнами. Те, кто охранял его, наверняка давно взяли незнакомца на прицел.

«Интересно, это и есть “Кожуховка”?» – спросил сам себя Демид. Ответ на этот вопрос могли дать только те, кто схоронился за стенами вестибюля. Если вообще таковые имелись.

– Стой, кто идет! – прилетел из темноты привычный вопрос караульного. Голос оказался неприятным, трескучим. Демид замер, поглядывая на темное строение перед собой. Он знал, чего дальше потребует охрана, а поэтому, предупреждая стандартные приказы, взял автомат обеими руками и положил перед собой на асфальт. После поднял руки вверх.

– Кто такой? – спросили на этот раз.

– С переправы, – отозвался Демид, стараясь разглядеть говорившего с ним дозорного. – От Лесника. Несу дачку вашему пахану.

– Почему один? Где Лесник с пацанами? Чего по одному шастаете, предупреждали же!

– У Лесника там срочное дело, каких-то фраеров-шпионов на переправе взяли, – с ходу выдал заготовленную байку Демид. – Пришлось одному идти.

– Обыскать!

Из вестибюля вынырнули двое мужчин. Гостя резво обыскали, забрали автомат и велели идти в здание. Внутри в лицо Демиду уткнулся луч фонаря, заставив зажмуриться от яркого света.

– Ты кто вообще такой? – Все тот же мужчина с трескучим голосом продолжал допрос. Лица незнакомца Демид не видел – мешал бьющий в глаза сноп света.

– Демидом звать, – представился гость. – Говорю же: иду с переправы, от Лесника, несу дачку вашему пахану.

– Бритый, давай его к вентухе, – раздался новый приказ. – Отмыть, обыскать – и к Борману на прием.

– Лады, – отозвался сзади караульный, прозванный Бритым. – Давай за мной, братан.

Двое мужчин вывели Демида из вестибюля и проводили к будке из красного кирпича, что стояла метрах в пятидесяти от входа в подземку. Лязгнули петли, скрипнула дверь, и Демид вместе с дозорным спустился в нутро вентшахты. Вспыхнул свет, и теперь он смог хорошенько разглядеть сопровождающих его бандитов.

– Давай в шлюзовую, отмываться! – скомандовал Бритый. – Два патрона с тебя за дезинфекцию.

Демид рассчитался. Караульный с довольным видом убрал патроны в карман разгрузки и мотнул головой на пузырек с моющим средством и щетку, лежащие возле входа в шлюзовую.

– Спасибо! – сказал Демид.

– Спасибо – это когда бесплатно, – щербато улыбаясь, ответил Бритый. – Давай, иди купаться. Потом тебя Толян к Борману проводит.

– Пойдем, – сказал Толян. – Поговоришь с паханом, передашь ему все, что хотел.

Пока Демид отмывал в шлюзовой химзу, мозг его прорабатывал различные ходы и варианты: «Взрыв, скорее всего, услышали караульные в вестибюле. Ведь рано или поздно их дружки найдут три трупа на барже, и тогда – допроса не миновать. Значит, нужно готовиться ко всяким каверзным вопросам. А что, если гибель группы Лесника списать на этих молодчиков, встреченных ими на переправе? Пускай потом бандиты ловят фраеров и выбивают из них несуществующую правду. А я в это время буду уже далеко. Сколько у меня в запасе времени? Ночь? А может быть, меньше часа? Вряд ли Лесника с его дружками бросятся искать сейчас, в темноте. А за это время я успею передать посылку Борману, возможно, даже добиться его расположения и придумать, как действовать дальше». Демид ловко орудовал щеткой, и в его голове рождался новый план. Складно все получалось, и мужчина снова был доволен собой.

Заготовив заранее ответы на самые каверзные вопросы, Демид почувствовал себя увереннее. Врать ему было не впервой, но одно дело – вешать лапшу на уши простым шестеркам-бандитам, а другое – самому пахану. «Скорее всего, придется частично сделать ставку на честность и аккуратно сдобрить ее искусной ложью. Ведь если меня раскусят, то вряд ли сумею уйти живым со станции. Братва не простит, что положил четверых друзей», – продолжал размышлять Демид.

– Харэ намываться, – поторопил Толян. – Пойдем уже к пахану.

И Демид отправился на важную встречу, от которой, возможно, зависела его дальнейшая судьба. На станции явно намечалось какое-то веселье: доносились крики, мат, звук падения тел и приглушенный закрытыми дверями женский короткий визг. Толян приостановился было, но оглянулся на Демида и продолжил путь в темноту туннеля.

– Слышь, а мы мимо пахана-то не проскочили?

Демиду показалось странным, что местный пахан обитает где-то в туннеле. Хотя и у паханов свои причуды: может, он туда удалился на медитацию и, скрутившись в позу лотоса, созерцает сейчас первозданную тьму.

– Дачка-то от Ареха? С этим тебе не к Борману надо, да и занят он, сам же слышал.

«Значит, этот праздник души с криками и мордобоем был организован для самого главаря шайки? Хорошие же тут порядки и развлечения», – усмехнулся про себя Демид.

– Чем занят-то?

– Да девку тут поймали. Вот Борман ей и занялся. Правда, потом еще народ подвалил, трое сопляков за ней явились, Немов с ними приперся… В общем, надолго теперь эта байда. А нам все равно мимо, в туннель пойдем.

Упоминание о девке и «троих сопляках» наводило на мысль, что Демид не ошибся и пришел туда, куда нужно. Только вот фамилия какого-то Немова ничего ему не говорила. Ясно было одно: эта байда действительно надолго, и у него есть время на другие дела. Демид еще больше уверился, что главный по дачкам может представлять собой все что угодно, и готовился не удивляться ничему. Но дальнейшие события превзошли все его ожидания.

Сначала из полумрака появились наглухо закрытые ворота, перегородившие туннель, возле которых светились красным тлеющие угли в железных бочках. Редкие сполохи пламени освещали отгороженное мешками с песком небольшое пространство этого странного блокпоста и несколько человек хорошо вооруженной охраны.

– Стой!

Вспыхнувшие вдруг мощные фонари, закрепленные над воротами, превратили ночь в день, не оставляя никаких шансов приближающимся людям скрыться или спрятать оружие от глаз внимательных дозорных.

– Гонец пришел, открывайте! – неуверенно протянул Толян.

– От кого?

– От Ареха. К пахану.

– Сколько раз тебе говорить: к боссу! Пахана в задницу себе засунь, дебил приблатненный. А гонца давай сюда.

Демид пошел к открывающимся воротам, прикрыв глаза ладонью от слепящего света. За мешками его разоружили, ощупали, отобрали рюкзак и химзащиту, позволив оставить при себе только сверток с непонятными ампулами.

– А номерок дадите, гардеробщики? – не удержался он.

– Не в театре, обойдешься.

Глаза начали привыкать к освещению. За массивными железными дверями продолжался туннель, уже не темный и грязный, а сухой и чистый, разветвляющийся неподалеку на два. Немного не дойдя до сбойки, сопровождающий охранник заставил гостя свернуть в приоткрытую дверь технического помещения. За ней оказался узкий и короткий коридорчик, который вел в… Демид не придумал другого слова: апартаменты, не иначе. Будто кто-то взял и перенес под землю президентский люкс из хорошего отеля. И в метро этому заведению можно было присвоить не пять звезд, а сразу десять! Первая комната удивила удобными диванами и барной стойкой, и было похоже, что это пока всего лишь предбанник для отдыха охраны. Демид смотрел вокруг и удивлялся: «Что же дальше, если уже охрана наслаждается всеми удобствами? Мне показалось, или в нише на стене и вправду мелькнул экран небольшого телевизора? А что, почему бы и нет? Если диски с записями найдутся… Слово «пахан» и в самом деле недостойно этих апартаментов, его следовало вытереть с подошв, как грязь, и оставить за порогом. Босс. Вот теперь уже похоже на правду. Давненько я не видел настоящих боссов».

Кто-то умело превратил подземные ходы и комнаты, предназначенные когда-то для персонала метрополитена, в роскошную обитель. Помещения эти не отличались большими размерами, но каждый уголок использовался с толком. Следующую за первой комнатой гостиную не захламляла кое-как подобранная мебель. Демид непроизвольно бросил взгляд на журнальный столик, ожидая увидеть там номер свежей газеты. И действительно увидел… «Курский курьер» и серый листочек «Правды» с серпом и молотом. Он не поверил собственным глазам. Чем дальше, тем меньше он отказывался им верить, особенно после грязной, шумной «Кожуховской», которую держал неведомый Борман. «Кто же тогда царствует здесь? Дон Корлеоне? Похоже, что именно он собственной персоной», – думал Демид. По пути он заметил еще несколько закрытых дверей, деревянных под стать обстановке. Возле одной из них его попросили остановиться и подождать. Двое охранников прошли внутрь первыми, потом остальные впустили и Демида. Он сделал несколько шагов по мягкому темному ковру с каким-то пестрым узором и огляделся. Охрана заняла места по обе стороны кресла, за спиной босса, скрывающегося в полутени. Хорошо были видны только его руки, спокойно лежавшие на сукне в круге яркого света настольной лампы. На левой руке выглядывала из-под рукава почти стертая временем татуировка, на безымянном пальце правой блестело кольцо-печатка из белого металла с черным камнем.

– Включите свет, я хочу посмотреть на нашего гостя.

Охранник за спиной сделал шаг в сторону, и в комнате стало светлее. Демид зажмурился поначалу, думая, что и здесь под потолком висит какой-нибудь прожектор, но наверху располагались точечные светильники, создающие вполне уютную атмосферу. За столом сидел мужчина лет шестидесяти на вид, немного полноватый от размеренного и сидячего, судя по всему, образа жизни, полуседой, лысеющий, но с хорошей стрижкой на остатках волос, с умным и цепким взглядом поверх узких стеклышек очков без оправы. Босс осматривал гостя с ног до головы, пробуждая странное ощущение: под этим взглядом казалось, что находишься словно под рентгеновским аппаратом. «Такому человеку трудно будет врать», – подумал Демид.

– Передал ли мне привет Аристарх? Есть что-нибудь на словах или письмом?

– Честно говоря, я не знаю никакого Аристарха. – Демид вступил в игру, даже не предполагая, чем она закончится. Одно было ясно: босс не пристрелит его после первых же слов, проявит любопытство. А там уж видно будет.

– Как так? Мне сказали, что пришла посылка от Ареха. Или мои люди ошиблись, что редко бывает, или…

– Посылка у меня, но я знал только, куда ее нужно доставить. Не знал даже кому.

– И почему же доставили? Потому что не знали, что с ней делать? – Заинтересовавшийся ситуацией босс подался вперед, сложил пальцы домиком. Кольцо снова блеснуло в свете лампы. Демид был уверен, что это не серебро. Белое золото или платина. Неброско и со вкусом, как и все вокруг, включая даже этих рослых, как на подбор, хорошо экипированных охранников, похожих на курсантов кремлевского полка, в одинаковом «цифровом» сером камуфляже.

– Я выполнил последнюю волю умирающего. – Скромно опустил глаза Демид. – Ваш гонец отдал мне сверток, а потом я встретил Лесника. Он сказал, что это предназначается для Кожуховской.

– Лесник… – вздохнул «дон Корлеоне», так и не представившийся и пока остающийся безымянным. – Значит, и база на барже потеряна.

Он лишь слегка шевельнул пальцами, и через пару секунд Демид увидел рисунок ковра намного ближе, уткнувшись в него носом, придавленный сверху коленом охранника, заломившего ему руку за спину до хруста в плече. Перед глазами возникли мыски начищенных ботинок бесшумно подошедшего босса.

– Хочешь, я тебе расскажу, как было дело?

Охранник нажал на локоть, боль усилилась, Демид понял, что от него ждут ответа.

– Да, расскажите.

– Сначала ты грохнул гонца. Ну, до людей Аристарха мне вообще дела нет… А потом убрал Лесника с остальными. Тоже без разницы, если бы не Бес из охраны плантаций. Придется искать нового человека.

– Каких плантаций? – Получилось даже слегка скосить глаза вверх, изображая заинтересованность.

– Грибных, конечно же… Понятно, что не хлопковых или кофейных. Что еще можно выращивать в темноте, тепле и сырости депо? И что может принести больше прибыли, чем грибы?

– Оружие, наверное, – прохрипел Демид, боль становилась уже нестерпимой.

– А вот и нет. Я не могу удержать монополию на этот товар, караваны и сталкеры-одиночки с десятков станций тащат его внутрь метрополитена каждый день… Боеприпасы уже под контролем Бауманского Альянса. И здесь я не стану первым и единственным. Или хотя бы самым крупным производителем.

– Грибами может зарасти все метро, где же здесь монополия?

– Это ведь не те грибы, которые люди едят на завтрак, чтобы набить брюхо. Это грибы, которые могут сделать людей счастливыми.

– Наркотики!

– Умный парень. Быстро соображаешь. Как тебя там?

– Демид.

– Хорошо. Поднимите его, и я подумаю, не заменить ли им Беса… А может, даже Лесника. Черт с ним, с идиотом, если так бездарно просрал и свою жизнь, и всей своей банды. Невелика потеря.

Демида поставили на ноги и даже придвинули стул. Босс вернулся в свое удобное кресло. Казалось, охрана за его спиной не шевельнулась ни разу и даже не дышит. Зато остальные шевелились слишком уж оперативно, вывернутая рука еще болела.

– Ну, так вот… За возможность чувствовать себя счастливыми люди будут платить всегда, даже если им жрать будет нечего. Я это быстро понял и занялся разведением галлюциногенов… Жаль, гибрида не получается, тут тебе не цветочки, да и я не специалист по селекции. Ничего, можно и готовые продукты смешать.

– Для этого и нужны люди? Поэтому Лесник собирал на переправе рабов?

– Именно. Соображаешь. На должность Беса ты уже наработал, теперь посмотрим, потянешь ли на Лесника… Ловлей и поставками людей занимался именно он. А Борман с Джаббой сортируют этот товар и отправляют ко мне. Отсюда нельзя сбежать и сюда нельзя проникнуть. Никому, в том числе и Борману. Выходы замурованы, охрана отслеживает даже вентиляционные шахты. Никто не должен совать свой нос в мои дела…

Демид понял, что именно это издавна заведенное правило он сейчас и нарушил, последствия рисовались самые трагические. Но пока он был еще жив и не терял надежду выйти за ворота.

– Отдай мне то, что передал Аристарх. Туда ведь тоже нос сунул?

– Зачем вам ампулы, если все необходимое вы выращиваете тут, внутри?

– Грибы дают отличные галлюцинации: от ощущения подъема и счастья до полной отключки от реального мира… Если соединить ингредиенты, возможны и варианты. Но к ним слишком медленно привыкают! Рынок сбыта нестабилен, показатели спроса не растут так быстро, как хотелось бы. Поэтому необходимо добавлять к ним настоящий наркотик, в небольшом количестве, и я нуждаюсь в поставках препаратов от Ареха. К сожалению, я не могу оборудовать производство по последнему слову техники – последнее слово здесь было сказано двадцать лет назад учеными-ядерщиками, точку в прогрессе поставила война. Но хотя бы стараюсь получить лучших сотрудников, лучших химиков, которых только можно найти. Ведь мне не нужно много, достаточно двух-трех, чтобы знали свое дело и не стремились сбежать. Они-то не в рабстве, нет! Живут едва ли не лучше меня. Молодые, просто не обожрались еще. А я привык к скромной обстановке.

Демид еще раз оглядел эту «скромность» подземного олигарха. Может, молодые охранники и посмеивались над боссом, обходившимся без такой роскоши, как просмотр фильмов по телеку, но они просто не могли оценить книг, собранных в этих застекленных шкафах вдоль ровно отштукатуренных стен. Наделенный хорошим воображением хозяин довольствовался лишь чтением литературы. А не обладая полетом фантазии, он и не основал бы здесь эту маленькую империю, этакое графство Лихтенштейн, или, скорее, княжество Монако. Насколько помнилось, площадь Монако – всего-то пара квадратных километров, и владения местного князя могли бы посоперничать с ним по величине. Депо большое. Демид потянулся было к карману, но опустил руку. Сейчас или никогда.

– У меня есть одно условие.

Босс засмеялся, будто услышал забавный анекдот. И Демид улыбнулся, глядя ему в глаза. «Дон Корлеоне» явно играл с ним и был не прочь немного продлить веселье, чтобы хоть как-то разбавить скучные будничные дела.

– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. И если я отдам приказ, то ампулы будут через пять секунд лежать передо мной на столе вместе с твоей рукой, которой ты посмел их придержать.

– Во-первых, вы не захотите пачкать такой прекрасный стол… А во-вторых, я могу быть вам полезным с обеими руками в комплекте. И с головой. Ведь в ней находится ценная информация.

– С удовольствием послушаю. – Босс снова задумчиво поглядел на него поверх очков.

– Метадон.

– Что – метадон? Ты можешь мне его предложить?

– Могу. – Блеф должен был сработать! Хотя бы потому, что был блефом лишь наполовину. Или на треть? Демид сам этого не знал, но продолжил: – Я приехал сюда издалека, потому не знаю ни вас, ни Аристарха, ни Лесника с Борманом. Зато я знаю Дзержинск.

– Разрушен и почти стерт с лица земли. Впрочем, Джабба и Борман уже думали отправить туда гонца…

– Дзержинск Нижегородской области.

– Дуст? – «Дон Корелоне» смотрел на гостя уже более заинтересованно, даже подался вперед. – Лаборатория? Неужели до сих пор…

– Возможно.

Похоже, босс не первый день был в этом бизнесе и не первое десятилетие даже, если в Москве, в глухом подземелье нужное слово было услышано и понято!

– И что ты об этом знаешь?

– Немногое. Я был один, не смог подступиться к лаборатории. Но кое-что о ней узнал. Если людей будет больше, то можно подумать об ее захвате. И вам тогда хватит сырья до конца времен.

Молчание повисло, будто Дамоклов меч. Демид уже чувствовал, что теряет даже тот маячивший перед ним призрачный шанс занять место охранника плантации, пусть даже без права выхода наружу, как и остальные рабы… «Там я хоть выиграл бы время. А теперь? Любовь к риску не доводит до добра», – думал он, пока босс решал, что делать с новой информацией и с гостем. Минуты тянулись, как часы, нет – годы!

– И какое же у тебя условие, Демид?

– Очень маленькое, оно ничего не будет вам стоить. Верните мне девушку, которая сейчас находится у Бормана. У меня к ней некоторая… симпатия. Только начали знакомиться, и пришлось расстаться. Я хотел бы получить ее обратно.

– Условие действительно маленькое. Но охранники не могут себе позволить постоянных девушек, пользуются общими, хотя те, кто на меня работает, получают много бонусов. Значит…

Чувствовалось, что босс уже принял решение и, по крайней мере, не отдаст приказ убить гостя немедленно. «Уже хорошо. Так ли уж нужна мне Ксюша? Не настолько, чтобы за нее умереть. Но нельзя кланяться новому хозяину слишком быстро, да и тот просто не поверит», – судорожно размышлял Демид.

– Значит, придется поставить тебя на место Лесника. Толку будет больше. Ты все-таки не только информированный парень, но и умный. Пришел сам. А умный человек знает, что дороже всего можно продать вещь только ее хозяину… Продал и получил за нее самую лучшую цену из всех – свою жизнь.

Сказать на это было нечего. Благодарность застревала в горле, а казаться неблагодарным тоже нехорошо… Поэтому Демид молчал. Босс продолжил:

– Я подумаю о твоих предложениях, подумаю насчет людей и прочего. Аристарх иногда просит слишком дорого за продукт, мне не помешает или сменить поставщика, или… взять его под свой контроль. Того или другого. Николай, проводи его к Борману, пусть покажет, какую именно девчонку нужно забрать сюда.

Демид молча смотрел на босса, не зная, чего еще можно от него ожидать. Кажется, пока пронесло. Но осторожный «дон» придержит Ксению у себя… Дело еще не закончено. Зато аудиенция закончилась – хозяин кабинета и сопредельных территорий встал из-за стола и, не говоря больше ни слова, вышел в неприметную дверь за шкафом не прощаясь. Охранник подтолкнул Демида туда, откуда они только недавно пришли, он снова оказался в гостиной, проследовал через комнату охраны и вышел в туннель. Ворота все-таки снова открылись перед ним, выпустив наружу, и он уже с наслаждением вдохнул вонь метрополитена – здесь была жизнь! Свобода, а не тюрьма, какой бы благополучной и роскошной она ни была.

– Ничего не пропало? – спросил он у «гардеробщика».

– Забирай свое барахло и «химзу» смени – фонит уже. Где ты только в ней шлялся?

– Расскажу – не поверишь.

Получив обратно свой рюкзак, Демид почти успокоился: «С этим “доном Корлеоне” можно иметь дело, самое страшное вроде позади. Осталось только получить девушку. И уже на правах охранника оформить остальных рабов на плантации».

– Ну что за? – Охранник услышал шум на станции и выстрелы. Похоже, тут не так уж часто палили в воздух и ругались при этом матом в семь этажей. – Что там Борман опять учудил?

– Говорят, какая-то байда и какой-то Немов… – пожал плечами Демид, думавший о своем.

– Немов?! Что ж ты сразу не сказал? – Охранник бросился назад, видно, за подкреплением. А Демид, оставшись без присмотра, поспешил затеряться в толпе, уже собравшейся вокруг слепо шарившего по стене Бормана. Его уцелевший глаз был подбит и заплыл, пахана поддерживал под локоть мерзкого вида толстяк. Борман вырывался и орал.

– Где… эти?!

– В туннель побежали, теперь уж до «Крестьянской Заставы» не остановятся. Если на Дубровке не пропадут.

– Суки! И эта сучка… У которой хвост. Красивая девка, а мутант! Черт с ними.

Демид узнал даже больше, чем хотел. «Хвост, значит. Может, потому красивая Ксюша так комплексовала и стеснялась? – улыбнулся про себя Демид, а в воображении его тут же возникли картинки в духе «Плейбоя». – Уж против такого сексуального хвостика я точно не возражал бы. Самому посмотреть придется». Выход никем не охранялся, все спешили выразить соболезнования Борману, который то ругался, то обещал пристрелить всех, то – только беглецов и Немова с его сталкерами… И пока он не принял окончательного решения, Демид последовал совету «гардеробщика»: схватил чужой ОЗК и противогаз получше, заодно позаимствовал и карту, оставленную кем-то около дезактивационной камеры. Путь до «Крестьянской Заставы» еще предстояло отыскать. А зная местность, он должен попытаться обогнать поверху неопытных парней с девчонками. Должен. Да и здесь задерживаться было незачем.

Глава 9 ПУТЬ ШТОРМА

На следующую ночь Вячеслав снова отправился обследовать окрестности. И обнаружил монастырь на холме, а неподалеку – старинное здание, в котором, судя по всему, находился музей. Там его внимание привлекло снаряжение воина прежних времен: шлем, кольчуга, копье. Жизнь так изменилась, что такие вещи вновь могли пригодиться.

Надев доспехи, Шторм слегка осмелел. Они были чертовски тяжелыми, зато вселяли непонятную пока ему уверенность. И он рискнул подняться на заброшенную колокольню. Увидел вдали высотные здания, но все равно не понял, где находится. Это мог быть любой из бесчисленных поселков городского типа, где многоэтажки подчас соседствуют с остатками старинных построек. Какие-то воспоминания смутно шевелились в голове, но никак не оформлялись в конкретную идею.

Спустя еще несколько ночей Шторм сделал открытие, очень его смутившее. Убегая от какого-то небольшого, но не в меру свирепого существа, он вдруг увяз в рыхлой земле. Это был самый настоящий огород! И кто же занимался тут земледелием? Неужели те странные существа, которые при приближении Вячеслава каждый раз кидались наутек? Но где их искать? Да и стоит ли?

Бродячий пес – или кто-то другой – наконец от него отвязался. Тяжелые латы надоели, Шторм скинул их. Запомнив на всякий случай это место, отправился вперед по заросшей травой асфальтовой дороге. Пройдя сквозь лесок, состоящий в основном из лиственных деревьев, набрел на поваленную металлическую изгородь, за которой просматривались остатки современных строений. Может, сейчас удастся что-то узнать? Вячеслав прибавил шагу и, спотыкаясь, миновал обломки изгороди. Пересек еще одну дорогу и подошел к небольшому зданию, на котором сохранилась табличка. Правда, на ней были вмятины, и многие буквы различить было невозможно: «…о…пек… …опова» – вот и все, что удалось разобрать. И все же это явно был прогресс. Теперь, если напрячься и подумать, может, удастся понять, куда судьба его закинула?

Река, монастырь, сады, музей. Причем музей внушительный. Это наводило Вячеслава на определенные мысли: «Похоже, я все еще в Москве, а не далеко за ее пределами. Усадьба какая-то? И табличка эта…» Шторм прошел еще чуть-чуть по дороге – и вдруг увидел валяющийся на асфальте указатель. Смахнул с него грязь и прочел: «Коломенское».

Наконец-то ему все стало ясно: «Я побывал в музее-заповеднике. Хорошая новость – я все еще в Москве. Плохая новость – я понятия не имею, что творится на ближайшей станции метро. А ночь скоро подойдет к концу – нужно либо возвращаться обратно в убежище, либо искать себе новое».

Вячеслав с тоской посмотрел на дорогу, на ржавые остовы машин на обочинах. Раньше добраться отсюда до центра проблемой не было: хоть на метро, хоть на такси, хоть на попутке. А теперь – только на своих двоих. Да еще могут сожрать по пути. А он так устал.

На метро Шторм сейчас доехал бы по прямой до «Павелецкой». Он размышлял: «А зачем мне, собственно, на «Павелецкую»? Я ведь хотел вернуться в «Деловой центр»? Или не хотел? Если идти в «Деловой центр», то тогда мне надо двигать дальше, через «Новокузнецкую», на «Площадь Революции». Но внутренний голос подсказывал ему: «Нет, на “Новокузнецкую” сейчас не стоит, там какая-то лажа. Могут и сожрать. А “Площадь Революции” – Красная линия. Хотя ни фига она не красная на самом деле, на схемах прежних зеленой была. Но теперь – иное дело, теперь все изменилось. Значит, хорошо бы сперва на “Павелецкую”, а там уж видно будет».

И вдруг Шторм успокоился. Возникло ощущение, что какой-то кирпичик вдруг встал на место, что путь продолжается, и здесь Вячеслав оказался не случайно. Именно здесь он должен был чего-то дождаться. Правда, ожидание затягивалось. «Если не дождусь через пять минут, плюну на озарения и пойду искать убежище», – подумал Вячеслав.

При мысли о кирпичике он обратил внимание, что машинально сжимает что-то в руке. Оказалось – кубик. Обыкновенный детский кубик с почти стертыми буквами. Но никакая деталь теперь не казалась случайной, и Шторм не стал отшвыривать бесполезную с виду игрушку.

И пока он стоял, предаваясь ностальгическим воспоминаниям, вдали вдруг раздался невозможный, немыслимый звук – шум мотора. Вспыхнули фары, выхватывая дорогу из темноты. Не думая, Вячеслав шагнул ближе к проезжей части и вытянул руку извечным жестом голосующего на дороге путника.

***

В этих местах давно не водилось зверя, способного бросить вызов «Волку». Раньше были, потом повывелись – кто сам, кому пришлось помочь. Но теперь все – тишь да гладь. По крайней мере, при звуках приближающегося мотора вся живность притихала, пряталась по норам-берлогам и в ужасе пережидала, пока бронированное четырехколесное чудовище не исчезнет в кварталах трех-четырех отсюда.

Александр Кузнецов – преуспевающий «донской» антиквар и, по совместительству, не менее удачливый оружейный барон – неспешно объезжал свой «заповедник» на броневике «Волк». Мертвый город, над трупом которого вот уже двадцать лет глумились падальщики, заслуживал немного покоя – хотя бы на минуты. Рокот мощного движка возвращал огромному погосту царственную безмятежность, мутанты падали ниц, жались к земле и нехотя, правда, отдавали честь праху. Минута молчания под увертюры выхлопной трубы…

Кузнецов хмыкнул, странная мысль немного развеселила его: «Когда я слышал в последний раз увертюру? Что это вообще такое? Пустое слово, смысл которого похоронен под слоем радиоактивного пепла… Прах, тлен и пепел – прекрасный эмоциональный фон для ночной прогулки». Кузнецов вновь хмыкнул, на этот раз мрачно. Он хотел развеяться, выбраться из метро, чтобы разогнать к чертям навязчивую подземную хандру – сырую, заплесневелую тоску, знакомую каждому, кто еще влачит бессмысленное (как увертюра) существование в несуществующем более мире. Но хандра наземная мало отличается от своей сестры.

– Вашу мать, – выругался Кузнецов. Прислушался к себе – не помогло. В сердцах ударил по рулю. – Вашу. Мать. – В третий раз он орал уже во весь голос, полноценным полновесным матом. – Вашу гребаную матушку!

На тротуаре – пыльном, как вся наша планета, грязном, как весь наш мир, пустом, как вся наша вселенная – стоял человек. Просто стоял и голосовал: вытянутая, слегка покачивающаяся рука, расслабленная поза, небрежно брошенный к ногам рюкзак. Кузнецов ударил по тормозам, которые ответили ему истеричным визгом упирающихся покрышек. Многотонная, содрогающаяся перекачанным бронированным телом машина застыла на месте.

«Вашу мать».

Не дожидаясь приглашения, попутчик легко запрыгнул на подножку и потянул на себя дверь. Та – заблокированная – не поддалась. Незнакомец укоризненно ткнул пальцем в стекло: «заперто».

– Ну ты шустрый, – искренне поразился Кузнецов. Вытащил из кобуры пистолет – так, чтобы незваный попутчик видел, – и разблокировал двери. Механизм замка громко щелкнул, пассажирская дверь поддалась, впуская ночного гостя.

– Привет, я – Слава!

Кузнецов представиться не успел: попутчик вновь подтвердил первое впечатление о нем – шустрый:

– А вы Александр Кузнецов, я знаю. Очень приятно.

– Очень, – слегка обескураженно подтвердил Александр Кузнецов, не столько удивленный своей известностью (владельца крутого броневика в этой части города знала каждая собака)[6], сколько заинтригованный проблемой иного рода:

– Это сколько же времени вам пришлось ловить попутку?! По всем раскладам лет двадцать, не меньше!

– Нисколько. – Противогаз на собеседнике привычно скрывал эмоции, но, похоже, незнакомец по имени Слава смеялся. То ли ехидно, то ли самодовольно. – Вышел, протянул руку – и бомбила тут как тут. – Гость, на секунду опережая вспышку законного гнева владельца транспорта, продолжил: – Не обижайтесь, Саша. – Я шучу. Я ждал вас. Просто ждал недолго. Совсем чуть-чуть. Если знать точное время…

– Я не маршрутка, чтобы ездить по точному времени. – Прихлынувшая к лицу кровь продолжала бурлить, Кузнецов злился. – Сегодня. Здесь. Меня. Не должно было быть. Совсем. В принципе.

– Александр, не серчайте, ради бога! – Слава всплеснул руками. – Питаю слабость… да какая слабость, просто обожаю слово «бомбила», знаете, оно такое энергичное, ёмкое, правильное – просто обалденное. Вот, послушайте: бом. бом. бом-бил-ла! Куранты, шампанское, Новый год, завязка – кульминация – развязка! Ши-кар-но! Шикарно, Саша. Не слово, а целая жизнь в буквах. Не удержался, ввернул к месту… Ну жалко ведь, такое созвучие за ненадобностью пропадает!

– Чую, поездка будет незабываемой, – вполголоса, но уже гораздо спокойнее, пробормотал Кузнецов.

– Касательно точности времени, – попутчик не унимался, – это побочный эффект всезнания…

– А вы всезнайка?

– Как видите.

– Все знаете?

Слава помедлил с ответом:

– Многое.

– Карты Таро, гадание по ладони, хрустальный шар? – Александр очухался после словесной интервенции ночного гостя и тут же перешел в атаку.

– Лучше. Печатное слово.

– А поподробнее?

– Книги. Все написано в книгах.

– Даже то, что сегодня в два пятнадцать ночи я должен был проезжать по проспекту Андропова?

– В книгах написано, что племянник ваш – обормот. – Голос Вячеслава, только что беззаботный, внезапно стал другим. Печальным? – Бизнес порядком надоел за столько лет, тайны прошлого не дают покоя. Депрессия, усталость, чувствуется скорый предел… ночные поездки – без определенный цели – случаются все чаще.

– Скорый предел? Звучит не особо жизнеутверждающе. – Кузнецов попробовал улыбнуться. Получилось не очень. – К счастью, я не фаталист. Итак, куда вы направляетесь?

– На «Павелецкую».

– Моя ночная поездка, как вы говорите «без определенной цели», не предполагает посещения «Павелецкой».

– Из вредности? – Слава засмеялся.

– Пожалуй.

– Я заплачу, – сказал Вячеслав и, прежде чем получить закономерный отказ от «донского» богача, поспешно добавил: – Не деньгами. Печатным словом. Вернее, буквой.

– О как! Продолжайте, жгите, интригуйте! У вас неплохо получается. – Кузнецов расхохотался. – Буквами меня еще никто не подкупал.

Слава протянул ему детский кубик – обыкновенный, старый, потертый, с цветными, но поблекшими от времени буквами на гранях. Покрутил его перед Кузнецовым разными сторонами – всеми, кроме одной.

– Серьезно? Я сейчас поеду до «Павелецкой» за счастье лицезреть букву на…

– Бросьте, Саша, – перебил его странный попутчик, – вам же скучно! У вас бессонница, вам все осточертело, так что вы теряете? Обещаю, я смогу вас встряхнуть.

– Встряхнуть буквой?

– Буквой, да.

– Если вы хотите ударить меня кубиком по голове в надежде сбежать не расплатившись – давайте я вас сразу убью, не съезжая с этого места. – Кузнецов дурашливо покрутил пистолетом. – Сэкономим бензин, время и нервы. Разве что патроны не сэкономим.

– Так отвезете? – В голосе Вячеслава не слышалось ни мольбы, ни навязчивой надежды. Спокойный вопрос. Кузнецову стало даже немного обидно, как легко его развел незваный гость. Скука – та еще сука.

– Не знаю, из какого дурдома вы сбежали…

– Я знал, что мы договоримся.

– Еще бы, вы же всезнайка. – Кузнецов наигранно вздохнул и нажал на газ.

***

– «Павелецкая»! Осторожно, двери… и далее по тексту.

– Спасибо, Саш. Держите обещанное. – Вячеслав буднично передал «призовой» кубик и стал собираться на выход.

– Буква «Л»? Меня до глубины души должна была потрясти буква «Л»? – Кузнецов недоуменно крутил игрушку перед глазами. – Слава, зря кто-то сбегал из дурдома, там хотя бы ножки из попы никто не вырвет, по самые плечики… Хотя погоди, «Л» – это ведь Летиция[7]? Была оказия вплоть до безобразия: спасал от местных бандитов одноименную спортсменку, комсомолку и просто (или непросто) наемную душегубицу. Погорела красна девица на одном заказе, пришлось эвакуировать это юное неразумное создание за МКАДовские пределы… Не скажу, что совпадение такое уж «встряхивающее», но определенные воспоминания навевает.

– Не то. – Слава решительно мотнул головой. – Не нужно ничего додумывать, все уже написано. Нужно лишь читать внимательно.

– Буква «эл» – я предельно внимателен!

Слава открыл пассажирскую дверь и, уже стоя на подножке, прощально махнул рукой:

– Саш, чуть мягче! Чуть мягче.

Дверь захлопнулась.

– Мягче? – Кузнецов, оставшись в одиночестве, продолжал рассматривать кубик. – «Л», «Эл», «Эль»… Эль!

И больше он не смог вымолвить ни слова. Прошлое, от которого он бежал годами, прошлое, которое он пытался забыть каждый день, прошлое, от которого он скрывался в ночной бессоннице, настигло его в одночасье. Достигло и раздавило. Эль[8]. Имя. Забытое. Ни на миг не забываемое… Странная девушка со странным именем – он должен был спасти ее, когда покидал обреченную, вымирающую Обитель. Должен был, но не спас.

Попутчик не обманул.

Когда Кузнецов выбрался из машины, вокруг уже не было ни души. Только басовитый рокот мотора в предрассветной тиши и отчетливое «бом-бом-бом» в покрытых испариной висках.

Глава 10 НА ПОЛИГОНЕ

Тьма туннеля моментально скрыла, словно впитала в себя, фигуры друзей. Шли они торопливо, не включая фонарика, отданного им Немовым, и часто-часто тревожно оборачивались на слабое пятно света, расплывающееся и удаляющееся с каждым шагом, пока совсем не скрылось за поворотом. Шум перепалки стих вдали, и ребята погрузились в темное и тихое ничто, потревоженное лишь звуками их шагов и частым дыханием, словно они только что пробежали пару километров. Глаза будто кто-то выколол, а в уши вставил пробки – настолько непроницаемой была тьма. А тихий отзвук их шагов сопровождался все усиливающимся и давящим звоном в ушах. Не зря говорят, что в отсутствие одного из чувств обостряются другие. У ребят уже начинались звуковые галлюцинации, перед глазами вспыхивали всевозможные цветовые точки и фигуры, навеянные воображением. Несколько долгих минут без света в тягучем, словно патока, безвременье, где кажется, что не существует ничего, кроме этих надоедливых шаркающих шагов – ширк-ширк, ширк-ширк, – и даже мысли будто остались там, на станции. Сердцебиение у всех участилось, каждый ощутил, что покрылся холодным потом, и путешественников охватили самая настоящая паника, ужас и отчаяние.

– Так! Стоп! – после нескольких падений на шпалы выкрикнул Стас. – Включай фонарик!

– Мы еще недалеко ушли, – возразил Савелий, но сам же испугался собственного дрожащего голоса и заработал механической рукояткой. Зажужжал маленький генератор, и неяркий луч, постоянно меняющий свою интенсивность, высветил их испуганные, бледные лица.

– Да все равно! – нервно сказал Стас. – Погони нет пока, давай отдышимся!

– Нет, надо идти, – упрямо гнул свою линию Савелий. – Ты видел, что на станции происходит? Они там передерутся сейчас и нас все равно догонят! А пахан этот… нервный он какой-то. Неуправляемый. Все, встали и пошли… Я сказал, – добавил он как-то невзначай, отчего Стас вспыхнул и подскочил с рельсов, как ужаленный.

– Он сказал! Ни фига себе! Ты только и делаешь, что говоришь! И подбиваешь всех на необдуманные поступки!

– Прикольно! – закипятился Сава. – Я, значит, подбиваю всех?

– Ну, а кто еще?! Ты нас втравил в это путешествие! И мы все дальше и дальше от дома! Отрезанные этой бандой, без еды и оружия, без пулек и документов! И… и… идем незнамо куда!

– Ну, за то, что отрезанные, это ты ей спасибо скажи! – выкрикнул вдруг зло Савелий и указал на съежившуюся у тюбинга Ксюшу. – Не она бы, так сидели бы сейчас на «Печатниках», в тепле да сытости, может, работу какую нашли бы. А она… она… со своей красотой… нечеловеческой…

– Заткнись, – выдавил из себя Стас и, полный злости, прыгнул на друга. Удар, и фонарик выскочил из рук Савелия, покатился в сторону, погас. Парни упали во тьме на шпалы, мутузя друг друга, чего никогда раньше не случалось. Лишь слышно было в темноте:

– Все ты, урод!

– Да ты не видел, что ли? Мутант она!

– Мне пофиг!

– Да оно и видно! Совсем из ума…

– Да как ты смеешь! Сам на нее…

– Да заткнитесь вы оба! – закричала Матрена. Пока юноши боролись, она нашла фонарик и осветила драчунов. Парни сплелись ногами и пытались во тьме наугад бить друг друга. – Ведете себя как… как… гоблины!

– Кто? – От удивления Сава и Стас прекратили драку и расползлись в стороны, потирая ушибы.

– Ну, эти… грязные, вонючие твари из-под гор.

– Прикольно! – пробурчал Савелий. – А здесь они тоже водятся?

– Ну… – Матрена не нашлась, что ответить. – Ой, да хватит увиливать! Деретесь тут, а Ксюше ни тепло от этого, ни холодно.

Только теперь парни расслышали тихий сдавленный плач. Ксения сидела на шпале, обняв коленки и, уткнувшись в них лицом, сотрясалась от слез. Стас молниеносно вскочил на ноги и подошел к девушке. Присел рядом и обнял. Та хотела отстраниться, но юноша настойчиво притянул ее к себе.

– Все хорошо, Ксюш. Слышишь? – попытался утешить ее парень, но плечи девушки затряслись с новой силой, и сдавленный возглас вырвался с нечеловеческой тоской и болью.

– Чего хорошего?! Совсем ничего! У тебя есть хвост? Вот! И у Савы нет, и… и… у Маро-о-оны! – Последнее слово растянулось в жалостливое и громкое завывание, отчего Сава нервно обернулся в сторону станции и зашипел:

– Да тише ты! Дурочка! Вдруг бандиты подкрадываются, а мы и не услышим!

– Отстань! – все еще скрывая лицо, всхлипнула Ксения, но звук все же убавила. Потом подняла на него покрасневшие от слез глаза и гневно заговорила: – Это все ты! Останься я дома, никто и не узнал бы, что у меня это… это… уродство! А теперь что мне делать? Прятаться от людей? Ненавижу!

– Ну… – протянул Савелий, замявшись.

– Что нам всем теперь делать? – прервал его Стас. – Не бойся, мы не бросим. Ты наша… своя, если что. – Ксения зябко поежилась, но все же перестала всхлипывать, утирая слезы рукавом. – Так вот, что делать-то?

И вопрос словно повис в воздухе, напряженно отскакивая от бетонных стен. Несколько секунд все молчали, потом Савелий все же изрек:

– Дальше идти, – и пожал плечами. – Ну а что еще остается? Назад путь отрезан, но в Коломенское можно и по-другому выйти. Наверное…

– Наверное? – переспросили все сразу.

– Прикольно! – ляпнул Савелий, слушая гуляющее разномастное эхо.

– Сава! – недовольно прикрикнул Стас.

– А что Сава? Он, в отличие от некоторых, предлагает хоть какой-то план. Идем дальше, стараемся как можно скорее уйти из этой, как ее… Конфедра… Конфигура… Конфедерации. Вы не слышали разве? У них с бандитами союз, а что это значит? Что мы все еще в опасности. Не знаю, как все повернется, но союзы просто так не заключаются.

– Но у нас ни еды, ни оружия, – возразил Стас.

– Придется выкрутиться, – пожал Савелий плечами. – Иначе…

– Вот. – Ксения выудила откуда-то из карманов штанов руку и раскрыла ладонь. – Пока этот гад – Борман – валялся, у него выпало.

– Ножик? – хмыкнул Савелий. – Прикольно! И куда мы с ним?

– Не язви, – буркнул Стас, забирая с ладони девушки нож-бабочку. – Хоть у кого-то из нас ума хватило.

Ксения благодарно прижалась к парню, а Савелий лишь хмыкнул.

– Ладно, голубки, пошли. – Он встал, отобрал у Матрены фонарик и первым пошел в темноту, раздвигая светом ее границы. Измотанные друзья потянулись за ним, изредка оборачиваясь на сгустившуюся позади тьму. Вдруг все же кто-нибудь их преследует и, пока они смотрят вперед, застанет врасплох?

Но не успели они пройти и ста метров, как Матрена завалилась вбок и забилась в конвульсиях на шпалах. Стас подбежал, попытался сдержать дергающуюся девушку, а Савелий спокойно осветил мизансцену и закатил глаза.

– Как же она достала!

В ответ девушка сначала завыла – только так можно было идентифицировать этот тихий, но тоскливый звук, – затем вдруг замогильным голосом молвила:

– Не сходите с тропы! Слышите? Древнее зло поселилось в Дубраве… Не сходите с тропы! Иначе не дойти вам до горы королей, где властвует дракон… Он ожидает кровавой платы!

Ксения испуганно поднесла ко рту ладонь, Стас же похлопал Матрену по щекам, и только Савелий с сарказмом, почти весело произнес:

– Куда уж без драконов…

– Мой принц! Спасибо! – слабо сказала Матрена, как только пришла в себя. И Савелий вдруг почувствовал раздражение: эти бабы только к Стасу и липнут, обходя вниманием его.

– Пошли уж, – кисло бросил он остальным, – а то встречу с драконом пропустим!

Длинная кишка туннеля изгибалась то вправо, то влево, ныряла вниз или ползла, как змея, вверх. Луч фонарика скользил, освещая ржавые рельсы, шпалы, трубы, кабель, провода. Тихо и жутко. Однообразно и гипнотизирующе…

Савелий мотнул головой, пытаясь развеять морок: ощущение бесконечности туннеля не покидало. Время словно растянулось и не желало двигаться вперед. «Сколько мы уже идем по этой длинной, нескончаемой кишке? Час? День? Или месяц? Да и кто мы?» Савелий оглянулся и никого рядом не увидел, только лучик фонарика прыгнул со шпал на стену, будто живой. Мысли путались, но Сава, как ни силился, не мог вспомнить, как здесь очутился, и куда девались его спутники, и как их зовут. «Что вообще происходит?»

Он медленно брел в темноте по шпалам и не понимал, куда идет и зачем. Кругом темнота и бетон, лишь небольшое пятнышко света все еще было с ним. Оно связывало с какой-то другой реальностью, которую человек успел забыть. Савелий остановился вновь. Сел на шпалы и попытался вспомнить цель своего путешествия. Но так и застыл в позе мыслителя, фонарик уперся в его бледное лицо, такое спокойное и безмятежное, что любой взглянувший ужаснулся бы: такое выражение не свойственно человеку, скорее трупу – застывший, стеклянный взгляд, направленный в никуда, полуоткрытый рот со стекающей тонкой струйкой слюны… И голос в его голове: «Ты одиннн. Ты теперь совсем одиннн… Никого большшшше. И ты никто большшше. Иди ко мне… иди… Надо только забраться на перроннн». Руки у Савелия безвольно опустились, фонарик уткнулся в стену, и внезапно тьма расступилась, а взгляду открылась платформа. Парень заморгал от неожиданности. «Только зайди на перроннн…» Он встал, полный решимости, и шагнул к платформе.

Ксения ощущала себя точно так же. Только к пустоте в голове добавились страшные мысли: «Я мутант. Я чертов уродливый мутант! И никому не нужна! Даже Стасу! Он отвернется от меня, как любой другой, обнаруживший у нее хвост, пусть он и маленький, никак не влияющий на жизнь». И мысль эта настолько глубоко проникла в голову, что девушка моментально забыла, что недавно Стас лично обнимал ее и успокаивал. Но сейчас это ничего не значило, потому что девушка осталась одна, остальные покинули ее. «Бросили из-за уродства! Сбежали, как трусы! Ну, почему они со мной так? Что плохого я им сделала?» Девушка опустилась у стены на колени и заплакала, закрыв руками глаза. «Не бойся, я с тобой… – прошептал тихий голос где-то рядом, – тебе только надо подняться на платформу. Иди ко мне, мы подружимся…» Ксения перестала плакать и подняла вверх зареванные, но уже пустые глаза. Словно всю волю выкачали из нее.

Стас недоуменно огляделся. Пятно света бездумно плясало впереди, а люди, что шли рядом, исчезли. И это произошло как-то незаметно, и осознание пришло, только когда это уже случилось. Но что именно случилось? Мысли застыли, и Стас даже на этот вопрос не знал ответа. Одиночество вдруг с огромной силой обрушилось на него и придавило, прижало к земле, вернее к бетонному полу и шпалам, заставляя ощущать себя ничтожеством. Стас опустился на колени и затрясся от напряжения, пытаясь встать, но это ему не удавалось. Мышцы не слушались, а кости, казалось, трещали под невероятной тяжестью, навалившейся сверху. Стас сжал зубы и заорал, но кто его услышит в темноте туннеля? Ведь рядом никого нет, и не было, и… не существовало никогда! Лишь чей-то голос раздался рядом, пронесся мимо и закружил вокруг, увещевая: «Стассс, Стааассс, ты сильнный! Я помогу тебе! Но ты должен будешь взойти на платформу…»

Матрена стояла в лесу. Несмотря на то что девушка никогда не видела леса, она знала, что это он. Конечно, не настоящий, а воображаемый, но от этого не менее прекрасный. Огромные деревья окружали девушку, вздымая вверх свои разлапистые кроны. Покрытые серым мхом стволы причудливо изгибались, превращая деревья в страшные фигуры. Но Матрене не было страшно. Она с удивлением оглядывалась по сторонам. Невероятные и красивые растения распускали огромные цветки меж деревьев: синие, алые и желтые. И отчего-то казалось, что они опасны. Дорожка петляла меж стволов и терялась среди густой махрово-зеленой листвы. В воздухе кружились серые хлопья чего-то неведомого – то ли пыльца, то ли семена деревьев, – а самый верх скрывался в мутно-белой сетке. Так сразу и не понять, что это.

Матрена оглянулась и разглядела праздно шатающихся среди листвы друзей. Они словно заплутали. Вытянув руки вперед, они все больше углублялись в лес, все дальше отходили от тропы. Но это неправильно! Что-то витало в воздухе, что-то смрадное, и легкий голосок еле слышно шептал, но девушка не могла разобрать ни слова. «Может, друзья слышали? Наверное». Они, как послушные куклы, шли все дальше в лес, словно ведомые этим голосом. Таким правильным и добрым, вещающим необходимые им истины…

«Черт! Надо вернуть их на тропинку». Легкая дрожь пробрала девушку от голоса, скользящего в полутьме, что-то в нем было… страшное. Не зря, повинуясь ему, друзья полезли в самую чащу.

Матрена догнала Стаса, схватила его за руку и, несмотря на легкое сопротивление, потянула его за собой. Глаза его были вытаращены, рот распахнут, вид у него был совсем потерянный. Но как только он ступил на тропинку, взгляд его прояснился, и парень замотал головой, прогоняя туман, пытаясь понять, что случилось.

– Что?.. Что это?

– Держись за трубу и не отпускай! – сказала Матрена и добавила: – Я сейчас.

Девушка побежала обратно, схватила Ксюшу и также вернула ее на тропу. Лицо ее начало наливаться краской, пробивавшейся сквозь бледность. Ксения вытирала слезы и часто-часто моргала.

– Вы вернулись за мной? Вы вернулись!

– Да не… да, вернулись! – согласно кивнул Стас. Девушка тут же прижалась к нему. Темнота стала менее пугающей, а где-то в ней скользил еле видимый чуть в стороне отсвет фонарика. Видимо, Савелий ходил по платформе.

Но с Савелием бороться оказалось сложнее. Он рвался и брыкался, несколько раз ударил ее локтем. А все потому, что был уже в непосредственной близости от чудовища. Матрена видела огромную воронку посреди леса, а на самом деле в центре станции, посреди перрона, распахнулся гигантский рот, полный острых и больших зубов. Нечто, похожее на мох, расползлось по полу и выросло в это ужасное чудовище. Оно действовало на сознание и манило жертву к себе, чтобы гарантированно ею полакомиться. Одинокий путник не устоял бы перед монстром, но друзья, к счастью, были в компании Матрены – странной девушки, которую природа наделила необычными способностями. Она еще раз попыталась оттащить Саву от чудовища, но тот сопротивлялся. Тогда Матрена обошла парня, не побоявшись встать к монстру спиной, и с силой стукнула Савелия прямо в нос кулаком. От боли парень сразу же схватился за нос, очнулся и ошалевшими глазами уставился на девушку.

– Ты! Ты! – замычал он, из-под ладони по подбородку заструилась кровь. Но Матрена молча отошла в сторону, и Савелий еще сильнее выпучил глаза: то, что шевелилось в нескольких метрах от него, было страшнее всего, виденного им до этого. Гнать пинками его не пришлось, он спрыгнул с платформы сам и бежал до туннеля с такой скоростью, будто ноги не касались пола.

– Что с тобой? – ахнули Стас с Ксюшей, увидев на его шее кровь, а Савелий, опустив руки, так же удивленно уставился на обнявшуюся парочку.

– А с вами что?

– Бегом отсюда! – прикрикнула сзади Матрена. – Я не смогу вас спасать постоянно!

Повторять дважды не пришлось. Туннель вернулся в исходное состояние, а испуганные друзья со всей возможной скоростью побежали прочь от опасной станции Дубровка. Их еще долго потом преследовали внезапный озноб и мурашки, когда память услужливо воспроизводила ласковым голосом: «Ты не одиннн…»

Дозорные на «Крестьянской Заставе» вытаращили глаза, когда ребята появились из туннеля. – Как?.. Как… вы там… – спрашивал старший испуганно, забывая слова и указывая на туннель. – Как прошли? Это же… рехнуться!.. Это же… Мать! Совсем ополоумели?! У нас по второму туннелю обычно ходят, а вы… да как же? Тут давно смерть!

– А какая разница, по какому туннелю? – недоуменно спросил Стас. – Они же оба через станцию проходят.

– Дык, если по тому идешь, то и нет ничего – пустая станция. Странно? А то! Вот такая у нас тут аномалия!

– А чего ж тогда этот туннель не заделать? – недоумевал Савелий.

– Дык, нельзя, дурачок! А ежели вот такие, как вы, там пойдут? Кто им поможет? – Старший явно не понимал, что если заделать туннель с обеих сторон, то и ходить никто по нему не будет. Об этом и хотел сказать Стас, но его прервали.

С платформы спрыгнул человек и быстро-быстро зашептал что-то старшему дозорному.

– Есть! Понял! – кивал тот, после чего заявил: – Не держу! Забирай! Вот они, все здесь! Целехонькие и совсем не дырявые, и даже ходят еще.

Подбежавший мужчина повернулся к друзьям и представился:

– Я Васильков Сергей, секретарь начальника Игоря Васильевича Свердлова. Он приглашает вас к себе.

Начальник для начала отчитал друзей со всей строгостью. Кричал, рвал и метал. Потом немного успокоился и сообщил им те же сведения об аномалии, что и старший дозора у туннеля, добавив лишь, что их не было целый день. А учитывая, что среднее время пешего перехода между станциями около часа, легко понять, что молодых людей все уже почти похоронили. И лучше бы и впрямь похоронили, так как головной боли было бы меньше. По словам Свердлова, на «Кожуховской» чуть не случилась массовая драка, – нет-нет, с Немовым все в порядке, – но пришлось с Печатников вводить людей для разрядки обстановки. И самому начальнику Печатников присутствовать при решении конфликта. Но это не главное. Главное то, что глава Конфедерации Печатников приказал во что бы то ни стало избавиться от ребят, послуживших яблоком раздора между союзными станциями. Вот поэтому самым простым вариантом было бы, если б они сами сгинули в аномалии, но раз этого не случилось, то Глава извиняется, но молодым людям так или иначе придется покинуть Конфедерацию. Любым способом. В качестве извинений им возвращают оружие и вещи, оставленные на Печатниках, – доставлены сегодня утром, – и, по особому распоряжению Главы, вручают удостоверения граждан Печатников с одним условием: чтобы ноги их больше здесь не было.

– Прикольно! – заметил Савелий. – А где наша нога, по-вашему, должна находиться?

– Молодой человек, – Свердлов снял очки, потер глаза и устало посмотрел на Саву. – У меня нет совершенно никакого желания решать этот вопрос. Вы, очевидно, забываете тот факт, что гражданами Конфедерации не являетесь. Откуда вы взялись и что вообще тут делаете, можно только догадываться. Увы, ваших слов недостаточно. То, что вы выползли на прогулку из вашего якобы подвала и случайно попали в большое метро, лишь ваши слова. В отличие от Немова, я в это не верю. Но очевидно, что большой угрозы вы не представляете, ну… разве что только своим существованием. – Свердлов красноречиво посмотрел на девушек. – Посему, давайте не будем ссориться. Мне все равно, куда вам надо, но в ближайший час вы должны покинуть станцию. Забирайте свои вещи, оружие и идите, куда хотите, только подальше.

– Нам бы обратно в Коломенское вернуться, – с надеждой в голосе сказал Стас.

– В Коломенское? Хм. – Игорь Васильевич разложил на столе карту метрополитена и стал объяснять. – Обратно вы уже не пройдете. Не стоит шебуршить… эм… этот «курятник» на Кожуховской. Самое правильное – это перейти сейчас на «Пролетарскую» и двинуться к центру. Потом переходите на Таганке, едете по кольцу, и далее – на свою ветку. Там по прямой до «Коломенской». Как видите, все просто.

– Пожалуй, мы так и сделаем! – согласно кивнул Стас и виновато спросил: – А где этот переход на «Пролетарскую»?

В конце концов Свердлов сжалился над ребятами и распорядился накормить их. Теперь же, сытые и довольные, они стояли в переходе перед контрольно-пропускным пунктом Ганзы. Решетка была закрыта, а бойцы в новеньком черном обмундировании отвечали на вопросы односложным:

– Не положено. Началась неделя охоты.

Друзьям ничего не оставалось, кроме как вернуться к Свердлову и развести руками. Мол, все не так просто, как кажется. И желания порой не совпадают с возможностями… и далее в том же духе. Особенно удивила Матрена, заявив, что устроит голодовку. Игорь Васильевич долго и напряженно жевал губу, но присутствие на станции нахлебников и нелегалов вынудило его поднять трубку телефона, стоящего позади на небольшой тумбочке.

– Багдасарян, приветствую! Тут дело есть! Не поможешь? Да знаю, что у вас эта охота… Знаю, знаю, но может, поможешь? Что надо? Дык пропусти партию молодежи… Нет, не будут путаться! Им транзитом к кольцу, а там как-нибудь к «Коломенской» добраться. Да! Да! Выпиши транзит, ты и не заметишь их совсем. Да. Ну вот, спасибо тебе человеческое! За мной не заржавеет! Что? Нет-нет. Я заскочу как-нибудь на неделе, хочу пострелять… ну ты понял. Да. Там и рассчитаемся.

Теперь бойцы на пропускном пункте выглядели дружелюбнее и внимательнее. Хотя оружие они у ребят и отобрали, но зато каждому в бумажку с удостоверением личности поставили штамп «Транзит». Старший лишь сказал:

– Оружие изымается, получите на станции прибытия. На Ганзе оно вам не нужно. Там его и выдадут, когда предъявите этот номерок. Сейчас идете в дальний конец платформы и ожидаете дрезину до «Таганской». Только никакой самодеятельности! Это ясно? И за ограждение не заходить. У нас началась неделя охоты. Недавно мутов привезли. Здесь никто за ваши жалкие туши отвечать не собирается! Это ясно? Тогда добро пожаловать на «Пролетарскую», и по пульке с каждого… на всякий случай.

Ганза… Чистая и светлая станция «Пролетарская» будоражила взор. Хоть все здесь было простенько, да и стены бетонные, обшарпанные, но богатой Ганзе не сложно оказалось обеспечить ее лампочками и нормальными уборщиками. Переход с «Крестьянской Заставы» вел по мостку в центре зала. Друзья вышли и некоторое время стояли на помосте, любуясь сверху рельсами, уходящими в туннели в обе стороны. Сама платформа представляла из себя нагромождение разной величины ящиков и перекрытий, между которыми, видимо, люди и охотились. Вдали можно было различить клетки и людей, что-то делающих рядом с ними.

– Ну, и куда нам? – спросил Сава.

– Давайте спросим, – предложила Ксения, указав в конец зала. – Вон люди у клеток.

Друзья быстро прошли по лабиринту из нагроможденных друг на друга ящиков в конец платформы. На искусственных препятствиях можно было увидеть следы от когтей – то маленькие, а то и пугающе огромные. Темными пятнами на ящиках расплылась чужая засохшая кровь. И трудно было понять – человеческая или звериная. Было видно, что охотничий полигон использовался по назначению. На этой станции люди затевали ужасные игрища с мутантами разных сортов. Просто жить в давно умершем мире оказалось недостаточно, людям хотелось пощекотать свои нервишки вот таким самоубийственным способом.

Спереди раздался ужасающий рык, отчего обе девушки прижались к Стасу, а Савелий презрительно ухмыльнулся.

– Чего бояться? Они ж в клетках!

– Так иди вперед и спрашивай! – предложил Стас, пропуская Саву.

– Да легко! – недовольно бросил тот и уже не так уверенно пошел вперед. Раз похвастался, придется показывать собственную смелость.

Но тут случилось совсем неожиданное. Рык раздался снова, а следом до друзей донеслись испуганные крики и скрежет металла, будто изгибаемого кем-то с нечеловеческой силой. А потом железяка зазвенела, упав, судя по всему, на пол. Раздались выстрелы. Ребята замерли и не знали, что делать, но идти вперед было уже страшно.

Тут же им навстречу из лабиринта выскочил мужичок в телогрейке с автоматом в руках – глаза вытаращены, лицо перекосило от страха. Он споткнулся, потом нервно поднялся и проскочил меж друзей, заорав, как дикарь:

– Тварь вырвалась! Бегите!

– К путям! – тут же крикнул Стас и подтолкнул девушек в сторону рельсов.

– Но… – хотел возразить Савелий, но Стас коротко бросил:

– Они за ним погонятся, – и кивком указал на мужичка. Савелий все понял и без разговора побежал за остальными. Через минуту стопка ящиков взорвалась тысячей осколков: на место, где стояли люди, выскочила ящерица. Обычная такая, трехметровая, переливающаяся в свете лампы различными оттенками янтаря. Она замерла и принюхалась. Узкие вертикальные зрачки ее глаз забегали, тварь уловила запах нескольких человек. Раздвоенный язык азартно выпрыгивал изо рта. Замерев на несколько мгновений, она все же выбрала жертву и побежала за мужиком, который до этого изрядно поколол ее вилами. Все-таки твари помнят обидчиков. Еще одна стопка ящиков разлетелась вдребезги.

– Что же теперь делать? – спросила Ксения. – Можем так и помощи не дождаться!

– Сидеть и ждать, – пожал плечами Стас. – Все равно с ножиком нам тут не повоевать.

– Страх-то какой, – тихо промолвила Матрена, ее била крупная дрожь.

– Тикать отсюда надо! – прошипел Савелий, пригнувшись. – Валить в туннель!

– Даже не думай об этом! – возразил Стас, но когда рядом что-то рявкнуло, он жестами указал на темный круг туннеля – лучше спрятаться там, чем оказаться жертвой неведомой и ужасной твари. И ребята, пригибаясь, поплелись к темному зеву, радостно раскрывшему пасть им навстречу.

– Так, идем до следующей станции! – наконец высказал умную мысль Савелий. – Чего дрезину дожидаться? А вдруг не будет уже…

Но так жестоко он еще никогда не ошибался. Тем не менее друзья с огромным облегчением приняли предложение Савы. Еще бы, позади разыгрывалась целая драма: звериный рев усилился, и послышались автоматные выстрелы вперемешку с отборным матом.

***

– Стой, кто здесь?

Молодые люди зажмурились, так как в глаза им ударил сноп света, а немолодой уже, с хрипотцой, голос спросил:

– Кто такие и что здесь забыли?

– Идем на «Таганскую»… бежим, вернее. На «Пролетарской» монстр вырвался.

– Слышь, Кот? На «Таганскую», – протянул голос, и его обладатель вдруг заржал. К нему присоединился другой, по-мальчишечьи звонкий.

– Монстр вырвался. – Кот, видимо, тоже оценил шутку.

– Да, вырвался! – серьезно прикрикнул Стас. Он вышел вперед, закрывая ладонью глаза, и продолжил: – Монстр вырвался, клетки дробит, людей убивает, а мы на «Таганскую» подались… транзит вот есть. – Он поднял вверх удостоверение личности.

– Да. – Рядом встала Ксения, тоже доставая документ, потом к ним присоединились и Савелий с Матреной.

Смех стих, с той стороны света послышалось пыхтение. Затем вперед вышла темная фигура и приблизилась. При ближайшем рассмотрении фигурой оказался дед, который уже повесил автомат на плечо, понимая, что просто так внутри Ганзы чужой шататься не будет. Он взял документ у Стаса и внимательно изучил.

– Хм… Свежая краска. Сами напечатали?

– На «Крестьянской Заставе» выдали. А на «Пролетарской» транзит поставили. Во-о-от тут… – Стас протянул палец, чтобы показать старичку место, куда поставили печать, но тот отошел и недовольно буркнул:

– Вижу. Только это… Не в ту сторону вы пошли. Вы не на «Таганку», а на «Волгоградский проспект» попали.

– Как так? – спросил Савелий из-за спин.

– А вот так, – развел руки в стороны старичок. – Как-то.

– Баран! – тут же вставил Стас.

– Сам такой, – обиженно буркнул Сава. – Я же всех от чудовища спас.

– А это мы сейчас узнаем, – хитро проговорил дедок. – Кот! Слышь?

– А то!

– Сгоняй в дежурку, пусть позвонят на полигон, узнают, что у них там творится.

– Я быстро!

– И откуда вас, таких интересных, занесло? – спросил тем временем старичок, разглядывая гостей, задержавшись взглядом на девушках. Ксения, заметив это, зябко поежилась, пытаясь стянуть края распоротой рубахи. Матрена же, как обычно, и бровью не повела.

– Да с Коломенского мы, – сказал Савелий.

– Вот, обратно добраться хотим, да все кругами какими-то… – добавил Стас.

– Да вся жизнь теперь кругами какими-то, – согласился дед. – Меня, кстати, Игнатом зовут, Афанасьевичем.

– Афанасич! – закричал рядом вернувшийся Кот. – Там и впрямь игуана вырвалась. Много чего порушила, пока не связали.

– Хорошо, – ответил дед, – заводи пока, прогревай. А я для молодежи экскурсию проведу по нашей экзотической станции.

Свет наконец выключили, зато раздался странный, пугающий звук, и что-то взревело. Темным пятном на фоне слабого света проступил пугающий силуэт чудовища…

– Не боись, зелень, – хмыкнул тут же Афанасич, – дрезина это, моторизированная.

Гости с опаской обошли трещащее чудо и поднялись на платформу, а Игнат тем временем рассказывал:

– Уже собирались зверей везти до Пролетарской, как вы тут из туннеля вышли.

– Зверей? – спросила Ксения.

– Ну да, – кивнул дед. – Вон вагонетки с клетками прицеплены. В них зверей и перевозим. Сейчас – волколака и стигмата. Хорошая охота завтра на полигоне будет.

– Это ж чудовища! – воскликнула Матрена.

– Э-э-э нет, – тут же возразил Игнат. – Чудовища и звери – вещи разные. А вернее – виды. Или даже понятия. Вот как. Никогда не называй зверей чудовищами или монстрами. Это не так, дочка.

– Но они же страшные!

– И что? Я вон тоже не красавец. – Дедок подставил лицо под свет, и друзья ахнули: левую половину покрывал один сплошной шрам от ожога. – Но это еще не значит, что я чудовище. Или монстр. Вот и они так же. Форма тела не влияет на сущность. И если сейчас жизнь такая… то только тот и выживет, кто быстрее и проворней съест другого. Одна большая и длинная пищевая цепочка. М-да… А вот кто монстры, так это те, кто устраивает забавы со зверьми. Вот где… тварь зарыта.

Станция «Волгоградский проспект» почти не отличалась от Пролетарской: такие же тоненькие колонны по бокам, только света меньше, да стальные клетки вдоль путей расставлены. Вонь стояла несусветная, и звуки от сводов отлетали самые разнообразные: рев, рык, стон, писк или шипение. Все это сливалось в единый гул, и невозможно было это слушать. Сам дед носил шапочку с ушами, которые прикрывали его собственные уши и слегка приглушали гвалт.

– Вот здесь у нас пара волколаков. – Игнат вел ребят мимо клеток и показывал зверей, которые были самыми настоящими чудищами, по мнению Матрены, но дед уже объяснил свою позицию, поэтому девушка молчала и пыталась сдерживать эмоции, как и остальные. – Вот стигмат. – Тощее бледнокожее существо прижалось к дальней стене клетки, стараясь слиться с полумраком. – Тут чупакабра – нечто среднее между собакой, кошкой и свиньей. Это игуана, не хилая, понимаю, но если не злить, то совершенно спокойная. Так, здесь стрекозоид, вот пара мутировавших комаров… Осторожно! У них хоботы на полтора метра. Не подходите близко! Без крови в минуту останетесь. Совсем дохлыми будете. Так. Здесь кошачьи, тут собачьи, эти – свинячьи. Вот парочка подземных… черви, кроты. Для этих пол специальный сделали, металлический, иначе бетон крошат – будь здоров. Так, арахны. Вот где самая жуть! Пара змеек. – Это он сказал про спутанный клубок в одной клетке, постоянно двигающийся и противно шевелящийся. – А это… – Они дошли до конца платформы, там лежала какая-то темно-серая бесформенная груда неясного происхождения. – Это венец нашей коллекции, животное из времен, когда не было еще самих времен. Вичуха. Осторожно, за красную линию не заходить.

Судя по реакции друзей, они не оценили восторгов Игната.

– Да откуда вы такие только взялись? – с сомнением произнес дед. – Это же летающий ящер! О них-то уж все слышали точно!

– Это больше на камень похоже, – едко заметил Савелий.

– Камень? Хм. – Дед поднял с пола длинный шест, на один конец которого была прилажена длинная металлическая игла. Ткнул в груду на полу. Тут же изнутри заклекотало. Груда зашевелилась, разделилась, выросла и… распахнула кожистые крылья, которыми прикрывала узкую голову с длинным клювом. Зверь заверещал от ярости, прыгнул, побежал, но споткнулся. Мордой упал на бетонный пол, клюв не дотянул до красной черты каких-то сантиметров. Ребята дружно охнули от страха и отпрянули. Но животное держала за ногу тяжелая металлическая цепь с человеческую руку толщиной. Стас вспомнил крылатые силуэты, которые видел в небе над Коломенским.

– Ну, все, – махнул рукой Игнат. – Вот и весь зверинец. Поехали теперь до «Пролетарской». Да, вот еще. Возьми-ка, девонька. – Он протянул вмиг вспыхнувшей от смущения Ксюше нечто, похожее на большую тряпку. – Прикройся, а то ободранная ты вся, смотреть совестно!

– Спасибо, – буркнула Ксюша, заматываясь в грубую ветошь, к счастью, вроде бы почти чистую.

Пораженные увиденным, друзья развернулись и пошли за дедом обратно к дрезине, которая должна была доставить их на нужную станцию. Только вот Савелий задержался. Он сначала покривлялся перед вичухой, затем быстро хлопнул ее по клюву. Коричневый глаз ящера смотрел на обидчика с яростью, клюв часто стучал. Но и этого Саве было мало. Он схватил пику и начал тыкать зверя. Тот какое-то время пытался увернуться, но потом просто поймал древко клювом и перекусил.

– Черт! – Савелий начал отступать, но зверь совсем обезумел. Он согнулся и закусил свою же лапу, прикованную цепью. И стал терзать ее, пока кость с хрустом не оторвалась. Заверещав от боли, чудовище направило свою окровавленную морду на обидчика и, помогая себе крыльями, вернее когтями на их сгибах, бросилось вперед.

– Бегом к дрезине! – крикнул Игнат, подскочил к колоколу, что висел на одной из колонн, и забил в него. Протяжный звук набата раскатился по станции. Звери в клетках, как один, пришли в движение. По центру перрона бежал Савелий, а сзади, оставляя кровавый след, догоняла его вичуха. Ребята остолбенели, глядя на ужасающую картину. Позади из дежурной выбегали люди с автоматами и неслись к месту разыгрывающейся трагедии.

Сава подскочил к застывшей Ксении, схватил ее и начал отступать к клеткам, закрываясь девушкой.

– Отпусти ее! – закричал Стас. Чудовище приближалось. Ярость изливалась из клюва протяжными криками. Савелий уже прижался спиной к клетке, крепко держа Ксюшу перед собой. Беды было не избежать, и Стас уже закрыл глаза, когда Савелий вдруг разжал руки, и девушка выскользнула, упала на пол, отползла, а потом и вовсе откатилась от Савы, который пустым взглядом глядел куда-то в пространство. Его ошибкой было то, что он прижался к клетке со стигматом. Тощее чужеродное существо прижало четырехпалую руку к его затылку, из этой руки выскочило жало, убив парня. Тут же подскочила вичуха, схватила уже мертвого Савелия поперек туловища и принялась мотать из стороны в сторону, пока не перекусила вовсе. Подбежали мужики, начали стрелять в слабеющее животное, которое скользило на собственной крови, вытекающей на перрон.

Стас потянул девушек за собой. Как во сне, они забрались на пустую дрезину: Кот, видимо, присоединился к команде, что успокаивала вырвавшуюся тварь. Парень дергал рычаги, случайно, наобум, пока дрезина не двинулась с места и не разогналась. Он не нашел даже, где включается свет, так и ехали в темноте. Им было все равно. Стаса трясло от пережитого. Время будто замедлилось. Тьма растянулась. Потом промелькнула какая-то платформа, бегающие и кричащие люди, и вновь темнота, туннель… Лишь через некоторое время – надвигающееся пятно света, опять люди, опять кричат, но на путях лежит что-то… Черт!

Дрезина врезалась в мешки с песком, и друзья полетели на рельсы, теряя сознание. Следом, издавая жуткий звук, полетели и клетки с чудовищами.

Глава 11 «ТАГАНСКАЯ»

Ошарашенные дозорные успели отскочить за наваленные на рельсы мешки с песком. Дальше дрезины никогда не ездили, поэтому точка прибытия находилась именно здесь. Моторизованная дрезина, жутко громыхая, вырвалась из туннеля и с не менее ужасающим звуком столкнулась с препятствием. Людей, которые находились на ней, швырнуло далеко вперед, на рельсы, а клетки, закрепленные на платформе-прицепе, подпрыгнули и завалились на перрон, еще несколько секунд продолжая скользить по мрамору, сдирая и кроша его, пока не застыли, завалившись на бок, а грузовая платформа кверху колесами врезалась в широкую колонну.

Один дозорный с опаской подходил к клеткам, а второй уже спешил доложить начальству о происшествии. На перроне начали собираться люди, удивленные, испуганные и изумленные – как это так, на Ганзе, да и такие странные вещи творятся? Непорядок. Безопасность и их, и детей под вопросом, а когда она под вопросом, то в душе поселяются тревога и дискомфорт.

– Разойдитесь! – послышался голос. Несколько мужчин в темной военной форме и блестящих, почти новых шлемах, с дубинками и плексигласовыми щитами с прорезью для обзора, окружали место трагедии, перегораживали и без того узкие проходы между колоннами. Один явно пожилой человек обходил ряд военных, старающихся скрыть произошедшее, и обращался к жителям: – Разойдитесь! Все хорошо, небольшое ЧП, и всего-то. Давайте! Давайте! Дайте поработать спокойно. Не мешайте. Занимайтесь своими делами. Все в порядке! Расходитесь!

Когда немного успокоенное население начало расходиться, к месту происшествия подошел комендант станции – полненький, с одышкой, мужичок, шумно вздыхающий и часто вытирающий со лба пот. Спокойная жизнь прервалась столь стремительно, что комендант не успел еще прийти в себя. Он нервно оглянулся на поредевшую толпу и поспешил к седому мужчине, начальнику СБ на «Таганской»-радиальной.

– Виктор Степаныч, что тут у нас? – спросил толстяк, когда догнал Ерофеева. Тот осмотрел клетки и спрыгнул на рельсы. Данилюк – комендант станции – остался на платформе, перемещаясь параллельно начальнику СБ, который обошел лежащих молодых людей, проверяя у каждого пульс, и посмотрел на коменданта.

– Очень похоже на диверсию, Андрей Васильевич. Слишком много странных событий на сегодня: сначала приход на «Пролетарскую» четырех юнцов, потом – вырвавшиеся звери там же, далее – ЧП на Волгоградке, ну и вот, теперь здесь – клетки с той самой Волгоградки.

– Диверсию? – взволнованно переспросил комендант. Диверсии на его участке еще не хватало! Но взгляд его привлекло другое: девушка, лежащая навзничь, раскинув руки. Красивое лицо в крови, идеальные черты слишком хорошо просматривались в ярком свете. Разодранная рубаха мало что скрывала. У коменданта теперь был только один вопрос: – Они живы?

– Все трое, как ни странно. – Ерофеев оглянулся. – Оклемаются по мере сил. Но надо поработать с ними… Кто? Откуда? Почему устроили диверсию?

– Диверсию? – еще раз переспросил Данилюк. – Постой, Степаныч… А точно диверсию? У меня складывается ощущение, что они просто сбежали от страшных событий на «Волгоградском проспекте».

– Как по мне, так диверсией все лучше объясняется! – возразил Ерофеев. – В любом случае их судьбу будет решать высшее руководство Ганзы. А пока… надо поместить их под охрану.

– Высшее руководство? – чуть не взвыл от страха комендант.

«Еще высшего руководства тут для полного счастья не хватало!» – в ужасе подумал он. – Начальника СБ Таганского треугольника, капитана Панкратова, к примеру, о котором ходили жуткие слухи». Андрея аж передернуло, но он, стараясь говорить спокойно, распорядился:

– Хорошо! Я с ними свяжусь. А пока под стражу их. И доктора вызовите, пусть осмотрит. Трупов многовато для одного дня: один на Волгоградке, два на Пролетарке. Да и клетки эти еще. Не мешало бы убрать их.

– Ты прав, Василич, не мешало бы, – хмуро заметил Ерофеев. – Хорошо еще, что целые они, и звери не вырвались.

– Звери? – обеспокоенно переспросил комендант. И тут, будто в подтверждение слов начальника СБ, по станции разнесся протяжный вой волколака, от которого у Данилюка сердце чуть не выпрыгнуло. – Уберите, с-с-слышишь? Уберите! И… – Он уже развернулся, чтобы уйти, но потом остановился и добавил: – А вот эту девушку – ко мне. Пожалуй, она лишь жертва обстоятельств.

Ерофеев тяжело взглянул на него, пристально и изучающе, но потом махнул рукой и стал раздавать приказы подчиненным. Нужно было срочно очистить платформу от следов происшествия. А комендант в очередной раз подпрыгнул от воя волколака и поспешил убраться – кто знает, насколько прочны эти клетки?..

Андрей Васильевич смотрел на девушку с вожделением. Давно не было столь красивых экземпляров здесь, на «Таганской»-радиальной. Да и вообще, редко в метро можно было найти такую красавицу. Бабы были: закаленные невзгодами, умудренные жизнью, да и потаскушек пруд пруди. Ради красоты-то Данилюк иной раз и на «Китай-город» заскакивал. Пользовался услугами танцовщиц, симпатичных девиц, собранных со всего метро и привязанных с помощью наркоты к хозяевам. Судьба у них всех была разная, да вот только финал ее – плоский и предсказуемый: то любимый в рабство продал, то мать родная в детстве еще, а то и вовсе выкрали преступные диаспоры. И жертва только поначалу стесняется и брыкается, потом чудо-грибы приносят результат: жертва сломлена и готова на все, забывая навсегда, чем жила и во что верила.

Данилюк подсел ближе к кушетке, на которую положили Ксению. Кровь с нее уже вытерли, голову забинтовали. Ровная, бархатная кожа девушки так и манила к себе, словно приглашая потрогать. Погладить… Андрей Васильевич потянулся уже к щеке, похотливо пуская слюни, но вдруг отдернул руку.

Вспомнилась одна важная деталь его похождений на «Китай-город». Кроме танцовщиц, которые оказывали и другого рода услуги, была у коменданта Таганской еще одна страсть. Безумная, всепоглощающая, полная взрывных эмоций и умопомрачительных интриг страсть. Азартные игры. Будучи облечен властью, комендант частенько пользовался этим в своих целях, превышая полномочия, возложенные на него высшим советом Ганзы. И не далее как неделю назад это увлечение принесло коменданту не только радость, но и разочарование. Он крупно проигрался. Так крупно, что даже у главы «Таганской» не оказалось средств, вернее, не было возможности тайно изъять эти самые средства из казны Ганзы и покрыть свой долг. Теперь он этим и терзался, тем более что срока для уплаты ему дали неделю, и она уже подходила к концу.

Вожделение сводило его с ума, но карточный долг был важнее, тем более что человек, которому он оказался должен, пойдет на все, и то, что Данилюк является комендантом на Ганзе, его не остановит. Тут по прямой ветке – следующая станция, та, о которой ходили ужасные слухи, да что слухи… Данилюк лично видел частично эти зверства, так как много времени проводил на той станции. И хоть его дядя почти уже попал в совет Ганзы, был многими уважаем и имел несомненный вес в содружестве торговых станций, племянник вышел совсем другим. Словно тесто, из которого их лепили, оказалось разного качества. Дядя – такой ржаной, черствый, хрен сломаешь или размягчишь, а он, Данилюк – тортик, свежеиспеченный, такой куличик с изюмом на Пасху, мягкий и легко сминаемый любым, кто чуть сильнее надавит. Естественно, его увлечения принесли авторитетному родственнику только разочарование. Но дядя пока сквозь пальцы смотрел на выходки племянника – другая цель, более важная, стояла перед ним. Пробраться в совет. А пока Андрей делал, что хотел, естественно, в рамках, но так, чтобы никто ничего не знал на соседних станциях. К нему и главу СБ приставили специально для того, чтобы вести дела за коменданта, или, по крайней мере, не дать лишней информации покинуть пределы станции.

Данилюк покусал губы и хитро прищурился. У него была возможность и долг покрыть, и воспользоваться девушкой. Он размышлял: «Надо отдать ее в счет долга на “Китай-город”, а потом приходить и пользоваться ею там. Но прямо сейчас ничего не получится. Пока братки заявятся, пройдет время, и эти прощелыги, невесть откуда прилетевшие на станцию на дрезине, просто уйдут своей дорогой. И долг не погашу, и девушку не получу, пусть даже в том же притоне на “Китай-городе”. Уплывет сладкая рыбка из рук. Но и держать ее тут нельзя, а то народ начнет распускать недобрые слухи, а если она еще и исчезнет из моего кабинета, то уж точно все дойдет до высшего совета. Черт! А такая красивая! Такая аппетитная и соблазнительная…»

Длинные брови девушки вдруг задергались, она пошевелилась. «Просыпается! Надо думать быстрее, надо сделать так, чтобы не ушла она, пока я не дам знать браткам», – заметались мысли в голове коменданта.

– Где я? – тоненьким голоском спросила Ксения у склонившегося над ней незнакомого мужчины, который странно на нее смотрел и дышал как паровоз при этом… Она инстинктивно отодвинулась, а Данилюк поднял вверх руки и тоже отпрянул.

– Ты в моем кабинете, красавица. Ничего страшного, все хорошо. Сильно ушиблась только, но все пройдет. Врачи сказали. Да.

– А где мои друзья? – Ксения в растерянности обвела взглядом кабинет, надеясь обнаружить их рядом.

– Они тоже ушиблись… сильно. Как только придут в себя, то вы снова будете вместе. Обещаю. А пока поживи в местном общежитии. Хорошо? А я и денег не возьму с вас. Такое ведь несчастье! Такое!..

– Какое несчастье? – спросила девушка и вдруг вспомнила последние события: гад Савелий схватил ее и прикрылся ею, а потом… потом его не стало! И тут почему-то навернулись слезы. Совершенно неясно, почему, ведь он же прикрылся ею, но он был другом… когда-то!

– Да звери эти… наши не доглядели, и они вырвались. Нет нам прощения! Иди, отдыхай. Подойдешь к Голубевой, это наша заведующая гостиницей, отдашь это. – Он встал, подошел к столу, что-то накарябал в блокноте и отдал написанное девушке. – Вас поселят там на несколько дней и накормят бесплатно.

– Ой, спасибо! Дядя…

– Андрей, – подсказал Данилюк. – Просто Андрей.

– Спасибо, дядя Андрей!

– Да беги уж, – махнул комендант рукой, и как только девушка вышла, выглянул и кивнул стоящему поблизости военному. Адъютант шмыгнул в приоткрытую дверь.

– Глаз с нее не спускать, слышишь? Незаметно, но постоянно. – Тот кивнул в ответ. – И еще. Увидишь Косого, передай, чтобы зашел. Дело есть.

– Так точно! Сделаю!

Адъютант выскользнул из кабинета, а комендант стал ходить по кабинету, меряя его быстрыми шагами, от одной стены до другой, пока вдруг не остановился.

– Никуда ты от меня не улетишь, птичка! Пока один из вас будет заперт, ты не посмеешь улететь…

Глава 12 ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДЕМИДА

Демид не помнил, как взлетел по трухлявой лестнице, не слышал, как за спиной лязгнули запоры гермодвери. Воспользоваться сумятицей и улизнуть на поверхность – это был его единственный шанс уцелеть и продолжить погоню. Он устроился в разрушенном ларьке и перебирал то, что успел вытащить со станции: «калаш», патроны на два рожка, нож да рюкзак, с которым никогда не расставался. А там – карта да сверток. Вот и все…

– Да, не густо… – Он убрал сверток обратно, развернул карту и стал размышлять: «Так. Судя по разметке на бумаге, линия метро идет до «Крестьянской Заставы» практически по прямой. И если на Дубровке подростков перехватить не удастся, как бы ни старался, слишком велика фора, то на «Крестьянской Заставе» шанс будет довольно неплохой. Что такое три километра? Когда-то я мог преодолеть это расстояние минут за двадцать. Конечно, сейчас об этом можно только мечтать, но если накинуть время на то, что беглецы могут задержаться на «Дубровке», часа два у меня есть, а это уже вполне реальный отрезок времени для предстоящего марш-броска».

Демид спрятал карту, поднялся на ноги и поправил маску противогаза. Потом осторожно выглянул на улицу. День. И, судя по солнечному пятну, которое размазалось на облаках, было что-то около полудня. «Сталкеры метро в это время сидят в подземельях, не в силах вынести солнечного света – это хорошо. Плохо, что я не знаю, какие твари сейчас обитают в этих местах. И каков шанс встретить их в это время суток? Ничего – как говорится, удача сопутствует отчаянным».

Прямая, словно нарисованная по линейке, улица терялась в дымке. По ее обочинам кое-где сохранились еще остовы пятиэтажных домов, но в большинстве своем они превратились в кучу бетонного хлама, возвышаясь теперь над землей заросшими скрюченными лианами холмами. Низкие серые облака проносились над головой, и если бы не рассеянный свет, прорывающийся сквозь них, то было бы непонятно, день сейчас или ночь. Внизу ветра не было. Небо, словно огромный экран в кинотеатре, показывало, какая буря свирепствует там, в вышине, совершенно не затрагивая зрительный зал с одним единственным зрителем. «Киношка, конечно, завораживающая, но она не приближает меня к конечной цели». С этой мыслью Демид посеменил по потрескавшемуся асфальту в ту сторону, где, судя по карте, через три с небольшим километра находилась станция метро «Крестьянская Застава».

Уже через двадцать минут Демид миновал развязку третьего транспортного кольца и даже не притормозил. Сложная дорожная конструкция походила на бетонный лабиринт, в котором могло прятаться все, что угодно, даже будучи размером с хороший линкор времен Второй мировой войны. Проверять это он не собирался и облегченно вздохнул, когда длинный мост, пересекавший этот третий круг ада столицы, оказался позади.

Он притормозил только через сорок минут – возле стального каркаса с проржавевшей до дыр металлической буквой «М». Стекла вестибюля станции вылетели все еще во времена атаки. Вниз, в темноту, уходили ступеньки, но из прохода торчали обломки бетонных плит. Поперек дороги, там, где проходил подземный переход и, скорее всего, был вход на станцию, зиял солидный провал. Дорожное полотно просело почти на метр, местами провалилось, обнажив заржавевшую арматуру перекрытий. Копаться в этих ямах и искать проход в метро Демид не собирался. Его целью была «Крестьянская Застава». Он затрусил вперед, внимательно всматриваясь в примыкающие к дороге улицы.

– Новичкам и дуракам везет, – бубнил он себе под нос, как заклинание. Пока это помогало. Хотя он был уже далеко не новичок, да и дураком себя тоже как-то не считал. Один тот факт, что он живым добрался из Нижнего в Москву, являлся серьезным аргументом. Пот под маской катился градом и ручейком скатывался за шиворот. «Надо отдохнуть»! Эта мысль занозой торчала в мозгу, но почему-то казалось, что если он остановится, то лимит удачи сразу исчерпается. Тот, кто наверху, скажет: «Ах, у тебя есть время на отдых, значит, получи…» И Демид бежал, хотя это уже было скорее похоже на быстрый шаг.

Очередной мост через заросшую травой железную дорогу он воспринял как послание свыше. Охранять два направления всегда легче, чем четыре. «Аксиома, однако». Демид рухнул на асфальт, прислонившись спиной к парапету. «Не больше пяти минут. Только дыхание перевести». Он вертел головой, пытаясь рассмотреть в дымке дорогу, которую он только что миновал, и ту, которую еще предстояло пройти. Сзади было все спокойно. Впереди… За насыпью возвышался шатровый храм. Довольно большой. Несколько куполов поблескивали в отраженном свете. Демид протер окуляры противогаза. Нет, не показалось. Церковь казалась абсолютно целой. Словно бедствия, что смели весь город, и беспощадное время ее совершенно не коснулись.

Заглядевшись на храм, сталкер не заметил, что к нему уже давно подбираются небольшие зверьки. Размером не больше кошек, они смешно попискивали, подпрыгивая и оглядываясь, словно кого-то подзывая к себе. Демид выставил автомат. Стрелять в эту безобидную мелочь совершенно не хотелось. Зверьки не проявляли агрессии и словно чего-то ждали. В голове мелькнула мысль: «Трупоеды». Он тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

– Обломитесь, я не ваш бифштекс.

Зверьки, то ли услышав голос, то ли осознав, что обед собирается уйти, хором взволнованно заверещали.

– Да ладно так расстраиваться, найдете еще че…

Фразу прервал топот. Из-за остова покореженного автомобиля на Демида вылетело нечто похожее на шарик размером с небольшую лошадь, с длинной рукой, в которой было зажато копье. Матюгнувшись, Демид отскочил в последний момент. «Копье» с хрустом вошло в бетонный парапет, проткнув его насквозь. Тварь заверещала и уперлась ногами в преграду, силясь вытянуть свое оружие. Злые глазки косились на человека. При ближнем рассмотрении рука твари оказалась длинной мускулистой шеей, которую венчала голова с острым клювом. Демид брезгливо поморщился, размахнулся и опустил на эту голову приклад автомата. У твари подкосились ноги, и она затихла, так и не освободив из парапета клюв. Маленькие зверьки, которые до этого момента только наблюдали за битвой, разочарованно взвыли, и в тот же момент со стороны храма послышался топот множества ног.

– А так мы уже не договаривались. – Демид вскочил на парапет. Он насчитал не меньше пяти таких же тварей, что валялась у него под ногами. Они приближались к нему. Он вскинул оружие и дал короткую очередь по ближайшей из них. Шарик споткнулся, но прихрамывая продолжил движение, теперь уже заметно отставая от своих собратьев. Зверьки верещали, как зрители на футбольном матче, подбадривающие свою команду, идущую в атаку.

– А, чтоб вас всех… – Без особой надежды он пальнул еще разок, но самым слабым местом у этих мутантов была шея, а попасть в нее было очень проблематично. Так можно было растратить весь боезапас и не остановить бегунов.

Демид посмотрел вниз. Высота – около пяти метров – не пугала его. Но он не видел, что находится внизу. Можно было свободно переломать себе ноги и спокойно дожидаться, пока маленькие «болельщики» не съедят заживо. А ближайшее «копье» уже набирало скорость взбесившегося паровоза, целя в живот Демида.

Полет был коротким – удар, кувырок, лязг металла (только бы автомат не повредить). Демид замер, присев на колено. Страшный грохот над головой – и совсем рядом, вместе с кусками бетона, просвистело тело твари. Громко шмякнувшись об рельс, она завизжала, как поросенок. Быстро перебирая когтистыми ногами, она взрыла сырую землю. Движения становились более порывистыми, прерываемыми небольшими паузами, пока совсем не затихли. Проверять, насколько другие твари сообразительны, Демид не стал. Припустив, как Усэйн Болт на своей любимой дистанции, перепрыгивая через камни и какие-то железяки, Демид скрылся под мостом, оставляя где-то далеко за спиной и разочарованных «зрителей», и соперников по забегу.

Остановиться, чтобы отдышаться, удалось только тогда, когда проклятый виадук остался далеко позади. Демид с тревогой посмотрел на «калаш». Небольшая царапина на крышке ствольной коробки вроде не внушала опасения. Но на всякий случай мужчина отстегнул рожок и проверил, как ходит затвор. «Вроде пронесло». Он пристегнул магазин на место, дослал патрон в ствол и погрозил кулаком оставшимся за спиной мутантам. «Вроде бы легко отделался, даже испугаться толком не успел. Вот прямо как чувствовал, что останавливаться нельзя. Куда меня черти занесли?» Он снова достал карту и, присев на колено, развернул ее на бетонной шпале. Адреналин зашкаливал и выплескивался через край, в голове скакали калейдоскопом картинки прошедшей битвы, не давая сосредоточиться на карте. «Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что если бы я не остановился передохнуть, то, скорее всего, влетел бы в самый центр стаи этих уродцев. И сейчас меня бы уже доедали, громко чавкая, эти маленькие зверьки, и доклевывали эти… мозгоклюи». Демид тряхнул головой, словно пытаясь отогнать навязчивые образы. «Все! Хватит!» Он снова склонился над картой. «Так, вот «Дубровка»… Вот – мост… Ага, храм Кирилла и Мефодия… Твари согнали меня на железку, значит, я сейчас где-то тут…» Демид провел пальцем по бумаге вокруг района речного порта. Потом поднялся на ноги и огляделся. Два высоких откоса с обеих сторон делали железную дорогу похожей на коридор. Ничего, напоминающего портовые краны, видно не было.

– Куда меня черти занесли? – Демид повторил вслух терзающую его мысль и оглянулся. Возникло сильное желание вернуться на мост и, разобравшись с шилоклювами, продолжить движение по намеченному маршруту. Но он прекрасно понимал: то, что схватка с двумя тварями обошлась для него без особых потерь – это невероятная удача. Второй раз такое не пройдет.

Взобравшись по откосу, Демид вышел на ровную площадку. Вдоль всего полотна железной дороги тянулись гаражи. Самое интересное, что это место вообще никак не изменилось. Кое-где гаражные ворота были открыты, и казалось, что вот-вот оттуда выглянет какой-нибудь счастливый собственник транспортного средства. Демид даже замер, прислушался, не разносятся ли где звуки, сопровождавшие когда-то любой гаражный кооператив: стук железа, музыка, голоса подвыпивших мужиков. Но нет, пасмурная Москва стерла былые привычки вместе с людьми, остатки которых она загнала в подземелье. Мужчина поежился: «…неуютно, лучше уж руины, там, по крайней мере, все понятно». Он пошел вдоль бесконечного ряда гаражей, осторожно заглядывая внутрь распахнутых ворот. Кое-где в темноте поблескивали фары, но в большинстве своем гаражные коробки были пусты. За двадцать лет местные сталкеры их подчистили, не оставив даже болтика. В конце концов, обнаружив проход, Демид вышел на улицу, идущую параллельно железной дороге. Поросший мхом асфальт превратился в узкую тропинку, и только ржавые остовы автомобилей говорили о том, что когда-то по этой улочке можно было проехать. Еще раз сверившись с картой, Демид повернул налево. «Если верить этому разрисованному куску бумаги, то совсем недалеко здесь находился Симоновский вал – довольно широкий проспект. А там, через километр, поворот направо вернет меня к «Крестьянской Заставе». Крюк, конечно, порядочный, но для бешеной собаки, как говорится… Главное – не стоять на месте».

Симоновский вал не впечатлил Демида. Если бы не торчащая на руинах дома проржавевшая табличка, то улица не отличалась бы ни от одной из тысяч, виденных им по пути из Нижнего. А видел он немало. Единственной достопримечательностью этой улицы были трамвайные пути с торчащими на них остовами общественного транспорта. Пройдя километр с небольшим, Демид насчитал целых три трамвая, в один даже заглянул, но не нашел там ничего стоящего: ржавое железо со старыми костями – и то, и другое рассыпалось в прах от одного прикосновения. Он так увлекся рассматриванием трамвая, что чуть не пропустил намеченный поворот. Узкая улица с длинной многоэтажкой по правой стороне выводила прямиком к Крестьянскому скверу, а там – станции метро «Пролетарская» и «Крестьянская Застава». Как говорится: то, что доктор прописал. Получалось, что Демид не так уж много потерял во времени из-за приключений с шилоклювами. От этой мысли даже настроение улучшилось, и мужчина бодрым шагом вступил в тень многоэтажки. Улица, как выяснилось, звалась «Крутицкий вал» (что за мания у москвичей обзывать все валами?) Короткая, она заканчивалась архитектурным сооружением, которое можно было только с натяжкой назвать домом. Скорее, это походило на океанский лайнер, каким-то чудом вынесенный в центр столицы. Демид остановился на углу этого «лайнера» и напряженно смотрел вперед.

Сквер превратился в настоящие джунгли, что-то в нем ухало, скрежетало и шевелилось. Эта чаща жила своей интересной жизнью: ее население жрало, переваривало и снова жрало. Участвовать в этом пищеварительном акте Демиду совершенно не хотелось, ни в каком качестве. И, судя по карте, где-то в самой гуще этого урчащего месива и находились входы и на «Пролетарскую», и на «Крестьянскую Заставу». Чувство опасности, обострившееся в ходе путешествия до предела, врубилось на полную, это была уже не красная лампочка на пульте, мигающая и щелкающая релешками, это был набат!!! И внутри этого гудящего Царь-колокола сидел Демид, пытаясь осознать, как это он умудрился залезть в эту клоаку, и самое интересное – как из этого всего теперь вылезти.

Он безнадежно вскинул оружие, понимая, что даже если он и начнет палить на каждый звук и на каждое движение, большого вреда тварям, живущем в сквере, не нанесет, а боезапас закончится быстрее, чем он сможет кого-то действительно пристрелить. Мужчина попятился назад, в спасительную тень Крутицкого вала. В ту же секунду, реагируя на его перемещение, ветви ближайшего дерева потянулись к нему. Оно стояло довольно далеко и при всем желании (а есть ли у деревьев желания – или это не дерево?) дотянуться до человека не могло, хотя в этом исковерканном мире ручаться ни за что было нельзя. Демид замер, но дерево не собиралось отказываться от лакомства – мутант уже приметил человека, включил в меню и, наверное, уже разрабатывал технологию приготовления. То, что Демид стоял достаточно далеко от него, того совершенно не смущало. Изогнувшись, дерево оперлось на крону и, распрямившись, подняло вверх свои бывшие корни. Ветви, бывшие ранее опорой, с настырностью младенца, желающего получить понравившуюся игрушку, потянулись к человеку.

– Вот зараза! – Демид ударом приклада отбил ветку надоедливого дерева и припустил по своим следам. Грохот железа за спиной говорил, что расстроившийся мутант пытался расчистить себе дорогу среди автохлама и продолжить преследование. Демид не собирался давать дереву (или что это такое было на самом деле) шанс поймать себя. Второй раз за поход, на который планировалось потратить не более часа, он побежал, не разбирая дороги и удаляясь от своей первоначальной цели.

Остановился он только возле трухлявого трамвая, от которого начал свой путь. Как ни прискорбно это звучало, но дорога на «Крестьянскую Заставу» была закрыта, надежно заперта. А для пущей строгости у входа еще и была посажана на цепь здоровенная псина в виде этого ходячего кустика. Соображать надо было быстрее. Он и так уже потратил четыре часа на прогулку по окрестностям. Еще пара часов – и ресурс фильтров в противогазе закончится, и тогда общение с ходячим деревом покажется ему милой забавой. Выбора не было. Он развернул карту – ближайшая станция, еще дающая ему шанс на спасение, это «Таганская». Оставалось только одно маленькое условие: хотелось бы, чтобы ничто не задержало его в пути. Но на это Демид, познакомившись с местной фауной, да и флорой, уже не надеялся.

Глава 13 ПОХИЩЕНИЕ

Ярость клокотала в нем. Животная, ничем не контролируемая ярость, вперемешку с отвращением. Друг же, напротив, злорадно ухмылялся и шел по кругу. Стас тоже шел по этому воображаемому, нарисованному лишь разумом кругу. Он присматривался к бывшему теперь другу, следил за его движениями – как тот ставит ноги, как поднимает кулаки для защиты или нападения, но не нападал. То, что сделал друг, было гнусно, намного хуже любого поступка, что он мог бы совершить, но Стас не помнил, что именно. Но и это пятно в памяти когда-нибудь растает, словно песок в воде: грязь вымоется, останутся лишь крупицы чистого знания. И тогда Стас точно спросит с него за содеянное! Но даже сейчас он не намерен был спускать с рук предательство. Ничего ужаснее Стас в жизни не знал. Ничего более скверного и позорного. Тем более бывший друг сделал это что-то с Ксенией… но что сделал?

Пятно света отгораживало двух распетушившихся парней от всего остального – от целого мира, который растворился во тьме и теперь не мешал сосредоточиться на одном: на поединке. Стас должен научить Савелия уважать девушек. Но что все-таки тот сделал с ней? Неужели…

В голове сами собой всплыли бесстыдные картинки: слившиеся голые тела… протесты Ксении и довольное пыхтение Савелия – и все это было так реалистично, будто Стас стоял рядом и, сгорая от стыда, наблюдал за ними, боясь поверить… Ненависть внутри разбухла, словно огромный гнойный нарыв, а потом в один миг он лопнул.

– Мразь! – крикнул Стас и прыгнул на бывшего друга, выкидая со всей силы кулак вперед, в это срамную, ухмыляющуюся морду… Тот ожидал такого развития событий и уклонился, потом схватил Стаса за шкирку и резко оттолкнул от себя. Ноги у того по инерции ушли вперед, а корпус завалился назад. На голову обрушился атомный взрыв, будто раскололся череп, и все его содержимое растеклось по бетонному полу, в глазах потемнело: стоило огромных усилий чтобы «собрать их в кучу» и разглядеть сквозь пелену, как довольный Савелий заливается смехом, потешаясь над провалом Стаса. Новая волна негодования нахлынула на парня. Превозмогая боль в голове, он вскочил на ноги, и тут же чуть снова не упал. Его мотнуло в сторону, и вновь пришлось приложить усилие, чтобы «взять управление телом в свои руки». Других определений мозг не находил. Стас просто желал наказать обидчика, проучить… или просто ревновал?

– Не понимаю. – Голос Савелия странным образом блуждал вокруг, то приближаясь, то отдаляясь. Стасу казалось, будто кто-то забыл подкрутить настройку громкости, или забарахлил некий прибор в голове, ответственный за звук. – И что они в тебе находят? Ну… девчонки? Почему липнут именно к тебе? Почему я, как ни стараюсь, остаюсь без их внимания? Что в тебе такого?

– Я… никогда… – начал было Стас.

– Ну? Что? Что? – подзадоривал Савелий, но Стас не отвечал, потому что сосредоточился наконец на бывшем друге, увидел, как тот расслабился, и вновь бросился на него, сжимая яростно кулаки.

– Прико… – только и успел сказать Савелий, когда кулак Стаса обрушился на его челюсть. Сава не успел отшатнуться, и второй кулак догнал его челюсть с другой стороны. Потом первый добавил, уже сминая остатки защиты, и плотный Савелий грузно упал на пол.

– Прикольно, – кряхтя от боли, произнес он снизу и медленно поднялся. – Я и не думал, что это так больно.

Тоненькая красная струйка стекала с его губы на подбородок, улыбка сползла с его лица, губы сжались в тонкую линию, а глаза прищурились – теперь в них играл чистый адреналин, а излишний блеск показывал, насколько Савелий раззадорен или разозлен.

Бывшие друзья вновь пошли по воображаемому кругу: свет, идущий сверху, раздвигал темноту только для них. Теперь они знали возможности друг друга, теперь осторожничали, разогревая себя, разжигая изнутри ненавистью, которую не смогут выплеснуть, пока не вскипит кровь, пока напряжение не достигнет апогея, пока драка не станет их единственным выходом. И вот, наконец, они сорвались с места, стали кружить, наносить удары, а потом сцепились в мертвой хватке, покатились по полу и исчезли за пределами круга, во тьме… свет исчез, не зная, что освещать, он просто вдруг схлопнулся и исчез.

И снова боль. Нестерпимая и неотвратимая. Она вспорола тьму, словно молния, оставив перед глазами разноцветные пятна. Стас словно куда-то падал. «Неужели смерть? Пустое, темное ничто, я падаю туда. Или взлетаю? Непонятно. Во тьме теряется чувство пространства. Но неужели после смерти мысли не исчезают? Почему я чувствую боль?» Стас ничего не понимал. Боль мешала ему соображать, но все же он отчетливо помнил последний бой с Савелием. «Или это был сон? Но какой может быть сон после смерти? Ну, вот… запутался!»

Вдруг в голове возникло воспоминание о настоящей смерти Савелия, отчего сразу несколько чувств возникли у Стаса: неверие, потому что не должен был так поступить лучший друг, и скорбь от осознания, что Савы больше нет, и никогда не будет. Стас сжал кулаки и почувствовал костяшками пальцев шершавый бетон. И вдруг неистовый холод окатил его с головы до ног. «Да что со мной? Явно не смерть – я бы тогда ничего не чувствовал и не замерз бы так. Что же со мной?» Голова раскалывалась, зубы стучали в бешеном ритме, ему хотелось свернуться в позу эмбриона, но парень раскинул руки в стороны, пытаясь понять, где он, и вдруг задел что-то мягкое, теплое и живое.

– Эй! Не трогай меня! – раздался в кромешной темноте голос Матрены, сразу стало как-то легко, а границы тьмы и смерти отодвинулись на неопределенное расстояние. Стас вдруг рассмеялся, а рядышком захихикала девушка. Смех после такого напряжения, казалось, нес исцеление.

– Так это ты, Стас? – спросила Матрена, как только они перестали смеяться.

– Ага, а где мы? И где Ксюша? – Эти два вопроса волновали его сейчас больше всего на свете.

– Не знаю, – ответила девушка. – Я тоже очнулась здесь. Мы в каком-то маленьком пустом помещении. И здесь холодно.

– Только бы с ней ничего не случилось! – заметил Стас. Голос оживлял пустоту, и темнота становилась менее тягостной, поэтому друзья принялись говорить обо всем на свете, лишь бы не молчать. Вот только тему последнего поступка Савелия, закрывшегося от вичухи Ксенией, они обходили стороной. Слишком яркими еще в памяти были события, слишком было невероятно то, что случилось на «Волгоградском проспекте». Матрена рассказывала Стасу сказки или описывала картины, нарисованные воображением, тот внимательно слушал и пытался нарисовать эти же картины в своем – если бы они когда-нибудь потом сравнили их, то удивились бы, насколько они разные. Но сейчас это было неважно. Разговор разбавлял горечь потери и тревогу за судьбу Ксюши.

Наконец снаружи послышались шаги. Скрипнула ржавая щеколда, и дверь открылась. Друзьям пришлось зажмуриться: неяркий свет, ворвавшийся внутрь, больно резанул по привыкшим к темноте глазам.

– Данилюк Андрей Васильевич, – представился стоящий в дверях мужчина, друзья могли различить только силуэт говорившего. – Комендант этой станции.

– Выпустите нас! – подскочил Стас, но толчок в грудь отбросил его обратно.

– Не положено! Вы натворили бед, и вам придется отвечать перед законом! Впрочем…

– Отпустите хоть Матрену, это ж я управлял дрезиной, и я… ее угнал.

– Да, – согласился Данилюк, – тут я согласен. Матрена? Хорошо, Матрена присоединится к вашей третьей… Ксении, кажется?

– Где она? – Стас вновь подскочил, но был отправлен обратно на пол тяжелой солдатской рукой. Надзиратель, что сопровождал коменданта, был слишком силен для парня.

– Да не кипятись ты! С ней все в порядке. В гостинице она, тут, на станции. Матрена может к ней присоединиться, а ты побудешь тут пока… Кого-то наказать надо! – С этими словами Данилюк захлопнул дверь перед носом Стаса.

– Покормишь, как положено! – сказал комендант надзирателю. – Дней через пять, думаю, сможем отпустить.

***

Демид был крайне удивлен тем, что его так легко пропустили на станцию. Конечно, оружие и амуницию пришлось сдать, получив взамен металлический жетон, зато, отдав охранникам патрон в качестве уплаты, он беспрепятственно прошел на станцию «Таганская». В целом он уже знал политическую карту обустроившихся в метро остатков человечества и не сильно озадачился тем, что кольцевую линию и прилегающие к ним станции заполонили торговцы. Это было логично и удобно. Но все равно Демид был поражен, когда увидел, как бедно проживали люди на окраинных станциях, и какая роскошь и процветание царили тут.

Ярко залитый электрическим светом зал представлял собой один большой рынок. Белый арочный свод, широкие квадратные колонны, выложенные серой «под мрамор» плиткой, контрастировали с бедностью и убогостью средневековья. Кругом суетились торговцы. В ларьках и на столах был разложен различный скарб. Степенно ходили покупатели, прицениваясь к товару. Опытный взгляд Демида выхватил из толпы парочку карманников, примеривающихся к пожилой, хорошо одетой паре. Недалеко от входа сидел лохотронщик, который быстро крутил стаканчики, пряча в них маленький блестящий шарик. Наблюдая за его ловкими руками, Демид улыбнулся, заметив, что парень незаметно спрятал шарик в руке, отвлекая в этот момент желающих играть шутками и прибаутками. Мимо прошел патруль Ганзы, не обратив никакого внимания на обманщика.

– Кручу, верчу, запутать хочу… Подходи народ, угадай, где бутерброд… – Он косо посмотрел на Демида и подмигнул кому-то..

Демид оглянулся и наткнулся на колючий взгляд здоровяка в камуфляжной потертой куртке. Демид вспомнил, что Таганка соседствует с бандитским треугольником. «Жизнь меняется, а люди – нет». Он передвинул рюкзак из-за спины поближе к руке.

Сейчас ему надо было отыскать беглецов. Это было нетрудно – по всей станции шли разговоры об опрокинувшейся дрезине. Не составило труда найти и ночлежку, где, судя по всему, находилась интересующая его девушка.

Демид огляделся. Никто не наблюдал за ним посреди этого дешевого пристанища, больше напоминающего притон, разгороженного пыльными занавесками и переполненного гулом разговоров, храпом и прочими звуками жизнедеятельности, среди которых преобладал быстрый стук ложек по тарелкам. Он, не торопясь, прошел мимо ночлежки, мельком поглядывая на чумазые лица взрослых и детей, в поисках одного, запомнившегося надолго… Нет, в душу ему девица не запала, но чуть опробованное и не доеденное до конца блюдо хотелось получить обратно! Любым способом, даже если придется обойти все эти чертовы ряды и заглянуть во все углы, на каждую полку, где люди размещались, как коробки на стеллажах. Он наконец-то заметил прикрытое одеялом тело, явно женское, рядом на подушке лежал пестрый платок Ксении.

Еще раз осторожно оглядевшись, хоть в этом не было необходимости – с двух сторон прикрывали занавески, а с третьей храпел безразличный ко всему, включая собственный выпавший из рук мешок, мужик – Демид слегка толкнул локтем девушку на средней полке. Она что-то сонно пискнула из-под плотной ткани и начала поднимать голову. Короткий удар ладони по шее заставил ее улечься обратно, мужчина стащил обмякшую вмиг девушку вниз вместе с одеялом и понес сверток к выходу. И мешок у соседа прихватил – вдруг что ценное найдется? Хотя бы еда – какая-никакая экономия, девицу ведь тоже кормить придется.

Снаружи пришлось оглядываться уже более внимательно – не хотелось, чтобы кто-то из бегающих кругом юнцов поднял крик. Но крик чуть не подняла попавшаяся по пути баба.

– Куда понес?

Демид, которого она застала своим вопросом врасплох, ответил первое, что пришло на ум:

– В лазарет, жене плохо стало.

– Так тебе туда. Не знал, что ли? – Местная жительница ткнула пальцем, показывая куда-то на торец станции, где, наверное, и находилась Таганская районная поликлиника. – А чего это с ней? – Баба подозрительно оглядела укрытую с головой, совершенно неподвижную девицу на его руках, больше похожую на труп. – Заразное что-то?

– Нет, беременная, вот опять обморок случился. Слабая она, бывает иногда, – пожал плечами Демид. – Бывает такое… Ух, за поздравления спасибо! Нет, нет у нас еще детей… Да, первого мальчика хотелось бы, но как бог даст…

И прибавил скорости, пока любопытная тетка не взялась проводить его до врача сама, да еще и там поспрашивать о чем-то, напросившись заодно и на крестины с годовщиной свадьбы! «Как меня занесло-то: свадьба, дети. Хотя подумать можно. И хвостик посмотреть заодно, небольшой, наверное, хвостик-то, если совсем не прощупывается сквозь плотное одеяло», – думал Демид.

Мешок, украденный у спящего мужика, оттягивал руку, но взяться за него как следует, не выпуская и не разворачивая на виду у всех свою ношу, у Демида никак не получалось. Он надеялся, что этот мешок сойдет за имущество «жены», а тяжесть в нем окажется все-таки патронами, а не кучей дерьма, нужного лишь бывшему хозяину. Демид сделал круг по платформе и спрыгнул на пути позади проехавшей в туннель дрезины.

– Что, платить нечем? Ну прогуляйся, смотри только, чтоб не задавило! – послышался чей-то напутственный крик со станции.

Он пока плохо представлял себе, куда именно направляется, но интуиция вела в темноту, Демид свернул на технические пути в стороне от основных, уходящие в туннель под углом, рискуя нарваться на очередной блокпост или что-то подобное. По эту сторону от «Таганской»-радиальной располагался «Китай-город», поэтому вряд ли процветающая Ганза, имея столь подозрительных соседей, стала бы без проверки пропускать кого-либо. Неспроста же на станциях было столько людей в серой пятнистой форме, обеспечивающих безопасность. Свет, идущий со станции, исчез за поворотом, пришлось перехватить неподвижную, довольно тяжелую девушку удобнее, закинуть на плечо мешок и достать фонарь. Туннель, конечно, не выглядел нехоженым, но пользовались им явно нечасто. На шпалах цвела плесень, кое-где придавленная недавно оставленными отпечатками сапог или ботинок. Протоптанная неизвестными путниками тропка была слишком узкой по сравнению с отполированными путями других перегонов. Демид осветил рельсы, потемневшие – видно, давно их не касались колеса дрезин. Принюхавшись к затхлому воздуху подземелий, он почувствовал присутствие человека. Нет. Это был не специфический запах мутанта (да откуда ему было взяться так близко от станции) и не сгустившийся в воздухе, почти неуловимый обычным человеком, но для опытного сталкера отчетливо ощутимый, запах страха, самому Демиду всегда напоминающий сырую землю недавно раскопанной могилы. Нет. Пахло дымом. И немного жареным, хоть не деликатесом. Демид без церемоний закинул безвольное тело на плечо, погасил фонарь и пошел вперед, часто останавливаясь и прислушиваясь. Вскоре в темноте мелькнул трепещущий огонек небольшого костра, запах крысиного шашлыка заманчиво защекотал в носу. Демид понял, что хочет есть, но решил, что не помешало бы сначала проверить ворованный рюкзак, прежде чем приступить к такой неприглядной трапезе. А Демид не сомневался, что его пригласят на огонек, а, может, разрешения хозяев даже спрашивать не придется.

– Морды в пол! Лежать, не шевелиться!

Неожиданный окрик из темноты, дополненный щелчком снятого с предохранителя оружия, убедил троих, одетых в лохмотья бомжей, что пришелец имеет полное право занять облюбованную ими нишу в туннеле. Один из них сразу рванул куда-то подальше, в сторону Китай-города, двое других замешкались, но Демид поторопил их:

– И вещички можете забрать. Чтоб дерьмом вашим тут не пахло! Вон отсюда! – Остальные, тихо ругаясь, понеслись по туннелю следом за шустрым товарищем. Демид уложил девушку на довольно чистые доски у огня, а сам поворошил угли, подбросив еще смолистых щепок от шпалы. Развязав веревку вещмешка, отшвырнул подальше крысу, жарившуюся на палочке и проволочных подпорках, и достал банку консервов. Этикетки на ней не было, потому, недолго думая, он достал нож и пробил в крышке отверстие, расширив его острием. «Не тушенка, но вроде гречневая каша с оной… Тоже неплохо», – принюхался Демид. Он выдернул проволоку, сворачивая из нее теперь удобную подпорку под донышко, и поставил жестянку разогреваться на угли в сторонке.

– Где я? – послышался за его спиной голос. Он оглянулся. Черные косы и зеленые глаза отчетливо виднелись в свете разгоревшегося пламени…

– Ты кто?! – оба вопроса слились в один, Демид и Матрена молча уставились друг на друга с одинаковым недоумением.

Он сообразил быстрее: девушек на барже было двое, и это явно вторая, озадачившая самого Лесника своими приступами и непонятными словами.

– Матрена я. А почему я здесь? – Демид и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Девица ему была совершенно не нужна. «Но лучше хоть что-то, – подумал он, – чем совсем ничего. Можно будет обменять ее позже на ту, которую нужно».

– Есть хочешь? – он вытащил из углей теплую уже банку, обернув рукавом, и вскрыл крышку. Оттуда шел пар, и аппетитно пахло кашей. – Держи, лопай.

– Ты хороший разбойник, – выдала свое заключение Матрена, набивая рот гречкой, вычерпывая ее, за неимением ложки, прямо пальцами.

– Почему же разбойник? – спросил Демид, вскрывая вторую обнаружившуюся в рюкзаке консервную банку.

– Ты же меня похитил? Правда? – Он не понял, чего было больше в ее вопросе, надежды или беспокойства. Пожалуй, первого. Девчонка явно постоянно искала приключений на пятую точку. И нашла, похоже.

– Правда, – подтвердил Демид.

– Ура! – закричала девица, а похититель чуть не выронил кашу в огонь от этого торжествующего вопля, раздавшегося, наверное, на половину метрополитена. – Принц придет и спасет меня.

– Ну, это мы еще посмотрим… Ты поешь пока, а там разберемся. И с принцем, и с тобой тоже.

– Фигушки! Ты на барже нам ничего плохого не сделал. И Ксюша про тебя плохого не говорила. А Стас тебе уже один раз дал по макушке. И еще добавит, как придет! Ой!

Матрена сунула в рот порезанный об острый край банки палец, замолчала ненадолго. Но все равно продолжала рассматривать разбойника: симпатичное лицо, чуть тронутая сединой короткая бородка, хитрый взгляд синих глаз. «У него-то ложка есть! Необычная ложка, не такая, как у дедушки, а складная, как нож, с ручкой, – думала Матрена, разглядывая Демида. Ее даже пистолет не испугал, не удивил – уж слишком добрые глаза были у разбойника, веселые – а вот эта ложка… – Что еще там у него припрятано в карманах жилета, надетого поверх теплого, заношенного свитера? Сразу видно, человек привык к дальним дорогам». Матрене хотелось расспросить его, какой он, мир, там, за стенами? Она смутно ощущала, что этот сталкер многое повидал, намного больше, чем Стас. И, наверное, даже больше, чем дедушка! «Тоже старый уже… Борода-то седеет».

– А тебя как зовут? – осмелилась спросить она, заодно посмотрев, перестал ли кровить палец. Больно не было, но лазить в банку теперь пришлось осторожнее.

– Меня не зовут – сам прихожу, – усмехнулся сталкер, оглядел ее еще раз с ног до головы.

– Поняла… Волшебник никогда не опаздывает. Как и не приходит рано.

– Ты уж разберись, кем меня считать, разбойником или волшебником. Я бы тогда хоть знал, что с тобой делать…

– А ты не знаешь?

– Честно говоря, не очень, – вздохнул Демид. Пока что девушка выглядела скорее забавной игрушкой, чем нужным приобретением. И он продолжил исследовать рюкзак мужика из ночлежки. На дне нашлась вилка, завернутая в тряпку. – Вот тебе столовый прибор, а то зачем ты мне без пальцев-то нужна?

– А с пальцами зачем? – продолжала любопытствовать она.

Ей было очень интересно, зачем этот незнакомец похищал сначала Ксению, теперь ее. Дедушка таких сказок не рассказывал. В книгах принцесс держали в плену, чтобы потом явился рыцарь верхом на коне и освободил их. Коня в туннеле не могла представить даже Матрена со своей развитой фантазией. А о мутантах после страшных питомников «Волгоградского проспекта» думать не хотелось. Уж слишком быстро она увидела настоящего дракона… И слишком настоящим тот оказался. До сих пор не верилось, что Савелий погиб, и все это происходило на самом деле, а не в сказке. Было страшно.

– А ты мне тут к утру уборку сделаешь, Золушка. Так что пальцы береги, пригодятся. Ужин, как видишь, я сам организовал… Теперь твоя очередь: стирать, полы подметать и перебирать мешки с крупой. Хотя, черт, и крупу мы, похоже, всю уже сожрали.

– Я не Золушка, – надулась Матрена. И потянулась к ложке, которую Демид отложил в сторону. Запястье вдруг неожиданно крепко сдавила его молниеносно метнувшаяся вбок рука, девушка вскрикнула от неожиданности и слабой боли. – Ты чего?! Я же посмотреть только хотела!

Демид расхохотался, уже не заботясь о том, что кто-то может услышать. Любой наблюдающий со стороны все равно решил бы, что попал в филиал сумасшедшего дома. У Демида уж точно сложилось это стойкое ощущение. Девочка вовсе не за ножом протягивала руку, как он подумал, а в самом деле исследовала все вокруг с наивностью первооткрывателя!

– Хорошо. Ты не Золушка, а я Демид. Будем знакомиться. Так кто ты все-таки? Леди Арвен или прекрасная Галадриэль? Только тут тебе не волшебный лес Лориен, знаешь ли… Это подземелья Мории, и здесь полно орков. Ни шагу в сторону, а то утащат тебя в темноту и съедят.

– Я Матрена… – Завладев все-таки складной ложкой, девушка потерла запястье и успокоилась. – И я знаю, что это не игра.

– Не игра, – согласился Демид, переложив нож поближе к себе. Уже не потому, что девчонка решит вдруг напасть, воспользовавшись его же оружием, а из-за «орков», которые в любой момент могут нагрянуть из запутанных тоннелей – им-то эта Мория знакома намного лучше. – Но в одном ты права: выкуп за тебя я все-таки получу. И принц твой мне не откажет. Мне вообще не отказывают…

И Ксюша бы недолго сопротивлялась, будь у него достаточно времени тогда, на барже. И будь место более подходящим. Демид еще раз оглядел Матрену, прикидывая, не сгодится ли она на что. Та, усевшись по-турецки на дощатом настиле, изучала походный складной прибор, вытягивая из широкой пластиковой рукоятки по очереди то вилку, то затупившуюся уже открывалку для консервов. «Нет, не тянет она ни на эльфийскую принцессу, ни даже на самую обыкновенную», – вздохнул он.

Черная нора, освещенная слабым огоньком костра, действительно напомнила Матрене пещеру, таинственную и страшную, как в сказке. «Пока все идет как положено, – думала она. – Только Стас почему-то не приходит. Ничего, нужно время, чтобы найти ее. Может, закричать громче?» Девушка не знала, как далеко унес ее разбойник-Демид, и Стас с Ксюшей могли находиться теперь где-то на другом конце метрополитена. Матрена этого не знала, сколько времени она спала. А спать после теплой и вкусной каши захотелось опять.

– Ты до утра сидеть будешь, Демид?

– Не решил еще. – Он уже думал связать ей ноги, чтобы не убежала, и действительно отдохнуть. Походы по городу и прочее отобрали все силы, разбойникам тоже отдыхать не мешает.

– Ну, тогда разбуди меня утром, я пока посплю.

– Э, ты чего? Нашла будильник! А виброрежим тебе не включить?! А то могу устроить. – Он пнул доски ногой, чуть не стряхнув с них девушку, но легкое раздражение от такого нахальства пленницы быстро прошло: уж слишком наивной та выглядела и не боялась ни фига, защищенная своей детской верой в нереальность реального. – Давай лучше наоборот: ты мне не дашь заснуть, расскажи какую-нибудь сказку. Ну, какие ты там знаешь?

– Про красавицу и чудовище знаю, – подумав, сказала Матрена.

– Попрошу без намеков! Не такое уж я чудовище, да и ты… – Он протянул руку, пощупал свалявшиеся почти до состояния войлока черные толстые косы. Волосы у девчонки были хорошие, только слишком уж грязные. – Красавицу из тебя пожарным шлангом не вымоешь. Куда только принцы смотрят?

– На Ксюшу смотрят… – Похоже, теперь она собралась заплакать. Она была уже не уверена, что принц пойдет спасать ее, а не обрадуется, что лишняя невеста наконец-то исчезла с глаз долой.

– Нет, так дело не пойдет. Назначаю тебя сегодня Шехерезадницей! Будешь всю ночь сказки мне рассказывать.

Матрена хихикнула, видно, что-то слышала об историях «Тысячи и одной ночи». Демид отодвинулся подальше, прислушиваясь к звукам туннеля: что-то не давало расслабиться, чутье предупреждало об опасности. Слишком уж тихо было. А девушка начала говорить, но сказка ее начиналась все-таки очень странно:

– Жил в Москве один парень и служил он в полицейском департаменте. И однажды произошел странный случай: застрелился человек. А одна девушка с няней гуляла и это видела. Вот пришла она рассказывать, как дело было, и получилась… любовь с первого взгляда, сразу!

– С департаментом? – переспросил Демид, удивляясь тому, как девчонка уверенно выговорила сложное слово.

– С парнем! Забыла, как должность его называлась… Ну, неважно. А начальником у него кто-то новый стал, Шефом просил его называть. По-новому, и вообще на других полицейских похож не был.

Послышались шаги и какая-то возня. Звук приближался, и Демид, быстро и бесцеремонно скинув с деревянного настила Матрену, прихлопнул досками огонь. Костерок угас, накрытый сверху еще и тряпкой, немного чадил, но больше не выдавал их убежища. Где-то далеко светили фонари, слабые отблески их лучей было видно издалека. Девушка что-то пыталась сказать, мычала из-под ладони, плотно закрывшей половину ее лица.

– Тише, молчи. – Демид не шевелился и еле слышно шептал ей на ухо, чтобы только она не дергалась. – Если нас тут увидят, боюсь, даже я ничего сделать не смогу. Знаешь, передумал я… Раз уж темно, давай лучше спать до утра.

– А сказка? – прошелестела напуганная Матрена.

– Да знаю я эту сказку, про Эраста Фандорина она, я почти все книги про него прочитал. Ложись давай, точнее, не вставай. Я только нож вот подберу… И придется меры принять, уж извини, чтобы ты не удрала. Снимай туфельки, Золушка, босиком далеко не уйдешь.

Девушка почувствовала, как Демид стащил с нее ботинки и крепко связал ей ноги, а она в этот момент думала: «Пока вроде все идет правильно. А если и дальше так будет, то когда я проснусь, меня уже придет спасать Стас». Разбойник устроился рядом, она слышала, как близко в темноте глухо стукнул об пол его пистолет. Демид еще раз ощупал веревку, проверяя, не сможет ли пленница освободиться и сбежать. Матрена дернулась, почувствовав его руку на таких местах, за которые только разбойники и щупают!

– Да тише ты, сами отрастили хвостов… Проверить же надо. На всякий случай.

В туннеле было неспокойно – все время слышались какие-то звуки, шорохи. Словно люди – а может, и не люди – постоянно сновали туда-обратно. Люди-то как раз беспокоили Демида больше всего – он не слишком верил в сказки о Черном машинисте. И все же в какой-то момент он, видимо, отключился. А пробуждение было крайне неприятным, потому что он обнаружил, что руки и ноги у него связаны. Рядом кто-то возился. Мелькнула мысль о бандитах. Демид лежал тихо, не подавая виду, что проснулся – надо было сначала оценить ситуацию.

– Все, – сказал в темноте незнакомый, низкий, глуховатый голос, по ощущениям – женский. – Сейчас я разберусь с этим и провожу тебя на «Таганку».

– Не надо с ним разбираться, – прохныкала Матрена. – Он – добрый волшебник. Он меня кормил, ничего плохого не сделал.

– Дура! Да ты знаешь, куда он тебя тащил? На «Китай-город», в бордель, чтобы продать. Знаешь, сколько я таких насмотрелась?

– И в мыслях такого не было! – решился наконец подать голос Демид. – За такой подарочек меня сутенеры по головке не погладили бы – она им весь бордель распугает своими глупостями.

– Видала я таких, как ты. Сейчас ты смирный – пока связанный. А будь у тебя в руках оружие – по-другому бы запел.

– А можно мне последнее желание? – Демид не терял присутствия духа, гадая про себя, на кого же он нарвался. – Можно фонарик включить? Хочу, так сказать, посмотреть в лицо собственной смерти.

– Не умирай, – взвыла Матрена. – Кто же тогда спасет принцессу, когда наступит час?

– Чтоб тебя прикончить, мне света не требуется – ну да ладно.

Вспыхнул фонарик. Но он больше слепил глаза, чем освещал происходящее. Все же Демид различил, что рядом сидит девушка в костюме цвета хаки. Русые волосы ее были коротко и неровно подстрижены, целиком закрывая одно ухо. На руках – обрезанные перчатки. И, что совсем не понравилось Демиду, в одной руке она сжимала нож.

– Зачем же так сразу, – поинтересовался Демид, чувствуя противную дрожь в связанных ногах. – Да и нехорошо – на безоружного с ножом.

Девушка засмеялась:

– Сказочки свои оставь для этой блаженной. Будь ты на моем месте, ты рассуждал бы иначе.

– Но за что ты так взъелась на меня? Девушке я не сделал ничего плохого. Сам собирался отвести ее обратно.

– Зачем тогда со станции унес тайком? Я давно за тобой наблюдаю.

– Ошибочка вышла, – смущенно хмыкнул Демид. – Да ведь я ей ничего плохого не сделал.

– Отпусти нас, храбрая девушка-воин, – взмолилась Матрена. – Кажется мне – что-то с моими друзьями стряслось плохое, помощь моя им нужна. Если ты убьешь волшебника, некому будет нас спасти.

Неизвестная вздохнула:

– Ладно, блаженная, не трону я твоего волшебника – если он и впрямь на «Таганку» тебя вернет. А я уж прослежу, чтоб так оно и было. И если что не так… – Она сделала движение ножом. Демид вздрогнул, но она просто разрезала связывающие его руки веревки. Еще секунда – освободила ноги. Он с трудом поднялся, кряхтя и разминая руки – сырость давала о себе знать.

– Все, все, уходим.

– И не вздумай свернуть не туда. – Девушка пристально смотрела на него. – Обидишь эту блаженную – я тебя везде найду.

– Ее обидишь, пожалуй, – хмыкнул Демид. – Ну что, пошли, что ли, – кивнул он Матрене. Ему предстояло еще придумать, как объяснить эту историю друзьям Матрены. Вернее, как заставить Матрену объяснить свое исчезновение друзьям – сам Демид предпочел бы держаться в тени. И как теперь выкрасть Ксению, если по туннелям здесь бродят такие вот народные мстительницы.

На станции Демид поспешил отделаться от Матрены и принялся наблюдать за ней издали. Та сунулась было в ночлежку, но довольно быстро выскочила назад и принялась бегать по станции с криками: «Ксюша»! Она то и дело обращалась с вопросами к встречным, но те только посмеивались.

***

Тяжелая дверь громко скрипнула, шаги с той стороны удалились, и Стас снова остался один в холодной и маленькой камере. Хорошо хоть, что теперь-то он осознал, что точно не умер, иначе сошел бы с ума. Но тем временем юношей овладела апатия. Он прижался спиной к бетонной стене и закрыл глаза. Так хоть родные и знакомые уже цветные пятнышки, заигравшие перед внутренним взором, разбавили полное одиночество…

Воображение складывало их в различные фигуры, и это на какое-то время отвлекло Стаса от тяжких дум. Друг за другом в его мыслях мелькали наиболее яркие и запомнившиеся образы событий последних дней: человек-призрак в доспехах, так не вовремя преградивший ребятам путь, а ведь они уже хотели тогда вернуться домой; старая, ржавая баржа, где друзей едва не взяли в плен; жуткий путь меж истерзанных войной зданий; Ксюша-кошка – и неважно, что у нее какой-то там маленьких хвостик; пугающая, опасная тьма туннеля, управляемая неким невидимым чудовищем; отстойник мутантов на Волгоградском проспекте – этот рассадник монстров, созданный руками людей, по вине которых погиб Савелий…

Исказившееся от ужаса лицо друга надолго отпечаталось в памяти Стаса, картинка никак не хотела уходить и все висела в темноте, как ни хотел парень ее выкинуть из головы, забыть… Так и слышались испуганные слова Савы: «Прикольно!» «Ну почему?! Почему вдруг он так подло себя повел? Смелый, решительный, он внезапно прикрылся Ксенией! Почему?» – Стас уже в тысячный раз, наверное, задавал себе этот вопрос, но ответа у него не было, и, сколько бы он его ни искал, найти не мог. Просто не работал у него так мозг и никогда бы не сработал, даже в минуты лютой опасности. Как человек, подобный Савелию, друг и заводила, вдруг, в одно мгновение, перестал быть другом, а превратился в постороннего, вызывающего отвращение человека.

«А все этот поход!» – злобно подумал Стас. Их путь от Коломенского вновь промелькнул перед его глазами, словно маленький фильм, хоть Стас и не знал, что это такое. И этот путь показался ему вдруг роковой ошибкой. Одной огромной и сплошной ошибкой, которую совершил именно Стас, когда согласился на провокационную просьбу Савелия о путешествии. Как он был глуп и наивен, когда решил, что мир должен принадлежать им… Что их ждут люди, полные доброжелательности. Все это оказалось совсем не таким, люди по большей части оказались просто животными, удовлетворяющими свои сиюминутные потребности – мир изменился для Стаса. Теперь парень четко осознавал, что Коломенское для них было раем, и они, глупые юнцы, совершили ошибку, потащившись черт знает куда, думая, что они умнее стариков, всю жизнь ограждавших их от остального мира. Того мира, где война словно и не кончалась, и человечество каждый день до сих пор приносит ей дань. «Какими же мы были дураками! И, не подумав, впрягли еще и Ксюшу, которая была права, когда говорила, что ничего бы этого не случилось, если б не я с Савелием. Идиоты, одним словом!»

Мир оказался не таким, как они представляли, да и люди здесь были не такие, как те, что их вырастили. Другие. Намного жестче и злее.

– Почему? – тихо заговорил Стас. – Ну почему, Сава?

Собственный голос показался ему каким-то чужим и слегка зловещим. Не было в нем той уверенности, наивности, что были еще несколько дней назад, послышались скорее нотки цинизма и разочарования. Но собственный голос все же успокаивал. Он еще жив, живы и Ксюша с Матреной. О них он беспокоился все-таки больше, чем о себе. И поскольку у него появилось теперь время на размышления, то Стас вдруг подумал о Ксении, и образ Савелия перед глазами сменился ее ликом. Красивым и чистым. Именно так и в таком порядке: красивым и чистым. Сколько бы ни звучало в подсознании «звоночков» о том, что она мутант, что у нее есть хвост, что она почти не человек, парень все их заглушал, гнал прочь, так как совершенно ясно отдавал себе отчет, что Ксения ему нравится. И даже больше. Не было и минуты, чтобы он не думал о девушке. И внутри при мыслях о ней всегда поднималось некое неизведанное чувство. Оно грело, оно зажигало какой-то невидимый фитиль, и Стасу хотелось быть лучше, сильнее, быстрей… Лишь бы только Ксения обратила на него внимание.

– Вам пора задуматься о потомстве, – говорил Сергей Семенович еще в Коломенском. А они, будучи еще совсем мальчишками, обсуждали это странное и волнующее таинство – продолжение рода – по крупицам собирая «засекреченную» от юнцов информацию, измышляли, фантазировали, но что и как, им так и не рассказали. И вот теперь при одной мысли о Ксении, Стас чувствовал сильное желание оказаться рядом с девушкой и никогда и никуда ее не отпускать. Просто быть рядом, и черт с ним, с потомством и продолжением рода, он просто хотел быть возле Ксении, даже если они так никогда и не поймут, как это… Но что-то внутри подсказывало, что если будут вместе, как-нибудь разберутся.

– Ксюша, – прошептал опять Стас, наслаждаясь скорее не своим голосом, а ее именем и тем, как оно красиво звучало. И как подходило этой красивой и необыкновенной девушке. И как наполняло все его существо будоражащей энергией. Оно словно составляло узнику компанию здесь, в одиночестве, в темноте пустой камеры.

– Ксю-у-у-ша, – попробовал он тянуть гласные, смакуя их. – Ксе-е-ени-и-ия.

Перебирал и ласкал гласные языком, пока ему не начало казаться, что он сходит с ума, что он теряет девушку и не может ей сейчас помочь, в чем бы она ни нуждалась. Не может быть рядом.

А темница заперла его и душит. А тьма сдавливает горло, размывает светлый образ перед глазами. Стас взвыл от злости, вскочил на ноги и принялся колотить о бетонные стены кулаками. Бессмысленно и беспощадно. С особой жестокостью, не обращая внимания на боль. Осознавая бесконечную глупость, с которой втянул девушку в этот нескончаемый и идиотский поход, бесцельный и смешной… И Стас смеялся потом. Долго и лихорадочно, до исступления, понимая, что не смеяться надо, но ничего не мог с собой поделать. И лишь этот смех не давал ему свихнуться, потеряться в гнетущей темноте, остаться наедине с собой, ведь нет ничего хуже, чем вслушиваться в свои мысли и не соглашаться с ними.

В какой-то момент в двери открылось окошко, и в камеру просунули миску с едой. Стас схватил ее, жадно набросился на еду и жевал безвкусную жижу, пока не начало тошнить, но и это тоже не принесло облегчения. Разум метался, не способный решить единственную задачу: как быть с Ксюшей, как защищать ее.

Когда явь сменилась сном, он не заметил. Лишь на следующее утро тяжелая дверь со скрипом отворилась, и в проеме возникло два силуэта.

– Иди давай, свободен! – как-то смущенно сказал один из них. Стас, ничего не понимая, на подламывающихся ногах вышел – и столкнулся с Матреной.

– Мой принц, – заголосила она, – Ксению украли злые демоны.

– Где Ксюша, – обернулся Стас к тому, кто его выпустил, но тот, не ответив, растворился в толпе.

***

Демид, на время потерявший Матрену из виду, вскоре вновь обнаружил ее, да не одну – к ней присоединился еще один парень из их компании. А второго парня нигде не было видно. И самое главное – не было видно Ксении.

– И чего ищет, дура! – сказал кто-то вполголоса возле Демида. – Ясно же – на «Китай» девчонку увели. Тут красивым девкам применение известно.

– Ты что-то знаешь, – обернулся Демид к говорившему, но тот поспешил отойти.

Какое-то время Демид еще надеялся, что Ксюша отыщется, но с каждой секундой надежды таяли. Пока он пас в туннелях Матрену, кто-то другой, воспользовавшись отсутствием поблизости друзей Ксении, выкрал девчонку и утащил, судя по всему, в самое что ни на есть бандитское логово. Туда, куда Демиду соваться явно не следовало. Но если он хотел найти Ксюшу, другого пути у него не было.

Он вдруг почувствовал… нет, скорее ощутил, что кто-то лезет в его рюкзак. Все было сделано профессионально до тошноты. Демид сам знал эти приемы в совершенстве. Опустившийся, судя по виду, дедок споткнулся о его ногу, и когда Демид повернулся посмотреть на неуклюжего соседа, тот словно ненароком попал под его локоть и, театрально взмахнув руками, упал на стол с товаром, рассыпав содержимое по грязному полу. Продавец явно южной крови, укоризненно посмотрев на Демида, мол, что ж ты людей толкаешь, бросился подбирать раскатившуюся утварь, по пути пиная бомжа, чтобы тот поскорее убрался с прилавка. В кои-то веки Демиду стало неловко. Нет, «стыдно» – неподходящее слово, его значение было Демиду неведомо. Просто как-то некрасиво получилось. Он протянул руку старику, чтобы помочь тому подняться, отпустив рюкзак свободно болтаться под мышкой. И именно в этот момент неприятно зачесалось в затылке. Было ощущение, что кто-то грязной рукой лезет к нему в тарелку, выискивая самые вкусные куски мяса.

Демид быстро отпустил бомжа, отчего тот, не ожидая подвоха, снова рухнул на прилавок, но, быстро сообразив, что клиент что-то заподозрил, ловко перемахнул через стол и растворился в толпе, словно его и не было. Куда делись скованность и неуклюжесть? Но Демиду было не до него. Сделав широкий взмах, он схватил руку, залезшую в его рюкзак. Воришкой оказался молодой паренек. Он пару раз дернулся, пытаясь освободиться от захвата, но, поняв тщетность своих усилий, как-то обмяк, а потом задергался в судорогах, а изо рта у него даже показалась пена.

– Не придуривайся. – Демид еще плотнее сжал захват, отчего рука паренька выгнулась под невероятным углом в локте.

– Дядька, отпусти, больно, – взвыл воришка, забыв и про судороги, и про пену.

По плечу Демида учтиво постучали.

– Ты чего малого мучаешь, ирод. – Это был здоровяк с колючим взглядом. Тот самый, что отирался рядом с наперсточником. – Отпусти мальца. Он же тебе ничего плохого не сделал.

– А что его рука делает тогда в моем рюкзаке?

– Ну, ошибся парень сумкой, бывает. Ты же ошибся?

Парень активно закивал головой, хотя от боли в вывернутой руке у него уже навернулись на глаза слезы.

– Видишь, ошибся, говорит.

– А вот сейчас патруль подойдет, и разберемся, кто в чем ошибся.

– Значит, не хочешь по-хорошему? – то ли спросил, то ли констатировал здоровяк.

Демид заметил, что с боков к нему продвигаются еще двое. Вечер переставал быть томным. Такими темпами патрульных можно было и не дождаться. Он отпустил воришку из захвата и быстрым движением закинул рюкзак себе за спину, чтобы тот не сковывал движений.

Они брали Демида в клещи. В любой момент можно было ожидать нападения и слева, и справа, да еще колючеглазый настырно пер прямо в лоб, похрустывая пальцами. Демид пятился, подыскивая удобную позицию для обороны, но в этот момент слева из ниши вышел высокий мужик. Быстро оценив бедственное положение Демида, он хмыкнул и, закинув спортивную сумку на левое плечо, громогласно произнес:

– Трое на одного? Ну, это как-то неспортивно.

С этими словами он вложил крюк ближайшему бандиту по ребрам, от чего тот как-то невнятно хрюкнул и, сложившись пополам, как складной ножичек, со стоном свалился под ноги Демиду. По гранитному полу, громко дребезжа, покатилась трехгранная заточка. Второй бандит, заходивший справа, сразу испарился, как по мановению волшебной палочки, а здоровяк в камуфляжной куртке, оценив подоспевшее подкрепление, зло сплюнул и процедил сквозь зубы:

– Еще встретимся.

Неожиданный спаситель посмотрел в спину уходящему бандиту и, пнув его лежащего на полу товарища, крикнул:

– Вы тут что-то забыли.

Колючеглазый не среагировал и скрылся за поворотом.

Мужчина перевесил сумку обратно на правое плечо и наклонился, чтобы поднять заточку, по пути отодвигая стонущего бандита поближе к стенке.

– Видал, какую ковырялку они против тебя заготовили. Дырочку проткнет – не заштопаешь.

В ответ Демид протянул спасителю руку.

– Спасибо. Демид.

– Кузнец. – Широко улыбнувшись, новый знакомый крепко, словно прессом, стиснул Демиду ладонь.

– Заметно, – потирая заболевшую кисть, произнес Демид. – Это профессия?

– Стиль жизни, – еще шире улыбнулся Кузнец. – Куда направляешься?

– Да вот… На «Китай» нужно. Попутчиков ищу. Говорят, туда не так легко попасть.

– Ничего себе совпадение. – Кузнец задумчиво почесал коротко стриженный затылок. – Я как раз туда и иду. А зачем тебе…

Демид молчал, наверное, пару минут. Он думал, рассказать все первому встречному, пускай даже и спасшему тебя, или соврать. Решил обойтись полуправдой.

– Девчонку у меня выкрали. Говорят, туда отвели. Я уже пол-Москвы прошел, за ней гоняясь.

Кузнец закивал головой.

– Понимаю. Дочь?

Демид отрицательно замотал головой.

– Просто смотрю, для влюбленного юнца ты староват.

– Любовь зла… – Демид не стал вдаваться в подробности, да Кузнец и не требовал.

– Ладно, хорошо. Проведу я тебя туда. Я по своим делам иду, буду говорить с тамошним смотрящим – знакомец он мой старый – ну и за тебя, как они говорят, отпишусь. А с этими… – Он обернулся в сторону, где лежал возле стены бандюган, но того уже и след простыл. – Не сунутся они к нам. А сунутся, пусть потом не жалуются.

Некоторое время они шли по туннелю молча. Свет фонарика подпрыгивал и колебался в такт шагам Демида. Двум мужчинам за тридцать совсем не нужно было говорить. Проще было думать, пока для этого есть возможность. Ведь на «Китай-городе» ее может уже и не быть. Как стремительно потекут события на этой бандитской станции, никто из них сказать не мог. Лишь у Кузнеца была лазейка: что-то общее с паханом. А Демид такой возможностью похвастать не мог, посему и был рад столь внезапному попутчику, оказавшемуся полезным.

– Откуда сам-то? – спросил Кузнец, чтобы слегка отвлечься от ненужных сейчас мыслей: когда идешь «ва-банк», надо отгородиться от всех «стоит-это-того», «правильно-ли-это» и «а что случится, если…». Тем и ценен был для него сейчас Демид. Он был для него человеком новым – может, расскажет что интересное, а вдруг и в старом добром метро все еще случаются истории «с большой буквы».

– Издалека, – мрачно буркнул тот, занятый, видимо, своей какой-то нерешенной задачкой.

– А именно?

– Если скажу, не поверишь, – хмыкнул Демид.

– А ты попробуй, – добродушно подхватил Кузнец.

– Ну, хорошо, – пожал плечами Демид и продолжил: – Из Нижнего я, из Новгорода который.

– Ха! Да ладно! – воскликнул Кузнец, явно не поверив.

– Ну вот, говорил же: не поверишь! – обиженно протянул Демид. – А я меж тем доказать могу! Есть у вас в Москве мосты? Ну конечно, есть! Но таких, как в нашем Новгороде, нет и никогда не было. Только один Борский мост чего стоит! Полтора километра! Двухуровневый: снизу полотно для поездов, сверху для машин. Красота… Был, правда! Пять лет назад там какая-то группа выживших шла, ну и напали на них летающие ящерицы[9]. Разодрали весь мост, дьявольские отродья! Сам видел! Мост вместе с машинами так в Волгу и рухнул навсегда…

– Хм, – прокашлялся Кузнец, когда Демид закончил. Потом медленно заговорил, подбирая каждое слово.

– Друг у меня был, сталкер опытный и хороший, а у него, собственно, свой друг был. Звали, кажись, Маломальским. Так тот рассказывал, что на вичухе летал.

– На ком? – не понял Демид.

– Ну, ты же про летающих ящеров рассказывал? Ну вот… Вичухи. Ой, да брось прикалываться! Весь город их так называет! Ну и вот, как бы чудно тот сталкер ни рассказывал о полете на вичухе, следующая его история еще бредовее. Он встретил девушку на поверхности и проводил ее до Полиса, а она якобы говорила, что идет аж из Владимирской области.

Демид помотал головой, подразумевая, что не представляет, как девушка оказалась на поверхности, но Кузнец воспринял его отрицание по-своему.

– Вот и я не представляю жизни за МКАДом. И, больше тебе скажу, никто не представляет! О той девушке никто и никогда больше не слышал, а знаешь, почему? – Кузнец остановил Демида и развернул к себе, уставился прямо в глаза и тихо-тихо произнес:

– Потому что не надо было ей болтать. Понимаешь? И если ты не хочешь исчезнуть, как она, то НИКОГДА и НИКОМУ не говори ни о каком Нижнем, Новгороде который. Понимаешь?

Демид кивнул, а Кузнец, похлопав его по плечу, пошел дальше, бросив напоследок:

– Да не нервничай ты так! Вернем твою красавицу. И полюбит она тебя, как пить-дать полюбит! И не забудь, что крылатых демонов кличут вичухами!

Глава 14 КРЫСИНЫЕ БЕГА

Конечно, водитель странно возникшей и столь же странно исчезнувшей бронемашины не довез Шторма до самых ворот метрополитена. «Врата ада. Интересно, а написано ли на них «Оставь надежду»? Сейчас узнаю… Если смогу благополучно добраться», – думал Шторм, пробираясь через заросшую старыми на вид деревьями площадь Павелецкого вокзала в состоянии вечной – теперь уже точно вечной – реставрации. Сам вокзал на фоне светлеющего неба вырисовывался ломаным контуром не то крепостной стены, не то фасада замка. «Что за этим фасадом? Темные пустые залы, покинутые вечно спешившими обитателями? Или не пустые? И лучше не думать, КЕМ они сейчас могут быть присвоены».

Слизь, тут и там попадающуюся на пути, пришлось обходить и перешагивать – место явно не пустовало. Вячеслав искал вход в метро. И он сам выдал свое местонахождение, сверкнув вдруг под ослепительной вспышкой. Шторм не сразу понял, что случилось, но подождал, подобрался поближе и понял, что это был свет прожектора, идущий изнутри вокзала. Гермоворот на этой станции не было, дозорные ловили будущие мишени в прицел, определенного интервала между включениями прожектора не было, противника пытались застать врасплох. И застали – Вячеслава, осторожно спускавшегося по разделявшему провалы, образованные на месте лестниц эскалатора, поручню, цепляясь за лампы, уцелевшие и разбитые.

Снизу послышался металлический лязг, Шторм почувствовал на себе взгляд дозорного, удивленного увиденным: зажмурившийся от яркого света человек, будто червяк, сползает по грязному пластику. Но намного сильнее он ощущал сейчас перекрестье прицела, что-то очень крупнокалиберное было нацелено снизу прямо на него… Счастье, что «дежурным по эскалатору» оказался человек с крепкими нервами и явно опытный – он рассматривал мишень, прежде чем стрелять.

– Ты посмотри, какой «приезжий» сегодня к нам!

– Приезжий! – откликнулся Шторм, а сам подумал: «Приехал же. На броневике, прямо по городским улицам. Чудо. Не мешало бы сейчас случиться еще одному – чтобы не пристрелили на месте, вдруг они не ждут никого сверху, ни монстров, ни людей?»

– Сталкер?

– А кто еще к вам отсюда полезет?

Шторм решил отвечать коротко, да и не думалось ему отчего-то под этим ослепляющим лучом, который уже долго не выключался.

– Да, знаешь, есть вообще-то варианты… Спускайся быстрее.

Вячеслав едва разжал онемевшие руки, отпустив плафон, и заскользил дальше, останавливаясь, пробуя ногой прочность высохшего коричневого покрытия. Оно трескалось и трещало, угрожая проломиться. Под ним, конечно, был достаточно прочный материал, но и его годы не щадили. Ни годы, ни вода, ни твари, чьи следы, явно говорящие о вторжении, отпечатались здесь, в пыли. Металл внизу снова громыхнул, запустив эхо, которое принялось бродить по трубе эскалаторов. По звуку казалось, что это движется пулеметная лента. Хотелось просто скатиться вниз, как по горке, но это было слишком опасно. Внезапно раздавшиеся выстрелы оглушили, и с перепугу Шторм едва не свалился прямо в открытый механизм, когда-то приводящий в движение ступени. Сталкер не сразу сообразил, что стреляют не в него – трассеры были направлены куда-то далеко вверх, и он понял, что придется выбирать между двумя опасностями… И выбрал.

Когда Шторм свалился прямо перед будкой дежурного, тот лишь мельком взглянул на него, всматриваясь в освещенное прожектором узкое пространство.

– Готов вроде. – Свет погас, и Вячеславу показалось, что вся станция моментально погрузилась во тьму. Просто тусклые лампочки не были даже заметны после мощного луча с отражателем. – А ты куда пополз?! Дезактивация там.

Шторм пытался угадать направление, но, видно, не угадал.

– Леха, проводи сталкера, пусть отмоется. Вот лезут и лезут…

– А куда им еще лезть, когда открыто только у нас? – раздался из темноты второй голос – Лехи.

– И то верно.

Комкая в руках мокрый ОЗК, не зная, куда его сунуть, Шторм вышел на станцию. Теперь он уже мог разглядеть ее как следует. Но смотреть тут было не на что… Платформа была пуста и выглядела так, будто жители ее бежали в панике, побросав все нажитое непосильным трудом.

– Посиди до утра. В шесть переход откроют, – пояснил Вячеславу эту непонятную картину пулеметчик.

Пришлось присесть неподалеку. До утра было еще долго, и Шторм не заметил, как заснул.

Станция наполнилась людьми, шум разбудил Вячеслава. Но он не спешил присоединиться к толпе, решил понаблюдать. Несмотря на мощное вооружение, жили здесь бедно, не то, что на «Выставочной». Хоть и центр, да не «Деловой» – сразу видно. Только этот пост, оснащенный крупнокалиберным пулеметом и заменивший собой неведомо куда исчезнувшие гермоворота, и был самым лучшим местом на станции. Дежурившие ночью бойцы, видно, сменились, прожектор уже не шарил по грязно-серому ходу, ведущему наверх, днем оттуда, видно, никого не ждали.

Местные жители занимали свои временно покинутые ветхие жилища, проверяя, все ли на месте. Можно было бы и не проверять, хотя всегда найдется тот, кто польстится даже на эти жалкие тряпки. Вячеслав и сам сейчас не побрезговал бы, наверное, и помойкой – очень хотелось есть. Невыносимо хотелось, потому что в воздухе поплыл запах пригоревшего жира, вареных грибов, от которого раньше стошнило бы в один момент, но теперь голодному сталкеру даже показалось, что пахнет аппетитно. Как быстро меняются вкусы, теперь он и крысе обрадовался бы. О крысах и шел разговор, только не о способах их приготовления: ипподром, ставки и бега, скоро начнется. «Ипподром?» – удивился Шторм. Какие-то люди потащили в длинный переход между радиальной и кольцевой фанерные щиты и начали возводить заграждение, плотно соединяя их между собой, устанавливая внутри дощечки пониже. Строительство этого длинного сооружения вскоре было закончено – мышь не проскочит. Но бега были все-таки не мышиными, а крысиными, и «лошадки» уже вовсю пищали в клетках, только что не били копытом в пол.

– Пират-то участвует?

– Обожрался вчера твой Пират, сегодня, говорят, не побежит.

– Да ты чё? А на кого я ставить буду?!

«Конечно же, ставки… Удача до сих пор помогала мне, неужели подведет сейчас? Или довела до метрополитена, а дальше сам, как знаешь?» – подумал Шторм.

– Двинься, если ставить нечего!

Шторм огляделся. Толкнувший его тощий, но нахальный парень занял место у загородки, Шторму показалось, юнец был частым гостем здесь. Вокруг уже собралось много людей, просто Вячеслав подошел среди первых и оказался в самом партере этого местного театра. «Прямо Колизей. Хотя нет, если бы крыс выпускали драться, тогда арену можно было бы именовать, как в Древнем Риме». А ложи бенуара располагались ближе к финишу, где обещали разгореться нешуточные страсти. Зато самих бегунов лучше было видно именно отсюда. Ведь Вячеслав хотел… Чего он хотел? Есть хотел! И думал о том, что мог бы поставить, рискнуть, чтобы хоть попытаться выиграть.

– Вот блин… – разочарованно протянул парень с худым лицом и беспокойно бегающими глазами, отодвинувший Шторма в сторону и повисший на фанерной загородке. – Ни Пушка, ни Пирата. Слышь, а ты первый раз участвуешь? Я тебя здесь раньше не видал, – обратился он уже к Вячеславу.

– Я не участвую – для меня дорожка узковата.

Парень заржал: соображал он быстро, несмотря на свой напускной придурковатый вид.

– Говорят, новичкам везет. Держи вот… – Он протянул Шторму два патрона-«пятерки». – Поставь на кого-нибудь, я пока посмотрю, фартовый ты или нет.

Эта жалкая подачка была сейчас для Вячеслава целым сокровищем. И если бы не плотно сомкнувшиеся позади него ряды зрителей, он бы уже забыл о беговых крысах, а понесся бы покупать себе их жареного собрата! «Но придется немного подождать». И Шторм начал присматриваться к клеткам, где сидели, вертелись от нетерпения или стояли на задних лапках серые хвостатые животные.

– Ну что, может, на Громобоя? – Его щедрому соседу не терпелось подсказать. – Здоровенный какой крыс, хорошо бегает. Хоть и не всегда. Или на Стрелку?

– Может, познакомлюсь тут не только с крысами? – Вячеслав протянул руку парню. – Спасибо за патроны.

– Вадим. – Тот потряс ладонь Вячеслава, не отрывая взгляда от клеток. – Глюк[10] – погоняло.

– Шторм. Фамилия такая.

– Годится, – кивнул Глюк. – Ставь, давай, чего тянешь?

От голода и духоты у Шторма уже закружилась голова. Может быть, поэтому его внимание привлек такой же голодный на вид и какой-то ободранный зверек, сидевший в клетке тихо, но целеустремленно шевеливший усиками. Он поводил носом из стороны в сторону. Казалось, что он бережет силы для забега, а не красуется перед публикой. Шторм протянул один патрон шумному мужику, принимавшему ставки.

– Вот на этого.

Тот глянул на Вячеслава, запоминая, бросил патрон в почти пустую коробку, стоящую перед второй с края дорожкой, потом еще раз смерил презрительным взглядом игрока и отвернулся.

– Да… Если бы знал, что на Волка поставишь, не дал бы патронов. Зря, – разочарованно высказался Вадим. – А чего один только? Боишься всем богатством рискнуть?

– А еще раз хочу поставить.

Значит, показавшуюся ему вполне симпатичной крысу зовут Волк. Может, это действительно знак судьбы. «Волк» помог Вячеславу добраться сюда. Не выведет ли и отсюда? Один патрон. Расстаться со вторым он никак не смог – вдруг удача обманет? А есть хотелось невыразимо. Клетки в руках владельцев зависли над дорожками. Прозвучал выстрел, и крысы посыпались на мраморный пол. Толпа заорала на разные голоса, подбадривая своих фаворитов, Глюк молча следил за всеми сразу. Крупный крыс лениво бродил между дощечками, будто ничего не слышал, а особенно – недовольный мат своего хозяина. Стрелка, на которую многие ставили сегодня, деловито перебирала лапками, уверенно спеша к финишу. Остальные рывками и перебежками метались по дорожкам, иногда возвращаясь назад. Волк трусил вперед, остановился на секунду, привстав на задних лапах и застыв столбиком, будто прикидывая, далеко ли еще бежать. Казалось, сердце Шторма сейчас остановится вместе с этим зверьком. Последний оставшийся патрон оставлял и последнюю надежду, но… последний. Крыс будто почувствовал, что Стрелка его обгоняет, и вдруг рванул с места в противоположный конец ипподрома на полной скорости. То ли ему действительно хотелось победить сегодня, то ли просто побегать на свободе после тесноты клетки. Его победу встретили редкие выкрики тех счастливцев, что поставили на этого облезлого, остальные взвыли и громко матерились. Шторм обвел взглядом коробки, полные патронов. И полез в карман, чтобы проверить, не порвется ли подкладка от многообещающего выигрыша.

– Ну, точняк, везет новичкам! Давай еще. – Глюк вытащил горсть патронов и посмотрел на Вячеслава.

– Вадим, я бы поел сначала…

Глюк вытащил из набрюшной сумки какие-то сушеные грибы.

– Угощаю. Не отвлекайся.

Но Шторм отвлекся. Нужно ведь было еще получить свой выигрыш…

С переменным успехом в десяти забегах им удалось выиграть кучу патронов. Глюк обрадовался, говорил, что без участия какого-то всем известного Пирата сегодня вообще не надеялся что-то получить, да вот так подфартило… И повел Шторма в переход – отметить успех общего дела. Их провожали завистливыми взглядами, пытались уличить в жульничестве, но парень отбрехался, поминая авторитетную братву с Новокузнецкой, откуда он и явился, как выяснилось. Игрой Глюк не жил, как многие приходящие на «ипподром», а чем зарабатывал – не кололся. Судя по его виду – всем понемногу, парень старался ничего не упустить, в том числе и азартные игры. После плотного обеда он уже хотел не то распрощаться с Вячеславом, не то поинтересоваться дальнейшими планами, но Шторм сам признался ему в том, что не имеет документов, а обязательно должен вернуться домой. Куда – тоже не сказал. Ведь друзей здесь у него не было, оставалось искать хотя бы союзников, чтобы те помогли ему вернуться к врагам на «Выставочную»…

– Документы, говоришь? – Глюк сразу стал серьезным. – Да не вопрос. Только не бесплатно. Или одолжить могу на проход в Ганзу, а там дальше сам, как знаешь.

Шторм задумался, хватит ли у него патронов. Впрочем, новый знакомый не хуже него знал, сколько их. На документы, похоже, хватало.

– Держи. Будешь у нас… – Он заглянул в желтоватый лист бумаги, сложенный в несколько раз и потертый на сгибах. – Савельев Никита Михайлович. Земля ему пухом.

– Кому? – не понял Шторм.

– Да Савельеву же. А ты думал, я тебе паспортная контора что ли? Что было, то и спер.

– А искать его не будут?

– Не будут, – как-то слишком уж уверенно подтвердил Глюк.

Шторму показалось странным, что документы возникли так легко, по первому требованию. Но объяснение было простым: Вадим, кроме редких выигрышей на ипподроме, вел на Павелецкой-радиальной свой дополнительный мелкий бизнес. Он вот так запросто проводил в Ганзу бродяг и малоимущих, неспособных заплатить большую взятку постовому на границе. Пропуск через Глюка стоил намного дешевле. Где он брал документы в таком количестве, Вячеслав уже опасался и спрашивать, но не думал, что парень сам кровожадно убивал бывших владельцев этих бумаг, он, скорее всего, шерстил по карманам покойников, запасливо подбирая нужное себе и уже ненужное бывшему обладателю.

***

– И какая же цель визита гражданина станции Шаболовская с документами, выданными Ясеневской общиной? – усмехнулся пограничник в переходе на Павелецкую-кольцевую.

– Деловая, – ответил Шторм. А Глюк добавил:

– К деловым на Китай идет. Привет от шаболовских передать.

– А какого фига не через вашу Новокузнецкую-то?! И так спасу нет от братвы этой…

Но все же пропустил через пост, и Вячеслав оказался на кольце. Вернее, они оказались. Вадим действительно собирался на Китай-город и позвал Шторма с собой. А тому нужно было совсем в другую сторону… Но отказываться Вячеслав не стал, решил, что успеет еще вернуться. По пути Шторм расспросил Глюка о Киевской, и оказалось, что проход с кольцевой к «Деловому центру» закрыт. Глюк и сам почти ничего не знал о восточной стороне города, а Вячеслав думал теперь, как бы добраться туда от Улицы 1905 года: эти станции оказались обитаемыми. Сталкерский комбез был с ним, а поверху там хоть и страшно, но не так далеко… В общем, пока им с Глюком было по пути, Вячеслав и не отставал от своего шустрого и разговорчивого спутника, ненавязчиво расспрашивая обо всем.

С кольцевой «Таганской» они перебрались на радиальную. Довольный выигрышем Глюк, получивший к тому же с Вячеслава неплохой гешефт за паспорт, совсем обленился и решил отправиться на «Китай-город» на грузовой попутной дрезине, за один патрон на двоих. Патрон Шторма, разумеется. И пообещал чем-то отдать в туманном будущем.

Они ожидали отправки, Вячеслав думал о своем и почти не вслушивался в то, что нес разговорившийся Глюк. Но одна фраза вдруг заставила его прислушаться внимательнее:

– …никто так не узнал, что он там увидел. Но с тех пор наверх не совался. А через пару месяцев пропал. Видно, от судьбы не уйти.

– Что? – переспросил Шторм.

– Не обмануть, говорю, судьбу-то.

– Да я не про то. Куда этот твой сталкер судьбу пытать ходил?

– Так на «Полянку» же, – удивился Глюк. – Ее так и называют – станция судьбы. Там можно будущее свое узнать. Некоторые, правда, говорят, что она пуста давно, что газ там какой-то выходит, оттого и наваждение получается. Там каждый свое видит.

Чем-то Вячеслава зацепил этот рассказ. «Сходить, что ли, тоже попытать судьбу», – подумал Шторм. И тут услышал голос:

– И зачем мы только из Коломенского ушли-и-и?!

Вячеслав тут же развернулся и прислушался. Плакала темноволосая девушка. Она сидела возле колонны, а рядом стоял растерянный парень, белобрысый и худой. Перед глазами Шторма замелькали обрывки каких-то смутных образов и воспоминаний: темный лес, берег реки, полуразрушенный мост и еще тени, прыгнувшие в кусты при его приближении. «Уж не они ли, случайно?» Вячеслав спрыгнул с дрезины.

– Шторм, ты куда? – окликнул его Глюк.

– После догоню! Знакомых встретил.

– Вот так всегда, то документов нет и звать никак, а потом знакомые у него по всему метрополитену… – заворчал о чем-то своем Глюк. Шторм хотел переспросить, но дрезина уже тронулась с места. – На «Китае» сам найдешь, если что. Там бои – круче ипподрома, заходи в гости!

Через несколько минут Вячеслав уже слушал сбивчивый рассказ о злоключениях новых знакомых. Рассказывал в основном парень. А девушка то и дело перебивала его, заявляя, что он, Шторм, послан им на помощь не иначе как добрыми силами. И бормотала про какую-то принцессу, которую надо освободить из лап злых колдунов. У Вячеслава уже возникли предположения по поводу того, какие это колдуны и куда могли утащить их принцессу, но спешить не следовало. Надо было расспросить осторожно людей на станции и как следует все обдумать. Но в любом случае выходило, что путь Шторма лежал теперь на «Китай-город» – туда же, куда умчался его недавний попутчик.

Глава 15 «КИТАЙ-ГОРОД»

– Руки в гору! Так, олень, откудова прешь? – Голос был хриплый, хозяин его слегка шепелявил, что говорило о неполном комплекте зубов. Самодельный прожектор осветил их фигуры, и у Демида возникло ощущение, будто стоят они не в темной кишке туннеля, а в женской бане, голые. Рядом грозно заклацали затворы оружия.

«Вот не люблю я, когда в меня стволами тычут. Была б моя воля, я б этому разговорчивому зубки еще больше проредил, но не для этого я в славный «Китай-город» прибыл… есть у меня дельце… дело… да что там, делище, от которого зависит все, точнее, вся моя долгая счастливая (или короткая и не очень удачная) жизнь».

– С Кузнецкого я… Кузнецом кличут… А это Демид. – Кузнец почесал бритый затылок. Он не знал, как представить случайного попутчика, поэтому добавил: – В общем, гость заморский. Нам к пахану вашему надо. – Кузнец опустил спортивную сумку под ноги и послушно поднял руки, показывая, насколько он миролюбив и покладист. А Демид так и остался стоять в сторонке.

– Волыны скинь под ходули. И греби сюда. – Шепелявый гоготнул, обращаясь к напарнику. – Слыхал, Кузнец с Кузнецкого, на большее фантазии не хватило. А второй, небось, Демид из Демидова. – Он довольно засмеялся над собственной шуткой, нисколько не смущаясь того, что никто, кроме него, не оценил этот искрометный юмор.

Не привыкший раскидываться в этом суровом мире оружием, Кузнец проглотил накатившую обиду, опустил руки и извлек «макарыч» за скобу. Вытянул его перед собой в одной руке, поднял сумку в другой и послушно поплелся в свете луча прожектора к блокпосту, мечтая о том, как вобьет в этого шутника остатки зубов и вколотит в его черепушку шнобель. Демид ограничился лишь тем, что вынул руки из карманов. Он тоже был бы не прочь почесать кулаки об этого разговорчивого шутника, но это все лишь фантазии… ссориться на посту было никак нельзя… Его останавливали мысли о том, что если все получится, то можно будет спокойно осесть на какой-нибудь тихой станции и доживать, сколько отведено еще капризным существом в облаках.

Шепелявый предстал во всей своей красе. Как они оба, не сговариваясь, и предполагали, он обладал на редкость уродливой рожей: маленькие хитренькие глазки, большой кривой нос на узком бледном лице, оттопыренные уши и щербатый рот – мечта дантиста. И вся эта красота нахлобучилась на маленькое тщедушное тельце, которое своими тонкими костлявыми пальцами вцепилось в грозный, как ему самому казалось, «калаш». Бить такого путникам сразу расхотелось: природа на нем и так уже отыгралась по полной… «Ощупав» их хитрыми глазками на предмет поживы, шепелявый охранник наткнулся на хмурые взгляды в ответ и как-то сразу сник. И чтобы окончательно добить его еще зиждившуюся надежду на хабар, Кузнец сказал:

– К пахану я… Он меня знает. Скажите, Кузнец пришел… по делу. – Он сделал паузу, раздумывая о том, что бы сказать еще, что-нибудь более веское, но передумал. Браток уже и так понял, что не по воробью пшено…

Пацанчик сглотнул, задвигав костлявым кадыком, но потом, расхрабрившись (в конце концов, он же тут начальник) и подбоченившись, каким-то фальцетом «каркнул»:

– Может, ты еще и погоняло нашего пахана скажешь?

Кузнец улыбнулся мудрой улыбкой гуру и многозначительно произнес:

– Конечно, знаю. Для вас он Король, а для меня Сергей Михайлович Корольков.

Парень совсем сник и, вздохнув, как больной бегемот, забормотал себе под нос:

– Шляются тут всякие, мешают нести службу конкретным пацанам. – И поплелся к аппарату. Долго крутил ручку телефона, после чего зачем-то дунул в трубку и заорал в нее так, что, наверное, было слышно на станции и без телефона: – Але… бригадир? Это Шустрый с блокпоста на Кузнец…

Трубка кашлянула и гаркнула в ответ:

– Идиот, я знаю, что ты там. У меня же коммутатор. И не ори, оглушил совсем. Что у тебя?

Окончательно смутившись, Шустрый понизил громкость на пару децибел и затараторил в трубку:

– У меня тут фраера какие-то. Говорят, что к пахану по делу. Одного Кузнецом кличут, второго… – Он задумался, вспоминая мудреное имя.

– Погодь, ща справлюсь… – Трубка замолкла и лишь изредка потрескивала.

Пауза затянулась. Шустрый косился на телефонную трубку так, как будто она его сейчас укусит, но, когда оттуда вновь послышался голос, проворно поднес ее к своему оттопыренному локатору.

– Шустрый, слышь меня, пропусти.

– Ага, понял, – ответил тот, после чего осторожно опустил трубку на аппарат.

– Ну что, проходите. Только у нас вход платный. На общак. Мы ж приличная станция, а не анархисты там какие-нибудь. С вас по три маслинки.

– Понимаю. – Кузнец выудил из кармана и вручил шепелявому постовому отложенные заранее три патрона, заметив краем глаза, что попутчик тоже не заставил себя долго ждать, вложив в костлявую ладонь патроны калибра 5,65.

Покосившись на напарника Шустрого, который по-прежнему не отводил от гостей ствол автомата, Кузнец засунул «макарыч» обратно за пояс, подхватил свою видавшую виды выцветшую от времени, когда-то синюю, сумку с надписью «динамо» и направился в сторону маячившего впереди света. Демид, засунув руки обратно в карманы, побрел следом. Он вполне разумно считал, что пока их пути не разойдутся, держаться им надо вместе. Ему нравился этот здоровяк, и никакого дискомфорта в его обществе он не испытывал.

На выходе из туннеля их уже встречали. Возле крайней опоры стояли два громадных лося: выше Кузнеца на полголовы, одетые в одинаковые некрашеные куртки из свиной кожи – этакие молодые боевые кабанчики из элитарной пехоты Короля.

– Уважает меня Сергей Михайлович, целых двух громил выделил в сопровождение, значит, помнит еще мою тяжелую руку. Как это у них: респект и уважуха. – Кузнец это произнес вполголоса, но достаточно громко, чтобы услышали и встречающие морды. Окинув взглядом этих колоритных «близнецов», он закинул сумку на перрон и легко заскочил наверх. Пехота вальяжной развалистой походкой подрулила к Кузнецу, инстинктивно заходя с двух сторон, беря его в клещи. Один, наверное, старший, оценивающе прошелся взглядом по фигуре Кузнеца, потом как-то пренебрежительно скосился на Демида, стоявшего пока внизу, на шпалах, и, хмыкнув, сплюнул зубочистку на грязный пол.

– Кузнец… – не то спросил, не то констатировал он и, не дождавшись ответа, продолжил: – Король велел привести.

– Сам дорогу знаю, негоже таких людей от дела отрывать. – Кузнец закинул сумку на плечо.

– Этикет. – Старшой нагло улыбнулся, спокойно выдержав его взгляд. – Дорогих гостей встречать положено. Так что придется потерпеть наш эскорт. – Второй охранник в разговор не встревал. Скорее всего, по интеллекту в этой паре он был на уровне мозжечковых рефлексов и таких заумных слов на букву «Э» не знал, но все равно не спускал уверенного взгляда с гостей.

– Ну, раз этикет… ведите. – Протиснувшись между амбалами, Кузнец уверенно направился в сторону переходов на параллельную станцию, где, как он знал, в одном из них и находилась резиденция Короля. Сзади, как две тени, следовали соглядатаи. Одного такого молодца было бы достаточно, чтобы сопровождать целую колонну челноков, а тут двое. Народ перед Кузнецом шарахался, словно он чумной, прижимаясь к стенкам палаток и картонных домиков. Демид чувствовал себя брошенным. Он шел позади Кузнеца и сопровождающих его бойцов, так и не удосужившись до сих пор вынуть руки из карманов.

А на ступеньках стояли еще двое. Было ощущение, что свита их обогнала. Кузнец даже обернулся, чтобы удостовериться в ее наличии за своей спиной.

– Ребятки, вас, что ли, в одном инкубаторе выращивают? – Шутка вызвала довольные ухмылки у всех четверых здоровяков.

Старшой, который был, видимо, самым умным, неопределенно кивнул – то ли шутке, то ли своим мыслям – и ответственно произнес:

– Баул и волыну придется оставить тут. У нас правило… А ты, – он снова посмотрел на Демида, – тут погоди, по тебе будет отдельный разговор.

Кузнец огляделся. Демид стоял чуть поодаль, и оставлять сумку прямо на ступеньках посреди «Китай-города» было все равно что отдать ее первому встречному. Да и не доверял он пока Демиду: подумаешь, прошли-то всего один перегон вместе, кто он – не сват, не брат… Видя сомнения Кузнеца, боец на лестнице благосклонно произнес:

– Не боись. Присмотрим.

Все еще сомневаясь, Кузнец скинул сумку к ногам охраны и, вынув из-за пояса пистолет, вручил его старшему, погрозив ему пальцем, мол, спрошу лично за каждую царапину. Под дружное ржание охранников он поднялся по лестнице к сколоченной из досок стене, перекрывающей проход. Дверь распахнулась, и миловидная девушка, стоявшая за ней, приветливо улыбаясь, провела Кузнеца в апартаменты САМОГО великого властителя судеб «Китай-города».

***

Шторм оплатил проход на станцию. Подозрительного вида типы на блокпосте, не похожем на другие, казалось, не охраняли станцию, а, наоборот, заманивали на нее народ, приходящий из туннеля – лишь бы на общак не забывали жертвовать. По рассказам Глюка он уже догадывался, что именно увидит внутри, и не разочаровался. Пустой ринг, установленный на платформе, приковывал взгляд. Стас тоже смотрел туда, пусть и не догадываясь пока о предназначении канатов, натянутых между столбиками. Матрену пришлось крепко держать за руку, чтобы не потерялась и не приставала с вопросами о Ксюше ко всем подряд. Слухами и без того метро полнилось, можно было и не спрашивать.

– Ты в заведении мадам был? Девку новую видел?

– Да поперся вот к мадам, как идиот, и обратно завернулся. В «Красном птере» она, а мадам плюется, что ребята оттуда шустрее ее оказались, и хозяин перекупить не дает. – Говоривший даже сплюнул на пол из солидарности к этой самой мадам и собственного разочарования. – Хоть посмотреть бы! Хвост-то не каждый день увидишь.

– Мутанту место в гробу! Хотя и бордель тоже сойдет. – Его собеседник мерзко выругался, и Шторму пришлось уже изо всех сил сдерживать рвавшегося в бой Стаса.

По щекам парня текли слезы, и не только от заломленной болевым приемом за спину руки. Матрена в кои-то веки промолчала, ничего конкретно не понимая, но о многом догадываясь по одним лишь грязным и равнодушным лицам парней, обсуждавших Ксению, будто какую-то вещь или того хуже. Стас явно понял больше, потому перестал даже вырываться и застыл с убитым видом.

– Главное, что она жива. И мы даже знаем, где ее искать. – Более хладнокровный и опытный Шторм попытался превратить бушующий внутри парня протест в осмысленные действия. Но пока безуспешно. – Пойдем дальше, попробуем еще что-нибудь узнать.

– Узнали уже, – безжизненным голосом сказал Стас. Он еще не успокоился. Не прошел еще первый шок от сложившейся и казавшейся ему совершенно безнадежной ситуации. Требовалось что-то радикальное, потому Шторм решительно потащил его к палатке, из которой доносился звон стаканов и бряканье жестяных кружек.

– Матрена, и ты не отставай.

Девушку, потянувшуюся было к выпивке, пришлось остановить, а вот Стасу Шторм просто впихнул кружку в дрожащие руки.

– Не поможет делу, так поможет хоть подумать о нем… – Но вокруг так и сыпались обрывки разговоров о том же самом. В округлившихся глазах Матрены отразилось некоторое понимание, парень же мрачнел все больше. Но хоть дрожать перестал. – Ну вот, дно мы уже осознали… Остается оттолкнуться от него и лезть наверх.

«Или начинать копать глубже». Об этом Шторм умолчал. Молчал и Стас, уставившись в одну точку. Плана пока не было. Мелькнула у Вячеслава мысль о находящемся где-то неподалеку Глюке, стоило его поискать и расспросить поподробнее. В бесплатных ответах на вопросы тот, наверное, не откажет.

Спохватившись, Шторм прикрикнул на девушку:

– Матрена, не трогай! Рано тебе еще, может, тут все-таки воду продают. Шторм для верности допил остатки водки и встал из-за стола, снова направляясь к стойке разлива. Официантов в заведении не было предусмотрено, хотя VIP-клиентов за плотной занавесочкой явно обслуживал кто-то из персонала.

– Слушай, друг, – обратился он к мужику, потянувшемуся уже за бутылкой, остановил его, указывая на кран под столом, где, как показалось, посуду ополаскивали. – Водички пока налей, с нами все-таки дама.

Бармен покосился на «даму», крутившую головой на все триста шестьдесят градусов, ловящую каждое слово, из которых и половины раньше не слыхала.

– Не пей вина, Гертруда… – несколько фальшиво пропел он и поставил на стойку стакан с довольно чистой водой. – Оно и лучше. Да так бери, только бражки еще заказывай. Себе и товарищу. Хотя у вас вроде не тот вариант, чтоб «я ж столько не выпью!»

– Кстати, говорят, у вас тут девочка новая появилась?

– А ты старых-то пробовал? Я тебя не припомню что-то. – Бармен с сомнением оглядел Шторма. – Или просто выпить редко заходишь?

– Не настолько редко, но вот хвоста еще ни разу не видел.

– А мало кто видел. Слизень уж и не знает, не то цену на нее из-за этой экзотики повысить, не то скидку делать для нервных клиентов за моральный ущерб!

– Слизень?

– Ну, хозяин «Красного птера»… Точно ты не местный, если не слыхал.

– Буду я еще все ваши погоняла тут помнить… – Шторм пока не знал, что еще спросить. Но одна мысль появилась. – Глюка знаешь?

– Вадика, что ли?

– Да уж точно не композитора…

– Ученый… – уже с некоторым уважением протянул бармен. – Он тут почти не тусуется, ищи, где подешевле.

– Ну, и на том спасибо.

Шторм повернулся, чтобы отнести стакан воды Матрене и приглядеть за расплывшимся по столу от горя Стасом, но возглас, раздавшийся за спиной, остановил его.

– Мужик, слышь! Вон он, Глюк твой. Не иначе бабло откуда-то завелось.

– Вадим! – поспешил окликнуть знакомого Шторм, который, услышав свое имя, намеревался уже на всякий случай драпануть из заведения. Но внимательно оглядев толпу и сообразив, что с него никто не собирается взыскивать старые долги или намыливать шею за прочие дела, Глюк расслабился и направился к их столику.

– Пришел все-таки? Поздновато для ставок, бои уже закончились. Вал утром последнего претендента уложил во втором раунде!

Шторму не нужно было видеть поединки, он смутно представлял себе сцепившихся насмерть противников, причем далеко не по правилам профессионального бокса…

– Ну, тут же не только вызов местному чемпиону бросают, приходят и просто потому, что площадка есть и зрители, есть перед кем покрасоваться. А вообще, тут за бабки в основном дерутся, а не за идею. Или бывает, не поделят чего парни, и смотрящий разрешает им таким образом разборку устроить. И порядка больше, и в общак патроны сыплются, зрителей-то набегает куча! Вон народу сколько, не протолкнуться нигде.

Шторм действительно слышал вокруг эти разговоры: от профессиональных обсуждений чьего-то крюка справа и до простого «а он ему снизу как двинет по сусалам!». Но слух его уже настроился только на информацию о Ксении, фильтруя все остальное. Посетители размахивали руками, будто воспроизводя бой, изредка промахивались по воображаемому противнику и хлопали по морде собеседнику. Вспыхивающие тут и там ссоры грозили уже перейти в продолжение чемпионата, но бармен покрикивал из-за стойки: желающие, мол, мериться силой еще могут выйти и попрыгать на ринге, благо тот не разобран, а вообще, перед таким ответственным боем он больше никому не нальет ни капли! Последнее успокаивало братву намного эффективнее, да и топать на ринг им было лень. А Глюк продолжал рассказывать даже о том, чего он сам лично не видел, поскольку в это время, похоже, стоял рядом со Штормом у барьера «ипподрома» на «Павелецкой».

– Прикольно было, когда Рейх против красных! Коммуняки выставили натурального спортсмена, они вообще за этим делом следят. Престиж линии, говорят, и всякое такое… А парень – профи, еще в Гонках на Ганзе участвовал, хоть и не побеждал, но там и выжить-то – еще ухитриться надо! Всех положил нокаутом, троих, пока до полуфинала не дошел. И тут выходит против него один рейховец здоровый. Публика, ясен пень, за своих болеет, коммуняки флагами машут, такое дело: идейный противник же, нельзя проиграть, впадлу перед всеми так опуститься, а те – орут что-то свое. Хотя, что тут поорешь вместо ихнего «бей черных», когда вражина такой же светлый, русский и бритый под ноль – если в лицо не знать, вовек не отличишь! Трусы с майкой только разные, а так глянешь – ну, прям близнецы, блин.

– И кто победил? – Со всех сторон и без того неслись подобные байки, а Глюк рассказывал хоть и живо, всерьез завоевав внимание Матрены, но не безопасно жестикулируя, едва не опрокинув стакан с водой пару раз. – Вадим, ты девушку лучше чаем угости, чего она тебя просто так слушает?

Глюк огляделся: позвать бармена не позволяло не слишком-то задушевное знакомство, отправить за чаем самого Шторма он уже не мог, раз тот успел скомандовать первым. Потому он без лишних размышлений пнул ближайший стул.

– Дрыщ, сходи за чайком.

– А ты у нас на чай перешел, что ли? – Дрыщами можно было бы назвать их обоих, но у Глюка наглости оказалось побольше.

– Это для девушки. Пшел, сявка, еще рассуждать тут будет!

Парень все-таки встал со стула и послушно поплелся к стойке. Показалось, что не столько по просьбе Глюка, сколько из любопытства к Матрене. Вадим и сам вполне мог бы сходить, но не хотелось прерывать рассказ и упустить ее восторженный взгляд. Стас же не то рассеянно слушал, не то погрузился в свои мрачные мысли окончательно.

– Ну вот… Занырнули бойцы под канаты, только смотрящий хотел дать команду начать, а зрители раньше успели сцепиться! В общем, досталось рейховцу флагом по макушке, а красного с ринга стащили и потоптали слегонца. Братва разнимала – от смеха загибалась. Только вот ставки пришлось всем вернуть, результат не засчитали. Теперь до другого раза уж… Король всю эту идейную публику выставил на «Кузнецкий мост», сказал, что взносы им повысит теперь на такой случай. А то больше всех веселился Расул, главный от соседей-«крысоедов», глядя, как русские друг другу морды бьют – ему уж точно по приколу!

Увлекшийся рассказом Глюк не забыл выхватить из рук Дрыща кружку и протянул ее Матрене.

– Спасибо, дядя!

Теперь веселье напало и на Шторма при виде вытянувшего лица Вадима. На его взгляд, «дяде» не исполнилось еще и тридцати, к тому же тот рассчитывал на несколько другую форму благодарности. Девушка все-таки умела вгонять в шоковое состояние парой слов… Жаль, Ксения не обладала таким даром, может быть, тогда ей повезло бы больше.

– Ну, это я базарил про тех, которые заранее заявки подавали. – Глюк быстро пришел в себя и решил продолжить. – А еще народ свои терки порешал: кто на «варежках», кто просто без всякой снаряги, лишь бы за канаты не выскакивали и приличным людям по мордасам не заехали. А чё, тут тоже тотализатор работает, только риск большой, когда бойца ни разу в деле не видел. Этих Король то на разогрев вперед пустит, то после, если бой слишком короткий получился.

– Хозяин арены, значит, Король ваш? – поинтересовался Шторм.

– Типа того, – рассеянно отозвался Глюк, с умилением наблюдая, как девушка сдувает пар с горячей кружки, пытаясь остудить содержимое и попробовать наконец-то пахучий грибной отвар. – У нас самые крутые чемпионы собираются! Ну, кроме Черкизона… но это далеко, киселя хлебать попрется только большой любитель.

– Можно бросить вызов кому-то? – голос молчавшего все это время Стаса раздался настолько неожиданно, что Глюк подскочил, считая парня до сих пор не то мебелью, не то напившимся до потери сознания из-за его отсутствующего вида.

– Можно вообще-то. А ты кому собрался? – заинтересовался предприимчивый абориген.

– Смотрящему. Или нет – Слизню. За Ксюшу.

– Вот оно что… – почесал в затылке Вадим. – Могу поспособствовать. Только никто из них сам не выйдет против тебя, пошлет своего бойца. Не боишься?

И прежде чем Шторм успел остановить его, Стас решительно встал из-за стола.

– Не боюсь. Потому что хуже уже быть не может.

– Может, еще как может… – вздохнула Матрена, морщась от непривычного вкуса чая.

***

В глубине комнаты в кресле вальяжно сидел крупный мужчина. «Да-а, постарел Король, – подумал Кузнец. – Где тот Серега Корольков, с которым мы встречались на ринге, страшно подумать, двадцать лет назад? Быстрый, резкий, опасный. Правда, что касается опасности, то Король сейчас более опасен, чем в годы своей юности, только бить он будет уже не сам».

– Что, постарел? – Король словно прочитал его мысли. – Да и ты, Кузнец, уже не молод, хотя еще ничего. Смотрю, держишь себя в форме. Слушаю тебя. Только сразу к делу. Забот у меня, сам понимаешь.

– Король, дело у меня не хитрое. Сам понимаешь, – передразнил Кузнец, – я боксер и пришел вызвать твоего чемпиона.

Задумчивый взгляд Короля сменился удивлением, а потом в глазах его заиграли смешинки, и он откровенно рассмеялся.

– Не, Кузнец, повеселил ты меня. Не в обиду. Боец ты сильный, но против Вала тебе и в молодые годы не выстоять было бы, а уж сейчас… И потом, не забывай, это уже не совсем бокс. Или просто помереть красиво захотел?

– Не пугай, Король. Я правила знаю – уже десять лет в деле. Любой может вызвать чемпиона на бой.

– Вызвать-то может… – Король задумался. – Только сумасшедших до сего момента не было. Приходилось уговорами для него спарринг-партнера выискивать. Ладно, по рукам. В конце концов, это твоя жизнь. Правила знаешь. За вызов ты должен заплатить двести патронов. Победитель получает два цинка – это четыре тысячи. Правила стандартные: десять раундов по три минуты или нокаут. Запрещены броски, все удары ногами и руками в пах, все остальное разрешено. Без обид.

Правила Кузнец знал, они не сильно отличались от гладиаторских боев, проходящих на Ганзе. Поэтому кивнул.

Получив номинальное согласие, Король еще раз вперился в Кузнеца своими колючими глазами, как будто собирался найти подвох.

– Единственное не пойму – зачем тебе все это надо?

– На покой хочу уйти. Осесть на какой-нибудь заброшенной станции, восстановить ее и школу открыть. А для этого деньги нужны. Много денег. А не выйдет… что ж, красиво умереть на ринге тоже неплохой исход для боксера. Может, по старой памяти…

– Нет уже ни Андрюхи Кузнецова из «Динамо», ни Сереги Королькова из «Трудовых резервов». – Король задумался на секунду. – Хорошо. Патроны внеси в общак. Бой завтра. Надо арену подготовить. Можешь идти отдыхать, я распоряжусь. А мне тут надо еще один вопрос решить.

Кузнец, собравшись уже выйти из комнаты, остановился.

– Ты не за Демида решать собрался?

– С каких пор тебя это волнует? – Король хитро сощурил глаза и махнул девушке-секретарше. В апартаменты ввели Демида. Теперь уже его сопровождали два бойца. Один придерживал мужчину за плечо, чтобы тот не делал резких движений.

Кузнец посмотрел на товарища и повернулся к Королю.

– Я его к тебе привел, значит, отвечаю за него. Поручился за его безопасность.

– Не за что пока отвечать. – Король вальяжно откинулся в кресле и, как рентгеном, пронзил взглядом вновь прибывшего. – Ну что, мил человек, какими судьбами?

Демид не успел ответить. Кузнец оглянулся на кого-то позади. Мелькнувшая в голове догадка перебила подготовленную Демидом речь. «Придется импровизировать». Он повернулся к открытой двери, которую охранник придержал для нового посетителя:

– Приветствую вас, «дон Корлеоне»!

– Вежливый, ну надо же… Вежливость – лучшее оружие вора?

– Воистину, – улыбнулся Демид.

– Воистину будешь на Пасху воскресать, потому что на бетонные тапочки ты себе уже наработал. Воруешь и крысятничаешь, парень. Ты мне должен был отдать одну вещь и до сих пор не вернул.

– А ты все так Сицилию и разводишь на «Кожуховской», «дон Корлеоне»? – Король сделал знак своему бойцу, и гостю поставили стул рядом со смотрящим. Секретарша тут же подала стакан, в котором был явно не местный самогон. – Хотя это не мое дело.

– Да, дела наши скорбные мы еще вчера на финале перетерли. Что смотришь, Демид? Продукту нужен рынок сбыта, и у меня большие планы на дела с «Китай-городом», так что, сколько веревочке ни виться, но все-таки с тобой встретились. Где моя вещь?

Демид полез во внутренний карман куртки, но тут же мускулистая рука стиснула ему плечо, так что он непроизвольно присел.

Король улыбнулся.

– Ну давай, показывай, что принес, только медленно, а то мои ребятки тебе голову отвинтят.

Демид медленно достал из-за пазухи сверток и передал второму охраннику. Тот повертел его и даже, кажется, понюхал, после чего передал боссу. Тот брезгливо развернул порядком потрепанную уже упаковку и хмыкнул.

– Условия остаются теми же, «дон Корлеоне».

– Условия?! Король, ну ты глянь, какая борзота. Умыкнул чужую посылку, сначала хотел вернуть, а я-то с ним еще вполне цивилизованно разговоры разговариваю… И через пять минут этот засранец растворяется в воздухе, причем вместе с чужим комбезом и препаратом!

– Шустрый парень, – добавил Король, уже более внимательно рассматривая Демида.

– Еще какой шустрый. Как намыленный, прямо – между пальцев проскочил. А еще шустро соображает: моего человека отвлек, сам узнал, что девица его со станции сбежала, и драпанул наверх, да еще днем!

– Уникум прям. Даже мочить такого жалко.

Кузнец, на которого никто не обращал внимания, сделал шаг к Демиду.

– Ты, Серега, разберись уж по понятиям… Я вижу, посылка ваша к хозяину вернулась, а парень не сопротивлялся и тут же отдал. – Он смерил взглядом незнакомого гостя. Тот ответил тем же, прежде принимая его не то за охранника, не то за бойца с ринга, в чем не ошибся. Удивительно было только, что боец этот вдруг открыл рот, когда старшие разговаривают. – Случайность ведь вышла, да?

– Случайность, – подтвердил босс кожуховского депо. – Только за такие случайности и голову оторвать недолго. Как, Король, тебе такой расклад?

– Хреново, – помрачнел смотрящий, не желая обижать ни делового партнера, ни старого приятеля по большому спорту. – Разобраться надо, говоришь? Так, Кузнец?

– Надо, – подтвердил боксер.

– Ну, тогда на правах хозяина и разберусь. Ты свой груз получил, «дон Корлеоне»? Полностью, ничего не пропало?

– Все на месте. Только не вовремя.

– А вот за «не вовремя» придется заплатить.

– Мои условия тоже не выполнены, – не сдавался Демид. Терять ему уже было нечего, так как присутствие босса изменило все! И вместо козырей на руках у него вдруг оказались сплошные шестерки… – Мне была обещана девушка в обмен на препарат. И я ее не получил. Надеюсь, ваш друг тоже от своего слова не отказывается.

Кузнец, до того молча ожидавший решения, сделал шаг вперед.

– Я оплачу долг. Если выиграю…

– Ты отказываешься от выигрыша? – Король улыбнулся. – Я так понимаю, тут главное слово – «если». Вот любишь ты, Кузнец, создать на ровном месте проблемы, а потом мужественно их преодолевать. Всегда таким был. Это даже интересно. Хорошо. Подсказал… Значит, вот как мы решим, Демид: перед боем моего чемпиона и этого Робин Гуда ты тоже проведешь бой и получишь свою девушку.

– С кем?

– Есть еще претендент. – Он повернулся к «дону Корлеоне». – Мне даже уже хочется посмотреть на нее. Такой ажиотаж.

– Хорошо, – Демид с неохотой согласился.

– Подожди радоваться. И второе условие: Кузнец должен победить чемпиона. – Он уставился колючими глазами на старого партнера по рингу. – Извини, тебя за язык никто не тянул.

– Я приехал, чтобы посмотреть бои. – Босс снова задумчиво разглядывал Демида, теперь уже прикидывая, на что тот окажется способен на ринге. – И если я получу то, за чем приехал, да к тому же моя собственность вернулась ко мне… То я согласен подумать о таком решении вопроса.

– А Ксения? – не сдавался Демид. Идти на уступки этим мерзавцам было нельзя, как нельзя было и показывать страха. Он готов был выдержать любой навязанный ему бой и победить. Ценой уже стала собственная жизнь, вовсе не девушка.

– А Ксения мне не принадлежит. И даже не нужна, тем более с хвостом… Как Король скажет, если она теперь у него.

– У меня… – недовольно фыркнул смотрящий. – Хоть бы посмотреть дали разок. Ничего, посадим ее рядом с нами завтра. Девушка и бои с лучшего места посмотрит, и от нас не убежит. Красивый бой-то будет, а, Демид? Тебя, Кузнец, и не спрашиваю. Всем вон отсюда! Не дадут поговорить спокойно…

Он взял со стола стакан, подскочившая секретарша наполнила его из стеклянного графина. Демид обернулся в дверях: смотрящий с гостем чокались брякнувшей посудой. Босс проводил его взглядом.

– Будет хороший бой – долг будет уплачен. А дальше подумаем… Здрав буди до завтра.

И отсалютовал стаканом новоявленному гладиатору. Тот не пожелал в ответ приветствовать властных Цезарей и молча вышел в сопровождении охраны.

***

Комната, которую выделили Кузнецу, была по размерам и по толщине стен больше похожа на коробку из-под телевизора… Правда, стоило отметить, что телевизор был достаточно большим. Раскладушка и грубо сколоченный табурет – вот и все убранство. Он тяжело опустился на раскладушку и водрузил на табурет сумку. Оглядев свое наследство, доставшееся ему от умершего мира, раскрыл сумку… Форма: синие трусы и майка, боксерки, пара эластичных бинтов, тренировочные перчатки-битки и красные боксерские перчатки. «Все сокровище, оставшееся мне только благодаря тому, что в тот день я ехал на тренировку. Вот ведь… так ничего и не нажил. С чем пришел в этот мир, с тем в итоге и остался». Порывшись в сумке, достал из-под перчаток холщовый мешочек, туго набитый патронами, а на его место забросил свой «макарыч» и резким движением закрыл молнию сумки. Пересчитал содержимое мешочка – триста двенадцать патронов.

– Да, не густо. Не тяну я на богатенького Буратино, едва хватает на задуманное, – сокрушенно произнес Кузнец себе под нос и, ссыпав свое богатство обратно в мешочек, завязал тесемки. – Ладно, чего рассиживаться, назад пути уже нет.

Решительно поднявшись, Кузнец вышел из комнатушки на главную платформу. А там жизнь била ключом. Слухи расходились по «Китай-городу» со скоростью метропоезда. Все на станции живенько обсуждали личность сумасшедшего, вызвавшего их чемпиона на поединок, прикидывали предварительные ставки и исход боя. Большинство сходились во мнении, что будет нокаут в первом раунде, а если смельчака вовремя не вытянуть с ринга, то к третьему уже и убирать будет нечего. Второй бой их интересовал меньше. Драка – она и есть драка, что они, драк не видели, что ли?

Кузнец выбрался из толпы и столкнулся нос к носу со своим старым знакомым – Шустрым. Тот, видимо, уже сменился и решил тоже поучаствовать в этом празднике жизни. Увидев боксера, он обрадовался ему, как родственнику, и чуть ли не полез обниматься.

– Здорово, Кузнец, так это ты вызвал Вала? Не, уважуха, конечно… ну ты, конечно, дал… да чокнутый ты, однозначно. – Эта смесь восторга, одобрения и осуждения была так естественна, что Кузнец даже стушевался чуток.

– И тебе тоже не хворать. Ты определись, а то я не понял, хвалишь ты меня или ругаешь.

– Да я сразу понял, что ты конкретный пацан, а не фраер там какой-нибудь, но это ж Вал! Он же, знаешь… Он просто огромный. – Шустрый развел свои худые кегли, будто попытался обхватить баобаб. – У него руки, как у меня ноги, а двигается он на ринге, как ветер. – Шустрый даже запрыгал на месте в слабом подобии боксерского степа и махнул пару раз руками, как в бою с невидимым противником.

Судя по демонстрации Шустрого, Вал был не таким уж и большим, очень костлявым и нескоординированным в движениях – в общем, не так страшен черт, как его малюют. Но Кузнец почему-то был склонен предполагать, что Шустрый, скорее всего, по своей душевной доброте, преуменьшал проблемы.

– Ну, и что говорят букмекеры? – И видя, что Шустрый лупает гляделками, уточнил: – Ставки какие?

– А-а-а. Один к десяти, сам понимаешь, не в твою пользу. Я, вон, тоже чирик на Вала поставил. Хоть одну маслинку, но заработаю на тебе.

– Знатно, – хмыкнул Кузнец, включая в голове калькулятор. Получалось, что если он при данном раскладе поставит оставшиеся патроны на кон, то при выигрыше получится еще… больше тысячи. «А при проигрыше я останусь на нуле. Останусь ли?.. В глобальном смысле этого слова. Скорее всего, нет, поэтому и думать о проигрыше не стоит».

– Шустрый, а хочешь действительно подзаработать?

– А как?

– Будешь моим секундантом. Плевое дело: водички подать, полотенчиком помахать во время перерыва. Плачу двадцать пять патронов.

Маленькие глазки пацанчика загорелись жаждой наживы, нос еще больше вытянулся, а оттопыренные уши повернулись, как локаторы, и покраснели от возбуждения.

– Сто!

– Не, это ты загнул, максимум пятьдесят.

– Заметано.

– Хорошо. Отдам, когда выиграю.

На хитром лице Шустрого отразилось разочарование.

– Не, так не пойдет, а если проиграешь?

– А проиграю, возьмешь мой пистолет и сумку, они примерно столько стоить и будут, так что в любом случае ты в наваре. Ладно, ты тут размышляй, а мне еще надо в общак за вызов заплатить. Если надумаешь, завтра будь возле ринга.

Оставив Шустрого думать, Кузнец пошел по отделанному мрамором залу. Его всегда поражала эта станция, даже в те времена, когда через нее ходили поезда. Дело в том, что здесь они ходили в одном направлении, то есть линии перекрещивались, и чтобы перейти на другую ветку, достаточно было пересечь платформу. Наверное, эта особенность, отличная от всего метро, и дала толчок столь вычурному развитию цивилизации на станции. Все здесь было изначально не так, как у людей… не по-русски… одно слово – Китай-город.

Обнаружив дверь, ведущую в служебное помещение, с намазанной на ней черной краской надписью «ОБЩАК», он решительно вошел и уперся лбом в ствол пистолета, который держала здоровенная волосатая рука. Скосив глаза, Кузнец попытался обойти взглядом это препятствие. Расфокусированное зрение не дало много информации: что-то большое, в модной в нынешнем сезоне куртке из поросячьей кожи. Кузнец решил сразу перейти на язык денег. Достал мешочек и потряс им перед обладателем волосатой руки и пистолета. Действие это произвело прямо волшебный эффект. Пистолет и рука исчезли, и появилось широкое небритое лицо.

– Кузнец? Принес? Король меня предупреждал. Оставляй.

Кузнеца поразили не столько внешний вид, сколько немногословность местного бухгалтера, вернее смотрящего за общаком. Боксер выложил двести патронов, дождался накарябанной на клочке бумаги расписки и с удовольствием вышел из помещения. «Что-то я стал уставать от местных нравов».

Осталась еще одна мелочь. Вложить остатки денег. Букмекеров найти оказалось проще всего. Вернувшись на станцию, Кузнец пошел в ту сторону, где было больше всего народу. Молодой человек с тоненькими усиками «а-ля мачо» бойко принимал ставки и ссыпал патроны в ведро под ногами. Рядом стояли два громилы и развлекались тем, что отпихивали особо рьяных соискателей от столика. Пробившись к пареньку, Кузнец, пытаясь переорать гвалт, гаркнул:

– На Кузнеца!

Установилась тишина, будто только что кто-то умер.

– На кого? – Усатенький решил переспросить, потому что поверить с первого раза не смог.

– На Кузнеца, – произнес боксер спокойно и высыпал на столик оставшиеся у него сто двенадцать патронов.

Паренек посмотрел на него как на умалишенного, но деньги взял. Пересчитал и привычным движением сгреб все в ведро, а соискателю выигрыша вручил бумажку, на которой значилось «КУЗНЕЦ 112».

Вот и все. Рубикон перейден, мосты сожжены. Один плюс – таскать две бумажки было гораздо легче, чем мешок с патронами.

***

«Утро красит нежным светом…» Напевая навязчиво засевшую в голове мелодию, Кузнец пересек станцию и пошел в направлении душевой. Все-таки сказывалось на нем проживание в течение десяти лет по соседству с красной линией (эта мелодия, звучавшая из перехода на Лубянку, будила его каждое утро). Кузнец постоянно ловил на себе косые взгляды, бурча под нос песенку, пока чистил зубы. «Да уж… неуместно… здесь, скорее, подойдёт: ”С добрым утром, тетя Хая…” Если бы не моя комплекция и авторитет, то желающие получить ответ за попутанные рамсы выстроились бы в очередь». Но все уже знали, что Кузнец вызвал самого Вала, и встать на пути этого безбашенного желающих особо не было.

Вытираясь полотенцем, которое больше походило на чистую портянку, он увидел на соседней двери под надписью «Толчок» бумажку, вырванную, скорее всего, из тетрадки в клеточку. Объявление на ней гласило:

«Сходняк шнырей просит братву убирать за собой очко и бросать подтирку в алёнку. Урод, засоривший очко, будет отвечать перед паханом, несмотря на авторитет»[11].

Улыбнувшись мыслям о том, что независимо от языка, на котором разговаривают на станции, люди, по сути, везде одинаковые, да и проблемы, в общем-то, схожие, Кузнец вышел из помещения. На выходе из душевой собралось, наверное, полстанции. На него кидали взгляды, выдававшие довольно обширный спектр чувств: от скрытого уважения до полного пренебрежения и вызова, что, скорее всего, повышало собственную самооценку глядевших и оценку в глазах братвы. Но, несмотря на все эти понты, пока он был в умывальне, никто зайти туда так и не решился.

До боя оставалось два часа – как раз на разминку. Много ли надо места боксеру для тренировки? Конечно, в идеале нужен зал для пробежки, тренажеры, груша, а если по минимуму, то достаточно и телефонной будки. Этим минимумом Кузнец и располагал. Пробежка на месте, растяжка, снова пробежка, отработка ударов, серий – время летело незаметно. Когда циферки на станционных часах показывали, что его осталось не так уж и много, дверь отворилась, и в комнатушку, пропахшую потом, влетел Шустрый, запуская с собой гомон собравшегося перед рингом народа.

– Я уж думал, что ты не придешь. – Кузнец провел у него перед носом еще одну серию ударов и остановился, накинув на плечи синее полотенце с белой буквой «Д». – Что, передумал, не позарился на мои несметные сокровища?

– Так это… Надо перед братвой было проставиться, а то они уже коситься стали, предъявы кидать. Так я им объяснил, что это только этот… как его… бизнес, во… но и на общак пришлось дать. Так что плата повышается до семидесяти маслин.

– Не, Шустрый, меня твои дела не интересуют. Общак, дуршлаг – это меня не касается. Сговорились на пятидесяти патрончиках – значит столько и будет.

У печали Шустрого не было границ, даже жалко стало парня. Очень он надеялся сбить с Кузнеца лишние бабосы.

– Да ладно, давай договоримся? Будешь хорошим секундантом, и я выиграю, можешь рассчитывать на премиальные. А проиграю, тогда за премиальные можешь считать билет в первом ряду.

Шустрый покумекал, причем весь мыслительный процесс отобразился на его лице, и улыбнулся очаровательной беззубой улыбкой. Что и говорить: если не стань он секундантом, то увидеть бой в первых рядах ему не светило бы ни при каких обстоятельствах. Самые «вкусные» места займут авторитеты и бригадиры, а мелким шестеркам уготована галерка, а то и просто пересказ от счастливчиков. Воспрянув духом, Шустрый оглядел Кузнеца, одетого уже в боксерскую форму. Прикинул, наверное, шансы на выигрыш и, придя к выводу, что ему точно ничего не светит, алчно стал изучать содержимое сумки спортсмена, бормоча себе под нос:

– Да уж, но первый-то бой я пропущу.

«Точно, я же совсем забыл про Демида. Его бой – первый!» При всем уважении к попутчику, Кузнец был невысокого мнения о боевых навыках Демида. С другой стороны, он не знал возможностей его соперника. Поэтому уравнение этого боя было с двумя неизвестными. Наверное, шансы обоих – и Демида, и претендента – были равны. Хотелось так думать… Точнее, спокойней было думать именно так.

Кузнец улыбнулся – больно уж явно у Шустрого в глазах отражались подсчеты – и решил отвлечь его от математических упражнений.

Намотав бинты на кисти рук, Кузнец указал парню на битки в сумке:

– Приступай к своим обязанностям.

Неумело и неуклюже Шустрый натянул перчатки Кузнецу на руки и, застегнув застежку-липучку, довольно оглядел плоды трудов своих. У боксера закралось подозрение, что это было первое, что его секундант сделал в жизни своими руками, но сделал все-таки без больших огрехов. Кузнец сделал пару движений – держится плотно, и кончики пальцев свободны для захвата.

Тут он услышал протяжный клич зазывалы, который голосил на всю станцию:

– Уважаемые граждане «Китай-города» и гости станции. – «О, еще и гости? Король подсуетился. И имидж, и подзаработать». Кузнец отодвинул Шустрого от двери и выглянул наружу. В центре станции, освещенный факелами и мощной лампой, свисающей с потолка, стоял настоящий ринг. Вокруг гудела толпа, состоявшая в основном из местной братвы. – Сегодня вы станете свидетелями двух потрясающих боев. Первый бой – это, не побоюсь этого слова, битва за руку и сердце прекрасной девушки. – Зазывала сделал широкий жест и указал на сидевшую в первом ряду Ксению. Публика одобрительно загудела. – И я представляю вам участников. В правом углу первый претендент: Деми-и-ид!!!!

На ринг, приподняв канаты, взошел Демид и хмуро оглядел сверху бурлящую толпу, предвкушающую зрелище. Одетый только в джинсы, с голым торсом, он натянул протянутые ему рабочие брезентовые рукавицы и постучал сжатой в кулак правой рукой об левую ладонь. Мероприятие это ему совсем не нравилось. Он не то чтобы совсем не умел драться, просто не любил это делать вот так, не по своей воле. С противоположной стороны, не дождавшись объявления, под канаты пролез второй боец.

– И второй претендент на руку прекрасной незнакомки…

Глашатай развернулся к Стасу и полушепотом произнес.

– Как тебя зовут, пацан?

– Стас, – сипло ответил тот.

Глашатай скептически окинул взглядом его высокую, худую и какую-то нескладную фигуру и решил не объявлять его имя.

– Вы знаете правила? У нас нет правил!!!!! Победит тот, кто останется на ногах!

Толпа одобрительно загудела.

Демид выглядел куда выгодней своего противника: на голом торсе его играли тугие желваки мышц, а взгляд выдавал в нем человека, уверенного в себе. А рядом – неопытный юнец с длинными костлявыми руками, которые, того и гляди, выскочат из выданных ему рукавиц.

Бойцы разошлись по углам. На лице у Стаса отразились сразу все чувства: волнение, отчаянная решимость и глубоко скрытый страх. А вот по выражению лица Демида ничего понять было нельзя. Было ощущение, что им овладело полное безразличие. Команду к бою он выслушал, пренебрежительно развернувшись к сопернику спиной, положив руки на канаты. Стас даже опешил и потерял несколько секунд, удивленно разглядывая голую спину противника, и только когда зрители возмущенно засвистели, решительно кинулся в атаку.

Как разъяренный бык, он налетел на Демида… но тот исчез, словно по мановению волшебной палочки. Вот только что перед Стасом маячила его голая спина, и вдруг юнец с грохотом влепился в пустой угол ринга, больно ударившись грудью о канаты, и отлетел обратно. Демид уже стоял в центре ринга и брезгливо рассматривал пацана, словно размышляя, стоит ли марать об него руки.

Стас потер рукавицей ушибленную грудь, на которой остался красный продольный след от каната, и решительно поднял руки в боксерской стойке. Он не собирался отдавать Ксению никому, а тем более – этому наглому, самоуверенному старикану.

Демид улыбнулся и пробормотал себе под нос:

– Ну, пускай будет так…

Он приподнял руки и решительно пошел на более высокого, но очевидно слабого соперника.

Стас всегда знал правило: хочешь драться – бей первым. И он ударил. Отчаянно, целясь куда-то в центр лица Демида. Что-то хрустнуло, и руку пронзила сильная боль. Демид даже не стал уклоняться от удара, а только, чуть наклонив голову, подставил под кулак парня свой железобетонный лоб.

– Ну, вот и все, пацан. Теперь моя очередь бить.

***

Увидев худенького паренька на ринге, Шторм вздохнул. «О чем только Стас думал, зачем вызвался драться? Ясно, что ему не устоять». Стоявшая рядом Матрена выдохнула:

– Мой принц…

В ближайшие несколько минут они имели сомнительное удовольствие наблюдать, как из принца делают отбивную. Матрена вдруг выпучила глаза, ее затрясло, как в ознобе. Затем глаза ее закатились, она выгнулась дугой – еще чуть-чуть, и пена выступит на губах. Ясно было – это какой-то припадок. К счастью, они с Вячеславом были плотно зажаты в пропахшей потом толпе, и окружающие не обращали на них внимания: всех слишком занимало то, что творилось на ринге. Шторм держал Матрену за плечи, а она неразборчиво бормотала:

– От судьбы нельзя уйти… Судьбу нельзя обмануть… Но как узнать, что на роду написано?

Эти слова услышала стоявшая рядом девка.

– Эка невидаль, – буркнула она. – Кто хочет узнать судьбу – тот идет на Полянку. Да только зачем ее знать? Ладно бы чего хорошее впереди было, а то ведь лажа сплошная, к гадалке не ходи.

Уже не первый раз Вячеслав слышал это название – Полянка – в сочетании со словом «судьба». Шторм считал себя человеком, далеким от мистики. Всегда полагал: чтобы починить оружие, надо взывать не к потусторонним силам, а к оружейнику. Но изобилие странных совпадений начинало как-то смущать. «Я ведь еще тогда, в “Деловом центре”, неоднократно подумывал о том, чтобы пуститься в путешествие – да все не решался. И тут кто-то взял и отправил меня в это самое путешествие, даже не спросив. Даже если это был вполне конкретный человек – не высшие ли силы направляли его руку? И я, подобно Одиссею, отправился в странствие по постъядерной Москве. А эти дети, которых я спугнул в Коломенском? Случайно ли я вынудил сняться с насиженного места и их тоже? Или это просчитанная кем-то цепная реакция, где я играю вовсе не главную роль, а являюсь лишь необходимым звеном в цепи событий? А потом – стоило мне подумать о «Павелецкой», и буквально из ночного воздуха материализовалась машина с водителем, который сам не отдавал себе отчета, почему именно в этот час ему вдруг вздумалось проехать по этой улице. Я хорошо запомнил его слова: «Меня здесь не должно было быть». Такое чувство, что меня ведут, буквально подталкивают в нужном направлении. Вопрос только – кому нужном? И выигрыш на «Павелецкой» – это тоже часть этого плана. Немудрено, что часть выигрыша я потратил на то, чтобы накормить и провести на «Китай-город» парня и девушку, которые искали свою подругу. Их и так уже осталось трое из четырех – один погиб на «Волгоградском проспекте». А еще одна – главный приз сегодняшних боев и должна достаться сильнейшему». Шторму удалось мельком увидеть хрупкую девушку невероятной красоты. Увы, Вячеслав понимал, что Стас спасти ее не сумеет. Но решил досмотреть все до конца. «А что потом? Попытаться вернуться обратно и рассказать в «Деловом центре», что и в Большом метро есть жизнь? Можно представить, как воспримет эту новость комендант станции». Все это могло закончиться плачевно для Шторма. Да и остальные обитатели его родной станции тоже вряд ли мечтают резко изменить свою жизнь. А чем кончаются авантюрные вылазки, судьба уже продемонстрировала Шторму на примере ребят из Коломенского. Отогнав от себя эти философские мысли, он взглянул на Матрену. Ей вроде бы полегчало. Она бессмысленно уставилась куда-то в пустоту.

– Все-таки надо сходить на Полянку, когда все закончится. – Вячеслав произнес это вслух, потому что Матрена тут же отреагировала:

– Я с вами, принц, – непринужденно, словно речь шла всего лишь о прогулке по парку, заявила она. «Потрясающая девушка». Стас успел предупредить Шторма о ее странностях. Вячеславу пришла в голову забавная мысль: «А может, все мы стали лишь орудиями в руках судьбы, чтобы доставить в метро Матрену? Я спугнул ребят, они подобрали ее по пути – и вот девушка в Большом метро. – Шторм даже засмеялся нелепости своего предположения. – И как теперь с ней быть? На сегодня она явно назначила принцем меня. Но бросить ее на произвол судьбы – все равно что котенка в воду швырнуть. Ксению заберет победитель, и это явно будет не Стас. А избитый, потерянный парень даже Матрену защитить не сумеет». Шторм вздохнул и подумал, что решать проблемы лучше по мере их поступления. «Пока есть патроны, я в состоянии прокормить еще парочку попутчиков – а там, глядишь, Матрена выберет принцем кого-нибудь другого, и пути наши вновь разойдутся. Значит, ближайшая задача – дождаться, пока решится судьба Ксении, пока разбредется жадная до зрелищ и чужой боли толпа, отыскать Стаса – а потом мы с ним и с Матреной отправимся на «Полянку», в компании даже как-то веселее будет. У меня ведь в Большом метро пока знакомых не густо». Где-то неподалеку вновь мелькнул Глюк, но вряд ли тот пожелал бы сопровождать Шторма – у него и своих дел хватает. А пока предпринять все равно ничего было нельзя – они были зажаты в толпе. И Вячеслав вновь устремил взгляд на ринг.

Но Глюк возник рядом, как будто мыслью его можно было вызывать прямо из воздуха, подтолкнул локтем и спросил:

– На кого поставил?

– Ни на кого. Ставить на знакомых как-то неэтично, а против – тем более.

Глюк смутился: похоже, ему понятие этики было чуждо. По крайней мере, когда речь шла о патронах и ставках.

– Ну, как хочешь… Но руку и сердце девушки сейчас завоюет тот, кто бить умеет.

Шторму так хотелось не согласиться с этим. Настало время проверить, может ли победить тот, кто больше верит в себя и свою праведную цель. Стас верил безоговорочно. Демид – тоже, судя по краткому рассказу Матрены. О Кузнеце с Валом и говорить нечего – их вера в себя подкреплялась такой силой, что битва обещала стать очередной легендой. По крайней мере, ее еще долго будут пересказывать в барах. Глюк подался вперед, чтобы лучше рассмотреть «прекрасную незнакомку», но вдруг отступил и спрятался за спину Шторма. Хоть и оттуда продолжал наблюдать.

– Не, не знаю этого мужика, который против нашего вышел.

– Я знаю. – Матрена уже полностью пришла в себя. – Разбойник он, еще на барже на реке было видно. И зачем с ним Ксюша пошла тогда?

– На реке? Район какой? – уточнил зачем-то Вадим.

– Коломенское… – Шторм не был уверен, но вряд ли друзья смогли пройти берегом реки слишком далеко.

– Кожуховских территория. Теперь понятно, что тут босс делает!

– Еще и босс? – спросил Шторм и подумал: «Будто мало смотрящего. Сидит, вон, окруженный крепкими братками. К Ксении, сидящей рядом с ним, не то что подобраться невозможно, но и просто взглянуть как-то не так не получится».

– Так развлекуха-то какая. Вон, смотри, даже с крысоедами временное перемирие объявили. И от них чеченские пацаны на ринг выходили, только с Валом не очень-то справишься.

И действительно, на почетном месте в кольце охраны сидел какой-то мрачноватый усатый мужчина в лохматой шапке, мех которой завитушками свисал ему на глаза и скрывал взгляд настоящего волка. Он выглядел почти довольным, но явно сожалел, что ни один его боец не вышел сейчас туда, за канаты. А Глюк продолжал свою деятельность – не то спортивного комментатора, не то криминального репортера:

– Кожуховскому авторитету лучше на глаза не попадаться. Хотя, меня-то он не помнит, конечно…

– А должен?

– Ну… В общем… Срок я из-за него мотал. Думал заработать, партию наркоты взял. И поймали, конечно. Даже на Ганзе его продукт спихнуть нельзя, уж слишком сильнодействующие у него грибочки. Меня – на исправработы, а ему – хоть бы что. Все знают, кто он такой, и ничего – по кольцевой разъезжает, как у себя дома! Ничего, повезло вот досрочно с кичи откинуться. Или я бы с тобой тут не разговаривал, а еще на кольце шпалы бы бетоном заливал да воду из туннеля откачивал. Загнулся бы уже к чертовой матери на таких делах.

Шторму показалось забавным, что мелкий пушер обвиняет в том, что попался, криминального авторитета. И посмеялся бы, если бы не предстоящие, более тревожащие его события.

– Откинулся, потому что с администрацией сотрудничал? – Уж очень смахивал Вадим на хитрого стукача, который везде сможет устроиться. Но в бегающих глазах Глюка вдруг появилось что-то, напоминающее достоинство. Похоже, история с «кичей» была не такой простой, как казалось.

– Ни фига. Я Бауманскому Альянсу большую услугу оказал, за то и освободили.

«Бауманский Альянс. Сильное сообщество, производящее боеприпасы, – подумал Шторм и сам удивился. – Откуда я это знаю?» Не знал он лишь исхода боя. Не знала и бледная от волнения Матрена, которая, даже обладая своим странным даром, не в силах была предвидеть, что же случится с ее принцем. Всегда любопытная до всего вокруг, девушка сейчас не сводила глаз со Стаса, лишь изредка посматривая на такую же напряженную Ксению.

***

У Стаса от боли помутнело в глазах, он поддерживал левой рукой поврежденную правую и даже не слышал, что сказал противник.

Два полученных удара просто потрясли его. Первый был в корпус, парень успел закрыться от него больной рукой, но получилось только хуже. Новый взрыв боли переломал его пополам, и только благодаря этому он уклонился от сокрушительного удара в голову, который, скорее всего, отправил бы его в рай. Он упал на колени. Его рвало от нестерпимой боли.

Демид пренебрежительно смотрел на противника. Ему не хотелось добивать эту тряпку. «Суровый мир в подземельях сам добьет его», – думал он.

Толпа вопила, требуя добить проигравшего, но Демид демонстративно отвернулся от поверженного и ушел в свой угол, замерев там в той же позе, в которой он начинал бой. Ему уже было неинтересно, как уносили скулящего Стаса с поля боя.

– Победитель – Деми-и-и-д!!!!! – Глашатай завывал, будто кто его кусал за заднее место. Он дождался, пока под одобрительный гул болельщиков Демид спустится с ринга. Под присмотром двух бойцов охраны Короля победитель скрылся во вспомогательных помещениях станции.

– А теперь то, ради чего мы все здесь собрались! Второй бой за звание чемпиона метромира!

Шум поднялся такой, что лампа над рингом закачалось, как во время бури.

– Итак, встречайте…

Кузнец запрыгал на месте, стуча битками друг о друга.

– Претендент на звание… Кузне-е-е-ец!!!!!!!

Боксер выскочил из своей каморки и, подняв руки, окинул взглядом поле брани. «Что ни говори, а Король постарался на славу. Вот всегда он был склонен к эффектам – сделать из говна шоу». Толпа встретила появление Кузнеца свистом. Но среди этого осуждающего гула слышались и одобрительные, и подбадривающие крики.

Кузнец посеменил по оставленному коридору к рингу, слушая представление его почтеннейшей публике.

– Чемпион Москвы по боксу среди юниоров. Чемпион по боям без правил двадцатого и двадцать третьего годов нового исчисления. Последние пять лет в официальных боях не участвовал.

Кузнец пролез под верхним канатом и встал в центре ринга, подняв руки в перчатках. Гул поутих. Неизвестно, что послужило этому причиной: перечисление его регалий или все-таки его внушительная фигура.

А посмотреть и правда было на что: рост – метр восемьдесят шесть, вес – девяносто пять килограммов, в меру накачанный, но без лишнего жира. Продемонстрировав пару серий коротких ударов, он услышал в ответ одобрительный гул. «Согласен, хорош мерзавец… может, не так хорош, как в юности, но для своего возраста я в прекрасной форме – не зря тренировался целый год, готовясь к этому бою».

– И наш чемпион! Несравненный, несокрушимый Ва-а-а-ал!!!!

Толпа взвыла так, будто каждому под задницу подложили раскаленную сковородку. Со стороны перехода приближалась фигура соперника. Он был похож скорее на волейболиста, чем на боксера: молодой парень с правильными чертами лица и коротким ежиком волос, длинные мускулистые руки в кикбоксерских перчатках широко расставлены. Пока он шел вдоль людского коридора, каждый из почитателей старался прикоснуться к ним, приобщиться, так сказать, к священнодействию. «Что говорить – хорош», – подумал Кузнец. Чемпион под канаты не пролезал, а просто перемахнул через них, вызвав очередной вопль восторга у фанатов: движения легкие, воздушные, несмотря на сто килограммов веса и рост, наверное, под два метра.

Широкой голливудской улыбкой Вал поприветствовал своих поклонников, после чего кинул взгляд на Кузнеца. Холодный, ничего не выражающий, оценивающий взгляд. Так смотрят на грушу или на тренажер, примериваясь, куда бы посильнее приложить – так, ничего личного, просто объект…

– Бокс…

Чемпион прочно занял центр ринга, длинные руки позволяли ему дотягиваться чуть ли не до канатов. «Кидает их, как поршни… только свист слышен. Одиночные прямые – как гвозди заколачивает». Кузнец увернулся в маятнике. «Лево, право, лево, снова лево… опять лево, теперь право, чтобы не привык, не просчитал. Что у него в голове – метроном, что ли? Периодичность напрягала. Что это, уверенность в себе? Вряд ли он дебил. Скорее всего, усыпляет». Незаметно для себя Кузнец подстроился под ритм противника, и почти сразу тот его наказал: двойка голова-корпус. В последний момент Кузнец разорвал дистанцию, ловя уходящий удар на локоть. «Как же к этому дылде подобраться? Явных ошибок не делает, на короткую дистанцию не подпускает. Понимает, что у соперника шанс будет только там».

Вал опять врубил свой метроном, заставляя Кузнеца перемещаться по кругу. «Главное – чтобы не зажал в угол». Перебегать его у Кузнеца тоже не вышло: противник перемещался быстро, экономно, и в то же время легко и играючи. Вскоре надоело бегать… и в очередной раз, когда перчатка противника полетела в его направлении, Кузнец решил принять ее на блок. Надо же было хоть как-то разнообразить бой, а то зрители уже заскучали. Раунд подходил к концу, а Кузнец до Вала еще ни разу не дотянулся. О своем решении Кузнец пожалел почти сразу. Нет, внести разнообразие, конечно, получилось, но не совсем так, как он себе это представлял: жесткий удар смел его вместе с блоком к канатам, и не успел Кузнец ничего сообразить, как над ним нависла громада соперника, охаживающая его длинной серией по прижатым к корпусу рукам.

Гонг…

Было ощущение, что Кузнеца с час обрабатывали шпалами. Руки отяжели и ныли. Тряся ими, он поплелся в свой угол, где Шустрый услужливо выставил табуретку. «Массажа от него, конечно, не дождешься. В лучшем случае полотенцем помашет».

Опустившись на табурет, Кузнец закинул руки на канаты – постарался максимально их расслабить. Шустрый, отрабатывая «маслинки», усердно махал полотенцем, а боксер наблюдал за Валом. Над ним трудились трое: тренер что-то шептал ему на ухо, периодически кидая на соперника уничтожающие взгляды, еще двое массировали ему руки и шею. То, что парень силен, Кузнеца нисколько не удивило – чемпион и должен быть таким – больше всего ставило в тупик полное отсутствие эмоций. Боксер понял простую истину: пробьет эмоции Вала, пробьет и его самого. Труднее всего биться с бездушной машиной. Машина не ошибается, не идет на поводу у чувств. Единственный шанс выиграть – это найти в этом бугае человека. У человека должна быть слабость.

Гонг… Второй раунд.

Снова соперники закрутились в танце боя, снова в Кузнеца полетели одиночные джебы[12]. Тот уклонялся, изредка отвечая своими. Противник лениво ловил их на перчатки. Так можно было танцевать очень долго. Вал это понимал, и ему это не нужно было… «Значит, сейчас пойдет»… И Вал пошел. Двойка голова-корпус… его, видимо, любимый прием… потом тройка: прямые голова-корпус, боковой голова. Вала явно раздражало, что не удается дотянуться до противника, он пробовал все новые приемы. На очередном правом джебе Кузнец ушел влево и попробовал дотянуться до чемпиона левым кроссом через руку… не достал… немного… перчатка лишь скользнула по скуле, но даже это вызвало у зрителей гул разочарования, а у Вала – удивленный взгляд. «Ага, машина не удивляется. Значит, сейчас взорвется, захочет наказать за наглость».

И Вал пошел… как танк на бастион. Нагло… не закрываясь… кидая мощные удары, прямые, боковые. Кузнец уходил, как мог, блокировал… только бы выстоять до конца раунда… дотерпеть. Руки гудели от сильных ударов, Кузнец снова нырнул под хук и, как бы между прочим, ответил коротким правым крюком в корпус. Удар потряс противника. Он разорвал дистанцию и на секунду остановился.

Гонг…

Разошлись по углам. Этот раунд остался за Кузнецом. Ему удалось удивить соперника – наверное, тот не ожидал отпора от «старика».

Кузнецу было слышно, как орет на Вала тренер: «Держи дистанцию… Не подпускай его… Ты понял, Вал»? Дылда кивал, но взгляд у него был злой. Кузнец думал: «Ничего он не понял. Сейчас пойдет убивать противника. И не остановится, пока не уложит… или его не уложат».

Шустрый махал полотенцем, как вентилятор, и даже подскакивал от переизбытка эмоций.

– Как ты его! Не, Кузнец, ты могуч! Это ж надо – Вала откинул. Ты ж помнишь, что обещал мне премиальные?

Кузнец улыбнулся. «Если уж мой шепелявый друг допускает мысль о победе, значит, она у меня в кармане».

Гонг… Третий раунд.

Кузнец подскочил, как на пружинах, и сразу попытался занять центр. Не успел. Там уже был Вал. Пер, как бык на тореро. В эти бесконечные три минуты Кузнец ощущал себя так, словно попал в центр урагана. Соперник был везде, гоняя и швыряя его по всему рингу. Отвечал ли Кузнец? Отвечал, наверное… Все его помыслы сосредоточились на том, чтобы устоять… удержаться на ногах, вязать блоками и захватами длинные руки противника, чтобы истощить его и вымотать. И Кузнец вязал, блокировал, уходил, уворачивался и… пропускал… много пропускал. Что успевал, то гасил корпусом и головой. Но не все, далеко не все. Теперь вопрос стоял так: или Вал устанет, или Кузнец «наестся» ударов по самое никуда.

Гонг…

Публика неистовствовала. Кто-то в истерике орал Кузнецу на ухо что-то о его скорой кончине. «Это я всегда успею». Шустрый молча махал полотенцем.

Гонг… Четвертый раунд.

Голова Кузнеца гудела от пропущенных ударов. Тело ныло так, как будто его пропустили через каток. «Стоять… только не упасть. Двигаться». Ноги налились тяжестью. Очередная серия ударов по корпусу, Кузнец поднырнул под крюк в голову и нарвался на локоть слева. В голове его взорвалась атомная бомба. Яркая вспышка – и тишина…

…Четыре, пять…

«Встать!» – скомандовал Кузнец сам себе. Больше командовать было некому – его угол ринга был пуст. Не было тренера. Его уже давно не было. Шустрый был не в счет.

Никто не протянет руку. Бокс – не командный спорт, он испытывает на прочность одного. Одного против другого. В этом соревновании проверяется сила воли, воли к победе. Физическая сила не так важна.

Стратегия – изматывать и искать слабые места – уже уложила старого боксера в нокдаун. Да, Кузнец больше узнал о противнике, но осталось меньше сил. «И кто кого измотал? Вопрос. Но искать ответ нужно в вертикальном положении. Иначе зачем? И для чего? Кто-то ведь все-таки поддерживает меня, но темнота зала скрывает сочувствующих». Их голоса не были слышны Кузнецу. Они сливались с шумом в ушах, слышно было только…

…Шесть…

«Зачем? Ведь мне совсем не хочется подниматься. Хочется только покоя».

…Семь…

«Боль сковывает движения, теперь она ощущается! Ведь было так хорошо, все просто онемело, не болело… Боль диктует мне: не вставай, будет только хуже. Плохой совет. Нокаут – это слишком просто».

…Восемь…

«Слишком просто для кого? Так трудно пошевелиться, инстинкт самосохранения вопит: лежи, не двигайся! Не слушать. Иначе зачем было выходить сюда? Поздно слушать его, слишком поздно. Светлый круг окружает темнота, шумная темнота, наполненная людьми… А здесь есть только я, противник и человек, ведущий отсчет. Они есть? Или мне просто кажется?»

Кузнец уже не слышал отсчета… Но этот счетчик был встроен в его собственную голову, где-то в глубине, в подсознании, глубже всего остального. «Встать!» – скомандовал он сам себе, надеясь, что еще не поздно. Но инстинкт не подвел его – «десять» еще не прозвучало.

«Противник тот же или уже другой? Без разницы, только бы снова не упасть на пол… Ведь в следующий раз сил может уже и не найтись. Найдутся. Ведь кто-то смотрит оттуда, из темноты… Кому-то это нужно».

Кузнец стоял, пошатываясь. В голове его шумел океанский прибой, и сквозь него, как сквозь вату, он услышал команду:

– Бокс…

«Вешаюсь на Вала, как на родного брата, которого не видел сто лет. Надо выиграть несколько секунд, прийти в себя. Он безуспешно пытается стряхнуть меня из клинча. Бесполезно – слишком долго я его не видел, целых восемь секунд. Стосковался».

Гонг…

Кузнец тяжело упал на табурет. Лицо боксера было похоже на отбивную, левая бровь рассечена, из раны течет кровь. «Это хорошо, пусть течет, главное, чтобы глаза не заплыли. В этом спорте технических нокаутов не бывает». Кузнец непослушными руками отобрал у Шустрого баклажку с водой и вылил себе на голову. Стало немного легче. В глазах прояснилось. Соперник в углу напротив дышал тяжело. «Умаялся, бедный».

Гонг… Пятый раунд.

Все тело Кузнеца было словно налито свинцом. Вал же был полон энтузиазма помочь переходу противника в мир иной, но движения у него самого были уже не те… да и удар уже не тот. Кузнец ушел в глухую защиту и спокойно выдержал серию по рукам. «Нет, не тот удар. Сильный, но уже не потрясает до основания, не выбивает душу и не отдавается болью в каждой клеточке. Да и о защите чемпион забыл совершенно. Не ожидал, что я способен ответить после того, как два раунда даже и не помышлял об ударах. Списал он меня со счетов. Вышел добивать».

Кузнец резко распрямился, выходя из защиты, выкинул снизу правую руку в мощном апперкоте и попал прямо в основание подбородка противника. Грохот падения «Голиафа» сопровождался полной тишиной на станции. Было слышно, как где-то попискивала крыса, вылезшая посмотреть на этот сумасшедший дом. Рефери молча смотрел на поверженного чемпиона, не в силах поверить…

– Считай, – прохрипел Кузнец.

Судья «проснулся» и начал счет. Вал встал после семи. Потряс своей чугунной головой и мутным взглядом окинул ринг.

– Бокс…

Кузнец сомневался в том, что ему удастся уложить противника второй раз, но решил хотя бы максимально нагрузить его до гонга. Включил весь свой арсенал. Куда только делись усталость и скованность? Кузнец порхал вокруг Вала, как бабочка, отвешивая хлесткие удары в открытые зоны. Гонг чемпион встретил, стоя на одном колене, тщетно пытаясь прикрыться от жалящих ударов.

В зрительном зале стоял такой ор, что закладывало уши, и Кузнецу показалось, что половина из них болела уже за него.

Шустрый бился в истерике: махал руками попусту, забыв взять полотенце, и что-то орал, но за общими воплями, было не слышно, что именно.

Гонг… Шестой раунд.

Вал поднялся тяжело. Было видно, что он не отошел от удара и той взбучки, которую Кузнец ему устроил. Теперь центр ринга был за старым боксером. Чемпион вяло выкинул джеб, скорее по привычке. Кузнец, блокировав его правой перчаткой, ответил ею же вдоль вытянутой руки в голову, после чего, поднырнув под левый хук, со всей силы, с разворота, врезал сопернику по левой почке. Вал выгнулся, опустив руки. «Вот он, мой шанс… другого он мне не даст».

Он собрал все в этот удар. Всю силу, которая у него осталась. Если бы ему сказали: «Кузнец, подними коробок», то вряд ли он смог бы после такого… «Правый хук под левое ухо чемпиона! Жаль, что сейчас нет замедленных повторов». Вал опал, как озимые. Считать необходимости не было. Всем стало понятно, что после таких ударов не поднимаются. Кузнеца занесло по инерции, и если бы не канаты, он бы улегся рядом со своим «закадычным другом». Рефери скрестил руки, показывая, что бой закончен, и поднял руку Кузнеца.

Чувствовал ли тот себя счастливым? Если в плане того, что все это наконец-то закончилось, то да. Кузнец был еле жив от усталости. И это были еще цветочки по сравнению с тем, что будет на следующий день. Эмоционально он был пуст, как дырявая ржавая бочка. А попорченная рожица – это не страшно, это заживет.

Кузнец повис на Шустром, который осуществлял медицинскую эвакуацию в отведенную им каморку. Толпа орала: те, кто поставил на Вала и потерял патроны – гневно, некоторые – ободряюще, кто-то благодарил за бой. Но Кузнецу было не до них. Хотелось просто лечь. Все остальное – завтра.

Глава 16 ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Ринг в зале начали разбирать. Смотрящий попрощался с Кузнецом деловито – не может быть, чтобы старый приятель не заглянул еще разок, посидеть и посмотреть, как выступают на ринге молодые претенденты, как грызутся между собой за победу, да и завтра еще выигрыш выплачивать. Гость с Кожуховской ставок не делал. Партнер по бизнесу был удивительно не азартен для любителя подобных зрелищ. И явно остался недоволен.

– Сергей, у тебя отличные друзья… Получил истинное удовольствие – профессиональная работа. А вот чемпионы твои – говно, судя по тому, что старик смог Вала уложить нокаутом.

– Так чемпион хоть и молодой, подустал уже немного. Да ты же сам вчера видел.

– Вчера видел, и сегодня меня бой порадовал. Один из них. Так что давай-ка организуем еще кое-что.

Сидящая рядом Ксения испуганно вздрогнула, понимая, что этот гость имел в виду. «Стасу снова придется выйти на ринг! Или Демиду?» Но веревочные канаты смотали, здоровенные братки с помощью инструментов открепляли от пола намертво привинченные столбики. Соревнования закончились вчера, но чемпиону был брошен вызов, сегодня публика получила дополнительный бонус. Все остались довольны. Сама Ксения была рада просто тому, что сидит здесь, пусть даже рядом с самыми страшными людьми этой станции. «Никакие Борман или Джабба не идут ни в какое сравнение с ними! Как это говорится здесь: шестерки вшивые». Саму Ксению отмыли, принарядили, как игрушку, и посадили здесь, чтобы держать на виду. Приятно было смыть грязь и хоть на время вырваться из этого кошмара! Но Ксения ни на минуту не забывала, что сидеть рядом с этими сильными и опасными людьми ничуть не лучше, не легче, и они сейчас могут отослать ее обратно в ад одним только словом. Даже не словом, а одним движением пальца. И эти могущественные люди о чем-то сейчас шептались. Смотрящий подал знак своим браткам, стоявшим с канатами в руках, те застыли на месте в ожидании дальнейших указаний. «Что они задумали?!»

Стаса не было видно за поредевшей толпой болельщиков, зато Демид стоял неподалеку, все еще под охраной кожуховских. Во время боя Кузнеца и Вала он одобрительно поглядывал на боксеров. Ксении показалось, что и его можно было смело выпустить на ринг против любого из них. «Пусть не победил бы, но точно никогда бы не сдался! О чем же шепчутся так долго эти люди?» Ксении приказали сидеть тихо, и она боялась даже приблизиться, чтобы послушать. Снова ловила на себе заинтересованные взгляды: после зрелища нешуточной битвы, крови, торжества и разочарования, красивая девушка опять привлекала внимание. «Это все из-за меня…»

– Так, сворачивайтесь тут, всю шушеру разогнать и подготовить загон в туннеле! – Смотрящий встал со стула, вслед за ним поднялся и кожуховский босс, подавая Ксении руку и окидывая ее снова заинтересованным взглядом.

– Хвостик – это действительно не самое главное в девушке, – сказал он, а она не выдержала и все-таки расплакалась.

Стас появился из толпы, но его грубо отпихнули обратно. Крепкой уверенной рукой кожуховский главный не сильно, но настойчиво вел ее куда-то в темноту. Ксения вытерла слезы, еще раз оглянувшись на Станислава. И перехватила взгляд Демида. Настороженный и отчего-то неуверенный. С ним так ласково, как с ней, не обошлись, а просто молча тащили вслед за смотрящим к туннелю.

– Ты обещал вернуть долг, но съездить пару раз по морде сопляку – это не бой… Так что сейчас придется заплатить за все, и девушка твоя. Даю слово. Только понадобится ли она тебе после этого? – сказал пожилой бандит.

Ксения переводила взгляд с одного лица на другое, с холеной чисто выбритой физиономии смотрящего на совсем заросшего и грязного Демида. От обоих исходило ощущение силы… И даже Король это понимал, давая слово человеку, которого собирался, по-видимому, убить особо изощренным способом. Из глубины туннеля доносились странные звуки, скрипучий визг какого-то животного. Ксении показалось, что она уже слышала это.

– А-а-а-а! – Она шарахнулась назад, когда увидела выхваченные лучами фонарей из темноты толстые железные прутья клетки, очень большой клетки! За ними металось что-то живое и пыталось вырваться на свободу.

Вся жизнь – игра! Ставки сделаны, бои прошли, народ постепенно разбредался, ринг разбирали, а Демид до сих пор не получил желаемого. Ксения, зардевшись, не поднимала глаз, скрываясь за спинами двух могущественных фигур на этой непростой шахматной доске, а они о чем-то ожесточенно перешептывались, бросая косые взгляды в его сторону. «Не к добру это… ой, не к добру! И, к слову, Кузнец уже ушел». Но Демид ему был благодарен за то, что замолвил словечко перед боем. «А Стас… Господи! Неужели это унылое чмо было готово бороться за Ксению? О чем бедолага думал? Неужели решил, что сможет побороть хоть кого-то в этой стае закаленных жизнью крыс? И хорошо, что я вывел его из боя на первых секундах, показав всем несостоятельность парня. Теперь его хоть отпустят на все четыре стороны, если, правда, по дурости не угодит кому-нибудь в рабство. Но это уже не моя проблема». У него сейчас другая назревала: бой прошел, а он все еще не с Ксенией, и находится не в нескольких перегонах от этого разбойничьего балагана, как планировал. Он ощутил тревогу. Что-то подсказывало, что назревает более весомая игра, и он в ней – лишь пешка. Маленькая и никому не нужная, хотя глупо было бы предполагать, когда лез на рожон к бандитам, что будет как-то иначе. Среда такая: дикая и необузданная. А эти люди, что руководили окружающим балаганом, смогли подмять под себя всех остальных. И они глазом не моргнув решат его судьбу заочно. Поступят, как с пешкой.

– Слушай сюда, – наконец изрек Король. – «Дон Корлеоне» недоволен. Слишком слабый тебе противник достался. Разве это бой? Разве этим добиваются искупления? Видел, как Кузнец себе добыл победу? То-то же! – Демиду оставалось лишь кивать или мотать головой. Он сдвинул брови и сжал губы, но возражать не посмел. Только неприязненно взглянул на довольное лицо «дона Корлеоне».

– Слушай наше решение! Сразишься сейчас со зверем, у нас тут как раз один заготовлен. Чтобы уравнять ваши силы, можешь взять любое оружие, но только холодное. Мутант, к счастью, огнем не дышит – не дракон. Вот и тебе огнестрел не положен.

– Ну, хоть не дракон – и то спокойней уже, – пробормотал себе под нос Демид. В нем начинала разгораться ярость. Но слишком много правды было в словах Короля, чтобы противиться в открытую. «Хорошую же мне службу сослужил Стас, вернее легкая победа над ним! Но ничего не попишешь, придется драться. Зато это я умею. Знать бы только, что за мутанта приготовили».

– Ну, все… – подытожил Король. – Готовься! Мои парни отведут тебя в оружейку. А мы с девушкой будем наблюдать со стороны. Ей тоже хочется видеть, с каким мужиком жить придется. Не так ли, милая?

Ксения лишь еще больше потупила взор.

Называемый оружейкой закуток оказался обычным складом всевозможных предметов и охранялся двумя амбалами, которые стояли с автоматами наперевес и сверлили подозрительным взглядом любого, кто подходил ближе десяти шагов. Чего тут только не было: и старые ковры, навевающие память о давно сгинувшем, советском еще, прошлом, и различные вазы, и картины, и статуэтки, и сомнительные изделия из железа. Все это стояло на ящиках с оружием и патронами. Да уж, Король жил действительно богато. «Вот бы мне сейчас вон тот новенький, блестящий смазкой АК-74У, висящий на стене, тогда шансы выжить в бою с тварью увеличились бы. Или ТТ неизвестно каких времен. И откуда он только взялся здесь, в метро, ведь времена, когда его выпускали, давно прошли. Но оружие – что надо, – думал Демид. – Впрочем, «огнестрел-то» как раз и нельзя брать». Но он взял все же автомат в руки, и тут же услышал недовольный возглас сопровождающего. Не обращая на него внимания, сталкер повел руками по промасленной бумаге, в которую было завернуто хорошее, но недоступное сейчас оружие.

– Вот возьми. – Головорез понял намерение Демида и протянул ему жестяную баночку, в которой черным лоснилась оружейная смазка. Положив автомат, Демид начал усиленно обмазывать свой голый торс руками. Смазка покрывала тело: то, что нужно в бою с быстрым хищником. Любая одежда будет только во вред – когти зверей не только рвали ткань, но и отлично цеплялись за нее, мешая человеку ускользнуть. Потом Демид нашел кожаные ремни, начал наматывать их на руки, сверху вниз. Намотав, закрепил на ладонях. «Теперь есть защита от острых зубов, а бог даст – и вовсе без ран обойдусь. Правда, бывают такие звери, что откусывают конечности напрочь». Но думать об этом ему сейчас совсем не хотелось. Желание обладать девушкой было сильнее инстинкта самосохранения.

«Осталось одно: подобрать холодное оружие, которое не отправит меня самого к праотцам раньше, чем состоится бой. А, вот! Нашел». Демид предпочел изогнутому кукри и огромному мачете старый спецназовский нож с широким лезвием, а в качестве дополнительного оружия выбрал длинную, в человеческий рост, отлично заточенную пику, сделанную из арматуры в палец толщиной.

– Я готов! – сообщил он амбалу. – Веди на аттракцион!

– Куда? – тупо спросил тот.

– Куда-куда? – передразнил Демид. – В клетку веди. Биться.

Мордоворот уважительно кивнул и раскрыл дверь.

Пока они шли по перрону, Демид чувствовал на себе удивленные и сочувствующие взгляды. «Схватка явно предстоит нешуточная. Уцелею ли? Справлюсь ли с мутантом? А черт с ним! В любом случае девушка стоит того, чтобы ради нее рискнуть жизнью».

Правый туннель был огорожен решеткой, которую лишь слегка приподняли над полом, чтобы Демид смог пролезть. Напротив нее соорудили постамент – целую трибуну для VIP-персон, на которой восседали Король, «дон Корлеоне» и девушка, трясущаяся явно не от холода. Демид надеялся, что она боится именно за него, хотя, может, ее просто пугало предстоящее кровавое зрелище. Мужчина ободряюще ей улыбнулся и с гордым видом скользнул под решетку. Зрение отвыкло от мрака, и полутьма туннеля показалось вначале непроглядной. Импровизированное копье было достаточно увесистым и слишком сковывало движения. Демид пожалел, что выбрал его, но капризничать было уже поздно. Постепенно из мглы проявились очертания свода, раскиданные на насыпи ящики. Места для битвы было немного. Это ободряло. «Значит, мутанта для поединка подобрали не сильно большого. Хотя тут может быть палка о двух концах – не сильно большой, значит, подвижный». Слева что-то зашипело и забилось о клетку. Демид отскочил и прижался к ребристой стене туннеля: в боковой нише, в большой клетке находилось чудовище, и только запертая дверца отделяла его от мужчины.

«Неужели… Да! Эти идиоты приперли в недра метро саламандру! Быстрый, опасный хищник, достойный соперник для десятка таких, как он, вооруженных огнестрелом, а не неизвестно чем…» Демид еще раз с сомнением посмотрел на свою пику. Ящерица развернулась к своему врагу и с разбегу ударилась в дверцу своей клетки. «Хороша, тварюга. Как им удалось ее изловить? И не абы какую, а с двумя головами. Действительно, дракон, самый настоящий, только не огнедышащий». Мутант, покрытый зелеными с темными разводами роговыми пластинами, был в холке ростом почти с человека, Обе головы твари уставились злыми глазками на противника. Раздвоенные языки ощупывали решетку, будто пробовали ее на вкус. Демид похолодел: «С этой ящеркой не так-то просто будет справиться. И она имеет явное преимущество в темноте. Стоп! Хватит паниковать! Я не собираюсь умирать. Подумаешь – тритон-переросток. Удивили».

Поднимая арматурину выше, чтобы не стучала по земле, он быстро побежал вглубь и через несколько метров наткнулся на еще одну решетку, перегородившую туннель. «Да, немного мне тут места оставили, не разбежишься. Итак, что мы имеем? Туннель в пятьдесят метров длиной, с редко развешанными лампочками и расставленными по сторонам ящиками. По правому боку кто-то заботливо повесил гирлянду из маленьких цветных лампочек – шутник хренов! Только елки не хватает. Идеальное место для охоты саламандры. Только кто я в этой игре? Корм? Жертва? Нет! Хрен вам, господа! Демид никогда не будет жертвой, он привык играть по другим правилам, по своим!»

Мужчина прыгнул к ближайшим ящикам, укрылся за ними, и как раз вовремя: саламандру выпустили из клетки. Демид прижался к ящику и ждал, когда это гигантское пресмыкающееся покажется. Сердце гулко стучало внутри, но не могло перекрыть все усиливающийся шелест роговых пластин: ящерица приближалась. Она шла прямиком к его укрытию, как будто слышала его сердцебиение, чувствовала закрадывающийся в душу человека страх.

Кожные присоски на ее лапах прилипали к любой поверхности и потом с неприятным звуком отдирались. Шуршание чешуи и чпокающие звуки шагов приближались. Ящерица явно почуяла человека, но пока не видела его. Демид успокаивал себя тем, что оружейная смазка, которой он покрыл себя, отбивает запах тела и дает ему некоторое преимущество в этой, созданной людьми, норе, где все чуждо для дикого животного. Хотя, кого он успокаивает – тварь выросла в этом мире, жила и охотилась в нем, она убила в этих туннелях не одного человека, чтобы вырасти до таких размеров. Что Демид мог противопоставить ей – только заостренную арматуру, свои реакции, отточенные в долгом путешествии да более развитый мозг.

Наконец головы мутанта высунулись из-за ящика. Демид затаил дыхание. Одна голова смотрела вперед, пробуя воздух языком, а вторая заглянула за ящики. Ее перламутровый желтый глаз с вертикальным зрачком уставился на мужчину. Чудовище застыло на мгновение, прозрачное веко скользнуло в едва заметном движении. Язык выскользнул изо рта и легко коснулся голого плеча Демида. Тварь бросилась вперед, пытаясь ухватить человека поперек тела, вытянув голову и развернув ее под невероятным даже для ящерицы-мутанта углом… Мужчина был готов к этой атаке. Одним четким движением он всадил десантный нож в глаз саламандры. Ящерица отпрянула, унося в глазнице трофей. Тварь замотала поврежденной головой, из-под ножа, торчащего в глазнице, вытекала смесь крови и слизи. Задергавшаяся в спазмах голова мутанта безжизненно повисла. Зато вторая зашипела, сдвоенный язык замелькал в пасти. «Одна голова – хорошо, а две – уже некрасиво, хотя в данном случае очень даже полезно». Демид прыгнул на ящик, краем глаза заметив, что в этот же момент животное промелькнуло внизу, промахнувшись в атаке буквально на пару сантиметров. Человеку оставалось только перепрыгнуть через мускулистое тело твари и оказаться за ее спиной, вне досягаемости страшных зубов теперь уже одной головы. Его металлическое копье громко лязгнуло о рельс – теперь это было единственное оружие, что могло помочь в битве.

Саламандра, потеряв добычу, совсем озверела: лапы-присоски взметнулись вверх, туловище изогнулось, и пресмыкающееся, быстро передвигая конечностями, взобралось на стену туннеля, а потом и на потолок, выискивая свою мечущуюся меж ящиков внизу жертву. Ящерица замерла, практически сливаясь в темноте с рисунком потолка. Демид судорожно огляделся, выискивая более надежное убежище. Хлипкий ящик, за которым он укрылся, практически не скрывал его от мутанта. Мужчина увидел клетку, которая стояла в небольшой нише и могла дать защиту по крайней мере с трех сторон, оставалось лишь оборонять фронт. Демид побежал, и в этот же момент, отреагировав на его движение, чудовище прыгнуло, пытаясь достать человека. Он, словно почуяв опасность, тоже отпрыгнул в сторону. Спину обожгло: тяжелая лапа задела Демида по касательной, отбросила его на стену. Лампочки завертелись вокруг, а когда спина встретилась с ящиком, в глазах потемнело, и остатки воздуха выбило из легких. Он сполз на шпалы.

***

Ксения не хотела смотреть на это, но пришлось. Когда она попыталась закрыть лицо руками, ее заставили повернуть голову к клетке.

– Это все для тебя, смотри.

– Да, все из-за меня! – Что-то брызнуло в лицо, Ксения взвизгнула, одежда была испачкана чем-то темным, теплые капли стекали по щеке. Но Демид был еще жив, еще двигался, но чуть медленнее, порезы на его теле кровоточили, бледно-красные струйки смешивались с потом, окрашивая его правый бок. Теперь девушка не могла отвести взгляда от потемневшего лезвия, быстрые взмахи которого заставляли тварь держаться подальше от раненого. Ящерица перебирала лапами по решетке, взбегая к потолку, и шипела оттуда на противника, которому приходилось ограничиваться только полом. Шансы были настолько не равны… Что Ксения уже не верила, что сможет хоть когда-нибудь освободиться! «И я не стану свободной, меня просто передадут, как вещь, новому хозяину. Пусть! Пусть хоть этот странный, упрямый и бесстрашный человек распорядится моей судьбой, лишь бы он жил!»

Тварь снова атаковала, нож полоснул по чешуе, уставшая рука человека не смогла прорезать бронированные пластины, отскочившая вбок ящерица прошуршала мимо. Сосредоточенный только на ней Демид не оглядывался ни на кого, смотрел прямо в эти немигающие глаза с вертикальными зрачками, пытаясь предугадать следующий маневр верткого четвероногого тела, хлещущего по бокам хвостом.

Почему-то теперь Ксения уже начинала верить, что человек сможет выжить. Если он еще жив до сих пор, и даже чешуйчатая тварь его боится! Искорка надежды снова загорелась внутри. Девушка вдруг осознала, что это ее собственный крик сливается с остальными:

– Давай, убей ее!

И это она безотчетно подпрыгивает на месте от нетерпения, визжит и отчаянно хочет его победы. Лишь один взгляд из клетки… Голубые глаза каким-то образом нашли ее в темноте, за слепящим светом фонарей, и Демид ободряюще улыбнулся.

***

Со вдохом легкие наполнились не только воздухом, но и болью, которая разлилась по всему телу, проясняя разум. Демид еле встал на колени, его мотало. Он пошарил руками по земле и нащупал пику-арматуру. С трудом подобрал. Мужчина находился на грани помутнения рассудка, который все же тревожно сигнализировал об опасности. Где-то рядом был враг, который хочет, нет, жаждет его смерти. Изображение перед глазами постепенно перестало двоиться, и Демид с удивлением уставился на мускулистый хвост, лежащий перед ним. Чудовище тоже сильно ударилось об пол и теперь медленно приходило в себя.

Демид тут же с размаху вонзил пику в хвост. Острие, попав меж пластин, проткнуло его, пригвоздив к шпале. Хвост дернулся, резко затрясся-забился, словно в конвульсиях. Послышался удаляющийся чпокающий топот лап. Ящерица отбросила хвост. Демид понял, что совершил ошибку, и, перебегая меж ящиков, направился ко входу в туннель, где света было явно больше. Преграда из пары ящиков была ненадежна, но Демиду требовался тайм-аут. Надо было если не зализать раны, то хотя бы перевести дыхание.

Но времени на это у него не было: ящерица была опытным охотником и не собиралась терять фору, которую добыла с такими потерями. Демид почувствовал сильный толчок: чудовище атаковало ящики, за которыми он спрятался. Одного мощного удара вполне хватило, чтобы его вместе с обломками дерева и щепками кинуло на перекрывающую туннель решетку. Все застыло перед глазами, казалось, картинка отпечаталась на сетчатке, и была еще уйма времени, чтобы рассмотреть застывшее в ужасе лицо Ксении и горящие азартом лица Короля и «дона Корлеоне».

Ящерица, разрушив хлипкую баррикаду, прыгнула на человека. Все происходило, будто во сне: и летящие щепки, и раскрытая пасть ящерицы. Доли секунды отделяли Демида от смерти, но рука автоматически нащупала пику и направила ее прямо в пасть твари. И человек едва успел откатиться, когда тварь всем своим весом насадила себя на жесткий самодельный штырь.

Казалось, он видел смерть. Казалось, он пил с ней на брудершафт, называя Родимой… потом воздух вернулся в легкие и заставил человека зайтись в ужасающем кашле. Демид приподнялся на руках и откинулся набок: перед глазами застыл желтый вертикальный зрачок, который уже заволокло мертвой пленкой. Из затылка твари торчал заостренный штырь.

Демид победил. Он победил! Радость отозвалась в спине болью, но мужчина нашел в себе силы подняться и выпрямиться. После, смотря прямо в глаза Королю, он поднял замотанную в кожаный ремень руку. Смотрящий ухмыльнулся и поднял вверх большой палец. И подал знак, чтобы Демида выпустили.

А Демид в это время уже смотрел на Ксению. Ее светящиеся от восторга глаза были лучшей наградой для мужчины, чем все возгласы одобрения в целом мире.

Демид подошел к Ксении и обнял ее за плечи – одежда ее была испачкана кровью, но девушка, казалось, не замечала этого.

– Ну что. Набегалась? Набралась ума?

Девушка уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась.

– Ну, полно, полно, – бормотал Демид. – Главное – не бегай больше. Теперь все будет хорошо. А этот твой… хвостик ампутируем, коли надо. Лучшего лепилу найдем. Теперь я тебя в обиду не дам.

Он с жалостью смотрел на исцарапанное лицо девушки. Та вдруг уставилась на что-то поодаль. Он проследил за ее взглядом и увидел Стаса. Тот неуверенно подошел.

– Ксюша, пойдем? Теперь ты свободна.

Но Ксения только гневно смотрела на него. Стас поежился под взглядом этих глаз – раньше они не были такими злыми. Раньше, в Коломенском… До того, как ее отдали на растерзание подонкам, которые несколько дней творили с ней, что хотели.

«Стас пытался защитить меня, но не смог! Не смог даже предугадать, что Савелий использует меня просто как прикрытие от монстра! Савелий, их друг, поступил, как подонок, я уже тогда должна была догадаться, что парням нельзя доверять». Ей сейчас совсем не хотелось вырываться из рук, измазанных кровью и какой-то скользкой смазкой. Ксения помнила эти уверенные прикосновения еще с полузатопленной баржи, и ей не было даже тогда страшно. Не было и сейчас, впервые за долгое время. «Сколько я ждала? Один день, два? Нет, бесконечно долго я ждала, что кто-то придет и вытащит меня из этого ада, верила, что придет именно Стас, но он не пришел. Появился слишком поздно, когда вера и надежда угасли окончательно. Зачем я бежала от этого чужака? Похоже, что именно Демид, который преследовал меня с упорством гончей по перегонам и станциям, оказался единственным мужчиной, кому можно в этом мире довериться». Ксения уже не думала о том, что будет завтра. Она была уверена, что вчерашнего кошмара с ней больше никогда не случится. «Демид этого не допустит. И не позволит никому приблизиться ко мне: ни этим страшным людям, которые усадили рядом с собой ради развлечения, ни монстрам, одного из которых он только что убил. Ни… ни даже Стасу!» Ей никого не хотелось видеть, стыдно было даже просто смотреть прежним друзьям в глаза. О прошлом, о возвращении домой она уже не могла даже помыслить. А Стас был частью всего этого прошлого, растворившегося без остатка в темном туннеле за спиной, вместе с ее криками о помощи, которых никто не услышал.

– Не хочет она с тобой идти, пацан. Какая ты ей защита?

Стас поник головой. Это было правдой. Если бы не Демид, Ксения до сих пор оставалась бы в лапах здешних сутенеров.

Девушка оттирала ладонями черную грязь с плеч Демида не поднимая глаз, и ему такое начало показалось вполне перспективным! «Хоть что-то было не напрасно, а что будет дальше – зависит только от нас самих», – думал Демид. Ксения едва сдерживала слезы, чувствуя, что наконец-то все закончилось. Не так, как ей хотелось, но жизнь вообще устроена не так, как думают девчонки, вылетая в мир на полной скорости и опаляя крылья первым же поманившим их светом, который оказывается потом обжигающим огнем. И хорошо, если есть кому подхватить их на руки при падении. А Демиду ведь и не нужен был крылатый ангел, ему вполне хватало обычной девушки на двух ногах, тем более если те от ушей растут.

Демид приобнял Ксению и, что-то нашептывая ей, повел прочь. А Стас все стоял, глядя им вслед. Люди расступались перед ними, все взгляды были устремлены на эту пару, странную даже по меркам «Китай-города».

– Господи! Да кто ж тебя так отделал-то, болезный, – заголосила вдруг в толпе какая-то баба, увидев Демида. – Тебя ж будто черти драли!

– Это все из-за меня, – проговорила Ксения, но на этот раз с какими-то новыми интонациями. В голосе ее звучало не раскаяние, в нем ясно слышалось торжество.

***

Кузнец отлеживался почти сутки. За дверью шумели, но Шустрый, как верный оруженосец Санчо Панса, никого не пропускал, исключение сделал только для одного человека. «Попробовал бы он его не пустить». В каморку заглянул Король. У входа слышались его распоряжения: разогнать тусняк новоявленных поклонников. Король поставил у двери крепкого бойца, чтобы отгонять особо настойчивых фанатов, освободив тем самым Шустрого, который по комплекции, честно говоря, не очень подходил для этого дела. Потом смотрящий посмотрел на боксера, точнее на плоскую картинку, оставшуюся от его лица, покачал головой и произнес:

– Да, Кузнец, удивил ты меня. Даже нет, не так… поразил до глубины души. Я уж думал, что в этом грязном, умирающем мире меня мало что может удивить. Если первый бой – это просто потеха, то ты…

– Ты ж, наверное, проиграл на мне?

– Да и пускай, за такой бой и заплатить не жалко. И моему оболтусу – наука, что нельзя быть таким самонадеянным. А за урок надо платить.

Кузнец повернулся, но тело его заныло, протестуя любым движениям. Хотя чувствовал он себя довольно сносно – не как новопреставленный, а как только что вставший из гроба. Прогресс. Наиболее точно определяло то, что у него болело, слово «организм». Примочки из плесени сделали свое дело: лицо больше не походило на синий отекший блин и приобрело вполне нормальные формы. А синяками на этой станции трудно было кого-то удивить: это по местной моде был почти нормальный цвет лица. Поэтому Кузнец, кряхтя, как старый дед, натянул на себя одежду и попробовал встать.

– Да лежи уж. Шустрый! – В дверь сунулась привычная острая мордочка. – Ребят моих кликни, чтобы заносили. Выигрыш. Тут все, что тебе положено было получить в нашей букмекерской конторе… Но что-то не похоже, чтобы ты за одни патроны дрался.

– А на что похоже? – Улыбка боксера пока больше напоминала флюс, возникший вдруг на правой половине лица вдобавок к уже имеющимся повреждениям, но смотрящий понял.

– На Робина Гуда похоже, меняй свой псевдоним, Кузнец.

– Нет уж, хватит с меня показательных выступлений.

– Никогда не понимал романтиков… – Король о чем-то задумался, но, махнув рукой, продолжил. – Я хочу предложить тебе остаться. Мало нас, кто помнит еще старую школу. Ты не спеши давать ответ… подумай.

– Да нечего мне думать. Неуютно мне на вашей станции. Не хочу себя напрягать. Да и про мечту свою я тебе говорил. А как обустроюсь – милости просим. Возьму твоих парней на обучение. По старой дружбе и в благодарность, что пошел мне навстречу – не отказал.

– Вала ты мне уже поучил уму-разуму! Заглянул я к нему… Удивил ты парня, теперь со стариками осторожнее будет.

– Живой?

– Да что с ним сделается, отлежится быстрее тебя.

– А с девушкой что? – Кузнец спросил уже серьезнее, смотрящий махнул рукой.

– То! Демид твой ее забрал. Чистый убыток от вас: девица уплыла новая, не дешевая, да саламандра сдохла, а за нее еще и Ганзе отбашлять пришлось, с их полигона ящера одалживали. И не отмажешься теперь никак, когда у зверюги копье в башке. Ну, тут не я платил, это кожуховские развлекались и музыку заказывали.

«Значит, не зря я за Демида вступился, – думал Кузнец, – если тот все-таки сумел освободить Ксению. – Он уже знал, что одной только быстрой победой над неумелым пареньком тут не обошлось. – Но ведь сделал парня… Не только на ринге сделал, похоже. Вот кое-кого точно боксу поучить не мешало бы, и жизни вообще тоже».

– А вообще, лишний день боев – станция не в убытке. Бары с борделями битком набиты, бары особенно – не расходится народ, гудит, обсуждает, – задумчиво подытожил смотрящий.

– Бизнесменом ты стал… Даже тут.

Король повернулся к Кузнецу.

– Короче, заходи еще, всегда рад буду. Вдруг передумаешь? И еще, я тебе дам пару своих бойцов, чтобы спокойно довели до Кузнецкого. А заодно и выигрыш дотащить помогут в сохранности.

– Спасибо тебе, Серега. – Кузнец встал и пожал руку Королю.

***

Стас уныло брел по станции. «Вот, чем кончился наш поход! Друга убили, любимую забрали. Я остался один. Нет, не один. Где-то здесь, в толпе – Матрена и Шторм. Но кто они мне? Матрену я знаю несколько дней, Шторма – тоже. Возможно, тот готов опекать теперь меня, но это не выход. Вряд ли Шторм станет помогать, когда выяснится, что я все же хочу вернуть себе Ксению».

Шторм, обеспокоенный, протолкался к нему сквозь толпу, волоча за собой Матрену:

– Стас, пойдем, мы собрались на «Полянку».

Парень посмотрел на них тоскливо и покачал головой:

– Нет, идите без меня. Теперь я сам.

– Ты уверен? – спросил Шторм. Во взгляде его мелькнуло что-то вроде уважения.

Стас же чувствовал себя хуже некуда. Все болело, лицо было разбито. Но он мужественно кивнул:

– Уверен.

Шторм сунул ему горсть патронов:

– Держи. Это на первое время. – И, заметив протестующее движение парня, успокоил: – Отдашь, когда сможешь.

Они с Матреной пропали в толпе, а Стас побрел дальше.

Ксения. Кажется, она осталась уже в прошлой жизни или в далеком полузабытом сне. И все, что было связано с ней – Коломенское, Савелий, их планы и мечты – осталось там, по другую сторону. Знал ли он Ксению? Стас уже в этом был не уверен. Но он не мог понять: неужели обстоятельства могут так менять людей? Сейчас все вокруг казалось ему чужим, не было родного плеча, на которое можно опереться. Не было лучшего друга, и не больше лучшей… Кого? Кем была для него Ксения?

Мимо сновали люди: у каждого свои заботы и дела, здесь в подземке не особо жаловали праздношатающихся. Потому и цыкали недовольно на плетущегося по платформе станции Стаса. А он брел, практически ничего не видя перед собой. Мир его провернулся вокруг своей оси, вывернулся наизнанку. А где-то в глубине его души уже зарождалось решение, порыв. Но надо было разобраться хоть немного со своим прошлым, разложить по полочкам все, что случилось с ним за эти несколько дней. «Возможно, я просто оказался не готов к большому миру. В Коломенском было спокойно, мы не голодали, но было скучно. Вот нам и захотелось приключений. Но, конечно же, не таких жутких испытаний, что свалились на нашу компанию. Еще эта дурочка Матрена, у которой одни глупости в голове, а ведь она казалась мне даже немного привлекательной. Сейчас ее просто не хочется видеть рядом с собой. И Ксения… куда же без нее. Определенно мне стоило действовать решительнее, но Демиду я проиграл еще задолго до боя. И причина отнюдь не в физической силе, а в той самой готовности к большому миру, к жизни. Такие, как Демид, вообще проигрывают редко. С кем Ксении будет безопаснее? Как бы больно это не звучало – уж точно не со мной. Это мы в Коломенском были не разлей вода. Вот бы вернуться в прошлое и все исправить! Но мы не в сказке, а в суровой реальности».

Мелькнула у него и другая мысль: «А не вернуться ли все-таки домой? Интересно, что думают Сергей Семенович, Матвей, все остальные. Ждут ли нас еще, ищут – или уже мысленно похоронили? Так мало времени прошло – и так все изменилось. В Коломенском время текло незаметно: размеренный быт, одни и те же заботы изо дня в день, одни и те же рассказы стариков о прежней жизни. Но разве я сумею в одиночку пройти весь тот жуткий путь, который мы проделали с ребятами вместе? А спутников я не найду, это точно – кому в большом метро сдалась небольшая вымирающая община, где и разжиться-то нечем? Даже если представить на мгновение, что каким-то чудом мне удастся вернуться домой – как посмотрю я в глаза остальным. Что скажу? Уходило нас трое, вернулся я один. Не уберег ни Савелия, ни Ксению. Что я стану делать в родных подземельях? Вновь и вновь изводить себя мыслями о неудачном походе? Ловить на себе взгляды остальных – когда сочувствующие, а когда и косые? Тосковать об утраченной подруге – и проклинать себя за то, что даже не попытался ее вернуть? Эти мысли меня доконают – или снова погонят в путь, но не факт, что второй раз удастся добраться до метро живым».

Но Стас понимал, что вернуться – значит сдаться окончательно. Признать правду стариков, против которой они пытались взбунтоваться. Этого он не хотел, особенно теперь, когда попробовал другой жизни. Здесь ему было пусть и голодно, и страшно, зато интересно. Пора ему было уже научиться отвечать за себя, принимать решения самостоятельно. И в этой борьбе окрепнуть или погибнуть.

Мог ли Стас сделать больше для Ксении? Насильно ведь мил не будешь – так говорили старшие. А на руках у него не было ни одного козыря – сплошные шестерки, а с такими картами партии не выигрывают. Умом-то он понимал, что Ксению нужно отпустить: нет уже той Ксении, и дело совсем не в хвостике. Но это только умом. Сердце же его протестовало, билось чаще, бунтовало и неистовствовало. Стаса потряхивало – то ли от недавнего боя и выплеснутого адреналина, то ли от случившегося с Ксенией и Савелием. Стас крепче сжал кулаки, стиснул зубы так, что аж захрустели. «Ничего, прорвемся! Время лечит. А мы еще посмотрим. Девчонка еще запросто может вернуться с поджатым хвостом». Он немного приободрился и стал размышлять уже более уверенно:

«С чего начать? Патронов, выданных Штормом, надолго не хватит. Значит, надо найти способ заработать самому. Чтобы вернуть Ксению, мне понадобится оружие… да много чего понадобится. И надо как-то встроиться в этот чужой и враждебный пока мир, коли уж домой решил не возвращаться. Если хуже уже быть не может – значит дальше будет лучше. И хватит уже изводить себя черными мыслями. Сейчас я проиграл, да. Но я хотя бы пытался, хотя бы ввязался в игру. Не такой уж я никчемный, как может показаться. И пусть пока в этом мире побеждают такие, как Демид, я не стану опускать руки. Придет и мое время».

Стас огляделся по сторонам – и вдруг заметил, сколько вокруг симпатичных девчонок. Шлюхи, зазывавшие наперебой клиентов, показались ему красотками – яркие, раскованные. Даже образ скромной Ксюши слегка потускнел. Жизнь здесь, на станции, била ключом. «Неужели в этом кипящем людском муравейнике не найдется места и для меня? Но как найти работу?»

Стас неуверенно подошел к торговцу примерно его возраста, который перекладывал свой товар – поношенную одежду.

– Слушай, друг, у тебя работы не найдется?

Тот с сомнением осмотрел его разбитое лицо, покачал головой:

– У нас и для своих-то работы нет. Ступай к смотрящему – говорят, сортиры опять засорились. Может, нужники чистить доверят.

Сказал и на всякий случай слегка попятился, коря себя за длинный язык. За такой совет можно было и огрести по полной.

Но странный парень драться не стал. Наоборот, лицо его просветлело.

– К смотрящему, говоришь? – И он порывисто зашагал по станции. А торговец еще некоторое время удивленно смотрел ему вслед.

Эпилог

Густой мрак поглотил Шторма с Матреной, как только они ступили в туннель, ведущий к «Полянке». Здесь можно было ожидать всего, а полагаться приходилось только на слух – даже собственного носа не было видно. Они почему-то не подумали заранее ни о фонарике, ни о примитивном факеле на худой конец? Двигаться приходилось медленно. Вячеслав взял Матрену за руку – еще не хватало, завернет куда-нибудь в сбойку или боковое ответвление, потом ищи ее на ощупь. Ступали осторожно – шпалы уцелели далеко не все, частично сгнили и превратились уже в труху. Шуршали и попискивали, разбегаясь, крысы, изредка капала с потолка вода, тяжелые капли с глухим стуком разбивались о бетонные покрытия.

Путникам казалось, что время остановилось. Вячеслав даже тело свое перестал ощущать, оно сделалось каким-то ватным, неподвластным ему. Он просто брел по туннелю, запинаясь, а рядом сопела Матрена, шмыгала носом, шаркала ногами.

«Станция судьбы. Откуда эти слова вновь всплыли в голове? Матрена только что прошептала? Какое странное название для заброшенной станции. Что в таком месте может быть судьбоносного?» И снова возникло ощущение дежавю, как будто Шторм все это видел уже, знал, испытывал не один раз, переживал, словно это уже случалось с ним в прошлой жизни, и он все знал наперед. «Бред какой-то! Я здесь впервые после Катастрофы, за последние двадцать лет за пределы содружества Европы ни разу не выбирался – до недавнего времени. Наваждение какое-то, мираж». Но стряхнуть, выветрить это чувство из головы не получилось.

По расчетам Шторма, Полянка уже была где-то близко. «А вдруг мы просто прошли мимо нее?» Слышал он про одну странную девушку в метро, по прозвищу Кошка[13], которая отлично ориентировалась в темноте. «Вот бы сейчас ее сюда».

– Тот, у кого хватит храбрости и терпения всю жизнь вглядываться во мрак, первым увидит в нем проблеск света[14].

Шторм аж подскочил! «Матрена, твою мать!» Слова были до жути знакомы. Но он упорно гнал эти мысли прочь. «Так и до дурки недалеко. А с душевнобольными в метро разговор короткий. В тесном пространстве такие люди представляют большую опасность, поэтому, не раздумывая, пулю в лоб, и дело с концом!»

Вячеслав просто шикнул на Матрену, еле сдерживаясь, чтобы вслух не пройтись по ее родословной.

«Но как объяснить тот факт, что я наперед знаю о многих событиях, которые скоро произойдут? Или любопытные факты биографий некоторых личностей, с которыми совершенно не знаком? Да и про станции метро, аномалии, опасные перегоны и мутантов знаю не понаслышке. Только моя жизнь и дальнейшая судьба – тайна. Похоже, я и правда псих. Постъядерный Нострадамус, ага».

Тихонько бормотала что-то под нос Матрена: бубнила свое очередное предсказание или просто ушла в свои собственные мысли. «Вот увязалась же девчонка, и прогнать жалко, и оставлять нельзя. Вроде и не обуза, но что с ней делать дальше? Одна сгинет в темных туннелях, сожрут ее с потрохами грозные обитатели, да и среди людей найдутся те, кто похуже любого зверя будет. Иногда лучше умереть, чем стать утехой в лапах мрази, давно потерявшей человеческий облик и сохранившей лишь внешнюю оболочку».

Вячеслав уже стал косвенной причиной перемены в судьбе ребят, что привело к смерти Савелия и страданиям Ксюши. К сожалению, их будущего Шторм не предвидел, иначе сделал бы все возможное, чтобы предотвратить их побег. А может быть, он был ни при чем, все это – судьба. Парни просто запутались в своей жизни, взвалили на себя непосильную ношу. А в этом мире такие обычно долго не живут. Кривая судьбы вывела ребят к двери, за которой их совсем не ждали. А Стас и Савелий оказались не готовы. Но Вячеславу было искренне жаль их, даже несмотря на то, что знал он их недолго.

Матрена сжала его руку. Она определенно что-то почувствовала или увидела. Сердце Вячеслава забилось чаще, теперь и он различил впереди какие-то неясные отсветы. «Станция!» И там определенно кто-то был. Мрак вокруг уже не был таким густым, черная тьма немного отступила. Шторм посмотрел на Матрену и кивнул ей, надеясь хоть так ее приободрить. Уж слишком напуганный вид был у девушки. Вячеслав знал, что на этой станции происходили странные вещи: кто-то видел ее просто заброшенной, а кому-то являлись странные видения, а кто-то и вовсе находил здесь смерть, загадочную и необъяснимую. Но ему нужно было попасть на эту станцию во что бы то ни стало – слишком много было вопросов, на которые он надеялся получить ответы здесь.

Путники вынырнули из туннеля в полумрак станции. Шторм бросил взгляд наверх и вздрогнул. Над головой светились красным станционные часы, до сих пор отсчитывая время с момента отхода последнего поезда, растворившегося в туннеле, ведущем к «Серпуховской», двадцать лет назад. Вдали потрескивал небольшой костерок, за которым, казалось, кто-то сидел.

Вячеслав помог Матрене забраться с путей на платформу, а следом вскарабкался и сам. Вся платформа станции «Полянка» была заставлена истуканами – памятниками, большими и малыми. Все это напоминало склеп или мавзолей минувшей эпохи, безвозвратно затерявшейся в истории поколений. Взгляд Шторма скользил по фигурам, бюстам и головам разного размера, отлитым преимущественно из бронзы или какого-то схожего металла. Здесь же, на полу станции, валялись портреты: одни уже истлели от времени, другие – неплохо сохранились.

– Что это за станция? – прошептала еле слышно Матрена. – И чьи это статуи стоят здесь, чьи портреты разбросаны?

Шторм вглядывался в смутно знакомые очертания, линии, которые он где-то уже видел. Догадка пронзила, словно молния, осознание пришло неожиданно, ошарашило и припечатало к земле так, что затряслись ноги. «Что за чертовщина?»

Вячеслав что-то невнятно пробормотал в ответ Матрене, а сам двинулся вперед, медленно переводя взгляд с одной фигуры на другую: лысый мужик с хмурым взглядом, похожий на героя боевика; молодой парень, укутанный в теплые одежды, – по виду явно выходец с Крайнего Севера; неописуемой красоты девушка с закрытыми глазами и развевающимися волосами; мужчина в очках с длинными волосами и аккуратной небольшой бородкой; человек в плаще и маске с клювом; еще один лысый скуластый герой боевика; персонаж в противогазе и нацистской каске; не лишенный обаяния мужчина средних лет с тремя отметинами на лбу, которые оставил неведомый зверь; байкер в мотоциклетном шлеме; красивая молоденькая девушка с мышью на плече; харизматичный бородач с курительной трубкой; косматый седой старик; космонавт; девушка в гламурном противогазе; длинноволосый хиппи со значком на груди в виде смайлика; близняшки; обмороженный старик, в глазах которого светится нечто злое, нечеловеческое; даже скандинавский викинг – все они и многие другие изваяния, хаотично расставленные по платформе станции, были знакомы ему.

– Станция Судьбы. Она же «Полянка». Она же – просто уютное местечко для разговоров, – неожиданно громко прозвучал скрипучий голос. – Думаю, вы уже догадались, кого изображают все эти статуи. – Слова явно предназначались Шторму.

– Кто вы? – спросил он.

Вскоре они уже сидели прямо на полу, у разведенного костра, на платформе этой диковинной станции, подстелив какие-то картонки и ветошь. Матрена не сводила глаз с седого старца с тоненькой жиденькой бородкой, который то и дело подкидывал в костерок замусоленные и рваные книжки, которые валялись у его ног. На лице девушки читались страх, любопытство и удивление.

– Имени у меня нет. По крайней мере, такого имени, которое было бы привычно людскому восприятию. Можете звать меня Проводником – это, наверное, наиболее точно соответствует тому, чем я занимаюсь.

Тепло, идущее от небольшой костерка, приятно согревало руки. Вячеславу совсем расхотелось пускаться сейчас в расспросы или рассуждения. При виде огня, такого естественного и настоящего, тревоги и переживания отступили на второй план. И место это уже не казалось таким загадочным, как в тот момент, когда они только ступили на платформу «Полянки».

Старец взглянул на Шторма и хитро прищурился.

– Тяжело жить с таким знанием? Понимаю. – Он часто-часто закивал, словно в подтверждение своим невысказанным вслух мыслям. – Не всегда знание – это помощь, иногда оно словно проклятие, все время покоя не дает. Как червячок, грызет в черепушке, шевелится, напоминает о себе. И избавиться никак. Только если…

Старец выразительно приставил палец к виску и изобразил, как нажимает на спусковой крючок.

– Но ведь нет, это проявление слабости, – продолжил он, – а ты сильный. Вот и несешь этот груз.

Проводник подобрал с пола еще пару книжек и швырнул в огонь, который в благодарность вспыхнул с удвоенной силой. Языки пламени лизнули изношенные ботинки Шторма, но тут же отступили, будто живые, шипя и разбрасывая искры. Это не укрылось от старца, он удивленно приподнял одну бровь, но тут же снова растекся в масляной улыбке.

– Ну, а ты? – Он повернулся к Матрене. – Хрупкая девочка, страдалица, взаперти почти всю сознательную жизнь, ай-яй-яй. Книжек умных начиталась. Видения там всякие, ага, приступы… Ясно. Лучшей попутчицы и не найти себе, верно? – это было сказано уже опять Шторму.

– Ну, и что же дальше, дед? Мне казалось, что я обрету здесь смысл своего пути, что все не просто так, что я, может быть, нужен кому-то в помощь.

– Нужен, – закивал старец, – всем нам нужен. Всему этому, – он обвел трясущейся рукой стены станции, – нужен. Ей нужен, – сморщенный палец ткнул в Матрену, – и мне нужен. Ты даже не представляешь, как сильно.

Проводник улыбнулся и подмигнул как-то одновременно сразу и Матрене, и Вячеславу.

– Зачем же нужен-то? – Шторма уже начинало раздражать это общение: столько слов, а толку никакого.

– Ну, неужто не догадался еще, любезный?

Занялась, зашипела еще одна книжка, стремительно поглощаемая вечно голодным огнем. Старец потыкал ее подхваченным с пола прутом, поворошил костерок, осклабился. От полыхнувшего жара по сухой, мертвенно-бледной щеке покатилась слеза, которую он тотчас смахнул.

– Разве я стал бы тогда спрашивать?

– Правильно заданный вопрос уже сам по себе ответ, ведь так?

Как же Вячеслава достали эти загадки! Ему ни о чем не хотелось думать, мысли ворочались, словно пудовые гири, сознание расслабленно плыло, тепло костра приятно грело уставшие ноги. Из вороха тряпья вынырнула черная кошка, мигнула ему своими зелеными глазами, потянулась и юркнула в полумрак станции.

– Не было бы без тебя этого, ничего бы не было, – почти проворковал поскрипывающий голос. – Ты все создал, тебе и ответ держать.

Шторм удивленно взглянул на старца. «Дрянь он какую-то курит здесь, что ли? Да и немудрено. И дожил ведь до столь почтенного возраста, не загнулся до сих пор. А глаза хитрющие!»

– Возможно, вы уже слышали истории про невидимых наблюдателей, о которых шепчут люди?

Матрена и Вячеслав кивнули одновременно.

– А ведь невидимый наблюдатель – это, эмм, своего рода режиссер, – продолжал Проводник.

– Да байки все это, – парировал Шторм зачем-то. – Народ поразвлекать, чтобы скучно не было.

– А вот не скажи. – Дед вдруг стал серьезным. – Не скажи. Это что же получается такое: то, на чем, то есть на ком наше метро держится – это байка? Тогда зачем ты сюда пришел?

– Я и сам уже не знаю, дед. Погоди, не надо. – Шторм перехватил его руку, уже готовую швырнуть в костер очередную книгу, выхватил из слабых старческих пальцев мятое издание с рваными страницами. – Нельзя так. Чувствую, что неправильно.

Книгу было совершенно невозможно уже читать: страницы были затерты почти до дыр, шрифт размазан – бесполезная штука, только в костер ее и надо. «Чего выхватил?» Но руки подвели, не смогли – книжка шлепнулась на пол, вернулась к своим еще не сгоревшим собратьям.

– Во-от. А знаешь, зачем ты здесь?

– Зачем?!

– Да все просто – потому, что ты хочешь стать невидимым наблюдателем!

– Дед, ну что за бред?

– Не бред, – Проводник покачал пальцем у Вячеслава перед носом, – не бред. Ведь ты давно им уже и стал. Просто узаконить нужно, так сказать.

– Узаконить? – Шторм решил подыграть немного деду. – И что же нужно сделать для этого?

– Проще простого, выпьем на брудершафт, и дело с концом.

Как у умелого фокусника, в руках старца тут же появились две фляжки, одну из которых он протянул Вячеславу.

– На!

Шторм потряс фляжку, на дне плескалась жидкость. Открутил крышку и понюхал. Нос прошиб запах ядреного самогона. «Не отравит ли?» – зазвенела мыслишка.

– Ну, ты что? Оно мне надо? – спросил Проводник.

И почему-то Вячеслав ему безоговорочно поверил. – Хрен с тобой! – махнул он рукой.

– За новую должность!

– За нее.

Выпили. На брудершафт. Самогон обжег горло, Шторм чуть не поперхнулся с непривычки – давно не употреблял.

– Ну, и что же дальше, дед?

– А чего ты ждешь? Теперь у тебя много работы, много забот. И еще ты теперь Хранитель летописи метро. А Матрена тебе будет помогать на твоем нелегком пути, который еще только начинается.

– Какой еще летописи?

– Держи!

Тяжелый объемный фолиант лег Вячеславу в руку, сверкнуло в тусклых отсветах костра золоченое тиснение, руки обхватили шершавую плотную потертую книгу, которая оказалась очень увесистой. Весомый аргумент в любом споре!

Повеяло холодом. Словно разом из всех дыр дунули туннельные сквозняки. Заплясал, заволновался огонь затухающего костра.

– Теперь ты отвечаешь за нее.

Шторм опустил фолиант на колени, раскрыл – заскрипели, зашуршали страницы, взметнулось облако пыли, когда он дунул на раскрытую книгу.

– Ничего не понимаю. – Он растерянно пролистнул несколько тяжелых страниц, заглянул в середину. – Но здесь же чисто! Какая же это летопись, если в ней ни слова нет, даже самого паршивенького?

Проводник кивнул.

– Все верно. Потому что писать ее предстоит тебе.

Здравствуйте! Настало время признаться в том, что Павел Макаров – на самом деле псевдоним, под которым скрывается целый коллектив авторов «Вселенной метро 2033». Я – Анна Калинкина, руководитель проекта, хочу рассказать, как все начиналось.

Задумка возникла еще года полтора-два назад. Я как-то прочла о коллективном романе, писавшемся в тридцатые годы – история показалась настолько забавной, что я предложила коллегам попробовать тоже сочинить что-то по принципу «от каждого – по главе». Написала для затравки пару глав, инициативу подхватили. В общем, все начиналось как игра. Но где-то после восьмой главы дело застопорилось. Я раз десять переписала синопсис: не совсем понятно было, куда держать курс и как должны взаимодействовать персонажи. Действие развивалось неспешно, редактор сомневался, кто-то никак не мог написать очередную главу, без которой остальные не могли двигаться дальше – и роман был надолго отложен. А там и заморозка «Вселенной» подоспела, и казалось, проект так и останется неосуществленным.

Но когда серия была разморожена, получил новый импульс и наш роман. Как-то быстро раскидали по народу эпизоды, к делу подключились и те авторы, которые до поры до времени стояли в стороне, скептически наблюдая за потугами первопроходцев. Почти никого и торопить не пришлось – наоборот, некоторые сами искали и находили себе дополнительные участки работы. Было ощущение, что если на протяжении первой половины мы словно воз в гору толкали, то потом он сам понесся с горы, набирая скорость, обрастая все новыми эпизодами, как снежный ком. В кратчайшие сроки дело стремительно двинулось к финалу, и никого уже не волновало, что финал был написан раньше, чем приобрели окончательные очертания предыдущие главы. Может, идее просто надо было созреть? Единственное, что осталось не до конца реализованным – это принцип «от каждого – по главе». Если в первой части его еще как-то получалось соблюдать, то к концу все смешалось, и каждая глава стала результатом коллективного труда.

Хотелось бы огласить весь список участников, дерзнувших ввязаться в эту авантюру: Андрей Буторин, Андрей Гребенщиков, Игорь Осипов, Виктор Лебедев, Ольга Швецова, Ирина Баранова, Сергей Семенов, Юрий Харитонов, Станислав Богомолов, Анна Калинкина.

Как видите, в проекте отметились и маститые авторы, такие как Андрей Буторин, подаривший нам странную девушку Матрену, а также Андрей Гребенщиков, вернувшийся в серию после долгого перерыва. А для Станислава Богомолова, описавшего окрестности Кожуховской, этот проект стал дебютным. Надеемся, что для него это лишь начало длинного творческого пути.

Трудно указать авторство всех эпизодов, да, наверное, и ни к чему. Но основные ориентиры дать стоит. За Демида выступали сначала Ирина Баранова и Сергей Семенов, передавшие потом эстафету Ольге Швецовой, которая описывала отношения этого разбойника с девушками. А за схватки его с людьми и мутантами во второй половине романа отвечали Игорь Осипов и отчасти Юрий Харитонов. Юрий провел героев по туннелям, мимо аномалий, преуспел в описании монстров и озвучил внутренний монолог Стаса, а ближе к финалу мысли этого персонажа передали мы с Виктором Лебедевым. Создание образа Вячеслава Шторма и вовсе потребовало объединенных усилий сразу четырех авторов – Андрея Гребенщикова, Виктора Лебедева, Ольги Швецовой и моих. Помимо этого, об авторах глав и эпизодов можно догадаться по сноскам, хотя и не всегда.

А вот, что думают сами авторы.

Андрей Буторин

Все получилось совершенно неожиданно. Был в командировке в Москве, собрались с коллегами по перу – авторами «Вселенной Метро 2033» – выпили пива, поговорили о том, о сем… И так, за разговором, я узнал, что мои товарищи затеяли интереснейшее дело – пишут роман-буриме для серии.

«Я тоже хочу!» – вырвалось у меня. Возражений мой энтузиазм не встретил. Напротив, московские друзья-коллеги одобрили те идеи, что возникли у меня по ходу беседы, а вернувшись домой и получив на почту уже написанные главы, я тут же взялся за дело.

Это был мой первый опыт участия в подобном мероприятии, и он мне очень понравился. Коллективный разум – это же так интересно! Тем более разум единомышленников. Надеюсь, читателям тоже будет интересно, что у нас из этого вышло.

Андрей Гребенщиков

Не особо я верю в межавторские работы – синергия в литературе явление крайне редкое. Тем сильнее хочется пожелать творческому коллективу удачи. Искренне желаю, чтобы мои добрые «метрошные» друзья посрамили этот скепсис! Мой вклад в проект скромен – один эпизод, ради которого пришлось вернуть из небытия погибшего в «Обители Снов» (но прекрасно себя чувствовавшего себя в «Сестрах Печали») персонажа. Надеюсь, читателям серии будет приятно встретить старого знакомого!

Виктор Лебедев

Проект, стартовавший два года назад, если мне не изменяет память, и задумывавшийся, скорее, просто как сетевой фанфик, неожиданно стал официальным романом серии. Он поистине уникален хотя бы потому, что в нем принял участие добрый десяток авторов «Вселенной Метро 2033»! Но, слава богу, обошлось без серьезных споров, киданий помидорами и тапками, никто не хлопал дверью – всего лишь пара разбитых сервизов, несколько синяков и набитых шишек. Плата, как видите, не очень большая.

В романе четко прослеживаются элементы сверхсюжета – идея, которую высказал Дмитрий Глуховский еще много лет назад, – благодаря чему получилось свести вместе многих героев Московского метро 2033 года. А также вас ждет еще немало сюрпризов. Ведь прототипом одного из главных героев послужил… Но вы и сами все поймете или уже поняли, если на данный момент прочитали роман.

Отдельное спасибо хочется сказать нашему руководителю и одному из создателей проекта – Калинкиной Анне. Контролировать такое количество авторов неимоверно сложно. А еще – постоянно раздавать «волшебные пендели», потому что сроки горят. Спасибо всему авторскому коллективу – творить вместе, обсуждать спорные моменты, придумывать сюжет было интересно и очень любопытно. Кто знает, может быть, в будущем замахнемся еще на один совместный проект?

А пока с нетерпением ждем, что скажет читатель о нашем эксперименте.

Ольга Швецова

Одним холодным майским днем несколько авторов «Вселенной» доблестно преодолевали трудности истинного постъядера: боролись с красной пылью в тарелках, сильным ветром с затона, согреваясь, сожгли в мангале половину местной помойки, как настоящие сталкеры – и происходил этот подвиг выживания в Коломенском. Именно оттуда и вышли наши герои! Проект обрел основу и название, начал расширяться и сюжетом, и локациями, и, конечно, авторским составом. Мечта о сверхсюжете и переплетении разных романов о Метро наконец-то сделала первый шаг. А вдруг за ним последуют и другие?

Работать в такой большой компании было не так уж просто, каждый потихоньку тянул одеяло в свою сторону, но благодаря дружественной атмосфере, мы это одеяло все-таки не порвали – только складки расправили и аккуратно уложили на совместно созданный сюжет, укрыв его пестрым и ярким текстом. Не так уж много нового открыто нами во «Вселенной», а Московский метрополитен все же заиграл новыми красками, ранее еще невиданными. И оказалось, что все в этом мире взаимосвязано, что персонажи многих книг на самом деле ходят по одним и тем же туннелям и иногда даже встречаются. Для этого только нужно собраться вместе и написать единую историю…

Работа над романом на самом деле была непростой, но об этом лучше всего ведомо руководителю нашего проекта. А остальные, по слову Анны, просто вплетали свои нити в повествование, аккуратно передавали друг другу героев и добавляли обязательно что-то свое. То, что именно они могут написать, что только они могут дать этому роману.

Может быть, однажды в какой-нибудь книге герой подойдет к сталкеру на улице и спросит: «Как пройти в Библиотеку?» А Бум обернется и скажет: «Пойдем вместе, заодно и Толика Томского с собой возьмем, чтоб не скучно было». И скучно не будет!

Игорь Осипов

Я включился в проект довольно поздно и вначале ошалел от навалившегося на меня сумбура. Я даже не мог представить, как из этой кучи разноцветных стекляшек можно сложить какую-то вразумительную картинку. Но постепенно сюжет начал приобретать нечто последовательное и оформленное. Хочется петь гимн двум людям: руководителю проекта Анне Калинкиной и идейному вдохновителю Ольге Швецовой. Именно эти две хрупкие женщины оказались несгибаемыми стальными стержнями, которые удержали роман в рамках цельного произведения. Они пинали ленивых и не верящих в конечный итог творческих личностей, привлекали новых людей (меня грешного), отстаивали старую канву и в то же время искусно вплетали в нее новые идеи.

Конечно, не могу не упомянуть себя, любимого – пришлось взять на себя груз сошедших с дистанции, подхватить знамя из слабеющих (по разным причинам) рук. Поэтому – из ложной скромности глубоко в душе – надеюсь, что именно я был той мышкой, которая помогла вытянуть эту огромную репку в мир публикации.

Ирина Баранова

Работать в команде мне не привыкать, опыт есть. Но тут было совсем иное: и команда больше (мягко сказано), и подход совсем другой. Если коротко – было интересно, еще интереснее будет прочесть: а что же получилось в итоге? Свой вклад в проект я оцениваю весьма скромно: написать, по какой – такой причине один из героев двинулся в долгое и опасное путешествие. Вроде, ничего такого. Но для меня – и новый опыт, и испытание: так бессовестно я еще никогда не придумывала несуществующий (и слава богу, что несуществующий) мир. Конечно, старалась соблюсти хоть толику достоверности. Хотя бы в описании города, который фактически уничтожила собственной рукой. Ох, и поколотят, пожалуй, меня мои дзержинские друзья… Но что поделать? Весь мир в руинах, а там – в шоколаде? Так не бывает. А вот с экшеном не пошло… Поэтому герои в результате приняли самое мудрое в той ситуации решение – драпать, и драпать быстро, ибо нефиг строить из себя Рэмбо.

Ну, и еще… Если вдруг решим замутить нечто подобное еще раз – я «за»!

Юрий Харитонов

Ну, конечно же, это не так, хотя мне предложили участие в этом проекте намного позже, чем остальным. Помнится, я еще дорабатывал роман «На краю пропасти», когда это случилось. А почему нет? В большой команде и тексты пишутся быстрыми темпами, а тут – просто молниеносными… В общем, не успел я отправить свой роман в редакцию, как тут же включился в новую историю. Было интересно, но вместе с тем и сложно. Следовало вникнуть в новый сюжет, прочувствовать героев и написать именно то, что закладывалось в роман еще на стадии синопсиса. Думаю, удачно… Как бы то ни было, эта история теперь перед вами, и она играет гранями тех авторов, которые приложили руку к ее созданию, ведь именно они делились с вами своими мыслями из уст героев и проживали вместе с ними их жизни. Когда пишешь один, то и переживаешь один, а тут – только представьте! – столько авторов думали и действовали в унисон. Совместно и слаженно, словно один. И это думаю, дорогого стоит. Спасибо, коллеги, за интересный и познавательный опыт!

Сергей Семенов

Лично для меня писательство – это нечто сокровенное, сугубо личное. То, что нельзя делить с кем-то. Не привык я пускать в творческий процесс кого-то еще, кроме себя. Поэтому предложение написать коллективный роман я сначала воспринял скептически. Но любопытство и живой интерес побороли личные принципы и убеждения. К тому же дико хотелось приобщиться к сему необычному действу, ведь новый опыт – это всегда интересно.

Несмотря на мои немного «эгоистичные» взгляды на процесс литературного творчества, меня всегда восхищала творческая работа в команде – будь то коллектив музыкантов, группа актеров и т. п. Когда из сплава идей, шквала критики и творческого заряда нескольких «творцов» рождается произведение искусства. И когда творческому процессу дали ход, меня затянуло с головой. Точнее, затянуло всех. Да, было интересно наблюдать, как в ожесточенных спорах рождалась истина. Как сплетались разные авторские стили и мысли, и в итоге появлялось на свет нечто единое – то, что и должно было родиться.

Процесс написания коллективного романа походил на своеобразный марафон, где ты выхватываешь эстафетную палочку у одного автора, чтобы пронести ее по своему маршруту и передать коллеге. Забег, в котором ты не имеешь права свернуть с пути, дабы не подвести всю команду. Да, было много всего: долгие споры, критика и отстаивание своей точки зрения, переделки и перекройки, нестыковки и неувязки, минуты досады и смеха. Да, зачастую кардинально противоположные мнения сталкивались в отчаянной борьбе, но здесь всегда побеждали не сила и упорство, а благоразумие и стремление к общей цели. И теперь, оглядываясь, можно сказать только одно: маршрут пройден, та самая цель достигнута. А это самое главное.

Ну, и, конечно же, спасибо вам, друзья и коллеги! Спасибо за все!

Станислав Богомолов

Честно говоря, раньше не доводилось работать в соавторстве даже с одним человеком. А тут – сразу целая группа. Но не могу сказать, что было трудно. За роман ведь взялись люди в основном опытные, те, у кого уже как минимум одна-две книги за плечами. Наоборот, было очень интересно и даже познавательно. А еще очень не хотелось ударить в грязь лицом перед «ветеранами» серии, поэтому постарался написать свою часть как можно лучше. Хочется поблагодарить всех, кто трудился над произведением: думал, писал, редактировал, спорил. С вами было интересно работать!

Мне тоже как руководителю проекта хотелось бы сказать спасибо:

Дмитрию Глуховскому – за «Вселенную Метро 2033», Вячеславу Бакулину – не только за ценные советы, но и за то, что стал прототипом одного из героев романа, Вадиму Чекунову – за то, что своевременно подтолкнул, Ольге Швецовой – за огромную творческую и организационную помощь, Андрею Гребенщикову и Виктору Лебедеву – за оценку произведения в целом и высказанные замечания, всем участникам проекта – за то, что не побоялись экспериментировать, читателям – за то, что вы есть! Надеюсь, вы оцените наши усилия – мы старались для вас!

Примечания

1

См. рассказ Игоря Осипова «Первое задание» в сборнике «Метро 2033: Сумрак в конце туннеля».

(обратно)

2

Монструозный Дед Мороз из Великого Устюга и правда «скачет» по романам Андрея Буторина «Метро 2033: Мутант» и «Метро 2033: Подземный Доктор».

(обратно)

3

См. роман Сергея Семенова «Метро 2033: Чужими глазами».

(обратно)

4

О Печатниках и некоторых действующих далее по тексту персонажах оттуда см. роман Виктора Лебедева «Метро 2033: Рожденные ползать».

(обратно)

5

Подробнее о байкере, а также о том, чем правда отличается от вымысла, можно узнать из романа Виктора Лебедева «Метро 2033: Летящий вдаль».

(обратно)

6

Подробнее о том, кто такой Александр Кузнецов и чем он так известен, можно узнать из романов Андрея Гребенщикова «Метро 2033: Обитель снов» и «Метро 2033: Сестры печали».

(обратно)

7

См. роман Андрея Гребенщикова «Метро 2033: Сестры печали».

(обратно)

8

См. роман Андрея Гребенщикова «Метро 2033: Обитель снов».

(обратно)

9

См. роман Юрия Харитонова «Метро 2033: На краю пропасти».

(обратно)

10

Про этого предприимчивого товарища можно узнать подробнее из романа Ольги Швецовой «Метро 2033: Стоящий у двери».

(обратно)

11

Профсоюз уборщиков информирует: засор канализации чреват проблемами перед начальством.

(обратно)

12

Джеб (от англ. Jab – внезапный удар, тычок) – один из основных видов ударов в боксе.

(обратно)

13

Об этом примечательном персонаже повествует роман Анны Калинкиной «Метро 2033: Кошки-мышки».

(обратно)

14

Цитата из романа Дмитрия Глуховского «Метро 2033».

(обратно)

Оглавление

Дороги, которые мы выбираем Объяснительная записка Вадима Чекунова

Глава 1 НАЧАЛО

Глава 2 НА ОБЛОМКАХ «ИМПЕРИИ»

Глава 3 ПОПОЛНЕНИЕ

Глава 4 ЯВЛЕНИЕ ДЕМИДА

Глава 5 ДРУГОЙ БЕРЕГ

Глава 6 НА «КОЖУХОВСКУЮ»

Глава 7 КОНФЕДЕРАЦИЯ ПЕЧАТНИКОВ

Глава 8 ПУТЬ ДЕМИДА

Глава 9 ПУТЬ ШТОРМА

Глава 10 НА ПОЛИГОНЕ

Глава 11 «ТАГАНСКАЯ»

Глава 12 ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДЕМИДА

Глава 13 ПОХИЩЕНИЕ

Глава 14 КРЫСИНЫЕ БЕГА

Глава 15 «КИТАЙ-ГОРОД»

Глава 16 ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg