«Массандрагора. Взломщики»

Массандрагора. Взломщики (fb2) - Массандрагора. Взломщики [Litres] (Массандрагора - 3) 1627K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иван Витальевич Безродный

Иван Безродный Массандрагора. Взломщики

© Безродный И. В., 2017

© Художественное оформление, «Издательство Альфа-книга», 2017

* * *

Я думаю, прошлое закончилось.

Дж. Буш-младший,43-й президент США

Таким образом тайна была сохранена более чем полудюжиною заговорщиков.

А. С. Пушкин. Метель

Взломать можно все. Это лишь вопрос времени и средств.

Хакерская поговорка

Осторожный стук. Тяжелая дверь щелкнула и слегка приоткрылась.

– Натан Аристархович? – прозвучал низкий уверенный голос женщины.

Хозяин кабинета, седовласый сухонький старичок, недовольно заерзал в большом кожаном кресле и отложил в сторону потрепанную книгу. Фамилия его была Кассиус, но некоторые болтали, будто это обычный позывной.

– Да-да, входите уже… – задумчиво пробормотал он. – Ну же!

Дверь скрипнула, и внутрь проскользнула статная высокая женщина в строгом сером костюме. В резких чертах ее лица чувствовались сила и власть. Волосы зачесаны назад в небольшой конский хвост, минимум косметики и никаких туфель на шпильках – здесь это не было принято. Кому охота ноги на железнодорожных путях ломать?

– А, это ты, Василина, – широко улыбнулся Натан Аристархович. – Давай-давай, присаживайся! С какими новостями? Чем сегодня живет и дышит департамент программного обеспечения?

– С вашего позволения, – кивнула Василина и присела на краешек стула рядом со старичком. – Я на минутку, по поводу группы Гордеева.

– Да? – приподнял брови хозяин. – Что у них опять там случилось?

– Ну как же, программиста нового ищем, Фаронов же… того… сами знаете.

– Ах, ну да, ну да… старческий маразм замучил, знаешь ли! – тихонько захихикал Натан Аристархович. – Ну и как, нашли кого взамен этого паразита? – Во взгляде его серо-стальных глаз – проницательном, одновременно жестком и мудром – промелькнула искра неподдельного интереса. Но Василина знала, что улыбке Кассиуса доверять нельзя.

– В том-то и дело, что… не совсем, – замялась она, раскрывая перед ним тоненькую синюю папку. – Вот, смотрите. Предварительно мы рассмотрели более сорока кандидатов, но я не могу принять по кому-либо положительного решения. Уже три внутренних совещания собирала, да все без толку…

– Самые лучшие? – кивнул на папку Кассиус. – И наши, и москвичи?

– Да, конечно, победители межвузовских олимпиад, международных конкурсов, студенты ИТМО, МГУ, Бауманки, все как обычно. В глубинке тоже копали: в Воронеже, Ульяновске, даже из Батайска есть кандидат… Ума не приложу, что в этом году случилось, просто невезение какое-то.

– Ну а что с ними не так? – постучал по папке костяшками пальцев Натан Аристархович.

– Пожалуйста, идем по списку. Первый номер – талантище: гений, можно сказать, однако уж очень жаден до денег – у нас предостаточно свидетельств, и добром, как вы понимаете, это не кончится. Второй был неожиданно груб с вербовщиком, да и вообще не понравились они друг другу, а чутью наших агентов я доверяю. У третьего семейное положение – недавно тяжело заболела мать, а у четвертого имеется горячо любимая девушка – и то и другое для нас большой минус, как вы понимаете. Пятый и шестой в виде своих параллоидов уже вербовались, и неудачно – попросту говоря, ненадежные товарищи, пусть и талантливые; не знаю, зачем я их оставила в списке… Номера с седьмого по двенадцатый – слишком известны, постоянно у всех на виду, эдакие «звезды», и такая публичность рано или поздно выйдет нам боком. Тринадцатый и четырнадцатый крайне неуравновешенны в стрессовой ситуации – уже проверено на практике, пятнадцатый нешуточно пьет, да и вообще ведет распутную жизнь, шестнадцатый замечен в связях с неонацистами, семнадцатый оказался болтлив… а вот вам пятеро, которые принципиально не захотели сотрудничать «на какого-то там дядю», мотивируя всякой чепухой, и мы не стали рисковать… а вот на эту парочку положили глаз из департамента Бражникова. Не понимаю, почему вы позволили им забрать этих ребят!.. Еще несколько кандидатов мы отсеяли из-за…

– Ладно, я понял, – поднял руку Кассиус. – Но ведь запасной-то вариант у тебя всегда имеется, а? Ну признайся, признайся!

– Есть несколько, – помедлив, неуверенно кивнула Василина. – Вот, например… – Она со вздохом перелистнула пару страниц. – Первый номер: почти хакер, молодой, но как программист – далеко не начинающий.

– «Почти»?

– Активно участвует в хакатонах, это такие специализированные хакерские форумы, а также в различных олимпиадах и соревнованиях, например, у нас в Питере, Петрозаводске и Шанхае, а также некоторых других, проводимых через Интернет. Выиграл официальный конкурс, проводимый концерном «Фиат-Крайслер», по взлому бортового компьютера их автомобиля. В прошлом году пытался выехать на знаменитую хакерскую конференцию «Дефкон» в США, но по семейным обстоятельствам посетить ее не смог. В любом случае не заядлый тусовщик, и это хорошо. Ни в чем особо противоправном замечен не был… пока. Независимый, на постоянной основе ни в какие хакерские группировки не входит, что является, конечно, плюсом. ФСБ, как ни странно, им еще не интересовалась, но это, разумеется, лишь вопрос времени. Что же касается заслуг… Не хотелось бы сейчас расписывать технические подробности его подвигов в мире программирования, но он действительно талант. При этом весьма молод – заканчивает второй курс ИТМО, но в узких кругах уже успел завоевать определенное уважение. Постоянной девушки нет, живет отдельно от родителей в Невском районе – один в двухкомнатной квартире, и это еще один жирный плюс. Этой зимой подрабатывал на Ломоносовском фарфоровом заводе системным администратором, но со временем ему там стало неинтересно – может быть, потому что порнуху он там не качал и сервер бухгалтерии взломать не пытался… Таким образом, источники его дохода непостоянны, а красиво жить, как заметили наши агенты, ему все-таки хочется – на это и будем упирать. Достаточно амбициозен, но не заносчив, правда, и особой скромностью не отличается. Покуривает, немного выпивает – в меру. Характер спокойный, уравновешенный, весьма начитан – он не узкоспециализированный сноб и уж тем более не ботаник. Спортивного телосложения, кстати… Восемь лет занимался самбо. Мне кажется, неплохой парень, стоит обратить внимание.

– Ну да, ну да, – улыбнулся Кассиус и, прищурившись, взглянул на женщину. – Ты обратила, я вижу.

– Натан Аристархович! – вспыхнула Василина. – Что у вас вечно за шуточки?

– Да я же в профессиональном смысле, что ты придираешься к бедному старику? – Еле заметно ухмыляясь, Кассиус внимательно разглядывал фотографию молодого человека: худощав, волосы немного вьются, небольшая голова, маленький нос, чуть пухлые губы, ямочки на щеках, густые брови… Да, такие нравятся девчонкам. Старичок хмыкнул про себя – в юности, поговаривали, он тоже был очень даже ничего. – Ладно, – он закрыл папку и отдал ее Василине, – давай-ка тогда с этого типа и начнем. Как его там?.. А, Павел Крашенинников… Стоит попробовать, я думаю.

– Сегодня же, – с готовностью кивнула Василина.

– Вот только хакеры эти… – Начальник покачал головой. – Не связывалась бы ты с этими господами!

– Ну так и отдел Гордеева не вениками занимается, – понизила голос Василина. – Дело специфическое, вы же понимаете… Да и нетипичный он хакер, не оформился еще, так сказать. Вот мы и воспитаем, пока молодой.

– Вот и воспитайте, – степенно кивнул Кассиус.

– Хорошо, я все поняла и с вашего позволения пойду, – сказала Василина, – нужно еще вербовщика подготовить.

– Иди, дорогуша, иди, только на этот раз не оплошай, – вздохнул Кассиус. – Богом заклинаю! Каждую минуту помни об этом подлеце Фаронове!..

Для конкурса была выбрана самая большая аудитория института. Народу все равно набилось как сельдей в бочке, самого разного контингента – даже не имеющие отношения к программированию, лишь что-то слышавшие о хакерах, но сцену постарались организовать по всем правилам, а значит, ничего лишнего: лишь столы, сгруппированные по командам, ноутбуки, кабели, стулья. Что еще нужно хакеру? Для некоторых даже этот список избыточен!

Правда, начало затянулось – как всегда. То безбожно фонили аудиоколонки, насвистывая в стиле народных напевов, то куда-то пропал председатель комиссии, а потом по глупой ошибке обесточили сервер. Но вот наконец команды представлены, участники расселись по местам и открыли опечатанные до этого ноутбуки. Торжественное объявление заданий, последние напутствия: от одних членов комиссии – формальные, от других – не в меру эмоциональные.

– …Это вам не какие-нибудь битвы гангстеров, это интеллектуальный, я бы даже сказал, интеллигентный спорт математического сознания, ответственного за свои действия! – возбужденно вещал в микрофон один из организаторов, профессор Майкопов. – Так что я бы, так сказать, попросил вас, дорогие господа инженеры – да-да, ведь вы же будущие инженеры – не творить различных неприятных глупостей, не отвлекаться на пустяки и не допускать в своей речи нецензурных выражений! Очень попросил бы! Короче, приступим…

Многие в этой переполненной аудитории знали: профессор просто не в курсах. Под слоем официального соревнования проходил параллельно и подпольный, полукриминальный бой. Бой на сообразительность, ловкость и талант, идущий уже за гранью дозволенного, вне общепринятой морали. Причем организованный на тех же самых ноутбуках – ведь местный администратор был своим человеком! Официальные, «майкоповские», соревнования назывались «Захват флага» и имели подтип «Атака-защита». Они состояли в том, чтобы написать программу, автоматически ищущую в памяти сервера аналогичный код соперников. Следовало проанализировать в нем программные ошибки, так называемые уязвимости, и, пользуясь ими, уничтожить его. Сведущих людей эта часть мало интересовала, так как подходы к составлению задач зачастую являлись стандартными, решения – очевидными, а исход сражения прогнозировался с весьма небольшой погрешностью. Многие в этой аудитории ожидали результатов скрытого соревнования, идущего между теми же соперниками! А ведь им, сидящим на сцене, нужно было еще сделать так, чтобы несведущие ничего не заподозрили – и «Захват флага» успей сделать, и неофициальной частью порадуй собравшихся. Главное – не попасться. Это было очень непросто, но ведь самое интересное и желанное всегда скрыто и труднодоступно…

Каждый раз задачи и методы подпольщиков варьировались от безобидного баловства до довольно серьезных проникновений в сети предприятий, взлома сайтов или систем видеонаблюдения, и сейчас нужно было сделать следующее. Раунд первый: хакни систему управления светофорами одного из центральных районов Петербурга – благо что ее совсем недавно компьютеризировали. Раунд второй: управляя сигналами «красный», «желтый», «зеленый», заставь возникнуть автомобильные пробки таким образом, чтобы на картах «Гугла» и «Яндекса» образовалась определенная фигура – красными линиями, указывающими затруднения на дороге (допускаются оттенки оранжевого). Каждый сведущий посетитель состязания мог лично наблюдать текущую дорожную обстановку у себя на смартфоне, а для комментариев и оценок организовали специальный форум и текстовый чат.

Первой команде довольно сильных ребят достался Васильевский остров, второй – Адмиралтейский район (Павел их совсем не знал), третьей – Петроградская сторона (этих он считал задаваками, хотя их капитан Збруев всегда внушал ему уважение), ну а его команде «вручили» Центральный район. Что ж, кварталы в данной местности небольшие, движение более чем интенсивное, и хотя фигура в их задании оказалась сложной, задача не показалась Павлу такой уж невыполнимой… менее чем за час. Ведь он – капитан как-никак! Так что вызов был принят и работа закипела.

В группе их было трое. Сема, забавный паренек с параллельного потока, принялся без особого вдохновения ковырять официальное задание, а Павел с Гуцулом взялись за взлом системы управления светофорами. На этом этапе кто успел, тот и съел, даже если твое решение в последнее мгновение перехватит и использует противник. Следовало быть очень внимательным!.. Не больше пятнадцати минут ушло на то, чтобы обнаружить дыру в системе безопасности и проникнуть в систему ГИБДД. Однако чтобы действовать дальше эффективно, следовало «повысить привилегии» – дать себе такие права, чтобы на новом месте ни в чем себе не отказывать: запускать любые файлы, менять их содержимое, удалять следы своего присутствия в системе и многое-многое другое… Пара минут, и дело сделано – эксплоит, маленькая вредоносная программка, повысила Павла до рута – администратора, наиболее могущественного пользователя в королевстве UNIX-систем. Половина текущей задачи выполнена! Он покосился на соперников – те не покладая рук с дикой скоростью молотили пальцами по клавиатуре. Пара «адмиралтейщиков» даже языки высунули от усердия. «Ну-ну», – ухмыльнулся хакер и посмотрел на профессора Майкопова. Он и председатель жюри со скучающим видом листали глянцевые журналы, а хмурый дядька в сером костюме (как говорили злые языки – из ФСБ) играл сам с собой в маленькие походные шахматы. «Вот умора», – подумал Павел и снова углубился в хакинг.

Теперь – отыскать на полицейском сервере программу, управляющую собственно светофорами. Честно говоря, описание ее команд и некоторые другие подсказки теневые организаторы предоставили участникам заранее. Ведь за довольно короткое время в незнакомых программах далеко не всегда можно разобраться… Тем более удаленно, сидя под носом у официалов и не видя результата манипулирования системой ГИБДД – по правилам «щелкать наобум» реальными светофорами сейчас не разрешалось даже для проверки, ведь этим можно было привлечь к себе излишнее внимание.

Уже через четыре минуты двенадцать секунд управляющая программа была найдена, и даже написан простенький скрипт для управления ею: задаешь во входных параметрах номер светофора, режим работы, время следующего переключения и… лепота! Можно устраивать цветомузыку.

– Есть! – не выдержав, в голос заявил Павел, но тут же осекся. Блин! «Адмиралтейщики» на него недобро покосились, а «петроградские» даже не подняли голов, хотя вид у них был уж слишком хитро-довольным… Они небось тоже уже близки к цели?! Плохо!

– Что «есть»? – поднял голову профессор.

– А, нет, ничего… – спохватился Павел. – Кажется, я чего-то не учел…

– Ну-ну… – пробормотал Майкопов. – Бывает.

Не мешкая хакер послал зашифрованное сообщение жюри «теневиков», мол, первая часть выполнена: ГИБДД взломана. И тут его ждало жуткое разочарование: за это ему не дали первое место! Точнее, его пришлось разделить с «петроградскими» во главе с Збруевым! Потому что «эти сволочи» выполнили то же самое… за то же самое время. На самом деле они с самого начала отслеживали действия Павла и Гуцула на сервере ГИБДД и просто присвоили их результат, став так называемыми хитроумными ворами. Тем не менее это засчитывалось и в определенных типах состязаний считалось даже более престижным. Ведь в этом и заключается идея хака: сделай нечто оригинальным способом, удиви окружающих, и пусть твоим соперникам будет стыдно за свою наивность; но не потей, ведь будет лучше, если за тебя поработают простофили, несведущие, что работают на тебя; будь умнее их всех, удачливее, будь просто прикольнее! «Петроградские» в полной мере соответствовали данным принципам и потому они заслужили победу.

Павел был зол, очень зол. О да, теперь над ним будут смеяться – те, кто знает, что надо смеяться, конечно. Хоть в шекспировской маске приходи на все последующие конференции! Он скрипнул зубами. Прошла секунда, две, три… Хакер взял себя в руки. Не все еще потеряно! Теперь главная часть представления: выходим в мир. В мир красно-желто-зеленых «зомби-светляков» и автомобилей, им подчиняющихся. Ну, как правило, подчиняющихся.

Павел послал сообщение Гуцулу: «Займись светофорами, если что – спрашивай, а я накажу Збруева». Гуцул молча кивнул, и капитан команды взглянул на Сему. Тот обескураженно пожал плечами – в официальной игре «Атака-защита» он, к сожалению, был пока лишь на третьем месте. Блин! Хотя теперь это казалось и не особо важным.

Итак, сладкая месть. Как же напакостить «збруевским»? А если… Павел украдкой принялся разглядывать карту центральной части Санкт-Петербурга. Движение было довольно интенсивное, уже наступал вечер, а до окончания майкоповского «Захвата флага» оставалось более полутора часов: времени – вагон и маленькая тележка. «Как дела?» – спросил он по чату Гуцула. «Нашел отличные кварталы для маневров, сейчас, погоди», – ответил тот после небольшой, а потому тревожной паузы. Сема к этому времени заявил, что для официального задания уже обнаружил уязвимость кода «василеостровщиков» и скоро «грохнет их, как лопоухих щенков». «Ну и лады», – удовлетворенно подумал капитан, вернувшись к карте. И тут его осенило.

Раздавая улыбки девушкам, Павел миновал галдящий, обсуждающий результаты обоих конкурсов холл, вышел на широкое крыльцо и, победоносно оглядев столпившихся вокруг студентов, не спеша вытащил сигарету. Эх, хорошо-то как! Просто замечательно. Он шумно втянул в себя густой и теплый майский воздух. Посмотрел на вечереющее небо. Набегали тучки. «Ну вот, опять дождь будет, – промелькнула досадная мысль. – Блин! Нужно новый зонт купить, старый-то совсем плохой стал… после той пьянки у Лехи…»

– Поздравляю, – пробежал мимо долговязый паренек в кепке, попутно хлопнув Павла по плечу.

Тот лишь хмыкнул. Он не сомневался в победе. Бывали задания и посложнее! Но главное – не сам факт решения проблемы. Главное – как ты ее расколешь, внутренняя и внешняя красота подхода. Даже если этот подход может оценить только знающий.

Однако сегодня было важно и что он сделал. Когда на карте Петроградского района, чуть пониже звезды, вырисовывающейся из красных линий, которые усердно соединяла между собой команда Збруева, начало возникать слово из трех букв… и когда стало ясно, что первая буква – это точно «Х», образованная пересекающимися под острым углом улочками, зал грохнул от смеха.

– Что, что, в чем дело? – переполошился Майкопов. – Я не понял, время еще не вышло, что случилось? Что такое?

«Дядька из ФСБ» нахмурил брови еще сильнее, уже практически сомкнув их на мощной переносице, и отодвинул шахматы в сторону. Народ тут же успокоился – кто-то уставился в потолок, а кто-то переключился на сайт «Одноклассников». Нельзя было выдать хакеров, вовсю создающих пробки в Петербурге! И Павел продолжил свою маленькую хохму-диверсию. Главное – не дать «петроградским» опомниться и отбить их потенциальные атаки на светофоры в захваченных у них же кварталах. «А что такого? – ухмылялся про себя он. – Их звезду я не трогаю, она очень даже ничего, так в чем же проблема?» – Впрочем, команда Збруева пока не обращала внимания на то, что творилось вне их фигуры.

Через минут пять на карте Петроградской стороны уже четко виднелась вторая красно-оранжевая буква «А». Некоторые разочарованно загудели, но тихонько, чтобы не будить лихо, пока оно тихо. Вообще-то Павел планировал написать на территории конкурентов «ХАМ», но третья буква никак не вырисовывалась: то слишком кривая, то размер не тот. И в конечном итоге получился «ХАК» – не так оскорбительно, зато очень даже по теме. К этому времени «товарищ из ФСБ» выиграл у себя партию (он же не мог сам у себя проиграть), а Збруев, заметив-таки диверсию в своем районе, направил одного из своих бойцов на порчу этого наглого автомобильного граффити. Павел не только отбил все атаки на соответствующие светофоры, но и помог Гуцулу сформировать их собственный пятиугольник с биссектрисой (экая невидаль!). Ко времени окончания теневого конкурса он поразил жюри не только прекрасным выполнением задания своей команды, но и настоящим словом на «вражеской территории», в доказательство чего предоставил скрипт с командами светофорам. Знающие люди были впечатлены – юмор оценили.

Это было не просто первое место. Это было высшее место! Подумаешь, Сема не поднялся выше второго на официальном «Захвате флага»! Все это мелочи. Главное, Збруев признал его превосходство! «Петроградские» были если не посрамлены, то хотя бы уязвлены. Разве не бальзам на душу?..

Павел вытащил зажигалку и несколько раз чиркнул кремнем, извергнув красивые, пушистые снопы искр. Однако пламя даже не думало появляться. Может, бросить наконец это гиблое дело, как говорит его сестра Ольга? Наверное, это знак! Точно, надо бросить курить, немедленно. Или хотя бы уменьшить дозу, а то ведь и…

В заднем кармане брюк задребезжал телефон. Ну вот, пожалуйста. Еще один знак. Демонстративно переломив сигарету и выкинув ее в урну, Павел подмигнул улыбающейся ему девушке (на пальце у нее, какая досада, красовалось обручальное кольцо) и достал маленький неприметный телефон. Номер не определился. Хм… Павел нахмурился. Это же секретный телефон, хакерский. Кто бы это мог быть? Может, Жека хочет с победой поздравить? Так ведь он уже поздравил. Или Пахом отметить зовет? Но у того номер всегда определялся – как ни старался Пахом его скрыть. Павел нахмурился, а телефон все продолжал тихо подрагивать, призывая ответить таинственному абоненту. А, к черту: не попробуешь – не узнаешь. Случайностей-то не бывает! Наверняка все очень просто объясняется.

– Алло? – осторожно ответил он.

– Павел? – раздался в трубке незнакомый бархатистый голос. – Павел Крашенинников?

– Да, – на автомате выдохнул Павел и тут же запаниковал. Кто это?! Полиция? ФСБ?! Тот хмырь из жюри? Блин, попал! Но он же ничего не сделал!.. Почти ничего… Нужно сваливать отсюда!

– Не вешайте, пожалуйста, трубку, – поспешно сказал незнакомец, – я ваш друг. Это честно. Я не из органов, не из института и не ваш знакомый. В том смысле, что это не розыгрыш.

– Как вы… – голос Павла немного охрип. – Откуда вы знаете этот номер? И ваш не определился… – Он принялся настороженно оглядываться, но на него никто уже внимания не обращал. Павел медленно спустился с крыльца и отошел в сторонку. У него в груди появилось неприятное томящее чувство.

– Это не так уж и сложно на самом деле, – ответил голос. – Хотите узнать как?

– Ну… э-э… – Павел лихорадочно соображал. Пытаются заинтересовать, будто маленького ребенка. Грубо, однако! – Что вам нужно, извините? – Уверенность снова вернулась к нему.

– О, извините, Павел, я не представился. Мое имя Клим, и оно настоящее. Хочу от всего сердца поздравить вас с очередной победой в этом непростом хакатоне. Ваше решение, бесспорно, впечатлило меня; правда, я бы его реализовал чуть иначе, особенно что касается скрытой его части.

– Э-э… ну… спасибо, – пробормотал Павел. – Но кто вы?

– Скажем так: я представитель одной весьма серьезной организации, которая хотела бы предложить вам работу, поначалу удаленную, а затем… А затем видно будет. Наше наименование вам все равно ничего не скажет, мы не публичная компания, по крайней мере в вашем понимании. Зато платим более чем хорошо. Но ведь ваш интерес не только в деньгах? Я обещаю по-настоящему интересные темы, технологии и буквально море возможностей. За год вы узнаете столько, сколько все ваши знакомые хакеры не узнают и за всю свою, будем надеяться, долгую жизнь…

– Погодите, – прервал словесный поток Павел. Это ему начинало нравиться все меньше и меньше. Они действительно считают его настолько наивным? – Я не занимаюсь ничем подобным.

– «Ничем подобным» – это чем? – спокойно спросил голос.

– Ну… криминалом всяким. Я не кардер. И сайты валить не собираюсь. И банковские счета – это не ко мне!

– Успокойтесь, Павел, вам никто и не предлагает криминал! Какие еще сайты, какие счета? Конечно же вы вправе предполагать такое, и я не осуждаю вас, даже напротив! Очень хорошо, что вы не доверяете каждому встречному и отлично понимаете разницу между злом и добром. Нам ведь неплохо известно, что вы придерживаетесь правильных моральных устоев, но при этом еще и довольно талантливый малый, потому и обращаемся к вам… за помощью.

– За помощью?

– Именно, Павел, именно. И готовы, повторю, хорошо платить за нее – на постоянной основе. Однако сразу же отмечу, что многие товарищи, работающие на нас, сами готовы платить, лишь бы иметь доступ к тому… к чему они его имеют.

– И что же это такое? – хмыкнул Павел. И тут его озарило: – Вы занимаетесь Форексом. Валюта, рынок акций, фьючерсы и тому подобное, да?

– Всему свое время, Павел, всему свое время. Но это вовсе не Форекс и не рынок акций, даже не близко. Но куда интереснее! Впрочем, мы еще не уверены, что наше с вами сотрудничество выйдет на необходимый уровень. Однако для того чтобы доказать свою серьезность, позвольте вручить вам аванс. Сто пятьдесят тысяч для начала устроит? Разными купюрами, не мечеными и не находящимися в розыске. И уж конечно, самыми что ни на есть настоящими. Прямо у вас под носом. Можете взять их. Хотите? Вы не будете обязаны нам чем-либо, это я вам обещаю. Все чисто.

– Чего?.. – просипел Павел. Да это же развод! Банальный, тупой развод. И совсем не смешной. Интересно, кто это прикалывается: Жека небось?

– Аванс, – терпеливо повторил голос. – Можете взять, но лишь с одним важным условием, несложным для вас, я так полагаю.

– Каким же? – глухо отозвался Павел.

– Полное молчание. Никому не говорите о нашем разговоре, деньгах, предложении. Ничто и никому. Это очень важно. Почему – сами потом поймете. Считайте это абсолютной коммерческой тайной. По рукам?

Вот оно! Крючок! Оп, и насадили нежно, а потом так мя-а-агонько потянут, и вот ты уже трепыхаешься на бережку, и вот с тебя счищают чешую… С полгода назад его уже пытались затащить в свою так называемую «команду» одни нехорошие типы. Нет, тогда речь точно не шла о простом хулиганстве в виртуальном пространстве: нужно было ломать банкоматы, ставить на них «жучки», менять программное обеспечение, воровать пин-коды, в общем, снимать деньги – Павлу сказали об этом прямо и откровенно. И ведь он чуть было не согласился! Более того, на своеобразном собеседовании по «улучшению качества отъема бабла у наивного населения», немного подумав, даже предложил новый хитроумный способ, при котором с аппарата снимались деньги не клиентов, а самого банка: требовалось проделать в боку небольшое отверстие (что сделать дрелью со специальной насадкой не так уж и сложно), подключить кабель (шину, на профессиональном языке), и – р-раз! кошельки капиталистов сели на серьезную диету. Стоило, конечно, надеть форму обслуживающего персонала и подготовить липовые удостоверения, но этих мер было достаточно – ведь как правило, местной охране по барабану техника, стоящая в «предбанниках» супермаркетов и не относящаяся непосредственно к колбасе на полках. Но когда Павел пришел домой, то… что-то случилось – он вдруг понял, что вот она, кривая дорожка! Стоит один раз оступиться, и пошло-поехало. Проведя ночь в тягостных размышлениях, к утру он передумал становиться черным хакером и впоследствии никогда не жалел о своем решении, несмотря на то, что ему некоторое время даже угрожали, мол, ты «видел наши лица».

– По рукам? – нетерпеливо повторили в трубке.

– Не-а, – спокойно ответил Павел, – не по рукам. Грубо работаете, Клим. Всего хорошего!

– Стойте! – встревожился вербовщик или, как часто таких называют, хантер. Впрочем, это был очень странный «охотник за кадрами». – Вы действительно считаете это все розыгрышем?

– Как минимум. А может, и кое-чем похуже.

– А как же технологии, знания? Вам они не нужны? Вы даже не понимаете, чего можете лишиться! С амбициями же у вас все в порядке? Все в порядке. Тогда что стоит попробовать? Отказаться сможете в любой момент, гарантирую.

– Да ну!.. – На Павла вдруг накатила ужасная усталость. И на фига он ответил на этот звонок? Деньги, говорите? Сто пятьдесят тысяч не мечеными? Ага, свежо предание…

– Послушайте-ка, Павел, – в голосе Клима зазвучали металлические нотки, – у меня нет на вас много времени. Перезванивать я вам точно не буду, это не в наших правилах. Вы неплохой кандидат, но вовсе не единственный. Далеко не единственный! Упу́стите свой шанс – потом только на себя пеняйте. Впрочем, вы так никогда и не поймете, чего лишились… Ладно, не хотите – как хотите.

Павел нахмурился. А может, согласиться? Нет, что-то здесь не так. Явно какая-то подстава!

– Деньги в мусорке, на ступенях, где вы стояли пару минут назад, – сообщил вдруг голос. – Вы еще кинули туда сигарету, помните?

Хакер вздрогнул. Этот тип следит за ним прямо сейчас. Он где-то здесь!

– Все нормально, Павел, – сказал Клим. – Не оглядывайтесь, привлечете к себе ненужное внимание. Но вам нечего опасаться, это вовсе не бомба, так же как и не скрытая камера для нового телешоу. Но деньги еще там. Пока еще там. Просто подойдите, вроде как жвачку выкинуть, быстро засуньте руку и достаньте пакет: он небольшой, серая такая оберточная бумага, перевязан обычной бечевкой. Сразу же суньте его в сумку, которую расстегните, пожалуйста, заранее. Любопытным скажете, будто проездной по глупости выкинули. В общем, проявите ловкость рук. Все поняли?

– П-понял… – пробормотал Павел. – Но…

– Что еще? – В голосе незнакомца появились нотки раздражения. – Ваш могучий интеллект не в состоянии переварить столь простые инструкции? Действительно, о каком сотрудничестве может идти речь!..

А вот грубить, пожалуй, не стоило.

– До свиданья, – холодно сказал Павел.

– Мне не жалко денег, финотдел мне новую порцию выдаст, – торопливо добавил голос, – но вы-то их не получите! Их получит прямо сейчас… кто-нибудь другой. Например, вон тот толстяк в гавайской рубашке, видите, рядом с мусоркой стоит, семечки грызет? Или вон та забавная девчушка, что стреляет сигаретку у пижона в джинсовом костюме.

Пашка, прищурившись, уставился на крыльцо. Там было человек восемь-десять. Пижоном оказался, как ни странно, Жека.

– …А хотя чего гадать, – хмыкнул Клим, – устроим соревнование: кто успел, тот и съел. Это будет по-честному, правда? Я бы даже сказал, по-хакерски. Сейчас я сообщу всем, кто там находится, о деньгах прямо у них под носом. Авось кто-нибудь да не стормозит. Любопытство – не порок, не так ли? А победитель пусть потом купит всем мороженое…

Павел фыркнул и прервал связь. С него хватит! Явно псих.

Но уходить он не торопился. Почесал нос, сделал шаг в сторону крыльца, потом обратно, покосился на оживленно болтающих посетителей хакатона и тут… И тут у всех зазвонили телефоны. В карман полез сначала один, потом второй, третий, вот и Жека, бормоча девушке какие-то извинения, достал свой навороченный смартфон… Павел нахмурился, еще не веря своим глазам. Розыгрыш. Все равно розыгрыш!

Некоторые, внимательно слушая собеседника (может быть, запись или это несколько собеседников?!), принялись коситься на каменное жерло урны, стоявшее слева от входа. Двое человек рассмеялись, один покрутил у виска пальцем. Из ближайшего окна выглянула веснушчатая физиономия, пытавшаяся рассмотреть происходящее на улице, а из-за приоткрывшейся двери тут же выскочила парочка парней, ошалело уставившихся на остальных. Сердце Павла заколотилось с бешеной скоростью. Этот Клим действительно позвонил всем, кто стоял на ступеньках и, видимо, находящимся в здании. Это внушало уважение, но пока еще не доверие… Доверие – оно немного из другой оперы, но… все-таки говорят правильно: время – деньги! Даже если они в мусорке.

Павел с глухим урчанием рванул к ступенькам, взлетел по ним и, бесцеремонно оттеснив толстяка в цветастой рубашке, сунул руку в урну. Сзади раздались нехорошие смешки. Не обращая на них внимания, Павел нащупал пакет. Быстро скосил глаза: серая грубая бумага, шпагат. Он схватил находку и сунул ее в сумку.

– Пашка! Это ты? – раздался веселый голос Жеки над ухом. – Ты чего это, на подножный корм перешел, а?

– Я, это я все устроил, можете расходиться! – бросил через плечо Павел и, пылая от стыда, кинулся вниз, а потом побежал по улице, лишь бы подальше от этого места.

Через пятьдесят метров, у перекрестка, на «секретный» телефон ему пришло сообщение: «Ты был благоразумен, и мы ценим это. Инструкции получишь позже». Неизвестные личности уже перешли на «ты»… Слегка подрагивающей от волнения рукой Павел достал сигарету, зажег ее и с наслаждением затянулся. В ближайшее время бросить курить вряд ли получится.

…Когда деревья были совсем маленькими, а компьютеры – ну просто о-очень большими и прожорливыми, в шестидесятых-семидесятых годах двадцатого века, работа программиста была почти потусторонним искусством, а они сами, на взгляд обывателя, обладали тайными знаниями посвященных и потому являлись сектантами и провозвестниками новой веры компьютерных магов. Ведь объем оперативной памяти тех лет – мизер, процессоры еле шевелятся, никакой многозадачности, а среды разработки, системы мониторинга и отладки – простейшие, без всяких «красот» и удобств, воспринимаемых в двадцать первом веке как естественная данность. Ну и почти никакой электронной периферии, а то, что имеется – тяжелое, громоздкое и шумное. Да и локальная сеть далеко не всегда имеется. Инфракрасная мышь? Плоский сенсорный монитор? А может быть, вам подать цветной принтер или подключаемый юэсби-диск на пару-тройку терабайт? Ах, веб-камеру для видеочата?! Забудьте! В те далекие времена ничего подобного не существовало, а другого инженеры не знали. Зато тот, кто в этих условиях мог не просто написать, а оптимизировать свой программный код, виртуозно жонглируя байтами, потоками цифр и эзотерическими символами какого-нибудь нового языка программирования, для кого пощелкивание реле прибора – не просто песня, а уже складывающийся в уме алгоритм, кто мог часами слушать постановщика задач из соседней лаборатории и при этом слышать его, кто в конце концов выдавал на-гора работающий как швейцарские часы продукт – тот и был богом! Но все это не являлось крутостью самой по себе, это было необходимостью. И уж тем более не шла речь о моде, гнилых понтах или самовыражении, мол, вот как я могу. Таковы были базовые условия среды, и нормально трудиться в ней могли лишь люди талантливые, почти гении.

Ведь истинный хакер – творец, он технический фокусник, и это ключевой момент. Его сознание беспрерывно жаждет очередных открытий, синтеза новой реальности, и синтез этот всегда должен быть идеальным. Лучшая программа для таких людей – это программа из нескольких строк, которая делает лишь одно дело, и делает его хорошо. Других программ для той же задачи писать не следует, потому что это глупо и бессмысленно. Способ решения проблемы обязан быть оригинальным, заставляющим посмотреть на вещи другими глазами, переворачивающим все с ног на голову. Типичный школьный метод настоящих хакеров не интересует, да и сделать требуется обычно то, что пока считается невозможным – это один из основополагающих принципов их философии. Тот, кто выдумывает нечто эдакое, становится объектом нешуточного почитания, фактически иконой. Его имя, зачастую лишь трудновыговариваемый псевдоним, отныне украшает Зал хакерской славы, а иметь в своей коллекции хитроумный авторский алгоритм или новый рецепт большинство специалистов почитает за особую честь. Да, программирование – это искусство, и искусство не для слабонервных. Все эти люди с середины двадцатого века приближали светлое небанальное будущее, зачастую показывая его остальным под неожиданным, иногда шокирующим углом… Поначалу это был Эдем, над которым сияло безоблачное небо.

Но сообразительные парни – это не только компьютерные эквилибристы с кристально чистыми моральными устоями. Со временем возникло движение фрикеров – тех, кто взламывает телефонные сети и звонит по межгороду бесплатно, а затем в связи с развитием сетей программисты научились проникать на чужие компьютеры и удаленно манипулировать ими – никаких антивирусов тогда еще не существовало, так как до конца восьмидесятых не было самих вирусов. И обывательское отношение к хакерам стремительно портилось. «Воры, хулиганы, агрессоры!» – кричала пресса на каждом углу. Хакерство и преступная деятельность теперь стали для народа синонимами, и в девяностом году правительство США не выдержало. Полицией была проведена операция «Солнечный зайчик», включающая несколько десятков рейдов с массовыми арестами пользователей, хоть как-то замеченных в противоправных с точки зрения закона действиях.

Хакер теперь по определению не мог быть компьютерным рыцарем, он стал для общественности Исключительным Злом. И этому немало способствовали новые случаи. Сначала арестовали Кевина Митника, обвиненного в краже двадцати тысяч номеров кредитных карт, а несколькими годами позже – россиянина Владимира Левина, со своими подельниками ограбившего «Ситибанк» на целых десять миллионов долларов, четыреста тысяч из которых так и не нашли. Изначально чистый, магический термин «хакер» приобрел в сознании возмущенного общества крайне негативную оценку, впрочем, как соответственно росли его романтизм среди молодежи и популярность у киношников. А обычный человек, сидя дома за ноутбуком или планшетом, рисковал уже больше, чем выходя на улицу. По меткому выражению журналистов, компьютерный мир из безопасной, теплой исследовательской среды, интересной по большей части инженерам и гикам, давно уже превратился в темную общественную подворотню, в которой вас могли ограбить и раздеть догола почти буквально – выложив, например, интимное домашнее видео на всеобщее обозрение. Теперь виртуальные окна и двери нужно было всегда держать взаперти, ибо в этом новом чу́дном мире любая овечка на поверку могла оказаться хитрым и зубастым волком.

Однако время шло, деревья упорно тянулись ввысь, а возможности компьютеров росли как на дрожжах. Когда в самом конце двадцатого века обстановка в Персидском заливе снова накалилась, Пентагон подвергся компьютерной атаке, которую назвали самой мощной, организованной и хитроумной из всех на тот момент известных. В дело вступили спецслужбы, выяснившие, что все устроили… двое израильских подростков! Хакерами теперь были не только бородатые инженеры в засаленных свитерах или неудовлетворенные сексуальной жизнью студенты. Компьютеры стали доступны всем, а хакерство как явление вышло на политический уровень. Дело уже было не в баловстве, спортивном интересе или даже деньгах. Компьютерный шпионаж, атаки на сеть военной организации, создание помех в работе околоземного спутника или атомной станции – это вам не шутки, это настоящие диверсии, боевые действия, теперь это означало войну. Кибервойну! Правительства многих стран принялись создавать специальные подразделения, ведущие свою основную деятельность почти исключительно в виртуальном пространстве Интернета. Компьютеры и сети превратились в новую территорию, за которую началась нешуточная борьба, и постепенно мир опутали невидимые нити многочисленных противоборствующих сторон – как полностью виртуальных, так и не совсем.

Набрало силу и движение антиглобалистов, направленное против капитала, общего рынка, транснациональных корпораций и репрессивных правительств, не редкостью стали атаки на крупные сайты и порталы известных фирм. Серые хакеры – те, кто идеологически «за святую правду и всеобщую свободу», но использующие запрещенные приемы, бесплатно выложили в сеть исходные тексты закрытых операционных систем и офисных пакетов. И для многих это действительно было делом принципа! Хактивисты собирались вместе вовсе не для того, чтобы поржать или «срубить бабла и разбежаться». И вот вовсю начали печататься специализированные журналы, проводиться полуподпольные конференции, соревнования и даже организовываться школы для подрастающего хакерского поколения.

Однако попутно расцвело и компьютерное пиратство: платное программное обеспечение, книги, фильмы или музыкальные композиции выкладываются на сайты файлообменников совершенно бесплатно. Также ожидаемо учащаются атаки на банки и домашних пользователей, а некоторые ищут в сетях корпораций компрометирующую информацию и затем продают ее – часто этой же самой компании. Создаются даже крэкерские фирмы, готовые за умеренную плату взломать любое программное обеспечение, локальную сеть конкурента или аккаунт неверной супруги. Таких программистов уже нельзя назвать хакерами в первоначальном смысле. Они – черные хакеры, взломщики, или, по-другому, крэкеры.

Образовалась и каста эдаких «санитаров Интернета» – хулиганов, считающих, что мир нужно избавлять от тупых и жадных, не заботящихся о своей безопасности, а значит, слабых домашних пользователей, презрительно называемых ими ламерами. Эти псевдоидейные хулиганы со временем создали не одну тысячу зловредных вирусов, грубо и бессмысленно выводящих компьютеры пользователей из строя… Ну и как же без самых обычных вандалов – этим только ради хохмы достаточно завалить сервер соседней организации или отформатировать соседу винчестер!

Мир изменился бесповоротно. В двадцать первом веке деревья во дворе стали просто гигантскими, и верхушки многих из них скрылись из виду. Стремительно выросли возможности компьютеров, увеличилось количество фрикеров, крэкеров и хакеров всех мастей. Среда их теперь была крайне неоднородной: новаторы и хулиганы, антиглобалисты и пираты, воры и извращенцы, террористы и бойцы невидимого фронта, просветленные гении и «прыщавые пионеры», бездумно копирующие чужие решения и алгоритмы.

Но потом появились другие. По крайней мере, они считали себя таковыми…

Почти месяц Павел страдал, по его мнению, полной фигней. Нет, деньги в пакете действительно были, хотя неделю он их даже и не думал тратить, а в тот вечер вообще спрятал находку в почтовом ящике соседа, дяди Коли, со всей своей семьей уехавшего погостить к родственникам в Тулу. И наутро с ним связались, попросив скачать из Интернета специальную компьютерную программу, с помощью которой он должен был получать задания, а затем отправлять им результаты работы. Но вот сами задания… Первые из них оказались обычными тестами на психотип, интеллект, внимание, сообразительность, общую эрудированность и тому подобное. Это продолжалось несколько дней – заданий было много. С понедельника посыпались стандартные олимпиадные задачки по математике, информатике и программированию, тоже ничего особого. Несколько дней почти не глядя Павел щелкал их, недоумевая по поводу подхода его работодателя, но вечером в пятницу на него свалилась пара вопросов, которые он не мог расколоть четыре дня. Утром в среду, находясь в полной депрессии, Павел послал сообщение, что пока не знает решения, и тут же пришла депеша со словами: «Сообщаем Вам, что задания 72.1 и 72.2 по определению не имеют решения, это был тест на невозможность. Но Ваш подход к проблеме интересен. Пожалуйста, продолжайте с 73.1».

Большие блоки с 73-го по 85-й содержали заковыристые шарады по математической статистике и теории вероятности, которые Павел не очень-то любил, хотя и признавал их существование и даже значимость в деле построения светлого будущего своей страны. Пришлось установить навороченные статистические программы и подучить тяжеловесную теорию, которой никогда особо не интересовался сверх того, что читали на лекциях в ИТМО. Так прошло еще две недели: ему приходили обезличенные наборы каких-то данных, и нужно было найти в них определенный внутренний порядок, гармонию и даже, как в блоке 85, попытаться угадать смысл всей этой белиберды. Во многом это напоминало некоторые задачи состязания «Захват флага», так что ничего незнакомого для Павла здесь не оказалось. По большому счету это тоже были тесты, до сих пор не являющиеся работой, и его это немного беспокоило. Впрочем, испытательный срок есть испытательный срок, тут ничего не попишешь.

Но спрашивать напрямую было бесполезно. В непритязательную программу незнакомцев, которая называлась «Коммуникатор 4.3», был встроен текстовый мессенджер, но тот не работал: как ему было сказано ранее – на данном этапе какое-либо общение было исключено. И Павел не спрашивал. Тем более ровно через месяц ему пришла эсэмэска: «Загляни в почтовый ящик, на лестнице». Внутри того оказался очередной пакет, а в нем – уже двести тысяч «не меченых и не находящихся в розыске», что не могло не порадовать «бедного студента». Да и задания тут же стали куда более реалистичными и интересными. Теперь его три недели донимали теорией шифрования, устройством операционных систем, компьютерными сетями и Интернетом в частности, а также вопросами радиоэлектронной схемотехники: процессорами, чипсетами и тому подобным. Теперь это занимало все его время, с раннего утра до позднего вечера. Он перестал встречаться с друзьями, подругами, ходить на хакерские вечеринки, пить пиво многими литрами и часами играть в онлайн-игры, но предпочитал думать, что оно того стоит. В буквальном смысле: платили-то за все это более чем хорошо…

К тому же последние десять дней второго «отчетного периода» стали реально интересными. Это был уже почти настоящий хакинг! Задания начали ориентироваться на компьютерную безопасность и соответственно на взлом систем. Правда, все это было больше теорией, очередными тестами. Никто ему не предлагал «уронить» сайт, найти серийный номер какой-нибудь программы или открыть зашифрованный файл. Если бы стали предлагать – Павел сразу бы заподозрил неладное и… На самом деле, что «и…», он и сам до конца толком не знал. И это пугало его больше всего. Насколько он был готов уйти в сторону, случись что… неожиданное? Павел искренне считал себя «правильным» хакером – нет, еще не настоящим, но все-таки находящимся по «белую» сторону этого явления. Он не желал становиться «плохим». Клим сказал правду, и Павел сам верил в это: он различал, где Добро, а где Зло. И сделал вывод: его наниматели – это, вероятнее всего, некая антивирусная компания вроде «Лаборатории Касперского». Или даже они сами… Впрочем, прямых доказательств не было. Вот только к чему вся эта конспирация?

В первый день «третьего периода», уже в середине июля, в дверь позвонили – хмурый и небритый курьер доставил ему бандероль без каких-либо наклеек. В ней лежала очередная зарплата, а также две коробочки. Не на шутку разволновавшись, Павел растормошил безликие упаковки и принялся с жадностью рассматривать их содержимое.

В первой оказался старенький планшет с экраном около восьми дюймов. Пользовались им, вероятно, уже не первый год и весьма неаккуратно – корпус был густо покрыт сетью царапин и сколов, а экран недавно вообще заменили, судя по его идеальному виду. Аппарат был тяжел, неудобен и изобиловал кучей кнопок на всех своих поверхностях; углы прикрывались резиновым протектором светло-фиолетового цвета, по виду также установленным недавно. Выхода на наушники не оказалось, и порта для подключения блока питания – тоже. Инструкции или хотя бы пояснения не прилагались. И никаких опознавательных надписей – ни марки, ни производителя, ни логотипа. Павел совершенно не удивился, когда запустить устройство не получилось: на абсолютно черном экране тут же выскочило окошко ввода пароля. Хмыкнув, он отложил планшет в сторону и занялся второй коробочкой.

Внутри находился продолговатый пенал из серого шершавого пластика с парой тугих защелок. Немного повозившись с ними, Павел открыл его и уставился на… автоматический инъекционный шприц. Внутри его прозрачной части находилась светло-голубая жидкость. Посмотрев на нее в просвет окна, Павел заметил мириады сверкающих золотых искорок, медленно плавающих в толще неизвестного вещества. Что это еще за фигня? Он что, должен вколоть себе это? Неизвестно что? С какой стати?! Нет, это уже слишком!

Должны же быть инструкции, объяснения… Обязаны быть! Он сел за компьютер, и впрямь – «Коммуникатор» выдал ему эти объяснения, правда, считать их полноценными вряд ли стоило: «Взломайте планшет, используйте шприц. Сделайте то, что должны сделать. Части исходного кода прошивки устройства, его операционной системы и технические документы смотрите в папке загрузок. Время на работу – один месяц. Успешное выполнение задания будет считаться окончанием испытательного срока. Соблюдайте полную конфиденциальность. P.S. Не советуем держать планшет долгое время включенным. Сначала разберитесь в ситуации».

«Сначала разберитесь в ситуации»… Неплохо сказано! Значит, эту балабушку и вправду не зарядить извне. Встроенный одноразовый аккумулятор? Вот дурость-то… Хотя, наверное, сделано специально – как стимулирующий фактор… Тем не менее это было хоть что-то. В папке загрузок «Коммуникатора» действительно оказалась куча файлов разнообразной информации. На их изучение мог понадобиться далеко не один месяц, но условия задания были однозначными: середина августа – крайний срок. Значит, время терять нельзя. И Павел принялся за работу…

Хакерский взлом составляют три основных технических этапа. Первый – это исследование системы на предмет возможных дефектов-лазеек, так называемых «дыр». Процесс этот небыстрый и зачастую самый сложный. Второй – разработка атакующего кода, способного воспользоваться этой уязвимостью, то есть создание программной реализации определенных технологий, например, проникновения внутрь охраняемого объекта, получения необходимых прав доступа для копирования интересующих данных и передачи их хакеру незаметным способом. Третий этап – собственно атака на объект, которая также может оказаться делом весьма непростым и хлопотным. В фильмах часто, даже слишком часто показывают хакеров, способных взломать любую систему, даже не очень-то и знакомую, из любого места, чуть ли не из общественного туалета, к тому же еще и за пару минут, но в реальности этого, как правило, быть не может. Первичное исследование взламываемой системы может растянуться на недели и, хуже того, месяцы, даже если вы очень с ней знакомы. А если уж впервые в глаза видите…

Однако хакерам, как правило, не предлагается выбирать предмет изучения. Что дали – то и колупай. В этом и состоит сакральный смысл движения: получить – изучить – улучшить изменив. И сейчас шел период изучения. Долгими днями и ночами Павел исследовал присланную ему документацию и исходные коды. В большинстве своем это были неполные, отрывочные сведения, и лишь некоторые куски с большой неохотой стыковались друг с другом, складывая причудливый, таинственный пазл в реальную картину процессов, происходящих под обшарпанным пластиком планшета…

Довольно быстро Павел выяснил, что операционная система, стоявшая здесь, была ему неизвестна. Принципы, подходы, названия модулей, функций, переменных – что-то совпадало с «Андроидом», а что-то с наработками «Эппл». Присутствовали также идеи вездесущей «Майкрософт»… Как такая химера могла работать и работала ли вообще, оставалось неясным, тем более комментариев, как оно чаще всего бывает, программисты в коде практически не оставляли, а если и оставляли, то объясняли вполне тривиальные вещи. Павел даже начал предполагать, что это очередная проверка – возможно, из всей этой мешанины ему следовало выбрать только то, что действительно необходимо, или хотя бы то, что могло работать. Впрочем, настоящий хакер должен разобраться в работе устройства и без подсказок.

В любом случае прошивка устройства работала с «железом» весьма странным образом. Привычным там был только модуль блютуса – ближней радиосвязи, который гаджет использовал для связи с обычным компьютером, а все остальное – нетипичное, если не сказать больше. Однако разобрать планшет оказалось не так уж и просто – ни одного винта, стыка на корпусе или защелки, и Павел не стал рисковать. Ладно, значит, внутренний осмотр исключен. Но ведь наверняка предполагается, что тот и не нужен?

Только к окончанию второй недели исследования, когда за окном уже замаячил август, Павел в общих чертах разобрался, как работает загрузчик системы, как он защищает себя и как в конечном итоге можно обойти окошко для ввода пароля. Настала пора реализации кода-отмычки и проведения собственно атаки. Павел собрал свою версию крякнутой прошивки, залил ее на устройство, но чего-то не учел – устройство вообще не захотело загружаться. Он вернул старую прошивку на место и, заварив себе очередную порцию крепкого кофе, принялся размышлять. Что уже было известно? Во-первых, ресурс аккумулятора планшета ограничен максимумом в двенадцать часов, при этом каков его заряд сейчас, было неизвестно. Во-вторых, согласно коду гаджет имел как минимум еще один модуль связи, причем куда более дальнобойный, чем вайфай: возможно, его радиус составлял несколько десятков километров, если, конечно, ни он, ни программисты ничего не напутали. Этот модуль назывался «Магна», но Интернет ничего о нем не знал. В-третьих, с помощью «Магны» планшет умел подключаться к таким же, как он, устройствам и обмениваться с ними некими данными – Павел не до конца разобрался в этом, так как время, отведенное на взлом, неумолимо утекало. В-четвертых, среди множества безликих, можно сказать, бездушных программистов системы находился один экземпляр, явно выпадающий из общего списка по своему темпераменту, стилю программирования, подходам и даже не вполне цензурным комментариям в коде.

Подписывался он всегда одинаково: «ETun». Может быть, Евгений Тунцов? Или Евлампий Тунгалиев? Сейчас это не имело значения. Интересным было другое: его комментарии встречались и в разношерстной документации – в ней он также не скрывал своего, как правило, презрительного отношения как к теме документа, так и своим коллегам. Однако слишком часто в этих строках повторялась одна и та же фраза, совершенно не имеющая отношения к контексту: «Не слушай пластинки. Узри картинки». Один именитый хакер сказал как-то Павлу: «Замечай странности, а затем используй их. Ведь странностей без дыма не бывает». И тогда все силы он бросил на исследование картинок – графических файлов, в избытке имеющихся в присланных «Коммуникатором» проектах…

Время шло. На второй план отодвинулись и знакомые девчонки, иногда напрашивающиеся на «чай с конфетами», и «фронтовые» товарищи, зовущие на хакатоны и соревнования. Все внимание Павла сосредоточилось на новой теме. И в первый день августа хакерское упорство принесло первые существенные плоды.

Возможно, хакеру просто повезло, да и прятал информацию этот Тунцов-Тунгалиев нельзя сказать что тщательно. В некоторых пикселях изображений, в битах графических файлов, он замаскировал текст, абсолютно незаметно искажающий картинку то там, то здесь, но этого оказалось достаточно для утаивания данных не очень большой длины. Скрывалась не только информация, но и сам факт сокрытия – это называлось стеганографией. И почему-то Павел совершенно не удивился, когда выяснил, что ключом для расшифровки этого текста был никнейм самого программиста – ETun. Так были получены новые исходные коды нескольких небольших программ, написанных для этого типа планшета – они вовсю использовали его специфические возможности, до сих пор Павлом толком не понятые. При этом комментариев в новом коде было много. Правда, местами они казались если не бредовыми, то по крайней мере странными. Однако времени разбираться в них уже почти не оставалось. Павел понял, что нужно срочно активизировать усилия для взлома загрузчика планшета – его основной задачи.

Двое бессонных суток он потратил на обход запроса пароля, проверки и передачи результата этой проверки модулями программы, перекрытия последующих весьма хитроумных проверок и создания целой плеяды новых вариантов прошивок. Сработала из них лишь тридцать седьмая. Когда Павел включил планшет, по экрану сразу же пробежала вереница системных сообщений и начала грузиться графическая оболочка: завертелся зеленый ромб, в углах загорелись звезды, а внизу затрепетала оранжевая надпись: «Станция «Массандрагора». Собственность отдела Т-11». Победа! Безоговорочная победа!

В конце концов экран вспыхнул, и возник Рабочий стол операционной системы. В качестве фоновой картинки выступали абстрактные вензеля в мягких тонах, а сверху расположился ряд цветастых диковинных ярлыков с загадочными иероглифами. Таких Павел никогда не видел, это точно не были китайские, японские и вряд ли иные азиатские письмена. Шрифты обитателей пустыни Наска? Разумных медуз с Альфа Центавра? Не было видно ни одной русской надписи. Наверное, прошивка вышла кривой. Может быть, может быть… Или нужно язык системы настроить… Но не сейчас, нет, не сейчас… Утро вечера мудренее.

Сколько вообще времени? Слезящимися глазами Павел посмотрел на часы, но так и не понял, сколько они показывали. Совершенно не чувствуя своего тела из-за внезапно навалившейся усталости, подрагивающей рукой он выключил планшет и бревном упал на смятую постель. А теперь спать, спать, только спать…

Проснулся хакер поздно даже по своим меркам, почти в двенадцать, с тяжелой головой и болями в пояснице. Зато когда разлепил веки и с кряхтением уселся на кровати, тут же вспомнил о вчерашней победе. Да-да, он сделал это! Хмыкнув, повернул голову, разглядывая лежавший на столе планшет. Кто же такие эти его странные работодатели? Чего они хотят от него – в итоге? Ладно, дело почти сделано, надо только «допилить» интерфейс Рабочего стола, а то иероглифы – это не дело. Все должно быть чики-пики, красиво, безупречно и…

И тут зазвонил, затарахтел домашний телефон. Павел вздрогнул. Будь неладна эта древняя железяка!.. Давно нужно было отключить – у всех же сотовые!.. Ну к чему домашний телефон в квартире?

«Железяка» не унималась. Павел встал и заковылял в прихожую. Кто бы это мог быть? А вдруг… Сердце его екнуло. А вдруг это они?! Точно. Испытательный срок закончен! Он сделал все, что должен был сделать. Ну да! Им это известно.

Нетвердой рукой Павел снял трубку:

– Алло?

– Паша? Пашка!

Это была всего лишь Ольга, его сестра. Ну чего ей надо-то?!

– Ага, слушаю… – делано сонным голосом протянул он. – Здоро́во.

– Ты что, спишь еще, что ли? – возмутилась сестра. – Где тебя носит? Мобильник не отвечает, у родителей тебя нет… На почту я уж не стала писать, а то вообще как-то некрасиво получается!

– Да, а что такое? – пробормотал Пашка, пытаясь сообразить, что он в этой жизни пропустил такое важное. – Пожар, наводнение, марсиане?

– Вообще-то сад-огород, милый. Не забыл? Родители твои из сил выбиваются, в деревне копошатся-горбатятся, а ты… У мамы грыжа!

– Да я… – озадаченно пробормотал Павел. – Э-э…

– Ну что, Паша, что? Совести у тебя нет, вот что! – недовольно высказалась сестра. – Взрослый парень, а ведешь себя!.. Нету совести, говорю, слышишь?

– Нету… – вздохнул Павел. Вот пристала! Он тут такие проблемы решает, а она… «Сад-огород! Картошечка-укропчик»… Но родители – это, конечно, да… Нехорошо как-то получается. – Ну забыл я, забыл!.. – вздохнул он. – Работы много. И учеба навалилась…

– «Работы много»! «Учеба»! – Ольга даже зарычала. – Немедленно позвони родителям! И помоги им. Завтра же. Понял?

– Понял, – глухо ответил Павел и густо покраснел. – Приеду.

– Они очень надеются на тебя! Мы тоже будем, не беспокойся, всем семейством. Раз-раз, и все сделано! В чем проблема?

– Ни в чем, я же сказал.

– Вот и хорошо, дорогой. Но смотри, я слежу за тобой…

«Слежу за тобой»! Как-то нехорошо звучало…

– Ла-а-дно, Пашка, не обижайся, – примирительно продолжила Ольга. – Как у тебя дела-то, расскажи! С Викой еще встречаешься? Новый телевизор купил?

Они еще немного поговорили, успокаивая волны конфликта, и сестра, удовлетворенная, отключилась. Павел положил трубку, взглянув на свое отражение в зеркале. Ну и ладно! Сбили с деловой волны… Так, на чем он там остановился? Нужно скорее очухаться. Он привел себя в порядок, на скорую руку позавтракал, наспех застелил кровать и снова уселся за компьютер.

Так. Планшет. Ага… Необходимо разобраться с этими кракозябрами вместо нормальных надписей. Хотя нет, сначала лучше выяснить заряд, оставшийся у планшета. Павел включил устройство, нервно шлепая тапочкой по паркету: завертелся ромб, появились значки с иероглифами, а вот и статусная строка… Вот! Заряд: 42 %. «Значит, не более пяти часов не особо активной работы, – рассуждал он, – а если аккумулятор старый, то лишь час, и все. Ну, этого должно хватить. В крайнем случае можно все-таки и корпус вскрыть, зарядить внешним источником. А теперь…» – Павел занялся поиском программы настроек, но, запуская все приложения подряд, получал либо непонятную, о чем-то кричащую ошибку, либо запрос нового пароля, которого конечно же не знал. Это его порядком обеспокоило. Загрузку-то операционной системы он осуществил, но что толку? Нормальное ли это поведение гаджета? Нет, это не полноценный взлом, радоваться пока рано…

И хакер снова углубился в изучение исходных кодов, пытаясь уловить логику незнакомых программистов. И опять этот таинственный Тунцов-Тунгалиев: тут язвительное замечание, там кусок чудаковатого кода, а вот здесь новые странные намеки… Но на что? Может, сто́ит посмотреть программы его самого, те, что были спрятаны в картинках? Наверняка это и есть главная проверка способностей «кандидата на должность»! Это – главный тест! Почти два часа Павел упорно ковырялся в строках секретного программного кода: переменные, классы, циклы, массивы, преобразования…

Устанавливать эти программы на планшет он не торопился. Нет, это всегда успеется. К тому же кто в здравом уме запускает незнакомые приложения?! Однако несомненный плюс в них все-таки имелся – явная жесткая русификация надписей: на кнопках, в меню и прочих местах. Никаких иероглифов! Значит, разобраться «что да как» можно и напрямую. К тому же одна из программ выводила какую-то карту, взаимодействуя с модулем «дальней связи» аппарата, и имела внутренний чат – возможно, не только текстовый, но и голосовой. А то и с видео. Система навигации? Социальная сеть любителей древних кладов? А может, так происходит встреча с Главным? Это уже было вдвойне любопытно, так как напоминало некий квест. Поколебавшись, Павел сгенерировал из исходников запускаемую программу и залил ее на планшет.

На Рабочем столе появился простенький светлый ярлык с извивающейся зеленой змеей и надписью: «Д3». О-о-очень информативно, ага… Медленно выдохнув, Павел запустил приложение – появилось практически пустое окошко программы: большое белое поле справа и узкая серая полоска с несколькими кнопками слева; все они были подписаны непонятными аббревиатурами. Пожав плечами, хакер нажал несколько из них, но ничего не произошло. Ну и ладно! Он схватил сигарету и вышел на балкон. Несмотря на страшные изображения раковой опухоли на пачке, нужно было, так сказать, освежиться никотином.

Когда же ничего не подозревающий Павел зашел обратно, то понял: что-то пропустил. От досады крякнув, он бухнулся на стул и уставился на планшет. Программа господина Тунцова-Тунгалиева ожила! Да еще как!.. Требовательно пищала, сияла яркими красками и показывала карту центральной части Санкт-Петербурга. А на одной из его улиц мигала жирная голубая точка. Опа! Хакер заелозил пальцем по экрану, увеличил масштаб, уменьшил… Ага, начало Малой Садовой улицы, примерно там, где находится фонтан «Шар». Но что именно обозначила точкой программа? Или кого? Хм… Он задумался, разглядывая кнопки слева. Подписи к ним ни о чем ему не говорили – ETun шифровался по полной. В принципе, можно снова залезть в исходники и предположить, что может сейчас произойти, но… Но время дорого – вдруг сигнал исчезнет?

Павел осторожно нажал первую кнопку. Ничего не произошло. Приблизил точку, ткнул в нее пальцем. Точка задрожала, переливаясь всеми цветами радуги, но затем продолжила мигать в прежнем ритме. Однако писк прекратился. Так-с. Это уже что-то. Но что именно?

– Блин, – сказал Павел, уставившись в стенку. Посмотрел на часы – полтретьего. Нужно просто поехать туда! Да. И разобраться на месте.

Он резко вскочил, чуть не опрокинув стул, оделся и, подхватив планшет, выскочил в коридор. Точка до сих пор не двигалась, продолжая мерно мигать строго на одном месте. Ну, авось за сорок минут никуда она не денется! Павел выключил гаджет, сунул его в рюкзак и отпер дверь. Так… Техника выключена, бумажник и телефон не забыл… Он оглянулся и посмотрел в сторону своей комнаты. Как же он мог забыть?! Шприц. Ведь ему еще передали какой-то раствор для инъекции! Для чего он предназначался? Может быть, им нужно воспользоваться именно сейчас?.. Нет, не будет он ни с того ни с сего колоться неизвестно чем! Павел вышел на лестничную площадку и закрыл за собою дверь.

Он выскочил из метро в переход под Невским проспектом, намереваясь выйти на Михайловскую улицу – Малая Садовая была в паре кварталов справа. Но на месте ли таинственная цель? Не пропал ли сигнал? В подземке Павел пару раз включал планшет, но карта даже не думала загружаться… Двигаясь по переходу, он вытащил из рюкзака гаджет, включил его и с нетерпением принялся ждать результата. Пока лишь пустое поле… Хакер принялся подниматься по ступенькам наверх – тут же возникла карта, планшет знакомо запищал, и прохожие начали на него оборачиваться. Хакер с досадой ткнул пальцем в мигающую точку, чтобы устройство умолкло. «Блин! – подумал он. – Нужно будет потом как-нибудь отключить эту пищалку – привлекает внимание!»

Небо было хмурым, дул ветер – изредка через прорехи в облаках солнце показывало свои желтые лучи, будто высовывало язык. Как ни странно, вокруг людей было мало. Павел собрался было направиться к Малой Садовой, как вдруг понял, что точка переместилась. Теперь она находилась во внутреннем дворике между Католическим храмом Святой Екатерины и художественной галереей. Что ж, идти еще ближе – но налево. Хакер резко развернулся, чуть не сбив с ног двух девушек-подростков, что-то возмущенно крикнувших ему, и быстро двинул к цели.

Итак. Получается, объект все же не статичен, он перемещается. Хотя, возможно, это – уже другая цель, кто знает? С другой стороны, а могут ли отследить его самого? Насколько пассивным устройством является планшет? Изучая исходные коды, Павел уже понял, что неизвестная ему связь – это вовсе не GPS, что устройство вполне может работать и как передатчик. А это плохо! Наверняка он сам теперь на чьем-нибудь планшете в виде банальной точки… Впрочем, почему это должно волновать его? Он же просто соискатель, он кандидат! Не террорист и не агент враждебно настроенной державы! Однако всегда имеются свои «но»…

Подходя к площади перед собором, плотно заставленной картинами художников, Павел удостоверился, что его цель все еще во внутреннем дворике, осторожно огляделся и выключил гаджет, снова сунув его в рюкзак. Нечего зря светиться! Даже перед туристами. Он прошел сквозь арку, соединяющую храм и здание слева, и попал на место. Еще с площади Павел увидел, что там что-то происходит. Хакер-то надеялся, что внутри почти никого не будет, однако здесь толпилась куча народа – посередине дворика был установлен боксерский ринг, и прямо сейчас на нем проходил поединок! Как говорится, «в красном углу, в синем углу»… В красной форме сражался коренастый крепыш мрачного вида с раскрасневшимся лицом и густо заросший черным волосом – вялый и малоподвижный, поэтому правильнее было сказать, что он лишь «оборонялся». Его атаковал агрессивный, довольно высокий блондин, осыпающий противника сериями мощных ударов и мгновенно отпрыгивающий в сторону, стоило противнику лишь шевельнуть перчаткой. Худощавый рефери по-кошачьи кружил вокруг них, внимательно следя за поединком, а тренеры с разных сторон ринга что-то возмущенно кричали своим подопечным. Официального телевидения Павел не заметил, только некоторые зрители снимали действо на мобильные устройства – бой был любительским.

Хакер привалился к стене здания и медленно обвел дворик взглядом. Семейные пары, случайные туристы, дети с шариками… Хм. И что же дальше? Что от него ждут? Неужто участия в поединке?! Но он же никогда не занимался боксом, только самбо в школьные годы… Бред! Он посмотрел налево, где стояла палатка организаторов с усилительной аппаратурой. Комментатор, молодой парень в полосатом костюме, что-то оживленно кричал в микрофон, призывая окружающих «посмотреть внимательнее, ощутить дух борьбы, активнее болеть за спортсменов и оценить последнюю серию великолепных ударов». Нет, судя по карте, цель была не там, не за рингом или в соседнем подъезде, где располагались разные учреждения, а ближе, совсем рядом.

Павел принялся потихоньку пробираться вдоль стены налево, делая вид, будто ищет лучшее место для обзора, а сам внимательно рассматривал зевак. «Это кто-то из них, кто-то из них…» – билась в голове короткая мысль. Внезапно послышался резкий хлопок, и зрители взревели. Павел скосил глаза: вот оно как бывает, однако! Улучив момент, малоподвижный крепыш резким ударом послал долговязого в нокаут.

– Ну что это такое, вот вам и аутфайтер! Разве это бой, а? – возмущенно пропыхтел рядом с Павлом полный усатый дядька с маленькой девочкой на плечах. Девочка возбужденно задрыгала ножками и случайно задела Павла. Тот не стал обращать на это внимание – потому что заметил нечто интересное…

Чуть дальше, у стены, стояло несколько стульев, видимо, для особо уставших посетителей, однако только два из них были заняты – по той простой причине, что сидя было практически ничего не увидеть из-за толпящихся рядом зрителей. На первом стуле восседал старенький дедушка в соломенной шляпе и яркой рубахе-вышиванке, ни дать ни взять типичный представитель малороссийского села (недалеко отсюда проходил фестиваль украинской культуры), а рядом сидела девушка. И если дiд махал руками и что-то ликующе кричал, даже немного привстав, то молодая особа, казалось, совершенно не обращала внимания на происходящее. Склонив голову, незнакомка увлеченно производила пассы на… точно таком же планшете, как и у Павла! Она была одной из них! Вот кого запеленговал его гаджет.

Радостно чертыхнувшись, Павел принялся подбираться к девушке, пытаясь заодно украдкой рассмотреть ее. Смуглая, крепкая, одета в кожаный костюм, напоминающий жокейский, даже козырек кепки виднелся из кармана курточки. Густые каштановые волосы собраны в хвост. Не то чтобы красавица с обложки журнала, но с такой не стыдно зависнуть где-нибудь на людях, а потом – где-нибудь наедине.

Слева от незнакомки стула не оказалось, но это даже было к лучшему – можно сверху посмотреть, не будучи уличенным в непристойном поведении – на планшет, разумеется. Павел, стараясь не привлекать внимания, встал рядом (по дуге обойдя пару подростков, бурно обсуждающих преимущество тактики нокаутера) и скосил глаза вниз. Ага! Какие-то зеленые квадраты и лиловые треугольники, наборы цифр, желтые стрелки… Девушка пальцем передвигала фигуры – те то сливались, то разъединялись, стрелки тоже вели себя на первый взгляд совершенно непредсказуемо. «Головоломка», – решил он, наблюдая за манипуляциями таинственной особы.

Тем временем был объявлен победитель и начался перерыв. Из палатки выскочили двое парней, принявшиеся под гитары петь «за нелегкую жизнь реального пацана», а к состязанию стала готовиться следующая пара спортсменов. Павел усиленно соображал, пытаясь уразуметь смысл действий девушки, склонившейся над планшетом. А тот действительно оказался точной копией аппарата, присланного курьером, разве что не был таким потертым и побитым. Кто же эта незнакомка? Такая же как он – всего лишь кандидат, выполняющий сейчас очередное задание на сообразительность? Или уже полноправный член некоей секретной организации и просто проводящий здесь свободное время? Кто она?! Связана ли как-то с ним, Павлом? Эта встреча – случайность или тест работодателя? Внезапно его озарило: девчонка и есть тот самый Тунцов-Тунгалиев. Точно! Очень даже может быть! Скажем, ее зовут Евгения Туникова… Или: Елена Тун… Он даже крякнул от своей догадки. Но тут же отказался от нее – уж больно комментарии от того ETun были… мужскими, скажем так.

Поначалу девушка заинтересовалась песней «честны́х парней», но потом снова продолжила играть, иногда рассеянно посматривая куда-то вперед, по-видимому, пытаясь вычислить очередной ход. Павел, хмуря лоб, составлял возможные варианты происходящего на экране и скоро начал понимать общие принципы головоломки… Ага, когда сюда перемещается треугольник, то цифры банально складываются, а если соединяются квадраты, то необходимо взять следующее число из последовательности слева, но только если стрелка показывает на предыдущий блок, который должен быть не ниже овала вот с такой загогулиной, в противном же случае используем фигуры внизу… Это же и ежу понятно! А вот здесь однозначно числа Фибоначчи, умноженные на два! Хе!.. Ничего сложного!

– Влево, влево двигай! – не выдержал он. – Там должно быть тридцать два, а не сорок! Понимаешь?

Блин! Хакер осекся, но было поздно – его услышали, несмотря на особенно громкие и душещипательные аккорды заключительных строк второго «шедевра дворовых песняров». Девушка подняла к нему вытянутое от удивления лицо. Гамма чувств: растерянность, недоумение, досада, злость… Он по достоинству оценил ее, возможно, ближневосточные черты. Миндалевидные глаза прищурились, чувственные губы крепко сжались. На виске запульсировала тоненькая синяя жилка.

– Тебе чего? – произнесла она довольно низким голосом, с хрипотцой. – Зачем лезешь?

– Мне? Ничего… – на секунду оторопел Павел, но тут же совладал с собой. И не таких в полон брали! – А что?

– А ничего, – несколько агрессивно отрезала девушка. – Иди куда шел. Тоже мне, Архимед!..

– Вообще-то я тут бокс смотрю, – пожал он плечами и попытался как можно искреннее улыбнуться. – А вы, мисс, тоже увлекаетесь этим видом спорта?

Не ответив, девушка презрительно передернула плечиком и снова уткнулась в планшет, передвинув прямоугольник с числом вправо и конечно же тут же получив неправильную комбинацию. Павел самодовольно ухмыльнулся: а то!

– Когда же они драться будут? – недовольно вопросил дiд, нетерпеливо застучав по земле своей клюкой. – Пора бы уж, соколики! Ну?!

– Пора, дедуся, пора! – энергично закивал головой Павел.

– А тебя не спрашивают, остолоп! – вдруг огрызнулся старикан. – Какой я тебе «дедуся»?!

Девушка, не сдержавшись, прыснула. Павел понял, что это шанс.

– Там же все просто, – примирительно произнес он, – видите? Нужно брать коэффициенты вот отсюда, затем нормализовать их к сотне, а вот тут в основании обычное число Эйлера, а вовсе не «пи». Значит, нужно было двигать влево и…

– Умный такой, да? – подняла к нему лицо девушка. Но тон ее уже был более спокойным. – А тебя не учили, что подглядывать не совсем прилично?

– Учили, – с делано виноватым видом кивнул Павел и закатил глаза к светло-голубому небу, – но при виде такой изысканной математической системы я не мог не впасть в полную кому правого мозжечка с одновременным отключением основных правил приличий!

– Да-а-а, – еле заметно улыбнувшись уголками губ, протянула незнакомка, – оно и видно.

Внезапно она нахмурилась, внимательно вглядевшись в Павла, затем снова зыркнула куда-то вперед и засунула руку в карман курточки. Павел заметил там маленькую коробочку, напоминающую музыкальный плеер. Девушка нажала пару кнопок – заморгал красный светодиод. Хакер решил дальше не таращиться и поднял глаза (не стоило перегибать палку с «отключением мозжечка»). На ринг вышла следующая пара боксеров. Комментатор просто из кожи лез, чтобы показать всем присутствующим крутизну ситуации.

– Ну ладно, – вздохнула девушка. – А ты откуда знаешь эту игру? – кивнула она на планшет.

Есть! Попалась.

– А я ее и не знаю, – улыбнулся Павел, принимая эффектную позу у стены, – впервые вижу. Просто догадался, что да как – случайно, наверное. Люблю такие вещи.

– Ясно… Ну и какой, по-твоему, следующий ход?

– Э-э… – Павел задумался. – Я, правда, не совсем понял, для чего тут вон те изогнутые стрелки… Нет, когда они внизу, тут все очевидно, а вот когда наверху, то…

– Так ты не знаешь? – В глазах девушки заплясали озорные огоньки.

– Не-а! – с готовностью мотнул он головой. – Но, может быть, надо открыть числовой ряд слева и сдвинуть треугольник, вот этот, вверх… Да?

Девушка скосила глаза вниз, задумалась и проделала то, что предложил Павел. Ход оказался неверным. Она издала вздох глубокого разочарования:

– Эх ты!.. Придется уровень с начала проходить!

– Ну бывает, – ухмыльнулся он и тут же пошел в атаку: – А ты учишься? Или работаешь?

– Я… и то и другое, – уклончиво произнесла девушка, покосившись на ринг. Там боксеры уже принялись с ходу осыпать друг друга сериями мощных ударов. Эта парочка показалась зрителям намного интереснее: они возбужденно задвигались, многие начали снимать происходящее на мобильники, а дiд радостно засмеялся, потирая сухие ладони. – Ладно, мне пора, таинственный математик!

– Э-э… но ведь ты так и не объяснила мне про стрелки! – изогнул Павел бровь – его фирменный прием. Однако девушка уже не обращала на него внимания, засовывая планшет в маленький кожаный рюкзачок под стать костюму.

– Что? Какие стрелки? – рассеянно пробормотала она. – Адью!

– Дык а как эта программа называется-то? – взмолился он, преграждая ей путь.

– Программа? Э-э… «Фигуры»… Да, «Фигуры и цифры». Ты дашь мне пройти?! – Вытянувшись, почти встав на цыпочки, незнакомка оказалась прямо перед ним, и он ощутил мягкий аромат ее духов. Все это мгновенно вскружило ему голову.

– Ну а поставить-то ее как и где вообще взять?.. – пробормотал оторопевший Павел.

– Нигде! – Дистанция сократилась еще больше.

– Только на твоем этом планшете, что ли, да? – спросил он, пытаясь взять себя в руки. И прищурился, скрывая свое волнение. Ну-ка, ну-ка, что же она ответит?!

– Да, – спокойно ответила девушка, смотря ему прямо в глаза, – только на моем – это экспериментальная модель, такие не продают. Я тестер. Доволен? А теперь пропусти! Некогда мне, понимаешь?

Иногда соображать нужно быстро, очень быстро. В общем, можно было и приврать. Немного. Как обычно.

– Да? – ухмыльнулся он. – А почему же тогда я только что видел мужика с точно таким же планшетом? Со зрением-то у меня все в порядке! У вас тут что, встреча, да? Ну, я тогда вам не мешаю.

– Мужика? Где видел?! – тут же напряглась девушка, и Павел готов был поклясться, что в ее глазах промелькнул почти испуг. – Говори!

– Я… да нет… там… – Он неопределенно махнул рукой назад, в сторону Невского проспекта. – Шел сюда и видел. Вот.

Девушка замерла, стрельнув глазами в сторону, и Павел понял, что во всем этом точно есть что-то подозрительное и… таинственное.

– Какой мужик? Опиши его! – потребовала незнакомка. – Ты не врешь?

– Да я… точно не помню, – пожал плечами он. – Ну такой высокий, в сером костюме. Или не в сером…

– Да? Он случайно не был рыжим, лохматым таким, нет? Высокий, молодой, широкие плечи?

«Высокий, молодой, широкие плечи! – ухмыльнулся про себя хакер. – Рыжий… Ну и фантазии у тебя, детка!..»

– Да я как-то его не особо рассматривал, – делано вздохнул он. – Возможно, возможно…

– Пойдем покажешь! – Незнакомка схватила его за руку. Ладонь ее была твердой и теплой.

– Это было десять минут назад, – предупредил довольный Павел. Угрызений совести он не испытывал. – Тот мужик картины смотрел. Ну или делал вид… что смотрит.

– А здесь его нет? Посмотри-ка! Как он был одет, вспоминай! Только не верти головой, словно башенный кран.

Павел начал делать вид, что внимательно оглядывает зрителей, даже сделал несколько шагов вправо и влево (дело-то серьезное!). Девушка тем временем принялась кому-то звонить. Поздновато заметив это, Павел подскочил поближе, чтобы подслушать, но та предупредительно подняла ладонь, мол, даже не думай приближаться.

– Хорошо, хорошо, я поняла. Ну, что ж делать… я попробую, – донеслись до него слова девушки. Она отключилась и посмотрела на Павла: – Ну что, он тут, а?

Тот покачал головой:

– Наверное, сюда и не заходил. А что такое? Кто он такой? Твой начальник?

– Типа того… Идем! Ну же! – Она схватила его за локоть и потащила к арке, к выходу на площадь перед собором. Павел поспешил за ней, не особо активно пытаясь придумать ход, минимизирующий его вранье. А что? Ну ушел и ушел «мужик», что тут необычного? Зато свою задницу удалось прикрыть – вдруг его самого уже запеленговали? Правильно, что планшет вовремя выключил!

Они выбежали к расставленным ровными рядами картинам: многочисленные котики, натюрморты, морские пейзажи, дамы в шляпках и шпили Петропавловки… Вокруг было немало народа, поэтому Павел не волновался. Загадочным «мужиком» мог оказаться кто угодно из толпы зевак! Ну понятное дело, что не эта тетка… и не тот пацан, что с пожилой художницей спорит. Например, вот этот господин!.. Хотя толстоват и невысок. И не рыж… Зато костюм в самую точку. «Нет, – благородно решил Павел, – посторонних подставлять не следует».

– Давай ты там пройдись, а я – по этому ряду, – предложила девушка. – Идет? Встретимся на той стороне.

– Как тебя зовут? – быстро спросил Павел. Должна ответить, должна, именно сейчас!..

– Камилла, – коротко бросила уже не совсем незнакомка. – Доволен? Скорее!

– Иду! – с готовностью отозвался Павел. – А меня – Паша!

Они пару минут бродили среди картин, но, конечно, никакого «рыжего широкоплечего мужика» не обнаружили. Поначалу Павел боялся, что Камилла сбежит от него, но этого не случилось. Более того – когда они встретились на другом конце площади, девушка снова держала в руках планшет, на экране которого виднелась программа, напоминающая пеленгатор от Тунцова-Тунгалиева! Вот оно как…

Увидев Павла, Камилла быстро спрятала устройство обратно в рюкзак. Что же такое происходит?!

– Ну?! – с тревогой спросила она. – Видел его?

Тот покачал головой, привычно стараясь не покраснеть.

– Блин… – Камилла поджала губы, затем коротко взглянула на него и отвернулась к стенду с картинами бородатого художника, тут же услужливо подошедшего к ним: – Аж пить захотелось с этой беготней… Надо бы людей опросить, наверное… Не мог же он просто так исчезнуть!

Людей опросить? Нет, ну это уже слишком! Сейчас еще кто-нибудь ляпнет, что видел здесь его самого, Павла, с чудны́м планшетом!

– Если хочешь пить, можно там купить, – быстро предложил он. – Или в кафе сходить? Хочешь, Камилла, а?

– Да ты, я смотрю, поэт! – хмыкнула девушка. – Это хорей или ямб? Нет, больше похоже на японское хайку. Только знаешь – хотя я и Камилла по паспорту… но зови меня лучше Станнум!

А потом было всё. Они сидели в кафе и ели фастфуд, запивая его сладкой газировкой, болтали обо всем подряд, по большей части о ничего не значащих мелочах, беззаботно смеялись и балагурили, а затем гуляли: в парке, на Невском, на площади, попав на бесплатный концерт начинающих рок-групп, а потом бродили по ветреной набережной… И снова забежали в уютное кафе, но на этот раз пили коньяк, и не в малом количестве, закусывая его темным шоколадом… Им было хорошо. Строгость и отчужденность Камиллы-Станнум давно уже испарились – теперь это была самая обычная девчонка… Правда, девчонка не без тайн. Она упорно не желала рассказывать о себе, ловко меняя тему или просто отмалчиваясь, смотря Павлу в глаза и мило улыбаясь. Не сказала, где работает и даже где учится, мол, «туристический бизнес, второй курс, а живет она с мамой на Васильевском, только иногда подрабатывает тестером в одной производственной фирме – оттуда и планшет, но работники им больше не нужны, а больше она ничего не скажет, потому что… ой, посмотри какой мужик козырный через проспект шкандыбает»… Павел не настаивал. Придет время – и он все узнает, абсолютно все… Не будь он хакером!

Впрочем, о том, что он именно такой, распространяться не стоило, и Павел не распространялся, сказал только, что студент ИТМО, программист. В этот момент в глазах Станнум что-то промелькнуло, и она заявила, что всегда уважала программеров, только если они не задроты, конечно. Павел сразу заверил, что он уж точно не задрот, и в доказательство, опрокинув большой стопарик коньяка, предложил сбежать, не заплатив по счету – что они и провернули, совершенно не задумываясь о последствиях. Он потащил ее к соседнему дому, коммуникации которого хорошо знал. Экскурсия по крышам Петербурга – чем не романтика теплым вечером в компании приятной особы? Покачиваясь, они стояли буквально на козырьке здания и с оттягом курили, соревнуясь в искусстве производства никотиновых колец в условиях легкого ветерка, так и норовившего разрушить их чудесные творения.

– Да ты еще и руфер! – хохотала Станнум, уперев руки в бока. – Ну просто талантище!

– Ага, – ухмылялся он, с восхищением и уже особо не скрываясь разглядывая ее стройную, упругую фигуру. – Да и не только!

– Ну скорее удивляй дальше! – ухмылялась девушка, и он вел ее дальше, на улицу, где они зигзагами носились между испуганных туристов, а затем направились в кино, на задние ряды, и целый час там, не стесняясь, целовались.

– У меня есть квартирка неподалеку, – сказала Станнум, не дотерпев до окончания сеанса, – не моя, конечно, а подруги, но ключи имеются… Идеи есть?

– На этот счет – завсегда! – заверил Павел. – Побежали!

Квартирка была маленькой, но чистой, не загроможденной мебелью и прочим барахлом – было не похоже, что здесь жили долго, да еще и большой компанией.

– Живо иди в ванную, – сказала с порога Станнум, – я люблю исключительно чистых мужчин! Пока салат накрошу, а то аппетит, сам знаешь, когда приходит…

Улучив момент, Павел зашел в ванную вместе с рюкзаком. Он был уже нетрезв, но понимал, что не стоит обольщаться происходящим вокруг него. Станнум – еще та штучка. И кто кого быстрее раскроет – тому и слава с бубном на шее. Он спрятал планшет за корзину с бельем. Главное, не забыть его там утром.

Номер телефона Станнум ему не дала.

– Встретимся в среду на Малой Садовой, там, где шар, – сказала она поутру, – ровно в час. Если ты согласен, конечно, продолжить…

Павел был согласен продолжить. И даже не забыл тайно забрать планшет из-под ванны. Довольный, он вернулся домой и снова двое суток безвылазно ковырял секретные исходные коды от Тунцова-Тунгалиева. Что-то в них было странное… даже зловещее. Выводов Павел старался пока не делать – рановато. Очень часто вещи на поверку оказываются не совсем такими, как при первом рассмотрении… или знакомстве.

А вот от потенциального работодателя до сих пор не было ни одной весточки, ни одного мало-мальского намека. Это несколько напрягало, но нельзя сказать, что расстраивало. Павел понимал: каждый день ему никто звонить не будет и ежедневного отчета от него тоже не требуется. Хотя наверняка кандидатов было несколько, и тот, кто сделает задание первым – фаворит. Это была персональная ответственность за текущий процесс и, главное, конечный результат – единственный реальный аргумент в пользу предоставившего его программиста. Хочешь, чтобы было быстрее, – сделай быстрее. Вот только как со всем этим связан Тунцов-Тунгалиев, было неясно, но Павел чувствовал – пока все идет как надо.

В среду он сгенерировал еще одну программу таинственного хакера и установил ее на планшет. Правда, она оказалась довольно заковыристой, эдакой специфической программистской утилитой для внутреннего пользования: куча однотипных вкладок, кнопок, галок и выпадающих списков, непонятные термины, сокращения, аббревиатуры… И конечно же никакой справки. Павел не рискнул что-либо трогать в ней и нажимать, тем более, судя по коду, она также связывалась с кем-то или чем-то по системе связи «Магна». Да и время уже поджимало – нужно было выдвигаться на место новой встречи! И где! – у фонтана «Шар» на Малой Садовой! Почему это место снова всплыло? Что там такое находится? Может быть, офис его работодателя?! В таком случае там нужно быть пораньше – чтобы проследить, откуда именно появится Станнум.

Он доехал на метро до Невского проспекта, выскочил из подземного перехода и, накинув капюшон и нагнув голову, быстро пошел к Малой Садовой. Погода на этот раз и вовсе не жаловала: злой порывистый ветер и начинающий моросить противный дождик. Было довольно прохладно; прохожие зябко кутались в свои одежды, и некоторые уже достали зонтики. Стараясь не привлекать внимания, Павел встал у стены неподалеку от фонтана «Шар» и принялся незаметно оглядывать заведения, находящиеся дальше по улице, откуда могла появиться Станнум.

Прошло десять минут, двадцать, полчаса… Он начал замерзать. И тут у его уха раздалось:

– Гав! Ку-ку!

Хакер вздрогнул, даже немного присев от неожиданности. Послышался довольный смешок Станнум. Обернувшись, он увидел широко ухмылявшуюся проказницу – та, оказывается, появилась со стороны Невского проспекта. Да уж… И с чего это он взял, что Станнум подойдет к нему по Малой Садовой? На этот раз она была в простом джинсовом костюме и тоже прикрывалась капюшоном.

– О, девочка на шаре! – стараясь не показать досаду, ответствовал он и схватил ее за руку.

– Что? Почему? – делано округлила глаза Станнум.

– А вон… – Павел показал на фонтан, вокруг которого в это ненастье никого не наблюдалось.

– Хм… Странные у тебя ассоциации, однако! Ладно, не обижайся. Идем?

– С чего мне обижаться? – пожал плечами Павел. – Идем. А куда?

– Да в какую-нибудь кафешку забуримся… Или ресторан – я знаю тут один неплохой. Деньги-то у тебя с прошлого раза остались, студент?

– Ну есть малек!.. – Павел красноречиво похлопал по карману – авансы таинственного работодателя были как нельзя кстати. – Куда ж в этом мире без бабла?

– Вот и отлично. Тогда вперед!

Они прошли до конца улицы и зашли в уютное светлое кафе. Посетителей в нем практически не оказалось.

– А, был здесь когда-то, – почему-то соврал Павел. – Ниче так.

– Вот и отлично, – отфыркиваясь от попавших на губы капель, ответила Станнум. – Вон столик, в углу, видишь, у окна?

Они сели и принялись изучать принесенное официанткой меню. Все выглядело довольно аппетитно, да и цены почти не кусались. Павел хотел было предложить подруге свой «набор провианта», но у нее зазвонил телефон.

– Блин, – нахмурилась Станнум, увидев имя абонента, – слушай, Паш, ты тут посиди немного, мне поговорить надо, лады? Не скучай.

– Ладно, – кивнул он, – постараюсь не скучать.

– Умница! Закажи пока всего и повкуснее, я через пару минут вернусь! – подхватив рюкзачок, девушка пулей вылетела из кафе и пошла в сторону Итальянской улицы, с кем-то оживленно разговаривая по мобильнику.

«Что еще за кидалово? – нахмурился Павел, озадаченно барабаня по столу пальцами. – Хотя кидают обычно, уже пообедав… Может быть, это «бывший» ее беспокоит?»

Он заказал «всего и повкуснее» и принялся ждать. Однако сердце почему-то было неспокойно. Вышел на улицу, выкурил сигарету. Потянулся ко второй. Нет, пока хватит… К тому времени уже прошло больше десяти минут – но Станнум не появлялась. А номерами телефонов они еще не обменялись, что в его практике было нонсенсом. Неприятная, однако, ситуация…

Еще через пять минут Павел не выдержал. Он достал планшет, который по какому-то наитию захватил с собой, и включил его. Если удалось запеленговать Станнум в первый раз, то вдруг получится и сейчас? С момента знакомства хакер больше не запускал программу, остерегаясь взаимного пеленга, но, по-видимому, теперь время настало.

…На экране появилась карта города: площадь Искусств, Невский, Садовая, Малая Садовая… Ага! Знакомая жирная мигающая точка цвета ясного неба – менее чем в квартале от его местонахождения. Хотя, строго говоря, что Станнум вообще там делает?! Павел шлепнул по точке пальцем, чтобы планшет перестал пищать, и, хмурясь, принялся разглядывать дом на Итальянской, что был за углом, у Ново-Манежного сквера. И почему-то ощутил укол ревности. Неужто там живет «бывший»? Шикарно, шикарно. Да нет, вряд ли!.. Да и вообще – фиг с ним! Но ведь Станнум все нет и нет… Проклятье!

Хакер напряженно вглядывался в точку. Сначала она была на одном месте, но затем заметно переместилась вдоль здания, а потом еще немного – но, черт возьми, не в ту сторону! Она удалялась!

– Ну уж нет! – скрипнул зубами Павел и вскочил, закидывая за плечи рюкзак. Планшет он пока не собирался прятать. Сейчас он застукает девчонку на «месте преступления»!

– Вы куда это, молодой человек?! – закричала барменша, жгучая брюнетка, увидев, что он широкими шагами направляется к выходу. – Ваш заказ сейчас принесут!

– Я мигом, я сейчас! – махнул рукой Павел и уже почти проскочил мимо, как барменша, вылетев из-за стойки, разъяренной пантерой кинулась ему наперерез.

– Куда-а-а?! – взревела она. – Ну что это такое?

– Вот же блин… – пробормотал Павел, резко тормозя. – Вот вам… э-э… Тысяча рублей как залог устроит? Мы сейчас придем, проблема там, понимаете?!

– Понимаем… – пробурчала барменша, принимая скомканную купюру. – А сразу-то нельзя было, по-нормальному?

Не ответив, Павел выскочил на улицу и заспешил к Итальянской улице. «Моросильник» перешел уже почти в настоящий дождь. Подойдя к углу дома, где располагалась «Открытая студия» Пятого канала, он приостановился и вытащил планшет, который до сих пор работал. Так… Лишь бы не намочить… Ага… Похоже, Станнум переместилась в глубь дома. Блин! Значит, правда: она находится в чьей-то квартире! Павел даже зарычал от ревности. Ну сейчас он там устроит!

Повернув направо, хакер зашел за угол – какая-то тетка и толстяк в плаще, еще дальше двое рабочих ковыряют канализационный люк, а на стоянку въезжает бежевая «шкода»… Поеживаясь от холодного ветра и противных водяных струй, он медленно направился вдоль второго здания, к ресторану «Япоша». Хм! Может, она там, внутри? Ну «нормально»! Времени, значит, краля зря не теряет…

Рядом с заведением находился въезд во двор – железные ворота, сейчас открытые. Проходя мимо, Павел услышал доносящиеся оттуда ожесточенный спор и стук дверей автомобиля. Автоматически повернул голову и… увидел Станнум! Она стояла внутри маленького двора, а рядом – двое мрачных парней в кожаных куртках. Один из них держал девушку за руку и что-то горячо втолковывал ей, а второй качал головой и рассматривал что-то… на точно таком же планшете. Черт! Гадство! Неужто его, Павла, самого запеленговали?! Что происходит?! И кто это такие?! Коллеги, друзья, бандиты?! Камилла! Станнум! Девушка мотала головой, спорила, ругалась… Да чего тут думать?!

– Эй! – закричал он, сжав кулаки. – А ну-ка отпустите ее! – и кинулся под арку.

Парень с планшетом поднял голову и дико закричал. Лицо его было страшным. Спорщик же схватил Станнум и с силой потащил ее в сторону – они тут же скрылись из виду; послышались возмущенные возгласы девушки, а затем снова захлопали дверцы автомобиля. Отбросив планшет в сторону невидимой машины, оставшийся парень встал в боевую стойку, блокируя вход во двор.

– Не подходи! – довольно высоким голосом выкрикнул он. У незнакомца оказался необычный акцент. – Ты на прицеле! Стой!

Лицо у противника было очень узкое, кожа – мертвенно-белая, брови и прямые блестящие волосы – иссиня-черные, длинный нос и острый подбородок. И слегка раскосые темные глаза… слишком темные. Худощавый, чуть ниже Павла. Хакер самодовольно ухмыльнулся: самбо – это вам не баранки лопать! Штука серьезная.

– Отпустите девушку! – рявкнул он. – Я не шучу, вашу мать!

Незнакомец выкрикнул какое-то странное слово и молнией кинулся в атаку…

Последующее напоминало вялые похмельные воспоминания пятничной вечеринки: все мгновенно рассыпается в пух и прах, стоит лишь напрячься, картина фрагментарна, лишь отдельные кадры, темные провалы и яркие вспышки, беззвучные и непоследовательные – несвязная мешанина и больше ничего… Контролировал ли Павел ситуацию? Вряд ли. Находясь под аркой, он сразу же встал в боевую стойку, выдохнул и, смотря прямо в жуткие, немигающие глаза незнакомца, принял удар на себя…

И на этом всё. Потом лишь вырванные из потока времени секундные моменты. Вот вытянутая ладонь незнакомца летит к виску Павла, а он ставит блок, чуть подается назад, перехватывает локоть подлеца… и… хм… темнота… Вот уже сам Павел, медленно, очень медленно перелетает через голову, ударяется ногами о стену туннеля, но падение смягчает рюкзак за плечами… Вот снова блок, перехват, Павел отшатывается, защищаясь от кулака бледнолицего, подныривает под него… Это было «до» или «после»? Хм… А вот уже незнакомец с перекошенной физиономией летит в стенку – Павел умудряется схватить его за полу куртки – тот пытается с разворота ударить его локтем в глаз – промахивается… Медленно, все очень медленно… Новый блок, удар, нырок, перехват… Однако необычная техника боя у этого хмыря! А его глаза… странные, темные и бездонные, с огненными пляшущими искорками внутри. Они приближаются, гипнотизируют, они расширяются, заполняя собой все вокруг. Но Павел не сдается, он снова кидает подлеца на землю… А вот появляется второй бледнолицый, как две капли воды похожий на первого – у него в руках какая-то штуковина, он направляет ее на Павла и мерзко улыбается. Вспышка. И темнота…

Двор. Он уже почему-то внутри двора: с неба льются длинные струи дождя, блестящие окна – в витиеватых подтеках, невдалеке кричат беспокойные чайки. Ага, появились звуки! Это хорошо. Вот только лежать неудобно. А он лежит? Он лежит… у стенки… в луже. Тело ломит, голова раскалывается, по губе, кажется, течет теплая, соленая кровь. Сколько же прошло времени? Минута? Или час? Маленький фиолетовый фургон корейского производства: дымит, вертит колесами, поворачивает к выезду со двора… Все до сих пор неестественно медленно… Фургон… Ну и что? Что за фургон? Из окна на него с усмешкой смотрит один из черноголовых-бледнолицых, но водитель – самый обычный небритый мужик, на нем потертая кепка набекрень, а через весь лоб тянется глубокий шрам. Павла он не замечает, некогда – не задеть бы угол. Станнум… Станнум?! Где она?! Она там, она внутри, она похищена этими уродами!

– Убили! – завизжала женщина откуда-то сверху, видимо, из приоткрытого окна. – Убили родимого!..

Скрипя зубами, шлепая от досады ладонью по грязной луже, Павел приподнялся, сел и замотал головой. Черт!.. Прийти в себя, собраться, спасти Станнум! Так… Номер машины, модель?.. Быстро! Фургон уже полностью въехал в арку, скрывшись от взора. Нельзя терять время! Шатаясь, матерясь, он кинулся к выезду, заодно вытаскивая дрожащей рукой смартфон. Необходимо сфотографировать бандитов! Фургон, фыркая, уже ехал по зоне парковки, направляясь к проезжей части. Павел сделал один снимок, второй… Только бы изображение получилось четким!..

Выезд направо, напрямую к Фонтанке, был перекрыт дорожными рабочими, и фургон медленно поехал вокруг Ново-Манежного сквера, выворачивая через площадь к Караванной улице. С глухим рычанием Павел бросился наперерез. Он догонит их, обязательно, остановит и… а дальше видно будет!

Прихрамывая, хакер миновал стоянку, узкую проезжую часть и перепрыгнул через низенькое ограждение сквера. Под удивленные взгляды редких прохожих он что есть силы припустил прямо по скользкой траве, выскочил наконец на дорожку, обогнул маленький фонтан, но тут же обо что-то споткнулся и грохнулся, ободрав ладони о грубый гравий. Фургон в это время продолжал движение по кругу, появившись справа от него. Ну конечно же! Павел взвыл от досады: Караванная же с односторонним движением, и машина не могла ехать по ней на север – она просто разворачивается!.. Поднявшись и снова чуть было не растянувшись на том же месте, Павел побежал обратно. В фургоне его заметили: однако бледнолицый лишь скорбно покачал головой. «Что они предпримут? – подумал Павел. – Двинут к Невскому или повернут к каналу?.. А, не все ли равно?! И там и там – скорее всего, пробки; значит, догнать своим ходом – плевое дело!»

Воспрянув духом, он добежал до перекрестка – за это время фургон повернул к Фонтанке, поддав газу. Павел чертыхнулся – пробки там видно не было, и со всех ног продолжил гонку. Машина вылетела на набережную и снова повернула налево. «Уходит! – запаниковал он. – И дворами не срезать! Как сам на машине, так полчаса тут простоишь, а как надо кого-то задержать, так езжай не хочу! Эх!..» – Хакер припустил пуще прежнего, надеясь, что чуть дальше Фонтанка уж точно будет забита. И действительно, вырулив на набережную, стало видно: ближе к мосту Белинского – автомобильная пробка. Впрочем, это могло быть просто следствием стояния перед светофором, и она быстро рассосется. Фургон тут же взвыл и помчался вперед, не оставляя преследователю никаких шансов.

Павел миновал несколько зданий и понял, что дело швах: бандитов ему не догнать, так как пробка вдруг ожила и довольно быстро стала продвигаться вперед. Гадство! Проклятье! Он добежал до затемненных окон какого-то бизнес-центра и замедлил шаг, переводя сбитое дыхание. Сердце выскакивало из груди, в боку кололо, правая нога отдавала резкой болью – видимо, повредил в драке… Состояние после обморока было явно не ахти. Нет, долго он так не продержится… Что же делать?!

И тут его взгляд упал на мотороллер, стоявший у тротуара. Заведенный! А его хозяин, паренек в полосатом красно-белом шлеме, ошивался в нескольких метрах у двери бизнес-центра и кого-то там высматривал, видимо, встречая. Вот наивный человек! А что, если… если… Павел ухмыльнулся. Сама судьба подсказывает то, что нужно сделать! Цель-то благая. А что такого, мотосредство будет возвращено, честно. Только позже.

Больше не раздумывая, Павел шлепнулся на сиденье, резким ударом убрал подножку и, включив скорость, рванул с места, благо разворачиваться было не нужно. Сзади послышались возмущенные крики, но это вселенную уже не волновало. Он быстро догнал фургон и даже пару раз стукнул его кулаком по корпусу. Пускай Станнум знает – он не бросит ее в беде, он здесь, он рядом, помощь будет!.. Однако обогнать машину ему не удалось: как назло сначала «кореец» перестроился в правый ряд, а потом дорогу мотороллеру перекрыла другая машина, лезущая туда же. Павел сунулся было слева, но стало слишком узко, а тут уже и светофор, и мост, и зеленый свет… Пробка, так и не образовавшись, рассосалась.

Фургон повернул направо, на мост, запыхтел, затрясся, взревел и быстро помчался вперед, неуклюже подпрыгивая на неровностях асфальта. «Врешь, собака, не уйдешь!» – оскалился Павел, выкручивая ручку акселератора. Мотороллер, тоненько звеня двигателем, не отставал, несясь позади машины; Павел видел в боковом зеркале фургона перекошенное лицо водителя. Дождь уже прекратился, и было довольно скользко, однако игра стоила свеч. Не уйдете, сволочи!

Улица Белинского коротенькая, всего-то полтора квартала – до Т-образного перекрестка с Литейным проспектом оставалось всего тридцать метров… Куда повернут злодеи? К Невскому? Вряд ли, это было бы бессмысленно. Значит, налево, к Литейному мосту? Такой маневр – дело обычно хлопотное, но не в этом случае – встречного движения-то нет. Одна надежда – светофор! Нужно поймать момент и… Ну и что-нибудь сделать.

Похитители перестроились в левый ряд, но тут зажегся красный сигнал, и все автомобили остановились. Правильно, все по плану! Павел подкатил к боковой дверце фургона и схватился было за ручку, но представитель корейского автопрома вдруг снова взревел, дернулся, резко вырулил на встречную полосу, выскочил на перекресток и, чуть не устроив аварию, свернул на Литейный. А Павел грохнулся на асфальт, чудом не разбив себе голову. Чертыхаясь, он завел ставший непослушным двигатель и, рискуя попасть под колеса несущимся навстречу машинам, вновь помчался в погоню.

Где, где они?! Ага, вон там! Казалось, бандиты не собирались уходить переулками – непрерывно сигналя, они неслись по Литейному. Но вдруг – резкое торможение, опасный крен, и фургон, подрезая встречные машины, на середине проспекта свернул налево, влетев под арку одного из домов. «Ну теперь вы от меня точно никуда не денетесь!» – ухмыльнулся Павел, тормозя напротив. Сзади тут же озлобленно засигналили, но он только раздраженно махнул рукой. Им бы его проблемы!.. Однако водители возмущаться не прекратили, и это был уже целый хор. Не выдержав, Павел подрезал мчавшийся навстречу пазик и влетел во двор, по пути чуть не сбив переходящую въезд старушку.

Ну?! Где?! Где они?! Павел растерянно оглянулся – никакого фургона! Маленький квадратный двор с единственным въездом. Тихо, пусто и безмятежно… Здесь не было Станнум. Так же как и остальных.

Павел заглушил двигатель и поставил мотороллер к стенке. Вышел на середину двора, упер руки в бока, посмотрел направо, затем налево. Негде здесь спрятать целый автомобиль! Негде. Может быть, это какая-то ошибка? Не тот двор? Мало ли, зрение подвело, всякое же бывает! Павел выскочил на улицу и снова принялся озираться. Все-таки арка та самая: сбоку магазинчик, а напротив, через дорогу, ателье… «Нет, я еще не совсем «ку-ку», но как же это может быть?! – растерянно подумал хакер. – Ближайший въезд – метров двадцать в сторону, и решетка там была закрыта!»

Мешая прохожим, Павел стоял на тротуаре и растерянно смотрел в глубь двора. Чертовщина какая-то… Сзади вдруг посигналили. Вздрогнув, он обернулся. Нет, это всего-навсего «вольво» жильца заезжает. Посторонившись, Павел отошел ближе к проезжей части, разглядывая окрестные дома: надо все-таки проверить соседние дворы, не бывает ничего сверхъестественного, всё на этом свете имеет свое объяснение!

И тут его взгляд упал на следы – несколько пар следов шин, и что-то в них было странное… Он медленно прошел внутрь арки, внимательно рассматривая землю. Так. Здесь только что проехала «вольво» – и вот ее следы, пузырятся еще. А здесь… да-да, следы фургона: более широкие и уже подсыхающие! Так-так… Но что это? Пораженный Павел остановился: следы фургона прерывались до выезда из арки во двор, причем сразу, резко, и это не было похоже на постепенное стирание или высыхание! Следы шин «вольво» вели дальше во двор, вон «скандинав» паркуется, а следы фургона… раз – и обрываются. Павел присел на корточки и пощупал пальцем асфальт. Да, ему не мерещится: вот здесь мокро, а тут сразу сухо, и дальше в пыли нет ничего…

– Эй! – услышал он. – Потерял что-то? – Водитель «вольво», крепкий мужчина в ярко-красной рубашке, стоял во дворе с маленькой борсеткой и подозрительно оглядывал Павла. – Чего там делаешь, пацан, я не понял, а?

– Да ключи… – пробормотал озадаченный Павел. – Ключи, говорю, посеял где-то тут…

– А, ключи. Ну ты смотри, аккуратнее надо, – сказал мужик и, важно покачивая борсеткой, медленно пошел к подъезду.

Так. Значит, что получается-то? Настоящий, не такой уж и маленький, металлический фургон, да еще и с людьми, двигающийся, взял – и исчез?! Вот так вот: заехал в подворотню и, чтобы уйти от погони, – исчез? Специально, значит, да? Бред. Быть такого не может! Пошатываясь, Павел прошел к мотороллеру, вытащил сигарету. Закурил. Еще раз оглядел двор… Черт! Планшет, пеленгация! Как же он сразу не догадался, не вспомнил?! Откинув в сторону дымящуюся, только начатую сигарету, он скинул с плеч изрядно помятый в драке рюкзак. Да уж!.. Только бы аппарат уцелел, только бы включился!

Но сбылось худшее. Когда Павел достал устройство, то увидел, что по центру экрана шли две большие трещины, а из одного угла даже выпал кусок стекла. Черт! Гадство! Он включил планшет. А вдруг заработает? Мало ли… Может, что-нибудь будет видно… Надо попытаться! Гаджет тихонько пискнул, экран стал светло-серым, моргнул, потом еще раз, по нему пробежало несколько мутных волн… зажглась одна яркая точка, потом вторая… И он стал снова черным. Павел грубо выругался. Ладно… Ладно. Наверняка те «товарищи» выключили все свои устройства, а потому не факт, что фокус с пеленгацией удалось бы провернуть в третий раз…

Фотки! У него же есть фотки, а на них – номер фургона! Нужно «пробить» его! И позвонить в полицию! Он выхватил из кармана смартфон. Ага, вот и фотографии… Ну, вышли они, в общем, неплохо, особенно вторая – госномер вполне читаем. Павел набрал Жеку. Он сумеет помочь: уж номерной-то знак пробить – реально плевое дело.

– Жека? Алло, Жекич! – заорал он в трубку. – Слышь меня, да? Да, это я!.. Да погоди ты! Нет… никуда я не пропал… нет… жив, как видишь… Дела. Блин, да выслушай ты меня, пень стогерцовый! Дело есть, важное! Да… да, дело, говорю! Да оторвись ты от своих телок! Ну, блин. Да. Слушай сюда: мне срочно, ты понимаешь, срочно нужно пробить один автомобильный номер, да-да, российский, слушай сюда… Ща, погодь, уточню его, а ты пока приготовься записывать… – Павел переключился на фотографию, а потом продиктовал номер приятелю. – Записал? Я говорю, записал? Повтори его… Да, все правильно. Прямо сейчас, Жека, давай прямо сейчас! У меня беда! Я серьезно. Жду твоего звонка, жду, говорю! Отбой.

Он отключился и снова закурил, нервно и глубоко затягиваясь. «Интересно, а тут есть камеры наружного наблюдения?» – пришла ему в голову мысль. Он оглядел стены здания, но, к своему разочарованию, ничего не заметил. Даже странно. Очень странно. Надо будет проверить с внешней стороны здания… Но тут позвонил Жека, и он схватил трубку:

– Да-да, алло, я слушаю! Ну?! Такого номера вообще нет? Ты серьезно?! А… был, но аннулировали три года назад? Блин… Уверен? Ладно, ладно, не вопи. Спасибо, кстати… Отбой! Занят я, занят, говорю. – Павел сунул смартфон в карман и задумался. Идти в полицию? Хм… его самого сейчас заметут – за угон, а может, и бабуля та, которую чуть не сбил, уже позвонила куда следует, утверждая, что он проехался по ее хребту… Да и кто ему вообще поверит: исчезающий фургончик с липовыми номерами и каратисты-инопланетяне? Вот уж точно бред! Может, еще и про планшет рассказать, и о Климе, и о хакатоне? А ведь цепочка расследования туда и выведет. Нет, так дело не пойдет!

Павел покосился на мотороллер. С ним-то что делать? Ехать на этом драндулете больше нельзя. «Пускай тут пока постоит, – подумал с досадой он. – Потом решу, что делать». Ему уже вовсе не хотелось возиться с возвратом техники владельцу… Да, было стыдно, конечно… но не более того. Он откатил мотороллер в кусты, не особо заботясь о конспиративности, и вышел со двора, решив-таки проверить соседние подворотни и наружные камеры. Однако камер не оказалось и там, а ближайшие въезды действительно были зарешеченными – въехать в них с ходу вряд ли представлялось возможным.

Но ведь что-то нужно было делать! Но что?! Взвыв от бессилия, Павел влетел в кстати подвернувшееся кафе, бухнулся за свободный столик и снова достал планшет. Нужно реанимировать гаджет! Во что бы то ни стало! Он включил устройство и стал ждать. Первое время экран оставался совершенно безучастным к его проблемам, но потом, видимо сжалившись, моргнул, затем еще раз, по нему пробежала жирная красная полоса, замельтешили точки и… началась загрузка!

Затаив дыхание, Павел ждал. Ну же, ну же, родимый!.. Изображение было изломанным, искаженным, цвета – перепутанными; в углу, там, где не было стекла – вообще черным-черно… Но процесс пошел! Глядишь, там и…

– Вы заказ-то будете делать? – неожиданно раздалось рядом.

Он с досадой поднял голову: официантка, несколько презрительно разглядывающая его грязную, мокрую одежду. Ох ты ж…

– Да… – рассеянно пробормотал он. – Двойной капучино, какую-нибудь булочку с маком или рогалик и… и пока все.

Официантка холодно кивнула и отошла. Павел уставился на планшет – тот легонько подрагивал в его перепачканных, изодранных руках – нервы. Зато появился Рабочий стол! Но выглядело все, конечно, просто ужасно… Ярлыки налазили друг на друга, частично скрываясь за краем, и понять, что из них что, было практически невозможно, красный цвет стал синим, а зеленый – оранжевым, к тому же середина изображения вообще отсутствовала, искаженно копируя правую сторону… Павел поводил пальцем по искалеченному экрану – тот поначалу вроде отозвался, и даже что-то выделилось, но потом все намертво зависло. Он тихо выругался. Неудача! Снова неудача! Потряс аппарат – ноль реакции. Легонько шлепнул, потом еще раз – то же самое… Надавил на стекло – по экрану побежали радужные разводы. Сенсор отказался работать напрочь.

Что ж, оставался еще один вариант. Нужно срочно поехать домой и попытаться связаться через «Коммуникатор» с работодателем! Или с Климом, да с кем угодно из их дурацкой конторы – ведь Станнум с ними как-то связана! Да, это выход. Нервно выдохнув, Павел нажал кнопку выключения – планшет привычно пискнул, и экран… ожил. Вот, блин, техника!.. Павел снова принялся возить пальцем по экрану. Ага, вот и пеленгатор «Д3»! Он принялся яростно шлепать пальцем по еле узнаваемому ярлыку – тот с готовностью выделялся, но программа запускаться не хотела. Рыча, он стал молотить по всей поверхности экрана – ну пусть запустится уже хоть что-нибудь!..

И «что-то» запустилось. Это оказалась вторая секретная программа Тунцова-Тунгалиева: та, что с вкладками, кучей кнопок, галок и тому подобным. Павел недовольно скривился. Вот уж это сейчас меньше всего ему нужно! И какой в ней прок?! Он раздраженно защелкал вкладками с аббревиатурами, пытаясь рассмотреть в искаженном изображении элементы управления и надписи рядом с ними, но… К черту! К черту, господа! Надо попытаться связаться с Климом и иже с ним. Павел прищурился, пытаясь рассмотреть кнопку «Закрыть» или «Отмена» – все-таки с программами надо обращаться правильно… «Ага, – удовлетворенно подумал он, – вот она. Хотя не похоже. Ничего, блин, не видно! Может, эта? Да, похоже, что эта…» – Он ткнул пальцем в кнопку, и тут же выскочил какой-то диалог с крупной красной надписью. Павел чертыхнулся. Что это еще такое? Раньше этого точно не было… Прочитать требование программы было практически невозможно – самая главная часть, центральная, отсутствовала, и от сообщения остались только жалкие обрывки вроде: «Внимание…», «Осторожно…», «Вы уверены?». Да, да, он точно уверен! Время дорого! Хакер раздраженно шлепнул по кнопке и вперил усталый взгляд в официантку, торопящуюся к нему с заказом. А затем что-то щелкнуло, все вокруг него заколыхалось, и он потерял сознание.

Все вокруг белое: потолок, стены, пол… Или это не потолок, стены и пол? А что же тогда?.. Что-то тихо жужжит и попискивает, и огоньки: красные, зеленые и желтые – весело перемигиваются, кружатся, сливаются… И что-то мягкое. Да, под ним было что-то мягкое – Павел лежал на чем-то очень удобном, однако пошевелить ни рукой, ни ногой не мог. Болела голова – просто ужас как трещала. Что происходит?!

– Очухался? – произнес чей-то незнакомый голос.

Павел замотал головой, пытаясь сфокусировать взгляд. Перед ним все продолжало плыть и кружиться. Постепенно он заметил очертания окружающего: какая-то небольшая, даже крохотная лаборатория, и вправду чистая и белая. Пара столов, у стен – большие компьютерные стойки с работающими серверами, кабели, шкалы, тумблеры, индикаторы… Пара стульев. Тихонько завывающая труба вентиляции. Двери не видно. А у противоположной стены стоит незнакомец в белом халате: парень на несколько лет старше Павла, высокий, под метр девяносто, крепкий, широкоплечий, конопатый и ярко-рыжий, с пышной кудрявой шевелюрой. Полноватое лицо излучает спокойствие и уверенность.

– Очухался? – беззлобно повторил незнакомец. Выглядел он вполне дружелюбным, по крайней мере внешне. – Ничего, сейчас все пройдет. Это нормально.

– Нормально для чего?.. – прохрипел Павел и снова попытался пошевелиться. Не получилось. Скосил глаза: кровать, и он к ней крепко привязан резиновыми жгутами.

– Это вынужденно, – заметив его взгляд, сказал рыжий. – Ну, ты меня должен понять.

Павел неопределенно хмыкнул.

– Ты кто? – спросил он. – И… где я?

– Лучше скажи мне, кто ты такой, – улыбнулся незнакомец. – Ты же ко мне вломился!

Проклятье! Павел возмущенно запыхтел, снова пытаясь разглядеть лабораторию. Что это за место такое? Над ним тут что, эксперименты ставят?! А это что такое?! Это же… На столе, у большого монитора, лежал его планшет. Кабель от него уходил куда-то в недра большого агрегата, выглядящего как довольно серьезный сервер, однако Павел никогда такого раньше не видел, несмотря на свой живой интерес к подобным вещам.

– Знакомая штука? – ухмыльнулся рыжий. – Планшет-то?

Павел напряг память. Да… планшет, пеленгатор, Станнум… Да-да! Станнум, встреча, дождь, кафе! А потом бледнолицые, драка, фургон… Погоня. Мост. Литейный проспект и… исчезновение машины прямо у него под носом. Станнум пропала! А еще… Воспоминания кружились у него в голове, совершенно не желая складываться в целостную картину. А потом…

– Ну? – У рыжего в глазах промелькнул интерес. – Вспоминается что-нибудь? Думай, думай. Пока у тебя еще есть время.

«Пока»?! Что еще за грязные намеки?! Павел не ответил, пытаясь собрать обрывки непослушных воспоминаний в хронологическую последовательность. Затем… затем… Ага, «вольво», мужик, следы… Мотороллер в кустах. И еще одно кафе, где он запускает планшет… а потом… а потом… что потом? Потом провал. Чернота. Нет, даже хуже: пустота. Воспоминания закончились. Что же было дальше?!

– Значит, я типа вломился к тебе? – ухватился за единственную ниточку Павел. – Это как же?

– Ага, – весело кивнул незнакомец и наконец отошел от стены, приблизившись к пленнику, – вломился. Планшет – твой?

Отпираться было глупо. Павел кое-как пожал плечами:

– Мне его дали. Не знаю, кто они. Я просто включил его, и… вот.

– Ага, значит, просто дали, а ты просто включил его, так?

– Ну да!

– Уж больно просто. Как тебя зовут?

– Павел.

Рыжий кивнул:

– Ну, по крайней мере, не соврал.

«Так, – нахмурился Павел. – Неужто он знает меня? Странно. Так, может, он один из них?!»

– Что тебе надо от меня? – проворчал он. – Развяжи меня!

– Так это я хотел бы узнать, что тебе нужно от меня! На кого ты работаешь? Метрострой? Чекисты? Сталкеры? Говори! А не то… – незнакомец поднял кулак. Он у него был довольно внушительный.

– Я ничего не знаю! – сказал Павел. – Хочешь бить – бей.

– Надо будет – и побью, – хмыкнул рыжий, – я это быстро организую. Но знаешь, есть вещи куда хуже. Это я так, к сведению. Просто расскажи правду, и я отпущу тебя.

Ага, как же… Павел хмуро уставился в потолок. Фигово. А еще хуже, что ничего не понятно.

– Но мне нечего рассказывать, – сказал он, поморщившись от внезапного приступа головной боли. – Говорю же: так получилось. Дали планшет, надо было обойти пароль, ну я и… обошел.

– Как? – приподнял бровь незнакомец. – Ты хакер, что ли?

– Ну… типа того, программист просто. Второй курс ИТМО, на Петроградке…

– ИТМО, программист, значит… Это хорошо, очень хорошо. И кто же тебе дал планшет?

– Я не знаю, курьер принес.

– Курьер, значит, – прищурился рыжий. – Сразу заплатили, да? Сто штук? Или аванс уже вырос? И что же еще было в посылочке, не подскажешь?

Павел вздрогнул. Он все знает! Он точно один из них. Но на чьей стороне? Может, он дружок тех, в фургоне?

– Да ладно, – махнул рукой незнакомец, – я в общем-то в курсе. Ну догадываюсь, в смысле, с вероятностью в девяносто девять процентов. Сам таким был… когда-то… Шприц там лежал еще, правильно?

Павел не ответил, ожидая продолжения.

– У тебя минута, чтобы рассказать мне, – рубанул ладонью рыжий. – Или хотя бы согласиться. Мне, знаешь ли, некогда с тобой церемониться. Пристрелю – и баста, никто тебя здесь не найдет: космос – он большой! Нет, живым тебя выпихну наружу – чтобы пара минут на прощальные размышления еще оставалась! Не ты первый, не ты последний. Видал? – Он кивнул куда-то за спину Павлу, однако тот не мог повернуться. – Ах ты ж, черт… – спохватился незнакомец; подскочил к нему и пыхтя принялся разворачивать койку. Взору Павла предстала… предстала очень странная картина. Не веря глазам, он зажмурил их, открыл и снова зажмурил. Бред какой-то! Галлюцинация!

– Что, неожиданно? – засмеялся рыжий. – Да, брат, здесь никто шуточки с тобой шутить не станет. Все более чем серьезно! Так что соображай скорее.

Койка, оказывается, стояла посередине лаборатории. Ну или того, что казалось ею, потому что Павел уже ни в чем не был уверен. Ибо прямо перед ним был-таки выход, и это был шлюз: солидный овал толстой железной двери, маленький пульт управления, стопорное колесо, зарешеченная лампа сверху… Но не это было изюминкой всего увиденного. Слева от выхода виднелась неглубокая ниша, в которой находился космический скафандр, а справа, в стене, был вмонтирован круглый иллюминатор, и в нем сияли звезды!

– Ничего себе… Я не понял… это что такое?! – Павел пораженно уставился на космический пейзаж. – Где это я?!

– Кое-где, – уклончиво ответил рыжий. – Но до дома твоего далековато, это правда.

– Черт! – Павел не верил своим глазам. – Что происходит?! Объясни мне… Мы на орбите?! Но как?!

– Расслабься, – незнакомец махнул рукой и снова развернул кровать к основной части лаборатории (или космической станции?!). – Могло быть куда хуже, тебе еще повезло, знаешь ли… Хотя все правильно, так и должно было случиться, да.

– Что «должно было случиться»? – вмиг ослабевшим голосом спросил Павел. – Еще хуже?

– Ну… Всяко-разное. А тебе повезло, да, – повторил рыжий, явно издеваясь. В его глазах скакали озорные огоньки.

Худые, бледные типы в подворотне, с темными глазами, говорящие странными голосами и владеющие гипнотическим видом единоборства… Павел вздрогнул, вспомнив дикое, вытянутое лицо незнакомца, его бешеные, бездонные, словно космос, глаза. Инопланетяне! Точно – те, кто выкрали Станнум – инопланетяне! Жесть! Не может быть! Но ведь есть – вот оно все, перед его глазами!

– Ты… ты – человек? Ты ведь человек, да? – Хакер с надеждой всматривался в лицо рыжего. – «Ответь, ответь!» – Кто ты?!

– Да успокойся ты! – поморщился незнакомец. – Я – человек, как и ты. Это – правда. Русский, из Питера. Никто тебя не похищал, никакая летающая тарелка. Напоминаю: это ты сюда проник.

– Да, но…

– Хотя там, за стеной, и правда не очень-то комфортные условия. Сдохнуть можно в два счета.

По спине Павла пробежал неприятный холодок.

– Развяжи меня! – Он принялся извиваться, но путы были крепкими.

– Не могу, – незнакомец развел руками. – Сам подумай: ты же в полном неадеквате. Начнешь тут еще крошить все, а тут техника очень чувствительная, с ней полюбовно надо… Тронешь что не там – и все, кранты. Не, я уж лучше подожду, пока ты успокоишься. Это в наших общих интересах.

– Ладно. – Павел принялся глубоко дышать, считая до пяти. И правда, что-то он излишне разволновался. Раз, два, три…

Незнакомец с полуулыбкой на лице ждал.

– Я спокоен! – наконец заявил пленник.

– Пока я этого не вижу, извини, – усмехнулся рыжий. – Лучше пока расскажи мне, откуда у тебя этот планшет. В последний раз спрашиваю.

Павел посмотрел на таинственного собеседника и внутренне пожал плечами. А, черт с ней, с этой конспирацией! Возможно, весь этот бред – лишь часть проверки работодателя, но… но что-то ему подсказывало: это не так. Принимать на работу таким образом было бы слишком сложно, в жизни так не делают.

– Весной мне предложили работу, по телефону, – сказал он, – не знаю кто, назвался Климом. Подробностей не объяснил, просто сказал, что связано с хакингом и какими-то крутыми, новыми технологиями. Я удаленно проходил разные тесты, а потом курьер принес посылку – в ней этот планшет и деньги, да, сто пятьдесят штук, ты прав. Сообщили, что этот аппарат нужно взломать, ну я и взломал. Только там все в каких-то иероглифах, дальше я не стал разбираться. Вот и…

– Что «и»? Здесь-то ты как оказался?

– Дык не знаю, – признался Пашка. – Не помню.

– Хм. Что-то ты темнишь, парень. «Д3» откуда там стоит? А «Т2»? Не подскажешь? Это неофициальные приложения! Их не могло быть там… изначально.

«Д3» – это пеленгатор, а «Т2»… э-э… «Т2»? Павел наморщил лоб. Да, это вторая программа таинственного программиста, та самая, навороченная, с кнопками и галками… Точно. Которую он по своей неосторожности запустил.

– Я их дополнительно скомпилировал и поставил на планшет, – помедлив, не без гордости признался он. – Интересно было. Нашел их исходники в графических файлах, присланных «Коммуникатором». Это совсем несложно было.

– Да ну? – приподнял бровь рыжий. – Ты? Сам?

– Я, правда. Совсем просто. Но я бы иначе все спрятал. Фиг кто разгадал бы.

– Хм… – Незнакомец внимательно смотрел на Павла. – Ладно, пацан. Я смотрю, ты со мной относительно честен… Отпустить тебя, что ли? Или погодить?

Павел промолчал, смотря рыжему прямо в глаза. «Тоже мне, – думал он, – напугать, что ли, решил?»

Хозяин лаборатории подошел к столу и взял многострадальный планшет в руки, повертел его, потом положил на место.

– Почему ты не укололся? – спросил вдруг он, не отрывая взгляда от аппарата.

– Почему… что? – не понял Павел.

– Ты ведь не кололся? Ну тем инъектором, что был в посылке вместе с планшетом?

– Н-нет… А что?

– Да нет, ничего. Просто интересно.

– Ты объяснишь мне, что происходит? – снова попытался Павел. – Где мы находимся? Значит, это какая-то… международная космическая станция?!

– Ну, – рассмеялся рыжий, – можно и так сказать: международная!.. А если серьезно… Э-э нет, ничего я тебе не расскажу, уж извини. Зачем? Тебе скоро твои друзья все пояснят, ну тот самый Клим и прочие… Поздравляю, ты прошел их испытания, кандидат! Впрочем, точно сказать не могу, конечно. Мало ли что там у них на уме! Я ведь с некоторых пор уже не с ними, а когда-то был таким же, как и ты… – Рыжий подмигнул Павлу. – Можешь не переживать, с тобой будет все в порядке, если станешь следовать моим… нет, не указаниям, а просто советам. Хорошо?

Павел молча кивнул. Он теперь смотрел на монитор, точнее, на часть стены прямо над ним. Потому что ярким красным пятном там выделялось граффити, и слово там было: «ETun».

– Ты – ЕТун, – выдохнул Павел, – это твои программы были спрятаны в картинках!

Рыжий пожал плечами:

– Ну мои. И что? Было дело, признаю́. Молодец, что заметил. Хотя и не особо важно.

– Но как… как они связаны со всем этим? – Павел обвел лабораторию глазами.

– А вот так! Много будешь знать – скоро… память потеряешь. Не грузись, чувак. Целее будешь. Всему свое время…

– Ну хорошо, а что это значит – ЕТун? – спросил Павел. – Мне и правда интересно, я много думал и…

– И до чего додумкал?

– Не знаю. Пока не докопался.

Незнакомец хмыкнул.

– Эвил Тунгус, то есть Злобный Тунгус. Думаю, еще много чего услышишь обо мне, так что скрываться смысла не вижу… Короче, можешь звать меня попросту Тунгус. Так сказать, это мой официальный позывной – в терминах Метростроя.

Вот тебе и Тунцов-Тунгалиев! Тунгус, значит…

– Метростроя? – переспросил Павел. – В смысле?

– Э-э… Если ты еще не допетрил, тебя пытается завербовать, ну или по-другому, принять на работу организация под названием Метрострой. Слыхал о такой?

Метрострой? Так. Что за дела?! Павел не нашелся что ответить. Тунгус звонко расхохотался, видя его растерянное лицо.

– Нет-нет, это вовсе не тот самый, который в Питере метро строит, это совсем другой. Но метро у них тоже есть, – он вдруг стал серьезен, – только свое. Иное.

Загадка на загадке, однако!..

– А я для чего им нужен? – спросил Павел.

– Очевидно, для того же, для чего и я, – хмыкнул Тунгус, – программировать, взламывать и тому подобных дел. Кажется, это и так понятно, разве нет? Но не боись, не государственные банки. Там все куда интереснее… Однако я тебя ведь предупреждал, что не собираюсь что-либо объяснять? Это для твоей же пользы, так что лучше не спрашивай. Скажи спасибо, что вообще в живых оставил. А не должен был – согласно бытовой логике.

– Но почему?

– Потому что я на них больше не работаю. Я теперь сам по себе. Уволился, точнее – сам себя уволил, сократил! А что, разве не имею права? Я свободная личность. Личность! А не винтик… фиг знает в чем! Корпорации – это не для меня. Понимаешь?

– Ну ясное дело…

– А вот и не ясное! Нельзя от этих людей уйти просто так! С целой памятью, по крайней мере. Но я ушел. Вовремя ушел. Свалил. Сбежал. Называй как хочешь… И они меня теперь ищут, ох как ищут! Так что никто – понимаешь, никто! – не должен знать о нашей встрече: это наипервейшее условие. И мне нужно знать, что ты соблюдешь его. Ни гугу, усекаешь?

– Да… я никому не расскажу! – закивал Павел. – Зачем это мне? – и тут понял одну штуку, просто сложил два и два: тот самый широкоплечий, высокий и рыжий, которого искала Станнум на Невском – и есть Тунгус! Вот так дела…

Хозяин лаборатории невесело усмехнулся:

– Мотивы могут быть разными. Ты, кстати, хакер каких позиций, какой такой философии? Черный? Белый? Кардер? Фрикер? Крэкер? А может быть, призрак? Хотя для призрака ты еще маленький, я бы сказал, зеленоватый, правда?

– Ну… – Павел ухмыльнулся. – С чего это я тебе должен что-то рассказывать? Не суди о людях по возрасту. С другой стороны, ты и так обо мне знаешь, я думаю, достаточно!..

Тунгус тоже ухмыльнулся, грузно шлепнувшись на стул и тут же растянувшись на нем, словно большой ленивый тюлень:

– Так всего-то известны фамилия да имя. – Он пожал плечами. – Ну и еще по мелочи – так ведь это было прописано тут, – он кивнул на планшет, – никакой магии. Просто Метрострой откровенным криминалом не занимается, это как бы… официальная структура, и мальчишей-плохишей они не жалуют, так что ты не злобный крэкер, продающий секреты корпораций, и не кардер, грабящий банки. А может быть, ваша милость – фрикер, злейший враг телефонных компаний? Делал себе когда-нибудь безлимитный Интернет в роуминге? Нет, что ли? Да ладно! В общем, ты – точно не черный хакер. Но может быть, серый? Признайся, баловался всякими шутками, взламывая сайты и меняя на главной странице картинки? Хотя бы в защиту бедных котиков? Нет? Все через это проходили, нечего мотать головой!.. – Тунгус положил ногу на ногу. – С «Майкрософтом» сотрудничал, получается? Или с «Интел»? Может, с «Аэмдэ» или «Оракл»? «Циско»? «Гугл»? А, «Яндекс», да? Каким корпорациям помогал улучшать их гадостный код? Получается, ты у нас чистейший белый хакер – так, что ли? Надежда нации, пример всем пионерам? Ну просто сладкий рафинад!..

– А тебе не все равно?.. – уже начиная раздражаться, буркнул Павел. – Чего пристал? Что тебе надо от меня?! Хочешь отпустить – отпусти, и хватит об этом.

– Ладно, я понимаю, что ты тоже ничего мне не скажешь, – хмыкнул рыжий, – но это и правильно, уважаю. Но ты что, знаешь путь домой?

Опа. Павел замер. В самом деле, а как попасть домой, если он даже примерно не представляет, как попал сюда, и это самое «здесь» находится фиг знает где?! Видя его оторопь, Тунгус по своему обыкновению захохотал:

– Непростая задачка, правда?

«Нужно выработать тактику поведения с ним, – подумал Павел. – Есть же у него какие-нибудь слабые места? Убивать меня он, кажется, и правда не собирается…»

– Ты же сюда как-то… попадаешь, – резонно заметил он. – И сам сказал, что питерский. Ну так и отправь меня в Питер.

Рыжий опять хохотнул:

– Эх, нравишься ты мне, чувак: вот что-что, а это правда… Ладно… – Он повернулся к планшету, проводя с ним какие-то манипуляции. – Только погоди чуток, я тут почищу малость, замету, так сказать следы. Но ты молодец, посмотрел я, как и что ты сделал, мне понравилось: стиль, подход, идеи. Я бы взял тебя на работу. А значит, возьмет и Метрострой. Как попадешь домой, подсоедини планшет к своему компу, «Коммуникатор» определит, что задание ты выполнил, ну и… с тобой свяжутся. Не боись, не инопланетяне! – снова смех. – Обязательно это сделай, иначе… – Он помолчал. – Иначе могут получиться некоторые накладки и тебе могут… э-э… В общем, кандидатов, а проще говоря, свидетелей, не прошедших конкурс, они не любят, уж больно шифруются по жизни, понимаешь?

– Это понятно, но я уже подсоединял планшет после того, как обошел его защиту, – заметил Павел. – И ничего! Никто со мной не связался.

– Давно? Может, выходные были или праздничные дни? Они, знаешь ли, такие бюрократы! Там вообще во всем советский дух, как в семидесятые или даже раньше. Вот увидишь…

Павел не понимал, шутит Тунгус или нет.

– Погоди, – спохватился рыжий, – так ты же еще не использовал инъектор! Без этого они тебя, скорее всего, не возьмут, но сделать это ты должен сам – такая уж у них философия… Так что как вернешься, используй его, в шею. Это не больно. Только не прерывай процесс.

– Но зачем?! Что там такое?

– Просто метка, идентификационная биохимическая метка. Пару дней будет высокая температура или даже понос – это нормально, просто не ходи на вечеринки. Да не бойся, ничего тут сложного нет! Эта метка – что-то типа внутреннего биоэлектрического паспорта, бесконтактного. У нас у всех она имеется, и у меня тоже. Без нее ты не будешь работать на Метрострой и даже не пройдешь предварительный отбор как кандидат – они метят нас… чтобы не запутаться… Потом поймешь, короче.

– Хм… – Павел вдруг вспомнил, как Станнум у боксерского ринга направляла на него какой-то маленький приборчик, и там загорелся красный индикатор. Неужто это оно? Станнум!.. Может, рассказать Тунгусу о ней, может, он что-то знает, поймет, что произошло там, на Итальянской улице и под аркой на Литейном? Но не повредит ли это ей? – Недавно я видел странных чуваков… – медленно произнес Павел. – Очень бледные лица, длинные черные волосы, и глаза… очень странные… темные, и форма еще такая. Я таких никогда не видел. И вроде с акцентом говорили, пискляво так.

– Да?.. – не поворачивая головы, задумчиво осведомился Тунгус. Он молотил пальцами по клавиатуре своего компьютера, изредка поглядывая на экран работающего планшета. Что там происходило, Павел со своего места не видел. – И что?

– Они на моих глазах похитили одну девушку, я пытался остановить их, но меня оглушили… какой-то штукой, а потом ее увезли.

– Штуку увезли?

– Девушку! Я пытался догнать на мотороллере, но их машина, такой маленький фургончик, исчезла… в одном из дворов на Литейном… Я не понял как. Хлоп – и их нет.

– И?.. – Заинтересовавшись, Тунгус повернулся к нему.

– Ее звали Станнум! – выпалил Павел, вперившись в лицо Тунгуса. – Ты что-нибудь знаешь о ней?

На мгновение ему показалось, что у рыжего нервно дернулось веко. Потом он моргнул и поджал губы. Да-да, точно: этот тип знает Камиллу, еще как знает!

– Помоги мне! – выкрикнул Павел. – Расскажи!

Тунгус резко отвернулся и продолжил печатать.

– А я сейчас что делаю? – наконец проворчал он, затем приостановился и достал из кармана смартфон Павла. – Здесь его фотография, этого фургона, да?

– Да, она! – закивал Павел.

Тунгус махнул рукой:

– Это служба безопасности Метростроя… э-э… точнее, его особый отдел, типа «Штази» бывшей ГДР, знаешь? Ну вот… А ты что, встречался с Камиллой? Ты же говорил, что с тобой связался по телефону Клим! И как это понимать?! Ты врал мне, что ли? Это они тебя подослали! Они! Ясненько теперь.

– Да нет же! – возмутился Павел и рассказал, как он с помощью пеленгатора вышел на девушку, исключая самые интересные подробности.

– Ладно… – задумчиво произнес Тунгус. – Я в общем-то не удивляюсь. Моя программа и есть пеленгатор, точнее, модифицированный вариант официальной версии, только еще недоделанный, вот тебя самого и засекли, ничего странного. Но ты не несешь в себе метку – они и переполошились. Теперь понимаешь, для чего эти господа всем, с кем плотно сталкиваются, колют эту дрянь? Это пропуск в их общество. А за Камилку не беспокойся – ну дадут ей внеочередной выговор за то, что якшалась с тобой без благословения начальства, но, как говорится, ничего страшного, не в первый раз, с ее-то характером… – Он почему-то вздохнул и снова отвернулся.

– Так это было не похищение? – удивился Павел.

– Нет, конечно! Это они от тебя драпали, так как решили, что ты чей-то шпион. Там интриги еще те, много всяких сил вокруг.

– Телепортация, да?! – восторженно воскликнул Павел. Ну а что же еще, принимая во внимание космический скафандр и иллюминатор со звездами?!

– Что-то типа того. Примут на работу – еще и не то увидишь! Ладно, хватит, и так уже слишком много знаешь. В общем, со Станнум все нормально, можешь не переживать. Но если хочешь снова встретиться с ней, у тебя один путь – в Метрострой.

– Понял, – кивнул Павел, – не дурак.

– Я помогу тебе, а ты мне, – продолжал рыжий, отсоединяя кабель от планшета. – Просто никак не реагируй, когда услышишь что-нибудь о моей личности: никак, усек? Врать тебя не заставляю. Ну а если спросят напрямую – можешь, конечно, и рассказать все как было. Это им мало поможет, а вот себе ты, пожалуй, навредишь куда больше, чем мне. Доверия от них уже не жди, и дальше будет все печально.

– Не выдам тебя, обещаю.

– Хакерская этика, – подмигнул Тунгус, – помни о ней. Я помог тебе, Паша!

– Хорошо-хорошо. Но как тебя зовут по-настоящему? О ком я должен услышать там?

– Максим, – ухмыльнулся рыжий, – меня зовут Максим Фаронов.

Утром в пятницу Павел сидел на кухне и меланхолично поглощал яичницу с колбасой, сдобренную хорошей порцией острого кетчупа. Два дня! Два дня он уже сидел дома, а от Метростроя ни слуху ни духу. Может быть, он не прошел испытание? О нем забыли? Взяли кого-то другого? Прознали о его контакте с Тунгусом, и теперь он персона нон-грата? Что?! Оставалось лишь ждать.

Но, по крайней мере, телепортация действительно существовала, он теперь не сомневался в этом. Тогда, на «космической станции», Максим положил планшет в рюкзак, тот – ему на грудь, а затем, коротко махнув рукой, нажал на большой настенной клавиатуре какую-то кнопку. Оп – и Павел оказался в Летнем саду, в самом конце узенькой аллеи: кусты, ветки, деревья и статуи – все как полагается. Невдалеке раздаются голоса туристов; рюкзак валяется рядом. Не удержавшись на ногах, Павел бухнулся на землю и пораженно захлопал глазами, вертя головой. Вот это да! Полнейший крутяк, уму непостижимо! Он не сразу сообразил, где оказался, а когда понял, довольно рассмеялся. На самом деле он не очень-то доверял этому Фаронову, мало ли что тот задумал: может, зубы заговаривал, а потом как отправил бы в Антарктиду, избавляясь от ненужного свидетеля, и делу конец! Но нет, таинственный обладатель технологий будущего (или инопланетян?!) не обманул. Все чинно, благородно, безопасно. И мгновенно! Да о таком он раньше и мечтать не мог! Хакер встал, разминая затекшее тело, отряхнулся и, все еще до конца не веря в произошедшее, заспешил домой. Там он сразу же подключил планшет к компьютеру, без колебаний сделал себе инъекцию биоэлектрической метки (оказалось и вправду не больно и быстро) и принялся ждать. Однако никакой реакции ни вечером в среду, ни в четверг не последовало… «А что, если бы я совсем разбил планшет? – тревожась, думал Павел. – Как бы они узнали об успехе? Звонить не звонят, номер их не отвечает, адрес неизвестен, а «Коммуникатор» какой-то странный, если не бесполезный… Конспирологи, однако!»

Этим утром он встал рано – нужно было сгонять в институт к первой паре в кои-то веки. Температура из-за инъекции у него действительно поднялась почти сразу же, весь четверг его плющило и лихорадило, но сейчас он чувствовал себя уже относительно неплохо. И вот Павел сидел на кухне и, запивая яичницу сладким кофе с молоком, снова размышлял о них. Впрочем, никаких фактов пока не имелось, поэтому оставалось только теоретизировать, делать ничем не обоснованные предположения и… мечтать. Ясно было лишь одно: прямо под боком у обычных людей происходит нечто. Нечто непостижимое, параллельное, то, что описывается в фантастических книгах и фильмах, что отрицает современная физика, что может перевернуть с ног на голову представление о Вселенной и то, что просто обязано принести немыслимые дивиденды. Во всех смыслах этого слова. Это был явно какой-то заговор.

И тут зазвонил телефон. Поперхнувшись, Павел бросился в спальню. Вызывал «секретный» аппарат, и это был знак. Клим?! Возможно! Да-да, давайте, метростроевцы, это же вы, правда?! Хакер схватил трубку:

– Алло?!

– Павел Крашенинников? – низкий томный женский голос. Незнакомый. – Я не ошиблась?

– Д-да… – пробормотал Павел. – Это я.

Эх, ну сколько раз он говорил себе: нельзя вот так просто признаваться, нельзя! Хакеры так не делают.

– Меня зовут Василина Андреевна. Беспокою вас по поводу работы: «Коммуникатор», планшет – понимаете, о чем я?

– Д-да…

– Наше предложение еще актуально для вас?

– Конечно! – обрадовался Павел. – Я готов! Куда подходить? Или… как?

Дама на том конце провода тихонько засмеялась.

– В принципе, можете выйти в понедельник, нужно оформить вас как полагается, ну и лично познакомиться, конечно. Но если хотите, если общее состояние позволяет, то подходите сегодня.

– Да-да, я согласен!

– Хорошо, Павел. Итак, сегодня в девять, метро «Звенигородская». Успеете?

– Успею, – пообещал Павел, хотя времени уже было в обрез.

– Захватите с собой паспорт. Как выйдете из вестибюля, встаньте под навесом или рядом на улице, вас встретят.

– Хорошо.

– Ну удачи, ждем вас. Не опаздывайте. И никому ни слова! Вы хорошо меня поняли? Это не шутки.

– Да, я понял!

– И планшет с инъектором захватить не забудьте. – Василина отключилась.

Ух ты! Прокатило, его берут на работу в Метрострой! Все получилось! Павел был готов плясать от радости. Он быстренько допил кофе, свалил грязную посуду в раковину и побежал одеваться.

В три минуты десятого от выскочил из вестибюля станции метро, спустился с низенького пандуса – там он почувствовал себя почему-то неуютно, будто в клетке, – и встал у самой стенки здания в маленьком переулке-аппендиксе, щурясь от яркого солнца и гадая, кто же его встретит, куда они направятся и как оно вообще все сегодня сложится. Планшет с инъектором он положил в обычный полиэтиленовый пакет, решив рюкзак с собой не брать – тот был грязным после драки с бледнолицым, а выстирать его Павел, конечно, забыл. «Насчет разбитого экрана скажу, что нечаянно сел на него в темноте, – думал он. – С кем не бывает!»

Время тянулось медленно: семь минут десятого, а вот уже и двенадцать… Мимо, не замечая Павла, спешили на работу прохожие, сновали раздающие листовки девчушки, по Загородному проспекту, шурша шинами, проносились автомобили. Он выкурил сигарету. Затем принялся искать урну и, обнаружив ее у самого входа в метро, бросил в нее окурок, решив было вернуться на прежнее место, как вдруг…

– Иди за мной, – негромко сказал ему сутулый худощавый мужичок неопределенных лет с жиденькими растрепанными волосами неясного цвета, вытянутым щербатым лицом забулдыги, близко посаженными блеклыми глазками и хриплым неприятным голосом. Одет он был в стираный-перестираный джинсовый костюм, изорванный в самых неожиданных местах.

Павел не сразу сообразил, что оно началось. Он уставился мутным взглядом на удаляющуюся фигуру забулдыги, все еще пребывая в раздумьях по поводу недавно с ним произошедшего, в очередной раз взглянул на часы и с досадой констатировал, что встречающие не очень-то пунктуальны. Впрочем, он и сам бывал таким.

– Эй! Псс! – Мужичок обернулся, раздраженно сверкая глазками. – За мной!

Блин!.. Павел встрепенулся и заторопился следом. Тип, не оглядываясь, направился прямым ходом в полуподвальный продуктовый магазинчик, находящийся здесь же в тупичке. Павел сбавил темп и недоуменно почесал затылок. Не может быть! Этот бомжара точно не по адресу обратился. Наверное, попрошайка! На сто грамм будет клянчить… Черт. Хакер оглянулся – больше на него внимания никто не обращал. Поколебавшись, он спустился по ступенькам вниз.

– Ну где ты там?.. – недовольно прошипел забулдыга, столкнувшись с ним у внутренних дверей магазина. – Долго тебя ждать? Иди за мной и не задавай глупых вопросов!

Он с кряхтением открыл дверь и прошел внутрь; Павел, не отставая, заспешил следом (по крайней мере, представитель Метростроя не вонял). Они прошли в самый конец магазина, миновали демонстративно смотрящую поверх их голов толстую продавщицу и попали в подсобные помещения.

– Посиди пока здесь, – указал «представитель» на скамейку рядом с продуктовым складом. – Я скоро.

Павел молча кивнул и сел на скамью.

– Ни с кем не разговаривай, – предупредил мужичок, – говори, типа ждешь Армена по поводу работы грузчиком, понял?

Павел снова кивнул, стараясь не придавать значения иронии ситуации. Забулдыга что-то еще проворчал и, развернувшись, исчез в боковом проходе. Так прошло еще почти пятнадцать минут. Наконец связной снова возник рядом.

– Идем, – булькнул он. – Навязали тебя на мою голову.

Не понимая недовольства провожатого, Павел вскочил, и мужичок повел его за склад. В самом углу виднелась неприметная дверка в кладовку для санитарного инвентаря.

– Зайдешь – жми зеленую кнопку слева, отвезет куда надо, – сказал забулдыга. Заходить туда он явно не собирался.

– Хорошо, – сказал Павел. Он старался ничему не удивляться.

– Тогда бывай. – Провожатый демонстративно отвернулся, скрестив руки на груди.

Кажется, разговор был окончен. Павел пожал плечами, подошел к кладовке и дернул дверку на себя: та легко распахнулась. Каморка была высокой, но тесной. У стены стояли швабры и ведро, прямо напротив – полка с пачками хозяйственного мыла. Какого черта?!

– Э-э… – начал было Павел.

– Поторопись!.. – прошипел сзади него провожатый. – И дверь за собой закрой!

Поджав губы, Павел зашел внутрь и плотно прикрыл за собой дверь. Наверху автоматически зажглась тусклая лампочка. Пахло пылью и моюще-чистящими средствами. Кое-как развернувшись боком, Павел уставился на грязную зеленую кнопку в стене: там еще были желтая и синяя, а также рубильник – все это в небольшом ящичке-пульте, но их не велено было трогать. Чувствуя себя дураком, он снова пожал плечами и надавил на кнопку. Что-то взвыло, задребезжало, лязгнуло, и каморку тряхнуло. Хакер испуганно схватился за полку, пытаясь удержаться на ногах. Затем что-то стукнуло. Лампочка моргнула, потом еще раз и засветила ярче. Где-то начал работать двигатель, бодро набирая обороты. Это были очень знакомые звуки. Каморку снова ощутимо тряхнуло, и Павел почувствовал, что та… быстро опускается! Лифт! Это был лифт! Хотя нет, не обычный. Замаскированный!

– Какого фига?.. – обескураженно пробормотал он.

Вокруг все неприятно лязгало, дребезжало и стучало. Каморку (или все-таки кабину?) заметно раскачивало, и скоро к горлу подкатил комок тошноты. Неужто и правда – он куда-то спускается? Но куда? Обратно в метро?! Причем скорость была довольно высокой, Павлу даже показалось, что он вновь ощущает во рту вкус утреннего кофе… А как же телепортация?!

Затем лязг и тряска прекратились, вой невидимого двигателя сошел на нет, кладовка перестала раскачиваться, и в ноги Павла мягко ударило. Дверка тут же открылась сама по себе. Темно… Тихо… Моргая, он немного испуганно уставился вперед.

– Выходи, не бойся, – послышался чей-то спокойный голос. – Свои.

С часто бьющимся сердцем Павел осторожно вышел наружу. Дверь за ним тут же захлопнулась, и двигатель снова взвыл. Так, путь к отступлению отрезан!

– Один? – спросил голос.

– Один, – хрипло подтвердил Павел.

– А Рэд где?

– Рэд? – Павел завертел головой, пытаясь разглядеть говорившего. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Он находился в небольшом ангаре, в стене которого виднелись многочисленные ниши – наверное, другие лифты.

– Ну тот, что засадил тебя внутрь, лохматый-небритый такой, алкашного вида, – справа шевельнулась безликая тень.

– А… наверху остался, сказал, чтобы я сам ехал, – ответил Павел, таращась в ее сторону.

– Вот прохвост! – возмутилась тень. – Ща, погоди…

Зажегся неяркий свет. Вокруг лежали пыль и мусор. Честно говоря, окружающее напоминало какую-то стройку. А перед Павлом стоял высокий чернявый парень в серой спецовке. В руках он держал пистолет. Черт! Павел напрягся.

– Не боись, – успокоил незнакомец. – Это в целях безопасности. Вынужденно.

– А… понятно, – стараясь казаться спокойным, сказал Павел. – Ты работаешь здесь?

– Я-то? – Парень ухмыльнулся. – А то!.. Пошли, комиссар заждался уже.

«Комиссар? Что еще за шуточки?» – оторопело подумал хакер.

– Да не дрейфь ты, все будет окей… – буркнул парень. – Только не дергайся – а то пальну ненароком.

– Хорошо, – не сводя с пистолета взгляда, ответил Павел.

– Вот и славно. Видишь лестницу? Шлепай туда.

Павел посмотрел в указанном направлении – в проходе виднелись слабо освещенные ступени. На негнущихся ногах он пошел к ним, стараясь не думать о направленном на него оружии. Потом было несколько пролетов грязной лестницы, один дребезжащий лифт, второй, бесконечные коридоры, наконец-то принявшие более-менее цивильный вид, опрятный и с нормальным освещением, двери всевозможных форм и размеров, холлы, стены которых были покрыты красным дерматином, а в углу стояли пыльные кадки тщедушных пальм и фикусов… Откуда-то начали доноситься голоса спорящих, смех, шум некоей деятельности, затем Павел почувствовал запах сигаретного дыма, а в другом коридоре – борща, и вот им по пути стали встречаться люди: кто-то в такой же спецовке, как и провожающий Павла, кто-то в костюме, а одна парочка мрачных мужчин была одета явно по-военному, но форма эта была… несколько странноватой, что заставило Павла снова напрячься. К этому времени парень пистолет убрал, считая, видимо, что новичок никакой фортель уже не выкинет.

Наконец они вошли в полутемный холл, заставленный несколькими рядами стареньких жестких кресел, словно в зале ожидания какого-нибудь заштатного вокзала. В заднем ряду сидели двое молодых парней, наверное, еще школьники – они увлеченно дулись в карты. Рядом протирала пол маленькая тщедушная старушка в синем комбинезоне.

– Нагадют тут, а потом убирай за ними, сволочами… – проворчала она, недобро покосившись на Павла. – А вы чего, опять семачек нагрызли?! – прикрикнула уборщица на парней, но те даже головы не повернули.

Конвоир подвел Павла к обшарпанной деревянной двери с небольшой непритязательной табличкой: «Комиссариат группы 5 линии Ф6. Тов. Чаркин Т.В.», приколотой бумажкой с надписью от руки: «Временно, до окончания ремонта» и солидной круглой ручкой из потемневшей бронзы. Ее так и хотелось взять и повернуть…

– Сюда, – кратко пояснил провожатый и осторожно постучал.

– Войдите! – грозно раздалось из-за двери.

Парень открыл дверь и бесцеремонно протолкнул Павла внутрь, зайдя следом. Они оказались в небольшом кабинете: справа шкаф, слева шкаф, впереди у стены простой стол, с обеих его сторон старенькие стулья. На столе – старомодная лампа с зеленым абажуром, графин с водой, три стакана, пара древних дисковых телефонов (один красный, другой белый) и стопка тоненьких папок. В одном углу – темно-серый сейф с торчащей из замка толстой связкой ключей и до блеска начищенным маленьким алюминиевым электрочайником наверху, над ним – овальное зеркало с небольшой трещиной. В другом углу прямо на полу громоздились несколько стопок каких-то документов. Окно отсутствовало, да и какое окно под землей? – если, конечно, они находились под землей, а не на спутнике Бета Кассиопеи… – поэтому вместо него над столом нависла копия картины Васнецова «Аленушка». Никакой электронной техники – вообще! У сейфа, уперев в него кулаки, вполоборота стоял Чаркин Т.В. собственной персоной.

– Вот привел, Тимофей Валерьевич! – звонким голосом отрапортовал провожатый. – Крашенинников Павел. Разрешите идти?

– Лады, лады. – Чеканя шаг, комиссар вышел на середину комнаты, разглядывая Павла. Но и тот, не веря своим глазам, пораженно рассматривал хозяина кабинета: лет сорока пяти, низенький, крепко сбитый, с огромным лбом и орлиным носом, жесткими карими глазами, кустистыми бровями и короткими, но сильными руками с узловатыми пальцами – в общем, ничего необычного. Но вот то, во что Чаркин был одет… Он будто сошел со страниц романа о Гражданской войне: кожаные куртка и фуражка с незнакомой позолоченной эмблемой, темно-синее галифе, блестящие сапоги с подковками, портупея. Еще бы маузер в длинной деревянной кобуре и планшетку! Хотя… о черт, вот она, планшетка, на сейфе лежит, за чайником. Значит, и маузер где-нибудь рядом: наверное, в ящике стола. Павел с трудом сглотнул. Его разыгрывают! Как пить дать.

– Иди-иди, – обратился комиссар к провожатому, – только за дверью пока постой – мало ли что. – Голос у Чаркина был бодрым, рокочущим, напористым, будто горный ручей. Такими и должны быть, наверное, голоса у настоящих комиссаров. От него вообще исходила какая-то внутренняя энергия, светлая и жизнерадостная, целый поток. Его невозможно было остановить. – Ну а ты проходи, соколик, сейчас оформим тебя и… – Он сделал широкий жест рукой, подмигивая Павлу.

Недоумевая, тот прошел к стулу и медленно опустился на него. Ему казалось, что вот-вот в комнату разухабистой походкой ввалится обвешанный пулеметными лентами не вполне трезвый краснофлотец с ручным пулеметом в руках и цигаркой во рту. «Петроград полностью наш! – крикнет он. – Троцкий объявляет благодарность!»

– Фамилия? – спросил комиссар, усаживаясь напротив него.

– Кр… Крашенинников.

– Угу. – Напевая что-то себе под нос, Чаркин принялся искать нужную папку. – Кра-ше-нин-ни-ков, – удовлетворенно произнес он по слогам. Настроение у комиссара, кажется, было отличным. – Имя?

– Павел, – вздохнул хакер.

– Точно, есть такой фрукт… Проспект Большевиков? Второй курс ИТМО?

– Угу.

– «Угу»! – беззлобно передразнил Чаркин. – Вот тебе и «угу», парень. Впрочем, ладно. – Он открыл папку и принялся внимательно изучать ее.

«Они на меня уже дело шьют!» – вздохнул про себя Павел. Ему стало неуютно и даже немного тоскливо. Как в полиции. Жесть!

– Так, – сказал наконец комиссар, – ты уже написал заявление о неразглашении?

– Нет, – ответил Павел, – не писал.

Заявление о неразглашении? «Я, такой-то и такой-то, прошу учесть тот факт, что ни при каких обстоятельствах не намерен разглашать великих тайн Метростроя»… Хм. Может быть, все-таки договор о неразглашении? И зачем его писать? Неужто недостаточно просто подписать распечатанные на принтере бумажки (наверняка их еще и целая пачка)? Впрочем, глядя на комиссарскую кожанку с портупеей, можно было предположить, что вопрос о принтере здесь совершенно неуместен.

– Ладно, вот тебе бумага, – комиссар достал из ящика стола, где предположительно находился маузер в длинной деревянной кобуре, несколько стандартных листов, – и вот тебе писа́ло, которое вроде даже пишет, – он шлепнул на стол пластмассовую шариковую ручку. – На мое имя: Чаркину Тимофею Валерьевичу, комиссару. Я, такой-то и такой-то, год рождения, проживаю, прописан, образование, папка с мамкой где и кем работают, паспортные данные обязательно, и есть ли родственники за границей – страну и год эмиграции укажи – вон графу видишь? И затем: обязуюсь не разглашать ни в каком виде и ни при каких обстоятельствах все, что видел, слышал, читал, обонял, или проклянет меня молва людская, настигнет кара лютая, ну и так далее. Вот образец, – перед Павлом появился ламинированный образец «Заявления о неразглашении всех видов тайн». Адресовалось заявление в организацию ФДЗ УП СТПК «Метрострой» г. Санкт-Петербурга кластера ЦБ-1310-7/Э.

– Пиши-пиши, – подбодрил комиссар. – Это тебе не шутка. Ё-моё, у всех вас всегда одна и та же реакция! Ну почему вы всегда удивляетесь-то, а? Метро – объект стра-те-ги-чес-кий! И вообще вся наша деятельность тоже. Так что не обессудь – это не бюрократия, это жизненная необходимость. Ибо чревато! О как.

– Да я понял, понял… – пробормотал Павел, пытаясь вывести на бумаге необходимые сведения уже порядком отвыкшей писать рукой. А писать-то надо было ох как много!.. Выходило довольно коряво – без клавиатуры-то.

На самом деле заявление оказалось вполне обычным договором о неразглашении, однако в форме прошения и клятвенного заверения в самых лучших традициях рыбьего обета молчания по любому поводу и без оного – без ярких фраз Чаркина, конечно. В тексте также указывались некоторые статьи совершенно неизвестного Павлу кодекса правил, видимо, внутреннего, но он уж не стал спрашивать, так как, по его мнению, комиссар был явно не в себе. Ладно хоть, как говорится, на людей не кидается и маузером не машет. Однако Чаркин, поначалу внимательно наблюдая, как Павел выводит каракули, на последних графах заявления все-таки начал говорить странное:

– Рюкзак взял? Где продукты на первое время? Что-то пакет у тебя маленький… Обувь удобная? С вами возиться никто здесь не будет! Довольствие только после недельной практики – здесь вам не пионерский лагерь.

– Чего? – захлопал глазами Павел, отрываясь от заявления. – Рюкзак? Продукты?.. Зачем?

– Тренировочный лагерь в Барановичах, тебе разве не говорили? – Чаркин явно не шутил и даже немного удивился.

– Впервые слышу! – с хрипотцой в голосе признал Павел. – Я вообще-то на работу устраиваться пришел. Мне… мне Василиса Андреевна позвонила сегодня утром и…

– Василина Андреевна, – терпеливо поправил комиссар.

– Да-да, Василина Андреевна, и я первый день еще только… В смысле вообще в первый раз! Я…

– Так, погоди, сейчас узнаю. А ты пиши, пиши. – Нахмурившись, Чаркин поднял белую трубку и набрал короткий номер. – Алло, Василина? Чаркин беспокоит, да. Добрый. И вам того же. Да. У меня тут новенький, малец, только что прибыл. Крашенинников. Направляю его в Барановичи. Только он странный какой-то, да. Крашенинников, ага. Павел. С Большевиков. Так точно. Я ему говорю, что, мол, почему не собран, а он… Что, Василина? Э-э… Да ну? Нет, поедет первой же дрезиной. Как куда? В Барановичи! Как подпишет, так и поедет. Ну накормим сначала, ладно уж. Калиникин тут еще с ним, Шевелев. А то маются без дела, безобразничают который день, замучили всех, хулиганы. А? Что? Кто? Что?! Ну знаете, Василина Андреевна! Что вы себе позволяете? Ну… ну… ладно… То-то я смотрю, у него толком не оформлено ничего. И глаза таращит, словно в первый день у нас. А чья это, простите, накладка, чьего ведомства, моего, что ли? Ну конечно! Опять мы! Хм… Ладно, ладно… Чего вы так разволновались-то? Вот и чу́дно – придите и разберитесь!.. – Комиссар хлопнул трубкой, но тут же взял себя в руки. – Да… – произнес он, но мысль не продолжил. – Заканчивай уже, – буркнул он, кивая на заявление, – все равно рано или поздно придется писать.

Как только Павел поставил свою подпись под трехстраничным заявлением и устало откинулся на спинку стула, в дверь постучали.

– Войдите, – вздохнул комиссар, – чего уж там, открыто.

В кабинет вошла высокая подтянутая женщина в сером костюме.

– Мое почтение, Василина Андреевна, – привстал со своего места Чаркин. – Вот оно, яблоко раздора, заявление пишет… Написал, сорванец? – Он забрал листы, принявшись внимательно читать их.

– Здравствуйте еще раз, Тимофей Валерьевич, – слегка склонила голову женщина и с интересом посмотрела на хакера. – Ну, здравствуй, Павел, – улыбнулась она, медленно подходя к столу. – Меня зовут Караваева Василина Андреевна, я – начальник департамента информационных технологий.

– Здрасте, – сказал Павел и с некоторым опозданием встал – эта тетка была здесь явно на высокой должности.

– Я забираю его, – сказала Василина комиссару, – с шефом все уже улажено. И никакие Барановичи ему не нужны, он айтишник. Мой проект, понимаете?

– Айтишник, не айтишник. Это всем без исключения надо, это же курс молодого бойца! Он как воздух необходим!

– Ладно-ладно, Тимофей Валерьевич, пожалуйста, не начинайте снова. Лучше своего Калинкина учите шмалять из бластера, а нам это не потребуется.

– Калиникина, – мрачно поправил комиссар.

– Все равно. А у нас аврал в вычислительном центре, не до полосы препятствий, знаете ли. Раз в жизни можно и исключение сделать. Ему теорию нужно зубрить, а вы снова за свою «Зарницу» принимаетесь!

– Ну, надо – значит, надо, – пожал плечами Чаркин, – вам оно, Василина Андреевна, конечно, виднее, однако стандартный курс безопасности ему все-таки придется пройти, а также еще и…

– Конечно-конечно, пройдет, только без этого вашего летнего лагеря, хорошо? – Василина взяла Павла под локоть. – Идем.

– До свиданья, – сказал Павел комиссару, мысленно послав его в довольно отдаленное и неуютное место.

Они направились к двери.

– Постойте! – закричал вдруг Чаркин. – Ты, Крашенинников, позывной свой не указал. Как будешь обзываться?

– Э-э… – Павел взглянул на Василину. Что этот вояка имеет в виду? – Типа логина для входа в систему? – спросил он.

– Не совсем, – доброжелательно пояснила Василина, – логин для входа в свой компьютер выберешь себе потом, и он должен быть… максимально секретным, также как и пароль, а позывной – это для работы вообще, так сказать, для внутреннего пользования, общения с коллегами и… прочего. У нас оперативники все его имеют, но в последнее время пошла мода давать позывной всем подряд. Я, например, Клеопатра.

Павел зыркнул в сторону комиссара, но тот не стал сообщать свой позывной, лишь протянул обратно заявление:

– Допиши, раз уж заполнил, а то не приму. Будешь потом переписывать.

Да, три листа убористого почерка для программиста – это жуть! Переписывать очень не хотелось. Павел сел обратно на стул. Позывной… позывной… Он придумал хитрую программистскую аббревиатуру и собрался было записать ее печатными буквами в строку с клеточками согласно образцу, но комиссар протянул ему маленький клочок бумаги:

– А ну-ка, сначала тут начеркай! А то знаю я вас, айтишников, такого накуролесите, что и вслух сказать-то стыдно. И чтобы из одного слова было! Не надо Гималайской Выдры, как одна фифа мне тут предъявила.

Павел написал.

– Ну и что это такое? – затряс бумажкой комиссар. – Ты еще сюда и цифры присобачил? Ты хоть представляешь, как это произносить? Удобно, по-твоему?

Цифры – это еще что. Чаркин ведь не знал, что там среди кириллицы еще и латинские символы специально были размещены…

– Я переделаю… – пробормотал Павел, протягивая к бумажке руку. Он понял свою техническую ошибку.

– Ну давай, – недоверчиво протянул комиссар.

Павел поломал голову, а потом, плюнув, написал: «Мёбиус». Кажется, в каком-то сериале был такой злодейский гений.

– С буквой «ё» не пойдет, – заметил Чаркин. – У нас компьютерный учет, а большинство народу напечатает тебя в каком-нибудь отчете через «е». Запутаемся. Давай без «ё».

– А что ж я тогда все это заявление от руки писал? – не выдержав, заметил Павел. – Можно было хоть стандартные бланки распечатать!

– Не дерзи. На то оно и заявление!.. Бланки закончились.

– Может быть, он потом придумает? – предложила Василина.

– Нет, я сейчас! – сказал Павел.

– Облегчу задачу. – Комиссар вытащил из ящика потрепанную папку. – Вот… тут есть свободные позывные. Всякие-разные, авось понравится что… Итак, – и он монотонно забубнил: – Пичуга, Деверь, Кочерга, Базука, Сойка, Шмель… Нет? Ладно… Аврора, Стакан, Синица, Кардан… Опять не нравится?

– Павел, прими соломоново решение, – с улыбкой посоветовала Василина, – чтобы позывной не длинный был, но звучный. И не смешной. А то действительно – некоторые возьмут себе какого-нибудь Хреноблюда или Афродизиака, а потом краснеют, вслух произнести стесняются, особенно повзрослев. Тебе же не перед товарищами в соцсети красоваться: он официальный будет, понимаешь? Сменить потом довольно сложно, к сожалению.

Соломоново решение? Павел медленно кивнул.

– Соломон, – сказал он. – Тогда я буду Соломоном. Не занято, случайно?

Они сидели в кабинете Василины. Теперь это был уже совсем другой уровень! И крыло здания далеко от «комиссарского», и стиль современный, яркий, светлый, по-настоящему айтишный: стекло, алюминий, мягкое точечное освещение, кондиционеры, компьютеры и прочая высокоорганизованная техника… Везде чистота и порядок, на стенах – горшки с цветами, на полу – красная ковровая дорожка. К тому же перед кабинетом начальницы аж две секретарские комнаты – просто так к ней не попасть, правда, в них сидели не очень любезного вида тетки предпенсионного возраста. При этом в коридорах, пока они шли сюда, народу встретилось совсем немного, видимо, все были заняты делом на своих местах.

– Присаживайся, пожалуйста. – Караваева показала на стул у своего стола. – А это, – она кивнула на пакет в его руках, – наверное, планшет и инъектор?

– Точно, – кивнул Соломон, – и то и другое. Я взло… обошел защиту. И укол себе тоже сделал.

– Да, мы в курсе, – улыбнулась Василина, забирая у него ношу, – но технические вопросы обсудишь потом со своим куратором, а сейчас мы поговорим о другом. Кстати, хорошо, что ты инъектор не выкинул в общественную мусорку, а то некоторые так и делают, а это непорядок. И этот факт – также часть теста, как ты, Соломон, наверняка догадываешься.

Павел, еще только привыкая к своему позывному, кивнул.

– Не удивляйся, но надо будет написать самое главное заявление, о приеме на работу, – сказала начальница, помещая пакет в сейф – куда более современный, чем у Чаркина, с электронным кодовым замком. – У нас тут, знаешь ли, вообще много писанины всякой. Бюрократии хватает, к сожалению, и никакие высокие технологии пока не способны переломить ситуацию. Но мы стараемся, очень стараемся. – Она уселась в высокое мягкое кресло и протянула Соломону листок бумаги, а затем, как и полагается, ламинированный образец. – Наша форма немного отличается от общероссийской, так что будь внимателен, – заметила она. – Потом и собственно договор заключим. Но это потом, а пока… Ты чай или кофе будешь?

– Не, спасибо, – замотал головой Соломон. – В горло не полезут со всеми этими… делами. Может, потом.

Василина задорно рассмеялась:

– Понимаю-понимаю! Нервничаешь? Ну не переживай. Большинство из нас прошли через это. Я всё тебе расскажу. Ну не всё, конечно, но многое. Ты пока пиши, пиши…

Соломон кивнул и принялся писать новое заявление. Однако на этот раз ему было вполне комфортно: свет мягок, воздух свеж и прохладен, легкий цветочный аромат. И сверху не нависает комиссар своей грозной личностью. Закончив, он отдал начальнице заявление. Та пробежала его глазами и молча кивнула. Соломон с нетерпением ждал продолжения.

– Итак, ты готов? – наконец спросила Василина.

Соломон обрадованно кивнул, и Караваева протянула ему два маленьких белых круга: на одной поверхности каждого расположился ряд индикаторов, а другая была гладкая и липкая, хотя на пальцах никаких следов не оставалось.

– Прилепи, пожалуйста, на виски, – сказала Караваева. – Не бойся, это вполне обычная процедура.

– Детектор лжи? – осторожно осведомился Соломон.

– Ну-ну, зачем же так грубо? Мысли он не читает. Скорее это сенсоры слежения за твоим психофизическим состоянием. Ведь это же не ты будешь рассказывать, а я. А нам нужно знать твою тонкую реакцию на нестандартную и стрессовую ситуацию – как сейчас. Мы не можем рисковать с подбором персонала, и далее ты поймешь, почему так осторожничаем. Поверь, ты далеко не первый кандидат на эту должность, и несколько человек, очень похожих на тебя человек, уже провалились именно на этом этапе, хотя со взломом планшета они справились ничуть не хуже тебя. Мне не хотелось бы, чтобы и ты ушел от нас… несолоно хлебавши, в смысле, так и не вкусив истины.

«И какова же она на вкус, эта истина?» – подумал Соломон, но вслух лишь вздохнул:

– Хорошо, давайте. Видимо, цель оправдывает средства.

– О, еще как оправдывает, – заметила Караваева. – А ты нравишься мне все больше, Паша, то есть Соломон. Думаю, мы поладим с тобой.

Соломон прилепил диски к вискам – те плотно прижались к коже, будто присосавшись, и дальше он забыл о них.

– Ну что ж, дорогой ты мой хакер, вот тебе правда. – Василина сцепила руки и внимательно посмотрела ему в глаза. – Дело в том, что в зависимости от человека, а также, и это главное, от его будущей должности мы описываем истинный мир как бы с разных концов, под разными углами и в разных дозах. Ну и смотрим, как человек реагирует. Уж больно много всего у нас… необычного! Впрочем, стараемся изначально выбирать людей психологически и морально устойчивых, к тому же в Метрострое есть множество обучающих видеофильмов, разных документов, пособий, инструкций и тому подобного, да и экскурсий хватает по нашим достопримечательностям, музеям, залам славы и так далее – скучно точно не будет. Но не все сразу. Процесс этот постепенный…

«А короче никак? – недовольно подумал Соломон. – Так и скажите: у нас есть телепорты и антигравитационные ботинки!»

– Итак. Хочу представить тебе ряд тезисов, поначалу несколько абстрактных. Интересует твое мнение. Может быть, даже порассуждаешь. А там и до конкретики доберемся. Идет?

Соломон кивнул.

– Первое. Мир устроен не совсем так, как описано в общедоступных учебниках, точнее, там далеко не вся правда.

– Логично, – согласился Павел, – я бы даже сказал, банально. Мы никогда не будем знать всей картины мироустройства и лишь приближаемся к ее истинному описанию, уточняем и дополняем. Это и есть общая задача науки.

– Хорошо! – оценила ответ Василина. – Второе: существует большое количество людей, входящих в некие объединения, и они посвящены.

– Масоны, что ли? – хмыкнул Соломон, но тут же умолк. Ведь он сейчас сидел в организации подобных людей!

– Не масоны, – заметила Караваева. – Они – просто богатые избалованные клоуны. Я имею в виду, например, наш Метрострой. Но не только. Организаций таких много, они входят в различные федерации, объединения, и между ними не только дружеские и деловые отношения, но и…

– Враждебные, – докончил фразу Соломон.

– Именно. А почему, не подскажешь?

– Ну это легко объяснимо. Тайные знания дают власть. Власти много не бывает. Ее жаждут. Она развращает. И за нее… убивают.

– Да вы, батенька, философ! – рассмеялась Василина. – Ладно, идем далее. Система этих организаций засекречена: нельзя найти о них упоминания в Интернете или в каком-нибудь «секретном описании таинственных организаций», изданном малым тиражом в стенах силовых структур, а если они и появляются (не без этого), то быстро исчезают – бесследно, а те, кто был причастен к утечке информации, странным образом получают амнезию. Если это так, являются ли мои слова намеком на теорию заговора?

– Не думаю. Большинство этих теорий – плод воображения журналистов и скучающих обывателей, – безапелляционно заявил Соломон. – Это просто красивый термин. Людям хочется верить в нечто таинственное, а свойство человеческой психологии таково, что они склонны считать, будто при этом их обманывают или даже хотят поработить. В предельном варианте происходит демонизация непонятных им сил в политике, обществе, экономике… Такое поведение зашито в нас на генетическом уровне. Однако согласно математической теории больших чисел глобальный заговор не может просуществовать дольше нескольких лет. Рано или поздно кто-нибудь проболтается. Тайна для двоих – уже не тайна. Невозможно удержать нечто важное в умах многих, особенно если ведется некая бурная деятельность, либо сама тайна предполагает существенную активность. В тоталитарных государствах такое и подавно невозможно – если заговор сторонний, конечно, а не государственный, но и в этом случае… нет, это просто диктатура. Имея тюрьму и винтовку, не нужно скрывать свои намерения – они же и так на виду. А вы, как я думаю, существуете уже давно. В общем, теория заговора – это несерьезно.

– Интересовался темой? – вскинула бровь Василина.

– Так, почитываю немного… – пожал плечами Соломон. – По диагонали. Ну и думал сам тоже. Хакер в этом должен разбираться, сами понимаете. Ну чтобы раскрыть простому народу глаза – если что. Но насчет секретности – я все-таки как-то не верю, что большой заговор, даже если возникнет, может продержаться долго и никто ничего не узнает…

– Это, конечно, все верно. Но вопрос в том, как именно достигается секретность. Если внутренними силами самого общества и государства, то ты абсолютно прав – недолго такая тайна продержится. Но если принимать меры более высокого порядка, когда для этого используются закрытые технологии, опережающие по развитию локальные на сотни, а то и тысячи лет, то… возможно все. О теоремах Геделя слышал?

– Э-э… Ну да, что-то проходили, это из логики. В точности уже не помню, но один из выводов такой, что замкнутая система не в состоянии описать себя в своих же терминах, для нее всегда останется нечто фундаментально недоказуемое и… необъяснимое, что просто придется принять за невыводимую аксиому. Ну типа только со стороны видна вся картина, понятны глобальные движущие силы, находящиеся внутри изучаемой системы. Некоторые пытаются доказать этим фактом существование бога, в философском смысле, конечно, ну или показать принципиальную непознаваемость этого мира. Как-то так… Может, что и напутал…

– Хорошо, очень хорошо! Так вот: замкнутая система – например, отдельно взятое общество – не может себя не только понять, но и защитить! И соответственно сохранить тайну. А вот действительно внешние силы способны на это: и на охрану интересов этого общества, и на охрану своих собственных. Понимаешь? Это легко доказать математически.

Соломон пожал плечами. Доказано так доказано, что с того? Теория Большого Брата, однако! Но он промолчал.

– Хорошо, – Василина решила, что Соломон не понял или не поверил ей, – как ты думаешь, Миклухо-Маклай мог сохранить некую тайну среди папуасов, свободно описав ее на листе бумаге по-русски?

– Ну мог…

– А если бы современный смартфон попал, скажем, во времена Юлия Цезаря? Много он пользы принесет, особенно когда через сутки, а то и раньше, сядет батарея? Что о нем в этом случае скажут: божественное чудо или, наоборот, обыкновенное надувательство? Сделают ли из него амулет? Выкинут ли на помойку? Но если путешественник во времени сможет его там заряжать, но не станет раскрывать перед местными секрета устройства – это тебя удивит?

– Нисколько! Только я не понимаю, при чем здесь Гедель и замкнутая общественная система. Ведь этот путешественник во времени находится вне Древнего Рима, и потому он… выше его… и…

– Именно, Соломон! Внешняя сила, которая не желает быть публичной. Да-да, все вышесказанное имеет отношение пусть и не к заговору, но к сохранению больших, я бы даже сказала, глобальных секретов. Это – применение малого обмана либо сокрытие части закрытой технологии, если уж правда о ней вылезла наружу. Что тебе, например, известно о холодном термояде?

– Ну…. только в общих чертах. Это такой ядерный синтез, гипотетический, протекающий при комнатной температуре в условиях обычной химической реакции. Например, превращение дейтерия в тритий или гелий в обычной электролитической ячейке. Были также заявления, будто такие вещи могут происходить даже в живой клетке… Бред, конечно. Для того чтобы это произошло, ядра нужно сблизить на очень малое расстояние, а этому не даст произойти дальнее кулоновское отталкивание, преодолеть которое можно лишь при очень высокой температуре, в миллионы градусов, что и происходит реально на звездах. Короче, взаимоисключающие положения, и нет никакого, ха-ха, холодного термояда – все это желтая пресса и профанация науки.

– Ты так думаешь?

– Хм… – Павел приподнял брови. – А что?

– Представь, что инженерам девятнадцатого века предоставляют готовую к запуску ракету, лишь с одним неприятным моментом – она не заправлена топливом. И окислителя там тоже не оказалось. Общий принцип создания тяги до безобразия прост, электричество им тоже знакомо, но они ни за что не смогут подобрать точный состав компонентов для правильного горения, и ракета, скорее всего, пролетит не так уж и много. Если вообще взлетит, конечно. Кнопки-то нажимать тоже нужно уметь, а? А так – никакой мистики, технология – она и в девятнадцатом веке технология… Но далеко не того уровня. И тем инженерам скоро скажут: «Шарлатаны, вы дискредитируете науку!»

– То есть вы хотите сказать, – прищурился Соломон, – что холодный термояд реален, просто кто-то помог ему «сломаться»? Типа ему просто не хватает какой-то детальки – из-за этого наши ученые так и не могут его запустить? А кто-то из ваших пытался его протащить в обычный мир?

– Именно! Новости о термояде – спланированная некоторыми безответственными посвященными утечка, да еще и неоднократная, надо отметить. Слава богу, каждый раз нам удавалось что-нибудь там… поломать, утаить или хотя бы исказить данные испытаний. Да и ключевой элемент не светился публично ни разу – тут ты прав, не хватало одной маленькой детальки… Как говорится, даже если вы знаете точную формулу, не факт, что создадите лекарство. Ну передай чертежи атомной станции Ньютону или Ломоносову, умнейшим ученым своих времен – реактор при его жизни ни за что не построят. Да зачем реактор… хотя бы ламповый телевизор.

– Но зачем?! Зачем все это скрывать? – возмутился Соломон. – Для чего? Холодный термояд – это же… почти дармовая энергия! Да еще, наверное, и безопасная?!

– Именно потому, что дармовая! – воскликнула Василина. – Нынешнее состояние политики и экономики не позволяет сделать такой медвежий подарок человечеству. Мы слишком зависимы от нефти. Да и от человеческих рук тоже. Представь – все вокруг в одночасье роботизируется! На что безработные будут жить? Вокруг и так все нестабильно, я бы даже сказала, хрупко. Много, слишком много локальных войн и скрытых конфликтов! Самосознание и самоконтроль человечества пока слабоваты… Будет только хуже, поверь – нам это точно известно, пробовали уже. Дело же не ограничится только холодным термоядом или настоящим андроидом!.. Да и другие ограничительные моменты существуют, со временем ты познакомишься с ними. Не все так просто, как кажется на первый взгляд.

– Ладно, я понял… – вздохнул хакер.

– Таким образом, нам все-таки удается сохранять секретность на протяжении многих столетий, – невозмутимо продолжила Караваева, – хотя в последнее время с этим, конечно, все сложнее и сложнее.

– Столетий? – переспросил Соломон.

– Точно. Ведь нашему Метрострою, я уж не говорю о более старых организациях, несколько сотен лет, он возник еще при Иване Грозном.

У Соломона от удивления вытянулось лицо.

– А у него, значит, под Кремлем уже тогда секретная ветка метро была, так, что ли? – не удержался он, чтобы не съязвить. – Опричники, наверное, бесплатно в область ездили на погромы?

– Почти, если не иметь в виду опричников, – без тени иронии ответила Василина. – Конечно, тогда система телепортации не выглядела как метро. Скорее как сеть пещер… со своими секретами.

– Система телепортации… – медленно повторил он. Ну да, естественно! Это он уже испытал на себе, «сгоняв» на станцию к Тунгусу. – Но откуда такая технология может вообще взяться?! – воскликнул он. – Ведь это должно быть очень высокотехнологичным, ресурсоемким изобретением. Ни одному гению не справиться! Да еще и во времена Ивана Грозного?! Нет, что-то я не понимаю. А сейчас у вас, наверное, целые секретные институты и заводы, скрытые от государства?! Да как это возможно на практике, хоть и под землей? Вы поэтому – Метрострой?

– Не совсем, – улыбнулась Караваева. – Но вот тебе следующий тезис: источник знаний посвятов, то есть посвященных – не человеческий.

Опа! Звучало интригующе… Зато многое объясняло, потому что просто ставило перед фактом. Соломон задумался.

– Божественную сущность я отрицаю, – сказал он наконец. – Нет, ну если вы мне реально покажете бога или доказательства его существования в научном виде – тогда да; иначе нет уж, извините. Древних высокоразвитых цивилизаций на Земле тоже не было, всякие там титаны, атлантиды, индейцы верхом на динозаврах – это детские сказки. Значит, остаются инопланетяне. Инопланетяне, да?!

Он тут же вспомнил бледнолицых, похитивших Станнум. Точно, инопланетяне, блин! То-то рожи у них были такими странными… По спине пробежал неприятный холодок.

– Вообще-то нет, – вдруг ответила Василина. – Точнее, мы пока не знаем… Думаем, что все же нет. То есть где-то там, в космосе, возможно, и существуют какие-нибудь альдебаранцы или сириусяне, но даже нам об этом ничего не известно. Как ни странно. – Она улыбнулась. – Наши знания лежат в несколько иной плоскости. Скажем так: где-то существовали некие Предтечи, великая цивилизация Древних, которая… наследила.

– Угу… То есть вы хотите сказать, что миллионы лет назад, а то и миллиарды, на Земле существовала разумная жизнь? И вы нашли какие-то артефакты?

– Про артефакты – это ты хорошо сказал, тебе зачет, – снова улыбнулась Караваева. – Да, именно артефакты – они и есть ключ ко всему, именно с них все и началось.

– Правда? – Лицо у Соломона радостно вспыхнуло. – Вот это да! Круто! Нереально круто, блин! Покажете, а?

Василина и вовсе расхохоталась:

– Покажу, конечно, покажу! И не только покажу, но и передам для исследования. Ведь именно для этого мы тебя и нанимаем! Да они тебе еще и надоесть успеют, по ночам сниться будут!

Соломона затрясло от возбуждения. «Нет, это не просто круто, это полнейший крутяк! – думал он. – Это, блин, реально поросячий визг!..» – Сердце готово было выскочить из груди.

– Да, но… – хакер задумался, – я-то спец по земным… в смысле человеческим технологиям и программирую на современных общеизвестных языках, а… как взломать непонятно что… э-э… и как вообще… Но я согласен, я согласен!

– Верю, охотно верю, – кивнула Василина. – А принципы, знаешь ли, везде одинаковые. Так что это будет тебе по силам – обуздать таинственный механизм. Нужны просто время, талант и… везение. Да, это точно – без везения уже никак!

– Но чьи же они тогда, эти артефакты?! – чуть не завопил Соломон. – Откуда?! Ну Предтечи эти, и что? Кто они такие?! Как они выглядят?! Они… они еще среди нас?! Ну там, скажем… их потомки или типа того?..

«Ну же, расскажи о тех бледнолицых, расскажи! – мысленно взмолился он. – Где Станнум, сильно ли ей влетело?»

– Откуда, спрашиваешь? А у тебя самого есть предположения? – спросила Василина. – Ты же любишь фантастику, много читаешь! Ну же!..

Соломон задумался, почесал затылок, посмотрел в стену, на потолок, затем на снова ставшую серьезной Караваеву. «Ты же любишь фантастику»! Тож фантастика, а тут, знаете ли, жизнь. Что-то до боли знакомое вертелось у него в голове, какая-то крайне простая по форме отгадка…

– Параллельные миры существуют! – вдруг выпалила Василина, опередив Соломона.

Тот вздрогнул, но быстро взял себя в руки и степенно кивнул. Честно говоря, в этом он никогда и не сомневался. «Артефакты других измерений» – довольно очевидная версия…

– Теория струн, – сказал он, выправляя положение. – В ней этих миров то ли четырнадцать, то ли двенадцать штук. Квантовые эффекты – и есть проявления параллельности. Например, двойственный спин электрона. Ну типа эти вселенные накладываются друг на друга с частичным взаимопроникновением на уровне элементарных частиц – в первом мире спин в одну сторону, а во втором – в другую. До момента измерения они как бы визуально смешиваются, вот и всё. Правильно?

– Не совсем, но мне нравится ход твоих мыслей. На самом деле миров многие триллионы секстиллионов, и это не пустая теория. Это практика! Это наша жизнь, Соломон. А самое главное, что между ними… можно перемещаться! Например, мы с тобой рождены в разных мирах. Я не шучу! Это правда. – Караваева внимательно изучала реакцию Павла. – И ты сам уже путешествовал – телепортировался.

Соломона нещадно трясло. Да уж! Одно дело болтать с друзьями о мистических артефактах и параллельных двойниках за бутылкой пива, а совсем другое, когда… сам попадаешь в это, реально. Но ведь Караваева не знает о его «полете» к Тунгусу! Что она тогда имеет в виду?

– Лифт, – словно прочитав его мысли, напомнила Василина, – помнишь, как ты попал сюда?

– Ну да… – Голос Соломона снова стал хриплым. А он уже и забыл!.. Ему вдруг стало жарко. Только сейчас до хакера начало доходить по-настоящему – очень уж плавно подвела его Василина к этому факту… Настоящие параллельные миры – вот как он попал из магазина у метро в этот странный офис или что это тут такое. – И во времени? – волнуясь, спросил он. – И во времени можно путешествовать?!

– Нет, во времени мы пока не научились. Но кто знает, кто знает… Может быть, ты будешь первым, кто сможет?

– Но… как же тогда комиссар?

– Комиссар?

– Ну… он был так странно одет, как в театре: кожанка, галифе, фуражка…

– А-а!.. – Караваева рассмеялась. – Это, мой дорогой, и есть одно из главных проявлений параллельных миров – или, как мы говорим, парамиров: не все они одинаковы! Как было бы скучно, будь они все калькой друг друга, не так ли?

Соломон скривил неопределенную физиономию. Что же она все тянет?! Хочется больше конкретики, больше! Факты давай!

– Чаркин – из более далекого мира по отношению к твоему, да и моему тоже. Там тот же год, что и у нас, но до сих пор молодая РСФСР и мода двадцатых годов, да и развитие науки и техники примерно на том же самом уровне. С несинхронными между собой парамирами часто так, они как гонщики на дистанции: то один вырвется вперед по развитию, то другой, затем они вместе несутся полтора столетия, и снова кто-то вдруг отстал… В любом случае не удивляйся одежде, интерьеру, языку, манерам окружающих – здесь все может быть очень непохожим на то, к чему ты привык там, наверху.

Павел непроизвольно поднял глаза к потолку.

– Это мы так говорим о других мирах вне Метростроя, образно, – пояснила Василина, – просто словцо. Что же касается комиссара, то общей униформы у нас нет, хотя у некоторых отделов и существует своя особая, строго регламентированная по практическим соображениям. Большая часть остальных сотрудников ходит так, как им привычно у себя в родном мире, ибо так проще опять же из практических соображений – Василина снова внимательно посмотрела на Соломона. – Мне кажется, ты не до конца мне веришь, и это естественно. Я понимаю: принять такое за чистую монету, а тем более прочувствовать – не так уж и просто, и для тебя все это просто слова. В это нужно вжиться…

– Ну почему же? – попытался возразить Соломон. – Параллельные миры я себе примерно представляю… вроде… Ну и как оно… там устроено? Насколько похоже все? Или все по-другому, да? Ну раз оттуда пришли эти самые… Предтечи?

– Они могут очень сильно отличаться, – кивнула Караваева. – Парамиры параллельны лишь в том смысле, что практически не взаимодействуют друг с другом напрямую, и развитие их, особенно так называемых дальних, может идти совершенно в различных направлениях… Чем дальше вселенные друг от друга – тем больше различий, вплоть до кардинальных. На некоторых Землях жизнь даже не возникла, только вдумайся в это! Не возникла! Ни в каком виде. Или возникла, но пошла по совсем иному пути. Скажем, до сих пор живы динозавры или человечество развилось не из приматов, а из… муравьев!

– Кого?.. – недоверчиво протянул Соломон.

– Да-да! Я не шучу – потом ты не только все увидишь собственными глазами, но и, если представится такая возможность, даже пообщаешься с их официальным представителем у нас в Метрострое.

Соломон недоверчиво хмыкнул, хотя, видя серьезность Караваевой, уже и не знал, что подумать.

– А чем ближе вселенные друг к другу, тем они более синхронны между собой, – продолжала Василина. – Есть миллионы миров, где есть такой же Павел, как и ты – атом в атом, то есть у вас даже идентичные молекулы дээнка – в абсолютном смысле, и есть бесчисленное количество миров, где практически в той же самой России тебя вообще нет, никогда не рождался, или ты есть, но учишься на звукорежиссера, или переехал в Нижний Новгород в пятимесячном возрасте, или умер этим утром от туберкулеза. Однако полностью идентичные Павлы, имеющие не только абсолютно одинаковую внешность и судьбу, но и дээнка – это проблема, не так ли? Как их различать, скажем, при общении, в работе и, что важнее, в конфликте? Каждый из них – это Павел Крашенинников, программист, они все любят морковный сок и текилу, предпочитают голубоглазых девушек и даже выбирают один и тот же позывной – Соломон. – Василина внимательно смотрела на Павла.

– То есть вы знали, что я назовусь именно так? – напрягся тот. – У вас уже были мои двойники?!

– Конечно, были, – кивнула Василина, – я же впрямую намекала тебе об этом! Этот позывной они выбирали с высокой долей вероятности при условии, что я скажу: «Прими соломоново решение», понимаешь? Ты не первый… В общем, нам нужно понимать – кто из вас кто. По этой причине, посвящая человека в свои дела, мы сразу же внедряем в него тем или иным способом уникальную биохимическую метку, эдакий биоэлектрический паспорт – именно ее ты и ввел тем самым инъектором. Не сделал бы этого – мы бы тебя не пригласили.

Соломон чуть было не ляпнул: «Да-да, Тунгус мне рассказывал», но вовремя прикусил язык.

– Фактически это тоже был один из тестов, – продолжила Караваева, – билет к нам, необходимость выбора которого определяет каждый самостоятельно. Ты даже не представляешь, сколько достойных кандидатов не сделало этого! Но я не виню их. Колоться неизвестно чем – задача непростая.

– Но ведь так кандидата можно выбирать до бесконечности! – удивился Соломон. – Тем более если мы все и поступаем-то примерно одинаково!

– Можно, – согласилась Василина, – но не нужно. Просто отдел кадров правильно распараллеливает задачу: вербовщик у нас тоже далеко не один. Но время нас поджимало, ты прав. Поэтому я очень рада, что прошел именно… ты!

– Спасибо, – слегка зарделся Соломон.

– А эта метка и у меня есть, и у комиссара, и у нашего шефа… У всех, – добавила Василина. – Говорю, чтобы ты не терзался по поводу ее, а то, я смотрю, что-то ты немного взволновался…

Соломон как можно равнодушнее пожал плечами:

– Если бы я был спокоен как удав – не думаю, что это являлось бы нормальной реакцией творческого человека, в данной-то ситуации. А вам ведь нужны хакеры, то есть творческие люди, не так ли?

– Молодец… – одобрительно протянула Караваева. – Что ж, а теперь…

– Ну а что там с Предтечами? – нетерпеливо перебил он.

Василина пожала плечами, не обратив внимания на бестактность:

– Выясняем… Точно никто не знает. Об их потомках, честно говоря, ничего не слышала, а о том, как они выглядели – слишком много домыслов, всем им верить нельзя. Сложно тут. Параархеология – наука молодая. по человеческим меркам, конечно. Но я надеюсь, что со временем мы все выясним, обязательно. Так, ладно. Думаю, на сегодня тебе хватит информации и впечатлений, и теперь можно и чаю выпить, как считаешь?

– Теперь можно, – кивнул Соломон. – Я люблю с сахаром.

– Ох какие мы требовательные, – ухмыльнулась Караваева и нажала кнопку на интеркоме. – Степанида Витальевна: два чая, пожалуйста, один с сахаром, и сушки.

– Одну минуту, Василина Андреевна, – раздалось из динамика.

«Значит, – размышлял Соломон, – те бледнолицые – просто уродцы из далекого парамира… Ну, блин, собрали тут Интернационал!..»

– И подготовьте, пожалуйста, весь пакет документов на Крашенинникова, мы берем его, – добавила Караваева и, отключившись, снова обратилась к Соломону: – Оформим тебя задним числом, так что стаж твой начнется уже с мая, как только ты начал тесты проходить.

– Это хорошо, – кивнул Соломон, хотя это его сейчас волновало меньше всего.

– Страховки всякие также будут, особенно наша медицинская полезна, подлечишь здоровьишко, ежели пошаливает, ведь такого обслуживания ты не получишь ни в одной поликлинике, даже за границей, уж поверь!

– Да вроде не жалуюсь, – ухмыльнулся Павел.

– Ну и отлично! Потому что работа у нас в принципе вредная… – Василина помолчала, внимательно изучая его. – А иногда даже опасная. Но ты ведь программист, так что под пули и лазерные лучи тебя не пошлют…

– Под пули и лазерные лучи?

– Испугался?

– Да нет… но… хм…

– Ну и ладушки. Ты там говорил, что хотел бы на какой-нибудь артефакт посмотреть?

Соломон энергично закивал. Его глаза загорелись пуще прежнего.

– Ну так вот один из них. – Караваева достала из ящика стола нечто напоминающее известную головоломку «Змейка»: несколько кубиков и тетраэдров, каким-то непостижимым образом цепляющихся друг за друга – между ними не только не было шарниров, но и виднелись явные разрывы. – Видно, Предтечи тоже баловались на досуге, да вот есть у меня подозрение: не простая это вещица, знаешь ли… – Она повернула хитрым образом пару кубиков, выгнула в сторону тетраэдр, тот вдруг вспыхнул нежно-лиловым цветом, конструкция вздрогнула и… повисла в воздухе, медленно вращаясь вокруг своей оси.

Ну вот вам и антигравитация в довесок!

– Здо́рово! – только и смог произнести очарованный Соломон.

Подписание документов затянулось. Их было просто тьма-тьмущая!

– Читай! – строго говорила ему Василина. – Читай внимательно! На дом дать не могу, сам понимаешь. Даже твой подписанный экземпляр останется здесь. Но время у тебя есть. Или ты куда-нибудь спешишь?

Соломон мотал головой и продолжал читать, читать и читать… правда, вовсе не внимательно, под конец пропуская даже целые абзацы. Просто уже после пятой страницы мелкого шрифта его начало клонить в сон. Договор о приеме на работу – это, конечно, классно… в смысле важно, но, блин… Ничего интересного там точно не оказалось. С одной стороны – ничего необычного, а с другой… все там находилось между строк! Шифровальщики еще те… Впрочем, наверняка пустая формальность! И кто соблюдает все эти условности? Он зевал, клевал носом и, пытаясь осилить длиннющие витиеватые формулировки с кучей незнакомых терминов, расшифровка которых особой ясности также не вносила, барахтался в океане бесчисленных пунктов, подпунктов, оговорок, сносок, героически сражался с дополнительными соглашениями и «оговоренными приложениями», которые ему предоставили почему-то не все, и прочая, и прочая, и прочая…

А потом Соломон все это безобразие подписывал, что тоже оказалось делом непростым, так как требовалось поставить автограф на каждой странице этой жуткой стопки документов, да еще с расшифровкой и датой. Это была весьма изощренная экзекуция. Наконец Василина приняла у него работу и, надев очки, принялась внимательно проверять комплектность и наличие росписей.

– Вот тут забыл, а тут дата где? – говорила она, возвращая ему бумаги.

Соломон дописывал необходимые сведения и гадал, зачем ей очки, если посвяты такие крутые и медицина у них, оказывается, из «двадцать пятого» века. Наконец, перехватив его взгляд, она еле заметно усмехнулась:

– Зрение у меня отличное, могу с тобой еще потягаться. А это для красоты. Строже я так выгляжу и серьезнее, понимаешь? Образ такой. Да и стильно тоже, а это для женщины даже важнее. Но – цыц, я тебе этого не говорила, понял?

Соломон понимающе хмыкнул.

– Так, ладно, – вздохнула начальница и аккуратно сложила бумаги Соломона в папку. – Шеф на днях подпишет – и в путь. Понимаешь?

Павел торжественно кивнул.

– Только чтобы ответственно отнесся к делу! Это тебе не сисадмином на заводе Интернет настраивать. Не игрушками балуемся.

– Я понимаю.

– Да, пока не забыла, в договоре это все есть, но там, сам понимаешь, все описано довольно размыто. У тебя машина имеется?

– У меня? Нет. У сестры есть, но она старая… машина в смысле.

– Покупать собираешься?

– Ну да, почему бы и нет? Зарплата вроде хорошая!

– Да, зарплата у тебя будет неплохая, и наверняка прибарахлиться захочется, но учти – шиковать особо не стоит, я бы даже сказала, это у нас запрещено – привлечешь внимание нежелательных элементов, включая и государство, а это нам ни к чему.

– Ну да, я понял…

– Машину-то купи, если хочется, но не «фаэтон», не «роллс-ройс» и не какой-нибудь там… «бугатти», понимаешь? Что-нибудь среднее, не вызывающее; пусть и хорошее, но не выпендрежное. И сначала согласуй со мной, на первый раз. В любом случае на работу будешь ездить на автобусе – личный транспорт пока тебе не допусти́м.

От разочарования у Павла вытянулось лицо. Что за бред тут временами происходит?! Какой такой автобус?! А как же вселенские технологии, черт возьми?! Эх, а какие планы уже зрели в его голове!..

– Да не переживай ты так, – улыбнулась Караваева, – это только в первый год, строгий карантин, так сказать, хотя и потом не особо-то можно будет развернуться. Те, кто под прикрытием, не должны менять свой образ жизни кардинально. Но ремонт в квартире – это дело святое, я понимаю, и с этим мы тебе поможем во всех смыслах. Но не красная икра каждый день… вредно, знаешь ли, для фигуры. И врагов у нас хватает, усекаешь? Следят за нами, агентов наших и работников вычисляют. А это чревато.

– Усекаю, – вздохнул Соломон. – Да, я все понял.

– Вот и отлично! Выходишь в понедельник.

Настроение у Соломона тут же снова подскочило до небес. Сердце застучало, глаза загорелись.

– А можно завтра?! – разволновался он. – Я готов!

– Завтра?.. – немного растерялась Караваева. – Нет, завтра не надо: во время практики, а поначалу у тебя будет трехмесячная практика – строго пятидневка без всяких выкрутасов с переработкой и прочими ненормированными вещами. Ну ты же читал договор, забыл?

– А… – пробормотал Соломон. – Читал… – конечно же он этот пункт пропустил!

– Работаешь под прикрытием, ИТМО не бросаешь, учишься как обычно. На лекции будешь ходить пару-тройку раз в неделю, лишь на пару часов, с профессурой твоей мы договоримся, у нас там свои люди.

– Да? – встрепенулся Соломон. – И кто же?!

– Не скажу. Никому ни гугу: ни маме, ни Ольге, ни тем более девочкам своим. Собратьям-хакерам – тоже. Да и тут, в Метрострое, языком не трепи – работа у тебя сверхсекретная даже для этих стен, шпионы всех мастей не дремлют. Не сомневайся – мы быстро отыщем утечку информации. Наказание настигнет неминуемо! Мысль ясна?

– Ну да. Я и не собирался болтать!

– Можешь, по неосторожности. С пьянками давай завязывай, в публичных местах без особой нужды не появляйся. Вообще со связями на стороне заканчивай, Метрострой этого не одобряет. Именно мы теперь твоя семья, друзья и коллеги в одной упаковке.

– Угу. А родные с друзьями не заподозрят?

– Не заподозрят. Технология «ухода» у нас уже отработана, легенду тебе обеспечат. Но это опять же зависит от дальнейшего режима работы.

«Ухода! – вздрогнул Соломон – Слово-то какое… блин! Что она имеет в виду? Надо было читать внимательнее, предупреждала ведь!..»

– …Может быть, тебе подойдет полное прикрытие: ты так же учишься в ИТМО, и девушка твоя будет из обычных, и даже на работу какую-нибудь устроишься вроде того же сисадмина. Или, как вариант, там, наверху, ты будешь только ночевать в отеле да сидеть в парке на скамеечке, причем, скорее всего, в неродном параллельном мире; а в Метрострое – и только в нем – плодотворно трудиться, общаться, жениться и прочее. Связь с родными и друзьями не теряется, но максимально ограничивается, скажем, имитацией переезда в далекую страну, или экспедицией на полярную станцию, или секретной работой на фээсбэ и тому подобным. Звонить, писать – пожалуйста, редкие встречи тоже возможны, но не более того. Мы не изверги и понимаем, что нельзя с близкими людьми поступать жестоко. Но работа в Метрострое накладывает много, очень много ограничений на прежнюю жизнь старого, так сказать, образца. Зато здесь ты получишь нечто большее, куда более интересное, яркое и разнообразное. Мы не просто какая-то там секретная организация. Нет! Мы больше чем образ жизни. Мы даже больше чем будущее!

– Я понимаю, – тихо ответил Соломон, поморщившись от этой патетики и вдруг вспомнив о своих родителях, друзьях и подругах. Ему стало немного грустно и неуютно. Казалось, на него подул злой холодный ветер… Правильный ли выбор он делает?

– Есть, конечно, и третий режим, – невозмутимо продолжала Караваева, – но он не для тебя, а для разного рода оперативников. Эти герои вообще исчезают из своих вселенных, навсегда, сымитировав свою смерть или бесследную пропажу, и затем выполняют долгие задания в далеких мирах. Тебе такое не грозит. Но в любом случае возможны варианты.

«Однако успокоили!» – с мрачной иронией подумал Соломон.

– Я все понял, – с невозмутимым видом произнес он. – Не беспокойтесь, Василина Андреевна, не подведу.

– Уж я надеюсь.

Ладно, вляпался так вляпался. Соломон медленно выдохнул и взглянул в строгие пытливые глаза Караваевой. Очки она уже сняла.

– Что теперь? – спросил он.

– Давай так… – Василина взглянула на изящные наручные часики. – Мне на самом деле надо бежать по делам, а ты, пока время есть, пройди-ка инструктаж по технике безопасности в третьем крыле, у Варфоломеева, чтобы в понедельник не отвлекаться. У комиссара ты, получается, уже был, так что за формальностями к нему можно ближе к пятнице заглянуть – военный билет получить.

– Военный билет?!

– Да не бойся ты. Простая формальность, никто тебя в посвятовскую армию не забривает. Но мы же параллельная, автономная структура, подобная целому государству! Вот кое-что у нас и совпадает с государственными структурами, и это совершенно естественно. Иначе получится полный бардак! Как ты правильно говорил, приватность Метростроя не продержалась бы и месяца, и в некоторых мирах у нас действительно случались серьезные проколы. А ты как хотел? Мы люди серьезные, и время вымуштровало нас. Так что и своя полиция есть, и армия, и Пенсионный фонд имеется, и детские сады, и школы с институтами, всякие развлекательные и спортивные учреждения, да и путевки «на юг» у нас тоже свои. А раньше, в советское время, своим сотрудникам дефицитные продукты раздавали. Понемногу, чтобы подозрительно не было. О, тебе у нас точно понравится!.. Паспорт свой давай сюда, копию сделаю.

Они вышли из кабинета, миновали приемную и попали в общий коридор. Василина передала Соломону бейдж с надписью «Стажер ИТ-отдела».

– Затем сделаем нормальный пропуск, – пообещала она.

– А разве мой идентификационный код не может им являться? – удивился Соломон.

– И может, и является – как основной и неопровержимый. Да только чекеры не всегда практично с собой носить или встраивать куда следовало бы, к тому же немало специфических мест, где код не снимается, да и системы на их основе существенно дороже. В общем, в обычной ситуации здесь у нас традиционные электронные пропуска практичнее, если, конечно, не требуются высшие кода допуска. Кстати, – Караваева посмотрела на часы, – а время-то уже почти обеденное. Ты есть хочешь?

– Нет, спасибо, – замотал головой Соломон.

– Ладно-ладно, не стесняйся, – Василина потащила его в боковой коридор, откуда явственно тянуло жареными котлетами и супом, – заодно узнаешь, что тут где. А то у Варфоломеева можно минимум часа на два застрять, до того он дотошный.

Они спустились по обычной лестнице на этаж ниже, а затем попали… в самую обычную столовую! Несколько рядов небольших квадратных столов с белыми или светло-голубыми скатертями, линия раздачи, стопка подносов, касса, на стенах – картины с фруктами и горшки с цветами. Нет, общепит «двадцать пятого века в исполнении параллельных миров» представлялся Соломону несколько иначе.

Людей оказалось на удивление немного.

– Не набежали еще, – пояснила Василина. – Погоди, сейчас примчатся голодные инженеры, разнесут тут все в пух и прах, ни одного коржика не оставят… Так, бери вот там поднос, выбирай что хочешь. Я оплачу своей карточкой, пока тебе талоны не выдали.

Талоны! Здо́рово. Лучше некуда. У них тут что, военный коммунизм? Хотя нет, коммунизм – это вряд ли. Скорее подпольный социализм в отдельно взятой организации. А, какая, собственно, разница? Что он теряет? Кормят, и ладно. Соломон пожал плечами и, подхватив пластмассовый поднос, заказал у толстой поварихи в белом колпаке кислые щи со сметаной и пюре с котлетой, щедро сдобренные подливкой подозрительного фиолетового оттенка. На третье выбрал абрикосовый компот – мучила жажда. Впрочем, Соломон его и так любил.

Караваева почему-то ничего не брала. У кассы она вытащила из кармана пиджака карточку и протянула ее кассирше, очередной полной тетке, улыбчивой и в веснушках. И, как полагается, в колпаке. Кассовый аппарат для расчетов был весьма древний, наверное, в лучшем случае конца восьмидесятых, но с приделанным сбоку приемником для карт. Удивительно, но факт. «Вот уж точно настоящий артефакт!» – хмыкнул про себя Соломон.

– Здравствуйте, Василина Андреевна, – расплылась та еще больше, словно большая теплая квашня. – Новенький? – кивнула она на Павла.

– Добрый день, Афалина Петровна, – кивнула Караваева. – Так точно, стажер наш. Еще не оформленный.

– Ясно, стажер, – удовлетворенно произнесла кассирша. – А вы-то что, Василина Андреевна? Когда обедать будете?

– Спасибо, Афалина Петровна, но попозже, пожалуй – сейчас некогда, квалификационные испытания на носу. Так, – Караваева повернулась к Соломону, – иди садись вон туда, а как поешь – иди в двести восемнадцатую аудиторию, это на два этажа ниже, справа по коридору почти до конца – там наш инженер по технике безопасности, Зигмунд Павлович Варфоломеев, скажешь, что от меня – пройти инструктаж, он уже в курсе. – Она приняла карточку от кассирши. – И потом можешь идти домой: пост охраны на седьмом этаже; помнишь, проходили? Эти ребята тебя выведут. А в понедельник будь к восьми на том же месте, жди сопровождающего. На автобусе позже будешь кататься… Все понял?

Соломон кивнул, поднимая поднос с раздачи.

– Ну, Паша, до встречи. Еще увидимся, – Караваева поспешила на выход, не дожидаясь ответа. Из двери навстречу ей уже валила толпа радостных голодных людей с горящими глазами и в развевающихся халатах самых разных цветов: белых, синих, серых, черных и довольно неопределенного оттенка. Большинство из оголодавших были молоды, бородаты, с взлохмаченными волосами и почему-то в пляжных шлепанцах. «Наверное, местные инженеры», – решил Соломон.

– Валька, место займи! – завопил тощий индивид, сметая со стойки сразу несколько салатов. – Тебе чего взять?!

– До свиданья, Василина Андреевна, – запоздало пробормотал Соломон и поспешил к свободному столику.

Он начал есть, украдкой посматривая на работников Метростроя, весело снующих вокруг – складывалось впечатление, будто их кормили раз в месяц… Затем подтянулось и старшее поколение: солидное и степенное, лысоватое и не очень, сгорбленное и моложавое, в очках и без оных, в костюмах, спецовках и также в разноцветных халатах. В шлепанцах из них почти никого не было. «Забавно», – думал Павел, зачерпывая ложкой горячие густые щи. Они оказались очень вкусными, да и хлеб – теплым, мягким и душистым.

Однако во всем этом был один странный момент: к нему никто не подсаживался, хотя оставалось еще три места! То есть сначала подходили, примериваясь усесться (и даже не всегда спрашивая разрешения), но потом видели его бейдж и… инженеров будто ветром сдувало. Наконец наступил апофеоз: белобрысый парень с подносом подскочил к Соломону, нагнулся к визитке, близоруко прищурившись, а затем смачно выругался, беспомощно озираясь – мест в зале, а он был не очень большой, уже не осталось. За соседними столиками беззлобно заржали.

– Вот же черт! – воскликнул парень, чуть ли не с ненавистью уставившись на Соломона. – Понабирают тут всяких! – и под насмешливые взгляды товарищей побрел куда-то в сторону.

«Стажеры с кандидатами тут типа прокаженных, что ли?» – озадаченно подумал Соломон и посмотрел на соседей. Те с интересом разглядывали его, не отводя взглядов. Павел хотел было что-нибудь сказать им не совсем лестное, но решил пока ни с кем отношения не портить, еще даже толком не устроившись сюда на работу. Доев щи, он принялся за котлеты. Они были из настоящего мяса, сочные, а вот пюре оказалось, на его вкус, несколько пересоленным и жидковатым.

– Свободно? – услышал он рядом веселый баритон. – А, свободно!.. Это хорошо.

Соломон поднял недоуменное лицо: кто это посмел его потревожить?! Непорядок!.. Перед ним возвышался довольно высокий, полный, но при этом крепкий парень лет тридцати или немного моложе, с широким раскрасневшимся лицом, задорными зелеными глазами и белоснежной улыбкой, да такой, что на щеках играли детские ямочки. Он грохнул на стол поднос с витаминным салатом, манной кашей, политой вареньем, и тарелкой, полной дымящихся вареников со все еще растекающимся по ним маслом, а затем грозно обвел взглядом соседей:

– Жуйте, жуйте, троглодиты несчастные, представление окончено!..

Окружающие зашевелились, хмыкнули, но ничего в ответ так и не сказали, уткнувшись обратно в свои блюда. Соломон, нахмурившись, молча разрубил котлету вилкой пополам, рассеянно раздумывая, какую половину оприходовать первой. Кто это еще такой? Местный авторитет, что ли? Или большой начальник? А может, его специально провоцируют… на что-то? Кто их знает, этих посвятов!..

– Новенький? – добродушно расплылся в улыбке толстяк.

Соломон молча кивнул, выбрав наконец правую половину котлеты. Она выглядела почему-то более многообещающей.

– Ясно… – протянул незнакомец. – К Гордееву?

Павел пожал плечами, принявшись усиленно жевать, а парень слегка наклонился к нему и заговорщицки подмигнул:

– Это хорошо.

Павел продолжал жевать, начав демонстративно разглядывать толстяка. Чего ему надо-то?!

– Так, Берман, вы что тут делаете? – неожиданно гаркнул рядом маленький подтянутый усатый мужчина в старомодной военной форме, как и у комиссара. – Вам что-то не ясно?

– Ясно-ясно, Палыч, ну чего ты? – заулыбался Берман. – Свои же…

– Вы это видите, Михаил Анатольевич? – Старичок ткнул пальцем в бейдж Соломона, словно хакер был какой-нибудь неодушевленной скульптурой. – Вы это видите?!

– Вижу, – бодро, по-прежнему улыбаясь, ответил толстяк. – Ну так он к Гордееву направлен. Мне-то, значит, можно с ним общаться, правильно?

– Вы мне зубы, Берман, не заговаривайте! Немедленно отсядьте! «К Гордееву направлен», понимаете ли… Вы-то сами не у Гордеева работаете! – Старичок достал из кармана чекер и направил на Соломона. За соседними столиками злорадно захихикали, и толстяк сверкнул в их сторону глазами. – А знаете ли, Михаил, что он еще даже по приказу не проведен? О каком Гордееве вы мне сейчас докладываете, а?

– Да ладно, Палыч, чего ты…

– Прекратите это, Берман! Немедленно! При исполнении я вам не Палыч, а старший по комплексу общепита, – и старичок ткнул себя в грудь, где виднелся большой блестящий значок.

Смех соседей усилился. Берман стал серьезен:

– Ну, если вы настаиваете, товарищ, я уйду. Да, я уйду, но обещаю вернуться!

– Вернетесь, вернетесь, обязательно. Вот тогда и поговорим, – без тени иронии ответил старичок.

– Ну и куда же мне пересесть? – картинно, со вздохом спросил Михаил, поднимаясь с места и подмигивая Соломону, заинтересовавшемуся ситуацией.

– Да вот хотя бы… хотя бы… вон там я вам сейчас место организую… – Военный отвернулся, указывая куда-то в сторону, и в этот момент Берман что-то быстро сунул под тарелку Павла, легко подхватил свой поднос и направился вслед за «старшим по комплексу общепита».

Соломон, делая вид, что ничего не заметил, доел второе блюдо, а затем, не отодвигая тарелки, принялся за холодный компот, медленно и с удовольствием потягивая его. Что там этот странный Берман подсунул? Кто он такой? Павел незаметно положил рядом с тарелкой руку, покосился на соседей, уже давно забывших о нем, и нащупал пальцами маленький клочок бумаги. Записка! Ну ладно… Он подтянул ее, спрятал в кулак, а потом, улучив момент, положил в карман. Очень странно…

Хакер быстро допил компот и, убрав со стола, вышел из столовой под подозрительным взглядом старшего по комплексу, стоящего в углу и зорко наблюдающего за обстановкой в столовой. Ну и порядочки! Жесть. Отойдя в сторонку, за кадку с худосочной пальмой, он достал записку. Аккуратный женский почерк: «Паша! Я на этаж ниже, с лестницы – вперед, третья дверь слева, каб. 147. Станнум». Станнум! Да! Она здесь, она ждет его! Он со всех ног кинулся к лестнице, сбежал вниз, чуть не сбив какую-то женщину, что-то ему строго заметившую, и попал в холл с тремя пустынными коридорами: направо, налево и соответственно прямо. Ясно! Он отсчитал третью дверь слева (все они были страшные, облезлые, некоторые даже без табличек), негромко постучал и, не дождавшись ответа, зашел внутрь.

Это была небольшая аудитория, похожая на классную комнату. А у кафедры стояла… Станнум! В длинном черном платье, на каблуках, с высокой прической и маленькой сверкающей диадемой. На губах – темная блестящая помада. Вот так дела! Тут намечается бал? Хм… Больше в комнате никого не оказалось. И это было хорошо.

– Дверь закрой, – проворковала девушка. – Там ключ.

Соломон, спохватившись, плотно прикрыл дверь, повернул торчащий ключ и радостно уставился на Станнум.

– С тобой все нормально? – взволнованно спросил он, почему-то не решаясь приблизиться. – Куда вы делись тогда со двора?

– Так и будешь там стоять, дурачок? – наклонила голову девушка. – Спаситель мой… – Не выдержав, она прыснула. – Ты у кого мопед спер, дурик?

Уже не раздумывая, Соломон подскочил к Станнум, она обвила руками его шею, и судьба злосчастного мопеда так и осталась до конца не выясненной…

Утром в понедельник Соломон стоял на том же месте, у выхода станции метро «Звенигородская». Погода снова была солнечной, хотя и прохладной. Но независимо от этого настроение было просто замечательное. Свершилось! Что еще можно было ждать от жизни?! Мечты и вправду сбываются! Он теперь не просто хакер. Он в касте посвященных, он суперсекретен, суперкрут. Предтечи, говорите? Трепещите же, хитрые монстры! Ваши тайны теперь ни для кого не секрет. Он, Соломон, перевернет эту вселенную с ног на голову, показательно выпотрошит и разложит запретные знания по полочкам посвятовского Интернета! Ну есть же у посвятов свой Интернет? В общем, он покажет всяким комиссарам, василинам и берманам, кто тут самый-самый…

Павел смотрел на спешащих мимо людей, полностью погруженных в свои утренние мысли, и самодовольно усмехался. Осознание собственной важности и величия просто распирало его. «Идите же, идите на свою жалкую работенку, простаки! – торжествуя, думал Соломон. – Лопайте гамбургеры, пяльтесь в телики, пещерные люди… Ничего-то вы не знаете, а самое страшное, что никогда и не узнаете! Бедолаги…»

Но главное было то, что он нашел Станнум! Ну как бы немного наоборот… это она его нашла, но тем не менее. Мысленно Соломон возвращался в сто сорок седьмой кабинет, где они потеряли счет времени… Все оказалось так, как и говорил Тунгус: специальным отделом безопасности посвятов, выходцами из далеких параллельных миров, было установлено, что девушка начала контактировать с кандидатом, проходящим тестирование. Само по себе это не было запрещено, по крайней мере, для того режима, в котором работала Камилла. Однако Павел по понятным причинам сам был на этот момент «под колпаком», и те обстоятельства, которые привели его на Невский проспект, а затем в кафе на Садовой, не могли не встревожить оперативников. Ничего не сообщив местному отделу безопасности, «вредные малготы», как их назвала Станнум, появились в тот злополучный день недалеко от их места встречи, вызвали девушку на улицу и устроили ей жуткий разнос. И тут как снег на голову появился он, Павел. Почему началась драка, было не ясно. Соломон, естественно, заявил, что «они первые полезли», но потом… В любом случае в полном здравии они бы свидетеля не оставили.

– Нет, не бойся, не убили бы, – рассмеялась Станнум, видя вытянувшееся лицо Соломона. – Есть такие штуки, называются парализаторы, выключают память на несколько прошедших минут; как правило, этого бывает достаточно.

– Ух ты! – ответил ей тогда Павел. – Типа как в «Люди в черном»? Щелк, вспышка – и все всё забыли?

– Почти, – невесело хмыкнула девушка, – только грубее. Ты еще и теряешь сознание, и башка потом нехило трещит… Наверное, к тебе парализатор и применили, но издалека, не рассчитали – вот ты все потом и вспомнил, поэтому и в отключке недолго пробыл.

Потом Соломон рассказал, как бежал за фургоном, не выдержав, украл мотороллер, настиг их перед заездом под арку и…

– А там опера́ переместили машину, вместе со мной в параллельный мир, – пояснила Станнум. – Наговорили всякого, взяли типа подписку о невыезде и отпустили. А что? Я же не знала, что ты, оказывается, кан-ди-дат! Кстати, а как ты тогда оказался рядом со мной, ну, в первый раз, на боксерском ринге, а? Случайность?

Соломон в общем-то врать умел. Не краснея, он заявил, что это и правда чистая случайность, воля вселенной, и не более того. Мол, так было угодно небесам. Мило улыбнувшись, Станнум если и не поверила, то не стала допытываться, как оно все случилось на самом деле.

Но встречаться им пока было нельзя. Девушка работала вместе с Берманом в аналитическом отделе, а Павла взяли программистом к некоему Гордееву – сидели они в разных местах, и это на первых порах только осложняло дело. Мол, через пару месяцев, после прохождения так называемого адаптационного периода, им, конечно, разрешат встречаться, но пока…

– Даже не пытайся увидеться со мной, – сказала ему Станнум. – Я тебя уже знаю! Не наломай дров, пожалуйста! Не будем рисковать, хорошо? Потерпишь?

– Потерплю, – улыбнулся Соломон. – Но потом… ух!..

– «Ух», еще как будем «ух», – хохотала девушка.

– А чего ты вырядилась словно на выпускной? – спросил чуть позже Соломон.

– Нравится? – Она кокетливо покружила подолом платья. – То-то! Не люблю я, честно говоря, такие фасоны, да обязали, знаешь ли, – с мероприятия я одного, юбилея начальственного. Но, узнав, что ты в Метрострое – есть тут свои люди, сказали – мигом к тебе. Цени, дурачок!

– Еще как ценю! – и Соломон в очередной раз притянул к себе Станнум.

И вот, после тягостных выходных, первый рабочий день. Он снова стоит у выхода из метро, а из него так и прут важность и величие, скрывая истинные неуверенность и волнение. Пять минут девятого, шесть…

– Эй, за мной. – На этот раз сопровождающий был довольно строгого вида, уже начавший седеть господин средних лет в костюме и с большим портфелем – ни дать ни взять бизнесмен. – Не оборачивайся. Идем не спеша.

Они вышли на проспект, а затем сели в новую модель БМВ, весьма недешевую, на задние сиденья. Стекла там были сильно тонированными. Больше никого в машине не оказалось.

– Готов? – спросил мужчина.

Соломон напрягся. «К чему это еще?» – с неприязнью подумал он.

– Прыгнуть, – пояснил мужчина и представился, протягивая руку: – Пахмутов Валерий Яковлевич, твой временный руководитель на период адаптации. Хотя видеться мы, наверное, будем редко.

– Павел Крашенинников, – ответил хакер. – Позывной – Соломон.

– Вот и отлично, Павел-Соломон, – сказал Пахмутов и внимательно посмотрел через лобовое стекло. – Ну вроде рядом никого. Держись! – Он просунул руку под сиденье, чем-то щелкнул, и…

И они оказались совсем в другом месте. Небольшая квадратная комната и полумрак – лишь желтый сноп света проникал из-за приоткрытой двери. Они сидели на мягком диване; справа кулер с водой и вешалка, слева журнальный столик и небольшой телевизор. Из-за двери слышались шум и невнятные разговоры, еле различимо тянуло сигаретным дымом.

– Опять свет выключен, – проворчал Пахмутов, поднимаясь с дивана. – Ну, Павел, мы на месте, идем.

Он включил люстру и повел Соломона в соседнее помещение. Там находилось что-то вроде большой комнаты отдыха, совмещенной с контрольно-пропускным пунктом: несколько стульев, старенькие торговые автоматы, бильярдный стол, книжный шкаф, гардероб, а также стойка, за которой сидел охранник в синей форме и фуражке с уже знакомой Соломону кокардой. У представителя охраны порядка было довольно широкое лицо, темные глаза и большой нос с горбинкой.

– Доброе утро, Валерий Яковлевич, – почтительно склонил он голову перед Пахмутовым.

– Доброе, Джунгар, – кивнул в ответ тот и вытащил из кармана пропуск. – Сегодня без происшествий?

– Сегодня да, – явно с облегчением произнес Джунгар, – бог миловал.

– Молодой человек – со мной, – сказал Пахмутов, – Павел Крашенинников, пока без пропуска – сегодня сделают, я надеюсь. Метку имеет.

Охранник кивнул, поднимая массивную штуковину со стола. От нее отходил толстый экранированный кабель.

– Нормально, – сообщил Джунгар, сначала приложив ее к пропуску Пахмутова, а затем направив, словно пистолет, на Соломона.

«Техника просто зашкаливает! – с иронией размышлял хакер. – Нет, тут что-то не так! Чепуха какая-то. Все-таки Василина от меня что-то скрыла, что-то очень важное. Ну выведу я их на чистую воду!»

Они направились к боковому проходу, прошлепали по мокрому коридору с еще не высохшими лужицами воды (ну кто так моет?) и вышли к лифтовому отделению. Современным «Отисом» тут и не пахло; все было старое, пыльное, грязное… И толстый слой облупленной краски. Павел не выдержал:

– А почему тут все такое старое? А?

Пахмутов, нажав кнопку вызова лифта, развернулся к нему, внимательно посмотрел в глаза и еле заметно усмехнулся:

– Вот будет возможность – и разберешься с этим. Все вопросы – к Предтечам, парень.

Хм… Предтечи-то тут при чем? Прибраться, что ли, нельзя? Холодным термоядом, значит, владеем, а лифт заменить на современную модель – никак? Забавно, забавно.

Против ожидания Соломона, кабинка начала спускаться, а не подниматься. Впрочем, было ведь неизвестно, на каком этаже они находились изначально. Через три или четыре пролета лифт остановился, и перед ним возник очередной коридор, наспех выкрашенный желто-зеленой масляной краской, и, по-видимому, недавно – пахло весьма ощутимо. Двое долговязых парней протягивали под потолком сетевой кабель.

– Здравия желаем, товарищ полковник! – дуэтом приветствовали они Пахмутова.

– Салют, бойцы! – бодро ответил им Валерий Яковлевич. – Запомни, Павел, – повернулся он к хакеру, – не важно, насколько что-то старое или негодное. Главное – как вернуть это все к жизни. Усек?

Соломон кивнул. Они прошли немного дальше и наконец попали в узкую длинную комнату с состыкованными столами и сидящими друг против друга молодыми парнями в форме, напоминающей матросскую; перед каждым находилась целая куча книг и тетрадей, а в самом конце аудитории листала красочный атлас невысокая женщина с коротко стриженными пшеничными волосами и в выцветшем до белесого цвета военном мундире. Она сразу же вскочила, завидев Пахмутова, и кратко кивнула ему, показав некий знак: два пальца правой руки, приложенные к сердцу. Наверное, так здесь отдают честь… Пахмутов повторил ее жест, остальные же с интересом уставились на Соломона.

– Василина Андреевна просила долго тебя не мучить, – сказал ему полковник, – даже на сборы не поедешь – мол, нужен ты ей сильно. А мы идем навстречу пожеланиям хороших людей. Это будет твой учебный класс – ровно на месяц. Меньше уж никак, сам понимаешь, у нас тут с этим строго. Понятно?

Соломон снова кивнул. Настроение у него упало еще больше.

– Ну тогда добро пожаловать на борт, адаптант! – бодро произнес Пахмутов. – Знакомься – твои сотоварищи. Адаптироваться будете вместе. Ирина Павловна, принимайте: Павел Крашенинников, ака Соломон. Его бумаги будут позже.

– Здравствуй, товарищ адаптант! – бодро выкрикнула Ирина Павловна, еще более выпрямляясь.

– Здравствуй, товарищ адаптант! – нестройным хором повторили присутствующие.

Соломон отпер дверь своей квартиры и галантно пропустил Станнум вперед. Девушка с жеманным интересом оглядела темную, наспех прибранную прихожую. Затем демонстративно принюхалась. Павел слегка покраснел и запоздало щелкнул выключателем.

– Настоящее хакерское логово! – высказалась наконец девушка – то ли иронично, то ли на полном серьезе. Он закрыл за собой дверь и смущенно пожал плечами:

– Ремонт вот думаю затеять. Обновиться, так сказать, хочется. Так что на бардак не обращай внимания.

– А-а-а… – с хитрым видом улыбнулась Станнум и, облокотившись о стену, притянула его к себе. – Значит, тогда все в ажуре, правда, милый? – Они поцеловались. – Слушай, я есть хочу. – Она делано вытянула губки, придав своему хорошенькому личику одновременно скорбное и забавное выражение. – Ты же меня накормишь, а, накормишь? Не дашь умереть с голоду?

– Ну конечно накормлю!.. – немного растерялся Соломон. Что сейчас лежало в холодильнике? А вино хоть есть? Ну, водка-то точно была, а вот что поприличнее, для девушки… э-э… Черт! Все навыки ухлестывания растерял за эти месяцы. Безобразие! Совсем опустился!..

Станнум звонко расхохоталась, видя реакцию Павла.

– Ну и умора! – томно произнесла она. – Ладно, расслабься. Я не голодна. Тапочки-то у тебя имеются для дамы? Но только если они без дырок!

Вино у него все-таки в наличии оказалось, из старых запасов. Они сидели в зале на диване, потягивали напиток богов и закусывали его горьким шоколадом. Имелась еще также большая апельсинина (очень даже сладкая), но девушка заявила, что вино такими продуктами не закусывают. Ибо не сочетается.

– Ох, Паша, ты как троглодит какой-то, ну вылитый пещерный человек! – засмеялась она, делая большой глоток. – Но не переживай, я тебя воспитаю, поставлю на ноги! Вычищу и вымою, выучу приличным манерам, а там, глядишь, и в высшее общество попадешь. Что, испугался, котяра?

Соломон замотал головой и прижал ее к себе еще крепче. Он был счастлив. Пусть болтает что хочет. Он принимает ее такой, какая она есть. Другой не надо!

– Тебе нужно сделать не просто ремонт, а перепланировку, – говорила тем временем Станнум, – обои сменить, вот эту люстру страшную тоже – ее еще в советское время купили? И шкафы вон те – ты извини меня, конечно, но… тихий ужас! Не обиделся? Нет? Ну я так и знала. Ты же парень толковый, Метрострой других не признает. Но я люблю мальчиков ухоженных, стильных и уверенных в себе. Ну ты понимаешь меня, правда?

– Правда, – подтвердил Соломон. Они чокнулись и снова выпили. – Я бы с радостью… ремонт в смысле. Да руки как-то не доходили. С таким дизайнером, как ты, – развернусь, дай только время! Почему бы и нет? Тем более я тут немного деньжат поднакопил – это как раз без проблем.

– Ты, главное, учись прилежно, товарищ адаптант! – Станнум легонько щелкнула его по носу. – «Деньжат я поднакопил»… Эх ты, шуток не понимаешь! Хотя, – прищуренным взглядом она обвела комнату, – в каждой шутке есть доля сам понимаешь чего!

– Согласен, – кивнул Соломон. – А ты тоже была адаптантом?

– Конечно. По полной программе, – ответила девушка. – Я была самой обычной вначале. Но многие рождаются в посвятовских семьях, и они сразу варятся во всем этом. Им такое вот, – она обвела комнату рукой, – вообще не понять.

– Да уж, – пробормотал Павел. – Но до чего же здо́рово, на самом деле! Нет, правда! Мне до сих пор не верится! Я даже думаю часто: как же мне повезло, наверное! А ведь ничего этого могло и не случиться! Вот бы был облом! Я бы даже не знал, как мне не повезло, не заинтересуй я Василину!

– А то! – хмыкнула Станнум. – Я тоже была в свое время в шоке, девчонкой еще мелкой совсем, в восьмом классе, что ли. Но ничего, привыкла.

– Пять лет?! Ух ты… – протянул Павел. Этот срок его реально впечатлил. Сколько всего, наверное, она уже знала и умела! Уму непостижимо!

– Точно, – с серьезным видом кивнула девушка, – сама офигеваю.

– И как же это вышло?

– Рекомендация друга, – уклончиво ответила Станнум. Конкретизировать она явно не хотела: наверное, сведения эти были секретны. «Ну и ладно», – без обиды подумал Павел.

– Но почему именно я? – задумался Соломон. – Почему Клим… или как там его, обратился именно ко мне, а? А не к Збруеву, например? Он тоже очень даже шарящий чувак. Если бы я не занял первое место на светофорной баталии – меня бы взяли, а?

– Много будешь знать – скоро состаришься, мой милый дурачок! – рассмеялась Станнум и отставила бокал в сторону. – Ну откуда ж я знаю? Трудно сказать. Радуйся, значит. Взяли и взяли, не о чем тут больше говорить. И вообще – не спрашивай никого почему! Ответы будут переполнены философией. Очень туманной философией, между прочим.

– Понял, – ухмыльнулся Соломон. Борцовским приемом он опрокинул девушку на подушки и ловко расстегнул пуговицу на ее джинсах. – Разберемся, в чем тут философия, а в чем тригонометрия! Но сейчас я лучше покажу тебе пещерного человека. Ты еще не знаешь нас, троглодитов-философов!

Ровно месяц обучался Соломон по программе адаптантов. Он многое узнал об обществе посвятов и о том, как на самом деле устроена Мультивселенная, включающая все возможные параллельные миры. Первоначальные неприятие ситуации и крайнее удивление нелогичностью окружения постепенно уступили место пониманию того, что на данный момент и в этом месте иначе и быть не могло.

– Миров – многие триллионы секстиллионов, никто не знает сколько точно, – вторила словам Василины куратор обучения, та самая белокурая воительница в форме, капитан Онучева. Она была для адаптантов строгим, непререкаемым авторитетом. – Вы знаете, сколько это – секстиллион? Поясняю! – и Ирина Павловна (она просила называть ее по имени-отчеству, несмотря на воинское звание) начинала выводить на обычной грифельной доске многочисленные, идеальной формы нули. Мел под ее крепкими пальцами всегда жалобно скрипел и, словно плача, крошился, шумно осыпаясь вниз. Адаптанты старательно переносили эти нули в свои тетрадки.

Лекции следовало записывать старым добрым способом – первое здесь правило: это в конце дня проверялось лично капитаном. И никаких гаджетов: ни телефонов, ни планшетов, ни даже музыкальных плееров (все отдавалось внутренней охране) – второе правило. Также не поощрялось общение, даже на коротких переменах. Онучева выводила всех в небольшой холл с несколькими креслами, бильярдным столом, парой кадок с фикусами, библиотекой русской классики в небольшом старомодном шкафу и огромным красивым аквариумом с вечно голодными сомиками и голубыми кубинскими раками – там можно было немного расслабиться и переброситься с кем-нибудь ничего не значащими фразами, однако не более того. Писали лишь выданными куратором ручками, а тетради всегда оставались в Метрострое – видимо, забота о безопасности… После занятий можно было остаться и выучить то, что прошли на уроках. Ведь утром следующего дня проводился опрос, прямо как в школе, и даже ставились оценки.

Еще одно правило заключалось в том, что друг к другу нужно было обращаться, если уж необходимо, исключительно «товарищ адаптант». Это порядком напрягало Соломона, даже удручало. Что еще за порядки военного коммунизма?! Утверждалось, однако, что так сложилось исторически и никакой политики в этом нет. Посвятовские структуры, в том числе и Метрострой, были довольно консервативными, но потому и устойчивыми. Нельзя было ожидать, что мультимировая тайная система будет меняться от малейшего вздоха одного из миров, в котором находится лишь малая ее часть. Правда, Онучева заверяла, будто после учебки в этом смысле можно будет расслабиться: «…в боевых условиях будет проще и без этих формальностей, но пока оставайтесь предельно культурными».

Были и другие заповеди, и немало, но выполнялись они неукоснительно – просто потому что те, кто неоднократно нарушал распорядок – а поговаривали, что приходили сюда и такие ребята – могли на следующий день просто не появиться. Нет, с ними ничего страшного не случалось (по заверению капитана), но Метрострой больше дела с ними не имел, стирая из памяти бедокуров последние месяцы и возвращая их в родные миры.

Да, все прибыли из разных мест. Но среди адаптантов не оказалось никаких трехглазых чудовищ или хотя бы похожих на малготов, следящих за Станнум, – самые обыкновенные подростки, совершенно типичные лица – человеческие. Наверное, все их родные миры были очень похожими. Правда, у некоторых слышался странноватый говор или непонятные словечки.

Их было двадцать два человека, все молодые парни. Онучева заявила, что женские группы также существуют, но занимаются они отдельно, мол, так эффективнее. При этом не все адаптанты возвращались после занятий домой – примерно половина жила в специальном лагере в одном из миров, человеческая цивилизация в котором по какой-то причине не возникла. Наверное, после окончания курса этих ребят ожидало полное погружение в новую действительность…

Ну и, конечно, все носили однотипную форму: старомодную, темно-синюю, с белой рубашкой и разными смешными оборочками, похожую чем-то на матросскую. «Только бескозырки с ленточками не хватает», – с сарказмом размышлял Соломон. Форму с собой уносить было нельзя, она оставалась у дежурного, и, когда адаптанты приходили на занятия, нужно было сперва переодеться. Каждое утро она была чистой и выглаженной, но конкретный наряд ни за кем не закреплялся – нужно было просто сообщить свои размер и рост. На ноги адаптантам полагались удобные, но безвкусно сделанные туфли розовато-бежевого оттенка.

Впрочем, впоследствии оказалось, что девчонки-адаптанты выглядели ничуть не лучше. Примерно недели через две после начала обучения, на перерыве, команда Онучевой столкнулась с ними в комнате отдыха. Немногочисленная женская группка обступила аквариум и, с восторгом попискивая, методом постукивания по стеклу пыталась заставить раков проявить хоть какую-либо активность. По крайней мере, одеты девушки были не в розовые, а в серые и желтоватые тона: плиссированные юбочки, скромные блузки, круглые шапочки с помпонами. Их куратор, маленькая полная розовощекая женщина в новенькой военной форме зеленоватого оттенка стояла в сторонке и с любовью наблюдала за своими подопечными. Парни тут же подскочили к «противоположному полу», и все с интересом уставились друг на друга.

– А у нас внеплановое обновление станции, товарищ капитан, – с виноватым видом пояснила толстушка Онучевой, – вот решили у вас пару минуточек побыть. Не помешаем?

– Очень плохо, товарищ старший лейтенант, – с мрачным видом высказалась капитан и уперла руки в бока. – Вы же знаете правила!

– Да, конечно, но… – Куратор девушек даже покраснела.

– У вас должно быть запасное помещение. На станции что, места мало? Вы же нарушаете учебный процесс!

– У нас там вообще обеззараживание везде проводится. Ксенофауна разная проникла… агрессивная. А девушкам же комфорт нужен! У нас сейчас такие темы сложные по плану!

– У всех планы, – отрезала Онучева.

– Проверка главка во вторник, товарищ Хворостинский лично прибудет, – выдала последний аргумент тетка. – Мы готовим группу для проекта «Кассиопея». Ой… кажется, я сболтнула лишнее.

– Вот именно, лейтенант, – буркнула капитан и недобро покосилась на курсантов, которые подбирались к девушкам все ближе и ближе.

– Что же нам делать? – В отчаянии толстуха уже заламывала руки. «Наверное, совсем недавно служит», – подумал о ней Соломон и рассеянно посмотрел на хорошенькую блондинку с двумя длинными косами – изображая притворное смущение, девушка недвусмысленно строила ему глазки.

– Ладно, – недовольно махнула рукой Онучева, – надеюсь, никаких эксцессов у нас не произойдет. Так, товарищи адаптанты: стой, раз-два! Кру-у-угом!

К этому моменту группы обучающихся уже практически перемешались, даже образовались пары, разве что не взялись за руки. Все испустили глубокий вздох разочарования (парень рядом с Соломоном даже тихонько выматерился) и начали разбредаться по своим углам.

Несмотря на то что знакомства между учениками фактически запрещались, вовсю пропагандировались понятия братства и равенства – как единственный путь любого члена сообщества посвященных, искренне старающегося обеспечить полную тайну и продуктивность своей деятельности. Обучение этому достигалось со стороны капитана долгими и нудными нравоучениями, а со стороны слушателей – чуть ли не сектантским ритуалом: все вставали с мест и брались за руки, образуя вокруг ряда столов эдакое кольцо. Следовало стоять молча, закрыв глаза и опустив голову, и конечно же усиленно думать исключительно об этих братстве и равенстве. К такой процедуре здесь все подходили очень серьезно – никаких усмешек, передразнивания или чего-то подобного Соломон ни за кем не заметил. Ну что ж, он тоже выполнял этот ритуал, стараясь не рассмеяться и не придавая ему в общем-то особого значения.

– Братство – это не просто важно, это незаменимо! – с жаром говорила Онучева. – Это реальная взаимопомощь. Это абсолютное взаимопонимание. И это полное доверие – к каждому посвяту, работает ли он на Метрострой или нет, совершенно незнакомому вам или ближайшему родственнику, высокому начальнику или безликому, одному из тысячи, подчиненному. И потому это также равенство. Но равенство имеет смысл лишь в единстве. Единство делает нас сильными, несгибаемыми, последовательными и в какой-то мере непогрешимыми. Делай как он, делай лучше, но делай с ним вместе: на общее благо и во имя нашей святой цели.

Эту цель капитан объясняла просто, хотя однажды этому был посвящен целый день:

– Цель у нас, товарищи адаптанты, одна: сделать Мультивселенную лучше. Это означает: чище, свободнее, понятнее, безопаснее. Для всех и каждого, без ограничений по вере, полу, возрасту, общественному положению или происхождению. Пусть не сегодня, не завтра и даже не через сто лет, но когда-нибудь мы придем к этому! Придем, если будем придерживаться определенных, четко очерченных правил и проверенных жизнью законов посвятов. Вы больше не обычные люди. Вы – часть большого сообщества посвященных. Вы – часть нового будущего, и вам по силам приблизить его для всех остальных. Будущего, за которое не должно быть стыдно, которого не боятся, о котором мечтают. Будущего, на которое нам лишь намекнули Предтечи, но и этого намека должно с лихвой хватить тем, кто не спешит, а вдумчиво и последовательно изучает оставленные ими секреты, кто не дает несознательным элементам поведать тайное знание не готовым к этому. Но реализация этой поистине масштабной программы не может быть осуществлена методом шоковой терапии или предоставления технологического счастья и процветания «на блюдечке с голубой каемочкой». Такой метод, как вы далее поймете, не подходит человечествам бесчисленных параллельных Земель. Нет ничего хуже медвежьей услуги, рано или поздно выливающейся в волчьи разборки! Нам не нужны катаклизмы и революции, хаос и бессмысленные смерти. Мы не можем нести непосвятам зло и разрушения, ибо это, как я уже говорила, противоречит нашей великой цели. Но слишком уж различаются порой наши миры, и достаточно лишь намека страждущим и обездоленным, напрасной надежды, малейшей искры – и пошло-поехало… Помните, товарищи адаптанты: все должно оставаться под вашим контролем, все должно быть тайным, а значит, безопасным! В конечном итоге от ваших действий, пусть поначалу и не самых разумных, зависит судьба Мультивселенной…

Онучева вообще очень много говорила о безопасности и секретности, особенно касаясь тех, кто будет работать на Метрострой под прикрытием. Этого, мол, не болтать, с теми не встречаться, туда нос не совать, сюда не смотреть и никому не доверять – проверять, проверять и проверять… Как это вязалось с братством и единством, Соломону было непонятно. Но больше всего ему понравилось обещание, что выпивающим алкоголь дают специальные таблетки, чтобы те в состоянии опьянения не сболтнули чего-нибудь важного. О да, эти колеса ему точно пригодятся!.. Слава богу, сухого закона посвяты не придерживались.

Чтобы попасть в Метрострой, можно было воспользоваться несколькими внешне различающимися способами, но использующими один и тот же принцип, фундаментальный механизм – телепортацию в иное измерение. Других путей не существовало: нельзя было просто прийти на свое рабочее место, обычным образом приехав на троллейбусе и распахнув входную дверь. Эта организация не располагалась в здании на Лиговском проспекте или в «заброшенном» ангаре по Красносельскому шоссе. Метрострой, как объяснила капитан, находился в некоем перпендикулярном мирке, физически отделенном от других вселенных. Хотя, мол, это и не мир в обычном понимании, а отдельный искусственный пространственный пузырь, имеющий доступ к остальным вселенным, а потому являющийся гигантской пересадочной станцией, по сути транспортной системой. Это был очень странный мир хотя бы потому, что он не имел солнца, неба или океанов. Здесь были лишь туннели, рельсы, вестибюли бесчисленных станций и полупустые технические помещения. Путешествуя от одной станции до другой и поднимаясь затем по эскалатору, можно было попасть уже в обычную вселенную, на одну из параллельных Земель. Причем чем дальше продвигаешься по ветке или, что еще более существенно, пересаживаешься на другие направления, тем миры все больше видоизменяются и становятся страннее и страннее.

Откуда Большое Метро взялось? Ирина Павловна уклончиво сообщила, что, мол, точно неизвестно, но вроде как создано оно было некоей Машиной Предтеч – древним таинственным механизмом, повелевающим целыми вселенными. Адаптантов просто ставили перед фактом, что есть такие штуки: искусственные миры небольшого размера (во вселенском смысле, конечно), их называли блобами, а также Машина, творящая их. Что из себя представляла последняя, не знала толком даже Онучева.

Эта транспортная система в разные времена выглядела по-разному: несколько тысячелетий назад как огромная сеть пещер, лабиринтов и катакомб, во времена Петра Первого – как обычные здания, например, несколько порталов до сих пор, мол, находятся в комнатах Эрмитажа, а позже Машина перестроила ее в образе… метро. Да-да, она выглядела почти как обычная, всем знакомая городская подземка! Вот только эскалатор выводил не на знакомые улицы, а в иные миры, иногда настолько отличающиеся от родного, что и представить сложно.

Пару способов перемещения сюда Соломон уже испытал на себе: первый – это лифты или то, что выглядело как подсобка в магазинчике у «Звенигородской». Такие порталы были раскиданы не только по Санкт-Петербургу и области, но и всей остальной России, да и по другим странам тоже, хотя их и контролировали иные организации. Ты заходишь в кабинку, начинаешь движение и… перемещаешься. Обычный человек увидел бы лишь тесную подсобку, но посвяту раскрывается куда больше! Все дело в идентификационной метке – Машина каким-то ве́домым только ей способом определяет, что перед порталом «свой», и меняет реальность, перемещая затем путника в заданную точку (в некоторых случаях конечное место назначения можно было указать, хотя и не так часто, как хотелось бы).

Второй способ параллельной, или так называемой нелинейной телепортации, обеспечивали специальные аппараты – трансферы самых разных размеров, мощностей и возможностей. Маленькие и мобильные, буквально карманные устройства, были слабыми, настраивались лишь на несколько миров, да еще и без возможности менять после прыжка локацию: вы попадали в то же самое, хотя и параллельное место, а миры отстояли друг от друга относительно недалеко. Другие агрегаты были больше и массивнее, их устанавливали, например, на обычные автомобили. Именно с таким трансфером Соломон столкнулся, сидя в машине Пахмутова. Весили такие «игрушки» до центнера, «стреляли» куда дальше и могли в новом мире произвести также обычную, линейную телепортацию, перемещая объект в сторону, пусть и относительно недалеко. И наконец, существовали большие, мощные стационарные аппараты достаточно широкого спектра действия. О них куратор не стала особо распространяться, так же как и о прочих способах путешествия по мирам, а они, как Павел понял по намекам, имелись. Как бы там ни было, в Метрострой он попадал теперь довольно смешным с первого взгляда способом: это был автобус-развозка!

Да-да, самый обыкновенный советский пазик: маленький, старенький, обшарпанный, нервно трясущийся при разгоне, с тормознутыми шипящими дверьми, с неплотно пригнанными окнами, из которых, как говорили, зимой жутко дуло, с пухлыми рваными сиденьями и еще более пухлой теткой-кондукторшей. Впрочем, тетка эта только выглядела как кондукторша, на самом деле она была старшим лейтенантом службы безопасности Метростроя. Ведь посторонних тут не должно быть по определению – автобус путешествовал по Мультивселенной! Происходило это так: в определенное время Соломон выходил на остановку, подъезжал пазик с табличкой «ООО «Чиз-Пейк М», Павел садился, его молча проверяли чекером, и автобус двигался дальше, постепенно собирая по дороге остальных работников. Разговаривать друг с другом было запрещено, все происходило медленно и, можно было сказать, даже тоскливо. В конце концов в районе завода железобетонных изделий номер шесть, у Ириновского проспекта, автобус заезжал на какую-то мрачную автобазу, и в какой-то момент они все оказывались в темном ангаре. А потом включался свет и… это уже был Метрострой!.. Таким образом большинство простых сотрудников Метростроя и попадали к себе на работу.

Но в Большое Метро желали проникнуть не только метростроевцы. Ведь существовало и немало других посвятовских объединений, как дружественных, так и не очень, как официальных (с точки зрения посвятовских структур, конечно), так и различных контрабандистов, мошенников и сталкеров всех мастей, самостоятельно промышляющих по отдаленным мирам в поисках артефактов Предтеч. Встречались и отъявленные бандиты, занимающиеся разбоем и грабежом… Метрострой же старался навести в некоторой части Большого Метро порядок – именно в этом он видел свою задачу-минимум в смысле улучшения положения дел в Мультивселенной, это было важной частью его великой, по словам Онучевой, миссии.

А дело это было крайне непростым: станций было много, очень много. Говорят, даже веток – многие тысячи, а станций на каждой из них и вовсе не счесть. При этом вестибюли, помещения и эскалаторы вовсе не копировали реально существующие в Лондоне или Москве. Они были лишь похожими, при этом сами станции часто имели довольно экстравагантные или экзотические названия, например, та же «Массандрагора». Но это название ей дали вовсе не люди! Это Машина назвала так свое детище. Да, она еще работала. Предтеч давно уже и в помине не было – ни воспоминаний, ни свидетельств, а их механизм до сих пор творил… Он никогда не оставлял портальную систему в покое: постоянно что-то изменял, перестраивал, добавлял ветки, убирал; то наращивал количество станций, то сокращал или переподключал их к новым вселенным, а мог внезапно изменить внешний вид вестибюлей сообразно местным техническим тенденциям миров, при этом нередко, будто пародируя, смешивая стили и эпохи. Машина откровенно насмехалась над бесчисленными человечествами! Неразбериха среди посвятов после очередной «перекройки» иногда была просто невообразимой: конфликты, политические скандалы, разборки на всех уровнях… Команда Картографов, самая суматошная и нервная каста метростроевцев, с ног сбивалась, приводя в порядок свои документы – ведь без навигации в системе Большого Метро делать было нечего.

Самое плохое случалось тогда, когда станции, используемые Метростроем, переключались на другую вселенную – это как подниматься по эскалатору на «Нарвской», а выйти у Политехнического института, потом спуститься обратно и оказаться на перроне «Московских ворот»… Метрострой имел много исследовательских групп, изучающих миры, и в этом случае некоторые из них могли никогда не вернуться обратно. Это была опасная работа! По сравнению с перепутанными мирами внезапная смена дизайна какой-нибудь станции была просто детской забавой! Хотя неприятности и она приносила. Ведь инородное для Машины, привнесенное людьми извне, часто попросту исчезало, пропадало насовсем. Поговаривали, конечно, что есть такое место – Станция Потерянных Вещей, но никто не мог сказать, где она находится. А ведь метростроевцы, да и не только они, устраивали свои офисы и форпосты именно в Большом Метро! Считалось, что это все равно безопаснее, чем располагаться в настоящих мирах.

– Вот и представьте, товарищи адаптанты, – говорила Ирина Павловна, – подходите вы утром к своему кабинету, а дверь не узнать: вывеска другая, ключи не подходят! И электронная система пропуска не работает – потому что ее опять нет. Да, неделю назад поставили, но в планах станции ее никогда не существовало. Этой ночью Машина что-то обновила: добавила новый эскалатор или просто рисунок на кафеле сменила… но наши вещи пропали! Причем процесс этот выборочен и бессистемен. Вы заходите в кабинет и видите: стол на месте, тот самый, который привезли вам еще месяц назад из мебельного на Литейном, но компьютера больше нет. Вместо него красуется кассовый аппарат образца тысяча девятьсот семьдесят шестого года! В углу книжный шкаф – тоже на месте, но забит он почему-то тюками с овечьей шерстью. Сейф с документами цел, хотя половина папок исчезла. Ваша сменная обувь на месте, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что она увеличилась на два размера, и все в таком духе… Мы не знаем, почему так происходит и есть ли тут какая-то тайная логика, пока нам не ясная. Может быть, это некий баг, ошибка в компьютерном мозгу Машины? Ведь многие считают ее просто иноземным суперинтеллектом, пусть и имеющим возможность буквально перекраивать вселенные… Мы не знаем. А потому говорят: не ищите логику в действиях Машины! Поступки этой дамы воистину неисповедимы. Но мы хотим узнать, очень хотим, пусть пока и не получается. Собственно, для этого вас, товарищи, и нанимают. О да, без работы вы не останетесь! Кто-то направится в команды первопроходцев-разведчиков, изучающих разрушенные города Предтеч, а кто-то останется здесь, разгадывая их многочисленные артефакты… Другие будут обеспечивать охрану или коммуникацию, некоторые пополнят ряды Картографов, ну и так далее. Профессии, как видите, нам нужны разные…

– Именно поэтому, – рассказывала Онучева далее, – вы видите такую разруху в некоторых местах станций. Именно поэтому здесь повсеместно не наблюдается высоких технологий, которые вы вправе ожидать от нас. Нет смысла встраивать высокочувствительный чекер идентификационной метки в каждую дверь и контролировать каждого проходящего. Просто уже завтра этих датчиков может не оказаться на месте! Нельзя рассчитывать на систему безопасности, которая не может рассчитывать даже сама на себя. Вот и приходится довольствоваться тем, что нам предоставляет сама Машина, а это, товарищи адаптанты, часто полное, извиняюсь, барахло, не соответствующее реалиям даже ваших родных миров. Почти всегда будет разница в полвека, а то и более! К тому же ладно бы все было оформлено чисто и по правилам этой самой середины двадцатого века, это еще можно было бы стерпеть, но нет! Оно, это квазиобновление станции, будет старым во всех смыслах: пыльным, грязным, изношенным, во многом неработающим или просто нелогичным. А постоянно что-то подкрашивать, драить, чинить – крайне неразумная трата людских ресурсов. Конечно, в бардаке и разрухе жить и работать тоже негоже, и по мере сил мы наводим тут порядок, но это – сизифов труд… Однако я вам сладкую жизнь никогда и не обещала, правда ведь?.. Спро́сите, каким же образом в подобных условиях можно эффективно вести дела? В общем, приноровились, за столетия-то. Все-таки не все места Машина терроризирует часто и непредсказуемо. Есть станции, где этого почти не происходит, или вычислено-таки расписание этих обновлений… Не все так плохо, товарищи. И мы постоянно стремимся улучшить это положение дел.

О самих же Предтечах, Машина которых бузила в Большом Метро, капитан рассказывала мало. То ли потому, что действительно не было сведений, то ли потому, что адаптантам еще не доверяли. В классе стоял простенький проектор, даже не подключенный к компьютеру или хотя бы планшету: обычные слайды на целлулоидной пленке и белый матерчатый экран, временно вешаемый на грифельную доску. Через десять-пятнадцать минут проектор жутко разогревался, и от него начинали исходить жаркие, колышущиеся волны воздуха… Онучева показывала какие-то руины, мол, древние города Предтеч, непонятные устройства, изображения диковинных существ, которые, по ее мнению, могли соответствовать этим самым Предтечам, и тому подобное. К величайшему сожалению адаптантов, эта лекция оказалась краткой, скомканной и озадачивала куда больше, чем что-либо объясняла.

В качестве компенсации этой неполноты на следующий день куратор провела обширную, интереснейшую лекцию о мирах, представители цивилизаций которых произошли не от предков обезьян, а… В ком только не зарождался разум на планетах по имени Земля!.. Это были и лемуры, и летучие мыши, и собакообразные, и древние динозавры – причем в огромном разнообразии, и вовсе не известные Соломону животные, а также копытные, птицы, пчелы, дельфины и… колонии мудрых грибков! В это было сложно поверить, но все обстояло именно так. На их фоне цивилизации, возникшие на основе забавных обезьянок-плиопитеков, рыжеволосых неандертальцев или парантропов – массивных, бугристых человекообразных с приплюснутой макушкой-ирокезом и челюстями с ковш бульдозера, казались чуть ли не ожидаемой банальщиной! Онучева даже подготовила старый стрекочущий кинопроектор с несколькими большими бобинами пленки. Соломон гадал, почему нельзя было принести современный компьютерный проектор, мало ли что Машина по ночам производит приборку помещений, но возмущаться не стал, особенно видя спокойствие и, главное, благожелательность остальных – как раз недавно одного слишком едкого умника отчислили… И вот адаптанты во все глаза, как один, все еще не веря до конца, смотрят на экран и только пораженно охают, а диктор учебного фильма строго и невозмутимо вещает им о путях безумной, но всегда правой, потому что верной, матери-эволюции…

Вечером последнего дня обучения, когда Соломон уже собирался домой, гадая, что будет завтра, в аудиторию заглянул Пахмутов. Павел не видел начальника центра адаптации с первого дня их знакомства.

– Ну, здравствуй, Соломон, – сказал начальник, крепко пожимая ему руку. – Что, с окончанием тебя, товарищ адаптант? Отмучился?

– Типа того, – ухмыльнулся Соломон, держа под мышкой толстую тетрадь – ее следовало сдать дежурному на этаже.

– Молодец, – кивнул Пахмутов, – завтра получишь нагрудный значок, диплом и перевод на место дальнейшей службы… в смысле работы.

– Отлично! – с облегчением вздохнул Павел. Ему уже не терпелось приступить к своим непосредственным обязанностям. Лекции капитана были очень интересными, если не сказать больше, но тайны реальных артефактов его манили еще сильнее. А общедоступную информацию о Мультивселенной в Метрострое и так можно было найти. Наверное.

– Адаптант Соломон должен пройти перед этим экзамен, товарищ полковник, – строго заметила Онучева, строевым шагом выйдя к ним и вытянувшись в струнку перед Пахмутовым. – Мне не хотелось бы ради него нарушать общепринятый распорядок и Устав.

– Ладно, ладно, – слегка поморщился полковник, – будет ему экзамен. Я еще двоих заберу, из вечерней группы: Калиникина и этого… а, Шевелева. Все понятно?

– Да, но… Так точно!

– Свободны, товарищ капитан.

– Есть! – откозыряла Онучева и с явным неудовольствием отошла к своему столу. Кажется, ее попросту «послали».

– В общем, завтра сюда уже можешь не заходить, – повернулся к Соломону Пахмутов, – ожидай у дежурного по этажу, в девять утра. Будет тебе экзамен и значок.

– Понял, – кивнул Соломон. Будущее наконец-то началось!

На следующее утро он сидел на жестком стуле уже в половине девятого. В коридоре было тихо, сыро и пустынно. Кое-где на полу блестели лужицы, а с потолка иногда капало, будто прохудилась крыша. Но крышей тут была мощная толща пород над головой.

– Ночью вообще потоп был, – проворчал дежурный: высокий сгорбленный старик с длинным седым чубом и сержантскими нашивками на новенькой форме цвета хаки (Соломон уже немного разбирался в знаках различия метростроевцев). Старик сидел в небольшой будке у стены, напоминающей кабинку дежурных в обычном метро. Голос у дежурного был низким, рокочущим, звучным – громкое эхо разносилось по пустынному и мрачному техническому коридору. – Семьдесят лет служу тут, а такого не видывал!.. Всякое бывало, но чтобы воды полметра, не-э-эт… Еле откачали, насосы вон притащили с нижних этажей – несколько лет стояли там, пылились, а мы думали: и зачем это они тут, подземных вод вроде никогда в этих местах не видывали. А оно вот, значит, как! Прям из воздуха ливануло! М-да… Бывает же…

Соломон думал о своем, рассеянно слушая дежурного, а тому, видимо, было просто скучно:

– Значит, к нам устроился, милок? Ясно… А куда именно? К Гордееву? А-а… Это, получается, в «тэ-одиннадцать»? А, знаем-знаем, как же. Хорошие ребята. Откуда сам-то будешь? Какой мир? Не знаешь? Ну понятно, я к этой чертовой нумерации до сих пор привыкнуть не могу, да и не привыкну уже, наверное. Вот через пару-тройку десяточков лет загнусь, ежели на пенсию наконец выйду да тутошная медицина вновь не поможет, и дело с концом. А так-то нам бойцы нужны, очень нужны. Ох, дел невпроворот! Адаптацию, значит, прошел? Что говоришь? Ускоренно? А, ну бывает, чего уж там! В мое время такого вообще не было. Хватали прям на улице – и сюда, и сразу в дело. Ну пару суток что-то объяснят невнятное, и этого нам, знаешь ли, хватало как-то. А что – время-то послевоенное было, тяжелое, да и людей особо никто не считал, сколько сгинуло-то наших, эх… Я на Белорусском воевал, на фронте-то. Ох, страшно было, не представляешь!.. А тебе сколько лет, соколик? Девятнадцать? А, почти девятнадцать? М-да… Что ж, молодость – это хорошо, очень хорошо…

Мерный рокот деда прервал телефонный звонок: резкий и требовательный. Бывший фронтовик неторопливо поднял тяжелую черную трубку и приложил ее к уху:

– Дежурный по «тэ-тринадцать» слушает, сержант Иващенко. Что? Соломона? Это какого такого Соломона, товарищ полковник, что-то я не… А… Крашенинникова? Эй, касатик, тебя звать-то как? – обратился дед к Павлу.

– Крашенинников Павел, – спохватился тот. – Соломон позывной.

– Да-да, тута он, вас дожидается, – снова забасил в трубку дед. – А, все понял, все понял. Есть, товарищ полковник! Метлу ему в руки – и в бой. Ясно. Будет исполнено. – Дежурный положил трубку и с удовлетворением посмотрел на Соломона. – Ну, решилась твоя судьба. Собирайся.

– Куда? – напрягся Соломон. О какой еще метле он говорил?!

– На практику. Был ты адаптантом, стал теперича практикантом. С повышением, значит!

Дед с кряхтением вылез из будки и загремел ключами, притороченными к поясу бечевой. Соломон не двигался с места. Бред какой-то! Ему должны были вручить корочки об окончании адаптации и препроводить к Гордееву, а не…

– Идем, – дежурный нетерпеливо махнул длинной, как у гиббона, рукой, – там еще двое. Ну, чего ты сидишь?

Соломон нехотя поднялся и поплелся за дедом. Они прошли в боковой коридор, спустились по металлической лесенке вниз на два уровня ниже и оказались на перроне: слева – темный и пыльный вестибюль, справа – рельсы со шпалами. Соломон впервые видел в этих местах туннель, да и собственно станцию. Выглядело все это заброшенным и недействующим. К тому же пахло довольно неприятно.

– Вниз не лазьте, – строго сказал дед, – мало ли что, вдруг поезд какой… Тут работайте, наверху.

Соломон с сомнением посмотрел на рельсы. Не помнил он никакого грохота в этих местах, ну да ладно.

– Где Гордеев? – недовольно спросил он.

– Гордеев? А шут его знает! – пожал плечами дед. – Он мне не докладывает. Погоди-ка. – Он подошел к узкой двери подсобки, отпер ее и принялся доставать инвентарь: метлы, совки, ведра.

Это какая-то ошибка! Нет, не может быть.

– Мне нужен полковник Пахмутов, – нахмурился Павел, – он сказал мне: там, у вашей дежурки дожидаться его! Он должен был направить меня к…

– Так он же мне и звонил, при тебе! – пробурчал сержант. – Приказал определить тебя на работы. Ты разве не слышал?

Соломон недоверчиво фыркнул. Бред.

– Разговорчики, знаешь ли! – проворчал дед, проверяя крепость одной из метелок. – Совсем прохудилась, родимая. Ничего, веревочку сейчас подтянем и будешь как новая.

Соломон медленно выдохнул. Полная жесть.

– Так, – сержант отставил метлу к стене, – сходи-ка, милок, остальных позови. Они во-он там, в каптерке сидят, за теми колоннами, будь они все неладны. Давай-давай, чего вылупился? Трое вас тут, других не будет!

Соломон открыл было рот, но потом захлопнул его и с раздражением направился в вестибюль, где заметил приоткрытую в дежурку дверь и бьющий оттуда свет. Внутри за столом сидели два парня и резались в карты. Павел вспомнил их: именно они гоняли балду в самый первый день в холле у кабинета Караваевой. Вот уж точно раздолбаи!

«Раздолбаи» совершенно не обращали на него внимания. Первый – маленький, щупленький, вихрастый и донельзя белобрысый. У него были острый нос и слегка раскосые серые глаза – это придавало ему лисье выражение.

– Сдавай, Баламут! – звонким тоненьким голоском приказал он компаньону. – Теперь ты мне уже три косаря должен, – добавил он, прищурившись и уперев руки в бока, из-за чего стал похож на маленького и хитрого пирата.

– Отыграюсь, – флегматично отозвался второй низким голосом, с хрипотцой, сгребая карты в одну кучу. Этот был почти полной противоположностью «пирата»: довольно высокий, хотя и сутулый, смуглый, с прилизанной на лоб челкой, мясистым носом, темными большими глазами с длинными ресницами и пухлыми губами, из-за чего здорово напоминал цыгана. Движения у него были медленные, сонные, какие-то неуверенные. Баламут принялся неторопливо мешать колоду.

– Вас зовут, – сказал Соломон, неодобрительно разглядывая парочку.

Ноль реакции.

– Зовут вас, говорю! – сказал он громче. – Сержант, вон там, на перроне.

– А ты кто такой, собственно? – Белобрысый медленно, демонстративно развернулся к нему и замахал растопыренными локтями, словно петух. – Что еще за фрукт такой, а? Баламут, посмотри-ка на этого фраерка!

– Фраерок как фраерок… – равнодушно пожал плечами Баламут, не поднимая головы. – Мне-то что… Может, сыграешь с нами? – вполне благожелательно осведомился он, показывая Соломону колоду. – На деньги.

Тот покачал головой:

– Некогда, чуваки. И вам не советую.

– Чего это ты там не советуешь? – недобро прищурился белобрысый. – В тыкву захотел?

– Я-то? – усмехнулся Соломон. Ща он этих школяров одним махом через бедро…

– Да ладно тебе, Калина, – сказал вдруг цыган, откладывая колоду, – надоело уже. Я потом отыграюсь.

– Ага, отыграешься, как же, – смачно сплюнул Калина, не сводя яростного взгляда с Павла.

– Пошли уже, что ли… – протянул Баламут, тяжело поднимаясь и разминая спину, – может, нас уже наконец-то в лагерь переводят.

– Никуда нас не переводят, балда, зуб даю, – белобрысый медленно отвел взгляд от Соломона, – опять старикашка задарма припахать нас хочет.

– Ага, а ты хочешь, чтобы комиссар опять сюда приперся? – заметил Баламут. – Нет уж, ты как хошь, а я пойду. И то – разнообразие какое-то.

– Ладно, черти, я с вами, – с неохотой пробурчал Калина, и они втроем направились к сержанту.

– Что так долго? – неодобрительно проворчал тот. – Вот, берите, – он показал на метлы и ведра.

– Пахомыч, может, хватит уже эксплуатировать рабочий класс, а? – пропищал Калина. – Мы тебе не обязаны подчиняться!

– Но-но! – сдвинул брови сержант. – Какой я тебе Пахомыч! Не обязаны они, ишь! Тоже мне, рабочий класс выискался, голодранец несчастный. А ну, говорю, марш вон туда: от того перрона и до обеда мести вестибюль – тщательно и без перекуров! Слышали, что говорю? А то будет как в прошлый раз, я вам обещаю. Калиникин, ты всё усек?

– Всё, – пробурчал белобрысый, резким движением подхватил метлу и побрел к параллельному перрону.

– А вот насчет сигареток… – промямлил Баламут, вытягивая к деду трясущуюся грязную ладонь. – Не найдется ли парочка, а? Пожалуйста… Я отдам, честно… Как только отыграюсь.

Старикан что-то проворчал, но достал пачку и дал попрошайке две сигареты.

– Спасибо преогромное! – манерно поклонился цыган.

Часа полтора они вяло мели вестибюль, задыхаясь от пыли и проклиная все на свете. Ну какие подметальщики могут выйти из цыгана, хакера и беспризорника?! Сержант конечно же почти сразу ушел.

– Некогда мне с вами тут околачиваться, у меня смена скоро заканчивается, – перед этим заявил он. – А ты, – обратился он к Соломону, – не слушай их, они тебе понарасскажут всякого…

Первые двадцать минут прошли почти в полном молчании. Потом они все-таки разговорились – началось все, естественно, с перекура. Они стояли на самом краю перрона, смотря на рельсы, и пускали длинные струи сизого дыма. Вентиляция тут не работала или работала очень слабо – тока воздуха почти не было.

– После обеда зафурычит, – пообещал Баламут. – Выть будет, как стадо пьяных бизонов.

Цыган немного заикался. И вообще оказался довольно стеснительным парнем. Когда он говорил, слегка склонив голову и иногда подолгу подбирая нужное слово, то даже слегка краснел – на его смуглых щеках появлялся розовый румянец. Баламут был родом из Сочи, отца с матерью не помнил. До семи лет его возил с собой табор, потом его умудрились потерять на вокзале в Краснодаре, каким-то чудом он попал в Новосибирск, где его и определили в детский дом – подробностей паренек не помнил. В одиннадцать лет его усыновила семейная пара из Питера, и она оказалась посвятовской… В этом году он окончил школу, и было принято решение отдать Баламута в Метрострой. Несмотря на то что приемные родители за последние годы вполне неплохо подготовили его к этой жизни, он, как и Соломон, проходил ускоренный курс адаптации, правда, в другой группе и исключительно по вечерам. Днем он вместе с Калиникиным бесцельно околачивался на станции и прилегающей территории – начальство старалось определять эту парочку на разнообразные работы, чтоб не скучали, но толку от них было мало.

Немного смущаясь, цыган заявил, что, по словам усыновителей, у него имеется некий редкий талант.

– Я типа Прыгун, – говорил он, – правда, сказали, скрытый – мне еще развиваться надо. Короче, в определенных условиях могу сам перемещаться по параллельным мирам, без всяких там трансферов.

– Да? – ухмылялся Калина. – Ну продемонстрируй нам, давай-давай, трепло ты скипидаровое!

Баламут краснел, но никуда не перемещался. Еще он сказал, что хочет стать знаменитым параархеологом и раскрыть тайну Предтеч. Калина снова смеялся над ним. Он-то уж до мозга костей был беспризорником, и уж кем-кем, а романтиком белобрысого нельзя было назвать. На секреты Метростроя он сам вышел, когда, сбежав из детдома, ошивался на складах под Санкт-Петербургом. Ну и насмотрелся всякого… По его словам, даже по парамирам туда-сюда помотался. Поначалу со страха чуть в штаны не навалил, но потом, мол, неплохо освоился, да метростроевцы в конце концов поймали его, однако память стирать не стали, решив сделать из него своего человека. Соломон, скептически рассматривая малолетнего беспризорника – а тот был на год младше даже Баламута – сомневался в прозорливости посвятов. Хотя всякое, конечно, могло быть…

– Пойду в дальний дозор, – заявил Калина, – но только вольнонаемным – охранять границы, искать артефакты и всякое такое. Не хочу быть военным, уж больно много муштры и прочего устава. А на вольных хлебах да с этими технологиями – это по мне, чуваки, чесслово! И на гравилете летать буду, пилотом заделаюсь. Это для меня раз плюнуть – уже летал, сам как-то пробрался в него и… Ух, дела были!.. Такого навидался, что вам и вовек не увидеть!.. А отсюда свалю, как пить дать свалю, мне уже по горлышко обещания долбаного комиссара! Трепло он, трепло скипидаровое. А я все равно сбегу! Так меня здесь и видели, в этой дыре метростроевской, ага. В гробу видал я ваши метлы! Только ты мне, Баламут, должок отдай, я же все помню, я не забуду, ага.

В свою очередь, Соломон вкратце рассказал о том, что он программист и был нанят посвятами напрямую – мол, за некоторые хакерские заслуги. К его разочарованию, это не вызвало ни грамма уважения или хотя бы интереса со стороны этой странной парочки.

– В гробу видал я ваши компутеры, – в своем стиле высказался Калина. – Бластеры – вот это сила!

– Я тоже в них ничего не понимаю, – поддержал товарища Баламут. – Ну Интернет там или поиграть – это можно, но программировать… Нет, не мое это.

Через час Калине все надоело, и он сказал, что пойдет разузнает, что там сейчас наверху. Заодно хавчика, мол, принесет.

– Да ничего он не принесет, – махнул рукой Баламут, смотря ему вслед, – знаю я его…

Но через пять минут и он решил уйти. По его словам, ему вдруг срочно понадобилось позвонить. И только цыган скрылся в соседнем коридоре, как с другой стороны к Соломону подошел комиссар Чаркин. Он был при полном параде и даже при оружии: через плечо был перекинут бластер. Эта штука немного походила на автомат, но имела спиралевидный ствол и, как уже знал Павел, стреляла смертоносными плазменными сгустками.

– Где эти двое?! – прорычал Чаркин, нервно обыскивая взглядом пустой и не убранный толком вестибюль.

– Вышли… ненадолго, – ответил Соломон. – Баламут… э-э… в общем, длинный такой, из Сочи который, – он вон туда пошел, только что.

– Шевелев! – заорал в темноту комиссар. – Ты там? Где ты?!

– Да тут я, тут, на пять минут уже отойти не дадут! – раздалось недовольное бубнение цыгана.

– Шевелев, мать твою, срочно ко мне! Приказ командования пришел, вас отправляют в учебку! Слышишь? Дрезина долго ждать не будет!

– Иду, иду…

– Вот же остолопы, навязали их на мою голову… – заскрежетал зубами Чаркин, с подозрением разглядывая Соломона, будто именно тот был во всем виноват. – И где мне теперь этого Калиникина искать? Ладно, Крашенинников, собирайся и ты. Гордеев тебя уже заждался.

Калину они нашли в комнате отдыха адаптантов. Тот усиленно делал вид, будто с интересом разглядывает рыбок, но у Соломона сложилось впечатление, что кубинских раков в аквариуме стало явно меньше. Чаркин схватил беглеца под руку, и они все вместе пошли дальше, миновали пару пустынных холлов, спустились на лифте на несколько этажей вниз и наконец вышли на незнакомый перрон. В его конце толпились несколько военных в плащах и с оружием, а также кучка слегка испуганных парней и девчонок с одинаковыми туго набитыми рюкзаками.

– Вот они, голубчики, – сказал комиссар, передавая Баламута и Калину хмурому усатому капитану. Его плащ был почему-то мокрым. – Калиникин и Шевелев, документы в порядке, – и Чаркин передал ему две желтые папки.

– А этот? – военный кивнул на Соломона.

– Он остается, для местных нужд.

– Принято, – кивнул капитан. – Тогда мы с твоего позволения выдвигаемся, пока там непогода совсем не разыгралась.

– Удачи, Федор Максимович, – крепко пожал ему руку комиссар.

Остальные офицеры отдали честь и повели молодежь к рельсам. Только теперь Соломон заметил там странное транспортное средство: метров восемь – десять длиной, полностью закрытое кожухом словно коконом. Спереди и сзади стояли спаренные пулеметы. Вот это да! Серьезно! Боевая дрезина метростроевцев!

– Садимся, садимся, не задерживаемся, – командовал капитан, помогая практикантам. – Места мало, так что потеснимся, ничего страшного – ехать пару остановок…

– Пошли, – сказал Чаркин, кивая Соломону, и добавил: – Фу, просто гора с плеч. Безобразники.

Они снова зашли в лифт, поднялись на четыре, а то и пять этажей, а затем началось долгое путешествие по заполненным людьми коридорам, лестницам и каким-то приемным, в которых Соломон оставался сидеть на стуле, разглядывая очередную девушку-секретаршу, а комиссар заходил в кабинеты неких важных начальников, решал там какие-то вопросы, и они снова шли дальше. Все это время хакер гадал, на какой технике ему придется работать. Ведь все вокруг продолжало копировать, а точнее, пародировать советский стиль пятидесятых или максимум конца семидесятых годов. Да и окружающие его люди выглядели тоже иногда странно или экстравагантно. Был ли это местный корпоративный стиль или же реальная мода там, в их родных парамирах, он не знал. Но вот если и компьютеры окажутся такими же древними шкафами с соответствующим программным обеспечением!.. В воображении Соломона так и рисовалась яркая картинка: грубо покрашенный «серебрянкой» гудящий шкаф от пола до потолка с производительностью современного калькулятора, бешено вертящиеся бобины, сотни перемигивающихся индикаторов, огромные рубильники, как на атомной электростанции, ворохи перфолент в мусорной корзине и постоянные крики: «Опять в пятом каскаде лампа сгорела! Все, на сегодня работа окончена…», «Кто взял мои перфокарты? Я же не все дырки еще проколол!», «Друзья! Бухгалтерия наконец-то новые мониторы заказала, там целых шестнадцать цветов!», «Кто-нибудь уже играл в «Тетрис» на удаленной консоли?».

– Ну вот мы и на месте, – сказал Чаркин, отворяя очередную дверь. Соломон заметил на ней табличку: «Группа Т-11. Руководитель: кпт. Гордеев А. Ю.». И ниже: «Отв. за пож. безопасность: серж. Шубин Т. В.».

В просторном кабинете находились: письменный стол, пара шкафов, ряд стульев, несколько схем метро, вешалка, массивный сейф и пара традиционных для посвятовских помещений фальш-окон с видом на живописный луг с жующими траву буренками. За столом сидел невысокий, уже начинающий лысеть круглолицый человек с большими грустными глазами, шикарными гусарскими усами и несколько безвольным скошенным подбородком.

– Андрей Юрьевич!.. – Комиссар подошел к нему и пожал руку. Хозяин кабинета встал, одергивая китель. По его напряженному лицу скользнула осторожная улыбка. – Это он, – сказал Чаркин, подзывая жестом Соломона, – Павел Крашенинников, на место этого вашего… как там его…

– Да-да, я понял, – кивнул Гордеев. – Очень рад! – Он протянул руку, и Соломон пожал ее. – Все нормально?

Павел кивнул:

– Все хорошо. Не терпится приступить к своим обязанностям, – он не желал больше мести пол.

Гордеев рассмеялся. На его щеках заиграли ямочки:

– Будут тебе обязанности, будут!

– Документы, – комиссар подал капитану очередную папку, но уже голубую, – там же пропуск, военный билет и карточка в столовую. По бухгалтерии уже оформлен, но лучше позвоните Зиночке, уточните, а то она наверняка что-нибудь снова напутала…

– Хорошо, позвоню, – ответил Гордеев. – Большое спасибо, Тимофей Валерьевич. Заждались уже.

– Тогда с вами всё: как говорится, сдал-принял… – Чаркин откозырял и вышел из кабинета.

– Ну что, Павел, в смысле Соломон, – капитан бегло просматривал его дело, – готов к труду и обороне?

– Угу. В смысле так точно!

Гордеев снова рассмеялся и хлопнул Соломона по плечу:

– Тогда идем!

Они вышли в коридор и направились мимо многочисленных дверей в его конец.

– У нас несколько мест обитания, – объяснял по пути капитан, – у каждого отдела так заведено, это нормально в наших условиях. Если Машина по своему обыкновению намудрит чего, и все тут в пух и прах окажется разнесено, то работаем по другим адресам. Правда, об этом узнаем, лишь прибыв на службу. Такие вот, брат, дела, да… Ну две недели Большая Железяка лично нас что-то не тревожила, так что, я надеюсь, неделю тут еще просидим. Хотя, может, она задумала что нехорошее? У нее, признаться, случаются нестандартные шутки, за ней не заржавеет. Каламбур, однако. – Он открыл широкую двустворчатую дверь, и они попали в большую комнату, заставленную какими-то аппаратами, пыльными коробками, кипами бумаг, тумбочками, сломанными креслами и кадками с вездесущими фикусами, чуть поникшими. – Комната программистов, – торжественно объявил капитан. – Тут тебе и будет место… хм… временное, я надеюсь. После практики у местных гавриков будешь сидеть уже в моем отделе, непосредственно на станции «Массандрагора» – слыхал о такой?

– Нет, – буркнув, соврал Соломон. Настроение у него начало снова портиться, и очень быстро – кажется, худшие опасения сбылись: ни хрома, ни стекла, ни уж тем более голографических экранов и удивительных языков программирования высокоразвитых Предтеч, прилетевших, возможно, с параллельного Марса. «Кто взял мои перфокарты? Я же не все дырки еще проколол!»

– Да ты раньше времени-то не пугайся, – успокоил его капитан, поняв его состояние, – дальше-то получше будет. Это же предбанник! От него не избавиться, все на него уже много лет как плюнули. Машина его почти каждый день на место возвращает, хоть ты тресни! Тут прибираться бесполезно.

И правда, за внутренней дверью оказался большой и светлый зал с несколькими рядами столов с самыми обычными по виду современными персональными компьютерами и широкоформатными мониторами. За ними сидели и что-то деловито печатали программисты. Почти поголовно – в наушниках. Процент бородатых, бритоголовых в кепках, а также типов с готическими наколками тут был явно выше, чем среди куда более традиционных инженеров, которых Соломон видел в столовой, и уж точно этот показатель зашкаливал по сравнению с молодыми и зелеными адаптантами. Значит, еще не все пропало!

– Матфей! Подойди, пожалуйста! – крикнул Гордеев куда-то в их толпу. – Ты здесь?

– Да, Андрей Юрьевич? – Словно чертик из табакерки сбоку к ним подскочил плотный низенький бородач с носом-картофелиной, бегающими глазками и весьма кустистыми бровями. Вряд ли ему больше двадцати семи. На нем были черная майка с надписью «Я Машину, я Хранителей» и светлые пляжные шорты.

– Начальник у себя?

– Нет, опять не вышел сегодня, так что я за него, товарищ капитан.

– Ох ты ж, боже мой… Ладно, принимай новенького. Позывной – Соломон.

– На шестой объект? – осведомился бородач, яростно тряся руку Павлу и внимательно изучая его.

– Нет, какой еще шестой объект? Здесь у него только практика, а затем у меня работать будет. У вас ему временно выделили тридцать пятое место вроде как.

– Уточню, – кивнул Матфей.

– Толковый, между прочим, парень. В перспективе, как сказала Караваева, направят на проект «Офелия» – учтите это, пожалуйста, и подготовьте соответствующе.

– Ва-а-ау… – протянул Матфей и пристально взглянул на Соломона. В его маленьких глазах читалось: «Че, умный такой, да? Ну, посмотрим, посмотрим, что ты за фрукт». – О’кей, парень, идем покажу, где это, – сказал он наконец. – Правда, компьютер твой еще не готов, сам понимаешь…

Павел не знал, почему он должен был это понимать. Бардак! Небось опять будут все на происки Машины спихивать. Они же знали, что сегодня утром прибудет новый работник!

– Только начните с азов, чего-нибудь простого, – сказал капитан толстяку. – Соломон – новообращенный, вчерашний адаптант, так что…

– Понял, не дурак, – кивнул Матфей. – Научим. Втолкуем. Образумим.

– Вечерком зайду, кое-какие бумажки надо будет подписать, – добавил Гордеев Павлу.

– Хорошо, Андрей Юрьевич, – смиренно вздохнул Соломон, стараясь собраться с мыслями и перестать наконец обращать внимание на всякую недостойную чепуху вроде старожил-зазнаек с пивным пузом.

Павел пошел вслед за бородачом, виляющей походкой ловко обходящим столы, кресла и вытянутые в проход ноги. Они прошли сквозь весь зал, а тот оказался немаленьким – здесь сидело более полусотни человек, и подошли к старенькому фуршетному столику, одиноко стоящему в углу. Рядом примостились стул и упаковка с системным блоком компьютера, на которой темно-коричневым фломастером было написано: «№ 35 – Са́ломон». Ну надо же: значит, помнили, ждали, пусть и переврали позывной!.. Правда, ни монитора, ни клавиатуры с мышкой. Неужто это и было его рабочим местом?!

– Тут, – подтвердил его мысль бородач, как-то странно засопел и растерянно обернулся. – Где этот чертов Ганжа?.. Ганжа! Ганжа!

Соломон, не дожидаясь приглашения, сел на стул, закинул ногу на ногу и начал мрачно рассматривать зал, теперь уже ничего хорошего от этого дня не ожидая. Работать ему, по-видимому, придется спиной ко всем остальным, в углу, да еще и рядом с какой-то подозрительной дверью. Курилка? Выход на лестницу? Туалет?! Тьфу ты! Впрочем, истинному хакеру не все ли равно, где приходится работать? Не в интерьере и прочем антураже дело. Профессионализм этим не заденешь, ибо…

Прервав его мысли, дверка рядом с ним открылась, и в зал вошел худосочный всклокоченный паренек. Под мышкой он нес клавиатуру с болтающимся проводом, мышку в коробочке и вайфай-роутер.

– Че орешь-то? – недовольно проворчал он толстяку. – Тута я. Сигнала в этом месте практически нет, сетка еле видна, к серверу не подключиться. Вот это, – он показал роутер, – надо поставить, как усилитель.

– Ну так ставь живей! – Матфей повернулся к Соломону. – Слышь, как тебя там…

– Соломон, – подсказал Павел.

– Да… мм… это… у нас сейчас, знаешь ли, приемка новой версии идет, жуткая запарка, баги, глюки, злобная комиссия сверху приперлась и прочее. Некогда очень, извини. Вечно Гордей не вовремя приходит! Может, после обеда займемся тобой, если, конечно, не поувольняют всех к чертовой бабушке. Ладно? А ты посиди тут пока, только ничего не трогай, я тебе что-нибудь почитать принесу. Если что – подходи, спрашивай, только лучше ближе к обеду. Я на семнадцатом месте, вон там, в третьем ряду справа. Понял?

Соломон кивнул. Хоть какая-то движуха.

– А ты давай шустрее, – бородач ткнул Ганжу в бок. – Тебе когда велели комп собрать? Вечно возишься, как беременная муха.

Ганжа в ответ что-то пробормотал и принялся этой самой мухой носиться вокруг столика, распаковывать на нем системный блок, подключать провода, втыкать их в розетки и сетовать, что напряжение тут вечно пляшет, стабилизатора нет, а розетки раздолбанные и тому подобное. Потом он приволок откуда-то монитор (вовсе не широкоформатный и довольно обшарпанный), включил компьютер и долго пытался настроить сеть, что-то растерянно бормоча. Сети не было. Соломон в это время уже получил от Матфея толстую папку документации и принялся ее изучать, понимая, пожалуй, лишь каждую вторую строчку. Потом Ганжа со словами: «…кажется, они сменили пароль, я сейчас!» – исчез, и не было его с полчаса или даже больше. Появившись и введя новый пароль, он торжественно продемонстрировал Павлу работающую сеть и список компьютеров остальных программистов.

– Ну, почти все готово, – с удовлетворением сказал он. – Только работать тебе все равно не получится: твой аккаунт в системе заведен, но не назначены нужные права, а старший сисадмин занят. И скоро обед. После него давай, ладно?

Соломон уже начал привыкать к местному стилю работы. Он старался полностью абстрагироваться от этого бардака. И потому почти равнодушно пожал плечами. Осчастливленный Ганжа снова убежал.

А через пятнадцать минут начался обед. Оживленно галдя, программисты принялись группами проходить сквозь ту самую дверь, исчезая в неизвестном направлении. К Павлу подошел взмыленный Матфей, заправляющий вылезшую футболку в шорты.

– Вроде отмучились… – со вздохом сообщил он. – Приняли-таки наш релиз, так что все теперь нормуль! Пошли хавать. Карточка есть?

– Есть, – ответил Соломон.

– Ну тогда айда.

Они прошли в дверку, которая, как и предполагал Павел, просто вела в новый коридор, спустились на лифте и вместе с другой группой метростроевцев, включая грозных типов в военной форме, ввалились в столовую. Выглядела она не так ужасно, как прежние места общепита, виденные здесь Соломоном – почти никакого «совка», и это не могло не радовать. Плотно пообедав, он вместе с Матфеем направился в курилку – небольшую комнату с темно-синими стенами, в конце которой, у потолка, шумно вертелся большой вентилятор, высасывая продукты отдыха метростроевцев – здесь уже находилась большая и дружная группа желающих подымить и параллельно велось сразу несколько неторопливых разговоров. Соломона заинтересовал один из них. Слева от него сидел Ганжа, а его отчитывал седой большеголовый мужчина, видимо, какой-то начальник:

– Ну что ты пишешь, в официальных-то документах, ну скажи? Разве докладные так оформлять нужно? Нет, я понимаю, тебе на работе скучно, литературный талант девать некуда, ну заведи ты блог в корпоративной сети, пиши свои рассказы туда, а ты что? Вот, к примеру, это, – покопавшись в портфеле, седовласый достал какой-то счет-фактуру, – последний случай. В пятницу надо было на «Копылово-8» доставить мониторы и сервер, правильно?

– Ну, – флегматично подтвердил Ганжа, – надо было. Я и доставил.

– «Я и доставил»! А еще сто двадцать банок тушенки и сорок литров молока. Было такое?

– Ну было… С ними-то проблема и вышла – пришлось наверх вылазить! А чего вы вешаете непрофильный груз на мой отдел?!

– А на кого мне его вешать? Лишних дрезин не имею! Да и не в этом дело, просто уже не в первый раз. Внимательнее нужно – куда вылазишь. Техника безопасности, понимаешь ли! Но мы сейчас не об этом. Мы о документации! Нет, погоди, давай-ка почитаем, почему и как пропало пятнадцать банок тушенки, а сорок литров молока вообще скисло, так и не попав к означенному адресату.

Ганжа пожал плечами, недовольно засопев и пробормотав: «Вообще-то тринадцать банок». Они оба уже не курили – видимо, разборка продолжалась уже не первую минуту.

– Читаю, – сказал седовласый, доставая другую бумажку, с печатями и подписями, – так… Надо же! Не поленился печатными буквами авторучкой калякать – не лень, что ли? Ладно, итак… это не то… ага, вот: «Вовремя прибыв на досточтенную станцию «Минусинскую-372». – Начальник строго посмотрел на Ганжу: – Вообще-то так нельзя сказать: «досточтенную». Можно «досточтимую». Вот только это относится к человеку. Станция-то тут при чем?

– Ну вы же читаете? – ухмыльнулся парень. – Значит, досточтенную.

Седовласый скорбно вздохнул:

– В гроб ты меня вгонишь своим литературным талантом, Ганжа. Заново: «Вовремя прибыв на досточтенную станцию «Минусинскую-372», я полчаса прождал в вестибюле у большой серой колонны в византийском стиле, как и было недвусмысленно описано сухим бухгалтерским языком в товарно-транспортной накладной – незаменимом документе для таких бедолаг, как я, – начальник недобро покосился на Ганжу. – Но ко мне никто не вышел и не утешил, что никакого товара им и даром не нать, и возвращаться бы мне лучше домой. Тогда мы посетили «Копылово-8», где я благополучно сдал мониторы и сервер, а Семин, мой водитель, друг и по совместительству грузчик, целый час провел в местном общепите, хотя котлеты там вечно горелые. Вернувшись на «Минусинскую» уже более решительным и настойчивым, я поднялся наверх, чтобы понять: каким таким делом в тех местах пахнет и почему это информационно-технологический отдел должо́н за это страдать. Охраны там не оказалось, а диспетчерская была закрыта. Обуреваемый праведным желанием сдать-таки им молоко, я начал звонить в дверь. А там моросил дождь – вестибюль оказался разрушен. Я сразу промок, но держался, несмотря на свою невысокую зарплату. Через пятнадцать минут этого издевательства из приемки выглянуло лицо кавказской национальности – судя по длине его нюхательного аппарата. Сверкнув карими глазами, он попросил, чтобы я больше «не ставил такой громкий звонок на его чувствительный ух». Представившись ему и пояснив, что хочу сдать на их благословенную станцию продукты, но в связи с погодными условиями, то есть проливным дождем на не предназначенной для этого территории, чувствую себя очень влажно и потому очень хотел бы понять свою перспективу на ближайшее время, хотя бы частично. После чего лицо неславянской наружности…» – Седовласый снова повернулся к Ганже. – А ты что – шовинист?

– Я? Ни в коем разе! – делано выпучил глаза тот. – Но ведь кавказцы – не славяне, правда? Это ж этнографический факт. Я просто литературно разнообразю свой текст синонимами. Как и любой другой метростроевец, я не могу быть националистом, шовинистом и прочим непотребным элементом.

– «Прочим непотребным»… – проворчал седовласый и покачал головой. – Продолжаю: «После чего лицо неславянской наружности попыталось соединить свое наречие с местным диалектом и с трудом выдало: «Бумажка пришель, проверка идет», в конце присовокупив слово, на местном диалекте означающее древнейшую женскую профессию. После этого он попросил «больше звонок на его ух не давить, так как ми занят» и захлопнул дверь. Я сделал недвусмысленный вывод: приехала комиссия, проверяет документацию и, судя по интеллектуальному развитию кладовщика, а также его знанию местного диалекта, процесс этот окажется долгим! Потрясенный и недоумевающий, я вернулся вниз и обнаружил товарища Семина, со смаком избивающего какого-то сталкера; второй подонок уже улепетывал по туннелю, вызывая по нейтринной рации подмогу. Эти позорящие звание человека индивидуумы напали на наш многострадальный обоз, пытаясь присвоить тушенку с молоком, но Семин не был согласен с таким раскладом и как бывший десантник без труда нахалов обезвредил. Не став испытывать судьбу и ожидать подкрепления противника, мы помчались на дрезине домой, и тут я понял: мы все время попадали не на «Минусинскую», а в какое-то другое место, заброшенное. Наверное, Машина опять обновила пути. И правда: мы серьезно заплутали и более суток с риском для жизни добирались потом до «Массандрагоры». В связи с вышеозначенными событиями сообщаю: товар на «Минусинскую-372» сдать не удалось, при этом неизвестными лицами негативного поведения похищены пять банок свиной тушенки и две банки говяжьей, и еще шесть были нами употреблены в качестве пищи – для поддержания силы духа и веры в Метрострой. О причинах же скисания молока ничего определенного сказать не могу. Возможно, подлые сталкеры плюнули в бидон…» – Седовласый затрясся от возмущения. – Ну это уже ни в какие ворота не лезет, молодой человек!

– Ну, понима-аете… – протянул Ганжа, размышляя, как бы ему отвертеться от всего этого, но их разговор прервали распахнувшаяся в курилку дверь и вопль перепуганного до смерти метростроевца:

– Стражи! К нам проникли Стражи!..

Все испуганно загалдели и принялись выскакивать из курилки. Матфей, тоже оставшийся из-за истории Ганжи, потащил Соломона за руку:

– Бежим, бежим скорее!

– А что такое? – немного растерялся тот. – Что происходит?

– Что-что!.. Стража Машины! Вам что, не рассказывали на адаптации?

– Нет… – задумался Соломон. – Не знаю, может, я пропустил…

Они выбежали в коридор. Там творилось столпотворение: все орали, махали руками, спрашивали друг друга, что, мол, случилось и куда бежать, противно верещал откуда-то динамик, призывая к спокойствию и выдержке, а затем, расталкивая толпу и громыхая, цепочкой побежали люди в тяжелых оранжевых бронекостюмах и круглых закрытых шлемах, напоминая пожарников или даже глубоководных водолазов. Все прижались к стене, давая проход – коридор был не очень-то широк.

– Направо, – скомандовал Матфей, – живее, а то поджарят на фиг!

Все вдруг тоже встрепенулись, вслушиваясь в уже довольно нервное бормотание динамика, и рванули в указанном бородачом направлении. Соломон, тщетно пытаясь понять, что происходит, поспешил за всеми. Они спустились по железной лестнице, миновали большой зал, где стояли две боевые машины, похожие на бронетранспортеры с мощными пушками на башнях – около них отделение военных спешно устанавливало на треногах странные аппараты с раструбами. Затем военный с прибором наподобие металлоискателя тщательно проверил каждого из любителей покурить, и толпа побежала дальше, сопровождаемая теперь несколькими автоматчиками. Коридор, поворот, винтовая лестница вниз, новый коридор: толстые, брызгающие паром трубы, пучки кабелей, люки, тросы, металлические шкафы…

Все это напоминало какую-то игру. Либо учения. Но на лицах большинства был виден нешуточный страх, да и эти военные… Соломон отлично помнил, как недавно в одном из больших торговых центров, куда он зачем-то забрел, случилась очень даже не учебная тревога. Некоторые из покупателей даже в носу не перестали ковыряться. Но то был самый обычный магазин. Не Метрострой.

– Какого черта тут происходит? – стараясь дышать ровно, спросил он Матфея, с перекошенным лицом семенящего рядом, уже всего красного от бега.

Бородач не успел ответить. Первые бегущие вдруг резко остановились, кто-то из них упал, сразу несколько человек закричали, заголосили, один из вооруженных солдат рванул вперед, вскидывая свой посвятовский автомат. И тут произошла яркая вспышка. Далее Соломон плохо помнил, что случилось…

Все перепуталось. Стало отрывочным, странным, каким-то потусторонним. Будто он почти без закуски принял на грудь пол-литра водки. От стен тянулись щупальца, много щупалец. Одно из них схватило за ногу пыхтевшего сзади мужика, тот упал, и щупальце утащило истошно визжащего бедолагу куда-то за шкаф. Солдаты не кинулись его спасать – один из них медленно, очень медленно пролетел мимо Соломона вверх тормашками, будто в невесомости. Потом Павла облепила то ли паутина, то ли теплые комья слизи. Это походило на снег: кружило, падало сверху мохнатыми хлопьями, возникая прямо у потолка, пульсирующего теперь мрачным красноватым свечением. Соломон никак не мог понять: бежит он или идет, лежит или уже проглочен странным чудищем, ползущим по коридору. Вот же оно: длинное и зеленое, как крокодил, только с двойным гребнем на спине и морда куда больше, загнутая, и глаза ярко светятся желтым, будто уличные фонари…

– Врешь! Не убьешь, сука! – кричит рядом с ним Матфей, выставив кулак в металлической перчатке. На нем почему-то рыцарские латы, из-под которых выглядывают его светлые пляжные шорты…

Может, это ад?

– Але-але, Соломон, или как там тебя? Жив? – незнакомый голос справа.

Кто-то шлепает его по щекам. Он лежит на полу.

– Дайте ему еще нашатыря… – новый голос, слева.

– Вроде очухался, – пробасил кто-то сверху.

– Да, хорошо по первости по башке дает! – прокомментировал еще кто-то дальше. – Помню, как меня в первый раз прижало, ваще атас было…

Павел хотел открыть глаза, но почему-то не смог. Тела своего он не чувствовал. Во рту – металлический привкус крови. К носу его поднесли ватку с нашатырем: мозг взорвался, носоглотку обожгло, мигом раскрыв глаза и рот, и хакер уселся на полу, пытаясь отдышаться.

– Во-о-от, – удовлетворенно произнес мордатый парень напротив него, – теперь порядок.

– Жив? – Справа стоял Матфей. Он протянул Павлу руку, и тот, покачиваясь, встал, мутным взглядом разглядывая окружающих. Они уже находились в своей комнате. Рядом стояли человек восемь – остальные сидели на своих местах и как ни в чем не бывало молотили пальцами по клавиатурам.

– Что… случилось?.. – слабым голосом спросил он. Обморок? Галлюцинация? Сон? Значит, это все ему привиделось?

– Стражи, – кратко пояснил Матфей. – Пойдем присядешь. Тебе нужно отдохнуть.

Стражи?! Но как?! Неужто… это все было реальным?.. Крокодил? Рыцарские латы?!

Держа Соломона под руку, бородач отвел его к фуршетному столику и усадил на стул.

– Как себя чувствуешь? Может, в санчасть отвести? Хотя тебя вроде не особо покоцало… в отличие от других. Повезло тебе, братан, честно скажу, повезло…

Да что же это все значит?! Теперь Соломон чувствовал, что тело на самом деле жутко болит. Особенно локоть и челюсть – видимо, неудачно упал. Он отер со лба пот. Тот оказался липким, в остатках… слизи!

– Что это?.. – спросил он, показывая бородачу блестевшие пальцы.

– Вторичные эффекты, – уклончиво ответил Матфей. – Пойдем умоешься.

Когда они вернулись из туалета, Соломон схватил за руку бородача.

– Ну?! – требовательно спросил он.

– Двое погибли, – тихо сказал Матфей, – один в реанимации. Несчастный случай, но… даже странно как-то, я не понимаю… Этого на «Массандрагоре» несколько лет не было – мы все физические интерфейсы давно вынесли в параллель, на другие станции, исполнение кода идет там, а здесь только программируем. Отлаживать систему так, конечно, намного сложнее, зато безопасно. Наверное, это как-то связано со случаем Ганжи. Видать, Машина снова коммуникации около нас перелопатила, сволочь эдакая…

– Погоди! Я ничего не понимаю! – взмолился Соломон. – Какие такие вторичные эффекты, какие физические интерфейсы? Что это было?! Как это «погибли люди»?!

Матфей тяжело вздохнул, придвинул ближе второй стул и устало уселся на него.

– Что за день-то сегодня идиотский!.. – пробормотал он. – Короче. Существует Машина – исполнительный механизм неких Предтеч, могущий менять реальность любого параллельного мира, причем круто менять – это тебе известно?

– Известно…

– Вот. Она, эта Машина, создала также Большое Метро, специальное такое место – оно позволяет путешествовать между мирами, но и прятаться здесь тоже можно – наш Метрострой в основном тут и находится. Мы сейчас именно в нем находимся, не в твоем мире и не в моем.

– Да, это я тоже знаю. У меня же был курс адаптации, хотя и неполный.

– Хорошо. Но кто сказал, что Машина помогает нам? Она нам вовсе не друг, мотивы ее никому не известны. Мы просто эксплуатируем ее, точнее, хотим эксплуатировать; подбираем также разные артефакты Предтеч, а потом сидим тут и ковыряем их, пытаясь понять, для чего это было предназначено и как это можно использовать в своих целях: так сказать, в народном хозяйстве.

– Ну это понятно.

– В некоторых штуках разобрались, в других – нет. На первой стадии работают физики и инженеры, потом уже мы, цепляя к этим устройствам обычные компьютеры и создавая самые обычные по сути программы, которые исследуют возможности этих артефактов…

– Ясно…

– …но сами артефакты находятся, как правило, не здесь – это может быть просто опасным. Они далеко, часто очень далеко отсюда, так же как и сама Машина – мы вообще не знаем, где она и что она такое вообще. Но все же ковыряем, пытаемся расколоть. Да и не только мы, конечно, очень многие хотят использовать ее на полную катушку… Ух, что начнется, если кто раскопает ее тайны!

– Ну и?!

– А Машине это все не очень-то нравится! И она иногда присылает… Стражей. Каждый раз может быть другое: то монстры всякие прискачут, в основном искусственные, то чистой энергией долбанет, а иногда и психотропное воздействие применит. Отпугивает от себя людей, мол, не лезьте ко мне, не ваше это дело. Но мы по Большому Метро лазили, лазим и будем лазить. И эту чертову Машину вскроем, как консервную банку, попомни мои слова! Нужны только время и усердие.

– Но…

– Да, – кивнул Матфей, поджав губы, – жертвы иногда случаются. Но гибнут чаще по глупости и невнимательности, вот как сегодня. Да и Стражи в этих местах – это нечто экстраординарное, реально исключительная ситуация! Ты не бойся, наши всё уже зачистили, сюда оно не доползло.

Соломон промолчал. Ну ничего себе! «Не доползло»!..

– Останешься вечером помянуть товарищей? – вдруг тихо спросил бородач.

– Конечно! – кивнул Соломон.

– Хорошо… А вообще… работа у нас сложная и опасная, скрывать не буду. Ты должен быть готовым к чему-то подобному постоянно. Подумай, может, тебе не стоит этим заниматься? Не всякий ведь выдюжит.

– Да нет, почему ж… Я согласен, – помедлив, но лишь на мгновение, ответил Соломон. Чем это он хуже этого смешного Матфея?!

– Вот и отлично. В таком случае рабочий день продолжается. Бери документацию и изучи ее, блин, от корки до корки. А еще забудь порядки адаптантов и вообще все, что там тебе втирали. Действительность на самом деле не такая. Ну или не совсем такая. И совковая муштра теперь в прошлом. Наступает твоя практика, парень.

Больше двух месяцев Соломон работал в отделе К-6 под непосредственным началом Матфея. Работа была сложной, но жутко интересной. Первый день, конечно, запомнился ему больше всего. Около шести вечера был организован импровизированный стол, кто-то притащил целый ящик водки, несколько палок колбасы и пару буханок хлеба. Помянули погибших, а затем выпили, из кружек, а потом еще раз. И тут пришла Василина. Она выразила глубокое сочувствие по поводу произошедшего и уверенность в том, что ничего такого больше не повторится, и тоже вместе со всеми выпила, лишь занюхав горькую кусочком хлеба.

– Я вообще-то к тебе, – сказала она Соломону, отзывая его в сторонку. – Вот… – и протянула маленькую коробочку с блестящим серебристым значком внутри и ламинированную грамоту с надписью: «Диплом адаптанта 1-й степени». – Извини за утренний маскарад с подметанием полов, так уж получилось… эти вечные накладки. Но ведь лучше поздно, чем никогда, правда? К тому же ты мальчик взрослый, серьезный и понимаешь, что к чему. Это же все труха. Настоящее-то – вот оно, только сейчас начинается.

Соломон кивнул, принимая «регалии».

– Да, и еще, – сказала Караваева, слегка понизив голос, – со своей Станнум можешь встречаться открыто. Понял? Шифровальщики… Только дров не наломайте. Рано вам еще.

Соломон остолбенело кивнул.

– Эх, дети, дети!.. – улыбнулась Василина и, слегка покачивая бедрами, вышла из зала.

– До свидания, Василина Андреевна, – нестройно, но почтительно принялись с ней прощаться программисты.

– До встречи, мальчишки и девчонки, – грустно улыбнулась им напоследок начальница. – Пожалуйста, берегите себя!

Соломон был счастлив. О такой работе можно было только мечтать! А о такой девушке, как Станнум, – и подавно! Теперь они ни от кого не скрывались: встречались почти каждый день, много гуляли по городу, держась за руки, смотрели на звезды, бесконечно целовались и конечно же ночевали то у него, то у нее, однако долговременных планов никаких не строили, о чем сразу же договорились, ведь нужно было не только получше узнать друг друга, но и встать на ноги, получить образование и хорошую должность в Метрострое. Они оба понимали это очень хорошо.

Соломон много спрашивал девушку о посвятах и Мультивселенной, ему было до жути интересно, но Станнум от темы всегда мягко уходила, смеясь и снова его целуя. Павел не обижался. Со временем он все равно собирался стать самым продвинутым и информированным в Метрострое! Иначе и быть не могло… Сама же она работала в оперативно-аналитическом отделе М-3, но никогда не распространялась о своих обязанностях и часто на несколько дней куда-то пропадала. «Командировки, – кратко говорила она и снова чмокала его в губы. – Это такое геморное дело, знаешь ли…»

Правда, друзей он в отделе К-6 завести не успел. С одной стороны, все местные программисты внешне были дружелюбными и общительными, и разных компашек там оказалось достаточно, но Соломон постоянно чувствовал по отношению к себе легкую вежливую настороженность. Первое время он вообще был не в своей тарелке; даже у адаптантов в этом смысле было проще, хотя и специфичнее, но ведь новообращенным ученикам нельзя было между собой общаться. Впрочем, Павел не особо расстраивался – хакер и рубаха-парень редко сочетаются в одном человеке. Зато здесь почти не обращались друг к другу «товарищ», слушали тяжелый рок (иногда очень странный, видимо, потому что из другой вселенной), трепались на перекурах о девчонках (и не важно, откуда те родом), фантастических фильмах, насмехаясь над наивными сценаристами, совершенно не показывающими правды, и слали по внутреннему мессенджеру прикольные картинки, нередко весьма пошлые. Дни здесь проходили спокойно и деловито, без какого-либо намека на квазисектантство периода адаптации. У Соломона были, конечно, с некоторыми программистами формально приятельские отношения, но они дальше стен офиса не распространялись, да и все его свободное время поглотила Станнум, а также изучение объемистой посвятовской документации.

Павел отлично понимал, что большое количество разрозненных фактов может запутать любого исследователя. Обнаружить многое – полдела. Необходимо было нащупать систему и скинуть наконец покров тайны с сюрреалистической картины окружающего! Общие принципы он уже начал понимать: что и как происходит, когда Машина взаимодействует с артефактами, какие сигналы те используют и каким образом, как их можно контролировать, а в некоторых случаях даже изменить поведение, и как посвяты программно общаются с Машиной Предтеч – пока примитивно, а то и методом тыка, с помощью других загадочных артефактов – трансляторов… По-настоящему мало кто понимал эти вещи до конца. Соломону это все напоминало ковыряние детей в телевизоре: что-то ясно как принцип, что-то полная загадка, но ведь – друзья, оно же работает, и каналы можно переключать, вот так: тут – мультики, тут – боевик; только палец сюда не совать, а здесь необходима антенна – вот эта металлическая штука…

В конце концов он кое-как разобрался в работе нескольких простеньких артефактов, уже «расколотых» программистами ранее, и даже сделал предварительные выводы относительно функционирования нового, еще неразгаданного артефакта, что был похож на мятую алюминиевую кружку: по крайней мере, так выглядел в предоставленных документах. Эта штука могла синтезировать воду буквально из ничего, правда, в час по чайной ложке и с «привкусом» радиации. Возможно, здесь использовался чистый синтез, а может, уже известная телепортация, перенос вещества из другого мира. Этого не знали, но предположили, что прибор скорее всего сломан и потому полезность его сомнительна.

Впрочем, это все равно был успех, о чем по окончании практики, в конце необычайно морозного ноября, во всеуслышание сообщил начальник отдела – товарищ Корольков, крепкий мордатый мужчина пенсионного возраста. Значок и диплом Соломону уже не полагались, зато ему вручили бумажку с кучей подписей и двумя круглыми печатями о назначении «в отдел Т-11 к тов. Гордееву». Ну наконец-то!

– Можешь идти прямо сейчас, если дела уже сдал, – сказал Корольков. Было три часа пополудни.

– Жаль, что у нас не остаешься, – добавил рядом стоящий Матфей. К концу практики он проникся к Павлу искренним уважением. – Ты и впрямь башковитый. Нам такие нужны.

– Спасибо, – ответил Соломон. – А как попасть к Гордееву?

– Проводи его, – попросил Корольков толстяка, – а то заблудится еще, времена сейчас неспокойные.

Отдел Т-11 находился на тот момент непосредственно в нижнем вестибюле «Массандрагоры», прямо около туннелей. Места эти после случая со Стражами теперь казались Соломону несколько жутковатыми, но виду он не подавал. Кабинет Гордеева находился прямо в диспетчерской. Начальник что-то озабоченно писал в большой ведомости, расчерченной на множество мелких граф.

– А вот и наш Павел! – обрадовался он, завидев Соломона. – Приказ о назначении принес? Ага, хорошо, сейчас зарегистрирую… Ты пока располагайся, вон стулья, выбирай любой. Сейчас как раз наши подойдут на совещание, заодно и познакомишься.

«Наши» появились в кабинете неожиданно, ввалившись шумной толпой, человек пятнадцать. Мест всем не хватало, и некоторые встали у стены, с нескрываемым любопытством разглядывая Соломона.

– У нас новенький, – объявил Гордеев. – Прошу любить и жаловать: Соломон. Будет нашим новым штатным программистом.

Все еще более пристально уставились на Павла.

– Здрасте, – сказал он, встав с места.

– Здоро́во, – проскрипел знакомый голос.

Соломон повернул голову и увидел своего самого первого провожатого, который провел его в магазин у метро, а затем в лифт-трансфер. Метростроевец был в замасленной черной робе и кожаном шлеме с очками-консервами, как у дореволюционных шоферов и летчиков.

– Я тебя помню, пацан, – сказал провожатый. – Да-да… Меня зовут Рэд. Тоже прошу любить и очень даже жаловать, – и протянул свою костлявую руку.

Соломон пожал ее, и к нему тут же потянулись остальные – все принялись называть свои имена и должности. Здесь было и несколько девушек.

– Зингер, – представилась первая из них, – оперативник первого класса, оружейник группы. – Она была миниатюрной брюнеткой явно с азиатскими корнями, темненькая, с узенькими карими глазами и короткой косой. В девушке чувствовались жесткость и непокорность; рука у нее была крепкой, шершавой. В то что она могла быть оружейником, – верилось. Она тоже была облачена в комбинезон, но не такой замызганный, как у Рэда. – Только не вздумай называть меня Зинкой, – прищурившись, добавила Зингер, – ухо отрежу.

Рэд прыснул.

– Елка, – жеманно протянула вторая особа, медленно подавая ему руку: высокая, худая, с мрачным черным макияжем. На ней были самые обычные блузка и юбка, разве что вместо туфель – кроссовки. – Оперативник второго класса, водитель-стрелок, переводчик с двадцати пяти основных языков нашей округи.

– Бормотуха. – Крепкий улыбчивый мужчина в гавайской рубахе и ботфортах. – Лоцман, то есть разбираюсь в навигации, а также сапер, ну и всякое такое прочее…

– Шустрик, – худощавый чернявый парень с длинным носом в серых брюках и когда-то оранжевом джемпере, – электронщик, электрик, компьютерщик. А по совместительству все остальное. Будешь у меня под началом, пацан.

– Лиман, – маленький кругленький мужичок с почти детским, стеснительным лицом, – стрелок-водитель. – Лучше Серегой звать, мне так больше нравится. Эх, прокачу, парень!..

– Распутин, – высокий рябой мужик с оттопыренными ушами, хмурый, – механик-стрелок. Второй оружейник.

– Дрозофил – управляю всем, что летает. И управляю хорошо. – На голову невысокого парня с узким ехидным лицом был надет танковый шлем.

– Я Гаспар, – полноватый азербайджанец с большими мускулистыми руками, густо покрытыми черным волосом, – ксенобиолог – знаток живности Большого Метро. Без меня здесь не прожить.

– Ортопед, – высокий, за два метра громила со шрамом через всю левую щеку и расплющенным ухом, – охранные функции, и этим все сказано.

– Квантум, местный физик я… – С виду стеснительный розовощекий здоровяк. – Нужна водородная бомба?

– Черкес – следопыт и топограф, – мужчина лет сорока с совершенно непримечательной внешностью, – это, парень, не одно и то же!..

– Манго – повар, биолог, а также поэт! – Блондинистый толстячок с улыбкой, не сходящей с лица. – Потом обязательно дам почитать, заценишь. Глаголом жгу сердца людей…

Соломон уже не запоминал, кто есть кто – слишком много людей в этот краткий момент.

– Это лишь треть состава, – пояснил Гордеев, – остальные на дежурствах, в отпусках и командировках. Будешь сорок шестым у меня.

– Будет, обязательно будет! – кивнул Рэд, ехидно посмеиваясь.

– Вы… это… без этих ваших дурацких шуточек, усекли? – нахмурился капитан.

– Без них, конечно, без них, – закивал Рэд головой, словно китайский болванчик. – Мы ж люди серьезные!

– Серьезные они… – проворчал Гордеев. – Не наседайте на него особо, – он повернулся к Павлу. – Не вздумай пить вместе с ними. Узнаю – получишь выговор.

– Хорошо, – пробормотал Соломон, – не буду.

– Ну что, студент? С тебя два литра, дуй давай, – сказал Рэд, доверительно кладя на плечо Соломона руку. – На твой вкус. Только паленую не бери, ладно?

– Э-э… – Тот уставился в невыразительные, блеклые глазки метростроевца.

Они только что вышли с совещания у Гордеева. «Вот же хлыщ, – подумал Соломон. – Но время тут зря не теряют… Как ни крути, а влиться в коллектив, видимо, придется. Но где же тут искать водку?»

– Что-то не ясно? – расплылся в противной улыбочке Рэд. – Дрозофил покажет, он знает место.

– Ну-у-у…

– Экий ты непонятливый, ей-богу! Дроззи, сходи, говорю, с молодым.

– Эт можно, – кивнул Дрозофил. – Айда, чувак, покажу место знатное да злачное.

– Ладно вам к парню приставать, – вступился за Соломона Черкес. – Успеется еще.

– Точно, – кивнул Шустрик, – ты моего подопечного не трожь! Шел бы ты, Рэд, куда подальше…

– Да ладно, че вы… – пожал плечами Соломон. – Я совсем не против, угощаю!

– Вот видите, олухи! – ухмыльнулся Рэд. – Он у-го-ща-ет! Эх, фигово вы в людях разбираетесь!..

Соломон пошел с Дрозофилом. Шлемофон тот, правда, снял. Они поднялись на эскалаторе, попав в тесный вестибюль с неработающими кассами, показали пропуска находящемуся там вооруженному патрулю Метростроя, на самом настоящем блокпосте, и вышли… на улицу, оказавшись на задворках каких-то мрачных приземистых складов. Морозным снежным ноябрем мира Соломона здесь и не пахло – было хотя и пасмурно, но довольно тепло. Слегка моросило. Где-то играла музыка, кажется, что-то из шансона девяностых годов.

– Где это мы? – удивился Соломон.

– Наверху, – кратко ответил летчик. – Так себе мирок, доложу тебе, но водяра имеется.

Другой мир! Соломон еще никогда не был в другом мире…. ну если не считать Большое Метро, которое, строго говоря, не было параллельным миром. Он шумно вдохнул влажный воздух. Точно такой же, как и на его родине: не отличишь. Небо, облака, камни… Здо́рово!.. Соломон оглянулся – никакой станции метро. Полуразваленное здание, темный провал входа, лужа и дощатый мостик. На стенах и на полу в проходе – пятна побелки.

– А если бы кто-то увидел, как мы появляемся из воздуха? – спросил он.

– Нас бы с самого начала вояки не пустили, – ответил Дрозофил, – тут вокруг свои люди, которые следят за чистотой локации, ну и предупреждают, если что, своими методами. Радио между мирами ведь не работает.

Павел заметил неприметного мужичка, курящего в углу. Мужичок зябко кутался в плащ и делал вид, что не замечает их.

– Ясно, – протянул Соломон.

Они пошли вдоль кривого бетонного забора, стараясь не наступать в лужи.

– К тому же, – продолжал Дрозофил, смахивая со лба капли дождя, – так просто блокпост не пройдешь, просто меня тут хорошо знают.

– А чего ж Рэд… да, Рэд – чего ж он меня одного хотел пустить?!

– Да болтал он просто, не обращай внимания, понтуется он. Только на рожон не лезь. Рэд – он вредный.

– Понятно. А с водкой-то обратно пустят?

– Меня-то? Пустят. Одну склянку им отдадим, если что, и порядок. Только Гордееву и правда лучше на глаза не попадаться, но он по делам уходит, так что все будет нормуль.

– А деньги? У меня с собой только кредитка, она тут сработает?

– Эх, чему вас там на практике-то учат, а? Сработает, ясень пень, ежели твой двойник тут обитает с точно такой же карточкой… Хотя это вряд ли – эта вселенная на другой стороне нашего кластера миров находится, много отличий. Но не вздумай этого делать, даже в близких мирах! Вмиг чекисты заметут, пикнуть не успеешь. Секут они это дело очень хорошо.

– А как же тогда законно? Местную валюту как приобрести?

– Ну, метростроевская карточка-то у тебя уже имеется?

– Ну имеется…

– Вот она и пригодится. К своим же идем, братан! А к местным без особой нужды лучше не соваться. Но и ты прав – можно использовать ихнюю валюту, только зачем? Мы сюда лишь за бухлом и ходим. Как правило, на это сквозь пальцы смотрят. Главное – не зарываться и не залупаться. Понял?

– А если эти местные, в смысле их полиция прикопается?

– Вывернемся. У меня ксива есть, а тебе… потом сделаем. Ты что, даже курс адаптации не проходил?!

– Э-э… Проходил. Ускоренно.

– «Ускоренно»… Это же базовые аксиомы выживания в парамирах, чувак! Не все они, знаешь ли, одинаково полезны… А если научно, то по степени проникновения посвятов в государственные структуры вселенные делятся на несколько категорий. Если в рядах силовых структур мира имеются свои люди и там относительно спокойно, значит, из жестокой передряги тебя вытащат… вероятнее всего. Надо только знать к кому обратиться, какой пароль сказать или чего показать, чтобы тебя чекером проверили и спасли. В общем, это безопасные в этом смысле миры. В других похуже, и там можно надолго застрять – это средние по паршивости миры. А в-третьих – полная задница, действуешь на свой страх и риск – без подготовки вмиг проколешься, и вздернут тебя через пару часов на виселице. Или в лучшем случае в психушку засадят – навечно. Официально туда просто так никто тебя не пропустит, с контролируемых посвятами станций, конечно. Но контрольных пунктов не так уж и много – по сравнению с остальными выходами, где лазят всякие сталкеры да прочие преступные элементы… В общем, делай то, что тебе говорят старшие товарищи, и авось доживешь до пенсии. Она у нас в девяносто пять, кстати. Ты в курсе? Это потому что медицина хорошая. Эксплуатируют, сволочи, по полной…

Пашка внимательно слушал его. Насколько все-таки сложная эта посвятовская Мультивселенная! Проколоться на всякой чепухе в чужом мире действительно очень просто.

– Наших людей около станций обычно много, – объяснял Дрозофил, – но они чаще всего косят под бомжей, продавцов всякой зелени или разносчиков рекламы – видел, бегают такие, назойливые? Ну вот. Как ни странно, но все эти товарищи обычно меньше всего привлекают внимание окружающих, а потому могут следить за посвятовским порядком, быть связными, спецагентами, аналитиками, ну и всякое такое…

Они дошли до дыры в стене и пролезли в нее, оказавшись на кривой грязной улочке. Прямо напротив стоял покосившийся магазинчик с надписью: «Соки-Воды».

– Ну вот, короче, – с удовлетворением сказал Дрозофил, – нам сюда. Доверять можно только Маньке, толстая такая, высокая, лет двадцать пять, с бородавкой на носу, и Гильмеш, вроде как таджичка, а может, и узбечка, я не знаю точно. В общем, маленькая, лет сорок пять, всегда с двумя косичками ходит, в тюбетейке. Хозяин магазина тоже наш человек, Аслан, но он там не часто сидит. Остальные – непосвяты, с ними не болтай. Тебя девчонки со временем запомнят, но могут изредка перепроверять чекером. Мало ли…

– Понял. – Соломон огляделся: ухабистая грунтовая дорога – с одной стороны бесконечный забор, с другой – какие-то производственные здания, голые грязные деревья… Вдалеке, пошатываясь, брел пьяный. Хакер зябко передернул плечами: чуть ли не насквозь уже промок.

Они зашли в магазин: маленькое квадратное помещение, две полупустые тоскливые витрины с лежалым сыром и колбасой подозрительного вида. У стены – витрина с пивом и плакат с призывом вовремя оплачивать счета ЖКХ. В углу уткнулся в свой телефон подозрительный тип, а за прилавком, по всей видимости, стояла Манька.

– Водка есть?.. – прохрипел Дрозофил, изображая уже не вполне трезвого гражданина.

– А что? – не спеша разлепила пухлые губы Манька. Они были по́шло ярко-алыми – помады на них продавщица явно не пожалела, так же как и подвести глаза жгуче-черной краской не забыла. «Образ такой, наверное, – решил Соломон и тут же съязвил сам себе: – А так наверняка два высших образования, пять побед на конкурсе шекспировских чтений, электронщик высшей категории и стреляет из лазерного лука на уровне олимпийского чемпиона».

– Водочки бы мне, сестричка, – проникновенно произнес Дрозофил. Шатаясь, он приблизился к ней и облокотился о прилавок, мол, еще чуть-чуть – и упадет. – Очень надо. Не то пересохну як тростиночка в долине Смерти. Ну же, милая!..

– Ладно… – проворчала продавщица. – Сколько вам? – Она подозрительно покосилась на Соломона.

– Пять бутылочек; правда, брат? – Дрозофил, покачивая головой, посмотрел на Соломона.

– Угу, – проухал тот, опасаясь даже слово сказать.

– Сво-о-ой человек, – протянул летчик, – молодой да зеленый, но дело свое знает!..

Видимо, это была кодовая фраза. Манька медленно кивнула и подошла к одиноко стоявшему холодильнику.

– С налогом выйдет семьсот тридцать два рубля восемнадцать копеек, – помедлив, сообщила она и начала доставать бутылки с овальными коричневыми этикетками, на которых было гордо написано: «Русь-Матушка». «Интересно, – думал Соломон, – а в моем мире эта водка существует? Правда, цена уж больно низкая. Наверное, для посвятов скидки… Или тут кризиса еще не было?»

– Это мы легко, красавица, семьсот рубликов-то, – кивнул Дрозофил и достал кошелек, – нашкребем кое-как, наликом. – Он красноречиво посмотрел на Соломона, и тот понял: что-то идет не по плану, но не подал виду, на всякий случай напрягшись.

Дрозофил отдал деньги, сунул пакет с водкой Павлу, и они вышли.

– Идем скорее, – уже нормальным языком сказал летчик.

– Что-то не так? – спросил Соломон.

– Да, какой-то левый мужик околачивался, Манька об этом сразу предупредила, спросив: «А что?» Так что никаких посвятовских расчетов, только местная валюта. Не переживай, потом отдашь, по выгодному курсу. – Дрозофил хмыкнул. – А вообще у нас много таких фразочек кодовых – дам завтра список, обязательно выучи.

– Без проблем.

На блокпосту «плату за проход» не попросили, вообще ничего не сказали, только коротко взглянули на содержимое пакета. Соломон с летчиком беспрепятственно спустились на эскалаторе на свой уровень, миновали перрон, поднялись на технологическом лифте и дальше пошли темными и узкими коридорами.

– Увидишь наше логово, в основном там и сидим, – сказал Дрозофил. – Ты тоже будешь с нами куковать, я так думаю – с Шустриком. Нормальный парень, уважаю его.

Наконец они попали в целую сеть небольших комнатушек, в одной из которых уже готовилось пиршество: крошили салат, вскрывали консервы со шпротами, резали колбасу и сыр. Здесь были почти все, кого Соломон видел в диспетчерской у Гордеева.

– Ну, вас только за смертью посылать, – проворчала Елка, кроша огурец огромным ножом практически не глядя. – Взяли?

– А что, не видно? – Дрозофил звякнул пакетом. – Ну и молодому заодно показал все как есть, а как же без это? Только там у Маньки хмырь какой-то ошивался, не знаю, кто такой. Но вроде пронесло.

– Надо быть осторожнее, в последнее время уж больно много накладок всяких происходит, нехороших очень, – покачал головой Манго, раскладывая на одноразовые тарелки хлеб.

– Машина с каждым годом дурит все больше, и это не к добру, – добавил Лиман, бухаясь рядом на стул и хватая грязными пальцами соленый огурец. – Давайте уже скорее, трубы горят!..

Рэд поднял стопарик:

– Товарищи эукариоты, – взгляд на Соломона, – и прочие спинозавры! – взгляд на остальных. – Минуточку внимания! В наших рядах пополнение: молодая кровь! Так выпьем же, братья и сестры, за то, чтобы не была она пролита в наших темных коридорах да в мирах далеких, неизведанных, чтобы еще не раз мы встретились здесь за одним столом, но лишь по хорошему поводу! И чтобы никто нашу теплую компанию не спалил перед начальством. Короче, будем!..

Пламенная речь была закончена. Метростроевцы как один выкрикнули: «Гип-гип, ура!», опрокинули рюмки, задвигались, загалдели и принялись пережевывать салаты с колбасой, заодно хлопая Соломона по плечу – кто мог дотянуться, конечно.

Перерывы между «дриньками» были недолгими. Было ясно, что отдыхать тут любили, и это только начало. Довольно быстро Соломон «набрался». Один перекур, второй, третий… Откуда-то появился коньяк… Как обычно: помутнение сознания, нетрезвая походка, ставшая на время веселой и безудержной речь превратилась в невнятную, потянуло на приключения, две представительницы женской части Метростроя вдруг превратились в писаных красавиц… После очередного перекура в коридоре (девушки наотрез отказали мужчинам в праве курить за столом), он умудрился отстать от остальных и заблудился, попав в маленькую комнатушку, в которой за единственным квадратным столом сидел незнакомый мужчина в мокром плаще. Метростроевец был высок, под два метра, широкоплеч, с длинным мясистым носом, седыми волосами, заплетенными в косы, и большими, очень грустными глазами. Опустив голову, незнакомец узловатыми пальцами отрешенно перебирал четки. Соломон, держась для верности за стенку, икнул и сказал:

– Э-э… мистер… в смысле гражданин, ну-у… товарищ… не хотите ли присоединиться к нам?

Грустный гигант медленно поднял голову и еле заметно улыбнулся:

– А ты, видимо, Соломон? Что ж… значит, это правда… Меня зовут Сенокосец.

– Да, я С-с… С-соломон, – на секунду задумавшись, ответил Павел. Двудольный логический аппарат нейронного типа под названием мозг уже не особо слушался его сумбурных команд. А вдруг он все-таки не Соломон, а? Однако откуда этот хмырь знает о нем?.. Впрочем, не все ли равно? Водки с коньяком на всех хватит. Хотя колбасы уже не осталось. – Привет, Сеноко… Сенокосец… – с трудом выговорил Павел. – Пойдешь… к нам?

– Спасибо за приглашение, – снова улыбнулся гигант. – Но мне некогда. Развлекайтесь.

– Я настаиваю! – выпятил губу Соломон. Его совсем уже развезло. – Очень.

– Мне нужно идти, Павел. Извини, как-нибудь в следующий раз. Порядок не терпит отлагательств. Ведь хаос не дремлет. Машина выходит из-под контроля. Надо что-то делать. И ты нужен ей. Возможно, больше чем другие. Не сопротивляйся.

– Чего?.. – вылупился на Сенокосца Павел.

– Что-то грядет, парень, я знаю. Чувствую. Что-то большое. Великое. Абсолютное… Будь осторожен, Соломон. Не заиграйся с этим.

– А?.. – Соломон шумно выдохнул, поморщившись от своих же алкогольных паров, и снова уставился на стол. – С чем – с этим?

Но никакого Сенокосца там уже не было. Пусто! Это был лишь фантом, привидение, дух. Пьяный угар.

– Ты куда это подевался? – сзади его хлопнул по плечу Шустрик, и Соломон чуть не подпрыгнул от неожиданности. – Идем, ароматная стынет.

– О… – Павел выставил вперед покачивающийся палец. – О-о!..

– Что «о-о», чувак? – Компьютерщик тоже был уже порядком пьян. – Идем, тебя все потеряли! Думали, может, вниз ушел, бродить по путям. А то был тут у нас один тип, любил это дело под мухой делать. Ну и пропал потом с концами, так и не нашли бедолагу.

– Сенокосец…

– Что «сенокосец»?

– Мужик тут только что был, большой такой, седой, с носом. Назвался Сенокосцем.

– Да ну? – нахмурился Шустрик. – Сенокосец?

– Ну я же говорю, бестолковый ты!.. – возмутился Соломон.

Шустрик, покачиваясь, старательно обошел стол.

– Откуда тут вода? – спросил он с подозрением и засопел. – Ты что, до унитаза не дошел, а?

– С ума сошел? Это не я, это он… наследил.

Шустрик недоверчиво покачал головой:

– Сенокосец полгода назад пропал: на задании, в очень далеком, закрытом мире, погиб при загадочных обстоятельствах. Тело, правда, не нашли, но… Там вообще была еще та история.

– Значит, привиделось, – устало вздохнул Соломон. – Что, не бывает?

– Хм… – Шустрик внимательно посмотрел на него. – Кто тебе рассказал о нем? Манго, Дрозофил? Они любители поболтать. Но почему Сенокосец – седой?

– Никто мне не рассказывал! Седой, и все тут. И мокрый. Меня знает!

– Темнишь ты что-то, мне кажется.

– Что видел, о том и пою, – пожал плечами Соломон, уже начав раздражаться. Вот пристал!.. – Еще вопросы?

– Наверное, это розыгрыш… – пробормотал Шустрик и махнул рукой.

В коридоре показался Рэд. На его лице играла загадочная улыбка:

– Эй, голубки, вы чего тут, государственный переворот затеяли? Меня с собой возьмете?

Они пошли назад. Рэд что-то довольно напевал, барабаня ладонями по ляжкам, а Шустрик стал какой-то задумчивый, бормоча под нос: «Сенокосец, блин, надо же… Но как же так? Как?» и растерянно косясь на Соломона. И тут они поняли: что-то случилось. Что-то явно нехорошее!

– Скорее, скорее! – С выпученными глазами, размахивая руками, по узкому коридору к ним бежала растрепанная Елка. – У нас чепэ! Чепэ! Ну же!

– Какое еще чепэ? – нахмурился Шустрик.

– Водку пролили? – хохотнул Рэд.

– Идиоты! – завизжала Елка; ее сильно трясло. – У нас принц барамишей! Настоящий! Он в беде!

– Чего? – у Шустрика удивленно вытянулось лицо. – Это как?

– Как-как! Скорее! – Елка потащила Соломона вперед. – До наших не дозвониться! В туннелях буря! Мы теряем время!

Они что есть силы побежали к каморке, в которой отмечали официальное принятие Павла к Гордееву. И то, что Соломон увидел в дальнем углу комнаты, повергло его в шок. На полу, сгорбившись, сидело странное существо, облаченное в цветастый длинный балахон; на продолговатой голове красовалась маленькая золотая корона. И это не было человеком! Желтая кожа, обвислые щеки, дряблый длинный нос с тремя ноздрями, тонкий, ярко-красный рот от уха до уха, ярко-зеленые треугольные глаза с вертикальным зрачком и гигантские брови, смахивающие скорее на щетки для чистки одежды. Полная несуразица! А еще его руки. Это были настоящие щупальца! Существо вяло шевелило ими и растерянно переводило взгляд своих жутких глаз с одного метростроевца на другого.

Стол оказался отодвинут в сторону; еда, бутылки, тарелочки – все валялось в общей куче на полу, видимо, времени убраться действительно не было. За столом, скрючившись, сидела Зингер и что-то быстро печатала на ноутбуке, причитая и топая ногой от нетерпения. Черкес стоял рядом с ней и с весьма озабоченным видом проводил какие-то манипуляции с маленьким приборчиком, от которого отходила длинная антенна; на боку приборчика мигала красная лампочка. Распутин забился в противоположный угол – он жарко крестился и, кажется, читал молитву, по его лицу текли крупные слезы. Манго же сидел на корточках рядом с пришельцем и держал его за одно из щупалец, бормоча:

– Все обойдется, ваше высочество, все обойдется, мы найдем вам новое тело, обязательно…

– Ам-дзар бонга, – проскрипело существо. – Оорх! – и вдруг ткнуло щупальцем в сторону Павла.

– Это… что такое? – испуганно выдохнул Соломон и непроизвольно попятился, однако уперся в стоящего сзади Шустрика. – Кто это?!

– Это наследно-выбранный принц великого народа барамишей, восемьсот второй кластер, – прошептал ему на ухо Рэд, – его имя нельзя произносить вслух… до заката. Так что будь почтителен и любезен! Он в порошок нас может стереть.

– Масбанга па дурси. Спика. – Теперь существо точно смотрело на Павла своими жуткими глазищами.

«Что ему от меня надо?!» – ошарашенно подумал Соломон.

– Его высочество говорит, что твое биополе не вполне угодно его милости, слишком слабое, но вот твой идентификационный код… – Елка тронула Соломона за плечо. – Ты понимаешь? Твой идентификационный код пока еще не спровоцирован системой проклятых дурси, а это важно.

– Да что тут происходит?! – Соломон почувствовал, как быстро трезвеет.

– Дурина-поко вайт. Мапиту стику-да, – взволнованно молвило существо и тут начало подниматься с пола. Оно было огромным! Словно телескопическая антенна, принц вытянулся до самого потолка и даже тогда ему пришлось согнуться в три погибели. Манго испуганно отполз в сторону, а Распутин начал читать молитву в полный голос.

– Великий принц говорит, что тебе нечего бояться. Это даже честь для тебя, – перевел слова монстра Рэд.

Зингер вдруг захлопнула крышку ноутбука и принялась грязно материться.

– Не получается! – наконец в отчаянии выкрикнула она. – Связи нет, канал закрыт, и если мы не сделаем это сейчас, все погибнет!

Страшная морда иномирного существа придвинулась к лицу Павла. Сбежать Соломону не давали обступившие его метростроевцы.

– Масапака, нучо-фа, – прошипело существо, и Павел почувствовал смрад, идущий из его тонкого рта, в котором блеснул ряд очень мелких голубоватых зубов. – Ванна-о, ванна-о!

– Да что такое происходит? – взмолился Соломон.

– Нет времени на подробные объяснения!.. – жарко зашептал Рэд.

– Бил-ка, ман-ко, юм, – снова проскрипел принц и немного отодвинулся назад. Соломону тут же полегчало: еще немного – и его, пожалуй, вырвало бы.

– Его выкинуло сюда бурей, – сказал Рэд, – мы не можем вернуть его, пока все не успокоится, но наша среда ему не подходит – слишком много кислорода… Он дышит в основном меркаптаном…

– …и он умирает! – выкрикнул Черкес. – Ему нужно тело, на время, совсем ненадолго!..

– …но наши ему не подходят, – продолжил Рэд, – а за ним охотятся дурси – жуткие существа, их вечные соперники; те скоро будут здесь и…

– Мы можем помочь ему, – вступила в разговор Елка, – ты, главное, не бойся, ведь мы…

– А я тут при чем?.. – слабо произнес Павел и понял, что его сейчас точно вырвет. Зачем же он так много пил?!

– Мы же объясняем тебе, – терпеливо ответил Рэд, – наши тела ему не подходят, дурси быстро вычислят, что произошло, и тогда… всем конец… Всем! А ты еще свеженький!

– Тело?! Ему нужно мое тело?! – захрипел Соломон и рванул было назад, но Шустрик преградил ему дорогу. – Какого черта?! Пустите меня!

– Тебя выбрало его высочество! – в гневе взвизгнул Манго. – Что еще непонятно?!

Приборчик в руках Черкеса вдруг призывно запищал, а лампочка быстро замигала.

– Скорее! – закричал летчик. – Они уже близко!

– Спаси нас, Господи, спаси! – завизжал Распутин. – Демоны идут, черные демоны!

Это было безумие. Монстр снова приблизил свое лицо к Павлу. Тот задергался. Это сон! Этого не может быть! Наверное, некачественной водкой отравились, точно!..

– Это ненадолго, ты только соединишься с ним, и вы станете одним существом, – затараторила Елка и сжала локоть Соломона. – А затем отправитесь в Лонгбард, это такой город, в тридцатом кластере, там неплохо… в общем-то… хотя холодно и… воняет. Нужно будет отсидеться месяц-другой.

– Нет! – благим матом заорал Павел. – Не хочу!

– Он вознаградит тебя, верь! – Манго подскочил к Павлу и ткнул его в грудь толстым волосатым пальцем. – Я уже соединялся с барамишами! Два раза! И это… прекрасно! Это чудо! Ты познаешь вселенную!

– Вот сам с ним и соединяйся! – завопил в ужасе Соломон.

– Не могу! Ты, именно ты – избранный его высочеством!

– Единое существо – это честь, – с пониманием дела кивнул Черкес. – Тебя не забудут. Но поторопитесь! Держи, – он подбежал и протянул Соломону свой приборчик, – я все настроил, просто нажми вот эту кнопку и всё, понимаешь? Быстро и не больно! А через месяц… или два… он вернет тебя – в целости и сохранности.

– А где Дрозофил и… Гаспар? – завертел головой Павел. Тревожное чувство охватило его. – Где они?!

– Они уже… там, – прошептала Елка, – внутри…

– Тебе повезет больше, я уверен, – сказал Рэд. – Я бы и сам с радостью, но…

– Кнопка, – напомнил Черкес.

– Бар-до фу, – кивнул принц, а его золотая корона зловеще блеснула, – дина пикки таро-ма, – и он схватил щупальцем Павла за руку. – Банга!

Этого Соломон уже не мог выдержать. Он взвизгнул и из последних сил хлопнул рукой по кнопке. Коллегам ведь можно доверять… не правда ли?

Раздался мелодичный звон, в коробочке щелкнуло, и лампочка зажглась зеленым. Все вокруг тут же взревели, а Черкес с Рэдом начали дико хохотать. Распутин наконец перестал читать молитвы, Зингер подмигнула, Елка чмокнула Павла в щеку, а Шустрик хлопнул его по плечу.

– Ну что, испугался? – спросил он. – Молодец! Спас иномерного принца! Уважаем, парень! Вот теперь ты свой человек!

Все принялись отплясывать вокруг Соломона под «Happy birthday to you» в исполнении музыкальной шкатулки с фальшивой антенной. Монстр галантно поклонился и отошел обратно в угол.

– Спасибо, – сказал он, – мне приятно, что вы не бросили меня в беде, Соломон.

– Так это что… розыгрыш?.. – прошептал Павел. – А кто… он?

– Конечно, розыгрыш, дурень! – снова захохотал Рэд. – Это же посвящение в метростроевцы! Проверка на вшивость, усекаешь?

– Мое имя Уилли Сар, – снова поклонился монстр, немного уменьшившись по высоте. – Считаю за честь знакомство с новым метростроевцем, господин Соломон! Вива Мультивселенная!

– Вива Мультивселенная! – подхватили остальные посвяты.

– Он действительно не человек и правда из рода принцев, – пояснила Елка, – но работает у нас обычным электриком, на самых нижних уровнях, где радиация и вообще очень опасно. Милейшее создание! Кое-кому у него следует воспитанию поучиться! Мы часто используем Уилли в посвящениях, но это еще что. Ох, как меня при поступлении разыграли, ты даже не представляешь!

– Приношу свои извинения, – снова поклонился принц-электрик. – Надеюсь, сударь, вы не сильно испугались?

– Нет… – буркнул Соломон.

– Да успокойся ты. – шепнул Шустрик ему на ухо. – В свое время Манго с Рэдом подобные испытания не прошли. Ты и правда молодец!

– А… остальные где? – все еще не веря в их слова, спросил Павел.

– У Гаспара маленькие дети, уже слинял, а Дрозофила Гордеев вызвал, – пояснил Черкес. – Истинная правда!

– Ясно… Гадство! – На Соломона вдруг нашла злость. – Ну нельзя же так с людьми… сразу!

– Да расслабься, чего ты? – удивился Манго. – С тобой еще нормально обошлись!

– Ладно… – вздохнул Соломон. – Водка-то еще осталась?

– А как же, – ухмыльнулся Рэд. – Вот только наш иномерный друг пьет исключительно концентрированный формалин, так что не вздумай перепутать его рюмку со своей! Потом тебя не откачаем.

Соломон с головой ушел в работу. Весь декабрь он почти безвылазно провел на «Массандрагоре», практически не появляясь в институте, но преподаватели к нему не приставали, и зачеты чудесным образом ставились автоматом. «Связи Метростроя, однако», – решил Соломон. Встречи со Станнум стали ожидаемо более редкими – девушка тоже заявила, что у нее, мол, отчетный период, запарка, конец года, сроки горят, и вообще она «ничего не успевает, а дел просто по горло, так что, милый, пока недельку без ласок, хорошо? Приеду во вторник. Может быть, в следующий». Впрочем, Павел доверял ей. Ведь без доверия не бывает любви… И потому он превратился чуть ли не в электронного крота: в метростроевских катакомбах ему выделили маленькую каморку, недалеко от таких же «хором» Шустрика, назначенного ему в учителя: здесь находились только стол со стулом, неработающий умывальник, кривой платяной шкаф и овальное рябое зеркало на стене, однако больше Павлу и не требовалось. С помощью компьютера он управлял различными устройствами Большого Метро: то вентиляция в соседнем туннеле забарахлит, то следовало откачать воду, подключившись к группе невидимых насосов, то было необходимо непонятно зачем заблокировать некую гермодверь, а затем вновь открыть ее, но лишь на пять минут. А бывало, что он вел за туннелями видеонаблюдение, довольно скучное… Все это очень скоро превратилось в рутину.

Иногда приходили довольно абстрактные задания вроде: «Путем взлома данной утилитой получить доступ к такому-то интерфейсу по такому-то сетевому адресу, затем послать специальную команду, дождаться определенного ответа, найти в нем кодовое слово, возможно, зашифрованное, и только после этого подключиться к другому устройству, послав ему другую команду, двадцать минут контролируя затем параметр номер тринадцать – если вышел за пределы, поднимай тревогу». Что это все означало и какие чудеса при этом происходили где-то там, для Соломона оставалось загадкой, как он ни ломал голову, а Шустрик эти случаи пояснять, как правило, отказывался…

Но не все было так уныло. Однажды они вдвоем всласть поиздевались над патрулем соседней станции, спускавшимся на эскалаторе: то замедлят ленту, то ускорят ее, а то и пустят назад. Вот веселуха-то была!

К тому же Павел не всегда сидел в своей комнатушке. Иногда они с Шустриком сами шли в туннели и ковыряли различные устройства, что называется, вживую: протягивали к ним силовые и коммуникационные кабели, подключали сканеры, считывая различные параметры, и даже пытались задействовать тот или иной функционал штуковин Предтеч, разбросанных то тут, то там… Теперь Соломон мог их даже потрогать, хотя большинство своим внешним видом не поражало: не то что левитирующая «змейка» Караваевой. Вот, например, что-то вроде пористого кирпича со штекером для подключения сканера – всегда горячий, около восьмидесяти градусов; а это – нечто округлое, жужжащее, словно пчелиный улей, и тускло светящееся в темноте. Оба артефакта находятся в специальных нишах и подключены к местной локальной сети. А в этом закутке – никогда не высыхающая лужа черной маслянистой жидкости, слегка пахнущей фиалками – тоже наследие Предтеч, оказывается! Ее не использовали, потому что просто не знали как. Шустрик предупредил: «Близко не подходи, не то потеряешь сознание, да так и останешься здесь на веки вечные, даже не сгниешь…»

Назначение большинства используемых посвятами артефактов было Соломону непонятным – далеко не о каждом из них электронщик рассказывал; мол, всему свое время, скоро сам разберешься, да и мне еще поведаешь, только не лапай их без моего разрешения. Часть их являлась устройствами, следящими в туннелях за непрошеными гостями, другая, словно метеорологический комплекс, предсказывала «погоду»: обновление путей или станции, или вынюхивала так называемые «бури» – аномалии, изредка случавшиеся в этих таинственных местах – такие явления были довольно опасными: одни из них могли телепортировать путника в другое место Метро, а могли и выкинуть его в какой-нибудь параллельный мир, и не все после этого возвращались обратно. Бывало, что, как после морского шторма, на «берег», то есть рельсы, выкидывало новые, неизведанные артефакты… или каких-нибудь монстров. Могло быть все что угодно.

В общем, походы эти были небезопасными. Нередко Соломон и Шустрик надевали специальные бронекостюмы с шлемами и словно глубоководные водолазы, тяжело переваливаясь, бродили по мрачным закоулкам Большого Метро, рискуя свалиться в темную яму или споткнуться о рельс. И однажды эти костюмы спасли Павлу жизнь. Это случилось в день зимнего солнцестояния, праздника, который посвятами весьма почитался, что Соломона, когда он узнал об этом, очень удивило; но, как ему объяснили, «эта традиция пришла из другого кластера миров, и нечего быть шовинистом, смотри на это проще». Крошением салатов и нелегальной водкой из соседней вселенной теперь не ограничивалось – намечался большой, общий для «Массандрагоры» корпоратив: шикарное застолье, торжественная речь директора Кассиуса и даже, поговаривали, некие ритуалы. Но у технических работников еще оставались дела и нужно было до трех часов дня успеть их завершить.

Парочка находилась тогда в техническом коридоре и протягивала кабель связи к нейтринному усилителю, способному передавать сигналы через горные породы и металлические конструкции (в отличие от обычного радио, под землей работающего лишь в пределах прямой видимости). Находящийся в бронекостюме Соломон, напевая какую-то песенку, прожигал каменную стену высокоэнергетической плазмой, радуясь, что не вдыхает клубы ядовитых желтоватых испарений, извергающихся из дыры, а Шустрик с другой стороны разматывал большую бухту кабеля. Осталось-то всего ничего: просунуть сквозь стену провод, насадить на него штекер и подключить аппарат. Тот был довольно прожорливым, поэтому обычно запитывался от долговечного и мощного источника, пока одиноко стоящего в сторонке и своим видом напоминавшего большой автомобильный аккумулятор.

И тут на Соломона что-то упало: небольшое, с ладонь, продолговатое, красное и склизкое… С характерным чавканьем, оставляя за собой след, оно скатилось по плечу, груди и шлепнулось на пол. Павел поначалу решил, что ему показалось. Скосил глаза, не переставая прожигать стену: и правда, что-то подозрительное… Потолок, что ли, опять протекает? Тут это часто случалось… Шлеп – слева! Шлеп – справа! Бам – прямо на шлем!

– Черт! – Соломон выронил плазменный аннигилятор и замолотил руками по стеклу, размазывая нечто желеобразное, извивающееся, пульсирующее… – Черт, черт!.. Шустрик! – заорал он в микрофон переговорного устройства. – Шустрик, мать твою, что это?

– Где? – встревожился электронщик. – Что там у тебя такое?

– Черви, черви какие-то! – Соломон отскочил в сторону, с омерзением оглядываясь: откуда взялись эти твари?! – Он поднял голову. Проклятье! У самого потолка зияла дыра – оттуда шел неясный свет, и из нее неспешно вываливались странные существа, напоминающие гигантских плоских червей с усиками и маленькими лапками. – Опарыши какие-то сверху валятся, красные, – проворчал он.

– Опарыши? Красные? – заволновался Шустрик. – Белые точки с боков у них есть?

– Да откуда я знаю! – Соломон отошел еще дальше, косясь на оброненный им аннигилятор. Надо бы подобрать его, а то еще слизью заляпается… Гадость-то какая!..

– Точки – есть или нет?! – заорал вне себя Шустрик. – Эти гады длиной пятнадцать сантиметров, плоские такие, с волосиками?!

– Ну… вроде того… с волосиками… а что?

– Беги оттуда, мать твою! – завизжал вдруг электронщик. – Беги в главный туннель! Источник питания хватай и беги! Они сейчас прожгут там все на фиг! Это же красноголовые крипперы!

Крипперы? Какие еще крипперы? Соломон уставился на аккумулятор, а потом на потолок: оттуда «опарыши» валились уже непрерывным потоком, и на полу скопилась их целая куча, вяло расползавшаяся по сторонам в пузырящейся луже, напоминающей кровь; от нее шел пар. Ядерный источник питания, весивший тридцать пять килограмм, стоял чуть дальше, в тупике. Легко сказать: «хватай и беги»!..

– Чего ты ждешь?! – взвизгнул Шустрик, поняв, что Соломон ничего не предпринимает. – Ты можешь погибнуть! – Он грубо выматерился. – Я к тебе, пацан!

Соломон встрепенулся и принялся бочком, вдоль дальней стенки, пробираться к аккумулятору; и угораздило же поставить эту дуру так далеко! Крипперы не оставили этот маневр без внимания, зашевелились интенсивнее, зачавкали и рывками принялись надвигаться на Павла. Пиная и давя их ногами, не отрывая взгляда от источника питания, хакер с перекошенным лицом шел к своей цели. Будто что-то поняв, несколько червей бросились к аккумулятору и плотно облепили его – через пару секунд от них повалил густой пар, что-то затрещало, посыпались искры…

– Назад!!! Немедленно назад! – услышал Соломон истошный вопль. Он инстинктивно обернулся и увидел появившуюся в начале коридора фигуру в бронекостюме. – Рванет! Оно рванет сейчас! Ко мне!

Павел развернулся и кинулся назад к выходу, увязая в каше раздавленных червей. От его бронекостюма уже тоже валил пар, одна из наколенных пластин просто отвалилась, обнажив внутреннюю оплетку, а стекло шлема помутнело и дало трещину – Соломон теперь еле разбирал дорогу. Слизь крипперов разъедала буквально все, чего касалась… До выхода в основной туннель было всего-то метров двадцать… Сзади громко хрустнуло, и по стенам побежали яркие всполохи. Возникло низкое гудение, пол задрожал, и Соломон чуть было не упал, успев-таки упереться в стену.

– Ну же!.. – Фигура в бронекостюме протягивала ему руку.

В отражении ее шлема Павел видел, как на месте аккумулятора медленно разгорается яркий огненный шар… Стоял невообразимый треск, все шипело и плавилось. Казалось, скопище «опарышей» визжит и стонет, зажариваясь в огне плазмы, хотя, конечно, они были безголосыми. Но было что-то еще странное… Этот человек не был Шустриком! Высокий человек, и голос… Только теперь Соломон понял, что голос был не электронщика, а… Рыжие густые волосы, веснушки… Тунгус?!

– Еще малек! – Фаронов схватил Соломона за рукав костюма, перчатки которого уже почти полностью раскрошились, рванул на себя, они вылетели в туннель, упали на гравий, чудом не задев рельс, и кубарем скатились вниз к стене. Оглушительный взрыв потряс округу, яростное пламя, расплавленные металл и камень мощной струей выплеснулись из коридора и залили противоположную сторону туннеля ярким светло-оранжевым пятном, вяло принявшимся стекать вниз. Тунгус тут же оттащил ошарашенного, оглушенного Павла в сторону, чтобы вытекающая из прохода магма не попала на них.

– Как это… ты… что… – Соломон, приходя в себя, уставился на Фаронова, пытаясь понять, как тот здесь очутился. Он же вроде… в бегах?

– А, это ты, студент, – ухмыльнулся Тунгус. – Ну, слава богу, жив. Ногами-то надо живее шевелить, а то без них останешься! Крипперы!

– Ну… вроде да, они…

– Короче, чувак: ты меня не видел и не слышал, понял? – перебил хакера Фаронов. – Я сейчас на твоем личном нейтринном канале, никто нас больше не слышит. Все понял?!

– Понял… – Павел обалдело смотрел на последствия взрыва: из прохода валил коричневый дым, вырывались языки пламени, вытекал ручеек магмы… Было жарко, очень жарко. Кажется, ладони его были сильно обожжены.

– Кто там еще? – встряхнул Соломона Тунгус. – Ты ведь не один, да?! Кто с тобой?!

– Шустрик, но он не со мной, он за стеной. Минуты не пройдет, и будет здесь. – Непослушной рукой он показал на виднеющийся чуть дальше второй технический коридор – около него мигал светофор (и он всегда там мигал, не подчиняясь никаким внешним сигналам). – Ты, Максим, знаешь… это… ты беги, беги лучше, со мной все будет нормально…

– Окей, Паша, спасибо за понимание. – Фаронов внимательно взглянул на него. – Уверен?

– Да… И тебе тоже спасибо, – только и смог пробормотать Павел, пытаясь встать. Тунгус коротко кивнул и кинулся в противоположную от светофора сторону, в темноту, неуклюже обогнув залитый пылающей магмой рельс.

Что он делал в туннеле? Пробрался зачем-то в Метро. Но зачем? Искал артефакты или, может, уничтожал Стражей Машины? Случайно шел мимо? Вряд ли! Кто он вообще такой?.. Впрочем, не все ли равно? Если бы не Тунгус… Соломона передернуло: он представил, как магма накрывает его и он, пылая, падает на пол, корчась в муках и утопая в жадном потоке лавы… Да, Максим спас его, и теперь Павел был его должником.

Из второго коридора выскочил Шустрик.

– Я тут! – замахал руками Соломон и заковылял к нему навстречу.

– Какого черта?! – завопил электронщик. – Что у тебя с рацией было? Почему не откликался?!

– Не знаю, помехи, наверное… Вот… – виновато показал назад Павел. – Рвануло…

– «Рвануло»! Блин! Ладно… Не ранен?

– Да вроде нет. Руки вот только, и колено.

– Ничего, жив будешь, идем в санчасть, я уже вызвал подмогу. – Шустрик подхватил Павла под руку, и они заспешили прочь.

В общем, нейтринной связи с тем участком Метро не было еще пять суток, пока там все не обеззаразили и не очистили коридор от остатков крипперов – очередных представителей Стражи вездесущей Машины. А Соломон три дня провел в лазарете – с учетом его ран совсем немного. Посвятовская медицина творила чудеса, и вот уже доблестный хакер снова взламывает гермодвери, водяные насосы и чинит вентиляцию. Правда, сначала Гордеев устроил жуткий разнос по поводу несоблюдения техники безопасности и отсутствия у Павла как подопечного Шустрика положенных знаний о таящихся в туннелях опасностях…

C электронщиком у Соломона сложились скорее деловые отношения, чем дружеские, зато он наконец официально познакомился с Михаилом Берманом, здоровяком, передавшим в инженерной столовой записку от Станнум – с ним-то хакер и сдружился. Они не раз ходили друг к другу как на рабочее место, так и домой, где уже в более спокойной обстановке пили пиво, а то и что-нибудь покрепче. Берман имел личный кабинет на несколько уровней выше, в «цивилизованной части» офиса «Массандрагоры». Однако он так же, как Станнум, по несколько дней пропадал в загадочных командировках, откуда возвращался уставшим и раздраженным, принципиально отказываясь принимать посвятовские «средства для повышения настроения» и пользуясь вполне традиционными напитками на основе этилового спирта. И вот тут уже не обходилось без Соломона. «Спелись, то есть спились, господа-товарищи! – возмущенно говорила им Станнум. – Познакомила вас на свою голову!»

А тридцатого декабря в Большом Метро что-то случилось. Суматоха на «Массандрагоре» поднялась невообразимая! И как всегда, никто ничего не объяснял, по крайней мере, не задействованным для исправления ситуации работникам, – Соломон так ничего и не понял. И хотя на следующий день все успокоилось, в связи с форс-мажором Станнум и Берман снова отправились в командировки, прося Павла «в любом случае не волноваться и много не пить». Новый год тот встречал необычно – с семьей, а следующим утром просто сходил на Дворцовую площадь со старыми друзьями, уныло потягивая густое и холодное пиво. Погода была мрачной, настроение еще хуже. Все не то, совершенно не то без его новых друзей! А у него такие планы зрели!..

Не зная куда деть себя, уже второго января он вышел на работу, естественно, с больной головой. У посвятов были пятидневные каникулы, и большинству офисных работников Метростроя для прохода внутрь станции требовалось специальное разрешение, однако Павел являлся более свободным «туннельщиком», техническим работником – охрана и дежурный по участку его появлению удивились, но препятствовать не стали. Внизу Соломон никого не обнаружил: ни Шустрика, ни Бормотухи или Гаспара, также часто работавших непосредственно в туннелях, ни, слава богу, противного Рэда, частенько заглядывавшего туда от нечего делать, постоянно зубоскалящего и подтрунивавшего над всем, что движется или хотя бы дышит. Пройдя биометрическую проверку, Павел включил компьютер, загрузил административную утилиту, браузер, почтовую программу и, как обычно, принялся читать письма с прошлогодними заданиями от Гордеева и Шустрика.

– Привет, Соломон! – раздалось вдруг сзади. – Как дела?

Павел от неожиданности вздрогнул, обернулся и чуть не свалился со стула: в проеме двери, широко расставив ноги, стоял Тунгус собственной персоной, в обычном тренировочном костюме и с сияющей улыбкой на губах!

– Тсс! – Гость приложил палец к губам. – Не буди лихо, пока оно тихо. Это завсегда успеется.

Соломон захлопал от неожиданности глазами, но быстро успокоился. Тунгус, как он уже давно понял, идиотом не был. И если он, не спалившись за многие месяцы, вдруг снова появился в Метрострое, значит, был абсолютно уверен в своей безопасности.

– Ты ведь один? – спросил Фаронов, обводя комнатушку взглядом.

Соломон молча кивнул.

– Да, ничего не изменилось. – Тунгус хмыкнул и, не закрывая двери, прошел внутрь. – Все по-прежнему. Только плакаты зачем-то сняли. Классные же были!..

«По-прежнему», «плакаты сняли»? Хм…

– Так ты работал тут?! – удивленно спросил Соломон.

– Я лучше присяду. – Фаронов плюхнулся на свободный стул и принялся разглядывать Павла, изучая его реакцию. Видимо, он все еще не особо доверял Соломону и допускал, что тот поднимет тревогу – а такая возможность имелась в виде круглой кнопки сбоку столешницы. В руке Тунгус сжимал уже знакомый хакеру парализатор. – Да, – сказал наконец он, – именно тут и работал. Правда, они комп заменили. Ковырялись внутри, наверное. Ну это понятно…

Соломон ждал продолжения, а нежданный гость что-то тихонько напевал, барабаня пальцами по коленке. Это все неспроста. Павел покосился на камеру в углу комнаты – его рабочее место всегда было «на прицеле» дежурного.

– Все пучком, – криво усмехнулся Фаронов, перехватывая его взгляд, – у них там теперь живая, хотя и искусственная картинка, как ты вовсю тут работаешь, и даже, что важнее, на сервер передаются вполне правдоподобные сигналы твоей бурной псевдодеятельности. Не боись, все предусмотрено. Заранее.

Ах, ну да. Следовало ожидать!

– Куришь? – спросил Тунгус. Все-таки он немного нервничал.

– Не здесь, – ответил Соломон, – обычно выхожу на перрон.

– Да ладно… – недоверчиво протянул Фаронов. – Неужто тут пока ни разу, втихушку, а?

– Ни разу. Пока.

Тунгус хихикнул:

– Именно: «пока». Все когда-нибудь в первый раз случается, правда?

– К чему это ты клонишь?

– Ладно, не люблю тянуть резину, тем более времени мало. Ты парень неглупый, я смотрю… А смотрел я на тебя долго и пристально: изучил, как ты планшет кандидатов взломал, как работал под началом Матфея (того еще олуха, я тебе доложу), как здесь ковыряешься. – Тунгус кивнул на монитор.

– Следил за мной? – мрачно осведомился Соломон.

– Ага! – весело кивнул Тунгус.

– Хм…

– А что? На то мы и хакеры, правда?

– Ну и что тебе надо? – нахмурился Павел.

– Нажмешь? – Фаронов кивнул на тревожную кнопку.

Соломон медленно покачал головой.

– Почему? – наклонил голову набок гость. – Потому что я тебе жизнь спас?

– Не только. Просто пока не вижу причин сдавать тебя. За спасение мое я тебе очень благодарен, правда, но…

– Но не считаешь тот инцидент случайностью, так?

– Ну-у…

– Говори, не стесняйся.

– Не знаю, – признал Соломон.

– И правильно, что сомневаешься. Но никакой мистики тут нет. Я просто нащупал механизм, предсказывающий появление этих долбаных Стражей, и отправился на место, чтобы не только лично зафиксировать сие событие, о котором вполне мог узнать и удаленно, но также заполучить живого криппера – а это дорогого стоит. К сожалению, локация оказалась на территории «Массандрагоры», да еще и вы там не в тему копошились. Вот это уже – случайность. Но счастливая. Веришь?

– А как ты узнал, что я сегодня буду здесь? – перевел тему Соломон. – Хотя, наверное, вопрос глупый.

– Ну да, – ухмыльнулся Тунгус. – Ваша система давно взломана мной. И не без твоей помощи, между прочим.

– Это как?!

– Планшет. Когда ты попал в мою Нору, я поместил в него вирус. Позже, когда его включили здесь для проверки твоего задания, то ли чекисты, то ли Василина, мой маленький «помощник» проник в вашу локальную сеть и… сделал свое черное дело. Говорю ж: ничего сверхъестественного! Не боись, у вас мало чем можно поживиться, я все это уже видел и досконально изучил, честно. Просто вирус передал мне то, что я не смог прихватить… когда бежал – мои старые наработки. Ну и попутно на тебя посмотрел, установив здесь свое собственное наблюдение.

Соломон невольно покосился на компьютеры и стены. Жучки, одни сплошные жучки кругом!

– Ты не единственный из кандидатов, кто откопал мой секретный проект, – продолжал гость, – но только ты сумел воспользоваться кодом и проникнуть ко мне в Нору! Хотя, мне кажется, тебе больше помог случай с Камиллой.

– Хм… Может быть. Но зачем ты вообще передавал на планшет свои исходники? Зачем?!

– А как ты думаешь? – улыбнулся Фаронов.

– Приманка! – поняв, выдохнул Соломон.

– Ну зачем же так грубо? Просто тест! Метрострой тестирует, ну и я тоже, мы с ним… на пару. Знаешь, я чуть не спалился, когда подсунул свои файлы метростроевцам! Но, как видишь, прокатило.

Соломон фыркнул:

– А если бы чекисты раскусили их и приперлись прямо в эту твою Нору вместо меня, тогда что? Глупость какая-то!

– А с чего ты взял, что переместился сразу в Нору? Сначала ты попал в специальный отстойник и часа два валялся на полу без памяти, пока я проверял твою личность. Но там было неудобно, никакой прямой связи с Машиной и тому подобное, и я рискнул – замел следы, и мы вместе с тобой перенеслись уже в ту самую Нору. Очухался ты уже там. Думаешь, я такой дурак?

– Это где-то на орбите, в космосе, да? – Соломон припомнил скафандр и иллюминатор со звездами.

– Не совсем. Точнее, совсем «не совсем». А что, интересно стало?

– Ну… Что тебе от меня все-таки надо?

– Ты раскритиковал мой код. Это меня задело.

– Ну, во-первых, потому что там шаблоны проектирования были не оптимально реализованы, особенно что касается…

– Знаю! Это моя беда, некогда было все делать красиво. Вот и хочу предложить тебе работу, чего ходить вокруг да около? Более интересную, чем эта возня с гермодверьми и насосами. Уж поверь мне! Лабуда у тебя тут одна! И когда дадут нечто интересное – неизвестно. После случая со мной – как они считают, предателем – тебе доступ к Машине не скоро дадут, будут долго присматриваться, а то и совсем проект прикроют. Кассиусу большое начальство не особо-то доверяет в последнее время. «Офелия», говорят, не оправдала себя – таково их мнение. Я точно знаю, доверенные источники сообщили, – Фаронов усмехнулся. – Так что не успел ты начать работать, а уже потерял эту свою работу. Мальчиком на побегушках станешь: провода таскать и роутеры ремонтировать – вот твой будущий удел.

– Что еще за «Офелия»? – перебил Соломон.

– Глобальный взлом всей этой чертовой Машины, а в перспективе – и ее Ядра! – торжественно сообщил Тунгус. – Задачка – круче некуда. Правда, все хотят, да не у всех получается. И ты не рассчитывай – вместе с ними.

– У Метростроя, значит, не получилось?

– У меня – кое-что получилось… – протянул Фаронов с хитрым выражением лица. – У них – не особо. Вот почему я ушел. Понял теперь? – Глаза его блеснули, и он наклонился к Павлу. – Больше на дядю не работаю. И тебя к себе зову. Доперло?!

– Ты решил вот так запросто довериться мне? Да еще и прямо здесь? – покачал головой Соломон.

– Да. Вот так запросто! Здесь. У них под носом! Наглость, правда? Это я люблю… Заводит – ух, не представляешь как!.. А ты бы, наверное, организовал встречу двух штирлицев в кафе на Моховой? Или, может быть, на кладбище? Лучше всего ночью – в шляпах, плащах и темных очках… Нет, это просто смешно! Однозначно заметут! А в этом месте ситуацию я в основном контролирую… Короче, вижу, что ты парень не только толковый, но и честный, со своими понятиями. Ну конечно, я бы не каждому доверился! Но мне повезло – ты первый, и ты «тот самый». Хотя и тебе, чувак, тоже подфартило, причем ты даже не представляешь как!

Соломон недоверчиво поджал губы.

– Тебе весь этот «совок» нравится?! – Тунгус обвел рукой каморку. – Все эти «товарищи», комиссары, начальники, жуткие столовки, тупые коллеги, рутинная работа с восьми до пяти, переработки ни за что ни про что, ежедневные отчеты, которые никто не читает, сонные совещания, бестолковый профсоюз, бесполезная прогрессивка, туннели, грязь, командировки?! А может, по крипперам соскучился? Тьфу ты! Ни за что не поверю! Я прошел через это. Четыре с половиной года! Тмутаракань здесь стопроцентная. Беспросветная! Нет перспектив… У меня, честно говоря, они все-таки были, но я слинял, а вот у тебя уже вряд ли будут. «Офелии» – конец! Не сегодня так завтра ее официально прикроют. Но тебе, ясен пень, не сообщат. Ты для них ноль, пустышка, никто, понимаешь? Тебе только из-за новизны и надежд здесь интересно! Первое время. Но это пройдет, да-да… И потом призадумаешься! Но будет поздно. Ты же, как и я, молодой! Вот мы с тобой дети двадцать первого века, так? Ну предположим, что посвяты как бы из двадцать третьего. А хочешь стать человеком… тридцать третьего века?! Легко! Только дай согласие.

Соломон молчал, переваривая услышанное. Кто же этот тип такой? Кто?!

– Ты здесь жизнь свою загубишь! – жарко продолжал Тунгус. – Что здесь делать, скажи?! Не жди от местной братии святых откровений, их не будет! Да, посвяты – это круто, не скрою, – он затряс рукой, показывая куда-то в сторону, – но ты и так теперь один из нас. Но хочешь стать чем-то бо́льшим, чем любой посвят?! Хочешь стать подобным Богу?! И ты станешь им, стоит лишь захотеть.

– Да, но… – вяло попытался запротестовать Соломон, но Тунгус безапелляционно перебил его:

– Ты станешь, потому что сможешь! А сможешь, потому что я предоставлю тебе эту возможность. Откажешься – потом не жалей… Новые возможности – вот ключевые слова.

– Я подумаю… – пробормотал Соломон.

– Э нет, брат, ответ – только сейчас! Сию минуту! – Фаронов вскочил. – Разве не видно, что предложение мое – чистой воды бриллиант?! Если ты не можешь распознать этого, то… – Он красноречиво замолчал.

– Да, я не ювелир, я не могу распознать этого! – выпалил в отчаянии Павел.

– Шутник, блин… – проворчал Фаронов. – Не веришь, значит… Ладно, – Он выглянул в приоткрытую дверь, засунул руку в карман и вытащил стодолларовую бумажку. – Видишь это?

– Ну?

– Баранки гну. Поставь на ней свою роспись.

– Зачем?

– Поставь, говорю! Ручка есть?

– Э-э… – Соломон замялся, а затем оглянулся – не идет ли кто сюда по коридору. Было тихо. Но ручки у него тут отродясь не было. Обычно целый набор с собой Шустрик таскал.

– Да что ж ты будешь делать… – проворчал Фаронов, достал из внутреннего кармана ручку и протянул ее вместе с купюрой Павлу. – Можешь также надорвать в паре мест, только несильно. А то жалко.

Пожав плечами, Соломон нацарапал в углу бумажки хитрую закорючку (конечно же не свою роспись) и легонько надорвал ее с другого бока. Тунгус забрал банкноту, положил ее на стол и достал смартфон, приговаривая:

– Сейчас-сейчас, погоди, ты у меня увидишь…

Ничего не понимая, Соломон смотрел на его манипуляции. Фаронов запустил какую-то программу и некоторое время колдовал над ней.

– Вот, – торжественно сообщил он, нажав в окошке программы кнопку, – смотри внимательно на бабки!

Поначалу ничего не происходило. А потом купюра вдруг вспыхнула и… их стало две – рядом лежала еще одна. И довольно похожая…

– Зацени. – Тунгус схватил банкноты и сунул их под нос Соломону. Тот недоверчиво принялся разглядывать их. Различия были видны невооруженным взглядом: смазанные буквы, неточная передача цветов, съехавшие линии, отсутствующие элементы… Да и на ощупь вторая бумажка не очень походила на настоящую купюру – слишком тонкая и не очень-то шуршащая. Однако роспись Павла оказалась там же, точно такая же, и надорванное место не подвело, хотя и находилось с небольшим смещением в стороне.

– Честно говоря, вышло даже лучше, чем обычно! – торжествовал Тунгус. – Наверное, дело мастера боится, то есть одно уже только твое присутствие улучшает качество копирования! Не, ну ты видишь? Видишь, а?! Это же знак свыше!

– Ну и что… – неуверенно пробормотал Соломон. Что еще за фигня? – Да ее ни в одном банке не примут, даже тетка на базаре семечки не продаст…

– При чем тут тетка?! – возмущенно воскликнул Фаронов. – Слушай, чувак, не разочаровывай меня! Тебя это разве не поражает?

– Ну… да… поражает, – пожал плечами Павел и подумал: «Детский фокус, ей-богу. С использованием напарника в соседней комнате, принтера и обычной для посвятов телепортации. Экая невидаль…»

– Врешь… – устало протянул Тунгус. – Хотя я понимаю, да-да. Ты ведь новенький! И думаешь небось, метростроевцы могут все что угодно? Угу… Ясно. Сниму с тебя розовые очки. Не стоит переоценивать их возможности. Они, брат, много чего интересного не могут делать! Копировать бабки или живую материю по своему хотению – точно нет. А я могу! Ну да, не точно и криво, согласен, но ведь это только начало! Технологии всего-то полгода. Хочешь, вместе разработаем алгоритм? Ты сможешь, я верю в тебя! А посвятам это недоступно, конкретно Метрострою – точно. Не веришь – спроси кого угодно, залезь в ихние справочники артефактов, я не против. Проверь давай!

– Но ведь это… ну…

– Незаконно? Да брось ты! Смотри на мир шире! Я разве о деньгах? Умножение «капусты» – это лишь эффектная демонстрация для лохов и красноглазиков-студентов. Но ты же не из таких? Есть много других вещей, полезных… в народном хозяйстве. И совсем скоро, как здесь любят говорить, мы накормим голодающих, спасем утопающих и… это… ну, ты понял. Только сделаем это сами, без всяких гордеевых и кассиусов, понимаешь? Мы им докажем. Мы им всем покажем!

– Да, но… Машина… – неуверенно протянул Соломон. – Мне как-то не верится, что… я и ты… мы сможем…

– Сможем! – рубанул ладонью воздух Тунгус. – Взлом многих вещей не особо зависит от вложенных в него средств, ты же знаешь. Так же как и быть умнее всех – не всегда самая умная идея. Удача здесь куда важнее! И надо знать лазейки. А кое-какие лазейки у меня имеются, к Машине. Тебе лишь требуется поверить, а потом и сам все увидишь да пощупаешь.

– А что, если я… не соглашусь?

Тунгус нахмурился:

– А есть такой вариант? Что ж… Придется потереть тебе память. Совсем немного, за сегодняшнее утро (хотя с такой точностью не всегда получается) – микроинсульт в подарок, ничего страшного. Я же не живорез или убийца какой-нибудь. Вот только твоего согласия, уж извини, мне не требуется.

Кажется, все серьезно. Ведь купюра и правда раздвоилась. Соломон покосился на банкноты. «Для народного хозяйства, говорите… – вздохнув, подумал он и обвел каморку глазами. Этот «совок» Соломону тоже не был по душе, хотя он и умел абстрагироваться от окружающей обстановки. – А чем черт не шутит?!» – и вслух пояснил:

– Ну это я так… На всякий случай спросил.

– Я понял, – с серьезным видом кивнул Тунгус. – Кстати, ты паяльник в руках держал когда-нибудь, микросхемы паял?

– Было дело, как же без этого, – хмыкнул Соломон. – Хакерам без этого никак.

– А к пиву неравнодушен? Водка, текила, коньяк?

– Все перечисленное.

– А девочки? Слабый пол за попку щипаешь?

– Ну-у…

– Да ладно, все я про тебя знаю, парень! – рассмеялся Тунгус. – Неужели твоя милость думает, что, не пройди ты заочно мой собственноручно составленный психологический тест, я бы к тебе обратился? Да ни в жисть!

Соломон молчал. Он и правда не знал, что ответить. Все это было соблазнительно, даже очень, но что-то его останавливало.

– Ну так что, брат? – с новыми силами насел на него Фаронов. – А то время идет, меня здесь могут застукать. И тогда придется здорово побузить. А у меня есть чем расшевелить ваше сонное общество.

Действительно – нужно было срочно решать. Потому что такой шанс выпадает лишь раз в жизни, и то не у всех, а только у какого-нибудь двойника из параллельной вселенной.

– Я согласен, – ответил ему Соломон. – Давай накормим страждущих.

После этого окружение Павла делилось уже на три параллельные, не пересекающиеся части. Первой была обычная прежняя действительность, теперь уже окончательно пресная и до тошноты неинтересная. Бесперспективная! Друзья, родные, однокурсники – все они уже несколько месяцев казались Павлу наивными простаками, даже близко не представляющими Жизнь, какой она была на самом деле: яркой, разнообразной, полной открытий, неизведанными мирами и безграничными возможностями – тут Караваева была права. Эта реальность и вправду была другой! Сидя в своей подземной метростроевской каморке, Соломон высокомерно считал, что там, наверху, непосвяты дышат практически впустую, зря. Бесцельно. Их кажущаяся мелочность, чуть ли не мышиная возня сама по себе теперь его мало заботила. В редкие свободные часы, разгуливая по Петербургу и разглядывая ничего не подозревающих окружающих, он беззлобно посмеивался над ними: «Муравьи, насекомые, люди каменного века…» Однако считая себя по факту выше, Соломон все-таки не презирал тех, кем сам еще недавно был. Он отлично понимал, что ему всего лишь повезло, пусть и благодаря его хакерским способностям. Павел знал, что ничем физически, да и по уму тоже, не отличается от этих самых прохожих, но он обладал особым знанием, и это знание хакер вскоре собирался использовать! А в наш технологический век разве не информация – царица всего?

Это его Великое Знание должно было… всех спасти! Он, именно он собирался в скором времени опровергнуть посвятовский тезис о том, что технологии Предтеч могли лишь навредить многочисленным человечествам, что не способны обычные люди правильно воспользоваться ими! Соломон совершенно серьезно собирался подтянуть уровень парамиров до посвятовского. Бескорыстно, то есть даром. Своевольно, то есть никого не спросив! Разрушив закрытый, затхлый мирок посвятов, не желающих делиться информацией. Он не был согласен с узурпацией знаний о возможностях Древних каким-то там Метростроем (ну и еще парочкой подобных образований, не суть важно) и даже искоренить «совок» внутри Большого Метро. Рак, засуха и голод, долголетие, энергетические и финансовые проблемы, полеты на Марс, в конце концов, – сколько всего можно было решить одним взмахом руки! Нужно всего лишь желание помочь остальным! Но нет – это доступно только избранным…

Да, Соломон собирался спасти Мультивселенную. Ни больше ни меньше! Новый Спаситель. Новый Супергерой. Потому что хакер мог это сделать, ну или, по крайней мере, надеялся на то, что сможет – с участием Тунгуса, конечно. Лишь иногда где-то в глубине его души начинал шевелиться беспокойный червячок сомнения и совесть ненадолго пробуждалась и что-то ему шептала – но, однако, слишком тихо. Потому что ослепленному желаниями человеку о его ошибках нужно кричать!

Второй частью окружающих были собственно посвяты. До последней встречи с Фароновым Соломон считал их чуть ли не живыми полубогами. И он сам, о чудо, приобщился к их крутому сообществу! Стал его частью! Безмерно доверяя им, Павел ловил каждое их слово, хотел походить на них, думать как они, знать и уметь то же, что и метростроевцы. А потом, может быть, даже превзойти в умениях своих учителей. Но кто мог подумать, что шанс сделать это появится так скоро?! Именно Тунгус дал ему этот шанс, подарил надежду, намекнул на стопроцентный вариант успеха.

Но еще толком не став полноценным посвятом, не удостоверившись ни в реальных возможностях Фаронова, ни тем более своих, Соломон перескочил, как он считал, на третий уровень: секретного агента внутри самого Метростроя. И вот уже сами посвяты стали для него ниже и проще, чем он! Павел ничего еще не достиг, но уже ощущал себя эдаким разведчиком, эмиссаром среди инопланетян: ты еще мало что понимаешь и умеешь, но при этом все равно более умный, хитрый и, как следствие, выше остальных! И конечно же ты таинственнее, круче и перспективнее всех их вместе взятых. Ты особенный. Это факт, и не более того! И теперь твое око следит за остальными. Никто не знает, кто ты такой на самом деле.

Да, Соломон был слишком молод. И взойдя на лезвие ножа, он совершенно не желал осознать это. Впрочем, в молодости очень многое сходит с рук. Подсознательно на это и надеялся новоявленный супергерой.

Не секрет, что истинный хакер в принципе не терпит любые корпорации, их дух, цели и правила, и коммерческие программисты редко занимаются хакингом, не только по причине отсутствия необходимого свободного времени, но и несколько другого склада ума, так или иначе формирующегося в несвободных условиях. Несмотря на это, было решено, что Соломон продолжит работать в Метрострое. Не было особого смысла сбегать: свои глаза, свободный доступ в Большое Метро и прочие «плюшки» работы в официальной структуре посвятов были весьма полезны. К тому же, если на горизонте маячило участие в многообещающем проекте «Офелия», то под таким прикрытием, по словам Фаронова, можно будет вообще «ух как развернуться, они же все там тупые… но мне кажется, ни фига там у них не начнется». В любом случае быть в бегах Павел не был готов.

– Я тебя беру сперва на испытательный срок, уж не обижайся, – без обиняков сообщил Тунгус, – и не знаю, сколько он продлится. Сначала подкину пару заданий: там код почистить, сям создать новую функциональность, а где-то понадобится твоя помощь с возней в туннеле: так сказать, практические занятия (знаешь, крипперы – занятная, брат, штука!). Затем покажу что-нибудь поинтереснее, дам реальный доступ к открытым мною интерфейсам Машины, но в Нору пока точно не пущу, сам понимаешь: безопасность прежде всего. В общем, сиди на месте как обычно, делай, что говорит Шустрик, ходи на мутные совещания, в столовку и жди встречи с Кассиусом или Караваевой – по поводу «Офелии». Все как прежде… почти. Особо не дергайся, но и на работу не забивай, чтобы не вызвать подозрений. Можешь даже пару рацпредложений сделать, для оправдания зарплаты и доверия, но все свободное время трать лишь на наш с тобой проект! Если ты мне действительно понравишься – беру тебя в настоящие напарники. И никому ни слова! Не подставляй ни меня, ни себя. Достаточно звука в сторону – попадешь в застенок к чекистам. Мало не покажется.

Соломон был не против очередных мер секретности. Он отлично понимал, что настоящее доверие нужно еще заслужить, не на шутку загоревшись «расколупать эту чертову Машину» всем назло, и потому считал, что игра стоит свеч.

– А чтобы ты им не попался, – продолжал Тунгус, – я запустил в вашу рабочую сеть еще парочку интересных программ – они-то тебя и прикроют по-настоящему. И о домашней слежке можешь забыть. О, ты не знал, да? А она была, брат! И на работе была. А ты как думал? Не в бирюльки играешь. Но теперь ты для метростроевцев станешь просто образцовым работником! Только не говори мне, что уже был им.

Тунгус прислал Соломону пару устройств, выглядящих как два увесистых пятнистых булыжника: мол, артефакты, даже не думай ковырять их – создашь черную дыру. Одно из них надо было расположить поближе к компьютеру, в своей квартире, а второе положить у ее выхода; для посторонних – эдакие декоративные штучки. Конечно, они никак не вписывались в облик квартиры Павла, создавая впечатление еще большего бардака… Их пришлось замаскировать дополнительно.

Первая штуковина не только играла роль систем антивирусной защиты и обнаружения атак излишне любознательных чекистов, но и могла имитировать компьютерную деятельность Соломона за время его отсутствия – а это было важно, так как он не каждый день ездил в Метрострой, работая из дома удаленно. «Булыжник» у входной двери контролировал квартиру, передавая информацию на телефон Соломона, правда, только в том случае, если тот находился в родном мире. Впоследствии Тунгус обещал наладить связь даже между мирами.

– А как же детектор лжи? – спросил Соломон. – Вдруг им придет в голову проверить… мою голову? Такое вероятно?

– Лишь теоретически, – помолчав, ответил Фаронов, – очень теоретически. Если получится, я сварганю для тебя антидот против такой экзекуции. Не обещаю, но попробую. Потом. У меня-то он давно встроен, но штука эта специфическая… Так что не стоит давать этим чокнутым «Штази» повода по-настоящему заинтересоваться тобой.

Связь они держали с помощью специального текстового чата и обычных эсэмэсок, приходящих на доработанный Фароновым телефон Павла.

– Цени, чувак, технологию Предтеч – связь между мирами, – ухмылялся Тунгус. – Насколько мне известно, метростроевцы так еще не умеют! В общем, держи меня в курсе дел, но без нужды не пиши. Нечего зря языком трепать, делом занимайся!

И Соломон занимался. Теперь все свободное время он тратил на изучение программ Тунгуса, вникание в суть дела и понимание обновленных основ, по заверению Фаронова, недоступных еще даже метростроевцам. Комментарии в коде Тунгуса давно уже не удивляли Павла, все эти: «если дальше снижать параметр d6, точность обнаружения парамира не улучшается», «тонкие настройки телепортации», «не отключать эту функцию – размер канала становится нестабильным, выкидывает обратно», «копии объекта выходят неудовлетворительными, молекулярная структура нерегулярна, разрывы»…

Летом, первый раз взглянув на все это, Соломон решил было, что имеет дело с компьютерной игрой на научно-фантастическую тему, но последующий анализ функциональности показал, что это не так. Тогда запуск программ Фаронова подтвердил его выводы – к играм они не имели отношения, но странноватые комментарии все равно оставались для него загадкой. Когда же он стал посвятом, то сразу решил, что ничего особенного там не упоминалось, и это обычная реальность: бластеры, перемещения в пространстве, другие миры… И только после Нового года стало выясняться, что не все так просто. Да, метростроевцы перемещались между параллельными мирами, но это дело плохо контролировалось, имело массу ограничений и было зачастую неудобным и энергозатратным. Фаронов же нащупал путь, который мог кардинально изменить положение в практике телепортации. Также посвяты не умели копировать предметы. Совсем. А Тунгус показал, что это принципиально возможно – требовалось лишь улучшить сам процесс, по сути компьютерный алгоритм, запускаемый где-то в недрах неведомой Машины. И Метрострой не умел творить Норы. Тунгус не стал объяснять, что это такое, но его ухмыляющаяся физиономия ясно говорила: это что-то очень важное… Впрочем, Соломон уже бывал в месте а-ля космическая станция, где Фаронов скрывался. А еще рыжеволосый хакер пообещал Соломону… вечность. В смысле бессмертие. Тут уже Павел лишь посмеивался, но в общем-то очень даже был не против.

Со Станнум они стали встречаться еще реже, это уже напрягало и огорчало их обоих. Но, кажется, девушка ничего не заподозрила, сказав лишь, что она все понимает и «трудись, дорогой, трудись: первое время – самое тяжелое, тебе необходимо лучше въехать в тему, тебе нужно заслужить доверие». Опять эти слова о доверии! А ведь была пара моментов, когда Павел чуть было не проболтался ей о Тунгусе!.. Ему нужно быть очень осторожным…

Также Соломон пытался отыскать информацию о Сенокосце – том самом «материальном призраке», привидевшемся ему перед посвящением-розыгрышем. Однако сведения об этом человеке оказались строго засекреченными. В базах данных и справочниках Метростроя упоминались лишь куцые разрозненные факты: вот есть такой оперативник, родился в Саратове, пятьдесят два года, завербован посвятами в девяносто первом, в Метрострое конкретно – с девяносто четвертого. В девяносто седьмом получил награду «За отвагу» в операции «Кленовый лист» (спасение нескольких поселений переселенцев соседнего кластера миров), а в девяносто девятом – высшую награду: «Алмазную звезду почета», вот только за что – оставалось неизвестным. С две тысячи пятого года Сенокосец начал сопровождать группы исследователей, отправляющихся за Святым Граалем – Ядром Машины. И с этого момента о нем не было совершенно никаких официальных упоминаний. Павел осторожно расспрашивал о Сенокосце коллег, но в ответ получил лишь кучу противоречащих друг другу мифов и домыслов, что еще больше раззадорило его. Говорят, с десятого года Сенокосец был внедрен в какую-то полукриминальную сталкерскую группировку, а вернувшись в двенадцатом, стал сотрудничать с командой Гордеева, так сказать, на факультативных началах, иногда целыми неделями безвылазно находясь в своем кабинете (в том самом, где Соломон видел его), а иногда пропадая на месяц или два в дальних рейдах по заказу каких-то секретных отделов. После одной из таких командировок Сенокосец несколько месяцев провел в посвятовской больнице. Говорят, собирали его по кусочкам… Но занимался ли он к этому времени Ядром, тоже никто не знал, даже Фаронов, который не раз пытался «подкатить» к нему, чтобы разнюхать пару-тройку секретов Мультивселенной. Сенокосец, по его же признанию, не особо ему доверял. В общем, история оперативника была темной и таинственной… Но постепенно новые дела, Тунгус и все, что с ним было связано, отодвинули Сенокосца в жизни Павла на задний план.

Почти месяц он разбирался в коде Фаронова. Подготовка у метростроевских программистов и практика под началом Шустрика здорово помогли ему, особенно с учетом того, что Тунгус не особо объяснял свои идеи, утверждая, что он и сам тут в поте лица трудится, ночами не спит, похудел на пять кило и что для того Павла и наняли – разгребать чужой код. Тем не менее многое было улучшено, кое-что даже существенно, но Соломон начал опасаться, что Фаронову этого будет недостаточно, и он его в «настоящие напарники» не возьмет. Он начал свои собственные изыскания, уже не ограничиваясь простой правкой кода – Тунгус предоставил ему возможность подключаться к Машине через Нору и исполнять программный код. Что это значило – «подключаться к Машине через Нору» – Соломон толком не понимал, но это его пока и не волновало. Зато к середине февраля он наткнулся на странное поведение сигналов, посылаемых этой самой Норе. Коммуникация, правда, была крайне неустойчивой, но Фаронов заявил, что быть того, мол, не может, разбирайся дальше. Боясь напортачить, Павел несколько суток силился понять, что происходит и как избавиться от помех. Затем, решившись-таки, сменил значения нескольких внутренних параметров – раз, другой, третий, с трудом расшифровал блок ответных сообщений, наугад изменил в них пару значимых цифр, переформатировал запрос, сформировал новый пакет данных и отослал его Машине. Ответ пришел неожиданный – Соломон долго не мог понять его смысл, а потом… а потом к вящей радости вдруг осознал, что общается уже… с другой Норой, не Тунгусовой! Да-да, и эта незнакомка отвечала ему! Вот только как понять, что же таинственное место рассказывало?.. И были ли эти данные сигналами автоматической системы или же за ними стоял … реальный человек?!

Это был четверг, в тот день Соломон сидел дома: отпросился у Гордеева, так как должны были прийти газовики, они проверяли в доме плиты. Жуя большой бутерброд с сыром, Соломон запустил обновленную программу – он хотел еще раз прощупать открытый им канал общения с неизвестной норой. Хакеру казалось, что он на пороге чего-то эдакого, неизвестного… крутого… В общем, Павел хотел похвастаться перед Фароновым.

Он подключился к загадочной Норе и начал с ней «переговариваться», получая все новые и новые пакеты загадочных данных. Постепенно в их структуре Соломон начал замечать некоторые закономерности. И цифры эти подозрительно напоминали… данные местоположения! Один и тот же блок байтов, постоянно встречаемый им, удивительно походил на сложно устроенные, но при этом четко идентифицируемые координаты, принятые в посвятовской системе телепортации. «Если считать, что любая Нора – это некое конкретное место, не важно где, то она по определению обязана иметь координаты, – рассуждал Соломон. – Это как айпи-адрес компьютера, долгота и широта на карте, уникальный номер мира, города, улицы, дома…»

И тут его озарило. Если имеется позиция, значит, ее можно использовать – на практике! Прямо сейчас! Ведь Павел уже улучшал код Тунгуса в модуле телепортации нового типа и потому знал, как можно перемещаться между мирами самостоятельно. Да, это была великая программа! Хотя бы потому, что в отличие от посвятовских трансферов, как правило, громоздких и прожорливых, это действительно была просто программа, контролируемый алгоритм с определенными данными. Имелся лишь один ключевой момент – нужно было использовать так называемый прямой доступ к Машине. Как его получить и чем он отличался от работы через артефакты Предтеч и рукотворные трансферы – уже другой вопрос. Вопрос, ответ на который Тунгус держал в секрете (и это, видимо, являлось его козырем), и при этом он заверял: подключившись таким образом к Машине, ее можно заставить делать все что угодно! Например, в плане телепортации переместиться из любого места в любое другое место. Плевое дело!.. Безопасно и с максимальными удобствами. Посвятам, мол, и не снилось. Правда, пока это было лишь теорией.

Однако запускать телепорт наобум мог решиться лишь законченный авантюрист. Но Соломона уже было не остановить. Трясясь от возбуждения, он скопировал в программу телепорта данные, настроил ее на пятиминутное возвращение, надел ветровку, прихватил на всякий случай большой складной нож, фонарик, бутерброд и, пару секунд поколебавшись, нажал на кнопку «Переход». Возникло окошко с вопросом: «Вы действительно хотите телепортироваться?», и далее шла длинная мудреная строка места назначения. О да, черт возьми! Ухмыльнувшись, Соломон нажал «Ок».

В глаза ударил яркий свет, уши заложило, его дернуло, швырнуло, и Павел упал на колени. Было жарко, душно и очень пыльно. В носу засвербило, и он яростно, в голос, чихнул, выронив из руки нож. Вокруг простиралась унылая холмистая степь, шевелился обдуваемый слабым ветерком невысокий ковыль, а по белесому, покрытому дымкой небу ползли далекие рваные облачка. Солнце стояло низко, освещая желтоватыми лучами унылый пейзаж. Соломон оказался на склоне холма. Он забарахтался, пытаясь подняться выше, но кроссовки по щиколотку утопали в мягкой почве, и взобраться на вершину удалось далеко не сразу. Отряхнувшись, хакер наконец выпрямился и огляделся. «Степь да степь кругом»… И ничего более. Ни птиц, ни насекомых. Сухой горячий воздух. Безжизненный, словно вакуум.

Но ведь у него получилось, получилось! И программа телепортации работала, и координаты, судя по всему, верные. Хотя… Павел задумался. С чего это он взял, что его переместило… в Нору? Что такое эти «норы»? Неизвестно. А где он сейчас находится? В какой-то степи. Калмыкия? Казахстан? Может, далекая Монголия? Хм… Ни дорог, ни каких-либо человеческих построек. Горячий воздух, колыхаясь, искажает даль… Что это вообще за мир?! Тут вообще есть кто-нибудь живой?!

Соломон снова огляделся и вытер со лба выступивший пот, оставляя на коже грязные полосы. Никакая это не Нора! Может быть, тот самый «отстойник», в который Тунгус принимал непрошеных гостей? Но Фаронов говорил: «провалялся без памяти на полу». А какой тут, на фиг, пол?! Одна сухая, рассыпчатая земля… Нет, что-то здесь не то. Черт возьми!.. С другой стороны… Соломон с облегчением выдохнул: по крайней мере, автовозврат должен был сработать. Буквально через пару минут. Хлоп – и снова у себя дома. Может, там уже газовики пришли…

Но автовозврат не сработал. Прошло три, четыре, пять минут… Гадство! Проклятье! Почему его не «возвращает»?! Соломон захлопал по карманам джинсов, будто это могло как-то исправить ситуацию. Посмотрел ввысь, под ноги – все по-прежнему.

– А-а-а! – в исступлении заорал он. Ветер тут же унес остатки его возмущения и растерянности. – Твою мать! – Раскидывая комья земли, поднимая за собой тучу пыли, он сбежал с пригорка и поднялся на соседний. Снова никаких изменений…

Так… Успокоиться! Логически подумать! Его перенесло в некое место. Так? Так. Это Нора? Неизвестно. Параллельный мир? Неясно… Но здесь можно дышать. Уже хорошо. А вдруг его бы выбросило на Луну? Или на вершину Джомолунгмы? Или на дно океана?! Какого черта он вообще запустил телепортацию, в принципе не зная, куда ведут координаты?! Теперь он не знал. Запустил, и все. Да, авантюра. Ну и что? Главное, что он жив, тут не холодно, можно дышать и даже нормально передвигаться. Диких животных не наблюдается. Агрессивных туземцев – тоже. Вон сколько бонусов! Правда, и воды нет. Соломон в очередной раз огляделся и убедился, что ни озера, ни речушки поблизости не находилось. Это хуже… И почему он не захватил с собой бутылку воды?.. Правильно, потому что не рассчитывал находиться где бы то ни было больше пяти минут. Но автовозврат не сработал. Почему?!

А он вообще когда-нибудь работал?! Неизвестно! Соломон встретил в коде функцию с соответствующим названием и комментарий, который вроде бы обещал, что эта самая функция будет работать. Гадство! Жесть. Соломон плюхнулся на землю, примяв жесткую траву. Нельзя было поступать так беспечно. Впрочем, поздно корить себя, тем более сопли пускать пузырями. Надо что-то делать. Но что? Оставаться на месте? Ждать помощи? От кого?! Тунгус не знал, где Павел – связывались они редко, раз в два дня, и последний сеанс состоялся вчера вечером, значит, минимум еще сутки Фаронов не спохватится. Но он мог проследить работу, проделанную Соломоном, и как итог – понять, куда тот подевался. А вот метростроевцы будут ждать его на работу уже завтра утром. Вряд ли они поднимут тревогу, опоздай он на час-другой. Но к обеду, пожалуй, встревожатся. Да что толку – они же в принципе не могли знать, куда Павел мог запропаститься. Получается, нужно выбираться самому.

Он с мрачным видом поднялся. А куда идти-то? Получается, все равно… Куда-то! Пот градом катил с него, заливая лоб, глаза, щеки… «Вон туда и направлюсь, – решил Павел, заприметив ложбинку между низенькими холмами. – Буду иногда подниматься наверх, обозревать окрестности». Он тяжело спустился вниз и побрел вперед, с раздражением пиная комья мягкой земли. Не начать бы ходить кругами – ориентиров-то практически никаких!

Спустя почти час он вышел на открытое пространство, где вдруг уперся лбом… в воздух. Буквально: шел-шел, а затем воздух впереди него вдруг помутнел, стал очень вязким, и Соломон ударился о него ногой. Однако внизу никакой преграды видно не было. Он испуганно отпрыгнул и заморгал, силясь понять, что произошло. Жара стояла невыносимая. Хотелось пить. Павел в очередной раз протер глаза от едкого пота – впереди та же степь. Протянул руку – пальцы уткнулись в нечто тягучее, холодное, их закололо, словно под действием электрического тока, а вокруг побежали еле заметные волны, как от легкого касания воды. Он испуганно отдернул руку и выругался. Что это еще такое?! Защитное поле? Придвинул лицо – воздух сразу же стал непрозрачным, степь с ковылем исчезли, зато хакер увидел искаженное отражение своего обалдевшего лица. Нос защипало, и он чихнул.

Так. Дальше не пройти. Соломон сдвинулся влево – та же оказия. Вправо – аналогично. Перед ним стояла непреодолимая стена. А что же тогда за этой преградой? Иллюзия, обманка? Значит, дальше – ничего, настоящий конец мира?!

От границы толчками отходил холодный воздух. Может, там, вовне, все-таки что-то есть? Соломон прищурился, присел на корточки и принялся разгребать землю руками. Оказалось, что защитное поле плавно закруглялось и уходило куда-то вниз, ему под ноги. Складывалось впечатление, будто Павел попал в гигантский террариум… Нора! Вот что это такое. Ограниченный в пространстве искусственный пузырь, как рассказывала капитан Онучева. Наверное, Тунгус прячется в таком же месте, только чуть меньше по размеру и оформленном как лаборатория. Именно!

Да что толку от этого знания. Все равно неизвестно, каким образом выбраться отсюда! Соломон устало поднялся и принялся рассеянно отряхиваться. Не будет воды – загнешься через три дня, и делу конец. Он от досады сплюнул вязкой густой слюной и развернулся. Пойти назад? Отыскать противоположную стену? А вдруг тут многие тысячи километров, как в Большом Метро? Только теперь Павел заметил, что граница мира все-таки была видна, точнее, ее обнаруживали завихрения песка и пыли, поднимаемые ветерком, как у обычной стены дома – и стена эта, судя по всему, была бесконечной… Мрак. Отпад! В общем, полный абзац.

Хакер медленно выдохнул, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Черта с два он сдастся! Наверняка выход есть! Да-да, надо думать именно так, и не важно, как на самом деле обстоят дела!.. Нужно просто что-то найти. Хоть что-то! А что здесь еще может находиться? Реки? Дома? Телепорты?! Кровь из носу: найти какое-нибудь строение! Нечто отличающееся от обычного безлюдного пейзажа… И воду. Воду, мать вашу!.. Он в очередной раз покрутил головой, озираясь: никакого объекта, связанного с человеком! Голая и дикая местность.

Однако стоять на месте и ждать помощи, даже от Тунгуса, – дело гиблое, а потому нужно было двигаться. Сжав кулаки, Соломон быстро пошел вдоль серой границы мира-Норы, вглядываясь в эфемерный, колышущийся от горячего воздуха горизонт. Что-то там все-таки виднелось. Холмы в том направлении практически исчезли: на горизонте появилась темно-синяя зазубренная полоса. Соломон прищурился. Горы! Точно, там были горы. Но сможет ли он добраться до них? Вряд ли… Но там могут быть ручьи! Он на пару секунд приостановился, вздохнул и продолжил путь.

А идти было нелегко – почва у границы мира оказалась рыхлой, какой-то пористой. Он вяз в ней, перемалывал в пыль, но упорно шел вдоль обнаруженной «стены» как некоего ориентира явно искусственного происхождения. К тому же тут действительно было несколько прохладнее, чем дальше в степи. Так прошло еще минут десять, пока он не услышал какой-то шум. Обернулся. И обомлел: сзади за ним следовали пять худых, облезлых волков рыжеватого окраса.

– Твою ж мать! – растерянно пробормотал Соломон. – Вы-то здесь откуда?!

Значит, вода где-то здесь действительно была. И разная живность. Правда, его шансы на выживание как-то сразу уменьшились. Волки выглядели уставшими, но злыми – упускать добычу они явно не собирались. И добыча эта была Соломоном.

– Хрен вам, а не мясо!.. – выдохнул Павел, выхватил из кармана нож и припустил сильнее, постоянно оглядываясь назад. «С одним я, может, и справился бы, – лихорадочно думал он. – Может, даже и с двумя. Но с пятью?!»

Волки не отставали, словно приклеенные. Наверное, ждали, когда жертва ослабеет, а потом… Соломон видел их голодные глаза и приоткрытые зубастые пасти. Дело его было швах – осознание этого начало постепенно овладевать Павлом, и чувство это было ужасным. Он клял себя последними словами. Неужто всё?! Неужто на этом всё и закончится?! Ну на фига он вообще задумал куда-то переместиться?! Экспериментатор хренов! Делать было, что ли, нечего?! Сидел бы себе тихонько, программировал в прохладе да уюте, в безопасности, тишине и…

Один из волков не выдержал и, тоненько повизгивая, бросился на Соломона. Услышав позади шум, тот развернулся и принял стойку, выставив перед собой нож. У хищника были круглые от страха глаза, наверное, даже больше, чем у самого Павла, да и хвост был спрятан между лап, но тварь очень хотела есть. А Соломон – жить.

Однако схватки не случилось. Волк не добежал до хакера лишь несколько метров, как у него вдруг взорвался живот. Брызнула кровь, вылетели кишки, полетели ошметки шерсти… Животное по инерции пролетело еще немного и рухнуло на бок, подняв клубы пыли. Все произошло мгновенно: ни звука, ни вспышки. Хлоп – и нападавший повержен. Павел не успел сообразить, как это случилось и кому он должен быть благодарен за меткий выстрел – остальные волки сначала в недоумении завертелись, но тут же двое из них одновременно кинулись в атаку. И снова: хлоп, хлоп! Струи крови, куски разлетающегося мяса, обрывки кишок… Несколько капель попали на Соломона, и он, пораженно разглядывая «поле битвы», попятился, упершись в силовое поле. Спину его ощутимо защипало. Оставшиеся волки оказались более благоразумными. В страхе поджав хвосты, скуля, они развернулись и затрусили к холмам, изредка затравленно оборачиваясь.

Но что же случилось? Кто спас одинокого путника в незнакомом и враждебном ему месте? Соломон оттолкнулся ногой от бьющего «током» защитного поля и огляделся. Никого! Тунгус? Метростроевцы? Местные?! Наконец он заметил в небе несколько темных точек. Явно какие-то летательные средства. Гравилеты, как пить дать! Хотя, может, и обычные вертолеты… Но с такого расстояния и так точно попасть в волков?.. Павел восхищенно покачал головой. Техника явно на высоте. Этих ребят стоило уважать!

Он с облегчением перевел дух, убирая нож обратно в карман. Ну теперь-то все наладится. Наверное, это все-таки Тунгус. Молодец! Быстро сообразил что да как… Соломон отошел от поверженных волков в сторону и, приложив ладонь к глазам, принялся всматриваться в приближающиеся точки. Да, это точно не птицы, хотя и на вертолеты не похожи. Это… это…

– Блин!.. – немного испуганно выдохнул он. – Что это еще за фигня такая?!

То, что быстро, очень быстро приближалось к Соломону, представляло собой группу металлических шаров желтовато-серого цвета диаметром от одного метра до впечатляющих семи – десяти. От аппаратов, поблескивающих в свете солнца, сзади отходили два или даже три пучка сегментированных извивающихся щупалец, некоторые из них достигали пятнадцати и более метров в длину. Шаров было восемь; одни оказались совершенно гладкими, а другие имели разнообразные выступы, крюки, манипуляторы, зарешеченные ниши с виднеющимися там механическими внутренностями… «Какие странные, однако, гравилеты», – несколько обескураженно подумал Павел. Хотя, конечно, он не мог быть знатоком посвятовской техники.

Группа аппаратов зависла в некотором отдалении от Соломона, вяло помахивая вытянутыми в разные стороны пучками щупалец. Выглядело это довольно странно. Никаких звуков они не издавали, все происходило почти в полной тишине, если не считать завывающего в вышине ветра. Павел с волнением жадно разглядывал их, гадая, кто бы это мог быть. По крайней мере, пришельцы не были враждебны. Даже от волков спасли.

Наконец самое маленькое устройство, метрового диаметра, подлетело к хакеру ближе. У него было всего два худосочных щупальца. Подрагивая, эти манипуляторы медленно разошлись в стороны – то ли предостерегая Соломона от побега, то ли таким образом приветствуя его.

– Тунгус? – неуверенно обратился к нему Соломон. – Это ты? – и тут же прикусил язык. А вдруг это метростроевцы?! Ну вот, сдал подельника с потрохами…

«Младшенький» шар пискнул, будто что-то поняв, поднялся чуть выше, снова опустился, закачался, и щупальца его мелко затрепетали. Затем снова затих. Павел молча наблюдал за этим ритуалом, стараясь не шевелиться и ожидая большей определенности. Затем в «малыше» что-то щелкнуло, и он подлетел к Павлу почти вплотную. Тот инстинктивно попятился, ощутив жар и дрожь, исходящие от аппарата. Никаких надписей на гравилете не имелось, он был пыльным и грязным. Внутри, конечно, никого находиться не могло – это, скорее всего, был автомат, робот. На Павла смотрели несколько окуляров. Камера. Кто-то пристально наблюдает за ним… Возможно, издалека.

– Эй… – несмело произнес Соломон. – Есть там кто? Вы можете мне помочь? Спасибо, кстати, за волков… в смысле что избавили меня от них… э-э… – Он замялся – от «младшенького» снова не последовало никакой реакции. Старшие его собратья, не приземляясь, внешне совершенно безучастно покачивались в стороне. От самого большого шара, десятиметрового, иногда доносилось какое-то бульканье, но сам он отвернулся чуть в сторону – может быть, охранял периметр?.. В общем, полный сюрреализм!..

Прошла минута, затем вторая. Соломон несмело протянул руку к «младшенькому». Тот вяло шевельнулся и немного сдал назад.

– Вы меня слышите?! – громко спросил Павел. – Видите? Кто вы?

Ноль реакции. Только «главный» снова раздраженно булькнул. Бред какой-то… Прошла еще минута этой психоделии. Ветер практически стих, и жара усилилась, пот заливал лицо Соломона. «Что им от меня надо? – растерянно думал он. – И что я должен сделать? Кем сотворены эти зонды? Людьми параллельных вселенных? Какими-нибудь разумными слонами или муравьями-интеллектуалами? Наверное, они не могут понять меня, человека, слишком примитивного для их электронного мозга… И это плохо».

Павел взглянул на «десятиметрового»: может быть, надо подойти к нему, выразить, так сказать, почтение? Что ж, стоит попробовать. А то вдруг эти аппараты улетят, так от него ничего и не дождавшись?! Он стал медленно подбираться к «главному», стараясь ни одного пришельца не упустить из поля зрения, но никто с места не двигался. «Десятиметровый», попеременно подергивая щупальцами в такт неслышимой музыке, висел довольно высоко, метрах в пяти над землей. Хакер встал прямо под ним, но нависшая сверху глыба металла, казалось, не обращала на него никакого внимания. На ее нижней части виднелись стыки плит, заклепки, небольшие ножки, а также круглый люк и лесенка, плотно прижатая к корпусу. Значит, кто-то может находиться внутри! Все-таки это и правда транспортное средство! И нет здесь никакой мистики, как и разумных слонов вместе с муравьями – лесенка была под стать обычному человеку.

– Эй! – не выдержав, заорал Соломон и замахал руками. – Что вам нужно?! Ответьте мне! Кто вы?

Тишина… Тогда он схватил ком земли и швырнул его в «главного». Сверху посыпалась пыль. Шар покачнулся, дернув одним из щупалец, но на этом все и закончилось.

– Да ответьте же! – снова завопил Соломон, кинув второй ком («десятиметровый» неторопливо поднялся на метр выше).

Так. Размышляем. Шел он, такой потерянный-потрепанный, шел, никого не трогал, и тут на него напали голодные волки. Эти антигравитационные штуковины заметили такое безобразие и издалека уничтожили преследователей. Было такое? Было. Потом они взяли и сами заявились. Зачем? Неизвестно. Не говорят. Но и не буянят. Какой в этом смысл? Никакого. Контакт? Сомнительно. Он, Павел, им безразличен? Все-таки нет: иначе бы они не избавили его от хищников. И не улетают, однако… Значит, ждут его действий. Но на борт брать не хотят, не приглашают. Может, там места нет? Возможно. Но почему не выходят, не приветствуют? Боятся? Это уж вряд ли. Тогда что им нужно? И откуда они прилетели? Хотя это в общем-то и не имело особого значения.

Время шло. Ничего не менялось. Ну хорошо! Он резко развернулся и быстро пошел к горам, изо всех сил подавляя желание обернуться и посмотреть на реакцию пришельцев: следуют ли они за ним; ведь летали эти железяки бесшумно. Протопав так метров сто, он остановился, постоял немного, опустив голову, но вокруг было пустынно и уныло, только снова поднялся легкий ветерок. Наконец Соломон обернулся и с горечью констатировал, что шары с места не сдвинулись.

Глупость какая-то. Нужно менять тактику. Нахмурившись, хакер пошел назад, к среднему трехметровому шару, нервно подрагивающему своими щупальцами практически у земли.

– Слышь ты, ржавая консервная банка! – с вызовом выкрикнул он, подойдя к аппарату почти вплотную. – Вы чего сюда приперлись, а?! Что вам надо от меня?! Слышь, я к тебе обращаюсь, урод!

Шар еле слышно загудел, медленно развернул к нему свои объективы и развел щупальца в стороны. Ага, агрессию они понимают. Это хорошо, значит, не совсем дебилы.

– Дай-ка мне тебя потрогать! – потребовал Соломон. – Ну?! Лапу дай! Пожмем друг другу руки, ты, олух царя небесного! Металлический, мать твою, баран!..

Шар предупредительно сдвинул щупальца и громко звякнул, будто внутри него что-то упало. Остальные аппараты неожиданно сдвинулись с места и принялись окружать Соломона.

– Ага, надо же!.. Заметили! – восторжествовал хакер. – Что, не нравится? А нечего было меня игнорировать, долбаные яйца Фаберже! – И он прыгнул в направлении ближайшего щупальца, тонкого, заканчивающегося кисточкой то ли проводов, то ли каких-то сенсоров.

В голове Павла вспыхнул яркий свет, нестерпимая боль пронзила тело, и он упал на землю без сознания.

– Ну и что было дальше? – Рыжий заложил ногу за ногу. Это была первая личная встреча Соломона и Тунгуса после начала их совместной деятельности. Они сидели в кафе, которое Фаронов указал буквально за минуту до того, как Павел вышел из перехода станции «Владимирская» – конспирация, однако. Хакеры спрятались в дальнем углу за черной бархатной шторкой и теперь, развалившись на мягком кожаном диване, медленно цедили ароматный кофе.

Соломон пожал плечами:

– Они меня вернули, телепортировали обратно в комнату, в мою комнату.

– Выкинули, значит.

– Ну типа того. – Павел бодро захрустел булочкой с кунжутом. Этим субботним утром он позавтракал не очень удачно и к одиннадцати часам был уже порядком голоден. – Не понравился я им, видать. В смысле что орал на них. Ну, посидел минут пять, очухался маленько, принял душ и сразу связался с тобой. Думаю, ты должен знать об этой фигне.

– Забавно, забавно… – протянул Фаронов. Он скрестил руки на груди, рассеянно переводя взгляд с одной абстрактной картины, висящей на стене, на другую. На его губах блуждала загадочная улыбка – в лохматой голове явно рождался некий хитрый план… И Соломон понял какой.

– Ты хочешь сам туда телепортироваться, – высказал он предположение. – Да?

– Точно, брат, однозначно, – ухмыльнулся Тунгус, – есть такая идея, но… Ты вообще молодец, что вскрыл этот блоб, реальная уважуха тебе за это! Я тут навел по нему кое-какие справки… И знаешь что?

– Мм?.. – Павел вопросительно приподнял бровь. Он вовсе не горел желанием возвращаться в душную негостеприимную степь с непонятными летающими железяками. В первый раз они ему помогли. А что будет потом?

– Я беру-таки тебя в напарники: ты прошел испытание! – Фаронов широко улыбнулся и, подавшись к Соломону, протянул ему ладонь. – Даже мне не удавалось подобное! А я в свое время пытался…

– О… – Соломон от неожиданности замер, а потом радостно закивал: – Да-да, круто, брат, спасибо!

Они звонко хлопнули ладошами. Тунгус покосился на небольшое устройство с экраном, лежавшее рядом с ним. Как он объяснил прежде, это была система контроля за слежкой и приближением к ним посвятов. Аппарат, видимо, как-то сканировал идентификационные коды посвященных. Фаронов похвастался, что такие штуковины есть только у посвятовских служб безопасности, и то далеко не у всех. Коробочка признаков тревоги не проявляла – все было спокойно.

– Добро пожаловать в семью, – снова ухмыльнулся рыжий, – или как там говорят? В общем, позже отметим чем-нибудь покрепче… не сейчас. Сначала нужно кое-что обмозговать.

– Давай обсудим, – с готовностью кивнул Соломон. – Я готов.

– Точно, ты мне нравишься, – подмигнул Тунгус, – у тебя деловая хватка. Надеюсь, сработаемся! Итак, могу тебя поздравить: ты умудрился взломать засекреченный, законсервированный полигон дархан.

– Полигон дархан? – переспросил Павел. Звучало интригующе, можно было даже сказать: весьма многообещающе. – Что еще за дархане?

– Не знал? Странно. Не важно, есть такие параллельные земляне, вот только землянами их язык не поворачивается назвать. Не суть важно, их в том блобе уже лет четыреста нет, можешь не париться. А полигон остался, и он нам как нельзя кстати подвернулся.

– Полигон? – снова переспросил Соломон. У него недоуменно вытянулось лицо.

– Ну да, тебя чему там в Метрострое учили-то?

Павел пожал плечами и шумно отхлебнул кофе. Этот Фаронов иногда уж больно деловым и важным хочет казаться! Да ну и фиг с ним. У каждого свои тараканы… в разных местах.

– Ладно, не обижайся, много у нас всего, я понимаю, – примирительно сказал Тунгус. – Полигон – это такой блоб, искусственный мирок, которым в отличие от Большого Метро можно управлять – с помощью Машины, конечно. Можно создать горы, море, лес и даже солнце. Как в детском конструкторе.

– Настоящее солнце? – недоверчиво переспросил Павел.

– Ну какое настоящее – о чем ты говоришь, сам подумай! Искусственное конечно же. Маленькое и не высоко висящее. Но жарит дай бог, хотя и не термоядерное. И дожди идут, и ветер дует. Все что душа пожелает! Ну ты же был там, разницу с настоящим заметил?

– Нет.

– Ну вот. Машина это хорошо умеет имитировать, хотя блобы – это не имитация! Это… почти настоящее. А снаружи там нет ничего, пустота! Как и вокруг моей Норы – она почти то же самое, только сильно урезанная версия всего этого: ни солнца, ни земли, ни ветерка, только несколько комнат. Так, временно отсидеться… Зато меня и засечь намного сложнее.

Соломон недоверчиво покачал головой:

– Офигеть! И как это делается?

– Через Машину, – терпеливо повторил Тунгус, – методом банального программирования. Существуют официальные интерфейсы и устройства, взаимодействующие с ними, уже готовые продукты на основе древних артефактов – вот ими и пользуются. А по сути это – конструирование, как в детском «Лего». Зато собрать можно целый мир, пускай и небольшой. Правда, в активном состоянии блобы живут относительно недолго – это тебе не Большое Метро, в котором все немного иначе. Поэтому эти пузыри иногда приостанавливают: ну, как компьютеры типа переводят в «спячку», для экономии, а иногда их полностью разбирают и реконструируют. В общем, разные бывают варианты, мы сейчас не об этом. Дам тебе пару статей, почитаешь потом.

– А животные? Там еще волки шастали. – Павел вспомнил взрывающиеся животы хищников. – Они были живые… даже очень.

– Могут быть и волки, и зайчики, и прочие искусственные монстры, – хмыкнул Тунгус. – Кое-что эмулируется – как природные явления, но ветер не перестает быть от этого ветром, пусть он и возникает от какого-то там невидимого вентилятора. Кое-что там реально настоящее – с физической, химической, биологической стороны: камни, вода, воздух, трава… И животные могут бегать – как копии земных тварей, так и… разные, короче.

– Как же они там выживают?! Мир-то небольшой… А принципов экологии никто не отменял! По-моему, это невозможно.

– А вот так и выживают! Экология, блин… А как рыбки в аквариуме выживают, а попугай в клетке? Вот так же. Машина не дура, поддерживает в тех местах равновесие, экологию и прочую дребедень, пускай и искусственно.

– Да уж… блин!.. – Соломон замер. – Это же столько возможностей!

– Круто даже для посвятов. И вот теперь такая штуковина – в наших, только наших руках! Теперь-то ты понимаешь, как это важно?

– Черт! Даже не верится!.. И я ведь был там! – Павел отставил пустую чашку и протер глаза. Может быть, этот Фаронов смеется над ним? Познав многие технологии Предтеч, все эти параллельные вселенные, антигравы, бластеры и прочие фантастические штуки, так легко было поверить в очередную притягательную сказку!.. – А Шары? Что это такое? Ты знаешь? Что они хотели от меня?

– Шары? – Фаронов медленно развел руками, затем рассеянно посмотрел куда-то в потолок. – Пока сказать точно не могу. Надо порыскать в архивах… Может, какие-то военные автоматы остались, охранники… с давних времен. Черт их знает! На этом полигоне когда-то была большая война, через него как через портал поперли иномерные злыдни, не помню как их там называли, ну и блоб быстренько запечатали, чтобы никому туда неповадно лазить было. Помнишь, ты меня о Сенокосце спрашивал? Так вот он что-то говорил о разумных летающих Шарах, только в его случае они не были такими добренькими. Говорит, еле ноги унес. И повстречал он их явно в другом месте. Может, врал, может, нет – не знаю…

– Хм! – Соломон крепко задумался, пытаясь переварить услышанное. – А ты правда хочешь использовать этот блоб?

– Ага! Почему бы и нет? – Фаронов придвинулся к Павлу и жарко зашептал: – Думаешь, мне кайфово целыми месяцами в этой своей Норе сидеть? А? Вылезешь вот так вот на часок-другой за всю неделю, в кафешку, и то знаешь сколько потом в «космическом эфире» Машины следов подчищать приходится, чтобы ищейки всякие не нашли меня! Надоело! Владеть такими технологиями – ты даже не представляешь какими – и не пользоваться вселенской силой в полный рост?! Глупо! Какой тогда во всем этом смысл? Сам подумай! Уж лучше консультантом в автомагазин устроиться, зрение не так портится.

Соломон пожал плечами. В принципе он был согласен.

– Ну да, ты же у меня был всего полчаса, – горько усмехнулся Тунгус, – куда тебе понять, гостю! Да эта Нора – хуже тюрьмы! А мне воздух нужен, воздух, блин! Физически, понимаешь?! Ладно, скоро сам все увидишь, приглашу к себе – мы же теперь напарники, да? – Фаронов хитро подмигнул Павлу. Тот криво улыбнулся, но затем энергично кивнул. Конечно, они теперь равноправные напарники!

– Только вот не могут ли там оставаться те самые злыдни… на полигоне, я имею в виду? – заметил Соломон. – Ну… ты говорил, с которыми воевали, из других миров.

– Тех монстров давно замочили, – беззаботно махнул рукой Тунгус. – В любом случае, чтобы проверить это, нужно туда сгонять! Логично?

– Ага, тебе-то хорошо говорить, ты со всем этим знаком, а я…

– Ты что, боишься?! – прищурился Тунгус. – Не дури, Паша!

– Нет, – выдержал его взгляд Соломон, – не боюсь. Просто хочу разобраться, но не наскоком. Иначе – неоправданный риск.

– Ну это вполне законное желание – «не наскоком», – согласился рыжий и залпом допил кофе. – Разберемся. И для этого прошу на борт моего корабля! Заметь, на этот раз законно. Это честь, – ухмыльнулся он. – Только круассанов захватим коробочку – уж больно они тут замечательные…

Они сидели за маленьким алюминиевым столиком и опрокидывали одну рюмку джина за другой. Закусывали круассанами и гусиным паштетом, хотя холодильник у Тунгуса был доверху забит различными вкусными припасами. Соломон сам отказался от шикарного угощения, скромно посчитав, что Фаронову все это здесь будет нужнее. Готовил беглый хакер исключительно в скороварке, а вода и вовсе была «привозная», в больших бутылях, громоздившихся в углу каморки.

– В смысле быта тут, конечно, особо не развернешься, – объяснял Тунгус, обводя маленькое помещение рукой, – жуть как все устроено. А куда деваться? Конспирация, мать ее за ногу!..

Они находились на той самой «орбитальной станции», в которую когда-то попал Соломон, хотя никакая это была не станция, а просто блоб, даже можно было сказать, микроблоб, совсем маленький мирок размером с несколько тесных комнатушек, напоминающих внутренности космического корабля, только миниатюрного. Зато был скафандр.

– Костюм настоящий, – заметив интерес Соломона, поведал Тунгус, – самый что ни на есть. На самом деле достать его было не так уж и сложно, нужно лишь людей правильных знать. А иллюминаторы – фикция, для красоты, обновляемая картинка. А то реально клаустрофобия мучить начинает и тогда уж не до программирования, знаешь ли…

– Ты бы мог сделать какую-нибудь голограмму солнечного луга или океанского пляжа, – заметил Соломон.

– Не, брат, это никак не катит. Почему? Потому что будет жизненно, но попасть туда никак, а будет хотеться. А тут тебе звезды, Солнце, Луна, Земля… Красиво – но не возникает желания сигануть туда, даже при наличии скафандра (там, кстати, батареи нет). Понимаешь?

– Но почему ты не можешь прыгать сюда только при необходимости поработать? Ведь телепортация – это же такое чудо! Попрограммировал здесь, сиганул на новозеландский пляж – поплескался, затем на вечеринку в Токио – оттянулся, а после в злачные места Парижа! – У Соломона горели глаза. – На ночь же можно забуриться в…

– Токио!.. – перебил его Тунгус несколько раздраженно. – Поплескаться!.. Злачные места!.. А потом тихонечко обратно, да? Ну-ну.

«Зануда», – беззлобно подумал Соломон.

– Конечно, телепорты – это чудо, – вздохнул Фаронов. – Разве я спорю? Но в моем случае это также и проблема. Любой прыжок оставляет следы, как физические, так и в виде записей во внутренних журналах Машины. И за ними, уж поверь мне, следит целая куча служб. А меня ведь ищут. Усиленно ищут! Да, и ты тоже под колпаком, но все же не под таким, какой у меня. А здесь он реальный, колпак этот, – и хозяин горестно усмехнулся, снова обводя рукой комнатку. – Чуешь иронию?

– Чую. – Павел принялся намазывать на очередной круассан паштет. Закуска была странной, но не страннее, чем все окружающее.

А еще в логове Тунгуса находился компьютер. Большой гудящий компьютер, занимавший всю стену в комнате, в которой Павел когда-то был привязан к кушетке: экранчики, регуляторы, кнопки, рычаги, непонятные светящиеся штуковины, иероглифические надписи… Чуждый аппарат. Тревожный. Почти угрожающий. Хотя всего лишь железка.

– Технологии параллельных миров, – кратко и явно с неохотой пояснил Фаронов, когда они перенеслись сюда из кафе с помощью уже знакомого Павлу планшета. Толком Тунгус ничего пока не объяснял – видимо, еще не доверяя Соломону в полной мере. – Но это так, совсем обычная модель… Зато этот гроб подключен напрямую к Машине, где бы эта фиговина ни находилась. И вот это уже необычно. Точно тебе говорю.

– А… – хотел было что-то спросить Соломон, но Фаронов только рукой махнул:

– Видел бы ты тех, кто сварганил все это!.. Перед сном не рекомендуется, как говорится – уж больно их рожи страшны! А знаешь, чем они питаются? Фу-у-у… Но техника неплохая, я тебе скажу. Ладно, потом посидим-поработаем, научу различным премудростям. Это не так уж и сложно, если разобраться. Тут, как видишь, и наши комплектующие стоят: монитор, клавиатура, транслятор команд наших языков программирования… А то совсем худо пришлось бы, точно. Но это не я сюда присобачил, все уже тут было. Мне лишь доступ пришлось… получить. Месяц возился, ломал!

– А откуда вообще все это? – спросил Павел.

– Оттуда, – неопределенно хмыкнул Тунгус, поиграв своими густыми бровями. – Ты же проник на тот полигон? Ну вот и я кое-что умею, не лыком шит! Долгая история… Не суть важно.

– Э-э… Ну как же… А вдруг хозяева заявятся? – Соломон с тревогой оглянулся. – Ты хоть в курсе – кто они?

– Год ни слуху ни духу, а тут вдруг заявятся? – Фаронов похлопал по компьютерной панели рукой. – Не заявятся. Мамой ручаюсь.

– Ну как скажешь… – несколько обескураженно пробормотал Павел.

– Мне очень нужен толковый программист, как ты, – говорил позже Тунгус, когда они уже заедали джин паштетом. – Но мне нужен напарник, за которым нет такой плотной слежки, как за мной. Конечно, спалиться и ты можешь, по глупости, поэтому часто сюда приходить не стоит, да это в общем-то и ни к чему. Впрочем, над вопросами безопасности мы еще поработаем, что-нибудь обязательно наклюнется толковое.

– Обязательно, – убежденно кивнул Соломон.

– Ну вот видишь! – хмыкнул Фаронов, наливая по новой. – Ты начинаешь думать – а это и есть базовая практика, основа основ нашей профессии! Давай уже, будем! – Они звонко чокнулись и выпили. Закусили паштетным круассаном. – Вот для чего нам с тобой, слышишь, нам с тобой нужны новые территории, лаборатория, логово – жизненное, так сказать, пространство! А тут, блин, нет, – он красноречиво цокнул языком, – не развернуться, толком не поразмышлять.

Они закурили – вентиляция тут все-таки была, и неплохая – постоянно тянуло откуда-то прохладным, правда, излишне влажным воздухом. У Соломона в голове уже порядком шумело, и он даже был не прочь снова отправиться на полигон. Если только ненадолго. Главное, бластер взять, фонарь и хавки побольше. К черту волков. К черту летающие Шары! Хотя как же вернуться-то без них обратно?

– Как же вернуться-то без них? – спросил он вслух, разглядывая дно рюмки.

– Чего? – не понял Тунгус, несколько осоловело посмотрев на Павла.

– Шары… э-э… в смысле как вернуться-то оттуда, с полигона? Меня же эти железяки вернули! Автовозврат не сработал.

– Плюнули.

– Что? – переспросил Соломон.

– Плюнули тобой, – задумчиво повторил Тунгус и вздохнул. Он уже тоже окосел.

– Автовозврат не сработал, – напомнил Павел с пьяной обидой. – Не понимаю почему!

– Автовозврат? – Фаронов понимающе кивнул. – Видишь ли, в чем дело, мой юный друг. Посмотрел я твой код, и все ты там сделал правильно… для обычного блоба – там бы сработало все как надо. Но только не в случае П-26.

– П-26? Что за случай такой?

– А, ну это так называется тот самый полигон, просто один из номеров в метростроевском списке, их там многие сотни и тысячи. Америкосы зовут его, конечно, иначе, всякие там иномерцы – и подавно. Ничего необычного. Зато согласно общедоступным данным он заблокирован изнутри; я вообще подозреваю, что и ретранслятора-то там никакого нет… Ну то есть передатчика команд для Машины, которая и будет возвращать нас оттуда. Портала, короче, не имеется. Односторонний путь, ясно? Тебе вообще крупно повезло, что эти странные Шары помогли тебе. Вот только почему? На фига ты им сдался?

– Значит, надо этот самый передатчик туда вернуть, – нетрезво мотнул головой Соломон. – Делов-то! А что это вообще такое, технически, а?

– Ну ты голова-а-а!.. – ухмыльнулся Фаронов. – «Вернуть»! Хотя думаю о том же, не скрою… Технически ретранслятором может быть любой предмет, проблема лишь в том, чтобы заставить Машину считать его меткой, рядом с которой нужно организовать по нашему с тобой желанию портал. Надо подумать… и поковыряться в потрохах этой Железной Леди, дело-то непростое! Тут простых решений пока нет.

– Да, но… – начал было Соломон, почувствовавший себя еще более героем, чем пять минут назад, но Тунгус безапелляционно перебил его:

– Спешить не стоит – ты же сам недавно так говорил! Не хотелось бы застрять там на весь остаток своей жизни: думаю, недолгой в тех местах…

– Я, я буду этим самым ретранслятором, – заявил Павел и даже икнул от волнения, – лично, понимаешь? Я и буду порталом – сам для себя! Это даже лучше, чем у Прыгунов, улавливаешь? Они же тоже прыгают, но ведь не особо-то управляемо, а я… я… Я где захотел – там и прыгнул, и куда захотел!.. Круть, блин!.. У меня уже и код внутри есть, личный, что еще надо, а? Машине ведь именно этот код нужен, для идентификации, да? Ну и вот! Подумай! А этот самый передатчик… Бегай потом там по пустыне, ищи-свищи его! Там хоть жэпээс имеется, для навигации? – Соломон глуповато хихикнул – от возбуждения его уже порядком колотило, но Фаронов внимательно его слушал.

– А интерфейсный кабель мы тебе куда воткнем, для управления? – без тени иронии осведомился он. – В затылок или какое-нибудь другое интересное место? А, понял, используем телепатические волны: ну да, как же я сразу-то не догадался!

– Да ладно тебе, Макс, ну чего ты! – Соломон вздохнул. Теперь получалось, что это он уговаривал Тунгуса вернуться в таинственный блоб. Вот на что способен этиловый спирт!..

– Вопрос, конечно, на самом деле интересный, – вдруг признал Тунгус. – Вот ты упомянул Прыгунов…

– Ну да, есть ведь такие чудики, правда?

– Есть. И получается, Паша, что и ты – Прыгун, просто не знаешь об этом. Наверное, возможности твои в зачаточном состоянии… Но они явно есть.

– Ты серьезно? Офигеть! А с чего ты взял?!

– Ты как ко мне телепортировался сюда, в первый раз?

– Ну как… – Павел пожал плечами. – Нажал в твоей программе кнопку на планшете…

– И перенесся, да?

– Ну да. – Соломон не понимал, к чему клонит Тунгус.

– Но вспомни: у тебя на тот момент не было внутри метки, ты же еще на тот момент не укололся!

– И что?

– А то, что лишь Прыгуны могут использовать телепорты без этой самой метки. Этот код необходим Машине – точнее, оборудованию, которое телепортирует. Иначе оно просто не знает, кого ему надо перемещать. А Прыгуну эта метка не нужна, он сам для себя это самое оборудование, либо Машина запоминает их как-то иначе, никто на самом деле не знает.

– Ну вот видишь! Я был прав! – радостно вскричал Соломон. – Сам для себя, именно! Я был прав! Я – Прыгун! Просто обалдеть, товарищи!

– Ты не знаешь, как этим пользоваться, – заметил Фаронов, – а это очень опасная штука, в неумелых-то руках. Хочешь стать обезьяной с гранатой? Пожалуйста! Только подальше от меня. Я не знаю, блин, как «прикрутить» тебя к Машине. Я не знаю, как контролировать эти твои скрытые способности! Сейчас перед нами задачи более широкого плана. Не гони лошадей, хорошо?

– Но меня нужно исследовать! – завопил Соломон. – Давай прямо сейчас, а?! Что делать-то надо?! Научи меня прыгать!

Но Фаронов вдруг стал очень серьезным и сосредоточенным, как будто мигом протрезвел от открывшихся перспектив. Он отлично видел состояние компаньона, хотя глаза горели и у него самого.

– Завтра, Паша, завтра… – медленно, но твердо ответил Тунгус. – Нас ждут великие дела, но на пьяную голову их проворачивать не стоит. Обмозгуем твою мысль, обязательно. Только позже.

Но на следующий день ничего не вышло. Было воскресенье, и Соломон совсем забыл, что обещал Станнум и Берману пойти на каток. Самый конец января выдался на редкость холодным, нехарактерным для Питера в последнее десятилетие – городские катки функционировали в полной мере, а не были залиты мутной водицей с плавающими в ней прошлогодними листьями. И солнце ярко светило. Настроение было отличное, по крайней мере, у Бермана.

– Как жизнь, как настроение, о повелитель драконов? – весело прокричал в телефоне Михаил; было полдесятого утра – Соломон еле успел продрать глаза, даже не позавтракал еще. – Готов к труду и обороне? – Берман раскатисто хохотнул. – А мы уже на месте! Чего спишь, глаза протри, соня! Одевайся скорее! Танька, – так он иногда называл Станнум, каждый раз получая от нее за это пинки, – уже тоже тут, скучает по тебе. Вон стоит, мажется. И Раиска с нами, с седьмого этажа, ну, ты видел ее, из консультационного центра. А слышал о Гуриче? Прикинь, приехал он, значит, с командировки, с пятого поста, ну, ты все равно не знаешь, где это, и говорит такой, абсолютно невозмутимо…

Слушая друга вполуха, Павел сетовал о невозможности прямо сейчас начать «ковырять Железную Леди». Но делать нечего – от жизни отрываться нельзя, да и подозрения на себя наведешь!.. Отдыхать тоже надо, особенно перед важной и сложной работой. Он наспех поел, сообщил Фаронову о «прогуле», получив в ответ недовольное: «Блин, ну как же так, давай там не задерживайся», натянул на лицо подобие улыбки, придав ей толику искренности, и отправился в Парк Победы.

– …Ну вот и он, наш славный герой! – радостно воскликнул Михаил, делая Павлу дружеский захват шеи и теребя ему ухо.

– Да отпусти ты его, увалень! – замолотила по широкой спине Бермана Станнум. – Чего удумал – моего милого удушить? Давай, Паша, надевай коньки скорее, а то мы замерзли уже!

– Это точно! – пропыхтел раскрасневшийся Берман. – Потом и для сугреву влить что-нибудь можно будет, правда, товарищи и товарки?

– Я вам волью, я вам волью! – погрозила кулаком Станнум. – Раиска, чего ты молчишь, а ну выскажи свое веское женское слово!

Они рассмеялись и, дождавшись, когда Соломон напялит коньки, не спеша поехали по чистому, гладкому льду катка, болтая о самых обычных мелочах и вещах, ну совершенно не относящихся к миру посвятов, Машине и параллельным мирам: о погоде, в этом году и прошлом, о Раискиной покупке – шубке на лисьем меху, о том, что запустили новый маршрут трамвая на Васильевском острове и скоро там будет еще одна станция метро, о политической обстановке в Замбии и об агрессии США против этой маленькой, всеми обижаемой страны. Берман начал рассказывать о японской традиции пить горячее сакэ (опять, такой-сякой, намекал!), но девушки быстро сменили тему – мол, какая замечательная эта новая косметика, ну, которую вчера в «Гостиный двор» завезли!.. Соломон не пожалел, что приехал к ним. Ему было легко и хорошо, душа его отдыхала, и мозг совершенно не напрягался. Даже последствия вчерашней пьянки у Тунгуса не ощущались. Воистину, почаще бы такие встречи устраивать!

– Как ремонт? Намечаешь делать али все злато копишь? – спросил Павла Михаил. – Могу посоветовать нехилый проектик, тебе понравится, обещаю!

– Да, уже подумываю, – кивнул Соломон, обходя слишком медленно катящуюся парочку. – Для начала хочу дверь поставить, усиленную, и чтоб дактилоскопический датчик обязательно.

– А, значит, драгоценности все-таки копишь? – понизив голос, украдкой спросил Михаил и громко расхохотался. – Ладно, ладно! У нас многие ставят новые двери… И не только дактилоскопический датчик – его же очень просто обойти! Не, для начала пойдет, конечно, это я одобрям-с! Только косяк замени и замков пару штук поставь, не меньше.

– Само собой, – ухмыльнулся Соломон. – Насчет обхода датчика – ты невероятно прав, мой большой друг. Снять со стакана отпечаток и сделать его копию – невелика задача, хоть в латексе, хоть на обыкновенном принтере. Кстати, у меня есть знакомый чел, так он не палец прикладывает, а нос. А еще можно внешнюю часть костяшки использовать – какая разница, там же есть линии. Главное, чтобы ворюга не знал, что именно ему нужно использовать.

– Ну тогда уж и окна нужно правильно защищать, – пыхтя, кивнул Берман. – А то тебя любой форточник выпотрошит.

– Ясен пень, и окна!

– А комп поменял или старый драндулет насилуешь?

– Только планирую – подбираю правильную конфигурацию. Честно говоря, пока хватает и старого драндулета… Знаешь, какие материнку с процем хочу?

– Фу!.. – не выдержали девушки. – Что вы опять начали о работе и компьютерах?! Тошно уже! Неужели не могли потерпеть? Не портите нам, пожалуйста, настроение!

– Ладно-ладно, дамы! – засмеялся Берман. – Вам слово!

– Вот о ремонте – это можно, тема хорошая, – сказала Раиска. – Какую мебель собираешься брать, Паша? В каком стиле? Итальянскую?

– Что-нибудь минималистическое, – ответил Соломон, – современное… стремительное…

– Лед и пламень, стекло и бетон? – ерничая, хмыкнула девушка.

– Стекло и люминий. А что, разве плохо?

– Ну и как ты будешь спать на этом своем… люминии?! – рассмеялась Раиска и недвусмысленно подмигнула Станнум. – Не жестковато ли будет? Мягкую мебель тоже иметь надо. Это я тебе как специалист говорю.

– Обязательно, – решив не замечать намека, кивнул Павел. – Кожаную, чтоб утонуть можно было. Упал так, придя с работы – и полне-э-эйшая нирвана!..

– Кожа? – скривила личико Станнум. – Непрактично!

– Чегой-то непрактично? – возмутился Берман. – Это в машине не всем в кайф, а нам, мужикам, кожа нравится! Везде, – недвусмысленно подмигнул он Павлу.

– Да вам, мужикам, вечно всякая фигня нравится! – парировала девушка. – Я бы лучше приодела тебя, Соломон, а то ходишь… как… как… – всё не могла подобрать она корректное слово.

– Как пещерный человек с острова Ява, – подсказал Берман наименее обидный термин, ибо Станнум временами была довольно остра на язычок.

– Ну, типа того, только еще хуже, – вздохнула девушка, в очередной раз подтвердив мнение о себе.

У Павла зазвонил телефон.

– Ну кто это еще, а? – изобразила плаксивую мордашку Раиска. – Кто нам хочет испортить культурный досуг?

– Василина, – коротко бросил Соломон, нажимая кнопку ответа. – Да, Василина Андреевна, добрый день! Нет-нет, особо не занят… Ага… Да, я понял… Хорошо… Прямо сейчас? Э-э… А может… Ну хорошо-хорошо, я буду прямо сейчас. Ну-у… Минут сорок… Или чуть меньше… Не, меньше не получится, я на синей ветке… Ладно, все, отбой! – Он сунул телефон в карман.

– Что случилось? – нахмурилась Станнум. – Что-то важное?

– Не знаю, – пожал плечами Павел, – но меня срочно вызывают. Я в Метрострой, ребята.

– «Вызыва-а-ают»! – передразнила его девушка. – А какого черта ты сказал, что не занят?! Ты же еще как занят! Не, ну нахал, а!

– Ладно, ладно, не кипешуй, – вздохнул Соломон. У него самого настроение упало. И правда – испортили культурный досуг! Но что там такое случилось? – Как-нибудь в другой раз повторим, хорошо? – виновато улыбнулся он.

– Мы это хорошенько запомним, пещерный человек с Явы! – прищурился Берман и залихватски отдал честь.

– Проходи, Соломон, не стесняйся! – Натан Аристархович по-отечески похлопал Павла по плечу и первым пропустил его в кабинет. – Надеюсь, мы не отвлекли тебя от важных дел?

– Да нет, – покраснел Соломон. Коньки он оставил в приемной, за фикусом.

– «Да нет»! – рассмеялся Кассиус. – Обожаю это меткое выражение! Лучше не придумаешь. Ну хорошо. Итак… Ты присаживайся, присаживайся! Разговор у нас с тобой серьезный.

Павел поздоровался с чем-то озабоченной Василиной, уже занявшей свое место рядом с шефом, и расположился напротив.

– Перейдем от слов к делу, – начал Кассиус, поигрывая своей знаменитой золотой ручкой, инкрустированной маленькими бриллиантами. – Расскажи-ка нам, Павел, как у нас идут дела на фронте. У Гордеева в смысле.

У Соломона неприятно засосало под ложечкой. К чему он клонит? Какое еще дело? Может, они догадались о Тунгусе?! Прокол?! Блин! Кастрацией не отделаешься… Он вкратце промямлил об успехах в туннелях, о том, как влился в коллектив (не уточнив содержимое выпитого с коллегами), об усвоении различных посвятовских премудростей и, главное, как ему нравится Метрострой и все, что с ним связано.

– Это хорошо, – оценил его речь Натан Аристархович. – Согласна со мной? – повернулся он к Караваевой.

– Смышленый малый, – почему-то несколько натянуто улыбнулась она. Обычно Василина была куда более приветливой. И эта разница напрягла Соломона еще больше. Что же случилось?

– Дело в том, Соломон, что мы хотим доверить тебе одно дело… Важное дело, секретное, – тщательно подбирая слова, сказал Кассиус. – Точнее, мы хотим включить тебя в проект, который называется «Офелия». Им, в частности, и некоторые наши программисты занимались до недавнего времени, из К-6: ну, Матфея-то ты помнишь?

Павел кивнул, переводя дух. Кажется, пронесло. «Офелия»! Вот оно! Наконец-то! Вовремя! Ну-ну, и что там дальше?

– К сожалению, – помедлив, продолжил Натан Аристархович, – наше руководство, высшее которое, в Управлении, с некоторых пор засомневалось в его оперативной эффективности и общей целесообразности, а потому собирается в ближайшем времени «Офелию»… хм… заморозить. – Шеф замялся, даже глаза опустил. – Впрочем, это еще бабушка надвое сказала, как говорится, закроют его или не закроют… Но стабильности в этом вопросе больше нет: долговременное планирование приостановлено, фонды заморожены, людские ресурсы переводятся в иные отделы. Это я к тому, чтобы было ясно общее положение, политика, так сказать, партии.

«Что за дела? – немного растерянно подумал Павел. – Если проект закрывают (Макс правильно говорил), то зачем меня вызывать и теперь вещать об этом? Да еще и в воскресенье?! Тьфу ты, блин!»

– Ты только пойми меня правильно, – вздохнул Кассиус, отвечая на его немой вопрос, – мы не пытаемся ухватиться за тебя или еще какого-нибудь хакера-новичка как за спасительную соломинку, мол, молодая кровь и свежие мозги, авось случится чудо и всякое такое, но хотелось бы сделать перед конечной аттестацией нечто такое, что позволило бы даже в случае полного провала, с точки зрения высшего аппарата, конечно, – шеф красноречиво поднял глаза кверху, – показать верность выбранных нами решений, принципов и прочего, что и позволит нам… когда-нибудь управлять Машиной в полной мере – так, как это задумывалось самими Предтечами. Мы были бы вне конкуренции во всех смыслах. Понимаешь? Я… понятно выразился?

Павел пытался переварить сказанное шефом. О чем он все-таки говорит?

– Вполне… – пробормотал он, подняв глаза на огромный портрет Петра Первого, висевший над головой Кассиуса. Рэд ему как-то сказал, что великий царь тоже был посвятом. Врал, наверное.

– Короче, – подала голос Караваева, – ты становишься внештатным сотрудником проекта «Офелия», до его финальной аттестации, а она нескоро еще, слава богу, – ну и дальше видно будет. Новые статус и должность мы ему позже определим, да, Натан Аристархович?

Кассиус кивнул. Его глаза заблестели.

– Ты ведь согласен? – спросил он. – А то мы даже не поинтересовались твоим мнением, хотя… не думаем, что откажешься. Я ведь прав?

– Ломать Машину? – прошептал Соломон. Вот оно! Значит, теперь и с Тунгусом ломай, и тут ломай… Двойной шпион, однако!

– Ядро Машины… – понизив голос, уточнил Кассиус. – Это тебе не в артефактах ковыряться. Тут все серьезно!

Соломон прочистил горло, взглянул на Василину, потом на золотую ручку, мельтешившую в руках шефа.

– Ну да, – не без труда ответил он. – Почему бы и нет?

– Только учти – рот на замке, даже среди посвятов, включая гордеевских коллег, – строго сказала Караваева.

– Это понятно.

– Конкретные инструкции получишь позже. У тебя будет свой кабинет, в корпусе «М». Слыхал о таком?

– Нет, – признал Павел.

– То-то и оно. Куда его, Натан Аристархович, к «Смурфам» или «Кентаврам»? Может, к «Водолеям»? Хотя нет, эти слишком много времени в командировках проводят, Гордеев точно хай поднимет, а нам это ни к чему.

– Василина! – с укором посмотрел на нее Кассиус. – Ну что за слова! «Хай»!.. Ужас какой!

– Извините, – пробормотала Караваева. – Наверное, лучше к «Кентаврам», у «Смурфов» уж больно опасно, да и расформируют их следующими, чувствую.

– Согласен, – кивнул Кассиус. – А с темой позже определимся – так сказать, с дипломной работой, – подмигнул он вдруг Соломону. Тот сделал вид, что ничего не заметил.

– Если уж «Кентавры», то я бы сразу предложила разобраться с регистрацией миров Машиной, их кластеризацией, классификацией и обработкой в Зет-Каппа-континууме по координатам профессора Котовского, – сказала Василина. – А то после отказа от системы многоуважаемого Ципракиса у нас полный бардак, особенно картографы стонут. Тема актуальная, животрепещущая – навигация в Большом Метро всегда у нас была в приоритете. Либо можно выбрать что-то вроде: «Локализация Стражей в условиях туннельной зашумленности Большого Метро в период минимума страто-поля: причины и следствия, поиски технических решений». Несложная темка, для разминки вполне пойдет. Тем более, Паша, ты уже встречался пару раз со Стражами – помнишь крипперов?

– Это правда, – признал Кассиус, – проблем у нас хватает, есть из чего выбрать.

– Хорошо, – с готовностью кивнул Соломон, – выберу какую-нибудь тему, – и подумал: «Вот же ужас!»

– И самое главное: распорядок дня, – сказала Василина. – С Гордеевым мы договоримся – официально ты будешь техническим консультантом оперативного и аналитического отделов. Так и говори всем. Бегать в туннелях будешь меньше: думаю, в азы работы ты уже въехал, а этого пока достаточно, курс молодого бойца пройден. Но все, конечно, зависит от выбранной темы.

Соломон нервно заерзал. Как-то все сложно выходило! До него начала доходить серьезность положения. Когда ж ему успеть все?! Тунгус, Машина, «Офелия», а еще учеба в институте… и Станнум… Блин!

– Мы понимаем, что нагрузка возрастает многократно, а ты еще во многом не освоился, – продолжила Василина, будто уловив его сомнения, – поэтому кое-что сможешь делать и не выходя из дома, да и вообще у тебя будет полусвободный график – когда хочешь, тогда и работай. Ты не против? Ну, например, два дня у Гордеева, день в твоем новом кабинете и пару дней дома. Устроит? Признаюсь, работа программиста имеет свои преимущества! Сидишь, кодируешь себе спокойненько, никто не мешает, томатный сок попиваешь… А?

– Просто замечательно! – обрадовавшись, признал Соломон. Это же то, что ему нужно – ненормированный рабочий день! Да! Ради этого стоит попробовать. Теперь уже точно на Тунгуса времени хватит! Да и на Станнум тоже.

– На том и порешим. В понедельник можно приступать, – потер руки Кассиус. – Спасибо за согласие, Павел! Ты свободен.

Попрощавшись, Соломон в приподнятом настроении вышел. Караваева и Кассиус переглянулись. Их настроение тут же изменилось, но не в лучшую сторону – в глазах промелькнула тревога. Натан Аристархович отложил в сторону свою драгоценную ручку и вздохнул.

– Ну как? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Зачем вы ему о начальстве сказали, стоит ли ему знать, что «Офелию» могут закрыть? И вообще – неубедительно как-то получилось, – помедлив, высказалась Василина.

– Сам не знаю, черт меня дернул… – вздохнул Кассиус. – Может, и лишку сболтнул. Да он все равно пронюхал бы, дело-то не на один месяц. Хакеры – они такие…

– Но как завернули-то! – неодобрительно продолжила Караваева, особо не церемонясь с субординацией, что позволяла себе очень редко. – «Наше высшее руководство засомневалось в целесообразности и эффективности», «мы не хватаемся за тебя как за соломинку», «показать верность выбранных нами решений и принципов»… А это: «молодая кровь и свежие мозги»?! Где вы набрались этой кровожадной патетики, извините? Вы же не на Гамбургской Ассамблее выступаете, он – простой молодой парень!.. Проще с ним надо.

– А вот получается, что не такой он и простой! – раздраженно парировал Кассиус. – Я готовил речь: нормальную, убедительно простую, но вся она куда-то сразу испарилась… Не по бумажке же читать! А ты, ты чего это такое ляпнула: «сиди дома, попивай томатный сок»?!

Караваева невольно рассмеялась.

– Ладно, будет вам, – примирительно ответила она. – Ну где там ваша шаманка? Послушаем теперь ее мнение?

– Да-да, – спохватился Натан Аристархович и, заметно волнуясь, нажал кнопку на интеркоме. – Зоя Владимировна, ведите вашу девочку.

Внутренняя дверь отворилась, и в кабинет проскользнула невысокая светлая женщина в цветастом джемпере и теплых спортивных штанах.

– Проходи, Лилечка, проходи, не бойся, ну же? – Она легонько толкала в спину хрупкую девчушку лет девяти-десяти, такую же светленькую, голубоглазую, с двумя короткими косичками с несколько неаккуратно вплетенными в них голубыми ленточками. – Садись, вот сюда, да… Удобно?

Девчушка скромно села на краешек стула и посмотрела на Кассиуса. Тот улыбнулся. Караваева отвела взгляд. Ей стало не по себе. Шаманы, особенно дети – существа особые!

– Ну, милая Лидия, как дела, как настроение? – наконец спросил шеф. – Ты не устала? Все слышала, что мы здесь обсуждали? Все почувствовала?

Лиля легонько кивнула, смотря немигающим взглядом прямо перед собой.

– Что скажешь на этот раз, девочка моя? Не делаем ли мы какой-либо ошибки? – Натан Аристархович снова схватил свою ручку – она помогала ему справиться с волнением.

Караваева сделала Кассиусу страшные глаза, мол, не наседайте так сразу. Девчушка медленно повернула голову к старику. Выглядело это немного жутковато, особенно если знать, кем она являлась.

– Ошибки делают все без исключения, – тонким, звенящим голоском произнесла шаманка. – Даже Мать всего сущего – Машина. Нужно лишь внимательно слушать эфир и выполнять его веления! Это убьет тьму в глазах наших… Он – Великий Вычисленный. Один из них: не первый, не последний, но звено в цепи – звено, которое пока молчит, но уже включено в общий порядок. Так сообщил мне туман. Так шепчет ветер в тихую погоду…

– Ладно, хорошо… – пробормотал Кассиус. – И что же будет дальше? Как нам вести себя с ним? Чего ждать и когда?

– Свобода действий, свобода мыслей, – пропела Лидия с легкой улыбкой. – Он – лишь бумажный кораблик, бегущий по волнам времени и пространства. Судьба ему давно уготована, судьба его давно вычислена. Машина говорит: «Успокойтесь». Но дело не скоро исполнится.

– И… что это значит? – осторожно осведомился Кассиус.

Сопровождающая шаманку женщина мягко погладила девочку по голове.

– Скажи дяде Натану проще, – попросила она. – Ну как ты с Васькой разговариваешь, так же… Это кот ее, – пояснила она Караваевой. – Хорошо, дорогая?

Лидия замерла, затем подняла глаза кверху, видимо, в поисках более простых слов.

– Просто не мешайте ему, – сказала она. – Не следите за ним, не то навредите – исказятся волны событий, и потому получите в ответ… лишь мрак. Туман густеет, ветер тих, на сосне сидит сова, – снова нараспев принялась декламировать Лидия. – Видит она далеко, а слышит – еще дальше. Говорит сова с камнем, спрашивает: «Когда рассвет придет и мрак растает, камень?» И отвечает камень ей мудро: «Терпите, люди и звери, сколько бы зла поначалу ни видели. Закройте глаза… и услышите».

– Что услышим? – не выдержав, спросила ее Караваева. Ей хотелось как можно скорее закончить этот, по ее мнению, балаган.

Шаманка широко открыла глаза и повернулась к ней:

– Ветер воет, трава сопротивляется. Сила – в единстве противоположностей. Таков мир. Пусть этот человек будет собой, так желает Машина. Еще год и три месяца… Ждите. Это только начало… Молчите.

– Да, но… – Василина замялась. Что имела в виду эта странная девочка? Замолчать – это аллегория или сказано ею в конкретном значении? Хм…

– Был тот и есть этот. И будет иной. Но одна у всех цепь. Вы не видите ветер, лишь пыль! И потому вам не нужно знать больше. – Глаза шаманки внезапно потухли.

– Не нужно знать? То есть делать вид, будто ничего не происходит? – спросила Караваева. – И потом будет еще один иной, правильно? Другой Великий Вычисленный, так?

– Я устала… – прошептала девочка. – Можно домой? Я домой хочу…

– Да-да, спасибо большое, Зоя Владимировна, – засуетился Кассиус, – и тебе большое спасибо, Лиля. Ты даже не представляешь, как выручила нас! Еще увидимся, правда?

– Может быть… Как кленовые листья лягут, – безжизненным голосом ответила маленькая шаманка. Голова ее поникла. Сопровождающая нежно обняла ее, они поднялись и направились к выходу.

– Мы сейчас тебе чего-нибудь вкусненького купим, хорошо? – услышала Караваева женщину. – Конфетки шоколадные хочешь?

– Ну? Что скажешь, Василина Батьковна? – спросил Кассиус, когда дверь за необычными посетителями закрылась.

Караваева некоторое время сидела молча, нервно разглядывая свои ухоженные ногти.

– Знаете ли… – задумчиво произнесла она. – Даже не знаю, как сформулировать…

– А ты говори как есть, – улыбнулся Кассиус. Уверенность вновь вернулась к нему. Казалось, он теперь точно знал, что ему делать, а подчиненную спросил лишь для проформы. – Я в курсе твоего отношения ко всему эдакому.

– Вы как всегда правы, Натан Аристархович, – с прохладцей ответила Караваева. – Вы знаете мое отношение. Вот только эта ваша увлеченность шаманами, я бы даже сказала… э-э…

– Одержимость, ты хочешь сказать? – прищурившись, подсказал Кассиус.

– Заметьте, это ваше слово, но можно сказать и так, уж простите. Я вовсе не против этих фокусников, я очень даже за. Ведь они имеют связь с Машиной, мистическую с виду, но вполне материальную по своей природе, по крайней мере, я очень надеюсь на это, пусть она еще и не до конца изучена. Определенно техношаманы – феномен, требующий детального изучения и широкого использования. В будущем, разумеется. Однако это не значит, что мы можем использовать их направо и налево буквально по любому поводу… Мало ли что они там говорят! Иносказательность их заявлений бывает просто запредельной, к тому же эта ваша Лиля – еще ребенок! Она же даже не аттестована! Как можно полагаться на ее… это даже стихами не назвать, на ее, простите великодушно, по-детски убогие попытки призвать духов природы для решения серьезных, глобальных проблем Мультивселенной? Это, знаете ли, уже слишком!

– А вот это ты зря! Зря, Василина! – покачал головой Кассиус. – Использую я ее именно потому, что она не аттестована различными нашими комиссиями и потому не находится… хм… под колпаком у спецслужб – как еще один странный образчик вмешательства Машины в жизнь обычных людей. Она должна быть чистой! Ты пойми, мы с тобой просто обязаны использовать шанс, на который намекает Лиля. Да, неофициально и да, при несоблюдении некоторых правил безопасности. Но что у нас на кону? На кону – контроль, а проще говоря – власть над Мультивселенной, власть Метростроя, между прочим! Наконец-то мы наведем везде порядок. Ведь «Офелия» – не только мое детище, не я ее начинал, это проект нескольких поколений, ты же знаешь. И теперь – всё под нож?! Какие-то толстозадые академики и узколобые генералы решили, будто ему конец?! Вот так вот – совершенно безосновательно, раз – и все? Как так можно? Наша «Офелия» еще выстрелит, обязательно выстрелит – и именно в связи с Великими Вычисленными! Один из которых – твой Соломон. Ты разве не гордишься этим фактом? А стоило бы.

– Вычисленные, хоть великие, хоть самые обычные, – просто красивый, довольно примитивный миф, один из миллиона мифов Мультивселенной, – тихо, но твердо произнесла Василина. Она знала, что шеф так не считает, с ним вообще бесполезно было спорить, но и она свою позицию не скрывала.

– И все же тех, кто определяет судьбу миров, можно вычислить! – убежденно произнес Кассиус. – Не нам, конечно, а ей – Машине! Это же ты можешь допустить, ну, чисто математически, почти что абстрактно? А шаманы лишь доносят эти сведения до нас, пусть и в иносказательной форме. В свою очередь мы по мере сил пытаемся эти факты как-то использовать – для улучшения качества нашей жизни. Простая цепочка, не правда ли?

Караваева скорбно поджала губы.

– Но эта девочка… – наконец сказала она. – Если уж на то пошло, нам нужны серьезные шаманы: тот же Доронин, например, или Анна Бахнова, знаете ведь ее? Вот если бы эта парочка была сейчас здесь – я бы еще поняла вас! Но девятилетка с потугами на поэтический вкус…

– Нельзя Доронина, тем более нельзя Бахнову! Мы привлечем к себе ненужное внимание, как же ты понять не хочешь! – прошипел Кассиус. – Недруги не спят! Не спят и так и видят, как разносят в пух и прах наш северо-западный филиал. Нас вообще закроют, к чертовой бабушке! – Кассиус насупился. – Да, с одной стороны, нехорошо – супротив высокого начальства идем, но с другой – а что мы такого сделали? А ничего! Соломона этого контролировать мы не будем, особые средства на него тоже не выделим – как работал, так и работает – Лидия ведь так и наказала! Мы просто, ты и я, между собой решили, что Павел этот – некий Великий Вычисленный, мифический термин такой, вот и все! Ничего серьезного в «Офелии» ему не поручай, но пусть считает, будто находится в гуще событий; и никакого реального доступа к аппаратуре, а то еще действительно набедокурит малец… Ну и слежку с него снимем, невелика проблема, в контексте одного-то человека… Так что я никакого криминала здесь не вижу!

«Боже, что мы делаем! – устало размышляла Василина. – Что он такое несет? Совсем старый стал наш Натан Аристархович».

– Хорошо, – вздохнула она, – но больше ни на что такое я не подпишусь, так и знайте.

Шеф заметно успокоился и снова повеселел:

– Ну, значит, решено, действуем по этому плану. А насчет Лидии не беспокойся! Источник она хороший, проверено неоднократно, и это не пустые слова. Знаю я ее почти с рождения: неординарный ребенок, и шаман она тоже непростой. О Великом Вычисленном мне она давно намекала, да, видно, не понимал я. Неспроста же этот Соломон появился у нас! И заметь – ты его привела, не я выбирал!

– Это да, – признала Караваева, – не вы. Значит, и моя карма в этой самой «пищевой цепочке» находится. Но вдруг вы все-таки ошибаетесь?

– Попытка не пытка. Мы попытаемся. Надо лишь этому Павлу не мешать, не совать нос в его дела.

«Что не мешать делать?» – раздраженно подумала Василина и опять тяжело вздохнула. Так ведь шаман запретил им знать! Бред какой-то. Это ей уже совсем не нравилось.

– Парень-то он неплохой, перспективный, – сказала Караваева. – Вот только во что мы его втягиваем?

– Мы? Ни во что, – пожал плечами Кассиус. – Мы даем ему полную свободу, видимость контроля с нашей стороны, моральную поддержку в трудную минуту, высокий уровень допуска и снимаем всякое внешнее наблюдение. Конечно, наши чекисты не должны знать сути происходящего. Как и мы с тобой – подробностей.

– Вот это-то меня и волнует, – заметила Караваева. – Именно это. Парень точно куда-нибудь вляпается, а мы ни ухом ни рылом. А ждать до неких важных событий еще год и… сколько она там говорила? Да, год и три месяца… Ну прям как в сказке!

– Вляпается – вытащим, – просто ответил шеф.

– Если успеем, – мрачно заметила Караваева. – Мы же не в курсе, во что он там может вляпаться! А это произойдет. Произойдет обязательно.

– Если верить Лиле, ее видению будущего, пусть и в форме духов природы, проблем не должно быть, – парировал Кассиус.

– Будущее – материя тонкая, – горько усмехнувшись, заметила Василина. – Вам ли не знать!

В понедельник Василина отвела Соломона в секретное крыло «Массандрагоры». Добирались долго – размеры метростроевских коммуникаций поражали воображение.

– Здесь работают несколько групп для проекта «Офелия», – пояснила начальница. – Я тебя сейчас познакомлю с ребятами, впоследствии с некоторыми из них тебе надо будет общаться – по работе, конечно.

Они миновали один тамбур, второй, прошли проверку на посту мрачными часовыми в пятнистой форме и попали в длинную узкую комнатушку: справа несколько одноместных столиков со стоящим на них оборудованием и слева то же самое. За столами, сгорбившись, сидели инженеры-хакеры, в основном молодые парни ненамного старше Соломона.

– Вот они, орлы, в смысле кентавры! – улыбнулась Караваева. – А ты теперь… кентавренок, получается.

Павел немного пообщался с программистами, вкратце упомянув свои умения и заслуги, которые успел получить в Метрострое, взял пару контактов, и Караваева повела его обратно.

– Они очень занятые люди, – сказала она, – не стоит им мешать.

После этого Василина показала секретную комнату для работы над «Офелией»: крошечный пустой куб с решеткой вентиляции и зеркалом во всю стену – чтобы пространство казалось больше.

– Не ахти какие апартаменты, но дышать можно, – виновато произнесла она. – У тебя ведь нет клаустрофобии, правда? Через пару-тройку месяцев я постараюсь выбить для тебя что-нибудь более удобоваримое, но сейчас, уж извини, только это. Завтра оборудуем тут всё и… А проектную тему вечерком с тобой обсудим, после пяти заскочи ко мне – с этим не стоит тянуть.

– Хорошо… – задумчиво протянул Павел, с тоской разглядывая комнатушку, хотя смотреть там было совершенно не на что. Карцер! Не иначе. Как тут люди с ума не сходят?

Но насчет темы он уже определенно знал, что выберет: телепортацию!

Через несколько дней Соломона вызвали в отдел безопасности.

– Вам необходимо прямо сейчас подойти в кабинет восемьдесят один, пятый этаж крыла «Е», – безапелляционно заявила какая-то тетка по телефону. – С собой иметь паспорт и военный билет.

– А в чем… в чем дело? – вмиг охрипшим голосом спросил Соломон. Душа его ухнула куда-то вниз, сердце замерло. Все, провал! Теперь-то уж точно посвяты прознали о Тунгусе и их совместных делишках. Вся эта лабуда с «Офелией» была лишь проверкой. И он, Соломон, ее не выдержал! Блин. Бежать надо, драпать сломя голову!

– Мы ждем вас, – холодно сказала тетка и отключилась.

Трясущейся рукой Павел положил трубку на место и растерянно посмотрел на Шустрика, с озабоченным видом настраивающего бронекостюм – утром они поставили новые электронные блоки для слежения за аномальной деятельностью, но те нещадно глючили. Отправляться в туннели в таком состоянии было смерти подобно.

– Что там случилось? – проворчал электронщик. – Кто-то умер?

– Пока никто… – еле слышно прошептал Соломон. – Меня вызывают в кабинет восемьдесят один, на пятый этаж…

– А-а… – безучастно протянул Шустрик и щелкнул тумблером. – Так. Опять на режим не выходит! Слушай, ну я задам этим комплектовщикам! Вообще оборзели! Нужно опять поменять второй блок, он же абсолютно неадекватный! И силовые кабели новые поставить, там половина жил внутри уже оплавилась.

– Кабинет восемьдесят один, – в отчаянии повторил Соломон. – Меня вызывают…

– А, ну сходишь, а потом заскочи к Евстигнееву на склад, хорошо? Силовые кабели возьми, на два костюма, и передай ему, что он форменная редиска, ну ты понял.

– Погоди, но…

– Да чего ты разволновался? – поднял голову Шустрик. – Это стандартная процедура, в свое время все там бывали, в крыле «Е». Ты, главное, не поддавайся, будь мужиком, понял?

– Э-э… – Павел не двигался. Не поддаваться на что?!

– Все, парень, шуруй, а то они не любят, когда опаздывают. Пропуск и военник не забудь.

Соломон взял документы и словно в тумане направился к лифтам. Что его ждет? Что это еще за таинственное место такое – восемьдесят первый кабинет? С другой стороны, если там бывали все. Наверное, ничего страшного. Тут он вспомнил, что Тунгус так и не выдал ему средство для противодействия различным посвятовским «эликсирам правды» и детекторам лжи, а ведь обещал! Блин! А если его сейчас начнут проверять?! Жесть. Полная жесть!

Немного поплутав по темным, запутанным коридорам и бесконечным холлам, он наконец добрался до крыла «Е» и поднялся на пятый этаж. Чекисты! Здесь были лишь одни чекисты! Вокруг сновали подтянутые военные в строгой форме, у некоторых кабинетов стояли часовые. На этаж с ходу было не зайти – блокпост с вертушкой-турникетом.

– Куда? – осведомился грозный сержант с бластером наперевес.

– Крашенинников… Павел… – пробормотал Соломон. – Позывной Соломон. Вызвали в восемьдесят первый кабинет. – Он еще надеялся, что сейчас ему скажут: «А, мы ошиблись, это не тебя, возвращайся к работе, рядовой!», но этого не произошло.

– Соломон. Угу… – Часовой, не сводя с Павла подозрительного взгляда, поднял трубку интеркома в будочке. – Это Седьмой. Здесь некто Соломон прибыл, к товарищу полковнику. Угу… слушаюсь! Так… – повернулся он к Павлу, – документы давай.

Соломон протянул паспорт и посвятовский военник. Некоторое время, нахмурившись, сержант изучал их, потом неторопливо вбил данные в компьютер и протянул Павлу потертую картонку с номером «72».

– Пропуск, – пояснил он. – Куда идти, знаешь?

– Н-нет…

– По коридору прямо, поворот направо, слева первая дверь.

– Хорошо.

– Ну тогда вперед. – Часовой нажал кнопку, и у вертушки загорелась зеленая лампочка.

– А мои документы? – нахмурился Соломон.

– Будешь выходить – обменяю обратно на пропуск, – ухмыльнулся сержант.

…Павел подошел к широкой массивной дубовой двери, на которой висела большая бронзовая табличка: «Комендатура. Плк. Мазуров П.И.», а рядом стояли аж двое часовых. Соломон протянул им пропуск. Коротко взглянув на него, один из них кивнул, и Павел вошел внутрь.

– Крашенинников? – Секретаршей, как ни странно, была молоденькая блондинка с наманикюренными ногтями. У нее были большие карие глаза и тоненький, нежный голосок.

– Да… – прочистив горло, подтвердил он.

– Соломон?

– Так точно…

Девушка подняла со стола чекер на длинном проводе и направила его на Павла.

– Так… Ага, и правда Со-ло-мон, – произнесла она с удовлетворением, глядя на экран компьютера. – Подойдите, товарищ Соломон, вон к той двери, надо будет подождать. – Она показала на еще одну мощную внутреннюю дверь и произнесла в интерком: – Крашенинников прибыл, товарищ полковник.

– Пусть проходит, – пробасило устройство.

– Проходите, пожалуйста, – проворковала секретарша.

Павел глубоко вздохнул и, собравшись с духом, прошел к полковнику.

– Присаживайтесь, рядовой! – громоподобно пророкотал Мазуров. Это был крепкий плотный мужчина с квадратной челюстью и седым ежиком волос. Как и полагается, он сидел во главе длинного стола, покрытого старомодным зеленым сукном с позолоченными кисточками. Его толстые волосатые пальцы-сосиски нетерпеливо барабанили по столу.

Кабинет был просторным, но темным. Соломон скромно сел на самый дальний стул.

– Ближе, – сказал полковник.

– Что, простите? – не понял Соломон.

– Я говорю, сядьте ближе, рядовой!

Павел передвинулся к Мазурову еще на пару стульев.

– Сядьте ко мне, черт возьми! – не выдержал начальник. Лицо его побагровело.

Выматерившись про себя, Соломон сел рядом с полковником. «Вот же псих!» – с досадой подумал он.

– Так, – пробасил Мазуров, тут же успокоившись. – Чем порадуете меня, молодой человек?

– Ну… э-э…

– Конкретнее!

– Все нормально, товарищ полковник, – попытавшись придать своему голосу бодрость и убежденность, отчеканил Соломон. – Работаю… тружусь и… выполняю план.

– Угу, – с удовлетворением пробасил полковник. – Выполняешь, значит, план?

– Так точно! По мере сил, так сказать. Пока не жаловались. Неоднократно премировали.

– Ага. Замечательно. А настроение как?

– Настроение? Спасибо, хорошее.

– Это хорошо, что хорошее. С коллективом своим дружишь?

– Ну да… В смысле так точно, товарищ полковник!

– Давай проще, Соломон. У нас с тобой весьма неофициальный разговор. Так что ты расслабься, расслабься, не на войну тебя посылаю! И зови меня по-домашнему – Павел Игнатьич. Тезки мы с тобой, понимаешь?

– Угу. В смысле понимаю.

– И это хорошо. Люблю тезок. – Полковник забарабанил пальцами еще интенсивнее. «Врет», – понял Соломон. – Значит, с коллективом дружишь, правильно? А со всеми дружишь?

– Ну-у… Почти. Не со всеми, конечно. Стараюсь поддерживать дружеские отношения, Павел Игнатьич, – осторожно ответил Павел. – Но в основном деловые. Оно и для дела полезнее, я так думаю.

– Это ты правильно мыслишь, конструктивно, – кивнул Мазуров. – Коллектив уважает тебя, как думаешь?

– Ну… думаю, да.

– Но не все? – чуть ли не с угрозой пророкотал полковник.

– Не могу сказать точно, Павел Игнатьич, наверное, со стороны виднее. Надеюсь всё же, что все.

– Ага, значит, не стопроцентно… То есть недруги имеются, да? Козни против тебя строят?

Соломон насторожился. Куда этот старый хрен клонит? Что ему надо?

– За спиной о тебе не злословят? – продолжал допытываться Мазуров.

– Да я вроде не слышал…

– А ты? Любишь обсуждать других – на обеде, перекуре или просто так, от нечего делать?

– Никак нет, не доводилось, товарищ полковник.

– Неужто правда?

– Так точно, Павел Игнатьич.

– Что ж, охотно, охотно верю, ведь ты вроде у нас вполне сознательный элемент, – продолжал чекист. – Не какой-нибудь там раздолбай, как некоторые! Неужто и вправду все начальственные предписания выполняешь?

– Все, товарищ полковник, – стараясь выглядеть как можно честнее, ответил Павел. – Все правила и установки. Стараюсь как могу.

– И никаких черных мыслей?

– Никаких! Только работа. – Он едва не брякнул: «Мысли светлые и легкие», – но вовремя передумал.

– Хорошо, хорошо, солдат, похвально. Слушай, а Гордеев как к тебе относится? Не достает по пустякам? В отгулы отпускает, премию не зажимает?

«Вот попал так попал, блин!»

– Да нет, все нормально, он хороший начальник.

– Тебе как вообще у нас? Все нравится?

– Однозначно, Павел Игнатьич! Я вообще очень рад, что работаю на Метрострой, что меня взяли к вам на работу, правда! – не кривя душой, выдал Соломон. – Раньше даже подумать о таком не мог!

– Угу… – Полковник внимательно посмотрел на Павла. – Может быть, какие-нибудь пожелания есть? Может, все-таки что-то не устраивает или что-то изменить хотелось бы?

Соломон насторожился еще больше. Чекисты о чем-то догадываются?!

– Да вроде пока нет, всем доволен… – пробормотал он.

– А как там, в туннелях, не страшно?

– Никак нет! Справляюсь.

– Проклятых Стражей уже видел?

– Да, встречались пару раз. Но нас так просто не запугаешь!

Мазуров рассмеялся:

– Молодец, молодец!.. Значит, говоришь, справляешься с работой, да?

«Так. Кажется, начинается сказка про белого бычка. Не к добру!»

– Ну да, пока не жаловались…

– Тогда что ты думаешь… о повышении, а? О карьере своей уже задумывался? Нет? А пора бы!.. Что скажешь?

«Ох ты ж, черт!»

– О повышении? Хм… Вроде пока не думал. А что?

– «А что»… – хмыкнул Мазуров. – Сержантом хочешь стать? Принять, так сказать, низовое командование на себя? Дело ответственное, важное, не для слабаков. Ты ведь у нас не слабак, а?

– Никак нет! Но…

– Парень ты, я смотрю, и правда на хорошем счету, отзывы о тебе весьма неплохие… – Мазуров похлопал по папке, лежащей перед ним, и исподлобья взглянул на хмурящегося Соломона. – Какие-то сомнения, что ли? Думаешь, не потянешь?

– Нет, не совсем… – Павел сделал вид, будто крепко задумался. – Это так неожиданно…

– А ты подумай. Все в этой жизни неожиданно. Сержант – это почетно! А там, глядишь, и до старшины рукой подать… А ежели закончишь наш, посвятовский университет, и офицером можешь стать. Героем будешь!

– Да я-то не прочь, – неуверенно пожал плечами Соломон. – Только дел невпроворот… Может, со временем…

– Нечего терять время! – оборвал его полковник. – Дел у него, видите ли, невпроворот! Что это такое вообще – здоровый молодой парень, а все на побегушках! Будешь сержантом – сам будешь командовать. И получать отличный результат – для всех нас, для Мультивселенной.

– Э-э…

Мазуров картинно всплеснул руками:

– Ну что ты все заладил, как молодой бычок! Я уж начинаю сомневаться в тебе, парень! Решайся скорее! Дело не терпит отлагательства. Думаешь, ты один у меня такой красавчик, да? Думаешь, я тебя одного тут вызываю? Да у меня таких, как ты – по двадцать штук в день! Конкуренция, знаешь ли… Ну ты и сам обо всем догадываешься. А когда-а-а еще до тебя очередь дойдет в следующий раз, я даже уже и не знаю… Может, и не будет этого следующего раза!

«А, чем черт не шутит? – подумал тут Соломон. – Может, для меня откроются новые возможности? И свободного времени будет наверняка больше! Эх, была не была! И к тому же сержанты нравятся девочкам».

– Я согласен, – твердо сказал он. – Согласен на повышение.

– Во-о-от, – вытянув вперед толстый палец, заулыбался полковник. – Это уже совсем другой разговор! С коллективом-то нужно налаживать отношения, знаешь ли, тут ты прав: деловитость – в первую очередь. Что ж, не теряя драгоценного времени, прямо сейчас заполнишь заявление. – Он достал из папки несколько листов бумаги, и Павел было уже протянул к ним руку, но Мазуров вдруг отложил их в сторону. – Так… погоди немного… Еще пара моментов. Первое: о нашем разговоре ни гугу, совсем никому, ясно? Пока не присвоят звание в смысле.

– Да… так точно!

– И второе: ты ведь понимаешь, что сержант – это действительно очень ответственно?

– Конечно, товарищ полковник.

– Дело здесь не в том, что ты не метешь теперь плац. Дело здесь… в людях, в человеческом факторе, – Мазуров понизил голос, – то есть в твоих подчиненных…

– Ну да… Я понимаю это, Павел Игнатьич!

– В людях нужно разбираться очень хорошо… А то вдруг враг какой проникнет в наши ряды?! А таких, знаешь ли, вокруг пруд пруди, и все так и норовят навредить нашему святому делу. Шпионы всякие и прочие неблагонадежные элементы. Усекаешь мою мысль?

– Ну-у… да. Усекаю, товарищ полковник.

– Нужно будет следить за этим, за порядком в смысле. Справишься?

– Постараюсь.

– В таком случае возвращаемся к основе любого общества – коллективу. С сегодняшнего дня, если что-то услышишь… где-то… от кого-то… нечто нехорошее, нужно будет это зафиксировать… в документе. И потом доложить, по всей форме. Мало ли, знаешь… разговорчики там всякие, на перекурах, в процессе работы, и особенно – на многочисленных праздниках, которые вы там любите втихаря справлять; да ладно, все нам известно – кто как себя ведет, ясно? Короче, нам всё интересно. Не исключая и поведения твоих нынешних непосредственных начальников, того же Гордеева, например, или даже… Караваевой. Тут, главное, не стесняться и проявить определенную смекалку!

И только тут до Соломона дошло. Его пытались завербовать! Точнее, купить – за нашивки сержанта! Его хотели сделать шпиком, стукачом! Крысой, проще говоря.

– Ты удивлен? А ведь это совершенно логично! – невозмутимо продолжал Мазуров. – Нам, как контролирующему органу, необходимо понять настроения в коллективе, его отношение к начальству, Метрострою, к нашей деятельности, в общем. Парень ты, я смотрю, смышленый и весьма ответственный, так что…

– Я понял, – мрачно сказал Соломон. – Но…

– Что такое? – нахмурился полковник. – Задача не ясна?

– Задача-то ясна, но боюсь, я не совсем готов к ней, – выдал наконец Павел и густо покраснел. – Наверное, я переоценил свои силы в данном вопросе и…

– Да ла-а-адно тебе, солдат! – воскликнул чекист. – Все через это проходили! А ты как думал? Думаешь, хорошо выполняешь свои трудовые обязанности, не пьешь, не куришь и даже не спишь на собраниях, а потом р-раз – и на доску почета?! Не-э-эт, братец, так просто не бывает. Нигде не бывает. Нужно иногда и поработать. Ничего зазорного в этом нет. Функции у нас такие, пойми. И работа соответствующая. И чем лучше и быстрее ты ее выполнишь, тем скорее к тебе придут слава и уважение! Ты же метростроевец, а не хрюшкин зад! Раз полез в наш кузовок, получай определенные обязанности. Не все они сладки и просты, но нужны, ох как нужны, мой дорогой! Ведь именно на нас держится посвятовское общество, именно мы охраняем мир и порядок, мы – первооснова всего, чего же тут неясного? И ты не хочешь стать одним из нас?! Я не понимаю тебя, в упор не понимаю!

– Простите, Павел Игнатьич, но не такой уж я в этом плане и ценный кадр. Молод еще, наверное, не подготовлен я. А времени переучиваться пока не имею.

– Молод он! – снова воскликнул полковник. – Времени у него нет! Да я в твои годы знаешь что уже делал?! – Глаза Мазурова налились кровью – какие-то давние воспоминания всплыли в его памяти. – А, ладно… Итак, Павел Крашенинников, что скажешь конкретного?

– Думаю, я и в своем нынешнем качестве смогу приносить пользу, без нашивок сержанта, – тихо ответил Соломон. – Позвольте мне просто работать, и все будет хорошо.

– Я даю тебе время подумать… До завтра устроит?

– Товарищ полковник, не думаю, что это что-либо решит. Я не такой человек.

– Никчемный мальчишка! Ты не знаешь, от чего отказываешься!

Павел хотел было резко возразить, что он думает по этому поводу, но вовремя сдержался. Все-таки он отдавал себе отчет в том, где и перед кем сидит.

– Простите, Павел Игнатьич, – только и смог выговорить Соломон.

– Ну смотри!.. – сквозь зубы процедил Мазуров. – Век тебе оставаться пешкой!

«А вот это мы еще посмотрим, старый хрыч, кто из нас будет пешкой!» – усмехнулся про себя хакер.

– Свободен! – рявкнул полковник. – И больше не попадайся мне на глаза!

Павел вышел из приемной коменданта, миновав округлившую непонятно от чего глаза блондинку (неужто подслушивала?), и направился на склад к Евстигнееву – нужно было получить новые силовые кабели для бронекостюмов.

Фаронов воспринял новость о работе Соломона в «Офелии» с энтузиазмом.

– Правильную тему выбрал, – одобрительно сказал он, – шаришь! Говоришь, они тебе на выбор целый список выкатили? Странно! Видать, неважнецки дела у Кассиуса идут, персонала явно не хватает… Ладно, ты там давай вникай, чего уже эти прыщавые кентаврики добились. Не думаю, что столкнешься с крутыми открытиями, не это главное! Главное – доступ к их оборудованию. Сперва, конечно, никто тебя к нему не подпустит, может, через полгодика, но чем черт не шутит? В общем, штудируй ихнюю писанину – пригодится. Только наши секреты им не раскрывай, до чего мы сами дошли, ладно? А то фигня полная выйдет, мы же с тобой не на Метрострой здесь трудимся.

– Что же мне тогда для «Офелии» делать? – задумался Соломон. – Им же я тоже должен какие-то результаты выдавать! А то я долго там не продержусь.

– Ну что-нибудь по мелочи, оптимизацию там им сделай или намек какой – куда копать, не более того, там ведь тоже балбесов хватает. Блин, даже и не знаю! Засада, однако! – Данная ситуация Фаронова поставила в тупик. – Ладно, посидим-подумаем, не боись.

И Соломон принялся штудировать толстенные тома наработок «Кентавров», больших откровений в них пока действительно не находя – все, что он читал в выданной ему под расписку документации, напечатанной на допотопном матричном принтере, он уже знал из открытых посвятам энциклопедий либо дошел своим умом (не без помощи Тунгуса, конечно). Но ведь это было только началом, и хакер знал, что скоро получит по-настоящему ценные для него сведения. Да и чуть позже попавшие ему в руки сверхсекретные стандарты и спецификации для кодирования координат телепортов по системе профессора Котовского (взамен устаревшей, профессора Ципракиса), оказались как нельзя кстати. Первые две недели он по несколько часов в день просиживал в своем «секретном карцере», вчитываясь в мелкий и старомодный шрифт распечаток, а затем начал программировать, постепенно перенося программные наработки «Кентавров» на свой домашний компьютер, чтобы совмещать «Офелию» с нелегальным хакингом Машины, да и вообще – чтобы как можно меньше времени проводить в неуютном Большом Метро.

Заодно Павел упорно искал информацию о Шарах, встреченных им на полигоне, однако ничего конкретного и серьезного обнаружить так и не удалось. Это были полумифические то ли существа, то ли механические устройства, обладающие интеллектом и чаще всего замечаемые в дальних мирах. Мало кто видел их вживую и остался невредим, хотя агрессивными их не называли. Кто-то утверждал, будто они связаны с Машиной, другие же возражали: на этом, а возможно и том свете все связаны с ней, а потому и спорить тут не о чем. Главная энциклопедия посвятов, что-то вроде гигантской «Википедии» с тайными знаниями о Мультивселенной, приводила лишь несколько размытых фотографий и ряд черно-белых рисунков, по-видимому, излишне возбужденных художников. На паре форумов, в посвятовской части сети Соломон наткнулся на несколько длиннющих обсуждений, посвященных Шарам, но люди там больше хвастались, врали, оффтопили и наезжали друг на друга с использованием довольно витиеватой ненормативной лексики – ничего конкретного или подтвержденного фактами не оказалось и там. Павлу осталось лишь вздыхать по этому поводу – ему очень хотелось написать свою статью о встрече с Шарами, однако его высочайшая секретность и щекотливость самой ситуации не позволяли этого сделать.

Но дела шли куда медленнее ожиданий хакеров. До самого конца зимы они пытались понять, как заставить Машину использовать идентификационную метку в качестве маркера для телепортации и, самое главное, как проводить эту самую телепортацию. Да, это было действительно так: все способы, которые использовали обычные посвяты, по большей части были изначально «неисповедимы» или управлялись весьма туго: не было такого устройства, которое можно было настроить действительно произвольно, полностью по своему желанию, прыгнуть откуда хочешь и куда хочешь, так как трансферы использовали уже готовые порталы, но не создавали новые. К тому же хакеры еще не до конца понимали, как правильно скрывать перемещения от чекистов, – Машина могла сообщить сведущим людям о «нелегальных» прыжках. А им очень хотелось сделать перемещения безопасными, что было самым сложным, иначе вся эта веселуха могла закончиться, едва начавшись.

Может быть, именно поэтому Фаронов в конце концов не признал идею Соломона о том, чтобы превратить их собственные тела в трансферы-телепорты, посчитав ее непродуманной, по крайней мере, на данном уровне знаний о Машине. Технические устройства он тоже вживлять отказался, заявляя, что делать из себя неуправляемую бомбу – величайшая на свете глупость, и уж на своей личности он эти эксперименты точно проводить не собирается.

И вот время шло, а видимого результата не было. Былая решимость, душевный подъем и самоуверенность Соломона постепенно проходили. Он недосыпал, похудел, стал злым и раздражительным.

– Что с тобой происходит, милый? – озабоченно спрашивала Станнум в их уже довольно редкие встречи. – Расскажи мне! У тебя проблемы?

– Нет у меня никаких проблем, – отмахивался Соломон.

– Может, сходишь к врачу? У нас же отличные врачи!

– Ну вот еще!.. Извини, мне пора, работы много.

– А ты меня любишь?

– Ну конечно!.. Что за вопросы?!

Девушка грустно качала головой, и Соломон понимал, что она ему не верит. Но эта идея фикс, мысль о произвольном перемещении между мирами буквально поглотила его. И не без ущерба для основной работы на Метрострой: он опаздывал, когда должен был быть, пропускал важные совещания, ломал приборы и срывал сроки их сдачи. Он даже умудрился получить от Гордеева выговор, от Шустрика пинок (и довольно недружественный – было за что), а Василина как-то странно посмотрела на него, когда они встретились в столовой. Все это нервировало еще больше. Однажды, вновь не выспавшись, Соломон из-за какой-то чепухи наорал на Фаронова. Однако тот понял состояние партнера.

– А ты что же, думал, все так просто? – принялся втолковывать он Павлу, терпеливо и доброжелательно, раскинув в стороны руки, словно большой орангутанг. – Только представь: сотни параллельных миров, тысячи посвятовских институтов, толпы свободных художников вроде нас с тобой, хакеров и раздолбаев, сапиенсов и не очень, уродцев, приматов, разумных покрытосемянножаберных, насекомых и прочих нелюдей-землян – сколько их по мере сил ковыряет Машину! Вдумайся!.. Каждое кладбище, Паша, набито непризнанными гениями. Но, слава богу, наши шансы куда выше! Не думаю, что у кого-либо еще есть прямой выход на Машину, хотя и не исключаю этого. У меня же он точно имеется, а это дорогого стоит! Это реальный шанс прогнуть Мультивселенную! Мы же не лабухи какие-нибудь и не сопливые пионеры, правда?! Окей, все непросто, согласен, но и не безнадежно, брат! Только не будь наивным – это еще хуже. Машина таких не терпит, и простофиль она сразу наказывает. Но это ведь тоже не про нас, а?

В общем-то Соломон был согласен.

– Взломать Машину точно можно! – с воодушевлением продолжал Тунгус. – Можно, потому что между теоретическими моделями и практической реализацией всегда существует расхождение. Даже у нашей распрекрасной Железной Леди! Ну не верю я в непогрешимость и божественность каких-то там Предтеч, не верю! Пускай у них голова была хоть с арбуз, и коллективный разум налажен, и нейтринным полем они питались, и жили по три тысячи лет – ошибки все равно делали. Иначе куда это Предтечи подевались, а? Переселились на Уран? Ха!

– Просто вымерли, – пожал плечами Соломон. – У любого биологического вида есть естественные ограничения. Генетический код не может быть неизменным миллионы лет, постепенно он переходит на новый уровень и…

– Ага, и теперь эти гении – энергетические существа, поглощающие черные дыры в районе Кассиопеи, – съязвил Фаронов. – Машина типа им больше не нужна, да? Я тебя понял, дорогой мой ботаник, но базар наш не об этом. Я хочу сказать, что мы с тобой не вправе останавливаться на достигнутом! Ступенька за ступенькой – к победе! Фокус в том, чтобы продвинуться дальше остальных! Не сразу, но мы доберемся до финиша. Каждый шаг приближает горизонт, но если глобус крутят другие – какова тогда цена тебе? Ноль рублей и ноль копеек – вот и весь короткий сказ. Чего мы стоим, являясь лишь отражением очередного пройдохи, оказавшегося немного умнее нас, чуть удачливее, хитрее и в итоге – сильнее? Того, кто стал победителем! Быть вторым? Нет, это не по мне. И не говори, что считаешь иначе!

«Да ему батальоны в бой вести, с такими-то речами! – хмыкнул про себя Соломон. – Или менеджеров учить – активным продажам. А интересно: что сложнее?»

– И все-таки… я уже и не знаю… Все сложнее, чем я думал. – Он покачал головой. – Нет, я не отказываюсь, я только за! Но ведь дело же не в том, чтобы просто взломать. Главное – научиться правильно пользоваться новыми возможностями, да и вообще еще нужно понять – что конкретно мы можем. Ну и палец себе ненароком не отчекрыжить. Вот это и есть самое сложное.

– Палец себе не отчекрыжить? – ухмыльнулся Тунгус. – Ладно, – он хлопнул себя по коленке, – лично я сдаваться не собираюсь. Иначе жить тошно.

Соломон не очень любил высокопарные речи, да и Тунгус нечасто изъяснялся в подобном ключе, но эта речь приободрила его и настроила на более деловой лад. И двадцать восьмого февраля Павел сделал открытие: он понял, как можно взломать уже имеющиеся порталы посвятов. Подключившись к информационному потоку одного из них, судя по всему, стационарного, даже не зная, где тот находится, Соломон принялся получать от него целые потоки, реки данных: вот некое тело массой восемьдесят три килограмма переместилось в мир, находящийся в тридцати двух мегасдвигах (эквивалент расстояния в парамирах) при смещении в две целых семь десятых стеркса на три браммеля (простейшее представление парамирного угла в исчислении института Шварцеллиуса)… А вот туда же прибыло нечто массивное, на две тонны триста шестьдесят килограммов, металлическое, из довольно близкого мира… Мощный джип? Через пару минут из портала отправились трое человек, буквально в соседний срез Мультивселенной – может быть, поход обычного посвятовского семейства в любимую кофейню параллельного мира…

Но не это было главным! Соломон умудрился вклиниться в этот поток бесконечных цифр и немного изменить их, заставив Машину саму пересчитать так называемые контрольные суммы, служащие для обеспечения целостности данных – вот это и являлось по-настоящему открытием, предоставляющим определенные возможности в последующем хакинге…

Была глубокая ночь. Павел сидел в потемках – лишь слегка приглушенный голубоватый свет монитора освещал его уже порядком изможденное лицо. Хотелось спать. Хотелось пить (и даже выпить). Но все это было не важно. Последний эксперимент не мог ждать: новые возможности нужно было вначале проверить! И Соломон, ни секунды не колеблясь, позволил утечь измененным данным в направлении портала. Удочка была закинута. Оставалось только ждать…

– Что это? Где я?! Что происходит?! – прозвучал в комнате буквально через полминуты дрожащий высокий голос.

Соломон от неожиданности даже подскочил на своем стуле. Все произошло быстро, тихо и незаметно. У стены стоял худой сгорбленный человечек в мятом плаще и широкополой шляпе. Под мышкой у него торчала папка, а в руках он держал огромный сложенный зонт с массивной загнутой ручкой. На его длинном крючковатом носу сидели очки в толстой оправе. «Идиотская посвятовская мода на ретро… или конспирация?» – рассеянно подумал Соломон и начал лихорадочно соображать, как ему поступить дальше. Вызвать-то этого «джинна» он вызвал, но почему-то до конца так и не продумал – а что же делать потом?..

– Вы кто?.. – еле слышно выдохнул незнакомец, уставившись на хакера затравленным взглядом. – Какого… черта?! – И он принялся ошарашенно разглядывать комнату.

«Его нужно срочно закинуть обратно! – забилась в мозгу Павла единственно правильная мысль. – Нет, не обратно, а куда он и направлялся – в место назначения!» – Он резко развернулся к монитору и с бешеной скоростью принялся молотить по клавишам, вводя необходимые команды и кляня себя, что не подготовился заранее. Вот они, последствия ночного программирования! Даром не проходят…

– Эй, погодите-ка! – воскликнул «пришелец», быстро придя в себя. – А вы кто такой, а? – Мелкими шажками он подошел к Соломону и вдруг вцепился пальцами в его плечо. – Отвечайте же! Я буду жаловаться!

– Отвяньте от меня! – вздрогнул Соломон и попытался скинуть руку. – Ворвались в мою квартиру и еще чего-то требуете!

– А что это, а? – Незнакомец нервным движением поправил очки и придвинул лицо к экрану. – Вы что это здесь делаете такое? Ох ты ж… Безобразие!

– Отойди, говорю! – вскипел Соломон и, вскочив, с силой оттолкнул мужчину. Тот не удержался и отлетел к противоположной стене, упав навзничь. Зонтик и папка выпали из его рук. Дрожащей рукой незнакомец подхватил документы и погрозил Павлу кулаком:

– Я этого просто так не оставлю! Я буду жаловаться! Ох, я разберусь, что тут происходит!..

Соломон, не ответив, вбил последние данные и ударил по клавише «Ввод». Авось этого придурка отнесет в правильное место назначения, а не в далекую пустыню к каким-нибудь летающим Шарам… Он оглянулся: незнакомец исчез, как и следовало ожидать. Только на полу лежал его большой солидный зонт с красивой изогнутой ручкой…

– Ты с ума сошел, да? – орал на Соломона Тунгус следующим утром, а не было еще и восьми – для «разборки» он даже вызвал того в свое «космическое» логово. – Ты чего это творишь без моего разрешения?! Совсем обалдел?

– Мне нужно было проверить… – вяло оправдывался Павел, пялясь в расписной ковер, покрывающий металлический пол. Он жутко не выспался, и у него болела голова. – Я же вернул его сразу – туда, куда он и собирался…

– «Туда, куда и собирался»! А если бы там не этот мужик телепортировался, а боевой танк или вообще – крейсер «Аврора» какой-нибудь, а?! Ты хоть представляешь, что возникло бы у тебя в комнате?! Кранты бы тебе были, Паша. И подыхал бы ты медленно и мучительно.

– Ну… – Соломон воздел глаза к потолку, представляя, как крейсер «Аврора» разрывает стену его квартиры: вокруг пыль, грохот, какая-то железяка, окрашенная в темно-серый цвет, сминает его самого, в пыль разлетается компьютер… кровь, разорванные кишки, на мостике корабля что-то истошно кричит боцман, а потом с треском рушится весь дом, и соседней пятиэтажке достается неслабо… И следующей, и даже детскому саду… В общем, зрелище не для слабонервных. Павел с трудом отогнал от себя сюрреалистическое видение.

– А что, – спросил он, – и правда такое возможно? Я же вроде контролировал массу, фильтр поставил… Не могло быть никакого корабля.

– Паша, вот не думал, что ты такой… авантюрист! – нахмурился Фаронов.

– А мне казалось, тебе такие люди и нужны.

– Блин! Не надо путать мягкое с красным! – Тунгуса затрясло от злости. – Чтобы в последний раз такое! Постоянно держи меня в курсе!

– Ладно… – Соломон чувствовал себя провинившимся пятиклассником, которого отчитывает строгий отец. Однако он уже понял, что сморозил то, что действительно нельзя было делать, не подготовившись и уж тем более – не известив своего напарника. В общем-то главного напарника…

– Да и вообще: почему я только сегодня узнаю́ об этом?! – все никак не мог успокоиться Фаронов.

– Была уже ночь… Все же обошлось!

– «Ночь»! Ты издеваешься надо мной, а? Это же внештатная ситуация, аврал, мать твою за ногу!..

– Макс, я все понял, больше не повторится! – Соломон изобразил на лице как можно более искреннее раскаяние. – Честно, – добавил он на всякий случай.

– Нет, ну серьезно: мне что, ежедневные отчеты от тебя требовать, как в Метрострое, да? Планы, циркуляры, «чеки в бухгалтерию»? Этого хочешь? М-да… Ладно хоть логи догадался стереть, а то чекисты вмиг добрались бы до тебя еще, как говорится, до рассвета!

– Потёр-потёр, – закивал Павел, – все свои действия в журналах уничтожил, по этому поводу Машина ничего и никому не сообщит. Я и путь этого очкарика в ихнем отчете исправил на первоначальный, который должен был быть, так что никто ему не поверит, если он начнет рассказывать! Мою квартиру не найдут.

– Если начнут серьезную проверку, нестыковки все равно обнаружатся, – проворчал Тунгус, – например, несоответствие времени отбытия и прибытия. Там же разница обычно микросекунды, а у тебя этот хмырь сколько пробыл? Целую минуту, наверное…

– Меньше, – махнул рукой Соломон. – И к тому же значения времени я тоже исправил, не подкопаться! Можешь проверить.

– Уже проверил, – вздохнул Тунгус, – в том-то и дело: и уже тоже кое-что исправил: не все ты там подчистил и не все починил правильно. Не делай круглые глаза – потом покажу, куда надо было смотреть в первую очередь…

– Хорошо, – с готовностью кивнул Соломон, хотя его самолюбие было несколько уязвлено: он-то – и не все исправил?! Хотя, конечно, Фаронов вон сколько во всем этом крутится-варится… – А на сбой нельзя было бы списать? – спросил он. – Ну… бывает же такое – хочешь телепортироваться в одно место, а выносит черт-те где, а? Скажем, шторм между параллельными мирами, искажения какие-нибудь, ошибки оборудования?

– Бывает, почему нет, – тихо ответил Тунгус. – Редко, но бывает… – он почему-то замолчал, уставившись в стенку – видимо, вспомнив что-то неприятное. – Только никогда не рассчитывай на это, – он повернулся к Соломону. – И в следующий раз так не поступай.

– Хорошо.

– Теперь за дело. Я тут кое-что проанализировал: данные, что ты выдрал из стандартного портала – он, кстати, оказался обычной посвятовской станцией недалеко от нашего мира, в Костроме. При Агротехническом институте, что ли…

– И?.. – заинтересовался Соломон. Кажется, «порка» была окончена.

– Есть идея. Мы можем попытаться скормить исходные данные Машке… Машине, – уточнил Фаронов, видя недоуменное выражение лица Павла, – и все-таки попробовать создать портал на пустом месте – там, где захотим. Кажется, именно об этом ты мечтал, а?

– Да… – протянул Соломон и расплылся в широкой улыбке. – Отлично! Значит, ты смог выделить шаблон порталов?

– Вроде как, еще не уверен; может, я и не прав, – поправил Тунгус. – Теперь понять бы, как именно заставить Машину проглотить его, а потом инициировать переход по указанным координатам.

– Ага!

– И вот после… если получится… можно будет подумать и о том, как указать Железяке, кого же надо переместить. Только после этого. Необходимо иметь гарантии… И давай уже без глупой самодеятельности.

– Да я понял, понял, – ухмыльнулся Соломон. – Я готов.

– Вот и отлично, – кивнул Тунгус. – Возвращаю тебя домой. Тебе уже на работу пора, вообще-то. А там «опоздунов» не жалуют, насколько я помню! От зонта того хмыря избавься: разломай его и выкинь в мусорку, только не в своем районе. И еще: знаешь, все-таки давай ты будешь отчитываться… за истекший период… и не только. Мысли там, планы на пару дней вперед, что сделано, какие проблемы, возможные пути их решения и тому подобное. Хуже не будет. Ладно?

– Ладно, хуже не будет, – без особого энтузиазма кивнул Соломон и подумал: «Начинается, блин, бюрократия!»

Дни бежали один за другим, но хакеры уже не считали, что дело движется слишком медленно. Вопросы были непростыми! Соломон упорно разбирался в бесчисленных запутанных сигналах Машины, переправляющей объекты между параллельными мирами. Он взломал систему управления еще нескольких порталов, но на этот раз знал, где они находятся, кому принадлежат и в некоторых случаях даже для чего предназначены. Фактор случайности теперь был сведен к минимуму, по крайней мере, тому минимуму, который они могли себе представить или хотя бы позволить. Работа снова полностью захватила Соломона. Казалось, еще немного – и ему откроются все возможности таинственного устройства Предтеч, еще чуть-чуть – и они с напарником сами начнут повелевать вселенными. Дело было лишь за малым: познать технические тонкости Машины и научиться пользоваться ими. Всего-то. Ведь уже были положительные результаты! И это не могло не обнадеживать.

Хитроумные шаблоны этих порталов, указывающих, куда Машина переправит объект, какие команды используются при этом, типы каналов, их взаимодействие, методы создания, управления и тому подобное подробно записывались и впоследствии анализировались нейронными сетями и модулями искусственного интеллекта, причем куда более умного, чем разработанные в обычном мире Соломона. Фаронов сказал, мол, этот электронный мозг создали в далеком мире: «Ух, там и лбы сидят, знаешь, какие умные? А в жизни ни бум-бум не шарят, да и вообще не приматы, а паукообразные!» – Ведь обычный человеческий разум, особенно в рамках слабого биологического тела, не мог перелопатить такое количество разнообразной информации, найти в нем рациональные зерна и научиться правильно пользоваться ими в дальнейшем. Впрочем, хакерам все равно нужно было хорошо знать предметную область, а в этом могли помочь лишь высшая математика, логика и многомерная статистика. И никуда без наблюдений. Необходимо было много наблюдений. Очень много! Впрочем, госпожа Удача тоже приветствовалась. Но никакой мистики: лишь наука и холодный расчет – на них и зиждилось все это исследование.

Освоенный хакерский прием, позволяющий менять на ходу маршрут перемещающегося объекта – это было, конечно, реально круто. Это могло принести им кучу дивидендов и являлось несомненно глобальной дырой в безопасности Машины. Если бы ею воспользовались нечистые на руку люди, а еще хуже нелюди… И вот теперь нужно было найти метод, который позволил бы создать портал по заданным координатам, а не пользоваться готовым, да еще и чужим – опять же по соображениям безопасности. Фаронов не хотел рисковать и был прав: не стоило недооценивать посвятовских чекистов, потому что такие видоизмененные перемещения рано или поздно будут засечены – начальная и конечная точки автоматически фиксировались в системе Машины, а потому были доступны специалистам даже средней руки.

– Зафигачим свой портал – считай, что герои, – говорил Тунгус, – а пока мы с тобой, Паша, лишь красноглазые пионеры с капающей изо рта слюной. Я пришлю тебе кое-какую документацию и мои мысли по этому поводу. Думаю, недолго осталось до победы.

И в начале марта Соломон доказал, что он не пионер. Ну, по крайней мере, не совсем пионер. Он создал свой собственный портал! Об этом говорили все данные: входная точка образовалась в его квартире, а выходная где-то в Костромской области, точно сказать пока было нельзя. Шаблон-то для настройки телепортации он использовал того самого очкарика, и тот оказался не таким уж и универсальным… Однако портал все же был создан с нуля, пусть и в неудобном месте – уже одно это было серьезной победой. «Я, по ходу дела, умнее всех этих узколобиков из посвятовских институтов, – самодовольно думал Соломон. – Уж теперь-то развернемся, блин!»

На другом конце портала находилась довольно близкая параллельная вселенная. Но на этот раз действовать надо без самодеятельности – это Соломон хорошо помнил. Он связался с Тунгусом, как и договаривались.

– Замечательно, – удовлетворенно, но без лишних эмоций высказался тот. – У тебя уже есть план?

– Да, – не моргнув глазом соврал Павел. – Еще какой! Э-э…

– Паша, – строго сказал Фаронов, – не дури меня, не надо этого. Что дальше-то?

– Дроны! – ляпнул Соломон – его озарило. – Мы пошлем туда дроны! Смотри: регистрируем для Машины беспилотник, посылаем его в зону – это ведь безопасно, с камерой и датчиком положения мира, и он висит такой – высоко и никому не мешает, а мы потом возвращаем его и снимаем данные. Опа! Есть контакт! Собираем статистику, считываем координаты, всякие там расхождения, отклонения, флуктуации, затем вносим поправки, снова запускаем, повторяем цикл, ну и… всякое такое прочее… в смысле сопутствующее…

– Трепло… – беззлобно проворчал Фаронов. – Но что-то в этом есть. Только дрон этот твой должен быть небольшим. Нефиг туда целый аэроплан посылать – засветимся.

– Само собой.

– И нужно хорошенько продумать систему возвращения.

– Согласен.

– А ты разобрался с системой автоматического обхода журналирования?

– Э-э… Не совсем. Думаю еще. В реальном времени, наверное, пока не получится. Придется чистить логи вручную, в смысле по возвращении.

– Ясно… Честно говоря, в твоих отчетах черт ногу сломит – я так ничего и не понял, внятнее писать надо, – снова проворчал Тунгус.

– Постараюсь, – уже начал немного раздражаться Соломон, хотя виду не подал. Фаронова он все-таки считал куда более опытным во всех этих посвятовских делах, практически наставником. Но занудство Тунгуса иногда его удивляло.

– Я сам займусь дроном: покупкой, настройкой и прочей лабудой, – сказал Фаронов. – Все, Паша, за работу, не будем терять время.

На следующий день Тунгус прислал три одинаковых беспилотника: небольших, с четырьмя пропеллерами, широкоугольной камерой и притороченным снизу смартфоном, соединяющимся по спецканалу с Железной Леди – это обеспечивало автоматический возврат аппарата в свой мир после выполнения задания. И Соломон принялся за испытания, правда, делать это приходилось лишь после работы, так как у Гордеева навалилось много дел, да еще и отбиваясь от все более редких приглашений Станнум прийти к нему «на чай». Отношения у них мало-помалу ухудшались – как и следовало ожидать. Павел понимал, что вести себя так не следует, но остановиться уже не мог, так же, как и рассказать девушке о происходящем. Он все ей объяснял излишней занятостью в «Офелии», мол, важный, наисекретнейший проект, ну и все дела. Станнум формально принимала это, но их отношения все равно продолжали портиться, и Соломон все глубже и глубже погружался в работу по взлому Машины – она засасывала его, как топкое болото. Папка с ежедневными отчетами Тунгусу, планами работ, схемами-графиками, мыслями, проблемами, результатами экспериментов и выдержками из программного кода разрасталась очень быстро. Павел назвал ее «Хроники Лаборатории», потому что внутри многое разделялось по датам, и там же находился Дневник – текстовый файл, который Павел вел по большей части для себя лично.

«Шестое марта, – писал он. – Вывел позицию выходного портала к шоссе Р99, около деревни Кузнецово. Вид сверху – прекрасный. У них еще столько снега! Зима в полном разгаре, солнечно и чудесно (а у нас слякоть и дождь). Летом там, наверное, красиво…

Седьмое марта. Уменьшил высоту, а то неинтересно как-то. Видел неподалеку вертолет. Гадство! Надеюсь, мою птаху не заметили.

Восьмое марта. Результаты получаются неплохие, схождение в норме, хотя Д1 пару раз выкидывало в километре от места назначения. Полночи сидел разбирался, нашел в коде ошибку, пришлось повторить двадцать пять вылетов на каждую машинку, завтра жутко не высплюсь! И кое-кому знать об этом необязательно…

Девятое марта. Д1 барахлит (собака!): не снимает камера – одни помехи, хотя геоположение определяет четко. Заказал Максу новую оптику. Д2 постоянно возвращается на пятнадцать секунд позже, не пойму в чем дело – код-то один и тот же! А чудес не бывает. Это очень нервирует… Один Д3 меня и радует, ишачит как вол, уже больше двухсот вылетов. Трудяга… Вчера поздравил Станнум, купил шикарный букет. Ей понравилось.

Десятое марта. Д2 не вернулся, и в моем мире его точно нет. Так и не понял, в чем дело. Может, он упал на дорогу и разбил модуль связи? Макс прислал еще три аппарата, хотя сначала жуть как возмущался. Интересно, когда придет Ольга или Станнум, как я им объясню такое количество дронов? Нужно сварганить секретный шкаф! Деньги, слава богу, на это имеются.

Двенадцатое марта. Есть предположение, почему не вернулся Д2: тамошний мир – без связи с Машиной! Типа она его не контролирует, совсем! Вот есть, наверное, такие параллельные миры, свободные от всего посвятовского! Спросил Макса, возможно ли такое. Он почему-то не ответил. Поинтересовался на работе у Шустрика, а потом у Гордеева. Короче, они говорят, что теоретически такое может быть, но как это проверить, если нет портала – ни туда ни обратно?.. В общем, типа бесполезное знание и не о чем тут трындеть. Но я-то послал туда дрон! Или не послал? В общем, дело темное.

Тринадцатое марта. Макс не отвечает. Не случилось ли чего… Настроение паршивое. Хочу сменить место выходного портала на полинезийский пляж. Надоела эта среднерусская зима! Только статистики еще не хватает, пару дней надо с Костромой еще поработать, дело-то серьезное… На работе отмечали день рождения Рэда, нажрались в полную зюзю. Я с ним подрался, а потом, кажется, приставал к Зингер… Лучше не вспоминать!

Четырнадцатое марта. В одном из миров, куда посылал беспилотники, их таки заметили. В районной газетенке даже статью напечатали, типа появляются над Кузнецово маленькие НЛО – это система анализа туземного Интернета сообщила мне: Макс настоял, чтобы я создал такую – ничего сложного. Решил каждый мир использовать лишь по два раза – не очень хорошо для подсчета статистической погрешности, но все же безопаснее… Долго ходили с Мишкой по мебельным магазинам: у него скоро прибавление семейства, хочет крутую детскую комнату. Так ничего толком и не выбрали: вроде и стои́т куча всего, а все ему не нравится. Дико устал, спина болит, и дроны больше не засылал.

Пятнадцатое марта. В чате появился Макс – ничего не объяснил, сказав, что у него еще куча разных проектов, не только перемещениями между мирами занимается, и ваще справляется только на двадцать процентов, так что нечего бочку катить. Ну и ладно, я не стал наседать… Зато статистическая погрешность вылетов теперь у меня на неплохом уровне, так как нашел в коде еще пару багов и, между прочим, не моих. Сообщил об этом Тунгусу. Кажется, он не впечатлился, но сказал, что в принципе можно готовиться к личному путешествию. Это меня дико обрадовало, наконец-то карт-бланш! Работаю над этим… Хотя чего тут работать? И так все ясно… Завтра!

Шестнадцатое марта. Офигеть! Получилось! Я был там, в Кузнецово. Правда, вывихнул ногу – что-то с позиционированием не в порядке… Хорошо что в сугроб упал, в канаву, снега в тех местах до сих пор много. Метров пять летел, не меньше. Главное, что планшет не пострадал, да и оделся я тепло, в ватник, так что фигня все это, только вымазался в грязи малеха. Вышел на трассу – мир как мир, самый обычный, параллельный, окраина деревни, мужик во дворе старую «Волгу» завести пытается, увидел меня, помахал рукой, ну и я ему тоже ответил. Пришлось выжидать момент, когда он отвернется, чтобы исчезнуть…

Двадцатое марта. Нашел-таки я этот баг позиционирования по вертикали, совершенно очепяточный! Почти стыдно. Хотя оно и понятно: совершенствование программного обеспечения – процесс бесконечный. Вот только в следующий раз не хотелось бы оказаться под землей или в километре над ней. Несмотря на это, телепортировался еще несколько раз, и пока, тьфу-тьфу, пронесло. Сдвинул точку выхода чуть дальше, к опушке, и теперь выхожу к деревне вполне спокойно, ноги не ломаю, лишнее внимание не привлекаю. Вчера, правда, нарвался на каких-то придурков, хотели сначала типа прикурить, а потом забрать планшет и по дыне навалять – от безделья. Алкашня!.. Пришлось им вломить. Поставили мне фингал. И наверное, очень удивились, когда я исчез…

Двадцать первое марта. Завязывать надо с этой глубинкой! Хочу отправиться в Полинезию или, на худой конец, на Лазурный Берег. Но это далеко, с точностью тут вообще может быть швах, страшно… Начал туда засылать дроны – и точно: два из них тут же пропали. Фигово. Думаю.

Двадцать третье марта. Макс опять вопил, типа не можешь даже Польшу рассчитать, о каком П-26 может идти речь, и я его понимаю, самому неприятно. Зато он дал пару дельных советов, и я понял, где ошибся. Макс – толковый чувак.

Наслаждался видом на коралловые рифы – те, что на Фиджи. Классно, хотя народу просто до фига и больше, да и канал до безобразия нестабилен, и это плохо. Чуть не утонул. Вот и перемещаюсь пока только в Кузнецово, с кучей оборудования и пневматическим пистолетом – парализатор Макс брать категорически запретил.

Двадцать четвертое марта. Наконец-то у них там началась весна. Слякоть! Впору туда с резиновой лодкой катапультироваться. Но костромская статистика уже практически собрана, так что завтра перекину телепорт куда-нибудь южнее, под Самару или Ростов-на-Дону…

Двадцать пятое марта. Познакомился с Верой, она из Кузнецово, работает на почте. Красивая, блин… Самара подождет.

Двадцать седьмое марта. Пробовал создать выходной портал в своем мире в соседнем парке. Думаю, такой тип телепортации даже чем-то интереснее будет… Фиг там! Не получилось. Тут надо как-то по-другому делать… Ужинал у Веры, мама ее офигительные блинчики печет, отца нет. Прикольная девчонка, однако…

Двадцать девятое марта. Чуть не прокололся! Начал плести Верке о том, что я студент-физик из Костромы, а сам даже название института не смог назвать. Легенду надо было очень хорошо составить, а я лоханулся, и, кажется, мне уже не верят… А какая разница, где я учусь? Короче, надо решить, что делать дальше. Джентльмен я или нет? И думать надо быстро. А эту Станнум опять на скандал тянет, весь вечер мне названивала, мозг чуть не выклевала…

Тридцать первое марта. Я вот тут подумал: а ведь эти эффекты параллельных миров прикольны! В фантастике есть такая тема – о путешествиях во времени. Там герой пытается исправить свое или чужое прошлое (будущее, настоящее – не важно). Он возвращается в один и тот же момент времени и что-нибудь меняет: пробует одно, другое, третье, пока все более-менее не устаканивается (ну или вообще разваливается). В каком-то из фильмов протагонист (вот уж точно идиотский термин для обозначения героя!) так пытался познакомиться с девушкой. Я не могу путешествовать во времени, но легко – по мирам, где одна и та же особа женского пола практически идентична! Я тоже могу разнообразить модель поведения с Веркой, точнее, ее двойниками – вести себя они должны почти одинаково! Моменты времени, конечно, будут разными, но, как говорится, на полет пули это не влияет. Лепота! Надо попробовать.

Первое апреля. Что-то мы с Максом все-таки не учли с этими, блин, мирами… Вот и произошла среди них буря, точнее, парабуря – идентификаторы миров (те, что я использовал для позиционирования) остались прежними, но сами вселенные поменялись местами! В «эфире» поднялась дикая кутерьма, в Метрострое тоже все переполошились (и опять никто ничего не объяснил). К Машине несколько часов нельзя было подключиться, а когда это случилось, то… Кузнецово оказалось не узнать: разруха полная, нескольких домов нет и, кажется, никогда и не было, на месте почты – сборный пункт, а рядом временные бараки, типа казармы! И еще хуже: по улицам ездят танки, бегают полоумные военные. Как я понял, введено военное положение, а может быть, даже война идет – не было времени выяснять, что это за мир и что там происходит, так как меня заметили и устроили погоню: наверное, хотели забрить в армию или даже решили, что я шпион, я же был обвешан приборами. Стреляли…

Третье апреля. Пытался найти то самое Кузнецово, но пока не получилось. Может, оно и к лучшему… Встречался со Станнум – кажись, все налаживается. Наверное, пора взять отпуск. Дадут ли? Работаю над телепортацией на Фиджи, присматриваю акваланги, есть клевые варианты.

Седьмое апреля. Нашел кучу багов. Удивительно, как я вообще живым возвращался из того Кузнецово. Все не так просто, и теперь понятно, почему пропал дрон номер два. Вместе с Максом правили шаблоны телепортов, появилось много новых параметров, некоторые абсолютно непонятны – для чего они и какие значения могут принимать, да и общая структура координат, оказывается, намного сложнее, чем мы думали. С Костромой завязываю – она не показатель… Заказал акваланг, в четверг привезут.

Восьмое апреля. Попросил у Гордеева отпуск. Он долго крутил недовольной физиономией и бухтел, но потом согласился. Надеюсь, не обломят. Я уже год работаю! Накатал по этому поводу длинное заявление с возмущательными выражениями. Бюрократы! Кодекс о труде и зарплате (или как там расшифровывается КЗОТ?) для них пустой звук… А у Мишки – прибавление семейства! Отметили как полагается, с песнями и последующими гуцульскими плясками на улице, до приезда патруля. А на фига Михайло пиротехникой в небо пулял?.. Сына он назвал Арчибальдом. Арчибальд Михайлович Берман… Ну кто так издевается над ребенком?! Я долго ржал.

Десятое апреля. В Питере жара, плюс пятнадцать. Кажется, гриппую. Но метростроевцы всунули свое чудодейственное лекарство, и больничный мне теперь не светит – у них это вообще большая редкость. Вот они, минусы супермедицины. Даже не поболеть толком.

Одиннадцатое апреля. Посылаем на Фиджи дроны, много дронов. Этот процесс мы нехило автоматизировали, вручную их теперь не телепортируем – за нас это делает роботизированная система, удаленная, то есть находится в другом мире. Блин, давно надо было так сделать! Дело теперь движется куда быстрее, открыли еще пять телепортов: под Питером, Новгородом, Тверью, Вологдой и Таллином. Некоторые из беспилотников летают прямо в городах, низко, а их неожиданную (для местных) телепортацию проводим в укромных местах. И теперь все пучком! Только вот Станнум снова воду мутит. Ну а что я могу сделать?!

Двенадцатое апреля, День космонавтики. Отметили с отцом, и он спросил, чем я занимаюсь в институте. Я ответил, что подсчетом фракталов в поле Бьюкенена – пятой великой проблемой программистики. Так и сказал по пьяни: «программистики»… Где мой акваланг?!

Тринадцатое апреля. Акваланг наконец-то со мной! Здоровский!.. Надо записаться куда-нибудь на курсы, я же ни в зуб ногой по этой теме, понял это только сейчас. А может, у посвятов есть какие-нибудь аппараты для подводного плавания, более подходящие новичкам? Хотя как с такими появиться на людях? Лишние взгляды нам ни к чему… А Таллин – офигительный город, даже на взгляд питерца! Долго разглядывал видеосъемку дронов. Обнаружил прикол: эстонская полиция устроила за одним из аппаратов настоящую гонку, и тот еле скрылся от них. Хорошо, что мы вшили в него искусственный интеллект – он легко их облапошил! Только жаль, что на Ютубе нельзя это выложить… Или все же попробовать?

Пятнадцатое апреля. Фиджи пока отменяется – Макс чуть не лопнул от злости, когда узнал о моих планах – он ведь помешан на безопасности и воспроизводимости результатов! «Да я потому и жив до сих пор, что не выпендриваюсь!» – орал он. Мол, ничего еще не отлажено, а я не только свою, но и его задницу подставляю. Кроме того, с аквалангом плавать не умею… Ладно, переживу.

Семнадцатое апреля. В Питере опять колотун, всего три градуса. Но это фигня! Макс вдруг сказал, что пора расколупать П-26! С чего бы это? Звезда в шоке (я в смысле). Кажется, мой партнер решил-таки проблему возврата из зашифрованных блобов… Ну и ладно, мне проще. Предупредил в Метрострое, что несколько дней буду работать дома. А сейчас срочно отправляюсь в Максову Нору (лежбище, мать его!). Будем телепортироваться оттуда».

– Ретранслятор. – Фаронов бухнул на стол ящик размером с бабушкину посылку. По бокам грязно-зеленых граней шли косые желтые полосы. Тунгус перехватил взгляд Павла: – Это чтобы визуально заметить на местности: мало ли что там с системой геолокации приключится, глушилку включат или еще что…

– Кто включит? – встревожился Соломон.

– Ну мало ли кто! Шары твои, например.

– Да, Шары – это может быть проблема, – нахмурился Павел. – Что будем делать, если они еще там? Ты разузнал, что это такое? Стражи? Автоматические зонды? Местные глюки?

– Спокойно, Паша. Разберемся, – отмахнулся Тунгус и принялся щелкать на ящике тумблерами. – Если они тебя не убили в первый раз, то не тронут и во второй… Так, ага… Значит, смотри сюда. Это первая версия, восемь с половиной килограммов, но следующая будет раза в два меньше при той же функциональности. Активируется вот этой кнопкой, видишь? Поднимаешь предохранитель, нажимаешь ее – и вуаля! Должен мигать вот этот светодиод. Между моей Норой и полигоном будет установлен канал связи. Понял?

– А если не замигает?

– Замигает, не боись. Или ты мне не доверяешь?

– Доверяю… Но насколько это… надежно? Точно сработает? А то знаешь, в прошлый раз…

– Я помню, что было в прошлый раз, – нетерпеливо оборвал его Фаронов. – Ты просто многого еще не знал, написал не вполне корректную программу и вообще… сейчас уже другая ситуация! Не дрейфь. На этот раз я лично буду контролировать ситуацию – отсюда, с помощью Машины, в реальном времени. Ничего плохого не случится, я уверен. Оставь агрегат в приметном месте, на каком-нибудь пригорке, холме и тому подобном, только подними вверх эту штангу, она телескопическая. – Он отогнул на боку аппарата тонкую антенну и ловкими движениями вытянул ее почти до потолка. На конце раскрылся небольшой флажок. – Для облегчения визуального поиска, не более того. Если забудешь сделать – не беда… Как обоснуемся там, ретранслятор спрячем. Короче, проба пера, эксперимент.

– Ну а потом? – спросил Павел. – Как нажму кнопку – что дальше?

– Дальше ты возвращаешься по созданному каналу назад. Ну или я вытащу тебя… если ретранслятор не справится. Хотя часа два придется повозиться. Тайм-аут операции – через десять минут. Если я тебя не наблюдаю здесь до истечения этого времени, сам тебя телепортирую, с транслятором или без него, не важно. Но эксперимент будет считаться проваленным.

– Ясно.

– Вот это – трансфер, – Фаронов достал небольшую черную коробочку, – настроен на канал возврата. Он-то тебя и вернет назад. Включишь вот здесь – зажжется синий индикатор, жмакнешь тут – ты дома. Здорово, правда? Сам разработал! Просто и со вкусом, но пока без особых настроек… Ну так что, готов?

– Ну-у…

– Вот и хорошо. Так…

– Погоди! – встревожился Павел. – Надо бы все же как-то подготовиться. Мало ли!

– Накинь на всякий случай куртку, а вот фонарь, – Тунгус достал из ящика длинный фонарик и небольшой рюкзак, – сухпай на три дня, вода есть, огниво тоже. И вот тебе типа мачете. Умеешь пользоваться? – Он протянул Павлу большой охотничий нож. – Не порежься – острый.

– Да, но…

– Вот видишь! – ухмыльнулся Фаронов. – На самом деле все это тебе не понадобится, проведешь там минуту, не больше! Но о тебе я позаботился. А на Шары не обращай внимания. Вытащил флаг, нажал кнопку – и все дела.

– Погоди! – снова нахмурился Павел. – А если эти летающие крепости уничтожат ретранслятор – потом, или еще хуже – поместят его в какое-нибудь… нехорошее место? А мы переместимся туда, а не на полигон?!

– Молодец, что задаешь такие вопросы! – кивнул Фаронов. – Но ничего у них не выйдет. Я все продумал: если первый ретранслятор исчезнет или изменит свою геопозицию, он просто не будет использован – это довольно простые проверки, согласен? Ну я ж не дурак, Паша! К тому же в следующий раз прыгну уже я, со вторым агрегатом – таких устройств там должно быть несколько, причем в разных местах. Ну и разведаю обстановку, уже детальнее. Успокоился?

– Да.

– Можешь захватить еще это, если уж так волнуешься. – Тунгус сунул руку под стол и достал… настоящий бластер! Соломон уже видел такие штуки, и не только на картинках – они были у многих оперативников, работающих непосредственно в туннелях. Но он никогда еще не держал оружие будущего в руках…

– Блин! – Глаза Соломона сверкали. – Дай посмотреть!

Фаронов хмыкнул:

– Нравится? То-то. Стрелял уже или посвяты пока не доверили?

– Пока не доверили… – Павел осторожно взял бластер в руки – солидная, увесистая штука! У него было длинное спиралевидное дуло, плоский корпус с панелькой управления, короткий приклад и небольшой оптический прицел. Картину довершал полупрозрачный ребристый ремень. – Покажешь, как управляться с ним? – Соломон жадно разглядывал оружие.

Фаронов кивнул:

– Все просто, брат. Гляди: вот это предохранитель, а это регулятор мощности пучка: можно разогреть котлету, а можно продырявить стальной лист в два сантиметра толщиной. Это – фокусировка луча, зависит от расстояния и задачи – лучше не трогай. Ну и здесь курок, то бишь спусковой крючок. Нажал – выстрелил, еще раз нажал – еще раз выстрелил. Потом поставил на предохранитель. Логика ясна? И дурак справится.

– Понял. Классно!

– Классно-то классно, но ты там не вздумай палить во все, что двигается! Не в экспедицию на Марс собираешься. Короче, ты готов?

Соломон вздохнул. Готов ли он? По большей части да. Но не полностью.

– Надевай куртку, рюкзак за спину, – жестко скомандовал Фаронов: видимо, ему уже надоели все эти длинные и пространные напутствия. Павел беспрекословно исполнил. – Бластер на плечо! Так… Трансфер в карман, не потеряй его! Молодец. Инструкции помнишь? Отлично. Правой рукой берешь ретранслятор, да вот же ручка для переноски, угу… Ну, в добрый путь, чувак! – Не успел Соломон опомниться, как Тунгус щелкнул на устройстве каким-то тумблером, и…

И Павел оказался на месте. Дул пронизывающий ветер, шел снег, точнее сказать, мело. Правда, непогода здесь задалась недавно – на земле снега почти не было. Чертыхнувшись, Соломон огляделся. Вокруг простиралось изрезанное каменистое плато, торчали темные скалы. Справа и позади высились заснеженные горы, впереди – плавный спуск, наверное, в долину – сейчас ее из-за снежной пелены было не разглядеть. Никакой жаркой степи и солнца! Туда ли он вообще попал?! Вряд ли. Проклятье! Вдруг это какой-то сбой?! Или на полигоне настолько неустойчивый климат? Какого же он тогда размера, этот П-26?! Павел сделал один неуверенный шаг, второй… и затем оступился, потеряв равновесие на осыпи из скользких от тающего снега камней.

– Гадство!.. – раздосадованно проворчал он. – Какой еще на фиг холм с пригорком?! Здесь, блин, и оставлю!

Расчистив площадку от острых камней, Соломон осторожно поставил ретранслятор на землю, вытащил телескопический флажок и, присев на корточки, откинул предохранительную скобу кнопки запуска. Снова огляделся. Тихо, пустынно, уныло. Никаких Шаров и прочих монстров. Вообще никого, только снежинки шуршат и щекочут нос. Ну что ж, у страха глаза велики, это точно!

Он начал уже замерзать, макушку припорошило снегом. Ладно, поехали! С бешено бьющимся сердцем Павел нажал кнопку активации – послушно замигал зеленый индикатор. Система заработала! Связь между мирами налажена, и теперь можно возвращаться. Соломон вытащил из кармана трансфер и уже хотел было включить его, как вдруг сзади раздался глухой, ворчащий звук.

– Черт! – Он испуганно обернулся, сдергивая с плеча бластер. Никого… Что это было?! Может, померещилось? Да, точно, показалось…

Звук повторился, уже ближе и куда грознее. Соломон взял на прицел ближайшую гряду камней. Там явно кто-то прятался! Волки? Пещерный медведь?! А может, гигантский двухголовый монстр, питающийся одинокими путниками?! Раздался звук осыпающихся камней. Нет, эти звуки не были его воображением!

– Блин! – Не глядя на трансфер, Соломон свободной рукой включил его, а затем ударил по кнопке отправки, даже не удостоверившись, загорелся ли синий индикатор, зато в последний момент заметил гибкую тень, метнувшуюся к нему… Но сила Машины и инженерная смекалка хакеров победили: миг – и Павел уже стоял перед ухмыляющимся Фароновым в его Норе. Эксперимент удался!

– Ну вот, а ты боялся! – ухмыльнулся Тунгус. – Что, с погодкой снова не повезло?

«Пятое мая. Давно не писал, некогда было, а тут что-то проперло… Итак, отпуск проходит отлично, но половина его уже испарилась. От института отмазался, экзамены сдал досрочно и без всякой посвятовской помощи. Со Станнум все ок, налаживается. Ну, скажем так, она больше не выкобенивается и не возмущается как раньше. Может, я ее выдрессировал-таки, в смысле, воспитал? На самом деле – просто больше провожу с ней времени, и не без пользы для обоих… Хотя ладно, не буду здесь об этом.

Главное: мы теперь обитаем на полигоне. На самом деле местность – тоска смертная. Горы, ущелье, а потом саванна, холмы и какие-то древние развалины, но они далеко, на другой стороне блоба, и пока до них никак не добраться. Полигон – около тридцати пяти километров в диаметре, но зато тут все можно перестроить, буквально перекроить на свой лад: добавить реку или озеро, убрать гору, заселить его животными и птицами, сделать двойное солнце, одно из которых фиолетовое. И это потрясно! Чувствуешь себя почти богом… потенциальным. Ну кто бы отказался от таких возможностей?! Хочу потом на заднем фоне, на небе, сделать панораму огромного Сатурна с кольцами (Макс по своему обыкновению заявил, что это тупо и пошло). Правда, для этого нужно сначала взломать местную систему управления и научиться ею пользоваться… А еще хочу уничтожить ячейки. Какие? Ща расскажу.

Начиналось все реально тоскливо. После моего героического похода к этим горам сюда отправился Макс со вторым ретранслятором – он хотел расположить его на другом конце блоба, но почему-то попал прямиком к первому аппарату! Говорит, вокруг на снегу было много странных следов, очень больших. Может, пошутил, желая меня попугать, а может, и правда, не знаю, я туда только дней через пять переместился, и никакого снега уже не было. А Макс три дня упорно пытался телепортироваться в другой район полигона. Мы с утра до ночи разбирались в коде и журнале Машины и смогли-таки увеличить радиус «приземления», но лишь до полутора километров, и это оказалось пределом. Так что пока точка выхода на полигон у нас одна – в этих самых горах, поэтому-то мы и обосновались здесь, только ниже по склону, где существенно теплее, суше и… никто следов не оставляет. Отсюда вопрос: как же я в самый первый раз попал в степь с Шарами? Горы я там видел только далеко на горизонте! Подозреваем, за все это ответственны летучие железяки (кстати, больше я их тут ни разу не видел и, наверное, это к лучшему).

Дальше – больше. Мы запустили несколько дронов, и оказалось, что нам доступен не весь блоб, а только его часть, эдакий клин около девяти километров – часть горной гряды и кусочек пустой долины ниже по склону. Силовое поле перегораживает от нас все остальное, включающее и ту самую степь, и таинственные развалины вдалеке! Жаль, но туда пока никак не добраться, пробовали уже – тупо пошли и уперлись в это самое дурацкое поле, как я тогда, в первый раз. Макс говорит, что скорее всего границ на полигоне много, они нарезают блоб, как пирог, на доли – настоящая ячеистая структура. В общем, что-то нечисто с этим П-26.

В любом случае с ним нужно что-то делать – сейчас здесь безумно тихо и дико уныло: птиц нет, только суслики, кузнечики и те самые волки (ну и кто-то, подстерегавший меня тогда в ущелье). Солнце печет каждый день одинаково, каждые три дня идет дождь, мне кажется, кислотный, а высоко в горах иногда валит снег – и это всё. Ладно хоть воздух чистый, никакой городской загазованности, но он какой-то неживой, совсем без запахов. Чувствуешь себя букашкой, засунутой в стерильную стеклянную банку! Я снова спросил Макса насчет животных, а он лишь пожал плечами, выдав любимую у посвятов поговорку: «Пути Машины неисповедимы».

Нам пока доступны лишь базовые возможности полигона, но и они впечатляют: в предгорье, в глубине скалы, создали несколько комнат, электричество в которые подает генератор на быстрых квантах (согласно надписи на его боку, что бы это ни значило). У нас есть нормальные столы, стулья, компы, освещение, вода, которая течет неизвестно откуда, холодильник, микроволновка и даже душ. Компьютерную сеть подключили к кабелям, торчащим прямо из камня, они будто выросли оттуда (и по большей части так и есть), и разъемы у них самые обычные – такие вот технические чудеса! Причем все работает, «провайдер» не тупит и связь по выходным не обрывает (шутка). В принципе, сюда и обычный Интернет можно протянуть. А что? Просто использовать Машину как промежуточную станцию, то бишь роутер, и перенаправлять пакеты с данными из обычного мира прямиком сюда. Делов-то!

А вот кондиционера пока нет. Макс что-то объяснял, но я не стал вдаваться в подробности, в чем там трабла. Поэтому днем жарко, а утром и вечером – холодно; притащил из дома два пледа. И входную дверь мы не смастерили. Главная пещера, мы называем ее «холл», открывается сразу в долину, и высота над землей – метров двенадцать, поэтому первым делом Макс создал металлическую лестницу. Она возникла просто из воздуха, сам видел: настоящая, блин, лестница! Правда, гулять внизу что-то не тянет – там все равно нечего делать. В общем, условия здесь пока даже хуже, чем на его «космической станции». Ее он, кстати, не забросил, Нора до сих пор существует, и даже более – мы подключаемся к Машине именно через нее. В любом случае Макс не хочет больше сидеть у «иллюминатора», только иногда отправляется туда что-то подправить-подкрутить. Спит он тоже пока только там…

Шестое мая. Макс хочет сделать копир! Копир вещей, прототип которого показал мне в действии, «удваивая» в Метрострое банкноту. Вот только улучшить этот процесс пока не получается: слишком сложная структура у этих чертовых бумажек! Не знаю, почему Макс начал именно с них. Я ему предложил копировать золото, тем более сбыть его даже проще – через определенные посвятовские структуры вроде сталкеров и прочих несознательных товарищей. Но оказалось, что это он пробовал с самого начала, и здесь есть свои неприятные технические нюансы: это как кусок металла в микроволновку засунуть – сами знаете, что будет. Но мы все равно попробовали… В общем, скопировать «голду» с ходу не вышло – раз за разом получалась небольшая шаровая молния, от которой Макс в конце концов получил ожог, а я спалил себе комп.

Седьмое мая. Решили облагородить рабочее место, а то пещера больше смахивает на обиталище одичавшего профессора. Кое-как телепортировали пару шкафов (по частям), большой диван, аквариум, кадки с цветами, даже люстры повесили, налепили всюду плакатов с классными девчонками, всякими там человеками-пауками и ацкими монстрами – лишь бы эти каменные стены не видеть (офисный гипсокартон здесь точно выглядел бы хуже: пещера-то сама по себе стильная штука). Я предложил завести какую-нибудь живность, например, кота, но Макс отшил. Мол, это будет форменным издевательством: природа вокруг никакая, сидим мы здесь не круглосуточно, питание надо ему организовывать, температурный режим, лежку, то да се… Да и вдруг со скалы свалится? В общем, он принес откуда-то… летучую мышь! Мы назвали ее Капитан Флинт и поместили в клетку, которую подвесили под потолком. Получилось реально атмосферно! Хочу сварганить для Капитана костюмчик и украсить прутья разноцветными светодиодами.

Восьмое мая. Немного подустали. Резались полдня в стрелялки. Ух и задал же я этому Максу! Неплохо оттянулись… с целым-то ящиком пива!

Десятое мая. Скоро обратно на работу! Блин… Деньги копируются плохо, по крайней мере – рубли и доллары. Перешли на евро и фунты, но там не намного лучше – кривизна продукта видна невооруженным взглядом. Нам не поверит даже пьяная продавщица в ночном ларьке. Может, разрешения матрицы второго порядка не хватает? И нужно ввести третий слой с корректирующим коэффициентом по градиенту плотности…

Тринадцатое мая. Макс добился почти идеальной геометрии банкнот именно за счет сильного увеличения разрешающей способности Т-поля, но ко всем чертям разъехалась цветовая гамма – еврики выходят то синими, то серыми, а фунты почему-то и вовсе радужными. К тому же время копирования доходит теперь до двадцати минут на купюру, а куда это годится?!

Четырнадцатое мая. Вчера снова поругался со Станнум. Не, надо что-то с этим делать… Забацали кондиционеры в двух пещерах (типа, блин, комнатах). Самые обычные кондиционеры, не сгенерированные Машиной – а то жара и пыль вокруг реально задолбали! Из-за этого пришлось и двери ставить, вручную, так как Машиной с ходу не вышло. Камень ровняли бластером – вонища стояла знатная! В любом случае руки у нас растут немного неправильно – получилось криво, с щелями и держится все на соплях. А вы сами-то попробуйте сделать это в пещере!.. Но пока и так сойдет. Провозились целый день, кстати.

Семнадцатое мая. Цветовую гамму на купюрах немного скорректировали – было до жути работы… и все равно подделка заметна. К тому же до сих пор остается «металлическая» проблема – нам никак не внедрить в глубь бумаги защитную алюминиевую ленточку, а без нее уж точно ни фига не выйдет. Получается, нужна дополнительная постобработка, а это как-то некозырно. Да и пахнуть деньги начали почему-то кислым молоком, причем сильно… А закаты в этих местах – просто фигня! На них даже курить не интересно. Надо бы их как-нибудь переделать.

Восемнадцатое мая. Макс, честно говоря, уже замучил своими народными песнями. С неделю назад притащил колонки, усилок и теперь крутит на всю катушку «Мельницу», «Песняров» или «Цветы», а иногда каких-то совершенно неизвестных мне «Балагуров» и «Любавушку». Говорит, его русская натура просит. Мол, вот где настоящая мелодия, душа, простор и, главное, истинные слова. типа задолбала его непотребная иностранщина. Я-то не против, но слушал бы он в наушниках! Так нет же, меня приобщает-воспитывает. Разругались. Потом, конечно, помирились, но он, зараза, только тише сделал.

Двадцатое мая. Вышел на работу. Плющит от этого. Опоздал. Гордеев вопил, будто с цепи сорвался! Шустрик тоже что-то бухтел не по делу, и Рэд опять провоцировал… Жесть! Весь день ковырялись в туннеле, устали, измазались словно черти: ночью произошло обновление станции, кучу оборудования пришлось заново ставить, даже «Офелией» не дали заняться! Зато мне пришла в голову одна идея, высказал ее вечером Максу: зачем мы с нуля выдумываем технологические процессы, скажем, копирование, когда П-26 может нам предоставить готовые решения? Полигон же такие крутые вещи может! Нужно именно в этом направлении копать, а не изобретать очередной велосипед! Макс сказал, что он давно уже параллельно над этим работает, но там система взаимодействий, функций и параметров очень специфическая. Ну тогда ладно, я спокоен (это был сарказм). Я-то почем знал, что проблема решается?! Мне-то он не пишет ежедневных отчетов, жук! Все, надоело, пошел спать.

Двадцать третье мая. С купюрами до сих пор проблемы, они мне уже снятся, эти долбаные бумажки, просто замучили… Думаю, надо с ними заканчивать. Зато мы начали изготовлять золото! Потому что решили-таки проблему «микроволновки». Выходит оно, правда, фиговым: пористым, окисленным, с дикими примесями то никеля, то олова… Короче, требуются переработка, переплавка и прочие дела. А первые партии были даже слегка радиоактивными (между прочим, у золота только один стабильный изотоп), в общем, весело. Уже ночью попробовали платину (пять стабильных изотопов), а затем осмий (целых шесть стабиляков). Получилось гораздо лучше, почти товарный вид, однако общий изотопный состав – довольно странный, в природе такие комбинации нигде не сыщешь, а значит, металл будет легко отследить. Ведь я уже думаю о рынке сбыта! Но Макс сказал, чтобы я под страхом безнаркозного кастрирования не думал в это лезть – он сам разберется с покупателями.

Двадцать шестое мая. Макса не было два дня. Меня это снова дико нервировало, но он приволок целый пакет денег, не новых и не хрустящих, зато настоящих. Наш первый заработок! Отметили каким-то сверхдорогим шампанским и шоколадом, в который были вплавлены ленточки из настоящего сусального золота.

Тридцатое мая. С генерацией собственных денежных купюр пока завязали. Сварганили пару автоматических комбайнов, которые копируют с образца платину и осмий, сами переплавляют их в слитки специальной супер-пупер-плазмой, складируют на поддоне и отправляют их на тайный склад, откуда Макс уже толкает сие добро правильным людям (а может, и нелюдям). Зашибись! Конвейер, настоящее безостановочное производство.

Четвертое июня. Взорвался аппарат для осмия – ночью, когда нас здесь не было (Макс до сих пор спит в Норе, не доверяет, получается, местной природе). Жидкий металл расплескался по всей пещере, и второй аппарат, с платиной, из-за этого тоже сдох. Но хотя бы пожар не возник – хорошо, что мы их вынесли в отдельные пещеры… Предложил Максу делать алмазы. Он задумался. Осмием больше не балуемся.

Шестое июня. Макс появился с перевязанной рукой и шрамом на шее. Злой. Долго не говорил, в чем дело. Потом рявкнул, что платиновые металлы больше вообще не генерируем. Кажется, его хотели обуть нехорошие дядьки (и я так понял, что все они уже горят в аду). Я спросил, что насчет охраны – может, стоит нанять пару-тройку амбалов, но Макс только рукой махнул, мол, лучше подумать о лантаноидах типа тулия и тербия. Есть типа шибко заинтересованное лицо в министерстве машиностроения какого-то далекого мира – там правят разумные жирафоиды, и дал мне образцы для копирования. Я даже не понял, шутит он или нет, и параллельно продолжил заниматься алмазами. А выходят они мутными и хрупкими – при малейшем давлении распадаются на тонкие пластины. Наверное, надо изучать их микроструктуру, приобретать электронный микроскоп, инструменты для тестов на прочность, всякие там дифрактометры, мутномеры и прочие дела. Но для этого у меня нет ни знаний, ни умений, ни времени. Да и особого желания. Нам явно нужно расширить штат соответствующими спецами! Но как им довериться? Даже не знаю.

Седьмое июня. С чего-то мы заговорили о напавшем на меня в ущелье хищнике, когда я припер туда ретранслятор. Макс махнул рукой, мол, не забивай себе голову, и меня это сильно задело. После обеда, взяв бластер, отправился на поиски Чудища. Макс поначалу отговаривал, а потом плюнул (и со мной, зараза, не пошел). Почти полтора часа ползал по камням на том самом месте, ничего подозрительного не обнаружил. Может, и не было никого?

Восьмое июня. Макс прознал о Дневнике. Ржал. Ну и фиг с ним, с болваном (слышь, Макс, ты – болван!). Не только девчонки хранят воспоминания, в этом, мне кажется, нет ничего зазорного. Я же не пишу тут о Станнум, размазывая по монитору сопли! Кто знает, может быть, когда мы уже будем править миром… нет, мирами! – мне захочется написать мемуары (по многочисленным просьбам трудящихся Мультивселенной). Что я тогда буду силиться-вспоминать в свои девяносто пять, а то и сто двадцать? А тут – бац, и вот вам готовый материал, только диалоги вставить и описания природы. Так что, думаю, надо фиксировать все подробнее! А Макс сказал, что править мирами – это, конечно, замечательно, но лучше бы я делом занялся. Продолжаю ковырять код.

Двенадцатое июня. Нашел кучу багов и неоптимизированных параметров в алгоритме генерации аллотропной формы углерода – того, который народ называет «алмаз». А все исправив, сразу же получил кусок отличного розового камня размером с грейпфрут! Не знаю, как его оценят всякие там профи, но выглядит алмазище шикарно. Тяжелый. Даже не представляю, сколько он может стоить! А Макс сказал, что в этом-то и проблема: мы его в таком виде просто не продадим, хотя, конечно, всегда можно распилить или сразу делать камни помельче, но потом все равно гарантированно поимеем проблемы с бандитами или, что еще хуже, посвятовскими чекистами. У нас уже, мол, и так почти полтора лимона зелени (чистая правда, самому не верится!) и нужно остановиться на более простых и безопасных вариантах. Все-таки, мол, не из-за бабок ковыряем Машину! А штат он все равно отказался расширять, даже красивой лаборанткой. Не понимаю его… В общем, я решил соорудить музей неудачных и малоликвидных экспонатов – с помощью Машины «выпилил» из скалы еще одно большое помещение, создал там освещение, вентиляцию, телепортировал полки, витрины и тому подобное (Макс был в принципе не против, хотя начинание это оценил как бестолковое и никчемное баловство). Алмаз, который, кстати, я назвал «Розовый фламинго» – первый экспонат музея – положил на самое видное место. И, так как взлом системы полигона мне еще не доверяют, занялся яблоками, то есть генерированием органики. Проблема питания человечества, понимаете?

Семнадцатое июня. Жуть, а не яблоки. Жрать – в смысле дегустировать – я это точно не буду. Выходит печено-гнилая каша, лишь по виду похожая на плод. Хотя хвостик почти идеален, не подкопаешься – ну вот почему так? Надо бы завести лабораторных животных, пускай они жрут. И всякие там хроматографы приобрести – для химанализа. Но Макс снова отказал, и кажется, он начинает злиться, типа меня уже совсем не туда понесло, полной чепухой занимаюсь. У нас, говорит, для такой деятельности нет ни времени, ни сил, и цели вовсе не те; в общем, высказал мои же мысли. Если уж на то пошло, говорит, лучше бы я траву попытался сгенерировать, фураж для скота или сахар-рафинад – и то полезнее для народного хозяйства. А я ему в ответ типа: зато я свои алгоритмы создаю, ты же не даешь мне ковыряться в интерфейсах полигона, где все это уже реализовано! И он проникся, признал, что был не прав. С пустыми экспериментами покончено – берусь, ха-ха, за ум».

Было уже начало июля, а результатов – с гулькин нос. Система внутреннего управления полигоном оказалась намного более сложной, чем они себе представляли, а документация либо отсутствовала, либо путала еще больше. Для того же, чтобы понять общие принципы работы, нужно было заняться реверс-инжинирингом, внимательно наблюдая за работой П-26, а для этого следовало научиться запускать его в различных режимах, чего было не сделать без отличного понимания внутренних функций – и возникал порочный круг. Казалось, и сотни жизней умнейших хакеров не хватит, чтобы разгадать все тайны нечеловеческого программного кода, который мог создавать целые миры, пусть и совсем маленькие…

Но дело застопорилось, руки опустились. Хроническая усталость, недосып и нервное ожидание постепенно подтачивали их здоровье. В конце концов Тунгус начал выдавать Соломону какие-то стимулирующие таблетки, но помогали они слабо, а настоящие наркотики были у них под запретом.

– Ширяться будешь потом, на заслуженном отдыхе, – говорил Фаронов. – Дивиденды нам пока не начислены.

– Да без вопросов, – пожимал плечами Соломон и проглатывал очередной стимулирующий витамин.

Но седьмого числа гениальное решение все-таки было найдено. Следовало лишь хорошенько покурить у выхода из пещеры: спокойно и отрешенно.

Вечерело. Впереди открывался пустынный вид, тоскливый и однообразный. Ветер гонял между камней струйки песка; ни птицы, ни мухи – все это скорее напоминало Марс, а не Землю, хотя не являлось ни тем ни другим. Наконец бездушное искусственное солнце робко коснулось мнимого горизонта, слегка покраснело, убавив яркость, и начало медленно поглощаться неровной линией холмов, все больше и больше расплываясь и тая. Они сидели на еще теплом от дневного пекла камне у самого края пещеры, свесив вниз ноги, и молча курили, выпуская плотные струи дыма наружу. На них были лишь спортивные трусы, несмотря на то, что уже через час температура должна была упасть до десяти градусов, а потом и еще ниже – из-за маленького размера блоба холодало ночью сильно и резко.

– Ты уверен? – в прострации спросил Тунгус минуты через две после того, как Соломон высказал свою еще не до конца оформленную идею. Глаза Фаронова уже сами собой закрывались, а мощный веснушчатый торс, густо покрытый рыжими волосами, слегка раскачивался из стороны в сторону – Соломон даже вяло подумал, что друга стоит, пожалуй, слегка попридержать, а то еще клюнет носом да и свалится вниз головой… Но с места не сдвинулся. Его накрыла жуткая апатия.

– Угу… – выдохнул Павел, словно полумертвая сова.

– А это ведь может сработать, – еще секунд через десять произнес Тунгус.

Солнце уже скрылось на четверть. «Интересно, – вяло подумал Соломон, – куда оно закатывается? Что там – снизу мира? Механизмы, шестеренки, цепи, моторы? Вряд ли… Таинственный, клубящийся туман? Чушь. Наверное, там нет ничего!»

– Я говорю, может сработать, – уже нетерпеливее заметил Тунгус и даже перестал раскачиваться. – Слышь?

– Ну, – подтвердил Соломон и, щелчком послав окурок вниз, медленно повернул голову к Фаронову, – слышу. Давай попробуем, чего уж, у меня тут появилась мысль, как это можно провернуть.

– Молоток!.. – расплылся в широкой улыбке Тунгус и, шумно запыхтев, принялся подниматься. – Идем, труба зовет!

На этот раз к процессу поиска новых интерфейсов полигона, а также анализа брешей в его защите они привлекли не просто искусственный интеллект, точнее, не простой. Эту работу они доверили электронному мозгу, распределенной системе, которой управляла… сама Машина. Компьютер Предтеч взламывал самого себя! Ну или почти самого себя. В любом случае это была гениальная задумка.

– Почему у нас может получиться? – рассуждал Тунгус, параллельно молотя по клавишам. Выпив кружку холодного клюквенного морса, он заметно ожил. – Потому что Машина, мой юный друг, это тебе не единая личность, пускай и компьютерная. Это сложная, многокомпонентная система искусственного интеллекта цивилизации Предтеч. Это электронный, позитронный, тахионный и какой он там еще, разум! Думаю даже, что коллективный. Да, точно, наверняка структура иерархическая. То есть имеется некая Главная Матка – возможно, это то, что обычно называют Ядром Машины, почему бы и нет? К ней подсоединены другие вычислительные и энергетические части: блобы, полигоны, порталы, Большое Метро, египетские, мать их, пирамиды, да и вообще все параллельные миры и эти бесчисленные артефакты. И черные дыры, в конце концов, тоже – как источники, ха-ха, бездонной энергии. Иначе откуда ее столько берется, а?! И все это в совокупности – Машина! Да, это было бы логично. Мультивселенная – суть Машина! О как! В общем, это офигительно сложный составной организм, из чего бы он там ни состоял, пускай хоть из разумных трилобитов. Однако любая система познаваема лишь со стороны, ты это знаешь. Значит, в общем случае у нас с тобой вряд ли получится натравить Машку реально на саму себя, ведь ты же в своей печени не ковыряешься? Да-да, никакого парадокса я тут не вижу! Так… погоди… ага… а этот модуль куда? А, понял, линкуем к этому классу, а затем компилируем с флагами «эф» и «ка»… Ну так вот, товарищ Соломон, – продолжал он несколько секунд спустя, – может, ты и просто так ляпнул, но в этом есть гениальное зерно, ну… прозорливости и сметливости, что ли, типа рука самой Судьбы направила твой неокрепший ум в стезю… нет, в русло… этого… э-э… короче, хотел я что-нибудь красивое сказать, но не вышло. Короче, Склифосовский, – Фаронов с глубоким удовлетворением изучал отчет проверки программного кода, – не все руки и головы этой Машины знают, что делают другие ее части, и это нам только на пользу, усекаешь? Да, думаю, можно заставить-таки один из модулей Большой Железяки поломать другой свой модуль. Ведь главное тут что? Истина очевидна: подсунуть правильные данные нужному вычислителю, отфильтровать различного рода шлак и балласт, направить то, что осталось, в анализатор и правильно интерпретировать результаты! И зациклить это дело на тысячи, миллионы прогонов и областей изучаемого объекта – нашего любимого полигона! Успех будет обеспечен. Усек? А там уже дело за малым.

Соломон рассеянно слушал болтовню Тунгуса и лишь ухмылялся. Его идею уже присвоили, однако! Ну и жук этот Макс, оказывается!..

Уже к одиннадцати вечера следующего дня был получен первый плод такого подхода. Точнее, дерево. Вычислительные мощности Машины оказались действительно невероятно мощными и… умными. Потому что Соломон и Фаронов сгенерировали абсолютно неотличимое на глаз от земных собратьев Pinus cembra. Конечно, им в этом помогли уже готовые алгоритмы, процедуры и энергия полигона, но объект они создали совершенно контролируемо. И это не было копированием с готового образца, как ранее. Это было создание с нуля – по специальным чертежам и формальным спецификациям – тому, что на внутреннем языке полностью описывало необходимый конечный результат! И эти чертежи можно было менять! Ведь обычно полигон предоставлял своим пользователям уже готовые матрицы типизированной упорядоченной материи: луг, гора, река или лес, и к таким возможностям нужно было еще подобраться во всех смыслах этого слова. А хакерам удалось несколько большее: они теперь могли управлять практически квантами этого гигантского конструктора: камнем, кустом или деревом, и Машина, точнее, ее главные части, находящиеся вне полигона, даже не догадывались об этом, так как записи обо всех событиях уничтожались или тщательно скрывались – это было важно, ведь никто не хотел появления здесь Стражей или посвятовской гвардии, до зубов вооруженной смертоносными бластерами!

– Дерево… – восхищенно прошептал Соломон.

– Сосна, – с усталым, но весьма важным видом уточнил Тунгус. – Пинус кембра, что в переводе с ботанского означает сосну кедровую европейскую.

– Наша, родимая! – кивнул Павел.

– И во веки веков, – ответствовал компаньон. – В смысле аминь.

Огромная сосна, поблескивая длинными иглами в свете одинокого прожектора, бьющего широким лучом из пещеры на улицу, висела снаружи, прямо напротив холла, и медленно поворачивалась вокруг своей оси. Она была очень красивой, почти образцовой. Парни невольно залюбовались ею.

– Надеюсь, ты не потащишь ее в свой музей? – делано встревожился Тунгус, и они задорно рассмеялись. В тот же момент сосна покачнулась, а потом с шумом и треском рухнула вниз, к подножию скалы.

– Черт! – расстроился Соломон, а Фаронов беззлобно хмыкнул:

– На десять минут надо было ставить таймер, болван…

– Я хотел сфотографировать, – пробормотал Павел, – для истории… Ну и анализы всякие сделать, проверить…

– Ничего страшного! – У Тунгуса начали разгораться глаза. – Знаешь, что мы тут скоро насоздаем?! Море всего! Ты даже не представляешь себе!

– Ага! – закивал, заулыбавшись, Соломон. – Не представляю!

Настроение у обоих сразу поднялось, тела налились силой – усталости как не бывало.

– Мы теперь можем всё!!! – пританцовывая, ревел Фаронов. Он был похож на подвыпившего орангутана.

– Мы можем всё!!! – вторил ему Павел, потрясая кулаками.

– Мы – это сила!

– Мы – это сила! – истошно вопил Соломон.

– Мы… – Тунгус на секунду запнулся.

– Мы можем, значит, сделаем, – посмотрел на него Соломон.

– Аминь, – внезапно успокоившись, подтвердил Фаронов. – Пошли выпьем – сегодня можно.

Ночь была темна, хоть глаз выколи – звезды на полигоне не зажигались, а для местной луны было еще рано. Но все должно было скоро измениться, и измениться коренным образом. Потому что наступали великие времена.

«Одиннадцатое июля. Работы идут полным ходом! Сложно, но безумно интересно. Да, это факт: программные внутренности полигона мало соответствуют интерфейсам собственно Машины, ее процедурам, классам, структурам данных… Пожалуй, Макс был прав по поводу того, что это разные части чего-то большего, или наоборот – все это никак напрямую не связано. Именно поэтому у нас получается-таки ломать П-26 – с помощью Железной Леди. Саму себя она бы точно не стала ковырять. Хотя кто знает гаджеты этих Предтеч? Каковы их изначальные цели? Почему порталы с артефактами до сих пор функционируют? В каких взаимоотношениях все эти вроде бы разрозненные части? Почему в некоторых мирах Машина присутствует, а в других, похоже, нет? Получается, Предтечи не вездесущи? Или они никогда и не стремились к полной гегемонии над Мультивселенной? А вдруг Предтеч, в смысле, их цивилизаций, было несколько, так сказать, параллельных?! Слишком много вопросов! Причем хреновины эти: Машина, блобы, а также Большое Метро – еще и эволюционируют, самообучаясь и отвечая на влияние извне, то есть со временем они изменяются, а значит, то, что работает сейчас, может перестать работать в будущем. И никто не знает, когда наступит это самое будущее. Поэтому мы спешим!

Пятнадцатое июля. Я суперкрут! Создал офигительное звездное небо – причем некоторые созвездия рисовал вручную (хотел даже что-нибудь написать, но потом раздумал – успеется), ближайшие холмы заселил деревьями – посмотрим, как они приживутся, а также забацал небольшое озеро с камышом, но рыбу туда пока не запускаю – надо сначала с водорослями разобраться, мидий туда закинуть, раков, червей и лягушек (получается, и комары понадобятся?!). Да, братцы, экология – тяжелая штука! Чуть что не так – и передохнут все эти твари через неделю, даже блох не останется (водяных).

Фокус заключается в том, что, как только мы отвязались от высокоуровневых услуг полигона по созданию целостной и самодостаточной экосистемы, мы взяли на себя ответственность и за режим саморегуляции местной флоры и фауны. А как его осуществить, этот режим – кто-нибудь знает?! Не, вручную сложный мир здесь не создать, это практически невозможно! Но ведь и не особо нужно… Короче, такое положение дел – не совсем то, что мы задумывали, полная самостоятельность нам ни к чему, нам все-таки необходим определенный автоматизм, к чему эти гнилые понты: это с нуля, то с нуля, все вокруг с нуля?.. Думаю, скоро придем к некоему балансу: что-то доверяем создавать полигону (но почти без возможности повлиять на результат), а что-то «допиливаем» сами. Короче, видно будет.

Шестнадцатое июля. Разбирался в атласе озерных рыб. Том первый: «Средняя полоса России». Жуть. Никогда мне этого не одолеть: кто с кем дружит, а кто кого жрет, кому какая вода подходит (или температура) или кому на завтрак водоросли, а кому личинки … Может, попросту поселить пираний? И подкармливать их тушами быков, сбрасывая те с вертолета. Вот будет потеха!.. Короче, решение принято: пускай полигон сам наведет порядок в этой области. А там, глядишь, такую рыбалку организуем – закачаешься!.. А еще хочу водопад тут поблизости забацать. Вот только откуда будет течь вода и куда она потом денется? Зациклить ее по кругу, что ли? А это идея!.. В любом случае надо создавать целую систему рек. И фонтаны соорудить, как в Петергофе. Макс на меня уже подозрительно косится: кажется, скоро даст новое задание, не связанное с благоустройством – ведь его и так почти все устраивает.

Семнадцатое июля. Я точно настоящий интуит, мне и бабушка об этом говорила (не надо ржать!). Как только я прибыл на полигон, Макс с ходу выдал мне важное задание: найти мир, в котором не только не было бы никаких посвятов и который стоял бы на достаточно высоком, как у нас, уровне развития (в смысле никакого постапокалипсиса или паровых машин – а есть и такие), но и вообще не был бы задействован в системе контроля Машины. На самом деле неизвестно, существуют ли такие островки спокойствия. Разнообразные легенды утверждают, что подобных мест до фига, и сокровищ там, конечно, немерено – излюбленная тема многочисленных сталкерских эпосов и саг. Другой вопрос, как попасть в них, а главное – как вернуться, что намного сложнее. Так вот: надо в этом разобраться, потому что типа пригодится. И должны были пригодиться такие миры скоро.

Меня поначалу это удивило: как можно через Машину найти то, чего в ней по определению не регистрируется? Но задача, если мы имеем прямой доступ к мощностям Предтеч, на самом деле не такая уж и сложная. Главное, правильно рассчитать координаты прыжка. Дело в том, что параллельные миры расположены друг от друга на математически выверенных интервалах, как страницы в книге, а зная толщину и номер этой страницы, можно примерно вычислить ее местоположение или сдвиг относительно вас самих – это и будет являться вектором для прыжка. Когда же подготавливается собственно перемещение, Машина выдает специальный внутренний сигнал, как бы эхо, отраженное от границы принимающего мира, мол, данная Земля мне знакома, полет безопасен, вы сможете вернуться. Этот сигнал могут ловить только те, кто подключен непосредственно к Железной Леди, остальным эта роскошь недоступна (иначе все незанятые миры давно бы уже стали занятыми – впрочем, это и нужно проверить). Таким образом, если «эхо» не получено – вот она, свободная вселенная! Делай там что хочешь.

Но прыгать в такие места наобум, конечно, нельзя. По той самой дурацкой причине – риска невозврата. Когда-то в этой ситуации мне помогли Шары, но такая помощь бывает раз в жизни, и то далеко не для всех. Значит, с собой нужно перемещать и ретранслятор. Но с ним неудобно, так как агрегат должен остаться на месте. А вдруг понадобится прыгать несколько раз? Скажем, если попадешь в мир динозавров, апокалипсиса или фашистского режима… Мы ведь телепортируемся не всегда точно и к тому же не куда угодно, а плюс-минус, как повезет. Математика и интерфейсы – это, конечно, хорошо, но лишь теория – у Машины свои бзики и иногда бывают «нюансы». Это поначалу нам наивно казалось, что в этом направлении мы раскололи Машку, постепенно же выяснилось, что все не так однозначно… Но не будем о грустном.

Короче, с ретрансляторами может быть гемор. А я ведь раньше предлагал Максу самим стать передатчиками команд Машине: физически, биологически и как там еще!.. Все было бы у нас в ажуре! Но раз это напрямую связано с нашими идентификационными метками, то опять же надо сначала эти метки взломать… Макс работает над этим.

Двадцать первое июля. Программа по сканированию миров была написана за полчаса – плевое дело, и я сразу запустил ее в бесконечное море Мультивселенной, пускай выискивает жемчужины!.. И вот сегодня был получен первый результат: найден мир, свободный от Машины! По крайней мере, никакого «эха» от него не приходило. Перепроверил двадцать два раза – все правильно. Макс пришел вдруг в неописуемый восторг, чем здорово удивил меня – он всегда такой серьезный… «Это то, что надо, чувак, – восхищенно сказал он, – по тебе же Нобелевка плачет! В общем, готовься к рандеву – сегодня вечером сделаем вылазку. Есть что надеть приличное?»

Осталось дело за малым: собрать пару ретрансляторов, и желательно компактных. Ведь мы же хотим вернуться оттуда?!»

Приглушенный свет, цветные пятна, мерно и томно извивающиеся тела: полуобнаженные, жаждущие, ищущие; море взглядов: горячих, похотливых, зовущих, а также глаза закрытые – к чему тут зрение? Ритм: бьющий наотмашь, пульсирующий, без остановки притягивающий. Тела все ближе, они трепещут в унисон, у них одно желание, одна цель, уже совсем близкая, осталось немного… Люди вокруг, люди вокруг! Колышущееся поле голов, как цветы лунной ночью, под ветром; в воздухе алкогольные пары. Здесь один организм на всех, коллективный, бессознательный, чувствующий и думающий одинаково.

– Это самый модный русский клуб Нью-Йорка! – орал Тунгус на ухо Соломону. – Классно, правда? – Вокруг него, извиваясь словно огромная кобра, крутилась рыжеволосая девушка в серебристом костюме. «Рыжий рыжего видит издалека», – смеялся про себя Павел. Юная особа соблазнительно прижималась к Фаронову бедрами, шлепала его по груди, спине, приседала и смешно вытягивала губы, желая, чтобы партнер ее жарко поцеловал, но Тунгус был пока неприступен.

– Ага, – отвечал ему Соломон, – тут неплохо! – Он пританцовывал между двумя брюнетками-близняшками, их отличали лишь черные обтягивающие блузки: у одной вышита на правой груди вишенка, а у другой – груша. Впрочем, эти дамы были полностью погружены в себя, Павлом не заинтересовались, к тому же они совершенно не говорили по-русски, в отличие от рыжей, которая, коверкая слова, все-таки что-то связное донести до хакеров могла. Впрочем, Соломон относительно неплохо знал разговорный английский, а в этом мире тот был практически не отличим от английского его родной вселенной.

– Пойдем еще накатим! – махнул рукой вспотевший, раскрасневшийся Тунгус. – Что на этот раз попробуем?

Они добрались до своего столика с надписью «Занято», по пути выделывая диковинные танцевальные па, отшили навязчивую проститутку и снова со смаком выпили. Коктейли были довольно странными и очень дорогими, но денег, вырученных от продажи металлов, хватало с лихвой. Рыженькая, которая представилась Аргентиной, пристроилась рядом, но близняшки за хакерами не последовали, о чем Соломон в общем-то особо и не жалел – выбор на танцполе был весьма богат. Хакер изо всех сил крепился, не собираясь поддаваться нескромным желаниям, однако веселое алкогольное бултыхание в голове уже давало о себе знать, и он все с бо́льшим интересом поглядывал на демонстрирующих свои прелести девушек, изнывающих вокруг от страсти.

Да, этот мир мало отличался от его родного. Вечером они с Тунгусом провели финальный эксперимент. Ретранслятор был выполнен в виде крупного булыжника – любимой маскировки Фаронова.

– Выкинем куда-нибудь в реку, – пояснил он, – ни в жисть не найдут. Местные – уж точно… Ну а посвятов там пока нет.

Соломон думал, что они отправятся в какой-нибудь питерский или московский клуб, но Тунгус вдруг заявил, что это будет Нью-Йорк.

– А чего мелочиться, брат? – усмехнулся он, протягивая Павлу небольшое устройство. – Паспорта уже готовы, хотя я и не знаю, чем они могут отличаться там от наших, попытка не пытка: если что – сразу слиняем, и концы в воду. Главное, не теряй трансфер. И не дрейфь! Ну а я… я готовился к этому уже давно… Ты даже не представляешь сколько!

Они перенеслись в район станции метро «Йорк-Стрит», у большой автомобильной развязки, одна магистраль которой вела на Манхэттенский мост, а другая – на Бруклинский. Народу вокруг было довольно много, но погода выдалась холодной и туманной – появление двух парней у стены мерзлого здания никто не заметил. Они сразу же затерялись в толпе, поймали такси и поехали на Манхэттен.

– Знаю один клуб, чувак – закачаешься! – подмигнул Тунгус Павлу. – Бывал в Нью-Йорке?

– В этом – точно нет, – криво ухмыльнулся Соломон. Он разглядывал проносящиеся мимо здания – они въезжали на эстакаду. Честно говоря, ему было немного не по себе. – А ты уверен, что в этом мире на месте клуба не какое-нибудь полицейское управление?

– Сейчас проверим! – расхохотался рыжий. – Интернет-то нам на что? Связь вроде есть… вот, что-то даже грузится, значит, протоколы связи у нас с ними одинаковые. Сила, блин, параллелизма!

Посередине моста Фаронов остановил машину и под удивленные взгляды водителя швырнул булыжник-ретранслятор в воду.

– Это у нас традиция такая, у русских, – объяснил он таксисту, – новая традиция, чтобы вернуться сюда еще раз. Так надо. Не видал еще? Увидишь…

В клуб их пропускать долго не хотели – видимо, даже в новом навороченном прикиде Тунгус и Павел были для него недостаточно хороши. Спасло их только то, что они были русскими, причем с большим количеством денег – Фаронов рассовал по пачке купюр в карманы охранников, и в конце концов те пропустили хакеров внутрь, презрительно посмотрев затем вслед и покачав головами.

И вот веселье в полном разгаре: они опрокидывают в себя рюмку за рюмкой, проходящие мимо красавицы улыбаются и даже подают недвусмысленные знаки, грохочет, ухает электронная музыка, и настроение просто отличное.

– Вот она, награда, Паша, вот она! – похлопал по столу Тунгус. – Но это лишь начало, мы еще и не то устроим! Заслуженно, черт возьми! Веришь?

Соломон кивнул, бултыхая в высоком стакане очередной коктейль, на этот раз подозрительного яркого-зеленого оттенка.

– Нельзя забивать на свою жизнь! – Фаронов шутливо погрозил пальцем кому-то невидимому. – Никак нельзя, даже в наших с тобой условиях! Мы же имеем право на толику удовольствия? Имеем. Так что, Сол, не теряйся, даже не думай, мой дорогой оболтус! Живем, пока молодые! И никаких тебе чекистов, никаких, мать твою, начальников!..

– А чем вы… вы есть… господа… занима-а-аться? – уже еле ворочая языком, спросила их рыжая Аргентина. – Вы… есть бизнесмен? Какой область, торговать? Финансы? – Голова девушки уже тоже не особо слушалась хозяйку и поэтому все больше клонилась на ее роскошную, соблазнительно открытую грудь. Павел невольно уставился на это зрелище.

– Типа того, дорогуша, типа того! – ответил ей Тунгус, а затем звонко хлопнул рыжую по ляжке. – Попудрить носик не желаешь ли сходить, вместе со мной, а?

– Ну, если вы есть… такой деловой, то… да! – жеманно повела плечиком Аргентина. – Уже идти, да? Шалу-у-ун!..

– С превеликим удовольствием, моя матрона! – загоготал Фаронов. – Еще как «идти», моя рыжая шалунишка!.. Скоро вернемся, брат, не скучай! – кинул он Соломону. – Мы ненадолго, ну ты понял. И будь на связи!

Парочка, обнявшись, быстро скрылась среди танцующих. Соломон принялся меланхолично жевать ароматную дольку неизвестного ему фрукта фиолетового цвета с желтыми прожилками. «Интересно, – рассеянно думал он, – Аргентина крашеная или нет? Наверное, крашеная. Все здесь какое-то ненастоящее…»

За соседним столиком сидели подростки, лет тринадцати от силы, подрастающие мажоры из параллельной России. В общем, почти соотечественники.

– Главное-то в мужике – это что? – понтовался один из них – именно его папаша привел компанию в это место (сейчас мужчина околачивался с толстозадой блондинкой чуть дальше). У парнишки был день рожденья – будет что потом в московской школе рассказать. Хотя, возможно, там половина класса таких. – Правильно, – продолжал мажор, втолковывая друзьям правду жизни, – крутая тачка, бухло, девочки и, реально вам говорю, бокс. Ну, в общем, чтобы драться умел.

– А как же музыка, бро? – спросили его.

– Ну только если реально громкая!

– А еще мотоциклы! – пискнул кто-то сзади.

– Чего-чего?

– Мотоциклы. Ну, в жизни мужчины…

– Тогда уж машины, че ты тормозишь-то, а? И если только реально крутые!

Соломон невольно прыснул: детский сад!.. Время тянулось медленно. Не стоило себя ограничивать, пожалуй. Он опрокинул в себя очередную порцию коктейля, крякнул и кинулся в гущу танцующих.

Но Тунгус не появился ни через двадцать минут, ни через полчаса. Павел забеспокоился. Приняв порцию нового забористого пойла, он двинул в направлении туалета, довольно бесцеремонно расталкивая танцующих. Музыка грубыми, резкими толчками билась в его голове; начало слегка мутить. Фаронова он нашел у зеркала, за писсуарами: сидя на полу, тот вовсю нюхал кокаин или что-то подобное – с брюнеткой в зеленом платье. Весь перепачканный порошком, довольный, с закатившимися к потолку мутными глазами, он уже был в полной «кондиции». Рыжеволосой Аргентины видно не было. Тунгус чему-то глупо улыбался.

– Макс! Макс! – затряс его за руку Соломон. – Ты что делаешь?! Блин!.. Да очнись же ты, очнись!

– Что, что такое?.. – забормотал в забытье Тунгус. – Ты кто… такой?..

– Макс, это же я!.. – зашипел Павел. – Ты же… мы… как ты можешь!

– Эй, ты! – возмущенно закричала на него новая подруга Фаронова по-английски. – А ты кто такой, собственно, и чего привязался к нему?! Отвали!

– Сама отвали, дура набитая! – по-русски рявкнул на нее Соломон. – Шалава, мать твою…

– А-а… – медленно расплылся в широкой улыбке Тунгус и уставился на Павла. – Соломон, Соломон, Соломонище… тараканище… по болоту идет, крокодила ведет!.. – И он попытался схватить Павла за несуществующий галстук.

– Да очухивайся ты уже скорее, дебил! – Соломон хотел поднять друга с пола, но тот был очень тяжел. – На фига ты подставляешь нас, что на тебя нашло?! Ты совсем сбрендил?! Свои же правила нарушаешь!

– Сол, ты зачем этого крокодила привел, а? Какая ж-жу-у-уть… – Фаронов комично свел глаза к переносице.

– Никого я не привел! Пошли скорее! Сам сидишь тут неизвестно с кем…

– Эх, Паша, Паша!.. Не гундось, как старый паровоз! Зануда… – Тунгус кряхтя поднялся и хлопнул Соломона по плечу. В его глазах постепенно начал проявляться разум. – Раскаяться никогда не поздно, а согрешить можно и опоздать. Запомни это, студент… – Он обернулся к новой подруге: – Ну, Кларисса, покедова! С тобой было хорошо, а без тебя еще лучше. Спасибо за дурь! – Устало махнув рукой и кое-как держась за Соломона, Тунгус побрел с ним к выходу.

Брюнетка сморщила свое миловидное личико и показала им средний палец.

– Умойся для начала, болван… – проворчала она, но выходящая парочка уже не слышала ее.

Почти двое суток Соломон не разговаривал с Тунгусом. После кутежа они благополучно вернулись по своим адресам, и на следующий день хакер на полигон не перемещался, так как рано утром Фаронов прислал короткое сообщение: «Отдыхаем. Трезвеем. Набираемся сил». Видимо, отходняк с непривычки – точнее, после долгого перерыва – у него был серьезным… Соломон как обычно отправился в Метрострой, и там Шустрик долго смотрел на него с подозрением, хакеру даже пришлось наплести, что, мол, встретил старого знакомого, отмечали окончание ипотеки.

На следующий день, уже на полигоне, Соломон «наехал» на партнера.

– Что происходит? – возмутился он, как только завидел Тунгуса, потягивающего апельсиновый сок.

– А что? – невинно округлил глаза тот.

– Как «что»?! Ты же сам говорил: безопасность!.. Ну, выпили, оттянулись, но порошок… Ты совсем обалдел? Начинаешь отрицать самого себя!

– Почему уж так сразу – отрицать? Люди иногда немного меняются, – улыбнулся Тунгус. – Если перемена к лучшему – то что в этом плохого? Сам подумай.

– Разве дело в этом?! – вспылил Соломон. – Да и что здесь хорошего?! А если бы что случилось? Местная полиция тебя не волновала? А если бы ты трансфер посеял – что делать?!

– А у тебя второй имелся, – снова улыбнулся Тунгус, – запасной.

– Я не понимаю тебя… я же… – Все доводы и увещевания у Павла куда-то улетучились. Он смотрел в ясные, но при этом насмехающиеся глаза Фаронова и не знал, что и как сказать, несмотря на то, что заготовил перед этим яростную обличительную речь «страницы на две». Нет, Тунгус был явно не так прост.

– Паша, да ты чего? – Рыжий развел руками. – Ну, малеха перебрал, с кем не бывает? Мы же были в чистом мире… на тот момент. Ты пойми: в жизни должен быть определенный баланс между работой, напряжением, стрессом – и отдыхом, то бишь релаксом. Иначе просто с ума сойдешь, сам превратишься в автомат, тупой и полуразваленный автомат. Мы же такими крутыми вещами занимаемся – закачаешься! Миры ломаем! Материю создаем! Скоро душу человеческую познаем, а ты… Здоровье свое тратим, блин!

С горечью Соломон услышал доводы, которыми сам еще недавно тешил себя. Но его привлекли другие слова Фаронова.

– Погоди, – нахмурился он, – ты сказал, что…

– Нам с тобой нужна компенсация, физическая и психологическая, – не слушая друга, горячо продолжал Тунгус. – Может быть, тебе оно и ни к чему, ладно, ты у нас городской, не то что я, блобовский. А отдыхать ведь тоже нужно – соответствующе… ты меня понимаешь, брат? Ты хоть помнишь мои жилищные условия, Паша? Не первый месяц сухпаек, без девушек и прочих развлечений. Тебе-то хорошо говорить! А я не собираюсь провести остаток своей жизни на помойке, фиг знает где и…

– Погоди! – Соломон попытался возразить, но Фаронов держал инициативу в руках и сразу хотел добить партнера своими довольно вескими, по его мнению, доводами:

– Сто́ит ли Машина, сама по себе, проживания в Норе? Не уверен, Паша, если уж так рассуждать, не уверен!.. Да, я давно планировал, что со временем удастся взломать основные функции Железяки, и найдутся пустые, свободные от посвятовской гегемонии миры, и вот в них, в этих вселенных, можно уже будет начать жить! А порошок Клариссы… или как там ее… так получилось, не нужно меня осуждать, потому что…

– Да погоди ты! – вскипел Соломон. – Ты сказал, что мир был на тот момент чист. Что это значит? Хочешь сказать, что сейчас он уже…

– Ага! – с грустной улыбкой кивнул Тунгус. – Он уже в системе Машины. Наш прыжок туда и подключил его, автоматически. Ну это не сразу произошло, только через несколько часов, хотя тут нужно еще статистику собрать: сам понимаешь, по одному случаю судить не стоит. Я думаю, раз для перемещений в свободные миры мы используем Железяку, то и сей факт становится ей, ясен пень, сразу же известен. Вот она и заносит новый чистенький мирок в свои грязные списки. Значит, со временем там появятся и метростроевцы, и сталкеры, и жирафоиды всякие, и прочие чокнутые проходимцы. Не сразу, конечно, но этого не избежать. А ведь об этом можно было догадаться с самого начала!

Соломон смачно выругался. Да, об этом можно было бы догадаться с самого начала.

– А следы?! – с тревогой спросил он. – Следы какие-нибудь остались, нас могут вычислить?!

– Я их потер, тут все как обычно, – пожал плечами Фаронов. – Большого бонуса мы с этого не поимели – так, отдохнули малеха и…

Соломон с рычанием бухнулся на стул и потер лоб.

– Пара-тройка часов тоже ведь подарок, – сказал Тунгус, – не так ли?

– Погоди-ка. – Соломон резко развернулся к своему компьютеру, «разбудил» его и принялся быстро печатать. – Возможно, если Машина может записать в эти свои списки новый мир, то его можно и удалить оттуда. Ведь есть же ошибочные ситуации в ее деятельности, правильно? Типа сбой. Так что такая возможность обязательно должна быть. Нужно только найти, где эти списки находятся.

– Правильно! – кивнул Тунгус. – Соображаешь! Ну-ка, ну-ка… – Он пододвинул стул к Соломону, и они вместе начали просматривать многочисленные строчки кода. – А это у тебя что? – Он ткнул пальцем в свернутое окошко одной из программ.

– А, это… – Соломон развернул программу. – Поисковик этих самых условно свободных миров, ты же видел его… Опа, ты смотри, сколько уже он нашел новеньких: триста пятьдесят восемь штук! Хе, вот уже триста пятьдесят девять… Да их, оказывается, в достатке имеется!

– Их должно быть многие миллионы, я думаю, – медленно ответил Фаронов. – Только что-то мне подсказывает – все это бесполезно. Ну-ка, коллега, перезапусти-ка свой замечательный поисковик – по этим же самым мирам, повторно. Есть у меня одно подозрение…

– Я понял тебя… – прошептал Соломон и внимательно посмотрел на Тунгуса. – Это было бы фигово, если ты прав, очень фигово.

– Давай-давай, не будем терять время, – поморщился Тунгус.

Павел изменил алгоритм, а затем снова запустил поиск. Из имеющихся на данный момент трехсот шестидесяти миров восемнадцать уже были Машине известны – от них приходило обычное вселенское «эхо»!

– Твою ж мать! – Тунгус хлопнул ладонью по столу. – Значит, что у нас с тобой получается? То ли Машина сама потихоньку ищет неизвестные ей миры, то ли сам факт нашего их прощупывания вызывает занесение их в ее список. Ведь мы же щупаем-то с помощью Машины, верно? Замкнутый круг получается!

– Тогда почему не все триста шестьдесят уже там, в ее списке? – парировал Соломон.

– Да кто ж ее знает?.. – проворчал Тунгус. – Может, Машке просто некогда! Но она их все равно потихоньку ищет, составляет, так сказать, каталог. Затем подключает, и посвяты получают к ним доступ. Ну как-то так…

– И неизвестно, когда это произойдет в каждом конкретном случае, – задумчиво заметил Соломон, – может, через час, а может, и через миллион лет.

– Точно! – кивнул Фаронов. – Хотя и этот вопрос, думаю, можно выяснить – вряд ли это случайный процесс. Эх, получить бы доступ к Ядру Машины, ее мозгам! Там же находится весь базовый код! Вот тогда мы бы всё узнали и взяли под свой контроль! – Его глаза снова горели, он принялся яростно жестикулировать. – Мы же с тобой только верхушку айсберга видим! Да, кое-что запускаем, что-то даже изменяем, но, как правило, – по готовым рецептам. А что там, внизу? Как нам понять, почему происходит то или иное событие и как оно происходит? И главное – можно ли создать свои правила игры? Эх, пока нам это удовольствие недоступно!..

– Это-то да, – вздохнул Павел. – Я обязательно найду эти списки и способы управления ими.

– Пока не трать на это время, – поморщился Тунгус, – нам вполне будет достаточно и нескольких часов.

– Нескольких часов? Для чего? – поднял на него глаза Соломон. Кажется, Макс опять взялся за свое!

– Для последующих шабашей, глупенький! – подтвердив его подозрение, Фаронов встал и быстрым шагом прошелся по пещере. – Пока нас не зарегистрирует Машина и всякие там чекисты не начнут совать свой длинный нос куда не следует, у нас всегда будет время в запасе! А тебе что, не понравилось? Ты не любишь отрываться? В Нью-Йорке ты какой-то грустный был, нет? А мне поначалу казалось, будто ты свой в доску парень… Это ведь так?

– Так-то оно так, но… Это было все как-то немного неожиданно.

– Тогда какие могут быть сомнения, друг? Просто теперь осторожнее будем, без колес и курительных смесей. Ты со мной?

– Ну-у…

– Я не слышу тебя! – задорно захлопал в ладоши Тунгус. Он даже пританцовывал на месте. – Смелее же, Паша, давай! Работа от нас никуда не убежит. Спеши, черт возьми, жить! Мы уже заслужили толику удовольствия, усекаешь?! Ты же сам хотел этого! Фиджи – забыл?! Точность броска у нас уже высокая, так что в океан за километр от берега не выкинет. Какая там у тебя сейчас погрешность – метров сорок, да? Ну этого вполне хватит, чтобы не угодить акуле в зубы!

– Погрешность?.. – немного ошалело пробормотал Соломон, помня прежнюю реакцию Фаронова на эти самые Фиджи. – Она от многого зависит…

– Гавайи, Паша. Лично я хочу Гавайи! Плевать, в каком именно мире! Сегодня же! Кажется, у тебя завалялся неплохой акваланг? Ты уже опробовал его? Не-э-эт? Ну так твоя мечта сбылась, дурик!

Они лежали под горячим южным солнцем метрах в десяти от плескавшихся волн и вяло трепались на все темы, какие только могли прийти в голову. «Слетав» на Гавайи и получив первые уроки дайвинга, не особо впечатлившие Соломона, так как с аквалангом в океан его, полного нуба, никто так и не выпустил, они переместились на Фиджи, не только находящиеся на противоположной стороне Земли, но и в другом мире. В Санкт-Петербурге к этому времени уже наступила ночь, а здесь лишь близилось время обеда – к таким резким сменам часовых поясов нужно было еще привыкнуть. Как и к жаре! Не акклиматизировавшимся парням было тяжко, но они все равно получали дикое удовольствие, особенно балдел Тунгус. Они вдоволь поплескались в океане, шумно отфыркиваясь и весело гогоча, а затем разлеглись на песке и принялись загорать, подставив свои мускулистые, но совсем еще бледные тела под раскаленное солнце параллельного мира.

В конце концов разговор неизбежно переместился в их профессиональную область, а небольшая усталость и жара придали теме философский характер.

– …Ни у чего нет изначального предназначения, Соломон, – сладко потягиваясь, говорил Тунгус, – все это идеалистический бред. Ни у этого солнца, ни у песка или королевской креветки. Хотя нет, вон та краля, в микробикини, точно имеет интересное предназначение. Ну вон, справа, башку поверни: видишь? А если серьезно, то это мы, люди, придаем смысл новым сущностям или меняем его у старых.

– Но Машина – это не естественный объект, – заметил Павел, разглядывая пышногрудую блондинку, дефилирующую мимо них с совершенно невозмутимым видом. – Она возникла не случайно и не на пустом месте! Когда-нибудь мы, в смысле человечество, обязательно поймем, для чего она предназначалась и в чем заключалась ее главная задача. Я это чувствую, правда – по коду же видно! Это сложно объяснить, но…

– Да не было никакой главной задачи, как ты изволил выразиться. Не знаю, что уж ты такое видишь в ее коде… Давно доказано: Машка – просто саморазвивающийся искусственный интеллект, пусть и нечеловеческий, подключенный ко вселенскому генератору материи. А что там было сначала и что от нее хотели Предтечи, теперь и не важно! Наверняка они просто решили забацать всеобщую гармонию, попутно решив проблему парниковых газов, рака, голода и неинтересных сериалов по телику. Но теперь она сама себе хозяин и программист. И вообще, может, эта железная стерва и уничтожила своих создателей, мешать они ей стали – ты не думал над этим? И вот тебе ни телика, ни голода! – Фаронов хохотнул над своей шуткой.

– Может быть… – вздохнул Соломон и невольно поежился – по плечу ли им справиться с неведомым устройством? Когда-нибудь оно захочет дать им сдачи…

– Ну а мы все равно подчиним ее себе, – убежденно продолжил Тунгус. – Вот как два пальца об асфальт – расковыряем. Если есть хоть одна лазейка в ее клятой безопасности – в этом, как ты считаешь, священном коде – мы тут как тут, мы проникнем внутрь! Как говорится, незапертая дверь выглядит приглашением к визиту. А для чего там была предназначена эта чертова Машина – какая разница? Главное, что именно мы сможем заставить ее сделать для нас!

– Это верно, так и есть, – кивнул Соломон. – Но я вот иногда думаю, а что будет потом? Мы же не только ради этого стараемся, – он обвел рукой пляж, – всё это мелочи. Вопрос в другом: как наши исследования согласуются с тезисом свободы истинного хакерства? Мы вот сейчас сверхсекретны, это оправданно, это понятно – так, пожалуй, и останется в среднесрочной перспективе. Ну а потом? Мы когда-нибудь выложим исходники на всеобщее обозрение? Поделимся с миром своим опытом? Отдадим технологии в хорошие руки? Или мы…

– И кто же будет определять, чьи руки хорошие, а чьи нет? – перебив друга, ухмыльнулся Тунгус и смачно сплюнул на горячий песок. – Как, расскажи-ка мне! Опять грузишься не по делу.

– Не хочу, чтобы у нас тупое крэкерство вышло, – помолчав, ответил Павел. – Это не совсем то… на что я рассчитывал. Хакер должен ценить и отстаивать свободу информации. Разве это не один из главных принципов нашей деятельности?

Фаронов рассмеялся и похлопал партнера по плечу. Тот невольно поморщился.

– Свобода информации – это хорошо… – задумчиво протянул Тунгус. – Но и анархию допустить мы не можем. По-моему, все очевидно: мы с тобой – классические серые хакеры. Разве плохо?! Ну а крэкерство… При чем тут оно? Мы же вреда никому не приносим, правда? Только забавляемся. Электростанции не отключаем, денег со счета ни у кого не снимаем, сервера́ не рушим, информацией не торгуем… Ну подзаработали немного, чисто на жизнь, хотя и неплохую, чего уж там… Но ведь не украли, золотишко-то было настоящим, разве нет?! Это важно.

– Не украли, – кивнул Соломон, – я ж и не говорю ничего такого.

– Ну и в чем тогда проблема? – удивился Тунгус. – Еще скажи – атомы подделали! Мы ведь уже не раз говорили на эту тему. На самом деле это офигительное, крутое открытие! Целый ворох открытий! Тебя это разве не заводит? Меня вот заводит. Ух как заводит!.. Как сказал великий Крис Касперски, компьютер позволяет ощутить превосходство над окружающими. Но наша Машина, Соломон, дает реальное превосходство, да еще и над целой Мультивселенной! – Тунгус приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Павла. – Слушай, а с тобой точно все нормально, а? Странные вопросы задаешь! Может, на работе проблемы? Метростроевцы ничего не подозревают? Совесть, что ли, мучает?

– Да нет, все нормально, – отмахнулся тот. – Все нормуль. Правда.

– Уверен? Тогда к чему этот очевидный базар? Разберемся мы с твоими хакерскими принципами, знаю я их все – ты меня тут не подловишь! Но тебя что, реально распирает от доброты душевной, с миром поделиться охота: фотки в «Одноклассниках» выложить, расписать на конференции принципы взлома Машины или позвать на рыбалку друзей, к нам, на полигон? Как у тебя там рыбка, кстати, размножается, ест червяков?

– Да ладно тебе! – нахмурился Соломон. – Ничего меня не распирает! Зачем так утрировать-то? При чем тут «Одноклассники»?!

– Ты должен понимать, что на наших плечах лежит огромная ответственность – именно по поводу не очень хороших рук, – начал Тунгус своим противным менторским тоном и перевернулся на живот, смахнув со лба капли пота. Когда он так изъяснялся и делал масленые глаза, Павел не особо доверял его искренности, хотя слова тот всегда говорил правильные. – Технологии Машины уж лучше никому не давать, чем какому-нибудь отморозку или типу, не умеющему держать язык за зубами. Ламерам здесь не место!

Спорить тут, собственно, было не о чем.

– Ламеры точно дров наломают, – согласился Соломон, – понахватаются основ да верхушек и давай кнопки жать, считая себя крутыми хакерами… Ох, если такие типы до Машины дорвутся!..

– Вот-вот! – важно поднял палец Фаронов. – А если вандал какой заинтересуется? А такие типы точно отыщутся! Хлоп – и уничтожил целый мир, просто так, забавляясь… Ты хоть представляешь себе это?! Так что погодить надо с обнародованием всего этого. Да и посвяты разные не дадут этого сделать, ты же понимаешь? Они – наша главная головная боль. В общем, принципы – вещи хорошие, но не всегда применимые на практике. Это раньше было просто и понятно, лет тридцать назад, а сейчас… Золотой век хакерства прошел. Эра монетизации, мать ее за ногу! Многим лишь бы карманы набить, не видят они великого, измельчали дружки наши, хакеры да крэкеры! Стыдно за них часто бывает. Так что какая там Машина в общем пользовании, брат… Нет, погодить надо, погодить.

– Так и я о том же говорю! – горячо поддержал партнера Соломон. – Нашему движению требуется возрождение, настоящее обновление! Мы очистим наши ряды от криминальных элементов и прочей бестолковщины и вернем нам истинное уважение общества. Делом вернем! Я много думал над этим и… Ведь не предлагаю ничего нового, это все уже известно – но в том-то и дело! Мы должны вернуться к истокам…

– Да кто ж спорит-то, Сол? – хохотнул Фаронов и снова перевернулся на спину. – «Много думал» он… «истоки»… Что ты заладил одно и то же? Давай мы сами с собой для начала разберемся, ладно? А потом уже и до общества руки дойдут, поможем мы ему, не боись, и ряды свои очистим тоже. А так – мы самые добрые на свете волшебники. Без вариантов. – Он посмотрел на часы и озабоченно покачал головой: – Засиделись мы тут с тобой, парниша. А ты уже, наверное, обгорел по самое не хочу? Лично я чувствую себя запеченной на углях картофелиной… Да и наше безопасное время в этих местах уже истекло. Хочу предложить тебе кое-что поинтереснее, опять на Гавайях. Неплохое там местечко, согласен? Вот-вот. Короче, ты с парашютом прыгал когда-нибудь? Нет? Ну и славно, значит, научишься… А действующий вулкан фоткал? Тоже никогда?! Это же гигантское упущение! – Фаронов опять захохотал. Подтрунивание над Соломоном ему доставляло истинное удовольствие. – Тогда айда, надо опять на полигон вернуться – скрыть наше с тобой тут пребывание, и потом – в погоню за новым адреналином!

«Третье августа. Офигеть. О-фи-геть. Какая же неделя выдалась! Ну кто бы мог подумать?! Вот только сейчас добрался до своего компа. Утром в Метрострой первый раз за все это время заскочил! Гордееву сказал, что «Офелия» превыше всего, типа некогда мне тут с Шустриком кабеля́ по туннелям таскать, ну а Караваевой пришлось выдать кое-какие решения по поиску не занятых Машиной миров, чтобы успокоилась. Оказывается, «Кентавры» и так уже фактически догадались, что такие существуют, и вовсю пеленговали близлежащие вселенные, хотя не в том диапазоне и не тем сигналом, я только подтолкнул их в нужном направлении (этот секрет не особо нас заденет – сколько миров-то вокруг, пущай собирают, тем более их отдел все равно скоро прикроют, а я, надеюсь, найду способ выбивать вселенные из списка Машины). Василина была довольна, хотя виду как всегда старалась не подать, и мои прогулы сошли с рук. А вот Шустрик, зараза, что-то подозревает!

Короче. Макс, конечно, еще тот фрукт! А то таким серьезным, правильным хотел сначала показаться!.. Старшой, блин. Гулена, каких еще поискать! Хотя, конечно, я его понимаю – несколько месяцев практически безвылазно проторчать в своей Норе… Почти что тюрьма. С другой стороны, кто ему мешал подругу завести, а то и двух сразу, и жили бы они там вместе с ним припеваючи. Не вижу особых проблем. Но, кажется, Макс уже так экспериментировал, не один он там куковал на этой космостанции, по крайней мере поначалу! Точно не знаю – как только я пытаюсь у него что-либо узнать о его Норе, как он нашел ее, как вообще жил раньше, до Метростроя, – молчок! Тут он по-прежнему секретен донельзя. Даже будучи пьяным, отлично контролирует себя – уже проверено (я отрубался куда раньше)… Ну и ладно!

В общем, зависали мы эти десять дней знатно! Чего только не вытворяли! Где только не побывали! Я даже устал. Нет, правда! Никотин и алкоголь буквально сочатся из меня. Пришлось даже принимать новые стимуляторы… Итак. Мы прыгали с парашютом! И на Гавайях, и на Фиджи! Пока, правда, с инструкторами, вися под их пузом, словно куль с картошкой, но я собираюсь пройти ускоренные курсы и прыгнуть скоро самому! Макс говорит, потом добудет антиграв, и вот это уже точно будет круто (на полигоне пригодится), но пока он хотел бы освоить обычные способы получения удовольствия. Ведь на гравилетах типа не получишь такого удовольствия: адреналина, чувства свободы, бьющего в лицо ветра, страха и удовлетворения от того, что остался жив!.. Ну ему лучше знать.

А еще мы летали прямо над действующим вулканом. Гигантское жерло, огонь, дым, выбросы магмы и целые реки жидкого, раскаленного камня! Дух захватывало! Правда, я тогда здорово набрался виски и мало что помню… Но Макс все снимал на видео. Мы вообще много снимаем, будто собираемся выпустить документальный фильм. Почему бы и нет? Все может быть.

Затем махнули в Лос-Анджелес – всегда хотел там побывать. Заказали длинный открытый лимузин, девчонок полную коробочку, шампанское рекой! Гоняли ночью по городу и орали всякие непристойные песни. Затем поехали в пригород, наркоманское гетто, и устроили гонки с каким-то наркодилером, для начала пульнув в его сторону из ракетницы. В общем, было весело.

Правда, приходится прикладывать немало усилий, чтобы скрыть свое пребывание во всех этих злачных местах. Я хотел было наладить автоматическую очистку журнала Машины, чтобы с этим вообще не заморачиваться, но пока не вышло. Эта Большая Железяка действительно постоянно эволюционирует, как бы защищается от таких гостей, как мы, регистрируя наши хаотичные передвижения во все большем количестве сводок, таблиц, логов и прочих скрытых специфических мест. Несколько дней назад она изменила протокол записи, а вчера и основной шифр. Нет, с нашей Машей не расслабишься! Становится все сложнее разбираться со всем этим… особенно с бодуна. Мы вообще уже не уверены, что подчищаем все, что нужно, а это рано или поздно выйдет нам боком. Чем больше мы прыгаем, тем более высокие волны расходятся в сторону, тем больше следов вокруг остается. Одно дело, когда я запускал в парамиры маленькие дроны, и то всего лишь на минуту, а другое – наши путешествия!

Ну и, кроме того, сложно организовывать свой досуг, имея в запасе лишь три-четыре часа. Например, первый лимузин, бывший свободным в первом агентстве, оказался розовым, во втором машины были только крытые (а мы хотели вдоволь поорать и пообливаться шампанским у всех на виду), и только в третьем офисе нам выдали то что нужно. Говорят, заказывать надо заранее. А как заказать заранее, если для этого нужно в данный мир прибыть физически, и с этого момента начинается отсчет? Проблема, однако. Девчонок тоже пришлось долго отбирать, нам же не какие-нибудь там шалавы нужны…

Во вторник был Сан-Франциско, точнее, три разных Сан-Франциско. Бузили в клубах. Сменили их за полдня штук шесть или семь, наверное. Денег потратили – немерено. Но у нас их много, даже не считаем, швыряем направо и налево! Скажу откровенно: ощущение непередаваемое. Помню, в одном из заведений проходила диско-вечеринка. Отожгли по полной! Я обжимался с высокой грудастой негритянкой с пышной шевелюрой в виде шара (а-ля привет из семидесятых), а Макс, снова обкурившись какой-то дрянью, залез на сцену и принялся орать в микрофон, по его мнению, «чудесные стихи собственного приготовления». Подрались с диджеем и, когда приехала полиция, слиняли… А что? Удобно – хлоп по кнопке трансфера, и ты дома!

Дальнейшее развитие идеи – Лас-Вегас. О, сколько мы профукали этих «зелененьких»! То еще местечко. Но разве дело в выигрыше? Дело в процессе! И процесс меня этот, честно говоря, завел. Оказывается, я довольно азартный человек… И думаю, в парочке казино мы уже стали весьма почетными и желанными клиентами.

Но в тот же день, когда мы перед возвращением решили прогуляться по улице, нас грабанули. Двое, скажем так, афроамериканцев выскочили из-за угла и ткнули нам под ребра пушки, третий их товарищ, белый шкет, стоял на стреме. Чего было выпендриваться? С улыбочками мы просто подняли руки и отдали то, что осталось после казино (что тоже, между прочим, составляло немалую сумму). Честно говоря, я даже не стрельбы боялся. Я боялся, что они захапают наши трансферы и мы не сможем вернуться назад. Конечно, гаджеты находились в укромном месте (нечего ржать, не в трусах), да и придурки эти спешили и не стали бы нас обыскивать, но сердечко немного екнуло, это правда.

Макс по этому поводу нехило разозлился, просто слюной изошел, орал и топал ногами, уже на полигоне. Денег ему было не жалко, нет. Его само действо взбесило. Принцип. Унижение. И глупость самой ситуации. Я предложил ему вооружиться – не бластерами, конечно, и даже не парализаторами, а обычным огнестрельным, но он отказался. «Тогда нас точно заметут, в первом же мире. И вообще – ты им пользоваться-то умеешь? – наехал он. – Тебя же самого из него хлопнут! Но собственно идея хорошая, так что будем тренироваться. А пока не время».

И на следующий день мы тренировались. В Афганистане. Власть денег, точнее, больших денег (особенно американских) – штука великая, что бы там ни говорили моралисты. Заявились на первую же попавшуюся военную базу, показали нехилую сумку с валютой и сказали, что хотим пострелять. Недолго так, до обеда, а потом типа на танке покататься. Полковник сразу же согласился (и угостил дорогими сигарами). Как же мы оттянулись! Стреляли из всего, что на тот момент находилось на базе: пистолетов, автоматов, карабинов, пулеметов, минометов, пушек и конечно же метали гранаты. Под конец я почти оглох, так как наушники мы надевали редко – не круто с ними как-то, не по-мужски… А потом гоняли на советском бронике БМП-2 (родной!) и на немецком танке «Леопард 2А6», их было в части всего два (остальные снова наши, Т-72). Офигительно! Этот «Лео» – реально крутая техника! Массивный, плоский, супермощный. Грозный! Правда, сравнить его с отечественной техникой уже не было возможности, в смысле – время вышло, и мы с полковником горячо попрощались. «Приходите еще, – говорит и чуть ли не плачет. – Очень рады вам, господа». Еще бы! Столько бабла им отвалили…

Эх, научиться бы сразу всему: и с аквалангом плавать, и с парашютом прыгать, и на танке ездить (профессионально!), и на МиГ-35 пируэты выкручивать, и еще много чему! Ведь по-настоящему получать удовольствие можно, только умея делать это. Хотя вопрос, наверное, спорный. Но обучаться по правилам в любом случае долго, всей жизни не хватит. Вот бы через Машину все эти знания и рефлексы разом заполучить, сразу, как в фильмах, по какому-нибудь там нейроинтерфейсу… Рассказал Максу, и тот, на мое удивление, воспринял это серьезно. «Надо подумать, Сол, – сказал он, – твоя мысль не лишена смысла». Боюсь только, что скоро наш кайф от аквалангов да парашютов постепенно начнет проходить – уж такая она, человеческая природа… психология, мать ее за ногу: со временем будет хотеться все больше, острее, опаснее. Ну и до чего мы так дойдем? Не хочу думать об этом.

Пятое августа. Мы решили малек передохнуть от всего этого шума, гама, пыли и пьяных потных тел вокруг, и вчера, проспав до обеда, отправились в оперу. В параллельный Милан! Я предложил Венский оперный театр, но Макс заявил, что уже как-то был там, и скукотища, мол, смертная. Теперь он захотел в «Ла Скала». Ну мне-то все равно! Купили шикарные смокинги (не хуже тех, что носил сам Джеймс Бонд), трости и даже цилиндры, правда, в самый последний момент оставили их в номере отеля. У-у, блин, смокинг – то еще бесовское изобретение! С непривычки очень неудобен. Будто в корсете разгуливаешь, точнее, пытаешься разгуливать. Но Макс себя чувствовал прекрасно: говорит, не в первый раз, а вообще правильный смокинг – это смокинг, сшитый на заказ. Ну это естественно!

Итак, билеты купили с рук. Вы не попадете в «Ла Скала» просто так с улицы. Заказывать надо загодя! Очень загодя. Но опять же – сила повышенных сумм рулит и здесь. Хотя сами по себе билеты оказались вовсе не дорогими, даже дешевыми – все для народа. Мы больше перенервничали, потратив минут двадцать на поиски перекупщика, и уже хотели было отказаться от всей этой затеи, как подфартило – какая-то тетка подсказала, за какую именно колонну зайти и кого спросить… Говорят, обычно с этим намного проще, но мы же пошли на «Травиату» Джузеппе Верди с Пласидо Доминго и Сарой Брайтман… И вот что я еще подумал тогда, держа в руках совершенно невзрачный квадратный билет: ведь параллельные миры неодинаковые, они обязаны быть неодинаковыми, и даже близкие из них в некоторых деталях могут отличаться очень даже сильно. Наверняка где-то там в Мультиверсе, «за поворотом», есть вселенная, в которой, например, жив… Лучано Паваротти! Или Фредди Меркьюри. А в другой вселенной, к примеру, уже умерла Леди Гага. Или Тейлор Свифт… Представляете туристов по парамирам, которые ездят послушать да посмотреть уже умерших на их родине знаменитостей? О как!.. Для толковых посвятов это может оказаться неплохим бизнесом… Мгновенная и безопасная транспортировка через границу наркотиков и оружия, конечно, куда более прибыльное дельце, но это не для нас, так что хватит о крамольном.

Сразу скажу: снаружи здание оперы нас совершенно не впечатлило: небольшое, серое, с несколькими полукруглыми арками (не знаю, как они архитектурно называются), короче, весьма скромное зданьице-то. Но и внутри тоже не золото и бархат! Ну да, есть немного зеркал, а холл маленький, буфет крошечный, толпа народу за шампанским, биноклей не дают, сцена небольшая, свет слабый… Хм. Еще раз «хм». Но ведь в «Ла Скала» не за этим приходят, правильно? Правильно.

В общем, сели мы. Настраиваемся на оперную волну. Строим серьезные лица потомственных аристократов. Искоса поглядываем на окружающих. Оказывается, в пределах двадцати пяти метров мы самые крутые и нарядные, даже монокль для усиления эффекта не нужен. Некоторые типы сюда вообще в джинсах заявились – наверняка русские или американцы. В общем, безобразие, что никакого дресс-кода!.. Хотя и смокинги – это лишнее. Оказывается, не ходят в них в театр! Ну а мы-то не знали… И тут входит Она. В смысле продвигается по ряду, место ищет. И садится рядом с Максом. Одна, без спутника. Не знаю почему, в общем-то при отличной фигуре самое обычное лицо, не супер-пупер, но что-то заставило нас обоих обратить на нее внимание. Большие глаза, вьющиеся каштановые волосы до плеч, бледная кожа, длинные пальцы и минимум косметики. Довольно высокая. «Музыкантша», – подумал я тогда. Честно говоря, она мне понравилась. Но Макс был ближе. Везет же рыжим, черт возьми!

Мы познакомились. Местная, из пригорода Милана, по-английски говорит не ахти, но понять можно. Интересуется, кстати, русским языком, учится на художника или что-то типа того, двадцать лет, не замужем, обожает оперу. Макс тут же заявил, что тоже без ума от разных итальянских певцов, и даже что-то там напел, подозреваю, что из репертуара Челентано. Она смеялась. Да, зовут ее Доменика… На меня – ноль внимания и во все глаза – на Макса.

«Травиату» слушал вполуха. На Доминго посмотрел, на Сару эту… Поют неплохо – если нравится такая музыка и способ подачи, то почему бы и нет? Прыгают-кривляются на сцене вроде тоже прикольно. В общем, галочку себе поставил: сходил на культурное мероприятие. Но уже под конец первого действия подустал. А эти гаврики сидят и тихонько о чем-то шепчутся, хихикают и строят друг другу глазки, на них уже соседи шикать начали… ну и я тоже. Вредный потому что.

В антракте пошли в туалет. Очередь оказалась дикой, в смысле длинной, но, так как дело не терпело отлагательства, пришлось отстоять. Я наехал на Макса, типа чего творишь, мы все равно сюда не вернемся, уже через полтора часа валить надо, так к чему эти шашни? Он сказал, что все пучком, все под контролем, но здесь мы еще подзадержимся, в смысле пару раз вернемся точно, типа надоело ему бегать да прятаться, пора затеять некую движуху. «Зри в корень. Проблему нужно решать, и решать срочно», – загадочно сказал он, и тон его мне не понравился. Я потребовал объяснений: что еще за проблема, ведь все идет не так уж и плохо. «Сундук с золотом можно найти только после хорошего шторма, Соломон», – вот был его ответ. Так мы что, в пиратов тут играем?! И тут Макс заявил, что решил проверить реакцию Машины, посвятов и прочих существ, связанных с ней, на проводимые нами действия – он, мол, устал сидеть во всяких там блобах в полном неведении: насколько наша система хороша и вообще – чего мы с ним сто́им. Плел мне, что не попадемся, что на возможных преследователей он расставил какие-то хитроумные ловушки, и тому подобную чушь. Я ему что, прыщавый ламер?! Я же в курсе, каким образом достигается наша безопасность! Машина неуправляема! Что он о себе возомнил? «Значит, мы с тобой – приманка?! – возмутился я. – А почему ты со мной не посоветовался?! Мы же партнеры! Какой еще сундук с золотом? Что будет этим самым штормом?!» – А он лишь хитро улыбнулся: «Все будет хорошо, просто поверь мне, оно того сто́ит. Завтра расскажу подробности – видишь, наша очередь подходит? Иди уже скорей, а то невмоготу». – Я смотрел в его чистые голубые глаза и вдруг понял, что этот свой план он придумал вот только что, не сходя с этого места у мужского толчка. А может, плана нет и сейчас… Это все из-за Доменики, я это сразу почувствовал. Да-да, наш Макс влюбился! Вот так легко – видать, еще задолго до антракта! И чем это обернется для всех, неизвестно. Я зол и раздражен, хватит на сегодня сочинения. Пойду хряпну.

Шестое августа. Снова телепортировались в тот самый Милан. Все было чинно-благородно, почти по-детски: гуляли по городу, сидели в кафе, болтали и ели мороженое, запивая его «Чинзано». Честно говоря, я вообще не хотел идти, думал отсидеться дома или поработать наконец на Метрострой, а то уже даже как-то стыдно, но Макс настоял – типа не пожалеешь, да и план хотел со мною обсудить. А как его обсуждать в присутствии Доменики? Ну да ладно, переместился вместе с ним. Сидел как на иголках. Так и чудились вокруг чекисты и прочие иномерные монстры со смертоносным оружием, ищущие нас, но потом, во время третьего бокала вермута и к началу второго мороженого, мне уже стало все равно. Вот только девчонку жалко, зря она с нами связалась! Я так и сказал Максу напрямик, типа мы подвергаем ее опасности, совершенно необоснованной. И спросил о плане. А этот жук, нет, ну вы представляете, так и сказал, что плана никакого и не было. Разозлил он меня, честно! И если бы не вмешательство Доменики… В общем, выпили еще. Помирились. И Макс тут говорит: «Кажется, ты хотел расширения штата? Почему бы нам не взять к себе Доменику? Подумай! Мы же можем ей частично раскрыться, а? Типа крутые ученые, без всяких там параллельных миров и прочих посвятов. Как тебе идея, брат?»

Я был в шоке! Сказать – нечего. Конечно, ясно, откуда у этого предложения ноги растут; очень длинные и красивые ноги, кстати. А Доменика ничего не поняла и поинтересовалась, что это мы так возбудились. И тут Макс заявил, будто я предложил заняться стритрейсингом и типа знаю один крутой миланский клуб, куда нас скоро могут принять! Доменика радостно захлопала в ладоши – видимо, Макс уже немного знал ее вкусы, – и принялась умолять сводить ее на ночную гонку, как можно скорее. В общем, Тунгус меня сегодня дважды огорошил, если не сказать грубее. Хотя… обе идеи, конечно, можно обдумать – в них есть рациональные зерна.

Седьмое августа. В одиннадцать утра Макс заявил, что пошел искать контакты с какими-нибудь стритрейсерами – обещания девушкам, мол, надо выполнять. И исчез… в смысле телепортировался, дав мне несколько заданий, чтобы я не скучал (а я и так знаю, что мне делать, но это был мне жирный намек: сиди, пацан, не дергайся).

Тринадцатое августа. Хожу на работу, хакаю Машину, постепенно прихожу в норму. С Максом почти не вижусь, да и черт с ним. Не иначе все свое время он проводит с Доменикой. Дело ясное! А шифруется-то как!.. Смешно. Кстати, в штат мы ее решили взять сразу после стритрейсинга: так сказать, на положительных эмоциях».

Пятнадцатого числа Соломон обнаружил, что на первый экспонат его «знаменитого секретного музея» было совершено покушение. От розового алмаза, этой «нежной песни природы, бриллиантового короля, естественного в своей необработанной красоте», отпилили знатный кусок! Нет, просто безобразно гигантский кусок: грубо и неаккуратно! Вокруг даже лежала алмазная крошка! Великолепному экспонату был нанесен непоправимый вред. И было ясно, кто это сделал, даже не предупредив создателя, ну или своего партнера.

– Что за фигня?! – в исступлении возопил Соломон, когда уже под вечер Тунгус появился в пещере. – Это ты сделал?!

– Что? – поднял на него свои невинные голубые глаза Фаронов. – Алмаз? А-а… нет, не я. Шучу, шучу. Чего руками размахался?! Прости, Сол, а ты что, не читал мое сообщение? Ночью послал тебе. Была жизненная необходимость. Денег-то у нас – уже всё, практически нету! Финансовая дыра, знаешь ли, образовалась. Кризис…

Никакого сообщения Павел не помнил, а валюта должна была еще оставаться. «На Доменику все потратил!» – разозленно подумал он и устало шлепнулся на стул, не в силах что-либо сказать.

– У нас намечается мероприятие, брат! – как ни в чем не бывало заулыбался Тунгус и затряс Соломона за плечо. – Да очнись же ты! Не было у меня времени осмия наготовить или сотворить алмаз, это же твоя епархия… Короче: я все провернул! Немедленно выдвигаемся!

– Куда?.. – недовольно пробурчал Павел.

– Как куда? Стритрейсинг, чувак! Ты забыл? Меня приняли в команду. И я уже купил машину. Ох, машинка, я тебе скажу, знатная! Тебе понравится и…

– Жук! – нахмурился Соломон.

– Почему «Жук»? – удивился Тунгус. – Гоночный «Мустанг Джи-Ти сикс», эксклюзивный вариант от известного тюнинг-ателье! Рядная восьмерка, семьсот пять лошадей, представляешь?! Это тебе не экскурсионный гравилет для пенсионеров с детьми. А тебя мы в следующий раз определим в команду, там нужно было личное присутствие, да и авто показать им требуется, собственное, они же по базе пробивают, ну типа что это все не палево, ты не из полиции и всякое такое прочее.

– Ладно, пошли уже, блин, – махнул рукой Павел. – Покажешь свой «Мустанг».

Переместившись в параллельный Милан, они поймали такси и до места будущей автомобильной схватки добирались еще почти час. Это был спокойный пригород, цветущий пышной растительностью и окруженный невысокими горами в голубоватой дымке; улицы – почти без машин, с плавными поворотами и небольшими подъемами-спусками. Идеальное место для стильных уличных гонок!

– А они будут перекрывать улицы? – спросил Соломон, разглядывая в окно старые дома. – Эти гонки вообще как – законные или… чисто дикие?

– Естественно, чисто дикие, – ухмыльнулся Тунгус. – Ну чего ты нудишь, Сол? Все обойдется.

Они свернули на неприметную улочку. Зелени стало больше, а домов меньше. За поворотом показался низенький ажурный мост с железнодорожными путями. Под ним происходило какое-то движение.

– Там, – Фаронов ткнул пальцем в стекло. – Вот они, родимые!

На просторной площадке и рядом с ней тусовалась большая группа людей, разъезжали яркие, брутального вида машины, стоял невообразимый шум: громкий гвалт толпы, рев и рокот моторов, визг шин; клубились выхлопные газы всевозможных оттенков. Щедро расплатившись с водителем, хакеры вышли на улицу.

– А вот и Доменика! – замахал рукой Фаронов в сторону. – Эй, мы здесь, милая! Давай-ка отойдем в сторонку, Паша, а то еще задавят ненароком – вон туда…

Они отбежали к узкому тротуару с галдящими от возбуждения подростками. Соломон поздоровался с подбежавшей к ним Доменикой и стал разглядывать находившиеся на площадке гоночные машины. Каких технических чудес тут только не было! Мечта любого мужчины: «бугатти», «кёнигсегги», «феррари» всех мастей, а также прозаические на их фоне «ягуары», «хонды», «мицубиси», БМВ и тюнингованные «мерседесы»; большинство из них были густо размалеваны или имели наклейки с номерами. Вот ярко-синий, миниатюрный гоночный «Фольксваген-Поло» с изображением Посейдона с трезубцем и большой темно-фиолетовый БМВ, не выдержав, начали соревноваться в дрифте на месте, выделывая пируэты друг вокруг друга, словно тореадор и бык. Окружающие тут же разбежались в стороны, образовав плотное кольцо и принявшись что-то яростно скандировать. Остаться должен бы лишь один победитель! Что сказать – потомки гладиаторов…

– Нравится?! – подмигнул Фаронов Соломону. – Признайся!

– Ага! – кивнул тот, довольный. Основное зрелище и правда обещало быть захватывающим. – Нравится, чего уж!

– Ладно, я пошел к организаторам, а потом и свою «ласточку» пригоню, – сказал Тунгус по-английски. – Не скучайте, мальчики и девочки. Доменика, ты уж моего друга не обижай, хорошо? – обратился он к девушке.

– Хорошо! – рассмеялась та и сделала Павлу глазки. – Я же вроде не кусаюсь!

Фаронов куда-то убежал, и Соломон остался с Доменикой. Некоторое время они молчали, с интересом наблюдая за «поединком быка и тореадора», а когда тот закончился (победил, кстати, более легкий и вертлявый в дрифте «Поло»), принялись считать участников будущих состязаний. Соломон решил, что их будет тридцать, Доменика – двадцать пять.

– Не все они будут участвовать, – резонно заметила она, – некоторые просто зрители. Мне кажется, их слишком много! Как они все на дороге поместятся, я не понимаю, а?.. Ой, посмотри, вон там слева еще двое подъезжают! Это что, «бентли», да? Ух ты, какой разрисованный!..

Они во все глаза разглядывали праздношатающихся посетителей, предвкушающих яркое представление, гонщиков, с важным видом позирующих у своих «ласточек», гадали, как именно будут проходить заезды и не нагрянет ли сюда полиция, спорили, какая машина круче и что лучше конкретно на этих узких изогнутых улочках: большое, тяжелое, зато мощное авто или наоборот – маленькое и маневренное. Потом Соломон начал рассказывать девушке о России, своей семье, родителях и сестре, о том, как учится в известном институте и что он программист – это, конечно, Доменика и так уже знала. Девушка в свою очередь много говорила об увлечении искусством, что снимает с лучшей подругой маленькую квартирку в центре Милана, о многочисленной родне в Тоскане, а также изъявила горячее желание приехать с визитом в Санкт-Петербург, мол, там – самая красивая архитектура, вот только времени нет выбраться: учеба, учеба и еще раз учеба… Соломон заверил, что они с Максимом с радостью примут в гости такую здоровскую девчонку и…

Помешав размеренному разговору, к ним с ревом подкатил длинный ярко-оранжевый автомобиль, массивный и сверкающий. «Mustang GT6»! Просто сказка! За рулем сидел сияющий Тунгус – счастье просто лучами било из него. А может, это блики от недавно зажегшихся фонарей, ведь солнце уже закатилось за холмы.

– Боже, какое чудо! – словно школьница, захлопала в ладоши Доменика. – А вы, парни, богачи, однако! Максимус, этот зверь действительно твой?!

– Честное пионерское! – загоготал Фаронов, вылезая из машины. – Хочешь, прокачу с ветерком, а?

– Да-да, прямо сейчас! – обрадовалась девушка. – Но он же двухместный… Павел, ты не обидишься? Правда не обидишься?

– Да нет, чего уж там, я же буду следующим! – ухмыльнулся Соломон. – Лично за руль сяду. И завтра весь день кататься буду – по всему Милану!

– Как же, умник! Мал ты еще! – захохотал Фаронов и, кривляясь, взял Доменику за руку. – Прошу вас, мадам! В смысле синьорита!

– Вот-вот, синьор, это уже точнее! – скорчила жеманную рожицу девушка. – Проводите же меня до кареты! Немедля, сударь!

Но в машину они сесть не успели. Итальянцы вокруг них вдруг загалдели, забегали, замахали руками…

– Гонка! Начинается гонка! – засуетился Тунгус. – Извините, синьоры-синьориты, наш променад состоится позже! По коням! – Он отвел Доменику обратно на тротуар и, натянув шлем с российской символикой, заскочил в машину. Мотор взревел. Скрипнув шинами, «Мустанг» вырулил к остальной автомобильной братии, скопившейся чуть поодаль.

– Пойдем! – Девушка схватила Соломона за руку и потащила вперед.

Они протиснулись сквозь толпу зрителей. Тип гонки оказался «Охота на лис» – преследование одного или нескольких гонщиков, «лис», другими участниками, «охотниками». Неизвестно какими правдами или неправдами, но Фаронов добился права быть «лисой»! Их было трое: еще один «зверь» на «Хонде-Аккорд» и тот самый выигравший неформальный дрифт «Фольксваген-Поло». И за ними уже разогревали моторы двенадцать «охотников»! «Ох, мало шансов, – с досадой подумал Соломон. – Обычный навигатор тут мало чем поможет, нужно очень хорошо знать город! Чем он думал, прохвост этакий? Какой такой туз в рукаве? Неужто решил телепортироваться вместе с тачкой в какое-нибудь укромное местечко?! Шулер, однако! Идея неплохая, конечно, но это было бы нечестно. В общем, посмотрим, посмотрим…»

Прозвучал гонг, грудастая полуголая синьорита взмахнула флажками, умело продемонстрировав достоинства своей фигуры, и трое «лис», еще не загнанных и самоуверенных, ревя форсированными моторами и выпуская клубы дыма, помчались вдоль кривой улочки, улепетывая на всех парах от остающихся пока на месте «охотников», уже предвкушающих скорую победу. Тунгус мгновенно вырвался вперед, чуть было не снеся пожарный гидрант, и вот уже троица скрылась из виду.

– Максимус победит, обязательно победит! – возбужденно приговаривала Доменика. – Он же такой классный!.. Ты веришь в него, Пауло?

Соломон хмыкнул. «Максимус»!.. «Пауло»…

– Максимус справится! – с серьезным видом сказал он, видя сияющие, влюбленные глаза девушки. А как же иначе? Иначе и быть не могло.

Прошло еще несколько секунд, и вот целая толпа «охотников», толкаясь и гневно сигналя друг другу, кинулась в погоню.

– Началось, началось! – запрыгала Доменика. – Давай ближе подойдем, Пауло! Ну пожалуйста!..

Они пробрались практически к рефери, который что-то озабоченно писал в обычной клетчатой тетради. Время шло. Рев двигателей постепенно смолк вдали. Но шоу продолжалось! Оказалось, что в сторонке на импровизированных столах находились три ноутбука, принимающих картинку от нескольких «охотников» («лисы» должны быть скрытными по определению). Вокруг компьютеров тут же образовалось плотное кольцо, пробраться через которое казалось невозможным. Парочка некоторое время пыталась понять, что там происходит, но мелькание на мониторах разноцветных пятен и непонятные выкрики на итальянском только сбивали с толку. Потом Доменика начала переводить Соломону, о чем говорили зрители, где в этот момент ехали участники, но из-за незнания им местной топологии особой ясности не было. А затем пришло известие, что «Поло» прижали-таки – в каком-то переулке, когда тот пытался уйти от столкновения с бензовозом. Оставались еще двое беглецов…

Через две или три минуты один из «охотников» умудрился врезаться в аптеку, вдребезги разбив витрину. Водитель уцелел и даже прокричал, довольный, на камеру: «Я вас всех еще переживу! Жизнь не останавливается!» – Это происшествие, однако, гонку не остановило. Зрители бушевали от радости! «Цезарь! Цезарь! Цезарь!» – скандировали они. Соломон не понял, при чем тут Цезарь – может быть, это была кличка одного из участников или так призывали дух великого полководца и императора… Где при этом находился Тунгус, было неизвестно.

Так прошло еще несколько минут. Напряжение нарастало. И тут поймали «Хонду-Аккорд»! Правда, чтобы загнать ее в угол, понадобилось целых три преследователя. «Охотники» зажали «лиса» прямо на перекрестке, со всех сторон, перегородив дорогу и парализовав движение – как назло, движение на этом участке оказалось довольно интенсивным. Зрители взревели от восторга! Кто-то запустил в одном месте фейерверк, потом в другом, а некоторые принялись распевать песни и даже танцевать, взявшись за руки и высоко подкидывая колени. Это было настоящее народное гуляние, имевшее весьма древние, устойчивые традиции.

– О нас уже передают по радио, скоро будет картинка с вертолета, они выслали сюда вертолет! – загалдели в толпе. – Эта битва войдет в историю! Великая битва! Цезарь, Цезарь, Цезарь!

– Гонками уже заинтересовалась полиция! – прокричала на ухо Павлу Доменика. – Скоро здесь будет очень жарко!

– Давай отойдем куда-нибудь, – предложил Соломон. Ему совершенно не нравилась мысль оказаться в местном полицейском участке – телепортироваться без Фаронова он не собирался. К тому же делать это на глазах у всех? Это было бы равносильно провалу их идей секретности.

– Погоди! – взмолилась Доменика. – Мы должны увидеть победу Максимуса! Он выиграет! Он уже на обратном пути, понимаешь? Он скоро будет здесь – «охотники» его не поймают! Ни за что!

– Хорошо… – проворчал Соломон, нахмурившись. У него неприятно засосало под ложечкой.

– Семь кварталов! – объявил тут рефери. – Финишная прямая! Последний «лис» еще не пойман!

– Цезарь! Цезарь! Цезарь! – дружно ответила ему толпа.

– Цезарь! – звонко выкрикнула Доменика и запрыгала на месте.

– Пять кварталов до финиша, – бесстрастно объявил рефери. – Двое на хвосте, еще один в квартале позади, и пара «охотников» пытается обойти его с флангов.

В приступе ликования девушка вдруг обняла Соломона и жарко поцеловала его в губы. Но тот знал, кому был предназначен поцелуй…

– Карабинеры! Карабинеры! – вдруг раздался чей-то тоненький крик. – Спасайтесь!

В воздухе завибрировала протяжная сирена, затем вторая, третья, послышался приближающийся рев моторов, а затем противно завизжали шины; по опорам моста запрыгали красно-синие отблески полицейских фонарей. Все кинулись врассыпную – взревели двигатели, и машины начали выскакивать из-под моста. Несколько «специально обученных товарищей» схватили ноутбуки и скрылись в сером фургончике, который тоже без промедления дал деру.

– Бежим! – Соломон схватил Доменику за руку. – Скорее!

– Погоди! – взмолилась девушка. – Мы не можем оставить Максимуса в беде!

– Никто и не оставляет! – возразил Павел. – Мы только спрячемся, тут рядом! Не стоит здесь оставаться!

Они побежали к тротуару – там между насыпью, опорой и трансформаторной подстанцией виднелась тропинка, по которой уже улепетывали человек десять.

– Я оставлю Максимусу сообщение! – закричала Доменика, на бегу копошась в своей сумочке. Ловким движением она достала телефон и принялась набирать эсэмэску. Павел, не обращая на это внимания, с силой тащил ее в безопасное место. Вокруг царила суматоха: крики, вой разъезжающихся машин зрителей, а на площадь уже выруливали полицейские, что-то крича в громкоговорители по-итальянски. Девушка была очень занята и не переводила, но общий смысл был ясен: «Всем оставаться на своих местах! Вы окружены!» – и тому подобное.

Парочка уже бежала по тротуару, и тут Доменика умудрилась выронить телефон.

– Погоди, погоди же, Пауло! – закричала она, тормозя Соломона, уже прыгнувшего на газон, за которым виднелась спасительная тропинка. – Я уронила его!

– Что такое? Кого?! – не сразу сообразив, закричал Павел. – Бежим!

Не слушая его, Доменика выскользнула из его рук и кинулась обратно. Из-за поворота, рыча и раскачиваясь, вылетел приземистый темно-зеленый «Шевроле-Камаро», набитый орущими и хохочущими парнями. Они высовывались из окон и показывали преследующим их полицейским неприличные жесты. Неожиданно автомобиль резко вильнул, правым бортом заскочив на тротуар, и помчался прямо на Доменику, сидящую на корточках и с горестным видом разглядывающую разбитый смартфон. Сидящие в машине парни продолжали улюлюкать.

– Осторожнее!!! – дико заорал Соломон и кинулся к девушке, но тут на него налетел один подросток, затем другой… хакер оступился, потерял равновесие и упал.

Удар! Визг шин, хохот, крики ужаса, рев удаляющейся машины, звуки сирены… Доменику отбросило на проезжую часть – она лежала с раскинутыми руками и не двигалась. Матерясь, Павел вскочил и кинулся на дорогу. «Все еще можно исправить, – лихорадочно думал он, – я сейчас все исправлю, нам нужно торопиться, я сейчас…» – Но с каждой долей секунды, с каждым шагом на внезапно ослабевших ногах, с каждым ударом рвущегося из грудной клетки сердца росло ужасающее осознание реальности: ничего исправить нельзя.

– Черт, черт, черт!.. – в ужасе прошептал Павел, опускаясь перед девушкой на колени. На ее лицо, превратившееся в кровавое месиво, он старался не смотреть. Не мог. А вокруг уже растекалась темная маслянистая лужа крови… – Не может быть… не может быть… как же так… нет… Нет! – вскричал он и, не сдержавшись, заплакал.

Рядом затормозили две полицейские машины, но Павел не обращал на них внимания.

– Как же так… как же так… – только и повторял он. – Я же пытался тебя остановить… Я же пытался…

Все остальное происходило, будто в дурном сне. Вокруг сновали люди в форме, его оттеснили в сторону, что-то говорили, но Павел не слышал, слезы текли из его глаз. А затем подъехала «скорая помощь», и санитары погрузили тело в фургон, и какой-то капитан что-то настойчиво спрашивал у Соломона, требовал документы, но до хакера не доходили его слова. Он каким-то образом снова оказался на месте трагедии и все смотрел и смотрел на ужасную черную лужу крови. Только что здесь был человек, живой человек – и вот его уже нет… Совсем нет…

– Как ты мог?! Как это случилось?! Что с ней?! Ты меня слышишь?! Соломон, мать твою?! Очнись! Где Доменика?!

Павел медленно поднял глаза: все вокруг виделось будто в мутной пелене. Откуда этот капитан знает его позывной? Кто-то с силой тряс его за плечо. Затем Соломон получил пощечину. И тут же вторую. Кто-то рядом возмущенно закричал по-итальянски.

– Соломон, проклятье, ответь же!

Это был Тунгус; его «Мустанг», так и не пойманный никем из «охотников», стоял здесь же. Сжимая кулаки, Фаронов глыбой нависал над Павлом и явно готовился нанести уже серьезный удар. Лицо его было страшным, глаза сверкали… Двое крепких карабинеров в черной форме с трудом оттащили его в сторону. Тунгус изо всех сил упирался, громко матерясь.

– Соломон! – в гневе кричал он. – Я убью тебя, сука! Я же оставил Доменику под твою ответственность! Под твою ответственность! Что в этом сложного?! Как же ты мог, объясни! Как?! Почему она, а не ты? Почему, объясни мне!

Павел наконец пришел в себя.

– Да-да, я… Макс! – Он рванул к Фаронову. – Послушай, Макс, они сбили ее, сбили насмерть!

– Не смей так говорить, не смей! – Тунгус снова принялся вырываться из рук карабинеров. – Она жива! Жива! Ты не можешь так говорить!.. Куда ее увезли?! Ты хоть знаешь, куда ее увезли, баран?! Какая больница, черти поганые, скажите мне?! Я должен быть с ней, я должен быть с ней!

– Это случайность, дурацкая случайность! – в отчаянии выкрикнул Соломон. – Прости… Я держал ее, отговаривал, но она… она побежала назад, а там… машина… они ехали очень быстро, они ехали очень быстро и…

– Кто, скажи мне, кто это был?! Ты запомнил номер?! Скорее, их нужно поймать! Опиши машину полицаям, живее! Почему никто не шевелится?! Почему?! – Тунгус был не в себе, по его лицу текли слезы.

Они бы так и перекрикивались на расстоянии, удерживаемые карабинерами, но тут перед Павлом снова возник настойчивый капитан. Он протянул блокнот и карандаш.

– Си прега, иль туо номе. Си – руссо? – вопросил офицер в очередной раз. Он уже терял терпение.

– Руссо… – устало пробормотал Соломон, с трудом припоминая, в каком кармане его поддельный загранпаспорт, и посмотрел на свои трясущиеся руки. На них была кровь Доменики. – Руссо туристо…

Тунгус и Соломон сидели на полигоне и пили горькую – много и не первый день, водка уже чуть из ушей не лилась. Но опьянение не желало связываться с ними. Они сидели практически трезвые и недобрыми взглядами косились друг на друга. Соломону все эти дни казалось, что Фаронов обвиняет его в убийстве по неосторожности, хотя тот еще в отделении полиции признал, что это несчастный случай, жуткое стечение обстоятельств, и Павел тут ни в чем не виноват… Но одно дело сказать, а другое – думать.

Конечно, «Камаро» поймали, задержали через несколько кварталов, где на перекрестке произошло еще одно незначительное ДТП, связанное с поспешным бегством автомашин зрителей. В четырехместный салон влезли пятеро – все они были вдрызг пьяными, веселыми и крайне самоуверенными. Водитель не стал отпираться и сразу же сдался властям. Правда, окружающие далеко не сразу поняли такую «сговорчивость»… Некий двадцатисемилетний Ливио Сарто оказался довольно известной личностью, местным мажором, сынком банкира Серджио Сарто, совладельца аэропорта, трех роскошных ресторанов и депутата городского собрания. Пресса также намекала на связи семейства с мафией, в том числе заокеанской. В общем, было уже ясно, что Ливио, в нетрезвом состоянии сбивший человека на тротуаре, от ответственности отмажется. И действительно, он не только не сел в тюрьму, но и часа не провел в полиции. За ним даже папаша не пришел, а все сделал ушлый адвокат – мажора отпустили и даже не под залог. Убийца был на свободе и весьма неплохо себя чувствовал. И нет, он не сбежал из страны и даже не покаялся, прилюдно заявив, что «эта тупая дура сама во всем виновата, машину мне, сука, помяла». Затем несколько дней ублюдок провел на самом дорогом курорте Сардинии, называемом Изумрудный берег, видимо, подлечивая расшалившиеся нервы, а вернувшись, устроил дебош в одном из ресторанов Милана, где избил какого-то бедолагу, и снова с него как с гуся вода. В местном Интернете Соломон и Тунгус нашли довольно много криминальных историй с участием данного типа – все всегда сходило ему с рук! Это был «непробиваемый мажор, позор и проклятие Милана» – именно так о нем писали газеты.

А несколько дней назад похоронили Доменику. Тогда-то Павел и увидел ее родителей: двое маленьких, сгорбленных, седых пенсионеров. Нет, не при таких обстоятельствах Соломон хотел с ними познакомиться… Хакеры взяли на себя заботу по организации похорон, оплатили все расходы и вручили убитым горем родителям толстый конверт с деньгами. Но пенсионеры не взяли его, заявив, что это горю не поможет. Доменика была единственным ребенком в семье…

– Если бы мы подсуетились тогда… если бы рядом была посвятовская медицинская техника!.. – говорил Тунгус. – Мы бы спасли ее, я точно знаю! Нужно было только переместить Доменику… к нам… или к дарханам… они бы смогли, они бы смогли!

Павел не отвечал ему. Ведь они оба видели размозженное лицо девушки… Но Фаронов был неутешен. Павел впервые видел Макса таким. Фаронов раньше не проявлял склонностей к сентиментальности, слово «любовь» в его лексиконе являлось синонимом слова «секс» и имело оттенок если не откровенно пошлый, то явно далекий от светлого чувства, о котором пишут поэты. А тут оказалось, что Доменика была не просто случайной девушкой, а кем-то, кого начинаешь ценить, лишь потеряв окончательно и бесповоротно. Павел пытался втолковать другу, что месть не вернет Доменику, но тот и слушать не хотел.

– Ты понимаешь, – говорил Макс, – Сарто не просто мою девушку убил. Он убил все то, что у нас с ней могло быть. Я допускаю, что в параллельных мирах есть различные варианты Доменик, но ни с одной из них у меня не будет того, настоящего. Да, если хочешь знать, у меня вообще никогда не будет ничего настоящего, пока жив этот подонок. И не только он – все его параллели, ведь они там, в своих мирах продолжают ее убивать. А если не ее, то кого-то очень на нее похожего. Я не могу все так оставить. Это принцип, Сол, понимаешь?

И вечером того же дня он поклялся отомстить Ливио Сарто. Уже в первые сутки стало ясно, что местные власти совершенно не торопятся с расследованием дела, которое вот-вот и вовсе будет замято – как и все предыдущие делишки виновного. В местной прессе так и писали.

– Это ему с рук не сойдет, никак не сойдет, – в который раз повторил Тунгус, мрачно разглядывая Павла. – Я не я буду, если не устрою ему такое, что… – Он с силой сжал рюмку, но та выдержала. – Правосудие, знаешь ли, само по себе всегда и везде слабое. Безвольное, тупое, ублюдочное – и это естественно, ничего тут не поделаешь. Но что-то сделать надо! Надо! И значит, кто-то должен поработать за него. – Возмущенно запыхтев, Фаронов обвел полупустую пещеру тяжелым взглядом. – Справедливость – вот чего не хватает в этой жизни. Ты согласен со мной, Сол?

Соломон мрачно кивнул. В который раз он разглядывал фотографию мажора: коротко стриженный брюнет чуть ниже среднего роста, довольно полный, хотя и с накачанными ногами и руками, с невысоким лбом, толстыми щеками, острыми, как у вампира, ушами, узким подбородком, крючковатым носом и кустистыми бровями, грозно нависающими над близко посаженными, маленькими злыми глазками. «Дракула какой-то, полный дегенерат», – с самого начала сделал о нем вывод Павел.

– Но что ты задумал? Как ты отомстишь этой сучаре? – тихо спросил он.

– Не я, а мы… – глухо поправил Тунгус. – Мы с тобой вместе отомстим. Или ты против?

– Хорошо, – не колеблясь кивнул Соломон. – Какой твой план? Что мы с этим уродом сделаем?

Фаронов задумчиво поскреб на щеках рыжую щетину.

– Смерть – это слишком просто для него. Грохнуть подонка, даже так, чтоб сперва помучился – это для нас с тобой дело плевое, сам понимаешь: переместился, пальнул пару раз в пузо – и назад. Не-э-эт… надо что-то более… изощренное. Он должен знать! Он должен помнить о Доменике весь свой гнилой остаток жалкой жизни!

– Тогда сначала лучше разрушить его авторитет, – предложил Соломон. – Мафиози и разные там «пацаны» больше жизни ценят авторитет и положение. Так что первым пунктом мы отнимем у него уважение родных и друзей. Ему же помогают родственные связи – значит, нужно сделать так, чтобы его возненавидели собственные отец и мать. Мажор потеряет моральную и финансовую поддержку. Затем – друзья и партнеры. Кстати, у него же имеется небольшая доля в папином банке…

– Правильно! – грохнул кулаком по столу Тунгус. – Верно говоришь – банк! Мы ограбим его!

– Что? – немного растерялся Соломон. – Ну да… Нет, ты что! При чем тут это? Я не ограбление имел в виду! Надо просто подставить его, подделать ценные бумаги – типа своровал у папаши пару лимонов, переписал на себя его имущество ну или что там еще…

– Погоди!.. Я думаю! – У Фаронова горели глаза: видимо, зрел коварный план. Он забарабанил пальцами по столешнице. – Ага… так-так… ясненько… хм…

– Что?! – не выдержал Павел. – Что ты задумал?!

– Все банально, но именно поэтому и сработает, – кровожадно ухмыльнулся Тунгус. – Нужно только подготовиться, хорошо подготовиться! – и замолчал, тупо уставившись перед собой. Все-таки он был довольно пьян.

– Как?.. – растерянно потер лоб Соломон, – у него который день болела голова. – К чему подготовиться?

Тунгус мгновенно очнулся, выхватил из кармана небольшую коробочку и достал из нее таблетку:

– На, выпей. Все будет чики-пики, брат. Я понял, что мы сделаем. Я понял!

– Что это, блин? Опять?.. – проворчал Павел, решив, что тот снова пичкает его «знаменитыми посвятовскими средствами, которые работают только по вторникам в ясную погоду».

– Аскофен, – фыркнул Фаронов, – хотя и немного улучшенный. Извини, рассола нет.

Вздохнув, Соломон кое-как пропихнул колесо между потрескавшимися губами и запил газировкой, стоявшей тут же. Литровая бутыль была уже почти пуста: похмелье.

– Ну так что?.. – глухо спросил он.

– Короче, – возбужденно начал Тунгус, – сначала мы проникнем к параллоидам Сарто в других мирах и разнюхаем, что у них там да как: поставим жучки, взломаем домашнюю сеть, банковские счета, личную переписку – может, компромат какой-нибудь отыщется. Будет время – пощупаем и его знакомых, как ты хотел. Короче, потренируемся… А затем, уже в мире нашего мажора, за один момент подделаем необходимые документы, переведем папашины деньги и деньги друзей на его личные счета, купим билеты на его имя куда-нибудь в Африку и…

– И что дальше? – нахмурился Павел. – А на самом деле грохнем его, так, что ли? Да?

– Ну, если ты именно так ставишь вопрос… – Фаронов скорчил кислую физиономию. – Можно, конечно, сымитировать несчастный случай, типа убегал, спешил, был пьян и не справился с управлением машины… А что? Бывает, знаешь ли! Но… – Тунгус говорил вполне серьезно, его уже было не остановить. Покрасневшие от беспробудного пьянства глаза горели праведным огнем. – Но я хочу не этого, ты же знаешь. Да и неспортивно, между прочим. Я говорил: хочу, чтобы он мучился, долго мучился! Обычной тюрьмы будет мало… Отправим его в дальние миры, вот что. Продадим в рабство, и не просто в рабство, а вживим ему настоящие жабры (не первой свежести), и пусть этот ихтиандр в поте задницы своей добывает жемчужины для мозаулов!

– Кого? – опешил Павел.

– Мозаулы. Одна из рас дельфиноидов, только с недоразвитыми руками. Те еще бандиты, между прочим… Они же под водой живут, вот и рабы у них должны там же находиться. По-моему, это логично.

– Жабры? Ты, блин, серьезно?

– А то! Ничего сложного. Такие операции легко делают… некоторые посвятовские хирурги. Недорого, у нас денег точно хватит. Не нравится? Есть еще вариант: кинуть его в мире, где произошла ядерная война, таких просто до фига и больше: мутанты, радиоактивное заражение, толпы бедолаг, готовых перерезать глотку за стакан очищенной воды… О да, это будет забавно! Опять не то? Тогда – превратить его в радиоуправляемого киборга, вставить модуль в башку и бензопилу вместо руки. Будет иметь успех на гладиаторских играх в Марге. Ах да, ты ведь опять не в курсе… Марга – центр таких игрищ, незаконных, естественно… Хотя долго он там не протянет. Ну тогда просто посадим его в клетку здесь, на полигоне, будем на нем опыты всякие ставить. Давно уже думал: а что, если к Машине подключиться самому, а? Я не имею в виду простенький нейроинтерфейс, нет! Есть у меня кое-какие чертежи, надо только немного их доделать… Это будет, чувак, полное внедрение в технологию, это будет погружение, растворение в самой сущности Железной Леди, ее абсолютный контроль и… офигительные возможности! Хватит программировать на экране! Ты сам станешь Машиной! Круто, да? Вот только на себе самом-то, любимом, экспериментировать пока страшно. Ты ведь тоже не согласишься, я знаю. Хотя чревато. А вдруг все получится и этот хрен станет могущественнее бога? И прихлопнет нас, как мух. А может, и просто сдохнет – в первый же день. Эх, скорее бы идентификационные метки взломать!.. Нет, с Сарто надо что-то другое сотворить, чтобы… чтобы…

Павел покачал головой. Кажется, с горя у Макса поехала крыша! Ну или допился.

– Что же тебе не нравится ничего, а?! – недовольно закричал Тунгус. – Чего головой мотаешь?! Ты понимаешь, что по душам говорить с такими людьми бесполезно, они не исповедуются, не раскаиваются и даже «спасибо» не говорят?! Что тюрьма таких не исправляет, а только закаливает? И мне не важно, мамочка его таким родила или папочка воспитал! Мы уроем его. Мы унизим его. Мы нарежем его маленькими ломтиками, но медленно и со вкусом.

– Видно будет… – тихо ответил Соломон, разглядывая донышко своей рюмки. – Не стоит делить шкуру неубитого медведя.

– Ладно-ладно, чувак, – примирительно поднял руки Тунгус, – не будем спешить. А теперь давай-ка на боковую, баиньки, лады?

Они находились в «космической» Норе Тунгуса – готовились к своему первому делу. В Милане была глубокая ночь, и они собирались попасть прямо внутрь особняка преступника. Оставались лишь детали… Хотя это были очень важные детали.

– Балаклавы. – Хозяин кинул на стол две черные лыжные маски.

– Зачем? – удивился Соломон. – Мы же все равно там не задержимся. Сделаем дело – и обратно.

– Да? – мрачно осведомился Фаронов. – А если они выйдут на твоего или моего параллоида, там? Зачем подставлять их? Да и мало ли, что может случиться у этого Сарто… Нужно ко всему быть готовыми.

– Хорошо-хорошо… – пробормотал Павел, неуверенно беря балаклаву в руки. Он чувствовал себя немного глупо. Хотя если в посещенных ими мирах вдруг начнут попадать в полицию ни в чем не повинные их двойники, родная кровинушка, так сказать, то это, конечно, нехорошо. Но ведь они будут промышлять в Милане, а не в Питере, и кто их достанет в России? Европол, что ли? Вряд ли.

– Бластеры берем? – с надеждой спросил он. – На всякий случай.

– Обалдел?.. – проворчал Фаронов. – А если нас схватят или посеем их там? Ты хоть представляешь, что случится?

– Да, но…

– Я возьму пистолет, самый обычный. – Тунгус вытащил из-за пояса «беретту». – А тебе – парализатор, так уж и быть. Отобьешь кому-нибудь память на пару минут – этого должно быть достаточно.

Павел засунул в карман тюбик ментального парализатора, тот не был ему особо интересен. Вот пистолет – совсем другое дело.

– Здо́рово, – он взял в руки «огнестрел».

– А то, – хмыкнул Фаронов. – Только ты не балуй, не балуй им, а то не ровен час…

– Я стрелял уже, и не раз, – парировал Соломон, проверяя магазин. – У меня знакомый есть один, ну и…

– Ясно. – Тунгус отобрал пистолет. – Но тебе это не понадобится.

Вздохнув, что ему не дали на дело такую же «игрушку», Павел нацепил маску, подошел к небольшому зеркалу, висящему на стене, и, не удержавшись, хмыкнул. Видок и правда был еще тот! Снова взял в руки пистолет (под недовольное ворчание Тунгуса), нахмурил брови, корпус выдвинул вперед… Стало еще круче.

– А теперь переводчики… – Фаронов нетерпеливо протянул Павлу небольшую гарнитуру. – Наушник суй в ухо, а эту пластинку, динамик, – под нижнюю челюсть, там хорошая липучка. Будет переводить с итальянского, синхронно, но я надеюсь, до этого не дойдет… Маску надевай сверху, ничего страшного – динамик мощный, кому надо, услышат. Туда же встроена рация, на случай, если судьба разлучит нас. Канал, естественно, зашифрован посвятовскими средствами. А вот это интерактивные очки, отображают разную текущую информацию: план местности, параметры там всякие, перевод текста и тому подобную муру. Гаджеты эти в чужих руках не заработают, да и вообще перегорят – настроены на наши идентификационные коды. В общем, посторонним не давай. Смотри как пользоваться – система очень удобная, сам программировал, для себя любимого.

После краткого обучения Соломон нацепил переводчик, надел очки, балаклаву и теперь уже точно стал похож на высокотехнологичного грабителя из какого-нибудь остросюжетного фильма. Но грабить они пока никого не планировали. Нужно было просто проникнуть в логово одного из двойников Сарто, все там изучить, поставить жучки и взломать компьютерную сеть. Затем повторить то же самое еще с несколькими его параллоидами, для верности. И уж потом…

– Пошли, – мрачно буркнул Тунгус, вешая на пояс небольшую сумку с дополнительным хакерским оборудованием. – Только будь осторожен, понял? Слушай мои команды.

Соломон кивнул. «Тоже мне, командир!» – с досадой подумал он.

– Готов? – спросил Фаронов. – Трансфер твой где?

Павел снова кивнул и вытащил из кармана коммуникатор.

– Синхронизируемся, – дал команду Тунгус. Они ввели гаджеты в режим согласования цели перемещения. – Есть… Так… Ну что, вперед! Посмотрим, что это за хрен такой, Ливио Сарто… – И он нажал кнопку.

– Какого черта?.. – ошарашенно выдохнул Павел, оглядываясь. – Где его дом?

Никакого особняка Сарто! Они попали на залитую светом электрических фонарей парковку перед небольшим супермаркетом – сейчас на ней находилась лишь пара машин. Рядом проходила сельская дорога, а чуть дальше виднелась темная рощица и несколько домиков с крышами из красной черепицы, сейчас казавшихся почти черными. За окном магазина виднелась фигура продавца. Воздух был плотный, но не душный; пахло цветами, пылью и бензином.

– Прячься, блин!.. – прошипел Тунгус и оттащил Павла к ближайшей машине. Они уселись на асфальт, прикрывшись от магазина автомобилем.

– Какого черта тут происходит? – так же шепотом спросил Соломон. – Где мы?

– Тихо! – прошипел Фаронов. – Погоди… – Он принялся колдовать на маленьком планшете. – Координаты правильные, на место вышли корректно, здесь не может быть ошибки. Вон та деревня на плане есть, и те холмы, все верно. Жэпээс тоже подтверждает. Значит…

– Значит, мир неправильный, – ответил за него Соломон. – Ну бывает! В этой вселенной семейство Сарто особняк здесь не строило. Может, они в самом Милане живут? Что здесь такого?

– Умник… – проворчал Фаронов. – Нам от этого не легче! Поехали дальше. Подумаешь, немного промахнулись. Следующий мир!

И снова стоянка, тот же свет, асфальт, магазин и даже машина, за которой они прятались. Не изменилось ничего! Даже жухлый лист, лежащий прямо перед Соломоном.

– Значит, это не было ошибкой локации, – пробормотал Тунгус. – Ладно, щаз скакнем в обратную сторону. Погоди…

Знакомая стоянка. Магазин. Машина. И какой-то мужчина, вяло бредущий по дороге. Небо здесь было затянуто темными тучами, кажется, даже немного накрапывало. Фаронов еле слышно выругался и переместил их еще дальше. Автомобиль за спиной исчез, дождь усилился, а мужчина так же брел по своим делам, не обращая внимания на происходящее вокруг. Тунгус громко выматерился и, гневно пыхтя, сдернул с себя балаклаву.

– Тоже сними! – прорычал он. – И давай лучше в сторону отойдем, сидим здесь, как два идиота!

Еще семь миров: стоянка, через раз машина, магазин. В последней вселенной мужик с дороги исчез, зато рядом с ними объявился маленький грузовичок с изображением фруктов на борту, а дождь уже лил, совершенно не стесняясь.

– Ничего не понимаю! – удивленно произнес Тунгус. – Что за фигня?!

– Может, у нас сбилось что-нибудь? – предположил Соломон. – Или в Мультивселенной ураган?

– Да какой там, блин, ураган!.. – проворчал Фаронов, смахнув капли с экрана планшета. – Нету никакого урагана. Просто бластула миров неподходящая, надо сигануть по диагонали… Но я же не мог ошибиться!..

Сиганули. И оказались в небольшом карьере. Кажется, тут прокладывали шоссе: рядом виднелась строительная техника, громоздились кучи песка и щебня, а чуть поодаль были сложены трубы и стояла будка охранника; рядом с ней бродили две большие овчарки. Соломон, уже ожидая что-то вроде этого, мрачно хмыкнул, а Фаронов, ничего не говоря, переместил их в новый мир. И в еще один, и в третий. В этом овчарки оказались прямо перед ними и, сразу поняв, что внезапное появление двух странных незнакомцев ночью на площадке – дело несанкционированное, кинулись с лаем на гостей. Пришлось переместиться снова, в совсем другом направлении, особо даже не рассчитывая координаты.

И на этот раз Мультивселенная вознаградила их: ни магазина, ни стройплощадки с собаками. Они попали в… ванную комнату! Слева – собственно ванна, совсем небольшая, справа – вешалка, сзади – громоздкая стиральная машина и корзина с грязным бельем; над ними висело большое зеркало. Сверху из продолговатого оконца пробивался желтоватый свет, освещая все это хозяйство, однако электронные очки взломщиков без труда показывали мельчайшие подробности: никакого намека на великолепие и помпезность так называемой «сартовской» обстановки, о которой они читали в миланских газетах – обычная «бюджетная» ванная.

– М-да… – пробормотал Соломон, – это точно не его дом!

– Тише ты! – прошипел Тунгус. – Нечего гадать. Надеваем маски!

Они натянули балаклавы, и Павел достал планшет:

– Просканирую сеть, может, все-таки чем-нибудь поживимся.

Фаронов кивнул и, приготовив парализатор, выглянул в коридор:

– Все спят, – шепотом сообщил он. – Сиди здесь – покроши их компьютеры в капусту, а я на разведку, соберу остальную инфу. Будь на связи, – и бесшумно выскользнул в коридор.

Соломон остался в ванной комнате, тут же уйдя в процесс взлома Wi-Fi. Уже через минуту он получил полное управление роутером, без изыска названным просто Sarto, и заразил его вирусом, который мигом пролез на пару включенных в этот момент телефонов хозяев, а также компьютер от Apple, который, однако, для этого пришлось «разбудить». Наличие камер в этих устройствах позволило тут же получить картинку. Первый телефон показал лишь темноту. Конечно, Павел легко мог включить подсветку – вспышкой, но не стал этого делать, так как можно было привлечь ненужное внимание, а второй смартфон явил ему освещенный ночником потолок: кажется, это была чья-то спальня. Веб-камера, встроенная в iMac, выдала ему угол какой-то комнаты. Видно было плохо, но Соломон различил несколько картин с изображениями подсолнухов, натюрмортов и морских пляжей – часть из них висели, а часть стояли внизу. «Любитель Пикассо, что ли?» – подумал хакер.

– Как у тебя там дела? – спросил он Тунгуса по рации.

– Нормально, – проворчал тот. – Однако ничего интересного, ты был прав. Это совсем другие Сарто.

– А ты где?

– Внизу, иду на кухню.

– Зачем?

– За мясом, блин! Пить хочу.

Соломон пожал плечами и принялся изучать данные, которые ему присылал вирус: подробное техническое описание телефонов и iMac, списки контактов, избранные фотографии, установленные приложения, пароли, посещенные хозяевами сайты, текстовые и экселевские файлы и тому подобное. Роутер оказался не шибко быстрым.

Вдруг в доме кто-то закричал: дико, визгливо, неудержимо – это была женщина, а затем что-то упало, тяжелое, и по дому разнесся звенящий, раздражающий нервы звук катившейся по полу кастрюли.

– Что там происходит?! – жарко зашептал в микрофон Павел. – Ты слышал?

– Слышал, – спокойно ответил Фаронов. – Я к тебе. Оставайся на месте.

Совсем рядом хлопнула дверь, и раздался озабоченный мужской баритон. «Черт!» – Соломон выхватил парализатор и приложил ухо к двери. Мимо кто-то торопливо протопал. Не выдержав, Павел приоткрыл дверь и выглянул в коридор: кладовая, лестница, пара дверей… За поворотом мелькнула чья-то широкая спина в светлом халате. Гадство! Соломон выскочил в коридор и поспешил за хозяином – ведь именно в ту сторону ушел Тунгус.

– Проклятье! Роза, Роза, что там у тебя случилось?! – услышал Павел перевод в наушниках – это кричал пожилой мужчина, торопливо спускающийся по лестнице на первый этаж. – Что с тобой?! Где ты, милая?!

– Стойте! – громко приказал Соломон, направляя в спину хозяина парализатор. – Ни с места!

– В чем дело? – удивленно обернулся мужчина: статный, высокий, седые волосы, зачесанные назад, благородные черты лица. Ему было не меньше шестидесяти пяти.

«Отец параллоида?» – пронеслась у Павла мысль.

– Кто вы такой, что вам нужно?! – Синьор Сарто отшатнулся, схватившись за перила. – Что вы здесь делаете?! Я вызову полицию! Роза, Роза! Звони скорее в полицию!

– Макс, ты где?! – взвыл Соломон. – Где ты?!

– Да щаз я, погоди, тут тетка эта… – пробормотал в ответ Фаронов. – Черт! Устрани старика! Слышишь? Парализуй его! Ничего с ним не случится, блин!

Парализовать? Да-да, так и надо сделать… Соломон принялся осторожно продвигаться к ошарашенному хозяину, вытянув вперед руку с парализатором.

– Что это? – охрипшим голосом спросил синьор Сарто, подозрительно разглядывая «карандаш» в руке Павла. – Что это такое? Вы с своем уме?! Немедленно уходите! Немедленно! – Подбородок его затрясся. – Покиньте мой дом!

– Стреляй! – закричал по радио Тунгус.

Соломон замер. Если он сейчас вырубит хозяина, тот упадет вниз и сломает себе если не шею, то ногу или руку! Нет, так нельзя.

– Идите вниз! – приказал он. – Живо! Ну?!

– Никуда я не пойду! – уперся хозяин и только сильнее запахнул халат. – Объяснитесь уже наконец, синьор! Вам нужны деньги, драгоценности? У нас ничего нет! Мы банкроты, сударь!

Внизу, в холле, мелькнула фигура Фаронова.

– Кончай его! – рявкнул он. – Чего тянешь? Эй ты, старый хрен, слышишь? Не будешь слушаться – я застрелю тебя! Застрелю! Посмотри на меня! Слышишь?!

«Макс с катушек, что ли, съехал?» – удивленно подумал Соломон и быстрым шагом направился к мужчине.

– Роза, Роза, ну где же ты?! – принялся озираться синьор Сарто. – Что вы сделали с моей женой, изверги?! – закричал он и тоже пошел навстречу. – Отвечай, сученыш!

Соломон ждал, когда мужчина поднимется по лестнице, чтобы безопасно вырубить его парализатором. Палец его напрягся.

– Нет! – вскричал вдруг хозяин, подняв руку. Но указывал он не на Павла, а немного в сторону.

– Ни с места! – выкрикнул кто-то сзади, более молодым, звенящим голосом. – Опустите оружие!

Хакер медленно развернулся. Черт! И как он не услышал?! В коридоре стояло инвалидное кресло, а в нем сидел… параллоид Ливио Сарто! В руках он держал направленное на Павла двуствольное ружье.

– Не трогайте моего отца! Уходите! – выкрикнул парень. В его глазах полыхал гнев. – Сматывайтесь, пока не поздно!

– А то что? – спокойно спросил Павел. – Убьешь меня, да? Выстрелишь?

– Да! – дрогнувшим голосом ответил тот. – А что… что это такое? Почему вы так странно говорите? Двойной голос… Что это у вас за устройство? «Гугл», да? Переводчик?

– Не важно, – отрезал Соломон. – Но мы не грабители и не желаем вам зла, мы…

– Сол! – заорал вдруг снизу Фаронов. – Сол!

Павел моментально развернулся, инстинктивно поднимая перед собой руки. Папаша Сарто летел на него, словно фурия: развевающиеся волосы, безумные глаза, открытый рот… И тут хозяин упал, в самом начале лестницы, тяжело, словно мешок с картошкой, беспомощно раскинув руки в стороны. Интуитивно Соломон тоже хлопнулся на пол, и вовремя – над его головой прогремел оглушающий выстрел из ружья, потом второй. Прокатившись до стены, Павел вскинул руку и нажал кнопку парализатора, направив его в голову кричавшего от гнева Сарто-младшего. Голова парня дернулась, и он безмолвно откинулся на спинку кресла. Дымящееся ружье выпало из его ослабевших рук. Наступила звенящая тишина…

По лестнице наверх вбежал взволнованный Тунгус.

– Цел?

– Цел.

– Вставай! Нужно уходить!

– Что там… с теткой… ну, ты говорил? – Соломон, пыхтя, поднялся.

Фаронов замялся.

– Я проверю дом, – сказал он наконец, откатывая в сторону кресло с Ливио. – Не дури тут, ладно? – и убежал дальше по коридору.

Павел, успокаивая дыхание, оглянулся. М-да, как-то все не по плану пошло! Ну ладно, вроде же без жертв? Да-да, без жертв – это самое главное! Или… Нахмурясь, он наклонился к синьору Сарто. Тот дышал, но был без сознания – в общем-то так и должно быть. Сколько у них времени в запасе? Две-три минуты, не больше. Но «тетка»… Он посмотрел вниз, на первый этаж. Где эта таинственная синьора? Видно не было.

– Гадство… – пробормотал Соломон и кинулся на первый этаж.

Супругу синьора Сарто он обнаружил у мойки. Она лежала на полу с подвернутой ногой, перекошенным лицом, и… под ней растекалась кровь. Рядом лежал тяжелый подсвечник. Фаронов ударил ее по голове! Он не использовал парализатор! Что за дела?!

– Черт! – ошарашенный Павел упал перед женщиной на колени и взял ее голову в руки. Голова была горячей, а руки Соломона тут же окрасились кровью.

– Синьора, синьора! – заговорил он. – Вы слышите меня?! Ах ты ж, черт! Э-э… синьора Сарто! Скажите что-нибудь!

– Помогите… пожалуйста… – тихо прошептала женщина. – Кто… вы?

– Я сейчас вызову медиков, я сейчас, мигом!.. – забормотал Соломон. – Мы не хотели, клянусь! Где у вас телефон?

– Скорее… Что с моим мужем и что… с Ливио? Скажите мне… Пожалуйста!..

– Все нормально, больше никто не пострадал, – заверил Павел. – Они просто без сознания, понимаете? Скоро придут в себя. Я вызову «скорую»… Как позвонить, какой номер?

– Сто двенадцать – это общий… а медики – сто восемнадцать… пожалуйста… помогите моим родным…

– Хорошо-хорошо! Я позвоню! – заверил Павел и кинулся обратно. – А где телефон? – Он понял, что не знает, откуда позвонить.

– В прихожей, но там очень плохо слышно… – донесся до него слабый голос женщины. – Лучше в кабинете мужа… или в комнате Ливио… последняя дверь по коридору, справа…

Соломон молнией вбежал по лестнице, миновал хозяина, инвалидную коляску с его сыном и рванул по коридору. Найдя нужную дверь, он вломился внутрь. Там находился Фаронов. Тунгус с проклятиями раздирал какую-то металлическую коробку.

– Видеонаблюдение, – пояснил он, – надо уничтожить. Просто вытащу диск и…

Не ответив, Павел быстро обвел комнату взглядом, нашел телефон на тумбочке, обычный, кнопочный, и кинулся к нему.

– Ты чего это? – с подозрением спросил Тунгус, не прекращая со скрипом отгибать в сторону борт устройства.

– Вызову медиков, – ответил Павел, набирая номер. – А что – ты ведь не против? – в голосе его зазвучал металл. – Там человеку плохо!

Фаронов окинул его тяжелым взглядом, но ничего не ответил. Соломон набрал номер. Пошло стандартное: «Ваш звонок очень важен для нас, пожалуйста, оставайтесь на линии! Оператор освободится через… одну минуту сорок секунд». Далее – успокаивающая музыка. Все как обычно, как везде.

– Больше в доме никого нет? – спросил он, рассеянно оглядывая комнату.

– Вроде нет, – пробормотал Тунгус, выдергивая из корпуса регистратора накопитель информации, – чисто. Так… все, пожалуй, можно и уходить. Айда?

– Я вызову медиков, – повторил Соломон. И он не собирался спорить.

– Ладно, ладно, – проворчал Фаронов. – Я же не против…

Музыка в трубке не прекращалась. В стекло единственного окна били тугие струи беснующегося дождя – ненастье на дворе разыгралось не на шутку. Соломон начал разглядывать обстановку спальни здешнего Ливио, по-видимому, бывшего не совсем таким, как тот. Этот был парализованным инвалидом, никаким не мажором; его семья не была богатой, они не владели банками и аэропортом. И никаких уличных гонок. Хотя… не в них ли он получил увечье? Тот еще вопрос… Но этот отпрыск Сарто был художником. Вся его комната была заставлена картинами: те самые подсолнухи, пляжи, натюрморты, автопортреты. Много картин – они были повсюду, даже на потолке! И тут же стоял мольберт, приспособленный для сидящего человека, и тюбики с краской, и пустые рамы, и разрезанные на части холсты…

– Алло! Медицинская служба Милана слушает! – вдруг ожил телефон. – Говорите, пожалуйста! Что у вас случилось?

Очнувшись, Павел назвал адрес (надеясь, что в этом мире тот совпадал с заученным), сообщил о раненой, а также о двух парализованных, точнее, дезориентированных – к приезду медиков, и положил трубку.

– Едут, – мрачно сказал он, отдуваясь – в балаклаве было жарко и потно.

– Молодец, – еле заметно усмехнулся Тунгус. – Но я бы, если честно, сделал то же самое. Теперь следующий мир, брат. Готов?

– Погоди, ведь нужно дождаться медиков и…

– И что?

– Нужно разобраться, нужно помочь этим людям!

– Да брось ты, Соломон, ничего им не угрожает… Приедут и спасут.

– Это как-то не по-людски…

– Не будь рохлей! – вскричал вдруг Тунгус. – Неужели ты не понимаешь, что назад пути нет? Что мы должны, мы обязаны закончить с Сарто то, что задумали? В чем проблема, Сол, я не понимаю? Струсил? Ну вдарил я этой мамаше по башке, ну извини, так получилось, ну так что? Она жива? Жива. Ну и радуйся! Я тоже поначалу испугался, а потом… А потом вдруг понял одну вещь: они для нас не важны, понимаешь? Совсем не важны. Дело у нас с тобой в приоритете, а не эти люди. Мы начали, мы и закончим. Здесь мы короли. И во всех остальных мирах тоже. И не вздумай говорить «нет», я этого не пойму! Вот прямо сейчас – не пойму. И не приму.

Соломон покосился на покачивающийся в руке Фаронова пистолет.

– Да я просто хотел помочь им, минимизировать, так сказать, риски – и не только наши… – сказал он. – Ведь так же нельзя!

– «Минимизировать риски»!.. Ну и сказанул! – хохотнул Тунгус. – Ладно, Паша… Программа на сегодня еще не окончена. Напрягись еще немного!

Дождя в следующем мире не было, а перед ними находился особняк. Правда, снова не такой, какой должно было бы иметь состоятельное семейство Сарто: небольшой, старый, покосившийся деревянный дом с непритязательного вида колоннами. Свет в окнах не горел – местность освещала лишь подернутая дымкой луна. Соломон обернулся. Вокруг тоже царили уныние и запустение. Ни единого человека! Мрак… Во всех смыслах. Что же произошло с местными?

– Опять мимо… – разочарованно произнес он. – Может, покурим, а? Давай, Макс!

Фаронов молча вытащил пистолет.

– Пошли, – коротко бросил он и, не дожидаясь ответа, направился к особняку.

Раздосадованный, Павел устремился за ним. Они не без труда открыли старую ржавую калитку и вошли в густо поросший бурьяном двор. Было очевидно, что здесь давно уже никто не живет, очень давно. Окна плотно заколочены, на тропинке перевернутая вверх дном тачка, слева ржавый остов машины. От беседки справа вообще почти ничего не осталось.

– «Да пребудет здесь семейство Сарто во веки веков в здравии и спокойствии, тысяча девятьсот пятьдесят третий год», – прочитал Соломон надпись, выгравированную на невысокой стеле с полукруглым верхом, больше похожей на надгробный камень. Ее правый верхний угол был отколот, а левая половина заляпана птичьим пометом. – Мне кажется, здесь снова не то, что нужно.

– Возможно, – проворчал Тунгус, – не будем делать поспешных выводов.

– Лучше полетели дальше, – предложил подуставший Павел. Ему сейчас не очень хотелось лезть в этот мрачный неуютный дом. Для чего? Что они тут могут узнать о своем противнике? Неужто провала в предыдущем мире мало? – Давай уже все-таки домой, а? Хватит на сегодня.

– Нет, взглянем, – отрезал Тунгус. – Последнее место на сегодня, сказал же. Я хочу понять, что здесь происходит!

Соломон недовольно вздохнул, и они взошли на скрипучее крыльцо, заляпанное грязью. На двери висел большой замок с цепью, но петли от старости еле держались. Фаронов рванул, затем еще раз. Полетела пыль.

– Дай-ка мне вон ту трубу, – кивнул он на кучу мусора рядом. Соломон подал обломок водопроводной трубы, Тунгус просунул ее под цепь, уперся и резко рванул на себя – грохоча, цепь грохнулась вниз. – Делов-то!.. Будь осторожен, не оступись.

Они прошли в холл. Тот был темен, но система ночного видения очков выводила ясную цветную картинку: гостиная с раскиданными вокруг стульями и упавшей люстрой, коридор с винтовой лестницей, а дальше несколько дверей и проход на кухню – ничего интересного.

– Съехали давно, – пожал плечами Соломон.

– Выше должно быть интереснее, – сказал Тунгус. – Вперед!

Осторожно поднявшись по жалобно стонущей лестнице на второй этаж, они принялись исследовать спальни, заглянув даже в сушилку и санузел. Мебели наверху, так же как и других хозяйских вещей, не оказалось. Семейство Сарто съехало основательно и абсолютно не спеша, не оставив последующим мародерам не единого шанса. Зато на одной из стен висели фотографии: дети, взрослые, группами, поодиночке… Бумага была старой, пожелтевшей.

– Если здесь и проживал параллоид нашего Ливио, то это было лет тридцать назад, – предположил Соломон и ткнул в одну из фотографий, где на лужайке резвился четырехлетний мальчик, кучерявый и толстощекий, – наверное, это он.

– Тридцать лет назад Сарто еще даже не родился, – заметил Тунгус, наклоняясь к фотографии. – Вряд ли это он, но установить, думаю, не сложно. – Подумав, он оторвал карточку от стены и сунул ее в карман.

Они прошли в последнюю комнату. У стены стояла пустая койка, у единственного окна – покрытый пылью столик. С потолка свисал кусок электрического провода. Фаронов вытащил свой планшет и снова принялся над ним колдовать.

– Домой? – с надеждой спросил Соломон. – Для первого раза, думаю, приключений достаточно.

– Приключений? – мрачно усмехнулся Тунгус. – Разве это приключения?!

– Ну-у…

– Фигня все это. Так, погоди… – Фаронов нахмурился. – Однако, ни телика, ни эфэм-каналов. Хотя… что-то пробивается на коротких волнах!

– Этот мир давно мертв, – озарило Соломона. – Тут была глобальная война! Блин… Может, тут все радиоактивное?! Слушай, давай-ка сматываться отсюда! У тебя счетчика Гейгера, случайно, нет с собой?

– А как же, в задницу встроен… – пробормотал Тунгус, не отводя взгляда от экрана, на который вылезли извивающиеся графики и колонки мелких цифр. – Да, есть тут небольшой фон… Можно, в принципе, и потерпеть – йоду потом выпьешь. Мне вот нужно понять, какого черта нас выносит в миры, так не похожие на исходный, сартовский… Что-то с ними не то! Но я разберусь, я разберусь, черт возьми…

Жесть! Фаронов совсем сбрендил. Соломон поежился и подошел к окну. И тут ему послышался на улице неясный шум.

– Тихо!.. – прошептал он и прильнул к узкой щели между досками, прибитыми снаружи. Сначала Павел ничего не видел и даже подумал, что звук ему померещился, как вдруг заметил, что по дороге, мимо особняка Сарто, едет… – Броневик! – заорал Соломон. – Макс! Там броневик! Нас заметили!

– Да тихо ты!.. – прошипел Фаронов и, отпихнув напарника, выглянул на улицу. – Гадство! И правда… Черт, остановились… выходят… Неужто и впрямь засекли?! Но как?!

– Кто это?.. – взволнованно прошептал Соломон, судорожно нащупывая в кармане парализатор. Хотя какой от этой фиговины сейчас толк?!

– Откуда ж я знаю?! Может, китайцы, а может, и наши… На инопланетян они не похожи… Черт, черт, черт! – вдруг заголосил Тунгус. – Твою ж мать!..

– Что такое? – вытаращил глаза Павел. – Что там такое?!

– Сматываемся, – заторопился Фаронов, отскакивая от окна и выхватывая трансфер. – Хватайся за меня!

В этот момент здание задрожало, затряслось, от стен начала отлетать пыль, а на улице вспыхнул ярчайший свет – сквозь щели досок на окнах забили голубые лучи, замельтешившие по стенам и испуганным лицам парней. И возник тонкий, но очень громкий, просто невыносимый писк. Соломон зажал уши, но звук не проходил – казалось, он исходит из центра его головы, даже кости черепа завибрировали. Перед глазами все поплыло, из носа пошла кровь, закружилась голова. Павел покачнулся и упал на колени, судорожно хватая ртом воздух. А еще ему вдруг стало страшно, очень страшно! Липкий страх тугими струями бил его по лицу, скручивал живот и сдавливал сердце. Неужто на них использовали психотронное оружие?!

Тунгус кое-как еще держался на ногах. Из его носа тоже шла кровь, руки дрожали. Пистолет валялся на полу, а хакер деревянными пальцами шлепал по экрану планшета, видимо, вбивая новые координаты.

– Перемещай, перемещай уже!.. – захрипел Соломон, не слыша своего голоса. – Чего ты ждешь?!

– Не работает!.. – в отчаянии простонал Тунгус, дико вращая глазами. – Они глушат сигнал! Глушат, сволочи!.. Погоди!

– Да кто ж они… такие?! Чекисты?… – из последних сил прошептал Соломон, раскачиваясь на коленях, словно китайский болванчик. Мельтешащий перед ним пол постепенно приближался к его истекающему кровью носу.

– Зараза, зараза, зараза!.. – без конца повторял Тунгус. – Помоги нам, миленькая Машинка, помоги!..

В доме внизу что-то ухнуло, громко затрещало, грохнуло, и писк внезапно пропал. А затем возник топот многих ног. По лестнице к ним уже спешили. «Попались, – промелькнула у Соломона последняя мысль, – не нужно было сюда заходить…» – Красный туман поглотил его, и он потерял сознание.

– Давай, давай, приходи уже в себя! Жив? Але, Соломон!

Павел открыл глаза и обвел помещение мутным, расфокусированным взглядом. Страшно болела голова, звенело в ушах, ломило зубы… Где это он?! Их схватили? Поймали местные? Чекисты? Они в камере?! Проклятье… Но нет! Соломон с великим облегчением перевел дух – это была всего-навсего Нора Тунгуса. Он лежал на койке прямо в одежде и обуви, а по полу тянулось несколько цепочек крови. Тунгус стоял рядом, щелкая перед его глазами пальцами. Его плохо выбритый подбородок тоже был измазан кровью.

– Жив… – просипел Павел. – Куда я, блин, денусь!

– Ну и молодец, иди умойся. И быстро ко мне – следы наших путешествий затирать! Ты же не хочешь, чтобы сюда непрошеные гости заявились?

– Ясен пень, не хочу, – пропыхтел Соломон, с трудом усаживаясь на койке. Фаронов переметнулся к своему суперкомпьютеру, принявшись быстро печатать. Рядом лежал бластер. – А что случилось? – спросил Павел, вставая. – Я что, отключался?

– Отключался… – проворчал Тунгус.

– Надолго?

– Минуты две. Может, больше.

– А как мы вернулись? Как это удалось, Макс?!

– Как-как… Удалось, и все. Сигнал к Машине вовремя прорвался, местные не до конца эфир своей глушилкой забили. Частот-то много! К сожалению, даже обычное радиоизлучение может влиять на канал связи с Машиной. В общем, долго объяснять – помех было много, вот и все.

– Значит, это были не посвяты?

– Откуда мне знать? Нет никаких гарантий, я сам не понял. Ну бывают накладки в нашей деятельности, что здесь странного? Лично у меня – не в первый раз. Давай уже живее, а? Дел невпроворот!

Павел кое-как умылся, вернулся к Фаронову и принялся ему помогать. Распределив поле деятельности, минут двадцать они молча потрошили журнал перемещений Машины. Соломон больше ничего не спрашивал, видя нервное состояние партнера.

– Ну вроде все, – вздохнул Тунгус, мрачно оглядывая Павла. – Теперь – по домам. Пересидим спокойно пару-тройку дней, я потом сам с тобой свяжусь. А дальше посмотрим.

– Что посмотрим?

– Ситуацию на звездном небе! – раздраженно ответил Фаронов. – Никуда этот Сарто от нас не денется. План неизменен!

Дело с мирами двойников мажора оказалось несколько странным. Павел и Тунгус начали массированно забрасывать в Мультивселенную дроны – так было проще всего узнать, в порядке ли мир, существуют ли в нем параллоиды ублюдка и что они из себя представляют. Может быть, кто-то из них стал приличным человеком?.. Летательный аппарат появлялся в исследуемой вселенной около одного из торговых центров Милана и пытался подключиться к бесплатной сети Wi-Fi. Если это случалось, он выходил в Интернет и искал информацию о Ливио, опять же – если местные протоколы связи технически позволяли это сделать. В результате семисот двадцати трех (!) вылетов было обнаружено только семнадцать очень близких миров, где в принципе проживал папенькин сынок Ливио (нельзя сказать: «собственной персоной», потому что как раз персоны эти были различными), и лишь десять семейств в них занимали видное положение в итальянском обществе, то есть были действительно крутыми.

– Это олики, – изучая результаты, высказался Тунгус через несколько дней. Когда он определил причину их первых неудач, то стал спокоен и сосредоточен. Иголки в стоге сена были найдены! Теперь у Фаронова была цель – прямо перед глазами. – Ясно, почему мы не могли попасть к нему домой.

– Что? – не понял Соломон. – Что еще за олики?

– Так называют олигоменов, тех параллоидов, которых реально мало, десятки или максимум пара сотен. Обычно близких вселенных миллионы – там тебя, Паша, уж точно миллионов десять. А Ливио Сарто – единицы… Наверное, Мультивселенная не терпит ублюдков… – Тунгус сплюнул и посмотрел на Павла красными от усталости глазами. – Не веришь? Это еще что! Существуют даже уники, люди в единственном экземпляре…

– Ну да!.. – недоверчиво протянул Соломон.

– «Ну да»!.. Точно. И некоторые считают – это очень круто. Типа такой знак исключительности. Но это как посмотреть, однако. Говорят, что Кассиус – уник.

– Да ну!

– Вот тебе и «да ну».

Но Сарто оказался все же оликом. Почти все немногочисленные параллоиды мажора были точными копиями друг друга: они вели себя нагло, вызывающе, неадекватно и сеяли вокруг произвол и беззаконие – пресса упоминала их всех лишь в одном ключе. Однако поведение обычных Сарто не шло ни в какое сравнение с поведением того самого итальянца, насмерть сбившего Доменику. Вот уж кто был королем злодеяний! И в этом смысле он был такой один… Подлец однозначно заслуживал сурового наказания.

И на пятый день от начала операции хакеры наконец сумели проникнуть в особняк первого истинного параллоида Сарто. Действие конечно же снова происходило ночью. Мстители материализовались около бассейна в закрытом дворе – было тихо и умиротворенно, кристально чистая голубая вода красиво подсвечивалась прожекторами, тихонько шевелили кронами раскидистые пальмы, стоящие вдоль высокого кирпичного забора, и где-то пиликало нечто скрипичное: Моцарт или Верди – Соломон не особо разбирался в классике. Особняк был небольшой, всего лишь трехэтажный, но протяженный, в виде крепости с башенками по углам – в них даже виднелись узкие бойницы. Во дворе находились еще несколько строений поменьше, а также теннисный корт, автомобильный гараж на восемь машин, площадка со спортивными снарядами и даже вертолетная площадка. В виде бонуса у бассейна стояла вышка для прыжков в воду.

– Хорошо живет, зараза, – процедил сквозь зубы Тунгус. Впрочем, как живут двойники Ливио, они уже себе представляли, и даже план особняка имелся, хотя и неполный. В первые же дни парочка провела у жилища целевого Сарто несколько часов, запустив в него несколько миниатюрных бесшумных дронов размером с пчелу. Аппараты проникли внутрь жилища, обнаружили комнату ублюдка, посты охраны (семейство Сарто неплохо охранялось) и, самое главное, взломали систему сигнализации. Роутер, локальная сеть и прочие электронные устройства им пока не поддались, чем немного хакеров озадачили, но надежд на успех они все равно не теряли. Это было делом времени!.. В общем, парочка уже немного присмотрелась-принюхалась и теперь собиралась потренироваться на манекенах – так они назвали остальных параллоидов Сарто. Следовало освоиться в техническом плане – ведь они решили виновного Ливио физически выкрасть!

– У меня есть идея для похищения, – сказал Соломон еще в самом начале разработки плана. – Думаю, все можно сделать очень просто. Смотри: конструируем два типа дронов. Первый из них – это дальнобойный пистолет-инъектор. Подсылаем поближе к объекту и пуляем в него раствором с сывороткой идентификационной метки – капсула там или что-то в этом роде. Сарто может подумать об атаке все что угодно, абсолютно не важно: что это чье-то глупое хулиганство, что его хотели отравить недруги и тому подобное. Через два дня, когда в его теле образуется устойчивый идентификационный код, подсылаем второй дрон. И он… будет оснащен трансфером! Представь: подлетает поближе, входит с ним в близкий контакт, считывает метку и… перемещает сволоту прямо к нам в руки! А?! Как тебе? – Павел был крайне горд своим планом. Кража людей казалась ему весьма легкой задачей… с технологиями Предтеч, конечно.

Но Фаронов только скривился:

– Конечно, сделать можно и так, Сол. Вот только…

– Вот только что? Думаешь, трансфер не сработает? Дрон не сможет приблизиться? Но почему? Вроде все не так уж и сложно.

– Потому что, Паша, мы не должны его просто наказывать – мы не федеральный суд, или даже мстить – мы все-таки не дикари. Я хочу его вызвать на бой! И потому мой противник должен быть достойным. Достойным имени Доменики, черт возьми!.. Прощения ему не сыскать, не отмолить – уже поздно, но это и не важно. Я хочу бороться с ним и добыть свою победу в битве! А знаешь ли ты, Соломон, что такое победа? Каков ее вкус? Вкус победы – это вкус крови, и не только крови вражьей, но и своей собственной! Даже если это месть, которая, замечу, не должна быть легкой, мгновенной, и тем более бездумной. Воспользовался бы я чудесной кнопкой с надписью: «Кара небесная для Ливио Сарто»? Знаешь, мой друг, нет! Наверное, это на первый взгляд странно, но я хочу приложить для операции определенные усилия, я хочу напрячься, устать, я хочу, блин, вспотеть! Я хочу, мать его за ногу, получить шрамы! У всего есть цена… Мне не нужен цыпленок, которому свернули шею, а он так ничего и не понял. Мне не хочется выстрелить Сарто в затылок. Я хочу почувствовать его силу и хитрость. Я хочу, чтобы и он почувствовал мою силу и храбрость. Чтобы он испугался, чтобы усомнился в своей компетентности, силе, духе и, главное, правоте. В своей вере. Легкая победа не пьянит! Поэтому победу зарабатывают. Она важна как… заслуга, нелегкая заслуга, как собственный статус. Пусть это будет для Доменики утешением, хоть слабым, но все-таки утешением. Да воздастся ворогу по заслугам его!

…Быстро пробежав ярко освещенную лужайку, взломщики присели сбоку от стеклянной двери в особняк Сарто. Следовало остерегаться собак, поджарых и остроухих доберманов-пинчеров, патрулирующих не только внешнюю территорию, но и дом внутри. Фаронов быстро набрал команду на планшете, отключив сигнализацию и видеокамеры. Щелкнул электронный замок – путь был свободен. Как это сделать у манекенов, они уже знали.

– Вперед… – шепнул Тунгус, толкая дверь. – Начнем же наше действо!..

В руках у него был пистолет, сбоку которого изолентой он прикрутил парализатор. Такая же система досталась и Соломону – на этот раз Фаронов доверил-таки партнеру боевую «беретту». Ни о каких бластерах речь по-прежнему не шла.

– Все очень просто, Сол, – объяснял Тунгус еще в Норе. – Наши парализующие «карандаши» обычные люди не уважают, потому что просто не знают, что это такое, а вот огнестрельное оружие, классику, завсегда заметят и потому не станут рыпаться. Но сразу палить нам с тобой не стоит: собак и охранников, находящихся вблизи, валим исключительно парализаторами! Да, Паша, я помню о синьоре Сарто!.. Так что лишняя кровь не нужна. Ну можно пулю пустить в потолок, чтобы не высовывались, и всё. В общем, держишь перед собой и пускаешь в ход тот или иной инструмент в зависимости от ситуации.

Они тенями промелькнули по слабо освещенному холлу и подкрались к лестнице. Тунгус сделал знак, мол, я первый, ты – за мной, и тут послышалось тихое, но весьма угрожающее, клокочущее рычание. Соломон медленно скосил глаза: из-под лестницы, ступая на длинных крепких ногах, выглянул доберман-пинчер: стройное, вытянутое мускулистое тело, гладкое и лоснящееся, черный окрас, острая морда, торчащие треугольные уши и злые красные глаза; ошейник с шипами. Рычание повторилось. Не раздумывая, Фаронов вскинул парализатор, и пес, вздрогнув, безмолвно рухнул на ковер. Оглушен он был надолго… Сделав Павлу «страшные» глаза, мол, чего тормозишь, Тунгус махнул рукой, и они бесшумно взлетели на второй этаж. Здесь уже было гораздо светлее, а в конце коридора, на Т-образном перекрестке, сидел охранник. Но хакеры знали об этом посте.

– Если этот идиот будет стоять, – говорил Тунгус на обсуждении плана, – это не очень хорошо – потому что ему придется упасть, то есть получится шум и заметное движение, а за поворотом еще один хмырь, как ты знаешь. Мы должны будем применить парализаторы, да так, чтобы враг не догадался: ни объект нападения, ни его дружки. Если он сидит, это уже лучше – значит, просто отключится. Ну а если спит – для нас вообще лепота.

Охранник сидел, но не спал. Это был худощавый блондин с длинным носом и большими голубыми глазами. На боках у него красовались огромный кольт и допотопная рация. К сожалению, расстояние там было большим, более пяти метров – парализаторы настолько эффективно не били, в этом случае производя на человека лишь дезориентирующее действие, как от простого удара. Нужно было «выстрелить» несколько раз – для организма не очень полезно, но, как говорится, жить вообще вредно, а некоторые мерзкие типы инсульт за счастье должны считать – вместо пули, конечно.

Блондин успел от удивления только рот открыть. Фаронов нажал кнопку парализатора, голова охранника качнулась, глаза закатились… но он был еще в сознании – рука его медленно потянулась к кобуре. Преодолевая расстояние, хакер кошкой скакнул к нему, потом еще раз – и «выстрелил» вторично. Телохранитель послушно откинулся на спинку стула, слава богу, не упав на пол. Было похоже, будто он просто уснул.

– Заодно проверим его реакцию, когда придет в себя, – говорил Фаронов ранее. – Как очухается – у него будет сильно кружиться голова, мысли путаные, зрение ни к черту, вялая речь. Скорее всего, решит, что его хватил удар. Но вдруг что-то почует? Поднимет ли тревогу? Нам нужно знать.

Взломщики прислушались: тишина. Они разом выскочили за поворот – второй охранник, совсем рядом, дрых без задних ног. Из уголка рта стекала струйка слюны. Ухмыльнувшись, Тунгус хотел было отправить в глубокий обморок и его, но потом раздумал – видимо, решил проверить, насколько крепко тот обычно спит на работе. Развернувшись, хакеры подбежали к спальне Ливио.

– Наверняка заперта… – шепнул Соломон.

– Это было бы логично. – Фаронов взялся за ручку. Та не поддалась. – Ничего, и не такое открывали. Поставь пока жучки в туалете или ванной. Только будь начеку, вдруг меня подстрелят, ладно?

Соломон кивнул и проскользнул в шикарную ванную комнату, отделанную мрамором и золотом. На одной из стен висел огромный телевизор. Павел достал жучки, которые должны были взломать компьютерную сеть и собрать всю интересующую их информацию. За устройствами, правда, следовало вернуться через сутки или двое, но чисто технически это не должно было стать проблемой. Соломон запихнул одно шпионское устройство под ванну, а второе умудрился примостить сзади телевизора.

Когда он вышел из ванной, Фаронов все еще возился с замком. Даже вспотел.

– Хитрая тут у него система… – почти с восхищением прошептал он Павлу. – Но ничего, и мы не лыком шиты…

Наконец дверь тихонько щелкнула – замок сдался.

– Готов? – спросил Тунгус, покосившись на продолжающего дрыхнуть охранника. – Входим!

Он распахнул дверь, и они ввалились в комнату. На широкой кровати безмятежно посапывал во сне мажор, на нем была белая пижама в широкую голубую полоску.

– Вот же урод, – высказался Фаронов и закрыл дверь. – Итак, – они подошли вплотную к кровати, нисколько уже не стараясь вести себя тихо, – здесь он один – ни девки, ни даже парня. И плюшевого мишки нет. Оружие? Наверное, в тумбочке или под подушкой.

Соломон открыл тумбочку. Там лежал небольшой револьвер.

– Замечательно, – хмыкнул Тунгус. – Как же наш Ливио предсказуем!

– Кто вы… такие? Что вам надо? – проснулся Сарто. Его маленькие черные глазки испуганно забегали. – Как вы попали сюда?! Донна Мария, за что я плачу этой долбаной охране?!

– Лежи тихо, – процедил сквозь зубы Фаронов. – А то мой друг нервный, пальнет еще ненароком… из твоей же пушки. Понял?

Павел демонстративно прокрутил барабан револьвера, и Ливио, с трудом сглотнув, кивнул. Тунгус достал из рюкзака миниатюрный инъектор.

– Смотри и учись, – сказал он, показывая Соломону устройство.

– Угу, смотрю, – кивнул Павел. Конечно, он уже знал, как управляться с инъектором – они просто разыгрывали перед мажором комедию. И получали от этого огромное удовольствие.

– Что это такое, что вы хотите сделать?.. – прохрипел Сарто, быстро усаживаясь. – Это яд?! Не надо, я прошу вас!

Не слушая его, Фаронов наклонился и приложил инъектор к шее параллоида. Итальянец стал тихонько, но отпихиваться. Он не сводил испуганного взгляда с наведенного на него револьвера.

– Я сказал: тихо, идиот!.. – прошипел Фаронов. – Тихо! Вот видишь, как не надо делать? – повернулся он к Павлу. – Одному очень несподручно.

– Вижу, – кивнул тот. – Надо как-то по-другому…

– Это похищение?.. – пролепетал Ливио. – Кто меня заказал? Антонио, да? Антонио Палацци? Скажите мне!

– М-да… – протянул Тунгус, задумчиво хлопая инъектором по ладони. – Надо и правда как-то по-другому. Может быть, твоя идея с выстреливаемой капсулой и не лишена смысла.

– А то! – растянулся в довольной улыбке Павел.

– Да, но не с дрона же! – возразил Фаронов.

– Боже! Да это же сон! – воскликнул Сарто. – Это просто сон, дурацкий кошмар! Нужно проснуться, нужно срочно проснуться…

Его рука незаметно скользнула под одеяло.

– Что там на улице, посмотри-ка, – кивнул Фаронов Соломону. Тот, поняв его замысел, отошел к окну, боковым зрением наблюдая за Ливио. И Сарто тут же воспользовался моментом – рука его выскочила из-под одеяла, а в ней был еще один револьвер. Однако Тунгус не дремал, и реакция его не подвела: краткое нажатие на кнопку парализатора – и Сарто с тихим вздохом снова упал на подушки.

– Так-то лучше, – сказал Тунгус, – будем знать, что у него тут целый арсенал Сарто. Тот еще жучина!..

– Что, если бы он выстрелил, не вынимая руки, из-под одеяла? – заметил Соломон. – Я бы так и сделал!

– Было бы скверно, Паша, – ответил Фаронов, – но он не первый день имеет дело с оружием. Может, меня бы он и подстрелил, а на тебя под одеялом навести уже сложнее, он не успел бы. Да и грабителей сначала надо бы припугнуть, а не шмалять направо и налево. Хотя, я думаю, этот парень – не любитель переговоров… Ну хорошо, согласен, нам с тобой повезло.

В дверь легонько постучали.

– Синьор Сарто, у вас все в порядке? – послышался глухой голос охранника.

– Ну вот видишь… – прошептал Тунгус, – и охрана у него не совсем уж дубовая… Ладно, положи револьвер обратно, только тихо. Вытри отпечатки! И давай теперь к следующему голубчику, да? Отработаем, так сказать, технологию.

За две ночи они посетили еще семь параллоидов Сарто. Везде происходило примерно одно и то же, за исключением того, что второй охранник на следующие сутки уже не спал, и его приходилось выводить из строя парализатором. Зато технология внедрения была уже в общем отработана. Спальню Ливио они вскрывали быстро и легко, его самого сразу же обезоруживали, а затем вкалывали сыворотку идентификационной метки. Также успешно была взломана компьютерная сеть, получены номера семейных и личных счетов, банковских карт, включая и отца семейства, коды доступа к сайтам с личной информацией, электронная почта, мессенджеры, а также множество различных документов как финансового плана, так и… сексуального. Сарто оказался к тому же еще и извращенцем! Конечно, хакеры скопировали и сим-карту телефона, и электронные брелоки управления системой охраны дома, и ключи от машин (у Ливио их было три, и весьма недешевых). Наступал час расплаты главного мажора!

Сутки хакеры отдыхали, психологически готовились – по крайней мере, Соломон. Фаронов же снова пропал и на связь не выходил, заявив, что будет анализировать полученные от манекенов оперативные данные. Павел уже привык, что если тот пропадает, пытаться связываться с ним, а также беспокоиться – попросту бесполезно. На третий день «главный хакер мироздания» внезапно появился. Правда, Павел в этот момент сидел в Метрострое.

«Пора! Идем к нашему другу, срочно», – пришло Соломону секретное сообщение.

«Сегодня не могу, – ответил тот, – и так на работе ни фига не появляюсь, Василина с Гордеевым что-то подозревают».

«А когда?»

«Давай послезавтра, – помедлив, предложил Соломон, – в субботу».

«Поздно! Объект, возможно, скоро уедет – я его разговор перехватил».

«Куда уедет?»

«Какая, блин, разница? Сол, не тормози процесс. Ты боишься? Вон их сколько одолели, неужто и с этим гадом не справимся?»

«А сегодня ночью?»

«Я могу и без тебя, Сол. В общем-то это мое дело, личное, не так ли?»

И тут Соломон сделал ошибку: он слишком надолго задумался.

– С кем это ты переписываешься? – недовольно спросил его Шустрик. – Случилось что? – Они собирались в дальний туннель – ставить новые датчики регистрации Стражей Машины и уже натягивали бронекостюмы. – Нельзя ли повременить немного, а? И так из графика выбиваемся, а тебя днем с огнем не сыщешь!

– Да сейчас я, сейчас… – обескураженно пробормотал Павел и снова скосил глаза на телефон. На него пришло новое сообщение, злое: «Спасибо за помощь. Удачи».

– Гадство! Черт! – Соломон выругался и застонал от бессилия. Тунгус отправился мстить в одиночку! Без него! Но так нельзя, нельзя! Они же все делали вместе! План был рассчитан на двоих! Что он удумал?! Запороть операцию?! А может… просто пугает, обиженку из себя строит? Наверняка! Ну как капризная девчонка! Что, разве у других не могут образоваться неотложные дела?

Павел принялся строчить ответ: «Стой! Погоди! Давай решим это вместе!», но тот не отправился, канал связи был закрыт – Фаронов закончил разговор и уже не отзывался.

– Что там случилось у тебя? – обеспокоился Шустрик. – Все в порядке?

– Да так… как сказать… – пробормотал Павел, озадаченно скребя подбородок. К этому времени он уже напялил на себя нижнюю часть бронекостюма и только начал прилаживать нагрудные пластины и электронику: с его плеч свисал целый пук кабелей. – Так-то ничего особенного… хотя… даже не знаю…

– Не, парень, ты смотри – если дело какое важное, так иди, – нахмурился Шустрик, – я же все понимаю! Серьезно. Я Гордею сам передам. А?

– Ничего страшного, – снова пробормотал Соломон, – пережду.

– Ну смотри. А то могу пораньше отпустить, часика… в четыре… как линию передачи протянем. Устроит?

– Устроит… – вздохнул Соломон.

Что же делать? Нет, так не пойдет. Надо срочно отправляться в Нору! Но туда он мог перемещаться только из дома и нескольких точек Санкт-Петербурга – они с Фароновым специально так сделали, для безопасности, поскольку аппаратура метростроевцев могла засечь его прыжки, тем более тут, в мире Большого Метро. Ближайший портал находился в одном из дворов Новочеркасского проспекта, поэтому сначала нужно было выбраться из этих туннелей, миновать катакомбы коридоров Метростроя, дойти до проходной и переместиться в свой мир, а там на троллейбусе уже совсем недалеко… «Полчаса, не меньше, а то и минут сорок, если начну прямо сейчас переодеваться. Успею ли? Хм… Нет, Макс не такой уж и дурак, чтобы глупости делать. Не пойдет он к Сарто один!» – решил Павел.

– Ну так как? – спросил Шустрик, беря со стола массивный гермошлем. – Продолжаем?

– Продолжаем, – ответил Соломон. И это была его вторая ошибка.

В шестнадцать часов семнадцать минут он уже стоял на остановке троллейбуса родного мира. Но троллейбуса этого все не было и не было. Павел начал нервничать – после обеда у него возникло плохое предчувствие, и теперь он клял и корил себя, что сразу не согласился на операцию с Тунгусом. Погода, словно угадав его настроение, тоже испортилась: дул холодный ветер, набежали тучи и на землю начали падать тяжелые капли дождя. Через семь минут Соломон хотел было уже вызвать такси, как наконец-то приполз почти пустой «рогатый друг». Павел с облегчением вбежал в него и еще через двенадцать минут был на месте.

Место это было заброшенным пространством между гаражами. Там росли кусты, валялись бутылки, грязные пакеты, стоптанная обувь, разбитые деревянные поддоны и прочая непотребщина, но зато оно являлось удобной точкой для портала – рядом с дорогой и особо не на виду. Осмотревшись, Соломон вытащил трансфер и, на ходу настраивая переход в Нору, прошмыгнул между гаражом и толстым кривым вязом, где вдруг наткнулся на… троих гопников в тренировочных костюмах, считающих толстую пачку грязных купюр.

– Э, ты че еще за кент такой, а?.. – просипел один из них, мелкий, лысый, с синяком на скуле. Как и полагается, на его затылке еле-еле держалась характерная полосатая кепка. Вторым был коренастый парень с недобрыми узкими глазами, на его шее висела толстая золотая цепочка, а третий – реальный шкаф-качок, очевидно, спортсмен; карман его куртки нехорошо оттопыривался – возможно, там был нож или даже пистолет. Соломон тут же взял этого типа на заметку.

– Оглох, штоле? – рыкнул на Павла шкаф. Тот сунул трансфер обратно в карман и немного попятился – не стоило лезть на рожон. – Э-э, ты куда, баклан?! А ну стоять! Бабки есть?

– Я ошибся, – примирительно сказал Павел. – Просто отлить захотелось.

– Зырь, Баха, че у него там было! – У лысого загорелись глаза. – Плеер, штоле? Айфон, да? Давай сюда!

– До свидания, – твердо произнес Соломон, не сводя с них взгляда, и собрался уже развернуться, как ему в спину ткнулось что-то твердое.

– Топай давай обратно, гнида, шевели батонами!.. – прошипел сзади появившийся непонятно откуда четвертый гопник. – Грохну!

– Булыга, ты че сюда левых пускаешь? – хмыкнул узкоглазый крепыш. – Ты где ваще шарился-то?!

Жесть! Павел медленно выдохнул. Ну что ж, нужно как-то выкручиваться. Вот только места здесь маловато – ни вправо, ни влево особо не дернешься, и до портала он не дошел. Спереди – трое, плотной кучкой, а сзади, совсем близко, четвертый тычет чем-то в спину… Впрочем, расклад не такой уж и скверный, если подумать. Только вот думать нужно быстро, и Соломон принял решение.

– Медленно, очень медленно иди вперед, – произнес с угрозой находившийся сзади Булыга и ткнул в спину сильнее.

Соломон понял, что никакого пистолета там нет – просто два пальца. Резко присев, он развернулся, заодно перехватывая руку высокого рыжеватого гопника и ударяя ему под коленную чашечку. Тот от удивления хрюкнул и упал на колени, растерянно моргая белесыми ресницами. Толкаясь, остальные грабители кинулись на Павла, однако он не собирался возиться с ними – вот он, выход из гаражей! Хакер рванул было по проходу, но нога зацепилась за торчащий корень дерева, и он грохнулся на землю. Сверху тут же навалились рычащие от радости гопники.

– Не, ну ты посмотри на него, а?! – прошипел громила. – Ты че, совсем офигел, штоле?! Н-на тебе, сука! – И он принялся беспорядочно бить Павла кулаками по корпусу. – Гарик, хрен тебя возьми, отвали, ты мне мешаешь! – Шкаф нанес ощутимый удар в бок, и Соломон невольно охнул. Сплюнув, бандит выругался. – Поднимите его! Ща разберемся, что за лось тут к нам пожаловал.

Гопники начали слезать с Павла, и тот воспользовался этим. Мощным ударом он отбросил на ствол дерева узкоглазого крепыша, непрофессионально обернувшегося к нему спиной, затем, шипя от боли в боку, крутанулся, вскочил, отпрыгнул в сторону (и правильно – мимо пролетел лысый, пытаясь опрокинуть его), совершил прыжок обратно, но кто-то схватил его за обе лодыжки, и хакер снова грохнулся на землю – да так, что искры из глаз посыпались.

– Я держу его! – тоненьким голоском запищал лысый. – Держу суку, Баха!

– Вот же падла попалась упрямая! – пропыхтел сверху громила, а затем несколько раз ударил Соломона ногой в живот. – Что, гаденыш, допрыгался? Приятно познакомиться, жаба! – Посвистывая заложенным носом, он присел на корточки, приблизил широкое рябое лицо к лицу Павла и достал из кармана пистолет. – Видал? Проделаю в тебе такую дыру, что через нее Пекин будет видать. Ты понял?! Тащите его!

Хакера поволокли в глубь гаражей, подальше от любопытных глаз, и наконец прижали к стене в укромном закутке.

– Обыщите его! – приказал главарь, смачно сплевывая.

Лысый, ухмыляясь усеянным золотыми коронками ртом, принялся исполнять приказ и достал из кармана пленника трансфер.

– Че за хрень такая? – разочарованно протянул он. – Я-то думал!..

И тут Соломон понял: вот шанс покинуть это место. Требовалось всего-навсего активировать переход – и он в Норе Тунгуса! Вот только захватывает ли портал этот тупик, хакер не знал, так как точно не помнил, где проходит дальняя граница зоны телепортации – та была неправильной формы и размером не больше сорока метров в поперечнике.

– В задних карманах посмотри! – рявкнул шкаф, отбирая у лысого трансфер. – Ну и че это такое, а? Че это, спрашиваю? Плеер? – Он ткнул под нос Соломона устройство.

– Я покажу! – попытался улыбнуться Павел. – Это для банка, ну… чтобы банкоматы взламывать… Я хакер.

– Чего? – У громилы вытянулось лицо. – Хакер, говоришь? Да погоди ты, Гарик! – Он отпихнул в сторону лысого. – А ну-ка! – протянул он трансфер Соломону: – Покажи!

Стараясь не выдать волнения, Павел набрал координаты и подключился к каналу между мирами. Оставалось дело за малым…

– И че? Ты че это делаешь?! Ментов вызываешь? – Громила рванул устройство к себе. – Ты зачем лапшу мне вешаешь?!

Изловчившись, хакер шлепнул пальцем по кнопке «Отправить». Все, теперь дело в шляпе!..

Темнота: кромешная, почти осязаемая. Запах гари и чего-то кислого. И полная тишина… Павел растерянно моргнул и осторожно попытался исследовать руками пространство вокруг себя. Сидел он на чем-то твердом, гладком и холодном, привалившись спиной к такой же по ощущениям поверхности. Нора? Это Тунгусова Нора? Ну а что это еще?! Ведь канал мог вести только сюда. Но почему здесь так? Что случилось?! Почему Макс еще не вернулся? Соломон завертел головой. Затем поднял руки – никакой преграды они не встретили. Блин, ни зги не видно! Однако его никто не держал, что не могло не радовать.

– Какого… хрена?! – проревел вдруг рядом знакомый голос, послышались шуршание одежды, кряхтение. Невероятно, но это был громила-шкаф!

– Я здесь, Баха, здесь! – просипел голос лысого гопника, чуть подальше. – Гадство! Больно же как… Ох…

– Че за фигня?! – испуганно взвыл Баха. – Я ничего не вижу! Ничего! У меня зрение, кажись… пропало! Слышь?!

– У… м-меня т-тоже!.. – заикаясь, ответил лысый.

– Тоже? – с подозрением переспросил Баха. – Гарик, ты серьезно?

– Падлой буду! – икнул Гарик и снова заохал: – А где чмырь этот, а? Где он, сука?!

– Стой… – Послышалось лязганье, а затем легкое постукивание. Снова зашуршало. – Тут стол какой-то… и стул… Кафель вроде… – Снова что-то лязгнуло, а потом противно заскрипело.

– Мы че, блин, в больничке?.. – шепотом спросил Гарик. – В натуре?!

– Я почем знаю?! Скажи спасибо, что не в морге… – Со стороны Бахи начали доноситься щелкающие и стучащие звуки. «Что он там делает?» – с беспокойством подумал Соломон, ощупывая пол тщательнее – и правда кафель, а сзади что-то вроде тумбы – чуть правее он наткнулся на ручку дверцы. Все это время он старался сидеть тихо, чтобы не выдать себя, и судорожно размышлял, что ему делать дальше.

– Фраерок, падла, телефон мне разбил, не могу фонарик включить, – сказал лысый и, по звукам, тоже начал вставать. – Как же воняет тут… Может, пожар?! Валить надо, Баха, валить!

– Свалим, – проворчал громила. – У меня, кажись, телефон сдох – долбаный аккумулятор. Предлагала же мне Таха новый айфон, блин…

Гарик застонал сильнее.

– Да не ной ты, лабух! – прорычал Баха. – Ща, перезагрузиться, наверное, надо… Ван мо́мэнт.

Черт! Стараясь не шуметь, Соломон принялся передвигаться в противоположную сторону. Нужно было заползти куда-нибудь за угол, пока эти гопники не включили фонарик! И найти бы что-нибудь… тяжелое. Павел прополз метра три, наткнулся на какую-то перегородку, чуть не вывихнув себе пальцы, а затем свернул направо. Вокруг действительно стояли столы с ящиками, тумбы, стойки… И кафель… Не было у Тунгуса в Норе никакого кафеля! И этот факт не давал Соломону покоя. Что-то пошло не так, что-то пошло совсем не так! Куда его перенесло? То ли аудитория, то ли… лаборатория? Непонятно. И запах гари. Неужто реально где-то пожар? Этого еще не хватало! Это уже было серьезно, очень серьезно!

А еще непонятным был факт того, что они телепортировались сюда… все вместе! Какого черта перемещение затронуло и этих придурков?! Ведь трансфер не мог среагировать на них! И не только потому, что был настроен лишь на идентификационные коды Тунгуса и Павла. Для устройства было жизненно необходимо определить метку человека, иначе он не видел того, чей код нужно передать Машине. «Значит, эти гопники – посвяты?! – лихорадочно размышлял Соломон. – Бред какой-то… типа черные посвяты? Или они Прыгуны?! Что, оба? Не может быть… полный бред, мистификация! Тогда что: сторонний эффект, долбаная парабуря, ошибка в программе или… осознанное поведение Машины? Что?!»

– Эй, ну что там? – послышался тем временем писклявый голос лысого. – Получилось?

– Да щаз я, щаз, не гони дрезину! – прорычал Баха. – Есть! Есть, твою мать!

Проклятье! Павел заметил, как по потолку запрыгал дрожащий луч света, замаячили высокие полки, столы, какие-то приборы, вытяжка под потолком. И правда лаборатория! Может, они попали к посвятам? А может быть… Соломон замотал головой, отгоняя страшные видения. Мифы и легенды Метростроя, постоянно рассказываемые коллегами на перекурах, не оставляли шансов выжить тем, кто попадал… куда не следовало попадать.

Гарик победоносно взревел.

– Я тут, тут! – радостно взвизгнул он. – Хрень какая, а! Ты знаешь, где мы? Знаешь?

– Ни в одном глазу, – проворчал Баха, и луч телефонного фонарика запрыгал по интерьеру огромной лаборатории. – Лучше ищи этого придурка! Чую, он где-то здесь.

– Это я мигом, это я мигом, – загоготал Гарик, и тут же что-то грохнулось на пол. – Блин!

– Придурок! – сплюнул Баха и затопал куда-то в сторону.

Соломон перевел дух. Он не видел гопников, но они искали его, а значит, рано или поздно придется снова вступить в схватку. Что ж, он был готов к ней, однако лишний раз лезть на рожон не хотел. Очевидная мысль: нужно выбираться отсюда. Павел тихонько принялся красться вдоль рядов столов и стендов, стараясь, чтобы его голова не высовывалась слишком высоко.

– А это что, смотри, что это такое, что за хрень такая, а? – послышался голос Гарика. – Ни фига себе. Ты глянь-ка! За это можно хорошее лавэ получить, как думаешь?

– Туфта, – снова сплюнул громила. – Надо сначала выход найти и этого фраерка заодно.

– Согласен, Баха, ты как всегда прав, – подобострастно хихикнул лысый. Затем что-то звякнуло. – На золотишко похоже, – пояснил гопник. – Зацени, а?

– Кончай фигней заниматься, лабух! – рыкнул Баха. – Вон там дверь! Дверь, смотри!

– Где?! – оживился Гарик.

По потолку снова замельтешило пятно света, затем оно выплеснулось в сторону Соломона. Тот притих и заметил, что впереди, метрах в пяти, что-то блеснуло. Точно, дверь! Белая, широкая, двухстворчатая, с узкими зарешеченными окошками. Такую с пинка не открыть…

Гопники довольно загоготали.

– Тихо! – спохватился Баха. – Чего орешь? Фраерок-то наш где? Уже забыл о нем?

– Ща, Баха, ща, никуда он от нас не денется, – протянул Гарик. – Найдем его, не беспокойся. Осмотреться только надо. Опа, глянь, какая хрень! Козырно, козырно. Никогда не видел такого! Блин, что это за место и как мы сюда попали, а?

– Как-как! Напомнить тебе, баклан? – зарычал громила. – Не нравится мне все это, ой не нравится! Пошли-ка лучше, слышь, че говорю? Принюхаться надо, округу пробить. У меня аккумулятор скоро сдохнет! Ты этого добиваешься?!

– Да мы быстро, Баха! – взмолился Гарик. – У меня две зажигалки есть, если че. Вон смотри! А тут что? – Послышались звуки выдвигаемых ящиков и открывающихся дверок шкафов. – Ни фига себе!..

Нужно добраться до выхода первым! Пыхтя, постанывая из-за ноющей руки и острой рези в боку, Павел наконец добрался до двери. Ну?! Он прислушался. Тихо переговариваясь, гопники складывали в коробку какие-то тяжелые металлические штуки – судя по звонкому звуку. Соломон тихонько толкнул дверь. Никакой реакции! Он толкнул сильнее. Дверь еле слышно звякнула. Ну естественно, наверняка тут нехилый запор, по крайней мере, ручку надо дернуть или еще что. А вдруг нужен электронный пропуск?! Тогда дело плохо.

– Всё, айда, Гарик! – нетерпеливо произнес громила. – Не тормози вагон!

– Погоди, Баха! – заволновался лысый. Он пуще прежнего принялся чем-то греметь. – Не, реально, ты посмотри, сколько тут всего! Хе, а вот как раз коробка подходящая. Давай прихватим с собой немного и этого тоже, вдруг не вернемся сюда?

Баха что-то недовольно проворчал. Отлично! Значит, есть фора. Соломон осторожно привстал, оглянулся – темные тени копошились на несколько рядов дальше, в глубине лаборатории. Отлично! Он нащупал ручку. Нажал. Не поддается. Потащил в сторону… Есть! Ручка легко повернулась, дверь вздрогнула, что-то зашипело, и рядом на стене загорелся зеленый огонек. Все оказалось до безобразия просто.

– Тихо! – встрепенулся Баха. – Ты слышал?

Не дожидаясь ответа Гарика, Павел с силой толкнул дверь, и она легко распахнулась. В лицо пахнуло дымом и душным, горьким воздухом – Соломон невольно закашлялся.

– Фраер сваливает! – заорал сзади Баха. – Держи его, суку, держи! – и тут же грохнул выстрел – по помещению, взвизгнув рикошетом, пронеслась пуля.

Павел выскочил за дверь и принялся разыскивать взглядом что-нибудь, чем можно было бы на время заблокировать выход. Он оказался в большом темном холле, из которого выходили несколько коридоров – в конце одного из них полыхало красно-желтое пламя и валил густой дым. И на полу там лежали несколько трупов!.. Соломон не стал разглядывать их – посередине холла громоздились несколько ящиков, по виду тяжелых, но возиться с ними времени не было – за дверью уже слышались топот и глухие проклятия гопников, пустившихся в погоню. Хакер кинулся в противоположный от пожара коридор. В его глубине горел тусклый свет.

Коридор был мрачный, узкий, всем своим зловещим видом вселяющий тревогу: ребристые стены, закрытые толстыми металлическими листами, связки труб под потолком, отполированный до блеска бетонный пол, овальные проходы в стальных переборках, будто на подводной лодке… Он пробежал метров пятьдесят-семьдесят, миновал массивную герметичную дверь и выскочил в новый холл. Кажется, совсем недавно здесь произошел мощный взрыв: обрушенный потолок, проломленные перекрытия, куски бетона, оголенная арматура, трубы с вырывающимся из них паром, какие-то странные искореженные агрегаты, курящийся из пролома в стене дымок. Что тут вообще происходит?! Но, по крайней мере, не видно было открытого огня, и дышалось довольно свободно – откуда-то тянуло свежим прохладным воздухом. Ага, значит, выход близок! Только в какой стороне?!

Однако погоня продолжалась. За спиной уже слышался топот бандитов.

– Я вижу его! – донесся до Павла торжествующий крик Гарика. Грохнул еще один выстрел.

Пригнув голову, Соломон кинулся вдоль стены направо, пытаясь спрятаться за большую бетонную плиту, вздыбившуюся почти до потолка. Там виднелся пролом в полу – может быть, удастся уйти на этаж ниже. Павел подбежал к дыре – внизу было довольно темно, но пол, поблескивающий маслянистыми пятнами, находился совсем недалеко. Это был то ли подвал, то ли какой-то туннель.

Не раздумывая, Соломон сиганул вниз, чуть не подвернув лодыжку, и побежал вперед, стараясь не задеть головой грязный, поросший мхом низкий потолок, не угодить в яму и не разбить лоб о балку. Это действительно был технологический туннель: трубы, короба кабелей, вентиляционные решетки. Маленькие фонари по бокам не работали – основное освещение здесь создавал… мох. Он светился, и причем довольно ярко! Впрочем, времени разглядывать это чудо биологии не было; к тому же оно могло оказаться ядовитым или радиоактивным.

Пол, покрытый металлическими листами, прогибаясь под ногами, нещадно гремел. Павел сбавил темп, боясь, что его услышат, и пошел медленнее, тревожно вглядываясь вперед – метров через пятнадцать с потолка свешивались клочки длинной серой паутины. Но было поздно.

– Он там, там, Баха! – раздался сзади торжествующий голос Гарика. – Я слышу его, падлу!

– Уверен?! – пробасил громила и нервно засопел.

– А то!

– Тогда пошел за ним, баран, живо! – рявкнул Баха, и Павел услышал грохот спрыгивающих вниз гопников. Он припустил сильнее, добежал до паутины, неуверенно тронул ее пальцем: жирная и липкая. Гадость-то какая! Но сейчас было не до чистоты. Главное, не встретить хозяина, паука – наверняка здоровенного… Раздвигая лохмотья паутины, Соломон быстро пошел вперед.

– Там он, там! – завопил Гарик. – Ща я его, Баха, погоди… – Он затопал чаще. Павел тоже припустил во весь опор, срывая с себя противную паутину, забивающуюся в нос, глаза, рот и скоро уже образовавшую на волосах нечто вроде шлема. Это было отвратительно…

– Стой, сука, стой! – кричал Гарик. – Не то хуже будет! Все равно достанем тебя!

Хакер обернулся: лысый был уже совсем недалеко, тогда как громила отстал – луч от его фонарика мельтешил гораздо дальше. «Ну что ж, проучить придурка будет несложно, – решил он. – Баха стрелять в этих условиях точно не станет… если не совсем уж отморозок». Павел прижался к стене, за особо пушистым пучком паутины. Сейчас-сейчас, сейчас…

Но тут впереди что-то ярко сверкнуло, и мгновение спустя в ноздри ударила струя зловонного воздуха – паутина взлетела, вздыбилась и разлетелась в стороны. Из прохода быстро надвигалось нечто: ярко-голубое, бесформенное, сверкающее и переливающееся, словно стена подсвеченной изнутри воды – в глубине даже кружились пузыри и вспыхивали искорки…

– Блин! – Не разбирая дороги, Соломон бросился обратно и налетел на Гарика, тут же вцепившегося в него мертвой хваткой. – Отстань, идиот! – закричал Павел. – Назад, назад!

– Куда назад, а, куда?! – зарычал Гарик. – Нет, ты никуда не уйдешь!

Соломон перехватил его руку, резко нагнулся и перекинул гопника через себя. С воем тот грохнулся на пол и остался, постанывая, лежать, а Павел рванул к неспешно пробирающемуся к ним Бахе с дрожащим в руке фонариком.

– Назад, назад! – завопил ему Соломон. – Там опасно!

– Гы-ы! – ответил громила, ловко хватая Павла за шею и приставляя к его голове пистолет. – Ну вот ты и попался, фраерок! Слинять от нас удумал?!

– Назад… – прохрипел Соломон. – Дурень!..

Гарик вдруг истошно завопил.

– Не трогай меня, не трогай! – верещал он. – Не-э-эт! А-а-а!.. – Голос его внезапно прервался.

– Что ты сделал с ним?! – вылупился Баха, светя в лицо Соломону фонариком.

Соломон не успел ответить. Сзади что-то ударило, вспыхнул ярко-синий свет, и Баху… подняло в воздух. Вокруг завертелся хоровод пузырей. Гопник удивленно хрюкнул, отпустив Павла, и перевернулся вверх ногами. Смартфон выскользнул из его руки, медленно плывя в сторону и вращая лучом фонарика, будто морской буй. Туннель исчез, вокруг – лишь пульсирующая синеватая субстанция: волны, всполохи, пузыри, неясные тени и дрожащее мерцание телефона. Соломон начал задыхаться, почувствовав, как его тело сжимает что-то плотное, вязкое, теплое… Что это такое?! Наводнение?! Но нет, вокруг не вода… Что за монстр проглотил их?! Ощущения были очень странными и неприятными… Силовое поле?!

– А-а-а!.. – глухо закричал рядом с ним громила и нажал на спусковой крючок. Глухо ухнул выстрел – огненный шар, раздуваясь и ширясь, медленно, очень медленно пролетел мимо Павла, а затем вдруг погас, рассыпавшись на желтые искры. Вокруг забурлило, и, словно змейки, во все стороны побежали маленькие молнии.

Соломона тоже перевернуло. Он запаниковал. Что делать?! Вокруг них колыхалось голубое марево – ни стен, ни потолка, ни пола. Куда плыть?! Хакер рванул вперед – и правда, двигаться получилось, хотя выглядело это довольно необычно.

– Вытащи меня отсюда! – забулькал Баха, темной тенью нависая сзади. – Кто ты такой?! Что это такое?! Слышишь меня?!

– Не знаю я ничего! – с трудом ответил Соломон, боясь захлебнуться. Но говорить, оказывается, было возможно. – Я сам тут в первый раз!

– Не ври! Кто ты такой?!

Павел не ответил, пытаясь за что-нибудь уцепиться, но желе вокруг было слишком вязким, а под руку ничего не попадалось.

– Гарик! Гарик! – испуганно завыл Баха. – Ты где?!

Гарик не ответил. Соломон заметил вверху красноватое пятно – ну хоть что-то не оттенка неба… Извиваясь, он поплыл в том направлении, но, увидев причину красноты, в страхе бросился обратно. Это расплывалась кровь – кровь от оторванной ноги Гарика, медленно приближающейся к ним скрюченной кочергой! Задыхаясь, Павел изо всех сил принялся грести в противоположную сторону. Баха, причитая, увязался за ним:

– Погоди, пацан, погоди! Не кидай меня здесь!

Не отвечая, Соломон упорно продвигался вперед, затем для проверки повернул книзу – метр, два, еще метр… Странно! Он сменил курс – еще три метра. Снова пустота!

– Не может быть… – пробормотал он. Туннель совсем узкий, он уже точно на что-нибудь бы наткнулся! Очень странно, однако!..

В его ногу вцепился Баха.

– Стой! – зарычал он. – Стой, сука!

– Отпусти! – Павел ударил громилу в лицо другой ногой. Вышло неубедительно, но он сумел вывернуться и поплыл в сторону светлого пятна, внезапно появившегося впереди.

Приблизившись, Соломон понял, что это был воздушный пузырь. Большой, метра три в диаметре! Хакер неуверенно протянул палец и дотронулся до его переливающейся границы – она была холодной и упругой. К нему подплыл Баха.

– Что это? – спросил он с перекошенным от страха лицом.

– Не знаю! – буркнул Павел и покосился на громилу. Пистолет тот спрятал в кобуру под мышкой.

Баха приблизил лицо к пузырю, пытаясь высмотреть, что внутри.

– Туда, туда! Нам туда нужно! Я вижу! – радостно завопил он. – Люди! Нас спасут!

– Чего?.. Какие люди?! – Павел тоже прильнул к пузырю. Перед глазами все расплывалось и искажалось, но это оказалось правдой – внутри, словно на экране, виднелся просторный светлый холл, колонны и силуэты людей, медленно перемещающихся по кругу, будто в некоем танце. Кто это еще такие?! Что еще за мираж?!

Баха попытался ухватиться за поверхность пузыря пальцами, затем ударил кулаком – раз, другой… Слегка прогибаясь, странное образование легко восстанавливало свою форму.

– Погоди! – запротестовал Соломон. – Мы ведь не знаем, что там такое, и…

– Заткнись, падла! – завизжал Баха, болтая ногами. – Это все из-за тебя, сука! – Он вытащил из кобуры пистолет.

Соломон отпрянул. Не обращая на него внимания, Баха ткнул стволом в пленку шара и выстрелил. Вспышка, грохот, волны, беснующиеся пузыри… Поверхность образования затрепетала, сморщилась, а затем… с треском лопнула! Мощный водоворот голубого сиропа подхватил Павла с громилой и втянул их внутрь того, что еще секунду назад было безобидным на вид пузырем.

Они упали на бетонный пол, буквально вывалившись из воздуха – голубое трепещущее пятно в метре над землей чавкнуло, завертелось маленьким смерчем и исчезло в широком раструбе диковинного аппарата, стоящего у стены. Мотая головой, Соломон вскочил, готовый к отпору. Он находился в большом полупустом зале, а напротив, ухмыляясь, стояли… четверо нелюдей-малготов, тех самых иномерных спецагентов, год назад выкравших из кафе Станнум! Хотя, возможно, это были и другие – Павел не различал их узкие белоснежные лица с темными раскосыми глазами. Двое из них держали на изготовку бластеры.

– Вы еще кто такие?! – прохрипел Баха и вскинул пистолет.

Один из малготов что-то выкрикнул, подняв руку, другие визгливо засмеялись. Баха попятился, а тот иномерец, что говорил, вскинул оружие на уровень глаз. Гопник взвизгнул и не целясь выстрелил в него. Дуло бластера ярко вспыхнуло – голова Бахи взорвалась, и грабитель грузно упал на пол; на месте лица было кровавое, запеченное излучением месиво. От него поднимался сизый дымок.

– Бли-ин… – испуганно прошептал Соломон, вскинув руки. – У меня нет оружия! Черт… Не стреляйте! Вы… понимаете меня?

– Понимаем, – усмехнулся по-русски другой иномерец – на его горле виднелся переводчик. – Ты по адресу, человек.

– Казм’аар шинга! – прорычал выстреливший в Баху малгот. – Барг’нда!

– Разберемся, Бруммер, разберемся, – ухмыльнулся иномерец. – Все он нам расскажет, ничего не скроет!

Они находились в ярко освещенной полупустой комнатушке: Соломон сидел, крепко привязанный к высокому и неудобному металлическому стулу, напротив – двое злобных малготов, на столе – бластеры. Все это напоминало полицейский допрос в американских фильмах, только не было большого темного стекла во всю стену, за которым могли бы находиться наблюдатели, да и листы бумаги с ручкой отсутствовали. Наверное, адвоката в этих местах требовать было не принято…

– Итак, – произнес иномерец, которого, как уже понял Павел, звали лейтенант Хор, и был он здесь главным, – твое имя, человек?

– Крашенинников Павел, – помедлив, ответил Соломон. – В чем меня обвиняют?

– Крашенинников Павел… – задумчиво протянул Хор. – Языческое имя, однако. Как ты попал сюда, диверсант?

Соломон замер. Диверсант?! Как «диверсант»?! Они считают, что это он устроил взрывы и пожар?! Жесть!

– Советую сотрудничать с нами, – сухо проговорил лейтенант. – Чем скорее ты расскажешь нам всё, тем скорее будешь отпущен.

Ага, как же! Отпустят они!..

– Я… – Павел прочистил горло.

– Отвечай!

– Вы застрелили его, – сказал Соломон, – того, у кого было устройство… оно, оказывается, умело телепортировать. Но лично я ничего не знаю об этом, правда!

– Да ну?

– Ну да… Я шел по городу, там… у себя… никого не трогал, просто с работы пораньше отпустили, а тут они, пристали ко мне. Это бандиты какие-то, ну или шпана, я точно не знаю – хотели меня ограбить. Я зашел в кусты, по делу, ну вы понимаете, а тут они… напали, требовали денег…

– И что?

– Естественно, ничего я не дал, и мы начали драться. Двоим навалял, но их было четверо и у одного пистолет. Скрутили меня… – Соломон лихорадочно придумывал историю своего появления здесь. – Потом сказали, что накажут за непослушание, что этих, как их там… а, каких-то там посвятов нельзя ослушаться. Ну и… достали коробочку какую-то, нажали кнопку, и мы оказались в этом месте, в лаборатории. Мгновенно! Вот только они, кажется, в какое-то другое место собирались, база там у них бандитская или что, я не знаю, но попали сюда – и эти придурки сами очень удивились. Но в лаборатории было темно, дверь не заперта, и я сбежал от них. Потом попали в какой-то подвал – одного гопника разорвало желе, в котором мы увязли, ну и встретились вот с вами. Дальше вы знаете.

– И это всё?

– Всё…

– Коробочка, значит?

– Да, такая небольшая, вроде толстенького музыкального плеера. Я и не подумал сначала ничего такого, а потом… бац – и мы тут. Все растерялись…

– Чушь! Детские сказочки!

Соломон пожал плечами. В ситуации он действительно не разбирался.

– На кого ты работаешь? – спросил лейтенант, уперев руки в стол.

– Я?..

– Ты, ты! Чего тут целку перед нами разыгрываешь?

Бруммер, сидящий рядом с лейтенантом, вдруг зарычал и вскинул перед собой руку – в ней он держал что-то вроде парализатора, только толще, серебристого цвета. Из стержня вылетела голубая молния и ударила Соломона в грудь. Его пронзила дикая боль, тело мучительно изогнулось, мышцы превратились в камень. На миг хакер даже потерял сознание.

– Отвечай! – рявкнул лейтенант и, видимо стращая, положил руку на бластер.

– Я… простой студент, правда… – морщась, прошептал Павел. Жутко ныли зубы, жгло грудь. – Учусь на программиста в ИТМО.

– Где-где программист? – скривился Хор.

– ИТМО, институт такой, в Санкт-Петербурге. Это в России, пл… планета Земля, около Солнца… желтая звезда такая, класса «джи». Не знаю, в каком созвездии.

– Он еще издевается! – взревел Бруммер через переводчика, надетого им специально для допроса; электрическая штуковина в его руках задрожала.

– А где мы сейчас? – с невинным видом спросил Соломон, стараясь перевести разговор на другую тему. – Разве не на другой планете? Ведь вы… так не похожи на… нас, землян… А?

– Ну уж точно не в России, – отрезал Бруммер, – и твое жалкое правительство тут тебе не поможет… – но Хор поднял руку, мол, не встревай.

– Говоришь, студент? – спросил лейтенант.

– Да.

– А как это вяжется с твоими словами: «…с работы пораньше отпустили»?

– А что тут такого? Подрабатываю немного, в сторонней фирме. У нас многие так делают. Стипендия-то маленькая. Как прожить на нее? Не считаю это серьезной работой. К тому же они не оформили меня, трудовой книжки нет, и…

– В какой фирме? – перебил Хор.

– ООО «Сигма», – ляпнул с ходу Соломон, – просто админю, ну, знаете, принтер там настроить, локальную сетку протянуть, «Офис» поставить. На Новочеркасском проспекте. Полуподпольная конторка. Мне не интересно, что они там мутят.

– «Офис», говоришь, поставить? – прищурился Хор. – Знаешь, я бы мог применить к тебе довольно жесткие меры: считаю, церемониться с диверсантами нечего, но все-таки дам тебе еще один шанс исправиться. Итак, повторяю: на кого ты работаешь, в чем состояло ваше задание, состав группы, применяемое оборудование, номер исходного мира?

– Номер мира? – заморгал глазами Павел. – Я не понимаю…

– Да все ты понимаешь! – грохнул Хор ладонью по столу. – Отвечай!

Павел с трудом сглотнул. Эти парни не шутили. Но ведь его рассказ не так уж и далек от истины!

– Я с удовольствием помогу ему вспомнить, – предложил Бруммер, отложив электрошокер в сторону и разминая кулаки. – А, лейтенант? Совсем немного, так сказать, кровообращение ему приведу в норму – а то вялый он какой-то стал. Нехорошо это. Только время теряем.

– Погоди… – поморщился Хор. Его темные раскосые глаза внимательно изучали Соломона. – Ты посвят, – сказал он вдруг. – Не отпирайся. Этот факт отрицать невозможно. – Он достал из кармана знакомый Павлу чекер. – Оп, – лейтенант нажал кнопочку и показал Соломону экран устройства. – Видишь? Ты – посвят, но явно не простой. К сожалению, большинство данных о тебе нам недоступны: мы не знаем точный номер твоего мира и уж тем более на кого ты работаешь, только твое имя и кластер вселенных, но басни о том, что ты ничего не понимаешь, слушать больше не хотим. Мы – военные, церемониться не станем. Ты нарушил закон, и мы вправе применить силу. Рано или поздно ты сам нам все расскажешь, можешь не сомневаться. Бруммер – специалист своего дела… Моя мысль ясна?

Хакер кивнул. Дело было плохо. А может, наоборот – все лучше, чем кажется? Ведь малготы работают в том числе и на Метрострой, значит, связи между ними деловые, а то и дружественные! Была не была!

– Я работаю на Метрострой, – вздохнул Соломон и назвал номер своего мира. – Но ко всему этому отношения не имею. Драка с гопниками была, это правда, они нашли у меня трансфер, сами нажали кнопку – я как раз собирался в одно место… но попал сюда, вместе с ними. Это все, что знаю. Мы не диверсионная группа. Мы вообще не группа! И больше того – они сами меня пришить хотели…

– Значит, ты один?

– Один.

– А они, значит, случайные?

– Случайные. Вообще левые, как я понял, никакие не посвяты. Почему со мной переместились – до сих пор понять не могу. Правда не знаю.

– Одиночный диверсант… – задумчиво проговорил Хор.

– Да не диверсант я! – в отчаянии закричал Павел. – Сказал же: домой шел, никого не трогал, а эти придурки активировали трансфер! Я не знаю, что они там набрали в координатах… А может, сбилось что-то в настройках или помехи какие-нибудь, буря в Мультивселенной – они же случаются иногда, правда? Вот и…

– К себе домой, говоришь, направлялся?

– Ну да… – осторожно ответил хакер.

– А Ливио Сарто – знакомое имя? – вдруг рыкнул Хор.

Павел похолодел. Сердце замерло. Блин! Проклятье! Что им известно?! Как они узнали о мажоре?! Какого черта?!

– Ливио… Сарто? – растерянно пробормотал Соломон. – Хм…

Бруммер растянулся в противной улыбочке.

– Попался, голубок?.. – прошипел он.

– Сарто, говорите? Ливио? Ну-у… – Соломон напряг руки, пошевелил пальцами – связали его хорошо, однако. И стул металлический – не разломаешь.

Хор громко хлопнул в ладоши. Дверь открылась, и в комнату вошел… мажор из Милана! С кривой ухмылкой он обошел стол, с интересом глядя на хакера, и сел слева от лейтенанта. На нем были черная блестящая куртка и брюки цвета хаки военного покроя. Соломон понял, что теперь он уже совсем запутался. Все это было просто невозможно!

– Здоро́во, посвят, – сказал Сарто; у него тоже был на горле переводчик. – Не ожидал?

– Нет, – признал Павел, – не ожидал…

– То-то! – Маленькие злые глазки, черные и блестящие, пытливо рассматривали хакера. – Так что вам нужно было от меня, а?

– И где второй?! – рявкнул Бруммер. Лицо его исказила ярость. – Отвечай, сука!

Хор пододвинул к себе бластер.

– У нас мало времени, парень, – сказал он и посмотрел на часы или что-то напоминающее их. – Уходить нам надо отсюда, а то Хранители скоро очухаются и явятся сюда. И тебе тоже не поздоровится, заодно.

– Но… я… – Павел снова сглотнул и уставился на итальянца. Какой именно это из всех тех Сарто, которых они посетили? Первый? Второй? Седьмой? Или… тот самый Ливио, их цель? Получается, мажор мало того что посвят, но и связан с силовыми структурами, с этими противными малготами?! Что же Тунгус тут натворил?! И, главное, эти иномерцы знают о Фаронове, знают!..

– Вы крутились около моего дома, вы поставили мне жучки, и твой рыжий дружок явился утром ко мне в дом! Ко мне в дом! – завизжал вдруг тоненьким голоском Ливио. – Зачем?! Кто вас подослал? Метрострой?

– Нет… – пробормотал Павел, – Метрострой здесь ни при чем. Это исключительно наша инициатива.

– Точно, ваши устройства модифицированы, – сказал Хор. – Мы засекли ваши перемещения и попытки стереть их следы из журналов Машины. Это очень интересно, такого мы еще не наблюдали. Да, ваши действия впечатлили нас, признаюсь. Но не одни вы такие умные!

Павел задумался, его начала охватывать паника. Что им может быть известно? Они отслеживали их перемещения?! Но знают ли о Норе, полигоне, взломе Машины? И где вообще Тунгус?!

– Ты убил Доменику, – глухо ответил он, – мы решили отомстить тебе. Вот и все.

– Доменику? – делано удивился Сарто. – Какую еще Доменику? Ты о чем?

– Середина августа, Милан, девушка на соревновании по стритрейсингу! Когда приехала полиция, ты сбил Доменику и не признал свою вину!

– Ах эта… – разочарованно протянул мажор. – Я-то думал… Это всё из-за нее?

– Да! – Глаза Соломона засверкали.

Итальянец фыркнул:

– Ну бывает, подумаешь… И всё?

– И всё… то есть… мой друг и она… они были вместе, понимаешь? И мы поклялись, что найдем тебя и…

– И что? И что дальше-то, болван?

– Хотели подставить перед родными, отцом и друзьями – перевести их деньги на твой счет.

– Да ну! А потом?

– Потом – ничего…

– Врешь, сука, врешь! – заорал, брызгая слюной, Сарто. Он вскочил, бросился к Павлу и отвесил ему две сильные пощечины. – Кто делает так, как вы, болваны, кто?! Кто останавливается на полпути?! Только полудурки! Это же кровная месть, не так ли?! Ну и что ты тут мне лапшу на уши вешаешь, я что, совсем маленький ребенок?! А потом вы хотели на мое место поставить моего параллоида из соседнего мира, пускай ему там кровь пустят, но меня… на меня у вас были какие-то особенные планы, правда?! Ну, что дальше, поясни-ка мне! – Он приблизил свою неприятную физиономию к лицу Соломона. – Со мной-то что? Грохнуть? Вряд ли. Выкинуть в дальние миры, а? Что?! До чего дошло ваше больное воображение?!

– Поставить на твое место параллоида? – удивился в свою очередь Соломон. Щеки его пылали. – Нет! Я… нет, у нас был совсем другой план!

– Да! Потому что твой дружок – да-да, я вас обоих знаю, видел и в отделении полиции, и потом на похоронах вашей шалавы; я что, по-твоему, совсем идиот? – так вот, твой дружок приволок в мой дом моего параллоида, а меня пытался выкрасть, паскуда! Да вот не вышло, не вышло у него, потому что вы – два маленьких тупых недоумка, которые даже не просекли, что я – посвят, что я – могущественный посвят, и не вам, безмозглым придуркам, совладать со мною, если я, конечно, по какой-то причине сам не захочу этого… – Сарто обернулся, как-то странно посмотрев на Хора, и тот вдруг задорно подмигнул ему.

«Что он имеет в виду?» – растерянно подумал Павел.

– Где мой друг?.. – прохрипел он. – Где он?!

– А ты разве не в курсе?

– Нет! Он один пошел к тебе, – мотнул головой Соломон. – Говорю же: у нас был другой план! У нас с ним произошло недоразумение, небольшой разлад. Я ничего не знаю о том, чтобы заменить тебя твоим параллоидом! Не было такого!

– Не надо врать! – Сарто хмыкнул. – Но нас так просто не возьмешь. Прирученные нами Стражи найдут кого хочешь… или почти кого хочешь. – Он с досадой поморщился и вернулся на место.

«Тот голубой сироп – Страж, которым они управляли! – мелькнула у Павла мысль. – Да, ребята серьезные. Но ведь Тунгуса-то они, кажется, не сцапали? Значит, есть еще надежда!»

– Тебе лучше знать, – пробормотал он.

– В общем, так, – недобро прищурился Сарто, разминая шею. – Теперь я расскажу тебе свою версию. Вы вломились на эту старую военную базу дархан, точнее, на территорию их исследовательского института, что-то здесь упорно искали, а затем устроили весь этот погром, чтобы замести следы. Ух, сколько всего поломали! Просто ужас. Восстановлению не подлежит. А жаль! Хороший был институт… когда-то.

– База дархан? – Соломон замотал головой. – Институт?! Какие еще дархане?! И ничего мы тут не искали и не взрывали! Вы это знаете!

– Мы-то знаем, а вот дархане, те, кого вы зовете Хранителями… вот уж глупость! – нет, – усмехнулся Сарто. – Разве ты не в курсе, кто это такие? Ты же посвят! А? Снова будешь придуряться? Ну хорошо, поясню для идиотов: это те, кто хранит тайны Мультиверса и Машины. Они не дают некоторым типам, вроде вас с рыжим, совать свой нос куда не следует! Этого достаточно?

– Но…

– Продолжу, – перебил Сарто, – а то времени у нас мало. Да? – Он повернулся к Хору. Тот озабоченно кивнул, затем встал, отошел к двери и принялся тихо разговаривать с кем-то по миниатюрной рации.

– Итак, вы – негодяи-террористы! – невозмутимо продолжал Сарто. – Сегодня вы убили здесь сорок… нет, сорок пять – да, лейтенант? Да, аж сорок пять дархан и, главное, нашли то, что искали. Правда? Очень важную штуку. А потом часть ваших друзей, умыкнув этот очень важный артефакт, скрылись, а вы – то ли по недоразумению, то ли вас банально кинули – остались здесь. Вас-то и найдут рассерженные Хранители в этом расчудесном, просто прекрасном месте! И уж поверьте, они будут очень, очень недовольны! Вы хотели подставить меня, а это я вас подставлю! И куда круче, чем задумывалось тобой и твоим хитрым дружком! О да, побывать в лапах Хранителей – это вам точно запомнится на всю жизнь! На всю очень короткую оставшуюся жизнь! А уж свои следы в Мультиверсе мы почистим, чтобы нас самих не обнаружили, и куда лучше, чем это делали вы, болваны!

Что за бред?! Соломон не верил своим ушам.

– Ничего мы не чистили и не крали… – только и мог возразить он. План спасения никак не шел ему в голову.

– Ничего не чистили?! – завопил Сарто. – Хорош тут передо мной невинную овечку строить! Теперь мы точно знаем: вы тоже пытаетесь подобраться к Машине, вы тоже ее ломаете! Да еще и нелегально, втайне от своих боссов… где там, подскажи… а, в Метрострое, да? Фу, ну и вонючая конторка, этот ваш Метрострой, знаю их, у нас в Италии тоже имеется ваш филиал… Сволочи, короче. Да, и я, чего уж там, и я со своей командой, – Сарто обвел малготов рукой, – тоже неофициал, скажем так. И я ее ломаю, только куда успешнее вашего. Думаю, вам и десятая часть не доступна того, что могу я! Вы просто щенки! Вам и не снилась истинная мощь Машины и ее артефактов, потому что, в отличие от меня, вы с ней просто играетесь! Вы не воспринимаете Мультиверс всерьез! И за это будете наказаны. Олухи небесные…

Соломон смотрел на взбешенного Сарто и гадал, что будет дальше. Если они тут перед ним так философствуют, значит, убивать, скорее всего, не будут. Но на что рассчитывают? Что эти самые дархане примут его, Соломона, а также Тунгуса за истинных грабителей и убийц? Хм… И какой такой важный артефакт отсюда был выкраден?

– Время! – К ним подошел Хор. – Хранители скоро будут здесь. Нужно уходить. Бруммер, развяжи его.

– Я вот думаю, грохнуть его или так оставить? – задумчиво проговорил Сарто. – Как думаешь, лейтенант?

– Как пожелаешь, босс, – проворчал Хор, подхватывая со стола бластер. – Можешь ему просто память отбить, пусть аборигены с ним возятся.

– А толку-то, – пожал плечами итальянец, – все равно второй на свободе где-то здесь ползает. Да и зря я тут перед ним распинался, что ли? Пускай живет, все равно недолго осталось.

«Ага! Значит, Макс невредим, он находится где-то здесь, может быть, совсем рядом!» – радостно подумал Павел.

– Тогда все равно, – ответил Хор. – Но для минимизации риска я бы пустил этого человека в расход, – он показал на Соломона, – мол, свои же и грохнули. Это было бы естественно.

– Да, это дело, – задумчиво протянул Сарто, теребя жирный подбородок и поглядывая на хакера. – Надо подумать…

Блин! Соломон напрягся. Они издеваются над ним или действительно пришьют? Бруммер тем временем распутал веревки. Покачиваясь, Павел встал со стула. Нужно действовать! Промедление смерти подобно. Итак, трое спереди: Хор держит бластер, второй «лазеромет» в двух метрах от Сарто, но тот не в очень-то хорошей физической форме, так что…

– Пусть живет, – хмыкнул тут Ливио, – так забавнее. Ну грохнем мы его, и что? Нет, пусть его Хранители помучают сначала!..

Соломон перевел дух. Впрочем, расслабляться пока не стоило.

– Все-таки это риск, – покачал головой Хор.

– Не рассуждать тут мне! – взвизгнул итальянец, сжав кулаки. – Я же сказал: все будет чики-пики! Все просчитано!

– Слушаюсь, сэр, виноват… В таком случае, с вашего разрешения выдвигаемся! – вытянулся в струнку лейтенант. Если, конечно, он был лейтенантом, в связи с полученными от Сарто сведениями.

Малготские хакеры во главе с Сарто ушли. Они оставили Соломона прямо здесь же, только снова привязали его к ручке двери и всунули между пальцев небольшую пилку, давай, мол, пили, авось через пять минут и освободишься – извращенная фантазия итальянца.

– Жди хозяев института, – бросил напоследок он, хихикая. – О, дархане тебе обрадуются, я обещаю, ну а мы уж постараемся сделать так, чтоб они поверили в вашу вину!

Банда спешно ушла, и Павел тут же принялся яростно пилить крепкую веревку, удерживающую его, а это оказалось вовсе не так просто. Минут через десять, пару раз чуть не уронив пилочку, он наконец сумел освободиться. Так, и что теперь? Куда бежать? Где Тунгус?! Соломон выглянул в коридор – никого. А еще эти таинственные Хранители. Кто они такие на самом деле? Нет, конечно, о дарханах Павел слышал на лекциях для адаптантов, что-то читал из любопытства и даже видел какие-то метростроевские фильмы, но серьезно он ими никогда не интересовался – и без того сведений да забот хватало. Оказывается, зря. Чего от этих иномерцев можно ожидать? Почему Сарто так уверен, что никто ему, Соломону, не поверит? И почему итальяшка решил, будто Павел отсюда никуда не скроется? Что это за институт еще такой? Чем тут занимались и где все его работники? Эх, жаль, нет сейчас под рукой посвятовских энциклопедий! Там столько всего!.. Но сейчас ломать голову было некогда. Павел решил выбраться из здания или, если это не получится, забраться на верхние этажи – авось оттуда виднее и можно будет осмотреть окрестности. Когда же появятся Хранители, а в этом он не сомневался, то следовало куда-нибудь… спрятаться. Ничего лучшего он не придумал.

Найдя увесистый кусок арматуры, хакер побежал по коридору, пытаясь открыть попадающиеся ему на пути двери (все они, впрочем, были закрыты), и скоро вышел на перекресток – в полукруглой нише находилась одноместная кабинка лифта с прозрачным стеклом. Однако почти сразу стало ясно, что радоваться не стоило: панель управления была расплавлена, от нее до сих пор шел сизоватый дымок. Наверное, Сарто постарался!

Выругавшись, Соломон побежал в правый коридор, широкий, светлый и чистый, окрашенный в салатовый цвет; на ровных стенах во множестве были нарисованы огромные фиолетовые иероглифы – Павел готов был поклясться, что они как две капли воды походили на виденные им закорючки на кандидатском планшете, год назад. Коридор плавно свернул один раз, второй, снова появилась пыль, каменная крошка на полу и потянуло едким дымом… А затем дорогу ему преградил мощный завал: многие метры верхнего этажа рухнули прямо сюда! Тупик… вылезти наверх оказалось невозможным, потому что этого «верха» просто не существовало: огромные бетонные глыбы, лопнувшие трубы, переломанные коробы дверей, пучки кабелей, обломки непонятных конструкций, треснувшие чаны, расколотые пополам моторы и льющаяся сверху вонючая темно-желтая жидкость… В общем, не вариант.

Павел вернулся к перекрестку и принялся исследовать другой коридор, однако скоро опять наткнулся на разруху: здесь царствовал целый лес оборванных проводов, вывалившихся из короба под потолком. Нервно извиваясь, будто живые, эти лианы сильно искрили и, казалось, осознанно тянули свои оголенные смертоносные концы к непрошеному гостю. Соломон не решился пробираться между ними и снова вернулся назад.

Оставался последний коридор, совсем темный и узкий, за искореженной взрывом решеткой. Точнее, это был технический туннель: вдоль неприглядных металлических стен тянулись толстые кабели, виднелись узкие решетки, забитые паутиной и грязью, а сверху свешивалось что-то типа монорельса. Освещался коридор плохо, лишь маленькими красноватыми лампочками через нерегулярные промежутки, однако это было все же лучше, чем все другие изученные направления. Павел некоторое время постоял, задумчиво вглядываясь в глубину прохода, затем нервно вздохнул, пролез сквозь дыру в решетке, умудрившись поцарапать руку, и осторожно пошел вперед, выставив перед собой прут. Неожиданности ему были не нужны.

Метров через пятьдесят он увидел металлическую лестницу, ведущую наверх. Вверх – это хорошо, это не вниз. Возвращаться в подвал с паутиной и голубым сиропом Павел не желал. Подойдя ближе, он запрокинул голову и увидел колодец. Невольный возглас удивления вырвался из его груди: это была длинная, просто бесконечная лестница! Далеко-далеко краснело пятно света, и к нему вели сотни, тысячи ржавых перекладин-ступеней, сливающихся в вышине в тонкую, почти неразличимую линию. «Сколько же тут: сто метров, двести или целый километр? – ошарашенно подумал он. – А этот свет, случайно, не пожар? Вот же гадство!»

Павел задумчиво поскреб подбородок и посмотрел в глубь коридора. Может, сначала лучше исследовать его, может, там есть что-нибудь стоящее внимания, вдруг лифт имеется?! Хотя нет, это вряд ли – иначе к чему было городить в этом месте лестницу? Хм… Ну вот почему нельзя было сразу соорудить нормальный подъемник?! Это же не на пару этажей взобраться!

– К черту! – сплюнул Соломон и, засунув прут за пояс, принялся бодро подниматься.

Однако дело это оказалось куда сложнее, чем он предполагал. Во-первых, чисто физически – у него сильно болела рука, а во-вторых, было попросту неудобно и даже опасно: скользкие, тонкие, еле державшиеся в пазах перекладины скрипели и даже прокручивались, так и норовя сломаться, надави он чуть сильнее. На уровне третьего этажа «боевой» прут выскользнул из-за пояса и с грохотом упал вниз. Ругнувшись, хакер продолжил путь и, поднявшись на высоту восьми-девяти этажей, решил передохнуть, хотя отдыхать в таком положении оказалось тоже непросто. Наверх Соломон уже не смотрел, это было бесполезно – казалось, он попал в бездонный, бесконечный колодец, ведущий куда-то на ту сторону мира…

А хуже всего было, что никаких спасительных площадок или хотя бы уступов в стене ему не встретилось: лишь влажные ровные стены, иногда подсвечиваемые комками недобро шевелящейся слизи. Да, живность на территории института дархан была примечательной… И кроме того, становилось все прохладнее и прохладнее, если не сказать больше – через некоторое время на голову хакера начал порывами падать холодный воздух, а потом и вовсе стали встречаться одинокие снежинки! Что еще за фокусы? Гималаи?! Не в стратосферу же он поднялся. Но, с другой стороны, это означает, что там – свобода!

Пару минут отдышавшись и с трудом уняв дрожь в руках, хакер с кряхтением продолжил восхождение, но уже через пять-шесть условных этажей на него навалились такие безграничные усталость и отчаяние, что захотелось дико взвыть и бросить… все! Разжать пальцы, раскинуть руки и… «Нет, ты иди, ползи, взбирайся! – вскричал в его голове внутренний голос. – Ты не можешь остановиться, ты не можешь сдаться! Вперед, вперед, орел, вперед!» – И Соломон выдержал приступ слабости, проглотив комок страха. Все было не так уж и плохо, если подумать, хотя… Хотя восхождение по этой идиотской лестнице казалось ему теперь как минимум безумным. Наверное, стоило вернуться – ну его на фиг, этот чертов «верх», лучше поискать другой путь. «Нет! Поднимайся, поднимайся же скорее, болван!» – продолжал беспрестанно звенеть голос. Павел запрокинул голову – и о чудо, красное пятно света было уже совсем недалеко! Ну, еще через пять этажей… Соломон довольно рассмеялся и с удвоенной силой принялся карабкаться дальше. Внутренний голос постепенно затих…

Теперь он видел, что яркий красный свет шел от целой гирлянды больших фонарей, опоясывающих выходное отверстие колодца. Что было снаружи – оставалось загадкой: расплывчатое кровавое марево, мерцая и переливаясь, скрывало от взора любые детали обстановки вовне. Из этого марева то и дело выскакивали снежинки – весело кружась, они достигали Павла, и те, что не таяли на нем, продолжали свой путь дальше; поглощаемые темнотой провала, они быстро скрывались из виду. Тут стало совсем холодно, наверное, недалеко от нуля, и руки хакера порядком замерзли. Может, это было и к лучшему – так меньше чувствуется боль.

Отдуваясь, Павел ухватился за предпоследнюю перекладину, протянул руку к последней, самой широкой и крепкой, как вдруг… Как вдруг ступенька под его правой ногой жалобно скрипнула, прогнулась и… разломилась пополам!

– Черт! – вырвалось у Соломона. Провалившись, он обеими ступнями ударил по следующей перекладине, та тоже со звоном лопнула, и Павел упал еще ниже, а затем история повторилась. Так он, обдирая руки, сместился в жерло колодца на целый метр, судорожно цепляясь за боковины лестницы и обдирая в кровь ладони и пальцы. Дрожа всем телом, натужно дыша и превозмогая острую боль в кровоточащих ладонях, Соломон прижался к холодному влажному металлу. Думать о том, что могло случиться, не хотелось.

Успокоившись, он осторожно взглянул вверх. И что теперь делать? Более метра – пустое пространство, на боковые штанги ногами не встать – они почти впритык к стене. И все это «в паре вздохов» от выхода! У него вырвался стон отчаяния. Глупо-то как получилось! Оставалось ведь всего ничего! И дернуло его сунуться в это адово жерло… Что теперь делать?! Надо же что-то делать! «Ну не возвращаться же! – напомнил о себе внутренний голос. – Я помогу. Ты только совет мой выслушай…»

– Ну? – мрачно осведомился Соломон. Трагикомичность ситуации его нисколько не смутила.

«Хватайся за боковины, они выдержат. Подтягивайся, используй рывки, вовремя перехватывай руки. Ступени не совсем исчезли, взгляни! В их крепления можно упереться ногами… при желании. Только будь осторожнее! Ну же! Поднимайся! Слышишь меня?! Забудь о боли, забудь о страхе. Только сначала отдышись, сконцентрируйся – второго шанса не будет… Тут совсем немного, посмотри: победа близка!»

– Подтянуться на руках? – пробормотал Павел. – Упереться ногами? Тут только маленькие болты. Это невозможно. Я не смогу, я устал.

«Не говори чепухи, не так уж это и сложно! – возразил голос и мерзко хихикнул. – Ты же силен, ты молод, ты крут! Ну, ты же крут? Не ной, не думай о плохом, соберись, черт возьми!»

Соломон сжал боковые стойки сильнее, уперся носком кроссовки в торчащий из штанги болт и попробовал подтянуться. Бицепсы пронзила боль, мертвенная усталость разлилась по всему телу. Отфыркиваясь, он расслабился, снова прильнув к камню стены.

«Ну что же ты, что?» – разочарованно заворчал голос.

– Приценился просто, – буркнул Павел.

«Приценился! – передразнил голос. – Ну ты и зануда, парень! С девушками тоже ведешь себя так, а? Живее! Ну же! Скоро силы оставят тебя. Обидно будет сдохнуть тут, не найдя Макса, правда? Представь, как долго ты будешь лететь вниз, ударяться о стены руками, ногами, головой. Кровища везде ручьями! Разбрызганные из лопнувшей головы мозги! Переломанные в крошево кости… Жуть. А потом бац – и лепешка, противная такая… Никто тебя здесь не найдет, даже не надейся – вот это и есть самое обидное. О мамке своей подумал? А о Станнум, о сестре? Соображай живее!»

Соломон медленно выдохнул. Пожалуй, да – лететь вниз ему совершенно не хотелось. А болты… Он пощупал кусок проворачивающейся около своего лица ступеньки. Выглядел тот ненадежным. Хм… Время уходило. силы медленно покидали хакера.

«Старт! – истошно завопил голос. – Пошел, пошел, пошел! Больше повторять не буду, чувак, и не проси… Ну?!»

Соломон дико взревел и рванул вверх.

Он лежал на бетонном полу у верхнего люка колодца и надрывно переводил дыхание, бездумно и не мигая смотря вверх. Прямо над ним нависал полукруглый серый свод, как в церкви, только что не расписанный изображениями ангелов и святых. Павел повернул голову, пытаясь рассмотреть обстановку, но обстановки этой фактически не было: такие же серые круглые стены и высокие узкие окна-бойницы, стекол в них нет. Он попал в башню! Или, может… на маяк? Из бойниц, за которыми виднелись лишь кусочки хмурого неба, дул холодный ветер и вылетали снопы злых сухих снежинок – здесь они уже не были веселыми и приветливыми. У стен даже намело небольшие сугробы.

Соломон не сразу понял, что начал коченеть. Так и дуба дать недолго! Постанывая, он поднялся, теперь уже без прикрас чувствуя, как болит у него тело, как он измотался и устал… Взглянул на трясущиеся, израненные руки: печальное зрелище! Кое-как обтерев о джинсы кровь, на всякий случай отошел от колодца – его сильно качало – и осмотрелся уже обстоятельнее. Да, все это похоже на высокий маяк: часть противоположной стены занимал большой пузатый агрегат с парой дверок. По-видимому, с наружной стороны стоял мощный прожектор. А если это маяк, значит, тут и море… Хакер доковылял до одной из бойниц и горько усмехнулся: далеко внизу плескались свинцовые волны, плыли льдины, клубился туман. Впрочем, видно было совсем недалеко – дальше лишь серая пелена. Леденящий ветер заставил его дрожать сильнее.

Чертыхнувшись, Павел подбежал к противоположной бойнице. А вот он – институт дархан! Какой же он огромный! Внизу громоздились друг на друга корпуса: кубические, цилиндрические, шестигранные и даже в виде бублика, с большими и маленькими окнами, с простыми башенками, двойными башенками и башенками, изогнутыми под странноватыми углами; состоящие из сфер различного размера и цвета: белые, зеленые, оранжевые, голубые. На многих крышах установлены антенны и прочие высокотехнологичные «тарелки». Все это хозяйство было сейчас слегка припорошено снежком. Но еще более интересным оказалось другое: над некоторыми корпусами поднимались клубы черного дыма, а в боку одного из зданий зияла гигантская дыра – там пылал открытый огонь. Последствия диверсии Сарто и его команды?

Но что же теперь делать? У Соломона уже зуб на зуб не попадал. Другого выхода из маяка не существовало – только шахта посередине. Неужто придется спускаться вниз?! Час от часу не легче… Павел еще раз мрачно обвел взглядом бойницы. Снег усилился. Ну почему эти чертовы дархане не сделали в помещении нормальную теплоизоляцию?! Средневековье какое-то! Однако пора идти к долбаной лестнице и молиться о том, чтобы не сломать там шею…

И тут он уставился на короб прожектора. Дверки! А может… а если?.. Соломон подбежал к сооружению и дернул ручку. Дверь скрипнула, образовалась небольшая щель. Оттуда бил свет! Хм… Павел потянул сильнее и просунул голову внутрь. Там было тепло, сухо, светло и… тесно. Это была кабина управления, но не маяком. Комнатушка, если это огражденное пространство можно было так назвать, была не более метра в глубину и метров шесть-семь в длину, полукруглая, так как повторяла форму башни. Спереди – большое толстое стекло (ну слава богу!), под ним – небольшой пульт управления с несколькими рубильниками и экраном, а также два узких кресла. Справа – доска со множеством иероглифов, а слева… лифт! Точнее, маленькая люлька с тросами, прикрепленными к потолку, и мотором, который ее сюда доставлял. Под люлькой угадывалась еще одна вертикальная шахта, совсем небольшая. Это было спасение!

– Вот же извращенцы! – почти с любовью произнес Соломон и прикрыл за собой дверь – оттуда нещадно дуло. – Ну кто так строит, кто так строит, скажите мне, а?!

Самое занимательное виднелось снаружи, на улице, и это точно не являлось прожектором маяка. Это была пушка! Огромная, кажется, лазерная… Павел понял это, потому что она выглядела точно так же, как бластеры посвятов, только была раз в сто или двести больше: огромный винтообразный ствол, небольшой кожух сверху, прозрачный стержень внутри… Огромное, длинное орудие береговой охраны выходило прямо под каморкой, а этот пульт, видимо, управлял им! Просто офигеть.

– Уважаю, чуваки, уважаю! – ухмыльнулся Соломон, похлопав рукой по панели управления. В воздух поднялась пыль – тут никого не было уже очень давно…

Но прежде всего – проверить лифт! Вдруг он не работает?! Нервничая, хакер пробрался к люльке и критически оглядел ее. Как это вообще функционирует? Ага, вот две кнопки с характерными стрелками, лампочка питания и тумблер. Все просто донельзя, и бацилла разберется, даже марсианская. Он щелкнул тумблером – лампочка послушно загорелась голубым светом, а мотор наверху, слегка вздрогнув, загудел.

– Есть! – победоносно заорал Павел. – Даешь Днепрогэс всему Мультиверсу!

Ладно, значит, уехать отсюда можно хоть сейчас! Но лучше немного осмотреться, отдохнуть. Да-да, минут пять. Или десять… У него гора с плеч свалилась, и настроение сразу поднялось, будто наличие лифта в башне сняло с повестки дня все его проблемы. «Интересно, а что там с пушкой?» – пронеслась в голове Соломона озорная мысль. Он деловито подошел к пульту и самодовольно хмыкнул. Ничего сложного! Хакер осторожно потрогал рубильники, с видом знатока постучал костяшками саднящих пальцев по экрану и большому стрелочному индикатору, вытер пыль с блестящей черной кнопки с витиеватым иероглифом золотистого цвета. Солидно! Прямо как в фильме про фашистов на Луне.

– Ганс, фойер! – щелкнул каблуками Соломон и залихватски ударил по кнопке кулаком.

Панель моментально ожила, загорелись лампочки, противно запищал зуммер, вспыхнул ярко-зеленым светом экран – по нему побежали кривые линии, желтые треугольники и голубые ромбики. Откуда-то раздались команды на непонятном каркающем языке: это было похоже на отсчет… Обратный отсчет!

– Черт!.. – растерялся Павел. – Это… того… слышь, ты! Эй, стой, стой! – Он снова заколошматил по кнопке, но панель не отключилась. Хуже того, встрепенулся главный индикатор, и его стрелка упорно поползла вперед. – Стой! – заорал в испуге хакер и рванул на себя самый большой рубильник посередине панели.

Ствол пушки за окном вспыхнул нежно-розовым светом, в ушах возник тонкий писк. Выпучив от ужаса глаза, Павел рванул рубильник в обратную сторону, и стержень под кожухом начал стремительно краснеть, наливаясь кровавым, зловещим цветом.

– Да чтоб тебя! – прошептал в отчаянии Соломон, начав беспорядочно щелкать остальными рубильниками, помельче. В результате иномерный голос в динамике замолк, а ствол вспыхнул зеленоватым сиянием. – Ну все, – обреченно пробормотал хакер. – Приехали…

Наверное, пушка приняла его слова за команду, а может, это было просто совпадением: башня вздрогнула, пол завибрировал, по каморке полетела клубами пыль. Потом появился рокочущий гул, и прозрачная часть ствола погасла… Но лишь на секунду, Соломон даже обрадоваться не успел. Вспыхнул ярчайший свет, конец ствола окутал трепещущий огненный шар, а потом в туман над морем ударил луч такой яркости, что Павел на несколько секунд ослеп. Он уже не мог видеть, как целая армада военных антигравитационных кораблей, появившихся в это время над горизонтом, превратилась в кошмарное облако ионизированного газа… Пушка хорошо знала свое дело, тем более что она выполняла его далеко не в первый раз. Массивный ствол начал с диким воем резво гулять вправо-влево – смертоносный энергетический луч непостижимой мощности вычищал остатки неприятельского воздушного флота. Не должно было остаться никого! Ни-ко-го. Ведь тот, кто управляет кнопкой с Тем Самым Иероглифом, тот и хозяин положения. А это странное существо с бледной кожей и слабыми суставами, не являющееся дарханином, могло управлять ею. Почему – пушка не знала, да и не хотела знать – она не умела рассуждать, она лишь слушалась приказов. О да, сегодня был его день, этого смешного, дрожащего от страха примата, имеющего Великое Полномочие на Запуск…

– Черт, черт, черт! – закрыв ладонями глаза, орал тем временем Соломон, корчась на полу. Нужно было делать ноги, сомневаться в этом было глупо. Он не знал, что за джинн был выпущен из бутылки, но тот ему совершенно не понравился.

На ощупь Павел пробрался в люльку, уселся в большое неудобное кресло и нажал кнопку для движения вниз: по счастью, помня, что та находилась справа. Мотор сверху заурчал, люлька вздрогнула, а затем с визгом устремилась вниз. Соломон, судорожно хватаясь за раму, испугался было, что лопнули тросы, но это просто спуск оказался таким шустрым. Правда, он пока ничего не видел – перед глазами лишь прыгали желтые и красные круги. Павел принялся ожесточенно тереть глаза, но получилось еще хуже.

За время спуска, который, казалось, длился целую вечность, ему пришла в голову здравая мысль: а почему эти странные дархане не используют для персонала такой важной при обороне пушки антигравитационные устройства: платформу там какую-нибудь или специальные аварийные капсулы? Обычный лифт на тросах! Дикость какая-то!.. Бывает же, а! Но может, это аварийная система, на случай отказа высоких технологий? А если и электричество отключат – тогда ножками работай, пыхти на лестнице в колодце. «М-да… Великие перестраховщики, ничего не скажешь!» – подумал Соломон, и в этот момент люлька со стуком приземлилась.

К тому времени Павел уже кое-что различал. Щурясь, он пытался понять, куда попал. Очередной колодец, узкий, стены которого состояли из больших каменных блоков, а впереди – светлый, хорошо освещенный проход, через десять метров плавно сворачивающий вправо. Как и положено, стены его были испещрены фиолетовыми иероглифами. Он прислушался: наверху продолжала гудеть и сотрясать башню береговая пушка. Жесть! Какого черта он запустил ее?! Руки девать было некуда, интеллект зачесался?! Любопытство кошку сгубило, да-да… Соломон поежился. А еще хакер называется! Кто ж так делает?! Не знаешь – не трогай, не запускай! Сидел бы тихонько себе где-нибудь в уголке. И что теперь будет? Ну как минимум – привлек к себе внимание, и скоро его сцапают Хранители!

– Ну уж нет, хрен вам в глотку, толстозадые! – прорычал Павел, вылез из люльки и, изрядно пошатываясь и все еще хлопая глазами, побежал по коридору.

А тот постоянно поворачивал и шел вниз – это оказался плавный спуск, идущий вокруг основания башни. Может, дальше – выход на улицу? Впрочем, что на ней делать: зима, холод, ветер, да и скрыться среди снега сложно… Нет, нужно засесть где-нибудь в здании…

Потом стали попадаться высокие окна с внешней стороны коридора. Правда, поначалу темные – видно в них ничего не было, но затем появились и освещенные. Соломон прильнул к первому же из них: там виднелся огромный зал, с потолка которого свисал гигантский сверкающий шар.

– Что еще, блин, за дискотека? – пробормотал Павел и попытался рассмотреть, что под шаром, однако помещение было очень глубоким, да и нижняя часть окна находилась на уровне груди хакера – строители этого комплекса были куда выше среднего человека…

Сделав четыре оборота вокруг башни, Павел взглянул в очередное окно. О да! Теперь он видел все: множество коротких декоративных колонн, широких пандусов, каменные лестницы, горельефы странных существ и длинные ряды сидений. Неужто церковь? Похоже, однако. Соломон обежал еще один круг и снова взглянул в окно. До уровня пола оставалось метров десять-двенадцать, не больше. Но как пробраться туда?

И тут он увидел людей! Сарто и его приспешники?.. Нет! Невольный крик радости вырвался у хакера: это был Тунгус! И Сарто. Тунгус вел итальянца под прицелом пистолета – у Ливио были сзади скручены руки; куртки на подлеце уже не было. Они быстро шли по пологому пандусу к высокой колонне, увенчанной сверху хищной птицей, победоносно расправившей над залом крылья.

– Да, да! – взревел Соломон. – Правильно! Молодец, Макс, знай наших!

Ну вот и все, преступник пойман! В хорошем исходе событий теперь можно было не сомневаться.

– Макс! Макс! Ты слышишь меня?! – завопил Павел, заколотив кулаками по стеклу. – Макс!

Но тот не слышал – стекло оказалось очень толстым и крепким, если не сказать бронебойным. Оно даже не звякнуло.

– Гадство! – Соломон снова прильнул к нему, пытаясь рассмотреть подробности.

Фаронов довел Сарто до колонны – там виднелись широкая площадка и что-то вроде кафедры. Наверное, обычно здесь и стоял местный проповедник. Тунгус развернул мажора лицом к себе, а сам отошел немного назад. Павел нахмурился: что происходит? Сарто начал что-то говорить, колени его подкосились. Фаронов поднял пистолет и прицелился в пленника.

– Черт! Макс, ты что делаешь?! – завопил хакер и снова замолотил по стеклу. – Остановись! Остановись!

Сарто начал извиваться, крутить головой. Кажется, он рыдал. А потом мелкими шажками двинулся на Макса. Вспышка! Голова Сарто откинулась назад, и он упал, завалившись на бок. Потекла темная кровь.

– Жесть, – пораженно выдохнул Соломон. – Как же так? Договорились же не убивать, зачем ты… зачем?!

Тунгус подошел к Сарто, схватил его за руки и потащил к краю пандуса. Только сейчас Павел заметил, что там уже были кровавые следы, чьи-то еще. Ливио стал не первой жертвой расстрела! Кто же другие? Лейтенант Хор, Бруммер и прочие? Но как же Макс справился с ними?! И всех – в расход? Мрак. Тем временем Фаронов сбросил труп вниз. Соломон скосил глаза, пытаясь понять, кто там может быть еще, но толком видно не было. Тунгус заспешил по пандусу обратно – в той стороне Павел заметил широкую арку и проход под ней, ведущий куда-то дальше. Но как ему самому попасть туда? Соломон сломя голову кинулся вниз по коридору. Сейчас у него вариантов все равно не было.

Через два с половиной витка он выскочил в основное здание: спереди – длиннющий коридор, справа – еще один такой же, с бесконечными дверями, а слева, буквально под носом – обычный лестничный проем. Пришлось напрячь воображение, чтобы понять, в какой стороне мог располагаться храмовый зал. Кажется, лучше всего было попробовать спуститься по лестнице еще на один этаж, потому что коридоры уводили от того места. Почесав затылок, Павел побежал по ступенькам вниз, громко зовя Тунгуса, и попал в разветвленную сеть темных узких переходов, колонн и арок. Здесь уже царствовала та самая архитектура дарханской церкви, что не могло не радовать, однако куда направился Фаронов, было не ясно. Соломон побежал в первый коридор – уперся в тупик. Во второй – новая лестница. Поразмыслив, он спустился еще на этаж ниже – стали появляться окна, причем не такие большие, как в башне, а вполне соразмерные человеку; в их углах красовались небольшие барельефы кричащих в ужасе монстров. Первое окно явило заснеженную улицу, загроможденную большими контейнерами и агрегатами, напоминающими электропогрузчики, а второе, за поворотом – вид на побережье и льдины; около берега в лед вмерзло небольшое суденышко. И ни одного живого существа! Впрочем, как и мертвого… Зато первый этаж! Значит, можно было выйти наружу, если повезет, конечно.

Но Тунгус исчез: кроме того, Соломон понял, что заблудился окончательно. Он пробежал еще метров сто, беспорядочно сворачивая направо и налево и не переставая звать Фаронова, когда заметил арку в очередной зал. Заинтересовавшись, хакер осторожно прошел в нее и охнул: на полу, у стены, сидели несколько связанных человек с кляпами во рту. Но они не были малготами или дарханами. Все на одно лицо… двойники Сарто! И поголовно – в полосатых пижамах.

– Какого черта… – ошарашенно пробормотал Павел, нерешительно подходя к ним. – Что тут происходит?!

Пленники, а их было пятеро, испуганно уставились на него, а затем принялись возбужденно что-то пытаться сказать, мычать, елозить по полу и показывать подбородками в сторону. Там виднелась еще одна арка.

– Что там, что? – забеспокоился Соломон. – Как вы здесь оказались, кто вас связал? И почему вы… – Тут он понял, что они его не понимают – переводчика-то у него не было. – Блин! – Он повторил фразы по-английски, но его снова ждало разочарование – кляпы! Чертыхнувшись, Соломон бросился к ближайшему Сарто и не без труда вытащил кусок тряпки, подозрительно напоминающей кусок полосатой пижамы.

– Он придет сейчас, он придет! – испуганно залопотал пленник, косясь на проход. – Спаси нас, умоляем!

– Кто «он»?! Тунгус?

– Не знаю, как его зовут! Высокий такой, плотный, рыжеволосый! Он всех нас убьет! Он уже троих увел, и они не вернулись! Он угрожал нам, он – сумасшедший! – Голос параллоида задрожал. – Пожалуйста… Мы не сделали ничего плохого!.. Мы ничего не понимаем! Это просто ад какой-то! За что?! Или, может, это я сошел с ума?!

– Блин! – Павел кинулся было развязывать ему руки, но потом остановился. Это же мажоры! Те самые! Нет, нужно дождаться Макса и…

– А вот и я, мои друзья! – раздался вдруг насмешливый крик. – Заждались, сердечные? Папочка уже дома…

Все испуганно повернули головы на голос. Это был Тунгус. Размахивая пистолетом, он словно джинн выскочил из прохода и, широко вышагивая, направился к ним.

– Хо, да это Соломон! – весело вскричал Фаронов. – Но… как ты здесь оказался?!

– Макс… – Павел запнулся, затем взглянул на параллоидов. В их глазах светился ужас, переходящий в истерию. – Что это такое? Откуда они здесь? Что ты делаешь?!

– Пожалуйста… – еле слышно прошептал первый Сарто и задрожал.

– Опа! – Тунгус заметил вынутый кляп. – Какого фига, Сол? Ты что творишь? Отпустить их решил, что ли, а? Совсем обалдел?!

– Это ты что творишь! – закричал Соломон. – Я все видел!

– Что видел? – делано округлил глаза Фаронов.

– Там! – неопределенно показал рукой Павел. – Ты убил… ты застрелил Сарто… ну… одного из них… в зале с колонной, которая с птицей наверху…

– С птицей? И что? – Фаронов равнодушно скрестил на груди руки, легонько поигрывая дулом пистолета.

– Как что?! – возмутился Соломон. – Это же не они убили Доменику!

– Да? Значит, им просто повезло. Попади они в ту же ситуацию, все пошло бы точно так же!

– Мы не знаем этого! Это только твоя теория!

– Сол, ну ты же неглупый человек, ты отлично понимаешь, что среднестатистически все у них было бы именно так, как и с тем Сарто, с точностью «девяносто девять и девять»! Ну, может, у кого-то и чуть меньше, но сути это не меняет… Мы были у них всех дома! Ты же все видел! Эти твари все заслуживают кары, потому что с точки зрения долбаной Мультивселенной между ними нет абсолютно никакой разницы! Никакой! Причина и следствие! Нет у человека выбора и никогда не было! Это законы физики и ничего более! Два плюс два равно четырем, и здесь нечего обсуждать! А невиновных мы не судим, нет… Как же можно-с?

– Они же ничего не сделали!

– Они не только могли, но и сделали бы – доказано вероятностью, я же только что объяснил тебе это, что тут непонятного?! – Глаза Фаронова налились кровью. Казалось, еще чуть-чуть – и изо рта польется слюна; лоб его покрыла испарина. – Ради чего мы это все затеяли? Ты забыл Доменику?! Тебе она уже по барабану, да?! Ты предал ее, предал, падла!

– Нет, ты что, зачем же так, – опешил от такого поворота Соломон.

– Тогда на, держи! – Тунгус ткнул рукоятью пистолета в его грудь. – Возьми и пристрели парочку, на выбор, я разрешаю! И повторю: они все одинаковые.

– Ты что! Зачем?!

– Зачем? Чего ты блеешь тут, как полудохлый баран? Я не слышу тебя, Паша! Бери, говорю, пистолет и убей двоих преступников! Нет, троих, слышишь?!

– Я не могу! Я не буду! – Соломон в ужасе откинул руку Фаронова. – Ты уже убил одного из них!

– Я убил троих, Паша, троих… – зловеще проговорил Тунгус, нависая сверху словно скала. – Я уже сделал это, усекаешь?! И остальных замочу, дай только время. Делай, что говорю! Живо!

– Ты сошел с ума! – закричал Павел. – Я не буду их убивать и тебе не дам! – Он приготовился к драке. Вырвать пистолет? Да легко! Потом подсечка, захват, бросок через бедро…

– Чего-чего?! Ты че такое сказал, я не понял?! Против меня пошел?! – зарычал Тунгус. Его била крупная дрожь. – Против меня, скотина, да?! Я не понимаю тебя… я не понимаю тебя, хрен тебя подери! Поясни! Поясни немедленно!

– Среди них нет того самого Сарто!.. – попытался спасти положение Соломон. – Нет здесь его! О чем ты говоришь?

– А ты почем знаешь, что нет? – подозрительно прищурился Тунгус, и пистолет в его руке дернулся. – И как ты здесь оказался, кстати, а? Тебя подкупили? Кто?! Хранители? Метрострою раскололся небось? А может, хуруманам?! Что здесь происходит?! – Он вдруг резко отскочил назад и направил пистолет в грудь Соломона.

«Так, – мелькнуло у того в голове, – кажется, у Макса и правда крыша поехала. Надо было все-таки забрать пистолет, пока была возможность…»

– Погоди, погоди, ты чего?.. – Павел примирительно поднял руки. – Это же я, Соломон! Видишь, а? Успокойся!..

– Как ты сюда попал?.. – процедил сквозь зубы Тунгус. – Отвечай!

– Ты вызвал меня утром, помнишь, на операцию, в Милан?

– Ну?

– Я тебе отказа… в смысле попросил повременить, дела были срочные, нереально было отлучиться, мы там в туннеле ставили дополнительные усилители для…

– Дальше!

– Но я сразу решил, что зря отказал: честно, очень пожалел. А ты сразу стал недоступен, хотя я писал тебе!

– Нельзя канал держать долго открытым.

– Да, я знаю. В четыре часа ушел с работы, поехал на точку, что на Новочеркасском, а потом…

– А потом ты очутился здесь, – вздохнул Фаронов. Вспышка ярости прошла так же быстро, как и началась. – Ясно.

– Ну да, – Соломон с великим облегчением перевел дух. Ему не хотелось рассказывать историю с гопниками. – Ходил тут сначала туда-сюда и наткнулся на малготов и Сарто… того самого Сарто. Они тут что-то задумали, Макс, и что-то провернули, я толком не понял: то ли сперли что-то, то ли… не знаю даже, в общем! И они хотели подставить нас с тобой перед дарханами, поэтому не убили меня, а просто бросили привязанным к двери. Я выбрался и пошел тебя искать, они говорили, что ты где-то здесь прячешься… А это институт дархан, да? Правда, что ли?

Фаронов еле заметно усмехнулся и опустил пистолет.

– Прячусь я, ишь ты! Еще неизвестно, кто тут прячется… – проворчал он и покосился на замерших в тревожном ожидании параллоидов. – Ладно, Сол, все нормально. Стресс у меня. Хронический. Извини, не только твоя голова идет кругом.

«Какая, однако, самоирония!» – подумал Павел, но лишь широко улыбнулся:

– Слушай, Макс, я так рад, что встретил тебя! Просто офигеть. Правда, а где это мы, а? Что вообще произошло? И как здесь… эти оказались? – кивнул он на параллоидов.

– А! – Фаронов устало махнул рукой, затем достал из кармана коробочку, а оттуда – пару таблеток. – Это от нервов, – пояснил он. – Шалят они у меня что-то в последнее время…

– Я заметил… – проворчал Соломон.

– Ладно, не бухти! – Поморщившись, Тунгус с трудом проглотил таблетки. – Давай-ка отойдем, а то эти укурки меня в любом случае здорово нервируют, вот ей-богу… – Он взял Соломона под локоть, и они отошли к выходу. – По-идиотски все получилось, Паша. Наш-то Сарто, оказывается, посвят!

– Да, я в курсе уже…

– И не просто посвят, а суперпосвят! Он как мы – вполне успешно ломает Машину, и в команде у него не только люди, но и малготы. А может, и еще кто есть, не знаю точно. Это целая нелегальная организация, Сол! Мы в полной заднице, короче. Не знаю, до чего они там уже добрались, но умеют они явно многое. Ладно, не важно. Значит, решил я идти на дело один. А что? Все отработано, просчитано, вылизано! Надо было просто идентификационную сыворотку ублюдку впрыснуть, но у меня возник иной план, эдакое ответвление. Ну я и телепортировался.

– Ну и?!

– Телепортировался я сначала не к нему. А к его параллоиду, самому первому, помнишь?

– Зачем?! Что еще за новый план, какое такое ответвление?

– Я тогда, Паша, очень сильно разозлился на тебя. Ну прям как… как сейчас вот было. И у меня возник небольшой вариант нашего с тобой сценария. Я решил сначала захватить с собой двойника, ну, чтобы заменить им нашего, нулевого Сарто, пускай с подменой папочка и дружки разбираются, когда бабло на счетах перейдет куда следует. Сарто-первый не должен был даже понять, что происходит, что он попал в другой мир и за что ему там задницу «родные» дерут. Он получил бы по заслугам, но в умеренной дозе. А нашего, нулевого Сарто, я решил урыть сразу, в тот же день.

– Но как?! Ведь метки-то у него еще не было, а ей минимум тридцать часов в теле формироваться. Как бы ты его похитил?

– Все правильно, Сол, все правильно, тридцать часов минимум. Но я не собирался его перемещать на полигон или куда-то еще. Я решил сразу выкрасть его самым обычным способом, бандитским, с применением грубой силы, прицельной стрельбы и проломленной взрывом стены, и залечь с ним на дно – там же, в заброшенных ангарах, помнишь, в трех километрах от их дома, мимо еще проходили?

Павел неопределенно пожал плечами. Вроде были какие-то развалины, пока они кружили вокруг особняка Сарто, но что там находилось, он не заметил.

– Ну и вот. Захватил я, значит, с собой бластер и несколько парализующих гранат, а еще…

– Бластер – туда? – изумился Павел. – Парализующие гранаты?! Мы же договорились, что не берем с собой на дело посвятовские штуки, кроме ручных парализаторов! Это же твое правило!

– Ой, Пашенька, да оставь ты все это: «договаривались», «дело», «принципы хактивизма»… О чем ты талдычишь?! Все это в прошлом! Теперь это реальная война, мой дорогой! Это кровавая реальная война, это смерть, твою мать налево! Тут не до принципов. Я хотел с ним разобраться, один на один, физически, в каком-нибудь укромном местечке, как когда-то говорил тебе, помнишь? И я дал бы ему фору, нож там или еще что. Все честь по чести! Мы разобрались бы как мужики. В общем, это было мое решение и мое дело! Вот и пошел ва-банк. Я был зол тогда, черт возьми! В любом случае все пошло наперекосяк. Ты знаешь, интуиция меня не обманула – наш Сарто, о да, он иной! Он не такой, как все! Он посвят. Я говорил тебе уже? А, ну да!.. – У Фаронова нездорово заблестели глаза. – Но все еще интереснее, Соломон. Это не мы за ним, а он за нами следил!

– Да, он сказал мне, – вздохнул Павел. – Но как же так получилось-то?

– А вот так… Следил и ждал нового визита! Нет, не в глобальном смысле следил, не на полигоне, и не в Норе, и не в твоей квартире – с этим все не так уж и плохо… вроде. Он засек наше с тобой к нему внимание там, у себя, около дома – наши дроны и наши попытки взломать его систему безопасности. Помнишь, как долго именно у этого козла она не поддавалась? И не поддалась бы, если бы он не позволил нам ее взломать! Так-то. А я даже не понял, что происходит. А стоило бы!

– Ты уверен?

– Хм… Теперь уже нет, конечно, раз ты спросил, но… слушай, не перебивай меня, а!

– Хорошо-хорошо!.. Но погоди! – Из-за этой встречи и разговора Соломон совсем забыл о грозящей им опасности. – Сейчас здесь будут Хранители, слышишь?! Они прибудут сюда по нашу душу – нулевой Сарто говорил, что они нас специально подставили! Нужно срочно уходить отсюда!

– Хранители, говоришь? – Фаронов немного помрачнел, а потом по своему обыкновению хмыкнул: – Это, конечно, может быть проблемой, но, знаешь ли…

Сзади послышалась возня. Они обернулись: параллоид, с которым разговаривал Соломон, вскочив на ноги, бросился бежать, каким-то образом освободившись от пут. Не разбирая дороги, он направлялся ко второму выходу из зала.

– А-а, сучара долбаный! – заорал Тунгус, вскидывая пистолет. – Нет, не уйдешь, падла!

– Нет! – Павел ударил его по руке. Грохнул выстрел, но пуля впилась недалеко от них в пол. – Не надо!

Параллоид, визжа от страха, скрылся.

– Черт! – проворчал Фаронов. – Ну что же ты, Паша, опять начинаешь…

– Я говорю – хватит! – нахмурился Павел. – Не надо.

Тунгус задумчиво пошевелил бровями и медленно направился к остальным двойникам. Те в страхе вжались в стену, мыча и подергиваясь.

– Ну что же вы, бараны хреновы? – крикнул им Тунгус, включив переводчик. – Давайте, давайте, бегите за своим братцем! Ну?! Я не шучу, суки! Давайте, пока я добрый. Нет, пока мой друг добрый – ему скажите спасибо!

Выпучив от страха глаза, копии Сарто кое-как поднялись, помогая друг другу, а потом, словно стая диковинных кенгуру, заскакали вслед за первым беглецом, озираясь и мыча, по-видимому, слова благодарности. «Могли бы и раньше сбежать, однако…» – озадаченно подумал про себя Соломон.

– Забавное зрелище, правда? – фыркнул Тунгус, презрительно наблюдая за ними. Кажется, наркотические таблетки, которые он принял, начали свое действие: глаза осоловели, язык начал заплетаться. – Ладно, Пашка, уговорил. Пускай бегут! Тут им и место. Самое то! Долго все равно не протянут. Но это уже будет не на моей совести, правда?

Соломон, нахмурившись, промолчал. Что будет, когда тех итальянцев сцапают дархане? Не выйдут ли Хранители на тех, кто затащил сюда их?

– Что, опять не нравится? – вскинул брови Тунгус. – Да ну тебя, ей-богу, все с ними будет нормально! Если хавчик найдут и не угодят в жернова или зубы очередного эксперимента дархан… Добрый я стал что-то, слабый почему-то. Только давай условимся кое о чем, ладно?

– О чем?

– О тех первых, троих, которых уже замочил. О них ни слова, никогда и ни при каких обстоятельствах, хорошо? Что сделано – то сделано, и баста. Так получилось… боевые издержки. Согласен?

– Согласен… – помедлив, буркнул Соломон. Ни слова так ни слова.

– Эх, Паша, Паша! Люблю я тебя ну просто до безумия! – Тунгус пьяно обнял Соломона за плечи и счастливо улыбнулся. – Ну, пошли уже, что ли, да? А то и правда проклятые Хранители сцапают. А вот их не люблю, ой как не люблю!

– Пошли! – кивнул Павел. – Нечего тут торчать.

Легкой трусцой они побежали по коридору. Дорогу показывал Фаронов.

– Ты знаешь, как отсюда выбраться? – спросил его Соломон.

– Не все так плохо, Пашка, – загадочно улыбаясь и растягивая слова из-за действия таблеток, ответил Тунгус. – Имеются кое-какие наметки! Как же без них?

Павел не стал пока допытываться. Сейчас его интересовало, что же произошло там, у нулевого Сарто.

– Ну дык что там дальше случилось? – с тревогой спросил он.

– Что дальше. Э-э… – Фаронова сильно шатало, и, не выдержав темпа, он перешел на обычный шаг. – Фух… Погоди. Э-э… Что ты там спрашивал?

– Я говорю, что случилось у посвятовского Сарто?!

– А, это… Блин! А ничего хорошего не случилось. Фух, дай сообразить… В общем, поместил я Сарто-первого в тот ангар, ну где должен был содержаться потом уже наш мажор, а сам поехал на джипе к…

– А Сарто-первого как похитил-то? – перебил Павел. – И что еще за джип?!

Тунгус посмотрел на него как на полоумного.

– Как-как! – проворчал он, почесав ухо. – Известно как. Помнишь, ты вещал о квадрокоптерах-трансферах, которые перемещали бы людей без их воли?

– Ну? Ты так и сделал?

– Да нет же, что за бред! Хотя идея прикольная – но только для режиссера фантастического боевика. Ага, Паша, представляю: крутой банкир (плохой парень), толстенький, лысенький, с бородавкой на носу… Он выходит из машины, где-нибудь на Таймс-сквер, вокруг – толпа мордоворотов-телохранителей (отъявленных бандюганов) типа как в «Люди в черном», и тут с соседней улицы выруливает шестивинтовой дрон, большой, не то что наши с тобой малявки! Еще так, знаешь, показывают с его точки зрения – он такой, вращая лопастями, летит прямо между пешеходами: «ж-ж-ж», «ви-и-у», лавирует, вправо, влево, вверх, вниз, – Фаронов принялся комично жестикулировать, – обходит сиськастую блондинку в красном (здесь надо применить замедленный показ, ну чтобы прелести все ее видны были), потом проносится между ног тощего менеджера-чудика (в опасной близости от его причиндалов) и ловко так подлетает к банкиру. Тот такой, глазенки выпучив, губенку выпятив, а пальцы врастопырку: «Е-мое, что это еще за нафиг?! А ну-ка, парни, задайте ему перца!» Не, «всыпайте перца». Или как там правильно говорить?.. Не важно. Головорезы, короче, выхватывают свои хромированные пушки: пиф, паф! Ой-е-ей! А потому что все мимо! Почему мимо? Э-э, еще не придумал, не суть… А дрон такой: чпок – и телепортирует банкира куда надо. Охрана стоит и глазенками хлопает. О как! Это, короче, эпизод в самом начале фильма, ну знаешь, для затравки, потом обычно титры идут, а после уже предыстория или…

– Слушай, Макс, – перебил Соломон, – я, конечно, уважаю твою фантазию, сценарный талант и всякое такое прочее, но если ты решил постебаться… Я же совершенно серьезно! Нашел время…

– Да ладно, чего ты! – махнул рукой Тунгус и совсем остановился. С его лба непрерывно тек пот. – Блин, кажется, я немного переборщил с колесами-то… Плохо мне, понимаешь? Ладно… О чем это я? А, точно… Нет, Сол, идея твоя в принципе неплохая, для некоторых случаев и правда сойдет, но уж точно не как стандартный вариант. Есть способ получше: стрелять ампулами с миниатюрными трансферами! Смотри, это продолжение того боевика, типа действие через пять лет: суперский снайпер, настоящий ариец, в прошлом спецназовец, балаклава такая, электронные очки и всякое такое, прячется на крыше небоскреба в десяти километрах от цели – гнусного тирана-людоеда одного африканского… не, это тупо, лучше какого-нибудь скандинавского государства. Этот тиран, знаешь ли, в детстве любил мучить кошек, а потом…

– Опять ты свое! – вскипел Павел. – С тобой сейчас бесполезно разговаривать, я смотрю. Пошли уже! Что ты за дрянь принял?

– Да фигня… анальгетик, противомикробное и так, по мелочи. Ну и для настроения, конечно, тоже. Стресс хорошо снимает.

– Анальгетик?

– Да. – Поморщившись, Фаронов расстегнул ремень и приподнял водолазку. Соломон ахнул: широкая полоса обугленной кожи, кое-как наложенные бинты и пластыри, не полностью покрывающие рану, запекшаяся кровь и следы какой-то зеленоватой мази.

– Это что такое, Макс?! – воскликнул Соломон.

– Это? Это бластер, майн фройнд. Повезло мне, Паша, ой как повезло… Но я оказался точнее. Бум! – Он изобразил, как стреляет из пистолета, а потом задувает дымок из ствола. – Чертов малгот!..

– Ну так расскажи нормально, без этих твоих голливудских сценариев! С тобой все нормально?!

– Нормально, нормально. Не дождетесь, как говорится. Ладно, давай без Голливуда. – Фаронов осторожно заправился, и они пошли дальше. – На самом деле телепортировать мажора можно было куда проще, чем ты предложил, уж не обижайся. Ты просто хорошенько не думал над этим, а то бы и сам сразу догадался.

– Ну и как же? – с досадой осведомился Соломон.

– Каждому из них, Паша, когда мы перемещались к сартовским параллоидам, я помещал под кровать трансфер с отложенным включением – маленькую такую коробочку и даже без лампочки. Ключевые параметры устройства: время срабатывания и местоположение для телепортации. Все! – Фаронов довольно зажмурился, словно толстый, объевшийся рыбой рыжий кот.

Блин! Павел хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Это же элементарно! Хотя тоже не универсально. Но ведь тогда получается, что…

– Значит, ты с самого начала хотел похитить их всех?! – возмутился Павел.

– Лучше не спрашивай… лучше, Сол, не спрашивай! – выставив перед собой руки, запротестовал Тунгус. – Я еще не знал тогда, что сделаю с ними, и сделаю ли вообще, правда! Это был… эксперимент. Восемь параллоидов – в самый раз для тестов, так ведь? Они должны были появиться на полигоне, ты прав. Я бы просто зафиксировал сей факт, потом отшиб бы им память, и – домой. Ничего криминального! Успокойся, правильный ты наш…

– Но почему они все здесь?!

– А вот это самый интересный вопрос! А почему мы с тобой здесь, а? Я тебе уже битый час пытаюсь рассказать, а ты мне мешаешь. Слушай сюда! У меня давно уже зрел план, что нулевого Сарто неплохо было бы подменить каким-нибудь его двойником, ведь они и правда все одинаковые, козлы эти. И сегодня, рано утром, я получил эту замену – сработал первый таймер! О, видел бы ты, как он грохнулся на пол пещеры и стал дико орать – в одной пижаме! Ну я его оглушил на время, скрутил, вколол изрядную дозу дури, чтобы ничего не соображал, и связался с тобой. А ты сказал, что… шел бы я куда подальше… в общем, я стал спешно готовиться к операции. Я же не знал, что Сарто-нулевой окажется орешком куда крепче, чем мы предполагали. Короче, схватил я Сарто-первого в охапку и телепортировался с ним в тот самый ангар. Там я вышел в сеть и сделал все что нужно с активами папаши Сарто. Это было элементарно, ведь все уже типа взломано и подготовлено: бабло, акции, документы на недвижимость, машины и драгоценности – все, до чего смог дотянуться. И билет до Майами купил, со срочной доставкой прямо домой. Теперь дело оставалось за малым: заменить Сарто-нулевого Сарто-первым.

– Но не бойней же! – возразил Соломон. – Это же было нелогично! Кто поверит в виновность мажора? Останутся видеозаписи, свидетели. Не всем же ты память отшибешь. Какого черта?!

– Я ничего такого и не собирался делать… поначалу!.. И к тому же я находился в состоянии аффекта! Между прочим, и сейчас еще нахожусь, а ты меня перебиваешь!

Фаронов явно путался в своих показаниях. Соломон покачал головой: темное дело!

– Ты же знаешь, наша с тобой телепортация не работает в линейном режиме, я не мог воспользоваться ею в одном и том же мире напрямую, – успокоившись, продолжил Тунгус. – Я не мог переместить нашу сволоту из его теплой кроватки сразу в ангар. Трансфера в его спальне не было, не забывай – нужен был личный контакт. – Фаронов изо всех сил старался быть трезвым и серьезным. – И вообще – туда-сюда в одном мире прыгать – возникнет слишком много следов, целое цунами во все стороны! Ну, ты же знаешь: интерференция близкого расположения порталов и времени прыжков. А Машина опять там некстати намудрила с журналами, много нового появилось, и я не был уверен, что смогу вычистить все до конца. Зато решил, что пара взрывов и паралич охраны решит все мои недочеты. Да, в идеале надо было бы скрыться в каком-нибудь далеком парамире, но я хотел остаться в его родном – чтобы за криминальными новостями именно того Милана следить, ну ты понял… В общем, тормознул на трассе какого-то старикана на джипе, отшиб ему память и оттащил в кусты – ничего страшного, не боись. Затем поехал к дому Сарто, остановился за поворотом, в карьере – на машине я должен был увести объект – и сиганул обратно в Нору, где два часа ковырялся в журналах Машины. Перекусил, экипировался как следует – и на любимую лужайку перед домом этого козла. Предполагалось: проникаю в дом, хватаю мажора, и мы уходим. Охрану парализую. Если надо – взрываю стену, поджигаю дом, творю бардак, короче. Сарто отвожу в ангар, а его подмену – в соседний городок, где и бросаю в том же старикановском джипе; там его и найдут, решив, что мажор, испугавшись провала своих преступных действий, сбежал, не дождавшись билета на самолет, а бойня и пожар – его инсценировка. Потом я возвращаюсь в ангар и… разбираюсь с нашим любимчиком.

– Какая глупость весь твой план! – возмутился Соломон. – Опять какой-то Голливуд… Пойти наперекосяк могло все что угодно! Слишком уж заморочено. Одному выполнить такое? Бред!

– Да, наверное, глупость, – вздохнул Фаронов, икнув. Он был явно не в форме. – Но утром все это не казалось мне таким уж бредом! Я же не знал, что наш козел – посвят, и не просто посвят, а еще и хакер вроде нас! Что всё там у него дома по-другому!

– Что значит «по-другому»? Дальше-то что? Ну сиганул ты на лужайку – и?

– Я думал, что появлюсь там. Но оказался… в другом месте, в каком-то сартовском блобе, в ловушке, которую он подготовил для нас с тобой!

– Сартовском блобе?

– Чем ты вечно слушаешь, Паша? Бананы вынь из ушей, а? – проворчал Тунгус. – Я же говорил уже: нашу слежку за ним он почти сразу заметил, он не обычный Сарто, усек? Это он позволил нам крякнуть его сигнализацию! Заманивал. И не только для того, чтобы надавать по ушам.

– Ну, это я уже понял… – пробормотал Соломон.

– …Они как раз проворачивали одно дельце, артефакт кое-какой стырить задумали у Хранителей. Это, Паша, старый научно-исследовательский институт дархан, Хранителей. Они тоже, знаешь ли, до Ядра Машины хотели добраться. Но что-то пошло не так, институт закрыли, давно, может, пару десятилетий назад еще, и не все артефакты в свое время вывезли, не знаю почему. И вот недавно Хранители вдруг очухались и направили сюда экспедицию… А Сарто пронюхал об этой операции и решил сорвать куш. Когда ослиномордые расконсервировали институт и достали из своих закромов артефакт, он с дружками перебил их, а затем устроил погром похлеще, чем я задумывал для него самого. Нас же Сарто решил использовать в качестве лопушков, готовых взять на себя вину.

– Блин!.. – тяжело вздохнул Соломон. – А всю эту фигню на нас реально взвалить?

– А кто ж их знает, этих дархан? Возбудятся они точно, и под их горячие копыта лучше будет не соваться, это да. Я вообще представить не могу, как можно завалить несколько десятков Хранителей, это полная жесть – такое никогда не простят. Так что скоро здесь будет целое войско дархан.

– Блин, тогда пошли скорее!

Они ускорили шаг – коридоры, повороты… Здание было огромным.

– А что это за место такое, в глобальном смысле? – спросил Павел.

– Блоб, естественно! – ответил Тунгус. – «Пэ триста восемьдесят семь», типа нашего «пэ двадцать шесть».

– Но тебе-то откуда известно обо всем этом?

– Оттуда же, откуда и тебе – Сарто рассказал, и у меня нет причин ему не верить. Он же не знал, что я сбежать смогу, да еще и пятерых его малготов завалю. А хвастун он и болтун, я тебе скажу, еще тот!

– Да-да, ты так и не рассказал, как это произошло!

– Да блин! Попал я, Паша, в личную тюрьму Сарто-посвята – там целая куча одиночных камер, и не все они, между прочим, были пусты. Этим сволочам удалось перехватить наш канал связи с Машиной и изменить расположение конечных точек – как ты когда-то сделал: помнишь, мужик в твою квартиру попал? Ну и вот… Это же элементарно. Он перенаправил меня к себе, а тебя – сразу сюда. Понял теперь?

– Угу…

– Он ждал нас, ждал, тепленьких и вкусненьких… Короче, все отобрали, сковали наручниками и удивились, почему я один. Но Сарто разоткровенничался. Думаю, это была часть его плана – мы должны были быть частично в курсе его планов, иначе дархане легко просекут, что это подстава, они ведь любят мозги сканировать… Но и я не пионер – пришлось применить военную хитрость и тренированность своих мышц – смешанные единоборства пригодились на практике, не зря медали получал когда-то. Короче, сиганул я в подготовленный ими портал, а он вел как раз сюда! Ну, тут мы продолжили выяснять отношения, я завалил еще троих и ушел, прихватив, правда, только пистолет.

– А это? – Соломон показал на раненый бок Тунгуса.

– Схлопотал, что называется, в самый последний момент. Думал, все, кранты пришли, от шока ща сдохну! Ладно хоть кровотечение несильное было, спеклось же все… В общем, выкарабкался: таблеточки, бинтики из аптечки одного из малготов – и вот, как видишь, перед тобой живой стою!

– Ясно… – пораженно произнес Соломон, разглядывая Фаронова. Он и не думал, что Макс был на такое способен! Какие тайны скрывает этот человек?!

За время разговора они вышли в длинный прозрачный переход между зданиями. Павел разглядывал мрачные, припорошенные снегом корпуса задний. Целый научный городок! Давно заброшенный городок…

– Сарто, значит, уже получил свой артефакт и смылся к себе домой… – пробормотал он. – А к нам скоро гости заявятся… Задница, однако.

– Думаю, так и есть, – согласился Тунгус. – Но пока еще не задница. Не будем загадывать наперед, Паша.

– И какой план?

– Хранители, которых завалили Сарто со товарищи, не на своих двоих сюда прибыли. Я видел их гравилеты – тут уже недалеко осталось. Наверняка там стоит мощный трансфер. Так и свалим отсюда.

– Ты предлагаешь… воспользоваться ими?

– А у нас нет другого выбора. Лучше давай-ка немного ускоримся!

– А ты выдержишь? Как себя чувствуешь?

– Лучше некуда! Штормит только немного.

Фаронов действительно начал приходить в себя, хотя с координацией у него до сих пор было неважно. Они снова побежали рысцой.

– Тут еще недавно какая-то фигня случилась, – задумчиво пропыхтел Тунгус, – шум был, и за окном что-то уж слишком ярко светилось – только я не понял, что это такое. На обычное появление дархан не было похоже…

Шум и свет? Недавно? Соломон вздохнул.

– Минут двадцать пять назад, да? – уточнил он. – Ну, ты сказал – шум и свет…

Фаронов молча кивнул. «Блин!» – с досадой подумал Павел.

– Это я устроил, – с неохотой признался он.

– Да? – удивился Тунгус. – Так, может, это ты тут все разрушил, а? – Он кивнул на окно, где виднелся дым, поднимающийся над одним из корпусов, и ухмыльнулся. – Ну ты и Терминатор, брат! Ты же вроде без оружия сюда попал?

– Да нет. Я тут пушку нашел… мощную… А здесь я ничего не взрывал! Это же Сарто!

– Пушку, говоришь?

– Ну да, в башне, высокой такой… Я сначала думал – маяк, укрыться хотел там.

– Какую еще пушку? – заинтересовался Фаронов. Он даже остановился. – А? Где?

Павел вкратце рассказал, как он попал в башню, чуть не замерз в ней, проник в рубку управления пушкой и…

– И запустил ее?! – захохотал Тунгус.

– Ага…

– Ну ты, блин, даешь!..

– Это вышло случайно. Она сама.

Фаронов вдруг стал совершенно серьезным, Павлу даже показалось, что тот полностью «протрезвел».

– Ты че, совсем сбрендил, да? Чего тыкаешь своими ручонками где ни попадя?! Ты разве не понимаешь, что в таких местах ничего трогать нельзя, если не знаешь, что может случиться?! Тоже мне, блин, хакер!..

Соломон немного удивленно посмотрел на него и раздраженно пожал плечами:

– Да кто ж знал-то, что она включится?! Во-первых, там все было старое, во-вторых, каким образом можно запустить боевое оружие простым нажатием кнопки?! Это бред какой-то! Кто так конструирует?! К таким вещам должен быть специальный доступ! – Соломона даже затрясло от возмущения. – А тут хлоп по кнопарю, и полгорода как не бывало? Я пытался отключить – да все без толку. – Он перевел дух, с трудом успокаиваясь. – Странно все получилось, правда, странно.

– А ты все равно – не лазь, где не надо, – слегка покачиваясь, заявил Тунгус.

– Да иди ты! – беззлобно пробормотал Соломон.

– И где же она, твоя пушка, далеко отсюда?

– Ну… – Павел махнул рукой куда-то за спину. – Уже далеко.

– Ясно. – Фаронов подошел к прозрачному пластику туннеля, оглядывая мертвые окрестности. – Хотя, если ты говоришь, что в высокой башне, значит, найдем. Если понадобится, конечно… Вот, блин! Ты посмотри-ка!

– Что там такое? – встревожился Соломон, подбежав к партнеру.

– Друзья твои пожаловали, – хмыкнул Тунгус.

– Друзья? – растерялся Павел. Метростроевцы, что ли, нагрянули?! Он прищурился от яркого света: из-за облаков выглянуло солнце, и снег сильно искрил.

– Там, – ткнул пальцем Тунгус, – летят, родимые.

Соломон пригляделся.

– Вот же черт!.. – только и смог выговорить он.

Это были Шары. Три огромных агрегата, метров десять или даже пятнадцать в диаметре, точнее было сложно определить, не спеша летели в отдалении между двумя институтскими зданиями. Длинные, многочисленные щупальца, словно поднятые ветром волосы, лениво шевелились позади аппаратов. Зрелище было поистине апокалиптическим.

– Сколько их тут? – прошептал Соломон.

– Меня больше интересует, что им нужно, – проворчал Тунгус. – Надеюсь, это не связано с нами. Идем!

– Погоди! – Павел схватил его за руку. – Смотри!

– Не успели!.. – заскрежетал зубами Фаронов. – Дархане.

Из-за здания вылетели дискообразные гравилеты. Шары тут же встрепенулись и потянули к ним свои щупальца. Вспышка, другая, третья! Дархане атаковали первыми – на боках гигантов засверкали искры, однако, казалось, без малейшего ущерба для них. Наконец донеслись и звуки сражения: глухие, низкие, рокочущие… Один из Шаров, словно спрут, своими щупальцами умудрился ухватить гравилет, без труда притянул к себе, перевернул вверх дном, и во все стороны полетели куски, огонь, дым… Аппарат дархан треснул, как гнилой орех! Остальные гравилеты закружили вокруг Шаров, будто рассерженные пчелы, принявшись расстреливать сферы сверкающими молниями – послышались сухие звуки разрядов… А вот и второй Шар поймал аппарат противника. Дарханам явно не везло.

– Бежим, бежим, идиот! – словно из тумана донесся до Соломона истошный крик Тунгуса. – Ну чего ты застыл, дуралей?!

Павел осознал, что стоит как вкопанный перед стеклом и широко открытыми глазами пялится на фантастический бой двух цивилизаций, ничего больше не замечая. С перекошенным от ярости лицом Фаронов безуспешно пытался тащить его дальше за рукав.

– Почему они сражаются? – тихо спросил Павел. – Что происходит?!

– Да не все ли равно, болван?! – заорал Фаронов. – Нам же на руку! Бежим, мать твою, Паша!

Со всех ног хакеры кинулись к выходу из туннеля и попали в низкий пыльный холл; справа находились несколько мертвых эскалаторов. Тунгус в очередной раз сверился по наручным часам – в них были встроены навигатор и карта.

– Откуда у тебя это? – спросил его Соломон.

– Один добрый самаритянин, то есть дохлый дарханин одолжил, – усмехнулся Фаронов. – Так, теперь вниз давай-ка, вон ступеньки… Если я, конечно, ничего не путаю.

– А что там?

– Гравилетная стоянка экспедиции, говорил ведь уже!

Чуть не ломая ноги себе на крутых ступенях, они спустились еще на один этаж и вбежали в огромный полутемный подвал, здорово напоминающий подземную автостоянку: несколько рядов колонн, на полу разметка в виде линий, на стенах иероглифы, пустая будка охранника. А с улицы доносились протяжный вой и хлесткие разрывы – бой между Хранителями и таинственными Шарами продолжался, только теперь это слышалось намного отчетливее, совсем рядом.

– Почему гравилеты не на крыше? – недоуменно спросил Соломон. – Это ведь летающие средства!

– Туда! – Вместо ответа Тунгус ткнул пальцем налево и, поморщившись, потрогал раненый бок.

– Давай посмотрю, что там у тебя, – озабоченно предложил Павел.

– Некогда, – пропыхтел Фаронов, продолжая осторожно ощупывать рану. – Просто царапина. Тебя в детстве кошка не царапала?

Они заспешили между колоннами. И правда, в дальнем углу, более светлом, чем остальные, стояла пара гравилетов! Павел никогда еще не видел их вблизи и уж тем более никогда на этих аппаратах не летал. И вот теперь они угоняют настоящую летающую тарелку! Обалдеть. Однако могли иметься затруднения. И вполне серьезные.

– Но там же наверняка охрана!.. – прошептал он, хватая Тунгуса за руку. – Погоди, надо присмотреться!

– Да нет там уже никого. Те, кто остался в живых после нападения банды Сарто, давно смотались.

– Думаешь?.. – с сомнением прошептал Павел. – А почему нигде трупов нет, а? Сарто сказал, что они убили сорок пять человек… в смысле дархан.

Они присели за широкой колонной. Тунгус достал небольшой приборчик с экраном.

– Врет, наверное, – ответил задумчиво он, – вряд ли больше тридцати. Видел я кое-какие элементы… их боевой операции. А трупы своих Хранители никогда не оставляют, всегда забирают с собой. Это для погибших как не оказаться потом в ихнем раю, не помню, как называется. Так что они уже улетели – здесь было минимум шесть гравилетов, сам видел, а теперь только два. Ну, может, еще пара на улице. Остальных нет.

Соломон покачал головой. Он много слышал о Хранителях, но по большей части это была не конкретика, а мнения, что они практически непобедимы, ужасны в своей нечеловечности и крайне помешаны на своей религии, основанной на одушевлении Святой Машины. Впрочем, рассказы о них часто оказывались обыкновенными байками. Но не всегда.

– А те, что сейчас воюют, – не аппараты экспедиции? – спросил Соломон.

– Нет, модели другие, – отрезал Тунгус. – Это новые силы.

Павел совершенно не желал встретиться с Хранителями (которыми пугают не только детей на ночь), а то и быть поджаренным лазерной пушкой гравилета. Осторожно высунув голову за колонну, хакер со страхом разглядывал черный лоснящийся бок высокого аппарата, напоминающего классическую летающую тарелку, какими их рисуют в комиксах. На его круглых боках красовались знакомые желтые и сиреневые иероглифы – и правда дархане… Идея захвата гравилета теперь не казалась Павлу такой уж простой и забавной. Однако делать было нечего.

– Откуда тебе известно, что здесь никого из них нет? – спросил он.

– Отсюда известно, – показал на приборчик Тунгус. – Этим ребятам сейчас уже не до института и нашего Сарто. Видал, что на улице творится? Шары не дадут им заскучать. Не боись, нет здесь уже никого.

– А что это?

– Пеленгатор дархан, собственная разработка, недавно усовершенствованная. До этого он только наших посвятов, людей определял, но теперь… В общем, нет там никого. Пошли!

Соломон с сомнением посмотрел на него и тягостно вздохнул. Приборчик!.. Уж наверное, дархане не такие идиоты в техническом плане, чтобы так просто пеленговаться простым тунгусовским гаджетом!.. Честно говоря, ему было страшно.

– Хорошо, – недовольно прошипел Фаронов. – Сначала пойду я. Если что – знаю, как с ними общаться. Как проверю обстановку – подойдешь, лады? Знак подам. Фарами мигну, – он ухмыльнулся, – а до этого момента сиди здесь и наблюдай в оба! Только сильно не высовывайся.

Павел кивнул.

– Прикроешь меня. – Тунгус протянул пистолет. – Пять патронов, больше нет. Только целься им в голову, бронекостюмы этой пукалкой ни в жисть не пробить. Не в пижамах же они там сидят, как параллоиды Сарто, – ухмыльнулся он.

Соломон взял «беретту», и Фаронов, пригибаясь, зигзагами побежал от колонны к колонне, постепенно приближаясь к гравилетам. Пока все было тихо. Напряжение неумолимо нарастало… Павел медленно выдохнул, потом еще раз. Сосчитал до пяти. Стало немного легче.

Тунгус уже добрался до последней колонны, отделяющей его от ближайшего гравилета. Павел держал аппарат на мушке, хотя выходило это плоховато – рука заметно подрагивала. «Далеко, блин! – с досадой думал он. – А что, если гравилеты испорчены? Не полетят, потому что нет доступа или даже они… заминированы?! Это могли сделать как сами дархане, так и команда Сарто… Да, было бы логично такое устроить. Гадство! Почему Макс так уверен?!»

В этот момент Фаронов бросился к гравилету, спрятался под входным трапом, а затем начал осторожно подниматься по нему. Напряжение достигло апогея… Павла затрясло.

– Давай, давай! – приговаривал он, нервно облизывая сухие губы.

С улицы донесся мощный, грохочущий взрыв, даже здание задрожало; с потолка посыпался мелкий мусор, заклубилась пыль. Дархане уничтожили один из Шаров?! Нужно поспешить!

– О, ты здесь, ты здесь, Великий Вычисленный! – вдруг раздался сзади Павла громоподобный, рокочущий голос. От неожиданности хакер даже подпрыгнул, чуть не выронив пистолет. – Приветствую тебя, Великий Отрок! Храни тебя Священная Машина, мать всего сущего! Не гневайся же, Великий, повернись ко мне, слуге твоему! Я в твоем полном распоряжении!

Соломон резко развернулся и чуть было не уселся от неожиданности на пол. Прямо перед ним стоял высокий, но сгорбленный старик в сияющей фиолетовой мантии, усыпанной золотыми звездами, линиями и сложными геометрическими фигурами, из-за чего он был похож на звездочета. Впрочем, это был не человек! Это был дарханин весьма пожилого возраста: вытянутый череп с крупной, выдающейся вперед челюстью, серая морщинистая кожа – одни складки, большие темные с поволокой глаза, густые брови, длинные ресницы, приплюснутый нос с волосатыми ноздрями и под ним – редкий ежик коротких усов. На руке – не пальцы, а скорее… сизые сосиски. И запах: сказать, что неприятный – не сказать ничего!.. Но одежды были вполне чистыми и нарядными, будто только что из ателье. На голове – колпак вроде тех, что носят католические священники, а в руках монстр держал скипетр. Это был дарханский священник! Павел захлопал от растерянности глазами. А ведь Фаронов ходил в местную церквушку и поодиночке убивал там параллоидов Сарто!.. Гадство!

– Блин… – прошептал Соломон, трясущейся рукой наставляя на дарханина пистолет. Как так получилось?! Как этот монстр смог подобраться к нему незаметно и бесшумно?! И его слова… Что он говорил, что он говорил?! Павел вдруг понял, что совершенно не помнит слова этого странного дарханина.

– Паша! Паша! – донесся со стороны гравилета вопль Тунгуса. – Стреляй, стреляй! Не бойся!

Надо выстрелить, надо выстрелить… Но что-то не давало Соломону нажать на курок. Он выпученными глазами пялился на священника и не мог вымолвить ни слова.

– Я знал, что ты появишься вовремя! – Дарханин улыбнулся, если его звериный оскал можно было назвать улыбкой. Показались крупные темно-желтые зубы. – Все правильно, все верно, Великий Вычисленный! Ты хочешь выстрелить? Мое тело в твоей власти. Как сделаешь, так и будет. Но шесть раз подумай и помяни царицу нашу, прежде чем нажать на курок!

Только сейчас до Соломона дошло, что священник говорил по-русски! Да, с сильным акцентом, рокоча, излишне четко выговаривая твердые согласные, но это был его голос – никакого переводчика у дарханина не было.

– Что вам нужно?.. – просипел Павел, приседом отходя от страшного иномерца, пока не уперся спиной в колонну.

– Лишь то, что уготовано судьбой, великодушно вычисленной для тебя Машиной! Встань скорее же с колен, о Великий Отрок!

На улице снова загрохотали боевые установки Шаров и гравилетов дархан. Бой разгорался все сильнее.

– Чего тормозишь? – орал Тунгус, не приближаясь. – Паша, Паша!

Перед глазами Соломона все плыло. Он почувствовал, что еще немного, и его вырвет. Жесть! Это сон, это сон! Он должен проснуться, должен немедленно проснуться, иначе произойдет нечто непоправимое, нечто такое, что…

Священник протянул к нему руку и начал вдруг что-то громко читать на своем языке, напоминающем одновременно карканье вороны и рев раненого буйвола – наверное, это была молитва или какое-то заклинание. Глаза дарханина прикрылись. Так… надо делать ноги! Павел вскочил, резко развернулся и… столкнулся нос к носу с взъерошенным Тунгусом.

– Ты чего это, зомби проклятый?! – прошипел рыжий. – В штаны наложил?! Бежим!

– Стойте, отроки! Остановись, Великий Вычисленный! – внезапно взревел священник. Теперь его огромные бездонные глаза были широко распахнуты, а длинный палец-сосиска с загнутым книзу когтем указывал на Соломона. – Вам не уйти, не скрыться без помощи отца Гаргодадда, моей помощи Тому, Кто Однажды Сможет!

Фаронов выхватил из руки Павла пистолет.

– Слышь ты, урод! – крикнул он, наставляя пистолет на священника. – Не задерживай нас! Расстанемся полюбовно! Ты понял?!

– Отроки! Великий Вычисленный! – низко поклонился дарханин. – Я всегда был рад помочь вам, и я сделаю то, что предопределено судьбой! Слушаюсь и повинуюсь!

– Вот же старый хрен… – пробормотал Фаронов, медленно пятясь к гравилетам. – Чокнутый какой-то! Небось все это время торчал тут в одиночестве, олух царя небесного, совсем из ума выжил. Цирк… Идем, Паша!

– Вам понадобится это! – торжественно заявил Гаргодадд и извлек из складок мантии что-то наподобие брелока. – Ключи от гравилета, однако, – скалясь, пояснил он.

– Почему ты помогаешь нам? – нахмурился Тунгус.

– Великий Вычисленный, – показал на Павла священник. – Он.

– Что «он»?!

– Он тот, кого вычислила Машина, непонятливый! Он посланец судьбы. Он – предназначенный для Исполнения Воли, тот, кто следует за Главной Нитью Мироздания. А мы лишь вторичны… мы никто…

– Ладно… – заскрежетал зубами Фаронов. – В чем же здесь подвох, а? – и посмотрел на Соломона. Тот пожал плечами, постепенно приходя в себя. Макс вел себя вполне спокойно, сам по себе дарханин никак его не взволновал, и это вселило в Павла уверенность.

– Я не знаю, о чем он… – прошептал Соломон. – Вижу в первый раз.

– Для исполнения чьей воли?! – крикнул Тунгус.

– Машины конечно же. – Лучезарная улыбка-оскал теперь не сходила с морды дарханина. – Я ждал вас восемьдесят лет! Я готовился. Я каждую секунду молился. Учил ваш язык. Запоминал ваши лица. Я знаю, отроки, вашу судьбу – вплоть до деталей и до вашей смерти. Я верил – вы прибудете вовремя. И настал час, и возникло одно из Событий в Цепи.

– Натуральный псих… – тихо произнес Фаронов. – Или внимание отвлекает, сука… Ладно, папаша, давай-ка ключи. Мы согласны.

– Учтивость Друга Великого Вычисленного – не его конек, в Секретном Писании так и сказано… – смиренно произнес священник. – Ну, возьми же, коли принимаешь ты ответственность на себя великую!

Фаронов презрительно фыркнул и медленно приблизился к Гаргодадду.

– Без дураков? – нахмурившись, спросил он.

– Здесь нет дураков, – спокойно ответил дарханин. – Вон тот гравилет, у самого выхода. Автопилот выведет вас из блоба, и это будет очень близко к вашему миру. Найдете там спасение свое, а заодно – и всей Мультивселенной. Со временем, отроки, со временем все это случится…

«Психоделия, блин!» – пронеслось в голове Соломона.

– И все-таки почему ты нам помогаешь? – Рука Тунгуса замерла в воздухе, не прикасаясь к протянутым ключам.

– Веры в вас пока нет, и потому не понять сейчас будет, – скорбно ответил Гаргодадд. – Хотя это временно. Позже поймете, все сложится само собой. Это мудрая мозаика, задуманная миллиард лет назад великой Машиной… И вы, отроки, все до единого в этой мозаике, изначально и неизменяемо – вы и все ваши параллельные отражения! Все предсказанное сбывается вовремя.

– Все это чушь, галиматья! – взорвался Фаронов, выхватывая брелок. – Религиозная ересь!

– Успокойся, Макс! Ты чего? – Павел потащил его за рукав. – Хватит! Он же не желает нам зла! Пошли!

– С каких это пор Хранители добренькими заделались?.. – процедил Тунгус, оборачиваясь к Соломону. – Нет, это какая-то военная хитрость! – Он начал пятиться к гравилету, держа священника на прицеле. – Не верю я ему!

– Ты станешь очень нехорошим человеком, – спокойно сказал ему Гаргодадд. – Однажды ты даже перестанешь быть человеком. Но не будешь жалеть об этом и беспокоиться. И верно – такова нить судьбы твоей, и не прервать ее, не перевить иначе. Таково твое предназначение – поначалу быть другом Великому Вычисленному… Но все когда-нибудь меняется.

– Заткнись, заткнись, старый пень! – вдруг истерично завизжал Фаронов. – Ты же просто бредишь! Бредишь, сука!

– А тебе, Великий Вычисленный, спасибо за битву, спасибо за пушку, разбуженную пальцем твоим, – поклонился Гаргодадд Соломону. – Сказано в Писании: славиться будешь в веках. Славиться – даже у хуруман, флот которых ты уничтожил в один миг, флот врагов наших, пришедших сюда за Артефактом – тем, что унес в другие миры ваш недруг, Ливио Сарто…

– О чем это он, о чем?! – удивленно закричал Тунгус. – Пушка? При чем тут Ливио Сарто?! Какого дьявола?! Ты что, рассказал ему все?! Соломон, что ты ему рассказал?!

– Ничего я ему не говорил!.. Когда?.. – потрясенно прошептал Павел, пятясь за Фароновым и не сводя испуганного взгляда с немигающих черных глаз таинственного дарханина. – Не знаю я никаких хуруманов! Может, он работает на Сарто? Точно, они же сообщники, мозги нам пудрят!

– Делайте то, что делаете! – на прощанье крикнул священник. – Ничего не бойтесь! Верьте в себя, отроки! Машина любит вас!

Они обежали первый гравилет и приблизились ко второму, поменьше. Справа от него виднелся выход на улицу, поднимающийся кверху пандус – оттуда в ангар залетали одинокие снежинки и дул холодный ветер. Звуков боя больше слышно не было. Тунгус вытянул перед собой брелок и нажал кнопку. Прозвучал негромкий гонг – над люком аппарата зажегся зеленый фонарь. «Ну прям настоящая автомобильная сигнализация!» – подумал Соломон. Они быстро взобрались по лесенке, Фаронов потянул за ручку, и люк послушно отъехал в сторону.

– Совсем другое дело, – удовлетворенно хмыкнул Тунгус. – Не соврал старый хрыч…

Хакеры прошли в тесный тамбур, открыли следующую дверь и попали внутрь гравилета. Кабина была тесной – остальная часть аппарата скрывалась за очередной дверью. Может быть, там находились пассажирские места, а может, силовой агрегат.

– Садись в кресло, живее! – приказал Фаронов. – Вот, справа! – Сам он бухнулся на место пилота – перед большой панелью с несколькими мониторами, рычагами и переключателями торчал большой U-образный штурвал. Спереди никакого прозрачного стекла – лишь темный экран.

– А ты умеешь управлять им? – с надеждой спросил Соломон.

– Приходилось, не скрою. – Фаронов приложил брелок к небольшой площадке перед штурвалом. Панель гравилета осветилась, и где-то сзади послышалось басовитое урчание – включились двигатели. – Хотя метростроевцы корочку мне так и не выдали, долго тянули, бюрократы… Лучше ремнями пристегнись – вон защелки. Инерции здесь нет, но лучше не рисковать.

Соломон принялся судорожно возиться с ремнями, подгоняя их под свое тело, а Фаронов как ни в чем не бывало деловито защелкал тумблерами. Затем он нажал центральную кнопку и, пробормотав что-то типа: «С богом!», потянул штурвал на себя. Центральный монитор к этому времени уже показывал ангар: на экране мельтешили иероглифы, танцевали стрелки и крутились, словно полоумные, геометрические фигуры. Павел ничего не почувствовал, но заметил, что гравилет вдруг словно перышко поднялся в воздух – сначала на полметра, а затем еще выше. Он невольно заулыбался. Офигеть! И победоносно огляделся, словно ожидая неких зрителей. Первый полет на антигравитационной машине как-никак!

– Та-а-ак… – Фаронов осторожно развернул аппарат к выходу. – Тут немного другая система, не та, к которой я привык, – пояснил он, – но принципы одинаковые, конечно. Прорвемся, чувак, за мной не заржавеет!

Дневной свет впереди вдруг померк, задрожал, и в ангар влетели два гравилета! Из динамика, откуда-то с потолка кабины, раздались гневные крики на языке дархан – им явно приказывали сесть обратно.

– А вот фиг вам, ослиномордые чудовища! – прошипел Тунгус, подтверждая догадку Соломона. – Спокойно, Пашка. Ты, главное, не вопи мне, если что, под руку, хорошо? Дай позабавиться. – Он резко крутанул штурвал в сторону, надавил его вниз, затем резко дернул вбок, и быстро ударил по синей кнопке сбоку. – Пошла, родимая, пошла!..

Гравилет ощутимо вздрогнул, двигатели истошно взвыли, и мир вдруг резко перевернулся. Точнее, это аппарат перевернулся на бок, встав строго вертикально – однако Соломон снова ничего не почувствовал: ни головокружения, ни потери ориентации, и кровь не прилила к голове. Технологии, однако!

– Корг’х, др’рамбу дазо! – возмущенно заклокотал динамик. – Ндаур’да! Ндаур’да, токко ма!

Силовая установка аппарата заверещала и… гравилет рванул вперед, лавируя между экипажами дархан. Не выдержав, Соломон истошно заорал, позабыв наказ Тунгуса. Они выскочили буквально из-под земли – ангар был на три этажа ниже нулевого уровня, – а затем стрелой вознеслись в ярко-синее морозное небо, подернутое у самого горизонта серебристой дымкой. Скорость была бешеной. В боковые мониторы Павел видел корпуса дарханского института, трубы, локаторы, похожие на нефтеперегонные кубы высокие ажурные установки, странные конструкции из слипшихся друг с другом шаров, шестиугольные пирамиды и конусы, ощетинившиеся многометровыми шипами, а также… А также башню с одиноко торчащим стволом знакомой энергетической пушки. Еще дальше сверкало и переливалось всеми цветами радуги бескрайнее море с плывущими по нему белоснежными айсбергами…

– Да, да, именно так! – словно безумец захохотал Фаронов. – У-у-ух!

– Ты что?! – прохрипел Павел. – Ты что делаешь?!

– Ухожу от погони, – серьезно ответил Тунгус и щелкнул каким-то тумблером. – Полюбуйся, братец.

На одном из боковых экранов возник вид позади: за беглецами тянулся хвост из пяти или шести гравилетов дархан, и постепенно враги приближались… Фаронов заложил крутой вираж, и аппарат понесся вдоль берега моря.

– Куда мы летим? – с тревогой спросил Соломон.

– До портала семнадцать километров, в той стороне, – махнул рукой Тунгус куда-то в степь, – но автопилот мне пока не включить – эти сволочи догоняют, а на искусственный интеллект этой машинки я бы не стал рассчитывать. Зачем ему от своих убегать, сам подумай? Так, где тут управление пушкой… ага, понятно… а вот и ракеты… ясненько… Значит, живем, братья Карамазовы!

Черт! Все происходило будто во сне. В это не хотелось верить, но, кажется, предстоял настоящий воздушный бой с представителями параллельной цивилизации Земли!.. И не просто представителями, а могущественными представителями, к тому же находящимися на своей территории! Блин! Оставалось лишь довериться Тунгусу – парень явно был сведущ в этих делах. Почти не дыша, Павел с томительным ожиданием наблюдал, как первоначально маленькие, с таракана величиной, аппараты Хранителей вырастают до огромных гравилетов как дискообразной формы, так и в виде сигар. Последние были вооружены длинными пушками и прочими воинственно торчащими штуками, сразу же не понравившимися Соломону.

– Видишь серую кнопку прямо перед собой?! – заорал Тунгус.

Кнопка имелась.

– Да! – ответил Павел.

– Как скажу: «кнопка», бей по ней, понял?

– Понял!

– Кнопка! – тут же завопил Тунгус, выкручивая штурвал до упора. Не размышляя, Соломон ударил по кнопке, мир на мониторах завертелся, а затем озарился яркой вспышкой. Силовая установка булькнула, на мгновение умолкнув, и затем заверещала так, что заложило уши. На мониторах все кружилось и мельтешило, Соломон сразу же потерялся, но Фаронов, кажется, чувствовал себя как рыба в воде.

– Все нормально, Пашка! – радостно закричал он. – Получайте, сволочи, получайте! – и заколошматил по кнопкам на штурвале, будто в игровом клубе. – Кнопка, Паша, кнопка!

И Соломон жал и жал на кнопку, что бы она ни делала: включала на миг защитное поле или выпускала ядерные ракеты… А потом что-то ухнуло, затряслось, и один из экранов погас. Павел впервые почувствовал ускорение, его потащило вправо, потом влево, к горлу подступил комок тошноты. Откуда-то потянуло едким дымом.

– Гадство! – закричал Фаронов. – Нас подбили! Стабилизатор гравитации сейчас крякнет!

Их тряхнуло, а потом вдруг навалилась такая тяжесть, что ни вздохнуть ни продохнуть. Было такое чувство, будто на лицо, живот, грудную клетку уселся слон. Беременный слон! В глазах потемнело. Возможно, вышла из строя система антигравитации – перегрузка была дикой!

– А-а-а! – завопил Тунгус; его лицо раскраснелось, глаза вылезли из орбит. – Су-у-уки!

Отчетливый удар в борт, неприятный, металлический, скрежещущий. Центральный экран, вспыхнув, тоже погас, остался только правый, со стороны Павла. На нем было видно, как к их аппарату будто приклеился черный аппарат дархан, совсем рядом, метрах в семи. И он целился большим винтообразным стволом энергетической пушки!

– Макс! – завопил в ужасе Соломон и без приказа, скорее инстинктивно, снова шлепнул по своей боевой кнопке.

Экран испуганно моргнул, гравилет развернуло, и они увидели стремительно приближающуюся землю: черные деревья, заснеженные пригорки, какое-то низенькое строение внизу… До земли – метров двести. Секундное дело – и конец… Но перегрузка вдруг пропала, снова нормальное тяготение… А потом – невесомость. По потолку бежали, треща, голубые искры; дым застилал глаза. «Плохо дело, – мелькнула мысль у Соломона. – Что же я наделал?!»

– Правильно, брат, все правильно! – дико захохотал Тунгус. – Так им, нелюдям-отродьям! – Он потащил на себя штурвал, выравнивая гравилет. Земля с монитора исчезла. Зато ожил громкоговоритель, принявшись ругаться на дарханском языке. – Вот же приставучие сволочи попались… – пробормотал Фаронов, отирая со лба пот. – Не, до портала нам так не добраться. Задница, однако!

– И что теперь делать? Что ты предлагаешь?! – закричал Павел.

– Делаю… – проворчал тот. – Ах ты ж, черт… Баста! Но добивать они нас, кажется, не собираются. Зырь! – Он вдруг бросил штурвал и кивнул на локатор, встроенный в панель управления. – Мы в гравитационном капкане – они хотят посадить нас. Ну, по крайней мере, не разобьемся. Бифштекс с кровью отменяется.

Павел не совсем понимал, чему его друг так радуется. Ведь в плену будет очень несладко! Может, Макс устал бороться? Не похоже. С таким азартом только что сражался! Наверняка таблетку снова принял! Очень может быть. Но высказать проклятие по поводу ситуации Соломон не успел.

Потому что на экране возникли уже знакомые им Шары. Два гигантских аппарата быстро приближались к гравилету, протянув к нему свои жуткие шевелящиеся щупальца. Ну вот и все. Соломон сжался в кресло. Что им нужно?!

– Ну конечно, куда же без вас, родимых… – пробормотал Тунгус, вскакивая. – Нужно найти здесь оружие! – Шатаясь, он кинулся к внутренней двери, замолотив рукой по кнопке – но она не открылась. – Гадство! Чертов епископ!.. Это же ловушка! Я так и знал!..

Послышался громкий скрежет, затем удар – гравилет перевернулся вверх брюхом, и двигатель аппарата умолк.

– Макс! – завопил Соломон. – Что происходит?! – Он вперился в боковой монитор, пытаясь понять – не падают ли они уже?!

Тунгус, с проклятиями бухнувшись обратно, принялся переключать на экране виды: нос, корма, вид слева… Они висели. Недвижно. А вокруг барражировали не менее пяти Шаров! Таинственные иномерцы начали оттаскивать в сторону гравилеты дархан, а затем, словно обычные булыжники, откидывать их далеко в сторону. Завязался новый яростный бой: вспышки, молнии, огненные шары, гул, вой, треск, новые удары по корпусу… На панели управления гравилета горели уже пять или шесть красных индикаторов, а затем истошно заверещала сирена. Соломон в отчаянии принялся безостановочно щелкать своей серой кнопкой, но сейчас это уже не давало никакого эффекта.

– Берегись! – завопил Фаронов. Несколько толстых, как пожарный шланг, щупалец крепко обвили их гравилет: они услышали, как стонет и корчится обшивка аппарата; еще немного – и она просто лопнет. Прямо по курсу на мониторе виднелось серо-желтое матовое тело пятнадцатиметрового Шара – монстр медленно подтягивал их к себе. – Ну, Пашка, держись! Не думал, что буду в этой жизни теннисным мячом!

Но иномерец не стал швырять гравилет. Он крепко прижал его к корпусу, а потом, судя по локатору, с дикой скоростью полетел в глубь степи! Оставшиеся сферы добивали аппараты Хранителей.

– Они спасли нас от дархан, Макс! – понял Соломон, радостно обернувшись к Фаронову. – Они спасли нас и теперь сопровождают к порталу!

– Не уверен… – отдуваясь, пробормотал тот. – Но очень, очень хочется верить в это, Сол! Гляди!

Вокруг гравилета заполыхало голубое сияние, а затем аппарат начал… погружаться в Шар! Все это происходило в полнейшей тишине, звуков не было, даже сирена с зуммером замолкли, да и локатор незаметно погас – гравилет умер окончательно. На хакеров навалилась обычная сила тяжести – оказалось, что они находились ногами кверху. Не самое удобное положение…

– Что он делает?.. – прошептал Соломон, все еще веря в хороший исход дела. Не могли Шары их тронуть! Он чувствовал это.

– Поглощает, зараза! – так же тихо ответил Тунгус. – Надеюсь, Паша, это те самые твои друзья и они не распотрошат нас на органы…

Гравилет полностью провалился в тело Шара – на экране теперь клубился туман с беснующимися голубыми и лиловыми молниями. По полу, потолку, переборкам и панели управления аппарата бежали крупные огненные искры – все пространство вокруг хакеров трещало и шипело, электризуя их тела.

– Эй! – выкрикнул Тунгус, обращаясь неизвестно к кому. – Что вам нужно от нас?

В ответ – тишина.

– Кто вы?! – повторил попытку Фаронов. Одна из особенно больших и хвостатых искр прыгнула ему на плечо. – Черт! – захлопал он ладонью по куртке. – Хватит уже! Отправьте нас домой, черти!

– Бум! – гулко прозвучало вокруг. – Бу-ум! Кланг?

– Он отвечает! – нервно заерзал на месте Соломон. – Эй! – набравшись храбрости, крикнул он. – Мы не желаем вам зла! Пожалуйста, отпустите нас! Отправьте домой!

– Да, он приказывает! – завопил фальцетом Тунгус. – Мой друг приказывает вам: немедленно отправьте нас в наши миры! Немедленно, или он рассердится на вас! Вы пожалеете!

– Ты что такое говоришь? – вылупился на него Павел. – Успокойся, Макс, ты что?!

– А что? – невинно пожал тот плечами. – По-другому они, видимо, не понимают!..

Шар давно уже понял этих людей, и хотя ему совершенно не хотелось расставаться с ними, по крайней мере, ближайшие лет пятнадцать, следовало принять более мудрое и справедливое решение. Тем более что Матушка могла разгневаться, поступи он неправильно. А Шар не хотел поступать неправильно.

Удерживающие Соломона ремни исчезли, стало светло, в лицо пахнуло сырым теплым воздухом. Резкое движение – и он упал на землю, чувствительно ударившись коленом. Вокруг поднялась пыль.

– Блин! – отфыркиваясь, хакер вскочил. – Опа!.. Мать твою!..

Вокруг простирался самый обычный мир: лето, вечер, спереди – покосившийся забор, за которым что-то вроде автопарка, слева – двор одинокой хрущевки с припаркованным стареньким «вазом» и сушившимся на веревке бельем, справа – разбитая грунтовая дорога, а за ней – высокий бетонный забор. Павел обернулся: маленький замызганный магазинчик с синей окантовкой у самой крыши, ржавые мусорные баки у служебного входа. Знакомые места, однако… Ну-ка, ну-ка… Немного прихрамывая, Соломон обежал магазинчик. Точно! Вот она, вывеска: «Соки-Воды». А внутри, наверное, толстая Манька и таджичка Гильмеш, нелегально продающие посвятам водку. Значит, за забором – он обернулся – портал в Большое Метро, там – родной Метрострой!

Но где же Тунгус?! Где он?! Почему Шар телепортировал сюда только его, Соломона?! Спотыкаясь на ухабах, хакер побежал обратно: нет никого! В этот момент из подъезда хрущевки вышла девочка в ситцевом платьишке, лет одиннадцати, в руках она держала большой сахарный леденец.

– Послушай, – окликнул ее Павел, – ты не видела здесь парня, высокого такого, рыжего, а? В куртке и джинсах?

Девочка молча мотнула головой и поспешила по своим делам. Скверно! Соломон растерянно обвел взглядом окрестности. Что же делать?

– Макс! – заорал он в надежде на ответ.

Тишина… Потом где-то бибикнула машина, раздались веселые девичьи голоса, заиграла музыка. С другой стороны, а почему Тунгус должен был телепортироваться именно сюда? Это ведь мир Метростроя, а Фаронов в нем уже давно не работал. Ему, наоборот, было бы вредно здесь появляться… Может, он был перемещен в Нору или на полигон? Или в свой родной мир, где был рожден? Существуют разные варианты…

– Эй, парень! – услышал он строгий окрик. – Ты что здесь делаешь?

Вздрогнув, Соломон обернулся. Со стороны магазинчика к нему не спеша направлялись двое патрульных полицейских, отрезая ему путь к дыре в заборе, на ту сторону. Попал, блин, вот теперь-то он точно попал! Это вам не дарханские священники… Павел запаниковал.

– Потерял что-то? – спросил его невысокий плотный сержант, задумчиво подкидывая на ладони зажигалку.

– Друг тут где-то бродит… – промямлил Соломон. – Разминулись с ним, наверное…

– А документы при себе имеются? – насмешливо спросил второй полицейский, высокий и белобрысый. – Или дома забыл?

– Да я… это… – Павел полез в задний карман брюк. Там был пропуск в Метрострой, а обычный паспорт он носил с собой редко, из-за чего попал однажды в отделение полиции, причем в своем, самом обычном мире. А тут совершенно чужая вселенная! Пускай и параллельная. – Да, дома забыл, – вздохнул он, стараясь не выдать своего волнения.

– Ясно, – протянул первый патрульный. – Ну что ж, придется с нами пройти. До выяснения.

Сердце Соломона екнуло.

– Я ничего не делал… – пробормотал он, украдкой высматривая дыру в заборе, в которую они с Шустриком когда-то пролезали – ага, вон она. Значит, толкаем этого в живот, второму подсекаем ноги и быстро-быстро бежим в здание за забором – там все свои, там Метрострой!.. Стрелять патрульные не будут. Наверное…

Первый полицейский вытащил рацию.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Крашенинников Павел, – ответил хакер.

Сержант молча кивнул и принялся ковыряться с устройством:

– Опять барахлит, зараза… Угу, ясно… Так, Павел Крашенинников, а закурить-то у тебя имеется?

– Э-э… да вроде… – Павел вытащил смятую пачку – там оставалось всего две сигареты. – Пожалуйста.

– Это мы конфискуем, – забрал ее второй патрульный. – А теперь дуй отсюда, пока в кутузку не попал!

– И впредь не материализуйся так неожиданно, не предупредив, – подмигнул первый, – не полезно для здоровья.

Соломон перевел дух: это были свои, посвяты! Наверное, патрулируют выходы из Большого Метро. Ну да, Шустрик так и говорил!..

– Большое спасибо! – горячо поблагодарил он и заспешил к дыре в заборе.

Три дня Соломон депрессовал, раз за разом прокручивая в памяти последние события. Дома его с наручниками не ожидали, и коллеги особого внимания не обращали – все как обычно, текучка и рутина. Ну Рэд со своими дурацкими приколами да конопатая Ленка из аналитического, какая-то дальняя родственница Бермана, на обеде опять приставала. А Гордеев ворчал на планерке, что из графика выбиваются и придется ему «на фиг лишить всех премии вплоть до Нового года». Шустрик лишь спросил, мол, как дела, и Павел ответил, что все отлично, тот и отстал, хотя наверняка не поверил. Но дела, как считал Соломон, шли хуже некуда. Тунгус не объявлялся, и более того – каналы телепортации ни в Нору, ни на полигон не открывались, сколько хакер ни пытался их активировать. Вот это уже было серьезно. Произошло что-то ужасное! Это был прокол, это был глобальный провал! Наверное, считал Павел, настало время расплаты за их несанкционированные делишки. Еще день-два, и придут за ним чекисты, а то и эти жуткие Хранители. Нужно было что-то делать – если не исправить ситуацию, то как-то сгладить ее последствия. Но как?! Прямой доступ к Машине закрылся, даже не сбежать толком.

На четвертый день, измаявшись, с темными кругами под глазами, не выспавшийся, с трепещущим от страха и неизвестности сердцем, Соломон вычистил свой компьютер от инородных проектов, отвез в гараж к соседу камнеобразные устройства Тунгуса и пошел сдаваться. Хотя нет, не сдаваться. Он не хотел бы думать о своих действиях как о сдаче или тем более полной капитуляции. Он собрался рассказать Василине лишь выборочные детали, подогнав кое-какие факты под проект «Офелия» – мол, для него все делалось, родимого. Ни слова о Тунгусе! Нет, вот это точно было бы предательством. Наоборот, нужно было отвести от партнера любые подозрения. Соломон составил легенду: мол, ковырял Машину, добросовестно выполнял свои дополнительные обязанности, и да – кое-что узнал интересное, нашел способ создания в произвольном месте порталов для путешествия по параллельным мирам, затем обнаружил странную активность вокруг некоего блоба, того самого, со злополучным дарханским институтом, не выдержал, сунулся в него и совершенно некстати попал в самый центр чужой заварушки с Сарто, дарханами и священником, который помог ему сбежать из того жуткого места на гравилете. Мол, если по его душу вдруг заявятся Хранители, он ни в чем не виноват, ничего такого не творил и все такое прочее. Ему казалось, что такой краткий и простой рассказ не должен был навести на него лишние подозрения, и все обошлось бы.

Соломон подошел к кабинету Караваевой и сел в приемной, выпрямив спину и вперив безжизненный взгляд в огромную репродукцию «Трех медведей», висевшую напротив. Видя его измученное, подавленное состояние, пожилая секретарша милостиво позволила дождаться окончания совещания, на котором присутствовал в том числе и Кассиус. «Что ж, если уж самое высокое начальство здесь, – мрачно размышлял Павел, – это знак; так тому и быть!»

Ожидание тянулось мучительно долго. Прошло лишь минут двадцать, а ему казалось, будто вечность. Потом еще двенадцать минут – и это была вторая вечность, причем ничуть не меньше, чем первая. Наконец он не выдержал и принялся, словно раненый лев, метаться взад-вперед по приемной.

– Да что такое с тобой? – возмутилась секретарша. – Ты здесь, милок, спортом, пожалуйста, не занимайся. Спортивный зал для этого имеется, на третьем этаже.

– Извините, – пробормотал Павел. – Нервы.

– Ну а что ж так?

– Да знаете ли… – замялся он, и тут дверь кабинета распахнулась и вышла Караваева. Ему стало и вовсе не по себе.

– О-о, Соломон, – приветствовала она хакера. – Какими судьбами? Проблемы? Просьбы?

– Да я… я хотел бы… – промямлил Павел, краснея и отводя взгляд в сторону.

– Слушай, погоди пять минут, хорошо? – перебила его начальница. – Пару пирожков принесу из буфета, обед у меня такой сегодня. Тебе что-нибудь взять?

– Спасибо, не надо, – растерялся Соломон и тяжело бухнулся на ближайший стул. Блин!

– Ладно, – улыбнулась Василина, – я мигом.

Она упорхнула, а секретарша невозмутимо продолжила печатать очередной приказ. Время вновь остановилось. Это было невыносимо!

И тут на секретный телефон Павла пришла эсэмэска. С досадой поморщившись, он достал аппарат и прочитал сообщение. Потом перечитал его. И еще раз. Оно гласило: «Я в Норе. Приходи пить пиво, Сол! У нас до фига работы».

– О да! Йес! – не сдержавшись, воскликнул Соломон и даже подпрыгнул на стуле. – Я знал! Получилось!

Секретарша посмотрела на него поверх очков в толстой роговой оправе и неодобрительно покачала головой:

– В «Злых птичек» играй, пожалуйста, дома!

– Это не то, что вы подумали, – вскакивая и лучезарно улыбаясь, ответил ей хакер. Проблема решилась сама собой! Тунгус в Норе! Не нужно теперь никаких признаний, не будет никакого метростроевского следствия! И даже дарханского.

– Да я ничего и не подумала, – строго заметила секретарша. – А ты куда это, а? Караваева сейчас будет, погоди, раз уж пришел.

– Как-нибудь в другой раз! – хмыкнул Соломон и, весело насвистывая, выскочил в коридор. Кажется, жизнь налаживалась и сегодня вечером можно было продолжить ковырять Машину. Ну и позвонить Станнум не забыть, наладить отношения. А что еще для счастья нужно?

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg