«Сердце Мира»

Сердце Мира (fb2) - Сердце Мира 1654K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Элла Крылова

СЕРДЦЕ МИРА

Глава первая,

в которой главный герой по имени Райл приходит искать счастья в Сердце Мира. Однако все оказывается не так просто, как ему вначале казалось. Он идет на биржу и попадает к обаятельному работодателю Чарли. Все бы хорошо, но выясняется, что подписанный им контракт – это многолетняя кабала в качестве разнорабочего за жратву и крышу.

Все мы крепки задним умом. Конечно сейчас, сидя на тощем матрасике на нарах в «Счастливом завтра», я философствую и представляю себе другие варианты развития событий в тот злополучный день. И по всему все равно выходит, что я – первостатейный кретин. Как сейчас помню то утро, две недели назад. Я пристроился вслед за фургоном, который тащили два варана, и сжимал в руке три монеты – пошлина за вход.

– Ищешь счастья? – бездонные глаза седого пилигрима заглянули в самое нутро. – Ищи-ищи! Счастья другие ищут там, где иные его теряют. А такое все время происходит в толпе, глядишь, и повезет тебе…

Скучающий привратник принял монеты и кивнул, проходи, мол. Я и прошел. Поток человеческий подхватил меня и понес. Сейчас я думаю, что мне бы не идти бараноподобно следом за толпой, может и по-другому все вышло бы. Но тогда я был не в силах сопротивляться и шел, куда несла меня людская река. А несла меня река прямиком на Первую Торговую, куда она могла еще вынести от Полуночных-то Ворот?

– Эй ты, как там тебя, рыжий! – хрипло пробормотал мой чернявый сосед по нарам. – Принеси воды, сил никаких нет…

Я отвлекся от воспоминаний и слез в узкий проход между двумя рядами нар. В очередной раз подумал, что работный дом похож на книжный шкаф. Полки, на которых рядами лежат люди-книги. Наверное в душе каждого несчастного, оказавшегося здесь, можно прочесть много интересного. Если ты умеешь читать в душах, конечно. Впрочем, если ты не знаешь букв, ряды книжных шкафов покажутся тебе либо бесполезной кучей дерева и бумаги, либо храмом неведомых богов. На этой мысли я подошел к бочке с водой и взял ковш. А ведь если бы вчера…

– Рыжий! – громким шепотом позвал меня сосед. – Ты где там?

Я зачерпнул воды и вернулся и на свое место, и к своим тяжким раздумьям. Воспоминания вновь унесли меня туда, на Первую Торговую, показавшуюся мне в тот момент просто цитаделью цивилизации и оплотом новой жизни и нового счастья, которого я так жаждал.

– Юноша, купите лошадь! – белозубый оскал этой девицы вполне мог сойти за улыбку. Просто дома как-то не было принято улыбаться так широко. И тут я сам же себя одернул: теперь мой дом здесь! А там – просто родина. А девица тем временем продолжала:

– Смотри, какая огненная кобылка, в масть твоим рыжим кудрям, красавчик!

Но человеческая река уже несла меня дальше. Между двумя широкими торговыми рядами, дальше к Кейктауэру. Воздушный шар. Там висел яркий воздушный шар, и мне хотелось на него посмотреть. Я выворачивал голову, пытаясь запечатлеть в памяти красно-зелено-желтый пузырь, висящий в воздухе, а толпа влекла меня дальше.

Не знаю, кстати, почему людской поток показался мне тогда таким плотным. Может и правда в тот день было особенно много народу, а может мне с непривычки так почудилось. Не успел я восхититься смельчаком, висящим в корзине под воздушным пузырем, как перед моими глазами возникли двое – один изображал птицу, стоя на ходулях, второй выкрикивал какие-то незнакомые слова. Смешно. Слова были знакомые, просто у меня тогда все смешалось как перед глазами, так и в голове.

– Стой, парень, не проходи мимо! Мгновенный портрет, память на всю жизнь!

– Лучшие в Сердце Мира орехи!

– …вашими делами займутся умнейшие из умнейших!

– Никогда не подходите к его витринам…

– Покупайте наши товары!

– Эй, рыжий…

Я снова вернулся в «Счастливое завтра». Мой сосед, приподнявшись на локте, делал мне знак подползти поближе. Его лицо не располагало к доверительной беседе, как, впрочем, и большинство здешних лиц. Когда я начал выделять их из человеческого калейдоскопа, то понял, что печать греха на каждом втором.

– Слушай, рыжий, у меня есть дельце одно… – Чернявый говорил едва слышным шепотом. – Надо одному товарищу отнести вещичку. А меня, сам знаешь, Чарли завтра из барака не выпустит. Поможешь?

Я молчал. Наверняка, если меня поймают с этой «вещью», то мне придется переехать в место еще менее уютное, чем теперь. Но если я откажусь сейчас…

– Сколько? – прошептал я.

– Десять, – сказал чернявый. Как же его зовут все-таки? Он ведь представлялся… Нехорошо, имена соседей надо помнить… – И тот человек может еще накинуть, но это уж ты сам, как умеешь.

Десять монет… Я вздохнул. Если добавить еще десять к моим тридцати восьми, будет почти пятьдесят. Еще две, и можно будет купить банковский вексель. Тридцать векселей – свобода…

– По рукам? – просипел Чернявый. – Тогда слушай…

Он начал рассказывать, каким рукавом надо пройти, чтобы оказаться близ дома под железной кошкой, и как потом надо спросить. Я запомнил все детально. Иногда мне жаль, что я рыжий. Приметный получаюсь. Надо будет завтра шапку натянуть, когда пойду. Наконец чернявый замолчал и отвернулся от меня. Шутер. Вспомнил его имя. Он представился как Шутер. Олух Шутер. Только посоветовал Олухом его не называть, потому что такое обращение он позволяет только в трех случаях. А вот случаи я как раз не запомнил. Один точно касался симпатичных женщин. С другой стороны, не очень-то я стремлюсь называть его Олухом…

– Олух несчастный, куда ж тебя несет! – запричитала толстая тетка, об корзину которой я споткнулся. Как будто это помогло мне вернуться в реальность в тот день. Я вынырнул из человеческой реки и принялся помогать женщине собирать клубки ниток и маленькие брякающие коробочки, которые лежали в ее корзине. Мы с ней выхватывали товары из-под ног у прохожих, отряхивали от пыли, а один клубок пришлось спасать из-под колес не в меру ретивого рикши. Женщина отерла раскрасневшееся лицо фартуком и посмотрела на меня внимательно.

– Никак приехал только что?

Я кивнул.

– Что ж вам таким в отчем доме не живется…

Она подхватила корзину и, нырнув в толпу, мгновенно скрылась. А я остался стоять на месте возле дверей, выкрашенных в синий, прямо под вывеской «Городская биржа». Слово это было мне совершенно незнакомо, зато возле этого заведения не клубились толпы народу, а мне надо было перевести дух.

– Может помочь тебе, парень? – вкрадчивый баритон принадлежал худощавому человеку неопределенного возраста. Одет он был в клетчатый плохо сидящий костюм и черную шляпу. На шее зеленый платок. Я молча разглядывал негаданного собеседника. Губы его заученно по-городскому улыбались, а глаза смотрели не холодно, нет… Этак, с прохладцей и оценивающе.

– Очень шумно тут, – ответил я.

Клетчатый снова быстро ухмыльнулся, потом лицо его стало серьезным.

– Тебе нужна работа, – кивнул он. – Хорошая работа и жилье.

– Я пока не думал об этом.

– О работе думать никогда не рано.

– Вы правы.

– Чем раньше ты определишься, тем быстрее устроишься, так?

Вот так я и попал в «Счастливое завтра». Дома мне никто не рассказал, что такое работный дом. Я не подозреваю своих родственников в злом умысле, скорее всего, они просто не знали. Зато теперь я знаю, и жизнь моя, получается, расписана на многие годы вперед.

Во всем надо искать хорошее… Я смотрел на ползущего надо мной по потолку толстого деловитого паука. Меня могли убить, ограбить и посадить в тюрьму. А здесь я должен всего лишь работать на благо города. Или вернее будет сказать – на благо Леденца. Самого Леденца я никогда не видел, от его имени всегда говорит клетчатый Чарли. «Счастливое завтра» – всего лишь один из принадлежащих Леденцу работных домов. А всего их, говорят, больше десяти. Правда, не все здесь, в Сердце Мира…

На соседних нарах зашелся в кашле толстяк, опять вернув меня к реальности. Он тоже представлялся, но я тоже не запомнил имени. Дикстрикс? Виксрикс? Он рассказывал, что кашель свой заработал на каторге, рудная пыль и все такое. А я тогда слушал его и никак не мог понять, почему же он такой толстый? Все каторжники, которых я до этого видел, не сильно отличались от скелетов. Подумал это и про себя усмехнулся – а много ли я видел каторжников? Рубиновый Гро жил в хижине на окраине Озерного двора. Детьми мы думали, что он колдун. Седой, тощий, а глаза пронзительные и страшные. И еще был тот, другой. Он постучался в нашу дверь, а мама его впустила. Он был грязный, тощий, оборванный, а на руках широченные железные браслеты с обрывками цепей. Мы с сестрой спрятались под кроватью и боялись даже дышать. А мама деловито собрала ему узелок со снедью, и он ушел.

– Зачем ты впустила его, мама? – спросила тогда сестра. – Он же мог нас убить!

– Молчи, Галла! – прикрикнула мать. – Оба молчите. Ничего не было, вы ничего не видели…

А потом она еще шепотом добавила, что когда-нибудь добрый человек поможет и Райлу, попавшему в беду. Райл – это я. Только в Сердце Мира Райлом меня никто не называет, кроме Чарли. Остальные зовут просто Рыжий.

Странно получается. Когда стараешься о чем-то не думать, это «что-то» настойчиво лезет в голову. Вот с чего, спрашивается, я сегодня принялся вспоминать себя в тот день, когда я вошел в городские ворота? Никакого удовольствия ведь не получаю, просто каждый раз к моей кретинской сущности добавляется еще одна черточка. Нет бы вспомнить что-нибудь приятное… Ну или по крайней мере тратить время на что-то более полезное мне сейчас. Тридцать векселей. Закон. По типовому контракту с работным домом, если я предъявлю тридцать векселей, то мне можно будет уволиться, заплатив небольшой штраф. А не отрабатывать контракт до конца. А конец контракта – через десять лет. Чарли тогда еще сказал:

– Подписывай, парень, это все фикция, просто типовая бумажка! Уйти можно будет в любой момент, как только найдешь что-то получше.

А я был настолько глуп, чтобы поверить ему… Уже потом, в «Счастливом завтра», Рохля Бум поправил на носу очки и сообщил мне, что:

– Молодой человек, вы подписали контракт и теперь обязаны выполнить условия договора. В противном случае вы отправитесь в тюрьму, потому что денег на уплату неустойки за обманутые ожидания у вас не будет!

– А сколько эта неустойка?

– Столько, сколько стоит твое содержание и питание за все десять лет, оговоренные в контракте. Только не говори мне, сынок, что тебя обманули. Знаю я вас, прохвостов. Каждый такой вот приходит и думает, что поживет тут у нас на казенных харчах, а потом вильнет хвостом, когда захочет. Не выйдет! Твои документы будут храниться в надежном месте, а без документов ты в этом городе никто, понял, рыжая морда?!

Рохля Бум – адвокат. Никогда не знаешь, в какой момент он перейдет с елейно-вежливой речи на визгливые вопли. У него даже лицо становится каким-то другим, и он начинает размахивать руками. На последней фразе он поднялся из-за стола и угрожающе потряс кулаком у меня перед лицом. Потом снова сел и продолжил уже нормальным голосом:

– А теперь, молодой человек, покиньте мой кабинет и отправляйтесь к себе. Мало мне без вас, бездельников, дел…

Надо же, опять я об этом думаю…

Я так и не понял, что меня разбудило. А, проснувшись, обрадовался. Ночь – хорошее время, пусть и шумное очень. Соседи мне достались – врагу не пожелаешь. Хотя зря я так… Вот к примеру Шутер. Сегодня я ходил по его поручению.

– Вот, держи, – прошипел он, впихнув мне в руку что-то, завернутое в промасленную бумагу не больше яблока размером, только плоское. – Помнишь, куда отнести?

Я кивнул и вышел на улицу. Прошел до Бранного рукава, и тут мне в голову мысль стукнула – шапка же! Еще не хватало, чтобы какая-нибудь любопытная бабка рассказала оку закона, что в дом под кошкой приходил какой-то рыжий. Фараон же наверняка знает, что хозяин дома связан с Шутером. Придут они в «Счастливое завтра», а там – вот он я. Не отмоешься потом. Я полез в сумку за шапкой.

С верхних нар посыпалась труха. Прямо мне на лицо.

– Ты чего руками размахался, урод? – сипло прошептал кто-то, потом послышался звук плюхи и сдавленный вскрик. Я вздохнул. Мне повезло, что я сплю не наверху, хотя в нижних нарах тоже есть свои неудобства. Я осторожно, стараясь не потревожить спящего рядом Шутера, стал стряхивать мусор с лица.

Дом под кошкой я нашел далеко не сразу. Все-таки город я пока плохо знаю, а Бранный рукав завел меня в какие-то совсем уж кривые проулки, по которым я и блуждал почти до темноты, пока не увидел ржавую кошку на трех цепях (четвертая болталась оторванной).

– Кого там принесло, – голос был противным и визгливым. И хозяин был похож на свой голос – тощий, похожий на марионетку с несмазанными суставами. Я тогда еще шел за ним и прислушивался, не скрипит ли он на ходу. Он очень долго не хотел меня впускать, выспрашивал через цепочку, кто мои родители. Я рассказал. И три раза повторил в процессе условные слова, что пришел, мол, по объявлению о найме поводыря. После третьего раза он таки скинул цепочку, и я вошел. Наверное когда-то в этом доме был кабак. Во всяком случае, помещение, через которое мы прошли в начале, было похоже на кабачный зал – большое, пыльное, в углу камин, заросший паутиной, а у задней стены явно когда-то была стойка. Пока ее не превратили в кучу бессмысленных обломков и не украсили сверху парой сломанных стульев. Хозяин провел меня к лестнице, такой же скрипучей, как и он сам, мы поднялись наверх и вошли в маленькую клетушку, похоже, единственное жилое помещение во всем этом здании. Тут была кровать, стол, стул, на стене висел гобелен с выцветшим оленем, а посреди комнаты на полу мерцала углями тяжелая жаровня на ножках. И пахло еще так… Незнакомо как-то. Будто траву кто-то жег…

– Давай сюда! – человек-марионетка резко приблизился ко мне, но я отстранился.

– Мама говорила мне, что вежливые люди никогда не начинают сразу разговор о делах, – быстро проговорил я заготовленную фразу. Если честно, мне было очень страшно. Вокруг трущобы, а я нахожусь в одной комнате с каким-то тощим безумцем. Кто знает, что он там под своим траченным молью халатом прячет? Но бросать посылку и бежать тоже не хотелось. Я же не пацан какой уже…

Получатель посылки отступил на шаг, нелепо взмахнул руками, его лицо обиженно сморщилось. Потом он полез под матрас, изредка недобро зыркая в мою сторону.

– Две монеты! – сварливо взвизгнул он. – Больше не дам! И передай Олуху, что дрова заказывать больше не надо, зиму перебедуем.

Я повернулся на бок и уставился на тусклый огонек лампы на столе у выхода. Дома я любил перед сном мечтать и строить планы. А здесь стараюсь вообще думать поменьше, разве что перебираю, как четки, события недавних дней. Где уж тут мечтать, когда сосед напротив храпит, будто конь испуганный, сверху ворочаются два скандалиста, не прекращающие свои потасовки даже во сне, напротив заходится кашлем бывший каторжник Дикстрикс (или все-таки Викстрикс?)… Я бы может и помечтал, но одушевленная, перхающая, постанывающая и похрюкивающая темнота «Счастливого завтра» быстро возвращает меня к реальности. Вот например сегодня… Или уже вчера, пожалуй? Полночь-то давно позади…

Мне повезло. Чарли отправил почти всех обитателей работного дома на чистку большого слива канализации, а меня и еще двух парней – на доставку писем и посылок. Всего-то и дел – растащить гору конвертов и пакетов по разным адресам в Сердце Мира… Наверное у этого Чарли на меня какие-то виды – за эти две недели мне еще ни разу не досталась по-настоящему грязная и противная работа. В конвертах были приглашения на прием, а в свертках – маленькие сувениры, которые хозяин рассылал некоторым из своих гостей в преддверии важного события. Я уже третий раз вот так бегал по городу, так что порядок этот знал. Только одно из приглашений поставило меня в тупик. Предназначалось оно человеку, который жил за Микстурой – это такая река в северной части Сердца мира, за которой испокон веков селились разные отбросы общества. Во всяком случае, никаких особняков, вилл и прочих поместий в тех краях не водилось, а поскольку приглашения рассылал Дублон Свидла, известный богатый бездельник, то это было еще более удивительно. В прошлый раз я носил письма магистра Додо (вообще-то это прозвище, но настоящего имени университетского преподавателя я не знаю), и среди адресатов там хватало странных личностей, живущих в самых что ни на есть неблагополучных кварталах, но Дублон… Мне стало так любопытно, что я даже сам взялся отнести письмо за Микстуру, хоть и далеко это, на другой конец города надо было идти. Впрочем, я не пожалел…

Олух Шутер вдруг заворочался и прошептал:

– Эй, Рыжий! Ты спишь?

Отвечать не хотелось. Я и не стал. Пробормотал нечленораздельное и натянул на голову тощее одеяло. Шутер вздохнул, отвернулся и затих. Не хотелось мне с ним сегодня разговаривать. Опять окажется, что надо кому-то что-то отнести, а я набегался за день так, что мысль о пешей прогулке не вызывала у меня решительно никакого энтузиазма. Кроме того, завтра надо сходить в банк…

По карте выходило, что мне лучше всего было дойти до Первой Торговой, а оттуда Жучьим рукавом идти на север, потом свернуть, пройти вдоль Микстуры до мостика и я окажусь практически на месте, там можно будет спросить. Раньше я не видел эту городскую речку, зато теперь знаю, почему она называется Микстура. Очень похожей по цвету и запаху жидкостью наш толстый каторжник лечится от кашля. Когда у него есть деньги, конечно. Вонючего мутно-желтого флакона ему в прошлый раз хватило дня на три. А еще у нас есть модник один. Он постоянно прихорашивается, по вечерам сидит с иголкой и ниткой – штопает свой бархатный костюм или перешивает какие-то старые тряпки в особо модные. Так вот он на прошлой неделе ходил лечить зубы. И зубной доктор сказал ему, что у него во рту завелись черви, которых нужно травить особой смесью, приготовленной из собачьей мочи. Наверное, врачи свои микстуры наливают из этой самой речки. Я проскочил мостик побыстрее, но все-таки оглянулся в поисках докторов с банками и ведрами, которые пришли сюда пополнить запасы лекарств. И еще мимоходом подумал, что может набрать водички из Микстуры и подарить ее Дикстриксу, все-таки он в прошлый раз и правда меньше кашлял…

Дом адресата я нашел сразу же. Среди маленьких завалюшек он выделялся, как верблюд среди овечек. Эта большая уродливая постройка, наверное, задумывалась как храм или что-то в этом роде. «Везет мне на людей, живущих в общественных местах», – усмехнулся я про себя, входя в помещение сквозь выломанную в незапамятные времена дверь. Вошел и остановился. Стало не по себе. Снаружи у здания были большие окна, а изнутри оказалось, что они закрашены, поэтому в зале было очень темно. Во всяком случае, мне после улицы показалось, что там совершенный непроглядный мрак.

– Эй! – осторожно позвал я в темноту. Сначала отозвалось гулкое эхо, потом где-то вдалеке зашевелились и послышались шаги. По дороге я много раз пытался представить, кто именно тот человек, которому отправил приглашение бездельник и транжира Дублон. Экзотический философ-иностранец? Колдун со странностями, прячущийся от властей? Чудящий аристократ? Ни один из вариантов не попал в цель – во-первых, это оказалась девушка. Никогда бы не подумал, что девушку могут звать Свир Дундук. Во всяком случае, именно это имя было на конверте… Девушка была красивая. В полумраке, правда, к которому я попривык. На вид ей было лет двадцать. Она приняла конверт, вскрыла его, пробежалась глазами по приглашению и усмехнулась. Точнее, хихикнула. И повернулась уходить куда-то вглубь своего странного жилища. Любопытство просто грызло меня изнутри голодной собакой, так что я не выдержал и спросил:

– Скажите, а за какие заслуги Дублон пригласил вас на свой прием? Простите мое любопытство… Я извиняюсь, но вы же никак не можете быть аристократкой, все его гости живут в южной части города… Простите, еще раз…

Девушка усмехнулась. На этот раз именно усмехнулась – цинично, по-взрослому.

– Он проспорил, – сообщила она. – И теперь вынужден провести со мной весь свой прием.

– Этот хлыщ умеет держать слово? – удивился я. Молва утверждала, что это самый ненадежный человек во всем Сердце Мира, что его словам нельзя верить ни в коем случае, а услуги оказывать, только если его деньги уже звенят в твоем кошельке.

– Нет, – ответила девушка серьезно. – Не умеет. Поэтому мне пришлось подстраховаться, и у него теперь нет выбора.

Она снова отвернулась и канула в темноту, а я не решился последовать за ней, хотя вопросов у меня на языке крутилось великое множество. Что был за спор? Что значит – подстраховаться? Почему выбора нет?

По дороге домой я завернул в «Пыльные страницы» повидать старого Креда. И рассказал ему про храм, про девушку и про приглашение. Сам не заметил, как рассказал, если честно. Очень уж хорошо Кред умеет слушать. Впрочем, ругать себя тут не за что, не особенно-то я хотел этот случай скрыть. Собирался даже товарищам по почтовым работам рассказать, наверняка ведь спросят. Хорошо только, что Кред попался все-таки раньше… Когда я вошел, он сидел за столом, беззвучно шевеля губами. Мне всегда нравилось смотреть, как другие читают. Сам я читать умею и даже люблю, но больше все-таки люблю смотреть, как кто-то водит пальцем по строчкам, перелистывает страницы и гримасничает, как бы споря с автором.

– А, это ты, сынок, – старый букинист оторвался от чтения и сдвинул на лоб очки. – Я как раз о тебе вспоминал только что. Вот, послушай, – Кред снова вернул очки на глаза и начал читать вслух.

– «Об этом мы можем прочесть в древней инкунабуле „Сила духа или проклятье?“:

…и тогда Император повелел выбрать из толпы десять случайных людей и подверг их испытаниям. Девять с честью вышли из них, одному же не хватило воли. Этот последний оказался колдуном. Так кто же после этого смеет утверждать, что магия есть дар, которым наделяют только крепких духом и сильных волей?! Мудрые люди говорят, что просить и умолять о помощи высшие силы могут только слабые. Сильные же верят в свои руки и свой разум. Слабый человек завистлив, он мечтает о мести, а это значит, что душа его открыта для всяческого зла. В эту лазейку и пробирается магическая скверна. Любой колдун отягощен пороками и представляет опасность, прежде всего на своих родных и близких, коим он мечтает отомстить в первую очередь…»

Я познакомился с Кредом через день после своего триумфального прибытия в Сердце Мира. Его магазинчик совсем рядом со «Счастливым завтра», я туда зашел сразу после разговора с Рохлей Бумом. Я тогда испытывал смешанные чувства. С одной стороны мне было ужасно плохо и обидно, что все так получилось, с другой же – я клялся себе всеми возможными страшными клятвами, что всем еще докажу. И увидел вывеску «Пыльных страниц». Зашел. Наверное, когда я состарюсь, я стану таким же как Кред – он не столько торгует книгами, сколько коллекционирует их. Он скупает любые напечатанные и рукописные тексты, которые позволяет его кошелек. Некоторые выставляет на продажу, некоторые дает почитать за небольшие деньги, а некоторые читает вслух желающим по вечерам. Мы разговорились тогда, я помог ему передвинуть шкаф, а он мне дал почитать «Хроники Суматошных войн». Сказал, что мне пока что в самый раз. Вообще-то на самом деле период называется «Смутными войнами», а хроника – это просто сборник смешных историй и баек того периода. Хотя дед Бодо, наш сосед в Озерном Дворе, тоже называл эти войны суматохой, а он тогда служил в армии…

– Все это обман, сынок! – заявил Кред, дочитав. – Вот эта книга, – старый букинист показал мне обложку. – Она совсем новая, ее вынули из типографии не больше полугода назад. Кто-то почитал и оставил в парке на скамейке. А я забрал, конечно, не мог я мимо книги пройти. А здесь – вранье, очковтирательство! И ведь не пройдет и десяти лет, как в это, – Кред помахал томиком у меня перед глазами, – будут верить, а истории, записанные пером на бумаге, забудут.

Мне не хотелось с ним спорить, я ничегошеньки не понимал в вопросе… Хотя колдовство, о котором вдруг зашла речь, снова напомнило мне визит за Микстуру. И тогда я начал рассказывать про Свир Дундук. Я хотел сначала просто упомянуть о визите и поговорить про Микстуру, но в конце концов рассказал все. Даже про цвет платья девушки, оказалось, что я его запомнил, а мне казалось, что не разглядел в полумраке. Хотя может я и придумал, что она была одета в красное… Если много о чем-то думать, то это «что-то» незаметно обрастает всякими подробностями, которых в начале вовсе даже и не было.

– Все это действительно наводит на мысли о колдовстве, сынок… задумчиво проговорил Кред, выслушав меня. – Только, знаешь… Не стоит никому рассказывать больше про эту Свир Дундук. Расскажи своим товарищам что-нибудь… Ну что например там поселился эксцентричный философ, которого ваш этот аристократ пригласил на свой прием в качестве экзотической диковинки… Все равно никто из вашего работного дома на прием не попадет, и уличить тебя во лжи не сможет.

Вообще-то я и сам так думал, пока рассказывал про приглашение Креду. И даже немножко пожалел, что ему рассказал. Конечно, страсти по колдовству уже улеглись. А затянувшаяся война перестала волновать народные души еще когда я под стол пешком ходил. С тех пор новости с границ воспринимались как нечто обыденное и привычное, как дождь или снег. Какие-то колдуны сбежали под крылышко короля Дремора, каких-то убили, ну а кто-то может и затаился. Правда с тех пор у нас за любое волхование отправляют на виселицу, костер или с обрыва в море скидывают. Высочайший эдикт Штатов правосудия гласил, что праздные разговоры о колдовстве, шаманстве и магии смущают умы и ведут к помешательству, и всякого, кто их ведет, надлежит заключать в дом умалишенных. Это в лучшем случае. В худшем – казнь за шпионаж, пособничество врагу и опасное вольнодумие.

Глава вторая,

в которой главному герою предлагают бежать из города, но он отказывается. В случайной книжной лавке, куда его занесло в процессе раздумий, Райлу встречается темная личность и вручает странную книгу.

Еще не проснувшись до конца, я понял, что день сегодня будет плохой. Откуда в моей голове родилась эта мысль неведомо, еще даже дежурные в гонг не били. Я открыл глаза одновременно с первым ударом. Шутера рядом не было. Вчера он ложился спать, как обычно, а сейчас место рядом со мной пустовало. Думать спросонок мне не хотелось, поэтому я достал из-под нар свою миску и поплелся завтракать.

– Сегодня у половины из вас будет выходной! – заявил Чарли, прохаживаясь перед нашим неровным строем и комкая в руках несколько листов бумаги. – Через одного. Посчитались, быстро!

Мне выпало работать. Впрочем, я был убежден, что так и будет. Никогда не верил в силу предчувствий и прочих там прозрений. Магия – она или есть, или ее нет. Если есть, то ты можешь напускать ядовитый туман, швыряться огнём или исцелять наложением рук. Если же ее нет… То просто нет. И все. А предчувствия – это самообман. Настроение плохое, вот и все. Так я стоял и себя успокаивал, выслушивая задачи для нашей группы на сегодня. Ничего веселого, но и ничего особенного. Собрать мусор в парке, потому как вчера там какие-то неназванные господа устроили пикник, подрезать кусты и деревья, заменить фонари, у которых стекла побили. Ну и еще по мелочи. Все сплошь последствия той самой господской гулянки устранить и привести парк в надлежащий вид. Чтобы следующие господа, возжелавшие веселья на лоне природы, пришли не на замусоренную помойку, а в аккуратно прибранный…

– Ты! – палец Чарли уперся мне в грудь. – Пойдешь со мной. Потом всех догонишь.

А может все-таки не ерунду говорят про предчувствия? Мама моя в них верила, да и вообще… Я шел следом за Чарли и смотрел в его клетчатую спину. Сейчас мы дойдем до Рохли Бума и начнется…

– Райл, – медовым голосом начал наш адвокат. – Ты вчера относил письмо за Микстуру? Можешь не отвечать, нам твои товарищи все рассказали… – Голос Бума стал просто приторным. – Скажи-ка нам, любезный, а кто оказался адресатом?

Не знаю уж почему, но мне стало не по себе. Я ведь совершенно ни при чем! Я просто донес письмо! Кто мешает мне рассказать, как все было на самом деле? Я открыл рот…

– О, господин Бум, меня встретила очень колоритная личность! Весь седой, но лицо молодое, не иначе – крашеный. А уж одет – ужас! Мантия до пят из цветных лохмотьев, а на голове чалма. Угостил меня пастилой и пытался рассказать, как мир устроен. Но я слушать не стал, пошел дальше разносить письма.

Интерес в глазах Бума поугас. Он почмокал губами, потом потянул носом воздух и повернулся к Чарли.

– Знаешь, Клетчатый, в Сердце Мира вроде как нет недостатка в воде. Гонял бы ты их мыться почаще. Убирайся! – это уже мне. – Аудиенция окончена, неужели непонятно?!

Опять я не успел предсказать, в какой момент адвокат перейдет на истошный вопль с нормального тона. Не быть мне пророком, мда…

Чарли выскользнул из кабинета Бума почти сразу за мной.

– Ты знаешь, куда идти, ннда? – черт, меня и так-то передергивало от взгляда Чарли, а сегодня он просто-таки сверлил меня глазами. – Иди работать.

Я пошел. До самого поворота я чувствовал, что Чарли смотрит мне вслед. Но оглянуться не решился. Хотелось броситься бежать вдогонку за своими, схватить какую-нибудь метлу или лопату и работать-работать-работать. Но тут я вспомнил, что так до сих пор не купил вексель. Правда банк – это не совсем по дороге, но кто меня сейчас проследит? На душе стало веселее, и я свернул в Змеиный рукав.

В Озерном дворе змей боялись до одури. Считалось, что даже упомянуть в разговоре змею означало навлечь на себя беду. Сначала это была легенда, а потом осталось только суеверие… Правда очень уж навязчивое суеверие. Пройти под чугунной змеюкой, висящей в самом начале рукава, я не решился, обошел по стеночке, игнорируя удивленные взгляды прохожих. А в легенде говорится, что отец-основатель Озерного двора Луган (тоже, кстати, рыжий, согласно преданиям, как и я же) явился в эти места и вбил кол в самую что ни на есть змеиную нору. А ночью явилась к нему девушка, прекрасней которой он раньше не видел. Попросилась на ночлег. Он впустил ее, жена его подала ей поесть, уложила спать, хотя дома еще как такового и не было, один только шатер. Девушка эта прожила три дня и три ночи, потом соблазнила Лугана, а потом обернулась змеей, укусила его и прошипела проклятье. В общем, Луган умер, жена его тоже умерла от тоски, а из детей остался только младший сын, тогда еще младенец. Его взяли на воспитание, вырастили, он женился, потом у него родились дочь и сын, и вроде все было хорошо, но его укусила змея, и он умер. То же самое случилось и с внуком Лугана. А правнук его отправился к колдуну в лесу просить совета. Тот сказал, что чтобы проклятье снять, нужно поклониться королеве змей и принести дары. Если она дары примет, то проклятье спадет. Если же нет, то придется Озерному двору с этим жить до скончания времен.

Собрали совет, долго гадали, что дарить, в конце концов собрали целый воз яиц, молока, цыплят живых и всяких прочих припасов, до которых змеи охочи. И отправился правнук Лугана с этим добром искать логово змеиной королевы. Его труп нашли через неделю на краю болота. Яйца были побиты, молоко прокисло, а цыплята сдохли. Не приняла королева даров. А когда хоронили тело, мертвый парень открыл глаза и сказал: «Не зовите – и не придут они!» И рассыпался в прах. С тех пор и не упоминают у нас змей вообще.

Вроде бы сказка, а мне все равно не по себе было, пока я шел Змеиным рукавом. Тут змеи на каждом доме, мне приходилось делать над собой невероятное усилие, чтобы не плевать в сторону каждой из них, как у нас принято. В общем, я с облегчением выдохнул, когда на Малой Тележной свернул в один из безымянных рукавов, ведущих к Первой Торговой, недалеко от которой банк и располагается.

– Эй, Рыжий! – знакомым голосом обратились ко мне из подворотни. – Иди сюда!

Я остановился и пригляделся. Шутер. В нахлобученной на самый нос шапке, укутанный по самый нос же, только снизу, полосатым шарфом. И с ним еще какой-то тип, незнакомый.

– Слушай, Рыжий, дело есть! – Шутер схватил меня за руку и утащил в темный тупичок. Я мысленно вздохнул. Знаю я эти дела Шутера… Неважно, спит он со мной на одних нарах или сбежал и бродит по улицам нелегальный и без документов.

– Что за дело? – как ни в чем не бывало спросил я. – Только давай скорее, а то меня хватятся…

– Хочешь на свободу? – с места в карьер спросил он. – Ты же толковый парень, не будешь же ты все десять лет на Леденца горбатиться?

На свободу? Получить образование, стать врачом… Нет, лучше адвокатом, как Рохля Бум. Или открыть собственную книжную лавку, как Кред. Или…

– Эй-эй! – Шутер дернул меня за рукав. – Ты что замечтался, рано еще мечтать! Есть дельце одно, которое в конце обеспечит свободой и документами. Не в Сердце Мира, понятное дело. Отсюда придется удирать во все лопатки. Но дело верное. Ты как, в деле?!

Я молчал. Правда, не знал, что ответить. С одной стороны, я был обижен на судьбу за «Счастливое завтра», с другой – эта обида еще не означала, что следует, очертя голову, кидаться в какие-то убийственные авантюры…

– Отлично! – Шутер закашлялся. – Значит, слушай, что надо сделать…

– Молчи, Олух, – вдруг вмешался в разговор незнакомец. – Он еще не ответил.

И тут, ей-ей не вру, глаза этого незнакомца сверкнули красным. Колдун! Я просто опешил. Встретить колдуна в самом сердце Сердца Мира! Это только я мог угодить в такую переделку…

– Знаешь, Шутер… – я старался не смотреть в сторону страшного второго собеседника. – Давай разойдемся. Я тебя не видел, ты меня не видел. Я же простой деревенский увалень, какой из меня интриган? Мне все эти тайные дела поперек горла. Удачи тебе всяческой, а я пошел, хорошо?

Шутер посмотрел на незнакомца. Я тоже на него посмотрел. Тот кивнул:

– Убирайся по своим делам, – какой все-таки жуткий у него голос. Будто дверь несмазанная скрипит. – Если хоть словом проболтаешься…

Тут он неуловимым движением приблизился и схватил меня за волосы. Я готов был закричать, но он уже отпрянул, улыбнулся победно и продемонстрировал прядь моих же волос в своей руке. Я пулей вылетел из тупичка.

Надо было идти кружным путем, а не сворачивать в Змеиный рукав, думал я, оглядываясь на каждом шагу. Кстати, пока я мог видеть, из подворотни Шутер с этим колдуном так и не вышли. А если бы я пошел по-другому, то и до этого рукава бы не дошел, и не встретил бы Шутера с этим… С такими мыслями я открыл дверь банка.

Когда я снова вышел на улицу, эпизод с колдуном уже не казался мне таким уж страшным. Я даже начал думать, а не сглупил ли я, отказавшись? В конце концов, колдун не обязательно злодей. Свобода, опять же. Документы новые… Наверное, банк произвел на меня успокаивающее действие. Теперь у меня есть вексель, и лежит он у них на хранении. Вежливый и обходительный работник банка объяснил, что нет необходимости держать такую ценную вещь под матрасом в «Счастливом завтра». Я с ним согласился.

Не хотелось идти на работу. Я шел и придумывал, что именно могло бы помешать мне явиться в парк и присоединиться к моим «коллегам по цеху». Самое простое, что первым приходило в голову – заблудиться. В конце концов, я здесь не так уж и давно, а Сердце Мира – город большой. Свернул не туда, оказался в незнакомых местах, запутался в рукавах и площадях… Не такая уж и ложь получится, учитывая то, что город я действительно пока что знаю не очень хорошо. Только куда пойти? Можно вернуться в «Счастливое завтра», понурив голову признать себя кретином и идиотом, получить нагоняй и задание навести порядок в бараке. Можно действительно послоняться по улицам и поизучать город. А можно пойти к Креду. Правда там меня может заметить кто-нибудь из наших, все-таки «Пыльные страницы» совсем рядом с работным домом… Я шел, размышляя обо всем этом, пока глаза мои не наткнулись на вывеску «Читальный дом Расмуса». Наверное, это знак, подумал я и решительно открыл дверь.

Помещение было и похожим, и непохожим на «Пыльные страницы» Креда. Похожесть заключалась в книгах, конечно. Их было много, и они стояли рядами на полках. В остальном «Читальный дом» был совершенно другим. Я даже замешкался на входе сначала. Собственно, я замешкался из-за паркета. Да, я тоже был очень удивлен тем, что пол библиотеки или книжного магазина, я пока еще не понял, куда попал, напоминает бальную залу. Потом я увидел рядом с порогом корзину с большими мягкими тапками. И табличку над корзиной «Надевать поверх обуви».

Может это музей? Мама рассказывала мне, что такие тапки бывают в музеях, где пол представляет собой самостоятельное произведение искусства. Мои размышления у корзины с тапками прервал девичий голос:

– Эй, мистер! – голос раздавался откуда-то сверху, поэтому я задрал голову. Под самым потолком на лестнице действительно стояла юная леди в закрытом темном платье. Обеими руками она прижимала к груди несколько книг.

– Мистер, не могли бы вы мне помочь?

– Конечно, милая леди, что я должен сделать?

– Помогите мне спуститься, пожалуйста! Лестница качается, я боюсь, что упаду.

– Ааа, – я махнул рукой в сторону корзины с тапками.

– Оставьте! Это выдумка моего отца. Очень полезно, когда нужно, чтобы шаги были тихими. Но это важно, когда есть посетители. А сейчас никого нет. Но помогите же мне!

Я направился к лестнице, смущенно думая о том, как бы ненароком не посмотреть наверх. А посмотреть меж тем ужасно хотелось. Потому как девица наверху выглядела очень даже симпатичной. Эх. Порой моя скромность доводит самого меня до отчаяния. Помнится, когда мы заблудились с Марикой в лесу…

– Райл, мне страшно, возьми меня за руку…

Я взял, конечно. И забормотал успокаивающе, что мы совсем недалеко от дома, что скоро увидим огни наших окон и все такое. А она сжимала руку все крепче, а потом вдруг взвизгнула, прижалась ко мне всем телом и задышала в самое ухо:

– Там кто-то есть, я боюсь!

Мы молча стояли, прижавшись друг к другу, она взволнованно дышала, я каждой клеточкой тела ощущал ее дрожь, как сейчас думаю, вовсе и не от страха даже…

– Показалось, – прошептала она, но отстраняться не торопилась. Ее глаза блестели в темноте, вдалеке бормотал ручей, загадочно мерцали звезды… Потом вдалеке залаяла собака, я смутился.

– Эй, мистер! – вернула меня в реальность девушка на лестнице. – Возьми, пожалуйста у меня книги и подержи лестницу!

Я протянул руки вверх, на мгновение перед моими глазами мелькнули ее стройные ноги в полосатых чулках, а потом шаткая стремянка закачалась и рухнула. Прекрасная библиотекарша упала в мои объятия, я не удержался на ногах и…

– Ооох! – девушка пошевелилась, потом захихикала, потом ойкнула. – Локтем ударилась. А ты как, живой?

Я был живой, так что кивнул, поднялся со сверкающего паркета и галантно, как мне показалось, подал руку даме. Она прыснула, сидя на полу.

– Такой идиоткой себя чувствую, вы уж простите, мистер, – она поднялась и встала напротив меня. Ее голова едва доставала мне до плеча. Пока она стояла на лестнице, не было заметно, какая она коротышка. Или совсем ребенок, или…

– Ох и невежа же я, – она смешно всплеснула руками. – Меня зовут Ада. Я работаю в магазине моего отца Расмуса уже семь лет. Я просто уродилась такая маленькая, а на самом деле уже вполне взрослая и самостоятельная.

Я улыбнулся и шаркнул ногой.

– Меня зовут Райл. Я зашел к вам, потому что мне вывеска понравилась. И книги я очень люблю. Только вот на покупку их у меня пока что денег нет… И если это будет препятствием для нашего знакомства, я готов покинуть этот гостеприимный дом…

– Нет-нет, что вы! – Ада кинулась собирать рассыпавшиеся по полу книги. – Мы с отцом понимаем, что тяга к знаниям совершенно необязательно сопровождается толстым кошельком! У нас можно взять книги почитать за совсем небольшие деньги или почитать прямо здесь. А еще можно оказать нам кое-какие услуги. Мой отец мало что может сделать по дому, он вернулся с южной границы без ног, так что теперь ездит на каталке. Поэтому нам очень часто требуется помощь молодых здоровых мужчин, которые помогли бы справиться с нашим домом. Когда я выйду замуж, будет попроще, только пока не нашлось желающих жениться на такой пигалице, да еще и рыжей к тому же.

И только тут я заметил, что она тоже рыжая. Наверное, если бы ее волосы были распущены, я обратил бы на это внимание раньше, но они были стянуты в тугую косу.

– Да, – кивнул я. – Быть рыжим – то еще удовольствие в наши дни.

– Вы меня понимаете, мистер, – похоже, Ада очень большая любительница поболтать. Слова сыпались из нее как горох. Но мне нравилось ее слушать. И как только я собрался сказать ей, что с удовольствием войду в круг помощников по дому, допущенных к чтению, как над дверью звякнул колокольчик.

Вошедший человек был очень высокого роста. Он был одет в темный дорожный костюм, сказать точнее, какого он был цвета, я затруднился бы, потому как в помещении царил некоторый полумрак, а одежда посетителя была изрядно запылена. Голову прикрывала кожаная шляпа с широкими полями, в руке – объемистый саквояж. А сапоги говорили о том, что он путешествовал верхом.

– Здравствуй, Ада, – устало сказал он. – У тебя посетитель?

– Здравствуйте, мистер Од. Мы разговаривали. Если у вас важное и срочное дело, то мы вполне можем отложить нашу беседу, правда же мистер Райл? Работа прежде всего, как учит меня мой папенька!

– Тогда пусть молодой человек присядет, я тебя надолго не займу, – мистер Од опустил на пол свою сумку, раскрыл ее и извлек из недр три небольших томика. – Это стихи Ландага Моа, Повесть о туманных далях и травник, первый из трех. Я обещал их твоему отцу, возьми. А мне нужна книга с чистыми страницами, ты знаешь, где твой отец их держит?

– О, мистер Од, неужели вам удалось… – Ада торопливо схватила три книжки. – Да-да, конечно я знаю! Сейчас принесу.

Она опрометью выскочила из зала, скрывшись за ширмой, которую я сначала даже не заметил. И в тот же момент незнакомец стремительно приблизился ко мне, сунул мне в руки какую-то книгу и прошипел:

– Спрячь. И не звука!

Когда Ада вернулась, мистер Од уже стоял со скучающим видом на том же месте, где она его и оставила. А всученная мне книга надежно покоилась у меня за пазухой. Я же сам мучительно пытался сделать вид, что ничего не произошло. Сам же сгорал от любопытства.

– Вот то, что вы просили, мистер Од, – Ада протянула пыльному посетителю томик в ярко-красном переплете. На обложке была выгравирована та же эмблема, что я видела на вывеске – раскрытая книга, глаз и перо.

– Спасибо, Ада, – снисходительно кивнул загадочный мистер. – Мне пора. Передай отцу мои сожаления о нашей несостоявшейся встрече.

Мистер Од вежливо приподнял шляпу, взял с пола саквояж и вышел. Только колокольчик звякнул.

Ада повернулась ко мне. Я вскочил и, пока она не успела снова начать говорить, принялся торопливо прощаться.

– Я так очарован вами, Ада, что совсем забыл о делах. Мне срочно нужно бежать, но я обязательно приду снова. Надеюсь, еще не раз вас увидеть.

Выскочив за дверь, я покрутил головой. Ага, вон там мелькнула кожаная шляпа на высоком человеке. Я почти бегом устремился следом за мистером Одом. Как назло, он направился в самую людную часть города. А еще я никак не мог к нему приблизиться. Я проталкивался через бесконечную толпу на Цветочном базаре, стараясь не потерять его из виду, потом уворачивался от многочисленных торговцев Безухого рукава, потом сворачивал еще в пару переулков, совсем было отчаялся, когда понял, что потерял его из вида на Большой Торговой. Но его приметная шляпа снова мелькнула близ Лягушачьего рукава, и погоня продолжилась. Я должен был его догнать! Но не догнал… Я остановился и огляделся. Вокруг была незнакомая маленькая площадь, окруженная двухэтажными кирпичными домами, балконы которых были украшены голубыми цветами. Из нее выходило только два рукава, кроме того, по которому я пришел. Людей почти не было, разве что торговец пирожками и пара пацанов, шумно гонявших жестяную банку. И еще какая-то толстая матрона пялилась на меня из окна. Я вздохнул. Теперь мне не придется врать – я и в самом деле заблудился. Я просто-таки представления не имел, куда меня завел этот незнакомец в шляпе. Ужасно хотелось достать из-за пазухи книгу, но я не рискнул. Мало ли что там, вдруг этого не должны видеть тетка в окне и продавец сдобы…

Глава третья,

в которой Райл знакомится с вторым главным героем, шпионом соседнего государства, с которым идет перманентная война. Райла принимают за другого, и пока разбираются в этом недоразумении, их застает Чарли. Он выгоняет Райла с работы без денег и документов, пообещав не сдавать того жандармам из личной симпатии.

Просыпаться не хотелось. И вспоминать вчерашний вечер тоже не хотелось. Когда я нашел дорогу в «Счастливое завтра» было уже темно. Я явился с повинной, едва переставляя ноги. Мне устроили такой разнос, какого я и представить себе не мог. И на сегодня лишили завтрака. Я уж не говорю о вчерашнем ужине, который я пропустил. Так что мой желудок прилип к позвоночнику и обиженно похрюкивал.

На утреннее построение я шел, как на эшафот. Но вопреки моему дрянному настроению, Чарли был в отличном расположении духа. И даже его уродливый костюм на нем сидел лучше.

– Вы семеро, – Чарли жестом показал, с какой стороны строя считать, – отправляетесь сегодня на Холмы Великанов. Собирайте личные вещи, вы пробудете там не меньше недели. Будете чинить дорогу. На вас троих, – следующий взмах руки, – пришел заказ от вдовы Шамиры. У нее пикник с банкетом, нужно обустроить площадку, потом подавать блюда и все такое прочее. Считайте, что повезло. Вам восьмерым сегодня предстоит…

Меня и Дикстриса Чарли определил на уборку барака. Он назвал его по имени, так что теперь я точно убежден, что не забуду первую букву. Напарник он, конечно, так себе. Но зато у меня будет возможность пролистать вчерашнюю книгу…

– Слушай, Рыжий, – Дикстрикс присел на нары, чтобы отдышаться. – Ты не знаешь, что случилось с Олухом?

Я чуть не уронил тряпку. Но потом взял себя в руки и как можно безразличнее спросил:

– А что с ним? Ну, то есть, я не видел его со вчерашнего утра, но мне как-то было не до того, сам понимаешь…

– Понимаешь, тут такое дело, – толстяк задрал полу своей куртки и начал рыться в кармане. – Я подумал, что он просто удрал. Но обычно если такое случается, то поднимается шум до небес, начинаются поиски-розыски, а тут…

Он снова хрипло закашлялся. Я присел с ним рядом на нары. Мне стало интересно.

– Будто ничего и не произошло. Вчера Чарли сделал вид, что так и надо, а вечером, когда я его спросил, сплюнул мне в ответ что-то вроде: «Не твоего ума дело!» А вы ведь с ним рядом спали, вот я и подумал, может ты знаешь чего.

Я мотнул головой. Потом подумал и проговорил задумчиво:

– Я проснулся и увидел, что его нет. Хотя вечером еще был. Я тогда не удивился вовсе, подумал, может он по нужде вышел. Ну или там прогуляться перед работой захотелось… Он вроде как ночью со мной поговорить пытался, но я спать очень хотел. Так что не знаю…

– Жаль, – Дикстрикс наконец извлек из кармана коробочку с пилюлями, открыл ее и кинул в рот сразу штуки три. – От кашля. Новое лекарство. Говорят, отлично помогает.

Я сразу же вспомнил про микстуру, и мне захотелось засмеяться. Я закашлялся. Толстяк протянул мне коробочку, но я отказался. Пилюли, конечно, лучше микстуры, но мне как-то все равно не хотелось без нужды глотать неизвестно из чего сочиненные катышки бурого цвета…

– Ладно, давай продолжать работу, – толстяк тяжело поднялся и потащил к выходу мешок с мусором. А я направился к своему спальному месту. Не затем, чтобы поспать, нет. Просто чтобы заправить как следует. Я стянул с тощего матрасика одеяло, откинул в сторону подушку, а из-под нее вдруг выпорхнул листочек бумаги.

«Иди Змеиным рукавом до переулка Белошвеек, сверни, буду ждать тебя там. Ш»

Надо же, а ведь я совершенно забыл о нашей случайной встрече! Из головы вылетело совершенно, даже когда Дикстрикс меня спросил. Я испугался вопроса, но сам не понял, почему испугался. Что же вчера было? Я встретил Шутера в подворотне. Мы поговорили и разошлись. И кто-то еще с ним был, вроде… Мысли стали похожи на туман или кисель, виски заныли. Что происходит? Почему я не могу вспомнить? Перед глазами поплыли красные круги.

– Эй, Рыжий, – голос звучал как будто издалека. – Что с тобой?

– Живот от голода подвело, – не думая, ответил я, пытаясь собраться с мыслями.

– Сейчас, погоди чуток, – Дикстрикс вышел. Я понял, что до сих пор держу в руках и подушку, и бумажку. Я сунул записку в карман, подушки бросил и схватился руками за голову. Надо попытаться не думать про Шутера. Надо попытаться не думать про Шутера. Надо попытаться… Боль усилилась. Я обозвал себя идиотом. Вы пытались когда-нибудь заставить себя о чем-то не думать? Вот и у меня ничего не получилось. И в тот момент, когда мне хотелось заорать от боли и свалиться на пол, все вдруг закончилось. Круги перед глазами рассыпались цветными искрами, кисель в мыслях растаял, и я вспомнил, кто был вчера с Олухом в подворотне. И похолодел от страха.

– Вот, держи, жить станет легче – Я даже не заметил, как он подошел. Дикстрикс протянул мне кусок хлеба с сыром. Я взял. Улыбнулся вымученно.

– Тяжелый у меня вчера денек выдался, ты уж прости…

А он неплохой мужик, думал я, доедая последние крошки. Жить и вправду стало полегче. Я отогнал неприятные мысли куда-то на задворки памяти, и с удвоенной силой принялся за уборку. Чего я, в сущности, испугался? Мести этого колдуна? Вот еще. Я никому про него не рассказывал. Да если бы даже и рассказал, что он, живет в этой подворотне что ли? Наверняка его берлога совершенно в другой части города, и он знает, что я про нее ничего не знаю. Нет, не в мести дело. Страшно мне совершенно по другому поводу. Какой-то недоносок влез мне в голову и что-то подправил в моих мыслях. Это было… чудовищно! Я справился, конечно. Но чувствовал я себя при этом преотвратно. И из памяти не шел клок моих волос у чужака в голове. Наверняка ведь он может сделать и что похуже…

Мы закончили свои дела задолго до заката. Даже, пожалуй, пораньше, чем обычную работу заканчиваем. Чарли педантично проверил наведенную нами чистоту, потом пожал плечами и заявил, что мы можем идти по своим делам куда хотим. Не забыл, правда, язвительно добавить, что кто опаздывает к ужину, тот его и не получает.

Дикстрикс заявил, что дел у него никаких нет. Точнее есть одно, но чтобы его сделать, никуда идти не надо. Он забрался на нары, накрылся одеялом и захрапел.

– А ты? – вопросительно изогнул бровь Чарли.

– Я пока отдохну, – промямлил я. – Потом схожу в «Пыльные страницы».

Чарли пожал клетчатыми плечами и удалился восвояси. А я наконец достал из-под матраса книгу. Ту, вчерашнюю. А вместе с ней еще «Хроники Суматошных войн». Чтобы если кто меня увидит, подумали, что я, как обычно, тренируюсь читать.

Обложка была потертая кожаная. Названия не было видно. Хотя может его там просто никогда не было. Больше всего этот томик напоминал чьи-то мемуары или что-то в этом роде. Рукописные, а не печатные. Я открыл титульный лист и прочел:

Трактат о погоде, странностях бытия и изменчивости материи

ИДОЛОМОР

Смиренному брату Астахию посвящается, да будет он во веки веков не забыт.

Ни название, ни имя ни о чем мне не говорило. Поэтому я пожал плечами и перевернул страницу. Буквы были знакомые. Они складывались в слова, только совершенно не читались. Абракадабра была написана. Я взялся листать страницы в поисках рисунков. Они в книге имелись в немалом количестве. Только это были то чертежи непонятно чего, то какие-то кривулины-загогулины. Если не считать заглавной страницы, книга выглядела так, будто писал ее человек, который писать вовсе не умеет. Посмотрел, какие бывают книги – ну, там, буквы, слова, рисунки. И решил, что написать книгу – отличная идея. Купил чистый альбом, взял перо и уселся за работу – буквы рисовать друг за дружкой. Чтобы все выглядело по-настоящему.

Наконец мне надоело выискивать в бессмысленном тексте знакомые слова, и я закрыл книгу. В бараке стало явственно темнее, хотя до заката было еще далеко. По стенам ползли неясные тени. Очень странно – за окном светило солнце, оно как раз перед закатом заливает всю комнату своими лучами, но в этот раз свет будто застревал на оконном стекле. Будто что-то не пускало его дальше. Неужели?… Как там меня мама учила? Я провел левой рукой перед глазами, тряхнул ей в сторону ближайшего угла и зашептал:

– Камень, огонь, дерево, явь. Все остальное – прах.

Наваждение сгинуло. Свет радостно заполнил комнату, будто недоумевая, что вообще могло его остановить. Я перевел дух. Надо же… А я думал, сказки… Похоже, мистер Од всучил мне один из тех чернокнижных трактатов, которые сами по себе колдовские. Говорят, что с ними колдовать могут даже не колдуны. Просто надо читать вслух. Видимо, пока я разбирался с этими закорючками, какие-то слова вслух все-таки прошептал, вот всякая темень из углов и полезла. Такие книги надо сжигать, не раскрывая. Только вот я не знал, что они существуют. Пока эту не открыл.

Дикстрикс заворочался и забормотал что-то во сне. Потом закашлялся. Я подумал, что пора идти. Во мне боролись две страсти – выбросить немедленно страшный томик в первую попавшуюся мусорку и оставить себе, запрятать сокровище поглубже. Мне отчаянно нужно было с кем-то посоветоваться. Я накинул куртку, натянул шапку на голову и вышел на улицу.

Шел дождь. Мелкий, моросящий, по всему видно зарядил надолго. А значит в бараке скоро станет промозгло и сыро. Останется только выпрашивать у Чарли дров для буржуйки, которые в это время года не полагаются… Я старался думать о чем угодно, только не о книге, лежавшей у меня за пазухой. Вдруг меня пыльным мешком по голове стукнула мысль: «А могу ли я всецело доверять Креду?!» Ведь это… хм… произведение – железобетонный приговор. Если меня поймают, разгуливающим с этаким сокровищем за пазухой, то отправят на костер, как пить дать. Вместе с книгой и всеми пожитками. Можно, конечно, прикинуться неграмотным, из деревни приехал, букв не знаю, книгу нашел, хотел показать специалисту, а тут вы как раз… Я вздохнул. Не пройдет такая штука. Все мои городские знакомые в курсе, что читать я умею.

Я окончательно остановился. Так идти к Креду или нет? Рассказывать ли вообще кому-нибудь про мое случайное приобретение? Нет, не стоит сейчас ни с кем разговаривать. Я присел на ступеньку и огляделся. Почему-то мне вдруг стало не по себе. Казалось, что одежда на мне прозрачная, и каждый прохожий видит, что я прячу под полой куртки.

– Развелось бездельников, – проворчала прошедшая мимо пожилая женщина с плетеной корзиной. Наверняка чья-то домоправительница, ходившая на базар за продуктами. Мелочный торговец набивал трубку и поглядывал в мою сторону… Пара студентов, что-то бурно обсуждавших, оглянулись на меня. Компания оборванных недорослей шептались возле дверей доходного дома и показывали на меня пальцами. Захотелось немедленно встать и убежать куда-нибудь, где меня никто не увидит. Хоть обратно в Озерный двор. Лишь бы подальше отсюда.

– Привет, – незнакомец присел рядом со мной. – Давно не виделись.

– Привет, – машинально ответил я. – Разве мы знакомы?

– Шутник, – хохотнул мой собеседник и полез в карман.

Я оглядел его с ног до головы. Невысокого роста, чернявый, чем-то смахивает на Олуха Шутера, но не настолько, чтобы оказаться его родственником. Кроме того, я не знаю никого из родни Олуха. Одет неброско – клетчатая куртка, кожаные штаны, серая кепка.

– Не тушуйся, это я и есть, – незнакомец доверительно улыбнулся. – Мы должны были встретиться позавчера на Кабаньей заимке, но я опоздал. Запутался в ваших рукавах и площадях. Бестолковый город, правда же?

– Эээ…– ничего умнее мне в голову не пришло.

– Слушай, давай найдем местечко поуютнее и поговорим, а? – хм… Меня не оставляло впечатление, что человек передо мной заискивал. Будто провинился в чем-то. Похоже, он принял меня за кого-то другого. С одной стороны, недоразумение неплохо было бы разрешить сразу, пока он не успел наговорить мне чего-нибудь на второй смертный приговор. С другой же… Я кивнул.

– Да, давай поищем место, здесь действительно неуютно.

Мы одновременно поднялись со ступенек. Пусть все идет, как идет, подумал я и пошел вслед за незнакомцем.

– Слушай, Свир, – он оглянулся на меня. – Я знаю неподалеку неплохую таверну. Заглянем туда?

Я опять машинально кивнул, стараясь не показать вида. Свир! Неужели он меня принял за спятившую идиотку, жившую в развалинах храма за Микстурой? Хотя мало ли в Сердце Мира людей по имени Свир? А таверна – это неплохо.

– Слушай, приятель, у меня тут случились небольшие неприятности, – как можно более безразлично начал я. – Так что в таверне тебе придется за меня заплатить, ты как?

– Да без проблем, – неожиданно обрадовался незнакомец. – Старина Локки всегда рад помочь попавшему в переплет товарищу!

Значит, Локки. Хорошо. Таверна, куда вел меня новый знакомый, не выглядела роскошной. Да что там, она и презентабельной-то не выглядела. Покосившаяся вывеска с изображением то ли кошки, то ли собаки и намалеванное прямо на стене название «Псы войны».

– Ты не смотри на вывеску, – как бы извиняясь за неизвестного оформителя проговорил Локки, взявшись за кольцо на двери. – Зато готовят там – пальчики оближешь.

Мы вошли в небольшой полутемный зал со сводчатым потолком. Длинный стол с одной стороны и четыре маленьких с другой. Стойка. Темный провал в стене, ведущий на кухню. Лестница наверх. Прямо посреди зала – люк в подвал, прикрытый деревянным щитом. А может и не люк в подвал, может быть колодец в таверне свой собственный. У нас в «Счастливом завтра» во внутреннем дворе колодец, так окрестные жители частенько бегают к нам за водой, а Чарли явно имеет на этом какую-то прибыль. Посетителей в зале не было. Хозяин, видимо услышав звякнувший над дверью колокольчик, появился наверху лестницы.

– Горячего нет, – без приветствия заявил хозяин. – Будет позже. Могу предложить пиво, вино, сыр, закуски и вчерашнее рагу. Оно хорошее, но холодное. Если хотите, можете разогреть сами.

– Давай все перечисленное и… – Локки оглянулся на меня. – Вино или пиво?

Пиво мы варили в Озерном дворе, и по сравнению с ним все городское казалось мне жиденькой кислой дрянью. А на вино у меня никогда денег не хватало.

– Вино, – кивнул я.

– Вино, – согласился со мной Локки, и мы направились к одному из маленьких столиков. Тому, что стоял в самом углу.

– Ты все слышал? – зычным голосом проорал кому-то невидимому тавернщик.

– Да, – приглушенно отвел некто. – Все будет в лучшем виде!

В зале царил полумрак. До темноты было еще далеко, но все окна этой таверны были так или иначе прикрыты. Одно было наполовину заложено кирпичом, второе забито досками, а на третьем висела неопрятная штора, сшитая из лоскутков.

– Рагу тут исключительное, – поделился Локки. – Вчерашнее даже вкуснее, чем сегодняшнее. Да что я рассказываю, сам скоро оценишь.

Ждать пришлось не очень долго. Тощий подросток появился из-за деревянной ширмы под лестницей, держа в руках плетеный поднос. На нем стояло глиняное блюдо с неровными ломтями сыра и домашней колбасы, глиняная же бутылка с узким горлышком, коврига серого хлеба и здоровенная миска с неживописной кучей, в которой угадывались куски мяса и овощей. Видимо последнее доставали со дна котла, потому что некоторые кусочки были явственно подгоревшими. Паренек ловко составил все это на стол, потом извлек из кармана фартука две кружки и ухмыльнулся во весь свой щербатый рот:

– Если кружки на поднос ставлю, то постоянно роняю. Вот и приспособился в фартуке таскать. Платить лучше бы сразу, а то кто вас знает…

Локки сговорчиво вытащил из кармана штанов кошелек, отсчитал несколько монет, и удовлетворенный паренек удалился, бросив нам напоследок, что мы можем сидеть тут сколько захотим, а ежели добавки или еще чего потребуется, то нам нужно только крикнуть.

Надо сказать, что у меня при виде еды слюнки потекли. Я был готов сожрать все принесенное вместе с мисками и кружками. Но показывать это мне казалось ниже моего достоинства. Локки ловко выдернул из бутылки пробку и разлил вино по кружкам. В полумраке оно казалось черным. Я отломил кусок ковриги, загреб им немного рагу и поднес ко рту.

– Я должен был тебе кое-что передать, – сказал Локки, поднимая свою кружку. – Только, боюсь, это уже не имеет смысла. Идиот Будас отправил меня сюда, ничего толком не уладив. Вот поэтому и получилось, что на встречу я не явился. Кстати, Свир, а тебе-то этот дурак о встрече сообщил?

Рот у меня был занят, так что я просто отрицательно покачал головой. Локки хохотнул:

– То-то я смотрю, что ты не пылаешь праведным гневом! Ну хорошо, хоть теперь мы встретились. Прости меня, конечно, но имя ты себе выбрал дурацкое. Дундук, ха!

Я чуть не подавился. Не может быть в нашем Сердце Мира, хоть и живет в нем прорва народу, быть двух человек с таким именем. Я подумал, что Локки бы еще больше обозлился, узнав, что этот его Будас забыл ему сказать, что Свир – женщина. Я наконец прожевал кусок жестковатого, но замечательно вкусного мяса и многозначительно произнес:

– Можно подумать, я его выбирал…

– Ну да, – покладисто согласился Локки. – Говорят, у вас с этим строго.

Тут мы принялись за еду всерьез, и разговор временно прервался. Готовили в самом деле отменно. Мне сразу же вспомнился дом. Примерно такое блюдо мама варила, когда к нам приходил однорукий Горган и приносил кабанью ногу. Мы жили без отца, так что мясо у нас было от случая к случаю – иногда мама выменивала его за пряные травы, которые она выращивала лучше всех прочих, у кого-нибудь из соседей, а иногда кто-нибудь заходил в гости и приносил. Порой такие события случались одно за другим, а бывало, что мясо у нас месяцами не было. Домашняя птица у нас не приживалась, а ящериц мама боялась, хотя, говорят, они на вкус не хуже курицы…

– Заказать еще? – спросил Локки, когда мы доели рагу. – А то ты как будто не наелся…

Все-таки не получилось у меня скрыть зверский голод… Как ни обучала меня мама хорошим манерам, я все равно остался неотесанным деревенским болваном. Как еще этот Локки до сих пор не сообразил, что принял меня не за того.

– Нет, – собравшись с духом отозвался я. – А вот вина еще можно. Под вино и разговор веселее пойдет.

– Эй, парень! – крикнул Локки. – Еще вина нам. И сыра, пожалуй. И это… яблоки водятся у вас в заведении?

Из кухни раздалось что-то неразборчивое. Дверь натужно скрипнула, звякнул колокольчик, в таверну вошли двое работяг. И сразу же следом за ними еще трое. На вершине лестницы снова появился хозяин, в зале сразу же стало шумно. Локки склонился поближе.

– Вот теперь говорить безопаснее. А то мне все время кажется. Что этот хозяин нас подслушивает. Сейчас ему будет не до того, когда в таверну набьется народ.

Не сказал бы, что меня сильно обрадовала новость о приближающемся серьезном разговоре, потому как понятия не имел, о чем пойдет речь. Придется вилять, что-то выдумывать и все такое… Может, лучше сразу признаться, что я не тот, кто нужен Локки? Пока он не успел мне сказать что-нибудь такое, что мне не удастся выбросить из головы. Только я открыл рот, как в зал ввалилась компания не вполне трезвых товарищей, числом шестеро. Все они были одеты в одинаковые темно-серые рубахи и коричневые кожаные жилеты, что выдавало в них тружеников фабричного дела. Вообще-то я думал, что фабрики всегда огромные и что работает на них очень много народу. Оказалось, что так бывает далеко не всегда. Некоторые особо ушлые ремесленники начали называть фабриками свои малюсенькие цеха. И все потому что фабричные товары считались лучше и долговечнее. Впрочем, униформа бывает только на действительно больших фабриках. Наверное, вновь вошедшие посетители работают на фабрике стеклянной посуды, которая тут как раз по соседству.

Локки снова склонился ко мне.

– Значит так… – прошептал он. – Я, конечно, опоздал с известием, но вдруг его еще можно как-нибудь использовать. Это про одного небезызвестного канцеляриста, которого поймали на прикарманивании денег. Его допросили и выяснили, что семена георгинов проросли.

Он замолчал и удивленно посмотрел на меня.

– Ты что не понимаешь? Семена георгинов, – он повторил это в полный голос, отчетливо произнося каждую букву.

Надо признаваться, решил про себя я. Похоже, это шпион. И только что он мне передал какую-то зашифрованную информацию или сказал пароль. А я его не понял. Потому что я не Свир Дундук.

– Слушай, Локки, – начал я. – Я должен тебе сказать, что ты ошибся. Я не Свир Дундук. Меня зовут совершенно иначе. И я не понимаю, о чем ты говоришь.

Локки нахмурил лоб, снял кепку и начал мять ее в руках.

– Я понимаю, что провалил встречу в указанное время, – замялся он. – Но это еще не значит… Да ничего это вообще не значит! Я отработаю, честно! Теперь я полностью в твоем распоряжении, ты же должен понимать, ты же знаешь, что Будас – идиот. Позволь мне…

– Ты что, не понял? – я даже привстал, но потом сразу же сел на место, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания. – Я другой человек. Я хотел сразу тебе сказать, но как-то не получилось. Я приехал в Сердце Мира из деревни. Чуть больше двух недель назад. Живу в работном доме «Счастливое завтра».

– Нет-нет, этого не может быть! – Локки помотал головой, будто стряхивая что-то. – Не может быть. Не могло быть такого совпадения.

– Еще как могло, – усмехнулся я. – Я вообще не понимаю, почему ты ко мне прицепился. Я не похож на эту Свир Дундук ни капельки.

– ЭТУ? Что ты хочешь сказать? – Локки прищурился.

– Я относил ей письмо пару дней назад, – не знаю, почему я вдруг разоткровенничался. Наверное мне просто стало жаль симпатичного парня Локки, который если и старше меня, то ненамного. Как его вообще в шпионы взяли? По-моему так шпион должен быть этаким седовласым, умудренным годами, величавым джентльменом, а вовсе не молодым раздолбаем неясного роду-племени. Хотя много я понимаю в шпионах, да…

– Подожди, – Локки задумался. – Подожди минутку. Ты хочешь сказать, что я мог совершенно случайно вот так запросто встретить в самом сердце… гм… Сердца Мира мага, да еще и с какой-то магической книгой за пазухой? И кто ты тогда такой?

Мага? О чем он говорит вообще?

– Ну, с книгой долгая история, но никакого отношения к Свир Дундук она не имеет, – я взял с тарелки кусок сыра. – Но маг… О чем ты?

– Лучше скажи как есть, парень, а? – он почти лег грудью на стол и заглянул мне в глаза.

– Я и говорю, как есть, – я пожал плечами. – Хочешь, пойдем в «Счастливое завтра», я покажу тебе свое спальное место?

– Да, – Локки вскочил, неожиданно воспылав энтузиазмом. – Пойдем немедленно. Кроме того, здесь становится шумно и многолюдно. Еще ввяжемся в какую-нибудь драку случайно…

Мы поднялись из-за стола и направились к выходу, оставив за спиной шумный зал, неприветливого хозяина и вертлявого недоросля-разносчика.

Когда дверь за нами захлопнулась, я мимолетно пожалел, что уступил гордости и отказался от второй порции местного рагу. А еще меня немного волновал вопрос об объяснениях, которые придется дать коллегам по работному дому о том, что это за гость у меня такой. В общем-то, приводить гостей у нас не запрещалось, если они не оставались ночевать и уходили до полуночи. Но гости, меж тем, у нас бывали крайне редко. Помню только один раз, когда к Дисриксу пришел какой-то замухрыжечного вида дядька. Он поговорили на повышенных оборотах, и посетитель убрался восвояси. Хотя, наверное, это не считается. Какой же это гость? Гостей встречают и привечают, а этого разве что не пинками выставили. Одолеваемый этими мыслями и воспоминаниями, я потянул на себя дверь барака. Судя по относительной тишине, народу там было немного. Ах да, часть же уехала на несколько дней, я и забыл… А еще я очень надеялся, что Чарли ушел по своим вечерним делам, а они у него частенько бывали раньше. И что Рохли Бума уже нет. Но за последнего я не волновался, этот редко задерживался на работе.

– Привет, Рыжий! – раздалось сверху. Этого парня все называли Одуванчик. За то, что его лысый череп выглядел точь-в-точь, как сей непрезентабельный цветочек после того, как на него подуешь. Настоящим именем я как-то не интересовался. Он был тихим и почти всегда незаметным. – Вы же тут уборку делали сегодня, ты не находил случайно бронзовую бляху, завернутую в лист бумаги?

Что-то такое я действительно нашел. Безделушка упала с верхних нар через щель и завалилась между стеной и нижними нарами.

– Да, была такая. Лежит в корзине на кухонном столе, – ответил я. – Там много всяких неопознанных мелочей, поищи.

– О, спасибо, Рыжий, – и Одуванчик стал осторожно спускаться вниз. А мы отправились по проходу дальше. Собственно, можно было уже и не вести Локки к своему месту, и так было понятно, что я не соврал, что живу в этом бараке. Но Локки настойчиво подтолкнул меня в спину, идем, мол, дальше.

– Мы пришли, – сообщил я, показав на свой матрас. – Можешь располагаться. Место рядом со мной все равно пока что пустует.

– Здесь… безопасно? – шепотом спросил Локки.

Я пожал плечами и забрался на нары. Локки полез следом за мной и устроился на месте Шутера.

– Значит, это правда… – задумчиво протянул он. – Все-таки совпадение.

Я кивнул.

– Расскажи мне про Свир Дундук, – Локки поерзал, устраиваясь поудобнее.

– Она живет за Микстурой, на севере, – сказал я. – От Первой Торговой Жучьим рукавом до мостика. Там полуразваленный здоровенный храм, не ошибешься. Я относил ей приглашение на прием от Дублона. Это наш местный аристократ-бездельник. Вот, собственно, и все, что я знаю. Вручил письмо и ушел.

– Я знаю Дублона, – тихо проговорил Локки. – Но кто же ты, все-таки?

Я снова пожал плечами.

– Как видишь, – интересно, какого ответа на свой вопрос он ждал? Что я замаскированный резидент колдовской разведки? Или полубог, развлекающийся работой на благо общества? – Приехал из Озерного Двора чуть больше двух недель назад. Попал… вот сюда. Живу, работаю, учусь. Надеюсь выкупиться раньше, чем истечет контракт.

Локки испытующе смотрел на меня. В полумраке было видно, как поблескивают его глаза. Он явно хотел спросить что-то еще, но, кажется, сам не знал что.

– Книга! – вспомнил он. – Откуда у тебя книга? И какая она?

Надо было отпереться тогда! Сказал бы, что знать не знаю никаких книг и вообще неграмотный. Придется теперь рассказывать про мистера Ода и всю эту странную ситуацию, в которую я угодил. Я полез за пазуху.

– Вот книга, – сказал я, протягивая томик Локки. – Только я в ней ничего не понял, она вообще у меня случайно.

Локки осторожно взял ее за корешок, открыл обложку, прочел название и замер.

– Ты хоть представляешь, что таскаешь под полой? – спросил он. Я поймал себя на том, что мне снова хочется пожать плечами, и удержался от этого жеста.

– Нет, – ответил я честно. – Точнее, я понимаю, что это какой-то чернокнижный трактат из древних и очень опасных. Но я не знаю ни автора, ни способа применения этого… гм… произведения.

Локки вернул книгу мне обратно и опустил глаза.

– Этих трактатов всего восемь, – сказал он. Шесть в библиотеке короля Дремора. Один должен был быть у Свир Дундук. Где еще один – не знаю, видимо вот он, у тебя. Кроме того, мой талисман засек тебя как мага. И книгу эту засек тоже. Вот я и подумал, что ты и есть Свир Дундук, которого, то есть, которую, конечно, я никогда в лицо не видел. Жаль, что все так получилось…

Я кивнул. Действительно, жаль. Теперь мне ни сна, ни покоя не видать.

– Хочешь добрый совет? – Локки оторвался от созерцания своих ногтей и снова поднял глаза. – Беги из страны, пока твой дар не начал себя проявлять. В Сердце Мира магам жизни нет. Кроме того, если мага не учить, то он может быть опасен, потому что не умеет толком пользоваться своим даром. Тебе нужно…

– У меня есть подозрение, господа хорошие, что я знаю, что вам обоим нужно, – вдруг вмешался в наш разговор еще один собеседник. Чарли! Я даже не заметил, как он подошел, надо же быть таким лопухом! – Вас обоих надо сдать жандармам. Не знаю, куда положено отправляться таким как вы, но они разберутся сами.

Мне тут же захотелось стать песком и просочиться сквозь нары. Чтобы меня было не слышно, не видно. Это был конец всему. Не болтать мне теперь о жизни с мудрым и всепонимающим Кредом, не устроиться на работу в «Читальном доме Расмуса» и не заглядываться тайком на стройные ножки маленькой Ады.

Глава четвертая,

в которой Райла одолевает депрессия и голод. Человек без документов в Сердце Мира не нужен ни одному работодателю, а в трудовые бригады ему больше не хочется. Локки предлагает ему сотрудничать с разведкой, но вяло, потому как персона Райл не особо ценная и значимая.

Мосты никогда не были главной достопримечательностью Сердца Мира. Сколько их всего в городе, не знаю, но те, что я видел – это какие-то убогонькие и не ласкающие взор сооружения. Как будто просто доску через ручей перекинули, правда масштаб чуть-чуть другой. Ни одной большой реки через Сердце Мира не протекает, а строить грандиозное сооружение над ручейками-переростками как-то не по-столичному что ли… В общем, мост под которым я сейчас сидел, как раз и являл типичный образчик местного мостостроительства – несколько почерневших от времени бревен и длинные обветшавшие до почти полной непригодности доски. Чинили этот мост, по всему видно, не единожды. Тот тут, то там прохудившийся настил был заколочен всяким мусором и обломками, а вместо перил в паре мест натянуты разлохмаченные веревки.

Чарли показал себя образцом великодушия и добродетели. Он не стал отдавать нас жандармам, а просто отпустил. Так и сказал:

– У вас есть три минуты, чтобы убраться отсюда, – Чарли говорил шепотом, но я слышал каждое его слово, будто он орал во всю глотку. – Я знаю, почему я отпускаю тебя, Райл. Ты хороший парень, ты мне нравишься, и я бы не хотел собственноручно отправить тебя на костер. Когда ты попадешься, виноват в этом буду не я. А вот этот типчик… – глаза Чарли просверлили Локки. – Считай, ему просто повезло, что он с тобой.

– А документы… – заикнулся было я.

– Одна минута прошла, – ответил Чарли и повернулся к нам спиной. Мы торопливо сползли с нар и, стараясь не бежать, направились к выходу.

Теперь я сижу вот тут, под мостом через безымянную речушку, а над Сердцем Мира разливаются серые предутренние сумерки. Всю ночь, как назло, шел дождь. Пока я не нашел это сомнительное убежище, успел насквозь промокнуть, и сейчас мои зубы отбивали неровный ритм так, что скоро они, наверное, раскрошатся на кусочки. Конечно же, Локки не повел меня к себе. Он, сказал, что просто снял кровать в общем зале гостиницы, больше напоминающей ночлежку. Название смешное и величественное «Коронованная мышь». Хотя я не удивлюсь, если гостиницы такой не существует, а Локки просто растворился в небытие. А может, зря я про него плохо думаю. Он сказал, что утром придет к этому мосту, и мы вместе что-нибудь придумаем. Ничего лучше мы до вечернего колокола найти не смогли, а ночью праздношатающиеся по городу прохожие привлекают повышенное внимание жандармов. Чего мне лично хотелось в последнюю очередь. Уж лучше сидеть под дырявым мостом и стучать зубами…

Стараясь отвлечься от печальных мыслей о своей дальнейшей судьбе, я пробовал вспоминать свое детство, петь про себя песни и даже стихи пробовал сочинять. Посвященные малышке Аде из «Читального дома». Но ничего не получалось, увы. Итак, что же мне теперь делать? Купленный вексель мне в банке, скорее всего, не отдадут без документов. Денег у меня – кот наплакал, даже на выездную пошлину не хватит, кроме того, на выходе из города всегда проверяют документы. Которых у меня теперь нет. В общем-то, можно попытаться покинуть Сердце Мира… Пристроиться к какому-нибудь обозу или каравану, если поймают, соврать, что забыл свои бумаги и скрыться. А если получится, то что? Возвращаться в Озерный двор, поджав хвост? И всю оставшуюся жизнь прятаться где-нибудь в окрестных лесах? Не сказал бы, что моя родина совсем уж медвежий угол. Колдунов там жгут с не меньшим рвением, чем в столице. Эх. Был бы я колдуном, может сейчас было бы и проще. Хоть бы костер смог развести. А так…

Вообще-то, Чарли мог и правда никому не донести на меня. Но ведь наш разговор мог подслушать и еще кто-нибудь. А за донос на колдуна полагается какая-никакая награда. Если уж неведомый талисман Локки указал на меня, как на колдуна, то уж у жандармов-то и подавно есть способ определить то же самое. И книга, опять же. Идоломор, гм. Несколько раз я порывался ее выкинуть, но не получилось. Очень уж трепетное у меня отношение к книгам. Так и таскаю теперь под полой собственный смертный приговор, и ничего поделать с собой не могу.

А еще ужасно хотелось есть. Утреннего колокола еще не было, так что все таверны закрыты. И даже торговцев пирожками еще нет, им запрещено торговать во внеурочное время. Впрочем, моих нескольких грошиков на поход в таверну не хватит. Разве что найдется добрый хозяин, который накормит меня за какую-нибудь грязную работу. Но на пару пирожков, пожалуй, у меня хватит… Вот стукнет утренний колокол, обязательно куплю себе пирожок. Я сглотнул поневоле набежавшую слюну. Вот ведь что странно – вроде не так уж долго я сижу голодом. Всего лишь со вчерашнего вечера. А чувствую себя так, будто меня неделю не кормили. Голод возник, словно призрак грядущих несчастий и мучает теперь меня немилосердно. И холод еще. Надо вылезти из-под моста и поискать таверну. И попробовать договориться с хозяином, чтобы он меня накормил хоть чем-нибудь и дал обсушиться.

Я понял, что не могу больше тут сидеть, и выбрался из-под моста. Ноги и руки стали совсем деревянные, и мне потребовалось немало времени, чтобы размяться, чтобы ходить не как кукла из балагана. Я попрыгал, помахал руками и как мог оглядел себя. Вроде все нормально. Выгляжу я как обычный такой работяга из цеха, работного дома или даже с фабрики. Только очень промокший работяга. Но уж никак не нищий. Интересно, кстати, а где живут бездомные в Сердце Мира? Понятно, что на них устраивают облавы и выдворяют из города время от времени, но где-то же они до этого момента находятся. Если жить просто на улице, то проживешь очень недолго. Еще пара таких ночей, и я простужусь и помру. Потому что помощь врачей мне, конечно же, не светит.

Таверна называлась «Королевская охота» и выглядела как раз так, как мне было нужно. Фасад из рассохшихся досок, проржавевшая чугунная вывеска, окна занавешены чем-то темными. Видимо, старыми одеялами. Еще закрыта, но из трубы идет дым, а стало быть готовят еду. Я постучался.

– Чего тебе? – сварливо прошамкал голос из-за двери.

– Простите меня великодушно, но может вам помощь нужна? – заискивающе проговорил я. – Дров порубить или котлы почистить… За миску похлебки…

– Много вас тут на похлебку, – за дверью послышались шаркающие шаги. – Убирайся, откедова пришел!

Не повезло. Ну что ж, пойду искать дальше. Кстати, когда рассвело, я понял, в какой район Сердца мира меня занесло. И даже слегка обрадовался, что именно сюда. Это была Куриная Сопка, местное промышленное гетто. Район был не из лучших, но прежде всего потому, что сюда согнали все шумные или вонючие цеха. Здесь валяли войлок, ковали, делали краски, обрабатывали шкуры. Жили здесь в основном наемные работники, потому как сами хозяева этих мастерских предпочитали селиться в более чистых и тихих местах. Я немного повеселел и приободрился. Да и дверь следующей таверны (она называлась «Доблесть предков») оказалась открытой. Я вошел в маленький зальчик и остановился, ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку. Большая часть этой таверны располагалась на улице под навесом. А здесь, видимо, был зал для избранных, потому как он выглядел вполне прилично, даже шторы на окнах имелись. Впрочем, назвать это место респектабельным у меня язык бы не повернулся. Вот интересно, думал я, ожидая, когда меня наконец, заметят, почему самые чахлые и нищие заведения выбирают себе пафосные и величественные названия? Чем зачуханней обжорка, тем вычурнее название. Пока я жил в Озерном дворе, мне бы и в голову не пришло подумать, что гостиница «Меч и корона» – это ужасный клоповник с дырявыми стенами и одной общей комнатой, а таверна «Сиятельный лик» – самый гнусный притон во всем Сердце Мира. Ну разве мне бы могло в голову прийти, что «У толстого индюка» – самая дорогая ресторация, а «Пища богов» – низкопробный кабак, где поят только кислым пивом, а еду положено приносить с собой?

– Эй ты, у нас закрыто! – голос женский, пронзительный. – Утренний колокол еще не звонил, чего приперся с утра пораньше?

– Доброго вам утра, хозяйка, – я снял шапку и начал мять ее в руках. – Может вам помощь нужна какая-нибудь? Вы понимаете, у меня случились непредвиденные неприятности, но я справлюсь, вы не сомневайтесь. Я не прошу вас взять меня на работу, просто позвольте мне помочь вам, а вы меня в благодарность накормите и позволите мне обсохнуть. И я сразу же уйду.

Что-то я неожиданно разговорился… Наверное, чтобы бурление в животе заглушить. Тут из-за ширмы показалась хозяйка. Крепкая женщина средних лет. Полосатое платье, волосы закрыты платком, на босых ногах потертые сандалии. Она вытирала руки об фартук и разглядывала меня.

– А звать-то тебя как, помощничек?

– Ра… – я осекся. – Друзья зовут Рыжим.

– Друзья, – хмыкнула она. – А врагов, стало быть, нет… Ну что ж, заходи, раз первым пришел.

Я перевел дух, наслаждаясь теплом, медленно проникающим под мою промокшую одежду. А хозяйка тем временем выдавала указания про котлы, дрова и уборку птичника.

– Поесть дам после того, как котлы почистишь, – вещала она, и ее голос больше не казался мне пронзительным. – Куртку свою повесь на кухне, пусть просохнет, а сам согреешься, пока топором махать будешь.

Я поплевал на все еще скрюченные от холода пальцы и принялся за дело.

– …Я бы может и взяла тебя на работу, парень, лицо у тебя хорошее, – не глядя на меня сказала хозяйка, помешивая в котле похлебку. – Только нельзя мне. Не положены мне наемные работники. А пошлина за каждого работника, если он не родственник, ого-го какая. Но ты заходи, Рыжий, когда работа будет, завсегда привечу. Очень ловко ты со всем справился. Из деревни, никак, приехал?

– Угу, – кивнул я. Ни на что большее меня не хватило, потому как рот был занят едой. Никогда раньше мне не нравилась гороховая каша со шкварками, но тут она казалась просто пищей богов. Или кулинарное искусство хозяйки было выше всяких похвал, или просто я был зверски голоден, да и топором намахался к тому же.

– Эх, зачем вы в город-то стремитесь? – хозяйка покачала головой. – Что ты гороховую кашу дома есть не мог? И ведь не выгонишь теперь, гонор не позволит домой вернуться, так ведь? Откуда ты?

– Озерный двор, – как можно более разборчиво проговорил я и откусил хлеба. Хлеб был вчерашний.

– Хлеб я сама не пеку, лицензии нет, – оглянувшись на меня, объяснила хозяйка. – Приходится у булочника покупать. Иногда бывает лепешек нажарю, но это редко, когда муки удается купить. А вообще мне эта таверна от мужа досталась. Погиб он на границе, колдовством его сожгли, даже косточек не осталось.

Я поперхнулся и закашлялся. Хозяйка отложила ложку, подошла ко мне и стукнула по спине.

– Ох, прости, – она присела и заглянула мне в лицо. – Не застольная это тема. У тебя что, тоже кого-то колдуны уморили?

– Да, – сдавленно ответил я, решив не вдаваться в подробности. – Отец. Я его даже не помню.

– Правильно у нас их жгут, – хозяйка вернулась к плите, а я облизал ложку и поднялся.

– Пойду продолжать работу, – сказал я, одергивая уже просохшую рубаху. – Очень вкусно, спасибо.

Наверное, я мог бы остаться в «Доблести предков» и подольше. Развлек бы хозяйку разговором, улыбнулся бы пообаятельнее… Но мне не хотелось пропустить Локки, который обещал прийти к мосту после утреннего колокола, который как раз прозвонил не так давно. Так что я как можно более душевно распрощался и вышел на промозглую улицу.

– Эй ты! – невежливый окрик настиг меня, едва я успел сделать пару шагов. – Наелся, рыжая морда, да? Тебя в детстве мама не учила, что чужое брать нехорошо?

Ко мне приближались трое. Один парень моего возраста в залатанной в нескольких местах коричневой куртке и круглой шляпе и двое помладше. В черных куртках и кепках.

– Что вам угодно? – как жаль, что плохие предчувствия возникают в тот момент, когда исправить уже ничего нельзя.

– Ой-ой-ой! Угодно! – залился издевательским смехом один из недорослей. – Прямо аристократ-шмаристократ!

Тем временем старший извлек руки из карманов.

– Ты откуда здесь взялся, урод? – он подошел почти вплотную. – Кому платил, чтобы тебя кормили тут бесплатно? На тетку Агату я работаю, понял?

Тут я понял, что забыл спросить имя замечательной хозяйки «Доблести предков», а сама она не представилась. Значит, Агата. Хорошо, хоть какая-то польза от этого разговора, грозящего закончится дракой.

– Извините, не знал, – примирительно ответил я. – Я здесь случайно…

– А мне какое дело?! – заорал старший и без замаха стукнул меня кулаком в лицо. Удар был не сильны, но я все равно на секунду опешил и не успел ни отскочить, ни прикрыться. Один из недорослей достал из-за спины дубинку, а второй начал наматывать на кулак цепь. Что же делать теперь? Бежать? Мне не справиться с троими… От следующего удара я отклонился и быстро отскочил к стене. Не хватало, чтобы меня дубиной сзади огрели… И тут же пропустил удар. Больно-то как… Не сказать, чтобы я вообще никогда не дрался, в Озерном дворе всякое случалось, но уж искусным в этом деле точно не был. Я замахнулся и ударил, куда пришлось. Через несколько мгновений я пожалел, что выбрал такую идиотскую позицию. Теперь и не убежишь, за спиной стена. Тут меня достал парень с обмотанным цепью кулаком. У меня из глаз аж искры посыпались от боли. Я отмахнулся, потом сжал кулак и с непривычной злостью двинул в лицо хозяину цепи.

И вот тут оно случилось… С моего кулака сорвались мелкие искорки, как-то не по-людски затрещало, запахло грозой. Недоросль, по которому пришелся удар, отлетел к середине улицы и упал, подергиваясь. Остальных двоих отнесло от меня, как от клубка ядовитых змей. Глаза старшего расширились от ужаса, младший побелел, как полотно.

– Колдуууун! – завыли они и рванули бежать, бросив своего товарища валяться посреди улицы. У меня не было никакого желания проверять состояние здоровья поверженного противника, так что я тоже побежал. Да что там, никогда в жизни я не бегал с такой скоростью! Не знаю уж, кто больше испугался – эти уличные задиры или я сам.

Остановился только когда понял, что уже не бегу, а проталкиваюсь через толпу на Первой Торговой. Вроде бы никто за мной не гнался, даже и не думал. Я присел возле стены, чтобы не мешать повозкам, тачкам и торговцам с баулами, отдышался, унял бешено колотившееся сердце и принялся рассуждать. Скорее всего, этим двоим никто не поверит. Влезли в драку, получили по сусалам, а теперь пытаются сказать, что с колдуном дрались. Только какие колдуны могут быть в Сердце Мира? Да еще и участвующие в уличной драке. Так что с этой стороны мне, скорее всего, ничего не грозит. Другое дело, что я пропустил встречу с Локки… Придется мне теперь искать его ночлежку самостоятельно, все равно я ничем не занят…

Гостиница «Коронованная мышь» оказалась спрятанной в переулке между Красным и Тележным рукавами, то есть практически в самом центре города. Здание строилось явно не для того, чтобы быть гостиницей, скорее уж это когда-то был цех, причем не из бедных – стены кирпичные, фасад украшен лепниной, правда изрядно побитой временем, но мышь в короне все еще можно было опознать. Внутри был большой зал, у правой стены лежали стопки матрасов, у левой стояло два длинных стола, за которыми в данный момент сидели трое, и ни один из них не был Локки. В потолке был люк, к нему вела добротная приставная лестница. У нее даже перильца были. Наверное, наверху отдельные номера.

Один из сидевших за столом (пожилой мужчина в потертых синих штанах и серой рубахе) поднялся и направился ко мне.

– Желаете у нас поселиться? – вежливо спросил он. Я даже удивился. В последнее время мне попадались исключительно неприветливые хозяева присутственных мест.

– Добрый день, – я слега поклонился и снял шапку. – Я ищу одного человека, он сказал, что живет у вас. Локки его зовут.

– А, – разочарованно протянул мужчина. – Да, живет такой. Только он ушел с утра. Когда вернется – не знаю.

– Можно его здесь подождать? – осторожно поинтересовался я.

– Если деньги есть, плати и жди, – по лицу пожилого дядьки было заметно, что для него я перекочевал из разряда «клиенты» в разряд «шляются тут». Я вздохнул.

– Извините за беспокойство, – еще раз поклонившись, я вышел за дверь. Дождь прекратился, но небо было серым и мутным, так что он в любую минуту мог начаться снова. Я огляделся в поисках подходящего укрытия. Ждать мне, судя по всему, предстоит долго. Возможно до вечера. Почти напротив гостиницы стоял серый дом без окон с большими двухстворчатыми воротами, над которыми имелся небольшой навес. Какой-то склад, наверное. Но в данный момент никакой активности возле него не было, как и вообще во всем переулке, так что я, не чувствуя никаких угрызений совести, уселся под навесом.

Только теперь у меня появилось время обдумать сегодняшние события. А особенно одно из них. Когда мой кулак заискрился, словно динамо-машина фокусника, и уложил недоросля наповал. Получается, что Локки прав, и я действительно колдун? Говорят, колдовство передается исключительно по наследству. То есть сын колдуна может колдуном и не быть, но у колдуна обязательно либо мать, либо отец колдуны. В Озерном дворе про колдунов любила рассказывать бабушка Дори. Причем не сказки, а сплошь какие-то ужасные истории. Одна история мне особенно запомнилась… Хотя я потом старался о ней не вспоминать, но все равно в память врезалась. О том, как в одном городе за ночь перебили всех детей младше 12 лет. Ну или тех, кто выглядел младше. Ой, нет, не стоит сейчас об этом… Собственно, к чему я это вспомнил? Моя мать не была колдуньей точно. А вот отец… Я про него ничего не знаю, мама сказала, что он погиб на границе. Неудивительная судьба, там много кто умирает и сейчас. Я родился уже после его смерти. А вот кем он был… Я знаю, что мама родилась не в Озерном дворе. Что приехала она туда незадолго до моего рождения. Из какого-то города, вроде не из Сердца Мира. Она врач, очень утонченная и образованная дама. Она и в деревне осталась врачом. Ну и еще учила детишек иногда. Получается, что мой отец – колдун? Хоть возвращайся в Озерный Двор, чтобы у нее правду узнать! Вот ведь что странно – никто в Озерном Дворе и не думал шептаться или злословить про нашу семью. Галла родилась после меня. Она была одной из многих «детей урожая». Вообще-то рождение детей без отцов не приветствуется, но в деревнях есть исключения из этого правила. И Галла – одно из них. Кто ее отец – неведомо, да никто никогда и не пытался этого узнать. Как, впрочем, и про других детей, родившихся в конце весны и начале лета.

– Райл? – я был так погружен в свои мысли, что не заметил, как подошел Локки. Вот ведь лопух, я легко мог его пропустить, если бы он меня первым не заметил!

– Привет, – сказал я, поднимаясь и отряхивая штаны. – Вот… пришел. Извини, у меня с утра приключилась небольшая драка, и я вынужден был спешно убегать.

Локки кивнул. Я не знал, о чем его просить. Я вообще не знал, что мне делать. Да и почему, собственно, Локки должен мне помогать? Это ведь я его обманул. Скажи я ему сразу все напрямик, ничего бы не случилось.

– Знаешь, Райл, я тут все думал, как тебе помочь, – начал Локки, – я могу попробовать помочь тебе покинуть страну и договориться о встрече с моим начальником. Будут проблемы, конечно…

Локки помолчал, опустив глаза.

– Свир Дундук в том храме больше не живет, – вдруг сказал он. – Я был там сегодня. Так что денег у меня не особенно много. Я собираюсь завтра уезжать из Сердца Мира. Мы можем попробовать оформить тебя как моего слугу, если на взятки денег хватит… Но…

– Не такая уж я крупная птица, да? – понимающе кивнул я.

– В общем, да, – согласился Локки. – Да и я тоже не орел. Так, мелкая птаха. Первое задание было, и то я провалил, получается. Хоть не раскрыли пока, и то хлеб. Моя рекомендация гроша ломаного не стоит, если честно.

– Ну что ж… – я вздохнул. – Приятно было познакомиться. Буду выкручиваться сам как-нибудь. Может, увидимся еще.

Вдруг я отчетливо понял, что да. Увидимся.

Глава пятая,

в которой Райл получает-таки работу, но ненадолго, потому как сталкивается с вербовщиками, которые не особо церемонясь отправляют его в накопительный лагерь для отправки на границу.

Я стоял возле входа в «Читальный дом» и не решался войти. Было страшно. Наверное, было лучше пойти к Креду, но его «Пыльные страницы» очень уж близко от места моего бывшего обитания, а натыкаться на Чарли и Рохлю Бума мне не хотелось совершенно. И еще мне очень хотелось видеть Аду. А еще именно отсюда начались мои неприятности, и, может быть, удастся еще раз встретить мистера Ода и побеседовать с ним. О литературе.

Наконец я решился и открыл дверь. Мелодично звякнул колокольчик. Зал был таким же, как и в прошлый раз. С одним лишь исключением – за столами сидело несколько посетителей, увлеченно читавших книги. Впрочем, они не обратили на меня ни малейшего внимания. Зато от одного из столов откатилось кресло на больших колесах. Очевидно, этот рыжебородый сухонький человек с пронзительно-синими глазами и есть Расмус.

– Здравствуйте, – вежливо поклонился я. – Я хотел бы с вами поговорить. Мое имя Райл…

– Ах вот ты какой, коллега по цвету волос! – голос у Расмуса был звонкий, как будто принадлежал мальчишке, а не битому жизнью человеку. – Ну и тебе тогда желаю здравствовать. Пройдем, поговорим. Только надень тапки, у меня ценный паркет!

Я достал из корзины пару мягких шлепанцев и заскользил по паркету вслед за каталкой отца Ады. Похоже, она про меня ему рассказывала. И судя по оказанному приему, что-то хорошее. Я приободрился и зашагал увереннее. Хотя в скользких шлепанцах на паркете это было очень трудно сделать. Приходилось все время следить, чтобы ноги не разъехались.

Кабинет Расмуса оказался крохотной клетушкой, где едва помещался громоздкий письменный стол и стул. Видимо, для посетителей, потому как хозяин на своем кресле приехал.

– Ну-с, молодой человек, – Расмус сложил руки на стол и выжидательно уставился на меня своими жутковатыми глазами. – О чем у нас пойдет речь?

– Видите ли, – замялся я. – У меня случились неприятности…

– Это бывает, – энергично покивал мой собеседник.

– Теперь я без документов и денег… Не сложилась у меня судьба в столице, но и уехать я не могу, получается. Понимаю, что можно подождать, когда меня патруль поймает и из города выкинет, но ведь тогда я больше не буду иметь права сюда приехать, ведь так?

– Таков закон, ничего не поделаешь, – снова кивнул Расмус.

– У меня очень мало знакомых здесь… – я мучительно пытался подобрать слова. – Не успел обзавестись как-то. Вспомнил, что Ада мне сказала, что вы нанимаете иногда в помощь кого-то… Может быть вы могли бы…

Я почувствовал, что у меня краснеют уши. Хорошо еще, что их волосы прикрывают. Но раз уши покраснели, то и до щек недалеко. Буду сидеть тут пунцовый, как вареный рак.

– … нанять меня на несколько дней. Мне бы только заработать на выездную пошлину и дорогу до дома! Согласен на любую работу…

Расмус смотрел на меня. Пауза затягивалась, и теперь я почувствовал, как жар приливает к щекам. Проклятье всех рыжих! Ну что же он молчит?! Я опустил глаза и попытался вжаться в стул.

– Вы понравились моей дочери, молодой человек, – сказал, наконец, Расмус. – По вашему лицу видно, что человек вы неплохой. Вот как мы поступим: я пускаю вас к себе пожить как друга семьи или даже родственника. Скажем, племянника. Вы помогаете мне отремонтировать подвал. Не считая текущих дел по дому, разумеется. Если все у нас сложится, я помогу вам решить проблемы с пошлиной и дорогой.

Спасен! Я едва не закричал от радости!

– И еще, – продолжил Расмус. – Поскольку мы никак не можем оформить наши взаимоотношения, я попросил бы вас принести мне… клятву.

– Клятву? – опешил я.

– Ну да! – энергично кивнул Расмус. – Поклянитесь тем, что для вас свято. Что вы проникли в этот дом с добрыми намерениями и обязуетесь всецело мне помогать в делах.

Я положил руку на сердце и поднял глаза вверх:

– Клянусь здоровьем моей матери и жизнью моей сестры, что в душе у меня нет черных мыслей, и что в этот дом я пришел с чистой совестью и желанием оказать вам посильные услуги. Я клянусь выполнить все возложенные на меня обязанности, ежели только они не пойдут вразрез с законом и не потребуют от меня непристойных действий. Вот… – я взглянул на рыжебородое лицо моего «дяди».

– Спасибо, молодой человек, – произнес он и дернул за шнурок, свисавший со стены. – Сейчас придет Ада, она покажет тебе твою комнату.

Ада появилась практически сразу. Увидев меня, она сначала улыбнулась мне, потом отцу.

– Я знала, что он тебе понравится, папа! – радостно сказала она. – Привет, Райл.

– Ада, милая, проводи молодого человека в комнату на чердаке, – сказал Расмус. – Твой кузен поживет немного у нас и поможет сделать книгохранилище в подвале.

Брови Ады удивленно поползли вверх.

– Кузен, папа? – начала она, потом спохватилась. – Ах да, конечно же! Я так давно не видела брата, что уже почти забыла, как он выглядит! Пойдем, я провожу!

Комнатка была крохотной, под самой крышей. Одна стена наклонная, полукруглое окно. Из мебели имелась кровать с пышным матрасом, сундук для вещей и стул. На полу – домотканый полосатый коврик. Ада сноровисто подняла крышку сундука и достала оттуда постельное белье.

– Постелешь сам, хорошо? – Ада положила пахнущую цветами стопку на кровать. – А то у нас сегодня клиентов куча, папа не справляется. Представляешь, сегодня зашел один ненормальный и купил сразу десять книг! Три любовных романа, учебник по астрономии, два словаря и пять сборников стихов. Я не понимаю, зачем может понадобиться такой странный набор книг. Ой, ладно, я побежала, меня ждут. А ты, как обустроишься, спускайся вниз, отец тебе все расскажет.

И она выпорхнула за дверь. У меня своя комната, надо же! Никогда в жизни у меня не было своей комнаты. В Озерном дворе мы все втроем спали в одной спальне, а в работном доме… Да что там… Жаль, что это ненадолго все. Как бы мне хотелось остаться здесь навсегда! А может быть, не так уж это и нереально? Мы с Адой могли бы полюбить друг друга и пожениться. Я бы помогал им, вел бы хозяйство, обслуживал клиентов, ходил на рынок за продуктами. Потом у нас бы родились дети… Эх, мечты! Надо, однако, приниматься за дело, решил я, и принялся застилать постель. Вещей у меня не было, так что обустройство ограничилось кроватью. А простыней я не видел с самого дома, в «Счастливом завтра» этой спальной принадлежностью пренебрегали. Да и подушки там были так, одно название. Да и то не у всех.

– Значит так, молодой человек, – Расмус снова привел меня в свой кабинет. – У нашего дома очень обширный подвал, и большая часть его пустует. Я планирую оборудовать там книгохранилище, но для этого потребуется основательно потрудиться – настелить пол, построить перегородки и стеллажи, наладить вентиляцию. И вы мне в этом поможете. Начнем мы с завтрашнего дня, а сегодня вы поможете Аде сходить за продуктами.

– Раз мы с тобой вдвоем идем, то можно и тележку взять, – Ада зашнуровала, наконец, свои высокие ботинки. – Одна я с ней не могу управиться, а вдвоем – запросто. Обычно-то я на рынок с корзинкой хожу, купить мало получается, так что выходит дороже. А сегодня мы с тобой сможем на неделю продуктов набрать, а то и больше…

Не прекращая говорить, Ада выкатила из ниши тачку на больших колесах. Мы ухватили ее за оглобли и потащили. Колеса слегка поскрипывали, но было заметно, что за тележкой ухаживали, даже пока она без дела стояла. А может Расмус нанимал кого-нибудь иногда, мало ли, зачем тачка может пригодиться?

Ада с удовольствием и вкусом болтала о том, о сем. А я с удовольствием слушал. А когда она спрашивала, рассказывал о себе, о своем детстве, об Озерном Дворе. Слушала она с таким же вкусом, как и говорила – глаза блестят, а уши внимательно ловят каждое твое слово. Мне было спокойно и радостно, несмотря на тяжелую тачку и гомон рынка вокруг.

– Говорят, – Ада остановилась и отерла со лба пот, – что за продуктами надо ходить ранним утром. Только это ерунда все. Утром торговцы только приходят, строят планы на большую прибыль и цены ставят высокие. А ближе к вечеру, когда уже уходить надо, а прилавок еще полный, они его продают, лишь бы продать. Рано утром только за рыбой надо ходить. А то она за день испортиться может…

Мы нагрузили нашу тачку мешками с крупой, вилками капусты, связками морковки, лука и чеснока, ковригами хлеба и прочими съестными припасами.

– А зачем столько припасов, Ада? – спросил я, в самом деле недоумевая, для чего двоим людям столько еды. – Неужели вы с отцом так много едите?

– Мы – нет, – ответила Ада, закинув за спину рыжую косу. – Но у нас собирается клуб книгочеев два раза в неделю, а вот они поесть любят, не смотри, что все как один тощие очкарики! Папа у меня знаешь как вкусно готовит?

Тут я почувствовал, что в животе заурчало. Не мудрено, впрочем, после гороховой каши ранним утром я больше ничего и не ел… Тут я разозлился на себя. У меня забот выше крыши, а я только о еде и думаю! Некоторые неделями голодают, и ничего, а тут – надо же! – без обеда разок остался, и расклеился. Я нахмурился, и покрепче ухватился за оглоблю.

Когда мы вернулись, Ада сразу же побежала заменить отца в читальном зале, а меня отправила через внутренний двор к кухне. Я уже почти дотащил тяжеленную телегу до дверей, как показался Расмус на своей каталке.

– Отлично, молодой человек, – улыбнулся он, демонстрируя здоровые и крепкие зубы. Я вдруг понял, что он моложе, чем показался мне сначала. – Сейчас я тебе буду показывать, куда что класть, а потом ты сразу же с кухни уйдешь, не люблю, когда в моем царстве долго другие люди околачиваются.

Утро выдалось тяжелым. Я проснулся затемно и вышел из дома, когда едва рассвело. Мне предстояло пересечь почти весь город, чтобы попасть на Деревянный двор – заказать дубовые доски и брус. Еще надо было найти песок и кирпичи. Разумеется, Ада со мной на этот раз не пошла – у нее и так было много работы. Кстати сказать, купить доски не удалось. Я поговорил с несколькими торговцами, записал цены и предложения, зато с песком все получилось хорошо, и, удовлетворенный сделкой, я пошел искать Жестяной рукав. Это было не срочно, но мне было по дороге. Когда я закончил свой вояж по городу, время уже близилось к вечеру, а ноги мои гудели. И все равно я чувствовал себя почти счастливым, поэтому решил позволить себе передышку и завернул в таверну «Яблочный пирог». Расмус выделил мне денег на обед, так что я никоим образом не нарушал нашего договора. В таверне было людно и дымно, видимо на кухне что-то сгорело. Когда глаза мои привыкли к полумраку, я понял, что все столики заняты.

– Эй, парень! – окликнул меня кто-то и левого угла. – Присоединяйся ко мне!

Этот столик был занят лишь частично – за ним сидел один человек. Остальные посетители старательно отворачивались и делали вид, что там никого нет. Я пожал плечами и направился к пригласившему меня мужчине. Он широко улыбнулся и приглашающее похлопал по стулу. С одной стороны, я чувствовал себя как-то неловко – посетители таверны бросали на меня какие-то очень уж многозначительные взгляды. Знать бы еще только, что они значат… С другой – в этом городе в каждом районе свои порядки. Может быть, это просто местный пария. Ну или просто чужак, как и я же.

– Садись, дружище! – у моего собеседника имелся какой-то слабоуловимый акцент, он был темноволос и темноглаз, а лицо украшали огромные пушистые усы, за которыми он, по всей видимости, тщательно ухаживал. – У меня сегодня маленький праздник, а мне не с кем разделить радость. Так что угощайся!

Стол просто ломился от бутылок и тарелок.

– Добрый день, – вежливо сказал я. – Меня зовут Райл. А что у вас за праздник?

– Я Драго! – ответил собеседник и снова широко и открыто улыбнулся. – Меня взяли на отличную работу, о которой я давно мечтал. И еще – девушка, которую я люблю, согласилась выйти за меня замуж. И все это в один день, представляешь?! Давай выпьем за это!

И он разлил в оловянные чарочки темно-янтарную жидкость. Я поднес напиток к лицу. Пахло незнакомо, но приятно. Драго хохотнул.

– Это коньяк, дружище! Настоящие мужчины должны пить коньяк, а ты ведь настоящий, не так ли?

Трое мужичков неопределенного возраста, сидевшие за соседним столиком, стали спешно подниматься со своих мест. Они смотрели на меня… с сочувствием? Один из них что-то шептал мне одними губами: «Беги! Беги, пока не поздно!» Драго проследил за моим взглядом и спешно звякнул своей чаркой об мою:

– Будем здоровы! – и одним махом закинул в себя содержимое. Я пожал плечами и тоже выпил. Огненным ручьем жидкость полилась в горло, теплыми струями пробежала по жилам и мягко стукнула в затылок.

– Что, хорошо пошла? – усмехнулся Драго. – Давай еще по одной!

Мне неожиданно стало тепло и легко. Я весело кивнул и подставил свою чарку. Вторая порция незнакомого бодрящего напитка пошла еще приятнее. А потом…

Что было потом, я помню плохо. Чарочки сходились в металлическом звоне бессчетное количество раз. Я закусывал коньяк кусочками восхитительно ароматного мяса и почти прозрачными ломтиками рыбы. Потом симпатичная пухленькая официантка принесла большое блюдо с пышущими жаром кусками свинины, и мы с Драго резали лимоны, поливали их кислым соком ее румяные ломти, отчего она становилась еще вкуснее. Потом Драго заказал еще одну бутылку коньяка. А еще мы говорили. Дословно воспроизвести наш разговор я, пожалуй, не смогу… Но крутился он вокруг того, что наша жизнь стала бедна на подвиги, а настоящим мужчинам надо периодически рубать драконов и спасать принцесс. Драго рассказывал мне какие-то истории про войну, а мне было необыкновенно весело и интересно их слушать. Отличный парень Драго казался мне самым лучшим другом на свете. Мы понимали друг друга с полуслова. К концу второй бутылки он сказал, что знает, что мне нужно. А я знал, что этот замечательный человек плохого не посоветует. Мы вышли из «Яблочного пирога», смеясь и поддерживая друг друга. Я вдохнул свежего воздуха и наступила темнота…

Когда я очнулся, мне показалось, что я снова в «Счастливом завтра». Струганные доски верхних нар, тощий матрас, подушка-одно-название, к тому же кто-то стянул с меня одеяло. Я попытался поднять голову, но тут перед глазами все поплыло, и я рухнул обратно. Я болен? Все эти интриги со шпионами и колдовскими книгами привиделись мне в горячечном бреду? Несмотря на головную боль, я почувствовал невиданное облегчение. Правда, ненадолго…

– Смотри-ка, он очнулся! – голос был незнакомым. – Эй, везунчик, как твоя голова?

Я снова попытался приподняться и сфокусировать взгляд. Это было не «Счастливое завтра». Комната была значительно больше, рядов нар не два, а как минимум три. А может и четыре, мне с моей позиции было плоховато видно. Недалеко от меня сидела компания из парней моего возраста и играла в карты на какой-то круглой деревянной штуке.

– Добро пожаловать в армию! – издевательски проговорил один из них. – Бочка с водой у входа, сортир на улице, смотри не перепутай!

Парни заржали. Довольно беззлобно, правда. Смысл слов шутника дошел до меня не сразу. А когда я понял, то даже головная боль отступила на второй план. Я теперь В АРМИИ?! Когда я успел подписать контракт?! И тут картинка обрела резкость и цельность. Да, конечно же… Вот почему от Драго шарахались посетители таверны. Они знали, кто он такой. Ни один житель Сердца Мира в здравом уме и трезвой памяти не подойдет к вербовщику сам. А я же вчера был, мягко говоря, нетрезв. Да и с памятью у меня тоже как-то не очень… Мне захотелось закричать, затопать ногами, убедить их, что это ошибка, что у меня много дел, и я никак не могу идти в армию. Я даже сделал резкое движение, чтобы подняться. Но тут в моей голове забили колокола и затрубили трубы, а желудок, такое впечатление, вознамерился выскочить наружу. Так что подниматься мне все-таки пришлось в силу естественных необходимостей, но кричать я ничего не стал. Чтобы не выглядеть идиотом.

Вернулся я еще более тихим и присмиревшим. В голове громоздились обрывки горестных мыслей: «Прощай, Ада, прощай счастливая спокойная жизнь. А может быть, и вообще жизнь…» Оказалось, что незнакомый круглый предмет, на котором играли в карты мои товарищи по несчастью это щит. Не мудрено, что я сразу его не узнал, трудно опознать предмет, который въяве никогда не видел.

– Ну что, легче стало? – с деланным сочувствием поинтересовался все тот же шутник. Остальные снова заржали.

– Куда мне до вас, до добровольцев, – неожиданно съязвил я. Парни заржали снова. Шутник дружески хлопнул меня по плечу:

– Да не, мы такие же неудачники, как и ты! Я сам вчера проснулся на нарах с гудящей башкой, а вербовщик мне подписанным контрактом в морду тычет. Ну ничего, живы будем – не помрем!

– Еще неизвестно, кто хуже – вербовщики или жандармы, – подал голос субтильный блондин в рваной клетчатой рубахе. – В конце концов на границе не все умирают.

– Если бы все умирали, то колдуны нас завоевали бы давно! – с жаром вклинился в разговор громила с едва пробившимися усиками.

– А я-то думал, кто у нас тут доброволец… – присвистнул шутник.

– Я просто патриот, – смутился юный верзила. – А в армию не хотел, у меня вообще свадьба была назначена через месяц…

– И что нас теперь ждет? – осторожно спросил я.

– Да известно что, – шутник достал из кармана сухарь, покрутил его в руках и закинул в рот. – Приедут командиры разных отрядов и разберут нас, как товар на рынке. И на границу, в самую колдовскую мясорубку.

Раздался гулкий удар гонга. За ним еще один. И еще. А потом громкий голос пояснил для непонятливых:

– Эй, новобранцы! Вас ждет вкусная и сытная жрачка!

Глава шестая,

в которой Райла вместе с еще двумя такими же «счастливчиками» забирает к себе командир отряда Мантикоры. На всех троих сочувственно косятся даже вербовщики…

Какой я все-таки идиот… После действительно и умеренно вкусного обеда мои товарищи по несчастью расползлись по нарам, а я остался наедине со своими мыслями. Перед тем, как выйти вчера из дома я решил, что таскать с собой в людные места запрещенную книгу будет ошибкой, так что я оставил ее дома. Выбрал самый пыльный из книжных шкафов и сунул ее во второй ряд. Кто ее будет там искать? А сейчас получается, что я подставил хороших людей, и, возможно, им теперь не поздоровится, если возле «Читального дома» окажется человек, должным образом экипированный. Что подумал Расмус, когда я не явился вчера домой? Что я бессовестно стащил выделенные мне на расходы деньги и сбежал? Хорошо хоть я отказался взять крупную сумму, чтобы на месте расплатиться за строительные материалы – мой аргумент насчет воров признали здравым, да и крупные сделки на улицах не совершают. Вот доставят товар, и тогда… Правда если отвлечься от мук совести, в моем положении были и плюсы. Как сказал вчера тощий карманник, неизвестно, что хуже. Теперь я нахожусь на службе государству, и если мне повезет, вернусь домой героем. Всего-то год отслужить… Правда надо еще пережить этот год. Ладно, пусть будет, что будет, решил я, и с относительно спокойной совестью уснул.

Разбудил меня гонг, призывающий на ужин. Пока служба в армии мне определенно нравилась – никто никуда не гонит, кормят от пуза, спать не мешают. Интересно, как долго это продлится?

В лагере-накопителе нас было тридцать три человека. Почти все моего возраста, только трое были значительно старше. Они держались особняком и о чем-то таинственно перешептывались. Наверное, строили планы побега.

– Готовят военный переворот, – облизав ложку, кивнул в их сторону шутник. Кстати, как я узнал, звали его Уксус. Настоящее имя он нам не сообщил. Верзила-недоросль приехал из деревни покупать невесте подарок, а субтильный паренек и вправду оказался карманником. Во всяком случае, он так сказал.

– Я попытался обчистить одного из ихних громил, – поведал он, – но тот схватил меня за руку. Выбирай, грит, или в армию, или в тюрьму. Ну я и выбрал.

Когда мы закончили есть и сдали свои миски, к столу подошел Драго. Он улыбнулся нам своей фирменной искренней улыбкой и сказал:

– Значит так, новобранцы! Не дело оставлять ваших родных в неведение о вашей судьбе. В конце концов, вы попали в ряды доблестной армии, а не на каторгу. Так что сейчас тем, кто умеет писать, раздадут бумагу и карандаши, а тем, кто не умеет, надо будет назвать адрес, по которому отправится письмо.

К столу подбежал мальчик с пачкой бумаги. Драго с благостным видом наблюдал, как десятеро из нас взяли себе по листку. Я нацелился было писать, но тут Драго снова заговорил:

– Пишем под мою диктовку! Если вы решите заняться самодеятельностью, то ваша судьба так и останется для родственников загадкой. Итак! Дорогая мама! Здесь позволяю вольности. Обращайтесь, к кому считаете нужным. Написали? Продолжаем! Я давно мечтал о славе и подвигах, и наконец мне улыбнулась удача. Теперь я состою на службе в доблестной армии королевства Гвиндассад и буду охранять ваш покой и сон. Простите меня, что не предупредил вас заранее, хотя решение мое зрело уже давно. Желаю вам счастья и процветания, а вы пожелайте мне побед и свершений. Ваш… Здесь вам нужно написать свое имя. Все написали?

Я написал «дорогой дядя Расмус». Мне хотелось написать Аде, но тогда пришлось бы называть ее сестрой, а мне почему-то очень этого не хотелось. Надо же, я продолжал строить насчет нее личные планы, несмотря на свое плачевное положение! Я дописал последнюю букву адреса и протянул письмо Драго. Незапечатанным, как и было велено.

Он мне подмигнул:

– Не дрейфь, дружище, тебе понравиться служить! Я таких людей за версту чую!

Вот уж точно, подумал я, на идиотов, вроде меня, у него нюх.

Драго отвернулся и сделал несколько шагов от стола. Потом вдруг оглянулся и сообщил:

– И еще, новобранцы! Ваше ожидание почти закончилось. Завтра после завтрака за вами приедут ваши командиры.

На лицах моих товарищей по несчастью отразились самые разные эмоции. Деревенский верзила скорее обрадовался, чем огорчился, он сидел тут уже почти неделю. Карманник скривился, видимо ему не очень-то хотелось воевать. Шутник разочарованно вздохнул. А что почувствовал я? Наверное, страх…

Зато спалось мне неожиданно хорошо. Наверное, зря я уехал из Озерного двора, где жизнь расписана на годы вперед… Неопределенность просто сводит меня с ума. Странно, что мне самому не пришло в голову наняться в армию в тот момент, когда я сидел под мостом, изнывая от неуверенности в завтрашнем дне. Кроме того, письмо… Моя совесть теперь была почти чиста – Расмус и Ада хотя бы не будут теперь думать, что я позорно сбежал или что меня убили где-нибудь. Хотя последнее еще вполне может произойти.

Снилось мне что-то мутное и неприятное. Сам сон я не помню, а вот ощущение, что из меня вытягивают все жилы, чтобы свить веревки осталось даже после гонга. Я даже усмехнулся этакому пророчеству. На месте службы из меня совьют не только веревки…

Завтрак состоял из миски каши, жареной ливерной колбаски, кружки чая и изрядного ломтя серого хлеба. А потом…

– Новобранцы! – голос Драго звучал торжественно. – Вы выбрали для себя тяжелую, но интересную судьбу! Я горд за каждого из вас! Настало время направить вас к местам несения службы. Сейчас я представлю вам ваших будущих командиров.

Мы стояли на плацу перед бараком… то есть, казармой, конечно. Не привык пока к армейской терминологии. А перед нами кроме Драго и его юного помощника (адъютанта?) стояло пятеро очень колоритных личностей. А нас со вчерашнего дня стало на пять человек больше, то есть тридцать восемь.

– Мистер Добс, – Драго указал на грузного, похожего на гору человека с маленькой головой и огромными руками. – Командир отряда Буйволы, который квартирует в форте Особняк на юго-восточной границе. Чтобы служить там, вам потребуются железные мускулы, в приобретении которых мистер Добс вам всячески поспособствует.

Человек-гора улыбнулся. Одного переднего зуба в его улыбке не хватало. У меня по спине пробежал холодок…

– Мистер Гостон, – продолжал тем временем Драго. Представленный мистер вовсе не выглядел военным. Высокий и худой господин с брезгливым лицом аристократа. Его волосы были тщательно уложены, а усы блестели. – Скажу больше. Это не просто мистер, в его имени присутствует также и титул. Но какой – вам знать необязательно, потому что у нас в армии все равны. Мистер Гостон командует отрядом Незабудка, который квартирует… Много где квартирует. Если мистер Гостон вас выберет, то вы сами обо всем узнаете.

Хм… Может это какой-то штаб? Мне было трудно представить этого франта, носящегося по джунглям с раскрашенным лицом и мачете.

– Мистер Эйб, – перешел Драго к следующему пункту нашей программы. Абсолютно лысый, устрашающе огромного роста, один глаза закрыт повязкой. – Командует отрядом Мантикоры, который квартирует в полевых лагерях на южной границе и места постоянной дислокации не имеет. Мантикоры – гордость нашей доблестной армии! Если вам повезет служить там, вы никогда этого не забудете, я вам обещаю.

Страх скрутил меня. Я уставился на мистера Эйба, а мистер Эйб в свою очередь на меня. Вот он, решил я. Он меня и выберет. Южная граница. Джунгли.

– Мистер Юта, командует отрядом Орлов Возмездия, – Драго сделал паузу. – Вы знаете, что такое Орлы Возмездия? О, если вам посчастливится попасть под крыло мистера Юты, вы станете страхом в ночи, вонзающим острые когти в глотки врагов, когда они меньше всего этого ждут! Вы уже мечтаете служить там?

Мистер Юта был похож на библиотекаря. Или студента-переростка. У него даже очки имелись.

– И наконец мистер Хахо, – Драго поклонился. – Мое почтение, господин командующий! Мистер Хахо возглавляет не отряд, но форт! Героический форт Янтарный Череп уже восемь лет не могут взять наши враги, хотя пытаются едва ли не каждый день. Там квартирует сразу три отряда – Лисы, Оборотни и Богомолы. По прибытию на место службы вы сможете выбрать любой из них.

Мистер Хахо выглядел именно так, как я и представлял себе военных. Пожилой, молодцевато подтянутый джентльмен в идеально сидящей униформе. Бакенбарды с проседью и короткая стрижка. А вот остальные выглядели скорее пиратами каким-то или разбойниками…

– Все командиры перед вами, и скоро вы сможете сделать свой выбор! – объявил Драго. В рядах загомонили, откуда-то сзади раздался голос:

– А можно узнать еще…

Послышался звук увесистой плюхи и сдавленный стон. Драго гордо выпрямился, еще выше задрал подбородок и сложил руки на груди.

– Новобранцы, – он обвел нас угрожающим взглядом. – Вы все, несомненно, станете героями, но до этого вам предстоит долгий путь. Вам придется многому научиться и усвоить немало разных правил. И правило первое – железная дисциплина. Враг, с которым вам предстоит сражаться, хитер и коварен. Кроме того, он очень могущественен. Вы пока что зеленые новички, так что вам необходимо во всем и всегда подчиняться приказам командиров. И начнете вы усваивать это правило прямо сейчас. Если вам не разрешили говорить, то вы должны молчать. Если вас спрашивают, немедленно отвечайте. Кратко и по существу. Ясно?

– Яаааснооо! – разрозненно повторил строй.

– А теперь еще раз, но отчетливо!

– Ясно! – более отчетливо грянул хор голосов.

– А теперь мы продолжим, – Драго принял более свободную и менее угрожающую позу. – Сейчас командиры на вас посмотрят, и вы пойдете за тем из них, кто вас позовет.

– Вот тебе и свободный выбор, – прошептал стоявший рядом со мной Уксус. Кроме меня этого никто не услышал, но, мне почему-то показалось, что почти все подумали то же самое. Во всяком случае, я подумал. А командиры, тем временем, бродили вдоль нашего строя, тихо задавали вопросы, вглядывались в лица, щупали мышцы. Разве что в зубы не заглядывали, но и это, я думаю, нам тоже предстоит… Первым возле меня остановился очкарик.

– Мистер, – тихим голосом начал он. – Вам приходилось когда-нибудь проникать в закрытое помещение?

– Нет, мистер Юта, – честно ответил я, и он сразу же потерял ко мне интерес. Мистер Добс даже не остановил на мне взгляд, зато…

– О, рыжий! – сверкнул своим единственным глазом мистер Южные Джунгли. – Я тоже был рыжим, пока у меня были волосы. Ты мне нравишься, новобранец. Добро пожаловать в отряд Мантикоры.

– Да, мистер Эйб, – осипшим голосом проговорил я. – Очень рад, мистер Эйб.

– И ты, – мистер Эйб ткнул костлявым пальцем в Уксуса. – Считай, что тебе тоже забронировано место в лучший отряд по эту сторону границы.

– Да, мистер Эйб, – эхом отозвался шутник.

Сегодняшний день никоим образом не напоминал вчерашний. Выбор места службы сменился раздачей обмундирования, затем нас снова согнали на плац и кратко рассказали, какая дорога нас ждет впереди. В пути нам предстояло быть не менее двух недель. Потом был обед, а потом нам позволили разойтись по местам. Уныние и страх отступили на второй план. В казарме царило радостное возбуждение и даже предвкушение предстоящей дороги и дальнейших приключений. Большая часть новобранцев, как и следовало ожидать, направится в форт Янтарный Череп. Тощего карманника забрал к себе мистер Юта. Больше никто в Орлы Возмездия не попал. Брезгливый аристократ осчастливил одного из пожилых новобранцев и еще двух парней совершенно не запоминающейся наружности. Человек-гора выбрал себе жениха-неудачника и еще одного парня, не столь героических пропорций, но тоже далеко не задохлика. А в Мантикоры попали я, Уксус и Гало, высокий молчаливый субъект. Они ни разу ни с кем не заговорил и не поддержал разговора. А имя его назвал Драго на перекличке. Таковы были результаты нашего распределения. Кстати, мое собственное настроение тоже было далеко от унылого. Может быть, все не так уж и плохо. Я ушел из дома, чтобы научиться жизни, стать уважаемым человеком и найти свое место в этом мире. А стать уважаемым человеком через службу в армии очень даже можно.

После годичного контракта, который мы все подписали, нам обещали оплатить нашу службу, выдать выходное пособие (оно включало в себя одежду, обувь и продукты) и рекомендации на службу в государственные учреждения и на фабрики, находившиеся под государственным протекторатом. Как нам объяснил вечером Драго, за этот год мы все поймем, по силам ли нам связать свою дальнейшую жизнь с армией. А также армия поймет, нуждается ли она в наших дальнейших услугах. Если через год службы мы останемся в живых и не подвинемся рассудком, то нам будет предложен следующий контракт, теперь уже на десять лет. Совсем на других, куда более выгодных и завлекательных условиях. Отслужившие десять лет получают жилье в том месте, которое они сами укажут и пожизненную пенсию, размер которой зависит от заслуг на войне.

Начальство наше делилось на несколько категорий. В отряд входило от двадцати до ста человек (хотя тут бывали и исключения), руководил этим подразделением командир. Командующие же бывали двух видов – командующий фортом и командующий районом. Форты были разного размера, там могло квартировать от двух до десяти отрядов. В районе же либо вообще не было фортов, либо были, но совсем маленькие, на один отряд. Над командующими стояли стратеги. А стратегами управлял министр военных дел.

Утро выдалось солнечным и предвещало жаркий день. Погода наконец-то решила вспомнить, что в Сердце Мира лето и порадовать нам жарким днем. Хотя день этот нам предстояло провести на марше. Сборы получились быстрыми, но без суеты и суматохи. Последние пресекли охранники накопительного лагеря, хладнокровно раздав несколько тычков, затрещин и зуботычин. И наше обучение началось.

– Еще пара часов такого темпа, и никаких Мантикор я не увижу, – задыхаясь от быстрого шага, сказал Уксус, – потому что тогда меня придется хоронить.

– Угу, – согласился я. – Особенно если снова придется бежать.

– Стой! – раздалось спереди. – Привал.

Мы кулями повалились прямо на дорогу. Отовсюду раздавались охи и стоны. Действительные солдаты обошли наш обоз, внимательно оглядывая каждого новобранца. Десятерых отправили в фургоны, остальным же предстояло идти дальше пешком. Я мимолетно позавидовал счастливчикам, направившимся к крытым повозкам, потом подумал, что им, наверное, сейчас сильно хуже, чем мне. Ужасно хотелось уснуть прямо здесь. Но не удалось…

– Подъем! – снова заорали спереди. Я тяжело поднялся на ноги, потом подал руку Уксусу. Его тоже посчитали достаточно выносливым для продолжения пути на своих двоих. И мы принялись снова считать шаги, потому что сил ни на что другое уже не оставалось.

Привал на обед объявили после полудня, когда наш обоз свернул на широкую площадку перед воротами другого накопительного лагеря. Здесь к нам должны были присоединиться другие новобранцы – рекруты из деревень и пойманные на дорогах. Сквозь кровавую пелену усталости я отметил, что их где-то человек пятьдесят, не меньше.

– О, да к вам нынче, я смотрю, сплошные звезды боевых действий пожаловали! – раздался чей-то веселый голос почти над самым моим ухом.

– О, да! – ответил солдат, которого я уже успел запомнить. Хайл из накопительного лагеря. – Мистер Юта! Надо же, не думал, что его увижу! Да и Мистер Эйб…

– Кого взял? – спросил первый.

– Вот этих двоих, – ответил Хайл. – И еще один в фургоне, ему поплохело на марше.

– Не жилец, – я открыл глаза и посмотрел, с кем разговаривает Хайл. Мужчина был чем-то похож на Драго. Такой же бравый, улыбчивый и без формы. Вербовщик. Теперь-то я знаю, как они выглядят. Он махнул мне рукой и обнажил в улыбке ровные белоснежные зубы.

– Удачи тебе, парень! Она тебе ох как понадобится!

И эти двое ушли. А я решил, что пора подниматься. А то разморит так, что дальше идти не смогу. Я размял ноги и направился к бочкам с водой, стоявшим у ворот. Отцепил от пояса кружку, которая входила в комплект нашей экипировки, зачерпнул, сделал несколько глотков. «Не пей сейчас много, а то вода как песок в животе будет. Будет тебя к земле тянуть!» – вспомнилось мне поучение Худа из Озерного двора, с которым я как-то ходил на охоту. Я вылил остатки воды себе на голову. Взгляд сразу стал яснее. Зачерпнул еще воды и пошел обратно, к тому месту, где лежал Уксус. Его длинные темные волосы разметались по пыльной земле. Он спал, подложив под голову руку. Нашел время!

Наконец из ворот выкатили на тележках котлы и стопки мисок. Начали раздавать обед. Я думал, что после еды будет еще хуже и смертельно захочется спать, но этого почему-то не произошло. Я вдруг взбодрился и почувствовал, что готов продолжать путь. Через полчаса после еды мы двинулись дальше. И уже через несколько минут я понял, что сильно переоценил свои способности. Мне хотелось лечь и умереть. На первом привале меня и Уксуса отправили в фургон, где я благополучно заснул.

Следующая неделя слилась для меня в подсчет шагов с перерывами на еду. Я находился будто в тумане, от усталости реальность воспринималась продолжением сна, а сон был черной ямой, в которую я падал по команде и в которой мечтал остаться. Каждое утро меня вырывали из блаженного небытия, и все начиналось снова. Раз-два, раз-два… Нещадно палящее солнце жгло с каждым днем все сильнее. Пот заливал глаза. Раз-два, раз-два! Подъем вверх, через гряду холмов. На горизонте горы. «Мужайтесь, новобранцы! Это будет первое испытание, пройдите его с честью!» Подъем в горы. Я падал, поднимался, снова шел, считая шаги. Раз-два, раз-два… Вот Уксус подставил мне плечо, чтобы я не упал. Что это, уже перевал? Какое счастье… Раз-два, раз-два.

Вынырнуть из дурмана у меня получилось только к концу первой недели пути, когда объявили дневку. Мы пришли к большому распределительному лагерю, где сходилось и расходилось несколько дорог. Здесь нас покинет Янтарный Форт и Незабудки. А Мистер Юта со своим карманником, как выяснилось, исчез из нашего обоза раньше, еще до гор. Неудивительно, что я не заметил…

Военный лагерь Башмак представлял собой вытянутую огражденную территорию, окруженную невысокими горами, на которой находились склады и казармы. Так что сегодня нам предстояло ночевать под настоящей крышей. И завтра тоже.

Командующего звали мистером Орли. Это был полноватый жизнерадостный человек, похожий на преуспевающего трактирщика.

– Добрались, родненькие? – он улыбнулся, оглядывая наш строй. – Ничего, вы еще привыкните. А я вас сейчас обрадую! В военном лагере Башмак вас ждет отдых. Добро пожаловать, мальчики!

После ужина мистер Эйб собрал нас троих – меня, Уксуса и Гало.

– Наш порядок движения меняется, – сказал он. – Мы выйдем из Башмака затемно и будем двигаться почти до полудня. Потом остановимся, разобьем лагерь и пробудем в нем до сумерек. Потом отправимся дальше. До самого расположения Мантикор мы будем двигаться только по ночам. Вопросы есть?

– Есть, мистер Эйб, – отозвался Уксус. – А почему так?

– Во-первых, чем дальше мы движемся на юг, тем становится жарче, – безо всякого раздражения в голосе произнес наш командир. – А во-вторых, очень скоро начнутся опасные места, вам надо привыкнуть ходить в темноте. А теперь отдыхайте. И постарайтесь завтра получше выспаться. Дальше фургоны нас сопровождать не будут, поэтому поклажу придется нести на себе.

Ни я, ни Уксус не сумели сдержать стонов. Гало закатил глаза и беззвучно вздохнул.

Глава седьмая,

в которой оказывается, что боевой состав Мантикор – это женщины. У Райла шок, вокруг джунгли, разрушенный древний город, москиты и страшные байки.

Самым сложным оказался последний участок пути, когда никакой дороги совсем не осталось, даже тропинки было не заметно. Мистер Эйб вел нас по каким-то ему одному ведомым приметам. Наш маленький отряд состоял из командира, нас троих и еще двух солдат из отряда Мантикоры, которые приехали в Сердце Мира вместе с мистером Эйбом. Один служил в Мантикорах четвертый год, второй – восьмой. И, клянусь, это были отличные ребята! Правда как мы ни пытались разговорить насчет того, что же нас ждет в расположении отряда, завеса тайны так и осталась плотной, без единой прорехи. Как я понял в общих чертах, нам предстоит стать рейнджерами, лестными коммандос. Да-да, бегать по лесам с раскрашенными лицами и с мачете. Но это было все, что я знаю о Мантикорах. До тех самых пор, пока мы не дошли до лагеря.

Джунгли поразили меня гораздо больше, чем горы. Когда мы пересекали горную цепь Аллилу – естественную преграду к столице на пути от южных границ – я находился в состоянии, близком к обмороку и оценить окружающий меня пейзаж был не способен. А Джунглей мы достигли на третий день пути от военного лагеря. К тому времени от смертельной усталости первых дней марша не осталось и следа, несмотря на увесистый рюкзак за плечами. Лес наступил на нас сразу, без перехода. Мы вступили под его сумрачные своды под утро, когда уже рассвело.

– Теперь нам придется обойтись без палаток, – сказал мистер Эйб, когда ближе к полудню мы остановились. – Обычно так далеко вглубь наших территорий вражеские рейнджеры не заходят, но рассчитывать на это мы не будем.

Дневали мы, прикрывшись ворохом веток. Дежурства делили между собой солдаты и мистер Эйб. Когда я спросил, почему к дежурствам не привлекают нас, командир ответил:

– А вы знакомы с джунглями, новобранец? Сможете отличить настоящую опасность от невинных шорохов, а боевой клич от безобидной перебранки животных?

Я вынужден был согласиться с ним. Джунгли казались мне пестрым одеялом, сплетенным из миллионов незнакомых запахов, звуков и цветов. Как ни вглядывался я в их сумеречную пелену, я не мог ни на чем остановить взгляда – они казались сплошной шевелящейся стеной. А звуки просто сводили меня с ума. Особенно страшно было по ночам на маршах. Визги, чавканье, издевательский хохот, стоны и скрипы. И светящиеся глаза. Множество глаз, больших и маленьких. А может и не все из этого глаза… Светились некоторые грибы, сгнившие куски дерева, светились летающие и ползающие жучки. Это был другой мир, незнакомый, враждебный…

Еще одним бичом нашего пути были насекомые. Когда мы пересекали небольшое болотце, тучи москитов мечтали нами поужинать. А я еще недоумевал, для чего мистер Эйб еще в Башмаке выдал странные шапки из мелкой сетки… Если бы не они, эти жужжащие твари выжрали бы нам глаза. Когда я слышал в детстве страшные истории о южных джунглях, то там постоянно упоминались кровожадные тигры, гигантские панцирные ящеры и хитроумные дикие собаки. Но на деле ни одна из хищных тварей за все время пути нам на глаза не попалась.

– Все это сказки, мальчик! – закончив смеяться, проговорил мистер Эйб. – Вообще здесь есть, конечно, и тигры, и плотоядные рептилии, но они знают запах человека и стараются не вставать у него на пути.

Далеко не сразу я понял, что мистер Эйб лукавил…

На десятый день пути от Башмака вокруг что-то изменилось. Я как раз шел и думал, о том, как далеко теперь от меня Сердце Мира с его проблемами. А прошло-то всего чуть больше двух недель… И тут заметил, что мы идем по беломраморным плитам. Правда их было почти не видно под сплошным ковром травы, но это был точно камень! Я огляделся вокруг внимательнее. Вон там из-под сплошного вороха вездесущих ползучих растений видно как будто угол разрушенного дома, а вон из-за того дерева выглядывает как будто статуя… Обломок резной колонны, почти полностью заплетенный диким виноградом. Слишком правильное, идеальной круглой формы углубление в земле… Мы шли по развалинам какого-то города!

– Никто не знает, кто здесь жил, – подал голос мистер Эйб, увидев мое изумленное лицо. – И когда это было, тоже неизвестно. Джунгли поглотили этот город целиком, очень мало, что осталось. И мы почти на месте, стоп!

Мистер Эйб поднял вверх правую руку. Мы замерли. Он обернулся к нам, сверкнул единственным глазом, по тонким губам скользнула усмешка.

– Лечь. Молчать. Ждать меня.

И командир растворился в зеленом мареве джунглей. Потянулись минуты ожидания. Я подполз поближе к Уксусу и прошептал:

– Как думаешь, что нас ждет?

Уксус пожал плечами.

– Эта чертова дорога выпила из меня все соки… Мне кажется, что когда мы дойдем, то попадем прямиком в ад.

Мистер Эйб шел обратно, не скрываясь, и даже что-то напевал себе под нос. Но все равно мы заметили его, только когда он подошел почти вплотную.

– Вставайте! – сказал он весело. – Поздравляю вас с прибытием к месту службы! Следуйте за мной.

Мы потянулись за командиром. Солдаты (одного звали Ромул, второго Арон) многозначительно переглянулись. Мы вышли из-под густой арки джунглей, и нам открылся полевой лагерь Мантикор. Две длинные брезентовые палатки, прикрытые двумя уцелевшими каменными стенами когда-то величественного строения, кухонный навес, обширная, освобожденная от кустов и травы площадка. И строй наших будущих сослуживцев. Я вытер выступивший на лбу пот, пригляделся внимательнее и опешил. Перед нами, расставив ноги, сложив руки на груди и широко улыбаясь, стояли женщины… Это было просто уму непостижимо, этого не могло быть, я никогда не слышал ни о чем подобном. Женщины служат в армии?!

Все представшие нашему взгляду девицы были рослые, у большинства короткие стрижки, и все они были одеты в форменные штаны и рубахи без рукавов. Я ошалело посмотрел на Уксуса. Он наградил меня таким же взглядом. Я посмотрел на Гало. Его лицо ничего не выражало. Вообще. На мгновение мне показалось, что над его головой мелькнула темная тень. Будто черный дым свился змеей. Я моргнул, пригляделся, но видение уже исчезло. Растаяло, как не было.

– Отряд Мантикоры приветствует своих новых сослуживцев! – звонким голосом выкрикнула одна из женщин-солдат. Остальные громко зааплодировали. Мы стояли в центре лагеря, не зная, куда себя деть. Дальнейшая судьба виделась мне стеной непролазных джунглей, в которой очень трудно различить детали…

День пролетел незаметно. Мне, Уксусу и Гало выделили места в мужской половине одной из палаток. Да, разумеется, Мантикорами были не только женщины. Кроме нас троих в отряде числилось еще восемнадцать мужчин. Десять – старослужащие, заключившие второй контракт, четверо заканчивали свой первый год, и еще четверо прибыли в отряд два месяца назад, это была прошлая порция новобранцев. Нам выдали экипировку. Оружие представляло собой короткую тяжелую саблю, больше похожую на нож, которым рубят тростник, разве что изогнута сильнее, два хорошо сбалансированных кинжала и четыре совсем небольших ножа с ремешками, застегивающимися на запястьях и под коленями. Доспехи были очень сложной конструкцией. Голову защищал гладкий кожаный шлем, на внешнем обруче которого имелось множество дырочек. Как нам объяснили, это нужно, чтобы вставлять в них ветки, листья и прочий лесной мусор, для лучшей маскировки. Кожаные перчатки, составленные из жестких пластин. Они прикрывали руку до середины предплечья и оставляли открытыми верхние фаланги пальцев. «Это – ваши глаза в темноте, их нужно держать открытыми!» – объяснила Лаара, интендант лагеря, когда я удивился столь странной конструкции. Локти и колени прикрывались кожаными щитками, подобные же щитки надевались на плечи и прикрывали ключицы. Еще имелся широченный пояс, почти корсет, на котором было множество петель, ремешков и шнуров пока еще неясного мне назначения. Еще нам полагались совсем маленькие, почти игрушечные, арбалеты, которые крепились за спину, но, как сказала Лаара, их выдадут только после того, как мы научимся с ними обращаться.

Вечер прошел в подгонке многочисленных ремней и креплений, в прилаживании ножей, фляжек и сумочек. Помогала нам в этом Дита, капрал-инструктор. Она занималась со всеми новичками, прибывающими в отряд Мантикоры. Дита примерно моего роста, крепкого для женщины сложения, смуглая и темноволосая. Большинство женщин-Мантикор носили мужские короткие стрижки, но Дита не поддерживала эту моду.

– Я умею справляться со своей шевелюрой, – смеялась она и встряхивала своей длиной смоляно-черной гривой. Но волосы она редко распускала. Обычно носила заплетенными в две тугие косы.

Темнота наступила внезапно. Впрочем, за время дороги я уже успел привыкнуть к этой особенности местной смены дня и ночи. В лагере Мантикор было запрещено жечь костры. Ночное освещение состояло из развешанных в разных местах крошечных, меньше кулака размером, стеклянных фонариков. Они светили бело-голубым светом, мерцали в темноте и издалека смотрелись обычной ночной иллюминацией джунглей. Выглядело это сказочно красиво.

Как ни странно, но спать мне не хотелось, хотя я должен был уже давно свалиться и беспробудно дрыхнуть. Вчерашняя ночь на марше, день в бытовых хлопотах, и вот уже темно, а сна ни в одном глазу. Слишком много впечатлений. И еще больше хочется узнать. Не имея никаких указаний насчет того, что мне делать, я слонялся по лагерю, слушая обрывки разговоров и щурясь на фонарики.

– Ходила вчера босиком в разведку, ногу пропорола, болит теперь… – женский голос.

– Врачу показывала?

– Конечно. Ерунда, заживет через три дня, но все равно противно…

Я прошел дальше. Босиком? Ничего себе… Тут же сплошные змеи, ядовитые пауки и жуткие многоножки.

– А вот еще был случай, – на этот раз голос мужской. – Иду по джунглям, никого не трогаю, ручей собираюсь переходить. Вдруг выходит тигр. Зубы с мои кинжалы размером. Морда в крови. И воду лакать. Я стою, ни вздохнуть, ни пернуть. Матерый, тварь, одной лапой прихлопнет на всякий случай. А еще стою по-дурацки так – со всех сторон меня видать, кроме той, на которой тигр. А он, по всему видно, сытый к тому же. И тут свист. Заметили меня, жабы! Стрела просвистела прямо рядом с ухом, несутся, ломая деревья. Трое. Амбалы здоровые, пехота. Во, попал, думаю. С одной стороны киса саблезубая, с другой – бряцающие железяками жабы. Ну я и решился. Рванул вперед, ужом проскочил мимо тигра, он аж опешил от такой наглости, а эти дуболомы за мной, прямо ему в распростертые лапы. Я деру, и не оглядываюсь.

– Ври, ага! – женский голос. – Как к нам пехота-то попала?

– Молчала бы, если не знаешь! – насмешливо укорил собеседницу парень. – Это на юго-западе было, возле развалин капища старого. Там жабы зачем-то площадку расчищают, форт, что ли, строить надумали. Вот и нагнали пехоты.

– Только нам драпать оттуда пришлось, себя не помня, – вздохнула еще одна женщина. – Колдун там у них жуткий, ядовитым туманом травит, мне кожу только обожгло на руке, а Лесса там осталась…

Тут на меня наткнулся Уксус, которому тоже не спалось. Разговаривавшие обратили на нас внимание.

– Эй, новобранцы! – говорившая последней женщина приглашающее махнула нам рукой. – Не спится, зеленые? Вам бы дрыхнуть без задних ног, завтра-то нелегко придется.

– Не спится, – согласился я, усаживаясь в тесный кружок. Кто-то сунул мне в руку горячую кружку. Я отхлебнул и передал по кругу дальше. Напиток был похож на чай, только с незнакомыми ароматами и был щедро сдобрен коньяком, вкус которого я теперь на всю жизнь запомню.

– Я вот чего не понимаю, – Уксус повозился, устраиваясь поудобнее. – Почему про вас никто не знает?

– Почему же никто? – хохотнула одна из женщин. – Кому надо, те знают. Вот ты теперь тоже в числе посвященных.

– Сам подумай, зеленый, – сказал парень, – если в столице узнают о женщинах на войне, это какой визг поднимут разные правдоискатели и моралисты. Незачем.

– Мы тут все добровольцы, – сказала еще одна женщина, уже далеко не юного возраста. – Нас не ловят по кабакам.

– Но зачем?… – я представил себе маму или Галлу здесь, в джунглях, и меня передернуло.

– Потому что у нас война, – твердо проговорила пожилая дама. Хотя что там… Возраст читался у нее по лицу, но ни о какой немощи речи не было. Голые руки бугрились совсем неженскими мускулами, гордая осанка, сильные уверенные движения. – И еще потому что у женщин на этой войне преимущество. Ихние колдуны не способны запудрить нам мозги. Если такой увидит тебя, то легко заставит тебя в бою драться против своих, а от меня ему придется убегать, если он ничего другого не умеет.

Я проснулся, когда чья-то сильная рука тряхнула меня за плечо.

– Подъем, рыжий, – Дита ослепительно улыбнулась. – Нас ждут великие дела.

День первый.

Выпросил у Лаары бумагу и карандаш. Буду записывать, что со мной происходит. Сегодня до обеда мы учились ходить по джунглям и правильно дышать. Наколенники – очень нужная штука, а пояс мне пока мешает. Дита учила нас думать ногами. А после обеда мы стреляли из маленьких арбалетов. Их взводят на специальном станке, в бою перезарядить не получится. Стреляю метко, но это я и раньше знал.

День третий.

Проволока с ручками. Ужас. Не думаю, что смогу когда-нибудь так убить человека.

День четвертый.

Москиты – странная штука. В нашем лагере их нет совсем, зато стоит отойти немного, они нападают облаками. Болото – это ад. Трудно придумать смерть страшнее, чем утонуть в болоте. Хоть я и устал, запишу чуть подробнее, чтобы не забыть. Нас вела Велита, девушка, похожая на подростка. Она шла по джунглям босая, с закатанными до колен штанами и кожаной безрукавке. Боюсь, что даже если она будет в алом платье и шляпе с пышным плюмажем, ни один нормальный человек ее в джунглях не заметит. Стоит ей сделать малюсенький шажок, неуловимое движение, и она исчезала. Мы пришли на болото. Нашей задачей было выследить и наловить питов-гадов – толстых медлительных змей. На самом деле это не змеи, а безногие ящерицы. Они очень вкусные, я пробовал. Чтобы поймать их, нужно неподвижно лежать на краю болота и ждать, когда змеюка появится из трясины. Потом поймать голыми руками. Велита залезла на дерево и смотрела за нами, иногда отпуская тихие ехидные комментарии. Кто мне только сказал, что они медлительные?! Эти твари молниеносно скрывались в жидкой грязи, стоило мне дернуться раньше времени. В конце концов получилось, я поймал три штуки, Уксус – четыре, а Гало – две. По дороге обратно Гало укусила змея. Не пит-гад. Змея была похожа на полосатый чулок.

День пятый.

Гало слег в лихорадке. Врач пытается ему помочь, но лицо у него деланно-равнодушное. Мы ушли в джунгли, лазать по деревьям.

Ободрал руку, меня покусали дикие пчелы.

Гало умер, пока нас не было.

День седьмой.

Подкрадываться – это целая наука.

Боно учил меня, куда нужно бить ножом, чтобы противник не успел вскрикнуть и поднять тревогу. Дита наблюдала и помогала. Боно сказал, что учить меня ломать человеку шею не будет, мне все равно не пригодится.

Целиться ножом труднее, чем из арбалета.

День десятый.

Ходил в дозор. Целый день бродили вдвоем с Марлой по развалинам города. Пялился в зеленую стену. Так ничего и не понял. Но Марла говорит, что просто нужно привыкнуть. Видели очень красивую статую девушки с кувшином.

День одиннадцатый.

Затемно отправились в джунгли, вернулись уже глубокой ночью. Тренировались питаться подножным кормом. Так и не смог заставить себя съесть червяка.

День тринадцатый.

Утром опять упражнялся с ножом. Лучше всего у меня получается, если последние шаги прыгать и одновременно бить. Подкрасться за положенное время я все равно не успеваю. Над точностью удара еще работать и работать. Неужели мне придется это делать с живыми людьми?

После обеда ходили в джунгли. Рогатый попугай – птица очень невнимательная и у нее длинный хвост. Если осторожно приблизиться к ней, то можно легко поймать руками. Первую поймал. Потом три упустил. Потом поймал еще пять. А на ужин мы их съели. Вкусное мясо, хоть и жестковатое.

День шестнадцатый.

Узнал сегодня то, что не должен записывать. Запишу другое. Мага нужно обязательно бить в голову. Если этого не сделать, то может случиться так называемый последний вздох – у кого-то огонь, у кого-то отравленный туман, а кто-то может свести с ума.

Меня укусила многоножка. Чертовски больно, нога опухла, но врач говорит, что через пару дней пройдет. Многоножки опасны только ранней весной, и то если кусают в лицо или за шею. Если спишь в джунглях, обязательно надевать сетку.

День восемнадцатый.

Шог – редкостный болван. Два месяца службы еще не делают его профессионалом. Канатоходец из него так себе. Живой, зато нога в лоскуты порвана.

Первый раз видел панцирного ящера. Он зацепил зубами Шога. Дита сказала, что тварь была сытая, иначе нам бы всем конец. Сегодня мне будут сниться кошмары.

День двадцатый.

Уксус заболел лихорадкой. Лежит на нарах, глотает омерзительно горькое лекарство, я попробовал.

День двадцать четвертый.

Вряд ли в ближайшее время меня отправят снимать часовых…

Дита сказала, что фехтованию нас учить не будут. Только тому, как убить сразу. Завязавшийся бой в нашем ремесле чаще всего означает проигрыш.

И еще сказала, что пленных у нас не выкупают.

И дело вовсе не в жадности нашего короля.

День двадцать пятый.

Кажется, я научился лазать по деревьям. Но с пчелами общего языка так и не нашел. Ну зачем они так ловко маскируют свои жилища?!

День двадцать седьмой.

Вчера я думал, что умру. Передвигаться по джунглям бегом – это кошмар. Дита сказала, что теперь мы будем делать это каждое утро, но не так долго, как вчера. Но это все равно кошмар.

Тому, кто придумал наколенники, надо поставить конную статую в центре столицы.

День двадцать восьмой.

Меня взяли в настоящий рейд. Трое неизвестных бродили неподалеку, их заметила Велита. Нам нужно было найти их и одного взять в плен.

След искала Велита. Я бы не заметил их оставленный лагерь. Мы крались ползком бесконечно долгое время. Потом Дита прыжком рванулась вперед, сдавленная возня, а на меня сверху рухнул человек. За мгновение я перевернулся, и он упал прямо на мой кинжал.

Все произошло слишком быстро.

Я бы не успел, если бы не знал точно, что он на меня нападет.

Иногда мне кажется, что женщины – отличные парни.

День двадцать девятый.

Все утро говорили с мистером Эйбом. О жизни и смерти. Он сказал, что потом будет легче, рассказывал про свой первый раз. Ему пришлось хуже. Надо было добить раненого другим.

Я справлюсь.

Очень хочется напиться до беспамятства, а нельзя. Мистер Эйб сказал, что желание законное, но невыполнимое.

День тридцатый.

Сегодня нас посвящали в Мантикоры.

Каждому из нас надо было пройти по джунглям по меткам определенного цвета (мои – синие) и найти свой жетон. Я справился, Уксус тоже. Вечером мы пили чай с коньяком. Нас приняли в семью.

Я счастлив.

День тридцать второй.

Никто и не обещал, что после посвящения тренировки закончатся.

Глава восьмая,

в которой в расположение Мантикор прибывает отряд Тигров и они вместе начинают готовиться к операции. Райл узнает, что им предстоит столкнуться с колдунами, что его пугает несказанно – одно дело только слышать о них, другое – воевать по-настоящему.

Я сидел возле реки. Сначала думал набить рыбы острогой, потом плюнул на это дело и взял удочку. Сегодня мистер Эйб сообщил, что в наш лагерь прибывает отряд Тигры, будем готовиться к совместной операции. Мантикоры оживились и обрадовались, видимо с Тиграми они давно дружат отрядами. А нам разрешили заняться своими делами. Я за этот месяц настолько отвык от личных дел, что мне даже в голову не пришло, что я могу такого поделать. В конце концов, решил поудить рыбу. Пользу, опять же, принесу. Как только дотащить этот улов потом. Рыба тут сумасшедшая какая-то, готова хватать крючок без наживки…

А вообще, мне было о чем подумать и кроме добычи провианта для отряда. Уже несколько раз сидящее во мне колдовство себя проявляло. Хорошо, что этого никто не заметил. Потому что если заметят, то мне конец. Я тянул из реки рыбу за рыбой и думал, что же мне делать все-таки. Беда была в том, что я понятия не имел, как научиться контролировать эти способности. Того человека я убил не кинжалом. Кинжал воткнул уже после того, как он умер. А умер он еще в падении. Что за сила убила его – не знаю, но видно ее не было. Никаких искр и спецэффектов. Просто я захотел, чтобы он умер. Я грустно усмехнулся про себя. Найти учителя колдовства в стране, где колдунов жгут на кострах… Смешно. Не стоит даже пытаться.

До самого вечера я так и не смог ничего придумать. Нанизал рыбу на веревку и потащил в лагерь. А завтра мне предстояло дежурить по кухне. Вот и придумаем вместе с Велитой, напарницей по дежурству, что бы сочинить из лоснящихся краснобоких рыбин.

Подробностей предстоящего дела нам не сообщали, но судя по тому, что на него собирается около ста пятидесяти человек, это очень масштабная по местным меркам операция.

Тигры прибыли ночью, я в это время спал. А когда проснулся, то обнаружил, что лагерь заполнился бравыми молодцами, одетыми кто во что горазд. У многих на плечах были татуировки саблезубых морд. Как я понял, это не являлось обязательным знаком, накалывали их просто по желанию. Тигры такие же бродяги, как и Мантикоры, у них нет постоянного места дислокации. Кстати, после операции наш лагерь тоже перекочует на новое место.

– Райл, ты возьмешь на операцию арбалет? – спросил Уксус вечером, очищая сапоги от грязи. Он тоже в свое свободное время в лагере не сидел. Отходить далеко нам запрещалось, но для прогулок места хватало, часовые стояли на довольно дальних подступах к лагерю. Нам пока этих обязанностей не доверяли, и, я считаю, правильно.

– Конечно, – ответил я. – Положено же…

– Да ну, – Уксус сплюнул. – Стреляю я все равно как слепой конь, перетер тут насчет этого, их не все берут. Зачем, если не умеешь, только имущество испортишь. Или потеряешь.

Он так и не расстался со своей длинной гривой. Сначала он носил ее как и раньше – завязанной в хвост на затылке, но как-то в него запуталась куча цепких колючек. Мы выбирали их из него втроем – я, Дита и Велита. Три раза предлагали остричь, когда нам надоедало, но он не соглашался ни в какую. Гордится. Теперь заплетает волосы, как и все длинноволосые мантикоры. А парни тут предпочитают если не брить голову налысо, то стричь очень коротко. Мистер Эйб говорит, что ему голову обморозил какой-то колдун. С тех пор не растут волосы. «Колдуну повезло сильно меньше», – усмехнулся он.

Я проснулся ночью, и мне вдруг захотелось выйти подышать свежим воздухом. Я смотрел на мерцающие фонарики и прислушивался к звукам. Так визжит безобидная птичка-шурк. Скрежет издают крылья го. Это такая помесь таракана с мухой, отвратительного вида, но совершенно безопасная. Плач, похожий на ребенка издает древесная жаба. Длинная курлыкающая трель – другая древесная жаба. Их тут десяток разновидностей, и у каждой свое соло. Визгливый издевательский хохот – гиена. Трусливые твари, я так ни одну и не видел. Хотя шляется их тут много. А вот если хохот будет грубым, переходящим в звук рыгания, то это саблезубая гиена и надо начинать думать о том, куда спрятаться. Тоже ни разу не видел, к счастью. Как и тигра, впрочем.

Мы выходим послезавтра утром. В пути проведем два или три дня. Наша цель – выбить отряд противника, засевший в разрушенной башне. На самом деле она недалеко, просто мы будем двигаться очень медленно и осторожно. Если честно, мне было очень страшно даже думать о предстоящем штурме. Внутри все сжималось и холодело. В отряде противника как минимум три колдуна. Хотя место мое было на дальних подступах, возможно и в бой-то идти не придется, все равно было не по себе. Колдуны. Я слышал про них много страшных сказок, за этот месяц наслушался историй из жизни, которые, подчас, пострашнее самых страшных сказок. Но одно дело слушать истории, попивая обжигающий чай из кружки, а совсем другое столкнуться с этим в реальности.

Сам я себя никаким колдуном, конечно же, не считал. Какой из меня, в конце концов, колдун? Так, фикция… Одно название. Которого, впрочем, вполне хватит на смертный приговор. Странно, что я думаю об этом как бы со стороны. Будто это не мне светит костер, когда тайна, завеса над которой становится все прозрачнее, откроется. Но во мне же ничего не изменилось! Я не стал строить злые козни и мечтать убивать ради удовольствия. Да я блевал целый час, после того, как понял, что тот человек мертв! А ведь он меня убил бы, не задумываясь. В чем же мое преступление? В том, что мне не повезло родиться, очевидно. А это я почему-то не мог воспринять за преступление. Я просто констатировал, что меня казнят, когда узнают. Однако этого было мало, чтобы заставить меня бежать под крылышко к королю Дремору.

Раздались чьи-то тихие шаги. Это Дита, определил я, еще не повернувшись.

– Не спится? – спросила она.

– Да так… – я присел на теплую каменную плиту. – Не по себе немного.

– Это правильно, Райл, – серьезно сказала она. – Кто не боится, тот умирает первым. Страх – это как шест в руках канатоходца. Если уметь им пользоваться, может творить чудеса.

– Интересная философия, – усмехнулся я. Дита присела рядом. – А многих ты убила?

– Нет, – она покачала головой. – Сама только десятерых. И одного колдуна. Я же инструктор. Мы и на этот раз останемся с вами на дальней линии, тыл прикрывать. Будем куковать, прикинувшись кустами, пока наши будут жаб резать.

Она помолчала. Потом заговорила снова, почти шепотом:

– Не то, чтобы мне сильно хотелось в бой… Просто бывает как-то… перед девчонками неудобно. Хотя Велиту тоже никогда вперед не отправляют. У каждого свои задачи, Райл. Каждый должен быть на своем месте.

– Да, – машинально согласился я. – Знать бы еще это самое место, на котором я должен находиться.

Дита улыбнулась.

– Иди спать, – ее рука легла мне на плечо. – Завтра будет тяжелый день. Сборы, тренировка, инструктаж. Будем живы – еще повоюем!

Суматошное выдалось утро. Да и день был тоже… не спокойным. Только на пятый раз у меня получилось приладить все снаряжение так, чтобы ничего не болталось и не брякало. Страх одолевал меня пополам с самыми дрянными предчувствиями. Я старался поменьше смотреть на людей, вспоминая о той туманной змее над головой Гало. Это просто страх. Я просто ужасно боюсь настоящего боя. Мне просто… Но справиться с собой не удавалось.

– Да что с тобой, – хмурилась Дита. – Выше нос, солдат! Мантикоры никогда не сдаются!

– Все нормально, Дита, – я поднял голову и посмотрел на нее, что стоило мне немалых усилий. Ничего особенного ни на ее лице, ни вокруг не заметил и незаметно облегченно вздохнул. – Я справлюсь. Лучше раскиснуть сейчас, чем потом, так ведь?

Дита хлопнула меня по плечу и отошла. Подошел Уксус.

– Страшно, – сказал он. – Я тут поговорил с одним из Тигров, он сказал, что тому, кто убьет колдуна в зеленом колпаке, обещают медаль.

– Хочешь попробовать? – спросил я, не глядя на него, делая вид, что вожусь с ремнями на колене. Он рассмеялся, но как-то невесело.

– К тому моменту, как мы с тобой войдем в растреклятую башню, от этого колдуна один фарш останется.

– Хорошо бы, – буркнул я, потом устыдился своего дурацкого поведения и встал. – Мне тоже страшно, Уксус. Так страшно, что даже стыдно.

– Ты уже побывал в бою, – сказал он. – Даже убил одного…

– Это не то, – я неопределенно махнул рукой. – Тогда все получилось слишком быстро. Случайно, если честно, получилось. Это мне попался идиот и неудачник. Вряд ли на этот раз так повезет.

– Хорошо бы все наши враги были идиотами и неудачниками, – задумчиво проговорил Уксус.

– Тогда бы мы не воевали с ними уже двадцать три года, – вздохнул я. – А на месте Адасадора сейчас росли бы сады и мирно паслись бы коровы. И был бы он обычной провинцией Гвиндассада.

Этот марш был примечателен своей деловитой бесшумностью. Передвигались мы очень медленно, обдумывая каждый шаг, очень часто вообще ползком. Нам ни в коем случае нельзя было себя выдать. Особенно примечательными были ночевки, особенно вторая. Мы спали по двое, укрывшись в траве, кустах или возле стволов деревьев с низко растущими ветками. Ели каждый свой паек лежа. Запрещалось разговаривать даже шепотом. Зато оставшимся в лагере напротив были выданы инструкции создавать как можно больше шума. Мне казалось, что я сплю. Команды подавались в виде голосов животных. Затявкал дикий пес – идти, выпрямившись в полный рост, захныкала птица-палач – замри, вой волка – лежать и не двигаться.

Во вторую ночь мы поднялись в самую темень и пошли дальше. Темнота дышала мне в спину, ухала на разные лады, норовила схватить за ногу. Мы бесшумными тенями скользили по джунглям, шагая в рваном ритме, чтобы один шаг был не похож на другой. Ночные джунгли очень шумные, но различить сквозь всю эту какофонию размеренную поступь чуткое ухо сможет. Было чертовски трудно. Шаг – замри – подшаг – длинный шаг – три коротких шага – замри – длинный шаг – короткий шаг – замри – короткий шаг. Только сейчас я по-настоящему понял, почему Лаара назвала пальцы глазами.

На рассвете раздался волчий вой, а за ним чириканье белогрудой пичуги, означавшее привал надолго. Можно спать и есть. Цель была совсем рядом.

Неузнаваемая в куче веток Дита коснулась моего плеча и указала на раздвоенное дерево. Я, пригнувшись, двинулся туда, а Дита скользнула во мрак. Я сел возле раздвоенного ствола и расслабился. Мимо невидимыми призраками заскользили Тигры. Ни шепота, ни звука. Почему-то именно в этот момент ужасно хотелось с кем-то поговорить. Нельзя… Да и не с кем. Где-то совсем рядом Дита, Уксус и еще четверо «зеленых». И Велита. Но я их все равно не вижу. А значит, есть шанс, что враги тоже не видят. Я начал всматриваться во мрак, попытался прислушаться. Надо было занять себя хоть чем-то, а то напряжение этой дороги, когда каждое движение, каждый вдох и выдох надо контролировать, было таким, что сейчас мое тело и разум грозили просто рассыпаться на кусочки.

Вообще-то мне казалось, что такое количество предосторожностей излишне. Ведь мы крались, считай, от самого лагеря до этой башни. А башня где-то рядом, да. Я ее не видел, но понимал, что если сейчас вскочить и побежать в нужном направлении, потребуется меньше нескольких минут. Первыми атакуют Мантикоры. Сразу за ними, почти без промежутка – Тигры. Если все пройдет по плану, то я до самого конца так ничего и не услышу. Будет сигнал о победе – тройной звук трубы. А значит надо будет вставать и продираться к башне, уже не скрываясь.

Я сунул в зубы кусок вяленой рыбы, и тут жахнуло. Лес озарился вспышкой мертвенно-голубого света, раздался треск. Чей-то крик, полный нечеловеческой боли, еще крик. Я понял, что сражение происходит совсем рядом, гораздо ближе, чем я думал, меня от него отделяет буквально несколько деревьев. Хотелось вскочить, броситься туда, на помощь. Чья-то рука коснулась моей. Дита. Она покачала головой, что выглядело так, будто росший передо мной куст пошевелило ветром. Следующая вспышка озарила ее лицо в разводах зеленой и черной краски. На нем отразилась гримаса боли. Как будто она делила ее с теми, кто сейчас вел бой. Из-за соседнего дерева выглянул Уксус. Остальных мне было не видно, я знал, что они близко, «зеленых» не расставляют далеко друг от друга.

Сначала я думал, что у меня гудит в ушах, потом понял, что шум пришел извне. Тяжелый гул нарастал, становился оглушительным, от него начала болеть голова, потом разом заболели зубы, захотелось завыть и повалиться на траву. А еще хотелось вскочить, бежать и кричать во всю глотку. Борясь с болью и самим собой, я скрючился под деревом, понимая, что долго не выдержу. Потом разом все стихло, и настала оглушительная тишина. Протрубила труба. Потом еще раз. И еще. Бой был окончен.

Я с трудом поднялся на затекшие ноги. Откуда-то из темноты вынырнула Велита и подошла к Дите.

– Двое, – сказала она. – Или трое.

– Или? – одними губами прошептала Дита.

– Трое, если третий колдун, – сказала Велита. – Колдуна могла не заметить, они умеют…

Дита выругалась сквозь зубы. Я потряс головой, освобождая ее от остатков болезненного нытья. Хотелось спросить у Диты, что это было, вообще заговорить хоть о чем-нибудь, но, пожалуй, мои вопросы сейчас будут неуместны. Потому что ничего еще не закончилось…

Велита скрылась во мраке. Ее силуэт скользнул между деревьями и затерялся в мешанине лиан и листьев. Что это? Я вижу в темноте? Вокруг же абсолютный непроглядный мрак, глухая полночь. Я удивился этому совсем мимолетно. Дита приблизила свое лицо к моему и прошептала:

– Что-то идет не так. Отходи назад, после того, как я отойду.

Она змеей нырнула между кустами. Ни одна веточка не шелохнулась. А вокруг продолжала стоять все та же тишина. Сначала я думал, что мне показалось после того утробного гула, но нет. Мир вокруг действительно замер в абсолютном безмолвии. Я напрягся, ожидая дуновения ветра, шелеста листвы или другого природного шума, чтобы слить с ним свои шаги. Ходить совсем бесшумно, как это делает Велита, я еще не умел. Нет, ждать больше нельзя. Я медленно двинулся. Мне казалось, что слышно как скрипят мои сухожилия от нечеловеческого напряжения. Страх нахлынул волной и откатился. Надо двигаться. Нельзя стоять. Краем глаза заметил едва уловимое движение. Это Уксус. Его лицо перекошено. Он меня не заметил.

Я остановился возле необъятного ствола, опутанного со всех сторон лианами, вжался в него, принялся дюйм за дюймом ощупывать, ища убежище. В таких деревьях всегда есть дупла, они сгнивают внутри, оставаясь живыми снаружи. Есть! Я забрался в узкую щель и замер. Ужасно мешали ветки на шлеме, я чуть было не забыл про них, когда протискивался. Снова ждать, прислушиваясь, изо всех сил, до звона, напрягая уши. Вглядываться в темноту.

Мертвая тишина начала отступать. Вот раздался стрекот жестких крылышек жуков. Взвизгнула ночная птица. Издала трубный звук какая-то из древесных жаб. Вдалеке зашлась в истерическом хохоте гиена. Мне ужасно хотелось расслабиться. Скинуть жуткое напряжение, свернуться клубком в этом дупле и заснуть. И проснуться дома, в Озерном дворе. Понять, что мне приснилось все это. И Сердце Мира, с его работными домами, врачами-шарлатанами, бесконечными площадями и рукавами, и книга, и джунгли… Почему я не написал маме в Озерный двор? Почему направил письмо малознакомому книготорговцу, а не своим родным? Почему я вообще им ни разу не написал? Мысль была настолько неожиданной, что я даже усмехнулся про себя. Надо же, какое подходящее время и место для самобичевания…

И тут меня резануло острое предчувствие беды. Будто оно нависло над кем-то близким и совсем рядом. И тут же послышался женский крик. Это Велита. Она успела крикнуть «Тревога!» прежде чем погибнуть. Послышался треск ломаемых веток, кто-то, кто прятался поблизости, ринулся в ту сторону. А я что же? Я торопливо, стараясь соблюдать осторожность, выбрался из своего убежища и, крадучись, но уже без особого рвения, направился туда, где неизвестный убил Велиту. Уверенность в этом была настолько твердокаменной, что я даже не сомневался, что именно так все и произошло.

Бежавший передо мной Уксус остановился. Я подошел к нему и встал рядом. Дита подняла голову и посмотрела на нас. Потом выпрямилась, вложила кинжал в ножны и подошла вплотную.

– Теперь точно все, – сказал она тихо. Велита никогда не ошибается… не ошибалась…

И тут я заметил, то, над чем она наклонялась. Это был труп. Тощий, несуразно длинный парень в распластанной длинными разрезами серой одежде. А может, одежда была другого цвета. Все-таки, похоже, я не стал видеть по ночам, как кошка, просто случилось этакое обострение чувств. Дита тоже не похожа на слепую, да и Уксус вроде бы различает кое-что. Я мысленно выдохнул с облегчением. Я подошел поближе к распростертому телу. Мне хотелось поближе рассмотреть убитого. Все-таки это был первый колдун, которого я видел.

На голом животе, который было видно сквозь прореху, было круглое замысловатое клеймо. Длинные руки до локтей покрыты татуировками – листья, лианы, завитки. На лице – сползшая на бок маска. Мочка правого уха обрезана. Причем, видимо, уже давно. Никаких следов шрама, как будто так и было с рождения. Вообще он был какой-то уродливый. Почти безгубый рот, неровные крупные зубы с широким просветом между передними двумя, ребра выпирают в стороны, будто его в детстве не кормили… Меня передернуло.

– Это был кхадо, как они их называют, – бесцветным голосом сказала Дита. – Их как-то специально рожают и выращивают. Они самые отвратительные. Зато их видно сразу. Чего про обычных колдунов не скажешь.

Уксус покачнулся, закатил глаза, оперся на ствол дерева и принялся блевать. У меня тоже были такие позывы, но я легко их подавил. Достаточно и одного раза, не барышня кисейная. Я смотрел на Диту. Ее лицо было строгим и печальным.

Глава девятая,

в которой штурм прошел закончился, но колдунам явилась подмога. И Тигры, и Мантикоры уничтожены. В живых остались только Райл и Дита. Лагерь Мантикор разгромлен и сожжен.

Мы шли к башне, уже не скрываясь. По моему телу разлилась какая-то чудовищная слабость, казалось даже, что я сейчас упаду. Будто остов мой неожиданно растаял, будто ледяная сосулька. Я шел замыкающим, первой – Дита, а между нами Уксус и еще четверо парней. Я вытаскивал из шлема надоевшие мне ветки. Сейчас. Совсем уже скоро мы узнаем, что произошло в башне. Увидим очередные трупы. Своих и чужих. Из глаз неожиданно потекли слезы. Я их стирал локтем, размазывая краску на лице.

Бомммм! Звук был такой, что задрожала земля. Боммм! Мы замерли, оглядываясь вокруг. Боммм! Это были словно размеренные шаги великана. Боммм! Уже совсем рядом, буквально за спиной. Раздался чудовищный треск ломающихся вековых деревьев. Следующего шага я не услышал. Меня словно подхватил ураганный ветер и швырнул в сторону. Мир погас.

Очнулся я от увесистой оплеухи. Еще не понимая, что произошло, я попытался прикрыться от следующей. Надсадно чирикала какая-то птичка. Ее пронзительное пение ввинчивалось прямо в череп. Я открыл глаза. Надо мной склонилась Дита.

– Не шевелись, – сказала она одними губами. – Ты ранен.

И тут я сам это почувствовал… Правый бок разорвала ветвистая боль.

– Что…? – прохрипел я. – Что случилось?

– Подошла подмога, – прошептала она. – Могут быть еще где-то поблизости. Но скорее всего нет.

Я попытался пошевелиться. У меня получилось. Рубаха промокла от крови, но ребра вроде бы целы.

– Все нормально, – сказал я обычным голосом. – У меня только кожа содрана. Но больно жутко. И в голове звенит. Есть выпить?

– Тссс! – она приложила палец к губам. Я поморщился и махнул рукой.

– Все кончилось, никого нет, – произнес я и приподнялся на локтях. Похоже, меня именно об это дерево боком и приложило, подумал я, глядя на бугристый ствол, возле которого я валялся. Дита смотрела на меня и хмурилась.

– Просто озарение, – я пожал плечами. – Если долго вглядываться в темноту, начинаешь видеть.

– Скоро рассветет, – сказала Дита. – Тогда и двинемся. А пока давай попробуем сделать что-нибудь с твоим боком.

Она извлекла из сумочки на поясе шар-светильник, положила его на землю рядом со мной и принялась колдовать над моей раной. Колдовать в переносном смысле, понятное дело. Она разрезала мою рубаху, ослабила пряжки на поясе и аккуратно ощупала мой бок. Вздохнула, порылась еще в одной сумочке на поясе. Протянула мне тускло блеснувший флакончик.

– Пей, – сказала она.

Я скрутил крышечку, глотнул и чуть не задохнулся.

– Это… трофей, – как бы оправдываясь, сказала Дита. – Нужно выпить все.

Я содрогнулся. Внутри меня все полыхало адским пожаром. Я от первого глотка-то отдышаться не мог. Но посмотрел на Диту и послушно поднес флакончик к губам. Внутри меня перекатывались волны огня, я корчился, силясь избавиться от мучительного непереносимого жжения. Дита прижимала к земле мои плечи, не давая двинуться с места. Мне хотелось орать от боли, но я не мог выдавить из себя ни звука, только какое-то сипение.

– Сейчас пройдет! – говорила Дита прямо мне в ухо. – Сейчас все пройдет, потерпи.

Постепенно огонь стал затухать, оставляя в моих обугленных изнутри останках только тусклые искорки. В конце концов отпустило, пожар закончился, оставив приятное тепло и истому.

– Теперь заживет быстро, – сказала Дита. – Надо только забинтовать. А к обеду и следа от твоей царапины не останется.

Тело, примявшее колючий куст, мы заметили одновременно. Это был Уксус. Он лежал, нелепо подогнув ногу, а голова его покоилась на примятом кусте. В широко открытых глазах отражалось сумрачное утро.

– Надо… похоронить, – слез я не сдержал. Впрочем, меня это нисколько не смущало.

– Нет, – твердо сказала Дита. – Звери приведут к нему Хозяина и освободят его душу от тела. Если похоронить, то он не найдет. И будет его дух метаться в земляной темнице… Так приняло в джунглях. Мы не хороним мертвых.

О такой традиции я раньше и не слыхал даже, хотя сказок, легенд и преданий мне рассказывали великое множество. Впрочем, я вообще мало что знал, как выясняется… Дита наклонилась и закрыла Уксусу глаза. Прощай, друг. Ты был отличным парнем, мне будет очень тебя не хватать. Словно чья-то холодная рука схватила меня за горло. Я опустился на траву рядом с Уксусом. Рыдания душили меня, но я понимал, что раскисать нельзя. Отдышался, вытер лицо, поднялся на ноги.

– Идем, – сказал я. – Давай узнаем, что тут произошло.

В джунглях зияла широченная просека, которой раньше здесь не было. Деревья выглядели словно примятая трава, по которой прокатили булыжник. Просека вела к башне. К бывшей башне. Вместо полуразрушенной постройки имелась куча мелкого щебня. А вокруг – тела. Множество тел, очень-очень много, просто небывалое количество. Здесь были все – и Тигры, и Мантикоры. Некоторых можно было опознать, от других же мало что осталось.

– Здесь была пехота, – сказала Дита. – Сюда пришел целый отряд пехоты. Они шли этой просекой оттуда…

Дита замерла. В той стороне, откуда явилась подмога, был полевой лагерь Мантикор.

Бег по джунглям – развлечение не из приятных. У меня невыносимо чесался бок, я падал, поднимался и бежал дальше. Просека начиналась примерно в километре от башни.

Один раз мы остановились перекусить. До лагеря мы добежали к вечеру. До бывшего лагеря. Палатки сгорели. Трупы уже частично обгрызены жадным до добычи местным зверьем. Тут я снова не удержался, и бросился в кусты. Меня вывернуло. Когда мой желудок успокоился, я закрыл глаза и обхватил ствол дерева рядом с которым стоял, чтобы не рухнуть. Не хотелось идти в лагерь и смотреть в изуродованные смертью лица друзей, подруг, приятелей и просто знакомых. Не знаю, сколько я простоял. Вывела меня из оцепенения Дита, конечно.

– Идем, – сказала она. – Надо быстро скрыться.

– Я бы тоже понаставил тут патрулей, – сказал я и, сломанной куклой пошел за Дитой в джунгли.

Снова мелькание мешанины листьев и лиан. Частые остановки. Вслушиваться, до звона в ушах, вглядываться до рези в глазах.

– Тигры погибли все, – мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, прикрытые ветками пышного кустарника. – Из наших я не видела только пятерых. Четверо новобранцев. И мистер Эйб. Это конец, Райл. Нам надо выбираться отсюда. Район потерян, это точно. Здесь остался только один отряд. Если остался, конечно… Но долго он точно не протянет.

– Может пойти к ним, предупредить, если они еще живы?

– Нет. Нельзя, – Дита сглотнула. – Нас просто убьют. Мы не сможем им доказать, что не были в плену. Ты же знаешь, что случается, если принять пленного…

Да, к сожалению… Рассказали по большому секрету.

– А сейчас надо поспать, Райл, – в тихом шепоте Диты звучали слезы. – Иначе мы просто упадем где-нибудь на ходу. Либо мы отдохнем сейчас, либо смерть. Если нас найдут, значит судьба…

Да, спать. Внутри меня все оледенело, словно я умер. Остановилось. Замерло. Нельзя позволять себе думать. Надо уснуть. Провалиться в темное небытие до того, как разум затопит горе. Ветер пронесся по верхушкам деревьев, загрохотал далекий гром. Мне на лицо закапали слезы Диты. Или это дождь? Первые капли смешались со следующими, теперь уже не разберешь, соленые ли они были. Начавшееся, было, утро, померкло в темном мареве тропической бури. Небо оплакивало убитых. Стонал ветер, деревья вскидывали в мольбе свои ветки. Я провалится во мрак спасительного сна.

Мертвое лицо Уксуса. На открытый глаз жадно садится зеленая лоснящаяся муха. Уксус улыбается.

– Передай моей матери, что я умер не предателем, – его побелевшие губы едва шевелятся, но я отчетливо слышу каждое слово. – Передай! Я сбежал из дома, я бросил их на произвол судьбы. Ушел искать счастья и вот… нашел. Ты узнаешь ее сразу, Райл, я очень на нее похож.

Я силился прогнать муху, но не мог пошевелиться. Уксус замер. Потом стал растворяться в пелене дождя.

Она была бы невидимой, если бы не вода, льющая с небес. Прозрачные струи сбегали с ее тонкого силуэта. Она стояла, бессильно опустив руки. Велита. Вот она поднесла палец к губам. Потом ее губы задвигались, но я не слышал ни звука. Она вскинула руки и рассыпалась серебряными брызгами.

В ее руках лесорубный топор. Она сидит на бревне и обтесывает увесистый кол. От глаз разбегаются морщинки, глаза пусты. Она выглядит старше, чем я ее запомнил. Старше и строже. Ирана. Поднимает голову, смотрит мне прямо в душу.

– Я воевала, когда ты еще не родился. Ни о чем не жалею. Разве что о том, что у нас нет оружия, чтобы просто стереть их с лица земли.

Ирана возвращается к своему занятию, ее скрывает вспышка пламени.

Живая завеса джунглей превращается в нарисованную и открывается словно штора. Между двух переливчатых зеленых полотнищ появляется мистер Эйб. Он хватает обеими руками занавес, срывает его и остается один на жемчужно сером фоне. За его спиной ничто. В единственном глазе отражается зарево далекого пожара.

– Еще не время, – говорит он. – Просыпайся!

Не исчезает, не растворяется. Я просто открываю глаза. Дождь закончился и наверное давно. Солнце клонится к закату, несколько его лучей пробиваются сквозь толщу листвы и играют оранжевыми бликами на каплях. В привычную какофонию джунглей вплетаются человеческие голоса. Кто-то совсем рядом. Идет, не скрываясь. Поет незнакомую песню. Дита напряглась. Ее рука медленно поползла к рукоятке кинжала.

«А вдруг это свой?» – сказал я одними глазами.

«Нет», – она едва заметно качнула головой.

Шаги прошелестели по другую сторону куста, хрустнула ветка. Мне его было не видно, он остановился за моей спиной. Зато, похоже, был прекрасно виден Дите. Послышалось журчание. Дита рванулась, взвилась вверх неуловимо быстрым движением. Я не мог себе представить, что из положения «лежа на боку» можно совершить такой прыжок! Глухой удар тела об землю и неприятный хруст погружаемого в плоть кинжала. Ни звука больше. Я оглянулся. Дита сидела на коленях возле распростертого перед ней тела. Человек был одет в бесформенный балахон с множеством нашитых лоскутков. Капюшон откинут. На шее болталась зелено-коричневая маска. Дита пыталась что-то нашарить у него под одеждой, затем нашла, рванула это нечто, зажав в кулаке, приподнялась и огляделась. Тихо кивнула мне в сторону, идем туда, мол. Я осторожно поднялся, стараясь не шуметь. Дита нетерпеливо дернула меня за руку.

Еще чуть-чуть, и я упаду, думал я. Я до сих пор не остановился, потому что боялся, что тогда потеряю Диту из виду, и мне конец. Она же неслась сквозь кусты и деревья, как заговоренная. Ветки хлестали меня по лицу, ядовитый плющ то и дело оставлял на мне ярко-красные следы, саднило в зажившем уже боку. Легкие горели огнем. Наверное меня можно догонять только по одному звуку моего свистящего дыхания. Наконец Дита остановилась. Я мешком упал на землю. Если честно, я даже сказать ничего не мог.

– Река, – сказала Дита. Она выглядела уставшей, лоб вспотел, но дышала почти нормально. – Нам надо перебраться на ту сторону. Дальше пойдем медленно, путая следы. Если повезет, то скроемся. Собак сюда не возят, а людей можно обмануть.

– А колдуны? – переведя дыхание спросил я.

– Колдуны по следу не ходят, – махнула рукой Дита. – Ну и эти обычно с собой колдунов не таскают.

– Кто? – не понял я.

– Это каратели, Райл, – тихо сказал Дита. – Это форма карателей. Они появляются, когда победа уже одержана и нужно провести массированную зачистку окрестностей. Ладно, некогда. Надо быстро уходить.

Реку я заметил, только когда мы подошли к самому берегу. Она несла свои темно-зеленые воды под аркой из сплетенных крон деревьев. Дома я бы перешел такую речушку вброд. Ну или переплыл бы в три гребка, окажись она глубокой. Здесь же лезть в мутную воду не хотелось. Кто знает, какие твари там скрываются? Мне тот панцирный ящер до сих пор в кошмарах мерещился…

Впрочем, в воду лезть и не пришлось, мы просто залезли на одно дерево, а слезли с другого, на той стороне.

– Старайся не ломать веток и не приминать травы, – напомнила Дита. – Среди них попадаются неплохие следопыты…

Через каждые шагов сто мы останавливались, вслушиваясь в джунгли. Ничего. Вроде нас никто не преследовал. Я разрывался между двумя чувствами – мне то хотелось бежать, сломя голову, то упасть, прикрыть голову и вверить свою судьбу… кому-нибудь. А еще хотелось есть. И было очень жарко. Мы останавливались передохнуть, потом шли дальше. Снова останавливались. Снова шли. Пока не наступила ночь.

Глава десятая,

в которой Райл и Дита пробираются по джунглям, скрываясь от патрулей и пытаясь пройти на свою сторону. На одной из стоянок их находит Локки, о котором к тому моменту все уже успели позабыть.

– Этого просто не может быть! – громким шепотом возмущалась Дита. – Как так это вообще могло произойти?!

– Ну… эээ…

Если честно, я не знал, что ей ответить. На мой взгляд, в этих непролазных бескрайних джунглях под самым моим носом можно провести стадо коров с рогами, пару табунов коней и еще паровой трактор заодно. И даже не почешусь и не замечу, что что-то не так. Да, я все понимаю, они профессионалы, специалисты по вычислению в дебрях ветвей и лиан противника и отправлению оного в свиту неведомого Хозяина. Может быть, именно это и сыграло против них? Только мне не хотелось высказывать эти соображения Дите сейчас.

Мы наткнулись на пустой палаточный лагерь. Вот так, случайно. Шли-шли и вышли. Чуть ли не в костровище наступили. Палаток было три. Имелось оборудованная стойка под оружие, тренога для котла, стол, заваленный посудой. В центре лагеря стоял штандарт. Наверное, чтобы мы не ошиблись, когда будем думать, кто хозяин этого добра. Этот лагерь принадлежал вражескому колдуну со свитой человек из шести.

– Они никогда не забирались так глубоко на нашу территорию! – в голосе Диты звучала растерянность и обида. Я вздохнул.

– Я вообще не знаю сейчас, на чьей территории мы находимся, – сказал я. – Тут же сплошной непроглядный лес, ничего не видно. У вас там взялись строить форт под самым носом, вы увлеклись. А в это время под шумок тут целая армия могла пробраться.

Как ни смешно, но после того, как мы спешно покинули пустую стоянку, хозяева которой отошли куда-то по делам, нам стало легче. Мы перестали шарахаться от каждой тени все время бояться, что нас вычислят. Пока мы шли в ту злополучную атаку на башенку, с засевшими внутри врагами, к нашему лагерю умудрились притащить целый отряд тяжелой пехоты. Это Велита видела сквозь джунгли, вряд ли у врагов много таких же специалистов. Ну а наш шанс столкнуться с таковыми вообще ничтожно мал. А обычные люди видят в джунглях не больше нашего. Так что мы шли дальше осторожно, конечно, но уже без особого фанатизма. Шли, разговаривали иногда о всякой ерунде. Стараясь как можно дальше оттянуть тот момент, когда нам придется задуматься о том, что же мы будем делать, когда выплывем на берег зеленого моря джунглей.

В конце концов, мы настолько осмелели, что решили развести костер и пожарить на нем какую-нибудь дичь. Дичи пока не было, но за этим дела не станет. Мало ли ее тут бегает… Само же решение было замечательным хотя бы потому, что наш дорожный паек уже давно закончился, а поедать на ходу съедобных червяков я решительно отказывался.

– Знаешь, Дита, – предложил я. – А давай остановимся на некоторое время. Хотя бы на полтора дня. Думаешь, когда мы выйдем из джунглей, нам будет проще? Здесь мы хотя бы с врагами в прятки играем, а там будем со своими. И без такой замечательной ширмы из деревьев, кустов и лиан.

– Ты прав, – согласилась Дита. – Только надо найти подходящее место.

– Ну что ж, будем искать! – я улыбнулся. – Хоть какая-то цель глазения по сторонам появится.

Место нашлось к вечеру. Мы устроились возле ручья между корней вывороченного дерева.

– Пойду искать дичь, – сказала Дита. – В случае тревоги завою волком. Если закричу без всякой выдумки, беги, не разбирая дороги.

– Понял, – кивнул я. – А я пока обустрою тут все.

И я, не спеша, принялся наводить уют в нашем временном пристанище. Прежде всего – спальное место. Тут, конечно, тепло, даже когда дождь, но все-таки на голой земле как-то… неуютно. Сначала нарезал веток, потом травы. Свалил все это кучей возле разлапистого корневища, придирчиво осмотрел свою работу, прилег на получившийся стожок и остался, в общем, доволен результатом. Теперь дрова. Вот уж не проблема, подумал я, оглядываясь. Даже ходить никуда не надо. Если нам покажется мало поваленной громадины, в корнях которого мы устроились, сделаем пару лишних шагов в сторону и найдем еще.

С наслаждением умылся. Присел возле будущего костра. И почувствовал, что начинаю беспокоиться. Что-то долго нет Диты. Охота, конечно, непредсказуемое занятие, и меж тем… Прислушался. Присмотрелся.

– Эй! – тихо окликнул меня кто-то. – Я не враг. Можно я выйду из своего укрытия, и мы поговорим?

Голос был знакомым. Хотя я и не мог сходу вспомнить, кому он принадлежит. Кому-то из прошлой жизни… Я потянулся к арбалету. Как еще не потерял его в суматохе последних дней.

– Выходи, руки перед собой! – сказал я как можно более грозно.

– Я уже некоторое время за тобой наблюдаю, – он появился, держа руки на виду. – Я вооружен, конечно, какой дурак попрется сюда без оружия, но вряд ли смогу причинить тебе вред. Ты ведь солдат, а я так… беглец. Вот он я со всем моим арсеналом…

На поясе мачете, кинжал за голенищем сапога. А лицо…

– Локки?

– Райл?

Вот и увиделись. Я опустил арбалет.

– Что ты здесь делаешь? – спросили мы одновременно. И засмеялись. Кинулись друг другу в объятья, как старые друзья. Хотя не были мы друзьями раньше, так, встречались… Но сегодня я был невероятно рад его видеть. Хотя, судя по его виду, вряд ли он был обласкан судьбой. Рукава у рубахи оторваны, видимо сначала оторвался один рукав, а потом второй отчекрыжили специально, для симметрии. Весь в грязи, синяках и ссадинах. Очень похудел. Наверное, поэтому я его сразу и не узнал. Хотя вряд ли я сам выглядел лучше…

– Кто это такой? – Дита стояла, держа в вытянутой руке кинжал. У ног ее валялась толстенькая тушка, покрытая серым мехом.

– Спокойно! – я тоже встал. – Сейчас я все объясню. Это мой знакомый, он как раз сейчас хотел рассказать, что с ним произошло.

– Он может быть опасен! Если он был… – Дита плавным движением переместилась ближе.

– Дита, не надо! – чего мне меньше всего сейчас хотелось, так это очередного смертоубийства. – Если он сейчас расплещется какой-нибудь отравой, я навсегда разочаруюсь в короле Дреморе и его подданных.

– Я не был в плену! – быстро сказал Локки. – Они не успели меня взять, я сбежал! Это правда, поверьте мне!

Дита опустила кинжал и расслабилась. Подняла с земли тушку.

– Извини, Райл, – сказал она. – Извини…

– Локки.

– Извини, Локки. Очень нервными были последние дни. Давайте я займусь разделкой этого куска мяса, а ты нам расскажешь то, что собирался.

– Да, конечно, – Локки опустил глаза и принялся изучать свои сапоги. – Меня раскрыли в Сердце Мира. В тот же самый день. Как мы с тобой расстались, Райл. Я даже из города выехать не успел…

Дита нахмурилась, перестала сдирать серую шкурку, посмотрела непонимающим взглядом сначала на Локки, потом на меня.

– Я агент Адасадора, – усмехнулся Локки. – Был. Я должен был передать информацию в Сердце мира и поступить в распоряжение к адресату, собственно. На встречу опоздал, перепутал все, а потом и вовсе засыпался. До сих пор не знаю на чем. Такой вот хреновый я шпион оказался. Как я выбирался из вашей столицы – это отдельная песня с плясками. Сложно выбирался. Меня гнали как зайца, то, что я выпутался тогда, было просто чудом. Но самое страшное началось потом… Я пересек границу, остановился в условленном месте и стал ждать распоряжений. Приходит мне письмо, в котором написано, что мне надлежит явиться в одно место. Я радуюсь, что наконец-то все закончилось. Что получу сейчас законных тумаков от начальства, продолжу карьеру, все такое… Но уже на выходе чумазый пацан сунул мне в руку записку. А написано там, что меня ждут вовсе не разговоры с начальством на повышенных оборотах, а обвинение в государственной измене и в лучшем случае плаха. О худшем даже думать не хотелось. Я прочитал и тут увидел их. Меня ждали. Я опять в бега. Ни одним из известных мне коридоров через границу воспользоваться не мог, успел вот в джунгли нырнуть. Блуждаю тут уже две недели, не ориентируюсь вообще. Даже не знаю, куда иду. Карателей увидел, вообще духом пал. Просидел сутки на дереве, вздохнуть боялся. Отравился какой-то ягодой разок. Потом оклемался, поплелся дальше… А сегодня вот иду, слышу кто-то возится. Подошел посмотреть, а тут Райл. Я его не узнал сначала, но по виду было ясно, что это либо дезертир, либо… В общем, самое главное, что не наш. К нашим мне вообще попадаться нельзя. А меня уже такая тоска взяла, что мне все равно с кем, лишь бы пообщаться. Пусть даже перед смертью… Вот так. Больше мне добавить нечего. Детали всякие, думаю, вам неинтересны будут. А что с тобой приключилось, Райл?

Я посмотрел на Диту, она пожала плечами. Я тут же обругал себя. Отряда уже нет, субординацию можно не соблюдать, а я чуть ли не на каждое движение продолжаю разрешения спрашивать! Ладно еще когда это касается джунглей, незаметного перемещения и быстрого устранения противника, а тут-то что? И я начал рассказывать. С того момента, как в армию попал. Локки слушал и жевал сухую травинку. Дита закончила разделывать тушку и даже вставила в мой рассказ пару подробностей про бой.

– И что теперь будете делать? – спросил Локки, когда я закончил.

– Думаю, готовить этого бурундука-переростка, – ответил я. – Очень жрать хочется, просто сил уже никаких нет.

– А потом?

Я пожал плечами. Вместо меня ответила Дита:

– Мы в равном положении, Локки. Любой разъезд, которому мы попадемся на глаза, означает для нас смерть. А вообще, правда, давай подумаем об этом потом. Нам еще надо из джунглей выбраться.

Дита принялась копаться в одной из сумочек на своем поясе, потом виновато развела руками.

– Спичек нет, потеряла где-то, наверное. Или вообще не взяла…

Я посмотрел на Локки. Он отрицательно покачал головой. У меня тоже не было, я их просто не брал, потому что коробок все время брякал, а упаковывать их специально мне не хотелось – возни много, а пригодятся ли они… В общем, я решил, что оставлю спички в лагере, наверняка кто-то другой возьмет. Мы же в бой шли, а зачем спички в бою?

– А как еще можно разжечь огонь? – спросил Локки.

– У нас в Озерном дворе разжигали огнивом. А еще можно из кремня искры высечь… Только вот кремня нет.

– Я уже готова сырым это мясо слопать! – сказал Дита. Я посмотрел на кучу хвороста, сложенную в специально приготовленной яме. И тут на меня накатило…

– Дита… – начал я. – Я… должен тебе кое в чем признаться. Пообещай мне, что ты не убьешь меня сразу после того, что я сделаю?

– Что за шутки? – нахмурилась Дита.

– Никаких шуток, – осторожно проговорил я. – Просто мне нужно твое обещание, что ты не убьешь меня до того, как я все не расскажу. А потом – как хочешь.

– Ну… Хорошо. Обещаю, что не убью. Хоть мне и странно давать такое обещание.

Я протянул руку к сухим веткам, поводил ей, почувствовал тепло, идущее от своей ладони и мысленно подтолкнул его. Жар сгустился, от тонких веточек пошел дымок, затем вспыхнуло пламя.

– Нет! – закричала Дита и вскочила.

– Ты обещала! – воскликнул я. – Позволь мне рассказать!

Дита вдруг захихикала, как девчонка и села обратно.

– Да ладно, все нормально. Инстинкт. Замечательная компания для верного солдата Гвиндассада – адасадорский шпион и колдун. Рассказывай. Я не убью тебя, что бы ты не поведал.

Я облегченно вздохнул.

– Все сложно, – начал я. – Проблема в том, что я о себе толком ничего не знаю. Не знаю даже, кто мой отец. А это началось уже в Сердце Мира. То, что вы сейчас видели – это мое первое осмысленное колдовское деяние. Остальное происходило случайно. Помнишь того парня, которого я убил? Я убил его колдовством, только не знаю как. А нож всадил уже потом для отвода глаз. А еще одному парню в лицо стукнул неожиданно заискрившимся кулаком. Драка была неприятной очень, наверное, от страха случайно и получилось. Вот, собственно, весь мой колдовской опыт. Так что я ненастоящий колдун. Колдун-недоучка.

– Но для смертного приговора этого достаточно, мда… – задумчиво пробормотала Дита. – хорошенькое дело…

И снова мы не стали обсуждать наши последжунглевые планы. Наверное, это правильно… Прежде чем думать о серьезных проблемах, неплохо бы передохнуть, поесть и выспаться. Я ощущал в себе какую-то свинцовую усталость и твердо решил, что завтра не двинусь с места, даже если наш маленький лагерь придут штурмовать все каратели вкупе с армией колдунов. Но, скорее всего, никто не придет. С некоторых пор я стал доверять своим предчувствиям.

Оказалось, что у Диты есть соль, она ее всегда берет с собой. Солить воду. Кто-то ей сказал, что соль убивает в воде заразу, и если пьешь из реки, то воду обязательно надо солить. Не знаю, как там насчет воды, но мясо от соли точно становится вкуснее. Я так и не понял, кого это мы съели на обед, какую-то смесь кролика с поросенком. Спрашивать не стал на всякий случай. А то окажется, что у обладателя нежного сладковатого мяса отвратительные гастрономические привычки. Зачем портить себе удовольствие от хорошего обеда?

Глава одиннадцатая,

в которой героев одолевают мысли о будущем. Возвращаться самими собой в столицу им нельзя, потому как их там отправят на костер, виселицу или плаху. В конце концов, они решают, что стоит замаскироваться и обзавестись новыми документами, а там посмотрим…

Я проснулся первым, неожиданно хорошо выспавшись. Наш сон не тревожило вообще ничего, будто джунгли решили дать нам передышку и оградили и от диких зверей, и от врагов. Никакой опасности я не ощущал, никаких предчувствий или чего-то подобного. Очень странно. Когда оказалось, что все, хуже быть уже не может, вдруг стало неожиданно проще жить. Что, в конце концов, может с нами произойти? Убьют. А если не поймают, то и не убьют, поживем еще. Я подумал, было, отправиться за чем-нибудь съестным, потом отбросил эту мысль. Заблужусь еще, вот весело будет.

Локки тоже проснулся и сел. Сначала он улыбнулся, но потом выражение его лица помрачнело. Он тяжело поднялся и поплелся к ручью. Проснулась Дита. Потянулась. Блаженно прикрыла глаза, оставаясь, по-видимому, во власти сна, потом вздохнула и вернулась в реальность.

– Удача улыбается смелым, – пробормотала она. – Но только идиот будет на это рассчитывать.

Мое хорошее настроение тоже медленно растворялось в окружающей действительности. И все равно я сказал:

– Знаешь, Дита, очень хорошо, что мы отдохнули. Если бы мы этого не сделали, то спятили бы, и тогда нас точно ждала бы смерть.

Повисло тягостное молчание. Похоже, настал тот день, когда обсудить наши дальнейшие планы все-таки придется. Но никому не хотелось затевать этот разговор, потому как в головах у нас теснились самые наинеприятнейшие перспективы. И просвета среди них пока что было не видно.

– Ладно, – решился, наконец, я. – Давайте перестанем молчать о том, что давно уже надо бы обсудить.

– Нам нужна одежда и документы, – подал голос Локки и направился обратно к нам. – Причем именно в такой последовательности.

– И деньги еще, – добавила Дита. – У кого-нибудь есть предложения, как это все можно добыть?

В желудке предательски заурчало. Дита иронично покосилась на меня.

– Ты прав, Райл, – кивнула она. – Надо сначала перекусить. А заодно и проверить, не добрались ли досюда каратели, а то как бы опять не пришлось драпать во весь дух.

Она гибко поднялась, и исчезла в джунглях.

– Знаешь, приятель, все-таки мы попали в баааальшой переплет, – сказал Локки, усаживаясь на ее место.

– Зато живые пока, – буркнул я и поворошил костер в надежде, что там остались угли, и мне не придется повторять фокус с разжиганием огня. Как-то не вполне я был уверен, что у меня это снова получится. Увы… Я поднял первую попавшуюся ветку и начал ломать ее на кусочки.

– Да… – вздохнул Локки. – Живые. Меня угнетает то, что от меня сейчас никакой пользы. Все мои связи и знакомые бесполезны. И даже опасны, пожалуй.

– Ерунда, – хмыкнул я. – У меня вообще никаких связей нет. Разве что могу пасть в ножки Чарли, чтобы он меня обратно в работный дом вернул. Еще могу попробовать вернуться к матери в Озерный двор.

– А почему ты ушел, кстати? – поинтересовался Локки.

– Дурак, – философски изрек я. Потом вздохнул. – Мы повздорили. Не вот так сразу, конечно, разок поругались, а я вильнул хвостом и в город сбежал. Нет… Как-то странно все было. Последний год в Озерном дворе мать на меня стала как на чужого смотреть. Опять не так… Сложно про это рассказывать. Вроде бы было все хорошо, а потом вдруг перестало… быть. Я должен был остаться, мне нельзя было никуда уходить. Они остались там с сестрой вдвоем. А знаешь, как тяжело в деревне жить без мужских рук в доме? Я как раз вырос, все думали, что проблемы у матери закончились. А получилось по-другому. Когда я сказал, что готов уйти, она обрадовалась. Мы как будто снова стали близки, меня собрали в дорогу, очень сердечно проводили… Так что я даже не знаю, сам я ушел, или меня все-таки выгнали.

– А что случилось с твоим отцом? – спросил Локки.

– Не знаю, – честно ответил я. – Мама говорила, что он погиб на границе до моего рождения. Только я сейчас этому не очень верю. Слушай, ты же должен точно это знать! Скажи, чтобы родился колдун, обязательно один из родителей должен быть колдуном?

– Обязательно, – уверенно кивнул Локки. – Даже через поколение не передается. Если у ребенка мать обычная, отец колдун, а сам он родился нормальным, то его дети будут нормальными. Ну, если он на колдунье не женится, понятное дело.

– Значит, мой отец был колдун, – сказал я. – Потому что за матерью я ничего такого не замечал.

– Понятно, почему она тебе про него ничего не рассказывала, – произнес Локки.

– У меня была мысль добраться до Озерного Двора и поговорить с ней начистоту, – я попробовал разжечь огонь. С первого раза не получилось. Я попытался сосредоточиться получше.

– А я тоже дурак, – сменил тему Локки. – Знаешь, как меня угораздило стать агентом? У меня мать колдунья, а я родился нормальным. Не повезло. Моя семья была очень влиятельной. У меня две сестры, обе колдуньи получились, а когда я появился, на мне сразу поставили крест. Меня даже воспитывала кормилица. Слонялся я по дому бледной тенью, и однажды услышал, что мать с отцом участвуют в заговоре. Мне хотелось сразу же пойти их сдать, но я выбрал более изощренный способ навредить. Сбежал из дома и вполне открыто, не скрываясь, поступил в Школу Осведомителей. Носил форму и думал, что теперь они меня боятся. Заговор раскрыли, кстати. Отца сожгли, а мать отправили в Садок, кхадо рожать. Сдал их не я, разумеется. Но они подумали на меня, конечно…

Получилось! Огонек лизнул сухие ветки, брызнули искры.

– Я совсем ничего не знаю об Адасадоре… – я посмотрел на Локки. – Что такое Садок?

– Это такое место, – Локки поджал губы. – Как бы объяснить… У каждого мага есть родословная. По которой можно найти наиболее близких родственников. Когда женщина-маг попадает в садок, то по ней поднимают все документы и находят самых ближайших. Другого пола, разумеется. Их обязывают спариваться с ней, чтобы получились кхадо. Они уродливые, но очень могущественны. Эти дети не принадлежат, тем, кто их произвел на свет, они – собственность короны. Их воспитывают и обучают в специальных интернатах. С колдуньей, попавшей в садок, скрещивают всех ее ближайших родственников, потом выбирают, от кого кхадо получился лучше и дальше она рожает только от него.

Я содрогнулся. За один только этот кошмар Адасадор стоило стереть с лица земли!

– А вообще браки между ближайшими родственниками у нас запрещены, – продолжал Локки. – Если вдруг случится, что сестра забеременеет от брата, то такой ребенок объявляется кхадо, забирается в интернат, а женщину, если она маг, отправляют в садок. Если нет – казнят или продают на рудники.

– А мужчина? – не знаю, зачем я спросил. Мне вообще не хотелось дальше слушать!

– А что мужчина? – пожал плечами Локки. – Женщина же соблазнила. С мужчиной проведут беседу, посадят в карантин на десять дней и отпустят. Не смотри на меня так, мне эти порядки тоже не нравятся!

– Да нет, ничего, – смутился я. – Ты же не выбирал страну, где рождаться…

На мое счастье вернулась Дита. Она несла трех рогатых попугаев и ветку, густо усыпанную мелкими красными плодами.

Я догрыз последнее крылышко и повернулся к Дите:

– Скажи, а как ты попала в армию?

Она хохотнула:

– Дура была!

Мы с Локки тоже засмеялись. Дита нахмурилась.

– Я что-то пропустила?

– Ничего важного, – махнул рукой я, порадовавшись про себя, что она не слышала про Садок. Хотя, скорее всего уж ей-то это все известно… – Мы просто говорили о прошлом и выяснили, что свой жизненный путь мы оба выбрали… гм… от недостатка ума, скажем так. Так что продолжай, ты отлично вписываешься в компанию!

– Мои родители пыжились выглядеть аристократами, – сказала Дита. – Капиталов им по наследству не досталось, а в высший свет ужасно хотелось. Не жизнь, а тоска просто! Маменька чуть ли не с рождения вдалбливала в меня хорошие манеры, а отец работал в королевской канцелярии. Письмоводителем, то есть вторым человеком после уборщика. Во всяком случае, уборщиков в канцелярии сильно меньше, чем письмоводителей. Зато он мог иногда достать приглашения на какие-нибудь приемы и заранее знал про готовящиеся празднества. Ужас просто! Ладно, про это даже вспоминать скучно, не то что рассказывать. Интересное началось, когда ко мне вдруг посватался настоящий аристократ. Родители всполошились, потому что мне по документам еще замуж три года как не положено. Папа через какие-то свои каналы поправил кое-что в моей метрике, и сделал меня на три года старше. И началась активная подготовка к свадьбе. Когда я увидела жениха, меня чуть удар не хватил – толстый старый урод. Это если мягко сказать. Он все время норовил меня потрогать, погладить, прижаться потеснее. Я закатила скандал. Меня урезонили. Как-то осталась я с этим своим женихом наедине – он меня на обед к себе пригласил – и воткнула ему в глаз вилку. Не убила, так, поранила. Сбежала потом, выкрала документы, я же по ним совершеннолетняя, можно на работу устраиваться. Сидела рыдала. Подошел мужик с усами, принялся успокаивать. Когда я поняла, что он вербовщик… В общем, он уцепился за мое желание служить сразу же, я-то сама не подозревала, что женщин в армию вообще берут. Попала в Мантикоры. Отслужила год, подписала второй контракт. По нему оставалось два года дослужить. Я бы и третий подписала, если бы…

Дита вздохнула.

– А почему дура? – не понял я. – У тебя и выбора-то особого не было.

– Да потому что помер этот урод жирный с титулом, – грустно усмехнулась Дита. – Через месяц после назначенной даты свадьбы. Была бы леди теперь…

Дита мечтательно прикрыла глаза. А мои мысли вернулись к дальнейшим планам.

– Слушай, Дита, – начал я. – Если кто и знает эти места, так это ты. Есть в джунглях какие-нибудь поселения?

– Нет, – покачала головой она. – Зона военных действий. Есть несколько деревенек на краю джунглей. Я тоже про них думаю… Только тут есть один важный момент – в них расквартирован отряд. В каждой наблюдательная башня и человек по 15 солдат все время. Раньше тут отряд Совы стоял, но их вроде убрали. А кого прислали им на смену – не знаю. Они ловят шпонов и дезертиров, сами в джунгли не суются – пехота.

– Получается, что нам надо обойти эти деревеньки… – задумчиво проговорил я.

– С одной стороны да, – Дита склонила голову на бок. – С другой же… Дальше начинаются открытые места, спрятаться там практически негде… Есть еще городок. Дупло называется. Суть, кстати, отлично отражает. Дырища редкостная. Тоже охраняется, конечно, но город есть город, даже маленький… Там можно попробовать документы сделать. Но сначала надо одеждой разжиться, конечно. Так что придется совать нос в одну из приграничных деревень.

– А дальше как? – спросил Локки.

– А ты сам-то как границу пересекал? – прищурилась Дита.

– Я шел через другую границу, – развел руками Локки. С торговым караваном из Гиура. С Гиуром Адасадор не воюет и у Гвиндассада отношения неплохие, хоть и натянутые.

– Дальше все довольно просто, можно идти хоть чистым полем, – продолжила Дита. – Если у нас получится с одеждой и документами, то вообще можно по дороге. Прикинуться, что мы из Дупла в столицу счастья искать отправились или из деревни какой сбежали… Ну а если не получится, то пробираться осторожно, по ночам, стараясь никому на глаза не попасться. Так хоть до самой столицы можно дойти, если постараться. Только без бумаг нас туда не пустят.

– А горы как же? – нахмурился я. – Там же только один перевал…

– Ерунда какая! – отмахнулась Дита. – Это тракт там один. Пересечь эти горы чуть ли не в любом месте можно, и вовсе не нужно быть обезьяной. Это для армии они преграда, а троих человек точно не остановят. Зато когда пересечем горы, сразу же станет проще – там нет постоянных разъездов и постов. Правда я давно там не была…

– Знаете, – задумчиво проговорил я. – А ведь не такое уж безнадежное у нас положение…

– Вот что значит вовремя поесть, – ухмыльнулся Локки.

Мы решили, что двинемся в дорогу на следующее утро. Сначала думали ночью, но потом отказались от этой затеи. Все-таки ходить по джунглям в темноте достаточно опасно, кроме того, вокруг имелось множество оврагов и овражков, а сломать ногу в нашей ситуации означало, что вместо дальнейших планов придется отправиться на корм гиенам и стервятникам…

Но утром мы никуда не пошли. Дита сказала, что вокруг на многие мили людей никогда не было. И сейчас нет. Так что можно сказать, что отправиться в путь в запланированное время нам помешала обычная лень и благостное спокойствие вокруг. И еще – найденный теленок дикого быка, упавший в овраг. Мы сначала всполошились, услышав его плач. Искаженный джунглями он чем-то напоминал человеческий голос.

Оказалось, что разделка туши – дело очень утомительное, хлопотное и грязное. В Озерном дворе мне не приходилось заниматься такой работой, обычно мясо нам доставалось уже готовым куском.

Потом мы сидели у костра, сушили выстиранные вещи и жарили на костре кусочки вкуснейшей телячьей печени. А ночью меня настигли печальные последствия переедания. Впрочем, об этом неинтересно вспоминать… Как и о том, как к месту, где мы разделывали тушу, неподалеку от лагеря, сбежались пожиратели падали и мы всю ночь слушали их крики и хохот.

Как ни приятно было наше безоблачное бытие на лоне природы, но пора было возвращаться в лоно цивилизации. Мы нажарили себе в дорогу мяса, сколько смогли, кое-как замаскировали следы нашего здесь пребывания и двинулись. Оглянувшись на наш уютный выворотень я даже мимолетно пожалел о том, что мы не можем навсегда остаться здесь, в джунглях, и жить дикими аборигенами. Но эти мысли улетучились, стоило нам сделать несколько шагов. И снова – лианы, ветви, листья, ядовитый плющ…

Не думал, что по своей воле еще раз полезу в болото, но пришлось. Широкая полоса вонючей трясины пересекала наш путь как река, конца-края в любую из сторон не видать. Пришлось брести по колено в жидкой грязи, периодически опускаясь на четвереньки, чуть ли не тыкаясь носом в вонючую жижу. И конечно же, как назло – ни ручья, ни речушки, ни даже простой лужи до самого вечера нам не попалось…

Нам снова попались следы цивилизации. Но на этот раз – не современной. Я обратил внимание, что идти стало легче, какая-то очень ровная почва под ногами. Мы ступали по каменным плитам древней дороги, покрытых мягким ковром разнотравья. Потом эта дорога круто свернула на юг, а я дал себе клятвенное обещание непременно узнать, что за люди жили в этих диких местах? Не сказал бы, что у нас часто можно встретить мощеные камнем дороги вне городов…

Однажды пришлось ночевать на дереве. Снизу оно выглядело таким удобным, раскидистым, так и звало уютно устроиться на своих ветвях. На деле это была чуть ли не худшая ночь в нашем путешествии… К утру ужасно затекла шея, да и многие другие места изрядно ныли… Помимо всех этих неудобств, спать пришлось в полглаза, постоянно думая о том, как бы не свалиться вниз.

– Это Грифы, – сказала Дита после довольно продолжительного созерцания деревни. – Очень странно.

Мы лежали на пригорке, а перед нами как на ладони раскинулась деревня Ручьи. Два десятка домов и несколько длинных ангаров. Полей и огородов нет. А чуть поодаль – забор, небольшая казарма и высокая башня с двумя дозорными на ней. Куда именно они смотрели, нам было не видно.

– Слушай, ты же сказала, что тут пехота, а они на конях… – повернулся к Дите Локки, тоже до этого пристально обозревавший пейзаж.

– Они на конях не воюют, – отмахнулась Дита. – Они на них ездят. У нас кавалерия вообще не в ходу. Зато догнать дезертира верхом проще, чем бегом.

– А что странного в Грифах? – спросил я.

– Это военная полиция, жандармы, – объяснила Дита. – Они ни разу близ границы не появлялись, разве что по одиночке. Они больше в допросах специалисты, чем в военных действиях.

– Даже не знаю, плохо это или хорошо, – пробормотал Локки.

– Если все, что я о них слышала – правда, то хорошо, – отозвалась Дита. – Тогда мы можем пройти у них прямо перед носом, а они нас даже не заметят.

– Но на всякий случай мы так делать не будем, – усмехнулся я. – Вдруг они все-таки чему-то научились…

Джунгли обрывались как-то вдруг. Стена леса превращалась в плоскую как стол равнину, на горизонте которой туманно маячили горы. Я поймал себя на мысли, что это пустое пространство меня пугает. Да, в джунглях москиты, змеи и множество желающих тобой подзакусить, зато тебя не видно со всех сторон и очень легко спрятаться, даже если ты и не особый в этом деле профессионал.

Одеждой мы разжились сравнительно легко. Нам с Локки так вообще не пришлось ничего делать, только лежать тихо и ждать. Дождавшись ночи, Дита пробралась в деревню и просто сдернула с веревки сушившиеся вещи. Так мы превратились в дремучих жителей границы.

Глава двенадцатая,

в которой наши герои возвращаются в цивилизованные места и узнают новости, которые их никоим образом не радуют. Оказывается, пока они там бродили по джунглям и размышляли над общечеловеческими проблемами, оба государства, с границы которых они как раз и возвращались, решили помириться, в знак чего в столицу нашего (Сердце Мира) из столицы соседнего явилась делегация во главе с , дочерью тамошнего короля. Она собралась в знак благих намерений выйти замуж за сына нашего короля, наследника разумеется. Все это рассказывает тавернщик, когда до столицы им остается около трех дней пути.

– Мда уж, редкостное дупло, – изрек Локки, когда мы, наконец, увидели городок. Пожалуй, когда-то он и был неплох. Во всяком случае, остатки стены кое-где имелись, да и ворота тоже… Только ворота были в незапамятные времена забиты досками, а входить в город полагалось через отсутствующие куски стены. Никакой стражи на входе, разумеется, не имелось. Впрочем, если задаться целью контролировать всех, кто входит и выходит из города Дупло, понадобится не просто стража, а оцепление…

Опустевшие предместья навевали тоску. Заросшие сады, одичавшие виноградники, развалины домиков. И ни единого человека…

– А тут вообще живет кто-нибудь? – спросил я, с сомнением оглядываясь.

– Вроде жили раньше, – пожала плечами Дита. – Кто-нибудь наверняка остался.

Жители здесь все-таки были. Во всяком случае, то тут, то там нам попадались следы их наличия в этом городке. А может, мы просто выбрали неудачный вход, и большинство людей просто предпочитает жить у другой стены…

– Надо найти какую-нибудь таверну, – сказал Локки.

– Мы и людей-то пока не нашли, – усмехнулась Дита.

– Найдем таверну – найдем людей! – я мучительно пытался прислушаться к своим ощущениям от этого города, но мои сверхспособности молчали. Видимо, с точки зрения предчувствий и магических прозрений, этот город их внимания не достоин.

– А если ее тут попросту нет, где будем людей искать? – Дита остановилась и осмотрелась. Дома в основном были одноэтажные из камня или кирпича, у некоторых имелись легкие деревянные надстройки. Большинство выглядели давно и прочно заброшенными, а некоторые были полностью разрушены.

– Если есть люди, значит должна быть и таверна, – глубокомысленно изрек Локки, подняв с земли горлышко разбитой бутылки. Вся бутылка выглядела так, будто разбили ее недавно.

– Странно вообще-то, – задумчиво проговорил я. – Вроде бы не такие уж и опасные места… Почему же здесь так все запущено?

– Да бросили этот город, – ответила Дита. – После того, как шахта сдохла, королевству это место сразу стало ненужным. Неудобно он расположен, вдалеке от тракта, земли вокруг скудные, река пересыхает. Когда я тут была в прошлый раз, людей было побольше. Наверное, в конце концов, эти места вообще опустеют.

– Слушайте, а у меня вот такой насущный вопрос, – мысль-озарение пришла мне в голову, когда мы вышли на подобие маленькой площади и увидели, наконец, вывеску, на которой была намалевана пивная кружка и окорок. – Кабак-то мы нашли, а деньги у нас есть?

– Я свой кошелек потерял еще когда один по джунглям ходил… – развел руками Локки.

– А мы с тобой, лопухи, не додумались поискать в лагере Мантикор… – Дита задумчиво почесала в затылке. – Хотя там не до того было, конечно… Ну что ж, будем пропивать оружие!

Доспехи и мачете мы закопали в джунглях – их очень легко опознать. А вот кинжалы и ножи остались при нас. Так что кое-какой ресурс у нас все-таки имелся. И это внушало некоторые надежды.

В зале таверны «Кружка и окорок» (а может она называлось «Пиво и мясо», не знаю, написанного названия на вывеске не имелось) имелся только один длинный стол. А еще там пахло едой и кислым пивом. Только никого не было. Заговоренный этот город что ли?

– Эй! – крикнул Локки. – Есть кто живой?

Кто-то неразборчиво отозвался из-за грубой деревянной ширмы, отделяющей зал от кухни. Затем хозяин голоса появился сам. Мы даже опешили немножко, увидев такого хозяина. Обычно у тавернщика имеется толстенная ряха и пузо в полтора обхвата. К нам же вышел сухонький старичок, такой тощий, что казалось, что он скоро вообще невидимым станет.

– Добрый день, господа прохожие! – он слегка поклонился. Вот тут-то я снова обругал нас про себя идиотами. Замечательно все придумали! Одно только забыли обсудить – что будем врать всем встречным-поперечным?

– И тебе привет, хозяин! – сказал Локки. – Скажи, а в твоем славном заведении только за деньги можно покушать или ты можешь как-то по-иному плату принять?

– Да что вы, милые мои, – замахал руками старичок. – Разве ж от платы, какой бы она ни была, сейчас отказываются? Я деньги если раз в неделю вижу, то хорошо. Да и таверной-то уже стыдно называться – еду ко мне сами приносят, да и выпивку, частенько, тоже. Угостить есть чем, но разносолов не ждите.

– Да ладно, мы не гордые! – Локки стал устраиваться за столом. – А у нас, видишь, ерунда приключилась. Мы сами родом из Лодгоста, слышал про такое место?

Старичок покачал головой, но уши тут же навострил. Он, может, отсутствием брюха от остальных тавернщиков и отличался, но вот любовь к сплетням и байкам у него очень характерная. Профессиональная, я бы даже сказал.

– Это на севере, не доходя до столицы. На побережье, – продолжал вдохновенно врать Локки. – Так вот наш лорд, чтоб он был здоров, объявил награду тому, кто принесет ему из джунглей яйца золоченых змей. У него вроде как сын заболел, а чтобы лекарство приготовить, без этих яиц ну никак не обойтись. Ну вот мы и порешили с сестрой и Рыжим, что надо отправиться на поиски. Вдруг да повезет! Как мы добирались – не спрашивай, но добрались и в джунгли попали. Целый месяц мы там блуждали, представляешь?!

Локки активно жестикулировал, у него появился какой-то незнакомый акцент. Старенький хозяин присел рядом с ним на лавку. Я старался не выглядеть слишком удивленным, слушая рассказ Локки. Ну и детали запоминал заодно.

– Потом мы наткнулись наконец на логово золоченых змей, – Локки подался вперед, его глаза заблестели. – Они себе гнезда под камнями устраивают, их искать надо в развалинах городов старых. Если бы мы сразу это знали, то скорее бы нашли. Но это все ерунда! Золоченые змеи страшно ядовиты. Укус – и сразу смерть. Нашли мы их логово-то, значит, и думаем, как бы к гнездам подобраться. Они селятся не как все нормальные змеюки, а сразу целыми стаями! Долго мы кумекали, а потом поняли – они спят ранним утром. Вообще ничего вокруг не видят и не чувствуют. Дождались мы очередного рассвета и полезли за добычей. Выворачиваем каменюку, чтобы до гнезда под ним добраться…

Локки сделал эффектную паузу. Мне самому уже была ужасно интересна развязка истории, потому как все шло к тому, что наша охота увенчалась успехом, но ведь тогда придется предъявлять яйца, а у нас, кроме ножей и кинжалов нет ничего. Старичок аж заерзал от нетерпения.

– Наврал доктор нашему лорду! – обиженным голосом воскликнул, наконец, Локки. Не бывает у золоченых змей никаких яиц. Они своих змеючат сразу рожают, без скорлупы. Выбрались мы из джунглей и домой теперь идем. Денег нет, а мясо уже кончилось давно. Поэтому мы голодные, дедушка, что звери саблезубые!

– Сейчас-сейчас, милые! – дедуля подскочил и живенько скрылся за ширмой. Локки ухмыльнулся и хитро нам подмигнул. Он же все-таки шпион, напомнил я себе. В джунглях ему было как-то негде проявить себя во всем блеске.

Тем временем дедок шустро приволок здоровенную миску каши, сдобренной салом и жбан с пивом.

– А хлеба нету, вы уж простите, – он виновато развел руками. – Да и с мясом небогато. Давненько не приносили уже, только сало вот и осталось…

– Это ничего! – Локки схватил ложку и зачерпнул вязкой каши. – Видел бы ты, чем нам в джунглях приходилось питаться. Эх…

Дита ослепительно улыбнулась и извлекла один из своих ножей.

– Вот, хозяин, чем богаты…

А глазки-то загорелись! Видать давно сюда не привозили ничего стоящего, а кухонная утварь изнашивается…

– Пустовато тут у вас… – как бы невзначай обронил я.

– Ох, да, милые, – дед снова устроился на лавку рядом с нами. – У нас и раньше-то было народу не густо, а сейчас и вообще. Но это ничего, скоро снова сюда люди понаедут.

– Ммм? – я вопросительно посмотрел на старика.

– Так мир же у нас нынче подписали, вы что ж не знаете?! – всплеснул руками старик. – Хотя откуда вам, вы же последний месяц по джунглям шастали, а там глашатаев нету. Мир у нас с колдунами-то теперь, вот оно как. Собираются тут новую шахту бить скоро.

Мир?! Я чуть не подавился от удивления. Получается, что мы воевали уже в мирное время? Вот так новость. А дедок продолжал меж тем:

– Делегация целая из Адасадора в столицу приехала. Ихняя принцесса собирается замуж за нашего наследника. Договор уже подписали какой-то. Тьфу, срамота какая… Колдунку в жены ведь берет! Врут они все, что она нормальная. И король ихний тоже врет. Нельзя им верить, плохо это кончится.

Дед безнадежно махнул рукой.

– Плохо это. Не за то мы двадцать лет воевали, чтобы теперь целоваться с ними. Ну хоть снова город свой увижу многолюдным на старости лет.

На Диту было страшно смотреть. Она побледнела, глаза ее метали молнии. Ложку она сжала так, что того и гляди сломает. Я ткнул ее под столом коленом. Она вздрогнула, опустила глаза и снова принялась за еду. Каша сразу стала совершенно безвкусной.

– У меня на войне отец погиб, – глухо сказал я.

– А я трех сыновей в джунгли отправил, – сказал старик. – Может хоть один теперь вернется. Теперь ведь если мир, Тигров-то распустят, наверное…

Нет, дедушка, не распустят, вздохнул про себя я. И не закончилась война, это все какая-то уловка. Говорить об этом я, понятное дело, не стал.

– Ежели вы, милые, хотите передохнуть с дороги, могу комнату вам отпереть, – дед снова поднялся. – Помыться не предлагаю, воды совсем мало, речка-то сейчас пересохшая стоит, а колодец у меня давно иссяк. Разве что сами воду привезете, бак я вам дам.

Закрывшись в комнате, мы быстренько провели военный совет. Решено было, что Локки идет наводить справки о местной администрации, а мы остаемся и помогаем старику по хозяйству.

Локки о чем-то переговорил с хозяином, и, насвистывая на ходу, удалился в сторону центра города.

– Бочка старая, я ей давно не пользовался, – бормотал дедок, отпирая сарай. – Сил-то у меня не хватает. Авось не прохудилась еще…

– А звать-то тебя как? – спросил я, поняв, что мы так, в общем-то, и не познакомились.

– Иваром меня зовут, – сказал он, а дверь сарая наконец-то распахнулась. – Но все больше Ржавым кличут. Рыжий я был когда-то. Как ты вот почти, только потемнее.

Я невольно провел рукой по волосам. Везет мне что-то на бывших рыжих.

Бочка катилась с трудом, скрипела и скрежетала. Но на нашу беду выглядела совершенно целой.

– Смазать бы колеса… – задумчиво почесал макушку дед. – Так нету дегтя-то совсем…

Обратно тащить бочку было немного легче – улица шла немного под уклон. Но все равно приходилось останавливаться чуть не через каждые двадцать шагов. В такую штуку положено лошадь впрягать. Ну, или мула.

– А молодец твой приятель-то! – сказал Дита во время очередной передышки. – Мы когда в таверну зашли, я себя последними словами обругала. Надо же было забыть подумать, что будем людям говорить.

– Ага, – кивнул я. – Я тоже. Выходит этот дед, а я стою соляным столпом и не знаю, что ему сказать бы такого. Я вообще плохо представляю, о чем в этих краях врать можно. Слушай, а эти змеи в джунглях правда водятся?

– Есть такие, да, – утвердительно кивнула Дита. – Действительно все так, как твой Локки рассказал. Яиц они не несут и ядовитые очень. У нас одну девчонку укусила такая, она даже вскрикнуть не успела перед смертью.

– Ладно, потащили дальше эту бочку, будь она неладна… – я взялся за свою оглоблю.

Локки не было до вечера. В таверну начали подтягиваться посетители, но мы с Дитой предпочли сидеть в комнате. Дед Ржавый пытался нас вытащить в зал, видимо, чтобы публику развлечь, но мы сказались уставшими и не пошли. Я только из любопытства выглянул, чтобы посмотреть на местных жителей. В массе своей они оказались такими же древними стариками, как и хозяин таверны. Никого, похожего на стражников или иных представителей закона я не заметил. Я пожал плечами и вернулся в комнату.

– Что-то долго ходит наш оратор, – нахмурилась Дита и выглянула в окно. – О, а вот и он, легок на помине…

Появление Локки в зале вызвало некий ажиотаж. Замшелые представители местного населения оживились, послышался гомон, потом голос Локки. Он что-то рассказывал, но что именно, было не разобрать.

– Уф… – Локки прикрыл за собой дверь и задвинул засов. – Ну и публика здесь! Никогда не знаешь, город называют по жителям. Или жители становятся похожи на город…

– Что ты им рассказывал? – спросила Дита. – Про золоченых змей?

– Да нет! – ухмыльнулся Локки. – Про змей им пусть этот старый пень рассказывает. – Я им байку про невесту рассказал. Всегда успехом пользуется. Если интересно, расскажу как-нибудь при случае. У нас есть дела поважнее.

Локки стал вытаскивать из-за пазухи бумаги. Потом сунул руку в сумочку и аккуратно вытащил оттуда чернильницу.

– Уф, вроде не пролилась, – Локки вытер лоб рукой. – А дела наши вот какие. Сейчас я нарисую нам документы по-быстрому и этой же ночью надо из города сматываться.

Он разложил чистый бланк паспорта прямо на полу, улегся, выдернул из-за уха перо и принялся сосредоточенно водить им по бумаге.

– Имена я нам оставлю наши, чтобы не путаться, а фамилии будут вымышленные. Смешно. Пришел я в местную ратушу, а там целых трое служащих, и все на работе. Один стражник, один письмоводитель и целый бургомистр. Из всех песок на ходу сыплется, особенно из стражника. Вот умора! – Локки прыснул. – Представляете, старый пень с козлиной бородкой, в ржавой кирасе, железном шлеме и с алебардой. Я там залился соловьем, что пришел, мол, родню искать, что когда-то в детстве меня негодяйка-мать увезла, не спросив, а меня теперь вот на родину потянуло со страшной силой. Бургомистр с письмоводителем полезли в архив, а там пылища страшная, сто лет уже никто не заглядывал, наверное. Тут стражник на меня смотрит пристально и говорит, что ему вроде как лицо мое знакомо. Что, мол, я – это вылитый он лет сто назад. А у него, оказывается, внучка сбежала с мужем и сыном. Я давай изворачиваться, чтобы лишнего не сболтнуть, сравнили мы информацию, ха-ха, и выяснили, что я его пропавший правнук. Что там началось! Они давай меня угощать и расспрашивать. А я вру им, а сам вокруг оглядываюсь. Как бы, думаю, их из комнаты выманить… В конце концов попросил их ратушу мне показать. На мое счастье, все трое пошли делиться со мной своими воспоминаниями. Я завел их на второй этаж, а там лестница крутая, то, что надо, а сам схватился за живот и спрашиваю, где у них туалет. Они мне вразнобой объяснили, а я сорвался и в кабинет. В столе чистые бланки лежат, я их схватил и скачками к туалету. Уф. Еле вырвался, черт. Но уходить все равно надо, вдруг заметят пропажу бумажек. Вот, держи.

Локки протянул мне документ. По нему получалось, что я, Райл Убхет, уроженец города Дупло, следую в столицу по личной надобности. Дита и себе Локки присвоил фамилию Бааги, они по документам приходились друг другу братом и сестрой и происходили из деревни Шестки. Следовали в столицу по особому поручению старосты.

– Теперь надо придумать, откуда денег взять, – сказал я, складывая свой документ. – А то в Сердце Мира без денег не пустят. Да и в дороге что-то кушать надо, не в джунглях же…

– Неужели это вот так просто? – Дита с недоверием рассматривала свои бумаги. – Вписал нужные имена и все?

– Ну… – Локки замялся. – Не совсем. В этом захолустье бланки сразу с печатями. На наше счастье, кстати, потому что подделать печать я могу, в общем-то, но это долго и довольно кропотливо. Да и образец все равно нужен был бы, пришлось бы у кого-нибудь, вроде нашего милейшего хозяина документы заимствовать, например. В общем, будь мы в столице, все было бы гораздо сложнее…

– Эээ… А почему так? – не понял я.

– Даже если говорить только о государственной печати, – начал объяснять Локки, – то в столице все строже. Высочайшими инструкциями ее положено хранить в сейфе и шлепать на документ только после того, как он полностью заполнен. Но этим стариканам, очевидно, лень все время до сейфа таскаться, вот они и пропечатали сразу всю пачку бланков. Впрочем, печать – это полбеды. Если бы только в этом было дело… Еще на документах ставят особые метки, подтверждающие, что заполнял их настоящий государственный служащий, а не какой-нибудь Буга из Больших Пенделей, только вчера в руки перо взявший. Вот тут, например, – палец Локки ткнул в ничем не примечательный угол листа, – нужно ставить малюсенькую галочку. А вот здесь, – ноготь уперся в самую нижнюю строчку печатного текста. – Нужно легонько подчеркнуть буквы «н», «к» и «е». Ну и еще всякое по мелочи. Скорее всего, я не знаю еще каких-нибудь знаков. Но могу смело заявить, что наши документы пройдут любую беглую проверку, даже если будут внимательно приглядываться. Мы засыплемся, только если нас засадят в тюрьму и отправят в это… гм… Дупло запрос. Вот тогда-то и всплывет несоответствие. Потому что каждый выданный документ заносится в специальную книгу. Но надеюсь, что до таких проверок мы все-таки не доведем.

– Если в этом городе у кого и есть деньги, так это у тавернщика… – я решил вернуться к финансовому вопросу. Подделывать документы за час я все равно не научусь, хотя лекция была вполне познавательной, но идти дальше с пустыми карманами попросту не имело смысла. Лучше уж просто остаться жить в этом Дупле и никуда не ездить. В сущности, может не такая уж плохая мысль… Обосноваться в чьем-нибудь загородном поместье, сад вернуть в цивилизованное состояние, скот завести, наверняка по окрестностям бродят стада отбившихся от рук коз, коров и овец. Со стариканами из управы можно запросто подружиться… А если тут новую шахту закладывать будут, то городок снова оживет, и тут будет не так тоскливо.

– В управе могут быть деньги, – задумчиво проговорил Локки. – Они какие-то пошлины иногда собирают.

– Не хотелось бы воровать, – сказала Дита. – Разве что у нас вообще другого выхода не будет. Может на работу к кому-нибудь наняться?

– Они тут разве что едой могут рассчитаться, – скривился Локки. – Только кашей пошлину не заплатишь. Отвратительное место, никогда в жизни не видел ничего хуже. Работу мы тут можем искать с тем же успехом, что и клад. Второе, кстати, вероятнее. Наверняка уходящие прикопали где-нибудь добро на случай возвращения.

Глава тринадцатая,

в которой все трое переваривают услышанное и пытаются разжиться хоть сколько-нибудь приличной суммой денег, что им удается, правда странно.

– Эх, милые, пришли бы вы лет на десять пораньше… – дед Ивар разглядывал кинжал, цокая языком. – Я вам могу отдать все деньги, которые есть, но все равно эта штучка стоит дороже. Настоящий боевой кинжал, надо же… А у меня всего-то монет семь. И еще грошей горсточка. Отдадите за столько?

– И ты отдашь нам свои последние деньги? – брови Диты изумленно поползли вверх.

– А на что они мне? – пожал плечами дед, заворожено крутя в руках кинжал. – У меня деньгами только проезжие-прохожие рассчитываются, а они тут нечасто бывают. А кинжал – это, знаете ли…

– Забирай, – со вздохом махнула рукой Дита. – Только давай вот еще что. Расскажи нам, у кого тут можно разжиться деньгами еще? Подработать или еще там как-нибудь. Путь у нас еще долгий…

– Работники-то много кому нужны, – вздохнул Ивар. – Только вот чтобы за деньги… Можно поспрошать у Брюхатого, ему надо дом отремонтировать, а деньги могли остаться. Он когда-то был зажиточным, скобяную лавку держал… Или вот например Камила, карга старая… Хотя нет, у Камилы денег нет, она их в прошлом месяце истратила все, когда торговец к нам забрел случайно. Ох и петрушка была с этим торговцем! Смех и грех! Он ночью с тракта случайно на нашу дорогу свернул. Первый раз ехал, молодой совсем. Хотел у приграничных деревень поторговать, там бывают диковины всякие, а оно вот как получилось. Въехал он в город, значит, на своем фургоне, ничего понять не может. Он про Дупло и не слыхивал никогда. Ну, наши и обрадовались, упросили его торг устроить, последние сбережения и спустили. Мы же как живем-то… Таго и Лут молодые еще, им и пятидесяти нет, они на охоту ходят. У нас тут козы одичали, коровы тоже, так вот они на них и охотятся. Приносят мясо мне да Гулиле. Гулила всех с утра кормит, а я – вечером. Кто-то ходит по садам окрестным, там кое-что растет до сих пор. Яблочки, виноград. Иногда солдаты из лагеря завозят что-нибудь, жалеют нас, сирых…

Дед замолчал, глядя в угол. Мы приуныли. Похоже, деньги придется добывать в дороге, дальше все-таки обитаемые места будут. А полученного за кинжал нам даже на въездную пошлину не хватит… Тут старик прищурился, пожевал губами и снова заговорил:

– Есть у нас одно место… – на лице его отразилась целая гамма эмоций. Осуждение, отвращение, страх. – Поместье одно. Он сначала в другом месте жил, барышник этот, а потом перебрался, значит, в дом попросторнее, все одно, заброшенным стоял…

– Кто перебрался? – переспросил Локки.

– Барышник лошадиный, – ответил дед. – Когда все уезжать стали, он сильно нажился. Я думал, что он, собрав капитал, тоже в столицу отправится, ан нет. Остался тут, живет себе припеваючи. Да еще и дружков каких-то себе завел, не из наших. Только они в город-то нечасто заходят… Но деньги у них водятся, это точно. Не знаю, что за делишки они там обстряпывают, всякие слухи ходят, но вы вроде молодые да смелые, так что может и наймут вас…

– А что делать-то наймут? – не понял я.

– Да не знаю я! – всплеснул руками дед Ивар. – Ничего я не знаю. Темные они люди какие-то. Недобрые. Вроде и не разбойники, не мародеры… Я однажды, года два назад еще, ездил в это поместье, договориться насчет ячменя, захожу, а там – мать честная! – ковры узорчатые, бокалы хрустальные, еда на тарелках аристократическая… И зыркают на меня эти… Очки там у одного. Страшный такой, лысый. Я чуть сразу стрекача не задал. К ним приходят иногда какие-то люди. Может, работу какую делают, а может еще зачем… Все! Ничего больше не знаю, все, что знал, рассказал, что хотите с этим, то и делайте. Соберетесь пойти, скажите, объясню, как добраться.

Ивар поднялся и быстро засеменил к себе за ширму. А мы остались переваривать услышанное.

– Страшные тайны занюханного городка, – хмыкнул Локки, когда мы заперлись в своей комнате. – И что вы думаете?

– Ничего не потеряем, если спросим, я считаю, – пожала плечами Дита. – Если выгорит что-нибудь – отлично, а нет – будем искать деньги в более обитаемых местах.

– Пожалуй, что так, – согласился я. – Надо взять адресок и заглянуть. Понюхать, что там к чему. Вдруг да получится. Не Брюхатому же дом ремонтировать, в конце концов.

И мы спокойно улеглись спать. Ночью по наши души никто не пришел – ни жандармы, ни военная полиция, ни колдуны. На рассвете мы вышли в зал таверны, позавтракали, попросили Ивара рассказать, как добраться до странного поместья, распростились и покинули «Кружку и Окорок».

– Хм, а ведь действительно поместье… – озадаченно проговорила Дита, когда нужное место было найдено. – Я бы сказала даже процветающее поместье…

– Мда, с размахом у них тут все… – Локки почесал нос. – Интересно, кто у них всю эту красоту поддерживает…

Открывшийся вид и в самом деле был живописен. Огражденный кованой решеткой сад выглядел ухоженным и благополучным. Впрочем, нам могло только так казаться на фоне всеобщей разрухи. Ну подумаешь, кустики подстрижены, дорожки подметены… Зато ясно, что мы пришли по адресу – здесь явно не бедствовали.

– Ну что, пойдем все вместе или давайте я сначала схожу на разведку? – предложил Локки.

– Давай ты, здесь явно по твоему профилю, – сказала Дита.

– Если все сложится, то маши нам рукой, мы подтянемся, – усмехнулся я. – А если нет… Мы ждем примерно час, а потом идем за тобой, идет?

– Идет, – кивнул Локки и направился к гостеприимно распахнутым воротам. Мы с Дитой устроились прямо здесь же на пригорке – ждать развития событий.

– Странно как-то, – задумчиво проговорил я, глядя в безоблачное небо. – Я уже много раз думал про это… Скажи, а почему мы идем в Сердце Мира? Ведь нам логичнее было бы осесть в такой вот, – я кивнул в сторону раскинувшегося перед нами поместья, – глуши. Жить себе спокойно, искать нас никто не будет, а если и будет…

– Не знаю, Райл, – сказала Дита. – Мне вообще все происходящее кажется каким-то сном… Бредом. И ты не прав, кстати, насчет захолустья. В таком месте мы станем достопримечательностью, и о нас будут судачить. Слухи – штука такая, крылатая. Нами довольно быстро заинтересуются и придут выяснять детали. А в столице – муравейник человеческий. Там можно всю жизнь прожить рядом и не встретиться ни разу.

– Пожалуй… – вздохнул я. – У меня вообще есть ощущение, что у нас выбора нет. Попробуем свернуть куда-нибудь, а не получится. Как будто дорога все равно приведет нас в Сердце Мира. Предчувствие…

– Значит, судьба, – усмехнулась Дита. – Ты же колдун…

– Да какой я колдун, – отмахнулся, было, я, но Дита меня перебила.

– Нет-нет, послушай, – она привстала, глаза ее загорелись. – Мы должны идти в столицу, понимаешь?! Теперь я в этом просто убеждена. Это наш… долг. Адасадор задумал какую-то чудовищную гнусность, мы об этом знаем. Мы выжили в той бойне, а значит не имеем права прятаться в кусты.

– И что мы сделаем, когда придем? – я криво усмехнулся. – Падем королю в ножки и все расскажем? Нас даже до дворца не допустят…

– Не знаю, – Дита улеглась на живот и подперла голову руками. – Надо сначала добраться и понять, что происходит. А там уж придумаем что-нибудь…

Локки вышел из ворот и направился к нам. На лице у него было просто неописуемое выражение – будто он прикидывал, как бы скрестить змею и саблезубую гиену и кому потом продать результат. Не похоже было, чтобы с ним приключилось что-то плохое, но удивить его в этом доме сумели.

– Воистину, странная компания там обитает, – сказал он, присаживаясь рядом с нами. – Я бы даже сказал… В общем, слушайте. Хозяин дома – типичный разжиревший торговчик. Слова доброго не стоит, выжига. Зато у него обитает еще пятеро человек совершенно иного полета. И, пожалуй, еще сколько-то обитателей поместья я не видел. Кто-то же им дорожки подметает… Так вот, пятеро. Первый – тот самый, лысый и в очках про которого Ржавый говорил – доктор. Не коновал какой-нибудь или деревенский знахарь, а настоящий доктор. Второй – какой-то механик или техник. Чертежи у него. И он от них не отходит. Двое аристократов. И еще один… эээ… колдун. Он тоже прикидывается аристократом, но у него плохо получается. Когда я пришел, они обедали. Кушали с серебра, пили с хрусталя. Судя по тому, что у них на тарелках, кто-то у них за провизией ездит, здесь такого не растет и не водится. В доме и правда роскошно, я бы даже сказал вычурно-роскошно. Правда я не видел остальных комнат…

Локки говорил отрывисто, будто что-то думал о чем-то другом.

– Они готовы нам заплатить за одну услугу, – сказал он наконец. – Только… Она странная очень. Я даже не знаю… Им нужны человеческие черепа. Неповрежденные. За каждый они готовы заплатить по десять монет.

– Эээ… А зачем? – опешив, спросил я.

– Они не уточняли, – хмыкнул Локки. – Может, хотят наладить массовое производство настольных ламп для размышления о бренности жизни… Как считаете, возьмемся?

– Тут кладбище есть, – сказала Дита задумчиво. – Вооон там. Старое, за ним никто не ухаживает.

– Как-то это… – замялся я. Поручение и правда было странным. – Интересно, как в этой местности относятся к подобному вандализму?

– Наплевательски, я думаю, – сказал Локки. – Почти всех местных жителей мы вчера в таверне видели.

Лопату мы нашли возле кладбища, в отчего-то неплохо сохранившемся сарае. Мы отошли на тот край кладбища, который выглядел наиболее старым, и принялись за дело. В первой могиле нам не повезло – ее обитателя похоронили с проломленным черепом. В следующей череп был целенький, потом еще две неудачи. Мне было не по себе. Да что там, страшно было! Я невольно вспоминал страшные сказки про бродячих мертвецов, привидений и неприкаянные души. Смотреть в пустые глазницы негодных черепов было жутко, поэтому я складывал их обратно в ямы. Когда черепов набралось шесть, а мы устали, как ломовые лошади, Дита сказала:

– Хватит! Их ведь еще дотащить надо, а у нас ни единого мешка.

– Может в рубаху сложить? – задумался вслух Локки. – Голый прохожий зрелище куда менее удивительное, чем прохожий с черепами в руках.

Я снял рубаху, мы сложили туда черепа и отправились обратно к поместью.

– Ну что, пойдете со мной к заказчику? – весело спросил Локки.

Мне было ужасно любопытно, но лицо Диты вдруг стало серьезным.

– Нет, – покачала она головой. Я не знаю, что это за люди такие, но пока они знают, что твои сообщники снаружи, с тобой вряд ли что-то сделают. А если же мы все трое войдем в дом, то… возможны всякие случайности. Так что иди один, мы тебя тут подождем.

Локки пожал плечами, взвалил импровизированный мешок на плечо и пошел отдавать заказ странным личностям из поместья. Солнце садилось. Надо же, подумал я, а ведь вышли рано утром. Пока мы копались на кладбище, я не замечал времени.

– Вечер уже, – удивленно проговорила Дита. – Вообще-то, ничего не мешает нам идти ночью, но что-то я так лопатой намахалась…

– Да, – кивнул я. – Надо остановиться переночевать где-нибудь здесь. Найти домик поцелее и устроиться. Под крышей же лучше, чем в чистом поле.

Мы с тревогой поглядывали на ворота поместья. Но ничего страшного не произошло. Вот показался Локки с объемным свертком в руках.

– Объедки с барского стола, – усмехнулся он. – Они предложили, а я не отказался. Такое впечатление, что они все время едят. Я опять угодил на трапезу.

– А деньги? – быстро спросил я.

– Все до монетки, – Локки похлопал себя по кошельку. – Ладно, давайте убираться отсюда. А то как-то мне не по себе, если честно…

Найти себе пристанище оказалось делом несложным. Да мы и не особо привередничали – облюбовали первый же попавшийся домик, который не выглядел особенно ветхим.

– О, ничего себе объедки, – удивилась Дита, развернув сверток. У меня потекли слюнки при виде собранной там снеди. Там имелись пироги, увесистый кусок жареной рыбы, толстенная колбаса, горка печеных картофелин, курица с отломанной ногой, несколько мелких яблок и начатая бутылка вина.

– Да они наши благодетели просто! – воскликнул я. – Я ничего подобного уже очень давно не ел.

– Да уж, благодетели, – машинально повторил Локки. – Они это ели, так что не отравлено… Слушайте, у кого-нибудь есть идеи, кто это может быть?

– Ммм… контрабандисты? – предположила Дита, откусив кусок картофелины.

– Да ну, – Локки принялся кромсать курицу на куски. – И что они здесь делают, в глуши?

– Может быть, перевалочная база, склад, все что угодно, – Дита пожала плечами. – История однажды была такая. Не у нас, на юго-западе. Там накрыли банду, которая таскала через границу колдовские цацки. Говорят, все эти Слезы Дракона и Колдовские ожерелья аристократия наша очень любит. Вот какой-то ушлый делец и устроил беспошлинный коридор… Зараза. Из-за этих дурацких безделушек столько народу погибло. С той стороны банду накрыли раньше и перетащили через границу этим путем человек сто. И колдунов еще пятерых. Когда их брать пришли, там такая свалка была кровавая. Командира Богомолов там убили. Хотя вообще-то контрабандисты стараются не выделяться особо. А эти тут как прыщ, со всех сторон видны.

– Странно, что про них не сплетничают, – изрек я, примериваясь к куску курицы.

– Примелькались, наверное, – предположил Локки. – Они непонятные, на контакт не идут, а одно да потому перетирать даже таким старым пням, как местные жители надоест. И еще вот что странно… Колдун местный, не адасадорец. Что общего может быть у двух ученых, двух аристократов и колдуна?

– А может они какому-нибудь богу поклоняются? – я сделал выбор в пользу одинокой куриной ноги. – Как в сказках. Они ему приносят жертвы, а он им за это благодать.

Дита прыснула. Локки тоже заулыбался.

– А что, – обиделся я. – Можно подумать, так не бывает… У нас в Озерном дворе жила старуха, так она молилась все время. Этому, как его… Нет, не помню. Говорят, раньше богам многие молились. И те вроде как и исцеляли, и силой наделяли… Нет, не вяжется что-то.

Я замолчал и принялся сосредоточенно жевать.

– Это называется секта, Рыжий, – сказал Локки. – В Адасадоре лет пять назад была одна неприятная история. Каста Единорога заарканила когда-то давно одного из дьяволов и посадила в темницу. Вокруг него долго все ходили, но так и не решили, что с ним делать. Тварь это могущественная и злокозненная. Никакой пользы от него нет, а выпустить жалко. Потом плюнули на него и забыли. А он возьми и научись проникать прямо из темницы в сны. И давай внушать нестойким умам про благодать и новый миропорядок. Ритуал придумал еще, гад такой… В общем, хорошо, что вовремя спохватились тогда, а то бы он такой благодати бы всем навалял, что в ста мешках бы не унесли.

– А разве дьяволы бывают? – я даже жевать перестал. – Это же сказки сплошные все! Ими детей пугают только.

– Какие уж там сказки! – Локки взмахнул куриной костью. – Они реальнее нас с тобой. Они у вас не появляются, потому что колдунов тут нет почти. А им магия нужна. Колдуны их всего семь штук насчитали. Да ты подожди, до тебя они тоже доберутся. Пообщаешься, тогда скажешь, сказочные они или нет.

Меня передернуло.

– Нет, это все тоже ерунда какая-то, – сказала Дита, вытаскивая из бутылки пробку. – Хотя я так вообще про ваших дьяволов первый раз слышу. Мне про них сказки не рассказывали в детстве. Слушай, Локки, а сам-то ты что думаешь? Ты единственный из нас с ними общался, мы-то только по твоим словам можем судить.

– Наверное потому и не думаю, что общался, – Локки потянулся за бутылкой. – Они тут что-то изобретают, мне кажется. Только не как придурки-алхимики, которые пытаются из мусора золото сделать, а по-настоящему. И это что-то опасное и неприятное. Хотя… Не знаю я. Странная компания очень.

– Ладно, мы можем так голову до утра ломать, – сказала Дита, заворачивая остатки еды обратно в пакет. – Давайте спать, пусть нам истина во сне привидится. Кто там, дьяволы, говоришь, по снам нашим могут шастать? Вот пусть и нашепчут на ухо, сделают доброе дело.

Глава четырнадцатая,

в которой троица под видом обычных мирных селян прибывает в столицу, которая как раз празднует, и празднование это в самом разгаре. Народ пьян и весел. Стража довольна жизнью и счастлива, приезжих море, короче – всем хорошо.

Костерок прогорел и светился во мраке угольками, над которыми подрумянивалась безымянная птичка, сбитая Дитой по дороге. Сегодня я понял, что горы – совершенно не моя стихия. Даже джунгли с их пестрым однообразием не так меня выматывали. А тут… Какое-то одно восхождение, невысокий перевал… А теперь мне стыдно смотреть в глаза Дите и Локки. Вообще-то сначала у нас была мысль пойти по тракту. А что? Документы у нас есть, одеты мы… так себе, конечно, но по эту сторону гор не осталось ни единого профессионального портного. Только было с трактом одно «но» – военный лагерь «Башмак». Там могли запомнить меня и некоторые знали в лицо Диту. А их никакими документами, даже самыми лучшими и идеальными, не обманешь. Так что решили идти напрямик. Эх, как же стыдно, право… Надо же мне было так нелепо расклеиться тогда…

– Райл, – вырвал меня из печальных размышлений Локки. – Мне всегда было интересно… А что ты чувствуешь… ну… когда это…

Он пошевелил пальцами над огнем, как это делал я, разжигая костер. Сегодня, кстати, получилось легко и с первого раза.

– Странно, что ты не знаешь, – я нервно рассмеялся. – У тебя вокруг вроде колдунов было много. Да и образование у них было, не то, что у меня.

– Со мной никто не откровенничал как-то, – Локки уставился на тлеющие угли. Я задумался. А на что же это, действительно, похоже?

– Это как будто пытаешься покормить недоверчивую собаку, – сказал я. – Ты садишься на корточки, всем своим видом излучаешь дружелюбие, подзываешь. Потом она подходит, и ты протягиваешь ей лакомство. Если ты все сделал правильно, то собака возьмет еду и поблагодарит тебя вилянием хвоста. Так и тут… Огонь всегда рядом, его можно подозвать и покормить. А он может принять твое подношение, а может и нет…

– Как странно, – подала голос Дита. – Я всегда считала, что магия – это непременно зло. Что колдуну будто кто-то нашептывает, что делать, а чего нет. И делать он должен исключительно плохие вещи.

– В некотором смысле, так и есть, – вздохнул Локки. – Самые могучие колдуны – это кхадо. А они рабы от рождения, и учат их исключительно воевать при помощи магии. Самое мирное, что может кхадо, это замаскироваться…

– Тссс! – Дита приложила палец к губам, мы настороженно замолчали, вслушиваясь во мрак.

– Мы не одни…– прошептала Дита. – Вниз по ручью стоят еще какие-то люди.

– Думаешь за нами? – шепотом же спросил я.

– Вряд ли… – Дита осторожно встала. – Охотники или контрабандисты. Надо посмотреть.

– Подожди! – остановил ее вдруг Локки, снимая что-то со своей шеи. – Вот, держи. Будет немного жечь, но ты не обращай внимания. Если поблизости будет маг, ты сразу поймешь это. И магическую вещь покажет. Не ошибешься, штука безотказная. Носить под одеждой, обязательно на голой коже.

Штучка напоминала обкатанную морскую гальку с дыркой, сквозь которую был продет шнурок. Дита недоверчиво взяла незнакомый предмет.

– Зачем он мне? – спросила она, повертев простенький на вид камушек в руках.

– Не знаю, – напряженно проговорил Локки. – Вдруг пригодится.

Дита пожала плечами и надела украшение на шею. Камень скользнул в вырез ее рубахи, Дита тихонько ойкнула.

– Это только кажется, – успокаивающе прошептал Локки. – Никакого ожога не будет, на самом деле он не горячий. Просто он так работает.

– Ничего себе, чуть-чуть… – буркнула Дита. – Ждите, скоро буду. Если я там попадусь, вы услышите.

Дита растворилась в ночном мраке, а мы принялись дожаривать нашу птичку. Меня снова накрыли невеселые мысли о недавнем позоре. Я сидел, скрючившись, и пытался выбросить из головы свои «бросьте меня здесь, идите дальше одни!» Я вроде бы никогда не жаловался на выносливость, откуда эта дурацкая истерика?

– Райл, – прошептал Локки, будто бы прочтя мои мысли. – Ты это… не мучайся. Колдуны всегда плохо переносят высоту. Некоторые бледнеют даже при мысли о горах, а уж пересекать их всем трудно… Нормальные колдуны еще ничего, а если кхадо в горы затащить, то он может с ума сойти или вообще умереть. Эх, надо было раньше вспомнить…

– Даже если так… – вздохнул я. – Все равно ужасно стыдно. Как девчонка капризная разрыдался.

– Теперь ты знаешь, значит, завтра будет легче…

– Проклятье, – прошипел я. – У нас же еще один перевал…

Дита появилась не скоро. Мы даже уже начали волноваться, хотя никакого шума с той стороны, куда она ушла, не было слышно.

– Быстро встаем и уходим, – вот что у Мантикор отлично поставлено, так это умение подкрадываться. Чуть не заорал на все горы, когда услышал голос над ухом. И только во второе мгновение я понял, что это Дита вернулась. Мы с Локки послушно поднялись, и направились вслед за ней.

– Скоро рассветет, нам надо подальше отойти, – тихо сказала она. – Очень странно…

Пока мы не отошли на достаточное с точки зрения Диты расстояния, мы не узнали, что именно странно. Идти пришлось прямо по ручью, его было лучше всего видно в темноте.

– Там правда есть колдун, – Дита остановилась, когда ночной мрак стал отступать, уступая место мутной серости раннего утра. – С ним еще семь человек. Обычный набор, в общем. Только место необычное, потому что это боевая единица Адасадора, а отсюда до ближайшей границы… гм… довольно неблизко. Когда эта штука сработала, кстати забери ее, неприятная дрянь все-таки… Она сработала, когда я подобралась достаточно близко, чтобы слышать голоса. Один колдун. И шесть предметов. Три единицы оружия и три какие-то непонятные. Представлялись такими птичками в клетках. Или как украшение, которое мастера-камнерезы делают из цельного куска камня – один шарик в другом. Не понимаю.

– Это отрава, – сказал Локки. – Предмет, который или дарят, или подсовывают, а он медленно убивает. Маскируется обычно под украшения, вазочки всякие и прочие безделицы.

– А, – Дита хмыкнула. – Ясно. Я устроилась за валуном и принялась слушать разговоры.

– Зачем ты так рисковала? – спросил я.

– Да ну, какой там риск, сплошные пентюхи, первый раз в поле! – отмахнулась Дита. – Риск был бы, если бы я убить попыталась.

– Ну там же колдун…

– Ха, ну и что? Очень редкие колдуны могут далеко видеть и слышать, – сказала Дита, дернув плечом. Локки энергично закивал, подтверждая ее слова. – Так что в этом смысле они, чаще всего, обычные люди. Дело в другом… Они идут в Сердце Мира. И еще… Янтарный череп сегодня ночью разрушили. Не знаю, как там этому колдуну передали, но он как раз делился со своими спутниками этой радостной новостью. Голос отвратительный такой еще… «Только что пал Янтарный череп! Не осталось камня на камне от этой язвы», – скрипуче-визгливо сказала Дита, видимо подражая тому колдуну.

– Не понял… – я моргнул. – Как разрушен? А мир…

– Да нет никакого мира, – Локки скривился, как будто съел гадость. – Пыль в глаза все это. Пурга, ерунда, фикция. Пока сведения дойдут до столицы, посольство это дурацкое во главе с принцессой разве что не оближут!

– Теперь я еще больше уверена, что надо идти в столицу, а не разбегаться в стороны, – произнесла Дита. Если мы сейчас чего-нибудь не предпримем, то из нашего Гвиндассада сделают один большой Садок. Не знаю, что мы можем, но мы должны хотя бы попытаться.

– Конечно, остается еще Гиур, Островная конфедерация, Дарга наконец… – лицо Локки ничего не выражало. – Я с вами, ребята. Я вам нужен, а вы нужны мне… Не подумайте чего, я вообще не политику имею в виду. Просто вы – мои первые настоящие друзья.

Второй перевал дался мне полегче. Может, он был ниже первого, а может просто предупреждение Локки подействовало. Во всяком случае, с приступами паники и удушья я успешно справился. Один раз, правда, накатившая вдруг тошнота застала меня врасплох, но это были такие мелочи.

Наш путь по цивилизованным местам был прост и даже где-то скучен. Первым на нашем пути попался городок Кости. Там мы сменили одежду и присоединились к обозу, следовавшему в Сердце Мира. Пять фургонов везли в столицу нитки и мешковину. Локки рассказал им одну из своих замечательных заготовок, на сей раз про Дупло. С какой все-таки легкостью он превращается из скептика и буки в развеселого балагура и шуткаря… Малоразговорчивые торговцы, наслушавшись его анекдотов, рассказали нам, что вообще-то они не собирались везти товар так рано, но раз уж так случилось… Оказывается, король временно отменил въездные пошлины и снизил наполовину налог на торговлю. По случаю заключения мира и всеобщего праздника по этому поводу. Глупо было не воспользоваться таким случаем, хотя товаров еще было маловато.

Я изо всех сил старался не зевать, слушая треп об урожае льна, длинных и коротких волокнах, покраске и прочих тонкостях профессии наших бесхитростных спутников. Дита вообще старалась поменьше говорить. Так что развлекать их приходилось одному Локки. Когда показались надвратные башни Полуденных ворот, я испытал нешуточное облегчение, и тут же начал укорять себя. Эти льноделатели – отличные ребята, они ничего плохого мне не сделали и, благодаря им, мы попадем в столицу совершеннейшими невидимками. Они нас бесплатно кормили всю дорогу, ну и что, что с ними скучно… Правда у меня не получилось почувствовать себя особенно виноватым. После всех наших приключений, неспешные разговоры про пеньковые веревки и джут казались медленной и изощренной пыткой.

Еще в Озерном дворе я замечал, что если уйти на охоту на несколько дней, когда возвращаешься, дом кажется тесным и даже немного чужим. Возвращение в Сердце Мира было чем-то похожим. Только во много крат сильнее. Стены домов нависали и тяжелым гнетом давили на душу. Множество звуков, голоса, крики, скрип колес, нескладные речевки зазывал, лязг, грохот… Вся эта какофония звуков просто сводила с ума. И еще – люди. Я вдруг осознал, как же я одичал в пути и отвык от скопления народа. Мне сразу же вспомнился мой первый приезд в столицу, когда толпа оглушила, парализовала и повлекла меня за собой, как щепку. А сейчас… Сейчас все было по-другому. В столицу хлынули многие толпы приезжих – праздник, отмена пошлин, заключенный мир – поэтому на улицах было не протолкнуться. В конце концов, когда паника чуть было не захватила меня, я встряхнулся и приказал себе не раскисать. Выпустил погулять пугливого деревенского паренька и будет.

Локки оттащил меня и Диту к стене.

– Нужно найти доходный дом, – сказал он.

– Что? – опешил я. – Там же только проститутки живут…

– Эх ты, знаток, – усмехнулся Локки и похлопал меня по плечу. – В доходных домах просто сдаются комнаты. Иногда в них живут проститутки, конечно, им тоже крыша над головой нужна. Но профессия их тут ни при чем.

– А почему не остановиться в таверне или гостинице? – спросила Дита.

– Вряд ли мы найдем там сейчас места, – Локки оглянулся по сторонам, как бы приглашая нас оценить масштабы человеческого нашествия на столицу. – Кроме того, мне не очень хочется быть на виду. Так или иначе нам придется ходить через общий зал, общаться с хозяином, знакомиться с соседями… А если еще и жить в общей комнате придется, то и не поговоришь толком.

– Ладно, тебе лучше знать, – кивнула Дита. – Ты знаешь какие-нибудь подходящие места?

Доходный дом Кутара Добса представлял собой угрюмое четырехэтажное строение с маленьким двориком-колодцем. Никакой вывески на дверях не было. Район тоже был так себе – совсем рядом с портовым. Впрочем, может это и к лучшему. Как нам объяснил Локки, никаких зазывал или прочей привлекающей внимание мишуры у доходных домов обычно нет. Они вообще не для приезжих. Жилье в таких местах снимают жители пригородов столицы, работающие в городе, молодые семьи, выпорхнувшие из-под опеки родителей, но не успевшие обзавестись своим жильем, богатые воротилы, чтобы им было где встречаться с любовницами. Основное отличие от гостиниц – комнаты там сдавались надолго.

– Есть только чердак, – мрачно взглянув на нас буркнул Кутар Добс. Лицо его носило следы вчерашних возлияний, один глаз заплыл багровым синяком, был он среднего роста, черноволос и неопрятен. – Одна кровать. Могу дать еще два матраса за дополнительную плату. Берете?

– Нам подходит, – быстро согласился Локки.

– Платить вперед за неделю, – хриплый голос хозяина временами превращался в сипение, он прокашливался, но помогало это ненадолго. – Убираться будете сами. Постельное белье если захотите, возьмете у кастелянши за дополнительные деньги. Вот ключ. Больше пяти гостей не водить.

Мы поднялись вслед за угрюмым хозяином на четвертый этаж, он показал нам нашу дверь, получил плату и направился восвояси, по-видимому, досыпать.

Доставшаяся нам комната была крохотной клетушкой под самой крышей с маленьким пыльным окошком. Кровать была простым топчаном, сколоченным из досок, сверху – тонкий матрасик. Еще был колченогий стул и сундук с замком, в котором торчал ключ. Вот и все.

– Мда, небогато, – оглядываясь протянула Дита и присела на кровать. – Надо все-таки взять матрасики, я считаю.

– Все устроим, – Локки покачал стул, пробуя его на прочность и, сочтя безопасным для здоровья, сел на него и откинулся на спинку. Я же, чтобы не стоять столбом, взгромоздился на сундук. – Не знаю как вы, ребята, а я устал, как собака. Если даже мне хочется срочно сбежать из этого города, то каково должно быть вам.

– Выдержим, – небрежно махнула рукой Дита. – Как же давно я здесь не была…

– Сегодня мы уже вряд ли что-то успеем, – я чувствовал себя готовым упасть и уснуть прямо здесь, на сундуке. Надо же, прогулка по весело бурлящему жизнью городу вымотала меня чуть ли не больше, чем иные пробежки по джунглям. – Локки, давай сходим за матрасами, а может и за постельным бельем. А завтра с утра уже будем что-нибудь делать. А кстати, что, собственно, делать-то будем?

– Совместим приятное с полезным, – Локки встал и прошелся. Три шага – вот и вся комната. – Нам нужно купить продуктов, обзавестись разными бытовыми мелочами и понюхать воздух. А план действий будем сочинять по результатам завтрашнего дня.

Спалось неожиданно хорошо, несмотря на шум. Утром я обнаружил, что из окна открывается отличный вид на море. И что порт с такой высоты не выглядит грязным и отвратительным местом. Единственным неприятным открытием в это утро была повисшая над морем завеса молочно-белого тумана. Все хорошо в Сердце мира… Но невдалеке от берега проходит холодное течение. И когда меняется ветер, всю эту промозглую ледяную взвесь несет на город. Поэтому даже в разгар лета здесь бывает отвратительно холодно, идет бесконечный моросящий дождь и даже снег иногда. Самое неприятное в грядущей перемене погоды было то, что никакого обогрева в нашей комнате предусмотрено не было.

– Нуба… – Локки тоже проснулся и смотрел в окно из-за моей спины. – Плохо. Одежда у нас неподходящая.

– Как-как ты сказал? – не понял я.

– Вообще эта белая дрянь называется нубатта, – объяснил Локки. – Но так почти никто уже не говорит. Придется быстрее бегать.

– Не повезло гостям города, – Дита потянулась и села на кровати. – Мне сегодня снилось, что я ходила в гости к родителям. Считай, что повидалась, теперь точно не пойду.

Я вспомнила Аду и «Читальный дом» Расмуса. Стало грустно, потому что я понял, что тоже туда не пойду. Во всяком случае, сейчас, до тех пор, пока все тем или иным образом не устроится.

Я шел незнакомым рукавом к незнакомой площади. Портовый район я всегда старался обходить стороной, очень уж много страшных баек мне пришлось наслушаться про порты в детстве. У Зулы, подруги матери, муж работал в порту до того как перебрался в Озерный двор. Правда не в Сердце Мира, а в Ставнях. Он очень любил рассказывать о шайках злодеев, гнездящихся близ причалов и доков чуть ли не друг у друга на головах, о кровавых маньяках и о коварных капитанах, подпаивающих ни в чем не повинных обывателей в портовых тавернах и обманом заманивавших их к себе на борт. Он даже каким-то особенным словом называл этот вид найма… Впрочем, я именно так попал в армию, больше не попадусь.

Порт в Сердце Мира на самом деле был небольшим и выполнял чисто утилитарные функции обеспечения города. Основными же морскими воротами Гвиндассада был порт в Ставнях. А здесь… Длинные языки причалов, лабазы и склады. Время рыбного базара уже закончилось, рыбакам можно торговать только до утреннего колокола.

Я дошел до мола и остановился, припоминая инструкции Локки. Почувствуй ритм, примкни к большинству. Я внимательно огляделся. В данный момент я ни к какому большинству не примыкал – основная масса народа в порту непрерывно двигалась. Стояли на месте только группа матросов, столпившихся вокруг бочки и приказчик, наблюдающий за разгрузкой судна. Разношерстная же толпа непрерывно двигалась и что-то голосила. Ну что ж…

Маленький базарчик у десятого причала. Здесь всегда разгружаются мелочные торговцы, некоторые прямо тут и распродаются, чтобы не платить пошлину за торговлю в других местах. Я побродил вдоль прилавков, разглядывая украшения из раковин, каменные зеркала (древние и антикварные, разумеется!), узорчатые кожаные мехи и фляги, рулоны ткани, мешки шерсти, связки непонятного назначения жердей, мешки и ящики, свертки и груды. Все это сливалось в многоцветную мешанину, крутилось перед глазами калейдоскопом и я никак не мог сосредоточиться на чем-то одном.

– Эй, красивый, покупай одеяло! – необъятная женщина в ярком платке, повязанном поверх мятой синей юбки и белой рубахе с узорчатой каймой по вырезу. – нуба идет, этой ночью уже холодно будет.

Я остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.

– Две монеты, и будешь спать, как младенец подле матери, а? – круглое лицо женщины излучало добродушие. И… она явно не была приезжей.

– А может два за три? – я потрогал рыхлый войлок серого одеяла.

– А давай, красивый, – неожиданно легко согласилась женщина. – Ты у меня первый сегодня, авось удачу принесешь.

– А ведь вы местная да? – спросил я.

– Только тссс! – закивала женщина, сноровисто упаковывая одеяла в тугой сверток. – Я всегда сюда торговать прихожу, потому что пошлин и поборов тут платить не надо. А одеваюсь так, чтобы жандармы не привязались. Вот, держи, сладких тебе снов, красивый, и подружку горячую!

Я пошел дальше, держа в руках неудобный сверток, и вдруг понял, что вот оно. Пульс. Я стал частью этой толпы, пришедшей в порт по делу. Я начал разбирать обрывки разговоров и выделять лица. Протолкавшись поближе к балаганчику, где выступали два мима, я обратился в слух.

– Корабль не пришел опять, боюсь, как бы в шторм не угодил, третий день жду…

– Договорились, завтра товар будет доставлен. Ну край, послезавтра…

– На шествие вчера ходил. Дурак будет принц, если на этой ведьме женится.

– …ложку стырил, гад, и недоплатил. Аристократ, мля…

– …так он же помер вчера! Посинел весь, будто отравили…

Бесхитростный тут в порту народ, хоть и разный. У меня создалось впечатление, что мирный договор здесь вообще никого не волнует. Я еще пооглядывался, попробовал вычислить тайных жандармов, потом плюнул и стал выбираться из толпы.

Глава пятнадцатая,

в которой Райлу приносят записку, в которой некая неизвестная дама просит его о встрече. Удивленный Райл на встречу идет, где незнакомка предлагает ему кучу денег за незначительное поручение.

Никакой от меня пользы. Слонялся полдня по городу, ничего интересного не услышал. Разве что сплетни про то, что «у ихней прынцесски под платьем хвост, а на ногах лошадиные копыта. Мамой клянусь, мне верный человек рассказывал!» В голове зияла пустота, в желудке урчало… Кстати о желудке! Я подошел к одному из вездесущих торговцев пирожками, протянул ему пару грошей.

– Эх, парень, зря ты в город приехал, плохо тут скоро будет, – горестно вздохнул торговец.

– Ммм? – только и смог промычать я, потому что в этот момент как раз откусил изрядный кусок от пирога и силился его прожевать.

– Колдуны опять появились, – шепотом проговорил торговец, склонившись поближе. – У нас теперь мир да любовь вроде с ними, но что-то не похоже… Так и шастают, проклятые. Зыркают, в капюшоны кутаются, будто их за версту не видно…

– А может показалось тебе? – я справился, наконец с куском пирога. – Мало ли у нас своих темных личностей…

– Да нет, – вздохнул торговец. – Кабы показалось… У меня жена в госпитале работает для неимущих. Ей за последнюю неделю туда больных доставляют с какими-то неведомыми признаками. Синие пятна по всему телу и бредовое беспамятство. Умерло уже тридцать человек от этой болезни, но никто про нее раньше и не слышал. А третьего дня я смотрю, а какая-то сволочь в капюшоне будто что-то рисует на двери моего соседа, скорняка Латара. «Эй, – кричу. – Ты что там делаешь, гад!» А он шасть, в подворотню. Я подхожу, а на двери ничего нет. А наутро Латар вместе с двумя сыновьями покрылись синими пятнами и их свезли в госпиталь. Вот так-то…

Я снова вернулся домой. Когда я в задумчивости поднимался по лестнице, меня вдруг окликнули:

– Эй, малый, ты что ли Райл будешь? – надтреснутым голосом спросила кастелянша. Если бы куклы могли стареть, они были бы похожими на нее, подумал я.

– Да, я Райл, – ответил я.

– Записку тебе передали, вот возьми, – старуха протянула мне конверт. «Райлу лично в руки» написано.

– Спасибо, – сказал я. Наверное Локки или Дита заходили. – А кто принес?

– Какой-то оборванец-недомерок. Карла, одним словом, – сломанной своей походкой кастелянша направилась к себе, а я в очередной раз поругал себя за то, что забыл спросить, как ее зовут. Я открыл дверь, вошел, сел на кровать и открыл послание.

«Дорогой Райл!

Вряд ли ты меня помнишь, мы виделись мимолетно. Но мне необходима твоя помощь и я прошу, нет, умоляю тебя о встрече.

Приходи сегодня или завтра в «Пенистый кубок». Змеиный рукав, близ Малой Тележной.

Буду очень ждать.

Я сама к тебе подойду».

Сначала я удивился. Потом испугался. Письмо неожиданно показалось мне зловещим. Кто из моей прошлой жизни пытается мне сказать, что моя тайна – это вовсе не тайна? Я сидел на сундуке, забыв задвинуть засов, да и вообще обо всем забыв. Буквы прыгали передо мной, как живые. Хуже всего было то, что я понятия не имел, когда именно вернутся мои товарищи.

Я разозлился. За какой-то месяц я настолько привык с кем-то советоваться, что сейчас, когда от меня требуется принять самостоятельное решение, я раскис и боюсь даже рукой пошевелить. Так не пойдет, решил я и вышел из комнаты, сунув письмо в сумку.

На этот раз я не стал обходить змею по стене. Даже хотел ей язык показать. А вот и «Пенистый кубок». Вывеска совсем новая, кажется раньше ее тут не было. Было что-то другое… «Мыльное царство подружки Гуты». Я еще когда прошел мимо, задумался, продают ли там мыло или это общественная баня. Теперь и не узнаю уже.

Помещение было не совсем похоже на таверну. Очень маленький зал, два крохотных столика и ширма. Привычной стойки тоже не было. Имелась только задняя дверь, очевидно, на кухню. За одним столиком сидел мрачный бородач и цедил что-то из оловянного кубка. Из-за ширмы показался уродливый карлик, посмотрел на меня пристально, злобно и внимательно. Тихо сказал что-то своему невидимому отсюда собеседнику и заковылял ко мне.

– Приветствую, – пробасил он. Голос был таким низким, что у меня даже мурашки по коже побежали. – Вас ожидают.

Он сделал приглашающий жест и указал на ширму. Я пожал плечами и шагнул вперед. Сердце отчаянно колотилось, рука так и тянулась к ножу, но я старательно себя сдерживал, чтобы не пороть горячку раньше времени. Потому что, с другой стороны, мне было жутко любопытно.

– Здравствуй, Райл! – проговорила дама под густой вуалью. – Садись.

Женщина была незнакомая. Во всяком случае, я не помнил, чтобы мы встречались раньше. Я поздоровался, надеясь, что мой голос не дрожит.

– Ты азартный человек? – лениво растягивая звуки произнесла дама.

– Что? – не понял я.

– Ты можешь рискнуть ради большой выгоды? – моя собеседница взяла со стола кубок (хрустальный, а не оловянный) и сделала глоток.

– Никогда не пробовал, – ответил я. – Здесь подают напитки? Или заведение для своих?

– Ах, прости, – без особого раскаяния извинилась дама. – Ди, принеси Райлу вина. Только кубок будет обычный, я всегда ношу с собой свой, но он у меня один.

Женщина мне не нравилась. Мне не было видно ее лица, но я чувствовал, что ей ни в чем нельзя верить. Именно такими я представлял себе аристократок. Хотя далеко не факт, что передо мной именно аристократка.

– Видишь ли, мальчик, – дама продолжала держать кубок в руках, но больше не пила из него. – Я не буду называть тебе свое имя. Я… знакомая твоей матери. Можно даже сказать, родственница. Когда ты уехал в город, она написала мне письмо и попросила присмотреть за тобой. Сожалею, но сначала я тебя просто упустила. Теперь же, когда ты нашелся, я готова помочь тебе.

– Не думал, что нуждаюсь в помощи, – резко ответил я. – Моя жизнь меня вполне устраивает. Кроме того, мама мне не говорила ни про каких знакомых.

– Какой ты милый, – медоточиво произнесла дама, поднесла кубок к губам, потом передумала и пить не стала. – Все нуждаются в помощи. Между прочим, ты поставил меня в тупик своим исчезновением из города. Где ты был так долго?

Я пожал плечами. Не отвечать же ей правду, в самом-то деле! Тут ее уродливый слуга принес кубок с вином. Я поблагодарил карлика кивком головы, стараясь лишний раз на него не смотреть. И тут меня резануло дурным предчувствием. Стало почти физически больно, я увидел себя валяющимся под стулом с подергивающимися руками и ногами. Я поднял кубок со стола, взял его в обе руки, но пить не стал, а выжидательно уставился на мою безликую визави.

– Не в моих правилах, Райл, просто давать денег, – теперь ее голос стал прохладным и строгим. – Нужно сначала заслужить их. Иначе награда не возымеет нужного эффекта и принесет лишь несчастье.

– Не люблю повторяться, леди, – мне ужасно хотелось просто встать и уйти. Может в этом вине и нет никакой отравы, мне запросто могло просто показаться. Я же пришел сюда уже на взводе… – Но я кажется уже говорил вам, что не нуждаюсь в помощи.

– Ты очень похож на отца, – задумчиво проговорила дама, склонив голову на бок. – Но я продолжу, с твоего позволения. Сначала открою все карты, а потом думай сам. Итак, у меня есть поручение. Ты его выполнишь и получишь деньги. Чтобы ты не думал, что я тебя пытаюсь разыграть, вот аванс.

Ее рука в тонкой шелковой перчатке скользнула под стол и извлекла из складок юбки небольшой атласный кошелек с вышитой монограммой.

– Теперь о деле, – дама сделала-таки глоток из своего хрустального кубка. А я сделал вид, что последовал ее примеру. – Подожди, не перебивай. Сначала выслушай. Я чувствую себя немного виноватой перед твоей мамой, я потратила очень много времени на твои поиски. А когда ты, наконец, нашелся, я могу отдать долг и успокоить свою совесть.

Я проглотил ехидный комментарий, а улыбку спрятал за непрозрачным кубком. Главное, не забыться и на самом деле не отпить. Я не верил ей, разумеется.

– На севере Сердца Мира, за Микстурой, есть одна таверна, – деловым тоном продолжила дама. – Она называется «Сокровища и тайны». Это обычная занюханная дыра, идти туда самой мне положение не позволяет. Однако там готовят невероятно вкусных кроликов по особому рецепту. Хозяйка сама разводит этих зверьков и всю свою короткую жизнь они проводят в подготовке к тому, чтобы стать фирменным блюдом. Их как-то по особенному кормят… Впрочем, это все неважно. Вот аванс плюс цена за трех кролей. Тебе нужно будет сходить туда дважды – один раз заказать блюдо, потому что готовиться оно долго, несколько дней, а второй раз – забрать заказ. Это ты должен сделать за ближайшие три дня. Вечером третьего дня я жду тебя здесь.

Мне снова захотелось просто встать и уйти. Но встала она.

– Сейчас я уйду, чтобы не мешать тебе принять правильное решение.

Она вышла из-за стола, задев меня широкой шелестящей юбкой. Появился карлик, забрал хрустальный бокал, зыркнул на меня недобро, и они ушли. А я остался сидеть, глядя на кошелек. Взять? Или просто уйти? Я знал, я чувствовал, что все это – сплошная подстава. Но тогда получится, что эта неизвестная дама, которой непонятно что от меня надо, все равно будет знать, где я живу, а мы останемся без денег. Которые лежат сейчас передо мной на столе. Наши фонды скоро подойдут к концу, я отлично это знал… В общем, была – не была, подумал я, взял со стола приятно звякнувший кошелек и сунул его в сумку.

Бородача в зале уже не было. Таверна была пуста. Да и было ли это место таверной вообще? Или завтра, придя сюда, я не обнаружу здесь никакой вывески или снова появится мыльная лавка?

Тут меня как громом поразило. Как я это в процессе разговора-то пропустил? Она сказала о моем отце так, будто знала его! Это должно было что-то значить? Или нет? Может, она просто так пыталась в доверие втереться? А еще – она не удивилась ничуть, когда я не стал пить вино. Кто это такая, вообще? И что ей от меня надо?

Поскольку вопросы были из породы тех, что остаются без ответов, я решил попытаться не забивать себе ими голову. Но, как и любая хорошая идея, эта оказалась трудновыполнимой. Я так и эдак, на все лады вспоминал и обдумывал нашу встречу, пытаясь вычислить подвох. Фирменное блюдо из кроликов, надо же… Мама у меня однажды готовила кролика. Было очень вкусно, но Галла его есть не стала, потому что ей было жаль милую зверушку. «Он был такой веселый и забавный, – сказала она. – А мы его зажарили и хотим съесть. Он нам доверял, а мы его обманули!» Потом она горько расплакалась и убежала. Три дня потом не могли заставить ее поесть хоть что-нибудь. С тех пор мы не брали кроликов никогда. Неожиданно мой рот наполнился слюной, и я осознал, что хочу есть. Да и деньги у меня теперь появились, почему бы не позволить себе расслабиться…

Я оглянулся по сторонам, выискивая какую-нибудь таверну или харчевню. Или на худой конец, торговца пирожками. Как назло ничего подобного вокруг не оказалось. Змеиный рукав был сплошь занят маленькими магазинами, торгующими галантереей и конторами письмоводителей и букмекеров. Я вздохнул и направился в сторону Малой Тележной. Насколько я помнил, там есть парочка забегаловок, где можно сытно перекусить. Кроме того, в кабаке можно и что-то интересное услышать… Я пристроился следом за парочкой и стал прислушиваться к разговору. Не то, чтобы надеялся услышать что-то особенное, а так, просто…

– …уже ничем не поможешь, – девушка всхлипнула. – Врач сказал, что лечения не существует, что теперь нужно просто перестать мучить ее лекарствами и процедурами. Чтобы она хотя бы последние дни прожила в свое удовольствие.

– Рона, успокойся, – молодой мужчина воровато оглянулся. – Врачи вообще мало что умеют, только клизмы ставить…

– Ну о чем ты говоришь?! – почти вскрикнула девушка. – У нас очень хороший врач!

– Тише, милая, – прошептал ее собеседник. – Нас могут услышать… У меня есть знакомый…

Дальше он перешел на очень тихий шепот, я не смог разобрать его рассказ. Девушка повернулась к нему, глаза ее стали большими и круглыми.

– Но это же… наверное незаконно, – пробормотала она.

– Было незаконно, – уверенно улыбнулся парень. – Скоро все изменится, ты же знаешь. Но если ждать, пока изменят законы, то твоя мама может умереть. Так что?

– Нет… Да! Я не знаю… – девушка снова заплакала. – Это наверное дорого очень. А у нас почти ничего не осталось.

– Не переживай о деньгах, – мужчина взял девушку за руку и поцеловал кончики ее пальцев. – Ты же знаешь, я ради тебя готов на все…

Девушка вырвала руку и отвернулась. Мужчина молча шел рядом и ждал. Правильного решения, очевидно. Наконец девушка повернулась к нему.

– Ладно, Дон, – голос ее дрожал от слез, но плакать она больше не собиралась. – Это все выглядит ужасно. Но если я не соглашусь, то моя мама умрет. Но если она умрет после этого… этой…

– Не умрет, – убежденно и горячо сказал мужчина и снова взял ее за руку. – Она будет жить долго и счастливо.

Девушка снова попыталась вырвать руку, мужчина улыбнулся. Плечи девушки расслабленно опустились, походка стала кукольной.

– Ты не пожалеешь, моя милая, – громким шепотом проворковал ей на ухо парень. – Всего несколько минут и она здорова. А мы с тобой…

Он снова заговорил тихим шепотом. Что он ей предлагает? Вылечить смертельную болезнь за несколько минут не может никто. Ни один врач на такое не способен. Хотя тут я не прав. Очень даже способен. Если врач – колдун.

Таверна называлась «Музыка сфер» и была, как ясно из названия, обычной обжоркой среднего пошиба. Впрочем, я и не стремился попасть в дорогой ресторан для гурманов, потому что в своей невзрачной одежонке я бы выделялся там, как рогатый попугай в стае ворон. Хотя, пожалуй все-таки как ворона в стае рогатых попугаев. Я жевал жесткое мясо, запивал его кисловатым пивом и думал, о чем бы мне подумать. О встрече с дамой, чей аванс за услугу я взял, или про беседу на улице, которую недавно подслушал. Интересно, этот самый колдун-лекарь, чьи услуги активно продвигал только незнакомый мужчина незнакомой же девушке, он местный или засланец из Адасадора, занимающийся здесь какой-то шпионской деятельностью? Надо будет у Локки спросить сегодня…

Вечерело. Улицы и днем-то были людными, а сейчас на них высыпали просто-таки непролазные толпы народу. В какой-то момент я пожалел, что не умею летать по воздуху и начал всерьез обдумывать идею прогулки по крышам. В такой толпе главное не отвлекаться и не выпускать из рук кошелек. Кстати, я так и не посмотрел, сколько там денег. В таверне я сидел за столиком не один, не хотелось светить перед чавкающим работягой ярко-синий атлас кошелька. А вытаскивать кошелек на улице, означает привлечь к себе такое пристальное внимание, что можно прозакладывать голову, что до дому я не дойду. Или позарится уличная шпана, или жандарм решит, что я кошелек украл. В общем, тоже позарится. Отобрать – отберет, а вот искать хозяина денег вряд ли будет. Нет, дотерплю до дома. А там и узнаю, сколько стоят эти кролики…

На Круглой Бумажной площади выступала балаганная труппа. Я чуть было не застонал от досады. И как прикажете пробираться через это море людей? Такое впечатление, что весь Гвиндассад, оставив свои дома, приехал в столицу и теперь только и делает, что толчется по площадям, ест в кабаках и иными способами предается безделью. Балаган, кстати, был отвратительным. Гимнаст в штопанном на тысячу раз клетчатом трико поднимал на дрожащие вытянутые руки худенькую гимнастку с несчастным лицом голодной мыши, а толстый одышливый мужик в засаленном бархатном жилете и зеленой рубашке ходил по кругу и приставал ко всем со шляпой. Все это невероятное шоу сопровождалось звуками дребезжащей шарманки и подтанцовкой из двух девиц, больше похожих на шлюх, чем на артисток. Почему же здесь столько народу? Можно подумать, что…

И тут я понял, почему. Девушки из подтанцовки принялись раздеваться. Сначала одна расшнуровала на другой корсет, потом наоборот. Потом полетела в сторону рубашка одной, а вторая решила сначала избавиться от юбки. Толпа скандировала и неистовствовала. Восторженный рев мужчин и возмущенные вопли женщин. Я покраснел до кончиков ушей и принялся с удвоенной силой пробираться к Аптечному рукаву, чтобы потом, пройдя переулком, оказаться возле площади Рыбы.

Никогда не догадаешься, какой очередной ребус загадает тебе Сердце Мира, думал я, вырвавшись, наконец, из обезумевшей толпы на площади. Вот например Малая Тележная называется так потому что там разрешена торговля из фургонов и на нее ведет широкий рукав прямо от Полуночных ворот. Говорят, раньше была Большая Тележная, но ее потом застроили домами. Первая Торговая – тоже все понятно. Вот я сначала и думал, что площадь Рыбы – это место, где торгуют морепродуктами. А оказалось, что там фонтан, в котором статуя рыбы. И никакой рыбой там не торгуют, там вообще запрещена торговля каким-то древним замшелым указом, который почему-то до сих пор соблюдают. А еще на площади Рыбы нельзя назначать свидания. Есть примета, что если влюбленные там встретятся, то один из них обязательно скоро умрет. Ну а от площади Рыбы до нашего доходного дома уже близко.

Глава шестнадцатая,

в которой идущий в задумчивости Райл встречает своего старого знакомого Чарли. Его работный дом распустили, а сам он сейчас бездомный, безработный и безденежный. Райл приглашает его к себе.

Я смотрел на человека в грязном клетчатом пиджаке, а человек смотрел на меня. Последнее обстоятельство не нравилось мне совершенно, потому что я узнал его, а он узнал меня. И как раз в тот момент, когда я раздумывал, а не задать ли стрекача, Чарли направился ко мне. Да, это был именно Чарли, только как он выглядел теперь! Он очень похудел и смотрелся нищим бродягой. Куда делась уверенность и белозубая улыбка? Что вообще произошло? Я не побежал. Я сделал шаг ему навстречу и улыбнулся.

– Привет, Райл, – сказал Чарли. – Это хорошо, что ты жив. Я правда рад.

– Привет, Чарли, – я протянул ему руку. Он ведь действительно не сдал меня тогда жандармам, хотя не просто мог бы, должен был. Может быть у него теперь именно из-за этого и неприятности?

– Присядем, поговорим? – предложил он. Я был не против. Мы устроились на бортике фонтана.

– Что с тобой случилось? – спросил я.

– А, – неопределенно махнул рукой Чарли. – Жизненные невзгоды. Вчера ты сидишь верхом и думаешь, что весь мир у твоих ног, а сегодня тебя сбрасывают с седла и напоминают, что лошадь ты взял напрокат. Леденец распустил работный дом. Или ему приказали это сделать, тут я не совсем понял. Но началось все после того, как у нас на двери нашли прибитый гвоздями труп Олуха Шутера с выпущенными кишками и вырезанным крестом на лбу. Началось следствие, ужас, что творилось. Я просидел две недели в тюрьме, потом меня оттуда вышвырнули, хотя обвинить ни в чем так и не обвинили. Рохля как-то открутился от всего, остался вообще не при делах. А вот я… не остался. Хоть в колдовстве не обвинили, и то хлеб. Зато меня выселили из квартиры, накопления ушли на судебные издержки, работы теперь нет. Я же тоже приезжий, как и ты…

– Ничего себе, – присвистнул я. – А что теперь на месте «Счастливого завтра»?

– Благотворительный госпиталь для нищих, – Чарли криво усмехнулся. – Слушай, может ты есть хочешь?

– Неа, – мотнул головой я. – Только что обедал.

– Хорошо тебе, – вздохнул Чарли. Вот я дурак, а! Только место неудачное, не торгуют ничем на площади Рыбы. Зайти в таверну или?…

– А знаешь что, – вдруг неожиданно для себя предложил я. – А пойдем к нам? Тесно, конечно, но все лучше, чем на улице. Сейчас купим только еды по дороге, наши поди тоже голодные все…

Чарли взглянул на меня недоверчиво, знакомо прищурился и кивнул.

Мы зашли в продуктовую лавку, где я, не задумываясь, истратил остатки своих денег, купив копченый окорок, здоровенную голову сыра, три ковриги хлеба, жбан пива и еще всякого по мелочи. Полученный кошелек пока что оставался в неприкосновенности.

– А ты, я вижу, не бедствуешь… – проговорил Чарли, когда мы вышли на улицу.

– Это только кажется, – вздохнул я. – Не уверен, что ты много приобретешь от нашей встречи. Скорее уж наоборот…

– Не понял? – удивился Чарли. Но я не стал пока что отвечать. Чарли был нам нужен. Даже очень нужен. Он живет в Сердце Мира уже много лет. Ни один из нас не знает этот город лучше него. Локки хорошо готовился к своей проваленной операции, но знания его совершенно теоретические. Дита родилась здесь, но в последний раз была в столице десять лет назад. Да и раньше ее образ жизни не способствовал глубокому знанию столичных улиц. Я сам… Не смешите. А Чарли был просто кладезем информации. В том числе и потому что последний месяц он был здесь, а не скакал по джунглям и не лазал по горам.

– А я был в армии, – неожиданно брякнул я. – На южной границе. Вот так-то…

Чарли не стал ничего спрашивать. Мы просто пошли домой.

– Кажется, мы знакомы, да? – спросил Локки, когда мы вошли. – Зачем он здесь?

– Это Чарли, – сказал я, обращаясь к Дите. – Это Дита. Это Локки. Вы действительно единожды встречались. И, если ты помнишь, Локки, Чарли тогда поступил вполне благородно.

– Нда… – Локки отвернулся к окну и сменил тему. – Это ты купил одеяла?

– Да, – кивнул я. – А еще у нас сегодня торжественный ужин.

– О, – глаза Диты округлились при виде количества продуктов. – А по какому случаю?

– Сейчас все расскажу, – я присел на край сундука. – Но сначала…

И я, наконец, сделал то, что уже очень давно хотелось – достал кошелек, распустил завязки и вытряхнул на ладонь монеты. И вот тут мы все остолбенели. Десять золотых и непонятно сколько серебряных. Чем же таким кормят этих кроликов?

– Ничего себе, – присвистнул Локки.

– Вот так богатство… – Дита протянула руку, взяла из моей ладони золотую монету, попробовала ее на зуб. – Настоящая…

– Ты кого-то убил, Райл? – спросил Локки.

– Пока еще нет, – принужденно-весело ответил я. – Давайте есть, и в процессе я вам все расскажу.

– Это подстава, – уверенно сказал Локки, выслушав мой рассказ. Он откусил кусок сыра и запил его пивом. – Ни в коем случае нельзя туда ходить. Да и место жительства я бы теперь сменил.

– Я понимаю, что подстава, – согласился я. – Но не оставлять же было деньги по такому случаю…

– Кстати, а почему ты в этом так уверен? – поинтересовалась Дита. – Вдруг незнакомка сказала правду? Например, она может быть дорогой кокоткой, знакомство с которой не афишируется ну или они с матерью твоей когда-то были коллегами… Кокотку от аристократки не отличишь, это точно…

– А как выглядел этот карлик? – спросил Локки.

– Гм… – пожал плечами я. – Ну как обычный карлик. Рожа такая уродливая, рот перекошен, глаза злобные…

– Среди кхадо часто бывают карлики, – тихо произнес он.

– Нет, не может быть! – сказал я.

– Как ты думаешь, почему тобой вообще могут интересоваться? – спросил Локки.

– Не знаю, – ответил я. – Правда, не знаю. Всю жизнь я был ничем не примечательным парнем, а тут вдруг… Знать бы, кто мой отец, может все стало бы понятнее…

– А я считаю, что надо пойти в этот кабак с кроликами, – сказал Дита. – Во-первых, это может и правда оказаться никакой не подставой. А во-вторых, мы можем обеспечить внешнее прикрытие. Вряд ли Райла там сразу убивать будут.

– Можно и без убийства наделать… гм… – замялся Локки, – необратимых неприятностей… Впрочем, ладно. Наверное, ты права… Если мы сейчас попытаемся скрыться, то ничего не узнаем, а неприятностей можем еще больших нахватать.

– Позволю себе вмешаться, – сказал молчавший до этого момента Чарли. – Скорее всего про вас двоих эта дама в курсе. Раз она знает, где Райл живет, то вряд ли она не в курсе с кем. А вот мое появление может оказаться сюрпризом. Мы действительно встретились случайно и очень недалеко отсюда…

– Кстати, Чарли, – повернулся к нему я. – надо же тебе рассказать все, чтобы ты не думал, что мы затеваем что-то ужасное…

– Вечер долгий, – кивнул Чарли. – Я с интересом послушаю. И даже приму участие по мере сил. Не потому что такой добрый, а просто мне все равно заняться нечем. А помочь смогу, я надеюсь.

– А одеяла, Райл, это отличная идея, – сказала Дита, поеживаясь. – Кстати, раз уж мы теперь богаты, предлагаю обзавестись еще несколькими предметами. Пока еще лавки открыты. А поговорить мы и ночью можем, домовладелец не запрещает.

Предложение Диты было как нельзя кстати, потому что нуба уже начала запускать свои ледяные пальцы в Сердце Мира. От окна уже начали струиться ледяные сквозняки, а из всей теплой одежды у нас имелись только два купленных мной сегодня одеяла.

На улице стремительно темнело. До настоящей ночи было еще далеко, просто небо заволокли свинцовые тучи. Сначала мы думали оставить Диту дома под тем предлогом, что она женщина и ей не годится таскать тяжести, но она в ответ только ехидно усмехнулась:

– Знаете, герои, я на вашем месте не стала бы выяснять, кто из нас сильнее.

Все-таки цивилизация – странная вещь. В джунглях ни я, ни Локки не стеснялись того, что охотой занималась Дита, а мы разводили костер и дисциплинированно ее ждали. Но стоило вернуться в город, как мы немедленно вспомнили, что она женщина, а значит существо нежное и слабое. Из всех нас только Чарли был пока что не в курсе о профессии Диты, но он как раз и не настаивал на галантном обхождении. Так что мы все вчетвером, направились вниз.

До этого про нубу я только слышал. Дикстрикс рассказывал мне, что иногда в это время сносит крыши, а волны поднимаются выше Кейктауэра. Нуба идет четыре дня. Или восемь дней. Совсем редко – двенадцать. На восьмой день нубы всегда выпадает снег. В общем, развлечение на любителя, я бы сказал.

Перво-наперво мы зашли к старьевщику, лавка которого была напротив. Мы уже покупали у него пару вещей по приезду, так что он встретил нас приветливо:

– О, Локки, я рад тебя видеть! – Дигал поднялся из-за своего стола и направился к нам. – Нуба оказалась попутным ветром, чтобы вы снова заглянули к старому Дигалу, да?

Вообще-то он совсем даже не старый. До старика ему еще лет двадцать, не меньше. Просто он вернулся с границы без одной ноги и со шрамом на правой щеке – на него напала саблезубая гиена, но ее успели убить до того, как она вогнала свои чудовищные клыки во что-то жизненно-важное. По профессии Дигал портной, как и вся его семья, но, как он нам сказал, не лежит у него душа к пошиву новых вещей. Так что он занялся скупкой и починкой старых. Вот и сейчас он тоже сидел за своим столом, над которым горела керосиновая лампа, и штопал серые суконные штаны.

– Кстати, Райл, – сказал он, повернувшись ко мне. – Если ты чуть-чуть подождешь, то у меня есть отличные теплые портки для тебя. Сегодня собака тут по соседству рванула их на одном торговце, он их и отдал мне за бесценок. А штаны почти новые, смотри сам.

Мы с Дигалом склонились над его столом, и я согласился подождать. Отличные штаны из фабричного сукна.

– Ты зашивай пока, Дигал, мы сами посмотрим теплые вещи, – сказал Локки. – Кстати, слышал историю про хозяйку таверны и лекаря? Слушай тогда. Приболела однажды тавернщица, отравилась чем-то или простыла. Зовет лекаря. А лекарь там тощий, чахлый, жена от него сбежала, практика не идет. Приходит в таверну, видит там прекрасную прихворнувшую вдовушку. И так ему тоскливо стало от своей несложившейся жизни, что решил он схитрить. А хворь была так себе, он это сразу понял. Принялся он тавернщицу стращать. Что, мол, это пока все только кажется мелким недомоганием, что он, дескать, был в Гиуре недавно, а там эпидемия страшная. И все потому что болезнь эту сначала обычной простудой считали. Что, мол, на самом деле болезнь эта излечима, но потребуется долгий уход и присмотр. Доверчивая вдовушка сразу поверила россказням ученого человека, поселила его у себя, давай кормить его от пуза, а он ей вместо лекарства порошок из спорыньи подсовывает перед сном. И пока она в своих дурманных снах металась, он к ней захаживал, охальник такой, и пользовался ее положением, так сказать.

А однажды к ней сестра приехала погостить. И вдовушка рассказала ей по секрету, что врач этот лечит ее от тяжкой болезни. Но сестрица была недоверчивой и подсмотрела, что он делает по ночам, да рассказала тавернщице. Прекрасная наша вдовушка озлилась, схватила первую попавшуюся поварешку да отходила похотливого доктора по умной башке. А он разрыдался и стал на жизнь свою несчастную жаловаться. Что никому-то он, дескать, такой плюгавенький да чахлый не нужен, что помрет он от голода и холода. Жалко стало вдове доктора. И сестра его тоже пожалела. И, представляешь что? Тавернщица с лекаришкой этим поженились. Ребеночек вот у них родился недавно. Вот оно ведь как бывает…

Кучка теплых вещей росла, Локки продолжал плести свои словесные кружева, а Дигал, знай охал и похохатывал. Как и все торговцы, байки он любил. А тем, кто их умело рассказывает, давал скидку. Наконец он откусил нитку, полюбовался своей работой и протянул мне штаны:

– Как новенькие! Можешь примерять!

Мы вышли от Дигала, одетые по погоде и довольные собой. Надо же, истратили всего десяток монет, а гардероб наш теперь был ничуть не хуже, чем у любого среднего горожанина. Для Диты даже корсет подходящий нашелся, хоть, как сказал Дигал, у него они редко бывают.

Мы купили небольшую жаровню, мешок древесного угля к ней, жестяной кувшин и таз для умывания, четыре оловянных стакана, кусок толстого войлока, чтобы застелить пол, еще три теплых одеяла (одним мы собирались закрыть окно), керосиновую лампу и коробку сальных свечей. Ну и по мелочи – спички, мыло, трубку и табак для Чарли, бумагу и чернила для меня, черепаховый гребень и шпильки для Диты. Еще купили бутылку вина и специй, потому что, несмотря на новые вещи, продрогли под ледяным ветром нубы. Возвращались по совершенной темноте, и когда закрыли за собой дверь, прозвучал вечерний колокол.

Завывания ветра гораздо легче переживать со стаканом горячего вина с пряностями. Жаровня светила углями и распространяла вокруг тепло и уют. Тесная комната стала настоящим домом.

Мы говорили по очереди. Сначала я рассказал, как попал в армию, потом Локки поведал свою неудачную шпионскую биографию, потом Дита про провальную операцию в джунглях. Потом мы, дополняя друг друга, поведали историю своего пути с южной границы до Сердца Мира. Чарли слушал. Затем настала его очередь.

– Олуха первым нашел я, когда пришел утром на работу. Наверное, ты не знаешь, Райл, но он сбежал после того, как я поймал его со свертком, в котором был черный табак. Эту дурь выращивают в Адасадоре и вроде бы используют для каких-то колдовских дел.

– Да, – кивнул Локки. – Им обкуривают комнаты в интернате кхадо. Черный табак или крулата, если по-нашему, помогает раскрыться магическим способностям и одновременно делает… ммм… жестокими. Крулату выращивают на специальных плантациях. Просто заполучив семена, черный табак не получишь. Нужен маг, чтобы зелье получилось каким надо. У обычных людей вызывает яркие галлюцинации, не больше.

– Мы здорово поругались тогда, – продолжил Чарли. – Я не стал доносить на Олуха, потому что… Потому что. Очень уж щекотливое это дело. Он сбежал и мы с Рохлей облегченно вздохнули. Делом об убийстве занялись не жандармы и даже не Штаты Правосудия. А Третий Королевский Кабинет. Специалисты по колдунам и шпионам. Судя по тому, о чем меня спрашивали, убили его какие-то сумасшедшие сектанты, появившиеся в столице совсем недавно. Есть только одна несуразность… Всякие учителя вечных истин и великие пророки в Сердце Мира появляются довольно часто. Только занимается им не мрачный Третий Кабинет, а обычные жандармы. Подумаешь, придурки очередные… Мне кажется, что все сложнее… Впрочем, я не специалист в политике, разве что отчасти. Кроме того, в доктрину этих маньяков, распявших на нашей двери Олуха, меня никто не посвящал.

– Странно, – пробормотал я. – Я видел Олуха после того, как он сбежал… Он пытался убедить меня уехать с ним в Адасадор. И с ним был… колдун. Он вырвал у меня клок волос и сделал что-то со мной, что я почти забыл об этой встрече. Я и сейчас не до конца уверен, что все это не во сне происходило…

– Он вырвал у тебя волосы?! – ужаснулся Локки. – Значит теперь они могут вычислить, где ты в любое время.

– Я не в курсе всей этой колдовской науки, – огрызнулся я. – Говорю, как есть…

– Подождите-подождите! – Дита привстала и подлила в свой стакан еще немного горячего вина. – Получается, что эти сектанты, которые убили вашего Олуха, вовсе не наши доморощенные?

Получается, что так. Мы все замолчали, глядя на переливающиеся разными оттенками красного угли. За окном, надрываясь, выл ветер.

– Слушайте, давайте оставим временно все эти сложности с Олухом и сектантами, – сказал я. – Третий Кабинет сам решит, как с этим справиться. У меня к вам вот какой вопрос, более, так сказать, насущный. Как прошел ваш день? Локки, ты узнал что-нибудь интересное? Дита?

– О, кстати да! – Локки оживился. – Я потолкался в общественной приемной, послушал о чем говорят. Основных обсуждаемых новостей две – смерть Дублона и возвышение Лимы Трясогузки. Как именно умер Дублон, никто толком не знает. За пару часов я услышал как минимум пять наидостовернейших версий из самых первых рук. Самая забавная из всех гласила о том, что его замучили дьяволы. А Лима Трясогузка – это новая фаворитка вашего короля. Гм… Ну, скажем так, никто понятия не имеет, откуда он откопал это сокровище. Она не аристократка ни с одного боку, ходит, виляя задом, и благородная публика утверждает, что она шлюха из портового борделя. А еще там всех смущает ее акцент, она вроде как приезжая. Король никого не принимает, уже неделю не выходит из своих покоев, отдает приказы капризным тоном из постели, тогда как его пассия таскается по залам и коридорам, всем слащаво улыбается и ведет себя, как фаворитка. А жена короля от расстройства таким делом заболела, но это, вроде как, обычное дело.

– Эээ… Дублон? – я задумался. – Я же вроде как знаю что-то про него… Свир Дундук! Дублон… Точно! Именно он прислал приглашение этой даме из храма!

Глава семнадцатая

,

в которой герои решают, что стоит попробовать выполнить поручение и посмотреть, что из этого получится. Ведь если просто ничего не делать, то ничего и не узнаешь.

Я не запомнил момента, когда уснул. Да что там, я вообще не понял, что это сон… Вроде бы, ничего не изменилось, мы все также сидели вокруг жаровни и пили горячее вино, только… Только разговор шел о другом.

– Я купила газету, – сказала Дита. – А там написано, что смертная казнь колдунов отменена, а еще, что объявлен розыск сбежавшего кхадо.

– Кстати, Райл, а какие у того карлика были уши? – спросил Локки.

Я напрягся, пытаясь вспомнить.

– А, – осенило меня. – Их не было видно, у карлика на голове был повязан платок.

До этого момента разговор был именно таким, что мои друзья и подтвердили. А вот дальше…

Раздался стук в дверь.

– Эй, вы там! – заспанный голос домовладельца. – Письмо. Сказали срочно вручить. Райл там у вас есть?

Я поднялся со своего места, открыл дверь и забрал у Кутара Добса конверт и повернулся к остальным. Конверт был запечатан красным королевским сургучом с незнакомой печатью – две скрещенные стрелы и череп. Я вскрыл послание. Чернила тоже были красными, как и сургуч.

«Здравствуй, Райл!

Пишет тебе твой отец. Так случилось, что мы вынуждены были расстаться, когда ты был еще совсем маленьким, поэтому ты меня не помнишь. Но увидеться мы и теперь не сможем, потому что я уже умер. Это послание я написал очень давно, когда ты еще только собирался родиться. Я должен очень многое тебе сказать, боюсь, мне просто не хватит бумаги. Поэтому напишу самое главное – НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ В ОЗЕРНЫЙ ДВОР!

Лаон Готстар».

Я дочитал письмо. Потом прочел его вслух всем остальным.

– Бред, – резюмировал Локки. – Это чья-то дурацкая шутка. Но это имя… Ты никак не можешь оказаться сыном Лаона Готстара.

– А кто это? – спросил я, усаживаясь обратно на свой матрас.

– Страшный человек, – Локки прикрыл глаза. – Он пытался стать королем Адасадора, но проиграл поединок. Он выжил и сбежал. Долгое время жил в провинции Хрестно, мутил воду и подбивал народ к бунту. Потом его убили. Говорят, он был маньяком и проводил опыты над людьми. А еще, что он выкрал всех своих кхадо из интерната.

– Глупости! – фыркнула Дита. – Это вас напичкали ерундой всякой. Правда из всего этого только то, что Лаон Готстар дрался на поединке с королем. Остальное – вранье.

Тут письмо в моих руках вспыхнуло и посыпалось пеплом на пол. Я смотрел на свои обожженные пальцы, и думал, что же именно хотел сказать мне отец… Если это отец, конечно… Первой мыслью было бросить все и во весь опор скакать в Озерный Двор, вдруг что-то случилось с матерью и сестрой и им немедленно нужна моя помощь. С другой стороны, письмо мог писать вовсе не мой отец, а та дама с карликом или еще какие-то люди, которым почему-то есть до меня дело. И они как раз хотят выманить меня из Сердца Мира, чтобы… Чтобы что? Не такая уж я и важная фигура, в конце концов, чтобы танцевать вокруг меня такие сложные танцы…

– Я знаю, отчего умер Дублон, – сказал Чарли. – На нем испытывали яд, который действует только на колдунов.

– А Дублон был колдун? – хором спросили я и Дита.

– Дублон работал на Адасадор, – сказал Локки. – Его подозревали в двойной игре и думали в этом разобраться. Поэтому послали сюда Свир Дундук. Только он должен был умереть гораздо раньше. Значит что-то пошло не так…

Что-то пошло не так. Что-то пошло не так. Что-то пошло не…

Звон в ушах и резкая головная боль. Отвратительно едкий запах, от которого в голове взорвался фейерверк боли. Не так. Что-то не так…

– Райл?! – голос Диты раздался откуда-то издалека. Я медленно пришел в себя и огляделся. В комнате было все также темно, но я почему-то чувствовал, что за окном наступило утро. Просто свет не проникал из-за плотного одеяла. Ветер продолжал завывать с прежней силой.

– Что случилось? – спросил я. Головная боль быстро проходила.

– Ты неожиданно отключился посреди разговора, – ответила Дита. – Мы пытались привести тебя в чувство, Локки даже сбегал к кастелянше за нюхательной солью…

– Что-то странное было, – я встал. Голова не кружилась. Ничего. Я чувствовал себя полностью здоровым. Тогда я рассказал им свой сон.

– Лаон Готстар… – задумчиво проговорил Локки. – Вроде знакомое имя… Только не припомню, где и когда я его слышал.

Дита и Чарли покачали головами – имя было им незнакомо. Мне стало страшно. Понятно, что это был не просто сон, и что он что-то должен значить. Но что теперь с этим делать? Бросать все и ехать в Озерный Двор? Бежать в библиотеку и искать, кто такой Лаон Готстар?

– Пророческие сны для мага – обычное дело, – сказал Локки. – Для их вызывания даже придумали специальный состав… Вроде бы его пьют, как микстуру, но я не знаю подробностей. Знаю только, что пророческие сны навевает один из дьяволов. И еще, пророческий сон отличить от обычного можно по какому-то оставленному на тебе следу.

Я посмотрел на свои руки. Кончики пальцев были обожжены, на одном набухал волдырь…

Завтракать мы решили в таверне. Не знаю почему. Но мне хотелось куда-нибудь уйти из этой комнаты, несмотря на кошмарную погоду за окном. Думать про свой сон больше не хотелось. Не хотелось гадать, что значит каждая фраза, думать, почему во сне мои друзья знали то, о чем в жизни не подозревали даже. Я вообще не хотел сейчас думать о колдовстве и был бы очень рад, если бы именно оно мне приснилось, а в реальности ничего такого не было – никаких разжиганий костров мановением руки, голубых искр на кулаке и предчувствий чужой смерти. Возвращаться в Озерный двор я не собирался. И письмо под красной печатью ничего в этом отношении не изменит.

Таверна называлась «Еда», что было неожиданно и ново, потому что при таком названии не была модным дорогим рестораном. Нам подали яичницу с поджаренным хлебом, горячее молоко и сыр.

– Вот как мы поступим, – сказал вдруг Чарли. – Я сейчас пойду в «Сокровища и тайны», а вы все останетесь дома. Ну, или занимаетесь другими делами, как хотите. Я разведаю обстановку вокруг, оценю пути отхода и проверю, что там за публика собирается. И есть ли вообще такое заведение. Для меня точно опасности никакой.

Я задумчиво кивнул.

– И пока я не вернусь, вы ничего не предпринимайте, – продолжил Чарли. Потом усмехнулся. – Вариант «если я не вернусь» рассматривать не будем.

Чарли поднялся со своего места, махнул нам рукой и ушел.

– Нам нужно оружие, – сказал Локки. – Нормальное городское оружие. Вроде кастета или дубинки. Хорошо бы обзавестись какими-нибудь вашими стреляющими техническими новинками, но их не так просто достать.

– Ну почему же, – улыбнулась Дита. – Паровую катапульту тебе никто, конечно, не продаст, но вот духовое ружье можно попробовать найти. Только это очень дорогое оружие, у нас может просто не хватить денег. Даже сейчас…

У Локки загорелись глаза.

– Ты хочешь сказать, что эти стреляющие штуки продают в лавках и магазинах? – он даже привстал. – У нас вся техника, особенно боевая, находится под запретом. Точнее, ее то разрешают, то запрещают, так что становиться учеными народ как-то не торопится.

– Понятия не имею, где в столице какие магазины, – пожала плечами Дита. – Но мы можем это прямо сейчас узнать, спросив у тавернщика.

К стыду своему, я ничего толком не знал обо всех этих технических новшествах. Знаменитую историю про неудачное испытание парового танка, в процессе которого погибло человек двести, я слышал, конечно. И про железную дорогу на серебряных рудниках, где паровая дрезина таскает вагончики с рудой. И про моментальные портреты, которые делает камера-обскура. Про сумасшедшего Кинайла Лериджа, который приручил молнии мне рассказывала мама, но я думал, что это сказки. А до магазина «Сила и знание», где продавались достижения техники, я так и не дошел. Одуванчик говорил, что хозяин магазина специально ездит по поместьям ученых, скупает там их изобретения и продает. Многие из моих… гм… коллег по работному дому туда ходили из любопытства. Просто посмотреть на буйство научной фантазии. А я вот так и не сподобился. Пока я все это вспоминал, Дита мило беседовала с тавернщиком, который подробно объяснил, как найти этот магазин. И еще он уточнил, что если нас интересует именно оружие, то совсем необязательно идти именно туда, некоторые оружейные магазины Песочного рукава торгуют ружьями и пистолетами. Впрочем, что Песочный рукав, что Университетская площадь были одинаково далеко.

Мы вышли на улицу.

– Брррр, – поежилась под ледяными порывами ветра Дита. – Нам точно надо туда идти? Дубинки и кастеты продаются в любой скобяной лавке…

– Необязательно, конечно, – сказал Локки. – Но очень хочется! Может у нас не будет другой возможности потом. Кроме того, смотри какие замечательно безлюдные сейчас улицы…

– Да, я тоже хочу посмотреть, – поддержал я Локки. Мне все еще не хотелось возвращаться домой. Это не было никаким предчувствием или чем-то подобным. Просто пережитое ночью вспоминать неприятно. Ну и, да, хотелось увидеть все эти технические штуки, подержать их в руках, а то и купить что-нибудь.

– Может мы тогда поедем на рикше? – предложила Дита.

Я с удивлением смотрел на нее. Железная Мантикора, прошедшая огонь и воду, вдруг начала высказывать недовольство бытовыми неудобствами? Потом я мысленно стукнул себя по лбу. Она же за последние десять лет впервые сталкивается с холодом!

Большинство рукавов и площадей Сердца Мира закрыты для лошадей и варанов. Варанов так вообще не впускают дальше Первой Торговой и позже обеденного колокола. А от лошадей, запряженных в экипажи, отказались еще полвека назад. Так что желающие перемещаться по городу не пешком могли нанять только рикшу. Когда я впервые увидел сие явление, то был несказанно удивлен. Как-то не укладывалось у меня в голове столь странное использование человеческого труда. Хотя потом я подумал, что работа не хуже любой другой. Крутить колеса динамо-машин на фабриках или чистить канализационные и труднее, и неприятнее.

Раз уж мы направлялись в святая святых науки и техники, то и рикшу решили взять соответствующего – восседавшего верхом на огромном колесе и приводящего экипаж в движение, крутя педали. Обычный рикша просто впрягался в оглобли тележки и тащил ее, как лошадь или варан.

Крытая повозка покатилась по улице. Брезентовые стены не очень хорошо защищали от холода, но зато порывы ветра не больше не швыряли в лицо ледяные капли дождя. Хотя, какой это дождь…Мерзостная взвесь, туман, сбивающийся ветром в подобие дождевых капель. Правда, от этого было не легче. Никаким зонтом не прикроешься.

Мы свернули в Дровяной рукав, потом проехали Башенную площадь и углубились в Фабричный район. Как нам объяснил рикша, так было проще проехать. Может и не короче, зато точно меньше прохожих. Заодно он рассказал нам про Башенную площадь, на которой когда-то стояли башни смертников. Заключенных держали на площадке наверху без еды и питья, и со всех сторон было видно, как они умирали. А потом, после реформы судебной системы и сбора Штатов Правосудия, такой вид смертной казни был отменен, как и большинство других публичных казней. И смертные приговоры стали приводить в исполнение за стенами Белой Крепости в присутствии очень небольшого числа людей. Впрочем, иногда делались исключения…

Когда мы вышли наконец на Университетской площади, мне даже стало жаль, что поездка была такой короткой. Хотя вообще-то Университет от портового района довольно далеко. Не сказать, чтобы на другом конце города, конечно…

Громада Университета занимала всю северную часть площади и часть восточной. Раньше мне не случалось тут бывать, так что я беззастенчиво крутил головой. Монументальное здание было построено всего-то лет двадцать назад, до этого ученые и студенты обитали за городом, в предместье Малые Вишни. Все здесь было каким-то иным, будто я в другой город попал. Хотя сложно сказать, в чем именно было отличие.

Магазин, из-за которого мы, собственно, здесь оказались, мы узнали сразу. Его вывеска вращалась, а над входом имелся экран, на котором менялось изображение.

– Это же магия какая-то!? – воскликнула Дита.

Нет, это была не магия. Картинки складывались из цветных квадратиков – сторон вращающихся барабанов. А вот что за сила заставляла их крутиться… Наверное, ее придумали высоколобые обитатели монументального здания напротив магазина. «Сила» возвещала вывеска одной своей стороной, затем медленно поворачивалась и открывала взглядам другую сторону – «Знание».

– А сколько диковин мы увидим внутри! – прервал наше созерцание Локки и устремился к входу в магазин. Я бы, если честно, и еще поглазел, наверняка на площади имелось что-то, ускользнувшее от беглого взгляда, да еще и ослепленного необычной вывеской. Когда мы открывали дверь, изображение снова сменилось – с фигуры человека на шестеренку.

– Приветствую вас, ищущие знаний! – хорошо поставленным голосом проговорил человек за прилавком. Помпезность и театральность фразы меня слегка озадачила. Обычно продавцы так не разговаривают. Мои глаза постепенно привыкли к полумраку и я смог разглядеть, кто же это к нам обратился. Продавец был одет в длиннополую мантию, какие носят профессора и студенты, только не синего или черного, как принято в Университете, а темно-красного цвета. Шапочка, долженствующая, по всей видимости, быть на голове, лежала на прилавке рядом с книгой, открытой на какой-то схеме. Сам же человек был высок, худощав, имел длинное лицо с тонкими усиками и гладко выбритый подбородок.

– Я вижу, мои прекрасные гости, что ваше стремление к знаниям не подтверждается большим количеством денег, – продолжил он свою витиеватую речь. – Однако в «Силе знания» рады любым посетителям, и я с превеликим удовольствием познакомлю вас с новейшими изобретениями науки всего за пару грошей.

– Да, милейший, буду очень признателен, – Локки полез в карман за деньгами.

– Какая область достижений человеческой мысли интересует вас в первую очередь? – вопросил продавец. Мы переглянулись.

– Видите ли, – начал я. – Мы тут впервые… А можно просто по порядку?

Моя собственная речь показалась мне простецкой и сиволапой. Я смутился, но тут вступил Локки:

– Давайте начнем, скажем, с охотничьего оружия?

Продавец, представившийся Дарием, оказался увлеченным и знающим. Его речь завораживала, и даже пафос, с которым он вещал из-за своего прилавка, не мешал мне восхищаться всеми чудесами, которые он демонстрировал. Лично меня больше всего восхитил домашний электрический светильник, для работы которого требовалось крутить педали, сидя на специальном стуле.

– Вы только представьте, расчудеснейшие мои гости, как прекрасно темным вечером почитать книгу, не портя себе глаза в тусклом свете устаревшей керосинки, а при ярком, как настоящее солнце, электричестве! Удобная конструкция кресла позволит вам наслаждаться чтением столь долго, как вы захотите!

Паровое ружье показалось мне жутко тяжелым и неудобным. Деревянный ранец с несколькими рычажками, креплением для газового баллона, соединенный гибким шлангом с широким раструбом пушки. Дарий очень многокрасочно расписывал мощность этой штуки, особо упирая на ее безопасность по сравнению с прошлыми моделями. Применять в городе эту разновидность оружия было категорически запрещено. На мой вопрос о том, что случалось с такими ружьями раньше, он ответил уклончиво и перешел к следующему стенду, где было выставлено воздушное оружие. Охотничье самозарядное ружье со специальным насосом, нагнетающим воздух в баллон. Однозарядный и двухзарядный пистолеты, стреляющие короткими металлическими стрелками, смазанными в специальном парализующем растворе. Простое духовое ружье, бьющее в цель шариками или стрелками же, больше похожее на игрушку для детей, чем на оружие. И, видимо для полноты картины, наряду с новинками техники, здесь имелся стенд с обычными средствами уличной драки – дубинками, кастетами, кистеньками. Правда, к чести этого магазина, оформлены все эти простецкие предметы были с соответствующим шиком – кастеты выглядели как шестерни неведомого механизма, кистеньки были самых причудливых форм, а шипы и оковка на дубинках блестела и переливалась идеальной полировкой.

На стенде с предметами, не имеющими специального назначения, я утомился и перестал воспринимать витиеватую лекцию Дария. Вместо этого я принялся рассматривать ценники. Мда… Даже и не знаю, кто именно пользуется всеми этими замечательными предметами и какие надо иметь капиталы, дабы позволить себе здесь что-нибудь купить. Восхитившее меня кресло со светильником стоило двадцать две золотые монеты… Хотя зачем оно мне? В нашей малюсенькой комнатенке под крышей оно все равно не поместится…

– Скажите, любезный Дарий, – судя по тому, что зазвучал голос Локки, лекция окончилась. – А каким образом можно зарядить эти замечательные пистолеты?

– О, есть несколько способов! – снова заговорил продавец. – Вы можете купить баллон со сжатым воздухом и специальной насадкой для зарядки пистолетов. Кроме того, можно приобрести насос, служащий тем же целям. Это физически труднее, зато вам не понадобится подзаряжать баллон. Ну и, разумеется, вы всегда можете прийти ко мне и я помогу вам в этой проблеме. Первые пять подзарядок совершенно бесплатно, а в дальнейшем это обойдется вам всего в один грош. Кроме того, на некоторых фабриках оказывают схожие услуги.

Локки крутил в руках однозарядный воздушный пистолет. Я подошел и взглянул на цену. Две золотых. Хм…

– Знаешь, Райл, – обратился ко мне Локки. – Может быть имеет смысл истратить часть денег, что дал нам твой дядюшка на эту замечательную вещь? Когда мы вернемся в Дупло, это будет отличный подарок… Да и здесь, в столице, пока идет праздники, он может не раз нам пригодиться…

Глава восемнадцатая,

в которой выясняется, что все это и в самом деле подстава. Таверна, в которую нужно было зайти, оказалась замаскированным притоном сектантов, где Райла попытались принести в жертву, но его друзья этакой вольности не позволяют. Лишь одной личности удается сбежать – таинственной даме под вуалью.

– Райл, а этот твой Чарли точно не полицейский осведомитель? – спросил Локки, отламывая себе кусок хлеба. Мы вернулись домой еще засветло, но сейчас уже темнело. А Чарли все еще не было.

– Ручаться за то я не могу, конечно, – вздохнул я. – Но я ему почему-то верю.

– Я тоже верю, – встала на мою сторону Дита. – Хотя я и не специалист в осведомителях. Да и кому мы сейчас нужны здесь, сдавать нас? Ни тебе награды за головы, ни заслуг за поимку…

– Не скажи, – возразил Локки. – Мы вчера на десяток смертных приговоров наболтали.

– Мне кажется, – начал я, но про излишнюю подозрительность добавить не успел, потому что раздался стук в дверь. Локки вскочил, приложил палец к губам и взял в руки нашу сегодняшнюю покупку.

– Это я! – раздался приглушенный дверью голос Чарли. Локки отодвинул засов, держа пистолет за спиной. Мы с Дитой тоже слегка напряглись. Чарли вошел в комнату и огляделся. Потом пожал плечами и закрыл за собой дверь.

– Там действительно кабак, – сказал он. – И кролики имеются, сидят в клетках.

Локки положил пистолет обратно на сундук. Чарли с любопытством потянулся к нашему приобретению.

– О, интересно как! – он взял пистолет в руки. – Никогда до этого не видел так близко. Однозарядный?

– Да, – кивнул Локки, все еще выглядевший настороженно.

– Говорят отрава на этих стрелках отвратительная, потом приходишь в себя с дикой головной болью, – Чарли положил пистолет и сел на матрас. – Давайте расскажу, что узнал. Никакими сокровищами там, разумеется, и не пахнет. Обычная таверна, можно даже сказать, приличная, насколько может вообще быть приличной таверна за Микстурой. А вот насчет тайн… Я потолкался там в окрестностях, посидел в паре кабаков рядом, поболтал с местными жителями… Если что и не так с этими тайнами-сокровищами, так это то, что там очень устоявшаяся публика. Пришлых там как будто не очень любят. Хотя я не заметил ничего такого… Рагу из кролика с овощами вполне приличное, хотя тамошнее пиво я бы в другое время пить не стал. Хозяина зовут Лайз. Наблюдать за этим местом, правда, чертовски трудно. С одной стороны пустырь до самой Микстуры, с другой – сплошная стена. А напротив – жилые домишки. Я как-то не решился просить у местных жителей пустить меня посидеть у окна, если честно. Если надо быстро оттуда уходить, то лучше всего через тот самый пустырь, потом через Микстуру вброд, как бы противно не было.

– Ну что ж, – улыбнулась Дита. – Может и правда у твоей матери есть подруга, мечтающая тебя облагодетельствовать за фирменное блюдо.

Утро началось с заунывного завывания ветра. Обычно, в общем, началось, сюрпризов не принесло. Раму оконную не вынесло, и то радость. Жаровня погасла, в комнате стоял такой холод, что изо рта шел пар. Из-под одеяла вылезать не хотелось, я даже грешным делом подумал, а не приспособить ли его в качестве верхней одежды. И еще посетовал, что ехать на рикше в «Сокровища и тайны» тоже не самая лучшая идея. Кроме того, рикши за Микстуру не ездят…

– Вроде бы снег может выпасть только на восьмой день нубы, – Дита высунула руку из-под одеяла, потом быстро спрятала обратно.

Сначала мы обсудили погоду. Потом разжигали жаровню. Я даже магией воспользовался, чтобы побыстрее получилось. Чарли этот фокус видел впервые, так что мы еще и магию немного пообсуждали. Потом мы долго, растягивая удовольствие, завтракали. Потом…

– Ну что, пора? – сказал, наконец, Локки.

– Пора, – вздохнул я. Выходить на улицу не хотелось не только из-за холода. Еще мне было просто страшно.

Мы вышли на пустую улицу. Вроде бы только пару дней назад город был набит людьми, как улей, и вот – никого. Попрятались. Хотя их можно понять, я бы и сам с удовольствием попрятался. Ветер швырял в лицо крошечные льдинки. Еще не снег, но уже и не сгустившийся туман.

Я подошел к «Сокровищам и тайнам» один. Дита, Чарли и Локки остались в переулке. Так себе маскировка, конечно, но и Локки, и Чарли в два голоса утверждали, что никто за нами не следил. Звякнул наддверный колокольчик. Небольшой зал, провалившийся пол в углу, два длинных стола, тлеющий камин. Угрюмый недоросль внушительных размеров сметает веником мусор в кучу. Вдоль боковой стены клетки с кроликами. За стойкой – тряпичная ширма.

– Эй, – позвал я. Недоросль мрачно взглянул на меня и, ничего не сказав, продолжил свое дело. Из-за ширмы высунулось женское лицо.

– Чего надо?! – невежливо спросила она. – Закрыты мы еще, не готово ничего!

– Я бы хотел заказать у вас фирменное блюдо, – вежливо проговорил я. – Одна дама попросила меня б услуге, доставить ей трех ваших… эээ… кроликов. Приготовленных по вашему особому рецепту.

– Сейчас! – сварливо сказала женщина и скрылась обратно за ширмой. Я присел на краешек скамьи и еще раз обгляделся. Ничего особенного, таверна как таверна. Даже сундук висит покрашенный облупившейся золотой краской. Надо думать, это и есть сокровища и тайны…

– Сколько тебе надо, говоришь? – женщина снова появилась из-за ширмы, теперь уже целиком. На ней было бесформенное полосатое платье и не очень чистый фартук. Волосы завязаны узлом на затылке. Только вот… не было в ней дородности и полнотелости, свойственной ее коллегам по профессии. Она была высокая, крепкая и выглядела явно моложе своих лет. Я уже видел подобную женщину. В отряде Мантикоры, да…

– Я бы хотел заказать трех кроликов, – сказал я.

– Приходи сегодня к вечернему колоколу! – заявила она тоном, не терпящим возражений.

– А может все-таки завтра утром? – попытался возразить я. – Нуба сейчас, да и по ночам я не очень люблю ходить.

– Ты что, плохо слышишь? – женщина уперла руки в бока. – Если ты их не заберешь, мои посетители их сожрут. Я сказала, вечером, значит вечером!

– Хорошо, – сказал я и поднялся. Пошел к двери. Никто меня не задерживал, женщина снова скрылась за своей ширмой, шумно проклиная свою неудавшуюся жизнь. Я вышел. Все верно. Если что-то здесь и произойдет, то не сейчас. Любую засаду надо подготовить все-таки…

– Приходите вечером, – объяснил я своим приятелям, терпеливо дожидавшимся на улице под порывами ледяного ветра.

– И что будем делать? – спросил Локки. – Пойдем домой?

– Да! – Дита подпрыгивала то на одной ноге, то на другой. – Если мы останемся здесь ждать, то к вечеру вся наша боеспособность улетучится.

– Думаешь, боеспособность нам все-таки понадобится? – спросил я.

– Теперь уверена, – кивнула Дита. – И пойдемте уже, надоело тут мерзнуть. Вот если бы тебе сказали, что кролей можно забрать завтра в любое время…

– А еще тебе не сказали, сколько будет стоить заказ, – добавил Локки. – Странно, да? Приходи забирать свое блюдо, а сколько стоит – не скажем.

– Так может не ходить просто? – задумчиво пробормотал я себе под нос.

Разумеется, мы все равно пошли. Вечером ветер поутих, и даже стало немного теплее. Народ почувствовал это и немедленно высыпал на улицы. Не в таком количестве, как в первый день нашего прибытия, но прогуливающихся стало сильно больше, чем утром. Но близ «Сокровищ и тайн» никого не было. Я открыл знакомую уже дверь и вошел. Освещение было скудным – горели три свечи на стойке и еще по одной на каждом столе. Зато людей явственно прибавилось – за правым столом сидело четверо мужиков неопределенного возраста, а за левым – еще двое. Сказать про них что-то еще было трудно, ибо разглядеть ничего толком не удавалось. Женщины, с которой я разговаривал утром, видно не было. Зато имелся дородный хозяин. Он стоял, опершись на стойку, и прихлебывал из кружки пиво. Во всяком случае, скорее всего это был хозяин, подумал я.

– Здравствуйте, – сказал я. – Я за своим заказом…

– Проходи, садись, – пророкотал чудовищно низким басом мужик из-за левого стола.

– Подожди чутка, – ухмыльнулся мужчина у стойки. – Данара сейчас как раз последние специи досыпает. Пиво будешь?

По спине поползли ледяные струйки страха. Или это уже был холодный пот? Вроде бы пока ничего страшного не происходило, чего же я испугался? Я сделал несколько шагов вперед. И тут началось…

– Закрывай! – скомандовал бородач из-за левого стола. Стоявший за дверью тощий паренек, которого я сначала не заметил, проворно задвинул засов и вбил в петлю клин.

– Иди сюда, – толстые губы хозяина растянулись в улыбке. Он расставил руки в стороны, словно собираясь меня обнять, и начал медленно приближаться. Все остальные повскакивали со своих мест. Не думая, не рассуждая, я выхватил пистолет и нажал на спуск. Стрелка угодила в шею хозяину. Я заголосил, что было сил, толкнул скамейку, чтобы та загрохотала об пол. Потом… Искры. Кулак. Я взмахнул рукой, будто ловил муху, и нанес удар в бородача, оказавшегося ближе всех. Кулак мой окутался бело-голубыми искрами, раздался нелюдской треск, бородач рухнул, подергиваясь. Хозяин тем временем вытащил из шеи стрелку, взглянул на нее недоуменно и завалился на пол, закатив глаза. Я рванулся к двери. Но там меня ждал парнишка, вооруженный кочергой. Я снова заорал, не думая о том, что именно кричу. Ну где же они?! Неужели из-за двери не слышно?!

Я повернулся как раз в тот момент, когда громила за моей спиной занес кулак. Я уклонился, по голове он мне не попал, зато чувствительно огрел по плечу. Кстати, никакого оружия, кроме этой кочерги у пацана, я не видел. Даже дубинок и кастетов не было. Как же я делал искры?…

– Не сметь его калечить! – раздался из-за ширмы властный голос женщины, и в следующий момент ширма упала. Только вместо кухни там обнаружилось нечто другое. Нечто ужасное. Стены большой квадратной комнаты, скрывавшейся за тканью, были выкрашены в черный цвет с красными непонятными узорами. Посредине стоял длинный стол, накрытый до пола тканью. По углам стола – шесты. На шестах – прибитые за задние лапы кролики. Еще живые. Женщина держала в руках, как мне показалось, кучу спутанных веревок. Мужчины расступились, я растерянно смотрел на происходящее. И тут женщина метнула в меня то, что держала в руках. Сеть! Моя рука инстинктивно рванулась за ножом, но ничего не вышло.

– Вот теперь аккуратненько взяли, – приказала женщина. – И несем на стол!

Двое громил подхватили меня и понесли. Я орал, сопротивлялся, даже пытался кусаться. А у самого в голове билась только одна мысль – где они, где?! Наверное, если бы я не дергался, то на стол меня положили бы аккуратно. А так я треснулся со всего маху затылком и локтем. Зато у меня получилось вцепиться зубами в руку одного из моих мучителей.

– Держите его! – женщина принялась аккуратно распутывать сеть. Очень скоро я оказался освобожден, но сделать ничего не мог – крепкие руки держали меня в неподвижности. Женщина по очереди пристегнула мои руки и ноги к шестам, на которых мучились несчастные кроли. Четыре, а не три, как я заказывал… Фирменное блюдо. Идиот…

– Подождите пока, – женщина повелительно махнула рукой, все послушно отошли обратно к столам. Насколько я мог видеть, кто-то склонился над бородачом. Хозяина мне из моего положения видно не было. А женщина тем временем начала какие-то зловещие приготовления. Прямо над моей головой она поставила жаровню с горящими углями. Я макушкой почувствовал исходящий от нее жар. Потом стала зажигать многочисленные свечи, стоявшие на малюсеньких приступочках и выступах в стенах. В комнате сразу стало светло, только никакой радости мне этот факт не принес. Ну где же, где они?! Затем откуда-то из складок платья женщина извлекла зловещего вида нож – огромный, кривой, с множеством зазубрин и с черным лезвием. Усмехнулась и поочередно перерезала глотки всем четырем кроликам. Затем швырнула на жаровню какую-то вонючую сухую траву, от чего комната сразу же наполнилась дымом. В этот момент оставшиеся на ногах мужчины безо всякой команды вернулись обратно к столу, на котором я лежал, и встали вокруг с мрачными и торжественными лицами. На некоторых из них это смотрелось так по-дурацки, что я чуть не рассмеялся.

– Я призываю тебя! – взвыла женщина и воздела руки. Она стояла у меня над головой. Окровавленный нож был в ее правой руке. – О, ты, видящий наши сны! О, ты, бестелесный и могущественный! О, ты, открывающий пути могущества!

Пахнуло ледяным ветром, некоторые свечи погасли. Я зажмурился, в ожидании чего-то ужасного. Одна половина моей души выла от страха, другая же отчаянно старалась не захихикать от бредовости всего происходящего. А женщина меж тем продолжала:

– Я приказываю вратам открыться! Знак и ответ! Знак и ответ! О, ты…

И тут ее голос захлебнулся с мерзким булькающим звуком. Я почувствовал, что ее тело упало на меня – голова ее стукнула меня в плечо, а грудью она оказалась, очевидно, на жаровне. Впрочем, ей уже было все равно. Открыв глаза, я увидел торчавший из ее горла кинжал Диты. Сама же она прыжком подскочила к столу, метким ударом в горло отправила одного из стоявших рядом со мной мужчин в отключку, второму досталось ногой в подбородок. На затылок третьего опустилась окованная дубинка Локки (когда он успел ее купить?), четвертый уже заваливался на бок. Без звука и спецэффектов – за его спиной стоял Чарли. Чем он его ударил, видно мне не было. Последний отступил к задней стене, выхватив из коченеющей руки женщины ритуальный нож.

– Положи железку, порежешься, – ласково проворковала Дита, осторожно обходя стол.

– Не подходи, сука! – неожиданно тонким голосом взвизгнул оставшийся на ногах.

– Что это вы тут затеяли, сволочи? – деловито оглядываясь, спросил Локки. – Это же форменное жертвоприношение какое-то, да? А если мы из Третьего кабинета, а убогий?

– Не подходи! – снова завизжал мужик.

– Проверь там, что с теми двумя, что в зале, – не оборачиваясь, сказала Дита. И в следующий момент прыгнула на мужика с ножом. Схватку мне было не видно, потому что они оба оказались на полу. Ко мне подошел Чарли, невежливо сбросил труп женщины на пол и перерезал удерживающие меня ремни.

– Как считаешь, – сказал он. – Стоит твоей даме доставить этих фирменных кроликов?

Я засмеялся и сел. А засмеявшись понял, что не могу остановиться. Форменная истерика, право слово… Чарли быстро закатил мне оплеуху, я выдохнул и пришел в себя.

– Ой, мамочки, – пробормотал я, и меня вырвало.

– Да уж, на хорошую вечеринку тебя пригласили… – сказал Локки. – Надо быстро затушить эту дрянь. Или уходить.

– А с этими… что? – спросила Дита, все еще держа в захвате тихо поскуливающего мужика. Нож его валялся на полу в отдалении.

– Ну… Не добивать же… – неуверенно проговорил Локки.

– А я бы добила, – пожала плечами Дита. – А то ведь мстить будут.

– Не будут, – усмехнулся Локки. – Они вообще скорее всего сбегут теперь. Все, выруби этого своего как-нибудь и пошли. А то плохо будет.

Мы спешно направились к двери. Дита задержалась на мгновение, чтобы вытащить кинжал из горла женщины. Мне показалось, что она прошипела в ее адрес что-то ругательное, будто та все еще могла ее слышать. Я же оглянулся в поисках оброненного в какой-то момент пистолета. А заодно подобрал и стрелку, которую хозяин выпустил из руки, когда упал. Так, ясно, пистолет у меня выпал, когда меня тащили к столу-алтарю…

– Этот кабак – сущая крепость, – сказал Чарли. – А по виду и не скажешь. Мы пока эту раму высаживали, думали тебя там на кусочки успеют порезать.

– Они не стали бы резать, – сказал Локки. – Курился черный табак, его бы потом сдали на руки магу.

– Вроде бы магов среди них не было, – проговорил я. – Кому же тогда… Эй! Стой!

Закутанная в плащ женская фигура метнулась через пустырь. Я рванулся следом.

– Это она! – прокричал я. – Это она заказала, сука, фирменное блюдо!

Глава девятнадцатая,

в которой герои гонятся за неизвестной дамой по ночному городу и в конце концов ее догоняют. На улице разворачивается форменный магический поединок, из которого герои выходят победителями. Сорвав с незнакомки вуаль, Райл понимает, что не такая уж это и незнакомка…

Когда, сломя голову, бежишь по городской улице, чувствуешь себя или посмешищем, или идиотом. Ночь, ветер свистит и швыряется дождем пополам со снегом, а ты топаешь по мощеным и немощеным улицам и переулкам. И кажется при этом, что из-за каждого окна выглядывает заинтересованная рожа и крутит пальцем у виска. Вот о чем я думал, пока бежал вслед за неизвестной дамой, скрывшейся от дверей злополучной таверны. Вот ведь что странно – дело жизни и смерти, сплошная тайна и загадка, а меня волнует, сколько заоконных зрителей обозвали меня дураком. Надо же…

Незнакомка неслась по пустынным улицам как вихрь. Создавалось впечатление, что она не просто убегает от преследователей, а направляется куда-то конкретно. И ясно, что добежать ей дотуда ни в коем случае нельзя позволять. Иначе… Что иначе, я пока не понимал, но ясно, что ничего хорошего. А бежала она к центру, ну или, во всяком случае, пока именно туда направлялась. Логично, там всегда полно жандармов, будет возможность воспользоваться чужой помощью. Нет-нет-нет, нельзя даже думать об этом, настигнуть ее надо раньше, подумал я и припустил еще быстрее.

– Я знаю путь короче, не теряйте ее из вида! – крикнул Чарли и свернул в темный переулок.

– За ним? – спросила Дита.

– Нет, – я мотнул головой. – Лучше за ней!

Дита рванулась вперед. Локки приотстал. Да когда же эта стерва уже устанет?! У меня так внутри все горело, как в печи, воздух врывался в легкие со свистом и хрипом. Еще ветер этот дурацкий, который мечется по улицам города, словно бешеная собака и кусает своими ледяными мокрыми зубами за щеки и нос. Мы миновали площадь, которую я не опознал. На ней даже были редкие прохожие, не убоявшиеся ночного буйства нубы, которая после вечерней передышки завыла с новой силой. Прохожие не жались к стенам, но и не препятствовали. Жандармов, на наше счастье, не попалось.

Темный рукав, ни единого фонаря. Незнакомка вдруг остановилась и повернулась к нам. Я так опешил, что тоже остановился где-то в десяти шагах от нее. От стены отделилась и заковыляла к женщине уродливая коротконогая фигура. Карлик! Он свел руки, будто аплодировал, потом развел их. Между его ладоней заплясали бело-голубые молнии. Искры свились в клубок, и тут я, словно по наитию, бросился на землю. Разряд с мерзким треском прошел надо мной и ударил в перила чьего-то крыльца. Он все-таки кхадо, Локки был прав! Я вскочил и рванулся вперед, на ходу выдирая из ножен кинжал. Незнакомка отступила за спину карлика. А он начал новое приготовление – пальцы его рук засветились ядовито-зеленым, он развел руки в стороны, подскочил на своих коротеньких ножках и резко выбросил обе руки вперед. От его ладоней заструился мерцающий зеленый туман. Не понимая, что я делаю, я низко присел, наклонился вперед и шумно выдохнул в сторону карлика, будто пытаясь сдуть надвигающуюся на меня отраву. Карлик вскрикнул, закрыл лицо руками, защищаясь от невесть откуда налетевшего ураганного порыва ветра. Зеленое марево исчезло. Я подскочил еще ближе.

В ушах… Нет, не в ушах, а прямо в голове послышался почти беззвучный шепот. Страх начал вползать в мое сознание, заставляя его меркнуть, дрожать и раскалываться на куски. Белесая пелена первобытного ужаса почти захлестнула меня, но тут… Тут я почувствовал ярость. Чудовищная злоба, взмывшая откуда-то из глубины, из самых мрачных закоулков моей души сокрушила предательский холод страха. Внутренне содрогаясь от бури охвативших меня противоречивых эмоций, я сделал еще шаг вперед, затем поднял с земли булыжник, размахнулся и швырнул его в карлу. Со скоростью пушечного ядра, почти невидимый камень ударил уродливого колдуна прямо в лоб. Тот, не успев ни отклониться, ни предпринять что-то в свою защиту, мешком повалился на землю. Теперь против меня стояла одна только женщина. Она оглянулась. Со спины на нее наступал Чарли. Тогда она рассмеялась, как безумная и подняла руки в стороны. Ветер подхватил полы ее плаща, и на мгновение она стала похожа на гигантскую летучую мышь. Ее окружило облако мрака, еще более темное, чем ночь вокруг. Я же чувствовал себя обессиленным, ничего не подсказывало мне, как защититься от этой новой напасти, которую готовила нам эта женщина. Но тут все кончилось. Неожиданно и быстро. Дита, про которую мы в запале магической схватки подзабыли, держала обмякшее тело незнакомки на руках.

– Как показала практика, – криво ухмыльнулась она. – Ни один колдун не защищен от обычного удара булыжником по башке.

Камень выпал из руки Диты, она осторожно опустила незнакомку на землю. Подоспевшие Локки и Чарли склонились над карликом.

– Этот готов, – сказал Локки. – Напомни мне, Райл, никогда не играть с тобой в мяч. Ты ему камнем полголовы снес. А как она?

– Живехонька! – ответила Дита. – Я аккуратно била, нам есть о чем с ней поболтать.

– Тогда берем и пошли, – Локки и Чарли плотно завернули незнакомку в ее же плащ и подняли. – Ну же, Райл?!

А я… Я рухнул на колени. Меня било крупной дрожью, все тело сковала смертельная небывалая усталость. К горлу подкатывала тошнота, в голове пульсировала боль. Дита приподняла меня, поставила на ноги и подставила плечо.

– Надо уходить, Райл, – сказала она. – Еще чуть-чуть потерпи.

Мы поковыляли к дому. Дита практически тащила меня на себе, потому что у меня не всегда хватало сил даже переставлять ноги. Кажется, я даже терял сознание. Во всяком случае, я очень плохо помню, как мы добрались до дома. Вроде бы в самом начале пути, в том самом рукаве, где и произошла наша драка с применением магии, нам встретилось двое подгулявших прохожих, попытавшихся проявить к нам любопытство. Но Локки припечатал их одной фразой:

– Третий Королевский Кабинет. Вы видели, что здесь произошло?

Потом Чарли вел нас какими-то переулками и узкими проходами между домами, несколько раз нам приходилось перелезать через какие-то заборы и стены. Как они меня через них перекидывали, я сам не понимаю. И когда в конце концов за нами закрылась дверь нашей комнаты, я рухнул, в бесчувствии, прямо на пол.

– Райл! – голос доносился издалека, я его почти не слышал. И не понимал, кто меня зовет. – Райл, очнись!

Вокруг темнота. Непроглядный мрак. Чернильная пустота. Вдруг она взорвалась болезненными искрами. Боль ударила молнией между висков. Затем взрыв повторился снова, и я понял, что кто-то просто шлепает меня по щекам.

– Нет… Нет… – пробормотал я и попытался прикрыть лицо от этого неведомого «кого-то».

– Райл! – требовательный женский голос. – Открой глаза, Райл!

К моему лицу приложили что-то мокрое и холодное. Ледяные капли потекли за ворот рубашки. Да что со мной делают?! Наконец я сообразил, что нужно всего лишь поднять веки. Темнота раскололась цветными пятнами и кругами. Потом мир приобрел обычные очертания. Надо мной склонились Дита и Локки.

– Уф, – облегченно вздохнул Локки. – А я уж думал он никогда не очнется!

– Что… Что случилось? – прохрипел я. Дита заботливо приподняла меня за плечи, Локки подсунул мне под спину свернутый матрас. Как выяснилось, я лежал на кровати в нашей комнате. Чарли сидел напротив меня на сундуке. А в углу, перед самым окном… И тут я все вспомнил. До последнего мгновения!

– Как мне это удалось? – ошарашено проблеял я. – Я же ничего не умел… Это же она? Мне не приснилось?

– Я думал, ты надорвался там, – сказал Локки, присаживаясь рядом с Чарли. – Ты надышался крулатой. Но, видимо, недостаточно, чтобы у этой, – кивок в сторону нашей бессловесной «гостьи» получилось тебя приручить.

– Кстати, а кто она? – спросил я. – Кто-нибудь из вас видел ее раньше?

Все покачали головами.

– Мы сняли с нее маску, – пожал плечами Локки. – Посмотри сам, может, узнаешь…

Я приподнялся и посмотрел в сторону незнакомки, которую Дита повернула ко мне лицом. Хотя, постойте… Не такой уж и незнакомки… Я уже видел ее когда-то. Да, совершенно точно, никаких сомнений.

– Это Свир Дундук! – уверенно заявил я.

– Ничего себе, – присвистнул Локки. – Вот и свиделись…

– Может привести ее в чувство и допросить? – предложила Дита.

– Гм… – я поежился, вспоминая черный туман, клубившийся вокруг Свир на ночной улице. – А если она разнесет тут все, как только мы ее…

– Не успеет, – легкомысленно сказала Дита. – Я с магами много раз дралась, им всем нужно время на концентрацию. Если что, можно просто по голове стукнуть, это-то всегда успеем. Ну и руки не развязывать, конечно.

Дита упруго поднялась с кровати и направилась к валявшейся на полу пленнице. Похлопала ее по щекам, потом бесцеремонно плеснула на нее воды из кувшина. Ресницы Свир Дундук затрепетали.

– Оживает, стерва! – Локки подался вперед. Глаза пленницы открылись. Она цепко огляделась, остановила взгляд на мне, и зрачки ее полыхнули такой ненавистью, что мне стало не по себе. Наверное, она бы уже что-то сказала, если бы не кляп, умело вставленный ей в рот кем-то из моих друзей.

– Слушай сюда, – заговорила Дита, наклонившись к самому лицу Свир. В руке она покачивала кинжал. – Сейчас я уберу кляп, и мы кое о чем тебя спросим. Если ты будешь отвечать не по теме или, упаси тебя все твои дьяволы, заорешь, то получишь этой штукой по голове. Сразу же. Поняла?

Свир промычала из-под кляпа что-то неопределенное.

– Поняла? – угрожающе переспросила Дита, еще ближе придвинувшись к пленнице. Та кивнула. Тогда Дита аккуратно развязала на затылке Свир завязки кляпа. Освободившись от куска тряпки, лицо женщины скривилось в презрительной усмешке.

– Ну спрашивайте, п-п-победители, – последнее слово она словно выплюнула.

– Что тебе надо от Райла? – спросил Локки.

– Ха! – Свир сверкнула глазами в мою сторону. – Райла! Как бы не так! Он не достоин вообще никакого имени, только клички, как у собаки. Кхадо!

– Подробнее? – уточнил Локки.

– Куда уж подробнее, – женщина визгливо рассмеялась. – Его сумасшедший папочка выкрал свою сестру из Садка, они заделали ребеночка и подбросили этой дуре деревенской, запудрив ей мозги. Так что ты, рыжее недоразумение, скоро попадешь туда, где тебя научат правильному поведению и посадят на цепь. На короткую цепь! Очень короткую!

Свир снова засмеялась. Дита чувствительно ткнула ее кулаком под ребра, та хрипло застонала.

– Ты врешь, – заявила Дита. – Все кхадо – уроды.

– Много ты понимаешь, тупая селянка! – Свир дернулась в своих путах, Дита на мгновение отшатнулась. – Кому как повезет. Этому, – быстрый взгляд, полный ярости, в мою сторону, – повезло. Вон какой красавчик получился. Но сути это не меняет. Он – кхадо, а значит ему не место среди людей, он может только выполнять приказы.

– Кто мой отец? – глухо спросил я, стараясь унять дрожь в пальцах.

– А то ты не знаешь, животное, – губы Свир издевательски изогнулись. – Маньяк. Убийца. Безумец. Лаон Готстар, чтобы гореть его душе в вечной муке!

– Не слушай ее, Райл, – спокойно проговорила Дита, ни на миг не выпуская из поля зрения пленницу. – Она врет. Она хочет тебя разозлить и унизить. А вот ты меня послушай, – слова ее звучали тихо и даже ласково. – Я может и тупая селянка, как ты изволила выразиться, но ты, крыса, лучше не забывайся. Это ты тут валяешься передо мной связанная, а не наоборот. Так что сейчас мальчики воткнут кляп на место, а я продемонстрирую тебе кое-что из того, что умею делать этим замечательным ножичком.

Дита поднесла лезвие кинжала к самым глазам Свир. Ага! Тень страха пронеслась по прежде не замутненным этой эмоцией синим очам. Дита улыбнулась. Если бы мне так улыбались, я бы предпочел убежать…

– Так вот, госпожа, – процедила Дита. – То, что я собираюсь сделать, вовсе не имеет целью заставить тебя говорить правду или что-то такое. А… Считай это простой местью за тупую крестьянку. Я аккуратно вырежу у тебя из… Впрочем, сейчас ты все сама почувствуешь. Мальчики, верните кляп на место, а то сейчас будет громко, а соседей в столь ранний час лучше не беспокоить.

Чарли подошел к Дите и Свир. Пленница задергалась, глаза ее стали большими, как плошки.

– Нет! – почти вскрикнула она. – Я сказала правду!

– Послушайте, Свир, – вступил в беседу Локки.

– Ах да, не сразу признала, прости, – самообладание снова вернулось к нашей пленнице. Очень быстро вернулось… – Локки Дигис, агент-неудачник. Можешь расслабиться, ты никому не нужен в Адасадоре. Так что уезжай из столицы и живи спокойно. Если никуда не вляпаешься сам, то никто тебя и не тронет. Даже если узнают.

Локки усмехнулся. Деланно и принужденно. Глаза его стали ледяными.

– Спасибо за информацию, – предельно вежливо проговорил он. – Но спросить я хотел не об этом. По дороге к месту нашей встречи ожидавший меня рикша поехал не туда. Это был твой человек?

Свир Дундук засмеялась.

– И еще одно… – Локки склонил голову на бок. – Тот торговец специями возле здания типографии… Такой, знаешь, в черной шляпе и полосатом костюме…

Глаза пленницы стали серьезными.

– Твое счастье, если ты тут ни при чем, – прошипела она. – Потому что если это так, то тебе никогда не скрыться, понял?! Даже если ты меня убьешь здесь и закопаешь по частям, тебя все равно найдут!

– Тссс, – Дита ласково улыбнулась и снова приблизила лезвие кинжала к лицу Свир. – Без истерик, дамочка. А мне ответь вот на что… Что за интригу вы, со своим колдовским гнездом, здесь замыслили? Думаешь, все поверили в ваше «мир-дружба-ура»?

– Такой красотке как ты лучше не лезть в политику, – немедленно отозвалась Свир. – Война закончена. Вспомни, что это ремесло не женское и радуйся, что покинула границу живой.

Я почувствовал поднимающуюся жгучей волной ярость. Я вспомнил лица погибших Мантикор. И отличных парней из Тигров. Все они умерли уже после объявления мира. Мы ничего от нее не добьемся, подумал я. Каждое слово – ложь.

– Может, просто убьем ее? – тихо сказал я.

Глава двадцатая,

в которой выясняется, что их пленница ни кто иная, как принцесса соседнего государства. Это еще не точно, но герои пребывают в стойкой уверенности, что это именно так и отчаянно пытаются придумать, что же с ней теперь делать. Райл ничего не предлагает, потому что устал до бесчувствия.

Я уснул, так и не дослушав до конца, о чем еще спрашивали мои друзья Свир Дундук. Скорее всего, это не было ее настоящим именем, подумал я перед тем, как закрыть глаза. Надо было спросит, кто она такая. Но усталость свалила меня, и я провалился в сон.

Мне снилось, что я сижу на цепи возле собачьей будки и вою на луну. Луна в моем сне была кроваво-красного цвета. Над ее круглым ликом мерцала королевская корона. Иногда небесное светило преображалось в чье-то смутно-знакомое лицо. Оно корчило мне с небес похабные рожи и громко смеялось женским смехом. Когда мне захотелось спрятаться в будку, то оттуда на меня сверкнули чьи-то злые желтые глаза. Их света хватило, чтобы я понял, что на меня скалится зубастая пасть дикого зверя. Или очень большой и злобной домашней собаки. Я попытался оборвать цепь и понял, что ее нет. Хотелось убежать, но ноги не слушались меня, а то существо из будки шумно ворочалось и рычало. Оно тоже хотело наружу, хотело напасть на меня, перегрызть мне глотку, напиться моей крови, но что-то крепко держало его там, внутри тесной собачьей будки. Слишком маленькой…

Я проснулся. Тупо ныли виски. Ощущение было, как когда я проснулся в казарме, подписавши контракт по пьяной лавочке. Хотелось пить. Язык едва ворочался в пересохшем рту. Я с трудом поднялся и понял, что меня оставили спать на кровати. Конечно же, усмехнулся я про себя, герой дня, все дела… Я потер глаза ладонями и поискал глазами кувшин с водой. Пленница наша была снова завернута с головой в плащ и лежала в неподвижности возле окна. Ветер за окном, ради разнообразия, стих. Правда, это ненадолго. Просто нуба давала Сердцу Мира маленькую передышку. Чарли спал, полулежа на сундуке. Я вытянул вперед руку. Пальцы подрагивали. Интересно, отстраненно подумал я, меня так убил черный табак или все дело в магии, которой я расшвыривался на ночной улице?

Кхадо. Я вспомнил труп уродливого колдуна в лесу. Того, что убил Велиту. А потом отвратительного карлика, слугу Свир. Неужели и я?… Нет, это неправда. Это просто не может быть правдой, потому что я этого не хочу. Или все-таки может? Только один человек мог разрешить мои сомнения – моя мать, оставшаяся в Озерном Дворе. Если она настоящая мать, то Свир лжет, а если же я подкидыш, то… Ничего это не значит! Я почувствовал острое желание сбежать прямо сейчас. Тихо уйти, пока все спят, выйти из города и отправиться домой. А там прижать мать к стенке и заставить ее рассказать мне правду о моем рождении и о моем отце. Я чувствовал, как нарастает в душе глухое раздражение. Эта женщина, мать она мне или нет, неважно, выставила меня из дома, даже не сказав, что ждет меня здесь, в столице. Она забыла меня оповестить, что я могу стать разменной монетой в такой игре, соваться в которую я не стал бы, даже если бы меня осыпали золотом. «Но ведь сунулся же», – скептически сказал мой внутренний голос. Что же мне теперь делать? Из памяти всплыли буквы, начертанные красными чернилами «НИКОГДА НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ В ОЗЕРНЫЙ ДВОР!»

Я потряс головой. Боль не проходила. Сомнения никуда не делись. Тогда я просто откинулся на подушку и прикрыл глаза. Снова пришел сон. На этот раз мучительно-тревожный, без лиц и образов, просто тоска и беспросветность. Надо проснуться, думал я, но так и не мог вынырнуть из этого дурманящего состояния. Так и валялся в полусне-полубреду, пока, наконец, проснувшийся Чарли не загремел кувшином, собравшись умыться.

– Эх, влип я с тобой, – сказал Чарли, увидев, что я открыл глаза. – Зато не скучно, мда…

– Я сам с собой знаешь как влип, – с трудом проговорил я и снова попытался подняться. На этот раз получилось лучше. Как ни странно, этот полусон избавил меня от головной боли, хотя усталость и слабость так никуда и не делись.

– Ничего, дружище, – ободряюще произнес Чарли. – Справимся как-нибудь. Давай-ка я схожу за продуктами, газету свежую прикуплю. Может тебе лекарство какое-нибудь? Пилюли или там микстуру?

Я скривился, вспомнив ночное форсирование вонючей реки.

– Что я, Дикстрикс, микстуру глотать? – проворчал я. – Купи лучше вина еще бутылочку. Горячее вино с пряностями меня спасет. А пряности остались, вроде… Эх, Чарли, таким разбитым я себя даже после полного трудового дня не чувствовал!

– Еще бы, – хмыкнул Чарли. – А я так вообще бы не смог! Ладно, пошел, закрой за мной дверь.

Я встал с кровати, дотащил свое непослушное тело до двери и задвинул засов. Вернулся Чарли быстро. Дита и Локки сразу же проснулись. Скрип двери их разбудил или вкусный запах, доносившийся из котелка, который держал в руке Чарли – не знаю. Но я бы проснулся на второе, потому что вдруг понял, что зверски голоден.

– Зашел в таверну, – сообщил Чарли, поставив котелок на сундук. – Сказал, что верну котелок, когда мы все съедим.

– Ммм… – Дита потянулась и встала. – Это ты отлично придумал. Горячий завтрак – хорошее начало дня.

– Я тоже так подумал, – самодовольно отозвался Чарли.

Мы вооружились ложками и уселись на матрасах вокруг котелка с густой, ароматно пахнущей похлебкой. Говорить о делах пока не хотелось. Вот мы и не говорили. Доели суп, разожгли жаровню, поставили греться вино. Разжигали спичками, про магию мне сегодня даже думать не хотелось. Моя усталость отступила, но все-таки не исчезла. Наверное, завтра все пройдет, решил я. Наконец Локки, отхлебнув вина, глухо произнес:

– Надо решить, что с ней делать…

Я медленно кивнул, соглашаясь.

– Отпускать нельзя, – заявила Дита. – Я за то, чтобы прирезать и скинуть в канализацию. Держать ее здесь опасно, а узнать от нее что-то… Не уверена, что у нас получится. Мы не дознаватели. К сожалению. Или к счастью.

Чарли молча достал из кармана газету и принялся ее листать. Потом остановился взглядом на второй странице и хмыкнул.

– Взгляните, – сказал он. – Моментальный портрет принца Гвиндассада Шинара и принцессы Адасадора Иды.

Газета пошла по рукам. Этого просто не могло быть. Не укладывалось в голове. Это…

– Это же она! – воскликнула Дита. – Наша Свир Дундук – принцесса Адасадора?!

– Тогда она не принцесса никакая, – нахмурился Чарли. – Просто подставное лицо. Подосланная колдунья. Не может же наследница Адасадора быть шпионкой? Это просто… Просто…

– Не наследница, – объяснил Локки. – Власть в Адасадоре по наследству не передается. Король у нас – это самый могущественный из колдунов. И решается этот вопрос в смертельном поединке. Ничто не мешает дочери Дремора выступать в качестве агента в другом государстве. Если у нее к этому лежит душа и имеются склонности соответствующие.

– А почему у нас об этом никто не знал? – ошарашено спросила Дита.

– Ну, может и не никто… – пожал плечами Локки. – А может просто разведка хуже…

– Но ведь если она ваша принцесса, то ты должен был ее узнать! – Дита вскочила, было, потом снова села.

– Никогда в жизни в глаза не видел королевскую семью, – ответил Локки. – Вот ты узнаешь вашего принца, встретив его на улице? Вот и я не узнаю… Я в курсе, что у Дремора два сына и три дочери. Ида – вторая по старшинству. Первый – сын. Только меня ко двору как-то не пускали, чтобы я сумел их детально разглядеть и запомнить. Видел разок на шествии – в мантиях до пят и головных уборах до небес.

– Все только еще больше запутывается… – медленно проговорил Чарли. – Может нам ее за выкуп отдать? Потом взять деньги и быстро уехать, скажем, в Гиур. Или на Острова.

– А я теперь еще больше за канализацию… – хмыкнула Дита. – Так у нас хотя бы есть шанс остаться не при делах. От Дремора и его монаршего гнева, боюсь, нас никакие острова не спасут, даже необитаемые…

– Боюсь, что ты права, – кивнул Локки.

А я не знал, что думаю на эту тему. Я понимал, что убить эту принцессу-шпионку сейчас было бы самым лучшим выходом. Но принять этого не мог. Просто взять и хладнокровно зарезать? Одно дело, когда приходится убивать, защищая свою жизнь, совсем другое, когда жертва связанная да еще и в беспамятстве… Нет, я не мог принять решения сейчас. Если бы можно было найти еще какой-нибудь вариант, мысленно простонал я.

– Слушайте, – осторожно начал я. – Как вы думаете, насчет меня она правду говорила?

– Вранье! – безапелляционно заявила Дита. – Я видела несколько десятков кхадо. У тебя нет ни раздвоенной губы, ни скошенного подбородка, ни ушей лохмотьями, ни выпирающих надбровных дуг. У тебя нормальной формы голова, тело твое я тоже видела целиком, никаких отклонений. Ты не кхадо. Все кхадо – уроды. Исключений не бывает.

– Вроде бы такая удача случается, – задумчиво сказал Локки. – Но сам я не видел ни разу. Так что в этом вопросе поддержу Диту. Я встречался с очень многими кхадо. Среди них не было ни одного нормально выглядящего человека. Так что это вранье. Она пыталась сбить тебя с толку. Правда это не делает вопрос о твоем рождении понятнее, если честно. С этим Готстаром связана какая-то нехорошая тайна в прошлом, но я ее не знаю. И если ты Райл Готстар, то, наверное, тебя ждет интересная судьба.

– Ага, – хмуро кивнул я. – Просто захватывающая, да-да. Вон она, уже началась вовсю. У нас в комнате валяется невеста нашего принца, а сам я – государственный преступник получаюсь.

– Ничего, – успокоил меня Локки. – Если что, вместе на виселице будет не скучно.

Почему-то его шутка меня успокоила. Ну, подумаешь, принцесса. Может, Дремор и не будет за нее мстить вовсе… Кстати…

– Локки, скажи, – я повернулся к несостоявшемуся шпиону. – А какая ей выгода от того, что она объявила меня кхадо?

– Эээ… – задумался Локки. – Если у нас сейчас мир, то она может беспрепятственно вывезти тебя из страны. Как имущество. Маг ты неопытный, так что заполучив тебя, она спокойно может накачать тебя по самые уши крулатой и превратить в свою марионетку. Думаю, ответ надо искать в твоем отце… Магия – штука целиком и полностью завязанная на наследственность, может быть у твоего Лаона Готстара имелись какие-то особо уникальные способности, которых не было больше ни у кого. И если она заберет тебя себе, как кхадо, то…

– Подожди-подожди! – остановил его я. – Так получается, что кхадо на самом деле не зависимые полностью безумцы? Они… нормальные?

– Нет, Райл, – скривившись, как от куска лимона, ответил Локки. – Точнее не так… Некоторые кхадо от рождения безумны. Некоторые вообще нежизнеспособны. А остальные – уроды. Их воспитывают как имущество. Не как людей. И они вырастают не людьми в результате. Если ты встретишь кхадо-врага, то договориться тебе с ним не удастся. Он оружие. Вещь, понимаешь?

– Стоп, – я пристально смотрел на сверток, в котором лежала наша пленница. – Кхадо рождаются физическими уродами, так? А моральными их делают уже другие люди?

– Ну… да, – нехотя ответил Локки.

– И из меня при должной обработке можно сделать вот такого кхадо, даже при отсутствии физических уродств? – я посмотрел в лицо Локки. Он отвел глаза.

– Будет трудно, ты уже взрослый, – сказал он, наконец. – В одиночку она этого сделать не сможет. Но если у нее будут доказательства, что ты сын брата и сестры, уроженцев Адасадора, то… в интернатах есть форсированные методы. К обычным кхадо это все применять необходимости нет. Но некоторых кхадо находят в… эээ… не совсем юном возрасте, так что способ подчинить взрослого есть.

Я молчал, оглушенный и ослепленный этой информацией. Неважно, кхадо я или нет. Важно, что эта стерва могла меня им сделать. А изуродовать можно кого угодно, даже самого распрекрасного из людей, за этим дело не станет…

– Такие дела, прости, – тихо сказал Локки.

А я начал думать, что может быть убийство – это не самый плохой вариант. Во всяком случае экскурс в обычаи Адасадора изрядно успокоил мою совесть. Не такой уж я и конченный человек, если всего лишь хочу прирезать особу, которая доказывала мне вчера, что я сын брата и сестры и собиралась превратить меня в куклу, плюющуюся огнем по ее приказу. Я почувствовал, что еще чуть-чуть таких мыслей, и я прирежу ее самолично, прямо сейчас. Надо было как-то отвлечься… Я стал думать о прежней жизни. О том, как ходил охотиться на лис, и как потом гордо продавал самолично выделанную шкурку на весенней ярмарке. Вспомнил про Галлу, про ее детскую мечту, про то, как мы сидели по вечерам на крыше, нанизывая улов на бечевку и болтали о всяком разном. О маме вспомнил… Негаданно явилась тревога. Ведь если за мной охотятся, то наверняка они уже были в Озерном дворе! Надо срочно ехать туда, помочь… Тьфу ты, пропасть… О чем ни подумай, всюду плохо. Мог ли я думать, будучи мальчишкой, что так оно все повернется?

– Эй, – окликнула меня Дита, тронув за плечо. – Давай мы подумаем о решении завтра, хорошо? Пусть эта… женщина… еще поваляется тут. Надо только проследить, чтобы она пореже приходила в сознание.

– А еще можно продать ее на рабском торге… – глядя перед собой предложил Локки.

– У нас же нет рабских торгов, – машинально сказал я. – Их запретили еще до моего рождения.

– Ну да, – усмехнулся Локки. – Рассказывай. Много ты об этом знаешь… Правда все ваши торги, насколько я знаю, не в столице, так что это бесчувственное тело еще надо как-то вывезти… Но зато все будет шито-крыто.

– Что-то я не понимаю, о чем ты говоришь, – я недоуменно взглянул на него.

– О частных шахтах, – ответил Локки. – Ваши хитрые промышленники заложили на севере несколько шахт. И там спокойно скупают людей. А их с удовольствием продают. Ловят кого-нибудь разбойники на большой дороге, а у него ничего, кроме чахлой лошаденки и заплесневелого куска сыра. Тогда они и тащат его к ушлым фабрикантам. А те с удовольствием покупают. Один раз заплатить работорговцу и засадить потом пленника на всю жизнь работать в забое, это же не каждую неделю ему зарплату платить…

– А откуда ты это знаешь? – прищурился я.

– Ну, я все-таки агент… – Локки грустно улыбнулся. – Хоть и несостоявшийся, что уж там… У нас, кстати, с этим честнее. Некоторые владельцы крупных предприятий имеют лицензию на использование труда заключенных. Это значит, что их система охраны соответствует определенным требованиям. Ну что не сбегут эти отбросы общества в первый же день. Кандалы чтобы имелись, вышки, надзиратели и все такое. Так вот раз в полгода эти хозяева являются на торги, где и покупают обвиненных в тех или иных преступлениях. По-разному покупают… Тех, кто совершил несерьезное преступление, продают на определенный срок, а матерых злодеев продают без условий. Первые – дешевле, разумеется. Но их содержание, бывает, проверяют. Если такой заключенный ненароком помрет, то шума будет до небес, лицензии могут лишить… А вторые – все равно. После продажи их судьба никому не интересна, лишь бы на свободе не оказался. Случаи побега, кстати, рассматривают не менее тщательно, чем случаи смерти. У вас по-другому. Так что у нас продать не получилось бы. А у вас торговля людьми – дело насквозь незаконное, так что никто ничего никому не скажет и никаких доносов не напишет.

– А вообще это неплохая мысль, – задумчиво проговорил Чарли. – Если подумать, то вполне можно и вывезти из города это… хм… тело. Например, нанять повозку, купить гроб и сообщить на воротах, что мы везем хоронить сестру в ее родной город, как завещано нам предками. Откуда вы там по документам? Из Дыры?

– Из Дупла, – хихикнула Дита. – Может и получиться, кстати. Как и любой идиотский план. Если только ее лицо никто не опознает на воротах, все-таки портрет во всех газетах разместили, а страже скучно, наверняка до дыр засмотрели принцессины стати.

– Давайте, правда, подумаем об этом всем завтра, – вздохнул я. – Сегодня я чувствую себя таким разбитым, словно вчера весь день… хм… в забое простоял. Драгоценные камни добываючи.

– О, кстати! – Дита достала из-под кровати вышитую бархатную сумочку. – Мы же ее обыскали, пока ты спал вчера. Вот смотри, что нашлось.

Отставная Мантикора вытряхнула содержимое прямо на пол. Одна золотая монета, горстка серебряных, массивный черный гребень, инкрустированный золотом, изящный кулон в форме веточки остролиста, тяжелый перстень с арлекином и три крупных необработанных драгоценных камня.

– Перстень магический, – сказал Локки. Я протянул руку и взял кольцо.

– Женщины таких не носят, – задумчиво пробормотал я себе под нос. Рубиновый Гро рассказывал, что арлекин – камень обмана. Его зеленые и красные искры переливаются и притягивают взгляд. Арлекин колдовской камень. Сам по себе. Он может скрывать в себе любые тайны, и ты никогда о них не догадаешься. Злой. Искры подмигивали мне из глубины таинственной драгоценности. Ладонь пронзило холодом. Злой камень. Недобрый. За его весельем скрывается что-то… что-то… Я представил себе, что надеваю его на палец. Вот я любуюсь им и улыбаюсь. Арлекин притягивает взгляд, на него нельзя не смотреть. Я смотрю на него. Смотрюсь в него, словно в зеркало. Я увидел человека в кресле с высокой спинкой. Гобелен над его головой изображал рыцаря в древних доспехах, держащего в одной руке копье, а в другой – светящийся шар. Суровое бородатое лицо человека словно вытесано из камня. Его пронзительный взгляд устремлен не на меня. А на того человека, на чью руку надет перстень. Арлекин мерцает. Манит. В руке властный бородач сжимает тонкие золотые цепи. Красное… Зеленое… И одна тонкая цепь протянулась сквозь камень к носителю кольца. Мерцание. Вторая цепь. И вот он уже весь опутан невидимыми звенящими золотыми цепями. Человек на троне улыбается, гордо вскидывает голову, и…

– Я знаю, что это за кольцо, – сказал я. – Оно подчинит своего носителя королю Дремору. Медленно и не сразу. А арлекин выбран, потому что любой из приборов, способных почувствовать магию, определит его как магический камень. У вас же ценятся арлекины, так, Локки?

– Да, – кивнул несостоявшийся шпион. – Их добывают только на одной копи, и носить их позволено только членам королевской фамилии или за какие-то особые заслуги. Это все равно, что орден.

– Замечательно! – воскликнула Дита. – Эта принцесса подносит дар своему супругу или вообще нашему королю, напевая сладкие речи об этой вашей традиции. Тот с благодарностью принимает, и через месяцок у нас на троне сидит марионетка Адасадора. Отличный план, ничего не скажешь. А как ты узнал, что он делает?

– Не знаю, – пожал плечами я. – По наитию. Просто получилось так…

Локки странно посмотрел на меня и проворил:

– Тебе надо учиться магии. Похоже, в будущем, ты великий колдун. Видишь ли… Талисман, который я ношу на шее, помогающий мне видеть колдунов и магические предметы, не сообщает никаких подробностей. Носить такую вещь может только обычный человек, для мага он бесполезен, его магия заглушает все остальное. А сами маги… Почти никто из них не может подробно и достоверно узнать о свойствах предметов или о магической силе другого мага. Это очень редкий дар. Ваш прибор для выявления магии, кресло Джарра, тоже не показывает силу и могущество мага. Просто факт присутствия колдовства. Но большинство магов и этого не видят. Смотрящих в суть вещей и людей очень мало, и всех их забирают на королевскую службу.

Глава двадцать первая,

в которой принцесса приходит в себя в тот момент, когда около нее оказывается только Локки. Она скрывается в неизвестном направлении, оставив его в беспамятстве валяться на полу.

Я чувствовал себя очень странно. Мрачная тайна моего рождения, которая каких-то полгода назад вообще для меня не существовала, пугала меня и одновременно влекла. Я вдруг оказался вместилищем каких-то неведомых сил, которые начинали проявляться сами по себе, помимо моей воли. Я еще раз пережил свой ночной поединок с принцессой и ее кхадо. Надо же, я убил его. Неопытный маг, которого и словом-то таким называть смешно, матерого телохранителя, с детства выученного быть образцовым магом. Впрочем, я ничего не знал о его могуществе. Но все-таки… Я посмотрел на Свир. Точнее, на Иду. Она выглядела безмятежно спящей. Насколько можно выглядеть безмятежной с кляпом во рту. Интересно, долго она вот так протянет? Ей же надо есть и пить. Дита скрутила ее так, что она ни пальцем пошевелить не может. Надо было принимать какое-то решение. Иначе все равно получится, что мы ее убили.

И, прежде всего, мне нужно было понять, чего же все-таки хочет моя совесть. Против хладнокровного убийства во мне восставало все. Глупо. Это бы самый простой и наилучший выход. А может и нет. Действительно продать ее? Интересно, как Локки себе это представляет? «Вот вам бесчувственная, связанная, стукнутая по голове женщина, давайте нам деньги, а мы пошли»? Хм… Ну-ну. И еще добавить, чтобы развязывали и приводили ее в чувство, когда мы уже будем где-нибудь на Островах. Замечательно. Всегда считал, что на шахтах работают сплошные наивные и доверчивые идиоты. Нет, это тоже не выход. А самое главное, что избавившись от нее любым способом, мы так ничего и не узнаем. А ведь она действительно может стать поразговорчивее, если… Если у нас будет более удобное место для допроса. Без соседей за стенами и жандармов под окнами.

Вот оно! Ее действительно надо вывезти из города! Только не для продажи. Нужно найти домик где-нибудь на отшибе, заброшенный или сдающийся в аренду. И обосноваться там. И допросить ее. Возможно, применяя всякие штучки-дрючки. А потом, узнав правду, решать, что с ней делать и как передать ее нашему королю, а лучше тому самому Третьему Королевскому Кабинету лично в руки. Уф. На душе стало легко. Появилась ясная цель. Значит сейчас надо дождаться, когда Дита, Локки и Чарли вернутся и обсудить это с ними. А ушли они к Кейктауэру, чтобы узнать, что болтает народ в центре. Локки собирался потолкаться в общественной приемной, Дита – побродить по Первой Торговой, а Чарли – послоняться по окрестным кабакам.

Я еще раз проверил на нашей пленнице кляп и узлы, побродил взад-вперед по комнате, съел кусок подсохшего сыра со свежей, купленной только утром, лепешкой. Разжег жаровню, воспользовавшись магией, и поставил греться воду. Почему-то захотелось, пока никого нет, умыться теплой водой. Потом я огляделся, и решил, что неплохо бы навести порядок. За всеми этими делами мы развели в нашей комнате изрядную грязь. Здесь же не было дежурных, которые бы прибирались время от времени, а установить правила мы как-то не догадались. Я спустился к кастелянше за веником и тряпкой и принялся наводить чистоту. За всеми этими домашними хлопотами я даже не услышал шагов на лестнице, когда мои друзья возвращались со своей разведки.

– Ну что ж, – сообщил Локки, усаживаясь на кровать, – могу констатировать, что в общественной приемной об исчезновении принцессы никто не знает. Или эта темы под огромным табу. Хотя последнее – вряд ли, была бы заметна напряженность. Обсуждают очередную проделку Трясогузки, которая принялась переделывать главный бальный зал под свой вкус. Еще обсуждают возможность достать приглашение на банкет, посвященный помолвке. Мирный договор даже не обсуждается, как решенное дело, хотя он пока еще не подписан и условия не оговорены. Вообще там сегодня было довольно скучно.

– Ага, – кивнула Дита. – Я того же мнения. Первая торговая поражает своей активностью. Самое интересное, что там сейчас есть, это биржи, а не прилавки. Правда у меня не получилось там долго толкаться, но услышать главное времени хватило – границы пока еще не открыты, а адасадорские дельцы уже заслали к нам своих представителей, которые наперебой предлагают контракты один другого заманчивее.

– А вот мне повезло больше, – усмехнулся Локки. – В таверне «Три ежа» я случайно наткнулся на вдрызг пьяного дворцового крысолова. Он все нечленораздельно бормотал что-то, вел какие-то малопонятные обличительные речи, а потом вдруг начинал трястись от страха. За стол к нему никто не садился, эта его клетка с дохлыми крысами видимо мало кому нравилась. Но я не из брезгливых, так что подошел, привел в чувство и даже разговорил. Оказалось вот что… Принц наш, который жених, а не который младший, в последнее время старается на люди не выходить. Но если король прячется в своей спальне со своей упомянутой уже пассией, то принц – другое дело. Он боится. Кстати, эту самую Трясогузку он упорно называет ведьмой и обещает сдать ее Третьему Кабинету через раз. Но суть не в этом. Вчера вечером он ползал, как обычно, по тайным проходам в стенах, раскладывал отраву, разыскивал крысиные гнезда, в общем, занимался своим ремеслом. И услышал странные звуки и голоса. В комнате принцессы, рядом с которой он затаился, собственно, находились двое. И они обсуждали, исчезновение принцессы как раз. И еще – варианты ее розыска. Вроде бы, они были обеспокоены тем, что принцесса нигде не оставила ни своих волос, ни ногтей, ни иных… эээ… средств для поиска. А без этого, мол, чертовски трудно и долго. Можно, но долго. И что для этого придется привлекать Кучеров и Осколколюбов. А это не есть здорово, потому что тогда их придется раскрыть. Дальше рассказ стал совсем бессвязным.

– Магический поиск – штука довольно тонкая… – проговорил Локки. – Безошибочно, даже при наличии волос или ногтей, маги приводят только к трупу. А живой человек норовит перемещаться все время, так что получается довольно размытая область поиска.

– А как же она меня вычислила? – спросил я. – Она ведь безошибочно доставила письмо и все такое…

– Она, – с выражением выговорил Локки, – все-таки дочь Дремора. И вообще агент, очень давно работающий в вашей столице. У нее тут везде глаза и уши. Так что может она тебя вообще не магически искала, а просто так, по осведомителям и шпионам.

– Почему тогда ты так испугался, когда я тебе сказал про клок волос, который у меня колдун в подворотне вырвал? – полюбопытствовал я.

– Ну… – замялся Локки. – Я все-таки не специалист. Колдуны вроде бы много чего могут сделать с человеком, чьи волосы у них есть. Не знаю я точно. Просто считается, что это очень плохо. Меня с детства в этом убеждали.

– Значит я все-таки вовремя придумал, что нам делать дальше, – сказал я и рассказал, что нам нужно дальше делать с плененной принцессой. Идея пришлась по вкусу всем, особенно в свете услышанного от Чарли. Решили не откладывать дела в долгий ящик и приступить уже сегодня. Мы с Дитой отправились за город на поиски дома, Чарли пошел искать подходящую повозку, на которой мы сможем вывезти принцессу, а Локки остался сторожить пленницу. От идеи с гробом мы решили отказаться, потому как труп с кляпом во рту выглядит совершенно неубедительно, а если она еще и очнется, когда на нее стражники смотреть будут, то нам точно не поверят в байку насчет Дупла и завещания. Так и вижу диалог на воротах: «Хоронить, говорите, повезли? А что труп-то связанный?» – «Да вот, в могилу лезть не хочет…» Можно, конечно, кому-то из нас нарядиться врачом, напялить птичью маску и сказать шепотом стражнику, что у нее, мол, новая форма чумы, и мы везем ее на свежий воздух, чтобы попытаться вылечить. Только у докторов такие пачки документов, лицензий и прочих обязательных бумажек, что реши стражник их проверить, никакие уверения, что у нас в Дупле так не принято, не помогут. Так что решение мы приняли самое простое – купить несколько мешков зерна и в один из них запихать принцессу. Чарли сказал, что разрешение на подгон повозки к самому дому он получит, главное, чтобы мы нашли соответствующий домик.

Так что мы разошлись по делам, оставив Локки скучать в компании неразговорчивой принцессы Адасадора Иды.

Когда мы проходили через Полуночные ворота, Дита вдруг остановилась, улыбнулась скучающему стражнику и начала с ним болтать о всякой ерунде. О погоде, о том, что без пошлин стало лучше, о каких-то еще малозначимых мелочах. Я поддакивал изредка, но разговор не слушал, потому что чувствовал себя, как на раскаленной сковородке. Когда мы отошли, я возмущенно прошипел:

– Ну и чего ради ты с ним тут лясы точила?

– Да уж не просто так, – усмехнулась Дита. – Это самый достоверный источник информации, надо тебе сказать.

– И что же он тебе достоверно изложил? – язвительно спросил я. – Что погода – кошмар полнейший?

– Эх, Райл, вздохнула Дита. – как ребенок рассуждаешь, право слово. Прежде всего я узнала, что телеги с городских рынков уезжают в свои предместья где-то в полуденную стражу. Приезжают ранним утром, еще до утреннего колокола, а город покидают до обеда. Понимаешь?

Я неохотно кивнул.

– А во-вторых, если нам повезет, и мы попадем в его стражу, то проехать без досмотра будет проще, – улыбнулась Дита.

– Телеги из города идут в основном пустые, – задумчиво проронил я.

– Скажем, что купили ячмень, который с юга завозят, – махнула рукой Дита. – Особенный сорт, растет даже на песке и солончаках, все такое…

– Слушай, а как мы будем искать место? – подумал вслух я. – Я толком не знаю окрестностей, так, проходил один раз. Отходить далеко от города нам нельзя, вернуться надо до вечернего колокола…

– Я думаю, мы найдем первый же самый заросший и занюханный свороток и пойдем туда, – подумав, ответила Дита.

На деле искали мы долго. Поля и сады тянулись и тянулись, мы успели продрогнуть до костей под свирепыми порывами Нубы, пока не догадались пристроиться рядом с плюгавым мужичонкой, правившим скрипучей телегой. Я припомнил, как вел себя в таких случаях Локки.

– Мир тебе, любезный, – как можно приветливее обратился я. – Слушай какое дело… С моим братом случилась напасть – он взбесился. На людей бросается, стулья грызет, пена у него изо рта лезет. А у нас комнатенка в общем доме… Мы врача-то вызвали, а он нам сказал, что вылечить эту беду можно, только надо бы из города его увезти. Куда-нибудь, где тихо, воздух свежий и людей поменьше. Найди, говорит, домишку-завалюшку в предместьях, перевези его туда, а я тебе пока микстуры сварю. Он, мол, буйствовать еще долго будет, особенно когда лечить начнешь, надо место безлюдное…

Я понял, что начал повторяться, замолчал и взглянул на Диту.

– Вот мы с мужем и пошли искать домик, – подхватила она. – Только мест совсем не знаем, мы приезжие. Не подскажешь чего, добрый человек, ты по всему видно, бывалый и знающий…

Я чуть не прыснул. Меньше всего наш попутчик выглядел бывалым и знающим. Скорее уж налакавшимся пива по самую маковку и мечтающим уснуть под ближайшим кустом. Однако он важно подбоченился, нахмурился и зашевелил бровями.

– Так это вам… того-этого, – важно заговорил он. – Надыть в Болотное идти. Там в леске заимка, охотников сейчас мало, не сезон еще, так что домик можно и подыскать… Без огорода, правда, не сеют оне там. Но людей мало… Эк, напасть-то… У меня теща давеча взбесилась. Давно еще. Я тады не знал, куда бежать. Так и померла она с ухватом в руке посреди огорода. Убегамшись, наверна…

– А как пройти в Болотное? – спросила Дита, ослепительно улыбаясь.

– Так эта вам нада вернуться, значить, – мужичок стал объяснять дорогу, активно жестикулируя. Но в общем довольно понятно объяснил. Мы попрощались и пошли в обратную сторону. Свернули на проселок, возле которого из земли торчал валун в половину человеческого роста, прошли по лесочку и, когда уже темнело, увидели, наконец, искомое Болотное.

Домов там было наверное десять… Или может больше, но другие было не видно. Свет горел только в одном окне. К обитаемому дому мы и направились

– Входите, не заперто! – раздалось из-за двери.

Чтобы войти, понадобилось наклониться – очень уж низенькая дверь была. За столиком сидел старичок с седой козлиной бородкой и плел что-то из пеньковых веревок.

– С чем пожаловали? – вопросил он, уставившись на нас. Мы преподнесли ему историю про бесноватость, правда, заменив брата на сестру.

– Эх, беда какая приключилась! – посочувствовал он. – Как не помочь такому… Приезжайте да заселяйтесь, эвона избушек сколько, какую хотите, такую и занимайте. Жбан пива мне привезите из города. Да рыбки. Очень уж я до рыбки охоч, только ее мне из города охотники привозят, а их сейчас нету никого, все на юге.

– А денег сколько…? – заикнулся, было, я.

– Какие деньги, что вы?! – замахал руками старичок. – Сегодня я вам помогу, а завтра мне кто-нибудь поможет, так-нет? А может переночуете? Смотрите, темнеет уже, можете ведь и не успеть добежать, не ближний свет…

Мы переглянулись. Вообще-то, такой вариант мы обговаривали. Все-таки не за угол сбегать, а по окрестностям города домик искать. Мало ли что. Вдруг и правда не успеем, придется тогда ночевать у запертых ворот до утра, подпрыгивая на месте и приплясывая, чтобы от холода не окочуриться.

– Спасибо, дедушка, – кивнула Дита. – мы с удовольствием. У нас вот даже есть кое-что с собой…

– О, хорошо как! – дед поднялся с места и заковылял по комнате к маленькой кирпичной печке. – А у меня тут заяц. Никого, кроме зайцев нет сейчас, я их силками ловлю ими и питаюсь. А сват мой приехать только через два дня должен, продуктов мне привезти.

У нас с собой имелся еще десяток пирожков, которых мы набрали у лотошника на улице, полголовы сыра и кусок сала.

– Сейчас мы чаек еще устроим, и вообще будет хорошо, – дед продолжал суетиться у печки. – Эх, как я редко в последнее время людей-то вижу! Вроде и близко от столицы, а все равно, что на острове в океане. Здесь осенью будет не протолкнуться от охотников. А сейчас, вот видите, пусто.

Дед продолжал болтать что-то, собеседники ему, похоже, были нужны, только чтобы были. Ответов на свои вопросы он от нас не ждал, рассказывал себе о том, как в прошлом годе в трясине лось застрял, да как его всем миром вытаскивали. А он, глупый, отбивался, трубил и всячески показывал, какой он гордый и смелый. И это в грязи-то увязнув, надо же, а?! Потом была история про свата, который пошел лису бить, а нарвался на кота. Точнее, на кошку. А кошка обозлилась, подрала того когтями, нашипела и сбежала. Убила бы, наверное, будь она побольше… А еще давеча… А вот в прошлом годе было, помню… А ведь самое главное для охотника что? Поесть вовремя, так-нет?

Мы уснули под его монотонный говор. И приснился мне сон, будто иду я по лесной тропинке. А вокруг деревья. Только они странные, стволы у них серые, морщинистые. И молчание. Ни шелеста, ни птичьего пения. Вдалеке между стволами мелькает, извиваясь, неясная тень. Словно туманная лента или змея. Но если я смотрю в ту сторону, то ничего не видел, все замирало в неподвижности. Дорожка вьется, петляет и делается все уже. Потом я вдруг понимаю, что ее больше нет, что впереди сплошная стена деревьев. Тогда я трогаю ближайший ствол. Он каменный. Поворачиваюсь идти назад – дорожки больше нет. И лента эта все ближе, ближе. И вот я как будто прикрыл глаза, а вокруг меня вместо леса – клетка. Нет, не вокруг. Клетка стоит передо мной, и в ней скрывается отвратительный дракон. Он топчется на месте, шевелит кожистыми крыльями, высовывает раздвоенный язык. Он смотрит на меня, следит за мной. Потом ложится, и как будто засыпает. И только я поворачиваюсь спиной, чтобы уйти от клетки, раздается треск и грохот, толстенные прутья ломаются, будто сахарные палочки, крылья дракона распускаются в полнеба… И звучит каркающий смех. Я проснулся в холодном поту и потряс Диту за плечо.

– Беда, – выдохнул я. – Что-то случилось!

Дита мгновенно проснулась и огляделась. Вокруг все было тихо. Дедуля спал сидя, положив голову на стол, за окном занимался серый рассвет.

– Пойдем! – Дита быстро поднялась на ноги, поправила одежду, я вскочил вслед за ней, и мы тихо вышли из домика. Обратный путь мы проделали почти бегом.

– Как раз должны к открытию ворот успеть! – задыхаясь, сказал я, когда мы вывернули на тракт. Первые повозки уже везли в город свои товары.

Мы вбежали по лестнице к нашей комнате и забарабанили в дверь. Нам открыл Чарли. Сразу открыл, видимо, не спал. Лицо у него было…

– Что? – быстро спросил я. – Что случилось?

Чарли, не говоря ни слова, впустил нас в комнату. На кровати лежал Локки. На нем были только тонкие подштанники. Его голова моталась из стороны в сторону, а губы бормотали что-то бессвязное. Запах стоял… В общем, похоже, что тело Локки ему не повиновалось и справляло свои естественные потребности. И неестественные тоже. На наших глазах бывший шпион выгнулся дугой, издал несколько клекочущих звуков и его вырвало желтой желчью.

– Я пришел поздно, – сказал Чарли. – Ночью. Дверь была открыта, а Локки валялся на полу в луже нечистот. А пленница сбежала. Я прибрался, как мог, слежу теперь, чтобы он себе язык не прокусил или еще что…

Я опустился на сундук. В глазах потемнело.

– Не надо было врать про бесноватость…

Глава двадцать вторая,

в которой бывшего шпиона находят в странном бреду, из которого он не может выйти. Несколько дней они старательно ухаживают за попавшим в переплет приятелем, параллельно меняя дислокацию, потому что прежняя известна сбежавшей принцессе.

Самый сложный вопрос сейчас был в том, сбежала она сама, или ей кто-то помог. Мы не обсуждали это, но меня эта тема почему-то волновала в первую очередь. Кто-то пришел, вырубил Локки, освободил свою госпожу от веревок, и они ушли. Тогда почему нашего шпиона просто не убили? А главное – чего нам теперь ждать? Ясно было, что ничего хорошего. Открытым оставался вопрос, попадем ли мы в розыскные листы жандармов, или нам будут мстить только адасадорцы, подчиняющиеся принцессе.

– Одно хорошо, – сказала Дита. – У нас есть путь к отступлению. Чарли, ты нашел повозку?

Чарли отсутствующим взглядом смотрел в окно и ответил не сразу, будто проснувшись.

– А? Да, нашел, – бывший мой работодатель полез в карман и извлек оттуда бумагу. – Вот лист, позволяющий нам проехать на конной повозке прямо до нашего доходного дома.

– Значит, сегодня мы уезжаем, – кивнула Дита. – Правда придется придумать что-то взамен бесноватой сестры…

– Скажем, что сестра умерла ночью, зато заболел брат, – медленно проговорил я. – И его не придется заталкивать в мешок. Можно просто провезти через ворота на повозке. Стража только рада будет, что город избавляется от очередного непонятного больного.

– Каких тут в последнее время стало неожиданно много, – закончила Дита. – Да, так и порешим. Чарли, иди за своей повозкой, ячмень отменяется. Лучше уехать как можно раньше.

Скрипучая крытая колымага с запряженной в нее низенькой лохматой лошаденкой без всяких проблем миновала ворота. Стражник на них стоял другой, но никаких сложностей не возникло. Он скользнул взглядом по нашим документам, взял положенную с повозки пошлину и пожелал Локки счастливого выздоровления. Осматривать не стал.

Манан (так звали деда на Болотной заимке) встретил нас радостно:

– А я уж думал вы не приедете! – всплеснул он руками. – Выбирайте домик, я буду рад, если вы поселитесь поближе.

– Эх, Манан, мы бы рады… – покачал головой я. – Но у нас беда… Померла сестра, пока мы у тебя ночевали. И брат Диты заразился какой-то неведомой болезнью. У него лихорадка и бред. Так что нам лучше подальше домик. Чтобы тебя ненароком не заразить… Но обещаем заходить каждый день.

– Только вот пива и рыбы мы забыли купить, – сокрушенно проговорила Дита. – Но нам все равно сейчас в город, повозку возвращать, так что сегодня же все будет!

– Ох-хо-хо! – покачал головой дед. – Ничего, подожду еще чуть-чуть.

Мы выбрали хижину, скрытую от основной заимки деревьями. Выгрузили там свои вещи, а их у нас к тому времени скопилось немало, и аккуратно положили Локки на нары. Домик был невелик – всего одна комната и крохотная прихожая, больше похожая на крытое крыльцо. Одну стену занимали дощатые нары, возле единственного окна стоял стол и два табурета, а в углу перед дверью притулилась крохотная кирпичная печка.

– Уф, – выдохнула Дита, усевшись на табурет. – В лесу все равно чувствую себя увереннее. Во всяком случае, если придется уходить быстро, смогу запутать следы. Да и еда тут вроде как бесплатно бегает.

– Мне странно в этом признаваться, – сказал я. – Но мне тоже стало как-то спокойнее.

Чарли промолчал. Потом прошелся вдоль нар и прислонился к стене.

– Знаете, друзья, – произнес он. – Вам не кажется, что нам пора начинать что-то делать? Мы наслушались разрозненных сплетен до тошноты…

– Да, – неожиданно горячо поддержала его Дита. – Победить можно только атакой, обороной много не навоюешь. Давайте подумаем…

Дита и Чарли выжидающе смотрели на меня. А что я мог им предложить? Я не был знатоком города, не был вхож в аристократические дома, не говоря уж про дворец, я не был полководцем или героем, я… Хватит! Распустил тут нюни! Действительно пора действовать, а не ждать, пока за нами наконец придут жандармы или неулыбчивые ребята из Третьего Кабинета и вежливо проводят на виселицу. Или куда нам там полагается по составу преступления?

– Ладно, – кивнул я. – Мы и правда что-то засиделись… Кстати, вот с чего хочу начать. Чарли, помнишь, когда я относил письмо неведомому некто по имени Свир Дундук, вы с Рохлей Бумом насели на меня, чтобы я рассказал вам, как этот некто выглядит?

– И ты солгал тогда, – кивнул Чарли. – Да, помню. Не знаю, поможет ли нам эта информация, но дело было в Дублоне. Рохля работал не только в работном доме. Кроме этого он еще вел несколько дел у… одного частного сыщика. Тот не сильно делился с ним информацией, но от Рохли трудно что-то скрыть, он парень ушлый.

Я хмыкнул. Да уж, Рохля не из бессловесных мальчиков на побегушках, это точно.

– Так вот, – продолжил Чарли. – Одно из дел, которым занимался тот сыщик, было как раз про Дублона Свидла. Некоторые злые языки судачили, что он шпион. Только вот доказательство никаких. И тут это письмо. О котором сыщик не знал, а Рохля увидел. Оно пошло не через центральную почту, а частным порядком, поэтому, наверное, его тот сыщик и пропустил. Кроме того, это имя пару раз мелькало в каких-то сомнительных кругах. Я имею в виду Свир Дундук, конечно. Только никто толком не знал, что это за личность и даже какого она пола.

– А почему Рохля сам не отнес письмо? – спросил я.

– Он просто опоздал, – пожал плечами Чарли. – Я уже отдал вам почту. Рохля разъярился, когда узнал, и рассказал мне, в чем, собственно, дело. Тогда мы дождались тебя и расспросили. Что Рохля делал дальше с этой информацией, я не в курсе.

– Слушайте! – воскликнула Дита. – Ты говоришь, что относил письмо Свир Дундук? А где она жила?

– В каком-то заброшенном храме за Микстурой… – медленно проговорил я и хлопнул себя по лбу. – Вот идиот! Как мне это самому в голову не пришло!

– Теперь, когда мы знаем, что Свир и Ида – одно и то же лицо, – уверенно сказала Дита. – Нам надо обязательно сходить по ее старому адресу. Вряд ли там осталось что-то серьезное, но это все равно может оказаться несколько большим, чем совсем ничего.

– У меня есть еще одна идея, – сказал я. – Все мои неприятности начались с мистера Ода. Вы о нем вряд ли знаете… Он подсунул мне книжку. Ту самую, Чарли… Ты должен помнить, ты ее видел. Все это произошло в «Читальном доме» Расмуса. И там же я ее потом спрятал, перед тем, как меня забрали в армию. Можно попробовать зайти туда и поговорить с хозяином. Тем более, что сейчас мое появление не вызовет никакого особого удивления – война закончилась, вот я и вернулся. А документы у меня там вряд ли будут проверять…

– Ну, это уже твои дела, – Чарли присел на нары рядом с Локки, пребывающем все в том же плачевном состоянии – он неразборчиво бормотал, метался, иногда вскрикивал, его бросало то в жар, то в холод и периодически рвало желчью.

– И еще… Дита, – я повернулся к девушке. – У тебя же тут родители живут, так?

– Ну… да, – напряглась Дита.

– И твой отец изредка вхож во всякие аристократические круги, так?

– Я даже не знаю, жив ли он, – хмыкнула Дита.

– А меж тем, он мог бы нам при необходимости помочь… – я задумался. Интересно, чем нам может помочь мелкий канцелярист? И не будет ли опасно вообще обращаться к столь ненадежным людям?

– Знаешь, Райл, а ты прав, пожалуй, – сказала Дита. – Может быть мне действительно пришло время навестить родителей… На всякий случай я им ничего рассказывать не буду, просто появлюсь и понюхаю, так сказать, воздух. Если что – быстро скроюсь и все. Даже, наверное, не так… Я зайду не к ним… Я зайду к своей тетке и порасспрашиваю сначала.

– Ну, это твои дела, – повторил я фразу Чарли. – Ну что? Кто сегодня останется возле Локки?

– Давайте я, – вызвалась Дита. – Езжайте, отвезите повозку, купите еды, не забудьте про пиво и рыбу для Манана. А я тут наведу уют, проведу короткую разведку, да и отдохну, кстати.

Мы с Чарли договорились встретиться на постоялом дворе «Придорожный», почти возле самых ворот. Он сказал, что отвезет повозку и забежит к Рохле Буму, спросить про тот случай, а я решил пойти в «Читальный дом». Мы попрощались, и я направился вглубь бурлящей жизнью Первой Торговой, а Чарли свернул на повозке в Кирпичный рукав.

Вывеска была на месте. Дом остался таким же, каким я его помнил. На самом деле я был здесь не так уж и давно. Всего каких-то… два месяца?… назад. Но казалось, что это невероятно давно. Как будто полжизни прошло. Я стоял перед дверью и не решался ее открыть. Как они меня встретят? Тренькнул колокольчик, дверь открылась сама и прямо на меня налетела Ада.

– Ой, простите, мистер! – сказала она, потом споткнулась на полуслове, присмотрелась внимательно, взвизгнула и бросилась мне на шею. – Райл! Как я рада! Я думала, что никогда больше тебя не увижу!

Я осторожно приобнял ее тоже и уткнулся носом в ее макушку. Ада. Я был невероятно рад ее видеть. И при этом просто стоял столбом, будучи не в силах произнести что-то, приличествующее случаю. Тут девушка вспомнила о том, как полагается вести себя юной даме, отошла от меня, церемонно склонила голову, правда, не прекращая при этом улыбаться во весь рот.

– Что же ты молчишь, Райл? – сказала Ада. – Пойдем в дом сейчас же! Рынок подождет, потом схожу!

Ада схватила меня за руку и потащила внутрь.

– Папа! – заголосила она с порога. – Смотри, кого я привела!

Расмус, сидящий за столом, снял с носа очки и посмотрел на меня.

– О, – лицо его стало донельзя удивленным. – Ну, здравствуйте, молодой человек. Вот уж кого не гадали увидеть, после того письма! А я ведь так и не закончил ремонт…

– Райл, – Ада так и не выпускала мою руку. – Когда ты пропал, мы не знали, что и думать. Я всю ночь не спала, а папа… папа делал вид, что злится, но на самом деле тоже волновался, я знаю. А потом пришло письмо… Мы ужасно огорчились. И обрадовались, что ты не обманщик. Хотя мы не верили, что ты обманщик, правда! Не думай ничего такого. Садись, Райл! Расскажи, что с тобой произошло!

Я присел на стул напротив Расмуса. Заготовленная история про прибывшего на южную границу гонца, сообщившего нам о расформировании отряда, потому что война закончилась, застряла у меня во рту. Не хотелось врать. Я сгорбился и опустил глаза.

– Не спрашивайте меня, пожалуйста… – сказал я тихо. – Я все расскажу. Обязательно. Только не сейчас…

– Все было ужасно? – глаза Ады стали большими и круглыми.

– Да. Нет. Не важно, – я не знал, как начать разговор. Спросить, не находили ли они запрещенной книги на пыльном стеллаже? Попросить учебник по магии? Или…? – Я должен вас кое о чем спросить… Только не удивляйтесь, пожалуйста.

– Хорошо, молодой человек, спрашивайте, – взгляд Расмуса стал серьезным и настороженным.

– Мистер Од, – начал я. – Он заходил сюда, и мне показалось, что вы с ним знакомы. Вы знаете, кто это?

Расмус молча пожевал губами и отвел взгляд. Ада непонимающими глазами смотрела на меня.

– Нет, молодой человек, – сказал, наконец, Расмус. – Я не знаю, кто такой мистер Од. То есть, я знаю, кем он представляется, только, боюсь, это не является его настоящим лицом. А вас, я так понимаю, интересует именно настоящее… Впрочем, он про вас спрашивал, да. Вскоре после вашего исчезновения он зашел ко мне и принес несколько раритетов. «Тени и знамения», да. Эта книга вообще считалась утерянной. Когда-то давно ее запретили, но потом из списков запретной литературы убрали. Но считалось, что все экземпляры были уничтожены. Ладно, не о том речь. Он зашел не на пару минут, по своему всегдашнему обыкновению, а остался надолго. Мы с ним говорили о книжных новинках и редкостях, а потом он между делом спросил о тебе. Я сообщил ему о твоем письме, и на этом мы расстались…

– Спасибо, – машинально поблагодарил я, думая о том, что же это может значить.

– Да, вот еще что, – добавил Расмус. – Если ты доверяешь моему чутью, Райл, этот человек не хочет тебе зла. К сожалению, это все.

– Райл, а ты можешь хотя бы сказать, где ты служил? – потормошила меня Ада, разрядив тем самым обстановку.

– Могу, – кивнул я. – На южной границе, в джунглях.

Ада шепотом ахнула и прижала руки к груди, очевидно дорисовав в своем богатом воображении кучу романтичных подробностей о моей службе.

– Ты останешься у нас, Райл? – спросил Расмус.

– Нет, – покачал головой я. – Мы остановились за городом. И… мой товарищ болен. Так что я не могу… Просто не могу.

– Тогда останься у нас хотя бы пообедать! – воскликнула Ада.

На обед я согласился. Ада, радостно взвизгнув, убежала собирать на стол, а мы остались вдвоем с Расмусом. Тот снова надел очки и посмотрел на меня.

– Ты изменился, Райл, – констатировал он. – Не знаю, плохо это или хорошо. И еще. Если тебя все еще волнует судьба оставленной у нас книги, то ее забрал мистер Од.

Все-таки, он что-то не договаривал. Он наверняка знал больше об этом человеке. Но упрекать хозяина «Читального дома» в некотором недоверии ко мне я не мог. Я же тоже ничего не рассказал…

– Мистер Од обещал зайти к нам завтра днем, – как бы в воздух сказал Расмус. – Так что если ты хочешь с ним встретиться, то…

– Идите обедать, все готово! – позвала Ада.

Обед был замечательным. Я сейчас не о блюдах, стоявших на столе, а, скорее, о самой обстановке. Расмус рассказывал о своих делах, о новых книгах, появившихся в его коллекции, о городской газете, с которой он недавно судился по поводу одной заметки, где было упомянуто его имя. Ада болтала о том – о сем… Было хорошо и спокойно. Даже слишком спокойно. Так, что я даже начал беспокоиться, и решил, что пора уходить. Что-то тревожило меня, и я пока не мог понять, что. Я тепло попрощался с Расмусом и направился к двери. Ада вышла проводить меня за порог. В ее глазах стояли слезы.

– Ты только не исчезай больше так надолго, пожалуйста, – тихо сказала она, поднялась на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Потом смутилась и убежала домой. Я вздохнул. Потому что не знал, вернусь ли я сюда. И потому что понял, что именно меня беспокоило. Вся эта ситуация была здорово похожа на другую, совсем недавно со мной произошедшую. В той таверне меня ждала засада. Больше я не совершу такой ошибки, решил я и направился к постоялому двору, где мы договорились встретиться с Чарли. По дороге завернул на Первую Торговую, чтобы набрать продуктов, за которыми мы, собственно, в город и ходили.

Вечерело. Я сидел за длинным столом в «Придорожном» и медленно цедил пиво из кружки. Чарли еще не было. Я лениво прислушивался к разговорам торговцев, остановившихся здесь, чтобы не платить лишних пошлин. В основном это были мелочные торговцы, чей дневной товар спокойно помещался на лотках, которые они таскали на груди. По утрам они пешими бесплатно входили в город, а по вечерам возвращались к своим повозкам. Ни о чем, интересующем меня, они не говорили. А слушал я их просто от нечего делать, чтобы скрасить свое ожидание. Наконец Чарли появился.

– Пойдем, – сказал он с каменным выражением лица.

Я без вопросов и удивления поднялся со своего места, оставив недопитое пиво. Мы вышли, он молча забрал у меня один из мешков с едой, а потом, когда мы отошли достаточно далеко, сказал.

– Рохлю убили.

Почему-то я даже не удивился. Хотя сказать, что я ожидал чего-то подобного, тоже не мог.

– Как это случилось? – спросил я.

– Его нашли в собственной квартире, – ответил Чарли. – Прибитым к двери и с вырезанными на лбу знаками. Домовладелец зашел за платой в третий раз, ему никто не открыл, тогда он приказал выломать дверь. А там… Мухи роем, вонь…

– Интересно, – сказал я без выражения.

– Да, – кивнул Чарли. – Значит он выяснил что-то все-таки. За что его и убили.

– Может и не выяснил, пожал плечами я. – Просто влез в дело, не подумав о последствиях. И его на всякий случай убили. Или кто-то подумал только, что он что-то знает…

– Ладно, – выдохнул Чарли. –Что теперь-то уже гадать? Не пойдем же мы обыскивать квартиру в поисках того, что он мог узнать. Тем более, что там уже наверняка и нет ничего…

– А давно его нашли? – спросил я.

– Вчера вечером, – ответил Чарли.

Глава двадцать третья,

где Локки так и не стало лучше, а Райл встречает незнакомца, всучившего ему книгу, с которой и начались все его неприятности. Он увязывается за ним, решив, что тот его не узнал. Незнакомец заводит главного героя в квартал для приезжих и заводит с ним разговор. По его словам, все приключения были не более, чем проверкой. И что теперь, выдержав выпавшие на его долю испытания, Райл получит наконец возможность занять в обществе достойное место.

Вечером мы с Чарли пошли навестить Манана, отнести ему обещанное пиво и рыбу, а вместе с этим еще и головку сыра, копченый окорок и свежих яблок. Разумеется, мы согласились отведать вместе с ним запеченного зайца и скрасить своим присутствием его одиночество. Хорошо, что Манану требовались скорее слушатели, чем собеседники. Потому что Чарли бы печальным и рассеянным, а я – озабоченным и рассеянным. Мы оба отвечали невпопад, думая каждый о своем. Только Манан этого все равно не заметил, как мне кажется.

Уже ночью мы устроили «военный совет». Сначала о своем визите рассказал я, добавив в конце о своих подозрениях.

– Ты думаешь, этот Расмус хочет заманить тебя в засаду? – спросила Дита, дослушав.

– Боюсь, что да, – кивнул я. – Точнее, не так… Может быть, этот мистер Од ищет со мной встречи и не может меня найти, вот и попросил Расмуса поспособствовать. А может быть эту книгу нашел кто-то другой… Кто теперь тоже хочет меня найти и держит Расмуса в страхе, потому что…

– Держать дома такую книгу – смертный приговор, да, – закончила Дита. – И что ты думаешь делать?

– Думаю, прийти завтра с раннего утра, – сказал я, – спрятаться где-нибудь по соседству и понаблюдать за домом Расмуса. Посмотреть, кто будет заходить и выходить. А потом подумаю, что делать.

Потом Чарли сообщил про смерть Рохли, так похожую на смерть Олуха Шутера, что создавалось впечатление, что орудовал один и тот же человек. Или люди.

– Знаете, – начал я. – Когда мы выбрались из той кроличьей таверны, я подумал, что Шутера убили как раз они. Сумасшедшие сектанты, которые работают на Адасадор. На стенах там было нарисовано что-то похожее на те знаки, которые ты нам нарисовал, помнишь, Чарли? Со лба Шутера которые. Но мы же там устроили настоящий погром, вряд ли они так скоро оправились и решились на второе убийство…

– Так мы же не знаем, когда убили Рохлю, – хмыкнул Чарли. – Вчера его нашли, а труп там пролежал… эээ… некоторое время. И успел изрядно подпортиться. Так что, может и действительно они. Но нам это все равно ничего не дает…

– Да, – согласился я. – Ну что, Дита, завтра ты со мной в город?

Дита кивнула. Мы посчитали совет завершенным и пошли спать.

Наблюдать за «Читальным домом» оказалось проще простого. Прямо напротив имелась гостиница. Довольно дорогая, поэтому там даже нашелся пустующий номер на втором этаже. Правда мне сообщили, что человек собирается вернуться завтра к вечеру, но я сказал, что это ничего, что мне просто нужно завтра с утра явиться в одно место, а ночевать на улице как-то не хочется… В общем, мы с хозяином друг друга поняли, я дал ему денег, он вручил мне ключи, и мы расстались довольными друг другом. Гостиница оказалась настолько приличной, что мне во время моего бдения у окна даже поесть дважды принесли. Эх, хорошо, наверное, быть богатым…

Надо сказать, наблюдение было довольно скучным. В «Читальный дом» заходили самые разные люди. В основном они выглядели как студенты или сумасшедшие. Надолго там задержалось всего три человека – тощий и длинный недоросль с едва пробившимися усиками, еще один недоросль, на этот раз упитанный и в очках и старичок с тростью в залатанной куртке и мятой шляпе. Ни один из них не выглядел опасным. Или это были гениальные агенты…

Мистер Од появился ближе к вечеру. Он выглядел иначе… Я бы его, может, и не узнал, но он задержался на крыльце и огляделся по сторонам. Теперь на нем был пижонский бархатный пиджак, яркий бант на шее и высокая фетровая шляпа. Как аристократ он выглядел. А возможно, он и был им, кстати. Я подобрался и стал смотреть на двери внимательнее. Когда он выйдет, надо будет обязательно за ним проследить… Ага! Я сорвался с места и побежал вниз по лестнице. Крикнув хозяину, что скоро вернусь, я выскочил на улицу. Мистер Од шествовал медленно и вальяжно, опираясь на зонт-трость. Он со скучающим видом оглядывался по сторонам, постоял возле лотка с леденцами, ничего не купил и пошел дальше. Я шел за ним в отдалении, стараясь выглядеть, как обычный прохожий.

Ничего похожего на первую мою погоню за этим же человеком. Куда делась его стремительность? Одно удовольствие следить за ним, когда он такой. Впрочем, если бы в этом наряде он шел торопливой походкой занятого человека, его бы никто не понял. Вот мы вышли к Кейктауэру, где как всегда толпился самый разношерстный народ. Вот он немного постоял у витрины магазина готового платья. Вот свернул в Кошачий рукав. На площади мне даже удалось, не выпуская его из вида, купить пирожок с лотка. Кошачий рукав вывел нас к району, где в основном жили приезжие. Этакий квартал-гостиница. Возле переулка мистер Од оглянулся и оглядел все тем же ленивым взглядом прохожих и дома. Я обмер от страха, что сейчас он меня узнает. Но нет. Он равнодушно скользнул глазами по моему лицу и продолжил свой путь. В переулок. Я свернул за ним.

Его там не было! Абсолютно прямой и пустынный переулок! Куда он мог деться?! Я заметался. Пробежал вперед, огляделся по сторонам – закрытые двери, никаких вывесок. Я потерял его! Как же так?!

– Здравствуйте, мистер Райл, – раздался голос над самым моим ухом.

Я аж подпрыгнул от неожиданности. Мистер Од стоял на крыльце рядом со мной. Дверь за его спиной была распахнута.

– Раз уж мы с вами так удачно неожиданно встретились, давайте поговорим, – продолжил незнакомец. – Не желаете войти?

Он сделал приглашающий жест. Внутри меня боролись два страха – страх неведения, в котором я продолжал пребывать почти с момента моего первого прибытия в Сердце Мира и просто страх. Страх неведомого. Что ждало меня там, за этой дверью, так гостеприимно распахнутой этим странным человеком? Я решился. И сделал шаг вперед.

Комната, где мы оказались, была небольшой. Посередине стоял стол с двумя стульями. На столе имелась бутылка вина, тарелка с фруктами и тарелка с тонко нарезанным мясом и сыром. И два хрустальных бокала.

– Присаживайтесь, мистер Райл, – сказал мистер Од и сел за стол первым. – Ну что же вы? Видите, как удачно все сложилось? Заглянули на огонек к накрытому столу… Не волнуйтесь о его скудости, сейчас подадут горячее.

Я сел, по-прежнему не зная, что сказать. Никаких громил в доме не оказалось. Только молчаливый слуга в фиолетовой ливрее. Он принес блюдо с жареной индейкой и так же молчаливо удалился.

– Давайте выпьем, мистер Райл, – предложил мистер Од и разлил вино по бокалам. – За нашу встречу и наше знакомство.

– Простите, мистер Од, – я наконец смог оторвать язык от неба и произнести хоть что-то. – Я не понимаю…

Мистер Од кивнул. Потом улыбнулся.

– Разумеется, я все вам сейчас объясню, – он поднял свой бокал, я последовал его примеру, проследив, чтобы он отпил первым. – Итак, начнем нашу беседу. Я представляю службу, о существовании которой мало кто подозревает. Назовем ее… скажем… Тайным кабинетом. Скажу даже больше, я не просто ее представляю, я ее возглавляю. И мне, как и многим другим моим коллегам, всегда требуются толковые люди. Исполнители. О, уверяю вас, мистер Райл, очень многие бы отдали все, что у них есть, чтобы попасть на должность, которую я могу предложить. Но кое-кто мне не нужен. Мне нужен «кто-то». И чтобы определить, подходит мне человек или нет, я подвергаю его… испытанию. Вы свое испытание с честью выдержали, поздравляю!

– Что еще за испытание? – нахмурился я. Мне все больше не нравился этот мистер Од вместе с его туманными речами и прозрачными намеками. И Тайным Кабинетом.

– Я передал вам некий предмет, – мистер Од, ловко орудуя ножом, отделил кусочек румяного бока жареной птицы и положил к себе на тарелку. – Попробуйте индейку, мистер Райл, Хахо исключительно готовит!

Но у меня что-то не было аппетита.

– И что дальше? – спросил я хрипло.

– Дальше мне нужно было посмотреть, как вы с ним обойдетесь, – мистер Од отправил в рот кусочек мяса и принялся сосредоточенно жевать. У меня пересохло во рту, и я отпил вина из бокала.

– Если бы вы сразу направились к жандармам, – продолжил мистер Од, – мне бы это совершенно не подходило. Если бы вы попались с этой книгой жандармом, то испытание тоже считалось бы проваленным. У вас же получилось иначе. Затем вы с честью пережили выпавшие на вашу долю лишения и нашли из них наилучший выход, затем вас, по моей просьбе, забрали в армию. Откуда я вас и собирался забрать. Но вы появились в Сердце Мира сами. Что меня тоже вполне устраивает.

– Что значит «собирались забрать»? – спросил я. Это был какой-то бред! Это не могло быть правдой! Этот напыщенный петух мне просто врет. Мысли метались в моей голове, как пойманные птицы. Он утверждает, что я всего лишь пешка в его игре?!

– Мистер Райл, – сказал он серьезным голосом. – Как вы думаете, что произошло сегодня?

– Вы заметили, что я за вами слежу, – ответил я. – И привели сюда.

Мистер Од улыбнулся одними уголками губ.

– Когда мистер Расмус рассказал мне о вашем визите вчера, – он внимательно смотрел на меня. – Я первым делом снял в гостинице напротив номер, выходящий окнами на «Читальный зал». И сообщил хозяину, что на два дня уеду. Так что, если он желает, то может сдать мою комнату на это время. Что хозяин и сделал, верно?

Я почувствовал, как краска стыда заливает меня до кончиков ушей. Марионетка. Балаганная кукла. Дурак…

– Вам нечего стыдиться, мистер Райл, – снова слегка улыбнувшись проговорил мистер Од. – Вы поступили именно так, как должен был поступить сотрудник моего кабинета. Несмотря на ваши теплые отношения с Расмусом, вы заподозрили подвох и решили сначала убедиться, с чем имеете дело. Все верно. Все правильно.

Я сжал зубы. Ну и ладно! Мне хотелось встать и уйти, но я решил дослушать представление до конца. Поэтому взял нож и тоже отрезал себе кусок индейки. Прожевал первый кусочек, почти не чувствуя вкуса, принялся за второй. Постепенно злость рассеивалась. Ведь в конце концов, чего я хотел? Найти этого треклятого мистера и поговорить с ним. Я нашел? Нашел. Поговорил? Вот, как раз в процессе. А индейка, кстати, оказалась действительно чудо, как хороша. Мясо просто таяло во рту… Мистер Од с видом сытого хищника наблюдал за мной.

– Вы замечательно держитесь, мистер Райл! – похвалил он меня.

– Спасибо на добром слове, – язвительно ответил я.

– Правду говорить легко и приятно, – мистер Од слегка склонил голову, как бы отдавая мне некую дань уважения. Наверное, если бы это все произошло раньше, если бы не случилось этого трижды проклятого мирного договора, если бы… Я бы, наверное, даже обрадовался. Только сейчас не получалось…

– Так что вы хотите мне сказать, мистер Од, – я взглянул ему прямо в лицо.

– Мистер Райл, я хочу предложить вам работу, – сказал мистер Од. – Место сотрудника Тайного Кабинета, что автоматически означает и жилье в столице, и приличную зарплату, и уважение, конечно. Что вы об этом думаете?

– А что я должен об этом думать? – не знаю, почему у меня вдруг вырвался этот вопрос. А еще я вдруг понял, что под рубашкой, касаясь голой кожи, у мистера Ода висит такой же талисман, как и у Локки. Это открылось неожиданно, будто между делом. Я вдруг посмотрел на него и понял это.

– Очень правильный вопрос, мистер Райл, – мистер Од снова взял стакан с вином, задумчиво посмотрел в него, покатал темно-красную жидкость по стенкам. – Вы должны подумать, что для того, чтобы попасть на столь завидное место, вам предстоит совершить нечто. Вы действовали по наитию, повинуясь позывам души. Вас вела интуиция. Теперь же вам предстоит выполнить поручение сознательно. И если вы справитесь, то я буду счастлив увидеть вас среди моих сотрудников.

– А если нет? – настороженно спросил я. Хм, интересно, я что, надумал согласиться? Или это я просто светскую беседу поддерживаю? Надо заметить, что в голову-таки закрались сомнения. Ведь если я соглашусь работать на этот его кабинет, то я полностью восстановлю свое легальное положение, и буду иметь возможность… Возможности, которые мне и не снились. Может быть тогда у нас получится предотвратить катастрофу, нависшую над нашей страной? Мы, конечно, забрали страшное кольцо, неизвестно для кого из королевской семьи предназначенное, но ведь принцесса-то жива! Кроме того, этот мистер Од точно знает, что я маг. И все равно предлагает эту сделку!

– Если нет, – холодно отозвался мистер Од, – то я просто исчезну из вашей жизни, и вам вскоре покажется, что наша встреча вам приснилась.

– О каком поручении идет речь? – спросил я. – Что мне нужно будет сделать?

– Вы согласны? – с нажимом сказал мистер Од.

– Я не покупаю котов в мешке! – воскликнул я. – Скажите, что мне придется делать, и тогда я дам ответ!

– Вынужден настоять на своем вопросе, – глаза мистера Ода сверлили меня, как два буравчика. Я поежился под этим взглядом, но глаз не отвел. – Отвечайте, согласны вы или нет?!

Глава двадцать четвертая,

в которой главный герой демонстративно не соглашается на лестное предложение представившегося к тому моменту незнакомца.

Мне казалось, что весь набор неприятных эмоций я за последнее время уже испытал. И дикий страх, и беспросветное отчаяние, и горькое разочарование, и отупляющую усталость. Но то, что заклокотало во мне, как ведьмино варево сейчас, поразило даже меня самого. В висках стучала бессильная злоба. Бешеная, невозможная, нерассуждающая. Я резко встал, с грохотом опрокину на пол стул. Мой бокал упал, по белоснежной скатерти стало расплываться рубиново-красное пятно. Я смотрел в лицо этого человека и чувствовал, что хочу убить его. Прямо сейчас, немедленно. Что вот сейчас я воткну кинжал, на который непроизвольно легла рука, ему в горло, и все сразу кончится, забудется, как страшный сон.

Мистер Од медленно поднялся. Его породистое лицо не выражало ничего. Я до боли сжал пальцы на рукояти кинжала, крепко зажмурился, потом открыл глаза и выпустил из руки оружие. Молча вышел из-за стола и направился к двери.

Мистер Од меня не задерживал. Его слуга – тоже. Я беспрепятственно вышел на улицу и зашагал, куда глаза глядят. Мысли мои в тот момент не поддавались были совершенно неописуемыми. Они неслись, как бешеные лошади, перескакивая от «за что?» к «почему я?», из пункта «ненавижу!» в пункт «я ничтожество». Я шел стремительно, едва замечая прохожих и не обращая внимания на нервные окрики тех, кого я задел или толкнул. Иногда я останавливался, оглядывался вокруг невидящим взглядом, потом снова шел.

Постепенно я успокоился. Мысли перестали бессмысленно метаться, кровь больше не стучала в висках кузнечным молотом, жар не приливал к лицу горячей волной. Рассудок снова завладел моей головой, и я стал способен рассуждать. А что, собственно, произошло? Отчего я пришел в такое неистовое бешенство? Конечно же, мистер Од вместе со своей книжкой не особенно-то и виноват. Все получилось так, потому что… обстоятельства так сложились. Если взглянуть на это дело с другой стороны, то если бы мистер Од не сунул мне в руки эту книжку, то я не познакомился бы с Локки. Если бы я не попал в Армию, то у меня не было бы такого отличного боевого товарища и наставника, как Диты. Если бы Чарли нас тогда не выставил, то он, скорее всего, прошел бы мимо, так и оставшись презрительным начальником. Не то, чтобы я уже жалел, что вспылил и ушел… Остались ведь погибшие Тигры и Мантикоры, никуда не делись убитые Рохля и Шутер, а тот алтарь в кроличьей таверне я вообще на всю жизнь запомню… Но ведь в этом всем мистер Од не виноват, разве нет?

Эх… Похоже все-таки, я спорол горячку. Но не возвращаться же теперь было! Я огляделся, чтобы понять, куда же меня занесли мои ноги, пока я не соображая ничего шел по улицам. Прямо надо мной высилось огромное кубическое здание безо всяких украшений, лепнины и колонн. «Его Королевского Величества Типография» прочел я на табличке рядом с центральным входом. С угла же имелось еще одно крылечко, не столь внушительное и массивное. Вывеска гласила «Редакция газеты «Утренний курьер». Газета! Портрет принцессы был напечатан в газете, газету читают практически все грамотные люди в городе! Я еще не знал, что я там буду говорить, а рука уже сама схватилась за витую бронзовую ручку.

Обрушившийся на меня шум был сравним по громкости… Да ни с чем он оказался несравним! Даже Первая Торговая в беспошлинный день так не голосила никогда, хотя уж народу-то на ней побольше, это точно. Большое квадратное помещение было разделено длинными столами, устланным бумагами, бумажками, листочками и листиками. Находившиеся в редакции люди говорили громко, горячо, с невероятной экспрессией и размахивая руками. Весь этот гвалт перемежался с гудом и грохотом работающих где-то за стеной машин. Когда мои уши привыкли к царящей здесь какофонии, я принялся прислушиваться к отдельным разговорам.

– Ты идиот! – вещал с невыразимым пафосом длинноволосый немолодой человек в клетчатом пиджаке и такой же кепке. – Ты понимаешь, что из-за твоих капризов нам придется урезать придворную хронику?!

– Кому нужна твоя придворная хроника, осел ты упрямый! – вторил ему второй, тощий и лысый. – Она каждый день одна и та же! У этих замшелых аристократов никакой фантазии нет! Ах, леди такая-то устроила прием, уси-пуси. Если бы написал не про ее прием, а про рога ее мужа, то читали бы это взахлеб!

– Это кто тут осел, а? – клетчатый упер руки в бока и надвинулся на лысого. – Если я про эти шуры-муры буду писать, то кого, по-твоему, на виселицу отправят?

Надо же, клетчатый – придворный хроникер? А выглядит как типичный бездельник оборванец… Впрочем, особым лоском и изысками гардероба здесь не блистали.

– Раз ты боишься, то нечего было идти в репортеры, – припечатал лысый клетчатого и гордо ввинтился в толпу остальных сотрудников.

Я повернулся к другой компании, на этот раз из трех человек. Один убеленный сединами благообразный отец семейства и два недоросля, похожих, как близнецы.

– …этот абзац мы вычеркнем, – деловым тоном рассуждал «отец семейства». – Вот тут надо бы добавить какую-нибудь сочную фразу. А вот здесь…

– Как это вычеркнем абзац?! – вопросил один из недорослей.

– Да в нем, можно сказать, самая соль! – поддержал его второй.

– Пересоленное блюдо у вас получилось, господа хорошие, – язвительно проговорил «отец семейства». – А читатель не любит пересоленное, ему надобно в плепорцию чтоб было!

– Зачем вы решаете за читателей!? – вспылил первый недоросль, а я не стал слушать дальше и повернулся к следующему столу. Прямо на нем восседал молодящийся субъект в потертом бархатном пиджаке и нараспев читал:

– О, вы, увитые виноградными гроздьями,

О, вы, унизанные каплями росы,

Для вас, благословленный просьбами,

Я трачу творчества часы!

– Прелестно! – аплодировала девушка в завитых рыжих кудряшках. – Это гениально, восхитительно!

Было заметно, что остальные слушатели не разделяют восторг юной дивы, очевидно вдохновительницы витийствующего поэта.

– Раздел творчества у нас по остаточному принципу, – промямлил парень в черной куртке и старомодной шляпе. – Вы оставьте, пожалуйста, рукопись, главный редактор ее посмотрит, а когда будем печатать, то непременно вам сообщим…

– Как?! – возмутился поэт. – Что значит «по остаточному принципу»?!

– Мы люди маленькие, – вступился за товарища в черном товарищ в полосатом. – И ничего не решаем.

– Пойдем, любимая! – поэт соскочил со стола, схватил за руку кудрявую девушку и направился к двери, едва не сшибив меня по дороге. Тут на меня наконец-то обратили внимание. И не кто-нибудь, а тот самый, в клетчатом, который и был мне нужен.

– Вам чего? – неприязненно спросил он, оглядев меня с ног до головы.

– Видите ли, почтенный репортер, – я заулыбался и подошел к нему поближе. – Я мечтаю работать в газете. Можно сказать, с детства! Ах, как бы мне хотелось бывать в гуще всяких событий и доносить добрые вести до людей, вы просто не представляете!

«Не переигрываю ли я с образом восторженного идиота?» – подумал я, прижимая руки к груди и мечтательно закатывая глаза.

– Свободных вакансий в штате у нас нет, – нахмурился клетчатый и повернулся уходить.

– Подождите! Подождите! – я остановил его, схватив за рукав. – Вы меня неправильно поняли! У меня сейчас есть работа. Просто я хотел бы поближе познакомиться с ремеслом репортера, чтобы знать, чему мне нужно учиться, чтобы приблизиться к моей мечте! Не могли бы вы мне рассказать…

– Вообще-то я занят, – нахмурился клетчатый. Я поймал его настороженный взгляд, и он уже не мог отвести его. Вот она, река доверия, покрытая тонким льдом недоверия и скованная узкими берегами раздражения и усталости. Я пробью этот лед, я выпущу бурный поток на широкий простор взаимопонимания. Поверь же этому рыжему пареньку, придворный хроникер! Почувствуй его мечту, вспомни, как ты сам пришел сюда первый раз… Получилось! По льду пробежали первые трещины, напряженная складка между бровей разгладилась, клетчатый глубоко вздохнул.

– Ладно, рыжий, – сказал он, – пойдем присядем. Или нет! Давай выйдем отсюда, тут напротив есть неплохая таверна. Заглянем туда, пропустим по кружечке, и я все тебе расскажу.

В таверне было людно, но мой собеседник, похоже, был здесь завсегдатаем. Девчонка разносчица проводила нас за крошечный столик за деревянной ширмой и убежала выполнять заказ – две кружки пива и две сырных лепешки.

– Ну-с, – значительно проговорил клетчатый. – И о чем бы вы хотели узнать?

К стыду своему я решительно не представлял, о чем его спрашивать и что вообще представляет собой работа репортера. Поэтому бухнул первое попавшееся:

– Скажите, а у репортеров бывают юные поклонницы?

– Что вы, – мой собеседник рассмеялся. – Поклонницы бывают у актеров, у исполнителей романсов, у поэтов, наконец. Репортер – это…

Я пожалел о своей идее поболтать с сотрудником газеты примерно через несколько фраз. Мне стало невыразимо скучно слушать про рупоры правды и вестники доброй надежды. И про напряженный умственный труд тоже. Однако я продолжал поддерживать беседу при помощи «О!» и «Невероятно интересно!», делая над собой усилие, чтобы не зевнуть. Похоже, моего визави в газету пристроил или папа, или дядя, богатый и влиятельный фабрикант. Он же и выбил для него теплое местечко освещателя придворных новостей. Вся его работа заключалась в ежедневном визите в канцелярию, где ему выдавали готовый список событий, который он должен был донести до главного редактора вовремя. Но иногда ему перепадала удача, и его приглашали осветить то или иное скучное придворное событие.

– И вы действительно видели адасадорскую принцессу? – спросил я, изобразив недоверие.

– О, неоднократно! Почти как вас сейчас! – заявил репортер. – И уверяю вас, в ней нет решительно ничего колдовского. Она невероятно красивая и эффектная девушка.

– Да? – удивление мне изображать не пришлось. – Она же дочь короля! А он-то самый настоящий колдун!

– Ну, молодой человек, вы плохо осведомлены! – репортер покровительственно похлопал меня по плечу. – Дети колдунов – не обязательно колдуны. Наш король согласился на этот брак еще и потому, что ее высочество родилась совершенно нормальной!

Я закашлялся. Ну, родилась она может и нормальной, но вот выросла…

– А вы не думаете, что нас обманывают? – спросил я.

– Конечно же нет, мой юный друг, – репортер допил остатки пива из своей кружки. – Эта война измотала оба государства, Адасадору она вредит не меньше, чем нам. А наши разногласия мы вполне можем решить цивилизованным путем переговоров и взаимных уступок.

У меня перед глазами на мгновение возникла куча щебня на месте разрушенной башни и изуродованные трупы Мантикор и Тигров. Но я справился и перешел к следующей интересующей меня теме.

– А если репортер получает сенсационный и шокирующий материал, то его точно опубликуют?

– Обязательно! – горячо заверил меня мой собеседник. – Сенсации – это наш хлеб! Мы не имеем права пройти мимо, мы просто обязаны донести ее до как можно большего числа людей. Только имейте в виду, мой юный друг, что на этой почве происходит множество злоупотреблений. Поэтому каждый сенсационный материал должен быть подкреплен неопровержимыми доказательствами. Вы понимаете, о чем я? Редактор должен быть уверен, что это вам не наболтали в подворотне и не наплели враги нашего государства, строя свои козни и происки…

И репортер разразился гневной и обличительной речью в адрес фальсификаторов и очковтирателей, из-за которых пострадал уже не один сотрудник газеты, потому что публикация ложной информации, особенно порочащей чью-то честь и достоинство ведет к неприятностям. Очень-очень серьезным неприятностям. Я сник. Понятно. Опубликовать в газете информацию о том, что принцесса – ведьма и вообще была у нас тут шпионкой, не получится.

Я снова перешел в состояние «О, да!» и «Какая замечательная мысль, надо обязательно записать!» и стал прикидывать, как бы уже свернуть этот надоевший мне разговор, чтобы не обидеть моего собеседника. Можно было уговорить его провести меня в типографию, посмотреть на печатные станки, на паровую машину, приводящую в движение пресс и цилиндры, но очень уж мне надоел этот человек. Да и пора уже было идти на место встречи с Дитой… На мое счастье на улице раздался какой-то шум, я засуетился, вскочил, крепко пожал репортеру руку и выскочил вон из таверны, называвшейся, кстати «Золотая буква».

Все-таки, какой-то я сегодня дурак, думал я, направляясь к полуночным воротам почти бегом. Сначала с мистером Одом не договорился из-за своих каких-то капризов и вывихов самомнения, потом зачем-то потерял кучу времени, общаясь с этим клетчатым ничтожеством, у которого даже имя забыл спросить. Замечательно. Ай, какой молодец! Дурак, да еще и невежа, к тому же! Впрочем… Может и не совсем зря. Это получается, что всех вокруг убеждают, что принцесса не владеет магией? Но я-то точно знаю, что это неправда! Значит, если мы сумеем как-то доказать или спровоцировать принцессу на публичное колдовство, то…

Дита стояла возле «Придорожного», а возле Диты стояла лошадь и щипала травку. Судя по виду моей боевой подруги, ждала она меня совсем недолго, скорее всего, только что сама появилась. Но вот лошадь…

– Откуда у тебя такое сокровище? – спросил я и похлопал коняшку по рыжей гриве.

– Папа подарил, – криво усмехнулась Дита.

– Какой щедрый подарок, – я вздохнул. – Моя собственная лошадь осталась в Озерном Дворе. Она, конечно, не была такой тонконогой красавицей, как эта, но я ее очень любил. Сначала я думал ехать в город верхом, но меня отговорили, сказав, что содержание лошади в городе я просто не осилю… Я согласился. Теперь вот скучаю, хотя они и были правы.

– Мой папа теперь младший советник, – сообщила Дита устало. – Это было ужасно, Райл. Пойдем к Локки и Чарли. По дороге расскажу все.

Родителям Диты повезло. Ее отца заметили и стали продвигать по карьерной лестнице, увеличили зарплату, а недавно вот пожаловали лошадь из королевской конюшни. Очень смешной подарок. Очень нужный для человека, никогда в жизни не ездившего верхом. Поэтому когда явилась Дита, папа с удовольствием заявил, что в знак воссоединения семьи он торжественно дарит ей эту лошадь.

– Я сидела за семейным столом, – возмущенно рассказывала Дита, – и у меня создавалось впечатление, что я вышла из дома позавчера, а не десять лет назад. Те же ужимки, смешки, глубокомысленные советы… Как я не врезала там никому, сама удивляюсь…

– Ты смогла бы ударить родителей? – удивился я.

– Ну, они же смогли меня продать, – пожала плечами Дита. – Впрочем, не знаю, я же не попробовала стукнуть, так, думала только. Но это все лирика. Что я узнала-то, собственно. Оказывается они все считают, что принцесса…

– Не колдунья? – закончил я.

– Тоже уже узнал? – хмыкнула Дита. – Я себя такой дурой чувствовала. Как мы раньше-то до этой информации не докопались?

– Это потому что мы сплетни слушали, – сказал я. – А в сплетнях обычно официальную точку зрения властей не излагают. Интересно только, это они действительно все так думают, или просто для народа придумали?

– Мои родители в этом убеждены так, что с места не сдвинешь, – сказал Дита.

– А ты пыталась? – спросил я.

– Вообще-то нет, – вздохнула она. – Не очень-то и хотелось.

– Слушай, а они нас не сдадут какому-нибудь Третьему Кабинету? – я посмотрел на Диту.

– Вряд ли, – Дита дернула плечом. – Они так перепугались, что мое появление, да еще в таком виде, – Дита одернула свое потертое пальто, – может испортить им репутацию и жизнь вообще. И так обрадовались, что я не напрашиваюсь снова к ним в дочери.

– Понятно… – кивнул я.

Некоторое время мы шли молча.

– А еще я зашла в аптеку, – снова нарушила молчание Дита. – Купила успокаивающих капель и насыщающего сиропа. Может это хоть чуть-чуть облегчит страдания Локки…

– Как думаешь, он выздоровеет? – спросил я.

– Надеюсь, – сказала Дита, глядя на дорогу. – У меня есть еще одна идея, правда не очень бы хотелось ее воплощать…

– Что за идея? – заинтересовался я.

– Нет, – покачала головой Дита. – Потом. Вдруг не понадобится еще.

Пока нас не было, на заимку приезжал сват Манана. Древний старик, приехавший на телеге из Заячьих Бегов привез всякой снеди и радостно делился с Мананом и Чарли важными новостями об опоросившейся свинье и короеде, пожравшем яблоню.

– Тишь да гладь, – усмехнулся Чарли. – В двух шагах от столицы, а глухомань полнейшая. Им тут совершенно нет дела ни до каких проблем и важных новостей. Красота… но я бы со скуки помер через неделю.

Успокаивающие капли немного утихомирили бред Локки, так что мы вышли на крыльцо, благо нуба здесь чувствовалась сильно меньше, чем в городе. Было прохладно, но пронизывающий ветер оставался где-то на вершинах деревьев.

– Не жалей, дружище, – сказал Чарли, выслушав мой рассказ о сегодняшних приключениях. – Мне кажется, что ты поступил правильно.

– Думаешь? – я взглянул на Чарли, но так и не понял, действительно ли он так думает, или просто пытается сказать мне приятное.

Глава двадцать пятая,

в которой герой и Дита отправляются в храм, где проживала Свир Дундук, чтобы узнать кое-какие подробности о личной жизни принцессы.

Я проснулся, поняв, что Чарли и Дита тихо разговаривают между собой. Почти шепотом. Я лежал и прислушивался, чтобы понять, о чем идет речь. Не открывая глаз, не меняя дыхания. Чтобы они думали, что я сплю. Зачем им вдруг понадобилось шептаться за моей спиной?

– …к родственникам в Ставнях. Там у меня дядя, – говорил Чарли. – А иногда мне кажется, что я лучше умру, чем обращусь к ним за помощью.

– Что, все так плохо? – спросила Дита.

– Слишком хорошо…

Я устыдился своего недоверия к друзьям. Они всего-то проснулись раньше меня и болтали про жизнь. А тихо – это чтобы мне не мешать. Я потянулся, зевнул и сел. Идти никуда не хотелось совершенно. Наверное загородный свежий воздух и тишина так действуют. И печное тепло еще. Было как-то даже удивительно – всю ночь проспал, а в комнате пар изо рта не идет.

– Ну что, пора? – Дита поднялась с табурета. Эх, как ни старайся есть помедленнее, но когда-нибудь завтрак все равно кончается, и придется выходить из дома.

– Пора, – вздохнул я.

Мы некоторое время постояли возле дитиной рыжей лошадки, решая, не отправиться ли верхом, а потом решили, что незачем. Вдвоем в седле будет немилосердно по отношению к лошади, а один конный, один пеший – бессмысленно. Да и за постой придется платить. Денег у нас пока вроде хватало, но они тоже не бесконечны. Я на мгновение задумался о том, как бы потом заработать, но выкинул эти мысли из головы. Пока незачем. Не время. Тем более что нас ждали городские трущобы с заброшенным храмом, где я когда-то впервые увидел женщину по имени Свир Дундук.

Ничегошеньки там не изменилось. Все те же домики-завалюшки, выглядящие как будто их забросили столетие назад, и громадина храма, возвышающаяся над всем этим убожеством. Странное строение… Говорят, в таких вот домах раньше поклонялись богам. Вроде бы некоторые даже до сих пор поклоняются.

Мы вошли. Полумрак возле двери сгущался в совершеннейшую темноту внутри старого заброшенного помещения. Я достал маленький масляный светильник со стеклянным колпачком, и мы осторожно пошли внутрь. Зал храма представлял собой амфитеатр, ступенями спускавшийся к небольшому каменному возвышению. Кое-где в неясном мне порядке возвышались невысокие каменные же столбы, не достигавшие потолка. Мы остановились в центре. Старый храм был загажен до невозможности, видимо, окрестные жители использовали его как туалет и свалку мусора. Как здесь вообще можно было жить? Не понимаю… Неужели мы опять тянем пустышку? Никаких признаков дверей или чего-то подобного я не заметил. Дита же, немного пооглядывавшись, уверенно направилась в дальний правый угол.

Там был проход, заметить который можно было, только приблизившись вплотную, если знать куда смотреть. Хитрая конструкция из этих самых недоколонн, рельефа стены и светотеней. Мы оказались на короткой лестнице, ведущей вниз. Комната, где мы оказались, выглядела так, будто здесь кто-то жил, но уже уехал.

– Откуда ты узнала, где искать вход? – спросил я шепотом.

– В джунглях видела похожую постройку, – ответила Дита. – Если мы поизучаем стены, то наверняка увидим массу неприятных картин. Там пытки… Бррр.

– Как-то тут все… странно, – сказал я. – Получается, что мы сейчас под землей? По ступеням вниз, потом еще лестница…

– Да, – кивнула Дита. – Тот храм сохранился хуже, у него крыши не было. Он выглядел как глубокая яма с обваленными стенами по краям.

Мы принялись методично осматривать комнату. Какие-то тряпки, непонятного назначения, глиняный горшок с отколотым краем, заполненный птичьими костями, несколько бумажек, пустой мешок… Мусор. Ничего. Ветхий деревянный топчан, каменная колонна, приспособленная под стол, пустой сундук.

– Мда, негусто, – проговорила Дита, выпуская из рук очередную бумажку, без каких бы то ни было следов надписей. – Похоже этим листы использовались в качестве салфеток. И не похоже, чтобы здесь жила женщина. Да еще и привыкшая к комфорту…

– Может они просто все вынесли? – я недоуменно смотрел на куриные кости в горшке. – Или она на самом деле вообще здесь не жила?…

– Могли и вынести, кстати, – Дита прошла в дальний угол, потрогала стену кончиками пальцев и хмыкнула. – Заметали следы. Это Локки, наверное, мог бы сказать, настоящий тут человек жил, или просто маскировка такая. А мы же не агенты с тобой.

– Интересно, зачем людям вообще нужны были такие бессмысленные постройки? – спросил я. – Храмы – это же что-то из области религии, да?

– Да, – медленно кивнула Дита, задумавшись о чем-то своем. – Религий было две. Или три. Кажется. Верующие собирались вот в таких вот храмах, проводили свои обряды и пели песнопения, а потом шли по улицам, пытаясь завлечь к себе новых верующих. Еще они отдавали деньги и ценности на благо своей религии. А потом объявился человек, не помню, как звали на самом деле. Он себя называл Избранный Богом. Сумасшедший. Или гений. В общем, из-за него началась первая Суматошная война, которая была лет семьдесят назад, кажется. Там его и убили. А потом случилась вторая Суматошная. Когда другие верующие заявили, что этот Избранный воскрес и теперь поддерживает их, а не тех, с кого начал.

– Да, про вторую Суматошную мне один дед в Озерном дворе рассказывал, – вспомнил я. – Идиотская, говорит, была война. Часть провинций Гвиндассада воюет с Гиуром, но при этом некоторые районы Гиура за Гвиндассад. А некоторые гвиндассадские провинции за Гиур. С этим много анекдотов еще связано было. По поводу сложности определения своих и чужих. Помнишь же, да? Идет гиурец по городу, в котором недавно был бой…

– Да уж, – усмехнулась Дита. – Правда эти анекдоты были популярными у наших бабушек. А мы как-то подзабыли большинство.

– У меня книжка была, – сказал я. – Хроника Суматошных войн. Там как раз все эти анекдоты собраны. Интересно, куда она сейчас делась? Я же ее так и не вернул Креду…

Кред… Он как-то читал мне отрывок из какой-то книжки про магию. И ругался еще, что это все неправда. Может, он знает что-то? Надо бы зайти к нему, наверное…

– А потом случилась Большая Чистка, да… – проговорила Дита.

Она еще раз заглянула за топчан, подсветив себе фонариком. А я… Я закрыл глаза и стал прислушиваться. Потом представил перед закрытыми глазами эту же самую комнату ярко освещенной. Потоки света заливали каждый закуток, каждую пылинку, каждую мелочь. Явись, сокрытое взору… Стань зримым, ощутимым, осязаемым. Откройтесь, тайны! Развейся, непроглядный мрак неведения, прочь, пыль маскировки! Я открываю глаза…

Дальний от входа левый угол мерцал едва видимым голубоватым светом.

– Вон там! – сказал я, указав Дите на это место. Мы принялись осматривать подозрительно светившиеся плиты пола.

– Оно само засветилось? – спросила Дита недоверчиво. – Может не стоит туда лезть вот так, наобум?

– Ты тоже видишь? – удивился я. – Я думал, это свечение мне заметно. Просто я тут пытался немного поколдовать… И вот что получилось. Думаю, там есть какой-то люк.

– Чем бы поддеть?… – Дита пошевелила свободно сидящую плиту. Я достал из ножен кинжал, но она отрицательно покачала головой. – Это сломается. Надо что-то, что не жалко.

Мы принялись осматривать комнату в поисках чего-нибудь подходящего. Нам пришлось покинуть комнату и обшарить амфитеатр. Нужный предмет нашелся возле стены с изображением людей, которых некто со злобным лицом и дикими глазами кидает в кипящий котел с помоста. Как сюда вообще могли люди ходить, на понимаю?! Каждый день видеть этот ужас? Я отвернулся от стены и принялся выламывать ржавую железную палку, на которой когда-то или подсвечник был, или подставка для факела. Специально, чтобы художество на стене было лучше видно, наверное. Наконец железяка поддалась, и я, еще раз оглянувшись на суп из людей, вернулся обратно в комнату.

Плита подалась легко. Можно было и не бегать в поисках, а спокойно поддевать кинжалом. Будь там цельный камень, кинжал сломался бы. Но плита оказалась сильно тоньше, чем казалось сверху и из какого-то гораздо более легкого материала, чем камень.

– Ага, вот и люк… – я удовлетворенно посмотрел на результат своих поисков и потянулся к массивному бронзовому кольцу.

– Нет! – Дита остановила мою руку, когда я почти взялся за ручку. – Ты можешь еще как-нибудь поколдовать, чтобы понять, нет ли здесь какой-нибудь зловредной магии?

– Эээ… Надо попробовать, – неуверенно проговорил я.

– Это кольцо с глазами… – Дита показала мне две выпуклости на массивной ручке, действительно похожие на глаза. – У нас из-за таких трое девчонок погибло. Если взяться, то откуда-то появляется отрава. Ядовитый газ. Может быть, здесь и не так, но очень уж похож этот храм на тот, что я видела…

Я попытался сосредоточиться, поводил рукой над люком. Ничего! Я потряс головой, постарался выкинуть из нее все мысли, закрыл глаза, опустил руку, почти коснувшись кольца… Ничего. Ладно, попробуем так. Надо открыть люк, сейчас я схвачусь за это треклятое кольцо и…

Вот тут меня проняло! Резануло острым чувством опасности, выражавшемся почему-то в виде резкого незнакомого запаха. Я отдернул руку.

– Ты права, да… – я повернулся к Дите. – Там и правда какая-то ловушка.

– Как-то у нас их научились открывать, такие штуки… – Дита наморщила лоб. – Что-то очень-очень простое надо сделать. Как же это… А, вспомнила! Нужна мокрая тряпка!

Мы снова вышли из комнаты и поднялись в верхний зал, прихватив с собой горшок, предварительно вытряхнув из него кости, и одну из валявшихся здесь тряпок. Колодец отыскался в квартале от храма. Вода там была затхлой и для питья не годилась, но Дита сказала, что это все равно. Какие сложные па нам пришлось совершить, чтобы достать этим несчастным горшком воды, плескавшейся на дне колодца – это отдельная тема. Впрочем, мы справились и вернулись к заколдованному люку.

Дита смочила тряпку водой и аккуратно, не задевая металлических частей на люке руками, разложила ее поверх кольца-ручки. Потом вылила остатки воды так, что она залила всю крышку.

– Ага… Должно получиться, – в глазах Диты сверкнул азарт. – Ты подстрахуй меня каким-нибудь колдунским методом, хорошо?

– Эээ… – Как она себе это представляет, интересно? – Я попробую.

Я действительно собрался и сосредоточился, готовый, если что, если вдруг взвоет чувство опасности или еще какие сверхэмоции, хотя бы отдернуть ее от опасного люка в сторону. Дита коснулась кольца сквозь мокрую тряпку. Зашипела, отдернула руку, подула на нее и победно улыбнулась.

– Все! Пара волдырей на ладошке вместо потока ядовитого газа! Можно открывать!

Я приблизился, присмотрелся внимательно, дотронулся до люка. Чувства молчали. Тогда я решительно взялся за кольцо и потянул его вверх. Люк открылся без скрипа, чтобы поднять его почти не понадобилось усилий. Узкая винтовая лестница спускалась в непроглядный мрак. Мы с Дитой посмотрели друг на друга, потом она быстро скользнула вниз.

– Спускайся! – сказала она. – Тут никого. И коридор.

Я последовал за ней. Мы оказались в узком темном коридоре, стены которого были выложены камнем. Вел он, судя по ощущениям, куда-то на север, то есть вдаль от центра города.

– Ну, пойдем, – пожала плечами Дита. – Проверим, куда ведет сия… хм… дорожка.

– Может, сначала закроем за собой вход? – я посмотрел наверх.

– А смысл? – хмыкнула Дита. – Мы все равно там наследили, как стадо слонов…

Действительно… Ладно, пусть остается, как есть. Еще с плитой этой каменной возиться. Мы медленно пошли по коридору. Идти пришлось долго. Проход плавно загибался куда-то влево. Пахло сыростью и плесенью. Крыс почему-то не было… Впрочем, что им делать в этой пустой каменной кишке?

– Не ухаживали за ходом-то… – проговорила Дита, проводя ладонью по влажной стене.

– Не все ли равно, чистый подземный ход или грязный? – сказал я. – Главное, чтобы не заваленный.

Завалов действительно не наблюдалось. Ни один камень из старой кладки не выпал. От времени, похоже, пострадала только вентиляция.

– А вот и выход! – обрадовано воскликнула Дита. Мы оказались в маленькой круглой комнате, единственным предметом мебели в которой был шкаф, явно доставленный сюда специально и не то, чтобы давно. Шкаф не выглядел старым или обветшалым.

– О, да тут целое богатство! – Дита извлекла из правого отделения полный комплект женской дорожной одежды в серо-синей гамме. – Правда мне маловато будет, пожалуй. Принцесса явно более хрупкого сложения…

– А почему ты решила, что это именно ей принадлежит? – спросил я, заглядывая ей через плечо.

– Вряд ли тут могла ошиваться другая девушка, в услужении у которой состоял карлик, – Дита вытащила одежду, похожую на детскую по длине рукавов и штанин, и совершенно нормальных размеров в корпусе.

– А здесь у нас что? – с любопытством вопросил я, открывая дверцу второго отделения. Там лежало два вещмешка из прочной ткани. Заполненных под самый верх.

– Готовились к побегу, – уверенно сказала Дита, обозрев мою находку. – Готова поспорить, что там имеются одеяла, некоторое количество еды, деньги и всякие походные мелочи.

– Один теперь точно не пригодится, – злорадно заявил я, закидывая на плечо один из вещмешков. Приятно увесистый, надо сказать. – Шмотки заберем?

– Плащик прихватим, – задумчиво проговорила Дита. – Да и второй можно, хоть он и коротковат…

Плащи были устаревшего фасона, с капюшонами, такие сейчас только охотники носят, зато их можно было использовать в качестве одеял. Дита закинула на плечо второй вещмешок, и мы повернулись к двери.

– Ну и какие поганые сюрпризы принцесса нам оставила здесь? – я подошел к двери и протянул руки, прислушиваясь к ощущениям.

– К сюрпризу наверху наша принцесса отношения не имеет, – покачала головой Дита. – Это скорее нечто, полученное в наследство.

– В некотором смысле, этот ход и эта дверь тоже получены в наследство… – парировал я, почти касаясь пальцами каменной двери. По замыслу конструкторов эта плита должна отходить в сторону. Если что-то сделать. Никакой опасности я не чувствовал. Ни магической, ни простой. Хотя это пока решительно ничего не значило. Я наконец решился дотронуться до серой каменной поверхности. Ничего не произошло.

– Как, интересно, она открывается? – пробормотал я, пытаясь сдвинуть дверь с места. Тяжелая каменная плита не поддалась.

– Может, есть какой-то рычаг? – предположила Дита.

Битый час мы возились с клятой дверью, пока в конце концов не обнаружили неплотно стоящую плитку на стене, за которой оказался массивный бронзовый рычаг. Чтобы его опустить, нам потребовалось обоим повиснуть на нем. Зато когда он сдвинулся-таки с места, каменная плита двери легко, без шума и скрипа, отошла в сторону, выпуская нас в заросший кустами овраг. Как только рычаг был отпущен, дверь принялась задвигаться обратно.

– А механизм-то, похоже, односторонний… – с интересом наблюдая этот феномен, сказала Дита. А я оглядывался вокруг. Мы оказались на невысоком холме невдалеке от тракта. До Полуночных ворот отсюда идти максимум четверть часа. Но на дорогу выходишь так, что от самих ворот тебя не видать. Грамотно!

– А снаружи эту дверь заметить невозможно, – сказала Дита, дождавшись, когда каменная плита, выпустившая нас из подземелья, полностью встанет на место. Проход в земле был неровным, заросшим травой и кустами, а сквозь него проглядывал обычный для здешних мест серый камень. Наверное, этот храм строили во время Суматохи. Подземный ход – отличная штука во время войны.

– Мне кажется, мы в этом храме нашли далеко не все, – сказала Дита. – Наверняка там есть еще какие-нибудь скрытые комнаты или подвалы. У нас девчонки в похожих постройках клады пытались искать, но, видимо, кто-то успел раньше.

– А много ты таких храмов видела? – спросил я.

– Неа, – мотнула головой Дита. – Два. В одном вдумчиво рылась. А мимо второго просто проходила. Но здания с похожей архитектурой видела часто, даже не скажу сколько раз. И у них всегда есть множество секретных дверок, комнаток и прочих тайных помещений.

– Может, вернемся тогда? – предложил я. – Дообнюхиваем этот храм, глядишь, что-нибудь найдем…

– Нет, – Дита отрицательно покачала головой. – Не стоит. Смысла нет. Знаешь…

Дита опустила глаза, будто чего-то смутившись.

– Ты… иди к Чарли и Локки, – сказал она тихо. – А мне… надо еще в одно место зайти…

– Может, мне пойти с тобой? – такое поведение Диты меня озадачило…

– Нет, – Дита медленно покачала головой. – Точно нет. Не беспокойся. Это не опасно. Просто может быть неприятным… Иди. Отдохнешь, байки Манана послушаешь, Чарли там поди скучно одному.

– Что ты задумала? – нахмурился я.

– Ничего со мной не случиться, – раздраженно дернулась Дита. – Просто поверь мне. Так надо.

Глава двадцать шестая,

в которой Локки наконец-то приводят в чувство, посредством адского варева, принесенного Дитой непонятно откуда. Шпион рассказал, что на самом деле он был не в бреду, а душу его держала в плену сбежавшая принцесса. И еще – что нужно срочно бежать, пока не стало поздно. Однако у Райла возникают на сей счет сомнения – ему уже надоело сбегать и прятаться…

Это оказалось так странно – остаться одному. Я шел по дороге, считая шаги. Странно. Раньше мне казалось, что когда я остаюсь в одиночестве, мне всегда есть над чем подумать. А сейчас, почему-то, думать было не над чем. Не хотелось гадать, куда направилась Дита с таким странным выражением лица. Она явно не пошла на куда-то на смерть, лицо у нее было скорее брезгливо-раздраженное, чем обреченное. Не хотелось думать о том, что случилось с Локки. Все равно я не понимаю в этом. Не хотелось думать даже о своем будущем, о том, чего бы мне хотелось, когда все закончится… Я просто шел и считал шаги. И даже удивился, когда неожиданно быстро оказался на Болотной заимке.

– Ты почему один? – спросил Чарли.

– Дита пошла по делам, – не стал вдаваться в подробности я. – Зато я с добычей.

Я рассказал Чарли о наших приключениях, и мы принялись разбирать, что же, собственно, в вещмешках (я забрал с собой оба, зачем Дите по городу с ним таскаться) имеется. В первом оказалось одеяло, вязаная шапочка, мешочек с сухарями, мешочек с сухофруктами, мешочек с вяленым мясом, нож с лезвием где-то в ладонь, жестяные миска и кружка, спички, упакованные в промасленную бумагу, флакон лампового масла и сама лампа, собственно. Во втором набор был почти таким же, с одним лишь отличием – имелся маленький походный котелок и коробочка пряностей. И еще имелся кошелек. Его мы достали из первого вещмешка, но содержимое рассматривали последним. Пять золотых, два десятка серебряных и горсть грошей. Недурно. Во втором вещмешке кошелька не было. Все верно. Зачем кхадо кошелек?

Локки валялся все в том же забытье. Он сильно спал с лица, глаза ввалились, кожа стала пергаментно-желтоватой. Я подумал, что если мы не предпримем что-нибудь в ближайшие пару дней, то долго он так не протянет. Несмотря на насыщающий сироп.

– Чарли, у тебя есть знакомый врач? – спросил я, когда мы вышли на крыльцо.

– Есть, – пожал плечами Чарли. – И не один. Только ни за одного я не поручусь. Врачи – это же один из основных и официальных источников информации у жандармов.

– Неужели нет таких врачей, которые умеют держать язык за зубами? – спросил я.

– Ну почему же нет? – усмехнулся Чарли. – Есть. Но за них я тоже не поручусь ни грамма. Особенно в том, что касается их… хм… профессиональных навыков. Хороший врач хорошо образован. А хорошее образование стоит дорого. Ну и в процессе его ты оказываешься втянут в определенную систему отношений, нарушить которую означает потерять лицензию. В общем, в мире медицины все сложно, я не очень хорошо разбираюсь. Кроме того, мне почему-то кажется, что недуг нашего друга ни один врач не исцелит. Тут нужен… Целитель.

Может попробовать разобраться, что с ним? Такая вот неожиданная мысль пришла вдруг мне в голову. Его болезнь явно порождена колдовством, а я какой-никакой, но все-таки колдун. Я решительно направился обратно в домик.

Сосредоточиться. Вот он Локки, отличный товарищ и хороший друг. С ним произошло какое-то несчастье. Нужно разобраться… Нужно разобраться… Мой взор вдруг неожиданно легко скользнул куда-то вглубь, в переплетение разноцветных нитей, цветных сполохов и пятен. Я ничего не понимал в этом хаосе… Вот это, пульсирующее красным – что? А вот тот ледяной бледно-синий туман? А это… Ааааааааааа…

Я очнулся от увесистой оплеухи. Чарли стоял надо мной, и вид у него был не самый жизнерадостный. Я почувствовал вкус крови – разбил губу, надо же. Или Чарли так меня стукнул, или я сам, скатившись с нар, об пол приложился.

– Райл, – угрожающе сказал Чарли. – Я думаю, нам достаточно одного человека в бреду.

– Что случилось? – я потрогал языком разбитую губу. Ничего, скоро заживет.

– Ты сидел рядом с ним,– ответил Чарли, – напевал что-то себе под нос, раскачивался из стороны в сторону, бормотал. А потом упал, стал извиваться, совсем как он в самом начале, вот тут я тебя и стукнул. Что ты увидел?

– Цветные линии, пятна, а потом… – я задумался, подбирая слово. – Колодец! Нет… Яма. Омут! Такое черное затягивающее нечто.

– Да уж, господин колдун, – беззлобно усмехнулся Чарли, – задачка-то, похоже, не по вашим магическим зубам.

– Не доросли зубы, – вздохнул я. – Чего уж там…

Дита пришла почти ночью. Во всяком случае, было уже темно. Она была какая-то дерганая, молчаливая и недовольная.

– Я принесла лекарство, – сказала она. – Если это не поможет, то ничего не поможет…

Дита прошла в домик, скинула мокрое от дождя пальто. Потом достала из сумочки склянку с бурой жидкостью.

– Его надо будет держать, – сказала она бесцветным голосом. – Нужно, чтобы он проглотил все. Так что давайте…

– Я думаю, достаточно подержать голову, – произнес Чарли. – Локки уже едва шевелится.

– Мы еще не начали лечение, – хмыкнула Дита. – Держать нужно будет крепко, я вас уверяю. Райл, давай ты будешь вливать это ему в рот, а мы с Чарли подержим.

Мы развернули Лики ногами к стене, Чарли подсунул пальцы под затылок Локки, а Дита взгромоздилась на нашего шпиона сверху, крепко обхватив его и руками, и ногами.

– Райл, надави пальцами вот здесь, – Дита показала, куда надавить, затем вернула руку на место. – Лей.

Когда первые капли лекарства попали в рот Локки, того начало бить в диких корчах. Чарли изо всех сил сжимал его голову, уже не просто пальцами, а обхватив руками. Дита… Видимо ей приходилось как укротительнице диких лошадей. А я подгадывал краткие моменты неподвижности и вливал очередные несколько капель жидкость в рот Локки. Мне казалось, что эта малюсенькая склянка просто бездонная! Шпиона корежило, било в судорогах, иногда он начинал кричать в голос, а изредка впадал в забытье. Наконец я вылил в рот Локки последние капли. Чарли и Дита все еще продолжали держать корчащееся в судорогах тело.

– Долго это будет продолжаться?! – спросил я в панике.

– Нет, – сдавленно ответила Дита. – Сейчас…

Локки выгнулся в последний раз, потом распластался на нарах и затих.

– …все закончится, – отпуская шпиона, договорила Дита. – Все, собственно. Либо он сейчас придет в себя, либо к утру умрет.

– Что?! – попытался возмутиться я, но получилось плохо и неубедительно. Тем более что Локки глубоко вздохнул и открыл глаза. Он несколько раз открыл и закрыл рот, явно пытаясь что-то произнести.

– Воды! – воскликнула Дита. – Меня же предупреждали…

Я метнулся к кувшину, наплескал в кружку воды, и подбежал обратно. Чарли и Дита приподняли Локки в полусидячее положение. Но попить он смог уже сам. Заговорить ему правда, удалось только после третьей порции жидкости.

– Надо бежать… – прохрипел он. – Надо срочно бежать из Сердца Мира. В Гиур, на Острова, в Идиак, в Анторр, куда угодно…

– Тихо, Локки, – Дита положила руку ему на лоб. – Мы не в городе, успокойся…

– Хорошо, – выдохнул он и без сил опустился на нары. – Что-нибудь поесть…

– Нет, – покачала головой Дита. – Тебе пока нельзя, потерпи. Разве что в воду можно добавить капельку вина. Есть можно будет только утром.

– Что с тобой произошло? – нетерпеливо спросил я. – Мы чуть с ума не сошли тут!

– Она держала меня в… – Локки задумался, взгляд его стал блуждающим. – В плену, в заточении…

– Нет-нет! – прервала его Дита. – Что произошло раньше, в комнате?

– А… – неопределенно промолвил Локки. – Я читал газету. Потом почувствовал недомогание и хотел прилечь, но увидел, что она на меня смотрит. Собрался подойти, чтобы закрыть ей лицо… Очень не хотелось бить, у меня может не получиться как надо, чтобы она просто сознание потеряла… Подошел, а тут вдруг…

Локки закашлялся. Он выглядел так, словно постарел лет на десять или даже больше. Пожелтевшая кожа обтягивала голый череп, глаза окружены темными кругами.

– Она приказала мне взять нож и разрезать на ней веревки, – продолжил он. – Я не мог сопротивляться ее приказу и не мог отвести глаза… Потом она встала. Упала. Приказала мне ей помочь, потому что у нее затекли руки и ноги. Потом…

Глаза Локки стали закатываться, голова повалилась на бок. Дита, не рассуждая, закатила уму звонкую пощечину. Наш шпион сразу пришел в себя.

– Да… – он поежился, как от холода. – Потом, когда она смогла двигаться, она сделала что-то… И я вдруг оказался… у нее в руке. Она сказала: «Смотри! Вот таким друзья найдут твое тело!» и показала мне… меня. Валяющегося на полу в корчах и захлебывающегося блевотиной. Потом я ничего не помню до того момента, как оказался за стеклом. Не знаю, где это было, но точно не в королевском дворце. Какая-то лаборатория. У нее еще двое подручных там. Колдуны. Она допрашивала меня, она натравливала на меня каких-то своих монстров, она…

Из глаз Локки покатились слезы. Он смущенно стер их рукой.

– Нам надо бежать, – снова повторил он. – Она не остановится, Райл!

Локки посмотрел на меня почти безумным взглядом.

– Ты ей нужен зачем-то! – прокричал он. – Она охотиться за тобой. И это не по поручению Дремора. Она сама…

Дальше речь Локки снова стала похожа на бред. Дита спрыгнула с нар, наполнила кружку водой и плеснула ему в лицо. Он снова пришел в себя.

– Значит так, – деловито сказал она. – Этой ночью он ни в коем случае не должен заснуть. Будем до рассвета развлекать его разговорами, гулять по лесу и все, что угодно еще, лишь бы он находился в сознании. Полное выздоровление наступит на рассвете. Понятно?

– Отоспимся днем, – пожал плечами Чарли. – Давайте тогда начнем с прогулки, что ли. Думаю, долгое пребывание в горизонтальном положении утомило нашего друга.

Ночь была утомительной. Пока что Локки был не совсем в нормальном сознании, если можно так выразиться. Периодически его накрывали какие-то страшные видения, и тому из нас, кто оказывался ближе, приходилось тормошить его и приводить в чувства. Мы разговаривали с ним о своих приключениях, о погоде, об охотничьих байках, которых наслушались от Манана. Мы ходили показывать Локки нашу лошадь. И Дита все время внимательно следила, чтобы он поддерживал с нами разговор, отвечал, высказывал свое мнение. Несколько раз он заплакал. Однажды истерически рассмеялся и не мог остановиться. Это произошло, когда я рассказывал про свой визит в редакцию газеты. Когда забрезжил рассвет, уже непонятно было, кому тут больше требуется присмотр и уход – Локки, Дите, мне или Чарли. Мы вымотались, устали и перенервничали.

– Спасибо вам, друзья, – сказал Локки своим обычным, хотя и немного уставшим, голосом, когда над горизонтом появился край солнца. – Все закончилось. Спасибо…

– Получилось! – Дита взвизгнула, как девчонка. – А я так до конца и не верила! Мне все казалось, что ты снова провалишься в свой бред и никогда уже оттуда не вернешься!

– Ну, теперь-то давайте поедим, – предложил я. Из солидарности мы всю ночь ничего не ели и даже не доставали из наших закромов ничего съестного. Теперь же я чувствовал себя как стая голодных волков, не меньше.

Мы разогрели половину вчерашнего зайца, вскипятили воду для чая и распотрошили один из мешков с сухарями. Локки ел с видимым трудом. Голод блестел в его глазах нешуточный, но проглотить ему удавалось далеко не все.

– Все болит, – пожаловался он.

– Заживет, – беспечно махнула рукой Дита. – Теперь все закончилось!

– У нее мои волосы… – Локки вжал голову в плечи. – Она может снова…

– Нет, – лицо Диты стало серьезным. – Просто поверь. Больше она не сможет.

– А?

Локки переводил взгляд с одного лица на другое. Но ни я, ни Чарли тоже не понимали, что же произошло, и чем это его напоила Дита. А главное, откуда она взяла это лекарство. Она же сама говорить на эту тему отказывалась категорически. Твердила свое «просто поверьте» и ни слова больше. Впрочем, результат явно имел место, так что можно и просто поверить. Пока…

– Знаете, – сказал Локки, когда мы устроились на нарах, чтобы передохнуть после столь тяжелой ночи. – Может нам правда стоит уехать? Это уже не бред и не страхи. Я действительно был в плену у принцессы. Боюсь, что нам не по силам будет ее одолеть…

– Нет, Локки, – неожиданно для себя твердо ответил я. – Мне уже надоело бегать и прятаться. Мою страну собираются завоевать гнусным колдовским способом. Я не хочу, чтобы это произошло.

– Твою страну, – хмыкнул Локки. – Ты сам не знаешь, которая страна твоя.

– Моя мать из Гвиндассада, – ответил я, почувствовав, что начинаю злиться. Не на Локки, а так, вообще. – Я родился здесь, здесь вырос и живу сейчас. Значит здесь мой дом. И я не побегу куда-то там, поджав хвост. Нет! Все ерунда! – я резко сел, чуть не стукнувшись головой об низкую балку потолка. – Неважно, здесь мой дом или нет! И неважно, откуда родом мой отец и кто он такой. Готовится какое-то чудовищное преступление! Вот сам подумай, ты сможешь пройти мимо, если увидишь, как какой-то злодей собирается изнасиловать беззащитную юную девушку?!

– Какой же ты идеалист еще, – вздохнул Локки. – И что же мы будем делать? Кричать на площади обо всем, что знаем?

– Да хотя бы и так! – запальчиво воскликнул я. – Если у нас не останется других вариантов, можно будет просто орать на площади. Не знаю, принесет ли это какие-то результаты, но мы сделаем все, что в наших силах. Поступить иначе мне просто совесть не позволит…

– Так тебя воспитала мама, – снова вздохнул Локки. – Как говориться, жаль, что тебя не было на той вечеринке, с которой вернулся я. Может, тогда…

– Оставьте! – прикрикнула на нас Дита. – Мы никуда сейчас не уедем, ясно? Если тебе хочется нас покинуть, то давай. Я даже тебе подарю свою лошадь, чтоб не пешком.

Локки надолго замолчал. В темноте мне не было видно его лица.

– Не надо так, Дита, – тихо сказал я. – Мы же и правда не пережили того, что случилось с ним. Давайте отложим этот разговор на потом. Отдохнем, выспимся… И подумаем на свежую голову.

На этом разговор закончился. За окном было светло, нуба шумела в вершинах сосен, но уже явственно шла на спад. Заснуть я не мог, хотя очень хотел. В голову лезли разные мысли. Возвышенные и не очень. Я думал над словами Локки о том, что нам не справиться. Наверное, он рассказал нам не все. Но это было неважно, в сущности… А важно было то, могла ли принцесса, держа в заточении душу Локки, следить за перемещениями его тела?

Глава двадцать седьмая,

в которой Райл наседает на Диту с требованием рассказать, чем она вчера напоила Локки и откуда это взяла. Некоторое время она поотнекивалась, но потом рассказала, что вообще-то у нее здесь живет двоюродная прабабка, к которой она обращалась всего два раза в жизни, причем второй был позавчера. По ее словам, просто не существует такой проблемы, которую эта женщина не способна решить при помощи котла, огня и каких-то омерзительных ингредиентов.

Мы проспали до темноты, а вечер провели в компании Манана, охотничьих баек и жареной зайчатины. Перед сном мне не показалось, нуба действительно стала терять силу, и в Сердце мира и окрестности снова возвращалось летнее тепло. К серьезным разговорам мы пока что не возвращались – друзья их не заводили, а я решил, что самый серьезный для меня сейчас вопрос хочу обсудить с глазу на глаз с Дитой. А этот разговор лучше отложить до утра, и вот тогда…

– Дита, – начал я сразу после завтрака. – Я хочу сходить сегодня в одно место, может ты составишь мне компанию?

– Конечно, Райл, – кивнула она. – О чем разговор? А что за место?

– Хочу заглянуть к одному старому букинисту, – ответил я абсолютно честно. Я действительно подумывал зайти к Креду. Мне как воздух нужна была информация о магии. А он – единственный из моих знакомых, у кого она могла оказаться. Не думаю, чтобы поход в «Пыльные страницы» был опасным предприятием.

– Может, возьмете меня с собой? – сказал Локки, выглядевший, надо заметить, значительно лучше. Болезненная желтизна прошла, на впалые еще щеки вернулся слабый румянец.

– Нет! – хором ответили мы с Дитой. Потом Дита продолжила мысль. – Тебе будет тяжело так долго ходить. Так что посиди сегодня на заимке. С Мананом пообщайся.

– Как скажете, – пожал плечами Локки и вздохнул.

– Я с вами дойду до города, – Чарли поднялся с табурета. – А потом встречусь с Леденцом, слишком долго откладывал…

– С Леденцом? – я нахмурился. – Ты собираешься снова на него работать?

– Нет, – осклабился Чарли. – Я собираюсь с ним… поговорить. Честно говоря, не знаю, как у нас пойдет разговор. Если все получится как надо, то к вечеру я вернусь с информацией и деньгами. А если же нет… То не знаю, что будет. Но встретиться с ним мне надо, тут уж ничего не поделаешь.

Как-то обтекаемо он все сформулировал. Я ничего не понял. Но обижаться на Чарли или упрекать его в том, что у него имеются какие-то свои дела и личные счеты не стал. С чего бы это, собственно? Я ему не хозяин и не работодатель. Но какая-то досада все-таки кольнула.

– Я расскажу потом, – сказал Чарли. – После встречи. С некоторых пор я суеверен.

По случаю теплого дня город снова заполнили толпы прохожих. Протолкавшись через Первую Торговую, мы свернули в первый попавшийся рукав, показавшийся нам наименее людным. Я заметил вывеску с изображением пивной кружки и потянул Диту туда.

– Давай зайдем, – сказал я. – Нам надо поговорить.

Дита прикусила губу и напряглась. А я, как ни в чем не бывало, заказал у стойки пару кружек пива (отвратительного, кстати, надо запомнить название таверны и никогда больше не заходить сюда) и присел за столик в углу.

– Дита, – сказал я. – Давай ты не будешь больше запираться и все расскажешь, а?

– О чем? – как можно равнодушнее спросила Дита.

– Ну Диииита, – протянул я. – Давай ты не будешь прикидываться, что не понимаешь?

Дита промолчала.

– Что это было за лекарство, и кто тебе его дал? – напрямик спросил я.

– Кто бы не дал, он нас не выдаст, – быстро проговорила Дита.

– У тебя есть знакомый колдун? – я отхлебнул из кружки мерзкого пойла, которое здесь называли пивом, скривился и напомнил себе больше его не пить.

– Нет, – ответила Дита, разглядывая свои руки.

– Послушай, – ну почему же она не хочет понять?! – Дита, хорошая, замечательная, прекрасная! Мне ужасно, чудовищно нужен колдун, понимаешь?! Настоящий! Я тыкаюсь, как слепой котенок, у меня получаются какие-то незначительные фокусы, и не все из них я могу повторить. Я пытался вылечить Локки, но чуть сам не провалился в какую-то черную дыру. Мне нужен учитель! Необходим! И если ты знаешь такого, пожалуйста, познакомь меня с ним. Прошу тебя…

Дита долго молчала. Я тоже молчал, глядя на нее умоляющими глазами. Я не врал ей ни капельки! Таящаяся во мне сила меня пугала. Я боялся, что однажды могу убить сам себя. И кого-нибудь еще с собой прихватить. Но моя собственная жизнь меня все-таки больше волновала, хотя говорить я мог иначе.

– Она не колдунья, – сказала, наконец, Дита. – Я вообще не знаю, что она такое… Моя прабабка. Я видела ее дважды в жизни, и второй раз случился позавчера. Когда мы ходили в храм, я вспомнила ее адрес. Она… варит зелья. И они… помогают. У нас в семье про нее предпочитают не говорить и не вспоминать. Но моя няня рассказывала мне, что нет такой напасти, от которой старая Лайза не избавила бы при помощи котла, очага и горы каких-то омерзительных ингредиентов. Но колдовать она не умела никогда, ее проверяли на кресле Джарра.

– А почему ты не хотела говорить? – спросил я.

– Потому что она ненормальная, понимаешь? – почти крикнула Дита. На нас стали оборачиваться другие посетители заведения, на название которого я даже не посмотрел. Дита продолжила уже тише:

– Спятившая с ума старуха. Разговаривать с ней – сущая пытка. Сам увидишь… Ты же наверняка захочешь с ней встретиться, иначе бы не затеял этот разговор, да?

Я кивнул. Жаль, что она не колдунья. Может она обманула как-то кресло Джарра? Нет, невозможно…

– Только давай не прямо сейчас, ладно? – попросила Дита. – Пойдем сначала к твоему букинисту, хорошо?

– А какая разница? – не понял я.

– Мне надо… хм… подготовиться к мысли, что я снова ее увижу, – тихо ответила Дита.

Да уж… Видимо, свидание с дитиной прабабкой будет чем-то незабываемым…

«Пыльные страницы» никуда со старого места не делись. Мы прошли мимо «Счастливого завтра», а точнее, мимо бывшего «Счастливого завтра». На обшарпанном здании барака красовалась новая вывеска. Она гласила «Его Королевского Величества благотворительный госпиталь». Ну что ж, может так этот дом принесет больше пользы, подумал я и тут же забыл про свой старый работный дом. Тем более что не так уж и много времени я в нем провел.

Я немного постоял перед дверью, собирая в кулак свою смелость. Входя в книжный магазин, я еще не был уверен, что смогу завести разговор о том, что меня интересовало.

Кред поднял голову и подслеповато прищурился, приглядываясь.

– Райл! – он широко улыбнулся, отложил книгу и поднялся со своего потертого кресла. Какое же у меня запоминающееся лицо, подумал я, все-то меня с первого раза узнают… Наверное моего имени и примет и вправду до сих пор нет ни в каких розыскных листах, иначе меня сцапали бы на первом же перекрестке.

– Здравствуй, Кред, – сказал я. – Это Дита.

– Твоя невеста? – деловито спросил Кред. – Ты поэтому так долго не заходил? Налаживал личную жизнь, а?

– Нет, не невеста, – ответил я и почему-то подумал об Аде. – Скорее боевой товарищ.

Кред усадил нас вокруг стола и принялся угощать. Мы поговорили о его делах, он посетовал на то, что наплыв людей в Сердце Мира ему скорее вредит, чем помогает.

– Заходят в мой магазин, пялятся на книги, как на диковины, а покупать ничего не покупают! – горестно всплеснув руками, посетовал он. – Оно и понятно, в город все приехали за развлечениями и праздником. Что тут через неделю будет, вообще кошмар!

– А что будет через неделю? – спросил я.

– Так свадьба же! – удивился Кред. – Наш принц женится на этой… принцессе.

Надо же! А я и забыл совсем про дату бракосочетания… Надо действовать быстрее, иначе может быть поздно. Мы, конечно, вырвали у нее ядовитый зуб – кольцо с арлекином, но наверняка это не единственный козырь в рукаве Адасадора. Наконец я решился…

– Послушай, Кред, – осторожно начал я. – А ведь я к тебе по делу… Помнишь, ты зачитывал мне отрывок из книги про магию и возмущался, что все это неправда?

– Эээ… признаться… – Кред задумался. – Ах да, конечно! «Порок и магия неразделимы», ученый трактат! Да, теперь вспомнил. Я с тех пор эту книгу ни разу не открывал, так что если ты хочешь спросить о ней, то…

– Нет, – перебил я его. – Не совсем. Ты сказал, что там написано сплошное вранье. А знаешь ли ты правду?

– Что ты имеешь в виде, Райл? – лицо Креда стало серьезным.

– Мне нужны книги по магии, – сказал я. – Правдивые книги по магии. Настоящие.

– Хм… – Кред пожевал губами. – Какой неожиданный интерес… Я осмелюсь спросить, зачем?

– Затем… – мне стало страшно. Я же почти не знаю этого человека, и должен сейчас сказать ему правду. Или соврать. Я выбрал. – Я колдун, Кред. Я могу разжигать костер без спичек, иногда вижу сокрытое и умею еще кое-что. Только я… Мне надо учиться всем этим пользоваться, иначе я могу кому-нибудь случайно навредить. А найти учителя в Гвиндассаде…

Кред ошарашено молчал. Но смотрел без страха и ненависти, что внушало надежду. Удивление его было понятно и легко объяснимо. Другое дело, как он поведет себя дальше…

– Как же так случилось, мальчик мой? – спросил Кред тихо. – Кто были твои родители? У колдуна обязательно кто-то из родителей колдун, иначе не бывает.

– Скорее всего, колдуном был мой отец, – ответил я. – Я его совсем не помню. И знаю только имя. Его звали Лаон Готстар.

Я думал, что удивить Креда уже не смогу, однако у меня получилось.

– Готстар?! – воскликнул он. – Не может быть! Сейчас, подожди…

Кред спешно вышел из комнаты. Я посмотрел на Диту.

– Как думаешь, – спросил я, – нам уже пора бежать, или все идет нормально?

– Ох, не знаю, – покачала головой Дита. – Я в первый раз вижу этого человека. Но на доносчика он вроде не похож…

Кред вернулся, держа в руках пыльный томик с пробитыми в трех местах дырками.

– Эту книгу мне принес один… человек, – Кред тщательно отряхнул переплет. – Я не стал допытываться, как он ее достал, просто заплатил ему, сколько он хотел, а книгу припрятал. Это «Мемуары Клайла Доклова», церемониймейстера адасадорского двора. Он погиб около семнадцати лет назад. В числе всего прочего он описывает и поединок Лаона Готстара с королем Дремором. Вот, послушайте:

«Традиции были нарушены дважды, в чем, несомненно, есть и моя вина. Но когда в единоборство вступают такие силы, влезать между ними с напоминанием о каких-то замшелых ритуалах по меньшей мере неосторожно. Поединок короля и Готстара проводили прямо в тронном зале, хотя это противоречит сложившимся устоям, повелевающим бой за корону проводить на Кровавой площади при большом стечении народа. Король впоследствии сообщил, что удовлетворил просьбу дерзкого выскочки, потому что претендент был более чем достойный, и он был готов к проигрышу вообще, но ему не хотелось, чтобы его позор видели его подданные. Я же думаю, что Готстар просто принудил короля драться именно там, где ему было удобнее».

– Лаон Готстар был очень крупным лордом Адасадора и в придворной жизни участия почти не принимал, – пояснил Кред. – Его провинция всегда была очень беспокойной, а сам он считался бунтарем и возмутителем спокойствия. Но я продолжу, с вашего позволения.

«Готстар отказался от применения кхадо в поединке, но это как раз было понятно – он вообще не принимал и не признавал кхадо. Король же, в свою очередь, поступил благородно, и кхадо призывать не стал. Поскольку я присутствовал лишь на окончании единоборства, то у меня тоже имеются на этот счет определенные подозрения… Однако, речь не о моих подозрениях. Я появился в зале, когда мой слуга доложил мне о начавшемся бое. В тот момент казалось, что Готстар берет верх. Он напирал с чудовищной мощью, его огненные веера кромсали защиту Дремора, как масло, но король еще держался. Похоже, Лаон долго готовился к этому поединку – он вынудил Дремора защищаться, в чем тот никогда не был силен. В конце концов Дремор снял защиту и нанес сильнейший удар ледяным кулаком. Но удар не попал в цель! Потому что цель исчезла из той точки, где находилась! Готстар неведомым, непостижимым образом переместился в дальний конец тронного зала и занес вооруженную руку для удара. Вот тут случилось второе нарушение традиций – поединки за корону ведутся только на магии, никакого применения физической силы на них недопустимо. У короля же под мантией также обнаружилось оружие – маленький гвиндассадский арбалет, считающийся у нас запрещенным. Он выстрелил раньше, чем Готстар нанес удар и попал тому в правое плечо. Лаон почти потерял сознание, но затем рассмеялся, швырнул в короля потоком огня и исчез. Обожженный король упал без чувств, мы даже думали, что он погиб…»

Кред захлопнул книжку и произнес:

– Дальше уже неинтересно, – сказал он. – Лаон Готстар упоминается автором еще дважды, когда пишет про похищение Арайлы Готстар из Садка, но там совсем почти ничего, и когда пишет о том, что погоня, отправленная за ним, погибла вся до единого человека. Судя по этим мемуарам, твой отец был колдуном невероятной силы, почти равной королевской. И если ты действительно его сын…

– Послушай, Кред… – спросил я. – А как ты думаешь, дочь короля, Ида, она колдунья?

– Вообще-то это возможно, – задумчиво ответил Кред. – И газеты тоже об этом твердят… Кроме того, о ее матери ничего не известно… – старый букинист вздохнул. – Хотелось бы верить, что нет. Но… Не получается.

– Она колдунья, поверь мне, – сказал я. – К сожалению, я это точно знаю. И весь этот мирный договор – это ширма для каких-то грязных делишек Адасадора.

– Интриги и политика начинаются там, где ни одна сторона не может выиграть при помощи грубой силы, – проговорил Кред. – Я не буду тебя спрашивать, откуда ты это узнал, мой мальчик. Ты просил у меня книгу по магии, кажется? Думаю, я смогу тебе помочь…

Кред снова вышел. Я облегченно вздохнул.

– Ничего себе у тебя папочка, – сказала Дита. – Думаю, когда все закончится, тебе стоит взять его фамилию.

– Ты что, серьезно? – повернулся я к ней.

– Даже не знаю, – пожала плечами Дита. – Меня почему-то всегда восхищали великие бунтари. Пока была девчонкой, я просто запоем читала про Одрейна Краснобородого и гиурскую крестьянскую войну и про Кикса-Микса и его одноглазое воинство. А вот Готстар как-то мимо меня прошел, жаль…

– Наверное это потому, юная леди, – из другой комнаты сказал Кред, – что его предали забвению в Адасадоре, а у нас… У нас не знаю, я вообще не был в курсе, что Готстар бежал в Гвиндассад. Но легко могу предположить, что книжка, отрывок из которой я вам зачитал, была запрещена именно за его имя на своих страницах.

Кред вернулся. На сей раз у него в руках было две книги – тоненькая, похожая на тетрадку и увесистый, но очень ветхий томик.

– Вот, мой мальчик, – сказал он, протягивая мне обе. – Не уверен, что ты сможешь многому научиться по этим книгам, но кое-что почерпнуть в них все-таки можно…

Тонкая книжица называлась «Судовой журнал «Феи звезд», ведомой магическим ветром», а вторая – «Жизнеописания и толкования великих магов древности».

Глава двадцать восьмая,

в которой прабабка узнает в Райле знакомые черты и впадает в бред и маразм. Из потока сознания, выданного старухой, героям удается понять только то, что она была близко знакома с отцом Райла, и это было очень неприятное знакомство. Райл задумывается о своем папаше, которого никогда не знал.

Еще пару часов назад я думал, что трущобы за Микстурой – это самое печальное и безнадежное место во всем Сердце Мира. Но мы прошли чуть дальше и оказались в таких трущобах, которых я и представить себе не мог. И дело было даже не в покосившихся стенах старых домов и не в нищете обитателей. Здесь царила атмосфера уныния, это было самое дно, ниже которого опуститься нельзя. Людей было практически не видно, они все при нашем приближении прятали лица или просто уходили в тень углов и подворотен. На город опускались сумерки, но в центре это было не страшно – улицы освещали масляные или газовые фонари, здесь же непроглядный мрак заползал прямо в душу. Он победно скалился из подворотен, будто свет здесь – это всего лишь насмешка. Способ показать ярче все величие и многогранность темноты. Мне хотелось догнать кого-нибудь из местных обитателей, заглянуть ему в глаза, крикнуть ему, чтобы он вставал и убирался отсюда. В любом месте будет лучше, даже просто в лесу. Как эти люди до сих пор все не умерли? Или они уже мертвы, а живыми только кажутся?

– Мы точно идем куда надо? – тихо спросил я Диту. Говорить громко или хотя бы просто в полный голос здесь почему-то не хотелось. Как на кладбище.

Дита кивнула. Было заметно, что ей тоже не по себе. Теперь я понимал, почему ей так хотелось избежать еще одного посещения своей прабабки. Что же она за человек, если смогла дожить в таком окружении до глубокой старости? Меня передернуло.

– Мы почти пришли, – сказала Дита. – Вон там нужно будет повернуть…

Однако судьбе, видимо, было угодно, чтобы мы немного задержались… Из подворотни вдруг вынырнули две темные фигуры и направились к нам. Я удивился, потому что большинство местных жителей никоим образом не стремились к общению

– Гажа, смотри какая фифочка! – визгливо произнес один, обращаясь к второму.

– Не наша, сразу видно, одежка вона какая… – отозвался второй.

– А под одежкой, должно быть, мммм… – первый оскалился в улыбке. Двое подходили все ближе. Говорили они громко. Дальше они перешли в речи на жаргон мне совершенно незнакомый. Я понял только, что они обсуждают женские прелести Диты. Шестое чувство заставило меня оглянуться. Сзади к нам подходили еще четверо. Мысль заметалась. Нас выследили люди принцессы? Кто-то из них кхадо? Или это люди оскорбленного мистера Ода?

– Эй ты, мурло! – выкрикнул визгливо самый первый. – Ступай себе куда шел, глядишь живым и выберешься.

– Нет уж, подожди, Рага, – подал голос один из тех, кто был у нас за спиной. – Сначала я его карманы пощупаю, глядишь найдется чего…

– Пощупай, пощупай, – согласился визгливый Рага. – А я лучше пощупаю кое-что поприятнее…

И он протянул руку к груди Диты. И тут меня осенило! Это же просто шпана! Обычные уличные бандиты. Никакой политики или магии. Вот ведь незадача, мы так долго были увлечены своими сложными проблемами, что совсем забыли, что прогулки по городским трущобам поздним вечером могут быть опасными. У меня просто от сердца отлегло сразу.

Рука подонка смогла ухватить только пустоту. Не сходя с места, Дита неуловимо изогнулась и увернулась от желающего пощупать ее Раги. Тот недоуменно посмотрел на свои руки, его приятели заржали.

– Последний жбан браги был лишним, Рага, – криво усмехнулся его приятель Гажа. – Девку за сиски схватить не можешь.

Глаза Диты нехорошо блеснули. А Гажа тем временем подошел к ней вплотную. Меня же начал оттеснять животом к стене тот, кто желал ознакомиться с содержимым моего кошелька. Я испытывал двоякие чувства – с одной стороны, на нас напала компания агрессивных придурков, с другой – мне было ужасно интересно, что сейчас сделает Дита. Да и позиция у стены меня вполне устраивала, а в моей защите бравая Мантикора уж точно не нуждалась. Во всяком случае, не от этих…

Никаких эффектных жестов Дита делать не стала. Она подпустила Гажу вплотную к себе и что-то сотворила рукой. Тот издал сдавленный стон, глаза его сначала стали в два раза больше, а потом закрылись и он рухнул мешком тряпья под ноги Дите.

– Эй, что за шутки, Гажа?! – спросил один из молчавших до этого момента.

– Его подкосила твоя красота, девка! – заржал Рага, который не видел лица своего приятеля в нужный момент.

– Райл, мы торопимся, – сказала мне Дита. – Давай быстренько закончим и пойдем дальше.

Я понял, чего я ждал. Ее команды, она все-таки старше меня по званию, а я, хоть и недолго, но был солдатом. Я, недолго думая, сложил пальцы в клюв и без замаха ткнул ими в гордо того, что стоял передо мной. Я бы не рискнул наносить этот удар в процессе драки, когда противник двигается, но этот стоял неподвижно и кадык у него на шее выделялся, будто он проглотил сосновую шишку. Произошло то, что и должно было – он почти без звука рухнул на землю. Я перескочил через него прыжком. К следующему, пока они опомниться не успели. Однако неожиданная атака не удалась, я едва успел увернуться от удара кастетом. «Враг должен умереть быстро. Затягивание боя приближает твою смерть», – вспомнил я и пнул его в коленную чашечку. Попал, надо же. В его ноге противно хрустнуло, он заорал и упал, согнувшись. Я неприцельно стукнул его в затылок, и крик оборвался. Я мысленно похвалил себя за прилежание в учебе и повернулся к Дите.

Длинным плавным шагом она переместилась на середину улицы, где стоял единственный серьезно вооруженный громила. Он даже успел один раз махнуть своим устрашающим ржавым тесаком, похищенным, очевидно, на какой-то кухне. На этом его действия были закончены. Потому что он получил удар открытой ладонью снизу в нос. Со стороны выглядело совершенно неопасно, как-то даже играючи. Однако противник Диты так не думал. Он уже вообще не думал, это был один из коронных ударов Диты, которые она никогда не наносила своим ученикам…

Дита плавно переместилась к тому бандиту, что стоял у противоположной от меня стены. И снова удар без всякого замаха, ребром ладони по шее сбоку.

Дита ослепительно улыбнулась и поправила юбку. Бой был окончен – на ногах остался один Рага, стоявший соляным столпом и ошарашено наблюдавший за происходящим. Думаю, зрелище для него было новым и познавательным.

– Я не расслышала, что ты там говорил о моих статях? – спросила Дита, направляясь к нему обычным шагом, даже с некоторой долей кокетства. Было заметно, что она рисовалась, но в голосе ее звенела нешуточная злоба.

– А… э… – выдавил из себя Рага в тот момент, когда Дита перешагивала через поверженного самым первым Гажу. Не останавливаясь, она двинула его пяткой в затылок. Раздался отвратительный хруст.

– Ну давай, достань оружие, подонок! – Дита почти кричала. – Сумей хотя бы умереть как мужчина!

Рага задрожал всем телом и бросился бежать. Длинным прыжком Дита нагнала его, одна ее рука скользнула ему под подбородок, вторая почти нежно легла на затылок. Одно движение, и все было кончено. Бездыханный труп Раги присоединился к остальным своим компаньонам.

Я был несколько озадачен.

– Дита, – тихо позвал я. – Ты как?

В глазах ее светилась даже не злоба, нет. Ненависть.

– Этот… мусор… – восстанавливая дыхание, сказала она. – Я даже не думала, что так их ненавижу. Есть люди и есть… эти. Некоторым людям, чтобы принести этому миру пользу, надо сдохнуть. Пойдем, Райл.

– Но жандармы же найдут… – произнес я.

– Их найдет труповозка, – Дита дернула плечом. – Ни одному жандарму не интересна шпана, убитая в уличной драке. Да еще и здесь.

Пожалуй, она права, решил про себя я. Никто не заставлял этих парней жить так, как они жили. Во всяком случае, спорить с Дитой мне не хотелось. И не потому что я ее боялся, а потому что был с ней согласен, хоть и боялся в тот момент себе в этом признаться.

Мы свернули за угол, прошли через пролом в кирпичной стене неясного назначения, пересекли пустырь и оказались перед вполне пристойно для этих мест выглядящим домиком. Во всяком случае, он не был покосившимся, полуразрушенным, имел крепкую, хоть и явно старую, дверь и его окна были плотно закрыты ставнями. Да, и с крышей на первый взгляд все было в порядке.

– Ну что, ж, – обреченно сказала Дита, дернув за шнурок, висевший над дверью, – удачи нам…

Раздались тяжелые шаркающие шаги. Дверь распахнулась без предварительных вопросов и уточнений личностей посетителей. В первый момент мне захотелось развернуться и убежать. Потом я устыдился своего желания, конечно… Прабабка Диты была просто необъятных размеров. Ростом она была выше меня головы на две, а одна ее рука, боюсь, превосходила толщиной всего меня… На широком расплывшемся лице пронзительно горели ярко-зеленые глаза. Молодые глаза, ничуть не потускневшие.

– Входи, Деллавита, – громоподобным голосом произнесла женщина-великан. Назвать ее бабушкой у меня бы язык не повернулся, хотя то, что она преклонных лет, было все-таки заметно… – И ты тоже входи, не знаю как там тебя.

Дита посмотрела на меня и весело подмигнула. Видимо, ей понравилось, что выражение моего лица стало более несчастным, чем ее собственное. Пока мы проходили через темную прихожую, в голове, помимо моей воли мелькали отрывки из детских сказок о великанах-людоедах.

Комната, где мы оказались, выглядела опрятно и… монументально. Ложе (ну не кроватью же называть эту чудовищную конструкцию!) было собрано из толстенных досок и стояло на ножках в полтора обхвата. Перина сверху тоже была устрашающей высоты. Я поискал глазами лестницу, потому что другого способа забраться на такую кровать просто не представлял. Стол был очень похож по конструкции на ложе – те же ножки из толстенных бревен и доски, видимо, его собрали из обрезков от кровати. Над внушительным, в полстены, очагом висел невероятных размеров котел. Мне даже со страху показалось, что человек в нем отлично поместится. Но в остальном комната была вполне уютной: на окнах – яркие занавески, на полу – узорчатый шерстяной ковер, на масляной лампе – затейливый абажур из цветного стекла.

– Здравствуй, бабушка, – тихо произнесла Дита, усаживаясь на чурбак, выполнявший роль табурета. – У нас… к тебе есть дело. Точнее, дело есть у Райла. Кстати, познакомься…

Чудовищная ручища сграбастала цветное стекло абажура, и в комнате сразу стало светлее. Хозяйка всмотрелась в мое лицо и побледнела.

– Лаон! Нет! – вскрикнула она, побледнела, глаза ее закатились, и она в бесчувствии рухнула на пол. Дита посмотрела на меня. А я на нее.

– Надо привести ее в чувство, – неуверенно сказал я.

– Надо, – согласилась Дита, но с места тоже не сдвинулась. – Похоже, она была знакома с твоим отцом.

– И как-то не очень хорошо знакома, – добавил я, подходя-таки к потерявшей сознание женщине. Я опустился рядом с ней на колени, прислушался к дыханию. Не то, чтобы я был особым специалистом по приведению в сознание, но надо же что-то было сделать…

– Слушай, я представлял это место как-то иначе, – сказал я. – А где же всякие сушеные жабы, пучки трав и прочие ингредиенты для зелий?

– На складе и в подвале, – улыбнувшись, ответила Дита. – Многие вещи там… Ээээ… Очень специфически пахнут, а моя прабабушка любит комфорт. Она и варит зелья не здесь, на очаге только еду готовит.

– Понятно… – я снова повернулся к лежащей на полу женщине. Дита встала со своего табурета и подошла ко мне.

– Она приходит в себя… – прошептала она. Гигантская женщина глубоко вздохнула и открыла глаза. Только они теперь были тусклые и безжизненные.

– Зачем, зачем, зачем, зачем… – невнятно забормотала она.

– Бабушка, – Дита присела рядом со мной.

– Ты опять пришел, чтобы мучить меня, Готстар? – отчетливо проговорила дитина прабабка, посмотрев прямо на меня.

– Послушайте, – умоляюще сказал я. –Я не Лаон. Я совсем недавно узнал, что он мой отец…

И до сих пор до конца в это не верил, добавил я уже про себя. Но женщина-великан все еще пребывала в мире грез. Она меня не слышала!

– Когда-нибудь ты пожалеешь, Готстар! – сказал она. – Твоя бунтарская натура погубит тебя. И никакое зелье, никакая магия тебе не помогут.

– Бабушка! – крикнула Дита. – Лаон Готстар давно умер!

– Умер… – повторила женщина и засмеялась. – Ты хочешь, чтобы он умер и никто не смог бы сказать, что его убило? Опять?

Голос ее снова превратился в невнятное бормотание, глаза закрылись.

– Что же делать? – спросил я.

– К ней каждое утро приходит женщина… – сказала Дита. – Она делает уборку, помогает готовить и все такое. Наемная служанка. Она позовет врача. Только надо будет уйти на рассвете, чтобы она нас тут не увидела.

– Кровь! – вдруг вскрикнула женщина. – Кровь везде! Ты все здесь запачкаешь!

– Как ее зовут? – прошептал я.

– Годива, – ответила Дита. – Годива Даррт.

– А как она тебя назвала, когда мы вошли? – спросил я.

– Полным именем, – поморщилась Дита.

– Цветы завянут, и тогда ты снова придешь сюда, – пропела Годива, не открывая глаз. – Это же была твоя любимая песня, Готстар? Нет. Нет. Нет. Ты не сможешь меня заставить. Я не стану снова тебе помогать.

Кем же был мой отец? Такое впечатление, что он был чудовищем…

– Ха.Ха.Ха. – отрывисто засмеялась Годива. – Ты же помнишь, да? Ты помнишь, что я тебе сказала, когда ты взял зелье? Это ведь я рассказала о тебе тому человеку. Ты его знаешь. Серое лицо, серые мысли. Они тебя найдут, ты не сможешь все время скрываться, Готстар.

Было ли все это полным бредом, сумерками сознания пожилой женщины? Ах, как мне бы теперь хотелось поговорить с ней, когда она нормальная! Дита снова отошла от прабабки и с безучастным видом села на табурет.

– Ты врешь мне, – Годива снова открыла глаза и уставилась на меня. Вроде бы в их глубине снова блеснул разум. Или мне показалось? – Ты не справедливости ищешь, а покоя для своей мятущейся души. Но не найдешь. Не найдешь. Не найдешь.

Огонек погас, даже если он и был. Гигантская женщина снова провалилась в беспамятство. Я вздохнул и тоже отошел от нее к столу. Не думая, взял с большого блюда пряник и стал жевать.

– Скажи, Дита, – задумчиво произнес я. – А что за зелья она варила? От чего они помогали?

– От всего, – сказала Дита. Не похоже было, что ее расстроило произошедшее с прабабушкой. Впрочем, они же не были близки… – Нужно было прийти, рассказать без утайки все, как есть и чего ты хочешь в результате, и она бралась за дело. Самое неприятное, что она всегда заставляла смотреть на процесс… А это зрелище то еще, я тебе скажу… Иногда она в котел живых животных опускала. И запах там… Фу.

– То есть, если я приду и скажу, что хочу, чтобы вон тот трактирщик поссорился со своей женой, то она сможет этого добиться? – недоверчиво спросил я.

– Запросто! – кивнула Дита. – Только их надо будет этим зельем напоить. И выполнить еще какие-нибудь условия. Она скажет, какие. И если не сделаешь, то ничего не получится.

– И при всем этом она не колдунья? – я поежился от неожиданно пробежавшего по спине холодка.

– Ни капельки, – ответила Дита. – Кресло Джарра не врет.

– Тссс… – я прислушался, но ничего подозрительного не услышал. – Нам надо убираться отсюда.

Дита быстро поднялась, лицо ее стало серьезным. Она тихо подошла к двери, кивнула. Мы выскользнули в ночной мрак. Стояла тревожно-оглушительная тишина. Вроде бы никто нас не ждал, никаких засад в переулке, из которого мы бесшумно выскользнули, но мне все равно казалось, что в спину нам упирается чей-то нечеловечески злобный взгляд.

– Может это фантазия разыгралась, – прошептала Дита, когда я ей об этом сказал. – А может и нет. Посмеемся потом, а сейчас бежим!

Мы быстрее ветра понеслись через трущобы на юг, в более благополучные, а главное – освещенные места. Временами я содрогался от липкого страха. Кто бы нас не преследовал, его было не видно. Если он вообще был. К Микстуре мы выскочили совсем не у моста. Пришлось переходить через нее вброд, бррр. Зато на той стороне появились уличные фонари и припозднившиеся прохожие. Но остановились мы только на Первой Торговой.

– Ворота закрыты, – сказала Дита. – Придется ночевать в гостинице.

Глава двадцать девятая,

в которой снова появляется мистер Од и пытается все объяснить и найти путь к примирению. Его, главу Третьего Кабинета, ввиду радости наступившего мира отстранили от дел. Тогда как он убежден, что страну пытаются затянуть в чудовищную ловушку. И чтобы справиться с этим всем, ему теперь нужна помощь. Помимо всего прочего, мистер Од рассказывает Райлу о его отце.

Никогда не остановлюсь больше в гостинице «Лучшие номера» на Первой Торговой! Оказывается, ее облюбовали гиурцы. Разумеется, мы с Дитой этого знать не могли. Нет ничего хуже, чем пытаться заснуть, когда за стенкой радостно горланят полтора десятка торговцев, справляющих отличную сделку. Сначала мы честно пытались заснуть, потом злорадно вспоминали все анекдоты про гиурцев, какие могли вспомнить, потом наступило утро и мы, злые и невыспавшиеся, направились к Полуночным воротам. Компания эта, кстати, так и не угомонилась. Они пели какую-то очередную песню куплетах о ста про сметливых купцов и остальных глупцов.

– Они еще хуже, чем в анекдотах, – проворчала Дита, когда мы вышли из города. – Я думала, это все шутки, просто наши завидуют их богатству, вот и сочиняют…

– Я тоже первый раз с ними вот так столкнулся, – сказал я. – И ведь, готов спорить, после утреннего колокола они вскочат и побегут обделывать свои дела. Когда же они спят?…

Но всласть позлословить у нас не получилось, потому что за поворотом к нам присоединился спутник. Даже не знаю, обрадовался я этому факту или огорчился. Это был мистер Од.

– Здравствуйте, Райл, – кивнул он мне. – Доброе утро, Дита.

– Не такое уж и доброе… – проговорила Дита, глаза ее недобро прищурились.

– Нет-нет, – мистер Од улыбнулся уголками губ. – Я ни в коем случае не представляю для вас опасности. Напротив, мне нужна ваша помощь, господа.

Я хмыкнул. Особенно это относилось к обращению «господа». Тем временем, мистер Од продолжил:

– Я действительно возглавляю Третий кабинет, тут я ни капли не преувеличил. Впрочем, можно сказать, что скорее возглавлял… Потому что от дел меня временно отстранили. Вам интересно узнать, почему?

– Ну, валяй, рассказывай, раз уж начал, – преувеличенно развязно сказала Дита и усмехнулась. Видимо, ее тоже повеселило обращение.

– Спасибо, – сухо сказал мистер Од. – Его Величество считает, что своими подозрениями я порчу ему настроение и вношу диссонанс в строгую симфонию заключения мира. Я осмелился некоторое время последить за вами, господа. Поэтому осведомлен кое о каких ваших целях. На данном этапе они совпадают с моими, и я прошу у вас помощи.

– Как же плохи, должно быть, ваши дела, если вы так побираетесь, – съязвил я.

– Хватит, Райл, – серьезно сказала Дита. – Мы выслушаем этого человека. И нам тоже нужна помощь, ты не забыл?

Я хотел сказать еще что-то недоброе, но не стал. Чего я, действительно, пытаюсь добиться? Веду себя, как упрямый осел…

– Спасибо, Дита, – кивнул мистер Од. – Возможно, мистер Райл станет лучше ко мне относиться, когда я расскажу о его отце. Нам как раз хватит времени по дороге.

Я усмехнулся, подумав, что ничего нового уже про своего отца не услышу. Да, он бросил вызов королю Дремору. И проиграл.

– Когда именно Лаон Готсар появился в Гвиндассаде – трудно сказать. Кажется, он воспользовался гиурским коридором и прибыл не один… Куда он дел свою спутницу, я вам тоже не сообщу. Рассказ мой начнется с того момента, как он предложил королю кресло Джарра. Большая чистка уже закончилась, на троне восседал Дайнор, отец нынешнего короля. И тут появляется человек, который предлагает механизм, позволяющий безошибочно определить в человеке магию. Король поступил по-королевски… Приказал быстро и бесшумно убить автора изобретения и приказал провозгласить его героем. От убийцы Лаон Готстар ушел, так что героем посмертно у него стать не получилось…

Я вздохнул. С каждым разом подробности жизни Лаона Готстара, моего отца, становились все колоритнее и объемнее. И тем меньше я чувствовал родство с этим человеком. Еще каких-то три месяца назад я вообще считал, что мой отец погиб на границе, будучи при этом обычным солдатом, а не так… В общем, я отвлеченно слушал повествование мистера Ода, не ощущая ровным счетом никаких особых эмоций…

– А почему оно называется кресло Джарра? – спросила Дита. – Ведь вы сами сказали, что изобрел его Лаон Готстар.

– Правды почти никто не знает, – ответил мистер Од. – Джарр – это имя первого оператора кресла. Однако я продолжу… Готстар оказался личностью беспокойной и очень деятельной. Собственно, до сих пор не улеглись споры, причастен он к смерти Дайнора или нет… Впрочем, это все догадки. Я же излагаю факты… Итак, Лаон Готстар бежал от убийцы и скрылся на севере страны, где принялся активно мутить воду и подбивать народ к восстанию, революции и к разным прочим непотребствам. Там произошло несколько неприятных инцидентов… Прочесть о них вы нигде не сможете, потому что информацию эту строго засекретили, «только для королевского взора». Увенчалась успехом только девятая или десятая попытка избавиться, наконец, от этого сложного человека. Клинок королевского убийцы настиг Лаона Готстара. И в этот же момент умер король. От обширного внутреннего кровотечения. Загадка…

– Когда это было? – спросил я.

– Около десяти лет назад, – произнес мистер Од. – Я тогда был рядовым сотрудником Третьего кабинета и многих подробностей не знал. Уточнял уже после, когда мне поручили заняться следами пребывания в нашей стране адасадорского бунтовщика. Вот тогда-то я и наткнулся на его жену и сына, о которых вообще никто не подозревал…

Мистер Од помолчал. Мы с Дитой ждали продолжения.

– Я провел некоторое время в Озерном дворе, и пришел к выводу, что нет необходимости в вашем устранении. И королю докладывать ни о чем не стал. По всей видимости доктор Марита Резо не была сообщницей Лаона Готстара, она была лишь кратким эпизодом в его бурной биографии. А потом ты появился в Сердце Мира. Собственно, сам я убежден, что столь жесткие гонения на колдунов – это пережиток, нельзя разбрасываться таким даром. В общем-то, Райл, я подсунул тебе Идоломор с надеждой, что это сработает, и магические способности в тебе проснутся. Что и произошло… Собственно, вот и все.

– Интересное дело… – задумчиво проговорила Дита. – А ведь принцесса может и в самом деле верить, что Райл – кхадо. Ведь его отец бежал из Адасадора со своей сестрой. И вообще много выступал против самого подхода к детям близких родственников. Напрашиваются выводы, да. Кстати, а что стало с этой женщиной?

– Ее след отыскать не удалось, – быстро ответил мистер Од. – Они расстались недалеко от гиурской границы, в городке Шагом. И куда именно делась эта женщина потом – тайна, покрытая мраком. Она может преспокойно проживать в любом городе Гвиндассада под видом обычной лавочницы или даже аристократки, но мы ничего о ней не знаем. А может она уже давно покинула страну или погибла.

Неожиданно я почувствовал опустошение. Я пытался захотеть отыскать свою тетку. Разум подсказывал мне, что она может оказаться отличным педагогом и сможет научить меня пользоваться, наконец, магией. Да, у меня в сумке лежали две книжки, порекомендованные Кредом, но надежды на них все равно мало. Не получилось. Все обрыдло. Интриги эти все, политика, магия, все. Я пришел в город, надеясь получить образование и стать уважаемым специалистом, а в результате слоняюсь по окрестностям, скрываясь от жандармов и выдумывая планы спасения своего государства. Которое, кстати, не постеснялось убить моего отца, когда он стал им неудобен. Ну вот соглашусь я сейчас служить в Третьем Кабинете, мы уличим принцессу в чем надо, мир будет расторгнут, война разгорится с новой силой, все встанет на свои места, а меня, как выполнившую свою функцию пешку, небрежным движением сбросят со стола. Придет ко мне какой-нибудь Орел Возмездия и с вежливой улыбкой вгонит в меня нож. Или меня посчитают недостойным Орла Возмездия, и просто сбросят на голову кирпич или я случайно погибну в уличной драке. Или же…

– Райл! – громко окликнула меня Дита, тряхнув за плечо. – Ты что, заснул? Что ты-то обо всем этом думаешь?

– Про отца? А что я могу об этом думать? – пожал плечами я.

– Да нет же! – воскликнула Дита. – Не про отца! Про предложение мистера Ода.

Я понял, что, погрузившись в свои мысли, пропустил часть разговора. Мне стало стыдно.

– Простите, я задумался и не расслышал… – промямлил я. Мистер Од чуть улыбнулся одними губами и произнес:

– Ничего, мы уже скоро придем, и тогда я все повторю снова. У нас еще будет время обсудить.

Чарли вернулся еще вчера вечером и пребывал в мрачном настроении. Локки же напротив – был активен, весел и жаждал деятельности. По всему видать – окончательно пришел в себя. Во всяком случае, бежать он уже больше не предлагал. Знакомство с мистером Одом прошло безо всяких сложностей – мои друзья уже знали, кто он такой.

К Манану приехали двое его племянников или внуков с выводком детей и жен, так что сонная заимка неожиданно превратилась в очень шумную. Было решено отложить серьезный разговор до вечера, когда гости разъедутся по домам. Меня это устроило полностью, потому что к общению, а уж тем более, к принятию каких-либо решений я был не совсем пригоден. Так что я, не испытывая угрызений совести завалился на нары почитать, хотя какое там, пролистать наискосок книжки. Ну и подумать о всяком разном, разумеется.

Судовой журнал повествовал о единственном в своем роде корабле, в качестве движущей силы использовавшем только магию. Чтение было увлекательное, я даже забыл, зачем открыл книжку. «Фея звезд» была совершенно непохожа на привычные нам корабли. У нее было два обтекаемых сигарообразных корпуса, соединенных крытым мостиком, на котором, собственно, и находился маг. Корабль вышел через устье Микаты и направился в открытое море. В процессе плавания и проходили тренировки магов. Поскольку дело было новое, каждому из них приходилось изобретать свой способ вести корабль.

«Отрешитесь от всего. Весь ваш прошлый опыт не пригодится, постарайтесь найти иное решение. Каждый из вас должен будет встать на мостик, сосредоточиться, погрузиться в себя и заставить вашу силу выполнять то, что вы ей прикажете».

Дальше следовало описание, как то один, то другой маг выполняли это предписание. Одному потребовалось закрыть глаза, вытянуть руки вперед и водить ими, когда кораблю нужно было повернуть, другой напротив – смотрел вперед, сидел на корточках и громко выкрикивал команды, третий вставал, будто изготовившись к бегу. А у некоторых и вовсе ничего не получалось.

Я с сожалением отложил книжку, перестав читать о том, как корабль пристал к необитаемому острову, и задумался. Получается, что готовых решений и проверенных заклинаний не существует? И если я сейчас подниму вот это полено…

Я поднял полено и попытался отрешиться от окружающего. Это очень легкий кусок дерева. Он может висеть в воздухе безо всякой поддержки. Сейчас я опутаю его нитями своей магии и он взмоет над моей рукой… Я вспомнил свои ощущения, когда швырял камень в карлика-кхадо и открыл глаза. Полено висело в воздухе над моей рукой. Я представил, будто протягиваю к нему руку и кидаю его в стену. Полено послушно полетело, куда я приказал, ударилось в стену и с сухим стуком упало на пол. Теперь надо повторить. Я снова поднял полено. На четвертый раз у меня получилось без запинки. Я гордо приосанился и тут заметил, что за моими упражнениями наблюдает Дита. Я смутился.

– Тренируюсь вот… – объяснил я. – Прочитал в книжке мысль, теперь пробую на себе.

– Пойдем на улицу, – сказала Дита. – Чарли хочет рассказать нам что-то.

Маленький успех улучшил мое настроение, и я почувствовал, что готов общаться. А великие маги древности подождут своего часа.

Мои друзья и мистер Од сидели вокруг костра и поджаривали на огне кусочки хлеба. Импровизированный пикник по случаю теплой погоды. Я присоединился к ним, нашел себе подходящую палочку, поддел ей кусочек лепешки и подставил его огню.

– Я разговаривал с Леденцом, – сказал Чарли. – И Леденец согласился на мои условия, не торгуясь…

– Леденец? – переспросил мистер Од. – Катор Одрен-младший?

– Не знаю, как его зовут на самом деле, – покачал головой Чарли. – Он никогда не представлялся. Он был хозяином работного дома «Счастливое завтра», в котором я работал. Так вот… Я в банке сохранил архив. Список работников, контракты и прочие документы. Ничего особенного, я их там хранил, из нашего с Рохлей кабинета их слишком легко можно было достать, пока нас нет, а контракты эти… Ну, вы знаете… Потом убили Олуха, и я попал в тюрьму, где меня промурыжили довольно долго, и вышел я оттуда нищим, бездомным и безработным. Однажды я попытался найти Дикстрикса. У нас с ним неплохие отношения были, решил узнать, как его дела. Только его родственники сообщили, что он не появлялся у них. Я в тот момент не подумал ничего такого. Ну мало ли куда делся человек… Уехал куда-нибудь, может быть. Потом… Не знаю, что меня подтолкнуло, но я решил зайти еще по паре адресов. Ни по одному из них наших бывших работников не нашлось. Потом я встретил Райла и эту тему как-то подзабросил. Но документы остались лежать в банке, никуда не делись. И тут на днях я встретил своего знакомого стражника, который дежурил на воротах за день до того как было объявлено о роспуске «Счастливого завтра». Я в то время как раз сидел в тюрьме. Он рассказал мне, что вечером, почти перед самым закрытием, Рохля вывел всех шестьдесят семь работников за город. Заплатил пошлину, сказал доверительно, что на ферму, дескать, пошли, заказ крупный и все такое. На следующий день работный дом был официально распущен, только в город никто из его работников не возвращался, Рохля вернулся один, в другую стражу. Вот тут-то мне и пришло в голову, что список работников и вся документация, вкупе с свидетельством моего знакомого – отличный способ получить от Леденца неплохую сумму денег… Я договорился о встрече, и вчера мы общались.

Чарли замолчал. Мне стало интересно, все-таки в «Счастливом завтра» хватало хороших ребят, было бы очень жаль, если с ними случилось что-то плохое. Но самый живой интерес к рассказу проявил Мистер Од. Его глаза недобро загорелись, взгляд стал острым и пронзительным.

– Разумеется, мы встретились в людном месте, – продолжил Чарли. – Я про себя предположил, что Леденец продал ребят на шахты. И намекнул ему об этом в разговоре. До этого Леденец был напряженным, явственно боялся. Но услышав про шахты неожиданно расслабился, повеселел и согласился на все мои условия. Не торгуясь, что для него почти невозможно. Мы договорились встретиться через неделю. С меня – документы, с него – деньги.

– А много денег? – спросила Дита, не особо проявлявшая внимание к судьбе работников.

– Много, – угрюмо ответил Чарли. – Но это вообще неважно. Скорее всего, Леденец не собирается их платить, иначе бы он выкруживал каждую монету. И теперь я думаю, не сглупил ли я, вообще затеяв этот разговор.

– Ваш Леденец – чрезвычайно загадочная личность, – усмехнулся мистер Од. – Некоторое время назад я принялся его… изучать. У меня были подозрения, что он, по меньшей мере, колдун. Кроме того, у него есть несколько подозрительных мастерских и неясного назначения построек за городом. Я поставил своих людей следить за его передвижениями, выяснил массу интереснейших подробностей о его делах и связях, правда поймать его на чем-то совсем уж противозаконном не удалось. И тут ко мне явился господин главный советник, Урлад Вайл, и приказал оставить этого человека в покое, а уже собранную информацию – уничтожить и забыть. Я направился к Его Величеству с этим вопросом, но он приказ советника подтвердил.

– Леденец работал на короля? – удивился я. – Вот странно-то…

Вообще-то я никогда этого Леденца в глаза не видел. Он не появлялся в «Счастливом завтра» и не общался с работниками. А указания свои передавал либо через Чарли, либо через Рохлю, как когда. И еще я не знал, насколько Леденец богат. Вряд ли работный дом приносил сказочную прибыль, это же не фабрика какая-нибудь. Все равно не стыковалось – работный дом с несколькими десятками несчастных людишек и королевская служба.

– Скорее уж на Урлада Вайла, – ответил мистер Од. – Сдается мне, король тут совершенно ни при чем. Злые языки вообще говорят, что по-настоящему правит страной именно Вайл. И они, эти языки, не так уж и неправы. Влияние главного советника на короля не просто большое, оно чуть ли не абсолютное. А про Леденца могу сказать еще вот что. Он был тайно связан с Дублоном Свидлой. Леденец не был аристократом, да и богатым человеком, пожалуй что, не считался. Так, мошенник, аферист… Так что Дублон свою связь с ним не афишировал нисколько. Но она была.

– А Дублон был шпионом Адасадора… – задумчиво вставил Локки.

– Поймать его ни разу не удалось, – сказал мистер Од. – А потом его убили, так что доказать сие нельзя. Но поскольку мы не в суде…

– А какое отношение все эти Дублоны-Леденцы имеют к нашим делам? – спросила Дита.

– Пожалуй что, самое прямое, – медленно проговорил мистер Од.

Глава тридцатая,

в которой герои обсуждают планы дальнейших действий и приходят к выводу, что раз принцессе интересен Райл, значит надо его использовать в качестве живца и поймать ее на горячем.

Разговор у костра пришлось прекратить, потому что к нам подошел Манан. Мы сделали вид, что никаких серьезных дел не обсуждали, а просто радовались теплу. Послушали несколько охотничьих баек (некоторые уже на третий или четвертый раз), я рассказал про кресло с электрическим светильником, которое бы мне хотелось, Манан взялся спорить со мной, потому что считал, что вся эта новомодная наука – это то же колдовство, вид сбоку, читай сплошная бесовщина и гнездо порока и разврата. Потом мы помирились, сойдясь на том, что некоторые изобретения очень даже ничего, например охотничьи ружья. Выпили пива и разошлись по своим домам.

– Как я уже говорил, господа, наши с вами цели совпадают, – сказал мистер Од, когда мы убедились, что вокруг домика никого нет, и закрыли дверь на засов. – Сейчас я вам изложу ситуацию с моей стороны. Этот мирный договор готовился давно. Конфликт настолько старый, что никто уже и не помнит, что на самом деле послужило поводом для начала военных действий. Эта война уже двадцать три года высасывает из страны ресурсы, успокаивает только одно – врагу ничуть не легче. Наведением мостов и подготовкой почвы занимался как раз мистер Вайл, главный советник. Я этими делами не интересовался, дипломатия – не мой профиль.

Странности начались недавно, уже после объявления о помолвке принца. Последняя, кстати, была для меня сюрпризом. Так случилось, что мы с его высочеством в хороших отношениях. Разумеется, я пошел узнать у него подробности, и выяснил, что все произошло как-то быстро. Просто однажды утром главный советник пришел к нему и сообщил ошеломительную новость. А потом приехала принцесса. Еще одним неприятным моментом были донесения с границы, где никакого прекращения военных действий не наблюдалось. Больше того – никто не направил и нашим отрядам никаких распоряжений на этот счет. Дальше – больше. В приемной главного советника стали все чаще появляться темные и бесцветные личности. Установить которые мне не удалось. Потом эта история с Леденцом… Но это все были мелочи. Хуже всего дело обстояло с посольством, возглавляла которое сама принцесса, а вовсе не умудренный сединами дипломат. Все восемь официальных лиц, вкупе с ее высочеством громогласно уверяли, что уважая наши традиции, к нам были направлены люди, не обладающие магическим даром. В то время как мой… гм… талисман уверял меня в обратном – среди них не было ни одного нормального человека. Однако король, которому вовремя подсунули новую любовницу, во все эти сказки поверил, а уговорить его проверить всю компанию на кресле Джарра мне не удалось, даже намек на подобное действие привел к большому скандалу, закончившемуся моей временной отставкой. Действия принцессы были тоже очень странными. Она чинно восседала на приемах, как заводная игрушка повторяла речи о мире, дружбе и взаимовыгодной торговле, и в то же время создавалось впечатление, что она в Сердце Мира далеко не впервые, и у нее здесь имеются и еще какие-то люди, и тайные ставки, где она с ними встречается. Я принялся активно заниматься этими послами, потому что все это выглядело… гм… как-то подозрительно. А вскоре меня отстранили. Отправили, так сказать, в бессрочный отпуск с запретом появляться перед королевским взором в течение месяца. И на рабочем месте тоже. Чтобы я своими оскорбительными изысканиями не испортил мирный договор. Я оказался в свободном плаванье. К счастью, большинство моих агентов и осведомителей никак не завязаны на королевскую администрацию…

– Мистер Од, – осторожно проговорила Дита. – А вы можете как-нибудь поконкретнее? Я не сведуща в политике, так что давайте уже перейдем к выводам…

Я кивнул, соглашаясь. Мистер Од встал с табурета и прошелся по комнате.

– Ну что ж, – сказал он. – Давайте к выводам. Заговор такого масштаба, что происходит сейчас, не готовится за день или два. Зная всех фигурантов с нашей стороны, рискну реконструировать недавние события. Итак, имеется близ короля некий мистер… ну, скажем, Икс. Этому мистеру не нравится слабовольный и слабохарактерный король, он считает, что есть более достойные кандидатуры, чтобы украшать собой трон. И ищет слабые места у нынешнего носителя короны. А слабое место есть… Это желание прекратить войну и зажить мирной и богатой жизнью. И тогда наш мистер Икс начинает наводить мосты с вражеской державой. Как явные, с санкции короля, так и тайные, в своих интересах. И интересы эти были услышаны и поняты. Тогда мистер Икс начинает действовать, а помощь ему адасадорская корона предоставляет высокопоставленную и весьма талантливую леди, скажем, Игрек. Они вербуют своих агентов и последовательно и аккуратно готовят некое действие…

– Скажем, переворот, – уверенно сказал Локки.

– Предположим, переворот, – согласился мистер Од. – В какой-то момент король начинает требовать от мистера Икс отчета о проделанной работе, и тогда Его Величеству предоставляют проект взаимовыгодного и всех устраивающего (а прежде всего – нашего короля, конечно) мирного договора. И леди Игрек прибывает в Сердце Мира в своем истинном обличье.

– А при чем здесь Леденец? – нахмурившись, спросил Чарли.

– Ну, допустим, Леденец – один из завербованных людей мистера Икс, – пожал плечами мистер Од. – А ваши бывшие работники где-то превращены в послушных и одержимых солдат. Которые квартируют в одной из построек неясного назначения, тех самых, о которых я уже упоминал сегодня.

– То есть, вы настаиваете, что инициатором нынешних событий является главный со… то есть, мистер Икс? – спросил я. Какой заразительный слог у этого мистера Ода, даже я начал изъясняться, как дипломат или юрист.

– Отнюдь, – развел руками мистер Од. – Могло быть иначе… Король Дремор, понимая, что в войне ему не победить, а решать вопрос с местом проживания для подданных как-то надо, принялся искать подходящую фигуру близ короля Гвиндассада. И такая фигура нашлась. Скажем, вышеупомянутому мистеру Икс было предложено, что трон займет его сын, мальчик с магическими способностями.

– Сын главного советника – маг? – удивился я.

– Да, – поморщился мистер Од. – И это огромная тайна, разумеется. Дальнейшее развитие событий выглядело в точности таким же, как и в первом варианте. Так что личность инициатора этих взаимоотношений совершенно не важна.

– Но почему не был отдан приказ прекратить боевые действия? – спросила Дита.

– А как вы отнеслись к новости о мирном договоре, леди? – прищурился мистер Од. Дита вздохнула и отвернулась, сжав губы. – Вот вам и ответ… И еще. Тут я действительно не в курсе. Что произошло на границе, перед тем, как вы ее покинули?

– Нас и Тигров заманили в ловушку, – вместо Диты ответил я. – Погибли все. Кроме нас. И, кажется, мистера Эйба. Во всяком случае, мы не видели его трупа…

– А что случилось с третьим отрядом, вы, конечно, не знаете, – задумчиво проговорил мистер Од. – Что-то подобное я и предполагал.

– Ты забыл сказать про Янтарный Череп, – произнесла Дита. – Его разрушили уже после объявления мира.

Повисло угрюмое молчание. У меня перед глазами снова всплыли страшные картины поля сражения в джунглях. Разрушенная башня и трупы. И лагерь, в котором никого не оставили в живых…

– Я не военный, – нарушил молчание мистер Од. – Я сыщик. Поэтому анализировать ситуацию на границе сейчас не стану. Кроме того, в ней мы ничего не сможем изменить. Давайте перейдем к обсуждению дел насущных.

– У меня тут было время подумать, – сказал вдруг Локки. – Картина заговора и высокие материи – это очень здорово. Только все равно мы к цели ни на шаг не приблизились. Если даже такому человеку, как вы, мистер Од, король не доверяет, то уж мы-то все тут можем хоть закричаться на площади, эффект будет тот же. Мистер Икс для нас недостижим. Мы не знаем его слабых мест, и воздействовать на него никак не можем.

Мистер Од кивнул.

– Да, в общем-то, нам это и не надо, – продолжил Локки. – На нынешней стадии, даже если мы убьем главного советника, это уже ничего не изменит. Однако есть человек, без которого вся эта затея если не полностью сорвется, то отложится на неопределенный срок. Ядовитый зуб заговора, его душа. Эта самая леди Игрек, о которой мы успели уже очень много узнать. И она гораздо более уязвима. Если мы заставим ее явить колдовство в присутствии короля или его сына, то брак сорвется, как и мирный договор, скорее всего…

– О чем мы говорим, – протянула Дита. – Мы ведь сейчас пытаемся сделать так, чтобы война продолжилась…

– Не факт, что война продолжится, – проронил мистер Од, но развивать свою мысль не стал. – Мистер Локки, продолжайте. Ваши рассуждения весьма правильны, я тоже думал где-то в этом направлении.

– Собственно, я почти закончил, – продолжил Локки, явно польщенный похвалой. – У меня есть предложения по нашим действиям, но они… гм… небезопасны. Особенно для Райла.

– Для меня? – встрепенулся я. Признаться, этот разговор я слушал, но никаких выводов или предложений у меня в голове не возникло. Вся эта высокая политика казалась мне слишком далекой и меня никоим образом не касающейся.

– Да, – кивнул Локки. – Мы точно знаем, что ты ей нужен. И что нужен ты ей живым. Теперь, зная кое-что о твоем отце, я даже рискну предположить, что знаю, зачем ты ей нужен.

– И зачем же? – я наморщил лоб.

– Твой отец почти победил короля Дремора на поединке, – сказал Локки. – Если ты станешь ее кхадо, то у нее появится шанс занять трон. А пока она может рассчитывать только на Гвиндассад, да и то в неопределенном будущем.

– Гвиндассад – не такое уж плохое королевство, – вмешался в разговор Чарли. – Во всяком случае, оно точно больше Адасадора, да и побогаче, пожалуй…

– Чей трон может быть привлекательнее для нашей леди Игрек – вопрос спорный, – сказал мистер Од. – И ответа на него мы не знаем. Зато знаем, что принцессе нужен Райл. И еще, что она охотится за ним без санкции короля Дремора.

– Это точно? – спросил я.

– Нет, – покачал головой мистер Од. – Это предположение, граничащее с уверенностью. Королю Дремору наследник Готстар даром не нужен. Необязательно из-за поединка, скорее уж из-за владений твоего отца, которые сейчас находятся под властью короны. Впрочем, это все неважно.

– Да, – снова вступил Локки. – Что я предлагаю. Райл ищет встречи с принцессой сам. И плетет всякую околесицу насчет того, что хочет вернуться на законную родину, вступить в наследственные права и все такое. Если я правильно рассчитал, принцесса не купится на это. И начнет встречные действия. И вот тут важно будет оказаться рядом в компании с кем-нибудь венценосным и высокопоставленным, чтобы засвидетельствовать проявления магии.

– Не очень ли много «но» и «если»? – нахмурилась Дита.

– У тебя есть другие предложения? – парировал Локки. Предложений у Диты не было. – Райл, а что ты думаешь на этот счет?

– Я… – я задумался. – Мне кажется, что это может сработать. Вряд ли она меня будет убивать… Кроме того, вы же меня выручите до того, как она успеет мне всерьез навредить?

– Чтобы сделать кхадо из взрослого человека, особенно если в нем проснулись магические способности, – Локки похлопал меня по плечу, – нужно не меньше месяца. Так что ты отделаешься головной болью. Ну и, может быть, мелкими повреждениями…

– Райлу понадобится пропуск во дворец и хорошая одежда, – сказал мистер Од. – И то, и другое я беру на себя. И предлагаю завтра же утром переместиться в мою городскую резиденцию.

– Вы думаете, за вашим домом не следят? – спросила Дита.

– Не за этим, – холодно усмехнулся мистер Од.

– Подождите-подождите! – воскликнула Дита. – Так мы что, собираемся претворять этот безумный план в жизнь? И ловить принцессу на Райла?

– Не такой уж и безумный план, – сказал я. Страха, почему-то не было. Будто все происходящее меня никоим образом не касалось. – А главное – его мы успеем подготовить, не так уж это и долго.

Мистер Од разбудил нас затемно. По его словам, нам было лучше войти в городские ворота с множеством торговых фургонов и телег, а для этого надо прибыть к открытию. Дорога до города к этому моменту стала уже настолько привычной, что я ее практически проспал на ходу. Никаких серьезных разговоров мы больше не вели.

Самым неприятным процессом оказалась примерка костюма. Наибольшее неудобство доставляли две вещи – жесткий крахмальный воротничок и цилиндр. Шляп я до этого вообще не носил, поэтому мне все время казалось, что эта штука обязательно свалится с моей головы. А воротничок ужасно натирал шею. Когда двое молчаливых слуг приладили на мне, наконец все детали аристократичного костюма, затея с походом в королевский дворец перестала мне казаться здравой.

– Зачем придумали все эти кошмарные ухищрения, – я поежился, пытаясь привыкнуть к новым вещам.

– Райл, ты отлично выглядишь! – восхищенно проговорила Дита. – Настоящий аристократ, никогда бы не подумала!

Она подвела меня к овальному ростовому зеркалу. Там отражался молодой франт в темно-зеленом бархатном фраке и такого же цвета цилиндре. На светло-оливковый жилет падали тонкие кружева жабо, сколотого брошью с зеленым камнем. Изумруд? Хм… Узкие панталоны в цвет фрака, остроносые ботинки с квадратными пряжками. Завершала образ трость темного дерева с малахитовым набалдашником в форме шара. Ко всему прочему, после ванны я благоухал лавандой и теми духами, которых цирюльник вылил на меня не менее половины флакона. Мне даже в голову не приходило, что я могу так выглядеть. Я стал тем самым франтом, которых видел до этого только в окнах проезжающих мимо карет. Я отвернулся от зеркала, боясь пошевелиться и испортить образ.

– Неужели это обязательно? – с раздражением спросил я, делая несколько осторожных шагов. Ботинки казались ужасно скользкими. – Аристократы далеко не всегда ходят так по городу.

– Ты направляешься не на прогулку, а в королевский дворец, – наставительно произнес Локки, отставляя хрустальный фужер с вином. – А во дворец все должны приходить, как на праздник. Таковы правила.

Мистер Од появился уже после обеда. Я сидел, нахохлившись, потому что опасался хвататься за жареное мясо и многочисленные соусы, чтобы не запачкать свой великолепный костюм. Воротник немилосердно натирал подбородок. Однако когда я поднялся, мистер Од одобрительно кивнул.

– Мальчик, в тебе, несомненно, есть благородная кровь, – произнес он. – Немногие наши аристократы носят фрак с таким изяществом.

– Это ужасно неудобно, – пробормотал я. Но похвала его была мне приятна, поэтому я снова мельком глянул на себя в зеркало.

– Вот твой пропуск, Райл, – сказал мистер Од, протягивая мне ярко-синюю карточку. – Завтра утром ты имеешь полное право явиться во дворец и пробыть там до самого вечера. Рекомендую тебе написать записку принцессе и сообщить в обтекаемых формулировках, но таких, чтобы она поняла, кто именно ищет с ней встречи.

Я взялся за перо и осторожно, чтобы не посадить на одежде кляксу ненароком, принялся выводить строчки. Делал я это медленно, аккуратно прорисовывая каждую букву. Даже поймал себя однажды на желании высунуть язык… Получилось у меня следующее:

«Ваше высочество!

С вами желает встретиться тот человек, с которым вы однажды повстречались на пороге старого храма, а впоследствии судьба вас сводила еще раз. Также однажды вы изволили гостить у этого человека и спешно покинуть его гостеприимный кров.

С надеждой на ваше снисхождение и прощение.

Р.Г».

– Р.Г. – переспросила Дита.

– Райл Готстар, – сказал я решительно. – Ведь именно так мне стоит себя называть?

– Пожалуй, – тихо проговорила Дита, посмотрев на меня как-то странно. Я снова взглянул в зеркало и заметил гаснущий колдовской огонь в собственных глазах.

Глава тридцать первая,

в которой Райл сам ищет встречи с принцессой. Его пленят, везут куда-то в закрытой повозке и готовят к страшному ритуалу превращения в кхадо. Райл понимает, что его не убьют, но легче от этого не становится.

При всей серьезности возложенной на меня миссии и грозно нависших над моей рыжей головой опасностях, я все равно чувствовал себя, будто ребенок, которого ввели в комнату, доверху наполненную невиданными игрушками. Я чинно вышагивал по драгоценному паркету, по цветным и однотонным дорожкам, укрывающим мраморные лестницы, вежливо раскланивался с встречными и изредка задерживался возле картин и статуй. Держа в голове план, который нарисовал мне мистер Од, я не спешил отправлять записку, стараясь насладиться каждым мигом пребывания в этой цитадели роскоши и праздности. Надо же… Я в королевском дворце!

Подойдя к очередной картине, я узрел запечатленную на ней обнаженную красотку, почувствовал, что краснею и решил, что пора приступать к намеченному плану. Считая коридоры, залы и повороты, я безошибочно вышел к внутреннему саду, где чинно прогуливались расфранченные кавалеры со своими блестящими подругами. Я подозвал лакея и произнес заранее заготовленную фразу:

– Милейший, не могли бы вы доставить это послание ее высочеству принцессе Иде?

Ливрейный лакей чопорно кивнул, принял из моих рук конверт и с видом, величественностью сделавшем бы честь самому королю, удалился. А я уселся на ближайшую скамейку, окруженную цветущими розовыми кустами, и принялся ждать. Постепенно моя восторженность уступила место совсем другим чувствам. Что делают здесь все эти люди целыми днями? Наверняка же у них не одноразовый пропуск с самым минимальным допуском (это означает, что мне нельзя посетить тронный зал, зеркальную гостиную, королевские опочивальни и еще несколько помещений), а самые что ни на есть постоянные привилегии присутствия на всех приемах и раутах. Обычный человек в королевский дворец может войти не дальше общественной приемной, оттуда гоняют только нищих попрошаек и торговцев. А здесь же… Мало того, что королевский дворец оказался невероятно огромен, так он еще и заполнен людьми практически до отказа! В некоторых коридорах толкотня напоминала базарную площадь. Кто же все эти люди в бархатных фраках, цилиндрах и остроносых ботинках, как положено по последней моде? Неужели они настолько богаты… Но мою мысль оборвал вернувшийся лакей.

– Неизвестный мистер, позвольте обратиться! – чеканно и торжественно произнес он. Я кивнул. – Леди ждет вас в перламутровой гостиной. Извольте последовать за мной.

Я поднялся и почувствовал, как колени охватил предательский холод. Вот оно, начинается. Я шел, глядя в прямую спину, обтянутую алым сукном. Лакей шагал, словно кукла, четким и размеренным шагом. Впрочем, нет. Сколько раз видел кукольное представление, ни разу у кукловодов не получилось добиться такого ровного движения и чеканности шага. О чем я думаю вообще? Мне сейчас предстоит самая важная в жизни встреча, от того, как я себя поведу, зависит, можно сказать, судьба королевства, а я думаю о куклах. Мда, отличный спаситель короны, ничего не скажешь…

Перламутровая гостиная оказалась небольшой комнатой с двумя входами. Вокруг круглого, инкрустированного перламутром серебряного столика стояло четыре кресла с высокими спинками и посеребренными подлокотниками. Стены украшали круглые панно с видами подводного мира. Единственное окно закрывала белоснежная портьера. Когда я увидел принцессу, то чуть не остолбенел. Она была ослепительна в своем бело-розовом наряде, открывавшем плечи. Светлые волосы собраны в замысловатую прическу, перевитую жемчужными нитями, талия стянута корсетом, носить которые могут, наверное, только аристократки… Она улыбнулась и сделала несколько шагов мне навстречу.

– Можете идти, – холодно кивнула она лакею. Я слегка поклонился ей и снял цилиндр. Избавившись от этой детали туалета, я сразу почувствовал себя увереннее, во всяком случае перестал опасаться, что при любом наклоне головы он свалится на пол, и мне придется бегать за ним, как какому-нибудь тележных дел мастеру за убежавшим колесом. Жаль, что воротнички при встрече снимать не надо…

Если лакея и обманул приветливый вид принцессы, то меня – ничуть. В ее глазах светилась ненависть и презрение. А еще – брезгливость. Похоже, она действительно верила в то, что я кхадо…

– Леди, между нами в прошлом произошли некоторые недоразумения, – начал я, усаживаясь в кресло. Может быть, так и не положено было, может быть надо было сначала помочь ей сесть или там еще что-то… Руку поцеловать… Но я пришел сюда не разводить светские приличия, мне нужно совсем другое. – И мне хотелось бы их…

– А ты отлично выглядишь, – усаживаясь напротив меня, сказала принцесса. – Ты очень похож на отца. Почти копия. Ты рисковал, кто-нибудь мог бы и опознать… Зачем пришел?

– Я пытаюсь это сказать, ваше высочество, – улыбнулся я. – Недоразумение, связанное с моей… эээ.. биографией. Вы отчего-то убеждены, что я рожден… определенным образом. Меж тем, это далеко не так, и я могу доказать вам это. Если это поможет растопить лед в наших отношениях.

– Можешь говорить прямо, нас никто не услышит, – принцесса холодно прищурилась. – С чего ты взял, что мне интересны детали твоей биографии?

– Давайте я буду честным, принцесса, – как можно с большей искренностью сказал я. В действительности мне очень тяжело давались все эти обтекаемые обороты с претензией на высокий стиль. Мама меня учила хорошим манерам, конечно, но не дворцовому этикету, и это было давно. – О том, кто мой отец, я узнал совсем недавно. Собственно, от вас же. Выяснив подробности, я понял, что в Гвиндассаде мне ничего не светит, разве что костер. Просто бежать в Адасадор глупо. Но сейчас, когда между нашими странами заключен мир, мне бы очень хотелось легально и под собственным именем отправиться на родину. Нет-нет, я не претендую на наследство Готстара полностью, однако, смею надеяться, могу принести немалую пользу королю Дремору. Я подумываю написать ему письмо, и хотел бы просить вас, принцесса, посодействовать мне…

Интересно, что она имела в виду, когда сказала, что нас никто не слышит? Она что, применила магию здесь, во дворце? Продолжая плести словесные кружева, я сосредоточился, приказывая себе увидеть скрытое. Это мне удалось, хотя и не сразу. Бледное свечение охватило кольцо на ее руке, драгоценный кулон на ее шее и… столик. Похоже, именно он и гарантировал непрослушиваемость этой гостиной. А кольцо и кулон служили каким-то другим целям.

– Хорошо придумал, кхадо, – мрачно сказала она, когда я закончил свою проникновенную речь. – Так я тебе и поверила. Не сомневайся, ты послужишь! И еще как послужишь!

Острое чувство тревоги вспыхнуло где-то в груди, чтобы тут же угаснуть вместе с сознанием.

Приходил в себя я медленно и очень болезненно. Ныл затылок, по которому прилетел удар чем-то тяжелым, бунтовал желудок, и было очень страшно открыть глаза. По комнате, где я находился, не скрываясь, перемещался один человек. Он шелестел страницами, периодически что-то позвякивало и глухо стучало. В конце концов я решился и открыл глаза. Я был крепко привязан ремнями к вертикально стоящему стенду. Пошевелить я мог только глазами, все остальное было жестко зафиксировано. На мне был все тот же костюм, в котором я пришел во дворец. Напротив стенда стоял длинный стол, практически пустой. На ближайшем ко мне краю лежал непонятный чемоданчик, обтянутый светлой кожей, а рядом с ним было небрежно свалено несколько маленьких продолговатых предметов, больше всего похожих на гвозди, только без шляпок. У другого края стола сидела принцесса в темном свободном платье и читала книгу, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания. Предоставленный сам себе, я продолжил осмотр. Окон в комнате не имелось, по всей видимости, помещение было подвальным. Что подтверждала и короткая лесенка от единственной двери. Также имелось несколько стеллажей и шкафов, содержимое которых мне было не видно.

Я попытался пошевелиться, скрипнул один из ремней, и принцесса подняла на меня взгляд.

– Пришел в себя? – неприязненно сказал она. – Вот и отлично. У меня к тебе есть несколько вопросов. Первый звучит так: куда вы дели перстень?

– Какой перстень? – не понял я. В тот момент в самом деле подзабыл, про какое-такое украшение может идти речь. Однако принцесса юмора не поняла. Она подняла руку и сделала какой-то быстрый жест. Тело мое пронзила боль. Не сильная, но чувствительная.

– Рекомендую отнестись к моим вопросам серьезнее, – сказала она, продолжая сидеть на том же месте. – На самом деле, мне все равно, ответишь ты или нет. Уже завтра ты все мне как миленький расскажешь. Полностью и без утайки. Когда станешь послушным кхадо.

– Кхадо за один день не получаются, – угрюмо сказал я.

– А вот и нет, мой рыженький! – весело рассмеялась принцесса. – Это тебя обманули или по незнанию мозги запудрили. Ах, что за замечательная вещь – наука!

Принцесса встала, наконец из-за стола и подошла к стенду, на котором я висел.

– Мы с одним вашим распрекрасным ученым придумали очень быстрый способ превратить человека в кхадо, – сказала она. – И уже на рассвете у тебя не возникнет даже мысли о том, чтобы писать письма Дремору. Отвечай, ты отправлял ему что-нибудь?

Последний вопрос был задан громко и резко.

– Нет, – ответил я, не успев даже подумать ни о чем другом. Ответил и тут же себя обругал. Ведь скажи я ей, что письмо отправил, может она поостереглась бы…

– Замечательно, – пропела она и танцующим шагом прошлась по комнате. – Сейчас я приглашу моих помощников, и мы начнем нашу операцию. У тебя есть немного времени, чтобы о чем-нибудь меня спросить. Так что валяй, интересуйся.

– Ты в самом деле веришь, что я кхадо? – спросил я. – А если я докажу обратное?

– Мне все равно, рыженький, – ответила принцесса. – Было бы, конечно, лучше, если бы твой отец заделал тебя своей сестре, а потом отдал той докторше на воспитание. Но это совершенно неважно. Теперь – неважно. Потому что один замечательный сговорчивый чиновник устроил мне все документы. Так что по нашим законам, ты – мой. Понял?

По моей спине пробежал холодок. Хватит ли моим друзьям времени, чтобы освободить меня до того, как я превращусь в покорную куклу? Чтобы не думать об этом, я спросил:

– Как ты меня обнаружила?

– Очень непросто, уверяю тебя, – принцесса остановилась напротив меня, перестав мерить комнату танцевальными па. – Когда ты явился в храм и принес письмо, я еще не знала, что ты – тот, кто мне нужен. А узнала благодаря одному олуху, который снабжает ваше Сердце Мира черным табаком. И портретное сходство, конечно. Которое было не так просто разглядеть за твоей маской нищего работяги. Отец у тебя был пижон и франт.

Вообще-то я ждал, что она мне расскажет о том, откуда она вообще узнала о моем существовании, но уточнять я не стал. Потому что у меня возник другой вопрос.

– Что стало с сестрой моего отца?

– Понятия не имею, – слишком быстро и легкомысленно ответила принцесса. – Пожалуй, игра в вопросы и ответы закончена. Приготовься пока.

Принцесса направилась к двери, шелестя длинной юбкой. Теперь мне стало по-настоящему страшно. Понятно было, что если мистер Од, Дита и прочие ворвутся сюда прямо сейчас, то ничего доказать толком не удастся. То есть, это будет подозрительная история, но главного они не увидят. Так что то, к чему она старательно готовится, должно хотя бы начаться. Но от понимания всех этих обстоятельств было ничуть не легче – я висел на дурацком стенде, беззащитный и недвижимый, а со мной сейчас собирались проделать нечто ужасное. А что если она решит сначала сделать меня похожим на кхадо внешне и всячески изуродовать? Страх метался внутри меня, как загнанная мышь, заставляя дрожать всем телом. Я едва сдерживался, чтобы не закричать от ужаса.

Первым вошел некто, одетый в мешковатую серую одежду. Лицо у незнакомца было скрыто замысловатой маской с птичьим клювом. В руках он нес объемную и, похоже, тяжелую коробку. Когда он поставил свою ношу на стол, содержимое металлически брякнуло. В это время зашел второй человек, тоже с коробкой и в маске. Первый принялся расставлять по комнате квадратные железные жаровни, а второй – извлекать из коробки стеклянные бутылки темного стекла, неясного назначения круглые чашки и свертки. Потом зашла принцесса, тихонько что-то напевая, уселась за стол и принялась бесстрастно наблюдать за приготовлениями. В свертках оказались куски древесного угля, которые один из людей в масках разложил на жаровни (кстати, их оказалось десять). Второй тем временем налил из бутылок в круглые чашки разноцветную жидкость с резким запахом, вооружился кистью и начал рисовать на полу замысловатые узоры, большая часть линий которых заканчивалась у моих ног. Хуже всех воняла краска красного цвета. Чем-то затхлым и приторно-едким.

Один из «масок» открыл чемоданчик, стоявший на столе еще до начала всего этого действа, и извлек оттуда большие кривые ножницы. Я бы не обратил на его действия внимания, потому что второй в этот момент начал рисовать что-то на стенах, но человек с ножницами направился ко мне и принялся методично срезать с меня одежду. Темно-зеленый бархат, белоснежный шелк, тончайшие кружева – все это посыпалось клочьями на пол.

– Ты, наверное, ждешь, что сейчас мы начнем распевать какие-нибудь ритуальные песни, как те придурки в таверне? – принцесса снова встала, держа в руках какой-то предмет. Когда она подошла поближе, я понял что это – такая же птичья маска, как и у ее бессловесных помощников. Подготовка окончилась. Принцесса кивнула и надела на голову маску. Теперь отличить ее от остальных можно было только по платью.

На горящие угли посыпался темный порошок крулаты. Вот зачем им маски, значит, отрешенно подумал я. Неожиданно страх стал проходить. Я смотрел на происходящее, словно все это было не со мной. Вот двое помощников принцессы разошлись в разные углы комнаты, и из их пальцев полилось прозрачное сияние. Почти невидимое, словно дымка на рассвете. Вот принцесса, встав в какое-то определенное место комнаты, сложила пальцы сложным замком и начала нашептывать непонятные слова. В углах взвились черные тени, хотя ни один из присутствовавших в комнате их не отбрасывал. Принцесса замолчала и закрыла глаза. Тени стали объемными, их полупрозрачные лапы потянулись ко мне. Мысли путались, в голове начал клубиться туман.

Принцесса пошевелила пальцами, тени снова скрылись в углах. Я чувствовал, что теряю сознание, балансирую просто-таки на грани. Почему-то вспомнился Драго, напоивший меня коньяком до беспамятства. Потом в памяти стали всплывать лица. Дикстрикс, Расмус, Уксус… Мне стало невыносимо холодно.

Принцесса встряхнула головой, словно отгоняя неприятные мысли, и подошла к столу. Из открытого чемоданчика она взяла тускло блеснувший скальпель.

– Ну и последнее, – пробормотала она, подходя ко мне. Предплечье пронзила боль. Разрывающая, невозможная и чудовищная. Я попытался закричать и не смог. Опустив глаза, я увидел, что эти страдания причинил мне всего лишь длинный и неглубокий разрез чуть выше запястья.

– Давай же! – воскликнула принцесса, заглядывая в мои глаза. – Ну!

Я не мог понять, чего она от меня ждет, тогда она сжала губы и поднесла скальпель к другой руке. Боль повторилась. Если бы я не был так тщательно пристегнут, тело мое сотрясли бы судороги. Крик снова не получился. Зато я снова вернулся в реальность. За обжигающей болью пришел страх. Затем, совершенно без перехода, ярость. Она заставила меня скрежетать зубами от бессилия. Неужели ничего теперь нельзя сделать?! Я смотрел на принцессу, опустившуюся на пол и подносящую скальпель к моей правой ноге. Смерть! Я помню, у меня получалось однажды! Я взмолился, взывая ко всем таящимся во мне силам, чтобы они подсказали мне, чтобы… И тут меня снова пронзила боль. Мысли смешались, сознание заволокло кровавым туманом.

Меня вернули в чувство, плеснув в лицо холодной воды. Принцесса улыбалась, а во мне снова вспыхнула ненависть. На теле саднило шесть разрезов – на руках, на ногах и два на груди чуть ниже ключиц. Двое в масках теперь стояли рядом с принцессой. И один из них держал в руках те саамы загадочные гвозди без шляпок. Теперь я заметил, что на каждом из них имелась замысловатая насечка. Принцесса взяла один и аккуратно засунула его в разрез на руке. От раны стал расползаться холод, и скоро я перестал чувствовать свою конечность. Затем настала очередь другой руки.

Не успели… Они почти закончили. Сейчас в меня запихают остальные магические железяки, заживят разрезы, и я потеряю сознание. А когда проснусь…

Глава тридцать вторая,

в которой штурмовой отряд врывается в стоящий на отшибе особняк, в котором находится Райл и принцесса. Брак предотвращен, заговор раскрыт. На героев льется золотой дождь из наград и все делают вид, что забывают о том, что Райл – колдун.

Когда раздался оглушительный треск с грохотом, я даже не сразу понял, что это. Дверь слетела с петель и теперь валялась, прикрыв короткую лесенку. А на пороге стояла Дита, держа в руках громоздкую бандуру незнакомого мне оружия. Раздался громкий хлопок, в воздух взвилась сеть с шариками по углам и накрыла принцессу. А сам выстеливший ей аппарат Дита швырнула вслед за сетью. Принцесса, взвизгнув, рухнула на пол, а Дита, перескочив дверь, бросилась к одному из ее помощников. Тот проворно отскочил в угол и начал совершать странные пассы руками. Но Дита не дала свершиться неведомому колдовству, достав его ударом ноги в кисть. Следующий удар пришелся снизу в подбородок, противно захрустели шейные позвонки. В комнату, азартно блестя раззолоченными шпагами ворвались два аристократа. Их роскошная одежда была кое-где порвана, кое-где подпалена, и левая рука одного из них висела безжизненной плетью.

– Нет! Нет! – закричал второй помощник принцессы, срывая с себя маску. – Не убивайте меня! Я пытался ей помешать!

В его лице было что-то смутно знакомое, подумал я и потерял сознание. Успев увидеть, перед тем, как отключиться, как в комнату во всем блеске входит принц Шинар. Или мне это уже в бреду привиделось?

Я пришел в себя от шума. Рядом со мной кто-то громко и весело разговаривал, правда тему обсуждения я сходу не разобрал. Голос Диты, голос Локки… Вот что-то заметил бесстрастным тоном мистер Од… Я приподнялся на локтях, чтобы осмотреться. Почувствовал неудобство в предплечьях. Они были забинтованы от запястья до локтя. Повязка свежая. Я лежал на широкой кровати, а осмотреть комнату мне мешал бархатный балдахин винного цвета.

– Эй! – крикнул я, не решаясь делать резкие движения. – Что у вас там происходит?

Штора немедленно отдернулась, и на меня хлынули потоки света. Я зажмурился.

– Доброе утро, Райл! – весело сказала Дита. Она была одета в полевую солдатскую форму, на лице ее сияла улыбка. – Как ты себя чувствуешь? Доктор сказал, что с тобой все будет в порядке, усыпил тебя каким-то уколом, когда ты принялся буйствовать, и заштопал твои раны. Что за гадость в них пытались засунуть?

– Уф…– я снова откинулся на подушки. Белье, сдается мне, было шелковым, а чувствовал я себя… – Знаешь, а неплохо чувствую. Только я не помню, чтобы я буйствовал…

– Еще бы ты помнил! – Дита плюхнулась на кровать рядом со мной. – Тебя так накачали, что я удивлюсь, если ты хоть что-то вспомнишь!

– Вообще я помню почти все, – сказал я. – Вплоть до того момента, как ты и двое пораненных франтов ворвались в комнату. Кстати, а принц был или мне привиделось?

– А он и сейчас здесь! – Дита снова вскочила и стала пододвигать к кровати столик с наваленными на него яствами. Фрукты, сыр, половина курицы, булочки, виноград. У меня потекли слюнки. – Доктор сказал, что ты захочешь есть, а я сегодня за твою сиделку. Локки с мистером Одом только что ушли.

– А где мы? – комната выглядела совершенно незнакомой.

– Все там же, – ответила Дита, отщипнув виноградину. – Это старинный особняк, который принцесса купила через подставных лиц. В подвале у нее лаборатория, мастерская и пыточная. Бррр. Ужас просто.

– А что за доктор был? – спросил я невнятно, потому что рот был занят булочкой. Она была не очень свежей, но менее вкусной от этого не стала.

– Личный врач принца, – ответила Дита. Когда все закончилось, за ним тут же отправили карету, подняли с постели и притащили сюда. Давай я тебе все по порядку расскажу, потому что про тебя мы уже более или менее все знаем. Рассказал этот… гм… подручный переметнувшийся. Так что ешь и слушай.

Сначала случилась заминка. Из дворца ты попросту исчез. Вошел в Перламутровую гостиную и пропал. Никто из тихарей мистера Ода не засек, как ты покинул королевскую резиденцию. Карета обнаружилась много позже и совершенно случайно. Какой-то ретивый жандарм задержал ее, чтобы проверить разрешение на использование лошадей в городе. Тогда мы погрузились все в карету принца и понеслись в погоню. Благо большинство сотрудников Третьего кабинета были не в курсе о временной отставке мистера Ода… Но все равно до сих пор непонятно, как принцесса умудрилась выйти из дворца незамеченной. Особняк вычислили сразу. Этот район – южная окраина – давно оккупировали богачи-мизантропы. Сады у них тут такие, что если в одном доме будут палить из паровой пушки, в другом не слышно. Возглавлять штурм дома поручили мне, что было очень верно, потому что из всех наших людей ни у кого боевого опыта нет. Если не считать приятелей принца, конечно. Но они в основном шпагами помахать горазды. Мы проникли в дом… О, что это была за диверсия, надо было видеть! Особенно впечатляюще выглядели расфуфыренные аристократы, бесшумно забирающиеся в окно! Надо сказать, они довольно ловко это проделали, видать, есть опыт! Всего в доме было одиннадцать человек. Семеро колдунов, включая принцессу, и четверо слуг. Тяжелее всего пришлось в холле на втором этаже. Там завязался настоящий бой с применением магии и всех разновидностей оружия. Чарли ранили, но несерьезно. А еще там был колдун, переодетый слугой, мы его сразу в расчет не приняли. Так что пока непонятно, заживет теперь рука у мистера Бета или так и останется недействующей… Он попал в туманное марево, так что по-всякому может быть. Локки одного колдуна уложил, он с ним столкнулся в коридоре, когда тот выходил из комнаты. А Локки растерялся тоже сначала, но успел первым. Ножом ткнул наугад и попал.

Сложнее всего было то, что очистить особняк нужно было с как можно меньшим количеством шума, чтобы в подвале не услышали. А то, что ты в подвале, мы еще в саду узнали, когда часового взяли. Ну а потом ты вроде все видел.

– А что за штука стреляла сетью? – спросил я, прожевав очередной кусок.

– А эту игрушку мне мистер Од подсунул, – ответила Дита. – Говорит, что скоро такими собираются жандармов вооружать, а пока вот, опытный образец. Отличная вещь, когда кого-то нужно живым взять. Просто так метать сеть я умею, конечно, но с ней раз на раз не приходится.

– И что потом случилось, когда я отключился? – с ноткой зависти спросил я. Надо же, пока я лежал мешок мешком, мои друзья азартно гоняли колдунов.

– Результат такой, – Дита хлопнула себя по коленям, – всех колдунов, кроме принцессы, мы того… Саму принцессу, надежно упаковав и приставив к ней человек десять охраны отправили во дворец, там сейчас идет дознание, ее будут проверять на кресле Джарра и всякое малоприятное прочее. Слуги все живы. Но им от этого не легче – это настоящие зомби, они не соображают вообще ничего. Если им повезет, то очухаются в конце концов. Если нет… тогда не знаю, не мне решать их судьбу. Чарли спит в одной из соседних спален, у него обожжен бок, но доктор его заштопал. Мистер Од пригнал сюда толпу своих тихарей, и они тут все переворачивают вверх дном. Принц отправил вместе с принцессой гневное письмо королю и делает вид, что очень здесь занят. Его аристократы тоже с ним. Весьма гордые собой все. В общем, мы победили, Райл. Чисто и без потерь.

– Угу, – кивнул я, вгрызаясь в куриную ногу. Надо уже остановиться в поглощении пищи, а то я так съем ее всю!

– Ты ешь, – кивнула Дита, будто угадав мои мысли. – Если будет мало, сгоняем кого-нибудь за добавкой. Доктор сказал, что так должно быть и так надо.

– А что будет дальше? – спросил я.

– Не знаю пока, – пожала плечами Дита. – Теперь всем заправляет принц, он ждет ответа от короля, оскорбившего его в лучших чувствах и подсунувшего ему в качестве невесты ужасную ведьму. Вообще-то там внизу все время идет какое-то бурное политическое обсуждение, но я особо не вникала. Когда будет нужно, нас позовут. Мы же теперь как-никак спасители Гвиндассада!

Я попытался осознать этот факт, но у меня ничего не получилось. Не то, чтобы я чувствовал себя плохо или неуютно, или не верил до конца в успех всего предприятия, нет. Просто я будто бы проснулся, и мы сейчас весело обсуждаем сон. Я потряс головой, отгоняя дурацкие мысли, отложил обглоданную кость, вытер руки об шелковую простыню и спросил:

– А вставать мне доктор не запретил?

– Неа, – мотнула головой Дита. – Ничего такого. Можешь хоть бегать, если сил хватает.

Я осторожно спустил ноги с кровати. Голова слегка кружилась, но все остальное вроде как было в порядке. Я встал. Ноги, как ни странно, держали. Дита подала мне роскошный бордовый халат с золотой вышивкой.

– Хорош победитель, ага, – сказал я, криво ухмыляясь и натягивая халат. – Всю дорогу только и делал, что валялся в отключке или привязанный.

– Не скажи, – серьезно проговорила Дита. – У тебя была самая опасная роль. Когда злодея на живца ловят, последнего с самого начала записывают в смертники. И чаще всего так и случается…

Принц Шинар восседал в вычурном кресле, стоявшем посреди холла. Вокруг суетились неприметные личности. Они вспарывали гобелены, разбирали по досочкам мебель и простукивали стены. Увидев меня принц широко улыбнулся и поднялся на ноги, что было знаком величайшей приязни и благоволения.

– Мистер Райл, – направляясь ко мне произнес он. – Ваш героический поступок, можно сказать, спас мне жизнь! Возможно, в фигуральном смысле, а возможно в самом настоящем! Очень рад знакомству, очень рад!

Принц крепко пожал мне руку. Я смущенно потупил взгляд, не зная, как себя вести.

– Я должен сообщить вам, – продолжил меж тем принц. – Мой венценосный родитель изволил ответить на мою ноту. Он ждет всех героев вчерашней операции на завтрашнем приеме, где намерен вручить награды и лично поблагодарить тех, кто не позволил заговору увенчаться успехом. Также он сообщил, что Урлад Вайл арестован и заключен под домашний арест для дознания. Как и еще несколько человек, чьи имена, пожалуй, вам ничего не скажут. Еще раз благодарю!

Я поклонился принцу, промямлив что-то про оказанную мне честь, и юркнул за первую попавшуюся дверь. За ней царил разгром, видимо обыск здесь уже проводился. Я отправился искать мистера Ода, а заодно посмотреть на место, где я чуть было не превратился в кхадо.

Нашелся глава Третьего кабинета сидящим за столом в библиотеке. Ради разнообразия, там даже не было разгрома. Наверное, к тщательному досмотру еще не приступали.

– А, Райл! – поднял голову мистер Од. – Входи, присаживайся. Любопытные бумаги на тебя имелись у принцессы…

– Их надо уничтожить! – сказал я. – Там написано, что я сын Лаона Готстара и его сестры, да?

– Нннда, уничтожить… – задумчиво пробормотал мистер Од. – Не так быстро. Сначала они должны сыграть свою роль, как замечательная во всех смыслах подделка. Тебе уже сообщили о завтрашнем приеме?

Я кивнул.

– Ты готов снова воспользоваться моим гостеприимством?

Голову я промывал раз на пять, из волос никак не хотел исчезать запах черного табака. Когда я вылез-таки из ванной, более или менее удовлетворенный результатом, меня ждал цирюльник. Сначала он сделал мне перевязку, заново замотав руки и ноги чистейшими бинтами, а потом снова принялся колдовать над моей головой. В переносном смысле, разумеется. Я сидел, блаженно вытянув ноги и лениво думал, что к такой жизни очень легко привыкнуть…

Дита крутилась перед зеркалом, стараясь рассмотреть себя со всех сторон. Платье было очень красивое, темно-золотого цвета, оставлявшее открытыми руки и плечи. Роскошные волосы Диты были уложены в высокую прическу, украшенную малюсенькой пародией на шляпку.

– Красиво, – удовлетворенно сказала Дита. – Только ужасно неудобно. Особенно туфли…

– А корсет? – спросил я. Сам я пока что не облачился в придворный наряд, но при мысли о воротничке меня передергивало.

– Корсет – не страшно, – дернула обнаженным плечом Дита. – К боевому поясу я привыкла.

Чарли выглядел слегка бледным, а фрак на нем сидел так же плохо, как когда-то клетчатый костюм. Впрочем, все равно он выглядел солидно… Зато Локки был единственным среди нас, кто носил придворный наряд легко и непринужденно. И даже воротничок ему не натирал подбородок. Надо будет спросить, как ему это удается…

Сквозь бархатную портьеру были слышны многочисленные голоса и музыка. Мистер Од холодно взирал на распорядителя, торопливо выдававшего нам инструкции:

– Сейчас зазвучит торжественный туш, и вы должны будете медленно и степенно выйти на середину зала. Там на паркете имеется узор в форме круга, вам надлежит остановиться в нем. Когда Его Величество будет вручать вам награды, смотреть следует прямо перед собой, ни в коем случае не крутите головой, это неприлично. Патенты на награды вы получите позже в канцелярии. Потом зазвучит еще один туш. Во время овации вам надлежит стоять на том же самом месте, дабы позволить господам и дамам полюбоваться вами. Стойте на месте до тех пор, пока к вам не подойдут ливрейные и не проведут вас к вашим местам. Вы все запомнили, господа?

Мы вчетвером слаженно кивнули. Честно признаться, он повторял этот монолог уже четвертый раз, я помнил его дословно наизусть. Очень хотелось, чтобы он уже отвязался.

– Страшно! – шепотом произнес я, когда распорядитель исчез за портьерой.

– Главное не впадайте в экстаз при виде кулинарных изысков королевских поваров, – усмехнулся мистер Од. – И постарайтесь пить поменьше вина. А я вас покину, с вашего позволения…

– А разве вам не положена награда? – удивилась Дита. – Ваша заслуга в раскрытии этого заговора едва ли не больше всех наших…

– На меня не распространяются кое-какие правила, – мистер Од приподнял шляпу и быстрым шагом удалился. Зазвучал туш. Мы вступили в тронный зал. У меня зарябило в глазах от блеска и разноцветья публики. Сначала мне показалось, что собралось невероятное множество народа. Только потом я смог оценить настоящую численность этого приема…

Когда отзвучала музыка, король поднялся. Его Величество был невысокого роста, пожилой, во взгляде его сквозило раздражение и усталость. Повисла торжественная тишина.

– За проявленные доблесть и отвагу, – а вот голос у короля что надо, подумал я, во всех уголках зала слышно… – и за неоценимые услуги оказанные королевству Гвиндассад, повелеваем наградить Райла Резо, Деллавиту Монмон, Локхарта Эба и Чарльза Дегдана званием почетных граждан Сердца Мира, а также вручить заслуженные ордена Алой Ленты!

Постукивая королевским посохом, увенчанным короной, Его Величеству спустился с возвышения и прошествовал к нам. Из ниоткуда рядом с ним возник лакей, державший бархатную подушку, на которой покоились наши будущие регалии. Король последовательно перекинул каждому через плечо алую ленту с усыпанным бриллиантами и рубинами орденом. В менее торжественных случаях саму ленту было носить необязательно, можно было ограничиться этой самой брошью. Далеко не самый высший орден, и обычно им награждают военных, но штатских вроде как тоже можно в особых случаях.

Король победно оглядел собравшееся блистательное общество, и тут снова грянул туш. К этому моменту я уже успел сообразить, что на самом деле народу в тронном зале не так уж и много, во всяком случае, не тысячи, как мне показалось сначала. Нам аплодировали, посылали воздушные поцелуи и ослепительные улыбки. Я почувствовал, что меня наконец-то отпускает напряжение. Волнение сменилось радостью победы, я почувствовал, что улыбаюсь, и мне хочется отправлять воздушные поцелуи дамам в ответ. Еще до приема мистер Од сообщил, что нам назначен довольно внушительный пансион сроком на пять лет, так что о своем финансовом благополучии я теперь мог не думать, и спокойно пойти в Университет получать образование… На этой мысли меня за руку тронул ливрейный лакей.

– А теперь, господа, прошу к столу! – громогласно заявил король. – Завтра нам предстоит еще много работы! Мы пока что всего лишь ухватили этот грязный заговор за хвост, а надо будет извлечь все это чудовище на свет и явить его миру во всем уродстве! Но сегодня мы будем чествовать наших героев и веселиться. К столу, господа, к столу!

Король ухватил меня за руку, грозно зыркнув на лакея. Тот мгновенно исчез в разноцветной толпе.

– Надеюсь, вы не в обиде, мистер Райл, что я не назвал вас настоящим именем? – зашептал король, увлекая меня за собой, к столу, стоящему на возвышении. – Это имя может вызвать ненужные толки и… Ну, вы понимаете?

Я молча кивнул. Моих друзей тоже проводили за высокий стол, оказав тем самым самую высшую степень королевской милости.

В сущности, королевский прием мало чем отличается от кабацкой гулянки. Разве что в самом начале… Впрочем, в таверне посетители тоже сначала не буйствуют, пока как следует не поддадут. Раззолоченная публика становилась все шумнее.

– Судьба короля печальна, – изливал мне душу Его Величество, подлив себе в кубок красного вина. – Каждый старается стребовать себе побольше привилегий, ничего при этом не делая…

– Я готов служить Вашему Величеству… – проговорил я.

– Да-да, мой мальчик, знаю, – морщины на его лице разгладились. – Ты и твои друзья – это отрада моей старости…

– Не наговаривайте, Ваше Величество, – я склонился к королю. Интересно, будучи трезвым, решился бы я на такие вольности в отношении коронованной особы? – Вы будете править еще очень долго.

– Главный советник, кто бы мог подумать, – по щеке государя скатилась слеза. Потом он вдруг приосанился, поднялся во весь рост и провозгласил. – Слушайте все! Я объявляю мистера Райла моим другом! И любой, кто будет злоумышлять против него, будет объявлен злодеем короны и подвергнут соответствующему наказанию!

Грянули аплодисменты.

Обласканный королевскими милостями, я чувствовал себя почти наверху блаженства. Лишь одна мысль меня немного тревожила – неужели все забыли о том, что я колдун?

ЭПИЛОГ

Я вырвался из компании светских львов и львиц, требовавших героических подробностей наших подвигов, и направился на балкон. Хотелось немного проветриться. Как ни пытайся пить поменьше вина, все равно не получается, особенно когда каждый аристократ желает выпить с другом короля по стаканчику.

– Райл, – раздался из-за портьеры тихий голос мистера Ода. Я шагнул к нему, не успев избавиться от блаженной улыбки на лице. – Вот здесь документы на другие имена, деньги и билеты до Островной Конфедерации. Корабль отходит завтра утром.

– Что?! – винные пары моментально выветрились из моей головы. – Что это значит?

– Вам нужно покинуть Сердце Мира, – невозмутимо сказал мистер Од. – И чем скорее, тем лучше. Может быть, у Диты еще есть шанс остаться в живых, но я бы не поставил на это…

– Но… – слова застряли у меня в горле. – Король во всеуслышание назвал меня своим другом. Кто посмеет…

И тут до меня дошло. Я закрыл лицо руками.

– Твой друг король будет горько убиваться на твоей могиле, – кивнул моей догадке мистер Од. – Величества не любят свидетелей своей глупости.

Декабрь, 2009 год

Оглавление

Глава первая,

Глава вторая,

Глава третья,

Глава четвертая,

Глава пятая,

Глава шестая,

Глава седьмая,

Глава восьмая,

Глава девятая,

Глава десятая,

Глава одиннадцатая,

Глава двенадцатая,

Глава тринадцатая,

Глава четырнадцатая,

Глава пятнадцатая,

Глава шестнадцатая,

Глава восемнадцатая,

Глава девятнадцатая,

Глава двадцатая,

Глава двадцать первая,

Глава двадцать вторая,

Глава двадцать третья,

Глава двадцать четвертая,

Глава двадцать шестая,

Глава двадцать седьмая,

Глава двадцать восьмая,

Глава двадцать девятая,

Глава тридцатая,

Глава тридцать первая,

Глава тридцать вторая,

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg