«Осколки нации»

Осколки нации (fb2) - Осколки нации 1624K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Анатольевич Мироненко

Глава №1

С самого утра день не заладился. Поначалу выяснилось, что Настя постирала его единственный парадный костюм. Штаны вроде бы были слегка вохкими, но пиджак был безнадёжно мокрым, хоть выжимай. Потом последовали проблемы с носками… Мало того, что он не мог найти два одинаковых, так они к тому же все без исключения были дырявыми. Умаявшись с поисками, он наконец–то принял решение (благодаря совету Насти), Давид Александрович Громов встречал гостей в уютном домашнем халате и мягких тапочках.

Довольно вышагивая взад и вперёд по комнате, и приводя разбросанные по углам вещи в порядок он нарочито громко напевал издавна засевшую в голове песню:

Сердце, тебе не хочется покоя!

Сердце, как хорошо на свете жить!

Сердце, как хорошо, что ты такое!

Спасибо, сэ.э.рдцэ!

Последняя строчка была пропета растянуто и фальшиво, чтобы побесить Настю. Жена терпеть не могла, когда он начинал себя вести подобным образом. Исключением не был и этот случай.

– Ты поёшь хорошо, но долго! – Отозвалась она, запустив в него подушкой.

Давид с лёгкостью уклонился от летящего в него снаряда, и зашагал к дверям, в которые вовсю колотили нетерпеливые гости.

– Дьявол! – Ругнулся он, едва не грохнувшись на пол, из–за вездесущего, вечно снующего под ногами, кота.

– Не обижай Меховушку! – Закричала Настя, защищая любимого питомца.

Раздражённо махнув рукой, он поспешил распахнуть гремящую от ударов дверь.

Герой со своими друзьями и женой Настей, отмечали его двадцать пятый день рождения. По этому поводу он вместе с женой взял по отгулу. В энергоблоке людей хватало, да и он сам никогда не надоедал начальству с просьбами. Поэтому этот день ему выделили без проблем. Насте было тяжелей договориться. Она работала на птицеферме где царила постоянная нехватка кадров. Но Давид и там умудрился замолвить за супругу словечко, так как его по–настоящему уважали. Мужики, рабочие – за трудолюбие и выносливость, начальство же – за спокойный и не пакостный характер.

Компания близких собралась в небольшой комнатушке, в которой проживали супруги вот уже три года. Здесь присутствовали друзья семьи: Рудневы, Дима и Аня. Также на именины пришёл Виктор Маслопузый – коллега Насти. Обсуждали немыслимые события, произошедшие буквально одно за другим. События эти были жуткими убийствами людей на свиноферме и жителей в отсеке. В первом случае погиб пожилой мужчина ветеринар, во втором – женщина психиатр. В обоих случаях жертвам были свёрнуты шеи, да так, что ни у одного из людей в общине на это не хватило бы дури.

– Да как это вообще возможно? – Вот уже четверть часа не унимался Дима Руднев. – Я десять лет в медицине! Десять лет! И знаете, я за годы работы хирургом всякого навидался! Чего только стоит прошлогодний случай с крысами. Я лицо того пацанёнка буквально по кусочкам собирал, правда тогда мы ушей и носа недосчитались… но это надо же напиться до такого состояния чтобы не почувствовать, что тебя едят…

– Или вспомни тот случай, когда наш кочегар Васильевич рехнулся! – Перебил Руднева Витя Маслопузый. – Ворвался в столовую, схватил нож и порезал двух дружинников и повариху, а потом сам себе этим ножом горло вскрыл. Я тогда в столовой находился, да и много народу сидело за столами – обед был. Крики, кто под стол, кто в двери. А я значит, стою как истукан, шелохнуться боюсь, да что там, даже дар речи пропал. Я ведь возле раздачи стоял, когда Васильевич нож выхватил. Он, когда троих порезал, обернулся ко мне и смотрит мне прямо в глаза, а у самого лицо гримасой безумной перекошено и глаза чёрные, что даже зрачков невидно. Я раньше думал, что Васильевича хорошо знал, он друг моего отца был. Спокойный мужик, ни одного мата от него не услышишь. – Тут Виктор ненадолго замолчал, и в комнате повисла минутная тишина.

– А дальше–то что было? – Не выдержала Аня.

Виктор зябко одёрнул своими узкими плечами, словно в этих бетонных стенах на него мог подуть холодный ветер, но пересилив себя продолжил:

– Смотрит он мне в глаза и будто время вокруг нас замерло, на заднем плане кто–то истошно по–девичьи визжит, кто–то басовито матерится. А этот душегуб стоит и начинает мне ухмыляться, подносит себе руку с ножом к горлу и медленно режет слою кожу, вот так. – Витя как бы в подтверждение проводит своим большим пальцем правой руки от уха до уха. – Мне до сих пор этот вот оскал снится, будто и нечеловеческий вовсе, а какой–то звериный.

– Было дело. – Подтвердил Дима. – Мы тогда с врачами этих двоих дружинников с того света вытянули. Женщину спасти не успели, кровью стекла, да и в годах она была. Но это дело прошлое, да и понятно здесь все. В первом случае самогон виноват, где они только его берут, правильно наша администрация с алкоголем борется. Все это от сатаны. Не пил бы – и уши, и нос целы были. Во втором случае тоже все понятно. Опять самогон! Алкашом был твой кочегар, вот к нему пушистая и пришла, белая горячка, то есть. А сейчас хрен знает, что твориться! Вы хоть представляете сколько сил надо иметь, чтобы человеку шейные позвонки выломать? Я проводил вскрытие перед тем как эти тела в кочегарку увезли, и я вам могу сказать, что…

– Да хватит вам уже о покойниках! – Очаровательно улыбаясь, заявила Настя. – Давайте торт кушать.

– И вправду, давайте поговорим, о чём–то другом. – Поддержал жену Давид. – Милая, отрежь мне кусочек, а мы пока с мужиками бутылку допьём.

Настя вместе с Аней ушли хлопотать на общую кухню, расположенную в конце длинного коридора жилых помещений. А мужики остались одни, где под нехитрую закуску жареную курицу с яичницей докончили литру самогона, который принёс с собой Дима.

– Ух–ах! Хороший самогон почти не мутный. Ты из чего его гонишь, а Димон? – Поинтересовался именинник.

– Секрет фирмы! Ты лучше скажи, когда Насте рожать? Она скоро будет похожа на Колобка.

Давид ухмыльнулся, шутку оценил и ответил:

– Только шесть месяцев, не раньше ноября.

– А кого ждёте мальчика или девочку, как ребёнка назовёте? – На этот раз поинтересовался Витя.

Улыбка именинника поползла ещё шире.

– Пацан будет, а с именем ещё не определились. Времени ещё ого–го что–нибудь придумаем. Меня больше беспокоит "квартирный" вопрос. Как мы в этой комнатушке втроём поместимся? Буду завтра хлопотать у начальства, чтобы выделили площадь побольше. Буду хоть в три смены работать, но своего добьюсь!

– Почему только в три? Иди, договаривайся, чтобы тебе в энергоблоке раскладушку поставили. – Перебил разгорячившегося от обильно выпитого спиртного именинника, его отчим Александр Семёныч Громов. Отчим зашёл в комнату незамеченным, в принципе, как и всегда привычки профессии давали о себе знать, и поэтому застал только конец разговора. Зайдя в комнату и присев на застеленную металлическую кровать продолжил:

– Все равно ты скоро будешь как "новогодняя ёлка" светится от радиации. Ты смотри другому в энергоблоке надо пару месяцев поработать и все приехали! Собирай выпавшие волосы, зубы, отпавшие ногти, до своей быстрой кончины. А тебе хоть бы хны. Вот уже третий год пошёл, как ты на этой каторге спину гнёшь, у меня такое впечатление, что ты ещё здоровее стал!

– Дядь Саш, что вы такое говорите? – Вмешалась Настенька, занося порезанный на куски торт. – Давидик после работы еле живой приходит, иной раз, как есть, в одежде засыпает.

– Да это я шучу Настёна, радость ты наша! – Хохоча приговаривает Александр Семёныч. – Мы тут дурачимся и шутки у нас, Настёна, дурацкие. А я ведь с хорошими новостями! Не надо тебе сынок в три смены пахать, я за вас договорился. Через пару месяцев выделят вам новые апартаменты по более этих. Наверху, точнее, на низу, даже своя кухня имеется.

Собравшаяся компания не могла удержать вырвавшегося восторженного крика. Многие знали: для того, чтобы иметь право поживать на пятом уровне мало быть простым смертным либо усердным работягой. На пятом уровне проживает начальство и люди наиболее угодные ему. Пятый уровень считался в простонародье зоной полного комфорта, иногда ходили слухи о нелепых и антиморальный ситуациях, на которые некоторые жильцы шли, чтобы там оказаться.

Взять, к примеру, отца Павла. Извёл Аню и её шестипалое, новорождённое дитя. Обвинивши девушку в связи с сатаной, он настроил людей против неё, в конечном счёте бедолагу избили до смерти. Злые языки поговаривали, что якобы отец Павел сам имел связь с этой девушкой, и что якобы ребёнок на самом деле был его. Повисла угроза бунта, но вовремя вмешалась администрация, несколько наказаний (моральных конечно) особо ярых активистов и все в Юпитере встало на круги своя. А зачинщик скандала получил новые апартаменты на выше упомянутом пятом уровне, как особо ярый верующий.

Александр Семёнович с довольной улыбкой, осмотрев восторженные лица присутствующих, произнёс в адрес Давида:

– Пойдём выйдем, разговор есть.

Выйдя в коридор и прикрыв за собою дверь, отчим продолжил:

– Есть у меня тут одна мыслишка. Мне администрация жилплощадь выделила. Лучше тебе не знать за какие заслуги… Так вот, о чём это я, мне столько места ни к чему, а вот вам с женой в самый раз. Так что давай меняться: ты ко мне на пятый, а я к тебе на третий.

– Спасибо дядь Саш, вот уже не ожидал. Нет, я конечно знал, что ты мужик безотказный, но… Спасибо тебе огромное вот так выручил!

– Ладно, хватит мне благодарности мы ж ведь семья, а в семье все должны заботиться друг о друге. Тут вот ещё какое дело: я снова ходатайствовал на твой перевод ко мне в рейдерскую группу, но опять отказ… Я ума не приложу, иной раз такого задохлика пришлют. Дескать, на вот тебе пополнение в кадрах обучай, дрессируй. Новоиспечённый пацанёнок не успеет обвыкнуться… как боевой выход. Ну а финал нам всем известен. Но ты ведь здоровый как бык, тебе бы гранатомёт в руки да нежить на блок посту гонять. А не тут–то было! Иди в этот "энерго–гроб" от радиации подыхай. Нет чтобы как мужик, с гранатой на груди, среди полчища убитых врагов э–хе–хе… В общем, отдыхай покуда, решим, что ни будь, а у меня сегодня ещё одна вылазка на пару дней намечается, так что не скоро увидимся, Настьке привет.

Мужчины пожали на прощание руки и направились каждый по своим делам. Давид вернулся к гостям, а Александр Семёнович отправился на враждебную поверхность.

Во время одной из вылазок на поверхность, группа Зябликова в поисках припасов забралась немного дальше обычного. Что произошло с группой, так до сих пор никто не знает. Из пяти человек, хорошо подготовленных и экипированных бойцов, вернулся только один командир группы Зябликов Николай Сергеевич. Но Николай вернулся ели живой не один. Дозорные, которые заступили в этот день на крайний блок пост, заметили в бинокль приближающуюся истощённую фигуру. Когда боец обессиленно упал, не дойдя до поста, один из дозорных, не взирая на команды старшего смены, поспешил на подмогу умирающему. К тому моменту как Семёныч (а это был именно он) подбежал к бойцу, тот успел отдать Богу душу. Желая перевернуть Николая на спину, он услышал детский плач, доносившийся у покойного из–под фуфайки. Вот такую историю он рассказал, как–то раз своему пасынку Давиду.

Громов питал тёплые чувства к своему найдёнышу, нередко называя его своим сыном. Давид тоже поначалу называл его отцом, но как только история была рассказана, больше так его не называл. По–разному называл, но отцом никогда более.

С самого детства герой питал нездоровый интерес к спорту. Для начала он поколотил всех местных пацанов одногодок. Затем принялся за старших. Трудно сказать, что именно стало причиной такого поведения подростка, нехватка родительского внимания или же давящая на психику окружающая атмосфера, но характер героя был до нельзя скверным. Когда его имя стало комом в горле у администрации, которой жаловались большое количество родителей жертв, одним из начальников была принята следующая идея. Создать кружок единоборств, где все желающие смогли бы погасить свою подростковую агрессию, а также приобщить мальчика к религии.

Тренером взяли бывшего военного, имя которого герой уже позабыл и никак не мог вспомнить. Именно с этого началось обучение Давида боевым искусствам. Военный этот был тренером не долго, вскоре он скончался от инсульта, но герой тренировки не забросил и вскоре нашёл себе нового мастера. Даже женившись и пожив в браке, герой не уступал своим привычкам и всячески поддерживал свою физическую форму. С религиозным обучением дела состояли намного хуже. Подросток не воспринимал всерьёз учение отца Павла, и поэтому уроки решено было прекратить. Для экономии человеческих ресурсов было принято решение записать героя добровольцем на птицеферму.

Но нет худа без добра, на птицеферме Давид познакомился со своей второй половинкой. Родители Насти не были коренными жителями убежища. Они также, как и сотни других обездоленных пришли к воротам ели живые от голода и жажды. Как рассказывали новоприбывшие, на поверхности жизнь была не сахар, воды вокруг полно, питьевых резервуаров не осталось, с провизией тоже напряг, зато разного рода зверья до мяса человеческого охочего тьма тьмущая. Её родители также, как и десятки других вскоре скончались в энергоблоке.

Судьба свела молодых людей в нелёгкое для обоих время. Герой с первой встречи влюбился в миленькую звонкую как ручеёк Настеньку. Её карие глаза, пухлые губки, тонкая осиная талия и милое детское личико стали грёзами снов подростка на многие ночи. Ко всем прелестям будущей супруги смело можно добавить упругую девичью грудь третьего размера, немудрено, что Давид разбил не оно лицо набивающимся к Насте в кавалеры парням, пока не был ею замечен.

Замечен то он был, но она его ещё долго считала своим другом. Уж так вот женщины устроены, если парень заботиться о ней, любит и вообще души в ней не чает, то он друг. А если он её игнорирует и всячески обижает, то предмет для обожания. Только Богу известно, сколько усилий герой приложил, чтобы добиться её. Ухаживания, подарки, жизнь Насти превратилась в сказку, и она наконец–то обратила внимание на него. Вскоре молодые люди обвенчались, и тут сказка закончилась, а началась взрослая семейная жизнь.

Фанатическое стремление к физическому развитию не могло быть не замечено. Когда Давиду исполнилось двадцать, Громов старший принялся ходатайствовать у начальства о переводе младшего из хоз. двора (где он на тот момент работал) в своё отделение разведки, но ответа с верха не поступало. Администрация посчитала лишним так глупо разбазаривать кадры, ведь всем прекрасно известно, как опасна и коротка жизнь разведчика, тем более в энергоблоке была постоянная нехватка кадров. Люди в энергоблоке помирали от радиации будто мухи, не спасал защитный костюм, даже выдаваемый двойной пай и сто пятьдесят грамм спирта не вызывали у людей желания работать с таким риском для здоровья.

Для начала в энергоблок посылали вновь прибывших с поверхности жильцов, но и те скоро закончились. Дело дошло до "постояльцев", тогда–то администрация и вспомнила про мальчишку хулигана. На новой работе герой обжился моментально. Здесь его все устраивало, двойной пай как нельзя кстати пришёлся для молодой семьи. Спиртное герой старался не употреблять. Свои сто пятьдесят грамм он постоянно выменивал на подарки любимой супруге.

Семья Громовых жила сравнительно безбедно, к тому же им постоянно помогал Александр Семёнович, пользовавшийся большим авторитетом у начальства, именно он договорился об отдельной комнате для молодых, пускай не в самом лучшем районе Юпитера, но всё же семье не приходилось ютиться на матрасах посреди коридора, как некоторым гражданам.

В Юпитере все шло своим чередом. Электронные часы в коридоре прогудели восемь часов вечера, начало ночной смены. Давид уже находился в раздевалке и натягивал на себя защитный костюм, как вдруг в раздевалку зашли пятеро дружинников и без особых объяснений принялись крутить герою руки. Упираться было бы крайне глупо, дружинники имели безграничные полномочия и подчинялись напрямую только комитету по безопасности убежища, короче говоря, администрации, да и вины герой за собой никакой не чувствовал. Нередко случались ошибки, подержат человека пару суток в камере, да и отпустят, а если вспомнить бурное детство героя можно заметить, что он не одну ночь провёл на жёстких нарах камеры.

Вот и сейчас Громов младший лежал на шконке и обдумывал своё положение. Он мог только догадываться, по какому поводу его задержали, так как после ареста ему, так и не объяснили причину. У Добровольной Дружины Безопасности Убежища (ДДБУ), могли быть веские причины ели за ним послали усиленный отряд из пяти человек, или же это была очередная акция администрации по устрашению несогласных с режимом "бунтарей".

Термин "бунтарь" применялся довольно часто, по слухам в одном из кабинетов ДДБУ имелся длинный список неугодных. В этот список (опять же по слухам) было очень легко попасть. Неаккуратно рассказанный анекдот, брошенное словцо и другие выражения недовольства режимом убежища пресекались на корню. "Бунтаря" задерживали и помещали в специально выделенные звукоизоляционные камеры на втором уровне, держали там некоторое время, старательно допрашивали и ели живого от побоев отпускали. Стоит указать, что наиболее ярые протестующие из этих камер не возвращались. Их дальнейшая судьба была неизвестна.

Вот какие невесёлые мысли крутились в голове героя, с полной уверенностью, что всё обойдётся, он повернулся на бок и постарался заснуть. Давид находился в том состоянии, когда мозг уже проснулся, но в голове ещё всплывали картины из сновидений, постепенно утрачивали свою чёткость и смысл.

– Вот везёт Димке, работа не пыльная даже интересная, людей лечить – это не гайки на трансформаторе крутить, хоть бы из–за ареста на другую работу не перевели. Только куда? К запаху и виду свиного, куриного испражнения я привык ещё с детства, так что ферма – это не так уж страшно, вот если в уборщики… Всю жизнь за кем–то туалет убирать, нет уж лучше ферма. А может военным? Тоже жизнь не сахар, некоторые ночами спать не могут, такого они наверху ужаса натерпелись.

В глаза больно ударил яркий свет, стены бункера куда–то исчезли. Оглядевшись вокруг себя, он обнаружил, что находится в лесу, именно таким он его видел в познавательных фильмах, которые им демонстрировали в классе. Герой услышал леденящий душу вой. Ноги сами понесли его, побежал, не разбирая дороги, ветки больно били его по лицу, он спотыкался об корни, с каждым разом все ближе ощущая смрадного дыхания зверя у себя за спиной. С лёгких вырывались хрипы, Давид споткнулся об корень – упал, и не в силах подняться, пополз на четвереньках. Но тут лес вокруг пропал, он оказался возле избушки, с небольшого окна струился яркий свет. Он открыл входную дверь и вошёл в избу. Странно он почувствовал здесь ещё больший страх и угрозу. Возле печи суетилась женщина, лица её Давид не видел, она стояла к нему спиной, худощавые плечи были устало опущены вниз. Женщина, не оборачиваясь к нему достала ухватом какую–то кастрюлю из железной печки.

– Проходи Илюша, присядь. Умаялся, поди, в дороге.

Повинуясь чьей–то воле, прошёл в комнату и сел за стол.

– А я тебе тут ужин приготовила, – женщина поставила кастрюлю перед ним и подняла крышку. Из кастрюли немигающими пустыми глазницами уставилась голова мужчины. Ужас сковал мышцы, не в силах пошевелится, он не мог ничего сделать с собой и тупо продолжал смотреть в пустые глазницы. Он поднял взгляд и на конец–то увидел лицо женщины точнее то, что должно было быть на его месте. На него смотрела пожирающим взглядом красных глаз морда зверя. Пасть хищно открылась, показались два ряда острых, как ножей зубов, он почувствовал, как клыки зверя разрывают его плоть…

Скрип открывающейся, давно несмазанной, металлической двери камеры разбудил героя. В камеру вошли двое дружинников и по–прежнему, ничего не объясняя, заломили руки, повели по длинному петляющему коридору. В этой части убежища Давиду не один раз приходилось бывать. Его вели в комнату допросов, пользовавшуюся дурной славой среди жильцов. Дверь комнаты открылась, и герой кубарем влетел вовнутрь, больно ударившись носом. Лёжа на холодном бетонном полу, он осмотрелся. Комната была обставлена в соответствующем для положения, заключённого стиле: стол, двое стульев и настольной лампа, ничего лишнего, в принципе, как он и рассчитывал. Герой поднялся с пола, вытер рукой кровавые слюни и присел на стул напротив выхода, принялся ожидать дальнейшей развязки. Такие грубости со стороны сотрудников ДДБУ его перестали пугать давным–давно, он к ним попросту привык. Его тюремщики не выказывали на лицах никаких явных эмоций, молча стояли в дверях, явно ожидая следующих указаний.

Нависшая в помещении тишина продлилась недолго. В коридоре стали слышны торопливые шаги. Кто–то явно спешил на встречу, у этого человека были веские причины для этого. Дружинники расступились, давая дорогу, и в комнату вошёл отец Павел собственной персоной. Севши за стол напротив, и недолго задержав взгляд на разбитом носу героя молвил:

– Давид Александрович Громов как я полагаю?

– Да это я. В чем причина моего ареста?

– А вы не догадываетесь?

– Нет, я знать не знаю почему меня задержали, у меня вообще–то смена уже началась и мастер меня, наверное, ищет. Так что давайте побыстрее закончим этот балаган, и я вернусь к работе.

– Этот "балаган", как вы выразились, начали не мы, но я ему положу конец. За работу вам, Давид Александрович, на данный момент необходимо беспокоится само меньше…

– О чём же мне в первую очередь необходимо беспокоится?

– О себе, о своей семье, о своей душе наконец–то?

Герой сделал движение подняться, но двое охранников мигом подскочили, стали над ним с обнажёнными резиновыми дубинками. Совладав с собой, Давид переспросил:

– Что с моей женой, она в порядке?

– О, уверяю вас она в безопасности… Пока что все зависит от вас.

– Я вас не понимаю. Что произошло? Вы можете толком объяснить?!

– Хватит ломать из себя дурочка, мы все знаем про вас, про ваш заговор, про ваших несчастных жертв! Вы убийца и заговорщик! Единственный выход для вас пойти на встречу и выдать своих подельников. Вашего отчима мы уже задержали, он сейчас уже даёт показания. Я призываю вас пойти по его примеру, и может быть, мы пересмотрим ваш смертный приговор. Уверяю вас, я смогу настроить администрацию к вам более лояльно, если вы пойдёте к нам на встречу.

– Да вы с ума сошли! Какие убийства?! Какие заговоры?! Я в первый раз обо всём этом слышу, и клянусь, я к этому непричастен! Вы обвиняете не того человека!

Отец Павел, которому сегодня вверили роль следователя, тяжело вздохнул, снял с лица очки и протёр запотевшие линзы. Выразительно взглянул на охранников. Поднялся и вышел из помещения.

Глава №2

Вот уже третий час сотрудники дружины пытались расколоть Давида, на его теле не осталось живого места от побоев, лицо было разбито, почки по–видимому были отбиты и по его самочувствию переломано как минимум пару рёбер. Но сколько не били, он все твердил одно и тоже раз за разом: – Ничего не знаю, ничего не видел. Такой расклад начал явно выводить из себя отца Павла и он, трепля волосы на голове арестанта, орал тому в лицо:

– Гнида! Думаешь, что ты сможешь вечно отмалчиваться?! Ошибаешься! И не таких кололи! И не такие фраера кровавыми слезами ревели! Последний шанс. Говори! Кто зачинщик?! Сколько вас человек?! Как вооружены, какой пароль для своих?! Говори паскуда!

– Я… Я ничего не знаю…

– Ну все тварь ты меня вывел из себя. Введите подозреваемую!

Через несколько мгновений в комнату вошёл ещё один охранник, таща за собой упирающуюся девушку.

– Настя! – Ели слышно прохрипел герой. – Милая, все будет в порядке, слышишь? Не волнуйся, все будет хорошо. Они сделали тебе больно?

– Давидик! – Узнала Настя своего мужа в этом окровавленном куске мяса, и сразу же слезы страха и сопереживания боли мужа потекли по её щекам. – Они сказали, что тебя вызвали для серьёзного разговора, что я должна пройти с ними. Господин… Отец Павел! – Обратилась супруга к следователю. – За что вы так избили моего мужа? За что?!

Отец Павел не услышал заданный ему вопрос, или же сделал вид, что не услышал, подошёл к Насте и больно сдавил рукой её запястье, да так что девушка побелела от боли, и невольно вскрикнула. Насладившись моментом доминирования над слабой девушкой, обратился к пленнику:

– Ну что, теперь доволен? Твоя жена у нас. Не боишься боли, ну–ну. Посмотрим, какой из тебя любящий муж. – С этими словами он достал из кобуры дружинника наган и приставил дуло к её виску.

– Ну что теперь мне скажешь, дружок?

Мысли метались с лихорадочной скоростью в голове у Давида. И он тут же воскликнул:

– Я всё расскажу! Всё! Только не трогай её, она ни в чём не виновата! Это всё я! Да это я убил тех людей! Это я хотел поднять бунт против администрации! Я один более сторонников я не нашёл!

– Не ври мне щенок! – Заорал, брызжа слюной следователь. – Нам известно, что у тебя есть сторонники! Имена живо!

– Я хотел привлечь на свою сторону людей, но они меня не послушали! Делайте со мной что хотите, пристрелите меня прямо на месте, только не трогайте Настю! Она здесь не причём.

–Застрелите, говоришь? – В глазах у отца Павла промелькнул сумасшедший блеск. – Застрелить? Это можно, только вот не сразу.

С этими словами следователь направил дуло нагана на Давида и спустил курок. Прогремел выстрел, и в комнате стало трудно дышать от запаха пороха. Герой заорал от нестерпимой боли, прижимая ладони рук к ране на правой ноге. И тут произошло событие, которое никто не ожидал, которое раз и навсегда переменило жизнь героя и его самого.

Настя, вывернувшись, укусила следователя за руку. Отец Павел, вскрикнув от боли, отдёрнулся от Насти и со злобой ударил её рукояткой пистолета по лицу. Громова Анастасия единственный лучик света в жизни героя, его любовь и вера в счастливое будущее, упала на спину и ударилась об дверной косяк затылком, оставшись так лежать без движения. На минуту в камере повисла тишина, все смотрели на безжизненное тело девушки с прекрасным умиротворённым лицом. Можно было бы принять, что девушка спит, если бы не ручеёк густой багряной крови, медленно заполняю щели в полу. Несмотря на жуткую боль в ноге, Давид рывком подался к бездыханному быстро бледнеющему телу супруги. Одной рукой приподняв её за талию, а вторую запустив в её длинные чёрные волосы, которая тут же обагрились кровью. Прижал свою супругу к себе и горько заплакал.

Тем временем отец Павел, побледнев, выскочил в коридор в сопровождении двух дружинников. Оставив Громова с одним мордоворотом для охраны.

Сколько времени Давид вот так просидел на полу, прижимая к себе тело супруги? Час? День? Вечность? Для героя это было не важно, он потерял над собой контроль, не замечая, что вокруг него происходит. В чувство его привёл мощная пощёчина и басистый голос своего отчима:

– Вставай малой! Вставай! Слышишь ей уже не помочь! Ты должен отпустить её. Сейчас любое промедление для нас смерти подобно. Ты ранен? Дай я тебя осмотрю, может получиться под шаманить из походной аптечки…

Герой, опустевшим взглядом смотрел на лицо своей ещё так недавно живой и любимой супруги. Какой смысл ему бежать? Куда? Для чего ему теперь жить? Все краски яркой счастливой прошлой жизни разом померкли, не оставив в душе ничего кроме пустоты. Но где–то в середине грудной клетки, где–то в районе набирающего темп мужского сердца, из глубины души вырвалось новое чувство. Оно заволокло сознание героя, не о чём другом думать более не представлялось возможным. В один миг цель его жизни определилась в один мощный порыв. МЕСТЬ! Вот для чего ему стоит прожить лишний день, год, вечность, и не успокоится он, пока не увидит мучительную смерть Павла. Кто принесёт ему эту смерть? Этот вопрос для героя был абсолютно ясен. Только он должен это сделать! Он и некто другой!

Давид опустил тело своей покойной супруги на пол, и с любовью закрытые её карие глаза.

– Спи спокойно любимая, ты будешь отомщена…

Рука отчима легла на его плечо, Громов старший молвил:

– Пора уходить… Она хотела бы, чтобы ты жил дальше…

– Пойдёмте, только куда?

– Есть у меня одна мыслишка. Давай–ка я тебя для начала осмотрю. Нифига себе! Огнестрельное! Так–так, дайка глянуть.

Разорвав штанину, Александр Семёныч внимательно осмотрел рану и сделал вывод, что пуля пошла на вылет.

– Пуля на вылет. Ничего жить будешь. Сейчас мы тебя перебинтуем… Так… Попробуй теперь на ногу стать. Сможешь?

Давид без особых усилий поднялся на ноги. Рана до этого не болевшая, по всей видимости из–за большого содержания в крови адреналина, начала тянуть и ныть.

– Встал, вот и хорошо. Я уже боялся, что тебя тащить придётся. Ты вот что, забери одежду этого жмура – она тебе пригодится.

Только сейчас герой заметил, что в комнате лежало ещё одно бездыханное тело, того самого амбала охранника. Охранник сидел, прислонившись спиной к стене, и все бы нечего, если бы не вываленный язык и следы от струны на шее. Семёныч тоже был переодет в форму дружинника, что сначала Давид не заметил.

Поступивши так как ему приказал отчим, герой переоделся в форму своего тюремщика и, опираясь на дружески подставленное плечо, поплёлся к выходу.

В убежище жизнь шла своим чередом. Люди просыпались в своих комнатах, в столовой ели курятину с гречкой, спешили на работу, сдавали смену и снова шли спать или есть. Жизнь в Юпитере, как и было выше упомянуто, текла своим чередом, своим однообразным, бесцветным чередом. Иногда в зале проводились работы или душещипательные собрания хоть как–то разбавлявшие томящее постоянство.

Из жизни Юпитера разительно выбивались двое человек. Оба были одеты в форму дружинников, но ими не являлись. Оба вели себя странно, если не сказать подозрительно. Козырьки их фуражек были натянуты на голову так, что скрывали за собой половину лица. Передвигались только по пустым коридорам. И когда они проходили мимо компании мальчиков подростков, и один из юнцов выругался нецензурной лексикой, они даже не сделали ему замечание. Нет, эти двое явно не вписывались в жизнь убежища.

Сначала Давид не мог свыкнуться с мыслью, что он теперь вне закона, и форма дружинника доставляли ему массу неудобств. Казалось будто все люди его в чём–то подозревают. Он ежечасно оборачивался и не найдя взгляда, который так прожигал его спину успокаивался. Но через минуту, другую все повторялось снова, и снова. Чувство слежки стало для него настолько невыносимым, что это заметил Семёныч.

– Не крутись, ты привлекаешь лишнее внимание, у меня все под контролем.

– Семёныч, ты хотя бы можешь мне сказать куда мы идём? Может я что и подскажу дельное.

– Нам сейчас прямая дорога в церковный зал собраний. Лишь бы поспеть, без нас не должны начать…

– Что начать? Я не понимаю, что происходит? А хотя мне всё одно… Меня впутали в какой–то заговор без моего ведома, и они ответят мне за Настю! Я лично распотрошу этого ублюдочного святошу!

– Не время, Давидик, горячку пороть. Мы должны действовать крайне хладнокровно и расчётливо. У меня есть план, в который я тебя пока не могу посвятить, просто доверься мне. Если что–то пойдёт не так, много хороших людей поляжет. Будем пытаться всё провернуть без кровопролития. Так что пока держи себя в руках. Время для мести ещё придёт.

Как ни волновался Громов старший, но в зал собраний они успели вовремя. В окружении дружины, вооружённых против обычного до зубов огнестрельным оружием. С небольшой самодельной трибуны, гневно потрясая в воздухе своим маленьким кулачком, произносил речь сам отец Павел. Его ораторский голос эхом отражался от стен зала. Как могло бы показаться наблюдательному слушателю, отец Павел был чем–то взволнован, а очень храбрые наблюдатели могли бы ещё заметить, как взгляд оратора лихорадочно метался из стороны в сторону, в руке он сжимал платок, которым то и дело вытирал пот, обильно выступавший на его сальном лице. Всё это и многое другое указывало на то, что человек был чем–то явно встревожен, если не испуган. Но этого никто не заметил, люди стояли, склонивши голову, и внимали каждому слову, принимали для себя, они впитывали жадно каждый звук, как губка впитывает воду:

– Братья! Сестры! Возрадуйтесь! Ибо сегодня мне Господь наш спаситель ниспослал знак во сне… Сей знак гласил, что скоро настанет эдем на земле, возрадуйтесь! Мы чтили его заповеди! Мы изгнали из наших бессмертных душ того чьё имя нельзя называть в храме Божьем! Этой ночью ко мне пришло видение Святого Петра, он сказал мне, отрёкшись от сатаны, найдите вы ко мне дорогу! Но будь осторожен, сказал он мне. Коварен Люцифер подошлёт к тебе приспешников своих, дабы увели они тебя с пути истинного. Пускай тебя не введёт в обман их лик, ибо явиться они могут в любом обличии. Пускай огонь твоей веры покарает приспешников! Хвала! – Срывающимся на хрип голосом прокричал отец Павел.

– Хвала! – Множеством голосов грянуло общество.

– Хвала! – Эхом отозвались бетонные стены.

Мысли в голове Давида летали с бешеной скоростью, он не слышал и половины этой чепухи, его голова была занята другим…, Казалось бы, после трагической смерти супруги его ничто не сможет напугать. Отрекаясь от жуткой действительности, как от дурного сна, он так и не заметил для себя, когда он перешёл черту между выдумкой и реальностью. Вот сейчас всё закончится, и он проснётся у себя в комнате, и под боком будет мирно посапывать его Настя. Но с каждым шагом рана в ноге ныла все больнее и больнее. Следы побоев и переломанные ребра начали давать о себе знать. И верить в то, что это лишь его очередной кошмар становилось все труднее и труднее.

В последнее три месяца ему только и снятся кошмары, один другого ужасней. Единственное что их объединяло, в каждом сне он был на поверхности. И хотя он знал, что без защитного костюма и противогаза на верху не продержатся и пяти минут, в нем зарождались чувства, которые он не мог себе объяснить.

«С раннего детства мне внушали, что наверху жизнь невозможно, что массированные авиаудары прикончили все живое в этом некогда развитом промышленном регионе. Кажется, старики называли эту землю Донбассом. Будто нам повезло больше остальных, один из континентов вовсе ушёл под воду, а про судьбу оставшихся выживших после войны можно было только догадываться. А как же переселенцы? Многие из этих бедолаг приходили к блокпосту обезвоженными потерявшими всякую надежду, правда, много о своём жизни на поверхности они не болтали, разговоры на эти темы были в корне пресечены дружиной, но все же, как им удалось выжить?» – Чувство сомнения неспешно, но цепко охватывало его… – «Правду ли мне внушали все эти годы? Если нет, тогда зачем администрация это скрывает? Какой смысл держать нас взаперти? В этой бетонной могиле не может быть жизни. Разве человек может жить в пожизненном заточении?» – Его мысли прервал отчим.

– Не вздумай ничего отчебучить, помни, о чём мы договаривались. – Прошептал взволнованным голосом ему на ухо.

Возле трибуны проходило какое–то оживление. Голос отца Павла уже не отражался мягко от стен, он гремел.

– Этот человек продал себя сатане!

Двое дружинников под руки тащили к трибуне какого–то человека. Человек был без сознания, его лицо было сильно изуродовано гематомами, комбинезон был разорван до пояса. Когда обессилено повисшее на руках тело вынесли в центр зала, герой ели сдержался от крика. Это был Дима Руднев! Тишина повисла в зале, так что стало слышно, как капает вода с труб. Вдохновлённый произведённым эффектом, отец Павел продолжил, и теперь казалось, что вся община превратилась вслух.

– Этот человек, – он вытянул перст указывая на пленника, – предал нас. В его комнате мы нашли вот это. – Павел достал и поднял над головой книгу. Давид смог рассмотреть перевёрнутую звезду, нарисованную на обложке, и ещё пару непонятных знаков, которых ему до этого никогда не приходилось видеть. – Братья и сестры! Вам решать судьбу этого человека, но прежде чем вы дадите свой ответ помните, это он своим нечистым колдовством наводил мор на скот! Это он совратил Анну! Это он призывал на нас все беды и страдания нами пережитые. Так каково будет ваше решение?!

Тишина повисла в зале, но она продолжалась не долго. В самом конце послышался детский голос.

– Смерть!

Тут же его подхватили ещё дюжина глоток,

– Смерть! – Теперь бушевала вся община.

– Смерть демону! Отдайте его нам! – Оратор воздел свою длань, и в зале снова воцарилась тишина.

– Смерть, ну что вы сами вынесли ему приговор. Его приведут в исполнение завтра. Мы предадим этого человека огню, дабы очистить его душу, хотя я и не знаю, есть ли она у него, хм…

– Лжёшь собака! – Прогремел басовитый голос отчима. – Лжёшь! Расскажи людям, кто на самом деле убил больше народу, чем все крысы и болезни вместе взятые! Кто убил Анастасию Громову? Твои руки по локти в крови! Ты не смеешь попирать своими грешными ногами устав убежища!

Павел лихорадочно замотал головой, ища в рядом стоявших дружинниках поддержки, бойцы, словно по команде скинули с плеча автоматы и привели их в боевую готовность. Увидав это, оратор завопил дурным голосом:

– Убейте этих двоих, это зачинщики бунта! Они сбежали из–под стражи!

– Не так быстро! – Вступил в разговор до этого момента, стоявший молча человек в балахоне. Он рывком скинул с головы капюшон, и герой узнал в этом человеке начальника караула дядю Славика. Скинув балахон, и оставшись в защитном костюме цвета хаки, начальник караула, а попросту начкар, отдал команду бросить оружие дружинникам. В этот момент рядом с ним ещё около пяти бойцов, снимая балахоны, оказались одетыми в точно такой же защитный костюм, вооружённые автоматами довоенного образца АКМ–74.

– Вы в меньшинстве, и живыми вам отсюда не выбраться. Так что бросайте оружие на пол по добру – по здорову, и возможно администрация пересмотрит ваши дела. – Бросаясь слюной, проорал Павел.

Начкар усмехнувшись в свои мохнатые седые усы, ответил:

– Ну это ещё как посмотреть кто окружён. – И указал пальцем вверх. Над самым потолком часовни, на деревянных лесах расположилось отделение разведки отчима, вооружённые снайперскими винтовками и автоматами.

Отец Павел только сейчас понял, в какую передрягу он попал. Краска медленно отливала от его лица, придавая ему зеленоватый оттенок. Яростно шипя себе под нос проклятия, и пятясь за спины ребят ДДБУ.

– Ты не посмеешь пролить кровь в храме Божием!

– Вот и я тебе говорю. Пускай твои ребятки пушки опустят, и мы с тобой, Павлуша, с глазу на глаз потолкуем. Никто не пострадает, слово офицера.

Оратор уже было согласился на переговоры, как вдруг его, лихорадочно блуждающий взгляд, зацепился за одну очень знакомую фигуру в форме. Внимательно присмотревшись, к своему несказанному ужасу узнал в ней бывшего арестанта Давида Александровича Громова, который, не скрываясь, молча смотрел в глаза своему недавнему палачу.

То, что прочитал в глазах героя Павел, заставило содрогнуться от ужаса каждую клеточку его тела. Из этих чёрных, как ночь, глаз на него смотрела смерть. И это заставило его резко пересмотреть свои шансы во вражеском плену. Внезапно он выхватил у рядом стоящего совсем молодого пацанёнка автомат и, прикрывшись его телом, дал длинной очередью в сторону героя.

Давид чудом успел упасть на пол и пули, просвистев над самой головой, покосили с десяток ни в чём не повинных прихожан мужчин и женщин. И тут в зале, под ликами образов и ярко пылающих свечей, разразился настоящий ад. Обе стороны открыли беспощадный огонь друг по другу, а зажатые между ними прихожане в ужасе метались от трибуны к выходу. Герой, воспользовавшись неразберихой, поднялся с пола и, пригнувшись, принялся обходить трибуну короткими перебежками, надеясь, самостоятельно расправится со своим ненавистным врагом. Но у него ничего не получилось, слишком шквальный огонь вели их противники.

Бойцы из дружинников были аховые, не имея опыта ведения боя стрелковым оружием, они выпустили все свои патроны за считанные мгновения. И в пример на уровень выше были бойцы караула и разведки, имевшие большой опыт в этом деле и методично отстреливавших врагов одного за другим. Вскоре в зале воцарилась тишина и начкар дал команду перегруппироваться.

К герою подбежал растрёпанного вида отчим с автоматом наперевес, участливо поинтересовался:

– Ну как ты, цел? Тебя не задело? Вот и славно, а то эти фанатики половину наших положили. Теперь самое главное укрепится на позициях. Дай Бог, чтоб всё гладко прошло.

Герой поднялся на ноги и направился к трибуне. Потопчась пару минут около неё, и переворачивая трупы бойцов дружины, он понял, что Павел смог как–то улизнуть. Ничего, это простое везение. Никуда он отсюда не сбежит, и когда он поймает его ещё живого и напуганного, словно крыса, месть героя будет страшна и сладка.

Глава №3

Вот уже два дня по всему убежищу велись беспощадные бои. Зелёных человечков (как про себя называл военных отчим) было в разы меньше чем сотрудников дружины, но если в дружину отбирали более сильных, крупных и преданных администрации парней, то подборкой и обучением военных кадров занимался лично начкар – Кузьма Вячеслав Андреевич, которого солдаты, считая своим вторым отцом, за глаза любовно называли просто Кузьмой, который и возглавил сопротивление. Беспрерывная муштра и дисциплина в рядах бойцов Кузьмы дала свои плоды. Солдаты наносили один удар за другим, одерживали победу над разленившимися за годы тихой службы дружинниками. Конечно же не все сотрудники ДДБУ желали войны, многие из них добровольно сдавали оружие и были направленные в камеры для допросов, решение что делать с ними было отложено до более спокойной обстановки. Вскоре под контролем ополчения были четыре из пяти уровней убежища.

На пятом уровне служили наиболее опытные и ярые приспешники – администрации. Два лифта по приказу администрации были сразу же обесточены, а шахты заминированы. Оставшаяся лестница была забаррикадирована на ней–то шли самые кровопролитные бои. Обе стороны уже потеряли много людей, но не одна не думала отступать. Все это Давид узнал от своего друга Димы, выжившего в этой суматохе не без Божьей помощи. Друг пришёл проведать его в больничное крыло. По мнению Димы, был один способ быстро решить эту проблему. Вентиляционные шахты расходились по всем уровням, от отсека фильтрации воздуха, подавая свежий кислород. Если бы нашёлся человек, который смог бы пробраться в тыл противника, вся эта суматоха закончилась бы намного раньше.

– Ну как ты тут? Что тебе врач сказал?

– Он меня ещё не осматривал, как сюда отчим привёл, я сразу же вырубился, и вот ты меня разбудил.

– А, понятно. А где Настя? Она ещё не приходила?

– Дима, она… Она погибла.

– В смысле погибла? Я с ней час назад виделся, она к тебе собиралась.

– Не может быть этого! О Боже, она жива! Это просто чудо! – Герой сделал резкое движение подняться, но обессиленно тут же рухнул назад на кровать. Тут за белой ширмой послышался голос медсестры.

– К нему нельзя. Пациент потерял слишком много крови, ему необходим отдых.

– Пустите меня к нему, я его жена и я имею право…

С этими словами полог ширмы откинулся и пред героем предстал силуэт заплаканной супруги.

– Давидик, миленький как ты? Тебе очень больно? Я, как только смогла, так сразу же прибежала.

Герой с любовью погладил волосы, склонившейся над ним супруги, и спустя минуту молчания произнёс:

– Я уже было потерял тебя. Ах, моя Настюша, как ты меня напугала.

– Я здесь с тобой, милый, и я всегда буду рядом. ОН тоже хочет тебя видеть. ОН скучает по тебе.

– Милая кто он? Я не понимаю, о чём ты?

– Твой отец. ОН так долго тебя искал…

– Мой отец? Ты же знаешь, что у меня нет отца! Настюша, куда ты уходишь! Не покидай меня!

Яркий свет больно ударил по глазам героя, и он услышал женский голос.

– Так–так реакция зрачков на свет в норме, физическое состояние в норме, переломов нет, вот только на правой ноге неглубокая царапина имеется, но это не смертельно. В общем, ваш сын полностью здоров, не вижу повода для беспокойства.

– Странно могу поклясться, что видел, как пареньку прострелили ногу, хотя в последнее время я стал меньше верить своим глазам. Вставай малой, нас ждут великие дела!

Сквозь слёзы Давид увидел лица, склонившихся на ним Семёныча и какой–то медсестры. Только и смог спросить:

– Что со мной? Где я? Где Настя? Что в конце концов происходит?

Семёныч с лицом знатока повернулся к медсестре и поинтересовался:

– Вы уверенны, что он не контужен?

И получив отрицательный ответ, обратился к герою:

– Настя погибла, и ты это знаешь, сейчас нет времени для слёз. Соберись! Ты находишься в больнице на третьем уровне. Это я тебя сюда бесчувственного притянул из зала церкви. Вставай, сейчас каждый человек, умеющий держать в руках оружие на вес золота.

Поднявшись на первый уровень, сквозь опустевшие от людей коридоры и лестницы. Герой и его вездесущий ангел хранитель Семёныч подошли к двери, за которой был командный центр ополчения, некогда комнату хранения оружия. Металлическую дверь К.Х.О. охраняли двое до зубов вооружённых бойцов. Семёныч без остановки распахнул дверь ногой, на ходу брякнув охранникам, что Давид с ним и вошёл в оружейную.

Герой тут же последовал за отчимом. В комнате оказалось очень светло и душно от табачного дыма. Возле стола взад–вперёд прохаживался начкар и нервно курил, как успел заметить герой кроме их троих в комнате больше никого не было. Увидев вновь прибывших, Кузьма затушил докуренный до фильтра бычок об костяшку кулака и присел в кресло за длинный прямоугольный стол, но тут же спохватился, встал и потянулся за очередной сигаретой в карман. Отчим окинул взглядом комнату, выражение лица Кузьмы и тут же всё понял, тихо спросил:

– Дела дрянь?

– Ожил малой? – Вопросом на вопрос ответил начкар. И после того как Давид утвердительно кивнул, подошёл и пожал герою руку. Славик был человеком старой закалки, намного старше Давида, он был примерно ровесником Семёныча, имел не малый рост, худое телосложение, но по рукопожатию Давид понял, что этот человек наделён не малой физической силой. Голова его была покрыта белоснежной сединой, а на его лице красовались белоснежные усы.

– Дела у нас хуже некуда ты и сам все прекрасно знаешь. Тут гости через три недели должны заявиться, а мы всё с этими фанатиками справиться не можем. Ко всему прочему они ещё АГС–30 притянули!

– Станковый гранатомёт?! – Не удержался Семёныч.

–Он самый. Где они его достали ума не приложу… У нас такого ствола в убежище сроду не было.

– Знали гады о наших планах, вот и подготовились. Говорил тебе Славик, что есть у нас здесь крот, который им всех наших сливал. Не зря же они такую чистку кадров устроили, заранее готовились сволочи.

– Как бы то ни было у нас есть большая проблемы и самое время её решать. С одной стороны, необходимо приготовится к приходу гостей, и выслать людей в Оплот за помощью, да и казаков предупредить стоило бы. С другой стороны, эти крысы на пятом уровне засели, не могу же я у себя за спиной вооружённых головорезов оставить, да и ещё вдобавок катастрофическая нехватка кадров, сам знаешь у меня половина бойцов раненых остальная половина от бессилия с ног валится. Единственный шанс – это атака в лоб, тем более, что гранаты до всего этого у нас изъяла наша дальновидная Администрация. Вот и получается брат, что мы с тобой между молотом и наковальней попали как тот гм… Ладно, это уже лишнее. Ты, я вижу, свежие кадры привёл, но ничего сейчас мы его экипируем и в бой…

– Это не моя война… – Еле слышно молвил он. Оба старых вояк разом взглянули на стоявшего возле двери, и за все время не проронившего ни слова Давида.

– Это не моя война. – Вновь, о крепнувшим голосом повторил герой. – У меня есть счёты с Павлом, но это касается только меня и его, и никого более. Вы оба хотите втянуть меня в какую–то авантюру, где есть угроза для моей жизни, не объясняя мне ровным счётом ничего, что бы следовало знать человеку, перед тем как идти на верную смерть.

–Хочешь правду? – Взглянув из–под косматых бровей поинтересовался начкар.

– Да всю без остатка.

– Ну тогда слушай… Давид тебе что–то известно об организации Строителей Нового Славянского Мира… Или Патриотов Нового Славянского Мира… Уже и не вспомню. Эти ребята очень опасны, и не так просты на первый взгляд. Сейчас они интенсивно набирают обороты подламывая или подкупая под себя города и территории, причём не чураются любых даже самых гнусных способов. Насколько нам известно главный у них некий Остап, та ещё мразь. Этот подонок радикально настроен ко всем, кто идёт против него, и всяческий раз на корню пресекает любое недовольство. Его политический курс очень предсказуем, правда эта организация старательно прикрывает его заботой о людях и их будущем, но по факту мы имеем совершенно другое.

– У них даже форма чёрная, как у фашистов второй мировой. – Мрачно добавил отчим. – Я сам видел. Даже шевроны, значки и звания похожи. Фашисты биомать! И этим всё сказано. Правда называют себя по–другому, но хрен редьки не слаще.

– Сейчас они в состоянии войны с казаками. – Терпеливо добавил Кузьма. – С Южным у них временный мир, поэтому им и «разрешили» занять переправу.

– Нацисты грёбаные. – Злобно сплюнул сквозь зубы отчим.

– Ну а мы тут причём?! – Не выдержал Давид

– Пару недель назад на наш первый блок пост вышла большая группа этих «остаповцов». Что–то не ладное творится на верху, так далеко они ни разу не заходили. Попадались иногда разведотряды, но мы их не трогали, и они нас не обижали. А тут не меньше пары дюжин тяжело вооружённых нацистов. Ну, наши парни и стали в штыки, и я там был и отчим твой. Но нацисты нападать не спешили. Из их отряда выделился главный и потребовал переговоров с начальством. Через полчаса перед ним стоял отец Павел собственной персоной. О чём они там разговаривали (а говорили они достаточно долго) некто из нас не слышал. Вот только под конец их диалога этот главный убрался вместе со своими головорезами довольный собой до нельзя лучше, а отец Павел вернулся в убежище с весьма озадаченным лицом. И вот спустя пару дней мои люди в администрации донесли мне жуткую новость. Начальство решило слить убежище фашисткой мрази. Будто бандиты предложили на выбор либо добровольно сдаться в рабство, либо они из нашего дома нам же братскую могилу устроят. Скоты… Сроку на раздумье дали месяц. Будто через три недели их главный сюда такую армию направит, и столько техники, что с землёй нас сравняет, если мы конечно не согласимся на их любезное предложение. Стоит тебе повторить, какое решение приняло наше начальство? Им бы только свои шкуры сберечь. Этим сволочам вот небось пообещали лучшую участь, чем судьба раба. Вот я и говорю, что положение у нас скверное. С одной стороны, нас фашисты поджимают, а с другой необходимо на гранатомёт голой грудью бросаться… Если бы удалось послать отряд за подкреплением на поверхность, да сейчас каждый воин на вес золота…

– Не надо ни куда, не какой грудью бросаться. Есть другой выход. – Перебил речь начкара герой.

– Ты можешь что–то предложить?

– Да. Если достать карту вентиляционных шахт, а она по любому должна быть в отсеке фильтров воздуха. Можно было бы пробраться в тыл противника, и решить эту проблему с меньшими потерями.

Отчим вместе с Кузьмой разом глянули на Давида, и наперебой принялся строить планы дальнейших действий.

– Это гениально! Как я раньше сам до этого додумался?

–Как гласит народная мудрость: молодая голова, свежая голова!

– Да ты чего, Семёныч, нет такой поговорки, то ты сам сочинил.

– А может и сочинил, это дела не меняет. Молодец парень! Осталось только карту найти и как следует подготовиться к вылазке.

– Карту я беру на себя, а ты пока, Семёныч, экипируйся и пацана экипируй. У нас все равно больше свободных людей нет, так что вам и карты в руки. Встретимся на втором уровне, бывайте хлопцы. – И с этими словами Кузьма бодрыми шагами вышел из оружейки.

Громовы остались одни в К.Х.О., и старший, не теряя времени, принялся вооружаться и наставлять младшего.

– В первую очередь разгрузку, бронник не бери от него всё ровно пользы не какой он больше от осколков, да и веса лишнего добавляет, а нам с тобой ещё по вентиляционным шахтам ползать. На вот возьми пару гранат из моего личного запаса. Та, которая гладкая это наступательная, а та, которая рифлёная и на лимон похожа это оборонительная, её только из укрытия кидать, а не то и тебя и меня осколками посечёт. У них радиус двести метров, так что без моей команды не применять.

Герой одел на себя разгрузку, по–простому лифчик. Распихал по карманам гранаты. И принялся осматривать холодное оружие. Выбор его остановился на простом, но эффективном армейском ноже с защитой для рук. Так что нож можно было использовать как для колющих, режущих ран так и в роли кастета. Огнестрельное оружие особым выбором не отличалось. Пара древних давно не смазанных пистолетов, и около десятка довоенных автоматов типа АКС–74 и АКСУ. Выбор остановился на модели АКСУ как наиболее лёгком и маленьком. Также, по словам отчима, эта модель автомата специально разрабатывалась для ведения боя в зданиях и узких коридорах. Снарядив к автомату шесть рожков и, распихав их по карманам лифчика, Давид почувствовал себя намного увереннее

Осмотрев своего пасынка с ног до головы, Семёныч спросил:

– Ты хоть стрелять умеешь? Нет? Ну ладно все приходит с опытом… Шутка ха–ха. Не высовывайся, держись меня. Как целиться я тебе показывал. А ножом пользоваться умеешь?

Давид хотел было заметить, что геройствовать он и не собирался, да и стрелок из него никудышный, вот если бы на кулаках… На кулаках Давид бился мастерски. Что касается ножа – тут уверенность в себе подводила героя. Он понятия не имел, как и куда им надо бить, чтобы быстро свалить с ног врага. Единственное что знал он наверняка что если человеку перерезать горло, то далеко он не убежит, да и много хлопот не составит. Но в ответ герой лишь отрицательно помотал головой. На что Громов старший заметил:

– Вот погоди, это для тебя будет лучше. Если надо будет быстро и тихо устранить противника, воспользуйся вот этим. – С этими словами отчим достал из кармана и протянул ему струну с двумя ручками. – Резать надо уметь, но нечего все с опытом приходит. Я вот раньше тоже… Как первого своего человека убил, так полдня в себя прийти не мог, все желудок рвотными массами опорожнял, а сейчас ничего… Привык… Что человека, что муху.

Герой принял струну и припрятал её в нагрудном кармашке.

– Я вот что ещё хотел у тебя Давид спросить. Ты это с вентиляционными шахтами сам придумал, или кто подсказал?

– Во сне мне эта идея приснилась.

– Ты смотри прямо Менделеев номер два. Мне в твои годы девки голые снились…

Недосказав фразу Семёныч спохватился, но уже поздно. Герой нахмурился и ушёл в себя, не желая больше ни с кем общаться. Но пересилил себя и спросил у отчима:

– Как там Димка оклемался от побоев?

– Димка мёртв, его ещё в церкви шальной пулей зацепило. Я вот всё не решался тебе сказать. Да ты сам спросил…

– Царство ему небесное.

– Пойдём малой нам нужно спешить. Тётка по имени удача ждать не любит.

– Какой сукин–сын так шахты строил, ни фига с картой не сходится! – Возмущался Громов старший, подсвечивая фонариком на небольшую планшетку. Вот уже около часа, ползя по узкому проходу вентиляции, ему с пасынком приходилось третий раз наугад выбирать коридор шахты.

Поначалу всё шло по намеченному плану. Проползав в этих узких коридорах около получаса и несколько раз спустившись, герои наткнулись на препятствие в виде развилки, которая не была указана на карте, любезно предоставленной Кузьмой. Согласно планшетке, они должны были давно быть на пятом уровне, но заветного выхода так и не было видно. Вместо него перед самым лицом Семёныча крутились два вентилятора с металлическими лопастями.

– Ничего не понимаю! Славик должен был отключить подачу напряжение на вентиляционные шахты. Откуда эти косте–дробилки запитаны? Чушь ты придумал Давид, а я дурак старый повёлся, не надо нам было сюда соваться. Ползаем как слепые котята, конца и края этому лабиринту нет. – В очередной раз, сверяясь с планшеткой, пробурчал Громов старший.

– На пятом уровне могут быть свои генераторы, для начальства строился как–никак. –Оправдываясь, заметил пасынок. За всё это время герой не проронил ни слова. Он стойко переносил всю пыль и недокрученые шляпки болтов и саморезов, встречающиеся ему на пути, изрядно продырявившие его зелёный камуфляж.

– Эхах… Ладно, надо что–то делать с нашей бедой. Куда пойдём? Направо или налево?

– Пошли налево.

– Пошли… Я из–за этого с первой женой развёлся.

С этими словами Семёныч достал из кобуры армейский нож и накрепко зафиксировал лопасти вентилятора. Герой последовал следом. Дальше коридор спускался вниз под крутым углом. И им пришлось спускаться по шахте, расставив руки и ноги для упора. После очередного утомительного спуска, старший наконец–то увидел в вдалеке заветную решётку выхода. Подползя по ближе, Семёныч к своему облегчению обнаружил, что она держится на паре болтов. Вытолкнув ногой решётку вниз заметил:

– С одной стороны и хорошо, что здесь всё от старости сыпется. Нам на руку.

–Этот комплекс ещё до войны строили. Удивительно как он столько времени вообще держится. А ты говоришь…

–Тихо! Не шуми. – По команде герой замолчал и весь превратился вслух.

Невдалеке послышались шаги, звук эхом отлетал от стен. Так грохотать могли только дубовые военные берцы дружинников. Семёныч приложил указательный палец ко рту, Давид старался издавать как можно меньше звуков, но шахта не предназначалась для комфортных прогулок, и сидеть приходилось в крайне неудобном положении. Шаги звучали все ближе и ближе, к ним приближались двое дружинников. Герою голоса этих двоих показались знакомыми, ребята совсем недавно поступили на работу, и, по всей видимости, мало понимали, что происходит с их некогда тихим и стабильным домом. Но работу свою выполняли ответственно и чётко. Вот и сейчас услышав в соседней комнате грохот упавшей решётки, они незамедлительно поспешили проверить все ли в порядке. По мере их приближения к люку шахты стало слышно, о чём они разговаривают.

– А я тебе говорю, что отец Павел обещал лично наградить того, кто поймает этих сатанистов, я своими ушами слышал. Отец Павел говорил, что они очень опасны, особенно их вожаки некие Кузьма и Громовы отец с сыном.

–Да брось Кирха куда им, Громова младшего я знаю, Давидом зовут спокойный такой, и отчима его знаю тихий мужик. Разберутся и без нас, вот увидишь, администрация это быстро уладит.

Давид не ошибся, их и правду было двое. Молодые здоровые организмы, пускай не слишком умные, хотя зачем им много ума? За них есть кому думать. Одного из них герой узнал. Когда–то они недолго вместе работали на ферме, но вскоре этот паренёк проявил пламенное желание сотрудничать с начальством, за что и был избит коллективом работяг. После чего переведён в ДДБУ. Когда дружинники походили под люком, герой получил тихое распоряжение отчима:

– Сиди тихо и не высовывайся

Семёныч с проворством двадцати летнего пацана прыгнул в отверстие люка. Через мгновение внизу послышались звуки борьбы, а ещё через секунду звук двух падающих молодых, здоровых и не слишком умных организмов.

– Малой, слезай! Хватит штаны протирать, дырку протрёшь, никто замуж не возьмёт.

Давид, подражая своему крёстному, прыгнул в отверстие люка, неудачно приземлился и вывихнул лодыжку. От боли и от злости хотел было возразить своему грубому и несправедливому отчиму. Но увидев два лежащих тела с синюшными лицами, выпученными глазами и вываленными языками, резко передумал. Нависшую тишину перебил Семёныч:

– Ты только глянь, как мы удачно попали! Это же трансформаторы. Ты оказался прав, у них есть своё автономное питание. А ну–ка поколдуй над ними, нам лишнее освещение ни к чему, будем стараться действовать тихо.

Исследовав небольшую комнату, герой обнаружил древний щиток, а в нем пару рубильников. Особо не заморачиваясь он потушил оба. И выскользнул за дверь вслед за отчимом, стараясь издавать как можно меньше шума. Коридор, в который они попали, был широким пустынным. По всей видимости, все бойцы ДДБУ находились на передовой. Никому и в голову не пришло оставить охрану на случай диверсии. Подождав немного, пока глаза привыкнут к темноте, Семёныч изрёк очередное наставление:

– Действуем тихо. Без шума и пыли. В открытый бой не вступать. Наша цель диверсия, чем больше нашкодим – тем лучше. Пойдём потихоньку, по пути сориентируемся в дальнейших действиях.

И диверсанты двинулись по длинному коридору, ступая еле слышно. Как всегда, первым шёл Семёныч, а герой плелся хвостиком. Вскоре коридор принялся петлять и вывел их к небольшой металлической лестнице вверх. Когда Громов старший сделал шаг вступить на первую ступеньку, наверху послышалось чьё–то нечленораздельное бормотание:

– Сколько можно… Долбаный рубильник… Опять предохранители полетели. Говорил я им, что менять пора, но нет их сиятельству видней… Когда уже этот бардак закончится?

Спрятавшись под лестницей, диверсанты принялись подкарауливать свою ничего не подозревающую жертву. Когда наверху яркий свет от фонаря рассеял тьму в коридоре, Семёныч потащил нож из кармана разгрузки, но герой опередил его, давая понять, что сам разберётся. Давиду показался знакомым этот голос и интонация, и когда человек спустился вниз и ничего не подозревая поплёлся по коридору, герой шагнул следом. Подгадав удобный момент, он сильно наступил своей ступней на икру противника, в то же время захватом взял его шею и наклонил на себя. Ничего не ожидавший человек упал на спину и выронил фонарь из рук. Захват сжимался все сильнее и жертва, жутко хрипя, из последних сил пыталась оторвать руку герои от своей шеи, но безрезультатно. Когда попытки вырваться переросли в вялые конвульсии, свет вращающегося на полу фонаря осветил лицо жертвы и младший смог его рассмотреть. Это был Витя! Витя Маслопузый, коллега его покойной супруги.

Ослабив захват, младший отпустил его, подняв с пола фонарь, встал над Виктором. Виктор, тут же придя в себя в мгновение ока отполз от своего душителя на приличное расстояние и хотел было закричать, но тут увидел лицо нападающего и лишь удивлённо воскликнул:

–Давид! Какого лешего ты здесь делаешь?! Какого чёрта тебе от меня надо?! Постой нам объявили, что тебя расстреляли как мятежника. Тебя и отчима твоего…

– Кому нам? – Перебил его Семёныч, выйдя из укрытия.

– Мне, Ане и многим остальным… – Окончательно опешив от такого поворота событий, Виктор, встав на ноги и потирая шею продолжил:

– Будто вы устроили бунт и перестреляли кучу народа, и что мы единственные, кто выжил, остальных вы перевешали.

– Вот Суки! – Не выдержал герой. – Много вас? Где вас всех держат?

– Нас держат в холе прямо за блок постом. Дальше не пускают, как я не просил.

– Все понятно, они себе и заложников набрали! Как вы здесь вместе с Аней оказались?

– Я был на работе, когда они пришли за Настей. Вместе с ней меня повели в камеру, где уже сидели Рудневы и ещё с десяток человек. Сначала они увели Настю, потом пришли за Димой, а после про нас будто забыли. Но вскоре явилась бригада дружинников и под конвоем сопроводила нас всех сюда, объяснив это все тем, что здесь на пятом уровне самое безопасное на данный момент место. Когда на всём уровне вырубили свет, меня пригнали сюда, что бы я запитал электричеством трансформаторы от аварийной линии. Как–никак я вот уже пять лет энергетиком работаю…

– Ты что бухой?! Куда ведёт этот коридор? – Вновь прервал Семёныч не в меру болтливого электрика. – Где ты умудрился так ужраться?

– Ну, я выполняю для администрации эту роботу, и по моей просьбе мой хилый иммунитет, постоянно поддерживают спиртными напитками…

– Работаешь за выпивку? Как интересно… Куда коридор ведёт, в последний раз спрашиваю. Говори, алкашня ты вонючая! – Сделал шаг вперёд к Виктору, багровеющий от злости Громов старший.

– Да прямо в люксы и ведёт, только со стороны столовой…

– У них что, и столовая своя отдельная есть? – Ахнул Давид.

– А ты как думал? Будет его преосвященство ячневую кашу с курятиной есть?! Я сам не видел, но… Но запахи из кухни идут превосходные…

– Хватит болтать попусту. Ты знаешь, где сейчас проходят собрания администрации? – Спросил у электрика Семёныч.

– В пятом люксе. Вот только они там как заперлись, так сутки про них ничего не слышно. Сидят и носа не показывают.

– Охраны на уровне много?

– Ну… Пара охранников около двери. И ещё трое нас охраняют. Больше я не видел. Говорят, будто все остальные на передовой.

– Ладно, Давид, все, что нам надо мы узнали, пойдём потихоньку. А ты, Витя, сиди здесь тихо и не высовывайся.

– Я не останусь здесь один, тем более меня там Аня ждёт. А если Дима вернётся?

– Не вернётся, его убили…

– Кто?

– Люди Павла.

– Как же так? Да я… Я ведь его совсем недавно видел… Что я Ане теперь скажу? Она ведь его ждёт. – Герой заметил фальшивую нотку в последнем сказанном предложении, будто Виктор не очень сильно жалеет об этой утрате, да и на его лице на несколько секунд задержалась довольная даже несколько ехидная улыбка. Хотя может это всего лишь причудливая игра света и тени?

К этому моменту Громову старшему в конец надоели эти "девичьи нюни", и он заявил:

– У нас ещё будет время оплакивать убитых, а сейчас нам пора заняться делом! Ты проведёшь нас в комнату собраний и сделаешь это как можно тише. Ты понял? За оказанную помощь получишь награду.

– А отказаться я могу?

– Можешь… Мы твоей Ане тебя в целости и сохранности доставим. Почти в целости, может по дороге какой–нибудь из кусков потеряем…

– Я согласен!

– Вот и молодец. Давид ты готов?

–Готов.

– Тогда вперёд навстречу мучениям! Тьфу, мать его, ну вы меня поняли.

И троица направилась вверх по лестнице, а дальше по тёмному петляющему коридору.

– Никаких тебе дверей, ни ответвлений! – Полушёпотом произнёс герой, на что Виктор ответил:

– Это убежище ещё при старой власти переоборудовали. Я, когда–то давно слышал, что здесь раньше какая–то шахта была. В былые времена в нашем краю много шахт было, тем и славился. Ещё слышал, что многие из них до войны в военные базы переоборудовали. Вот и место это. Нет ну скажите мне, зачем строить такой длинный коридор? Мне кажется, что раньше здесь ещё двери были вот только они замурованы. Могу поклясться, что иной раз слышу, будто кто–то снаружи скребётся.

– Отставить разговорчики! – Чуть было не сорвался на крик Семёныч. Как уже Давид успел заметить, Виктор нервировал отчима как никто другой. – Это у тебя в голове тараканы панцирями трутся, оттого и звон… Ты проводник вот и веди молча. Кстати хочешь каламбур?

– Нет.

– Ну, слушай! Ты знал, что любой электрик рано или поздно становится проводником?

Коридор оказался и впрямь очень длинным, но на всем пути путникам не попалось не одной живой души за исключением худощавых облезлых крыс, которых было здесь предостаточно. В мире нет ничего бесконечного кроме вселенной, человеческой глупости и жадности, хотя в первом герой сомневался. Вся вселенная всю его малую жизнь была заточена в эти бетонные стены. Каково это жить наверху? Герой не знал, да если честно не сильно и стремился узнать. Его мало волновало отсутствие солнца и неба, он был всем доволен. Выпусти его за блок пост и дай ему выбор, где жить, под зловещим солнцем или же надёжными бетонными блоками, он, бесспорно, выбрал бы второе. Эти стены стали для него родными. Они стали для него домом.

Так как эта бетонная кишка, зовущаяся коридором, не входила в перечень бесконечных вещей, само собой за очередным поворотом в вдалеке засиял тусклый свет керосиновой лампы. Семёныч снял с плеча АКСУ–74, снял с предохранителя и довёл патрон в патронник, герой, подражая, продел следом всё вышеуказанное.

– Дальше тоже никого не должно быть, я же сказал, что проведу, значит все буде "хоккей". – Гордо заявил проводник.

Громов старший подозвал к себе пасынка так, чтобы Виктор не слышал и прошептал на ухо:

– Ой, не верю я в его "хоккей".

– Я ему доверяю, это мой друг!

– Друг или знакомый?

– Ну…

– Так друг или знакомый?

– Я не знаю, – как на духу признался Давид. – Настя всегда о нем хорошо отзывалась.

– Доверяй, но проверяй. Вон видишь на полу металлические решётки? Это кабельный канал. Влезай туда, если через десять минут я не вернусь, тогда подожди ещё пол часика и лети на выручку. – Приказал Семёныч пасынку, а когда проводник обратил внимание на их ели слышные переговоры, громко сказал: – Возвращайся на базу старым путём, а я постараюсь собрать как можно больше информации, после чего тебя догоню.

Герой кивнул на прощание Виктору и сделал вид, что направился назад, но, когда эти двое скрылись за поворотом, изнемогая от прикладываемых усилий, прикладом автомата, поддел чугунную решётку кабельного канала. Залезши внутрь, чудом затащил её на прежнее место.

Канал оказался довольно широким, но всё же приходилось двигаться ползком, обтирая превратившийся в масленые тряпки защитный комбинезон об броню кабелей. Герой прополз метров пятьдесят, когда упёрся в развилку. Находясь в затруднительном положении, не зная, какой из сторон канала ему выбрать, герой ненадолго решил перевести дыхание и поразмыслить о своих дальнейших действиях, как вдруг наверху послышались чьи–то голоса.

Глава №4

– Сколько, ты говоришь, их было? – Донёсся сверху голос, от которого по непонятным причинам все нутро героя затрепетало от страха и непреодолимого животного ужаса.

– Двое. Громовы, отец и сын. – Герой узнал в этом человеке Виктора, которой судя по голосу, лихорадило от страха не меньше его.

– Где второй?

– Он его отослал назад, сказал, чтобы тот возвращался на базу, пока он тут будет шпионить.

– Где ты их встретил?

– Я шёл починить рубильники, как вдруг они напали на меня возле лестницы.

– Всё понятно диверсанты! Как они только смогли пробраться сюда? У нас ведь всё оцеплено. – Громким басом заявил третий, доселе молчавший человек.

– Если смогли эти двое, то возможно сюда пробрались ещё лазутчики. Необходимо вычислить место, откуда они проникают на уровень, и устроить засаду. Возвращайся ты Витя обратно и предупреди моих людей, чтобы поднимали тревогу. А мы сходим, проверим трансформаторную, этот коридор тупиковый, если шпионы и могли сюда проникнуть, то только оттуда.

Давид за время всего этого разговора лежал, затаив дыхание, стараясь издавать как можно меньше шума. Так как они остановились прямо над ним, повернувшись на спину, он смог разглядеть сквозь чугунную решётку лица присутствующих. Их было четверо. Виктор и трое бойцов дружины. Эти трое не выглядели увальнями, напротив – то, как они себя вели, их уверенные в себе голоса, двухметровый рост и ширина плеч выдавали в них опытных и храбрых бойцов. Дружинники были "заряжены" оружием с ног до головы. На ногах у каждого красовался огромный пистолет, а через плечо были перекинуты автоматы, модель которых герою ещё ни разу не доводилось видеть. Никаких дубинок не было и в помине, вместо них на поясе болтался внушительного вида тесак. Двое бойцов были одеты в бронежилеты стандартного образца, в то время как их лидер был похож на ходячую бронированную статую. То, что именно он лидер герой не сомневался. Его обмундирование и его повадки явно выдавали в нем командира. Не считая бронника, и громоздких металлических щитков, укрывающих ноги и руки, его голову и лицо полностью закрывал металлический шлем в виде звериной морды. Горящие вечной злобой прорези глаз, огромные бивни и грива, ниспадающая на могучие плечи, создавали впечатление, будто это был не человек вовсе, а полу зверь, сошедший со страниц древних летописей.

Герою вспомнились некогда услышанные слухи, к которым он тогда не придал особого значения. О тайной службе безопасности убежища. Про эту организацию ходило много жутких историй, но всё же жители боялись напрямую ими делиться. Большинство из них были о начальнике тайной службы. Никто не знал ни его имени, ни его родителей. Мало кому посчастливилось увидеть его в живую, и ещё меньше людей возвращались к своим семьям после пережитого ужаса живыми, чтобы рассказать об этом жестоком и равнодушном к мольбам о пощаде получеловеке. Нужно ли говорить, что ни один из живых людей ни разу не видел его лица. Подчинённые называли его господином, и лишь приближенным дано было право называть его Вепрем.

Электрику не стоило повторять дважды, и он со всех ног ринулся выполнять отданный ему приказ. Двое под командованием Вепря направились в сторону трансформаторной, а герой остался лежать, обдумывая свои шансы. Что случилось с отчимом? Жив ли он? Судя по всему, эти люди захотят выпытать с него больше информации, и поэтому не станут его убивать, сразу. Хотя возможен вариант, что Семёныч уже мёртв, но в него герой всячески не хотел верить. Отгоняя от себя дурные мысли о кончине последнего близкого человека, Давид принялся ползти по туннелю вперёд исходя из жизненной позиции отчима, всегда только налево. Вскоре туннель закончился, и он упёрся в тупик. Кабеля тянулись дальше, но путь ему преграждала сваренная из массивных прутьев решётка.

Осмотревшись, он увидел над головой металлическую крышку люка. Немного побыв на месте и не услышав рядом никаких подозрительных звуков, он как можно тише отодвинул крышку, и вылез наверх. Герой обнаружил, что оказался в небольшом зале скупо освещённым светом керосиновой лампы с несколькими дверями. Прямо на полу вповалку спали люди, завернувшись, кто в одеяло, а кто и просто на голом бетоне.

По нелепой случайности люк находился прямо по центру комнаты, и теперь герою предстояло пройти через всех спящих, чтобы попасть к дверям. По всей видимости, он попал именно в тот холл, о котором говорил Виктор, также он рассказал герою про двух охранников, охранявших заложников. Но в комнате их не было, посему он решил, что охрана стоит за одной из этих дверей. Решив уже было влезть назад в туннель и попробовать проползти другим путём, как вдруг его взяла за предплечье девичья рука.

Повернувши голову, герой увидел Аню, стоявшую перед ним и прижимающую указательный палец к губам. Не выпуская его руки, она повела его к ближайшей двери, осторожно ступая между ничего не подозревающих граждан. Потянув за ручку двери, она шагнула внутрь, увлекая его за собой, и Давид оказался внутри небольшой, но чистой уборной.

– Как ты здесь оказался? Ты видел Диму? Он жив? С ним всё в порядке? – Не теряя времени, осведомилась она у него.

– Его убили…

– Как? Я не верю. – Из заплаканных Аниных глаз потекли слезы, деля её милое личико ровно на три части.

– Я бы не стал тебе лгать, ты это знаешь. Его убил Павел и его люди, но я отомщу за него и Настю.

– Боже мой, Настя тоже мертва?!

– Да.

– О Боже! О Боже всемогущий!

– Тише нас могут услышать! Ты должна помочь мне. Расскажи все что знаешь, я должен добраться до этих ублюдков.

И она рассказала ему всё, что знала. О том, где их держат, и периодически сюда заходит пара дружинников проверить всё ли в порядке. Жаль, но ничего больше, что смогло помочь герою, Аня не знала. Всё это время её продержали здесь вместе с остальными, так ничего и не объяснив. Выходил из холла только Виктор и то надолго не задерживался.

– Вот и всё, больше я ничего не знаю. Что мне дальше делать?

– Сиди, жди меня, я за тобой обязательно вернусь, и никому обо мне не рассказывай. Ясно?

– Да.

– Ну, тогда пойдём.

Они вышли из уборной и герой, прокравшись к двери, приоткрыл её. Как он и подозревал, по ту сторону двери пленников охранял только один лишь дружинник, который вовсю храпел, сидя на стуле. Сделав знак Ане, ложится на своё место, не поднимая лишнего шума, герой шагнул из холла за дверь незамеченным. По крайней мере, ему так показалось.

Давид запросто мог бы убить незадачливого охранника, вовсю храпящего на стуле. Но какое–то чувство внутри его во всю запротестовало против бессмысленного кровопролития. Ругая про себя свой дурацкий характер, герой прокрался через небольшую комнату с охранником и, отворивши дверь, скользнул внутрь кухни.

Кухня, а это была именно она, судя по множеству кастрюль и тарелок, была довольно просторная, но на его счастье абсолютно безлюдная. Понимая, что удача может в любой момент сыграть с ним дурную шутку герой решил, как можно быстрее преодолеть открытое пространство. Как вдруг он столкнулся лицом к лицу молоденькой девушкой лет двадцати, одетой в белый халат и в такого же цвета колпак. Девица вздумала бы поднять крик, если бы не его широкая ладонь, вовремя сдавившая, её приоткрытый ротик.

– Только попробуй и я тебе шею сверну. – Прошипел поварихе на ухо герой.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что они одни в комнате. Давид снова обратился к пленнице:

– Я тебя отпущу, но ты не вздумай завопить. Знаешь, какой я меткий? Мыши в глаз со ста метров попаду. А ты сильно на мышку похожа, разве что размерами больше…

Получив от своей пленницы утвердительный кивок, он отнял ладонь от её лица. Девушка не стала кричать, с интересом осматривая своего нежданного гостя. Герой в ответ рассмотрел её, она была маленького роста, молода и довольно мила собой. Её длинные каштановые волосы спадали на плечи, а белый поварской халат не в силах был скрыть её женственную фигуру, и небольшую по–девичьи упругую грудь.

– Ты тот, о котором все говорят? – Поинтересовалась она, с каждой минутой теряя остатки страха и загораясь любопытством.

– Да он самый и если не будешь молчать, я сделаю с тобой что делаю со всеми…

– Ты не похож на сатаниста, и рогов у тебя нет, странно…

– Стой здесь и не звука!

Он прошёл сквозь кухню и взглянув в замочную скважину двери. За дверями располагался зал столовой, но к его большому огорчению столовая была полна дружинников. Сейчас было как раз время ужина, и всё помещение было забито до отказа. Не зная, что ему дальше делать герой снял с плеча автомат и зарядил его. Увидев это, девушка вскрикнула и ухватив его за руку молвила:

– Тебя там убьют, пережди здесь, я тебя спрячу, а когда настанет время, ты уйдёшь.

– Зачем тебе мне помогать?

– Я…

Девушку перебил крик из столовой и грохот торопливых шагов:

– Машенька! Ты где, солнце моё?

Это обращение было явно адресовано к ней, и Маша, заметно побледнев, произнесла:

– Он сейчас придёт! Он всегда приходит кода хочет. Спрячься под стол иначе тебе не жить.

Шаги за дверью грохотали все ближе и ближе и Давид, недолго раздумывая, юркнул под металлический стол, а Маша тут же накинула сверху покрывало. Дверь отворилась, и в комнату вошёл человек. Из–за покрывала герой не мог увидеть торса и лица, но он ясно видел, как мужчина подошёл и сделал попытку обнять девушку и как та отстранилась.

–Машуня, ты чего? Забыла кто здесь хозяин?

– Ты мне не хозяин!

– Ах так да? Ты учти, это я тебя сюда на тёпленькое место пристроил. Захочу и дурь тебе урежу, я всё знаю про тебя и дружка твоего. Так что будь хорошей девочкой и возможно ты здесь задержишься.

– Нет.

– Что значит нет?! – Вконец теряя терпение, проорал человек.

– Я не буду твоей! Это твои друзья избили до полусмерти моего отца. И только лишь потому я пошла у тебя на поводу. Но я никогда не буду твоей!

– Что за хрень ты несёшь? Опять упоролась?! – Прокричал человек и сильно ударил её.

Маша упала, а её мучитель навалился сверху со словами:

– Я научу меня уважать, стерва! Ты будешь моей хочешь ты того или нет. И никто тебе не поможет, я обо всем договорился. Мой брат все решит.

Сначала девушка упиралась, даже пару раз укусила своего насильника, но что она могла сделать против сильного мужчины. Когда силы, казалось бы, оставили её, помощь пришла оттуда, откуда её никто не ожидал.

Сильным рывком Давид откинул насильника прочь от девушки, но тот оказался не из робкого десятка. Открыв рот для крика, и шаря рукой по ляжке в поисках кобуры с пистолетом, он сделал движение отползти подальше от своего врага, но герой в один прыжок оказался сверху и, придавив руку с пистолетом своим коленом, второй ругой вцепился мёртвой хваткой противнику в горло.

Дружинник принялся, жутко хрипя, дёргаться и бить ногами, словно в припадке эпилепсии, пытаясь свободной рукой оторвать захват от своей шеи, а после принялся лихорадочно бить в ухо Давиду. От ярости перед глазами героя все покрылось багровым цветом. На миг ему показалось, что его руки удлинились и принялись, покрывается шерстью. Звон в ушах стал нестерпимым и тогда он ударил что было сил лбом в переносицу жертвы. Из переломанного носа Дружинника брызнула кровь и в этот момент в тело Давида, будто вселился зверь.

Бросив захват, герой принялся бить кулаками в лицо своей жертвы, не обращая на брызги крови и слюней методично превращая его в блин. Маша попыталась было оттянуть его от бездыханного тела, но с таким же успехом она могла бы попытаться сдвинуть бетонную стену. Давид отмахнулся от неё, словно от надоедливой мухи и девушка полетела через всю кухню.

Красная пелена с глаз потихоньку принялась спадать и он, увидел под собой нечто отдалённо напоминающее лицо человека. Вся голова была словно вбита в пол, превратившись в багровую кашу. Посмотрев на труп дружинника, а потом на свои распухшие кулаки, покрытые багровой коркой и какой–то пакостью, герой наконец–то осмотрелся.

В углу около печи, на другой стороне комнаты лежала Маша. Перепугавшись за неё, он подбежал к ней и, приподняв её на руках, к своему великому облегчению обнаружил, что девушка жива. Положив её на стол, он сбегал к крану с холодной водой, и, набрав полные ладони, вылил воду ей на лицо. Девушка со вздохом очнулась, и с ужасом уставилась на труп на полу, а после на опухшие, будто колотушки кулаки Давида, тихо произнесла:

– Он не простит тебе этого… Ты покойник и я вместе с тобой. У этого подонка есть влиятельный родственник.

– Да–да… это мы уже проходили, у тебя есть безопасное место, или надёжные люди? Тебе необходимо отсидеться пока всё не кончится, здесь не безопасно.

– Он убьёт тебя, а затем и меня, – не слушая героя твердила себе девушка. – Отец Павел не простит нам смерть своего младшего брата…

– Так это брат Павла?

– Да, чёрт возьми!

– Жаль ты мне этого раньше не сказала. Я бы придумал бы ему смерть помучительней.

Маша взглянула в глаза своему спасителю, и не увидев там ни намёка, ни иронию, вздрогнув, спросила:

– Ты и впрямь ничего не боишься?

– У меня с ним свои счёты. Ты за себя побеспокойся.

– Я… Я не знаю. Хотя постой! Есть один друг, которому я могу доверять, но он сегодня в карауле. Вчера вечером, когда он одевался, упомянул, что будет сегодня дежурить рядом со мной.

– Это не он в соседней комнате гражданских охраняет?

Девушка подошла к двери и немного приоткрыв, заглянула внутрь соседней комнаты.

– Точно он! Храпит как лось. Вот козёл, а мне сказал, что последняя была…

– Хорошие у тебя друзья, нечего сказать. Вот что Машенька забирай своего друга, и беги в холл. Предупреди там всех людей, чтобы баррикадировали двери как могли. Вот–вот будет зачистка всего уровня. В пылу битвы могут пострадать и невинные.

– А как же ты?

– Мне остаётся только одно, выйти в столовую и прихватить с собой как можно больше этих ублюдков.

– Нет! Постой должен быть ещё один выход… Здесь есть ещё одна дверь, она ведёт в личные столовые его преосвященства. Я каждый день подаю туда еду по спец. заказам, но ни разу не видела его преосвященство вживую.

– Значит так, – перебил девушку герой, – Ты прямо сейчас идёшь в холл и делаешь всё так, как я говорил, да и ещё кое–что! У тебя есть леска или крепкая нитка?

– Нитки были, надо в кладовой посмотреть, а тебе зачем?

– Давай шевелись, некогда мне с тобой трепаться! – Гаркнул он на девушку, вконец потеряв терпение.

Маша испугано ринулась перерывать небольшой ящичек, подвешенный над полом, и вскоре подала ему целый моток толстенных ниток. Подгоняемая гневным взглядом Давида, девушка выскользнула прочь из кухни в комнату к своему знакомому. Герой прислушался, из соседней комнаты послышалась возня, но вскоре всё затихло. По всей видимости, девушка поступила точь–в–точь, как ей было велено, и теперь ему предстояло заняться более важными делами.

Достав из кармана разгрузки оборонительную гранату, он привязал её к косяку двери ведущей в столовую. Подвязав к кольцу нитку, он протянул другой конец через лутку, закрепил его на выпирающей на уровне колена шляпки гвоздя. Последним делом он аккуратно сжал на лимонке усики, и отошёл на пару шагов, любуясь своей нехитрой ловушкой. Для начинающего диверсанта получилось довольно сносно. Настало время думать о своём дальнейшем продвижении в тыл врага.

Подойдя к двери, ведущей в офицерскую столовую, герой убедился через замочную скважину, что она пуста. Тенью, скользнув внутрь он тут же затушил пару керосиновых ламп и небольшое помещении опустилось в кромешный мрак. Решив долго не задерживаться на одном месте, он отворил очередную дверь и очутился в огромном зале, обставленном с таким шиком и изяществом, которым ему некогда в жизни не доводилось видеть. Зал был поистине впечатляющим для привыкшего к тесноте коридоров и маленьких комнатушек. Всё помещение было услано мягкими коврами, обставлено диковинной мебелью и огромными гардеробными шкафами, прямо посредине стояла шикарная двуспальная кровать, устланная бардовым шёлком. Всю эту красоту завершала подвешенная на потолке, будто облепленная бриллиантами люстра.

Окаменевши будто статуя от увиденного, герой пересилил себя, и двинулся прямо через комнату к огромным позолоченным дверям. Пройдя уже более полпути, как вдруг услышал за спиной какое–то движение. На кровати лежала не молодая, но все ещё красивая светловолосая женщина. Её длинные волосы, будто раскидались по подушкам, а бардовое одеяло спало на ковёр, обнажив её ещё по–девичьи привлекательное и стройное тело. Блондинка спала крепко и не слышала топчущегося на месте в нерешимости героя. Её по–детски милое личико подрагивало, будто ей снились кошмары. Давид протянул руку, и хотел было дотронуться до лица прекрасной незнакомки, как вдруг за позолоченной дверью раздались мужские голоса. Не зная, как быть дальше, он на минуту растерялся, но, когда ручка двери провернулась, не раздумывая юркнул под кровать.

Из его логова открывался чудесный обзор на ступни вновь прибывших, а их было двое. К своему ужасу в одном из них он узнал Начальника безопасности, другой, по всей видимости, был гражданским, но по походке герой угадал в нём человека, имеющего власть над другими.

– Анфиса ты обещала его мне?! Почему этот книжный червь указывает мне что делать? –По всей видимости, обратился Вепрь к блондинке.

Некоторое время на кровати слышалась возня. Девушка старательно прикрывала свою наготу краем одеяла. Немного погодя она в свою очередь ответила сонным голосом:

– Я сказала тебе что ты можешь делать с ним всё что хочешь, но после того как он нам перестанет быть полезным. Старосвет, вы допросили его?

– Это пленник необычайно крепкий орешек, – встрял в разговор, человек которого женщина назвала Старосветом, – мы не смогли выдавить из него не слова, по вашему приказанию мы перетащили его в пыточную, а этот болван пытается всячески нам помешать и умертвить пленника.

– Это так? Вы ослушались моего приказа?

– Но ваше преосвященство! – Оправдываясь, взревел Вепрь.

– Никаких «но»! У вас есть строгие инструкции по ним и действуйте. Сейчас не время для личных счетов этот пленник нужен мне живым, а сейчас выйдете оба, я приготовлюсь, и сама лично проведаю нашего гостя.

Старосвет и начальник охраны не в силах перечить этой властной женщине откланялись и поспешно удалились из комнаты. Теперь Давид наверняка знал, что его отчим жив и что его держат совсем рядом. С другой стороны, он узнал кто такой, а вернее кто такая на самом деле самая властная особа в Юпитере. Кто бы мог подумать, что такой высокий пост занимает молодая и красивая женщина. Их близость могла сыграть ему на руку, взяв её в заложники, герой мог с лёгкостью произвести обмен на Семёныча, а дальше будет что будет.

Тем временем женщина встала с кровати и подошла к своему гардеробу. Пока она одевалась, герой не мог оторвать своих глаз от её идеальной фигуры, как вдруг ход его мыслей прервал её чарующий голосок:

– Выходи, или ты и вправду подумал, что можешь прятаться у меня под кроватью вечность незамеченным. Не бойся, я не кусаюсь, у меня к тебе деловое предложение…

Рёв сирены разрывал в его ушах барабанные перепонки. В коридоре повсюду сновали вооружённые люди, слышалась крепкая мужская брань и крики раненых. Свирепо гремели очереди и разрывы гранат, всё вокруг обволокло едким угарным дымом. В этой мешанине снующих солдат и гражданских одна из медсестёр поддерживала под плечо дружинника с перевязанной головой. Солдаты расступались, пропуская в тыл раненого, и он брёл себе шаг за шагом подгоняемый криками немногочисленных командиров и изнывающей от усталости своей боевой подругой.

Штурм пятого уровня начался примерно час назад, но коридор и жилые комнаты были буквально завалены ранеными и покалеченными. Ополченцы прорвали первую линию обороны и целиком заняли лестницу и теперь с большими потерями теснили дружину вглубь. Вскоре прогремел очередной взрыв, но не со стороны передовой, а со стороны столовой, при этом раненый ехидно улыбнулся.

– Чего скалишься? Ни вижу повода. – Сдавленным голосом произнесла медсестра.

– Да так… Есть причины. Сработала моя растяжка. Долго ещё идти?

– Нет, через метров пятьдесят будет развилка. Налево пойдёшь в лазарет попадёшь.

– Направо пойдёшь женатым будешь?

– Почти… Направо пыточная и мне кажется, что вепрь со своими дружками именно там тебя и поджидает.

– Охраны много?

– В мирное время там всегда наряд дежурил, если начальник безопасности допрос проводил. Сейчас не знаю, будем надеется, что твой отец ещё жив.

Остаток пути Давид и Анфиса (а это были именно они) проделали без происшествий. Подходя к развилке, герой уже несколько раз (про себя конечно) успел поблагодарить смекалистый женский ум.

Своей формой и ролью раненого солдата он был обязан Анфисе, это она предложила ему переодеться и пробраться в пыточную без боя. Как оказалось, запасливая женщина приберегла у себя китель дружинника и платье медсестры. Когда герой поинтересовался, зачем ей такое разнообразие форм в гардеробе, то женщина густо покраснела, и он решил оставить эту тему. Тряпочный бинт, накрученный на голову, завершал всю картину, для убедительности белую ткань решено было запачкать красным вином.

Чем ближе к развилке они подходили, тем тесней становилось в помещении. Повсюду вповалку на полу лежали раненые, а медсёстры в белых халатах сновали между ними ведомые предсмертными хрипами и болезненными стонами.

– Всё дальше сам. Я пока здесь останусь дальше не безопасно. И помни о нашем уговоре. – Заявила Анфиса, направляясь в сторону лазарета.

Давид утвердительно кивнул и в полном одиночестве свернул вправо. Пройдя около ста метров, герой убедился, что далее не было ни души, не считая ржавой металлической двери в самом конце коридора.

– Не каких тебе ответвлений, прямо кишка бетонная. – Проронил себе под нос Давид, заряжая автомат.

Но всё же одна дверь рядом с пыточной была. Это была дверь маленькой уборной и открыв её как раз, когда герой намерился незамеченным проскользнуть в пыточную навстречу ему шагнул огромный верзила, подтягивая на ходу штаны.

– Кто такой?! Почему не на передовой? Я сейчас начальнику все доложу.

Герою некогда было возиться с этим увальнем, и молниеносным движением он выхватил из–за пазухи нож–кастет. Шагнув противнику на встречу, он ударил что было сил острием в шею.

Верзила, упал на колени, и жутко выкатив глаза, попробовал позвать на помощь, но изо рта донеслись лишь булькающие звуки. С силой вырвав лезвие из горла жертвы Давид принялся открывать тяжёлую металлическую дверь, не дожидаясь пока тело верзилы начнёт биться в конвульсиях.

Внутри героя ожидал неприятный сюрприз. Двое дружинников, которых он видел возле трансформаторной, держали за руки Громова старшего, причём один из них держал в руке нечто похожее на раскалённый прут, а над ними троими возвышалась мощная фигура, исполняющая роль палача, начальника безопасности. В углу пыточной пламенела огнём преисподней огромная печь, где сейчас раскаливались добела орудия пыток. Герою приходилось видеть эти жуткие приспособления, разве что в учебниках по истории и вот история на его глазах будто ожила. Больше мебели в комнате не было, не считая стула, на котором обессиленно развалился Семёныч, мыске с водой в ногах жертвы и небольшого аккумулятора, подсоединённого проводами к стулу.

На скрип навесов отрывающейся двери все четверо обернулись и с удивлением уставились на Давида. Тишину нарушил вепрь:

– Вот и вся семья в сборе. А я уже вас заждался.

Не говоря ни слова, герой вскинул автомат и дал длиной очередью по начальнику охраны и дружиннику с прутом. С трёхметрового расстояния автоматная пуля калибра 5.45 с лёгкостью прошила всю громоздкую броню противника, и герой про себя довольно отметил, что прав был отчим в бесполезности бронежилета перед стрелковым оружием. Оба тела рухнули как подкошенные и вскоре их предсмертные хрипы стихли. Оставшийся в живых сотрудник дружины с ужасом попятился к противоположной стене и поднял руки верх.

– Не убивай… – Это были его последние слова, перед тем как Давид всадил в него остаток рожка. Сползя вниз по стене, он оставил на ней не меньше литра своей крови и, упав на бок уставился куда–то в даль остекленевшими глазами.

Не теряя времени, герой кинулся помогать отчиму встать, но тот жестом показал, что он в порядке и сможет идти сам. Поднявшись на ноги Громов старший вопреки призывам пасынка убираться отсюда быстрее, направился не к двери, а к распростёртому на полу телу Вепря. Нагнувшись над ним и недолго повозившись с маской, Громов нашёл–таки нужные крепления.

Давид из любопытства выглядывал из–за плеча отчима и когда тот стянул металлическую маску с лица начальника охраны, от ужаса попятился назад. То, что скрывалось под личиной Вепря, трудно было назвать человеческим лицом. Оно было изуродовано шрамами настолько, что у героя возникли сомнения как этот человек, вообще смог выжить с такими травмами.

Левая половина головы была обтянута кожей и, если не считать жутких шрамов походила на человеческую, правая же была жутко обезображена. Левый глаз с нечеловеческой злобой уставился в потолок, правый же давно вытек, его место занял немигающий горящий красным огнём механический протез. Губы были будто обглоданы, обнажая жуткий оскал гнилых зубов. Нижние клыки были настолько огромны, что ошарашенному герою привиделось, что это не зубы вовсе, а грозно выпирающие бивни. Вместо носа виднелась впадина, из которой ручьём вытекало, что–то жёлтое и мерзкое. Половина черепной коробки была снесена напрочь, и через тонкую защитную плёнку можно было чётко рассмотреть до сих пор пульсировавший мозг с кучей подключённых к нему высокотехнологичных трубок и датчиков.

Переведя свой взгляд на отчима, герой заметил, что на секунду на его лице промелькнуло выражение нерешимости, но вскоре тот совладал с собой и, прикрыв маской обезображенное лицо Вепря, двинулся к выходу. Давид последовал следом, а после помог Семёнычу прикрыть тяжёлую металлическую дверь на место. Немного потоптавшись на месте, Громов спросил у пасынка:

– У тебя граната осталась?

После утвердительного кивка он забрал из рук героя гранату, выдернув чеку, и бросил её внутрь пыточной, поспешно прикрыв дверь. Через несколько секунд внутри помещения прогремел мощный взрыв, но Громовы уже бежали по наполненному звуками очередей коридору. На вопросительный взгляд пасынка отчим пробурчал, что–то вроде:

– На всякий случай…

Глава №5

В комнате хранения оружия, держали совет оставшиеся в живых бойцы разведки и караула. Присутствовали все, кто мог держаться на ногах после изморительного трёхдневного штурма. Начкар вышагивал своими длинными ногами, уже седьмой километр взад–вперёд по комнате. Семёныч и Давид примостились в уголке и с интересом наблюдали за дальнейшим развитием событий. Посредине этого балагана смирено опустив голову, стояла бывшая начальница убежища Анфиса.

– А теперь уважаемая, повторите нам всем всё то, что вы сегодня рассказали Громову младшему. – Потребовал у неё Кузьма и все присутствующие превратились вслух.

– Я уже говорила, что всё начальство уже как два дня тому назад покинуло убежище. На собрании говорилось о каких–то шахтах, и о распломбировке аварийного выхода, но меня в это так некто и не посвятил. Вместо этого мне было приказано занять место руководителя, на короткий срок пока не прибудет помощь.

– Все ли успели покинуть бункер?

– Да я одна осталась из приближенных к его высочеству, ну ещё пара верных мне людей.

– Они взяты под стражу, и после небольшого допроса, если они не будут представлять угрозы безопасности, их отпустят.

После побега из пыточной, Громовы наткнулись на штурмовой отряд ополченцев под командованием Кузьмы. Как оказалась к тому времени остатки дружины, переставшие получать приказы от руководства и окончательно потеряли веру в победу, сложили оружие и сдались своим врагам на милость. С пленными поступили очень гуманно. Сначала разоружив, а после сослали всех на второй уровень и расселили по камерам, где те и остались в ожидании своего приговора.

Гражданских из холла удалось спасти не всех. Многие погибли, задохнувшись угарным газом от пожара, разгоревшегося было по всему уровню. Но общими усилиями все же удалось вывести пострадавших и раненых из объятого пламенем уровня. Через несколько часов пожар удалось потушить. Но вскоре огонь заполыхал с новой силой только уже на третьем уровне и у командования появились новые цели, выследить поджигателя. Пока проводились предприятия по вычислению и поимке переодевшегося в беженца диверсанта, Давид не терял времени. Он упорно искал своего врага по всему убежищу. Подходил к каждому заключённому и раненому всматривался в его лицо, ища знакомые черты Отца Павла.

Не найдя его среди живых, герой принялся искать среди тел погибших. Так он бродил по всему уровню, переворачивая трупы, пока не наткнулся на обезображенное тело Вити Маслопузого. Витя лежал в дверях столовой с неестественно вырванными конечностями, рядом с ним лежало посечённое осколками женское тело. Лишь по рваному в клочья сарафану герой узнал в этом посиневшем куске мяса Аню. Тело Давида пробил озноб от увиденного ужаса. Не в силах больше сдерживать себя, его вывернуло прямо себе под ноги. Немного придя в себя, он подошёл к крану с холодной водой и умыл своё почерневшее от копоти лицо.

– За что мне всё это? Почему все, кого я, когда–то любил, умирают по моей вине? – Произнёс герой, стараясь не смотреть на перекошенное смертельной маской лицо Маслопузого.

Но взгляд героя раз за разом возвращался к Витиному лицу. Оно было умиротворённо спокойным, будто тот всего лишь мирно спал. Глаза его были открыты, если бы не синюшный цвет и раскуроченный затылок герой мог бы поклясться, что за ним наблюдают эти затянутые белёсой пеленой зрачки мертвеца.

Умывшись ещё пару раз холодной водой и, приведя себя в чувство, герой поднял голову и обнаружил, что мертвец сменил положение тела. Теперь Виктор сидел, прислонившись к дверному косяку спиной, а голова его с плавно текущей из макушки струйкой крови была направлена на него.

– За что… За что ты убил меня? – Булькающим голосом произнёс Виктор. – Я не хотел никому зла, я лишь хотел, чтобы Аня была счастлива… Посмотри на неё это твоя вина.

Дрожь пробрала Давида до костей, с ужасом уставившись на говорящий труп не веря, что это происходит с ним на самом деле. Попятившись назад, он произнёс:

– Я не хотел, чтобы всё получилось вот так. Но ты предал меня. Меня и моего отца.

– Знаешь, в том месте, куда я попаду, есть отдельные развлечения, уготовленные предателям. – Растягивая свои синие губы в жуткой улыбке, произнёс Виктор. – Тебе стоит знать, что это я приврал Павлу о предательстве Димы. Это по моему доносу тебя и его допрашивали…

– Почему?

– Я всегда любил её… Он обращался с моей Анечкой, как с рабыней, я должен был его остановить. Что до тебя я просто ненавижу тебя. Ненавижу с самой нашей первой встречи. Ты просто жалкий уродец…, и ты поплатишься за это.

Прямо на глазах зубы во рту Виктора удлинились, превратившись в острые гнилые иглы, а на лбу разрывая кожу, вылезли жирные белёсые черви. То, что некогда было Виктором, встало на свои четыре обрубка конечностей, и в мгновении ока, преодолев приличное расстояние, завалило Давида на землю.

Зловонный смрад обжог лицо героя, и он из последних сил успел перехватить перед своим горлом жутко клацающую пасть монстра. Нависая сверху, монстр не переставал делать попытки добраться до незащищённой шеи жертвы. Его горящие адским огнём глазные яблоки лопнули и из них вылезли пара жирных червей, упавшие герою на лицо. Немного поползав черви, начали залазить под кожу Давида на щеках, причиняя ему адскую боль. Культи монстра рвали ему плоть на ногах и груди. Силы стремительно таяли, и его противник это чувствовал.

Не имея более надежды выжить, герой из последних сил подставил своё предплечье и то, что некогда было Виктором, с хрустом в него вцепилось, второй рукой он принялся, не переставая бить в затылок монстру, ощущая на кулаке мягкий беззащитный мозг. Чудовище отпустило хватку и издало рёв, в котором слышались нотки боли и обиды.

Извернувшись и прогнув спину вверх, а следом вбок придав ускорение ногой, скинув с себя это создание ада. Монстр, пролетев пару метров и прокатившись по полу, оказался сверху открытой крышки от огромной микроволновой печи, находившейся в углу кухни.

В момент, оценив свои шансы, Давид вскочил на ноги, и помчался к своему противнику, пока тот не пришёл в себя. Прежде чем тот, что–то успел сделать герой, захлопнув крышку печи, и нажал на кнопку "Старт", не забыв с омерзением вырвать уже влезших достаточно глубоко червей, из своего лица. Бросив их на пол, он тут же с наслаждением раздавил их ногой. Очутившись внутри печи, монстр принялся лихорадочно биться о стенки. Через пару секунд внутри зажегся свет, и морда твари приняла на мгновение черты лица Виктора. Микроволновка громко загудела, и герой увидел сквозь прозрачную крышку, как всё внутри забрызгало кровавым фаршем.

– Ты в порядке? Ты что привидение увидел? – Закричал Семёныч, сильно молотя по щекам Давида.

Когда герой пристал на локте и огляделся. Никакой печи и жуткого монстра рядом не было, он находится в комнате хранения оружия. Над ним столпилось множество бойцов ополчение, в том числе и Кузьма вместе с Анфисой.

– Ты вырубился, я думал, что ты заснул прямо на собрании. Весь в меня… Но потом ты побледнел и принялся дёргаться будто эпилептик. – Заявил отчим. – А откуда у тебя эта жуткая рана на руке? Что–то я её не припоминаю… Неудивительно, что ты в обморок упал её срочно надо дезинфицировать и забинтовать, пока никакая зараза там не завелась.

На долгие разговоры времени не было, убежище срочно нуждалось в помощи и оказать её могли только союзники за его пределами. Как Давид и догадывался, быть гонцами выпало как всегда ему и отчиму. Время на сборы и на качественный инструктаж у них совсем не было. Получив в медпункте с десяток прививок за раз и целую пригоршню каких–то таблеток, герой направился на кухню получать положенный сух пай.

К своему большому огорчению он не встретил по пути никого из своих знакомых, в особенности он рассчитывал увидеть Аню живой и невредимой, но ему осталось только надеяться, что война обошла её стороной. Набив полный вещмешок консервов, он, не теряя времени, направился в ставшую к тому времени штабом ополчения, комнату хранения оружия. Как выяснилось, внутри его уже давно с нетерпением ожидали Кузьма и отчим.

На спине у Семёныча был здоровенный рюкзак, делавший похожим его на старую, огромную черепаху. В углу стоял точно такой, явно предназначавшейся герою.

– Ага, вот и ты! – Радостно потирая руки, заявил Кузьма. – У меня хорошие новости! Наши умельцы обнаружили на складах дружины старую радиостанцию, и немного поднапрягши свои одарённые мозги, сумели её починить. Правда, дальность небольшая, но мы связались с Зорёй. Шрам поможет…

– Что ещё за Шрам? – С недоумением спросил Давид.

– Не что, а кто! – Вмешался до сели молчавший отчим. – Все по дороге объясню. Ты харчи взял? Вот и хорошо, ты по моложе тебе и тащить. Слышь, Кузьма, надо бы новый камуфляж выделить этот уже никуда не годный, и фильтров больше, дорога длинная.

– С фильтрами сам знаешь дефицит, возьми патронов, в Зоре наменяешь. А теперь прошу обратить ваше внимание – вот сюда. – Басовито прогудел начкар, доставая из–под стола свёрнутую в трубу старинную довоенную карту, и разворачивая её на столе.

– Мы находимся вот здесь. – Кузьма указал на небольшой красный кружок почти в самом центре. – Тебе Семёныч необходимо добраться вот сюда, по нашим сведениям, именно здесь расположен один из казачьих полков. Они нам давно свою опеку предлагали в обмен на сотрудничество. Тебе же Давид следует отправиться вот сюда, – на сей раз мозолистая ладонь начкара указала на противоположный конец карты, – здесь находится городище под названием Южный. Им правит Ярл и, насколько мне известно, у них давняя вражда с казаками. Попробуй сыграть на том, что мы отойдём к конкурентам, если Южный нам не поможет. Это будет наш запасной вариант.

– Вы хотите попросту столкнуть их лбами?! – Воскликнул герой.

– Послушай меня Давид, подчинившись, неважно к кому из этой троицы мы потеряем наш суверенитет, а вместе с ним и нашу безопасность. Как только одна из враждующих сторон объявит нас своей территорией, сюда тут же двинутся армии соперников. Как видишь, мы находимся на самой границе владений, между трёх огней и если расположить ракетные установки прямо здесь, то можно будет бомбить без промаха в любую точку на карте. В любом из случаев мы станем передовой их войны. Пока что между фракций был негласный мир, но всё изменили фашисты своим заявлением на нашу неприкосновенность. Для нас будет идеальным поворотом событий, если они сами передавят друг друга, но это должно происходить не в нашем с тобой доме.

В КХО наступило долгое молчание, все стояли, потупив головы. По телу героя пробежал озноб от осознания своей беспомощности перед опасностями сурового и кровожадного мира, который находился за стенами его привычного до слёз крошечного убежища. Давя в себе чувства страха, и ещё черти чего отвратительного для мужчины произнёс вслух, не обращаясь собственно некому кроме себя:

– А справлюсь ли я? Ведь я никогда не был там наверху....

– Справишься! – Уверенно басовито рыкнул отчим. – На нас вся надежда! Думай о судьбах этих людей. Они зависят от тебя.

Странно, но это заверение подействовало на героя как нельзя лучше. Постыдное чувство страха будто улетучилось, его заминала вера. Вера в чтобы–то ни стало он доберётся до Южного и выполнит своё предназначение, любой ценой. Даже ценой собственной жизни. Его личные цели, мечта о мести за смерть любимой будто отошли на второй план, и бурлящая в нем ненависть ненадолго притихла. В его существовании появился новый смысл, который подталкивал к переменам.

Увидев, что–то понятное только ему в глазах Давида, Кузьма довольно улыбнулся и дотянувшись похлопал героя по плечу.

– Вот теперь вижу, что ты готов! Сейчас на поверхности уже ночь и было бы глупо отправляться прямо сейчас. У вас есть шесть часов на сон и прощание с близкими. Благо сейчас лето и ночи длинной с поросячий хвост. Отправитесь поутру. А пока… Семёныч подбери Давиду подходящее оружие, а я пойду на склад гляну, не залежались ли где–то пара камуфляжей, да и по паре новых сапог вам обоим не помешало бы.

– Семёныч, я одно не пойму, зачем нам эти фляги? Только груз лишний. – Недоумевая простонал Давид, очередной раз, поправляя больно бьющую по почке металлическую солдатскую флягу.

Вот уже второй час Громовы бежали по поросшему сорняками полю, и лишь редкие просветы напоминали, что когда–то здесь была асфальтированная дорога. С десяток километров ландшафт не менялся. Куда не кинь глазом, вокруг простилался безжизненный пустырь. Лишь вдалеке виднелась медленно приближающаяся полоса зеленного леса.

– Разговорчики отставить! – Захаркиваясь, скомандовал отчим. – Нам необходимо как можно быстрей преодолеть открытое пространство. Здесь мы как на ладони, для любого стрелка отличная мишень. Поднажми совсем немного осталось.

Горячий воздух с хрипом выходил из груди. Герою казалось, что вот–вот меха лёгких порвутся и багровой жижей вытекут через рот. Но с каждым разом пересиливая себя, он старался не отставать от своего мучителя.

Семёныч, как стоило заметить, совсем не запыхался и лишь гневно оборачивался, и изредка прикрикивал на своего хилого пасынка. Один раз, когда тот хотел–было остановится отдохнуть, отчим, бежавший в этот момент рядом достал из чехла армейский нож и представил его к мягкому месту, которым по его утверждениям пасынок порою думал. Тем самым открыв в теле Давида доселе неизведанные способности к марш–броскам. И после этого, когда герою становилось совсем дурно, и он терял контроль над своими ватными ногами, ему в ягодицу дружески упиралось острие ножа, и усталость тут же покидала его тело.

Это время показалось герою целой жизнью. Минуты превратились в дни, часы в годы. Время тянулось мучительно медленно, пока его ноги отмахивали километр за километром. Так больше продолжаться не могло. По его лицу что–то больно хлестнуло, он спотыкнулся и, пролетев добрых пару метров, пропахал лицом землю, больно ударившись плечом. Отхаркивая сгустки крови, и ещё какой–то гадости он из последних сил приподнялся на локтях.

Сквозь медленно отступающий туман смог рассмотреть контуры кого–то огромного, угрожающе протянувшем руки в его сторону, совсем рядом. С опозданием поняв, что туман на самом деле был в его голове, а зелёный гигант всего лишь прогнившее дерево с сухими ветвями. Обернувшись назад, герой увидел, широкий тоннель переломанных ветвей кустарника и валявшийся в сторонке вырванный с корнями пень.

– Голова не болит? Видел–видел, но, чтобы пеньки лбом корчевали… такое в первый раз. Ты же ведь как тур ломанулся, как только свежие листочки почувствовал. Вот только жевать я их не советую, мало ли какие дожди на днях шли. Тут, знаешь ли, всякая гадость покапать сможет. – Услышал герой участливый голос Семёныча где–то неподалёку.

Отчим расположился в десяти метрах от Давида на небольшой коряге, и был полностью занят вскрытием банки с тушёнкой. Открыв одну, он тут же потянулся за второй в рюкзак, и умело бросил её, прям под руку пасынка.

– На вот перекуси, привал полчаса и двигаем дальше.

Не прошло и десяти минут, как неутомимый Семёныч, с раздражением пнул, ботинком лежащего на сырой земле пасынка, банка консервов валялась рядом не тронутая. На всё чего хватило сил Давиду это вытащить из чехла флягу с водой и опорожнить её всю без остатка.

Их марафон продолжился с новыми силами, правда двигаться теперь приходилось через буреломы и кустарник. Поначалу путников окружали по большей мере молодые деревца с множественной порослью вокруг, но чем дальше они уходили от пустыря, тем чаше им начинали попадаться могучие разросшиеся деревья–гиганты.

Постепенно ковёр из молодой травки сменился покровом из жухлой листвы, за ветвями исполинов солнце проглядывалось совсем редко, и герой с негодованием отметил для себя, что и здесь идёт невидимая человеческому глазу война. Война за жизнь под солнцем.

Несмотря на полдень здесь внизу, под кронами деревьев царил полумрак, но вскоре глаза привыкли, да и дышалось здесь намного легче. Давид, открывший в себе, уже черт знает какое по счету дыхание, вынужден был внезапно остановиться по команде отчима. Семёныч, прижавшись спиной к стволу широкого дуба, силком затащил пасынка за шиворот. Воспользовавшись внезапной остановкой, герой принялся приводить своё дыхание в порядок как вдруг услышал яростный шёпот отчима:

– Хрипишь, как боров, весь лес на уши поднимешь, влево смотри!

Мозолистый палец указал на небольшой пригорок. Вперив туда свой взгляд, поначалу герой ничего не заметил, но прислушавшись, уловил звук хруста опавших листьев и сухих ветвей. Вскоре из–за пригорка показались двое человек настолько замотанных в грязном рванье. Только по малому росту, и ещё чему–то неуловимому для самого себя Давид угадал в одном из них женщину. Второй человек был явно мужчиной, об этом говорила его уверенная походка и то, как его спутница кидалась к нему за спину при любом шорохе. На плечах у каждого из них болтались полупустые самодельные баулы, в руках у обоих были длинные примерно с человечий рост палки с заострёнными концами и обожжёнными на огне для прочности.

Когда парочка почти что прошла место, где остались незамеченными спутники, Семёныч внезапно шагнул из укрытия и, подняв руку в приветственном жесте произнёс:

– Приветствую други, мирной вам дороги и чистого неба над головой.

Незнакомцы среагировали моментально, ощетинившись своими самодельными копьями они, сохраняя угрюмое молчание, принялись оглядываться в поисках ловушки.

– Я сказал, приветствую вас други! Если бы я захотел прикончить вас я бы сделал это до того, как вы меня заметили… – Настойчиво произнёс Семёныч, похлопывая рукой по висящей на плече снайперской винтовке Драгунова.

Молчание нарушил мужчина, поставив копьё древком в землю и поднявши руку в знак приветствия также, как и отчим:

– И тебе мира добрый человек, кто ты и с какой целью ты задерживаешь нас?

– Мы путешественники… – произнёс Семёныч, давая знать пасынку, что можно выйти из укрытия, – Это мой сын Давид. Меня же звать Александром.

– Я Сабир, и это всё что вам следует знать. – Ответил за двоих мужчина.

– Сабир значит, это как по–нашенски? Сашка? Так мы с тобой вроде как тёски…

К этому времени Давид занял место подле отчима, с готовностью в любой момент открыть огонь из своего АКСУ. Его напряжение передалось Сабиру и его спутнице, все увидели, как он, покрепче сжав в руке копье, сделал маленький шажок на встречу и предостерегающе прошипел:

– Мы не пойдём с вами, живым я вам не дамся, нацистские ублюдки…

Поняв, что их диалог может закончиться трагически, Семёныч предостерегающе вскинул ладони вверх и произнёс:

– Угомони пыл джигит… мы не ищем драки, вы нас с кем–то перепутали… мы не нацисты, я вот лично всегда был фанатом того табаку, который выращивал дед Онзор. Вы ведь оба с переправы? Вы должны его знать.

На сей раз в разговор встряла женщина, сняв с головы капюшон и положив ладонь на плечо спутника молвила:

– Я помню тебя, ты был почётным гостем моего деда. Я внучка Онзора, меня зовут Мариам, а это мой верный защитник.

– И я помню тебя, –ответил отчим, –когда я видел тебя в прошлый раз ты была ещё совсем ребёнком. Что случилось? Почему вы так далеко от дома… Здесь бродить в одиночку совсем не безопасно…

– Я смогу защитить её! От любого, кто посмеет тронуть хоть волосок на её голове! – Гордо воскликнул Сабир. И на сей раз Мариам лёгким прикосновением руки остудила пыл своего спутника. Обратившись к Семёнычу:

– У нас нет больше дома… мы были вынуждены спасаться бегством. На наше село напали нацисты. Всех перебили даже стариков и детей. Мне же посчастливилось выжить, когда эти звери ворвались в мой дом, мой отец опустил меня в колодец, прикрыв сверху лядой. Я слышала крики моей матери, она молила их о пощаде… а потом она кричала, чтобы они не трогали её…

Мариам прикрыла ладошками своё лицо и, содрогаясь плечиками, тихонько заплакала. Сабир обнял её за талию, а свободной рукой принялся, успокаивая гладить её черные, будто ночь длинные волосы, продолжил:

– Я чудом обнаружил её в колодце, она просидела там не меньше суток. Всё в деревне были мертвы и дома спалены.

– А как ты смог выжить в этой бойне? – Впервые за весь разговор вмешался Давид.

– Когда началось нападение, я был на другом берегу реки, хотел было броситься на помощь, да какой–то стрелок ранил меня прямо в голову. – С этими словами он снял повязку с лица и головы, обнажив открытую рану на голове. Узкая полоса шла от виска и через оторванное ухо заканчивалась аж в районе затылка. – К моему счастью, либо стрелок попался начинающий, либо очень в себе уверенный, но ко мне так никто и не подошёл убедиться, что я мёртв. Вместо этого они принялись обливать всё вокруг каким–то резко пахнувшим веществом из металлических бутылей. А когда подожгли, пламя моментально возгорелось до небес, пожирая собой всё на своём пути.

– Как ты перебрался через реку?

– У меня была своя лодка, но её отнесло течением.

Наступило длительное молчание, было слышно, как где–то совсем рядом взвыл от голода и досады неведомый зверь, к нему присоединились ещё с дюжину глоток. Четверо людей будто передёрнуло лютым морозом, каждый почувствовал себя маленьким и беспомощным.

– Собаки! – Нервно пробормотал Сабир. – Идут за нами от самой деревни…

– Стая большая? – Спросил Семёныч, доставая из кобуры нож.

– Я насчитал шестнадцать.

– Маловато… я встречал и поболее.

Вой повторился, вбивая в тело героя суеверный страх. Сабир перехватив копьё покрепче обеими руками продолжил:

– Когда нацисты, спалив всё дотла, ушли из деревни, к ним на смену пришли вот эти пожиратели падали. Их было настолько много, что у меня рябило в глазах. Я думал, что мы проскочили мимо них незамеченными…

Трое мужчин стали плечом к плечу под сенью широко раскинувшегося дуба, защищая спинами женщину, дрожащую от страха и читающую вслух молитву на незнакомом герою языке. Все это время Давид нервно теребил цевье автомата, готовя себя к худшему. То, что его отчим вместо огнестрела потянулся к ножу, ему ничего не говорило. Семёныч был опытным бойцом и всякого дерьма навидался, что не скажешь о необстрелянном Громове младшем. В его голове царил хаос, и когда к ним повыскакивали эти мохнатые чудовища, он был готов материться от ужаса. Странное дело, но плачущая от страха за его спинной Мариам, вливала в его тело уверенность и раздражение к себе, за свою минутную слабость.

Мохнатые чудовища, которых Сабир назвал собаками, взяли в кольцо путников и принялись виться вокруг грозно рыча, оскалив зубы. Герой смог рассмотреть этих зверей в деталях. Стая состояла из различных особей, были такие, что чем–то походили друг на друга в частности проступающими на боках рёбрами и текущей из пастей пеной, но в основном каждая особь разительно отличалась от своего собрата. Кто–то имел большие габариты и был слегка неповоротлив, кто–то был наоборот меленьким и юрким (про себя этих маленьких уродцев Давид отметил как самых злобных, пока их крупные собратья кружили вокруг людей они кидались в ноги стараясь цапнуть за икру или лодыжку) все они имели различный окрас, от белого до рыжего.

Из всей своры выделялся один чёрный как ночь кабель. Он был огромен, не меньше двух метров в длину. В высоту он доходил до пояса герою, а его болезненная худоба не могла скрыть тугих жил, обвивающих, будто канаты его туловище. Морда выделялась, выпирающей вперёд массивной челюстью и жутким звериным оскалом его белоснежных клыков. Узко посажёные багровые глазки, следили внимательно, изучали человека с ножом, выделив его своей добычей.

Стая не спешила нападать, ожидая команды вожака, и тогда Семёныч сделал неожидаемый для героя поступок. Шагнув навстречу чёрному кабелю, как раз, когда тот готовился к решающему прыжку он молниеносно ударил лезвием ножа по глазам зверюги. Каким бы вожак не был ловким, но удар отчима достал его правый глаз, и его чёрная морда моментом залилась кровью. Обезумев от боли, кабель прыгнул на своего обидчика рассчитывая сбить его с ног своим весом, а после вонзить свои клыки в его нежное незащищённое, человеческое горло, но отчим оказался не из робкого десятка.

За долгие годы службы в разведке Семёнычу не раз доводилось иметь дело с разными представителями враждебной фауны начиная от диких животных до не менее опасного пьяного начкара. Шутя, он поднырнул под брюхо кобеля и перенаправил рукой его вес на бок. Всё было кончено… Уже зная, где рухнет мохнатое тело, он вонзил острие ножа бывшему вожаку под ребро, прижимая к тому моменту локтем его жутко клацавшую пасть к земле. Нанеся ещё пару контрольных ударов в сердце, отчим, подождав пару минут, пока кабель не испустил долгий и протяжный вой и навсегда замолчал.

Странно, но на удивление Давида за всё время поединка между отчимом и вожаком, не одна из собак так и не решилась напасть на людей. И тогда Семёныч вытерев об побеждённого соперника нож, поднялся на ноги и жутко перекосив рожу зарычал. Вся стая, сорвавшись, дала дёру прочь с поджатыми хвостами.

Глаза отчима горели задорным огоньком, а на его лице на несколько минут появилась довольная улыбка победителя. Даже Мариам, бросив молиться, поднялась с колен и с неподдельным восторгом смотрела на их спасителя, не говоря уже о Сабире, который, по всей видимости, от удивления вовсе дар речи потерял. Немного отдышавшись, Семёныч весело поинтересовался у оторопевших от столь быстрой и непредсказуемой развязки боя новых знакомых:

– Так значит переправы больше нет?

– Да всё сгорело под чистую… немного придя в себя, ответила Мариам… послушайте вы храбрые и хорошие люди… прошу вас, помогите нам! Мы остались без крыши над головой и, если вы оставите нас, вы обречёте нас на долгую и мучительную смерть от голода, и жажды. В память о моей семье вы должны помочь нам…

– Я дам вам припасов на пару дней и десяток водных фильтров, это всё чем я могу вам помочь. – Развёл руками Громов старший.

Но Мариам не унималась. В то время как её спутник угрюмо молчал:

– Мне нечего вам предложить, но в Зоре у меня есть родственник, занимающийся оружием. Если вы поможете добраться мне и моему другу до села…

– Чтобы попасть в Зорю, вам необходимо преодолеть фашистский блок пост на мосту, мне кажется это плохая идея. – Перебил заплаканную женщину Громов старший.

И тогда припала к ногам Семёныча и, содрогаясь от плача и стенаний запричитала:

– Умоляю… вы наша последняя надежда… не оставите же нас на верную смерть.

Громов старший подхватил женщину по руки, и попытался приподнять её, но та упорно падала на землю. Встретившись с недовольным взглядом пасынка, молвил:

– Хорошо, пойдёте с нами… авось пронесёт.

Глава №6

Дальше своё путешествие путники продолжили вчетвером. На удивление Давида, ландшафт вскоре снова поменялся. На смену могучим вековым деревьям пришёл кустарник и все чаще на их пути начали попадаться невысокие полуразрушенные кирпичные здания. Сейчас путники брели по поросшей травой просёлочной дороге, а справа и слева тянулся обглоданный бетонный хребет, всё что осталось от заборов и небольших частных домиков.

Громовы шагали с оружием наготове первыми, Мариам ступала рядом с Семёнычем, прижимаясь к нему из–за любого шороха. Замыкал шествие Сабир. Каждый раз, когда его взгляд натыкался на, восторженно смотрящую на отчима подругу, он только сильнее стискивал зубы

– Старики сказывали, будто раньше здесь было процветающее село. Но потом пришёл туман. Он поглотил всех жителей без остатка, а кто пытался пробиться из вне, чтобы помочь так и не вернулся. Говорят, будто души этих людей до сих пор обитают здесь. – Ели слышно прошептала Мариам.

Чтобы лишний раз напомнить о себе, вместо неё продолжил Сабир, которого Семёныч с недавнего времени начал называть просто Сашей:

– Наши охотники сюда не когда не заходили. Эти земли считались проклятыми. Один из моих приятелей рассказывал мне, будто как–то раз он и его отец выслеживали дикого кабана. И когда тот подранком помчался сюда, он, несмотря на крики отца, рискнул побежать следом. Как вдруг все вокруг окутало туманом. Забыв про свою добычу, он ломанулся со всех ног, но было уже поздно. Куда б он не пошёл, он возвращался всегда на одно и то же место, как вдруг его кто–то сильно схватил за шиворот и потащил прочь. Когда он очухался, лежал на опушке возле леса, а над ним столпилась добрая половина села во главе с нашим шаманом дедом Онзором. На вопросы где его отец, Онзор ему ответил, что: "Духи приняли его вместо тебя". Потом, как оказалось, его не было целую неделю…

– Ну и как живой твой друг? – Вмешался в разговор Давид.

– Он умер ровно через год от неизвестной хвори… Я не когда не забуду его бледное лицо, когда он рассказал мне эту историю, его последние слова: "В том тумане я видел танец, духи зовут меня… мой отец зовёт меня."

Наступило долгое молчание, каждый надёжней перехватил своё оружие, придавая себе уверенности. Тишину нарушил Семёныч:

– Хорошо если наши друзья нацисты такие же суеверные, как и вы. Сюда они не должны сунутся. Если ваша деревня спалена, то это значит, что все дороги через город перекрыты. Сейчас выйдем к реке, а потом спустимся вниз по течению до блокпоста. А дальше видно будет… Авось пронесёт…

Дальше шагали молча. Когда Мариам попросилась по нужде, Громовы зашагали вперёд, в то время как, Саша остался с ней. Давида мучал один вопрос всё это время и, воспользовавшись моментом, он спросил у отчима:

– Семёныч, когда мы были с тобой в пыточной, и ты снял маску с Вепря, мне показалось, будто ты знал его. Не объяснишь?

– Тебе что поговорить больше не о чем? – Ледяным тоном спросил отчим.

– Не хочешь – не рассказывай, это ваши с ним дела. – Немного обиделся Давид.

Громов старший глубоко вздохнул, и украдкой посмотрев на своего пасынка произнёс:

– Ну, если тебе это так важно знать… тогда слушай. Когда–то я знал этого человека и долгое время считал его погибшим, но как оказалось всё это время, он скрывался за личностью Вепря.

– Ты знаешь, кто наградил его этими жуткими ранами?

– Около двадцати лет назад, мне под командование дали отделение из семи человек. Все ребята были обстрелянные, сорвиголовы, одним словом. Да вот только одна из шишек решила пропихнуть своего сынка в высшие чины, а стоит ли говорить, что без должного боевого опыта дорога к большим звёздам закрыта. Этого юнца звали Егором. Мне он сразу не понравился, с самых первых дней службы я начал подозревать в нем неладное. Уж больно был разнежен и жесток. Многие сослуживцы страшились его за непредсказуемые жестокие выходки. Однажды в наш квадрат забрела небольшая банда, и после удачной засады мы их всех перебили. Я дал команду обыскать трупы и допросить раненых. Когда я увидел, что он отрезает пальцы у ещё живого бандита и кладёт к себе в карман, я скомандовал ему остановится, но он лишь улыбнулся. Схватив беднягу за волосы, принялся отрезать его голову. Тогда я оттолкнул его, чтобы привести в чувство, но в ответ он напал на меня с ножом в руке. Когда дело доходит до драки, я не всегда даю себе отчёт в том, что происходит. Вот и тогда за меня всё решила моя реакция и жажда жизни. Опомнившись, я увидел Егора с ножом под левым боком… уже мёртвого. Мы были слишком далеки от дома, чтобы тащить туда тело. Мои пацаны обещали сохранить в тайне этот инцидент, выдав всё за нападение поганок, вот только родители этого парня не хотели верить. И после долгого следствия меня разжаловали до рядового.

– Мёртвые не ходят… – Мрачно дополнил Давид.

– Вот в том то и дело. Во время следствия я долгое время сидел в камере, но один из моих приятелей через маляву поведал мне, что в убежище пришёл новый жилец в металлической маске Вепря. И что он интересовался мной…

– Ты предполагаешь, что он мало того, что смог воскреснуть, так ещё и всё это время водить за нос администрацию?

– Я уже не знаю, что и думать… всё это выходит за рамки логики и здравого смысла. Он не мог выжить. Я лично соорудил его могилу из булыжников, чтобы зверьё останки не растащило, и водрузил самодельный крест. Но если люди начинают возвращаться с того света это может лишь означать скорейший приход апокалипсиса.

– Слушай Семёныч, можно ещё один вопрос?

– Задавай.

– Во время рассказа ты упомянул о неких поганках, кто или что это такое?

– Лучше тебе малой и не знать… Люди сказывают, что это пыльца или же вирус, а может быть это загаженная вода, но нечто заставляет людям вести себя агрессивно. Они не узнают никого даже близких и родных, нападают на всё живое вокруг. В конечном счёте, превращаются в кровожадных тварей с грибами по всему телу и отсутствием интеллекта. Каждый называет их по–своему, наши ребята называют их поганками, грибниками, мухоморами. Но не стоит их недооценивать. У этих уродцев очень развит коллективный разум, это, пожалуй, всё, что осталось у них от человека. Они всегда охотятся стаями, очень подвижны и живучи. Я лично как–то раз для интереса выпустил в одного из них целую обойму, но так и не прикончил. Встречались мне и их собратья, совсем медленные и более напоминающие людей, но бытует мнение, что это всего лишь первая стадия мутации. И что существует вид совсем невосприимчивый к пулям.

– У меня ещё один вопрос…

– Помилосердствуй! – Улыбаясь, произнёс отчим. – На удовлетворение твоего любопытства не хватит и жизни, но так уж и быть это будет последний вопрос, задавай с умом. Я и так слишком много тебе рассказал!

Помня, что его лимит исчерпан и немного поразмыслив, герой подыскал нужные слова:

– Ты говорил, что здешняя вода отравлена, и её нельзя пить. Почему?

– В архивах убежища указано, что её испоганили, когда на Донбассе начали добычу сланцевого газа. Будто невдалеке в одной из шахт, произошёл сильный взрыв. И после этого вода стала непригодна для питья. Кстати, ты принимал таблетки, которые тебе выдали в медпункте?

– Да утром, перед самым выходом…

– Глотай ещё одну, вообще возьми себе в привычку пока ты здесь по одной таблетке через каждые восемь часов. Здешний климат мало чем подходит к твоим лёгким. Ты прожил всю жизнь под землёй, дыша отфильтрованным кислородом. Здесь на поверхности, влажность больше, да и испарения сланца дают о себе знать. По началу запросто схлопотать воспаление лёгких или чего похуже, рак. Но ты не переживай скоро твой организм освоится, и ты вовсю почувствуешь прелесть хрипов в груди.

Дорога плавно сузилась до тропинки, по бокам безобразные зубы разваленных зданий сменились на стену из камыша. Впереди тропа резко обрывалась, ведя вниз по почти пологому пятидесятиметровому склону.

– Нам туда! – Указал Семёныч пальцем на другую сторону балки. – Этой дамбе уже больше века, сам не знаю, как она так долго держится. Если прорвёт, то затопит не только здешние сёла.

Вся долина внизу была поросшая камышом. Редко где проступали небольшие болотца, покрытые зелёной ряской.

– За дамбой фашистский блок пост?

– Нет до него ещё столько да по столько, это искусственный резервуар. Когда перейдём на другую сторону я покажу одну скрытую тропку, не асфальтированный тротуар конечно, но нам на лучшее не приходится рассчитывать.

Отчим первый шагнул в балку, точнее принялся медленно сползать вместе с рыхлой землёй вниз, пока не перехватился за толстые корни уродливо торчащих маленьких деревьев. Давид хотел было последовать за ним, когда в его нос ударил едкий отвратительный смрад. Обернувшись назад, он увидел, как дорога, по которой они прошли, как и всё разрушенной село быстро обволокло густым туманом.

– Что там? – Прокричал Семёныч, держась руками за очередное дерево.

Герой с суеверным ужасом взирал на непроглядный туман, который заполонил всё вокруг. В глубине угадывались смутные очертания силуэтов и теней. Что–то жуткое жившее внутри этой непроглядной мглы грозно зашипело.

Сзади послышалось кряхтение и трёхэтажные маты, которые быстро привели героя в чувство. Оказавши помощь отчиму с подъёмом, Давид уставился на своего наставника в ожидании приказа. Громов старший моментально оценил обстановку и натянул на голову противогаз, герой последовал его примеру.

– Доставай фонарь и будь наготове, – скомандовал отчим. – Чую добром это не кончится.

Давид двинулся следом за Семёнычем и, хотя дистанция между ними была всего в пару метров, они с трудом угадывали в густой мгле силуэты друг друга. Фонарь с усилием разрезал лучом света густой туман, а через пять метров таял вовсе, будто слабый костерок во время проливного дождя.

– Хоть глаз выколи, – недовольно пробурчал отчим, – сдались мне такие попутчики. Где их черти носят! Мариам! Санёк! Тьфу ты… Сабир!

– Мариам! Ау! – Поддержал отчима герой, которому от окружающей обстановки становилось всё больше не по себе.

–Ау! Ау! – Послышалось сразу с трёх сторон.

–Мы здесь! – Идите к нам! – Запричитал неизвестный женский голос.

На долю секунды в поле зрения героя попал смазанный быстрым движением силуэт. Давид вскинул дуло автомата и замер, прильнувши к прицелу.

Отчим растаял в тумане без следа. Обернувшись вокруг, герой убедился, что он остался совершенно один. Попробовал позвать сначала дрожащим голосом потом немного о крепнувшим, но отчим так и не отозвался. Только к крикам женщины присоединились детские голоса:

– Приди к нам! Помоги нам! Накорми нас! – Молили они.

Пот застилал стеклянные глазницы противогаза. Дышать через фильтры было чертовски тяжело. Он так и не понял, откуда пришёлся удар. Чья–то когтистая лапа ударила ему по лицу, с мясом оторвав фильтр то противогаза и разбив стеклянные линзы. Уже лёжа на земле, Давид опоздало сообразил, что случилось и поспешно выпустил половину рожка перед собой. Жуткий писк болью стегнул по ушам героя, грозясь разорвать барабанный перепонки. Он закрыл уши, ладонями спасаясь от жуткой стегающей боли, но вскоре ультразвук прекратился.

Вскочив на ноги, герой осветил пространство вокруг себя, но никого не обнаружил, кроме небольшой лужицы густой синеватой жидкости и неглубокой борозды. Снявши с лица, ставший бесполезным противогаз, он двинулся по следам умирающего монстра. Одно обрадовало его, кто бы или что бы это ни было, его можно ранить, а возможно даже убить. Женские и детские голоса замолкли, и лишь спереди доносился звук, будто кто–то тянет своё массивное тело по земле. Шорох приближался и вскоре Давид смог в полной мере рассмотреть своего врага.

Оно лежало на земле лицом вниз и, пытаясь зацепляться двумя похожими на руки конечностями, ползти прочь от, оказавшегося таким опасным, человека. Само тело было вытянуто с маленькой головой длинными руками и почти такими же длинными ногами. Что–то смутно напоминало в этом чудовище человека. Такая же структура тела, только что на метр выше стандартного мужчины. Белёсая почти прозрачная кожа, через которую ясно просвечивались все жилки кровеносные сосуды и вены. Тугой каркас рёбер охватывал почти всю спину, а через прозрачную кожу ясно проступал позвоночник, грозясь её порвать худыми острыми позвонками. Всё тело и конечности было болезненно худым, без малейшего намёка на жировые отложения или же группы мышц. Ноги и позвоночник были прострелены множеством выстрелов, прозрачная жидкость по малу вытекала из ран будто древесный сок на свежо–срубленной молодой поросли. Даже сейчас мутант пытался уползти из последних сил от своей жертвы, которая внезапно превратилась в охотника.

Когда герой посветил фонарём на ещё живую тварь, то увидел, как у неё от луча света по телу начинают появляться небольшие черные пятна, быстро превращающиеся в жуткие ожоги. Тварь повернула голову в сторону героя и тот, наконец–то смог рассмотреть её лицо. Вместо лица в голове зияла огромная чёрная щель. Ни глаз, ни носа, ни даже рта. Просто огромная мать его, чёрная дыра на белёсой лысой башке! Свет причинял бедолаге жуткую боль, и он метался на земле, выворачивая конечности, в болезненной агонии.

Края дыры на жуткой морде раскрылись, выпустив из себя, что–то наподобие мелкого жёлтого клюва. Ультразвук с удвоенной силой стеганул по ушам Давида, но он был уже готов к такому повороту событий. Выпустив остаток рожка твари в голову, и размазав её мозги по асфальту, герой перезарядил автомат и глубоко задумался. Покопавшись в заплечном мешке, он выудил наружу свёрток запасных портянок и бинта. Порывшись в поисках какого–нибудь горючего, Давид к своему облегчению обнаружил полную металлическую флягу спирта, по всей видимости, припрятанную запасливым отчимом. Рядом стоящее сухое деревцо пошло на черенки, и через десять минут герой закинул в рюкзак пяток первоклассных факелов. Флягу со спиртом решил подальше не прятать, запихнув её в чехол на портупее. Кстати пришёлся и припасённый в аптечке медицинский жгут, с помощью его герой прикрепил фонарь к автомату на место подствольного гранатомёта.

Стараясь сориентироваться на месте, Давид сверился с походным компасом. Поиски товарищей немного затянулись. Герой прошерстил как ему казалось всё вокруг, но так не нашёл ни друзей, ни врагов. Вокруг воцарилась гробовая тишина, замолкли и странные шуршащие звуки, которые он слышал за спиной всю дорогу. Отчаявшись, он сел на землю, провалившись спиной к какой–то полуразрушенной бетонной стене. Правая рука коснулась чего–то мокрого и липкого. С отвращением поднеся руку к лицу, герой рассмотрел на ладони небольшие капельки крови. Резко вскочивши на ноги, он подсветил на землю и убедился, что след из кровавых капель тянется в сторону небольшого полуразрушенного здания.

Герою ничего не оставалось кроме как последовать по следу и вскоре его ноги принесли к небольшой заросшей мхом каменной плите. След обрывался именно здесь, поддевши плиту пальцами, он с нечеловеческим усилием поднял её сначала до колена, а после, перехватившись удобнее, оттянул её чуть в сторону. На него дохнуло сыростью, и запахом плесени. Множество Каменных ступеней вели во мрак. Внизу смутно угадывались какие–то движения.

Достав из рюкзака факелы, и обливши их спиртом из фляжки, герой мысленно помолился всем известным ему богам и приступил к спуску. Ржавая арматуру выпирала своими острыми концами норовя напороть на себя мягкую человеческую плоть. Пару раз герой стукался своим пуленепробиваемым лбом об массивные чугунные балки. Лестница на удивление оказалась необычайно длинной, на сто пятнадцатой ступени его нога наконец–то ступила на каменную плиту. Здесь, как и на поверхности вопреки всем законам физики темнота была словно тягуча как смоль, и луч фонаря тонул в ней спустя каких–то жалких пару метров.

Зажигая первый факел, он воткнул его в щель между плит и осмотрелся. По всей видимости, он находился в огромном зале с бетонными колонами, уходящими вверх. Потолок, как и стены, терялись во тьме, единственное, за что цеплялся луч света, это была дорога, вымощенная в две плиты и ведущая в неизведанную даль. Ступая по плитам, герой мог поклясться, что за ним наблюдают сотни пар глаз и когда он зажёг очередной факел, чтобы вбить его в колону, совсем рядом замельтешили крошечные крылатые создания.

– Летучие мыши. – Чтобы отогнать леденящий тело страх, произнёс вслух герой. – Помню, как в детстве на хоз. дворе их ловил, и девочкам в портфели подкидывал.

Пройдя весь зал, и не встретив ни единой живой души, герой снова столкнулся с препятствием. Дорога спереди была обвалена. Герой упал на четвереньки, и подполз к самому краю, заглянув в жуткую пропасть. Другого края трещины не было видно, как и дна, раздосадованный этим фактом герой развернулся в поисках другого выхода.

За его спиной стояло около дюжины уродцев один в один смахивающих на того, которого Давид совсем недавно уложил из автомата. Оторопев от такого поворота событий, герой стоял, опустив дуло автомата в землю и тупо глазел на обездвиженное молчаливое воинство.

Слушаясь невидимого приказа, мутанты разом набросились на человека, но герой успел вовремя вскинуть фонарь, и немая волна монстров отшатнулась от луча света. Один–за–одним мутанты обнажали свои безобразные клювы, и пробовали ударить человека, но тот всегда опережал их автоматной очередью. Светя фонарём пред собой, герой одной рукой выудил из–за портупеи факел и запалив, бросил его в толпу монстров. К своему великому ужасу он смог разглядеть, спешащие на подмогу своим собратьям, орды таких же безобразных тварей. Их были сотни. Если бы герой мог бы видеть в кромешной тьме…, то он бы увидел, что эти хищные нетопыри заполонили собой почти что весь зал.

Новые противники все прибывали и прибывали. Давид косил их очередями целыми десятками и вскоре между ним и полчищем мутантов образовалась целая гора трупов. Мутанты всё лезли на тела своих убитых товарищей, в то время как шесть из восьми запасных рожков были уже пусты. Конечно, в разгрузке героя в носках насыпью лежали ещё патроны, но времени на перезарядку не было. Ультразвук уже не бил по ушам героя он гремел на весь зал, отламывая куски штукатурки и бетона со стен и потолка. Один такой громадный кусок, откололся от ближайшей колонны и на радость героя, похоронил под собой пару мутантов. К счастью Давид давно уже оглох от автоматных очередей, и крики этих уродцев ему были не по чём.

Боевой запас подходил к нулю, в то время как враги с удвоенным остервенением пытались дотянуться до него своими когтистыми лапами. Последний рожок был почни на исходе, когда автомат заклинило…

Твёрдо решив для себя не даться этим тварям живым, герой вырвал из кармана разгрузки гранату. Вторую он приготовил себе, намереваясь своей смертью унести с собой ещё парочку этих уродцев. Ноги по щиколотку утопали во вражеской крови, или что там у этих недоносков течёт по венам? Когда он, выдернув чеку, размахнулся для броска, по нелепой случайности его нога соскользнула, и он, полетев вверх тормашками упал на спину. Тем временем его враги, как ему показалось, с радостным воем бросились к нему. Граната из его руки при падении выскользнула и, прокатившись пару метров, упала в пропасть. Внизу раздался чудовищной силы взрыв, а следом последовал не менее чудовищный протяжный стон.

На удивление Давида его противники прекратили попытки разодрать его на части, и выпрямившись в свой немалый рост с пару секунд прислушивались. Через мгновение рядом с героем никого не было. Мутанты, поспешно, в панике давя друг друга, отступали к своим норам. Земля под ногами задрожала. Внизу трещины стали отчётливо проступать звуки, будто кто–то разрывает пласты земли своими могучими лапами. Не ожидая что из–под земли появится что–то хорошее, герой последовал примеру своих ставших близкими противников, и, перелезши через кучу трупов, припустил что было сил к выходу.

Убегая от неизведанного ужаса из глубин, он заметил с боку небольшой лаз прямо в земле. Подбежавши поближе, он убедился, что это был не какой–нибудь люк, а вырытый вручную небольшой тоннель. Запоздало разглядев пятна крови по краям, он прыгнул вниз, стараясь как можно лучше сгруппироваться.

Его падение оказалось на удивление мягким. Что–то податливо хрустнуло под пятой точкой и зажёгши последний факел, он увидел, что лежит на огромной куче человеческих костей. Гора из костей была огромна, снизу герою улыбались жутким оскалом выбеленные черепа, в то время как останки сверху были совсем свежи с кусочками багровой плоти. Имелись также останки животных, которые он видел в первый раз. Земля под ногами податливо хрустела, и он боялся взглянуть вниз, чтобы рассмотреть по какой пакости ему приходится ступать. Небольшая пещера, в которую он попал, была насквозь прошита узкими норами. Пройдя до середины, он увидел обглоданные тела людей, покоящиеся возле стены. Одни были совсем свежие с синюшными лицами и с полу изглоданным скелетом. Попадались даже экипированные солдаты в полной амуниции. Пошарив по карманам несчастных, герой к своему негодованию не обнаружил ничего кроме пары заржавевших древних пистолетов.

Почти отчаявшись найти что–нибудь стоящее, его взгляд наткнулся на доселе незамеченный труп молодого воина, прислонённый спиной к стене. Тело было заковано в зелёного цвета кевларовую броню, даже голову прикрывал массивного вида армейский шлем. Лицо бедолаги было перекошено гримасой страдания, в то время как его ноги были оторваны по самые бёдра. Этот несчастный был одного возраста с героем возможно даже на пару лет младше, когда его настигла старуха смерть. Убитый сжимал в руках какую–то небольшую зелёную трубу не тяжелее пары килограмм, а рядом лежал автомат Калашникова, правда, что немного длиннее и с небольшим барабаном вместо рожка. Закинув трубу за плечи (в скитаниях всё пригодится) герой осмотрел автомат и к своему облегчению убедился, что он исправен. К его изумлению барабан оказался рассчитан не на тридцать патронов, а семьдесят пять. В этом он смог убедиться, снаряжая последние припасы из своих карманов. Также в карманах бронежилета нашлись два полных рожка на сорок пять патронов.

Приладивши фонарь к своей находке, герой уложил тело бойца, на землю прикрыв ему глаза ладонью, положил ему на грудь свой повидавший виды АКСУ. Отдавши тем самым покойному дань почёта:

– Спи спокойно, неизвестный воин. Пускай земля тебе будет пухом…

Дальше пошёл гордо выпрямив спину и расправив плечи, если уже уготовано погибать, то он погибнет в бою как мужчина, а не как загнанная на скотобойню овца. Следуя правилу отчима "левой руки" выбрал для себя лаз, в котором не надо было ползти на корточках. Сразу же за первой пещерой была вторая абсолютно пустая за исключением парочки мутантов, которые поспешили улизнуть, только завидев его.

К своему недовольству он заметил, что с каждым разом уходит всё глубже и глубже под землю вместо того чтобы выбираться на поверхность. Через четверть часа своих скитаний и пару коротких стычек с противником он спустился в очередной колодец и с изумлением огляделся. С потолка свисали огромные сосульки и такие же выросли прямо из земли, угрожающе торчали вверх своими острыми как бритва краями.

Луч фонаря высветил множество мутантов, сидящих на полу и совершенно не реагирующих на раздражительный свет. Пещера была небольшой, но куда не кинь глазом, повсюду сидели эти твари, прибывая в неком подобии транса. К своему изумлению герой смог разглядеть своих попутчиков, сидящих на корточках и синхронно раскачиваясь.

Его ушей наконец–то коснулся, тихий чарующий напев, стараясь поглотить его разум, он начал звучать всё громче и громче в голове. Но в какой–то момент Давид перестал его слушать, будто отмахнувшись от назойливой мухи. Убедившись в том, что мутанты не обращают на него ни малейшего внимания, он старался ступать между плавно раскачивающихся тел, как можно тише.

Подойдя вплотную к отчиму, герой убедился, что тот в полном порядке. По крайней мере, физическом… Глаза Семёныча были широко распахнуты, но будто затянуты пеленой. Тут же рядом мерно раскачивались и Мариам с Сабиром. Попробовав растолкать за плечи товарищей и, убедившись, что это ни к чему не приводит, герой принялся светить фонарём в глаза. Ни у кого из троицы зрачки вовсе не реагировали на свет, будто у слепых или же покойников.

– Они… не… проснутся… мы не захотим… Послышался булькающий голос за спиной.

Давид резко обернулся и осветил фонарём. То, что он поначалу принял за очередной гигантский сталагмит, на самом деле оказалось огромной бесформенной биомассой. Ни каких конечностей только покрытая мерзкой слизью подрагивающая плоть. Через мелочно–белую прозрачную кожу то и дело проступали человеческие головы с застывшей агонией на лицах. Рядом с этим живым куском мяса лежала гора свежих тел несчастных.

Женщины, старики и даже ребёнок лежали на земле с распоротыми животами. Из тел жертв вели толстые, будто канаты щупальца прямо в центр этой подрагивающей биомассы. По щупальцам то и дело ходили утолщения будто монстр таким образом пожирал содержимое желудков жертв. Казалось, будто этот мерзкий слизняк вот–вот разорвётся на части, и когда от этого урода пошёл отвратительный смрад героя вывернуло себе под ноги.

– Свежая плоть! Будь с нами! Будь одним из нас! – Побулькало существо, подползая к Давиду и вытягивая прямо из своего тела острое копьё–щупальце.

– Да что ты за тварь такая? – Вытерев рот рукавом и направив на мутанта дуло автомата, прошептал герой.

– Человек… ты… не… он… никто раньше не мог… – Проговорила одна из голов, в то время как другая продолжала петь адскую песню.

Одна из голов пропала под слоем кожи и жира вместо неё продолжила другая женским голосом:

– Убьёшь нас… убьют тебя и твою стаю… мы будем говорить.

Герой осмотрелся вокруг и увидел, как все присутствующие в пещере кроме его спутников приходят в себя и становятся на ноги. Нервно, сглотнув слюну, Давид спросил:

– Чего ты хочешь?

– Ты убить много моих детей, и разбудить дремлющего. Ты должен заплатить.

Оглядевшись вокруг, герой оценил свои шансы. Мутанты уже отошли от транса, и теперь окружили его и товарищей, грозно шипя. Устоять в одиночку против такой орды в маленьком помещении не представлялось ему возможным. И тогда Давид тяжело вздохнул и опустил дуло автомата…

– Говори тварь я в твоей власти.

– Мы жить здесь долго… когда–то мы знать язык, но забыть… Мы и моя стая охотится здесь многие годы, но ты первым смог противостоять нам. Кто ты?

– Я? Я волшебник! – Воскликнул герой, стараясь спланировать свои дальнейшие действие, но голова категорически отказывалась работать. – Хочешь, фокус покажу?

С этими словами он выудил из кармана последнюю гранату и, вырвав чеку, произнёс:

– Ты знаешь, что это такое? Дрожишь, значит знаешь. Сейчас будет большой бум! Твоя боится боли? Сейчас тебя и твои драгоценные члены размажет по стенам будто кисель…

Снова в теле этого гигантского слизняка голова женщины сменилась на мужскую, и уже крепким мужским басом биомасса захрипела:

– Вам не выбраться отсюда живыми. Вас сожрут заживо. Вас переварят в желудках…

– Ну, это ещё бабка надвое сказала, кто кого сожрёт! – Подражая отчиму протянул герой. –Я сейчас заберу своих друзей, и мы уйдём от сюда. Если что–то случится со мной или с кем–то из них, тебя жаба мерзкая будут твои же детки со стен слизывать.

Свободной рукой Давид выудил из чехла флягу, и запрокинув голову отчима вверх влил ему в рот девяносто шестиградусной жидкости. Спустя мгновение Семёныч закашлялся и завалился на бок, отхаркивая из лёгких какую–то чёрную дрянь, но спустя минуту поднял на пасынка совершено трезвый взгляд.

– На вот влей это в горло Мариам и этому как его?

Дважды Громову старшему не пришлось объяснять, он выхватил из рук пасынка флягу и щедро напоил остатком спирта сначала Мариам, а затем и Сабира. Вскоре вся троица была на ногах и с ужасом взирала на окружающую обстановку.

– Сиди здесь, жаба! Увижу, кто нас преследует, вернусь и распотрошу тебя пополам вот этим красавцем. – Произнёс герой, похлопывая себя по бедру, где в чехле болтался армейский нож. На что биомасса лишь плотнее сжалась. – Ты знаешь, на что я способный…

По команде Давида и под шипение мутантов компания прошла через всю пещеру и по очереди принялась карабкаться по колодцу, с которого прибыл герой. На общее удивление, никто так и не попытался напасть или задержать их. По всей видимости, речь Давида не на шутку напугала их лидера. Возможно, он посчитал героя если не полубогом, то демоном уж наверняка.

Каждая следующая пещера была изрешечена ходами будто муравейник, но героя влёк до сих пор не понятный для него инстинкт и интуиция. Раз за разом указывая ему верное направление. Все без исключения молча следовали за ним по пятам, даже не берясь оспаривать его решения. Даже, привыкший командовать, Семёныч сейчас молча плёлся в хвосте будто зачарованный. Предчувствие не подвело героя, и через очередной крутой подъем они вылезли прямо посреди зала, с которого всё начиналось. Факелы уже давно потухли, и герой по памяти повёл свою группу к выходу. В зале стоял жуткий треск, будто неведомый монстр из глубин до сих пор пожирал тела убитых.

Солнечный свет больно стеганул по глазам, хотя по времени был уже поздний вечер, и кровавый закат не предвещал ничего хорошего. Тумана больше не стало, вокруг царила тишина и благодать.

Глава №7

Переход через балку дался группе с трудом. Всё за исключением Давида донельзя устали и лишь его подгонял бурлящий в крови адреналин. Выломав крепкий стебель камыша, герой проверял им глубину муляки, лишь потом ступая ногой. Так за метром метр цепочка из четырёх людей не спеша продвигалась вперёд. Мариам, Сабир, и Семёныч двигались, будто сонные мухи, если бы не постоянный зуд и дружеские пинки героя, троица без сомнения бы улеглась на ночлег прямо здесь.

Балка как оказалась на деле была намного шире, чем все ожидали. Давид шёл впереди группы, рубя направо и налево высокий толстый камыш, своим армейским ножом прокладывая остальным путь. Ноги утопали в грязи покалено. Ступни давно уже были мокрыми, и холодная жижа то и дело затекала вперемешку с какой–то гадостью за голенище. Все без исключения чувствовали себя замершими и несчастными.

Несколько раз совсем рядом с людьми пронеслось нечто. Слышались хлюпающие звуки шагов. Герой лишь один раз смог заметить смазанный зелёный силуэт величиной с человека. Давид дал очередью по сторонам и вскоре услышал удаляющиеся шуршащие звуки. Растворяясь в плотной стене камыша, существо решило не рисковать, а поискать себе добычу по проще.

В сапогах что–то противно хлюпало и тёрлось об пальцы своим скользким туловищем. Мариам, идущая, будто во сне, немного свернула в сторону и с криком провалилась в мутную жижу по пояс. Вода быстро прибывала, засасывая в себя женское беззащитное тело, если бы не усилия трёх мужчин это болотце стало бы для неё могилой.

Всё плохое, как и всё хорошее имеет свойство однажды заканчиваться. Ноги перестали проваливаться в жижу, на смену чёрной муляке постепенно пришла красная как цевьё автомата глина. Ступать стало намного легче и вскоре заросли камыша остались позади. Над людьми нависла отвесная поросшая мхом стена. Подойдя ближе, к своему удивлению герой смог убедится, что стена была сделана из бетона. Потресканный, почти полностью заросший мхом, он всё ещё исполнял роль плотины, как и в давние времена.

Немного потоптавшись на месте, Давид всё–таки решился. Скинув с плеч рюкзак и всё лишнее, он, оставив при себе лишь крепкую смотанную кольцами верёвку, и приступил к подъёму. Стена из–за облепившего его влажного мха была необычайно скользкая, и пару раз герой съехал на пузе до самого низа довольно таки с приличной высоты. На третий раз он, собравшись с силами, начал ступать как можно аккуратней, отрывая мох и цепляясь пальцами рук за трещины и выбоины в бетоне.

На землю опустилась ночь, опутав своим тёмным саваном всё вокруг. На небе ярко вспыхнули звезды, где–то вдалеке упала комета. Землю залила своим бледным светом огромная с полнеба луна, вечный спутник проклятых и прочей нежити. Где–то в дали послышался не то хрип, не то вой, когда Давид наконец–то забрался наверх дамбы.

Подъем оказался невысоким, но очень сложным, отдышавшись, он осмотрелся вокруг и, отыскав взглядом рядом растущее могучее дерево, принялся разматывать верёвку. Обвязав один конец вокруг ствола, он спустил второй конец в балку моля бога о том, чтобы верёвки хватило. Окликнув своих спутников, он вскоре получил команду от отчима тянуть и приступил к её выполнению. Его руки жутко устали, но он заставлял себя перешагнуть через эту ноющую боль в мышцах и продолжал своё дело. Кольца верёвки аккуратно ложились рядом, так что вскоре там оказался небольшой холмик. Из–за темноты герой не мог разглядеть, кого он тащит, но по весу это явно было что–то очень тяжёлое.

Вскоре из–за края обрыва показалась чёрная головка Мариам. Она была обвешена их с отчимом барахлом. Противный до скрипа зубов ультразвук, больно стеганул по ушам, и балка откликнулась громким эхом.

– Вы чего там заснули? – Громко закричал Семёныч снизу, обращаясь к герою.

Но Давид и так всё сам понял. Сноровисто скинув со склона верёвку, он дождался сигнала и принялся быстро тянуть. Мариам всячески пыталась помочь, то хватаясь за верёвку, то за самого Давида. Оказывая этим лишь больше неудобства, чем подмоги. Когда через край грузно перевалился Сабир с винтовкой отчима в руках, внизу послышались очереди, сопровождаемые громким шипением и матами Семёныча. В третий раз, спустив конец верёвки, герой долго ждал, но бой в низу так и не утихал.

От Громова старшего последовал сигнал, и троица дружно навалилась на верёвку. В балке, по всей видимости, сейчас творился настоящий ад. Жуткая какофония предсмертных криков и выстрелов заполонила всё вокруг. С облегчением Давид вытащил наверх живого и невредимого отчима.

– Что там произошло? – Спросил герой у Семёныча, почувствовав себя на секунду полным дураком.

– А ты сам посмотри! – Приводя дыхание в порядок, произнёс тот.

Луч фонаря направленный вниз рукой героя осветил гору трупов истекающих бесцветной жидкостью. Ещё с пару десятков белёсых тварей кидались на пологую стену пытаясь забраться вверх, но у них ничего не получалось. По видимому кровожадному подземному народу были чужды поражения. Вот и теперь тамошний жуткий лидер послал своих подопечных в погоню за ускользающей добычей.

Убедившись, что подняться вверх по отвесному склону у этих тварей не получится, Громовы с облегченьем вздохнули и пошли прочь от этого проклятого места.

На сей раз Семёныч принял командование группой. По–видимому, недавний бой, будто ушат холодной воды, влил в его могучее тело свежие силы. Впереди виднелись небольшие деревья, но почему–то воздух здесь был намного свежей и холодней чем внизу. Запахло водой, и к своему недовольству Давид прибил ладонью у себя на лице несколько отвратительно пищащих мелких мошек.

– Эти собаки меня в могилу вгонят! – Недовольно произнёс отчим, шлёпая себя ладонью по шее.

– Какие собаки? Не вижу никаких собак? – Шёпотом поинтересовался герой, вскидывая автомат.

– Да не собаки… Фух… как с тобой тяжело! Комары! Они здесь размером со слонов!

– Слонов?

– Знаешь, что давай лучше покопайся в своём рюкзаке. Внутри должна быть такая маленькая коробочка… да вот эта. Давай её сюда.

Мазь из круглой металлической коробочки с логотипом красной звезды, была необычайно пахуча. Но как только герой намазал себе открытые участки кожи, комариная орда оставила его в покое. К тому же прохладная мазь давала необычайное облегчение зудевшим после укуса волдырям. Давид мысленно поблагодарил создателя этого чудного средства.

– Не плачь, девчонка,

Пройдут дожди,

Солдат вернётся,

Ты только жди!

Пускай далёко

Твой верный друг,

Любовь на свете

Сильней разлук!

– Пропел повеселевший Семёныч, выбивая пыль из–под сапог.

Группа людей двигалась уже в привычном порядке спереди шли с оружием наготове Громовы, в хвосте как всегда ели переставляя ноги, плелись Сабир и Мариам. Войдя под кроны низкорослых деревьев, Семёныч тут же повёл всех по едва различимой тропинке. И хотя солнце давно уже скрылось за горизонтом, глаза людей привыкли к бледному лунному свету щедро залившему всё вокруг.

– Слышь, малой, а где ты РПК и "Муху" раздобыл? – Поинтересовался отчим. –Мародёрничаешь?

– Да я.… – начал было герой, но Семёныч его тут же перебил:

– Нет, не хочешь не рассказывай… Ты знаешь, как этим пользоваться?

– Ну как с автомата стрелять я уже сам догадался, всё как в моём старом. Вот только он несколько тяжелей и массивней. А вот что с этой хреновиной делать ума не приложу. – Честно признался Давид, снимая с плеча зелёную трубку.

– Это как ты выразился "хреновина" называется РПГ–26, ручной противотанковый гранатомёт. В народе прозван мухой! Не знаю почему, даже не спрашивай… Прозван и всё тут. В использовании прост до безобразия! Чеку выдернул, прицельную планку поднял и пали. Понял?

– Понял… – ответил Давид, всасывая информацию будто губка.

– Хорошая вещь! – Не переставал нахваливать находку отчим. – Стреляет один раз, зато как! Любая брони машина вдребезги!

Давид с возрастающим интересом рассматривал доселе невиданное им оружие.

– А вот эта «хреновина» …, – произнёс отчим, указывая на РПК, – зовётся гордым именем "Ручной Пулемёт Калашникова". Давно я такой модели не видел, считай тебе повезло. Ствол практичный и очень убойный. Патроны использует того же калибра что и твой старенький АКСУ, вот только дальность более и скорострельности побольше. Эх, вот бы тебе подствольные на него найти! Вот это будет по–настоящему адская пушка!

– Знаешь, что Семёныч, – немного растерявшись от такого потока информации произнёс герой, – ты же лучше меня знаешь, как этой штукой пользоваться, тебе и карты в руки.

С этими словами Давид передал Семёнычу в руки РПГ, на что тот только довольно усмехнулся. Их идиллию перебил голос Сабира.

– Мы дальше не пойдём!

– Мы очень устали, я ели ноги передвигаю! – Пожаловалась Мариам.

– Тогда придётся навестить моего старого знакомого, надеюсь, он примет нас… – Произнёс про себя отчим.

Но Мариам толи услышала последние слова, толи как–то поняла, о чём пробубнил Семёныч, и тут же воскликнула:

– Если твой друг не живёт за соседним деревом, я усядусь прямо здесь и будет, что будет! Пускай меня съедят или раздерут, но я больше не могу идти. Где же твой друг?!

– Там! – Указал рукой Семёныч на близлежащие деревья, за которыми перед людьми открылся необычайно прекрасный вид.

Залитая бледным светом, бесконечная водная гладь. Будто зеркало отражало все звезды и огромную в полнеба луну. Куда не кинь глазом, повсюду простилалась эта недвижимая на вид вязкая как смола вода. Подойдя поближе, герой смог разглядеть небольшой деревянный домик, одиноко стоявший вдали от берега прямо посреди воды. И хотя вокруг царила глухая ночь, в маленьком окошке одиноко догорал огонёк свечи.

Глаза героя рисовали в его мозгу картину растянутых на кольях сетей и небольшой пришвартованной лодке, как он видел, когда–то в книге "Старик и море". Но это была всего лишь его фантазия. От самого берега к домику вели пара ветхих досок, прибитых к деревянным сваям и жутко поскрипывающих при каждом шаге. Тащась хвостом за отчимом, поэтому хрупкому трапу Давид невольно отметил про себя, что они зашли достаточно далеко, и если сейчас оступится, то немудрено будет утонуть.

Ветхая хибара казалась крайне ненадёжной, находясь в здравом уме, герою никогда бы в жизни не пришла бы идея обосноваться в тридцати метрах от надёжного берега. По всей видимости, местного аборигена всё устраивало. Громовы преодолели хлипкий мостик без происшествий и, приближая к входной двери, Семёныч предупредил пасынка:

– Здесь живёт мой старый знакомый, он несколько странный, но ты не обращай на это внимания. Вообще–то он мужик хороший всегда готов помочь.

Поднявшись по деревянным ступеням на небольшое крыльцо, Семёныч громко и напористо постучал в дверь. За Громовыми с любопытством наблюдали Мариам и Сабир, которых Семёныч по известной только ему причине оставил на берегу. Некое чувство опасности, будто хлыстом ударило в голову Давида. Действуя на уровне инстинкта, не отдавая себе отчёта в том–что он делает, схватил отчима за рукав и отдёрнул прочь от двери. Сразу же за этим последовали два выстрела один–за–одним. Если бы отчим остался стоять на прежнем месте, он сейчас был бы похож на дуршлаг, ведь неизвестный стрелял дробью. Растерявшись от такого поворота событий, Семёныч заорал дурным голосом:

– Ты чего Толян! Рехнулся?! Совсем мозги пропил?! Это я Санёк Громов! Открывай пока, я твой сарай к чёртовой бабушке не разнёс!

За дверью послышались шаркающие шаги, а следом и сиплый мужской голос:

– Саня ты?

– Нет, мать твою за ногу, Папа Римский!

Входная дверь отворилась, и на пороге показался низенький дед. На вид ему было не меньше восьмидесяти. Лысая морщинистая голова блестела в лучах луны, будто отполированный металлический шар. Седая борода доходила до груди, такие же седые косматые брови нависали над уставшими старческими глазами. У него был большой с горбинкой нос, закрывавший почти пол лица и дряблые мешки под глазами. Только увидев Семёныча, дед опустил длинный ствол ружья.

– Ты что решил здесь сафари устроить? Охотник чёртов. Ты ж нас чуть не убил! – Произнёс отчим, пожимая руку деду.

– Время сейчас неспокойное… Вот и приходится перестраховываться… Ты заходи, чего на пороге стоять! – Ответил дед.

Немного потоптавшись на месте Семёныч неловко заговорил:

– Послушай Толян я ведь не сам я со своим сыном и с парой новых друзей…

– Так зови и их, у меня конечно места мало, но как говорится в тесноте да в не обиде.

Отчим помахал Мариам рукой, дескать: "всё в порядке" и первым шагнул вовнутрь хибары. Герой последовал за ним. Внутри домик оказался немного больше чем казался с наружи, но все же меньше чем комната Давида в убежище. Пара грубо сколоченных деревянных стульев. Массивный с полкомнаты стол настил из камыша исполняющий роль кровати и гора пустых стеклянных бутылок, сложенных в углу. Небольшое помещение скупо освещал почти догоревший огарок от свечи, бросая на стены, пляшущие загадочные тени.

Хозяин хижины остался стоять в дверях, поджидая спешащих по мостику Мариам и Сабира. Когда все четверо оказались внутри он закрыл на металлический крючок входную дверь, и обернулся к гостям.

– Саня ты принёс?

– Давно ты стал двери запирать? –Вопросом на вопрос ответил Семёныч.

Дед лишь устало махнул рукой и молвил:

– Да навесы разболтались, починить некогда… Чтобы ветер дверями не хлопал… Ты принёс?

– На вот, держи. – Протянул хозяину свою флягу отчим.

Дрожащими руками дед принял сосуд и принялся озираться в поисках стакана. Не найдя никакой подходящей тары, старик надолго прильнул к горлышку. Герою было видно, как быстро задвигался его выпирающий кадык на старческой шее.

– Ты всё это время таскал на поясе спирт вместо воды? – Прошипел на отчима Давид. На что тот лишь пожил плечами.

Наконец–то оторвавшись от фляги, хозяин хижины, ожившими глазами и порозовевшим лицом осмотрел гостей. Пересёкшись взглядом с Мариам молвил:

– Где это вы так испачкались? Как поросята ей богу. Пойдите–ка искупайтесь.

Сабир грозно раздул ноздри и с гневом сказал:

– Спасибо тебе добрый человек, но мы обойдёмся без твоей помощи…

Но Мариам выступила вперёд со словами:

– Мне и вправду бы не мешало помыться перед сном. Не слушай его добрый человек. За него сейчас говорит его гордость.

Хозяин хижины под руку сопроводил Мариам за дверь, а следом багровея от ярости, последовал Сабир. Пару минут о них ничего не было слышно, пока не последовал шумный всплеск воды и звонкий женский смех. Вскоре старик вернулся и обратился к Громовым:

– Ну а вам господа хорошие, чем могу быть полезен?

Давид хотел было открыть рот, но его опередил внезапно разозлившийся отчим:

– А тебе не кажется, что наша экологическая обстановка не сильно подходит к купанию нагишом?!

– Чего?! Ты хоть сам понял, что брякнул?!

– Я спрашиваю не сожрёт ли их там кто–нибудь?!

– А ты насчёт этого не беспокойся! Сам знаешь, вода в моём озере не опасна. Да и жильцы местные, что по крупнее, сейчас спят… – Казалось бы обиделся добродушный хозяин.

– Знаешь, Толян, я ухи вкуснее твоей в жизни не пробовал! – Переводя разговор на другую тему воскликнул отчим. – Может угостишь?

– От чего не угостить! Угощу! – Хохоча воскликнул польщённый хозяин. – Пойдёшь со мной, а то мне одному скучно?

– Да не я устал… – отмахнулся Семёныч, – ты мелкого с собой бери, заодно и познакомитесь.

Подталкиваемый отчимом герой двинулся следом за стариком. Проходя по мостику, он обернулся и увидел за хижиной медленно рассекающее водную гладь, голое женское тело.

– Я бы в жизни по своей воле в воду бы не полез… – зябко передёрнув плечами прошептал герой.

Бодро ковыляющий впереди старик будто услышал его, ответил:

– И правильно делаешь… Не лезь в воду, не зная броду…

– Тогда если в воде не безопасно, нужно срочно предупредить…

Ступивший одной ногой на берег старик вдруг остановился. Его на миг посуровевший голос ответил:

– Сейчас все по–другому, сейчас рядом есть я. Так что не переживай за своих товарищей всё будет в порядке.

Эти слова ничуть не успокоили героя, мало ли что твердит выживший из ума старый алкаш! И с тяжёлым сердцем он ступил на берег. Но здесь их путешествие не закончилось. Старик повёл его вглубь длинного коридора из камыша, известного лишь одному ему. Вдоволь побродив и замочив и без того насквозь мокрые ноги героя вывели к воде.

Отсюда открывался вид на всё бескрайнее озеро, ни берега не края не было видно в ночной мгле. Посмотрев вправо, герой смог рассмотреть рыбацкую хижину, он даже не думал, что они отошли так далеко от неё. Несомненно, без помощи этого старого рыбака путь назад казался ему невозможным.

– Тяни садок! – Перебил ход его мыслей голос деда.

Повнимательней присмотревшись, Давид смог различить под ногами, держащиеся на плаву металлические кольца. С усилием приподняв одни из них, герой обнаружил, что он состоит из плетённой из крепкой нити сетки. Садок на удивление героя был полон живой рыбой, но чем–то недовольный старик приказал опустить его в воду. Такую операцию герой проделал пару раз, перебирая один садок за другим пока довольный собой старик не достал из–за пазухи старенький мешок.

Отобрав пару крупных рыбин и ещё какую–то скользкую огромную змею в мешок, рыбак взвалил его на плечи и зашагал к берегу. Герой, боясь остаться здесь одному тут же бросил снасть, и последовал за своим провожатым.

Старик вывел Давида к берегу, где на рогачах был подвешен средних размеров котелок, а под ним была куча золы. Котелок уже был наполовину заполнен водой. Как и в доме здесь повсюду валялись пустые бутыли, следы недавней трапезы.

– Иди дров принеси. – Обратился к герою рыбак, но тот и так уже всё понял и через пару минут притянул недалеко найденную сухую ветку.

Рыбак протянул ему две прямых, затёртых палочки и герой с недоумением, уставился на него.

– Что смотришь? Давай побыстрей, уха ждать не будет. – Усмехаясь поинтересовался старик.

– У вас спичек не найдётся? На худой конец огнива? Я же этими палками до утра буду огонь разводить!

– Да? Я вот уже грешным делом подумал, что ты вправе разводить огонь, раз так мастерски его тушишь? – Туманно ответил старик. – А ну–ка, уступи место старшему. Что за молодёжь пошла, ни черта делать не могут!

Давид с недоумением передал палочки рыбаку и тот принялся энергично тереть одну об другую. Спустя пять, а может быть и десять минут вспыхнула искра, и дед принялся дуть на постепенно загорающийся сухой мох, жутко перекосил рожу. Вскоре огонь радостно заполыхал, а старик принялся подбрасывать сухие ветви всё большего и большего диаметра.

Встав на ноги, рыбак довольно взирал на свой труд, упёрши руки в бока. Глядя на посрамлённого героя произнёс:

– Неплохо для выжившего из ума, старого алкаша? Кажется, так ты меня назвал?

Оторопев от такого поворота событий Давид, запинаясь, пролепетал:

– Да я не говорил такого!

– Но ты подумал?

Герой уставился тупым взглядом на старика не зная, что сказать, но тот будто уже забыл о нём и теперь вовсю занимался уловом. Выловив из мешка ещё живую змееобразную рыбину, рыбак достал из сапога небольшой кортик. Надрезав шкуру змеи возле головы, он с усилием потянул концы в сторону. Послышался треск и розовая, очищенное от чешуи тушка, змеи плюхнулась в уже закипающую воду в котле. Заметив отвращение на лице героя, старик заметил:

– Ты ведь никогда угря не пробовал? А между тем хочу тебе заметить, что это самая вкусная рыба. Из угря любое блюдо знатным получается. Но самая вкусная это уха. Да и костей в нем нет… Другое дело щука. Тут есть один… постоянно доказывает мне, что настоящая уха должна быть именно из щуки. Но я–то знаю, как он не прав.

Тем временем рыбак отвязал от пояса небольшой мешочек. Поковырявшись в нём, он вкинул в котёл горсть резко пахнущих листьев, и сразу же от варева пошёл восхитительно одуряющий запах чего–то неуловимого. Того чего герой, когда–то помнил, но уже давно забыл. А дед, тем временем помешивая, продолжил:

– Ты знаешь, когда я видел тебя в первый раз, ты был совсем маленьким…

– Вы что жили в Юпитере? – Догадался Давид, на что старик только сипло рассмеялся. Вдоволь нахохотавшись он с удовольствием посмотрел на ничего не понимающего героя и сжалившись ответил:

– Ты знаешь первое мнение, которое сложилось у меня о тебе было, что ты намного умнее чем себя показываешь. Наверно оно оказалось ошибочным. Нет, я не жил в вашем убежище, это вы с отцом наведались ко мне пару десятков лет назад. Ты был совсем маленьким, а твой отец был ранен. Я дал вам защиту и выходил тебя…

– Что со мной было не так?

– Ты страдаешь страшным недугом. Тогда, когда твой отец принёс тебя сюда я смог залечить его, но не вылечить полностью. Я сразу сказал ему, что с тобой будет много хлопот, но он стоял на своём. Упрямый мужик…

У Давида под ложечкой засосало. Неприятно в один раз узнать, что ты чья–то обуза и что ты неизлечимо болен, но он пересилил себя и произнёс:

– Мне плевать… хватило бы только сил добраться до Отца Павла и его хрупкой шеи, тогда и помирать можно.

На миг между собеседниками повисла тишина. Выдержав паузу, старик поинтересовался:

– Ты даже не спросишь, что за болезнь?

– Я же сказал мне всё одно… – пожал плечами Давид, – всё равно я долго на этом свете не планировал задерживаться.

Между стариком и героем, будто кошка пробежала. В ночной тиши слышался звонкий женский смех и звуки взлетающих брызг. Старик опорожнил до дна прихваченную с собой флягу, и теперь всё его нутро требовало дружеской беседы.

– Ты знаешь, я ведь не всегда был таким вот старым, дряхлым и ворчливым. Когда–то я был молод как ты. Повсюду искал приключений и к своему великому счастью постоянно их находил. Пару раз чуть в тюрьму не загремел, слава богам меня родители отмазали. А тут война меня сразу же в военкомат загребли....

– Какая война? – Опешил герой. – Она ведь была пару сотен лет назад?

Старик, немного задумавшись, произнёс:

– Может ты и прав, а может, и нет. Видишь ли, моя память стала совсем никудышней. Тут помню, а тут не помню. – Ответил старик, указывая пальцем поочерёдно на правую и левую сторону его лысого морщинистого черепа.

Далее Давид решил пропускать мимо ушей всё то, что говорил рыбак, мало ли что может прийти на ум пьяному пожилому человеку? А собеседник всё говорил и говорил:

– Сначала всё хорошо было. Вроде как братские народы, мир и дружба. Они к нам не лезли, мы им не мешали нести счастье и процветание на "Ближний Восток". Когда из опустошённых и разбитых ими стран, вовсю повалили беженцы, первым делом эти самые беженцы принялись чинить массовые беспорядки и теракты на территориях соседних стран. Я ведь всё помню я тогда был совсем молодой и не как не мог понять, почему наши западные друзья постоянно бомбят жаркие страны и развязывают войны с малоразвитыми государствами. Они прикрывались "Демократией" и под её предлогом сеяли разруху и смерть по всей планете. Выкачивая досуха из неё ресурсы, чтобы набить свои карманы и желудки, своих мерзких ожиревших от вседозволенности граждан…

Интерес герой с каждой минутой рос всё больше и больше, уже не пытаясь себя сдержать, он с жаром спросил у старика:

– Так кто же начал эту войну? Мы или они? Кто виноват во всём этом?

Старик недоволен тем, что его перебили, покосился взглядом на Давида и зачерпнув ложку варева из котла, принялся дуть на неё боясь опалить себе рот. Попробовав уже почти готовую уху, он не без удовольствия продолжил:

– Начали войну они. Нависшее за долгие годы холодной вражды напряжение, ещё за долго до войны заставляло нас задумываться о близком конце света. Я отлично помню, как по всем каналам и радио объявили о вторжении вражеских войск на территорию нашей Родины, и как многие из нас отнеслись к подобному объявлению с недоверием. Нам до последнего не хотелось верить в это…, ведь каждый отлично понимал, что это будет последняя война для человечества…

Старик не на долго замолчал. В бликах огня его лицо выглядело, грубым. Будто наспех выструганная из дерева заготовка. Стряхнув с себя оцепенение, он продолжил свой рассказ:

– Знаешь, ведь это не в первый раз история закручивается по такому сюжету! Первыми были Французы. Их главнокомандующий грозился покорить нас за двадцать дней, но наши с тобой предки так ему по шее настучали, что он пришёл в себя аж в Париже. Через сотню с небольшим на нас двинулась фашистская армада. И на этот раз это была самая сильная и опытная военная машина в мире! На тот момент… Только лишь благодаря самоотверженности и героизму наших с тобой предков удалось разгромить это зло. И вот подошло время для новой боли и печали. На соседнем континенте издавна вынашивали планы, как покорить наш народ. Они проплачивали массовые перевороты, опаивали и всячески охмуряли народ. На их деньги взросло не одно поколение предателей. Взгляни только на этих остаповцов! Они ведь до путя и не знают, кому они поклоняются! Было бы у них хоть чуть–чуть мозгов они бы почитали историю, и тогда бы большая половина их командиров пустили бы себе пулю в лоб. Вот какой дряни они служат!

Вдали послышался скрип двери, и из проёма высунулась голова отчима. Как не крути Громов старший всей душой переживал за отпрыска. Старик, видя это, заулыбался и произнёс, указывая герою на отчима:

– Печётся о тебе как курица наседка… считает тебя маленьким беспомощным мальчиком.

– Я не беспомощный! – Гордо надул грудь герой.

– Я это уже понял по тому, как сильно залиты твои руки кровью.

Давид с недоумением уставился на свои ладони в поисках хоть маленького пятнышка. Руки как руки, грязноватые немного, но не в крови же. Похоже, этот старик начинает бредить. А между тем рыбак продолжил:

– Ты знаешь, а ведь в этом конфликте была и третья сила. Китай до последнего держался в стороне, стараясь соблюдать суверенитет. Но когда Штаты направили на них свой испепеляющий взор, решили присоединиться к нам. С их помощью, и помощью ещё пары маленьких, но тем не менее могучих стран, нам удалось разбить силы неприятеля под Уралом и нанести ответный удар. Война длилась семь лет. Из них шесть на нашей территории. Города были разбомблены, и разграблены. Противник старательно выкачивал из нашей земли, всевозможные полезные ресурсы, и переправлял их эшелонами через страны Евросоюза. Даже отступая под натиском наших войск, противник не переставал палить за собой города и сёла. Разрушать аэродромы и объекты первой важности. Такие как – железнодорожные узлы, водонапорные и электрические станции. К тому моменту, как мы выбели американца из Европы, я прослужил уже около двух лет. Меня назначили командовать двадцать третьей разведротой и присвоили звание майора. Этот день я запомню на долго. Мы были рады, что выбили неприятеля из нашей земли, но нам теперь предстояла задача перебраться через океан, и додавить зверя в его логове тогда–то и разверзся настоящий ад. Противник быстро понял, что он на пороге проигрыша и применил самое страшное оружие против человечества. Если бы не мастерство наших ребят служащих в воздушной обороне нас бы с тобой не было. Сотни боеголовок частично разрушили оба континента с той лишь разницей, что Штаты смыло к чёртовой матери огромной океанической волной. У меня в то время был один друг в штабе командования, так вот он мне показал снимок. На месте континента теперь не было ничего кроме перепаханной ракетами земли, быстро затопляемой океанической водой. Но перед гибелью враг нанёс свой последний смертельный удар. Все приборы, вся техника, что было связано с электричеством, разом вышло из строя, постепенно погружая нашу цивилизацию в каменный век. В этой войне нет победителей… и всё из–за этих чёртовых америкашек!

На этот раз старик разошёлся не по–детски. Он стал проклинать ненавистных ему "Янки" на чем свет держится. Его дилемму перебил герой:

– Если то, что вы размазываете, правда, тогда, как вам удалось прожить столько лет?

Рыбак хитро посмотрел на Давида и произнёс:

– Не веришь мне… ну это понятно! Мало ли что бубнит это выживший из ума дед! Ну, это дело твоё. Бери как ты котелок и неси в дом. А я пока жаркой займусь.

Герой, пожав плечами, натянув рукава на ладони и взявши котелок за горячие ручки, почти бегом понёс уху к дому по хлипкому мостику.

Глава №8

Привыкшему, за эти пару дней к сухпайкам Давиду, этот ужин показался поистине королевским. Уху ели без особых церемоний, по–простому. Поставив котелок на деревянный стол и запуская внутрь деревянные ложки, которые любезно предоставил хозяин. На второе старик угощал гостей превосходной жаренной рыбой, которую упорно называл толстолобом. Все без исключения нахваливали стряпню старика, особенно внезапно повеселевшая Мариам. Ночное купание как оказалось пошло ей на пользу.

Встретив её измазанную копотью, и укутанную рваными тряпками, герой принял её за женщину преклонного возраста. Смыв с себя всю грязь и сор, перед Давидом открылась совсем ещё молоденькая и хороша собой девушка. На вид ей было не больше двадцати, чёрные волосы, которые Давид встречал не так часто в убежище, роскошной волной ниспадали на её хрупкие плечи. Лицо было выразительным и неуловимо привлекательным. Большие, нежные глаза, словно два колодца заставляли тонуть в них героя всякий раз, когда они пересекались взглядами. Нос был с небольшой горбинкой, но это добавляло ей в суме с пухлыми совсем ещё детскими губками ещё больше своеобразной красоты и привлекательности. Каждый раз, когда шутил отчим она смеялась громко и звонко совсем как радостный ребёнок, кажется, совсем забыв те беды, которые посыпались на её хрупкие плечи с недавних пор.

Сабир отмывшись от дорожной пыли и копоти перестал выглядеть как выходец с того света, и приобрёл человеческий облик. Как оказалось, ему было не более тридцати и всю его напускную напыщенность вместе с грязью смыло без следа. Казалось наконец то он мог расслабиться, не озираясь каждый раз и не отыскивая взглядом по кустам супротивников. Раздевшись до пояса, сейчас он вовсю получал удовольствие от горячей пищи и безопасного времяпровождения. Герой смог отметить про себя, что сложен был Сабир крепко. Конечно, на боках и животе нависали пару килограмм лишнего мяса, но в остальном он выглядел довольно сильным и выносливым.

Набивши животы до отвала, гости почувствовали острую необходимость уснуть, и расположились вповалку, на полу уступив, девушке ложе из камыша. Давид уже засыпал, когда услышал тихие перешёптывания. Насколько герой не был разбитым и уставшим, но всё же любопытство взяло верх над сном, и он стал внимательно слушать. Шептались старик с отчимом сидя за столом и передовая друг другу небольшую курительную трубку. Из трубки шёл дымок, и каждый раз отчим потягивал из неё, немного прищуриваясь.

– Я сам не поверил, когда очнулся посреди пещеры и увидел это! – Заговорил отчим. – Я конечно не первый год живу, но с такой дрянью в первый раз сталкиваюсь. Да чтоб меня так охмурить, что я сам к нему в пасть годов был залезть… брр… как вспомню так озноб и пробирает.

– Очень интересно… – ответил старик, – я в этих краях частенько бываю. Думал, что с местными жителями знаком. Но чтоб, как ты говоришь, у них лидер появился, это интересно. Как говоришь он выглядел?

– Помнишь, когда я на льду пятую точку застудил? Я к тебе ещё тогда за помощью обращался?

– Да, помню, как такое забыть то! – Поморщившись, ответил старик.

– Так вот один в один ту самую хворь напоминает, только в сто крат отвратнее.... А недуг этот меня и после твоих мазей мучил, но это так к слову.

Старик, затянувшись надолго замолчал, перебирая в голове картинки из своего прошлого. Ушедши в себя, он не скоро заметил, что по–прежнему находится в своей хижине, а в лицо пытливо заглядывает старый товарищ. Спросил:

– Так как говоришь, тебе удалось с этим мутантом совладать?

Отчим немного отстранился и поглядел на пасынка, чтобы убедится, что тот спит, к счастью, как раз в этот момент тот прикрыл глаза и притворился мирно спящим. Затянувшись трубкой продолжил:

– Мне никак! Если бы не малой лежать бы моим костям в брюхе одной из этих тварей…

– Это ты этого бугая малым называешь? – С удивлением поинтересовался старик, перегнувшись через стол и разглядывая Давида. – Да он же тебя килограмм на двадцать тяжелее. Ты только погляди на эти ручищи! Не завидую я тому, как его? Отцу Матвею… или Павлу чёрт бы его побрал! Когда этот малыш до него доберётся от него останутся только рожки да ножки!

– Не суть… – гордясь отпрыском ответил отчим, – это их с ним дело они сами разберутся. А что ты и вправду погляди, какого я богатыря воспитал! Так вот о чём это я? Малой мой так эту тварь настращал, что она чуть от страха не обделалась. Отпустила, значит, нас, да ещё на дорожку лапкой помахала…

– Очень интересно… – проговорил старик и снова ушёл в себя явно, что–то обдумывая. Его глаза на несколько минут будто обволокло пеленой отчим, было уже подумал, что рыбак уснул и ели слышно отодвинулся от стола, чтобы не беспокоить старого человека, но тот спустя мгновение молвил:

– Ты же знаешь, что рано или поздно этот день настанет… я говорил тебе сделать это, когда он был ещё совсем маленьким. С каждой минутой тебе будет всё сложнее, ведь ты любишь его как родного сына.

– Я смогу ему помочь! – Воскликнул Семёныч, позабывши на миг, что вокруг спят люди.

Мариам заворочалась на кровати остальные будто ничего и не слышали, настолько приведшая в эту хижину дорога смогла утомить спутников. Убедившись, что никто не проснулся, старик продолжил:

– Он уже показал себя в убежище… Если не можешь ты тогда позволь мне?

Отчим глубоко вздохнул и взглянул на Давида. Тот изо всех сил претворялся спящим, даже вдруг сильно колотящееся об стенки рёбер сердце старался успокоить ровным дыханием.

– Знаешь, а ты ведь прав! – Произнёс Семёныч, не отводя взгляда от пасынка. – Я не смогу это сделать, но и другим не дам навредить ему. Он мой сын и хочешь ты этого или нет, но для начала тебе придётся иметь дело со мной.

С пару минут Семёныч прожигал взглядом дыры на лице рыбака, но тот лишь в ответ рассмеялся:

– Вот видишь всё как я тебя и предупреждал… Ладно уж, мешать я вам покуда не буду, но и помощи от меня не жди. У мужчин свои дороги, и ты свою выбрал. Расскажи–ка мне поподробнее где именно логово того предводителя этих троглодитов?

– Троглодиты?

– Троглодиты, Нефилимы, называй, как хочешь…

Как только первые лучи солнца коснулись водной глади, грубый сапог заботливого отчима бодрым ударом поднял на ноги героя. Мариам и Сабир уже сидели на полу и зевая подтягивались, когда отчим заставил Давида искупаться в остывшей за ночь воде. Вообще всё утро Семёныч был необычайно груб и строг с пасынком, будто последний чем–то сильно провинился. Рыбака в хижине не оказалось. Он даже не пришёл, чтобы попрощаться с гостями и поэтому отчим, уходя последним, заботливо прикрыл на ржавый гвоздик входную дверь.

Группа длительное время пробиралась берегом и казалось конца и края не будет этому водоёму. Поверхность воды лишь изредка в некоторых местах расходилась кругами и, если бы не доводящие до безумия всяческие мошки и комары герой бы, пожалуй, желал бы поселиться здесь. В этом уютном тихом островке тишины и покоя посреди безумного, погрязшего в насилии мира.

Пару раз из камыша вспархивали и улетали ввысь неведомые герою птицы. Мимоходом смог различить на поверхности воды уродливый не то силуэт, не то тень чего–то огромного и зловещего. Ближе к полудню водоём оказался за спиной, а на смену ему пришёл уже ставшим родным для Давида лес. Пускай здесь под пышными кронами деревьев солнца не видно, зато мощные стволы закрывают собой его уязвимое для пуль тело. Не то, что около водоёма, где любой желающий может, смело накормить его свинцом метко пущенной очередью. Под сенью этих исполинов Давид почувствовал себя намного уверенней и попытался было завести разговор с Семёнычем, но тот только недовольно бурчал и вскоре герой оставил его в покое.

Сравнявшись с Сабиром, Давид обратил внимание, что по сравнению с вчерашним днём он выглядит намного лучше. Многие морщины пропали с его лица без следа, а на губах повисла счастливая немного рассеянная улыбка. Заметив обращённый на него взгляд, Сабир ответил герою:

– Наконец то не я веду… Как хорошо быть, как и прежде ведомым… Будто гора с плеч.

– Что вы будете делать по приходу в Зорю? – Поинтересовался герой, чуя острую необходимость с кем–то потрепаться.

– Ещё не знаю, буду решать проблемы по мере их поступления. А что я парень крепкий, могу сруб построить, могу рыбу удить. Да и в охоте мне равных в селе не было. Должны принять…

– У тебя какие–нибудь родные остались?

– Нет, наверное, – неуверенно пожал плечами Сабир, – у меня в моём селе родня небольшая была. Мать, отец да сестрёнка совсем маленькая. Всех беда забрала.

На миг герою показалось, будто этот рослый, крепкий мужчина вот–вот расплачется. Но тот с большим усилием сдержал себя и продолжил:

– Отец рассказывал, будто в Южном у него брат оружием приторговывал, да я его в глаза не разу не видел. Знаю, что есть такой, да и всё тут. Может когда–нибудь и разыщу. Выбраться бы живым из этой передряги.

– Выберешься – обнадёжил Давид – ты ещё уважаемым человеком в Зоре станешь, если ты такой работяга, как рассказываешь.

Оба мужчин обменялись улыбками, струхнувшими всё горе и печаль наложившим на них лихим временем.

– Послушай Сабир… Можно я тебя буду просто Сашей называть мне так удобней?

– Разрешаю. Называй. Вас ниспослали боги… я не говорил этого Мариам, но мы вряд ли пережили бы эту ночь без вашей помощи.

Лес закончился также внезапно, как и начался. Только что по бокам тянулись гектары нехоженого леса, как вдруг ему на смену пришёл мелкий кустарник, а после перед людьми предстало печальное зрелище. Осыпавшееся обломки некогда огромных бетонных строений.

Между деревьями и некогда огромным городом шла невидимая для глаза человека война. Корни перемалывали в труху некогда ровно постеленный асфальт, оставляя под ногами канавы и рытвины. Памятники былой славы, инженерные чудеса и труд многих людей лежал сейчас в нескончаемых руинах. Оглядевшись, герой смог различить под слоем мха памятник неизвестному человеку, который он поначалу принял за обломок камня. Мох и дикий хмель полостью опутали каменную фигуру, лишь истёртое дождями и временем лицо холодно и с вызовом, смотрело на четвёрку людей, пробиравшихся между разрушенных зданий.

Некоторым зданиям повезло немного больше. Сохранивши до трёх этажей, они угрожающе смотрели вслед людям своими разбитыми, будто бойницы окнами. Совсем рядом пробежало что–то огромное и мохнатое, за ним с лаем пустилась в погоню, будто из пустоты взявшаяся свора собак. Громко и сипло закаркало вороньё, облепивши, будто виноградные гроздья накренённый столб со свисающими до земли проводами.

– Не время уходит, уходим мы… – шёпотом произнёс отчим.

Мариам вопросительно взглянула на Семёныча, тот лишь с улыбкой пожал плечами:

– В одной умной книжке вычитал, сам не знаю к чему бы это… Надо поспешить, торчим здесь как истуканы.

Группа людей последовала напрямик, через развалены здания. Герой смог разглядеть бетонную лестницу, поднимающуюся ввысь, и так же резко обрываясь. Через пролом в стене они вышли на небольшой дворик, пятачок, окружённый зданиями. В центре дворика, покрытые хмелем и поросшие травой, одиноко стояла детская горка и пара разломанных качель. Посреди двора зияла огромная яма, с торчащим на дне ржавым хвостом снаряда. Лишь теперь Давид понял одну ужасающую истину. Все эти канавы и ямы, которые он так старательно перепрыгивал, были не чьим иным как воронками от разорвавшихся снарядов. Кто–то безжалостно уничтожал мирные поселения, не брезгуя бомбёжкой мирных жителей.

– Хоть бы детей пожалели сволочи… – прошипел сквозь зубы герой.

Вот уже как полтора часа назад Семёныч ушёл на разведку оставив их троих посреди каких–то не то складов, не то гаражей. Повсюду валялись ржавые лохмотья, останки некогда дорогих автомобилей. День плавно клонился к закату. Давид не находил себе места мотаясь взад и вперёд каждый раз переступая через прутья арматуры, торчащие из фундамента. Мариам и Сабир сидели в углу и кажется совсем не переживали, полностью положившись на силу и отвагу героя.

– Ну, где его черти носят? – Не унимался герой. – Уже, поди, второй час как пропал…

– Не поминай шайтана к ночи. – Укорил его Сабир. – Семёныч мужик мудрый, если ушёл значит так надо. Ты куда собрался? Семёныч приказал здесь его ждать! – Поинтересовался он у уходящего прочь героя.

– Да по нужде я… Господи уже отлучиться нельзя. – Пробурчал герой.

Давид отошёл достаточно далеко. Не то чтобы он сильно стеснялся, но до появления в их группе Мариам всё было намного проще. Перепрыгивая очередной овраг, он не рассчитал усилий и приземлился на самый краешек. Земля под ногами стремительно осыпалась вниз, и он кубарем полетел на дно, больно ударившись, обо что–то твёрдое рёбрами.

Первой его реакцией было вытереть ладонью лицо от пыли и крепко выругаться. Он хотел уж было подняться на ноги, но что–то вовремя остановило его от этого фатального поступка. Пошарив рукой под собой, он нащупал что–то холодное и металлическое. Стараясь как можно меньше двигаться, он попытался осмотреть предмет, на котором лежал. Это была мина! Круглая, с полметра диаметром и толщиной не менее десяти сантиметров. Именно на неё он так удачно шмякнулся спиной, приведя ударный механизм в действие, об этом как раз вещала небольшая грозно мигающая красная лампочка.

– Ты как там живой? – Послышался голос сверху.

Герой поднял голову вверх и смог разглядеть чумазое лицо Сабира.

– Я, кажется, на мину упал.

– Сиди там сейчас я спущусь…

– А куда я убегу остряк чёртов!

Сабир спустился по склону оврага и присвистнув принялся рассматривать смертельный снаряд.

– Не бойся брат, это ведь противотанковая. Она только при определённом весе срабатывает. – Заметил Сабир. – В тебе ведь четырёх тонн нет?

– Нет!

– Ну, тогда вставай не бойся!

– Слышь ты специалист! – Проорал Давид. –А какого лешего тогда вот эта лампочка мигает?

– Лампочка? – Непонимающе переспросил Сабир.

– Лампочка!

– Ты посмотри и вправду мигает.... Наверное, боёк сработал. Мина то древняя. Ты лежи не двигайся. Главное, чтобы усилие на боёк было, как только перестанешь давить, кишки твои будут по всем деревьям висеть. Понял?

– Понял… – Ошарашенно ответил герой. – Ты что делать собрался?

– Попробую обезвредить.

– Откуда тебе знать, как её обезвредить?

– А что я? Когда маленьким был мы с кентами и не такое с леса домой приволакивали. Эхо войны! Правда, именно такие–вот не разбирал. Видел, как один попытался, земля ему пухом и всё после этого желание у меня отбило.

– Хорошенькая перспектива. – Хмыкнул герой.

– Ты лежи о хорошем думай, о жене, о друзьях, и со мной разговаривай, чтобы мне не скучно было.

– Да не чего мне рассказывать. – Проглотил ком в горле герой. – Ты лучше о себе, о том, как тебе жилось под открытым небом, расскажи. Я ведь Саня всю жизнь ничего кроме бетонных стен не видел.

– Врёшь!?

– Вот тебе крест! – Неумело перекрестился Давид, боясь, лишний раз шелохнутся.

– Нормально жилось. Охотой промышлял, бывало рыбачил. Жизнь не сахар. Но бывали и хорошие моменты, помню вот…

Около десяти минут колдовал Сабир над миной, хотя он и старался не подавать виду насколько он напуган. Всё же преющее лицо и дрожащие от страха руки выдавали его с головой. Сказать, что герой был удивлён таким поведением попутчика? Скорее он был полностью сбит с толку. Когда это они с этим человеком стали настолько близкими друзьями что тот готов рисковать своей жизнью ради него?

«Друзьями? Скорей собратьями, по несчастью. Беда, какая бы не была, объединяет людей. И судя по тому сколько пережили горя они двое…» – Промелькнула мысль в голове у Давида.

– Ну вот и всё! – Заявил Сабир, вытирая рукавом упревший лоб. – Вставай только аккуратно.

Не теряя времени, герой отполз вверх по склону и вскоре оба мужчин, стояли на вершине оврага, радостно улыбаясь друг другу.

– Обезвредить не получилось, я пружину взвёл, так что второй раз не падай. Снова такой номер не прокатит… – Заявил Сабир и вдруг застыл, оборвавшись на полу слове.

Обернувшись, герой увидел, как из–за рядом стоящих развалин выдвигается группа людей из пяти человек. Все были укомплектованы будто ходячие бронемашины. Массивные на вид бронежилеты, закрывавшие полностью весь торс, переходя на плечах в металлические щитки и заканчиваясь на кистях рук. На ногах также виднелись металлические щитки, закрывающие собой колени и переходящие в массивные берцы. Давид смог отметить про себя что "железа" на этих бойцах висело куда больше чем он бы смог утащить. У каждого в руках был закреплён крупнокалиберный пулемёт, а за плечами болтался не то огромный топор, не то секира. Но это всё не мешало двигаться этим людям споро, будто бы, не замечая всей тяжести обмундирования.

Их группу возглавлял огромный исполин, которого герой сразу же принял за лидера. Лидер группы пинками гнал перед собой Мариам, немилосердно избивая её каждый раз, когда та падала на сырую землю. Всё это Давид смог оценит за считаные секунды, РПК, будто сам собой удобно лёг цевьём в его ладонь, будто вливая в тело своего хозяина злобу. Группа неизвестных приближалась, и когда расстояние между ними сократилось, до каких–то жалких двадцати метров, герой, совладав с собой, обратился к неизвестным, стараясь не выдать своим голосом, начинающий зарождаться, где–то в глубине души страх:

– Слышь, мужики, вы откуда такие вылезли? Не уж–то прямиком из горнила? Прям, как дровосеки железные… Ладно, мне до вас дела нет, отпустите девку, она со мной. И можете идти дальше по своим дровосецким делам…

Последние слова Давид будто выдавил из себя, боясь, что не понравятся чужакам. Неизвестные встали напротив, как вкопанные выстроившись в одну шеренгу. Повисла тишина.

– Чего молчите? – Снова заговорил герой. – Немые что ли? Я говорю, девушку в покое оставьте и идите с миром, я инвалидов не обижу.

На голове у каждого чужака виднелся кевларовый шлем, и чёрная балаклава, полностью закрывавшая лицо, с небольшими прорезями для глаз и рта. Только на голове у лидера блестел настоящий металлический шлем, будто сошедший из книжек о средневековых рыцарях.

Прогремел выстрел за ним второй. Герой завалился на бок и дал длинной очередью по стоящим напротив незнакомцам, чудом не зацепив Мариам. В голове, будто кнутом стеганула невыносимая боль. С опозданием понял, что первые два выстрела предназначались ему, и прошили насквозь правую руку и ногу. Двое нападающих упали на землю замертво. Громко закричала Мариам, рядом рухнуло тело Сабира. Один из нападающих ударил её в лицо прикладом, и девушка упала на землю без сознания.

Исполин подошёл к корчившемуся от боли герою и пару раз приложился ногой по рёбрам, предварительно вырвав у него из рук РПК. Двое бойцов стали за своим лидером будто статуи, совершенно не обращая внимания на убитых товарищей и храня молчание.

– Помнишь меня? – Прогремел густым голосом исполин, очередной раз, приложившись по рёбрам героя.

– Не… не помню. Такого урода я бы запомнил. – Прохрипел Давид, выплёвывая комки крови.

– А так?

Исполин медленно снял с головы шлем и герой, поднявши вверх взгляд, к своему ужасу узнал в нём Вепря. Во время первой встречи герой всё–таки смог разглядеть в этом выходце из ада человеческие черты. Сейчас же Вепрь утратил их полностью. Неизменными остались датчики в его голове, подающие сигналы в его пульсирующий мозг на этом вся схожесть с некогда Начальником Дружины закачивалась. Сейчас на героя единственным налитым кровью глазом смотрел жёлтый человеческий череп, обтянутый местами подрагивающими лицевыми мышцами. Не было не губ, не век, так что у героя возникло впечатление, будто Вепрь скалится, уповая властью над побеждённым противником.

– Да что ты за чертовщина? Я ведь видел, как твои ошмётки разбросало по стенам камеры? – Прохрипел герой.

Вепрь вовсю смаковал этим моментом, стараясь как можно дольше издеваться над уже приговорённым к смерти врагом.

– Он хотел, чтобы я доставил тебя живим, но знаешь, что для начала я найду твоего отчима и заставлю его сожрать свои собственные кишки. – Прогрохотал голос Вепря.

Перед глазами замаячили мухи. Давид понял, что вот–вот потеряет сознание от потери крови. Ели слышно проговорил:

– Иди ты к чёрту… Никакой ты не офицер. Ни чести, ни достоинства в тебе ни грамма. Урод ты штабной. Мне бы немного передохнуть я бы тебя руками бы придушил.

На миг лицевой нерв на голове исполина дрогнул, но он тут же пришёл в себя, промолвил:

– Если ты ожидаешь, что я подарю тебе лёгкую смерть, то ты ошибаешься. Ты даже не знаешь через что я прошёл ради этого момента. Ты будешь умирать до–о–о–лго и мучительно и мне плевать на Его приказы. У Него больше нет власти надо мной! Но сначала я хочу, чтобы ты увидел, как погибнет всё чем ты дорожил. И начнём мы с этой девки.

Вепрь направил дуло пулемёта на лежащую без сознания Мариам, как вдруг раздался голос:

– Прошу, не убивай её! Я.… я расскажу, где найти его отчима. Я помогу, только не убивайте.

Вепрь с любопытством наблюдал, как к нему на локтях подползает Сабир. Из его брюха по земле волочились кишки, а на месте, где должна была находиться правая почка, зияла огромная дыра. Давид непроизвольно вздрогнул и удивился, как вообще Сабир ещё жив при таком ранении. Сабир подполз к ногам вепря и встал пред ним на колени.

– Говори и возможно подарю твоей женщине жизнь. – Скалясь, прогремел Вепрь.

Сознание покидало героя, все вокруг будто слилось в одну размазанную по полотну картину начинающего художника. Мухи перед глазами стали размером с навозных жуков. Сквозь усиливающийся звон в ушах смог расслышать чей–то шёпот, а после навести резкость.

Сабир что–то быстро шептал стоя на коленях перед Вепрем.

– Ты что молишься? – Расхохотался исполин, впечатление было такое, словно кто–то царапает железом стекло. – Всяко видел, но вот чтобы мне молились!? Польщён…

Внезапно закончив молитву, Сабир повернул голову в сторону Давида. Улыбнулся и подмигнул. На миг его лицо будто помолодело, засияв ярким внутренним светом.

Дальше произошло нечто неожиданное для всех. Собравшись с силами Сабир рванул вперёд, зацепив за грудки Вепря и толкая его своим весом в тот самый овраг, из которого они с героем недавно выбрались. Всё произошло так внезапно и неожиданно, что никто из присутствующих не успели среагировать. Вепрь вместе с Сабиром кубарем улетели на дно оврага, и сразу же произошёл ужасной силы взрыв, отбросивши героя и перевернув его несколько раз в воздухе. Он чувствовал, как его внутренности поочерёдно разрываются под действием взрывной волны.

На миг привиделась Настя, звонко смеющаяся и протягивающая к нему свои нежные тёплые руки.

– Я так скучала, – проговорила она.

– Всё позади, – проговорил герой, притягивая её к себе в объятья, – всё позади…

Глава №9

Настя прильнула к нему, и Давид почувствовал, как ему на грудь капают её холодные слёзы.

– Не уходи, прошу тебя. Мне без тебя здесь так страшно и одиноко. – Прошептала она.

Вокруг, куда не кинь глазом, простилалась бескрайняя степь. Ни деревьев, ни травы, только потрескавшаяся от жары земля под ногами, совсем ничего… – беспредел. Герой поднял голову вверх и увидел небо, которое заволокло чёрными тучами, и не было просвета, только гром и молнии мелькали в небесах, освещая жуткие фигуры, рисованные его воображением. Прямо посреди степи стояли огромные кованые ворота, запертые на ржавый навесной замок.

– Что это? – Проговорил герой.

– Не покидай меня… мне здесь так одиноко и холодно… – Прошептала Настя.

Она повела его за руку в сторону ворот, но как бы они не старались приблизиться, у них ничего не получалось. Казалось будто кто–то великий и могущественный, сквозь злобный грохочущий смех грома отодвигает ворота на два шага, как только они делали шаг. С неба пошёл дождь поначалу тёплый и мелкий будто летний, но после он перешёл в настоящий холодный как лёд ливень. Рука Насти выскользнула из ладони Давида. До его ушей донеся её отчаянный крик:

– Ты обещал!

В его измучанные лёгкие с хрипом ворвался морозный воздух и сразу же после этого последовал жуткий холод, сковавший его тело. Свет будто бритвой полоснул по глазам. Сквозь пыль и слёзы, смог различить стоящую над собой мирскую фигуру с ведром в руках. До ушей донеся чей–то грубый голос, привыкший повелевать:

– Будет с него! Подох, так подох, с этим с самого начала всё было понятно. Зря только столько тащили. Надо было его там и бросить.

– Господин Унтер–офицер кажется этот живой. – Пролепетал второй, совсем детский голос.

Над героем навис мужчина в чёрной форме лицо, которого он рассматривал сквозь резь в глазах и слёзы.

–Живой голубчик! – Проговорил мужчина. – Сейчас ты мне всё и размажешь.

Наконец то зрение героя пришло в норму, и он смог в деталях рассмотреть людей, столпившихся вокруг него. Давид сидел, прислонившись спиной к холодным бетонным плитам. От его оружия и вещей след простыл. Сейчас на нём ничего кроме нательного белья не было, и то промокшее до нитки. Герой сидел посреди огромной лужи. По всей видимости, пока его привели в чувство, ему на голову вылили не одно ведро холодной воды. Рядом топтались какие–то военные, одетые в чёрную форму с красно чёрными флагами на груди и спине. Человек, который его допрашивал, выглядел несколько иначе. Форма его была заметно чище. Да и металлических значков, непонятного для героя значения, на его груди было более предостаточно, чтобы Давид смог убедится, что перед ним не кто иной, как командир этих людей. Лицо его было сухим и не чем не приметным разве что только надетой на голову фуражке с металлическим орлом вместо кокарды. На вид ему было не более тридцати, хотя всем его подчинённым едва ли перевалило за двадцать. Командир, по–видимому, был худ телосложением и высок ростом, но герой мог и ошибаться. Много ли разглядишь, полулёжа на холодной земле?

– Имя? – Потребовал командир.

С минуту герой колебался, но затем последовала звонкая пощёчина от офицера и он, не задумываясь, ответил:

– Моё?

– Моё мне известно! – Сорвавшись на крик проорал офицер. – Имя!

– Давид.

– Так ты ещё и жидяра.

Среди солдат послышались смешки. Герой помотал головой желая осмотреться, где он находится. Жуткая сырость и большое наличие комаров подсказали ему, что он находится возле водоёма. Всё вокруг было перекопано траншеями и заставлено зелёными деревянными ящиками. В пару десятков шагов от него возвышался сложенный из бетонных плит блиндаж, обтянутый зелёной тканью с гнёздами для хищно торчащих пулемётов.

– Где я нахожусь? – Проблеял герой.

– Здесь вопросы задаю я! – Парировал офицер, нанося удар сапогом в плечо.

По плечу стеганула дикая боль, только сейчас герой заметил, что раны его были перевязаны грязными тряпками. Обильно окрашенный кровью герой всё–таки перестал кровоточить, но от удара офицера рана открылась, обильно заливая плечо.

– Кому принадлежишь? Почему без шеврона? Откуда у тебя такое вооружение? Где твои люди? – Засыпал вопросами Давида офицер. На что тот отвечал, дескать:

–Ничего не знаю, ничего не помню.

Допрос прервал один из подчинённых, подбежав, к офицеру и прошептал ему, что–то на ухо. На что тот лишь только скривился и переспросил:

– Что так и сказал?

– Так точно Господин Унтер–офицер.

Унтер–офицер с некоторой нерешимостью посмотрел на героя и, развернувшись, зашагал к блиндажу.

– Что нам с этим делать? – Поинтересовался один из солдат указывая на Давида.

– В яму его к остальным. – Скомандовал офицер.

Героя грубо подхватили под руки и поволокли куда–то в сторону. Стараясь запомнить маршрут герой, озираясь, заметил в пару сотнях метров бурно бьющуюся об камни широкую речку. За это время он насчитал не меньше двух десятков бойцов. Все они были одеты в одинаковую чёрную форму. Большинство слонялось взад–вперёд, без дела таща за собой, будто непосильную ношу автоматы старого образца. Все здешние солдаты не выглядели старше двадцати, за исключением Унтер–офицера, и вели себя подобающе. Играли в карты, громко переругивались или же просто спали вповалку на укреплениях из мешков с песком.

Оба его конвоира были немногословны и на все его вопросы лишь натужно хрипели, таща его тело. Его бросили на землю, и он остался лежать без движения, как ему и было приказано. Повернув голову, он смог разглядеть ржавые двери бетонного подвала. Повеяло спёртым воздухом и сыростью. Спустя пару минут герой услышал скрип, отпирающегося замка и его тело покатилось по ступенькам вниз. Последний лучик дневного света погас вместе с закрытием дверей, и он очутился в полнейшей темноте.

Холодный бетонный пол приятно студил ноющее от боли тело. Звон в ушах утих, а его глаза привыкли к темноте, обрисовывая движущиеся силуэты. Из темноты послышались всхлипы и рыдания.

– Семёныч… – Прохрипел герой. – Семёныч ты здесь?

В нос ударил крепкий запах мужского пота и мочи. К нему, согнувшись, подбежала пара неизвестных мужчин, и без лишних прелюдий принялись его обыскивать.

– Еда! – Потребовал один из них.

– Жрать! – Прохрипел второй.

Их худощавые руки потянулись к его шее, но внезапно в голову одному из них прилетел обломок кирпича. На лицо Давида брызнуло тёплым и горячим и один из человекоподобных существ упало на бок, жутко хрипя.

– Анну пошли прочь от него дерьмоеды! – Послышался чей–то басовитый голос.

Одно из созданий растворилось в темноте, второе же тело осталось лежать неподвижно. Спустя мгновение герой расслышал шаркающие шаги и звон цепей, неизвестный голос произнёс:

– Кого это нелёгкая принесла… ты кто такой? Чей будешь?

Пред Давидом предстало поистине пугающее зрелище. Настолько худых людей герою ещё не доводилось видеть. Казалось, перед ним сейчас стоял обтянутый кожей живой скелет. Набедренная повязка из каких–то вонючих тряпок и длинная до пояса борода вот и всё что прикрывало тело этого человека. Звеня цепями ни ногах, он приподнял героя в сидячее положение и внимательно всмотрелся в его лицо. После этого потребовал показать ему свои руки. Увидев на пальцах героя только понятный для него знак, незнакомец хмыкнул себе под нос и спросил:

– Идти сможешь?

– Куда идти? Не видно же ни зги! – Слабо прохрипел герой.

– Община примет… – Загадочно протянул незнакомец.

Давид хотел было подняться на ноги, но рана дала о себе знать, и он с криком завалился на бок. Тогда неизвестный поднял его на руки, будто шестнадцати летнюю девчонку и понёс, куда–то в темноту. Сколько они так прошли Давид не знал. В этой кромешной тьме время будто исчезло, оставив только боль и страдания.

Вдалеке забрезжил неяркий свет от костра. Пару раз неизвестный опускал его на землю, чтобы передохнуть. На третий раз Давид выявил желание идти самостоятельно, и с помощью неизвестного поднялся на ноги. Опёршись на плечо товарища он, прихрамывая и стараясь отрешится то боли, зашагал в сторону света. Боль и страдания полностью заполонили его сознание. Проклятый костёр, будто чья–то чудовищная насмешка, не спешил приближаться, как вдруг по сторонам послышалось шуршание.

– Поднажми! – Скомандовал неизвестный.

Дорогу им преградил согнувшийся силуэт маленького и тощего человека, но в нерешимости тут же отскочил назад во тьму. По бокам послышались хрипы и стенания. От выработанного надпочечниками адреналина Давид почти что бежал, не ощущая боли в теле. Но вскоре шуршание и прочие звуки с боков притихли, и они наконец–то приблизились к тускло горящему костерку.

Вокруг тускло горящего костерка столпилось не менее трёх десятков людей. Некоторые сидели, протянув руки к огню, кто–то лежал на голой земле, были и такие, что бесцельно слонялись в темноте, бормоча себе под нос нечто нечленораздельное. На появление Давида никто не обратил особого внимания, лишь ненадолго окинув его взглядом.

Не в силах более тянуть неподъёмную ношу незнакомец со стоном бухнулся на землю вместе с героем. Пару минут оба лежали неподвижно, слышно было, как незнакомец с булькающим звуком отхаркал частички лёгкого. Утерев рот, он поднялся на ноги и принялся осматривать раны героя. Подсветив себе поленом, взятым из костерка, незнакомец произнёс:

– Эко тебе ногу разворотило! Как ты на ноги подняться то смог? Вот только что–то я осколка не вижу. Наверное, хозяева достали.

– Пуля…

– Что?

– Пуля… крупнокалиберная… – Прохрипел герой. – Плечо тоже зацепило…

– Да не браток ты что–то путаешь, если бы крупнокалиберная тогда бы навылет… – С гордостью за свои медицинские познания ответил неизвестный. – Я брат, когда служил, всякого навидался, так что рубль за сто даю что это у тебя осколочная. Главное, чтобы сухожилия были целы, а там пол годика и будешь как новенький. Надо только хозяевам передать, чтобы тебя подлатали, им лишние убытки не к чему. Давай ка я плечо твоё осмотрю.

Размотав повязку на руке Давида бородач, ели слышно рассмеялся:

– Ты что разыгрывать меня вздумал? Или от работы откосить хочешь?

Герой с недоумением повернул голову. Вместо рваной раны на руке выпирал уродливый сизый шрам.

– Как звать то тебя? – Произнёс незнакомец, заглядывая герою в глаза.

– Давид…

– Жид?

– Я не понимаю…

– Имя у тебя жидовское, да и нос у тебя… больно хитрый. Таких как ты, хозяева не больно жалуют.

Давид непонимающе молчал. Незнакомец, вдоволь рассмотрев нового соплеменника, поднялся на ноги, потерев к нему всякий интерес, принялся тычками, и подзатыльниками разгонять от костра людей освобождая для себя место. У костра послышалась недовольная болтовня, но бородач тут же на корню пресёк недовольство, принявшись избивать одного из несогласных. Крики и ругань постепенно начали стихать, как и силуэты людей. Герой словил себя на мысли, что теряет сознание.

Сколько времени он провёл без сознания? Час? День? Год? Здесь в сырой, загаженной, забытой Богом яме такого понятия как время не существовало. Люди появлялись, и пропадали без следа. Сколько сот ни в чём не повинных душ, смогла сломить судьба раба? Нарисованная красной краской на покрученной доске, рукой бездушного шутника надпись: "Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate", была прибита ржавыми гвоздями перед воротами темницы. «Оставьте, входящие сюда, всякую надежду» гласила надпись, но лишь немногие знали смысл этой дьявольской шутки.

Даже здесь, не видя солнца. Без еды и воды. Дожидаясь своей очереди, пока наверху люди с оружием вершат твою судьбу, надежда не покинет тебя. Будто ниспосланная кара она мучит тебя, рисуя в голове картины спасения из лап работорговцев, изо дня в день, заставляя тело двигаться. Но вот наступает день, а может и ночь, и ворота открываются. В темницу входит вооружённый конвой, освещая свой путь мощными фонарями, и уволакивают тебя наверх под безропотное молчание окружающих тебя пленников.

Между узниками ходят легенды, будто пленников осматривают и покупают зажиточные господа, уводя их следом в свои владения. Там они благополучно служат своим новым хозяевам до глубокой старости. Но если ты не понравишься покупателям, будешь дерзким и упрямым… Что ж не зря конвоиры поговаривают о том, как разжирела рыба, водящаяся в реке неподалёку.

Некоторые узники так и не смогли смериться со своим статусом. Пытаясь поднять бунт, они подговаривали собратьев по несчастью, но всякий раз надсмотрщики вычисляли зачинщиков, наказывая тех самым жутким образом. По этой части из конвоиров выделялась фашистка под прозвищем Изверг. Неизвестно кто дал ей такое прозвище, узники или же сами надсмотрщики, но Изверг, в плане пяток была необычайно искусна и изобретательна. Маленького роста, не более полутора метров и весом в семьдесят килограммов эта женщина преклонных лет внушала ужас не только узникам, но и своим коллегам.

Особенно она любила пытать молодых девушек. Уродуя их лица ножом, или же отрезая уши и носы. Пытки для мужчин у неё были немного примитивнее, и обычно вращались вокруг их половых органов. Нередко она приостанавливала казнь, приказывая залечить раны несчастных, но после принималась за работу с удвоенной силой.

Были средь пленников, и такие которые под гнётом голода и пыток утрачивали всякие человеческие черты. Нападали на товарищей, убивали и пожирали их плоть. Таких существ называли каннибалами и забивали камнями.

Из года в год община рабов горела в адском огне боли, голода и надежды. Всякий раз, появлявшаяся будто из неоткуда болезнь, выкашивала всех под чистую, и тогда люди обретали долгожданный покой. Тогда работорговцы находили новых жертв, проводя их под надписью "Lasciate ogni speranza, voi ch'entrate" и всё началось сначала.

Упёршись руками в землю, герой попытался подняться на ноги, но острая боль стеганула по ноге, и он с криком завалился на бок. Постепенно стоящая вокруг непроглядная тьма уступила место сумеркам, и Давид смог осмотреться. С опозданием поняв, что это не тьма отступала, а скорее его глаза привыкли от безысходности. Вокруг всё также бродили ополоумевшие люди, и в десятке метров горел костерок.

Скрипя зубами, герой подполз к костру, у которого сидело несколько человек, включая и бородача.

– Вот что Давид, ты я вижу в себя пришёл, давай–ка я тебе наши порядки разъясню. – Произнёс бородач, не отводя взгляда от огня. – Лишних вопросов не задавать, с хозяевами не спорить. По нужде подальше отходить. Пайку у соседа не отбирать, самому делится. Мы крыс не любим…

– Крыс? – Непонимающе повторил герой.

– Да не крыс, а "Крыс"! Не дошло? Крыс, которые мохнатые и жирненькие, мы очень любим. Вот только давно всех пожрали… а вот если ты чего притаить решил… такое не прощается. Понял?

– Понял.

– Главный здесь я. Называй меня Бородой. Так все меня кличут. Связь с хозяевами через меня. Хотя это тебе едва ли поможет… Всё понятно? – Не дожидаясь ответа, Борода замолчал, к чему–то прислушиваясь.

Спустя мгновение послышался жуткий скрип навесов, и в темницу вошли трое работорговцев, освещая себе путь мощными фонарями. Свет от фонарей больно стеганул героя по глазам, но он наконец–то смог рассмотреть, каким гигантским было подземелье. По бокам тянулись поросшие мхом и ржавой арматурой, осыпающиеся штукатуркой, бетонные стены. Путь от входа до костра походил на расширяющеюся кишку, уходящую в неизвестную мрачную даль.

– Ну что падаль, жрать подано! – Усмехаясь, произнёс один из конвоиров, бросая под ноги людям небольшой ворох тряпья.

Вся орава рабов, не сговариваясь, бросилась на подачку отталкивая друг друга. В сторону героя покатился наполовину изгнивший кочан капусты, но его тут же перехватила какая–то тощая девочка. С едой было покончено и рабы разбежались кто–куда, прижимая к груди свою добычу. Нередко до ушей Давида доносились звуки потасовки и делёжки, но вскоре всё утихло.

Конвоиры подозвали бородача и о чём–то долго с ним разговаривали, много жестикулирую и, указывая в сторону героя. Потом передали ему небольшой свёрток и развернувшись зашагали прочь из этого затхлого смертью и мочой адского места. Борода вернулся к костру и устроившись поудобнее развернул свёрток. Внутри оказалась слегка заплесневевшая буханка чёрного хлеба и луковица. Бородач приступил к трапезе, отламывая не спеша от буханки куски и загрызая их луком. Вокруг него собралась пара человек, но одного его взгляда хватило, чтобы несчастные отошли подальше.

– На вот подкрепись, – произнёс бородач, протягивая ломоть хлеба герою, – и в другой раз не зевай. Хозяева тобой заинтересованы…

– Мной?

– Приказали присматривать, чтобы ты от голода не подох. Даже не знаю хорошо это для тебя или не очень. Я всего один раз видел, чтобы хозяева так за товаром присматривали… – Будто на полуслове оборвал свою речь Борода.

В нескольких десятков метров послышался режущий душу женский крик. Борода тут же сорвался с места и последовал к месту, которое Давид поначалу принял за кучу изгаженного тряпья. Из–под тряпок, упираясь лопатками в землю, выползло какое–то создание, отдалённо напоминающее человека, и на него тут же набросилось два хищных силуэта. Спустя пару секунд, в эту неразбериху вклинился худощавый силуэт бородача. Послышались хлёсткие звуки ударов и неизвестные разбежались в разные стороны, оставив лежать свою жертву без сознания.

Бородач наклонился к неизвестному, прощупывая пульс, и убедившись, что тот жив, вернулся на прежнее место. Умостившись удобнее перед костром, он вперил свой задумчивый взгляд в огонь:

– Все мы рано или поздно одичаем до их уровня. С каждым днём всё больше утрачивая человеческое начало, мы рискуем полностью забыть, кем мы являемся, отправившись в небытие. Человеку лишь дано право решать, каким именно поступком он пересечёт эту тонкую линию разума и инстинктов. – Последние слова бородача, явно не к кому не предназначались. Скорее это были размышления вслух. Но герой уловил некую иронию в его интонации и злобной ухмылке.

– Что там произошло? – Произнёс герой, проглатывая последний кусок хлеба, и пересыпая крошки с ладони в рот.

– Где? – Непонимающе проговорил Борода.

– Ну там! – Произнёс Давид, указывая рукой по направлению кучи с тряпьём.

– Там… – будто выныривая из глубокого транса, произнёс бородач, проведя взглядом за рукой героя. – Ах да. Парочка парней решили позабавиться. Примерно в одно время с тобой притащили новенькую. Хозяева приказали следить, чтобы товар не попортили вот я и…

Недослушав его герой, превозмогая боль, дополз до неизвестной и, повернув её лицо к свету, узнал в ней Мариам.

– Мариам… Ты жива? С тобой всё в порядке. – Позвал её герой, вытирая своими ладонями её закопчённое сажей и пылью лицо.

Девушка лишь слабо взмахнула ресницами силясь открыть глаза, но так и осталась лежать без чувств, не реагируя на попытки Давида привести её в сознание. Обхватив её хрупкое тело руками, он сквозь жуткую боль в ноге, переборов себя, поднялся на ноги, и хромая побрёл к костру.

Сквозь мрак по глазам ударил ослепительно яркий свет, пару секунд больно режущий сетчатку глаз. Безжизненные станы темницы сменились белыми, будто накрахмаленные простыни. Он услышал звуки стрельбы и крики женщин и детей. Они молили о пощаде, но их крики оборвали автоматные очереди. Спустя несколько мгновений он узнал своё родное убежище, свой дом, пылающий огнём войны. Герой стоял посреди Комнаты Хранение Оружия. За столом сидел Кузьма. Он был привязан верёвками к стулу, а на его лице не было живого места от синяков и побоев. В груди Кузьмы торчал штык нож, пригвоздив его к спинке стула. За спиной послышались шаги и чей–то знакомый до жути скрипучий голос.

– Тебе не скрыться от меня щенок! Я достану тебя из–под земли чего бы это мне не стоило.

Перед Давидом предстал Вепрь в том самом обличии, которым он увидел его в первый раз. Жуткая кабанья морда, с полыхающими адским пламенем глазами, будто приросла к его телу, слившись с ним в одно целое. Жуткая кабанья пасть открылась, обнажив ряд крепких желтоватых клыков, и вепрь прыгнул на свою жертву, сбив её своим корпусом на землю.

Давид, не отдавая себе отчёт в том, что он делает, принялся колотить руками, куда попало, но это ему не помогло. Последнее что он увидел это жуткая кабанья пасть, вцепившаяся ему в лицо и с треском разгрызающая его череп. Кровь залила его лицо, и герой почувствовал холодное объятие старухи смерти.

Герой уже почти привык к тому, как его всякий раз его покидает сознание, будто он не матёрый крепко сложенный мужик, а какое–то хрупкая девица. Вот и сейчас он пришёл в себя около тускло горевшего костерка в окружении бесцельно бродящих взад–вперёд людей. Рядом с ним всё также без сознания лежала Мариам. Пытаясь прояснить для себя, где есть сон, а где реальность он больно ущипнул себя. Но вскоре ноющая боль в ноге расставила всё по местам.

Это была реальность, гнетущая запахом нечистот и атмосферой безысходности. Не случится чуда, и он не проснётся у себя в постели, чувствуя под боком мирно прикорнувшую жену. Не смоет в умывальнике холодной водой остатки кошмара, потому что именно в этот кошмар с недавних пор превратилась его беззаботная жизнь.

Раздался скрип ворот, и в темницу, ступая друг за другом по бетонным ступеням, спустилось с дюжину рабов. Дневной свет померк и сразу же послышался звук запирающегося засова. Среди новоприбывших, герой различил знакомою фигуру.

Глава №10

Бородач всё также неловко плюхнулся у костра на своё место и молча уставился на пляшущие языки пламени.

– Эй, короста! – Позвал бородач одного из рабов. – Неси сюда скорей. Да пошевеливайся! Если огонь погаснет, будешь сам разводить.

Небольшой мужичок, которого бородач обозвал коростой подбежал к костру, таща за пазухой охапку поленьев, и бросил её в огонь. Корящие угли рассыпались по площади и костёр погас.

– Ты что собачье отродье, вообще берега попутал? – Орал Борода, избивая поленом мужичка.

– Да я ведь… – пытался оправдаться тот.

– Что я? Что я?! Голова ты от… дырявая! Я сколько тебе раз говорил акацией жара нагони, а после и паслёну подкидывай. Вот баран. – Негодовал бородач, дуя на угли жутко перекосив рожу.

Распалив костёр, он немного успокоился и умостился на своё прежнее место, помешивая палочкой угли. Заметив, что герой за ним наблюдает, произнёс:

– Господин Унтер–офицер тобой интересовался.

– Что ему от меня нужно? – Спросил герой.

Борода зябко одёрнул плечами, будто стряхивая со спины надоедливую муху, перекосив рот ответил:

– Я говорил тебе, что некоторых рабов Господин Унтер–офицер выделяет среди прочих и дарует им своё покровительство? Так вот как бы тебе мягче сказать господин офицер слегка не так интересуется женщинами, как мы с тобой. Вернее, он их вообще не переносит, предпочитая женское общество мужскому.

– Я не совсем понимаю…

– Послушай парень, честно сказать я тебе не завидую. Ничего здесь не попишешь. Когда он придёт за тобой, представь себе, что это всё происходит не с тобой. Хотя кто знает, может тебе это и понравится…

Ворота со скрипом открылись и в темницу вошли трое конвоиров во главе с женщиной по прозвищу "Изверг". Когда они приблизились, герой смог разглядеть несколько буханок чёрного хлеба в руках у одного из работорговцев. Давид ожидал, что сейчас начнётся свалка за еду, как и в прошлый раз, но всё развернулось несколько иначе. Вместо того чтобы приблизится, рабы наоборот прибились спинами к стенам так что около костра остались сидеть только Давид, Мариам и бородач. Повисла гробовая тишина, которую нарушила женщина–изверг.

– Кто из вас выродков проголодался? Неужели никто? – С этими словами она взяла из рук напарника буханку и подняла её над головой. – Желающих нет? Ну же смелей есть среди вас настоящие мужчины.

Герой недоумевающе наблюдал за происходящим в то время как Бороду, казалось бы, ничего не интересовало, он всё также наблюдал за племенем костра изредка помешивая угли палкой.

От стены отделился один худосочный юноша, и Изверг коварно заулыбалась, вытаскивая из–за пазухи плетёную нагайку. Она занесла руку, но её кисть перехватил один из конвоиров.

– Господин Унтер–офицер запретил тебе портить товар до его продажи. – Заявил перехвативший её руку работорговец.

– Я прекрасно знаю об этом приказе. – Прошипела Изверг, выдёргивая кисть из его ладони. – Но ты прекрасно видишь, что этот раб добровольно идёт на трёпку ради лишнего пайка. Я лишь преподам ему урок. И впредь не вставай у меня на пути иначе рискуешь оказаться на его месте. Ты знаешь, к чьим советам Господин Унтер–офицер будет прислушиваться.

Даже в этой тускло освещённой яме герой смог различить как побледнело лицо незадачливого заступника, и выпустив руку тот отступил. Первый удар нагайкой пришёлся по лицу юноши–раба, рассёкши кожу под глазом жертвы. Кровь залила лицо несчастного, и он с криком повалился на землю. Изверг продолжила избивать его уже лежачего, пока жертва не перестала кричать и подавать признаки жизни. Вытерев капли крови с хлыста об безжизненное тело, она бросила ему на спину заработанную буханку и довольно заулыбалась.

Всё это время в темнице стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь криками жертвы и её злорадным полу смехом полу рычанием. Работорговцы кинули по сторонам остатки еды, и уже было думали уходить. Сознание вернулось к Мариам в совсем неподходящий момент. Когда она открыла глаза, Изверг уже закончила своё чёрное дело, и перед ней лежал безжизненный кусок окровавленного мяса, некогда бывший молодым юношей.

От полученного шока Мариам истошно закричала, и кровожадный глаз женщины палача хищно пал на неё доселе незамеченную особу. Изверг заметил цветущую юность и красоту рабыни, которую не смогли изуродовать грязь и рабский быт. И она направилась быстрым шагом к Мариам, попутно доставая уже припрятанный за пазуху хлыст.

Герой наблюдал за всем этим будто во сне. Вот лежащая на его коленях Мариам, с испугом подниматься на ноги, а Изверг уже в пере метров заносит руку с хлыстом. Как вдруг не понимая и не отдавая себе отчёт в том, что происходит он подрывается с места, совсем не чувствуя боли в ногах. Рывком преодолевает эти пару метров и, что есть силы, обрушивает удар кулаком прямо в лицо Изверга.

Наблюдающие за этим конвоиры лишь заметили смазанное движение, и спустя мгновение Изверг рухнула на землю с неестественно вывернутой шеей. Удар по голове героя пришёлся откуда–то сзади, и он с опоздание понял, кто нанёс ему этот сокрушающий удар поленом по затылку. Картинка перед глазами поплыла, а в ушах раздался уже привычный для него звон. За это время его так часто били по голове, что похоже это начало входить для него в привычку.

Подскочившие с боков работорговцы принялись заламывать ему руки. Герой почувствовал холодную сталь на запястьях за спиной. Она больно обхватила кольцами его руки, с каждым разом впиваясь в кожу всё больше и больше, при его попытках разорвать путы.

Его подняли на ноги, так что он сам находился в согнутом, будто эмбрион положении и не видел ничего кроме мелькающей под ногами земли. Его руки жестоко выворотили вверх, сердобольные конвоиры. Перед лицом стремительно замелькали бетонные ступени. В лицо ударил свежий воздух. Аромат близлежащей речки вперемешку с запахом пороха. Его протянули пару десятков метров и бросили, будто куль муки на землю.

Вокруг царил тёплый весенний вечер, с неба начинал покапывать мелкий холодный дождь, а герой всё не как не мог привыкнуть к ярким лучам заходящего багрового солнца. То и дело, моргая слезившимися глазами.

– Что здесь происходит? – Послышался поставленный командный голос. – Доложить по уставу!

Давид поднял взгляд и увидел, как вокруг столпились фашисты с оружием наперевес. Что–то возбуждённо обсуждая, они обступили его со всех сторон. К герою сквозь толпу работорговцев проталкивался недавно допрашивающий его командир. На этот раз он не выглядел так эффектно. В спешке надетые штаны были закреплены подтяжками через его тощие плечи. Торс и грудь были открыты и представляли собой жалкое зрелище, в то время как безобразно обвисший живот и бока поросли не одним килограммом дурного сала. На лице командира виднелись следы пены, которые он тщательно вытирал вафельным полотенцем.

– Господин Унтер–офицер этот раб совершил нападение на "Пулю". – Отчитался один из конвоиров.

– Надежда? Что с ней? Жива?

– Двухсотый…

Командир почесал затылок, явно соображая, как поступить. Смерть Изверга, которая как оказалось носила ироничное имя Надежда, по–видимому не сильно его огорчила.

– Что с этим делать? – Перебил размышления своего командира второй конвоир.

– Что делать, что делать… В речку Москалю на корм. – Объявив приговор, офицер развернулся и довольный собой двинулся по своим делам.

Давида снова подорвали на ноги и, выламывая руки, повели прочь. Вскоре он почувствовал приближение "большой" воды. Рой комаров и прочей нечисти тут же облепил его голову и неприкрытые части тела. Твёрдая земля сменилась настилом из камыша и под ногами предательски захлюпало. Его ударили прикладом в спину, и он пропахал носом добрых пару метров, врезался в стену из камыша.

Сзади раздался басовитый смех толпы. Повернувшись на спину, он увидел, что для того чтобы проводить его в последний путь собрался чуть ли не весь блокпост. По меньшей мере полсотни откормленных рослых ребят сейчас с ухмылкой глазели на него ожидая кульминации представления. Всем не больше двадцати, были среди них и такие выглядящие совсем ещё детьми. Ненадолго притихшие лягушки снова заорали дурными голосами свои трели. Солнце уже опустилось за горизонт, погасив свои последние лучи в наступающей ночи.

Давид поднял голову вверх и смог разглядеть, появляющиеся одна за одной звезды. И вот из–за облаков показалась красавица луна. Освещая землю и всё вокруг своим мертвецким, бледным цветом. Все чего–то ждали, насмехаясь над героем кидая в него куски грязи и маленькие камушки. Но к более радикальным мерам по какой–то причине не прибегали.

В его сторону бодрым шагом приближался одетый в свой парадный, чёрный мундир Унтер–офицер. Внезапно из рядов, подчинённых послышался громкий свист, и весёлые крики, но по взмаху руки командира всё утихло.

– Ты убил нашего товарища, обесчестив его имя. Надежда была бравым солдатом и верным побратимом. Не раз она проявляла недюжинную отвагу, всякий раз спасая жизни своих товарищей. Она должна была закончить свою жизнь, как и полагается воину Остапа! Погибнув в бою! Отдав свою жизнь Родине! – Зычным голосом вещал офицер, простилая длань в сторону героя.

От всего этого пафоса и напускной напыщенности у Давида жутко разболелась голова. Та интонация, с которой командир монотонно голосил свою заученную речь, напомнила герою что позабытое. Пред глазами всплыла сальная рожа Отца Павла. Единственно чему по–настоящему жалел герой, это был тот факт, что у него так и не получится намотать на штык нож кишки этого гнусного нетопыря.

– Мы некогда не забудем тебя, память о тебе будет жить в наших сердцах вечно. Слава Героям Нового Славянского Мира! – При этих словах работорговцы трижды ударили себе в грудь кулаком и заученным движением выкинули раскрытую ладонь перед собой.

За стеной камыша послышались всплески воды, будто кто–то громадный воротил прибрежный ил своим могучим хвостом.

– Тебя же, – не унимался офицер, – подлое еврейское отродье, я приговариваю к смерти. Да сгоришь ты в адском пламени.

Давида подхватили под руки двое здоровенных жлобов и потащили вперёд сквозь камыш. Пройдя по чавкающей под ногами квашне, процессия завернула вправо, и герой почувствовал под ногами крепко сколоченные толстые брёвна. Его вытащили на грубо сколоченный деревянный помост. Как оказалось, следом за ним не последовал никто кроме командира с кортиком в руках, и двоих амбалов которые его сюда дотащили.

Героя поставили не колени, наступив на его икры, так что при всём желании у него бы не получилось вы вырваться из лап смерти.

– Подтащите его к краю я хочу, чтобы он видел, что его ожидает. – Скомандовал офицер.

Его подтащили к краю, и Давид наконец–то смог разглядеть то, что так сильно хлюпало и шумело. Сразу же за помостом начинался водоворот не менее метра в диаметре. Напрягши зрение, герой смог различить зависшее под кромкой воды могучее тело неизвестного чудища. Казалось бы, оно вобрало в себя все его ночные кошмары разом. Огромная покрытая мелкими острыми зубами пасть засасывала в себя воду, в предвкушении предстоящей трапезы. Маленькие чёрные глазки, уставились на Давида, не выражая ничего кроме тупого голода. Вдобавок ко всему морду чудища завершали толстые будто канаты, длинные усы. Которые по всей видимости монстр использовал как антенны, с свистом рассекая воздух над водой и подымая тучу брызг. Само тело его было не менее трёх метров в ширину, в то время как хвост чудища терялся в бездонной пучине.

– Как тебе мой питомец? – Поинтересовался командир. – Мы зовём его Москалём. Не спрашивай, почему так… просто кто–то ляпнул и, поди–таки прижилась кличка. А же ведь его с самого малку откармливаю. Поначалу бывало то ногу, то голову ему кинешь так его с месяц не видно. А теперь видишь, как вымахал! Теперь ему только свежатину подавай!

Будто в подтверждение этих слов одна из антенн обхватила ногу конвоира и потащила его в воду. Хорошо, что его товарищ вовремя сообразил и ударил штык ножом обвившее, будто змея щупальце. Из воды послышался протяжный стон, и сваи помоста предательски зашатались. Видя, что с этим надо кончать Унтер–офицер схватил героя за волосы и задрав его голову верх до хруста, натянул кожу на его шее. Сверкнуло лезвие кортика. Напоследок Давид разглядел склонённое над ним, перекошенное злобой лицо.

Почти почувствовал, как холодное лезвие ножа врезается в его незащищённое горло, отделяя голову от тела. Наверное, после этого с его обезглавленного туловища ещё долго будет бить фонтаном кровь, щедро заливая непрогретую солнцем землю. Время замедлилось, текло медленно, будто смола из сосуда с узким горлышком. Мысли в голове перетекали вяло, будто во сне.

«Вот похоже и конец.» – Промелькнуло в голове.

Нависающее над ним лицо Унтер–офицера разлетелось, будто гнилое яблоко. Потеряв точку опоры, герой завалился брюхом на доски, больно стукнувшись лбом. Послышались хлопки, и двое охранников, завалившись набок, упали с помоста. На героя навалилось тяжёлое тело Унтер–офицера, щедро заливая его затылок и волосы, кровью и остатками мозгов. За стеной камыша замаячили силуэты фашистов, послышались крики и выстрелы.

Под помостом послышались всплески воды и хруст костей. Вода забурлила кровавым водоворотом, окрасив доски и водоросли в багровый цвет. По–видимому, чудовище с удовлетворением приняло жертву и сейчас вовсю перемалывало мощными челюстями тела несчастных. Мощные щупальца с удвоенной силой замолотили по доскам помоста, в один момент, обившись вокруг бездыханного тела Унтер–офицера и потащили его в водную пучину.

Не помня себя от ужаса, герой подорвался на ноги, и бросился наутёк в сторону берега, не обращая внимания на леденящее душу звуки за спиной. Он почти что добежал до суши, как вдруг потерял опору, и неведомая сила потянула его назад к воде. Гнилые доски быстро замелькали перед глазами, в одно мгновение он смог оценить обстановку. Хищное щупальца туго обвило его лодыжку, с неимоверной силой таща его за край помоста. В последний момент он смог вывернутся и ударить свободной ногой по щупальцу, но это ни к чему не привело.

Неприятное чувство свободного падения, когда желудок норовит выплеснуть наружу остатки обеда, и багровая водная пучина сомкнулась над его головой. Там под водой… Под толщей холодных, мутной волн… Он лицом к лицу столкнулся с диким ужасом, пробудившим в его голове воспоминания далёких предков.

Огромное, скользкое змеиное тело, переливалось бледно зелёным цветом, в пробивающихся сквозь толщу воды скудных солнечных лучах. И уходило далеко в глубь, в неизвестные глубины. Огромная голова уставилась на него безжизненными покрытыми беленой глазками. Герой будто забился в предсмертных конвульсиях, когда огромная, будто горнило печи пасть, распахнулась перед ним.

Кислород из лёгких почти вышел, мир вокруг потерял краски, превратившись в нечто подобное серой картинки, когда крупнокалиберная пуля ударила прямо между глаз монстра. Зелёная жижа мощными рывками вытекала из раны на голове монстра, но похоже это его несколько не волновало. Напротив, щупальце сжимавшее щиколотку героя, с удвоенной силой потянуло его прямо в пасть чудища. Следом за первым последовали ещё выстрелы, которые не так точно, но всё же прорывали скользкое тело монстра.

Возле лица Давида проплыла оторванная по живому голова одного из охранников с перекошенным болью и страданием лицом. Наконец–то подводный монстр пугливо задёргался, когда метко пущенная пуля угодила чудовищу прямо в глаз. Монстр обиженно взревел и позабыв о своей добыче принялся погружаться в глубины пряча своё безмерное туловище от неизвестного обидчика.

Давид никогда не умел плавать. Слишком мало практики. По рассказам старших он знал, что в его убежище на пятом уровне был бассейн. Но он предназначался для "избранных", как любил поговаривать отчим. Всем же остальным приходилось довольствоваться общей душевой, так что по определению герой плавать не умел, и не имел возможности попрактиковаться. Обо всём это он подумал, когда грёб без рук, будто заправский пловец к берегу. Наручники, сковавшие его руки за спиной, ничуть не мешали его инстинкту самосохранения.

Над водой поднялась огромная волна, повлёкшая его за собой в сторону бетонного моста. Мутная вода снова накрыла его с головой, приникнув в его желудок. Его тело больно ударило об бетонную опору, взявшуюся будто неоткуда. В новь, будто из неоткуда к нему пришло то невообразимое везение, опекающее его всю дорогу сюда. Его ноги нащупали опору. Скользкую покрытую водорослями бетонную плиту, находящуюся в полу метре под водой недалеко от берега.

Отхаркивая остатки мутной воды из лёгких, он посмотрел в сторону помоста. Его отнесло течением на добрых триста метров, и в том месте, где совсем недавно бурлило воду огромное тело подводного чудища, сейчас воцарилась спокойная водная гладь.

В ста метрах от него прямо из воды поднимались огромные бетонные колонны, поддерживающие полуразрушенный мост, соединявший два берега. Осыпавшиеся куски бетона обнажили изгнившую арматуру, по всем срокам и гарантиям этот мост должен был уже давно обрушиться. Но толи бетон оказался качественным, толи рабочие, построивши его ещё до войны, работали на совесть, а начальство не клало себе в карман… Этому памятнику былой человеческой, инженерной мощи удавалось выстоять, несмотря на безжалостное время и разруху войны.

Первым делом Давид упал на спину в позу эмбриона и, превозмогая огромные усилия и боль в суставах, просунул свои скованные за спинные руки над стопами ног. Теперь его закованные в наручники руки находились спереди, а не за спиной, что ненамного облегчило его незавидное положение. Вокруг ноги всё также судорожно сжимаясь, обвился оборванный полуметровый кусок щупальца. С отвращением герой оторвал его от себя и выбросил в воду.

Вокруг уже царила глубокая ночь, освещаемая бледным лунным светом. На берегу царила сплошная неразбериха, ругань и звуки очередей. Герой упал на четвереньки и пополз по скользкой поверхности бетонной плиты, в противоположную от фашистов сторону. Внезапно опора под руками исчезла, и он от неожиданности снова бултыхнулся с головой в холодную воду.

Мощное течение подхватило его, и он, не в силах сопротивляется ему, лишь старался держать голову над водой. Рядом замелькала череда гладко отполированных камней и Давид, пользуясь моментом, ухватился за один из них. Ногу больно сковала судорога, когда он из последних сил вытащил своё тело на каменистый берег. Он хрипя завалился на бок и долго лежал без действия жутко выхаркивая кусочки промёрзших лёгких, когда на его плечо легла чья–то будто вырезанная из дуба ладонь.

Поднявши голову вверх, Давид не сразу узнал в, измазанном сажаю лице, своего отчима. Семёныч был одет будто леший из сказок, которые герой слышал в детстве. Поверх формы он набросил на себя сетку, усеянную искусственно приклеенными зелёными листьями. На его голову был надет армейский шлем, украшенный несколькими зелёными ветками, в руках Семёныч сжимал ствол Снайперской Винтовки Драгунова, СВД в простонародье.

– Ну, привет малой! Небось, уже соскучился… – Вымученная улыбка со скрипом появилась на измазанном сажей лице отчима, будто сейчас улыбался не человек, а камень.

– Где тебя черти носили! – Отхаркиваясь, прохрипел герой. – Я уже думал, тебя в живых нет!

– Ну, это ты зря… где попутчики то наши, а пулемёт с ранцем где? Потерял? Эх, стоит только тебя одному оставить…

Герой при помощи отчима поднялся на ноги и тот, оценив браслеты на руках пасынка, полез в чехол за штык ножом.

– Сабир погиб… – Проговорил герой, наблюдая, как Семёныч колупается лезвием в замочной скважине наручников. – Мариам жива, она у этих сволочей в плену. В яме…

Браслеты с жалким скрипом открылись и упали под ноги Давида, после чего тот с наслаждением размял затёкшие кисти рук.

– Пойдём отсюда, Толян не сможет отвлекать их вечно. – Произнёс отчим, поворачиваясь к пасынку спинок.

– Постой, а как же Мариам! Мы же не оставим её здесь! – Воскликнул Давид, ухватившись за плечо отчима.

– Прости малой… – произнёс Семёныч, отводя свой взгляд в сторону. – Мы не можем так рисковать. Ты даже не подозреваешь, насколько нам повезло вызволить тебя живым и невредимым.

– Но как же…

– Разговор исчерпан! – Заорал отчим и зашагал в сторону близ стоящих деревьев. – Я сказал!

С минуту Давид стоял один посреди каменистого пляжа, весь промокший и несчастный обдуваемый холодным ветром, промораживающим мясо до самых костей. И смотрел вслед уходящему вдаль отчиму. Как вдруг в его сердце появилось непонятное даже для него чувство, полностью заполонившее его тело и разум. Не помня себя от гнева, он догнал отчима и толчком повалил его на землю. Схватив его за китель, он проорал ему в лицо, роняя капли слюны:

– Мы не куда не уйдём пока не освободим её! Ты слышишь? Ты старый мешок дерьма! Будет так, как я сказал.

Некоторое время Семёныч тупо наблюдал за перекошенным в гневе трясшимся лицом пасынка, но быстро пришёл в себя. Мощным рывком он скинул с себя Давида и больно припечатал ему кулаком в нос. Алые струи брызнули из ноздрей героя щедро залив его лицо.

На лице отчима были видны следы борьбы между тем, чтобы разорвать на части этого сопляка, и нечто необъяснимое понятное только тому, кто имеет своих собственных детей. Но, по–видимому, победило второе. Он выпустил Давида и поднялся на ноги, молвил:

– Это тебе за старого! – Металлический носок сапога больно ударил героя по мягкому месту, которому, по мнению отчима, отвечает за пасынка поступки. Удар был нанесён скорей по–отечески, в целях профилактики, чем с целью покалечить. – А это тебе за мешок с дерьмом… Вставай… нечего на холодной земле лежать, чирья на заднице повылазят.

Давид тащился следом за Семёнычем, усердно пригибаясь, ведь над головой вовсю свистели пули, и осколки от снарядов. Отчим шагал более уверенно, выпрямившись в полный рост, явно не боясь быть раненым шальной пулей.

– Привыкай… – Поучал пасынка Семёныч. –Ты должен знать от куда по тебе ведут огонь. Ориентироваться на поле боя, кто, сколько, из какого оружия. Из этих нацистов–молокососов такие же воины как из меня архиепископ. Совсем ополоумели… Палят куда попало.

За всю дорогу герой не проронил ни слова, лишь хлюпал носом. Поминутно растирая бегущую из носа кровь ладонью, он в считаные минуты стал похож на выходца из ада. Семёныч всячески убирал взгляд от лица пасынка, стараясь разбавить обстановку различными монологами:

– Слышишь будто шорох? Это 5/45 калибр. АКМ или АКСУ… Вот слышал хлопки побасистей? Это пулемёт строчит.

– Гранат не бойся, эти олухи вообще воевать не умеют. Видишь вон того в фуражке? – Произнёс отчим, протягивая герою небольшой, но мощный военный бинокль.

Приставив бинокль к глазам, Давид смог разглядеть небольшую группу фашистов, укрывшихся за бетонными блоками на другом берегу реки.

– Который? Они тут все в фуражках? – Недоумевая спросил герой.

Семёныч сменил рожок в снайперской винтовке и лёг на траву, одёрнув рукав Давида, приказывая поступить также.

– Вон тот ушлёпок с козлячьей бородкой.

Давид сфокусировал резкость на молодом работорговце прильнувшим пузом к животу и палящим из своего автомата, куда–то в темноту по предполагаемому противнику. Его юное лицо, поросшее совсем ещё редкой бородёнкой, показалось ему знакомым. Походу дела герой не раз сталкивался с этим человеком за время плена. Пару раз он приносил рабам пищу и по всей видимости это был один из тех работорговцев что притащили его в это богом забытое место.

– Присмотрись, у него в подствольнике автомата граната заряжена. Вон как боёк блестит! Запомни некогда не оставляй гранату в подствольные! Надо выстрелить? Заряди и тут же стреляй! А не то будет как вот с этим…

Винтовка отчима выстрелила, хотя из–за специальных глушителей звук раздался глухой и приглушённый, будто удар плётки. И на месте бандита раздался взрыв, разнося его на кровавые ошмётки, и калеча осколками рядом находившихся товарищей по оружию.

– В боёк бей и будет всё окей! – Почти в рифму проскандировал довольный собой отчим.

Они подымались вверх по склону, двигаясь вдоль берега реки. То и дело, цепляясь за корни деревьев и кустарник, они рисковали сорваться и скатится по склону прямиком на отполированные волнами булыжники. Подъём был тяжёлым и забравшись наверх холма Семёныч дал время на короткую передышку. Давид тут же упал на спину и принялся растирать натёртые до крови полосы, оставленные наручниками.

– Куда мы идём? – Поинтересовался герой, немного отдышавшись.

– На вот подкрепись… – произнёс отчим, давая в руки пасынку, завёрнутый в материю кусок хлеба и жареную рыбу. – Сейчас найдём Толика и вместе будем решать, что дальше делать…

– Толика… это рыбак, который?

– Он самый. Лопай быстрее, нам надо спешить.

Давид по–быстрому закидывал в рот незатейливый ужин, и последовал за отчимом, огибая мощные стволы деревьев. Вскоре впереди показалось небольшое полуразрушенное здание без крыши, и отчим перепрыгнул через пустой оконный проём. Герой последовал следом за ним.

Напротив, уцелевшей соседней стены, прислонившись к ней спиной, полусидел дед рыбак. Он был одет в точно такой же наряд, как и отчим у его ног лежал старенький охотничий карабин с прилаженной к нему мощной оптикой. До ушей героя донеся храп, и в следующее мгновение рыбак отрыл глаза и уставился на них мутным взглядом. Через пару секунд мутная пелена спала с его глаз, и он, по–видимому, вспомнил, где и для чего он находится. Зевнув своим беззубым ртом, он пробурчал себе в бороду:

– Чего долго то так? Я тут уже не знаю, чем заняться все патроны выстрелял, пока этих детишек распугивал.

– Прости, Толян, так получилось. – Ответил отчим, протягивая старику руку и помогая ему подняться на ноги. – У меня к тебе ещё одна просьба… Уважишь?

– Что за просьба? – Непонимающе поинтересовался дед, переводя взгляд с Семёныча на Давида.

– Там в плену девчонка осталась. Ну, та, которая с нами приходила. Черноволосая такая! Помоги, а? Я в долгу не останусь, ты же знаешь…

– Эхе–хе–хе, – горестно вздохнул старик, почёсывая поясницу, – стар я стал для всех этих побегушек. Постой, а как же тот армян? Собор? Самир?

– Сабир. Нет его более в живых…

С минуту старик нерешительно потоптался на месте, явно обдумывая все варианты, но вскоре ответил:

– На войне как на войне… Эх, так уж и быть тряхну стареной. Что за молодёжь пошла ни на что не годная!

– Я рад, что ты с нами, – обрадовался Семёныч, – давайте поспешим до рассвета осталось совсем мало времени.

Глава №11

Пробравшись сквозь колючий кустарник, они вплотную приблизились к береговой линии. Справа в нескольких ста метров виднелся железобетонный мост, забаррикадированный бетонными блоками, слева же начиналась череда покрытых травой холмов и полуразрушенных зданий. Ночь почти что закончилась, и рассвет нового дня начинал вступать в свои права, освещая землю первыми лучами.

На том берегу царила суета. Уцелевшие фашисты не более пары десятков перегруппировывали свои силы. Некоторые из них стаскивали тела своих погибших товарищей поближе к воде. Затем прочтя короткую молитву над усопшим сталкивали, его в бурлящий водяной поток. За всей этой суетой наблюдали рыбак и отчим. Поочерёдно прикладывая бинокль к глазам. Немного поразмыслив Семёныч начал проводить инструктаж.

– Значит так, ты, Толян, оставайся здесь и как только я начну, постарайся укокошить как можно больше этих гнид, прежде чем они опомниться. Я же спущусь к вон той радиовышке, – молвил отчим, указывая пальцем на странное сооружение из металлических уголков находящееся неподалёку от моста. – Для тебя малой я уготовил задачу посложнее. Подруга в плену твоя, тебе и карты в руки. Видишь вон тот дзот? Прямо посреди моста. Рубль за сто даю, что внутри пулемётное гнездо и если они совсем не дегенераты, то по любому посадили туда пару бойцов. Я дам тебе пару гранат, расходуй с умом, больше нет. И когда мы с Толяном вызовем огонь на себя ты поднимешься со внутренней стороны опоры моста и обойдя дзот с тыла забросишь им этот подарочек.

Давид взял из рук отчима бинокль и проследил за его пальцем. Действительно по одной из опор моста прямо из воды вверх подымалась ржавая металлическая лестница. Вот только чтобы до неё добраться было необходимо преодолеть быстрое течение.

– Чего глазеешь? – Проворчал старик рыбак. – Им и в голову не прейдёт что кто–то додумается обойти дзот через реку. Раньше всех желающих покупаться сом отпугивал, но теперь он не скоро здесь покажется.

– Справишься? – Заглядывая в лицо пасынка, с сомнением спросил Семёныч.

– А то! Как два пальца! – С иронией проворчал герой. – Ладно, я пошёл, дайте мне только гранат побольше…

Семёныч извлёк из разгрузки две наступательные гранаты и, протянув их герою молвил:

– Пойдём я тебя до воды доведу…

Они спустились вниз по склону, стараясь меньше шуметь и привлекать к себе внимания. Уже подходя к основанию моста, отчим будто вспомнил о чём то, снял с плеча гранатомёт «Муху» и протянул его пасынку.

– На вот, возьми на всякий пожарный… Как пользоваться ты знаешь, я тебе показывал. Береги себя…

С этими словами Семёныч отступил в кустарник, и принялся подыматься вверх по склону, через пару минут полностью слившись с ландшафтом. Горестно вздохнув, Давид принялся снимать с себя те жалкие остатки одежды, которые сохранились у него после плена. Запеленав свой нехитрый боезапас в клочки ткани, он смастерил из неё нечто на подобии заплечной сумки. Пробравшись по отполированным до блеска валунам, добрался до кромки воды и попробовал ступнями ног температуру воды. Вода была по–прежнему дико холодная, и мокрая…

В его воображении ярко вспыхнула мысль, об подводных ледяных ключах. Если попасть в такой, околеть можно мигом. Герой, превозмогая себя, сделал глупой вдох и соскользнул с валуна вниз. Водная гладь приняла его тело без всплеска, будто своё родное дитя. Окатив его пару раз з головой волнами, понесла вниз по течению.

Гребя, что было сил, он взял себе за ориентир ржавые перила металлической лестницы, нависающей над водой в полу метре. Не менее десяти минут ему пришлось бороться со стихией, пробиваясь к поставленной цели, не смотря на течение и холод в мышцах. Когда уже, казалось бы, силы начали покидать его и в ноге острыми будто иглы зубами вгрызлась судорога, его рука крепко зацепилась за первую ступень.

Уцепившись второй рукой, он потянул своё тело наверх, закидывая ногу, и через мгновение уже стоял на ржавых прутьях лестницы. Герой принялся неспешно подыматься вверх, предварительно пробуя рукой ступени на прочность. И не зря. Одна из ступеней оторвалось прямо под его рукой. Второй рукой он ещё не успел зацепится, и теперь попал в крайне опасное положение.

Давид поднялся достаточно высоко, чтобы разбиться при падении об бетонное основание опоры. С долю секунды он откинулся спиной в пропасть, махая руками пытаясь поймать равновесие. Наконец–то ему это удалось, и он с облегчением обхватил металлические пруты перил. Как оказалось, герой, сильно боялся высоты, сам не зная этого (до этого момента конечно) он проклинал себя за то, что подписался на это задание. С каждой ступенькой он подымался всё выше и выше, и его дыхание сковывало ужасом всё больше и больше. Поглядев вниз, он смог различить, что поднялся на высоту не менее пятидесяти метров, и у него закружилась голова.

Крепко–накрепко зажмуривши глаза, он обнял перила, а потом всё также продолжил свой подъём, не открывая глаз. За спиной послышались хлопки выстрелов и в ответ последовали автоматические очереди. И как раз вовремя. Наконец–то этот кошмар закончился, и Давид перевалил своё тело через край, распластавшись на покрытой выщербленным асфальтом дороге.

Совсем рядом раздались угрожающие выстрелы. Так мог стрелять только крупнокалиберный пулемёт. Отчим оказался прав. Герой вылез в аккурат позади дзота так что оставался невидимым для его пулемётчиков. Из дзота доносились длинные очереди освещая собой темноту сумерек и щедро поливая холм, на котором залёг рыбак. В ответ слышались редкие выстрелы, вгрызающиеся в бетонную броню плит и не в состоянии их пробить.

Бросивши последний взгляд вниз Давид поднялся на дрожащих ногах. Сбросив на землю самодельную сумку, он извлёк из неё свой боезапас. Вблизи дзот походил на огромную выстроенную из бетонных блоков черепаху, с узкими бойницами по периметру. Единственная дверь, которая вела внутрь была заперта и скорее напоминала бронированный люк не более полутора метров шириной. По мощным навесам герой понял, что она скорей всего бронированная и просто так её не выбить. На минуту пулемёт умолк и изнутри дзота донеслась крепкая мужская ругань:

– Чтоб ты сдох… говорил я тебе, чтобы ты после стрельб его почистил и смазал? Какого лешего приказ не выполнен?

– Господин обер–ефрейтор больше такого не повторится! – Послышался в ответ, перепуганный детский голос.

Пользуясь моментом, Давид подкрался вплотную к дзоту стараясь издавать как можно меньше звуков. Выдернув чеку из наступательной гранаты, он забросил её в узкое окошко бойницы и отпрыгнув как можно дальше упал на живот прикрывая голову руками. В последний миг изнутри раздался радостный возглас обер–ефрейтора и пулемёт снова заработал, но его очередь оборвал чудовищный по силе взрыв.

С того берега Семёныч вместе с Толиком не сговариваясь принялись дружно долбить из своих винтовок по остаткам личного состава противника. Взрыв дзота до душил без остатка и без того упавший боевой дух противника. Многие из них, позабыв обо всём, бросали оружие и, ударяясь в бегство, становясь лёгкой мишенью для снайперов. И падали замертво, не пробежав и десяти метров.

Герой поднялся на ноги об трусил от дорожной пыли ладони и заглянул через бойницу внутрь бетонной черепахи. Из–за царящей внутри темноты он ничего не смог разобрать кроме забрызганных кровавым фаршем бетонных стен и осиротело стоящего, посечённого осколками огромного пулемёта.

За спиной послышался хруст асфальта и перемалывающихся камней. Обернувшись, Давид заметим в нескольких сот метров нечто огромное, и стремительно приближающиеся к мосту со стороны противника.

То, что он изначально признал за очередной холм, зажгло прожектора и мощным лучом ударило по нему. Не помня себя от ужаса, он забежал за ближайший бетонный блок, и как раз вовремя. Со свистом разрывая воздух пули, принялись крошить бетон, за которым спрятался герой. Из груди Давида как бы сам по себе вырвался крик:

– Да это же мать вашу танк! Откуда у этих уродов рабочий танк?

И правда к мосту быстрым ходом приближалась смертоносная, многотонная боевая машина. Ржавые гусеницы с жутким скрипом громыхали по булыжникам и ямам. Наверху башни засел за станковым пулемётом один из солдат, освещая лучом прожектора место нахождения Давида. Танк поднял дуло и погремел выстрел. Снаряд плюхнулся там, где по мнению героя залёг Толик. Раздался взрыв и до ушей Давида долетел шелест осколков со свистом разрубающих всё на своём пути. Пара деревьев рухнула, и через мгновение на месте падения снаряда возгорелось пламя, с треском пожирая сухие стволы и ветви.

Пулемёт вовсю крошил бетонный блок, за которым укрылся герой. Необходимо было принимать экстренное решение так, как долго он не продержится. Решение пришло, будто, само собой. Нащупав валяющеюся в ногах трубу гордо зовущеюся в простонародье "Мухой», герой до рези в глазах всмотрелся в небольшую металлическую табличку. На почти затёртом металле Давид всё–таки смог различить инструкцию по применению.

Следуя ей, он выдернул чеку, выдвинул ствол гранатомёта и взвёл прицельную планку. Оставалось только молиться и ждать. Удача, не раз улыбаясь ему, вытягивая его многострадальный зад из всяческих передряг, и если бы у неё был бы лимит, то Давид, очевидно, исчерпал своё везение на сто лет вперёд. Метко пущенная пуля снайпера разворотила голову сидящему на башне танка пулемётчику и тот скатился под гусеницы боевой машины.

Танк развернулся боком, давя самодельную баррикаду из брёвен и накренился. Герой высунулся из своего укрытия и прицелившись нажал на курок. За спиной вырвался столп огня и снаряд ударил в трак многотонного монстра. Гусеницу разорвало, будто она была сделана из фольги, и танк заглох на месте не в силах продолжать движение.

Давид бросился со всех ног к подбитой машине, старательно пригибаясь и держа гранату наготове. Подбежав к танку, герой с разбега запрыгнул на броню и закинул гранату в настежь распахнутый люк на макушке башни. Он едва успел отбежать на безлопастное расстояние, как внутри брони раздался взрыв. Размазавши потроха экипажа по стенам, герой оглядел коптящее смогом поле боя.

Повсюду царила разруха. Одна из пуль, попала в стоящие один на другом ящики с боеприпасами, которые так ни кстати принялись разрываться. Взрывы громыхали мощно, расходясь громким эхом по округе. В десяти метрах горела солдатская казарма. Сделанная из камыша крыша пылала ярко, обдавая жаром всё вокруг.

Стрелковый бой утих. Так до конца и не было понятно, все ли противники мертвы или же зализывают раны. Герой спрыгнул в глубокий окоп и двинулся вдоль него. Не ступив и пары шагов, он натолкнулся на труп работорговца. Лица его Давид не рассмотрел, потому что у него его попросту не было. Про себя лишь отметил, какой из отчима мастерский стрелок… Столько попаданий и все в голову…

Позаимствовав у, без славно почившего воина, старинный карабин, герой двинулся дальше, в глубину вражеских туннелей. Повсюду валялись тела убитых воинов, редко попадались раненые. Они громко стонали и звали на помощь, корчась на сырой земле в конвульсиях. Впереди замаячил движущийся силуэт, и герой без лишних разговоров открыл огонь на поражение.

Поднявшись на одну из огневых позиций, он смог различить среди тел погибших двух уцелевших воинов. Они лежали на земле, накрывши руками головы, и не обращая никакого внимания на героя, дрожа всем телом, бормотали себе под нос что–то нечленораздельное. Карабин выстрелил два раза и оба воина застыли навеки.

Четыре полуживых сопляка, это всё что осталось от некогда мощного и укреплённого блок поста. Отчиму удалось захватить их в плен почти что без потерь (не считая легко раненого деда рыбака) и теперь Семёныч вовсю ими распоряжался. Отдавая приказы о скидывании трупов в реку. Фашисты выполняли его приказы чересчур усердно. Под дулом, направленной на них, снайперской винтовки работорговцы скидывали в бурлящий поток реки не только своих убитых товарищей, но и сильно раненых не особо считаясь с их криками о помощи. Глядя на это Семёныч гневно морщил лоб, но молчал.

Дед Толик сидел на деревянном ящике из–под боеприпасов и, покуривая самокрутку, с прищуром поглядывал на мечущегося Давида. Герой открывал по очереди зелёные ящики, проверяя их содержимое. К своему огорчению он так и не смог подобрать для себя приличной одежды. Казарма с соломенной крышей сгорела дотла вместе с формой воинов фашизма, поэтому герой и слонялся по всему полю боя в поисках хоть каких–то тряпок. Облазив всё вокруг, вдоль и поперёк он обессиленно опустился на корточки напротив полу, дремавшего рыбака. И прильнув лбом в цевьё карабина глубоко задумался.

– У тебя ведь не было этого шрама? – Внезапно заговорил дед, указывая своим грязным пальцем на уродливую бурую полосу на плече.

Давид потрогал кончиками пальцев уродливый, растянувшийся на всё плечо шрам, доставшийся ему на память от Вепря. Жуткая звериная харя всплыла перед глазами героя, и он, зябко передёрнув плечами ответил:

– Там в развалинах города я встретился со старым знакомым… Если бы не Сабир уже бы кормил червей на дне канавы.

– Кто таков?

– Начальник Дружины убежища. Я думал, что убил его, но на деле он оказался живее всех живых. Прострелил мне ногу и плечо… Сабир погиб, спасая меня и Мариам от верной смерти.

– Очень занимательно… – Пробурчал старик, попыхивая папироской. – На вид твоим шрамам не меньше года, сколько живу в первый раз такое вижу. Хотя погоди, вру второй…

Герой осторожно потрогал сизый бугорок, оставшийся от пули, немного замявшись, ответил:

– Когда я пришёл в себя мои раны уже не так кровоточили. Я не знаю, какое средство применили эти работорговцы, но оно помогло мне как нельзя лучше.

Поднявшись на ноги, Давид продолжил свои поиски, а старик, забычковав папиросу, закурил новую глядя, куда–то в даль помутневшими глазами. Вдоволь налазившись по холодным окопам герой уже было оставил всякую надежду как его позвал отчим.

Семёныч вовсю руководил погребальной процессией, не давая пленным время на отдых. Бедолаги обливались, потом и падали с ног от усталости, но отчим не давал им спуску, угрожая быстрой расправой.

– Давид подойди, – подозвал пасынка Семёныч, – вот этот сопляк говорит, что знает куда утянули твои пожитки.

– Так и есть господин, – отозвался один из пленных, – я стоял в карауле, когда вас притянули сюда разведчики. Они обыскали вас и отнесли все ваши вещи в холодный склад…

– Где находится холодный склад? – Не желая больше слушать плаксивые причитание пленного, спросил Давид.

– Около помоста, вы его сразу узнаете по ржавой плите.

Не теряя времени, герой отправился к реке. Осмотревшись, он рассмотрел под слоем специально набросанного сверху мха и камыша ржавые металлические петли. Могучий навесной замок нависал на петлях, и герою пригодилась вся его сила и выносливость чтобы сбить его при помощи приклада карабина.

Изнутри повеяло сыростью и гнилью. Склад представлял из себя обычный погреб с приставной металлической лестницей, уходящей на пару, тройку метров под землю. Спустившись вниз, герой снял со ступеньки так кстати прикреплённый фонарь и осветил помещение. Склад был не более десяти метров в длину и пяти в ширину. На деревянных полках стояли грубо сколоченные ящики со всяким хламом под ногами валялись наполовину изгнившие мешки, с какой–то ветошью. Противоположная стена была целиком заставлена бочками с горючим.

Немного порывшись, Давид всё–таки отыскал подходящую к его комплекции одежду. Почти что новые сапоги и форму работорговца. За неимением другого варианта, герой натянул на ноги чёрные штаны с подтяжками и прикрыл свой торс чёрным фашистским кителем, предварительно отпоров с него все шевроны и надписи. От фуражки Давид отказался, зато порывшись по ящикам, обнаружил чёрную балаклаву с прорезями для глаз и рта. На одной из полок его поджидал старый знакомый РПК, сохранившийся в целости и сохранности.

Через десять минут Давид был полностью укомплектован и готов ко всякого рода пакостям. На его груди красовалась старенькая разлезшаяся на нитки разгрузка, вмещающая в себя запасные рожки на 45 патронов. Почти что целый, но пустой вещь мешок занял своё место между лопаток героя. Взять здесь больше было нечего, и он поспешил наверх, к солнцу.

Пленные закончили свою чёрную роботу и выстроились в одну линию перед Семёнычем толкавшим им длинную и поучительную речь. Герой терпеть не мог этой черты характера в своём отчиме и постарался обойти эту компанию стороной. Старик сидел на прежнем месте и всё так же попыхивал папироской. Под его ногами валялось парочка докуренных до предела бычков.

Глаза рыбака были прикрыты, и герой присел, напротив на своё недавно облюбованное место, стараясь не разбудить шумом старого человека.

– Однажды в эти края забралась доселе невиданная нечисть. – Проговорил, не поднимая век, старик. – Местные охотники собирались группами в надежде добыть её голову, но либо возвращались ни с чем, либо вовсе не возвращались. Неизвестная нежить терроризировала местных, поначалу нападая на одиноких путников. Не прошло и пару месяцев как она настолько осмелела, что напала на Ровное. Растерзав пару женщин оно скрылось во тьме, и тот, кто был свидетелем этого утверждал, что пули этой твари были ни по чём.

Будто в подтверждение где–то в дали, послышался жуткий протяжный звериный вой. Старик на миг умолк прислушиваясь, но вскоре продолжил свой рассказ:

– Они пришли ко мне за помощью, стоя на коленях, просили моей защиты, и я не посмел отказать. Две недели я выслеживал эту тварь, идя по кровавому следу, оставленному ею, и всякий раз она обводила меня вокруг пальца, будто несмышлёного мальца. То и дело, заманивая меня в топь или другие гиблые места оно ускользало, оставляя меня с носом. Но вот удача наконец–то улыбнулась мне. Я набрёл на группу людей из твоего убежища. Когда я нашёл их, они все были мертвы кроме одного. Он представился мне Колей. Фамилия у него была какая–то птичья не то Кукушкин, не то Скворцов?

– Зябликов? – С замиранием сердца спросил Давид.

– Вот–вот, Зябликов. Так вот когда я нашёл их, из всей группы уцелел только он. Все его товарищи были разорваны на куски, и только ему посчастливилось отделаться переломанными рёбрами и вывихами. Коля поведал мне, что он со своей группой наткнулись на хлипкую избушку в лесу, и когда они приблизились к ней на них, будто гром с неба обрушилась эта тварь. Прямо на месте он потерял своего первого бойца, когда же он понял, что эту тварь пули не берут–то приказал своим людям отступать. Но тварь не оставила их в покое. Она преследовала их, методично, убивая по одному, и Николаю ничего не оставалось кроме как смотреть, как гибнут его люди. Когда он остался один на один с этой тварью он умудрился ранить зверюгу. Разрядив рожок ей в голову. Но вопреки ожиданиям тварь не откинула копыта, а только дико взвыв помчалась обратно в сторону избушки. Вот в этот–то момент я и наткнулся на Николая. Я подлечил его на скорую руку, и он поведал мне о места нахождении избушки.

– Семёныч рассказывал, что Зябликов принёс меня в убежище. – Прошептал про себя Давид.

– Николай вызвался помочь мне в поимке зверя. Слишком много людей он потерял по вине этой твари. Когда мы подошли к избушке я различил среди жухлой листвы кровавый след. Тварь не заставила себя ждать. Из зияющего проёма сорванных с петель двери показалось её жуткое туловище. Она могла бы походить на огромного чёрного медведя, если бы не болезненная худоба и огромная сквозная дыра посреди морды. Николай не соврал о том, что смог подстрелить зверюгу. Бурая каша вытекала из безобразной раны, слипшаяся чёрная шерсть схватилась коркой на груди и лапах. Тварь стояла на задних лапах и была не меньше двух метров в высоту. Безобразно раскуроченная пулей голова повернулась в нашу сторону, и сквозь бульканье и харкающие звуки до моих ушей долетел жуткий хрип. Бестия была на последнем издыхании, но всё же приближалась к нам, перебирая своими длинными задними лапами. В этот день верь не верь, я испытал настоящий животный страх. Я высадил в эту бестию не меньше обоймы, и когда её уродливая туша рухнула на землю, и ещё долго не решался к ней подойти. Оставив бездыханный труп у себя за спиной, мы с Николаем решили разведать местность. Ведь где–то не вдали могла быть берлога этой твари. И если она не одна, то вскоре местным жителям придёт конец. Первым делом мы направились к избушке и, войдя во внутрь, мы увидели гору из обглоданных костей животных и прочей пакости. Я уже было хотел уходить, как вдруг Николай расслышал странный шорох под кучей тряпок. Там под слоем одежды и помёта он нашёл полуживого малыша. Настолько обессиленного, что он не имел силы даже заплакать. Казалось малыш мёртв, но Николай, приложив ухо к его тельцу, смог различить слабое биение детского сердечка. Внезапно я услышал шорох за дверью и выйдя на улицу я обнаружил что тело бестии пропало. Длинный кровавый след тянулся в сторону болот. Николай к тому времени совсем раскис, по–видимому, одно из рёбер пробило жизненно важный орган, и всё это время на ногах его держала только жажда мести. Я приказал ждать моего возвращения в избе, а сам ринулся в погоню.

– Что стало с Николаем и малышом?

– Тебя учили не перебивать старших? – Разгневано отозвался старик. – Вот как дам в лоб чтоб знал!

– Прости дядя Толя, расскажи мне, что было дальше. Пожалуйста…

Немного поворчав, на невоспитанность молодёжи старик продолжил:

– Я шёл по её следу всё глубже, заходя в гиблую топь на востоке. Пару раз смог подойти достаточно близко, чтобы сделать пару выстрелов, но на более ближнее расстояние бестия меня не подпускала. С каждой минутой я терял всё больше и больше сил, но и она, казалось бы, начала уставать. К тому времени, когда она завела меня в центр гиблых болот, я уже утратил всякие силы. Двигаясь вперёд я уже полагался не сколько на свой опыт сколько на везение и инстинкты, рискуя быть похороненным под слоем ила и грязи. Трое суток, без сна и покоя я шёл по пятам этой твари, пока мне не улыбнулась удача. Внезапно я услышал предсмертный стон бестии и со всех ног поспешил на него. Тварь утопала в трясине зелёная ряска уже покрыла её до пояса, но она не оставляла попыток спастись. Отчаянно ревя, бестия рвалась к ненадёжным кочкам, обсыпающемся под её весом. И всякий раз трясина затягивала её тело всё глубже и глубже. Высадив в неё остаток своего патронташа, я с немым ужасом наблюдал, как это не убиваемое исчадие ада борется с силой стихии. К счастью вскоре все было окончено. Голова твари навсегда скрылась под толщей воды и грязи, ряска, будто ни в что не бывало, затянула водную гладь. С тяжёлым сердцем я принялся, выбирается из этого гиблого места. Вернувшись в избу, я не обнаружил ни Николая, ни малыша. Но через пару лет, я познакомился с твоим отчимом, который поведал мне о том, как принял из рук умирающего Николая младенца, и усыновив оставил его у себя.

Старик затянулся самокруткой, и с наслаждением выпустил столб едкого дыма. Повисло молчание, слышно было, как у реки заквакал хор лягушек. Из кустов выпорхнула неизвестная птица, отдалённо напоминающая фазана и полетела по своим птичьим делам. В голове у Давида будто в муравейнике беспорядочно мелькали картинки из прошлого. Сменяя одно за другим перед глазами вставали кадры из давно забытого детства. Забычковав об халяву сапога самокрутку старик вновь заговорил, вмешавшись в ход мыслей Давида:

– Ты ведь всегда был немного не как все. Мне рассказывал твой отчим, как быстро ты растёшь, в отличие от своих сверстников. Как превосходишь силой и ловкостью всех парнишек в убежище. Природа наделила тебя крепим телосложением и непоколебимым здоровьем. Ты хоть раз в своей жизни чем то болел? Хотя бы простудой?

– Ну я…

– Вот именно! А я ведь знаю, что когда в убежище началась эпидемия ветрянки, ты единственный кто ею не переболел… Дальше больше ты получаешь не совместимые с жизнью ранения и оправляешься от них в считаные дни! Такое простому человеку не подвластно. Когда ты в последний раз принимал таблетки, которые тебе выдали в Юпитере?

– У меня их отобрали, когда тащили в плен.

– Был бы ты нормальным человеком подох бы уже от пневмонии… Ты же ведь знаешь, что вода в Торце. Чего смотришь? Так река эта до войны называлась! Так вот вода из Торца непригодна для питья. Нормального человека бы от глотка бы рвало, а ты вон сколько нахлебался, когда сюда плыл и хоть бы что! Послушай, я ничего против тебя не имею, ты славный малый… но если мне придётся гоняться за тобою по болоту с ружьём… я сделаю то, что от меня требуется без зазрения совести.

С минуту Давид сверлил старика гневным взглядом, но тот смотрел в ответ угрюмо и в некоторой степени безразлично. Стряхнув с себя наваждение, герой спросил:

– Почему ты считаешь, что я должен превратиться, в кровожадного монстра? Ты же сам сказал, что не знаешь, откуда я взялся в этой хижине? Возможно, эта тварь попросту убила моих родителей, а меня по какой–то причине оставила в живых?

– Ну, это маловероятно. Мне не верится, что эта бестия пожалела бы маленького ребёнка. – Ответил старик.

И хотя эти слова были брошены неряшливо, вскользь, Герой заметил нотки нерешимости в его голосе. Зацепив собеседника по живому, Давид продолжил давить на нужные рычаги:

– За несколько дней проведённых вне стен убежища, я успел увидеть такое, что ни в одном кошмарном сне не приснится. И я сомневаюсь, что за свою долгую и насыщенную жизнь ты не встречал никого подобного мне.

Лицо старика дрогнуло, и Давид понял, что попал в точку. Проведя ладонью по своему морщинистому лицу, рыбак ели слышно проговорил.

– Когда я был ещё совсем маленьким, ещё до войны. По новостям рассказывали про разработки, ставящих человека сверх природы. Такие разработки применялись в военных целях, делая солдат намного выносливее и повышая в них инстинкт выживания. Но вскоре началась война и про эти эксперименты замолчали, все телеканалы разом, будто по чьей–то команде. По окончанию войны весь мой родной край лежал в руинах. Редкие группы выживших отстаивали своё право на жизнь среди быстро плодящейся голодной нечисти. Всякого дерьма я тогда навидался, казалось конца и края не будет этой мрази. Она лезла из–под развалин и трещин в земле, пожирая всё живое на сотни километров вокруг. Кто–то твердил что это секретное оружие американцев, кто–то доказывал, что сама матушка природа взбунтовалась против человечества. Последние очаги морали и человечности угасали, уступая место для низменных инстинктов и беззакония. Когда будто из неоткуда пришёл спаситель. Он восстановил порядок в здешних краях, перебив бандитов и загнав нескончаемые орды нежити назад в ад. Люди начали проситься к нему под защиту, и тогда основался новый город на костях старого. Теперь то место называют Южным, но когда–то эта была лишь жалкая часть Константиновки.

Старик призадумался, будто освежая в памяти старые названия некогда огромных городов. Немного поразмыслив, продолжил с хрипотцой:

– Ходили слухи, будто этот герой бессмертен. Много раз бандитская пуля попадала в него, но всякий раз ему удавалось не только выжить, но и принять бой. И когда мир и порядок восторжествовал на этой земле, наш спаситель просто пропал! Пропал навсегда. Ходили слухи, что он подался на запад в необитаемую пустошь. Кто–то твердил, что видел его уходящим на север в страну вечных льдов… В народе бытует легенда, будто когда–нибудь спаситель вернётся и снова наведёт порядок на этой земле.

– Красивая легенда. – Выслушав старика, проговорил Давид. – Вот только навряд–ли я потяну на спасителя. Мне–то все и надо что оторвать ещё живому Отцу Павлу голову и помочится на его бьющееся в конвульсиях тело. Ты мне тоже нравишься дядя Толя. Чего улыбаешься? Я на полном серьёзе. Ты симпатичен мне как человек и побратим по оружию. Я бы не советовал ставать у меня на пути. Повторяю, тебе, всё, что мне надо это отомстить Павлу. Если ты решишь помешать мне, что ж… Видит Бог, я не хочу этого, но я перешагну через тебя без зазрения совести. Я тебя предупредил…

С этими словами Давид поднялся на ноги и зашагал в сторону входа в темницу.

– Давид… – Послышался за спиной слабый старческий голос. Герой развернулся и увидел, как старик достаёт что–то из кармана. – Прими это как дар. В знак примирения. Носи не снимай, они помогут тебе в самый тяжёлый момент твоей жизни.

Герой принял из рук старца чётки и внимательно их рассмотрел. Вместо бусинок на капроновую нитку были нанизаны, грубо вырезанные из дерева уродливые головы неизвестных идолов или же просто расписанные неведомыми знаками.

– Что это такое? И как оно мне поможет? – Непонимающе произнёс Давид, уставившись на подарок.

– Это Чур, Святовит, Велес, Перун, Лада, Чернобог и Даждьбог. Ты можешь не верить, но среди них есть и твой покровитель. Он поможет тебе, проведёт тебя по жизни сквозь боль и страдания.

С минуту герой разглядывал странные вырезанные головы языческих богов, но к удивлению старика, вернул чётки обратно, со словами:

– Спасибо большое за заботу, но они тебе нужнее. Если они так сильны, как ты говоришь, тогда пускай они хранят своего владельца. Где были твои боги, когда он забрал у меня Настю? Почему они не спасли Димку, Сабира? Нет, мне не нужны такие защитники. Ты хочешь услышать моё мнение?! Так вот я думаю, что Богу попросту насрать! Если он и есть, то он позабыл про нас. Обернись вокруг! Если бы ты был на его месте, ты бы смог допустить такое?! – Давид обвёл рукой чадящее поле боя.

Старик, нахмурив лохматые брови молча наблюдал за ни в меру разошедшимся героем. А тем временем Давид не мог остановить поток речи, льющийся из него:

– Знаешь какая мне только что мысль в голову пришла? Пускай его лучше вовсе не будет. Пойми меня правильно…. Для меня будет спокойней осознавать, что его нет, нежели то, что наш создатель нелюдимый отморозок! И знаешь, что?! Я более не боюсь смерти. Мне кажется, что она будет прекрасным избавлением от всего этого кошмара.

Старик некоторое время сидел, склонив голову. Но когда поднял свой взгляд, всё нутро героя передёрнуло морозом. Сжав в кулаке свои чётки, он холодно ответил:

– Как скажешь, воля твоя. Я не могу навязать тебе веру… но если захочешь, ты всегда знаешь, где меня найти…

Наведя «порядок» и немного переведя дух, Громовы распрощались с Толиком и открыли ворота темницы. Освободив заключённых, они привели Мариам в чувство, одели и принялись готовиться к длительному путешествию, перерывая вражеские запасы с едой. Четырёх военнопленных Семёныч отпустил и строго настрого приказал более на глаза не показываться. Для насмотревшегося на смерть Давида на сегодня было достаточно крови. И он не стал рассказывать отчиму о предательстве Бороды, пожалев и без того обиженного судьбой узника.

Двое мужских силуэтов и один женский уходили вверх по течению с наступлением вечера. Отчим не захотел ночевать в этом пропитанном кровью и сажей месте, и поэтому повёл свою группу в близлежащее поселение, которое он величал Зарёй.

Выйдя на морозный вечерний воздух, несколько человек во главе с Бородой провожали взглядами своих, будто с неба свалившихся спасителей. Оборачиваясь назад, герой наткнулся на растерянный взгляд Бороды. По–видимому, этот проживший всю свою жизнь в застенках человек, попросту не знал, что теперь делать со своей свободой. Пошарив по карманам кителя, к своему великому удивлению герой извлёк на свет чётки, подаренные стариком. Ему только осталось, удивляется с каким проворство это старый человек смог положить ему в карман свой подарок. Нацепив их на шею, герой зашагал вслед за отчимом и больше не оглядывался.

Глядя на их удаляющиеся силуэты, Борода нерешительно потоптался на месте, но привычный устрой, взял верх над жаждой новой жизни, и он зашагал обратно. Вглубь распахнутых ворот подземелья.

Глава №12

Узкая тропинка змейкой петляла над крутым берегом реки в довоенные годы наименовавшейся Торцом. Торец бурлил и пенился, обдавая мутными волнами валуны берега, вгрызаясь в пологие берега всё глубже и глубже. День выдался прохладным. Холодный ветер продувал хилый комбинезон, заставляя ёжится, при каждом порыве, небо заволокло чёрными тучами. Самой несчастной выглядела Мариам. Она зажала свои ладони под мышки и мелко дрожала, но когда герой снял с себя китель и предложил ей–то на отрез отказалась.

Оставив протоптанную тропинку, Семёныч свернул в сторону леса, и герой без расспросов последовал следом. Они ступили под крону раскидистых деревьев. Поначалу идти вперёд было тяжело. То и дело приходилось перешагивать поваленные стволы некогда могучих лестных гигантов, и, прикрывая глаза руками, напролом ломится сквозь стену из колючего кустарника.

Но пройдя пару десятков метров идти стало намного легче. Кустарник перестал преграждать им путь. Раскидистые ветви деревьев, обильно поросшие листвой, впитывали в себя все солнечные лучи без остатка, не давая шанса на жизнь всякой мелочи. Под ногами приятно хрустел ковёр из опавшей листвы.

Давид оставил попытки разговорить Мариам. На все его расспросы и шутки она лишь молчала, лишь иногда скупо улыбаясь. С отчимом дела обстояли не лучше. От самого моста он не проронил ни слова, что было на него не похоже. В группе царило молчание, и Давид не смел его нарушить. Впереди мельтешил силуэт Мариам, хвостиком плетущейся, за отчимом.

В такт этой поспешной ходьбе в голове у героя начали, появляется странные мысли, отрывающие его от грубой действительности и погружающие его под купол сладких грёз. Вот он находит Отца Павла и тот умаляет пощадить его на коленях, но Давид крепок, и не преклонён как кремень. Или вот его любимая остаётся жить лишь только потому, что герой вовремя выхватывает из рук у Павла пистолет, и кладёт из него эту мразь, и двух его прихвостней прямо посреди камеры. Тогда бы ничего бы этого не случилось, и он жил да поживал бы со своей возлюбленной за толстыми стенами убежища, не зная, что за кошмар здесь творится…

"Нет!" – громко сказал он себе. "Даже если бы Настя была бы жива! Даже если всё осталось бы на своих местах, то нас, как и всех жителей убежища поработили бы остаповцы. А в плену я успел побывать… уж лучше быстрая смерть, чем такое существование!"

Из своих мыслей его грубо вышвырнуло, и он полетел из мира, где он счастлив, побеждает всех и вся. В мир где ничего кроме боли и жажды мести, не заставляет цепляется его за жизнь. Вышвырнуло его грубым толчком, это он попросту налетел на широкую спину внезапно затормозившего отчима. Рядам с Семёнычем стояла Мариам и молча хлопала глазами, уставившись туда же куда и отчим. Герой выглянул из–за плеча, и увидел выходящих к ним на встречу незнакомцев.

Их было пятеро, и они по одному вышли из–за стволов деревьев, окружив троицу полумесяцем. Всё пятеро были одеты в меховые полушубки, выдубленные из шкур не то волков, не то собак. Несмотря на скудное вооружение (лишь двое из пяти были вооружены огнестрелом, остальные сжимали в своих обвитых тугими жилами руках, грубо вырезанные дубины и копья) незнакомцы выглядели устрашающе. Почти все были заросшие бородами и длинными сальными патлами. Один из незнакомцев несколько выделялся. Борода и пучок грязных волос на голове не могли скрыть проходящий через всё лицо безобразный шрам, и вывернутое розовым треугольником вниз веко, давно вытекшего глаза.

В своих поросших чёрной шерстью руках шрамированый сжимал отполированный до блеска карабин, дуло которого было направлено в живот отчима. Рядом стоящий мужик потянул из–за пазухи дуло старинного пистолета и остальные, поднявши своё примитивное оружие, принялись обходить отчима, Давида и Мариам с боков.

– Радик ну и рожа у тебя… – Не отрывая взгляда от лица со шрамом, произнёс отчим.

Шрамированый опустил дуло карабина и с удивлением уставился на отчима, его товарищи последовали примеру, топчась в нерешимости на месте.

– Саня ты что ли? Крутись ты провались! Да что б тебя понос замучил! Зачем пугать то? – Отозвался шрамированый.

– Это кто ещё кого пугает? Вылез тут весь грязный и бородатый. Как этот как его? Робинзон! Вот–вот точно Робинзон!

Двое мужчин дружески обнялись, похлопывая друг друга по плечу. Давид и товарищи незнакомца со шрамом разом убрали оружие. Мариам молча наблюдала за происходящим широко раскрытыми глазами, и хлопала длинными ресницами. Вдоволь по обнимавшись, отчим слегка отстранился, разглядывая обезображенное лицо собеседника, спросил:

– Это кто ж тебе мордашку то поправил? Ты и так красотой не блистал, а теперь и вовсе пугало, пугалом…

– Да пустяки… – отмахнувшись, словно от назойливой мухи ответил шрамированый, – а я смотрю, идут трое… Двое мужиков как танки железом обвешаны и баба с ними какая–то. Ещё вдобавок один из остаповцов. Ты где сынок форму то такую раздобыл?

– Это трофей, – улыбаясь, поведал отчим, – мы дружище в жир ногами попали! Если бы ты знал, что мы натворили ты бы, наверное, посидел бы. Ну да ладно мы всё равно к тебе на ночлег собирались так, что веди!

Шрамированый извиняясь пожал плечами и ответил:

– Ты уж извини, но у меня тут дело незавершённое, а дойти ты и сам дойдёшь тем более дорогу знаешь.

– Что за дело? Ну–ну выкладывай, может и мы чем подмогём.

– В принципе помощь бы ваша не помешала… как паренька то… того что с тобой зовут?

– Давид. – Произнёс герой, подходя к шрамированому и протягивая ему руку в знак приветствия.

Незнакомец до хруста пожал руку героя. Ладонь его была мозолистая и шершавая, пальцы толстые и длинные, настоящая ладонь работяги. Представился:

– Радик, если хочешь, то можешь называть меня Шрамом. Меня так с недавних пор все кличут…

– Так что за шухер? – Встрял в разговор Семёныч.

Радик оглянулся на своих людей, которые уже успели рассесться на отдых на корни здоровенного дуба. Посверливши их строгим взглядом и заставив тем самым снова подняться на ноги, ответил:

– Зверюгу высвежуем. Достала, мочи нет. Сначала коров повадилась драть. Две коровы утащила. Обнаглела до того что на меня напала, когда я её нагайкой отогнать пытался. Вот видишь, как лапищей то меня огрела. Один глаз вытек, второй ели видит. Скотина…

– А откуда знаешь, где искать?

– Да вот он выследил, – сказал Радик указывая на одного из охотников, – говорит всего–то час пути, и мы на месте.

Отчим задумчиво почесал затылок и немного поразмыслив, ответил:

– Помочь то мы поможем, вот только подругу нашу надо в целости и сохранности в Зорю сопроводить. Нечего ей на мужской охоте делать.

Мариам растеряно посматривала то на Давида, то на отчима, не понимая к чему они ведут.

– Ну, значит проведём, в чём проблема? Эй Ваня возьми с собой кого ни будь и проводи гостью к нам в село, да смотри не обижай, головой отвечаешь. – Обратился Радик к мужику с пистолетом.

Двое из охотников включая Ивана, зашагали в сторону села, облегчённо вздыхая и тайком радуясь, что на сегодня охота для них закончена. Остальные мужики следили за ними взглядами с нескрываемой завистью. Как понял герой на мероприятие, по поимке зверя никто кроме Радика инициативы не проявлял.

Мариам с молящим взглядом уставилась на Семёныча, но тот лишь провёл ладонью по её волосам, со словами:

– Не бойся голуба… они тебя проведут, а через пару часов и мы воротимся. Так что пускай ужин греют.

Она засеменила коротенькими шажками следом за двумя сопровождающими и вскоре они скрылись из виду. Лишь было слышно, как сухие ветки хрустят под их ногами.

Немного подождав, люди сбились группой. Поход возглавил Шрам, указывая дорогу и изредка перекидываясь кроткими фразами с отчимом. Поначалу, герой проявил желание познакомиться с шагающими по бокам охотниками, но те лишь загадочно молчали. Переговариваясь между собой лишь жестами и тихим свистом. Оба охотника, не смотря на одинаковую одежду, выглядели как две капли воды похожими. Даже в походке и том, как держали спину, была какая–то синхронность.

– Ты не смотри что они немые, – обратился Шрам к Давиду, – два брата обеих Бог на дар речи обделил, зато силы на десятерых в них вкачал.

Герой с сомнением оглядел фигуры двух немых братьев. Не то что бы они были малы ростом или вширь, но сверх силы в их фигурах не наблюдалось. По крайней мере, глядя со стороны.

Лес по сторонам начал редеть. Всё чаще начали попадаться стены полу разрушенных зданий. Пару километров пришлось пробираться через горы строительного мусора с угрожающе торчащей арматурой всё время норовящей пропороть ногу невнимательному путешественнику.

Впереди виднелся невысокий забор из бетонных плит. Давно уже посыпавшийся и поросший мхом и хмелем он выглядел дико посреди обросшего пустыря. Пригнувшись они по очереди нырнули сквозь широкую трещину в бетоне оставленную не то руками вандалов, не то (что скорей всего вернее) разорвавшимся снарядом.

Перед глазами Давида предстала широкая площадь, умощённая булыжником и уходящая вдаль на пару километров. По бокам площади тянулись посечённые осколками и временем бетонные лавочки. Потоки дождя и порывы ветра за многие годы подтачивали бетон, так что от лавочек осталось одна лишь ржавая арматура да прогнившие доски. Вся площадь была будто перепахана. То тут то там встречались огромные воронки, наполовину наполненные водой, некоторые даже сохранили неразорвавшиеся снаряды, хвостовики которых угрожающе торчали над землёй.

Стараясь ступать как можно аккуратней люди пробирались через площадь внимательно обшаривая взглядом окрестность. Давид смотрел как зачарованный на убитый войной этот памятник былых лет. Казалось, никто кроме него не замечал этих стоящих по сторонам площади детских качелей и горок, жутко посечённых осколками. Посредине площади тянулась узкая аллейка, поросшая разнообразными цветами. До войны к этой алее был представлен специальный человек, следящий за порядком и цветами. Теперь же некогда ухоженные растения были брошены на произвол судьбы и разрослись повсюду, не зная меры.

Впереди виднелся не то огромный валун, не то кусок стены, но подойдя поближе, герой увидел, что это статуя, расположившаяся на высоком постаменте. Алея цветов в аккурат заканчивалась, возле неё дальше начинались три высокие мраморные ступени. Подняв голову вверх, герой всмотрелся в лицо статуи.

Дождь и снег давно смыли какие–то черты лица с бронзового истукана. Лишь вытянутая вперёд рука с открытой ладонью выдавала лидерские черты этой личности. Второй рукой статуя держалась за ворот длинного пиджака, ступив ногой вперёд и чуть–чуть наклонившись, будто древний вождь вот–вот разорвёт оковы бронзы и сойдёт со своего пьедестала. В ногах вождя имелась надпись "В. И. ЛЕН…", вот и всё что удалось разобрать герою в наполовину истёртых буквах.

Под постамент были положены свежесрезанные цветы и когда люди проходили мимо него то, что поначалу Давид принял за поросший хмелем валун, шелохнулось, и посмотрело на него мутным взором. Казалось бы, никто из его спутников не предал этому никакого значение. Из–под грязного капюшона на героя смотрело лицо дряхлой старухи. По–видимому, это она возложила цветы в ноги постамента и сидела на коленях, не обращая никакого внимания на пришлых.

– Ты это тоже видишь? – Прошептал Давид, поравнявшись с отчимом.

– Всё нормально веди себя естественно, – ответил за отчима Шрам, – это Изгои, староверы как они сами себя называют, народец безобидный мы к ним не лезем, и они нас не трогают. Так что выдыхай, а то на тебе лица нет.

– И что они вот так впускают к себе вооружённых чужаков, не заботясь о своей безопасности. – Непонимающе поинтересовался герой.

– А ты глазки то разуй! – Прошипел отчим. – И хорош трепаться, это тебе не прогулка, думай о деле.

Давид стал, присматривается к мелочам по сторонам и наконец–то заметил в рядом стоящих деревьях солнечные зайчики, отброшенные снайперской оптикой. Ему сразу стало не по себе, и он постарался не думать, что прямо сейчас находится в чьём–то прицеле.

Наконец–то жуткий парк остался позади, и Давид с облегчением обернулся, смотря на удаляющийся памятник архитектуры. Он так и не понял, кто такие эти Изгои и чего они хотят, но решил для себя раз и навсегда, что больше ногой не ступит на эту странную площадь, где он как на ладони для вражеской пули.

Чувство что за ним наблюдают не оставляло его до насыпи из камней и гальки преградивших им дорогу. Поднявшись на насыпь, он в первый раз в жизни так сказать в "живую" увидел железнодорожные путя.

Заржавевшие от безделья рельсы уходили в неизвестные дали, в то время как перебитые медные троллеи повсеместно валялись под ногами. Чуть в сторонке стоял проржавевший железнодорожные вагон, с раскуроченными от попадания снаряда боками. Герой вопрошающе посмотрел на отчима и тот ответил:

– Старики говорили, что в первую очередь враг бомбил железнодорожные путя, мосты, телевизионные вышки и подстанции, чтобы оставить людей без света, воды и связи с внешним миром.

Шрам в подтверждение кивнул. Пройдя немного вдоль рельса, они поднялись на возвышающийся на полтора метра бетонный перрон и осмотрелись. Перрон был перекопан воронками от снарядов. То тут, то там раскинули свои ветви низкорослые кривые деревца. Хмель и высокий бурьян, переплетался под ногами, затрудняя шаг, и тянулся по всей площади, заблокировав собой вход в полуразрушенное здание ЖД вокзала.

– Куда дальше? – Немного отдышавшись, поинтересовался Шрам у одного из немых братьев.

Охотник принялся мычать и вытворять в воздухе непонятные жесты руками указывая тем самым то на лево то направо. Но на удивление Шрам понял его и, одобрительно кивнув, обратился к отчиму со словами:

– Он говорит, что ещё полкилометра. За вокзалом площадь рынка, а дальше здание кинотеатра. Он говорит, что видел, как тварь тащила туда тушу Бурёнки… Хорошая животинка была, доилась справно, не капризничала… Да чтоб тебя изжога замучила скотыняка поганая!

Держа наготове оружие, они обошли развалины вокзала и двинулись в сторону рыночной площади. РПК приятно холодил ладонь, и герой, снявши его с предохранителя, был готов к любым неожиданностям.

От рыночной плоди осталось только название. Казалось, здесь велась самая ярая бомбардировка, так как ни одного целого участка не было. Прогнившие корпуса легковых машин, куски стекла и асфальта всё перемешалось в кашу. К своему недовольству Давид умудрился порезать себе ногу, наступив на осколок от снаряда и пропоров себе подошву. Он извлёк осколок из сапога, забинтовал ступню и принялся догонять остальных, жутко прихрамывая.

Пятиэтажные здания из плит, обступили рыночную площадь со всех сторон. Некоторые из них были почти что целы, не считая выбитых окон и дверей в подъезды. Штукатурка и куски цемента на глазах обсыпались с бетонных каркасов. Между этажами и зданиями были проложены доски и верёвочные лестницы, будто кто–то из людей всё ещё проживал в этих коробках из плит. Но к своему удивлению Давид не увидел здесь не души. Вообще вокруг царила странная тишина, даже птицы перестали петь, завидя людей.

Ветер не проникал сюда, удерживаемый многоэтажками, он лишь разочаровано завывал, кидаясь на рукотворную преграду, стачивая её миллиметр за миллиметром на протяжении многих лет. Одно из зданий с гигантской трещиной посередине слегка пошатнулось от очередного порыва ветра, и с жутким хрустом лопнуло. Сначала завалилась внешняя несущая стена, а затем и вся конструкция накренилась и медленно, будто во сне, рухнула на землю, разлетаясь осколками бетона и арматуры. От земли поднялось белое облако и моментально заволокло всю площадь.

Дышать стало тяжело и герой, прикрывши лицо воротником, двинулся на пролом и всё дальше удаляющийся группе товарищей. Через пару минут он их нагнал и пристроился в хвосте, пытаясь поспевать за маячившими спинами впереди. Свежий ветер ворвался в создавшийся карман, и белое облако пыли взвыло над землёй с новой силой.

– Сюда! – Закричал Шрам, указывая рукой в сторону.

Люди почти бегом припустили в указанном направлении, хотя вокруг невозможно было ничего разобрать на расстоянии пяти метров. Давид запнулся о так не кстати взявшуюся ступеньку и чуть было не клюнул носом, но удержавшись на ногах пронеся по ступеням вверх ведомый спиной Шрама.

Лестница из белых плит тянулась высоко вверх и имела множество ступеней. Когда, казалось бы, силы начали покидать героя, и в правом боку предательски закололо, его нога вскочила на последнюю ступень, а дальше пошла ровная как гладь реки широкая алея.

Сюда наверх облако из пыли было бессильно добраться, и редкие солнечные лучи, пробивающиеся, сквозь надвигающиеся чёрные тучи осветили во всей красе здание кинотеатра. Лишь подойдя вплотную, Давид понял насколько оно огромно и прекрасно.

Искусная отделка, выполненная талантливыми мастерами прошлого, поражала и будоражила сознание и ум героя. Картины из прошлого на фронтоне здания были изображены настолько искусно и живо, что это надолго приковало взгляд героя. Давид встал, как вкопанный и заворожено разглядывал это чудо, сотворённое человеком.

Мраморные колоны подымались вверх на добрых двадцать метров и удерживали многотонный козырёк. Огромные окна зияли беспристрастным взглядом на пришедших под кров людей. Тяжёлые бетонные двери были распахнуты настежь, изнутри кинотеатра веяло сыростью и плесенью. Как это настолько огромное и прекрасное здание смогло дожить до этих лет, находясь рядом с эпицентром столь мощных бомбардировок было не понятно.

– Значит так, мы с Саней будем идти спереди, вы втроём прикрывайте нас сзади, и глядите не зевайте тварь где–то рядом! Я почти чувствую её смрад… – Приказал Шрам, в который раз проверяя готовность карабина.

Шрам и Семёныч двинулись вперёд, держа взведённым оружие, и готовые в любой момент его применить, Давид же вместе с двумя немыми охотниками двинулись следом, сохраняя дистанцию в десять метров. Оба охотника шли по бокам героя приподняв в руках свои огромные дубины, они то и дело вертели головами и жутко перекосив хари раздували ноздри, ловя малейшие колебание воздуха.

Давиду было не по себе. И не только от возможного присутствия огромного чудища. Пройдя по широкому холлу, с облезшей штукатуркой и полинявшими стенами (да так что невозможно было различить их первозданный цвет) они вошли сквозь широкий дверной проём в широкое помещение, заставленное деревянными стульями. Крыша отсутствовала напрочь, и герой с ужасом увидел сверкающие грозами в небесах чёрные как ночь тучи, заполонившие всё небо.

В проходе между рядами, да и возле возвышающейся деревянной сцены, повсюду, куда не кинь глазом, валялись кости и куски мяса. Человеческие они были или животных понять было трудно, так как их было великое множество, и они плотным ковром хрустели под ногами. Были и совсем свежие с окровавленными кусками плоти, и чем ближе люди подходили к сцене, тем больше луж крови и какой–то пакости им приходилось переступать.

Вся сцена, казалось, была сплошь залита несколькими галлонами крови. Будто прямо посреди неё было забито целое стадо свиней, причём те ещё долго бегали по сцене заливая пол, тёплым и липким, жизненно важным соком. Поднявшись, люди увидели кровавый след, будто тварь тащила волоком тушу коровы, ведущий за сцену по хлипким деревянным ступеням.

– Выводок… – Задумчиво произнёс Шрам.

– И не малый! Гляди, сколько она натаскала, чтобы их прокормить… – подтвердил Семёныч.

Пройдя по кровавому следу, они прошли через пару комнат заложенным всяческим хламом. Следы вели вглубь широкого зёва располагающегося прямо посреди одной из комнат. Железные ступени терялись глубоко во мраке, и охотники подоставали заранее припасённые фонари. Опускаясь вниз по круто приставленной лестнице герой, как вживую почувствовал запах зверя. Казалось, всё вокруг было им пропитано.

Спустившись вниз люди, сократив расстояние, двинулись вперёд, освещая себе путь постоянно мигающими лучами света. Подвал оказался необычно просторным и захламлённым какими–то диванами, горшками с искусственными цветами и прочими декорациями. Повсюду были разбросаны односпальные старинные матрасы. На некоторых даже имелось грязное истлевшее от сырости постельное и подушки. Но больше следов присутствия других людей герой не заметил.

Кровавый след тянулся через всё помещение прямо по ковру из пыли. Многослойно покрывавшему пол и деревянные балки. Люди подошли к стене из шлакоблока, в которой был буквально выцарапан широкий проём. Двигаясь друг за другом они, пригибаясь, продолжили свои поиски. В некоторых местах туннель был настолько низким, что приходилось буквально ползти на пузе. Но вскоре туннель привёл их вглубь каменного грота.

Сильный запах мочи и экскрементов ударил в нос героя и он, не справившись с собой, опорожнил свой желудок прямо себе под ноги. Посреди грота была навалена огромная куча из костей, от которой то и шёл запах гнили и разложения. Люди непонимающе озирались. Грот оказался тупиком, но тварь они так и не выследили, логово было пустым. Вдруг за кучей костей послышалось шуршание и скрежет. Шрам и Семёныч моментально последовали на звук. Герой поспешил следом.

Громко выстрелил карабин Шрама, за ним последовала винтовка Семёныча, и запах гари и пороха на миг перебил зловонный смрад. Послышался звук падающего тела и, подбежав к отчиму, герой увидел двоих убитых животных. В величину они не на много превосходили человека, но были толще и массивнее. Отдалённо напоминая медведей, эти существа были покрыты густой чёрной шерстью, постепенно слипающейся под потоком алой крови. Морды были широки, а челюсти массивны. Да это определённо были медведи…, по крайне мере Давид такими их себе представлял.

– Что–то мелковаты… – Недовольно проворчал отчим, – зря только патроны перевёл нужно было кортиком запороть.

Шрам нагнулся над бездыханными телами и дотронулся до жёсткого меха. Осмотрев морду и приподняв верхнюю губу зверя, он ответил:

– Это помёт, клыки неразвитые. Да и как ты правильно заметил, мелковаты они ещё. Тварь, которая меня поцарапала, была намного больше.

Душераздирающий рёв раздался за их спинами, и герой моментально развернулся в его сторону. Преградивши им единственный путь для отступления, вставши на задние лапы, грозно ревела мать убитого потомства. Своими огромными габаритами она походила на меховой малокалиберный танк. Около восьми метров в высоту и поперёк себя шире она заполнила собой добрую четверть грота, доставая головой потолок. Не давая опомнится людям, она как разъярённый зверь двинулась на них.

Двое братьев охотников находились ближе всех к ней, и она двумя могучими ударами лап раскидала их по сторонам, будто сто граммовых котят. При этом одному из братьев повезло не так сильно, как второму. Удар когтистой лапой, где каждый коготь был размером с хищно загнутый кинжал, пришёлся по шее несчастного. Прямо на глазах героя голову охотника с хрустом оторвало от тела и отшвырнуло в дальний угол. Фонтан ярко алой крови ударил из обезглавленного тела. Оно немного потопталось на месте, руководствуясь рефлексами, и было подхвачено второй лапой монстра.

Давид услышал жуткий хруст перемалывающихся в мощных челюстях костей, лицо обдало горячей струёй. Ставши в один миг похожим на выходца из ада, герой с криком принялся палить из РПК по монстру, особо не разбирая куда. Рядом послышались выстрелы и крики отчима, громогласно заревел карабин Шрама. Охотник отлетевший к стене мигом пришёл в сознание и, подобрав дубину, бесстрашно набросился на зверя.

Пули казалось, не причиняли должного эффекта на зверюгу, нет, конечно, от них оставались огромные вырванные с мясом отверстия, но медведица не обращала на них ни малейшего внимания.

Подбежавши к ней вплотную, охотник занёс вверх для удара свою огромную дубину, но, не успев нанести удар, был снова отброшен страшным взмахом лапы. Медведица опустилась на все четыре, но и так она была высотой не менее трёх метров. Зверь налетел на людей, на подкашивавшихся под своим весом лапах.

РПК предательски щёлкнул, герой высадил в зверя весь боекомплект без остатка, но зверь всё ещё был жив и опасен. Закончились патроны и у отчима, Шрам же и вовсе, упав на одно колено, судорожно пытался перезарядить так некстати заклинивший карабин. Огромная лапа поднялась над немым охотником, и ещё бы мгновение и с ним было бы всё покончено… Но герой, видя положения вещей, бросил РПК в грязь и выхватив из чехла армейский кортик пошёл прямо на зверя.

Разбежавшись, Давид мощно оттолкнулся от лежащего валуна и прыгнул прямо на морду медведице. Кортик со смачным хлопком вошёл в глаз дикого зверя и грот потряс оглушительный предсмертный рёв. Занесённая над охотником лапа сменила свою траекторию и устремилась к морде, желая расплющить наглого человека как назойливого комара, но не тут–то было. Герой оказался не так просто, как думала медведица.

Мигом, подтянувшись на руках и вырвав кортик из глазного яблока, он оттолкнулся ногами от жёсткой как проволока шерсти. И совершил невероятную воздушную фигуру, после которой приземлился на загривок зверя. Удивившись не меньше остальных от своей прыти, Давид не растерялся и, сжав рукоятку ножа обеими руками, что есть мочи, воткнул нож во второй глаз медведицы.

На этот раз армейский кортик погрузился аж до самых запястий. Давид не в силах вытянуть нож назад одёрнул свои окровавленные руки, вцепившись в густую шерсть на затылке, он накрепко зажмурил глаза. Но тут к счастью раздался выстрел из карабина Шрама, попавший в нижнюю челюсть и вырвав её с мясом.

Ещё секунду огромная туша медведицы стояла на четырёх лапах, но потом последовал предсмертный, стон и тварь завалилась вперёд, содрогаясь в конвульсии посреди собственной лужи крови.

Раскрыв глаза, Давид на дрожащих руках слез с шеи животного, и осмотрел её изрешечённое пулями тело. Многие литры крови толчками выплёскивались из многотонной туши, и Давид, стараясь не смотреть на раскуроченную морду медведицы, прихрамывая подошёл к немому охотнику и помог ему подняться на ноги.

– Да, ты же…, да я! Тфу мать твою. – Разразился высоко интеллектуальной речью Шрам. – Семёныч, где ты этого киборга выкопал? Да чтоб мне остаток жизни доброго табаку не курить! Да это же феномен!

– Ууу… оуу! – Радостно подтвердил немой охотник.

Давид улыбаясь вытер тыльной стороной ладони свой упревший лоб, и растерев кров медведицы по лицу стал похож на ходячего покойника. Внезапно вся радость от победы мигом пропало. Трое людей уставились на обезглавленное тело побратима по оружию. После продолжительной тишины Шрам сказал:

– Нельзя его оставлять здесь… Отнесём его в деревню, хотя бы похороним его по–человечески.

– Долго до деревни тянуть будем. Ему уже всё равно, а нам нет. Буря надвигается, ты ведь сам небо видел. Если начнём с ним заморачиваться в самый разгар попадём. – Сказал, как отрезал отчим.

– Уу… у, – замотал головой немой охотник и принялся прочёсывать пещеру в поисках оторванной головы брата.

– Уважить надо! – Шепнул Шрам отчиму. – Мужик то хороший был, нельзя же ведь так… на растерзание зверью оставлять.

Отчим недовольно скривился, и хотел было возразить, но в разговор вклинился Давид:

– Отнесём его к изгоям. Идти не далеко, там и похороним по–человечески. Заодно и бурю переждём.

– К изгоям? Ты хоть знаешь паря, что болтаешь? Они ведь даже не люди, а хрен пойми кто! Я с ними дел не имел, но старые люди сказывают…

– Шрам давай оставим эти басни детям, мы с тобой взрослые люди. Малой прав, с мёртвым телом мы в Ровное не поспеем, а времени у нас с ним и так осталось очень мало. Так что, пойдём к изгоям, авось пронесёт!

– Ууу… – подтвердил немой охотник, подымая на руки тело брата.

Поломавшись немного Шрам всё–таки выдавил из себя:

– Ладно, уговорили. И всё же, как по мне плохая это идея. Никогда не любил рассчитывать на авось.

Охотника с телом брата пустили вперёд. Здорово намучившись, протаскивая мёртвое тело по низкому туннелю. Давид покидал пещеру последним. Напоследок обернувшись, он заметил смазанный силуэт, тенью прильнувший к окровавленной туше медведицы.

Сжавши покрепче в своих мозолистых ладонях РПК, он приблизился к туше. К тому времени он остался один в пещере, только и было слышно, как отчим ударился головой об какой–то выступ и теперь безбожно матерился.

К туше медведицы прижался маленький, дрожащий от страха комок меха. Когда животное повернуло на него свою мордочку, герой смог рассмотреть уменьшенную копию медведицы. В отличии от свой мамаши, медвежонок имел серо бурый окрас. Пушистая шерсть полностью укрывала его, и лишь двое чёрных бусинок–глаз внимательно следили за человеком. Размерами зверёныш не превосходил живущего в убежище кота, разве что был в несколько раз толще.

– Уф… уф. – Среагировал зверёныш на протянутую руку героя, и угрожающе оскалил белые зубки.

Давид с силой ударил раскрытой ладонью по голове детёныша и тот, потеряв всяческое желание сражается, попытался поплотнее зарыться в окровавленный мех матери.

– Что ты там возишься? – Донеся недовольный крик отчима. – Не хочешь нам помочь.

– Да–да! Уже иду. – Отозвался герой, занося для удара приклад над медвежонком.

Глава №13

Чёрное от грозовых туч небо, громыхало ветвистыми разрядами молний. В небесных твердях кто–то огромный и могучий, ударом кривого ножа с треском расколол небесные хляби, и тяжёлые капли дождя устремились в низ, прибивая к земле пыль и молодые растения.

Зверьё почуяв угрозу забилось поглубже в свои норы, дупла и берлоги. разряды молний одна за одной полосовали небо на части, освещая дикие картины в грозовых тучах. От раскатов грома, казалось бы, тряслась вся земля, но это было только начало. Ливень постепенно набирал обороты, отвоёвывая своё законное место в рядах природных страхов. Ни один житель леса, развалин города и подземелий не рисковал выходить под открытое небо во время ливня.

Издревле повелось, что нечем хорошим буря не заканчивалась. Вот и сейчас поднялся сильный ветер, повсюду носились обломленные ветви деревьев и мелкие камни. Могучие гиганты деревья, простоявшие много десятков лет и, казалось бы, целиком отвоевавшие себе место в этом безжалостном мире, и те падали на землю. Вырванные с корнями, разбушевавшейся стихией. Ещё каких–то полчаса назад на улице стоял белый день, а теперь хоть глаз выколи от темени. Ласковое солнышко спрятали за собой, грозовые тучи и на землю опустился полумрак.

Четверо людей пробивались сквозь непроглядную стену из ливня. Шрам и немой охотник несли тело убитого собрата. Семёныч и Давид бежали следом, прикрывая их тыл. Герою приходилось несладко… Пыль, осевшая от падения многоэтажки, снова подымалась над землёй под ударами тяжёлых капель. Дышать было тяжело и натужно.

Промокнув до нитки, за считаные минуты он давно уже оставил желание прикрыть голову от капель, и теперь промокшая од дождя форма отвратительно липла к спине под порывами ветра. Он чувствовал себя самым несчастным человеком в мире. Всеми забытым, и не кому не нужным. То и дело слышались хриплые призывы Шрама не отставать, и непонятное мычание охотника, указывающего дорогу.

Люди пробежали через вокзальную площадь и не без труда взобрались на железнодорожную насыпь. Утопая по колено в лужах и грязи, они пересекли пути и вбежали под защиту раскидистого дерева.

– Всё перекур! – Отхаркиваясь, произнёс Шрам. – Пять минут, и меняемся, дальше вы понесёте.

Семёныч согласно кивнул и с вниманием уставился на повалившегося на землю героя.

– Что малой бобик сдох? – С издёвкой поинтересовался отчим.

Давид лишь раздражительно махнул рукой и поправил спавшую лямку вещь мешка.

– Ты на хрена его взял? Тебе что головной боли мало? – Не унимался Семёныч.

– Оставь его в покое Шурик, – заступился за Давида Шрам, – протащит ещё пару километров и сам в канаву выкинет. Чай зверюга не из лёгких.

Герой снял со спины вещь мешок и развязав шнуровку заглянул внутрь. Медвежонок по–прежнему всё так же крепко спал, свернувшись калачиком на дне.

– Ты придурок мелкий! Как к тебе вообще могла такая идея в голову прийти? Это же ведь дикий зверёныш! Отгрызёт он тебе пол щеки – будешь знать! Я тебе в последний раз объясняю! Выкинь ты его! И дело с концом! У нас и так проблем по горло ещё и с этим щенком нянчится…

Давид поднял свой взгляд на отчима и тот поперхнулся на полу слове. Немного помолчав, герой ответил:

– Хватит на сегодня крови. Отнесу его в село, а дальше делайте с ним что хотите. Здесь я его не оставлю… это не справедливо.

– Не справедливо?! – На сей раз взорвался Шрам. – Не справедливо? Его мамаша двух моих коров задрала! Да и меня посмотри, как разукрасила? Ты же сам видел в её логове гору костей и на что она способна! И после этого ты спасаешь этого уродца? Ты не сильно головой–то стукнулся, когда на неё в пещере с ножом летел?

Трое мужчин, включая охотника, сверлили героя неодобрительными взглядами. Немного подумав и глубоко вздохнув, Давид ответил, стараясь держать свой голос бесстрастным:

– С его матерью мы расквитались, а что до него… то сын за родителей не отвечает. Или я в чём–то не прав?

Стена из ливня, казалось бы, стала ещё сильней, а ветер губительней, на сей раз герой вместе с отчимом бегом несли мёртвое тело, а Шрам с охотником тащились в хвосте. Его вместе с медвежонком оставили в покое, но как ему казалось, всё равно они ещё не раз вернутся к этой теме. Будто в доказательство зверёныш заворочался на дне вещмешка, давая понять, что он проснулся, и тихо заскулил.

Дорогу преграждали поваленные с корнями прогнившие деревья, рядом стоячие то и дело жутко поскрипывали, грозясь в любой момент, завалится и похоронить под собой мягких людишек.

– Зачем мы крюка дали? – Заорал, перекрикивая ветер герой. – Можно же было напрямик через парк, а мы в какие–то дебри подались!

– Я думал… – Загадочно произнёс отчим. – Похоже у нас и вправду нет другого выхода. С покойником мы далеко не добежим, придётся к изгоям податься.

Внезапно деревья расступились, и они ступили на аккуратно уложенные друг–к–другу булыжники. Ставшей с недавних пор знакомой, площадь встретила их всё той же атмосферой тишины и спокойствия, хотя вокруг неё царил настоящий ад. Неподалёку возвышался памятник неизвестному идолу, и в его ногах всё также сидела та самая женщина, что и в прошлый раз.

Ливень и переходящий в ураган ветер будто обходили эту площадь, стороной скупо поливая её мелким дождём. Шрам выбился в лидеры и направился к памятнику со словами:

– Ждите здесь. Оружием не бряцайте.

Давид видел, как Шрам неспешно приблизился к женщине и заговорил с ней. Слов было не разобрать, но Радик держался учтиво, и как показалось герою, немного испугано. Женщина подняла голову, и герой ощутил, как её взгляд пробежался по незваным гостям, ненадолго задержавшись на болтавшемся, на его шее подарке рыбака, и снова повернулась к памятнику, приняв свою привычную позу.

Несколько минут ничего не происходило, как вдруг прямо посреди близ стоящей, поросшей цветами алее, поднялись два враждебных силуэта. Лишь по сжимаемым в руках автоматах, невиданного доселе типа, он понял, что это люди. Они были настолько измазаны землёю и грязью, что даже глаз не было видно за этим толстым слоем. Ещё один поднялся чуть левее, прямо с булыжников. На его плечах был накинут плащ, полностью сливавший его с окружением.

Трое изгоев приблизились к группе Шрама и остановились в трёх шагах от них, внимательно осматривая. Герой же в свою очередь, не стыдясь, осматривал их. Не было понятно, какого пола эти люди, если это конечно были они… Перед ним стояло трое бойцов одетых в камуфляж, на лице у каждого маска с вырезом для глаз и рта. Тело было скрыто хлипким на вид бронежилетом.

– Нам бы бурю переждать, да товарища по–человечески похоронить. – Произнёс как раз, вовремя подошедший Шрам.

Изгои остановили свои взгляды на герое, внимательно его осматривая. Нависла недружелюбная тишина, и он услышал, как чертыхнулся отчим и звякнул цевьём. Но нависшее напряжение мигом сняла женщина.

Она прикрикнула на своих подопечных на доселе неслыханном героем гортанном языке, большем похожим на карканье вороны, чем человеческую речь. Один из троицы указал рукой следовать за ним и развернувшись, зашагал в сторону железнодорожных путей. Двое его товарищей развернувшись к вновь прибывшим спинами зашагали вслед за ним. Герой последовал их примеру.

Руки безбожно болели. Обезглавленное тело охотника было накрыто простынёй, захваченной ещё в Юпитере, запасливым отчимом. Перемотано крепкой верёвкой, с оставленными для удобства петлями, за которое собственно герой с отчимом и несли тело. Петли жутко натёрли ему ладонь, да и почившая на груди трупа, оторванная голова всё норовила скатиться в ноги, так что приходилось её постоянно поправлять.

Видя положение вещей, Шрам и охотник снова сменили их, и идти стало намного легче. Трое изгоев повели их вопреки ожиданиям не к железнодорожной насыпи, а свернули в аккурат возле неё и зашагали на северо–восток. Грунт здесь был более пригодный для быстрой ходьбы. Ноги не проваливались по щиколотку в грязь, и приятно ступали по обсыпающейся с насыпи щебёнке.

Прошли они так с пяток километров, поочерёдно сменяя друг друга, и все без исключения жутко умаялись. Ко всему этому медвежонок, запертый в мешке, окончательно проснулся и принялся фордыбачить, требуя к себе внимания.

Наконец–то изгои привели их к развалинам многоэтажных зданий. Некоторые из них сохранились довольно таки хорошо, если не считать разбитых окон и пары обвалившихся подъездов. За ними герой смог разглядеть целое кладбище из бетонных плит и безжизненных коробок. Попадались даже прогнившие корпуса автомобилей со спущенными шинами, но большинство все–таки было раскуроченным до неузнаваемости.

Впереди всё лежало в руинах, Давид попытался представить, как выглядело всё это до войны.

«Наверно на месте вон того крошева, когда–то был многоэтажный жилой дом, заселённый весёлыми, счастливыми жильцами. А вот эта раскуроченная до неузнаваемости жестянка была, когда–то городским транспортом, под названием трамвай.»

В детстве ему доводилось видеть множество картинок с изображением жилого города, и красного с белой лентой по бокам трамвая. По этой картинке он даже когда–то выучил букву "Т", но это было в прошлом.

Трамвай стоял на проржавевших, поросших бурьяном рельсах, и перебитые снарядами троллеи, будто отрубленные конечности беспомощно свисали до земли. Рядом стоял заколоченный прогнившими досками металлический газетный ларёк и всё, больше ничего, что уцелело бы во время ковровой бомбёжки.

Всё пространство вокруг было перепахано воронками и обсыпавшимися траншеями. Повсеместно из земли торчали хвостовики неразорвавшихся снарядов. Всё это запустение и мысль о неуспокоенных призраках прошлого давила на людей не хуже, чем в берлоге зверя. И если бы перед героем встал бы выбор, где провести свой день в удушливой и загаженной берлоге медведицы, или же посреди этих развалин то он бы сто процентов выбрал бы свою комнату в родном Юпитере…

Один из изгоев повернулся к нему и указал на небольшую деревянную табличку, воткнутую прямо в грунт. Давид понимающе кивнул.

– Что там? – Просипел за его спиной Шрам.

– Заминировано здесь… видишь вон череп с костями.

Дальше пошли более внимательно, шаг–в–шаг ступая за своими проводниками. Изгои повели их извилистой тропой, то и дело, перепрыгивая через рытвины и обходя неразорвавшиеся снаряды.

Наконец то они приблизились к одному из полуразрушенных зданий, на третьем этаже которого горел не яркий свет костерка. Изгои шагнули в раздолбанный дверной проём, сильно задирая ноги. Подойдя поближе, герой смог различить натянутую на уровне колена леску и гранату, привязанную к дверному косяку.

"Это мы уже видели", – мрачно подумал он про себя, – "сами с усами".

По выщербленным временем лестнице герой и отчим поднялись на третий этаж. Шрам и немой охотник остались дожидаться их на первом, прислонив мёртвое тело к стене. На третьем этаже горел неяркий костерок, возле которого сидели трое точно таких же воинов изгоев.

Давиду и отчиму жестом приказали обождать, а сами проводники перекинулись парой словечек со своими соплеменниками. После чего троица поднялась на ноги и без единого слова покинула здание. Сквозь разбитое окно они увидели, как троица прошла минное поле и направилась в сторону площади.

– Смена… – подытожил Семёныч, – как говорится, смену сдал – смену принял. А здесь, по всей видимости, у них перевалочный пункт.

От оставшейся троицы изгоев отделился один и, подойдя к Давиду, заговорил сиплым каркающим голосом. Звуки из его горла выходили с натугой, будто этот человек давно уже не с кем не разговаривал, да и горло его сковала отвратительная ангина. Лишь внимательнее прислушавшись, он смог разобрать пару слов:

– Нельзя… дальше нельзя… быть здесь. Вы чужаки вам нельзя…

– Что нельзя я это уже давно понял! – Погорячившись, заявил отчим. – Ты что вообще баран? Я тебе говорю нам парня по–человечески похоронить надо, не будем же мы его с собой всё время таскать.

Изгой ненадолго призадумался и подошёл к своим товарищам пошептаться. Недолго посовещавшись, он вернулся и обратился к отчиму:

– Пойдём… проведу.

Давид и Семёныч развернулись было в сторону ступеней, как вдруг рука изгоя легла на плечо младшего.

– Ты остаться… – прокаркал изгой.

– Это ещё с каких делов? – Воскликнул отчим.

– Залог. Я уйду, он останется… Все быть хорошо. Мы вернуть.

Семёныч хотел было возразить, но герой лишь махнул рукой, дескать, авось пронесёт, и поплёлся в сторону костерка. Отчим лишь пожал плечами, и принялся спускается вниз. Двое оставшихся незнакомцев почти не обращали на него внимания. Как только голова их побратима скрылась за ступенями, один из них достал из–за пазухи деревянную кружку и пару искусно вырезанных костей.

Они бросали кости и с эмоциями передавали из рук в руки кружку, совсем позабыв о Давиде, расположившемся возле костра. Рядом с костром лежала небольшая куча заготовленных дров, и он не церемонясь подбросил в огонь добрую четверть. По мере разгорания жар постепенно проникал под промокшую насквозь одежду, и приятно согревал промёрзшее тело. Только сейчас герой понял насколько устал и замёрз, и насколько голоден. Раздевшись до трусов, он разложил сохнуть промокшие вещи у костра, а сам полез в вещмешок за консервами.

Вытряхнув наружу вконец промокшего и запуганного медвежонка, он принялся осматривать свои запасы. С Провизией было не густо, но герой твёрдо решил для себя приготовить поесть не только себе, но и товарищам по оружию. А накормить троих голодных мужиков не такая уж и простая задача!

Тем временем изгои, завидев медвежонка, побросали в пыль кости и подошли, вплотную тараторя на незнакомом языке.

– Эй! Держи руки при себе, если не хочешь, чтобы я сделал из тебя инвалида… – Проговорил герой, ударив по руке особо любопытного изгоя. Тот лез к медвежонку, растопырив пальцы, желая схватить его за шиворот. Зверёныш, не помня себя от ужаса, прибился к ноге Давида. – Слышь, что говорю обезьяна крашеная? Ты не смотри что он мелкий, пол руки оттяпает, опомниться не успеешь, а я добить помогу.

Будто в подтверждение медвежонок принялся мелко дрожать предательски завывая. Изгой не понимающе уставился то на медвежонка, то на Давида, но потом, оставив эту идею, отошли подальше со своим товарищем продолжили игру в кости громко крича и жестикулируя.

Захваченный на блок посту армейский котелок пришёлся как раз, кстати. К счастью в нём же оказалась старинная алюминиевая ложка и кружка. Намучившись с консервными банками, (нож ведь так и остался торчать в черепе медведицы) он не раз проклял свою забывчивость. Но благо, что попались банки с тушёнкой и гречкой открывающиеся при помощи металлического колечка. Высыпав содержимое трёх банок в котелок, он повесил его над костром и принялся методично помешивать.

Услышав запах еды, медвежонок осмелел и вопрошающе поскрёбся лапкой об ногу.

– На, лопай, – произнёс герой, вываливая содержимое четвёртой и последней банки, – от души отрываю. Остались одни консервы с рыбы. Ты ешь рыбу?

– Уф, уф, – ответил медвежонок, зарываясь мордочкой в кашу и становясь похожим на поросёнка.

– А придётся… Или же переходи на подножный корм. На траву, на корешки там всякие.

– Ух, ух, уф! – Недовольно парировал зверёныш.

Содержимое котелка аппетитно побулькивало и закипало паром. Не в силах сдерживать голод и полный рот слюней, он зачерпнул из котелка горячего варева и немного подув, закинул в рот. Горячая каша приятно провалилась по пищеводу, разливая волны тепла по всему телу. Давид, проживший всю свою жизнь на скудном пайке, которое любезно предоставляло ему родное убежище, знал одну небольшую хитрость.

Преодолевая в себе голод и порывы немедленно вычерпать всё содержимое котелка немедленно, он напротив принялся медленно кидать в рот ложку за ложкой. Тщательно пережёвывая и как можно дольше оттягивая время. Он знал, что организму требуется время, чтобы понять, что он сыт, и поэтому быстрое поедание не является экономичным. Чувство сытости к нему так и не пришло…

Дочерпав почти до половины котелка, он остался всё таким же голодным. Уж лучше бы и не начинал. Оставив товарищам, он выудил одну банку с надписью "Сардины". Порядком, намучившись с крышкой, он сдуру оторвал её с мясом и облился вонючим маслом. Каким бы не был он голодным, исходящий от рыбы запах перебил всяческое желание есть. Похоже, вся рыба испортилась, залежавшись на фашистском складе. Об ногу требовательно поскреблись, и герой опустил банку на землю.

– Смотри не лопни… – Произнёс Давид, глядя ка медвежонок отталкивает мордочкой его руку. – Продукт просроченный, измажешь мне вещь мешок, голову оторву…

Холодный ветер продувал сквозняком сквозь разбитые окна здания. Давид весь покрылся мурашками, ощетинившись гусиной кожей. Его одежда чуток просохла, и герой напялил на себя вохкие штаны и китель.

Прошло уже более часа с того момента как отчим и двое охотников ушли хоронить товарища. Каша в котелке давно уже остыла и он, начал было переживать всё ли с ними в порядке, как вдруг заметил, что один из изгоев исчез.

Только что их сидело двое, а теперь одного не хватало. Как давно он пропал, Давид затруднялся ответить так как, откровенно говоря, сплоховал. Утратив контроль над ситуацией, он перестал обращать внимание на то что происходит вокруг и целиком подался в свои мысли.

Где всё хорошо, все живы и здоровы, а Настя обнимает его, улыбается и прижимается своим влажным от слёз лицом к его плечу.

По лестнице послышались шаги. Давид напрягся и притянул поближе РПК. Хотя в пулемёте не осталось патронов, он всё же придавал ему уверенности. Хотя с другой стороны изгои не знали, что пулемёт разряжен и по крайне мере на этом можно было бы сыграть.

По ступеням поднялся изгой, а следом громко шаркая подошвами и, громко кряхтя маленькая, сгорбленная личность в рванном чёрном плаще. Изгой вместе со своим товарищем уселись неподалёку и занялись своим привычным делом, но он чувствовал, как их взгляды следят за ним. Фигура в плаще приблизилась к костру и две сухих и тонких как старые ветви ладони сняли с головы промокший от капель дождя капюшон.

Под капюшоном оказалось лицо престарелой женщины, настолько старой и высушенной годами, что её лицо походило на печёное яблоко. Большой мясистый нос, будто картофелина красовался на пол лица. Узкие щёлки глаз, и мешки под ними придавали лицу бабушки азиатские черты, а беззубый рот то и дело дёргался, будто что–то жуя.

– Разреши старому человеку у костерка погреться? – Проскрипела своим голосом женщина.

Герой будто выйдя из оцепенения, вскочил на ноги, и помог старушке опуститься на землю.

– Годы уже не те, – пожаловалась старуха, потирая ладонью поясницу, – всё болит, особо как дождь так ноги и поясницу крутит. Дай бог деточка, чтобы у тебя ничего не болело.

– Меня Давидом зовут. – Произнёс герой, поудобней усаживаясь у костра.

– Давид? Красивое имя, только не нашенское… а это твоя зверушка? – Спросила бабушка, указывая костлявым пальцем на медвежонка.

Медвежонок, осоловев от еды и тепла, свернулся у его ног калачиком и мирно посапывал. Погладив мягкую шёрстку питомца, Давид ответил:

– Да нет. Не мой это зверёныш. Я его в берлоге нашёл, как только доберусь до Зори, отдам его в хорошие руки.

Давид врал. Врал отчиму, Шраму, этой женщине и, наконец, себе. Оторвав зверёныша от убитой матери, он твёрдо решил оставить его себе, чего бы это ни стоило. Жизнь герою представлялась чем–то не стабильным и капризным, в любой момент его судьба могла, оборвутся от когтей зверя, шальной пули или наконец–от удара обыкновенной дубиной. Так что загадывать наперёд он считал, по меньшей мере, дурацкой затеей. А почему бы и нет? Почему бы не оставить этого медвежонка себе? А дальше будет что будет…

– Не получится тебе его сплавить… – Будто прочитав его мысли, произнесла старуха.

– Это ещё почему? – Опешивши воскликнул герой.

Старуха улыбнулась беззубым ртом, и он понял, что она и вправду прочитала его мысли. Не в прямом смысле конечно, но что–то выдало его. Может быть выражение лица, или же напускная уверенность, которую он придавал своим словам. Немного помолчав, старуха ответила:

– Никогда не обманывай старых людей. Они прожили больше тебя и поэтому в разы тебя мудрее и опытнее. Как говаривал мой покойный муж: "То, что ты съел, я уже давно выср… гм". У моего народа бытует одно поверье, про одного удачливого охотника по прозвищу Ушкуй. Сказывают, что в незапамятные времена завёлся в этих местах бер людоед…

– Прости, что значит Бер?

– Бер по–нашему означает медведь. Так вот о чём это я? Ах да! Люди говаривали, что не зверь – это вовсе, а злой дух. Ведь сколько не ловили его и стреляли он вновь и вновь возвращался. А если уж посчитал, какого ни будь человека своей жертвой, то уже нечем ты ему не поможешь, из–под земли достанет. Страх и безумие поселилось в этих краях. Некоторые люди даже начали поклоняться злому духу медведя, принося ему кровавые жертвы, но и это не помогло. В одной бедной семье жили два брата Ушкуй и Душан. Отца у них не было, а едва исполнилось им по двенадцать, как мать пошла от голоду в лес по грибы, да и сгинула от медведя. Взял тогда Ушкуй отцово ружьё и охотничий нож, а Душан копьё и сеть и пошли они искать логово зверя. Пройдя много дней и ночей уже в край обессилев, братья всё–таки нашли зловонное логово. Когда зверь, почуяв человека, вышел из берлоги, братья увидели, насколько он свиреп и огромен. Набросил было Душан на него свою сеть, но зверь тут же её порвал. Тогда бросил Душан в него своё копьё, но оно лишь беспомощно завязло в жёсткой, будто броня шерсти. Тогда Ушкуй, разрядив все патроны в зверя, схватил нож и храбро бросился на него. Тяжёлая это была битва, и не сладко бы пришлось братьям, не подоспей к ним на помощь охотившиеся рядом добрые люди. Зверь пал, последний же удар нанёс Ушкуй. В берлоге оказались двое малых, и братья, посовещавшись, забрали их к себе в село, в доказательство своей удали и смелости.

Давид, будто заколдованный внимал этой легенде, настолько красноречиво и правдиво её рассказывала эта женщина. Тем временем она продолжала:

– Медвежата росли и матерели не по годам. Ушкуй к тому времени построил себе сруб на краю деревни, нашёл себе справную жену, нарожали детей и начал жить в своё удовольствие. Душан же напротив с головой ударился в охотничье ремесло, выслеживая и добывая шкуры самых опасных зверей, этим он сыскал себе немалую славу. И не было девушки, не желающей стать его невестой, вот только воспылал Душан огненной страстью к жене своего брата. Поселилось тогда в его душе тяжёлым камнем лютая злоба на брата. Жил в то время неподалёку некий колдун, уже и не вспомню его имя. Обходили хижину этого колдуна добрые люди пятой дорогой. Говаривали, будто с нечистой силой окаянный повязан, будто сам чёрт ему дрова колит, а домовой за водой к колодцу бегает. Начал Душан к нему по вечерам захаживать, да совет держать. Да вот только после каждого раза всё меньше в нём от человека оставалось, стал покрываться чёрной шерстью. Вместо одежды стал шкуру того самого медведя таскать, а глаза у него стали чёрные и нелюдимые как смоль. Хотел было Ушкуй брата образумить, да только не вышло у него ничего, вместо этого напал на него Душан, и чуть было не удушил. Вовремя мужички из села подсобили. Посовещались тогда селяне и выгнали прочь Душана из общины. И как бы не было больно и тоскливо Ушкую за брата, но нечего не мог он поделать. Прошло время, медвежата повырастали, и начал Ушкуй их с собой на охоту брать ведь только него они и слушались. Как однажды вернувшись домой он не нашёл в избе нежены не детей. Только стены были перемазаны кровью, но не тел не других следов Ушкуй не нашёл. Будто под землю они провалились. Поведали тогда соседи Ушкую про то, что заявился в их село страшный зверь, похожий не то на волка, не то на медведя. Что, мол, он то и украл его семью, под покровом ночи. Исследовав здешние места вдоль и поперёк, но не найдя и следа похитителя, Ушкуй от горя и безысходности подался с поклоном к колдуну. Колдун принял его радушно и поведал что похититель его семьи его родной брат, ставший тёмным духом. И что найти он его сможет, только если сам станет таким же. "Как же я стану духом? Ответь мне колдун я на всё готов ради семьи!" – Воскликнул охотник, и тогда колдун ответил ему: "Убей своих товарищей беров и съешь их ещё бьющиеся сердца, и я смогу превратить тебя в духа. Со слезами на глазах Ушкуй убил своих верных питомцев и, вырезав им сердца, съел их. Тогда колдун прочёл заклинание и Ушкуй превратился в огромного чёрного бера и в миг позабыл свою семью и детей.

– Не очень–то счастливый конец… – Поморщился герой.

– Что поделаешь! Народные предания они такие. Когда я была совсем маленькой моя мать пугала меня тем, что меня заберёт дух Ушкуя. Что служат колдуну два брата охотника, один в шкуре бера другой волка.

– А что с семьёй Ушкуя стало? Нашёл он своего брата? Семью свою вызволил?

– Да нет же я говорю, никто никого не вызволил. Колдун братьев обманул, и себе во служение навечно поставил. Хотя другие люди сказывают, что Душан и Ушкуй вовсе не служат колдуну. А наоборот рыщут по свету в поисках его чёрной как уголь души…

– Ну и что я должен ценного подчерпнуть для себя? Не зря же ты мне это всё размазывала?

Старушка почесала свою седую голову и ответила:

– А чёрт его знает! Когда начинала рассказывать, помнила, а сейчас и не вспомню. Мне–то уже девятый десяток пошёл. Голова совсем туго соображает… Погоди – погоди! Вспомнила. Так вот по преданию бера приручить можно, только если ты его родителя голыми руками уложишь. В другом случае он тебя за хозяина не примет. Ты вот первый на моей памяти у кого это получилось. Сколько помню, многие пытались, но потом махнули, слишком опасно, да и дурость всё это… На бера с голыми руками! Смех, да и только! Тебе он как достался?

– Я же говорю, нашёл берлогу, там вот этот… – Начал было герой, но наткнулся на пронзительный взгляд старухи, поправился. – Ух… была там медведица, я в неё всю обойму высадил, а ей хоть бы что. Тогда я её ножом и запорол. Но я там не один был, да и последний выстрел не мой. Так, что враки всё это. Он меня за хозяина посчитал, потому что больше некого. Попался он бы не мне, а отчиму, и парням из Зори мигом бы ему башку, свернули, а я пожалел. Вот он и почувствовал во мне хозяина.

С минуту сидели молча. На сей раз, герой понял, что отстрелялся, и старуха ему поверила, но то и дело ощущал её оценивающий взгляд у себя на шее.

– Ты в старых богов веришь? – Спросила старуха, указывая на висящее, на его шее ожерелье из грубо вырезанных деревянных идолов.

– Да нет, это один товарищ на прощание подарил. – Ответил Давид, проводя ладонью по деревянным мордам.

Немного поразмыслив, старуха ответила:

– А до меня слухи дошли, что, мол, идёт сюда старовер, да ещё с ручным медведем. Дай думаю напоследок на такое диво посмотрю.

– А почему напоследок? Вы крепко выглядите, для своих лет, сколько вам шестьдесят? Шестьдесят один!

Старуха хрипло рассмеялась и множество морщин на долю секунды разгладились. Но потом она снова вернулась в свой угрюмый вид и ответила:

– Нет, деточка мне уже восемьдесят девять… Как жизнь быстро пролетела! И опомниться не успела, как уже помирать надо… Ну, нечего здесь я уже всё увидела, может на том свете меня чем–нибудь удивят.

– А не рано вы умирать собрались? Вы вон какая крепкая и моложавая. Ещё меня переживёте.

– Не переживу, – мрачно ответила она, – ты думаешь я специально до тебя столько шла? У нас обычай такой, как только старый человек перестаёт приносить пользу, его отводят сюда и хоронят вместе с его родственниками…

– Но как же так!? – Воскликнул герой, недалеко сидящие охотники, побросали кости и вскочили на ноги.

– Да ты не переживай! – Примиряюще ответила бабушка. – Я их сама попросила. Ты даже не подозреваешь, что означает старость. Когда у тебя всё болит и не одно средство не может тебя помочь. Я не спала уже более пяти лет, а здесь захоронены все мои близкие. Мой сын и муж тоже лежат здесь. У меня на погосте больше родственников и любимых людей, чем в мире живых.

Давид смотрел в лицо этой престарелой женщины. Из её глаз потекли слёзы, и он понял, насколько она страдает. Страдает не физически. Её гложет более сильная и страшная боль.

– Да и поговорить вот так по душам мне бы иначе не позволили. – Прошептала она, стирая с лица слёзы. – У нас порядки такие, с чужаками мы ни словом не обмолвимся. Да и не бывает здесь чужаков. Вы первые кого сюда пустили и только потому, что приняли тебя за старовера.

– Значит старовер… – Задумчиво произнёс герой, теребя подарок рыбака. – Вы поклоняетесь какой–то статуе, я видел по пути сюда. Она стоит посреди площади и в её ногах сидела какая–то женщина.

Старуха недовольно поморщилась, но всё же, перейдя на шёпот ответила:

– Нам запрещено разговаривать об этом с чужаками… а хотя, чего мне терять? Эта женщина верховная жрица, а поклоняемся мы не статуе, а этому священному месту.

– В смысле?

– В военные годы здесь воевали наши предки, здесь они и полегли все, до единого защищая этот город и свою родину. Их сыновья, наши праотцы, поклялись следить за этим местом, сохраняя в целости их могилы. Мы хранили это место от мародёров и прочей нечисти все эти годы, почитая прах умерших и сохраняя покой в этих землях. А та статуя, которую ты видел олицетворение великого вождя, имя которого было забыто и стёрто саваном времени. Но мой народ верит, что однажды великий вождь воскреснет, и поведёт за собой наш народ к процветанию. Многие отважные воины уходили на поиски его гробницы, но каждый раз возвращались ни с чем. Отсюда и наша вера в то что вождь Жив! И он бессмертен!

– Как глупо, – не подумав брякнул герой, – то что вы не нашли его могилу ещё не значит, что он живой. А может, это все лишь выдумка и никакого вождя отродясь не было?

От ужаса женщина аж отшатнулась, быстро стрельнув взглядом на изгоев гневно зашептала:

– Я бы попридержала бы язык на твоём месте. Мне–то уже терять не чего, а тебе ведь ещё жить и жить.

Прикусив кончик языка, Давид надолго замолчал. Со стороны ступеней послышались шаги и вскоре по ним поднялись его трое друзей и проводник изгой. Все четверо выглядели злыми и угрюмыми. Вода струями стекала по их, промокшим насквозь, одеждам оставляя на полу большие лужи.

Давид участливо вскочил на ноги и помог снять с себя барахло отчиму. Рассевшись возле костра, мужчины без особых церемоний принялись за скудный обед. Ливень не утихал, а наоборот, судя по грому и молниям, сделался только сильнее.

– Ты уже себе и подружку нашёл. – Произнёс отчим, указывая на женщину.

– Это не подружка, – огрызнулся герой, – это… кстати, как вас зовут?

– Моё имя? Какая нелепость, зачем нам с вами знакомится, если уже вот–вот доведётся прощаться… Как только ливень закончится, меня уведут, и более мы с вами не увидимся.

– Вот и здорово! – Проворчал Шрам, набивая полный рот каши. – Слышь Саня у тебя есть ещё что–то пожрать, что–то я ни хрена не наелся.

Глава №14

Когда с котелком было покончено, Семёныч выудил из своего рюкзака ещё четыре банки, гречки с тушёнкой и расставил их около костерка, чтобы грелись. Дрова потихоньку прогорали, и Давид как самый младший занялся их добычей, попросту говоря, отламывая старые оконные рамы. Рамы, по–видимому, были из качественного дерева так как с трудом ломались, но зато ярко и тепло горели. Вдоволь навозившись и загнав пару заноз, герой вернулся обратно к костру. Сидящие поодаль изгои молчаливо передавали друг другу стакан с костями, охотники самозабвенно пережёвывали консервы.

Медвежонок окончательно осмелев развалился возле костра поочерёдно подставляя к огню то один, то другой бок. Старуха, улыбаясь, чесала за ухом зверёныша, и казалось–бы и думать забыла о свой скорой кончине. Все чего–то ждали. Но вот ливень начал понемногу стихать, всё меньше и меньше походя на стихийное бедствие.

Двое из изгоев поднялись на ноги и, подойдя к костру, молчаливо стали над старухой.

– Береги своего друга, – улыбаясь герою, сказала она, – мы в ответе за того, кого приручили.

      Не без помощи соплеменников она поднялась на ноги и зашаркала в сторону лестницы. Провожая эту троицу взглядом, герой заметил, как старуха обернулась к нему возле самых ступеней, и помахала на прощание рукой. Герой помахал в ответ, и хрупкий силуэт старушки скрылся з глаз. Ещё долго было слышно её шаркающую походку и тихое покашливание, но потом всё стихло.

– Они её убьют, – дрожащим голосом произнёс Давид, на что отчим только пожал плечами и ответил:

– Значит у них такие порядки. Не нами заведено, не нам это дело прекращать…

– Он прав малой, – заступился за друга Шрам, – мы здесь гости, так что давай не будем вмешиваться в их устои. Пускай сами со своими проблемами разбираются.

      Ливень окончательно стих, перейдя в мелкий зяблый дождик. Ветер перестал завывать в пустых коридорах зданий, вырывая с корнями гнилые деревья. Внезапно з грохотом от потолка откололся огромный кусок штукатурки, обнажив ржавые прутья арматуры и прогнивший от влаги уголок перекрытия. Поднялась едкая пыль.

– Пойдём отсюда, пока здесь всё не рухнуло, у меня и так от этой пыли нос не дышит. А тут ещё придавит железякой и поминай, как звали. – Недовольно проворчал Шрам, ковыряя сталактиты в носу.

Ко времени оживился оставшийся в меньшинстве проводник изгоев. Он подошёл к охотникам и взмахом руки приказал им собираться в дорогу. После недолгих сборов, герой запихал медвежонка назад в вещь мешок. Закинув сверху котелок (звонко ударив зверёныша по любопытной мордочке) и затушив прогоревшие угли мужским методом, двинулся за отчимом.

На удивление Давида проводник повёл их не тем путём, котором они сюда пришли, а повёл какими–то козьими тропами петляя между гор строительного мусора и стоящего под открытым небом металлолома. Среди этих кусков ржавчины герой угадывал марки некогда известных и дорогих автомобилей. В совсем раннем детстве его лучший на то время друг (имя которого он уже и не помним, так как жизнь сама собой отсеяла от Давида этого человека) спёр у своего бати игральные карты с полуголыми девушками и шикарными довоенными автомобилями.

Пропаже, конечно же, в скором времени обнаружилась. Вдоволь насмотревшись на иллюстрации, пацанята всё–таки получили своё заслуженное наказание. Самое примечательное в этой истории было то, что друг, который спёр эти карты, и принёс их Давиду, в следствии сбросил всю вину на него. Дескать, я не брал, это он меня заставил. В следствии, это послужило герою хорошим уроком, и впредь он был более осторожен в выборе друзей.

Впереди виделась небольшая ограда из обсыпавшегося от времени кирпича. Проводник повёл их вдоль ограды, обходя по широкой дуге высокую арку с распахнутыми настежь металлическими воротами. За аркой простилался ухоженного вида луг с множеством каменных памятников и деревянных крестов. Вся плошать была усеяна небольшими холмиками поросшими цветами и травой. И хотя всё здесь выглядело диким и запущенным, однако герой уловил некий след постоянного присутствия человека.

Неподалёку возле арки герой рассмотрел сгорбленный силуэт старушки. Рядом с ней во всю орудуя лопатами, рыли яму два изгоя. Свежевырытая могила бы почти готова, и только ели слышная молитва, доносящаяся с уст старушки, нарушала тишину погоста.

Дорога хитро запетляла дальше. Взобравшись на холм, он оглянулся назад и увидел, насколько огромным было кладбище. Оно тянулось на многие километры, пестря гранитовыми памятниками и установленными подле них лавочками. Повернувшись к охотникам, изгой произнёс, убого коверкая и ломая слова:

– Дальше сами пойдёте. Немного правей берите от развалин у нас там всё заминировано, а дальше вы дорогу знаете. Через лес, через плошать и вскоре будете у себя в селе.

– Ваши не тронут? – Поинтересовался Шрам.

Изгой обернулся к людям спиной и зашагал к кладбищу, напоследок бросив:

– Не тронут, на сей раз…

Необъяснимая тревога и чувство вины закралось в душу Давида. Напоследок обернувшись в сторону кладбища, он увидел, как двое изгоев помогли старушке опуститься в свежо вырытую могилу, и взялись за цевьё рыжий. Отвернувшись чтобы не видеть этого, герой заспешил за быстро удаляющимися товарищами.

Солнце показалось из–за хмурых туч, прогревая промокшую землю, и высушивая грязь своими лучами. Дышать стало легко, а жить хорошо. Путники всё дальше удалялись прочь от владений изгоев, когда до ушей Давида донёсся одинокий звук выстрела.

Добравшись до Зори без приключений, Давид готов был упасть от усталости прямо возле ворот. Ели переставляя ноги, они прошли по узкой улочке и расположились в избе Шрама.

Зоря представляла из себя небольшое село, обнесённое высоким частоколом из свежо срубленных сосен. Частокол был закреплён массивными распорками, а над крепко сколоченными воротами возвышались две смотровые вышки, укомплектованные прожекторами.

Первое впечатление, которое произвело на него это поселение, было негативным. Кучи коровьего навоза, раскиданные под частоколом. Кругом, царила грязь и сырость. Выглянувшее солнышко картину не исправило. Вонь от куч навоза стояла неописуемая, повсюду сновали огромные, громко жужжащие зелёные мухи. Ноги по щиколотку утопали в грязи.

      К ним навстречу, пытаясь преодолеть глубокую от грязи колею, двигалась дряхлая телега, запряжённая костлявой лошадью. Старенький мужичок погонял клячу выломанной хворостиной, та всякий раз трясла головой и делала вид, что вот–вот пойдёт в лихой галоп. За телегой шло небольшое стадо тощих коров. Бойкая девчушка лет шестнадцати принялась ругаться с погончиком из–за коровы. Та упорно преградила одну единственную узкую улочку и не поддавалась на крики и уговоры со стороны людей.

Избушка у Шрама была как две капли похожа на все остальные в селе. Видать Зоря построилась недавно, и жители не особо заморачивались по поводу красоты, делая основную ставку на крепость и надёжность. Избушка была сложена из толстых брёвен лиственницы, залепленных на стыках мхом и глинной. Деревянная крыша, украшенная незатейливым коньком, да маленькое окошко с надёжными ставнями вот, пожалуй, и всё.

Как оказалось, большинство жителей сейчас были заняты огородом, располагавшимся с другой стороны Зори. Всем в этой общине, от мала до велика приходилось вносить свой вклад в жизнь села. Малыши пасли скот. Коров, овец, имелась даже с десяток свиней. Старики плели, и вязали обувку, одежду. Вся молодёжь с утра и до ночи обрабатывала обширные угодья.

Также в зоре была особая каста охотников, которые выполняли не только обязанности добытчиков дичи, но парой выступали зашитой и опорой села. Старшим же среди охотников значился Радомир, а по–простому Радик. Этот пост ему довелось занять ещё в раннем юношестве, когда он в одиночку выследил нападающую на деревенский скот стаю диких собак, и умело расправился с ними. Уже много лет Шрам занимал эту должность, с каждым годом становясь всё более опытней и дальновидней. Односельчане уважали его, и не раз обращались к нему за помощью или просто за советом.

Лучи солнца проходили сквозь тусклое окошко избы. Герой скинул вещмешок и сразу же изнутри поскреблись. Выпустив медвежонка, Давид с разрешения Шрама плюхнулся на жёсткую деревянную лавочку, и тут же вырубился. Привёл его в чувство бодрящий пинок отчима.

– Чего развалился? Шуруй за водой! Мне что ли вёдра таскать?!

В избе царил полумрак, с дико пляшущими по стенам тенями. На столе стояла потрёпанного вида керосиновая лампа, скупо освещавшая сидящих, за столом Шрама и отчима. У небольшой криво сложенной печи хлопотала Мариам. Она приветливо улыбнулась Давиду и поставила на стол парующий котёл с кашей. Выругавшись про себя, герой поднялся с лавки и захватив с собой два стоящих у входа ведра вышел на улицу.

На удивление Семёныч дал ему проспать довольно долго, так как солнце давно уже зашло, а над головой изогнутым чёрным куполом нависало ночное небо. Ночь была тёмной, не луны не звёзд не было видно за заполонившими небо облаками.

– Куда идти то? – Запоздало спросил Давид как его кто–то подёргал за штанину.

Опустив взгляд вниз, герой увидел полуживое создание, от которого жутко штормило брагой и блевотой. Присмотревшись внимательнее, он различил в этом валявшемся на земле человеке немого охотника. Тот лишь выразительно промычав, указал грязным пальцем в сторону полей, и тут же вырубился.

Взяв указанный ему курс, Давид принялся петлять между домами отбиваясь от лающих на него мелких дворняг. Дворняги проводили его аж до края села. Здесь заканчивался частокол и небольшая тропинка, хитро петляя, уходила вниз к одиноко стоявшим ивам.

Подгоняемый неизвестной силой герой спускался всё ниже и ниже к ивам, набирая всё большие обороты. В конце – концов, он уже бежал не в силах остановиться, смешно размахивая вёдрами. Скользкая после дождя глина предательски осыпалась под ногами, и он с разбегу влетел в низкорослый кустарник, больно ударившись головой об ствол дерева.

Громко чертыхнувшись, Давид потёр ссадину на лбу, благо вёдра уцелели. В паре метров от него, журчал, пробиваясь сквозь толщь земли родник. Ивы печально склонили свои ветви на образовавшимся небольшим бассейном.

Поставив вёдра набираться, он огляделся. За родником тянулись огромные нетронутые человеком просторы. Земли, которые обрабатывали жители Зори, казались лишь жалким кусочком земли. Вдалеке виднелась чёрная полоска леса с выступающими развалинами многоэтажек.

Услышав шаги, Давид обернулся. По тропинке спускалась женская фигура, направляющаяся к роднику. Попавши в ту же ловушку, что и герой, она всё больше набирала скорости на спуске. Расставив руки, Давид поймал в свои объятия Мариам.

– Я вас искала… – Запыхавшись, сказала она. – Может вам помощь пригодиться…

– Да ладно я сам, – улыбаясь и выпуская её из своих объятий ответил герой, – всего–то делов, два ведра донести!

Внезапно Мариам прильнула к нему всем телом, и найдя его губы своими страстно поцеловала. Герой почувствовал сквозь одежду как горячо и упруго её молодое тело. Её маленькие груди коснулись его груди острыми кончиками, вызывая в нём желание. Её язык раздвинул его зубы и приятно заскользил внутрь. Сделав над собой усилие, герой отстранил её.

– Что–то не так? – Спросила Мариам, заглядывая в его лицо.

– Все не так…

– Если ты боишься, то знай, что я не больна. У меня было всего один мужчина…

– Да не в этом дело…

– А в чём же тогда?

– Да не знаю я! – Рыкнул он, больше злясь на себя чем на неё, ответил герой и отстранился ещё дальше. – Не правильно всё это! Понимаешь? Не правильно! Не могу я так, ты уж прости…

Мариам подошла к нему и, положив ладони на плечи спросила:

– Ты до сих пор любишь её?

– Люблю…

– Но она же мертва! А я вот здесь! Рядом с тобой! Мы же ведь с тобой так похожи… Я потеряла родных, и ты одинок…

– Прости Мариам. – Произнёс герой, уходя вверх по тропинке с полными вёдрами. – Значит не так уж мы с тобой и похожи.

Он уходил вверх, чувствуя взгляд на своей спине, внезапно ему в след послышался её голос:

– Я буду ждать тебя! И приму тебя любым…

Давид вошёл в избу и поставил вёдра у печки. Пьяного охотника у входной двери уже не было, а за столом всё так же, не меняя поз, сидели отчим и Шрам. Запуская ложки в парящий котелок с кашей, они лишь бросили косой взгляд на Давида.

– Я тут воды принёс! Кто–то воды требовал! – Съязвил герой и плюхнулся на лавку.

– Не дала? – Повседневным тоном произнёс Семёныч. – Поди пойми какие у этих баб тараканы в голове! Любовь приходит и уходит, а жратоньки хочется всегда.

      Герой не стал с ним спорить, а лишь молча уселся рядом за стол и, взяв в руки деревянную ложку, принялся набивать свой изголодавшийся желудок. Из–под лавки выползло, что–то мохнатое и покрытое паутиной. Медвежонок прижался к ноге хозяина и принялся клянчить еду.

Быстро насытившись мужчины побросали ложки и опустив остатки каши довольно щурившемуся медвежонку, принялись обсуждать планы на будущее.

– Много времени мы потеряли. Покуда до Южного доберёмся, покуда назад… нет, не поспеем надо что–то выдумывать. – Размышлял вслух отчим. – Радик ты если что, людьми подсобишь?

– Людьми? – Задумчиво переспросил Шрам. – Нет людей не дам, не надо их сюда вписывать. Но сам, когда надо подсоблю, ты только свистни.

Семёныч кивнул в знак согласия и обратился к пасынку:

– Ты пойдёшь в Южный. Твоя задача объяснить Ярлу, что к чему, он мужик башковитый, глядишь и скумекает нам в помощь пару ребят выслать.

– А ты?

– А я к казакам подамся. За атаманом должок старинный передо мною числится, так что попробую на этом сыграть.

Радик поднялся из–за стола, набрал с ведра воды в попалённый ковшик и поставил закипать на печь. Рассыпая по трём металлическим кружкам странного вида, молотую траву спросил отчима:

– Ты и вправду думаешь, что он решится в открытую выступить против остаповцов? Война начнётся, а она сейчас казакам не на руку. Они и так слишком много людей под шахтой потеряли.

– Да, знаю я! Я тебе кто, пацан сопливый? В открытую, конечно, он не пойдёт, но пяток бойцов дать должен. По крайней мере, я на это надеюсь… Плюс ты, да я. Вот уже и маленькая армия. Да ты же сам знаешь, казаки ребята серьёзные не черта этим нацистским молокососам. С недельку продержимся, а там и Давид помощь приведёт.

      Вода в ковшике закипала. Шрам достал из своего рюкзака небольшой размером с монету чёрный плотный кружок и кинул в ковшик. С пару секунд вода покрылась слоем пены, но вскоре стала кристально чистой. Следя за этой процедурой, Семёныч спросил у Шрама:

– Много у тебя ещё фильтров осталось?

– Да нет, – отмахнулся Радик, – остатки роскоши. Они сейчас ценятся на вес золота. Я, когда помоложе был без них обходился. Прокипятишь воду и пьёшь, как ни в чём не бывало. А теперь видать старость подходит, то почки болят то печень…

– Печень болеть не может, – заметил Давид, – у неё нервных окончаний нет.

– Доживёшь до моих лет, срать стоя будешь. – Проворчал Шрам, разливая кипяток по чашкам. Слышь, Санёк, а ты не боишься Южных с казаками лбами столкнуть? Я слыхал, что Ярл с атаманом в соре…

Семёныч старательно подув и слегка отхлебнув варева ответил:

– Так–то Ярл и атаман… пацаны–то их тут причём? Да и терять нам больше не чего…

– Кроме голов… Мужики, может, бахнем? – Вопрошающе уставился Радик на своих гостей.

– А есть чего?

– А как же!

Радик встал из–за стола, подошёл к небольшой тумбе, стоявшей в голове ложа. В тумбе стояло множество бутыльков и банок с плавающими внутри растениями. Просунул руку за стену, и извлёк оттуда стеклянный пузырь с прозрачной жидкостью.

– Ты не подумай, от себя прячу иной раз так, и тянет напиться. Это мне один знакомый торгаш продаёт. Он где–то машину, перевёрнутую нашёл, а в ней медикаменты. Видать к фашистам ехала.

– Да не доехала. – Мрачно закончил отчим.

– Говорит, что крыша на кабине оторвана от водителя, только сапог остался, весь салон перепачканный. Так он говорит, схватил, что первое под руку попалось, ящик какой–то и ну деру оттуда. А в ящике спирт медицинский. Он мне спирт, а я его, если что подлатаю.

Разливши содержимое пузырька в две кружки. Обернувшись к двери, Давид увидел подпирающего дверной косяк немого охотника. По–видимому, звук стеклянной тары и запах спирта, привели его в избу Шрама, будто мотылька на свет.

– Вам не предлагаю, – обратился Шрам к герою и немому, на что последний лишь разочарованно промычал, – я сказал, будет тебе и так, месяц не просыхаешь…

– Живут же сволочи! – Подытожил Семёныч, залпом проглотив чашку. – Ты только подумай, откуда у них такое снабжение? Консервы, спирт, медикаменты, форма, патроны… шутка ли одеть, обуть и прокормить целую армию?! Ой, неспроста всё это. Хлебнём мы ещё горя, ой хлебнём…

– Хрен его знает Санёк… – Пожал плечами Радик. – Давай сюда карту надо малому маршрут растолковать.

Предчувствуя пинок отчима, герой сел с закрытыми глазами на жёсткую лавку. До полуночи мужики сидели за столом, обучая Давида пользоваться картой, и громко совещаясь, прокладывали ему путь. Улеглись спать под утро. Всё оставшееся время герой ворочался на жёсткой лавке от мучавших его кошмаров. Снилась ему какая–то жуткая небылица, которую он тут же забыл, поймавши мягким местом нагло торчащую шляпку от гвоздя.

– Ты смотри, сам поднялся! А я уже хотел тебя будить. Вот что значит режим и физические нагрузки! – Послышался голос отчима из темноты.

Шрам уже вовсю хлопотал у печи, готовя завтрак. Герой, осмотрев свои неказистые пожитки горестно вздохнул. Медвежонок вовсю дрых под лавкой, в основном он только тем и занимался, что жрал и спал, везунчик…

– Радик. – Позвал, Давид.

– Чего?

– У тебя патронов на РПК нет? Я всё в берлоге израсходовал…

– Патрон 7.62?

– Нет, в этом 5.45.

– Извини брат, ничем помочь не могу. Тут в деревне с огнестрелом напряг, каждый патрон на вес золота. Да и нет у меня такого калибра.

Дверь распахнулась, вгоняя внутрь свежий утрешний воздух, в избу вошёл немой охотник. Одет он был по–прежнему в звериную шкуру, разве что в руках теперь держал не дубину, а осмолённое на огне для крепости толстенное копьё. Его широкий, самодельный пояс оттопыривала торчащая рукоятка внушительного тесака.

– Фёдор с тобой пойдёт. – Поставил перед фактом Семёныч пасынка. – Вдвоём безопаснее.

– Его Фёдором зовут? – Только и нашёлся, что спросить герой.

– Ты не смотри что он нем, из него следопыт первоклассный, да и места он здешние знает, как своих пять пальцев. – Встрял в разговор Радик.

– Если он такой хороший следопыт тогда почему отдаёшь? Сам же говорил, что у тебя здесь всё посчитано и на вес золота.

– Потому что сопьётся он здесь. – Поморщившись, ответил Шрам. – Он мужик хороший, но очень до спиртного падкий. Да и сам он вызвался с тобой идти. Дескать, ты ему жизнь спас, и он теперь перед тобой в долгу.

За завтраком Радик о чём–то вспомнил и вышел на улицу. Вернувшись, он принёс с собой небольшую штыковую лопату, на маленьком держаке. Отломав ладонью, куски грязи он протянул её герою со словами:

– Держи вот, хорошая вещица. Мне верой и правдой служила, глядишь, и тебе послужит. А так ведь что за воин без сапёрки?

Давид непонимающе принял подарок и покосился на отчима, но тот лишь одобряюще кивнул и молвил:

– Бери вещица убойная. Наточишь, будет лучше любого оружия ближнего боя. Пользоваться только надо её грамотно, но ничего всё с опытом приходит. Да и сталь качественная, всё–таки раньше на совесть делали.

– Да вот ещё, – продолжил Шрам протягивая Давиду маленький мешочек, заполненный на половину, – фильтры возьми, в Ровном на патроны выменяешь. Пару сотен должны дать, ты смотри, только не продешеви! В здешних местах фильтры для воды на вес золота.

Выйдя на улицу, герой обнаружил, что жители деревни были уже на ногах. Похоже, здесь и взаправду, все вставали очень рано, ведь на улице до сих пор царили сумерки. Солнце начинало прощупывать остывшую за ночь землю, робкими, первыми лучами. Жители деревни спешили по своим делам. Кто–то гнал скот на выпас, мужики и бабы шли в сторону полей, вооружившись лопатами и мотыгами.

Все без исключения жители с любопытством, но без страха разглядывали торчащую из–за плеч героя мордочку медвежонка. Маленький гадёныш в конец обнаглел, и более не желал тихо сидеть на дне вещмешка. Предпочитая высовывать маленькую голову из не зашнурованного отверстия, он оглядывался с любопытством по сторонам из–за плеч Давида.

По пути к воротам герою повстречалась Мариам. Она подошла к нему, держа в руках небольшой свёрток из белой ткани, и протянула ему со словами:

– Возьми это я тебе в дорогу спекла.

Приподняв краешек ткани, герой увидел буханку мягкого свежеиспечённого хлеба.

– Ого, спасибо тебе большое! Не ожидал… – Только и нашёл, что ответить Давид.

Мариам протянула руку и погладила по морде медвежонка, тот ответил ей взаимностью лизнув её маленькую ладошку красным шершавым языком.

– Придумал, как назвать то? – Спросила она.

– А хрен его знает… – почесал затылок герой, – может проглот или дармоед… В общем, что–то в этом роде.

– Назови его Мишей, ему это имя подходит.

– Ну, пускай будет Мишей! Хотя мне кажется, что ему бы больше подошёл одним из мною предложенных вариантов.

Внезапно Мариам куда–то заторопилась и, прикрыв лицо ладонями, отвернулась от него и ушла.

– Что дела амурные… – толкнув локтем пасынка, произнёс Семёныч. Всё это время он стоял в нескольких десятках метров и о чём–то спорил с Шрамом. – Ты этих баб никогда в серьёз не воспринимай. Сейчас одно говорит, завтра другое… сами не знают, чего хотят.

Дойдя до ворот, отчим и пасынок напоследок обнялись.

– Береги там себя! – Не унимался Семёныч. – В неприятности никакие не лезь! А то я тебя знаю, везде приключений на свой зад найдёшь! И таблетки принимать не забывай! И ноги в тепле держи! Всё сынок бывай! Даст Бог – свидимся.

В горле у Давида предательски защипало, на глазах навернулись слёзы. Семёныч похоже испытывал сейчас те же чувства, поэтому быстро отвернулся и зашагал прочь в нужном направлении. Пару минут он, Шрам и Фёдор молча наблюдали за удаляющимся силуэтом отчима, пока тот вовсе не растаял среди зелени леса. Шрам протянул ладонь Давиду, и после крепкого рукопожатия зашагал в сторону деревни по своим делам.

Герой оглядел своего нового компаньона, поправил спадающую с плеча лямку вещмешка. Поудобней примостил болтающийся на спине РПК и, перекрестившись, отправился в путь.

Глава №15

      Фёдор вёл его узкими лесными тропами, огибая болотца и предательские ямы. Они строго придерживались курса, но Давид прекрасно осознавал, как туго бы ему пришлось, пустись бы он в путь без опытного проводника. Здешние места были суровы и коварны. Всё время, намереваясь загнать незадачливого путника в одну из своих ловушек, или же, наконец, травмировать повсюду торчащими кривыми ветвями.

Путники пробирались через лес медленно. Частенько Фёдор останавливался и принюхивался, а то и падал ухом на землю, внимательно прислушиваясь. В такие моменты Давид старался не мешать ему, и лишь замирал, будто сонная муха, боясь шевельнуться. То и дело попадались какие–то следы, от мала до велика.

Федя начал было пытаться растолковывать герою, жестикулирую руками и строя жуткие гримасы. Но как он ни старался Давид, так и не смог понять, что тот хочет сказать ему. И вскоре охотник разочарованно махнул рукой, оставив эту затею.

Тропинка меж деревьев петляла словно пьяная. Интересно кто её здесь протоптал? Кто–кто?! Вездесущие челноки и торгаши. Кто ещё кроме них мог здесь ходить? Не зверье же её вытоптало…

Шрам всё–таки догнал его и проводил пару километров. Поведал Давиду немало полезной информации по ориентированию на местности. Показал, как ориентироваться по солнцу, вычислять по нему время до заката.

С деревни его провожали несколько десятков пар любопытных глаз. Но никто так и не заговорил с чужаком, у всех было и без него много своих забот. Вон крыша совсем прохудилась, надо бы залатать да нечем. Сосед сволочь в край обозрел надо бы ему морду начистить. Плохой человек этот сосед, хотя жена у него баба красивая. Не то, что своя кикимора. А тут ещё чужак объявился. Дел и без него хватает. Ушёл, и слава богу! Хлопот с этими чужаками…

Разного рода мысли одолевали его. В основном о том, как же прекрасно было жить в Юпитере. Особенно когда тебя окружают полуметровые стены, а не полусгнившие поваленные стволы деревьев… Давид боялся быть застигнутым врасплох, поэтому прислушивался к каждому звуку, хрусту веток под ногами.

Солнце понемногу занимало своё законное место на небе, начиная помаленьку припекать землю. Даже сквозь густые ветви раскидистых деревьев, солнечные лучи испаряли из почвы влагу, превращая лес в одну большую баню. Пот струился горячими ручьями по его спине и ниже, доводя его до безумия. Фёдор же напротив чувствовал себя здесь в своей среде, не ощущая по–видимому никакого дискомфорта. Медвежонок по кличке Миша мирно посапывал за спиной.

– Тишина какая! Хоть бы одна птичка, что нить прочирикала. – Пробурчал герой себе под нос.

Его размышления прервал истошный женский крик. Крик раздался по лесу эхом:

– Не трожь меня, тварь!

Ноги сами понесли Давида, ветки больно хлестали по лицу. Он бежал изо всех сил. За ним наступая на пятки, пыхтел Фёдор. Вскоре он услышал отчаянный крик женщины совсем близко.

– Господи! Помогите! Кто–нибудь!

Давид бежал, перепрыгивая через звериные норы. Перепрыгивал через заваленные стволы деревьев. Впереди встал стеной колючий куст, иглы которого были хищно изогнуты наподобие клыков. Кричали совсем рядом, за этим кустом. С обеих сторон начинался глубокий овраг, вырытый не то дождевой водой, не то какой–то не малой зверушкой.

Время обегать куст не было, и Давид принял решение. Он выставил на вытянутые руки перед собой зажатый в руках пулемёт и двинулся на пролом. Иглы впивались в его тело, причиняя ему жуткую боль. Он понимал, что возврата нет, и продолжал продвигаться вперёд, ломая колючий кустарник. Одна из веток спрыснула от приклада, и проделала на его лице глубокую царапину, чуть не лишив его глаза.

Он с треском проломился сквозь колючий куст. Лицо было жутко поцарапано. Царапина тянулась от левого глаза до самого уха, по щеке стекали бардовые капли сукровицы. Следом за ним выбежал охотник, из–за мелких царапин более похожий на выходца из ада.

На земле прислонившись спиной к дереву полулежало, обезглавленное мужское тело. Кровь толчками выплёскивалась из некогда могучего молодого туловища. Рядом лежало ещё одно тело, только женское… Живот женщины был разорван, сизые внутренности, пузырясь, медленно вылезали наружу. Возле женщины сидела тварь, которую Давид боялся даже себе представить. Огромными, похожими на кинжалы клыками, опершись шерстяной лапой в лицо своей жертве, короткими рывками, отрывало ей грудь.

Тварь была отвратительна, от неё шёл мерзкий запах гнилой плоти. Походила она скорей на огромную с лысой в пупырышках шкурой гадкую крысу. Вот только морда у неё была собачья. Квадратная челюсть и огромный широкий лоб. На месте где герой ожидал увидеть глаза, зияли две крохотные впадины, служившие ей ноздрями, тварь была абсолютно слепа. Возможно, дальним её предком было какое–нибудь млекопитающее, но сейчас она более походи на оживший ночной кошмар. Длинный полинявший хвост был необыкновенно массивен и мускулист, к тому же заканчивался блестящим металлическим цветом, острым жалом. Массу слепец имел не большую, но тело было перевито толстыми как канаты жилами.

Над головой что–то пронзительно вжикнуло, это был жалообразный хвост. Подогретые адреналином рефлексы в очередной раз сослужили ему хорошую службу. Уклоняясь от хвоста, он упал на землю и тут же откатился в сторону. Через долю секунды в это самое место ударило жало. Тварь отпрыгнула на пару шагов и принялась обходить героя с боку. Фёдор на мгновение пропал из поля зрения. Его копьё с силой ударило в бок мутанта отбросив того на пару шагов назад. Воспользовавшись моментом, Давид вскочил на ноги и ринулся на врага с сапёркой в руках.

Слепец, осознав свою беспомощность перед двумя мужчинами, вскочил на лапы и, таща за собой длинный конец копья, прихрамывая, понёсся прочь, но не тут–то было. Давид, поднявшись на ноги и вложивши силу в бросок, метнул сапёрку в неприятеля. Лопатка сделала изящный поворот и с хрустом врубилась в таз твари, погружаясь в мягкую плоть, с треском разрывая ткани и ломая хрящи.

Мутант пронзительно взревел, и завалился на бок, поднимая в воздух кучи земли и листьев. Бежать он уже не мог и лишь судорожно тащил своё искалеченное тело, прочь от добычи, которая неожиданно стала так опасна. Фёдор пулей метнулся к туше зверя, на бегу доставая из–за пояса здоровенный охотничий тесак. Через мгновение тварь захрипела, и герой увидел, как тесак мастерски отделяет её голову от тела.

Фёдор победно поднял над головой свой трофей, и радостно промычал герою. Давид махнул ему рукой и направился к пострадавшим людям. Проходя мимо трухлявого пня, его взгляд зацепился за вывернутый вверх толстый, как сытый змей корень. Обойдя вокруг, герой увидел разрытый среди корней широкий туннель, ведущий неведомо куда.

«Эти люди угодили прямо в логово этой твари, не удивительно, что они не смогли дать достойный отпор. Они просто–на просто так и не поняли, кто или что их убило.»

Он не знал причины своего беспокойства, ведь женщина, получившая такие смертельные раны, была явно мертва. Но, ведь, без всякого сомнения, именно она звала на помощь каких–то жалких пяток минут назад.

Давид подошёл к телу, и положив два пальца на шею убитой, принялся нащупывать пульс. Она простонала и медленно подняла веки. Умоляющий взгляд её голубых глаз заставил передёрнуться Давида. Словно тысячи ножей вонзились в его сердце, тяжёлый ком подкатывал к горлу. Так они смотрели в глаза друг другу. Он присел на колено и заключил ею холодную руку в свои ладони.

– Ровное… Я вас умаляю… – Из последних сил прошептала женщина.

Веки опустились, её лицо вмиг превратилось в предсмертную гримасу. Давид закрыл покойнице веки и с тяжёлым сердцем поднялся на ноги. Конечно, это бесчеловечно оставлять её тело на поедание местным хищникам, но не тащить же её на себе до самого Ровного? Хотя бы это и было её последнее желание, но это ведь чистое безумие.

– Найду её родственников в Ровном и передам плохую весть, а там дальше пусть сами шевелятся… Снаряжают караван за её телом, и телом мужа, или кто он ей? Так–то будет лучше… – утешал себя герой.

Над головой послышался шорох, и массивная ветка упала прямо по голове. Потирая затылок, герой посмотрел вверх и среди листвы и веток, различил маленькое детское лицо. Девочка сидела на ветке, прячась от него за толстым стволом. От неожиданности Давид потерял дар речи, но вскоре взял себя в руки и обратился к ней:

– Спускайся, я тебя не обижу… я и этот бородатый дядя… мы хорошие.

Девочка выглянула из–за ствола и внимательно посмотрела на героя. Её ручка с гранатой воинственно приподнялась вверх. Дальше всё пронеслось перед глазами героя, будто в замедленной сьёмке. Мелкая рывком выдернула чеку и бросила в него гранату. Не отдавая себе отчёта, в своих поступках Давид перехватил на лету снаряд, и размашисто метнул его как можно дальше, тут же упав на землю, ногами к взрыву заткнув уши ладонями.

Дорога была вытоптана тысячами ног челноков, по обе стороны деревья тянули ветки к палящему не по апрельский солнцу. Ровное Давид заметил из далека, по бокам дороги были вбиты в землю указатели.

Рядом с героем шагал довольный собой Фёдор. Распотрошив тушу зверя, он вырезал самые лакомые куски свежатины, не забыв и про трофей в виде головы, и жала. Впереди подгоняемая немым шла Девочка, которую охотник снял с дерева без её согласия.

Сам герой не хотел с ней связываться, после той истории с гранатой. И твёрдо решил для себя оставить её в лесу саму на себя, но тут вмешался Фёдор. Промычав что–то не членораздельное, он по–обезьяньи вскарабкался на дерево и отодрал от него девочку чуть ли не с корой. Так они и пошли дальше, двое мужчин медвежонок и маленькая, перепачканная как чертёнок девочка.

На вид ей было не больше десяти, и от глаз героя не скрылся тот факт, что она прихрамывает на правую ногу. Проявив заботу к ней, Фёдор хотел было осмотреть ногу, но мелка чуть было не откусила ему пол пальца. После этого её оставили в покое. Всю дорогу промолчавшая, мелкая только шарахалась от попыток Феди её разговорить, и смотрела на него большими блюдцами перепуганных глаз.

Лагерь был огорожен не частоколом как Зоря, а настоящей каменной стеной. По периметру стены была растянута колючая проволока. Два ствола пулемётов ПКМ грозно смотрели на каждого вновь прибывшего, заходящего через ворота в торговый квартал. Ещё до войны на месте Ровного была военная танковая часть, номер которой был огромными буквами на воротах (3027). Но за пару лет до начала конфликтов часть расформировали, все оборудование было вывезено, о былой мощи державы напоминали лишь БТР со снятым двигателем и небольшое бомбоубежище, в котором и проживало большее количество жителей.

Каждый пятый день недели под руководством головы Ровного проводилась массовая уборка территории, но первая роль была отведена в расчистке пространства вокруг селения. Все деревья в радиусе двухстах метров были вырублены, а пни выкорчеваны. С кустами также велась яростная борьба. С четырёх сторон лагеря были выстроены смотровые площадки. Дозорные вооружённые снайперскими винтовками старого, но убойного образца, посменно несли службу круглые сутки. Так что подкрасться незаметным к селу было невозможно.

Вот и теперь Давида конечно уже заметили. И он своим нутром чувствовал наведённый на него прицел ПКМа. До ворот оставалось меньше пятидесяти метров, когда одна створка с жутким скрипом приоткрылась и к нему на встречу вышли трое. Троица приближалась быстрым шагом. Для себя он выделил лидера группы. Конечно, другие двое мужиков выглядели не менее угрожающе, в кевларовых бронежилетах с Ак74 в руках. Хорошее вооружение для такой глуши, интересно, откуда они такими стволами разжились?

С минуту стояли молча, мужики с интересом рассматривали пришельцев. По девочке лишь скользнули взглядом. Особое внимание привлёк к себе Фёдор, с висящими на боку трофеями. Молчание нарушил густой бас того, кого Давид выделил лидером троицы. Роста он был на голову выше напарников, в массивных как валуны плечах и жилистых руках просматривалась недюжинная сила, а за нарочно неуклюжей походкой угадывалась звериная ловкость…

– Мы рабами не торгуем. В Ровном работорговля запрещена по указу мэра. Идите–ка ребятки по добру по здорову, пока мои ребята вам ноги не повыламывали.

Герой непонимающе уставился на громилу, но вскоре до него дошло, в чём дело. Вытянув руки вперёд в примиряющем жесте ответил:

– Нам не нужны неприятности, мы не работорговцы. Форма досталась мне по случайности, а эту девочку мы нашли в лесу неподалёку.

Громила подозрительно посмотрел на героя, будто пытаясь по лицу понять, врёт он или нет. За его спиной в ожидании переминались с ноги на ногу два удалых парня, только и ждущие команды фас от своего командира.

– Тогда что забыли в нашем городе? По какому делу?

– Патронами да харчами нам бы разжиться. Платить есть чем, мы люди честные… – ответил герой, показывая на ладони несколько водяных фильтров.

Нехотя стражники отступили в сторону, но ещё долго командир смотрел им в след, будто раздумывая, действительно они честные люди, как распинается это фрукт, или же обычное жульё.

В нос ударил запах навоза и нечистот, похоже, как и в Зоре, здесь вовсю процветало сельское хозяйство. Впереди тянулась широкая площадь, служившая, когда–то плацом, а сейчас выполнявшая роль рынка.

Четыре небольших лотка с захудалыми барыгами, вот и всё что могло предложить Ровное. Сидящий около ворот потрёпанного вида нищий протянул ему с мольбой руку. Пожертвовав бедолаге банку рыбной консервы, герой начал расспрашивать нищего о городе и жителях и тот в благодарность ввёл его в курс дела.

Из развлечений присутствовал знаменитый на всю округу кабак. Почему знаменитый? Да потому что он единственный на многие километры вокруг. Сюда стекались разные подозрительные личности (среди которых были и не безызвестны в определённых кругах) перекусить, выпить, да и просто поболтать. Так же в Бермудах (так назывался кабак) можно было наткнутся на стоящую информацию, если конечно очистить её от прочей чепухи и пьяной чуши. Кабак располагался прямо напротив ворот, за лотками.

За кабаком начинались трущобы. Выстроенные из досок и покрытые мешками они были домом для прибившихся бездомных. Здесь обитали не только бродяги, но и целые семьи, оставшаяся без крыши над головой, из–за бандитов или прочих бедствий. Слева от трущоб, особняком возвышались пара уцелевших зданий и длинные бараки военных. Одно из трёхэтажных зданий было выделено под жильё для "коренных" жителей Ровного, другое же было штабом, тюрьмой, и санчастью одновременно.

К слову сказать, коренные жители чувствовали себя в Ровном намного уверенней, так как имели особые привилегии перед теми, кто обитал в трущобах. Грязную и тяжёлую работу они не выполняли, возлагая эту ношу на "гастролёров" (так они между собой называли не местных), пожизненно сидели на насиженных местах, докторов, поваров, и кладовщиков. Когда подходило время ухода на покой, рабочие места занимали дети и внуки. Пройдя сквозь пару поколений, эта традиция настолько угнездилась, что практически все коренные были друг другу близкими и дальними родственниками, сохраняя за собой право на правление города, на правах сильного и крепкого клана.

Даже в стражу старались набирать из дальних сёл и не более двух человек с одного села, чтобы не смогли сплотиться. Стоит ли говорить, что никакой перспективы для роста в этом обществе у гастролёров не было. Они выполняли всю грязную роботу в городе, получали свою пайку и кров над головой и более не на что не могли надеяться.

Посреди площади каменный колодец, с намотанной на прут цепью и прикреплённым металлическим ведром. Фёдор скинул ведро вниз и цепь со скрипом начала разматываться. Подняв при помощи ворота полное ведро воды, охотник умылся, громко отфыркиваясь и растирая лицо едва влажными руками. Девочка стояла около Фёдора и с любопытством оглядывалась.

Давид подошёл к одной из палаток, за прилавком которой сидел скучающего вида лысеющий толстяк. Увидев покупателя, жирдяй вскочил на ноги и затараторил почти детским неприятным тенором:

– Подходите дорогие гости! У меня как в Турции всё есть!

Давид с отвращением разглядывал этого низенького дородного мужика. Ещё и сорока нет, а огромное пузо отвратительно переваливается через пояс. А бока и задница настолько огромны, что со спины можно принять за толстую старуху.

– Ты в Турции бывал? – Повернув голову к Фёдору, спросил герой. На что тот отрицательно замотал головой. Развернувшись спиной к толстяку, герой зашагал в сторону следующей палатки.

– Постойте! Уважаемые! Как же так? – Завопил вслед толстяк.

– Чего? – Спросил Давид.

– У меня же ведь самый богатый ассортимент, от патронов до спирта! Подходи, сторгуемся, для таких знатных гостей сделаю скидку!

– Не пойдёт…

– Как не пойдёт?! Почему?

– А на какой хрен нам Турция?

В следующей палатке располагался, сухой прожжённый солнцем и выпивкой, длинный усатый мужик. Закинув ноги на стол, на котором были разложены пара пистолетов и коробки с патронами, он, нахлобучив соломенную шляпу на глаза мирно похрапывал. Но как только троица приблизилась к его лотку, оглядел покупателей мутным взором и не приветливо спросил:

– Чего надо?

Давид взвалил на прилавок РПК и ответил, стараясь смотреть прямо в глаза:

– Патроны для этой железяки, и консервы....

Мужик поднялся на ноги, и взял в руки пулемёт, вертя его в руках и внимательно осматривая. Соломенная шляпа спала с головы, обнажив гладко выстриженную голову с длинным как хвост кобылы чубом. Что больше всего привлекло внимание героя так это огромная золотая серьга, в ухе торговца.

– Дорого стоить будет… – Произнёс торговец, положив пулемёт на стол и водрузив рядом свои внушительные кулаки.

– Платить есть чем. – Ответил герой и высыпал на прилавок водяные фильтры.

Начался яростный торг. Торговец вовсю сыпал проклятьями и бил себя кулаком в грудь, доказывая свою правоту, но вскоре сдался. За два фильтра удалось выторговать шестисот патронов для пулемёта, недельный запас консервов и пару вместительных крепких рюкзаков. Договорились на вечер. Торговец ссылался на большой объём заказа и пообещал вечером самолично вручить герою всё вышесказанное. Было и одно «но». Торгаш потребовал оплату вперёд, и герой скрепя сердцем согласился. Довольный собой торговец засобирался, но в последний момент заметил, как за плечами Давида что–то двигается. Миша, вдоволь выспавшись, вылез из вещмешка наполовину и теперь смотрел на проходящих мимо людей сонными глазами.

– Твоя зверушка? – Спросил торговец с ноткой уважения в голосе.

– Моя.

– Сколько хочешь?

– Он не продаётся.

– Милостивый господин! – Послышался за спиной слащавый голос толстяка. – Я готов приобрести у вас эту дивную зверушку по очень высокой цене!

– Иди к чёрту Мухомор! – Озлоблено заорал усатый. – Это мой клиент, поищи себе другого!

– Не твоё дело Кожухарь! – Запищал в ответ толстяк. – Это бизнес! Господин я дам в два, нет в три раза больше, чем предложит эта шляпа с усами!

– Ах ты бурдюк с салом! Да я тебя!

Разразилась матерная словесная баталия, но не одна из сторон так и не спешила преступать к активным действиям. Стоящие в этот момент рядом люди не обращали никакого внимания на беснующихся торговцев. Похоже, такие перепалки были здесь совершенно обыденным делом.

– Пойдём отсюда Федя, – прошептал на ухо охотнику герой, – пока нам не досталось.

Они зашагали в сторону кабака. Всю дорогу за их спинами слышались трёхэтажные маты. Похоже, торговцы уже позабыли про них и предмет торга, и попросту начали переходить на личности, вспоминая друг другу грешки прошлого.

Давид вместе с охотником и девочкой подошли к массивным деревянным дверям бара. Изнутри доносились громкие голоса, и удалые песни гуляк. Пахло жареным луком и кислятиной. По мере приближения к бару немой охотник проявлял всё большую заинтересованность, и теперь стоя около дверей, переминался с ноги на ногу от нетерпения. Кабак был двухэтажным. Первый этаж был искусно обложен диким камнем, второй этаж, по–видимому, строился на много позже, так как был сооружён из балок и плохо подогнанных досок. Дверь распахнулась и на пороге возникла массивная мужская фигура.

Огромный двухметровый мужик, в годах, но из–за огромных габаритов возраст не так бросается в глаза. На боках и животе пара пудов лишнего сала, но широкие и длинные руки, заканчивающиеся пудовыми кулаками, говорят о не дюжиной силе. Морда широкая, битая оспой. Нос сплющен настолько, что закрывает пол лица. Красный будто трещина в ад, рот распахнулся, показав ряд крепких жёлтых зубов.

– Это ещё что за рванина?! – Басовито прогудел мужик, вытирая кулаком нос, и с угрозой поглядывая на Давида. – А ну пошли вон отсюда пока кости не переломал.

Давид смерил недобрым взглядом фигуру незнакомца. Плечи будто сами собой ссутулились, а голова втянулась как у трусливого ежа. Но тут вспомнил, что и сам вроде бы не маленький, да и в затылок, ожидающе смотрит две–три пары глаз. Ответил мрачно:

– Отойди…

– А не то что будет? – С насмешкой похохотал гигант.

– Перешагну… – Мрачно ответил герой, гипнотизируя взглядом подбородок мужика.

– Меня?! Ах ты – вша! Я…

Договорить мужик не успел, так как рухнул на спину как мешок картошки. Давид морщась потёр кулак. Подбородок у мужика будто вытесанный из дерева, но не подавши виду переступил через тело и вошёл внутрь.

Кабак представлял из себя небольшое помещение, заставленное массивными деревянными лавками, прикрученными болтами к полу, и такими же широкими столами. Барной стойкой и лестницей на второй этаж, уводящей в номера. Две небольшие компании гуляк, сидящие за столами, ожидающе уставились на вновь прибывших. Давид, стараясь держать спину прямо, уселся за свободный столик, спиной к стене. Напротив, плюхнулся на лавку Фёдор и посадил рядом с собой девочку.

Пару минут в кабаке царило молчание, но вскоре гуляки потеряли всякий интерес к новоприбывшим и вернулись к своим делам. Из шести столов были заняты лишь три. Один какими–то угрюмыми мужиками, напряжённо режущимися в карты. Второй гудящей, пьяной компанией работяг, третий заняли пара кидающих кости мужчин в рваных балахонах. Прошло более получаса, но к их столику так никто не подошёл.

– Где этот чёртов хозяин! – Стараясь придать голосу хрипоты, и важности закричал герой. – Клянусь небом, если он сейчас же не принесёт мне пожрать, я развалю эту хибару как гнилую скорлупу.

На полу заворочался здоровяк. Потерев свою огромную морду ладонями, он поднялся на ноги и направился к столику героя. Положив свои кулаки на стол, да так что бедняга прогнулся на ножках от веса здоровяка, уважительно спросил:

– Рад приветствовать таких достопочтенных гостей, в моём скромном кабачке. Чего изволите?

– Всего получше, да побольше… Да быстрее! – Стараясь держатся, непринуждённо ответил Давид и бросил на стол фильтр.

– Будет исполнено! – Радостно ответил хозяин, и чёрный кубик фильтра исчез в его широкой ладони.

– Что за люди? – Задумчиво произнёс герой, провожая взглядом фигуру здоровяка. – Пока под зад не накостыляешь, уважать не станут…

Через десять минут хозяин заведения поставил на стол пару широких блюд с парующей кашей, тазик с жареной говядиной и тушками запечённой птицы. Чуть погодя стол украсил холодный как лёд кувшин и чистым как слеза самогоном.

Давид брал мясо аккуратно, боясь ожечься, но вскоре разохотившись, хватал обеими руками и впивался зубами, слизывая капающий жир. Фёдор не отставал. Вскоре к ним присоединилась и девочка. Чувство голода и инстинкт самосохранения пересилили робость и страх.

Быстро наклевавшись, она осоловело посматривала по сторонам, с любопытством и без страха. Услышав запах пищи за спиной у героя заскрёбся медвежонок. Посадив его под стол, герой и Фёдор начали кидать ему кости, и вскоре из–под стола донёсся громкий хруст.

Вдоволь насытившись, Давид расстегнул ремень и отвалился на спинку лавки. Погладив свой увеличившийся в размерах живот, обратился к Фёдору:

– Ты пока оставайся здесь и жди того торговца. Как там его Кожемяка? Кожевель? В общем, ты понял. А я вместе с мелкой прогуляюсь до местного начальства, необходимо узнать есть ли у неё здесь родственники. По крайней мере, её покойная мать хотела, чтобы я её сюда отвёл.

– Угу… – ответил Фёдор, косясь на пузырь с самогоном.

Глава №16

Выйдя на улицу, герой вместе с девочкой направился к зданию штаба. Обычна сложенная из плит бетонная коробка, только и того что все окна застеклённые, да и чисто. Рядом со штабом трудились несколько рабочих в потёртой хлопчатобумажной униформе. Рядом с рабочими несли свою службу пара охранников с автоматами наперевес. Герой прошёл мимо них, чувствуя на себе прощупывающие взгляды, и поднялся по трём гранитным ступеням к входной двери.

Внутри всё оказалась намного красивей и чище чем на улице. Затейливая мозаика на всю стену, встречала посетителей прямо с порога. На картине был изображён мужчина, сжимающий в руках сверкающий от солнца огромный меч, и стоящий на шкуре невиданного чудища. Такого чудища Давиду не приходилось видеть, оно было полностью усеянного клыками, рогами и чешуёй.

Коридор раздваивался, следуя правилу отчима, герой свернул налево, уводя под руку девочку, и вскоре наткнулся на пару дубовых дверей. Открывши первую попавшуюся, он заглянул вовнутрь и увидел сидящую за столом преклонных лет женщину. Женщина перелаживала стоящие на столе груды бумаг. На звук открывающейся двери она подняла голову и проговорила ледяным голосом:

– Вам чего мужчина?

– Мне бы с начальством потолковать… Где я могу увидеть…

– Я вам не справочная! – Грубо ответила женщина. – Прямо по коридору и на право, кабинет номер шестнадцать.

– Спасибо большое. – Ответил герой и зашагал в указанном направлении.

Пройдя дальше по коридору, он отыскал дверь с номером шестнадцать и вежливо постучавшись, вошёл. К своему удивлению он попал не в кабинет мэра, а в точно такой же, как и предыдущий. Место за заставленным бумагами столом занимала женщина как две капли похожая на предыдущею, разве что на пару десятков лет младше.

– Вам чего? – Спросила женщина, рассматривая героя из–под толстых линз очков.

– Вы здесь главная?

– А вы как думаете? Это справочная, я вас слушаю.

– Мне необходимо увидеть вашего мэра…

– Вот так вот сразу?!

– Ну да.

– А по какому вопросу?

– Со мной девочка сирота.

– С сиротами в двадцать третий, пожалуйста. – Не терпящим возражения тоном заявила женщина. – И уходя, дверь закрывайте, дует.

Герой поплотнее прикрыл дверь и отправился на поиски двадцать третьего кабинета. Пройдясь взад и вперёд по коридору, где располагались с дюжину похожих друг–на–друга дверей, он заметил лестницу ведущею наверх. Поднявшись на второй этаж, он обнаружил, что он идентичен первому. Такие же побеленные стены, деревянные двери с номерами и тускло светящиеся лампы. Дверь с цифрами двадцать трети, распахнул дверь без стука.

На сей раз за столом сидел совсем молодой парнишка, даже младше чем сам герой на пару лет. Подпрыгнув на стуле, он с изумлением уставился на гостя и замедленно спросил:

– Почему без стука?! А вы собственно, по какому вопросу?

– Я по вопросу о этой сиротке… – терпеливо начал Давид, но клерк его тут же перебил.

– Вы хотите усыновить девочку?

– Нет–нет, что вы! Я хотел бы узнать…

– Вся информация в справочной. На первый этаж кабинет номер шестнадцать…

– Я там уже был, женщина меня к вам направила, – понемногу теряя самообладание, проговорил герой.

– По другим вопросам вам к министру по защите детей, кабинет номер сорок пять. Вверх по лестнице и на право, и закрывайте за собой двери, дует.

Скрипя зубами, герой поднялся на третий этаж, но на двери под номером сорок пять, висела табличка "Технический перерыв". Дверь была глухо заперта. Хотя Давид ясно слышал шаги и голоса за ней, ему никто не открыл. Спустившись на первый этаж, он распахнул двери в справочную и застал женщину за нанесением красного лака на ногти.

– Вам чего мужчина? – Приподняв бровь, негодующе спросила справочная.

– Я же сказал, я по поводу вот этой девочки. Мне необходимо узнать есть ли в этом городе у неё какие–нибудь родственники!

– Не чем не могу помочь у меня обед! – Ответила женщина и поставила на стол табличку "Обед". – Завтра приходите, картотека уже закрыта.

– Я не могу так долго ждать… – багровея, прошипел Давид.

Женщина смерила его холодным взглядом, и ответила:

– Мужчина я вам сказала завтра приходите!

– Но я!

– Уходите пока я охрану не вызвала!

Герой поплёлся прочь из здания с поникшей головой. Вдруг в его голову пришла идея, и он взлетел по лестнице на третий этаж, уводя за собой девочку. Отыскав среди дубовых дверей самую широкую и массивную, он без стука шагнул внутрь. На сей раз пред ним была не узенькая комнатушка, а широкий холл. Под ногами приятно шуршал красный ковёр, в пару шагах с лева была ещё одна дверь, обделанная кожей и с надписью "Мэр". За столом около окна суетилась молоденькая девушка.

– Вам чего? – Удивлённо хлопая длинными ресницами, спросила она. Но герой, не обращая на её крики никакого внимания отворил дверь ведущую в кабинет мэра, затянул следом девочку и захлопнув перед носом секретарши дверь.

За длинным аккуратно выструганным столом, полу сидел престарелый мужчина с узкими плечиками и большой по меркам его тела лысой головой. Его маленькие ручки набирали на печатной машинке какой–то текст. Взглянув на Давида из–под роговой оправы очков человек закричал:

– Надя! Я же сказал никого не принимать! Я занят!

– Виктор Палыч! Простите ради Бога! Он сам… я говорила…

Человек недовольно перевёл взгляд на Давида и спросил:

– У вас молодой человек должна быть веская причина чтобы вот так вот врываться в мой кабинет, и лучше бы вам поскорее объясниться пока я не вызвал охрану.

Кабинет был украшен чучелами животных и птиц. Над кожаным креслом мера висел герб Ровного: две скрещённые сабли и раскрытая с заповедями библия. Секунду осмотревшись, герой сказал:

– Я ищу главного человека в этом гадюшнике.

– В таком случае вы его нашли. Я мэр этого гадюшника, Виктор Палыч Плужников. – Проговорил человек, снимая очки и потирая пальцами глаза.

– Виктор Палыч я гость в вашем городе и времени у меня совсем мало… – Давид рассказал ему историю, как он встретил девочку, и как погибли её родители. Умолчал только про гранату. Весь рассказ мэр его внимательно слушал, когда Давид закончил, встал из кресла и подошёл к окну.

– Вы не назвали своего имени. Оно у вас есть?

– Простите, Давид Александрович Громов. – Ответил герой, рассматривая своего собеседника. Собеседник оказался очень низкого роста, не больше метра. Его маленькие ручки болтались вдоль тела, а ноги были выгнуты колесом.

– Никогда не видели подобных мне людей? – Спросил мэр.

– Нет. – Честно ответил герой.

Виктор Палыч посмотрел на удивлённо лопающую глазами девочку и в первый раз за весь разговор улыбнувшись ответил:

– Не удивительно. Не многие люди с похожей на мою болезнь… доживают до старости в этом опасном и не спокойном мире.

– Да мне в принципе по барабану на внешность, – оправдываясь ответил Давид, – главное, чтобы человек был хорошим. Да и голова у вас варит, не зря же вас мэром поставили.

На сей раз, он попал в точку. Виктор Палыч заулыбался ему более искренней, и с достоинством ответил:

– Тут вы правы. Если варит – так варит. Зайдите–ка ко мне через пару часиков, я разузнаю по вашему вопросу. Я предупрежу секретаря, чтобы вас пропустила, а пока что простите у меня важные дела.

Герой, поблагодарив собеседника, вышел из кабинета в приёмную, где его встретила разгневанная секретарша и четверо вооружённых до зубов громил.

– Пропустите. – Послышался голос мэра, и охрана расступилась перед героем, давая дорогу.

Выйдя из здания штаба, герой обнаружил, что пробыл внутри довольно долго, так как уже начинало темнеть. Отправившись на площадь, он обнаружил, что торговые лотки опустели. Вокруг бара собралась приличная толпа, люди что–то яростно обсуждали, указывая на вход пальцами. Давид подошёл поближе и превратился вслух:

– А он берёт и бутылкой мне по голове. Ванёк было сунулся помогать, а этот зверюга ему два ребра сломал и руку вывихнул. – Распинался стоящий у порога мужик перед двумя стражниками. – Я ж к нему по–человечески! Давай, мол, бахнем, а он в драку. Мычит, как зверь ни хрена понять нельзя, а тут ещё его зверюга чуть ногу мне не отгрызла.

Давид выглянул из–за плеч столпившихся зевак и разглядел одного из тех рабочих, что сидели за соседним столиком. У рабочего была разбита голова, волосы слиплись бурой коркой и торчали будто гребень. На икре виднелась широкая рваная рана, со следами клыков. Из бара заломив руки ласточкой, вывели Фёдора, следом вынесли яростно дрыгающего лапами Мишу. Нёс тот самый начальник дружины, повстречавшийся герою у ворот. Проломившись сквозь толпу, герой стал наперерез дружине и, вытянув вперёд руки молви:

– Постойте это какое–то недоразумение!

Начальник дружины смерил Давида угрюмым взглядом, ответил:

– У меня недоразумений не бывает! Шёл бы ты…, паря по добру по здорову, пока мои орлы тебе что–нибудь не сломали.

– Но за что вы арестовываете моего друга. – Не унимался герой. – Я должен знать, мы с ним вместе пришли…

– Он четверых людей покалечил… и оказал сопротивление при аресте. – Мрачно подытожил начальник дружины. Будто в подтверждение из бара, четверо ханыг вынесли одного из дружины. Вид он имел довольно пугающий. Его нога лежала на носилках в неестественно вывернутом состоянии, а вместо лица было одна сплошная гематома.

– Послушайте, может мой товарищ и не прав, – заглатывая ком в горле, и провожая взглядом носилки произнёс Давид, – но я уверен, что смогу покрыть все причинённые им расходы.

Начальник охраны отпихнул Давид с пути и пошёл в сторону Штаба. Герой почувствовал себя на прицеле, и вынужден был отступить. Фёдора и медвежонка увели в штаб, а герой принялся бесцельно бродить по улице, обдумывая своё положение.

Перепуганная до смерти девочка всю дорогу держала его за руку боясь отстать. Сам того, не осознавая он зашёл в трущобы. Немногочисленные пары глаз наблюдали за его бредущей по улице фигурой из–за занавесок и щелей между досок.

Впереди ярко горел костёр. Рядом толпящиеся люди то и дело подбрасывали в огонь длинные доски. Пламя горело мощно и ярко, доставая языками до второго этажа построек. Внезапно за спиной послышался голос:

– Слышь пацаны, да это же друг того самого фраера, что моему брату челюсть выбил.

Обернувшись, Давид увидел четырёх худых мужиков, вооружённых досками и железными прутами. Герой отодвинул девочку себе за спину и занял удобную позицию, на случай если придётся отбываться от четырёх одновременно.

– Слышь, пудра! – Проговорил самый крупный из них, по–видимому, лидер. – Твой кент моему брату челюсть выбил и финкой палец отрезал. Косяк за вами, что скажешь?

– Правильно сделал… – мрачно ответил герой, доставая сапёрку, – веди своего братца, я добавлю.

– Ах ты сучара! – Заорал оборванец и бросился в драку.

Подпустив к себе поближе, Давид, выждав удобный момент, принял удар доски на поднятую над головой локоть и ударил в ответ. Если бы лопатка ударила бы по голове нападающего рубя, то рассекла бы её как спелый кавун, но герой пощадил оборванца. Удар пришёлся плашмя, и нападающий со стонами и плачем упал на землю, прикрывая густо заливающееся кровью лицо. Герой вытер испачканную лопатку об плечо стонущего и обратился к его дружкам:

– Чего же вы не помогаете своему другу? Значит, как водку пить так кенты, а как проблемы решать, так задница сжалась? Иголку перекусит?

– А ну–ка ша! – Послышался громкий бас, откуда–то с боку. Повернув голову, Давид увидел идущего к ним усатого торговца.

– Виктор Анатольевич! – Проорал один из на подающих. – Этот фраер Шилу по беспределу, лопатой.

– Закрой жевало. – Отозвался торговец. – Видел я ваши танцы. Пацан не виноват, а вот ты с дружками беспределишь! Парень только в город прибыл, не освоился. Косяков не порет, а его на гоп стоп берёте. Смотри, чтобы с вас не спросили…

– Виктор Анатольевич! – Заблеял нападающий.

– Вон с глаз моих!

На удивление героя приказ этого человека был выполнен быстро и беспрекословно. Оборванцы подхватили своего раненого товарища на руки и потащили прочь.

– Не местным не следует заходить в этот квартал трущоб. – Нарицательно проговорил торговец, смотря прямо в глаза героя. – Твой заказ готов, всё как ты и просил. Я искал тебя, но, когда пришёл на место встречи увидел красных. У тебя проблемы с властями?

Давид поглядел в лицо торговца, немного поколебавшись, ответил:

– У товарища проблемы. Закрыли его за драку.

– Да ты что?! – Строя из себя дурочка воскликнул торговец. – Пошли ко мне там всё и расскажешь.

Герой тупо поплёлся за торговцем, огибая халабуды и ветхие шалашики. Вскоре они подошли к очередному чуду инженерии слепленого из подручных материалов и торговец, со скрипом отворив шаткую дверь, пригласил его внутрь. Обстановка пышностью и изяществом не блистала. Кинутый на землю матрас, печка буржуйка, небольшой стол и две лавки без спинок да старинный плакат голой бабы вот и вся мебель.

– Проходи, устраивайся! – По–хозяйски пригласил торговец. – Не люкс конечно, но мне вроде бы больше не положено… Чаю будешь?

– Буду.

– Покрепче?

– Какой есть.

Торговец тихонько присвистнул и тут же на пороге возник паренёк. В этом пареньке герой узнал одного из картёжников, сидевших в кабаке.

– Чаю покрепче. – Скомандовал торговец. – А мне чифирь. И мелкую забери, нечего ребёнку взрослые разговоры подслушивать.

Давид хотел было опротестовать, но торговец махну рукой, дескать – ничего страшного с ней не будет. Паренёк тут же исчез, уводя за руку девочку, а хозяин хибары, проводив его взглядом, спросил у героя:

– У тебя с прошлым всё в порядке?

– В каком смысле? – Непонимающе уставился на торговца Давид.

– Мужиков бабам предпочитаешь?

– Ты что сдурел? – Уставился герой на собеседника.

– Нет? Ну и, слава Богу! А то ведь знаешь, какие сейчас люди пошли! У нас вон пол конторы, заднеприводных. Тронуть боишься, чтобы не законтачиться…

– Слышь, ты кто вообще такой? – Перебил торговца герой.

– Я Виктор Анатольевич. Смотрящий за здешним порядком. Можно просто Анатольевич.

– Ты вор? – Удивлённо уставился на собеседника герой.

– Ну, можно и так сказать, – проворчал Анатольевич, – а ты откуда про воров знаешь?

– Книги читал… – Туманно ответил Давид. – Я думал ворам запрещено торговлей заниматься.

– Новая жизнь, новые мы. – Пожав плечами, ответил вор.

На пороге возник паренёк с двумя металлическими кружками и поставив на стол исчез. Давид и хозяин с пару минут молча попивали горячий чай, остужая его дыханием, вскоре Анатольевич заговорил:

– Ты у меня в долгу паря.

– Это ещё за что?! – Удивлённо воскликнул герой.

– Если бы не я тебя бы мои хлопцы на куски бы порвали.

– Не порвали бы! – С уверенностью в голосе ответил Давид. – Я бы и сам без твоей помощи справился. Из них бойцы дерьмовые, я один пятерых твоих голыми руками поломаю.

Анатольевич согласно кивал, но как только герой закончил, ответил:

– Много вы с вашим товарищем дров наломали. Друг твой четверых наших ушатал, легавого я не считаю. Ты одного лопаткой приласкал… Может в открытом бою они и не умельцы, но уж поверь, перо в спину или же горло во сне перерезать здесь мастаки. Мне пришлось подключить все свои связи, чтобы шухер утихомирить. А не то ни ты, ни твой друг живыми бы из города не вышли. Думаешь, страже много дела до вас будет? Двумя трупами больше, двумя меньше… Вывезли на тачке в овраг и делу конец.

Давид, отхлёбывая глоток чая, вопросительно взглянул на вора и спросил:

– Тогда на какой хрен тебе мои проблемы? Дал бы команду «фас» своим оборванцам, и делу конец. И они довольны и тебе работы меньше.

– Зря ты их так! – Отозвался вор. – Хорошие они парни, работящие, семейные. Не повезло, правда, им родиться в трущобах! Ну что же с этого? Жизнь течёт. Устои меняться. Когда не будь и мы будем на коне!

– Желаю удачи… – Мрачно подытожил Давид. – Я–то тут причём?

Анатольевич насупился и по старой привычке посмотрел по сторонам, выискивая лишние уши. Наклонившись к герою, зашептал ему в лицо, обдавая запахом крепкого табака:

– Дело есть, непыльное. Только человек мне нужен, крепкий и не местный.

– Что за дело?

– Кента твоего, как и всех особо опасных, Палыч пошлёт на какое–то секретное задание, пообещав им по возвращению свободу, вот только живым оттуда ещё никто не возвращался.

– А своих людей он туда посылал?

– Посылал и не однократно! Никто кроме начальника стражи не вернулся, да и тот ели приполз. Долго над ним здешние врачи колдовали, но никому кроме мэра он так и не рассказал. С тех самых пор туда только арестантов посылают, да военнопленных.

– От меня что требуется?

– Как что? Придёшь к мэру скажешь, что, мол, доброволец, что за друга хочешь долг отработать. Палыч на тебя досье не имеет, глядишь и клюнет. А когда вернёшься так мне всё и расскажешь, чего видел и что слышал. А за мной не заржавеет!

– Нескладно… – Возразил Давид, отпивая чай. – Какой смысл мне переться на какое–то самоубийственное задание, если я могу попросту выследить конвой и отбить своего друга?

– Не выйдет!

– Это ещё почему?

– Мои друзья в страже, рассказывают, что каждый раз арестантов конвоирует не меньше двух десятков вооружённых до зубов головорезов. Потом становиться заградительным отрядом, и ни шагу назад! Вот потому то никому ещё не удалось оттуда сбежать. Так что выбор у тебя не велик. Нет, ты, конечно, можешь всё бросить и уйти из города прямо сейчас, никто тебе препятствовать не будет. На это я дою гарантию. Но твоему другу я не завидую.

Герой надолго задумался. Уж слишком много в этой истории было нестыковок. Да и не нравился ему этот тип. По всей видимости, его опять опутывали узами интриг, подписывая его на чужое противостояние, между нищетой и стоящими у реальной власти людьми. Но что он мог поделать? Бросить Фёдора на верную смерть и скрепя душой отправиться прочь? Но в то же самое время, на нём лежало более важное задание, которое возложил на его плечи отчим, и оно не требовало отлагательств.

– Кстати говоря, я могу и за питомца твоего договориться. – Видя его колебания подхлестнул Анатольевич. – Да и малышку пристрою в хорошую семью, если поможешь конечно.

– Согласен, – скрипя сердцем, ответил Давид, – но как я понимаю арестантам оружие не выдают?

– Правильно мыслишь.

– Тогда чем же я лучше их? Я что голыми руками воевать буду?

– А с чего ты решил, что голыми? Я тебя заряжу похлеще любого стражника! Уж ты не беспокойся.

– А как же мэр, он не будет против?

– Да он только будет за! Ты только подумай! Чем лучше ты будешь подготовлен, тем больше шанса на успех его замысла! Да он тебе ещё и заплатить пообещает! Ты ж ведь доброволец! А тут больше таких дураков нет…

Давид обозлённо скрипнул зубами. На языке возникла едкая колкость, но он сдержался. На силу, но сдержался. Решив приберечь для более подходящего момента.

Глава №17

Вор на сей раз выполнил своё обещание. Как только все аспекты их сделки были обговорены, в хижину вошёл посыльный и по команде Анатольевича повёл героя меж сараев и куч мусора. Сам вор ступал позади, по старой привычке держа руки за спиной. В какой–то момент на голову героя одели мешок и плотнее завязали на глазах.

Дальше повели в полнейшей темноте лишь голос вора подсказывал, где нужно переступить через канаву, а где ступенька. Вскоре он расслышал звук отпирающихся запоров, громко щёлкнул замок, и металлическая дверь со скрипом подалась в сторону. В лицо пахнуло плесенью и сыростью. Дальше начался крутой спуск по ступеням, Давид ступал аккуратно, боясь полететь вниз, стуча по лестнице своими костями. И вот наконец–то ему сняли мешок с головы, и он смог осмотреться.

Он находился в типичном бомбоубежище, на которые уже успел насмотреться. Обсыпавшаяся штукатурка на стенах, блестящая от влаги и ржавчины арматура на низком потолке. И тускло горящая лампа накаливания. Бомбоубежище было небольшим и сплошь и рядом заставлено зелёным деревянными ящиками. На полках ровными колонами были сложены цинковые ящики с патронами.

– Видал, что у меня есть! – По–хозяйски похвастался вор, проводя рукой по одному из стоящих ящиков. Открыв ящик, Анатольевич достал из него здоровенный гранатомёт и, прилагая усилие, взвалил его себе на плечи. – Один выстрел из этого малыша и полгорода в труху! Да тут при желании можно армию вооружить! Сейчас мы тебе что–нибудь подыщем.

Они начали рыться в ящиках, доставая поочерёдно один ствол за другим и показывая его герою. Но Давид только мотал головой. Ему не хотелось расставаться со своим пулемётом, так как он просто привык к нему. Лёгкий в обращении, не капризный, не боящийся влаги и грязи, правда, немного тяжеловат… но он уже привык. К тому же за время своего путешествия герой уже несколько раз разбирал его и чистил, не без помощи отчима начал понимать принцип работы.

Видя, что Давида ничего не устраивает, вор разочарованно полез за патронами, но потом будто что–то вспомнил и принялся копаться в дальне стоящем ящике. Вскоре герой был полностью укомплектован. В новенькую разгрузку, подаренную вором поместилось восемь заряженных рожков на сорок пять патронов, пара оборонительных и пара наступательных гранат неудобно оттопыривали кармашки на груди.

Сбоку прикрепили барабан на семьдесят пять патронов и штык нож. Саперская лопатка заняла своё место на спине. Также в хранилище отыскался рабочий коллиматор, и герой без труда присобачил его на РПК. Пистолет герой брать не стал, хотя ему и предлагали, он и так был перегружен и с трудом держался на ногах, не говоря уже о том, что выданный ему рюкзак и все свободные карманы были засыпаны патронами до отказа.

Анатольевич пристально оглядел своего клиента и довольно хмыкнув, проговорил:

– Ну, вот теперь можно и повоевать!

Ему преградили путь двое стражников, уважительно оглядев его обвешанную оружием фигуру, старший из них спросил:

– И куда это ты такой разукрашенный собрался?

– Мне срочно нужно переговорить с вашим мэром. – Проговорил Давид, стараясь держать голос холодным и мужественным.

Но это ему плохо получилось, и под конец его голос сорвался на комариный писк. Подходя к штабу, он заметил, как ему в грудь упёрлись две красные точки. Двое снайперов сидящих на крыше открыто давали понять кто здесь хозяин.

– Так уж срочно? – Видя страх Давида, насмешливо спросил стражник.

– Немедленно. – Парировал герой, стараясь привести мысли в порядок.

Стражники ненадолго замялись, и перетянули по ремню, со спин в руки свои автоматы. Всё могло бы закончиться плачевно для героя, если бы не голос мэра с третьего этажа:

– Пропустите этого молодого человека, у нас с ним договорена встреча.

– Но он ведь вооружён?! – Прокричал мэру стражник.

– Ничего страшного, тут вместе со мной начальник стражи я уверен, что он сможет принять дело под свой контроль.

Стража расступилась и Давид, ловя на себе удивлённые взгляды, неспешно поднялся на третий этаж, и постучался в дверь мэра.

– Да–да! Проходите, уже вас давно жду.

В приёмной к огорчению Давида молоденькой секретарши не оказалось, в кабинете мэра его ожидали Виктор Палыч и начальник стражи.

– Проходите молодой человек, мы с Агваном Тигранычем, как раз совещались по вашей проблеме. – Вежливо проговорил мэр, указывая на начальника стражи.

– А что у меня уже проблемы появились? – Непонимающе произнёс герой.

– А как же! Вы связались с плохой компанией молодой человек. Этот ваш новый друг Виктор Анатольевич Кожухарь вас вписал в пренеприятную историю…

– Я не понимаю, о чем речь…

– Сейчас поймёшь! – Зловеще улыбаясь, сказал начальник стражи. – В окно выглянь.

Герой подошёл к окну и увидел, как к двум стражникам, охранявшим вход в контору, подбежал тот самый паренёк, который совсем недавно подавал ему чай у вора. Паренёк что–то тихо прошептал стражникам и те согласно закивав, закинули автоматы за спину и удалились. Паренёк ещё некоторое время переминался с ноги на ногу, а потом побежал в сторону трущоб.

– Это что всё значит? – Спросил герой, повернувшись назад.

– Видите ли юноша, – разводя руками ответил мэр, – сейчас в городе идёт невидимая для глаз война, не многие это знают, но многие догадываться. Вы попали между двух жерновов и как бы мне этого не хотелось, но в конечном счёте вас ждёт мучительная кончина.

Давид попятился к двери направив дуло автомата на мэра и предупреждающе прошипел:

– Я бы не советовал вам меня пугать… был уже один такой, царство ему небесное.

Начальник стражи рывком вскочил на ноги, попутно доставая с кобуры, здоровенный револьвер, но Виктор Палыч лёгким движением руки указал вернуться в кресло со словами:

– Уважаемый Агван Тиграныч я прошу вас… Этот молодой человек запутался, и ошибочно принял нас с вами за врагов. Хотя опасаться ему стоит совершенно других людей. Молодой человек могу ли я узнать цель, с которой этот вор подослал вас ко мне.

– Меня некто не подсылал…

– Да, да, да. Хотите, отвечу за вас? Он убедил вас, что я главный рассадник зла в этом городе. Он вооружил вас и послал на смертельную миссию, внушив вам, что у вас другого выхода нет, ведь так?

– Вы арестовали моего друга…

– Ну, скажем так, арестовывал не я, а Агван Тиграныч. Да и, насколько мне известно, обвинения, выдвинутые в его сторону далеко не беспочвенны.... Послушайте молодой человек я знаю, что вы заключили сделку с смотрящим города. Но захотите ли бы вы выслушать моё предложение?

– Что вы можете предложить?

– О, поверьте, не так много, как кажется на первый взгляд, но я окажу вам любую услугу, о которой вы попросите. Если конечно вы сами пойдёте мне на встречу…

– Информация.

– Простите, но какого рода? – Нагнув голову на бок, улыбнулся мэр.

– Не притворяйтесь идиотом! – Ощетинился Давид. – Я должен знать, что происходит в этом змеином кобле! Какова моя роль?!

Начальник стражи хмыкнул и скептически посмотрел на мэра, тот лишь снял очки и по старой привычке устало потёр глаза.

– Присаживайтесь. – Проговорил Виктор Палыч, указывая на рядом стоящий диванчик. –Информация, которую вы хотите услышать, настолько опасна что человек обладающей ею поневоле становиться ходячим мертвецом. Но вам уже и так терять нечего, ваша судьба уже предрешена и уж поверьте не мною! Я сам, как и вы являюсь лишь заложником обстоятельств… Ну что ж преступим. С чего бы начать… Как вы знаете, в Ровном правит мэр и совет старейшин…

– Я про совет не знал. – Перебил собеседника герой.

– Да, гм… Так вот всё это чистой воды ложь! Правит городом тайный (а с недавних пор открыто действующий) круг торговцев. Главный у них не кто иной, как ваш знакомый Кожухарь Виктор Анатольевич известный так же как вор по кличке Гасан. Почему Гасан не спрашивайте, я и сам не знаю. Только вот эта тёмная личность и круг торговцев, постепенно подмяли под себя, рынок, трущобы, да и весь город. Лишь не многие из совета старейшины остались верны мне и интересам города, остальных он либо подкупил, либо запугал.

– А кого не запугал, того убил. – Мрачно подытожил начальник стражи.

– Вот–вот! К тому же, насколько мне известно, он ведёт переговоры с работорговцами и ваша маленькая попутчица уже завтра будет продана и переправлена на мост, а там как повезёт.

– Какой ещё мост? Через реку который? – Спросил Давид.

– Именно он! А вы откуда знаете? – Присматриваясь к собеседнику, проговорил Виктор Палыч.

– Нету там больше их лагеря… – Мрачно улыбаясь, сказал герой.

– Как нет?! – Воскликнул Виктор Палыч, косясь на начальника стражи. Тот в ответ лишь равнодушно пожал плечами. – Неужели эти подонки наконец–то убрались отсюда?

– Ну, можно и так сказать…

– Но откуда у вас такая информацию? Неужели это правда?

– Будьте уверены…

– Это прекрасно! Восхитительно! – Позабыв о своём госте воскликнул мэр, и подорвавшись с кресла начал, ковыляя прохаживаться взад и вперёд вдоль кабинета. – Какая удача! Слышишь Агван? Наши шансы увеличились! Без помощи этих ублюдков, Гасан притихнет и у нас появиться время.

– Я до сих пор не пойму при чём здесь я?

– Ах, вы… – Будто выйдя из своего мира, сказал Виктор Палыч и уставился на собеседника. – Видите ли, на самом деле вы не первый и не последний кто попал в эту ловушку. Как вы знаете, Ровное было основано на территории бывшей танковой части… это тоже ложь. Неподалёку находиться засекреченный объект, который охраняют наши ребята, но что там находиться неизвестно даже мне. Об этом знают только пара человек в совете да, пожалуй, сам Гасан. Каждый месяц совет старейшин под чутким руководством Гасана отправляет туда экспедицию, состоящую из штрафников, приговорённых к смерти, обещая в случае успеха свободу. Но как вы знаете, оттуда ещё не один живьём не вернулся.

– А как же вы? – Указал на начальника стражи герой. – Мне сказали, что вы там были, и остались живы. Это что тоже ложь?

Начальник стражи криво усмехнулся и ответил:

– Это правда я был там, и даже поднялся со своей группой на второй этаж… Очнулся я, когда меня тащили на руках двое ребят из конвоя.

– Вы что–то видели?

– Ничего. Мы вошли внутрь, отворив тяжеленую дверь. Потом была решётка. Потом ещё одна. Мы поднялись по лестнице. Я замыкал строй. Тут я увидел, как под ногами стелется непроглядный туман, в следующий миг я услышал крик комбата и звуки выстрелов. Очнулся я уже на улице.

– Так… – протянул Давид, – где–то я уже такое видел. Так почему совет, и этот круг торговцев так заинтересованы этим объектом?

Виктор Палыч нерешительно переглянулся с начальником дружины и тот согласно кивнул. Набрав воздуха в грудь, мэр заговорил:

– Есть предположение, что под Ровным спрятан бункер с запасами пищи, оружия и энергии. Один из членов совета поведал мне, что круг торговцев знает о местонахождении входа. Но вход защищён охранной системой, и попытка попасть в бункер без специального ключа равносильна самоубийству. Как я уже говорил всё это миф о танковой части. Рывшись в архивах, я откопал сведения, что рядом с Ровным была зона строгого режима, а само Ровное не что иное как военная часть при зоне. По моему мнению, если ключ и может где–то существовать, то только…

– У начальника зоны в сейфе, – прошептал Давид, – ведь командир части и начальник зоны был один и тот же человек?

– Совершенно верно! – Удивившись интеллектом юноши, воскликнул Виктор Палыч. – Досье командира части мне по счастливой случайности тоже удалось отыскать. Не спрашивайте меня, как у меня получилось! Это просто счастливая случайность…

– Я всё равно не пойму причём здесь я! – Негодуя ответил герой. – Этот самый вор пугал меня вами, вы пугаете меня им! Но всё–таки если вы хороший… как вы сами рассказываете, тогда что вам мешает отпустить моего друга и вернуть мне моего питомца. Я готов погасить убытки, причинённые ими, и уверяю вас, к утру нас уже не будет в городе!

– Эх, молодой человек! Вы так ничего и не поняли! – Разочарованно покачивая головой, ответил мэр. – Ни вам, ни вашему другу, а тем более питомцу не удастся покинуть город. Вашего питомца уже прибрал к рукам Мухоморов, толстый торговец с которым вы имели честь повстречаться днём. Вашу маленькую попутчицу как я уже говорил, продадут в рабство, это лишь дело времени. Вашего друга завтра по решению совета и того, кто за ним стоит, поведут на убой на секретный объект, а у вас всего два пути пойти следом за другом как вас и наставлял Кожухарь или же вас попросту уберут как лишнего свидетеля.

– Так сделайте же что не будь! – Сорвалось с языка у Давида. – Вы же мэр!

– Ну и что? – Вяло улыбаясь, ответил Виктор Палыч. – Как я уже сказал я сам нежеланный винтик в его машине. Сегодня или завтра меня уберут, и моё место займёт этот негодяй. Вы знаете, я всё более склоняюсь на несчастном случае. К примеру, прошлый мэр выбросился из окна, а тот который был до него и вовсе случайно упал на нож… три раза подряд. Как я уже сказал реальная власть в этом городе только у круга торговцев, совет лишь выступает рычагами управления, а я что–то вроде шута. Что бы народ развлекать, да чтоб бунтов не было.

Чуткий слух героя уловил неуловимое движение за дверью. Давид рывком передёрнул затвор пулемёта и направил дуло на мэра.

– Что вы делаете? Вы в своём уме?! – Закричал Виктор Палыч.

Бойкая очередь вырвалась из ствола пулемёта и изрешетила дубовую дверь сверху донизу. За дверью послышался звук падающего тело, а следом за ним остатки двери разлетелись от мощного взрыва. С потолка посыпалась штукатурка и куски стекла. Вдруг стало настолько тихо, что можно было различить трели сверчков за окном. Начальник стражи, поднявшись с пола и отряхнувшись, вышел из комнаты через раскуроченный дверной проём и громко присвистнул.

– Что там Агван? – Диким, перепуганным голосом, проблеяв, мэр, поднимаясь из–под стола и отряхиваясь.

– Двое… – подытожил Агван, – а ты молодец, малец, хорошо стреляешь! Как раз ему в предплечье с гранатой попал.

Выйдя следом за начальником стражи, в приёмную герой увидел два трупа с оторванными конечностями. На головах неизвестных были натянуты чёрные маски с прорезями для глаз. Во что были одеты убийцы, определить было трудно, так как мало что осталось от их одежды. Всё вокруг было забрызгано кишками и кровью. Кровь толчками выплёскивалась из страшных ран и обрубков. На полу вместе с оторванными руками осиротело, валялись два автомата.

– Ну–ка кто у нас здесь! – Проговорил начальник стражи, снимая маски с лиц покойников, и герой узнал в этих людях двух стражников, встретивших его около порога.

– Совсем худо дело, – покачал головой Виктор Палыч, – Гасан и раньше подсылал убийц, но чтоб вот так?! В открытую!

– А что тут удивительного? – Пробурчал Агван, аккуратно выглянув в коридор, и вернувшись к обыску тел убийц.

– Да как–то не профессионально… да и улик много.

– Кинули бы гранату через дверь и делу конец! А концы можно было бы и на него спихнуть, – указал окровавленным пальцем на Давида начальник стражи. – Свидетелей пять найдётся, которые подтвердят, что этот малец заявился к нам весь обвешанный оружием и взрывчаткой как тот камикадзе. Да ещё товарища его в тюрьму упрятали, вот он и пришёл мстить…

Вскоре на звук взрыва набежало с дюжину стражников, увидев своего командира живым и невредимым многие из них сильно удивились. Тела убийц утащили, и Агван Тигранович не терпящим пререканий тоном выгнал всех прочь. Включая и уборщицу, которая начала было отскребать куски плоти от стен. Дождавшись пока они останутся одни, герой обратился к мэру:

– Сколько у вас людей, которым вы можете доверять? Может раз и навсегда покончить с этим Гасаном? Я помогу вам избавиться от него, а вы поможете мне освободить моих. Тем более я знаю о его место нахождении, мы можем закончить всё прямо сейчас одним удачным выстрелом.

Виктор Палыч занял своё привычное место в кресле за столом, и надолго задумался.

– Гасан уже знает о провале операции, – будто маленькому пояснил начальник стражи, – я сомневаюсь, что в наших силах его отыскать. По всей видимости, он ненадолго заляжет на дно, выставив вокруг себя пару десятков головорезов.

– Завтра днём, – растягивая слова, молвил Виктор Палыч, – будет заседание совета. Без сомнения, вопрос будет стоять о моей отставке, боюсь, что эту партию я проиграл…

– А какова причина? Должен же быть предлог! – Перебил собеседника герой.

– Молодой человек вы ещё так молоды, и так наивны! Был бы человек, а предлог найдётся.

Повисла томительная тишина. Наконец–то герой, собравшись с духом, глядя в пол, спросил ели слышно:

– Если я принесу вам ключ от этого хранилища, вы сможете взять власть в свои руки? Помочь мне и моим друзьям?

– Вне всякого сомнения! Если то, что вы говорите про уход работорговцев с моста, правда, тогда Кожухарь остался без мощного союзника. Попади ключ ко мне и все козыри будут в моих руках. Узнать о места нахождение тайника, будет лишь делом времени. Как только хранилище будет открыто, совет перейдёт на мою сторону, а вместе с ним и вся стража. Без помощи совета этот выродок лишь пустое место.

– В таком случае я оправлюсь туда не медленно, рассвета ждать нам не с руки. Неизвестно что ещё выкинет этот ваш Кожухарь. Вы должны освободить моего товарища прямо сейчас, без него я как без рук. И мне необходима финансовая поддержка в этом деле, я должен подготовить себя и моего товарища к вылазке. Также вы выделите мне под командование четверо верных вам опытных бойцов.

– Но постойте! – Опешил Виктор Палыч. – Разве вы не поняли, что эта экспедиция верное самоубийство?!

– Я уже сталкивался с таким феноменом. – Ответил герой, содрогаясь при воспоминании подземелья, заселённое белёсыми мутантами. – Мне необходимы противогазы со сменными фильтрами, а лучше всего костюмы с внутренней системой фильтрации воздуха. Такие были в моём убежище, и применялись во время работ в энергоблоке. Да и вот ещё к моему возвращению, вы должны вернуть мне мою попутчицу и моего питомца.

– Постараюсь, – согласно кивнул Виктор Палыч.

– Одного старания мало! – Отрезал герой. – Если я вернусь мне не вернут моих попутчиков, я сровняю этот городок вместе со всеми жителями, с землёй. Если вы сомневаетесь в моих способностях, то можете поинтересоваться у работорговцев с моста. Точнее у рыб, которые ими кормятся.

Из людей, вместе с Давидом, пообещали пойти начальник стражи и его сын Сасун. Герой долго смеялся над именем этого паренька. Но когда увидел его вживую, желание позубоскалить отпало. Паренёк с забавным именем всего–то восемнадцати лет отроду был похож на ходячую гору. Бритая на лысо, маленькая голова блестела лысиной на высоте двух с лишним метров. Шириной плеч и широкой, как бочка, грудью сын многократно превосходил своего далеко не маленького отца. Лицо было маловыразительным, с маленькими поросячьими глазками и ломаными раковинами ушей. Единственно, что сразу бросалось в глаза кроме его могучей фигуры, был длинный мясистый нос, до половины срывающий его широкий как печь рот.

Как герою объяснил Виктор Палыч, больше людей он ему дать не может, так как это были все, кому он мог доверять. Начальник стражи самолично сходил в обезьянник и привёл Фёдора. Фёдор был весь в синяках и кровоподтёках, увидев героя, он угрюмо опустил взгляд, стараясь, не смотреть ему в глаза.

– Синяки свежие, – мрачно произнёс герой, разглядывая изуродованное гематомами лицо Фёдора.

Конечно свежие! – Отозвался начальник дружины. – А ты думал после того как он одного из наших поломал его ребята по голове гладить будут?! Но он крепкий орешек! Мои орлы его три часа кололи, а он только мычит от боли! Ни единого слова из него вырвать не смогли!

– Так он же немой! – Заорал Давид.

– Да?! – Опешил Агван. – А мы с пацанами думаем, что это он всё «му», да «му»? А он вон оно чё…

– Идти сможешь? Спросил герой у Фёдора, и тот в подтверждение закивал головой, но как только начальник охраны перестал его поддерживать, рухнул на пол, как подкошенный.

– Так кололи значит? – Сверля взглядом начальника охраны спросил герой. – Вот что Виктор Палыч! Поместите моего друга в лазарет, да чтоб через сутки он как новенький был. А мы и втроём справимся. Я так думаю…

Пока Давид оттащил Фёдора на первый этаж в лазарет, начальник стражи раскупоривал два огромных баула, которые по его приказу доставил в кабинет мэра его сын. Пока герой отдавал на поруки сонной медсестры своего товарища, Агван и Сасун успели полностью экипироваться. Герой застал их уже одетыми в толстенные бронежилеты, делавшие их похожими на огромных черепах, и проверяющих боеспособность своего оружия.

– Из собственных запасов. Как жопой чувствовал, что пригодиться. – Улыбнулся герою Агван, защёлкивая рожок автомата.

К своему удивлению Давид увидел, как Сасун тужиться, но надевает на себя державшийся на лямках огромный баллон. От баллона тянулись несколько трубок соединявшихся в районе огромного сопла с курком.

– На всякий случай… – видя ошарашенный вид героя, пробурчал начальник стражи.

Не произнёсший до этого времени ни единого слова, Сасун выдал на удивление длинную и связную речь:

– Надо бы пару гранатомётов, да в подствольник гранат побольше. – Слова будто эхом исходили из глубокой шахты, превращая его басовитый голос в подобие грома.

– Ты что хочешь нас там всех вместе похоронить? Не вздумай ничего взрывать! А то я тебя знаю… Небольшого взрыва хватить, чтобы вся довоенная коробка сложилась как карточный домик. Это и тебя касается! – Переключился с сына на героя Агван. – Никаких гранат в помещении! Если не хочешь гнить под обломками плит и штукатурки.

Покопавшись в мешке, герой отыскал для себя пару фонарей и новенький противогаз. Как понял Давид, на большее и не следовало рассчитывать. Примотав изолентой фонарь, к стволу пулемёта, а второй закинул за пояс про запас, Давид почувствовал себя готовым к любым неожиданностям. Если бы он знал, как сильно он ошибался.

Глава №18

На дворе царила глухая ночь. Выйдя на улицу, троица направилась через торговую площадь в сторону главных ворот. Вдруг откуда не возьмись к ним навстречу вышел патруль стражников. Герой мысленно подготовился к неприятностям и по удобнее перехватил ствол ПКМа, но всё обошлось. Завидя своего командира с двумя бойцами, стражники, по–видимому, подумали, что это одна из тех ночных проверок, которых зачастую устраивает начальник стражи. До путя не разобравшись в чём дело, стражники отдали честь командиру и поспешно скрылись в ветвистых переулочках трущоб.

– Дармоеды… – проворчал Агван по старой привычке, – гонять, гонять как собак бешеных, и только так. По–другому нельзя! Заспятся. Разжиреют. А потом приходи и бери Ровное без боя.

Выйдя за ворота, Давид вдохнул полной грудью ароматы ночного леса. Ночной воздух бодрил как нельзя лучше, прогоняя с тела остатки сна, и вливая в мышцы свежие силы.

– Зачем крюка давать? Через пару часов будем на месте! – Заверил Агван и припустил такой темп, что, Давид уже через десять минут выдохся.

Во всей этой амуниции, которую по–хозяйски навешал на себя герой, бежать было чрезвычайно тяжело. Поначалу у него страшно заболели икры, а чуть погодя он ели перебирал ноги стараясь поспевать за маячившим впереди силуэтом Агвана. На руку играло также некое самолюбие, дело в том, что начальник стражи всю дорогу критиковал немощь и лень молодёжи. Постепенно картинка перед глазами потеряла цвет и сузилась до размера точки.

Пару раз его толкали в спину, один раз он зацепился за корни и пропахал носом, как ему показалось целый окоп, для стрельбы стоя… с танка. Тогда сильные руки подрывали его и устанавливали на ноги. И все начиналось сначала.

Часто было слышно какие–то стоны, рык, а то и похрюкивания, но, по всей видимости, лесное зверьё не рисковало нападать на группу двуногих. Группа двигалась через лес, словно смазанная жиром молния. Ни одна веточка не хрустнула под ногами бойцов, не говоря уже о Давиде, который ломился через кустарник, будто пьяный боров. Сколько времени они так бежали, он не знал, но чувствовал, что больше так не продолжаться не может. Глаза обильно заливало потом, сердце вот–вот взорвётся он напряжения. Он Очередной раз упал, но на этот раз его никто поднимать не стал.

Сколько он так пролежал? День? Год? Или же вечность? Сильным рывком его вздёрнули на ноги. Когда жирные мухи перед понемногу успокоились, из пелены проступала картинка высоченного, не менее пяти метров забора. Выполненного из выщербленных дождями и временем бетонных плит.

– Фонари включайте, а то пристрелят. Говорить буду я. – Пробормотал Агван, направляясь к выбитой дыре на стыке плит.

Герой протиснулся сквозь узкий проход, обдирая об острые края локти и плечи. Впереди виднелось чудом уцелевшее высокоэтажное здание в форме огромного яйца, огороженное ещё одним наполовину завалившимся забором из проволоки и стоящими в стороне четырьмя вышками, снабжёнными смотровой площадкой. Мощный удар луча прожектора ударил по глазам героя, и он закрылся ладонью. Грубый голос с небес прорезал тишину ночи:

– Территория под охраной. Открываю огонь через три, две, одну…

– Отставить! – Прокричал Агван. – Ты что, об дуб ударился?! Начальство не узнаёшь?!

Прожекторы разом погасли, и герой непроизвольно хрюкнув от выступивших слёз. Глаза понемногу привыкли к темноте. Разглядев сквозь тьму ночи здоровенного стражника, спускающегося вниз по приставной лестнице с одной из вышек, он мысленно приготовился к неприятностям. Ещё двое таких же бугаёв вылезли из выкопанной неподалёку землянки.

– За время вашего отсутствия, особых происшествий не было… Личностный состав находится в карауле… Сержант Петренко… – нехотя, протараторил подбегающий к ним бугай.

– Спишь сучий сын?! – Грозно сверкая глазами, заорал Агван.

– Никак нет! Я…

– Вижу, что ты! Вся морда от подушки красная! Два наряда вне очереди!

– Товарищ подполковник, – проблеял сержант.

Давид с уважением посмотрел на Агвана. Как оказалось, здесь всё серьёзно, даже звания есть. Он то думал, что, придя сюда увидит пару заспавшихся мужиков с автоматами, а тут дисциплина. Да и вооружены эти ребята не хило. У одного из караульных и вовсе гранатомёт на плече болтается.

– Ты разводящий? – Не унимался Агван.

– Так точно товарищ подполковник!

– Где караульные твои?

– Так вот же! – Указал сержант рукою на стоящих за спиной двух стражников. – Со мной двое, и с той стороны объекта, четверо. И на трёх вышках по бойцу… Остальные в расположении отдыхают.

– Отдыхают или водку пьют? – Прищурившись, спросил Агван.

– Никак нет! – Отрапортовал сержант. – Устав товарищ подполковник…

– Ну, вот и молодцы. – Немного смягчившись, проговорил начальник стражи. – Слышь, сержант эти двое со мной, по особому распоряжению мэра. Так что бери ключи и отворяй нам ворота, мы ненадолго, и чтобы картошки с чаем к моему возвращению сварганил! Понял?

– Но товарищ полковник, мне никаких указаний не поступало, да и ночь на дворе. Я думаю…

– Тебя сюда не думать поставили! Думать надо меньше, а соображать больше!

– Можно я хоть для порядка молодого в город зашлю? Устав…

– Можно разогнаться и об забор башкой… – В край выйдя из себя проорал начальник стражи, надвигаясь на сержанта с жатыми кулаками. – За ключом, быстро! Минута времени тебе, отсчёт пошёл.

Сержант стремглав кинулся к землянке, а двое стоящих позади бойцов замерли будто статуи, боясь попасться под горячую руку. Через полминуты сержант уже стоял около Агвана, сжимая в руках связку ключей.

Изнутри донёсся невыносимый смрад разложения, и на зубах сразу стало вязко и сладко. Трое стражников при помощи Давида и Сасуна отворили толстенную не меньше полу метра шириной входную дверь. Возможно, когда–то давно, в довоенные времена, эта дверь открывалась легко и бесшумно, но сейчас она плотно прикипела ржавчиной к массивным навесам, и вся поросла жгучим хмелем.

– Да, это вам не Таити, – мрачно подытожил Агван, заглядывая в вязкую как дёготь темноту, – значит так, сержант. Мы идём внутрь, если через час мы не вернёмся… Тогда подождите ещё час.

Давид шагнул за порог, выдыхая воздух из лёгких, и надевая противогаз. Луч от фонаря шарил по облупившимся штукатуркой стенам, вырисовывая жуткие фигуры и пляшущие тени. Шестеро включая сержанта и двоих караульных, неспешно пошли вперёд по длинному коридору, то и дело, бросая перед собой сигнальные шашки. Переступая через кучи строительного мусора, обвалившегося от стен и потолка. Впереди замаячила лестница с уходящими верх посыпавшимися бетонными ступенями. Путь к лестнице преграждала решётка з дверью, выполненная из толстенных прутьев.

– Мои люди и я будут ждать вас тут. Дальше не велено, устав… – сказал сержант, отпирая с жутким скрипом замки на двери.

Лестница оказалось длиной и склизкой. Ноги то дело скользили по мху и плесени. Герой и двое компаньонов поднялись на второй этаж, когда снизу послышался звук запирающегося замка и удаляющиеся шаги стражи. По всей видимости, караульные не верили в их возвращение, и поэтому вернулись к своим делам, мысленно похоронив троицу сумасшедших.

Проход на второй этаж был забаррикадирован изгрызенной жуками, мебелью. Конечно, можно было бы разобрать баррикаду, но группа решила не тратить напрасно время. Проход на третий этаж оказался свободен.

Здесь повсюду на полу, стенах и даже потолке росли огромные тёмно–зелёные, покрытые соплями и прочей пакостью грибы. Под ногами стелился невысокий туман. Сделав пару шагов, герой услышал хруст под ногами. Подсветив себе фонарём, он к своему ужасу увидел, что стоит на ковре из человеческих костей.

– Держимся вместе, – перенявши инициативу у Агвана скомандовал, Давид, – не знаю, что здесь твориться, но тут явно не конфетами нас будут угощать… Берегите противогазы, если я прав, то этот туман опасен.

К удивлению коридор оказался пустынным. По бокам были раскиданы раскрытые настежь двери, ведущие в небольшие камеры.

– По–видимому, когда великая война добралась до этих мест, начальство зоны само выпустило заключённых… – проговорил Агван.

– Не думаю. – Ответил герой

– Почему?

– Откуда здесь тогда столько человеческих костей? Если двери всё это время были закрыты, значит, тот, кто здесь поживает, маринуется в этих стенах всё это время…

– А может все кости штрафников, – басовито вмешался Сасун, – может это они из–за тумана и грибов передохли!

– Тогда почему так много костей раздроблены? Да и вон сколько со следами от зубов…

Не успел герой договорить эту фразу как в паре десятков метров из камеры вышел местный житель, точнее то, что от него осталось. Существо отдалённо напоминало человека, стояло на двух ногах и немного пошатывалось, но тут же в глаза бросались черты делавшим его похожим на выходца из ада. Гнилая плоть свисала с его тела, лоскутами смешиваясь с остатками робы. На покрытом грибами и трупными пятнами лице, отсутствовали глаза, вместо них на путников смотрели две чёрные впадины с пульсирующим багровым мозгом внутри. Руки твари были неестественно вытянуты и болтались до самых щиколоток.

Что сразу же бросилось в глаза герою так это длинные костлявые пальцы, заканчивающиеся чёрными длинными ногтями. За спиной существа поднялся частокол из тонких бардовых игл. Существо расправило руки шире и грозно зашипело. Нижняя челюсть твари со скрипом, разрывая остатки кожи и волокон мышц, распахнулась до груди, выпячивая два ряда острых как иглы, гнилых клыков. Всё тело жуткого подобия, было усеяно маленькими грибами и гноящимися язвами. Мухи плотно облепили его тело, питаясь гноем и сукровицей из ранок.

Существо развернулось и прыгнуло в темноту камеры, но герой точным выстрелом прошил его корпус, и тварь, поменяв траекторию прыжка, рухнула на покрытый костями пол. Тварь задёргалась на полу, пытаясь уползти подальше. Но герой выпустил в неё пол обоймы, и она, немного подёргавши в предсмертных судорогах своими конечностями, замерла.

– Посмотрим, с чем мы здесь дела имеем. – Произнёс герой, подойдя по ближе, и рассматривая тварь.

Грибы на теле жутко пульсировали, будто перегоняли через себя жизненные соки, но вскоре и они замерли, покрывшись чёрной плёнкой.

– Это и есть арестанты… – указав пальцем на лоскуты одежды, молвил герой. – Такую робу выдают в Ровном, да и труп сравнительно свежий не больше месяца… По–видимому, эти грибы, спорами проникают в организм носителя и паразитируют, поддерживая в нём жизнь.

– Так значит, это один из ребят, которых совет прислал сюда? – Надеюсь, что он здесь такой один, я слышал от мэра, что тюрьма была густо населена, не дай бог с дюжиной таких уродов столкнуться. – Нагнувшись над трупом, пробормотал Агван.

– Здесь больше половины камер заперты… – Ни к месту встрял в разговор Сасун.

– Пускай такими и остаются! – Огрызнулся Давид. – Мало ли кто там живёт?

Достав нож, герой принялся потрошить мёртвое тело. Под острым лезвием ножа кожа нехотя расходилась с треском, будто плотная ткань. Сизые внутренности вывались из чрева и Давид, перепачкавшись в каком–то дерьме, громко выругался.

– Что ты делаешь? – Не выдержал Агван, всё это время терпеливо наблюдая за ним.

– Пытаюсь понять, с чем мы имеем дело. Так… сердце под правым боком, странно. Кажется, из всего организма работают только желудок, сердце и мозг, все остальные функции выполняют вот эти грибы. Жутковатый симбиоз… Грудная клетка покрыта утолщённым слоем рёбер.

– Что это значит?

– Это значит, что легче поразить мозг, чем по пол обоймы тратить на каждого!

– С виду не такой он уж и опасный… – Проговорил Сасун, выглядывая из–за плеча героя.

– Мой отчим однажды упоминал этих тварей. Он называл их поганками, или грибниками? Не помню, пускай будут грибники, это сути не меняет. Он говорил, что не опасны первые стадии мутации, а это, по всей видимости, она и есть… Также он упоминал в разговоре, что они охотятся большими стаями, так что нужно быть наготове.

Пройдя по коридору взад и вперёд, они так ни чего и не обнаружили, кроме множества запертых камер. Заглянув через зарешёченное маленькое окошко, в одну из таких камер герой увидел, как внутри всё поросло плесенью и огромными грибами. На нарах раскидав длинные когтистые конечности, лежало тело. Вместо головы у покойника было нечто напоминающее покрытый слизью огромный кокон. Совершенно внезапно покойник поднял свою уродливую голову, и Давид увидел, как лопнула толстая скорлупа кокона, обнажив ряд игл–клыков. Существо в мгновение ока подорвалось на ноги и с силой ударилось об дверь камеры. Дверь дрогнула на навесах, но выдержала.

– Что там? – Спросил Агван, заглядывая в окошко камеры. – Ну и урод, дайка я его…

Начальник стражи просунул дуло автомата в окошко и, прицелившись, выстрелил прямо в огромную, похожую на раскалённую печь пасть. Пуля вырвала огромный кусок мяса из затылка твари, но та всё равно оставалась стоять на ногах, жутко шевеля вывалившимся длинным, покрытым язвами языком.

– Не трать понапрасну патроны. – Произнёс герой. – Оно закрыто за этой дверью уже многие годы, да и будет у тебя ещё повод себя показать.

Обойдя весь этаж и не найдя ничего ценного кроме гор мусора и пустых коробок, люди поднялись на четвёртый этаж. Здесь был такой точно коридор с множеством металлических дверей. На полу прямо около лестницы лежало с пару десятков разлагающихся тел, покрытыми вездесущими грибами. Агван внезапно задохнулся от ужаса, и указал пальцем на одно из распростёртых тел.

– Боже мой, это же командир отделения, которым пришёл сюда в первый раз. Так вот что с ними стало. Не могу поверить, что мне удалось спастись от этого кошмара. Мир его праху…

– Я бы не делал поспешных выводов. – Зашептал Давид. – Грибы на этих трупах всё также пульсируют, давайте делать ноги на вверх, мне кажется, на этом этаже мы всё равно ничего не найдём.

Будто для подтверждения одно из тел зашевелилось и болезненно застонало. Поднявшись на пятый и последний этаж, люди внимательно осмотрели. Здесь повсеместно стояли решётки со снесёнными с петель дверями. Везде валялись куски мебели, и разного хлама.

– Вот чёрт! – Выругался Сасун, прислоняясь к стене и осматривая ступню.

– Что там такое?!

– Ногу проколол. Вот зараза! – Ответил он, вытягивая из ступни длинный, погнутый ржавый гвоздь с куском деревяшки.

Дальше пришлось перелазить через одну из баррикад. Коридор был повсеместно забаррикадирован, возле металлических дверей комнат.

– Здесь была зона для особо опасных, – пояснил Агван, – повсюду камеры одноместные, а в таких сажали либо рецидивистов, либо маньяков. Теперь то я понял, что никто заключённых не освобождал, это был бунт, кто–то же забаррикадировал здесь все проходы! По всей видимости, кабинет начальника зоны должен быть где–то здесь. Смотрите внимательнее.

Луч фонаря высветил две склонённые над полом фигуры. В паре десятков метров два грибника с хрустом и чавканьем разрывали лежащие на полу тело. Кровь и внутренности чавкали и пенились, под их острыми будто бритва, ногтями и зубами.

– Что ты делаешь? – Воскликнул Агван, глядя, как герой быстрым шагом направился к грибникам, доставая из–за спины сапёрную лопатку.

– Патроны экономлю… заодно и черепушки их на крепость проверю.

Завидев приближавшегося к ним быстрым шагом человека, обе твари вскочили на ноги и, не сговариваясь, кинулись на героя. Давида спасла его реакция и засевшее где–то в глубине чувство страха, перед этими жуткими тварями.

С самого раннего детства, он учился бороть свою природную робость и страх. Показывая остальным своё бесстрашие и безразличие, он прочно завоевал себе место лидера в компании одногодок. Хотя порою его смелость и крутизна были напускными во многом он было далеко не таким, каким хотели видеть его окружающие…. Он всегда боялся. Боялся до оцепенения всего того что могло травмировать или лишить жизни. Боялся даже высоты и пауков, но всегда скрывал свои страхи где–то в глубине души, от окружающих. И вот поэтому, когда он совершал очередной обезбашенный поступок, или же рисковал жизнью, про него зачастую говорил отчим:

– У этого парня нет ни капли страха.

А страх был! Он заседал каменой глыбой где–то внутри него, заставляя окружающий мир приостанавливаться, и проходить мимо глаз, будто в замедленной сьёмке. Вот и сейчас выброс адреналина превратил его в идеальную, хладнокровную машину для убийства.

Твари оказались чрезвычайно медлительными и неловкими. Подскочив вплотную к ним, герой пригнулся от летящей в лицо длиной лапы, просто на просто сделав шаг чуть в сторону и навстречу врагу. Лезвие лопатки, пущенное ребром, врубилось в голову грибника и с хрустом, ломая лобную кость и переносицу, развалило голову твари, будто гнилой кавун.

Совсем рядом блеснули гнилые зубы, кожу на руках обдало горячей струёй засохшей крови и оба тела противника бессильно рухнули на пол. Голова одного из них, оделённая в районе шейных позвонков покатилась по полу, клацая челюстями в предсмертной агонии. Обезглавленное тело упало на пол, и бурая жидкость толчками принялась выплёскиваться на пол, через рваные края раны.

– Трупы совсем свежие, кровь ещё не успела остыть. Когда ты говоришь сюда последнею партию штрафников засылали? – Повернувшись лицом к двум застывшим стражникам, спросил герой.

Но те лишь с удивлением таращились на него, выпученными глазницами противогазов, будто призрака увидали. Так и не дождавшись ответа, Давид продолжил:

– Эти твари медлительные, так что есть смысл пока не тратить патроны… какого хрена вы на меня таращитесь?!

– Медлительны?! – Первым опомнился Агван и заорал дурным голосом. – Да я ни черта разглядеть не успел в вашей драке. Гляжу, ты вперёд рванул, эти двое тебе на встречу. Потом они как приняли своими лапищами махать, ни хрена не уследишь, а от тебя только смазанное пятно и видно. Трах, бах! И двое с раскошенными черепами лежат. Не знал я, пацан, что ты так можешь! Слушай, а иди–ка ты ко мне в бригаду… С твоими навыками можно многого добиться. Немного на меня поработаешь, а там глядишь и сам кем–то да станешь. А я помогу…

– Как только, так сразу! – Огрызнулся герой. Работать на этого человека, ему почему–то совсем не хотелось. – Давай вот только сейчас разгребём, а уже потом всё обсудим…

– Вот что хлопцы, – задумчиво произнёс Агван, – необходимо разделиться, время поджимает. Нам с вами до восхода уже надо в Ровном быть. Значит так! Ты сынок, вместе с Давидом обыщите западное крыло, а я пока займусь восточным.

– Но батя?!

– Никаких «но»! Я сказал. Внимательно осмотритесь, кабинет начальника должен отличаться от прочих.

Расстались с тяжким сердцем. Начальник стражи, даже не обнявшись с сыном, зашагал прочь, быстрым шагом. Сасун повернулся к Давиду со словами:

– Ну, веди, мэн. Теперь ты за главного.

Дальше зашагали уверенней Сасун принялся рассказывать истории из своего жизненного опыта, о интересных случаях во время вылазок. Герой слушал его, впитывая в себя информацию словно губка. Несколько раз спутникам приходилось перелазить через горы мусора наваленных посреди коридора, словно кто–то специально стаскивал в коридор мебель, дабы отгородится баррикадой.

Коридор несколько раз петлял, в него почти не проникал солнечный свет, и за каждым новым поворотом могла таиться смертельная опасность. Лишь только подствольный фонарь слабо развевал перед собой мрак, но через дюжину метров бессильно обрывался во тьме.

– Заглянем? – Спросил Сасун кивнув в сторону одной из деревянных дверей. – Может чего ценного найдём. У нас в Ровном, медикаменты на вес золота.

      Когда–то белая краска пожелтела и облезла, на прибитой дощечке ели угадывался полустёртый символ красного креста. Давид попробовал покрутить ручку, но дверь не открылась. Тогда Сасун, позабыв, что совсем недавно вытащил из ступни гвоздь, что было сил, приложился ногой по замку, и скривился в болезненной гримасе. Старые доски не выдержали, и дверь распахнулась вместе с кусочками лутки. В санчасти царил жуткий бардак, перевёрнутые шкафы кучи разбросанных бумаг. Спутники разбрелись по комнате в поисках чего–то полезного.

Отодвинув очередной шкаф в поисках медикаментов, Давид заметил ещё одну деревянную дверь, ведущую не то в подсобку, не то ещё куда–то. Решив поискать там, он подошёл к двери и, провернув ручку, открыл её на себя. Следующие мгновения проходили перед глазами, будто в замедленной сьёмке.

На него упало нечто тяжёлое, и Давид повалился на спину. Даже несмотря на фильтр противогаза, рецепторы обдало отвратительным запахом гниения, его руки перехватили за челюсть мертвеца в расстоянии сантиметра возле своей шеи. Сасун находился на другой стороне комнаты, но ситуацию оценил в доли секунды. Он подскочил к барахтающемуся на спине герою. И схватив за шиворот мертвеца, пытавшегося дорваться своей гнилой пастью до шеи жертвы, отшвырнул его в другой угол комнаты. Не дожидаясь пока грибник подымится на ноги, раз–за–разом обрушивая свою ногу на голову твари. Под ударами сапога гнилая голова грибника вмялась и раскололась, разметав по всему полу мозги и гной. Недовольно осмотрев перепачканный сапог и штанину, он ещё раз пнул обездвиженное тело и обернулся к герою.

– Живой? – обратился Сасун к нему пока тот опорожнял содержимое желудка на пол, стянувши с лица противогаз. – Да ты только погляди это же доктор! Обыщи–ка ты ему карманы, я тут сейф под столом нашёл, может ключ отыщется.

Переборов себя Давид поднялся на ноги и, шатаясь, словно матрос на палубе, поплёлся к трупу доктора. Стараясь не смотреть на раздавленную голову, и жутко пульсирующие грибы на теле, принялся шарить по карманам некогда белого плаща.

Через пару минут был найден ключ и какой–то клочок бумаги с непонятными каракулями. Он отдал ключ напарнику и тот исчез под столом. Послышалось звук открывающейся металлической дверцы.

– Нет, ты только посмотри! – Воскликнул радостно Сасун. – Да мы с тобой сегодня джекпот выиграли! Я, конечно, надеялся найти здесь спирт…. Но чтобы коньяк! Ты представляешь, сколько он лет здесь простоял? Это ж сколько лет выдержки! Я богат! Нет… мы богаты. Продадим, а фильтры поделим…

Давид заглянул под стол. И вправду в открытом сейфе стояла бутылка с надписью "Hennessy". Остальное в сейфе не представляло никакой ценности, стопочка зелёных бумажек, да гранённый стакан. Ещё немного обыскав комнату санчасти, спутники решили поторапливаться с поисками, так как время поджимало.

– Вот повезло, так повезло – не мог успокоиться Сасун – это ж надо, такая находка! Костюм себе закажу у ткачихи, нет лучше два! Марьянку сосватаю! Теперь–то её папаша Мухомор не будет от меня нос воротить! Выдаст, куда он денется. Да за такую суму, которую я.… нет, мы от продажи выручим и нормальный дом построить можно! Из шлакоблока, а не из какой–то вонючей сосны.

Путь преградила огромная решётка из толстенных прутьев. Такие же массивные и покрытые ржавчиной двери были наглухо заперты. За решёткой стояло некое подобие человека, точнее то, что от него осталось. Сгнившее до кости место, где когда–то было лицо, и обвисшая гнилая плоть с кусочками разорванной одежды. Грибник, стоявший по ту, строну клетки с приближением людей «оживился». Протянуло свои длинные когтистые руки в сторону людей и начал лихорадочно биться корпусом об решётку.

– Ну, вот и пришли! – Бодро заметил Сасун, не обращая внимания на бьющегося об решётку трупа. – Дальше то что? У меня ключа нет.

– Может взорвать её к чёртовой бабушке? – Немного подумав, сказал герой.

Осветив пространство за решёткой, они увидели множество покоящихся на полу грибников.

– Взорвём и всю зону на уши подымим. – Нерешительно ответил Сасун.

– Есть другие предложения?

Сасун тяжело вздохнул и извлёк из чехла на поясе длинный армейский кортик, подошёл вплотную к решётке. Мутант, увидев добычу в зоне досягаемости, забился пуще прежнего, он попытался просунуть свою голову между прутьев, попутно сдирая с лица оставшиеся лоскуты кожи и начал жутко клацать пастью. Армейский кортик проткнул глаз и врезался в мозг. Тело несколько раз тряхнуло, обмякло и упало.

Герой примотал припасённой верёвкой гранату к замочной скважине. Разогнув ушки шплинта, он завязал верёвку за колечко гранаты, и вместе с напарником укрылся за углом. Он резко и с усилием дёрнул за верёвку и спустя пару секунд раздался взрыв, потрясший всё здание. С потолка посыпались куски штукатурки и бетона, а стоящая напротив перегородка сложилась как карточный домик, заполонив всё пространство вокруг, едкой белой пылью.

За перегородкой послышалось шуршание, а следом и леденящий душу крик. Выглянув из–за угла, Давид увидел сквозь медленно оседающее белое облако пыли, как с пола скованными рывками, подымаются мертвецы, хрустя суставами и отмершей плотью.

– Эти мои. – Мрачно произнёс Сасун зажигая горелку и клацнув переключателем, висящего на спине баллона.

Огромный столб огня вырвался из сопла огнемёта, плавя плоть и кости тварей. Грибники все как один взъерошили гребни на спинах и, встав на четвереньки, огромными прыжками рванули к добыче по полу, и даже стенам. Клочья отваливались от стен под их цепкими когтистыми лапами, и они лезли, будто мотыльки на свет, прямо на встречу выпущенному из огнемёта пламени.

Давид стоял рядом с Сасуном, и пока тот поливал неприятеля столпом огня, прицельно добивал горящих с пулемёта. Через пару минут всё было покончено. Под ногами простилались похожие на сгоревшие головешки, тела тварей. Ни один противогаз, насколько бы он не был хорош, не смог бы сдержать смрад горящей гнилой плоти, но на сей раз, герой сдержал рвотные порывы. А Сабир нет.

Идя вперёд по хрустящим под ногами телам, они обнаружили огромную металлическую дверь. Абсолютно гладкая без единого выступа или же замочной скважины. Тем не менее она была глухо заперта, и сколько бы герой не шарил по ней своими ладонями, ему так и не удалось выяснить секрет замка. На двери наполовину отвалившимися пластиковыми буквами значилось "КЗЗ".

– Комната Хранения Оружия если по–русскому. – Перевёл Сасун. – В детстве я учил этот язык. Это почти забытый язык древних. Когда–то давно все люди в здешних местах говорили на нём. Но потом произошло нечто, заставившее людей забыть. Меня учил ему мой дед. Он рассказывал мне, как ему рассказывал его дед… в общем, этот язык был запрещён. А все книги и упоминания о нём были сожжены.

Герой лишь безразлично пожал плечами и побрёл дальше. Ему не хотело сейчас слушать, ни о мёртвых языках, ни о мёртвых древних культурах. Всё что его сейчас интересовало это он сам. И его собственная жизнь.

Наконец–то они обнаружили то, что искали. Огромная дубовая дверь сразу же бросалась в глаза своей неуместной внешностью. Среди остальных покрытых потрескавшейся краской и разводами, она выглядела довольно свежо. Напротив, двери сохранились почти в целостности два огромных кожаных дивана. Давид подошёл к двери и силой дёрнул ручку.

– Заперто, – недовольно проворчал он, и потянулся в карман за очередной гранатой. – Ща мы её откроем!

– Я вижу, тебе это уже начинает нравиться. – С улыбкой сказал Сасун и толкнул дверь от себя.

Отвалившись на верхнем навесе дверь, завалившись набок, отъехала в сторону. Давид, недовольно поморщившись, положил гранату назад в карман и шагнул следом за напарником, во внутрь комнаты.

Кабинет начальника оказался настолько огромным, что луч фонаря терялся во тьме, так и не достав до противоположной стелы. На всю длину комнаты стоял длинный письменный стол с множеством стульев по бокам. Герой и его напарник пошли по разным сторонам стола, освещая фонарём множественные, шкафы и сейфы, стоящие над стенами.

Глава №19

Здесь, как и везде всё было усеяно огромными отвратительными грибами. Под ногами всё так же стелился загадочный туман, а с потолка и по стенам текла отвратительная слизь. В конце комнаты, виднелось возвышение с установленной кафедрой. Рядом с ней стояло кожаное кресло с завалившимся на бок трупом мужчины. Голова покойника была насквозь прошита пулей, а возле опущенной на пол руки лежал револьвер.

Лица мужчины разглядеть было невозможно. По всей видимости, бедняга, засунув дуло револьвера в свой рот, решил напоследок украсить стену своими мозгами. Тело было одето в военную чёрную форму. С заляпанными кровью дубовыми листьями на воротнике и генеральскими погонами.

– Ничего себе! Две звезды! – Заворожённо глядя на погоны воскликнул Сасун. – Дядька–то не из простых был… Генерал–лейтенант!

– Ты давай в карманах у него поройся. Твоя очередь. – Обратился к напарнику герой. – А я пока осмотрюсь, может и отыщется этот ваш ключ.

Пока Сасун шарил в карманах кителя, он принялся рыться в письменном столе, надеясь отыскать хоть какую–то зацепку. Среди кипы бумаг он натыкался на разного рода документы: вывоз мусора, отчёт по провизии, отчёт по текущему состоянию проводки пожарной тревоги. Как вдруг за его спиной скрипнула входная дверь. Молниеносно повернувшись к нежданному гостю, он направил дуло РПК ему в голову. И уже было нажал на курок, как до его ушей докатился басовитый оклик Агвана.

– Вы что тут за шашлычную устроили? Не продохнуть. Нашли что–нибудь?

– Батя! – Радостно воскликнул Сасун, уставившись на своего отца.

– А ты кого ожидал увидеть? Деда мороза? Так, это что за тело? Начальник зоны? Уже обыскали?

– Обыскиваем… – Холодно ответил Давид. – Может, поможешь с поисками? Сам то хоть что–то нашёл?

– Да не! – Махнул рукой начальник стражи. – В том крыле вообще ничего нет. Только камеры закрытые, да пяток этих упырей. Слушай, а ведь они и вправду опасны, три рожка в них всадил, а они всё ещё шевелятся. Пришлось кортиком поработать, живучие сволочи.

Давид и начальник стражи принялись переворачивать кучи бумаг на столе, ища хоть какую–то зацепку. Через полчаса безуспешных поисков Агван устало завалился на стул, протирая платком, запотевшие окуляры противогаза, спросил у сына, указывая рукой на труп генерала:

– Ты его хорошо обыскал?

– По–другому не умеем… – отозвался Сасун, перерывая содержимое очередного шкафчика.

На глаза Давиду попалась побитая временем и молью чёрная меховая шапка, лежащая на полу чуть поодаль трупа. Герой поднял шапку с пола и внимательно изучил. Спереди была прикреплена кокарда с изображением двуглавого орла. Прощупав под завёрнутыми "ушами" шапки, он выудил небольшой клочок бумаги.

– Что там? – Тут же спросил Агван.

Немного изучив записку, герой ответил:

– Написано "093Д".

– И больше ничего? Дай сюда! – Проворчал Агван, выхватывая записку из рук героя, и вертя её по–всякому перед фонарём. – "093Д" значит… где–то я такое видел.

Он подошёл к одному из многочисленных сейфов и начал перерывать подписанные корешки папок.

– Вот! – Торжественно воскликнул начальник стражи, –вытаскивая на свет красную папку с небольшой надписью "093Д". – Так посмотрим, что мы здесь имеем. Так… очень интересно, только ни хрена не понятно. Вроде бы, как и на русском написано, но всё равно тарабарщина получается. Похоже на какой–то шифр.

– Это не шифр… – Проговорил Сасун заглядывая за плечо отца. – Это мёртвый язык! Ты же должен знать! Тебя же дедушка покойный учил.

– Может и учил, – пробурчал себе под нос Агван, – только мне шибко умным быть вредно. Начальство не любит, чтобы подчинённый был умнее его. Вот я и выкинул с головы всё лишнее, что не касается службы… Давай читай уже! Тоже мне умник нашёлся…

Герой уловил нотку гордости в этих брошенный мимолётом словах. Похоже начальник стражи не на шутку гордился своим сыном, но старательно маскировал это под напускную грубость. Сасун принял из рук отца папку. И принялся внимательно её изучать, аккуратно пролистывая страницу за страницей.

Давид стоял за его спиной и подсвечивал фонарём. Он старался понять значение этого текста, но всё было четно. Хотя этот дано забытый язык и вправду чем–то походил на русский.

– Я думаю, что эта писанина заинтересует Виктора Палыча, – наконец–то оторвавшись от текста, сказал Сасун, – но о ключе здесь ни слова…

Внезапно в голову героя пришла идея, и он тут же поспешил её озвучить:

– Если в этом тексте упоминание, о какой–то планете. Посмотри внимательнее.

– Есть. – Немного полистав папку, ответил Сасун. – Здесь говориться о каком–то проекте "Сатурн", и что документы и всё что связано с ним храниться в КЗЗ.

– Это то, что нам надо, – довольно подытожил герой, глядя на находящихся в замешательстве путников. – "Сатурн" это и есть убежище, запрятанное под Ровным. Я сам жил в таком только оно называлось "Юпитером".

Троица отправилась к двери "КЗЗ" и вдоволь намучилась в попытках её вскрыть. В ход шли палки, найденные прутья и даже гранаты. Смотав вместе три оставшихся гранты, герой проделал тот же самый трюк что и с решёткой. Но толи двери были заговорённые, толи взрыв слишком слабый.

– Это хрен знает что! – Злобно воскликнул Агван, разглядывая КЗЗ с ненавистью. На месте взрыва виднелось огромное чёрное пятно. Да и противоположная стена была вся посечена осколками. Но на дверях КЗЗ взрыв оставил лишь чёрное пятно копоти да не глубокие царапины. – Есть ещё идеи?

Путники лишь убито пожали плечами, а Давид молвил:

– Необходимо вернуться в кабинет начальника и поискать документы, связанные с этим КЗЗ. Должен быть способ как их открыть…

– Не надо никуда идти. – Вдруг сказал Агван, вглядываясь в полустёртые буквы, висячей над самым потолком таблички. – Сына, а ну–ка прочти что на той табличке написано.

– При пожаре двери деблокируются автоматически. – Напрягши зрение, прочитал Сасун.

– Значит, нам надо как–то включить пожарную тревогу. – Задумчиво произнёс герой. –Здесь где–то должен быть шит управления.

–Я видел один такой, в другом крыле здания! – Неожиданно вспомнил Агван.

Путники, не сговариваясь, пустились бегом через всё здание, перепрыгивая через завалы мусора и покоившееся на полу разлагающихся тела грибников. Когда они вбежали в крыло здания, где проводил разведку начальник стражи, герой невольно подивился количеству тел тварей, лежащих на полу с неестественно вывернутыми конечностями. А этот Агван не так прост… ни одного тела с огнестрельным, похоже он и вправду работал только кортиком. Да и выстрелов не было слышно.

По бокам тянулись многочисленные запертые камеры, с беснующимися внутри жителями. Твари со всей силы бились об двери, но те держали своих извечных узников. Наконец–то Агван притормозил около небольшой деревянной лутки с прогнившей от времени и слизи дверью. За ней оказалась небольшая комнатка с двумя небольшими шкафами усеянными рубильниками и огромным запылившимся трансформатором.

– Дайте–ка я посмотрю. – Сказал герой, протискиваясь в узкую лутку. – Я уже имел дело с таким оборудованием.

Внимательно осмотрев довоенное оборудование, герою всё–таки удалось разобраться в ветвистой паутине проводов и кабелей. Отыскав нужный кабель и убедившись в его целостности, он обратился к спутникам:

– Вот этот кабель то, что нам нужно. Он подходит к тому рубильнику, но он всё равно бесполезен, так как нет питания. И глядя на этот трансформатор могу с уверенностью сказать, что вряд ли когда и будет.

– Что нужно для того чтоб запустить тревогу? – Поинтересовался начальник стражи.

– Нужен разряд тока, модностью не менее двух ампер. Только где его взять?

– Этого добра у нас хватает! – Улыбнулся Агван и вытянул из сумки взрыв машинку.

Герой, намучившись с кабелем, наконец–то перебил его сапёркой и подключил к нему взрыв машинку. Проверив порядок подключения не меньше десятка раз, Давид обратился к спутникам:

– Готовы? Если я прав, то во время тревоги, откроются не только ворота КЗЗ, но и все двери камер…

– Включай уже… – недовольно проворчал Агван, перезаряжая автомат.

Герой посмотрел на Сасуна, но тот лишь кивнул и разжёг горелку огнемёта.

– Ну, с богом! – Проговорил он и, покрутив ручку врыв машинки, нажал на кнопку пуск.

С пару секунд ничего не происходило, и Давид усомнился в верности своей идеи, как вдруг всю зону потряс оглушительный вой сирен. Вторя, ему послышались громкие щелчки открывающихся замков камер, и ужасный рёв чудовищ.

– Вперёд! – Скомандовал начальник стражи и опрометью кинулся через коридор к заветной цели.

Из камер, пошатываясь, выходили фигуры мертвецов. Медленно расправив плечи, они кинулись на ещё живых людей. Герой бежал следом за Агваном и видел, как от него разлетаются тела тварей. Агван ломился через толпу бестий, будто бы через сухой кустарник, подминая, топча и раскидывая всех по сторонам.

Что–то схватило за ногу героя, и он на всей скорости больно ударился об пол лицом, разбив противогаз. Тёплая юшка хлынула из носа, наполняя его рот солёным. За его ногу держался сгнивший грибник. От ног у этой твари, остался лишь жалкий огрызок позвоночника, исступлённо молотивший по каменному полу. Грибник подтянулся на костлявых руках к герою и глубоко вгрызся своими гнилыми зубами в плоть на ноге.

Не помня себя от ужаса и боли, Давид заорал что было сил. Над ним склонились оскаленные в предсмертной агонии черепа. Чьи–то когтистые руки потянулись к его горлу. Как вдруг склонившихся над ним тварей прошило очередью. Над его головой мелькнул горячий столб пламени, опаливший волосы и кожу на лице.

– Подымайся! – Заорал подбегающий к нему Сасун, распихивая орущие в агонии, горящие тела грибников.

Давид, превозмогая боль, достал с кармана нож, и с силой обрушил лезвие на голову грибника грызшему его ногу. Нож расколол череп твари, будто гнилой орех, и горящие адским огнём провалы глаз наполнились багровой жижей. Сасун помог подняться героя на ноги и лишь сейчас Давид понял всю серьёзность положения.

Их окружала огромная толпа мертвецов. Нескончаемыми сотнями они выходили из открывшихся камер, и брели вверх по лестнице, предвкушая кровавый пир. Рядом вовсю крошил из автомата Агван. Не одна выпушенная им пуля не прошла мимо, но грибников было слишком много. Некоторые из них имели чересчур видоизменённое тело, более походя на, поросшие чёрной безжизненной корой, гуманоидов с огромной пастью и длинными когтистыми конечностями. Они передвигались по стенам и даже потолку, грозно шипя и испуская зловонный смрад. Отвердевшая корка грибов настолько плотно укрывало их тело, что пули лишь слегка оцарапывали их броню, так и не причиняя вреда.

Вновь зажегся огнемёт, выжигая струёй пламени всю нечисть вокруг. Впереди ненадолго образовался проход и Агван, не раздумывая повёл свою группу в него. Раздавая удары прикладом, и посылая меткие выстрелы в черепушки неприятеля, он неустанно матерился, призывая двигаться быстрее.

Герой поспевал следом, как мог, но рана на ноге сильно сковывала его движения. По началу он ничего не чувствовал, но потом ногу постепенно начал сковывать паралич. Замогильный холод подымался вверх, замораживая его кишки и желудок, заставляя сердце биться медленнее, а мысли протекать плавно, будто в старом кинофильме.

Впереди замаячили ворота КЗЗ и Агван, с разбега вцепился в металлическую дверь пальцами, больно ломая ногти. Сасун тут же подмог и тяжеленая дверь не на много отъехала в сторону на железных рейках. Герой чувствовал, как ему в спину дышит смерть, он с разбега влетел в проём, больно ударившись плечом об косяк, и вывихнув сустав. Следом за ним мелькнули тени тварей, но Сасун, что было сил, приложился одной в корпус с "мая" и та исчезла в коридоре, увлекая за собой рядом стоящих. Агван налёг на дверь, и та со скрипом встала на прежнее место.

За дверью тут же послышались удары, и звуки скребущихся когтей. Сирена, не умолкая орала что ополоумевшая, возбуждая тварей, которые вторили ей своим жутким полу хрипом полу воем.

– Ищите, я придержу дверь! – Воскликнул Агван. – Давид! Что с тобой?!

Перед глазами героя всё поплыло, и он провалился в небытие. Его сердце с замиранием билось всё медленнее и медленнее. Мысли текли вяло, появилось чувство равнодушия к происходящему, будто всё это происходит не с ним. Всё это лишь дурной сон, и сейчас всё закончиться. Сквозь кровавую пелену донеслись голоса:

– Коли препарат!

– Какой?! Здесь в аптечке их три!

– Коли всё что есть! Хуже уже не будет!

В голове будто взорвалась галактика! Яркая вспышка заставила вздрогнуть его мозг. Сердце замолотило с бешеной скоростью, готовясь разорвать грудную клетку хозяина и выпрыгнуть наружу. Герой со вздохом открыл глаза и уставился на Сасуна, перехватывающего его ногу жгутом. Из раны на ноге вовсю хлестала кровь, наполняя битую плитку под ним кровавой лужей. По сторонам стояли многочисленные шкафы с оружием и ящики с патронами.

Подорвавшись как мячик на ноги, и тем самым шокировав Сасуна, он плотнее перетянул жгут на ноге и захромал по КЗЗ, осматривая содержимое шкафов.

– Ты как себя чувствуешь? – Спросил Сасун. – Идти сможешь?

– Да я взлететь смогу! – Честно признался о своих ощущениях герой.

– Вот это его торкнулось! – Не сводя глаз с мечущегося Давида, произнёс начальник стражи. – А я ещё не верил нашим яйцеголовым которые эту химии разработали. Это же только прототип, да и на людях они его ещё не применяли, только на крысах, да собаках.

Давид не слушал его, а молча прерывал вверх дном шкафы и коробки, чувствуя в себе необыкновенный прилив сил. Рана на ноге, не смотря на вытекающую кровь болеть перестала. Вообще все ноющие ссадины и порезы на нём разом умолкли, наполнив всё тело лёгкостью и звериной силой.

– Я ж не поверил, когда они мне его в последнюю вылазку в аптечку пихали! – Не унимался Агван, не забывая при этом удерживать дверь. – Мало ли что от этих яйцеголовых ожидать. Предупреждали, что негативные эффекты от препарата есть. Сыпь там, раздражения разные… ещё зуд в заднем проходе и достоинство отвалиться может.

Герой присел на корточки и перевернул на бок металлический шкаф. Шкаф весил не менее четырёх сот килограммов, но для героя он весил не больше чем детская игрушка. Его заинтересовал не этот шкаф, а–то, что было за ним. В стене, на высоте полутора метров был вмурован титановый сейф, спрятанный от посторонних глаз шкафами с оружием и коробками. На толстых приваренных дужках висел массивный навесной замок и герой, особо не церемонясь с ним, схватил его обеими руками и вырвал вместе с душкой и половиной рамы.

Дверца сейфа неслышно отворилась, и Давид взглянул на его содержимое. Сейф был почти пуст, не включая небольшой связки ключей, пару пластиковых карт и небольшой кожаной папки с надписью: "Совершено секретно!".

– Я нашёл ключ! – Прокричал герой, поднимая над головой свою добычу.

– Чудно! – Ответил Агван теперь надо придумать, как нам отсюда выбраться.

– Будем пробиваться боем! – Не раздумывая ответил герой, пряча содержимое сейфа в свой рюкзак. – Вот только необходимо для начала приготовиться.

Приготовления заняли не более десяти минут. Чувствуя в себе небывалую силу, герой обвешался оружием, и стал в миг похожим на ходящий танк. С правой стороны он повесил свой РПК снаряжённый барабаном на семьдесят пять патронов. С другого бока он прикрепил точно такой же пулемёт, взятый с одной из полок. Также он нашёл два старинных автомата АК калибра 7.62. Проверив готовность оружия он взял в каждую руку по Калашу и испытывающее оглядел своих спутников.

Сасун сняв со спины огнемёт, в котором закончилось горючее, отыскал в КЗЗ снятый не то с танка, не то ещё с какой–то брони машины, поржавевший, но всё ещё рабочий, огромный гранатомёт со свисающей огромной лентой боеприпаса. Начальник стражи лишь потребовал, чтобы ему снарядили больше рожков и отыскали наступательных гранат.

Занявши выжидательную позицию около двери, герой провёл инструктаж:

– Значит так, ребята, слушайте меня внимательно! Сначала ты Агван Тигранович кидаешь за дверь гранату. Чтобы хоть немного утихомирить этих уродцев. Первым пойду я. Потом ты Сасун со своим гранатомётом. Впритык не стреляй, своих заденешь. Бей в дальний конец коридора там этих тварей хоть жопой жуй. Ты Агван Тиграныч займёшься лестницей. Закидаешь этих тварей на ступенях, своими гранатами. Все всё поняли? – Бойцы согласно кивнули. – Тогда вперёд!

Начальник стражи выдернул кольцо из гранаты. Приоткрыв самую малость дверь, он выбросил наружу снаряд и тут же захлопнул назад. Через пару секунд за дверью раздался оглушительный взрыв. Перегоревшие лампы в плафонах на потолке зашатались, и сверху на плечи и головы посыпалась побелка.

– Открывай! – Заорал герой и удобней перехватил Калаши в обеих руках.

Дверь со скрипом отошла в сторону, и два автоматных дула принялись извергать из себя подарки калибром 7.62, превращая до сих пор стоящих на ногах грибников в кучи фарша. Пули пробивали даже крепкую чёрную броню из грибов. Входящим отверстием оставляя лишь аккуратную небольшую дырочку, но на выходе вырывая огромные куски плоти, из спин монстров.

Автоматы предательски щёлкнули, выстреляв весь боеприпас, и герой тут же их выпустил, рывком перехватывая весящие на ремнях пулемёты. Так он пошёл, с двумя грохочущими пулемётами в руках, прямо в лоб гнилому сонмищу нечисти. Сзади спина к спине вышли отец и сын. Сасун выпустил две гранаты из своего гранатомёта, и умело разорвал на части пару десятков тварей, бегущих к ним с дальнего конца коридора.

Герой ни черта не слышал из–за грохочущего оружия забивавшего даже предсмертные хрипы тварей. Один из снарядов, пущенных Сасуном, попал в одну из несущих колон, и переломал её будто сухую хворостину. Часть крыши рухнула, похоронив под собою пятерых грибников и забаррикадировав ход, ведущий в восточное крыло. Тварей на этаже осталось в три раза меньше.

Давид упал на колени, выкидывая опустевшие барабаны и вставляя заряженные, когда Агван метнул гранату в тыл противника. Кровь и мозги разлетелись по стенам, разрываемые осколками и Давид тут же вскочил на ноги, добивая оставшихся тварей, их осталось пять.

Но со ступенек всё пёрли и пёрли орды не знающих страха и сомнений мертвецов. Ещё две гранаты покатились по ступенькам вниз, звонко цокая рифлёными поверхностями об мёртвый гранит. Внизу прогремели взрывы, да так, что героя аж подкинуло, и мясорубка возобновилось снова.

Красная пелена застилала его глаза. Патроны уже давно закончились, и он выбросил ставшее ненужным стрелковое оружие, и вовсю орудовал лопаткой. Сапёрка бойко свистела в воздухе, размашисто врубаясь в неподатливые черепа, разваливая их напополам. Перед лицом мелькали жуткие хари. Руки действовали на автомате, рубя всё, что попадало в поле зрения. Вот рядом возник очередной прогнивший с множеством пульсирующих наростов череп. И вот он опустился на землю раскуроченный надвое, с нелепо выпавшим языком.

Рядом от натуги хрипел Сасун. Не имея возможности стрелять из гранатомёта, он перехватил его за горячее дуло, и размахивал им будто кувалдой. От его шипящих от жара ладоней, шёл тошнотворный запах поджариваемой человечины. Но похоже Сасун вовсе не замечал этого. Тела тварей под страшными ударами "молота" разрывались как наполненные кровью шарики. Прибивая грибников к стенам своим молотом, он переламывал в муку вражьи кости, в миг, обливая себя и соседей их кровью, и прочим дерьмом.

С другой стороны, орудовал прикреплённым к автомату штык ножом, Агван. Он грамотно совершал выпады, пользуясь автоматом как копьём, и после каждого такого удара один из мертвецов падал на пол с проколотой головой.

Впереди показалась решётка, ведущая на первый этаж, и герой не поверил, что им повезло добраться до неё. Противник, будто сообразив, что такая добыча ему не по зубам отступил в стороны, давая, долгожданные секунды отдыха. Группа рывком подалась к решётке, а сзади пошедшие на хитрость твари, громко возликовав, начали набрасываться на людей сверху.

Давида пару раз укусили, оставив глубокие рваные раны на руках и плече, но он сейчас не чувствовал боли. А если бы даже и захотел, то этому бы помешал кипящий по венам препарат. Спутники выглядели не лучше. Сасун, как и Агван были с ног до головы залиты мозгами и кровью, да так что и не отличишь где их, а где вражеская.

– Сержант! – Надсадно заорал Агван. – Сержант мать твою!

На первом этаже послышался гром приближающихся сапог, и с той стороны решётки возник ополоумевший от происходящего ужаса сержант. Позади него стояли двое караульных и нервно сжимали цевьё автомата.

– Сержант! – Орал начальник стражи, отбиваясь от наседающих сверху мертвецов. – Сучий ты сын! Немедленно открой, пока нас здесь не сожрали!

Но сержант лишь с ужасом наблюдал за происходящим. Тогда герой, разбежавшись, и что было силы, обрушился плечом на дверь в решётке. Дверь дрогнула, но устояла.

– Сержант! – Орал Агван. – В дисбате сгною! Открой, гад!

– Устав… – пролепетал военный.

– Какой ещё устав?! Ты что, дебил, творишь? Нас же сожрут!

– Зато нас нет. – Окрепнувшим, полным яда голосом ответил тот.

– Ах ты, сука!

Металлическая дверь наконец–то дрогнула под третьим ударом героя, и отвалилась на сварке верхнего навеса.

– Не делай этого! – Перепугано закричал военный. – Эти твари вырвутся наружу! Караульные открыть огонь! На счёт три. Раз…

Но огонь открыть караульным так и не судилось. По четвертым ударом плеча, дверь оторвалась от нижнего навеса, и герой побежал с ней на караульных, словно тур, сшибая и расшвыривая всё на своём пути. За металлической дверью что–то хрустнуло, и он с наслаждением протоптался по чьему–то лицу.

Сзади послышался крик, переходящий в предсмертный хрип. Один из грибников прыгнул сверху на Агвана и, повалив того на пол, вцепился тому в горло острыми гнилыми клыками. Не помня себя от ярости, Сасун бросился к отцу, но было уже поздно. Мертвец вырвал из горла Агвана адамово яблоко и теперь с блаженством его пережёвывал. Алая кровь толчками выплёскивалась на ступеньки, из ещё живого тела, а начальник стражи надсадно хрипел, страшно выпячивая глаза.

Гранатомёт, заменявший молот, выскользнул из рук Сасуна, но более он и не был нужен. Будто разъярённый бер он кинулся на врага, топча и разбивая гнилые головы своими страшными кулаками. Давид, бросив дверь, поспешил к умирающему Агвану и, схватив того за плечи потащил.

– Сасун! – Закричал герой. – Надо уходить! Сасун!

Но тот и так всё понял. Здоровяк, выдыхаясь, разбил ещё тройку черепов своими кулачищами, а одного так и вовсе, схвативши за горло и руку, разорвал напополам. Кинув на пол две неровные половины, некогда живого чудовища он устремился вниз к своему отцу.

К этому времени герой успел оттянуть Агвана достаточно далеко, до входной двери оставалось каких–то жалких пятьдесят метров. Сержант и караульные, не успев до конца оклематься от страшного удара дверью, когда на них сверху навалилась орава грибников. Послышались душераздирающие крики и вопли, но вскоре их заглушил звук рвущейся плоти, и перемалывающихся на острых зубах костей.

Давид и Сасун с удвоенной силой потянули Агвана к входной двери. Герой налёг на дверь со всей силы, пользуясь минутной задержкой мертвецов, и открыл проход наружу. Таща остывающее тело Агвана наружу, он почувствовал слабое прикосновение его руки. Поняв без слов, что от него хотят, Давид сорвал остатки гранат с тела начальника стражи и метнул их в бегущую на них орду тварей. Поднатужившись он закрыл на место бронированные двери, и повернув ржавый ворот услышал звук запирающегося замка.

За дверью раздался взрыв, смешивающийся с адской какофонией, звериного рычания и громких стенаний, исходящий из сотни глоток, но он уже не смотрел туда. На траве перед ним, медленно бледнея, лежал Агван. Рядом сидя на коленях прижимая ещё тёплую руку отца к своей щеке, неумело рыдал его сын Сасун.

– Ты чего, батя?! Всё будет хорошо! Сейчас мы тебя оттащим в город там эти яйцеголовые, тебя в раз на ноги поставят… Ты только главное не умирай, слышишь?! – Из глаз сына полились жгучие слёзы. – Только глаза не закрывай! Слышишь я рядом…

Лицо Агвана в последний раз дрогнуло, и он замер, навеки уставившись открытыми глазами в сторону подымающегося из–за горизонта кровавого солнца. Герой оставил его наедине с отцом, и устало прислонился к каменной стене, медленно сполз на землю. Проведя ладонью по лицу, он почувствовал, как действие препарата начинает потихоньку заканчивается. Вернулась боль в ранах, и Давид стиснул, что было сил зубы, чтобы не закричать.

Плечо, как и пара рёбер, были, похоже, сломаны, и начинали ноюще болеть. Все мышцы тела начали отдавать острой болью, будто он всё разом растянул. Сасун молча поднялся на ноги, и немного постояв над телом отца, подошёл горою и уселся рядом.

– Коньяк целый? – Спросил он, и Давид согласно кивнул. – Доставай…

Герой полез в рюкзак, и немного порывшись внутри, выудил бутылку, молча предав его товарищу по оружию. Не обращая внимания на удары и шкрябанье с той стороны двери напарник, отбив горлышко кортиком, приложился долгим нескончаемым глотком. Осушив почти половину за присест, он передал бутылку Давиду. Так они просидели около часа молча глядя на кровавый рассвет.

Глава №20

– Это кажется твоё? – Проговорил Сасун, снимая за спины РПК.

– Моё… – Удивлённо ответил герой, принимая пулемёт. – Но как? Я думал, что потерял его внутри?

– Так и есть… ты, как пошёл сапёркой махать, будто косой на поле, так у тебя он из рук и выпал. А я поднял, жалко ведь вещица хорошая.

С боку послышались голоса людей и лай собак. Вскоре из–за угла показался небольшой отряд караульных, придерживающий на поводках двух огромных, мохнатых псов. Луч фонаря больно ударил по глазам героя. Конвоиры остановились в паре десятков метров, и нацелили дула автоматов на двоих сидящих на земле побратимов. Внезапно послышался мужской удивлённый голос:

– Сасун? Ты что здесь делаешь? А это ещё что за горобец? – Проговорил неизвестный, освещая покрытое кровью лицо героя.

– Это я дядь Жора. А это мой друг Давид. Мы здесь по заданию мэра.

Фонари погасли, прекратив ослеплять героя, и он увидел спешащего к ним низкорослого, небритого мужчину средних лет. Подойдя к ним, мужчина склонился над Сасуном, разглядывая его раны.

– Что ж тебя, горобец ты этакий по ночи сюда попёрло? Батя твой где?

– Вот он… – Указал пальцем на тело отца Сасун.

– Мать честная! – Пошатнулся мужчина, только заметив, в высокой траве бездыханное тело Агвана. – Мы слышали выстрелы и взрывы, но думаю, если разводящий по рации тревогу не подымает значит всё в порядке. Думал, опять штрафников пригнали… а где разводящий?

– Думать надо меньше, а соображать больше! – Рявкнул, подражая чужой манере разговора, герой. Поднявшись, держась за стену и, пошатываясь, побрёл в сторону Ровного. – Разводящий ваш здешних тварей кормит. Да и вам я бы не советовал здесь оставаться… Не ровен час, найдут они для себя лазейку наружу…

Будто в подтверждение за стеной кто–то заскрёбся, а потом послышались глухие удары. Пара кирпичей отвалились от стены, и упали возле самой головы Сасуна. Сасун уподобившись герою, поднялся на ноги, и поплёлся к телу отца. Взяв Агвана на руки, он заковылял следом за Давидом.

– Стоять! – Послышался крик караульного.

– Это ещё почему? – Обернулся герой к караульному, которого Сасун назвал дядей Жорой.

– Я не позволю…

– Почему?

– Устав… – окрепшим голосом отозвался караульный, направляя дуло автомата на нарушителей. – Извини Сасун, ничего личного… Хотя, батю твоего, я с малых лет недолюбливал.

– Послушай Жора! Или как тебя там… – Стараясь подавить затаившийся в глубине страх, сказал герой. – Я знал одного из ваших, который руководился уставом. И где он сейчас? Немедленно покидайте этот объект, здесь не осталось ничего кроме смерти.

Некоторое время на лице караульного были видны черты колебания. За его спиной послышались звуки снятого с предохранителя автомата. Две псины, улёгшись на землю, надсадно дышали.

– Нет! – Твёрдо решил для себя Жора. – Такой случай упускать нельзя! Мы здесь одни. Лишних свидетелей нет. А за ваши с Агваном головы, Гасан немало заплатит. Эй, ребята! – Обратился он к своим товарищам. – Разберитесь–ка с нарушителями!

Кирпичи всё в большем объёме обсыпались со стены, а дверь дрожала на навесах, под натиском тварей. Каменная кладка неподалёку рухнула, образовав небольшой проход в стене. Из темноты здания выпало пара тел грибников, и рывком вскочив на ноги, кинулась к людям, разрывая глотки, жуткими хрипами. Ненадолго устоявшуюся тишину ночи прорезали пара очередей. Твари рухнули на землю, не добежав до людей каких–то жалких пару метров.

– Это что за херня только что была?! – Воскликнул Жора, опуская автомат и разглядывая тела грибников.

– Бежим! – Шепнул Давид напарнику, и припустил в сторону дыры в заборе.

За спиной послышались громкие возгласы, и команды. Над головой разрывая собой тугой воздух, завжикали пули. Послышался лай собак. Внезапно ход в стене расширился в разы, вываливая наружу ломаный кирпич, и из него на караульных накинулись пару десятков мертвецов.

Герой бежал к забору, петляя зигзагами. За ним надсажено сопя, бежал Сасун, таща на руках тело отца. Давид с разбега влетел в дыру между плит. Пропуская вперёд товарища, он напоследок оглянулся назад.

Возле стен происходил яростный бой, между людьми и ходячими трупами. Пара собак с скулежом исчезла в кишащей массе мертвечины, бесчисленными десятками выплёскивающейся из дыры в стене. Отряд караульных держался недолго. Вскоре их с боков обтекла река грибников, и похоронила под собой, заглушая их предсмертные крики чавканьем, и хрустом костей. Не желая смотреть, Давид принялся догонять товарища.

Давид на бегу искоса поглядел на Сасуна. Ни тени усталости не было на его лице, а в маленьких глазах блестел неподдельный гнев, хотя он и тащил на себе всю дорогу тело отца. Герой хотел было подменить его, и потащить тело Агвана самому, но он наотрез отказался.

Они бежали так уже час, боясь не успеть в Ровное до заседания совета. Герой уже порядком выдохся, но каждый раз заставлял себя бежать вперёд. Перепрыгивать через завалены, проламываться сквозь кустарник, не обращать внимания на ветки, которые так и норовят выколоть глаз.

Сасун знал эти места как свои пять пальцев, и когда они выбежали к небольшому болотцу, которое было хитро замаскировано зелёным мхом, предусмотрительно повёл их в обход. В этом месте деревья стояли маленькие, раскоряченные ветки, казалось, люто тянулись к путникам, цепляясь то за плечи, то за боевой ремень пулемёта. Даже корни, что ползли по земле мертвецки белые покрытые слизью, так и норовили столкнуть человека в болото. Пару раз он через них перецеплялся. Один раз даже споткнулся и больно ударился головой. После этого старался как можно аккуратней ступать ногами, внимательно глядя под ноги.

– Через пол часа будем в Ровном. – Сбиваясь с дыхания, прохрипел Сасун. – Ты ничего не говори, говорить буду я, понял?

– Понял. – Брякнул Давид, и снова зацепившись, полетел носом на землю. Хотя он до конца и не доверял своему компаньону, но тот вызывал в нем странную симпатию. Может потому что тот спас ему жизнь в санчасти?

Они достигли Ровного, когда солнце уже полновластно вступило в свои владения, прогнав с застывшей земли остатки ночи. На воротах их сначала не признали и уже хотели открыть огонь. Но Сасун опередил предусмотрительных караульных, громким и грязным ругательством. Тогда из–за ворот к ним вышли двое вооружённых до зубов парней.

Давид про себя отметил, что экипировка этих намного мощней, чем дневного караула. Бойцы были в броне, которую он нигде раньше ещё не видел. Броня скрывала все тело оставляя только узкие щёлки для глаз. Когда караульные приблизились вплотную к нему, он рассмотрел, что их глаза были защищены толстым затёртым стеклом. Герой мог бы поклясться, что по внешнему виду, эта бронь сможет выдержать прямое попадание с гранатомёта.

Сасун перекинулся с караульными парой слов, и спутники вошли в Ровное, провожаемые удивлёнными взглядами. Сасун повёл его не к штабу как ожидал герой, а к смотровой вышке, стоявшей за воротами. Герой ещё с далека заприметил маленькую, кривоногую фигурку Виктора Палыча. Гневно вычитающего одного из верзил.

– Почему выпивший? – Брызгая слюной, кричал Палыч.

– Ну, так, у меня дочь родилась… – потупив взгляд, ответил верзила. – Вот я чутка и опрокинул на радостях.

– Да?! Но это всё равно не оправдание! Ты же на службе! Вот ответь мне. Ты бы смог нести службу, выпив маленькую? – Немного смягчившись, задал верзиле, наводящий вопрос Виктор Палыч.

– Да. – Не понимая намёка, ответил стражник.

Мэр немного опешил от такой откровенной наглости, но продолжил:

– А после литры?

– Смог бы.

– А после двух?

– Но я же несу! – Пошатнувшись, ответил стражник.

Виктор Палыч побагровел. На его голове вздулись жилы, но вскоре махнул рукой, со словами:

– Уйди с глаз моих! Три дня отпуска. Но чтоб через три дня как огурчик! Понял?

– Понял! – Радостно откликнулся стражник и заспешил прочь.

– Видать голову здесь вашего шибко уважают! – Прошептал Давид.

Мэр наконец обернулся к герою. Оглядев с ног до головы похожих на выходцев из ада путников, и сразу же оценил обстановку. Скомандовал:

– Все по постам! Ещё раз такое повторится, лично прирежу! – Ты достал, что я просил? – Произнёс он, глядя снизу–вверх.

– Принёс. – Ответил Давид.

– Батю убили… – Срываясь на слёзы, протянул Сасун.

– Д–да, – поспешно отозвался мэр. – Я сейчас распоряжусь чтобы, на кладбище вырыли могилу… В общем Сасун, иди отдохни я всё устрою. А ты Давид, пойдём со мной нам есть о чём поговорить.

Позади остался, держащий на руках отца Сасун, и герой, напоследок обернувшись, последовал следом за мэром в здание штаба. По пути на третий этаж они зашли в справочную. Совсем недавно, со скандалом спровадившая героя дама, при виде мэра, вскочила из–за стола, уронив на пол пилочку для ногтей, и ласково улыбнулась.

– Виктор Палыч, вы чего–то хотели? – Заговорщически улыбаясь, сказала она, но тут же заметив входящего Давида, осеклась на полу слове.

– Не сейчас… – Морщась, ответил мэр. – На улице начальник стражи… и его сын. Начальника стражи в морг, и подготовить всё к прощальной церемонии. А сына в санчасть. Привить и подлатать, а то видок у него не здоровый.

– Кому поручить. – Услужливо захлопала ресницами женщина, взяв в руки блокнот и карандаш.

– Сама взяла и сделала! – Заорал мэр. – Сидишь целыми днями, ни хрена не делаешь! Только кресло задницей протираешь! Толку от тебя!

На глазах женщины проступили слёзы, и она ломанулась в коридор. Пропуская её, герой с негодованием посмотрел на багрового мэра:

– Стоило ли?

– Стоило! – Отрезал Виктор Палыч. – Ты смотри царевна!

Поднявшись по ступенькам в кабинет мэра, Давид в первую очередь выглянул в выходящее на двор окно. Та самая женщина с зарёванным лицом подбежала к проходящему мимо отрядом стражников, и недолго покомандовав, отправилась назад в штаб. Герой видел, как к одиноко стоящему Сасуну бегом подбежали стражники. Приняв с его рук тело Агвана, поддерживая за плечи повели в санчасть.

– Что тебе удалось отыскать? – Послышался нетерпеливый голос мэра.

Давид медленно повернулся и посмотрел в раскрасневшееся лицо. Похоже, Виктор Палыч, до сего момента державший себя в руках больше не мог себя контролировать. На его большой голове и шее вздулись вены, а маленькие руки, не находя себе места стучали пальцами по крышке стола.

– Наша сделка в силе? – Растягивая слова, спросил герой.

– Конечно в силе! – Быстро ответил мэр. – Покажи то, что нашёл!

– Для начала я должен увидеть своего друга, питомца, и девочку.

– Всё потом… Для начала…

– Для начала я должен задать пару вопросов.

– Щенок! – Закричал мэр, вставая на стул и упираясь кулаками об крышку стола. – Вопросы здесь задаю я! Немедленно дай мне ключ! Не то…

– Не то что? – Вытаскивая сапёрку, сверлил взглядом мэра герой.

С минуту Виктор Палыч сверлил его гневным взглядом. Если бы глаза имели бы свойство травмировать…, то на теле героя не осталось бы ни единого живого места. Но мэр выдохнул, а затем, глубоко вдохнув, уселся на своё место, приняв прежний невозмутимый вид.

– Простите меня мой молодой друг, я немного вышел из себя… Видите–ли, за ваше отсутствие на меня снова было совершено покушение, но слава Богу обошлось парой царапин. – Виктор Палыч закатил рукав рубахи, показывая забинтованную руку. – А тут ещё и смерть Агвана. Поймите, он был мне не просто друг! Он был человеком, которому я мог целиком и полностью доверять, не только свою жизнь, но и жизнь всего города. Он был моим преемником. По древней традиции пост мэра передавался от отца к сыну, многие поколения, но у меня не может быть детей. И поэтому я решил, что Ровным должен управлять честный и опытный человек. Это лучше, чем видеть, как город погибает под руководством, очередного выскочки, поставленного советом. Но я отвлёкся. Ещё раз простите меня мой юный друг. Обещаю вам, как только я уговорю совет открыть убежище, я тут же помогу с вашим вопросом.

– А что мешает вам сделать это сейчас?

– Я скован по рукам и ногам. Но уверяю вас, что как только… так сразу.

Давид молча водрузил свой рюкзак на стол, и немного покопавшись в нём, выложил всё то, что было найдено в сейфе. Мэр тут же принялся осматривать находки. Отложив в сторону карточки и ключи, он начал изучать красную папку. Медленно перелистывая страницы, он пару раз менялся в лице. Увидев до сих пор стоящего над душой героя, сказал:

– Невероятно! Вам удалось добыть не только ключ от убежища, но и карту с инструкцией. Похоже, в здешней тюрьме проводили какие–то эксперименты, по разработке вакцины для тяжелобольных. Здесь говориться, что эксперименты в некотором роде были удачны! Подопытные оправлялись от болезней в считаные дни. Препарат даже восстанавливал омертвевшие ткани! Имея медицинское образование за плечами, смею заметить, что ни одна вакцина… ни один препарат не в силах восстановить то, что уже мертво! Ещё один мой знакомый академик…

От умностей у Давида начала раскалываться голова. Действие препарата закончилось. Усталость, глубокие раны и потеря многих литров крови дала о себе знать. Он рухнул на пол как подкошенный. Мир вокруг сузился до маленькой точки. Боль отступила, оставив место для царящей вокруг пустоты. Блаженное нешто…

Перед глазами блеснула вспышка, затем другая. Он машинально вытер слёзы с глаз и осмотрелся. Он стоял посреди первого этажа зоны, прямо возле решётки, перекрывающей путь к лестнице. С потолка лился желтоватый свет, слабо освещающей всё вокруг. Фонари на потолке слегка покачивались и предательски мигали. Он осмотрелся.

Вокруг него слонялись грибники, совершенно не обращая на него внимания. К удивлению, он не чувствовал, ни страха, ни тошнотворного запаха, к которому привык за стенами зоны. Один из трупов, натолкнулся на него, и недовольно что–то проурчав, побрёл дальше по своим делам.

Возле стены сидела парочка грибников, и, издавая звуки похожие на плачь, билась затылками об стену. Совсем рядом, едва задев его плечом, прошёл ещё один мертвец с оторванным куском мяса на правом боку и повисшем на нерве глазным яблоком. Внезапно его кто–то окликнул. Обернувшись назад, герой увидел стоящего посреди коридора Агвана.

На начальнике стражи была одета белоснежная рубаха, с распахнутым настежь воротом, и такие же белоснежные холщовые штаны. Странно и дико смотрелся этот наряд, среди этих провеянных мертвецким духом стен. Агван подошёл к герою в плотную, ступая босыми ногами по усеянному кровью и внутренностями полу.

– Здорова Агван! Давно не виделись! – Со скрипом рисуя улыбку на своём лице, произнёс герой.

– Эта пытка мне показалась вечностью! – Прохрипел начальник стражи. – Ты не представляешь, что мне пришло вынести, чтобы встретиться с тобой!

– Да что ты говоришь! Как интересно! – Сложив руки на животе, съязвил герой.

– Ты удивлён?

– Честно говоря, нет. Ты не первый кто являлся мне после смерти. Я всё больше склоняюсь к мысли, что схожу с ума… ты знаешь, а ведь это и вправду страшно! Жить в своём выдуманном мире, в то время как твоё настоящее тело пускает слюни и гадить под себя.

– Из–за тебя я погиб! – Багровея заорал Агван, и на его шее лопнула кожа, открывая красное мясо.

– Ну, предположим, что не из–за меня… ты сам вызвался. Да и если бы не ты с твоим дружком мэром этого и вовсе бы не случилось.

– Он был прав. – Задумчиво сказал начальник стражи, и кровь тонкой струйкой побежала с раны на шее по его груди, замарывая рубаху. – Он говорил, что ты не поймёшь. Что ты глуп.

– Кто он? – Оборвал речь Агвана, герой, которому вдруг стало интересно.

–У него нет имени! Он безымянен! – Побулькал начальник стражи, выплёскивая изо рта сгустки крови. – Он велик! И всеобъемлющ.

Начальник стражи подступал всё ближе и ближе к Давиду. Он поднёс свои пальцы к лицу и начал соскрёбывать кожу своими ногтями. Куски плоти отваливались от его лица, а кожа повисла рваными лохмотьями. Обнажая бардовый череп. Давид принялся испуганно отступать, но то, что некогда было начальником стражи, ступало за ним неспешно, и неотвратимо, будто сама смерть. Кожа на руках треснула, показав на свет розовые мышцы, обвитые сизыми жилами. Рубаха на глазах налилась кровью, и из–под края стали вываливаться пузырящиеся внутренности.

У героя от ужаса, встали дыбом волосы на руках, да и по всему телу, но он продолжал смотреть на говорящий с ним череп. В обоих глазных яблоках разом лопнули сосуды, и на месте пустых глазниц зажегся бледный мертвецкий огонь.

– Он пообещал мне, что если я справлюсь с тобой, то он вырвет меня из того места где мне суждено провести вечность. – Звук из пасти существа, исходил будто–от потрескивающей от жара печи.

Оба колена с хрустом выгнулись назад, как у насекомого. Ступни отпали, будто сами по себе, но существо продолжало двигаться к герою, гремя голыми костями голени, по уложенному плиткой полу. Рубаху на спине прорвали два недоразвитых крыла обтянутых рваной кожей. Герой оглянулся по сторонам в поисках оружия, но вокруг только и оказались, слоняющиеся без цели грибники. Внезапно Агван преодолел разделяющее их с героем расстояние за один гигантский прыжок и повалил Давида на пол.

Лицо героя обдало жаром, и смрадом чего–то мерзкого, находящегося за гранью человеческого понимания. В последнее мгновение успел перехватить чудовище одной рукой за шею. Другой рукой пытался оттолкнуть его от себя, но это было за приделом его сил. Узкие пальцы Агвана сильно врезались в бока Давида, разрывая плоть и царапая рёбра.

– Я вырву твоё сердце! И когда я отнесу его своему владыке, то оно будет ещё биться.

Острые пальцы глубже врезались в корпус Давида, ломая рёбра. Изо рта героя потекла кровавая пена и он, не отдавая себе отчёт, сжал горло чудовища рукой. Лицо обдало жарким и липким. Сквозь звон в ушах расслышал хриплое, полу карканье, полу хохот Агвана:

– Тебе не уйти! Не сбежать и не скрыться от него! Он вездесущ как мысль!

Перед глазами замелькали мухи, каждый раз увеличиваясь в размерах. Он не мог пошевелить другой рукой, поэтому сжал горло твари, как только смог. Чувствуя, как его когтистая лапа впивается в тело, отрывает от сосудов и прочих трубок сердце, и тащит прочь из тела.

– Да отпусти же, псих! Помогите!

Багровая пелена постепенно отступила перед глазами, и он увидел несколько вцепившихся в него мужских силуэтов. Ещё один мужчина что–то кричал за его спины. В своей руке он сжимал горло молоденькой медсестры. Бедняжка смотрела на него выпученными глазами, с выступившей на губах белой пеной и синюшным лицом. Давид тут же выпустил из рук её тонкую шею, и сразу же четверо мужчин (трое спереди, а один стоящий сзади) повалили его на жёсткую кровать.

– Руки ему вяжи! – Орал один.

– Да связал уже одну, своим ремнём, так он его порвал! Здоровый гад! – Отозвался второй, навалившись на его руку.

Герой почувствовал, как его руки и ноги туго притягивают к металлическому каркасу кровати. Немного опомнившись, произнёс, ели ворочающимся сухим языком:

– Мужики вы чего?

– Опомнился?! – Поинтересовался один. – Сейчас я тебе покажу, чего…

Он размашисто закатил герою в лицо. От полученного удара Давид больно прокусил щёку. Успокоившись, мужики перекинули своё внимание на медсестру, и потянули её на свежий воздух. Он осмотрелся.

Только сейчас до него дошло, что он находится в санчасти. Мужики, которые его связывали не кто иные как пациенты, подоспевшие на помощь медсестре. Да и одет герой был точь–в–точь, как и они, в зеленоватую просторную пижаму. В руку героя было в тыкнуто пару игл, с отходящими трубочками. Трубки тянулись от стоящих на подставке стеклянных пузырьков с бесцветной жидкостью.

Давид почувствовал, как от иголок по его телу расходиться неприятный холодок. На стоящей по соседству койке (всего таких в палате было шесть), лежал без сознания Сасун. К нему также были подключены капельницы. Бедняга бредил, и метался во сне. Хотя и не был привязан как он.

В дверном проёме показались четверо мужских фигур. Недовольно пройдя мимо него, они молча разлеглись по своим кроватям. В палату вошла медсестра и остановилась возле Давида.

– Как вы себя чувствуете? – Услышал он её тоненький голосок.

– Это я вас так? – Спросил Давид, глядя на огромный, начинающий багроветь синяк на шее девушки.

– Меня… – тихо ответила она с болью на лице, поглаживая свою шею пальчиками. – Вы бредили и метались. Я подошла к вам поправить капельницу, когда вы меня схватили за шею. Спасибо мужчины вовремя подоспели…

Давид отвёл взгляд в сторону, и сипло спросил:

– Что со мной?

– Когда вас доставили сюда, я сначала подумала, что вы серьёзно ранены, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ваши раны не глубоки. Я промыла их и перебинтовала. Это, – указала она на капельницу, – от заражений, и прочих бактерий. Но вы не волнуйтесь, как я уже сказала, вы отделались довольно легко.

– Всё тело ломает, – пожаловался герой, – и постель у меня мокрая… постойте я что обмочился?!

– Вы не обмочились, вы просто обильно потели… Ваш товарищ рассказал мне, что вам вкололи некий препарат. На мой запрос, что за вакцина, мне ответили, что это не моё дело… Так что скорей всего это последствия действия препарата на ваш организм. Не берусь утверждать сколько, но какое–то время вас поломает… Пока организм не выведет из себя эту дрянь.

– А что с ним? – Давид кивнул в сторону метавшегося, и стонущего на соседней кровати, Сасуна.

– С вашим другом всё намного хуже. Раны глубокие и кровоточащие. Я вколола ему лошадиную дозу снотворного, но как видите, это его не сильно успокоило. Гниёт рана на ноге, боюсь если не получиться остановить заражение, то будет необходимо отрезать ногу…

Герой некоторое время молчал, и смотрел на погибающего товарища. Немного поразмыслив, спросил:

– Неужели нет никакого средства, остановить заражение?

– Я слышала, что у высших чинов, – перейдя на шёпот ответила медсестра, – есть своя отдельная лаборатория с аптекой. Если вакцина и может храниться, то только там…

Герой почувствовал острую боль в районе паха, немного поморщившись, он обратился к медсестре:

– Отвяжите меня, я в туалет хочу.

– А вы не будете буянить? – С опаской потирая синяк, спросила медсестра.

– Нет что вы. Вы же сами сказали, что это всё было под действием препарата. Но сейчас я целиком и полностью отдаю себе отчёт в происходящем.

Медсестра некоторое время смотрела в честные глаза героя, но смилостивилась. И со вздохом:

– Это когда–то, меня убьёт… – Развязала ремни.

Герой благодарно улыбнулся, не без её помощи поднялся на ноги, и побрёл, таща в руке подставку с капельницей в сторону туалета.

Медсанчасть представляла из себя небольшое помещение, с парой располагавшихся напротив палат, операционной, ванной комнатой и кабинетом врача, куда и направилась сонная медсестра. К своему недовольству герой узнал, что проспал не меньше двенадцати часов. И на дворе уже давно ночь. Посмотрев на висящие в коридоре часы, он только озадаченно покачал головой и шагнул в ванную комнату.

Из удобств, здесь была старинная чугунная ванна, покрытая царапинами да жёлтым налётом. В ней стоял тазик с водой и ковш. Комнату освещал слабый лунный свет, пробивающийся сквозь небольшое окошко. На улице царила беззвёздная чёрная ночь. Слабые лучи луны ели пробивались, сквозь заполонившее всё небо грозовые облака.

Для личных целей здесь походу использовали небольшое отверстие, вырезанное в полу. Сделав свои дела и умывшись в ледяной воде герой, хотел было выходить, когда услышал в коридоре, тихие шаги и приглушённые голоса.

– Сюда нельзя! – Забастовала медсестра. – Вы не имеете права…

– Тише голуба. – Прошипел мужской бас. – Мы пришли проведать своего друга. Сиди тихо и не рыпайся, и может быть, я не намотаю на вот этот нож твои потроха.

Герой превратился вслух. Руку больно саднило в районе капельницы. Дрожащими пальцами он вытянул иглы из вены, и сжал руку в локте. Иглы оказались длинные и толстые. Откусив зубами трубки, он смотал моток и вложил в свою ладонь. Следом, вставил две иглы между пальцев, уперев концы в моток трубок. Блестящие металлические иголки выступали вперёд, на пару сантиметров.

– Мне нежен чужак, – прошипел неизвестный, – его привезли сегодня утром. Где он?

– Я не знаю о ком вы… – Внезапно голос медсестры прервался, и герой расслышал звук падающего тела.

– Вот на хрена ты её вырубил? – Яростно прошептал незнакомец. – Как мы теперь найдём его?

– Да я… – Нерешительно ответил второй мужской голос. – Эта сука сама нарвалась.

– Ладно уж… Я пойду, проверю палаты, а ты её покарауль. Чтобы не писку! И давай без фанатизма. Пришли дело сделали, и тихонько ушли. Как и договаривались. Усёк?

– Понял босс…

Слышно было как один из нападающих, что–то бормоча, открыл скрипучую дверь палаты и скрылся внутри. Давид открыл дверь ванной комнаты, стараясь как можно меньше шуметь. К нему спиной стоял худой высокий парень, и пялился на распростёртое, без сознания тело молоденькой медсестры. Дверь в соседнюю палату была приоткрыта. По–видимому, нападающих было двое, и они не знали о место нахождении героя, так как искали его в соседней палате.

– Тоже мне босс отыскался. – Ворчал паренёк, растягивая ремень на штанах. – Ну и что, что Гасана брат! Мне вообще похрен кто он и что он! А с этой шлюхой, я разберусь по–своему.

Наконец–то ремень поддался, и штаны неизвестного упали на пол, оголив его зад. Он наклонился над девушкой, как раз в тот момент, когда к нему подскочил герой. Давид, стоя со спины, размашисто обрушил сжатый кулак с иголками в шею противника. К сожалению, острые иглы, впившись в тело врага, там и остались, и герой увидел вытаращенные от ужаса глаза, и распахнувшийся для крика рот.

Он тут же ударил снова. Удар пришёлся противнику в ухо и тот слегка пошатнувшись, рухнул не бок. Не давая опомнится, Давид навалился сверху. Упёршись коленом в шею врага, и перехватив его руки перед свои лицом, он с силой нажал всем телом.

Видя, как хрипит и извивается на полу тело врага он почувствовал некое наслаждение, и упоение от битвы. Ноги противника в последний раз замолотили по полу. Бледное лицо с выпученными глазами невидяще смотрело в потолок, и Давид ещё сильнее надавив на колено, с наслаждение услышал хруст шейных позвонков.

Из палаты послышался шум борьбы. Слышно было как что–то опрокинулось, а затем громкий звук падающего тела. Давид, достав из кобуры трупа, длинный охотничий нож стремглав, кинулся за дверь палаты. На полу извиваясь будто змея, дёргался в предсмертных конвульсиях второй нападающий. А на его спине обвив его тело руками и ногами, лежал Фёдор. Нападающий сжимал в руке точно такой же нож, как и своего товарища, но Фёдор не давал ему им воспользоваться, обхватив его тело так что он не мог двигать руками. С каждым разом хватка немого охотника сжималась всё больше и больше.

Давид услышал, как ломаются рёбра неприятеля, будто под давлением железного капкана. Как он начинает хрипеть сквозь выступившую пену. На кроватях сидели, и наблюдали за двобоем пятеро пациентов мужчин. Они заворожённо следили за происходящим, но никто из них так и не вмешивался. Давид подскочил к барахтающейся на полу парочке и рывком выбил нож из рук нападающего.

– Федя отпусти! – Скомандовал он. – Этот нужен мне живым.

Охотник удивлённо перевёл взгляд на героя, будто только заметив его, и слегка попустил хватку.

– Кто тебя послал? – Грозно наклонившись над врагом, спросил Давид.

– Вы покойники. Вы оба покойники! – Отдуваясь, ответил враг.

–Кто? Твой? Хозяин? – Медленно проговорил Давид, поднося лезвие ножа к глазу неприятеля.

– Мой брат! Он вас всех порешит за меня!

– Гасан? – Тихо спросил Давид, и тут же прочитал в его глазах некий испуг.

Герой посмотрел на Фёдора, и тот моментально всё понял. Тело врага начало биться в предсмертных конвульсиях, когда охотник уже стоял на ногах около героя.

– Идти сможешь? – Спросил герой, вглядываясь в распухшее от гематом тело товарища.

– Ум…

– Ладно, оставайся здесь, я всё сам сделаю. Сейчас всё надо делать тихо, а ты шуметь будешь как лось в посудной лавке. Да и присмотри за медсестрой, и вообще, чтоб никто из постояльцев, не вздумал раньше времени тревогу поднять. Я вернусь, тогда, и разберёмся с этими. – Сказал Давид и без лишних церемоний начал стягивать чёрный обтягивающий наряд, с трупа.

Облачившись во всё чёрное, и напялив на голову маску с прорезями для глаз, герой, вооружившись ножом, вылез, выпрыгнул через окно. Высота была небольшая, всего–то пара этажей, но он больно оцарапал себе спину, упав на куст колючих цветов.

Осмотревшись по сторонам и убедившись в том, что рядом никого нет, он двинулся в сторону трущоб короткими перебежками. На пути герою попадались патрули стражников, но каждый раз ему удавалось скрыться. Один раз, запрятавшись в тёмном углу здания, и переждав. Во второй, времени на прятки совсем не оставалось, и он, подпрыгнув, зацепился за козырёк хлипкой хибары и спустя мгновение сидел уже на крыше. Патруль прошёл прямо под ним, старательно освещая все тёмные закоулки, но, так и не додумавшись пройтись лучом по крышам.

На руку играло также беззвёздное небо, закрытое густыми облаками. Было сыро, и душно. К дождю. Если около штаба и "Бермуд" уличные фонари горели, то в трущобах царила непроглядная тьма. Изредка пробиваемое лучом огарка свечи выставленного на подоконник.

Герой пробрался к хижине, в которой последний раз видел Гасана. К своему несказанному удивлению он застал его сидящим за столом и изучающим какие–то бумаги. Ни единого человека охраны! Вот что ошарашило Давида. По рассказу мэра этот человек должен сейчас сидеть в пуленепробиваемом бункере. Окружённом кольцом оцепления вооружённых мордоворотов.

Он обошёл хибару и распахнул входную дверь. Гасан лишь бросил быстрый взгляд на него, и снова вернулся к изучению бумаг.

– Почему один? Где напарник? А ладно не отвечай! Сделал то, что я тебе велел?

Герой молча вошёл в хижину. Сел за стол напротив вора, и рывком стянул балаклаву с головы. Несколько мгновений вор молча изучал его, но, в конце концов, вернулся к своему делу. Изучению бумаг и чертежей, раскиданных по столу.

– Не ожидал меня вновь увидеть? – Спросил Давид, кладя на стол кулак с вложенной рукояткой ножа.

– Чего ты хочешь? – Буркнул вор, не отводя взгляда от бумаг.

– Правду!

– Ишь ты, чего вздумал! – Проворчал Гасан откидываясь от стола. – А много тебе не будет?

– Откуда у тебя бумаги, которые я добыл в зоне?! – Угрожающе надвинулся на собеседника Давид.

Вор некоторое мгновение изучал лицо героя, но прочтя в нём нечто, от которого всё его нутро дрогнуло, поспешно ответил:

– Их отдал мне мэр… ну как отдал, скорее, продал в обмен на свою безопасность.

– Зачем ты подослал ко мне убийц?

– Ты стал не нужен мне. Да и знал ты очень много.

В его голове лихорадочно роились мысли, сотворив полнейший бардак. Видя возникшие перемены, Гасан продолжи:

– Да я подослал к тебе своих людей. И даже несмотря на то, что ты убил моего брата, я отпускаю тебя. Ты доказал своё право на жизнь, а это я в людях уважаю. Времени тебе до рассвета. Чтобы духу твоего здесь не было! И своего дебильного дикаря с собой захвати. Я его тоже отпускаю.

– Мне нужен мой питомец и девочка, с которой я пришёл. – Твёрдым голосом ответил герой.

Терпение вора подходило к концу, и он, багровея от злости прошипел:

– Вот как ты поступишь… ты возьмёшь свою мерзкую задницу, и уйдёшь далеко отсюда. И больше не смей сюда возвращаться! Сечёшь сучара?!

– Нет. – Коротко ответил Давид и хлёстко взмахнул ножом.

Острое лезвие ножа, будто по маслу вскрыло горло Гасана. В один миг под его остро выпирающим кадыком, возникла красная полоса, а уже в следующее мгновение в лицо Давида брызнуло горячим и липким.

Вор свалился на землю, громко хрипя и зажимая рану руками. Земля разом окрасилась в красный, и начала понемногу впитывать в себя ценное удобрение. Давид медленно поднялся из–за стола, и подошёл к пытающемуся уползти вору. Он приставил лезвие ножа к спине, а точнее к левому ребру Гасана, и рывком надавил на рукоять свободной ладонью. Лезвие вошло в аккурат между рёбер пробив клапан на сердце. Оставив нож в ране чтоб лишний раз не перепачкаться, Давид придавил ногой к земле пытающегося уползти прочь вора, и дождался пока тот успокоиться.

Обыскав тело Гасана, он не обнаружил ничего стоящего. Только пачка сигарет без фильтра, да колода карт с нарисованными голыми бабами. Тут в его поле зрения попал, квадратный бугорок на матрасе. Перевернув лежбище верх дном, он отыскал под ним небольшой блокнот, в коричневой коже и обшитый кожей мешочек с фильтрами.

Немного полистав блокнот, он обнаружил отчёт о всех сделках, проводимых ныне покойным Гасаном. По всей видимости, этот подонок и вправду имел дела с работорговцами. От фамилий и цифр рябило в глазах. Герой перелистал листы на самый конец блокнота, и наконец–то нашёл то что так настойчиво искал. В записях упоминался его питомец Миша, будто он отошёл за долги барыге Мухомору. За девочку лишь значилось, что она на время заперта на пункте сбора, но место нахождение пункта сбора в записях не указывался. Но не беда! Давид знал, у кого спросить.

Глава №21

– Послушай, ты хоть, когда–нибудь покидаешь эти стены? Хотя бы по большому? – Спросил герой у подвешенного вверх ногами мэра.

Второй раз за сегодняшнюю ночь ему повезло. Минуя дозоры стражи, он проник в здание штаба, и обнаружил Виктора Палыча, спящем на кожаном диване. Комнату тускло освещала настольная лампа, и герой, потушив свет, решил сыграть над мэром злую шутку. Натолкав ему в рот, обрывки гардин и прочих тряпок, он подвесил его за ноги. Перекинув прихваченную в хижине Гасана верёвку, через приколоченный к стене герб.

Поначалу Виктор Палыч гневно трепыхался, но по мере того как кровь приливала к голове, разум его помутился, и он начал тупо мычать от боли сквозь тряпки во рту.

– Ну что поговорим? – Поинтересовался герой у стонущего мэра, помахивая ножом у его лица. На что тот энергично закивал. – Сейчас я вытяну кляп из твоего рта, и не дай тебе Бог закричать, или выкинуть какую–то дурость! Ты понял?

Давид вынул кляп изо рта мэра и тот сразу же залепетал:

– Боже мой! Снимите меня немедленно! Эта пытка не выносима… У меня жутко раскалывается голова. Прошу вас опустите меня на землю, и дам всё, что вы пожелаете.

Герой с сомнением посмотрел на лицо мэра. Узкая струйка крови, вытекла из его ноздри и потекла вниз, заливая глазницу. Он не спеша подошёл к батарее и развязал узел. Виктор Палыч шлёпнулся на землю как мешок с дерьмом.

– Где Гасан держит рабов на продажу? – С расстановкой сказал герой, поднося лезвие ножа, к лицу мэра.

– Он держит их возле продуктового склада. – Залепетал Виктор Палыч, косясь на лезвие ножа. – Чуть левее от входа есть железный люк, ведущий в канализацию.

– Охрана?!

– Один–два, легковооружённых бойца, не больше. Гасан не хочет привлекать лишнего внимания.

– Где мне найти торговца по прозвищу Мухомор?

– У него лавка на рынке…

– Точнее!

– Он живёт в…

– Точнее! – Перешёл на крик герой и надавил лезвием на щеку мэра.

– Склад! У него есть склад, в восточной части города! Выглядит как обыкновенный гараж, только из красного кирпича. Все остальные из шлакоблока, так что его трудно не заметить…

– Охрана?

– Охраны нет… – не считая пары огромных сторожевых собак, живущих внутри.

Немного поколебавшись, Давид убрал лезвие от лица собеседника и мрачно молвил:

– Смотри сука, сегодня твой второй день рождение. Не знаю, почему я сейчас такой добрый. Не доведи Господи, чтобы ты меня обманул! Кстати от Гасана тебе привет…

Давид достал из кармана свёрток ткани и бросил к ногам мэра. Виктор Палыч опасливо развернул ткань, и с ужасом отшатнулся. На полу лежало отрубленное ухо Гасана, то самое с большой золотой серьгой.

– Вы убили его! – Воскликнул мэр.

– Да и ты следующий, если не заткнёшься…

Виктор Палыч не на долго замолчал, видно было, как напряжённо работает его голова. На самом пороге герой услышал его оклик:

– Постойте! Так значит ключи у вас?

Давид, усмехнувшись, похлопал ладонью по карману штанов.

– Да подождите же вы! – Послышался умоляющий голос собеседника. – Я хочу предложить вам сделку…

– С меня достаточно сделок! – Отрезал Давид, но молящий голос мэра вновь заставил его обернуться.

– Вы не понимаете! Теперь, когда нет этого подонка, я могу выполнить данное мною обещание. Мои люди освободят…

– Совсем недавно ты клялся мне в том, что у тебя нет верных тебе людей кроме Агвана и его сына.

– Да на тот момент так оно и было. Но теперь, когда Агван мёртв. В общем, я готов выслушать все ваши условия, в обмен на ключ.

– Половина. – Не задумываясь, брякнул Давид.

– Как половина, вы что сдурели?! Три процента не больше!

Герой молча развернулся и зашагал на выход, когда до его ушей донеслось:

– Хорошо! Хорошо! Десять процентов! Решайтесь, это хорошее предложение.

– Я возьму то, что посчитаю нужным.

– Вы с ума сошли!

– Прощайте.

– Ладно… я согласен. Давайте сюда ключи.

– Ключи останутся у меня, они будут моим гарантом. – Холодно, ответил герой.

Увидав перемену в лице мэра, поспешил, заметить:

– И сразу предупреждаю, чтоб без глупостей! Как только почувствую, что на меня по нелепой случайности, может обрушиться козырёк со здания. Я тут же сломаю ключ!

В глазах мэра, герой заметил нерешимость, но вскоре тот оправился и спросил:

– Что вы собираетесь предпринять?

– Это не ваше дело. Вы знаете, место нахождение входа в убежище?

– Да, оно находиться около восточной стены, и надёжно укрыто плитами. Если бы не бумаги, которые вы добыли. Мне бы так, и не удалось узнать его место расположения.

– Вот и займитесь делом! – Не оборачиваясь, сказал Давид. – А я пока займусь своим! Да и передайте по рации, своим людям, чтобы меня никто не трогал. А не то…

– Да–да, конечно!

– И ещё… где хранятся мои вещи?

– На первом этаже в кабинете под номером три. Но там сейчас закрыто.

– Это не помеха. Встретимся через два часа у восточной стены. И чтобы к моему приходу всё было готово.

После того как Виктор Палыч отдал приказы всем стражникам, герой без опаски спустился на первый этаж, и ударом ноги высадил дверь под номером три. Отыскав свой чёрный комбинезон и китель, добытый им на блок посту. Здесь же нашлась его разгрузка, верный пулемёт с барабаном, и восемь рожков. Найти патроны на пыльных полках, не составило особого труда. Сапёрная лопатка со следами засохших мозгов, и прочей гадости, заняла своё место возле металлической фляги. Зацепив найденный в одной из опечатанных коробок, свой вместительный рюкзак, он покинул здание штаба.

В первую очередь он твёрдо для себя решил спасти медвежонка. Как не крути, но этот мохнатый комок шерсти был намного, ближе и дороже чем незнакомая девочка. Припустив в восточную часть города, он столкнулся с патрулём стражников. Сделав каменное лицо, он пронёсся мимо них. Его проводили недовольными взглядами, но промолчали.

Наконец–то он увидел тот самый склад, про который ему рассказывал мэр. Склад был нечем не примечательный, разве что несколько выделялся от остальных цветом строительного материала. Подойдя поближе, он ожидал услышать собачий лай, но внутри царила тишина.

Повертев в руках массивный навесной замок, подвешенный на звеньях цепи, он пару раз с силой приложился прикладом. Замок упал к ногам, и он, взявшись за створки ворот обеими руками слегка их приоткрыл. Внутри царил мрак, хоть глаз выколи. Что–то большое и мохнатое, ударило ему в грудь и повалило на спину. Горячий шершавый язык коснулся его лица, и герой с улыбкой потрепал по холке своего питомца.

Сняв его с себя, Давид непонимающе уставился на Мишу. Его длинная шерсть была покрыта засохшей красной коркой. Фонарь в руках героя осветил небольшое помещение склада. Всё внутри было заставлено коробками, и завешено полками. Прямо посреди склада лежали две огромные, поросшие серым мехом чудища, отдалённо напоминающие собак.

По всей видимости, кобели были задушены. И уж явно это не они друг друга передушили. Он с уважением посмотрел на начавшего мыться питомца.

Слегка прикрыв двери гаража, для отвода глаз, Давид двинулся к продуктовому складу. Миша бежал рядом со своим хозяином, не отставая, хотя герой держал приличный темп. Ему снова повстречался всё тот же отряд стражников. На сей раз, они смотрели на бегущего человека и медведя, разинув рты, а потом ещё долго чесали свои затылки, и переговаривались.

Не добегая до продуктового сотню метров, Давид заметил одиноко стоящего мужика, оборванного вида. Из оружия сторож имел только длинный кривой нож, да, пожалуй, разносящую от него ветром вонь, давно не мытого тела.

– Здорова! – Бодро сказал Давид, подбегая к оборванцу.

– Здорова… – Заикаясь, ответил сторож, во все глаза, рассматривая медвежонка.

– Слыхал новость?

– Какую?

– Гасана прирезали! – Скривив страшное лицо, прошептал герой.

– Как прирезали?! Кто?! – Неверующе, переспросил оборванец.

– Да я и прирезал! – Придавая себе сумасшедший вид, брякнул Давид.

Сторож некоторое время неверующе смотрел в лицо героя, но спустя мгновение на его физиономии появился дикий ужас.

«Знать бы, что они видят у меня на лице в такие минуты. Что их пугает? Аж самому интересно…» – подумал Давид.

– Слышь, мужик, может я пойду? А? Мне ведь ещё семью кормить… трое детей…

– Иди, иди. – Великодушно позволил герой. – Только чтоб молчок! Понял? А то найду, и кишки на нож намотаю. А детей вот ему отдам. – Показал он пальцем на сидящего у ног Мишу.

Не помня себя от ужаса, сторож понёсся со всех ног, в строну трущоб, а герой немного порыскав по округе всё–таки отыскал тот самый люк. Чуть не сходив в штаны от натуги, он откинул крышку в сторону и посветил фонарём вниз. Колодец оказался глубоким. На самом дне, луч фонаря осветил скрутившуюся калачиком, тельце девочки.

Опустившись по металлическим скобам, на дно колодца, герой осмотрел её. Девочка спала непробудным сном, не реагируя на раздражители. Давид осмотрел её руки и обнаружил, что они были усеяны маленькими красными точками.

– Обкололи… – пробурчал он и начал соображать, как выбраться на поверхность.

Подходя к медсанчасти, он заметил оживление возле парадного входа. Повсюду сновали стражники. Четверо разнорабочих вынесли на носилках два трупа прикрытых простынями, следом выволокли, упирающегося Фёдора.

Давид бежал настолько быстро, как только мог. На его руках мирно посапывала девочка, не обращая никакого внимания на качку. Следом ворча от негодования, ели поспевал Миша. Подбегая поближе, герой заметил маленькую кривоногую фигурку мэра. Виктор Палыч стоял в стороне и с негодованием наблюдал за происходящим.

– Ах, это вы… – Вынырнув из своих мыслей, молвил мэр, и удивлённо покосился на медвежонка и девочку. – Как я смею заметить вы уже порешали все свои дела. Неугодно ли вам преступить к выполнению нашей сделки?

– Что тут произошло?

– Ах, вы об этом! – Махнул рукой Виктор Палыч. – Обычная потасовка, с двумя летальными исходами. Кстати говоря, ваш друг главный обвиняемый.

– Немедленно отпустить. – Не терпящим возражения тоном произнёс Давид.

– Но он ведь, оказал сопротивление при аресте! А у нас, знаете ли, весь город держится, за счёт выполнение принятых законов…

– Освободите его! Либо я отменю сделку прямо сейчас!

– Ну что ж! – Вздохнул мэр. – Так уж и быть. На сей раз помилую. Второго такого, больше от меня не дождётесь. Ваш друг дикарь и так порядочно наследил в моём городе.

Виктор Палыч вставил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Стражники тут же обернулись к нему. Мэр показал им пару знаков, и бедного Фёдора оставили в покое.

– Вы готовы. – Спросил мэр, переведя своё внимание на Давида.

– Для начала мне необходимо доставить девочку, на обследование. Эти подонки пичкали её какими–то препаратами.

– Согласен. – Кивнул головой Виктор Палыч. – Я буду вас ждать в обговорённом месте. Не задерживайтесь.

Герой прошёл мимо толпы стражников. Расталкивая плечами не желающих уступать ему дорогу. Ему смотрели вслед неприязненно, но с долей страха. На пороге его встретил Фёдор и герой кивком указал ему идти за собой.

В медсанчасти царила гробовая тишина, лишь медсестра отмывала плитку на полу деревянной шваброй. Так получилось, что первым в санчасть вошёл медвежонок. Раздался пронзительный женский крик. Когда Давид переступил через порог, девушка уже была в отключке.

– Приведи её в себя. – Приказал герой Феде, и тот кинулся в ванную комнату.

Спустя минуту ковшик ледяной воды вылился на голову девушке. Дрогнув длинными ресницами, она томно приоткрыла глаза и с неподдельным ужасом уставилась на чесавшегося за ухом Мишу. Пока девушка снова не отъехала, герой поспешил заверить:

– Вы его не бойтесь! Он ручной! И не кусается. Сильно… – в голову Давида пришло видение двух задушенных кабелей, до сих пор лежащих на бетонном полу склада, и он помимо воли вздрогнул. – Этой девочке нужна помощь. Её обкололи…

– Несите её в палату. – Совладав с собой, ответила медсестра. Сама она приняла помощь Фёдора, и, поднявшись на ноги, заспешила за Давидом.

Герой положил тело девочки на кровать, на которой совсем недавно лежал он сам. Девушка тут же принялась осматривать поступившую пациентку. Сбегав в кладовую, она вернулась, назад со шприцом и двумя маленькими, ампулами.

– Что с ней доктор?

– Я не доктор… я всего лишь дежурная медсестра. Утром доктор вернётся и даст заключение. Пока же я могу только вколоть препарат повышающий давление.

– Я не могу ждать утра… каково ваше мнение?

Медсестра немного помялась, но всё же ответила:

–Я считаю, что её обкололи сильно действующей наркотической смесью. Для организма ребёнка это слишком… Я постараюсь сделать всё, что смогу, но на многое не надейтесь.

Давид сурово блеснул глазами, а его пальцы с хрустом сжались в кулак.

– А что насчёт его? – Сквозь зубы спросил герой. Кивнув в сторону, покоящегося на соседней кровати, Сасуна.

– Я не знаю… – нерешительно начала девушка, – за мою практику мне не доводилось такого видеть. Инфекция прогрессирует через–чур быстро, я ничего не могу поделать. Утром придёт доктор, и поставит диагноз. Но мне кажется, что без ампутации не обойтись…

– Ноги?

– Ноги… и двух рук.

Давид злобно заскрипел зубами, и посмотрев на освещённое бледным лунным светом, лицо боевого товарища спросил:

– Доктору по силам справиться с этой хворью?

– Я не знаю… – Промямлила девушка. – Я всего лишь медсестра. Я работаю в медицине второй год. А у Исаака Соломонова шестьдесят лет стажа…

– Федя приведи сюда этого старого пердуна! – Перебив девушку, обратился герой к напарнику. – Будет упираться, притянешь силой. Где он живёт?

– В отеле с шиферной крышей, около… – пролепетала девушка, и герой её тут же перебил.

– Понял? Найдёшь старого пердуна, живущего в коттедже и притянешь сюда! Свидимся здесь. Я подключусь, когда улажу одно мелкое дельце.

Фёдор, согласно кивнув, и исчез в дверном проёме. Герой повернулся к медсестре и глядя ей в глаза, достав из кармана мешочек с фильтрами вложил в её ладонь:

– Милая моя, присмотрите за моими друзьями до моего возвращения. Здесь немного, но…

– Уберите это немедленно! – Прошипела медсестра, и герой отшатнулся от её яростного взгляда. Вернув ему мешочек, она немного успокоилась. – Я делаю это не ради фильтров! Это мой долг! Я, между прочим, клятву давала!

Герой согласно кивнул, и напоследок оглядев палату, вышел на улицу. Вдохнув полную грудь, морозного ночного воздуха, он направился на встречу с Виктором Палычем.

Виктор Палыч стоял около колотящих кирками и молотами рабочих, и нервно переминался с ноги на ногу. Завидя героя, подошёл к нему ели сдерживаясь, чтобы не побежать.

– Почему так долго? – Недовольным голосом поинтересовался мэр. На что герой лишь пожал плечами.

Внезапно со стороны раскопок послышался удивлённый крик. Лопата одного из рабочих наткнулась на что–то металлическое. Давид с опаской подошёл к краю вырытой ямы и посмотрел вниз. На глубине около десяти метров, суетилась пара десятков работников, ещё пять носились рядом, вывозя землю и глину в одноколёсных тачках.

– Пошевеливайтесь дармоеды! – Заорал мэр на рабочих. – Ваня что ты стоишь как истукан?! Поддень вон тот булыжник ломом. Сеня помоги ему!

Через четверть часа, под чутким руководством мэра, была откопана здоровенная плита из неизвестного сплава железа. Как бы не старались рабочие. С какой бы они силой не колотили по ней своим инструментом, результата не было.

После двадцати минут надсадного кряхтения, рабочим только и удалось оставить пару царапин на гладкой поверхности плиты. От нетерпения мэр приказал приставить ему лестницу, и лично спустился в яму. Герой последовал за ним.

– Есть какие–нибудь идеи? – Спросил Виктор Палыч, ощупывая гладкую поверхность плиты.

Давид принялся осматривать плиту, прощупывая сантиметр за сантиметром. Поиски заняли у него совсем немного времени. Вскоре ему удалось отыскать маленький бугорок, невидимый глазу. Взяв у одного из рабочих лом, он принялся колотить по бугорку острым концом.

Так продолжалось довольно долго, и безрезультатно, пока удар не пришёлся под углом. Бугорок со скрипом сдвинулся на пару миллиметров в бок, и он, чтобы укоренить успех принялся молотить с удвоенной силой. Бугорок окончательно отъехал в сторону, движимый на невидимом навесе, открывая небольшую замочную скважину.

Немного покопавшись в карманах, Давид достал связку ключей, найденных в сейфе, и отыскал подходящий, пару раз провернул его в замке. Пару минут ничего не происходило, и он попытался вытащить ключ, но его будто заклинило. Откуда–то из–под земли послышался страшный гул, и опора под ногами дрогнула. Рабочие с криками посыпали наверх, кто–то по ступеням лестницы, а кто–то просто взмыв слегка цепляясь пальцами за корни и землю. Герой только и успел подивиться их прыткости, когда плита с жутким звоном хрустнула прямо посредине.

Медленно и со скрипом передняя половина отъехала вперёд, запрятавшись в массивных балках. Он стоял и рассматривал уходящую в темноту, широкую металлическую лестницу. Сзади хрипел от возбуждения, Виктор Палыч.

– Чего ты ждёшь? – Закричал он на героя. – Давай! Вперёд! Цель уже близка!

Но Давид не спешил, по определённым причинам. До вылазки в зону, мэр упомянул, что Гасан знает, где находиться вход в "Проект Сатурн", но по какой–то причине считал это самоубийственной затеей.

– Ты говори, что есть другой ход. – Медленно проговорил герой. – Где он?

– Что? – Выныривая из своих планов, возбуждённо спросил мэр.

– Ты прекрасно слышал, что я у тебя спросил! Почему ты не захотел воспользоваться входом, о котором знаешь? Зачем было устраивать весь этот балаган с раскопками.

Некоторое время Виктор Палыч молчал, но потом, тяжело вздохнув, заговорил:

– Какой ты дотошный! Не хотел бы я иметь тебя в своей команде. Ночей бы не досыпал бы, всё б боялся, чтобы ты ничего не учудил…

– Я жду ответа!

– Ладно! Ладно… Второй вход находиться прямо посреди плаца, на нём сейчас построен кабак. Когда мы обнаружили его, то сразу же начали проводить испытания. Под кабаком располагаются огромные гермоворота, защищённые с боков парой бронированных турелей. Система безопасности работает таким образом, что, когда вводиться не тот ключ–пароль, турели начинают работать на поражение. Один из нашенских умников, додумался подорвать ворота. Не смотри на меня так! Эти события происходили до моего рождения! Вообще про это мне мой покойный батюшка рассказывал… В общем, заложили заряд, и от взрыва повредился какой–то механизм в системе безопасности. С тех самых пор турели открывают огонь по всему что движется. С горем пополам моему бате удалось соорудить над местом ворот насыпь, а следом и питейное заведение. Сам понимаешь, "Бермуды" это лучшее решение, для отвода глаз.

Миша протоптавшийся всё это время наверху ямы, наконец–то решился и съехал по склону вниз на своём мохнатом брюхе, едва не сбив с ног своего хозяина.

– А откуда мне знать, что с этого входа система безопасности исправна? – Спросил Давид, почёсывая медвежонка за ушком.

– Да неоткуда… – брякнул мэр. – Если хочешь, пойду вместе с тобой.

Герой махнул на всё рукой и начал спускаться вниз по лестнице. Необъяснимое чувство безопасности, что всё будет хорошо, заполонило всё его нутро. За время путешествия Давид научился прислушиваться к своему внутреннему чувству опасности. Вот и сейчас он сказал себе:

«Авось обойдётся!»

Лестница оказалась крутой и длинной. Луч фонаря терялся во тьме так и не находя её конца. Рядом тяжело ступал медвежонок, при каждом шорохе прижимаясь к ногам хозяина. Виктор Палыч остался наверху, и спустя пару минут спуска герой, оглянувшись, застал его всё в той же позе, застывшим в ожидании чуда.

Через пару минут фонарь предательски замерцал и приказал долго жить. Спуск продолжился в полной темноте. В бок дышало, тёплое и мохнатое. Внезапно его нога ушла в пустоту, и больно стукнулась об твёрдое пяткой. Такое и раньше случалось. Особенно когда он спускался в родном убежище с лестницы, и думая, что внизу ещё одна ступенька… Самое неприятное чувство, когда твоя нога летит в пустоту, будто в пропасть, но потом внезапно шлёпается об лестничную площадку.

Наверху что–то затрещало. Высоко над головой мелькнула пара десятков огоньков, но в следующий момент в глаза ударил чистый дневной свет. Давид осмотрелся. Он находился в огромном зале, с металлическими стенами и массивной блестящей дверью впереди. Посмотрел наверх, он увидел, как в паре десятков метров над головой горят огромные прожектора. Правда горят через один, но и этого хватает, чтобы всё вокруг было видно, как днём.

По бокам от двери царило оживление. Пара бронированных блоков, отъехали в сторону и на их место стали две крупнокалиберные пушки. Давид медленно пошёл вперёд, а Миша, пробурчав на своём, медвежьем языке, что–то понятное только ему самому, медленно поплёлся следом. Громадные пушки двигались следом за ним, не сводя ни на секунду прицела от человека. Сглотнув внезапно вставшую поперёк горла слюну, он принялся рассматривать небольшую приборную панель с множеством кнопок, установленную прямо на ворота.

На панели виднелся узкий разъём. Давид, достав с кармана две пластиковые карты, вставил в разъём первую попавшуюся. И.… ничего не произошло. Тогда он поменял карты.

– Добро пожаловать в проект "Сатурн"! – Послышался женский голос, из небольшого динамика на панели. – Вас приветствует ваш личный помощник К6Н3 профиль "Катерина". Назовитесь, пожалуйста.

– Давид Александрович Громов.

– Идёт обработка данных, подождите, пожалуйста… Ошибка файл не найден! Нажмите далее и вставьте второю ключ–карту! Девять. Восемь. Семь.

Пушки зазвенели, раскручивая стволы, а Давид пытался лихорадочно достать из отверстия карточку, чтобы вставить другую. Но ничего не получалось.

– Пять. Четыре. Три.

Герой панически ударил кулаком по клавиатуре. Тут же торчащая из разъёма карточка подалась вперёд, и он лихорадочно принялся запихивать вторую в слот.

– Два. Один… Ключ принят! Огромное спасибо за сотрудничество. Авторизуйтесь.

Давид вытер проступивший пот со лба, и перекрестился. Рядом будто бы ни в чём не бывало, вымывал свои причиндалы Миша.

– Авторизуйтесь. – Повторил приятный женский голос.

– Давид Александрович Громов.

– Текущая должность.

Вдруг на лестнице послышались шаги. Обернувшись, герой увидел мера, а вместе с ним с полсотни стражников. Времени оставалось совсем мало, и он брякнул не задумываясь.

– Командир части.

– Информация принята и обрабатывается… Назовите номер части.

– Тридцать двадцать семь. – Протараторил Давид, лихорадочно вспоминая номер на воротах Ровного.

– Подтверждено… Назовите тайное слово, либо девичью фамилию матери.

Герой лихорадочно обернулся на приближающихся военных, и не выдержав заорал:

– Да иди ты в жопу железяка…

– Тайное слово принято… Добро пожаловать в проект "Сатурн"! Давид Александрович Громов согласно инструкции 2344/90 вы назначены на должность коменданта стратегического объекта "Сатурн". Введите команду.

В пяти десяти метрах, звонко щёлкнули затворы стражников, и герой, перейдя на крик сказал:

– Защита командира объекта "Сатурн".

– Команда принята… Внимание! Внимание! На объекте замечены посторонние в составе пятидесяти пяти вражеских единиц. Прикажете открыть огонь на поражение!

За спиной послышался топот. Мэр, кинув быстрый взгляд на стоящего около пульта героя, заметно побледнев, будто в раз всё поняв.

– Что ты наделал! – В ужасе прокричал Виктор Палыч.

– Я просто обезопасил себя. – Пожав плечами, ответил герой. – Отошли своих людей, или я велю вот этим малышкам, – Давид указал на турели, – размолоть тебя в фарш.

– Но это должен быть я! – Рвя на голове волосы, вскричал мэр. На его лице проступила нока безумия, и он протянул свой пухлый палец, указывая на героя. – Ты! Это всё твоя вина, что всё пошло на пере косяк! Если бы этот дурень, Гасан попытался бы лично открыть эти ворота, то погиб бы из–за своей безграничной тупости и алчности. Мне бы всего то и осталось, что подобрать с его трупа ключ–карту и самому отрыть убежище! Это ты!

– Ну, я! Ну и что дальше? – Усмехаясь, ответил герой. – А знаешь, что мне это уже порядком надоело. Катенька!

– Да господин комендант?

– Насчёт «три» открываешь огонь по скоплению противника. По сидящей около моих ног мохнатой зверюшке не стрелять!

– Команда принята… Система защиты приведена в полную боевую готовность.

Барабаны стволов вновь принялись быстро раскручиваться, наведясь на стоящих в нерешимости стражников.

– Раз. – Начал считать герой, при этом некоторые военные, побросав оружие, кинулись вверх по лестнице. – Два…

– Постой! – Взмолился Виктор Палыч, падая на колени. – Я признаю тебя как нового мэра, и клянусь тебе в вечной преданности.

Давид с улыбкой посмотрел на стоящего, на коленях человека, и презрительно молвил:

– Твои клятвы ничего не стоят. Но я своё слово держу! Отправь солдат на поверхность, а сам останешься со мной.

Не дожидаясь приказа Виктора Палыча, стражники бросились наутёк. Лишь немногие остались, поглядывая в нерешимости на своих отступающих собратьев.

– Катерина!

– Да господин комендант.

– Открывай ворота, давай посмотрим, что мы здесь имеем.

– До открытия гермоворот, осталось меньше трёх минут, десяти секунд. Идёт сбор информации… Анализ кислорода… Состояние кислорода удовлетворительно! Начинаю сканирование среды убежища на предмет вирусов… Сканирование законченно! Вирусов не обнаружено.

Послышался звук отпирающегося засова. Сотни микро–замков разом щёлкнув, выпустили тучу пара и пыли наружу, сквозь образовавшуюся щель в воротах. Гремя гигантскими, невидимыми глазу навесами, ворота начали медленно открываться внутрь, со скрипом царапая пол. Не дождавшись пока они откроются полностью, герой шагнул в темноту. За ним последовал Миша. А спустя пяток метров разбито поникши, поплёлся Виктор Палыч.

Лампы на потолке мучительно долго разгорались, но вскоре всё вокруг заполнил мягкий дневной свет. Давид, довольно присвистнув при виде огромной автостоянки. Толстенные колоны уходили вверх, подпирая собой купол потолка. Между колонн стояла военная техника, накрытая коричневыми чехлами.

На глаз он насчитал не менее трёх десятков разнообразных автомобилей. Правда, под толстым кожаным чехлом, мало что можно было разобрать. Но размеры некоторых экспонатов, дожившего до этого времени музея инженерной мысли, были просто огромны!

Герою всё здесь напоминало о его доме, в котором он вырос и провёл самые счастливые годы своей жизни. Вот здесь на месте этой стоящей громадины, в его родном убежище находился блок пост. А вот здесь, уборная… Увлёкшись своими мыслями, он и не заметил, как прошёл всю стоянку. Впереди показались двери лифта, и ступени уходящей вниз гранитовой лестницы. Лифт оказался на удивление рабочим, и, обернувшись напоследок назад, он заметил одну незначительную деталь, мимо которой прошёл без внимания. Под самым потолком был закреплён огромный монумент из бетона.

На него пронзительно смотрели, глаза былого вождя. И герой поёжился от чувства реализма, которое получилось передать художнику. Под монументом было выбито: «В. В. Путин». Мелко задрожав от замогильного холода, он принялся напрягать память. Был ли в его родном, убежище такой же монумент?

Герой не стал обременять себя экскурсиями. Восстановив по памяти карту своего родного убежища. Твёрдо решив для себя ознакомиться с главным пультом управления, он вдавил в лифте кнопку пятого уровня.

Скрипнув тросами, лифт послушно опустил его на нижний уровень. Всё это время, идущий за ним по пятам мэр не сказал ни слова. Ноги утопали в мягком ковровом покрытии, и герой, марая пол грязной обувью, бодрым шагом пошёл в комнату управления убежища.

Ориентируясь по памяти, он прошёл несколько десятков пластиковых раздвижных дверей и остановился напротив блестящей металлической бронью. Повернув ручку, герой заглянул в обставленную аппаратурой комнату.

Первое что бросилось ему в глаза так это висящий во всю стену портрет. На портрете всё тот же таинственный вождь, грозным взглядом созерцал вновь прибывшего. Давиду показалось, что глаза вождя смотрят прямо на него, но потом понял, что это просто трюк.

С какой бы стороны не стоял бы смотрящий на картину человек, ему бы казалось, что вождь с картины смотрит именно на него. Под портретом значилось: "Генералиссимус Русской Единой Империи В. В. Путин".

– Добро пожаловать в командный пункт управления, объектом "Сатурн"! – Прозвучал голос Катерины. – Внимание! В КПУ.ОС обнаружен посторонний!

Два установленных под потолком пулемёта нацелились на вошедшего в двери Виктора Палыча. Он поспешно ступил за линию порога и мигающие лампы тут же умолкли.

– Двери запираются, согласно протоколу 77612/13. Для безопасного использования панели управления.

– Но как же эта зверюга! – В отчаянье прокричал Виктор Палыч, указывая на лежащего у ног героя медвежонка. – Откуда этой железяке знать, что эта мохнатая тварь не опасна?

– К6Н3 не железяка, – послышался холодный голос Катерины, – а саморазвивающийся, высокоинтеллектуальный компьютер серии 7А. Я провела необходимые анализы согласно протоколу 885732/00 и выяснила что покрытый шерстью субъект из семейства млекопитающих отряда хищных, является ручным питомцем и поэтому опасности не представляет.

Бронированная дверь с шумом захлопнулась перед самым носом Палыча, и Давид остался один на один с компьютером. Не считая Миши конечно.

– Убедительная просьба надеть портативный компьютер коменданта объекта "Сатурн".

Прямо на его глазах из приборной доски выехал небольшой браслет, зафиксированный механической клешнёй. Он принял браслет, и без труда защёлкнул его на левом запястье. Вся поверхность браслета превратилась в один большой экран. Давид дотронулся до экрана пальцам и тот моментально отреагировал на прикосновение, быстрым подмигиванием.

– Это устройство позволит вам руководить "Сатурном" даже не находясь за пультом управления. Сейчас почувствуете лёгкий дискомфорт…

Тысячи мелких игл разом выскочили из браслета и впились в кожу героя. От острой боли он громко вскликнул и попытался стянуть чёртовое устройство с руки, но напрасно. Браслет закрепился основательно, принося жуткую боль герою, всякий раз, когда тот пытался стянуть его с запястья. Чертыхаясь, он вытер выступившую кровь об штанину, и с раздражением спросил:

– Без этого не как? Обязательно было мне портить кожу, этим садистским прибором?

– Установка портативного компьютера коменданта, является обязательной согласно протоколу 0000125/734. Также может причинить вам некие неудобства, включая: сепсис, отмирание участка кожи кисти, отказ работы сухожилий пальцев, гангрену и в отдельных случаях летальный исход.

– Славно… – Пробурчал герой, тыкая пальцем наугад, в один из появившихся на ручном компьютере значков. На мониторе ручного компьютера выбил синий фон с непонятными каракулями, и герой поспешно оставил это дело. – Что дальше? Ну, по твоим инструкциям?

– Следующий шаг подготовки коменданта, ознакомление с комплектацией Сатурна, а также обучение пользования панелью управления и личным портативным компьютером коменданта (ЛПКК).

Глава №22

Уже второй час Давид пытался разобраться с огромной панелью главного компьютера убежища. Если бы не помощь «Катерины» ему бы не хватило мозгов, разобраться со всеми мигающими мониторами и различными комбинациями скоплений кнопок. Вскоре на мониторе отразился подробный отчёт, о состоянии убежища и его энерго–способности. Проект «Сатур» вмещал в себя до тысячи человек, и был рассчитан на длительное поддержание жизнеспособности. Энергии должно хватить на пару сотен лет.

В убежище имелась своя подстанция, а вот с провизией было туго. По ошибке одного из строителей, вместо запасов консервов и вяленого мяса, в "Сатурн" был завезён усиленный арсенал. Военная мощь "Сатурна" состояла из: четырёх тысяч стрелковых единиц оружия, сорока единиц бронетехники, включающей в себя БТРы, установок залпового огня, пару танков и четыре КАМАЗа с водомётами для подавления бунтов. Также имелось упоминание о некоем экспериментальном проекте "Барс", но эту информацию герой решил оставить на потом.

Граничившую за стеной картотеку, переворачивал верх дном Виктор Палыч. Казалось, он уже позабыл о недавнем конфликте и уже не стыдясь, хозяйничал. Миша, заскучав, улёгся спать возле дверей.

– Виктор Палыч! – Прокричал герой в торчащей из панели микрофон, не отводя глаз от монитора, следящей за ним камеры.

Палыч некоторое время осматривался по сторонам, но вскоре заметив закреплённые по двум углам камеры, услужливо произнёс:

– Чего?

– Будьте добры пошлите за личным составом Ровного. Соберите мне всех на стоянке, через полчаса я произнесу речь.

– Всех стражников?! Включая часовых на вышках?

– Нет, пожалуй, пускай часовые остаются на постах. Но остальные чтобы как штык…

– А кого я пошлю? – В замешательстве заметил Виктор Палыч. – Здесь же кроме нас больше нет никого.

– Ну, так сам и сбегай. – Пожав плечами, ответил герой.

Палыч на некоторое время впал в ступор, но потом, проворчав какие–то ругательства засеменил прочь. Спустя некоторое время герой проследил за ним глядя на мониторы, камер безопасности.

По приказу героя бронированная дверь открылась. Не тратя времени, он поднял пинком на ноги Мишу, и направился в сторону лестницы. Установленные под потолком пушки недобро провожали его блестящими от блеска стволами, но он уже привык. Без сомнения, проект "Сатурн" разрабатывался с упором на безопасность, и военную тематику. В отличие от Юпитера здесь было выведено всё на более высокий уровень. Пускай меньше шика и красоты, зато надёжнее и безопаснее.

Устроив для себя экскурсию, он поднялся на четвёртый уровень. Осмотрев просторные жилые помещения, и вместительный спортзал с множеством спортивных снарядов, он поднялся выше. На третьем уровне кроме жилых комнат, так же находилась оборудованная массой устройств и приборами хирургия, и столовая с лёгкими пластиковыми столами и стульями.

На втором уровне располагалась энерго–подстанция, с массой приборов и фильтров, обеспечивающих жизнь Сатурна. Всю дорогу его сопровождал мягкий голос Катерины, звучащий из динамика ЛПКК. Вскоре он отыскал ворота комнаты хранения оружия, и подчиняясь его приказу, Катерина распахнула их перед ним.

Широкое и продолговатое помещение более походило на заставный ящиками и коробками склад. По бокам тянулись многочисленные стеллажи с оружием.

– Автомат "Оса 2020", – Прокомментировала Катерина, когда герой взял в руки странного вида пушку. – Имеется в наличии две тысячи пятьсот пять единиц. Тактико Технические характеристики автомата "Оса 2020":

Калибр, мм: 5.56

Патрон: 5,56х45

Длина, с выдвинутым прикладом, мм: 910

Длина ствола, мм: 368

Масса без патронов, г: 2900

Скорострельность, в/м:1797–1990

Прицельная дальность стрельбы, м: 1650

Ёмкость магазина, патронов: 60

– Крупнокалиберная снайперская винтовка АСВК. В наличии четыреста девяносто пять единиц. Тактико Технические характеристики крупнокалиберной снайперской винтовки АСВК:

Тактико технические характеристики AСВК

Калибр,12,7 мм

Патрон:12,7СН (12,7х107)

Масса без патронов и прицела…

– Всё с меня хватит! – Безапелляционно перебил компьютер герой. – У меня уже от твоей болтовни голова трещит.

– Но комендант обязан…

– Я сказал, хватит на сегодня! Потом, когда будет время… Ты лучше расскажи мне, а вон той штуке. – Указал герой на огромный полукруглый сейф.

– Бронированный устанавливаемый контейнер, для переноски важных грузов марки "ББ Чех."

– Я имел в виду, что внутри него! – Рявкнул Давид и схватился за голову, которая и вправду начинала болеть.

– Внутри находиться опытный образец «Доспех Барс 2019".

– Открой контейнер.

Едва заметная линия посередине контейнера, пшикнув паром начала увеличиваться в размерах. Контейнер разделился на две половины, которые стряхивая пыль, отъехали в стороны. На металлических швеллерах и трубках висел чёрный как ночь массивный доспех. На вид доспех был эластичным и не сковывавшим движение, если бы не массивный шлем с выточенным спереди оскалом дикой кошки.

– Катерина что можешь рассказать об этом костюме?

– "Доспех Барс 2019" был разработан в 2018 году, группой учёных, чьи фамилии засекречены. В массовое производство его не утвердили, так как доспех имел массу недостатков. Позже недостатки были устранены, а положительные качества применены в новом проекте брони: "Ратник/6".

– Ты говорила про недостатки, просвети–ка меня в этом вопросе.

– "Доспех Барс 2019" требует полного вживления в организм носителя.

– Каким методом?

– Хирургическим. При помощи хирургического вмешательства Доспех, монтируют на организм носителя. И после некоторого времени, снять доспех невозможно, без летального исхода… Из плюсов Доспех имеет многократное повышение силы и выносливости за счёт впрыскивания в организм носителя «ОШИБКА ФАЙЛА» … «ФАЙЛ ЗАСЕКРЕЧЕН»!

Компьютер надолго замолчал, но вскоре вновь послышался её голос:

– Препарат «ОШИБКА», также увеличивает регенерацию клеток в организме носителя, делая его практически неуязвимым.

– Почему же Доспех так и не пошёл в массовое производство? Как по мне так нашлось бы огромное количество солдат, готовых мириться с тем, что больше никогда не снимут с себя его?

– Основная причина, это высокая цена продукта. Во время проводимых испытаний большой процент испытуемых (по моим данным 86.06%) попросту теряли разум от передозировки впрыскиваемого препарата, превращаясь в чрезвычайно опасных и неуправляемых индивидуумов.

Герой посмотрел на ЛПКК и зашагал прочь из комнаты хранения оружия. За всей этой неразберихой, и, как снег на голову, свалившейся ответственностью, он совершенно забыл о девочке и лежащем в бреду Сасуне.

– Надеюсь, Феде удалось уговорить доктора помочь… – Задумчиво пробурчал он и направился в сторону лифта.

– Коменданту нежелательно покидать стены Сатурна. – Упрекнул приятный женский голос компьютера.

– Меня не будет два часа. Без моего ведома никого не пропускать. – Тоном нетерпящим возражений ответил герой, но компьютер промолчал.

Давид бодро взбежал по ступеням на поверхность, а потом поднялся из глубокой ямы по приставной лестнице. Внизу послышалось недовольное уханье, это Миша скребся по почти отвесной стене из глины, вслед за хозяином.

Вокруг царила неразбериха и суета. Повсюду бегали вооружённые люди, и просто горожане.

– Что случилось? – Остановив первого попавшегося стражника, спросил герой.

– Тревога! Боевая!

– Напал кто?

– Сказано тебе тревога! А кто напал, хрен его знает! – С этими словами стражник умчался прочь, шлёпая по пятой точке, наполненной до отказа флягой.

Быстрым шагом герой двинулся через торговую площадь в сторону санчасти. На площади в две шеренги построились стражники. Мимо них, пересчитывая людей, семенил Виктор Палыч. Внезапно за воротами раздался замогильный вой, и пулемётные очереди. Трое стражников тянули израненного товарища в сторону санчасти.

– Кто? – Закричал Виктор Палыч при виде израненной четвёрки.

– Они явились из темноты, – хрипло отвечал стражник не переставая тащить тело товарища, – мы выстрелили весь боезапас… этих тварей не остановить…

– Это мутанты или люди.

– Мертвецы… – Послышался удаляющийся голос стражника.

В строю между бойцов пошёл удивлённый ропот. Внезапно Виктор Палыч заметил подоспевшего Давида, и молвил с ноткой облегчения:

– А вот и ты… гм, вы. Я собрал всех бойцов, как вы и приказали, за исключением караульных.

– На город напали? – Спросил герой.

– Да пять мину назад, но наши парни держат оборону.

– Ненадолго… – Мрачно пробурчал Давид. – Я имел уже дело с этими тварями, их не так просто убить. Посылай всех людей на стены, сейчас важен каждый боец.

В рядах стражников прошёл удивлённый, а следом и раздражённый ропот. Как это чужак смеет разговаривать таким тоном с их мэром? Были и такие, кто, всё поняв, предпочитали молчать. Виктор Палыч, немного помявшись, возразил:

– У нас слишком мало патронов, а в рукопашную я бойцов не пошлю. Город и так потерял слишком много людей.

– Господин мэр! Разрешите мне преподать ему урок вежливости? – Встрял в разговор один из стражников, и присмотревшись герой узнал в нем того мужика, которого Виктор Палыч вычитывал за пьянство.

Давид выразительно взглянул на Палыча и тот горестно вздохнув, обратился к бойцам, перекрикивая гремящие очереди:

– Слушайте меня внимательно! Отныне этот человек…

– Давид Александрович. – Услужливо подсказал герой.

– Давид Александрович. Короче говоря, я перекладываю на него всю ответственность за город, отныне он мэр Ровного!

В рядах прошёл удивлённый говор, и даже крики, но Давид перебил болтовню стараясь вложить в свой голос, как можно больше самоуверенности и злобы:

– Вы слышали этого человека! Отныне я ваш мэр, и вы будете подчиняться непосредственно мне. Ты! – Указал герой пальцем на того самого стражника, который грозился научить его вежливости. – Имя?

– Гриша, – помявшись, ответил верзила.

– Я не понял?! – Заорал Давид. Он настолько вошёл в роль, что даже брызнул слюной от злости.

Верзила тут же вытянулся по швам и затараторил:

– Старший лейтенант Григорий Зайцев!

"Значит по–другому с этими вояками нельзя…" – Подумал герой. – "Ну что ж… Если ничего кроме крика и запугивания не может поставить на место этих вооружённых верзил… они хотят злого командира? Они его получат."

– Старлей, назначаешься за главного! Чтобы не был таким умным… Отведёшь личный состав в бункер. На втором уровне комната хранения оружия. Замените свои пукалки на нормальные стволы, и боеприпасами, чтоб каждый был заряжен на час видения боя. Приказ понятен? Выполнять!

– Но я не знаю где находиться бункер… – Пролепетал сержант.

– Бегом! – Зверея, заорал герой. – Пятнадцать минут на выполнение задания!

Сержант с испугу ломанулся через площадь, а следом и весь строй бойцов. По пути его одёрнули, и указали направление раскопок. Вскоре строй скрылся из поля зрения. Подковыляв поближе к герою, Виктор Палыч прошептал:

– Как они проберутся в КХО? Я не говорю уже о том, что без вас им не за что не попасть в Сатурн?

Давид усмехнулся, уродливо растянув губы и ответил, показывая компьютер на руке:

– С этой вот штукой, я смогу управлять объектом Сатурн даже на расстоянии…

Палыч алчными глазами сверкнул на браслет, и удивлённо прошептал:

– ЛПКК! Я читал об этом устройстве. Вы даже не осознаёте насколько это ценная находка!

– Да? – Саркастически ответил герой. – Когда мне понадобиться ваше мнение по этому поводу, я вас извещу.

Палыч ненадолго заткнулся, будто обидевшись на незаслуженное проявление неуважения к его персоне, но вскоре опять тихо зашептал:

– В городе всё равно остаётся власть совета, и круг торговцев! Они будут в ярости, узнав о случившемся. Вашу власть объявят вне закона, а меня предателем города! Скорей всего они потребуют нашего с вами изгнания…

Давид по старой привычке почесал затылок, а потом, жутко перекосив рожу, поскрёб зудящий пах. Из трущоб к ним бежал необычайно тучный человек в сопровождении четырёх мужчин, вооружённых дренами и арматурой. Завидя Виктора Палыча и героя, толстяк приостановился, но как только в его поле зрения попал свернувшийся у ног Миша, он, надсадно вскрикнув, припустил пуще прежнего.

– Господин мэр! – Хрипел, подбегая толстяк, в котором Давид узнал торговца Мухомора. – Виктор Палыч! Этот проходимец взломал мой склад! Убил моих собачек! И выкрал моё имущество. Я требую немедленного вашего вмешательства! Иначе я вынужден буду подключить…

Мужики завидя висящий на животе героя РПК, сбавили обороты и остановились в пяти метрах, нервно переминаясь с ноги на ногу. Толстяк тем временем не замолкал:

– Кожухаря Виктора Анатольевича, обнаружили убитым в какой–то грязной халупе! А вы стоите здесь вместо того чтобы искать убийцу!

Внезапно к фигуре толстяка метнулась едва заметная тень, и он с жутким хрипом повалился не землю. Трепля его толстую ногу своими маленькими, но острыми зубами, Миша надсадно рычал. Это было в первый раз, когда Давида напугал его собственный, казалось бы, безобидный питомец. Медвежонок рвал мягкую плоть купца своей пастью, и крепкими маленькими когтями.

– Уберите! Уберите его от меня! – Верезжал Мухомор.

Мужики хотели было кинуться на помощь своему патрону, но Давид вскинул дуло пулемёта, и они вернулись на прежнее место, побросав своё примитивное оружие на землю. Герой подошёл к барахтающемуся на асфальте торговцу, и рывком оттащил Мишу за загривок. На удивление медвежонок подчинился беспрекословно, отпустив израненную ногу толстяка, он занял своё место подле хозяина.

Мухомор лежал на шершавом асфальте, и, зажимая кровоточащую рану на ноге, тихонько подвывал от боли и страха. Герой склонился ним, и торговец, на миг замолкнув, с содроганием и неподдельным ужасом на лице, уставился на него.

– Ты и вправду хочешь знать кто убил Гасана? – Зловеще улыбнувшись, оскалив ряд крепких жёлтых зубов, спросил Давид.

Мухомор, лихорадочно замотав головой в знак несогласия.

– Вот и славно! Вот и хорошо… – Похлопав его по плечу, ответил герой. – И запомни! Не дай тебе Бог, или же твоим собратьям по интересам перейти мне дорогу! Усёк?

Жирдяй усердно закивал головой, тряся третьим подбородком. Потеряв всякий интерес к собеседнику, Давид повернулся к остолбеневшему от увиденного Виктору Палычу. Тем временем мужики подхватили завывающего от боли и обиды патрона и поволокли прочь. Со стороны стен вновь послышались длинные очереди и леденящий душу вой.

– Круг торговцев можно списывать. – Весело подмигнул герой бывшему мэру. – Осталось разобраться с советом…

– В совете сидят старейшие, и самые авторитетные граждане города! – В ужасе отшатнулся Палыч. – Род каждого уходит корнями к самим отцам основателям! Тебе не простят…

– А кто сказал, что я буду их убивать? – Загадочно улыбнулся Давид.

– Внимание несанкционированное вторжение! Противник из состава сто одной живой единицы. Вооружение: примитивное стрелковое оружие. Уровень угрозы: минимальный. Начинаю выполнение протокола 70003/11. – Послышался голос Катерины из ЛПКК.

На мониторе ЛПКК отразилась сьёмки видео камер, на которых было видно, как около сотни стражников нерешительно топчутся около гермоворот Сатурна.

– Отставить! – Скомандовал герой, поднося запястье к лицу. – Эти со мной. Впустить внутрь, и сопроводить в комнату хранения оружия. С этого момента все эти люди являются служащими безопасности объекта.

– Мне открыть комнату хранения оружия?

– Открыть на десять минут. Кто не успеет, я не виноват…

На мониторе было видно, как из динамиков, установленных в стенах Сатурна, прозвучал нежный голос Катерины. Бойцы то и дело лихорадочно хватались за оружие, но поставленный главным, старлей справлялся с задачей. Он угрожающе покрикивал на бойцов, приводя в чувство и следуя подсказкам компьютера, повёл их на второй уровень.

Герой видел по монитору, как открылись ворота КХО, и как полезли на лоб глаза стражников. Позабыв страхи и сомнения, они кинулись к многочисленным стеллажам с оружием. Кидая свои старые поржавевшие стволы к ногам, они хватали по два, а то и по три автомата на плечо. Спустя мгновение переводя взгляд на более мощные пушки хватали их, бросая под ноги предыдущие.

В КХО царил полнейший хаос и беспорядок, старлей пытался образумить своих побратимов, но его никто не слушал. Виктор Палыч встал на цыпочки и с интересом уставился в монитор. Беспристрастный голос компьютера отчитывал оставшееся время, до закрытия дверей.

– Катерина. – Проговорил Давид в микрофон.

– Да Давид Александрович?

– Подключи меня к системе связи Сатурна, я хочу сказать пару слов, нашим гостям в КХО.

ЛПКК раздался мелодичным перезвоном и, немного подождав, герой молвил:

– Если я не ошибаюсь, я приказал вам подчиняться приказам сержанта?

Стражники, услышав отражающийся от стен оглушительный голос, побросали всё и замерли в ожидании.

– Это бунт? – Свирепея прокричал Давид, при этом установленные под потолком КХО пушки, направили свои стволы на бойцов. – У вас шесть минут, чтобы быть построенными на плацу, в полном обмундировании. А с тебя, старлей, спрос особый!

Давид замолчал и связь прекратилась. Видно было, как бойцы замерли от неожиданности, то и дело, косясь в сторону направленных на них стволов. Но тут в дело вступил старлей. Его нецензурная брань послужила стражникам ушатом холодной воды, и они, подчиняясь его приказам, стали организовано хватать с полок ящики с патронами, гранатами и оружием. Теперь было видно, что трудиться не орава ополоумевших от счастья баб, а организованная рота боевых товарищей.

Двери КХО захлопнулись, но стражники давно уже покинули его, длинным строем направившись на площадь. Герой не без удовольствия взглянул на подбегающих бойцов. Каждый был, обвешай оружием с ног до головы. Позади строя четверо тянули два ящика с боеприпасами. Напуская на себя грозный вид, он посмотрел на запястье, будто сверяясь с часами, и довольно проговорил:

– Успели… на этот раз сильно наказывать не буду. Слышь, старлей, а ты сам из здешних?

– Из Ягановки я. – Отозвался стражник.

– А семья есть?

– А как же без этого? Жена и три дочки.

– Три дочки… – Пробормотал себе под нос герой.

– Слышь, старлей, а где вы с семьёй живете?

– Известное дело товарищ начальник! Я в казарме с пацанами, а жена вместе с детьми в коммуналке.

– Коммуналка в трущобах?

– Ага.

Давид сурово осмотрел стоящих по стойке смирно молодцов и громко спросил:

– А есть здесь те, чьи семьи живут в нормальном жилище? В таком как вот это? – Указал герой на многоэтажку, в котором проживали коренные жители города.

В строю послышались смешки, и выкрики. Один стражник отпустил настолько злобную и матерную шутку, что весь строй расхохотался, а вместе с ним и Давид. Вдоволь отсмеявшись, герой обратился к строю с серьёзным выражением лица:

– А что если я скажу вам, что я собираюсь заселить Сатурн? Мало того! Я поселю всех согласных подчинятся мне вместе с их семьями.

В строю пошёл шёпот и тихие переговоры, плавно переходящие в галдёж. Повсеместно были слышны выкрикивания несогласных, считавших, что это всего лишь очередной обман, на пути к власти, но были и инакомыслящее считавшие слова героя чистой монетой. Но когда он заговорил в строю, все превратились вслух.

– Я повторяю! Я заселю третий уровень бойцами, которые присягнут мне в верности. Также разрешу забрать с собой семью.

– А как же другие люди? – Послышался голос из строя. – Куда денутся гражданские живущие в трущобах.

– Я расселю трущобы. С согласия людей конечно. Если захотят пускай остаются в своих жалких лачугах. – Устало махнул рукой герой. – Места в Сатурне хватит каждому жителю города. Да и работа найдётся для всех.

Опять на площади поднялся галдёж. Старший лейтенант вышел из строя. Повисла тишина, все с любопытством наблюдали за происходящим. Подойдя к Давиду на расстояние пяти шагов, стражник ударил себя кулаком в грудь и произнёс:

– Я Зайцев Григорий Прохорович, присягаю на верность тебе и твоим детям. И детям твоих детей…

– А также на верность твоему дому Сатурну. – Поправил стражника Давид.

Один–за–одним стражники выходили из строя и давали клятву верности. Обряд затянулся. Тем временем со стороны ворот послышались глухие удары, и огромные навесы предательски дрогнули. Когда все произнесли слова присяги, Давид выступил с ответной речью:

– Нашему дому угрожает враг. Он не имеет чувств, и мыслей присущих любому человеку. Он непоколебим в своей цели, а цель его уничтожить всё то, что дорого нам. Он уже стоит у нашего порога, угрожая унизить нашу честь, и забрать наших детей и жён в рабство. Этот враг не имеет лица, а числом превосходит легионы. Но я уже боролся с ним и вышел победителем! Через неделю неподалёку от Зори будет бой с фашистской нечистью. Если мы останемся в стороне, работорговцы проглотят Зорю, а следом и нас, уводя в плен, наших жён и дочерей.

Строй снова зашумел как улей. Было слышно, как позвякивает оружие на бойцах.

– У фашистов есть бронетехника, и танки! Я сам видел, когда в плену в Крамахе был! – Послышался хриплый голос из строя.

– У нас тоже есть техника. – Парировал Давид. – У нас достаточно горючего и боеприпасов чтобы дать достойный отпор.

– Но среди нас никто не умеет водить эти бронемашины! – Воскликнул маленький коренастый боец.

– Я медведя своего научил по часам в туалет ходить! А вас ездить на этих жестянках не научу?! Тем более что горючего у нас выше крыши! И время на практику есть…

Дальнейшие пререкания казались герою бессмысленными. Насупившись, он грозно зыркнув из–под нахмуренных бровей, и скомандовал:

– Смирно! Слушай мой приказ! Сейчас все на стены, в помощь часовым. За ворота не выходить! В ближний бой не вступать! Цельтесь в голову. Я с этими тварями дела имел. Луше под их когти не попадаться. Да и противогазы на всякий пожарный оденьте. Растущие на них грибы могут представлять угрозу.

Со стороны ворот раздался оглушительный взрыв. Одна из створок накренилась и оторвав навесы рухнула на землю, подняв большой столб пыли. Четверо караульных подбежали к обрезавшемуся проёму и начали палить в темноту, когда произошло нечто ужасное. Герой увидел одного из мертвецов с огромным пульсирующим наростом на голове.

Мертвец быстро побежал на караульных, и когда одна из выпущенных пуль попала прямо в багровый нарост, прогремел громкий взрыв. Четверо мужчин рухнули как подкошенные, безумно крича и хватаясь руками за обожжённые лица. Тут же из проёма выскочила орда мертвецов и похоронила под собой стонущих стражников.

– Старлей ствол! – Скомандовал герой и стражник кинул ему одну из висящих на плече винтовок.

Ловя на лету винтовку, Давид напряг мышцы руки, привыкшей к весу и габаритам пулемёта. Пальцы без труда ухватили лёгкий, короткий ствол, и связанные изолентой два запасных рожка. Он на бегу сбросил с плеча РПК, у которого ещё в зоне закончились патроны, и припустил в сторону орды грибников.

Винтовка в руках была необычайно легка и коротка. Её ствол, казалось бы, состоял из одного сплошного глушителя, а в суме со снайперским прицелом и разложенным прикладом она по своей малой длине больше напоминала детскую игрушку, чем грозное оружие убийства.

Упав на колено, он посмотрел в прицел. Только что бежавший рядом медвежонок послушно упал на брюхо рядом с хозяином. Микропроцессор, встроенный в прицел винтовки тут же включил режим ночного видения, и герой увидел напирающие волна за волной орды мертвецов.

Затаив дыхание, он медленно потянул курок, как учил его отчим. Винтовка тихо и безобидно плюнула, при этом у бегущего впереди мертвяка голова оторвалась вместе с половиной туловища. Выпущенная пуля на этом не остановилась, она врезалась в напирающую толпу грибников, разрывая рёбра и отрывая конечности.

От удивления Давид присвистнул. Он не как не ожидал такой мощи от этой малышки. Над головой раздались очереди подоспевших стражников. Ночь осветилась сверкающими светлячками пуль. В ушах стоял звон. Начался бой между мёртвыми, и до поры живыми.

Глава №23

– Ну вонь же от этих нетопырей, аж выворачивает! – Послышался за спиной голос бойца.

Герой ходил между раскуроченных тел грибников и контрольным выстрелом добивал шевелящихся, Миша ходил за ним по пятам и презрительно воротил нос от мертвечины. Бой оказался не долгим. Как не крути, стражники были бойцы опытные, а благодаря новым мощным стволам покрошили орду мертвецов в считаные минуты.

Кроме четверых караульных попавших под взрыв, из людей никто не пострадал. Куда не кинь глазом, аж до самой полосы леса виднелись раскуроченные тела мертвецов. Бойцы стражи, подражая своему новому мэру, кружили по полю битвы и добивали врагов. Позади слышался звук шагов, кто–то специально шаркал подошвами, желая быть замеченным.

– Чего тебе?! – Раздражённо спросил герой, всаживая очередную пулю в башку грибника.

– Мне бы узнать… пацаны интересуются. – Раздалось блеянье старлея.

Давид развернулся на сто восемьдесят градусов к своему собеседнику и сурово взглянул в глаза. Старший лейтенант, заметно нервничая, и потирая затылок ладонью спросил:

– Ребята интересуются, когда можно будет переселяться на новое место.

Героя тут же отпустило, с недавних времён привык рассчитывать на худшее, хотя и надеялся на лучшее. Струхнув из головы оставшуюся после боя злобу, ответил:

– Да хоть сейчас. С телами только разберитесь.

– Да–да, прям сейчас и займёмся! – Радостно отозвался старлей. – Только батраков позовём…

– Батраков не надо. – Сказал, как отрубил герой. – Выройте яму подальше от города, и спалите тела. После закопайте. Только пускай бойцы для начала ОЗК оденут. Нам тут ещё эпидемии не хватало.

– Вы думаете, эта дрянь может быть заразной? – Брезгливо покосился старлей на поросший грибами труп.

– А ты как думаешь?

Старший лейтенант подозвал к себе двоих и выдал поручение. Те согласно закивали и двинулись в сторону казарм. Герой направился в сторону санчасти, когда что–то вспомнил на пол дороге к воротам. Развернувшись, он прокричал старлею, указывая на винтовку в руке:

– Слышь, а как эта хрень по–научному называется?

– А хрен его знает! Сам не пойму! Вроде бы и винторез обычный, только патронов в рожке больше, да и чутка легче.

Дальше пошёл, расправив плечи и с гордо поднятой головой. Все, кто попадаться на встречу почтительно кивают либо вовсе кланяются. Некоторые попадаются на глаза особо часто, желая примелькаться, запомнится.

На подходе к санчасти в дверях возник силуэт массивного мужика.

– Свои Федя. – Произнёс герой и охотник тут–же исчез в глубине здания.

В палате всё осталось по–прежнему, будто он и не уходил вовсе. Сасун метался в бреду лёжа на кровати, вот только его руки и ноги на сей раз были привязаны к быльцам ремнями. Медсестра по–прежнему сидела около кровати девочки, остальные пациенты мирно спали, или тактично делали вид. К герою метнулась щуплая низенькая фигура старичка в белом халате, в свете луны его морщинистая лысина заблестела тремя коричневыми пятнами.

– Как вы смеете! – Прокричал старик, ударив кулаком в грудь героя. – За шестьдесят лет в медицине, я не видел столь нахального поведения! С начала в мою квартиру врывается этот неотёсанный дикарь, и без объяснений бросает меня на плечо, как какой–то мешок крупы… Я буду жаловаться!

Герой махнул рукой на старика и спросил у медсестры, кивком указывая на девочку:

– Как она?

– Сейчас уснула. – Тихо ответила девушка, поглаживая голову малышки. – Я сделала, что смогла, но боюсь её печень может не выдержать такой нагрузки…

– А с Сасуном что?

– Гангрена прогрессирует, необходима немедленная ампутация ноги и двух рук…

– Вы меня вообще слышите?! – Горланил на заднем плане врач, но вдруг осёкся. В палату плавно зашёл медвежонок и по–хозяйски привалился спиной к косяку. – Это ещё что за чудо? Вы привели в санитарно чистое помещение тварь из леса?! У меня просто нет слов… Вы дикарь! Мало того! Вы! Вы! Олигофрен!

– Послушай профессор! – Мрачно произнёс Давид и показательно щёлкнул затвором.

– Нет уж, это вы меня послушайте! – Свирепея ответил старик. – Если вы меня хотите запугать меня, то зря теряете время! За шестьдесят лет стажа в медицине я чего только не повидал…

Во время нескончаемой болтовни этого сварливого старика герой вдруг понял, что запугивание на него не подействует, и он начал искать другие рычаги. Напрягши мозг он с трудом вспомнил имя врача, и, стараясь вложить в свой голос побольше уважения, и загадочности произнёс:

– Шестьдесят лет в медицине?! Мне кажется, что за такой срок вы должны были стать настоящим мастером своего дела?

Он попал в точку! Было задето самолюбие старика, и он, моментально поумерив пыл, достал из нагрудного кармана очки, и нахлобучив их на свой мясистый нос гордо произнёс:

– Да будет вам известно, что перед вами лучший врач хирург, во всей области. Это вам скажет любой уважающий медицину как науку человек. За исключением только что одного шарлатана, живущего в хибаре около водоёма.

– Его не Анатолием зовут? – Спросил Давид, вспоминая заросшее бородой лицо деда рыбака.

– А вы его откуда знаете? – В глазах доктора блеснула нотка раздражения. – А хотя, чему я удивляюсь! Все вы дикари, знаете друг друга в лицо, и живёте только по принятым вами правилам чести и морали!

– А вот Толик отзывался о вас довольно таки не лестно! – Подливая масла в огонь, заявил Давид. – Он говорил, что может когда–то вы что–то и умели, но сейчас, когда вас одолела старость, вы растеряли все свои навыки.

– Да как он посмел! – Глаза доктора вспыхнули бешенством, присущее молодым мужчинам, а не высушенным сухофруктам. – Был один случай, не скрою! Но откуда же мне было знать, что у паренька болел жёлчный пузырь, а не аппендицит. У меня же здесь абсолютно нет никакого оборудования, каменный век! Да вы и сами можете видеть. А этот шарлатан воспользовался моей ахиллесовой пятой, и принялся отпаивать пациента какими–то отварами и настоями. С тех самых пор некоторые бездари и начали твердить, что я почём зря людей режу. Но это же чистой воды клевета…

– Кстати говоря, – перебил на полу слове герой старика, – мне удалось открыть спрятанное под городом убежище.

– Да что вы говорите? – Глаза старика алчно заблестели. – Там должно быть уйма приспособлений, и ценного оборудования. Я должен немедленно выдвинуть требование совету, о получении доступа…

– А при чём здесь совет? – Заметил Давид, делая невинное лицо.

– Но как же… – замялся доктор, – если убежище и вправду открыто, то доступ должен быть…

– Доступ от убежища у меня. – Произнёс герой.

– Вы, наверное, разыгрываете меня!

– Нет, что вы! Катенька! – Поднёс он к лицу ЛПКК.

Подсветка на ЛПКК тут же загорелась и мягкий женский голос ответил:

– Да господин комендант.

– Катенька перечисли–ка мне список имеющегося в наличии медицинского оборудования. Не считая разного рода утки, и прочую незначительную мелочь конечно.

Компьютер начал перечислять аппаратуру, о которой Давид и слыхом, не слыхивал. С каждым новым произнесённым словом целость профессора открывалась всё больше и больше, и герой, в конце концов, забоялся, чтобы она вовсе не отпала.

– Всё хватит, – остановил он компьютер, когда настало она стала перечислять различные виды клизм, – огромное спасибо Катенька. Отбой связи.

ЛПКК в последний раз мигнул, и погас, став незаметным в темноте. С пару минут старик не мог выйти со ступора. На кровати от любопытства замерла медсестра. Казалось бы, вся санчасть превратилась вслух. Кровати перестали скрипеть, а тяжелобольные, надсадно кашлять.

– Так это значит правда… – прошептал старик, – оно и вправду открыто. А вы. Вы не кто иной, как комендант?

– Совершенно верно. – Кивнул головой герой.

– Послушайте молодой человек… я слишком стар. Моё время уже на исходе, а вы ведь не откажете умирающему старику? Разрешите мне напоследок прикоснуться к остаткам, некогда могучей цивилизации. Ведь за всю свою жизнь я так и не увидел не одного довоенного аппарата, хотя и много о них начитан из книг по медицине.

Выждав время, будто он принимает тяжёлое решение, Давид ответил:

– Ну что ж я разрешу вам не только взглянуть, но и остаться работать с этим оборудованием! Только при одном условии.

– Каком же? Говорите быстрее! Не томите!

– Вы поможете вот этой девочке избавиться от сжигающего её изнутри яда. И поставите на ноги моего товарища.

– Я не смогу помочь! – Разочарованно покачал головой доктор. – Несомненно, при помощи тамошних технологий я смогу вылечить девочку, но… Процесс расхождения гангрены по телу не обратим, вашему другу поможет только ампутация. А теперь давайте подумаем… Что будет более гуманным? Ампутировать ему все конечности? Обрёкши его на унизительную жизнь нищего. Или же вколоть ему смертельную дозу обезболившего, чтобы без боли и мучений прекратить его страдание? Этот нелёгкий выбор за вами, ведь вы его друг.

– Есть и третий вариант. – Мрачно произнёс Давид. – Если вы согласны сотрудничать, то мы немедленно отправляемся в путь. Сейчас каждая минута на вес золота.

– Но постойте, а как же…

– Вы согласны?

– Да. Только учтите! Я вас предупреждал!

– Да–да, – махнул рукой Давид, – Федя! Буди всех в той палате, пусть помогают.

Герой двинул ногой по быльцам кровати спящего пациента, и когда реакции не последовало, он выпустил длинную очередь в потолок. Через мгновение все пациенты стояли у своих коек по стойке смирно. К своему раздражению он заметил, что все больные, имели довольно здоровый и даже розовый цвет лица. Мало того все пациенты были мужчинами.

«Стражники.» – Взбрела злая мысль в голову. – «От службы сволочи косят…»

– Быстро взяли за концы простыни и бегом за мной! – Прорычал герой, глядя на сонных, будто мух пациентов.

Выпущенная очередь снова пробила перекрытие потолка, и четыре мужика подскочив к, мотающемуся в бреду Сасуну, с перепугу подняли его на плечи вместе с кроватью. С соседней палаты подоспели ещё шестеро помощников. Взявшись за края простыни, тело девочки вынесли наружу.

– Головой вперёд, а не ногами! Идиоты! – Надрывалась медсестра.

Давид повёл эту странную процессию к раскопкам. Рядом громко ухая, семенил медвежонок. Намаявшись за сегодняшний день, он буквально засыпал на ходу, пользуясь любым подходящим моментом.

Не без труда удалось спустить в глубокую яму, Сасуна и так некстати начавшую метаться во сне девочку. Спустившись по ступеням, все кроме героя с открытыми ртами осматривали огромное помещения и гермоворота.

– Господин комендант! Вы вернулись! – Послышался уже ставшим родным женский голос. – Какие будут указания?

– Катенька готовь операционную, у нас намечается интересный эксперимент. Да и ещё подготовь, пожалуйста, инструкцию по установке доспеха "Барс", она нам пригодится в ближайшие полчаса.

Вот уже шесть часов как доктор с шестидесяти летним стажем и простая медсестра заперлись в операционной, колдуя, над умирающим Сасуном. Двери операционной заблокировались, и как герой не хотел попасть внутрь ему, это не удавалось. Катерина сослалась на очередной протокол и наглухо позабирала все двери, ведущие в медпункт.

Пациентов Давид отпустил восвояси и теперь коротал время вместе с Фёдором, перерывая КХО. Медвежонок мирно посапывал, свернувшись калачиком в углу, пользуясь тем, что его хозяин наконец–то образумился, и не мчится куда–то как угорелый.

По лестнице то и дело пробегали какие–то люди. Держа под мышками свёрнутые скруткой матрасы, и не хитрее пожитки, вверх–вниз сновали стражники. Герой решил проверить, как они устроились и, оставив Фёдора за его любимым занятием, метанием ножей в деревянный стеллаж, спустился на третий уровень.

Повсюду сновали женщины и дети, перетаскивая с место на место свой небогатый скарб. Слышалась брань и звон бьющейся посуды. Каждый хотел выхватить для себя место получше, даже не задумываясь, что все комнаты оборудованы на один манер. На появление коменданта никто не обратил ровным счётом, никакого внимания. Увидел мелькнувший на мгновение силуэт в мешанине грязных тел, он смело зашагал к нему. Завидев его приближение, старший лейтенант бросил ругаться с какой–то женщиной и вытянулся по стойке смирно.

– Бросай это дело… – великодушно разрешил Давид и старлей тут же расслабился, выпятив живот. – Ну как? Все поместились?

– Поместились да всё… – протянул стражник, – да вот только поделить не как не могут.

– Ну, тут вы и сами разберётесь. Места и так в избытке, так что можно заселять остальных людей из трущоб.

– Так я уже… – перепугано выпятив глаза промямлил стражник, – вы же сами сказали. Вот я и занялся.

Старлей ожидал, что герой вот–вот разразиться нецензурной бранью, и затопает от злости ногами, прям как предыдущий мэр. Но Давид лишь дружески похлопал его по плечу со словами:

– Вот и славно! Вот и хорошо! Одной проблемой меньше. Через час зайдёшь ко мне на пятый уровень, у меня к тебе важное дело.

Развернувшись, герой зашагал назад, когда из ЛПКК донёсся лаконичный голосок:

– Господин комендант! Доктор Исаак Соломонович хочет вас видеть.

– Передайте ему, что я уже иду.

На сей раз, двери санчасти оказались открыты. Внутри его поджидал испачканный кровью, и сукровицей доктор. За дверями операционной хлопотала медсестра.

– Как прошла операция? – С порога спросил Давид.

Исаак Соломонович вымыл руки под краном, уж только потом, повернувшись лицом ответил:

– Я затрудняюсь ответить… Что касается девочки, мне удалось вывести яд из её организма. Через пару дней она будет в полном порядке. Не могу не похвалить вашу помощницу Катерину. Послушайте ведь это настоящий кладезь знаний!

– Большое спасибо доктор! – Послышался голос из динамиков.

– Вам спасибо, милая. Что же касается вашего друга и имплантации в его организм костюма, здесь ситуация несколько сложнее. Видите ли, за мою карьеру это второй случай подобной практики, так что за результат я ручаться не могу. Но я сделал всё возможное, чтобы ваш друг выжил, но вы должны понять, что немалую роль в нашем нелёгком деле играет удача. И пускай я сейчас покажусь вам суеверным глупцом, но смею заметить, что ангел хранитель также немало важен.

– Спасибо вам доктор… я вам верю, как бы это не звучало банально. Но скажите, вы упоминали, что это второй случай на вашей практике? Расскажите мне поподробнее про первый, для меня это необычайно важно.

Старческое лицо, и без того покрытое морщинами и растяжками, посерело и осунулось. Доктор, преодолевая сомнения, потёр ладонь об ладонь, не поднимая взгляда продолжил:

– Я похоронил эти воспоминания глубоко в своей памяти, и более старался не думать об том ужасном времени. Что ж, если для вас это так важно. Это было пару десятков лет назад. Сейчас уже не вспомню, моя память стала как дырявая решето. Помню, что было в юности, но совершено не помню, что ел на завтрак! Тогда я был по моложе и вспыльчивей. Поругавшись с советом, я решил искать лучшей доли и нанялся доктором, в караван, идущий в Южное. Как вы знаете, помощь медика в нашей нелёгкой жизни бывает нужна довольно часто, поэтому от работодателей мне не было отбоя. Но понесла же меня нелёгкая именно в этот рейс. Короче говоря, нас пере встретили бандиты. Караван разграбили, моя же учесть была предрешена. Вы же знаете, как эти мрази поступают с подобными мне. Фашисты нас за людей не считают, и не спрашивайте меня почему! Это всего лишь всеми забытые предрассудки, которые работорговцы взяли за сердцевину своего общества. Спасла меня лишь случайность. Один из нападающих меня узнал, и после недолгих споров меня, отволокли в Краматорск. Я провёл в плену шесть лет, влача жалкое существование, о котором мне до сих пор тяжело вспоминать. Тамошние учёные, полнейшие отморозки и садисты, ставили эксперименты на людях. Пытаясь создать идеальную машину для убийства. В конце концов, они где–то добыли чертёж и построили по нему доспех с мордой вепря. Роль подопытного на сей раз досталась ели живому бедолаге. Тогда он был совсем молодой младше вас на пару лет. Я помню, как его кинули ко мне в яму, израненного и полуживого. Я был удивлён как он смог выжить с такими ранами, к тому же он поведал мне, что практически вылез из могилы, когда его обнаружил отряд работорговцев. Операцию по вживлению проводили в чудовищных, антисанитарных условиях! А мне довелось ассистировать тамошним докторам. Операция была долгой и болезненной, ведь пациенту так и не вкололи наркоз, считая это бесполезной тратой ценного ресурса. Признаться, честно я сам был уверен в провале эксперимента. Когда же операция была закончена, тамошние доктора определи время смерти пациента и велели прибрать тело со стола. Я своими глазами видел, как остановилась кардиограмма его сердцебиения! На операционном столе лежал труп. Когда же я и ещё пару рабов помощников приблизились к телу, произошло что–то невероятное! Через долю секунды я лежал на полу, а сверху на меня были навалены тела учёных и докторов. Я потерял сознание, а когда пришёл в себя обнаружил, что я остался совершено один, вокруг меня лежали только разорванные на части трупы. Вокруг всё было перевёрнуто вверх дном, а тела пациента на столе не оказалось. Пользуясь моментом, я украл одежду в одном из шкафчиков учёных, и под его личностью смог выбраться из плена. Уверяю вас, история моего побега столь же захватывающая, как и мой предыдущий рассказ, но по–видимому, я вас и так утомил своими россказнями. И вправду кому захочется выслушивать сказки дряхлого старика?

– Занятно. – Подытожил герой, вспоминая своего врага из Юпитера. – Так значит Вепрь не кто иной, как один из моделей доспеха. Интересно как ему удалось добраться домой? Огромное спасибо доктор. Ваш рассказ, многое ставит по своим местам.

– Да чего уж там! – Махнул рукой польщённый доктор. – Послушайте, молодой человек, может, я покажусь вам бестактным, но я буду вам бесконечно признателен, если вы разрешите мне и моей помощнице работать с этим высокотехнологичным оборудованием. Я ведь и мечтать не мог…

– Я дам вам полный доступ к медицинскому отделению, мало того я выделю вам и вашей ассистентке по комнате на пятом уровне.

– Огромное спасибо! – Старик схватил ладонь героя своими мокрыми руками, и с благодарностью слегка пожал. – Вы один в этом одичавшем городе, сделали для науки больше чем совет и мэр вместе взятые!

– Да будет вам… – Опешил от неожиданности Давид, вытирая со своей ладони следы сукровицы и прочей гадости. – Скажите я могу проведать своего товарища?

– Конечно! Только он находиться под действием наркоза…

Герой согласно кивнул и, отворяя дверь, шагнул в операционную. На широком операционном столе лежал закованный в броню Сасун. Рядом хлопотала медсестра, порхая от одного монитора к другому. От тела, спящего расходились различные трубки и датчики, подключённые к гудящим аппаратам. От нагрузки свет в операционной помигивал.

Он кивнул в знак приветствия обернувшейся на него медсестре и шагнул к операционному столу. Доспех местами был перепачкан кровью, а лицо спящего казалось бледнее, чем металлическое покрытие стола. Рядом с головой лежал шлем с оскалом барса.

Несколько датчиков громко запищали, а кардиограмма сердцебиения начала скакать будто бешеная. Веки пациента дрогнули и медленно поползли вверх. На него уставились мутные, ничего не видящие белки глаз. Давид дрогнул при виде этого бессмысленного взгляда, на фоне мертвецки бледного лица. Положив свой кулак, на медленно подымающеюся, грудь товарища, герой тихо произнёс:

– Ну как ты, братан? Ты меня слышишь?

Пелена медленно спала с глаз Сасуна, и он осмотрелся безумным взглядом:

– Где я?! Что ты со мной сделал? – Проорал он дурным голосом, отрывая от тела трубки и датчики.

– Успокойся! – Попытался успокоить друга герой, но в ответ получил удар в грудь. Удар был настолько сильным, что его отбросило к стене. Больно ударившись, Давид медленно осел на землю, отхаркивая кровь из лёгких. Пронзительно закричала медсестра, а входная дверь, распахнувшись настежь, впустила внутрь Исаака Соломоновича.

– Что за херня?! – С ужасом рассматривал свои закованные в доспех руки Сасун. В доли секунды преодолев расстояние, он схватил Давида за грудки и поднял, так что у того бессильно заболтались в воздухе ноги. – Ты!

Сасун отпустил одну руку, но герой всё также продолжал безвольно болтаться в воздухе. Сильный удар об стену выбил из него дух, отправив его сознание в прострацию. Время вокруг протекало вяло, реальность казалась лишь сном. А зрение и слух притупились тупой ноющей болью в затылке. Сасун отвёл назад руку, готовя её к удару, и с хрустом сжимая пальцы в кулак.

– Постав его на место! – Послышался за спиной властный старческий голос.

Сасун с недоумение посмотрел на хрупкую фигуру доктора, и, поколебавшись, поставил героя на ноги. Не в силах стоять ровно, Давид облокотился на стену и медленно съехал вниз. Рядом возник девичий силуэт, и в нос ударил бодрящий запах нашатыря. Будто сквозь туман услышал голос доктора:

– Вам должно быть стыдно! Если бы не этот молодой человек лежать бы вам сейчас на глубине двух метров. А вы его об стену… некрасиво с вашей стороны.

По глазам ударила красная вспышка. Вся комната заполнила мигающим красно– синим цветом. Из колонок послышался голос Катерины:

– Внимание нападение на Коменданта! Начинаю выполнение протокола 66512/9088.

От потолка отделились четыре замаскированные под багеты пушки и направили свои стволы на Сасуна.

– Отставить. – Хрипло скомандовал Давид, потирая ладонью грудь. – Всё в порядке, это мы так здороваемся…

– Приказ принят. Заметка внесена…

Пушки вернулись на прежнее место, снова став частью затейливого декора. Сасун поднял на ноги героя и заботливо усадил его на стол. Картинка и звук медленно возвращались, а в ноздри вновь ударил нашатырь, приводя спутавшиеся мысли на место. Рядом стоял маленький старичок Исаак Соломонович и вычитывал великана, закованного в доспех.

– Неблагодарный вы человек! – Не унимался доктор. Я и моя ассистентка можно сказать вот уже сутки пытаются вас вытянуть из того света. Роль вот этого человека в вашем чудесном спасании вообще неизмерима! А вы!

– Ты как, братан? – Спросил Сасун, извиняющее заглядывая в глаза.

– Бывало и получше. – Проворчал герой, потирая ладонью затылок. – Ты как себя чувствуешь? Как никак из–под ножа только что…

– Лёгкость такая в теле, будто сто грамм махнул. – Пытаясь описать своё состояние, ответил он. – Вот только всё тело зудит, а почесать под этим чёртовым панцирем не могу!

– Ну, это не смертельно! До свадьбы заживёт.

– До чьей?!

– Ну не до моей же! – Подмигнул Давид зарумянившейся медсестре.

Девушка вмиг перестала над ним ворковать и разозлившись вышла прочь из операционной. Пощупав себя и убедившись, что всё на месте, Давид встал на ноги, и, кивнув, Сасуну зашагал прочь из санчасти. За спиной послышался громкий топот, издаваемые закованными в броню ногами. Выйдя наружу Сасун немного опешив, огляделся:

– Куда это я чёрт возьми попал?

– Это твой новый дом. – Пожал плечами Давид и двинулся к лифту.

Им довелось спускаться по лестнице, так как монитор в лифте показал перегруз. Сасун гремел, будто ходящая статуя, неловко ступая по гранитным ступеням. Если учесть слова доктора, что в него вкололи тройную дозу снотворного, тогда можно прийти к выводу что гигант двигался довольно "живо" для своего состояния. Пробегавшие мимо женщины с испугом смотрели вслед закованному в броню гиганту. Дети глазели и показывали пальчиками, а мужчины хватались за оружие.

На пятом уровне их поджидали Фёдор (которому надоело одиночество), переминающийся с ноги на ногу старлей, с как всегда спящим, прямо посредине коридора Мишей. Давид повёл их всех в комнату переговоров, оборудованную довоенной техникой и широким дубовым столом. Умостившись в удобные кожаные сидения, люди начали держать совет.

– Есть идеи где нанять водителей специалистов? – Поставил первый вопрос герой.

Фёдор, которому были чужды болтовня и длинные беседы лишь пожал плечами, и начал растапливать виртуозно выложенный камин, кусочками ломаного стула. Огонь в камине разгорался не спеша, но, когда вошёл в силу, с жаром и треском принялся перемалывать пищу.

– Слышь, Федя, по–моему, ты сглупил. – Проворчал Сасун поудобнее устраиваясь в кресле, скрипящем и грозившем вот–вот развалиться под его весом. – Камин–то электрический… Только зря вещь попортил.

Будто в подтверждение, дым от костра повалил вглубь комнаты, и тут же раздалась пожарная тревога.

– В Южном есть спецы. – Откашливаясь и недовольно косясь на немого, заметил старлей. – Вот только вряд ли кто–то из них захочет с нами работать.

– Это ещё почему? – Раздражённым голосом спросил Давид.

– Сейчас хороший специалист, будь он танкист, наводчик или просто водила на вес золота. – Пожал плечами старлей. – Вы…

– Давай на «ты».

– Ты… ты давно технику в рабочем состоянии видел? Вот–вот её единицы! А людей, которые в ней что–то смыслят и того меньше. Знавал я одного механика. Он у них в Южном просто на просто в гараже копался, там подлатать, здесь подправить. Так он зарабатывал в неделю больше чем я за год. Дом себе двухэтажный отстроил из шлакоблока. Людей в прислугу по нанимал. А начинал, когда–то обычным мусорщиком на свалке.

– Что ещё за свалка? – Непонимающе, уставился герой на старлея.

– Есть кладбище техники, если на юго–запад от Южного дать, то через сутки можно дойти. – Встрял в разговор Сасун.

– Так может на этом самом кладбище спецов и поискать? – Переводя взгляд с одного на другого, поинтересовался герой.

– Места там гиблые… – Немного поёжившись будто от внезапного сквозняка, ответил старлей. – Нечисть толпами валит. Бандиты мародёрствуют. Все нормальные оттуда уже давно протекали, остались только старики да те, кому терять нечего.

– И много техники пропало? – Из любопытства поинтересовался Давид.

– Счёту нет! – Честно признался старлей. – Я там однажды бывал и видел, как колона за колонной стоят эти железяки. Чего там только нет! Точнее не было. Всё более или менее хорошо сохранившееся давно уже растянули на запчасти, сами местные…

– Я слышал от стариков что до войны там трамвайное депо было, – вмешался Сасун, – а потом его переделали под перегонный пункт. Что случилось до сих пор неизвестно, только впечатление такое, что всё наспех брошено.

– Да сам видел в одном из бортовых ЗИЛов ключи в зажигании. – Дополнил старлей. – Даже видел пару фотографий в открытом бардачке. Толи жены чьей–то. Толи дочери.

– Тогда почему за все эти годы никто так и не попробовал перегнать технику? А что? – Воскликнул герой, видя скептицизм и улыбки на лицах. – Отреставрировали, так глядишь–бы и завели.

– Слишком долго машины под открытым небом простояли. – Будто для маленького пояснил Сасун, а старлей отвернулся, чтобы не видеть позор командира. – Если что и было целое так от дождей и влаги давно уже сгнило, остались лишь ржавые корпуса да спущенные шины. К тому же болото там. Кое–где смертоносное, даже местные бояться далеко вглубь заходить. Говорят, что когда–то его не было, но толи ключи подземные, толи воды грунтовые, но вода стала прибывать. Теперь там топь с парой стоящих на сваях хат. Как уже говорилось большая часть людей, уже покинула это село.

– Так ты значит оттуда? – Давид вперил свой взгляд на старлея.

– Ну вырос там… в Ягановке. – Промямлил он в ответ. – А как подрос так сразу в Южное и подался. А потом и сюда нелёгкая занесла. Жрать–то всегда хочется, а для не местного лучше работы стражника не найти…

– Так ты лично знаешь того механика, о котором говорил?

– А кто ж его не знает! Бусел Шурик.

Внезапно в входные двери кто–то постучался. Сасун сделал успокоительное движение и поднялся из–за стола в свой гигантский рост. Подойдя к двери он рывком дёрнул за искусно вырезанную из кости ручку, позабыв об встроенном замке. Дверь с хрустом выломала кусок лутки, повисшем на язычке замка. В комнату, ковыляя, вошёл Виктор Палыч, и полным гордости взглядом осмотрел, присутствующих проговорил:

– Мне донесли, что вы собираете совет. Хочу предложить вам свои услуги, с моим жизненным опытом, немалым багажом знаний и авторитетом я мог бы принести не малую пользу.

Герой согласно кивнул здоровяку в доспехе, и он дал дорогу бывшему меру. Виктор Палыч вскарабкался на стул и превратился вслух.

– Так вот. – Как ничем ни бывало, продолжил Давид. –Ты дашь мне координаты своего старого знакомого, а там глядишь через него и найдутся подходящие для нас специалисты.

– А чего его искать? – Пожал плечами старлей. – В Южном он без всякого сомнения. В яме прохлаждается под очередным драндулетом. Как в город попадёте, так Бусела спросите, его там каждая собака знает.

– Значит так. – Не терпящим пререканий голосом начал Давид. – Я отправляюсь в Южный… – Внезапно Фёдор повернулся от аварийного тушения пожара в камине, своими силами и вопросительно уставился на героя. – Ладно, Федя пойдёт со мной, всё равно не отцепиться. – В ногах заворочалось тёплое и мохнатое, больно впиваясь коготками в кожу на ноге. – И этот геморрой мохнатый… короче говоря я его тоже забираю. А вы пока меня не будет, первым делом приступайте к обучению персонала. Ты Сасун остаёшься здесь за главного, старлей тебе поможет. С утра и до ночи практика. Учебного материала в библиотеке предостаточно, и как раз этим займётся Виктор Палыч. Если конечно хочет принести пользу этому городу.

Виктор Палыч чуть заметно кивнул, но по выражению лица было видно, что настроен он решительно. Поудобней, откинувшись на спинке кресла герой продолжил:

– Тебя Сасун назначаю на должность… эй, компьютер! Какая должность идёт сразу за комендантом?!

– Начальник штаба. – Послышался голос Катерины.

– Так вот этот человек отныне начальник штаба, подчинятся ему в моё отсутствие.

– Команда принята.

– Но я хотел пойти с тобой… – Обиженно протянул здоровяк. – Воздухом свежим подышать.

– Ещё надышишься. – Мрачно оскалившись, пообещал герой. – А пока что не до курортных прогулок. Значит так, ты, старлей, займёшься муштрой тех лентяев. Более того нам нужно больше боеспособных кадров. Подключишь всех мужчин в Сатурне, выдашь оружие, поучишь стрелять, и не боись командовать эти задатки в тебе есть. Только будь поосторожнее. Среди заселившихся могут быть и наши враги, шестёрки Гасана. Сейчас, когда их лидер мёртв, они разобщены и подавлены, но не стоит их списывать. Сейчас мы должны быть предельно осторожны. Значит, с тобой мы разобрались… – Подвёл итоги Давид. – Привлекаешь новые кадры, гоняешь как сидоровых коз старые. Я хочу, чтобы они во сне видели баранку бронемашины. Вам же Виктор Палыч поручена миссия немного поспокойнее, но от этого она не становиться легче. Согласуйте свои уроки с остальными. Вы должны вбить за столь короткий срок в головы этих неучей хотя бы азы управления техникой, и видения боя с её участием. Знаю, что задача не из лёгких… Но кому сейчас легко… А ты! Ух, морда!

– А я что? Я ничего! – Опешив ответил Сасун.

– Вот именно что ничего! – Шутливо ответил Давид. – Уже как пять минут на посту, а ещё ничего полезного не сделал.... Кроме шуток, пошлёшь небольшой диверсионный отряд, десяти человек хватит, на мост через реку. Мы там с отчимом почистили, так что путь свободен. Пускай возьмут с собой рацию, и держат связь каждые два часа. В случае наступления больших сил противника пускай минирую мост, и сваливают оттуда. Взрывчатки из КХО хватит, чтоб обрушить десяток таких. Это будет нашей страховкой в случае проигрыша под Зарёй. Так мы сможем выиграть время, и лучше подготовиться к атаке.

Нависла тягучая тишина. Мысли о предстоящей войне тяготили душу, переживаниями о семье, близких и собственных жизнях. Ведь где война там и разруха, тяжесть потери и смерть. Внезапно Давид вспомним ещё кое о чём:

– Да и пошлите пару людей на водоём за мостом. Там проживает друг моей семьи дед Толик. Пускай парни передадут ему это. – С этими словами герой снял с шеи ожерелье с грубо вырезанными языческим богами, и протянул Сасуну. – И передайте ему мои слова, что мне очень помог его подарок, но я был бы очень признателен, если бы он помог мне лично.

– Ты о том сумасшедшем деде, который живёт в хижине около воды? – Спросил Сасун, принимая из рук ожерелье и рассматривая его на свету.

– Он самый. В точь–точь как ты его и описал.

– Не понимаю, чем поможет нам выживший с ума старик. Хотя я, конечно, не имею ничего дурного против него. По просьбе моего отца он вылечил мне жёлчный пузырь. Как раз после его трав я и начал усиленно расти и крепчать… Но…

– Никаких «но»! – Сказал, как отрезал Давид. – Если он и прожил хотя бы в половину меньше чем мне рассказывает, то всё равно может обладать ценными для нас знаниями, о ведении войны. Я уверен, что среди командиров Остапа тоже не дураки сидят. Сейчас необходимо хвататься за любую возможность… каждый воин на счету.

Глава №24

Герой улыбнулся ласкающему лицо лучику. Погода не могла не радовать, лёгкий ветерок колыхал листья на деревьях, приятно охлаждая кожу. После короткого совещания он нагрузил на себя и Фёдора по набитому до отказа рюкзаку и пустился в путь. Рядом прихрамывал Миша. Неудержимое любопытство питомца потянуло его в колючий кустарник, за убегающим второпях ёжиком. Медвежонок поколол себе мордочку и лапы, на всё же разодрал ёжика, и теперь прихрамывал рядом весь поколотый, но довольный собой. Сначала грунтовая дорога была широкой, с осевшим слоем пыли, но пройдя дюжину километров, Давид обнаружил, что в этих местах совсем недавно прошёл дождь.

Грязи было покалено, и путники быстро умаялись каждый раз вытаскивать ноги из чавкающей почвы. Взяв левее, они пошли рядом с дорогой по мокрой после дождя траве. Воздух был разряжен, под раскидистыми кронами вековых деревьев было свежо.

Впереди замаячила небольшая повозка, загруженная до отказа мешками и баулами. Четверо мужчин пытались вытолкнуть, увязшие в грязи колёса налегая сзади. Маленькая пухленькая женщина подхлёстывала ели стоящую на ногах замученную лошадку. Мужчины повернулись на шарканье шагов, и хруст ветвей. Герой лишь приветливо махнул рукой, и ускорил шаг. Ещё долго за спиной слышалась крепкая мужская брань и свист бича.

То и дело на размокшей дороге попадались застрявшие телеги и даже караваны. Решив сократить путь, Давид подался по так стати подвернувшейся тропинке, петляющей между деревьев. Упревши из–за духоты, он положил руки на РПК, который так и норовил сутулить его плечи под своим весом. Лямки рюкзака больно натирали ключицу, но, тем не менее, Давид был доволен собой.

Рюкзак оказался поразительно вместителен. Мало того, что в него поместился внушительный запас патронов и провизии, так ещё ему по верх консервов удалось затолкать внутрь так хорошо показавший себя в последнем бою автомат "Вихрь". До наведения справки у Катерины он считал это оружие винтовкой, но как оказалось, он ошибался. "Вихрь" (полное название Давид позабыл) был модификацией винтореза, о котором говорил старлей, и считался автоматом, так как мог стрелять очередями. Меньший вес, маленькая длина и рожок на тридцать патронов калибра 9x39, несомненно, были плюсами. К тому же в разобранном состоянии он оказался очень компактным, и много в рюкзаке места не занял.

За плечами торчала верная спутница, сапёрная лопатка, а портупею оттягивал прихваченный в Сатурне штык нож с сюрпризом. Впереди послышались шаги, и перед тем как он что–то успел сообразить ему на встречу вышли четверо фашистов. Несколько мгновений они удивлённо рассматривали друг друга, направив стволы автоматов, но вскоре один из остаповцов (очевидно старший по званию) заговорил:

– Ты чего здесь лазишь в одинокого? И где твои шевроны?! Слышь, душара, ты вообще кто такой?!

Мысли в голове роились с бешеной скоростью, прежде чем в голове возник ответ, губы сами понесли какую–то чушь:

– Да я тут от наших приотстал… нас с блок поста, что на мосту… Нападение было, я вот одного в плен взял. – Указал он взглядом на сопящего рядом Фёдора.

Несколько мгновений фашист внимательно изучал его, перевёл взгляд на Фёдора, и сидящего у ног медвежонка. Командир вскинул автомат и нажал на крючок. Герой приготовился, что его тело сейчас изорвёт десятком пуль, а душа устремится на небо… хотя бы на небо. Вместо очереди автомат работорговца предательски щёлкнул пустой обоймой. Фашист рывком отсоединил рожок, пытаясь поменять его не послушными руками. Его лицо исказилось в гримасе:

– Убить! Самозванец…

Прежде чем он успел договорить, неведомая сила повалила его на землю. В следящую секунду фашист валялся на спине и громко крича, зажимал ладонями рану на животе. Совсем рядом завжикали пули, на голову посыпались листья и обломанные ветки. Давид упал на землю и откатился в сторону, рядом плюхнулся Фёдор, от медвежонка и след простыл. Только что стоял рядом, а сейчас будто в землю канул.

Оставшиеся на ногах трое бойцов Остапа, в считаные мгновения стали похожи на сыр с дырочками, и попадали на землю, как мешки с дерьмом. В лесу повисла тишина, нарушаемая лишь конвульсиями и стонами умирающих. Полежав с полчаса, и проморозив себе брюхо, герой рискнул приподнять голову, а потом и встать на четвереньки. Тут же раздались очереди, подрывая куски грязи от земли, и с хрустом врезаясь в стволы деревьев. Он снова рухнул на брюхо, а рядом укоряюще покачал головой Федя. Снова, будто ни в чём не бывало, в лесу воцарилась тишина, которую вскоре прорезал оклик героя:

– Мужики вы чего?! Хорош баловаться! Вы хотели разобраться с этими уродами, но я ведь не с ними!

Пару минут царила тишина, но вскоре раздался тонкий юношеский голос, если не женский:

– А почём нам знать, что ты не из этих? Ты отпусти заложника, тогда и поговорим…

Голос осёкся, послышался харканье при выдохе, будто кто–то более опытный и авторитетный пинком остепенил неразумного юнца. Герой выразительно посмотрел на товарища. Фёдор тяжело вздохнул и принялся стягивать с себя рюкзак и насильно вручённый ему в Сатурне миниатюрный пистолет пулемёт. Оставив с собой только длинный металлический жезл, на который он опирался при ходьбе, он встал в полный рост и сделал пару шагов. Кусты впереди затрещали и через несколько минут, ломая берцами ельник, вышли двое мужчин в зелёном камуфляже. Их лица были измазаны грязью и сажей, а одежда была усеяна листьями и ветками, давая им возможность полностью сливаться с окружением. У одного из мужчин была косматая, окладистая чёрная борода, второй же был гладко выбрит.

– Медленно… Оружие оставь. – Процедил сквозь зубы бородач.

Давид понял, что это было адресовано ему. Скинув с плеча РПК, он поднялся во весь рост. Незнакомцы остановились от немого охотника в паре метров, и принялись молча изучать распростёртые трупы. Выпустив пару контрольных выстрелов во всё–ещё стонущего фашиста, бородач глянул на Давида из–под косматых бровей, и прогудел зычным басом:

– Откуда форму взял?

– Нашёл. – Соврал герой. Переходили через блок пост, на мосту, а там как после бомбёжки. Ни единой живой души, все покойнички. Там я шмотками и разжился, а то моё тряпьё только на тряпки половые и годно было.

– Стволы откуда? Обмундирование? – Сверлящим взглядом уставился незнакомец на торчащие из новенькой разгрузки заряженные рожки, и висящий с боку штык нож с секретом.

– Всё там. – Устало махнул рукой Давид. – Послушайте мужики отпустите нас с богом. Зачем нам сориться? Наши интересы с вашими не пересекаются…

– Откуда мне знать? Взгляни вон туда! – Указал бородач на небольшой пригорок вдалеке. – Вот там сидит очень занятный человечек. Стреляет как сам Бог, ворону на лету в глаз бьёт, а главное хорошо в людях разбирается. Смотрит он сейчас на тебя через свой прицел, и думает, врёшь ты мне или нет. Если всю правду ты мне сказал тогда тебе бояться нечего. Но если соврал! Тогда не обижайся, если твои потроха по кустам раскидает.

Недоброе предчувствие подкатилось к сердцу героя. Он стоял и ожидал рокового выстрела, который должен перечеркнуть всю его жизнь, и все планы на безоблачное будущее. Он нервно сглотнул слюну, когда неподалёку зашуршал ельник. Сначала из веток кустарника показалась мохнатый зад Миши, а следом и он сам. Пятясь задом, он выволок на тропинку крупного мужчину, в годах. Пасть медвежонка крепко сжимала горло своей жертвы, мужчина, хрипя, отталкивался ногами и руками от земли, будучи с перевёрнутым вверх животом.

При виде этого зрелища у Давида отвалилась челюсть. Незнакомцы и вовсе вошли в ступор. Первым из всех собравшихся сообразил Фёдор, быстрым ударом жезла он, обезоружив юного нападающего, и точным попаданием свалил его с ног. Бородач оказался более осмотрительным он нажал на курок, но к тому времени герой повалил его на землю, так что очередь вспахала сырую землю совсем рядом с охотником. Сжав кулак, он обрушил несколько ударов в лицо бородача, и вырвав с его рук автомат отбросил его в сторону. Незнакомец выхватил из чехла нож, но герой предугадал и это. Нож отлетел и звякнул лезвием об корень близ стоящего дерева, а кулак Давида в очередной раз врезался в лицо незнакомца.

Герой поднялся на ноги, и пару раз сжал начинающие набухать колотушки. Хотя он и основательно приложился по лицу бородача, следов от ударов совершенно не осталось. Мало того незнакомец поднялся на ноги лихо ухмыляясь. Костяшки болели, будто бил не в живую плоть, а по гранитной стене. Незнакомец поднял пудовые кулаки перед лицом, тем самым встав в боевую стойку.

Придавший жезлом к земле противника, Фёдор с интересом наблюдал за двобоем, Миша же был занят перекрытием челюстями подачи воздуха (попросту говоря, душил хрипящую жертву). Двое мужчин некоторое время передвигались по кругу.

Бородач усмехался, в его глазах плясал сумасшедший блеск азарта, герой напротив–же холодно изучал соперника, он никуда не спешил. Противник сорвался с места, будто смазанная жиром молния, удары посыпались на героя со всех сторон. Он принимал их на локти и плечи, пару раз даже удалось уклониться…

В голове зазвенели колокола, это он пропустил быструю двоечку незнакомца. Бородач бил быстро и хлёстко, Давид каждый раз пошатывался под ударами, но держался. Пару раз попытался ответить, но тут же получи серию настолько мощных ударов, что чуть не потерял сознание. Силы быстро таяли, руки опускались, но уставал и противник. На свой страх и риск ударил размашисто, вкладывая весь вес тела. В последний момент бородач уклонился, но удар его всё–таки достал, не в подбородок как хотел герой, а намного выше, в лоб. В кулаке что–то предательски хрустнуло, и он увидел вытаращенные из орбит затуманенные болью глаза противника. Дальше пошёл махать увереннее. Незнакомец шатался под богатырскими ударами, но контратаковать не пытался, лишь прикрывал тело и лицо мощными руками.

Внезапно бородач исполнил финт ушами, и бросился напролом на героя. Упав сверху, противник замолотил кулачищами без разбору по корпусу и голове. Извернувшись Давид схватил бородача за загривок и оттолкнувшись ногой и поясницей вывернулся, оказавшись сидящим сверху. От злости и ярости начал сам без разбора молотить куда попало, но противник по–прежнему прикрывал лицо и печень руками. Тогда герой рывком дёрнул за одну из кисти, и оторвав руку от тела бородача упал на спину зажимая между ногами его руку в локте, и давя ногами горло. Бородач пару раз дёрнулся и ударил по колену Давида, но исход боя был решён.

Делая усилие на руки и спину, Давид медленно с подобающим цинизмом начал выламывать руку противника в локте. Бородач, скрипя зубами, тихо застонал от злобы и отчаянья. Вот уже подошёл момент, когда локоть противника громко щёлкнул, и осталось одно маленькое усилие чтобы сделать из него инвалида. По ноге быстро и настойчиво постучала ладонь. Он бросил захват и отполз в сторону, переводя дух. Рядом шумно дышал бородач.

Он поднялся на дрожащих ногах и, подойдя к противнику, протянул ему руку помощи. Поднявшись на ноги, бородач, пошатываясь и потирая локоть, прохрипела:

– Так откуда ты говоришь родом?

– Из Юпитера… – Восстановив дыхание, ответил Давид.

– Что ж ты сразу не сказал, что ты не из этих? Ладно уж! Меня Стародубом звать. Это Ясень и Лиственница. – Проговорил он, указывая на лежащих на земле товарищей.

– А сами–то, кто будете?

– Из казаков.

– Слышь, Стародуб? Ведь это же не твоё настоящее имя? – Пыхтя спросил Давид.

– Нет, конечно, это позывной. А имя тебе знать не обязательно. Фух…, тяжёлый скотина попался, хорошо видать при жизни питался…

Герой и бородач на счёт три, скинули тело работорговца в глубокую не то яму, не то чью–то нору. Следом тянули тело Фёдор и молодой паренёк по прозвищу Ясень. Лиственница обыскивал последнего из фашистов. Выворачивая карманы и содержимое вещь мешков, он то и дело косился на лежащего посреди тропинки Мишу, и озадачено потирал отметины на горле. Последнее тело исчезло в темноте ямы, и герой повернулся к бородачу с вопросом:

– А что они тут вообще делили? Я думал их база далеко на севере отсюда?

Стародуб пожал плечами и ответил:

– А хрен его знает, чего они тут забыли! Мы уже третий патруль оприходуем, а они всё шлют и шлют людей. Всё вынюхивают что–то! Нас сюда как раз атаман и откомандировал, причину всплеска активности выяснить.

Дальше по тропинке пошли вшестером, как заявил Стародуб, им было всё равно по пути. О своём место назначении он так и не упомянул, всё допытывался у Давида:

– А ты что в Южном забыл?

– Да так, семейные дела… – Загадочно отвечал герой.

Видя, что с него больше не выдавить не слова, бородач поспешил перевести тему, на другое.

– Слышь, Давид, а ты к нам не хочешь? А что ко мне бы в отделение пошёл? Сделали бы мы из тебя первоклассного разведчика?

– Некогда мне. – Отвечал герой. – К вашему атаману мой отчим отправился. Не слыхал?

– А кто твой отчим? – Заинтересованно спросил Стародуб.

– Громов Александр Семёныч. Коренастый такой, средних лет мужик и волосы на голове седые.

– Не слыхал, – теряя интерес ответил бородач, – а что у него за дело к атаману?

Давид замялся, но Стародуб подтолкнул его колебания:

– Ну, ты прекращай! Я ведь тоже не последний человек на Сечи. Чай и чем–то подсоблю.

– И кто же ты?

– Я? Сотник! – Приосанившись заявил Стародуб.

– Ну и что же ты по лесам да болотам шатаешься?! – Удивился герой. Сидел бы себе в кабинете… в удобном кресле, и пятую точку отъедал бы.

– Э нет брат! – Улыбнувшись отвечал бородач. – На Сечи порядки совсем другие. Ежели сотник… то значит впереди строя верхом на коне, да с шашкой наголо. Мы тебе не какие–то зажравшиеся чины. Мы боевое братство!

Давид посмотрел собеседнику в глаза и увидел, что он говорит полную правду. Что за правду, верхом на коне… первым на неприятеля, и последним из боя.

– Ладно. – Тяжело вздохнул Давид. – Так уж и быть, скажу. Отчим пошёл за подмогой к вашему атаману. Через неделю остаповцы с боем придут Юпитер отбивать, нам бы помощь не помешала.

– А Юпитер – это где? – Морща лоб, спросил Стародуб.

– Как, ты не знаешь? За мостом около водоёма. Полдня пути.

– А! Вспомнил… Это ты мне про душегубку рассказываешь?

– Душегубка?

– Ну да! Маринуются там бедолаги в четырёх стенах, даже солнца не видят. Что за жизнь? Поэтому и прозвали наши хлопцы, это место Душегубкой. Ну а если как ты говоришь твой отчим за помощь подался, то считай всё пропало…

– Это ещё почему.

– Да потому что чудища небывалые с шахт лезут. Казаки из кожи вон лезут, ночами не спят, чтобы этих тварей вглубь страны не пропускать, да к тому же на Тихом Поле не спокойно. Так что никто твоему отчиму людей не даст! – Пришёл к умозаключению Стародуб.

– Так значит всё зря… – Поник головою герой.

Видя опустившего плечи парня, бородач не выдержал и подбодрил:

– Да ты не переживай! Авось прорвёмся… Слушай, у меня к тебе дело есть. Ты не мог бы мне и моим ребятам помочь, с одной проблемкой, а то боюсь, сами не справимся. А я по возвращении в Сечь, слово за ваш Юпитер замолвлю. Глядишь, и передумает атаман.

– Что за помощь? – Спросил Давид, которому уже до рвоты насточертели разного рода разборки и приключения.

– В этих местах, недавно наша разведгруппа пропала, и меня попросили узнать…

– А я зачем? – Замучено проговорил герой.

Стародуб остановился как вкопанный, и достав из кармана небольшой прибор показал его Давиду.

– Мой передатчик словил их сигнал о помощи. Правда сигнал слабый, будто его что–то глушит. Пойдёте со мной и моими ребятами, всего то делов, разведать обстановку. Места только здесь небезопасные боюсь, чтобы беды не было.

Некое чувство беды закралось в душу героя, но, он всё–таки, скрипя сердцем, согласился, надеясь таким способом помочь отчиму. Дальше их повёл бородач, даже не сверяясь, с картой, будто он знал здешние места наизусть. Лес пошёл сухой и выгоревший. На земле и стволах были видны следы недавних пожаров, а на голову медленно круживши в потоках воздуха, опускался пепел.

– Пришли. – Остановился как вкопанный Стародуб, поглядывая на небольшой монитор прибора.

– Всего то три часа ножками… – проворчал Давид, но бородач, будто не расслышал.

– Передатчик показывает, что сигнал совсем рядом. Ты бы привязал на время свою зверушку. Нам бы сейчас не шуметь…

Герой недовольно поморщился, но бородач был прав. Миша ломился сквозь кустарник и ступал по сухим ветвям, будто пытаясь поднять на ноги весь лес. Привязав сопротивляющегося медвежонка, и почесав ему напоследок за ушком, герой зашагал следом за группой, а Миша остался смотреть ему в след грустными глазами.

– Слышь, чем ты его кормишь? – Шепнул на ухо герою Стародуб, больно уколов бородой.

– Кого?

– Да зверёныша своего!

– Которого из них? – Непонимающе перевёл Давид взгляд с Фёдора на оставшегося за спиной медвежонка.

– Тот, который лохматый!

– Так они оба…

Стародуб посверлил его взглядом, будто недалёкого. Сплюнув под ноги, отвернулся, и зашагал вперёд. Про себя Давид отметил, что и вправду за эту неделю, Миша набрал вес, став почти вдвое больше и выше.

Стародуб показал жестом ступать тише, а сам, опустившись на землю, пополз по–пластунски. Герой поступил по его примеру. Прорвавшись сквозь ельник и вездесущий мох, они оказались на небольшом холме, а внизу открылась небольшая долина, окружная плотным кольцом из деревьев. Шесть стареньких срубов с соломенной крышей. Да ели дымящий посредине, костерок, вот и всё что он здесь увидел. Внезапно дверь одного из домов приоткрылась и на пороге возникла дородная женщина с небольшим котелком в руках. Она медленно, потирая глаза после сна, поплелась к костерку, и стала раздувать огонь.

– Ты точно уверен, что твои ребята здесь? – Спросил Давид у бородача, не отводя взгляда от поселения.

– Прибор не может врать! – Прошипел Стародуб.

Рядом зашуршало, и к ним подползли двое казаков и Федя. Немного подумав, бородач произнёс:

– Необходимо разделиться. Вы двое, – указал он взглядом на Ясеня и Лиственницу, –возьмёте с собою Федю и зайдёте стыла. Старайтесь действовать как можно тише, нам лишнее внимание не нужно. Тем более, что мы не знаем с кем имеем дело. Собирайте информацию и ждите моего сигнала. Ты Давид пойдёшь вместе со мной.

Чувство неминуемой беды усилилось, но снова сидящий на левом плече чёрт заставил его согласиться. Не показывать же всем что он струсил? Засмеют… Ясень, Лиственница и Фёдор поспешно уползли, а Стародуб усердно пригибаясь, повёл героя вниз по склону.

Наваленная с краю поляны куча дров, стала удобным обзорным пунктом. Давид залёг около широкой деревянной колоды, целиком и полностью залепленной зелёными мухами. В колоду был воткнут огромный топор с залитой кровью ручкой, и поржавевшим лезвием.

Из одного из домов вышел здоровенный мужик в затёртой рубашке и без штанов. Мужик зевнул, жутко перекосив харю, и почесал своё брюхо.

Позади послышалось шуршание. Герой повернулся назад и увидел стоящего во весь рост Стародуба с длинным поленом в руках. Короткий замах, и смазанная картинка, это всё что успел увидеть Давид. Дальше была яркая вспышка и звонкий хруст черепа. Он провалился в тягучее, будто смоль небытие.

Голова трещала, будто по ней молотили перфоратором. Герой болезненно моргнул глазами. Сквозь выступившие слезы осмотрелся, завертев головой. Перед глазами всё двоилось. Попробовал пошевелиться, но обнаружен, что крепко связан, к тому же пальцы на заведённых за спину руках не слушались. Перед лицом появился перепачканный грязью берц и послышался знакомый голос:

– Проснулся? Спящая красавица ты наша!

Крепкие мужские руки подняли его затёкшее тело и посадили сидя. Зрение понемногу приходило в порядок, и из размытого чёрного пятна плавно вырисовалась ухмыляющаяся рожа Стародуба. Давид повёл взглядом по сторонам и обнаружил, что он находиться около затухающего костра.

Красные угли, ещё не прогорев отдавали сильный жар, и он почувствовал, как начинают пригорать его волосы на голове. Вокруг костра были раскиданы толстенные брёвна. На этих самодельных лавках, сидели и усмехались ему множество людей. Мужчин герой насчитал не меньше двадцати, также около костра сидели три дородных женщины, а мимо то и дело пробегали двое ребят лет восьми, а может десяти.

Он сидел в самом центре и жар от углей больно опекал его кожу. Один из ребят, пробегая мимо, зарядил его по затылку какой–то самодельной деревянной игрушкой. Давид стиснул зубы от боли, а одна из женщин подозвала детей к себе и начала им что–то нашёптывать, гладя по их маленьким головкам.

– Где я? – Разлепил непослушные губы Давид.

– В моей деревне. – Улыбаясь, ответил Стародуб. – Как говориться добро пожаловать!

На вертеле крутились нанизанные куски мяса, капая на угли расплавленным жиром. Двухметровый не в меру жирный мужик, крутил вертел, то и дело, тыкая в мясо лезвием длинного ножа. Почёсывая свой вываливающийся из–под рубахи огромный живот, он, казалось бы, не замечал никого вокруг себя, смотря на мясо, тупыми поросячьими глазками.

– Эй, Малыш! – Обратился бородач к толстяку. – Сходи в хлев, притяни кого–нибудь, я хочу показать дорогому гостю нашу гостеприимность.

– А кто за мясом присмотрит? – Не выпуская из рук вертел ответил Малыш.

– Присмотрят не переживай. Выбери того, кто дольше всех маринуется, и инструмент захвати.

Толстяк грузно заковылял в сторону небольшого амбара, отворив дверь, он пригнулся и шагнул внутрь. Герой молча наблюдал за происходящим. Окружающая обстановка начинала ему нравиться всё меньше и меньше.

Из дверей амбара, сначала показался скрюченный, раздетый наголо человек, а следом за ним наружу выплыло грузное тело Малыша. Толстяк одной рукой задирал вверх связанные за спиной руки жертвы, да так, что бедолага кричал от боли. Во второй руке он сжимал здоровенный топор с маленькой рукояткой. Такие в бою не используются, они не заменимы при разделке туш.

Мужчина был весь запачкан грязью и калом. Завидев сидящих около костра людей, пленник попытался упасть на землю, но толстяк не дал ему это сделать. Задирая его скованные руки вверх, он выламывал их из суставов, причиняя тем самым адскую боль пленнику, и не давая ему упасть.

Малыш подошёл к стоящему неподалёку дереву и задрал руки мужчины вверх, зацепив их за свисающее с веток, крюки на цепях. Жертва перегнулась вдвое, и уставившись в землю тупым взглядом жалобно захрипела. Толстяк взвесил в руках своё орудие, и попробовал ногтем остроту лезвия. Он на секунду повернулся к Стародубу и когда тот согласно кивнул, размашисто взмахнул топором. Голова пленника освобождено покатилась по траве, и уставилась в небо безжизненными открытыми глазами.

Двое детишек наперегонки пустились к бьющемуся в конвульсиях телу, сжимая в руках вырезанные из дерева кружки. Подставив под хлыщущий из раны на шее поток свою посуду, они, дерясь за место, наполнили свои кружки, и принялись удовлетворённо лакать содержимое. Одна из женщин громко прикрикнула на них, чтобы аппетит не портили. Допив содержимое кружек, дети приступили к более интересному занятию, пинанию головы несчастного. Малыш, вытащив из–за пазухи маленький нож, приступил к разделке.

– Понял? – Посмотрел в глаза герою Стародуб. – Я хотел, чтобы ты увидел, что скоро так же само помрёшь, а мои дети будут пинать твою пустую голову.

– Ты говорил, что ты казак… – Прошептал обветренными губами Давид.

– Я сотник! – Поправил Стародуб. – По крайней мере, был, когда–то им. А потом набрёл на вот это погибающее поселение и переродился.

Давид отвернул голову подальше от жара и, отхаркивая из лёгких кровь, тихо произнёс:

– Ты предал своих боевых товарищей. Ты предал устои…

– Не говори мне про честь и устои. – Махнул рукой бородач. – Что ты знаешь о чести и предательстве? Малыш! Я же тебе говорил не кормить скот перед убоем! – Проорал он, переводя своё внимание на толстяка. – Смотри чего ты наделал! Теперь придётся кишки от дерма отмывать. Смотри аккуратно там не испорть свежину!

Давид отвернулся от жуткой картины, когда мясницкий нож, разрезает кожу на животе и вспарывает плёнку, которая держала кишки и внутренности в куче. Наружу полезли сизые внутренности, а Малыш, вытерев пот со лба измазанной дерьмом и кровью ладонью, продолжил своё дело, с каменным лицом.

– Что брезгуешь? – Оскалился Стародуб. – Тяжёлые времена, требуют радикальных мер. Когда я пришёл в это село, здесь было три калеки две чумы. А теперь посмотри, как оно разрослось! Люди прибывают к нам со всех уголков, приобщаясь к нашей культуре… так или иначе они вносят свой вклад в жизнь общины. Ты знаешь, по правилам я должен предложить тебе стать одним из нас… Общине пригодилась бы твоя сила и навыки. Но у нас с тобой незаконченное дельце. Ты не слабо приласкал меня на тропе, а я таких косяков не прощаю…

– Хорош уже болтать. – Безразличным голосом сказал Давид. – Если надумал тогда кончай со мной, иле же кишка тонка.

– Э нет! Это будет слишком просто для тебя. Для начала ты увидишь, как умрёт твой товарищ, и этот чёртов медведь! Потом почахнешь пару недель в хлеву, ходя под себя и дыша запахом испражнений. И когда ты проклянёшь тот час, когда появился на свет, а твоим единственным желанием будет быстрая и без болезненная смерть, приду я… В отличии от твоих ожиданий, я не подарю тебе быструю кончину, я буду отрезать от тебя по кусочку, и смаковать твою плоть на твоих же глазах.

Стародуб не на долго замолчал, наблюдая за реакцией Давида, и смакуя его страхом. Несколько мужчин сняли с вертела поджаренные куски мяса, и принялись делить его на всех, отрезая каждому по куску. Стародуб взял один истекающий жиром, зажаренный кусочек и с улыбкой предложил его герою. Героя передёрнула от увиденного, и он испорожнил свой желудок, заляпав свой китель рвотными массами. Бородач сжимал в руке шмат мяса с остатками татуировки. Каннибалы, включая женщин с жадностью вгрызлись в свою порцию, и только сейчас он заметил, что зубы каждого были подпилены на манер клыков.

Бородач с наслажденьем откусил кусочек и показательно, закатывая глаза от удовольствия, принялся жевать. Позади послышался треск и громкий скулёж. Упав на спину, герой увидел привязанного к крыльцу одной из изб, плетёным канатом Мишу. Канат хитро обкручивал его мохнатое тело, и был завязан узлом за перила крыльца. Как бы не рвался медвежонок, но толстые бруса не поддавались, а петли на его теле стягивались всё сильнее и сильнее, причиняя животному дикую боль. Завидя смотрящего на него хозяина, медвежонок жалобно заскулил.

Стародуб вздёрнул на задницу обмякшее тело Давида, и, указывая на истекающий жиром и соком, кусок мяса в руке проговорил:

– Больше всего я люблю, икры и ляхи. В них само больше мяса и меньше костей. У женщин неповторимый вкус вымени и ягодиц. Конечно женщины намного вкусней и мягче мужчин, их мясо не надо вымачивать, чтобы избавиться от привкуса мочи, но, к сожалению женщины, в этих краях большая редкость. Охота здесь идёт не шибко хорошо, в основном отряды военных, или же желающие сократить путь торговцы. Простые путники тоже бывают попадаться, но довольно редко. Ты знаешь… Я ведь достаточно долго занимаюсь эти делом. И могу с уверенностью сказать, что научился определять характер человека по его вкусу… Чего смотришь? Вот этот немного солоноватый с металлическим привкусом, значит, был трус. А оно ведь так и есть. Пришёл к нам со своим разведывательным отрядом прямиком из Южного. Там говорят, Ярл за мою голову большую награду дал, так вот желающие так и прут. И мне не плохо, мой народ уже давно так не питался! Каждую неделю по два три жмура. Ты знаешь, я подумываю попросить повысить награждение за мою голову. В нашей общине планируется пополнение, а значит, еды понадобится ещё больше…

Герой сплюнул изо рта остатки блевоты, и с ненавистью посмотрел на Стародуба. Почему он тогда не убил его в лесу? Не прояви бы он слабость, и всего этого бы не случилось. А бородач, будто ни в чём не бывало, продолжал свой рассказ:

– Так о чём это я? Да точно о характерах. Так вод этот наёмник поначалу держался, даже пару раз мне в лицо плюнул, но, когда я пустил всех его людей под нож, сдался. Начал молить меня о пощаде. Говорил, что у него семья, что у него двое маленьких детей. Я слушал, соглашался, кивал. Он даже поклялся мне в верности, а я пообещал его отпустить, когда всё обдумаю. Ты бы видел его лицо?! Ха–ха! Он до последнего думал, что я его помилую! Глупец! Его мясо солоноватое, у лжецов и торгашей с кислинкой, а у имеющих хоть маломальскую власть людей, с горчинкой. А какой привкус у тебя?

– Сам попробуй! – Ответил Давид и смачно харкнул бородачу в ненавистную харю.

Стародуб с улыбкой вытер грязное лицо и ответил:

– История повторяется… не ты первый. Посмотрим, что запоёшь через пару дней. Эй, Лиственница! Ясень! Хорош жрать! Отнесите нашего гостя в хлев к остальным. А когда с ним разберётесь, ступайте к дороге, и вытянете из ямы тела убитых. Предыдущих тоже тащите сюда, пока мясо не испортилось, нынче солнце парит! Возьмите себе в помощь пяток людей и ступайте! А где это, чёрт побери, Берёзка! Опять к ужину опоздала!

– Я тут папочка! – Послышался звонкий девичий голосок и на поляну выпорхнула стройная красивая девушка.

– Опять к дороге бегала на купцов смотреть? Сколько раз тебе говорить, не играй с едой!

– Да нет папочка я…

Дальнейшее герой не расслышал, двое каннибалов подхватили его за руки и плечи и потянули к пропахшему мочой и экскрементами хлеву. Ветхая криво сбитая дверь распахнулась и его с порога бросили на покрытый пакостью пол. В рот и в волосы забились опилки и он, сплюнув, осмотрелся. Хлев был небольшим, но поз завязку забитый пленниками. Здесь было не меньше десятка мужчин и одна женщина. К толстой деревянной стойке, с закинутыми за спину руками был привязан Фёдор.

Глава №25

Он был без сознания. Толстые верёвки крепко охватывали его тело, намертво пригвоздив к балке. Голова его бессильно болталась, а ноги и таз были погружены в мутную лужу на полу.

– Оставим здесь? – Спросил Ясень.

– Нет, рисковать не будем, – ответил Лиственница, – ты же сам видел, что он на дороге отчебучил. Самого Стародуба голыми руками забил, а я такого отродясь не видел. Его подхватили на руки и потянули в угол. Потянули вверх за узел, связывающий его запястья за спиной, и Давид от боли пригнулся вниз, вставившись взглядом на пол. Он почувствовал холод металла между ладоней, и вскоре каннибалы ушли прочь.

Он попробовал шелохнуться, но каждое движение доставляло ему адскую боль в суставах. Шеей тоже повертеть не удавалось, и он, скосив глаза под лоб, посмотрел на прикованных вокруг людей. Многие из них также были подвешены на свисающие с потолка цепи и крючья. Посреди амбара, вдали от выхода стоял деревянный верстак, с разложенным мясницким инструментом. Зелёные жирные мухи облепили лежащий на верстаке молот. Также на нём были разложены разного вида ножи и тесаки, рядом с героем на стене были подвешены старые ржавые клещи и багровый кнут.

– Эй ты, дылда! Слышишь?! – Раздался чей–то детский голос.

Скосив глаза в сторону, герой увидел подвешенного за руки мальчика лет тринадцати. Опустив взгляд вниз ответил:

– Чего тебе, пацан?

– Тебя как зовут?

– А тебе не всё одно?

– Всё равно это когда на тебя снег будет падать и не таять… Имя у тебя есть? Меня Олегом звать.

– Давид… – Тихо прошептал он.

– Ну и имя… Ты что не из местных. Ладно, можешь не отвечать, и так по физиономии видно, что не нашенский. Сбежать отсюда хочешь?

Герой вымученно улыбнулся и, прикрыв глаза, спросил:

– А ты что–то хочешь предложить?

Мальчик хотел было что–то ответить, но за дверью послышались шаги, и он прикинулся спящим. Дверь приоткрылась и внутрь скользнула стройная фигурка девушки, с полным ведром. Давид узнал в ней Берёзку. Девушка начала черпать ковшиком воду из ведра и поочерёдно поить связанных узников. Когда очередь дошла до него, он напился леденёной воды из ковша и заговорил:

– Тебя ведь Берёзкой зовут?

Девушка немного помялась, но ответила:

– Да, а ты тот самый человек, который одолел отца в двобое?

– Ты откуда знаешь?

– Об этом вся деревня только и галдит…

– Послушай Берёзка, а твой отец знает, что ты поишь скотину?

– Нет… – Протянула девушка. – Это я сама…

– Тебе жалко этих людей? – Спросил герой, глядя из–подо лба в глаза девушки.

Пару секунд на её лице была видна борьба, но тёмное начало победило и она, отвернувшись, ответила:

– Отец не велит разговаривать с едой.

– Выпусти нас, – с надеждой зашептал герой, – я не причиню вреда ни твоему отцу, ни твоим односельчанам. А если хочешь, я заберу тебя с собой из этого проклятого места.

Она недовольно фыркнула и удалилась прочь, лишь на пороге развернувшись и со злобой бросив:

– Это проклятое место мой дом. И как бы здесь худо не было я ни за что не променяю свою семью.

Дверь громко хлопнула, послышались удаляющиеся шаги. Внезапно снаружи послышался суровый голос Стародуба:

– Берёзка ты опять без дела слоняешься! Иди лучше к нам!

Давид повис на руках и начал лихорадочно соображать. Его мысли прервал детский голос:

– Нашёл у кого помощи просить! Думаешь, я не пробовал?

Он поднял взгляд и увидел смотрящего на него, как на идиота мальчугана. Не дождавшись от него ответа, мальчуган продолжил:

– Ну, так что, дылда?! Хочешь отсюда выбраться? Или нет?

– Как? – Размяв затёкшую шею, спросил герой.

– Как, как и кучка… Ладно уж… я и так понял, что ты не из башковитых. Зато здоровый как сарай! А это мне как раз и надо. – Мальчик по имени Олег прислушался к крикам на улице, и удовлетворённо заулыбался. – Эти дурни сейчас упьются до беспамятства, и это нам с тобой как раз на руку. Я развяжу тебя, а ты выведешь меня отсюда. Согласен?

– Валяй. – Скептически брякнул Давид и скосил взгляд в сторону говоруна.

Руки Олега также, как и его были вывернутые назад, и привязаны к металлическому кольцу, вбитому в балку. Хилый на вид невысокий мальчуган, повис на вывернутых руках, и спустя мгновение, начал подымать свои ноги вверх. Просунув свои ступни над задницей, он медленно поставил ноги на пол. Теперь его руки были связаны не за спиной, а спереди.

На его впалой детской груди висела тоненькая серебряная цепочка, с массивным деревянным крестиком. Олег взял крестик в зубы и сильно стиснул распятую фигурку Иисуса Христа. Из–под низа креста с щелчком вылетело небольшое узкое лезвие. Подтянувшись на руках, он начал перепиливать узел. Пару раз на улице раздавался галдёж, и шум возни, и тогда Олег прекращал и прикидывался спящим.

Пробуждаясь, застонал Фёдор. Синяк на его лбу был по–видимому, оставлен прикладом. Проморгавшись, он рассеянно уставился на Давида. Рядом стонали и ворочались, связанные узники. Мухи и москиты плотным ковром облепили их осунувшиеся бледные лица.

Герой уже принюхался к запаху мочи и испражнений, которым здесь пропахли даже стены. Но когда с ним заговорил, прикованный рядом узник, он ели сдержал рвотный порыв. Настолько отвратительно разило изо рта незнакомца:

– Опять этот чертёнок побег затеял! – Прошепелявил беззубым ртом раздетый наголо и покрытый глубокими порезами мужчина. – Уже четвёртый на этой неделе! Ему хоть бы что, отловят и опять сюда приведут, а потом эти изверги на нас выверяются.

– Заткнись трус! – Ответил мальчик, потирая освобождённые от пут кисти. – Была бы твоя воля, ты бы сам стал жрать человечину толь чтоб тебя не трогали!

Он запрыгал к верстаку, и, взяв с него небольшой нож, разрезал себе путы на ногах. Подойдя к герою, он пригрозил ему ножом и сказал:

– Даёшь клятву, что выведешь меня отсюда?

– Чтоб мне пусто было! – Не кривя душой, ответил Давид.

Мальчуган стал ожесточённо перерезать узлы, и через пару минут герой был совершенно свободен. Обессиленно упав на пол, он принялся понемногу сжимать и разжимать пальцы рук, давая приток крови. Когда немота прошла, попытался подняться на ноги, придерживаясь за угол. Уцепившись руками за стойку, некоторое время просто стоял на дрожащих ногах.

Во всём теле расплылось приятное тепло, сердце освобождено начало перекачивать кровь в доселе недоступные места. В тело будто врезались тысячи маленьких игл, но он был только рад этой боли. Значит, он не так долго полежал связанным, и ни одна часть его тела не успела отмереть от недостатка притока крови.

Прихрамывая на обе ноги, поплёлся к верстаку, и, взяв с него один из ножей, освободил Фёдора. Помог другу подняться на ноги, и, подождав пока он придёт в чувство, перевёл своё внимание на мальчика:

– Ты, правда, уже сбегал отсюда?

– Было такое. – Пожав плечами, ответил мальчик.

– Много у них людей?

– Много…

– Насколько много? Сорок? Пятьдесят? Сотня?

– Да не умею я считать! – Окрысился Олег. – Теперь доволен?! Ты клятву дал меня вывести! Так что выполняй…

– Для начала мы убьём всех этих ублюдков. – Мрачно ответил он и взглянул на Федю. Тот лишь согласно кивнул.

– Но как же… – Начал было Олег. – Ведь их очень много, а вас всего лишь двое. А ты видел их мясника? Они его Малышом называют… это же не человек, а ходячая гора. Да и чем ты собрался на них переться? У каждого из них по ружью припрятано.

– Ну, до схрона ещё добежать надо. – Ответил Давид, глядя сквозь щёлку между досок на смеющихся у костра каннибалов. Мясник по прозвищу Малыш притянул к костру разрубленные куски плоти, и начал накалывать их на вертел.

Сосчитав количество регочущих у костра мужиков, герой тихо пробубнил себе под нос:

– Двадцать шесть у костра, да ещё двое вместе с бабами в избу удалились. Баб в счёт не берём, по любому от страха разбегутся. Ещё должны быть караульные. Стародуб не дурак чтобы оставлять поселение беззащитным. Слышь, пацан, ты знаешь, где они оружие хранят?

Олег озадаченно посмотрел на него, и пожал плечами.

– Я знаю, где они хранят железки. – Прохрипел один из узников.

Давид кивнул Феде и тот, вооружившись ножом, принялся освобождать пленных одного за другим. Узник освобождено рухнул на пол и спустя пару минут, поднявшись на четвереньки продолжил:

– Они хранят своё оружие в избе с вырезанной мордой волка на коньке. Ещё есть четверо дозорных, которые вооружены автоматами и взрывчаткой, но они находиться в паре километров, охраняя периметр от чужаков.

– Откуда ты всё это знаешь? – Удивился Давид.

– Я был одним из них, – не скрывая признался пленник, – до того, как к власти пришёл Стародуб. Я не знаю, сколько я времени пробыл в этом вонючем сарае, но я всё ещё помню, как был головой в этом селе. Но потом сюда заявился это ненормальный, со своими людьми, и он заставил всех нас… О боже я не могу говорить об этом! – Узник прижал свои тощие руки к лицу и тихо заплакал.

Давид терпеливо ждал, подсматривал в щёлочку за пирующими каннибалами, вдоволь отревевшись, бывший голова продолжил:

– Он поместил меня сюда в назидание другим. Не давая мне умереть, и поддерживая во мне жизнь мясом тех несчастных, которые совсем недавно разговаривали со мной. И которых я успокаивал, говоря, что всё хорошо… Умоляю вас, разрешите мне драться рядом с вами! Пускай, моя плоть слаба, а дух сломлен, но я всё равно смогу принести вам пользу…

– Я тоже буду сражаться рядом с тобой! – Воскликнул другой пленник.

– И я! И я! – Подхватили остальные мужчины.

Лишь только один из пленников скептически покачал головой, но промолчал. Это был тот самый мужчина, которого Олег назвал трусом.

Женщина узница безвольно упала на землю, освободившись от оков, и Фёдор, пощупав её пульс, определил, что она мертва. Юбка была зверски разорвана, на ней оголяя грудь и следы насилия на теле. Давид скрепя от злости зубами направился к верстаку и начал придирчиво выбирать себе оружие.

Здешние ножи мало годились для ведения боя, ими скорее было удобнее разделывать туши. Немного поколебавшись, он взял себе в руки кувалду. Сам инструмент был весь облеплен засохшими волосами и кусками кожи. Он повертел её в руках и задумчиво взвесил.

Наступил вечер, а за ним и глухая ночь. Герой вместе с оравой истощённых узников выжидали удобного случая. Небольшой огарок свечи давно уже догорел, так они и сидели в кромешной тьме, выглядывая сквозь щели в досках на улицу.

Тем временем каннибалы закончили свой пир и начали понемногу расходиться по хатам. Вокруг костра валялись пустые баллоны из–под спиртного и многие из них не в силах дойти до своей кровати, падали прямо на землю, и засыпали, оглашая лес громким мужским храпом.

Около костра всё ещё сидел Стародуб, и прикладывался к глиняному кувшину, перекидываясь словами с окривевшими от выпитого Ясенем и Лиственницей. Рядом хлопотала Берёзка. Прислуживая отцу, она, то и дело принося ему всё новые и новые бутыли.

– Лучшего времени и не найти. – Произнёс герой, осматривая своё войско. – Кто из вас умеет обращаться с оружием?

– Я! – Отозвался один худой, но всё ещё широкоплечий паренёк. – Я служил в армии Южного…

– А опыт, то есть?

– Пять боевых выходов.

– Вот и прекрасно, возьмёшь с собой пару ребят и будешь пробиваться к хранилищу оружия.

– Боюсь это мне не по силам, – заявил солдат, – эти мудаки ведь не дураки… Дверь в хранилище, по–видимому заперта, чтобы её вскрыть потребуется время…

– Времени у вас будет предостаточно. – Мрачно улыбнувшись, сказал Давид. – Мы устроим им такой хаос и неразбериху, что они попросту о вас забудут. Остальные! Вы последуете за мной. Ваша задача убивать этих уродов, как можно больше, и болезненнее. Создать в их рядах хаос и вселить страх в их сердца. Никого не щадите! Среди них нет людей… Они всего лишь кровожадное зверьё, которого с лихвой хватает в здешних лесах.

Он посмотрел на суровые лица пленников и увидел в них молчаливое согласие. Никто из них не стал бы жалеть ни женщин, ни детей, если бы даже он попросил их об этом. В разговор вмешался бывший голова:

– Среди этих тварей больше нет моих односельчан, и поэтому я пойду на убийство с чистым сердцем.

Герой согласно кивнул и уставился в щёлку. К Стародубу подошёл заляпанный с ног до головы кровью Малыш и сказал, протягивая ему рюкзак героя:

– Ничего необычного. Консервы и патроны. Оружие я отнёс к остальному, но вот у его дружка я нашёл нечто необычное.

С этими словами он достал из подмышки отполированный, блестящий металлический куб и показал его бородачу. Повертев куб в руках, Стародуб пожал плечами и ответил:

– Не знаю. Вижу такую хрень впервые. Пойди и сам у него спроси, что это. Заодно проверишь, все ли живы. Может быть, эта хрень как–то взаимосвязана с его посохом. По крайней мере, по цвету они одинаковы.

Рукав героя потормошил детский кулачок. Он убрал взгляд от смотрового отверстия и посмотрел на Олега.

– Может не стоит вступать в бой? Может получиться сбежать отсюда по–тихому? – Спросил мальчик.

Давид взъерошил его русые сальные волосы на голове и ответил, указывая на до сих пор беснующегося на привези медвежонка:

– Вон там! Привязан мой друг. А я друзей в беде не бросаю. Не боись! Авось пронесёт и живы останемся.

– Да ты посмотри на эту ходящую гору! – Зашептал Олег, указывая на приближающегося к хлеву Малыша. – Он один здоровей нас всех вместе взятых!

Давид недовольно хмыкнул, но сдержался и ответил более культурно, чем хотел, ребёнок же всё–таки…

– Чем больше шкаф, тем громче падает… Так он приближается! Все по своим местам!

Заключённые разбежались по хлеву и заняли позы будто прикованные. Входная дверь с шумом распахнулась и на пороге, возник освещённый луной силуэт. Малыш перешагнул через порог, держа под мышкой куб, и сжимая в руке посох. Постояв несколько секунд и подождав, пока глаза привыкнут к кромешной тьме внутри хлева, он ступил внутрь. С порога попав ногой в дерьмо, он страшно выругался и расстроился, как вдруг за ним захлопнулась дверь.

Не давая мяснику опомнится, Давид подлетел к нему и с размаху обрушил удар кувалды по голове. Здоровяк, оглушённый от удара, зашатался, но устоял на ногах. Тогда герой молниеносно нанёс удар по икрам, и мясник рухнул на пол, глубоко погрузившись лицом в сток дерьма. Кувалда несколько раз взлетал в воздух, и с чавканьем расплющивала голову, разбрасывая по стенам вытекающие из неё мозги. Убедившись, что жертва мертва, герой вытер проступивший на лбу пот, окровавленной ладонью.

Рядом с распростёртым телом мясника засуетился Фёдор. Он забрал из его рук посох и куб. Покрутив куб в руках, он нащупал небольшой выступ и нажал на него. Внизу отпала на землю квадратная планочка, открыв миру глубокое отверстие посредине. Федя положил куб на землю и, взяв в руки металлический рифлёный посох, с силой воткнул конец в отверстие куба. Раздался щелчок, и Федя поднял перед лицом посох с намертво зафиксированным кубом на конце. На сей раз, он принялся обследовать рифлёную ручку.

Давиду было плохо видно, но он, затаив дыхание, наблюдал, как его друг кое–что, покрутив (а может и, нажав) включил механизм. На его глазах куб разложился на два обоюдно острых лезвия с длинной пикой посредине. Секира доходила Фёдору до плеч, и он покрепче сжал её рифлёную ручку своими мозолистыми ладонями. Прикинув вес блестящего даже во тьме хлева оружия, Федя довольно промычал, и с преданностью уставился на Давида.

– Вперёд! – Скомандовал герой, и толпа узников с безумными криками ломанулась наружу.

Фёдор, занося над головой секиру, с молчаливой яростью обрушился на стоящих рядом двух каннибалов. Лезвие взмахнуло быстро, кинув лунный отблеск, и с хрустом врубились в тело, разрубая плоть и ломая рёбра. Прежде как эти двое успели взяться за оружие, они рухнули на землю перерубленные от плеча до таза.

Давид, пробежав по липкому и горячему с прыжка, обрушил молот на голову Ясеня. Получая удовольствие от вида как ломается череп врага под ударом кувалды. Глазные яблоки лопаются, а язык глупо вываливается наружу.

Лиственница схватился за болтающийся на поясе нож, но Давид предусмотрел и это. Он пнул врага в грудь ногой и тот, зацепившись за лежащее у костра бревно, завалился прямо на раскалённые угли. Рожа Лиственницы перекосилась в гримасе боли, и до рецепторов героя дошёл запах палёного мяса. Выкатившись из костра, он начал верезжать, будто свинья и кататься по земле, но его крики прекратил бывший голова.

Узник, наскочив на барахтающегося по земле Лиственницу, и начал лихорадочно наносить удары маленьким кривым ножом. Лезвие с хрустом разрывало человеческую плоть. И когда Лиственница с криком и плачем протянул руки к узнику, голова быстрым ударом прошил его ладонь насквозь.

Герой осмотрел поле боя, и как бы не одолевало его сейчас злоба и торжество, ужаснулся от увиденного. Повсюду носились ополоумевшие узники, режа, будто скот валяющихся на земле пьяных каннибалов. Промелькнул силуэт Фёдора. Тремя ударами своей страшной секиры, он выломал дверь одной из изб и ворвался внутрь. Изнутри избы послышался шум бьющейся посуды и пронзительный женский крик. Стародуб отбивался от наседающих на него троих узников, включая и бывшего голову, зажатыми в руках обоюдно острыми ножами.

Один из пленников выхватывал из костра горящие поленья и с хохотом забрасывал их на крыши изб, крича и пританцовывая от радости. Соломенные крыши вспыхивали моментально, озаряя звёздную ночь ярким дико пляшущим светом. Запертые внутри люди с ужасом выбегали на улицу, где их поджидали ополоумевшие от запаха крови узники.

Федя, не помня себя от ярости, с жутким хрипом носился по полю боя, рубя каннибалов направо и налево, своим страшным оружием.

Давид бросился к привязанному к крыльцу медвежонку. Завидев приближающегося хозяина, Миша забился в путах больше прежнего, и жалобно заскулил. Ему составило особого труда освободить питомца из хитроумной петли. Позади послышались шаги и освобождённый от пут Миша тут же кинулся за спину героя. Раздался сдавленный девичьей крик и, обернувшись он увидел валяющуюся на земле Берёзку.

Миша вцепился в руки девушки, в ладони которой был зажат длинный узкий кинжал. Девушка кричала и извивалась, молотя кулачком по морде медвежонка, но тот не отпускал хватки. Из разорванных острыми клыками вен на руке начала сочится кров, медленно пятная белую как снег кожу. Её молящие глаза встретились с глазами героя. В них он прочёл мольбу и ужас. Её тоненькие пальчики разжали эфес кинжала, и Миша, тут же бросив руку, вцепился в лицо девушки.

Берёзка издала душераздирающий крик и, позабыв обо всём начала прикрывать своё лицо руками. Медвежонок рвал плоть пастью. Добравшись до пухленькой щеки девочки, он вцепился намертво в неё своими маленькими острыми зубками, и стал отрывать кожу и плоть, дёргаясь всем тело.

Стародум покончил с тремя противниками, и, завидев попавшую в беду дочь, не помня себя от гнева, бросился на помощь. Позади остались лежать трое зарезанных узников включая и бывшего голову. Давид встретил его на полпути, перешагнув через хрипящую Берёзку и Мишу. Он принял пару быстрых ударов на рукоятку кувалды, но как бы не был он быстр, его противник был в два раза быстрее.

Вожак каннибалов крутился, будто смертоносный вихрь, нанося молниеносные удары и выпады. Герой блокировал с трудом, пару раз бородачу удалось нанести ему незначительные ранения, но бой продолжался. Давид не рисковал пустить в ход кувалду, так как это было слишком медлительное оружие, он только и мог, что отражать удары и держать противника на расстоянии.

Со стороны леса послышался шум и звуки выстрелов, на поляну выбежало с десяток караульных. Заряженные до зубов они сжимали в руках дробовики и ружья, и, держась плотным строем, принялись отстреливать безоружных узников.

Перед глазами сверкнула яркая вспышка, а затем последовал громогласный взрыв. Стоящих плотной группой дозорных, на глазах разорвало на части окрасив землю и деревья дерьмом и потрохами. Кого не разорвало от упал на землю как подкошенный, а рядом с героем зашелестели осколки.

Солдату из Южного наконец–то удалось вскрыть дверь, за которой хранилось оружие каннибалов. Чудом уцелев от разлетающихся во все стороны, смертельных лепестков, Давид краем глаза заметил, как солдат бросил на землю ставший бесполезным РПГ.

Стародубу повезло не так сильно. Он захрипел и схватился за разорванную осколком грудь. Кровь толчками выплёскивалась из рванной небольшой раны, в то время как из другого конца осколок вырвал целый шмат мяса вместе кусочками рёбер. Бородач страшно выкатил глаза из орбит, и пошатываясь шагнул навстречу.

Герой занёс над головой молот и, вложив в бросок всё тело, на выдохе метнул его во врага. Молот с треском ударил в грудь, ломая остатки рёбер и позвоночник, и Стародуб отлетел на пару метров, рухнул на землю. Герой подобрал с земли один из оброненных ножей и стал над харкающим кусочками лёгкого, поверженным врагом.

– Ты! Ты убил и замучил всех этих людей! – Проорал герой, склоняясь над старающимся уползти Стародубом. – А потом ты пожрал их плоть, и заставил остальных… Это по твоей вине они все погибли! Посмотри на меня! Посмотри! Я хочу увидеть в тебе хоть отголосок раскаянья…

Давид остановился на полу слове. Из–под косматых бровей на него посмотрели глаза зверя, и ничего в них не было человеческого. Кривая улыбка растянула его губы, показывая ряд заточенных треугольных зубов. Струйка крови медленно поползла из ухмыляющегося рта, впитываясь в сырую землю. Перед ним лежал обыкновенный Homo sapiens с точно таким же строением тела, и мыслящим, любящим своих близких и детей разумом. Но он давно перестал быть человеком, полностью покорившись звериному началу. Искорка, вложенная в его душу Богом, давно погасла, и на её место пришла беспросветная тьма. Нет, это был не человек.... А всего лишь кровожадный зверь в его обличии.

Нож со свистом прорезал воздух и вонзился в глазное яблоко бородача, погружаясь все глубже и глубже, вспарывая лезвием серое вещество в черепной коробке.

– Гори в аду тварь! – С чувством плюнул герой, на бьющегося в конвульсиях и попутно опорожняющего свой кишечник, Стародуба.

Оглядев поле боя, он понял, что всё уже кончено. Деревня полыхала ярким пламенем, вокруг лежали мёртвые тела каннибалов, а между ними ходили немногочисленные выжившие заключённые. Фёдор по–прежнему метался по полю боя с ополоумевшими глазами и проступившей на губах пенной. Медвежонок яростно трепал ещё горячий труп девушки, и герой быстро преодолев расстояние, отпихнул его сильным пинком. Миша недовольно зарычал, но перечить не посмел. А про себя Давид подумал, что:

«Нечего приучать зверёныша к вкусу человеческой плоти. А то не дай Бог пристраститься».

Заключённые стаскивали тела каннибалов на ярко пылающий в ночи костёр, закидывая сверху паленьями. Здесь были трупы не только мужчин. Когда притянули маленькие тела детей, он отвернулся и зашагал в сторону хранилища, чтобы не видеть происходящего.

На ступеньках сидел Федя и вытирал лезвие секиры от налипших волос и человеческих останков. Герой дружески похлопал его по плечу, и переступил порог. Небольшая изба была беспорядочно завалена одеждой и разнообразным оружием.

Давида сильно удивило увиденное. По всей видимости, банда Стародуба довольно долго хозяйничала на дороге стаскивая награбленное в кучу. Топчась по ковру из вещей и оружия военный из Южного что–то непрестанно бормотал:

– Вот сволочи! Это шеврон Кирьяка, а он вместе со своими ребятами пропал прошлым летом. А это вставная челюсть из золотых зубов…

Завидя вошедшего Давида, он остановился и спросил:

– Чего тебе?

– Тут должны быть мои вещи. РПК, саперская лопатка, штык нож и рюкзак. Ещё разгрузка была, и мне бы одёжку сменить… – Указал он на заляпанную блевотой грудь.

– Будет! – С готовностью ответил военный. – Погоди десять минут, пока я тут разгребусь. И кстати позови остальных, надо их приодеть, что бы они своими причиндалами зверьё в лесу не пугали.

Миша, вальяжно переваливаясь, присел около ноги хозяина. Как только он это сделал, Давид повернулся и поспешил на улицу, так как увидел кое–что выходящее за рамки. Медвежонок, недовольно фырча поплёлся следом.

Над трупом Стародуба склонилось несколько тощих фигур. Один из них со всех сил тянул голову за волосы и второй перерезал шею тупым ножом. Он с разбега ударил одного из них и тот, откатившись в сторону, схватился за нож. Рядом тут же возник Фёдор, сжимающий в руках секиру. А под ногами не впечатляюще зарычал Миша.

– Вы что сучары творите?! – Прокричал Давид, глядя на окружающих его и Фёдора узников.

– За голову этой мрази Ярл назначил кругленькую награду, и мы её получим! – Огрызнулся узник, поглядывая на подходящих собратьев.

– Ты не сделаешь этого, – мрачно ответил герой и покрепче сжал рукоятку ножа, – не надо уподобляться этим зверям. Мы лучше них…

– Нам некуда идти! – Теряя над собой контроль, закричал узник. – Я был торговцем, торговал спиртным в Южном. Теперь, когда у меня не осталось ничего, единственный выход для меня выйти на дорогу подобно этим бандитам!

– Выход есть всегда! – Отозвался Давид, обращаясь к толпе.

– Я был извозчиком! – Послышался чей–то голос. – Что мне теперь делать?! Куда мне идти? За то время, что я провёл в плену, мой дом забрали за долги, а меня объявили мёртвым.

В толпе послышался гомон и шум, в разговор вмешался подоспевший военный:

– Я служил в Южном, и смогу договориться, чтобы вас всех взяли на службу.

– Мы не воины умник! – Перебил его торговец. – Все мы зарабатывали на жизнь честным трудом!

Дверь хлева скрипнула, и на пороге показался насмерть перепуганный Олег. Он с содроганием осмотрелся и, подойдя к Давиду, запрятался за его спиной.

– Неподалёку отсюда есть небольшой городок. Ровное… – Начал было герой, но торговец его тут же перебил:

– Я знаю, где это! Тамошний мер нас ни за что не примет. Единственное на что мы можем рассчитывать это чистить до конца своей жизни сортиры, и койко–место в трущобах.

Давид согласно кивал, но когда торговец закончил, упрямо начал заново:

– Неподалёку есть город Ровное. Так вот я мог бы устроить вас на работу, с проживанием. Хорошие специалисты мне не помешают.

Торговец хрипло рассмеялся и уставился на него безумными глазами:

– Да ты спятил! Кем ты себя вообще возомнил?!

Герой пожал плечами и ответил:

– Какая разница кем я себя возомнил. Вес имеет лишь то, кем я являюсь…

С этими словами он провёл пальцем по экрану ЛПКК, рисуя затейливый узор, и спустя мгновение послышался ласковый голос Катерины, заглушаемый лёгкими помехами:

– Да господин комендант?

– Катенька в Сатурне ещё остались свободные места?

– Свободных койко–мест четыреста двадцать. Всего свободных комнат сто пять.

– Слышал? – Театрально закатывая глаза, спросил герой у торговца. – Большое спасибо Катенька! Как там ваши дела?

– Твоими молитвами! – Вмешался грубый бас Сасуна. – Тебя где черти носят? Я послал запрос в Южный, а оттуда ответ, что видом не видывали, и слыхом не слыхивали.

– Заминка вышла… – Туманно ответил Давид, считая глазами оставшихся в живых узников. – Я тебе пять работяг пришлю, ты их пристрой на хорошие места. Бедолагам и так тяжко досталось…

– Будет сделано.

Из ЛПКК послышался страшный треск, а потом и грохот. Давид взволновано спросил:

– Что у вас там происходит?!

Несколько секунд из динамика нечего не было слышно кроме трёхэтажных матов. Слышно было, как Сасун разъярённо на кого–то кричит, и ему не менее грубо отвечают. Но вскоре всё успокоилось, и он опять вышел на связь:

– Ребята ездить учатся… Все столбы посшибали. А сейчас торговые лавки, вместе с кабаком с землёй сравняли…

– Погибшие есть?

– Погибших нет, недовольных куча.

– Шли всех куда подальше! Придерживайся плана.

– А я, по–твоему, что делаю?! Ладно, старик, мне некогда, тут алкашня набежала…

Связь оборвалась, а Давид посмотрел на вытянутые, будто у лошадей, удивлённые лица узников. Выдержав паузу медленно произнёс:

– В Ровном теперь я мэр, и если вы хотите жить там, то будете выполнять мои приказы. Вы немедленно отправитесь в хранилище и возьмёте с собой столько оружия и боеприпаса, сколько сможете унести. Через час мы выдвигаемся, все желающие могут остаться…

Торговец вместе со своим товарищем оставили в покое труп Стародуба и поспешили в сторону хранилища. Солдат подошёл поближе к герою и робко прошептал:

– Я не пойду вместе с тобой в Ровное. У меня семья в Южном…

Давид согласно кивнул и ответил:

– Я сам направляюсь туда же. А в Ровное людей отведёт Фёдор.

Услышав это, Федя закатил глаза и отрицательно замотал головой. Герой сказал тоном, не терпящим возражений:

– Пойдёшь, пойдёшь! Кто–то должен довести этих бедолаг. Сейчас они и в трёх соснах заплутают. А когда проводишь, возьмёшь одну из машин и экипаж бойцов и приедешь за мной. Я буду ждать тебя в Южном.

Фёдор, недолго помявшись, согласился. Другого выхода у него не оставалось, он сполна изучил скверных характер своего патрона… Герой посмотрел вправо и увидел удаляющегося мальчика. Придав голосу повелительной нотки прокричал:

– Ты куда собрался?!

– Не твоё дело! – Последовал грубый ответ. – Я выполнил свою часть сделки, а ты свою. У мужчин разные дороги…

– Слышь, «мужчина»! – С насмешкой прокричал герой. – Что будешь делать если наткнёшься на точно таких же уродов?!

– Разберусь! – Пробурчал мальчуган.

– Как же разберётся он! Тебе мало этого кошмара? На задницу приключений захотелось? А хотя иди, иди! Здешнему зверью понравиться такое молоденькое, но слегка костлявое…

Будто в подтверждение, неподалёку послышался вой, неведомого зверья на проступившую из–за облаков луну. Мальчуган сглотнул слюну, и с поникшей головою повернулся назад.

– Ну–ну! – Поддержал мальчишку герой. – Доберёмся до Южного, и иди себе, куда тебе вздумается. Я тебя не держу…

Олег обиженно всхлипнул носом, но промолчал. Один из узников подошёл к герою и тихо сказал:

– Я служил в Южном наводчиком. Умею водить технику и автомобили.

Давид согласно кивнул и ответил:

– Такие люди мне пригодятся. Иди, собирайся мы уходим отсюда.

Глава №26

Трупы каннибалов вперемешку с погибшими узниками пылали ярко, и жутко. От костра шёл густой дым и смрад горелой плоти. Обчистив хранилище, они забрали из него самое ценное, и взвалили его на самодельные носилки из хвойных веток. Четверо мужчин напрягая свои сухие мышцы, тянули забитые до отказа носилки, Фёдор ступал, впереди указывая дорогу.

Попрощавшись, Фёдор и четверо мужчин направились в сторону Ровного. А герой, Миша, Олег и военный имени которого никто до сих пор не знал, двинулись к Южному. Герой поглаживал рукой найденный солдатом простой армейский костюм. Костюм был совершенно новый, не считая пары незаметных пятнышек крови.

Олег нашёл для себя в хранилище новенький набор метательных ножей, и теперь метал их во все попадающиеся на пути деревья. Получалось у него довольно неплохо.

– Чего смотришь? – Раздражённо спросил мальчик, очередной раз, вытягивая нож из ствола дерева.

– Лихо у тебя получается. – Не кривя душой, признался герой. – Можешь меня научить?

Мальчуган довольно хмыкнул и ответил:

– А чего тут учиться? Бери да кидай! Ножи ведь сбалансированные! Если цель близко, то поближе к рукоятке берись, а если далеко–то к лезвию…

Герой взял у него пару ножей и принялся практиковаться. Ножи со звоном отлетали от стволов деревьев, и врезались в землю в опасной близости от людей. Один из них, предательски звякнув, отлетел от рядом стоящего дерева и больно оцарапал его ногу. Но Давид не прекратил своих попыток.

Через пару часов сплошных неудач у него наконец–то начало что–то получаться (восемь из десяти). Даже с тринадцати шагов ножи красиво перекручивались и глубоко врезались в древесину.

Они прошли всю ночь и весь день. К удивлению героя, Олег не жаловался на трудности дороги. Молчал и безымянный солдат. К вечеру они вышли к широкому тракту, ведущему в Южное, и смешались с многолюдной толпой.

Приближение большого города Давид почувствовал издали, большое скопление людей, запахи нечистот, вперемешку с запахами дивных товаров торговцев разных мастей. Вытянув из рюкзака длинную толстую верёвку, он сделал узелок на шее (сопротивляющегося против такого произвола) Миши. Пускай думают, что он цирковой…

Их появление среди людей не вызвало ни у кого удивления. Шествующие сзади, спереди и по бокам путники были слишком утомлены или заняты своими мыслями чтобы обращать на кого–то внимания.

Позади послышался свист и молодецкий гогот. Проламывая строй людей, на своих огромных звероподобных лошадях неслись четверо в военной форме. Один из военных с улыбкой вскинул над головой нагайку, чтобы поторопить ели шаркающего героя. Давид кинул на военного короткий взгляд, и тот спустя мгновение скукожился и аккуратно объехал сбоку. За ним следом проехали трое его друзей, с удивлением оглядываясь на того, кто смог одним взглядом присмирить их командира.

– «Да что он такого увидел в моих глазах?!» – Рассеянно думал герой. – «Я ведь не со злости. Так, от усталости…»

Мальчишка и военный, оживлённо переговариваясь, ушли далеко вперёд. Вскоре их спины скрылись в оживлённом потоке людей, и герой остался совершенно один (не считая упирающегося на поводке Мишу). Опустив голову, и стараясь не привлекать к себе внимания, пристроился к компании бродяг, бодро шагавших в сторону города.

Прошествовав так около получаса, он увидел, как ландшафт вокруг него начинает меняться. Лес закончился минут двадцать тому и теперь вся земля вокруг, была усеяна гнилыми пеньками. Повсюду куда не кинь глазом зияли огромные воронки, кое–где совсем свежие. Наконец Давид разглядел вдалеке огромные металлические ворота и высокие бетонные стены города.

Вереница людей тянулась к воротам непрерывной цепочкой. В ворота входили (а иногда и въезжали на повозках) груженные мешки с всяким барахлом. Тут же навстречу двигались пустые, но явно довольные своей удалью торговцы, которым посчастливилось заключить прибыльную сделку.

У ворот стояли двое до зубов вооружённых военных на плечах у обоих были нашиты шевроны с мордой, бурого медведя, а на стенах крепости виднелись крупнокалиберные турели. Зайдя за ворота, он увидел пару грузовых машин, на борту которых были размешены системы залпового огня. Установки были повёрнуты как раз на ту сторону, где Давид только что видел воронки, хотя кого военные там бомбили, осталось для него загадкой.

В таком огромном городе ему ещё не приходилось бывать. С ворот главная улица вела прямиком на рынок, раскинувшийся под открытым небом. Рынок тянулся в далёкие дали. И казалось ему не было конца. С боков закрывая рынок от ветра в плотный коридор нависали высокоэтажные здания. Довоенные, сложенные из толстых плит, и совсем новенькие, сложенные из аккуратно подогнанных срубов.

Повсюду виднелись вывески, питейных заведений, различных магазинов и столовых. Всё здесь так и дышало суетой жизни. Все друг с другом спорили, торговались, продавали и покупали нужный и не нужный товар. Повсюду сновали вооружённые люди с медведями на шевронах, сначала провожали его недружелюбными взглядами, но вскоре потеряли к нему всякий интерес, мало ли голодранцев?

Голову кружили запахи разных блюд, от которых начало сводить то голода желудок. Из клеток кричали дивные птицы, таких он никогда в жизни не видел. Рядом стояли клетки побольше. В них металось всякое хищное зверье, перед которым его ошалевший от такого количества народу питомец, был не страшней обыкновенной кошки. Сладкие запахи носились над бутылочками масел, которые выставил на продажу один чернолицый торговец. Вдоволь побродив меж торговых рядов, он вышел на прилавки с оружием. Здесь в ассортименте было все от метательного ножа до миномёта.

Вконец напугавшись громких криков и суеты города, Миша сел задницей на землю и наотрез отказался двигаться с места. Безрезультатно подёргав за поводок, герой подхватил на руки заметно потяжелевшего питомца и побрёл дальше. Поинтересовавшись у торговца оружием как добраться до Ярла и получив грубый ответ, он решил пробираться в центр, а там на месте сориентироваться.

Перед ним открылась небольшая площадь, с круглым фонтаном посредине. Народ окружил небольшого пожилого мужчину, сидящего на табурете возле весело пляшущих струй фонтана. Мужчина сжимал в руках затёртую временем гитару и выразительно пел. Окруживший его народ бросал в лежащую под ним шляпу сигареты и фильтры.

На другом конце площади три разодетых шута давали представление, и народ, надрываясь от смеха, держался за животы. Тощий высокий парень выдохнул в небо струю пламени, и толпа с криками зааплодировала. Протиснувшись сквозь скопление народа, герой отыскал–таки свободное место на краю фонтана, и, выдохнув, плюхнулся на пятую точку.

Опустившись на землю, Миша начал осторожно обнюхиваться, а герой принялся растирать свои гудящие с дороги стопы. От фонтана шла блаженная сырость и прохлада.

Не прошло и трёх минут, как перед ним возникла миленькая девчушка с альбомом и набором красок под мышкой. Она предложила нарисовать герою портрет, обещая изобразить его в самых прекрасных ракурсах. Мчавшимся в даль на белом коне, или же рассекающим тугую плоть облаков, восседая на грозном драконе. Давид с улыбкой отказался, и девчушка вприпрыжку умчалась прочь в поисках более состоятельного клиента. Тем временим, на той стороне фонтана гитарист уныло затянул песню:

И две тысячи лет – война,

Война без особых причин.

Война – дело молодых,

Лекарство против морщин.

Красная, красная кровь –

Через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива

И согрета лучами Звезды

По имени Солнце…

В толпе зевак раздались свисты и одобрительное улюлюканье. Не обращая на это никакого внимания, гитарист продолжал самозабвенно петь:

И мы знаем, что так было всегда,

Что Судьбой больше любим,

Кто живёт по законам другим,

И кому умирать молодым.

Он не помнит слова "да" и слова "нет",

Он не помнит ни чинов, ни имён,

И способен дотянуться до звёзд,

Не считая, что это сон.

И упасть, опалённый звездой

По имени солнце.

Не успел Давид отдохнуть и десяти минут как перед ним возникли двое военных. Один был небольшого роста, широкоскулый с азиатской формой лица. Второй же своим ростом, и красными глазами более походил на, вставшего на задние лапы, разъярённого быка.

– Слышь, скоморох? – Спросил героя, военный с узким разрезом глаз. – Ты закон, изданный Ярлом знаешь?

Давид поднял на них непонимающие глаза, и стараясь ответить, как можно вежливей произнёс:

– Простите, но я первый день в вашем городе…

– Значит, дурачком прикидываешься?! – Встрял в разговор другой, тот что покрупнее. –Сказано тебе, закон есть закон! Со всех артистов налог, ежечасно. Так что плати.

– Ребят да я же просто мимо проходил… – Стараясь сгладить созревающий конфликт, заблеял герой.

– Ага, как же! – Хмыкнул узкоглазый, и пнул сапогом медвежонка. – Плати тебе сказано!

– Ребят, может, договоримся… – Начал было герой.

Военный внимательно изучил Давида, его взгляд остановился на покоившиеся на коленях РПК. Прикинувшись парой слов с напарником, он напористо проговорил:

– Пожертвуй на благо города свой пулемёт и три фильтра и можешь быть спокоен.

Давид понимающе кивнул и ответил:

– А вы, значит, выступаете посредниками?

На лицах вояк появились довольные улыбки. Не давая им опомнится, Давид заехал со всей дури в лицо узкоглазого. Военный схватился за разбитый нос и со страхом и удивлением уставился выпученными глазами на героя. Тот, что побольше, несколько секунд с удивлением переводил взгляд то на держащегося за лицо напарника, то на суровое лицо незнакомца. Не давая времени второму Давид, ударил его ногой по достоинству. Он пожалел парня и ударил не со всей силы, но и этого хватило, чтобы военный, онемев от боли, рухнул на землю.

На площади воцарилась гробовая тишина. Раздался первый хлопок, за ним второй и вскоре вся собравшаяся публика вокруг рукоплескала, и свистела. Приняв потасовку за одну из разыгрываемых сценок.

Давид подхватил на руки охреневшего от такого положения вещей Мишу, и поспешил прочь из этого сумасшествия. За спиной раздались крики и топот, и он со всех ног припустил в сторону жилых домов, бесцеремонно расталкивая зазевавшихся.

Пробежавши пару сот метров, и поняв, что за ним никто не гонится, пошёл, жадно ловя носом запахи готовившейся пищи. Пройдя по торговым рядам с полкилометра, он вышел к двухэтажному зданию из крепких брёвен. Под крыльцом лежал лицом вниз пьяный вусмерть молодой гуляка изнутри здания доносились громкие крики и песни. Над входом красовалась вывеска «Джин», герой, немного поколебавшись, зашёл внутрь.

Внутри кабака было черно от тусклого света и густого едкого дыма. Давид зашёл тихо и, стараясь не привлекать к себе внимания сел за свободный стол. На несколько секунд в кабаке притихли разговоры, мужики рассматривали вновь прибывшего, но вскоре забыли про него и журка опять загудела, будто улей.

Здесь дрались и мирились, пели песни и пили спирт. Лавки и столы здесь были деревянные, мощные, тяжёлые, такими в драке не помашешь, да и сломать их намного трудней. За соседним столом завязалась перепалка, перешедшая в драку. Здоровый детина залепил по уху низенькому в годах мужичку. Тот полетел через лавку и остался лежать под ней с неестественной вывернутой шеей. Тут же откуда не возьмись, появились двое крепких парней в белых передниках и потащили тело за дверь.

К герою подошёл худощавый парнишка лет пятнадцати в таком же, как и у тех двоих переднике, и уставился мутным взором.

– Чего прикажете заказать?

Давид кинул на стол пару фильтров и произнёс:

– Мяса и запить. – Посмотрев, как тело потащили в сторону кухни, торопливо поправился:

– Каши и запить.

Парнишка, проводив взглядом двоих сослуживцев произнёс:

– Мы человечину не подаём. Ярл в прошлом году запретил… Его свиньям скормят так, что можешь не пережевать. Мохнатому что–то принести?

Давид посмотрел на изголодавшуюся морду питомца и ответил:

– Костей, да побольше.

– Сию минуту.

Герой довольно кивнул и принялся размышлять о своём положении. Подождавши немного и едва не подавившись слюной от запаха, который исходил из кухни, он уже был готов сгрызть этот непомерно тяжёлый стол. К нему подсела компания угрюмых мужиков и заказала мяса и водки. Когда ему принесли заказ, желудок уже было принялся прилипать к хребту. Бедняга, наверное, подумал, что его хозяин мёртв раз его так долго не кормили. К мясу подали пол литра кислого, но до дурноты крепкого вина. Мише под стол поставили целый тазик костей, с мастерски обрезанным мясом. Тут же из–под стола послышался хруст, и чавкающие звуки.

По началу Давид глотал, совсем не разжёвывая, но после, немного насытившись принялся слушать разговор компании мужиков. Как оказалось, они были обычными работягами, и обедали в этой журке каждый день после работы. Он угостил их вином, а они в свою очередь угостили его водкой–палёнкой. Через пару часов они сидели, обнявшись и беседовали, как старые закадычные друзья. Осмелев мужики, даже начали подкармливать сидящего под столом Мишу. Тут Давид вспомнил о механике, про которого говорил старлей, спросил у компании собутыльников:

– Мужики как мне механика найти? Кажется, его Буселом кличут…

Один из работяг поднял голову от стола, на минуту придя в сознание, проговорил:

– Так это… У северных ворот мастерская… – И опустив свою голову тут же захрапел.

За столом начался спор, обсуждали начальника, во всю глотку кричали какой он козел и негодяй, кто–то начал было обсуждать общую знакомую и её выдающиеся формы тела. Следом пошёл разговор о боях, которые организовывает Ярл и о сильных бойцах.

За время разговора герой понял для себя, что увидится с Ярлом, ему не представится возможным. Так как начальник города в последнее время редко показывается на людях. Судя по всему, к нему на приём не могут пробиться даже торговцы. Ходят слухи, будто он неизлечимо болен, но бои чемпионов Ярл ещё ни разу не пропустил.

Вернувшись к обсуждению предстоящего боя, один из работяг начал выдвигать свои мысли и догадки по этому поводу. В какой–то момент, его нетерпеливо перебил товарищ угрожающе ударив по столу кулаком:

– Да всё это гнилой базар!

Доселе спавший за соседним столом, вусмерть пьяный бродяга. Оторвал свою запачканную блевотой голову от стола и сипло произнёс:

– Кто гнилой?! Я гнилой?! – Сказав это, пьяница вновь шлёпнулся лицом об стол и громко захрапел.

Не придав его словам никакого внимания, работяга продолжил:

– Пока этот жирный козёл свою жопу в кабинете прохлаждает, я должен кувалдой камень глушить!

– Кого глушить?! Меня глушить?! – Взревел вновь пришедший в себя пьяница, и попытавшись подняться с места безвозвратно рухнул под стол.

Наступила глубокая ночь, и настало время думать о ночлеге. Компании завсегдатаи давно уже разошлись, как и компания собутыльников. Давид сидел в нерешимости, не зная, куда ему податься. К нему подошёл подросток тот самый, что давеча приносил заказ, произнёс:

– Мы закрываемся, освободите помещение.

Герой недовольно повёл плечами, он де рассчитывал здесь на лавке и переночевать. Нехотя поднявшись на ноги, он кинул мальчишке фильтр, и тот его ловко поймал. За спиной услышал его голос:

– В городе с полуночи до шести комендантский час, хозяин не хочет проблем. Если хочешь, ступай в цент, к "Ниве". Там сегодня бои проходят и выпивка там дешёвая. Говорят, будто сам Ярл будет присутствовать.

Давид кивнул. Хороший совет оценил, и распахнул дверь, полной грудью вдыхая ароматы ночи. Он прошёл опустевший рынок, а следом и торговый квартал. Все чаше стали попадаться одноэтажные магазины, чередуясь с многоэтажными толстостенными бетонными домами. Повсюду сновали торгаши, стараясь поспеть закрыть свои лавки до полуночи, комендантский час здесь и взаправду уважали и закон не нарушали.

Пройдя пару переулков, он свернул в подворотню. С того часа как он вышел из Юпитера, ни одного дня не прошло как он бы не нашёл приключений себе на пятую точку. Вот и сейчас он стал свидетелем того как двое в чёрных масках угрожая ножами, вытрушивали из одного старого дородного торгаша деньги.

– Иди своей дорогой скоморох! Мы с тобой не в соре. – Произнёс густым басом один из грабителей.

Торговец закричал почти фальцетом:

– Помогите, эти негодяи хотят убить меня!

Протиснувшись над стеночкой, герой быстрым шагом покинул опасную компанию. Выйдя из подворотни, он услышал два громких выстрела. Чуть не сбив его с ног, пронеслись двое грабителей, один придерживал второго под простреленное плечо. Следом выметнулся отряд солдат, и пустился в погоню. Давид, от души радуясь, что на этот раз неприятность прошла мимо, поспешил смешаться, куда–то спешащей толпой. Последним из подворотни выбежал тот самый торгаш и начал орать не своим голосом, но что Давид не расслышал потому, как был уже слишком далеко.

Поток народа, как оказалось, двигался к "Ниве". Поглазеть на великий бой чемпиона и многообещающего претендента. В преддверии боя только и было разговоров, о недостатках и плюсах обоих бойцов. Подпитые мужики, и разнообразная рвань спорили друг с другом, кто же всё–таки победит, сколько времени продлится бой на кого будет верней поставить свои сбережения.

Он издалека увидел ристалище. Само здание не представляло из себя ничего необычного, обыкновенная двухэтажная коробка только что без окон. Над входом горела лучами неоновых ламп вывеска "Нива". На входе стоял огромный ростом широкоплечий военный и отфильтровывал поток людей, кого выкидывал пинком под зад от двери, а перед кем–то отступал в сторону освобождая проход.

Выбившись из основного потока людей, он зашагал по тускло освещённой улице, в предполагаемую сторону северных ворот. Заподлицо уложенный друг к другу булыжник мостовой звонко откликался на каждый шаг, подошвы берца. Прихваченная из хранилища каннибалов новенькая обувь не оправдала возложенных на неё ожиданий. Новенькие блестящие берцы были не чем иным как халтурой, и Давид уже дважды пожалел, что променял на них свою старую притёртую обновку.

Первый раз он пожалел о том, что обул их, это когда спустя пару километров они начали натирать мизинец и пятку. Смирившись с этим, Давид заклеил выступившие мозоли пластырем из аптечки и продолжил свой путь. Теперь же (совсем не к месту) отвалилась правая подошва, и герой прихрамывал по мостовой хлопая болтающейся халявой.

За грязными стеклянными витринами на него глядели молоденькие девчонки, и зазывающее улыбались, демонстрировали свои открытые наряды. Сплошь и рядом у углов и подворотен стояли жрицы ночи в вызывающих платьицах. Несмотря на холодные ночи, на них совсем не было одежды, а дежурная улыбка не исчезала с их лица.

Завидя прихрамывающего на порванный берц героя, они лишь воротили нос, не желая тратить время на малосостоятельного клиента. Тут же шатались пьяные вусмерть мужчины. Отряд караула прошествовал по улице, не обращая ровно никого внимания на происходящее.

Одна из раскрашенных девиц, потёртой внешности приблизилась к замедлившим ход солдатам и передала им маленький мешочек. Военные вскоре скрылись за поворотом, а работница вернулась на своё рабочее место.

За рукав его одёрнула молоденькая, но растрёпанная девица. Заглянув в глаза спросила:

– Что может искать мужчина в таком месте? Любви?

– Любовь одна, а подделок под неё много. – Одёрнув руку, ответил герой. – После такой любви я год лечиться буду.

Проститутка, фыркнув, вернулась на своё прежнее место, а он пошёл своей дорогой. Из одного тёмного угла выметнулась женская фигура, и, припав к его груди отчаянно закричала:

– Помогите! Ради бога!

Сморщив недовольную мину (всё сегодня не в ногу) он отодвинул залитую слезами девушку и упорно продолжил свой путь. Видя, что от него она помощи не дождёшься, девушка метнулась к другому ели стоящему от выпитого алкоголя мужчине.

– Помогите! Ради Бога! – Шептала она, повисши на нём. – Моей подруге стало плохо! Она лежит там! Совсем одна! Да не стой те же вы!

– Веди! – Отважно скомандовал мужчина, и героически расправил плечи.

Девушка уволокла его за руку в тёмный переулок. Разыгравшееся любопытство заставила героя приостановиться. Вскоре из переулка послышались сдавленные крики и звуки борьбы. Через пару минут из переулка показалась та самая девушка в сопровождении двух здоровенных жлобов. Один из бритоголовых сжимал в руках снятую с жертвы одежду и сапоги, второй же цепко держал в руке срезанный кошелёк.

Девушка огрызнулась на них и заторопилась в один из подъездов, двое гопников направились следом за ней. Проходя мимо, героя она скорчила недовольную мину, но промолчала. Почесав по старой привычке затылок, Давид пожал плечами и отправился дальше.

Вскоре он прошёл злополучный квартал, и сразу же заметил здешнюю мастерскую. Вокруг двух огромных боксов было разбросанно столько разобранных автомобилей, сколько герою не приходилось видеть за всю жизнь. Несмотря на позднюю ночь в огромных окнах горел яркий свет, а изнутри слышалось звяканье инструмента и высокоинтеллектуальная речь. Заглушая громко играющую музыку изнутри послышалось:

– Эй ты! Почему… эта… гайка? Отсюда, вот так? – Послышался громкий крик изнутри.

– Да пошёл ты! Крыса старая! – Послышался ответ.

Чуть не сбив героя с ног, из распахнутой створки ворот выбежал молодой парнишка, с ног до головы перепачканный мазутом. Кинув на него быстрый взгляд, парнишка закурил сигарету и с ворчанием куда–то ушёл. Он накрепко привязал Мишу за приваренную ручку и шагнул внутрь.

Внутри бокса было просторное помещение с высоким потолком. Под самой крышей расходилась паутина балок, с закреплённой на ней тельфером. Посреди бокса стояло пара разобранных ЗИЛов, под одним из которых, суетился средних лет седоватый мужичок. Только герой хотел открыть рот, как его перебил скрипучий голос незнакомца:

– Ключ! – Потребовал он, и из–под автомобиля показалась перепачканная волосатая рука.

В двух шагах стоял верстак с разложенным на него инструментом. Взяв первый попавшийся ключ, он подал его незнакомцу. Рука исчезла под машиной, но вскоре опять раздался гневный оклик:

– На тридцать шесть! Дубина ты стоеросовая! Ты на хрена мне на тридцать дал?!

Герой осмотрелся. Бокс как бокс. Если бы не громко кричащий двух кассетный магнитофон да висящие в углу туши разделанных собак… Подойдя поближе, громко проговорил:

– Я ищу Бусела…

– Для кого Бусел, а для кого Бусел Александр Аркадьевич! – Прокаркал механик.

Отталкиваясь лопатками и локтями, из–под машины вылез крепыш, небольшого роста. Его непропорционально большая голова была украшена парой лупоглазых глаз, находящихся настолько далеко друг от друга, что между ними поместился бы коробок спичек. Короткий мясистый нос, побитое ожогом лицо, и вьющиеся на голове короткие волосы придавали этому человеку несколько озлобленный вид.

Механик был раздет до пояса, и герой разглядел под плотным чёрным ковром волос, покрывающим его тело, набитые силой мускулы. Обвитая толстыми жилами рука, вытерла лицо от копоти и отработки. Немного раскосые глаза уставились на героя с интересом и раздражением:

– Я Бусел. Чего надо? – С вызовом оскалился он, показывая ряд ровных белоснежных зубов.

Тем временем песня, проигранная магнитофоном, окончилась и началась другая. Палец механика взметнулся вверх, призывая к тишине, оборвав Давида на полу слове:

Солдат всегда здоров,

Солдат на все готов, –

И пыль, как из ковров,

Мы выбиваем из дорог.

Герой снова хотел заговорить, но Бусел перебил его гневным шипением. А тем временем, доносившийся из колонок хрипатый голос продолжал петь:

И не остановиться,

И не сменить ноги, –

Сияют наши лица,

Сверкают сапоги!

По выжженной равнине –

За метром метр –

Идут по Украине

Солдаты группы "Центр".

На «первый–второй» рассчитайсь!

Первый–второй…

Первый, шаг вперёд! – и в рай.

Первый–второй…

А каждый второй – тоже герой, –

В рай попадёт вслед за тобой.

Первый–второй,

Первый–второй,

Первый–второй…

По телу героя медленно, но верно поползли мурашки. Тяжёлый ком подкатился к горлу не давая сглотнуть, или вдохнуть полной грудью. Из колонок звучал голос, рвущий его душу на части:

А перед нами все цветёт,

За нами все горит.

Не надо думать – с нами тот,

Кто все за нас решит.

Весёлые – не хмурые –

Вернёмся по домам, –

Невесты белокурые

Наградой будут нам!

Всё впереди, а ныне –

За метром метр –

Идут по Украине

Солдаты группы "Центр".

На «первый–второй» рассчитайсь!

Первый–второй…

Первый, шаг вперёд! – и в рай.

Первый–второй…

А каждый второй – тоже герой, –

В рай попадёт вслед за тобой.

Первый–второй,

Первый–второй,

Первый–второй…

– Понравилась песня? – Улыбнулся механик глядя на замершего Давида. – Одна из моих любимых…

– Понравилась. Честно признался герой. – Только ничего не понятно… О чём он поёт?

– А хрен его знает! – Пожал плечами механик. – Семёныч душой пел, поэтому и слушать его приятно!

– Семёныч? У меня так деда звали.

Бусел снисходительно посмотрел на замороченного собеседника и покачав головой произнёс:

– Что за молодёжь пошла? Ни хрена не знают. Владимир Семёнович Высоцкий. Это его песня, и он исполнитель.

Внезапно из динамиков послышались странные тягучие звуки, и механик грубо оттолкнувши Давида, опрометью кинулся к магнитофону. Начав лихорадочно нажимать по кнопкам, он с трудом вытянул кассету. С матами вытянув из магнитофона зажевавшую плёнку, он вставил в кассету лежащий под рукой карандаш и начал мотать.

– Я от Григория Зайцева… – Начал разговор Давид.

– А! Как же помню, помню! Его родители, когда–то просили меня взять Гришку к себе. А на деле парень оказался дуб деревом. Я его однажды послал воды в машину долить, так этот дурень, вместо радиатора в бензобак два ведра влил!

– Ага…

– Погоди! Не перебивай, пока не забыл! – Начиная хохотать перебил героя механик. –Значит копаюсь я под ГАЗоном, и тут мне понадобился ключ на двадцать семь. Который год твержу Ярлу: «Выройте мне смотровую яму! Чтобы я раком не ползал!», а ему хоть бы хны! Конечно ему в кабинете, в спину не дует! А тут зимой мороз, летом жара собачья. Но не суть, что–то меня не в ту степь повело. Говорю я этому Грише: «Подай ключ!». А он спрашивает: «На сколько?». Ну, я возьми и ляпни: «На шесть!». Ушёл Гриша. Нет его полчаса, час, два. Я уже и работу закончил, когда он прибегает. Где этот дурак, ключ на шесть нашёл! Ума не приложу!

– Да, да. Только я… – Снова попытался вставить слово Давид.

– Постой! – Заливаясь от хохота, плавно переходящего в истерику прервал его Бусел. – Ещё вспомнил! Один раз, движок с ГАЗ–66, монтировали. А работали лебёдкой. Ну, я ему и говорю: «Встань на лебёдку я пока чайку бахну». Пошёл я чайник ставить, а этот дурень, залез верхом на лебёдку, и смотрит на меня! Ох, Умора! – Механик залился долгим заразительным смехом, и герой и в силах сдерживаться расхохотался вместе с ним.

Вдоволь насмеявшись Бусел, вытер глаза от слёз, и, взглянув на героя спросил:

– Как он там поживает?

– Нормально. – Пожал плечами Давид. – Семья, дети есть. Пару дней назад дочка родилась. В Ровном стражником служит.

Бусел понимающе кивнул и заметил:

– Как одену портупею, всё тупею и тупею. Я бы снял бы портупею, но работать не умею! Хороший парень! Хоть и туповатый… Ты ещё не видел, как он колёса бортировал! А тебе что от меня надо?

Наконец то право слова перешло к герою, и он заговорил:

– Гриша советовал тебя как хорошего специалиста. А мне как раз такие нужны…

– Агитировать значит пришёл? – Сузив зрачки, спросил Бусел. – Послушай дружище мне и здесь хорошо. Понятно, что не сахар, но я насиженного места не брошу. Я тут уже тридцать лет работаю! На моей памяти здесь три Ярла поменялось. Меня тут все знают, и я знаю тут всех до третьего колена. Так скажи, зачем мне уходить отсюда?

Давид хотел бы ответить, но, к сожалению, ничего умного в голову так и не пришло. Опустив плечи, он раздавлено ответил:

– И в правду незачем…

– Вот–вот! – Сказал Бусел и повернулся спиной. – А теперь уходи, если больше предложить нечего. У меня ещё куча работы.

С этими словами он подошёл до машины и вновь полез под низ. Кинув быстрый взгляд на уходящего механика, Давид заметил широкий обхватывающий его поясницу бандаж. Бандаж был покрыт спёкшейся от багровой корки, короткой чёрной шерстью, не сильно выделяющейся на фоне зарослей волос. Направляясь к выходу, спросил на последок:

– А это что за бандаж?

Из–под машины донёсся озлобленный, и полный сарказма голос:

– Доживёшь до моих лет, стоя по большому ходить будешь! Это не бандаж, а пояс из собачьей шерсти! По древнему народному рецепту. Помогает от радикулита…

Герой посмотрел на свежо освежёванные тушки собак, и выходя обронил:

– Ты их стричь не пробовал?

Из–под машины уж было, донеся язвительный ответ. Как вдруг механика оборвало на полу слове. Как показалось Давиду, его попросту удивило и озадачило сказанное им, рацпредложение.

Глава №27

Фонари ярко освещали опустевшую улицу. Давид шёл, цепляясь ногами за булыжники, засыпая на ходу. Лишения и трудности последних дней навалились на него разом, глаза слипались. Неудача с механиков его в конец доконала, и он разбито присел на стоящую неподалёку лавку.

Миша пристроился между коленей, приятно согревая ноги, и герой провалился в тягучую дрёму. Ему показалось что он проспал по меньшей мере пару часов, хотя на деле оказалось, что меньше получаса. Причинной оказались двое воришек, гремящие длинной деревянной лестнице. Воровато озираясь, один из них представил лестницу к бетонному столбу, а второй по обезьяньи быстро вскарабкался на верх и начал выкручивать лампочку из фонаря.

Сквозь трели сверчков и пение ночной птицы, послышался громкий свист, и трое военных кинулись вязать воров. Неудачников избили дубинками и, поломав об их головы пару ступенек лестницы куда–то утащили. За всем этим герой наблюдал незамеченным, и по окончанию представления снова впал в дрёму, роняя слюну на воротник.

И на сей раз поспать ему не дали. В лицо ударил яркий свет, и прикрывшись рукой он смог разглядеть четыре фигуры военных. Присмотревшись, он различил два знакомых лица. Это были те самые военные, которых он проучил возле фонтана.

Давид понял, что его будут бить. К удивлению, военные вели себя довольно тактично хотя по их лицам и угадывалось недовольство. Один из них, судя по погонам капитан, потушив фонарь, и спросил у военного с азиатской внешностью:

– Этот?

– Этот… – Потирая переносицу ответил тот.

Рука капитана потянулась к висящей на поясе дубинке, но вместо того извлекла небольшой запечатанный конверт:

– Это вам. – Учтиво протянул Давиду конверт, капитан.

Ошарашенный таким поворотом событий герой, вскрыв конверт, и достал небольшое, аккуратно свёрнутое письмо. Красивым аккуратным почерком значилось:

Громову Давиду Семёнычу.

Прошу вас явиться по моему требованию незамедлительно.

В низу письма была большая фигурная печать, в виде старинного раскидистого дуба. Также сбоку виднелась длинная замысловатая подпись.

– Что это значит? – Прочтя письмо с непониманием, уставился он на военных.

– Ярл хочет видеть вас. – Вежливым тоном ответил капитан. – Он доверил нам сопроводить вас к нему.

Герой медленно поднялся с лавки и прохрустел суставами. Толкнув под бок заспавшегося Мишу, он зашагал следом за военными. Он даже и не ожидал на такую удачу! Попасть к ярлу на приём в первый же день было, несомненно, большой удачей. Он давно уже махнул рукой на предосторожность, целиком и полностью полагаясь на «авось». И поэтому сейчас беззаботно шагал в окружении четырёх вооружённых до зубов мужчин.

Медвежонок, прижимаясь к нему от страха, выглядел самой невинностью, хотя Давиду уже пришлось увидеть, на что способный этот мохнатый зверёк. Они прошли по опустевшим улицам. Удивительно, но по дороге им не попалось ни единой живой души.

За спиной дыша ему в затылок яростно сопел солдат. Прихрамывая на обе ноги, и держась рукой за пах. Узкоглазый шагал рядом и был самой невозмутимостью. Вскоре они вышли к воротам Нивы, у которых до сих пор толпилась куча народу. Пробиваясь сквозь толпу, к ним вышел одетый в форму человек.

– Здоров орлы, сколько лет, сколь зим! – Проговорил, улыбаясь незнакомец, и герой с удивлением узнал в этом отмытом от грязи и пыли человеке, спасённого из лагеря Стародуба вояку.

– Здорова Митрий! – Отозвался капитан, с хлопком пожимая ему протянутую руку. – Я смотрю ты быстро оклемался…

– Вашими молитвами. – Отмахнулся Митрий. – Ладно ребята спасибо что сопроводили нашего дорогого гостя. А ты, Дрон! – Указал он на верзилу военного, потирающего до сих пор ноющий пах. – Марш передаваться! Сейчас твой выход.

Верзила отдал оружие своим товарищам и скрылся в дверном проёме. Капитан немного поколебавшись повёл свой отряд в сторону одного из скупо освещённых кварталов. А некогда пленный, а нынче свободный человек Митрий доверительно положил руку на плечо героя, и расталкивая народ повёл его к входу.

Перед лицом выросли двое караульных, и Давиду пришлось задрать голову вверх до отказа, чтобы увидеть лица мужчин.

– С животными нельзя. – Дуэтом пробасили два громогласных голоса.

– Они со мной. – Коротко бросил Митрий и две ходячие скалы неслышно отступили в сторону.

Зайдя внутрь клуба, он несказанно удивился, такого скопленья народа ему ещё не приходилось видеть. Посреди огромного зала, заполненного несколькими сотнями людей, располагался огромный ринг с настоящими канатами. Повсюду под громкую музыку танцевали почти обнажённые девушки и парни. Ближе к рингу находились более зрелого возраста, люди и недовольно косясь на молодёжь, с нетерпением ожидали начало боя.

– Слышь? А ты кто вообще такой?! – Перекрикивая гудящую музыку прокричал герой на ухо Митрию.

– Я здесь что–то вроде учредителя боёв. – Ответил собеседник, уволакивая Давида поближе к рынку.

Герой тянул упирающегося от страха Мишу, толкая и сбивая с ног танцующих рядом людей. Отовсюду слышались громкие недовольства и проклятия в его сторону. Вконец озлобившись, он оттолкнул от себя Митрия и взял на руки медвежонка.

– У меня встреча с ярлом… – Начал было он, но из колонок послышался оглушительный голос заглушающий всё:

– Добро пожаловать дамы и господа на наш ежегодный турнир по смешанным единоборствам, в честь великого освободителя! – Толпа шумно заревела.

Он посмотрел на ринг и увидел человека, разодетого во всё полосатое. Поднеся микрофон к своим губам, глашатай продолжил:

– В этом турнире мы увидим двенадцать бойцов, которые будут сражаться за право носить титул чемпиона Южного! Им предстоит пройти нелёгкое испытание, но их наградой за переломанные кости и рваные мышцы, будет ваши аплодисменты! – Всё помещение дрогнуло от свистов и криков, вперемешку с рукоплесканиями. Подождав пока овации поутихнут человек продолжил. – В сегодняшнем поединке столкнуться супертяжеловес Дрон и пятикратный чемпион наших соревнований Егор! Рубежный!

Мутные стекла, казалось, вот–вот вылетят от криков и беснования толпы. Поднеся к лицу листок человек в полосатом костюме, театрально замахал руками и воскликнул:

– Итак, встречайте! Претендент на звание чемпиона. Двенадцать боёв! Девять нокдаунов! Три нокаута! Сто пятнадцать килограмм звериной ярости! Д–д–д–рон–н–н–н!

Голый по пояс гигант под одобрительные крики прошествовал через весь зал, и, пролезши под канатом начал усердно разминаться.

– В правом углу ринга, пяти кратный чемпион наших состязаний! Сорок боёв! Сорок побед! Из них тридцать шесть нокаутом! Носящий титул «Последний Император»! Е–е–гор Р–у–у–убежный!

Из другого конца зала, в полном одиночестве вышел раздетый до пояса небольшого роста мужичок. Не сказать, чтобы он был накачен или жилист… Наоборот герой заметил на его теле пару лишних килограммов, но в его походке неуловимо угадывался уверенный в себе и в своих силах опытный боец. На невыдающемся красотой, простом селянском лице не было не единой эмоции. Последний Император был целиком и полностью погружен в свои мысли, не замечая расступавшегося перед ним аплодирующего народа. Во время его пути к рингу негромко заиграла песня. И зрители начали тихо подпевать:

Мы живём на отцовской земле!

Внуки Сварога − славные дети!

И летит на крылатом коне

Русь в далёкие тысячелетья!

Это поле пахали селянина сыны,

Землю потом мешали от войны до войны.

Войн было не мало − выпадало сынам.

Землю кровью мешали, чтобы вольно жить нам!

Песня понемногу притихла, а чемпион всё также без эмоций влез в ринг. Бойцы встретились посредине ринга. Будто из неоткуда появился судья и начал втолковывать, только слышные им правила. Оба бойца кивнули и разошлись по углам. Давид взглянул на лицо чемпиона, он держался так, будто вышел не на двобой, а на вечернюю прогулку, в то время как Дрона прямо–таки лихорадило от волнения.

Громко ударили в гонг и бой начался. Оба бойца сошлись, посредине прощупывая защиту друг друга прямыми ударами, но вскоре в ход пошли ноги, а затем и локти с коленями.

Бойцы отличались не только комплекцией, но и длинной рук. Во всём этом несомненно выигрывал красавец Дрон со своей развитой фигурой и огромным ростом. По сравнению с ним чемпион казался обыкновенным увальнем, но тем не менее Дрону доставалось намного сильней чем оппоненту. Град ударов сыпался ему в голову и в корпус, не переставая, в то время как чемпион умудрялся блокировать или уклонятся от ударов. Отчаявшись, Дрон навалился всем телом и упал сверху на противника. Митрий прокричал в ухо герою, перекрикивая вопли толпы:

– Вот он и допрыгался, в борьбе Рубежному нет равных, вот смотри, сейчас будет болевой.

Хотя чемпион и оказался под низом, но это было ненадолго, извернувшись непостижимым образом из захвата, он перехватил руку противника, и принялся выламывать её из локтевого сустава, зажав между своих ног. Послышался страшный вопль, а затем и громкий хруст кости. «Последний Император» поднялся с пола, а его противник остался лежать громко подвывая. В ринг влез рефери и, оценив состояние дел, подняв руку переминающегося с ноги на ногу чемпиона вверх, громко объявил:

– Чего и следовало ожидать! Победитель сегодняшнего боя Егор Рубежный!

Зал взревел, пуще прежнего, приветствуя победителя, а тот в свою очередь без лишнего хвастовства спустился с ринга, и направился к выходу в полном одиночестве. Музыка в зале возобновилась, а переломанного бойца забрали куда–то с ринга.

Митрий толкнул Давида в бок и дал понять жестом, чтобы тот не расслаблялся, мол, сейчас будет что–то интересное. Музыка опять смолкла, и судья объявил:

– А теперь мы предлагаем вам следующие, кто сможет продержатся против нашего бойца более шести минут, получит два десятка фильтров, ну есть желающие?

На ринг вышел двухметровый, рослый детина и скинув рубаху принялся хвастать своей развитой мускулатурой. Герой услыхал шёпот у уха:

– Всё просто победи этого гамадрила и сможешь встретиться с Ярлом!

Герой посмотрел на него, как на ополоумевшего и спросил:

– Это ещё что за номер?!

– Распоряжение ярла… – Пожав плечами ответил Митрий. – Сам не знаю, и знать не хочу, сказал и всё тут! Посмотри–ка туда… – Его палец указал наверх, где сквозь толстые стёкла нависающего балкона прорисовывался низенький силуэт.

Давид повертел безумными глазами. Этот город начинал ему нравиться всё меньше и меньше. Не успели кулаки и ссадины отойти от прошлой драки, как его кидают в новый мордобой.

– Послушай! – Прошептал ему на ухо Митрий. – Мне самому не нравиться та игра, в которую вовлёк нас с тобой Ярл. Я совершенно не понимаю, что ему от тебя надо, я всего лишь выполняю его приказ…

– Какой ты простой! – Недовольно фыркнул Давид. – Как просто возьми и побей, а ничего что он огромный как сарай в два раза больше и тяжелея меня!

– Ничего я в тебя верю, ты не смотри что он такой высокий, он медленный и неповоротливый, я видел, как ты расправился со Стародубом, а этот сосунок ему в подмётки не годиться! Да пойми же ты, наконец! Это простая проверка на вшивость… По слухам, прежде чем допустить кого–то к себе поближе Ярл, выкидает что–то подобное, а потом смотрит. Как человек выкарабкается… или не выкарабкается.

Видя, что герой медлит, Митрий решил взять инициативу в свои руки и громко прокричал, стараясь, чтобы судья его услышал:

– Ставлю сто фильтров, что этот качок не сможет побить даже этого голодранца! – И указал пальцем на Давида.

В толпе послышались улюлюканья и насмешки в адрес судьи и тот, побагровев от гнева с натугой крикнул:

– Что ж в таком случае объявляю начало боя между нашим доблестным бойцом и этим голодранцем! Делайте ваши ставки! Бой начнётся через десять минут.

Герой уже было пожалел, что сюда пришёл и начал искать пути отхода к выходу. Драться ему никак не хотелось. Одно дело биться за свою жизнь, а другое, чтоб кого–то уважить. Хотя честно признаться его все же больше терзал страх перед этим двухметровым жлобом.

Вокруг него орали люди, выкрикивая свои ставки, и бежали в сторону выхода, сжимая в руках фильтры. Как он понял ставили в основном против него с единственной разницей в том сколько он времени сможет продержаться. Глубоко вздохнув, он напоследок посмотрел вверх на следящую за ним из тени хилую фигуру, и ему показалось что Ярл (если это конечно был он) одобряюще кивнул ему. Привязав Мишу к торчащей из пола балке, он принялся раздеваться до пояса и не спеша складывать одежду. Перекрестившись, шагнул в ринг.

Мгновенно сверху, отрезая пути отхода, опустили клетку в три человеческих роста, и герой оказался замкнутым один на один со своим врагом. Ударил гонг и бой начался.

В самом начале боя он пропустил несколько сильных ударов в корпус. На отвечать он не спешил. Некоторое время Давид просто убегал от своего противника и изворачивался от ударов, но вскоре понял, что долго ему так не продержатся. Было что–то неуловимо странное в походке противника и в его стойке. И через некоторое время он понял!

Противник прихрамывал на левую ногу и, присмотревшись, герой увидел у него небольшой шрам на колене. Сразу же разобравшись, что к чему и выбрав удобный момент, он, увернувшись от очередного удара, изловчился, и приложился с выдохом что было силы в колено противника. Лицо бойца исказила болезненная гримаса, он сильно пошатнулся, но не упал.

Бой продолжался. Противник шагал за ним по рингу пытаясь загнать в угол, но герой не стремился к прямому контакту, а кружил вокруг выжидая подходящий момент. Толпа в зале раздиралась проклятьями в сторону Давида, его обзывали трусом и призывали драться, как подобает настоящему мужику, но тот не слушал этих выкриков, он старался контролировать своё дыхание.

Подпустивши бойца поближе и дождавшись пока тот примется размахивать кулачищами, герой нырнул под правую руку противника и нанёс ему несколько мощных ударов по печени и под дых, и сразу же отскочил влево. Боец захрипел и страшно выпучил глаза пытаясь набрать воздуха в лёгкие. И тут он понял, что пришло время для полного контакта. Он принялся бить по лицу, и по корпусу, вяло защищавшегося оппонента, и вскоре попав тому в подбородок напрочь вырубил.

В зале повисла гробовая тишина, по–видимому никто не ожидал такого финала. На весь зал радостно закричал какой–то пьянчужка. По–видимому, поставивши на него последние гроши. Скрипя тросами в блоках, поднялась клетка и в ринг, влез судья. Попробовавши наличие пульса у побеждённого, а потом и у себя, подошёл к герою и поднявши его руку вверх негромко спросил:

– Как мне тебя объявить?

– Как хочешь, так и объявляй. – Ответил ему Давид с неким раздражением.

Набрав полные лёгкие воздуха, судья прокричал:

– Победитель этого боя «Козлина»!

Героя аж передёрнуло. Он с ненавистью уставился на судью, но тот был воплощением спокойствия. По–видимому, судья был зол на него не меньше остальных, проиграв довольно большую суму. Под улюлюканье зала Давид спустился вниз с ринга, где его радостно размахивая руками, поджидал Митрий.

– Я в тебя ни на секунду не потерял веры! Как ты его уложил! Раз и всё! Я такого давно не видел! Да кстати подойди к кассе она возле выхода, тебе выдадут обещанные двадцать фильтров! Ты их честно заработал!

Секунду его ненавистная рожа маячила перед глазами. Поспешно одевшись и прихватив с пола свои вещи, он чувствовал на себе недовольные взгляды тысячи пар глаз. Митрий будто собачка скакал вокруг него, чуть ли не виляя хвостом. Кулак будто сам по себе сжался, неуловимое движение снизу–вверх и военный полетел вверх тормашками, громко шлёпнувшись назад.

– Сдачи не надо… – Мрачно прошипел Давид и, отвязав Мишу, прихрамывая, побрёл в сторону выхода.

Его выходку зрители встретили восторженным воем. Митрий остался лежать за спиной, разминая быстро заплывающий глаз. Он притискивался к выходу, до дверей оставалось совсем чуть–чуть, когда дорогу ему преградил два шифоньера в человеческом обличии.

– Ярл просит вас к себе. – Прогудел один из них, и указал толстой, будто бревно рукой в сторону широкой металлической двери.

Поднявшись наверх, герой прошёл ещё около двух горилла подобных охранников и, отворяя очередную дверь вошёл в просторную комнату. В нос ударил стойкий запах дохлятины, и он, пересилив себя, прикрыл рот и нос ладонью.

У дальней стенки, исполненной в виде гигантских затемнённых стёкол, скрестив ладони на пояснице стоял небольшого роста пожилой мужчина. Хотя герой и вошёл, громко топая, мужчина некоторое время не обращал на него никакого внимания, внимательно смотря сквозь стёкла на беснующуюся внизу толпу.

– 

Iam pridem, ex quo suffragia nulli

uendimus, effudit curas; nam qui dabat olim

imperium, fasces, legiones, omnia, nunc se

continet atque duas tantum res anxius optat,

panem et circenses. – Задумчиво процитировал Ярл и повернулся к герою.

Давид отшатнулся при виде покрытого язвами и волдырями жуткого лица. На месте носа зияла впадина, но глаза смотрели остро и с вызовом.

– Проходите. Присаживайтесь. – Указал он на стоящие около старинного стола единственный стул.

Герой опустил на пол оттягивающего руки вниз, Мишу, снял со спины рюкзак и плюхнулся на стул. Медвежонок с опаской покосился на уродливое лицо человека и, фыркнув, принялся обследовать комнату.

– Прохор Иванович. Ярл этого города.

– Меня…

– Я знаю, как вас зовут. –Улыбнувшись синими мертвецкими губами перебил его ярл. В тусклом свете лампы его улыбка выглядела зловещей и даже пугающей. – Вы, Давид Александрович Громов. Также я знаю о ваших недавних приключениях, и о занятом посту в Ровном.

Он с удивлением уставился на чёрное лицо ярла, а тем временим тот отошёл от окон и удобно умастился в широком мягком кресле. Умостив на крышку стола свои чёрные гнилые пальцы, он вопросительно уставился на гостя.

– Чего вы хотите?

– А я думал это вам нужна моя аудиенция? – Немного удивлённо ответил ярл.

Немного помявшись, Давид рассказал ему про сложившуюся ситуацию, в Сатурне, умолчав о подробностях своих злоключений. Он не мог отвести взгляда от побитого страшной болезнью лица собеседника. Решив не тянуть кота за хвост, приступил к делу:

– Юпитеру нужна ваша помощь, в войне с остаповцами. Мы были бы вам очень признательны, если б вы отрядили нам в помощь людей, и технику. Но больше всего мы нуждаемся в водителях и наводчиках…

Его перебил властный жест ярла, который ясно давал понять, что пора заткнуться. В зале внизу послышались радостные крики, и музыка заиграла с удвоенной громкостью. Прислушавшись, ярл по–хозяйски откинулся на спинку кресла и заговорил, медленно цедя сквозь гнилые зубы слова:

– Я достаточно осведомлён, в происходящем. Я был несказанно удивлён, когда узнал, что убежище под Ровным найдено. И ещё больше я удивился, когда узнал, кому оно досталось. К сожалению, я вынужден отказать вам в вашей просьбе…

– Но почему?! – Вырвался крик из груди героя. Все эти лишения и смерти по пути сюда. Неужели всё это напрасно?!

– Между этим городом и Краматорском заключён мир, и к сожалению, баланс сил не на нашей стороне…

Давид подскочил со стула и с яростью метнул его в угол. Бродивший рядом Миша, с удивлением повернул на хозяина мордочку, но ярл оставался по–прежнему спокоен:

– Зачем весь этот балаган?! – Кричал герой. – Зачем было вызывать меня к себе, запихивать в клетку с этим гамадрилом… Зачем?!

– Я хотел понять, что вы за человек… И я видел достаточно. Для коменданта Сатурна, вы обладаете чересчур вспыльчивым и не предсказуемым характером. Боюсь нам с вами не сработаться.

– Пошёл к чёрту! – В сердцах прокричал герой, ели сдерживаясь чтобы не начать переворачивать всё вокруг.

– Мы с вами ещё не закончили. – Спокойно вымолвил ярл, в спину уходящего героя.

Двое охранников, будто безмолвные тени возникли у порога и испытывающее впёрлись в Давида.

– Давид Александрович. Прошу успокойтесь и присядьте.

Играя от злости жвалами, он поставил на ножки стул и гневно взглянул в глаза ярла. Удивительно, но это ужасно больной человек выглядел совершенно спокойно. Будто имел дело не с разъярённым вооружённым мужиком, (к удивлению оружие у него охрана так и не забрала) а с несмышлёным капризным ребёнком.

– Я сказал, – медленно проговорил ярл, – что не могу помочь вам в открытую, но всегда ведь есть выход из положения? Не так ли?

Давид внимательно посмотрел в ледяные, будто сама зима глаза, и разочарованно произнёс:

– Опять очередное задание… Пойди туда не знаю куда, принеси то, не знаю, что.

Ярл улыбнулся, жутко перекосив уродливую рожу, и поднявшись, пошёл по комнате размеренным шагом. Ловко запрятанная в стене дверца сейфа бесшумно отворилась от лёгкого нажатия, и он извлёк на свет бутылку коричневой жидкости и два гранёных стакана. Щедро плеснув в оба, он подал один герою, а из второго пригубил сам. Посмотрев на плескающуюся в стакане жидкость задумчиво произнёс:

– Мой любимый… Последняя бутылка из запасов. Такого больше не делают, так что давайте в последний раз насладимся его не повторным ароматом и вкусом.

Герой широко открыл рот и залпом влил в себя содержимое стакана, как учили его мужики из Юпитера. Ярл лишь разбито покачал головой и стал понемногу отпивать. Поставив опустевший стакан на стол, молвил:

– Вы оказали мне услугу, и, хотя я не просил вас о ней, я вынужден отплатить вам той же монетой. Ведь все от мала до велика, в этом городе твёрдо знает, что Прохор Иванович всегда платит по счетам!

– И какую услугу я вам оказал?

– Вы освободили из плена моего непутёвого сына…

Немного поскрипев мозгами, герой наконец–то выкрикнул:

– Олега?!

Ярл согласно кивнул головой и ответил:

– Он зачастую убегал из дома, но каждый раз возвращался. Но когда он пропал на целый месяц, я себе места не находил. Так же вы разобрались с шайкой каннибалов расположившейся неподалёку. Так что я готов выполнить ваше любое пожелание, если оно конечно не направленно во вред мне или жителям этого города.

Давид пожал плечами и ответил:

– Я уже сказал, что мне от вас надо. Дайте мне специалистов, по части техники…

– Вынужден вам отказать. По выше перечисленным причинам. Но… – Загадочно протянул ярл, обновляя содержимое стаканов. – Я полагаю, меня никто не осудит… если наши с вами специалисты захотят поделиться опытом, друг с другом, для повышения квалификации… Как вы смотрите на то, чтобы я отослал к вам с десяток людей в командировку для обмена опытом? Безусловно им будет очень полезно и познавательно познакомиться с оборудованием, которое вы обнаружили в Сатурне.

Ярл заговорщицки подмигнул, прищурив своё безбровое веко, и герой, не смотря на жуткость мимики впервые за встречу улыбнулся.

– Я вижу, вы согласны… Очень хорошо теперь, когда этот вопрос решён я хотел бы приступить к другому… более личному. У меня к вам есть робота.

– Что я получу взамен? – Расслабляясь под действием напитка, вальяжно спросил герой.

– Так как я уже говорил, задание, которое я хочу поручить вам сугубо личное, и требующее особого подхода… Я готов поделиться с вами информацией.

– Какого плана?

– Это уже вам решать… Мне известно о местонахождении некой таинственной личности известной вам под именем Отца Павла.

Герой вскочил с места, и в порыве гневе поднял за грудки ярла. В ухе раздался щелчок, и, скосив глаза, он увидел представленное к виску дуло пистолета. Ярл хищно улыбнулся, обдав лицо героя смрадом гниения. Выпустив полуживого собеседника из рук, он снова уселся на стул. Двое громил скрылись в тени комнаты, совершенно бесшумно, как и вышли оттуда и слились с темнотой будто призраки.

– Я вижу, вы заинтересованы… – Поправляя рубашку и галстук, заметил ярл. – Мои условия, следующие… Вы выполняете для меня кой какую работёнку, сохраняя полную конфиденциальность, а я взамен делюсь с вами информацией. В зависимости от чистоты и качества вашего выполнения, зависит наше с вами дальнейшее сотрудничество. Вы согласны с моими условиями?

Прочитав на озлобленном лице только понятный для него ответ, ярл продолжил:

– Неподалёку от города есть заброшенное здание. Оно практически не пострадало во время войны, и вызывающе выситься в центре руин. Бытует мнение, что до войны это был супермаркет…

Посмотрев на тупое выражение лица героя, ярл терпеливо пояснил:

– Это было такое место, куда люди складировали свои сбережения. Там до сих пор осталось масса полезных вещей. Я сам однажды был там, но сейчас не об этом. За этим супермаркетом расположена огневая позиция наших бойцов, которые ежедневно принимают бой. Отражая волну за волной кровожадных чудовищ, и не пропускающих их дальше в глубь страны. Прущие из Некрополя орды мутантов, доставляют нашему городу колоссальные убытки. Как личностного состава, так и финансового. А тут ещё и этот чёртовый…

– Что–то не так с этим супермаркетом? Давайте без прелюдий, сразу к делу.

– Именно! Как вы прозорливы… В этом месте творятся немыслимые, неподдающиеся логике вещи. Множество старателей в одно время шли туда толпами, в поисках кладов и дорогостоящих вещей. Вскоре за этим местом закрепилась дурная, слава. И с того момента бесследно начали пропадать люди.

– Вы пробовали отправить туда группу зачистки?

– Я сам возглавлял эту группу. Но не нашёл ничего кроме гор мусора и пластиковых бутылок. Я вместе со своими ребятами исследовали это здание вдоль и поперёк, но так ничего и не нашли. Все вернулись по домам живыми и здоровыми, а поутру уже никто не проснулся. Все, кто были со мной в этот злосчастный день, все умерли в одну ночь. Мало того после обследования тел в морге врачи пришли к выводу что все они умерли в одно время от неизвестной болезни. Выжить удалось лишь мне, но не прошло и месяца, как меня тоже поразила эта злосчастная хворь, и теперь я больше похожу на ходячий труп, чем на человека.

– Чего именно вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы как можно детальнее исследовали это здание и обнаружили причину… чёрт возьми! Я даже не знаю, как правильно выразиться! Я хочу, чтобы вы нашли возбудитель, и выяснили, опасен ли он для окружающих…

Давид залпом опорожнил стакан, а потом, разохотившись, без церемоний разлил остатки бутылки. Увидев прозрачное дно стакана вдохнул, и захмелев спросил:

– Почему вы думаете, что мне по силам разобраться во всём этом? Если не получилось у вас и десятка обученных головорезов… То каковы мои шансы?

Ярл взглянул на него из–под массивного лба и тихо ответил:

– Я знаю о вас несколько больше, чем вы думаете. И про то село с дурманящим туманом и подземными тварями, также я знаю про вашу удивительную живучесть. Сколько раз вы были ранены?

– Откуда? – Процедил сквозь зубы герой.

Ярл, помявшись, ответил:

– Везде нужны свои люди.... А в некоем маленьком селе под названием Зоря, есть одна чересчур болтливая приятная особа.

– Мариам. – Мрачно подытожил Давид и собеседник согласно кивнул.

– Почему бы вам просто не оставить в покое этот проклятое богом здание? Или перемешать его танком, вместе с землёй?

– А если оттуда полезет нечисть? Мы ведь так и не знаем, с кем имеем дело… Супермаркет находиться как раз в тылу ребят на блок посте. Боюсь они долго не продержаться, если на них со всех сторон попрут твари. Да и знаете ли, мне не очень–то хочется умирать! Хоть с каждым днём в это вериться всё меньше и меньше… но всё–таки вера, всегда умирает последней. Надеюсь, есть ещё способ спасти мою жизнь. Врач, проводивший моё обследование, вчера заявил, что у меня отказали обе почки. Хорошо, что я давно уже перестал чувствовать боль… всё тело будто скованно холодом…

– Дело не простое. Мне надо всё хорошенечко обдумать. – Поднимаясь со стула, задумчиво сказал герой. – За идею обмена опытом, большое спасибо. Будем работать с вами в этом направлении. Что до вашей просьбы мне для начала необходимо выспаться, я ели держусь на ногах…

– Само собой. – Кивнул ярл. – Я взял на себя смелость забронировать для вас один из номеров отеля. Мои ребята вас проводят. Если понадобится что–нибудь, можете смело обращаться к ним.

За спиной снова выросли две горилла подобные фигуры, и Давид, прихватив с собой начавшего пристраиваться в углу Мишу, выдвинулся на улицу. На лестнице он нос к носу столкнулся с Митрием. Не глядя на яростно сверлящего его взглядом, героя, Митрий поспешно опустил голову и вскоре пропал из виду.

Широкая кровать оказалась твёрдой и просторной. Гостиница, в которую его сопроводили, находилась неподалёку и радушный хозяин, не теряя времени, принялся принимать дорогого клиента. Давид, с трудом переставляя ноги, которые с каждым шагом становились всё тяжелее и тяжелей. Добрался–таки до кровати и завалился обутым на чистую накрахмаленную простынь.

Подорвавшись спросонья не сразу понял, где и когда он находиться. Миша беззаботно дрых в ногах, сковывая движения хозяина. Оголодавший за время путешествия зверёныш тяжело дышал, сквозь мягкий мех отчётливо было видно каркас из рёбер.

Он сел на кровать и потёр кулаками глаза, давая им привыкнуть к темноте. Обстановка в номере была скромной. Пара стульев, стол да стоящий на нём графин с водой.

В дверь легонько постучали. Взяв пулемёт в обе руки, герой подошёл к двери. На той стороне услышали его шаги, прозвучал тонкий девичий голос:

– Прохор Иванович сказал, что у вас ко мне вопрос стоит… По желанию можем задним числом оформить.

– Пошла к чёрту! – Выругался Давид и ворча вернулся в кровать. – Я уже от руки набросал…

На сей раз, он разделся до исподнего и с наслаждением завернулся в тёплое одеяло. Его сон опять прервали, на сей раз загудел ЛПКК. Дисплей ярко замигал, больно режа глаза, а из динамиков послышался бодрый голос Сасуна:

– Ты что спишь? Кто ж к закату спать ложиться?!

– Я что проспал весь день?! – Недоумевающе ответил герой, потягиваясь на кровати.

– А мне, откуда знать?! Ты на хрена Фёдора прислал? Нашёл посыльного! Он же только мычать и может. Я ни хрена понять не могу, чего он хочет!

– С ним были ещё четверо…

– Все дошли. Я их временно на поверхности разместил. Пускай карантин пройдут, а то мало ли какую заразу занесут? Так что ты хотел? С ярлом получилось договориться?

– Получилось… Присылай за мной машину. Заодно и людей которых он даст, отвезёшь в Ровное. А мне придётся задержаться.

– Что случилось?

– Просьба ярла, от которой я не могу отказаться.... А теперь отбой. Я спать хочу.

– Ну ты даёшь! Я весь день потратил, чтобы разобраться со всем этим хламом! Дозвонился к тебе! А ты… Ладно, спи, я пока снаряжу машину, и парочку бойцов в дорогу.

Не успел он сомкнуть глаз, как в дверь вновь забарабанили. С психом откинув одеяло в сторону, он подорвался на ноги и отворил дверь. За дверью стоял не кто иной, как Бусел. Глядя на заспанного Давида механик, извиняясь, проговорил:

– Разбудил? Может всё–таки впустишь внутрь, не посреди–же коридора разговаривать.

Впустив механика внутрь, он плотно прикрыл входную дверь и уселся на край кровати. Потоптавшись в нерешимости на месте Бусел заговорил:

– Я знаю, что ярл посылает тебя в торговый центр. У меня тоже есть к тебе дело…

– И ты туда же. – Фыркнул Давид.

– Нет–нет! – Помахал перед собой мозолистыми ладонями Бусел. – Я тебя не заставляю… Но если тебе попадётся компакт диск Высоцкого…

– Компакт диск? Высоцкого?

– Ну, может быть не диск, а кассета… Мне всё одно. Я большой фанат Семёныча. И если добудешь для меня пару концертов, я за ценой не поскуплюсь. Кроме того, дам тебе хорошую скидку в своей мастерской…

– И где мне искать твои диски?

– В торговом центре должны быть, если их не вынесли. Ну, ты посмотри, всё одно там будешь.

– Товар дорогой, и довольно редкий. Тем более что на риск иду… – Мигом смекнув что почём произнёс Давид. – Боюсь, что одной скидки будет мало. А что касается твоей платы, то знай, в фильтрах я не особо нуждаюсь.

Бусел ещё немного потоптался и поплёлся к выходу с поникшей головой. У двери обернулся и на прощание молвил:

– Ну, будь человеком! Ты ж ведь сам знаешь, что земля имеет форму чемодана… Ещё не раз с тобой пересечёмся. Добудь записи, я тебе по гроб жизни должен буду.

– Ладно уж! – Махнул рукой герой. – Если попадётся, прихвачу, но обещать не буду.

Механик скрылся за дверью с расстроенным видом, а Давид плюхнулся на кровать. С трудом подвинув развалившегося на пол кровати Мишу, он замотался в одеяло и попытался доглядеть снившийся ему до этого счастливый светлый сон.

Глава №28

По настоянию ярла героя переодели в форму солдата Южного. Простая камуфляжная форма только что с выпуклыми квадратиками на коленях и локтях. На плече гордо красовался шеврон с оскаленной медвежьей мордой. С разгрузкой тоже пришлось попрощается. Получив вместо неё увесистый бронежилет с множеством кармашков, герой прикрепил на липучки броню рук и ног, мгновенно почувствовал себя медлительным и неповоротливым.

Построенному возле ворот в три колоны взводу солдат, такой вес обмундирования казался привычным, в то время как ему пришлось сдать на хранение рюкзак и РПК. Собрав миниатюрный автомат Вихрь, он растыкал запасные рожки по карманам и встал по росту в конец строя. От тяжёлой каски герой наотрез отказался, как бы не настаивал ярл, отстоял свою позицию.

По задумке ярла Давид должен был отправиться к торговому центру в составе взвода спецназа, идущего на смену, отвевавшимся на блок посту ребятам. Причину для такой конспирации ярл ему не объяснил, да он и не спрашивал. Ему в принципе было всё равно на все эти интриги и хитрости, которые процветали в этом городе. Сказал и всё тут…

Поправив торчащую из–за спины рукоятку сапёркой лопатки, он со вздохом посмотрел на окно гостиницы, в которой пришлось оставить Мишу. Хозяин гостиницы клялся на могиле своей покойной матушки, что будет старательно присматривать за малышом, но всё равно герою туго в это верилось. Поэтому он покинул город с тяжёлым сердцем.

Под ровный счёт до трёх он зашагал со взводом постоянно сбиваясь с ноги. За воротами их догнал мальчишка, в котором он с трудом распознал Олега. Под глазом мальчика сиял огромный фиолетовый синяк, а на руках и лице виднелись следы побоев. Подбежав к нему, мальчик молча передал свёрток ткани, и, не сказав ни слова тут же смылся. Развернувши ткань, Давид увидел десяток аккуратно уложенных метательных ножей. Закрепив на ходу ножи по всему бронежилету, герой догнал взвод и зашагал, стараясь попадать в темп.

– Раз! Два! Три! Раз! Два! Три! – Отсчитывал офицер, идущий впереди.

Из строя послышался смешливый оклик:

– А почему три? Ноги то две!

– Бегом марш! – Проревел офицер, и припустил трусцой.

Незадачливого шутника свои же ребята наградили кучей затрещин, и оскорблениями, зачастую, касающихся его половую ориентации. Поначалу бежалось легко, но офицер всё подбавлял и подбавлял ходу, так что вскоре они неслись как стадо разъярённых туров.

Бежать позади строя было несказанно тяжело. Будучи одним из самых маленьких по росту в строю, герою приходилось делать по два, а то и по три шага, в то время как передняя шеренга делала всего один. К тому же перспективу бега, сильно омрачало стонущее и хрипящее окружение, которое сбивало с мысли и с дыхания. Бег начинал казаться занятием очень тяжёлым, и с каждым новым шагом он прикладывал всё больше и больше усилий, чтобы не остановиться.

Набрав полную грудь воздуха, и выдохнув её через нос, Давид наконец–то восстановил дыхание и постарался начать думать о чём–то хорошем и приятном. Сразу же бежать стало намного легче, а из головы улетела ноющая мысль:

«Сколько ещё осталось?»

Дорога пошла на крутой подъём. Вбежав на высокий холм, он огляделся. Через пару километров лес заканчивался, и начинались раскрошенные в пыль бетонные джунгли.

Внезапно весь взвод резко затормозил, и герой влетел носом в потную спину впереди стоящего. Выглянув вперёд, он увидел, как здоровые вооружённые мужики, расступились, пропуская ползущего по дороге маленького ужика.

– Уж? – Спросил герой, подойдя к офицеру.

– Уж. – Согласно кивнул тот.

Змейка была не больше полуметра, но солдаты косились на неё с опаской.

– Ужи ведь не ядовитые?! – Без особой уверенности спросил герой.

Офицер достал из кобуры пистолет и выстрелял в змею всю обойму. Подняв за хвост извивающееся в конвульсиях тело змеи, он достал из–за пазухи штык нож.

– Видал? – Спросил офицер, разжимая ножом челюсти змеи.

С верхней челюсти торчали изогнутые, будто кинжалы два клыка, покрытых прозрачной жидкостью.

– Одной капли хватит, чтобы копыта откинуть. Поначалу жертва получает сильный удар по нервной системе, и полный паралич всего тела, а потом начинают по очереди отказывать органы, начиная с печени. Да и не уж это вовсе… перевёртыш какой–то… Стой! Ты что делаешь?

Герой поднял с земли брошенное тело змеи, и начал натирать один–за–одним метательные ножи, об ядовитые железы змеи, расположенные на нёбе.

– Пригодиться. – По–хозяйски смазывая лезвия ядом, ответил Давид.

Переход оказался тяжёлым, и занял чуть меньше восьми часов, вдоволь побродив по развалинам, и разминировав пару растяжек, взвод всё–таки добрался к пункту назначения, хотя на дворе уже царила глубокая ночь.

Завидя вдалеке полосу из бетонных блоков, бойцы приуныли пуще прежнего. По–видимому, служба в этом месте не вызывала ни у кого особого восторга. Их встретила группа вышедших на встречу бойцов, и после того как офицер выполнил стандартный доклад, они направились к одному из блиндажей.

Впервые за своё путешествие Давид увидел такое скопление техники и людей в одном месте. Здесь повсюду стояли танки, системы залпового огня и просто автомобили с развёрнутыми в темноту огнемётами. Пара пулемётных точек, находящихся на возвышении, освещала местность вокруг мощными фонарями. Сразу же за стеной из бетонных блоков начинались холмы. Так по началу герой принял кучи, разорванных в клочья трупов невиданных монстров. Некоторые из них имели поистине колоссальные размеры, и были целиком и полностью усеяны рогами, клыками и чешуёй.

Решив для себя перекантоваться здесь ночь, а поутру отправиться к торговому центру, он нашёл для себя пустующий матрас и отрубился без задних ног. Подняться его заставила громкая канонада, сопровождающаяся оглушительными хлопками и взрывами.

Вскочив на ноги, он увидел прущую в их сторону огромную толпу различной нечисти, которая бы не приснилась ему даже в самых страшных кошмарах. Полчища монстров, не зная страха и жалости, лезли в лобовую атаку штурмуя рвы и преграды, пытаясь дотянуться да людей своими цепкими когтистыми лапами. Люди бесстрашно держали оборону.

Оглядевшись Давид заметил, что рядом с ним лёжа на кинутых на землю матрасах беззаботно спят бойцы, совершенно не обращая внимания на происходящее. По всей видимости нападение орды монстров здесь было не новостью, а скорей обыденностью… даже не обыденностью, а скучной повседневной работой.

Покрытый от времени ржавчиной танк, гремя траками выехал навстречу, преодолевшей последнее ограждение, огромной покрытой блестящей чешуёй бестии. Из дула танка раздался оглушительный выстрел, и от бестии остались только когтистые задние лапы. Гигантское покрытое густой шерстью чудовище, с разбега врезалось в лоб броне машины. Толстые листы метала заскрипели под изогнутыми когтями. Громко заработан станковый пулемёт, но пули уходили вскользь, чиркая об жёсткую будто проволока шерсть.

Один из смельчаков забежал за спину чудовища и выпустил пару рожков против шерсти. Ночь сотряслась от жуткого рыка, чудовище выпустило бороне машину из своих лап и пошатнувшись завалилось на бок. Танк принялся давить гусеницами перескакивающих через ограждения монстров поменьше, и тут загремела установка залпового огня. Ракеты с гулом вылетали из огромных труб и уносились куда–то в даль. Через пару минут всё было кончено. Новый слой мёртвых чудовищ навалился поверх старого.

Взяв за пример своих соседей, герой выкинул из головы страхи и дурные мысли.

«В бою всегда кажется, что любая пуля предназначена именно для тебя, а глаза мутанта остановились только на твоей кандидатуре. И лишь настоящие ветераны своего дела знают и понимают истинную природу вещей. Не стоит бояться то чего нет. Не конечно свистящие над головой пули представляют собой реальную опасность, но вот придаваться ли панике или же спокойно принять тот факт, что ты можешь погибнуть, дело сугубо каждого.»

Сон наваливался на усталое тело волнами, вроде только что герой размышлял на философские темы, поражаясь своему интеллекту, и жалея только о том, что нет под рукой карандаша и блокнота. Твёрдо решив для себя запомнить эту идею, он сомкнул слипающиеся глаза. В голове плавно наступил кавардак, а все те гениальные выводы, до которых он дошёл три минуты назад, улетучились будто сухие листья по осени, и забились где–то в уголках мозга, ожидая подходящего момента чтобы показаться на свет.

От ограждений и изгрызенных баррикад, мало чего осталось, и солдаты принялись рубить лес неподалёку, сооружая из брёвен новую линию обороны. С наступление рассвета полчища тварей отступили, оставив после себя изрешечённые в фарш трупы. На удивление среди личного состава военных не было потерь, не считая ссадин и не глубоких царапин.

Давид хотел было пойти поглазеть на небывалых чудовищ, но его туда не пустили. Вместо этого, старенький танк с прикрученной спереди лопатой, сгрёб мохнатые и покрытые чешуёй туши в карьер, который находился неподалёку. Очистив от трупов местность, большинство солдат занялось своими делами, стиркой и готовкой пищи. По всей видимости нападения среди белого дня не боялись. Как рассказал ему один из танкистов монстры прут из Некрополя только по ночи.

Посмотрев на карту, Давид слегка удивился. Почему монстры идут в лобовую атаку, если можно обойти блок пост немного севернее, да раскинувшийся на юго–востоке лес, не был бы помехой для полчищ кровожадных тварей. Но вскоре он сам осознал свою ошибку.

На юго–востоке возле самого леса располагался ещё один блок пост, укреплённый в разы лучше и оснащённый большим количеством личного состава. Также туда постоянно сгоняли самую новую технику (не чета тутошней). Местные командиры со злостью поговаривали что полковник, который руководил обороной на юго–восточном направлении та ещё затычка в заднице.

Здешние солдаты тайком завидовали оснащению и обеспечению своих коллег. Начиная с оружия и формы, и до питания на соседнем блок посту всё было на уровень лучше, и качественней. Их же блокпост называли дальним, или же как любили поговаривать недовольные солдаты – бракованным.

С севера начиналась гиблая непроходимая топь, отсюда и получалось что в Некрополь вели только две дороги. Взявши дальнобойную оптику у одного из командиров, герой провёл некоторое время, осматривая окрестности.

Вдалеке виднелись изрыгающие в небо чёрный смок, обгоревшие коробки зданий. Огромные башни подымались до самых небес, глядя на землю через выбитые проёмы окон. В Некрополе до сих пор что–то горело, ветер подхватывал едкий смрад палённой резины и пластмассы разнося его на многие километры вокруг. Как рассказали ему бойцы едкий, чадный, как сама тьма дым, валит, не прекращаясь уже долгие годы. Ночами же, можно увидеть багровое зарево.

Что же касается торгового центра ему не получилось ничего узнать нового.

– Да есть тут один неподалёку. – Отвечал один из бойцов почёсывая длинными грязными ногтями волосы на груди. – Раньше там наши ребята стояли, чтобы народ туда почём зря не совался. Место то гиблое, но всё было бесполезно. Охочие пёрли со всех уголков страны, ходили слухи что в этом здании припрятан клад, и кто его найдёт тот станет! Станет! Ну кем–то да станет… Кто–то, вдоволь побродив внутри и не найдя ничего стоящего возвращался с поникшей головой, а кто–то вовсе не возвращался оттуда. Теперь наши ребята туда не заступают. Так решило начальство, дескать людей и так не хватает. У кого голова на плечах есть тот в этот центр ни за какие пряники не сунется. А у кого головы на плечах нет, что ж.… Тех не жалко.

Подкрепившись солдатской кашей и кусочком сала, Давид отправился в путь. Солдаты указали ему нужное направлении, и спустя пол часа он уже был на месте. Длинное вытянутое здание, в пару этажей было обуглено от дыма и пожаров. Окна были наглухо заколочены досками, хотя в широком дверном проёме, двери отсутствовали напрочь.

Около входа столпились четверо путников, облачённых в грязные дорожные балахоны. Завидя приближение Давида всё четверо разом умолкли и схватились за ружья.

Подойдя поближе герой небрежно вскинул руку, и не обращая никакого внимания на напрягшихся четверых, взъерошенного вида мужиков направился к входу. Проверив заряжен ли автомат, он ещё раз проверил рабочее состояние закреплённого на месте подствольника, пластмассового фонаря. Пощупал на месте ли саперская лопатка, и с жадностью припал к металлической фляжке.

Коньяк, который любезно предоставил ему хозяин гостиницы, слегка нагрелся в металлической посудине, но всё же скользнул по пищеводу как родной. Скривившись и занюхав рукавом, Давид почувствовал, как по его телу постепенно разливается приятная слабость и лёгкость.

Самоуверенности с новым глотком прибавилось, плечи будто сами по себе распрямились, а боль в пояснице прекратилась. Включивши фонарь, он сделал первый шаг в темноту.

Странно лучи солнца ярко освещали арку и дверной косяк, но обрывались ровной полосой на пороге, будто не в силах преодолеть невидимую преграду. Фонарь высветил перевёрнутые внутри полки и тележки для продуктов. За спиной послышалось громыхание шагов и громкий самоуверенный голос:

– Мы сюда первые пришли. Так что братан после нас…

– Первый пришёл первым и вынесут. – Мрачно прорычал Давид, и не обращая внимания на возмущённые крики за спиной зашагал внутрь.

Всё здесь было точь–в–точь, как и описывал ярл. Кучи пустых бутылок и перевёрнутые вверх дном прилавки и полки. На торговых рядах стояли длинные холодильные камеры с покрытой пылью витриной. Не отыскав здесь ничего стоящего, он двинулся дальше.

Четвёрка людей ещё долго возмущалась на входе. Успокоившись они рассыпались по торговому центру принявшись прочёсывать между рядами.

Пошатавшись по многочисленным помещения и переходам и не найдя ничего ценного, герой наткнулся на широкий покрытый пылью стенд. Протерев мутное стекло рукавом, он обнаружил что это не что иное как карта. На карте было изображено три этажа с порядком расположения различных магазинов. Изучив за пару минут пожелтевшую от времени бумагу, он отыскал на карте «Отдел музыки». Находящийся на втором этаже.

Разбив стекло прикладом, он достал из–под него карту и приступил к поискам. На второй этаж вели пара нерабочих эскалаторов и узкая лестница. Подойдя сначала к эскалаторам, он обнаружил что путь к ним перекрыт натянутой верёвкой с табличкой «Аварийные работы». Перешагнув через предостережение, герой посмотрел на разобранные, побитые ржавчиной ступени эскалатора. Как только он поставил ногу на первую ступень она тут же под ним проломилась, больно оцарапав щиколотку ржавыми острыми краями. Решивши не рисковать по чём зря, он направился к лестнице.

Здесь тоже оказалось не всё так просто. Путь на второй этаж был завален привёрнутыми тележками и шкафами. Закинув за спину автомат, Давид подпрыгнул и ухватился за край. Перехватываясь повыше, за прутья перил он влез довольно высоко. Подтянувши свой зад наверх, он перекинул ногу через перила, он спрыгнул на твёрдую поверхность, уложенную плиткой. Второй этаж оказался на много целей чем первый. Здесь не было ни перевёрнутых полок, ни битого стекла. Из–за покрытых толстым слоем пыли витрин, на него смотрели одетые в различные тряпки манекены.

Двинувшись согласно карте, он отыскал тот самый магазин музыки и отворив стеклянную дверь шагнул внутрь. Здесь царил полный порядок. Будто войны и не было вовсе…. На полках и стеллажах были расставлены пыльные диски, а на стенах висели различные музыкальные инструменты. Давид дотронулся к струнам одной из висящих на стене гитар, и струны тут же со звоном порвались, обмотавшись вокруг грифа. Посреди магазина было небольшое возвышение наподобие маленькой сцены. На которой стола барабанная установка с усаженным за неё манекеном. Спереди точно такой же манекен сжимал в руках акустическую гитару, а с боку стояло подобие пианино, только намного меньше и тоньше. На чёрно–белых клавишах лежало две ладони в то время как сам пластиковый музыкант лежал рядом на спине.

Пройдя по рядам, и пытаясь вспомнить имя певца, о котором говорил ему Бусел, он принялся разглядывать покрытые пылью коробки дисков. Давно перегоревшие лампы на потолке ярко замигали, и в глаза ударил яркий, непривычный свет. Потерев лицо ладонями и ущипнувши себя для того чтобы убедиться, что он не спит, герой уставился на взявшегося из неоткуда молодого парня, прямо перед ним. Только что он был совершенно один, а тут на тебе…

Парень был одет в белоснежную рубашку и строгие штаны от костюма «тройки». На шее у него был затянут красный галстук, а на аккуратном чистом лице была широкая улыбка. Колющая боль ударила в голову героя, и он со стоном ухватился руками за вески. Через пару мгновений боль прошла также внезапно, как и началась, а стоящий напротив парень учтиво заговорил:

– Вы что ни будь ищите? Могу ли я вам чем–то помочь?

Давид щёлкнул затвором, досылая патрон в патронник и направив ствол на эту странную личность процедил сквозь зубы:

– Ты ещё что за глюк?!

– Я продавец–консультант. – Терпеливо ответил парень, и указал рукой на только что появившийся на груди бейджик. – Чем могу быть полезен?

– Мне нужен диск с музыкой…

– Какого направления? Рэп? Рок? Шансон? Джаз? Кантри? Регги?

Ещё раз больно себя ущипнув герой ответил:

– Мне нужен исполнитель, вот этой песни. – И он, ощущая себя полнейшим кретином, напел мотив, который слышал в боксе механика.

Головная боль вновь ударила в мозг, но на сей раз не так сильно и остро, оставшись под коркой ноющей язвой. Лампы замелькали, а за стенами послышался полу стон, полу вой.

– Посмотрите вот этот ряд. – Указал незнакомец на аккуратно уложенную стопку дисков. – Кажется там должно быть то что вы ищете.

С опаской подойдя к стеллажу герой принялся перерывать коробки пока не нашёл пару подходящих. На коробках значилось: «В. С. Высоцкий». Распихавши по свободным карманам с десяток дисков, Давид поспешил к выходу.

– Приходите ещё! – Учтиво крикнул вдогонку парень и на глазах растаял в воздухе.

Лампы на потолке уже более не мелькали, а светили ровным белым светом. У героя отвисла челюсть при виде зрелища которое ему предстало, выйдя он за двери. Этаж более не был запустелым. Вместо пыли и разрухи повсюду царили чистота и порядок. Полки ломились от товаров, а вокруг сновали тепло одетые люди. Женщины и дети в спешке носились из одного магазина в другой в то время как мужчины проходили мимо медленным шагом.

На него налетел запыхавшийся паренёк в очках, и чуть не сбил его с ног. Коротко извинившись паренёк побежал по своим делам, а герой остолбенело смотрел на происходящее. На стоящих посреди коридора мягких диванах разместилась компания смеющихся подростков. Мимо прошла пленяющая сладким ароматом духов молодая женщина, одетая в вызывающее красное платье с глубоким декольте. Уши заложило от криков и смеха, когда всю эту идиллию разорвал звук выстрела.

Мир разом померк, потеряв свои краски, люди исчезли, и он остался один среди пустынного коридора. Мотнув головой и крепко приложившись к фляжке, он двинулся в сторону лестницы. Перемахнув через перила, он спрыгнул на ступеньки первого этажа поднявши огромный столб пыли.

Пройдя пару поворотов, он направился быстрым шагом в сторону выхода, когда заметил стоящею на коленях фигуру одного из четырёх мужчин. Он стоял на коленях подобрав под себя полы пыльного дорожного плаща, и с трепетом разглядывал ржавую пустую консервную банку. Рядом с мужчиной лежало отброшенное в сторону ружьё.

– Моё… всё моё! – Бормотал он, подбирая валяющиеся на полу пустые банки и стёкла. – Маленькие мои… идите к папочке! Куплю для вас кошелёчек с золотой каёмочкой…

Стёкла резали его руки, когда он судорожно стискивал пальцами неровную грань битого осколка. Казалось бы, человек совершенно не чувствовал боли. Набивая мусором карманы, он внезапно остановился. Пара безумных, алчных глаз уставилась на героя, рука медленно поползла к ружью.

Давид медленно отступил к выходу, связываться с этим психом у него совсем не было желания. Остальные расползлись по торговому центру будто тараканы, их не было ни слышно, ни видно. Перейдя на бег, он затрусил к слепящему солнцем выходу вдалеке. Фонарик предательски замигал, и вскоре совсем потух. Он перецепился через что–то и больно ударился лбом об плитку. Вдалеке слышались хриплые крики сумасшедшего:

– Я.… Хочу… боль.

Внезапно мир вокруг преобразился. Пожелтевшие от времени стены испугано расступились в стороны, потолок исчез и над головой засияло звёздное небо. Он обнаружил себя стоящим посреди церкви в своём родном убежище. Перевёрнутые взрывами деревянные лавки, и посечённые пулями и осколками стены. Рядом стояла поваленная на бок трибуна с большим распятьем. Всё здесь было точь–в–точь таким, каким он запомнил, уходя из Юпитера.

В теле чувствовалась лёгкость. Лишения и ноющие раны которые он нажил за время путешествия разом притихли и отступили в сторону. Из дискомфорта осталась только ноющая боль в голове, но и она вскоре притупилась.

– Прошу не делай этого! – Раздался плачь внизу.

Опустив взгляд Давид увидел стоящего перед ним на коленях Отца Павла.

– Давидик! Я… – Всхлипывал Павел, прижимаясь мокрым лицом к коленям героя.

Герой сжал покрепче зажатый в руке длинный изогнутый нож, и схватив Павла за волосы рывком откинув его голову назад. Заглянув в лицо врага, он не увидел ничего кроме страха и мольбы. В груди разлилось что чёрное, и гадкое, но настолько приятное что он облизнул в предвкушении пересохшие губы.

Длинное, поржавевшее, тупое лезвие ножа врубилось в беззащитную шею врага. Тупое лезвие не в силах было разрезать кожу на горле, и герой с силой нажав начал энергично перепиливать. Горячее и липкое обдало его лицо. Посмотрев в глаза, хрипящего и булькающего кровью Павла, в который раз слизал солёное со своих губ. Отбросив на пол тело врага, он стал над ним и начал лихорадочно носить удары ногами и ножом. Он ещё долго бил Отца Павла даже после того как он застыл без движения.

Панорама вновь поменялась. Теперь он стоял посреди широкого поля. Куда не кинь глазом везде возвышалась высокая мягкая на ощупь трава. Всё исчезло. Кровь, нож, тело Павла. Остался только он, да бескрайнее волнующееся колосьями поле. Над головой, небо заволокло грозовыми облаками. Было душно и пахло влагой будто перед ливнем. Лучи солнца не пробивалась из–за черных будто смоль туч, поэтому вокруг царил полумрак.

– Ты пришёл. – Раздался нежный голос за спиной, и обернувшись Давид увидел Настю.

Настя стояла в паре метров от него, облачённая в белоснежный наряд. Он посмотрел на себя и убедился, что одет в точно такой же.

– Я опять сплю? – Разбито спросил он. – И ты мне только снишься…

– Что ты дурашка! – Насмешливо ответила она и приложила тёплую ладошку к его щеке. – Всё кончилось. Теперь мы с тобой вместе.

Боль в голове усилилась, и теперь отдавалась спазмами по всему телу.

– Пойдём… – Сказала Настя и взяв его за руку, повела к огромным выцветшим воротам, которые ему однажды уже приходилось видеть.

Боль стала нестерпимой, и он со стоном рухнул на мягкую землю, зажимая ладонями уши. Комариный звон раздался внутри черепной коробки, будто кто–то рвал мозг своими острыми когтями, оставляя на нём глубокие борозды.

– Что случилось милый?! – Участливо воскликнула Настя, упав на колени рядом. Её ладони мягко легли на его плечи.

– Голова… боль. – Прохрипел герой.

– Потерпи немного… Ещё совсем чуть–чуть. Ты должен пройти через это чтобы мы вновь были вместе.

Сквозь заполонившую мир красную пелену, Давид взглянул на начинающую плакать Настю. Провёл ладонью по её длинным волосам и заглянув в её пленяющие будто два колодца васильковые глаза. Не в силах скрыть слёз, он нащупал на груди что–то твёрдое и длинное, и потянул вверх.

– Что ты делаешь?! – Пугливо отпрянув спросила она.

– Прости… – Прошептал сквозь слезы он. – Прости…

Давид притянул её к себе одной рукой и с силой прижал к груди. Сжатая рука метнулась верх и лезвие ножа нырнуло под левый бок Насти. Она оттолкнула его с неожиданной силой, и дрожащими окровавленными руками схватилась за торчащую из–под ребра рукоятку метательного ножа.

– Что ты наделал? – Сквозь слёзы застонала она.

– Прости… – Прошептал герой.

Мир вокруг дрогнул. Огромные трещины начали раскалывать землю под ногами, а с верху начали падать обломки небосвода, с громом и треском разбиваясь об землю. Он видел, как кровь быстро залила белоснежное одеяние Насти, и она, бросив на него последний взгляд, упала и свернулась по полам от боли.

Он стоял на коленях посреди обшарпанных стен, и перевёрнутых полок, а рядом с ним скрючившись на полу, лежало существо похожее на обгорелый труп человека. Давид медленно поднялся на ноги и посмотрел по сторонам. Его окружили плотным кольцом неведомые существа. Длинные почти в два человеческих роста. Прямоходящие, с неестественно вытянутыми худощавыми конечностями. Они были покрыты чёрной сморщенной кожей. Местами кожа лопалась и тогда сквозь неровные края раны была видна сочившаяся гноем, и сукровицей розовая плоть.

Существа вытянули свои нижние челюсти вниз до самой груди, показывая ряд тонких будто медицинские иглы, кривых зубов. На лице каждого кроме огромной пасти была пузырящаяся слизью впадина на месте носа, и несколько десятков маленьких, чёрных как сама смерть глаз.

Герой с дрожью нащупал цевье автомата. Фонарь перестал мигать и после сильного хлопка вновь заработал. Он с содроганием направил луч на существ, но те и не думали отступать.

– Моё… кхе… – Послышался булькающий звук неподалёку. Посветив туда он увидел лежащего на полу одного из четырёх мужчин. Он с силой сжимал в руке загаженный кусок бумаги, в то время как пара существ потрошила его внутренности. Одна из тварей достала из разорванного брюха окровавленную печень и с наслаждением запустило в неё свои длинные острые икла. На лице мужчины свозь багровую пену и слюни проступила счастливая улыбка.

Круг существ смыкался, а у Давида не хватало мужества нажать на спусковой крючок, когда стены потряс громогласный вой охотничьего рога. Толпа тварей недовольно расступилась, давая коридор плывущему, облаку тьмы. Тьма будто тягучая смоль разлилась у ног героя, и он почувствовал себя больным и подавленным. Облако распалось и пред ним предстало нечто виденное им некогда в детском кошмаре.

Огромное. Упирающееся в потолок костным наростом на шее. Иссушённое столетним голодом тело, вздымалось ввысь, на массивных покрытых тугими жилами ногах. Существо имело голову напоминающую огромного спрута, с волочащимися по земле толстыми щупальцами. Два огромных, упёртых в землю рядом с героем кулака, пошатнулись и чудовище нагнуло к нему свою уродливую голову. Белая плёнка на голове медленно поползла в стороны и на него уставилось несколько сот покрытых сонной катарактой глаз. Огромные покрытые чешуёй руки подняли его над землёй, и поднесли вплотную к истекающим слизью незащищённым глазам.

Заглянув в глаза чудовища, он почувствовал, как его голова кружиться, и он медленно впадает в пучину без сознания. Два жирных липких щупальца приподнялись вверх и обхватили ноги и голову Давида. Будто ножом по стеклу, заскрипел голос в голове:

– Один из нас…

– Один из нас! – Послышались шипящие голоса вокруг.

– Зачем ты пришёл?

– Кто ты? Мне нужны ответы… – Сам не понимая, что он несёт отвечал герой.

– Как тебе удалось понять обман?

– Глаза… – Мысленно ответил герой, гудящему будто горная река голосу в голове. – У Насти были карие глаза…

Существо медленно поставило его на землю, и аккуратно взяло в свои огромные ладони скрючившееся на полу тело собрата. Медленно подняв его над землёй нечто издало пронзительный рёв полный боли и страданий. Ладонь опустилась, передавая тело окружившим героя существам.

Тело уволокли, а Давиду кинулось в глаза, развивающиеся на спине огромного чудовища лоскуты, сотканные, казалось бы, из пустоты. Лоскуты тонкими щупальцами развивались в стороны, будто что–то ища, и когда один из них дотронулся до перевёрнутого верх дном холодильника то тот на глазах рассыпался на ржавый прах.

– Нам не страшен метал, и всё ваше оружие… чем?

– Ядом. – Приходя в себя будто после долгого сна ответил Давид. – Яд змеи, и у меня ещё достаточно таких малышек, чтобы отправить на тот свет пару твоих отпрысков. Зачем вы убиваете людей?

– Это наш дом.... И мы никого сюда не затаскиваем силой.

– Вы потрошите и сжираете плоть путников…

– Мы даём им то что они хотят видеть. Нам тоже нужна пища…

Тьма отступила от ног героя, и он медленно вытащил из кармана бронежилета два метательных ножа. Существо, стоящее напротив было по–настоящему огромным, и при желании могло бы раздавить его будто водянистый гнойник. Но когда он взял в руки ножи, дрогнуло своим склизкой головой и попятилось назад. Головная боль отступила, давая место быстро вливающийся ярости.

– Ты один из нас! – Послышался слабеющий голос в голове.

– Почему ты так меня назвал?! – Готовясь к последнему в своей жизни бою воскликнул герой.

– В наших венах течёт кровь Зиждителя. Я собрал здесь своих братьев, чтобы вместе противостоять его зову.

– Кто такой Зиждитель?

– Зиждитель создал нас с тобой. Мы плоть от плоти его. И теперь он призывает своих детей на последний бой. Присоединяйся к нам, или он поработит тебя…

Давид наклонил голову на бок и шагнул вперёд, разводя руки в стороны. Гигант отодвинулся ещё дальше и кольцо шипящих тварей сузилось.

– Ты боишься меня? – Мрачно спросил он стараясь не смотреть в дурманящие глаза твари.

– Ты не такой как остальные, люди.

– Конечно не такой! – Согласился герой. – Я намного хуже! И это ты меня ещё с бодуна не видел. Послушай, я вижу ты спрут порядочный, так что, если не хочешь, чтобы я твоих ребят укокошил, ответь на мои вопросы и я уйду. И клянусь тебе всем что… вам дорого, больше никогда не вернусь. Что ты знаешь об этом Создателе, или как его там?

– Зиждитель повсюду! Он мысль…

– Ладно проехали! – Видя, что толку не будет перебил существо герой. – К вам сюда некоторое время назад заходила группа людей. Все погибли кроме одного. Теперь он скорее напоминает ходячий труп.

– У него единственного получилось… Всё потому что он был сильнее своих спутников. Мы превратили его жалкое человеческое тело в нечто большее… Ещё пара лун, и он станет одним из нас. И когда я позову его, он придёт сюда. Я дам ему имя, и он позабудет о том, кем он был до этого. Если бы ты не убил Трукту, она бы превратила тебя в одного из нас…

– Нет уж спасибо! – Перебил его Давид. – Мне не улыбается жрать остаток жизни потроха людей.

– Ты стал бы бессмертным! Я могу даровать тебе многие столетия жизни.

– Сто лет жрать содержимое пищевода?! Да пошёл ты кальмар вонючий! Я ухожу и не дай бог хоть один из твоих уродцев что–то выкинет! Всех порешу.

Судорожно сжимая рукоятки ножей в руках, он начал отступать к выходу. Существа расступились в стороны давая коридор, а уродливая усеянная щупальцами голова наблюдала за ним.

– Ты ещё придёшь сюда, когда всё начнётся. – Послышался слабеющий голос в голове.

На мгновение лампы на потолке замерцали, ослепив героя и вскоре перед глазами предстал пустой, запустелый этаж торгового центра. Ни жутких существ, ни их лидера, не осталось и в помине. Исчез также растерзанный труп мужчины, не оставив на залитом кровью полу ни следа. Будто кто взял и в одночасье перенёс труп со всеми вываливающимися потрохами. Повисла гробовая тишина, только и было слышно, как ветер проникает сквозь забитые досками окна, и гуляет по рядам сильным сквозняком.

Он развернулся и побежал. Побежал, не помня себя от ужаса. За ним по пятам гналось чувство будто вот–вот его схватит за ноги, вон тот здоровый и отвратительно ужасный… и потащит в свою уродливую завешанную щупальцами пасть.

Вдалеке солнечными лучами заблистал дверной проём, и он прорвался сквозь невидимою преграду, годами удерживающую тьму. Упав на траву и повернув лицо к ласкающему лучами солнцу, вынул из чехла фляжку. Даже не скривившись вылил остатки коньяка в рот, и вытер рукой губы.

Его начало мелко трясти, а руки и вовсе за трусились будто у алкаша. Такое бывает или на нервной почве, иле же после долгой драки. Карманы неудобно выпирали в стороны, и вспомнив о просьбе Бусела он принялся их выворачивать. Вместо дисков с Высоцким на траву посыпалась битая плитка и покрытые облупившейся краской, ошмётки тряпок. Яростно сплюнув через левое плечо, герой поднялся на ноги и показав в сторону входа зажатый в локте кулак, поплёлся прочь.

Глава №29

Вернувшись в солдатский лагерь в аккурат к обеду, герой к своему великому разочарованию узнал, что смена с которой он должен был отправиться назад в Южное, давно ушла. По–видимому, не сильно рассчитывая его дождаться. Опечаленного плохой новостью Давида сытно накормили тремя пайками, и не теряя времени он пустился в обратный путь.

Дорога оказалась не из лёгких. Мало того, что он чуть не заблудился, в хитро расходящихся тропинках, так ещё в добавок ко всему пошёл сильный ливень. Сквозь гром и молнию слышалось подлое хихиканье, а кусты рядом подозрительно задрожали. Герой вспомнил сказку, которой в далёком детстве его пугала пожилая бабушка соседка. Бабушка рассказывала о злом духе леса лешем. Будто нечисть эта любит путать тропинки, загоняя бедных путников в топь.

Из дупла на него посмотрели два огромных жёлтых глаза, с вертикальными зрачками будто у кошки. Герой обернулся кругом, перекрестился и плюнул через левое плечо. Что–то обиженно зашуршало в зарослях, и громко сопя удалилось. Дождь усилился. Неведомое зверьё зарывалось в норы шумно скребя землю когтистыми лапами.

Из земли понемногу начали выползать красные с белым дождевые черви. Огромный склизкий комок рухнул с ветки прямо перед ним. Комок был покрытый слизью не больше метра в длину. По пигментным кольцам то и дело ходили утолщения.

Герой обошёл слизня стороной, связываться с этой отвратительной хренью у него совсем не было желания. В паре десятков метров пронеслась небольшая стая, облезлых долговязых собак. Не обращая на него никакого внимания собаки пронеслись мимо, пугливо поджимая облезлые хвосты после каждого раската грома.

Один из слизней упал с дерева прямо на пробегающую под ним псину, и та скуля завалилась на бурлящую потоками воды землю. Собака попыталась встать, но на безобразном теле слизняка разверзлась широкая пасть, усеянная длинными усиками по бокам и толстым костным клювом посредине. Усики оставляли широкие раны на облезлой шкуре жертвы, глубоко погрузились во внутрь, и слизняк, прильнув к боку жертвы ломая её рёбра мощным клювом.

В вое жертвы послышалось боль и отчаянье. Стая, развернувшись окружила попавшего в беду друга, и принялась лаять на слизня. Скользкий хищник прильнувший к своей добыче в смертоносном поцелуе, не обращая внимания на лай вгрызался всё глубже и глубже в податливую плоть. Псина замолотила лапами по земле пытаясь вырваться, но её учесть уже была решена. Кровь бурным потоком хлестала из ран, и уносилась вместе с образовавшимся от ливня ручейком, вниз по склону. Немного полаяв, стая отступила, оставив на произвол судьбы своего товарища.

Герой стал с опаской поглядывать вверх, страшась попасть в смертельную ловушку. Под ногами чавкало. Вода всё прибывала и прибывала. Оголодавшая по влаге земля, вдоволь насытившись теперь не справлялась с таким количеством. На пути быстро образовывались ручьи, а на месте впадин и канав предательские лужи. В одну такую он попал. Насилу выкарабкавшись из муляки, он начал с отвращением отрывать от ног и паха, присосавшихся к коже белых червей. Некоторые из этой пакости успели достаточно глубоко влезть под кожу и на глазах раздувались, становясь похожими на красные скользкие шары.

Отрывая их с кусками кожи, и волос герой почувствовал, как в его шею что–то больно ужалило. Прибив руками мелкую мушку, он обнаружил что на месте укуса начинает быстро расти шишка. Матерясь и чертыхаясь, он припустил через лес не разбирая дороги. Может потому что он перекрестился, или же из–за простого везения ему осчастливило набрести именно на ту дорожку, по которой его вели бойцы. Повеселев он стал более разумно выбирать маршрут, усилено напрягая память.

По дороге ему повстречались парочка, грибников. Откуда они только здесь взялись? Чтобы не переводить патроны достал за спины сапёрку. Пара коротких взмахов и грибники рухнули в лужу с отрубленными головами.

Смеркалось. Солнце садилось за поросший деревьями горизонт, и скрылось вдалеке за развалинами какого–то города. Когда он добрался до Южного, всё небо было окрашено в тёмно–красный цвет. Отчим утверждал, что это плохая примета, будут кровопролитные бои.

Он помахал рукой мокнувшим под дождём, караульным у ворот, и устало поплёлся в сторону гостиницы. Уже не обращая внимания на ливень и холод, он чувствовал себя самым несчастным человеком в мире, когда от порыва ветра промокший насквозь китель, неприятно прилипал к спине. Военные проводили его долгим взглядом, но не проронили не слова. Краем глаза увидел, как один что–то шепнул другому и тот кивнув помчался прочь.

Распахнув ударом ноги входную дверь, он вошёл в холл поганя расстеленный под ногами ковёр. Ели переставляя ноги, и оставляя на ковре пудовые комки грязи зашаркал себе на этаж. Из–за стойки показалась полу лысая голова владельца отеля. Посмотрев на бледного, опухшего от укусов насекомых, стучавшего зубами героя спросил:

– Изволите вызнать врача?

– Обойдусь… – Разлепив посиневшие губы ответил Давид. – Миша где?

– В вашем номере… Боюсь у нас с вами проблема…

– У меня проблем нет! Я всем доволен… – Со злостью прошипел герой.

– Видите ли, ваш питомец изгрыз всю мебель. А что не изгрыз так переломал.

– Я же его привязывал к батарее?!

– Оторвал с куском стены… Я хотел было снова привязать, так он мне чуть ногу не отгрыз! – Пожаловался мужчина, показывая перемотанную бинтом ногу. Бинт на ноге был перепачкан настолько, будто потерпевшему пришили конечность заново.

– Горячей воды в номер. – Скрипнул зубами Давид. – И ужин.

– А как же ущерб?! – Жалостливо всхлипнул мужчина.

– Всё потом! – Махнул рукой герой, и поплёлся к лестнице.

– Вот и пускай этих дикарей! – Послышалось бормотание за спиной. – Мало мне того раза, когда они в номер корову пьяные затащили… Вот говорила мне мама, иди сынок в электрики. Работа спокойная, шабашек всегда куча.

Ключ дважды щёлкнув отворил замок, и Давид, приоткрыв дверь посмотрел на царящий внутри беспорядок. Чуть не сбив его с ног к нему кинулось нечто тёплое и мохнатое. Почесав питомца за ухом, и чмокнув в мокрый чёрный нос, он разделся и положил вещи на изгрызенный стол. Стулья, покрошенные в щепки, валялись на полу, а кровать держалась на одной ножке. Миша радостный забегал по комнате таская за собой гремящую чугунную батарею.

Давид ударом ноги отломал оставшуюся ножку кровати, отвязал медвежонка и обессиленно рухнул на кровать. В дверь постучались вошёл хозяин с широким алюминиевым тазом. С парующей внутри пятилитровой кастрюлей с кипятком, и квадратным куском коричневого мыла. Поставив ношу на стол с надеждой взглянул на героя.

Тяжко вздохнув Давид порылся в своём рюкзаке и отсчитав мужику десять фильтров принялся умываться, громко фыркая и разбрызгивая вокруг воду. Дверь тихо закрылась. По–видимому хозяин оказался не в обиде.

Обмывшись и промыв начинающие загнивать после укусов червей ранки, Давид попытался выкупать Мишу. Яростно протестуя медвежонок упёрся лапами за края мыски, но в конце концов герою удало намылить и затем и смыть налипшую грязь с его мягкой шерсти. Миша залез на кровать, и обидевшись на весь мир закутался в одеяло. Вскоре со стороны кровати послышалось сопение. Доставши из рюкзака аптечку, герой принялся обрабатывать и перевязывать, синяки и ссадины.

Дверь без стука распахнулась. На пороге возник ярл. В компании стоящих за его спиной, вездесущих, горилла подобных телохранителей.

– Почему не ко мне с докладом?! – Угрожающе взревел ярл. – Удалось что–то разузнать?!

Не подымая глаз и продолжая бинтовать ногу, герой ответил:

– Рябят своих для начала отошли. Дело серьёзное.

Ярл коротко кивнул, и телохранители исчезли также неслышно, как и появились. Входная дверь захлопнулась, и он обратился к герою:

– Сказывай что удалось узнать.

– Ты и сам всё прекрасно знаешь, только придуриваешься. На что ты надеялся, посылая меня туда? Их главный сказал, что тебе осталось меньше двух месяцев. Ты забудешь кто ты есть на самом деле, и он призовёт тебя…

– Что ни будь ещё?! – Жадно заглядывая в лицо героя спросил он.

– Нет. Это всё что мне удалось узнать.

Ярл разбито шлёпнулся на кровать рядом. Под одеялом недовольно заворочался медвежонок. Достав из–за пазухи бутылку конька предложил герою.

– Нет. – Покачал головой Давид. – Я в завязке. А не то, не ровен час сопьюсь к чёртовой бабушке.

Ярл откупорил крышку и приложился к бутылке длинным нескончаемым глотком. Кадык быстро задёргался, а когда опустил руку в бутылке осталось меньше половины.

– Значит ты тоже его видел? – С содроганием спросил ярл. – Гигантского мертвеца с головой спрута.

– Видал. – Честно признался герой. – Зрелище не из приятных… Хотя бывало и похуже.

– Так значит ты тоже заключил с ним контракт?

– Что за контракт?

Ярл с недоверием посмотрел на него, но отпив из бутылки ещё четверть, горящей жидкости ответил:

– Что ты отдаёшь ему свою душу, а он дарит тебе бессмертие.

– Я не заключал с ним ни каких контрактов. Мне просто повезло.

– Расскажи! – Потребовал собеседник.

Давид достал из валяющегося на полу бронежилета нож, и показал его ярлу.

– Вот! – Сказал он, вертя перед глазами лезвие. – Я обмакнул его в яд какой–то змеи, а потом засадил под ребро одной из тварей.

– Что ещё он тебе говорил? Вспоминай! – Прямо на глазах Давида от головы ярла отвалилось ухо, но тот не обратил на это ровным счётом никакого внимания.

– Он говорил, что простым оружием их не убить…

– А ядом значит можно… – Задумчиво произнёс собеседник, рассматривая нож. – Ты помнишь какая была змея?

– Чёрная, с жёлтыми пятнами на голове…

– Уж?!

– Ребята сказали, что нет. Хотя и похож.

Ярл допил содержимое бутылки, и со звоном разбил её об стену. Осколки разлетелись по всей комнате. На мгновение дверь скрипнула и на пороге возникли двое телохранителей. Увидев своего патрона сидящем на краю кровати, с опущенными плечами, тут же удалились аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Когда он мне обещал бессмертия я думал совсем о другом…. Прожить бесконечное число дней заманивая и пожирая людей… – Ярл всхлипнув схватился за голову.

– Ну – ну. – Утешил герой, слабо похлопав его по плечу. Боясь, чтобы от собеседника ещё чего ни будь не отвалилось поспешно одёрнул руку. – На кой хрен ты вообще туда попёрся?

– Рак… – Не убирая ладоней с лица ответил собеседник. – Наши врачи нашли у меня рак мозга. По прогнозам мне оставалось не больше месяца. Я никогда не боялся смерти. Но когда старуха вплотную приблизилась ко мне, я страстно захотел жить. А чтобы стало бы с моим сыном? Его бы убрали в погоне за власть. На него и так давят некоторые хорошо известные мне люди, раздувая в нём бунтарский дух, и подстрекая его сбегать из дома. Но вот где они у меня все! Я ещё не умер! Я жив! И пока я жив, в этом городе будет всё, по–моему. Когда у моих дверей появилась эта женщина, я велел сначала её выгнать, но потом некий голос приказал мне её выслушать, и я подчинился. Не помню точно, о чём мы с ней разговаривали, но об торговом центре я узнал именно от неё. Она сказала мне что я найду там избавление от хвори. И не теряя времени я отправился на поиски.

– И попал ногами в жир! Ты не пробовал отыскать эту женщину?

– Нет.... А зачем?

– Мне кажется, что она как никто лучше осведомлена в твоём вопросе.

На лице ярла выросла уродливая улыбка, и поднявшись на ноги он зашагал к двери.

– Не хочешь мне что–то рассказать? – Щёлкнувши затвором спросил Давид.

– А что ты хочешь узнать?! – Будто позабыв о его существовании удивлённо сказал ярл.

– Ты обещал рассказать мне об местонахождении Отца Павла…

– Ах да… Совсем забыл. Отец Павел сейчас находиться в Краматорске, он вроде как состоит на пайке у Остапа.

– Информация точная?

– Моя разведка не ошибается. – Отрезал ярл. – Кстати говоря два часа назад прибыли твои люди. Я уже отрядил специалистов, для обмена опытом. Всё как мы и договаривались. Прошу принять моих людей по высшему классу. И прими мой совет, не суйся на рожон в Краматорск, тебя сотрут и перемолотят…

– Это мне уже самому решать. – Мрачно ответил герой.

– Смотри сам. Если ты прав, и у меня получиться разобраться с моим вопросом… Подходи, потолкуем насчёт Краматорска. У меня давно назрела идея, вот только желающих не как не отыщу.

На этих словах ярл развернулся и потеряв всякий интерес к собеседнику отправился прочь.

– Стой! – Остановил его герой. – Ты видел в торговом центре… ну… видения?

– Видел. – Кивнул ярл.

– Он сказал, что перед смертью люди видят то, что желают больше всего…

– Мне привиделось будто я единственный и неоспоримый властелин всех окрестных земель…. А что видел ты?

– Смерть Павла…

– Правда? В первый раз вижу такое рвение…

– Оно даже больше чем желание увидеть жену живой. – Опустив взгляд прошептал Давид. – Я не знаю, что со мной происходит… Кажется я меняюсь…

Входная дверь громко хлопнула. Ярл раздражённо заспешил по коридору, не желая видеть пускающего бабские сопли здоровенного мужика.

Проснувшись герой первым делом привёл себя в порядок. громоздкий неудобный бронежилет остался лежать на полу, его место заняла невесомая разгрузка. Прихватив свои вещи, и посадив на поводок Мишу, покинул гостиницу.

На улице плотная толпа народу толкаясь друг об друга будто стая грибников, расходилась по своим рабочим местам. Торговые лавки открывались неспешно, пара дворников мели улицу. Один из оборванцев мальчишек, которых в городе прут пруди, сновал между людьми с широким алюминиевым подносом. На подносе, истекая соком и приятным ароматом, лежали только что испечённые пироги.

Народ покупал скупо. Многим было не до еды. Один из оборванцев смекнул что к чему, и вернулся с большим пузырём мутной жидкости. Стал активно жестикулировать указывая, то на стоящий в ногах бутыль, то на гранёный стакан. Торговля пошла.

Давид, проталкиваясь сквозь толпу сонных небритых мужиков, медленно приближался к центру, где столпилась пара десятков зевак. Возле фонтана стоял новенький обутый в широкую шипованную резину, внедорожник. На крыше был установлен пулемёт. Сидя около машины, прислонившись спинами, полулежали пятеро бойцов из Ровного и пускали по кругу дымящую папиросу. Рядом с ними грозно уперев руки в боки, стоял закованный в доспех Сасун. До ушей героя донеся гневный рык Сасуна:

– Я же сказал никакой наркоты!

– Слышь, жестянка! – Послышался ответ одного из стражников. – Хоть тебя мэр и поставил начальником штаба, для меня ты никто! Я плац топтал, когда тебя ещё в проекте не было…

Не успел стражник договорить как ему в голову обрушился металлический кулак. Его товарищи подскочили на ноги и схватились за висящие на плече автоматы.

– Что здесь происходит?! – Протолкавшись сквозь толпу зевак воскликнул герой.

Начальник штаба медленно повернулся к нему. Аккуратные стёклышки на месте глаз барса на секунду вспыхнули лиловым цветом.

– А… это ты. – С замешательством ответил Сасун. – Воин ослушался приказа старшего по званию, и понёс наказание.

Давид перевёл взгляд с бледных, зажавших до судороги в руках своё оружие стражников, на лежащие без движения тело, и глубоко вздохнул. Стражник лежал в неестественно вывернутой позе. Косяк выпавший изо рта валялся около правой руки, в то время как его голова была откинута назад. Глаза наполовину прищурены смотрели в безоблачное небо тупо и бессмысленно. Язык нелепо выпал изо рта, а на лбу виднеется здоровенный кровоподтёк. Тонкая струйка крови медленно ползла с затылка на блестящий как у кота органы, обод диска. Ещё раз глубоко вздохнув, он решил для себя что не станет высказывать Сасуну при всех, чтобы не опустить его авторитет. Подождёт более удобного случая. Нагнетая злобу скомандовал:

– Это залёт бойцы… Всем четверым по месяцу исправительных работ! А этому два! Если выживет…

– За что? – Послышался жалобный писк пострадавшего стражника.

У Давида с души будто камень свалился, но не подавая виду прорычал:

– Приказы своего командира выполнять надо… Где эти чёртовы спецы?!

– Что ещё за перцы? – Басовито прогудел начальник штаба.

– Мы с ярлом договорились что он пошлёт с нами людей. Для обмена опытом…

Сасун скрежетом и жутким скрипом почесал пальцами шлем и ответил:

– Были тут одни… Всё доказывали мне что они по обмену…

– Ну и?

– Да послал я их куда подальше! Откуда мне знать было что это по твоему приказу… Мало ли сколько здесь дураков водиться?!

– Видел куда пошли?

– Да вон! – Указал начальник штаба толстой будто полено рукой, в сторону неподалёку стоящей журки.

– Так… Всё с вами ясно. Пошли значит со мной, а вы четверо подлечите залётчика, и ждите нас. – С этими словами Давид заспешил в сторону журки.

Позади гремя по булыжникам будто гусеничный бульдозер, шагал Сасун. Догнав героя, пошли в ногу. Над дверью не было ни привычной вывески, ни каких–либо познавательных знаков. Зайдя внутрь Давид сквозь дымный чад и запах перегара различил четыре небольших столика, стоящими за ними постояльцами. Над небольшим окошком в стене болталась подкова, и небольшой прейскурант цен.

Один из мужиков, оторвался от пивного бокала и поднявшись на ноги шагнул на встречу. На героя пахнуло крепким прожжённым перегаром. Мужик поднял указательный палец вверх готовясь выдать пламенную речь.

Не став дожидаться развития конфликта, Давид скрутил руку бродяги за спиной, и мощным пинком отправил отдыхать в угол. Двое звероватых мужиков подскочили со сторон, по пути превращая пустые бутылки в розы. Перехватив занесённую для удара руку, герой обрушил колено по дых. Нападающий шумно выдохнул, и выпустив оружие из рук получил второй удар локтем в ухо.

Рядом гремел Сасун. Перехватив второго оборванца за шиворот, с силой бил того лицом об стену. В стене медленно, но верно начала появляется выемка. На пол сыпалась побелка в пересмешку с тёмной юшкой.

– Кто здесь чёрт возьми должен ехать со мной в Ровное?! – Прогремел Давид, глядя на пропитые, опухшие от спиртного лица.

Ответа не последовало. Окошко в стене на время приоткрылось, показалось обрюзглое изрешечённое морщинами женское лицо. Оценив обстановку, женщина захлопнула ставню. Послышался скрип засова. Взвесив в руках пустую бутылку, герой спросил у Сасуна:

– Кто из этих?

– Да вон тот! – Указал начальник штаба, на лежащего в углу мужика.

Выматерившись Давид поднял на ноги только что обиженного им чушкана, грозно перекосив рожу потребовал:

– Ты?!

– Я… – Вытирая кровавые сопли рукавом, ответил мужик. – Зачем бить то? Я только поздороваться хотел…

– Где остальные?

– По домам разошлись.

– Беги собирай. Чтобы через четверть часа все были около фонтана! А не то я из тебя портупею сделаю… Моя как раз поизносилась.

– Лучше, на тушёнку его пустим! – Встрял в разговор Сасун. – Плешивый он для ремня. Да и сапоги из него не к чёрту получаться…

Громко взвизгнув мужик пустился на утёк. Надеясь всей душой что, он побежал за своими товарищами, а не забиться поглубже в какую не будь нору, герой наконец то покинул эту рыгаловку. Воздух города, не такой свежий конечно, как лесной, приятно наполнил лёгкие вытиснял табачный кумар.

– Зачем кадры разбазариваешь?! – Убедившись, что некто их не слышит, прошипел герой.

– Ты насчёт залётчика?

– Его самого!

– Так я не сильно хотел… Для профилактики. Никак не могу привыкнуть к своим новым способностям. Вчера пытался пожрать, три вилки раздавил.

– Ну–ну. – Махнул головой Давид.

– Тебе легко говорить, а я пока кнопку нашёл чтобы сортир сходить! На силу дотерпел…

К ним наперерез выбежал отряд солдат. Грозно потрясая оружием окружили путников, старший из них заявил:

– Поступила жалоба на нарушения гражданского спокойствия.

Из дверей журки показалась засаленная голова хозяйки. Двое поросячьих глазок с интересом наблюдали за происходящим. Тем временем старший патруля продолжал:

– По приказу ярла, лицо нарушающее гражданский порядок или же комендантский час, должны быть сопровождены в участок.

Один из солдат, долговязый с вытянутым морщинистым лицом и волевым подбородком, подошёл к старшему и что–то яростно зашептал ему на ухо. Что–то показалось неуловимо знакомым, в лице этого солдата.

– Правда этот? Гм… – Задумчиво произнёс старший, и уставился на подопечного, тот согласно кивнул. – Тогда ладно. Вы свободны, извините за беспокойство. Давно уже надо было прикрыть этот клоповник, только руки не доходили.

Отряд солдат, оперативно скрылся за дверями журки. Изнутри послышались звуки бьющейся посуды, испуганные крики женщины, плавно перетекающие в плач. Из дверей выбежал один из синяков и распластался на земле запнувшись через высокий порог. Две пары рук втянули бедолагу внутрь. На секунду стало видно, как трудиться ребята, раздавая подарки направо и налево, при помощи прикладов и резиновых палок. Показавшийся на миг в дверном проёме солдат, подмигнул герою.

– Знаешь его? – Удивлённо спросил Сасун.

– В первый раз вижу. – Честно ответил Давид.

"Командировочных" долго не пришлось ждать, вскоре они все выстроились в линию около бампера вездехода. Герой с недовольством осмотрел помощь, выделенную ярлом.

– На тобі, Боже, що мені негоже! – Глядя на скисшего Давида сказал Сасун.

По плечу постучали. Позади стоял измазанный будто болотный чёрт Бусел. Улыбнувшись рядом белоснежных зубов поинтересовался:

– Принёс то что я просил?

– Нет. – Покачал головой герой. – Нет там ничего! Кроме мусора.

Эта новость не чуть не расстроила механика, вместо этого в его глаза блестели сумасшествием, а взгляд не отрывался от блестящего на солнце джипа. Подойдя к машине и похлопав широкой ладонью по капоту спросил:

– Ты где такое сокровище раздобыл?!

– Где раздобыл там уже нет… – Не в силах отойти от обмана ярла, съязвил герой.

Бусел обошёл вокруг машины, постучал по шинам, заглянул под днище, но капот открывать не решился.

– Продай… – Без особой надежды в голосе произнёс механик. Увидев возникшую улыбку на лице героя поправился. – Пригоняй ко мне в мастерскую, когда захочешь, обслужу бесплатно. Для других моделей дам хорошую скидку… Вот уж никогда бы не подумал, что увижу «Тигра» в таком состоянии!

Давид смотрел в след уходящему механику, но мысли его были заняты не тем. Он безуспешно пытался вспомнить откуда ему знакомо лицо того солдата.

Места в машине на всех не хватило. Заняв место у открытого окна, рядом с водителем он вальяжно развалился в удобном мягком сиденье. В ногах беспокойно ёрзал медвежонок.

«Тигр» – как назвал этот автомобиль механик, не был рассчитан на такое количество людей. Ребятам сзади пришлось потесниться, но всё равно все не влезли. Остальных пришлось усадить на крышу и широкий багажник. Машину вёл аккуратный молодой паренёк с жиденькой бородкой, и круглым добрым лицом. Высунув руку в окно и получая наслаждение от поездки, Давид неожиданно вздрогнул. Он наконец то вспомнил кого напоминал ему это солдат.

– Ай да Борода! Ай да щучий сын… – Улыбаясь прошептал герой.

Глава №30

Давид умаялся за время езды больше чем за всё суммарное время его путешествий. Поездка оказалась не такой спокойной и безоблачной как показалось на первый взгляд. При выезде из города, не проехав и десяти километров они столкнулись с бандой обколотых до одурения бандитов. Этих сумасшедших не напугал не грозный вид машины ни наличие в нём вооружённого спецотряда. Об долбившись неведомым наркотиком они преградили дорогу автомобилю срубленным вовремя деревом и начали палить по дверцам из ружей и дробовиков.

Пули и дробь не причиняли корпусу «Тигра» ровно никакого урона. Изнутри было отчётливо слышно, как пули бессильно бьются об корпус вгрызаясь в толстый слой брони. Один из бандитов резко выпрыгнул за ветки, и всадил дуплетом из двустволки, по лобовому стеклу. Герой не поверил глазам на стекле не осталось ничего кроме пары мелких царапин.

Сидевшие на крыше специалисты из Южного, будто как по команде за тарабанили в двери. Их впустили. Взамен бойцы стражи высыпали наружу, методично отстреливая даже не пытающихся скрываться бандюков, из своих новеньких автоматов. На крыше слаженно заработал пулемёт. Миша озлобленно заскрёбся на коленках героя, всем своим видом показывая, что он готов прямо сейчас ворваться в драку. Через три минуты всё было покончено. Дерево оттащили и продолжил путь, как ни в чём небывало. Потерь среди своих не было, а с тел нападающих взять было нечего.

Через пару–тройку километров начался настоящий ад… Дорога пошла неровная, бугристая. Машина постоянно то погружалась по днище в мутную жижу, и тогда водитель громко матерясь включал пониженную передачу. То начинала петлять из оврага в овраг, и тогда водитель всё также матерясь сбавлял скорость чтобы не разбиться. К слову сказать, за всю поездку водила не произнёс ни единого слова кроме мата, который кстати ни разу не повторился.

– За тобой записывать надо… – Не стерпел и пошутил Давид. Водитель наградил его таким взглядом что, он понял куда ему идти, и когда ему заткнутся.

– Великий и могучий! – Насмешливо поддержал Сасун.

И вот наконец то показались стены Ровного. За время его отсутствия здесь много что поменялось. Рабочие спиливали высокие и стройные сосны. Тут же обрубали ветки и сучки и тянули в город. За воротами также шла стройка. Взводили частокол из толстых брёвен, в полсотни метров от старого.

– Зачем это? – Озадаченно спросил герой у Сасуна.

– Город растёт. Как узнали, что здесь работягам жильё и работу дают, так народ и попёр.

Мужики, опустив топоры и пилы озадаченно смотрели на подъезжающий джип. Давид в знак приветствия помахал из окна. Не многие помахали в ответ. Въехали между раскрытых настежь створок ворот. Для себя он приятно ответил, что за время его отсутствия ворота не только починили, но и укрепили свежо приваренными толстыми листами метала.

На месте где, когда–то стояли торговые лавки, теперь была пустота. От Бермуд осталась одна вывеска, рабочие разбирали доски и прочие строительные материалы. Неподалёку стоял БТР, а сверху на нём лежал свежо сбитый столб. Старлей Зайцев брызжа пенной с губ вычитывал опустившего голову водителя. Рядом топтался Виктор Палыч. Присмотревшись герой не заметил ни единого целого столба на плацу. Теперь понятно куда рабочие рубили лес.

Из ворот выехал покрытый пылью ЗИЛ, таща за собой полный прицеп деревянных стволов. Два десятка мужиков при помощи багров и канатов, принялись устанавливать одну из деревяшек в заранее выкопанную яму. Один из рабочих сноровисто обул когти и по–молодецки взобрался на новый столб. Отдельная бригада ребят раскатывала рядом новый блестящий серебром провод, тут же накидывая его на вкрученные в древесину изоляторы, на ржавых металлических крюках.

– Из Сатурна тянем… – Пояснил начальник штаба. – Наши умельцы глянули на тамошнюю подстанцию, и сделали вывод что энергии хватит на всех, и на пару сотен лет. Вот я и решил линию протянуть да освещение в городе поделать, чтобы ночью как днём было видно. Благо материалов на складе завались, как начали вскрывать, а там чего толь нет! И это я сейчас о складах что в Ровном говорю, про Сатурн и речи не было. Это же сколько лет совет и барыги от нас это крысили? На тамошних складах всего полно, от мыла до бульдозера!

Рядом вальяжно переваливаясь прошёл десяток стражников. Завидя стоявших на плацу коменданта и начальника штаба, подтянули свисающие животы, и отдали честь бодро чеканя новенькими берцами об асфальт. К герою подошли Виктор Палыч, и Зайцев. Начали перебивая друг друга размазывать о появившихся мелких проблемах.

Коренные жители Ровного были не довольны таким поворотом вещей, и теперь вовсю пытались вырвать себе место в Сатурне. Совет старейшин тоже зря времени не терял. Не желая мириться с тем что власть над городом ускользает из их рук, принялись сеять в народе смуту. Распространяя различные, а порой даже жутковатые подробности из жизни Давида.

По ровному пошёл слух, что он не кто иной как посланник сатаны. Его обвиняли во всех смертных грехах, в том числе и во всех бедах, посетивших этот город за десять лет. Также был пущен слух что герой отъявленный наркоман и пьяница, и что в конце концов начнёт продавать горожан работорговцам.

Но больше всего его доконала новость, что старик рыбак отказал ему в помощи. Об этом доложили, пару часов назад вернувшиеся гонцы. Мало того, что старик даже не захотел их слушать, так ещё и выставил за порог. Правда ожерелье с вырезанными из дерева языческими богами он всё же забрал.

Рядом озверело засопел Сасун. Давид лишь устало махнул рукой и поплёлся в сторону Сатурна. Поездка настолько сильно его измотала, что он практически не чувствовал ног. Сасун остался на плацу, устраивать разбор полётов несчастным работягам, которые так некстати уронили бревно на капот ЗИЛа и повредили радиатор.

Миша семенил рядом, некоторые жители, удивлённо хлопая глазами провожали взглядом странную парочку, но большинство людей похоже привыкли. Под толстым, бронированным сводом Сатурна царило оживление и беготня. Повсюду сновали люди и военные. Некоторые из них старательно здоровались, некоторые и вовсе его не замечали. ЛПКК приятно завибрировал на руке, из динамиков послышался приятный женский голос:

– Добро пожаловать господин комендант. За время вашего отсутствия особых происшествий не произошло. За исключением: четырёх драк с применением холодного оружия, восьми конфликтов возникшими между ново заселяющимися жителями и одного самоубийства (по этому поводу ведётся расследование). Также имел место быть несчастный случай, произошедший с одним из работников энергетики. Работник с группой три, не отключив разъединитель силового трансформатора, приблизился к недопустимому расстоянию к токоведущим шинам и был поражён электрическим током. Результат – ожог 67% тканей всего организма. Перебоев с электроэнергией замечено не было, оборудование работает исправно. Температура воздуха…

Ткнув пальцем в монитор ЛПКК, Давид убрал на нет громкость, и тяжело вздохнул. Как его всё достало! Сейчас бы закутаться в тёплое одеяло и поспать часов так двенадцать. Или с начала пожрать?

Шаркая подошвами будто столетний дед, добрёл до лифта и опустился на пятый уровень. К удивлению, и здесь все комнаты оказались заняты. Наиболее сообразительные и наглые горожане, мигом смекнули что удобств здесь намного больше нежели на третьем и четвёртом уровне. Все комнаты кроме одной оказались забитыми под завязку. Благо что дальновидная Катерина, забронировала за ним один из лучших номеров, и держала дверь запертой.

Сняв с себя одежду и обмундирование залез под бодрящий холодный душ. Умный компьютер вовремя прочитал его мысли, и вода с лейки пошла теплей. Разнежившись под струями воды простоял так с четверть часа. Ожидая пока дорожная грязь и стоящие на голове гребнем волосы не от киснут. В голову пришла подленькая мысль, и он затащил под лейку упирающегося медвежонка. Выпутав завязшие в густой шерсти репяхи и колючки, отпустил в край перепуганного зверёныша.

Миша пулей выбежал из ванной комнаты, обижено пофыркивая. Послышался звук отпирающихся дверей, а затем и перепуганный женский вскрик. Выйдя из ванной комнаты заметно посвежевшим, герой с удовлетворением уставился на стоящие на журнальном столике парующие кастрюли и сковородки.

Благодарные жители натянули столько еды, что не съесть за неделю. Медвежонок по–хозяйски перевернул на пол поднос с мясом и теперь вовсю хрустел под столом. Подкрепившись ещё горячи толчёным картофелем с куриными отбивными, Давид с разбега плюхнулся на широкую двуспальную кровать, и моментально уснул.

В зале заседаний собрались: герой, Сасун, Виктор Палыч, старший лейтенант Зайцев, и Фёдор. На столе была развёрнута огромная карта местности, с различными пометками. Указывая на одну из них Сасун обратился к Давиду:

– Значит вот здесь находиться Юпитер?! Тогда у меня к тебе плохие новости. Я сделал всё как ты и говорил. Послал людей на мост и в Зорю. Пацаны на мосту докладывают, что видели проезжающую мимо технику противника. Танков насчитали пять, а БТРов около десятка. На каждом автомобиле по пять, шесть вооружённых остаповцов. Да вот ещё что! Позади колоны ехало пара установок залпового огня. Пацаны говорят, что «Смерч» … Танки и БТРы поехали в сторону Юпитера, а два «Смерча» свернули вот сюда. – Его закованный в броню палец указал на точку на карте. – Вот здесь небольшой холм, лучше места для обстрела Юпитера не найти. От высотки до Юпитера, десять – пятнадцать километров. Это как раз то расстояние, идеально подходящее для «Смерчей». Чтобы выжечь там всё к чертям собачим.

– Перестраховаться значит! – С пониманием дела кивнул герой. – Захватить позицию на мосту пытались?

– Да, нет. – Пожал плечами начальник штаба.

– Так да? Или нет?

– Мимо они проехали! Пацаны как увидели, что за силища на них прёт, мигом хитрость придумали. В тамошних землянках до сих пор фашистская форма осталась, так они быстро по передавались и как ни в чём не бывало по постам. Так те дебилы им ещё и посигналили, дескать привет! Обошлось короче. А вот у бойцов из Зори новости похуже…

– Что случилось?!

– Ты говорил, что должен прийти твой отчим и взять их под своё командование… Короче говоря не явился он, хотя сроки и поджимают. А тамошний лидер – Шрам, только плечами пожимает. Дескать знать ничего не знаю.

На душе у героя заскребли кошки. Он конечно всегда задумывался о смерти ставшего ему более чем родным отцом – Семёныча, но всегда отгонял эту страшную мысль. Всё же, какая–то надежда теплилась в его сознании, хотя он и знал, что отчим бы его не за что не бросил. Да и слово он своё всегда держал… Возможно просто задержался в дороге? Давид тяжело вздохнул и отогнав от себя тоску, и тревогу сказал:

– Ждать больше нельзя. Будем выдвигаться через два часа. Старлей займись личным составом. Проверь готовность.

– Дык я уже это… всё готово, можно двигать… – Запинаясь от волнения проговорил Зайцев.

Фёдор перестав мерно вжикать точильным камнем по страшному лезвию секиры, и поднял взгляд на присутствующих. Миша, которому так не кстати захотелось поиграться, носился по комнате наворачивая круги вокруг стола.

Каждый раз, когда пробегал мимо Виктора Палыча тот боязливо подтягивал ноги на сиденье стула. Разогнавшись до предела, и не сумев справиться с управлением медвежонок, отчаянно скребя коготками по полу с хрустом ударился об стену. Герой привстал на стуле. Не повредился ли мохнатый часом? Но Миша лишь фыркнул и принялся трепать за штанину Фёдора. На месте где врезался в стену осталась широкая вмятина, по стене побежали мелкие трещинки. Давид покачал головой. Зверёныш матереет не по дням, а по часам! Что будет, когда станет сильнее своего хозяина?

– В первую очередь надо на высоту диверсантов послать. – Перебил его мысли Сасун. – Даже если сумеем совладать с вражьей техникой нас залпом с высотки накроют. Ребята сказали, что «Смерчи» уехали без сопровождения. Это наш шанс. Для начала уничтожим их, а потом примемся и за основные силы.

Глядя как разохотившийся Миша, со скрипом точит свои когти об бетонную стену, Виктор Палыч дополнил:

– В городе необходимо два десятка стражников оставить. Совет такого шанса не упустит…

– Значит решено. – Подытожил Давид. – Старлей выбери себе ребят понадёжней и транспорт. Доберётесь до высоты и постараетесь захватить установки. Кстати говоря одного из наводчиков должен был привести в город Фёдор. Возьми его с собой на всякий случай. Федя пойдёшь с ним ты у нас следопыт опытный… Сасун, ты со мной. Виктор Палыч к вам отдельная просьба… В моё отсутствие присмотрите за городом, и за Мишей в частности. В таком деле он мне будет только обузой.

– Слышь, как гатят? – Больно толкнул локтём в ребро Сасун. – Ишь как разохотились. Снарядов совсем не жалеют.

Герой перенял из рук начальника штаба бинокль и приложил к глазам. Сквозь оптику расплывчато увидел сложенный из плит блок пост, перед входом в родное убежище. Небольшая группка солдат из Юпитера, отстреливалась из автоматов по наступающему противнику.

– Смотри какая у них техника! С роду такой не видывал! – Возбуждённо присвистнул лежащий с лева Шрам.

Троица залегла на одном из холмов в нескольких сотнях метров от Юпитера. Отсюда открывался прекрасный вид на поле бойни. Через целину к воротам убежища тянулась вражеская техника. Данные разведки были полностью верны. Пять танков и десять броне транспортёров, живую силу врага герой устал подсчитывать на седьмом десятке.

– А не плохо они подготовились… – Мрачно подытожил Сасун. – Пять танков против наших двух. А это что за хрень? БМП?

Жуткая многотонная махина, скрипя ржавыми траками, приблизилась к плитам блок поста. Из широкого сопла на башне вырвался столб пламени. На глазах героя пятеро солдат не успевших, укрыться вспыхнули будто факелы. И крича от ужаса и боли начали кататься по земле.

И не без того немногочисленные защитники Юпитера несли колоссальные потери, не в силах ничего сопоставить огромной военной мощи противника. Фашисты вели наступление грамотно, не кидаясь вперёд под шквал выпущенных пуль. Сначала шла бронетехника, и за ней пригибаясь бежали воины.

Блок пост был усеян телами погибших защитников. Стояла гарь и смрад. Рядом с плитами горела одна из брони машин. Шрам обозвал её "Бардаком". Потеряв одну из единиц техники враг пыл по уменьшил. И стал серьёзнее относиться к оборонявшимся. Отчаянно метающих из укрытия бутылки с зажигательной смесью.

Коктейли, не долетая до врага разбивались об землю, и создавали собой завесу из столпа огня. В ход пошли и дымовые шашки. Стараясь хоть как–то задержать противника, защитники превратили всё поле боя в огромный дымящийся столп.

В оптике на миг мелькнуло лицо начальника караула. Рискуя попасть под пулю, Кузьма упрятался за блоки к одному из раненых. Он что–то кричал, и трепал за грудки пулемётчика, но тот лишь обессиленно опустил окровавленную голову.

– Сколько мы будем ждать?! – Прошипел Шрам.

– Пока наши высоту не займут соваться туда не стоит.

– К этому времени их всех перестреляют.

Сплюнул сквозь зубы герой поднялся на ноги. Спустившись с вершины пологого холма, он подошёл к стоящей в один ряд технике. Около машин переминались с ноги на ногу солдаты. Кто–то молился, кто–то спал. Четверо мужчин разместившись около широкого пня, с шумом и гиканьем забивали козла. За спиной послышался шелестящий звук осыпающихся камней. Он обернулся и встретился с горящими багровым глазами барса. Вздрогнув и напомнив себе, что этот человек не враг, снял с плеча вездесущий РПК, и принялся обвешиваться «Мухами».

– Ты куда собрался?! – Басовито прогудел над ухом Сасун.

– Спущусь вниз, подмогу ребятам.

– Я с тобой…

– Валяй. – Великодушно разрешил герой и тут же перевёл взгляд на спустившегося с холма Шрама. – Радик. Когда услышишь по рации что высота взята. Поведёшь технику через перевал и станешь в пяти километрах к востоку. Необходимо перекрыть этим сволочам пути отхода…

– Ты чего удумал? – Подозрительно прищурившись спросил Шрам.

– Возьмём в котёл эту мразь и сварим с потрохами. – Просто ответил Давид.

– Но как же вы?! И все эти люди?!

– Надеюсь стены Юпитера выдержат прямое попадание из «Смерча». За одно и проверим мастерство нашего наводчика.

– Нужны координаты! Возьми с собой радио станцию.

– Зачем? Со мной и так ходящий компьютер! – Дружески похлопал по плечу Сасуна, герой.

Взяв с собой полюбившийся автомат «Вихрь», восемь рожков к нему и тройку одноразовых гранатомётов, Давид начал аккуратно пробираться к блок посту, сквозь растущий на склонах хвойный лес. Пару раз совсем рядом вжикали шальные пули, сшибая с деревьев ветки и сухие шишки. Тогда он падал на живот и полз по–пластунски. Рядом сквозь вентиляцию в шлеме сопел Сасун. Набирать с собой оружия он не стал, взяв с собой лишь тяжеленое противотанковое ружьё и громоздкий гранатомёт типа «Крюк».

Внизу царил настоящий ад. Один из танков вырвался далеко вперёд от своих товарищей, и не взирая на потуги сопротивление на пролом двинулся к блок посту. Пара бутылок с коктейлями разбилось об его броню и танк вспыхнул жарким пламенем.

То ли внутри сидели настоящие патриоты своего дела, то ли обсаженные наркотой ничего не чествующие киборги, но горящая машина, сломав ограждение принялась давить гусеницами защитников. Ели поспевающее за техникой остаповцы, с яростным криком перепрыгивали через ограждения и открывали огонь по отступающим в глубь убежища защитникам.

Давид и Сасун спустились с холма практически в центре боевых действий. С левого боку был вход в Юпитер, с правого наступающий противник. За спиной раздался предостерегающий крик. Повернувшись будто в замедленной съёмке, он увидел стоящего во весь рост товарища с гранатомётом на плече. Послышался оглушительный хлопок, и из ствола гранатомёта со свистом вырвался снаряд.

В то же время позади него будто замасленная ветошь вспыхнул лес. Снаряд ударил прямо в башню танка, давящего ограждения перед входом. На глазах многотонная башня, оторвалась от корпуса, будто игрушечная и полыхнув оранжевым пламенем шлёпнулась назад.

Из танка показалась горящая будто факел человеческая голова. Какой–то бедолага истошно крича и стоная выполз из–под горящей машины, цепляясь за землю безобразно оторванными культями. Воины около подбитой машины, по отлетали в стороны, и замерли, не подымаясь с сырой земли.

Сасун стремглав кинулся к входу, герой за ним. Спустя несколько мгновений раздался грохот пулемёта, и по бокам засвистел шквал пуль. Он упал на землю и пополз, старательно пригибая голову и не менее дорогую сердцу задницу. Убедившись, что товарищ отполз достаточно далеко снял с плеча «Муху».

Вражеская техника находилась в сотне метров от него. Приведя в боевое положение гранатомёт, он быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Столб пламени вырвался из трубки вскипячивая грязь и влагу за спиной, а выпущенный снаряд ударил рядом с БТРом не причинивший ему никакого вреда. Не сбавляя ходу техника приближалась.

Тем временем Сасун дополз до блоков и начал вести огонь из своего противотанкового ружья. Пули, выпущенные из пулемёта на башне БМП, прорыли глубокую канаву совсем рядом с героем. В то же мгновение раздался выстрел, и метко пущенная тяжёлая пуля, пробила броню БМП и погрузилась в неё полностью. Спустя мгновение внутри вражеской машины раздался взрыв и чёрный дым повалил со всех щелей.

Пользуясь моментом Давид бросил в грязь, ставшую бесполезной дымящуюся трубку и побежал к спасительному укрытию. За правое плечо больно дёрнуло, и он перевалился через бетонное ограждение. Зажав рукой начинающую заливаться кровью рану, он снял с плеча второй гранатомёт и приведя его в боевое положение принялся ждать.

Враг нападать не спешил. В первую линию выехали четверо танков, и приподняв свои дула начали обстреливать убежище, позже к ним присоединилась остальная вражеская техника. Под выстрелами орудий толстенные бетонные плиты крошились на глазах, будто брошенные в кипяток кусочки сахара.

Превозмогая боль в плече, он рискнул высунуться и недолго целившись нажал на спуск. На сей раз снаряд угодил прямо в бронированный лоб танка. На броне не осталось и следа кроме широкого чёрного пятна, но танк заглох и надолго замолчал.

Ругнувшись сквозь зубы Давид снял с плеча третий и последний гранатомёт. Перекрестившись он послал снаряд в одну из бронемашин, но промазал. Рядом громко выругался Сасун, герой поднял взгляд и посмотрел на друга снизу–вверх. Багровые глаза на оскале зверя ярко вспыхнули. Отбросивши в сторону, ставшее бесполезным противотанковое ружьё, он перескочил через блок и стремглав ринулся на противника.

Герой не поверил своим глазам. Когда одна из пуль врезалась в плечо Сасуна, тот лишь слегка одёрнулся, но скорость не сбавил. Мощно оттолкнувшись от земли, он преодолел расстояние в двадцать метров и с грохотом приземлился прямо на башню танка. Стоящие по сторонам фашисты с криками ужаса начали выпускать в него рожок за рожком, но пули лишь бессильно отскакивали от покрытого доспехом тела.

Не обращая внимания на выстрелы и крики Сасун судорожно вцепился пальцами за крышку люка. С хрустом и жутким скипом крышка сорвалась с петель. Он бросил железяку в одного из стреляющих в него воина, переломив бедолагу надвое, и исчез внутри. Боевая машина ненадолго заглохла.

Из люка показался водитель со спавшей набок шапкой танкиста. Когда он выполз до половины, неведомая сила втянула его за ноги обратно. В последний момент герой прочитал в его лице суеверный ужас, и странную надежду посещающую всех, без пяти секунд мертвецов.

Стоящая рядом техника заглохла. Танк окружило плотное кольцо нападающих. Крепкие мужики, с сальными от жара напряжёнными лицами, направили своё оружие в сторону люка. Будто ожидая что вот–вот из него появиться что–то хорошее. Танк медленно завёлся и живое кольцо невольно дрогнуло.

Башня со скрипом поползла в сторону. Дуло направилось на рядом стоящий вражеский танк и тут прогремел выстрел. Стоящие в оцеплении воины кинулись на утёк будто тараканы, а многотонная машина сорвалась с места давя их гусеницами и попутно посылая снаряды в вражескую технику.

Из глубины Юпитера послышалось громкое: «Ура!», и наружу высыпали остатки защитников убежища. Сквозь дым и гарь, герой разглядел ковыляющего к нему Кузьму. У бедолаги была забинтована голова с проступавшим сквозь бинты здоровенным кровавым пятном. Защитники высыпали за ограждения и начали методично отстреливать мечущихся по полю боя врагов. Кузьма доковылял до героя и привалившись спиной к бетонному блоку произнёс:

– Я уже думал ты сгинул. Где Семёныч?

Всматриваясь в оптику на «Вихре», Давид отыскал подходящую мишень, и задержав дыхание медленно нажал на спуск. Воин рухнул на землю будто подкошенный, пытаясь закрыть ладонями рваную рану на животе. Сизые внутренности пузырясь начали вываливаться через неровные края, но вскоре его страдания были закончены.

Сасун летал по полю боя на танке будто заправский ас. Уже более половины всей техники противника было подбито. Враг не ожидавший наткнутся на такой серьёзный отпор был в замешательстве.

– Не знаю! – Ответил герой. – Мы с ним разными дорогами пошли.

Внезапно танк, управляемый Сасуном остановился и из люка показалось его заляпанное кровью массивное тело. Он спрыгнул на землю и мощными рывками помчался в сторону Юпитера. За ним из люка поочерёдно высыпало трое танкистов, и перегоняя друг друга бросились прочь в степь.

– Уводи людей! – Прогремел мощный голос Сасуна. – Сейчас здесь будет по–настоящему жарко!

– Ты слышал?! – Заорал Кузьме герой, взявши его за грудки. – Всех внутрь!

Кузьма заорал матом, перекрикивая призывы раненых и гром орудий. Защитники нехотя покидали свои огневые точки. Вокруг слышалась ругань и стоны.

– На первый уровень! Необходимо удержать лестницу! – Кричал Давид.

Он бежал, не разбирая дороги впереди и рядом надсадно дышали бойцы. Несколько раз промелькнула спина Сасуна. За воротами прогремел такой взрыв что, с потолка наголову посыпались куски штукатурки. Следом за взрывом последовал толчок и жуткие шелестящие звуки.

Давид ходил по перепаханному снарядами полю боя, и переворачивал тела погибших ища хоть одного раненого. Никто не уцелел. За исключением защитников, выживших только благодаря тому, что успели спрятаться за стенами убежища.

Некоторые люди были буквально разорваны на куски. Кишки и головы, руки и ноги всё смешалось с жижей и грязью в этом кровавом месиве. Техника стояла без движения изрешечённая как дуршлаг страшными осколками. Один из таких ещё горячих, он вытянул из земли. Осколок был величиной с человеческую руку, а об острые как бритва края герой тут же порезался.

Один из снарядов «Смерча» попал прямо в один из танков, смяв и разорвав его ровно пополам. Что стало с экипажем? Об этом он даже боялся подумать…

– Славная битва… – Осипшим голосом прокаркал Кузьма. – А мы и вправду думали, что уже всё… хана. Ты и вправду не знаешь где Семёныч?

Герой озадаченно замотал головой и перешагнул через кучу чего–то, гадостного и смердящего. Не рассчитав шага всё–таки вляпался. Выматерившись принялся вытирать подошву об чей–то ещё тёплый, изувеченный труп.

Вдалеке поднялся столб дыма. Приминая высокую траву целины, приближалась колона техники. Кузьма открыл было рот для крика, но взглянув на спокойное лицо Давида успокоился. На броне переднего БТРа с важным видом восседал Шрам.

Позади послышался хруст и скрип. Обернувшись он увидел, как Сасун отрывая по живому лист метала с брони броне транспортёра, вытаскивает изнутри полу живого водителя.

– Как рана твоя? Тебе бы к врачу… – Сказал Кузьма, указывая, на ранение на руке.

– Пустяки! – Отмахнулся герой.

Оторвав кусок рукава, он провёл по запёкшейся корке. Из–под ладони показались неровные края, сизого уродливого шрама. При виде этого у Кузьмы отвалилась челюсть, но пересилив себя тихо прошептал:

– Значит правы были люди… что ты и не человек вовсе… Ну и ладно. Для нас главное, что ты союзник хороший, и слово своё держишь… Наконец то мы покончили с этой фашисткой мразью. Пришёл конец их господству…

– Нет, друг мой… – Помотав головой, задумчиво ответил Давид. – Это только начало!

Послесловие.

      Давид бесцельно бродил по узким коридорам Юпитера. Вокруг царила беспрерывная беготня и хаос. Обезумевшие от страха и звука выстрелов жители, будто ополоумевшие метались по всем этажам. Бойцы убежища по началу пытались урезонить чересчур возбуждённых соотечественников и навести какой никакой порядок, но всё было напрасно.

      В ответ на угрозы и выстрелы в воздух, в стенах Юпитера разразилась ещё большая паника. Махнув на всё рукой, бойцы отправились зализывать раны. Для многих этот день стал последним, но было и множество тяжелораненых. Которые заслуживали к себе больше внимания чем голосящие по чём зря бабы.

      На него пару раз натыкались рассеянные жители, но завидев бледное, ничего хорошего не предрекающие лицо героя, в суеверном ужасе старались вжаться в стены. В надежде укрыться от этого балагана он зашёл в некогда свою, бывшую ему домом, за многие годы, проведённые в убежище, комнату.

Давид сурово обвёл взглядом перевёрнутую с ног на голову комнатушку. Жилище сильно пострадало от приспешников Павла. Похоже ребята, из шкуры вон лезли, только для того, чтобы нарыть на него что–нибудь противозаконное. Всё перерыто верх дном. Матрас и подушки распороты и валяются на полу. Повсюду пух и перья.

      «Раньше мне казалось, что здесь больше места». – Печально подумал герой, обводя взором восемь жалких квадратных метров.

      Давид с нежностью поднял с пола, разбитую, загаженную отпечатком сапога рамку. Он долго смотрел на пожелтевшую от сырости фотографию. На ней запечатлены они с Настей. Совсем юные и такие беззаботные. К горлу подкатился предательский ком. Припрятав дорогой для души снимок, поближе к сердцу он ещё раз осмотрелся.

      В комнате совершенно не осталось ничего ценного. Ни настольный часов, которые им на годовщину подарил отчим. Ни синих наволочек, которые Настя сама сшила. Пропала даже грязная роба героя. Он уже и не знал на кого грешить. С точки зрения логики такие безделушки не должны были заинтересовать зажравшихся прихвостней администрации. В душе остался подленький осадок на соседей…

      Собираясь уже уходить, он обернулся на пороге и напоследок окинул комнату, предательски защипавшими глазами.

«Пускай остаётся как есть». – Печально подумал герой. – «Я сюда больше ни ногой».

      Как вдруг его взгляд упал на нечто жёлтое. С замиранием сердца он достал из–под кровати небольшой, обтянутый плёнкой блокнотик. Не приставляющий абсолютно никакой ценности для людей Павла, он был брезгливо брошен на пол, но для героя он имел поистине важное значение.

      Когда–то давно, ещё до женитьбы, он пытался писать стихи. Даже если бы он и захотел, то при всём бы желании не смог бы вспомнить, когда он последний раз брался за перо. Но всё же это была частичка его счастливого прошлого! До того, как вся его жизнь стремительно полетала в ад, у него была семья, жена, должен был появиться ребёнок. Он даже начинал сочинять в голове стих для Насти, по поводу рождения сына… Медленно опустившись на обод скрипучей металлической кровати он раскрыл блокнот. Строчки проносились одна за другой, оставляя тяжёлый осадок в душе.

      Пускай эти стихи не были вершиной поэтического творчества, да и показывать их кому либо кроме жены и близких было необычайно стыдно… Горячие, капли одна за другой закапали на исписанные карандашом страницы.

Конец первой книги серии:

Донбасс. Наследие Великих.

P.P.S.

Вот несколько стихов, (самых приличных), некогда написанных Давидом Семёнычем Громовым:

Кому пишу я эти строки?

Кому пишу я эти строки? Тебе?

Что ж так тому и быть.

Они как мы с тобой жестоки

В войну с любовью им плыть и плыть.

Скажи мне дурачку слепому,

За что так полюбил тебя?

Когда осеннею порою

Клялась в любви мне, не любя.

Насколько много гнили в душах,

Насколько мало доброты,

Когда–то я тебя послушал.

Ошибся я, несчастье моё ты,

Я помню как болело моё сердце,

Когда ты говорила я дождусь.

Не буду тешится надеждой.

И без любви я обойдусь.

Нет радости без горя, нет жизни без утраты.

И это понял я, когда прошли года,

Представлю я себя, себя рядом с тобой.

Заварю я чай и сяду у окна.

Запомни друг сердечный

Читатель мой прилежный,

Как мучился сей автор

В яркой юности своей.

Любовь несёт нам радость, местами несёт боль.

И только настоящая, в беде будет с тобой.

Подумай друг мозгами, не позорься средь людей.

Не стоит доверять все сердце только ей.

О человеке, который вечно чем–то не доволен…

Устал я размышлять о вечном,

О смысле судеб размышлять 

Сей темы обсуждения бесконечны 

Из жизни быдла не отнять. 

Сидят в обкуренном и чадном,

Кабаке дешёвом не простом, 

Бутылками обставлены ребята

Во хмеле души рвутся на простор… 

О как же нам живётся здесь не просто! 

От скуки сердце замерзает льдом тоски, 

Мы выдвигаем мысли, перспективы 

Дым сигаретный разрывает нам вески. 

Мне надоело жить бездумной жизнью 

Быть потребителем просроченных идей 

Судьба уходит днями призмы 

Одевши маску паяцев, лицедей,

И знаю я, не стоит огорчаться 

Ведь так прожили поколения людей 

Лишь надписи напомнят о них братцы 

Куда они ушли? Не станет вдруг друзей. 

Мне жутко от одной лишь только мысли 

Что где то там плита будет моя, 

Но нет я вырвусь с той темницы 

Себя за разум свой кляня. 

Устал я размышлять о вечном,

О смысле судеб размышлять 

Сей темы обсуждения бесконечны 

Из жизни быдла не отнять.

Стих посвящается той чьё имя я не назову.

Я знаю вас, я видел вас намедни.

По улице вы шли сознание пьяня. 

Локоны волос отливали цветом злата,

Разбилось во мне сердце осколками разврата.

Теперь я знаю вас, узнал я ваше имя.

Природа наделила вас красотой богини.

Присели вы напротив, допивши своё кофе,

На ухо прошептали, уединится вы не против.

Утром мы расстанемся. Одевшись я уйду.

Вы обо мне забудете, я новую найду.

И так пройдёт два года, от них и нет следа.

Я видел вас лишь дважды, вы были не одна.

И пусть все повторится, об этом я мечтаю,

И может я вам вновь этой ночью почитаю,

Ту что может показаться смешным сатирику.

На ушко свою томную, жалкую лирику.

Я знаю вас, я видел вас намедни.

По улице вы шли сознание пьяня.

Локоны волос отливали цветом злата,

Разбилось во мне сердце осколками разврата.

Жажда.

Шальная, дикая охота!

Охота к чувствам, охота к приключеньям.

Судьбу мы ждём за этим поворотом,

Предали нас искусственным мученьям.

Я слышу смех, я вижу этот выход.

Узнал я жизнь томящуюся во мраке.

Я повзрослел и стал спокойней,

Я не решаю проблемы свои в драке.

И как–то всё само собой и прояснилось,

А на душе лежит тяжёлый скуки камень.

Да только темной ночью мне приснилось,

И этим сном я готов поделится с вами.

Седой старик открывши книгу

Водя ногтём своим по ней,.

Читал мне медленно под лиру,

Гнусавым голосом своим.

Он говорил мне: – не воруй,

Не прелюбодействуй, не убей.

Живите правильно друг мой.

Не потеряйтесь средь людей.

И этой ночью я в поту

Метался в жарком хмельном бреде.

Во сне я понял правоту

Весёлый звон монетной меди.

Людьми рождаемся на свет,

Но не живёт и половины.

Пустышки ходят по земле,

Безликие кусочки глины.

А старик все говорил,

Слова как гром сознание потрясали:

«Ты друг сердечный не любил!

И в жизни не добьёшься славы!»

Я огорчён, нет я взбешён!

Я возражаю мыслям старца:

– Но ведь и ты же не нашёл

Пути, окромя тропы скитальца.

Летит кулак мой ему в переносицу.

Вдруг вздрогнуло сознание моё.

И голос в голове моей носится:

«Не понял ты жизни науку мою.»

В поту я проснулся один–одинёшенек.

Адски с похмелья болит голова.

Мысли нелепые в сознании носятся,

Шумит в голове от водки война.

Оглавление

Глава №1

Глава №2

Глава №3

Глава №4

Глава №5

Глава №6

Глава №7

Глава №8

Глава №9

Глава №10

Глава №11

Глава №12

Глава №13

Глава №14

Глава №15

Глава №16

Глава №17

Глава №18

Глава №19

Глава №20

Глава №21

Глава №22

Глава №23

Глава №24

Глава №25

Глава №26

Глава №27

Глава №28

Глава №29

Глава №30

Послесловие.

Конец первой книги серии: Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg