«Пилигримы войны»

Пилигримы войны (fb2) - Пилигримы войны (Хроники Армады - 3) 1329K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Константин Горин

Константин Горин Пилигримы войны

Серия «Хроники Армады»

© Горин К., 2017

© ООО «Издательство «Яуза», 2017

© ООО «Издательство «Эксмо», 2017

* * *

Глава 1

– Ну что, рискнем?

Ржавые рельсы мертвой узкоколейки, похожие на обнаженные ребра, петляли по расползающейся насыпи. Свят сполз ниже, лег на спину, убирая оптику в поясную сумку. Отсюда брошенный разъезд и остатки лагеря хорошо просматривались – давно упавший периметр, чудом сохранившаяся деревянная вышка, дранка бараков с провалившимися крышами. За желтыми пятнами чахлых березок торчала щербатая кирпичная труба бывшей столовой.

Вопрос был задан прежде всего Полозу. Якут по традиции участия в обсуждении не принимал, полностью полагаясь на «старших товарищей».

– Думаешь, здесь они?

– Да хер их знает. – Свят пожал плечами. – Вроде чисто, но Саид мужик ушлый, да и темнеть скоро начнет. Или к «двадцать второму» рискнет дернуть, или тут зашхерится. В лесу, ночью, один черт сидеть не будет.

– Пробуем.

Двести метров от насыпи до периметра тройка преодолела без приключений. Лагерь встретил их мертвой тишиной – четыре сохранившихся барака, рыжие витки «колючки» меж поваленных столбов, ворота, до сих пор чудом висящие на одной петле.

– Якут, прочеши справа. За границу не выходить.

– Понял.

– Утек-таки Саид.

– Похоже на то. Ну, ни че, старшой. Мы их хорошо прошерстили.

Полоз кивнул. Банда Саида та еще головная боль, но тут Свят прав. Четверых списали в перестрелке, двое «полетали» на растяжках. Ясное дело, Саид раненых тащить не стал, на фига лишняя обуза. Пристрелил и двинул дальше, петляя, как старая лиса, уходящая от охотников.

– Где заляжем?

– Давай в столовую. Там попросторнее.

Сумерки густели на глазах – как раз успели закончить осмотр, забраться внутрь да поставить растяжку в дверном проеме. «Двадцать первый» мало чем отличался от других давно заброшенных лагерей вдоль так и не построенной, «мертвой» дороги. Разве что сохранился неплохо, стены стояли, даже крыши кое-где уцелели. Полоз устроился в углу, на горке битого кирпича, в метре от сваренной из железного бака печки. Бревна и доски бывших столов и лавок давно уже сгнили, а вот печку да чугунные котлы время все еще пробовало на зуб. А так, «чистое» место, ни «подлянок», ни зверей. Во всяком случае, пока.

Не первый год здесь, на границе приполярного Севера, они жили странной и страшной жизнью, некогда в красках расписанной фантастами всех мастей, любящих попугать обывателя «концом света» и прочими страшилками, внезапно ставшими реальностью. Губительные «волны» неизвестной природы прошлись лавиной по земле и под землей, разрушая привычный мир не хуже пресловутого ядерного апокалипсиса. В одночасье исчезли привычные заботы и проблемы, жалобы на правительство и зарвавшихся олигархов, налоги, скачущие цены на продукты и бензин. Выжившие совершили эволюционный скачок в сознании и вместо глупостей сосредоточились на проблеме куда более важной – собственного выживания. А потом, на месте бывшей воинской части и прилегающего городка, образовался Белояр, принявший переживших «волну» и ставший чуть ли не единственным оплотом «угасающей цивилизации» в округе. Командир части, полковник Козырев, которому принадлежала крылатая фраза «в жопу демократию», железной рукой навел порядок и сумел сколотить жизнеспособное сообщество, где каждый занимался делом на благо Белояра и его жителей и получал то, что заслужил. Тройка Полоза была одним из семи разведотрядов, ходивших в дальние рейды, дабы банды беглых зэков, мародеров и отребья всех мастей не угрожали безопасности Белояра. Свят как-то выдал, что их «работа» ничем не отличается от праведных трудов дворника – встал утром, взял метлу и наводи чистоту, чтоб в грязи не зарасти. В принципе, Полоз был с ним согласен. Только «двор» побольше, да три «метлы» управлялись с человеческой грязью куда эффективнее. А так вполне уместное сравнение.

– Ах ты гнида!

Свят был опытным воякой, отчего умел вопить и стрелять одновременно. Массивная белая лапа, вооруженная двадцатисантиметровыми когтями, вынырнула из «маскировки», но выстрел сбил удар, и когти, вместо того чтобы выхватить Полоза и утянуть в провал окна, пропахали внушительную борозду по гниющим бревнам. Ошкуй взвыл, ударил всем своим полуторатонным весом. Полоз перекатился вбок, подальше от стены, и как раз вовремя. Стена, простоявшая почти полвека, не выдержала напора, рухнули вниз балки перекрытия. Ошкуй ввалился внутрь столовой, намереваясь покончить с врагами за пару ударов. Под воздействием «волны» шерсть медведя мутировала в плотные наросты, по прочности не уступающие стали. Уязвимых мест на теле ошкуя было мало – лапы да глаза и нос на покатой морде.

Свят первым выскочил из окна, вынося телом остатки рамы, развернулся, сбрасывая с плеча «калаш». Сиганувшие вслед за ним Якут и Полоз открыли огонь по зверю. Ошкуй попятился назад, стремясь вырваться из ограниченного пространства, но Свят успел раньше, выцеливая из подствольника ревущую морду. Грохнуло, зверь оглушительно взвыл. Боль и раны не давали ему уйти в режим невидимости. Ослепший, с рваной кровавой дырой вместо морды, зверь бесновался меж уцелевших стен. Свят загнал в подствольник еще один выстрел, но продолжения не потребовалось. Зверь рухнул на гнилой пол, еще несколько минут вздрагивал огромным телом, а потом затих.

– Вот ты ж, бля, нашумели.

Ответом Святу стал отдаленный волчий вой. Катаклизм возвел обоняние и слух волков в абсолют, а значит, очень скоро серая живность слетится на тушу не хуже пресловутого воронья. Полоз быстро окинул взглядом лагерь.

– Якут, давай на вышку. И тише воды, ниже радара. Свят, мы с тобой на барак. Влезли, замерли.

Вой приближался слишком быстро. Должно быть, стая была недалеко, рыскала по окрестностям и теперь мчалась на запах крови на широких махах. Разведчики успели похватать свои вещи и убраться подальше, когда первая серая тень мелькнула у периметра. Они чуяли присутствие людей, кружили вдоль упавшего ограждения, словно ждали решения затаившихся двуногих – пропустят к туше ошкуя или плюнут железом и огнем, навязывая бой. Люди молчали, и осмелевшие волки, преодолев границу, по одному ныряли в пробитую ошкуем дыру в стене. Треск разрываемого брюха, хруст костей, чавканье – чтобы «увидеть» пиршество, зрение не требовалось. Мутированные челюсти, ставшие шире, сильнее, приспособленные к новым вызовам природы, расправлялись с броней ошкуя, добираясь до мяса, потрохов и костей. Стая оказалась небольшой, такого подарка судьбы они теперь не бросят, будут «пастись», отъедаясь и защищая добычу от других любителей халявы. Уйдут под утро, но не слишком далеко. Будут ждать, пока люди уберутся восвояси.

На рассвете вожак увел стаю на кромку леса и теперь смотрел, как извечные враги всего живого вылезали из укрытий, оглядываясь, уходили на запад. Не было нужды рисковать жизнями своих в бессмысленной атаке. Люди оставили им добычу, усыпили смерть в остро пахнущем железе. Так пусть уходят.

– Не тронули, вот ты ж блин! Всякий раз удивляюсь. – Свят рефлекторно передернул плечами, толкнул локтем Якута: – Что скажешь, оленевод? Разойдемся?

Снайпер усмехнулся тонкогубым ртом. В ответ на «оленевода» он иногда «косил под чукчу», хотя по-русски говорил отлично и мог дать Святу сто очков вперед.

– Сармик умный. Зачем ему лишний геморрой? Мяса вдоволь, жри не хочу. Логово будет, щенки пойдут. Лепота, однако.

Под ногами захрустели желтые и серые шляпки грибов. Тонкоствольные березки неохотно уступали место темным елям, утренний туман уже подбирал щупальца, съеживался, утекая в ложбины и овражки. Вожак проводил людей умным взглядом желтых глаз, потянулся и не спеша повел стаю в обратном направлении…

* * *

До Белояра топали четверо суток. Могли бы и быстрее, но не срослось – у Сарктаны путь перегородила мощная «подлянка», имевшая среди местной братии исчерпывающее название «блуждающая зыбь». Это «неизученное аномальное проявление» действительно блуждало, выныривая из-под земли в самых неожиданных местах. Иногда пятнами и островками, размерами не больше пары метров, а иногда обширными языками, перегораживая проходимые места смертоносным барьером. «Зыбь» шутки не шутила – неосторожный человек или зверь в считаные минуты погружался в почву и медленно и крайне болезненно «переваривался» аномалией. В особо крупных «зыбях» находили себе пристанище – и пищу – слепые, плотоядные мокрицы, вымахавшие до размеров ладони. Свою добычу «зыбь» не отпускала – во всяком случае, о таких чудесах не слышали.

Якут повел отряд в обход, по заболоченному участку. К вечеру того же дня нарвались на выводок «глоток», некогда бывших обычными росомахами. Здесь уже пришлось от души пострелять – у «глоток» катаклизм забрал остатки разума, превратив в существ тупых, но неимоверно агрессивных, оставив лишь одно желание – рвать и жрать. Приняли скоротечный бой, ушли в спешном порядке, пересидели ночь в давно брошенной берлоге ошкуя. В общем, ничего особенного.

На КПП Белояра дежурил капитан Дементьев по прозвищу Дециметр. Уже на подходе Полоз услышал его раскатистый бас – Дециметр устраивал выволочку подчиненным.

– …Мы здесь, по-твоему, в игрушки играемся? В джеймсбондов, мать их так? Или у тебя седалище отвалится подойти и лишний раз под тент заглянуть? А если там враги? Бармалеи, иху налево, со взрывчаткой?

– Да какие враги-то, товарищ капитан? – вполне искренне недоумевал салага. – Это ж наша машина! Мы ж их утром сами выпускали. Там Серега «Кусок» и Пашка…

– Пашка-промокашка! Глянь, разведка, какие дебилы нам на смену придут!

– Здорово, Арифмометр!

Дементьев поморщился, но пожал протянутую Святом руку.

– Как ты, Стась, его терпишь?

– Привык, – усмехнулся Полоз.

– Чего на связь-то не выходили? Козырь уже все глаза проглядел, чуть ли не бригаду на поиски собрал.

– Случилось что? – Полоз насторожился.

– Да кто ж его знает? – хмыкнул Дементьев. – Мне не докладывают. Но по смене передали: как появишься, ноги в руки и дуй в штаб.

Полоз кивнул. Пока они говорили, Свят умудрился ухватить в дежурке кусок вяленого мяса и теперь жевал на ходу, не обращая внимания на рассвирепевшего Дециметра.

– Нехорошо, брат, – протянул Якут. – Обобрал человека, ужина лишил.

– Не боись, оленевод. Арифмометр от голода не загнется. Глянь, какая у него ряшка – тебе такую за всю жизнь не наесть. Что там про Козыря, Стас?

– Срочно в штаб.

– А пожрать-помыться?

– Помоешься за меня.

– Я уж лучше за тебя пожру.

«Волна», тараном прокатившаяся до Салехарда, самым непостижимым образом пощадила военную часть да и городок «за забором» помяла не слишком. В бывших казармах, общежитии и панельных пятиэтажках кипела жизнь, четко расписанная новым порядком. Больше всего досталось северо-западу городка, и теперь от двух улиц и опустевших домов Белояр охраняли блокпосты. В «Обдоре» любили попугать молодняк страшилками про тени за пыльными стеклами окон, «белых духов», способных влиять на мозги и даже выманить за блокпост, и «дикарей», якобы живущих по подвалам и не брезговавших человечинкой. До сих пор по казармам бродила байка, пущенная Святом, о рейде в логово «дикарей» и найденных останках двух пропавших с блокпоста новичков, от которых остались только «обглоданные кости и ремни с пряжками». Сам Полоз никаких теней и «духов» не видел, а вот дезертиры поначалу в брошенных домах действительно обитали. И рейд был. Только совсем другой.

– Опять метешь, Мельпомена?

Голос Свята вырвал командира из не самых приятных воспоминаний.

– Давай, давай, дармоед. Работай резче.

На дорожке, ведущей к аллее Славы, скрипел метлой скрюченный, похожий на мартышку, плешивый субъект в телогрейке и грязных штиблетах. Бросил на Свята злобный взгляд, сморщил обезьянье личико, цыкнул щербиной между передними зубами. Некогда заведовал субъект не самым мелким в Зауралье театром, почитал себя «свободным художником» и все пытался привить несознательным массам «настоящее искусство», разбавляя классические постановки «новым веянием» в виде полуголых баб и отчаянно матерящихся Ленского с Онегиным. Волей судеб занесенный сюда катаклизмом, он не нашел понимания у Козыря, пытался бунтовать и сколотить «оппозицию», за что был не раз бит, периодически сиживал «в застенках» и регулярно привлекался к общественно полезному труду. Даже проходя мимо, Полоз ощущал волнами исходящую от этого маленького человечка ненависть – к нему и Святу, к аллее Славы, к форме и построениям, к Козырю, метле, серому небу над головой и собственной планиде, так и не давшей выбраться отсюда «к цивилизации».

– Вот ведь бесполезная скотобаза, а? – в очередной раз завелся Свят. – Нет, Стас, ты мне скажи, это только нам так не повезло или вообще?

– Ты не прав, брат, – ответил за командира Якут.

– Это в чем же? Куда мы только эту «творческую интеллигенцию» не пихали! На ферме они работать, видите ли, не могут – «я певица, а не доярка»! Шить не умеют, готовить – та же байда. Помнишь эту? Как ее там? Дашу Лучистую? Посуду мыть – это тебе не книжонки про «банкиры тоже плачут» кропать! Так чего, Якут? Где я не прав?

– А Марья Петровна? А Нотя из библиотеки? А Шилов?

– Ну, Марья Петровна – это святое, – неожиданно быстро сдался Свят, видимо вспомнив гренадерские стати и суровую длань заведующей клубом, и на этом дискуссия скисла.

У штаба Полоз свернул к бетонным ступеням, постоял, провожая взглядом своих. Свят, мощный, с пышными пшеничными усами, ни дать ни взять варяг или славянский богатырь, и худощавый, юркий, с узкими черными глазами Якут представляли колоритное зрелище. Но для Полоза они были семьей, «родней», единственными близкими людьми. Так сложилась жизнь, и изменения вряд ли предвидятся. Рейд. Койка в казарме. Шумно, конечно. Зато не воешь по ночам.

Полковник принял его не сразу. Что бы там ни говорил Дементьев про срочность, пришлось обождать, пока закончится заседание штаба. Усевшись в коридоре и вытянув ноги, Полоз почувствовал неясные уколы не беспокойства, нет. Скорее предчувствия стремительно надвигающихся перемен. Как тогда, в «той» жизни. Пролетело по позвоночнику огненным вихрем, пока поднимался по трапу самолета. И он до конца полета пытался найти объяснение, почему поездка к армейскому другу в далекое Зауралье заставила взмокнуть ладони и защекотала неприятным ознобом коротко остриженный затылок. Тогда он почувствовал, как наваливается на плечи нечто неумолимое, способное перевернуть всю его жизнь.

А оказалось, и весь мир тоже.

– Проходи.

Козырь выглянул из-за двери, махнул рукой. Этот кабинет Полоз давно уже выучил наизусть. Повинуясь приказу, сел на стул. Полковник медлил, некоторое время стоял к нему спиной, глядя в окно.

– Значится, так. О секретности того, что ты услышишь, предупреждать не буду – не маленький. Несколько дней назад вышел на связь объект «двенадцать».

Полоз кивнул. Объект «двенадцать» был научно-исследовательским институтом, имевшим гриф секретности и регулярно выходившим на связь.

– Научники засекли мощные излучения в предгорьях. Если вкратце – существует большая вероятность, что нас ждет новая «волна».

– Насколько вероятность?

– Информация пока обрабатывается. Сбор данных, анализ. У них закрытый НИИ, им виднее. Но высоколобики паникуют, а это плохо. В общем, принято решение возобновить оперативную разработку «Переход».

Полоз на краткое мгновение стиснул зубы.

– Знаю, знаю твое мнение. – Козырь вздохнул: – Но обстоятельства изменились.

– В чем, товарищ полковник? Два отряда пытались перебраться через Урал. Два. И на вертушке, и пешком. И оба не вернулись, не вышли на связь. Опытных людей потеряли. И даже не знаем, что с ними случилось и где.

– Мы это уже много раз обсуждали, капитан. Катаклизм не катаклизм, черт с ним. Но ты сам признал, что наша прямая обязанность – связаться с командованием, если оно вообще осталось. Искать выживших, наконец. Сколько времени думали, что остались одни? А оказалось, и «двенадцатый» уцелел, и много кто еще. Да, до сих пор не ясно, почему и что глушит связь по ту сторону Урала, даже спутниковую. Мы не знаем и не понимаем природу «подлянки», не дающей перелетать вертушкам. Но зато теперь нам точно известно, что на той стороне гор есть жизнь. И довольно интенсивная.

– Это вы про байки Блаженного, товарищ полковник?

– Байки не байки, а крупица правды быть должна. Хотя бы сам факт наличия выживших.

Полоз криво усмехнулся. Его тройка обнаружила Блаженного во время дальнего рейда до Салехарда. Сидел среди руин бывшего аэровокзала совершенно невменяемый субъект в ватных штанах, сапогах и брезентовой ветровке, раскачивался из стороны в сторону, сжимая ладонями лохматую башку. Правда, руки в гору задрал шустро, и даже силенок хватило заголосить, мол, не убивайте, «я с «Альфой» терок не имел, честный бродяга». Они-то поначалу подумали, он их за спецподразделение ФСБ принял. А оказалось все куда запущеннее.

– Если наука не ошибается, если новая «волна» возможна, надо на восток пути искать, а не за горы. Вы же знаете, товарищ полковник: за Надымом действие «волны» практически отсутствует, и «объект двенадцать» это подтверждает.

– Объект «двенадцать» подтверждает, что мы сидим, как коты в мешке, – разозлился Козырь. – Худо-бедно контролируем четыреста квадратов и узкую полосу до Ивделя, а больше не знаем ни черта! Даже с их мощнейшим оборудованием не удалось связаться ни с кем! Когалым, Ноябрьск, Сургут – все молчат! «Пояс» молчит! Я уже не говорю об объектах мастью помельче. Пока ученые не разберутся со связью, про восточное направление можешь забыть. В общем, слушай приказ. Объединенным штабом принято решение отправить в разведку еще одну группу. Под твоим командованием, капитан. Возьмешь своих, еще человека подбери, на свое усмотрение. Вертушка доставит тебя до Советского. «Острог» выделит еще пять человек, транспорт, оборудование. Там, где не прошли два других отряда, должен пройти ты. Тихо, скрытно, на пузе, но проползи эти чертовы горы и разберись, что там и как. С собой возьмешь все, что посчитаешь нужным. Задачи: перевалить через Урал, проверить информацию, полученную от Блаженного. Обстановка, наличие живых, поселения, все эти его страсти-мордасти. Есть, нет, если есть, насколько правдоподобно он тут нам понарассказывал. Выяснить, действует ли связь на той стороне. Если получится выйти на спутник – постараться связаться по аварийным частотам. Коды доступа, дополнительные сведения по маршруту тебе предоставит особист. Отдельные поиски пропавших групп запрещаю. Твои приоритеты – связь и проверка информации. И еще…

Козырь помедлил, словно собирался с силами, чтобы сказать что-то на редкость неприятное:

– Если. Я повторяю, если по каким-то причинам группа потерпит неудачу. Если проход обратно будет перекрыт. Если ты не сможешь вернуться… Это секретная директива, откроешь, когда наступит это «если». Также довожу до сведения, что принято решение отправить Блаженного с тобой.

С минуту они смотрели друг на друга. Козырь, судя по всему, ожидал бурных возражений, но Полоз смолчал.

– Вот и хорошо. – Полковник выдохнул, несколько раз ударил ладонью по столешнице. – Понимаешь. И мой тебе совет: присмотрись к нему повнимательнее. Наши его тут за дурачка держат, а он по ходу и рад стараться. Но, сдается мне, не так он прост, как хочет показаться.

– Вы ему доверяете, товарищ полковник?

– Нет. Поэтому и говорю. Я бы тебе порекомендовал еще раз пересмотреть записи допросов. Свежим взглядом, так сказать. Мужик темнит, я это дело пятой точкой чую. И Святу своему растолкуй…

* * *

…В «Обдоре» было шумно, как всегда в вечерние часы. Ресторан «Обдорская застава», он же «тракт», «кабак», остался единственным «заведением» городка подобного рода, не закрытым новыми властями. Ибо и «новые власти» прекрасно понимали, как важно иметь место, где мужики могли бы расслабиться и выпустить пар. От налета «цивилизации» в «Обдоре» осталось немного: столики давно променяли на более практичные столы и лавки, «декор» в стиле «самого северного острога в Сибири» покрепче приколотили к стенам, а чучело медведя предусмотрительно убрали за стойку. Кормили в «Обдоре» сытно, неплохой запас спиртного, в основном местного производства, давал исправный «градус», а за порядком бдила охрана при поддержке военного патруля.

Полоз не без труда протиснулся в дальний угол и теперь спешно орудовал вилкой. Свят и Якут приняли новость о дальнем маршруте спокойно, только хмыкнули, каждый по-своему, выражая свое мнение о компании Блаженного. Разработку назначили на утро, теперь можно спокойно поесть и расслабиться.

Приглушенный свет, звон посуды, гул голосов, дым к потолку. За соседним столом – уже ставшее привычным представление.

– Слышь, Блажь, а у тебя там подружка была? – подначивал Блаженного старлей Митя Гарин. – Как у вас там вообще с бабами-то?

Блаженный хитро ухмылялся, не забывая прикладываться к стакану с «халявкой».

– Нормально, че. И девчонка была, как без этого. Марго звали.

– О, вон оно как. Ну давай, Блажь, не скромничай. Расскажи про подружку-то. Небось ноги от ушей, штаны в облипку и с «винтарем», ага? Все бандюги разбегались и сами в штабеля укладывались.

– Ты что, не веришь, что ли?

– Не, не, верю, – попытался скорчить серьезную физиономию Гарь. – Мы тебе тут все верим. Эти там твои шаманы, крокодилы с луками и копьями, грифоны…

– Гуффоны. А с луками это «псы», группировка такая.

– Ну, один хрен. В такой обстановке, оно конечно, бабу только обтягивающие штаны и «винторез» спасут.

Компания Гарина покатилась со смеху. Блаженный ответил добродушной усмешкой, но сейчас, после разговора с Козырем и просмотра записей, Полоз заметил острый, злой взгляд, совершенно не вязавшийся с растянутыми в улыбке губами и простецким выражением на физиономии.

– Ничего вы тут не шарите. Она, между прочим, один раз четыре дня в засаде на дереве просидела, за одним типом мы с ней охотились.

– Сильна подруга! Ну и как охота?

– Да че, завалили мы его, конечно. А тут стая псевдоволков. Мы с ней забрались на голец и еще два дня отстреливались.

– Горячо небось было, а? – Гарь пихнул Блаженного плечом, подмигнул.

– Не без того. – Блаженный скопировал усмешку Гарина. – А тебе завидно, что ли?

– Само собой, – веселился Гарь. – У нас-то бабам «винторезы» не раздают. Да и я по сравнению с тобой – лох лохом. В одиночку не хожу. Бандюганов и всяких недругов пачками не укладываю. Этих твоих «лялек» в глаза не видал. Дикарей у нас тут нету – ни с луками, ни без. Ну и где мне, в такой печали, себе амазонку Марго найти?

– Да хватит вам над ним глумиться! – вступилась за Блаженного официантка, сноровисто меняя опустевшие тарелки. – Развели тут со своим Козырем домострой! А я, может быть, тоже так хочу!

Поставив поднос на стол, она кокетливо уперлась рукой в округлое бедро, встав в позу «крутой соблазнительницы». Свят вздохнул и возвел «очи горе» к затянутому дымом потолку.

– Как так, Танюх? На елке в памперсах сидеть?

– Почему в памперсах-то?

– Ну а ты как думала? Эт тебе не кинушка про войнушку, для неокрепших умов. Снайпер маникюров твоих не носит, на «лежке» не шевелится. Ни на елке, ни на земле. Вот прикинь, приспичило тебе по нужде. Чего делать будешь?

– Ну чего… В уголок отойду или там куда.

– Ага. Вот тут тебя, голубушку, и срисуют. Хорошо, если дырку в голову, и привет родителям. Ну а если живой, сама понимаешь…

– Ой, ладно тебе, Вить. Что ж, под себя, что ли, ходить?

– А ты как думала? Вон у Якута спроси. Куда ты, оленевод, ходишь, ежели чего?

– Памперсы детям. – Якут белозубо улыбнулся. – А я потом отстираюсь.

– Во! – Свят поучительно поднял вверх большой палец.

– Ну тебя! А вот сам ты, Витенька, чего бы сделал, если б меня поймал?

– Чего, чего… пристрелил, да и дело с концом. Что ж, смотреть на тебя, что ли?

– Вот так вот, да? Женщину, да?

Свят перестал ухмыляться, обозначилась возле рта жесткая складка.

– А ты как думала? С оружием в руках ты не баба, ты противник. А противник подлежит уничтожению – просто и без изысков. Захотелось в мужские игры играть, будь готова, что и спросят с тебя, как с мужика. А хочешь, чтобы к тебе как к женщине относились – так и живи, как женщине положено. И лапки свои драгоценные вот лаками всякими мажь, а не кровушкой чужой. Так что в жопу эмансипацию, Анжелу Дэвис – на лесоповал. Усекла?

– Вот дурак необразованный. – Танюха неуверенно улыбнулась. – Эмансипация! Так уже сто лет никто не говорит! А говорят – феминизм, понятно?

– И его туда же, золотце мое.

За столом засмеялись. Татьяна забрала поднос, двинулась в сторону подсобки.

– Командир, – Свят понизил голос, – ты б зашел сегодня, сам знаешь куда. Хрен знает, когда теперь вернемся.

Полоз не ответил – да и не ждал Свят от него ответа. Все одно – без толку. Кивнет, потрет исполосованную шрамами щеку да и закончит на этом. Может быть, потом, по дороге в казарму, пройдет мимо пятиэтажки, постоит, глядя на свет в окне… И Свят в который раз давил в себе недостойное, паскудное чувство гордости за собственную смелость, умение кидаться с головой в водоворот душевных дрязг: отряхиваться, как пес, в случае неудачи, радоваться, если случилась взаимность. И верить. Той самой верой, которой никогда не хватало его командиру и другу, поставившему на себе жирный крест после первого и последнего «провала». И теперь Свят был бессилен что-либо изменить…

…Где ж ты была раньше – женщина за цветастыми шторками? Когда я еще чего-то ждал, хотел, фотки на груди прятал. Веришь, когда приходилось выкладывать лишнее перед маршрутом, ныло все в душе. Прощался с ней, как с живой, вроде не фотографию, а человека в ящик запирал.

Где ты была, на чье плечо рука твоя опускалась – такая теплая? Для кого ресницы твои вздрагивали? Кого сажала на полосатый табурет, для кого заваривала чай, кого высматривала из окна? Нет, знаю, конечно, кого. И он тоже больше не придет, не переступит порог дома, не повесит бушлат на крючок у двери. Вот мы встретились с тобой, как в песне, два одиночества. Жалеешь ты меня, оттого и ждешь. А все вокруг думают – чего ж он, Полоз, гнида такая, чего еще ему надо, с такой-то рожей. Пользовался бы случаем. Вот этого-то и не надо. Пользоваться. Надо как Свят, уметь гореть изнутри, а у тебя в душе пусто и серо, как в заброшенном доме.

Выключи свет. Погаси окно, потому что окно – это надежда. А я больше не хочу надеяться…

Глава 2

– Так и не сходил к Иринке?

Свят развалился рядом, прикрыл глаза. Гул винтов вертолета убаюкивал. Черт, Полоз и представить уже не мог, каково это – нервный озноб по спине, скачки адреналина, судорога где-то в ногах. Напротив безмятежно дрых Якут. Он засыпал в вертушке моментально – стоило только подняться в воздух.

– Нет.

– Эх ты, командир, такая баба пропадает!

Возразить было нечего, и, чтобы избавиться от ненужного разговора, Полоз отвернулся, всматриваясь в иллюминатор. За бортом проплывала тайга. Чередовались меж собой темные острова хвои, выныривали из-под берегов серебристо-серые речушки, проносились под днищем вертолета разлапистые, широкие болота. Машина шла низко, казалось, можно рукой дотронуться до верхушек деревьев.

Там, по правую руку от борта, притаился Северный Урал. Полозу казалось, он мог различить его угрюмые вершины, поросшие лесом, каменные клыки, точно Урал показывал зубы. Вспомнил некстати Васю Терехова, ушедшего в тот, «второй», рейд в сторону Уральских гор. Поворот плеча, хлопок по руке… «Ну, ни пуха». Вот тебе и ни пуха. Пропала группа, как и не было. А теперь он, Полоз, должен провести отряд под горами. Пешие были, вертушка была… Как только не брали тебя, Урал. А ты все стоишь, будто бы насмехаешься. Где, мол, тебе. Полетит, поползет новый отряд, вспомнит какой-нибудь новый «Полоз», как ты уходил утром.

Ладно, хватит. Нашел о чем думать! Есть приказ, есть боевая задача. А значит, и думать тебе надо о том, как ее выполнить лучше, а не гонять по кругу, отчего да почему не срослось у твоих предшественников.

Напротив завозился Воха. Они, как-то не сговариваясь, взяли его в собой. Надежный, как автомат Калашникова, никаких тебе хитростей и «двойного дна» – то, что нужно. Глядя на простецкую физиономию Вохи, флегматично жующего что-то из сухпайка, Полоз поймал себя на мысли, что, если б не Блаженный, можно было бы считать группу «полностью укомплектованной». Блажь путал все карты, черт его знает, как поведет себя в деле.

– Не против, командир?

Воха тыкал пальцем в распотрошенный набор у себя на коленях.

– А? Нет, ты жри, жри.

– Чего-то я будто не ел ничего. – Воха шмыгнул конопатым носом. – Вроде завтракал, как все, а тут на хавчик пробило.

– Это нервное, – подал голос Якут, приоткрыв один глаз.

– Чего?

– Нервное, говорю. Это у тебя стресс так проявляется. Кто трястись начинает, кто байки рассказывает, а ты жрешь.

– Да ладно тебе, Якут, – обиделся Воха. – Я же не виноват!

– Подлетаем, Стас. – Голос командира отвлек Полоза от Вохи и Якута. – Расчетное время – две минуты. Давай сюда. Покажешь, куда садиться.

Полоз развернулся к пилотам, но показать ничего не успел. Резкий толчок пришел откуда-то снизу, и он едва не упал, чудом устояв на ногах. Пристегнутые ремнями парни с силой подались вперед, и только развороченный Вохой сухпаек полетел вниз, рассыпавшись под ногами.

– Достали суки!

– Уводи!

Времени не хватило самую малость. Вертушка резко сменила направление, но полноценный маневр провести не удалось. Ракета рванула рядом, осколочно-фугасная боевая часть «дотянулась» до хвостового винта, и Ми-17 «ушел» вниз, доверив жизни сидящих внутри удаче и опыту пилотов.

Вертолет тяжело плюхнулся на давно покинутую площадь, срывая остатки проводов.

– Могешь, Птица. Как ты нас, а? Почти аккуратно.

Полоз первым выбрался из вертушки. Несмотря на потрепанный вид, все члены команды были целы.

– Пернатый, вертушка не рванет? – Свят повернулся к пилоту вертолета.

– Нет, если еще один гостинец не прилетит.

– Берем по минимуму и выдвигаемся, – оборвал их Полоз.

Пока пилоты и командир выгружались, Якут и Свят взяли под контроль окрестные здания. Якут пристально осматривал через прицел крыши и окна домов, но ничего подозрительного видно не было. Чуть дальше, за площадью, «волна» вырвалась из-под земли на поверхность, дома «сложились» внутрь, никто не выбрался. Эту часть города считали «пустошью», поскольку давно уже выгребли все полезное и перенесли к Промышленной и Трассовиков, где на месте бывшего микрорайона Энергетик теперь и располагался Острог.

Взрыв грохнул где-то в отдалении. Потом еще один. И почти сразу за хлопками взрывов загрохотала пальба.

– Похоже, буча на Остроге. – Свят спешно распихивал по разгрузке БК для своего «калаша».

– Наших там мало. Если гости большим отрядом пришли, могут прорваться через баррикады, – ответил Полоз.

– Не те ли гниды, что по нам залупили?

– Скорее всего.

– Разведка, а нам куда?

– Оставайтесь тут, – повернулся к пилотам Полоз. – Берите стволы, БК хватит. Блажь, Воха – вы с ними. Разберемся что почем – вернемся за вами и грузом.

До первых баррикад Острога – пара кварталов. Городок был небольшим, до катаклизма здесь проживало чуть меньше тридцати тысяч человек, численность которых «волны» сократили почти на две трети. В Советском не было воинских частей, поэтому вопросами самообороны занимались сами местные из бывших военных. И Белояр, и объект «двенадцать» снабдили Острог вооружением, помогли с укреплениями. Но, по большому счету, сносную фортификацию удалось наладить только на незначительной площади вокруг Энергетика и прилегающих улочек.

Группа двигалась по направлению к баррикадам, которые, судя по звукам выстрелов и взрывам, подверглись серьезному нападению. На подходе к бывшей улице Горького разведчики наткнулись на грамотно организованную атаку на блокпост. Командир нападавших явно знал тактику боя в городских условиях, но нападения с тыла не ожидал…

…Якут нашел себе «гнездышко» на верхнем этаже пятиэтажки. Проскочить в подъезд не составило особого труда – бандиты были заняты обстрелом блокпоста. Искатели полезного давно уже взломали квартиры, вытащив все, что могло пригодиться для выживания, поэтому Якут легко проник внутрь углового жилища. Атакующие блокпост были как на ладони. Человек двадцать. Снайперов не видно. Одеты разношерстно, вооружены чем попало. А, нет. Вон «калаш», «сотка», и не один, вон карабины. Якут отступил в глубь квартиры, выпростал и отрегулировал сошки, по привычке погладил приклад и приник к окуляру.

«Ну, где ты там, деятель? Ага, вижу тебя».

Командир выбрал, по мнению Якута, не самое удачное место, на втором этаже жилого дома. В выбитом окне торчал крендель с РПКМ на сошках, видимо за неимением ствола помощнее. Якут без усилий снял обоих, и, как только пулемет захлебнулся, в дело вступил Свят. В тыл бандитам ударил «Печенег», практически не оставив нападавшим шансов.

Подмога пришла вовремя – трое раненых и развороченные мешки лишили обороняющихся пространства для маневров. Полоз оставил им пару меднаборов и увел группу вперед. По словам командира блокпоста, седого, взъерошенного мужика в «горке», жарче всего сейчас у «соседей» на углу Промышленной и Кедровой и на подходах к основным укреплениям. Из услышанного Полоз сделал вывод, что бандитам просто не хватало людей. Иначе с зажатыми в клещи блокпостами они бы покончили очень быстро. По счастью, рация работала, командиру удалось связаться со своими и обозначить проход для «белоярских». Старший по ополчению Острога, майор Бережной, просил помощи с засевшим в районе девятиэтажки снайпером. Полоз отправил Свята в «окно», а сам остался вторым номером у Якута.

Снайпер оказался ушлым парнем. Сделал с верхотуры первые выстрелы, дал себя «засветить» и благополучно свалил, пока ополчение Острога расходовало на него заряды гранатомета. Якут раскусил прием с ходу, поэтому все внимание переключил на возможные «точки», которых в окрестностях было немало.

– Развалины видишь? Вправо триста.

Полоз кивнул. Одноэтажный бывший магазин с давно проломленными витринными окнами и заваленный хламом и обломками едва ли не до потолка. Если по верхам стрелок отработал, спустится ниже и постарается снять пулеметчиков, тем более что оба тяжелых «Утеса» – главная сила подавления Острога.

Снайпер отправил Полоза в обход магазина, чтобы не дать противнику отойти, а заодно прошерстить насчет второго номера, а сам отправился на выбранную точку. Полозу пришлось сделать широкий крюк, прежде чем он подобрался к вывороченной двери подсобного помещения. Осторожно ступая, он тенью скользнул внутрь. Полоз помнил такие магазины: широкий склад, коридор с парой кабинетов и выход в торговый зал. Второй номер, если он и был, сейчас должен засесть там, контролируя единственный проход к снайперу от нежданных гостей. Расположившись за широким кирпичным выступом, Полоз осторожно подобрал развороченную консервную банку и с силой запустил по полу. В коридоре послышалось движение, и тут же – короткий звук из торгового зала. Значит, парень все-таки допустил ошибку и подставился под выстрел Якута. Второй номер выкрикнул что-то, ломанулся к снайперу и дал Полозу блестящую возможность зайти себе в спину. Глушитель погасил звук, «второй» завалился на пол, вниз физиономией. Полоз, подождав несколько секунд, вошел внутрь. Снайпер в самодельной маскировке, адаптированной под городские бои, действительно сделал себе неплохое «гнездо» в наваленном хламе и мусоре, но проиграл в умениях таежному охотнику. Полоз сделал контрольный выстрел и чуть погодя перевернул стрелка на спину. Выругался сквозь зубы. Девка. Мордочка измазана пятнами и полосками камуфляжа, рот приоткрыт, обнажая щербину между зубами. Полоз отщелкал на всякий случай пару снимков. Надо будет показать в Остроге. Вдруг «крыса». Такое тоже бывало. И не раз.

Бой длился до глубокого вечера. С темнотой остатки банды убрались восвояси, во всяком случае те, кому это удалось. У «штаба», бывшего когда-то развлекательным центром местечкового розлива, допрашивали пленных. «Кололись» они охотно, видимо рассчитывая на снисхождение. На ступеньках крыльца Полоза и Якута встретил Свят с перевязанным предплечьем. Полоз не стал задавать вопросов – он отлично знал, что такие «царапины» друг за ранения не считал.

– Казак их объединил. – Свят глотнул из фляги, сплюнул в сторону. – Мужики говорят, хитрый был перец, в большом авторитете. Сто двадцать рыл намыл. Теперь такая кодла здесь нескоро соберется.

– А стволы откуда? Граник? – Полоз проводил взглядом двоих обитателей Острога, несших на крыльцо штаба тяжелые ящики.

– Не знаю. У Бережного спроси, как эти чирикать закончат, – Свят кивнул в сторону пленных. – Может, склад какой, может, часть брошенная.

– Где майор?

– В штабе. Им, конечно, сейчас и не до нас, но, думаю, мой татаро-монгол нам пропуск заработал, – Свят похлопал ладонью по стволу «Печенега». – Там уже и тылы прорвали, когда я к ним подскочил.

Мимо Полоза прошла поисковая группа. Ополченцы тащили найденные на трупах стволы, патроны, гранаты и все, что могло пригодиться. Спустя пару минут к ним спустился Бережной, пожал Полозу руку:

– Ну, спасибо, ярцы, удружили. Шайтан твой такого шороху навел…

– На подлете нашу вертушку долбанули. Там сейчас два пилота, мои люди и до хрена груза, – ответил Полоз.

– Пошлю группу. – Бережной кивнул. – Свяжись с ними, скажи, на «Хантере» свои. А то постреляют еще в темноте. А ты, капитан, давай отдыхай, спешить теперь некуда. Круглый! Размести ребят со всеми удобствами и Нестеру свистни.

– Погоди, майор. Такую карточку не знаешь?

Бережной взглянул на фото снайпера, скривился, плюнул под ноги.

– Говорил же! Вот бля!

– Знакома? – спросил Полоз.

– А то! – Бережной хмыкнул. – Натаха это, «Вобла». Кликуха такая. Все в баре ошивалась. Спортсменка, комсомолка, матерь за ногу. Ее тут многие «знали». Это за ней я тебя посылал?

– Оказалось, да.

– Значит, отбегалась, зараза. Ладно, прости, капитан, дел по горло. Располагайся, будь как дома.

Полоз не заставил себя просить дважды. Подставил Святу плечо, вдвоем они прошли мимо снующих по делам ополченцев. Ординарец Бережного, действительно «круглый», крепко сбитый парень, повел их мимо все еще возбужденных, взбудораженных бойцов Острога. Бой такого масштаба был новостью, то тут, то там слышался «обмен мнениями»:

– …Да говорю тебе, братишка, стрелял он по верхам, у нас тут стекла так и посыпали!

– Ага, посыпали! Ты б видел, какой замес на Горького был!

– Это где с Яра мужик пришел?

– Так это не на Горького! Это на Кедровой было!

Шедший рядом Свят ухмыльнулся довольно.

– Чего лыбишься, как майско солнышко?

– Доволен, Стась, вот и лыблюсь. Дело сделали, соседям помогли. Да ладно тебе брови хмурить!

– Они бы и без нас справились.

– Справились, в чем вопрос? Только не так.

На втором этаже пятиэтажного дома, куда привел их Круглый, было относительно спокойно. Попались на глаза двое хмурых мужиков. Круглый переговорил с ними о чем-то, мужики покивали, пропуская внутрь длинного коридора. Часть дверей здесь была снята с петель, окна забиты фанерой, чтобы не пропускать свет. В дальнем углу кто-то спал, время от времени вздрагивая во сне, вскрикивая, матерясь. Круглый включил свет.

– Ну все, мужики. Я утром приду, за вами значит. Тут, короче, плитка есть, поклюйте, чего найдете.

– Слышь, Круглый, нам бы своих найти, снайпера нашего и людей с вертушки.

– Да вы не беспокойтесь. Бережной пропасть не даст. Пристроит со всеми удобствами.

– А ты куда теперь?

– А у меня еще дел вагон и малая тележка.

Полоз сбросил в угол рюкзак, с удовольствием вытянулся на кровати. Как всегда бывало после длительного боя, усталость отпускала медленно, по частям. Как сквозь вату в ушах слышал, как встал Свят, вышел «на кухню», загремел чем-то.

– Вы откуда, мужики? – Сонный голос «соседа» звучал хрипло.

– Там уже нету. Чего, воин, не спится?

– Да какое там! Так, вздремнул пару минут.

– Вот и ладно. Ну че, знакомиться будем?

Какое-то время Полоз еще прислушивался к звукам за окном, а затем провалился в сон…

…За ними пришли под утро. Свят для приличия поворчал, хлебнул холодного чая и уже через пару минут бодрячком вышагивал рядом с Полозом. Круглый доложил, что группу ждут в ангаре, и теперь шел чуть впереди, едва заметно морщась от «вчерашнего». Свят всю дорогу подтрунивал над ним, детально и в красках описывая волшебное воздействие холодного огуречного рассола, квашеной капусты и им же придуманного средства «чукотских шаманов» из клюквы и оленьей мочи.

Попетляв среди разномастных машин и верстаков, Круглый привел разведчиков в дальний угол ангара. Навстречу Полозу поднялся высокий широкоплечий мужик лет тридцати, гладко выбритый, в «горке», с открытым, широким лицом.

– Здравия желаю и все такое. Нестер.

Бывшего лейтенанта ОМОНа Полоз знал понаслышке, но лично встречаться не доводилось.

– А я про тебя слышал. – Свят тоже пожал протянутую руку. – Это ты тот перец, который по салагам из страйкбольного ствола палил, чтобы локти не оттопыривали и в засаде не светились?

Нестер улыбнулся:

– Было дело.

– Слышал, слышал. Макаренко, блин! Наш человек! Споемся.

– Это моя группа, командир. Подбирал сам, новичков нет. Это Гуцул, в проводах шарит как бог. Небеса с адом свяжет, как нечего делать. Наш медик, Спица. Здесь на него молятся, едва оторвал. Затон и Кочан, можно просто Коча. Наш водила, и водила отменный. Будет еще один, но этот не мой. «Двенадцатый» прислал в нагрузку к транспорту.

Полоз быстро оглядел бойцов. Смуглый, темноглазый Гуцул, с тонкими, чуткими пальцами – может, и правда молдаванин, похож. Спица коренастый, серьезный, как и в Нестере, в нем чувствовался опыт. Затон крепкий, за сорок, сразу видно – молчун, привык к тяжелому вооружению. Коча, напротив, самый молодой из группы, но, видимо, и у него были какие-то свои достоинства, раз «спец» его отобрал.

– Что за транспорт?

– Гляди. Красавец, а?

Свят присвистнул. Под тентом оказался не просто вездеход, обещанный Козырем, а двухзвенный гусеничный «Витязь» ДТ-40 ПМ, пришедший на смену «тридцатому» перед самым катаклизмом и так и не успевший войти в серийное производство. Армейская модель с броневой защитой отсека и увеличенной вместимостью. Проходимость «Витязя» давно вошла в легенду, так что лучший транспорт было бы невозможно придумать.

– Ну, удружили, «двенадцатые», ничего не скажешь.

– Заднее звено наши «кулибины» отцепили. – Нестер хлопнул ладонью по камуфлированному борту. – Малость тесновато будет, но ничего, прорвемся. Зато он нас прикроет и согреет, если что.

А вот ученый Полозу не понравился сразу. Мало того что опоздал, так еще и сделал вид, что так и надо. От таких всегда жди проблем, потому как с дисциплиной у подобной братии дела обстояли неважно. Про себя Полоз решил выпускать «Архимеда» из машины только в случае крайней необходимости.

– Макарецкий Альберт Анатольевич, – довольно пафосно произнес научник, руки не подал, так, кивнул, словно одолжение сделал. – Старший научный сотрудник объекта «девятнадцать». И в первую очередь я должен вам сказать, что объект, на который вы собираетесь идти, снабжен грифом строгой секретности, и поэтому вы обязаны были…

– Так, Альберт Анатольевич, – Полоз прервал начавшего набирать обороты ученого. – Во-первых, вы поступаете в полное мое распоряжение. Это раз. Во-вторых, говорить вы будете, когда я вас спрошу. Это два.

– Но позвольте! – взъерепенился старший научный.

– Не позволю, – отрезал Полоз. – А в-третьих, обращаться ко мне надлежит «командир», в крайнем случае, по позывному. Вас, для краткости, мы будем называть «Архимед». Это понятно?

Поймав взгляд Полоза, Нестер за спиной научника развел руками – не моя, дескать, идея, извиняй. Кучерявая бородка «дока» воинственно топорщилась, а весь вид говорил, что только исключительные обстоятельства заставляют его взаимодействовать с какими-то дуболомами. Однако Полоз должен был признать, что и от Архимеда была польза. Он восполнил пробелы в информации, доступной «двенадцатому», хотя бы потому, что доктор Макарецкий оказался единственным выжившим из научной братии на объекте «девятнадцать», через который Полозу и предстояло провести группу…

…«Двенадцатый» прислал исчерпывающую информацию, которую Полоз и Нестер, назначенный заместителем командира, обрабатывали в штабе. Секретный объект «девятнадцать» представлял собой сеть подземных сооружений, расположенную под Уральскими горами и дающую возможность пережить ядерный коллапс. Кроме того, один из секторов «девятнадцатого» был отдан под научно-исследовательский комплекс, защищенный грифом повышенной секретности.

«Волна» катаклизма прошла под Уралом, наплевав на бетонные стены и самую современную защиту. На поверхность выбрались единицы: личный состав блокпоста на верхнем уровне да четверо ученых, из которых в здравом уме остался только везунчик Архимед. По какой причине, судить было трудно. О судьбе контрактников с блокпоста ничего известно не было – к жилым местам они так и не вышли, хотя были вооружены и приспособлены к выживанию куда лучше ученых. Архимеду, чудом добравшемуся до Ивделя, удалось связаться с жившим в городе бывшим коллегой. Вместе с ним, с потоком беженцев, он добрался до Советского, а оттуда перенаправлен на объект «двенадцать». В «двенадцатом» не раз и не два поднимали вопрос о необходимости проверить брошенный комплекс, но дальше разговоров дело не пошло – объект «девятнадцать» остался пустовать в полностью заброшенной местности, пока объединенному штабу не пришла в голову мысль использовать его в оперативной разработке «Переход».

– Что скажешь? – Полчаса назад Полоз и Нестер остались в комнате одни и теперь хлебали дефицитный кофе из личных запасов Бережного.

– О самой идее пролезть под горами? Мне это не нравится, Стас. – Нестер покачал головой: – Во как не нравится. Соваться в бункеры после «волны» – последнее, на что бы я пошел. Но, с другой стороны, особого выбора нет. Или мы опять рискуем группой, или, судя по схеме, используем возможность двинуть напрямки и за пару часов «нагнуть» хребет. Кроме того, нельзя забывать про узел связи. Сам знаешь, какие там системы наворочены. Может статься, нам повезет и одну задачу мы с себя снимем уже там.

– Не говори «гоп», пока не перескочим. – Полоз отхлебнул холодный кофе, еще раз посмотрев на карту. – Мы ничего не знаем о сохранности объекта. Не знаем, что там ждет. И я рискнул бы пройти по земле, а не под землей.

– Я бы тоже. Но знаешь, что меня останавливает? Если бы это было возможно, не только наши группы, но и гости с той стороны давно бы были здесь.

– Не факт.

– Что ты имеешь в виду?

– По той стороне километры и километры территории. Блаженный говорит, все, что там можно встретить, – это его мутантов да редкие поселения. Скорее даже не форты, а так – временные убежища. Где каждый сам себя боится. И потом – ты вспомни, да и в нормальные времена между жильем десятки километров расстояния.

– Может, и так. – Нестер потянулся, хрустнул суставами. – Но все одно – кто-нибудь да дополз бы.

– Так ты думаешь, там жизнь кипит?

– Кипит не кипит, не знаю. Но вот Блаженный твой – живое, блин, доказательство. Так что должны быть выжившие, командир… Просто должны…

Глава 3

Свет фонарей заплясал по коридору, выхватывая из темноты арку потолка, бетонные стены, жгуты проводов, мелкую взвесь, поднятую группой в воздух.

– Гуцул, бери Архимеда и проверь пост. Свят, прикрой их.

– Недалеко мы уехали.

Полоз не ответил. Тягач исправно довез их до накренившегося шлагбаума, но теперь, похоже, с ним можно было попрощаться – гермозатвор заклинило намертво, во всяком случае, на первый взгляд. Если не получится разобраться с преградой, половину оборудования придется оставить, а значит, шансы «на той стороне» стремительно падают. Полоз отдал приказ вытащить из тягача самое необходимое, шмот Свята закинул на Блаженного: пулеметчику хватало веса «Печенега» и коробок с лентами.

Через несколько минут возня в помещении поста закончилась. Нестер нисколько не погрешил против истины – Гуцул действительно «шарил в проводах». Под бетонными сводами возник низкий гул, защелкало, заискрило, вернулись к жизни лампы аварийного освещения.

– Докладывай.

– Подключил аварийку. Но с гермухой нам это не поможет. Судя по всему, поломка в главном поршне, тут своими силами не справиться.

– Понял тебя. Группе: проверка снаряги, выход через десять минут.

– Командир, на план глянем, для гарантии? – Нестер несколько раз подпрыгнул на месте. – Архимед, давайте-ка сюда.

«Наука» не слишком проворно убрал «стечкина» в кобуру, почесал кучерявую бороду:

– Все никак не привыкну к своей кличке, да…

– Это не кличка, это ваш позывной, – на автомате поправил ученого Полоз. – Еще раз посмотрите на схему. Вы сказали, что бежали со второго уровня лаборатории. Это здесь?

Архимед закрутил головой, рассматривая изображение на экране.

– Да, моло… простите, командир, вот здесь лифт, но он не работал, и нам пришлось бежать к лестнице.

– Хорошо. Вспомните: это единственный спуск к лабораториям? На схеме обозначены три выхода. Здесь и здесь. Что можете об этом сказать?

– Господи, да вы знаете больше меня! Мы никогда не пользовались, да я даже не знаю, где это находится. Лабораторный комплекс – это, как бы вам сказать, автономные помещения. Жилой сектор, столовая, лаборатории – никто не мешает нашей работе, опять же, доступ ограничен научным персоналом. По окончании вахты мы поднимались на верхний уровень, садились в транспорт…

– А инструктаж? – не сдался Нестер. – С вами проводили инструктаж? На случай эвакуации, чрезвычайных обстоятельств, аварий?

– Да, да, припоминаю, – Архимед закивал головой. – Что-то такое было, молодой человек объяснял, потом я поставил подпись в журнале, мне выдали электронные ключи… То есть теоретически я, конечно, должен был знать, но практически… Послушайте, я же уже говорил! Все случилось внезапно, под утро, да многие вообще спали! Три часа до начала смены! Чудо, что я успел хотя бы одеться. А потом… поймите, нас было четверо, но Игорь, наш лаборант, уже тогда, на лестнице, кожа кровоточила, на глазах образовывались язвы… Я схватил его за руку, а он так закричал…

– Одним словом, вы не помните.

Архимед шумно выдохнул:

– Да, я не помню. В любом случае вы же сами не хотели даже приближаться к комплексу. Я уже рассказал все, что знаю, где можно пройти.

– Ладно, выходим, – подытожил Полоз. – Якут, Воха – головной. Воха – прикрываешь. Якут: ориентир – развилка на сектора. Свят, Нестер – тыл. Коча, Затон – бдите центр. Блажь – на подхвате. Голова на триста шестьдесят. Выдвигаемся.

Аварийное освещение забарахлило метров через двести. Коридор плавно «ушел» влево, за квадратной площадкой и пандусом для техники вывел в широкое, с высоким потолком помещение, в которое при желании можно было поместить транспортный самолет. Уже на выходе лампы отчаянно замигали, а потом разом потухли на несколько секунд. Отряд остановился, уши на краткое мгновение заложило. Неприятный эффект пропал вместе с вернувшимся освещением, но Полоз заметил, что накал уменьшился почти вдвое и рассеянный свет скорее затруднял видимость, чем способствовал ей.

Якут, сощурившись, вглядывался в полумрак перед собой. Пространство казалось не просто пустым, а «осязаемо» пустым, будто невидимая помпа выкачала из воздуха способность проводить какие-либо звуки, обратила в едва различимый глазу плотный сгусток. Иллюзию неожиданно разрушил оглушительный чих из центра группы. И разом, вслед за звуком, вспыхнули ярче лампы, воздух на глазах обретал прозрачность. Перед глазами Якута словно выплыли из странного тумана завалившийся на бок «Скорпион» со снятым тентом, развернувшийся поперек грузовик на спущенных шинах, разбитые ящики, тусклый блеск лопнувшего стекла. Якут осторожно спустился с пандуса, сделал еще несколько шагов…

– Стой!

Выкрик Блаженного еще не успел отзвучать, когда справа, слева, сверху воздух взорвался невыразимым, оглушающим шумом. Разрывы выстрелов, неожиданно громкий и отчетливый звук падающих гильз, крики, топот, визг тормозов слились в дикую какофонию, чтобы смолкнуть через секунду. Какой-то десятой гранью зрения Якут увидел на одно краткое мгновение перекошенное в вопле лицо, усыпанный гильзами пол, оплывающие, точно стекло под воздействием высоких температур, стены. Он замотал головой, а когда на плечо легла рука, дернулся так резко, что едва не упал.

– Чего орешь?

Блаженный вцепился в его разгрузку мертвой хваткой. Лицо под бронешлемом показалось Якуту неестественно белым.

– Я уже такое видел, – зашептал Блаженный, озираясь по сторонам. – У нас похожая хрень попадалась пару раз. Какая-то муйня со временем. Мужики говорили, типа кармана или как-то так.

– Позвольте-ка, позвольте! – Архимед сделал попытку протиснуться вперед, но Полоз перехватил его. Ученый возмутился, попробовал вывернуться, но Полоз держал крепко. – Пустите, говорю! Это может быть связано с нашими экспериментами, и я должен узнать!

– Да не, док, вряд ли, – недоверчиво покрутил головой Блаженный. – Говорю же, у нас эти штуки в брошенных зданиях видали. В супермаркетах всяких, вообще, где народ толпами ходил. Ну, типа, голоса, ноги шаркают, тележки и всякая байда. Ты вот чего, Якут. Я тут, короче, набрал в мастерской, пока вы собирались. Идешь вперед, завидишь чего подозрительное – кидай перед собой. У нас все так делают. К машинам не подходи, может всякая стремная херня быть.

Блаженный полез в карман, высыпал на ладонь Якута россыпь коротких, еще блестящих новенькими гранями болтов.

– Ну-ка, Архимед, а теперь про свои эксперименты поподробнее, – поддержал Полоза Нестер.

– Наша лаборатория занималась пространственными искажениями. – Ученый одернул разгрузку – несмотря на усилия Свята, «сидеть» на нем военная амуниция отказывалась наотрез. – Основным приоритетом были, конечно, оптические иллюзии. По заказу Министерства обороны, между прочим. Профессор Лаврентьев сделал свое открытие случайно. Его отдел экспериментировал со звуковыми частотами, изобретал обманки для средств обнаружения и зафиксировал…

Лампы снова мигнули, свет задрожал, запрыгал, а затем потух. Почти под самым потолком, вдоль всего помещения, были протянуты переходы, и в установившейся темноте отчетливо послышался частый и дробный звук, будто кто-то босой быстро пробежал по металлической конструкции. Круги от фонарей заплясали по бетону, Полозу на мгновение показалось, что он увидел тонкий, ломаный силуэт.

– Вперед! Готовность – к бою.

Перевернутые машины оказались не единственной техникой, попавшейся на глаза группе. Метров через пятьдесят дорогу перегородил еще один грузовик. Снова открытые борта, дверца кабины распахнута настежь. При неверном свете на сиденье и ступеньке кабины обнаружилась странная темная масса, похожая на растекшийся битум. Все пространство за машиной пятнали темные кляксы самых невообразимых форм. Повинуясь наитию, Полоз дал команду опустить портативные тепловизоры, мир окрасился в зеленоватые тона, на фоне которых кляксы «фонили» едва ощутимым теплом.

– Тут кое-что интересное.

Едва различимые в инфракрасном спектре следы появлялись и исчезали на бетонном полу совершенно хаотично. Да и сами следы были странные. Совершенное безумие, вынос мозга для любого следопыта. Вот след ботинка, а над ним, перекрывая, вытянутый, смазанный абрис голой ступни. Еще через метр – отпечаток ладони. Ладонь и ступня рядом, смотрят в одну сторону, захочешь, так не раскорячишься.

– И вот там, командир. Точно по полу катался кто-то… – Голос Кочи был далек от спокойствия. – Почему они «фонят»-то? С какого перепугу?

– Якут, что у тебя?

– Следы повсюду. Даже на стенах. Вокруг клякс и на них – самые четкие в тепловом режиме. Меня еще кое-чего напрягает.

– Давай…

– Где тела? По словам Архимеда, никто после катастрофы сюда не спускался. Никого не выносили, не хоронили. В комплексе до хрена народу должно было быть. Да хотя бы водилы те же, персонал, охрана. Мы на «холодных» давно должны были наткнуться хоть в каком-то виде. Опять же – оружие, шмотки, обувь. Десятилетиями сохраняются. А тут – пусто. Как и не было никого.

– Понял тебя. Давай вперед. Порядок прежний…

…Коче казалось, это чертово помещение никогда не закончится. Он ощущал раздражающий нервический озноб по всему телу, отчего время от времени оглядывался на Нестера, но бывший «спец» казался абсолютно спокойным. А вот пулеметчик рядом с ним время от времени закусывал губу. «Дура» оставалась у него за спиной, но «калаш» в руках был готов моментально открыть огонь. Сам Коча в своей боеготовности уже не был так уверен – ладони мокли под перчатками, казалось, еще немного, и ткань пропитается потом насквозь, как губка. И это давящее ощущение чужого присутствия, здесь, в казалось бы пустом, гулком помещении. Что-то мягкое, осторожное подкрадывалось, на доли секунды давило на спину и плечи, пробиралось в мозг, шелестело, отступало, а через несколько шагов снова возобновляло атаку.

Наконец боец не выдержал, повернулся к медику:

– Спица, что-то хреново мне.

– Накрыло?

– Тебя тоже?

– Минут пять назад. Останови группу, надо…

– Слева, на десять!

– Сзади!

Группа среагировала молниеносно. Нестер и Свят развернулись, прикрывая тыл. Якут, вскидывая карабин, «ушел» в нижнюю стойку, Воха замер над ним, водя стволом в поиске. Полоз одной рукой переключил прибор на «движение», но ничего не увидел. Пустые стены, слабая пульсация ламп.

– Якут! – Гарнитура передатчика работала исправно, «снимая» голос почти беззвучно.

– Засек движуху. Как тень мелькнула… не знаю. Сейчас чисто.

– Нестер…

– Подтверждаю. Доля секунды, сзади, у машин.

– Сейчас?

– Чисто.

– Малым, вперед.

Чертовски длинное помещение закончилось той самой «развилкой на сектора». Центральная ходка шла прямо. Согласно планам, этот коридор, в котором без труда могли разминуться два грузовых авто, был «сквозным», пронизывал весь комплекс. Справа – широкий съезд к помещениям складов, командному пункту, узлу связи, охранному комплексу. В той же стороне широкая ходка к переоборудованному бункеру. Слева коридор уходил к лабораториям и жилым боксам ученых. Вот туда-то они точно не полезут! По здравому разумению, Полоз и в военный сектор не сунулся бы, а двигался по сквозному, строго к выходу. Но приказ командования предписывал в обязательном порядке проверить узел связи, выход на спутник и работу экстренного канала.

Полоз прикинул расстояние – до узла связи метров триста. Нет смысла гонять всю группу, тем более с довесками.

– Воха, Заслон, сопровождаете Гуцула. Тепловизоры включить, в случае обнаружения следов, трупов, непоняток – докладывать немедленно, и в темпе назад. На посторонние помещения, если двери закрыты, не отвлекаться. Проверить узел, если рабочий – вызвать группу.

– Понял.

– Принято.

Воха занял место в авангарде, Заслон прикрывал связиста с тыла. Тройка двинулась плотной группой, и, глядя им вслед, Полоз пытался понять, что так не нравится ему в чистом, пустом коридоре. Ощущение пришло внезапно, болезненным, молниеносным уколом в позвоночник. Еще не понимая причины, Полоз опустил тепловизор. Нет, чист коридор. В этой части комплекса следы отсутствовали и лампы аварийки горели исправно. А через мгновение ударило кувалдой в мозг – шаги! С акустикой под землей всегда все в порядке, но почему тогда он не слышит шагов группы, звуков движения, вообще ничего…

– Воха, обстановка?

– Тихо, командир. Две двери, обе закрыты.

Нестер сменил позицию, вопросительно кивнул Полозу, пытаясь понять, что заставило командира занервничать и самому нарушить свой же приказ о молчании в эфире. Полоз покачал головой, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Узел связи в зоне видимости. Дверь открыта.

– Посторонние звуки, шумы?

– Ничего. Входим…

– Гуцул, прием.

– Слышу, командир.

– Докладывай обо всем, что видишь.

– Так… Кабели на месте, повреждений не наблюдаю. Индикация в аварийном режиме. Пробую подрубить терминалы…

– Гуцул, что за шум в эфире?

– Какой шум?

– Воха, слышишь шум?

– Не слышу, командир. Связь в норме. Гуцул тут с кодами колдует, запра…

– Воха, ответь…

В гарнитуре щелкнуло, на долю секунды наступила тишина, а затем взорвал барабанные перепонки высокий, черт знает на сколько децибел, оглушительный свист. Полоз выхватил наушник, зажал ухо рукой, только чудом не заорав на пределе голосовых связок. Звуковая атака длилась мгновение, и Полоз даже не успел удивиться, что никто, кроме него, не услышал этот раздирающий слух звук.

– Гуцул, ответь Нестеру!

Группа молчала.

– Нестер, проверь. Свят – прикрываешь.

Двойка нырнула в коридор. Теперь Полоз ясно, даже слишком ясно, слышал шаги бойцов и даже, казалось, звуки дыхания.

– Гуцул, Воха… Воха…

…Заслон остался за порогом – «пас» коридор на всякий пожарный, время от времени оглядываясь на связиста и белоярца. Помещение узла было не слишком большим, отчего и с порога замечательно просматривалось. Высокие коробки широкодиапазонной радиостанции, вполне современные мониторы, передатчики, многоканалки, аппаратура по засекречиванию. Гуцул плясал пальцами по клавишам, на черном экране в бешеном темпе скакали столбики и строчки обозначений, разобраться в которых мог только специалист. Под потолком крутила алую карусель «тревожная» лампа. Белоярец Воха торчал у второго выхода, поглядывая на закрытую гермодверь. Где-то в глубине пыхтел генератор, сквозь тонкие ребра вентиляционных отдушин пробивался воздух.

– Ну как, Гуцул?

– Аппаратура вся рабочая. Но с эфиром какая-то байда. Белый шум, ни одного сигнала…

– Погоди-ка…

Звук пришел из конца коридора. Странный, точно где-то там, дальше, кто-то складывал металлический пазл, пытаясь загнать на место ржавые фрагменты. Скрип, удар, опять скрип.

– Что там, Заслон?

– Погоди, гляну.

Заслон переступил порог. С оружием наготове, несколько секунд стоял, всматриваясь в тусклый свет аварийки, а затем осторожно двинулся вперед. Он успел пройти метров двадцать, когда отдаленный скрип перешел в разрывающий уши высокий, непереносимый визг. Лампы погасли в одно мгновение. Из глубины рванула навстречу Заслону мерцающая серыми всполохами тьма, похожая на раззявленную в крике пасть. Он успел сделать два шага назад, когда летящая темнота накрыла его…

… – Стой! Стоять!

Нестер не сразу понял, что происходит, но, повинуясь воплям Гуцула и Вохи, остановился как вкопанный. Коридор вывел их со Святом к развилке, и для того, чтобы добраться до своих, надо было пересечь несколько метров.

– Назад!

Это было похоже на огромную бледно-серую спираль, воронку, рождающуюся из сгустка темноты и в нее же уходящую. Неизвестное явление ураганом промчалось по коридору, Нестер ощутил, как заломило в висках, заныли зубы. За порогом узла связи он увидел перекошенные, бледные лица бойцов. Несколько мгновений он не слышал ничего, кроме своего дыхания, а затем по разделяющей их бетонной полосе прокатился бронешлем. Нестер сделал шаг вперед, осторожно выглянул в коридор. В нескольких метрах от него валялись броник, разгрузка, «калаш» и прочая амуниция, принадлежащая Заслону. Вот только он сам отсутствовал среди разбросанного шмотья.

– Заслон?

Передатчик не работал. Видимо, Гуцул старался говорить тише, но его голос все равно звучал неестественно гулко, болью отдаваясь в ушах:

– Все что осталось. Сам видишь. Эта чертовщина прошла сквозь него. И все. Слизало как корова языком. Одни тряпки и стволы…

– Что со связью?

– Пусто. – Голос Гуцула троился, отскакивал от стен. – Сигнал не…

Нестер едва успел отскочить. Воронка пролетела в обратном направлении, но теперь по краям перемещались, переходя одна в другую, еще с десяток мелких, подвижных, вращающихся спиралей.

– Она растет! Выбирайтесь, живо!

Воха прыгнул первым. Короткий разбег, перекат вперед, – Свят едва успел подхватить его, волоком втащить в свой сектор коридора. Втроем они отскочили назад, переливающаяся теперь уже разноцветными всполохами «сеть» воронки на глазах захватывала пространство. Нестер видел, как Гуцул отшатнулся, но вращающиеся плоскости настигли его, облепили, как паутина, вздернули вверх.

Время, кажется, остановилось. С ужасающей ясностью Нестер видел, как тонкие нити, пронизывая фигуру связиста, растворяются в нем, а затем застывшее в крике лицо, поднятые руки, ноги, тело теряют свои очертания, плавятся, истончаются, как кусок сахара, попавший в кипяток. Миг спустя время вернуло свой ход, и от Гуцула осталась лишь гора амуниции. Воронка заполнила все пространство узла связи, раздулась, залепила едва различимыми плоскостями и гранями все еще мигающее индикацией оборудование, пол, потолок и застыла на глазах бесформенной серой массой.

– Ходу!

Свят очнулся первым. Пихнул локтем Нестера, едва ли не за шкирку потащил Воху за собой, обратно к основной группе. Они успели пробежать не более десяти метров, когда впереди воздух взорвался безудержной какофонией выстрелов…

…Они вылезли со стороны лабораторного комплекса – гротескные, белесые существа, напоминающие вытянутые человеческие фигуры. Осторожно и совершенно бесшумно выползали под свет ламп, передвигаясь боком, на четвереньках, вытягивая несуразно длинные конечности. Смазанные черты на узких мордах, провалы носов, безгубые рты, раззявленные так широко, как никогда бы не смог человек, не рискуя вывернуть себе челюсть. Должно быть, впервые в жизни хладнокровие и профессионализм изменили Якуту, и вместо того чтобы открыть огонь, он замер, стиснув карабин. Одна, две, три твари… Белесые бельма глаз притягивали взгляд, лишали воли, и неизвестно, чем бы все закончилось, если б не взвизгнул, совсем по-бабьи, Архимед, только что заметивший выходцев из неизвестно какого ада.

Якут выстрелил, но тварь с невероятной быстротой «ушла» с линии огня, в длинном прыжке вскочила на стену, а из коридора, ведущего к лабораториям, уже выползали, вытекали, выпрыгивали новые монстры. И их было много, слишком много…

Полоз и Коча ударили с двух стволов. Якут неимоверным усилием воли взял себя в руки. Захват цели, выстрел, молниеносный поворот корпуса – еще одна тварь падает со стены, но, по-прежнему живая, сучит ногами-лапами. Захват – выстрел, захват – выстрел. Он услышал голос Свята – похоже, отступать некуда, там, за спиной, своя капитальная засада. Захват – выстрел, захват – выстрел. Справа грохочет «Печенег». Краем глаза Якут фиксирует Свята, выбравшегося на открытое пространство. «Тяжелая артиллерия» заставляет тварей прервать атаку, отступить назад, к лабораториям. Полоз бьет снайпера по плечу – заминкой надо воспользоваться, чтобы выбраться из ловушки.

Группа рванула вперед, Свят прикрыл отход, удерживая пулемет в руках. В полумраке перехода к лабораториям ясно угадывалось многочисленное движение. Монстры копошились там, ждали благоприятного момента, чтобы вновь сесть на хвост отряду, рвануть в атаку, как только люди замешкаются, покажут спину. Воха на ходу вогнал в подствольник термобарическую гранату – всего три выстрела, остальные остались в плену воронки, вместе с гранатометом Заслона. Он пропустил группу как можно дальше, бросился к проходу и выпустил в нутро заряд. Смесь рванула внутри перехода к научному комплексу, ударная волна сметала в ограниченном пространстве белесые тела, превращая переход в маленький филиал ада на земле. Там, снизу, сразу после взрыва пронеслась огненная круговерть под аккомпанемент высокого нечеловеческого визга. Но Воха отчего-то был твердо уверен, что даже такой «сюрприз» не поставил точку на белесых тварях.

Они проскочили до конца секции, пробежали по длинному коридору. Дорогу полностью перегородили массивные металлические ворота. Еще одна гермуха закрыла проход намертво. Здесь аварийное освещение пахало на последнем издыхании, бросая по углам почти непроницаемые широкие, уродливые тени.

Полоз бросился к дублирующему замку, прикладом сбил запломбированную дверцу, открывая узкую щель для электронной карты и алую индикацию над ней. Ему казалось, что собственные руки движутся невероятно медленно, вырывая из кармана разгрузки все «ключи», которыми снабдило его командование. Этот? Нет. Этот? С желтой полосой?

– Наверху!

Блажь выпустил широкую очередь по потолку, по которому, как в дурном фильме ужасов, двигались, прилипая к бетону ногами и ступнями, такие же белесые гниды. Он не был уверен, что в кого-то попал – глаза не успевали уследить за стремительными перемещениями монстров. Весь полезный выхлоп от стрельбы – дать командиру время разобраться с замком. Наконец что-то щелкнуло, дверь с невероятным скрипом пришла в движение, отползла на метр и намертво встала.

Свят, с надвинутым на глаза «ночником», первым пролез в образовавшуюся щель. Тот же полумрак, но тварей пока не видно. Он занял позицию на прикрытие, время от времени оглядываясь за спину. Вот протиснулся вслед за ним Архимед – глаза совершенно безумные от страха, кучерявая борода веником. Якут, Блаженный, Нестер. С той стороны в два ствола отбивали атаку Воха и Полоз.

– Аааа!

Свят развернулся на крик, чтобы увидеть чьи-то ноги, тело, буквально вздернутое вверх. Полоз и Воха все еще стреляли, но уже ничем не могли помочь Спице. Твари навалились на него, рвали длинными руками, вгрызались в живую плоть, разбрызгивая кровь и разбрасывая клочки амуниции. А на смену убитым наваливались новые, кажется, вовсе не обращая внимания на огонь двух «калашей». Воха проскочил за ворота последним, отправил в щель еще одну гранату…

Сколько они уже бежали? Все дальше, вперед, к гипотетическому выходу? Пот ручьями по лицу и спине, слышишь только свое сиплое дыхание и дробный топот ног. Наобум, без разведки, чудом никуда еще не влетели!

Полоз остановил группу, только когда упал Архимед. Ученый повалился на колени, дышал со всхлипами, тяжело и рвано. Полоз наконец-то решил осмотреться, скользил взглядом по стенам, полу и потолку. Но «находку» первым обнаружил Нестер.

– Вот черт!

Они лежали почти у самой стены. Друг на друге, высушенные, точно мумии. На некоторых телах еще сохранились остатки одежды – камуфляж, рваный научный балахон некогда белого цвета… Архимед – науку могила исправит – подполз ближе, разглядывал изуродованные тела.

– Господи, боже мой…

– Узнаете кого?

– Да, да… Это доктор Кольцов, из лаборатории Лаврентьева. А это… – Ученый начал заикаться, тыкал пальцем в сторону высохшего трупа в обрывках формы. – Это Вежин, Ведин? Я не помню точно. Он отвечал за охрану нашего сектора. Господи! Вы видите, что с ними? Видите? Они трансформировались! Значит, там… монстры… это все те, кто…

– …был в комплексе на момент катастрофы, – закончил за Архимеда Нестер. Выплюнул слова сквозь стиснутые зубы.

– Смотрите, слишком длинные руки, нарушение костной и хрящевой структуры. Кожа почти полностью лишена пигментации. Черты лица деформированы, но окончательные изменения не наступили. Они просто высохли… Я должен, должен…

Архимед завозился, скинул рюкзак и, покопавшись, выудил на свет миниатюрную камеру. Он, кажется, совсем пришел в себя, только руки, державшие аппарат, нервно подрагивали.

Полоз подозвал Нестера, вызвал на тактический экран план.

– Где мы? – Бывший «спец» облизнул пересохшие губы.

– Судя по всему, вот в этом секторе. Через триста метров впереди последняя развилка. Здесь начнется подъем наверх, к выходу. А здесь – спуск к бункерам.

– Запасные выходы?

– Вот эти метки. Думаю, отсюда можно выбраться севернее основного комплекса.

– Надеюсь, не пригодится. Давай выходить, командир.

Комплекс подкинул подлянку ровно через триста метров. Среди стен коридора, ведущего наружу, повисла абсолютная, непроницаемая тьма. Блаженный скормил в неизвестность с десяток болтов, но ясности это не принесло. Было хорошо слышно, как болты отскакивают от пола, катятся. Звук нормальный, чистый, но при этом темноту не смог пробить даже свет мощного фонаря.

– Похоже, выбора у нас нет, – озвучил обстановку Нестер. – Командир, пусти в «головной». Воха, у тебя еще гостинцы остались?

– Последняя. Все, кончились горячие пирожки.

Полоз кивнул:

– Архимед, Блажь, Якут – в центр, мы со Святом прикрываем…

…Твари напали молча и слаженно, в широком, с бочкообразными стенами секторе, расходившемся тремя ходками в разные стороны. Полоз так и не успел понять, где они умудрялись прятаться все это время, ничем не выдав себя. В считаные минуты Воха, Якут и Нестер оказались отрезанными от остальной группы. Прорываться вперед было бессмысленно – количество тварей превосходило встреченных у лабораторий на порядок. Пока Нестер и Якут стреляли, Вохе удалось открутить поворотный штурвал одной из боковых дверей, и тройка нырнула внутрь. Под грохот «Печенега» Полоз, Блаженный и Архимед отступали назад, а когда атака захлебнулась, бросились в оставленный ранее коридор. Монстры, как ни странно, не бросились за ними, словно что-то мешало им покинуть переход к бункерам.

– Все, похоже, отбегались мы, брат.

Свят остановился перед заполненным тьмой проходом, тяжело дышал, упираясь руками в колени.

– Ну что? Рискнем?

– Пробуем, – ответил Полоз.

И первым шагнул в темноту.

Глава 4

– Командир! Живой? – Свят склонился над Полозом, быстро осмотрел на предмет ранений.

Полоз с трудом приподнялся на локтях, холодный воздух обжег легкие.

– Вроде. Наверное, отрубило меня. – В голове шумело, но руки и ноги слушались, да и глоток из фляги, сунутой Святом, пришелся как нельзя кстати. – Докладывай. Что я пропустил?

– Споткнулся я об тебя, вот что. Мы с Блажью на ощупь искали. Ну а потом подхватили – и ходу. Оказалось, выход был недалеко, а вся темнота – это иллюзия, что ли? Подлянка, короче. Но не схарчила нас, и на том спасибо. От Якута и Вохи пока тишина. Я пытался связаться – бесполезно. С нами только Блажь выбрался.

Блаженный стоял в трех шагах от них и с удовольствием оглядывал окрестности, как вернувшийся на родину после долгого странствования на чужбине. Вид у него и правда был блаженный.

– Пришли, командир, – выдохнул Блажь. – Там – Падь, пилить, конечно, еще и пилить, но выйти можем как раз к Северному форту. На юг – Большие лужи и Дуга, но туда соваться не стоит, в зомбака, как делать не хрен, превратишься.

– Сначала надо найти наших, – перебил Полоз, вставая. – Если они пробились к «запасному», то выберутся севернее нас. А где «наука»?

– А черт его знает, – пожал плечами Блаженный. – Не вышел он из темноты этой долбучей. А искать – сам понимаешь…

– Ни звука от него, вообще ни черта, – подтвердил Свят. – Как призрак, е-мое. Был головастый – и нет его.

Полоз задумчиво почесал подбородок, прислушался к ощущениям. Голова успокоилась, зрение тоже не подводит. Окинул взглядом снаряжение. Необходимый минимум у них был, а там…

– Ладно, будем решать проблемы по очереди. Сначала надо найти парней, если они выбрались.

Свят и Блаженный не возражали. Сборы не заняли много времени. Передохнуть – передохнули, а опыт многочисленных боестолкновений давно научил быстро восстанавливаться, даже после сильных потрясений.

Полоз огляделся. За спиной на пожухлой, почерневшей листве пробило дорогу – видимо, скатились под уклон. Там, на верхушке холма, еще можно было увидеть дверь – черный проем, уводящий в недра гор, где он оставил половину отряда. Да, вот тебе и выбрались. Вот тебе и Батюшка Урал. Сначала половину вещей оставили в тягаче, теперь и вовсе – гол как сокол. И если еще и Нестера с Якутом потеряли, если не найдутся парни…

– Где он твой, запасной? Куда идти? – Голос Свята вырвал из размышлений.

– Так. – Полоз быстро сориентировался. – Судя по всему, выше по склону, метров триста.

– Пойдем, чего сидеть. – Свят закинул пулемет за спину. – Найдем своих, там и покумекаем.

Первый шаг дался с трудом. Видно, какие-то повреждения в организме все-таки были, не прошла для него бесследно потеря сознания в кромешной тьме комплекса. Свят шагал впереди, перескакивал по камням, и, чтобы не отстать совсем, Полоз прибавил шагу. На сколько хватало глаз, простирались вокруг камни, склон да чахлые, изуродованные то ли катаклизмом, то ли природой перекрученные березки. Там, откуда они пришли, вниз уводила едва заметная, пробитая тяжелым транспортом дорога, теперь затянутая жухлой листвой, молодыми побегами деревьев.

Свят забирался все выше, Блажь едва успевал за ним. Он считал себя крепче – но к увиденному в комплексе оказался совершенно не готов. Подишь ты, сколько накручено этими вот ногами по Пади – и от гуффонов отбивался, и от мокриц, и от псевдоволков отстреливался, да и остального до кучи. За артами, опять же, есть что вспомнить. Как с Колей Бешеным трое суток внутри «колец» сидели, дожидаясь, пока аномалия успокоится, даст шанс выбраться наружу. Как с ним же от «дикарей» по болотам петляли, не всякая собака такие кренделя нарезала! И это не говоря уже про свои злоключения в пространственной аномалии, что занесла его в Салехард! Сидел ведь, дерьмо от штанов отстирывал, куда идти, куда податься. Город ведь, как есть город, только побитый сильно. Самолеты над взлетке, кто на боку, кто стоймя стоит, будто рука великана игралась с ними, да и бросила. А вот гляди – есть еще предел, по ночам в кошмарах сниться будет – белесые твари из темноты.

Погруженный в свои мысли, Блажь едва не влетел в спину Святу.

– Тихо ты! – прошипел Свят.

Блажь оглянулся, дожидаясь Полоза.

– Что там? – Командир добрался до них, присел рядом.

– Вот за тем валуном.

– Наши?

– Не знаю. Засек движение.

Командир прислонился спиной к камню, вытащил гарнитуру.

– Якут – Полозу.

В прозрачном холодном воздухе треск зазвучал неестественно громко. За валуном зашевелились. Гарнитура выплюнула какофонию звуков, давая понять, что связи не будет.

– Свои, – коротко выкрикнул Полоз.

Из-за укрытия показался Якут. Короткий вздох облегчения сменился нарастающей тревогой. Полоз вскарабкался наверх, опередив Свята и Блаженного.

Воха лежал на боку, около него на коленях стоял Нестер. По разбросанным пустым гильзам от портативных шприцев было понятно, что дело плохо. Воха вздрагивал всем телом, время от времени силясь открыть глаза. На спине, разодранной в хлам, кое-как затянутой коллоидной пленкой, густо сочилась кровь.

– На выходе уже, – ответил на невысказанный вопрос Якут. – Он нас прикрывал, пока мы с дверью разбирались…

– Воха, слышишь меня? – Свят опустился на колено рядом с Нестером, взял Воху за руку. Рука была холодной и скользкой, словно рыбья чешуя. – Воха?

Воха открыл наконец глаза. Взгляд, подернутый пеленой, невидящий, слепой, остановился на Нестере. Он силился что-то сказать, но не мог.

– Тихо ты, тихо. – Нестер похлопал его по плечу, успокаивал как мог, потом повернулся к Полозу: – Я биоблокаду ему вколол.

Полоз кивнул, с трудом протиснул в горло воздух. Все летело к черту, вся миссия, а теперь нужно вздернуть себя, привести в чувство, командовать, и попробуй сделать так, чтобы голос твой звучал уверенно, четко, как командиру положено.

– Понесем его. Поднимайте.

Свят и Нестер подхватили Воху с двух сторон. Он выгнулся дугой, словно от непереносимой боли, но горло так и не издало ни единого звука.

– Блаженный, вперед.

Блажь занял место в голове отряда. Наметил место спуска и двинулся под гору, заново вспоминая, каково это – ходить по Пади. Здесь он никогда не был, и оставалось только надеяться, что и в этом конце земли не разродилась Мать-природа новыми аномалиями и зверьем.

Под гору идти были легче, но путь с раненым на руках затруднял спуск. Блажь несколько раз останавливался, ждал, пока Свят и Нестер, передавая друг другу Воху, сползут за ним по склону. Пару раз дорогу перегораживал неизвестно откуда взявшийся валежник, и приходилось менять маршрут, чтобы обойти препятствие. Здесь, ниже линии гор, уже встречались птицы. По каменистым склонам чертили свои росчерки разноцветные лишайники.

– Стой.

Блажь оглянулся. Воха сполз с плеча Свята и теперь лежал на земле, судорожно хватая ртом воздух. На спине, там, где еще недавно пузырилась кровь, теперь густо сочилась непонятная белая субстанция. Ноги вытянулись, похудели, штаны, плотно перехваченные портупеей, сползали вниз. Глаза затянуло молочно-белой катарактой. Он по-прежнему не мог произнести ни слова, только поскуливал хрипло.

– Он обращается, – нервно, шепотом, произнес Якут, избегая смотреть в глаза Полозу. – Командир, он…

– И что, мне его теперь пристрелить? – Полоз отчаянно искал выход и не находил его. Казалось, что-то еще можно сделать, исправить ситуацию. Полоз отчетливо понимал, что сделать ничего не мог, но разум искал выход, просчитывал варианты.

– Командир, если что-то собрался делать, делай побыстрее. Световой день через пару-тройку часов кончится, а нам еще решать, где ночевать будем. Сам знаешь – на голом месте, с голой жопой ночевка та еще.

Блажь не хотел торопить Полоза, но солнце уже давно перевалило за горизонт, и он прекрасно понимал, что времени остается немного. Полоз повернул к нему изуродованное ветвистым шрамом лицо – по скулам ходили желваки.

– Дай я, командир. – Свят положил ему руку на плечо.

Полоз несколько секунд смотрел на него. Молча и в упор. Потом перевел взгляд на оставшихся бойцов – Якут кусал тонкие губы, Нестер смотрел прямо перед собой. В какой-то момент он перевел взгляд на Полоза, словно хотел сказать: «Решай, командир. Я за тобой повел своих ребят, и все они там остались, в комплексе этом чертовом. Гуцул, Спица, Заслон, Коча. Теперь твоя очередь». А может, и не хотел он всего этого говорить. Может, стоял и ждал решения Полоза. Как и все они.

– Сам.

Полоз вытащил пистолет из кобуры. Подошел к Вохе, хрипящему на камнях. Затянутые катарактой глаза невидяще искали что-то, руки сжимались в кулаки. Полоз встал на колено, сжал в кулаке его плечо.

А потом выстрелил.

* * *

Они все еще были в предгорье. До выхода из полосы гор оставалось километров тридцать, когда отряд закончил копать могилу для Вохи, чтобы до тела не добрались хищные звери и птицы. И люди – если таковые были здесь. Могилу заложили камнями, постояли над ней. Именно тогда Полоз и вспомнил про конверт.

«Секретная директива» жгла пальцы. Полоз подождал несколько минут, сжимая конверт, потом резко открыл его, углубился в чтение. Рядом с ним понуро молчала команда. Полоз раз за разом перечитывал строки, смотрел на карту и столбики цифр – мозг отказывался воспринимать информацию.

– Что там, Стас? – в полном молчании спросил Свят. – Давай, не томи.

– Значится, так. – Голос захрипел, и, чтобы выровнять его, Полоз на мгновение прикрыл глаза. – В случае невозможности возвращения нам предписано двигаться в Москву. Произвести дальнюю разведку. Узнать, что стало с командованием. На карте – предположительные места входа в «метро-дубль», под зданием Генерального штаба, Кремлем, зданием Государственной думы. Коды доступа. Следует учитывать вероятность, что они устарели. Дальнейшие действия – на свое усмотрение.

– Ловко, – хлопнул себя по коленке Свят. – Ну, Козырь! Ну, стратег, мать его.

– Скажи, что ты шутишь. – Нестер побледнел. – Что это получается…

– Билет в один конец, – ответил Якут.

– Погоди, погоди! В бункер назад нечего соваться, это я понимаю. Но если пройти горами, если попробовать!

– Ты знаешь, что будет.

– Да ни хрена я не знаю! – взвился Нестер. – Две группы положили, да, но это ничего еще не значит. Хрен с ней, с аномалией! Просочимся как-нибудь!

– Попробуй.

Нестер с надеждой смотрел то на Полоза, то на Свята, то на Якута. По лицу Якута ничего нельзя было прочесть. Похоже, он полностью доверял Полозу и ему было глубоко наплевать, что будет с ним самим. Свят не мигая смотрел на командира.

– Нас списали, да, Стас? В бункер не вернешься, связи нет, провизии только то, что с собой взяли. Остальное в «Витязе» осталось, вместе с оборудованием. И ты предлагаешь в таких условиях тащиться тысячу с хреном километров до Москвы?

– Я ничего не предлагаю. – Полоз выдержал его взгляд. – У нас есть приказ. Он должен быть выполнен.

– На хер такой приказ! На хер все! – взвился Нестер. – Я всех ребят под горами положил! А ты мне – приказ?

Он тяжело опустился на ближайший камень, сжал голову руками. И устыдился сам себя. В конце концов, никто не гнал его вперед – сам вызвался Бережному. Сам подбирал людей. Сам их потерял. Да, неохота терять Острог, уже заработанное уважение ребят, привычный уклад кое-как наладившейся жизни. Но разве Полоз в этом виноват? Так какого же черта истерики устраивать?

– А что, мужики? – осторожно подал голос Блаженный. – Раз вы теперь свободные, как птицы в полете, махнем со мной, а? Тут жить можно, если умеючи. Сколотим команду, дойдем до Северного форта, искателями будете, как я. А я уж за вас замолвлю словечко перед нужными людьми. А?

– У нас есть приказ. Кто с ним не согласен – может попытаться прорваться через аномалию, – снова повторил Полоз. – Блаженный, ты можешь быть свободен.

– Ну уж нет, дудки, – прогудел Блажь. – Куда вы, туда и я. Я уж лучше с вами до форта доберусь, чем в одиночку скакать.

– Хорошо. Хочу сказать вот что. Шансов добраться до Москвы у нас ноль целых шесть десятых. Вы должны это понимать. Скорее всего, назад мы не вернемся. Это вы тоже должны учесть.

– Ладно, хватит кордебалет разводить! – оборвал его Свят, взваливая на себя вещи. – Нестер, ты идешь?

Нестер встал, потер лицо. Без лишних разговоров похватал свое имущество и пристроился вслед за Святом.

Шли долго. Световой день сходил на нет. Блажь нашел подходящую лощину, когда солнце уже совсем село.

– Давай здесь, командир.

Полоз распределил работу между бойцами. Свят и Нестер притащили стволы упавших деревьев, чтобы сделать какой-никакой накат, сверху забросали ветками. Получилось укрытие, при должном везении способное помочь переждать ночь. Вход в яму был только один, спускался полого. Внутри можно было разместиться впятером, тесно прижавшись друг к другу.

– Дежурим по двое. – Полоз не включал фонарь, говорил в темноте. – Я и Блажь первыми. За нами – Свят и Якут. Потом – Нестер, разбудишь меня. Если полезут ночные гости, отобьемся.

– Понял тебя.

– Принято.

– Фонари не включать, только в крайней необходимости.

Ночь опустилась как-то сразу, стремительно укрыв все пространство темным полотном. Небо затянули тучи – ни луны, ни звезд не было видно. Только ночные звуки набирали сил для полуночного концерта. Вон пролетела какая-то птица, ухнули совы, носящиеся между деревьями, коротко затрещало, смолкло, затрещало опять. Блажь завозился, видно было, что ему до смерти хочется курить, и Полоз ткнул его ногой. Блажь замер, в темноте только блестели его глаза.

Время тянулось медленно. Полоз старался всеми силами вытряхнуть из головы тяжелые мысли, но, против воли, все стояло перед глазами лицо Вохи. Нет, не с белыми бельмами на месте глаз, не с разорванной до костей спиной. Он видел его таким, каким помнил в Белояре: всегда спокойным, сосредоточенным, неуклюже улыбающимся шуткам Свята. На душе было гадостно, мерзко. Можно сколько угодно придумывать причины, говорить себе о том, что Воха и так доживал последние минуты, и Якут был прав, и нести его дальше было бессмысленно. Но не Якут нажал на спусковой крючок. Ты. И тебе теперь с этим жить. Поставишь себе зарубку – по-живому. А сколько у тебя уже этих зарубок? Десяток? Больше? Все! Недаром говорил тогда капитан Михальчев, после первого твоего рейда на забытой теперь войне: «Забудь, Полоз. Вышел с маршрута, отстирался, и все, что было, забудь. Где прав, где виноват – все там оставил. Будешь думать, в голове гонять – свихнешься, и спишут тебя как отработанный материал». Вот он и забывал. И броня росла, крепкая, как у броненосца какого-то, чтоб на всю жизнь хватило.

Треск он услышал сразу. Короткий тычок в бок Святу – просыпайся. В темноте, на ощупь, нашел свой автомат, переключил на стрельбу короткими отсечками по три патрона. Кто-то большой. Идти старается тихо, осторожно. Остановился у ямы, принюхался. Зарычал негромко, недовольно, угрожающе. Пошел в обход. На другой стороне ему ответил такой же рык. Значит, двое. Вывороченный с корнем кедр, давший им убежище, защищал от нападения, но если зверь догадается прыгнуть сверху – сомнет. Самое время выкатиться вбок, ударить выстрелом, пока пробует лапой хлипкий накат, ставит, отдергивает, примеряется, как бы половчее забраться внутрь вкусной консервы.

– Давай!

Свет мощных фонарей вырвался на свободу, ударил по глазам хищника. Зверь взревел, отступил назад, давая возможность Полозу и Блаженному выбраться из-под укрытия. Оставаться в яме не было смысла, Полоз выстрелил на звук, откатился. Сразу за ним вывалился Свят, раздирая темноту светом.

Три ствола слаженно ударили по зверю. Раздался короткий визг, тень перемахнула через поваленное дерево и исчезла.

– В круг! – скомандовал Полоз.

Нестер и Якут выбрались наконец из укрытия, присоединились к отряду. Спиной к спине, ощетинившись оружием. Зверь бесновался где-то поодаль, ломая валежник.

– Попали?

Свят перевел дыхание, вглядываясь в темноту.

– Не знаю.

– А где второй? Я слышал…

Свят не успел договорить. Оскаленная морда возникла прямо перед глазами, и Свят дал очередь в мешанину темной шерсти, лап и клыков. Но вместо рухнувшей туши перед глазами промелькнула вспышка, и враг исчез.

– Фантомы! – закричал Блажь и выстрелил в темноту.

– Отставить, не стрелять!

Полоз закрутил головой, пытаясь выхватить из наскакивающих то тут, то там призраков настоящего зверюгу. Фантомы появлялись и исчезали, рассеивая внимание, не давая сосредоточиться. Наконец зверь показался. Осторожно выполз на ствол дерева, служившего отряду укрытием, пригнулся, подобрался, готовясь к прыжку.

– Нестер!

Могучее тело взвилось в воздухе, и в этот момент Полоз выстрелил. Пули сбили прыжок, и зверь всей массой обрушился на Нестера, ломая строй и придавливая бойца к земле. Отряд развернулся, стреляли в мохнатую спину. И тут появился второй. Подкрался, пользуясь неразберихой, прыгнул мягко и легко, выхватил из темноты Блаженного, повалил, потащил в сторону от основной схватки. Блаженный заорал, рука скользила по бедру в поисках ножа. Он выхватил «Кайман», ударил. На счастье, Блаженный не выпустил автомат, и прыгнувшую тушу встретила очередь почти в упор. Бестия клацнула зубами около его лица, Блаженный вывернулся и добил зверя в спину.

Блажь судорожно хватал ртом воздух, уши забило «ватой». Нога пылала огнем. Он застонал, опустился на колено. Так и есть: зубы твари располосовали ботинок. Крови не было, но голенище оказалось измочаленным вдрызг. Зверь все еще шевелился. Прихрамывая на ногу, Блажь подошел к нему и всадил в загривок еще одну очередь.

Вдвоем с Полозом Свят сдернул тушу зверя с Нестера.

– Живой?

Нестер глухо застонал:

– Ребра, черт!

Встав на колени, он отполз в сторону, перевернулся, уступая заботливым рукам Якута. Якут расстегнул на нем бронежилет, ощупывал, стараясь определить повреждения.

– Что это за хрень была? – выдавил из себя Нестер.

– Черт его знает. – Свят стоял, упираясь руками в колени. – Надо будет у Блаженного спросить. Уж ты, ешкин кот! Блажь!

– Да здесь я, здесь.

Блаженный появился из темноты.

– А где второй?

– Завалил я его. Или ее.

– Повезло.

– На хрен такое везение! – Блажь сплюнул. – Молодой был, а все одно – ногу расхерачил. Только ботинок и спас. А у вас чего?

– Нестера помял сильно, – ответил Якут. – Два ребра сломаны, ну и так до кучи.

– Это фантомы были. Я про такое слышал, – ответил Блаженный. – Мужики говорили, в Анклаве собаки есть, тоже фантомы выпускают. И пока главнюка ихнего не пристрелишь, так и будут нападать. А здесь вон как. Ни хрена себе собачки.

– Скорее, росомаха. – Якут подошел к трупу, нагнулся, осветил фонарем.

– «Глотки»? – спросил Полоз.

– Да нет. «Глотки» меньше, да и фантомы не выпускают.

– Да фиг с ним! Отбились, и ладно.

– Что делать будем? Трупаки-то надо оттащить куда-нибудь. Кровищи тут! Накликаем гостей, мало не покажется. – Блаженный осмотрелся кругом. – До рассвета еще часа три-четыре, а по темноте другое укрытие искать…

Полоз оглядел группу. И так уже нашумели, если и были в округе какие звери – давно бы примчались на звук.

– Ладно. Вытаскиваем тушу, сидим до утра.

Блаженный поморщился, но ничего не сказал. Вчетвером они кое-как подхватили труп, оттащили ко второму. При ближайшем рассмотрении зверь оказался размером с бычка – крупная голова, мохнатые лапы, вооруженные длинными острыми когтями, массивный «медвежий» зад. Второй был поменьше, шерсть светлее, может, и вправду самка. В яме осталась лужа крови. Стараясь не вляпаться в нее, расположились кругом.

Внезапно из-за туч выскочила серебристая луна, осветила деревья и кусты холодным светом. Теперь, без навеса над головой, отряд казался беззащитным, один на один с проклятым Богом миром. Сидели, тесно прижавшись друг к другу, затерянные в тайге, в сотнях километров от ближайшего жилья. Полозу на мгновение показалось, что не существует на свете никакого Белояра и Острога, а только этот лес, конца-края которому не видно, только эта луна, и впереди тоже ничего нет. Остались они одни, брошенные миром. И весь поход лишался какого-либо смысла. Москва-Сити? Командование? Да какого черта! Нет там уже никого и ничего. А если есть – не дойдут они туда, если будут так тратить боекомплект на каждую «росомаху», встреченную ими на пути. Сгинут на просторах Родины, и поминай как звали. Не сиделось Козырю на месте! Экспансию разводить захотелось! Стоп! Козырь-то тут при чем? Хватит! Так до чего угодно додуматься можно.

В стороне, где они свалили туши, шла тихая грызня. Мастью помельче хищники добрались до «росомах». Обошли отряд по дуге, стараясь не привлекать внимания, и теперь хрустели, рвали, урчали, жалобно, а иногда угрожающе рычали на соперников. Значит, не только «росомахи» по ночам охотились. Правда, выбирать себе добычу предпочитали по зубам.

Напротив кряхтел Нестер, силясь расположиться поудобнее, снять нагрузку со сломанных ребер. Пару раз столкнулся взглядом с Полозом, отвел глаза, будто говорил: «Ничего, командир, дойду. Не хотелось бы, чтоб ты меня, как Воху, пристрелил». Полоз поморщился, замотал головой. Да что ж такое, елы-палы! Что ж не прекратишь ты, а?

– Ты как?

– Нормально. – Нестер сглотнул ком в горле, облизнул губы. – Жив буду.

– Тебе бы сейчас соль-камень привязать, глядишь, к утру от переломов следа бы не осталось. – Блажь завозился, укрепляя шнурками разодранное голенище.

– Что это за зверь такой? – спросил Свят.

– Соль-камень? Да есть такая штукенция, в аномалии «дышло». Вытаскивать, правда, заколебешься, но зато всякие переломы лечит на раз. Была у меня такая вещь.

– А где ж теперь?

– Да продал. Оказался на мели и продал. А Нестеру теперь бы во как пригодилась. Ты, Свят, не смотри, что в округе пусто пока, тут много чего добыть можно. Мужики на этих артах и живут. Вот, к примеру, «вороний глаз». С виду так себе – вроде черного зерна и размером с ноготь. А пули отводит. Или «трещотка». Была у меня такая, дорогая лялька, месяц на нее жить можно. Да только я ее…

– Продал, – подал голос Якут, подражая интонациям Блаженного. – Оказался на мели и…

– Эк ж ты, бля, проводник! – засмеялся Свят. – На мели-то частенько оказывался, все цацки распродал.

В яме тихо засмеялись. Нестер тоже улыбнулся, а потом не выдержал – прыснул в голос, охнул, так что на глаза навернулись слезы.

– Да ну вас! Юмористы хреновы! – не выдержал Блажь и отвернулся.

– Ладно, ладно, не копошись! Продал, бля!

Утро выдалось туманным и холодным. Молочная взвесь повисла над распадком, продиралась через бронежилеты, ледяными пальцами ощупывала затекшие от сидения в одной позе кости. Полоз встал на негнущиеся ноги, коротко взмахнул руками, разгоняя кровь. Рядом с ним поднимались его бойцы. Только Нестер встал неровно, держась за бок, стиснул зубы, чтобы не застонать. По бледному лицу ползли капли пота.

– Идти можешь?

– А то что? Понесете меня? Смогу, конечно.

Блаженный отошел отлить, слышно было, как он возился, чертыхался на порванное голенище.

– Не отходи далеко, – бросил Полоз.

– Не боись, командир, – откуда-то из белого тумана донесся голос Блажи. Зажурчала струя, стихла, Блажь вывалился на всеобщее обозрение, застегивая ширинку.

– Обглодали тушки-то. Дочиста. Не знаю, кто там в темноте шарился, но от обеих тварюг только кости да шкуры остались.

– Закончили? – Полоз бросил взгляд на отряд. Якут перебинтовал Нестера тугой повязкой. – Тогда всем проверить оружие, и выдвигаемся.

В ответ ему слаженно лязгнули затворы автоматов.

Туман мало-мальски рассеивался, уползал в глухие щели, нырял в буреломы, под корни деревьев, прятался до следующего утра. Блажь шел вперед осторожно, дожидаясь, пока не скроется белая мгла, застилающая землю.

– Что тормозишь? – не выдержал Свят.

– Не кипешись. – Блаженный внимательно осматривал пространство прямо перед собой. – Поспешишь – людей насмешишь. Слышал такое? Вляпаешься в аномалию, вот мы тут и посмеемся.

Свят ничего не ответил. Туман наконец-то утек в землю, и отряд прибавил шагу. Лес мало-помалу редел, все меньше попадались пятна мха на камнях, и это говорило о том, что отряд оставлял позади горы и выбирался на равнину. После нескольких часов пути сделали привал. Полоз запретил разводить огонь, пришлось довольствоваться саморазогревающимися консервами, глотками воды из фляг и поливитаминами. По пути им попался ручей. Блажь повел носом – слишком близко от зараженных гор, но вода, по всей видимости, была чистой. Полоз достал портативный дозиметр, проверил воду.

– Не боишься, командир? – Блажь недоверчиво смотрел на показания прибора.

– Боюсь, – кивнул Полоз. – Что воды останется кот наплакал, и будешь ты, мил друг, из болота хлебать.

Блажь не нашелся что ответить, молча набрал флягу. Ради Нестера пришлось растянуть привал на лишние полчаса – хотя Нестер и не просил, по его лицу, по катившемуся по лбу поту было понятно, что переход давался ему с трудом.

– Из-за меня? – не выдержал он.

– Нет, – отрезал Полоз. – Надо сориентироваться, и вообще.

Он достал карту, сверился с ней. Блаженный присел рядом, сунул нос в планшет Полоза.

– Ни хрена я в вашей технике не шарю.

– Как же ты нас ведешь тогда? – усмехнулся Якут.

– А вот так. Прямо потопаешь – будет бывший город Соликамск, еще прямо – Киров, а там и до Северного форта рукой подать. Ну а за Северным фортом, чуток южнее, – вот она, на блюдечке с голубой каемочкой. Москва-Сити. Столица Российской Федерации, чтоб им там всем.

– А ты там бывал? – не удержался Якут.

– Да на кой оно мне? – отмахнулся Блаженный. – На севере от форта бывал, в Восточный ходил. Но ты не боись, географию знаю.

– Смешно, – ответил Полоз. – Ладно, привал окончен. Встали и пошли.

Отряд двинулся вслед за командиром.

Глава 5

– Внемлите, праведные! Священный Дух указал нам на врагов наших. Как сказано в Великой Книге, ищущие богатств да низвергнуты будут в огонь. Огонь очистил их, переродил, и будет так со всяким, кто потревожит наш покой.

«Праведные» угрюмо молчали. Подходили по одному, вставали на колени, принимали «благословение», косясь на пепел от костра. Кряхтя поднимались, медленно шли к своим домам. Гвездослав провожал их острым взглядом, вглядывался в лица. Паства взгляда избегала, бурчала под нос благодарения и отходила от него подальше.

Ветер трепал длинные волосы Отца. Гвездослав недовольно поморщился – под рясу поддувало. Босые ноги еще грели подернутые пеплом угли, но уже хотелось поскорей вернуться в дом, крикнуть Лешку, пусть накрывает на стол. Сколько там еще? Серенко, Марьяна с дитями. Корова! Не могла детей на первую очередь сунуть, пока еще был у него запас благости. Дитятям улыбаться надо, для них особое благословение.

Гвездослав повернулся и, проигнорировав глупую бабу, пошел в свой дом. Краем глаза заметил вытянувшуюся физиономию Марьяны и прибавил шагу. Пущай теперь покрутится, побоится, что утратила расположение Отца. Авось ума прибавится. Оглянулся. Марьяна как стояла, так и упала на колени, детей тискает, а они чуют, они-то знают, едва ли не в рев. Бабы шептаться начали, ишь, глаза отводят. Она к ним, а они от нее. Скоро так пошли, точно от прокаженной. Хорошо!

Он пошел в дом, пятка за пятку отряхнул ноги от праха.

– Лешка!

– Иду, иду, радетель!

Вот правильная баба. Гвездослав сбросил в угол кожушок, отороченный медвежьей шкурой, снял с себя амулеты, задел длинную прядь, выругался в бороду. Лешка гремела тазами, хлопотала, таскала из сеней горячую воду, готовила омовение.

– Скоро там? – прикрикнул на нее Гвездослав, не столько для дела, сколько для острастки. И чтоб услышать свой властный, хорошо поставленный голос. Когда-то пел он в церковном хоре, только где он теперь, этот хор? А у кого ум есть, тот всегда пристроится. Над людишками власть иметь будет. Сладкая она штука, власть. Людишки что? Мусор, быдло, они для того и существуют, чтоб над ними командовать. Всегда за сильным стремятся пристроиться, всегда сильного ищут. А как найдут – вот тут и будет им хлеб с маслом. Супротив слова не скажут, на такое пойдут, чего сами от себя не ожидают.

Горячая вода давала обильный пар, Гвездослав смотрел, как тонкая струйка вливалась в холодную воду. Лешка сноровисто мешала в тазу, подливала и не замечала будто бы, как кожа краснела. Вот взять ее, Лешку. Поначалу гордая была, а ничего, пообломал ее. Под себя подстроил. Да и надо-то было всего ничего – власть свою показать. Мужика, с которым она пришла, «праведные» его заморили, вот тут-то и гордыня вся кончилась.

Гвездослав опустил ноги в таз. Заохал, застонал, наслаждаясь горячей водой. С минуту посидел так, потом ткнул ногу в Лешкины руки. Лешка проворно мыла, массировала заскорузлые пятки. Скоро бросилась к тумбочке, достала барсучий жир.

– Сколько раз тебе говорил, рядом держи. – Гвездослав ткнул жилистым кулаком в голову Лешке. Она закивала часто-часто, расстелила полотенце на коленях, обтирала ногу, смазывала жиром кожу.

– Не сердись, не сердись, благодетель. Дура-баба!

– Вот то-то и оно, что дура, – заворчал Гвездослав. – Слышь, Лешка, Марьяну бы надо проучить. Ты там пусти слух между баб, дескать, Отец за Марьяной следит, потому как грех на ней имеется. А какой, не говори. Слышишь?

– Пущу, пущу. А какой грех-то, Отец?

– Дура! Говорю же, слух пустить надо. Есть там грех или нет, не твоего ума дело. Пускай помучается.

– А, ну так бы сразу и сказал.

– Цыть у меня! Говоришь много!

Лешка притихла. Домыла другую ногу, подставила тапки. Гвездослав вставил ногу в прогретый мех, пошаркал, откинулся к стене. Из-под бровей смотрел, как Лешка убирает выплеснувшуюся воду, таз, наскоро полощет руки, собирает на стол. Потянуло едой, разваренная картошка дышала паром, на столе, как по волшебству, возникали соления, румяный окорок, запеченный до корочки, каравай душистого хлеба. Ждал, пока поставит Лешка на выскобленный стол лафитник, наполненный настойкой, и только потом нехотя поднялся с лавки, подошел, сел за стол.

В дверь постучали. Гвездослав чертыхнулся про себя, уронил с вилки картофелину.

– Кого несет? Лешка, стучат!

Лешка кинулась к двери, послышались приглушенные голоса.

– Кого несет, говорю?

– Я это, я.

В дом вошел юркий, меленького росту мужичонка. Наскоро сотворил знак благодати, постучал ногой о другую, быстро, сноровисто стащил с себя верхнюю одежду.

Гвездослав ждал. Этот был свой человек, последние пять лет ходил правой рукой Отца, отчего и было ему дозволено нарушать трапезу, да и многое другое. Звали его Антон Манишин, но в поселении называли его Чуха и боялись почти что как самого Отца. Злобный, пронырливый, он никогда не мстил обидчикам прямо, предпочитая на обиды отвечать больно и исподтишка, когда уже и забывалось, из-за чего разгорался весь сыр-бор. Он ничего не прощал и был вездесущ – все знал, за всем приглядывал. Отец ценил его, позволял многое, но всегда держал дистанцию.

– Чего тебе?

Чуха подскочил, быстро оглядел стол, сглотнул слюну.

– Видел я кое-чего.

– Чего? Толком говори.

– Пятеро сюда идут. При оружии, выглядят чудно.

– Где?

– День переходу. Я там силки ставил. Один вроде бы помятый, может, наскочили на кого. За ребра держится. Остальные здоровые, идут ходко, если останавливаться не будут, к вечеру доберутся.

Гвездослав отложил вилку, вперился взглядом в меленькие бледные глаза Чухи.

– Я чего подумал-то, Отец. Как придут, пустим на постой. Больно уж ружбайки у них хорошие. Да и патронов не помешало бы отсыпать. А там навалимся кучей…

– Навалимся, говоришь? Не много ли на себя берешь? А если стрелять первыми начнут? Наши-то струхнут, по щелям расползутся, бери тепленькими.

Чуха замотал головой. Взгляд его прищуренных, хитрых глаз перебегал с лица Гвездослава, совершал круг по комнате, возвращался обратно.

– Не, в самый раз. Говорю же, пустим на постой. Все чин чинарем, просим, гости дорогие, к нашему шалашу. Беленькой поднесем, то да се, бабу какую помоложе подсунем. Дескать, давно к нам никто не забредал, мы люди мирные, оружия – три берданки, два топора, а больше ничего и нету. Тут главное – чтоб они нам поверили, дескать, нечего им опасаться. Ну а в беленькую, сам знаешь.

Гвездослав забарабанил по столу узловатыми пальцами. Пятеро. Пусть один покалеченный, зато другие на ногах. Это тебе не охотники за артами, не забредшие случайно, побитые зверьми, обессиленные кружением по болотам да буеракам. Откуда идут? Что тут ищут? А что, если прознал кто про поселение, если месть или еще что? Наняли вояк, вооружили… Да нет, не может такого быть. Если не начнут стрелять, может, и прав Чуха. Пятеро, шестеро – один хрен. Против «бревна» не устоят.

– День пути, говоришь…

– Ага, день. Только ты это, про ружбайки не забудь. Ружбайки-то мои.

– Ладно, ладно, не забуду…

* * *

– Чуешь?

– Дым… Давай, Якут. Малым вперед, разведаешь, и сразу обратно.

– А почему не я?

– Подожди, Блажь. На твой век хватит.

Якут отдал Полозу винтовку, кивнул: отползайте назад – и исчез за кустами. Двигался легко, скользил по траве, словно клоп-водомерка по водной глади. Острое зрение таежного охотника засекало непонятки, мозг анализировал увиденное. Силки на зайцев, справа тропа, протоптана одним человеком. Негостеприимные тут хозяева. Якут обошел спрятанный в траве и опавшей листве капкан. Судя по размеру – медвежий. А вон еще один. Этот спрятан хуже, торчит, переливается металлическим блеском. Зверь в такой не полезет, значит, капкан ставили на человека.

Он осторожно вышел на опушку, присел в высокой траве. Большое поселение для такого затерянного в лесах места. Над покрытыми кто чем крышами курился дымок, за заборами чинными рядами виднелись не убранные еще огороды. Кое-где мычали коровы, а вот собак нет. Иначе б подняли лай. Таежные собаки – это тебе не городские барбосы: чужака издалека чуют. Якут насчитал тридцать домов. Все они – с пригорка было хорошо видно – сходились к круглой площадке. Он вытащил бинокль, покрутил зуммер. Так и есть. Что-то вроде деревенской площади, стоит посредине то ли дед, то ли еще кто – из дерева вырезанный. А там чего? Вроде бы проплешина от костра. А на улице никого. Нет, вон из дома баба вышла, повесила что-то на забор, оглянулась.

Якут осторожно сдал назад. Миновал капканы, вернулся по своим следам.

– Ну что там? – Полоз встал с камня, протянул Якуту винтовку. Якут не спеша закинул свое «весло» за спину, потом доложил:

– Деревня. Домов тридцать, коровы, огороды. Похоже, сектанты какие-то.

– С чего ты взял?

Якут стал загибать пальцы:

– Дома сходятся на площадь – раз. Дед деревянный на площади – два. Народу не видать – три. Капканы по периметру – четыре. Возле деда след от костра – пять. Цветные ленточки на него навешаны – шесть. И семь – я бы туда не ходил. Обошел бы кругом.

– Да хорош, Якут, – встрял Блаженный. – Ну сектанты, может, это родноверы какие-нибудь. Или еще чего. А идол стоит, тут ничего страшного нет. У нас в фортах тоже идолы стоят, ну типа оберега, народ охраняют. И ничего, живем себе, не тужим.

– Уверен? – сощурился на него Свят.

– А чего? Может, они мирные сектанты-то. А нам еще топать и топать. Такими местами пренебрегать грех. В коем-то веке под крышей переночуем. Поспрашиваем, как и что. Нестера перевяжем. Может, у них для него какое лекарство найдем.

– Ты на меня не кивай. – Нестер скривился. – Если нужно будет обойти, обойдем. Лучше по сторонам поглядывай, вдруг твой соль-камень найдем.

– Свят, что думаешь?

Свят снял шлем, почесал вспотевшие волосы.

– Да черт его знает. С одной стороны, соблазнительно, тут я Блаженного поддерживаю – под крышей, не на сырой земле, да и темнеть скоро начнет, а с другой – хрен их знает, чего у них на уме.

– Ну и?

– Ладно, если что, отобьемся. Да и не дураки они, вооруженных трогать. А там и правда узнаем, что в округе творится.

– Я против. Но решать тебе, командир. – Якут забросил за плечи рюкзак.

Полоз прикидывал варианты.

– Ладно, идем в деревню. Смотреть в оба, дойдем до крайнего дома, узнаем, что к чему. При малейшей опасности сваливаем оттуда на хрен.

Вслед за Якутом осторожно обошли капканы, спустились к крайнему дому.

Цветастая шторка дрогнула. Полозу показалось, что он видел женское лицо.

– Свят, иди ты.

Свят огляделся. Они стояли на утоптанной дорожке, справа темнели посадки огорода, слева, у самого входа, стояла вкопанная до половины бочка. Он обошел Якута и Полоза, подобрался к окну и постучал:

– Эй, хозяева! Есть кто живой?..

… – Эй, хозяева! Есть кто живой?

Марьяна стояла у окна, прижавшись спиной к стене. Руки дрожали. Из соседней комнаты выскочил было младший, Пашка, но, увидав побелевшее лицо матери, юркнул за шторку, заменявшую дверь. Перед глазами стоял жесткий взгляд Чухи, вцепившаяся в нее жилистая рука. «Придут, впустишь в дом. Накормишь-напоишь, чтоб все чики-брики было. Поняла? А как будешь поить, вольешь туда «бревна». Смотри, не запори дела! Сделаешь как надо – Отец тебя простит. А не сделаешь – живьем зарою». Марьяна машинально потерла руку. Саднило.

– Кто там?

Голос сорвался, Марьяна схватилась за шею. Ой, Господи, только не сейчас!

– Ну вот, живые объявились. Выглянь, хозяюшка.

Она осторожно отдернула шторку. За окном возвышался здоровяк в камуфляже, каска сбита на затылок, открывает светлые волосы. Усатый, а глаза добрые. За спиной его, на дорожке, еще четверо. Стоят смирно, оружие не прячут.

– Чего вам?

– Пустишь на постой? На одну ночь всего. А утром мы уйдем. Обиды не причиним, не бойся.

– А вы откуда, кто такие будете?

Она будто слышала себя со стороны. Голос чужой, не узнанный, словно не она говорит. Ноги трясутся мелкой дрожью. Ей показалось, что еще чуть-чуть, и они вовсе не будут держать ее. Упадет прямо тут, у стены.

– Издалека, хозяюшка, – уклончиво ответил усатый. – Ну, так что, пустишь или в другой дом нам идти?

«А не сделаешь – живьем зарою».

– Пущу, чего ж не пустить.

– Вот спасибо.

Путь до двери казался невероятно длинным. Несколько раз она замирала, хватаясь за стену, потом топала на себя ногой, заставляя идти вперед. Вошла в сени, откинула засов, пропуская их внутрь. В сенях стало невероятно людно. Марьяна как в тумане видела их лица, запал в памяти ветвистый шрам на лице у одного, прямо из уголка рта, на всю щеку.

– Больной у вас? – спросила она, глядя на последнего, державшегося за ребра.

– Да вот, живность в ваших лесах больно недружелюбная, – ответил усатый, улыбнулся располагающе. – А ты что ж, одна живешь?

– Зачем одна? Дети у меня. Трое. Дед старый.

– Тяжко, наверное?

– Почему тяжко? Как у всех. Вы проходите, чего в сенях толпиться.

Гости прошли в дом. Огляделись.

– Только вот ружья свои на гвоздь, что ли, вешайте. Нехорошо, с ружьями-то в дом. Не по-людски.

– Ладно, хозяюшка, повесим. Ты только детишкам своим скажи, чтоб не любопытничали.

– Да они уже спят, поди. – Марьяна быстро глянула на занавеску.

– Ну ладно тогда. Ты не бойся, мы тихонечко.

Марьяна прошла в дом, гости двинулись за ней. Вошли в комнату, расположились у стола, на лавках.

Марьяна заметалась по комнате. Усатый поймал ее за рукав, усадил рядом.

– Да ты не суетись, хозяйка. У нас свое, не объедим.

Она всплеснула руками:

– Да что это я, пустить пустила, а накормить не накормлю.

– Это подождет. А вот страдальца нашего разместить не мешает.

Он подмигнул увечному, тот фыркнул, но тут же поморщился от боли. Марьяна повела его за шторку, указала на топчан, застеленный синим солдатским одеялом.

– Откуда такое? – Увечный ткнул рукой в одеяло, на котором блеклым пятном угадывался трудноразличимый штемпель.

– Да откуда? Ходили тут пришлые вроде вас. Только оружье-то у них не такое грозное было. Меняли всякое на припасы. Так вот и купила. За картошку.

Увечный кивнул, принимая объяснение. Потянулся было к ботинкам, согнулся от боли.

– Давай уж помогу. – Марьяна присела на корточки, пыхтя развязала хитрозапутанный узел на берцах.

В доме потихоньку пробивался совсем другой запах – мужского пота, амуниции, кожи и железа, запах, забытый Марьяной за четыре года вынужденного холостяковства. Этот запах будил в Марьяне что-то женское, отбрасывал назад, к тем дням, когда еще был жив муж и они, прихватив детей и отца, забирались все глубже и глубже, в глушь. Говорила ведь ему тогда – к людям надо, в большое поселение, только он ведь упрямый был, все по-своему да по-своему. Найдем местечко, говорил, осядем – что ж я, для своей семьи сам дом не сложу? Сложу. Подальше от всех заберемся, жить станем. Вот и забрались. Пять домов тут и стояло, это потом уже, как появился Отец, строиться начали, а поначалу здесь мало кто жил. Как он их всех ловко-то прищучил. Не успели глазом моргнуть, как все в кулаке оказались. Муж-то все уговаривал – да ничего, Марьяш, пускай треплется про Священного Духа, про Великую Книгу – нам-то что с того? У нас дети, детей поднимем, а там… Знал бы, что никого Отец отсюда не отпустит, никому жить не даст. «А не сделаешь – живьем зарою». Как Наташку Пряхину. Согнал тогда всех, смотреть заставил. И никто не пискнул, никто ей не помог. Выволокли из дома в ночнушке, в гроб бросили… Она выла там… Страшно выла. Господи, если ты есть, пусть они его накажут, у них же и оружие есть. Накажут… Ты сама ж им подлить обещала, своими вот руками…

За столом гости тихо говорили между собой. Марьяна остановилась за занавеской, но страх мешал подслушивать, да и голоса сливались в один мерно гудящий улей. Она вышла, робея под их взглядами, прошла на кухню, выудила из шкафчика настой на травах, вернулась к увечному:

– Выпей вот.

Он недоверчиво посмотрел на нее:

– Что это?

– Да ты не бойся. Настой это, на травах. Боль снимет – заснешь спокойно.

Он приподнялся на локте, взял из рук кружку, понюхал.

– Травой пахнет.

– Я ж тебе говорила. Пей, пей. Ребро, оно, конечно, не затянется, но боли чувствовать не будешь.

– А ты слышала про соль-камень?

– Соль-камень?

– Ага. Вроде как привяжешь на ночь, а утром как новый.

Он улыбнулся, сделал еще глоток. Марьяна против воли почувствовала, как тепло расползается по венам. Что ж ты делаешь-то, а? Вот он, грех. Не отмолить, не отпросить. Но тесно, тесно! Будто крышка уже давит, уходит воздух. О детях подумай! Им-то, безвинным, за что пропадать. Дед старый уже. А эти пришлые, чужие…

– Нет, не слыхала про такой.

– Так я и думал. Брехня.

Он откинулся на матрас и закрыл глаза. Марьяна, сама не понимая зачем, еще постояла над ним, а потом вышла.

– Ты сядь, хозяюшка, посиди с нами.

Усатый встал, подошел к Марьяне.

– Я сейчас вам картошки, грибочков. – Марьяна выскользнула из-под его руки. – Может, покрепче чего?

– Нет, – отрезал тот, со шрамом. – Покрепче не надо.

– Да будет тебе, командир, – влез другой, вихрастый. – С устатку-то, по маленькой, а?

– Нет, Блажь, это значит нет, – вступился за командира усатый. – Не будем нашу хозяюшку обирать.

Марьяна хотела было возразить, но под взглядом командира оробела, мышью шмыгнула в кухню, загремела посудой. Все валилось у нее из рук, так что пришлось топнуть на себя ногой. Не надо им, вишь ты, чего покрепче. А как же тогда? Как же? Марьяна чистила картошку, одним глазом поглядывая в комнату.

В комнате молчали. Вихрастый маялся, постукивал пальцами по лавке. Один из них, низкорослый, с блестящими узкими глазами, встал у окна, отдернул занавеску, всматривался в густеющие сумерки. Следя за кипящей картошкой, Марьяна тоже выглянула за окно. Сейчас должен был начаться вечерний молебен, пора уже было выходить на улицу, собираться у идола. Но нет, у соседей огня не видно, будто вымерли все. Видать, Чуха прошелся по домам, предупредил. А может, она пропустила? Не посмотрела, пока возилась с раненым. Может, все там уже? Марьяна прислушалась. Нет, тишина на улице.

Подхватив чугунок с картошкой, Марьяна вышла в комнату. Здесь ничего не изменилось, только маленький, с узкими глазами, исчез из комнаты, как и не было. И как вышел-то тихо, она и не почувствовала!

– А где ж четвертый-то ваш? – спросила как бы между прочим, расставляя тарелки, выкладывая грибы, квашеную капусту с клюквой.

– Глазастая! – хохотнул усатый. – Все замечает! Ты не бойся, он в сортир пошел. Есть у тебя сортир-то?

– А, ну хорошо тогда. А то остынет же все. Картошка, грибы вот, капуста, домашнее, с огорода.

– Да понятно, что не из магазина. Ты вот что, сядь с нами, посиди. А то не по-людски как-то. Как вы тут живете-можете, расскажи.

– Да как? Хорошо живем. – Марьяна наскоро спрятала руки под передник, чтобы не выдавали. Сидела рядом с усатым, смотрела, как они накладывают картошку, сыплют лук. – Чего жаловаться-то, грех это. Община у нас мирная, живем огородами да вот грибы собираем, ягоды, мужики, у кого ружья остались, охотятся. Только этих, патронов, мало. Отец патроны-то только на дело выдает.

– Это что же за отец такой? – сощурился усатый.

– Отец наш, Гвездослав. Он почитай что главный здесь. Благодать на нас с ним сошла, Священный Дух. Так в Великой Книге написано.

– А что еще написано?

Марьяна прикрыла глаза, забарабанила как по написанному:

– Почитай отца и мать своих, а превыше их почитай Священный Дух и воплощение его на грешной земле – Отца Высшего. Ибо Высший Отец приведет к спасению, а отец и мать ввергнуть во грех могут. И перед Отцом Высшим, как перед Священным Духом, не греши: не обманывай ни себя, ни соседей, ни Отца Высшего. Не желай ни коровы, ни козы, ни самого малого, что у другого селянина есть, не прелюбодействуй, не бери ничего, что тебе для жизни не надобно. Ибо все, что есть у тебя, все Священным Духом дадено и принадлежит Высшему Отцу. А если кто возьмет себе чужое, будь то самое малое, тот Высшего Отца обнесет, грехом себя покроет, ибо Высший Отец знает, чего чаду Его надо, и за грех такой надлежит предать его огню очистительному…

– Ну, ну, не части. Так уж прямо и огню? Суровые у вас тут порядки.

Марьяна сжала руки под передником. Неужели лишнего взболтнула?

– Значит, Священный Дух?

Марьяна кивнула, облизала губы.

– А Гвездослав ваш вроде заместителя? Хорошо устроился.

Марьяна вспыхнула, до боли сжала руки под передником.

– Грех так говорить. Отец услышит – накажет.

– Да ты ж умная баба, – усмехнулся усатый.

– Свят, – командир одернул его. – Не надо. Пусть верят, во что хотят.

За столом замолчали. Ворочали себе ложками, доедали картошку с грибами. Марьяна забеспокоилась – низкорослый все не приходил, а спросить было боязно. Командир время от времени бросал на нее взгляд, и казалось, он видит ее насквозь, замечает и нервно подрагивающие руки, и лицо, то красневшее, то бледневшее, и быстро бегающие глаза.

– А вы-то сами чем живете? – спросила она.

– А они солдаты! – из-за занавески выглянул Пашка. Не утерпел, стервец! Переминается с ноги на ногу на пороге, а глазенки так и светятся.

– Привет, пострел. – Усатый повернулся на лавке, улыбнулся паршивцу. – Ну, выходи, выходи. Не укусим.

– Вот еще! – Пашка надул губы. – Кусаться! Я вишь, какой шустрый! Ты меня ни за что не догонишь!

– Откуда знаешь, что солдаты? – допытывался усатый.

Пашка осмелел, подошел к столу, залез на лавку. Бросил красноречивый взгляд на одежку усатого.

– А чего тут знать. У вас этот, кармуфляш, и ружья какие – во! Я как вырасту, тоже себе ружье добуду. Буду бродягить и фигульки всякие искать. А здеся я жить не буду. А мамка говорит, что Отец нас отсюдова никуда не пустит. А я все одно убегу. Мне бы только ружье.

– Ой, чего несет-то! – встрепенулась Марьяна. – А ну спать быстро!

– Да чего спать-то, – заканючил Пашка. – Наташка с Лизкой не спят, а я спать буду! Ты сама говорила, что я теперь вместо мужика в доме! Говорила? Вот я буду как мужик! А девки пусть спят! Дядь, а дядь, а может, дашь мне одно ружье? А? У вас их вона сколько!

– Дам. Годов через десять, – отшутился усатый. – А то ты всех тут постреляешь.

– Не всех. Зачем? – Пашка нахмурился, набычился, поглядывая на усатого из-под неровно отросших волос. – Я только Чуху постреляю. Он к нам приходил, Чуха. На мамку шипел и руку ей вымучивал. Я все видел. Он у Отца напервейший помощник, так ему все можно, да? Ребята говорили, хочет самогону – берет самогон, хочет хлеба – и хлеб берет, а захочет какую бабу…

– Брысь! – не своим голосом вскричала Марьяна. – Брысь спать! Я вот тебе уши-то надеру. Будешь знать, как во взрослые разговоры встревать!

Пашка нехотя слез с лавки. Оглядываясь, прошел к шторке, шмыгнул за нее.

– Болтают мальчишки сами не знают что! – оправдывалась перед чужаками, чувствуя, как багровеют щеки. – Да что ж я сижу? Я вам сейчас чайку сделаю.

– Не надо. – Командир хотел было остановить ее, но Марьяна заторопилась, вскочила, скорым шагом пошла в кухню.

– Ну как же не надо? Картошку съели, чего ж там! А чай у меня хороший, травы сама собирала, сушила…

На кухне, прижавшись к стене, она долго стояла, пытаясь унять быстро колотившееся сердце. Потом поставила на печь закопченный чайник, дождалась, пока закипит вода, всыпала из банки заварки побольше. В какую-то минуту ее движения утратили суетливость, мысли прояснились. Ну и пусть грех на душу. Никто из них детей твоих не поднимет, уйдут, и ищи ветра в поле. Лизка, Наташка да Пашка. Сама за все отвечу.

И вылила «бревно» в воду.

Глава 6

– Не туда вяжешь? Назад вяжи!

– Да чегой-то!

– Чуха сказал – назад!

Тело мертвое. Будто и не его. И глаза открыть нет сил. Но он чувствовал – прикосновение веревки, грубые, быстрые руки вяжут его, а он бессилен что-либо сделать.

– А этого? Кажись, готов.

– Чего готов-то? Авось «бревно» – не яд какой. Потом оклемается.

«Бревно». Точно, бревно. Ни двинуться, ни голос подать.

– Чуха сказал, их навроде четверо было?

– Ну? Трое, вот они, а четвертый за шторкой отдыхает.

– Не, без «отдыхающего» четверо.

– Ты чего болтаешь? Упустил ты, выходит, одного?

– Чуха с нас шкуру спустит. Марьяна! Где ты, баба?

– Ладно. Ну чего встали? За ноги хватай!

Полоз выныривал из беспамятства, как пловец из ледяной воды – легкие жгло огнем, но тело боролось, сбрасывало с себя оковы онемения, рвалось вверх, к далекой черте «берега», отделяющего сон от яви. В голове крутились черно-серые круги, кто-то тряс его, как куклу.

– …нись. Ну да… же… ко….ир!

Взрыв головной боли вошел в сознание. Полоз повернулся на бок, и его вырвало. Перед глазами все еще плыло, и, с трудом сфокусировав зрение, он увидел чьи-то ботинки, кадку, земляной пол, замшелые бревна дома. Встать не получилось. Отбрасывало назад, в черноту беспамятства. Во рту кислятина, тело не слушается… Руки. Кто-то поднимает его, тычет в губы черпак с ледяной водой. И он пил, пил эту воду и никак не мог напиться…

Пелена спадала, и он увидел перед собой лицо Свята. Вокруг темнота, свет едва пробивается в кривобокое окошко где-то под потолком.

– Убью суку! Как она нас, а? Как слепых кутят, бля!

Голос Свята бьет кувалдой по голове. Полоз скривился от боли, постепенно приходя в себя.

– Не ори!

Блажь? Надо повернуть голову, чтобы убедиться наверняка. А, вот он. Сидит в углу, на какой-то лавке.

– Чего теперь-то? Небось не сама она придумала.

– Где Якут? Нестер? – прохрипел Полоз, с трудом поднимаясь с пола. Встал на четвереньки, кое-как распрямился.

– Где Якут – не знаю. – Свят плюнул на пол тягучим, длинным плевком. – Как отлить ушел, так назад и не вернулся. А Нестер в доме оставался.

– Ну хоть что-то.

– Что, Стас? А если его повязали где? Деревенька-то, похоже, вся гнилая. А мы вляпались в дерьмо, как первогодки! Оленевод-то умный! Надо было его слушать да обойти стороной. А теперь? Повязали, как баранов, как…

– Не верещи. – Полоз поморщился, голова снова взорвалась болью, не отпускала. Он пошатнулся, привалился плечом к стене. – О чем теперь говорить? Будем надеяться, что не повязали.

– Вот-вот, надеяться! – Свят смотрел на него исподлобья, глаза злые, руки сжаты перед собой. – Надежды юношей питают, слышал такое? Орудие забрали, шмотки, все! Спецназ, бля! Повязали, как лохов.

– Не верещи, сказал. – Полоз осмотрелся. Похоже, бросили их в какую-то баню – не баню. Низкий потолок, лавка, в углу замазанная глиной печка. – Выбираться надо, вот что. С «браслетами», нет, а выбираться.

Свят буркнул что-то угрюмо. Полоз подошел к двери, оперся плечом. Заперто. Он проверил это машинально, по выработанной привычке отрабатывать все варианты, прежде чем принимать решение. Подперли, видать, засовом. Так. Окно маленькое, не протиснуться. Остается крыша.

– Блажь, помоги.

Он встал на лавку, согнувшись, где руками, где плечом проверял, нет ли сгнившего дерева, не поддастся ли под ударом. Нет, бревна все крепкие, положены в накат, над печкой промазано глиной и уже запеклось от времени в камень. Свят и Блаженный мрачно наблюдали за ним.

– И что теперь? – Блажь поежился, холод пробирал до костей сквозь термуху, которой снабдили их в Белояре.

– Думать, – бросил Полоз и тяжело опустился на лавку.

* * *

Якут вышел из дома, тихо свернул за кусты. Прошел к отхожей яме, над которой возвышался деревянный, покосившийся каркас туалета, пожурчал в лопухи, так и не открыв запертую на щеколду дверь.

Здесь что-то было не так. Во всем этом селении, в каждом притихшем доме. Его чувство было сродни чутью, которое охватывает охотника перед берлогой – вроде бы никого нет, ушел медведь, но не дает покоя пристальный взгляд зверя, что смотрит тебе в спину. Так и здесь. Вроде бы спокойное поселение, сонные дома, глядят на него черными окнами, кривозубо улыбаются покосившимися заборами – жди, жди, охотничек. А мы тебя обманем. Дождемся, когда усыпишь ты свое чутье, и вот тогда… И собак нет. Что за поселение такое, раз нет собак? «Мужики, у кого ружья остались, охотятся». Какой охотник без собаки?

Он не стал возвращаться в дом, осторожно обогнул огород, легко перемахнул через забор. Дома стояли тут беспорядочно, ни тебе улиц-переулков, ничего. Он подкрадывался то к одному, то к другому дому, слушал. Освещались они свечами, видимо самодельными, но не в одном окне не горел гостеприимный огонек. Перебежками дошел до центра, присел в кустах. Вот дом, надо полагать, главы деревни. Крепкий, добротный, выходит крыльцом в центр. Луна скрылась, упали на деревню густые, черные тени. Якут глянул на небо. Судя по всему, минут пять-семь у него есть. Он вышел из кустов, пригнулся, преодолел расстояние до деревянного идола. Чуткие пальцы заплясали по древесине. Струган лет пять назад, не больше. Какой-то местный умелец резал. Смазан чем-то. Деревянный дед смотрел на Якута застывшим взглядом. Неодобрительно так смотрел. А костер свежий еще. Вчера горел. Он тронул потухшие угли. Что за черт! На уголь не похоже, хоть и покрыто сажей и пеплом. Якут нащупал предмет, вытащил из костра и тут же отбросил обратно. Кости!

Луна выскочила из облаков неожиданно. Якут в два прыжка нырнул обратно за кусты, и как раз вовремя. В доме напротив загорелся огонек, вон еще один и еще. Деревня сбросила с себя маскировку спокойствия и тишины, заскрипела, захлопала дверьми. На крыльцо вышел бородатый, длинноволосый мужик, зашипел факел. Свет огня выхватил из темноты тонкий горбатый нос, узкие губы. На шее амулеты какие-то болтаются, одежка длинная, на рясу смахивает. К нему подскочил низкорослый кривоватый селянин, о чем-то быстро заговорил, махнул рукой в сторону, откуда пришел Якут. Плохо дело! Похоже, что полдеревни уже на ногах. Угрюмые мужики заполняли улицу, переминались с ноги на ногу. Якут смог хорошо их рассмотреть – руки сжимали топоры. Ну ничего, пара очередей остудит горячие головы.

– Праведные! – хорошо поставленным голосом взывал длинноволосый. – Священный Дух открыл мне истину. Чужаки не хотят оставить нас в покое. Они наняли убийц, чтобы порушить наш уклад, разбить вместилище Священного Духа, а нас заставить отказаться от веры, испохабить наших женщин, детей ввергнуть во грех непослушания, а может статься, и забрать их у нас. С оружием они пришли к нам, но не убоимся мы! Каждого, кто в дом к нам пришел не с открытым сердцем, без боязни, без уважения к Священному Духу, ждет огонь!

– Огонь! – нестройным хором подхватили угрюмые мужики.

– Огонь! Огонь! – завыл, заскулил низкорослый поганец, стоящий рядом с предводителем. – Все в огонь. Огонь очищает!

«Ах ты паскуда!»

Якут едва усидел в своем убежище, кляня себя на чем свет стоит, что не взял винтовку. Едва мужики под предводительством длинноволосого двинулись в сторону дома хозяйки, он неслышно перепрыгнул через кривой забор и опрометью бросился вдогонку. Короткими перебежками двигался через огороды, перескакивал заборы и в итоге опоздал.

Они вошли в дом – кучно топтались на крыльце, громыхали ногами по ступеням. Послышался детский плач, заорала хозяйка. Через какое-то время ее выкинули из дому, низкорослый потащил в сторону, награждая пинками, а она все рвалась обратно, покуда он не начал ее бить – яростно, нанося болезненные удары под крестец. Хозяйка завыла, захлебнулась болью.

Из дома вылетел малолетний пацан в длинной рубахе, без портков, бросился на обидчика, но низкорослый отшвырнул его пинком, как дворнягу. Пацан отлетел, но быстро поднялся на ноги, повис на низкорослом, осыпая слабыми, детскими ударами. Тот взревел, забыв про хозяйку. Якут стиснул зубы.

– Э, Чуха! Да брось ты его! Чего в пацана вцепился? Чего с этими-то делать?

Низкорослый, откликающийся на Чуху, прекратил избиение мальчишки, выпрямился, утер рукавом рот от слюны.

– Шмотки с них стащите. И руки вяжите, токмо наперед, не назад! А потом айда в баню, пусть попарются, менты поганые. Охранять двоих поставьте. Ваську Векшу и Кольку Чурбана. А прикарманите чего – шкуру спущу!

На крыльцо выскочил еще один мужик – рожа расквашена, заорал, как на пожаре:

– Эй, подсобите! Там еще один! Огрызается! Отцу по морде съездил! Ой! – Завидел Чуху, нырнул обратно.

– Я те покажу по морде! Я те такую морду устрою!

Чуха кривобоко покатился в дом. «Нестер!» – мелькнуло в голове у Якута. Он не понимал, почему Полоз и Свят не стреляют. «Заложники? Взяли детей и деда, топоры под горло, и привет. Тогда почему один пацан выбежал? Голосов их не слышно». Дверь распахнулась во всю ширину. Якут увидел, как выволокли Полоза, за ним остальных. Свят, Блаженный. Тащили за шкирку, точно бревна. Якут не видел крови. Что за хрень?!

На пороге появился Нестер. Лицо в крови, припадает на одну ногу. Его потащили за дом, в темноту. Тут же выскочил Чуха, заорал на мужиков:

– Где, суки, четвертый! Урою всех!

Мужики переглядывались. Двое, волочившие связанного Нестера, остановились, смотрели на беснующегося Чуху непонимающими взглядами.

– Так четыре же, Чуха! Троих, эта, в баню, один вон он.

– Рот закрой, мурло! Пятеро их было! Пятеро! Где эта сука? – Подлетел к хозяйке, схватил за волосы, ударил об колено лицом. – Где пятый? Пятый где?!

– Не знаю! – Хозяйка мотала головой, зажимая переломанный нос ладонью. – В нужник пошел, да так и не вернулся.

– Я тебя, сволота, в нужнике утоплю!

– Оставь бабу, Чуха!

– Завали хайло! Идите, ищите! Чтоб тут он был! Тут!

Якут чуть сдал назад, спрятался в темноте кустов. Мужики топтались на пороге, гудели недовольно, потом потихоньку трогались с места, ворчали меж собой:

– Да где его теперь найдешь? Свалил небось, и ищи свищи.

Якут хмыкнул – ясно как день, никто искать его не будет. Пошатаются по темноте, сделают вид, будто ищут, а потом разведут руками: искали, мол, везде, как сквозь землю провалился.

На пороге дома не осталось никого. Якут выждал время, беспокойно поглядывая на небо. Нет луны. И еще часа четыре до рассвета. Надо спешить. Сначала Полоз и ребята. Так, в бане, значит. И двое охраняют. Якут достал метательный нож, пожевал губы. Надо бы глянуть на эту баню.

Приземистую деревенскую баньку он нашел сразу. У входа маялись двое местных, но снимать их сразу Якут побоялся. Не потому что не хватило бы сил. Хватило бы. Но поднимать шум раньше времени не хотелось. В приоритетах был Нестер, которого поволокли неизвестно куда.

– Прости, командир. Но вы тут сами, – тихо произнес Якут и бросил метательный нож в окно под самой крышей.

* * *

Что-то блеснуло у окна, упало с металлическим стуком.

– Якут!

Полоз встал на колени, пошарил руками по полу. Подобрал нож, сжал его в кулаке.

– Живем, мужики. Якут, слышишь меня?

За стеной стояла тишина. Видимо, Якут сбросил нож и ушел.

– Вот это дело. Ну, пошла жара! – Свят вскочил с лавки, не выдержал, тихо засмеялся. – Теперь повоюем!

– Тихо! – перебил его Полоз, прислушиваясь к разговорам у входа. – Алярм раньше времени не подними.

– Да понял я, Стас.

Полоз подошел к нему почти вплотную. Нож нащупал веревку, основательно обмотанную вокруг запястья Свята. Метательный нож Якута сработал отлично – через полминуты Свят был свободен. Блаженный тяжело дышал под ухом, дожидаясь своей очереди. Свят растер запястья, сжимал и быстро разжимал кулаки, восстанавливая кровообращение. Затем повернулся к Полозу. Тот подставил руки, по дыханию Свята чувствовал, что дело идет.

– Готов. Блажь…

– И дальше-то как? – Блажь потер руки, смотрел на товарищей, как побитая собака. В конце концов, зайти в поселение было его идеей. «В коем-то веке под крышей переночуем. Поспрашиваем, как и что. Нестера перевяжем». Перевязали, мля! Самим бы живыми уйти. Поэтому, пока бесился Свят, он молчал в тряпочку. Хватило ума не влезать под горячую руку.

Полоз осторожно подкрался к двери, осмотрел, кивнул Святу. А затем ударил со всей силы.

– Э, вы чего? – раздался с той стороны хриплый голос.

Охраняют, значит. Теперь осталось выяснить, сколько человек. Один-два – справятся. Тихо сделать можно, тревоги не поднимут. Он ударил еще раз, кивком указывая Святу на дверь. Свят переместился, тогда Полоз забарабанил со всей дури. Расчет был верным – рано или поздно охранникам это должно было надоесть.

– Чего стучишь? Я те стукну!

– Они ж там вроде повязанные? – обозначился второй, голос прозвучал неуверенно.

– Повязанные. Только что-то быстро против «бревна» отошли.

– Эй, там!

Полоз молчал.

– Да я тебе сейчас застучу!

Едва послышался звук отодвигаемого засова, Полоз отступил в тень. И сунувшегося было лохматого мужика встретил удар под горло. Мужик захрипел. Полоз, не давая ему опомниться, резко дернул его на себя. Второй вообще не понял, что случилось. Раскрыл рот, чтобы закричать, позвать на помощь, и получил в солнечное сплетение, согнулся кулем. Спецы действовали быстро. Затащили обоих внутрь бани, связали руки за спинами обрезками веревки. Выскочили за дверь и прикрыли ее засовом.

– Так-то лучше. Посидите тут, охолонитесь.

– Кляп бы им какой. А то очухаются и начнут орать, вся долбучая деревенька сбежится. – Блажь опасливо озирался по сторонам.

– Не очухаются. Во всяком случае, не так скоро. – Полоз примеривал к руке топор, взятый у одного из незадачливых охранников.

– Ну вот теперь и поговорим. – Свят стиснул зубы, поглядывая на неосвещенные окна дома.

– Отставить. Сначала Нестер, – жестко ответил Полоз.

Свят скрипнул зубами, но ничего не сказал. В конце концов, командир был прав.

* * *

Чуха жил на окраине деревни. Огорода не держал, скотину тоже. А зачем? И так все дадут трусливое мужичье, покорными баранами кланяющиеся Гвездославу. Тут главное, кровью повязать, и тогда хоть веревки вей. Кровь-то, она сильная, кто хоть раз вляпался, уже не отмоется.

Посмеиваясь про себя над незадачливыми селянами, он вошел внутрь. Мужики сложили найденные трофеи на лавки, и Чуха незамедлительно приступил к осмотру свалившегося богатства. Рюкзаки потрошить, шмотки, это все потом. Да и великоваты они, шмотки-то. Не на него пошиты. А вот оружие – это другое дело.

Оружие он любил. Оно словно уравнивало его вместе с высокими, статными людьми, к которым Чуха, сколько себя помнил, испытывал острую, черную зависть. Поэтому и не было для него слаще, чем ломать таких, заставлять валяться у него в ногах, просить о жизни, которой он никогда не давал. Или всаживать в ногу, из засады, один выстрел, а потом идти незаметно, смотреть, как корежится подстреленный, цепляется за жизнь изо всех сил. Вот забава так забава. А потом подойти к истекающему кровью, услышать «Эй, мужик! Помоги!» и всадить пулю. Наблюдать за агонией, испытывая сладкую дрожь внизу живота.

Ну-ка, ну-ка, что у нас тут? Он заскорузлыми пальцами водил по телу «калашей», «соток», щупал, как женщину, «Печенега», лапал карабин, всматриваясь в оптику, разглядывал ножи и пистолеты, с придыханием, поскуливая от восторга. «Мое, – неслось в голове. – Теперь попрятать подальше, чтоб лапы свои загребущие не протягивали!»

Он нехотя отошел от оружия, скинул ногой дерюжку, открывающую люк подпола. Кряхтя поддел рукой кольцо, потянул, зажег масляную лампу и посветил вниз. Порядок. Спустился по приставной лестнице, завозился внутри, освобождая место. А когда вылез обратно, в комнате появился еще один человек.

Чуха метнулся к лавке, но не успел. Человек сделал резкий шаг вправо, отсекая его от оружия. Чуха осклабился, выхватил нож из-за голенища сапога, завертел в пальцах смертоносную мельницу.

Оба молчали. Не обращая внимания на острые всполохи в руках Чухи, человек вытащил нож, и по тому, как он держал его, по тому, как двигался, Чуха сообразил, что имеет дело не с новичком. Он сделал пробный выпад, человек легко «утек» в сторону. Тогда Чуха перебросил нож в другую руку, поставил «обманку», чтобы сбить противника с толку, а самому нанести короткий удар. Но враг разгадал и этот прием, ушел из-под выпада и еще на шаг приблизился к Чухе.

А затем произошло что-то, чему он не мог дать отпор. Человек вдруг резко присел, и в следующее мгновение руку Чухи обожгло резким ударом ребра ладони. Он выпустил нож, лезвие отлетело в сторону, и Чуха с ужасом осознал, что не успевает ни закрыться, ни отступить. Нож вонзился ему в живот, острая вспышка боли, воздух разом ушел из легких. Он почувствовал, как в кишках вспыхнул маленький костер, плавя внутренности, разрастаясь, не давая вздохнуть, и человек рванул нож вверх, к грудине, потроша Чуху, как рыбу. Рука зажала рот, и Чуха со всей силы прикусил ее, пачкая слюной и кровью, но человек держал, второй рукой с зажатым ножом продираясь в мягком и липком. Последнее, что Чухе довелось увидеть в своей жизни, были черные узкие глаза незнакомца. А потом пришла смерть.

Якут еще какое-то время держал труп на острие ножа, затем резким движением вынул его, отбрасывал тело от себя. Чуха повалился на грязный пол. Якут аккуратно вытер лезвие об одежду покойника, замотал прокушенной ладонью, поморщился, убирая кровь и слюну. Затем огляделся, спихнул труп в раззявленный подпол и захлопнул люк.

Надо было торопиться. Полоз и парни наверняка уже освободились. Оставалось только взять оружие и двинуть на помощь Нестеру.

* * *

– Ешкин-матрешкин, ты глянь! Терминатор, бля!

Свят выскочил из кустов, тихо свистнул. Они коротко обнялись с Якутом.

– С охота идет, медведь тащит. – Якут коротко улыбнулся. – Разбирай. За шайтан-труба твоя придется опять возвращаться. И за вещами.

– Вернемся. – Свят забрал у обвешанного с ног до головы Якута свой «калаш». – Спасибо, брат.

Якут кивнул. Отдал оружие Полозу и Блаженному.

– Нестер у главного в доме. Охраны нет, я проверил. Мужики по домам разошлись. Жечь его будут на рассвете.

– Что значит «жечь»? – спросил Полоз.

– Живьем. Славная местная традиция. Во славу Священного Духа, если я правильно понял их главного. В костре, около идола, я нашел человеческие кости. Так что, сдается мне, он далеко не первый.

– Ясно. Пошли.

Дом действительно не охранялся. Полоз огляделся – сейчас это было единственное жилье с освещенными окнами. Полоса рассвета еще только угадывалась за деревьями, но в воздухе чуть посветлело, косые тени ложились от идола на костревище, на утоптанную ногами площадку. Они тихо подошли к крыльцу.

– Блажь, за дом. Кто полезет через окна – знаешь, что делать.

Блаженный кивнул.

– Якут – в охранение. Бди крыльцо. Дальше мы сами.

Он поддал плечом дверь – закрыто. Переглянулся со Святом и ударил посильнее. Внутри ровным фоном растекалась рассудочная, холодная ярость. Он был готов положить ровными рядками всю деревню, но в первую очередь того, кто запутал мозги бабе и ее домочадцам и всем, кто безропотно выполнял страшные прихоти хозяина, не важно, верили они или привычка к спокойной жизни, это жуткое «моя хата с краю», заставляла жечь людей живьем.

За дверью послышались шаги.

– Кто? – спросил срывающийся женский голосок. – Чуха, ты?

Якут за спиной Полоза хмыкнул. Нет, не он. Вор в подполе своем лежит, мертвый и теперь уже холодный. Вот не догадался Якут в погреб этот заглянуть – там небось было на что посмотреть. А что? Забрели «гости» в деревеньку, попросились на ночлег, а их впустили, накормили-напоили, спать уложили. И обобрали. И сколько ружей и патронов в подполе том теперь, представить страшно. Безотходное производство, иху мать. А чего добру пропадать? Владельца – в костер, ружьишко в дело. И волки сыты, и овцы целы. Главный власть свою укрепляет, а подручный склад себе создает. Симбиоз!

Ухмылка у Якута вышла исключительно гадкой.

За дверью кто-то мялся с ноги на ногу, не решаясь открыть. Наконец послышался звук отпирающегося засова. Полоз ударил ногой в дверь со всей силы. Девка. Замурзанная, белобрысая, в длинной рубахе на голое тело. Отлетела от двери, хотела было завизжать, но Полоз догнал ее в два прыжка, схватил за рубашку, зажал рот ладонью.

– Заорешь – убью. Веди себя тихо – останешься жить, – произнес над ухом Лешки холодный, равнодушный голос. И от этого голоса она вдруг обмякла, подкосились ноги. Страх сковал ее, сделал послушной. Она привыкла жить в страхе, но эта жесткая рука, и ветвистый шрам на лице, и холодные серые глаза показались ей куда страшнее, чем дьявольская воля Отца. Лешка отползла в угол, забилась там, свернулась калачиком и замерла, опасаясь даже поглядывать в его сторону.

За ним в комнату шагнул еще один. Быстро бросился к лежащему на полу пленному, наклонился над ним, присел на колено, вытаскивая кляп, перерезая веревки. Пленный судорожно глотнул ртом воздух, а потом разразился отборной бранью:

– Сука, мать твою!

Гвездослав появился на пороге комнаты. В мгновение оценил опасность и бросился обратно, к раскрытому окну.

– Куда?! – В окне появился Блажь, ткнул дулом автомата.

Гвездослав заметался, скидывая на пол лавку, опрокидывая стол, создавая между собой и пришельцами баррикаду, словно это могло его спасти. А они стояли и смотрели, молча и страшно, как судьи.

– Чего задергался-то? – Свят перекрыл вход в комнату. – Совесть жмет? Давай, вылезай на свет божий.

Он замер в углу, куда сам себя загнал. Смотрел на Свята, на Полоза, на разбитое лицо Нестера и лихорадочно соображал, что делать. Потом вдруг заголосил, звал Чуху, мужиков, а они все смотрели на него, ждали, пока дойдет, что помощи ждать неоткуда и он остался с ними один на один.

– Хорош голосить. Никто тебе, гнида, не поможет. Вылезай!

– Я им Отец! – заверещал он. – Никто вас отсюда не выпустит!

– Ага, Отец. Что-то помощников только не видать.

– Хватит с ним разговаривать! – Нестер сплюнул кровь изо рта. – Кончай его, Свят, и все дела.

Уже не соображая, что делает, Гвездослав схватил лампу с прикроватной тумбочки, бросил в Свята. Свят увернулся, лампа разбилась о косяк двери, выплескивая горячее масло. Огонь бросился лизать сухую древесину, а Гвездослав рванул через противников, стараясь выскочить на свободу. Полоз подставил ему подножку, и Гвездослав упал, раскорячив ноги, барахтался, запутавшись в длинной рубахе, словно перевернутый на спину таракан.

– Ишь ты, прыткий какой! Что, старик, неохота помирать? А людей живьем жечь было охота?

– Сатана! – не своим голосом завопил Гвездослав. – Изыди от меня, отойди, нечистый! Отойди!

– У тебя вроде бы про сатану ничего не было. – Свят шел за ним по пятам, а когда он попытался вскочить на ноги, от всей души заехал ногой по яйцам. Полоз бросил Святу нож. Свят ловко поймал его и, пока Гвездослав корчился от боли, схватил его за волосы, откинул назад голову, обнажая жилистую, в морщинах шею, и быстрым движением перерезал ему глотку.

Соседнюю комнату уже вовсю пожирал огонь. Плясал на занавесках, жадно заглатывал дверь, заполняя пространство горьким дымом.

– Жарковато стало. А, Стас?

Полоз не ответил. Переступил через дергающееся в судорогах тело Гвездослава и вышел за порог. В сенях заметил сжавшуюся Лешку. Схватил за шиворот и выволок из горящего дома.

Мужики поселения толпой стояли около деревянного идола. Молча смотрели, как пылает дом. Никто не загородил бойцам дорогу, никто не бросился с топором. Отступили, давая дорогу, провожали глазами, и только Лешка шмыгала носом, переступая босыми ногами на холодной земле.

– Идут за нами? – спросил Блажь, поддерживая Нестера.

– Нет. – Якут оглянулся. На фоне пожарища мужики казались слепленными в однородную темно-серую массу. Он вел к дому Чухи, забирать оставшиеся вещи. – Они теперь без поводыря остались. Пока нового выберут, пока то, пока се – не до нас будет.

– Думаешь, выберут? – засомневался Блаженный.

– Выберут, выберут. Как я понял, им это надо – чтоб кто-то их вел, законы ставил. Тогда они себя стадом не чувствуют, понимаешь?

Блажь фыркнул, но ничего не сказал.

Они не видели, как кто-то принес лопату и принялся выкапывать из земли деревянного идола.

Глава 7

С каждым днем они все дальше уходили от негостеприимной деревни. Оставляли за спиной наступающий рассвет, горящую берлогу главного, идола, брошенного мужиками в огонь. В погребе Чухи было найдено восемь единиц оружия, патроны, запас вяленого мяса и самогон в разномастной посуде. Самогон оставили, а вот мясо взяли. Досталось и немного патронов, подходящих по калибру. Якут брать ничего не хотел, но Полоз настоял – неизвестность впереди заставляла не разбрасываться возможностями.

Вот так оно бывает. Затерянное в лесах поселение жило жуткой, бредовой жизнью, жители деревни, сами того не замечая, совершили самое страшное преступление против себя самих. Смирились. Выработали для своих нужд удобнейшую отмазку «не мы такие, закон такой». Устои. Правила. А разве может человек жить себе без правил, без закона? Даже если он коряв и убог, если дик и воняет от такого закона мракобесием и мерзостью. Ковырялись на своих огородах, выращивали картошку и капусту, гнали самогон, накачивали своих баб или просто стояли и ждали, когда придет какой-нибудь Чуха, схватит жену или дочку, потащит в свое логово. А потом она вернется, одернет рубаху и снова на огород. Дали над собой власть свихнувшемуся деду, безропотно, покорно отступили. Почему? Почему не нашлось среди них здоровых, крепких мужиков – одного или двух, кто бы дал отпор плюгавому Чухе, «пустил красного петуха» над крышей зарвавшегося деда, взял в свои руки собственную жизнь. А может, и нашлось, и не один, не два, а остальные забили их до смерти, угрюмо топтали сапогами и опорками, чтоб не высовывались, жили «как все». Вот что страшно. Жили «как все». «Как все», стояли перед очередным костром, слушали вопли несчастных, коим не повезло забрести в их «медвежий угол», вдыхали запах паленого мяса, а потом расходились по домам, к картошке и самогону. И «наше дело сторона». «Не мы такие. Закон такой». Как быстро эпоха Поворота Мира превратила людей в зверей. Нет. Куда хуже зверей. В равнодушное, тупое стадо.

А потом пришли они. И не в оружии было дело, не в превосходстве АК над берданкой. Просто были связаны меж собой узами прочнее, объединены забытыми здесь вещами – дружбой, взаимовыручкой, простыми человеческими спайками и связями. Были и ушли. Оставили за собой два трупа, сгоревшую хибару, двоих покалечили в бане. А не было бы связей – ушел бы Якут. Надолго бы «веселье» растянулось. Вытаскивали бы по одному из бани, мучили перед смертью, друг перед дружкой и безумным дедом выслуживаясь. А он мерил бы ногами километры, уходил бы дальше, в неизвестность. Чтобы рано или поздно нарваться на другую деревню, охотников, дикарей и кого там еще Блажь расписывал. Нет, не получается Якута представить. Не выходит. Может, тем и отличаются они от угрюмых селян? Может, и дойдут до Москвы, сделают дело, смогут, оттого что нет у них шкурного интереса, не хранит один от другого камень за пазухой?

– Стас.

Тычок в плечо заставил сбросить с себя мрачные мысли. Полоз повернул голову. Свят. Потная рожа, каска на затылке.

– Все думки гоняешь? Идешь – глаза стеклянные.

– На привале поговорим.

– А чего ждать-то? Вон у Нестера уже нога за ногу заплетается. Самое время привал сделать.

Нестер на ходу показал ему кулак. Шедший впереди Якут оглянулся, улыбнулся уголками губ.

– Нет. Пока светло – будем идти. Потом – привал.

– Ну как знаешь.

Они прошли еще с полкилометра, когда Якут остановил группу.

– Что там?

– Похоже, пришли мы.

– Что впереди?

– Болото.

Под ногами захлюпало, Якут остановился. Впереди, насколько хватало глаз, простиралась болотистая местность. Кое-где торчали тоненькие стволики берез, выныривали из поросшей травяным ковром почвы кривоватые, кособокие ели. Вдали виднелась полоса леса, но до нее не меньше трехсот метров. Да и лес не внушал доверия. Дальше должен был начаться клубок речушек, вполне вероятно, что местность будет заболочена и дальше.

– Пойдем в обход?

– Только время потеряем. Да и не выведет нас обход никуда.

– Ладно, форсируем.

Якут кивнул, оставив вещи Святу, пошел искать слеги. Отряд отступил на сухую землю, Блажь уже скинул рюкзак.

– Рано распатронился. – Свят неодобрительно глянул на него. – Сейчас оленевод наш прибежит, и пойдем.

– Покурить бы, командир. – Блажь жалобно посмотрел на Полоза, закинул рюкзак обратно на спину. – Я уж сколько на голодном пайке, а? Да и нет тут никого.

– Кури, – разрешил Полоз.

Блажь не заставил себя долго ждать – ловко свернул самокрутку и глубоко затянулся. Якут принес слеги, отряд выстроился за ним гуськом и вступил в болото. Под ногами зачавкало. Они шли, приминая траву, оставляя за собой следы, которые быстро затягивались. Кое-где пестрели белые цветочки вахты, попадался сабельник, точками краснели ягоды. Догнивала кем-то давно наведенная гать – черная от воды и времени древесина. Видать, в места эти все-таки забирались люди. Якут по одному ему ведомым ориентирам шел ходко, иногда останавливался сам и останавливал группу, проверял путь, а затем устремлялся дальше.

– Слышь, Якут! – долетел из середины отряда голос Нестера. – А тут змеи водятся? А то шмыгнул кто-то пару раз.

– Иди, иди, не отвлекай проводника. Яйца не откусят, и ладно, – ответил ему Свят.

– Кому как. Недолюбливаю я хладных гадов.

– Боишься?

– Недолюбливаю.

– Вот черт!

– Чего там?

– Слега под воду ушла.

Якут остановился, бросил через плечо:

– Это бочаг. Осторожней, левее возьми. Темнеет уже. Надо до полосы леса скорее добраться.

Движение застопорилось. Болото тихонько пробовало группу «на зуб». Полоз аккуратно вытянул ноги из травы, выбрал кочку посуше. Отсюда край болота был уже близко, метров двадцать, не больше.

– Как они тут клюкву собирают? – встрял Блажь, налегая на слегу.

– Кто это «они»? – откликнулся Свят.

– Леший, кикимора болотная, – подхватил Нестер.

– Да тьфу на вас! – Блажь сплюнул. – Жили же здесь когда-то люди! Вот позавчера наткнулись. Деревня, правда, сгнила вся, но ведь была же! Дома стояли, люди жили, может, и за клюквой сюда ходили.

Полоза передернуло. Гнилую деревню они действительно миновали на днях, и все еще стояли перед глазами покосившиеся крыши, быстро зарастающая дорога и пуще всего поразивший воображение остов автомобиля, неизвестно как поставленный «на попа». Стоял железный конь, взбросил вверх копыта-колеса. И ведь что характерно – блестит как новенький, даже стекла отмыты, хоть заводи и езжай, а дома вокруг зеленым мхом затянуло по самые крыши, окон не видно. И под этой шубой словно дышали дома, возились, скрипели на все лады, отчего Нестер предложил назвать поселение Скрипящей Деревней. Само собой, ни души, а за утонувшим во мху забором – коляска детская, вся такая чистенькая, ладная, внутри ни соринки.

За кромкой болот начинался лес. Для ночлега выбрали небольшую поляну, расчистили место, аккуратно сняли дерн для костра – после недолгих раздумий Полоз разрешил развести огонь. Надо было просушить обувь, с сырыми ногами долго не побегаешь. Доели остатки вяленого мяса, в котелке весело забулькала вода. Якут аккуратно отделил часть брикета с «чаем», бросил в котел. Подношение забурлило, окрашивая воду в бурый цвет.

Спать было решено в очередном выворотне. Выворотень оказался большим, ни дать ни взять берлога, сухая и просторная. Саперными лопатками углубили «стены», подровняли вход. Якут нарубил лапник с ближайших елей, побросал его внутрь. Полоз распределил часовых – первую вахту забрал себе.

Блаженный разулся, скрутил с ног портянки, кряхтя и с удовольствием вытянул ноги.

– Вот это я понимаю. Сколько ноги трем – до Москвы ни одних бот не хватит.

– Не скули. – Свят поставил берцы поближе к костру.

– А я не скулю. Был у нас один ходок, так он с собой всегда запасные сапоги таскал. Ну обычно-то идешь налегке, на день-два, не больше. Прошелся по «грибным» местам, ляльки, если попадется, собрал – и домой…

– Сдается мне, Блажь, что ты тот еще ходок был, – усмехнулся Свят. – Дальше чем на день-два от своего форта не отходил. А заливал нам, в Белояре, что круче сваренных яиц живоглотов на завтрак ел.

– Да чего ты понимаешь! – взвился Блаженный. – Я же говорю, обычно, да не всегда. Да мы с Колькой Бешеным где только не были! А аномалия, что меня к вам закинула? Думаешь, около форта встречается? Да мы с ним столько километров навернули, тебе и не снилось! Коммандос, блин!

– Ладно, ладно, не заводись. Я ж пошутил, – примирительно поднял руки вверх Свят, но улыбаться не перестал. – Ну, так что там с мужиком, с сапогами-то?

Блажь запыхтел, но потом сменил-таки гнев на милость и решил рассказывать дальше:

– Мы ему говорили: «Зачем тяжесть лишнюю таскаешь?» Ну а он нам, не утянет, мол. «Не люблю, когда ноги сырые». Ну так вот. Есть такая аномальная штука, «голован» называется. Попадается редко, в основном на подтопленных местах. Размера разного бывает: когда маленький – вляпаешься, подошву от бота отъест, и все, а когда здоровый, мля, целиком человека проглотить может.

– Живой, что ли? – не понял Свят.

– Аномалия, говорю тебе. У нас один умник был, так он толкал, «голован» это вроде хищного растения или как-то так. Сидит себе в засаде, под водой, ждет, когда неосторожный ходок в него наступит. Хлоп. Поймал птичку. Из-под воды выныривает, и привет.

– А как выглядит-то?

– Да черт его знает, как сказать. На тюльпан похож, только увядший. А на вид кожистый, масленый, а как добычу схватит – твердеет, что ни ножом, ничем его не возьмешь. Аномалия, говорю. Так вот. Мужик тот, с сапогами, на исключительно крупного «голована» тогда попал. Целиком он его заглотил и закостенел. Мы на него случайно набрели. Страху-то натерпелись, во! «Голован» органику всю вроде как в себя растворяет, а что не органическое, потом наружу выбрасывает. Стоим мы с Колькой, как два столба, а на верхушке «голована» потихоньку так рюкзак появляется. «Плюнул» он в нас рюкзаком-то, ну, мы ждать не стали, похватали вещички, ноги в руки и деру оттуда! Я уж потом сообразил, что Колян рюкзак этот с собой прихватил.

– Захапистый у тебя дружок-то! – хмыкнул Нестер.

– Во-во, – поддержал его Блаженный, переставляя берцы подальше от огня. – Ну как мы убежали, значит, на безопасное расстояние, Колян мне рюкзак сует. У меня аж глаза на лоб полезли. Откуда, говорю? А он – да сам не знаю, как в руки попало. Стали мы смотреть, а там сапоги. Вот так и догадались, кого «голован» прибрал.

– Жаль, не подождали, – с серьезной миной сказал Свят. – А то бы он вам еще и телогрейку какую сбросил, или в чем там мужик у вас ходил.

– А потом обувку, кепку и ружье, – подначил Блаженного Нестер.

Блаженный хотел было обидеться, но только махнул рукой:

– Эх, что с вами говорить.

– Да ты рассказывай, рассказывай. Будет вроде баек у костра.

– Ну хорошо. Будет вам байка, – насупился Блажь. – Есть тут одна штука – Блуждающий город. Появляется ниоткуда, иногда пару дней стоит на месте, а иногда – неделями. Говорят, узнать, где он в следующий раз объявится, никак не возможно. Он, зараза, по всей Пади ходит. Появилась такая штука в Анклаве, вроде бы сразу после Катаклизма. И с тех пор то там его видели, то здесь. С виду – городишко неприметный, вот только кто в него попадет, там и останется. Вокруг аномалия временная есть. Вроде бы домов немного – а кружит нашего брата, ходока. Пойдешь в одну сторону, и сколько ни иди, в то же самое место придешь.

Как-то трое бродяг в него забрели. Может, не узнали, а может, глупые были, в истории всякие не верили. Идут они по городу, значит, а «лялек» вокруг – немерено. Давай они те «ляльки» собирать. Такой азарт на них нашел, что все вещички из рюкзаков повыбрасывали – консервы там, воду, патроны, – «ляльками» набивали. Думали, во счастья привалило! За одну ходку обернемся, богачами будем. Ну, как психоз-то поутих, решили выбираться. Идут вроде как на выход, а выхода и нет. Мало того, так еще и места, где консервы повыбрасывали, найти не могут. Ночь уж наступила, по времени-то, а не темнеет. Как был день, так и есть. Один уселся на землю – все, мол, дальше не пойду. Два других его там и кинули. Идут дальше. Сколько они там плутали, одному Богу известно, пить охота, жрать – кишка к кишке прилипла. Но хуже всего с водой. От обезвоживания у одного из них глюки начались. Кажется ему, будто напарник воду себе забрал и бултыхается у него полная фляжка за пазухой. Он к нему – дай, мол, хоть глоток воды. Ну а напарник-то сам едва ползет, нету, говорит, у меня воды. Первый пистоль достал и всадил ему в голову всю обойму. Кинулся искать. Все вещи у мертвого напарника изодрал, каждый обрывок проверил – нет ни фляги, ни воды. Тут-то и понял он, что за просто так товарища пристрелил. Чего у него в голове случилось, не знаю, только стал он «ляльки» жрать, ну и понятное дело – кончился. А тот, который сидеть остался, так с тех пор там и сидит, высох весь, что твоя мумия…

– А скажи-ка мне, мой блаженный друг, – вставил свои пять копеек Нестер. – Если они там все загнулись, кто ж тебе тогда всю эту поучительную со всех сторон историю рассказал?

Свят хмыкнул, с интересом разглядывая Блаженного.

– Опять не верите? Да, между прочим, на тот город многие натыкались! Может, кто и нашел и мумию, и трупы. Говорят, там все дело в «ляльках». Если не бросился их собирать, крышу не снесло, есть шанс живым уйти. Понятное дело, поплутать по городу придется, может, и не день, не два, но все одно – в итоге выберешься.

– Так ты ж сам сказал: кто в город этот твой попадет, там и останется. А теперь, выходит, кто «ляльки» не подберет, тот выберется.

Блажь хитро посмотрел на Нестера:

– Ну ты даешь, спецура! Ты где ж бродяг видел, чтобы от «лялек» уходили? Да бродяга, как только их увидит, разом голову теряет. «Ляльки-то», они, мил друг, тут все. И кормушка, и госпиталь, и бабу, опять же, на что покупать?

– Выкрутился, – усмехнулся Свят.

– Так, выходит, есть тут такие, которые за «ляльки» ваши не продаются? – не отставал Нестер.

Блажь неопределенно пожал плечами:

– Ну, значит, есть. Чокнутые, вроде вас. Какие прут, неизвестно куда, непонятно зачем. Ясно, что «ляльки» им без надобности. Только и тебе бы, Нестер, штуковина такая ой как пригодилась бы. А то так и будешь всю дорогу стонать да охать. И к честным людям с вопросами подковыристыми лезть. Ребра твои побитые сами когда еще заживут, да и отмолотили тебя знатно.

– Тут ты меня поймал, – улыбнулся Нестер. – Я бы от мифического соль-камня не отказался.

– Вот оно, бери мочало – начинай сначала! Чего это он мифический?

– Ну вот, когда я в руки его возьму, тогда и поверю, что он настоящий. А пока – сам понимаешь.

На болоте закричала невидимая птица – заголосила на все лады, заохала. Крик вибрировал, переходил с низкой тональности на высокую, а закончился невнятным «чак-чаак». Кто-то невидимый плескался в стылой воде. До стоянки долетал звук шагов невидимки – то быстрый, то медленный и тяжелый, будто ухнула в воду, сминая траву, бетонная кувалда.

– Это что такое? – встрепенулся Нестер.

– Кикимора, – ехидно поглядывая на него, ответил Блажь. – Вишь, как носится, не иначе как подруг зовет.

– А серьезно?

– А серьезно – да хрен его знает. Тут после Катаклизма сам черт не разберет, что творится. Шаман наш, из форта, речи толкает, мол, мутации в природе идут семимильными шагами. За одно поколение зверь и птицы эволюционируют, когти-зубы приобретают, ну и прочего до кучи. Катаклизм, мол, дал им рост и силу, а людей скинул с пьедестала царей и первого места в пищевой цепочке. Опять же, все признаки деградации налицо: вот отстреляем мы последние патроны и с луками-стрелами бегать будем. За жратву и баб друг другу глотки рвать. Дикари-то уже появились, и не какие-нибудь там косящие под них, а самые что ни на есть настоящие. Психи, «волной» торкнутые, человечину едят, зубы себе подтачивают, чтоб на зверей походить…

– Мне как-то книжка одна попалась, – встрял в разговор Свят. – В бумажном переплете еще, старая, наверное, девяностых годов. Так вот там комета в орбиту Земли вошла, будила в людях совесть. Причем независимо от того, была она у человека или нет. Понятно, что все бросились каяться, самоубивались от сознания, чего по жизни наворотили – политики там, бизнесмены, попса, начальство разного уровня.

– Хорошо бы, если б так, – Нестер усмехнулся.

Свят посмотрел на него и продолжил:

– Так я к чему. Часть населения, как была – плакали, каялись, но людьми оставались. А другая нет – превращались со временем в зверей. В прямом смысле слова. Их «чикатилами» называли. Хвосты отрастали, когти, клыки, шерстью покрывались – ну ни дать ни взять оборотни. Сбивались в стаи, беспредел творили. Был там поп, так вот поп тот нашел пророчество одно, христианское, что-де Бог так повелел: людей много, ему со всеми разбираться недосуг, так пусть люди сами себя наказывают, сами себе муку назначают. И разделяются. Кто человеком был, тот им и станет, а кто зверем в человечьей шкуре… Их потом спецназ отлавливал…

– Интересно. – Якут приоткрыл один глаз. – Ну а вот мы тогда куда?

– В смысле «мы»? – не понял Свят.

– Мы. Я, ты, Полоз. – Якут не стал продолжать.

Свят молчал. Разворошил затухающие угли, подкинул в костер ломаных веток. Огонь вспыхнул с новой силой, зачавкал свежатиной.

– Знаю, куда ты клонишь, оленевод. Что руки у нас по локоть в крови, и все такое. А я не отнекиваюсь. Только знаешь что? Ни разу мне за все это время не снились, кого я на ту сторону отправил. И совесть моя чиста, вот так-то.

– У тебя, может, и чиста…

– И у Стаса чиста, можешь мне поверить.

– Да ладно вам! – вмешался Нестер, чуя, что разговор идет не туда. Слишком острые углы затесались между слов, неизвестно, куда такой поворот выведет. – Это ж книжка! Фантастика, иху мать. В книжках чего угодно написать можно. В жизни-то по-другому. Да ни одна комета, так ее растак, не заставит хапуг в петлю лезть! Не бывает такого! Если бы все как в книжках было, мы бы до такого дерьма, до Катаклизма драного, никогда бы и не дошли. Перевешались бы все негодяи, а озверелых твоих спецура переловила, и настала бы не жизнь, а малина. Но нет, накоси-выкуси! Я не знаю, с чего все началось, только одно скажу – людское это дело. Человечков, которые свои шаловливые ручонки не туда, куда надо, суют!

– Может, и так, – не стал спорить Свят.

Разговор не клеился. Блажь сменил Полоза на посту. Полоз подошел к костру, сел, грел руки у сбавившего обороты пламени.

– Ну чего приуныли? Невеселую байку вам Свят рассказал?

Никто ему не ответил, да и не ждал Полоз ответа. Залез в «пещеру», потеснил Якута и закрыл глаза.

Сон пришел сразу – сказалась выработанная годами привычка отключаться моментально, беречь короткое время, отпущенное на отдых. Впервые за долгие годы приснилась ему Наташка – его бывшая жена. Серо-зеленые стены госпиталя, врачи, столпившиеся над ним, а где-то там, за их спинами, она. Эскулапы все уговаривали его успокоиться, с яркой, пронизывающей болью вводили в вену какой-то препарат, но от этого препарата еще сильнее давила его ненависть к ней. И он вырывался, отпихивал врачей, с ожесточением вырвал иглу из вены, попытался вскочить на ноги – туда, где развивалась ее пестрая юбка и ноги на каблуках, тонких, звонких, – но не удержался, рухнул на пол. И он с ужасом подумал, что теперь уже никогда не встанет, останется парализованным на всю жизнь, а усатый доктор вздернул его, как куклу, заорал прямо в лицо:

– Блажь! Все это блажь…

Голосом Якута. Полоз продрал глаза, с минуту осоловело таращился перед собой. Со стороны болота яркими разноцветными всполохами светилось зарево. Он вскочил, схватил автомат и бросился из укрытия на свет.

– Хватай!

Полоз мгновенно оценил обстановку. По болоту ползали цветные пятна, похожие на разлитый бензин. Хаотично возникали на поверхности, переползали с места на место, а затем исчезали с похожим на хлопок звуком. Но одно упорно дрожало над поверхностью воды – то самое, в котором барахтался Блажь. Свечение нарастало, пульсировало, возникали и исчезали концентрические круги неизвестной энергии, и фигура Блаженного размывалась, растворялась в этих кругах. Свят кидал к нему слегу, стараясь не попасться в капкан светового безумия. Блажь отчаянно тянул к ней руку. Вот, кажется, зацепился, но пальцы скользнули в воду. Он сделал еще одну попытку, намертво ухватил слегу и заорал дурным голосом:

– Тяни! Схлопнется, падла!

Нестер бросился Святу на помощь. Вдвоем, поднатужившись, они выволокли орущего Блаженного из пульсирующих кругов. Блажь, по-крабьи перебирая руками и ногами, выбрался на берег. За его спиной захлопнулась ловушка. Взрыв аномальной энергии был такой силы, что пронесся над болотом разрушительным вихрем, ломая чахлые березки. Из-под воды и разворошенной растительности поднимались тонкие струйки болотного газа. Лопались, подсвеченные зеленоватым светом аномалии.

Блажь повалился на траву, хватая ртом воздух. Безумными глазами смотрел на успокаивающееся болото. Рожа его была в грязи и ряске, левая рука крепко сжимала выдранную с корнем траву.

– Тебя какого черта туда понесло? – не выдержал Полоз.

– Аномалия? – бросил Нестер, с интересом разглядывая Блаженного.

– Ага, она самая. «Дупло» называется. Ладно, командир, не кричи. Я ведь не просто так, за здорово живешь, туда лазил! Вот, гляди, чего намыл.

На грязной ладони Блаженного лежал молочно-белый камень. С виду он действительно напоминал кристалл соли, только размером побольше. Свят присел рядом, забрал у Блаженного «соль», покрутил в руке.

– Ах ты чертушко! Достал все-таки.

– Достал. – Блаженный наконец отдышался, вытер грязь с лица. – Сторожу я вас, значит, все чин чинарем, тихо. А потом свет с болота попер. Ну я думаю, дай гляну. Пошел, луна, все видать. А в пяти метрах от меня соль-камень на поверхности показался. Я в воду за ним и сиганул. Думаю, раз соль-камень – значит, «дупло» нарождается. Они всегда друг за дружкой ходят. Решил, успею, схвачу и сразу назад, пока аномалия слабая и крепко не прихватит.

– А она взяла и прихватила.

– Прихватила. Наверное, внизу «зрела». Я опомниться не успел, а «кольца» уже пошли. Ну, я орать. Свят вон с Нестером на помощь прибежали.

– Ты подверг всю группу риску.

– Ну, виноват, прости. – Блажь шмыгнул носом, развел в сторону руки. – Больше так не буду. Слово даю.

Они вернулись на стоянку, Блаженный тщательно отчистил свою находку от грязи и протянул Нестеру:

– На, пользуйся.

– А чего с ним делать?

– К ребрам приложи, только не на голое тело.

Нестер распаковался от разгрузки и куртки, с сомнением повертел подарок в пальцах.

– Глядишь ты, настоящий кажись.

Блажь усмехнулся:

– А ты как думал? Вы вот не верили мне, мол, заливает Блажь, по мозгам ездит. А я, между прочим, ни разу вас не обманул. Поверить трудно, это да. Вон Козырь ваш все меня расспрашивал, головой качал, зараза эта, Гарин, на смех поднимал…

– Значит, было все? И Марго была? – как бы невзначай подначил Свят.

– Ну тут я приврал, конечно.

Свят тихо засмеялся, улыбнулся Якут.

– Нет-нет, Марго была, – запротестовал Блажь, глядя на их смеющиеся рожи. – Но только не про мою честь. В форте иногда появлялась, закупиться там, из амуниции кое-что починить, слухи собрать. Искательницей была, одной из лучших. Я, глядя на «ляльки», что она из ходок приносила, только слюни пускал. Нам такие и не снились. Я с ней и парой слов за всю жизнь не перебросился, сидел в сторонке, любовался. С ней ходил один… Красавчик, че, бабы на таких сразу клюют. Одни говорили, он из «беты» раньше был, да ушел от них, не поделили что-то. Другие болтали, из «Страйка», но тоже характерами не сошлись.

Блажь замолчал. Лицо его приобрело вдруг жесткое, хищное выражение.

– Как-то раз один он пришел. Потрепанный весь, едва ногами ворочал. На банду они в дальней ходке нарвались. Он ушел, а она в аномалию попала… В общем, мы Марго больше не видели. Может, на самом деле сгинула в «перекати-поле», есть тут такая аномалия паскудная. Только сдается мне, кинул он ее, уж больно тогда глазки у него бегали, всех за рукава хватал, по сто раз историю эту, про аномалию, повторял. Будто убедить хотел – и нас, и себя. Ну, мужики поверили, конечно, а может, просто вид сделали, что поверили. Никак ведь не докажешь. Да и потом, как ни крути, были они с Марго чужаками, а за чужака кто вступится. Ну, сгинула, вот и весь сказ. А я, честно скажу, сдрейфил тогда. Ночью лежал, думал, пойду за ней, отобью у банды или следы какие поищу, чтоб наверняка знать, а утром… Сколько она мне потом снилась, ласковая такая, красивая…

– А мужик тот что? – спросил Свят.

– Да хрен его знает, – отмахнулся Блажь. – Говорили, накосячил он знатно. Проигрался в Восточном форте. Его и прирезали по тихой грусти. А я вот вам байки про Марго рассказывал, дескать, была у меня подруга такая. Была, как же! Она на меня и не поглядела бы такого. Мне вообще с бабами никогда не везло.

– Ну ладно, Блажь, – похлопал его по плечу Свят. – Не убивайся. Будут у тебя еще бабы, глядишь, и красавица найдется. Ты теперь у нас вроде почетного ходока, вернешься в свой форт – героем будешь. Смотри, какую территорию ногами перепахал. Это тебе не ватрушка с маслом – полстраны на пузе прополз.

Блажь отмахнулся от него, но морщины на лбу разгладились, чуть потеплело в глазах.

– Слушай, Блаженный, а как тебя звать-то на самом деле? – спросил Нестер, придерживая на боку соль-камень.

– Хм, я думал, и не спросишь. – Блажь усмехнулся: – Семеном мамка назвала…

Глава 8

Город спал. Сон его был чутким, как у человека, прикорнувшего в незнакомом месте, – того и гляди полезут незваные гости, потревожат, и придется искать себе другую лежку. Город то погружался в сладкую дремоту, но вздрагивал телами домов, осыпающейся штукатуркой, приоткрывал глаза-окна, подслеповато смотрел, нет ли нарушителей, и снова затихал – до следующего пробуждения.

Городу снились сны. Цветные и яркие – когда детвора прыщет смехом, качаются скрипучие качели, мать зовет из окна припозднившегося сына, пахнет пшенкой и котлетами, борщом и свежим хлебом. Чинно прогуливаются парочки, старики сидят на скамейке около дома, шлепает где-то домино, парни играют на гитаре, несется над дворами ломающийся голос «певца», и женщина в окне осуждающе качает головой. Снились серые и поблекшие – когда город умер. Трещины покрыли облупившуюся краску стен, пылью запорошило окна, никто не тревожил скрипом лестницы двухэтажных домов. Деревья почернели, высохли, лишились листвы и теперь торчали скрюченными стволами, как пальцы, указывающие в небо. По телу города неслышно скользили от невидимого ветра обрывки старых газет и мусор. В черных провалах девятиэтажек, возвышающихся над городом словно титанические слоны, бродили неясные тени.

На окраине, в транспортном депо, теснились, липли друг к другу машины. Легковушки на спущенных шинах жались к махинам тракторов. Неизвестно, как попавшая сюда карета «Скорой помощи» искала защиты у пожарной машины с уныло свисающим шлангом. Попадались брошенные грузовики, окруженные, как акулы рыбами-прилипалами, разномастным металлическим хламом. На узкоколейке, брошенной будто бы из другой декорации, к совсем иной действительности, возвышался новенький, блестящий паровоз.

Нет, город не чувствовал себя одиноким. У фонтана на городской площади промелькнул силуэт собаки. Серые, словно вырезанные из плохой, дешевой бумаги, фигуры людей на мгновение присаживались на скамейки, появлялись у дверей магазинов, исчезали в подъездах. Город дожевывал образы, выискивал их среди складок улиц, как голодный ищет последние крошки хлеба.

Город ждал, притаившись в тенях. Когда покажутся новые «гости», вступят на его порог, осторожными шагами пробуя на прочность его улицы. У города было много сюрпризов для новых посетителей. Город поджидал их, чтобы переварить в своей утробе, насытиться свежим мясом, а затем погрузиться в чуткий сон. До нового приема пищи.

Город знал, как удержать свою добычу.

– Что по карте? – Свят остановился, вытряхнул из ботинка попавший туда мусор, быстро зашнуровал берцы.

– По карте город Нагорск, – ответил Полоз, вглядываясь в обозначения. – Так, поселок городского типа, численность населения на момент Катаклизма – четыре тысячи пятьсот человек.

– Что-то не похоже, – произнес Якут, с сомнением оглядывая очертания девятиэтажек на горизонте.

– Так ты ж тут не был? – Соль-камень быстро поставил Нестера в строй – исчезла боль в ребрах, сошли синяки, он чувствовал себя бодрым и здоровым.

– А мне и не надо, – невозмутимо ответил Якут. – Но рубь за сто, девятиэтажек тут быть не должно. И вроде бы Нагорск на реках стоит?

Полоз кивнул, не отрывая взгляда от карты.

– Кто-нибудь видит здесь реки? – не унимался Якут. – Да и постройки не северные. Во всяком случае, для такого количества населения.

– Ошибиться мы не могли? К Кирову выйти?

– На сто тридцать километров? – засомневался Свят. – Да и маловат он для Кирова. Киров город большой, я там бывал. Полмиллиона человек – это тебе не шутка. А здесь от силы тысяч на десять. Да и Киров, опять же, на реке стоит.

– А может, ну его на фиг? – с сомнением протянул Блажь. – Давай обойдем?

– Что, боишься в этот твой Блуждающий город попасть? – подначил его Свят.

– Боюсь, – честно признался Блаженный. – Левый какой-то городишко. А если правда не врут мужики?

– Так ты ж сам говорил: «ляльки» не брать, и все тип-топ будет.

– Ну как скажете. Я предупреждал.

Отряд осторожно вступил на дорогу, ведущую к городу. Первые шаги не преподнесли никаких сюрпризов – обычная дорога, в пятнах раскуроченного асфальта, только летает вокруг южная, желтая пыль. В какой-то момент стало трудно дышать, но затем неприятный эффект сошел на нет, легкие прочистились. Они медленно двинулись вперед, проходили мимо оставленных машин на спущенных колесах.

– Откуда только они эту рухлядь натащили? – спросил Нестер, пытаясь смотреть сквозь покрытое толстым слоем пыли стекло. На дерматиновом сиденье проглядывалась брошенная сумка, смешной брелок – хулиган-волк из старинного мультфильма – замер над лобовым стеклом.

– Да, раритет на раритете и раритетом погоняет, – ответил ему Свят, попинав шины еще одного железного монстра давно ушедшей эпохи.

– О, а тут новенький, – откликнулся Блаженный, высматривая валяющийся на боку «Логан». – Ну, в смысле, современный. Вот еще один…

Дорогу перегораживал «Гранд Чероки» без одного колеса, со смятым бампером и открытым багажником. Черные мешки, под завязку набитые слежавшимся барахлом, вывалились на дорогу. Под машиной натекла бензиновая лужа, стоял в воздухе одуряющий запах свежеразлитого топлива.

– Стой. Не подходить. – Полоз обошел джип по широкой дуге.

– Больно свежая горючка-то, – пробурчал себе под нос Якут.

Дальше машин становилось все больше. «Жигули»-«копейка» стояла рядом с «Москвичами» и «Ладами» первых моделей, торчал широкий нос «Волги», по соседству с ней – «Киа» в пятнах ржавчины, как в лишае. Современные машины выглядели старыми и потрепанными, в то время как советский автопром, хоть и покрывал его густой слой пыли, сохранился куда лучше.

Звук раздался неожиданно, так что Блажь подскочил на месте. В гнетущей тишине где-то вдали резко взвыл клаксон. К нему незамедлительно присоединился второй, третий, четвертый – и вот уже весь парк машин дул на разные голоса оглушительную какофонию сигналов, будто старался перекричать один другого. Отряд замер, стоял в орущем, звенящем, пиликающем звуковом потоке, с ужасом глядя друг на друга.

Все кончилось разом, как по команде. Оглушительная тишина повисла над притихшими людьми, слышно было их прерывистое дыхание. Свят снял шлем, обтер ладонью градом катившийся пот. Полоз с трудом разжал вцепившиеся в автомат пальцы. Руки дрожали.

– Черт, я чуть кирпичей не наложил, – признался Нестер.

– Не ты один.

Они говорили шепотом, словно боялись вновь разбудить спящие машины звуком своего голоса.

– Может, вернемся, а? – прошептал Блажь.

Полоз с трудом пришел в себя:

– Малым, назад.

Отряд двинулся обратно, петляя среди сбившихся машин. Неизвестно откуда на дорогу выполз желтый туман, заполонил видимость, оставляя для обзора не больше метра. Туман клубился, принимая причудливые формы. Движение замедлилось. Полоз не хотел потерять кого-нибудь в свалившейся на голову погодной аномалии. Шаг за шагом они продвигались по дороге, пока наконец не кончились бесконечные машины, теперь кажущиеся живыми.

– Вышли, кажется. – Блажь вздохнул с облегчением.

– Похоже на то, – поддержал его Якут. – Только вот туман не рассеивается.

– Вперед, – тихо скомандовал Полоз.

Все это походило на сон – жуткий и сюрреалистичный. Неизвестно откуда налетел ветер, быстрым движением раздвигал сгустки тумана, словно белье на веревке. Фрагмент дороги, всплеск ветра, освобождающего взгляду еще один фрагмент. Туман гасил звуки, некоторое время ноги двигались в полной тишине. А затем вернулся хруст шагов по старому асфальту – неожиданно и резко.

– Что за хрень!

Остов старого «Москвича» выплыл из тумана. Нестер бросился к нему, уже на ходу замечая на пыльных разводах стекла отпечатки собственных пальцев. Так и есть. Брелок – хулиган-волк из мультфильма – замер над лобовым стеклом.

– Мы здесь уже были. – Полоз старался говорить спокойно.

– Да вижу я! Но как? Мы же обратно шли!

– Заплутали, должно быть. В тумане чертовом! – подал голос Блажь.

– Предлагаю сменить направление, – высказался Якут. – Мы должны сойти с этой дороги.

Группа развернулась в сторону. Туман сгустился, не пуская, затормаживая движение. Преодолевая сопротивление желтых языков, они медленно двинулись вперед.

– Ни черта не видно. Мы сошли или нет?

– Нет. По асфальту идем, чуешь?

– Ни хрена я не чую!

– Тихо!

Марево поредело, сквозь него проступило небо. Они сделали еще несколько шагов – и уперлись в знакомый «Москвич». На этот раз Нестер не стал проверять – все и так было ясно.

– Похоже, кругами нас водит, – выдохнул Свят. – Во все стороны дорога.

– Говорил я вам! – заистерил Блаженный, с силой ударив по машине. Скрежет металла разнесло далеко по окрестностям.

– Не истери, – поморщился Полоз. – Раз другого выхода нет, идем вперед.

Блажь что-то пробурчал себе под нос, но вслух спорить не стал. Миновали лабиринт машин, аккуратно продвигаясь между развороченного железа. На этот раз обошлось без сигнального приветствия, только спины покалывало от напряжения – вот здесь, сейчас, разорвет сгустившийся воздух перекличкой давно мертвых клаксонов. Туман уполз куда-то на обочину дороги, начинался пригород – одноэтажные, покосившиеся дома, затянутые грязью и пылью окна, кривые заборы, чахлые деревца. Ни тебе костей, клыков, зубов – ничего. Тишина и вечный покой.

Они остановились. Дорога упиралась в перекресток. Одиноко мигал желтый глаз светофора, допотопного, с закругленным верхом, державшегося на провисших проводах.

– Я думал, это байки. – Нестер нервно хмыкнул. – Про остаточное электричество.

– Ну да, байки, как же. – Свят опустил пулемет, расправил затекшие от напряжения плечи. – У вас, в Остроге, разве не было такого? Квартал заброшенный, а какое окно нет-нет да сверкнет по ночам.

– Мне там не до окон было. Рассказывали, конечно, мужики… Ладно, куда двинем-то, командир?

– На запад. Когда-нибудь город должен закончиться.

– А если он как дорога? Тогда на запад, на восток – все едино. Будем на одно и то же место приходить, как собака за хвостом. – Блажь заметно нервничал, достал мешочек с куревом, вздрагивающими пальцами свернул самокрутку.

– Вот тогда и думать будем – как и что.

Они свернули на перекрестке, решив для себя двигать по дороге, не сходя на обочину. Город замер, словно притаившийся зверь. Выжидал, когда захлопнется первая ловушка. И она не заставила себя долго ждать. Путь резко обрывался на месте – глубоко вниз просел асфальт, широченной ямой, через всю улицу. Провал затронул фундамент двухэтажного дома, некогда выкрашенного желтой краской. По стене пробежала глубокая трещина. Пришлось сворачивать в сторону, углубляться в мешанину дворов.

Дворы переходили один в другой, как матрешки. С виду одинаковые – шесть двухэтажных домов, детская площадка, гаражи, прилепленные сбоку. Полоз различал их по неприметным на первый взгляд отличиям. Детская площадка не справа, а слева. Брошенный мяч, когда-то яркого зеленого цвета, спущенной шкуркой валяется на дороге. Здесь гараж стоит с открытой дверью, а в соседнем футляре-дворе эта дверь закрыта наглухо, задвинута ящиками и коробками. Здесь, на первом этаже, выбиты стекла и за ними серыми, пыльными тряпками свисают выцветшие занавески. Он все пытался свернуть в сторону, выйти из дворов, ведь где-то здесь должна быть дорога, но вместо дороги наглухо перегораживал выезд дом, а в следующем дворе – еще один, и так дальше, до бесконечности.

– Стой, Полоз! Стой!

Он оглянулся. Свят стоял, опираясь руками в колени, дышал прерывисто и тяжело.

– Что с тобой?

– Не знаю. Прибило меня в том дворе крепко. Глядел по верхам, и вдруг как что-то в мозги кольнуло «Стой!». Шагу ступить не мог, насилу двинулся. Голова раскалывается, как с бодуна.

– Эй, глядите!

Воздух впереди вдруг приобрел невероятную прозрачность. Полз от крайнего дома, стирая как тряпкой облупившиеся стены, пыль с окон, подбирая с земли осколки разбитого стекла. Они сами собой собирались в единое целое, поднимались в воздух к окну второго этажа. Как по мановению волшебной палочки, дома вновь приобрели первоначальный цвет, заколыхались шторки в окнах, откуда-то несло жареной картошкой. Промелькнул за окном женский силуэт. Неизвестно, откуда появилась мамаша, чинно прогуливавшаяся с коляской. Ее обогнал карапуз в синих трико и сандалиях, подбросил ногой тот самый яркий зеленый мяч. Он взвился вверх, полетел прямо в лица застывшей группе, но воздух сгустился, «поймал» мяч в ловушку, остановил движение. Мяч завис, а потом медленно опустился на землю – старый и сдутый. Время пошло вспять. Исчезли мамаша и малыш, стекла на глазах зарастали пылью. Дома «линяли» охрой, шелушились, как кожа старика. Все это длилось не больше десяти секунд – и перед отрядом снова был двор, покинутый и заброшенный.

– Дальше идти смысла нет. Опять те же дворы, – произнес Якут, на которого выкрутасы со временем, казалось, не произвели никакого впечатления.

– Сейчас бы Архимеда сюда, – вставил Нестер. – Он бы нам авторитетно все по полочкам разложил. Всякие там временные петли, захват пространства и все такое.

– Да ты сам как Архимед. – Свят, кажется, пришел в себя, дышал ровнее и спокойнее. – Слова умные говорить начал.

– Здесь мы действительно уже были. – Полоз отступил назад, подальше от мяча. – Надо выбираться из дворов. Пойдем-ка, Свят, глянем, кто тебе там приказы отдавал.

– За субординацию волнуешься?

– Да есть такое дело.

В соседнем дворе все было как раньше. Полоз подошел к ближайшему подъезду, подергал ручку на старой двери. Заперто. Видимо, жильцы, уезжая отсюда, закрыли наглухо доступ. И все же что-то не складывалось. Если жильцы съехали, почему открыты окна? Почему виднеется в углу двора полная белья веревка? Да, белье старое, грязное, тронь такое рукой, расползется до основы. И веревка давно провисла. Но кто-то повесил его? Или нерадивая хозяйка впопыхах забыла про свои наволочки и мужнины штаны? Полоз дернул другую дверь, переходил по кругу к следующей.

– Где тебя накрыло, Свят?

– Вон там, у соседнего подъезда.

Полоз поднялся на широкое выщербленное крыльцо. Взялся за дверь – и почувствовал острый укол в сознание. В голове пролетел неясный шепот. Слов было не разобрать, будто говорил кто-то быстро, на непонятном языке.

– У, блин, снова! – Свят схватился за голову. – Лезет, зараза!

Полоз рванул на себя ручку двери. На него пахнуло слежавшейся вонью старого дома, пыли и плесени.

– Якут, прикрывай. Нестер и Блажь, снаружи пасите.

– А мне куда, Стас?

– Останешься с ними. Ребята за тобой присмотрят.

Налево и направо уходил коридор. Номера квартир – где написаны от руки, где прикручены металлические бляшки – проглядывали из-под слоя пыли, точно затопленные лодки. Кое-где двери были выбиты – видать, полазили по дому мародеры. Полоз помнил по Белояру, каким стихийным бедствием были они сразу после Катаклизма. Тащили из брошенных квартир деньги, хрусталь и технику, словно это могло пригодиться, устраивали стихийные рынки, пока Козырь не объявил этому племени войну на уничтожение. Полоз тогда участвовал в рейде против мародеров. Попадались и пропитые мужики, и вполне себе состоятельные граждане, одуревшие от свалившегося добра и безнаказанности. И женщины, что Полоза, обозленного на весь женский пол, нисколько не удивило. Кое-кого Козырь расстрелял, остальных согнал на общественные работы. Потом объявил – из квартир брать только жратву, и первое время тщательно обыскивал таких «искателей», не прилипло ли чего к ручонкам.

Он вошел в очередную квартиру. Смутные догадки, что не так с этим городом, подтвердились. Рога в прихожей, на рогах – доисторическая шляпа с выцветшей лентой. Короткий сервант, граненые рюмки на ножках, покрытые густым слоем пыли. Монстр-диван, с оголенными пружинами. Остатки паласа, ноги прилипают, узор разбух и совершенно перестал читаться. В овальной рамке – фото. Полоз смахнул пыль, глянул на выцветшую черно-белую фотографию.

– Стас!

Якут позвал его с кухни. На полу, распластав руки, лежал труп.

– Не знаю, что за дела тут происходят, но покойнику дней десять от силы. И кто-то над ним поработал.

Полоз внимательно осмотрел тело. Брезентовая куртка распахнута, куски мяса вырваны из груди и живота. Кровь давно свернулась, одежда заскорузла и стояла колом. В углу кухни валялся охотничий карабин и рюкзак.

– Пусто. – Якут проверил патроны. – Похоже, выпустил все до последнего.

– В кого? – спросил Полоз.

– А вот это и предстоит узнать. Сдается мне, не мы одни в этот капкан попали.

– Вот он! Стреляй!

Вопль Свята прилетел с улицы одновременно со звоном разбиваемого стекла. Загрохотали очереди. Парни лупили в кого-то, выпрыгнувшего из окна. Полоз в три прыжка выскочил из квартиры, промчался по коридору и вывалился из подъезда. Свят, Нестер и Блажь, выстроившись в цепь, стреляли в направлении к углу дома, короткими перебежками продвигаясь вперед.

На углу обнаружили подвал. Дверь еще качалась на одной петле, душераздирающе скрипя и не оставляя сомнения, куда делся беглец. Возле двери они остановились – впереди показались стершиеся ступени и хаотичная тьма обесточенного помещения. Свят включил фонарь, осветил лестницу. Десять ступеней и еще одна дверь. Спускаться придется по одному.

Полоз кивнул – Свят мелкими шагами пошел вниз, прижимаясь спиной к стене, аккуратно переставляя ноги. Нестер двинулся за ним, подсвечивая фонарем. Свят остановился в конце лестницы, переглянулся с Нестером и пинком распахнул дверь. Кто-то заверещал в темноте, свет фонаря мазнул по неясной тени. Свят открыл огонь. Верещание сменилось отчаянным, на пределе человеческого слуха, визгом. Нестер врубил фонарь на всю мощь, освещая покореженные деревянные ящики, угол и забившееся в него существо.

Он был голым и грязным. Свалявшиеся волосы кишели блестящими паразитами. Мосластые ноги с искривленными, потрескавшимися, как глина, ступнями. Вытянутые руки с закостенелыми, мощными когтями. И все же это был человек, хотя ничего человеческого, казалось, не осталось ни в его облике, ни в глазах, пораженных чистым, незамутненным безумием. Человек щурился от света фонарей, раскрывая рот в обрамлении густой бороды и демонстрируя отряду ряд крупных кривых зубов.

Неожиданно он перестал щериться, напружинился, и Полоз снова услышал скороговорку в собственном мозгу. Не давая твари набрать обороты, Полоз выпустил в него короткую очередь. Монстр дернулся всем телом, принимая пули, и обмяк.

– Готов?

– Не знаю. Вроде да, – ответил Полоз.

Свят подошел ближе, ткнул в тело дулом автомата, на всякий случай выстрелил контрольным в голову:

– Вот теперь готов.

– Кто это вообще? – Нестер выбрался за свежий воздух, прикрыл за собой дверь.

– Дикарь, – ответил Свят. – Может, из местных, что вряд ли. Городишко этот, кажись, наглядное пособие по перемещению во времени. И сдается мне, откуда-то из 80-х. Ну, если судить по домам.

– Ага, однако мужика схарчил.

– Какого мужика?

Якут вкратце обрисовал кухонную находку.

– Приманил чем-то, вроде телепатии, а может, усыпил и схарчил. Один мешок от мужика и остался.

– Телепаты мысли читают, – задумчиво обронил Блажь. – А вы посмотрели? Ну, мешок этот? Может, там чего ценного осталось.

– Отставить такие разговоры, – жестко отрезал Полоз. – Про мешок забудь, понял? Давайте выбираться отсюда.

Как ни странно, им удалось покинуть двор, а в соседнем уже дожидался сюрприз – открывшаяся дорога, выводящая прочь из ловушки. Видимо, без помощи «иллюзиониста» – так окрестил монстра Свят – монолит двухэтажек оказался фальшивым, выпустил отряд из западни. На дороге снова попадались машины. Малоэтажные дома уступили место блочным пятиэтажкам, деревьям в пожухлой, ржавой листве, мертвым, словно нарисованным.

– Ни черта я не понимаю. – Свят остановился. – Вошли мы в 80-е, а теперь гляньте!

На очередном перекрестке прямо перед ними высился торговый центр. Громадина из бетона и стекла нависала над дорогой, будто растопыривший крылья птеродактиль. Кричащие транспаранты рекламы висели вкривь и вкось. Сквозь слой грязи лыбились с плакатов модно одетые девицы, облезлый повар предлагал посетить ресторан, затертый «джентльмен» хвастался швейцарскими часами. Вокруг в полном беспорядке были разбросаны современные машины, и наглухо закрытые, и с распахнутыми дверцами, открытыми багажниками. Кое-где валялись перевернутые тележки. Содержимое давно превратилось в прах, и только мятые консервные банки тускло поблескивали на дороге. Стеклянные двери распахнуты настежь. На ступенях валялась женская туфля на каблуке. Торговый центр окружали, теснясь на небольшом пространстве, одинаковые двенадцатиэтажные дома, будто вырванные с корнем из одного места и перенесенные в другое. Эффект дополнял огромный дом, срезанный наискось неизвестной силой. Там, где должны были быть балконы и окна, висело густое марево.

– Да, похоже, городок не только людей заманивает, – произнес Нестер, внимательно разглядывая очередную головоломку. – Кусок пространства как нечего делать захапал. Откуда он его взял, вот в чем вопрос. Нам ведь надо в ту сторону, а, Полоз? Вы как хотите, но я через это марево не пойду. Дрожит все, и тени какие-то ненормальные. Может, стороной?

Полоз согласился. Не приближаясь к торговому центру, взяли левее, перешли на другую сторону улицы. Здесь захваченное пространство четко очерчивало границы, отделяя новое от старого сгустившейся воздушной преградой. Рассыпавшаяся, как карточный домик, девятиэтажка перегораживала дорогу. Пришлось дать крюк, петлять по двору, обходя развалины. Оставшиеся дома провожали их мрачным взглядом слепых окон.

Через пару кварталов город снова изменился. Гигантская сфера, схожая с выпуклой линзой, висела над местом, где предположительно остался торговый центр. Внутри сферы пробегали разряды, клубился грязно-серый туман. За девятиэтажками взгляду предстала площадь – потрескавшиеся плиты покрытия, сквозь которые пробивалась чахлая трава, громады разбитых зданий различных эпох и архитектурных стилей. Лезли друг на друга, втискивались на свободное пространство. Гипсовые «пионеры», разбитые, облупившиеся мозаики, пустые гранитные постаменты – все смешалось в доме Облонских, как говаривал великий классик. Единственная дорога тонкой ниткой пролегала между бывшим кинотеатром и административным зданием с грязной тряпкой на флагштоке. Отряд устремился к выходу, внимательно скользя взглядами по окнам.

Они появились ниоткуда, просто вынырнули навстречу из воздуха, рассыпались в боевом порядке. В черной экипировке, похожие на полицейский спецназ, с современным оружием. Принимать бой приходилось на открытом пространстве, спрятавшись за чахлые деревца. Но противники не стреляли. Напротив, командир отряда что-то кричал Полозу, но звук не долетал до него. Было видно, как «черный» раскрывает рот широко, словно рыба.

– Огня не открывать! – скомандовал Полоз своим. Он вышел из укрытия, разведя руки в стороны, еще не до конца понимая, что и зачем он делает.

– Стас! Куда? – заорал Свят, но Полоз неумолимо двигался вперед.

До командира «черных» оставалось не больше двух метров, когда Полоз наткнулся на стену из воздуха. Он сгустился под пальцами, приобрел странную, несвойственную упругость и вместе с тем оставался прозрачным, как стекло. «Черный» сделал шаг ему навстречу. Его было хорошо видно – полусфера шлема с открытым «забралом», бронежилет подогнан по фигуре, сидит как влитой, на рукаве эмблема. «Бастион», – прочел Полоз. Его напарники еще таращились на Полоза стволами, в любую минуту готовые плюнуть свинцом. Но командир не отдавал приказа. Сделал еще один шаг, наткнулся на «стекло» воздуха. Нахмурил брови, с недоумением разглядывая Полоза. Протянул руку, упираясь перчаткой в преграду. На лице «бастионовца» читалось замешательство. Полоз «поймал» его руку. Несколько секунд они стояли, прижав ладони по разные стороны «стекла». Полоз почувствовал, как преграда поддается, продавливается и словно поворачивается вокруг своей оси.

– За мной! – коротко скомандовал он, осторожно налегая на податливый воздух.

Группа гуськом двинулась за ним, с трудом просачиваясь между граней. Еще не веря своим глазам, отряд проскочил на другую сторону. Аномалия зазвенела тихим, мелодичным звоном, задрожала под напором и оглушительно лопнула.

«Черный отряд» исчез, словно его никогда и не было. Площадь «дергалась», пошла рябью. Здания то исчезали, то появлялись на ее теле, пока наконец не осталось ничего, кроме узкой дороги и пятиэтажных коробок с двух сторон.

– Хватит с меня этой мистики! – Свят плюнул на землю. – Сальвадор Дали, блин! Не мог нам попасться нормальный заброшенный город! Без фокусов с пространствами, мать их. Где все понятно: ушли люди, заросло все к такой-то матери, догниет, и в землю.

– Кирпичные дома десятилетиями стоять могут, – вставил Якут. – А на свободном пространстве зверушки интересные заводятся. С клыками, когтями и очень голодные. Знаю, ты бы предпочел пострелять, только вот патроны у нас из ничего не родятся.

– Да и хрен бы с ними, – не сдавался Свят. – Зато зверушки твои живые, понятные. Пуля в башку, и все дела.

– Так у тебя было понятное. Вот, голый мужик, охотник до человеченки. Живой и даже практически здоровый. Подумаешь, мутировал малость.

– Это с телепатией который? Да уж, нормальный чел, ничего не скажешь!

– Ну, на тебя не угодишь.

– А что это за «спецназ» там был? – Нестер обернулся к Полозу.

– Да кто ж его знает. Какой-то «Бастион».

– Ни хрена себе, – втиснулся в разговор Блажь. – «Бастион» из Анклава? Так чего он тут забыл?

– Хороший вопрос, Блажь. Очень хороший.

«Игры времени, – неслось в голове Полоза, пока они шли меж навсегда уснувших домов. – Какие-то игры времени, больше ничего. Здесь никого нет, город умер когда-то, а его слепок, матрицу, шатает по линейке времен, и он, как полипами, обрастает зданиями и домами, вырванными из других десятилетий. Может, и остались от него, первоначального, вот эти двухэтажные дворы да гниющие бараки пригорода. А остальное сперто, припрятано про запас, и уже сам он не знает, где и чего захватил».

Он автоматически фиксировал взглядом дорогу. Спрятавшийся во дворах детский сад. Котельную, закрашенную иероглифами надписей, смеющимися рожами с выпученными глазами. Отметил про себя, что граффити выглядят совсем свежими, точно нарисовали их вчера. Вот больница – длинное здание за чугунной оградой. Окна выбиты все до одного. На крыльце свален ворох разнообразного тряпья, раскидана обувь. За углом дома внезапно кончились, точно обрубили. На дорогу медленно наползал знакомый желтый туман.

– Здрасте, приплыли. На второй круг идем? – Нестер нервно огляделся по сторонам. – Никому не кажется, что мы здесь уже были?

– Возможно, это выход. – Якут напряженно смотрел вперед.

– А там что было – вход?

– Да погоди ты! Там был пригород – это раз. – Якут начал загибать пальцы. – Дома другие – это два. Больницы не было – три. И четыре – если по пути встретится «Москвич», значит, мы попали в кольцо.

– Полоз, что думаешь?

– Думаю, Якут прав. Если будет «Москвич» – возвращаемся обратно, делаем привал, потом пойдем другой дорогой. На перекрестке мы свернули, попробуем прямо.

– Может, сейчас привал? У меня от этой ходьбы нога за ногу заплетается.

– Нет. У больницы стоять не будем, – отрезал Полоз.

– Чем тебе больница не угодила?

Полоз не ответил – первым шагнул в туман. Он слышал звук своих шагов, и это внушало определенную надежду. Видимость была нулевая, где-то на расстоянии вытянутой руки пыхтел Свят. Он еще успел подумать, что надо бы остановиться, приказать обвязаться веревкой. Как бы ни потерять друг друга при таком раскладе. Сделал шаг – и провалился в нечто.

Глава 9

Кулек внимательно рассматривал нарождающуюся аномалию. «Липучка» выпростала «ложноножки», попробовала почву перед собой, осталась довольна и растеклась по окрестностям большой серебристой кляксой. На глазах теряла цвет, подстраивалась под окружающий мир, как какой-нибудь долбаный хамелеон. Еще чуть-чуть, и не отличишь от земли, обломанных веток и порыжелой листвы.

– Кулек, чего залип? – крикнул Гоша.

– Ща, погодь. – Кулек, стараясь не влететь в аномалию, чертил по границе борозду каблуком сапога. – Здесь «липучка» вылезла, новехонькая совсем.

– Натуралист, е-мое.

Гоша показался из кустов, свистнул, созывая братву. Рейс по пограничным землям оказался крайне неудачным. Свища потеряли, нарвался, лох печальный, на «каракатицу». Разделала она его под орех, глазом не успели моргнуть. Пока заваливали скотину, патронов сожгли – мама не горюй. Того и гляди за такой «рейс» можно нарваться на люли от Архара и быстренько слететь с теплого места бригадира. Хотя какое оно теплое! Название одно! Вот если б «рабами» заправлять, то куда ни шло! Работа не пыльная, знай себе отправляй пацанов сторожить, глядеть, чтоб не сбежал «живой товар». Ну раз-два в месяц на «барахолку» конвоируй, да там смотри, чтоб не объегорили. Знай себе патроны считай. Ни тебе рейсов, ни «каракатиц», ни всякого дерьма до кучи.

Кулек сидел на корточках, положив ствол на колени и терпеливо дожидаясь, пока Гоша и пацаны подойдут ближе. Внезапно над меняющей цвет аномалией заклубился желтый туман. Рос на глазах пульсирующим нарывом. Кулек охнул, братки бросились врассыпную.

Один за другим из облака выкатывались люди. Пятеро. Первые двое улетели в самый центр аномалии, третий влип на окраине. Оставшиеся, не попавшие в ловушку, ударились о землю, но быстро вскочили на ноги. Гоша молниеносно сориентировался в новых обстоятельствах. Похоже, не такой уж и неудачный получится рейс!

– С прибытием, мля. – По его команде братки навели «пушки» на стоявших на ногах «пришельцев». – Ну-ка без фокусов! Стволы на землю, лапки кверху. Давай, шевелись. Еще чутка, и приятелей ваших можно будет из «липучки» по кускам вытаскивать. Если будет желание.

«Пришельцы» переглянулись. Тот, что повыше, медленно опустил автомат, задрал руки. Второй – низкорослый, с раскосыми глазами – чуть помедлил, но потом подчинился.

– А тебе чего, особое приглашение надо? – Гоша ткнул стволом в сторону третьего. – Ружье давай. И не дергайся, «липучка» нервных не любит.

– Хер вам, а не ружье, – нахамил третий, разглядывая братков исподлобья.

– А, ну эт всегда пожалуйста. – Гоша развел руками. – Мы тебя такого борзого здесь и оставим. Вот «липучка» застынет, и останешься ты без ножек. На культяпках-то далеко не убежишь.

– Брешешь.

– А ты проверь!

– Эй, бугор, а с этими чего делать будем? – загудел Сизый, тыча ружьем во влипнувших по самые уши недотеп. Гоша придирчиво осмотрел ловушку. Один въехал по пояс, будет с ним возни. Второй провалился по колено, дергался, пытаясь выбраться, но только глубже погружался в аномалию.

– Че делать? Доставать придется, пахан нас за такую добычу похвалит. В общем, так, братцы-кролики. Кидай волыны прямо в руки, если жить охота. А потом будет фокус-мокус.

«Пришельцев» разоружили. Гоша покопался в рюкзаке, извлек на белый свет завернутый в тряпку осколок камня, старательно обдул со всех сторон. Приложил к краю аномалии. Тягучая субстанция заколыхалась, словно желе, на минуту теряя защитный камуфляж, расползалась в разные стороны.

– Блин, подыхает зараза! – с сожалением произнес Гоша, поглядывая на треснувшую грань камня. – Цените мою доброту! Такую «ляльку» на вас трачу!

Спотыкаясь на каждом шагу, пришлые вылезли из аномалии. Их наскоро обыскали, отобрали пистолеты и ножи. Связали руки за спиной, согнали в кучу.

– Ну че, борзый, как там пушка-то?

В лицо Гоши полетел автомат.

– Во, так-то лучше. А может, оставить тебя, а? Для наглядного примера?

– Оставь его тут! – вмешался Сизый, наливаясь кровью. – Это гнида ментовская, нутром чую!

– Сизый, мне на твое нутро плевать с высокой колокольни. – Гоша начал заводиться. – Еще раз пасть откроешь, когда не спрашивают, погоню с бригады на хрен! Усек?

– Гоша, давай быстрей! – Кулек нервно поглядывал на застывающую поверхность. – Она же сейчас хлопнется! Ноги надо делать, пока не поздно!

Гоша метнул на Кулька злобный взгляд, наклонился, проделывая манипуляции с камнем. С виду похожий на неприметный булыжник, он мог снимать эффекты «липучки». Со временем, правда, крошился, терял свои свойства. «Ляльку» нашел «исследователь» Кулек, так и эдак экспериментировал, пока наконец-то не добрался до полезного свойства. Кулек вообще был малым полезным и любознательным, за что Гоша прощал ему некоторые вольности.

– Куда ты нас ведешь? – открыл рот тот, что вляпался по пояс.

Гоша ухмыльнулся:

– Узнаешь…

…Бандиты увели их недалеко – пара километров, не больше. Еще на подходе, пока сам лагерь не был виден, долетали до Полоза запахи человеческого сообщества – самогон, жареное мясо и… экскременты. Сам лагерь представлял собой пеструю кашу из различных видов защиты, где прочной, где кое-как сляпанной. Основу, по всей видимости, составляло здание бывшего вокзала, о чем красноречиво свидетельствовала давно заброшенная узкоколейка. Бетонный перрон был переоборудован в укрепленный лагерь – размалеванные стены, два пулеметных гнезда и корявая надпись «Добро пожаловать в Ад». Ад представал перед ними несказанно грязным, запущенным и вонючим. Полоз успел заметить заложенные всяким хламом окна, двери в следах пуль, кем-то заботливо обитые ржавым железом.

Их пропустили без вопросов и комментариев – старший небрежно велел «отворять фатеру», часовые засуетились, заорали кому-то по ту сторону дверей, раздался скрип снимаемого засова. Они вошли внутрь, и только браток по кличке Сизый не удержался, ударил Нестера ногой под крестец, видимо воспылав к нему особой «любовью». Внутри было темно и дымно – прогорклый запах самокруток ударил в ноздри. Никто не обращал на них внимания, и первое время это удивляло Полоза, пока наконец они не миновали еще один кордон и не выбрались в сам лагерь.

По самой примерной оценке, братков в лагере набилось человек пятьдесят. Он представлял собой что-то среднее между цыганским табором и лагерем беженцев – те же тюки, загромождающие ходы и выходы, в полном беспорядке горящие костры, у которых лежали, сидели на корточках, стояли разнокалиберные личности при оружии. Обмундирование бандитов составляли различные элементы экипировки, иногда в самых диких сочетаниях. Полоз быстро осматривал линию обороны – так и есть, гуляй-поле в действии. Столбы с натянутой плотными рядами колючей проволокой мирно уживались с остатками каменных стен, кое-где укрытых маскировочной сеткой. Частокол, криво вбитый в землю, чередовался с открытым пространством, на котором ровными грядками сидели плохо замаскированные противопехотные мины.

– Ты не туда смотри, фраерок. Ты сюда смотри, – старший беззлобно ткнул в плечо Полоза, свободной рукой указывая на ряды загонов и клеток, в которых скорчились… люди. – Я вам сейчас экскурсию проведу, для общего развития.

Он подошел к первой клетке, ударил по покрытым грязью и ржавчиной прутьям.

– Вот это у нас «живняк», ну, рабы в смысле. Вскорости поведем их на «барахолку» и толкнем хорошим людям. Мы их, значится, кормим, поим и лелеем, потому как за живняк можно хорошо патронами взять и кое-чем еще.

Полоз скользнул глазами за прутья клетки. Серые лица «живняка» смотрели на него, на телах была одежда, кое у кого сохранилась обувь. Все пойманные были мужиками, особенно запомнился один, вцепившийся в прутья побелевшими пальцами. На нем была рваная толстовка, на ногах – камуфляжные штаны и стоптанные берцы. Он еще не смирился со своим положением, смотрел на бандитов взглядом, полным холодной ненависти. На земле валялась чумазая кастрюля в разводах застывшей бурды. В дальнем углу клетки сидел некто в брезентовых штанах и телогрейке на голое тело, бережно прижимал к себе миску с водой.

– Будете вести себя правильно, может, и попадете в «живняк».

– А если не будем?

– А не будете, станет вам бо-бо! – хохотнул старший, ткнув пальцем в дальнюю клетку. Там, скорчившись, лежало сине-багровое тело, не подававшее признаков жизни. По знаку старшего охранник ткнул в тело палкой. Пленник зашевелился, показав раздутое лицо, полностью заплывшие от ударов глаза и порванный рот.

– Видал? Мы эту паскуду не кормим, пущай подыхает. А можно и вот так жисть свою окончить.

На дереве качались на толстой ветке двое повешенных. От трупов тянуло смрадом разложения, под одним, без портков, натекла вонючая лужа.

– За что ж так? – сощурился Полоз.

– Да накосячил сильно.

В центре лагеря стояли два дома – добротных, крепких, видно, что старые хозяева строили «на века». Дверь распахнулась, и под хохот и улюлюканье вылетела на крыльцо голая девка, придерживая руками цветастые тряпки. Волосы колтуном, под глазом наливался синевой бланш. Здоровенный хряк с плешивыми, зачесанными на один бок волосами отвесил девке пинка, отчего она не удержалась на ногах и полетела носом в землю.

– Тоже накосячила? – холодно спросил Полоз, обернувшись к старшому.

Браток брезгливо поморщился, скрипнул зубами, глядя на амбала с плохо скрываемой ненавистью:

– Вот сука. Не можешь, мля, своей растопыркой управиться, зачем бабу бить?

– Что, не одобряешь?

– Не люблю я этого, – поморщился старшой. – Бабы и так на вес золота. С ними ласково надо, а этот хрен моржовый только и знает что в морду. Пригрел его Архар, пахан наш, вроде телохранителя поставил. А он только девку лупасит да самогон жрет. Сидит в тепленьком, как в рейсы ходить – так пацаны. А эта скотина только «ляльки» с лохов собирает. Окопался, как клоп в перине…

– Жизнь неравна.

– Ага, неравна. Ты мне еще про мировую справедливость расскажи! Пошел вперед!

Их поставили около крыльца, старшой исчез внутри, оставив под охраной Сизого и других братков. Молоденький пацан, предупреждавший старшого о ловушке, подошел к девке, присел перед ней, ухватив за плечо. Девка смотрела на него затравленным взглядом. А потом уткнулась лицом в колени, задрожала в сухих, беззвучных рыданиях. Парень гладил ее, увещевал неслышно.

– Да отстань ты от этой шалавы, Кулек, – осклабился Сизый, опуская обрез. – Порченая дырка-то! Ее Мопед драл небось во все щели, а ты тут сопли на кулак мотаешь!

– Заткнись на хрен, Сизый! – с неожиданной злобой заорал Кулек, стискивая кулаки. – Заткнись, мля, и все!

– Ты че сказал, щегол?! Борзятины объелся? Да я тебе щас…

– Ну давай! Давай!

Кулек вскочил быстро, как развернувшаяся пружина, в руке мелькнул нож. Сизый заржал, точно конь, отбросил в руки ближайшего братка обрез, выхватил из-за голенища заточку.

– Э, вы чего, пацаны?! – недоуменно выкрикнул кто-то из братвы, резво отскакивая назад.

– Ну че, щегол? Гоши тут нету, хер он за тебя впишется. А я тебе юшку-то пущу!

Сизый сделал обманный выпад, ловко утек от неумелого замаха Кулька. Преимущество было на его стороне, и он об этом знал. Играл с пацаном, как кошка с мышью, распалял злобу, в которой так легко было совершить ошибку. Кулек нещадно «мазал», неловко тыча ножом прямо перед собой, но так ни разу не попав по противнику. Наконец Сизому надоело играть в игры. Он перестал лыбиться и пошел в атаку. Свят подставил ему подножку, и Сизый загремел на землю, выставив перед собой руки. Вскочил, бешено вращая глазами, и натолкнулся на издевательскую улыбку Свята.

– Неспортивно, Сизый. Против пацана полез.

– Ты покойник, сука.

Сизый бросился на нового врага, Свят завертелся волчком, со связанными за спиной руками ловко уворачиваясь от острия. Подскочивший Нестер выбил ногой заточку, тычком в спину повалил Сизого. Вмешался Полоз, двинул ногой под ребра, потом в пах. Сизый взвыл. Братки глазели на бесплатное представление, но никто не бросился ему на помощь, видать, достал всех Сизый, под самое не балуйся.

Когда Гоша вылетел на крыльцо, Сизый катался по земле, прижимая ладони к паху, и орал благим матом. Кулек, бледный как молоко, стоял за спинами Свята и Нестера, все еще сжимая в руке нож.

– Какого хрена?!

– Да вот, учим твоего брательника уму-разуму, – невозмутимо ответил Свят. – Чтоб к маленьким не приставал.

Гоша спустился с крыльца, присел на корточки перед верещащим от боли Сизым.

– Че, Сизый, огреб? Связанные тебя отпинали? К Кульку небось лез, падла? Я тебе сколько раз про Кулька говорил?

Сизый бормотал что-то нечленораздельное. До зрителей долетало только «на», «в» и «пошел». Гоша выпрямился, сжал зубы, а потом от всей души вмазал «потерпевшему» ногой по заросшей физиономии. Сизый дернулся и затих. Гоша переступил через него, прикрикнул на Свята:

– Чего зенки лупишь? Пошли, Архар ждет.

В доме царил полумрак, Полоз споткнулся о ржавое ведро и едва не загремел об пол – Гоша придержал его за плечо. Глаза быстро привыкли к потемкам, и он увидел классическую «малину», от которой попахивало местечковым колоритом. Сквозь заколоченные окна слабо сочился свет, витали самые разнообразные запахи, средь которых выделялся сладковатый аромат «муравки». Полоз знал, что это за штука – похоже, галлюциногенные грибы произрастали и по эту сторону Уральских гор. Их собирали, сушили, перемалывали в труху, а потом курили наполовину с самосадом. У окна притаился стол, заваленный пустыми консервными банками и объедками, в центре стола возвышалась канистра, отчетливо вонявшая сивухой. Залапанные стаканы говорили о том, что пахан с соратниками уже набрались по горлышко, устали и сделали перерыв.

Он сидел на продавленном диване, остро поблескивая маленькими внимательными глазками на вошедших. Небольшого роста, коротко стриженный, волос начинала есть седина, резкие черты лица, полные губы, далеко выдающийся вперед подбородок. Над губами – щетка усов. Местный пахан оказался щеголем – сапоги помыты, синяя «олимпийка» застегнута на молнию. Рядом с ним толпились приближенные: плешивый амбал с проблемами в интимной сфере, какой-то бритый до синевы крендель с наколками на пальцах и юркий, худощавый тип со слезящимися от «муравки» глазами.

– Чего там за шум был? – Пахан обратился к Гоше, не переставая «ощупывать» глазами Полоза и компанию.

Гоша кашлянул в кулак:

– Да ничего, Архар. Сизый опять нарывался. Ну эти его и уделали.

Юркий загоготал, плешивый Мопед злобно зыркнул на него:

– Че ржешь, дурилка?

– Дружку твоему, Мопед, накатили. А ты его, чепушило, хотел вместо Гоши бригадиром сделать! А он небось теперь зубы с пола собирает. Офаршмачили его лохи заезжие!

– А тебе что за маза, Кухарь? – набычился Мопед. – Не лезь не в свои дела!

– Закончили веселиться, – жестко прервал начавшуюся ссору Архар. – Не с вами говорю.

Братки разом притихли. Архар сменил позу, закинул руки на изголовье дивана, вальяжно откинулся назад.

– Гостей хочу послушать – кто такие, куда путь держали, пока Гоша вас не сцапал. Ты иди, Гоша, иди, милый. А ежели еще раз узнаю, что посторонние твоего пацана лупят, а ты рядышком стоишь да поглядываешь, я тебя в клетке сгною. Потому как Сизый хоть и сука, но он наш сука! Не устраивает тебя чем, вызови на ножи и сам напортачившего успокой. Если сможешь. Понял?

Гоша нервно кивнул и вышел. С улицы долетели голоса, потом хлопнула дверь, отсекая дом от посторонних звуков.

– Ну чего молчим? Говорить будем или друг на дружку пялиться? Гоша сказал, стволы у вас модные. Были. Кто из вас тут верха держит?

Блажь сделал шаг вперед:

– Может, разойдемся, а? По-тихому, по-мирному. Мы ведь вам нигде дорожку не перебегали, в дела ваши не лезли, никаких косяков за нами нет. Стволы себе оставьте, а нас отпустите.

– Че, переговорщик, мля? – Кухарь снова загоготал. – Базары трешь?

Мопед переглянулся с паханом, медленно подошел к Блаженному вплотную и, не размахиваясь, ударил под дых. Потом еще раз – в грудину. Блажь согнулся, боль обожгла внутренности, перехватило дыхание.

– Кто из вас тут верха держит? – негромко повторил Архар.

– Я командир этого отряда, – ответил Полоз, не отрывая взгляда от пахана. – Наткнулись на Блуждающий город, на выходе попали в аномалию.

– И откуда ж вы такие нарядные чешете?

– С Северного Предуралья, – не моргнув глазом, соврал Полоз. – Из Воркуты.

– Сдается, ты мне брешешь, мил человек, – сощурил глаза Архар.

– А зачем? Твои люди нас поймали, орудие отобрали – мне врать тебе не с руки.

– А затем. Больно уж вы на «альфовцев» похожи. Добрались до меня, падлы? Думали тепленьким взять?

– Я не знаю, о ком ты говоришь.

– Да брешет он, Архар! Пургу гонит! – Мопед набрал в рот побольше слюны, харкнул на ботинок Полозу. – Я в Воркуте срок мотал. Нету там ничего, где б такие шмотки выдавали.

Мопед сделал шаг к Полозу, зло рванул куртку из-под ремня на поясе.

– Говори, лошара, откуда чешете, или я тебе зенки повыдергиваю да опосля отпетушу как квочку.

Он схватил Полоза за волосы, накрыв вонючей от пота ладонью лицо. Полоз резко ушел вниз и со всей силы смазал Мопеду головой в подбородок. Мопед прикусил язык, лязгнули зубы, рот наполнился кровью. Он замотал головой, отступил назад, застонал, зажимая зубы рукой. Сквозь пальцы на пол закапала кровь. Бандиты во главе с Архаром повскакивали со своих мест, защелкали стволы.

– Петушилка не отросла, – сквозь зубы бросил Полоз.

– А ты борзый! – Архар прижал к голове Полоза дуло пистолета, точно хотел оставить отметину. Полоз не шевелился, только кровь от гнева выбивала бешеный ритм в венах.

– Дай его мне, Архар. – Бритый опустил ствол, демонстративно полез в карман, выудил оттуда тонкий блестящий шнур. – На ножи, а? Против меня? Я его немного порежу, так, для облегчения взаимопонимания. У братвы-то с развлечениями туго, сам знаешь. Одна шалава на всю контору, да и от этой скоро шкурка останется. А потом мы с ним по-свойски поговорим. Он мне все расскажет. Где был, что видел и где дружки их, из «Альфы», прячутся.

Архар ухмыльнулся:

– А чего? Забирай. Только не калечить. Он нам еще живым пригодится.

– А этих куда? В клетку?

– Не, в клетке тихие лошки сидят. А этих в погреб, пусть пока охолонятся.

Архар кликнул охранников с крыльца, Полоза схватили за шкирку, вытолкнули из дома на улицу. Бритый дышал ему в спину. Подождали, пока остальных увели за дом, видимо, там и находился «погреб». Полоз переглянулся со Святом, поймал взволнованный взгляд Нестера, спокойные до неестественности глаза Якута. Он коротко кивнул им, большего не позволили конвоиры. Бандиты бросали свои занятия, подтягивались к крыльцу, переговаривались между собой. Промелькнуло в толпе бледное лицо Кулька. Все предчувствовали новую потеху, глазели на Полоза, тыкали в него пальцами.

Архар вышел последним. Оглядел начальствующим взглядом свой сброд, почесался, подал знак бритому:

– Давай, Борян. Только без этого, без фанатизма.

Бритый разрезал веревки на руках Полоза. Бросил нож. Полоз попытался поймать его, но помешали затекшие руки. Бритый не собирался ждать, пока противник разотрет запястья, – полоснул лезвием по спине, вспарывая одежду.

Бой начался сразу. Полоз развернулся, едва успев поставить блок. Подобрал нож, отступая в два широких шага. Развернулся к бритому. Борян усмехнулся. Пошел по кругу, закручивая неуловимый глазу «веер». Верх – вниз, вправо – влево. Полоз стоял в жесткой стойке, кажется, вовсе не смотря на нож. Поворачивался корпусом, выжидая, пока противнику надоест демонстрировать свои умения подельникам. Первую атаку он отбил блоком и сразу нанес удар, но Борян отскочил назад. Ушел вниз, метя в незащищенную ногу. Полоз отступил. Нож рассек воздух в миллиметре от его ноги. Снова пришлось «уходить», не допустив сближения. Бандит сделал обманку. Полоз дал себя защепить и, когда лезвие уже неумолимо взрезало грудь, увернулся, резко ударил по атакующей руке, уводя ее вниз, и, оказавшись позади своего противника, нанес быстрый удар в шею. Клинку не хватило самой малости. Он уперся в ключицу и соскользнул по телу. Полоз с силой оттолкнул от себя Боряна. Тот мгновенно вывернулся и сразу пошел на противника, совершив тотальную ошибку. Полоз принял его, блокировал выпад в шею и нанес скрытый удар в живот.

Все было кончено. Борян упал на бок, роняя нож. На Полоза бросились, завернули руку с ножом, поставили на колени. Архар, заскрежетав зубами, кинулся к Боряну, зажимавшему рану ладонью.

– Ты чего наделал, сука! – взвыл Архар, разом теряя свое спокойствие. – Ты мне лучшего бойца подрезал!

Удары посыпались на Полоза один за другим. В грудь, в лицо, в шею. Полоз пытался увернуться, но братки крепко его держали. Перед глазами уже повисла черная пелена, и сквозь эту пелену Полоз услышал захлебывавшийся от злобы голос Архара:

– Если Борян умрет, вы все покойники, понял? Я тебе, падаль, такую казнь придумаю, черти в аду содрогнутся. Давай этого гада к остальным!

Полоза подхватили, поволокли куда-то. Он шел, перебирая ногами, лицо заливала кровь, видно не было ни черта. Он слышал, как отпирали замок, и полетел, падая куда-то вниз, получив пинок для ускорения. Пересчитал собой ступеньки лестницы, распахнул многострадальной головой дверь и ввалился в холодное помещение.

Голова гудела немилосердно, к горлу подкатила тошнота – сотрясение мозга гарантировано. Несколько минут он простоял на коленях, упираясь головой в плечо Свята, перебарывая рвотные позывы. Свят тихо матерился себе под нос. Наконец тошнота отступила, Полоз стер кровь с лица, стараясь не задевать развороченную бровь, охнув, вправил себе нос.

– Ничего, ничего, заживет. Бритый готов?

– В живот засадил, а там не знаю. Но из строя выбыл надолго.

– Пахан с нас шкуру лентами спустит, – буркнул Блаженный.

– Не хера лезть, – коротко отрезал Свят. – Взялся за нож, не говори, что негож. Смотреть на него, что ли?

– Ага, теперь на куски порежут.

– Чего ты ноешь, а? Порежут, порежут! Так просто не дадимся. Если крышка пришла нашему походу, я хоть одного-двух за собой утащу. Надо только развязаться, а там еще повоюем.

– Сейчас.

Полоз вытер об штаны кровь с пальцев, Свят первым подставил ему связанные руки. Пришлось повозиться с хитрым узлом – затянуто было на совесть, пальцы то и дело соскальзывали. Полоз пыхтел, время от времени останавливаясь, когда голова начинала кружиться, но потом продолжал свою работу.

– Вот дятлы печальные. Даже связать тебя забыли! Видать, Архар совсем голову потерял, за бритого переживая. Что он ему, подружка, что ли, чтоб так убиваться? Телок обыкновенный.

Свят сбросил веревки, повернулся к Нестеру:

– Давай, брат.

Полоз лег на пол и на минуту прикрыл глаза. От земли шел спасительный холод, успокаивал разбитую голову. Времени оставалось катастрофически мало, поэтому он, превозмогая боль, встал и, пошатываясь, побрел к Якуту.

Глава 10

По ночам в пустыне холодно. Ветра гоняют мелкую пыль и песок, и при свете луны он медленно переваливается с места на место, как в калейдоскопе. Селение кажется мертвым, по крыши занесенным песком, только широкие, протоптанные тропки выдают, что место это обитаемо.

Вертушка выбросила их за шесть или семь километров отсюда – ближе было нельзя, видимость отличная, а слышимость еще лучше. Вслед за проводником протопали эти шесть-семь километров, последние уже в опускающихся сумерках. Неслышно окружили селение, залегли. И лежат до сих пор.

– Свят, Свят, как слышишь?

– На приеме.

– Что у вас?

– Тихо, как в китайской чайной.

Полоз аккуратно переместил вес тела на другую сторону, прижал к глазам прибор ночного видения. Это был его первый выход в качестве командира группы, и внутри он заметно нервничал.

Приказ командования краток и ясен: занять позиции, дождаться противника, перебить охрану, захватить объект. Перед глазами всплыл файл, увиденный в штабе. Абу Бали, 47 лет, правая рука действующего в этом районе главаря «шайтанов». Сам главарь предпочитал руководить на расстоянии – не вылезал из подземных нор, изрезавших горы вдоль и поперек кротовьими ходами. Полоз в сотый раз подумал, по какой причине объединенное командование не сотрет эти горы в порошок вместе с притаившимися боевиками. Вокруг ни души, место глухое. И не пришлось бы трупы собирать с отрезанными головами.

Адад лежал рядом, уткнув голову в ладони, и казалось, спал. А может, молился, хрен его разберет. Служил он верой и правдой, приняв власть Президента всеми силами своей арабской души, потерял в многочисленных схватках с боевиками всех родных. Последней потерей Адада был старший брат и его семья, попавшие в страшный замес на востоке Республики, в маленьком городке, по нескольку раз переходившем из рук в руки.

Справа завозился Шмель, осторожно таща из кармана карамельку. Черт его знает, как он умудрялся постоянно что-то жрать на боевых. Поймав взгляд Полоза, сконфузился, скатал фантик и быстро засунул его в карман. Пожал виновато плечами. Дальше Свист и Рысь, эти предельно собраны и деловиты. Рысь изучает сквозь прицел засыпанные песком домишки, отсюда, через ПНВ, похожие на кадры кинохроники. Не приехали бы под утро, а то с такой погодкой не оберешься санитарных потерь от теплового удара.

Они приехали в начале четвертого.

– Полоз, у нас гости. У нас гости.

– Вижу гостей.

Пока по дороге тащится «Хаммер», а следом за ним веселенькой раскраски минивэн, Рысь улепетывает в снайперское гнездо. Адад уже не спит – глаза горят, прям сейчас врукопашную.

Пять метров до зоны поражения.

Три, два, один.

Свят лупит из одноразового гранатомета по головной машине, минивэн подбивает Хмурый. Минивэну, по ходу, капец, а «Хаммер» пошел юзом, выдержал, молодец. Свят бросает тубу, берется за верный «Печенег» и начинает поливать остатки минивэна и оставшихся в живых «шайтанов», что успели из него повыпрыгивать. На все про все меньше пяти минут, штурмовая группа почти на открытой местности, стягивает полукольцо к врезавшемуся в стену дома «Хаммеру». Завязывается отчаянная перестрелка. Это из домов начинают выскакивать бармалеи, кто в чем был. Попадают под раздачу Полозу, затягивающему петлю с тыла. Задача ясна, как у первоклассника, – не дать уйти никому. Полоз стреляет отсечками, где-то рядом вторят ему АК Шмеля и Свиста, над головой ликвидирует одиночные цели Рысь.

Свят вытаскивает Абу из поврежденного «Хаммера», напяливает на голову мешок, в общем, пакует по полной программе. И тут на дороге, ну совершенно некстати, появляется тройка машин…

– Стас!

Какого хрена! Полоз успевает запомнить, чтобы потом дать втык Святу за нарушение субординации и обращение к командиру на боевых. Но потом понимает, что все идет не так. Машины врываются в пространство боя резко и нагло, открывают шквальный огонь по едва успевшим завалиться в дом спецам, и Свята цепляет в ногу. Он толкает Абу вперед, подволакивая раненую конечность, влетает следом. За ним со свистом рвется граната, Полоз видит вспышку, и…

– Стас! Слышишь меня?

– На приеме, – автоматически ответил Полоз и окончательно пришел в себя.

Они по-прежнему сидели в холодном подвале, вот только Якут, забравшись на плечи Нестера, что-то высматривал в маленьком оконце под самым потолком. Видно было не ахти, Якут и так и эдак пытался что-то разглядеть, но ничего не получалось.

– Слышь, оленевод, ты мне так шею свернешь, – возмущался Нестер, перебирая ногами. – Что там?

– Кипешь, – коротко ответствовал Якут, спрыгивая на землю. – Судя по крикам, кто-то на бандюков напал.

– О, начинается кино, – ухмыльнулся Свят. – Надеюсь, не конкуренты. А то попадем – из огня да в полымя.

– Враг моего врага – мой друг, – поддел его Якут.

– Ну-ну, друг! Таких друзей за хер – и в музей. Нет, если они Архара положат, спасибо им, конечно, большое, только нам-то от этого не легче. Ну, какие предложения, командир? Так и будем сидеть?

– А ты что предлагаешь? Полетать?

На улице что-то грохнуло, затем еще раз.

– Из граника пашут, – прокомментировал Свят, вслушиваясь в нарастающие звуки пальбы.

В ответ беспорядочно ударили очереди. На грани слышимости кто-то лепил из «Корда», но вскоре пулемет смолк. Опять вразнобой палил разнокалиберный огнестрел, потом кому-то удалось установить относительный порядок в какофонии звуков. Видимо, бандиты пришли в себя и организовали отпор. Впрочем, долго это не продлилось – грохнуло так, что дом, к которому прилегал подвал, содрогнулся от крыльца до крыши. На пленных посыпались труха и мелкий мусор.

– Беда! Крупные калибры в ход пошли! Они что там, танк с собой приволокли, или как? Нас здесь с землей сровняет!

– Хорошо бы дверь выломали, – спокойно ответил Святу Якут.

– А может, ну его на фиг, отсидимся? – подал голос Блажь.

– Ну уж нет! Насиделись, хватит!

– Да куда ты без оружия попрешь?

– Э, брат, оружие – дело наживное!

За дверью послышалась возня – кто-то со всей силы дергал замок. По знаку Полоза сидельцы рассыпались по узкому помещению, прячась за стены, на тот случай, если негостеприимные «хозяева» решат, что в живых их оставлять нельзя, и попробуют решить проблему с помощью гранаты. Но дверь распахнулась, и в проеме показался белый от ужаса Кулек. Руки его тряслись, как у паралитика.

– Выходите! Там ваши.

– Какие такие «наши»?

– «Альфа», – шмыгнул носом Кулек и тут же исчез.

Полоз переглянулся с остальными. Они осторожно выбрались наверх. У входа лежали двое братков, но сомнительно, что их сумел снять перепуганный до смерти Кулек. Подобрав валяющиеся стволы, спецы быстро оглядели поле боя.

На побег никто не обратил внимания. Бандиты все, какие были в лагере, торчали «на стенах», отбивая нападение неизвестной спецназу «Альфы». Атакующие, судя по всему, собирали силы на штурм.

– Давай в дом! – быстро скомандовал Полоз. Не зная числа, которым ударила по лагерю «Альфа», он должен был учитывать вариант, при котором бандиты отобьют нападение, и тогда стены дома станут для отряда укрытием. Да и шансов сдержать возможную волну веселее в четырех стенах, чем с голой жопой на открытом месте.

В доме было пусто, если не считать холодного уже Боряна, скалившего зубы на диване. Широко раскрытые глаза братка безучастно пялились в потолок.

– Ну, чтоб тебя на том свете черти в компанию приняли, – «пожелал» покойнику Свят и присоединился к команде в поисках своего оружия.

В соседней комнате был целый оружейный арсенал. Видимо, бандиты стащили сюда все, что отобрали у Полоза и остальных, пока Гоша устраивал им экскурсии по лагерю. Вот только патроны по бандитской безалаберности были сброшены на матрас в кучу. Свят, матерясь на чем свет стоит, искал свой пулемет. «Печенега» след простыл. Видимо, тяжелое вооружение было на вес золота и братки быстро приспособили его на оборону лагеря.

– Найду, найду липкие ручонки, вырву и в задницу засуну, на манер петушиных перьев, – приговаривал себе под нос Свят. Якут услышал, коротко хохотнул.

– Чего ржешь, оленевод? Я без моей девочки как без рук.

Якут ничего не ответил, быстро проверил винтовку, вопросительно взглянул на Полоза:

– Ну что, я на крышу, командир?

– Давай.

Якут быстро полез по приставной лестнице, открыл люк, ведущий на крышу. Послышался звук выбиваемого оконца. Все, Якут на месте. Полоз приказал занять окна, предварительно выломав закрывающие их доски. Когда все были готовы – скомандовал «огонь».

Они ударили в тыл бандитам, слаженно и одновременно, по команде. В горячке боя осажденные не сразу поняли, откуда стреляют и почему валятся братки. А когда поняли, развернули часть своих навстречу новой опасности. Кое-как удалось организовать отпор, но беда была в том, что со стороны дома урки оставались открытыми, как на мишени в тире. Прячась за ящиками и телами, валяющимися то тут, то там, бандиты стали потихоньку стягиваться к дому. Сверху их методично отстреливал Якут. Кто-то дал очередью по окну – на удачу, надеясь достать снайпера. Из этого ничего не вышло: Якут залег, очередь выкрошила щепы из толстого бревна перекрытия, а следующей пулей Якут достал нападающего. Повторять «подвиг разведчика» больше никто не рискнул. Бандиты отползли на безопасное расстояние и затихарились.

Командир «Альфы» быстро сообразил, что в раскладе появился неучтенный фактор, играющий на руку ему и его бойцам, и скомандовал атаку. Пулеметчиков выбили из гнезд еще в начале штурма, но он оставил здание бывшего вокзала под шквальным огнем своих и пошел в обход, там, где благодаря помощи Полоза и его людей образовалась брешь и сопротивление было минимальным. Подогнал бээмдэшку и поливал значительно поредевших бандитов очередями из танкового пулемета, пока не смел защитников. Архар понял, что его обошли, и с ожесточением огрызался из здания вокзала. «Альфа», проникнув через пролом в обороне бандитов, стягивала кольцо окружения.

– Эй, там, в доме! Кто есть живой, выходи! И снайпера снимай с крыши! – «Альфовец» с чумазыми разводами на физиономии, воспользовавшись тем, что никто не стреляет, решился на переговоры.

– Здесь все живые, – донеслось из дома.

– Ну раз живые, выходите.

– Может, воспользуемся суматохой да улизнем? – Блажь нервно озирался по сторонам. – Мне с «Альфой» пересекаться неохота.

– Что так? – спросил Полоз.

– Да они же отмороженные на всю голову! То ли отпустят, то ли к стенке поставят.

– За что ж нас к стенке? Мы ж им помогли! – удивился Нестер, смахивая пот со лба.

– Такие у них порядки. Потащат в особый отдел, будут там мытарить по полной: кто, да что, да откуда, да как к бандюгам попали. Неизвестно, что еще решат. Они к себе только военных бывших берут, остальных или в расход, или на укреплениях их загибаться.

– Да мы тоже не пекари, – вставил Свят.

– Ага, не пекари. А вот я по-ихнему «пекарь». Они вольных бродяг рецидивистами считают, с нами разговор короткий.

– Ничего, Блажь. Ты молчи себе в тряпочку, сойдешь за вояку.

По лицу Блаженного было видно – такой совет его не успокаивает. Полоз подумал, что «Альфу» бывший искатель боится куда больше бандитов. И перед новой угрозой бледнеет перспектива быть «порезанным на куски» Архаром с подельниками.

– У нас почти нет патронов. – Полоз говорил сухо и внятно, сгрудившиеся вокруг него бойцы молча слушали. – До Москвы черт знает сколько километров. Никто не надеялся встретить здесь «Альфу», но раз пошел такой расклад, нам остается только просить у них помощи. Откажут – будем думать, что делать дальше. А не откажут – какое-то расстояние можно будет пройти вместе.

– Ты меня не слушал совсем? – взвился Блаженный. – Они тебе такую помощь окажут – мало не покажется. Вы тут пришлые, делов не знаете, так слушайте, чего знающие люди говорят! От «Альфы» помощи ждать – на свою задницу приключения искать. Им же под каждым кустом шпионы мерещатся, а со шпионами у них одна пилюля – пуля в башку, и поминай как звали. Думаешь, они вам помогать кинутся, патронами засыпят по самую макушку? Держи карман!

– Ты чего орешь, как баба на сносях? Пересекались, что ли?

– Ни хрена я с ними не пересекался! А говорю, что знаю! – заорал Блаженный, и по тому, как быстро он отреагировал на вопрос Нестера, Полоз понял, что Блажь врет. Но разбираться сейчас было недосуг.

– Я все сказал. Считай, что это приказ.

– Манал я ваши приказы. Попомните еще мои слова, да поздно будет. – Блаженный как-то сразу скис, обреченно теребил ремень на «калаше», но в новую свару не полез. То ли смирился, то ли что задумал. «Зачем мы его тащим? – мелькнуло в голове Полоза. – Дело свое он сделал, так пусть чешет до своего форта. Отсыпать патронов, отпустить на все четыре. Может, правда улизнет, пока стоит неразбериха. А мы ведем его за собой, в неизвестность?»

– Иди. – Полоз сам не ожидал, что скажет эти слова. Но если Блажь пересекался с «Альфой» с не самой лучшей стороны, правильнее было его отпустить. «Да, правильнее. Ты о правильности думаешь или труп на себя вешать не хочешь? Если пристрелят его, на твоей совести будет. Ты ему уйти не дал, когда была возможность».

– Ты чего, Стас? – не понял Свят, недоуменно таращась на друга.

– Вить, дай ему оставшиеся патроны.

В напряженной тишине Свят отстегнул магазин. На лице Блаженного застыла неуверенность – вот так сразу их совместный поход заканчивался и он оставался один наедине с опасностями Пади, без поддержки, без тепла плеча по ночам… Они словно отторгали его от себя. Неожиданно – Блажь сам себе удивился – его охватила злость.

Нестер без лишних разговоров протянул ему патроны. В молчании Блажь рыскал по комнате, собирая необходимые вещи. Руки его дрожали, и, чтобы согнать эту дрожь, он несколько раз глубоко вздохнул. Чуть полегчало. Со стола собрал остатки жратвы, покидал в рюкзак найденные банки, сцедил воду из плотно закрытой емкости в углу.

– Ну что, прощаться будем? – остановил его Свят.

Нестер подошел, крепко пожал Блаженному руку:

– Удачи, Блажь.

Свят хлопнул по плечу:

– По сторонам гляди. Мы с тобой много прошли, надежный ты мужик.

Якут коротко кивнул. Блаженный взвалил на плечи рюкзак, со злостью взглянул на Полоза и принялся отдирать заколоченные доски с окна. Свят молча помог ему. В дом ворвался запах гари, черные клубы дыма – видать, где-то сильно горело. Блажь перемахнул через окно и был таков.

– Знаешь, Стас…

– Знаю, – отрезал Полоз, давая понять, что тема закрыта.

– Зря ты его отпустил, – вставил с другого бока Нестер. – Одному у него шансы невелики.

– Это был его выбор, – ответил Полоз. Чувствовал он себя паршиво и, чтобы избавиться от этого липкого, противного ощущения, вышел за дверь, оставив их глядеть ему в спину.

Бой затухал. Где-то в здании вокзала еще стреляли короткими очередями, но Полоз не мог определить на слух, отстреливались ли это бандиты или нападавшие производили зачистку, добивая раненых. Вокруг царила полная разруха – не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что лагерь был разгромлен подчистую. В клетке, согнувшись, сидел недавний мужик в толстовке, единственный, кто выжил из пойманных пленных. Остальные лежали на земле, изрешеченные пулями. Видно, в горячке боя бандиты про «живняк» забыли, а «Альфа» не особенно церемонилась. Сиделец не спешил выбраться из клетки, Полоз видел только его вздрагивающую спину. Вокруг валялись тела, среди бандитов нашлась деваха – жертва любвеобильности Мопеда: смотрела в небо стеклянными глазами, одетая кое-как, а на цветном тряпье следы от пуль. Голые ноги торчали, как у сломанной куклы. Смерть настигала бандитов на развороченных вышках, у разгромленного частокола, кто-то висел, перегнувшись через бревна. По дороге Полоз перешагнул через тело – крупным калибром мужику практически отстрелили голову, висевшую теперь на лоскуте шеи. Другого на части разворотило гранатой, разбросав ошметки по окрестностям. Полоз прошел по липкой, еще теплой крови, выбирать не приходилось.

Он дошел до вокзала, остановился на видном месте. Остро кольнула мысль, идут ли бойцы за ним или похватали манатки – и вслед за Блажью. Вот весело будет, одним махом потерять весь отряд. И ведь не скажешь ничего, он спиной чуял, действие его не одобряли, считали, что Блажь и дальше должен был остаться с ними, не хотели его отпускать. Но повернуться и посмотреть что-то мешало. Гордость? Да какая, к черту, гордость, если знали они друг друга как облупленные, разве что кроме Нестера. Он хмыкнул про себя: хотел избавиться от Блаженного, а избавился от своего отряда! С кем теперь пойдешь, да и куда? Один? Если надо, то и один. Приказ должен быть выполнен любой ценой. Приказ? Чей? Кого? Или сидит в тебе, Полоз, намертво приваренный стержень, последний, не дающий тебе согнуться? Без которого ты уже не ты. Дающий смысл твоему земному существованию. И если этот стержень надломить…

Они, конечно, шли. Может быть, и ругали его себе под нос, костерили на чем свет стоит, за упертость и дурость, но не бросать же теперь. Помирать, так с музыкой, или как там сказано? Поэтому и шли, и остановились в шаге за его спиной.

– Оружие на землю! Руки в гору!

«Альфа» скоренько окружила их.

– Снова здорово, – брякнул Свят, кладя «калаш» перед собой и отступая на шаг назад. – Никому ничего не напоминает?

Вперед вышли трое, наскоро обыскали, забрали оружие и отошли. За их спинами показался высокий дядька в камуфляже и бронике, с наскоро перевязанной рукой.

– Вы из дома по бандюкам палили?

– Мы, – ответил Полоз с удивившим его самого спокойствием.

– Что в доме делали?

– Гостевали! – не выдержал Свят. – Что, не видишь, как нас приняли хорошо?

«Альфовец» быстро оглядел разбитую физиономию Полоза.

– Руки-то можно опустить?

– Нет.

Из раскуроченного вокзала показалась процессия. Оставшихся в живых бандитов волокли по земле, вывернув руки назад, фиксируя голову. Впереди гнали Архара, за ним еще двоих, следом старые знакомые, Мопед и Кухарь. Кухарь извивался, то и дело падал, голося на всю ивановскую. Конвоиры награждали его вихляющийся зад смачными пинками. Последним вывели Кулька. Пацан был на грани обморока от страха.

– Отпустите пацана. – Полоз оглянуться не успел, как Свят опустил поднятые руки и вышел вперед.

– Это кто еще такие? – Перед ними остановился «альфовец», черноволосый, с бледной до неестественности кожей, перемазанной черными разводами копоти. Свой тактический шлем он держал под мышкой.

– Стрелки. Изнутри лагеря нас огнем поддержали, – доложил высокий.

«Альфовец» сощурил на них глаза. По тому, как ему отвечали, Полоз безошибочно определил в бледном командира.

– Что, жалко? – обращался он к Святу, а смотрел на Полоза. Полоз выдержал его взгляд.

– Он нас из подвала вытащил. – Свят шагнул к командиру. На него тут же уставилось не меньше дюжины автоматов и штурмовых винтовок.

– Сердобольные какие выискались. Что теперь, медаль ему на грудь? А если б нас тут не было? Размотали бы вам кишки по округе, а он бы стоял и смотрел. Или б сам вас на перо посадил, а? Бандитам приговор один. Он знал, во что ввязывается.

– Отпусти пацана, – с нажимом произнес Свят. Полоз понял, что приятеля «понесло». В такие минуты Свят становился упрямым как баран и напрочь отметал опасность, которой подвергал не только себя, но и товарищей. – Не думаю, что он в банде по собственной воле оказался. Что, тебе за его смерть орден дадут?

Командир «Альфы» расхохотался, показывая острые зубы. За ним, как по команде, грохнули остальные. Он кивнул кому-то – Кулька вытащили из общей кучи бандитов, отволокли в сторону. Парень едва перебирал ногами, не до конца осознавая, что отсрочил свою смерть.

– Ты что скажешь? – Неожиданно перестав смеяться, бледный ткнул рукой в Полоза.

– Он нас вытащил, это правда, – осторожно произнес Полоз.

– И все?

– И все.

– Ладно, с вами потом разговор будет. Руки можете опустить.

– Вампир, – из-за спин «Альфы» вышел сухопарый бритый тип в очках в тонкой оправе, – мы должны их допросить! Немедленно! Как они оказались в доме, откуда вели огонь? Это логово Архара, и мы можем предположить…

– Я сказал – после, – отрезал командир, и бритый прикусил язык. – Смелый, лопату!

Он взял инструмент, подошел к угрюмо молчавшим бандитам, ткнул в первого попавшегося:

– Рой.

Бандит не шевелился. Командир ударил его острием лопаты по ноге. Бандит взвыл от боли, хотел повалиться на землю, но Вампир, легко перевернув древко, уперся острием ему в кадык. Пришлось стоять, подвывая и чувствуя, как по ноге течет кровь.

– Копай, сволочь. Потом ты. – Он махнул рукой в сторону Кухаря. Кухарь выл на одной ноте, и Вампир брезгливо поморщился. – Нет, этот обделался, по ходу. Тогда ты.

Мопеда трясло, но он силился сохранить лицо. Когда покалеченный бандит не смог больше копать, взял лопату и начал рыть дальше. Архар смотрел на Вампира с дремучей, черной ненавистью, скалил в бессильной ярости зубы. Вампир, казалось, не смотрел на него, наблюдал, как бандиты копают себе могилу. Что это могила, Полоз не сомневался ни на минуту.

– Быстрее. Что как вошь на гребешке ползаешь?

Наконец яма была вырыта.

– Вылезай, – коротко бросил Вампир Мопеду. Тот попытался выкарабкаться, но руки и ноги скользили по разрытой земле. Он сделал несколько попыток, потом бессильно опустился на землю и закрыл голову руками. Вампир без эмоций, буднично, пристрелил его. Едва стих звук выстрела, как Кухарь завопил с новой силой, гнал что-то нечленораздельное, выделывая ногами смешные коленца в руках державших его «альфовцев». Остро пахнуло свежей мочой. «Альфовцы» бросили Кухаря, он опустился на корточки, а потом вдруг рванул с низкого старта. Вампир, словно предвидя такой расклад, всадил пулю ему в ногу. Кухарь кубарем покатился по земле. Орал, держась за раненую ногу. Вампир подошел к нему, с силой ударил под дых.

– Ползи к своим, падла! Легкой смерти захотел? Легкую смерть заслужить надо!

Кухарь полз зигзагами, как большое насекомое. Останавливался, размазывал кровь и сопли по лицу. Двое оставшихся в живых бандитов сторонились его. Никто не подал руки, не поставил на ноги.

– Приказом командования военизированной группировки «Альфа» за бандитизм, убийства, торговлю людьми вы приговариваетесь к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Вампир отошел в сторону. Тройка «альфовцев» вышла из строя. Бойцы вскинули оружие и сделали одиночный залп в сторону бандитов. Один сразу упал в яму, второй шатался на краю, раскачиваясь из стороны в сторону – пуля не вошла в голову, разворотила шею. Потом упал, и «альфовец» ногой столкнул его в яму. Куда попала пуля Кухарю, Полоз не видел. Но бандит сразу затих и в обмоченных штанах полетел вслед за остальными.

– Приговор приведен в исполнение, – спокойно поведал Вампир собравшейся публике и махнул рукой: – Закапывайте.

«Альфа» похватали лопаты, наскоро прикопали яму. Последовала команда «разойтись». Архара и Кулька утащили в обратном направлении. Видно, на них у Вампира имелись свои планы.

В лагере началось движение, бойцы четко знали свои обязанности и занялись делом. Зашумели голоса, группа пошла собирать оружие, бесцеремонно переворачивая трупы, а заодно шманая карманы покойников. Другие обследовали лагерь на предмет воды и провианта. Где-то засмеялись. Вампир отдал несколько быстрых приказов, потом развернулся к Полозу:

– Давай за мной.

Полоз не заставил просить себя дважды. Шел за Вампиром, удивляясь его беспечности. Охрану снял, идет впереди, не опасаясь, что Полоз накинется на него и одним поворотом свернет шею. Впрочем, сделать это в лагере, битком набитом «Альфой», было бессмысленно. Даже не успеешь сказать «аминь», как тебя исполосуют очередями вдоль и поперек. И Вампир это прекрасно понимал.

Они вошли в здание вокзала, оглядываясь по сторонам. Черный от копоти зал, словно декорация к преисподней. Пол усыпал обломками и гильзами, валяются покореженные, изрешеченные пулями сиденья. У окошка с едва читаемой надписью «кассы» обвалилась часть перекрытия. Густо насыпано телами: «Альфовцы» вытаскивали своих, еще живым оказывали первую помощь, мертвых складывали рядком.

У самого выхода их нагнал очкастый «особист»:

– Вампир, так дела не делаются! Как представитель «особого отдела» группировки я вынужден заявить протест! Ты нарушаешь установленный порядок и ставишь под угрозу не только свою жизнь, но и…

Вампир резко развернулся на каблуках:

– Командир здесь я! Запомнил? И за все, что я делаю, я несу ответственность перед вышестоящим руководством! Понял? Не слышу, понял? А теперь не путайся под ногами и не мешай!

Глава 11

– Ну что стоим? Рассказывайте.

Их отвели в сторону, чтобы не мешались на дороге, под накинутую на столбы маскировочную сетку. «Особист»-очкарик был тут как тут, сверлил Полоза глазами, точно пытался пробить дырку у него в голове.

«Правду», – стукнуло в голове Полоза.

– Особый отряд, прибыли из Белояра.

– Это из какого такого Белояра? За Уралом, что ли? – присвистнул Вампир, на миг перестав отстукивать ритм по сфере шлема.

– Урал непроходим! – почему-то с радостью воскликнул «особист». – Аномалия «Тень» перекрывает горы полностью. Там даже мышь не проскочит.

– Ша! – цыкнул на «особиста» Вампир. – Я разговариваю.

– Мы прошли под горами.

– Под Уралом? Интересно, интересно. Послушаем.

Полоз кивнул. Голова гудела страшно, но он нашел в себе силы подробно поведать обо всех злоключениях группы. Он говорил об Остроге и Белояре, вскользь упомянул про объект «двенадцать». Вампир вопросов не задавал, видимо, дал Полозу выговориться. Полоз обстоятельно рассказывал о том, как застал в Зауралье Катаклизм, что «волна» прошла через горы выборочно и как полковник Козырев организовал новый порядок. Об Остроге говорил мало: кто держит власть, какие установлены законы. Рассказал о плане Козыря добраться до Москвы и о том, что ими предпринимались две попытки пересечь горы, закончившиеся неудачно. Вампир хмыкнул, из чего Полоз сделал вывод, что и «Альфа» также пыталась штурмовать Урал, видимо, с южного направления. О своем путешествии говорил подробно: кто и как снаряжал группу, сколько было человек, как сунулись в переход под Уральскими горами. Как натолкнулись на аномалии и неизвестных тварей, предприняли попытку прорыва и оставили под горами больше половины группы, в том числе научника. Как выбрались на поверхность, потеряли Воху и пошли дальше. Упомянул аномалии, мужиков Гвездослава и свое позорное пленение, Блуждающий город. Вампир заинтересованно слушал, задал пару вопросов о «Бастионе».

– На выходе из города попали в «липучку». Пацан тот, Кулек, уговорил своего старшего вытащить нас.

– «Забава», значит, у них с собой была. – Вампир кивнул «особисту». – Без «забавы» из «липучки» не выберешься. Редкая штуковина. Смелый! Вещички у бандосов обшманали?

– Так точно, – прогудел, по всей видимости, адъютант, подававший Вампиру лопату. Он тенью стоял за плечом командира.

– Так-с, быстро метнись по бойцам, кто нашел в шмотье «камень», пусть тащит сюда.

– Есть! – Смелый козырнул и умчался выполнять поручение.

– Продолжай.

– Привели в лагерь, заперли в подпол. Кулек нас выпустил, когда началась заварушка. Похватали стволы, открыли огонь. Все.

– А вот и не все, – усмехнулся Вампир. – Кто тебя так отделал мастерски?

Он протянул руку, показал на раздувшуюся бровь Полоза, разбитые губы. Полоз, поморщившись, потрогал ладонью большой желвак над разбитой бровью. Глаз медленно оплывал синяком.

– Архар, – коротко ответил Полоз.

– И чего не поделили?

– Кореш его вызвал меня на ножи. Получил в живот и помер.

– Да ты немногословный, я погляжу. Другой бы мне соловьем разливался, подвиги свои описывал. А ты – помер, и вся недолга.

– Не вижу смысла.

– Смысла он не видит, ага. Знаешь, кое-что в твоем рассказе меня настораживает. Сдается мне, ты со мной не до конца откровенен. А я, знаешь ли, такие вещи не люблю и…

Чего еще не любил Вампир, узнать не удалось. К маскировочной сетке приближалась группа «альфовцев» из шести человек, тащивших на привязи двоих из банды Архара. Бандиты были сильно побиты, один подволакивал ногу.

– Поймали?

– От меня не убежишь, – послышался знакомый голос, и командир группы вступил в освещенный круг под сеткой.

– Докладывает командир разведгруппы… – Его взгляд упал на Полоза, на лице отразилась высшая степень удивления. – Полоз? Полоз, ты?

Свист сильно изменился. По горам и пустыням с ним лазил зеленый пацан, а теперь напротив стоял матерый мужик, каждое движение которого выдавало в нем годы, прожитые в нелегкой борьбе за существование, и недюжий военный опыт.

Они коротко обнялись.

– Полоз! Черт! Жив, жив курилка! Свят! Свят, братишка!

Он по-медвежьи заграбастал Свята, стоял, обнимая их. Вампир смотрел на всю картину прищуренными темными глазами, давая выплеснуть первые эмоции, потом спросил:

– Гляжу, вы знакомы. Не представишь?

– Стас Родин, оперативный псевдоним Полоз. Он моим командиром был, до Катаклизма еще. Это – Тачин Витька, оперативный псевдоним Свят. Этих двоих не знаю, – Свист кивнул на Нестера и Якута. – Но, значит, стоящие ребята. Полоз абы кого с собой не возьмет.

– Ручаешься за них?

– Как за себя.

Вампир ухмыльнулся. Очкарик подскочил на месте от возмущения, но быстро взял себя в руки, записал чего-то огрызком карандаша в толстую потрепанную тетрадь.

– Ладно, добро. Первую проверку вы, считай, прошли. Свист вас опознал, а Свисту я верю. Тобой займется медик, посидите пока тут. Свист, докладывай.

Свист весело подмигнул Полозу, вытянулся по струнке.

– Преследовали группу из шести бандитов. Уходили на юг, четверых положили, двоих взяли в плен.

– Потери?

– Прокопыч ногу повредил. Жить будет. В остальном – потерь нет.

– Бандитов в расход, без суда и следствия. Но предварительно обшманать, основательно допросить. Чего сидишь? – бросил он очкастому «особисту». – Выполнять!

«Особиста» как ветром сдуло из-под сетки. Вампир кивнул Свисту:

– Пойдем, покажешь добычу.

Пришел тощий медик, вплотную занялся Полозом. Напоил страждущих, промыл раны на голове, прижег остро пахнущей медициной жидкостью. Вколол обеззараживающий препарат, перевязал голову бинтом. Потом занялся спиной. Порез на лопатке был глубоким, медик прочистил рану, свел вместе края и залил биоклеем, чтоб не попала какая зараза.

– Вроде бы ничего так прошло. – Свят завалился на землю, оперся спиной о столб. – Свист, кто бы мог подумать. Он, выходит, к «Альфе» прибился. Глядишь ты, большой человек стал. Может, повоюем еще, а, оленевод?

– Повоюем, однако. – Якут приоткрыл один глаз, посмотрел на Свята.

– Зря их Блажь костерил. Нормальные мужики.

– Угу. То-то ты нормальным мужикам в морду хотел дать, мой большой брат, – ответил Якут. – Когда они Кулька к стенке ставили. Нормальные, да не ко всем. Я так думаю, не опознал бы вас Свист, они бы по-другому с нами разговаривали.

– Кстати, а что с пацаном будет? – спросил Нестер, оглядываясь по сторонам. – Блажь говорил про укрепления что-то…

– Не знаю. – Свят помрачнел, судьба Кулька его здорово беспокоила, и он сам не знал почему. – Не шлепнули, уже хлеб.

Стало темнеть. По периметру зажглись костры, «альфовцы» выставили сильное охранение. Полозу и парням принесли еды в армейских бачках, они жадно набросились на пищу – сказывались голодные сутки. Всего «альфовцев» было человек шестьдесят. Как рассказал им на минуту забежавший проведать Свист, за Архаром Вампир охотился давно. Основная база группировки располагалась далеко на юге, но Вампир «выбил» у начальства людей, технику и разрешение действовать на свое усмотрение и забирался все глубже в незнакомые места, идя по следу банды. Поставил себе цель – взять Архара любой ценой, притащить на суд и лично посмотреть, как грохнут поганца. Тщательно отбирал людей, идущих за ним, как за Иисусом Христом, не размышляя и не сомневаясь. Как понял Полоз, это было главным условием – безоговорочная преданность командиру. Не вписывался в эту схему только очкарик-«особист», но Полоз подумал, что бритого ему просто навязали.

Архар попал в поле зрения «Альфы» не случайно. Год назад одна из разведгрупп группировки пропала на маршруте. Нашли их в лесу, в глубоко законспирированном убежище, оборудованном по всем правилам боевиков. Сверху лес густой, а внизу – «землянка в три наката», подземные ходы, норы с приставными лестницами и люками в потолке. Там Архар прятался, оттуда выходил на «дело». И что самое интересное – никто за все это время не мог раскрыть тайного убежища, хотя и прочесывали лес вдоль и поперек. Там же обнаружили и тела. Перед смертью «альфовцев» жестоко пытали. Четверо так и скончались от полученных ран. Остальным выдавливали глаза, одного кастрировали, одному отпилили голову. Вампир сам был из тех, кто выносил тела…

Архар ушел на север, бросив под огонь «Альфы» своих подельников. На севере ему вновь удалось сколотить большую банду, заняться тем, чем занимался всегда: облагал «налогом» пойманных искателей, а попросту грабил их подчистую, занимался работорговлей – «живняк» Архара Полозу удалось увидеть своими глазами. И убивал. Совершал налеты на форты и поселения. Где чувствовал серьезный отпор – отходил. Где давали слабину или защищать было некому – грабил. Баб забирал с собой, насиловал, иногда по несколько суток. Считал их чем-то вроде балласта. В лагере подолгу не оставлял – чтоб братаны не дрались меж собой. Пользовал до предела, а какие выживали, продавал на «барахолках». Ибо баба, будь хоть сто раз отчихвостена, товар дорогой.

Вампир гонялся за ним по всем «городам и весям». Нападал на след, но Архар, зная, что его преследует «Альфа», держал ухо востро и всегда уходил. И вот наконец повезло. Вышли прямо на стоянку банды, взяли с боем лагерь, Архара поймали. Остальные были Вампиру не нужны, хотя кое за кем и водились крупные грешки. На вопрос про Кулька Свист ответил, что будет так, как решит Вампир. Но скорее всего пацана сдадут на «переплавку» – пусть трудом искупает свою вину. Когда Свист ушел, Полоз замолчал, мучительно обдумывая, как склонить Вампира к помощи, если это вообще удастся сделать.

Лагерь гудел допоздна. Полоз видел, как ломали баррикады и стены, сматывали маскировочную сеть и колючую проволоку. Вдали грохотали взрывы – саперы Вампира отчищали от «подарков» заминированные подходы к лагерю. Бээмдэшку приспособили к вытаскиванию бревен из земли. Набрасывали петли, раздавался гул мотора. Техника ревела от натуги, выкорчевывая бревна из частокола. Ломали стены, кирпичи оставляли на месте, а все, что могло гореть, сносили куда-то в глубь бывшего бандитского лагеря. Вскоре над вокзалом в самое небо взметнулся огромный костер. Полоз не сомневался, что вместе с бревнами в огонь попали и мертвые тела. Смрад паленого мяса переваливал через вокзал, уносился далеко в небо столбом черного дыма. В огонь пошли правые и виноватые. Вряд ли Вампир видел хоть какую-то разницу между пленными рабами и бандитами. Похоже, вместе с Кульком на «исправительные работы» угодил и выживший мужик в толстовке. Архара не было видно. Вероятно, его держали в здании вокзала под усиленной охраной.

Показался Свист. Вытирал рукой потное, покрытое сажей лицо, отчего походил на черта, сбежавшего из филиала ада. Он подошел к маскировочной сетке, жадно пил воду из фляги. Плеснул себе на лицо, но копоть не смывалась, только размазывалась еще хлеще. Потом без сил грохнулся на землю и выдохнул воздух с глубоким свистом.

– Уф, на сегодня все, слава тебе господи. Запарился. Давайте, мужики, рассказывайте! Мы же с Катаклизма не виделись! Где Судный день встретил?

– У Свята, в Белояре, – ответил Полоз. – Приехал к другу погостить, а тут такое…

– Погоди-погоди. Это ж за Уралом!

Полоз скупо улыбнулся:

– За Уралом, за Уралом. Мы твоему Вампиру битый час об этом рассказывали.

Свист кивнул, сразу принимая на веру сказанное Полозом. Не сомневался в бывшем командире. Знал, что врать тот не привык.

– Вот черт. А мы думали-гадали, выжил там кто-то или нет. Отряды посылали, только вот ни один не вернулся. Добрались двое – один ослеп, другой вроде ума лишился. Все бормотал про какую-то «Тень», живую, про то, что она отряд целиком счавкала. Мы сначала не поверили, думали, он в помрачении рассудка всякую ахинею несет, а потом правдой оказалось.

Полоз не стал выпытывать подробности, но убедился, что предчувствия его были оправданы. «Альфа» действительно делала попытки перевалить за хребет.

– Мы под горами шли, через заброшенный бункер, – вставил Свят. – И там тоже было не сахар с пряниками.

Он снова рассказал историю про путешествие под Уралом, Свист молча слушал. Потом вздохнул, покачал головой, достал из внутреннего кармана плоскую флягу.

– Давай, мужики, за помин душ. Земля им пухом и травка покрывалом.

Выпили не чокаясь. Во фляжке оказался спирт, продрал глотку, теплым шариком провалился в желудки. Каждому хватило по глотку.

– После Судного дня пришли к Козырю – полковнику местной воинской части. Он как раз отряд самообороны собирал. Хотя не понятно было, от кого обороняться. Мы-то думали, война началась. Гомосеки из НАТО страх потеряли и ядерной боеголовкой по нам шарахнули. Вокруг разруха, кто в чем из дома выбежал, неразбериха царит. Потом только смекнули, что никаких признаков применения ядерного оружия в помине нет. Только «волна» пронеслась чудовищная, дома как карты складывались. Козырю тогда проблем хватило по горло: «беженцев» принимали, питание организовывали. Огляделись – а он тут единственная власть остался. Бросились завалы разбирать, какое там. Те, что под «волной» рухнули, – в песок, в пыль. Там не то что живых, мертвых ничего не осталось. Вокруг вой стоит, из поселков окрестных к нам народ собирается, кто выжил. Козырь мечется, пытается с командованием соединиться – тишина. Вот сколько мы с беженцами занимались, столько он и пытался. Через неделю на связь вышел Советский. Мы его теперь Острог зовем. Там тоже народ выжил. Решили вместе держаться. Нас со Стасом как самых опытных, – Свят усмехнулся, бросил взгляд на Полоза, – Козырь в разведку отправил, по населенным пунктам, живых искать. Вон Якута в нагрузку дал. Говорил, белке в попу попадет.

– В глаз, – невозмутимо ответствовал Якут.

– Ага, в глаз. В глаз войдет, из попы выйдет. Чего мы там видали, в разведке этой, в страшном сне не приснится. Каких сел вообще нет, слизало начисто, и за периметром еще деревьев повалило немерено. В каких – бабка с дедом одни остались и говорят: «Чего ж, сынки, Господь, видать, прогневался, конец света наступил». Кто в гроб, кто в подпол. Стреляли в нас охотнички, лесные люди, блин. Мы, мол, в тайге переждем, пересидим Судный день, идите на хер. А вокруг – лагеря. И не все «волной» смело. А на зоне бунт – страшное дело. Поубивали ментов, на свободу вырвались – зверье. Которые по домам рванули, а которые сколотили банды, типа вашего Архара, творили беспредел. Как-то приходим в лагерь один, а там охрану всю согнали в карцер и голодом заморили. Стоят они, как селедки в бочке – мертвые. И пусто вокруг. А мы втроем – с автоматами, Якут с «веслом» своим. Пробрало меня тогда, брат, до печенок, жутко было невыносимо. Сколько мы ужасов видели, пока за бармалеями по пескам гонялись, я уж думал, ничего меня не проймет. А карцер этот до смерти помнить буду. Лица их, щеки ввалившиеся, глаза… Им же там ни сесть, ни лечь было. Стоймя, несколько дней…

Свят умолк. В темноте дымили костры, переговаривались меж собой люди. Свист первым нарушил молчание:

– А потом?

– Потом вернулись. На бунт попали. Козырь самых ярых бунтарей перестрелял, остальных в кутузку. Этих, правда, кормили. В общем, год порядки устанавливали. Потом как-то устаканилось все. Решили, раз такое дело, все мы теперь в одной лодке, надо как-то выживать. Ну, по мелочи были непонятки. С мародерами боролись, два раза атаку крупных банд отбивали. Урки сразу вкурили, что нас нахрапом не возьмешь. Обходили Белояр стороной. Вот так и жили, пока про проход под горами не узнали.

– Это вам еще повезло, что город маленький был, да и вообще в округе с населением швах, – произнес Свист. – Если у вас беда, ты представь, что в больших городах творилось. Я Судный день в Самаре встретил. Девчонка у меня там жила, приехал к ней погостить. Кино, вино, все дела. Ночью за сигаретами вышел, там у них круглосуточный на углу стоял. Только из дома выбрался – подземный толчок, да такой силы, что машины как мячики попрыгали. Сигнализации врубились и ну орать. Я за телефон. Звоню ей, чтоб из дома выходила, а она трубку не берет, спала, наверное… Я-то не сразу врубился, что за хрень. А как дома рушиться стали… Ну я за ней, до второго этажа добежать успел, а потом чую, лечу, как горный орел. Вынесло меня, об землю приложило, и дух вон. Когда очнулся, кругом горело, дома нет. Правильно ты сказал, как карты сложился. Встал на четвереньки, голова гудит, ноги не слушаются, вокруг люди бегают. Как меня тогда не затоптали, ума не приложу до сих пор. Ну, думаю, надо валить из города, здесь меня ничего уже не держит. А город-то миллионщик, кусок двести населения. Паника началась. Бреду до вокзала, машины не останавливаются, городского транспорта, понятное дело, нет. Три раза сознание терял… Ладно, не хочу об этом говорить.

– Не хочешь, не говори. А как ты к «Альфе» попал?

– А, это было интересно. Когда все мало-помалу улеглось и стало ясно, что весь мир в труху, я выживал как умел.

– А родные твои? – осторожно спросил Свят. – Кто-нибудь остался?

Свист покачал головой, сжал кулак.

– Город снесло подчистую. Никто не выжил. Ну ладно. До командования не добраться, я эту идею сразу откинул. Вас нет никого, связи нет, да и потерял я тогда аппарат свой. Тоже насмотрелся всякого, пока бомжевал. Власть в свои руки другие люди взяли, те, что посильней. Официальной-то власти нигде не было, может, в далекие края подались, а может, в бункерах своих засели. В общем – хаос. Я поначалу ни к кому не прибивался, выживал в одиночку. Крал, что плохо лежит, лежки часто менял. «Альфа» меня на этом и поймала – за мародера приняли. Хотели сразу кончить, но потом разобрались. Я им весь расклад дал. Покумекали они, а потом предложили: «Давай, парень, к нам».

– Значит, ты с ними, считай, с самого начала?

– Да, вот так вышло.

– И не жалеешь?

– Нет, – твердо ответил Свист. – «Альфа» порядок держит, которого в этом безумном мире с самого начала не хватало. Без церемоний всяких. Украл у соседа – на «переплавку», глядишь, одумаешься, нормальным человеком будешь. Бандитствуешь – в расход. Разве у вас, в Белояре, не так?

– Так.

– Представь себе, если б всегда так было. Нет, я ж не дурак, понимаю, что Катаклизм вроде стихийного бедствия, только бардака такого не было бы. Сколько народу погибло – затоптали, забили, кусок пожирнее себе урвать пытаясь.

– Это потому вы в свои ряды только бывших военных берете? – спросил Якут.

– Да как тебе сказать? Военный человек больше к порядку пригоден. Его учить не надо: есть командир, есть приказ, выполняй. Кровь из носа, но выполняй. К смерти, опять же, другое отношение.

– Ну а гражданские?

– Как сложится.

Командир «Альфы» шагнул в освещенное пространство.

– И давно ты там стоишь? – сощурился Свят.

– Давно, – ответил за Вампира Якут.

Вампир подошел, похлопал Свиста по плечу, сел к костру.

– Хотел послушать, чего вы Свисту рассказывать будете.

– И «особиста» своего припрятал. Так пусть выходит, чего в темноте торчать.

– А, гнида. – Вампир беспечно махнул рукой, скривился, как от больного зуба. – Навязали его на мою шею, вот мучайся теперь. В штабе за него замолвили словечко, влез кой-кому без мыла в задницу. Ну что, продолжим знакомство?

– Ты ж все слышал.

– Все, да не все. Теперь вот хочу узнать, куда путь держите. Про прошлое ваше я все узнал, хочу знать про будущее.

– Это от вас зависит, – тихо произнес Полоз.

Вампир в удивлении поднял бровь. Полоз выдохнул. Сейчас стоило быть осторожным, не спугнуть призрачную надежду на помощь.

– И каким же боком от меня? – Вампир не отделял себя от группировки, где говорили «вы», там же было и его «я».

– Мы идем в Москву.

Вампир с интересом разглядывал Полоза, как человека, сморозившего несусветную глупость.

– А чего не в Вашингтон?

– До Вашингтона далеко, – вмешался Свят, но Полоз оборвал его движением руки.

– А до Москвы близко? Слушайте меня внимательно, парни. Я не говорю, что до Москвы восемьсот с лишним километров, по буеракам, через аномалии и мутантов – до этого места добрались и дальше доберетесь. Оружие я вам отдам, патронов подкину. Но одно дело по малолюдным местам пробираться, а другое – вылезать в густонаселенные районы.

– Ты там был?

– Был. Судный день смыл больше половины города. А оставшиеся прячутся по подвалам. Боятся синего тумана. Боятся ворон и собак, подвергнувшихся необратимым мутациям. Боятся хрен поймешь каких местных тварей. Боятся банд и группировок. Боятся друг друга. И потом, вы не знаете раскладов. Ни черта не понимаете в местных делах. До Москвы вам не добраться. Да и на кой она вам, Москва?

Полоз чувствовал себя глупо. Вся эта идея – секретная директива, которой он решил придерживаться до конца, приказ Козыря – вдруг показалась ему неимоверно бестолковой, заранее обреченной на провал. Скажи он сейчас Вампиру – засмеет. Полоз словно наяву увидел его усмехающуюся физиономию. Как покрутит командир «Альфы» пальцем у виска, скажет: «Очнись! Взрослый мужик, а в такие глупости веришь. Десять лет нет уже никакого командования, Генштаба и пряников с газировкой! Нет супермаркетов, нет больниц, нет телевидения и Интернета, а есть только человеческая грязь и жадность! Каждый сам за себя. По-шакальи рвем друг у друга территории, убиваем и бываем убиты, а посередке нет никого. И нет тебе никакого выхода, кроме как пристать к своим по крови, как в волчьей стае, и забыть Белояр и Козыря, начать новую жизнь…» Внезапно эта идея новой жизни показалась Полозу заманчивой. Аж зуд по всему телу, как хотелось напроситься в компанию.

Он сдержался. Вместо этого рассказал Вампиру про секретную директиву командования, про входы в «метро-дубль» и коды доступа, которые могли оказаться устаревшими. Вампир слушал. На мгновение в его глазах мелькнула искра, хотя, может быть, это был только отсвет от костра.

– И чего ж ты хочешь от меня? – произнес он, испытующе глядя на Полоза.

– Ты знаешь расклады и знаешь, чего ожидать от местных, – ответил Полоз его же словами. – Вас много, значит, банды и группировки не будут вас трогать. Предлагаю тебе поехать с нами. На крайний случай – подбрось нас до полпути. Это все, о чем я прошу.

– Ха. Да ты сам не знаешь, о чем говоришь! Мы для них как красная тряпка на быка. Запомни, Полоз, или как тебя там: «Альфу» нигде не любят.

– У вас тоже может быть свой интерес.

– И какой же?

– Если вход в «метро-дубль» существует, там могут оставаться склады.

– Если! Если, если… предлагаешь мне за «если» парнями своими рисковать?

– Нет.

– То-то!

Вампир встал, прошелся по кромке света. Отвернувшись от них, молча смотрел на лагерь, перекатываясь с носка на пятку. Полоз ждал. Наконец он повернулся к ним лицом, сказал, не садясь:

– Подставлять своих бойцов я не буду. Но вы какое-то время можете проехать с нами. Часть дороги я вас подкину, потом… посмотрим. А сейчас – спите, братцы-кролики.

Глава 12

Вампир задержал своих людей еще на двое суток. Полозу и его напарникам разрешили свободно перемещаться по лагерю, вернули оружие, подновили экипировку. Поначалу их сторонились, но «свой свояка видит издалека», и настороженность сменило расположение. Свист взял над ними «шефство», знакомил с «альфовцами», шутил, что теперь Полоз вроде «вспомогательного отряда».

На третий день лагерь забурлил. «Альфовцы» сновали туда-сюда, и над всем этим движением, кажущимся хаотичным и беспорядочным на первый взгляд, звучали команды и перекличка голосов:

– Жека, топливо загрузили?

– Готово!

– Сетку мотай, мотай сетку!

– Чего стоишь, как принцесса на бобах? Ящики в машину!

– Сорок банок каши, двенадцать сардины в масле, шесть хрен знает что такое, этикеток нет…

– Ананасы в шампанском, блин! Что, не видишь, тушенка!

– Двенадцать литров воды…

– Должно быть еще! Ищи!

– Командир, БК погрузили…

– Я сказал, все оружие. Не проснулся? Да, и сломанное. Механики на запчасти пустят, отремонтируют, которое ремонту подлежит…

– Пила, мать твою! Куда ты этот ящик суешь?

– Свист сказал – в машину.

– А на маркировки смотрел?

В итоге все погрузились на машины. Вампир скомандовал «вперед». Разгромленный лагерь остался позади. Предварительно Вампир забрал все, что можно забрать. Костер в центре захваченной территории полностью прогорел, но дым еще стелился по земле, прощальным реквиемом по погибшим. В стороне от лагеря Вампир устроил кладбище для своих. Свят и Нестер помогали копать могилы, таскали крупные камни, чтобы не добралось до ушедших местное зверье. Вампир называл каждого из павших по именам, говорил, чем был примечателен боец. Потом дали в воздух короткую очередь.

Путешествовать на машине было непривычно. А скорее всего, Полоз просто отвык. Во главе каравана ехал переделанный умельцами открытый «Хаммер» со спиленной кабиной и багажником. В нем находилась разведка и… Якут. «Оленевод» свел знакомство с ребятами Свиста, доказав свою полезность. Вампир и Полоз передвигались во второй машине. Свят быстро окрестил ее «командным пунктом». Сам он очутился в четвертой – открытом «уазике» камуфлированной расцветки. Нестер тащился сзади в бээмдэшке. Полоз так и не мог понять, зачем Вампир разделил их по разным машинам. Видимо, не до конца доверял. А может, решил, что поодиночке его бойцы смогут выудить у ребят Полоза дополнительную информацию.

Ехали медленно. Проселочные дороги к быстрой езде не располагали, временами превращаясь в едва заметные глазу тропки. Тогда сбавляли ход и едва тащились с черепашьей скоростью, внимательно выглядывая в траве возможные аномалии. Пока Бог миловал – не сидела в сохнущей растительности «клюка», не было видно «липучек», выжженных проплешин «факела», не перегораживали дорогу «помпы». Вампир старался держаться открытых мест. Конечно, на свободном пространстве больше риска нарваться на «сюрприз», но и видно его куда лучше.

Проезжали мимо разрушенных до основания деревень, по самые крыши вросших в землю. Полозу запомнилась одна – на крыше возле печной трубы сидела собака. Нормальный барбос, с обрывком цепи на шее. При подходе колонны он не сделал никакой попытки слезть и облаять непрошеных гостей, даже головы не повернул.

– Призрак, – коротко бросил Полозу Вампир. – В заброшенных деревнях таких много. То бабка на крылечке сидит, то дед стоит у забора. Ты им «здрасте, люди добрые», а они молчат, глазами будто сквозь тебя смотрят. Говорят, со временем рассеиваются.

Полоз оглянулся на собаку. Действительно, был барбос словно сплющен сзади, чуть подернут рябью размывающегося изображения. А спереди и не отличишь.

После долгих петляний по ухабам они выбрались к бывшей федеральной трассе. Над трассой еле заметно дрожал воздух, переливался разноцветными пузырями. Пузыри лопались, перемещались. Один, размером с грузовик, плавно покачивался наверху, того и гляди оборвется и поплывет.

– Вот непруха!

Полоз хотел задать вопрос о происхождении пузырей, но Вампир жестом остановил его, напряженно просчитывал варианты. Наконец скомандовал малым двигать вдоль трассы, искать брешь в аномалии. Головной «Хаммер» развернулся, медленно двигался вперед, вглядываясь в сплошное поле «пузырей». Колонна не спеша двинула за ним.

– Есть! – донесся до Полоза голос Якута.

Действительно, на отрезке дороги просматривался нестабильный проход, метра четыре шириной. «Хаммер» аккуратно поднимался по склону, придавил колесами остатки обочины и на предельно низкой скорости погрузился в проем. Аномалия заволновалась, упуская добычу. Разведка залегла, просачиваясь между колышущихся на ветру границ. «Хаммер» проскользнул на ту сторону. Якут помахал Полозу рукой: «Все в порядке. Можете двигать». Следующей шла машина Вампира. Водитель ловко проскочил на скорости сквозь аномалию, за что получил по шапке от командира. Радужные шары заколебались, задрожали, и группе пришлось дожидаться пятнадцать минут, пока они успокоятся. Остальные не стали рисковать и повторять «подвиг» водителя, проползали медленно и осторожно. Только замыкающая бээмдэшка уже на выходе задела разноцветную стенку.

– Ходу! – не своим голосом закричал Вампир, словно в «коробочке» могли его услышать.

К счастью, у мехвода, видимо, включилось чутье, и он рванул вперед на пределе сил. Бээмдэшка, едва не снеся «УАЗ», выскочила на открытое пространство, не удержалась на спуске, пошла юзом, но вскоре выровняла ход. Население «коробочки» повыскакивало изнутри со скоростью свиста. И все же прилипшая «радуга» успела «отъесть» кусок брони.

Вампир спрыгнул из машины, пулей полетел к бээмдэшке, ругая на ходу всех и каждого. Аномалия шипела, как рассерженная змея, выбивала из железа искры, но дальше не расползалась. Замерла, открывая глазам дырку шириной в две ладони.

– Твою ж мать! – орал Вампир на мехвода. – Не мог аккуратнее? Ты у меня сам под дырой сидеть будешь! Задницей своей прикрывать!

– Да тут немного всего, – попробовал оправдаться водитель, почесывая голову под шлемом.

– Немного?! Это броня, сынок! Броня, а не мамкины панталоны. Это там дырки для вентиляции могут быть, чтоб жопа не прела! А здесь должна быть монолитная защита! Ничем не поврежденная! Понял? Вернемся на базу – пойдешь под арест! Эй, Курлыкин! Где ты, мать твою?

«Особист» вылез из-за спин бойцов, поправил очки.

– Отметишь в приказе. Десять суток ареста и еще десять на работах. Механику-водителю Кирпичу.

– Есть, – уныло пробурчал мехвод, беря «под козырек».

– Чего столпились? По машинам!

– А дыра? – спросил Нестер, с опаской поглядывая на переставшую шипеть и искрить броню.

– На привале заварим.

Трасса осталась в стороне. Опять замелькали перелески и проселочные дороги.

– Все-таки во что мы вляпались, Вампир? – не выдержал Полоз.

Машина подпрыгнула на очередном ухабе. Крякнуло так, что Полоз едва не выбил себе зубы.

– Вот поэтому я и не разговариваю в дороге, – усмехнулся Вампир, но после короткой паузы продолжил: – Это мы еще не вляпались. Вляпались бы – мокрое место от бээмдэшки осталось бы. А внутри – кисель из личного состава. Вот так-то.

– Кислота?

– Да нет, брат. Зовется эта фигня «радугой» за веселенькую расцветку. Появляется на наезженных трассах, особенно нравятся ей федеральные. Будто напоминает, что с ветерком кататься можно только в глубоком прошлом. Иногда просто перегораживает, и вся недолга. Иногда – как сейчас, тянется на многие километры. Нам посчастливилось найти проход, достаточно широкий, чтобы машины пролезли. А могли отойти от маршрута надолго, если вообще проход обнаружить. Состав – не знаю, я не ботаник, не проверял. А вот последствия «радуги» видел не раз. В ваших краях такое не водится?

– Нет. У нас вообще с аномалиями не густо.

– Повезло. Недаром наши отцы-командиры на Урал зуб точат. Райское место – ни аномалий, ни мутантов, ни людей.

– Ну это вранье. Аномалии попадаются, и мутанты какие-никакие есть. Медведи мутировали, волки, росомахи. Может, южнее другие твари попадаются. Я там не был, врать не буду. Да и насчет людей это ты загнул. Край густонаселенный, не то что у нас на севере. Значит, ваши пытались перебраться через Урал.

– Пытались. И будут пытаться. Да и ты мне хорошую идею подогнал.

– Хочешь по нашим следам попробовать? – в лоб спросил его Полоз.

– Да, – не стал отнекиваться Вампир. – Снарядить большой отряд. Выпытать у тебя точку на карте и рвануть на прорыв. Где ты половину группы потерял, там мы пройдем.

– Не боишься?

– Кто не рискует, тот по домам сидит. Жопу отъедает. Да ты не бойся, ваших мы не тронем. Найдем общий язык. Порядки у вас на наши похожи, думаю, договоримся. Ну что, покажешь, где ты из-под гор выбрался, как Данила-мастер?

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Что помешает Вампиру высадить их, а то и гляди – пустить пулю, как только будет достигнут результат? То, что Свист принял за своих? Теперь у него другая стая, другие правила и законы.

– Что, просчитываешь варианты? – Вампир как в воду глядел. – Думаешь, как узнаю я ходы-выходы, в расход вас пущу?

– Не вижу, что тебе помешает так поступить.

– Может, совесть?

Полоз почувствовал себя так, словно его ударили под дых. Сглотнул ком в горле, выдержал изучающий взгляд Вампира. Он не знал, почему очень хотелось ему поверить. Было что-то в командире «Альфы» такое, что заставляло идти за ним людей. Да, он был жесток с врагами, а если надо – то и со своими. Да, несдержан на язык. И вместе с тем было видно – он крепко держался однажды данного слова, не юлил, говорил прямо и по делу. Полоз уважал таких людей. Но сейчас он отвечал не только за себя, но и за оставленный Белояр, за Острог. За мужчин и женщин, живущих теперь навсегда закрытой для него жизнью. Вампир Вампиром, но неизвестно, какое командование у «Альфы» и чего они будут делать, если Полоз даст слабину и откроет им место подземного бункера.

– Ладно, не кипешуй. – Вампир ухмыльнулся. – А то от такого напряжения мысли родишь еще. Про катакомбы твои будет еще время поговорить. Я этот вопрос с повестки дня не снимаю, но и не настаиваю.

Они говорили негромко, вполголоса. «Особист» нервно вытягивал шею, пытаясь уловить, о чем шла речь. Краснел от натуги, так что запотели очки.

– О! – Вампир заметил потуги особиста. – Глянь, как голову тянет, шея, как у гуся. Чего, любопытно?

Очкарик тут же нырнул обратно и сделал обиженное лицо.

Машины держались строем за едущим впереди «Хаммером». Под колесами зачавкала грязь. Дорога пролегала по некогда затопленному водой пространству. Вода спала, но грязь, жирная и рыхлая, осталась и теперь липла к колесам. «Хаммер» без труда «брал» препятствия, выбираясь из чавкающей колеи. А вот «УАЗу» не повезло. Пытаясь повторить маневр головной машины, он не подрассчитал и провалился по бак в грязевую ловушку.

– Стой! – крикнули из забуксовавшей машины.

Движение остановилось. «УАЗ» поднимал тучу брызг, грязь летела во все стороны из-под проворачивающихся колес, но он только глубже погружался в яму.

– Чтоб тебя! – выругался Вампир. – Похоже, приехали.

Полоз вышел из машины и направился к месту аварии. Кабина была уже вся заляпана черной кашей, но водитель не оставлял попыток вырулить на дорогу.

– Кончай херней страдать! – крикнул Вампир. – Вылезай!

Водитель с трудом выбрался из «уазика». От его энтузиазма машина по самые колеса засела в грязь и теперь печально стояла, мигая фарами сквозь толстый слой налепившейся дряни.

– Ну-с? Что делать будем? – для подначки спросил Вампир.

– Доски бы сюда, – с печалью в голосе произнес водитель. – Мы бы ее быстро вытолкали.

– Доски ему! А кукиш с маслом тебе не завернуть? Тащи трос! А вы чего замерли? Лезьте, толкать будете!

Свят почесал макушку и первым нырнул в жижу. За ним нехотя потянулись «альфовцы», бросая на водилу злобные взгляды. «Хаммер» сдал назад, осторожно выбирая место посуше. Пока боец колдовал с тросом, Свят обеспокоенно переступал с ноги на ногу.

– Кажись, засасывает.

Его товарищи по несчастью согласно закивали головами.

– Но-но, засасывает их, блин, – погрозил пальцем Вампир. – Не хватало еще вас оттуда тащить.

– Так давай быстрее.

– Поучи отца. Эй, Михась, долго возиться собираешься?

– Готово!

– Ну раз готово, тащи.

Михась полез на место, через секунду взревел мотор. Свята и сотоварищей обдало жидким душем. Не стесняясь в выражениях, Свят послал водителя по матушке и навалился плечом на борт «УАЗа». С первого раза ничего не вышло – машина плотно сидела в яме. «Хаммер» сделал еще одну попытку, Свят и бойцы едва ли не на руках вынесли «УАЗ» на землю. Выбрались следом, отплевываясь от грязи, вытирая измазанные лица.

– Красавцы, че, – хохотнул Вампир, разглядывая заляпанных по самую макушку подчиненных. – Хоть сейчас на парад!

Бойцы угрюмо молчали, только Свят от души прошелся по идее парада и Вампиру, как эту идею подкинувшему. Полоз поморщился – не хватало только разозлить командира «Альфы». Однако все обошлось. Вампир на тираду Свята внимания не обратил, а может, сделал вид, что не обратил. Во всяком случае, он погнал всю компанию в машины, и движение продолжилось.

Пробираясь по краю дороги, вереница транспорта свернула в лесополосу. Деревья со сломанными ветками стояли сообществом инвалидов, практически лишенные листвы и хвои. Кусты, наоборот, запутанным клубком облепляли дорогу, вылезая под колеса ветвями-иглами. Полоз заметил на лице командира беспокойство. Ему не терпелось выбраться на открытое место. Проехали еще одну деревню. На этот раз обошлось без призраков и прочей чертовщины. На горизонте выступила красная, раскаленная полоса заката, тени удлинялись, и Вампир рискнул прибавить ходу.

– Сейчас остановимся, – ответил он, заметив обеспокоенный взгляд Полоза. – По темноте нечего ездить.

Полоз только кивнул.

Добирались до места уже после захода солнца. Вырулили к заброшенной деревне и остановились. Вампир скомандовал привал, его люди повыскакивали из машин, занялись подготовкой к ночлегу. Связанного по самые уши Архара выволокли из бээмдэшки, бросили рядом с колесами. Один из «альфовцев» оседлал тело, сидел на нем, как на камне, вытащив Архару кляп изо рта. Архар с трудом глотал воздух, харкал и плевался, время от времени получая подзатыльники от охранника. Кулька и неизвестного мученика в толстовке вытащили из «Урала» – у них хоть и были связаны руки, но на привале их развязали, дали умыться и попить. Свят кивнул Кульку, тот неуверенно ответил.

Вампир сновал по лагерю, отдавал приказы, и создавалось впечатление, что он сразу пребывал в двух-трех местах одновременно. Утверждал караулы, командовал установкой командного пункта – от домов держаться подальше, близко не подходить, по подвалам не шарить. Разведка прочесала деревню, осторожно двигаясь вдоль покосившихся стен и провалившихся крыш. Ничего интересного и опасного обнаружено не было. Вернулись, доложили Вампиру, тот принял к сведению. Сбоку суетились бойцы – заваривали броню транспортера. Горели фонари, давая свет, народ гремел железом, переговариваясь между собой.

Постепенно лагерь затихал. Дежурный раздал еду по спискам. Каждый боец получал по банке в руки и отходил к костру. Полоз с напарниками стоял в стороне, пока Вампир не заметил их и не крикнул:

– А вам чего, красную дорожку постелить?

Полоз, Свят и Нестер похватали брошенные банки. Якут, зараза, успел уже разжиться едой, сел вместе с разведкой. Свят показал ему кулак, на что Якут только развел руками, мол, в большой семье клювом не щелкают.

– Ну оленевод, ну проныра! – приговаривал Свят, открывая ножом консервную банку. – Влез-таки в теплую компанию!

– Вам тоже никто не мешал. – Вампир сел рядом с Полозом, облизнул лезвие. В банке колыхалось золотистое желе, наверху прилип лавровый листик, который Вампир тщательно обсосал, прежде чем выбросить в костер.

– В гостях наглеть не надо, – буркнул Свят.

– Наглость – второе счастье. Слышал такое?

Его позвали, прежде чем Свят успел ответить. Оставшись одни, они некоторое время сидели в тишине, доедая обед, он же ужин, да поглядывая по сторонам. Смена часовых уже завалилась спать, подложив под головы рюкзаки. На сон отводилось два часа – потом надлежало менять караульных, расставленных по периметру лагеря. Машины загнали на пятачок, рядом с командным пунктом, где они разместились с трудом. Михась, скучно матерясь себе под нос, отдирал застывшую грязь с фар своего «УАЗа».

– Пойду помогу. – Свят встал и ушел в темноту.

Нестер и Полоз остались вдвоем. Некоторое время сидели, смотря на огонь. Нестер не решался о чем-то спросить, и Полоз, видя, как он мнется, задал вопрос:

– Ну чего там? Говори.

– Ты дашь им координаты бункера?

– Не знаю. С одной стороны, он нам помог. Мы его ребятам жизнью обязаны. А с другой…

– Да нет никакой другой, Стас. Разорвут их там на кусочки, к гадалке не ходи. И получится – он нам жизнь, а мы ему лютую смерть. Вспомни Воху. Если от глубокого ранения обращение наступает, сколько он там народу положит? На транспорте в бункер не проедешь, а пешком идти – гиблое дело. Вампир, как я погляжу, заводной малый, начальству своему скажет – фигня вопрос, прорвемся. А если нет? Сам ляжет и других положит.

– Убедил. А теперь спать давай.

Нестер отвернулся, с наслаждением вытянул затекшие ноги, и уже через пару минут Полоз услышал его тихое посапывание.

Когда пришел Свят, он не услышал. Спал, пользуясь тем, что Вампир не поставил их в караул. Сон его был чутким и странным – он то проваливался в плен к сновидениям, то открывал глаза. Да и снилась какая-то белиберда: глубокий каменный тоннель переходил в зеркальные стены, снова сменялся камнем. Он стоял, опустив руки с автоматом, а в глубине стен происходило какое-то движение, сопровождающееся грохотом, точно сотня каменщиков возила по полу неподъемную плиту. Каменные стены двигались, а он – маленький, жалкий, как насекомое в западне, – ждал, пока гигантская плита поползет ему навстречу. Полоз несколько раз просыпался, отгонял сон, но стоило закрыть глаза, как его опять давило сужающееся пространство.

Его окончательно разбудил короткий крик, а следом за ним – очередь. Длинная черная тень метнулась в сторону леса, унося с собой отчаянно вопящего бойца. Не думая, не рассуждая, Полоз схватил автомат и бросился следом.

– Куда? Стас! – летел за ним голос Свята.

Пули бороздили землю вокруг него, откуда-то сзади донесся вопль Вампира:

– Не стрелять! Не стрелять!

Полоз ловко перескочил через поваленное дерево, с трудом различая следы от волочащегося тела. На самой кромке леса он свалился в неглубокий овраг, выбрался и огляделся по сторонам. Боец лежал у оврага и тяжело стонал. Полоз подполз к нему – нога разворочена, на боку, под броником, толчками вытекала кровь.

– Сейчас. – Он бросился к раненому, только в последний миг понимая, что попался на классическую уловку. Его свалили на землю. Сминая пластины бронежилета, схватили чудовищно сильные руки и поволокли. Чудом развернувшись, он ударил ногой похитителя куда-то в пах, вложив в удар всю свою силу. Тень взревела, на секунду отпустила его из своих лап, но этого оказалось достаточно, чтобы Полоз в три прыжка бросился к лежащему на земле автомату. Он успел ухватить оружие, когда почувствовал новый толчок, и, развернувшись, выпустил очередь в склонившееся над ним тело. Грохот оружия разорвал ночной лес. Он не сразу понял, откуда еще стреляют, а когда опустел магазин, заметил фигуру Свята. Друг вгонял пули прямо над ним, чудом не задев Полоза. Черная тень закачалась и рухнула на него, обдав кровью и зловонным дыханием.

Свят, крякнув от натуги, стащил с него убитого. По кромке леса заскакал свет фонарей, послышались голоса – люди Вампира бросились им на выручку. Полоз с трудом поднялся на ноги.

– Стас, живой?

– Вроде бы.

Свят перевернул труп, осмотрел. Несмотря на худобу, достойную дистрофика, враг, казалось, весь состоял из мышц и сухожилий. Длинные руки и ноги, морда, похожая на чудовище из фильма ужасов. Вытянутое рыло, вместо носа – две дырки, налитые кровью глаза и внушительные челюсти, полные острых, как иглы, зубов.

– Бля, это что ж за погонь такая? – ошарашенно спросил Свят.

– Где они? Откуда стреляли?

– Вон фонарь, вижу!

– Осторожнее! Это может быть ловушка!

– Да не, вот они!

– В порядке? Живой? Не ранен? Ох ты, е-мое!

Вампир скользнул светом фонаря по трупу.

– Первый раз на моем веку черного гада уложили!

– Это Свят его. – Полоз перевел дух.

– Ай, молодца! Ай, умница! – восхитился Вампир. – Медаль тебе во всю грудь.

– И барабан на шею.

– А с тобой, друг мой, не знаю, как и быть. То ли выдрать тебя за такие фортели, то ли расцеловать.

– Там раненый. Нужно скорее оказать помощь. – Полоз поднял автомат с земли.

– Знаю, знаю. Им уже занимаются. Черт! Обошли!

Со стороны лагеря неслась оглушительная пальба. Оставив четырех человек заниматься раненым и отнести его в лагерь, Вампир с оставшимися бойцами, Полозом и Святом понеслись обратно в лагерь. На ходу перестроившись в боевой порядок, бойцы поддержали стрелявших огнем. По лагерю метались черные тени. Один, два, четыре монстра с умопомрачительной быстротой носились под пулями между догорающих костров. Отпор им был дан организованный и четкий. У тварей был только один выход – прорваться сквозь строй в деревню и раствориться среди темнеющих домов. Но им не дали такого шанса. Под огненным заграждением упал один, второй. Раненая тварь свалилась в костер, взметая искры к небу. Запахло паленым мясом, монстр извивался, тоненько и пронзительно визжал. Последний рухнул у «командного пункта», выбив подпорку и запутавшись в сетке.

– Прекратить огонь!

Все было кончено. Из-под сетки выбрался особист, угрожающе размахивая пистолетом. Увидев Вампира, он попытался засунуть орудие в кобуру, но руки не слушались.

– Все, все, ты герой, – презрительно хмыкнул Вампир. – Сто грамм тебе за храбрость.

«Особист» издевки не оценил, поправил сползшие на нос очки.

Нестер, опустившись на одно колено, приводил в чувство Кулька. Парень пребывал в глубоком обмороке, но от сильных оплеух по щекам пришел в себя, сидел, озираясь вокруг.

– А где Леха? – жалобно спросил он у Нестера.

– Не повезло приятелю твоему. Утащили.

Кровь на земле подтверждала слова Нестера. Мужику в толстовке не повезло. Пережить плен, замес со взятием бандитского логова, остаться единственным выжившим под пулями «Альфы» – и попасть на обед тварям. Тут судьба, не иначе. Кулек всхлипывал, прижавшись к плечу Нестера.

Вампир произвел перекличку личного состава. Все были на месте, раненым оказывал медицинскую помощь запаренный медик. Лагерь бурлил, обсуждая внезапное нападение:

– Как черти повылазили, я оглянуться не успел…

– …Хватаю автомат и по ближайшей твари. А его уже там след простыл…

– Гляжу, Кирпича зацепило. Я ему…

– …А он лапой как хрясь! Хорошо еще в бронике был, а то бы кирдык мне настал…

– Якут его уложил. Ну ты, снайпер, паря!

Туши монстров снесли за ближайший дом. Подцепили обгорелый труп, потащили в общую кучу. Сна не было ни в одном глазу – Полоз не думал, что кто-то сможет уснуть. Самого его слегка лихорадило от пережитого, всплывали перед глазами хари монстров, их оскал и та скорость, с которой они перемещались. Было очевидно, что «Альфу» спасло только количество и вовремя организованный отпор. Да и твари понадеялись на свое проворство, а зря. Будь ты хоть суперниндзя, от такого количества стволов это тебя не спасет. Вот и поплатились.

– Шестеро раненых, один тяжело. А вы, можно сказать, близко познакомились с «бесами». Ну и я заодно увидел, как эта паскуда вблизи выглядит. – Вампир подошел, облил лицо водой из фляги, протянул ее Полозу. Полоз смочил ладонь, плеснул на глаза, сделал глоток. – У нашей базы «бесы» сплошное напастье. Начальство против них и рейды предпринимало, и газом травило – где там! Пока до логова доберешься, пары бойцов считай как не было. Дойдешь – логово пустое, только трупы да кости. На охоту по одному ходят, тащат, кто зазевается, ломают шею или позвоночник. Но чтоб так далеко от дома! Да еще полноценным кланом, такого я еще не видел.

– И что, ни разу убить не удавалось? – спросил Свят.

– Нет. Я же говорил: ходят ночью, раз – и только тень мелькнула. Черное на черном, хрен увидишь. И быстрые, суки. Так что, думаю, сегодня нам просто повезло, одной жертвой отделались, и то не мой человек.

– Судьба… – протянул Свят.

– Вроде того.

– Игнат тебя зовет. Пошли провожу.

Раненый, тот самый Игнат, лежал на боку. Медик обработал ногу, обколол биоблокадой, но кровь все равно проступила на белом бинте. На боку был подвязан валик из плотной ткани – давящая повязка. Игнат был бледен, сказывалась сильная кровопотеря.

– Спасибо тебе, мужик. Вытащил меня. Я уже было всю жизнь свою вспомнил, кончаться приготовился. Как тебя зовут-то?

– Стас. Позывной – Полоз.

– Ты мне теперь как брат.

Игнат закрыл глаза – было видно, что он ослабел от разговора. Вампир легонько похлопал его по плечу, сделал знак Полозу, чтобы он шел за ним.

На «командном пункте» уже навели порядок, подправили подпорку. Валялись ящики с припасами, на боку лежала цистерна с водой. Вампир поставил ее на место, оглянулся по сторонам, чтоб никого не было.

– За Игната тебе спасибо. Не думал я, что ты влезешь, а ты влез. Я это ценю. Поэтому вот что. Оставайтесь с нами. Мое слово вес имеет, и не малый. Перед командованием за вас впрягусь. Слово даю. На хрена вам эта Москва?

Полоз посмотрел ему в глаза. В свете далекого костра глаза Вампира были похожи на две светящиеся точки.

– У нас есть приказ. Ты военный человек, ты должен понимать. Но если останемся живы, если не сожрет нас столица, я воспользуюсь твоим предложением. За ребят своих говорить не буду – пусть сами решают.

Вампир усмехнулся:

– А на фига они мне нужны, если они своего командира в такой заднице бросят?

Полоз смешался, не зная что сказать. Вампир хлопнул его по плечу:

– Ладно, считай, что я неудачно пошутил. Но мое предложение не снимается. Про бункер я все понял – подслушал твой разговор со своим. Надо хорошенько все обдумать. Начальству я ваши позывные передам. Вместе со своей характеристикой. Кто знает, может, не будет уже меня. Все мы здесь под роком ходим. Или грудь в крестах, или голова в кустах. Ну, давай, что ли, руку?

Когда они обменялись крепким рукопожатием, над горизонтом тоненькой полосой поднимался рассвет.

Глава 13

Полоз рассказал ребятам о разговоре с Вампиром, пока собирали лагерь. Все как есть и свой ответ тоже. Умолчал только о «неудачной шутке» – сам не зная почему.

– В общем, решайте. Кто хочет остаться с «Альфой» сейчас, я принуждать не буду.

Свят картинно вздохнул, почесал нос.

– Знаешь, Стас, вот ты то нормальный мужик, а то такую херню порешь, страшно за тебя становится. Мы сколько с тобой знакомы? Пятнадцать лет? Чуть больше? И тебя все сомнения гложут?

– Это не сомнения. Просто обстановка изменилась. И я вообще не о тебе говорю, так что заткнись. Якут? Нестер?

– Большой старший брат. А глупый, – опять перешел на «чукчу» Якут. – Хочет Якута с чужими людьми оставить. Нехорошо, однако.

– Нестер, ты что скажешь?

– А что я скажу? Соблазнительно, конечно. Не мотаться по этой драной Пади в одиночку, сразу в коллектив влиться. Только что-то мне подсказывает: не рады они мне будут. Вроде как бросил я вас. Тепленькое местечко замаячило – и кинул к шутам. От такого приобретения толку ноль. Хочешь знать мое мнение? Вместе мы в это дерьмо влезли, вместе и выбираться будем. Ну а потом уж можно и к «Альфе». Как считаешь?

– Ладно, раз вы такие упертые бараны, хрен с вами. Пропадать, так всем вместе.

– Но-но, пропадать! Самое веселье еще впереди! – ухмыльнулся Свят и на этом закончил дискуссию.

Разошлись по машинам. Когда колонна тронулась, Полоз огляделся назад. Деревня, еще подернутая утренней дымкой, смотрела на них с укором. Мол, приехали, нашумели, трупы оставили. Нехорошо.

Оставив немой укор пустых домов позади, выехали на мощенную остатками асфальта дорогу. Закрутились колеса, задымили выхлопные трубы, пыхтела «коробочка». Дорога петляла между заросших полей, и Полоз в очередной раз удивился открывшейся картине. Сельскохозяйственные угодья затянуты бурым разнотравьем, вымахавшим в человеческий рост и выше, а между ними асфальтовая трасса. Видимо, раньше, до Судного дня, это не бросалось в глаза.

То тут, то там попадались следы минувшей эпохи – серые развалины, уже и не поймешь, что тут было раньше, выцветшая будка, придорожное кафе, где от названия осталась одна только буква «а», висевшая боком. Внутри шевелилась темнота, двери были выбиты и валялись рядом. Встречались дважды знакомые радужные пузыри. На этот раз они не перегораживали проезд, а паслись ближе к краю дороги, так что при должной сноровке можно было проскочить мимо, не задев колеблющийся воздух. Видимо, аномалия только зарождалась, еще не набрала сил, не встала на пути непреодолимым заслоном.

Поражали рекламные щиты по обочинам. Их, кажется, не брало время. Стояли пудовые бетонные конструкции, колыхались на еле заметном ветру стершиеся изображения девиц, призывающих что-то там посетить, садовых и прочих инструментов, строительных контор, от которых давно ничего не осталось. Где-то столбы затянуло растительностью, где-то – висевшей вдоль несущих линий грязно-бурой «ватой». В одном месте прямо над головой раскинулась гигантская паутина, и Полозу не хотелось думать, каких размеров паук смог ее соткать. А может, и не паутина это была, а очередной обман зрения, иллюзия, призванная напугать редких путников.

Вампир быстро посматривал по сторонам, но мысли его были далеко. В какой-то момент он тряхнул головой, прогоняя тревожащие его раздумья, приказал водителю остановиться. Загудел сигнал, машины замедлили ход и встали.

– Слушайте меня внимательно. «Старички» сами знают, говорю для «молодых» и тех, кто недавно с нами. Мы едем в «Гуляй-поле», чтобы заправиться, пополнить продовольствие и запас воды. «Альфу» там не любят. Это еще мягко сказано. Здешнее население от нас трясет, как черта от ладана. Если нас впустят внутрь, не расходиться, в кабак не ходить, от баб держаться подальше, с местными в конфликт не вступать. Возможны провокации. Будем стоять лагерем, усилим посты. У меня все.

– Так все серьезно? – спросил Полоз, едва машины выстроились на дороге в прежний порядок.

– Сам увидишь.

– И все-таки? Особенно по части провокаций. Что ты имел в виду?

Вампир не отрывал взгляда от дороги.

– Ты никогда не задавался вопросом, почему мы, сильная военизированная группировка, редко покидаем свою территорию? Ну, кроме особых случаев, вроде поимки Архара? Ладно, скажу. Потому что в основном на других землях царит мама-анархия. И «Гуляй-поле» не исключение из правил, а самое что ни на есть правило. Я там был однажды, малой группой. Пустить нас пустили, зашли мы в кабак. Местные косо смотрели, ну да ладно. Девчонка там одна была, крутила перед нашим бойцом очаровательной попкой. Он купился. Здешним это не понравилось. Слово за слово, пошло мочилово. Двоих в драке потеряли, едва оттуда ушли. Да, насчет девчонки. Оказалось, она специально перед нашим крутилась, местные все разыграли как по нотам. Ну, мы их, конечно, наказали. Поймали, когда они на промысел вышли. Ждали долго, но в итоге дождались. И девчонку тоже. Что, как ты сам понимаешь, любви к нам не прибавило, хотя и доказать местные ничего не могли. Понял теперь насчет провокаций?

– Понял.

– Вот и славно.

Первого человека они заметили, когда день перевалил во вторую половину. Шедший по дороге субъект, завидя вереницу, сиганул в придорожные кусты и там и остался лежать, попав тем не менее в поле зрения Якута.

– Подъезжаем, – сказал Полозу Вампир и передвинул оружие к себе поближе.

«Гуляй-поле» оказалось самым крупным поселением, увиденным Полозом по эту сторону Уральских гор. Укрепления здесь были сделаны на совесть. Крепкие стальные ворота, выкрашенные голубой краской, крепились к бетонной стене, с тремя рядами колючей проволоки, проложенной поверху. В поле зрения попали две вышки, сколоченные на совесть. Просторные, широкие, чтобы поместились мешки, набитые песком, они скалились на непрошеных гостей двумя пулеметами. Около ворот несли вахту кто во что одетые мужики, с тяжелым вооружением. Лица охранников были по нос замотаны платками, на манер бразильских коммандос на службе наркокартеля. Кривобокий транспарант сообщал, что посетители прибыли в «Гуляй-поле», оружие надлежит сдать охране, кроме ножей. Заканчивался транспарант ободряющей надписью «Заходи, не бойся, выходи – не плачь», написанной с двумя ошибками.

С прибытием «Альфы» охранники заметались у входа. Началось движение на вышках, над мешками с песком показалась голова и дуло пулемета. По всей вероятности, местные были готовы открыть огонь при малейшем движении со стороны «Альфы».

Вампир вышел из машины, взял автомат на отлет и направился к воротам. Не доходя несколько шагов до первой линии обороны, произнес:

– Не ласково встречаете.

– Валите отсюда. – Вперед вышел детина в потрепанной «горке» с бронежилетом под распахнутой курткой. – Вам здесь не рады.

– Давай-ка, браток, я сделаю вид, что тебя не услышал, а ты быстренько метнешься и позовешь мне главного. Кто тут у вас теперь заправляет?

Вампир говорил спокойно и негромко, и с силой за его спиной приходилось считаться. Детина сбавил обороты и отошел назад – посоветоваться с братвой. Какое-то время шло совещание, Вампир терпеливо ждал, не опуская рук.

Вскоре переговоры закончились, детина метнулся за ворота. На вышке не теряли бдительности, да и охранники не спускали с Вампира направленного на него оружия. Ждать пришлось дольше, чем Полоз предполагал. Наконец в щель в воротах протиснулся толстый тип в майке, украшенный наколками как ходячее пособие по блатным понятиям. Его маленькие заплывшие глазки перебегали с фигуры командира на машины и обратно.

– Ты здесь главный?

– Ну я.

– Значится, так. Я – командир дальнего дозора группировки «Альфа», звать меня Вампир. Мы здесь проездом, услугами вашего славного городка пользоваться не намерены, да и народу у нас много, боюсь не втиснемся. Нам нужно топливо, еда, вода. За все заплатим по тарифу. После этого уедем. Ну так что, будем торговать или друг на друга стоять и смотреть?

На поросячьем лице толстого отразилась быстрая работа мысли. «Гости» были опасными, да и народу их присутствие вряд ли понравится. С другой стороны – навар. Машин много, значит, топливо можно сбагрить по двойной цене. Все равно в округе он один торгует, деваться им некуда. Да еще провиант, тоже патронов стоит. Итого, крупный куш нагорает. Внутрь заезжать не хотят, опять плюс. Лагерь укрепить, на пропускник двойную охрану.

– Ладно, только оружие сдайте.

– Под чью ответственность?

Толстяк побагровел.

– У нас здесь воров нет. Ну в смысле, чтоб оружие с хранения перли. Вооруженных в «Гуляй-поле» не пустят. У нас стволы разрешены только охранникам и «смотрящим». Да и вам спокойнее, – осклабился боров.

– Смотри, каждый патрон пересчитаю, – без тени улыбки ответил Вампир. – Свист, останешься за старшего. Смотреть в оба! Полоз, пойдешь со мной.

Полоз подошел к Вампиру. Их быстро обыскали, проводили в ворота. За воротами начинался бруствер, составляющий вторую линию обороны. За бруствером горели костры в двухсотлитровых цистернах, сидели люди. Сбоку разместилась караулка, в которой они сдали автоматы и пистолеты и получили замусоленные жетоны с плохо читаемыми номерами. Вампир, как и обещал, пересчитал патроны под обиженным взглядом охранника.

Толстяк в наколках ждать их не стал, мотивируя тем, что «сами знаете куда идти. Кабак тут один». Выйдя за линию укреплений, Вампир и Полоз очутились в «Гуляй-поле».

Полоз удивленно осматривался по сторонам. Должно быть, «Гуляй-поле» раскинулось на месте, некогда бывшим средних размеров селом, но теперь от сельских, рядками поставленных улиц не осталось и следа. Слепленные из земли, картона, бревен и прочего подручного строительного материала лачуги лепились к домам, как ласточкины гнезда. На постройку шли ящики, куски пластмассы, которая, как известно, гниет веками, в одном месте дорогу перегораживала неизвестно как сюда попавшая часть состава, только без паровоза. Вагоны были сняты с колес, опущены на землю, окна забиты досками, но кое-где еще висели пыльные занавески. Несколько раз они сбивались с пути, запутавшись в труднопроходимых переходах, выныривали из лабиринта лачуг, чтобы увидеть высоченный столб с оповещением «кабак» и косо нарисованной стрелкой.

Везде, насколько хватало глаз, были люди. Мужики, женщины, дети. Качалось тряпье на веревках, чумазая ребятня играла в свои малопонятные игры. Визг, хохот, топот по улице босых ног. На пороге еще крепкого дома появилась девица с ведром. На девице был надет камуфляж, под распахнутой курткой – цветастая кофточка. Она выплеснула помои – Вампир и Полоз едва успели отскочить, – проводила их колючим взглядом. Под рыжими волосами Полоз увидел обширный след от ожога. Их сторонились, переходили на другую сторону дороги, а если это было невозможно, пропускали, одаривая угрюмыми взглядами. Запомнилась старуха в некогда ярком, а теперь потрепанном платье, безразмерной кофте и кирзовых сапогах. Волос на голове у старухи не было.

Проплутав еще несколько минут, Полоз и Вампир вышли к кабаку. Размещался кабак в здании бывшей поселковой администрации, крепком и неожиданно большом кирпичном строении в два этажа. Верхние окна были обиты железом, на котором красноречиво цвели следы от пуль. Видать, кабак выдержал не одну осаду или железные листы приволокли оттуда, где бывало жарко. Первый этаж также был заколочен и расписан кривыми, неумелыми граффити, в основном черной и белой краской. Дымили факелы, распространяющие чудовищную вонь.

На широкой площадке у входа шло побоище. Высокий мужик в заляпанной чем-то малопривлекательным куртке отбивался от двух наседавших на него противников. В руке у него был зажат черенок от лопаты. Нападавшие не брезговали ножами. Один из них отлетел в сторону, получив мастерский удар наотмашь по морде, другой подскочил, извернулся ужом и плашмя подрезал мужика по груди. На все это безобразие молча взирали «охранники», куря свернутые самокрутки. Какая-то девка в разорванном на плече платье, белобрысая, со страшно подведенными глазами, скакала по крыльцу, подбадривая дерущихся истеричным визгом. От безумных прыжков в прореху платья вылезла тощая, маленькая грудь, но девка не обратила на это никакого внимания.

Порезанный мужик вдруг бросился бежать, скрылся в лабиринте домов. Получивший палкой очухался, обвел присутствующих дурными от паров «муравки» глазами. Его приятель с видом победителя подошел к девке, обнял ее и ущипнул за вывалившуюся грудь. Девка хихикнула и надолго присосалась к нему смачным поцелуем.

– Дикий, дикий вест, – прокомментировал увиденное Полоз. – Страшно представить, чего там внутри творится.

– А и не представляй! – повернулся к нему Вампир. – Просто держи ухо востро. Запомни, нам тут снисхождения не будет.

Протолкнувшись через стоящих на крыльце мужиков, Вампир толкнул тяжелую дверь. Внутри было темно, запах самосада и «муравки» стоял такой густой, что Полоз с непривычки поперхнулся. Стараясь не терять Вампира из виду, он лавировал между столами, держа ориентир на стойку бара.

У стойки горел тусклый свет – Полоз удивился, как бармен еще что-то видит в этом полумраке. Сбоку от стойки был сооружен подиум, завешанный цветными фонариками, а-ля деревенская дискотека конца прошлого века. Среди горящих и переливающихся огней Полоз заметил лампочки от новогодних гирлянд. В подвале, видимо, стоял генератор, чтобы обеспечить зрителям иллюминацию. Табличка на подиуме гласила: «Стриптиз с восьми до двух». Полоз усмехнулся – время как раз приближалось к восьми.

За столами сидели, стояли в круг, кому не хватило места, местные и не очень. Искатели держались вместе – занимали два стола, сидели плотными группами, тихо переговариваясь между собой и зыркая на местных настороженными взглядами. Местные шумели, чувствуя себя хозяевами положения. У некоторых на коленях сидели здешние красотки, помятые и не очень. Отличались они от искательниц, которые тоже попадались за столами, ярким макияжем и короткими платьями, видимо сохранившимися со времен Судного дня. Искательницы глядели на красоток с презрением. Те отвечали им тем же.

В углу, где было совсем темно, слабо различались неясные силуэты. Время от времени, при свете свечей за соседними столами, тускло блестела золотая фикса у темных личностей, но в остальном они надежно скрывались во мраке.

В центре зала шло представление. Здоровенный мужик «в три обхвата» в безразмерной майке с оторванными рукавами, изображающей застиранный череп, схватился на руках с длинным худощавым типом в косухе. Вдоль напряженного лица типа уныло свисали грязные, засаленные волосы. Он проигрывал. Здоровяк медленно, но уверенно «клал» его руку на грязный стол. Волосатик не сдавался, какое-то время сопел, напрягая все силы, но в последний момент сдался. Центральный стол взревел победно, видимо, здоровяк был из их компании. «Косуха» встал, отдышался, хватил пива и без лишних разговоров поставил перед здоровяком три патрона от дробовика. Центральный стол заголосил, призывая новых желающих померяться силами со здоровяком. Но желающих не находилось.

Вампир подошел к стойке, знаком подозвал бармена. Тот сделал вид, что не видит. Наполнил кому-то кособокую глиняную кружку, демонстративно протер грязную стойку не менее грязной тряпкой и только после этого соизволил медленно приблизиться.

– Зови главного, – без приветствия произнес Вампир.

– Занят главный, – пробурчал бармен, сверля Вампира глазами.

– Не испытывай моего терпения. У нас назначено.

Бармен одарил Вампира взглядом, полным сомнения. Дескать, сильно он удивлен, что хозяин имеет какие-то дела с такими типами. Но продолжать препираться не стал, крикнул тощего пацана, читавшего какой-то потрепанный журнал у подсобки, велел проводить. Вампир ловко откинул крышку стойки, скользнул внутрь. Полоз последовал его примеру.

За стойкой начинался вход в подсобные помещения. Справа, на колоде, недавно рубили мясо – кровь еще стекала по выщербленному дереву. В тазу валялась голова оленя с подернутыми пеленой глазами, копыта и внутренности. Огромные, размером со шмеля, мухи лениво вились над отрубленной головой. Ноздри щекотал запах свежей крови. Слева обнаружилась тощая баба-посудомойка в наглухо повязанном платке. Она лениво опускала грязные кружки в бадью с водой, полоскала их там и ставила на поднос. Рядом крутилась тощая собака, которой время от времени перепадали какие-то объедки. Дальше начиналась лестница вниз, уводящая в логово хозяина. Пацан кивнул, указал взглядом на лестницу и вернулся к своему журналу.

Вампир кулаком постучал в закрытую дверь.

– Кого несет? – послышался за дверью голос недавнего борова.

– По делу, – коротко ответил командир «Альфы» и толкнул дверь помещения.

Контора борова представляла собой огромный склад, перегороженный решеткой. На решетке висел кодовый замок. За ней освещаемые тусклой лампочкой стояли ящики, канистры, коробки и прочие атрибуты склада. На свободном от решетки пространстве умещался потертый, «советский» сейф, стол и два разнокалиберных стула. На столе расположился ноутбук старой модели. Где-то за решеткой, должно быть в самом углу склада, тарахтел генератор.

Вампир вытащил стул, попробовал его на прочность, оседлал и положил локти на стол. Хозяин расположился на другом конце стола, закрыл ноутбук и принялся покачиваться на своем стуле. Стул предательски заскрипел.

– Ладно, чего конкретно надо?

– Топливо, консервы, вода, – коротко ответил Вампир, не сводя с борова глаз.

– Сколько топлива?

– Двести литров.

– Не многовато?

– В самый раз.

– Восемьсот.

Вампир прищурился:

– А ты лишка не хватил, дядя? Или у тебя для «Альфы» другие расценки?

– В самый раз. А будешь выделываться – уйдешь несолоно хлебавши. Я и так проявил доброту и порядочность, что с тобой сделку веду, а не приказал ребятам раскурочить вас еще на подъезде. А то гляди, у моих уже руки чешутся.

– Ты меня не пугай и крутых перцев из своего сброда не строй. Сделку ты ведешь, потому что барыш не хилый наклевывается. Но это не значит, что я буду спокойно сидеть и в твои ручонки загребущие патроны отщелкивать.

– Семьсот пятьдесят.

– Семьсот. И не патроном больше.

Глазки борова не отрываясь следили за каждым движением Вампира. Командир сидел, чуть согнувшись, собранный, готовый к прыжку в любой момент. Вряд ли боров успеет позвать свою охрану – до верха далеко, да и шум веселящегося заведения заглушает любые звуки. Вампир специально сел спиной к двери, чтобы не допустить борова наверх, если он захочет поиграть в побег. На всякий случай Полоз загородил собой дверь.

– Семьсот тридцать?

– Семьсот. И не патроном больше.

– Ладно, твоя взяла. Что там еще?

– Консервы, вода.

– Что, охотники из вас лажовые? На фига вам консервы? Тайга ходи, медведь стреляй.

– Очень смешно.

– А чего не посмеяться с хорошими людьми? Будут вам консервы. Из своих запасов отрываю. Три патрона за банку. И не патроном меньше, понял? Я ведь тоже шутки до времени шучу. Топливо ты у меня, так и быть, выбил. А консервы нам самим нужны. Машин здесь немного, а народу полно. И все хотят жрать. Меня и так за эти консервы на перо посадят! Понял меня?

– Ты мне баки не заливай. Кто тебя тут на перо посадит? Местная шантрапа?

– Ты здесь дел не знаешь! В «Гуляй-поле» сейчас вроде двоевластия. Пацаны местные расшалились, крупный костяк сколотили. Я теперь им с прибыли должен налог отстегивать. За доход с заведения, с баб, с каждой сделки.

Вампир нахмурился. Полозу сразу вспомнились темные личности в углу бара.

– Вроде бы у вас община… – протянул Вампир.

– Ага, община – годовщина! Подмяли они под себя всю общину. Как Седой исчез, так и началось. Пока он здесь заправлял, такого беспредела не было. Седой крепко всех в кулаке держал. А как сгинул он…

– Ну и куда сгинул?

– Кто ж его знает. В одночасье пропал. Вместе с двумя телохранителями.

– И что ж, не искал никто?

– Искали. Все «Гуляй-поле» перерыли, в каждую щель заглядывали. В общем, так: на консервы скидки не будет. И с водой придется обождать. Помпа у нас накрылась, обещали отремонтировать к утру.

Вампир напряженно думал, барабаня пальцами по столу.

– Ладушки. Консервов сто двадцать банок. По три патрона – триста шестьдесят. Когда, говоришь, отремонтируют помпу?

– К утру. Может, чуть раньше.

– Значится, так. Горючее, консервы отнесешь в наш лагерь сейчас. Кликни своих бычков, пусть помогут. Патроны получишь у Свиста. Запомнил? Насчет воды: подождем в твоем гостеприимном заведении.

– Добро.

Толстяк поднялся из-за стола, направился к двери. Полоз ушел с дороги, давая хозяину протиснуться в проем и что есть силы заорать:

– Семен! Липа! Игнат!

Пацан у выхода встрепенулся, отбросил журнальчик и вылетел в зал. Сидел он там, видимо, для связи хозяина с внешним миром. Не прошло и трех минут, как по лестнице загрохотали чьи-то ноги, вошли трое мужиков, неприязненно оглядели Вампира с ног до головы. Боров уже отпирал замок. Каждый получил в руки по ящику и по канистре с топливом, а последний в нагрузку ценные указания от босса:

– Липа, пойдете за ворота, в лагерь «Альфы». Спросите Свиста. Всю эту байду, – кивок на коробки и канистры, – отдадите ему, потом вернетесь ко мне. Когда все потаскаете, заберете у него тысячу шестьдесят патронов. Понял? Тысячу шестьдесят.

– Понял, понял, – произнес Липа и застучал сапогами по лестнице.

В зале, куда Вампир и Полоз попали после логова босса, все изменилось. На подиуме под хрипло звучащую музыку танцевала звезда заведения. Что это именно «звезда», догадаться было несложно – основательно подогретое общество орало, вопило и стучало кружками о столы. Вампир, воспользовавшись общим ажиотажем, просочился сквозь строй и занял место за наполовину пустым столом. Двое сомнительных личностей тут же поднялись и ушли искать себе другое место под солнцем.

– Мальчики, чего будете? Ой! – Молодая официанточка на тощих ножках подошла к столу, но, увидев нашивку на плече Вампира, шарахнулась в сторону. Вампир ловко поймал ее за руку, улыбнулся во все тридцать три зуба, но глаза его оставались холодными.

– Два пива, душенька. – И резко отпустил. Девчонка зашаталась, теряя равновесие, наступила кому-то на ногу, но в общей суматохе этот кто-то не обратил на нее никакого внимания.

В ожидании пива Полоз обратил внимание на подиум. Стеклянный шар под потолком пускал «снег» на гибкое женское тело, перетекающее из одной позы в другую с ленивой грацией дикой кошки. Он с удивлением опознал в ней девицу с ожогом и мусорным ведром, виденную ими по дороге в кабак. Сейчас след от ожога был умело подретуширован, волосы, рыжие как лисий мех, в безумном беспорядке падали на плечи. На ней были надеты короткие, под самую попу, шорты «под кожу» и чулки в крупную сетку. На ногах – туфли на каблуке. Больше на девице ничего не было.

– Охота же перед всяким сбродом сиськами трясти. – Вампир неодобрительно ухмыльнулся и отвернулся от стриптизерши.

На подиуме в это время поменялась музыка, замигали яркие огоньки, и девчонка пошла в разнос. Полоз не успевал следить за ее немного дикими, стремительными движениями. Она то падала, практически плашмя, то вставала в «мостик», открывая ревущим зрителям распахнутый «уголок» на шортах, то каталась по сцене, а закончила вообще в такой позе, что Полоз так и не понял, где у нее руки, а где ноги.

По залу пробежал знакомый пацан, неся в руках жестяную коробку – видимо, собирал «гонорар». Патроны гремели о жесть, любители «клубнички» оставляли щедрые пожертвования. Затемненный стол он тем не менее обошел стороной. Видимо, новые «хозяева» не желали тратиться на зрелища. От стола отделилось тело, выбралось на свет и оказалось болезненно худым типом со впалыми щеками, заросшими черной трехдневной щетиной. Он шел вальяжно, на чуть согнутых ногах, в рубахе канарейчатой расцветки и тертых штанах с «пузырями» на коленях. Подошел к подиуму, что-то быстро сказал девице. Она ответила ему резко, тип сделал попытку ухватить ее за руку, но девчонка увернулась. Он зашатался и рухнул на подиум. Недавние зрители как-то подозрительно быстро рассосались по углам, делая вид, что ничего не случилось. Канарейчатый поднялся, поправил прилизанные волосы, довольно громко обозвал присутствующих «пидорами» и ушел в свой угол. Перед ним расступались, давали дорогу.

Наконец принесли пиво. Со стороны подсобки выглянул боров, помахал рукой, дескать, норма, все загрузили, со Свистом рассчитались. Вампир махнул головой и сдул пенную «шапку» с глиняной кружки. Они не успели сделать и пары глотков, когда на стол опустилась еще одна кружка – на этот раз настоящая, стеклянная, и чуть хрипловатый женский голос произнес:

– Не возражаете?

Вампир чертыхнулся. У стола стояла недавняя «звезда заведения», успевшая переодеться в тертый камуфляж и цветную кофточку, в которых ее видели накануне. Рыжие волосы были убраны под бандану защитного цвета.

– Возражаем, – недружелюбно ответил Вампир. Девчонка хмыкнула, бесцеремонно подвинула Полоза и уселась рядом. Он еще успел удивиться, как она смогла «засечь» их со сцены, несмотря на то, что стол стоял далеко не в первом ряду.

– Боишься? – Голос ее звучал взвинченно, она нервно передернула плечами. – А мне говорили, что «Альфа» – крутые ребята, ни черта, ни Бога не боятся.

– Не надо брать меня на понт, девочка, – прошипел Вампир. – А теперь взяла свою кружку и пошла отсюда.

Девчонка зыркнула на него прищуренными глазами и демонстративно прижалась бедром к Полозу. Против воли его охватил жар, пронеслась по позвоночнику горячая волна.

Неизвестно, сколько б они еще играли в гляделки, но тут вмешались новые действующие лица. Канарейчатый подвалил к столу со своими друзьями.

– Давай, шалава, поднимайся. Защиту себе нашла?

– Я тебе все сказала, Сопля. – Девчонка изо всех сил держалась, сохраняя видимость спокойствия, но ее опять выдал голос – нервный, дрожащий, на слезах. – Никуда я с тобой не пойду, понял? И Сиплому передай.

Канарейчатый схватил ее за волосы и ударил лицом о стол. Все случилось так неожиданно, что Полоз не успел отреагировать. А в следующую минуту руки уже действовали сами. Удар стоящему сзади телку, пока он не успел достать нож, принять на ребро ладони второго, съездить резко в кадык. Второй захрипел, схватился руками за горло, свалился на пол. Вампир тем временем «успокаивал» канарейчатого. Перехватил занесенную руку, вывернул ее за спину и с наслаждением приложил урода головой об стол.

– Все, все, концерт окончен, – объявил он во всеуслышание, примирительно поднимая руки и обращаясь к притихшему залу.

– Полоз, ходу! – скомандовал Вампир, заметив движение у затемненного стола. Полоз шел вслед за ним, девчонка выскочила из заведения первой, опередив Вампира.

На улице на их бегство не обратили внимания.

– Сюда! – она крикнула им на ходу, пересекая площадь.

– Куда?! – Вампир схватил Полоза за руку. – Чего я тебе про провокации говорил, рыцарь, блин, печального образа? Она сейчас в подворотню, а там уже дружки ее ждут.

Полоз выдернул руку:

– Да нет здесь никаких дружков! Кончай истерить!

Вампир, чертыхаясь, пошел за ним. Полоз заскочил вслед за девчонкой в темный проулок между домами.

Она стояла, затравленно прижавшись к стене. Плечи от пережитого напряжения ходили ходуном. Из разбитого носа капала кровь.

– Все, завтра же собираю манатки, и прощай, «Гуляй-поле». Уродов развелось!

– Что, не дают спокойно подзаработать? – осклабился Вампир, смотря на девчонку в упор.

– Да иди ты в пень! – взвизгнула рыжая. На глазах проступили слезы, и она зло, отчаянно смахнула их движением кулака. – Спаситель нашелся!

– А то кто же! То-то ты к нам прилипла, хрен отдерешь!

– Не к тебе!

Вампир скорчил зверскую физиономию, хотел что-то сказать, но вдруг рассмеялся. Девчонка недоуменно смотрела на его хохочущую рожу.

– Давай, выводи нас отсюда. И бегом домой – трусики собирать.

Она замахнулась на него, но Вампир быстрым движением лишил ее способности к сопротивлению, прижал всем телом к стене.

– Ой, ой, как страшно. Ладно, не трепыхайся – не трону. Куда идти, показывай.

На них напали в темноте.

– Беги! – крикнул рыжей Полоз, разворачиваясь к врагам. Она не заставила себя просить дважды – растворилась в лабиринте подворотен.

Четверо. На этот раз лишние разговоры не разводили – кинулись молча, как крысы. Столкновение вышло коротким и страшным. Полоз блокировал одного, перетек за его спину и всадил нож под горло. Толкнул тело на второго нападающего, сбил ему удар. Этот оказался опытнее. Перехватил нож обратным хватом, отбил удар Полоза, перешел в нападение. Клинок ударился о клинок, высекая искры. Полоз сдал в сторону, провел обманку и принял тело на длину лезвия. Не давая противнику шанса, резко провел по горлу. Вампир уже завалил своего врага, его напарник вдруг бросил нож, развернулся, улепетывая из переулка. Командир «Альфы» в два прыжка настиг его, перерезал сонную артерию.

– Да, вечер перестал быть томным, – справляясь с дыханием, выпалил Вампир. – Давай-ка, друг мой, убираться отсюда, пока не заметили.

Полоз был с ним согласен. Они неслышной тенью проскользнули между лачугами, держа курс на освещенный бруствер. Отдышались по дороге, получили оружие у сонного «каптера» и неспешно вышли за ворота.

За воротами кипела работа. Видимо, ремонтникам удалось починить помпу с опережением графика – в данный момент Свист заканчивал погрузку.

– Вы где были? – Свят и Нестер бросились к Полозу.

– Там нас уже нет. И оно, поверь, к лучшему.

– Свист, заканчивай! – крикнул Вампир своему заместителю.

– Э, э, а за воду кто платить будет? – Липа поставил канистру на землю и встал в позу.

– Свист, рассчитайся с ним.

– Что случилось? – На лице Свиста появилось обеспокоенное выражение.

– Все потом, – отрезал Вампир, оглядываясь на ворота.

При свете фар «альфовцы» заканчивали заправлять машины. Свист потрошил цинки с патронами. Липа считал, сбился, начал заново.

Уйти им не дали. На той стороне послышалось движение, удивленные возгласы.

– Оружие к бою! – заорал Вампир, хватая свой автомат и приводя его в готовность. «Альфа» рассыпалась в боевой порядок, прячась за колесами и бортами транспорта, наводя оружие на цель.

– Без команды не стрелять!

Липа убегал прочь, прижимая к себе коробки с патронами. В воротах столкнулся с толпой вооруженных людей, его вытолкали обратно, но он успел спрятаться за мешки с песком. Несшие караул мужики тоже попрятались кто куда, явно не собираясь встревать в разборки. На вышке разгорелась война за пулемет – охранник ни в какую не хотел отдавать оружие в загребущие лапы бандита.

Их оказалось много – и молодые, с нервно пляшущими пальцами на курках, и постарше, с прищуром во взгляде, и совсем уж заросшие бородатые хари. Вперед вышел какой-то бритый, с широким лицом и шрамом, надвое пересекающим голову.

– Э, голытьба. Кто наших братанов в переулке порезал, пусть выйдет. Тогда, может, договоримся и вас отпустим живыми и невредимыми.

– Дырку вам от бублика, а не Шарапова! – крикнул Вампир фразу из известного некогда фильма. – Совсем берега попутал? Ты кому, сука, предъяву кидаешь?

– ААААА! – вдруг завопил один из молодых, спуская очередь в «альфовцев». Двое бойцов упали на землю, раздался свист спущенного колеса. Трудно было сказать, что заставило его стрелять. Может, перебрал «муравки» и почувствовал себя богом, но скорее всего просто не выдержали нервишки. Но последствия от его выстрелов были подобны эффекту разорвавшейся бомбы.

– Огонь!

«Альфовцы» слаженно грянули из всех стволов по противнику. Ряды бандитов оказались скоропортящимися. В кого попали, повалились на землю. Остальные бросились в укрытия, стреляли оттуда вразнобой, кто во что горазд. «Альфа» перешла к обороне. Используя машины как укрытия, они методично выбивали стрелков, стоило им только показаться из-за мешков с песком. Бой закончился быстро – на земле лежали убитые, стонали и кричали раненые.

Вампир метался между машин. Потери «Альфы» – двое убитых, четверо раненых – привели его в бешенство. Полоз не вмешивался, ждал, пока командир перекипит, когда вернется к нему способность думать и принимать взвешенные решения.

– Суки! Суки! Суки!

– Командир! – Свист остановил его хаотичные метания, взял за плечо, встряхнул. – Все, слышишь? Все!

Караульные сидели в укрытиях, боясь пошевелиться. Вампир быстро перезарядил автомат, приблизился к месту недавнего боя. Шел, добивая раненых, которых не успели утащить бросившиеся за ворота бандиты.

– Эй, как тебя там? Давай назад патроны. За моральный ущерб, хотя вы с потрохами не стоите моих бойцов.

Липа выбрался из укрытия, осторожно сложил коробки на землю, отошел, зачем-то подняв руки вверх. «Альфовцы» срочно наводили порядок возле автомобилей, меняли поврежденное колесо, выкатив вперед бээмдэшку. Так она и стояла, нацелив ствол танкового пулемета на закрытые ворота. С вышек сдуло караульных – а скорее всего они просто затаились. Заревел первый мотор, за ним обозначился второй, третий. Раненых и убитых погрузили на машины.

Вампир запрыгнул на подножку последним.

В «Гуляй-поле» забили в набат, но поздно. Машины уже разворачивались прочь.

Глава 14

Какое-то время они ехали молча. Вампир смотрел прямо перед собой. Полоз не лез к нему – помнил себя после гибели ребят в подземном бункере. А ведь он их едва знал. Вампир отбирал своих людей лично. Глупо получилось – из-за какого-то сосунка. Полоз был уверен, что, не открыл бы нервный пацан огонь, разошлись бы с бандитами, обошлись бы без жертв. Покидали бы понты, кто круче, и разошлись. Не стали бы братки связываться с «Альфой», тем более без поддержки местных.

Но теперь что об этом говорить?

Дорога забирала к югу, все сильнее и сильнее. Полоз забеспокоился – с каждым километром они все дальше отдалялись от Москвы. Наконец, когда он уже не выдержал и приготовился задать вопрос в лоб, Вампир скомандовал остановку.

– Слушайте меня внимательно. Мною принято решение разделить отряд. Часть группы под командованием Свиста возьмет технику, пленных, раненых и отправится на головную базу. Прошу выйти пятнадцать добровольцев, для отправки в Москву. Принимаю командование отрядом на себя.

Полоз потрясенно переглянулся со Святом. Похоже, долгое молчание Вампира объяснялось не только переживаниями о погибших товарищах.

– Что ты ему сказал? – шепотом спросил Свят.

– Ничего. – Полоз напряженно думал, почему Вампир изменил решение.

Командир отбирал добровольцев. Их оказалось больше, чем требовалось, поэтому он придирчиво оглядывал каждого кандидата и выносил вердикт: «Годен». Или: «Ты подожди еще». Когда отбор был закончен, Вампир еще раз посмотрел на оставшихся бойцов, потом «забраковал» троих. Итогом остался доволен, кивнул.

Свист подошел к нему, внимательно посмотрел в лицо:

– Уверен, командир? Мы могли бы все…

– Нет, – перебил его Вампир. – «Все» не поедут. Доложишься командованию, скинешь пленных, раненых доставишь в лазарет. Про меня скажешь: Вампир принял решение продолжить разведку. Про «Гуляй-поле» не говори. Хотя… какого черта? Все равно доложит.

Он неприязненно взглянул на «особиста», в стороне от них пинавшего колеса.

– Свист. В целости и сохранности ребят до дома довези.

Свист коротко кивнул, быстро и крепко обнял Вампира.

– По машинам!

Колонна продолжила свой путь. Машины давали короткий сигнал оставшимся, последней прогремела бээмдэшка. Вампир стоял, поставив ногу на подножку «УАЗа», провожал их глазами.

– Не объяснишь? – подошел к нему Полоз.

Когда последняя машина исчезла в дорожной пыли, Вампир повернул к нему голову:

– Пошли, рыцарь дебильного образа. «Не объяснишь?» – передразнил он Стаса. – Объясню, куда ж от тебя деваться. В Москву-Сити с тобой поеду. Пошарю по тамошним складам. Потому как сдается мне, что один ты там пропадешь. И ребят за собой потащишь. С такими-то замашками.

– Я так и не понял, что тебя не устроило. Сам «канарейку» об стол приложил, – нахмурился Полоз.

– А ты мне выбора не оставил. Не бросать же тебя там. Сидели бы спокойно, пили пиво и смотрели, чем история с девкой кончится.

– Ты знаешь, чем бы она кончилась.

– А тебе не все равно? Кто она тебе? Брат? Сват? Не пришлось бы удирать, братков в подворотне мочить, глядишь, и наши бы живы остались!

Полоз побагровел. Свят давно не видел у командира такого выражения лица. Казалось, еще чуть-чуть, и он бросится на Вампира с кулаками, и тогда туши свет. Численное преимущество за «Альфой», разнесут их в пух и перья.

– Ты на меня их смерть не вешай! Я тебе не пацан-несмышленыш! Я в таких переделках был, что тебе и не снились!

– Был! Только мир изменился! И где раньше можно было благородные позывы проявлять, теперь зубами грызть нужно! Что на меня смотришь? Запомни, здесь везде враг! За каждым, мать его, кустом! Он в глаза тебе посмотрит, головой покачает, а сам в спину выстрелит! Да, пацан! Да, несмышленыш, пусть и башка наполовину седая и шрам на морде! Верить надо только своим. И только своих защищать! Запомни, как «Отче наш»! Человек человеку волк! Думаешь, мутанты, аномалии, чертовщина всякая твои противники? Твои противники – люди! Искатели, иху так, что за «ляльку» тебя продадут с потрохами, чтоб под ногами не путался, а то и так, на всякий случай. Бродяги, бандиты, отребье всех мастей! Потому что идет борьба за выживание! Не на жизнь, а на смерть борьба!

– Вампир, сбавь обороты! – мрачно произнес Свят. – Ты здесь не дурачков нашел, прописные истины объяснять не надо.

– Да, по ходу, надо. Что, припекло?

– Нет. Только противно наблюдать, как ты на нашего командира глотку дерешь. Согласился помочь – славно. Большое человеческое спасибо тебе за это. Но если ты и дальше намерен на Стаса орать, лучше забирай помощь и догоняй своих. Часть пути ты нас провез, еще одно спасибо. Но теперь уж сами как-нибудь.

– Складами расплатитесь, – буркнул Вампир и сел в машину.

Ехали в полной тишине. Полоз болезненно переживал выволочку от Вампира, устроенную прилюдно, напоказ. Но где-то в глубине души сознавал, что он прав. Он пробовал разобраться в себе – где и когда допустил ошибку, где и когда профессионализм изменил ему. Когда девчонка села рядом, когда прижалась к нему разгоряченным телом, когда увидел он ее неподдельный, животный страх? Нет, хотя и это тоже, зачем себе врать? Смазанные фигуры в темноте зала. Нахрапистая наглость бандитов, до времени затаившихся в тенях. Он чувствовал, как поднимается из глубин души черная, обжигающая ненависть. И там, в переулке, он чувствовал эту ненависть, когда резал горло врагам. Нет, не врагам – крысам, бросившимся на него в темноте. Да, прав Вампир, мир изменился. Когда-то были граждане большой страны, а случилась беда – бросились врассыпную, как из потревоженного логова. Власть сильного, да. Только одни сильные, как Козырь, как ребята из Белояра, направляли свою силу на созидание, а другие утверждались за счет ближнего. Смять, унизить, растоптать, низвести до положения скота, тупого «живняка». И была их сила деструктивна и разрушительна. А посередине ничего нет. Только собственный выбор – к какому лагерю примкнуть.

Белая рука Вампира выдернула его из дурных мыслей. Должно быть, он подумал, что негоже перед опасным путешествием оставлять обиды среди союзников. А может, посчитал, что сказал достаточно, вразумил глупого Полоза. Теперь это было не важно. Полоз крепко стиснул протянутую руку. Без слов.

Машины мягко съехали с обочины дороги. Стоянку сделали в открытом поле, подальше от трассы. Поставили машины треугольником, набросили маскировочные сетки. Якут взял лопату, наладил «скрытый» костерок, не дающий дыма, прячущий огонь в земляной яме. Теперь их мог выдать только запах, но от дороги было далеко, а зверья он не опасался. Только памятные «бесы» могли воспользоваться темнотой, остальные зверушки обошли бы стороной хорошо вооруженный отряд.

– Помирились? – тихо спросил Свят, пока готовили привал.

– Вроде того.

К ним подошел Нестер, присел рядом.

– Знаешь что, Стас. А Вампир все-таки прав. Здесь все, по ходу, друг на дружку зуб точат. А мы расслабились. Поэтому и к сектантам попали, чуть дух из нас не выпустили, и к бандитам на закуску.

– Эх, Пашка, Пашка. – Свят приобнял его за шею, покрутил пятерней отросшие волосы. – Слышишь звон, да не знаешь, где он.

– А что не так-то? – Нестер освободился из захвата.

– А то. Просто ты уже не различаешь, кто бандит, а кто нет. Что, всех в расход?

– А может, и всех.

– Вот это-то и страшно. Перестать людей от нелюдей отличать. Так и себя потерять можно.

– Ну ты скажешь, себя! Себя никогда не потеряешь. Если есть в тебе стержень, крепко на ногах стоишь, ты в любой ситуации человеком будешь.

– А вот не скажи. Попробуй в разные стороны палить, мочить всех, кто тебе на дороге встретится. Вот тогда и посмотрим, сколько в тебе человеческого останется.

– Зачем всех подряд? Выборочно.

– Так кругом же враги? – поддел Свят. – Вали всех, Бог сам разберется.

– Хватить меня кружить, а? – завелся Нестер. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю!

– Ну вот и мы о том же. Вылезли из козыревского инкубатора, жизнь забыли, а вот она нам в морду Падь – нате, кушайте. И попробуйте тут человеком быть, а не зверем, что любому кишки выпустит. Получится – молодцы. А не получится…

– Эй, философы! – Вампир стоял, широко расставив ноги, смотрел на них со своей фирменной усмешкой, за которую, видимо, и получил свой позывной. – Закончили мне косточки перемывать? Тогда айда, жрать давайте.

* * *

Караван полз по дорогам третий день. Кинешма, Иваново, Переславль-Залесский. Точки, оставшиеся на карте. Действительность внесла свои коррективы в увиденное, и от этих картин Полоза пробирала дрожь.

Кинешму «волной» снесло полностью. Груда камней вместо когда-то живописного городка. Остался только храм, раньше расположенный на окраине. Да и то – аномальная стихия вырвала с корнем городское кладбище, разметала гробы и останки. Будто прошел по земле гигантский нож. А потом заровняла слоем радиоактивной пыли. Пришлось делать большой крюк – фонило страшно, даже на отдалении. Храм возвышался над кладбищем как своеобразный памятник потревоженным могилам. Полоз навел на храм бинокль – упавшая стена открывала покрытое пылью, заброшенное убранство, черные лики святых было уже не разобрать, и только фигура Спасителя на кресте выделялась среди общего запустения. На колокольне ветер слегка тревожил колокол, и он отвечал едва слышным тоскливым перезвоном. Видно, снять его мешала радиация, и даже предприимчивые бродяги не позарились на такую добычу.

Иваново частично уцелело. На огромной барахолке, хаотично расположенной вдоль дороги, удалось выменять топливо на патроны, взять немного еды. Торговавшие на грязных лотках чем-то жареным «продавцы» наперебой предлагали свой товар, но Вампир запретил не только брать, но и смотреть в ту сторону. Полоза поразило пристанище самолетов. Неизвестно, как местные умудрились сбить их в крылатое стадо, но теперь лайнеры, «илы», вертушки и древние «кукурузники» давали кров целой толпе жителей. Между винтами вертолетов и крыльями самолетов висели многочисленные веревки с сушившимся бельем, отчего вся стоянка напоминала цыганский табор.

Переславль-Залесский Полоз вычеркнул с карты. Там ничего не осталось, даже храма над кладбищем. Город ухнул в титанический разлом полностью, без остатка.

На ночевку остановились в лесопосадке, разросшейся до размера приличной чащи. В какой-то момент Вампир негромко приказал сворачивать, и машины послушно свернули. Дом выплыл им навстречу как чертик из табакерки: мрачное строение, в два этажа. Деформированное дерево в разных местах скреплено фанерными листами, досками и кусками облупившегося шифера. Весь он стоял вкривь и вкось, сбоку лепились какие-то мрачные постройки и сараи, на верхнем этаже, до половины окон забитом железными листами, мерцал свет.

Вампир спрыгнул с подножки машины, огляделся, быстрым шагом проследовал к покосившемуся крыльцу. На его стук зажегся свет, долго не открывали, потом в дверях обозначилась щель. Вампир шмыгнул внутрь, дверь за ним закрылась.

Не было его долго. Дом не подавал признаков жизни. В сгущающихся сумерках он походил на уснувшего монстра. Скрипнула дверь сарая, оттуда неслышной тенью выскользнул человек, остановился, посмотрел на сгрудившихся у машин людей. Одет он был в ветхое, накрученное на него тряпье, седая борода топорщилась в разные стороны, как воронье гнездо. Полозу показалось, что в темноте блеснули глаза, – слепыми круглыми пятнами, как у собак.

Наконец Вампир вышел. Быстро пересек захламленный двор, велел идти за ним. По скрипучей лестнице провел их на самый верх, наказал укладываться спать. Он ничего так и не объяснил, только проверил, хорошо ли закрывается дверь.

– Кто здесь живет? – быстро спросил у него Полоз.

– Информатор, – бросил Вампир и спустился вниз по лестнице.

Наутро, как ни странно, машины были в порядке, топливо на месте, и отряд двинулся дальше.

Чем ближе они подъезжали к Москве, тем неспокойнее становилось на душе Полоза. Да и остальные это чувствовали – Свят перестал травить «альфовцам» байки, Якут напряженно всматривался в дорогу, Нестер замкнулся в себе. На дальних подступах к бывшей столице они уже чувствовали тяжелую, гнетущую ауру этого места. Москва, как огромный спрут, переваливалась где-то вдали, в ожидании новой крови.

Полоз подумал, каково это было здесь, в самом густонаселенном городе страны, где каждый бежал по своим делам, прыгал в метро или в личный автомобиль, менял картинки на телефонах, разной степени крутизны, думал о карьере, о заработках, о вечернем походе в клуб или отдых дома на диване, уткнувшись в телевизор. По «ящику» крутили фильмы, «подсадные утки» орали что-то в лицо друг другу на ток-шоу, ведущий в дорогом костюме рассказывал страшилки из криминальной хроники. Семейство гастарбайтеров в съемной квартире, куда помещался весь аул, олигархи в двадцатикомнатных пенхаузах, все эти «куриные короли», «повелители строек», медиамагнаты, стареющие поп-звезды и их зубастые молодые конкуренты. И работяги в своих «однушках» и «двушках», и бомжи, и студенты с гаджетами, и розовощекие дети. Старики, гости столицы из дальнего и ближнего зарубежья. Жили своей жизнью, в Интернетах лазили, начальство и конкурентов ругали, надеялись на что-то. Строили планы, брали кредиты, ругались с ипотекой. Жили, любили, ненавидели, плодились… И исчезли в один миг. Как оборвалась жизнь этих миллионов людей? Что успели сказать своим близким перед гибелью? Или, может, все произошло мгновенно и безболезненно? Были – и вот их нет.

Он стоял, прислонившись к машине, бесцельно смотрел перед собой.

Подошел Вампир, вытер грязные руки промасленной тряпкой, толкнул Полоза в плечо:

– Всех уравнял.

– Ты о чем?

– Судный день. Богачей с работягами, негодяев с праведниками. Всех, говорю, уравнял.

Вампир посмотрел на него, хмыкнул зловеще:

– Милай, да ты здешней жизни совсем не знаешь! Уравнял, ха. Да человек он что твой таракан, везде пролезет и везде теплый угол найдет. О’кей, как говаривали наши заокеанские друзья. Доберемся до Москвы, я тебя с группировкой одной познакомлю. Эти к «Альфе» лояльные, так что не бойся.

– В смысле, с группировкой? – не понял Полоз.

– А ты как думал? Все, смыло Москву, только Генштаб стоит один-одинешенек, тебя дожидается? Не, там теперь каждой твари по паре. Но смысл все равно един. Попрятались, заныкались, а потом вылезли из щелей и стали в стаи сбиваться. Кто по районам, кто по понятиям. Там сейчас политика, жизнь кипит, только вот депутатов нет. Зато полиция своя имеется. Ну и кто верха держал до Судного дня, тот и ныне держит. Только масштаб другой.

Вампир снисходительно похлопал его по плечу и пошел по своим делам.

В голове у Полоза царила каша. Еще до Катаклизма он старался не вникать в политику. Вызов. Приказ. Очередное задание у черта на куличках. В перерывах между заданиями он не смотрел телевизор, новости черпал из Интернета. Мобильный телефон держал на случай новых вызовов. Пока была Наташка, он еще как-то не терял связь с внешним миром. Когда Наташки не стало – не вылезал с боевых. Даже верный Свят в итоге вспылил, потребовал отпуск. Тогда он и поехал к нему в Белояр – мириться. А потом по земле ударил Судный день…

Перед самой Москвой сделали основательный привал.

Вампир от него отстал – сидел с новоиспеченной разведкой, куда вошел и Якут, строил планы, как лучше пробраться в столицу. До Полоза долетало «нет, тут не пройти», «стремное место», «и здесь стремно», из чего он сделал вывод, что просочиться в город будет нелегко. Свят самовольно нависал над разведкой, пытаясь уловить суть происходящего. Нестер вместе с оставшимися «альфовцами» готовился к последнему рывку: чинили сдавшую машину, чистили оружие, подгоняли экипировку.

Наконец привал окончился, и они двинули вперед в удлиняющихся тенях заката.

* * *

Въезжали, оставив в стороне Лосиный Остров. Бывшее Ярославское шоссе, куда ни кинь взгляд, было запружено машинами. Ехать пришлось осторожно, лавировать по разделительной полосе, от которой не осталось и следа. В некоторых местах автомобили – изломанный железный хлам, покрытый слоем пыли, – сплетались меж собой в невиданную мешанину капотов, бамперов, багажников и перевернутых колес. Кое-как пробираясь в лабиринтах ржавеющей техники, машины «Альфы» медленно продвигались вперед. И лишь когда уперлись в груду высотой с двухэтажный дом, закрывающую собой все пространство, сползли с дороги.

Над Лосинкой висел знакомый пузырь чудовищных размеров. Он словно застыл в статике, навис над деревьями, удушил листву, заставив ее обвиснуть и почернеть. Кое-где виднелись деревья цвета ржавчины. Буйство гигантских перепутанных кустов закрывало обзор, превращая парковую зону в непроходимую чащобу.

Преодолев препятствия, машины остановились. Полоз заметил на горизонте полоску высоток, вернее, того, что от них осталось. Исполинский зверь метался между домами, разодрал громадными когтями город. Оставил после себя серые обелиски разрушенных строений, вспоротые, как консервные банки, торговые центры. Вывалил внутренности в пыль, растоптал массивными ногами. От новостроек, некогда белых прямоугольных громадин с синими, красными, оранжевыми фрагментами стен, остались только торчавшие в небо перекрытия. Рухнули стены, погребая под собой людей, повис над домами отчаянный крик сотни глоток. И ничего не осталось, только высоченная клетка, некогда заполненная квартирами.

Вампир приказал свернуть с эстакады – обвалилась верхняя петля, повисла в образовавшемся провале фура. Каким-то чудом она притягивала к себе из воздуха статическое электричество, сама при этом оставаясь на месте, словно удерживали ее невидимые руки. Молнии били в землю, концентрировались в раскаленный пучок и снова проваливались вниз. От постоянных ударов асфальт вспучился и разлетелся на куски, открывая глазам глубочайшую яму, конусом уходящую под землю. На оборванных проводах, на столбах, по каменным фермам моста пробегали искры.

Почти все встреченные на пути мосты лежали в руинах, некогда привалив под собой автомобильный поток. Вдали показалось титаническое кольцо МКАДа. Хотя до кольца было далеко, Полоз увидел неподдающиеся описанию разрушения – осколки бетона торчали, как гнилые зубы великана, полотнища дороги лежали далеко внизу.

Машины осторожно пробирались между развалинами. Бросились в глаза так и не достроенные объекты, скалившиеся острыми копьями арматуры, отъеденный Катаклизмом угол девятиэтажки, открывающий взгляду внутренности квартир. Неразличимые обои, потемневшая, сломанная мебель, а вон висит люстра на останках проводов. Коробки магазинов – должно быть, неспроста замурованные со всех сторон сайдингом, – стояли с распахнутыми дверями, словно приглашали внутрь. Запомнился банкомат, вырванный с корнем на ступенях банка. Ветер носил туда-сюда пожелтевшие листы документов, слежавшейся грудой наваленных около входа. В подворотне, у здания детского сада, крутилась стая собак. Тощие, плешивые, на одинаково длинных ногах, так что первоначальную породу определить не представлялось возможным, они проводили машины хищным взглядом. Вампир все дальше забирался внутрь дворов, пересекал улицы, пока наконец не выехал на открытое место.

Глазам Полоза открылся маленький городок. Уцелевшая каким-то чудом девятиэтажка обнесена столбами, затянутыми колючей проволокой. В импровизированном «дворе» стоял целый парк разнокалиберных машин, с визгом носились дети. Заколоченные окна дома делали его похожим на крепость. В стороне стояли такие же дома, но именно этот казался главным, приготовившимся к обороне от невидимого противника.

Вампир просигналил длинным гудком. Из дома высыпались люди, некоторые мамаши подхватили детей, другие оставили их стоять и глазеть на приехавших людей. Подтянулись мужчины, открыли самодельные ворота.

Командир спешился. Из подъезда вышел дородный детина в тельняшке на голое тело и в потертых брезентовых штанах, всплеснул руками:

– Вампир! Сколько лет, сколько зим! Два года тебя не видел, твою бледную рожу!

Они коротко обнялись.

– Какими судьбами?

– Здравствуй, Хомяк. Дело есть.

– Далеко ты от своих забрался. Случилось что?

– Нет, с «Альфой» все в порядке, если ты об этом. И да, под зад ногой меня еще не турнули. Так что все твои подозрения не имеют под собой оснований. Говорю же – дело.

– Ну, дело так дело, – не стал расспрашивать Хомяк. – Что ж, проходи и ребят своих зови. Разместим всех, все будет в лучшем виде.

Они прошли в подъезд, вслед за Хомяком. Как ни странно, внутри было чисто. Лестницу, видимо, регулярно мели. Справа на первом этаже были выломаны все двери, кроме входной. Хомяк сделал приглашающий жест, и группа оказалась в веренице комнат, заставленных по самый потолок разнообразным добром, видимо найденным в еще сохранившихся магазинах и квартирах. Пока располагались в единственной незанятой комнате, вернулась здешняя группа искателей. Хомяк извинился, прошел с ними в коридор, оттуда раздались голоса, послышались звуки перетаскиваемых вещей.

Полоз осмотрелся. Все убранство комнаты состояло из натасканных из мест ковров, плотно устилающих пол, и лежака в углу. Видимо, у Хомяка имелось свое представление о комфорте.

– Ну вот, как и обещал. Добро пожаловать в группировку «МКАД». – Вампир повалился на ковры, с наслаждением вытянул ноги.

Полоз не сумел ему ответить – в проеме двери появилась девчонка с аппетитными формами, лет двадцати. Увидела Вампира, пискнула, густо покраснев, нырнула обратно.

– У тебя тут и подружка есть? – усмехнулся Свят.

– Надо же, выросла как, – произнес Вампир, так и не ответив на подначку Свята. – А была гусенок неощипанный. Не, это Сонька, дочка Хомяка.

– Ну, одно другому не мешает.

Хомяк заглянул в комнату, крикнул с порога:

– Сонька! Возьми Аленку и Таньку, сделайте ребятам поесть.

– Ладно, ладно, у нас свое.

– А, брось, не обеднеем. Когда еще ты к нам заглянешь!

– Орава больно велика.

– Ничего, справимся!

С «кухни» потянуло запахами каши с мясом, Полоз невольно проглотил слюну. Две девчонки под предводительством Соньки прошли в комнату, притащили разномастные кастрюли с едой, поставили в центр. «Альфа» похватала ложки. Ели в очередь, по двое, нахваливали горячую кашу. Пища была щедро разбавлена тушенкой, попадались овощи – видимо, все пошло в общий котел.

Хозяин вернулся, когда кастрюли были не только вычищены, но и вылизаны. Развалился на лежанке, на пару минут прикрыл глаза.

– Искатели все дальше ходят. Не нарваться бы на конкурентов. Районы-то давно поделены. За столько лет все выгрести можно. Дважды уже на границе сцеплялись. Один раз с бибиревскими, второй с группой со Свиблово. Пока нас больше. Только они тоже не дураки. Слух прошел, будут между собой договариваться. Объединяться, значит. Одна надежда: бибиревский Леух на дух не переносит свибловскую братву. Значит, врут. Но слух пустили. Думаю, как раз для нас. Чтоб осторожнее были.

– Отобьетесь?

– Не в первой. Оружие есть, патронов только маловато осталось. Я норму выдачи сократил. Пусть аккуратнее ходят, по сторонам на триста шестьдесят градусов смотрят. Ну ладно, что я все про свои дела? Давай, выкладывай, что у вас за базар.

Вампир кивнул Полозу – говори, мол, мужик свой, может, что и посоветует. Полоз отложил ложку и рассказал все без утайки. Хомяк внимательно слушал, не перебивал. Потом поднялся, сел по-турецки на ковер.

– В общем, так. Человек ты, как я погляжу, опытный, не зря Вампир за тебя вписался. – Вампир хмыкнул на слово «опытный», но Хомяк, не обратив на него внимания, продолжил: – Места, которые тебя интересуют, находятся в центре. Мы в центр не ходим, держимся окраины, за что и зовемся «МКАД». Но держит его большая группировка под предводительством Сауда.

– Что за человек? – спросил Полоз.

– Говорят, до Судного дня был медиамагнатом. Владелец заводов, газет, пароходов. Вещательный канал на телевидении, два развлекательных, газетенки всякие, журнальчики для неокрепших умов. Где Катаклизм пережил, откуда вылез – не знаю. А чего не знаю, говорить не буду. Контролирует северо-запад внутри Садового кольца. Полез уже и дальше, того и гляди, все Садовое под себя подомнет.

– Народу много у него, говоришь?

– Да. Вооружены отлично, прикинуты – видать, где-то долбанули армейские склады. И что самое плохое – почти вся городская торговля через него идет.

– Чем же тут торговать-то? – встрял из своего угла Нестер.

Хомяк хитро прищурился:

– Дорогой ты мой, это Москва. Здесь миллионов двадцать народу жило. Да и сейчас тысяч пятьсот осталось.

– Сколько? – удивленно произнес Нестер.

– Вот так-то. А теперь посчитай, сколько здесь осталось добра. Даже учитывая, что больше половины города лежит в руинах. Всем торгуют, что осталось. Находят, меняют, отдают за патроны.

– Ты на них внимания не обращай – дикие северные жители. Один человек на пятьдесят квадратных километров тайги и тундры, – вставил Вампир, подмигнув Полозу. – Так что этот Сауд?

– В общем, если хотите по его землям пройти – придется брать разрешение. Сходи к нему, повидайся, обрисуй обстановку. Если заинтересуешь его – пропустит пошарить на своей территории. Настоятельно рекомендую тебе так и поступить. Не то вы на тарахтелках своих попадете под раздачу. И советую норов свой засунуть в одно место – охрана у него будь здоров.

– Что насчет метро? – спросил Полоз.

– Гиблое дело вы задумали. – Хомяк покрутил головой. – В метро соваться я бы вам не советовал. Там тварь на твари. Да и почти все метро в центре обвалилось. Там такое было, лучше не вспоминать. Людей погибло – тьма. А вообще не нравится мне ваша затея, если честно.

– И сам за нас не подпишешься? – в лоб спросил его Вампир. – И людей своих не дашь?

Хомяк наморщил лоб, посмотрел на «Альфу», потом сказал строго:

– Нет, Вампир. Не подпишусь. Пойми меня правильно. Здесь вы всегда желанные гости. Сколько «МКАД» держать буду, столько и приезжайте, на постой становитесь. Но против Сауда, если не договоритесь вы, я не пойду. Перебегу ему дорогу – попаду под зачистку. А у меня тут бабы, дети. Народ ко мне сползается, потому что у Хомяка почти все сыты и с соседями относительный мир. Пришлет своих Сауд – тогда нам беда. Покрошит народ как здрасте. Поэтому не подпишусь. А насчет людей – отдыхайте, сил набирайтесь, а я вам человечка одного сосватаю. Очень для вашего дела может пригодиться…

Глава 15

Полоз не смог уснуть. Бродил бесцельно по подъезду, натыкаясь на закрытые и открытые двери. На площадке третьего этажа укладывали спать ребенка, он капризничал, не хотел ложиться. В квартире напротив на продавленном диване сидели недавние искатели, подняли на него головы. Полоз примирительно поднял руки, всем видом показывая, что уже уходит.

Этажом выше он отступил в тень мусоропровода, пропуская Хомяка. Хомяк пыхтел, отдуваясь, поднялся по лестнице. Полоз осторожно двинулся следом. На лестничную площадку вышел Вампир, на ходу застегивая штаны. За его спиной, в квартире, послышался голос Соньки. Полоз напрягся, пытаясь представить, во что выльется гнев Хомяка, но он спокойно стоял, о чем-то тихо говорил с Вампиром. Вампир кивнул и исчез с площадки, мелькнув напоследок белым телом.

Хомяк постоял, потом повернулся к притаившемуся Полозу:

– Ну чего там встал? Выходи. Думал, я ему морду бить пришел? А зачем? Мужик сильный, здоровый, в «Альфе» больных не держат. Ретивое играет, глядишь, заделает Соньке крепкого ребятенка. Нам дети нужны. Естественный отбор, выживет тот, у кого детей больше. Так что девки и бабы, кто покрепче, пусть пользуются моментом. Так-то.

– А мужики ваши? – потрясенно произнес Полоз.

– А мужики… мужики понимают, – жестко отрезал Хомяк.

Полоз все еще стоял в недоумении, не зная, как реагировать на слова Хомяка. Дородный предводитель группировки спустился вниз, его тяжелые шаги гулко раздавались в притихшем подъезде.

На пятом этаже двери были закрыты, все, кроме одной. Полоз попал в царство книг. От пола до потолка «двушка» была заполнена колоннами из книг, ни одного свободного места. Кое-как протиснувшись между сложенными друг на друга томами, энциклопедиями, поеденными плесенью собраниями сочинений, некогда популярными авторами и неизвестными фамилиями, он обнаружил сгорбленного старичка, перебирающего сваленные в кучу книги. Отбрасывал откровенное гнилье, целые, но подпорченные сыростью, аккуратно складывал в стопку. Поднял на Полоза подслеповатые глаза в очках на резинке.

– А, проходите, проходите, молодой человек. Интересуетесь книгами?

Голос у старичка был слабый и дребезжащий.

– Да не особо.

– Печально, печально. Все нынче заняты борьбой за выживание. Но все одно, нашли для меня место. Буквоед. – Он протянул Полозу сухонькую ладошку. – Меня так называют, Буквоед. Так вот, нашли для меня место, да. Дети подрастают. Не застали мир до Судного дня. Прибегают ко мне, слушают. Я их потихоньку учу.

– Чему же? – Полоз взял верхнюю книгу из начатой стопки, пролистал страницы. Похоже, детектив.

– А всему. Грамоте, чтоб читать и считать умели. Рассказываю о былых временах. Боже ты мой, былых временах! А ведь я помню совсем другие эпохи. Я словно ровесник цивилизации. Это потрясающее чувство, словно мир вышел на исходную точку и все надо начинать сначала. Наши предшественники радовались археологическим находкам, как дети. А теперь я радуюсь низкопробным экземплярам, которые искатели находят для меня в брошенных квартирах. А в прошлом я выбрасывал их на помойку. Ну нет, конечно, не буквально. Любая книга достойна жизни…

В комнату заглянула девушка лет двадцати пяти, остроносая и синеглазая, с прямыми темными волосами, торчащими из-под шапочки в некогда яркую полоску.

– Деда, поздно уже. – На щеках ее была рябинка, как от перенесенного в детстве заболевания.

– А, Леночка, заходи, заходи. Заботится обо мне, жалеет. Вроде внучки теперь. Вот, молодой человек ко мне зашел, я ему тут рассказываю про печальный исход нашей цивилизации.

Она вошла спокойно, без стеснения, оглядела Полоза с ног до головы оценивающим взглядом.

– Ты из «Альфы»? С Вампиром приехал?

Полоз кивнул. Девушка ловко проскользнула мимо книжных завалов, протянула Полозу руку для рукопожатия.

– Ну и как тебе у нас? Здорово, правда? – В ее голосе слышался сарказм. – Как тебя зовут?

– Стас, – ответил он, пожимая протянутую руку. – Люди везде живут.

– Вот! Вот! – воодушевился Буквоед, поправив очки. – Об этом я и говорю. Человечество просто так не сдастся, оно всегда найдет лазейки, чтобы выжить, выстоять. Не обращайте внимания, это наш давний с Леночкой спор. Она считает, что, чем так жить, лучше умереть. Умереть! Жизнь – бесценный дар, он дается единожды. Выдержать величайший удар судьбы, сохранить крохи разумного, доброго, вечного. Нам выпал шанс пережить слом истории, построить на ее останках новую. Я вам завидую, молодые люди, бесконечно завидую, да.

Буквоед кряхтя поднялся. Оступился, но Лена ловко подхватила его, сунула под мышку костыли. Он заковылял куда-то дальше по коридору, оставив их среди пыльных книг. Она села на его место, некоторое время перебирала уменьшившуюся кучу, потом отшвырнула в сторону очередной попорченный том.

– Ему ногу придавило плитой около подъезда. Тогда все рушилось, паника, народ сломя голову мечется. И никто ему на помощь не пришел. Убегали, уезжали, а он барахтался, как таракан. В доме жена его была, дочка с внуком. Никого не осталось. А он выжил. Его Хомяк нашел, когда бригаду организовал выживших искать. Думали, помрет, старый ведь уже, нога в щепки. Выкарабкался. Книжки вон собирает, детей учит, о добром и вечном говорит. Ничего нет вечного. Сегодня ты живой, завтра тебя съели. Одним днем живем… Тогда ради чего – жить?

Полоз не знал, что сказать. Сел рядом с ней, на перебранную стопку книг. За заколоченными окнами вдали раздался протяжный вой, его подхватил десяток глоток.

– Ночной концерт по заявкам. – Лена усмехнулась. – Одним днем живем.

И опрокинула Полоза на стопку книг. Он зазевался, не ожидал такого поворота. Задел рукой пирамиду, подпирающую потолок, книги посыпались сверху, погребая их под собой, пылью ударило в ноздри. Он прижал ее к себе, накрыл голову согнутой в локте рукой. Она дышала, как зверек, ему в шею, жадно вдыхая его запах – пота, нагретого железа, пороха. Глаза были закрыты, только вздрагивали ресницы, густые и длинные.

– Одним днем живем, – повторила она, когда излился книжный водопад и удалось наконец открыть глаза. В темноте они показались Полозу бездонными, как вселенная…

…Она лежала на боку, подставив Полозу обнаженное плечо. Он провел пальцем по ее коже – гладкой, теплой после бурного, короткого секса. Рисуя хаотичные узоры на коже, он спускался все ниже, пока не остановился там, где линии переходили в заповедный уголок. Лена нашла его руку, крепко сжала, переместила туда, куда надо. По спине прошла приятная волна, Полоз осторожно освободился, перевернул ее, подмял под себя. Несколько минут они просто лежали, готовясь к новому раунду, смотрели друг на друга. Ее маленькая рука гладила его по лицу, кончиками пальцев прошлась по шраму. Он нашел ее горячие, полные губы, поцеловал, чувствуя, что уже «готов» и можно приступать ко второй серии. Лена жадно раскинула ноги, призывая его, маня, заставляя терять голову…

Звук сирены взвыл, когда Полоз лежал на ней, справляясь с дыханием. Он вскочил, не понимая, что происходит, быстро оделся. Лена судорожно натягивала на себя одежду, путаясь в застежках.

– Что случилось?

– Нападение! – срывающимся голосом произнесла она и бросилась к двери.

Дом уже стоял на ушах. Отовсюду хлопали двери, бегали люди. Заурчал где-то внизу генератор, на заграждениях зажглись ночные прожекторы. Люди снимали защиту с окон, ощетинились оружием.

– Это оленевод их засек! – Свят встал рядом с Полозом, на ходу заряжая штурмовую винтовку. «Печенег» канул в небытие в разгромленном лагере Архара.

– Молодца, глазастый! – ободрительно крякнул Хомяк, услышав их разговор.

– А где он сам?

– Наверху где-то. Тут по шестой этаж жилые помещения, потом вроде как крыша. Вот там он и засел.

– Видно чего-нибудь? – К ним присоединился Нестер, на ходу затягивая бронежилет. Видок у него был расхристанный, броник накинут на пропотевшую футболку. «Так что девки и бабы пусть пользуются моментом», – пронеслось в голове Полоза.

– Вижу!

Осторожные тени скользили по площадке. Исчезали, вновь появлялись, перепрыгивая по кустам с проворностью лягушек. В какой-то момент один из них попал под свет прожектора, и Полоз увидел человека. Он привстал с корточек, махнул руками, а затем отпрыгнул в сторону. Как есть человек, только заросший сильно и одет в лохмотья.

– По секторам, огонь!

Грянули выстрелы. Полоз дал короткой очередью в кусты, где до этого мелькали неясные силуэты, и кажется, даже попал. Во всяком случае, оттуда на мгновение вывалился бородач, мелькнула растопыренная рука.

– Отставить! Беречь патроны!

Вампир командовал из соседней комнаты. Нападающие отступили, снова заскакали на грани освещенного пространства.

– Ишь ты, перегруппировываются! – удивился Свят, меняя магазин.

– Кто это такие? – успел спросить Полоз.

– «Квазимоды», – сплюнул на пол Хомяк. – Дно. Дальше падать некуда. Сбиваются в стаи, нападают на искателей, на группировки послабее. Совсем человеческий облик потеряли, вроде и речь забыли. Бормочут что-то, на четвереньках прыгают. Промышляют человечиной, да и так, что где найдут, все в рот тащат. Одним словом – дикари. А ведь когда-то людьми были!

Тем временем «квазимоды» прибывали и прибывали. Создавалось впечатление, что все пространство за сеткой ограждения пришло в движение, земля зашевелилась, обросла уродливым наростом, копошащимся и воющим.

– Силы собирают. Сейчас на прорыв пойдут, – успел произнести Свят, прежде чем первые дикари бросились на колючую проволоку.

– Огонь!

Полоз потонул в грохоте боя. Уши мгновенно заложило. «Квазимоды» прыгали на ограждение, падали, сраженные пулями, висли на колючей проволоке, но вместо погибших появлялись новые дикари. Один ловко перескочил с трупа на самый верх, взвился в невероятном прыжке, достойном олимпийской медали, и молча упал, сраженный в полете пулей Якута. Его примеру последовали другие, но Якут методично отстреливал их со своего насеста. Дикари опять отступили, давая людям перезарядиться.

– Эй, Полоз! Белке в попу, говоришь? – как сквозь вату услышал Полоз голос Вампира. – Верю!

Следующую атаку они едва не пропустили. «Квазимоды» переместились к другому подъезду дома, на ту сторону, где оборону держали люди Хомяка. Послышался залп из охотничьих ружей и карабинов. То ли Хомяк не догадался распределить стрелков, то ли просто не договариваясь пальнули по противнику, но на стороне Хомяка наступила на минуту тишина, и пока мкадовские перезаряжались, дикари попрыгали за ряды колючей проволоки.

– Дверь! – заорал Хомяк. – Держи дверь! Стреляй, ребята, стреляй!

В дверь подъезда забарабанили неожиданно сильные удары. «Квазимоды» атаковали со всех сторон, связывая укрывшихся и не давая защитить входную дверь. Полоз схватил автомат.

– Свят! Нестер! К двери!

– Иди с ними, – приказал Вампир одному из своих.

Они выскочили на лестничную клетку как раз вовремя. Дверь трещала по швам, «квазимоды» отдирали железные листы, пробивали дерево, в открывшихся щелях торчали разъяренные, красноглазые морды. Дикари не ослабляли напор, упорно лезли на дверь, не обращая никакого внимания на треск оружия со стороны Хомяка и на собственные потери.

– Свят, огонь!

– Перезаряжаю!

– Огонь!

Встав парами на лестнице, команда Полоза стреляла по противникам. Нестер и «альфовец» встали на ступеньки выше, обеспечивая непрерывную стрельбу. На какое-то мгновение Полозу показалось, что никогда не кончатся эти воющие хари, скребущие по железу ногти, просунутые внутрь руки, но вот с последним выстрелом они исчезли. Со стороны Вампира еще звучали выстрелы, потом все стихло.

– Отбились? – Нестер тяжело дышал, держась за плечо «альфовца». – У меня последний.

– Аналогично, – прогудел его напарник, отщелкивая опустевший магазин.

– Вроде бы. Вампир, Вампир! Что у вас?

– Слышу. Уползают гады, кто в живых остался. Нескоро теперь они такое количество наберут. Хомяк, вылезай. Дыши глубоко, отбились мы.

Полоз попробовал открыть дверь, но пострелянные тела мешали, перегораживая собой выход. Нестер выскочил в окно на первом этаже, за ним последовал один из искателей. Вдвоем они оттащили трупы от многострадальной двери, дали выйти Полозу и остальным.

– Господи боже, ну и вонища!

– Осторожно! Тут вши с лошадиную голову. Переберутся на тебя, и амба. Живым сожрут.

Вся площадка перед домом была завалена трупами. Полоз с отвращением увидел среди них и женские – с отвисшими, иссохшими грудями, спутанными волосами, похожими на проволоку. Разинутые в смерти рты, пеньки зубов. Многие босиком, отчего кожа на ступнях почернела, огрубела, как наждачная бумага, ороговела по краям. Женщины и дети потихоньку вылезали из своих укрытий, дети с любопытством рассматривали мертвых дикарей.

– А ну брысь отсюда, – громовым голосом проревел Хомяк. – Не хватало еще заразы в дом натаскать. Чем вас лечить потом?

Сонька выскочила на крыльцо, обняла Вампира за пояс. Он снисходительно похлопал ее по руке, повернулся к Хомяку:

– Покусали кого?

– Нет, Бог миловал. Хорошо, дверь удалось удержать, а то бы потери были сто процентов. Говорил я, кусты все повырубить на подходе! Чтоб на тридцать метров все было чисто во все стороны!

С крыши спустился Якут, зорко оглядел трупы дикарей, погладил себя по животу:

– Хорошо!

«Альфовцы» рассмеялись. Хомяк подошел к Якуту, крепко тряхнул его за руку:

– Молодец, отлично стреляешь. И тебе, Вампир, спасибо. Выручили нас. Без вас, может, и не отбились бы. Говорят, три месяца назад в Отрадном крупное нападение было. Также ночью подползли, пока народ спал. Так они там настоящую бойню устроили. Мужиков на части порвали, сырыми ели. Целое пиршество, мать их, устроили. Женщин, детей с собой увели. Потом, кто в том месте побывал, блевали не переставая. Жуткая картина. Везде кровища, кости, руки-ноги оборванные, кишки. Крупная стая, сказали, действовала. Как думаешь, Вампир? Может, эта стая и была? Сначала Отрадное выпотрошили, а теперь к нам пожаловали?

Вампир пожал плечами:

– Может быть. Может быть.

Хомяк тряхнул головой:

– Ну что стоим? Погань эту с нашей территории долой! Всех подчистую! Теперь еще собаки набегут, вот веселуха будет!

Мкадовские потянулись вереницей исполнять поручение Хомяка. Шли аккуратно, оглядывались на кусты – вдруг кто неуспокоенный в этих кустах сидит. Запалили факелы, пускающие огненные бороды, но и прожектора оставили на всякий случай. Тощий высокий мужик в годах спорил с Хомяком, как лучше поступить с трупами – сжечь или закопать. У каждого исхода обнаружился поток аргументов, так что спор готов был перейти в ор на повышенных тонах.

Якут повел маленьким носом и выдал вердикт:

– Большой брат, а от тебя пахнет бабой. О, и от Нестера тоже.

Нестер покраснел, забормотал что-то под нос. Свят загоготал, хлопнул Полоза по плечу похожей на лопату ладонью:

– С почином, командир! Я так понял, целибат окончен? Что ж мы с тобой, Якут, всех баб проворонили? Не, ну ты понятно, на крыше сидел, «весло» свое наглаживал…

– А вот если б я на крыше не сидел, не заметил бы дикарей. Окружили бы они вас и взяли тепленькими. А за ребят порадоваться надо, а не завидовать.

– Так я и радуюсь.

– Пошли, радостный ты наш!

Они зашли в дом – там вовсю обсуждали нападение, строили гипотезы, дети крутились под ногами. Рассказ о бойне в Отрадном обрастал новыми подробностями. Появились у «квазимод» уже и подточенные зубы, чтобы сразу разгрызать кости, хотя Полоз видел одно гнилье, и прирученные собаки, что шли первой волной, и прочие тихие ужасы, с реальностью не имеющие ничего общего. Рассказчик врал вдохновенно, на ходу изобретал все новые и новые повороты сюжета, пока мужики не почувствовали злостную лажу и не стали расходиться. За ними потянулись женщины, и вот уже около «сказочника» осталась только стайка детей, повизгивающих от страха в самые напряженные моменты.

С улицы потянуло прогорклым, вонючим дымом – видимо, Хомяк сумел настоять на своем и трупы сожгли. Мужики прибавили шагу, по дороге оглядывая друг друга на предмет прицепившейся живности, вошли в дом. Двое мкадовских наскоро заделывали дыры в двери обрубками досок, сноровисто стуча молотками. Погасили прожектора, вырубили генератор – дом погрузился в ночной полумрак, и только давал отсветы костер с улицы.

…Лена нашла Полоза в комнате Буквоеда, где он бесцельно ходил между столбами книг, разглядывая корешки при свете свечного огарка, найденного здесь же, на кухне. Молча подошла, молча взяла за руку. Он успел затушить свечку, бросить ее на кухонный стол, пока она вела его темным коридором. Миновали лестничную клетку, поднялись на верхний этаж. Лампа в ее руке давала неровный, слабый свет – двигались вдоль стены их собственные тени.

Ее комнатушка оказалась маленькой, но в чем-то даже уютной. Там тоже были книги, много книг. Но вместе с ними топчан, накрытый старым одеялом, стул, выцветшие плакаты на стенах – виды природы, олени, лоси, лисы. В керамических цветных емкостях росли кактусы.

– Неприхотливое растение. Воды совсем чуть-чуть просят. – Она спиной почувствовала его взгляд на ее нехитрое увлечение. – Что ты стоишь? Раздевайся…

* * *

Он проснулся от шума внизу. Сквозь заколоченные щели пробивался утренний рассвет, значит, безумная ночь все-таки закончилась. Лена еще спала – он поцеловал ее в плечо, поднялся и начал одеваться. Спор внизу разгорелся с новой силой, и Полоз прибавил шагу.

Внизу он застал последствия побоища, но в этот раз дикари были ни при чем. В квартире на втором этаже на коленях корчился худой молодой парень, заросший неровной щетиной, а над ним возвышался Нестер. Кисть парня была вывернута вверх вместе с рукой.

– Отпусти, отпусти, падла! – выл потерпевший. – Все равно достану!

– Достанешь – ногой в печень. Это ты быстро достанешь! – поучал его Нестер, чуть выше поднимая руку. – Еще раз спрашиваю, будешь руки распускать?

– Нет, нет, все, – заскулил парень.

– Смотри, ты обещал.

Нестер отпустил его, буян медленно поднялся с колен. Пашка ловко отбросил ногой его ружье, чтоб не вводить в искушение. В глубине комнаты суетились женщины – русоволосая пышная девица прижимала к скуле полотенце.

Хомяк ворвался на место происшествия, мгновенно оценил обстановку и припечатал парня к стене.

– Это что за хрень! Кто тебе, паскудник, позволил на женщину руку поднимать?

– А чего! – Парень вырвался, вытащил из лап Хомяка свой ворот. – Я из рейда вернулся, две ночи по стремным местам лазил, а она тут с этим…

Нестер сделал было шаг вперед, но Полоз остановил его. Мол, не мешай, Хомяк пришел – разберется. Народ прибывал. Поднялись пришедшие с парнем искатели, не успев еще смыть с себя дорожную пыль. Впереди стоял стройный парень лет двадцати пяти, может, чуть больше, смотрел по сторонам выразительными темными глазами. Спустились Вампир с Сонькой. Красавец зыркнул на него злобным взглядом, но ничего не сказал, молча внимая Хомяку.

– Ты ей что, муж? – продолжал допрос Хомяк.

– Муж! – с вызовом крикнул охотник до пышнотелой девицы.

– Объелся груш! – рявкнул Хомяк. – Вся община знает, что Олька от тебя бегает. Ты тут кто такой? Законы наши помнишь? Баба сама себе мужика выбирает, и в выбор ее не лезь! Ишь, нашелся персидский шах! Отелло! Руки распускает! Мое! Прогоню я тебя, к чертовой матери, из общины, тогда будешь знать!

Парень угрюмо молчал – угроза Хомяка была делом серьезным. Полоз только сейчас понял, что группировка действительно выживала. И все их законы, правила были направлены на это выживание, какими бы странными они Полозу ни казались. Четкая иерархия, слово вожака – закон, каждому найдется дело, бабы, дети – общественное достояние, если только не связывали женщину какие-то крепкие узы, когда никто не мог на нее претендовать. Искатели рыскали по окрестностям, добывали средства к существованию. Самые крепкие, опытные члены сообщества. Остальные занимались внутренними делами, охраняли территорию, по мере сил облагораживали ее. Даже самым слабым, вроде Буквоеда, находилось занятие по силам. Сообщество брало над ними своеобразное шефство, их кормили, обеспечивали нормами воды. И только так они могли выжить. Изгнаннику из сообщества надлежало погибнуть. Никто не выживет в одиночку. Как это случится, когда – не важно. Попасться на обед «квазимодам», быть растерзанным одичавшими собаками, утащенным под землю мутантами, сгинуть в синем тумане, быть заживо растворенным Роем – способов смерти здесь, в Москве, было великое множество. Такому одиночке оставалось только примкнуть к другому сообществу, если они соглашались его взять, поскольку лишние рты никому не в радость. Нужно было уметь приносить пользу, доказать свою пригодность. Да и неизвестно, как там сложится.

Группировка Хомяка чем-то напомнила Полозу Белояр. На фоне других сообществ, о которых он узнал от Лены, община, возглавляемая дородным хозяином бывшей автомастерской, была наиболее «правильной». Что же касается других… Ближайшими «соседями» «МКАДа» считались бибиревские. Леух держал своих в ежовых рукавицах. Слабые и калеченые разом становились изгоями, жили на задворках, питались тем, что попадет в руки, а чаще объедками со стола более полезных членов сообщества. На них никто не обращал внимания, и они тихо вымирали. Появившаяся община в Свиблово по большей части состояла из отчаянных оторвяг, которыми побрезговал Сауд и прочие «садовые» группировки. По счастью, они еще не набрали достаточно силы, чтобы всерьез беспокоить соседей, но, по слухам, уже делали набеги на территорию Сауда, щипали помаленьку на окраинах. Что творилось в Москве с южного направления, Лена не знала, а слухи пересказывать не хотела.

Наконец, народ стал рассасываться, видимо решив, что больше ничего интересного не будет. Красавец вытолкал «Отелло» за собой, Хомяк кивнул Вампиру и Полозу:

– Пошли. Там человек пришел, о котором я тебе говорил.

…«Человек» сидел в комнате Хомяка и рассказывал Святу и Якуту занятную байку:

– Поднялись мы еще на этаж. Конечно, можно было не ходить – добыча у нас хорошая, в рюкзаках полно, того и гляди лямки оторвутся. Но сам знаешь, любопытство сгубило кошку. Так вот. Вскрываем мы, значит, эту квартиру, откуда шум доносился, открываем дверь и видим, ешкин свист! Вокруг все засрано, светлым таким пометом, а в самой большой комнате окна выбиты и всякое тряпье на полу. Горы тряпья! Высотой с гору Боливар, а может быть, даже Эверест!

– Во заливает! – хохотал Свят.

– Правда-правда! И вся эта груда шевелится. Мы прям на пороге так и замерли. И вот из этой горы поползли черви, и не просто какие-то там червячки, а с руку толщиной. Слепые, на полу извиваются и ползут прямо на нас. А у меня ноги от страха к полу прилипли. А за окном появляется ворона. Да что там ворона. Птеродактиль! Огромная, спасу нет! Глаза как алые плошки, и вся белая. Ну, я смекнул, что это не иначе как знаменитый белый ворон, а мы стоим на пороге его гнезда…

– Ну ты врать горазд! – Свят вытер выступившие слезы.

– Угорь, кончай пургу нести! – оборвал его Хомяк. – Люди к тебе по делу пришли, а ты тут сказки про белого бычка рассказываешь.

– Сказка ложь, да в ней намек, – с серьезным видом произнес «человек». – Из моих слегка приукрашенных историй всегда вытекает мораль.

– И что за мораль?

– Совы не то, чем они кажутся. Для менее интеллектуальных умов перевожу: в Москве надо ухо держать востро и всегда проверять то, что видишь!

– Глубокая, блин, мораль. Ладно, шутки в сторону. Эти люди нам очень помогли. Отбили ночное нападение «квазимод».

– Опочки! Что я пропустил? – оживился Угорь.

– Самое интересное. И я хочу, чтобы ты им помог. За тобой должок. И ты его отдашь сейчас. Вот, прошу любить и жаловать. Угорь, первоклассный столичный диггер. Еще до Судного дня излазил все московские катакомбы вдоль и поперек. Метро хорошо знает, в общем, «знаменитость», широко известная в очень узких кругах…

– Но, но! – «Знаменитость» поднял вверх тощий палец. – Не «хорошо», а «отлично»! «Супер»! Абсолютно!

– Абсолютно, – согласился Хомяк. – В общем, по вашему делу вот вам классный специалист.

Полоз окинул знаменитого диггера сомнительным взглядом. С виду хрупкий, мелкий подросток, но, присмотревшись повнимательнее, Полоз решил, что ему далеко за тридцать. Мелкие морщинки испещряли сухое, обезьянье личико, маленькие светло-серые глазки смотрели на Полоза с любопытством. Любопытство это было живым, ничем не замутненным. Скорее всего, Угорь умел получать удовольствие от новых приключений, какими бы опасными они ни были. На тощих ногах были обуты большие ботинки – «говнодавы» и безразмерные штаны, серьезно нуждающиеся в стирке. Сутулое тело прикрывал растянутый свитер некогда серого цвета и брезентовая куртка от «горки». На цыплячьей шейке болтались какие-то амулеты, давно перепутанные между собой грязными шнурками в одно целое.

– Ладно, что за дело? – спросил он вполне серьезно, отбрасывая маску шута и балагура в сторону.

Полоз вкратце поведал историю задания, на развернутой Угрем карте нашел точки входа, указанные Козырем.

– Ты им сказал про Сауда? – обратился он к Хомяку.

– Сказал.

– Значит, попасть на территорию без разговора с вашим бывшим медиамагнатом не получится? – спросил Вампир.

– Да чего ж не получится? Только девяносто девять процентов, что половина отряда туда не доберется. Это вы сразу должны понимать.

– Что так?

Угорь наклонился над картой.

– Об этих двух точках можешь забыть. Нет там больше ничего – ни входов, ни выходов, ни-че-го. И про Кремль лучше не заикайтесь. Я туда не сунусь и вас не пущу. Гибель двухсотпроцентная. Там аномалия всю территорию заграбастала и бывает всякое. Остается здание Генерального штаба. Там мутно, но пройти можно. Часть метро обвалилась, но можно зайти со стороны Александровского сада или Арбатской.

– Тебе виднее, – пожал плечами Полоз.

– Вот именно.

Угорь похрустел пальцами, размял плечи. Потом хитро улыбнулся и произнес:

– Эй, хорошо бы Сауда по носу стегнуть.

– Как бы он тебя не стегнул. Стегатель, блин! – подал голос Хомяк из соседней комнаты.

– Нет, нет, ты меня неправильно понял. К Сауду идти надо, без вопросов. Только зачем нам всем туда тащиться? Тем более «Альфу» светить. У Сауда на вояк аллергия.

– Ничего, потерпит, – хмыкнул Вампир, но, внимательно посмотрев на Угря, спросил: – Или у тебя другое предложение есть?

– Есть. Этакий туз в рукаве. Ну или кролик в шляпе, смотря, что вам ближе.

– Выкладывай.

– Смотри. Я доведу вас всех вместе до границ его владений. Потом вы, – он махнул рукой в сторону Полоза, – идете в его логово разврата и играете роль честных просителей. А мы тем временем аккуратненько прибываем на место и ждем вас там.

– Хрень городишь. – В дверном проеме показался Хомяк. – Сауд такие игры не любит.

– А «Альфу» на своей земле? – скорчил рожицу Угорь. – Тут дело выигрышное. И вы вроде к нему с поклоном и верительными грамотами, и Вампира протащим, он внакладе не останется. Ну, решайте!

– Ловко у тебя все выходит, – вмешался Якут. – А если не договоримся мы? Такой вариант ты не учитывал?

– Договоритесь, – уверенно вставил Угорь. – Ты не берешь в расчет психологию местного царька. А царек поклоны любит. Ему до Судного дня все в ножки кланялись, и после Судного дня он того же хочет. Это поднимает ему самооценку. Дескать, вот я какой: без моего указа ничего не решается. Как командовал быдлом, так и командую, только конкурентов в разы меньше. Дескать, я один выплыл, вот такой я молодец. Так что все прокатит. Придете к нему, попроситесь на ковер, он раздуется, как павлин-мавлин, и все будет тип-топ.

– Ну а мы? – Вампир посмотрел на Угря – было видно, что в принципе план он одобряет.

– Не боись, «Альфа». Я вас своими тропками проведу.

Полоз молча слушал, взвешивая все «за» и «против». Присутствие «Альфы» действительно могло спровоцировать нежелательный конфликт и поставить последний рывок до цели под сомнения. Но уговаривать Вампира остаться в стороне он тоже не мог – они были со всех сторон должны «Альфе».

– Где находится Сауд?

– Значит, ты согласен? – Угорь смотрел на него блестящими глазенками, полными азарта и предвкушения предстоящего дела.

– Согласен.

– Ой, хорошо, ой, здорово! Теперь слушай. Сауд обосновался в гостинице «Пекин». Это на Триумфальной площади…

Глава 16

Угорь настоял, чтобы они выдвинулись до рассвета. Над Москвой еще поднималась серая предрассветная дымка, окрестные дома утопали в тумане. Их провожал Хомяк со своим заместителем. С утра с неба сочилась утренняя изморозь, но он вышел в неизменном тельнике. Крепко обнял Вампира, пожелал удачи, потом спохватился:

– Ну, ни пуха.

– К черту, – ответил Вампир и забрался на подножку машины.

Заместитель открыл ворота, и вскоре гостеприимное обиталище группировки «МКАД» осталось позади, растворилось в тумане.

Угорь велел сбросить ход, машины медленно поползли по мертвым улицам.

– Поедем по границе территорий, – предупредил он, сидя в головном «УАЗе» с Вампиром и Полозом. – Расстояние между транспортом – метра три. Это на всякий непредвиденный случай.

Туман густел, в воздухе пахло озоном. Серое марево глушило звуки, работу двигателей было почти неслышно. Они вывернули на бывшую Полярную улицу, пересекли Молодцова, свернули на проезд Дежнева.

– Тут сбавьте скорость, – шепотом произнес Угорь, нервно оглядываясь по сторонам.

– Куда же еще сбавлять? И так как черепахи ползем!

– Сбавь, сказал! Какой же русский не любит быструю езду на кладбище. А здесь и кладбища не будет! Останешься без головы, будешь знать.

Через десяток метров Полоз понял, о чем говорил Угорь. Они въехали в лесопарковую зону. Темная полоса деревьев выглядела здесь как декорации к фильму ужасов. А над почерневшими березами и осинами лениво реяли в сером небе птицы. Их почти не было видно, только разрывало тишину надсадное карканье. Временами птицы показывались из тумана и снова уходили в промозглую пелену. Судя по всему, Катаклизм ускорил рост, а может быть, обильная жратва так на них сказалась. Во всяком случае, теперь обычные городские вороны напоминали парящих в небе орлов.

– Они реагируют на звук, – все так же шепотом пояснил Угорь.

– То есть они нас не видят?

– Конечно нет. Они же слепые.

Полоз представил себе ворону размером с орла, с огромным заостренным клювом и вытекшими глазами, и его передернуло. Нет, с московскими птичками шутки шутить не надо. Неизвестно, сколько их там в небесах парит, можно и не отстреляться. Да и потом, зачем лишний шум разводить, патроны жечь, когда можно тихо проехать. Тем более вон он, просвет, скоро парк кончится.

– Уф, выбрались, – прокомментировал Угорь. – Не люблю я этих птичек, страсть как. Оторопь берет. Собачек и прочих мутантов так не боюсь, как этих ворон-переростков. Помните, был такой древний фильм «Птицы»? Или «Обитель зла III. Апокалипсис»?

Вампир тихо рассмеялся:

– Апокалипсис, блин. Ну а как же белый ворон с красными глазищами?

– Это аллегория, братан. Каждый старается напугать ближнего своего, чтобы не было так страшно в окружающей действительности. Выверт человеческого сознания. Особенность психики.

– Да ты философ!

– Не-а, это дело не по мне. Искать закономерности, пытаться найти устойчивые понятия, упорядочить хаос – это мне не интересно. Сам хаос куда занимательнее.

– Скорость прибавить можно?

– Не, не, едем тихо-тихо.

Лесопарковая зона осталась позади. Справа виднелась полностью разрушенная улица. Дома осыпались на тротуар, проехать там было невозможно. Причем осыпались полностью, открывая взгляду лишь бесконечные горы битого кирпича. Из чуть поредевшего тумана выскользнули три панельные пятиэтажки, как ни странно, сохранившиеся. Вот только окна и двери подъездов оказались выломанными, на столбах косо висела колючая проволока, некоторые столбы были повалены. Крыльцо подъезда было измазано чем-то бурым, похожим на давно засохшую кровь.

– Отрадное. То место, где «квазимоды» напали. Там раньше небольшая община жила, я там бывал, – с грустью сообщил Угорь.

Они углубились во дворы, осторожно проехали мимо разбитого магазина. Тоскливо скрипели в одном из дворов качели, хотя никакого ветра не было и в помине. Под пронзительное «стрип-скрип» машины переползали выщерблины и ямы на асфальте, стараясь держаться подальше от стен домов. В одном из выбитых окон Полоз заметил кота. Завидев машины, кот вскочил, изогнулся дугой и заорал. Вернее, по нему было видно, что заорал – из пасти с белыми иглами зубов не доносилось ни звука. Он раскрывал рот, прижал уши, бил хвостом по заросшим грязной шерстью бокам, как тигр. Видно, что-то было с голосовыми связками.

На выезде из дворов снова остановились – по пустой дороге полз знаменитый синий туман. Угорь велел полностью заглушить моторы и даже не шевелиться. В ползущем тумане было что-то фантастическое. Он двигался медленно, как живое существо, выбрасывал вперед щупальца, словно проверял дорогу. Сворачивался клубком, образовывая веретено, распадался на мелкие «смерчи», крутился волчком на одном месте. Игра аномалии завораживала. Казалось, внутри тумана прячутся диковинные звери и люди. Вот они подходят к границе, высовывают морды, обтянутые синим маревом, пробуют его на прочность. Полоз мог поклясться, что видел человеческую руку – растопыренную пятерню пальцев, отпечатанных на теле клубящегося тумана. Наконец налетел невидимый ветер, скрутил аномалию в плотную воронку и «загнал» в дыру в асфальте.

Они ждали еще полчаса, прежде чем Угорь разрешил заводить моторы и черепашьим шагом двинуться вперед.

– Синий туман. Здесь. Странно, – пробормотал Угорь, когда они отъехали на значительное расстояние.

– Что это за зверь такой?

– Местная достопримечательность. Смертельно опасная, как паук каракурт. Можно сказать, на заре Катаклизма главный бич выживших. Наползал ночью на укрытия, проникал внутрь, а наутро никого в укрытии не было.

– Совсем?

– Совсем. То есть абсолютно. И что характерно, никакой защиты от него не было. Пролезет в любую дырку. Потом народонаселение отметило, что он больше по земле стелится, метра на два над землей уже не поднимается. Кое-кто так спасся – на качели-карусели залезали, на козырьки подъездов. Раньше ведь люди больше по подвалам ютились. Это теперь стараются вверх залезть, тянутся к солнцу.

– А наверху безопасно?

– Безопасного тут ничего нет. На верхних этажах – Рой, штука редкая, но донельзя противная. Представь себе мириады мелких, не больше ногтя, мошек. Мошки на основе кислоты. То есть выделяют кислоту. И всего этого говна очень много. Облепляют, полностью растворяют на ферменты, поедают.

– И живут наверху.

– Ну не совсем. Собирается Рой действительно наверху, потом медленно спускается. Столбом, вертикально вниз. В общем, тот еще геморрой.

– Как здесь люди-то выживают? – удивленно спросил Полоз.

– А кто как. Если быстро-шустро, то жить можно. Сворачивай на эту улицу! Хочу вам кое-что показать.

Слева, за разрушенными домами, дымился провал. Огромный разлом прорезал местность, уходя далеко вперед.

– Метро? – догадался Вампир.

– Оно самое. Во, во, сейчас начнется!

Из недр провала медленно показался электропоезд – видимо, один из составов метрополитена. Он поднимался все выше и выше над землей, демонстрируя гнутую линию вагонов. А потом медленно начал поворачиваться вдоль своей оси. Внутри, как в гигантской бутылке, медленно бултыхались останки пассажиров, когда-то севших в свой последний поезд. Вагоны крутились все быстрее и быстрее, пока не превратились в размытое пятно. Замерли на пике, на секунду зависли и с грохотом ухнули вниз.

– Вот такие американские горки, – спокойно объяснил Угорь. – Я как-то сюда с биноклем пришел. Разглядывал, что от пассажиров осталось. И вот что характерно: тела скелетированы, а одежда как новая.

Внутри провала затряслась земля, выбрасывая на поверхность куски покрытий, фрагменты эскалатора и облицовки станций.

– Похоже, никак не успокоится, – поделился наблюдениями Вампир.

– Это так, прощальный аккорд. По поезду можно часы сверять. Один раз в каждые три часа.

Машины тронулись с места. Впереди длинной линией пересекало движение бывшее Алтуфьевское шоссе. Внезапно Полоз услышал крик десятков людей – смертельный вопль страха и боли. Вампир схватился за автомат, водитель резко дал по тормозам. Они остановились. Кричали впереди, непонятно откуда, скорее всего, с маячившей эстакады. Угорь оставался спокойным, как удав.

– Чего остановились? Я же сказал «поехали».

– Там люди.

– А, это… – бросил Угорь небрежно, явно бравируя перед Вампиром и Полозом. – Это так, оптический обман. Ну, в смысле, звуковой. Когда наступил Судный день, вся Алтуфьевка была забита машинами. Спасайся кто может. Естественно, авария на аварии, естественно, нахрапом лезли друг на друга. Я ходил, смотрел. Интересно же, с кого все началось. Провел, так сказать, независимое расследование. Представляете, какая-то баба на «Ниссане».

– Откуда ты знаешь, что баба? – Вампир опустил дуло автомата.

– А по останкам. Видать, ехала из фитнес-центра, накачивала попу на тренажере. Не справилась с управлением, а машинка-то большая. Завалилась на бок, и понеслось. Плотность потока большая, дедка за бабку, бабка за внучку, внучка за Жучку. Жучка не помню за кого. В общем, в итоге получилась такая репка. А тут вторая волна…

– Понятно.

– Я там прошелся на предмет полезных вещей.

– И как?

– А знаете ли вы, что количество айфонов, айпадов и прочих «ай» на душу населения в Москве перекрывает это самое население в семь раз? – невпопад ответил Угорь. – Вот ты, ты знаешь, что такое айфон?

– Очень смешно.

– Эй, эй, сворачивай. Давай вдоль того длинного дома.

Указанный дом неожиданно хорошо сохранился. У подъезда перекладывали рюкзаки несколько типов в потрепанных «горках», камуфляжных штанах, куртках. На голове одного красовалась черная вязаная шапка, грудь была увешана всякой ерундой, на фоне которой выделялась лапка «пацифики». Угорь выпрыгнул из машины, пожал протянутые руки каким-то замысловатым способом, перекинулся с субъектом в шапке несколькими словами. Они достали карту, тыкали в нее пальцем, что-то тихо обсуждали. Самый младший из встреченной команды нервно озирался по сторонам.

Наконец переговоры были закончены, Угорь распрощался с компанией, подошел к машине.

– Гляжу, у тебя тут друзья есть. А болтал – одиночка, – бросил ему Вампир.

– У каждого одиночки есть союзники, – серьезно ответствовал Угорь. – Эти пацаны из «Ночников». Дружественная группировка.

– А они нас не сдадут?

– Не-а. Некому. «Ночники» никому не подчиняются. Тот, в шапке, Хазар, у них за главного. Вообще интересный народ. Бывшие ботаники, помешанные до Судного дня на онлайн-играх. У них теперь лафа – апокалипсис в действии.

– Что-то не заметно. Вон малой так и зыркал по сторонам.

– Ну так на каждом шагу опасность, все дела.

– Ты нам баки не забивай своими «Ночниками». Полезного что узнал?

– Свернем на Большую Академическую. А там вдоль Ленинградки. На Ленинградке… неспокойно.

Полоз не стал расспрашивать, что именно не так на Ленинградке, – Угорь заметно нервничал, кусал грязные ногти.

На этот раз ехали долго, без комментариев Угря. Полоз смотрел на пустые улицы, брошенные дома, хлам развалин и пытался определить, где тут могли скрываться пятьсот тысяч человек. Или Хомяк ошибся в своих прогнозах, или народонаселение ловко скрывалось от посторонних глаз. Мутанты тоже казались порождением фольклора, этакой городской легендой. Ни одной когтистой твари они так и не встретили, и все, чем пугала Москва, был «синий туман» и иллюзии. Он даже подумал, что вся Москва – это большая иллюзия, что до Судного дня, что после него. Город миллионов возможностей. Сюда стекались со всех концов страны в поисках лучшей доли. Кому-то удавалось устроиться, кто-то, наоборот, влачил жалкое существование. Она приманивала, прикармливала, чтобы потом одним махом избавиться от алчущих людей.

На перекрестке, забитом ржавеющими машинами, он впервые почувствовал, что за ними следят. Это было похоже на укол между лопатками. Полоз огляделся. Нет, показалось. Через десять метров укол повторился. Полоз смотрел по сторонам, выискивая источник беспокойства.

– Тоже заметил? – негромко спросил Вампир. – Я уже метров двести как чую.

Они проехали стадион «Динамо», вернее, то, что от него осталось, углубились в переплетение аллей парковой зоны. Угорь приказал выбираться на край – липкий, стоящий воздух парка действовал на нервы. На аллеях валялось разноцветное тряпье, слежавшееся от времени. Разложенное аккуратными кучками, оно навевало тревожные мысли. Создавалось впечатление, что люди здесь сами скидывали с себя одежду, складывали на дорожки и лавочки и в голом виде отправлялись куда-то. Около ближайшей кучи остался поводок, лежали кости крупной собаки.

Сквозь поникшие деревья, сохранившие рыжую листву, пробивался силуэт фонтана. Каменная чаша, какая-то неясная надстройка, а вокруг нее стояли люди. Серые однородные фигуры с поднятыми вверх руками.

– Куда?!

Машина пошла юзом и остановилась, врезавшись в высокий бордюр. Полоз не сразу понял, что произошло, оглянулся и остолбенел. Машина Нестера стояла, мигая фарами. Находившиеся в ней «альфовцы» и Пашка медленно стаскивали с себя одежду. Их лица были неестественно спокойны, рты широко открыты. Полоз скачками понесся к машине, опередив Вампира. Схватил Нестера за шкирку, ударил что есть сил по лицу:

– Пашка! Пашка, очнись!

«Альфовцы» хватали своих поврежденных умом товарищей за руки, они вырывались молча, механически, вяло отпихивались руками и продолжали свой вынужденный нудизм. Полоз схватил Нестера за шиворот, потащил за собой. Машину пришлось бросить.

– Ходу! Ходу! – вопил Угорь, подпрыгивая на подножке.

Он видел то, что не заметили другие. Серые фигуры пришли в движение. Они нехотя, словно в замедленной съемке, поворачивали головы на шум, смотрели тусклыми стекляшками глаз, а потом пошли к машинам. Движения их становились осознанными, ускорялись, вот уже первый силуэт, кажется, встал на четвереньки и резво потрусил по дороге, точно большая собака.

– Быстрее! Быстрее! – Угорь перешел на визг.

«Спятивших» на ходу засовывали в машины, устроив в кабинах настоящую кучу-малу. Мелькнуло лицо Свята с намертво прикушенными губами, и вот уже Полоз сам чувствовал, как крадется в мозг навязчивая мысль «иди к нам, к нам». На какой-то момент перед глазами поплыло. Он почувствовал, что его схватили чьи-то руки, краем уха услышал визг резко тронувшихся с места машин.

Серые люди следовали за ними по пятам. Они бежали молча, широкими прыжками и отстали только на границе парка. Машины вылетели на прилегающую улицу, помчались по колдобинам и выбоинам, вытрясая души из сидевших в них людей.

Водители со всей дури жали на газ, устроив настоящие гонки с препятствием. Уже не соображая, куда они едут, только вперед, только уйти от погони. Впереди путь перегородили развалины дома. Дав по тормозам, водители едва не врезались друг в друга и остановились.

– Паша, Паша. Приди в себя, приди в себя!

Свят тряс Нестера, как куклу, обхватив за плечи мощными руками. Нестер стонал, схватившись за голову. Полоз двинулся было к ним, но почувствовал дикое головокружение, и его вырвало.

– Ты куда нас завез? – наседал тем временем на Угря Вампир. – Половина людей ума лишилась, другая половина блюет не переставая! Машину потеряли! Исследователь Москвы, мать твою! Великий специалист!

На Угря было жалко смотреть. Он нахохлился, сник, словно стал еще ниже ростом. Вытирая рот рукавом, Полоз успел подумать, что для их проводника встреча с серыми безумцами стала полной неожиданностью.

– А я знал? – промямлил он, слабо вырываясь из хватки Вампира. – Это Москва, здесь за всем не уследишь. «Ночники» сказали, относительно безопасный район…

– «Ночники»! – не унимался Вампир. – Сбрехали тебе твои «Ночники»! Или сами здесь не были! Такая хрень в одночасье не зародится!

– Так была инфа, что на «Динамо» люди стремные бегают. Кто ж знал, что они теперь в парке? – оправдывался Угорь.

– А ты нас прямо сюда повел!

– Там не проехать нигде! Пешком можно пройти, а на машинах попробуй проползи! Я маршрут для вас на свой страх и риск прокладываю.

– Так, вот здорово! Ты и до Генштаба нас так поведешь? На свой страх и риск?

– Не, не! Там все железно!

– Смотри у меня!

Нестер потихоньку отходил. Свят совал ему флягу, вытирал пропотевшее лицо. Рядом суетились со своими «альфовцы», приводили в чувство. Вампир мрачно смотрел на их возню.

Движение застопорилось. Было видно, что потерпевшие с трудом приходили в себя – в таких условиях нечего было и ожидать быстрого выполнения приказов, молниеносной реакции. Слаженный механизм армейского коллектива дал сбой, и это злило Вампира. Полоз его понимал, сам переживал за Пашку. Они аккуратно съехали с дороги, забрались в уцелевшую подворотню, встали под аркой. Вампир отправил «вменяемых» прошерстить дом на предмет зверей и возможных засад. Разведка вернулась быстро – дом еще не был выпотрошен, входные двери закрыты на замки. За аркой начинался пустырь, образованный «сложившимися» соседними домами. Из каменного хлама поднимала свой «горб» детская горка.

– Попали так попали! – Вампир плюнул на стену дома. – Как думаешь, сколько времени потеряем? Час? Два?

– Не знаю.

– Э, милай. Тебе, по ходу, самому хреново? – Вампир взял его за плечо, пристально заглянул в лицо.

– Есть такое дело, – не стал отпираться Полоз.

– Чертов парк! Знаешь, как кольнуло что-то – не туда едем. Сворачивать надо подальше.

– Странно. А мне было – словно следит за мной кто-то. Как думаешь, серые эти там с Судного дня валандаются?

– Да кто их знает? Судя по одежде, с Судного дня. Видел, во что тряпье превратилось? И смотри, нового-то мы не видели.

– Тогда как ты объяснишь припадок у ребят? Реально ведь одежу с себя сбрасывали. У меня вон до сих пор перед глазами вертолет, как с большого бодуна.

– Не знаю, брат, не знаю.

Под аркой пришлось простоять два часа, ждать, пока последствия «временного помрачения рассудка», как сказал Якут, отпустят Нестера и ребят Вампира. Сам Якут ничего не почувствовал, только отбил седалище во время безумных гонок.

– Ну как ты?

Полоз подошел к Нестеру. Свят все эти два часа просидел рядом с Пашкой, не отлучаясь ни на минуту.

– Нормально вроде. – Голос у Нестера был вялый, будто с похмелья. – Поспать бы, часок-другой…

– На том свете отоспимся! – Вампир уже поднимал своих. «Альфовцы» отходили кто как – одни и по истечении двух часов были снулыми, как вытащенные из воды рыбы, другие выглядели бодро.

– Эй, специалист по тайным тропам! Где ты там?

Угорь выскочил из машины, где прятался от гнева вспыльчивого Вампира. Вид у него все еще был виноватым.

– Прокладывай дорогу. И чтоб больше никаких фортелей!

Угорь кивнул. На этот раз он долго сверялся со своей картой, что-то бормотал себе под нос. Группа терпеливо дожидалась, пока Угорь проложит дальнейший маршрут.

С Нижней Масловки съехали на улицу Расковой, потом в одноименный переулок. Полоз обратил внимание на здание кинотеатра на углу. Неизвестная сила оторвала у него заднюю стену, и Полоз не сразу догадался, что белое огромное полотнище, жалко свисающее с опор, на самом деле экран. Внутренности давно растащили по углам, выгребли все, что только могло пригодиться. Заросшие грязью огромные стекла торчали в металлических пазах фрагментами, большинство из них лежало на каменном крыльце. У кинотеатра расположились на отдых собаки. Заинтересованно проводили деформированными носами машины, но нападать не решались.

Угорь внимательно всматривался в мешанину разваленных домов. Видимо, разнос от Вампира не прошел для него даром.

– Здесь осторожнее. Мы уже почти у «садового», могут встретиться банды.

– Большие?

– Не обязательно. Здесь каждый сам за себя, настоящее «Гуляй-поле».

При упоминании о «Гуляй-поле» Полоз помрачнел. Еще свежи были воспоминания о ссоре с Вампиром, толстом борове-хозяине и драке в темной подворотне. Он подумал, как далеко забросила его судьба от Белояра и как-то наладившейся жизни. Воспоминания о Белояре казались затертым сновидением. Когда ты спишь, оно яркое, живое, настоящее. Но наступает пробуждение, сон блекнет, теряет очертания. Козырь, Дециметр на КПП, Митя Гарин смеется над Блаженным. Блаженный. Полоз не вспоминал о нем со времен бойни в лагере Архара. Воха… И про Воху он не вспоминал. Все они как подорожные столбы на пути – проехал и оставил в прошлом. И от этих мыслей ему вдруг стало бесконечно тоскливо.

– И что же, выходит, бандиты твои Сауду не подчиняются?

– Подчиняются, а то как же. Только, несмотря на это, меж собой не ладят. Ну а мы для них тем более чужаки.

– Ладно, бог не выдаст, свинья не съест.

Вдали показалось здание Белорусского вокзала. Вампир остановил машину, приложил к глазам бинокль. Разглядывая разбитые башенки, хмурился и кусал обветренные губы. Здание, судя по всему, давало пристанище крупной банде. У центрального входа копошились люди, стояла техника, разрозненная стайка машин.

– Здесь мы не проедем. Есть другой путь?

– Да, но тут нам придется расстаться. Мы окружной дорогой двинем, а вы вылезайте, – кивнул он Полозу. – Дальше пройдете метров шестьсот и окажетесь на бывшей Триумфальной площади. Там барахолка большая и апартаменты Сауда.

Полоз спешился. Дождался, пока Свят, Якут и Нестер выберутся из машин.

– Ну что, командир, предпоследний рывок?

Полоз не ответил. Проводил взглядом удаляющиеся машины и только потом скомандовал:

– Вперед!

Глава 17

Весь город лежал в руинах, представляя собой жалкое зрелище. И центр не был исключением. Разбитые машины, из которых вытащили все, что можно, вплоть до сидений и стекол, порушенные здания… И сломленные люди.

Штаб группировки Сауда располагался в бывшем отеле «Пекин». В верхние этажи здания гостиницы во время катастрофы врезался вертолет. Разворотил перекрытия, разметал взрывом стекла и большую часть стен. Теперь вместо шпиля «Пекин» был украшен месивом из камней и стекла, с добавлением торчащих лопастей и хвоста вертолета. В целом картина получилась захватывающей, ни дать ни взять иллюстрация на тему «апокалипсис наших дней». В подвалах и на уцелевших этажах располагалось производство всевозможных предметов первой необходимости в этом одичалом городе. Полноценного оружия и бронежилетов на всех не хватало, поэтому масса людей бегала по развалинам в чем придется. Искатели «разламывали» город как гигантский кусок пирога, долгое время провалявшийся на помойке. Тут гниль, тут плесень, тут червоточина. А вот тут «есть» можно. Попадались и редкие в столице «ляльки», свойства которых проверяли на свой страх и риск. Все это было лучше делать в самопальной броне из «пекинских мастерских». И отбиваться от монстров и мародеров сподручнее сделанными там же копьями.

На Триумфальной площади, вокруг памятника Маяковскому, от которого остался один постамент, теперь располагалась барахолка. Предприимчивые и удачливые меняли редкие «ляльки» на патроны, армейскую амуницию и неплохую, по нынешним меркам, еду. Менее удачливые торговались за «пекинские» изделия, а совсем неудачливые пытались сбыть с рук поношенные берцы за кусок чего-нибудь съедобного. Все это безобразие шумело, ругалось, орало, а иногда дралось под «крышей» и надзором местной группировки, державшей весь центр бывшей столицы под своим контролем.

Расположившись на последнем из уцелевших этажей гостиницы, глава группировки «Рублевские» с удовольствием наблюдал за суетой людей, пытавшихся воссоздать старый мир, по глупости начиная с худших его сторон, таких, как торгашество, обман и насилие. Тем не менее за порядком он следил строго. Между рядами торгующих прохаживались вооруженные дубинками и пистолетами люди. «Шавки», как называл их Сауд. Ни к чему не годные, кроме бытового насилия, но тем не менее старающиеся жить «по понятиям». К любому, кто был уличен в воровстве, открытом или скрытом обмане, незамедлительно применялся весь арсенал, к которому добавлялись точные удары ногами под ребра, плевки и оскорбления.

Торговцы, не принадлежавшие к группировке, платили Сауду откат. Плата зачастую была непомерно высокой, но других мест, где можно было торговать в относительной безопасности от мутантов, поблизости не было. Да и потом, вооруженные патрули «рублевских» могли запросто пристрелить торговца вне рынка и конфисковать весь товар.

Окинув взглядом местное «великолепие», воцарившее на закате цивилизации человечества, Полоз невольно задумался об очистительном пламени ядерного взрыва. Мысль, подобно змее, мерзким холодком скользнула по спине, заставляя содрогнуться.

– Вот это я понимаю, – будто услышал мысли командира Свят. – Вот это по-человечески. Знал бы, к чему придет наш столичный народ, в свое время сдал бы всех арабам, к чертовой матери…

Нестер и Якут усмехнулись.

Увидев что-то интересное, Свят ускорил шаг и свернул в сторону. Остальные двинулись за ним, по пути отвергая заманчивые торговые предложения.

Среди торгашей стоял дед в поношенной военной форме. Хотя, может, и не дед – лет на двадцать старше их, нынешних. Очень старили глубокие морщины около глаз и мощная борода. Он пытался продать старую чайную пару, офицерский ремень и тому подобную мелочовку. Но взгляд профессиональных военных привлекло не это. На груди у деда висел потертый орден Мужества. Свят скрипнул зубами, подошел ближе.

– Здорово, отец! – проглотив комок, приветливо заговорил он. – Что, торгуешь?

– Здорово, сынок. Меняю. – Старик усмехнулся, услышав уважительное, в то же время простоватое, теплое обращение. – Вот хоть немного выменять пытаюсь, а то жрать нечего.

– А что у вас тут в цене? – Нестер достал из рюкзака гранату. – Такие штуки ценятся?

– Еще как. – Старик усмехнулся: – За них можно много чего выменять.

– Тогда держи. – Нестер протянул ему гранату, и Свят последовал его примеру.

– У меня нечего вам взамен дать, братцы, – забеспокоился дед.

– Фигня война, – оборвал его Свят. – Ты лучше расскажи, где отличился?

– За «горкой», – коротко ответил дед. – Вы, я смотрю, тоже не просто так интересуетесь. Знаете, что ношу. – Голос его дрогнул, но он сдержался.

– Не разучился пользоваться, отец? – спросил Якут, глядя, как неловко дед пытается упаковать гранаты. – Боевые. Может, помочь?

– Не разучился, не боись, – по-стариковски, ворчливо, отмахнулся старик.

Связав гранаты, как грибы в узелок, он настороженно посмотрел на толпу, сгрудившуюся вокруг них. Видимо, этого старика тут не считали за человека и с нетерпением ждали, когда же он перестанет коптить и без того закопченное небо. Поступок Нестера их несказанно удивил.

– Не отберут? – спросил Свят, глядя на то, как дед сгреб в охапку сверток. – А то мы ведь скоро обратно пойдем, – добавил он, повысив голос, чтобы зеваки слышали.

Толпа зашепталась и затихла.

– Спасибо вам, ребята, – сказал старик, до конца не верящий в только что произошедшее.

– Держись, отец! – Свят пожал протянутую руку и пошел дальше.

Полоз наблюдал за ним издалека в смешанных чувствах. С одной стороны, он был очень рад за друга, который после всего пережитого оставался человеком, а с другой – он видел столько искреннего удивления в глазах толпы, что на душе стало мерзко.

Вход в отель был на удивление неплохо укреплен. Пара бетонных блоков обложена мешками с песком, сверху «колючка». В три стороны света смотрели пулеметы. Почти все окна первого этажа были заварены железными листами, а остальные заложены мешками с песком. Из нескольких окон второго этажа выглядывали дула пулеметов. Видимо, Сауд заполучил себе в помощники какого-то грамотного вояку, организовавшего ему толковую оборону.

Навстречу им вышел молодой парень в хорошей броне, на груди АК12 с обвесами. Презрительно оглядел отряд. Гримаса была явно искусственной и в данном случае неуместной. Она предназначалась для приходящих что-то просить у Сауда жителей, а таких гостей он видел впервые. Впрочем, молодец догадывался, что они тоже не на чай пришли, потому выражения лица не менял.

– Че надо? – Бас парня был таким же искусственным, как и гримаса.

Свят тихо прыснул. Нестер спрятался за спину Полоза и бесшумно засмеялся.

– Нам бы с вашим главным поговорить, – не моргнув глазом, ответил Полоз. – Дело у нас к нему.

– Какое? – Поняв, что ржут над ним, парень слегка покраснел, но не сменил ни выражения лица, ни тона.

– Сынок, ты б пустил нас добром. А вопросы задавать потом будешь. – Якут подался вперед и «включил старшего», как он часто делал это в Белояре с молодняком.

Помолчав с минуту, паренек дал время мозгу родить мысль, что дело это его действительно не касается.

– Ждите здесь! – бросил он и скрылся за баррикадой.

– Ну и клоун, – хихикая, сказал Свят, когда парень ушел. – А ведь перед обычными людьми себя царем считает, поди, сучонок.

– А мы сказочные? – спросил Нестер.

– Ты себя в зеркало видел? – парировал Свят. – Да и я знаю, как выгляжу. Пожить бы в покое несколько лет, а то мы все равно что с табличками ходим.

– Со стягами за спиной на бамбуковом древке, как самураи, – блеснул эрудицией и знаниями Якут.

– Точно.

– Хорош, – тихо оборвал их Полоз. – А то весь образ уже порушил.

Встречавший их паренек вскоре показался из недр зала.

– Проходите. Только без глупостей, – выдал он классическую киношную фразу. Пропустил гостей мимо себя, а сам остался за баррикадой.

Войдя в двери, Полоза с товарищами встретил приветливый здоровяк. У него не было на виду оружия, однако бронежилет был на месте. Рукава клетчатой рубашки канадских дровосеков были закатаны по локоть, предплечья украшали татуировки. Разобрать, что на них изображено, было нельзя из-за шрамов, обильно покрывавших его руки.

– Здорово, мужики! Меня звать Семен, – приветственно вскинул руку здоровяк. – И правда, вояки, – добавил он, осмотрев вошедших.

– Здорово. – Свят вышел вперед. Он был единственным, кто не уступал здоровяку в ширине плеч.

– Сауд вас примет. Интересно ему больно, что ж за вояки такие к нему в гости пожаловали. Только оружие придется здесь оставить.

– Нет! – холодно отрезал Полоз.

– Да не джигитуй! Мы вроде не звери лесные. Мы люди серьезные. Оружие ваше в специальном шкафу будет лежать, вас дожидаться. Да и не к чему вам со всем своим барахлом по лестнице шастать. Сбросите – налегке пойдете. А на выходе отдам вам все. Ну, так что?

После минутного раздумья Полоз нехотя кивнул. Семен широко улыбнулся и махнул им рукой, призывая следовать за ним. Пройдя лабиринт из поставленных друг на друга ящиков, они вошли в небольшую комнату, половину которой занимал тот самый шкаф. Грубо сваренный из листов металла и поделенный на четыре отсека с отдельными дверями, шкаф казался надежным. Большие замки добавляли ему внушительности.

Когда все снаряжение и почти все оружие разместили по отсекам, Семен запер замки. Демонстративно повесил связку ключей на цепочке себе на шею и убрал под броню.

Несмотря на то что бойцы оставили при себе ножи, они все равно чувствовали себя голыми в окружении маленькой армии. Но делать было нечего. Меньше всего Полозу хотелось встревать в разборки с папиками по эту сторону гор. Он отнюдь не был брезгливым, но от всего увиденного хотелось помыть руки с мылом.

Семен снова повел их по лабиринту. Они миновали отдыхающих часовых, которые беспрерывно резались в карты. Пройдя мимо бывшей стойки администрации, вместо которой теперь был еще один рубеж обороны, заставленный мешками с песком, компания во главе с Семеном начала восхождение по лестнице.

– Высоко нам забираться? – спросил Свят, припомнив высоту здания снаружи.

– Седьмой этаж.

Свят вздохнул.

– А почему вы именно здесь обосновались? – спросил по пути Полоз.

– Ну, центр, площадь под окнами, – пожал плечами проводник. – А потом, советская ж постройка. Помимо красоты строили-то навек! Вообще, не знаю я. Тепло, светло, и ладно.

– Ты, мил человек, дурнем-то не прикидывайся, – вмешался Якут. – Если не хочешь говорить, это понять можно, а вот лапшу нам вешать не надо.

Семен посмотрел на Якута и хитро прищурился, но ничего не ответил.

– Уф! – Он тяжело выдохнул. – Вон, видите, двое стоят с автоматами, у больших дверей? Вам туда, а я обратно пошел. Как будете возвращаться, отдам вам шмотки ваши.

Он махнул рукой и стал спускаться вниз по лестнице.

Коридор выглядел величественно. Потолки около четырех метров. Колонны, выступающие из стен, украшенные лепниной. На стенах – картины, а на полу – ковер. Складывалось впечатление, что Катаклизм обошел стороной это великолепие. Малость портила вид потускневшая облицовка, да в углу потолка ясно проглядывало перекрытие.

– Надо признаться, я и до Катаклизма мало чего подобного видел. А уж после и подавно. Одни голые бетонные стены со следами сажи, крови и дерьма, – сказал Нестер, задрав голову к потолку. – А тут такая красота. Катаклизмом тут и не пахнет, а вертолет на крыше – оптический обман.

Ему никто не ответил. Дверь впереди отворилась, и раскрывших рты вояк оторвал от созерцания небольшого роста человек в пошарпанной ливрее.

– Ух ты, швейцар! – потрясенно произнес Свят. – В ливрее, чтоб мне пропасть!

– Сауд вас примет. – Маленький человечек говорил с достоинством, чуть задрав голову к потолку. – Только вначале вы должны надеть это.

Увидев, что протягивает им швейцар, Свят засмеялся в голос. Конечно, ковер был чистым, а берцы спецуры, прошедшей одному Богу известно где, грязными, но больничные бахилы! Это явно был перебор.

Спорить не хотелось, и бойцы с хихиканьем взяли у маленького человечка бахилы. Обувание целлофановых мешочков, к тому же слежавшихся от времени, оказалось делом не из легких, но вскоре делегация была готова. Картинно отряхивая плечи и поправляя одежду, они прошествовали в святая святых.

От увиденного разбегались глаза. Картины, гобелены, резная мебель, ковры. Расписные вазы, статуэтки, бесконечные вышитые подушки. Тихо пиликающий Вивальди довершал впечатление.

За огромным деревянным столом, в кресле, сидел толстый человек лет пятидесяти пяти. В нем явно была заметна то ли грузинская, то ли армянская кровь, но точно сказать было сложно. Аккуратно подстриженный, гладко выбритый, он грел в руках бокал дорогого бренди. Увидев гостей, взял пульт и выключил музыку.

Вошедшие столпились, неловко переминаясь и оглядываясь. В мире, погруженном в хаос, группа спецназа была уместна, и каждый знал, что надлежит делать. Ценились навыки, быстро принимались решения. Но здесь, в этом последнем оплоте рухнувшей цивилизации, они чувствовали себя лишними. Это не ускользнуло от глаз Сауда. Он внимательно рассматривал отряд.

– Вижу, вы впечатлены, – наконец нарушил тишину Сауд. – Все это собрано со всех уцелевших уголков Москвы. И цена заплачена за каждый экземпляр не малая, уж поверьте мне. Меня здесь называют Сауд. Другое мое имя вам знать нет необходимости, но и от вас я не жду паспортных данных. И все же с кем имею честь?

– Полоз, – коротко представился командир. – Это мои люди.

– Что ж, рад знакомству, – приподнял бокал Сауд. – Но вы, я так понимаю, явились сюда не для того, чтобы любоваться искусством.

– Нам нужно попасть в подземный бункер под зданием Генштаба.

– А ко мне-то вы зачем пожаловали?

– В гостях в хозяйский холодильник без спроса не лезут.

Сауд поднялся и не спеша подошел к окну.

– Вот как. В холодильник, – усмехнулся Сауд. – Подойдите сюда, взгляните, – подозвал он их к окну. – Думаете, это похоже на холодильник?

– Похоже на ад! – фыркнул Свят.

– Вы видите ад, – неопределенно протянул Сауд, – а я вижу закономерность. Такова человеческая природа.

– Легко осуждать тех, кто убивает ради еды, сидя в мягком кресле и попивая вискарь, – пренебрежительно бросил Свят.

– А что вы предлагаете? Пустить их сюда? Или, быть может, мне спуститься к ним? – Казалось, Сауд ничуть не обиделся. – Вы ведь как никто знаете, во что превращается человек перед лицом апокалипсиса. Я собрал все, что смог, и сберег от них. Вы говорите, ад. Ад был здесь до меня. Я дал слабому стаду сильного пастуха. Теперь они могут торговать под защитой, могут рассчитывать на мое покровительство. Я создал порядок из хаоса, а вы говорите, ад. И кстати, это бренди, – добавил он, сделав глоток из бокала. За напиток он обиделся больше, чем за себя.

Свят хотел было возразить, но передумал. Этот зажравшийся барсук, устраивающий пир во время чумы в своей норе, во многом был прав. Осознание этого заставило скривиться и Полоза. Как ни старайся, а мир уже не изменишь. Всегда им будут править алчность, похоть и страх. После Катаклизма пали эфемерные границы морали и закона и люди стали теми, кем были на самом деле. Большинство превратилось в зверей, но кто-то превратился во львов, собравших прайд и защищавших своих детенышей и территории, а кто-то в шакалов, пресмыкающихся перед сильными, нападающих стаей на тех, кто слабее, и не брезгающих падалью. Малая горстка тех, кто не потерял человеческий облик, растворилась в этом океане безумия. Человеческие голоса увязли в какофонии мычания, визга, рыка и воя.

Сауд снова долго молчал и наблюдал за гостями, словно отслеживая движение мыслей. Сполна насладившись картиной, он снова вернулся за свой стол.

– Я повторюсь. Вы же пожаловали ко мне не только для любования искусством и дебатов на тему равенства и братства в постапокалипсическом обществе? Зачем вам понадобились эти бункеры? Что вы хотите там найти?

– Остатки командования, правительства. – Полоз решил не врать, но и не говорить всей правды.

Сауд расхохотался.

– Командование? Правительство? Очень смешно. – Он отхлебнул из бокала. – Как бы претенциозно это ни звучало, я теперь правительство. Есть еще несколько группировок по окраинам. Формально они сами по себе, но… Впрочем, вы с кем-то из них уже встречались, не так ли? Именно они вам посоветовали обратиться ко мне. А почему, как вы думаете?

– Нам поставлена задача, мы должны ее выполнить. – Самого Полоза несколько смущала узкая формулировка, но против проницательного бывшего медиамагната можно было разыграть только карту безоговорочного повиновения.

– А вот это уже кое-что. – Сауд подался вперед: – Кто вам поставил эту задачу?

– Командование. – Не моргнув глазом, ответил Полоз.

– Нет, так дело не пойдет. – Хозяин пересел поудобнее. – Я отношусь к вам с уважением, впустил вас в свое жилище. А вы меня оскорбляете, принимая за идиота.

Полоз понял, что этот раунд он проиграл. Помолчав с минуту, он собрался с силами для нового захода.

– Мы пришли из города Белояр. Это по ту сторону Уральских гор, – сказал он. – Командование послало нас выяснить, что же творится в центре.

Сауд подавился смешком.

– Так горы проходимы?

– Нет, – твердо ответил Полоз. – Это билет в один конец.

– Так каким же образом вы собираетесь докладывать вашему начальству?

– Никаким. Но приказ поставлен, и он должен быть выполнен.

– Вы, наверное, ревностный служака? Давно не встречал таких. – Сауд задумался. – Я не думал, что увижу людей оттуда.

– Нас было намного больше, но добрались только мы, – выложил еще одну карту на стол Полоз.

Сауд молчал. Молчал долго. Гости разглядывали предметы искусства, расставленные по всей комнате. Наконец хозяин прервал молчание:

– И все же, как вы прошли, позвольте спросить?

Расписная ширма в углу комнаты отодвинулась. За ней в небольшом кресле сидел человек.

– До нас дошли слухи, что несколько экспедиций, предпринятых «Альфой», провалились.

Худощавый, длинный, одетый в военную форму без знаков отличия, коротко стриженный. Сразу бросалась в глаза его аккуратная бородка и проницательный взгляд. Он сидел в кресле, в апартаментах, и говорил без спроса, а это указывало на особое положение и расположение Сауда.

– В самом деле, – подхватил Сауд. – Как-то я выпустил это из виду. Это мой помощник, Дмитрий.

– У меня нет внятного ответа на этот вопрос. – Полоз старался говорить медленно и спокойно. – Мы попытались перейти через горы, но что-то не пускало нас. Нам удалось прорваться, а остальные погибли.

– Очень интересно. Так возвращаться вы не собираетесь? – Сауд весь обратился в слух.

– Я еще не думал об этом, – ответил Полоз. – Для начала нужно добраться до цели.

На этот раз Полоз не соврал. Ни связи, ни видимого пути обратно не было. Даже если им удастся найти хоть что-то в подземных бункерах, задачу все равно нельзя будет считать выполненной.

Сауд долго молчал, обдумывая и взвешивая варианты. Он чувствовал, что гости рассказали ему не все, но зацепиться было не за что. Они были не так просты, как пытались представиться, да и задача, скорее всего, у них была куда более развернутой и загадочной, чем просто поиски командования. Но расспрашивать было бесполезно, а пытать рискованно.

– Я не вижу причин вас задерживать, – наконец доброжелательно произнес он. – Но, если так случится и вы найдете там что-то ценное, что бы это ни было, пятьдесят процентов будут моими. Такова цена для всех в пределах моих территорий.

Полоз подумал, что «Альфа» уже наложила руки на все, что они найдут. Дележ добычи, если такой состоится, Сауду надлежало решать с Вампиром. Кивком поблагодарив хозяина, он развернулся и направился к выходу. За ним молча последовали остальные.

* * *

– Что думаешь, Дмитрий? – спросил Сауд сидевшего в углу человека.

– Думаю, темнят они что-то, – почесав бородку, ответил тот. – Зацепить, да не за что, но что-то не вяжется. Были б они такими лохами, не добрались сюда с Урала. А потом, ты заметил: обмундирование в относительном порядке, оружие – не чета нашему? Тысяча шестьсот километров пути. Да они на чертей из ада должны быть похожи! Вшивые, грязные и вонючие.

– Вот и я так же думаю. Только, как ты справедливо заметил, придраться не к чему. А без веской причины опасно задерживать таких людей. Ты глаза их не видел? Оттуда на меня столько покойников посмотрело. – Сауд поежился, встал и подошел к окну. – А кроме этого, вдруг за ними кто-то стоит?

– Опасно прогнозировать. Гадаем на кофейной гуще, – ответил Дмитрий. – Правда ли они с той стороны? Как там в самом деле дела обстоят?

– Не люблю я таких гостей. Такие гости всегда угроза установившемуся порядку.

Дмитрий ничего не ответил.

– Надо подумать, – пробормотал Сауд. – Хватит поспешных решений на сегодня.

– Надо, – эхом отозвался помощник.

Глава группировки сел за свой стол и начал копаться в бумагах и отчетах. Несмотря на то что ему претила вся эта возня с бумажками и в прошлой жизни ему приходилось только подписывать счета, он не доверял ее никому. Еще одной страстью Сауда были деньги. Его люди, разумеется, обшарили все банковские хранилища и в одной из комнат отеля сделали сейф. Усилили двери, а на окна поставили решетки. В этом сейфе лежала астрономическая сумма, по меркам старого мира, в валюте разных стран. Помимо всего прочего, Сауд лелеял надежду, что Катаклизм в меньшей степени затронул другую часть земного шара и планировал втайне направить за границу своих разведчиков. Отчасти поэтому он собирал и бережно хранил все ценности и предметы искусства…

… – Слушай, Семен, – спросил Нестер здоровяка, когда он отдавал им снаряжение, – а почему Сауд?

– Да потому что богатей! – широко улыбаясь, ответил Семен.

– Не понял? – встрял Свят.

– Саудовская Аравия была одной из самых богатых стран в мире, – как всегда устроил товарищам ликбез Якут. – Не удивлюсь, если и сейчас остается на своем месте.

– У них и Катаклизм, наверное, спокойнее переживается, если вообще до них добрался, – сказал Нестер.

– Умные вы, аж противно. – Свят скривился, чем насмешил всех.

– Подскажи, мил человек, как нам пройти быстрее до станции «Арбатская»? – обратился Полоз к Семену.

– А че ж не подсказать, подскажу! – ответил Семен, снова запирая шкаф и вешая цепочку с ключами на шею. – Карта есть?

Полоз уже открыл карту. Семен выделил кратчайший маршрут, но в условиях изменившегося города этот маршрут, скорее всего, не был безопасным. Торопиться в таких вопросах нельзя. Без разведки или хотя бы информации от местных, когда каждый угол таит опасность. Без проводника, по улицам, где каждая кочка может обратиться аномалией, а каждое бревно – врагом. Полоз был опытным командиром и поэтому такие вещи знал лучше, чем строение Солнечной системы.

– Та-а-ак, – протянул Семен, вглядываясь в карту. – Пойдете по Большой Садовой до Малой Бронной, мимо Патриарших до… Че это у нас? А! Вот до этого переулка. Но до него не доходите, сворачивайте направо, во дворы. Там институт аллергологии. Уж не знаю, что там исследовали и какую заразу изучали, но теперь там такая нечисть живет, что никто туда не суется. Благо и она далеко не отползает.

– А че б нам тогда по Спиридоновке не пойти? – спросил Якут, слегка сдвинув карту пальцем.

– Не, по Спиридоновке не пройдешь. Там завалы. Несколько домов рухнуло, – ответил Семен. – Так. Дальше. Дворами вот тут пройдете, – он примерно провел по карте маршрут, – точнее не скажу, дальше снова на Малую Бронную выйдете и прямиком до Тверского бульвара. Ну а дальше просто. По Тверскому, потом по Никитскому до Нового Арбата. И вы, считай, на месте, – двигая карту и читая названия улиц, закончил инструктаж Семен.

– А ты сам по этому маршруту ходил? – спросил Полоз.

– Приходилось, – буднично ответил здоровяк. – И на своей шкуре все проверил, не просто так советую. А теперь, ребята, запоминайте главные правила современной столицы. Во дворы без особой надобности не лезьте, ловушек понаставлено, жуть. Оставшиеся местные пытались от мутантов обезопаситься, пока Сауд зачистки устраивать не начал. Теперь более-менее спокойно, но все ловушки обезвредить не получается. В подземку лучше тоже не соваться. Уж не знаю, почему так повелось, но любят муты темноту. Стесняются, что ли? А вот по улицам можно ходить спокойно. Никто из окон не пальнет, из-за угла не набросится. Вот такие правила выживания у нас тут. Удачи вам.

– Спасибо. – Полоз протянул руку: – Дать тебе, правда, нечего…

– Да ладно! – Семен пожал протянутую руку. – Большое дело – дорогу подсказал. Говорил же, мы тут не дикари.

Поправили снаряжение, проверили оружие. Семен проводил их до выхода и привычно махнул рукой.

Рынок по-прежнему гудел. Люди пытались урвать кусок получше, кого-то били «охранники порядка». Еще раз окинув взглядом новый мир, Полоз вспомнил серые стены и промозглый ветер Белояра с ностальгией, которая не снилась ни одному поэту, воспевавшему родину.

«Нет, – подумал он. – Никто больше не узнает, откуда мы. Не хватало еще, чтобы все это отребье там свои рынки устроило».

Большая Садовая была спокойной. Широкая проезжая часть позволяла с легкостью осматривать путь. Двигались не быстро, но уверенно, полагаясь на слова Семена. Но в силу привычки крутили головами, отмечая мельчайшие детали.

Завидев их, небольшая группа людей метнулась во двор. Видимо, приняли их за отряд Сауда. Дойдя до нужного поворота, отряд свернул к зданию с колоннами, на котором еще кое-где читалась надпись «Росбанк». Оттуда на них посмотрели две пары глаз, принадлежавших субъектам непонятного пола, и скрылись в глубине здания.

Проход по Малой Бронной тоже был непримечательным до тех пор, пока им не пришлось сворачивать. Арка, в которую планировалось нырнуть, чтобы обойти опасный участок, была наглухо завалена мусором. Вся узкая улочка превратилась в коридор, который неуклонно вел их туда, куда им было совсем не надо.

– Придется идти до перекрестка, – сказал Полоз. – Свят и я впереди, Якут, Нестер – тыл. Пошли.

На подходе к перекрестку впереди замелькали какие-то быстрые тени и через мгновение исчезли.

– Это у меня в глазах рябит? – спросил Нестер, снимая перчатки и потирая глаза.

– Я тоже видел, – отозвался Якут. – Силуэты какие-то. Точнее не разглядеть.

– Предельное внимание! – скомандовал Полоз.

Двинулись медленно и осторожно, осматривая каждую пядь дороги, каждое окно. Дойдя до перекрестка и свернув направо, уперлись в очередную преграду. Свалка из машин полностью преграждала дорогу. Слева от нее, обнесенные невысоким заборчиком, росли деревья.

– Нам туда?

– Другого пути не вижу.

– Подожди, командир.

Нестер поднял обломок кирпича и бросил на траву под деревьями. Ничего.

– Обойдем? – спросил он, удостоверившись результатом.

– Еще бросай, – ответил за Полоза Якут.

Нестер забросил автомат на плечо, подобрал несколько камней и стал один за другим кидать на траву под деревьями, прощупывая тропинку. Большинство из них падали на землю без особого звука, но один звякнул.

Профессиональный скрипач слышит до одной восьмой тона. Механик, всю жизнь специализирующийся на одном типе двигателей, на слух может определить масштаб и тип поломки. А для профессионального военного характерный удар о металл камня, брошенного на землю, служит явным сигналом опасности. Этот негромкий звук гулким эхом отдается в голове и заставляет тело выполнять необходимые действия без участия сознания. Поэтому взрыв, последовавший за броском, не задел попадавших в мгновение ока спецов.

Фонтан земли взмыл в воздух, грохот гулко звучал в узкой улочке.

– Движение, на девять часов! – крикнул Якут, выцеливая приближающиеся фигуры.

Увиденное напомнило им старинный фильм про зомби. В переулке стояли две легковые машины уже не угадываемых моделей. Из-за них, в обрывках одежды, на группу шли существа, без сомнения, когда-то бывшие людьми. Попав в очаг воздействия аномальной энергии, люди потеряли человеческий облик, обратившись в киношных тварей. Остатки халатов выдавали в некоторых из них работников медицины. Они спотыкались, натыкались друг на друга, но неотвратимо шли вперед.

– Стоять! – крикнул Полоз и пустил несколько пуль прямо под ноги первому монстру. Тот остановился, несколько мгновений смотрел себе под ноги, издавая невнятные булькающие звуки.

– Убейте меня, пожалуйста, – наконец скрипуче простонал он.

Отряд замер в замешательстве. Что-то бесконечно жалкое было в этих остатках некогда здоровых людей.

– Что за хрень?! – пробормотал Нестер.

Первым очнулся Свят. Он вышел вперед, несколько секунд постоял в молчании и разрядил магазин в покачивающиеся тела. Автоматная очередь в буквальном смысле рвала на куски загнивающие тела с пузырями-наростами по всему телу. Свят прекратил огонь, коротко выдохнул. Потом достал пистолет, одиночными в голову добивал тех, кто еще шевелился.

– Все, все, хватит, – скомандовал Полоз. – Не хватало еще вляпаться.

Держа оружие наготове, бойцы внимательно осматривали улицу. Остатки асфальта покрывало жутко воняющее липкое месиво. Они отступили назад, чтобы не задохнуться, стояли, дожидаясь, пока немного стихнет вонь.

– Вот ведь дерьмо, – обругал Свят то ли остатки тел, то ли всю ситуацию в целом. – У меня мурашки по коже бегут. Ведь это люди, да? Сауду небось жалко на них патроны тратить. Прикончить просили. Брр!

Он дернул плечами.

– Так, – коротко и емко отозвался Полоз. – Туда мы точно не полезем!

– Вот тебе и безопасный город, – сказал Свят, садясь на капот стоящей рядом машины. – Цивилизация, мать ее! Да я в лесу себя спокойнее чувствовал.

– Семен предупреждал не лезть сюда, – отозвался Полоз. – Сами виноваты.

– Ну кто ж знал-то? Зато чисто теперь, – пробубнил Свят.

– Ага, чисто! – фыркнул Якут. – Вся улица в заразном дерьме.

– Да, надо идти в обход. И подальше, – сказал Полоз. – Выдохнули? Тогда пошли!

Спорить никто не стал. Находиться с местом, откуда на тебя вылезают жуткие недолюди, не было никакого желания.

Сверившись с картой, Полоз повел группу по Спиридоновскому переулку, планируя свернуть на Богословский и выйти на Тверской бульвар. Был поворот ближе, но он хотел выйти из зоны заражения.

Пройдя без происшествий до нужного поворота, Полоз сделал краткий привал.

– Пятнадцать минут, – объявил он.

– Странно как-то, – сказал Нестер, оглядываясь по сторонам. – Заражение как будто четкой границей обозначено. Разве оно не должно расползаться?

– А хрен его знает, – ответил Якут. – Этих вирусов и прочей дряни и до Катаклизма-то было полно, а уж что говорить сейчас.

– В том-то и дело, – не унимался Нестер. – Я ничего в этом не понимаю, но как-то в памяти отложилось, что вирус сам по себе живет, расползается, размножается, мутирует, все дела.

– Ты еще не привык, что всякую необъяснимую хрень в наше время можно объяснить аномальной энергией Катаклизма? – Якут усмехнулся.

– Слышите, колокол, – встрепенулся Свят, явно не интересующийся предметом беседы.

– Дальше по пути церковь, – ответил Полоз, сверяясь с картой. – Храм Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова.

На некогда белых стенах храма был виден налет копоти, но все же здание выглядело немного лучше, чем все остальные. То ли действительно Высшая Сила его защищала, то ли люди сами защищали то, во что им хотелось верить, то ли все вместе. На территории вокруг не было мусора, а в палисаднике росли бледные, чахлые растения. Дверь была приоткрыта.

Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, группа подошла ближе. Изнутри храма доносилось характерное монотонное чтение молитв и слегка фальшивое пение. Было в этом что-то сильное, заставляющее остановиться, прислушаться. Это был не внешний жесткий контроль разума, который они не раз испытывали на себе, а мягкое желание сердца.

Пение стихло, и из дверей вышел священник.

– Привет, солдатики, – сказал он, ничуть не испугавшись. – Никак, зайти хотите?

Военные молчали, смутившись. Увидеть в разлагающемся мире человека веры было в диковинку.

– Не переживайте, ребята, – улыбнулся священник. – Понимаю, боязно. Только вы не бойтесь. Господь никого не оставит и всегда поможет тем, кто от него не отвернулся.

– Вы тут один служите? – неуверенно заговорил Свят.

– Нет, ребятишки тут со мной. Сироты, – ответил священник.

За батюшкой показались несколько чумазых подростков. Они с интересом разглядывали группу.

– Вот тут и живем.

– Не боитесь мутантов или мародеров?

– Бог милостив. Страшнее одичавших собак никто не забредал. Их мы палками отогнали. А мародеры к нам в первый год залезли, растащили золотые кресты, да потом вернули половину. Сейчас оно ни к чему, золото-то.

– Надо идти, – шепнул Полоз.

– Вижу, спешите, – услышал священник и, перекрестив их, добавил: – Ну, помогай Господь.

– Спасибо, – ответил за всех Свят.

– Погодите, вы мне хоть имена свои напишите, помолюсь за вас, – спохватился священник и протянул им пожелтевший клочок бумаги и огрызок карандаша.

Свят взял бумажку. На обратной стороне угадывались серп и молот и надпись «КПРФ». Видать, какая-то листовка. Повертел в руках карандаш, написал свое имя и оглянулся на товарищей. Все по очереди кивнули. Он торопливо вписал оставшиеся имена. Отдал бумажку священнику и зашагал прочь.

Глава 18

На месте входа в метро, некогда представлявшего собой отдельное здание интересной формы, теперь был разлом. На дне обнаружились обломки самого здания и частично обвалившегося старейшего кинотеатра Москвы. Видимо, во время Катаклизма конструкции, которые должны выдерживать ядерный удар, развалились и похоронили под собой толпу людей.

Осматривать окрестности было бесполезно. Когда-то не спящий круглые сутки город сейчас был совершенно темным. В сумерках тонули даже лица стоящих рядом людей. Полоз чувствовал себя очень неуютно на открытом месте. Свят, Нестер и Якут тоже озирались, неловко переминаясь с ноги на ногу. Зато бойцы «Альфы» были спокойны и даже беспечны.

– Ты уверен, что нам сюда? – Свят с недоверием осматривал завалы и виднеющийся за ними темный коридор, уходящий вниз.

– Уверен! – твердо ответил Угорь. – Я излазил вдоль и поперек всю подземку и до, и после апокалипсиса.

– Нестер и Свят первые, – скомандовал Полоз. – Потом Якут, Угорь и я. «Альфа», прикрывайте.

Коротко кивнув, Нестер спрыгнул на кусок бетона, который выглядел наиболее устойчиво. Осмотрелся и исчез во мраке. Свят замер на куче мусора и не спешил нырять во тьму.

– Чисто! – донеслось из темного провала.

Свят кивнул Полозу, включил ПНВ и тоже исчез.

– Якут, Угорь.

Полоз обернулся на бойцов «Альфы». Большинство из них ухмылялись его приказному тону, но по кивку своего командира повиновались и рассыпались. Вампир оскалился, примирительно поднял руки: твоя поляна, командуй.

– Вампир, держим связь. Мы осмотримся и дадим сигнал.

– Нет, дружище, я с вами, – ухмыльнулся командир «Альфы».

Полоз пожал печами. Спрыгнул с рваного края асфальта и прислушался… Вдруг со стороны эстакады раздались выстрелы. Расслабившиеся было бойцы «Альфы» тут же рассыпались по местности. Больше они не улыбались. Вампир упал, перекатился и спрятался за кусок стены. Полоз не успел слезть глубоко, поэтому тоже выбрался и присоединился к Вампиру.

– Это кто ж к нам пожаловал? – пробормотал «альфовец», выглядывая из своего укрытия и оценивая обстановку.

Полоз ничего не ответил, только перехватил автомат поудобнее.

– Надо моих раненых прикрыть.

Полоз кивнул.

– Горелый, слышишь меня? Откуда нас обстреливают?

– Несколько целей за дорогой, еще несколько…

Ухнула граната. Вампир чертыхнулся, прячась от осколков.

– Вот ведь сучье племя! – прорычал Вампир. Встал на колено и прицельно начал давить огнем стрелков за парапетом, на другой стороне дороги.

Полоз последовал его примеру, но вскоре переключился, заметив движение с фланга.

Если бы вовремя не подоспели бойцы Полоза, по счастью не успевшие спуститься слишком низко, все могло бы кончиться плохо. На руку им сыграло и то, что против них были не профессионалы военного дела, а в большинстве своем шпана с оружием, давившая числом. Успев убить двоих и ранить троих «альфовцев», бандиты потеряли около дюжины убитыми. В темноте сложно было посчитать точнее, но «языка» добыл Якут. Когда шквальный огонь прекратился и банда отступила, он вскинул свой карабин, выстрелил и скрылся в темноте.

Вернулся через минуту, таща с собой человека. Точная пуля ранила горе-вояку в правую ягодицу, когда он пытался убежать.

Увидев суровые лица бойцов спецназа, нависшие над ним, парень, лет восемнадцати на вид, вовсе расклеился и заскулил.

Полоз едва заметно кивнул Святу, а сам махнул рукой Нестеру, и они отошли.

– Ну что, сынок? – Свят присел на корточки возле пленного. Достал нож и принялся небрежно крутить его в руках. – Говорить будем?

Габаритный боец, напоминающий русского богатыря, небрежно вертящий в руках клинок, внушал ужас. Пленный паренек перестал хныкать и судорожно закивал.

– Вот и хорошо, – не торопясь, смакуя каждое слово, протянул Свят. – Тебя как звать-то?

– Серега Шут, – облизывая пересохшие губы, ответил пленник.

– О как! Пока не развеселил ты меня. Кто такие? Зачем пришли? Кто про нас напел? И что конкретно напел? Только не юли, Серега, а то я тебя крысам скормлю мелкими кусочками.

Осознавая свою участь всеми фибрами души, Серега Шут выложил все, что знал. Знал он немного, но картина складывалась поганая.

– Вкати ему укольчик, Якут, а то помрет наш информатор раньше времени, – сказал Свят, вставая, после того как язык Шута начал заплетаться.

Снайпер достал стимулятор, набор для перевязки. Укол в ногу привел парня в чувства.

– На, замотайся, а то кровью истечешь.

Вампир был в бешенстве. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто наступал им на пятки. По всей видимости, Сауд почуял-таки подвох. Теперь, поняв свою промашку, главарь «рублевских» послал за ними карательный отряд.

В то же время Вампир прекрасно понимал, что если бы не помощь Полоза, то одна из самых сильных группировок Пади получила бы тяжелый удар, потеряв один из лучших разведотрядов. От этого он приходил в еще большую ярость, вымещая ее, покрывая отборным матом своих бойцов. Дабы не оказаться в такой ситуации еще раз, он разослал разведчиков в разные стороны.

– Полоз, мать твою! Ты же сказал, что вы договорились!

– Не шуми. – Полоз был спокоен. – Я бы тоже хотел знать, какого хрена. Сейчас Свят «языка» допросит, картинка прояснится. А пока убираться надо отсюда. Подождем твою разведку и выдвигаемся вниз.

Вампир нехотя кивнул.

Внизу замелькали пятна фонарей. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Спустившись с мертвого эскалатора на более-менее ровный пол, Полоз присел на колено и включил фонарь. Сзади тихо выругался Вампир, оступившись, но быстро поймал равновесие, встал рядом с Полозом и хлопнул того по плечу: «Готов».

Продвигаться приходилось, постоянно подсвечивая себе путь. Пол был устлан ковром из мусора, занесенного сюда с поверхности, осколков лепнины и скелетов.

– Командир, все чисто. Мы нашли то, что искали. – Якут вынырнул из темноты, словно призрак. – Наш проводник действительно ориентируется в этом лабиринте.

Бывший фээсошник прекрасно знал московское метро, но сейчас оно претерпело столь сильные изменения, что, не будь с ними Угря, они наверняка заблудились бы.

– Зови своих антитеррористов. – Свят тоже вышел к ним и обратился к Вампиру.

Когда отряд «Альфы» спустился вниз, Свят уверенно зашагал по залу и свернул на лестницу слева. Спустившись, Полоз увидел в свете фонарей почти обычную станцию метро.

Она осталась такой, как была до Катаклизма. Светло-бежевые стены в плитке, терракотовые колонны прямоугольной формы, строго стоявшие на своем вечном посту, пестрый пол. В середине станции – лестница перехода с белесыми балкончиками. Здесь почти не было скелетов в тряпье, точно невидимый уборщик убрал их, оставив станцию тихо увядать в пустоте и запустении. И, кажется, Полоз знал, что это был за уборщик.

Угорь спрыгнул на рельсы. Дорогу перегораживал темный поезд с залепленными пылью окнами. Видимо, когда случился Катаклизм, он успел наполовину вылететь из жерла перегона, чтобы замереть на месте навсегда. Двери вагонов почему-то были закрыты. Полоз искренне порадовался этому обстоятельству: заглядывать в темные вагоны не хотелось.

Выстроившись друг за другом, они осторожно протиснулись в тоннель.

– Идти долго?

– Не, командир. – Свет фонаря выхватил улыбающуюся физиономию Угря. Было видно, что парень наконец-то погрузился в свою стихию и чувствует себя здесь как рыба в воде. – Нам крупно повезло. Метров через двести будет вам сюрприз.

Темный зев тоннелей казался сплошным черным пятном. Постепенно глаза привыкли к темноте, да и свет фонарей помогал по мере сил. Полоз спотыкаясь шел по рельсам. Фонари выхватывали некогда покрашенные коричневой краской стены, четкие линии проводов. В некоторых местах провода обрывались, свисали вдоль стен дохлые змеи.

Наконец они добрели до обещанного сюрприза. Вампир присвистнул: прямо в стене, за полотном железной дороги, сияла огромная дыра.

Полоз внимательно осмотрел края.

– Похоже на направленный взрыв?

– Изнутри? – скептически поднял бровь Вампир.

– Во всяком случае, это точно не последствия Катаклизма.

Нестер и Угорь были уже внутри провала.

– Добро пожаловать в «метро два», – сказал диггер. – Это секретные тоннели и ветки метро, для важных шишек из правительства, военных и еще хрен знает для кого.

– Слышь, Сусанин, я понимаю, что уже не оригинален с этим вопросом, но ты уверен, что нам сюда? – Свят явно не хотел лезть в этот темный провал, после залов метро казавшийся тесным.

– Не ершись, спецура! Ты еще скажи, что у тебя клаустрофобия, – хихикнул Угорь. Диггер чувствовал свою нужность и важность для команды, и от этого настроение у него улучшалось с каждой минутой.

– Ох и не нравится мне эта нора, – пробормотал Нестер, напряженно осматривая через ПНВ узкий тоннель. Что-то настораживало, но ничего конкретного он сказать не мог.

– Во, Нестер со мной…

– Хорош! – оборвал Полоз. – Угорь, куда дальше?

– Тебе развернутый отчет дать, или просто за мной пойдете?

– На вопрос ответь!

– Направо метров пятьсот. Потом будет развилка, там налево еще около двухсот, а за ними большая железная дверь. Дальше я не был.

– Свят, Нестер, Угорь – вперед, – как всегда скомандовал Полоз. – За ними я и Якут. Вампир, за нами по усмотрению, только следите, чтоб нам в спину не надуло.

Привычными движениями бойцы покивали, выстроились в цепочку и двинулись вперед.

В отличие от метро, здесь было чисто. Пол не был устлан мусором, а рельсы спрятаны в пол, чтобы дать возможность передвигаться по тоннелю наземному транспорту. Это облегчало путь, и все же они двигались очень медленно. Памятуя темные переходы под Уральскими горами и ужас, таящийся там, Свят и Нестер ощупывали каждую пядь светом фонарей.

Вскоре, как и говорил проводник, они дошли до развилки и свернули налево. Тоннель довольно круто пошел под уклон, но больше ничего необычного не было видно.

Дверь, о которой говорил диггер, была огромной. Она перекрывала весь тоннель и уходила в стену. Даже страшно было представить мощность двигателя, сдвигавшего такую махину.

После тщательного осмотра в стене справа нашлась панель управления. Коды, которые Полоз помнил наизусть, предсказуемо не подошли. Пока специалист из «Альфы» на пару с Угрем с помощью «хитрой» машинки – декодера пытались оживить гигантскую дверь, Полоз осматривал своды тоннеля. Ничего особенного на первый взгляд, самый обычный тоннель, с кабелегонами по стене, со скудным освещением, которое сейчас не работало. Но факт, что все это находится под столицей, будоражил воображение. Сколько еще таких тоннелей? Какова их протяженность? Насколько глубоко они уходят? А главное, может, командование ушло по ним и укрылось в одном из таких бункеров? Мысли его прервал Якут, осматривающий тоннель, по которому они пришли, в ПНВ:

– Движение!

Бойцы «Альфы» немедленно повернулись в сторону, указанную снайпером. Свет подствольных фонарей не добивал до цели, но она вскоре обозначила себя. В гулком тоннеле зарокотали выстрелы. Недолго думая, «Альфа» ответила огнем из всех стволов. С того конца тоннеля донеслись крики. Противник не ожидал такого быстрого и яростного сопротивления, потому был вынужден отступить.

– Гасить фонари! – заорал Полоз.

Фонари погасли, в ход пошли приборы ночного видения.

– Нас тут как в тире перебьют, – прорычал Вампир, подходя к Угрю и своему электронщику. – Заканчивайте!

– Готово, командир!

Угорь метнулся к настенному блоку питания. Вскоре в потолке тоннеля заморгали, постепенно разгораясь, на удивление яркие лампы. Панель управления дверью тоже подсветилась. Загудели невидимые приводы в стенах, приводя громадную дверь в движение. Отъехав на четверть, дверь застряла. Шум двигателей стал выше и вскоре затих. За дверью открывалось огромное помещение со стеллажами вдоль стен. На стеллажах лежало то, ради чего пришла «Альфа».

– Быстро внутрь.

Фонари горели в потолке только у входа, дальше властвовал мрак, но даже в нем угадывались масштабы помещения.

Очевидно, это был склад оружия. Неподалеку от входа стоял погрузчик, другой валялся на боку. В стеллаж слева от входа въехал точно «КамАЗ», неизвестно как тут оказавшийся.

Бойцы быстро рассредоточились. Наскоро осмотрели помещение, насколько позволял свет подствольных фонарей, и заняли оборону. Вампир быстро смекнул, что в недрах этого, без сомнения, немаленького комплекса есть что-то более ценное, чем оружие, состоящее на вооружении армии на момент катастрофы. Но и того, что они видели сейчас, уже было достаточно, чтобы Полоз и его товарищи покрыли свой долг перед его группировкой. Стеллажи ломились от разнообразных видов оружия и боеприпасов. Бронежилеты, АК12, гранаты – то немногое, что сразу бросилось в глаза опытному вояке, но рассматривать подробнее было некогда. Сначала нужно было удержать этот новообретенный клад.

– Валите дальше, мы прикроем, – бросил он Полозу.

– Командир, тут должны быть лестницы или лифт, – рассудил Якут.

Полоз на несколько секунд замер, прикидывая что-то в голове.

– Нет, брат. Вы за нами сюда пришли, а выйти не можете. Посмотрим, кто нам в спину дышит, тогда и пойдем дальше. – В отблеске фонарей глаза Полоза сверкнули решимостью.

– Добро, друг! Я в тебе не сомневался, – улыбнулся Вампир. – А теперь найдите укрытие. Надо встретить гостей как положено. Замерли все!

Заняв позиции, отряд «Альфы» и команда Полоза должны были перестрелять всех нападавших, которым пришлось бы проходить через узкий освещенный проем, как в тире. Но в дверь, вопреки ожиданиям, ворвался не человек. Огромный монстр, похожий на йети, каким-то образом прирученный бандитами, едва протиснулся в приоткрытую дверь.

Он взревел, встал на задние лапы. Донельзя грязная белая шерсть летела с него клоками.

Первыми выстрелили двое «альфовцев», засевших справа от двери, за опрокинутым погрузчиком. Не нанеся серьезных повреждений зверю, они привлекли его внимание. Весь склад дрогнул от чудовищного рева. Игнорируя остальные выстрелы, мутант прыгнул вправо от двери и когтистой лапой отшвырнул погрузчик, как будто это был мяч. Бойцы «Альфы» умерли мгновенно. Одному зверь размозжил голову ударом лапы, другого почти порвал пополам. Ухнуло два подствольника, и всех оглушило взрывом. Выстрел Вампира попал монстру точно в голову.

– Э, братцы-вояки, давайте волыны зачехлим и перетрем. – Из-за двери выглянул человек в камуфляже, но, судя по говору, «сидел» он явно больше, чем воевал. Автомат он держал за ремень на отлете, видимо понимая свои шансы выжить в противном случае.

– Ты откуда нарисовался? – крикнул в ответ Вампир, наставляя на парламентера дуло автомата. По всей видимости, командир разведотряда «Альфы» прекрасно умел общаться с таким контингентом. – Волыну потеряй и ходи сюда, говорить будем!

– Только очень тщательно слова подбирай, дружок, а то снайпер наш мало-мало нервничает, ненароком снесет тебе полбашки, – добавил Свят.

Бандит аккуратно положил автомат, потом медленно достал пистолет и тоже положил на пол. Сделав несколько шагов, остановился, развел руки в стороны и обернулся вокруг себя, показывая, что ничего не прячет.

– Вот так и стой, – приказал Вампир. – С чем пришел?

– Непонятка вышла у нас, братаны. Я вообще с пришлыми поговорить пришел. Сауд недоволен, что так все обернулось. Нехорошо обманывать…

– Тебе меня хорошо видно, чучело?! – Вампир вышел на свет. Голос его дрожал от ярости. – Ты вообще связь с действительностью потерял?! Ты в курсе, с кем твой поганый хавальник сейчас разговаривает? – прорычал он, выставив на свет плечо с нашивкой группировки.

– А… – Парламентер замялся. – С «Альфой» у нас терок нет. Я с пришлыми из-за гор…

– Ты, сука, моих ребят положил! Так что если не хочешь, чтобы вся группировка сюда пришла большим числом и во всеоружии и вычистила ваш гадюшник начисто, то завали хайло и проваливай! И скажи своему пахану, что мы возьмем все, что нам надо, и еще вернемся! А если какая-то мразь вздумает нам дорогу перегородить, то еще один апокалипсис я вам лично гарантирую.

Сказано было мощно. Бандит мялся. Его явно не устраивал расклад вещей в целом, однако затевать разборки с «Альфой» ему не хотелось. Даже если не обращать внимания на десяток глаз, которые пристально изучали его голову в прицел, у группировки хватило бы сил, чтобы действительно выбить «рублевских» с насиженного теплого места.

– Спокойно, спокойно, братан. – Парламентер изо всех сил пытался сохранить лицо. – Так бы и сказал, что они с вами. А за потери ваши извиняй. Не признали вас впотьмах. Да и вы в долгах-то не остались.

Ответом ему было гробовое молчание.

Постояв еще немного, он отступил на шаг. Потом еще на шаг. Потом повернулся и пошел к выходу. Оглянулся около двери, подобрал свое оружие и скрылся.

* * *

– Ты что, сука, совсем страх потерял?! Да я тебя сгною в подвалах! Мутантов на тебе натаскивать буду! Да ты у меня будешь радиоактивный мусор собирать голыми руками и тухлятину жрать! – орал Сауд, забыв свой великосветский апломб, на бывшего зэка по кличке Винт. – Какого хрена ты посмел им слово давать от моего имени?! Я приказ отдал, а ты просрал все на свете!

По мере того как он заводился, акцент его все усиливался и в речь начинали вплетаться слова на родном языке.

Винт был не из глупых. В свое время его заметил Сауд, выделил из толпы оборванцев и впоследствии поставил руководить отрядом зачистки, или, как называл его сам Винт, – бригадой.

Но теперь судьба Винта висела на волоске. Обычно сдержанный и вежливый даже с подчиненными, Сауд совершенно не стеснялся в выражениях. Он расхаживал взад-вперед по комнате и в прямом смысле брызгал слюной, покрывая Винта то по-русски, то по-своему.

Причин для крика у Сауда было предостаточно. Он трижды макнул сам себя ровнехонько в дерьмо. Во-первых, не пристрелил сразу спецов и дал им «добро» пройти по своей земле. Во-вторых, бойцы Сауда потерпели полный крах, и чудо, что вернулась хоть часть, ибо у отряда «Альфы», усиленного спецами, вполне могло хватить сил перебить весь отряд. И в-третьих, он вынужден отдать «Альфе» огромный склад с оружием, расположенный прямо у него под носом. Кроме того, он привлек внимание военизированной группировки, члены которой пользуются репутацией отморозков, убивающих всех практически без разбора.

Когда Сауд выдохся, Винт предпринял попытку оправдаться:

– Сауд, ну ты ж сам понимаешь, что не проканало… не мог я по-другому… поступить.

Сауд не любил зэковских замашек Винта, но закрывал на них глаза. Но сейчас он изо всех сил пытался говорить как цивилизованный человек, дабы не подливать масла в огонь.

– Пац… ребят и так на фарш пустили… то есть погибло много. А если бы мы их там зажали, старшой из «Альфы» прознал бы, и все, хана нам.

Сауд был вне себя от злости, но совладал с собой и внял голосу рассудка. Отменять свое слово второй раз за день он не хотел.

– «Ляльки» пойдешь собирать на Диком Поле. Ущерб отрабатывать, – глухо проговорил он. – А теперь пошел вон.

* * *

Спустя несколько минут после ухода бандита Вампир знаком скомандовал двум бойцам проверить за дверью. Напряжение висело в воздухе. Еще через несколько минут вернулись разведчики.

– Ушли? – не выдержал Вампир.

– Ушли, – был ответ. – Ругаются. Недовольны. Но ушли.

– Горелый, возьми двоих, покараульте за дверью, вдруг передумают, – распорядился Вампир. – Остальные, осмотреть помещение! Только не расслабляться. Мало ли какое еще дерьмо тут притаилось.

Осмотр был коротким. Разделившись на тройки, «альфовцы» быстренько обошли склад. Ничего подозрительного, ничего необычного. Только стеллажи с кучей оружия и амуниции.

– Все чисто, – доложился один из сержантов, когда все тройки вернулись к двери.

– Можно выдыхать? – улыбаясь, спросил Свят.

– Можно. – Полоз улыбнулся в ответ. – Привал тридцать минут, и выдвигаемся.

Большинство бойцов «Альфы» разбрелось вдоль стеллажей, рассматривая, примеряя и рассовывая по карманам всевозможную амуницию и боеприпасы. Угорь не отставал. Якут, Нестер и Свят расположились на границе света от входных ламп. Полоз посматривал в темноту, туда, куда им предположительно предстоит идти.

К компании подошел Вампир.

– Ну что, прощаться будем? – неловко начал он, обращаясь к Полозу. – Сделка есть сделка. Мы свою часть выполнили – ты оплатил. Только вот с бандюгами неувязочка вышла, но тут твоей вины нет.

– Ты уверен, что они вам выйти дадут? – Полоз не разделял оптимизма Вампира. – А то сядете здесь на ящиках и будете выть от скуки. Хочу, чтоб за мной все чисто было.

– Не боись, «пришлый»! – Вампир хлопнул Полоза по плечу и дружелюбно улыбнулся. – Ты не в курсе местных дел и авторитетов, сколько раз тебе это повторять. Во-первых, я очень сомневаюсь, что у кого-то из этих чертей достанет в штанах, чтобы связываться с «Альфой». Во-вторых, мы переждем здесь ночь, пойдем только посветлу и смотреть будем в оба. Машины я заныкал, не боись. Все будет в лучшем виде. Загрузимся по полной, и домой. А то Курлыкин, гнида, нас небось уже в дезертиры записал. Ну а в-третьих, пусть попробуют – на тушенку пущу! – На последней фразе улыбка превратилась в хищный оскал. – Ну и самое главное: ты обещал нам склад оружия – вот он, а уж как выйти, это наши проблемы.

– Страшный ты человек, – не удержался Нестер.

Все засмеялись.

– Пошли вы! – Смеясь, Вампир пожал четыре руки. Не удержался, обнял Полоза. – Ну, прощайте. О моем предложении помни. Я слово дал – я его держу. А ты куда теперь?

Он обратился к подошедшему диггеру. На Угре красовалась новенькая «разгрузка», надетая прямо на старую куртку, карманы были забиты какими-то приборами. Вместо старенького АКС на плече красовался новенький АК12.

– Я вроде как свою часть сделки тоже выполнил. Дальше я с вами не пойду, – сказал Угорь.

– Добро, – ответил Полоз.

– Значит, пойдешь с нами, – подытожил Вампир. – Доставим тебя обратно, где взяли.

Никто не возражал.

Вампир ушел осматривать трофеи, а группа Полоза осталась отдыхать. Через некоторое время Якут заерзал на своем месте.

– Командир, нам бы тоже прибарахлиться малость.

– Согласен. – Свят давно поглядывал в сторону ящиков и стеллажей голодным взглядом.

– Я об этом уже подумал, – отозвался Полоз.

– Сидите, пока время есть. – Нестер устроился поудобнее. – Кто знает, сколько нам еще шляться по этим темным коридорам?

– Я сейчас, – сказал Якут, скинул свой рюкзак и метнулся куда-то в темноту.

Вернулся он через несколько минут. СВД в подземельях была бесполезна, и снайпер присмотрел себе «Шершень» с прицелом, оснащенным прибором ночного видения. Посмотрев на «улов» Якута, Свят и Нестер тоже скрылись в дебрях склада…

– Сколько тут всего вкусного! – пробормотал Нестер.

Пока двое штурмовиков лазали по стеллажам и радовались как дети новым гаджетам, Полоз решил поговорить с Якутом:

– Как думаешь, фээсошник, куда нам дальше? Ты же наверняка бывал в подобных бункерах.

Якут скривился. Он не любил, когда его так называли. Воспоминания о месте службы вызывали другие, неприятные. Те, которые он так старательно заталкивал поглубже в память, чтобы пореже всплывали.

– Думаю, лифт тут где-то должен быть. Или лестница, на худой конец. Хотя, скорее, несколько лифтов с раздельным автономным питанием. Не на себе ж они все это таскали. Тут явно экспериментального оружия много. Вряд ли они его в главном здании разрабатывали и испытывали. Наверняка ниже есть лаборатории. Я бы начал с них, командир.

– Думается мне, ты прав, – протянул Полоз, вглядываясь в темноту. – Ладно, пойду тоже подберу чего-нибудь.

Через час команда была полностью готова. Заменили броню, оружие, ПНВ, набили под завязку БК. Всего этого было в избытке, и «Альфа» ничуть не жадничала. Свят нашел себе нового «Печенега», о чем радостно сообщил командиру.

«Альфовцы» рассказали, что, когда они осматривали помещение, видели лифт на противоположной от двери стене.

Отряд выдвинулся вперед. Вскоре свет фонарей выхватил из темноты противоположную стену, а в ней узкий, после главной двери, проход, над которым красовалась надпись «Лифт для ЛС».

Как и предсказывал Якут, лифтов было два. Однако, несмотря на автономное питание, в чем снайпер тоже был, скорее всего, прав, не работал ни один из них. Лестницы поблизости не было. Наверное, она была в той части помещения, где обрушился потолок. Открыв двери лифта вручную, обнаружили лестницу из скоб на стене. Как самый ловкий и легкий, Якут полез первым.

Спускались довольно долго. Сначала Якут и Полоз. Нестер и Свят подали им на веревках рюкзаки, а потом спустились сами. Нижний этаж не был похож на склад. Помещение, очевидно, было примерно таких же размеров, но сильно напоминало офисное. Свят вышел из лифтовой шахты первым и занял позицию по фронту, осматривая длинный коридор.

– Чисто! – бросил он через плечо.

Следом за ним вышел Якут и повернул налево.

– Чисто!

Полоз и Нестер прошли следом и осмотрелись. Полоз прихватил с собой ручной прожектор, но использовать его не рисковал. Чистенький коридор давил на психику. Отряд словно сковала липкая дрема. Первым очнулся Полоз:

– Кто что видит?

– Да ни хрена не видно, командир, – меланхолично отозвался снайпер, однако быстро встряхнулся и сделал пару шагов вперед. – Этот коридор не такой длинный, метров пятнадцать.

– Пойдем по двое. – Полоз окончательно взял себя в руки, и его голос зазвенел привычным металлом, стряхивая оцепенение с остальных. – Нестер, со мной прямо, Якут, Свят, налево. Рюкзаки оставляем здесь.

Полоз и Нестер двинулись вперед. Коридор был почти четыре метра в ширину. Стены были гладкими и покрашенными, пол отделан плиткой. Вскоре они наткнулись на развилку. Коридор уходил вправо. Свет фонарей заблестел на стеклянных стенах, разделявших все обозримое пространство на небольшие комнаты. Стекла были замутненными, но сквозь них угадывались рабочие места. Двери тоже были стеклянными, автоматическими, как в супермаркетах, и открывались ключ-картой. Питания не было.

Дверь первого кабинета была приоткрыта. На ней, прямо на стекле, было написано «Мищенко Евгений Григорьевич, глава проекта». Полоз кивнул Нестеру, тот взялся за край и нажал. Дверь поддалась, и они смогли войти. Кабинет напоминал рабочее место в конструкторском бюро. На стене, прямо от входа, висел огромный плазменный экран. В левом углу комнаты стоял большой угловой стол, на котором располагались два широкоформатных монитора. Ящики стола были вынуты и разбросаны, вокруг валялись документы и какие-то записи. Видимо, Евгений Григорьевич был старой закалки – предпочитал рукописи компьютерным файлам. По всему было видно, что уходил он в большой спешке.

Подняв пару листов, Нестер погрузился в чтение. Из всего написанного он смог разобрать только мелькающее тут и там слово «Ледостав».

– Что там? – спросил Полоз, заглядывая через плечо.

– Вот и ответил бы что-нибудь, да как пошутить, не знаю, – отозвался Нестер. – Ни фига непонятно. Тут про какие-то временные воронки, энергетические потоки… хрень какая-то, в общем.

Нестер поежился и протянул командиру листок.

– Проект «Ле-до-став», – по слогам прочитал Полоз. – Вот уж действительно хрень. Ладно, пошли дальше. Рукописи потом читать будем.

Было очевидно, что нашли они не то, что искали. Или не совсем то. Секретный бункер? Да! Но не убежище командования.

Обойдя еще несколько таких же комнат и не обнаружив ничего и никого привлекающего внимание, Полоз решил отправиться на место встречи с Якутом и Святом.

Несмотря на гробовую тишину, продвигались все равно медленно и с осторожностью. Путь по уже знакомой территории не занял много времени, и Свята с Якутом пришлось ждать. Вскоре замелькал свет фонарей и из-за поворота показались силуэты.

– Вы-то нашли чего интересного? – без лишних формальностей выдал Свят. – Нет? Тогда пошли с нами! Там такая красота, что не в сказке сказать.

Полоз и Нестер переглянулись. Видимо, действительно было на что посмотреть.

Налево от «лифтовой» шел такой же коридор. Такие же стены, такие же пол и потолок, но что-то висело в воздухе. Заставляло пригибаться и вжимать голову в плечи.

Свернув за угол, они увидели стеклянные стены и двери. Ближайшая к ним дверь была опутана то ли корнями, то ли огромными щупальцами. Они расстилались по полу, поднимались по стенам, проходили по потолку, но не преграждали проход по коридору. Внутри кабинета их было значительно больше. Кабинет был идентичным обиталищу главы проекта, только здесь, слева от двери, стоял непонятный ящик. Из него исходило слабое свечение.

– Мы проверили, командир, – ответил на немой вопрос Свят. – Они не нападают, не шевелятся и вообще никак не реагируют. Якут ножом поковырял – тишина.

– Похож на застывшую глину, – включился Якут.

– И что это? Есть мысли? – спросил Полоз.

– А хрен его знает, товарищ полковник. Собака след не берет, – ответил Свят.

– Тут кристалл какой-то. – Нестер подошел к ящику и разглядывал содержимое. – Вот ровным счетом ничего не понимаю, но кажется мне, что из-за катастрофы эта хрень сдетонировала. И, провалиться мне на этом самом месте, если этот «Ледостав», или как его там, тут ни при чем.

– «Ледостав»? – переспросил Якут. – Я тут в другой комнате диск нашел, на нем такая же надпись была. Только он жутко исцарапанный, не прочитать.

– Все любопытнее и любопытнее, – протянул Свят. – Значит, вы тоже что-то нашли?

– Да, кабинет руководителя, – ответил Полоз. – И не все еще осмотреть успели.

– Да тут всего три таких кабинета, только из остальных корни не вылезли. Наверное, здесь дверь была открыта. Во втором, внутри, скелет в халате, в корнях застрял, бедолага. Еще две комнаты, в них в полу клетки. Пустые. А дальше коридор направо сворачивает, – дал развернутый отчет Свят.

– Идем вперед. Думаю, кабинет как раз приведет нас к начальнику.

Как и предполагал Полоз, коридор свернул еще раз направо и вывел их к офису руководителя.

Полоз и Якут остались, пытаясь найти в разбросанных документах ответы на накопившиеся вопросы, а Нестер и Свят пошли дальше, на разведку.

Оставив по левую руку еще пять одинаковых кабинетов, они обнаружили справа большую двухстворчатую дверь. Стекла на одной из створок не было, оно мелодично хрустело под ногами. Войдя в двери, Нестер и Свят увидели огромное помещение. Посередине, на подпорках, стояло шестиугольное «окно» в человеческий рост, из непонятного просвечивающегося материала, похожего на лед. Вокруг него на расстоянии нескольких метров расположились огромные колбы. Поодаль, у левой стены, виднелись генераторы, от которых тянулись толстенные кабели к колбам, а потом к постаменту, на котором располагалось «окно». Справа был длинный стол, на нем стояло около дюжины мониторов.

– Думал, такое только в кино бывает, – осматривая зал, сказал Свят.

– Ага, кино, и мы в главной роли, – ответил Нестер. – Только пока не ясно, чем все закончится.

Свят усмехнулся шутке. Подошел к генераторам.

– Смотри, Нестер, – позвал он напарника. – Такое же свечение, как и в том ящике в офисе, только корней-щупальцев нет.

Обойдя генератор сзади, они увидели небольшой кристалл, который излучал слабое свечение. Размером он был около пятнадцати сантиметров в длину и пяти сантиметров в ширину. Он был вставлен в гнездо, сделанное специально под него. Таких гнезд на панели оказалось семь. Во всех были кристаллы, кроме одного. Побродив вокруг непонятного источника питания, Свят пошел в другую часть комнаты.

Нестер пошарил вокруг и нашел кристалл, который, видимо, выпал из гнезда. Покрутил его в руках.

– Свят, я нашел недостающий кристалл! – произнес он, высовываясь из-за шкафа с автоматами.

– Вставляй, – крикнул в ответ Свят, внимательно рассматривая «ледяное окно». – Может, свет включится.

– Ты б отошел от этой хрени! Мало ли что случится.

Свят отступил на несколько шагов.

Нестер повертел кристалл в руках, посмотрел на знаки над гнездом. «Я ничего в этом не понимаю», – пробормотал он. Форма гнезда и кристалла совпадала идеально. Он вошел туда с мягким щелчком и засветился, как все остальные. В следующий момент комнату озарила ослепительная вспышка. Действительно загорелись большие лампы на потолке, но половина из них тут же лопнула, видимо, от внезапного скачка напряжения. Поверхность, похожая на лед, всколыхнулась. Стала темнеть и разглаживаться, напоминая ртуть. По ней побежали волны, и она, как капля воды, потянулась к Святу.

Свят покачнулся. Его толкало в сторону «окна», рябь на котором становилась все интенсивнее. Свята качнуло сильнее. Все же устояв на ногах, он попытался отойти, но притяжение внезапно усилилось, и он упал на колени. Высвободившись из лямок рюкзака, развернулся, пытаясь отползти. В свете оставшихся фонарей прямо перед ним была видна желто-черная полоса, за которую, очевидно, заходить было нельзя. На расстоянии вытянутой руки в пределах линии в воздухе висел кабель. Притяжение «окна» оторвало его от пола. Свят схватился за него, но не смог удержаться, потому что «капля» снова вытянулась и притяжение стало сильнее.

Восстановив зрение после вспышки, Нестер вышел из-за шкафов. Увидев, как Свят отчаянно хватается за воздух и пытается отползти от окна, он метнулся обратно к гнезду с кристаллами. Попытка ухватиться за кристалл руками была тщетной, он сидел в гнезде очень плотно, кроме того, был чертовски горячим. Выхватив нож, Нестер судорожно начал ковырять край кристалла, пытаясь подцепить его. Секунды шли, но кристалл все еще был на месте.

Яркая вспышка и шум оторвали Полоза и Якута от бумаг. Они бросились к месту происшествия. В коридоре горели лампы и двигаться было легче. Войдя в зал, они увидели Свята. Полоз бросился к нему, а Якут побежал проследить, куда идут кабели.

– Стой! – заорал Свят. – Не заходи за линию!

Полоз остановился как вкопанный. Судорожно осматривался, мысли метались в голове. Не придумав ничего лучше, он обежал по дуге опасную зону, на ходу скинул рюкзак, схватился за кабель, на котором повис Свят. В первую секунду Полоз смог немного подвинуть Свята к себе, но вдруг поверхность «окна» снова содрогнулась и притяжение стало сильнее.

– Держись! – прорычал Полоз.

Молясь, чтобы руки Свята не подвели и удержали кабель, он уперся ногами в пол и снова попытался вытянуть его.

Подбежав к Нестеру, Якут увидел, как тщетно он пытается достать кристалл. Хлопнув его по плечу, снайпер наставил на панель рядом с кристаллом карабин и выстрелил. Свет заморгал. Якут выглянул с надеждой, что притяжение ослабнет, но эффекта не было.

– Да епт! – выругался Нестер и полоснул очередью по панелям, на которых располагались кристаллы.

Один из них лопнул, больно ударив осколками в лица бойцам. Свет погас. Включив фонари, они выскочили из-за шкафа.

«Окно» было неподвижно и напоминало лед. Полоз лежал на другой стороне. Свята не было.

Якут помог командиру встать, а Нестер побежал к «окну».

– Где Свят? – спросил он.

– Там, – глухо произнес Полоз.

– Погиб?

– Надеюсь, что нет. Это портал. Свят теперь на другой стороне, – ответил за Полоза Якут.

– Чего? – не понял Нестер. – Какой портал?

– Обыкновенный, – сказал Полоз, потирая ушибленную голову. – Мы нашли массу информации, пока вы тут глупостей не наделали.

– Что теперь со Святом-то? – никак не мог успокоиться Нестер. – Где он?

– На Северном полюсе, – ответил Якут. – Точнее, где-то в Арктике.

– Я серьезно!

– Я тоже.

Все замолчали. Полоз подобрал свой рюкзак и автомат, обошел вокруг «окна».

– Как это случилось? – наконец обратился он к Нестеру.

– Там кристаллы какие-то в гнезда вставлены, – начал рассказывать Нестер. – Один рядом валялся. Я его на место вставил, мы думали, свет включится, и он включился. Только вместе с ним и эта хрень активировалась.

– Твою мать! – в сердцах произнес Полоз, осматривая линию на полу.

– Кристаллы – это как раз те элементы питания, с аномальной энергией, – сказал Якут.

– Похоже на то. Они светиться начинают, когда их вставляешь в гнездо. Только хрен вынешь потом.

– Надо за ним идти, – подходя к ледяному «окну», сказал Якут.

– А как вы это выключили? – спросил Полоз.

– Я снова облажался, командир, – тихо произнес Нестер. – Дал очередь по ним, один и разлетелся. Не успел. И за Святом пойти мы теперь не можем.

– Не бери это на себя, Паш, – сказал Полоз. – Я бы тоже по ним врезал. А что не успел, тут уж ничего не поделаешь. Витька сам хорош. Под ноги смотреть должен был.

– Под ноги? – не понял Нестер.

– Видишь, линия? – Полоз направил свет фонаря на пол. – Явно не для красоты нарисована.

– Я знаю, где есть еще кристалл. – Якут отошел от «окна». – В кабинете со щупальцами, в ящике.

– Добро, – ответил Полоз. – И осторожнее там. А то хрен его знает, что мы могли проглядеть в темноте! И что сейчас могло проснуться от шума и света.

Якут коротко кивнул, вскинул руку с фонарем и быстрым шагом ушел в темноту.

Полоз и Нестер подошли к металлическим шкафам с панелями, на которых располагались проклятые кристаллы.

– Я ничего в этом не понимаю, – вновь пробормотал Нестер, разглядывая развороченный пулями пластик.

– Думаешь, я понимаю? Давай снимем панель и оценим повреждения и по возможности… Проводки скрутим по цветам хотя бы.

Пока они возились с проводками, Якут быстро добрался до кабинета, из которого тянулись щупальца-корни. В ящике по-прежнему лежал кристалл такой же формы. Секунду колебавшись, Якут сунул руку и попытался расковырять наросты, окружавшие кристалл. По счастью, они оказались не тверже глины, так что при помощи ножа он быстро освободил находку и двинулся назад.

– Свет, – услышав шаги, скомандовал Полоз, погасил фонарик и включил ПНВ. Нестер сделал то же самое.

– Свои, командир, – прозвучал из коридора голос Якута. А через мгновение появился он сам.

– Нашел? – спросил Полоз. Вместо ответа снайпер показал добычу. Полоз взял кристалл у Якута и протянул Нестеру:

– Вставляй.

Якут отошел на пару шагов, чтобы шкаф не заслонял ему портал.

– В прошлый раз вспышка была лютая, глаза берегите. Три, два, один!

Вспышки не последовало, но лампы на потолке начали медленно разгораться.

– Зашевелился! – крикнул Якут.

Полоз и Нестер тоже вышли из-за шкафа. «Лед» медленно сошел от середины к краям, уступая место черной глади с металлическими отблесками.

– «Ледостав», – пробормотал Полоз, медленно подходя к порталу.

Полосатая линия, ограничивающая зону воздействия портала, была сейчас четко видна. Полоз поднял валяющийся под ногами планшет и бросил на пол рядом с линией. Планшет шлепнулся без каких-то отклонений траектории. Тогда Полоз подошел ближе и дулом толкнул его за линию. Кусок легкого пластика взлетел и устремился к центру «окна». Черная гладь подалась ему навстречу и жадно проглотила, после чего вернулась в свое первоначальное положение и замерла.

– Ну что, ребята, – обернулся Полоз к товарищам. – Не могу приказывать, так что решайте сами.

– Командир, не разводи демагогию, – фыркнул Якут.

Нестер ничего не сказал, просто молча встал рядом с ними.

– Проверить снаряжение, чтоб ничего не болталось.

Затянув все лямки и подогнав все застежки, группа переглянулась.

– Вместе? – скорее спросил, чем скомандовал, Полоз.

– Не, – тут же отозвался Нестер. – Мало ли как болтать будет. Давайте по одному с интервалом секунд в двадцать.

– Согласен, – сказал Полоз. – Я первый.

С этими словами он прижал автомат к груди и шагнул за линию.

«Окно» вздрогнуло и жадно потянулось к человеку. Поддаваясь силе, с которой портал притягивал его, Полоз шагнул раз, другой и, чтобы не упасть, прыгнул в тянущуюся к нему гладь. Бесшумно поглотив его, портал содрогнулся, выпрямился и замер.

Якут уверенным шагом пошел навстречу порталу и, когда притяжение едва дернуло его, прыгнул.

Нестер вздохнул:

– В любом случае встретимся, ребята, – сказал он и с разбегу прыгнул в «окно».

Глава 19

– Владислав Анатольевич, Владислав Анатольевич!

Колосов остановился. Свет фонарей гулял по стенам, выхватывая отполированный камень. А может быть, и не камень – уже больно гладкая поверхность. И блестящая, точно смазанная жиром. Проход вниз спускался полого, уходил под уклон, вниз, а что там внизу, не было видно даже при помощи фонарей. Создавалось впечатление, что они спускаются в бездонную яму.

Спуск был найден случайно. Аэрофотосъемка выхватила странный предмет, похожий на погребенный подо льдами объект. И это излучение, слабая пульсация, едва различимая под многометровым слоем снега. Предыдущая экспедиция расчистила небольшое пространство, как раз над входом. Находку тут же засекретили, ученые изучали преддверие, осторожно продвинулись вниз на несколько метров. Тогда было принято решение собрать вторую экспедицию, задействовать ледокол «Академик Федоров» и начать детальное изучение объекта.

Колосов почувствовал зуд в ладонях, в той или иной степени знакомый каждому ученому, стоящему на пороге открытия. А что это будет открытие, Колосов не сомневался. Можно и на Государственную премию рассчитывать.

Лаборант Володя Гришков бочком, осторожно продвигался к нему.

– Что там, Володя?

– Вы обратили внимание на свет? Эти стены действительно частично поглощают его. Поэтому мы не можем высветить дно. Если оно вообще есть.

– Не надо мистики, мой дорогой. Если есть точка А, должна быть и точка Б.

– Путешествие к центру Земли. Жюль Верн, – нервно хихикнул лаборант.

– Да, да, что-то около того. Между прочим, коллега, Жюль Верн был достаточно прозорлив.

Фонарь мигнул и потух. Колосов потряс его, несколько раз щелкнул тумблером. Источник света не подавал признаков жизни. В наступившей темноте было слышно только дыхание Гришкова. Колосова на секунду охватил суеверный страх. Казалось, он разом потерял направление движения и теперь не знал, в какую сторону идти. Ощущение было не из приятных. Он несколько раз ударил фонарем о раскрытую ладонь, и наконец появился свет.

Гришкова рядом не было. «Что за чертовщина? Он не мог уйти в темноте, тем более что я слышал, как он дышит мне над ухом». Фонарь потух снова. Колосов занервничал, со всей силы ударил фонарем по руке, так что на глазах выступили слезы.

– Странно все это, – услышал он совсем рядом голос Гришкова и подпрыгнул от неожиданности.

– Где ты был?

Володя смотрел на него недоуменно:

– Здесь, рядом с вами.

– Это что, какая-то форма галлюцинации? – озвучил свои мысли Колосов, чувствуя, как страх потихоньку отпускает его. На границе сознания кольнула висок тупая боль, но тут же прошла.

Лаборант удивленно пожал плечами. Внезапно Колосова пронзила мысль, что он стоит в странном коридоре, разговаривает со своим лаборантом, а над ними метровые толщи льда и снега. Завывают арктические ветра, и ледокол в полутора километрах… И если с ними что-то случится… Нет, нельзя об этом думать. Впереди ушли проверить спуск ребята из команды корабля, доцент Смирнов, Коля Смагин, Виктор Андреевич. «Всему виной эти стены. Прав Володя, они действительно поглощают свет. И судя по всему, звуки тоже. Иначе почему не видно ушедшей группы?»

Колосов медленно продвигался вперед. Коридор сужался и существенно смещался вправо. А завершился сомкнутыми под прямым углом стенами.

– Тупик? – спросил Гришков.

– Володя, это даже не смешно, – неизвестно почему разозлился Колосов. – А где, по-вашему, прошла группа?

– Может, мы пропустили поворот? – не сдавался лаборант. – Когда потух фонарь, а?

– Нет, – отрезал Колосов. – Этого не может быть, а значит, не может быть никогда.

Он подошел к стыку стен, положил руку на гладкую поверхность. Действительно, масляно. Словно кто-то покрыл глазурью. Только глазурь мягкая и даже немного теплая на ощупь. Такой эффект достигается, если провести рукой по картине, недавно покрытой лаком. Никаких знаков, рисунков, иероглифов. Позвольте, позвольте! Знаки, рисунки – это все говорит о земной цивилизации, а что, если…

– Ого!

Справа открылся проход. Должно быть, глубокая тьма стен обманула зрение, создала эффект монолита, а на самом деле скрывала еще один узкий коридор. Колосов осторожно помахал рукой в открывшемся проеме. Нет, действительно проход, можно идти. Он вступил в темноту, фонарь снова замигал. Только не это! Ну же, чертова техника!

Внезапно пол задрожал, внизу обозначилась подсветка. Нежно-голубое свечение исходило из глубины черного камня, и если бы Колосов не был так перепуган, он бы, наверное, залюбовался невиданным зрелищем.

– Должно быть, наши добрались до низа, – восторженно произнес Гришков. – А вы понимаете, Владислав Анатольевич, что мы находимся внутри инопланетной конструкции?

– Какая чушь! Вы еще вспомните атлантов!

– Да-да, и атланты тоже, – веселился Володя.

– Володя, я физик. Всевозможную мистику про серых человечков, прилетевших к нам с планеты Тиу-Кита, оставьте фантастам. И расплодившимся ныне уфологам. Пусть они обсуждают, чем зеленые человечки с Сириуса отличаются от космических карликов.

– И все же. Где мы, по-вашему, находимся?

Колосов остановился. На нерукотворный объект не похоже. Хотя, с другой стороны… Нефть. От этого черные стены, маслянистая структура. Свечение от микроорганизмов, населяющих подземные толщи. Ну и что, что он не слышал об этом раньше и не может их идентифицировать? Каждый день на планете находят что-то новое. Естественный коридор, пробитый в скальных породах фонтаном нефти. Время отшлифовало стены… Вот только… Колосов не мог представить нефтяного потока, бьющего коридоры под прямым углом.

Он уже собирался озвучить Гришкову свою теорию, пусть с зияющими «дырами», когда коридор, по которому они следовали, расступился, вновь меняя форму. Ученые очутились в круглом зале, освещенном все тем же голубоватым свечением. Колосов отметил, что оно стало интенсивнее и, кажется, даже пульсировало.

В центре зала возвышалась правильная пирамида, на первый взгляд сделанная из куста мутного льда. Но, приблизившись, ученые разглядели минерал, опознать который они не смогли. Эта находка ставила крест на теории о пробитом нефтью коридоре, которая и так не выдерживала никакой критики и была принята Колосовым на так называемом «безрыбье».

Он обошел пирамиду кругом. Гладкие грани, одна отполирована до зеркального блеска.

– Не трогай! – предупредил он Гришкова. – Надо все здесь сфотографировать.

Володя уже доставал фотоаппарат «Зенит-19» с зеркальным видоискателем, нацелился на диковинную находку.

– Что за черт? Посмотрите, посмотрите!

Колосов взял фотоаппарат у взволнованного Володи. В объективе было видно, как в глубине зеркальной поверхности зажглась красная точка. Он опустил аппарат. Пирамида ничем себя не проявляла, свечение исчезло. Колосов снова приник к объективу – алая точка никуда не делась, наоборот, разрасталась в маленькую воронку, направленную в сторону Колосова.

– И ведь заметьте, эффект возникает, только если смотреть на пирамиду через объектив! – возбужденно произнес Гришков.

– Володя, сделайте несколько кадров. Мы и так задержались.

Гришков ловко фотографировал. Пирамида, зеркальная грань, она же в различных ракурсах. Пора было двигаться дальше – они сильно оторвались от основной группы. Спуск продолжался вниз, угол наклона увеличился, и Колосов с трудом представил себе, как будет подниматься обратно…

Падение было скорым и болезненным. Полоз со всей дури ударился спиной о твердый пол. Застонал, с трудом перевернулся, отполз в сторону, пока не уткнулся носом в стену. Под перчаткой стена казалась гладкой, как стекло.

– Все живы? Нестер! Якут! Свят!

С боку кто-то застонал.

– Чтоб тебя! Всю жопу себе отбил!

Свет фонаря выхватил из темноты лицо Нестера. Пашка поморщился от боли, лег на спину, раскинул руки. Автомат он не выпустил, уже молодец.

– Свят! Якут!

– Живы, живы. – Якут поднимался на ноги. – А Свят… вон он валяется.

Свят поднялся на четвереньки, потом сел и включил фонарь.

– В черном-черном доме стоит черная-черная комната, – произнес он слова детской страшилки. – В черной-черной комнате стоит черный-черный стол…

– Юморист, – одернул его Полоз.

– К тому же стола я здесь не наблюдаю, – поделился «открытием» Якут.

– Да я вообще ни хрена не вижу!

– Фонарь включи.

Свет четырех мощных фонарей заскользил по стенам.

– Да, это явно не Москва.

– Ракетная шахта?

– Только если у ракетчиков есть чувство прекрасного. Больше на мрамор какой-то похоже.

– Так, есть спуск.

– Подождите-ка. – Якут направил луч своего фонаря под ноги, чтобы никому не светить в лицо. – Свят провалился в нечто, похожее на расплавленную ртуть.

– А мы, как дураки, попрыгали за ним, – обозвался Нестер.

– Кто здесь видит нечто, похожее на расплавленную ртуть? Выходит, «окно» было односторонним?

– Все беды в мире – от ученых, – пробурчал Пашка. – Руки бы им за это оборвать и в задницу засунуть. Навертели дел, а ты теперь разгребай. Чего на попе ровно не сиделось? Нет же, давай «окна» всякие изобретать! Вот сами бы в них и лезли!

– Нас тоже никто не просил, – вставил свое веское слово Полоз. – Так, что мы имеем. Вместо стратегического узла связи попали к яйцеголовым, работавшим под землей над проектом «Ледостав». Прошли «окно», оказались здесь, в шахте, не шахте, хрен знает где.

– Может, все-таки Москва? – с надеждой спросил Свят.

Неожиданно все пришло в движение. Пол шатало волнами, точно состоял он не из твердого «камня», а из плотного желе черного цвета. Полоз отчаянно балансировал на месте, расставив руки. То же самое делали и его ребята, стараясь удержаться на ногах.

– Спуск!

Спуск медленно поднимался. Выпрямился, словно раздумывая, куда двинуться дальше. Где-то в глубине крутились невидимые шестеренки исполинского механизма с характерным скрежетом, будто старые часы. С минуту механизм буксовал на месте, а потом раздался страшный грохот. Не одни, сотни незаметных глазу часов набирали обороты.

– Стены движутся! Да что ж это такое-то!

Фонари окончательно погасли. Полоз чувствовал, что вокруг него происходит какое-то движение, но что именно, он видеть не мог. В кромешной темноте, рискуя потерять друг друга, они сбились в плотную стаю, вскинув ненужное оружие. Помещение перестраивалось минут десять, потом все стихло.

– Твою ж мать! Я чуть не родил! – раздался в темноте голос Нестера.

– На египетскую пирамиду похоже, – задумчиво произнес Якут. – Где девицы в пробковых шлемах бегают. Сначала все такие из себя археологи, искатели приключений. Кисточкой раз, раз по черепушкам. Там еще всегда есть такой персонаж, в проклятия не верящий. А потом находят гробницу. Скрытый механизм, стены ходят, все дела.

Якута понесло. Видать, сильно перенервничал, подумал Полоз. То слово из него не вытянешь, а то загнул лекцию, хрен остановишь.

– И голодные мумии бегают. Вот только мумий нам и не хватало!

– Да ладно, мумии, – нервно рассмеялся Якут. – Вот я еще до Судного дня фильм видел, так там такая страхолюдина была, мама не горюй.

– Смотри, свет!

Голубоватое свечение возникло ниоткуда. Будто рой маленьких светлячков поднимался над полом. Сначала Полоз увидел гладкие плиты, потом свои стоптанные берцы, следом ноги, и, наконец, мягкий, ласкающий свет закрутился в воздухе. Полоз быстро оглянулся по сторонам.

Комната, в которую они попали, была небольшой. На выходе виднелся знакомый спуск, в темноте превратившийся в подъем. Потолок терялся в заоблачных далях – видимо, даже свет «светлячков» не мог до него добраться.

– Похоже, нас приглашают, – хмыкнул Свят.

– Свят, пойдешь первым. Потом Якут, Нестер замыкающий.

Несмотря на то что подъем был пологим, взбираться по нему оказалось трудно. Воздух был какой-то не такой, к тому же черные плиты скользили под ногами. Полоз вспомнил, где он так себя чувствовал – высоко в горах, в областях разреженного воздуха. Пониженное количество кислорода и азота, дыхание затруднено. Здесь было то же самое, но отряд упорно лез вперед.

Неприятный эффект кончился вместе с подъемом. Они попали в круглый зал, в центре которого стояла пирамида, переливающаяся всеми оттенками красного.

– Ну, что я говорил? Пирамида!

– Маловата больно. По такой не побегаешь, – отозвался Свят.

– Елочка, гори. Что-то больно тревожная иллюминация.

– Может, маяк?

– Кому? Вернее, для кого?

– Не тронь!

Полоз предостерегающе крикнул, но не успел. Якут приложил ладонь к пирамиде, и она тут же откликнулась – сменила алые конусы, бьющие вверх на точно такие же зеленые. Пульсация остывала, подергалась в нервной судороге и зажглась ровным зеленым столбом.

– Мать твою так, Якут. Что за детский сад! – взвился Полоз.

– Черт, я не знаю, Полоз! Как рука потянулась, я даже не успел ни о чем подумать! – Якут ошарашенно смотрел на свою руку. – Вроде все чисто.

– Чисто! Ничего не трогать! Незнакомые предметы руками не хватать! Что я вам прописные истины говорить должен! Вы где, черт возьми? У бабушки в деревне? Мы ничего здесь не знаем! Какие-то стремные помещения, стремные перестроения комнат, пирамида эта, мать ее.

Группа молчала, давая ему выплеснуть гнев. Полоз одернул себя – сделанного не воротишь, ничего вроде не случилось. Все, хватит глотку драть!

– Кстати, никто не думает, что это сигнал? – осторожно подал голос Нестер. – Красный – тревога, зеленый – все пучком?

– Похоже на то.

– Тогда что же получается? – озадаченно произнес Якут. – Они нас ждали?

– Точно. Теперь бы только узнать, кто это «они»…

Спуск кончился неожиданно. Колосов и Володя пробирались вперед в неверном голубом свечении. Фонари ни в какую не хотели работать.

Ушедшей вперед группы не оказалось и в новом помещении, куда сумели добраться ученые. Колосов почувствовал признаки растущего беспокойства. Каким бы ни был спуск, он должен был привести их к группе! Должен! Но вместо этого перед ними предстала еще одна пирамида.

– Еще одна, – произнес Володя. – Как вы думаете, Владислав Анатольевич, зачем они здесь?

Колосов пожал плечами.

– А не могла это быть та же пирамида? – выдвинул версию Гришков. – Уж больно помещение похоже. Тот же круглый зал…

– Нет, это решительно невозможно! – Колосов припечатал ладонью воздух. – Посмотрите внимательнее, Володя. Мы видели отполированной заднюю грань пирамиды, а здесь боковая.

– Это если учесть, что мы зашли прямо относительно пирамиды. А попробуйте повернуть комнату вокруг своей оси? Видите? Грань пирамиды смещается.

– Кому и зачем нужно вертеть комнату?

– Это всего лишь гипотеза, Владислав Анатольевич, – неловко пробормотал Гришков.

– Да где же они? Сколько времени мы здесь уже находимся? Фотографируйте, Володя, и идемте дальше.

Гришков снова защелкал камерой.

– Что с эффектом?

– То же самое. Красные точки на поверхности в объективе фотокамеры.

– Знаете что? Предлагаю повернуть обратно.

– Владислав Анатольевич!

– Вернуться с маркером и отмечать наш путь, – продолжил Колесов.

– Дорога из хлебных крошек? – улыбнулся лаборант.

– Да, да. Именно из хлебных крошек.

Они повернулись к спуску, сделали первые шаги наверх, когда совсем рядом услышали голоса Смагина и Виктора Сергеевича Семеновского – заместителя Колосова по лаборатории.

– …Нет, нет, это общеизвестный научный феномен. Черные дыры не возникают сами по себе! У них всегда есть основа – погасшая звезда.

– Но они не отражают свет!

– Ваша идея оригинальна, но лишена научной основы! Эти стены, безусловно, обладают некоторыми свойствами черных дыр, но…

– Виктор Сергеевич! – позвал заместителя Колосов.

Ответа он не услышал. Более того, голос пропал, словно его никогда не было. Колосов бросился к стене, приложил ухо к блестящей поверхности.

– Ну-с, что все это значит?

– Думаю, это слуховая иллюзия. Возможно, эти коридоры спроектированы таким образом, мы слышим, что происходит на других уровнях объекта, – промямлил Володя.

– Володя, я не намерен плутать тут без специального снаряжения. Все это попахивает чертовщиной.

Гришков не стал спорить, устремился вслед за начальником. С горем пополам они преодолели подъем и замерли на месте. Круглый зал, из которого они вышли, остался на месте и вроде бы даже не слишком изменился. Кроме одного факта – теперь пирамид стало две.

Они стояли друг напротив друга, отражаясь одна в другой. Начищенные до блеска грани испускали мягкий свет, а между ними висело в воздухе нечто, имеющее несомненное сходство с грозовым разрядом.

– Этого не может быть, – тихо сказал пораженный Колосов.

Но это было.

Колосов заметался по комнате – впервые самообладание изменило ему. Володя опустился на блестящий пол, растерянно рассматривая зал в поисках выхода. Выхода не было. Там, где до этого момента находился спуск-подъем, проход в стене загораживало нечто, похожее на расплавленную ртуть.

Вспышка «молнии» прочертила дугу в воздухе с характерным гулом, и Колосов пришел в себя. «Я – ученый. Безвыходных ситуаций не бывает. Отсюда должен быть выход, и моя задача отыскать его».

– Володя. Володя, поднимайтесь.

Лаборант вяло встал на ноги.

– Что будем делать, Владислав Анатольевич?

– Для начала давайте осмотрим комнату. Мы могли что-то пропустить. Помните, как вы нашли выход из тупика?

Вдвоем они медленно обошли вокруг зала, внимательно осматривая его. Ничего. Только металлический блеск субстанции. Колосов не поверил своим глазам и обошел зал по второму кругу. Круглая форма стен, покатый потолок – комната напоминала стоящее стоймя яйцо. Даже пол – теперь Колосов ясно это видел – был чуть вытянут.

– А если это дверь?

Володя медленно подошел к блестящей ртутной поверхности. Не отдавая себе отчет, что и зачем он делает, осторожно дотронулся до нее. По «ртути» пошли концентрированные круги. Гришков отдернул руку.

– Оно движется! – поделился он своим открытием с Колосовым.

Действительно, поверхность заколыхалась, как тихая водная гладь, в которую бросили камень. На той стороне образовался просвет – Гришков на мгновение ясно увидел продолжение коридора, освещенного знакомым голубым свечением. Свет был ярким, насыщенным, отражался от стеклянных граней стоящих вдоль стен колб. Во всяком случае, ему показалось, что это были колбы.

– Кажется, здесь можно пройти, – поделился он с Колосовым. – На той стороне какой-то коридор.

Внезапно его пальцы что-то ухватило. Володя вскрикнул. Неумолимая сила толкала его к поверхности, и не было сил ей сопротивляться.

– Владислав Анатольевич! – закричал он, попытался остановиться, но «ртуть» всосала его с громким «чпок».

– Володя!

Колесов ухватил лаборанта за одежду и тут же почувствовал, как его тащит внутрь. Этот миг показался Колесову бесконечно долгим. Словно застыло время. Он ощутил себя мухой, попавшей в смолу. Века проносились у него перед глазами, смола твердела, превращаясь в янтарь. Наконец время замедлило свой бег, словно что-то повернулось вспять, и Колосова стремительно вынесло на ту сторону.

Володя, тяжело дыша, сидел на полу. Окружающая обстановка изменилась. Пол покрывали ломаные линии, наполовину заполненные уже ставшим привычным свечением. В другой половине оказался материал, напоминающий кварцевый песок. Песок медленно «тек» в своих пазах, и это постоянное движение, пожалуй, было прекрасно. Стены изменили материал – место черного глянца заняли прозрачные стеклянные панели. Привидевшиеся Гришкову колбы тоже оказались на месте. Тоненькие волоски красного и синего цвета, похожие на кровеносную систему человека, входили в герметично закрытые крышки колб, неприятно колыхались в воздухе. Одна из колб валялась на полу – Колосову вдруг представилось, что кто-то выбрался из нее наружу, и ему не хотелось знать, кто это был.

Комплекс, та часть, что они увидели, опровергал весь жизненный опыт Колосова, все, чему учили его в институте, все, что он узнал в процессе работы, – да что там?! Вся современная наука вставала с ног на голову. Какая-то его часть до сих пор отказывалась верить собственным глазам. Но другая часть провокатором кричала, что Володя был прав и он каким-то образом попал внутрь внеземной конструкции. И волосы у начальника арктической экспедиции вставали дыбом.

– Пить хочется. – Жалобный голос Володи вырвал Колосова из череды размышлений. Он пошарил по карманам пуховика, вынул дедовскую еще фляжку, хранившуюся в семье как раритет. Отхлебнул глоток, отдал Володе. Лаборант жадно припал к фляге, острый кадык заходил на тощей шее.

Воздух здесь был сухой и горячий. Мгновенно стало жарко. Колосов расстегнул пуховик, снял вязаную шапку. Варежки, которыми их снабдили на борту ледохода, высмеяв «столичные» перчатки ученых, он, видимо, потерял в комнате с двумя пирамидами.

– Надо двигаться, Володя.

Прежде чем идти вперед, Колосов оглянулся. Ртутная «дверь» была на месте, а вот ее структура изменилась. Теперь Колосов и Володя видели, словно за стеклом, круглый зал с пирамидами. «Молнии» по-прежнему возникали между отполированными гранями, периодически «выстреливая» в пустоту.

– Во всяком случае, мы сможем попасть обратно, если что, – неуверенно произнес Гришков, не уточняя «если что».

Колосов кивнул. Они медленно двинулись вперед, вдоль линии колб. Только сейчас они увидели, что над ними расположены странные кристаллы, растущие прямо из стен. Природными их было назвать трудно. Искусственного происхождения? Треугольные, прямоугольные, овальные. Материал не был знаком Колосову. Коридор, казалось, длился бесконечно. Они остановились отдышаться, еще раз глотнули из фляжки Колосова. Он с сожалением констатировал, что воды осталось на пару-тройку глотков, а воздух все еще был сухой, отчего постоянно хотелось пить.

Привалившись к стене, он активировал какой-то механизм. Невидимые шестеренки пришли в движение, достаточно было положить руку на гладкую поверхность, чтобы увидеть находящееся за «стеклом». Коридор черного цвета. Еще коридор. Еще один, похожий на предыдущий, как брат-близнец. Овальная комната из незнакомого желтого материала. Подсветка пола придавала ей сходство с красивым, цвета опала, яйцом. Коридор. Нечто, похожее на гигантские часы, где вместо зубчатых колесиков треугольники, квадраты и ромбы. Опять коридор, на этот раз сужающийся на конце. Неизвестная серая материя, схожая со звуковыми волнами, носилась по коридору со скоростью пули. Зеркальная комната, в четырех углах которой мерцали энергетические коконы. Колесов так увлекся разглядыванием непонятных помещений, что пропустил момент, когда Гришков отошел от него метров на пятьдесят.

– Владислав Анатольевич! Там люди!

Колосов отреагировал моментально. Бросился к Володе и застыл на месте. И было отчего.

В колбе действительно находился человек. Но какой! Дебелое лицо, крупные надбровные дуги. Звериный рык, кажется, навечно застыл на его толстых губах, торчали крупные зубы. Синие и красные волоски намертво присосались к вискам, оплетали тело, словно электрические провода нового Франкенштейна. Володя бросился к следующей колбе. Кто там находился в заточении, понять было невозможно – тело высохло, скукожилось, точно древняя мумия, при этом приобретя прозрачность. Колосов стоял, разинув рот, смотрел на высохшие вены и артерии, отчетливо выступающие за «стеклянной» кожей. В соседней колбе он увидел молодую девушку, по виду их современницу, в шортах и красной майке с надписью по-английски «Миру – мир». Ряд пустых вместилищ, а потом…

– Коля! Коля! – заорал Гришков, со всей силы ударив по колбе.

Коля Смагин висел в пространстве, вытянув вперед шею, как человек, совершающий рывок из воды. Его глаза были широко раскрыты, рот напряжен, руки выставлены вперед. Волоски копошились, подбирались к вискам, осторожными уколами пробуя кожу. Колосов, запечатав себе рот ладонью, смотрел в его мертвые, ничего не выражающие глаза. Шок длился несколько минут, пока Гришков пробовал разбить стекло, а потом сел на пол, прислонившись к нему спиной, и заплакал.

– Володя, – не своим голосом произнес Колосов. – Надо идти дальше.

Коридор под прямым углом свернул налево. Здесь колб уже не было – стояли какие-то диковинные приборы, трогать которые у Колосова не было никакого желания. Володя понуро брел за ним, все повторяя про себя «Боже мой! Боже мой!».

– Прекратите это! – разозлился Колосов.

– Он там, Коля. А остальные? Тоже где-нибудь висят, как жуки на булавке! Вот и мы так же…

– Хватит! Прекратите паниковать! Мы обязательно выберемся отсюда!

– Как? Как? – взвизгнул Гришков. Колосову пришлось остановиться и отвесить лаборанту звонкую оплеуху. Володя мотнул головой и затих.

Внутри комплекса происходило какое-то движение. Глухо стучали передвигающиеся каменные плиты, затем грохот усилился. Колесов и Гришков замерли посредине коридора, стояли, вцепившись друг в друга, напряженно вслушиваясь в звуки. Казалось, меняется весь комплекс – опускаются и поднимаются стены, меняется конфигурация коридоров. Воображение рисовало огромного механического монстра, что с дьявольской изобретательностью дергает невидимые рычаги, беснуется, злобно хохочет.

– Что это значит? Что все это значит?

Володя снова сник – эффект от пощечины продлился недолго. Колесов отпустил его. Звук пошел на убыль, вот последний раз что-то щелкнуло, и комплекс замер на месте.

– Идем вперед. Только вперед, – твердо произнес Колесов и двинулся дальше по коридору.

За очередным поворотом предстала уже знакомая Колесову стеклянная комната. В четырех углах действительно кружилась, поворачиваясь вокруг своей оси, неизвестная энергия. Колесов остановился. Все вихревые потоки казались одинаковыми.

– В комнате четыре угла, в каждом углу по кошке… – Колесов сам не знал, почему вспомнил эту детскую загадку с подвохом. Что-то неуловимо манило его в верхний правый угол… Он твердым шагом подошел к энергетическому сгустку и вдруг со всей ясностью понял, что перед ним обычный лифт. Осознание этого факта почему-то заставило его улыбнуться, прогнало страх. Он усмехнулся, зачем-то закрыл глаза и вошел в искрящийся кокон энергии…

…Ледокол «Академик Федоров» замер среди льдин и снегов. Время ожидания экспедиции давно истекло, и капитан заметно нервничал. Он стоял в рубке у смотрового стекла, барабанил пальцами по приборам и время от времени поглядывал на часы.

– Товарищ капитан первого ранга. Докладываю. Ветер меняется.

Капитан повернулся к старпому:

– Сколько людей ушло с учеными?

– Четверо, товарищ капитан первого ранга.

– Будем ждать. Мне за этих ученых Академия наук голову оторвет.

– Смотрите! Смотрите!

Капитан вылетел из рубки, на ходу застегивая бушлат. Старпом выбежал за ним, отстав всего на пару шагов. Капитан приник к биноклю.

– Екарный бабай!

На месте раскопок происходило какое-то движение. За снежной пеленой двигались, как показалось капитану, черные плиты. Явление длилось несколько минут, а затем лишь ударивший с севера ледяной ветер таскал снежную пелену над ровной поверхностью. Земля задрожала, ломая многотонные льды. Ледокол основательно затрясло, как утлую лодчонку на стремнине.

Когда трясение прекратилось, «Академик Федоров», рискуя, приблизился к месту, где должны были находиться ученые и люди с корабля. Прохода больше не существовало. Они искали выживших несколько часов, но ничего не нашли.

Ледокол «Академик Федоров» взял курс на юг. Капитан докладывал руководству о происшествии. Судя по тону начальства, кошмар для капитана только начинался…

Глава 20

– Все назад!

Нестер уже видел это. Огромная бледно-серая спираль, рождающаяся из сгустка темноты и в нее же уходящая. Тогда, под Уральскими горами, в проклятом бункере аномалия без зазрения совести «сожрала» Заслона и Гуцула. Теперь она носилась по черному коридору, а отряд жался в глубокой нише в стене. Надо было срочно что-то делать, куда-то бежать, прятаться, пока воронка не разрослась, не заполнила собой все пространство, как тогда, когда погиб Гуцул.

Справа в стене мигнул просвет. Полоз быстро сориентировался, скомандовал:

– Нестер, вперед! Якут – ждать.

Нестер прыжком выскочил из ниши, пролетел десять шагов по коридору, нырнул в просвет. Аномалия с диким воем пронеслась мимо. Она действительно росла, меняла конфигурацию, обрастала концентрическими кругами, переливающимися всеми оттенками серого. Едва она проскочила, Якут последовал за Нестером. Потом наступила очередь Свята. В нише оставалось все меньше места, кольца едва не задели Полоза. Он почувствовал одуряющий запах озона, волосы на голове и на теле встали дыбом. Он изо всех сил вжался в нишу. Выглянул, припустил к остальным. И едва не попался возвращающейся аномалии.

– Мне показалось или она наращивает скорость? – тяжело дыша, спросил Свят.

– Все, вперед хода нет. Смерть это. Тысячепроцентная смерть.

– Говоришь, вы такую же под Уралом видели?

– Да, командир. Растворила Гуцула, только в путь. И от Заслона одна амуниция осталась, земля им пухом.

– Что ж, раз хода нет, пробуем этот коридор.

Здесь было светлее, горело все то же голубое свечение, что встречалось им в других местах.

– Идем, как по рыбьим кишкам, – заметил Нестер.

– Только если рыба прямоугольная, – ответил ему Якут. – Сплошные прямые линии.

– О, начинается!

Послышался знакомый скрежет поворачиваемых блоков. Комплекс вновь перестраивался, но на этот раз звук сдвигаемых плит не произвел на отряд должного впечатления. Они остановились. В полумраке коридора терпеливо ждали, пока комплекс закончит построение и можно будет двигаться дальше. Главное, чтобы не перекрыл коридор, как в прошлый раз. Полоз заметил, что самым банальным образом перестал чему-либо удивляться. А может, организм просто исчерпал лимит удивления и теперь воспринимает все как должное.

– Двинули.

– А все-таки интересно, где мы оказались? – не сдавался Нестер.

– Ты еще не понял? Идем по дороге в ад, – хохотнул Свят.

– Что-то пустовато в аду, тебе не кажется?

– Погоди, черти со сковородками, горящая смола, воющие грешники – все будет.

– Ага, черти. Чертей давно Судный день смел. По сравнению с Катаклизмом черти – тьфу, и растереть. Мы уже таких чертей в человеческом обличье видели – закачаешься.

– Интересно, как там Вампир со своими? – вставил свое слово в разговор Якут.

– А чего ему сделается? Набрался оружия да амуниции и сидит, как кот довольный. Кстати, задание Козыря мы так и не выполнили.

– А ты всерьез думаешь, что командование уцелело?

– Да черт его знает. Бункер-то мы так и не нашли. Лазим теперь по прямоугольным коридорам, конца-края им не видно. А если…

Свят осекся на полуслове. Прямо перед ними открылась стеклянная комната, посередине которой лениво крутила свое веретено неизвестная энергия.

– Ну, какие будут предложения? – подначил Свят.

Полоз огляделся по сторонам. Коридор действительно закончился этой стеклянной комнатой, других ходов-выходов из нее не было. Стоило им переступить порог, как комната повернулась вокруг своей оси с тихим мелодичным звоном, закрывая вход, по которому они пришли.

– Просто здорово, мать твою! – в сердцах сказал Свят.

– Что делать будем?

– Ждать нового перестроения, – ответил Полоз.

Он первый снял с себя рюкзак и опустился на пол. Пол был холодный, словно где-то внизу расположился мощный источник морозного воздуха.

– Не нравится мне эта вентиляция, – заворчал Нестер, подкладывая под седалище рюкзак. – Так и дубу дать можно. А ты все ад, черти, горящая смола…

– Кстати, девятый круг ада товарищ Данте рисует в образе холодильника, – продемонстрировал начитанность Якут.

– Слышь, оленевод, и откуда ты все это знаешь?

– Книжки читал, пока ты по пустыням за бармалеями бегал. У меня много свободного времени было. Вот и образовывался.

Свят хотел что-то сказать, но промолчал. Полоз чувствовал себя странно – не мог отделаться от мысли, что видит своих друзей в последний раз. Он не мог дать рационального объяснения этому чувству. Предчувствие? Данные каким-то высшим разумом знания? И, чтобы прогнать эту мысль, он встал на ноги, закинул за спину рюкзак, взял автомат.

– Ты куда?

Он попробовал рассмотреть за стеклянной стеной проход. Вот он остановился, проход остался за спиной. Вот он сел. За гранью ничего не было видно, только веретено в центре комнаты завертелось быстрее.

– Похоже, тупик.

– Ты же сам сказал, ждать поворота.

– Да, только где он, этот поворот?

В ответ на его слова комплекс пришел в движение. Они чувствовали, как за стеной вращаются огромные лопасти невидимого механизма, и только стеклянная комната осталась без изменений.

– Что предлагаешь?

– Кажется, вариант только один.

– Ты серьезно?

– Вполне.

Полоз осторожно приблизился к веретену. Энергия замедлила свое вращение, а потом вовсе остановилась, пульсировала, светилась обжигающим белым цветом.

– Ишь ты, словно приглашает, – усмехнулся Свят.

Полоз поднес к веретену руку. Приятное покалывание кожи, еле слышное гудение. Свет слепил глаза. Полоз прикрыл их ладонью, вдохнул поглубже воздух в легкие и сделал осторожный шаг внутрь.

… – Добро пожаловать в проект «Ледостав».

Голос пришел ниоткуда. Глухой, чуть хрипловатый, словно его владелец простыл на морозе. Глаза все еще жег свет, Полоз никак не мог заставить их открыться.

– Черт, глаза!

За спиной раздалось странное гудение, и Полоз услышал, как Свят делает первый шаг в образовавшееся пространство. Еще дважды загудело – Якут и Нестер.

– Неприятный эффект продлится несколько минут. Сделайте шаг вперед и отойдите от лифта, – произнес все тот же голос.

Когда пелена наконец-то спала с глаз, Полоз огляделся и тихо охнул.

Тела. Шесть тел, вплавленных в расплывшуюся ртуть. Материал, из которого изготовлено «окно». Глаза у тел были открыты, но ничего не выражали. Только пальцы исполняли странный танец, периодически подрагивая.

– Они вас не слышат.

Полоз оглянулся в поисках источника голоса. Он увидел его не сразу. Воздух размылся, потом загустел, подернулся рябью и сложился в голографическую фигуру.

– Ух ты, ешкин кот! – потрясенно произнес Свят.

Человек. Расстегнутый пуховик, комбинезон на лямках, который носили полярники, стоптанные унты. Голова у человека была непокрыта, открывала седые, коротко остриженные волосы. Изможденное, худощавое лицо, умные глаза, тонкие губы. Глаза на мгновение вспыхнули зеленым. Голограмма снова «сломалась», потом установилась четкая и ясная.

– Это что за птица?

– Колосов Владислав Анатольевич. Руководитель арктической экспедиции Академии наук СССР, – без запинки ответила голограмма.

– СССР? – переспросил Полоз.

– Да ну на фиг, – поддакнул Свят, во все глаза рассматривая голограмму.

– Да, Академии наук СССР, вы не ослышались. 1985 год. И если я вижу перед собой посторонних, значит, проект «Ледостав» остановлен. Время вышло, апокалипсис наступил.

– Кто-нибудь что-нибудь понимает? – прошептал Нестер.

Полоз пожал плечами. Голограмма терпеливо «ждала», пока пройдет первый шок от увиденного и «пришельцы» начнут адекватно воспринимать информацию. При всем своем желании Полоз не мог относиться к голограмме как к живому человеку. «Связь, – подумал он. – Связь между нашим миром и… и чем?»

– Проект «Ледостав»? – задумчиво повторил он.

Голограмма вновь пошла волнами. Несколько секунд что-то щелкало, свистело, напоминая клекот диковинной птицы. Комната замигала пульсирующим светом. Изображение человека то исчезало, то появлялось, как в старом ламповом телевизоре.

– …И… нашли… пропав… экспеди…

– Эй, эй, помедленнее! – в сердцах крикнул Нестер.

Свет в комнате потух.

– Здрасте, я ваша тетя, – раздался в темноте голос Свята. – Похоже, объяснений нам так и не дождаться. А ведь все так хорошо начиналось. Забрались на край света, нашли голографического хрена из 1985 года…

– Командир, мы ведь вроде пришли сюда прямо из лаборатории этого самого «Ледостава»? – откликнулся Якут.

– К чему ты клонишь?

– Он сказал: «Время вышло. Апокалипсис наступил». А не они ли это все сотворили?

– Судный день?

– Ну да.

– Я всегда говорил: яйцеголовые – зло, – буркнул Нестер.

Свет вспыхнул неожиданно. Перед ними опять появилось зеленоватое изображение ученого.

– Перебои в энергетических потоках, – как ни в чем не бывало произнес «Колосов».

– И тут проблемы с электричеством, – под нос себе произнес Свят. – Электрик, наверное, запил. Может, на станцию позвонить?

– Ты видишь здесь телефон? – глупо хихикнул Якут.

– Не-а. Я тут вообще ничего не вижу.

– Хватит! – оборвал балаган Полоз. – Если мы хотим узнать, куда попали, надо расспросить этого ученого.

– Есть, командир.

– В 1983 году аэрофотосъемка засекла в Арктике неопознанный объект, – начала свой рассказ голограмма. – Лучшие умы Академии наук ломали головы, что это может быть. Гипотезы выдвигались самые разные: от затонувшего транспорта времен Великой Отечественной войны до редкой природной аномалии. Об инопланетном объекте говорили шепотом, в кулуарах. Наше руководство это не приветствовало, хотя про Розуэлльский инцидент говорили все кому не лень. Считали антинаучным. А всплывающие в Соединенных Штатах «разоблачения» – шумихой, подогревающей интерес обывателям к теории заговоров, набирающей обороты в 70-х годах. Однако было решено отправить экспедицию, посмотреть находку на месте, составить описание. Они тогда сделали немного, но результаты уже были поразительными. Группе удалось расчистить «вход» в глубокий тоннель, лежащий во льдах, под прямым углом. Находку засекретили, с ученых и пилотов взяли подписку о неразглашении.

Группа прибыла с первыми материалами в октябре 1983-го. Загадок было больше, чем ответов на них. Первоначально сама шахта, материал, из которого были сложены стены. Надо отметить, что группе было строжайше запрещено исследовать объект. Вы проходили там, видели черный коридор. Признаться, у меня у самого первой гипотезой было природное происхождение объекта. Этот материал, похожий на застывшую нефть… К тому же было выяснено, что он поглощает свет. Фонари начинали барахлить еще на поверхности, а на глубине нескольких метром действительно начинался коллапс. Наша ученая братия дискутировала об этом на весьма повышенных тонах. Часть склонилась к мысли, что это неизвестная сила природы отшлифовала стены, другие подвергали эту гипотезу большому сомнению. Так или иначе, в 1985 году было принято решение начать полномасштабную экспедицию на объект. Кроме того, случился неприятный инцидент…

– Что за инцидент?

– Видите ли, пока ученые дискутировали и строили гипотезы, объект охраняла группа солдат-срочников. Слышали, наверное, как это происходило раньше – отправляли, куда Родина пошлет.

– Можно подумать, потом бывало по-другому, – хмыкнул Свят. Полоз шикнул на него, призывая к тишине.

– Так вот. Стояли лагерем, в центре – раскопки, до ближайшего населенного пункта тысячи километров. Группу тщательно отбирали, все были под подпиской, раз в два месяца их меняли. Отвозили на Землю Франца-Иосифа, там располагались самые северные точки радиотехнических войск ПВО. В один прекрасный день прибыли со сменой, а лагерь пуст.

– То есть как «пуст»? – не понял Полоз.

– Пуст. Абсолютно, – печально поведал «Колесов». – Ни одного следа пребывания живых существ. Ни одного солдатика, ни души. Палатки промерзли и, знаете, находились в каком-то беспорядке. Нашли заледеневшие бачки с едой, ложки, кружки с недопитым чаем. И ведь нечего было даже предположить! Никто не допускал мысли, что они самовольно ушли по льдам, в сторону жилой земли. Этого просто не могло быть в принципе. Разрабатывались самые разнообразные версии: ссора, поножовщина, внезапно налетевший сильнейший буран. Но, согласитесь, это не объясняло оставленного чая и каши в бачках! Организовали поиски. И представляете, нашли одного.

– Живого? – уточнил Полоз.

– К сожалению, нет. Он замерз насмерть в километре от лагеря. Знаете, как это бывает. Когда организм начинает замерзать, жертве мороза кажется, что на улице жарко, он начинает раздеваться… Вот и солдатик так. В одной гимнастерке сидел, сапог снял… Когда его нашли, он почти полностью вмерз в лед.

Голограмма замолчала на несколько секунд, потом продолжила свой рассказ:

– Прибыли представители «комитета», детально отрабатывали все версии и только руками разводили. Было высказано предположение, что солдатики нарушили приказ и попытались самостоятельно проникнуть на объект. Конечно, никаких следов не обнаружили. А солдатик тот якобы вышел по своим делам и заблудился в начавшемся буране. Отправили тело домой, родителям написали «погиб при исполнении» или что-то в этом роде…

Надо сказать, что смену так и не оставили. Свернули палатки и отбыли с ними на материк.

Мы, конечно, узнали об инциденте, но поверили официальной версии. Я в это время стоял на сугубо материалистических позициях, в барабашек не верил. Как и в инопланетные объекты. Мне казалось, что наука может все объяснить. Измерить, зафиксировать, а потом разобрать по полочкам. Даже самые сложные явления и объекты.

Вторую экспедицию снарядили, как я уже сказал, в 1985-м. Отбирали тщательно, с опытом работы на северных широтах, стрессоустойчивых, не подверженных бурным эмоциям ученых. Я заведовал лабораторией экспериментальной физики при Академии наук. Мой заместитель, Семеновский Виктор Сергеевич, блестящий ученый, тоже из скептиков. Был влюблен в астрономию, как пылкий юноша. Конечно, в свободное от работы время. Смастерил телескоп, сверхмощные линзы для него заказывал. Да… Доцент Смирнов, Игорь Николаевич, светлая голова, большие надежды подавал именно как физик. Участвовал в двух полярных экспедициях на Таймыре. Коля, Николай Васильевич Смагин. Из молодых, да ранних. В лабораторию пришел без году неделя, а уже завоевал доверие коллектива. Весельчак, балагур, душа компании. И вместе с тем – влюбленный в науку. Я всегда привечал таких людей. Они создавали особую атмосферу. Физика, знаете ли, точная наука, но если подходить к ней формально, без огонька, довольно быстро превращается в рутину. Великое «а давайте сделаем так» принесло миру много открытий… Мой лаборант Гришков Володя, Владимир Иванович. Наш, можно сказать, летописец и хроникер. Знаете, его не хотели отпускать. А я все-таки настоял на своем. В последний момент к группе «пристегнули» биолога. Так, на всякий случай. Когда мы пошли вниз, оставили его на ледоколе.

Пока он рассказывал о своей группе, Полоз не мог оторвать глаз от вплавленных в «ртуть» людей. Пытался понять, о ком из них говорит сейчас «Колосов». Он ни на минуту не сомневался, что перед ним та самая экспедиция восемьдесят пятого года. Проступающая через наплывы субстанции одежда, обувь – все говорило о происхождении группы. Седой «ежик» на голове, должно быть, принадлежал тому астроному-любителю. А вон тот, с горбинкой на носу, – доцент Смирнов. Люди с такими носами волевые, собранные, вполне похоже, что за его плечами полярные экспедиции. Только остальные не были похожи на научную братию.

– Нас привез сюда ледокол «Академик Федоров», – продолжил «Колесов». «Ага, – подумал Полоз, – вот вы, значит, откуда! Должно быть, моряки с ледокола, добровольные помощники науки». – Добирались долго, даже дрейфовали во льдах. Была идея забросить нас самолетом, но по какой-то причине от нее отказались.

Ледокол встал в полутора километрах от места раскопок. Первый день мы посвятили подготовке, устроили этакий праздничный ужин на борту… На второй день отправились на объект. Раскопали и укрепили на совесть «вход», загородили его от ветра. Рабочие с ледокола разбили временный лагерь – чтобы не тратить время на обратную ходьбу. Жить в нем, конечно же, было нельзя, но защиту от ветра и снега палатки прекрасно обеспечивали. Я запретил в этот день осуществлять проникновение на объект, группа вернулась на ледокол. Какие только теории не строили на обратном пути! На корабле продолжили спорить, а ведь научный выхлоп от спора без доказательств ноль целых ноль десятых. И никого это не останавливало, да…

А ночью произошло странное событие. Я, честно говоря, тогда не придал ему значения. Смотрящий, на дежурстве, увидел, что от объекта исходит какое-то свечение. Но поскольку в это время на небе стояло полярное сияние, он не мог с точностью быть уверенным, что это не его продолжение. То есть буквально свечение объекта переходит в полярное сияние или же наоборот. К сожалению, он никого из нас не разбудил, чтобы это показать. Рассказал наутро. Может быть, если бы мы видели явление собственными глазами… Но теперь что об этом говорить?

Утром группа моряков с корабля и трое из моих людей пошли к объекту. На самом деле мы должны были отправиться все вместе, но меня вызвали по экстренной связи из Академии. Я отправил группу вперед, а сам задержался. Володя Гришков остался тогда со мной. Мы должны были пойти вместе с ним, как только я закончу переговоры. Когда мы добрались до объекта, у входа никого уже не было. Группа уже спустилась.

Мы шли вместе с Володей. Первоначально думали, что Смирнов и другие зашли слишком далеко, поэтому мы их не видим. Да и двигались мы сами очень медленно. Разглядывали стены, строили гипотезы. Именно Володя тогда выдвинул теорию, что мы находимся на борту инопланетного объекта. Я поднял его на смех… Мы дошли до тупика. Там был поворот в другой коридор. Кажется, именно там я понял, что объект перестраивается, находится в непрерывном движении, просто не все это движение было можно отследить, почувствовать. Мы увидели много из того, что нас тогда шокировало. Пирамиды внутри комнат, с отполированными до блеска гранями. Первое увиденное «окно»…

– «Окно»? – переспросил Полоз.

– Да, да, вы не ослышались. «Окно», которое впоследствии пытались воссоздать наши далекие коллеги в рамках проекта «Ледостав».

– Командир… – начал было Якут, но Полоз остановил его.

– «Окно» – это лифт, чтоб вам было проще понять, – терпеливо объяснил «Колосов». – Путешествие в кротовой норе. На основании общей теории относительности точки, связывающие области пространства. «Ртуть», которую вы видите, – это не что иное, как материя с отрицательной плотностью энергии, ее местный эквивалент. В общем, считайте это лифтом – лифтом во времени и пространстве. Странно, я не думал, что у них получится.

– Зачем кому-то понадобился такой «лифт»? И какое отношение ко всей этой мистике имеете вы, ученый из 1985 года?

– Не надо, не надо произносить слово «мистика». – В голосе голографического «Колосова» появились ярко выраженные человеческие эмоции. – Я в свое время на этом обжегся. Извольте дослушать до конца, тогда вам многое станет понятно. На чем я остановился? Ах да, первое увиденное «окно»… По сути, оно всего лишь дало нам возможность перемещаться по объекту. Таких «окон» здесь множество. Все они соединены между собой. Если бы мы знали правильную последовательность, могли бы перемешаться в любую точку. Разумеется, кроме Адгне… Туда, знаете ли, лифтов не проложено…

Голограмма хихикнула, так что у Полоза волосы встали дыбом.

– Хватит! – рявкнул Свят. – Хватит, блин, пудрить нам мозги! У меня уже крыша едет ото всей этой белиберды! Скажи прямо, где мы находимся?!

Голографический «Колесов» посмотрел на Свята с сочувствием. Так смотрят взрослые на ничего не понимающих детей, бушующих, ломающих игрушки, чтобы выплеснуть свой гнев. Он вздохнул, потом, четко проговаривая каждое слово, произнес:

– Вы находитесь на борту внеземного энергетического комплекса, получившего название «Ледостав».

– Все, приплыли! – констатировал Якут.

«Колосов» дал им время, чтобы прийти в себя и осознать, что он только что сказал. Все они отреагировали по-разному. Командир стоял, точно нанизанный на железный прут, сжав побелевшие кулаки, и на его лице была написана одна мысль: «Этого не может быть». У представителя северных народов физиономия была печальная и мудрая. Здоровяк с усами смотрел на него исподлобья. Четвертый член команды, похоже, вообще не знал, как реагировать на услышанное.

– Я понимаю, это нелегко себе вообразить, – осторожно произнесла голограмма. У Полоза мелькнула мысль, что его первоначальное впечатление было ошибочным. «Колосов» был вполне «человечен», даже если состоял теперь из зеленого свечения и периодически подергивался «пикселями». – Я сам был в таком положении. Все твердил себе «этого не может быть». Но факты – вещь упрямая. А то, что вы находитесь на борту «Ледостава», – это, к сожалению, факт. Послушайте, мы с Володей тоже не сразу во всем разобрались. Попали в какой-то стеклянный коридор с колбами, нашли в них Смагина…

– Значит, он тоже погиб?

– Да, здесь… – Он кивнул на стену. – Вы его не увидите.

– А что стало с вашим лаборантом?

– «Взбесившаяся червоточина». «Энергетическая помпа». «Серая спираль». – Слыша, как Нестер присвистнул, «Колесов» сокрушенно покачал головой: – Да, да. Впрочем, я не оставляю надежды, что он как-то сумел «проскочить» и, возможно, находится где-то в параллельном мире.

– Параллельный мир?

– Впрочем, такая вероятность ничтожно мала. Я не зря дал название «взбесившейся червоточины». Энергетическая природа явления сильно искажена. Поэтому оно и носится в коридорах с таким, знаете ли, свистом. Видели? Вот-вот.

– Но вы сами…

– О, это были невероятные ощущения! По дороге мы встретили зеркальную комнату, в которой находилось четыре устройства, опять назовем это «лифтами». У них, правда, сугубо бытовое предназначение, они соединяют комнаты, но не переносят в пространстве. Этакое веретено из энергии. Вы пришли как раз из такого. И попал в удивительное место. Можете представить себе лазерную сетку? Мелкоячеистую, заполняющую собой все пространство? Я попал в нее. Я видел множество копий себя самого. Они заполнили собой все пространство. Я будто рос вовсе из себя. А когда заполнил собой все помещение, раздалось что-то схожее со взрывом сверхновой. И я очутился здесь.

– И долго продлится это состояние?

– Не могу знать. Ведь, в сущности, я уже мертв долгие годы. Знаете, такой деятельностный мертвец. На меня свалился огромный массив знаний. Часть из них мне понятна, до чего-то я со временем дошел, но в основном я по-прежнему остаюсь неандертальцем, в голову которого пытаются вложить теорию относительности.

– Кто пытается?

– Здешние хозяева, я так понимаю. Впрочем, объяснить все это достаточно сложно. Они ведь находятся здесь не физически, а как бы вам поточнее сказать? Ментально, умственно. Я не в состоянии этого постичь, как ни пытался. Способности «Ледостава» огромны. Так, например, я неведомым образом переместился в своем нынешнем состоянии в собственную лабораторию. Произвел там большой фурор! Доктора наук в обморок падали! Посчитали изначально массовой галлюцинацией, но потом разобрались, что к чему, как всегда все засекретили, открыли приоритетный проект «Ледостав».

– Почему приоритетный?

– Видите ли, молодой человек, энергетический комплекс с одноименным названием – один из шести огромных аккумуляторов, призванных собирать излишки энергии на нашей планете. Поймите, речь идет о многих тысячах лет человеческой эволюции. Представьте себе, что где-то существует точка, настолько удаленная от нас, что все процессы, происходящие на Земле за эти самые тысячи лет, для нее как на ладони. То есть сидящие в этой точке, назовем их «пришельцы», чтобы было понятнее, прекрасно осведомлены, какой путь развития пройдет наша планета и когда человечество приведет себя к краху. Так вот, эти комплексы были созданы для того, чтобы наша жизнь не прошла впустую, как ни странно это звучит. Шесть комплексов на шесть частей света. «Ледостав» обладал достаточной энергией жизнь, чтобы перенести часть населения в параллельный мир, когда наш мир рухнет. Этакий современный «Ноев ковчег». Теперь вы понимаете?

– Есть отчего лапу наложить, – хмыкнул Свят.

– В общем и целом это так. Конечно, правительство вряд ли потащило бы за собой всех желающих, но избранные…

– Ага, избранные, – скривился Нестер. – Хрен вам по самые уши. Судный день, и все дела. Кстати, док, так ведь апокалипсис все-таки наступил. Не твоих ли «пришельцев» работа?

– Нет, – твердо ответил «Колесов». – Работа это, как вы изволили выразиться, сугубо людская. Один из комплексов был найден и неудачно активирован. Огромная энергия вышла из-под контроля, и случился всеобщий коллапс, который получил название «Судного дня».

– Это кому ж такому спасибо сказать?

– Что вам даст его имя? Человека, который это сделал, уже давно нет в живых.

– Ну а теперь-то что?

«Колесов» усмехнулся:

– А теперь вы – единственные люди на планете, знающие секрет проекта «Ледостав».

– Всегда мечтал побыть избранным, – нахмурился Свят. – Только этого мне для полного счастья и не хватало. Ну что, командир, задание-то выполнено. Значит, там действительно никого не осталось, в бункерах под Москвой. Иначе бы они такой кусок мимо рта не пропустили. И что нам теперь делать? Как отсюда выбираться?

– К сожалению, это невозможно.

– Что значит «невозможно»?!

– «Окно» действует только в одну сторону. Хотели вы быть избранными или нет, теперь это уже не важно. Как говорится, сказал «А», теперь надо говорить «Б». У вас появилось «право» открыть «переход», привести «Ледостав» в действие. Но вы должны доказать, что справитесь с задачей. Ошибок быть не должно. Вы согласны?

Полоз переглянулся с друзьями. Полученные сведения все еще перекатывались в его голове, никак не хотели устанавливаться на место. Инопланетный объект, сбор энергии, «Ледостав»… «Переход» в параллельный мир. «Переход»! Полоз едва удержался, чтобы не засмеяться в голос. Они прошли через Уральские горы в рамках проекта «Переход». Закрыли для себя путь к возвращению. «Переход» довел их до Москвы, когда сама идея всем казалась изначально невыполнимой и глупой. «Переход» отправил их через чертово «окно» на борт инопланетной посудины, или что там комплекс из себя представлял? И теперь они получают шанс открыть «переход» в какой-то изначально новый мир, перевести туда людей…

– Чувствую себя гребаным Моисеем, – прервал его мысли Свят, почесывая грязную голову.

Якут не смог сдержать смех. Захихикал, прикрывая рот ладонью.

– Что?

– Будем отбирать праведных от козлищ?

– Да, козлищ здесь хватает, – нервно усмехнулся Нестер. – Да их и в Остроге полно, если честно. Только боятся высовываться.

– Значит, нет на матушке-Земле достойных?

– Я этого не говорил.

– Погодите, погодите, дайте доку договорить.

– «Параллельная» Земля, готовая принять людей… так просто… это не в наших силах…

– Эй! Эй!

Они закричали одновременно. Бросились к «Колосову», но голограмма исказилась, проглатывая последние слова, на глазах распадалась на фрагменты, зависшие в воздухе. Ослепительный белый свет заполнил комнату. Полоз потерял всяческую способность видеть и чувствовать, и огромный слепящий шар оглушительно лопнул в его голове…

Глава 21

Полоз

– Здравствуй, Полоз. А ты поднялся. Глянь, уже командир.

Он не сразу его узнал. Маркиз зарос бородой, русой, с еле заметной рыжиной. А так не отличишь от бармалея – те же шаровары, мягкие юсовские ботинки, только «арафатка» на голове. Стоял на коленях, как вся группа, взятая ими полчаса назад, на перевале Джабель.

Полоз подал знак – его вытащили из общей кучи.

– Никак, признал?

А еще улыбка. В тридцать два зуба, белоснежная, чуть издевательская.

– Командир, это что за хрен с горы? – Рысь приблизился, держа СВД на сгибе локтя. – Где так по-русски говорить насобачился?

– Хорошо стреляешь, брат, – улыбнулся Маркиз, двинул заложенными на затылок руками.

– Шайтан тебе брат, – огрызнулся Рысь. – Гляди, братанов твоих уже пакуют.

Бармалеев ловко засовывали в машины. Опускали руки, заводили за спину, вязали пластиковой вязкой, надевали на голову мешок.

– А меня тоже в мешок засунешь?

Говорить с ним было мерзко. Будто окунули вниз головой в нужник, да еще подержали для верности. Как он мог? Что творилось в этой голове, когда сбежал он, пройдя в аэропорт по поддельным документам, когда туристический лайнер увозил его в Штаты? Ладно, сбежал, затерялся, скрылся от страны, бывших сослуживцев и вездесущей «конторы». Поманили большие деньги, к которым он всегда испытывал слабость. Сколько помнил Полоз, тогда еще зеленый новичок в «спецуре», Маркиз получал свой конверт за боевые с чуть презрительной, снисходительной усмешкой. Мол, работаем за гроши от благодарной Родины. Деньги не пахнут? Что заставило его даже не предать Родину, кому нужны высокопарные слова? Он давно ее предал, когда обменял на юсовский паспорт и безбедную жизнь там, в сытом обществе «победившей демократии». Снова взять в руки оружие. Стрелять в своих, чтоб даже мускул на лице не дрогнул…

– Пакуйте, – не своим голосом произнес Полоз.

Машины неслись меж песков и гор Республики, взрыхляя собой барханы. Стороной от основных троп боевиков, внимательно разглядывая окрестности, на предмет случайно забредшей группы. Полоз скользил глазами по песку, но потом понял, что все равно ничего не видит, – слишком душила его обжигающая ненависть, пополам смешанная с брезгливостью.

В селении Дута их уже ждали. На окраине селения затолкали группу в прочный глинобитный сарай. Оставили под усиленной охраной. Допрос, даже первичный, в приказ не входил. За этой группой давно установили наблюдение – опытные наемники, шли с территории Ирака. Постоянного места дислокации не имели, но, по данным разведки, их давно перекупили Арабские Эмираты. География – все «горячие точки» Ближнего Востока. И не только.

Ночь была душной. Или Полозу просто так казалось? На улице переговаривались по-арабски солдаты правительственных сил, приданные группе Полоза в помощь. Он сидел за столом в низком маленьком доме, временно освобожденном от жителей. Обстановка была бедной, если не сказать убогой. Полосатые коврики ручной работы, портрет Президента в углу, рядом – множество табличек с зеленой арабской вязью.

Наконец он решился. Пошел на существенное нарушение приказа – никаких допросов. Чувствовал противную дрожь в руках, но все равно выглянул за дверь, скомандовал коротко:

– Приведите.

Маркиз мотал головой – пыльный черный мешок с него сняли, но последствия еще ощущались. Он постоянно отплевывался. Сел на стул напротив Полоза, широко расставив ноги.

– Так и знал, что ты не удержишься.

Полоз смотрел на него, не мигая.

– Что, хочешь узнать, как я до жизни такой докатился? Мораль прочтешь, о присяге на верность Родине? Не трудись. Для меня это все пустой звук. Я – человек новой формации. Космополит. Где вкусно кормят, там и дом.

– Ну и как, вкусно накормили?

Полоз разрывался надвое. Одна его часть брезговала говорить с ним, и Маркиз это чувствовал. Другая открывала рот и произносила слова. Потому что действительно хотела узнать – зачем.

– Да уж лучше, чем в «конторе». – Маркиз сплюнул на пол. – Я теперь американский гражданин, Америка правила миром. Требую консула.

– Ты наемник. У наемников нет родины.

– А ты?

– Я давал присягу. И честно служу своей стране.

Маркиз захохотал. Он смеялся заразительно, до слез. Вытирал глаза плечом, смотрел на Полоза и начинал хохотать снова. Полоз ждал. Наконец Маркиз отсмеялся, посмотрел на него.

– Вот именно – служишь. Как дворняга – за миску сраной каши без мяса и голые кости. – Он неожиданно посерьезнел, говорил зло, выплевывая слова сквозь зубы. – Тебе говорят «фас» и ничего за это не дают. Так, кидают подачку, чтобы с голоду не подох. А жирные коты тем временем стерлядку в сметане едят. Облизывают усы, смотрят на тебя, такого дурака, и слюни вытирают. Пока ты по пескам носишься, землю носом роешь, их дочки и жены в Европах жируют, не знают, чем себя еще занять, чтобы выдумать такое заковыристое. Греют тельца на белом песочке в какой-нибудь Доминикане и на островах Фиджи, с «Маргаритой» в руках, кошечкам маникюр делают, на персональных яхтах катают в три этажа. Сынки по Москве на «геликах» гоняют, с ветерком. А собьют быдло, ну и ладно, папик заплатит. А я так не хочу! Понял меня? Не хочу за них своей башкой рисковать, чтоб мне потом гроб сосновый под рассейским флагом, и никто обо мне не вспомнит на следующий день. Если подыхать, то с осознанием того, что жил как человек, бабки не считал, швырял их направо и налево, баб драл, сколько хотел и кого хотел!

– Ты за драные деньги в наших стрелял! – Полоз вскочил со стула, отшвырнул его ногой.

– Ты меня не слышал? – Маркиз тоже вскочил, потянулся к Полозу, встряхивая связанными руками. – Для меня нет наших и ваших! Я – гражданин мира. И мне по фигу, кто в прицеле – Иван, Авраам или Саид!

Несколько минут они стояли друг напротив друга, буравя противника глазами. Полоз из последних сил сдерживался, чтобы не вцепиться в эту самодовольную морду, выдавить эти бледно-голубые глаза, смотреть, как он корчится, истекая кровью. Руки зудели со страшной силой, и он все сжимал их в кулаки, пока не побелели от нечеловеческого напряжения костяшки пальцев.

– Ну, чего еще скажешь, а? Нечего тебе сказать?

– Выходи.

Маркиз непонимающе уставился на него. Потом хмыкнул, расправил плечи. Повернулся. Выходя за низкую дверь, задел ее плечом. Полоз провел его мимо солдат, толкнул вперед, достал нож и перерезал пластиковую вязку.

– Отпустишь меня? – прохрипел севшим голосом Маркиз, всматриваясь в глаза Полоза и стараясь прочесть в них свой приговор.

– Иди.

Солдаты забеспокоились, залопотали по-своему. Полоз остановил их движением руки. Маркиз, все еще сомневаясь, неуверенно сделал пару шагов по остывающему песку. Солдаты как завороженные смотрели, как он неловко побежал, оглядываясь на каждом шагу. Полоз был спокоен. Спокойно взял у солдата автомат. Спокойно передернул затвор. И выпустил весь магазин убегающему Маркизу в спину.

Стой!

Не было такого!

Да, он до безумия хотел убить его. Сам, своими руками. Не дожидаясь «смежников» из другого ведомства, готовых подхватить «груз» у его группы. Выпустить весь магазин, как он только что сделал. Но ведь все было не так. Он так и остался сидеть за потертым столом, в сотый раз представляя себе, как распахнет дверь и скажет «приведите». Но не встал. Не сказал. Так и просидел Маркиз в глинобитном сарае, а утром прилетели за ними вертушки, погрузили пленных в одну, группу Полоза в другую…

Маркиз, раскинув руки, медленно падал на песок. Полоз провалился вместе с ним в черную воронку, хватался за края, надеясь удержаться от падения, но тщетно. Воронка затянула его. Черный глаз пустоты взглянул в лицо. На миг в круговороте, бешено вращающемся вокруг него, промелькнуло и пропало лицо Наташки. Архар скалил зубы перед строем «альфовцев». Кажется, он увидел залп, словно промелькнули перед лицом желтые точки выстрелов. Воха лежит у него в ногах, медленно превращаясь в монстра. Выстрел. Он падает, падает и никак не может остановиться.

Падение закончилось внезапно. Полоз увидел себя со стороны, стоящим на одном колене, затягивая берцы. Вот только выглядел он странно. Черная форма, кислородная маска болтается на шее. Нашивка на рукаве. «Бастион». Позади него серые коробки зданий и огромная труба с едва различимыми алыми полосками. Кто-то зовет его. А, группа ушла вперед. Командир оглядывается, и Полоз узнает его лицо. Они уже встречались в Блуждающем городе. Он произносит имя. Это не его имя, но он знает, что командир зовет именно его. Вскакивает на ноги и идет догонять группу. Серый пепел, точно снег в январе, падает ему на плечи…

Свят

Стаса отвезли в Бурденко. Полученное ранение страшно разворотило всю левую сторону лица, но врачи надеялись на лучшее. «Залатаем. Не впервой», – лаконично ответил усатый хирург и закрыл перед Витькой дверь «Скорой». Его так и забрали с аэродрома, куда самолет доставил группу после очередного выхода.

Пока шли, одна за другой, операции, пока длился послеоперационный период, к нему не пускали. Витька успел получить «довольствие», пошарахаться два дня в Москве, слетать к родным, в Белояр. Там он привычно «отвисал» после заданий, погружаясь в водоворот нехитрых провинциальных развлечений. Рыбалка на Оби, вечера в «Обдорской заставе», веселое времяпровождение со случайной, на день-два, подружкой. Но все ж таки сосало под ложечкой, беспокоило, мешало нормально проводить время. Наконец он не выдержал и взял в Салехарде билет до Москвы.

Стас сидел на кровати в больничной пижаме. Худой, почерневший, с опухшим от последствий операций лицом. Но все-таки был рад его видеть, даже изобразил улыбку одной стороной губ.

– Ба, да ты красавец, командир. Шрамы украшают мужчину. Как бы ни Наташка, от девчонок бы отбоя не было, – сказал он с порога палаты, преувеличенно бодро и шумно.

Улыбка сползла с лица командира, будто стертая ластиком. Витька забеспокоился:

– С Наташкой чего?

Стас женился три года назад, «по большой любви». Вся группа гудела у него на свадьбе, только Хмурый, сучонок, напился и набил морду какому-то хмырю со стороны невесты. Наташка была красавица, Витька это признавал. Даже несмотря на то, что, по собственному утверждению, «видал всяких баб».

– Нет, – уголком рта произнес Стас и замкнулся в себе.

Поговорили ни о чем. Разговор не клеился. Было видно, что командир пребывает в своих мыслях, которые не сумели разрушить даже шутки Витьки. И еще ему не давала покоя мысль, что дело именно в Наташке.

Распрощались. Витька пообещал прийти завтра и покинул палату. В коридоре он даже не пошутил с сестричками, что для Вити Тачина было делом немыслимым. Обычно он не пропускал ни одной юбки.

Стас жил в Коломне, перебрался туда сразу после женитьбы. «Купеческая столица России» встретила Витьку мешаниной архитектурных стилей и запахом печеных пирожков. Добираться до Стаса было недалеко, он сел на маршрутку и уже через десять минут был у его дома.

У подъезда стояла шикарная «Ауди», полностью перегородив дорогу. Какая-то девчонка с веселым карапузом в синем комбинезончике пыталась подтащить коляску, чтобы не задеть блестящего «монстра».

– Э, чего около машины трешься? Заедешь колесами, не расплатишься! – послышался из окон развязный мужской голос.

Витька выглянул из-под козырька подъезда и тихо присвистнул. В окне Стасовой квартиры показался полуголый тип с массивной золотой цепью на шее. Кольнуло что-то в затылок, сигнализируя Витьке о неприятностях. Он придержал ногой дверь, пропуская мамашу с коляской, и вслед за ней прошмыгнул в подъезд.

Пока Витька добирался до Коломны, ему казалось, что все решит простой разговор с Наташкой. Он бы сказал ей, как нужна сейчас командиру ее поддержка, что мелкие ссоры – это пустяки, в конце концов, все супруги периодически ссорятся, на то он и брак. Поддержал бы ее морально, если надо. К увиденному же он оказался совершенно не готов.

Он долго собирался с мыслями, прежде чем позвонить в дверь. В конце концов, кто он ей? Да, сослуживец мужа, но это не повод, чтобы бесцеремонно лезть в их со Стасом личную жизнь. Наконец, собравшись с духом, он позвонил.

Долго не открывали. Витька снова надавил на звонок, в квартире послышалось «кого несет», и в проеме двери появился недавний красавец. «Армянин», – определил Витька, глядя на черные глаза и прилизанные назад волосы. Бритый до синевы подбородок подтверждал его предположения.

– Чего надо? – услышал Витька вместо приветствия.

– Наталья дома? – спросил он.

– А те че?

Если бы Наташка не показалась из комнаты, возможно, дело бы пошло совсем по другому пути. Но она вышла – в просвечивающем халатике, кружевных узких трусах, которые бабы любят надевать в «серьезных» случаях. Сквозь халатик была видна ее грудь. На лице промелькнуло недоумение, оно как-то по-глупому вытянулось, рот приоткрылся. Густо покраснев под его взглядом, Наташка запахнула халатик.

Витька начал действовать незамедлительно – включились инстинкты. Вошел, пинком распахнув дверь, заломил прилизанному красавцу руки за спину. Нагнув его раком, подвел к двери и вторым пинком выпихнул из квартиры. Наташка завизжала. Красавец пролетел полтора метра до следующей двери и со всей дури ткнулся в нее головой.

– А теперь поговорим. Здравствуй, Наташенька.

Красавец быстро пришел в себя. Забарабанил в дверь, обкладывая Витьку матюгами на русском и армянском языках. Наташка суетилась, собирала по комнате его шмотки. Штаны, рубаху, «брендовую» кожаную куртку, блестящие штиблеты. Выпихнула все добро за дверь. Армянин лез в драку, Наталья не пускала его в квартиру, пока наконец он не отшвырнул ее от двери. Наталья упала, широко расставив ноги, халатик неприлично распахнулся.

– С первого раза не понимаешь? – произнес Витька и спустил «горячего парня» с лестницы носом в землю. Потом захлопнул дверь.

– Чего тебе надо? – Наташка поднялась, в голосе промелькнула воинственность, граничащая с истерикой. – Чего ты лезешь?

– Брат небось? – ехидно произнес Витька. – Троюродный. В гости приехал?

– Не твое дело!

– Спорим, что мое?

Она смотрела на него с ненавистью. Витька даже не предполагал, что она умеет так смотреть. От былой красоты не осталось и следа. Губы искажены в гримасе, светлые волосы всклокочены, расползлась краска на лице.

– Приехал порядки свои устанавливать? Больше всех надо?

– Ага. И это мое дело, пока жена моего командира с хачиком ему рога наставляет.

– Да. Наставляю! – Наташка перешла на крик. – Можешь пойти и все ему рассказать! Я хочу нормальной, обеспеченной жизни! Не хочу считать деньги, не хочу жить в этой проклятой Коломне! Не хочу вздрагивать по ночам, жив он там или его уже убили! Все! Хватит! Не хочу жить с уродом, если на то пошло!

Витька ударил ее. На секунду она онемела, стояла, разинув рот и жадно хватая воздух. А потом завизжала, вцепилась Витьке в волосы, наносила беспорядочные удары – по голове, по лицу, по плечам.

– Вон! Вон из моей квартиры! Чтоб духу твоего здесь не было!

«Чтоб духу твоего здесь не было». Ее крик еще долго стоял у него в ушах, когда он сидел на лестнице и курил, забыв, что хотел избавиться от этой привычки и даже сократил норму сигарет. Он слышал его ночью в гостинице, когда ворочался с боку на бок, думая, как сказать обо всем Стасу. И уже заходя на следующий день к нему в палату, он все еще слышал этот крик.

Они снова говорили. Витька и так и эдак искал слова, находил и тут же терял их. Рассказывал командиру, как смотался в Белояр, как ездил с двоюродным братом на реку Обь, ловить рыбу, про салехардского бомжа Степу с оригинальной жизненной философией, которого встретил на вокзале. И искал слова.

Но так и не нашел их…

Чувство вины кольнуло глубоко и болезненно. Если б тогда у него хватило мужества все рассказать Стасу, если б не сдрейфил он тогда… Не было бы этого жуткого скандала, когда Стас все-таки поймал Наташку с поличным. Хачик не огреб бы по самые помидоры, не валялся бы в больнице. Его папик, правда, оказался умнее, связываться с разведуправлением не стал. Пусть бы переживал командир, лежа в госпитале, выплеснул, выдавил из себя весь гнев, и разошлись бы они как в море корабли. Если бы. Если бы. Если бы.

Воронка белого цвета кружила Свята лениво и медленно. И он все дальше удалялся от себя самого, изгрызенного сомнениями. В какой-то момент он перестал помнить себя. Летел в непрерывном кружении, свободный от забот, от накопившихся мыслей, как лист на ветру, а потом медленно начал снижаться.

Он опустился на землю. Впереди глаза увидели поселение, стоящее на возвышенности. Он бодрым шагом проследовал вперед, радуясь, что сейчас наконец-то будет крыша над головой, горячая еда, кружка местного пойла.

Его пустили, признав за своего. Он шел между стенами самодельных домов, здоровался, пожимал протянутые руки, отшучивался. Лабиринт самостроек вывел его к утопленному в землю помещению, над которым располагалась картонка с лаконичной надписью «Бар и гостиница». Вниз уводили ступеньки. Преодолев их, он разошелся в дверях с двумя типами в тертых куртках, толкнул дверь, полной грудью вдохнул аромат жилого помещения. Лавировал между забитыми народом столами, кивал знакомым. Подойдя к стойке, брякнул на нее свой рюкзак.

Бармен направился к нему, вытирая руки об штаны. Он улыбнулся:

– Ну что, крохобор-барыга? Примешь у усталого искателя «ляльки»?

Якут

– Готовность.

– Третий готов.

– Готовность.

– Четвертый на позиции.

Старший лейтенант Кетчиев был четвертым. Он ловко установил свою «игрушку» на сошки, дунул на нее, исполняя одному ему ведомый ритуал, и прильнул к окуляру.

– Третий?

– Чисто.

– Четвертый?

– Чисто.

Скрытый аэродром, весь отмытый весенним дождем, ждал прибытия самолета Президента. Глухой лес, казалось, тоже приготовился к высокой встрече. На грани слышимости чирикала жизнерадостно какая-то птица, деревья, покрытые молодой листвой, тихо шелестели под легким, ласковым ветерком. Угрюмые ели, матерые, как таежные волки, недоверчиво выглядывали из-за своих более легкомысленных собратьев.

Жизнь приучила Сату Кетчиева обозревать мир на триста шестьдесят градусов, отмечая одновременно вверенный ему сектор, весеннюю листву, возню проснувшихся ежей в высоком кустарнике. «Лежка», оборудованная по всем правилам высокого снайперского искусства, сливалась с окружающим пространством, входя в него ровно, как пазл в собранную картинку. Весенняя трава и нападавшие за зиму ветки полностью покрывали стрелка с ног до головы, включая винтовку. По части маскировки Сате не было равных в его подразделении. Да что в подразделении! Во всем Северо-Восточном военном округе. Он перенял это важное умение с детства, когда ходил с покойным отцом бить гусей. Плывет, бывало, гусь по открытой воде, подплывет к Сате на расстоянии вытянутой руки… Гусь птица пугливая, осторожная. Иногда отец ругался на Сату – что, мол, делаешь? Ты на охоте или где? А ему нравилась собственная незаметность, способность обмануть осторожного зверя. Когда подрос, экспериментировал с запахами, сам составлял смеси, чтобы сбить зверя с толку.

В армии, куда Сату Кетчиева призвали, едва ему исполнилось восемнадцать, он сразу «влюбился» в снайперскую винтовку. Потерял покой и сон, единожды подержав СВД в руках, «почувствовав» оружие, убедившись, как приятна ее тяжесть, какие стройные линии вышли из-под рук конструкторов, щекой прижавшись к теплому деревянному ложу. Сослуживцы над ним смеялись: «Чукча хочет». А он смотрел на нее затуманенным взглядом, лишившись покоя и сна. Домой он не вернулся – остался на контракт. И уже оттуда бомбардировал начальство рапортами. Отбор претендентов в снайперские группы спецподразделений ОВД прошел на «отлично».

– Третий?

– Чисто.

– Четвертый?

– Чисто.

Президент запаздывал. Видимо, корректировались какие-то планы, о чем личному составу было знать не положено. Сата повел прицелом в сторону взлетно-посадочной полосы. Военные чины были готовы, ждали главного, переговаривались между собой.

– Третий?

– Чисто.

– Четвертый?

– Вижу цель.

– Кто там у тебя?

Он выполз из кустов на еле заметную тропку. Чертыхнулся – это было видно по мимике, – споткнувшись на влажной после дождя траве, отер руки об себя. В камуфляже натовской расцветки, в вязаной шапочке, надвинутой по самые брови. Стрельнул глазами по сторонам и направился в сторону аэродрома.

Самолет Президента шел на посадку.

Сата плавно нажал на курок между двумя ударами сердца…

…Позже начальство и сослуживцы недоумевали, каким образом он прошел на секретный аэродром, минуя мощную охрану и три ряда «егозы». Высказывались самые разные предположения, доказывались и отбрасывались версии. Потом догадались посмотреть на карту и хлопнули себя по лбу. Вот же! Вот же оно! Лесная речушка с покатыми берегами. Должно быть, «охотник» просто не обратил внимания на предупреждавшие таблички, натыканные там, как грибы после дождя. Заблудился в лесу, ходил кругами, пытаясь выбраться к людям, перебрался через речушку… и нарвался на пулю снайпера.

Нет, Сату никто не обвинял. Он действовал строго в соответствии с инструкцией. Посторонним нечего делать на секретном объекте.

– Шляются тут, – мрачно констатировал подполковник Сергеев, неприязненно глядя на труп, распростертый у его ног. – Ну скажи, какого хрена ты сюда полез? Написано же «Стой! Охраняемая территория! Стрельба на поражение!». На поражение, твою ж мать! Жив бы был! Теперь такая кутерьма начнется, задолбаешься отписываться!

– И все равно я не понимаю, как он сюда прошел? – капитан разводил руками. Вид у него был донельзя виноватый. Конечно, так подосрать себе репутацию перед лицом московского высокого начальства! Высочайшего! Выше не придумаешь! Тут не так занервничаешь. – Камуфляж натовский зачем нацепил?

– Да такого барахла в любом «комке» купить можно, – ответил Сергеев. – Любят повыпендриваться, крутого перца из себя построить. «Морской котик», бля. «Зеленый берет». Нет бы скромную «березку» купить. Ладно, чего шуры-муры разводить. Напишите там, в общем, «несчастный случай на охоте», «самострел», чего там еще?

Мужик в натовском камуфляже безучастно лежал на боку. Из-под шапочки, прямо посередине лба, в весеннее ласковое небо смотрела дыра от калибра 7,62.

Он снился Сате Кетчиеву несколько ночей подряд. Стоял, глядя с укором на снайпера, словно хотел сказать: «За что ты меня? Что я, враг, государственные тайны подсматривать решил, в святая святых прокрался? Президент прилетел? И за это ты меня убил?» Сата отмахивался от него во сне, орал, что дело не в Президенте, что он выполнял свою работу и надо было внимательнее смотреть по сторонам, куда прешь. Но на все аргументы неизвестный мужик отвечал одной только фразой: «И за это ты меня убил?»

Что-то сломалось в нем.

Когда катал «отписки», когда формально отстранили от службы на два месяца, отправили в отпуск.

А через полгода положил рапорт на стол начальству.

Якут стремительно поднимался в белой искрящейся воронке. Пока тело его болталось в пространстве, суррогатом зрения и восприятия он снова видел Белояр, каким помнил его почти сразу после Судного дня.

Тайга неуловимо изменилась. Он чувствовал это еще до встречи с первым ошкуем. Смерть промчалась между деревьями, выплеснула полный котелок страха, с визгом носилась над головой. Звери попрятались кто куда, чтобы не попасться в дикую пляску. Тогда он вышел из избушки, подпер за собой дверь, закинул на плечо карабин. И выбрался к людям.

Белый вихрь крутил безучастное ко всему тело, с каждым поворотом изгоняя из него последние остатки Саты Кетчиева, снайпера Белояра с позывным «Якут». А когда опустил на землю, он долго не мог прийти в себя, вспомнить, зачем он здесь. Что делает?

Рука нащупала карабин. Ложе, цевье, оптика. Пальцы долго блуждали по знакомым линиям, прежде чем он поднялся на ноги, автоматическим движением закинул его за спину.

Пора выбираться.

Стойбище встретило его звериным запахом леса: свежая кровь от разделанной на пне туши, запах шерсти, прильнувшей к хозяину собаки. Собака встала на мощные лапы, повела деформированным носом, лизнула хозяина, показав на мгновение мощные, мутировавшие клыки. В ней еще оставались следы западносибирской лайки, но Катаклизм уже хорошо над ней поработал. Сделал больше, мощнее, умнее.

– Но-но, Туман, – услышал он собственный незнакомый голос. – Все, пошел, пошел. Хозяин дома…

Нестер

– По машинам! Быстро! Быстро!

ОМОН привычно попрыгал в машину, припечатывая берцами ступеньку. Расселись по своим местам, дверь захлопнулась, командир ударил по железному борту. Все, отправляемся.

Машина неслась по городу. Сквозь узкие окна были видны деревья, проносились мимо дома, магазины, торговые центры.

Они неслись в центр города, где на площади беспределил очередной несанкционированный митинг.

Как потом писали в прессе, как всегда раздувая из мухи целое стадо слонов, граждане возмущались из-за подскочивших тарифов ЖКХ, платной системы «Платон», гастарбайтеров, отнимающих рабочие места у «местных», засильем армян на городских рынках, заставляющих сдавать оптом мясо и молоко, и так, всем до кучи.

Ага! Как же!

Стихийный митинг протеста был мало похож на внезапное народное возмущение. Хотя таблички с призывами смены правительства и перемежались с написанными от руки плакатами «Чурки – домой», «Платон – золотой батон власти» и «Не дадим себя ограбить». Над митингующими победно возвышался местный «оппозиционер», известный в широких кругах «бывший юрист», «доктор исторических наук», Слепков, с бородкой клинышком, подвитыми усами, а-ля Николай Второй. Он самозабвенно брызгал слюной, толкая очередную пламенную речь, ну точь-в-точь Ленин, слезший с броневика на Финляндском вокзале. За тем лишь исключением, что «заводы – рабочим», а «землю – крестьянам» Слепков раздавать бесплатно не собирался.

Со всех сторон к нему стекались люди, стекались организованно, что, в общем-то, ставило под сомнение «стихийность» возмущения «народных масс». Шли чистенькие, модные студентики и студенточки, с неизменным айфоном в кармане курток и пальто, которых, наверное, очень волновало количество денег за ЖКХ, перечисляемых в «карман коррупционерам» их не самыми бедными родителями. Шла интеллигенция, среди которых мелькал знаменитый режиссер, коего не раз забрасывали яйцами из зрительного зала. Шли спивающиеся люмпены, которых меньше всего, казалось, мог взволновать «Платон», поскольку не имелось в собственности большегрузных автомобилей. Шла откровенная уличная шпана, в тренировочных штанах и китайских кроссовках «Найк». Тут было проще – им обещали заплатить.

Попадались и «нормальные».

Мужчины и женщины останавливались, вступали в разговор с митингующими и оставались с ними. Кое-где загорелся жаркий спор. Седой интеллигент в круглых очках напирал на высокого мужика лет за сорок, в тельняшке под распахнутой курткой. К ним присоединилась мадам, прилично одетая, если не считать яркой заколки-цветка на голове, делающей ее похожей на стареющую представительницу древнейшей профессии из солнечного Таиланда. Они кричали друг другу в лицо, дама при этом смешно подпрыгивала, пытаясь достать до мужика в тельняшке. Чувствуя численное преимущество не в свою пользу, мужик махнул на них рукой, плюнул и выбрался из толпы.

Прохожие оглядывались, многие ускоряли шаг, проходя мимо. Таких было большинство.

Прибывший на место происшествия ОМОН встретили дружным ревом.

– Начинается, – бросил на ходу старлей Серега Рублев. – Ну цирк!

Пашка Нестеров схватил свой щит и выскочил из машины.

Они орали, визжали, кричали на разные голоса. Исторгаемый из тысячи глоток крик висел над площадью, пробивался сквозь шлем в барабанные перепонки. ОМОН сомкнул ряды, медленным шагом двинулся вперед, рассекая толпу.

По щитам ударили первые камни.

– Суки, – прокомментировал Рублев, пыхтя плечом к плечу рядом с Пашкой.

Шаг. Еще шаг. «Камнепад» был вялым, разрозненным и большой угрозы не представлял. Разве только случайно залетит, но такая вероятность была равна нулю. В «окно» Пашка видел, как Слепцов засуетился, заметался, увязнув в плотной толпе.

Шаг. Еще шаг. Отсечь «оппозиционера» от охраняющих, а потом и паковать можно. Потом СМИ растрезвонят по всей ивановской об «узнике совести» и прочую лабуду. Ничего, пятнадцать суток отсидит, выйдет на волю, опять народ баламутить. Сколько здесь людей? Тысячи полторы? Самые смышленые уже бросились врассыпную, от греха подальше.

О, полезли! Стоящие вокруг Слепцова студентики и студенточки, которые – драть бы, да некому – упирались в щиты, скользили ногами, пытаясь остановить ОМОН. Пашка перестал различать отдельные голоса, все слилось в один непрекращающийся гул, звук дыхания, словно сопел прямо перед ним огромный, толстый бегемот, рты, раззявленные в крике… Шпана напирала, но проигрывала столкновение, медленно «продавливалась» назад. Слепцов бросился бежать, но с другой стороны его уже ждали другие бойцы. И тогда этот студентик – модный берет, заломленный с одной стороны, как у Че Гевары, плащик петушиной расцветки, экзальтированные круглые глаза – бросил в ОМОН бутылку с зажигательной смесью…

Нет, Пашка не жалел. Когда пламя вспыхнуло, обдав Рублева, когда с него сбивали пламя и когда студентик попал под ноги Нестерову, он со всей силы приложил «борца за свободу» ногой под брюхо. А потом еще раз, ничего уже не видя от застилающей глаза ненависти.

Он не жалел и после. Когда узнал, что студентик умер еще на площади и «протестанты» от души потоптались ногами по холодному телу, спасаясь бегством от напирающего ОМОНа.

Он не жалел и сейчас. Поднявший меч от меча и погибнет. Сколько раз люди слышали эту фразу? И никогда не задумывались о последствиях. Вот и студентик небось видел себя в лучах славы, присвоив себе право распоряжаться жизнями бойцов, кидая в них ту злополучную бутылку. И что? Глупо и бесславно распорядился своей жизнью. Помер он, пошумели журналисты, повозмущалась либеральная общественность, повисел в ЖЖ и Фейсбуке пост с соболезнованиями. И забыли о нем.

Он не жалел. Ни до, ни сейчас, ни позже.

Угольно-черная воронка крутила свою спираль. Нестер закрыл глаза и отдался водовороту, все ускоряющемуся, несущему его всю быстрее и быстрее.

Нет памяти.

Нет боли.

Ничего нет.

Только он, летящий куда-то, в неведомые сферы, в дальние дали. Может быть, прав тот голографический ученый в подземном комплексе внеземного происхождения? Может быть, серая спираль – это ворота, переносящие в другой мир? И там, в другом мире, он встретит Гуцула, и Заслона, и Спицу, и даже Архимеда, будь он неладен. Сядут на бережку какой-нибудь параллельной речки, выпьют параллельного пивка, закусят рыбкой, или что там водится. И была эта картина такой ясной, что Нестер не смог сдержать улыбки.

Нет памяти.

Ничего нет.

Только черная круговерть перед глазами.

Он вынырнул из пелены рядом с серым сооружением, похожим на большой ангар. Подошел к двери, точно зная, куда и зачем он идет. Его отряд собирался внутри. Чертово начальство! Задолбало построениями! Они б еще парад провели! Марш по плацу на фоне апокалипсиса. Как самим еще не надоело?

– В строй, становись!

Взвод «Альфы» вытянулся во фронт. Новый командир не спеша прохаживался вдоль строя, и с его бледной физиономии не сходил оскал. Ну и рожа! Чистый вампир. Он прошел почти весь строй с хвоста до головы и вдруг резко остановился, внимательно вглядываясь ему в лицо.

– Я тебя где-то уже видел? Мы встречались?

– Никак нет, – ответил он, недоумевая, чего новый командир к нему прицепился…

Эпилог

Полковник Козырев стоял спиной к карте и смотрел в окно.

На фоне чернеющего неба новое явление природы, названное учеными из объекта «двенадцать» «белым сиянием», было хорошо видно. Врезались в небеса гигантские белые протуберанцы, освещали площадь перед штабом, как днем. Народ начал жаловаться на головные боли. «Белое сияние» появилось где-то над глубокой Арктикой и вот уже неделю висело в небе, не ослабляя свечения ни днем, ни ночью.

«Не было печали – черти накачали. Какие сюрпризы он нам еще подкинет, это драный Катаклизм? Может, прав был Родин? Может, давно пора обратить внимание на восток? Территория-то какая! Не облетишь, не объедешь!»

Козырь забарабанил пальцами по стеклу.

«Третья, – устало сказал он сам себе. – Третья группа пропала. Ни над Уралом, значит, ни по Уралу, ни под ним. Такие ребята сгинули!»

Сегодня он объявил о пропаже группы. Над Белояром установились тишина и уныние. В «Обдоре» поминали ушедших и костерили его – это Козырь знал точно – последними словами. В штабе девчонки хлюпали носами, разводили сырость.

«Таких разведчиков пролюбил, – ругал сам себя Козырь. – А может, нет? Может, прорвались они через хребет, распечатали секретную директиву да и подались в Москву? Да, для Белояра группа потеряна, но ведь на самом деле они живы? На самом-то деле? Ребята крепкие, опытные, пройдут они эту чертову Падь».

Они стояли у него перед глазами.

Стас Родин. Полоз. Всегда такой хладнокровный, выдержанный. В самой трудной ситуации не теряющий головы.

Витя Тачин. Свят. Рубаха-парень, душа компании. Девки небось в «Обдоре» все глаза себе выплакали.

Кетчиев. Как его звали? На «с» имя какое-то нерусское. Якут. Снайпер от бога, всегда такой невозмутимый, молчаливый.

Саня Вохрин. Воха. Козырь его мало знал. Добродушный, нос этот с веснушками…

Он достал из сейфа початую бутылку, поискал стакан. Стакана не нашел и приложился из горла. Надолго.

«Не сиделось тебе на месте, Козырь. Надо было под Урал полезть. Ну и снарядил бы попроще народ. Зачем же лучших отправил?» – подумал он и устыдился своих мыслей.

«Витязя» нашли недалеко от входа в бункер. Машина стояла за покореженным шлагбаумом. Грабить ее было некому, и Острог унес добычу, в виде части снаряжения группы Родина, сухпайков, запаса воды. Судя по всему, тягач стоял там очень давно.

Никаких следов обнаружить не удалось.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg