«Пенсионер. История вторая. Свои и чужие»

Пенсионер. История вторая. Свои и чужие (fb2) - Пенсионер. История вторая. Свои и чужие 1344K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Евгений Борисович Мисюрин

Пенсионер История вторая. Свои и чужие Евгений Борисович Мисюрин

Пролог

Новая Земля. Автономная территория Невада и Аризона. Окрестности города Нью-Рино Ранчо «Зелёный крокодил». 24 год 11 месяц 21 число. 28:10

Гарри Тесак откровенно скучал. Ему не нравился постоянный дождь, не нравился вонючий самогон, который старый Шимус выдавал за виски, вообще не нравилось это тоскливое ранчо. Скорее бы закончился мокрый период, чтобы можно было вернуться в Нью-Рино к скачкам, девочкам, и насыщенной жизни. А больше всего ему не нравилось, что Гарри не знал, на кой хрен он здесь сидит. Но он торчал в «Крокодиле» уже почти месяц, с тех пор, как его вызвал сюда ТиБиТи. Смотрел ТиВи, слушал радио, листал журналы, и раз в день со старым Шимусом кормил крокодилов. Гарри достал здоровенный широкий кукри, из-за которого и получил своё прозвище, повертел его в руках, пару раз невысоко подкинул и поймал за ручку. Затем аккуратно засунул в ножны, выпил ещё глоток отвратительного пойла Шимуса и в сотый раз открыл старый заленточный «Плейбой».

Задняя дверь распахнулась, и в бар ввалился Слим Винченцо. Как всегда, во рту его была жевательная резинка, галстук небрежно сдвинут на бок, поверх галстука висела такая массивная цепь, что было непонятно, как вообще тощий итальянец носит эту тяжесть. Он дёргающейся, расхлябанной походкой подошёл к Гарри и, не переставая жевать, невнятно проговорил:

— Гарри, там это… тебя ТиБиТи искал. Я передал в общем. Ты зайди, приятель.

Тесак кивнул и не спеша поднялся. Лицо его расплылось в довольной улыбке — наконец-то выяснится, зачем его вызвали из уютного Нью-Рино и заставили, несмотря на дождь и грязь, пробираться в этот медвежий угол.

Наверху было накурено. За массивным самодельным столом в таком же основательном и тоже самодельном кресле сидел Тони Синий Танк или, как его все называли, ТиБиТи. Перед ним стояла бутылка настоящего виски «Одинокая звезда», не того ужасного пойла, что подавал внизу старый Шимус. Тони указал пальцем с массивным перстнем на табурет по ту сторону стола. Гарри сел и вопросительно кивнул на бутылку.

— Здравствуй, Гарри, — тусклым глухим голосом сказал ТиБиТи. Было видно, что он устал. Его всегда гладко зачёсанные назад чёрные с проседью волосы растрепались на висках, жилет был расстёгнут. В углу рта дымилась сигара, толщиной чуть меньше выхлопной трубы.

— Здравствуй, Тони. Можно? — Тесак ещё раз указал на виски. — А то от этого долбаного пойла Шимуса у меня скоро чёртов дым из ушей пойдёт.

— Что, крепкое?

— Не то слово, Тони. Если залить эту хренову погань в бензобак моей Тундры, машина взлетит ко всем чертям.

— Это хорошо, Гарри, что ты заговорил про полёты. Именно из-за них я тебя и вызвал. Ты знаешь ферму кривого Джедедайи Симонса? Ту, что возле Форт-Джексона.

— Нет, Тони. Ты же знаешь, мы с фермерами не связываемся. Наша специализация — машины.

— Потому и нужен именно ты, Гарри. На этой ферме сейчас стоит одна интересная машина и я хочу, чтобы ты пригнал её мне.

— По грязи? Может, стоит подождать, пока кончится этот хренов дождь и земля подсохнет?

— Не будет дождя, не будет и машины, мой мальчик. А за грязь не беспокойся. Этому аппарату не нужны дороги.

— Это что, чёртов танк?

— Нет, Гарри, не танк. Вертолёт.

— Тони, я что похож на долбаного пилота? Я, мать его, никогда в жизни не водил ни один сраный вертолёт.

— Не волнуйся, малыш. На ферме есть тот, кто умеет. Как мне сказали, это не сложнее, чем велосипед. Так что, захватишь его вместе с вертолётом и, пока вы долетите сюда, ты будешь водить эту колымагу как свою Тундру.

— Но Тони… — Тесак знал, что с ТиБиТи не спорят, однако браться за абсолютно незнакомое дело не хотел.

— Сто штук, Гарри.

— Охренеть! Сколько? — удивлённо переспросил Тесак.

— Сто. Сразу, как только ты опустишь вертолёт вон на ту горку в миле от фермы. Если согласен, можешь налить себе виски.

Гарри с минуту молча обдумывал предложение, потом налил сразу полстакана и спросил:

— Фотография этого сраного лётчика у тебя есть?

Тони порылся в бумагах, рассыпанных по столу и достал фото, явно вырезанное из газеты и наклеенное на плотную бумагу. С фотографии смотрел немолодой человек в белом халате.

— Он не похож на чёртова пилота. Больше на доктора или хрен его знает.

— Гарри, малыш, какая тебе разница, на кого он похож? Главное, что он умеет водить вертолёт. И научит этому тебя. А ты тоже не похож на пилота, — Тони вынул сигару изо рта и хрипло засмеялся.

— Сколько человек на этой сраной ферме?

— А вот это, мой мальчик, ты уже должен выяснить сам. С караванами же ты как-то справляешься. Здесь не сложнее. И прекрати ругаться. Смотри, лучше, сюда. Вот дорога на Форт-Джексон. Здесь поворот на ферму Симонса…

Через десять минут Гарри вышел. Тут же открылась задняя дверь комнаты и из неё показался опрятный молодой человек в тёмной пиджачной тройке с тонкими золотыми очками на носу. Он встал за спиной ТиБиТи и тихо сказал:

— Тони, я могу передать дяде, что ему не о чем волноваться?

— Думаю, Мозес, твой дядя может быть спокоен.

— Этот Гарри не выглядит очень умным. Он не выведет никого на тебя?

— Нет. Об этом я позабочусь.

— Я доверяю тебе, Тони. И мы сотрудничаем не первый день. Но хочу напомнить тебе, что эта машина принадлежит русским.

— Опять русские. Ненавижу русских.

— И, если Русская армия узнает, кто угнал их вертолёт до того, как он будет на месте, то все мы будем иметь бледный вид и большие проблемы. Даже дядя.

— Не волнуйся, малыш Мозес. И дяде своему передай, чтобы он не волновался. У Тони Синего Танка есть, чем прикрыть свою и ваши задницы. А сейчас спрячься обратно, — и ТиБиТи нажал кнопку вызова лежащей на столе рации.

Дверь открылась и в комнату заглянул Винченцо.

— Да, Тони.

— Иди сюда, мой мальчик. Ты просил дать тебе серьёзное дело и, думаю, ты его заслужил. Этому ирландцу, Гарри Тесаку, мы больше доверять не можем. Но ему надо дать выполнить ещё одно, последнее задание…

Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. Зион. 25 год 1 месяц 10 число. 16:00

Мозес стоял у окна, опираясь рукой на подоконник. Он был бледен.

— Сэр, нам пришлось бросить вертолёт прямо на пригорке. Он сел и больше не смог взлететь.

— А что сказал тот русский доктор? — спросил его собеседник.

В этом разговоре он явно играл ведущую роль. Пожилой, лысеющий мужчина в строгом чёрном пиджаке сидел, откинувшись на спинку кресла, и крутя в руке тонкий бокал с бледно-розовым вином. Лицо его искажала недовольная гримаса.

— Сэр, по его словам, с земли аппарат может взлетать только в определённых местах, там, где из почвы выходит какой-то поток. Они как раз и крутились по Конфедерации в поисках точек выхода. А без этого машина может летать только если будет на высоте не меньше десяти метров над поверхностью. Что в горах, что на равнине.

— Как я понимаю, в районе ранчо этих потоков нет.

— Вы правы, сэр. Как сказал доктор, сложность в том, что поток можно найти только, если упереться прямо в него. С расстояния аппаратура его не берёт.

— А искать их так, как делали русские мы не можем. Не станем же мы прочёсывать весь мир на ворованном вертолёте. А бумаги? Тебе передали все найденные записи из вертолёта, ты их смотрел?

— Смотрел, сэр.

— И что сказано у этого яйцеголового в бумагах?

— С записями возникла небольшая проблема, сэр. Они все по-русски.

— Мозес. Ты не используешь весь доступный тебе потенциал. Вам же обещал помочь этот охранник, как его… Пердюк.

— Петро Сердюк, сэр. Он перевёл. Учёные обнаружили одного уникума, который видит потоки прямо так, без приборов и на расстоянии. Триста метров гарантировано. Его фамилия Сухов, он живёт где-то в Дагомее.

— Сухов, — нараспев сказал пожилой мужчина. И еле слышно добавил. — Не тот ли это Сухов, что отжал у меня шахту…

— Что, сэр?

— Ничего, Мозес. Занимайтесь вертолётом. В конце концов, его можно накрыть тентом и перевезти на длинномере.

— Дождь, сэр. Придётся ждать окончания мокрого сезона.

— Тогда подгоните автокран, поднимите этот чёртов вертолёт на десять метров и пусть летит! Где твоя голова, Мозес? Почему я сам должен выполнять всю работу?

— Простите, сэр. Я всё сделаю.

— Иди, делай. И загоните в конце концов эту колымагу в ангар, пусть её там по винтику разберут. Мы должны понять, как этот агрегат устроен. А я сам займусь потоками.

Глава 1

Новая Земля. Кратер Сухова. 25 год 2 месяц 08 число. 10:50

— Струна, поехали в Лимпо. Я по Анжи соскучилась.

Жанна подошла неслышно. Можно было сказать, что почти незаметно, если бы не состояние транса. Но я как раз прослушивал окрестности провала, поэтому подобраться тихо не смогла бы и мышь. А то, что глаза у меня в этот момент были закрыты, ни о чём не говорило. Я видел и слышал почти на километр вокруг себя, не считая участка десять на десять метров на берегу речки, где был эфиропоток. Кончился мокрый сезон, хищники заново делили территорию, менялась иерархия стай. Мне хотелось быть уверенным в безопасности нашего дома.

То, что жена назвала меня позывным, а не по имени, значило, что Жанна соскучилась по действию, ей хочется куда-то ехать, что-то делать. Я вполне понимал её, самому надоели три месяца безделья. Дожди закончились всего пять дней назад, единственная дорога к нашему дому только-только начала подсыхать.

— Думаешь, проедем?

— То есть, принципиально ты не против?

— Ничуть. Почти тридцать карат накопилось, пора сдавать. Опасно держать у себя много алмазов. Опять же, там пяток крупных, почти по три карата, а один, если правильно огранить, и на четыре потянет.

— Ты всё про камни свои. Я по Анжи соскучилась. И у них с Джо через две недели полгода свадьбы.

— Вот и подарим им камешек…

— Опять!

Мы расхохотались.

— Рыжая, не злись. Я алмазопромышленник или с кем?

— Со мной! С женой своей, между прочим. Знаешь, как мне здесь надоело? Мы уже три месяца никуда не выбирались.

— Так ведь дождь…

— Да знаю! Но всё равно.

— Да поедем, поедем. И к подруге сходим, и по магазинам погуляешь в своё удовольствие. Только не уверен, что там что-то новое будет. Дождь только кончился.

— Пока соберёмся, будет.

— Значит, сегодня-завтра собираемся, а послезавтра с утра выезжаем. Чтобы наверняка.

Я надеялся, что уж к этому времени дороги должны подсохнуть. Сегодня уже стояла жара, почти тридцать.

Жанна побежала в дом, а я решил проверить шахту и разобрать дренажку. Перед сезоном дождей я накрыл вход нормальной дверью поверх решётки, что там была, и отвёл в сторону трубу для слива воды. Но всё равно, земля в штольне понемногу стала мягкой, грунтовые воды поднялись и спускаться ниже трёх метров было опасно.

Впрочем, так далеко я и не заходил. Всё время с момента переезда в провал, я учился находить в однородной среде сторонние вкрапления с помощью своей чувствительности. Сначала больше попадались булыжники и корни, но я старался и дело пошло на лад. Благодаря тренировкам, через месяц я мог видеть почти на метр в мягкой почве. И теперь знал — шахта достаточно продуктивна. Россыпей найти мне не удалось, каких-то больших скоплений тоже, но по одному, по два я наковырял достаточно мелких и средних алмазов. И всё на глубине не больше двух метров. А десяток мелких разглядел прямо на дне реки. Видимо, вымыло в один из дождливых периодов.

Жанна злилась, когда я весь чумазый вваливался в наш, ещё не до конца отделанный дом, но вслух ничего не говорила. Понимала, что мои поиски обеспечивают нам безбедную жизнь.

Дом, кстати, тоже без алмазов никогда не был бы построен. Да ещё и в такой короткий срок.

Вообще-то, говоря принципиально, его и не строили. Вбили сваи, привезли разобранный на пронумерованные брусья сруб, за неделю на них собрали, покрыли крышу из таких же подписанных деталей и вставили готовые окна и двери. Месяц работы и дом без отделки готов.

Отделку клятвенно обещала взять на себя Жанна. Это означало, что я, выползая из шахты, по её указаниям и эскизам пилил и настилал половые доски, конопатил и шпатлевал щели, тянул электричество. Конечно, и она не сидела без дела и работала на ниве благоустройства нашего семейного гнёздышка ничуть не меньше. Все малярные работы, например, были её от начала и до конца. В результате, обе комнаты были покрашены в разные и, на мой вкус, не сочетающиеся цвета. А не успели пройти дожди, Жанна обустроила грядки, засадила их всем, что смогла купить, от картошки до арбузов, и даже разбила перед крыльцом цветочные клумбы.

Мебель для дома тоже выбирала жена. И это оказалось правильно. С моей привычкой к спартанскому быту, я забыл бы не меньше половины не самых необходимых, но очень удобных тумбочек, полочек и прочих вешалок. А кровать, которую Жанна подобрала нам в спальню, оказалась такой же трёхспальной модели «Ленин с нами», что и в Лумумбе. Сколько трудов доставило привезти эту громадину по нашему бездорожью, это отдельная история. Но зато теперь спальня отвечала самым изысканным требованиям.

Вот на эту роскошную постель я и завалился, войдя в дом.

— Гена, в одежде же!

— Чем ругаться, подошла бы и раздела усталого мужа.

— Устал он. Ты что делал-то?

— Зверей гонял.

— Что, много понавылезло?

— Нет, нормально всё. Доедем.

— Тогда давай мыться и за стол. Нам ещё собираться сегодня.

Новая Земля. Кратер Сухова. 25 год 2 месяц 10 число. 07:00

Собираться в поездку с женой было сомнительным удовольствием. Мне бы одному того, что она набрала, хватило на год безбедной жизни, а мы ехали-то всего на пару-тройку дней. Стараниями моей разлюбезной Нива оказалась забита под самую крышу. И всё равно нам пришлось возвращаться за крайне важными сумочками из змеиной кожи, которые Жанна сшила в подарок. Но зато, настроение у моей любимой было прекрасное, а это дорогого стоит.

Путь был наезженный, в прошлом году уже успели пару раз туда-сюда прокатиться, поэтому никаких неприятностей я не ждал. Да и рано ещё — мокрый сезон неделю как закончился, люди только-только начинают передвижение по подсыхающим дорогам.

Нам самим первую часть пути приходилось ехать вообще по бездорожью. Потому что пока к нашему провалу никаких дорог ещё не построили. Даже не протоптали. Дом стоял в самой, что ни на есть глуши, и ближайшее поселение было аж в пятистах километрах. Причём, последние двести — по бездорожью, сквозь джунгли и лес, что означало, как минимум, одну ночёвку на природе.

Вечером, после того как поставил палатку и зажёг костер, я предложил:

— Хочешь, красноголовку поймаю? Тут недалеко одна двухметровая ползает.

— Опять!? — Возмутилась Жанна. — Надоели уже твои змеи.

— Так ведь вкусно же. И полезно. Особенно для мужчин.

— Может и вкусно, может и полезно, не спорю. Но змеи, Гена… Надоело.

— А что змеи? Отличное диетическое мясо. Да и не только. Ты, между прочим, едешь курткой из змеиной кожи хвалиться. Из той самой красноголовки.

— Струна, хочешь, лови свою гадину ползучую, но тогда не удивляйся, если я сама на тебя шипеть начну.

Пришлось ограничиться кашей с прихваченным из дома солёным мясом. Кстати, той же красноголовки. Но змею я всё-таки добыл. Уже утром, пока жена спала. Отрезал от неё кусок килограммов на пять, порубил и бросил отмачиваться в котелок из-под каши. Джозеф змеятину тоже любит. Приедем — на решётке пожарим. Жанна тактично сделала вид, что не заметила.

Со змеями у меня уже давно сложились своеобразные отношения. Ещё в Африке я распробовал нежирное, нежное и, как утверждали арабы, очень полезное мясо змей. И в дальнейших командировках старательно угощал сослуживцев змеиным мясом. На Новой Земле пресмыкающихся было много, особенно в джунглях, что окружали наш кратер. Я то и дело приносил с охоты не привычных Жанне кабана или антилопу, а трёх— или пятиметровую змею. Мы их жарили, варили, даже солили. А кроме всего прочего, змеиная кожа после обработки отлично шла на ремни, кошельки и так далее. Моя жена сшила себе из шестиметровой красноголовки замечательную кожаную куртку, а я за дождливый период обзавёлся сапогами собственного изготовления. В них я сейчас и ехал, желая между делом похвастать перед Джозефом и Анжеликой Окочукво.

Поженились они ещё до того, как мы с Жанной перебрались на постоянное жительство в безымянный тогда провал. Анжи выходила Джозефа после тяжёлого ранения, поэтому не удивительно, что между ними возникли чувства. Полковник Окочукво был настолько благодарен, что готов был носить Анжи Бельфор на руках сразу же, как смог ходить. У нас с ним даже чуть до дуэли не дошло, когда он решил, что я заберу девушку в Лумумбу. Но потом отношение ко мне переменилось диаметрально. Не знаю, что послужило толчком, но в итоге мы сблизились. Джо оказался очень неплохим, мужественным и честным человеком. Так что на свадьбе мы с Жанной сидели вокруг жениха и невесты.

На мой взгляд их бракосочетание больше напоминало провинциальный карнавал. Шаман, одетый в мочало и деревянную маску, окуривал всех дымом, тыкал копьём в тёмные углы их свежепостроенного дома, орал какие-то неблагозвучные и явно матерные слова, а гости, притоптывая, плясали хоровод и распевали однообразную и заунывную мелодию. Жанна потом смеялась и говорила, что лучше проживёт со мной без брака, чем позволит вонючему старикашке истыкать всех гостей копьём. Да и мама не поймёт.

Так что поженились мы безо всякой помпы. Просто в один из приездов, зашли в представительство Ордена, зарегистрировали отношения, и объединили банковские счета. А потом пригласили всех знакомых в бар, отметить событие. Менять фамилии пока не стали. Называться четой Суховых мне не хотелось, я решил подождать официальной легализации. А там уже можно и фамилию менять. А пока никто не мешал нам жить и так. Тем более, вдалеке от ближайшего поселения, в кратере Сухова.

Вообще-то, когда я пришёл на это место, оно никак не называлось. Просто безымянный провал в земле, которого даже не было на официальных картах. Уже потом, когда я зарегистрировал там алмазный прииск, а бюрократы от географии установили, что провал — это древний кратер, ему присвоили моё имя. Сухов, конечно, не моя настоящая фамилия, но пользуюсь я ей уже больше половины местного года, двести с лишним дней, так что привык. А когда сменю, требовать переименования кратера не буду. Пусть остаётся как память.

— Гена, бревно!

Как оказалось, я задумался и чуть не наехал на хвост каменного варана, который Жанна приняла за бревно. Представляю, что было бы с машиной, если бы это чудовище под нами дёрнулось. Мы остановились, когда хвост уже исчез под передним бампером, а до колеса оставалось всего несколько сантиметров.

Я закрыл глаза, вошёл в транс, и мысленно потянулся к варану. Почувствовал его довольную сытость, радость от первого солнечного тепла после долгих дождей… Ему было хорошо и не хотелось двигаться. В природе у каменного варана почти нет врагов — мало, кто может прокусить его толстую шкуру, да и убежать от этого хищника тоже мало, кто может. Охотники, добывшие подобный трофей, пользуются в своих кругах заслуженным уважением.

Я начал осторожно внушать гиганту, что во-он там, на поляне отдыхать будет не в пример удобнее, там и солнце ярче и трава зеленее… Раздался скрежет, машину дёрнуло и хвост исчез в придорожных кустах.

— Так это было не бревно? — голос Жанны был тихий и испуганный.

— Бревно, бревно. Поехали, — Я включил первую.

— Я к твоим шуточкам, Струна, никогда не привыкну. Как ты с ними вообще общаешься?

— Это ты у Питера ван Рюйтера спроси. Он теорию гораздо лучше меня знает.

В Лимпо въехали, когда солнце клонилось к закату. И машину и меня с женой отлично знали, поэтому патрульный быстро прокатал наши АйДи сканером, и мы рванули к дому четы Окочукво.

А вечером, под отличный змеиный стейк с холодной Новомосковской водкой, делились новостями. Джозеф и я были с жёнами, Питер ван Рюйтер пришёл с представительницей Ордена Мэри Сью. Был даже старый Курт Майер, владелец оружейного магазина. Впрочем, ни у одной стороны новостей почти не было, жизнь на Новой Земле в мокрый сезон практически замирает.

Некоторое время женщины восхищались моими сапогами и курткой Жанны. Мне было приятно. А затем подошёл полковник Окочукво.

— Гена, как твой новый дом?

— Нормально, Джо. Перезимовали без проблем. А твой как?

— Никак не привыкну. Последние годы я жил в таких низких домах, что чуть макушку об потолок не царапал, а тут хоть могу ровно стоять.

Я дежурно улыбнулся. Эту фразу я слышал не меньше пяти раз. Росту в Джозефе больше двух метров, а дом его родителей, в котором он жил до свадьбы, был построен в Лимпо одним из первых, по принципу «и так сойдёт». Так что восхищение новым, отмеренным под его размер, домом я слышал уже не раз.

Говорить толком было не о чем. Женщины активно перемывали кому-то косточки, а мы в итоге принялись обсуждать преимущества русского оружия перед западным. Курт только-только закончил петь дифирамбы хеклер-коховской четыреста шестнадцатой, рассказывая какая она безотказная, точная и многофункциональная, как к нам подошла Мэри.

— Гена, ты алмазы привёз?

— Конечно. Карат тридцать будет.

— В Орден собираешься сдавать?

— Мэри, какие ещё у меня варианты? Курт, например, не возьмёт, — я рассмеялся.

— Я думала, может понесёшь новому ювелиру. Перед самым сезоном дождей к нам в Лимпо приехал мистер, или лучше мсье Омделёр. Причём, заявил, что слышал про новый прииск и хочет скупать не огранённые камни прямо на месте. А ты не знал?

— Нет, мы же как приехали, сразу к Джо. Но спасибо, что сказала. Завтра обязательно зайду.

— Зайди. И Жанну возьми. Он вчера выставил на продажу немало украшений, думаю, она себе что-нибудь обязательно подберёт. Я подобрала, — и она коснулась мочки уха, где висела изящная витая серёжка с двумя небольшими, не больше двух десятых карата, камешками. Серьга привлекала простотой и изяществом исполнения. Похоже было, что делал её настоящий мастер.

— Интересная вещица. Дорого?

— Не дороже денег. Он весь мокрый сезон изготавливал украшения, а вот теперь выставил их на продажу.

— Жанне покажи.

— Уже, — она хитро улыбнулась. — Ладно, пошла я к девушкам, а то твоя жена ко мне ревнует.

Мэри по-кошачьи потянулась, выгнувшись так, что её большая грудь, казалось, сейчас разорвёт тонкую ткань платья, потом хитро мне улыбнулась и томно сказала:

— Что же ты, милый, мне сначала не позвонил. Собрались бы в представительстве. А здесь даже бассейна нет.

Она игриво дотронулась пальцем до кончика моего носа, развернулась на пятке и, покачивая округлыми бёдрами отошла. Я налил себе ещё пятьдесят граммов водки и залпом выпил. Зря Мэри Сью это делает. Всё ведь давно кончилось. Да, я неделю спал с этой женщиной в одной постели, и Жанна об этом отлично знает. Но то было в прошлом, ещё до наших с моей женой отношений. И больше, я уверен, не повторится.

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 25 год 2 месяц 12 число. 09:30

Мы с Жанной проснулись одновременно, посмотрели друг на друга и звучно поцеловались.

Ночевали как обычно, на биологической станции. Когда-то начальник полиции Лимпо, Питер ван Рюйтер, предоставил нам это право, благо станция стояла заброшенной, без должного ухода. Теперь в каждый свой приезд наша семья останавливалась только там, а в остальное время никто даже не думал входить в это здание и тем более что-то брать. Можно было сказать, что в Лимпо у нас появился свой дом.

Сегодня проснулись поздно. Обычно в это время я уже находился в шахте, но мы ведь устроили себе день отдыха. Поэтому можно было не спеша проделать все утренние процедуры, позавтракать, и только тогда решить, чем сегодня будем заниматься.

— Рыжая, я собираюсь сходить с камнями к новому ювелиру. Пойдёшь со мной?

— Сам ты… э… — Жанна долго подбирала слово, не нашла и показала мне язык. — Струна, вот! Давай завтра? Сегодня я хотела к Мелинде в Фиссу сходить. Мне носить нечего.

— Как я люблю это ваше «носить нечего». Обычно оно означает, что места в шкафах уже нет.

— Это чьё это наше? А? Сколько у тебя ещё женщин? — она накинулась на меня и принялась притворно кусать за нос, уши, щёки… Я схватил жену в охапку и поднял над собой.

— Сдаёшься?

— Да! Сдаюсь. Я само повиновение, мой падишах.

Я поставил жену на пол и тихо сказал:

— Тебе эта фраза не идёт.

Мы молча сделали ещё по глотку кофе, и я предложил:

— Давай тогда, ты в Фиссу, а я к Майеру зайду. Он вчера новой винтовкой хвастался, вот и постреляю, посмотрю, так ли она хороша.

Я довёз Жанну до магазина, оставил машину там же и пошёл к оружейнику пешком. Благо, идти было всего ничего.

— Доброе утро, Курт. Как ты себя чувствуешь?

— Гут морген, майн кумпель. Если вам больше пятидесяти лет, вы проснулись и у вас ничего не болит, значит вы умерли.

— Смешно. Ты вчера про какую-то невероятную винтовку рассказывал. Покажешь?

— Хеклер-Кох 416?

— Именно.

— Так поехали на стрельбище. Сам и попробуешь, — Курт достал из-под прилавка новенькую чёрную винтовку, формой похожую на М16, и положил её передо мной.

— А она действительно и штурмовая, и снайперская?

— Сам увидишь. Хочешь снайперскую — вешай оптику. Хочешь штурмовую — пристегни подствольный гранатомёт. Хочешь — коллиматор, хочешь — магазин на сто патронов. А главное — надёжная как Калашников.

Объясняя всё это, Курт одновременно в секунды пристёгивал и отстёгивал гранатомёт, оптический прицел, тактическую рукоятку и так далее. В конце концов я загорелся. Хотелось уже попробовать это универсальное оружие.

— Ну поехали, поехали. А то у меня скоро слюна капать начнёт.

На стрельбище нас встретил Джозеф с выводком молодых ополченцев. Я вошёл за деревянный забор и замер. На меня смотрели десять пар удивлённых глаз. А полковник торжественно произнёс:

— Итак, бойцы, это и есть тот самый мистер Сухов, который один ликвидировал всю банду «Красные скорпионы». Сейчас он покажет вам, как надо стрелять.

Я отозвал Окочукво в сторону и зло прошептал:

— Ты что делаешь-то? Джо, я эту винтовку впервые в жизни в руки взял. А если облажаюсь? Разобьёшь мальчикам идеалы, да и я от стыда сгорю.

— Не облажаешься, — он тяжело хлопнул меня по плечу, и я чуть не присел. — Мне Питер всё рассказал. Сразу после того, как я тебя застрелить грозился, помнишь?

— Конечно. Незабываемое зрелище. Тёмно-серый Джозеф с палочкой идёт убивать русского снайпера.

— Вот-вот. Он мне тогда долго описывал, как ты на тамтам отреагировал, и что шансов у меня в этой дуэли не было ни одного. Я теперь думаю, у тебя в роду никого из банту не отметилось?

— А банту, это кто?

— Один африканский народ. Мой народ. Как раз банту и достигли самых больших успехов в развитии религии Вуду.

— Тогда вряд ли. Я русский немец.

— Потому ты с Куртом и сошёлся. Хотя постой. Как это? Насколько я знаю, русские и немцы — это разные народы.

— Всё верно. По отцу у меня все немцы, по матери — русские.

— Гена! — раздалось сзади. Курт звал меня, размахивая коробчатым магазином. — Я всё подготовил. Покажи этим птенчикам, как надо стрелять.

— И этот туда же, — проворчал я и поплёлся на огневой рубеж.

— Хочешь лазерный целеуказатель? — Майер жестом фокусника вынул из-за спины прибор и в секунды прицепил его к винтовке.

— Зачем? Дальше пятидесяти метров точки почти не видно, а ближе он и не нужен.

Старик несколько обиженно снял ЛЦУ и вынул из кармана тактический фонарь.

— Тогда вот это повесь.

— Курт, я тебя уважаю. Но пока не надо. Изменится центровка, а я хочу сначала голую винтовку попробовать.

С этими словами я устроился в положение лёжа.

— Понял, — сказал Курт и миролюбивым жестом поднял руки ладонями ко мне. Потом внезапно громко скомандовал. — Фертиг! Фояр!

От неожиданности я всадил первую пулю в мишень на пятьдесят метров почти не целясь. Глянул в трубу — семёрка. Прицелился и выстрелил снова. Пуля послушно легла в самый центр чёрного круга.

Винтовка и вправду была хороша. Отдача ровная, почти не била вверх, в основном назад и не сильно, гильза вылетала не дёргая, не мешая и не перекрывая обзор, ствол возвращался на линию стрельбы почти мгновенно. Центровка тоже не оставляла желать лучшего. Я понял, что шопинг сегодня намечается не только у Жанны.

С полчаса я тестировал четыреста шестнадцатую на разных дистанциях, с оптикой и без, стоя, с колена и лёжа. Даже выпустил пару тренировочных залпов из подствольного гранатомёта, который ловко и быстро прицепил Курт Майер. Потом вошёл в боевой транс. Мгновенно оружие стало продолжением моей руки. С минуту, не целясь, тыкал пулями точно в центры всех доступных мишеней, и винтовка слушалась меня беспрекословно. Расстреляв последний подготовленный магазин, я вышел из транса, и с неохотой отложил замечательное оружие.

Стайка молодых солдат ополчения глядела, изумлённо открыв рты. Полковник Окочукво улыбался с таким довольным видом, будто сам тренировал меня. За спиной негромко зааплодировал Курт Майер.

— Гут, Гена. Зер гут. Как тебе винтовка? Берёшь?

— Спора нет. На дистанции до трёхсот она хороша. Но как снайперское оружие… Не уверен.

— Но почему, Гена?

— Калибр маловат. Пять-пятьдесят шесть хорош в ближнем бою. На дистанции он быстро теряет энергию. Да и сдувать будет.

— Гена, я дам тебе таблицы, всё сам проверишь. А калибр… Что калибр? Не из Баррета же тебе стрелять. Зато не будет проблем с боеприпасом. Стандартный натовский патрон есть везде кроме, может, Русской Республики.

— Баррет — нет. Вот если бы ты мне Remington MSR принёс, с руками бы оторвал.

— Шутишь? Я её только в рекламном буклете видел. Но, если хочешь, заказать могу. Правда, боюсь даже представить, во сколько она тебе обойдётся.

— Я её тоже живую в руках не держал, только слышал. Но ты поинтересуйся, уж больно вкусная штука.

— Хорошо, я поспрашиваю. А четыреста шестнадцатая как? Понравилась?

— Да нравится она мне, нравится. Сколько ты за неё хочешь?

— Только для тебя, майн кумпель, вместе со всеми обвесами, роскошным прицелом от Шмидта и Бендера, цинком патронов и цинком ВОГов, всего пять тысяч триста экю.

— Курт, ты точно немец? Цены ломишь как одесский еврей.

— Не обижай меня, майн кумпель. На этой сделке я получу всего три сотни, а мне ещё магазин содержать. Я такие деньги запросил лишь потому, что вот эти вот желторотики, — он кивнул головой в сторону молодых ополченцев, — увидят, что ты купил винтовку и закажут у меня такие же. Но для них она пойдёт по совершенно другой цене, — Майер покачал пальцем и улыбнулся.

— Ладно. Я сейчас прогуляюсь к новому ювелиру, посмотрю, почём он возьмёт мои камешки. Если с ним в деньгах сойдёмся, сразу же зайду за винтовкой. А может, и за двумя. Жанне она уж очень подойдёт — отдача слабая.

— Гут. Тогда с тебя сто сорок два экю за патроны и ВОГи.

Мы пожали руки, и я вышел из стрельбища. За спиной раздались негромкие возгласы молодых ополченцев.

На улице я достал ходиболтайку и сказал:

— Дорогая, я к ювелиру. Ты со мной?

— Нет, — раздалось в ответ. –Мы с Анжи в Фиссе. Ты же не будешь там ничего покупать?

— Собираюсь только прицениться. Хочу узнать, почём он возьмёт камни.

— Только не покупай ничего без меня.

На улице было уже по-настоящему жарко и я подумал, что пора менять бейсболку на широкополую шляпу — уши горели.

Ювелир обустроился основательно. Он занял дом совсем недалеко от представительства Ордена, полностью переделав первый этаж под магазин и мастерскую, и надстроив второй. Я толкнул новую, не успевшую потемнеть на солнце деревянную дверь и привязанный к ней колокольчик громко известил хозяев о гостях.

В помещении никого не было. Я подошёл к высокой дубовой стойке, забранной стеклом, и только тогда понял, что всё-таки в магазине я не один. Из-за стойки белела маленькая, обрамлённая редкими чёрными кудряшками, лысина.

— Бонжур, — сказал я по-французски, помня фамилию ювелира.

Хозяин дёрнулся и в мою сторону повернулся гигантский, похожий на флюгер, нос. Я несколько опешил. Что это был за нос! Такой нос мог дать солидную фору форштевню пиратского корабля. Огромный, весь покрытый тонкими красными прожилками, с небольшой горбинкой и живыми, хищными ноздрями, он приковывал к себе всё внимание. Под ним совершенно терялись небольшие «гитлеровские» усики, а сверху его венчали толстые очки со сложными диоптриями. Сам владелец носа казался бесплатным приложением к нему. Маленький, неказистый, лысый, он будто жил в тени своего носа. Создавалось впечатление, что основные решения принимал не человек, а этот красавец, увенчанный очками как короной. А мужчина лишь покорно следовал воле своего носа.

— Бонжур, — повторил я.

— Вот поц, — вполголоса пробормотал ювелир и тут же расплылся в деловой улыбке. — Good afternoon, mister. How are you? Do you speak English?

— Дую, но фигово, -ответил я по-русски.

— Боже мой! Вы даже не представляете, как вы меня обрадовали. С английским у меня не сказать, что хорошо, хотя и жаловаться тоже не приходится. Но вот когда вы заговорили по-французски… Чтоб я так жил, как я его знаю. И куда вы мне прикажете в этой ситуации деваться?

— Никуда не надо деваться. Меня зовут Гена.

— Марк. Марк Омделёр.

— А фамилия вроде французская.

— Я вас умоляю! Каких только фамилий не бывает на свете. Скажите, здесь есть кто-то, кто может похвастать чисто арийским происхождением?

— Может, вы в чём-то и правы. У меня с материнской стороны все русские, хотя по папе я — немец.

— Вот и у меня. Фамилию-таки дал папа, а происхождение, как и положено, мама.

Я рассмеялся, хозяин подержал меня неуверенным хихиканьем, хотя ноздри при этом зло сжались. Казалось, его нос не одобряет подобного юмора, и ювелир смеётся втихаря, чтобы тот не слышал.

— Я принёс вам немного камней на оценку.

— А, так вы и есть тот самый легендарный алмазопромышленник и меценат! — ноздри его возбуждённо затрепетали. — Так знайте, что я вам сейчас буду сказать. Именно из-за вас я и приехал в эту глушь. И здесь, на границе цивилизации, я хочу делать с вами наш общий маленький гешефт. Вы будете приносить мне камни, я буду забирать их у вас за хорошие деньги и делать из них настоящую красоту.

— И сколько вы можете за них предложить? — Я вынул мешочек с камнями, пересыпал содержимое в ладонь, потом расстелил мешочек на стойке высыпал на него алмазы.

Ювелир надел на лоб увеличительное стекло с подсветкой, затем стал брать камни по одному. Он взвешивал их, измерял, протирал пальцами в тканевой перчатке, долго в каждый вглядывался…

Вся процедура затянулась почти на полчаса. Всё это время я стоял, молча глядя на работу специалиста. Наконец, последний алмаз вернулся на своё место и Омделёр нараспев произнёс:

— Ну-у… За этот десяток, которые меньше карата, я дам вам по четыреста экю. Кроме вот этого, он почти прозрачный, хоть и самый мелкий, пойдёт за семьсот. Та пара, что что по два карата — крайне неудачные. Придётся скалывать больше половины, там вкрапления, они сильно уценят камни. Вы можете посмотреть сами, я даже с удовольствием дам вам лупу, если вы не верите старому Марку. Так что тоже, максимум пятьсот и не говорите мне, что я не даю настоящей цены. Вам никто не заплатит больше.

— А эти? — я указал на пять крупных, без малого по три карата, и один почти на четыре.

— О, эти — это не камни, это-таки песня. Именно они и сделают вам весь гешефт. Это замечательные камешки, и я готов приобрести у вас каждый за две тысячи экю. А этого милого малыша, — он указал на самый большой, — даже за пять. Итого, с меня вы можете получить двадцать тысяч семьсот экю ровно. Это очень, я повторю если вы не расслышали, очень немаленькие деньги.

— Марк, да вы просто грабите меня! — сам собой у меня стал прорезаться одесский акцент.

— Помилуйте, Гена, что вы знаете за грабёж? Вот когда вам приходится бросать всё и убегать, теряя по пути последние штаны, это-таки да, грабёж. А когда вам предлагают хорошую цену за неплохой товар, это никак не грабёж, это совместный взаимовыгодный бизнес.

— Так дайте за мой бизнес хорошую цену.

— А что, вы решили, я сейчас делаю? Я же не шлимазл, Гена, я приехал сюда жить и работать с вами. И то, что я говорю настолько верно, что мои слова вы можете предъявить в банк как обеспечение.

Торговались мы дольше, чем Омделёр оценивал камни. К концу торгов он даже смотрел на меня с уважением. Но в итоге, я получил ровно двадцать пять тысяч экю как одна копейка. Получилось примерно на тысячу больше, чем обычно оценивали алмазы в представительстве Ордена. Я решил обязательно зайти к Мэри, описать ситуацию и пояснить, что торговать с Омделёром мне выгодно. В крайнем случае, можно сдавать пополам. В Орден и ювелиру.

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 25 год 2 месяц 13 число. 10:10

С утра спорили с Жанной, куда пойти в первую очередь. Лимпо, к сожалению, не Париж, мест для культурного проведения досуга немного. Вечером можно было сходить в бар, там, как стемнеет, работал стихийный, но ежедневный танцпол. Была здесь и киноплощадка. В другой стороне посёлка, возле казарм колониальной пехоты. Прямо как в моём глубоком детстве — врытые в землю посреди двора деревянные лавочки, высокий столик для ноутбука с проектором, и экран три на пять метров, сколоченный из струганной доски и аккуратно покрашенный в белый цвет.

Кино, хочу заметить, крутили ежедневно и каждый сеанс киноплощадка была полна. Но все эти развлечения были на вечер. А спор разгорелся из-за планов на утро. Я предлагал сходить к Курту Майеру, взять пару четыреста шестнадцатых и выехать на стрельбище. Очень мне хотелось, чтобы Жанна ощутила все прелести немецкой винтовки. Да и старику радость. Я прекрасно помнил, как каждый раз розовели его щёки, когда он тренировал девушек. Ну и, конечно, в душе я надеялся, что после отстрела винтовки жена не сочтёт чрезмерной тратой покупку двух таких. Кстати, а наши Фалы тогда можно было и продать.

Но Жанна хотела прежде всего зайти к ювелиру. С полчаса она допытывала меня, что у того лежало на витрине, но без толку. Я, когда ходил, специально не смотрел на товар. Я же за деньгами пришёл. Вот потом, когда сумма уже в кармане, можно и купить что-нибудь. И лучше вместе с женой.

— Гена, там уже половину раскупили, небось, а пока мы стрелять будем, вообще пустые витрины останутся.

Честно говоря, аргумент был убойный, если бы не один фактор.

— Жанна, он же не сегодня открылся. Местные и вчера, и позавчера к нему ходили. Так что на обновление коллекции даже не рассчитывай. И никакой разницы нет, придём мы сразу после всех или на следующий день.

— А стрельбище твоё вообще никуда не убежит!

— Зато после обеда там такое пекло будет, что ничего не захочется. А в ювелирном прохладно, кондиционер…

— Ладно, Струна, уболтал. Но тогда договаривайся с Куртом, чтобы я смогла где-то переодеться. Я в ювелирку в грязном камке не пойду.

Договориться с Майером было проще простого. Я только сказал, что Жанне надо переодеться после стрельбы, как он предложил на выбор — помещение администрации стрельбища, кстати сказать, дощатая будка, чуть больше летнего туалета и всегда пустая, либо магазин.

Курт с неподходящей для своего возраста юркостью крутился вокруг Жанны, то поправляя положение локтя, то подавая и принимая магазины, то цепляя на её винтовку что-либо из многочисленных обвесов. Если бы я не был уверен в них обоих, то считал бы, что он заигрывает. Но я знал свою жену и верил ей, знал Курта Майера. И знал, что немец очень хочет продать нам винтовки.

— Ну-у… Неплохое ружьё, — с деланной небрежностью оценила Жанна.

— То-то у тебя щёки аж горят.

— Нет, фройляйн, вы не правы. Оно не неплохое. Это одна из самых лучших винтовок мира, — Курт, похоже, немного обиделся.

— Всё нормально, Курт, — успокоил я его. — Если ты примешь у нас в зачёт наши старые, то мы купим две из четыреста шестнадцатых.

— Только мне эту, — Жанна подняла перед собой винтовку, из которой чуть больше, чем за два часа настреляла почти пятьсот патронов.

Пока в магазине я сдавал Майеру наши Фалы, чистил, и упаковывал в оружейную сумку покупки, жена успела переодеться в подсобном помещении и, когда вышла в торговый зал, Курт от удивления открыл рот. Мне, честно говоря, тоже было непривычно. Там, где мы жили, ей не было нужды краситься — глухомань. К чете Окочукво мы тоже попали «с корабля на бал». И вот сейчас, когда перед нами с гордым видом прохаживалась приодевшаяся и накрашенная Жанна, я очередной раз подумал, как же мне повезло с женой. Что думал Курт Майер, я не знаю, но, судя по его лицу, сейчас Жанна могла попросить скидку в девяносто процентов, и он пошёл бы ей навстречу.

Ювелирный магазин встретил нас знакомым звоном колокольчика. На этот раз к нам тут же выбежала вульгарно накрашенная симпатичная негритянка в белой сильно декольтированной блузе и узкой офисной чёрной юбке. Одежда абсолютно не подходила к соломенным сандалиям на её ногах.

— Добрый день, мисс и мистер, — залопотала она по-английски. — Меня зовут Моника Кабагондо, чем я могу вам помочь?

— А мистера Омделёра нет? — спросил я.

— С сегодняшнего дня я работаю здесь продавцом, — она смущённо улыбнулась, что совершенно не шло к её броскому макияжу. — Но, если вам нужен хозяин, я могу его позвать. Он в мастерской.

— Спасибо, Моника, — включилась в разговор Жанна. — Мы пришли как раз что-нибудь купить. Так что, думаю, справимся и сами.

— Вам спасибо, мисс, — девушка опять смущённо улыбнулась. — Мне бы тоже хотелось справиться в первый рабочий день самой. Давайте посмотрим, что из имеющегося вам подойдёт.

Витрины были полупусты. Не больше двух десятков изделий, все явно выполнены рукой одного мастера. Да и стиль у всех был похож — витая золотая проволока с камнями. У меня создалось впечатление, что весь мокрый период Омделёр вязал серьги и кольца из своих небольших запасов.

— Гена, смотри, — Жанна вертела перед собой рукой с колечком на пальце.

Колечко и правда было интересным — сложного плетения. Тугая коса из пяти сплетённых проволочек в передней части переходила в замысловатый узор с тремя камнями по полкарата.

— Гена, давай себе такие купим? А то свадьба была, а свадебных колец нет.

Мне кольцо понравилось, но казалось каким-то воздушным и очень непрочным на вид. С моей работой как бы камни не потерять.

— Камешки не вылетят? А то в шахте всякое бывает.

— Ой! Ну будешь под землю без кольца лазать. Там всё равно никого нет. А зато на выезд будем надевать одинаковые и все поймут, что мы муж и жена. Моника, у вас какие размеры таких колец есть?

— Мисс, мы сейчас представляем только образцы. Наш витринный экземпляр пришёлся вам впору, поэтому мы с удовольствием его вам продадим. А второе кольцо вы сможете забрать завтра, после обеда. Только надо знать размер безымянного пальца вашего мужа.

— А сколько они стоят? — спросил я.

— О! — профессионально воскликнула Моника. — Это же авторская работа, плюс здесь очень редкие тигровые бриллианты. Только из-за них стоимость кольца составляет тысяча двадцать экю.

— Браво, Моника, вы настоящий продавец, — я захлопал в ладоши. — В следующий раз, когда принесу Марку камни, подчеркну, что это не дешёвый жёлтый алмаз, а ценный тигровый бриллиант. И продам его в три раза дороже. И обязательно скажу, что это вы его так назвали.

— Простите, мистер. Вы мистер Сухов?

Я важно кивнул.

— Я ещё раз прошу прощения. Хозяин установил для вас специальные цены на алмазы. Пожалуйста, простите меня.

— Итак? — я сделал строгое лицо.

— Позвольте, я поговорю с хозяином? Я быстро, — и она мгновенно исчезла в задней двери.

— Что, товарищ Сухов, засмущал девочку? — со смехом спросила жена.

— Не люблю, когда нагло врут в глаза.

— Так не обманешь — не продашь.

— Надо знать, кого обманывать, и как.

— Не ворчи, — Жанна поморщилась. — Девочка молоденькая, глупая. Поумнеет.

— Здравствуйте снова, мисс и мистер, — из двери выпорхнула Моника. — Мистер Омделёр извиняется, что не может выйти к вам, он работает. Вам мы можем отдать оба эти кольца по цене одного. Если вас это устроит, мы сейчас же приступим к изготовлению мужского экземпляра.

Всю дорогу до дома Жанна разглядывала игру камней на солнце, вертела кольцо и переодевала его с пальца на палец. Я подумал, что надо чаще дарить ей украшения. То, что мы живём вдалеке от цивилизации, вовсе не заставляет нас самих дичать.

Вечером кольцо было торжественно показано обществу. На этот раз собрались в представительстве и даже смогли окунуться в бассейн, что после жаркого дня было настоящим блаженством.

— Надо же, — с наигранной завистью сказала Мэри Сью. — И как я его не заметила?

Она повернулась ко мне и заговорила, совершенно не обращая внимания на стоящую рядом Жанну:

— Глазастая у тебя жена, Гена. Смотри, скрыть что-то от неё будет очень трудно.

Жанна фыркнула и пошла в сторону. А я ответил, чуть повысив голос, чтобы она слышала:

— А мне нечего от неё скрывать, — и уже тише. — Зачем ты это делаешь, Мэри? Зачем заставляешь девушку ревновать?

— Гена, мне просто скучно. Когда вы жили здесь впятером, это было весело. А сейчас всё вернулось к рутинной тоске. Ты скажи Жанне, что я просто старая скучающая тётка, которой как-то надо убить время. Нет, что старая не говори, — и она громко расхохоталась. — Вы когда домой?

— Завтра.

— Гена, вы уже завтра уезжаете? — к нам подошёл Джозеф.

— Да, Джо. Когда-то надо и работать. Не только жарить спину на стрельбище. Кстати, Мэри, Джо, посоветуйте, что нам взять с собой из новых фильмов? У нас-то вечерами кино не крутят.

Глава 2

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 25 год 2 месяц 14 число. 15:00

Мы вышли из ювелирного магазина, сверкая одинаковыми кольцами на безымянных пальцах. Марк Омделёр так и не появился, а Моника, похоже, стеснялась меня. Во всяком случае, в этот раз она не рискнула нам ничего предложить, да и сама продажа прошла быстро и скомкано.

Нива была уже загружена и ждала нас возле двери. На этот раз за руль села Жанна.

К моему удивлению, патруль на КПП не спешил нас выпускать. Вместо этого ко мне подошёл капрал Акумба, взял под козырёк и торжественно произнёс:

— Мистер и миссис Сухов, вас срочно приглашают в представительство Ордена. Если вы не против, мисс Мэри Сью, — при упоминании этого имени он заметно покраснел, — ждёт вас прямо сейчас.

Мы переглянулись и синхронно пожали плечами.

В кабинете Мэри всё было без изменений. Сама мисс Сью, развалившись, сидела на диване прямо под струёй холодного воздуха из кондиционера. При нашем появлении она даже не пошевелилась, лишь лениво махнула рукой, указывая на место рядом с собой.

— Садитесь.

— Что случилось, Мэри, — я был не на шутку взволнован.

— Ничего страшного, Гена. Просто утром мне поступила информация, что тридцать восьмого числа на базе «Россия» ожидается прибытие Анны Карповиц.

Я непонимающе махнул головой, прося продолжать. Но ответила мне Жанна.

— Гена, это моя младшая сестра. Мэри, а что ещё известно? Отец тоже с ней?

— По имеющейся у Ордена информации, Анна Карповиц записана как сирота и идёт по категории Б, то есть по программе переселения неимущих.

— Как неимущих? — глаза Жанны стали вдвое больше обычного. — У папы же была хорошая должность и свой бизнес. Анька никогда ни в чём не нуждалась. Почему неимущих?

— Этого я не знаю. Но мне, как представителю отделения, в юрисдикции которого проживает ближайший родственник прибывающей, передали по ней информацию и попросили предложить вам встретить Анну Карповиц на базе «Россия».

— Странно, нас, когда мы с мамой приехали, никто не встречал.

— Жанна, у вас же здесь не было родственников, — встрял я.

— Нет, дорогая, — Мэри мило, но всё равно официально улыбнулась. — В деле отмечено, что Анна Карповиц сообщила о родственниках здесь и попросила по возможности её встретить.

Она перевела взгляд на меня и продолжила:

— А для тебя, Гена, это будет отличная возможность легализоваться. Я передам аудиозаписи и документы по твоему делу, и ты наконец-то получишь свой собственный АйДи. — Она посмотрела на нас обоих, улыбнулась, и добавила. — И тогда вы сможете взять одну фамилию. Как настоящие, — она подчеркнула это слово, — муж и жена.

Потом мы сидели в бамбуковом баре и переваривали информацию. Я пил маленькими глотками кофе, запивая его по карпатской привычке холодной водой, Жанна цедила уже второй бокал вина. Между глотками она неохотно рассказывала:

— Родители развелись, когда я пошла в первый класс. Не знаю, как он это сделал, но мы с мамой остались в однокомнатной квартире, а Анька ушла с ним в загородный дом. Отец тогда получил должность на таможне, а кроме этого, открыл магазин по продаже конфиската. Формально владелицей сделал свою сестру, тётку мою, она вообще в другом городе живёт, а управлял сам. Получилось очень подло, они имели всё, а алименты он платил с минимальной зарплаты.

Было заметно, что Жанне неприятна тема разговора. Она вертела головой, отвлекаясь на всякие мелочи и буквально заставляла себя продолжать рассказ.

— Понимаешь, Струна, она постоянно хвасталась. Я не хотела её видеть, а она приезжала на машине с шофёром только чтобы похвалиться новой шубой, телефоном или ещё чем-то. А мы впроголодь жили, Гена! — Жанна сорвалась на крик и у меня защемило сердце.

Через минуту она справилась со слезами и продолжила.

— Знал бы ты, как я её ненавидела тогда. Мама всю жизнь всё тянула сама. И я старалась, училась. Гена, я одевалась хуже всех в классе, а у Аньки было всё, что хочешь, и она ничего не хотела делать, за неё все проблемы папочка решал. За неё, Струна, а меня как будто и не было!

Из глаз Жанны катились слёзы, лицо раскраснелось, после каждого слова она всхлипывала, но продолжала:

Однажды Анька передала для меня целый мешок одежды. Типа, ей не подошло. Я, когда его взяла, чуть не умерла от счастья. Дома открыла, а там всё ножницами изрезано. Ни одной целой вещи, Гена! Как я плакала тогда. Мне хотелось убраться далеко-далеко, чтобы никогда её больше не видеть. А потом мы с мамой сюда уехали. И здесь я тоже училась. А мама работала. У меня ведь в школе даже мальчика не было, одна учёба.

Она махнула рукой, показывая, что не хочет об этом говорить, потом всё-таки продолжила:

— С отцом, скорее всего, что-то случилось и за Анькой теперь ухаживать некому. Вот она к нам и потянулась. Думаешь, мы ей нужны? Да ни фига! Ей нужен кто-то, кто будет счета оплачивать. Видеть её не хочу! — Жанна залпом выпила остаток вина в бокале и пьяно махнула рукой бармену, заказывая ещё.

Бармен посмотрел на меня, и я помотал головой. Он кивнул и налил в бокал сок. Похоже было, что сегодня нам уже никуда не уехать. Я посмотрел в глаза жены и предложил:

— Поехали домой, на биостанцию. Там и решим, что дальше делать. Может, вообще встречать твою сестру не будем.

Жанна молча кивнула, я положил на стол деньги, и мы направились к машине.

По дороге никто не сказал ни слова. Я обдумывал ситуацию, а у жены просто закрывались глаза. Дома я помог ей зайти в спальню, бережно раздел и уложил в постель. Никакого осуждения не было. Я прекрасно понимал, что чувствовала моя любимая, и чего ей стоило поднять эти неприятные воспоминания.

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 25 год 2 месяц 15 число. 08:15

— Геночка, я тебя люблю. Спасибо тебе, — Жанна подошла сзади, глаза мне закрыли ладони, в затылок упёрлась мягкая грудь, а макушку увенчал звонкий поцелуй.

— Не за что, — сквозь её пальцы ответил я. — Я тебя тоже люблю. Так что, мы едем?

— Чтобы она опять хвасталась? Нет уж!

— Рыжая, она же прибывает по программе для неимущих. Наоборот, похвалишься новым колечком, приоденешься. Хоть раз пусть тебе позавидует.

— Ой, я и забыла, — Жанна улыбнулась, но потом снова нахмурилась. — Нет. Не умею я хвастать. И потом, куда мы её денем? Я не хочу, чтобы Анька с нами жила.

— Думаю, когда ты расскажешь, что мы живём в кратере посреди гор и джунглей, она сама откажется. А мы предложим доставить её в Русскую республику.

— Ага! И повесим на шею маме! Не надо ей такого счастья.

Раздался стук в дверь и тут же, не дожидаясь ответа, в дом вбежал чёрный мальчишка лет двенадцати, одетый в джинсовые шорты и бейсболку с вышитым почтовым рожком и надписью «New Mail». На плече его висела широкая кожаная сумка.

— Мисс Сухов? — спросил он, глядя на Жанну.

Та важно кивнула и поправила:

— Миссис.

— О ‘Кей. Вам телеграмма.

Мальчишка вручил Жанне конверт, дал расписаться в квитанции и так же бесцеремонно покинул дом. Жена быстро прочла телеграмму, о чём-то задумалась и, не глядя, протянула бланк мне. На листе бумаги латиницей было написано: «VYEHALA V LIMPO S KARAVANOM DL’A FISSY dot VSTRECHAYTE dot MAMA»

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 25 год 2 месяц 16 число. 06:55

На площадке было шумно. Тарахтели, прогреваясь, лесовозы, перекрикивались их водители, последний раз перед выездом проверяя наличие всего необходимого и друг друга. Всё вокруг выло укутано серым дизельным дымом. Мы с Жанной стояли чуть в стороне. На моих плечах был рюкзак однодневка, в руках оружейная сумка с новенькой четыреста шестнадцатой. Глаза Жанны были красными и мокрыми.

— Может, всё-таки вместе поедем? Хотя бы до Лумумбы. Там маму и подождёшь. — с надеждой спросил я.

— Не могу, Геночка. Надо дом привести в порядок. Опять же, я огород затеяла. Дожди кончились, нужно поливать. За трубу, конечно, спасибо, но шланг сам с грядки на грядку не переползёт. А если мама приедет и увидит у меня засохший огород, нам с тобой обоим будет стыдно.

— А не боишься одна? От людей-то далеко.

— Не волнуйся, милый, я буду не одна.

Я сделал такую удивлённую мину, что Жанна даже засмеялась.

— Мы поедем вместе с Анжи и Мэри Сью. Вчера, пока ты болтал с Куртом, мы с Мэри хорошо поговорили, расставили все точки над «ё».

— Она рассказала, почему всё время дразнит тебя?

— Больше не будет. Ты приедешь, и я возьму твою фамилию.

— И всё равно, три девушки одни в глуши…

— Поэтому к нам будет приезжать Джо. Думаешь, он оставит Анжи надолго одну?

— Как я понимаю, вы уже все вместе всё решили и дальнейшее обсуждение не имеет смысла.

— Какой ты у меня умный, — Жанна крепко поцеловала меня в губы и тут же спросила. — Ты документы не забыл?

Я молча достал папку с бумагами на получение АйДи, пролистал их и положил обратно в рюкзак.

— Тогда передавай привет Боброву.

— Караван! По машинам! — раздалось со стороны КПП.

— Всё, люблю тебя, удачной дороги, — Жанна снова поцеловала меня в губы и отвернулась.

— И я тебя люблю. Счастливо оставаться, — сказал я ей в спину и направился к головной машине каравана. Сегодня я был в качестве пассажира. Забрался в высокую кабину, последний раз помахал жене, и мы выехали за ворота.

— Здраста, миста Стринг, — с каким-то ямайским акцентом окликнул меня водитель, как две капли воды похожий на Боба Марли. — Я Мики Лаки.

— Привет, — ответил я по-русски. Как ни странно, это русское слово пользовалось широкой популярностью у местных. — Лаки — это прозвище?

— Нет, са. Это фамилия. Но с такой фамилией и прозвища не надо, верно?

— Ты прав, Мики.

Мы ещё поговорили о погоде, о популяции красного долгоносика, значительно сокращающего вырубку, о красивых девушках, которых со слов водителя вообще нет в Лимпо, но полно, прямо как долгоносика, в Лумумбе. Караван не спеша выехал на совсем уже сухую грунтовку и начал медленно набирать скорость.

Через некоторое время мы проехали поворот на базу «Дельта». Мне показалось, что среди деревьев кто-то есть, но наблюдатели не давали никаких сигналов и я не волновался. Впереди лежал долгий и неспешный путь до Лумумбы.

***

Чак убедился, что караван прошёл мимо, слез с дерева и достал из заднего кармана выцветших обрезанных джинсов затёртую до белых пятен чёрную коробочку рации. Привычно нажал на кнопку и сказал:

— Караван уехал, брат.

Рация что-то невнятно проскрипела в ответ, но Чак, похоже, прекрасно её понял.

— Я его не видел.

Ещё один скрип.

— Иду. — Парень почесал бритую макушку нежно-шоколадного цвета, достал из того же кармана самокрутку, облизал её, чтобы быстро не тлела, прикурил, смешно чмокая толстыми коричневыми губами, потом подобрал с земли старый, потёртый АК и не спеша зашлёпал босыми ногами в лес.

Через полчаса со стороны базы на дорогу к Лимпо вывернула целая кавалькада машин. Два старых, потрёпанных, но надёжных военных внедорожника знаменитой марки «JEEP» с ПКМ на станках, полные весёлых чернокожих парней с автоматами, микроавтобус, и грандиозная конструкция из тягача, тащившего платформу с бульдозером и, прицепленный к ней сзади, небольшой колёсный экскаватор.

Проехав километра три, группа остановилась. С передней машины спрыгнул молодой чернокожий парень, минут десять побегал по обочине, затем махнул рукой. Кавалькада свернула на неприметную и явно нечасто используемую колею, и двинулась в направлении Кратера Сухова. Мартин Мако, по прозвищу Старший Брат, сидевший на переднем пассажирском сиденье шедшего первым внедорожника, важно надувал щёки. Он был по-настоящему счастлив. Впервые после смерти его старшего брата, Иосифа, белые начальники обратили внимание на мгновенно ставший бедным и гонимым род Мако и даже помогли деньгами, оружием, а кое-где и воинской силой.

Семья вновь набирала былое уважение и теперь старшим братом стал он, Мартин. А сейчас настало время доказать свою преданность могущественным белым хозяевам. Следовало занять кратер, позволив хозяйским рабочим провести какие-то изыскания, а также захватить живущую там белую женщину. Но ни в коем случае её не трогать. Это было оговорено особо. Старший брат вынул из кожаного офицерского планшета, такого же символа власти как скипетр или держава, фотографию будущей жертвы и облизнулся. Девушка была хороша, к тому же ему обещали, что она сейчас одна. Он бы с удовольствием захватил её просто для себя, если бы не приказ. Мартин прекрасно помнил, чем закончилось невыполнение приказа белого хозяина для Иосифа. Да и деньги, оружие и патроны для этого похода дали тоже белые. Мако-старший вздохнул и спрятал фотографию обратно.

Новая Земля. Дагомея. Лимпо — Лумумба. 25 год 2 месяц 16 число. 26:15

Солнце уже наполовину спряталось за горизонт, когда мы въехали в уже известный мне форт-заправку. Ворота открыл тот же пожилой хозяин, что и в прошлый раз, да и автомат на его груди, по-моему, был всё тем же.

Старик тоже меня узнал и поинтересовался куда я дел шкуры горных львов. Я честно ответил, что самку продал, а коврик из самца сейчас лежит у меня в спальне. Хозяин дежурным тоном посокрушался, что я не продал самку ему, на этом разговор сам собой затих и начались привычные и неторопливые приготовления к ночёвке. Я не стал скидываться в общий котёл, вместо этого достал из рюкзака сухой паёк. Не потому что было жалко денег, или не нравилась компания, просто жена сунула мне их с собой аж три. Да и Бобёр, уверен, не отпустит меня, не нагрузив хотя бы парой сытных, а главное, тяжёлых русских армейских рационов. А я сегодня без машины. Не тащить же их на себе туда, а потом обратно.

— Эй, Стринг, иди к нам, хватит консервы лопать! — раздался жизнерадостный вопль от костра и вслед ему полетел заливистый многоголосый смех.

Я удивился. Не знал, что пользуюсь такой популярностью. Взяв в руки распакованный рацион, я пошёл к компании. Мгновенно сзади меня оказался пенёк из тех, что служили здесь табуретками, а в руках — керамическая миска с кашей. Я аккуратно положил сухой паёк в центр круга и сказал:

— Вот, ребята. Угощайтесь. А то я в котёл ничего не положил.

— Не страшно, — ответил старший каравана, хорошо известный мне капрал Акумба.

Каша оказалась густая, наваристая и очень, очень острая. Казалось бы, обычная, привычная с детства пшёнка, но как разница культур меняет вкус одних и тех же продуктов. Можно было подумать, что в мою тарелку высыпали весь припасённый перец. Но, мяса в каше тоже было много и это радовало.

Я, обжигаясь, вычерпал глубокую миску до дна, жадно запил кашу кружкой холодной воды, чтобы унять жар во рту и обвёл глазами сидящих вокруг.

— Спасибо, — сказал я, ни к кому не обращаясь.

Что тут началось… Со всех сторон послышался хохот, крики и одобрительные высказывания. Акумба подошёл и дружески хлопнул меня по плечу.

— А ты ничего. Выдержал.

— Генри, вы что, весь перец мне высыпали? Зачем?

— Ну не весь. Половину. Надо же было проверить как ты в коллективе.

— Ну и как?

— Нормально. Уживчив. Не подведёшь.

Все подходили ко мне, хлопали по плечу или жали руку, что-то говорили. Через минуту я остался у костра один. Пора было и мне на боковую.

Я достал спальник и расположился между двух длинномеров. Привычно просканировал пространство на предмет опасных хищников и, к удивлению, никого не обнаружил, даже змей. Только далеко слева, почти на границе моей чувствительности, засыпало стадо рогачей. Я немного поразмышлял над такой пустотой и безопасностью этого места и пришёл к простому выводу. Видимо, вокруг форта долгое время активно гоняли всех зверей, невзирая на их опасность, вот они и привыкли обходить небезопасное место стороной. С этими мыслями я и уснул.

Проснулся затемно, но выспавшимся и отдохнувшим. Пить хотелось неимоверно, как с похмелья. Я мысленно отругал дальнобойщиков за их острую во всех смыслах шутку, жадно выпил не меньше полулитра из фляги и поплёлся умываться. Когда я собирал мыльно-рыльные принадлежности обратно в рюкзак, на стоянке уже раздавались первые несмелые звуки стартеров. Караван готовился к дальнейшему пути.

Новая Земля. Дагомея. Лумумба. 25 год 2 месяц 16 число. 20:40

— Ваш АйДи, пожалуйста.

Патрульный на КПП проверил мои документы, кивнул и я спросил:

— Скажите, можно вызвать сюда такси? — Караван с лесом свернул в промышленную зону, и я остался стоять у ворот с рюкзаком и оружейной сумкой в руках.

— Такси? — брови патрульного поползли вверх, а через пару секунд он расхохотался. — Сэр, это не Кейптаун. В городе всего пара машин такси и обе они ошиваются возле гостиниц.

— А как мне добраться до гостиницы Рэдиссон Прибрежная?

— Пешком не советую, сэр, — покачал головой патрульный. Наш КПП находится не в самом благополучном районе города. Основная масса людей прибывает и убывает через порт, здесь проходят в основном грузы. А вокруг промышленной зоны расположены довольно криминальные районы. Передвигаться без транспорта здесь не рекомендуется.

— Вы можете что-то предложить?

— Ну… Если у вас есть время, можете дождаться конца моей смены и я отвезу вас в центр.

— Когда вы сменяетесь?

— В семь утра.

— Да уж.

В этот момент за воротами раздался долгий требовательный гудок. Патрульный вернулся к своим обязанностям, осмотрел подъехавший маленький и очень аккуратный внедорожник с надписью «Mahindra Thar», опломбировал сумку, о чём-то поговорил с водителем, потом яростно замахал мне рукой, подзывая. Я схватил вещи и подбежал.

— Сэр, эти люди тоже едут в центр и любезно согласились вас подвезти.

Я заглянул в открытое боковое окно. За рулём сидел индус в пышном зелёном тюрбане, увешанном разноцветными значками как пионерская пилотка, и с неожиданно рыжей окладистой бородой. Рядом сидела пожилая и очень худая женщина в жёлтом сари с ярко-красной точкой посередине лба, похожей на лазерный целеуказатель. Я непроизвольно вспомнил шутку, что в индийских семьях не бывает скандалов, потому что жениху на свадьбу дарят ружьё, а невесте рисуют точку на лбу. Губы сами расплылись в улыбке, и я поспешил этим воспользоваться.

— Спасибо, господа.

Водитель махнул пассажирке рукой, она вышла из машины и, сложив переднее сиденье, пересела назад. Индус улыбнулся мне в ответ и сказал с жутким рычащим акцентом:

— Садись.

Я сел, и машина тронулась. Неизвестный мне автомобиль оказался на удивление неплохим. Подвеска была довольно мягкой для внедорожника, дизельный движок урчал ровно, без срывов и рывков. Водитель заметил, что я прислушиваюсь к ходу машины и вопросительно посмотрел мне в глаза.

— Хорошо идёт, — ответил я по-английски. — Раньше мне не встречались такие машины. Меня зовут Гена.

— Рамачандра, можно просто — Рама, — сказал водитель, расплываясь в довольной улыбке. — Эта машина со мной уже три года. Я приехал на ней со Старой Земли.

— Индийская?

— О, да, — он снова довольно улыбнулся. — В последнее время у нас стали делать очень неплохие машины. — Он вдруг сказал на достаточно чистом русском: — Даже в Россию экспортируем.

Рама посмотрел на моё вытянувшееся от удивления лицо и громко и раскатисто захохотал. Сзади к нему присоединился тонкий женский смех.

— Я учился в Волгоградском Меде, — сказал он. — Я врач гинеколог. — Он снова засмеялся. — Как говорили мои русские друзья, и деньги в кармане и руки в тепле.

На этот раз смеялись уже трое.

Пока ехали до отеля, говорили по-русски. В основном ностальгировали и делились воспоминаниями. У Рамы остались о нашей стране самые тёплые впечатления. Неудивительно — в Волгограде прошла его молодость, опять же, он сменил патриархальную Индию на достаточно раскрепощённую Россию.

— Рама, ты в Лумумбе живёшь?

— Нет, Гена. Здесь квалифицированному врачу нечего делать. Своих хватает. Я живу в Нью-Дели.

— Ну да, логично. А сейчас куда едешь?

— В Лимпо. Там по слухам появился очень хороший травматолог. Просто взялся из ниоткуда, как чёртик из коробочки. Не было-не было и вдруг, оказывается, что со всех окрестных деревень уже идут лечиться именно в Лимпо.

— Ты не про Анжелику Бельфор, случайно?

— Вот видишь, даже ты её знаешь.

— Знаю.

— Вот к ней я и еду. Меня пригласил доктор Лейбович. Сказал, что она недавно вышла замуж и он волнуется, смогут ли они с мужем иметь детей. Он говорил, что у неё было тяжёлое прошлое, как бы не получилось осложнений.

Я вспомнил Анжи, её мытарства и согласно закивал.

— Рама, ты бы меня жене представил, а то мы болтаем, а она молчит.

— Не могу. Я уже два года как вдовец.

— Ааа… — я указал головой на женщину на заднем сиденье.

— Это Анджали, вдова моего брата. Собственно, из-за этого мы и здесь.

— Расскажешь? — просто попросил я.

— В Индии я бы даже не упоминал об этой истории, но здесь, думаю, можно. Я убил её мужа и свою жену.

— За что!? — вырвалось у меня, хотя я, кажется, уже начал догадываться.

— Два года назад моя жена изменила мне с моим же старшим братом. У нас достаточно известная семья, три поколения популярных врачей и этот поступок ставил наших родственников под угрозу. Люди бы отвернулись, перестали уважать и общаться. И я и Анджали уже оказались опозорены, а вместе с нами могли пострадать и остальные. Тогда я взял ружьё и застрелил их обоих, и брата, и жену. А потом мы с Анджали сбежали сюда. Здесь наше прошлое никого не интересует.

— Вот это да… Прямо Шекспир.

В этот момент мы проезжали магазин Фисса, и я попросил остановить.

— Мне надо зайти, а отсюда уже пешком в Рэдиссон Прибрежная. А вы где остановились?

— Пока не решили. Ты знаешь Рэдиссон? Хороший отель?

— В прошлый раз он мне понравился, так что рекомендую.

— Тогда там и встретимся. — Рама махнул мне рукой и уехал.

Я постоял перед закрытым магазином, пока «Mahindra Thar» не скрылся, потом обошёл здание и постучал в заднюю дверь. Долгое время никто не открывал, пару раз мне пришлось даже снова напомнить о себе стуком, затем над задним входом загорелся свет, дверь со скрипом приоткрылась и в щель высунулся дробовик. Следом за ним появилась взлохмаченная голова Серёги Боброва.

— Кого там… Струна? Ты что тут делаешь? Давай, заходи.

Он втянул меня внутрь, закрыл дверь на засов и, схватив за рукав, потащил в свой кабинет.

— Давай, давай, — приговаривал он. — Гость в дом — бог в дом. А я уж собирался к тебе с караваном ехать.

Я молча последовал за ним. В комнате было накурено, на столе стояла початая бутылка «Одинокой звезды», поллитровая банка маринованных грибов, тарелка с порезанной колбасой и расписная керамическая чашка с фруктами. Из-за стола, смущаясь, на меня смотрела молодая мулатка. Перед девушкой стоял русский гранёный стакан, на дне которого плескалось виски, в руке её дымилась тонкая сигарета. Телевизор в углу комнаты принимал посильное участие в посиделках. Как только Бобёр закрыл за мной дверь, на экране показалась приятная дикторша и вежливо поприветствовала меня:

— Добрый вечер… — договорить Бобров ей не дал. Взял пульт и выключил звук. Потом повернулся ко мне и спросил:

— Так что ты здесь делаешь? Или растрепал уже кто-то?

— Ничего не делаю. Заехал проездом к тебе в гости. И что мне должны были растрепать?

— Ничего не должны. Я сам тебе всё скажу. Садись, наливай. Это Рэчел, продавщица, — он указал на мулатку.

Та, несмотря на то, что мы говорили по-русски, приветливо кивнула. Я сел и кивнул в ответ.

— Гена.

— Наливай, — настаивал Бобёр. — Такое обмыть положено, так что до краёв.

Я налил в свободный стакан виски и протянул его в сторону Сергея.

— За что пьём, Бобёр?

— Щас! — Бобров мухой метнулся в другую комнату и через мгновение уже стоял передо мной с бордовой коробкой в руке.

— От имени руководства Русской республики, — торжественно начал он. — А также от имени командования Русской Армией, за находчивость и бесстрашие, проявленные при защите страны и граждан, капитан Геннадий Стрин награждается именным оружием, а также памятным знаком «Защитник Отечества»!

Он сунул мне в руку коробку, я поставил стакан на стол и осторожно её открыл. Внутри лежал новенький АПБ, свидетельство о награждении, позволяющее открыто носить его наравне с резидентами городов Русской республики, и маленькая металлическая звезда, раскрашенная в русский триколор. При более внимательном рассмотрении звезда оказалась значком, причём, сделанным из золота и обрамлённым мелкими, не больше десятой карата, бриллиантами. К значку прилагалась трёхцветная колодка и удостоверение. Я не глядя опустился на стул и вопросительно посмотрел на Серёгу.

–Что!? — с вызовом спросил он.

— Это что такое?

— Струна, не строй из себя идиота. Или ты считаешь, что в Демидовске сволочи сидят? По-моему, за то, что ты сделал, тебе вообще памятник надо поставить. Да, ещё! Кавалер памятного знака получает денежное вознаграждение в сумме двадцать пять тысяч экю, вот, держи, — он протянул колоду пластиковых денег. — А если ты надумаешь поступить на службу, тебе автоматически дадут звание майора. Пей, давай! Звезду обмыть положено. И ту, и другую.

— Служу России! — привычно ответил я и залпом опустошил стакан. Рэчел засмеялась и громко захлопала в ладоши. К ней тут же присоединился Бобров. Не успел я поставить стакан, как они тоже выпили, и Сергей разлил по второй.

— Ты ночевать у меня будешь?

— Нет, я в Рэдиссоне хочу остановиться. Представляешь, познакомился в дороге с индусом, Рамачандра зовут, а он по-русски говорит, как мы с тобой. В Волгограде учился. Мы с ним договорились там встретиться.

— Доктор Варма?

— Фамилию не знаю, а что доктор — это точно. Гинеколог.

— Тогда он. Увидишь — привет передай.

— Обалдеть… обрастаете агентурой?

— Да какая агентура, так… Знакомый со связями. Подожди, Струна, а если не ко мне, то зачем ты приехал-то?

— Говорю же, проездом. Я вообще-то на базу «Россия» еду.

— Легализоваться?

— И это тоже. А главное, тридцать восьмого туда моя свояченица прибывает.

— Кто??? — Бобёр изумлённо посмотрел на меня.

— Ну, сестра жены. Свояченица же?

— Дай, угадаю. Жанны?

— Ты знал! — мне стало весело. Похоже, виски начало действовать.

— Не знал, догадывался. Правильный выбор. Одобряю. Я её дело тогда вместе со всеми похищенными в эфиролёте получил, ну и перечитал, когда ты с ней заявился. Хочешь посмотреть?

Я отрицательно замотал головой. Мир перед глазами покачнулся и медленно поплыл влево.

— Ну и правильно. Но от себя скажу. Береги её. Очень положительная девушка.

— Не девушка уже, — я пьяно засмеялся. С дороги и на голодный желудок, алкоголь действовал быстро и безжалостно, как выстрел в голову.

— Так что там с её сестрой?

— Да ничего. Прибывает по категории «Б», просила известить родственников, чтобы кто-нибудь встретил. Жанна не может, она маму ждёт, вот я и поехал.

— Ещё и мама?

— Сам в шоке, Бобёр. Прибежал пацан, вручил телеграмму. А там — «Еду с караваном от Фиссы, встречайте, мама». Ты это, караван, когда ждёшь?

— Гена, ты поешь, а? — Бобёр обеспокоенно посмотрел мне в глаза. — Вот тут колбаска есть, грибочки. Хочешь, я чаю вскипячу?

— Ух! Что-то меня и вправду развезло.

— Так может, тебе постелить?

— Не, я лучше в отель.

— Ну, как хочешь. Тогда я провожу. У тебя какой номер?

— Не знаю.

— Как это? Струна, ты чего?

— Я там ещё не был. Не снял ещё.

— Ясно. Тогда вставай. Пойдём, снимем тебе номер, уложу тебя, выспишься. А завтра с утра придёшь и на трезвую голову обмозгуем, как тебе лучше до базы добраться.

Новая Земля. Дагомея. Лумумба. 25 год 2 месяц 17 число. 09:15

Проснувшись, я первым делом схватил кувшин с водой и торопливо, давясь и проливая, отпил не меньше поллитра. Меня качнуло, с минуту голова шла кругом, но потом состояние нормализовалось, и я смог принять контрастный душ. Теперь хорошо было бы поесть, желательно какого-нибудь супа, и тогда уже можно и к Бобру.

В ресторане меня встретил гортанный крик Рамы:

— Гена! Иди к нам.

Я поздоровался и присел за их столик. Тут же подбежала официантка и спросила, по южному растягивая гласные:

— Что желаете на завтрак, са?

— Что-нибудь мясное, горячее и острое, — неопределённо ответил я.

Девушка кивнула и убежала.

— И кофе! — закричал я ей вслед.

— Что, плохо? -участливо спросил меня Рама

Я подумал, и помотал головой.

— Нормально. Просто выпил вчера натощак, теперь желудок бунтует.

— Может, лучше тебе было кефира заказать? Мне в России кефир по утрам очень помогал. А там всякое бывало, сам понимаешь — студенты.

В этот момент вернулась официантка, неся в расписной фарфоровой миске что-то, напоминающее кавказский хаш, но уже со специями и зеленью. Я подумал, что похмельные гости у них, похоже, нередкое явление. Дальше я завтракал молча, не замечая ничего вокруг. В животе стало тепло, в мышцы возвращалась сила, голова прояснилась. Когда тарелка опустела, я изрядно вспотел, но чувствовал себя превосходно. Официантка, будто того и ждала, тут же забрала пустой прибор и поставила передо мной чашку кофе и булочку. Я сделал глоток и довольно посмотрел на соседей по столу.

— Вот теперь доброе утро. Как вам гостиница?

— Для провинции нормально. Мы же здесь надолго не задержимся, сейчас поедим, и в путь.

— Да, Рама, тебе привет от Боброва.

— Ты с ним знаком?

— Мы друзья. Служили вместе.

— Отлично. Ты к нему сегодня не собираешься?

— Прямо сейчас пойду.

— Меня подожди.

Значит, просто знакомый, подумал я. Ну, Бобёр, ну разведка…

Бобров встретил нас весёлой улыбкой, похлопал меня по плечу и заметил:

— Ну вот, другое дело. Живой, здоровый, — он переглянулся с Рамой и снова обратился ко мне. — Гена, ты же города не видел, как я понимаю?

Я отрицательно помотал головой.

— Вот и сходи, прогуляйся. Магазины посмотришь, в дорогу чего-нибудь прикупишь. Кстати, белым разрешено ношение короткоствола, так что нацепи наградной, похвастайся. А мы пока с Рамой свои разговоры поразговариваем. Только без обид, сам понимать должен. А через полчаса-час я тебе стукну. Поставь ходиболтайку на восьмой канал.

— Ладно, шпиёны, — ответил я и вышел в уличную жару, на ходу переключая настройку.

Не успел я сделать и пяти шагов, как рация ожила.

— Струна Бобру.

— Струна на связи, — удивлённо ответил я.

— Проверка связи, — со смехом ответил Бобров. — Ген, ты не обиделся?

— Нет, — проворчал я. — Работай, давай, Штырлиц. Конец связи.

Город был патриархально тих и почти безлюден. На два десятка прохожих я встретил четыре полицейских патруля. Все четверо вежливо приветствовали меня кивками, я церемонно кивал в ответ. Я шёл по главной улице, мимо мэрии, представительства Ордена, полицейского участка, и дошёл до почты. Тут мне подумалось, что хорошо бы отправить телеграмму Жанне. Просто сообщить, что я добрался.

Внутри почтового отделения было пусто и прохладно. За стойкой сидела пожилая дама в пышном цветастом платье и с нежно-розовыми волосами. Она долго внимательно меня разглядывала, будто пыталась просветить насквозь, как рентгеном, затем недовольно сказала:

— Ну? Что стоите, молодой человек? Говорите, что у вас.

— Э… — я даже немного потерялся от такого бесцеремонного обращения. — Телеграмму хочу отправить.

— Слушаю, — дама замерла с карандашом в руке.

— А можно мне бланк, я лучше сам напишу.

— А что вы мне голову морочите? — недовольно сказала тётка и швырнула на стойку жёлтый бланк с логотипом в виде почтового рожка.

Я достал ручку, неторопливо и аккуратно написал: «DAGOMEA. LIMPO. BIOLOGICAL STATION. TO KARPOVITZ ZHANNA. YA V LUMUMBE. VS’O HOROSHO. SKUCHAYU. PRIVET BOBRU PEREDAL. ON ZA NAS RAD. GENA» и вернул бланк недовольной тётке. Она с минуту что-то считала, потом подняла голову.

— С вас четыре экю, сорок пять центов.

Я протянул ей пятёрку и махнул, мол, сдачи не надо. Тётка глянула на меня гораздо приветливее и, когда я уже выходил, крикнула вслед:

— Заходите к нам ещё!

Ага, сейчас, подумал я и окунулся в жару. Солнце палило и мне тут же захотелось куда-то спрятаться, например, зайти в ближайший магазин. Прямо напротив желтела нарисованными барханами вывеска. Кроме песков на ней был грубо изображён абстрактный внедорожник, чем-то похожий на военный Виллис, и чернела надпись «X’PEDISION of O’Sho. TRAVALLER SHOP». То, что надо, решил я и ввалился внутрь.

После улицы в помещении казалось темно, так что я не сразу разглядел тяжёлую москитную сетку, висящую сразу за дверью, и уткнулся в неё лицом. Отодвинув препятствие, я попал в скудно освещённое сквозь сильно тонированные стёкла помещение, заполненное манекенами в камуфляжах разных расцветок. Позади строя манекенов находились подсвеченные изнутри витрины. За стёклами было всё, кроме оружия. Ножи, от маленьких, пятисантиметровых, до больших, размером с римский гладиус, топоры, тоже выстроенные по росту и ширине. Отдельный стенд был отдан на откуп рыболовным принадлежностям. Удилищам всех мастей, блёснам, поплавкам и катушкам с леской. Рядом стояла двухместная резиновая лодка.

Только через пять минут я заметил продавца. Он, скрестив ноги, стоял, опираясь на несгораемый шкаф и с интересом за мной наблюдал. Мужчина средних лет с массивными плечами, немаленьким пивным животом и прогрессирующей лысиной. Одет он был в широкие джинсы со множеством карманов и свободную клетчатую рубашку, расстёгнутую почти до ремня. В руке продавец держал бутылку тёмного пива. Он глянул мне в глаза и с сомнением произнёс:

— Вы не охотник.

Я помотал головой.

— И не рыбак.

Я повторил жест.

— На любителя путешествий вы тоже не похожи. Скажите, за чем вы пришли, и я постараюсь это найти.

— Жарко, — коротко ответил я.

— О! — он хлопнул себя ладонью по лбу. — Тогда пожалуйста, смотрите. А если что-то вас заинтересует, я к вашим услугам. Меня зовут Патрик О’Шо.

Я кивнул и продолжил осмотр. В эту же минуту из кармана раздалось:

— Струна Бобру.

— Струна на связи, — ответил я, вытаскивая рацию.

— Если ты не занят, я тебя жду.

— Хорошо. Сейчас буду. Конец связи.

Продавец оживился. Он залез под прилавок, долго там копался, потом гордо выставил на стекло картонную коробку с шестью гранёными стаканами.

— Русский? — спросил он таким тоном, будто выиграл первый приз в викторине.

— Да.

— Вот! — мужчина гордо указал на коробку. — Лучшая посуда, чтобы пить водку. Пять экю.

— Я не пью водку, — недовольно ответил я и вышел из магазина.

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 25 год 2 месяц 17 число. 12:05

Чак снова сидел на дереве. Ноги его затекли, руки устали держать бинокль, но всё равно он был доволен. Старший брат ему доверял. Уже третий раз он послал Чака проводить наблюдение, а это что-то, да значит.

Провал был пуст. За те три часа, что парень провёл на ветке с биноклем в руке, ни одна душа не появилась на улице, не хлопнула ни одна дверь. Он решился и слез на землю. Следовало осмотреть всё внимательнее. Мартин будет доволен, когда Чак выложит ему не только расположение строений, но и точные сведения о том, что в провале никого нет.

Молодой человек крадучись добежал до большого деревянного дома. Какие всё-таки красивые хижины строят эти белые. Не то, что у них в деревне — солома, напополам с козьим навозом. Он посмотрел на входную дверь. Замка не было, вход был закрыт на простую металлическую щеколду. Чак выдвинул язычок и вошёл внутрь.

Внутри дом напоминал рай. Множество блестящих непонятных штучек, в шкафах висели ряды красивой одежды, а в углу комнаты темнела пирамида с оружием. И тоже без замка. Чак открыл пирамиду и присвистнул от восторга. Прямо посередине стояла его мечта — русская дальнобойная винтовка. Парень непроизвольно протянул руку к оружию и тот же отдёрнул обратно. А куда он денет это чудо? Винтовку в карман не спрячешь, а если её увидит старший брат, беды не миновать.

Чак прекрасно помнил, что стало с Джо Макабой, который украл у Мартина бутылку настоящего виски со Старой Земли. Старший брат топором разрубил ему грудь, потом достал сердце, зажарил и съел на глазах у всех. Чака передёрнуло от ужаса. Он осторожно закрыл пирамиду подальше от соблазна, и продолжил осмотр. Тут же на глаза ему попалась маленькая деревянная коробочка с целой кучей, не меньше десятка, женских украшений. Золотых среди них не было, но всё равно, выглядели побрякушки очень соблазнительно. Парень запустил в шкатулку руку и с улыбкой вытащил пару небольших блестящих серёжек. Это то, что надо. И в карман поместятся, и никто не найдёт. А за одну такую серёжку Чак сможет купить услуги толстой Габи на целую неделю. Он улыбнулся и пошёл к выходу.

Новая Земля. Дагомея. Лимпо. 25 год 2 месяц 17 число. 22:00

Жанна расслабленно сидела на диване в кабинете Мэри Сью, прямо под кондиционером, и в который раз перечитывала послание от мужа. Она уже знала текст наизусть, но всё равно было очень приятно снова и снова убедиться, что любимый помнит о ней. Эта телеграмма была для девушки не столько информацией, сколько желанным знаком внимания.

Сидящая напротив Мэри оторвалась от экрана ноутбука и улыбнулась.

— Жанна, может, у меня пока поживёшь?

— Нет, Мэри. У меня огород, цветы. Хочу к маминому приезду привести всё в порядок. Так что сегодня могу переночевать у тебя, а завтра с утра поеду домой, в провал.

— Ты что, одна туда собираешься?

— С Анжи. Она сама предложила. А с ней едет Джо. Так что всё будет хорошо, — она покрутила колечко на пальце и ещё раз улыбнулась.

— Тогда и я с вами, — безапелляционно заявила Мэри. — Одной мне тут скука смертная. Оставлю дела на помощника и прогуляюсь. Возьмёте?

— Конечно! Тогда надо позвать обоих Окочукво и решить, что берём и когда выезжаем.

В конце дня собрали совещание, которое плавно превратилось в вечеринку с неизменными шашлыками и посиделками у бассейна. Решали, что брать с собой, когда и каким транспортом выезжать, и не заметили, как перешли к песням у мангала.

— Может, мне взвод ополченцев взять? — неожиданно предложил Джозеф. — Заодно и проведу учения.

— Что они там будут делать? — по-хозяйски возразила Жанна. — Дом там только один. Есть, правда, пара жилых вагончиков, но… Да тебя их жёны проклянут, если ты без причины утащишь их мужчин на несколько дней. Я бы на их месте точно обиделась.

— Но не одной машиной же ехать. Нас пятеро. Да мы просто не поместимся в твою Ниву.

Жанна возразила. К ней присоединилась Анжи, не понаслышке знающая этот автомобиль, дискуссия перешла в спор.

В итоге, Джо, на правах мужчины, принял силовое решение.

— Я еду за вами на моём Лэнд-Крузере. Со мной водитель и пулемётчик. Не спорьте. Это с Суховым вы могли кататься по лесу, не опасаясь диких зверей. А без него — совершенно другое дело.

— Джо, — встряла в реплику Мэри. — Поясни мне, наконец, что не так с этим Суховым. Почему ты считаешь, что в лесу ему ничего не грозит. Или вот, перед мокрым сезоном, он же пешком пришёл в Лимпо. Причём, сначала к себе в кратер, и только потом в посёлок. Пешком! — она многозначительно подняла палец.

Джозеф повернулся к Жанне и спросил:

— Разве Мэри не знает?

Та усиленно замотала головой. Потом подумала и сказала:

— Да и я не знаю. Точнее, не понимаю. Он говорил, что чувствует животных, деревья, даже алмазы в земле. Но, как и почему, я не пойму.

— Это вам лучше с ван Рюйтером обсудить. О изучал теорию этого явления. Я только знаю, что это какая-то техника Вуду.

— Он что, зомби что ли? — удивлённо спросила Анжи.

Джо засмеялся.

— Те, кто не знаком с Вуду, считают, что там только зомби и восковые куклы. Нет. Говоря проще, Гена вступает в резонанс с окружающим миром. А вот подробностей я уже не знаю, — полковник беспомощно развёл руками.

— Джо! — Жанна возбуждённо дёрнула его за рукав. — Ты мне одно скажи. Это не опасно?

— Нет, конечно. Ничуть.

— Тогда ладно.

Глава 3

Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. Зион. 25 год 2 месяц 17 число. 16:10

Мозес стоял у окна и с кресла, в котором сидел Арон Бандервильд был виден только его силуэт. Молодой человек взял с подоконника чашку кофе, сделал маленький глоток и сказал:

— Нет, сэр. На данный момент сборка ещё не завершена, — и он поставил чашку обратно.

— Так в чём проблема, Мозес? Если я правильно понимаю, у нас есть исходный аппарат, который мы можем раскидать хоть по винтику. Что нам мешает на его основе сделать другой точно такой же?

— Проволока, сэр, — молодой человек показал пальцами прямую линию.

— Проволока?

— Да, сэр. Всего-навсего. На данный момент на производствах нет проволоки необходимой толщины. Дело в том, что нужен чисто медный лакированный провод диаметром один и тридцать пять сотых микрона. Мы посылали запросы во все торговые дома, но нигде не смогли его найти.

— Так закажите со Старой земли, болван! — Бандервильд стукнул кулаком по подлокотнику кресла, в котором сидел, и широкий стакан с виски подпрыгнул.

— Уже заказали, сэр. Груз прибудет курьерской доставкой тридцать восьмого.

— А почему так долго?

— Сэр, из-за секретности эту поставку невозможно пропустить как орденскую. Пришлось заказывать от торгового дома Бандервильдов. То есть, никакой срочности, всё в порядке общей очереди.

— А русский-то аппарат хоть разобрали?

— Я приказал пока этого не делать, сэр.

— Почему, чёрт возьми!?

— Сэр, для проверки работоспособности собранной машины нам необходимо найти стабильный эфиропоток. А для его обнаружения как раз требуется исправный эфиролёт. То есть, прежде, чем запускать новый экземпляр, необходим старый для поиска точки старта.

— Мозес, у меня складывается впечатление, что вы специально тормозите наш проект.

— Сэр… — лицо молодого человека мгновенно побледнело.

— Молчите. Я даю вам три недели на то, чтобы найти эту чёртову взлётную площадку. Три недели, Мозес. Если за этот срок вы не управитесь, клянусь всем святым, лучше бы вам самому пустить себе пулю в лоб.

— Да, сэр.

— Всё. Вон. Хотя постой.

— Да, сэр?

— Как у нас дела в Дагомее?

— Там всё отлично, сэр. Флюгер сообщил, что кратер в руках Мако, маркшейдеры работают. Результаты ожидаются через два-три дня. На плантации всё идёт по графику, к третьему месяцу Батлер собирается выйти на планируемый уровень производства.

— Мозес, обо всех неполадках на плантации сообщать незамедлительно. Держите это дело под контролем. И помните, что именно от производительности грибной фермы зависит привлекательность нашего торгового дома в Имамате. В конце концов, это ведь именно вы вели с ними переговоры, так что и вся ответственность за производство лежит именно на вас.

На бедного Мозеса было страшно смотреть. Он вздрогнул, уголки рта опустились. Молодой человек схватил свою чашку кофе и не глядя сделал большой глоток. Закашлялся, но вскоре смог сказать:

— Да, сэр. Я буду контролировать производство.

— Идите, Мозес. Но сначала принесите мне досье на курьеров.

— Курьера, сэр. Это одна женщина.

— Какая разница! Идите уже!

Новая Земля. Дагомея. Лумумба. 25 год 2 месяц 18 число. 07:30

Мы с Бобровым сидели у него в кабинете. На столе была расстелена карта, Серёга водил по ней курвиметром и комментировал, время от времени отхлёбывая чай из «лучшей посуды, чтобы пить водку». Я, в отличие от друга, пил кофе. В углу, стараясь никому не мешать, беззвучно обсуждал сам с собой что-то своё телевизор.

— Вот смотри. Нам с тобой надо добраться до Нью-Дели. Это тысяча кэмэ, за пару дней должны доехать. А оттуда ты уже или самолётом, если будет, или морем перебираешься в Куинстон. Ну, а там, брат, уже Европа. Там и самолёты летают, и корабли ходят. Там у тебя сто путей. Повезёт — так сразу на корабле до Порто-Франко доберёшься. Ну, а не будет попутки — можно в Виго или Нью-Портсмут. Через них уже идёт железная дорога. Самая настоящая. По ней доезжаешь до Порто-Франко, а оттуда уже на базу.

— Так, может, мне сразу на базу? Зачем мне Порто-Франко?

— Тебе на «Россию» тридцать восьмого. Если, скажем, только за день до этой даты доберёшься, тогда да. Валяй сразу без пересадок. А если ты дней в десять уложишься, кто ж тебе позволит полторы недели на базе кантоваться? Там лимит — три дня и до свидания.

— Понял. А ты куда?

— Довезу тебя до Нью-Дели, дождусь наш караван, и с ним домой. Заодно и тёщу твою проконтролирую.

— Лады. Собираемся?

— Не спеши. Времени ещё вагон. А пока есть у меня к тебе одно дело. Ты как, по горам ещё не соскучился?

— Прикалываешься? Бобёр, говори прямо, не тяни бобра за хвост.

— Смотри, вот точка, триста двадцать кило по прямой на восток. Твой друг гинеколог рассказал про плантацию в горе.

— В горах?

— Нет, брат. Именно в горе.

— В шахте, что ли? Там же темно, какая плантация?

— Не в шахте. Пользовал он одну из жён какого-то местного царька, и тот поведал ему, что перед самым мокрым сезоном в местной пещере какие-то непонятные белые оборудовали ферму. Он, говорит, сунулся, так даже предупреждать не стали, сразу на поражение.

Мне захотелось ещё кофе, но чашка была пуста. Тогда я, кивнув Бобру, чтобы продолжал, прошёл к нему за спину, к кофемашине. Сергей тут же развернулся вместе со стулом, но рассказывать не спешил. Он молча смотрел мне в глаза, будто ждал какой-то реакции. Я всё ещё ничего не понимал, поэтому спросил:

— Да что вообще можно в пещере сажать? А главное, зачем? Земли неисследованной полно, солнце, как в Крыму. Чего под землю-то лезть? Что там вообще можно вырастить?

— Грибы.

— В смысле, грыбы отседа?

Мы дружно усмехнулись старому анекдоту, и Бобёр продолжил.

— Грибам свет не особенно-то и нужен. А на основе грибов существует много наркотиков. Ну, и лекарственных веществ, конечно. Даже больше скажу, есть у нас в горах один гриб, люминесцентная поганка.

— Что, светится?

— Представь себе. Живёт в симбиозе со светящимися бактериями. Растёт, кстати, в пещерах и солнца не любит. Я видел как-то грибницу. В полной темноте практически правильное кольцо из светящихся шляпок.

— Ого!

— Да, впечатляет. Так вот, из него делают отличный регенеративный препарат, Мицелит. Представляешь, даже зубы может тебе новые вырастить. На него идёт какой-то компонент гриба, а остальное под запись сбрасывают в шахту. Чтобы не дай бог! Потому что остаётся такая дурь, что героин по сравнению с ней — эскимо на палочке. На производстве все в химзащите ходят.

— Ты думаешь?

— Я пока не думаю. Я хочу посмотреть на эту пещеру, вот тогда уже можно будет и думать. Понимаешь, чечены в прошлом году озверели. Прут как берсерки. Пока насмерть не прибьёшь, не успокаиваются. Бывало, без руки в атаку бросаются, а глаза у всех, — он показал раздвинутые пальцы, — по пять экю.

— Это от этой поганки так бывает?

— Именно. И мне бы не хотелось, чтобы где-то вдруг появилась централизованная плантация по производству подобной гадости.

Я наконец-то забрал чашку с кофе у неторопливого автомата, сделал небольшой глоток и кивнул.

— Яволь, герр гауптман. Их бин готов. План операции есть?

— Да какой план? Ни плана, ни операции. Наша задача — проверить сведения. Определить местоположение объекта, подступы, пути отхода. Если несказанно повезёт, численность, состав и график охраны. На всё, про всё — пара дней. Пойдём, — он приглашающе махнул рукой и встал.

Мы вышли из внутреннего помещения, добрались до угла здания, и Бобров, щёлкнув пультом, вручную открыл подъёмные ворота. Створка была обита вагонкой и покрашена в цвет здания, поэтому практически незаметна снаружи. Я заглянул внутрь.

Ворота скрывали неплохо оборудованный гаражный бокс. С подъёмником, компрессором, парой станков — сверлильным и токарным. А главное, посередине стоял Hundai Terracan. Я обошёл машину по кругу. Задняя часть салона была срезана до сидений и чуть удлинена, превращая автомобиль в пикап. А в кузове, опираясь на крышу растопыренными сошками, нагло торчал очень знакомый профиль. Я приблизился и присвистнул. Это был хорошо известный мне пулемёт КОРД. Под ним свисало седло из широких полосатых капроновых ремней.

— Там сзади ещё АСВК должна быть, — добил меня Бобров.

Точно, между задними сиденьями торчал ствол крупнокалиберной снайперской винтовки. Я улыбнулся ей, как старой знакомой.

— Бобёр, у тебя тут весь комплекс или только винтовка?

— Зачем? Полностью. Даже ночной прицел есть.

— А патроны какие?

— И снайперские, тридцать четвёртые, и БЗ вперемежку с БЗТ в лентах.

Я только сейчас заметил два металлических ленточных ящика, прицепленных по бокам пулемёта, забрался в кузов, приложил приклад к плечу, посмотрел в оптику… В углу кузова валялся непонятный цилиндр, я поднял его, покрутил перед собой.

— Ну что, всех убью, один останусь? — спросил Бобров.

— Не, Бобёр. Мы мирные люди, но наш бронепоезд оснащен КОРДом. А это что за фигня?

— Радиодетонатор. Сам собрал.

— Это куда такой?

— Да куда хочешь. Можно к эфке привязать, за чеку, он её вырвет, а дальше штатно.

— А пульт где?

Посмотри, должен быть там же.

И точно, в углу лежал небольшой чёрный пульт с тремя кнопками. Я подбросил взрыватель на руке и оценил:

— Да, Бобёр. У тебя точно, не автомобиль, а бронепоезд с боекомплектом. Подожди, я рюкзак принесу.

— Кстати, ты прав. Машинку я бронировал. По сантиметру легированной стали в двери положил. Давай за рюкзаком, а я пока пулемёт спрячу, чтобы на КПП проблем не было. И это, выходи сразу оттуда, я здесь запру.

Ехали, можно сказать, с комфортом. Таракашка шёл мягко, длинные амортизаторы успешно сглаживали небольшие кочки. Правда, через полсотни километров пришлось свернуть с грунтовой дороги, но и на бездорожье машина полностью отвечала всем требованиям. Бобров расслабленно крутил руль, время от времени посматривая на карту, а я разглядывал окружающую саванну, хотя, что там смотреть? Степь с мелкими рощицами низкорослых деревьев, до каменные останцы, то и дело выглядывающие из травы. Далеко впереди синели покрытые лесом горы. Через какое-то время мне надоело однообразие, я закрыл глаза и запел про себя песню мамбы.

Мир привычно расцвёл вибрациями, запахами и дополнительными красками. Саванна ожила. Тут и там, как оказалось, прятались животные, от самых мелких, с крысу, до крупных, размером не меньше коровы. Я почувствовал тщательно скрываемое напряжение Боброва, а ещё, скромное, заглушённое многочисленными «надо», чувство стыда по отношению ко мне. Я так понял, что он не хотел подвергать меня опасности, но позвать пришлось, потому что одному провести наблюдение невозможно.

Впереди, метрах в ста пятидесяти, из травы раздался многоголосый крик и на деревья с невероятной скоростью взлетела стая обезьян. Вслед им на нижнюю ветку запрыгнул жёлто-зелёный камуфлированный хищник, похожий на леопарда, но с четырьмя небольшими рогами. Он недовольно мяукнул и прижался к стволу дерева. Пока мы доехали, цвет шерсти хищника поменялся на серо-коричневый с зелёными пятнами. Разглядеть рогатого леопарда среди ветвей стало почти невозможно.

Я посмотрел на зверя внутренним взглядом и понял, что он уже переключился с дико орущей обезьяньей стаи на другую цель. Он поджидал нашу машину. Я вспомнил опыт ночной езды и принялся внушать кошачьему, что мы вовсе не автомобиль. Даже не животное. Мы — катящийся по земле валун, весом в две тонны. И ему очень небезопасно будет пытаться нас атаковать.

Сначала я не чувствовал отклика своим мыслям, но постепенно хищник проникался представленным мной виденьем ситуации и, когда мы проезжали под деревом, леопард уже вновь нацелился на молодого самца обезьяны. Бобров так ничего и не заметил. Он внимательно смотрел вперёд, объезжая особо заметные неровности.

Через три часа мы въехали в широкую, наезженную колею.

— О, похоже, правильно идём, — заметил Серёга и повернулся ко мне. — Струна, ты что, спишь что ли?

— Нет, размышляю, — сказал я, открыв глаза.

— Может, порулишь, пока колея?

Я кивнул, Бобёр остановил машину, и мы поменялись местами. Он тут же достал из-под сиденья термос и налил себе в крышку горячего чая.

— Будешь?

Я помотал головой. Чая не хотелось.

— Вода есть?

— В канистре, — он махнул рукой назад. — Хочешь, попей, пока не поехали.

Я вышел, достал канистру с водой, напился, умыл лицо, и мы тронулись дальше.

По колее ехали ещё не меньше трёх часов, затем Бобров сверился с картой и предложил:

— Давай-ка поищем место, куда можно таракашку спрятать. Тут не больше пяти километров осталось, дальше лучше пешком.

Я остановил машину, и мы разошлись в поисках укромного места.

— Струна Бобру.

— Здесь Струна.

— В ста метрах от дороги на два часа от машины подходящий грот. Возвращайся и рули туда.

— Понял, конец связи.

Грот представлял из себя неглубокую пещеру, поднятую от подножья горы метра на полтора, и я сначала не понимал, как Бобёр собирается туда заехать. Но он достал из кузова двуручную пилу, и мы в пять минут спилили росший неподалёку почти земной тополь. Потом так же быстро разрезали ствол на четыре части и уложили куски ко входу. Примерили, закрепили камнями, и получили очень удобные слеги, если конечно, не бояться с них соскользнуть.

Бобров сел за руль, перекрестился и очень медленно и осторожно въехал в пещеру. Машина поместилась полностью, после чего он заглушил двигатель и выбрался наружу. Руки его заметно подрагивали.

— Ух! — сказал он и совершенно по-собачьи встряхнулся. — Бери ветки, давай тут всё прикроем. Только винтовку свою в машине не забудь.

Когда с маскировкой было покончено, мы ещё раз сверились с картой.

— Вон туда, — Сергей указал на заросшую лесом вершину, высотой метров пятьсот. — Если я не ошибся, вход в пещеру будет прямо напротив, и мы всё отлично увидим.

Он ошибся и нам пришлось лезть на соседнюю вершину. Эта гора была гораздо выше, километра в полтора, вся заросшая густым лесом, но зато и на самый верх забираться не пришлось. Прямо под юго-западным склоном грунтовая дорога поворачивала влево, тут же упираясь в подножье противоположной горы. А сразу над небольшой выровненной площадкой чернел провал явно облагороженной человеком пещеры. Над ней, сбегая со склона и искрясь на солнце, журчала полноводная речка, но вход был сух. Поток прямо над отверстием упирался в огромную каменную глыбу, на мой взгляд, не меньше сотни тонн, резко заворачивал вправо и серебряным водопадом падал в длинное, прозрачное озеро. Я на некоторое время залюбовался этой красотой и величием.

— Вот это глыба, — восхитился Бобров.

— Да уж.

— Итак, — продолжил он. — Первая часть выполнена. Координаты цели ясны, подходы тоже.

— Охраны пока не видно, — добавил я.

— Правильно. Значит, продолжаем наблюдение.

Я отцепил от рюкзака пенку и расстелил её за кустами. Достал бинокль, термос с кофе, уложил перед собой винтовку и занял наблюдательный пост.

Бобёр возился с радиосканером, затем плюхнулся рядом, прямо на траву и потрогал мою пенку.

— Барствуешь?

— А то! — ответил я.

С полчаса было спокойно, затем из отверстия появился человек в лесном камуфляже с автоматической винтовкой в руках. Что-то в его форме показалось мне знакомым. Я пригляделся.

— Опять кленовые ребята.

— В смысле? — переспросил Бобров.

— Видишь, над клапаном три буквы.

— ММС?

— Ага. Это…

— Maple Military Company, известная фирма.

— Эта известная фирма…

— Ты хочешь рассказать, как они на тебя в провале нападали? Так я слышал уже.

— Вот, — протянул я. — И здесь тоже они.

— Это ещё ни о чём не говорит.

— Согласен. Но заставляет задуматься.

Охранник что-то сказал в микрофон рации и скрылся в темноте.

Бобров завозился и предложил:

— Ты, может, поспишь? А я подежурю, а ночью поменяемся.

— Спать хочешь? Отбивайся. Сейчас двадцать один тридцать две, я в двадцать девять тебя разбужу.

Через минуту Бобёр уже тихонько сопел в две дырочки.

За вечер ничего не произошло. Охранник ещё пару раз выходил, осматривал окрестности и вновь скрывался в пещере. В двадцать восемь, как я понимаю, произошла смена караула и на площадку вышел уже другой человек. Этому времени стемнело, и я мог различить только фигуры, но у караульных было настолько разное телосложение, что мне сложно было бы ошибиться.

Когда охранник ушёл, я включил в голове боевой тамтам. Из пещеры несло злостью. Казалось, внутри на цепи сидит голодный и злобный тролль. Это было настолько неприятное чувство, что хотелось бросить наблюдение и уйти. Я осмотрелся внутренним взором. В окрестностях не было ни одного зверя, видимо, не на меня одного давила злость, идущая из темноты.

На фоне злости мелькали ауры людей. Я насчитал двенадцать человек. Дальше вглубь горы заглянуть было невозможно. Зато почувствовал, как рядом зашевелился Бобров, посмотрел на меня и протянул руку, желая потрепать меня по плечу. Я, не открывая глаз сказал:

— Сам проснулся? Это хорошо, а я тебя уже будить собирался.

— Я уж думал, ты спишь.

— Нет, слушаю.

— И что слышно?

— Зверей здесь нет. Какая-то гадость из пещеры давит, они уходят.

— Ну да. Тоже мне, Дерсу Узала. Что конструктивно скажешь?

— Насчитал двенадцать человек, остальные внутри. Смена произошла в двадцать восемь ноль-ноль. Пока всё.

— Ух ты. Неплохо. Спать будешь?

— С удовольствием. Только отойду, отолью.

— Не шуми там. Потом я пойду.

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 25 год 2 месяц 18 число. 21:25

Уже после обеда Жанна почувствовала приближение к дому, и сама удивилась. Как-то незаметно, провал стал для неё родным, а возвращение долгожданным. Мысли тут же перекинулись на Гену. Где-то он теперь? Последняя информация — та самая, много раз перечитанная вчерашняя телеграмма из Лумумбы. Теперь он, наверное, уже приближается к Кейптауну. А может, Бобров отправил его с каким-нибудь русским конвоем. Точно можно будет сказать лишь, когда придёт следующее письмо. А пока она радовалась тому, что скоро вернётся в родной, построенный своими руками дом. Вот уже и каньон безымянной речушки. Ещё километр, и можно будет увидеть родные окна.

— Нива, стоп, — раздалось в рации.

Жанна нажала на тормоз и включила нейтральную передачу. Впереди стоял Ленд-Крузер Джозефа. Сам Окочукво медленно ходил перед капотом своей машины, что-то тщательно высматривая на земле. Девушка посмотрела вправо, на сидящую рядом Мэри Сью.

— Что там?

Та в ответ лишь пожала плечами. Тогда Жанна вышла из машины и приблизилась к полковнику.

— Что такое, Джо?

Тот молча указал ей под ноги. Жанна сначала не могла ничего понять. Ну следы. Обычная автомобильная колея. И только через пару минут она сообразила, что колея оставлена колёсами гораздо шире, чем у их Нивы. В два раза шире, а то и больше. Здесь явно проехал тяжело нагруженный тягач.

— Это уже после дождей, — словно прочтя её мысли, уточнил Джозеф.

— Кто же здесь ехал? — почему-то шёпотом спросила Жанна.

— Как минимум, три автомобиля. Два легковых внедорожника, тягач с прицепом и ещё что-то, пока неясно.

— Поехали быстрее! Надо выяснить.

— Даже не думай! — оказалось, Мэри тоже выбралась из машины и слышала почти весь разговор.

— Но…

— Кто туда проехал? Сколько их? Чего они хотят?

— Жанна, проехал тягач, чем-то гружёный, — поддержал Джозеф. — Понятно, что не за грибами они туда собрались.

Он махнул рукой в сторону своего автомобиля. Наружу вышли двое в форме ополчения, полковник подошёл к ним, минуту о чём-то совещался, затем вернулся к женщинам.

— Машины с дороги убрать. Лучше всего выехать из каньона обратно, — он посмотрел на умоляющее лицо Жанны. — Это не навсегда.

Все кивнули и расселись по своим местам. Тут же в рации раздался голос Окочукво.

— Жанна, ты говорила, Гена первый раз спустился там, где водопад?

— Верно.

— А расстрелял почти всех сверху, не спускаясь?

— Да, так и было.

— Тогда сейчас тихонько движемся в объезд, к реке. Далее по ситуации.

Новая Земля. Дагомея. Горы недалеко от Лумумбы. 25 год 2 месяц 19 число. 04:05

Поспал я всего пару часов. Сильно давила злоба из пещеры. Даже когда вышел из боевого транса, осталось непонятное неудобство. Поэтому мы с Бобром наблюдали в четыре глаза.

Охранники не выходили из пещеры уже больше часа. Может, ночной режим охраны не предполагал наружное наблюдение, а может эта смена просто забила на службу. Бобров сзади звучно зевнул и вполголоса сказал:

— Дедушки в наряд заступили, не иначе.

Я кивнул и вгляделся вглубь тёмной пещеры. Там что-то блеснуло, или мне показалось. Вдруг на склоне возле тёмного входа мелькнула чья-то тень. Через секунду она появилась ближе к нам, прижалась к дереву и исчезла в темноте.

— Внимание, — прошептал я.

— Вижу. У тебя ПНВ далеко?

— В рюкзаке.

Бобёр тут же подтянул к себе мою однодневку и залез в неё в поисках ноктовизора. А я вошёл в боевой транс. Фигура стояла почти у самой дороги. От неё исходили страх, голод и чудовищная нервная усталость.

— Один на одиннадцать часов сто семьдесят метров, — оценил Бобров.

— Сам вижу. Это не из охраны. Женщина, голодная и измученная.

— Ну ты котяра. Как разглядел?

Я промолчал.

— Или Семёнов не врал, ты и правда торсионные поля чувствуешь?

— Бобёр, отвянь. Она сюда идёт.

Фигура пересекла дорогу, стараясь держаться в тени деревьев, и поднималась на наш склон. Казалось, она нас прекрасно видит. Я залёг, стараясь не двигаться, Бобров тоже замер с ПНВ в руке.

Женщина подошла метров на двадцать, и я услышал тихий шёпот:

— Help. Help.

От женщины резко пошла волна отчаяния. Она упала на крутой склон, опершись спиной о дерево, чтобы не скатиться вниз. Бобров не отрываясь смотрел на нашу ночную гостью, не в силах вымолвить ни слова. Я тихонько толкнул его в плечо, выводя из ступора.

— А? — непроизвольно вырвалось у него.

— Хватай бабу и тащи в машину, — сказал я одними губами.

— Ты думаешь?..

— Блин, непонятно что ли. Только плитку ей из НЗ дай, она голодная как верблюд. И чаю.

— Струна, ты с ума сошёл? А если подстава?

— Капитан Бобров! — повысить голос, говоря чуть слышно, наверное, невозможно, но у меня получилось.

— Please, help me. Take me away from here, — донеслось от дерева.

Я чувствовал, что женщина на последнем издыхании, не факт, что до машины доберётся. Бобёр уже подполз к ней, дал глотнуть сладкого чаю, сунул в руку шоколадный батончик, и спросил:

— Who are you? (Кто вы?)

— I’m a slave. I’ve escaped. Save me. (Рабыня. Я сбежала. Спасите меня)

— What’s your name? (Как вас зовут)

— Anne Bugler. (Энн Баглер)

После этого опроса Бобров взвалил беглянку на плечо и, стараясь не шуметь, пошёл вниз. Но через пару шагов остановился и вопросительно посмотрел на меня. Я махнул ему рукой, призывая следовать дальше, и продолжил наблюдение. Как ни странно, бегство Энн пока оставалось незамеченным. Включив боевой тамтам на полную мощность, я тщательно вглядывался внутренним взором в темноту подземелья, но не чувствовал там ни одного человека, только ровный, мощный как равнинная река, поток злобы. Я достал из кармана рюкзака радиовзрыватель, отцепил от разгрузки две эфки, пару минут поколдовал, и, наконец, поняв, как и что крепится, засунул обе чеки в щель цилиндра, стянул их пластиковым хомутом, и осторожно вынул кольца.

После этого я аккуратно собрал пенку, бинокль, надел рюкзак, повесил на шею винтовку и пошёл вниз. Возле пещеры было тихо.

Я спускался, изо всех сил представляя, что меня нет. Стоя возле дерева, я старался повторить его вибрации, проходя мимо валуна, мысленно сливался с ним. Я не знал, имеет ли смысл такая моя маскировка, но усиленно подстраховывался. Медленно и неслышно поднялся на противоположный склон, а здесь можно было уже не таиться — прямо надо мной бурлил горный поток. Я добрался до гигантской глыбы и тщательно её осмотрел. Правый передний край глыбы упирался в кусок скалы, высотой где-то полметра, остальная часть плотно сидела в теле горы. Сзади в мегалит бил поток воды, отталкивался от него и уходил в сторону.

Я запихнул свою конструкцию в узкую щель между глыбой и зубом скалы, вытянул чёрную пластиковую антенну из цилиндра, завалил мелкими камнями, и осторожно начал спускаться. Снизу послышались голоса. Я прислонился к дереву и мысленно слился с ним. Мимо прошли два охранника в камуфляже с Фалами в руках. Они поднялись к мегалиту, не осматривая его, а лишь обозначив своё там присутствие, полминуты постояли и так же беспечно пошли вниз.

Один из них, проходя мимо меня, чуть не задел однодневку. Я замер, стараясь не дышать, и лишь вопил на всех мысленных частотах, что меня здесь нет.

Дождавшись, пока стихнет звук шагов, тоже осторожно пошёл вниз по склону. Внизу виднелись какие-то колышущиеся огни, я остановился и осторожно посмотрел на вход в пещеру. Возле тёмной дыры стоял строй из двенадцати человек. У каждого в руке горел мощный фонарь. Перед строем нервно ходил офицер или сержант. Похоже было, что побег Энн Баглер обнаружен. Я решил не продолжать спуск и, пригнувшись, двинулся в сторону поворота дороги поверху. Пробравшись между деревьями метров на двести, вынул брелок и нажал кнопку.

Ничего не произошло.

Я осмотрел пульт, и снова надавил. Загорелся тусклый красный светодиод, и всё. Я отчаянно вжал в тело пульта вторую кнопку, маленькую и незаметную. Сзади сверкнуло пламя, раздался взрыв, тут же послышались истошные крики. Я, уже не скрываясь, побежал в сторону машины. Через пару секунд земля под ногами дрогнула. Удалось.

Глава 4

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 25 год 2 месяц 19 число. 02:25

Жанна ворочалась на подстеленной пенке, сжимая в руках новую винтовку и смотрела в оптический прицел. Её трясло. Рядом, широко раскинув ноги, неподвижно лежал Джозеф с биноклем в руке. Большой БПЦ Гены совершенно терялся в его огромных ладонях. На вид полковник был собран, но совершенно спокоен. Жанна даже с какой-то завистью смотрела на его расслабленную позу, скупые, неуловимые движения.

Светила полная луна, и было хорошо видно, что происходит внизу. Кроме того, провал сам по себе был неплохо освещён. Горели окна в доме и вагончиках, а перед крыльцом, прямо на месте вытоптанной клумбы с цветами, ярко пылал костёр. Со стороны дома доносилась ритмичная однообразная музыка, под неё плясали человек пять негров. Они были одеты кто во что, но зато все с автоматами в руках. Ещё один, в ярко расписанном балахоне, сидел чуть в стороне на любимом белом деревянном шезлонге Жанны, что-то вальяжно пил и по-хозяйски поглядывал на веселящихся.

У вагончиков наоборот, было тихо, только время от времени деловито проходили белые мужчины в синих рабочих комбинезонах. Кто-то нёс из одного помещения в другое сложенный рулоном ватман, кто-то шёл с инструментами. Всё было без суеты и по-деловому. Рядом с вагончиками стояли синий микроавтобус с затемнёнными стёклами, новенький оранжевый бульдозер, и небольшой красно-белый экскаватор.

Из конторы вышли два одетых в одинаковую спецовку мужчины. Первый был худ и слегка сутулился, его тёмные волосы были растрёпаны, комбинезон заляпан чем-то чёрным. Второй же, наоборот, был плотный, коротконогий, в чистой спецовке, с абсолютно седой площадкой волос на голове. На щеках у него росли большие треугольные бакенбарды, что делало его лицо похожим на усечённую пирамиду. Он долго, яростно жестикулируя, за что-то отчитывал первого. Тот сперва несмело оправдывался, затем махнул рукой, взял ведро и пошёл к экскаватору.

— Похоже, этот боцман у них главный, — сказал Джо.

— Почему боцман?

— У него бакенбарды как у старого моряка.

— Джо, а у дома что, как ты думаешь?

— Не видишь, что ли? Пьянствуют.

— Они же мне весь дом разнесут! — в ужасе прошептала Жанна.

— Вполне возможно. Если я не ошибся, в кресле сидит Мартин Мако. Далеко же они забрались.

— Мако!? — Жанна от ужаса вскрикнула.

— Да. Это младший брат Иосифа.

— Джо, только Анжи не говори. Она у них в плену была.

— А ты разве нет?

— Меня по дороге поймали. Джо, Джо, как ты думаешь, они всё в доме сломали?

— Пока не могу сказать, леди. Надеюсь, что ничего страшного не произойдёт.

Слева от Жанны послышался шорох и к ним подползла Мэри. Сейчас она была одета в лесной камуфляж, на голове повязана тёмно-синяя косынка. В руке девушка держала бумажный свёрток.

— Поешьте, — сказала она и, положив пакет на землю, развернула его. Там оказались два бутерброда с ветчиной.

— Мэри, милая, спасибо, — сказала Жанна. — А ты не захватила чай?

— А как же, — улыбнулась та.

Как оказалось, на плече она несла термос в кожаном чехле. Жанна поворочалась, устраиваясь поудобнее, у неё не было привычки проводить дни на наблюдательном посту в одной позе. Взяла из рук Мэри колпачок с чаем и с удовольствием отхлебнула.

— Ну что там, Джо? — спросила Мэри.

— Банда Мако.

— Откуда? Их же в прошлом году всех ликвидировали.

— Значит, не всех, — ответил полковник. — Тебе без оптики видно, кто сидит в шезлонге у костра?

— Человека вижу, но без деталей.

— Это Мартин Мако, младший брат покойного Иосифа.

— Вот оно что, — протянула Мэри. — А в вагончиках, надо думать, те, кого банда Мако охраняет.

— Скорее всего. Похоже, что мы наблюдаем попытку захвата шахты.

— Удачную? — испуганно пропищала Жанна.

— А это уже будет зависеть только от нас, леди.

— А что надо сделать? Я хорошо стреляю.

— Я знаю, Жанна. Я же бывал на стрельбище вместе с тобой, видел не один раз.

— И?

— Не спеши. Главное, не надо суетиться. Нас гораздо меньше, но в нашем положении есть немало преимуществ.

— Джо, связь, — заметила Мэри, показывая на сложную конструкцию, напоминающую спутниковую антенну, торчащую из крыши микроавтобуса.

— Интересно, с кем. Здесь горы во все стороны. Антенна мощная, но, к примеру, до Лумумбы не добьёт.

— Джо, это направленная антенна. Прикинь, куда она смотрит. — спросила Мэри.

— Она на Лимпо смотрит.

— Добьёт?

— А чёрт её знает. Я не инженер. Может и добить.

— Ах! — Жанна вздохнула.

— Джо, ты понимаешь, что это значит? — взволнованно спросила Мэри. — Сегодня они захватят шахту, завтра лесодобычу.

— Мэри, — подёргала её за рукав Жанна. — Ты можешь к ним спуститься и прогнать? Ты же представитель Ордена.

— Милая, я представитель Ордена, когда со мной патруль с автоматом. А так… Мало ли, куда пропала Мэри Сью, неосторожно прогуливаясь ночью одна по лесу.

— Девушки, успокойтесь. Ни шахту, ни лес мы им не отдадим. Идите к машинам и позовите Роджа и Уолтера.

— Это твои солдаты? — переспросила Жанна.

Джо молча кивнул и девушки уползли в темноту.

Новая Земля. Дагомея. окрестности Лумумбы. 25 год 2 месяц 19 число. 06:30

Машина стояла перед самой дорогой, связывающей Лумумбу и Нью-Дели. Мы с Бобром сидели на передних сиденьях и думали. На заднем сиденье, свернувшись калачиком, накрытая камуфляжной курткой Серёги, нервно вздрагивая, спала Энн Баглер.

— Давай налево, что тут думать? — уверенно сказал я.

— Струна, сто раз уже говорил, не хочу я её одну оставлять. Мало ли что.

— Бобёр, нам девятьсот вёрст в одну сторону пилить. А потом тебе ещё столько же обратно. Ты посмотри на неё. Она в рванине, грязная. И не факт, что ничем не болеет.

— Потому и не хочу. Одежду я ей дам. Голодной тоже не оставлю. А аптечка вон, под сиденьем.

— А самое главное, — я назидательно поднял палец, — два бойца это куда более сильная боевая единица, чем два солдата и измученная женщина.

— Два солдата из стройбата заменяют экскаватор… — задумчиво продекламировал Сергей, но потом отрицательно помотал головой. — Нет, Струна. Пусть с нами едет. Я назад всё равно с патрулём.

— Хрен с тобой, — сдался я. — Заводи свой бобровоз, поехали.

Мы свернули направо и двинулись в сторону Нью-Дели. На востоке розовели первые лучи солнца.

Не успели проехать и десяти километров, как наша пассажирка проснулась. Бобров был за рулём и смотрел в основном на дорогу, а я ненавязчиво рассматривал девушку на заднем сиденье. Она покрылась потом, мелко дрожала, что-то еле слышно причитая.

— How are you? (Как вы?) — спросил я.

— Not so good (Не очень) — ответила Энн. И неожиданно добавила. — Хреново мне, Струна.

— Ни фига себе, — вырвалось у меня. — Так ты по-русски говоришь? А чего тогда…

— Я же не знала, что вы русские.

— А меня откуда знаешь?

— Я… — её тряхнуло так, аж зубы застучали. — Я и не знаю. Слышала ваш разговор.

— Тогда говори, что случилось?

— Ломка. Нас всех там на грибах держали. Перед сменой дадут стакан ханки и пашешь за троих, а потом отходняк идёт.

— Бобёр, — обратился я к другу. — У тебя водка есть?

— Какая водка? Она же только с дозы слезла.

— Не спорь. Я знаю, что говорю.

— В бардачке посмотри.

Я нашёл початую бутылку Новомосковской и передал её пассажирке.

— Пей.

— Я не хочу.

— А я и не спрашиваю. Пей, а то загнёшься.

Девушка сделала пару глотков из горлышка и закашлялась. Водка разлилась по её шее, попала на сиденье. Я торопливо достал колбасу, хлеб и термос. Отломил немаленький кусок от колбасной палки и передал ей. Энн жадно откусила и проглотила почти не разжёвывая. Я забрал у неё бутылку и передал хлеб. Пассажирка жадно ела. Через некоторое время она начала уже более тщательно пережёвывать пищу, щёки раскраснелись, глаза заблестели.

— Выпей ещё.

Девушка лишь кивнула и послушно влила в себя пару больших глотков. Я дал ей стакан с чаем.

— Струна, мне что теперь, её постоянно на водке держать?

— Не волнуйся. Это ещё пару дней. Способ проверенный. Конечно, лучше бы было под капельницу положить, но где ж мы её возьмём? А так хотя бы доберётся до Нью-Дели, а там подлечим.

Бобёр обернулся к девушке и приказным тоном произнёс:

— Рассказывай. Что в пещере, как ты туда попала?

Девушка кивнула и сделала ещё глоток водки. Я забрал бутылку, завернул крышку и спрятал лекарство обратно в бардачок. Вместо этого долил в стакан чая и передал ей.

— Ну… — заплетающимся языком начала Энн. — Там грибы выращивают. А мы их отвариваем со всякой химией. Я лично посуду мыла.

Она пьяно улыбнулась и закрыла глаза. Я посмотрел на Сергея укоризненным взглядом, он смутился.

— Бобёр, дай девушке поспать. Ты посмотри на неё.

В свете поднявшегося солнца было видно, что кожа у нашей попутчицы землисто-серого оттенка, под глазами тёмно-синие круги. Волосы настолько пыльные, что определить их изначальный цвет совершенно невозможно. Сквозь рваную майку просвечивали тощие рёбра, а всё тело было покрыто мелкими воспалёнными царапинами. Заметно было, что девушке сильно досталось от жизни. Бобёр остановил машину, и мы с минуту сочувственно осматривали несчастную. Потом Сергей вздохнул, и тихо, стараясь не тревожить девушку сказал:

— Через сто двадцать километров будет посёлок Найроби.

— Большой?

— Триста с копейками постоянных жителей. Добывают уголь, растят кукурузу. Там есть мотель и, надеюсь, магазин одежды. Пусть Анька пока спит, а как проспится, оденем, помоем и накормим.

Мы расселись по местам и тронулись в сторону Найроби. Но добраться туда нам не дали. Буквально через пару километров я заметил на холме, метрах в трёхстах слева, багги. В машине было двое и один из них смотрел в нашу сторону в бинокль, а второй что-то говорил в рацию.

— Бобёр, на десять часов, триста метров.

— Вижу. Дуй за пулемёт, — ответил Сергей и прибавил газу.

Машина запрыгала по неровной дороге и Энн тут же упала на пол между передними и задними сиденьями. Я решил её не вытаскивать, вместо этого поднял заднее стекло и выбрался в кузов.

С противоположной стороны на холм выскочил второй багги, копия первого.

Обе машины рванули за нами, застрекотали пулемёты, судя по звуку — какие-то ручные. Пока били не прицельно. Я поднялся на колени и попытался, держась одной рукой, снять другой КОРД с креплений. Кое-как получилось и я чуть не вылетел из кузова под его тяжестью.

— Там петля на заднем борту, — крикнул Бобров.

Я положил пулемёт в кузов, развернулся, подтащил однодневку на заднее сиденье и сложил спинку, опирая её на рюкзак, чтобы не придавить лежащую девушку. Потом лёг ногами в сторону движения и попытался воткнуть сошку в петлю.

Если вы никогда не пытались впихнуть восемнадцатикилограммовую дуру сошкой в петлю на ходу, не стоит и пытаться. Два раза я его вставлял и оба раза оружие становилось боком, патронной коробкой вниз, причём тросик оказывался недоступен в принципе. В конце концов я решил уже просто опереть пулемёт на борт, пусть прыгает, но спас меня Бобёр. Он глянул на мои безуспешные попытки в зеркало заднего вида и прокричал:

— Струна, ты с ума сошёл? Ты зачем сошки пихаешь? Не видишь, что ли, я там специально шпенёк присобачил.

И действительно, между сошками торчал небольшой металлический пруток, как раз подходящий под диаметр петли. КОРД встал как вкопанный. Это оказалось, как нельзя вовремя, потому что багги уже начали обходить нас с двух сторон, и первая прицельная очередь полоснула по бронированной задней двери.

Я поудобнее пристроился на сложенное заднее сиденье, развернул пулемёт, вытянул тросик и дал короткую, патронов в десять очередь. Было такое ощущение, что преследующий нас багги ударился о стену. Его передние колёса остановились, а сама машина по инерции проскользила ещё метр, высоко задирая зад. Пулемётчик, растопырив руки, вылетел на землю. Водителю повезло меньше. Его просто выкинуло спиной вперёд из машины. Грудь была разворочана двумя попаданиями. Я переключился на вторых преследователей и в это время справа, проламывая кусты кенгурятником, прямо на нас тяжело выехал УАЗ тускло-жёлтого цвета. Натужно забасил тяжёлый пулемёт и над моей головой пару раз свистнуло, боковое стекло разлетелось вдребезги, в стенке кузова образовалась маленькая, аккуратная дырочка. Моё сердце ёкнуло.

— Бобёр, гони, — закричал я.

Серёга прибавил ходу. Я запел в голове песню мамбы, входя в боевой транс. Страх сразу отступил. Как только УАЗ оказался в секторе стрельбы, я поймал сознанием силуэт пулемётчика и дал по нему очередь. Бандита буквально разорвало на две части. Я тут же переключился на багги и, прежде всего, постарался повредить мотор. После первого же выстрела машина отстала и я, не спеша, по два патрона, вынес обоих, сидящих в ней. После чего снова нацелился на УАЗ.

Последний оставшийся автомобиль преследователей замедлил ход, похоже, бандиты намеревались уйти, не справившись с предполагаемой жертвой. Я дал длинную очередь по двигательному отсеку и салону, выкашивая всех, кто был внутри. Пули били в фары, радиатор, лобовое стекло, стойки. Сзади и с боков от машины отлетали мелкие куски, видимо большинство выстрелов пробивали УАЗ насквозь.

— Тормози, Бобёр, — спокойно сказал я.

Серёга почти мгновенно остановил машину и меня снесло внутрь салона.

Я сидел, упираясь анифасадной частью в спинку переднего пассажирского сиденья, ноги были в кузове. В голове гудело. Уши оглохли от выстрелов и для меня стояла звенящая тишина. Бобров неслышно вышел из машины, так же бесшумно открыл заднюю дверь и небрежно выволок меня наружу. Потом он осторожно поднял спинку заднего сиденья. Энн, по-моему, даже не проснулась.

Справа сзади закачались ветки кустов, и я предупредил Серёгу:

— Там пулемётчик мог остаться.

— Не ори, я и так слышу, — указал он.

— Это после стрельбы. Ты бы хоть наушники брал.

— Струна, говори потише. А наушники есть. Вон, под потолком прицеплены.

Я снял наушники, зачем-то надел их на себя, потом очнулся и повесил на место.

— Надо зачистить, — напомнил я.

— Идём.

Мы взяли личное оружие и двинулись гуськом, обходя кусты по правой дуге.

За кустами на спине лежал человек и стонал. Его левая нога была вывернута под совершенно невозможным углом. Я, недолго думая, пустил ему одиночный в голову, чтобы не мучился.

Трофеев было немного. Моей целью было повредить транспортные средства преследователей, поэтому все автомобили оказались нетранспортабельны. У УАЗа вообще, сорвало капот, разбило в хлам не только радиатор, но и сам двигатель, а из задней части были выдраны клочья металла. И это не считая того, что весь салон оказался густо залит кровью. В машине уже начинало вонять, и мы не стали задерживаться, останавливая внимание, в основном, на оружии.

Из крупнокалиберного нам достался тяжёлый М2, старый, но ещё вполне бодрый. Правда, патронов к нему было не больше трёх десятков. Также удалось отыскать в траве неизвестный мне ручной пулемёт, похожий на подросшую М16 с блестящей патронной коробкой снизу. Бобёр пояснил, что это новый американский «Арес Шрайк». Калибр у него был пять-пятьдесят шесть на сорок пять, стандартный винтовочный. Люфтов не было, ствол также ещё на набрал сработки, к тому же в коробке оказалось не меньше половины ленты, и мы решили оставить редкое оружие себе. Для Энн подобрали пистолет Глок-17 и пару запасных магазинов.

Из одежды взять было нечего — вся она оказалась рваная, либо в результате попадания из КОРДа, либо ещё до столкновения. Денег особо тоже не было, но по карманам мы не шарили. Залезли лишь к пулемётчику со сломанной ногой и аккуратно подстреленному экипажу второго багги. Всего набрали сотню экю и, посовещавшись, решили купить на них одежду для Энн.

В этот момент у меня возникло чувство опасности и я, не задумываясь, повалился в траву. Бобёр одновременно рухнул рядом. Тут же раздалась очередь и над моей головой засвистели пули. От валуна, лежавшего за мной, полетели крошки. Я машинально схватил первое, что попало под руку, здоровенный М2 и ползком добрался до торчащего из травы валуна. Слева, прикрывая, застрекотал автомат Бобра.

Впереди, метрах в семидесяти, на холме стоял чёрный Фольксваген Туарег, над ним возвышался станковый пулемёт. Я аккуратно, стараясь не делать резких движений, установил сошки на камень. Моя голова почти не возвышалась над травой, но и мне была видна только каска пулемётчика. Мысленно я провёл прямую от своего ствола до точки под каской и пустил туда короткую очередь. Пулемётчик исчез.

Раздался рёв мотора, Туарег развернулся и резво пропал из видимости. Бобров рванул вперёд. Я, сгибаясь под тяжестью пулемёта, побежал за ним.

Фольксваген удалялся не быстрее двадцати километров в час, тяжело переваливаясь на неровной местности. Я установил М2 на противоположном склоне и дал по машине длинную очередь. Автомобиль остановился, в разбитом окне показалось пламя. Через несколько секунд раздался взрыв, во все стороны полетели обломки и комья земли.

Мы осмотрелись. В пределах видимости больше никого не было и я, плюнув на дальнейшее мародёрство, вернулся в машину. Бобёр ещё минут десять бегал, фотографировал на телефон бандитов, после чего подошёл к автомобилю и долго и печально его осматривал.

На задней двери не было живого места. Если бы не бронепластина, досталось бы и Энн и мне. Кузов тоже оказался пробит в трёх местах, хорошо ещё, что с правой стороны, а не слева, где у нас были пристёгнуты канистры с соляркой. В углу заднего стекла образовалась аккуратная дырочка, обрамлённая сеткой мелких трещин.

Бобёр немного попричитал, затем, кряхтя, поднял ворчавшую во сне пассажирку обратно на сиденье.

— Струна, порули? — предложил он.

Я сел за руль. Машина завелась легко, датчик показал уровень топлива меньше четверти. Я с радостью опустошил канистру в бак. Лучше пусть пустые стоят, мне спокойнее.

Мы поехали дальше. Вокруг стояла такая тишина, что не верилось, будто только что здесь шёл бой. Далеко справа синели вершины гор, иногда возле дороги блестели то ли небольшие озёра, то ли большие лужи. Через час проехали стадо мирно пасущихся рогачей. Сначала мне показалось, что это группа гигантских валунов возвышается над травой. И только когда вожак поднял увенчанную многочисленными рогами голову и пристально посмотрел на нас маленькими злобными глазками, только тогда я их узнал.

До Найроби доехали без приключений, если не считать, что Энн начала приходить в себя. Сначала она не могла понять, кто мы и где находится, но Бобёр пересел назад и долго возился с девушкой, окончательно приводя её в чувство. На этот раз ломки не было, да и похмелье оказалось не очень тяжёлым. Она жадно ела хлеб с колбасой, захлёбываясь от тряски, пила чай, и к точке назначения представляла из себя более или менее здорового, хотя и очень измученного, человека. Во всяком случае, я опасался, что будет хуже.

Новая Земля. Дагомея. Посёлок Найроби. 25 год 2 месяц 19 число. 15:00

Не доезжая пары километров до посёлка, Бобров попросил меня остановиться и спросил у Энн:

— У тебя АйДи есть?

Та отрицательно покачала головой.

— Могут не пустить, — авторитетно заявил он.

— Идеи есть? — спросил я.

Лично у меня никаких предложений не было. Когда я привёл в Лимпо группу без документов, сложилась такая ситуация, что нас никто и не проверял.

— Можно прямо сказать, так мол и так, спасли девушку из рабства, везём в представительство Ордена для восстановления АйДи.

— Ну! — согласился я. — Нормально же.

— Смотря кто стоять будет. Попадётся лодырь какой-нибудь безынициативный, будем куковать, пока не сменится.

— Мальчики, давайте я между сиденьями лягу, вы меня вещами накроете и всё, — предложила Энн.

Она выглядела гораздо лучше, чем утром. Я, конечно, не специалист, но ничего похожего на опиатную абстиненцию с девушкой не происходило, дыхание было почти ровным. Энн иногда потряхивало, да так что стучали зубы, но глаза были живыми, речь связной. Если эти грибы так быстро и безболезненно нейтрализовались организмом, то это должен быть очень дорогой и востребованный наркотик.

— А в посёлке я вылезу как ни в чём не бывало, — продолжила девушка.

— Да не, бред какой-то, — раскритиковал идею Бобёр, однако начал расстилать на пол свою камуфляжную куртку.

Энн без слов улеглась, Сергей положил сверху пенку, на неё оба рюкзака, пакеты с продуктами, воду, сверху оружейные сумки… Через пару минут заднее сиденье оказалось завалено вещами. Откуда только что взялось.

Патрульный машину почти не осматривал. В основном его внимание было обращено на торчащий КОРД. Нам пришлось повесить на скобу спускового крючка специальный замок, предотвращающий нажатие. Кроме того, мы сложили личное оружие в сумки и орденцы опечатали их. После чего Бобёр долго рассказывал про стычку с бандитами, показывал фото на телефоне. Наконец, патрульный прокатал наши АйДи сканером, и мы въехали в ворота.

Посёлок поражал контрастом. Деревянные, обшитые досками, крашенные здания соседствовали в нём с соломенными хижинами, а три встретившихся нам каменных дома, казалось, были перенесены сюда из другого, более процветающего населённого пункта.

Первое, что мы увидели, была заправка, состоящая из двух полуторатонных бочек, подписанных «essence» и «Diesel» и навеса с вывеской «poste d'essence», под которым курил седой чернокожий мужчина, одетый в широкие цветастые шорты. Больше всего меня удивило, что надписи были сделаны на французском языке, хотя все остальные встреченные нами вывески были по-английски.

Деревянный дом с вывеской «Hotel Golden Nirobi ***» никак не тянул на трёхзвёздочный отель. Одноэтажный оштукатуренный барак, с абсолютно пустой стоянкой и пыльной одинокой пальмой перед входом. Но внутри было прохладно, работал кондиционер, и мы с Бобром даже с минуту постояли под его холодной струёй, отходя от жары. Казалось бы, организм привык к местному климату так, что температуру уже и не замечал, но стоит войти в кондиционированное помещение, как сразу чувствуешь необходимость остыть.

За стойкой стояла молодая негритянка с толстым пучком мелких косичек на голове и в расписном цветастом широком платье, совершенно скрывающем фигуру.

— Добрый день, — сказала она по-английски. — Господа желают снять номер?

— А что вы можете предложить? — спросил Сергей.

— У нас есть одноместные и двухместные комнаты. Кроме того, вам повезло, — она заговорщицки улыбнулась. — Сейчас свободен один двухкомнатный люкс.

Люкс представлял из себя две смежные проходные комнаты, одна с выходом в общий холл, а вторая — на задний двор. В первой комнате стояла огромная кровать, у меня создалось впечатление, что именно из-за неё номер и называется люксом. Кроме гигантского ложа был ещё шкаф со сдвижными дверями и всё. Больше места в помещении не осталось.

Зато вторая комната могла похвастать гораздо большим количеством мебели. Здесь стоял тяжёлый деревянный стол с четырьмя стульями, наполовину застеклённый резной буфет, этажерка с тонкими витыми ножками, и массивное кожаное кресло. Спальных мест предусмотрено не было.

Задняя дверь выходила в маленький, огороженный кустарником, двор с отдельным въездом и засыпанным галькой местом для машины. В середине двора стояла шестиугольная беседка, густо оплетённая растением, похожим на плющ, но с дубовыми листьями, а в углу располагались все полагающиеся удобства — летний душ с выкрашенной в чёрный цвет бочкой на крыше и туалет.

Главным же украшением двора являлась кирпичная печь, похожая на тандыр с пристроенным сбоку мангалом. Увидев её, Серёга подмигнул мне и потёр руки.

Бобёр выделил Энн кое-что из одежды, мыло и полотенце, и она убежала в душ, а мы разгрузили машину.

Пока носили вещи и продукты, заливали в бак остатки солярки, варили кофе на электрической плитке, и накрывали в беседке стол, Энн привела себя в порядок. Она появилась из душа, одетая в обтягивающую трикотажную майку Сергея на босу грудь, и он замер с открытым ртом. Девушка была красива, но крайне истощена. У меня лично она, прежде всего, вызывала желание хорошенько накормить. А вот Бобёр явно сделал стойку на Энн Баглер. Он присвистнул и замахал рукой.

— Иди кофе пить! — крикнул он. И добавил: — с бутербродами.

Видимо, желание накормить худышку появилось не только у меня. Не успел он договорить, как девушка уже была за столом и только что ложкой не стучала.

За перекусом я наконец-то смог разглядеть нашу попутчицу без пыльной маскировки. Красивая, лет, как мне показалось, тридцати, с длинными, вьющимися каштановыми волосами, впалыми щеками и огромными, как у крошки енота в мультфильме, зелёными глазищами. Энн с видимым удовольствием поглощала бутерброды, пила кофе, умудряясь при этом отвечать на вопросы Боброва. Речь её, как у многих русских, долгое время живущих за границей, была насыщена английскими словами и выражениями.

За обедом миссис Баглер рассказала, что на Старой Земле они с мужем жили в США, в Техасе. Муж был химиком и неплохо зарабатывал. Энн была, как она сказала, housekeeper, то есть, домохозяйкой. И однажды её супругу предложили one way ticket (билет в один конец) в совершенно другой мир. Пригласили на работу по специальности, но оклад в два раза больше, much less taxes (гораздо меньше налогов), а главное — интересные исследования в области органической химии в своей собственной лаборатории.

Энн вообще сначала слабо верилось в существование других миров, всё это казалось ей неведомой great scam (грандиозной аферой), но позже выяснилось, что её муж, Джереми Баглер, не первый, кого переманивали с предприятия на Новую Землю, к тому же, Штаты взяли курс на вывод производств за пределы страны, и впереди замаячил призрак сокращения. Окончательно убедил её последний аргумент вербовщика. Как оказалось, проход через ворота значительно улучшает детородную функцию как у мужчин, так и у женщин. Отсутствие детей очень тяготило Энн Баглер. Они с мужем перепробовали разные средства, но завести ребёнка за время совместной жизни так и не смогли, поэтому, услышав от вербовщика этот довод, девушка ухватилась за последний шанс.

С этой стороны ворот их встретили, доставили на место и выделили достаточно комфортный apartment (квартиру) прямо в пещере. Муж сразу же занялся работой, а Энн, и ещё несколько жён специалистов пытались как-то разнообразить свой досуг. Совершали вылазки на природу, ездили в Лумумбу за покупками, но всё равно скучали.

А однажды Джереми рассказал ей, чем на самом деле занимается. Когда Энн услышала про наркотики, то тут же потребовала от мужа немедленного увольнения и переезда куда угодно, но подальше от этого страшного места. Мистер Баглер, понятное дело, отказался. Она закатила скандал, кричала, что доложит в Лумумбе Ордену… Практически, тут же в комнату ворвались двое охранников, скрутили ей руки и увели. А главное, муж ничего не сделал, чтобы её защитить.

Этот момент Энн особенно подчёркивала. При воспоминании о предательстве супруга у неё текли слёзы и краснели скулы.

Девушку отправили на работу со многими другими рабами. Условия были ужасными. Обычно их будили, поили наркотическим отваром, от которого в организме прибавлялось сил, глаза лучше видели в темноте, и хотелось куда-нибудь идти и что-нибудь делать. Они и делали. Энн каждый день мыла огромные чаны. Сколько это продолжалось, она не знала. Сначала казалось, что муж её наказывает, ждёт, пока жена смирится, после чего всё будет как раньше. Но время шло, а ничего не менялось.

Пару раз она встречала проходившего по коридору супруга, но Джереми всегда отворачивался, делая вид, что никогда раньше её не видел. Это было особенно обидно.

Однажды Энн поставили вынести бак с отходами. Девушка воспользовалась близостью к выходу и отсутствием надзора за ней, и сбежала. Она даже не представляла, что вокруг ночь. Сначала беглянка хотела просто уйти по дороге, но то ли сыграл свою роль свежий воздух, то ли что другое, однако вскоре наркотическое опьянение начало проходить. Стало плохо, началась ломка. Кое-как она разглядела нас, поняла, что мы не из охраны, рискнула и пошла навстречу, в надежде, что ей помогут. Остальную часть истории мы знали.

— А сейчас ты как себя чувствуешь? — спросил Сергей.

— Есть хочу, — ответила Энн с набитым ртом. По мере рассказа количество английских слов в её речи уменьшалось.

— А самочувствие-то как? Ломки нет?

Девушка лишь помотала головой.

— Слабость, спать постоянно хочется. И есть. А в остальном everything O’K.

— Ты понял? — обратился ко мне Бобёр. И сам же пояснил: — Это же золотое дно! Дурь, которая валит как из пушки, а через два-три дня полностью выводится из организма. Понятно, почему они такое мощное производство наладили.

— Подожди, — переспросил я. — Ты же говорил, что эти грибы хуже героина. А здесь, смотри — через сутки уже никакой ломки.

— Она просто вовремя сбежала. Понимаешь, Струна, экстракт люминесцентной поганки возбуждает работу почти всех систем организма. Зрение, слух, пищеварительная система, двигательные функции. Потому и выводится быстро, что и нервы, и печень, и почки и даже костный мозг работают в авральном режиме с бешеной нагрузкой. Ясное дело, что надолго их при такой гонке не хватает. Плюс подавление воли. Так что, если Аня посидела бы на нём с полгодика, отключились бы почти все внутренние органы.

— Интересно, как скоро они там всё восстановят? — задумчиво спросил я. Я не ждал ответа.

— Это вряд ли, — весело отозвался друг. — Тебе не видно было, а я специально наблюдал, как глыба рухнула и открыла дорогу потоку прямо в пещеру. Так что, если там кто и остался, лучше бы им уметь плавать.

После обеда решили проехать по магазинам. Нашу даму надо было одеть, собрать хоть какие-нибудь личные вещи, да и продуктами запастись не мешало.

Шопинг оказался коротким. Магазин в посёлке был только один. В торговом зале, напоминавшем сельмаг, на соседних прилавках вперемежку продавались крупы, кофе, жестяные вёдра с тазами, мыло и спички, специи, обувь и автомобильные шины. В углу скромно притулилась недлинная вешалка с одеждой. В основном предлагались шорты и майки, но после просьбы толстая негритянка за прилавком указала на неприметную витрину с бельём и средствами гигиены.

Энн сразу же кинулась к одежде, а мы решили поспрашивать продавщицу. На мой вопрос о магазине оружия, хозяйка сельмага ответила, что ближайший находится в Лумумбе.

— В Найроби продают только самый минимум, — пояснил мне Бобёр. — Местные жители живут как в деревне — продукты с огорода или из леса, в магазине покупают только товары первой необходимости, типа соли и спичек. А за чем-то посерьёзней ездят в ближайший город.

— Здесь что, все с огорода питаются?

— А кто — все? В посёлке из белых только взвод патруля. И тот меняется раз в месяц, — и он обратился к продавщице: — Мисс, вы не подскажете, у кого можно купить свежего мяса?

— А у Джоны, — сказала толстуха и махнула рукой в неопределённом направлении.

Бобёр недоуменно глянул на неё, и она пояснила:

— Выйдете, поверните туда, — продавщица махнула налево. — и идите, идите, пока не увидите большой соломенный дом. Там ещё машина чёрная стоит. Это Джона. Он охотник, у него мясо всегда есть.

— А что за машина? — попытался уточнить Серёга.

— А, не знаю, — беззаботно махнула рукой собеседница. — Большая такая, чёрная. С кузовом.

В этот момент из-за вешалки вынырнула Энн в розовых шортиках и белой маечке с подозрительным рисунком, напоминающем голову совы, и надписью «Hello Titty!»

— Серёжа, как тебе? — игриво спросила она и покрутилась на носочке.

— Amazing titty, — не своим голосом ответил Бобёр, поперхнулся и поправился. — Обалденная майка. Только не в дорогу. Посмотри камуфляж. А для города мы тебе что-нибудь в Нью-Дели подберём.

— Ты купишь мне платье? Какой ты хороший, — девушка очаровательно улыбнулась и скрылась за вешалкой.

— Бобёр, она тебя клеит, — заметил я. А кто бы не заметил?

— Не, — отрицательно махнул рукой Бобров. — Зачем я ей нужен?

— Я тебе потом расскажу, зачем.

Новая Земля. Британская Индия. Нью-Дели. 25 год 1 месяц 19 число. 16:15

Мозес сидел в маленьком, отделанном яркой мозаикой, кабинете ресторана Агра и пил кофе. Ему не нравился Нью-Дели. Из всех городов, где он побывал, Мозесу понравился лишь Форт-Линкольн. Конечно, не считая Зиона.

Сейчас он сидел за столом с кислой миной. Мозес ждал нужного человека. Человек этот тоже не нравился Мозесу, но, как говорится, в стране слепых и кривой — король. Единственным, к кому он мог обратиться в этом городе, был Майкл О’Лири, в определённых кругах известный как Мик Дик, чем он очень гордился. Надежным его было назвать сложно. Майкл давно бы стал преуспевающим «специалистом по решению проблем», если бы не две собственные проблемы, впрочем, как считал Мозес, типичные для всех ирландцев. А именно — неуёмная любовь к алкоголю и женщинам, благодаря которой Майкл и получил своё прозвище.

Только на заказах от Бандервильдов О’Лири мог иметь неплохие деньги, однако не вылезал из долгов, спуская всё, что зарабатывал, в кабаках и борделях. Была бы альтернатива, Мозес ни за что не обратился бы к ирландцу, но в Нью-Дели своего человека, занимающегося подобной работой, у семьи Бандервильдов не было. Для других задач люди были. Торговый дом держал здесь целую факторию, скупая полезные ископаемые, продавая инструменты и оборудование, и даже успешно конкурировал с англичанами. Но в делах, требующих тишины, тайны, а иногда и конфликтующих с законом, положиться в Индии было не на кого.

Мозес недовольно посмотрел на часы. Он торопился. Не желая задерживаться в городе на сутки, молодой человек распланировал день так, чтобы сразу после переговоров отправиться в аэропорт и к ночи быть уже дома. Мозес опасался, как бы ирландец не испортил его планы.

Дверь открылась и в кабинет ввалился О’Лири. От него изрядно разило пивом. Майкл широко улыбнулся и плюхнулся на противоположный стул.

— Намаскар, сахиб, — сказал он и шутливо поклонился.

— Говори по-английски, пожалуйста.

— Я говорю, здравствуйте, господин Мозес.

— Здравствуй, Майкл.

Оба замолчали, глядя друг на друга. О’Лири явно не спешил. Мозес поморщился, понимая, что время уходит, и начал разговор первым.

— Чем ты сейчас занимаешься, О’Лири?

— Чем я могу заниматься в этой дыре, мистер Мозес? Нищенствую и жду возможности сбежать в Куинстон. В этой проклятой богом Индии нет никакой работы для специалиста моего класса. Мне не хватает даже на пиво.

— От тебя пахнет пивом, Майкл, — указал Мозес.

— Да разве это пиво!? Перебродившая моча фюрера! Только один сорт имеет право называться пивом, сэр. Это Гиннес. Но он здесь стоит таких денег, что приходится пить ту гадость, что вы унюхали.

Снова повисло молчание. Наконец О’Лири спросил:

— А вы хотели предложить мне работу? Или у вас другие интересы?

— Я хотел уточнить, сколько ты мне должен, Майкл.

Мик Дик поморщился.

— Сэр, вы же знаете, как обстоят дела. Я сижу в стране, битком набитой чёртовыми англичанами, не имея даже возможности заняться работой.

— Я дам тебе такую возможность.

— Отлично, мистер Мозес! Тогда можно будет поговорить и о долгах. Что вам нужно от старины Мика?

— Прежде всего, это нужно тебе. Ты же хочешь уехать в Куинстон?

— Ещё как, сэр!

— На днях у тебя появится такая возможность. В Нью-Дели должен прибыть человек, с которым ты и покинешь страну.

— Это ваш сотрудник?

— Нет. Этот человек должен прибыть в Зион, но пока он этого не знает. Он хочет попасть Порто-Франко. Путь туда лежит через Куинстон. И ты, Майкл, ему это обеспечишь. Но вместо Ирландии самолёт полетит в Новый Израиль.

Мик непонятливо повертел головой, и Мозес продолжил.

— Твоя задача нужного человека встретить и уговорить лететь в Куинстон вместе. Но, повторю, прилетите вы в Зион, где человека примут наши люди, а тебя отправят дальше.

— Мистер Мозес, можно я повторю, чтобы убедиться, что правильно вас понял? — Майкл морщил лоб и вертел головой.

Мозес кивнул.

— Итак, сюда приезжает какой-то парень. Мне нужно набиться к нему в друзья, рассказать, что я тоже валю в Куинстон, куда ему и надо, и предложить упасть мне на хвост.

Мозес снова утвердительно кивнул.

— А вместо Ирландии самолёт летит в Израиль, — продолжал О’Лири. — Там я сдаю лоха вам под белы ручки, а сам продолжаю путь.

Он посмотрел на молчавшего собеседника и добавил.

— Мне придётся чем-то угощать этого придурка. А я уже говорил вам, что на мели.

— Ты получишь сто экю.

— Но сэр! Я играю фартового парня. Такой мэн не может иметь в кармане всего сотню.

— Угомонись, Майкл. Мы доставим тебя туда, куда сам ты никак не можешь выехать. Разве этого мало?

— Я не говорю, что мало, мистер Мозес, — в возбуждении О’Лири хлопнул ладонями о стол. — Но мне придётся пустить ему пыль в глаза. А как я это сделаю с дырой в кармане? Здравствуйте, мистер, я зафрахтовал самолёт, и у меня не осталось денег? Не пойдёт!

Мозес подумал, что О’Лири, видимо, знает, что обратиться в Нью-Дели ему больше не к кому. Потому и пытается выпросить побольше.

— Мы хотели списать с тебя долг, Майкл.

— Долг долгом, сэр. Но я же прошу не для себя. Это, мать его, представительские расходы!

— Хорошо. Дам пятьсот. Этого хватит.

— Другой разговор, сэр! С такой котлетой в кармане уже можно изображать из себя бизнесмена. Давайте о деталях. Когда он должен прибыть?

— Завтра или послезавтра.

— А если не приедет? Сами знаете, на дорогах неспокойно.

— Если послезавтра его не будет, отправишь мне телеграмму. Да, когда встретишь, тоже отправь.

— Отлично. А самолёт?

— Вылетает через два дня. С вами полетит курьер. Вообще-то это именно курьерский самолёт, так что не опаздывайте. Вылет двадцать второго в восемь утра. Жёлто-белый VR-10, он уже на лётном поле.

— Осталась мелочь, мистер Мозес. Фотография этого парня.

Мозес вынул из портмоне лист с фотокопией АйДи и протянул Майклу. Следом достал пять пластиковых купюр по сто экю и веером разложил их на столе. О’Лири прежде всего сгрёб деньги и сунул в карман. Затем взял листок с копией документа, долго и тщательно его изучал, положил перед собой и зачем-то разгладил бумагу руками.

— Сухов, значит, — вполголоса сказал он.

Собеседник кивнул.

— Хорошо, сэр. Притащу для вас этого Сухова на верёвочке. А что мне за это будет?

Мозес ждал этого вопроса, поэтому тут же ответил.

— Спишем половину долга.

— Половину, сэр? Вроде сначала говорили про весь? И поймите! Это не мой профиль. Кому морду там набить, или выписать путёвку в ад, это всегда пожалуйста. Но Мик Дик не аферист.

Мозесу надоело. Он проклинал О’Лири за то, что тот пытается выцыганить деньги, за то, что сам он так бездарно теряет время в этом никчёмном ресторане никчёмного города. Он взял со стола распечатку, сложил её вдвое и сказал твёрдым голосом:

— Хорошо, Майкл. Верни пять сотен, я буду искать на это дело профессионального афериста.

— Э, э, э! — испуганно вскрикнул Мик и потянулся за бумагой. — Я же не сказал «нет», мистер Мозес!

— Значит, ты согласен?

— Да, чёрт возьми! — О’Лири выхватил распечатку и поспешно сунул её во внутренний карман.

— Отлично. Действуй. Всего хорошего, — завершил разговор Мозес и махнул рукой в сторону двери.

Новая Земля. Дагомея. Посёлок Найроби. 25 год 2 месяц 19 число. 24:40

— Старик, я тебе даже это, одеяло отдам, — глаза Боброва непроизвольно собирались в кучку, несмотря на его усиленные попытки смотреть прямо.

— Бобёр, я не против секса. Занимайтесь на здоровье. Только не спеши влюбляться. Посмотри на себя, ты же плывёшь как пятиклассник. А что ты о ней знаешь?

Бобров наклонился в мою сторону, исподлобья заглядывая в глаза, потом махнул рукой и, пошатываясь, встал.

Мы сидели в шестиугольной беседке во дворе гостиницы, ели жареную змею, которую купили у Джоны, пили местный самогон, кстати, очень неплохой, и беседовали.

Энн пошла в дом, а Бобёр, пользуясь случаем, уговаривал меня лечь спать прямо там, в беседке, и предоставить им с девушкой на двоих единственную в номере кровать. Я уже неплохо выпил, в голове плыло, и в принципе, был согласен с другом. Опасался только чувств, которые тот начал проявлять к нашей гостье.

— Появилась ночью из ниоткуда, — проговорил я, старательно загибая пальцы. — Документов нет…

— Усы, лапы и хвост! — пьяно воскликнул Бобров и засмеялся.

— Да! И ничего больше. Что ещё? — я как мог сосредоточился и продолжил. — Рассказала байку, как её муж предал, а теперь к тебе клеится.

— А может, она тоже влюбилась?

— Может, — согласился я. — А может и нет. Что, если у неё задание такое — втереться в доверие к представителю Русской Армии в Дагомее? А?

Бобров захохотал и отрицательно замотал головой. В беседку, пошатываясь, вошла Энн, посмотрела на нас обоих, налила себе четверть стакана, махом выпила и откусила кусок мяса.

— Мальчики, — пережёвывая обратилась к нам девушка. — А мы вообще куда едем?

— А тебе куда надо? — неожиданно спросил Бобёр и пристально на неё поглядел.

Энн молча сосредоточенно жевала, потом сказала чуть заплетающимся языком:

— Я сначала хотела к русским, — она махнула рукой в неопределённом направлении. — А встретила вас и передумала. Поеду с вами.

— Мы едем в Нью-Дели, — сказал Сергей. — У тебя там есть какие-то дела?

Он собрался, опьянение было почти незаметно. Во всяком случае, говорил Бобёр уже внятно и жесты были определённые.

Энн отрицательно помотала головой.

— У меня нигде никаких дел. Мужа нет, жилья нет. Возьмите меня к себе? Вы же где-то живёте?

— Я сторожу магазин в Лумумбе. В нём же и живу, — совершенно трезвым голосом ответил Бобров.

— А я живу в метеоритном кратере посреди джунглей, — добавил я. — Кроме того, я нелегал.

— Да ладно! — она расхохоталась. — Так не бывает. Никто не живёт в кратере.

— Он живёт, — указал на меня пальцем Серёга. — И он женат.

— Да, — подтвердил я и показал безымянный палец с кольцом.

— Ой, да ну и ладно, — надулась Энн и добавила. — Я к вам в жёны и не набивалась. Мне жить негде. Думала, вы пристроите, а вы сами… — Она махнула рукой и налила всем ещё.

Выпили в тишине. Девушка долго разглядывала Боброва, потом тихим голосом спросила:

— Серёжа, скажи. Вот, ты же не алкаш, не наркоман.

Бобёр утвердительно кивнул.

— И машина у тебя вон какая классная, и деньги ты на меня потратил. Одежду, там купил, вещи, всё такое…

Было заметно, что она пьяна, но старается держаться сосредоточенно. Видимо, вопрос, который формулировала Энн, был для неё очень важен.

— Ты к чему ведёшь-то? — спросил Бобёр.

— Я вот, что хочу узнать. Ты зачем в магазине живёшь?

— А! Понял, — Сергей улыбнулся. — Мне так проще. Всегда на работе. У меня там неплохое место, со всеми удобствами.

— Серёжа, а если вдруг семья?

— Как это — «вдруг семья»? Семья вдруг не бывает.

— Но ты же собираешься когда-нибудь жениться?

— О, понятно, — сказал я. — Вы тут договаривайтесь, а я в душ.

Из душа вышел, чувствуя себя гораздо лучше. В беседке уже никого не было, на широкой лавке лежали сложенное одеяло и подушка. Я налил себе полстакана, выпил, не спеша съел кусок мяса с горчицей, и стал стелиться. Спать не хотелось. Разложив на лавке одеяло, я сел на него и долго зачем-то переставлял на столе стаканы, двигал тарелки. Потом сходил в машину, взял бутылку воды и поставил её возле себя.

В этот момент в беседку вошёл Бобёр. Он был в одних трусах, волосы всклокочены. Сергей долго молча смотрел на меня, потом хмуро сказал:

— Иди к ней. Она тебя ждёт.

— Зачем? — не понял я.

— Она сказала, чтобы мы не рассорились из-за одной бабы, оба должны с ней спать.

— Бобёр, ты головой не бился там? О грядушку кровати, например?

Сергей смотрел на меня и глаза его светлели, на лице появлялась неуверенная улыбка.

— Ты меня как долго знаешь, Бобёр? — продолжал я.

— Пятнадцать лет, — тихо ответил он.

— Так какого хрена мы с тобой через пятнадцать лет дружбы ссориться будем? Тем более, у меня жена есть.

Он расслабленно вздохнул, присел за стол и налил себе самогона. Выпив, резко со свистом выдохнул, и глянул на меня преданными глазами.

— Струна, если хочешь, иди в кровать. Здесь неудобно, да и комары могут налететь. А на том аэродроме места всем хватит.

— Не понял… а вы как же?

— А мы спатеньки, Струна. Что нам, всю ночь кувыркаться? И я с дороги, и девушка вся измучена.

— Ну ты гигант!

— Я ни при чём. Ты же видел, какая Анька измождённая. Ей бы сейчас особо не напрягаться. Хотя секс и желателен, — он поднял палец. — Но в меру.

— Бобёр, а почему «Анька»? Её же Энн Баглер зовут.

— Да это я так, на русский манер. Анька — как-то роднее.

— Влюбился?

— Знаешь, пока она не попросила тебя позвать, думал, что да. А теперь… как отрезало.

— Иди. Поговори с ней, обсуди. Решите всё сами, между собой. Самое время. А я здесь буду. Комаров кормить.

Бобёр ушёл, а я завалился на лавку. Ночь была тёплой, и я лёг поверх одеяла, положив под голову руки. Лежал и прикидывал, как провести девушку через пост, как восстанавливать ей документы, потом начал рассматривать варианты пути на базу «Россия» … Я уже засыпал, когда в беседку ввалились обнимающиеся Бобёр и Энн.

— Гена, идём к нам.

— Идите на фиг, извращенцы, — сквозь дрёму ответил я.

— Нет, Струна, поговорить надо, — настаивал Сергей.

— Садитесь здесь и говорите, — я совершенно не хотел вмешиваться в чужие отношения.

— Хорошо, — тут же согласилась Энн, они сели напротив меня и налили всем троим.

— М? — Бобёр протянул мне стакан.

Я понял, что заснуть всё равно не удастся, и согласно кивнул.

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 25 год 2 месяц 19 число. 04:40

Жанна стояла в темноте и смотрела, как Джо привязывает мужчину с треугольной от бакенбард головой к стулу. Дыхание её ещё не восстановилось после боя, хоть и провела девушка его, лёжа на пенке с винтовкой в руках. Но и на её счету было четверо бандитов. Может, это и не по-женски, но Жанна гордилась и думала о том, как похвастается мужу-снайперу.

Весь бой занял не более получаса. Солдаты полковника Окочукво бесшумно ворвались в вагончики, связали троих сонных работников. В это время четверо остальных распределили цели и с дистанции разделались с теми бандитами, которых было видно. Жанне достался Мартин Мако. На момент открытия огня на улице находилось десять человек, считая самого старшего брата. Не ушёл никто. Остальные заперлись в доме и даже не высунули носа, когда атакующие подошли вплотную. На попытки вызвать кого-то для переговоров осаждённые тоже не отвечали. Тогда полковник на своём языке приказал солдатам поджигать дом и даже запалил сухую ветку.

Тут же окна и двери распахнулись и из них полезли перепуганные бандиты. Полковник построил их в колонну, под конвоем солдат отвёл в сторону, и безжалостно расстрелял. Никто не осудил ополченцев за этот поступок.

Сейчас оба рабочих под присмотром одного из солдат, таскали тела захватчиков к реке и сбрасывали в воду, а их старший сидел, привязанный к стулу под лампой перед входом в дом.

— Как вас зовут? — спросил у него полковник.

— Джон Смит, — ответил пленник.

— Мэри вынула из планшета АйДи и сказала:

— Его зовут Ланселот Макаллен.

— Итак, мистер Макаллен, сотрудничать вы не хотите, — продолжил полковник и вдруг коротко, без замаха ударил сидящего под дых.

Мужчина согнулся, лицо его мгновенно побагровело, из глаз выкатились огромные, как горошины, слёзы. С полминуты он жадно открывал рот, не в силах вдохнуть, пока, наконец, не откинулся на спинку, со свистом втягивая воздух. Некоторое время Ланселот ритмично наклонялся вперёд, восстанавливая дыхание.

— Повторить? — спросил Окочукво.

Макаллен покачал головой.

— Тогда рассказывайте, кто пытался захватить провал, с кем осуществляется связь…

— У нас есть коммерческая тайна! Я не могу это рассказать. Меня убьют! — в ужасе выкрикнул он.

Жанне пришла в голову интересная идея и она пошла в дом. С улицы время от времени слышались удары и стоны пленника. Макаллен молчал.

Она порылась в шкафу, печально отметив, что половина одежды испорчена, а кое-что пропало. То, что искала, нашлось в углу, в сплетённой из соломы сумке. Чёрный камуфляж от Maple Military Company.

Перерыв весь дом, девушка собрала всё, что ей было нужно. Белый парик, купленный в Лимпо просто так, под вдохновение, с первых алмазов, кое-что из бижутерии, кокарду мужа, привезённую ещё со Старой Земли, блестящую стальную посуду, и ещё что-то по мелочи.

Через десять минут, отодвинув полковника в сторону, в круг света вкатила маленький столик на колёсах белокурая бестия. С длинными, абсолютно белыми волосами, в чёрной, облегающей форме, увешанной сделанными из бижутерии знаками различия, с красной звездой над карманом, и в тонких резиновых перчатках.

— Посфольте мне, полкоффник, — сказала Жанна почему-то с немецким акцентом. — Мне не уталось поикрать с чёрными, тайте мне хотя пы пелого.

Все раздались в стороны, оторопело глядя на неё. Жанна позвенела кухонными ножами в блестящей никелированной миске, достала из неё ремонтный скальпель Гены, и пристально посмотрела в глаза пленнику.

— Только не умирай раньшше фремени, голуппчикк…

— Ааа!!! — пленник с дикими глазами пытался вырваться со стула, дергая руками и ногами.

— Я скажу! Я скажу!!! Только уберите от меня эту садистку!

— Полкоффник, фы меня софсем пес игрушек остаффите, — недовольно сказала Жанна, и сделала шаг в сторону.

— Итак, — сказал Окочукво.

— Нас нанял господин Мозес. Представился частным лицом, но все знают, что он человек семьи Бандервильдов. Вы понимаете, что неприятности будут не только у меня, у вас тоже, — его снова начинала бить истерика.

— Это уже не твоё дело, — грубо прервал его Джо. — Дальше?

Через двадцать минут выяснились и цель приезда бригады, и частоты, и позывные.

— Интересно, — сказала Жанна. — Позывной связника в Лимпо — Флюгер. Кто бы это мог быть?

— А я знаю, — ответила Мэри и расхохоталась.

Все с интересом посмотрели на неё.

— Наш новый ювелир на днях антенной разжился. Как раз перед концом мокрого сезона поставил. Я тогда спросила, зачем ему радио, а он объяснил, что хочет быть в курсе котировок драгметаллов и камней, чтобы в цене не потерять. Так вот, я уверена, что это Флюгер и есть.

— Почему? — недоверчиво поинтересовалась Жанна.

— А ты его нос видела? — со смехом переспросила Мэри.

— Ювелир… Носатый… а зовут его?

— Марк…

— Гольдман? — в надежде воскликнула Жанна.

— Нет. Омделёр. Так что не сходится.

— Мэри, — вмешалась в разговор Анжи. — Точно Омделёр?

Та кивнула.

— Ом дель ор. Это по-французски «Человек из золота», — перевела Анжи.

— Гольдман! — синхронно ахнули девушки.

Следующие полчаса ушли на то, чтобы выяснить не только производственное, но и все побочные задания у мистера Макаллена.

— Лэнс, что за овцу повесят, что за ягнёнка, — хлопнув пленника по плечу, доверительно сказал Джозеф. — Ты уже наговорил на пулю. Но есть шанс спасти твою жизнь. Понял, как?

— Развяжите, — глухо попросил Макаллен. — Руки затекли.

Пленника развязали и даже налили сто граммов водки. От алкоголя Ланселот заметно повеселел и глядел на всех уже не с ненавистью, а даже с каким-то уважением.

— Понимаете, мистер Макаллен, мы лишь защищаем нашу жизнь и собственность, — пояснила Жанна.

Она уже переоделась в простой тренировочный костюм и выглядела совершенно по-домашнему.

— Вы — миссис Сухов? — уточнил Лэнс.

Жанна кивнула.

— Я должен был доложить Флюгеру, что группа Мако захватила вас, и держит в заложниках. Естественно, после того, как это действительно произойдёт.

— Так доложи! — громовым голосом ворвался в разговор Джо.

— Подожди, — прервала его Мэри. — А что дальше вы должны были делать с миссис Сухов?

— О, абсолютно ничего, — замахал руками Макаллен. — Её задача — лишь служить сдерживающим фактором для своего мужа.

— А вот это уже интересно, — сказала Жанна. — Что же такое нельзя делать Гене, что я должна его сдержать?

Макаллен пожал плечами.

— Не знаю, мэм. Мне известно лишь то, что наша группа должна сделать видеозапись, в которой миссис Сухов обращается к мужу с просьбой не сопротивляться.

— И отправить её Флюгеру? — при упоминании позывного Мэри снова рассмеялась.

— Так, — рубанул ладонью воздух полковник. — Запись мы сделаем. Более того, Лэнс, когда вы планировали завершить работы по оценке?

— В принципе, уже всё ясно. А срок завершения работ — двадцать первого.

— А что ясно? — вмешалась Жанна. Ей было очень интересно, что же из себя представляет их с Геной шахта с точки зрения специалистов.

— Данная трубка образовалась, скорее всего, — лекторским тоном начал Макаллен, — в результате падения метеорита. Об этом говорят стекловидные наплывы в базальтах, плюс сама форма кратера. Подобные условия, то есть высокое давление и температура, очень выгодно влияют на производительность. Ваша шахта, мэм, не исключение. Общую стоимость я пока затруднюсь указать, но что не менее трёхсот миллионов, это однозначно.

Все тихо ахнули.

— Скажите, мистер Макаллен, — вежливо обратилась Жанна. Сам тон повествования этого человека настраивал на уважительное отношение, как к преподавателю. — Скажите, а какие бывают минимальные оценки? Ну, чтобы вы могли утверждать, что шахту разрабатывать невыгодно.

— Дому Бандервильдов будет невыгодно всё, что меньше миллиона.

— Мистер Макаллен, — вкрадчиво продолжила девушка. — Это и есть ваш шанс на спасение.

Ланселот непонимающе посмотрел на неё.

— Ну как тебе непонятно? — проревел полковник Окочукво.

— Ланс, это же просто, — своим мягким, чуть грассирующим голосом поддержала мужа Анжи.

Тот только недоуменно вертел головой от собеседника к собеседнику.

— Смотри, — резюмировал Джо. — Ты сообщаешь, что трубка нерентабельна. Гена им, скорее всего, нужен для подписания договора передачи. Продажа, дарение, как угодно. А если шахта ничего не стоит, то и мистер Сухов им ни к чему. И тебя тоже следует отправить домой.

На этих словах Лэнс согласно закивал.

— Нам ты тоже не нужен, — продолжал полковник. — И мы тебя отпускаем. Проводим до Лимпо, где каждый подтвердит, что в пути на вас напала банда «Красных скорпионов», затеяла бой с командой Мако, и всё. Обе группировки погибли в результате столкновения.

— А мы?

— А вас встретили мужественный полковник, — Джо горделиво ткнул себя кулаком в грудь, — и его храбрые солдаты, и помогли добраться до Лимпо.

— А Флюгер?

— А Марк Флюгер получит именно те радиограммы, о которых мы сейчас говорили, — вмешалась Мэри.

— Как у вас всё гладко, — усомнилась Анжи. — Но ведь могут быть и другие варианты?

— Конечно, могут, — Джо приобнял жену за плечи. — Возможно даже, что придёт приказ шахту взорвать, а Жанну ликвидировать.

Жанна ахнула.

— Кстати, вполне возможно, — поддержал Макаллен. — Нам загрузили двадцать килограммов тринитротолуола.

— А тогда что?

— Жанна, какая нам разница? — успокоил полковник. — Макаллен у нас. Мако нет. Доложим о выполнении и всё.

Новая Земля. Дагомея. Найроби. 25 год 2 месяц 19 число. 04:40

Бобёр и Энн смотрели на меня, я переводил взгляд с одного на другую, все молчали. Наконец, мне это надоело.

— Бобёр, самогон допили. Говори, что вы там хотели.

Бобров помялся, потом просящими глазами посмотрел на свою подругу.

— Давай ты.

Та вздохнула, и начала:

— Понимаешь… — она прервалась, но всё же решилась. — Струна.

Тут Энн осторожно посмотрела на меня, видимо, желая узнать, как я отреагирую на такое обращение от неё. Я одобрительно кивнул.

— Так вот. Мне нежелательно восстанавливать АйДи. Если я снова зарегистрируюсь под своей фамилией, меня убьют.

— Кто? — недоверчиво спросил я.

— Наркоторговцы. Я же прибыла сюда под своей фамилией, жила с мужем, знаю всё, что творилось в этой пещере. Сейчас они думают, что я погибла, но, если мой АйДи всплывёт, то начнётся погоня.

— Ну смени фамилию.

— Не поможет, Струна, — вмешался Сергей. — В базе останется отметка о смене. И если там всё так серьёзно, и повязаны люди из Ордена, Аньку смогут отследить и под другим именем.

Я согнал наглого Бобра с одеяла, снова завалился на спину и подложил руки под голову.

— Интересные измышления, — безразличным тоном сказал я. — Но от меня-то вы что хотите?

Бобров потоптался, потом придвинул табурет прямо к моему изголовью, сел на него и застучал пальцами рук друг о друга.

— Струна, -многозначительным тоном начал он. — Ты едешь получать новый АйДи. Новый, — уточнил Сергей и поднял палец.

Я как смог, кивнул, лёжа на спине.

— В твоих документах нет прямого указания, что ты перенёсся на Новую Землю один.

— Ты откуда знаешь? — я вытянул шею и посмотрел ему в глаза. Бобёр смутился.

— Я видел документы. Ты тогда пьяный их у меня оставил.

Я удивлённо поднял брови.

— Да. Помнишь, я тебя ещё в гостиницу тащил?

— Помню, — сказал я и сжал губы.

— Не сердись, Струна. Я же их не украл, ничего не сделал. Прочитал, а утром назад положил. Ты и не заметил ничего.

— Не по-дружески это, в чужих вещах шарить.

— Да не шарил я! — Бобёр чуть не сорвался на крик. — Не шарил. Ты же их сам мне показать хотел, на столе оставил.

— Ладно, проехали. Так что дальше?

— А дальше, — Бобёр помолчал, потом медленно продолжил: — Ты говоришь, что в машине вас было двое.

— А про Аню я, типа, забыл?

— Зачем? Укажем её в бумагах однократно, и всё. Там место есть, впишем.

— Бобёр, ты с ума сошёл. Поймают нас на этом подлоге, ни она, ни я АйДи не получим.

— Не поймают.

— Серёжа, не дави на Гену, — вмешалась молчавшая до сих пор Энн.

— Да… — начал было оправдываться Бобров, но девушка его прервала.

— Ночь давно. Давайте сейчас ляжем спать, а завтра ещё раз всё обговорим. Night brings counsel (утро вечера мудренее).

Глава 5

Новая Земля. Дагомея. Найроби — Нью-Дели. 25 год 2 месяц 20 число. 14:55

Машину вела Энн. Бобёр сидел рядом и всячески отвлекал водителя. Я же завалился на заднее сиденье и пытался войти в боевой транс. Получалось не очень — мы всё-таки вчера немало выпили и небольшое, но неприятное похмелье плохо сочеталось с повышенной чувствительностью. Время от времени я наливал себе чая из термоса и откусывал взятый в дорогу кусок жареного мяса. На какой-то период это помогало. Так, незаметно я и уснул.

Когда открыл глаза, чувствовал себя великолепно.

— Струна! — оказывается, проснулся я не сам, меня уже долгое время домогался Бобёр. Он сначала просто звал, а потом даже перегнулся назад и принялся теребить за плечо.

— Здесь Струна, — по привычке ответил я.

— Мы решили не останавливаться на ночь. Как ты думаешь?

— Бобёр, это вы вперёд смотрите. Вам виднее. Но ночные хищники обычно опаснее дневных. Да и с солярой как?

— Сейчас заправимся. Через пятнадцать километров форт будет.

— Смотри сам. Я выспался, могу и порулить. Если считаешь, что отобьёмся, если что случится, то поехали.

— Мальчики, я предлагаю компромисс, — вмешалась Энн. — Доедем до заправки и посмотрим. Будут там хорошие условия и вменяемый персонал, тогда можно и заночевать, — она мягко провела рукой по плечу Сергея. — Конечно, если цены нас устроят.

От такой спонтанной ласки Бобёр заулыбался и задумчиво сказал:

— Ну, конечно, можно и заночевать…

— Ты уж определись, — ответил я. — То «давай быстрее поедем», то хочешь на ночь остановиться.

Серёга посмотрел на карту, потом на сидящую рядом Энн, подумал, и выложил:

— Решено. Едем. Нечего время терять.

Хозяином заправки оказался высокий пожилой краснолицый мужчина в расклешённых джинсах и цветастой гавайке. Голову его украшал широкополый стетсон, который он вежливо приподнял, пропуская нас в ворота.

— Добро пожаловать, дорогие гости, — сказал он, заметно растягивая ударные гласные, и глотая согласные.

— О! Вы из Техаса? — тут же отреагировала Энн на знакомый акцент.

— Да, мисс. Я из Остина.

— Даллас, — коротко ответила она.

— Это же рядом. Особенно, по местным меркам.

Пока Бобров заправлял Таракашку, девушка общалась с земляком. Мы уже собирались уезжать, когда Энн подбежала, сунула голову в открытое окно и спросила:

— Может, останемся?

— Ань, ещё даже темнеть не начало. Сколько времени потеряем.

Она вздохнула, и полезла на переднее сиденье. Подошёл владелец заправки и, открыв дверь машины, сунул ей в руки объёмистый бумажный свёрток.

— Это вам в дорогу.

— Спасибо, Билл, — улыбнулась Энн.

Мы помахали рукой гостеприимному хозяину и поехали дальше.

В свёртке оказался пакет с отличным парным мясом, несколько початков кукурузы, лепёшки и многообещающе выглядевшая бутылка.

— Что это он расщедрился? — подозрительно спросил Бобёр.

— Земляки, — ответила Энн.

— Всё равно, для владельца заправки — неслыханное расточительство, — высказал я своё мнение.

— Так это у него со стороны дороги заправка, а там дальше ферма — кукурузные поля.

— Так вот откуда початки, — протянул Бобёр. Он откусил кусок лепёшки и невнятно продолжил. — И эта тоже кукурузная.

До темноты ехали спокойно, лениво переговариваясь и разглядывая окружающую саванну. Я вошёл в транс и сканировал пространство на предмет опасных хищников. Всё было тихо. Те, кто попадался, не обращали на автомобиль особого внимания.

Незаметно стемнело, на небе высыпали крупные, яркие звёзды. Неспешно поднялась над горами круглая, полная луна. Она светила так ярко, что вести машину не составляло труда. Какое-то время вёл машину я, затем за руль опять села Энн. Бобёр прочно занял место рядом с девушкой, а я наслаждался покоем, дорогой, и обществом приятных людей. Прокручивая в голове события последних дней, я пытался понять, что в этой, случайно встреченной нами попутчице, кажется мне знакомым. Меня не покидало ощущение, что где-то я её уже встречал. Были узнаваемы какие-то жесты, иногда даже взгляд. Я долго вспоминал людей и ситуации из своей жизни, но так и не нашёл, куда в память можно втиснуть Энн Баглер.

Отвлекло меня чувство опасности и страха, донёсшееся справа. Была уже ночь, Бобёр подрёмывал на переднем сиденье, поэтому пришлось его толкнуть.

— Что? — мгновенно вскинулся он.

— Справа что-то опасное. Пока не пойму, что.

— Ань, рули вон туда, на холм с пальмами, — мгновенно сориентировался Серёга.

Девушка послушно съехала с дороги и аккуратно двинулась к невысокому холму. Мы не добрались каких-то двадцать метров, когда послышался рёв мотора, а через секунды заросшую травой возвышенность перевалил Ленд Ровер Дефендер.

Машина мчалась по траве, не разбирая дороги, и ствол тяжёлого пулемёта на её крыше болтался во всех направлениях. Я привычно нырнул в кузов и приготовил КОРД к стрельбе.

Фары мазнули по нам светом, Ленд Ровер проскочил мимо. На границе слышимости звучал странный низкий гул, почти инфразвук. Я постарался просканировать пространство, почувствовал ужас десятков гигантских тварей и не совсем уверенно сказал:

— Справа, кажется, несутся рогачи.

В мгновенье Бобёр взлетел на крышу, волоча за собой трофейный М2. Энн развернула машину кузовом к дороге.

— Бобёр, там патронов мало, — напомнил я другу. — Хорошо, если два десятка наберётся.

— Знаю, — коротко ответил тот, устанавливая сошки и располагаясь на металле.

Следом за Ленд Ровером из-за той же возвышенности появилось стадо. Оно неслось чуть в стороне от нас и, если никто никуда не свернёт, проходило мимо.

Сзади, сделав дугу, возвращался Дефендер. Теперь пулемёт над ним торчал неподвижно.

Рогачи неслись чёрной волной, коротко взрёвывая низкими голосами. От топота нескольких десятков многотонных туш земля дрожала так, что была заметна вибрация ствола пулемёта. Мы замерли, неотрывно глядя на приближающихся животных. В них было что-то от разгулявшейся стихии. Словно стоишь в шторм у самой кромки воды, надеясь, что не снесёт.

Ленд Ровер остановился метрах в ста-ста двадцати от нас, водитель заглушил двигатель и выключил свет. Энн тоже погасила фары и теперь мы стояли в полной тишине, глядя на опасное и величественное зрелище.

Внутри меня родилось чувство тревоги. Оно исходило не от стада.

— Бобёр, на землю, — негромко скомандовал я.

Сергей, не поднимаясь, скатился с крыши и чуть слышно зашипел, ударившись о грунт. В этот момент сзади послышалось тяжёлое «дум-дум-дум» и многострадальное заднее стекло нашей машины окончательно разлетелось вдребезги. Остальные пули ушли куда-то вверх и вбок.

Я как можно быстрее развернулся, и дал три коротких очереди из КОРДа по Ленд Роверу. В этот момент задние самцы в стаде на полном ходу изменили курс и кинулись на нас. Наш Таракашка оказался между двух огней. Слева на него был направлен тяжёлый пулемёт, а справа в сторону машины неслись трое рогачей, не меньше, чем по пять тонн каждый.

Вдруг раздалась очередь из стрелкового оружия. Причём, из неожиданного места, со стороны дороги, к которой машина стояла задом. Стреляли не по нам. Я поднялся на ноги, придвинул поближе М2, стоящий на крыше, и выпустил последние патроны по бегущим к нам животным. От дороги послышалась ещё одна очередь. Ленд Ровер молчал. Бобёр схватил торчащий сзади меня КОРД, кряхтя упал с ним на землю и двумя очередями добил оставшихся тварей. Стадо пробежало мимо, только трое замыкающих самцов, так несчастливо отвлекшихся на мнимую опасность, бугрились над травой рогатыми тушами.

Я оставил пустой пулемёт, наклонился и схватил с сиденья свою четыреста шестнадцатую. Арес Шрайка не было.

Передняя пассажирская дверь Ленд Ровера открылась, но из неё никто не вышел. Вместо этого из травы поднялась Энн и заглянула в машину.

— Струна, ты всех положил, — крикнула она.

Мы с Сергеем со всех ног кинулись к девушке.

Она стояла, отвернувшись от машины и уверенно держала в руках пулемёт Арес Шрайк. Лицо девушки отдавало бледностью даже в лунном свете. Мы заглянули внутрь. Там было четверо. Двоим, в том числе пристёгнутому водителю, очередью оторвало головы. Один из сидящих был застрелен чем-то малого калибра. Судя по отверстиям, стреляли справа. Этого стоит записать на счёт Энн, подумал я.

Что меня удивило, люди в машине были индусами. Я настолько привык к расплодившимся по Дагомее многочисленным «чёрным братствам», «фронтам сопротивления белому расизму» и так далее, что подсознательно воспринимал всех бандитов как негров. А тут индусы. Один даже носил тюрбан. Мы аккуратно, стараясь не испачкаться в крови, вытащили тела из машины и сложили на землю.

— Впервые вижу индусов-бандитов, — высказал я свою мысль.

— Они, скорее всего, не профессиональные бандиты, Струна, — поправил меня Бобров. — Просто увидели, что мы отвлеклись на рогачей, вот и решили воспользоваться моментом. Даже выстрелить как следует не смогли.

Я высунулся из люка и поворочал в руках тяжёлый, длинный и неуклюжий пулемёт на вращающейся турели. Какой-то он был неказистый, будто сваренный из водопроводных труб.

— Вот это дура, — прокомментировал я. — А по звуку — как ДШК.

— Похоже на «тип-77», тот же ДШК, только китайский.

— Откуда здесь китайское оружие?

— Так рядом база «Индия и Средний Восток». Туда китайское доставлять ближе всего.

— Патроны наши? — по-деловому уточнил я.

— Они самые. Двенадцать и семь на сто восемь.

— Берём?

— Подожди, — ответил Бобёр, застелил место водителя полиэтиленовым пакетом, сел и попробовал завести машину. Мотор схватил мгновенно. Я обошёл автомобиль и заглянул под радиатор. Течи не было, зато из двигательного отсека доносились непонятные треск и свист.

— Капот открой, — попросил я друга.

Замок клацнул, я откинул крышку, и увидел, что одна пуля пробила воздуховод, и при работе двигателя обломки пластика дрожат и свистят.

— Ань! — крикнул Бобров. Он уже вылез из-за руля и стоял у меня за спиной.

Девушка появилась в мгновенье ока. Бледность с её лица уже ушла, глаза смотрели весело.

— Private Bugler is here on your order, sir (рядовой Баглер по вашему приказанию прибыл), — весело доложила она, приложив два пальца к виску.

— Отставить английский, рядовой, — командным голосом приказал капитан Бобров. — И к пустой голове, как известно, руку не прикладывают. Ты где так стрелять научилась?

— Техас, сэр! — чётко ответила Энн. — Там все должны уметь стрелять, даже если не пригодится. А то не поймут.

— Молодец, Ань, одного уложила.

Девушка улыбнулась, но как-то натянуто, было заметно, что похвала ей неприятна.

— Будь ласка, — сказал Бобёр почему-то на украинском, сходи в машину, принеси мою чёрную кожаную сумку из-под сиденья.

Энн ушла, а Серёга вернулся в салон трофейного автомобиля, с минуту там порылся, а потом выбросил наружу какие-то листы. Я присмотрелся, это было что-то вроде теста или экзаменационного задания. В строчку были записаны модели оружия, характеристики и достижения, кое-что было отмечено галочкой. Над списком стилизацией под индийское письмо брахми по-английски было написано: «Муруган Охотничий клуб»

— Серёга, мы похоже, охотников завалили.

— Я тоже сначала так подумал. У них весь кузов застелен полиэтиленовой плёнкой. И кроме пулемёта ещё и охотничьи ружья валяются.

— Это точно не охотничье, — сказал я, вытаскивая из чехла новенькую, песочного цвета винтовку Remington MSR с пристёгнутой оптикой. — Богатенькие были буратины.

— Ух ты! Отдашь? — спросил Бобёр и хитро на меня посмотрел.

— Хорош прикалываться. Знаешь же, что нет.

— Знаю. А патроны брать где будешь?

Я расстегнул клапан и вытащил горсть патронов.

— Три-три-восемь? — спросил Серёга.

— Да, вот на капсюле, Норма Маг.

— Серёжа, вот, — послышалось снаружи.

— Спасибо, Ань, — Бобёр выбрался из машины, взял сумку и полез под капот.

А я аккуратно сложил винтовку мечты обратно в чехол, разгладил рукой несуществующие складки, и снова полез на крышу, к пулемёту. Турель расстёгивалась буквально одним движением и оружие снималось с крепления за секунды. Но дальше начинались сложности. По моим ощущениям, пушка весила килограммов шестьдесят. Сбросить её с крыши я бы смог, но вытащить и закрепить в одиночку — вряд ли. Повертев стволом туда-сюда, я заметил:

— Что ж эти охотники так погано стреляют? Вон какая дура, а они со ста метров только три результативных попадания сделали.

— Это не охотники.

— Почему? Ты же сам сказал…

— Я сказал, что сначала так подумал. Струна, ты бумажки эти читал?

— Не стал разбираться. Темно. Заголовок видно и пару строк выхватил. А что?

— Это кандидатские задания в охотничий клуб Муруган. То есть, чтобы стать членом клуба, этим ребятам надо было получить все галочки. Ты заметил, какая строка подчёркнута?

Я отрицательно помотал головой, потом сообразил, что Бобёр из-под капота меня не видит и сказал:

— Нет. Говорю же, темно.

— А я лампочку в салоне включал. У них было задание добыть самца рогача трёхлетку.

— То есть, как я понимаю, своё задание они завалили, и вместо того, чтобы добыть одного, подняли всё стадо.

— Они оказались в безвыходном положении. Вот смотри. Умотали за пятьсот кэмэ от дома и, вместо того, чтобы взять самца, скорее всего, в темноте попали в тельную самку или вообще телёнка. Еле убежали от стада. Да ещё и соляра на нуле. А тут мы. Практически, подарок судьбы. Бесплатное топливо.

— Знаете, ребята, — вмешалась Энн. — Я их даже понимаю. У них выхода не было. С пустым баком эти охотники не добрались бы и до заправки.

— Ну, попросили бы, — я никак не хотел оправдывать того, кто пытался меня подстрелить.

— Кто мы такие? Вдруг бандиты. Ночами, сам знаешь, нормальные люди по дорогам не катаются.

— Ладно, философ. Что с машиной делать будем? У неё лобовое как дуршлаг.

Бобёр вышел на освещённое луной место, посмотрел на меня, потом на Энн и объявил:

— Моё предложение такое. Сейчас отъезжаем вон на тот холм, — он показал группу деревьев метрах в пятистах по курсу. — Там ночуем. Утром приводим Ленд Ровер в порядок и торжественно презентуем его Струне, как главному пулемётчику. В Нью-Дели едем двумя машинами.

Новая Земля. Дагомея. Найроби — Нью-Дели. 25 год 2 месяц 21 число. 15:15

Я ехал один на дочиста отмытой машине. Даже переднее стекло было заклеено скотчем. Сзади меня, стараясь не отстать, держались Бобёр с Энн. С утра мы выдраили Ленд Ровер до блеска, смыли все кровавые пятна и теперь ничто не напоминало о той бойне, которая в нём произошла. Обе канистры солярки перелили в бак, и можно было надеяться, что, если нас, конечно, ничто больше не задержит, до Нью-Дели мы доберёмся без проблем. На вопрос, как через КПП пройдёт Энн Баглер, Серёга просил не волноваться и предоставить всё ему. Раньше я за ним подобного авантюризма не замечал. Надо же, что с людьми делает любовь.

Дорога стала гораздо ровнее, появился встречный транспорт, некоторые даже сигналили мне, то ли приветствуя, то ли предупреждая о чём-то. За пять километров от города, если верить карте, я увидел заправочную станцию, причём, не форт, а гораздо более мирную, обнесённую лишь невысоким сетчатым забором от животных, правда, с колючей проволокой сверху. Я включил поворотник и въехал внутрь.

Бобёр и Энн вывалились из двух дверей одновременно, счастливо улыбаясь.

— Эй, молодожёны, — крикнул я им. — Заправляться будем? Я на нуле.

Мы быстро и как-то обыденно заправили машины, и уже через несколько минут я улыбался, глядя на строгое лицо сержанта Ордена.

— Это машина Бабура Шетти, — сказал он без приветствия.

— Возможно. Но тогда ты должен знать, куда он на ней поехал.

— На охоту.

— Он ехал добывать рогача. Но неудачно.

— Стекло пробито пулями. Это не рогач.

— Верно. Это я. Тебе рассказать, как было?

Сержант мрачно кивнул. Сзади подъехал Сергей. Он остановился, не выходя из машины.

— Твой Бабур заехал очень далеко, за пятьсот километров. Потратил всё горючее, но вместо того, чтобы убить одного самца, поднял на себя стадо. Пытаясь уйти, попал туда, где остановились мы, — я кивнул на Бобра. — А когда все отвлеклись на несущихся рогачей, захотел разжиться соляркой и выстрелил в нас. Только он не учёл, что мы ждали стадо с пулемётом наготове и начали бить в ответ. У тебя есть причины сомневаться в моих словах?

— Нет, — коротко ответил сержант, помолчал и, наконец представился. — Сержант Мохан Рай. Я верю вам, — он глянул на мой АйДи, — мистер Сухов. Это в его стиле.

Сергей вышел из машины и присоединился к разговору.

— На моей машине остались следы от пуль. Можете сравнить.

— Не надо, сэр.

Он быстро прокатал оба наших документа сканером, опечатал пулемёты и оружейные сумки, и открыл шлагбаум. Машины въехали без досмотра.

***

— Заберу за пять тысяч, — сказал седой носатый продавец, даже не поглядев толком машину.

Он был чем-то похож на старика Хоттабыча в старом фильме. Широкие жёлтые шаровары и шлёпанцы с загнутыми носами только усиливали сходство.

Я вспомнил Омделёра, улыбнулся и сказал:

— Я продаю её за тридцать.

— У тебя никто не купит разбитый Ленд Ровер за такие деньги. Ты посмотри, стекло в дырах, и это только то, что я могу сказать на первый взгляд. Никто не даст за него больше семи тысяч. Максимум — семь с половиной.

— А ещё там простреляны сиденья и дыра в одной стойке. Потому и тридцать

— Вот! Ты сам сказал про стойку и сиденья. И это мы ещё не смотрели двигатель, ходовую… Не больше девяти.

— Уважаемый…

— Пратап Марвари, — сказал продавец, приложив руку к груди и коротко поклонился.

— Гена Сухов. Так вот, уважаемый Пратап Марвари, я продаю эту машину за тридцать тысяч.

— Ты не сбрасываешь цену, — тихим голосом заметил Пратап. — Мы же торгуемся.

— Шри Марвари, — блеснул я знанием индийского этикета, и продавец расплылся в улыбке. — Я не торговец, я простой русский путешественник. Я не умею торговаться.

— Русский? Из Демидовска?

— Русский, русский, — не стал уточнять я.

— Я дам тебе пятнадцать.

— Если дашь двадцать, Ленд Ровер твой.

— По рукам. Но только потому что русский, — он широко и искренне улыбнулся, и сказал. — Хинди-руси бхай-бхай!

Только выйдя на улицу, я вспомнил, что этот лозунг индийско-советской дружбы видел как раз в том самом фильме про Хоттабыча.

Бобра за воротами не было. Я стоял в чужом городе, без карты, без вещей, без оружия, с колодой купюр в кармане и не знал, куда мне идти. Когда я уже начал злиться, на противоположной стороне остановился знакомый Терракан и голос капитана Боброва вернул мне веру в дружбу.

— Прыгай, поехали. Мы гостиницу нашли.

Я привычно открыл заднюю дверь, однако, Энн на переднем сиденье не увидел. И хитро поинтересовался:

— Бобёр, куда девушку дел?

— В номере сидит.

— Опять с одной кроватью на всех взял, извращенец?

— Да ну тебя. Мы для себя взяли, ты сам снимешь, хоть королевские апартаменты.

Комплекс «Шератон Нью-Дели» состоял из маленькой, в двадцать номеров, гостиницы и огромного ресторана. Главным в этой паре был явно не отель. Даже на ресепшн пришлось идти мимо метрдотеля. Бобёр мгновенно обсудил вопрос заселения с портье, сунул ему мой АйДи, и уже через минуту мы поднялись на второй этаж.

— Твой девятнадцатый, — сказал Сергей и протянул ключ. — Наш рядом, двадцатый. Заходи, будем планировать, куда дальше.

— Давай лучше в ресторане посидим, поговорим.

— Хоп. Полчаса тебе хватит привести себя в порядок.

— Ну, мне надо принять ваннну… выпить чашечку кофэ…

Мы синхронно засмеялись.

— Бобёр, давай через час в ресторане

Номер навевал ностальгические воспоминания о провинциальных советских гостиницах. Небольшой холл с оружейной пирамидой, вешалкой и двумя дверями — в санузел и в спальню. Мебель радовала — она оказалась плетёной из какой-то лианы и выглядела очень симпатично. Даже стенки и дверцы одёжного шкафа состояли из твёрдых рам, переплетённых полосками чего-то, похожего на листья камыша, но достаточно твёрдого.

Главным элементом была кровать. Как обычно, в номере стояло гигантское низкое ложе, на этот раз на толстых бамбуковых ножках. Я не стал разбирать сумки, просто свалил их у шкафа и пошёл в душ.

В ресторане сидели в основном индусы, причём, многие были в тюрбанах прямо за столом, ничуть этого не смущаясь. Я уже успел неплохо перекусить, друзей ещё не было.

Неожиданно на противоположный стул плюхнулся полный мужчина средних лет, рыжий до такой степени, что, казалось, в зале стало светлее. Он протянул мне бутылку пива и безо всякого приветствия сказал:

— Держи. Я Мик Дик.

— Занято, — угрюмо буркнул я в ответ.

— Ничего. Я не помешаю.

— Вам что-то от меня надо? — неприязненно спросил я.

От незваного гостя несло какой-то кислятиной, брился он последний раз не позже, чем позавчера, да и вообще, я не был настроен вести беседы с посторонним.

Я оглядел мужчину внимательнее. Голову его венчала причёска в стиле «пожар на картонажной фабрике» совершенно огненного цвета, полные губы непрерывно двигались, ноздри раздувались. На нём была претенциозная чёрная безрукавка, из которой торчали массивные руки, покрытые густыми рыжими волосами. На стол он бесцеремонно поставил барсетку в стиле девяностых, а толстое золотое кольцо на пальце только дополняло образ.

— Ничего не надо. Я завтра улетаю домой, в Куинстон. Насмотрелся уже на эти черномазые рожи. Вот, увидел нормального белого парня, решить поставить лучшего в мире пива.

— Спасибо. Сейчас сюда придут мои друзья, нам надо поговорить. Так что освободи стул.

— Да ладно. Что ты как не родной. Придут, я подвинусь. Пей, — и он подтолкнул бутылку ближе ко мне.

— Струна, ты уже завёл знакомства? Нетипично для тебя, — раздался сзади Серёгин голос.

— Здравствуйте, — поддержала его Энн.

— Вот, — начал я оправдываться. — Подсел ко мне человек, я говорю, что жду друзей, он и слушать не хочет.

— Парни, я завтра уматываю в Новую Ирландию, хотел под конец посидеть в нормальной, белой компании.

— Что будут заказывать дама и господа? — к нам подошёл солидного возраста официант, одетый во всё жёлтое. Жёлтые шаровары, стянутые на щиколотках, бледно-жёлтая полупрозрачная рубашка, и морковного цвета тюрбан с большой зелёной брошью на лбу.

— Бутылку Джемесона и всем по Гиннесу. Я угощаю, — тут же среагировал Мик.

— Вы плывёте в Куинстон? — уточнил у него Бобёр.

— Не, — тот яростно замотал головой. — Лечу. У меня здесь самолёт.

— Оставьте, пожалуйста меню, — обратилась к официанту Энн.

Тот важно кивнул, аккуратно положил на стол цветастый буклет и переспросил:

— Виски и пиво принести сейчас?

— Ну не завтра же! — воскликнул рыжий.

Официант исчез, и пришелец повернулся к Энн.

— Господа, я забыл представиться. Мик. Мик Дик, — при этих словах он развязно подмигнул девушке. Та сделала вид, что рассматривала меню и не заметила.

— Гена. Геннадий Сухов, — ответил я в тон гостю.

— Сергей, — продолжил меня Бобёр, и указал на девушку. — А это моя невеста, Энн.

При этих словах девушка коротко стрельнула на него глазами, но ничего не сказала.

Пришёл официант, расставил на столе бутылку, стаканы с пивом и низенькие стаканчики под виски, обвёл всех внимательным взглядом, и замер, глядя на даму.

— Мне пожалуйста, мясо по-французски, салат «Бомбей» и вишнёвый сок.

Официант кивнул и переключился на Сергея.

— То же самое, не задумываясь сказал тот. — Но мяса двойную порцию.

Я смотрел на официанта и заметил, как тот усмехнулся при этих словах.

— Скажите, у вас есть что-то из национальных блюд?

— Конечно, сэр. Я бы рекомендовал антилопу Тандури или Чикен Масала. И к тому, и к другому отлично подойдёт картофель карри или рис басмати.

Я замялся. Сложно выбрать что-то из совершенно незнакомых названий.

— Давайте антилопу с картошкой, — наконец решился я.

— Вам, сэр? — официант повернулся к Мику.

— Рагу из говядины с тыквой. В пиве! — он взмахнул пальцем. — И салат с грибами и сыром.

Официант с достоинством кивнул и не спеша удалился.

— Это он надолго свалил, — тут же сказал ирландец и логично продолжил. — Давайте пока выпьем.

Он бесцеремонно налил всем виски, поднял стакан и провозгласил:

— За знакомство!

— Мик, так что там с самолётом? — не отставал Бобёр.

— А! — гость махнул стакан и запил глотком пива. — Я его зафрахтовал, завтра в восемь тридцать лечу в Куинстон.

— А нас с Геной можете взять? — включилась в разговор Энн.

— Мисс, я готов взять вас куда угодно. Даже если вы предложите отправиться к чёрту в зубы.

Весь вечер Мик занимался только двумя вещами — надувал грудь перед Энн и старался перепить нас. О том, что мы завтра летим вместе, разговор прошёл в самом начале, как-то обыденно, будто этот вопрос разумелся сам собой. А дальше… Насколько я помнил, дальше Мик Дик полностью оправдывал своё прозвище и всеми доступными способами старался затащить девушку в постель, даже зная, что она представлена как невеста Сергея. Он долго пытался доказать Энн превосходство ирландской нации над всеми другими, но она лишь смеялась в ответ.

Тогда любвеобильный ирландец решил споить всю нашу компанию и забрать себе единственную женщину. Это желание явственно читалось в его зелёных, бессмысленно водянистых от выпитого, глазах. На столе появилась бутылка Новомосковской, затем виски Одинокая Звезда… а когда допили и его, то всей компанией переместились в номер к Бобру, где ещё оставался подаренный хозяином заправки самогон. Закуской никто из нас не озадачился, так что вряд ли у меня получилось бы вспомнить вкус этого кустарного изделия.

Проснулся я с ужасной головной болью. Каждое шевеление вызывало тошноту, воздух в лёгких мгновенно превращался в горчичный газ, а когда я открыл глаза, комната завертелась с такой скоростью, что мне тут же пришлось принять исходное положение. Полежав некоторое время на животе, я всё-таки открыл один глаз, так пространство вокруг меня двигалось гораздо медленнее, кое-как поднялся, и отправился на поиски воды.

На столе стояли четыре пива и я, помня о принципе лечения подобного подобным, опрокинул в себя сразу полбутылки. Тошнота мгновенно прошла, исчез стук в висках и головная боль, комната стабилизировалась и можно было без вреда для вестибулярного аппарата открыть второй глаз и оглядеться.

Как оказалось, на кровати спали только мы с Энн. Причём, одетые. Остальные валялись вповалку на полу, ничуть не думая о комфорте.

Я прошёл в ванную и, не озаботившись такой мелочью, как разрешение хозяина номера, принял долгий, целебный и бодрящий контрастный душ. Вышел уже почти здоровым человеком и тут же встретил Энн. Судя по всему, она решила последовать моему примеру и шла в ванную. По её заплетающейся походке было понятно, что предписанное многими поколениями врачей-похметологов, лечение пивом с пациентом не проводилось.

— Стой! — скомандовал я вполголоса.

Девушка послушно замерла на месте, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Я схватил свою недопитую бутылку и сунул ей.

— Пей.

Девушка шарахнулась, будто я протягивал ей яд, сжала ладонью губы и стрелой нырнула в санузел. Я подождал, пока она закончит предварительные процедуры вывода токсинов из организма, тщательно осматривая стол. Мои старания были вознаграждены — нашёлся почти полный стакан сока. Затем бесцеремонно ворвался в санитарное помещение со своим трофеем наперевес и подставил стакан к её губам. Энн послушно сделала глоток, и я тут же заменил стакан на бутылку пива. Подобный способ у нас в Военном Училище назывался «Паровозик» и использовался в тех случаях, когда глупый организм неразумно отказывался от целебного напитка.

Девушка на автомате сделала ещё глоток, пару секунд подождала, прислушиваясь к ощущениям нормализации в работе внутренних органов, затем выхватила у меня бутылку и в два счёта осушила её. Постояла ещё с полминуты, заметно расслабилась, и благодарно кивнула своему спасителю.

— Иди в душ. Тебе принести что-нибудь?

— Там… — она закашлялась. — там моя зелёная сумка. Принеси, пожалуйста.

Зелёная сумка оказалась здоровенным баулом, весом с саму Энн. Я приволок её в ванную комнату, вышел и закрыл дверь.

— Э… — послышалось за спиной.

Из дверного проёма высовывалась всклокоченная бобровая голова. Сам её владелец прилип к стене, не рискуя стоять на своих ногах. Я был уже в порядке, поэтому подошёл к столу, с шипением открыл следующую бутылку и протянул другу. Тот яростно присосался к горлышку.

— Бобёр, выдыхай! — скомандовал я и вовремя отобрал бутылку. Там оставалось чуть больше трети и ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы опохмел перешёл в следующую стадию пьянки.

Бобров отдышался, смог наконец отпустить стенку и медленно сел на кровать.

— Спасибо, друг. Спас, — с благодарностью сказал он.

— Энн в душе, — ответил я. — Ты к ней пойдёшь или подождёшь, пока выйдет?

Вместо ответа Серёга долго блуждал глазами по комнате, то и дело натыкаясь взглядом на спавшего в обнимку с ножкой стула Мика, потом спросил:

— Баул с мыльно-рыльными у неё?

Дождался моего кивка, и прошёл в ванную.

Присев на освободившееся место, я собрал со стола пустые бутылки, сгрёб в кучку стаканы, радуясь, что разбитых среди них не нашлось, и засунул весь хлам в бумажный пакет с ручками. Потом привёл себя в порядок, причесался, почистил одежду и попытался даже разгладить её руками. В дверь тихо и вежливо постучали. Я подошёл к двери и тихо спросил:

— Кто там?

— Уборка, сэр. Вам требуется уборка номера?

Я оглянулся. В принципе, если не считать смятой постели, спёртого воздуха, и валяющихся горой сумок, в номере был порядок. Я взял пакет с мусором и, открыв дверь, сунул его прямо в руки удивлённому уборщику.

— А почему так рано?

— Не рано, сэр. Десять часов. Всё по графику.

— Десять? — я захлопнул дверь перед его носом и посмотрел на мирно спящего под столом Мика. Хорошо, что самолёт не рейсовый, а зафрахтованный, подумал я. К восьми тридцати мы опоздали полтора часа назад.

Из ванной раздавались еле слышные стоны. А что, тоже неплохой способ взбодрить организм, сказал я про себя, снял трубку и заказал четыре кофе. В этот момент под столом послышался странный звук, казалось, будто одинокая мышь пытается доскрипеться до своих через стену, и над столешницей появилась рыжая, ещё более всклокоченная, чем вчера, голова.

— Тх..э. Сттт? — вопросительно произнёс Мик.

Открылась дверь душевой и в комнату вошли мокрые, румяные и счастливые Бобёр и Энн. Мик перевёл на них изумлённый до обалдения взгляд, помолчал и повторил:

— Тамхх… истфф?

Каким-то чудом Бобров его понял, посмотрел на часы и ответил:

— Десять, десять.

— Аа!!! — Мик пулей вознёсся над столом, мгновенно схватил бутылку пива, зубами сорвал пробку и одним глотком осушил её. Постоял, ожидая, когда прекратится карусель перед глазами и почти нормальным голосом сказал:

— We’re fucked up, guys! (я не рискнул приводить эту фразу в переводе, чтобы не использовать нецензурную лексику в тексте. Но смысл приблизительно передаёт фраза «Мы пропали, парни»).

— Почему? — спросили мы в три голоса.

— Наш самолёт улетел в восемь тридцать.

— Но ты же сказал, что зафрахтовал его, — напомнил Бобров. — Неужели он тебя не дождётся?

Под осуждающие взгляды всех троих Мик выпил последнюю бутылку пива, обвёл нас грустными глазами и печально сказал:

— Ничего я не фрахтовал, парни. Я вешал вам на уши лапшу. Меня самого посадил на хвост один курьер. А теперь я опоздал, и мне конец. Остаётся только нажраться в хлам и покорно ждать своей участи.

Он поискал глазами на столе бутылку, не нашёл и вопросительно посмотрел на меня.

В этот момент в дверь постучали. Мы хором крикнули «Да!», и в номер вошёл коридорный, катя перед собой столик с четырьмя чашками кофе, кувшинчиком слишком жёлтого молока, блюдечком мёда и большим графином воды. Отдельной стопкой располагались вставленные друг в друга четыре стакана.

— Ваш кофе, господа, — сказал он. — Администрация решила добавить к вашему заказу немного золотого молока и мёда. Это старинный индийский рецепт, он очень помогает при любых болезнях. В том числе и при переизбытке алкоголя в организме. Начните свой день с него, и надеюсь, вы оцените заботу наших сотрудников о своих гостях.

Мы вежливо поблагодарили коридорного, а Бобёр порылся в кармане и протянул ему пластиковую купюру в пять экю. До этого момента я считал, что деньги из пластика не мнутся. Однако, пятёрка оказалась мятая. Коридорный долго пристально смотрел на неё, но всё-таки взял и поблагодарил Серёгу кивком головы.

Глава 6

Новая Земля. Британская Индия. Нью-Дели. 25 год 2 месяц 22 число. 11:40

— Ну, вы, русские, и пьёте, — приговаривал Мик, мелкими глотками прихлёбывая кофе. — Я слышал, что ваши люди крепче всех в мире, но всегда считал, что только после ирландцев.

— Мик, не о том разговор, — прервал его Бобёр. — Что делать будем?

Пару минут все молчали, затем я предложил:

— Серёга, садись в машину, дуй в аэропорт, узнай, что и когда намечается, и оставь наш телефон. Мик, ищи знакомых. Ты город лучше всех знаешь. Я пойду в порт. А Энн остаётся на связи. У кого появятся какие новости, звоним в номер, сообщаем Энн. Она передаст остальным.

— Нормально, — сказал Сергей. — Только одна поправка. Я довезу тебя в порт, пешком долго. А там ты уже пойдёшь всё разузнавать, а я двину в аэропорт.

— Да! — воскликнул Мик. — У меня есть, с кем связаться.

Мы допили молоко и кофе и дружно спустились вниз.

В порту было суетно, все бегали и казались заняты делами. У меня долгое время не получалось остановить кого-либо для разговора. Люби останавливались, прислушивались, но как только звучал вопрос, недоуменно пожимали плечами и шли своей дорогой. И тогда я поступил проще. Спустился на пирс и взошёл на первое попавшееся судно. Я совершенно не разбираюсь в кораблях, для меня всякие бом-брамсели равнозначны матерным выражениям. Потому даже близко не понимал, что за корабль выбрал. Обычная металлическая посудина, снизу, скорее всего, винт, сверху — труба. Длиной метров двадцать, половину палубы занимала надстройка, блестевшая круглыми иллюминаторами. В общем, это было похоже на корабль, что меня вполне устраивало.

Звякнув, открылась металлическая дверь, и мне навстречу вывалился татуированный до черноты молодой парень, в обрезанных по колено джинсах, резиновых шлёпанцах, панаме и вполне ожидаемой майке-тельняшке. Он пристально посмотрел на меня, старательно насупил брови и максимально строго для своего юношеского голоса сказал:

— Куда прёшь?

— О, какой ты грозный, — ответил я. — Как тебя зовут, матрос?

— Олаф Ольгерсон, — машинально ответил он и спохватился. — А тебе что здесь надо?

— Я хотел узнать, Олаф, как я могу добраться до Куинстона. А лучше до Порто-Франко. Не знаешь, может, есть возможность зафрахтовать какой-нибудь корабль? Или кто-то из капитанов идёт в ту сторону и готов взять пассажиров?

— Зафрахтовать… — он посмотрел на меня с уважением. — А куда вам надо? В Куинстон или в Порто-Франко?

— Есть разница?

— Ну, сэр, такое ощущение, будто вы никогда не ходили по морю и даже в глаза не видели карты. Между ними же тысяча миль.

— Олаф, ты мне скажи, кто-нибудь туда вообще плавает?

— Я пока точно не знаю. Всё зависит от стоимости фрахта.

— А перевозка пассажиров сколько стоит?

— Пассажиров можно взять, если есть попутный груз. Кто-то возит уголь в Нью-Портсмут, а это обязательно через Куинстон. Они могут прихватить и пассажиров. Но тоже не всегда.

— Олаф, осьминожий выпердыш, ты чего там застрял? — донеслось из открытой двери. — А ну неси свою ленивую задницу сюда. Картошка сама не почистится.

Юношу будто сдуло ветром. Я постоял с минуту в одиночестве, размышляя, как среди стоящих у пирсов кораблей, определить те, что возят уголь. Не придумав ничего умнее, чем искать по чёрным угольным бортам, решил сперва позвонить в отель, узнать, нет ли новостей.

Телефон был только у начальника порта, но позвонить меня так и не пустили. Я провел в кабинете не меньше десяти минут, пытаясь выпросить хоть один звонок, и всё это время люди входили и выходили, решали какие-то вопросы, договаривались и что-то оплачивали. В конце концов, я махнул рукой и вышел из кабинета. Следом за мной, отдуваясь выскочил худой человек средних лет с типичной шкиперской бородкой.

— Эй, мистер, — позвал он. Я обернулся.

— Если хотите позвонить, сходите на пост. Орденцы просят всего один экю.

Я хлопнул себя ладонью по лбу и побежал на орденский КПП, туда, где регистрируют прибытие и отбытие пассажиров.

Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. Зион. 25 год 2 месяц 22 число. 18:10

Мозес сидел у себя в кабинете и барабанил пальцами по столешнице. Плечи его были напряжены, на лице висела недовольная гримаса. Время от времени он ворошил и перечитывал бумаги, стопкой лежавшие на чёрной кожаной папке, бил кулаком по столу и вновь погружался в неприятные размышления. Перед ним, невиданное дело, стояла бутылка Новомосковской водки. Правда, закрытая.

Этот ирландский придурок снова завалил простейшее дело. А вместо оправдания только и сказал, что его, оказывается, споили русские. Да кого подобное вообще волнует!? Никто не заставлял этого рыжего ублюдка пить. Ему лишь надо было предложить Сухову то, что тот и так хочет — долететь до Куинстона. Но самолёт привёз одного курьера, а О’Лири, видите ли, прислал телеграмму. Телеграмму! Бандервильду не нужны телеграммы, ему необходим этот чёртов русский. И сейчас, вместо того, чтобы спокойно закончить работу, сдать Сухова шефу и расслабиться, Мозес вынужден изыскивать способы исправить то, что натворил проклятый алкоголик. Он взял чистый лист бумаги, вынул из нижнего ящика стола книгу с надписью: «Теоретическая механика» на обложке, долго что-то писал, перелистывая книгу и выбирая слова с разных страниц, иногда зачёркивая или исправляя написанное, наконец, отложил ручку и нажал кнопку селектора.

— Оливия!

Не прошло и двух секунд, как дверь открылась, и в кабинет робко вошла стройная черноволосая девушка в тёмно-серой юбке до колен и белой блузе. К груди она прижимала синий пластиковый планшет с прикрепленным листом бумаги.

Мозес протянул исписанную бумажку и мелко потряс ей в воздухе.

— Вот, — нервно сказал он. — Отнесите это Маркони, пусть передаст на Белуху. И дождитесь ответа.

Девушка понимающе кивнула, взяла протянутую записку и двинулась к двери.

— И сразу назад, Оливия! — прокричал ей вслед Мозес.

После ухода девушки он некоторое время неподвижно задумчиво сидел, затем снова нажал кнопку селектора. С минуту послушав безответные гудки в приёмной, молодой человек встал, вышел из кабинета, налил из тонкого фарфорового чайника китайский gunpowder, с минуту посмотрел в окно на блестевшее в солнечном свете спокойное море, и вернулся за стол. Некоторое время он тоскливым взглядом рассматривал стоящую на столе бутылку, затем отхлебнул чаю, и убрал водку в стенной шкаф.

Ожидание тянулось не меньше часа. За это время Мозес выпил две чашки холодного чая, съел найденное в приёмной печенье, и пару раз позвонил радистам, которых здесь, как на кораблях, привычно называли «Маркони».

Наконец, по коридору зацокали каблуки и в кабинет, мелко семеня ногами, торопливо вбежала раскрасневшаяся Оливия. В руке у неё был маленький листок бумаги. Она беззвучно положила записку на стол шефа и замерла посреди комнаты в ожидании.

Мозес прочёл радиограмму, довольно потёр руки и, улыбаясь, глянул на девушку.

— Я могу идти, господин Мозес? — неуверенно спросила та.

— Нет. Не видишь, что ли, я весь на нервах. Мне необходимо расслабиться.

Девушка грустно вздохнула, подошла к двери и заперла её на ключ. Затем нехотя опустилась на колени и, старательно виляя задом, полезла под стол шефа.

Новая Земля. Британская Индия. Нью-Дели. 25 год 2 месяц 22 число. 20:30

Я звонил в гостиницу четыре раза, но никаких новостей ни у кого не было. Мне, к сожалению, тоже не нашлось, чем похвастать. У пирса стояли два корабля под погрузку угля, и один, специализирующийся на перевозке пассажиров. Но клипер «Ньерд», как представил своё судно капитан Свен, ожидал ремонта машины, и никуда в ближайшее время не собирался.

Сухогрузы, специализирующиеся на доставке дагомейского угля, маялись в ожидании шахтёрского каравана, поэтому время их отплытия было неизвестно. Как сказал мне пьяный вахтенный одного из них, может быть, послезавтра, а возможно и через неделю.

Поняв, что сегодня ничего не решится, я отправился в гостиницу пешком.

Нью-Дели мне понравился. Красивый, тихий и очень зелёный город. Центр был застроен двух— и трёхэтажными домами из местного серо-голубого кирпича. Повсюду зеленели скверы с лавочками и киосками по продаже воды. Часто встречались магазины, стилизованные под индуистские культовые строения — с колоннами разной толщины, росписью и барельефами в несколько рядов по фасаду. Было странно видеть на здании, выглядящем как храм какого-нибудь Шивы, сияющую надпись, что-то вроде «Ресторан Арджуна» или вообще «Женская и мужская одежда». Один дом, не стилизованный и с виду очень простой, венчала двухцветная вывеска: «New-Delhi guns and ammo», привычно оформленная под индийское брахми. Я зашёл внутрь.

В основном ассортимент представляли западные модели оружия. Отдельная большая витрина была отдана под китайские «типы». Из отечественного производителя на глаза попались только изделия семейства АК, впрочем, представленные почти всей линейкой. Здесь тоже за стойкой стоял индус. Молодой стройный парень, с широкой, курчавой бородой, одетый в разгрузку, из которой торчали блокнот, пара карандашей и МР3-плеер с висящими наушниками.

— Намасте, — приветствовал я его.

— Намасте, сахиб, — вежливо ответил он.

На этом мои познания в хинди закончились, и я перешёл на английский.

— Скажите, у вас есть снайперские патроны три-три-восемь?

— Есть Лапуа и Магнум, оболочечные, полу-оболочечные и экспансивные, — он повёл рукой вдоль прилавка.

Я посмотрел, боеприпас был не из дешёвых — сорок экю за сотню. Зато рядом стояло то, что я и не надеялся найти — пулемётные патроны калибра двенадцать и семь на сто восемь. Причём, и тридцать вторые, бронебойно-зажигательные, и сорок четвёртые, с трассирующей начинкой, и, к моему удивлению, антикварные сорок первые, которых я не встречал даже на старой Земле.

На радостях, я набрал не меньше пяти сотен патронов для нашего Арес Шрайка, затарился снайперскими для своего нового Ремингтона, из которого пока не сделал ни одного выстрела, и твёрдо решил, что надо приехать сюда с Бобром, закупить боеприпас к его КОРДу и китайскому ДШК.

Поглазев ещё с полчаса на витрины, и перекинувшись с продавцом парой фраз, я отправился дальше. Сумка с патронами хлопала меня по ноге, хотелось пить и присесть в тени, что очень портило всю прогулку по городу. Рядом остановился необычный мотороллер с двумя передними колёсами и широким, мягким креслом на них. Сидящий за рулём молодой человек в зелёном тюрбане посмотрел на меня и медленно поехал рядом.

— Куда вам, мистер? — спросил он.

Я прикинул возможную стоимость, подумал о проведённом на жаре дне, хлопающей по ноге сумке, и сделал выбор в пользу поездки.

— Сначала на почту, затем Шератон Нью-Дели.

— О’Кей, — рикша мотнул головой в сторону своего кресла, приглашая садиться. — желаете побыстрее или показать вам город?

— Сколько стоит ваша экскурсия?

— Всего пять экю, сэр.

— Тогда поехали.

Я отправил телеграмму Жанне, в которой сообщил, что прибыл в Нью-Дели, а потом моторикша долго и с видимым удовольствием катал меня по улицам.

Город был действительно красив, а рассказ молодого человека интересен, поэтому, когда мы прибыли в гостиницу, мне было даже жаль, что экскурсия кончилась так быстро. Я поднялся в свой номер, вывалил на нетронутую постель вещи из сумки и отправился в душ, смывать угольную пыль. Вот, казалось бы, и не трогал ничего, старался не пачкаться, а на зубах вкус угля, и стоит провести рукой по лицу, остаётся чёрная размытая полоса.

В номер к Бобру и Энн я попал в двадцать четвёртом часу. Вся компания была в сборе, что-то оживлённо обсуждая. На столе стояла открытая бутылка Джемесона, в руке Мик держал стакан. Остальные чинно пили кофе.

— О, Струна, ты вовремя. Мик нашёл транспорт.

Я вопросительно вздёрнул подбородок.

— Короче, Сухов, — в своей безапелляционной манере сказал ирландец, — есть сухогруз, называется Белуха. Я знаю капитана, поговорил с ним сегодня. В общем, эта скорлупа завтра повезёт уголь в Порото-Франко и может прихватить нас троих.

Я достал листок с записями, которые делал в порту и зачитал:

— Белуха. Капитан Васкес. Испанец? — и вопросительно посмотрел на Мика.

— Нет, — тот махнул рукой. — Мексиканец. Но тебе разве не по барабану? Главное, эта калоша шлёпает туда, куда нам надо.

Я обвёл всех внимательным взглядом. Похоже было, что вопрос решился ещё до моего прихода.

— Во сколько?

— В полдень.

— Это пятнадцать?

Бобёр и Мик дружно кивнули. Я ответил тем же, встал и напомнил другу:

— Бобёр, у тебя КОРД пустой. Тут есть очень интересный магазинчик…

— Это «New-Delhi guns and ammo»?

— Ну да…

— Я там уже был. Кстати, купил тебе подарок. Сотню Лапуа для твоей новой игрушки.

Новая Земля. Британская Индия. Нью-Дели. 25 год 2 месяц 23 число. 14:30

Капитан был типичным мексиканцем. Единственное, чего не хватало для полноты образа — это шляпы-сомбреро. А в остальном было всё. И классические свисающие белорусские усы, и впалые небритые щёки, и короткие кривые ноги. Говорил синьор Васкес по-английски так, что с непривычки понять его было сложно. Он прибавлял в начале слова обязательное «э» перед «с», тянул последние гласные в словах, вместо «ш» говорил что-то, больше похожее на «ч», звук «р» в его словах был настолько раскатистым и выраженным, что казалось, он произносит их штук пять подряд.

— Так, парррниии, сзанимайте две каюты эсправа, а ты, мучачо, — он бесцеремонно положил руку на плечо Энн, и развернул её. — вон тудаа, эслева.

Поначалу слушать капитана было смешно, но уже через полчаса его неумолчной болтовни, мы все привыкли и не замечали акцента. Я занял маленькую, чуть меньше купе в железнодорожном вагоне, каюту, уложил вещи, и собирался выйти на палубу, как в дверь постучали.

–Да, — ответил я.

Внутрь с трудом протиснулся огромного роста, бритый под ноль мужчина, с распирающим тельняшку животом, и длинным никелированным свистком не цепочке. Когда он вошёл, сложилось ощущение, что в каюте не осталось места даже для воздуха.

— Я Гордон Страйкер, — густым басом сказал он. — Первый и единственный помощник капитана, а по совместительству боцман этой посудины. Хочу рассказать вам о некоторых правилах.

— Слушаю вас, — ответил я с готовностью

— Во-первых. На Белухе запрещено ношение оружия. Всё, что может стрелять, должно лежать в опечатанной оружейной сумке, если это не так, положите его туда прямо сейчас и я поставлю пломбу.

Он вынул из кармана блестящий пломбир и выразительно им пощёлкал. Я указал рукой на оружейную сумку. Боцман глянул, убедился, что всё в порядке, и удовлетворённо кивнул.

— Дальше, — сказал он. — Пассажирам доступны для посещения собственные каюты, понятное дело, гальюн, общая кают-компания, она же столовая, и палуба. Вход на капитанский мостик возможен только по приглашению. В машинное отделение и на камбуз вообще нечего соваться.

Я внимал, не говоря ни слова. Гордон несколько секунд помолчал и закончил:

— И последнее. Если будете пьянствовать, делайте это в своей каюте, запершись на замок. Нечего шляться под градусом по кораблю и мешать экипажу доставить вас до места. Это понятно?

— Так точно.

— Тогда экипаж в моём лице желает вам приятного путешествия. Ужин ожидается в двадцать три ноль-ноль.

Он вышел и дышать стало ощутимо легче. Я выскочил из каюты следом, поднялся на палубу, и тут же услышал усиливающийся гул судовой машины. Берег медленно поплыл в сторону, корабль слегка закачало. Я всё-таки покинул Нью-Дели. На удаляющемся пирсе стоял Бобёр и махал мне рукой.

— Серёжа! — сзади вынырнула Энн, отпихнула меня в сторону и запрыгала на носочках, отчаянно размахивая руками над головой.

Я смотрел на их прощание и на душе становилось тепло. В голове сама собой зазвучала песня мамбы и сразу же пришло тёплое чувство. Девушка действительно влюбилась в капитана Боброва.

Глава 7

Новая Земля. Открытое море. 25 год 2 месяц 26 число. 24:55

Я стоял, облокотившись на фальшборт, теперь я знал, как это называется, и, закрыв глаза, слушал море. Было красиво и немного тревожно. Наверху горели огромные, яркие как огни большого города, звёзды. Время от времени я открывал глаза и с удовольствием смотрел на них. Люблю звёзды. Там, на старой Земле, лёжа ночью на точке, я нет-нет, да поднимал голову к небу, любуясь его блестящим куполом. Он везде разный. И в Африканской пустыне, и в Карпатах, и на Кавказе. Но повсюду звёзды прекрасны. Потому, наверное, я и не прижился в городе, убравшись подальше от цивилизации на Алтай. А оттуда, к счастью, в этот, почти не тронутый человеком, мир, где даже в городах пока ещё сиял полог ночного неба.

Налюбовавшись на блеск незнакомых созвездий, снова закрывал глаза, обращая внутренний взор в море. Я плыл на корабле впервые в жизни и мне было очень интересно. Вначале я опасался морской болезни, однако, когда она не началась ни в первый, ни во второй день, успокоился и теперь с интересом слушал вибрации морской стихии.

Глубина пестрила множеством перекрещивающихся, сливающихся и отражённых вибраций. Даже сама вода несла в себе какую-то информацию, не говоря о живых существах, что её населяли. В водной пучине я чувствовал морских змеев, длиной с пассажирский состав, которым наше утлое судёнышко оказалось бы на один зубок. Просвечивающих насквозь медуз, размером с футбольное поле… Это было страшно и прекрасно одновременно.

Мика за всё путешествие я видел лишь однажды. Как только отвалили от пирса, в мою каюту постучалась Энн. Ей явно хотелось мне что-то сказать, и возможно, мы поделились бы какими-то откровениями, но тут дверь отъехала в сторону и в нашу компанию ворвался тайфун по имени Мик Дик. В руке у него была привычная бутылка виски.

— Гена, где у тебя стаканы? — спросил он таким голосом, будто за выпивкой его посылали мы.

Энн недовольно посмотрела на меня. Её взгляд полностью соответствовал моим настроениям, поэтому я строго глянул в глаза непрошенному пришельцу, сделал шаг вперёд, оказываясь в полуметре от него и сквозь зубы сказал:

— Пошёл на хрен отсюда.

Мик машинально сделал шаг назад, я дополнил это движение мягким толчком, и когда он уже оказался за пределами каюты, добавил:

— Чтоб я больше тебя не видел! — и закрыл дверь.

Больше я его действительно не видел, но настроение для разговора с Энн тогда было испорчено.

Слушая море, я обратил внимание, что радиус моей чувствительности сильно расширился. Если на суше я уверенно принимал сигналы от существ на расстоянии до километра, то на воде эта длина увеличилась в разы. Возможно, сказывалась сама информационная насыщенность среды, а может быть, волны, названия которых я не знал, хотя уверенно принимал их, отражались от водной глади. Но я чувствовал острова, до которых, судя по карте, было километров двадцать. Небольших существ я на такой дистанции, понятное дело, не различал, и информация сливалась в мелкую вибрационную сетку.

А сейчас на границе чувствительности я уловил искусственный объект, от которого исходили типичные для мотора ритмические колебания. Кроме того, он излучал азарт и спешку. Это меня взволновало. Почему-то в голову приходили картинки с одноглазыми пиратами, с саблей наголо перекидывающими деревянные ноги через борт. Я решил проконсультироваться со специалистом, и отправился на поиски капитана.

На палубе никого не было, кают-компания тоже оказалась пуста. Я уже собрался наплевать на правила, и подняться на мостик, как увидел Гордона Страйкера. Он шёл мне навстречу тяжёлой, переваливающейся походкой.

— Эй, старпом, — я махнул рукой.

Страйкер остановился и посмотрел на меня.

— Да? — прогудел он.

— У вас локатор есть?

— А зачем тебе локатор?

— Милях в пятнадцати на два часа какое-то судно. Судя по всему, оно на всех парах движется в нашу сторону.

— А ты откуда знаешь? — прищурился боцман.

— Можете считать как хотите, но рекомендую принять меры предосторожности.

— Это уже заботы команды. А я советую вам идти в свою каюту и ложиться спать.

— Я пойду. Но сектор вы всё-таки проверьте.

Он отмахнулся от меня, но ушёл в сторону мостика. Я кивнул вслед и пошёл в свою каюту.

Оружие было опечатано в специальной сумке. Но это, если не считать новой снайперской винтовки Remington MSR, которая так и лежала в своём чехле под всеми вещами. Я достал её, собрал, зарядил подаренными Бобром снайперскими патронами, затем уложил на койку под одеяло, и постучал в дверь Энн.

Девушка не спала и открыла тут же. Я ни слова не говоря поманил её рукой и вернулся в свою каюту.

Девушка вошла, чинно села, но тут же ойкнула и вскочила, откинула одеяло, и изумлённо уставилась на винтовку.

— Сядь рядом.

Когда Энн устроилась на койке, я сказал:

— К нам приближается какое-то судно. Похоже, с враждебными намерениями. Не спрашивай, откуда я это знаю.

— Мне Серёжа говорил. Ты человек-радар, — невозмутимо заметила девушка.

— Можешь и так считать. Я доложил старпому, но, похоже, они не чешутся.

— Что мне делать, Гена?

— Пока ничего. Просто будь готова.

— Я готова, — она достала из-под спортивной куртки Глок-17 и повертела его в руке.

— Спрячь. Но не убирай.

Мы вышли на палубу, я закрыл глаза и начал слушать то направление, где заметил вибрации корабля. Теперь они были гораздо ближе, километрах в двенадцати-пятнадцати. Я даже различал эмоции десяти человек. Все они излучали нетерпение.

Море было спокойно, лишь гул машин и небольшая килевая качка выдавали движение судна. Мы постояли, держась за леер, и я вдруг не к месту подумал, как много узнал морских терминов за неполных четыре дня. Энн пристально всматривалась в темноту, иногда переводя взгляд на меня, будто надеясь найти в моём лице признаки приближающейся опасности.

— Может, сходишь на мостик, предупредишь капитана?

— Гена, тебе разве толстяк Страйкер не говорил, что пассажирам на мостик нельзя?

— Думаю, на дне моря, ему будет не до запретов. Сходи и скажи, что я заметил движущееся сходящимся курсом судно. Часа через три встретимся.

Девушка ушла, а я начал осматривать палубу и участок борта. Что конкретно я искал, точно и сам не мог бы выразить, но вскоре нашёл. Подходящее место, где можно надёжно воткнуть сошки снайперской винтовки, а самому скрыться за металлическим фальшбортом. Точка находилась рядом с подвешенной на блоках надувной шлюпкой. Я сходил в каюту, принёс винтовку, и спрятал её под лодку. Сам лёг рядом так, чтобы меня было не особенно видно в темноте.

От моря сквозило прохладой и я, незаметно для себя, переполз под тёплый надутый борт. Долгое время ничего не происходило, лишь от чужого корабля веяло нетерпением. Я старался как можно яснее прочувствовать эмоции его экипажа. В основном, это был то ослабевающий, то снова нагнетаемый азарт. Создавалось ощущение, что кто-то из их команды тщательно поддерживает нужный процент адреналина в крови у остальных.

Внезапно что-то надавило на меня сверху. Увлекшись наблюдением за подозрительным судном, я не заметил молодого матроса с гитарой. Он сел на резиновый борт лодки, под которой было моё лежбище, поставил на колени инструмент, подёргал струны, приноравливаясь, и запел, аккомпанируя себе квадратом аккордов:

На море шторм, как символ воли, Мне в крови не хватает морской соли. Я на суше впадаю в спячку, Раскачайте планету, не могу без качки…

Голос был высокий, звонкий и красивый. Его хотелось слушать. Поэтому, когда раздались тяжёлые шаги и песня стихла, мне было даже жаль.

— Гек, брысь! — гулко скомандовал Гордон, и лодка сразу стала легче. По палубе затопотали босые ноги матроса с гитарой.

— Ну, ермоза миа, где там ваши пиррраты? — насмешливо зазвучал голос капитана.

Я высунул голову, стараясь увидеть говоривших. Девушка переводила взгляд с Васкеса на старпома, и тогда первый помощник, неожиданно для меня сказал:

— Идите, синьор капитан, я сам разберусь.

Тот согласно кивнул и скрылся, а Боцман ещё раз вопросительно посмотрел на Энн

— Я их не видела, мистер Страйкер, — ответила та.

— Тогда откуда вы это взяли?

— Мой друг, мистер Сухов, обладает не совсем обычной чувствительностью. Он видит окружающие предметы на большом расстоянии, невзирая на освещение.

— Мисс, признайтесь, что вы это выдумали, и мы не пойдём будить вашего друга.

— Мистер Страйкер, откуда это недоверие? Вы просто никогда не встречали таких людей, потому и воспринимаете подобные слова как бред. А Гена мне лично дважды спас жизнь именно тем, что вовремя заметил опасность. В первый раз он уберёг нашу машину от стада разъярённых рогачей, а во второй — заметил попытку бандитов расстрелять нас из пулемёта. Так что, не стоит сомневаться.

— Ну, допустим. И что вы предлагаете?

Я вылез из-под лодки и подошёл к изумлённому боцману.

— Я бы советовал подготовил орудие к бою. До чужого корабля не более пяти километров.

Гордон достал из кармана широких шорт совершенно пиратского вида подзорную трубу, картинно разложил её, и долго вглядывался вдаль.

— Ничего не вижу. Темно. А на любом корабле обычно горят хотя бы сигнальные огни, — наконец заявил он.

— Градусов на десять левее, — поправил я. — Но огни у них потушены, на борту около десяти человек, движутся со скоростью… — я задумался. — Итак, первый раз я их заметил два с половиной часа назад. И было до них километров двадцать. За два с половиной часа пятнадцать километров. Это шесть километров в час.

— Три узла. Идут не напрягаясь, — заметил Страйкер и хмыкнул. — Если не изменят курс, через двадцать минут сможем подсветить их прожектором.

— Страйкер, — твёрдо сказал я. — Позвольте пассажирам достать из сумок оружие. Мы с Энн неплохо стреляем.

— Не спешите, мистер Сухов. Я пока даже не видел подтверждения вашим словам.

— Неужели у вас нет локатора?

В ответ старпом только махнул рукой. Он развернулся, собираясь уходить, и я задал последний вопрос:

— Скажите, Страйкер, зачем вам нужен этот усатый клоун?

Боцман гулко, как из бочки, хохотнул, глянул на меня весёлыми глазами и пояснил:

— Его поставил владелец Белухи. Все фрахты оформляются только на него, — пожал плечами и двинул на мостик. Через минуту сверху раздалось:

— Гек, черепаха волосатая, а ну быстро расчехлить орудие!

— Гена, тебе не страшно? — тихо спросила Энн.

— Знаешь, скорее, нет. Как-то растянуто всё. Вот если бы они вдруг свалились ниоткуда. Бух, бах, всем руки вверх! Тогда бы испугался.

— А я и сейчас боюсь.

— Значит, спускайся в каюту, сиди и не отсвечивай. Кстати, ты не знаешь, как там наше пьяное недоразумение?

Энн усмехнулась.

— Ты про Мика?

— Естественно.

— Последний раз я видела его пару часов назад. Проходила мимо открытой каюты, когда он там спал.

— Это хорошо. Спокойнее будет.

Наверху загорелся прожектор и начал сектор за сектором обшаривать море. Нападающим оставалось до вхождения в освещённую зону минут пять, но отражение от их иллюминаторов, а может, и от чего другого, уже можно было заметить.

Сверху послышалось шуршание, прерываемое легкими беззлобными матерками, и в свете звёзд появился сдвоенный длинный силуэт. Какая-то серьёзная пушка. Я наплевал на запреты и, грохая берцами по металлическим ступеням, влетел на крышу мостика. На круглой автоматической турели стояла старая, но очень удачная чешская зенитная спарка калибром тридцать миллиметров. Я не помнил её обозначение, зато в памяти навсегда отложилась чрезвычайная эффективность этой системы.

Зенитка была явно автоматизирована, обязанности наводчика выполнял сам стрелок, регулируя углы педалями. На лёгком металлическом сиденье ёрзал тот самый молодой матрос, Гек, присоединяя какие-то провода и включая тумблеры. Наконец, он справился, откинулся на спинку, надавил педаль, и турель с гудением завертелась. Гек, очевидно, проверял готовность автоматики.

— Ну как? — спросил я у него.

Вместо ответа тот замахал на меня руками и закричал:

— Немедленно спускайтесь! Увидит старпом — нам обоим попадёт.

— С пушкой всё в порядке? — переспросил я, игнорируя угрозу.

— Да, да! Всё работает. Идите вниз, пожалуйста.

Я кивнул и вернулся на палубу. Только успел улечься на свой пост, как вышел капитан. Он несколько минут бродил, будто неприкаянный, усиленно делая вид, будто проверяет готовность.

Гек включил установленный между стволов зенитки прожектор и тут же с чужого корабля раздалась очередь из тяжёлого оружия. По корпусу забарабанили пули, послышался звон разбитых стёкол, прожектор потух. То ли его разбило выстрелом, то ли матрос отключил его сам.

Нападающие были уже менее, чем в двух километрах. Я установил Ремингтон, зачем-то погладил винтовку по ложу, как живую, и закрыл глаза.

Вошёл в транс, мысленно провёл линию от дула до головы человека, сидящего за носовым орудием, и нажал спуск. Ощущение вражеского пулемётчика пропало, со стороны чужого корабля раздались суетливые автоматные очереди.

На корме у нападавших был ещё один пулемёт. Следующим выстрелом я убрал и его стрелка.

— Гек, мочи их, гадов, — крикнул я, не отрываясь от винтовки.

— Огонь, Гек! — поддержал меня гулкий голос Страйкера.

В этот момент по нам снова забарабанили пули. Шлюпка надо мной зашипела и начала медленно накрывать мои ноги опадающими бортами. Я прислушался. У нападавших кто-то сел за носовой калибр. Я мысленно провёл линию…

Наша установка почему-то не стреляла. Гека наверху я тоже не чувствовал.

— Страйкер, где Гек? — встревожено крикнул я.

— Ты что там делаешь, Сухов? — строго спросил Гордон, затем махнул рукой и полез на крышу.

— Нет больше Гека, — послышался его грустный голос.

— Стреляй, пока у них пулемётчиков нет! — истошно заорал я.

— Откуда ты… а, да. — и зушка[это зенитная установка] разразилась длинной, тяжёлой очередью.

Я прицелился в того, кто находился на вражеской посудине выше всех и снёс ему голову. Тут же перевёл огонь на следующего…

Пушка на крыше раскатисто заворчала снова.

— Уходят!!! — закричала откуда-то снизу Энн. — Гена, они уходят!

— Разворачиваются, — вторил ей по-английски Страйкер.

— Гордон, может, стоит добить?

— Обязательно, — весело сказал боцман, и установка выдала следующую очередь.

Сначала казалось, что ничего не произошло, старпом промахнулся и пираты всё-таки уйдут. Но через минуту был уже заметен сильный крен, посудина остановилась.

— Мистер Страйкер, разве не полагается спасать утопающих? — спросил я.

— Только не пиратов, сэр, — весело прогудел тот.

Мы втроём стояли у борта, взявшись за леер, и наблюдали как в свете прожектора пиратское судно медленно, будто нехотя, заваливается на левый борт. Зрелище было величественное и немного торжественное. На тонущем корабле истошно орала сирена, сквозь её шум слышались невнятные крики. Старпом посмотрел на меня, перевёл взгляд на винтовку в моих руках и сказал.

— Вы отлично стреляете, мистер Сухов. Как ловко вы сняли пулемётчиков.

— Я почти двадцать лет этим занимаюсь, мистер Страйкер, — в тон ему ответил я.

— Капитан Страйкер, — Гордон поднял указательный палец.

— Как? А…

— Не повезло.

— Кто остался из команды?

— Вся команда перед вами, сэр.

— Даже кок не выжил?

— Кок выжил. Я — кок.

Я непроизвольно рассмеялся.

— Такие дела, — подтвердил Гордон. — Нас на судне было трое. Васкес, я за капитана, боцмана, радиста и кока, и Гек Иоселиади — моторист и палубный матрос. Теперь Гордон Страйкер остался один за всех.

— Готовить я могу, — подала голос Энн.

Страйкер благодарно кивнул девушке, и с надеждой посмотрел на меня. Я молчал. Через пару секунд он всё-таки спросил:

— Мистер Сухов, вы в дизелях что-нибудь понимаете?

— Только ездил, — развёл руками я. — Но, надеюсь, раз сейчас машина в порядке, вместе мы сможем довести её до Порто-Франко. В крайнем случае, можно выгрузить уголь в Куинстоне. У нас форс-мажор, а капитана нет.

— Какой уголь? Сухов, разве вы не чувствуете, как нас болтает? Трюмы пусты!

— Но…

— Сам удивляюсь, сэр. Мы стояли под погрузку, и вдруг Васкес прибегает, как ужаленный, заправляет баки под пробку, сажает вас и снимает Белуху с якоря.

— И ничего не говорит команде?

— Ни слова!

— Гордон. У нас, русских, есть хорошая поговорка: «На «нет» и суда нет». По-вашему, это «Никто не может дать то, чего у него нет».

— Я тоже так думаю. Поэтому, — он повысил голос. — Кок! На камбуз!

— Есть, сэр! — радостно ответила Энн.

— А вам, мистер моторист, я сейчас дам все корабельные талмуды, идите в машинное отделение.

Как бы завершая его слова, вдалеке раздалось громкое многократное бульканье, сирена стихла, и пиратский корабль окончательно скрылся под водой.

Глава 8

Новая Земля. Открытое море. 25 год 2 месяц 32 число. 16:00

Уже почти неделю я пребывал на судне в качестве члена команды. Это оказалось не так уж и сложно. Корабельная машина отличалась от автомобильного дизельного мотора только отсутствием радиатора. Вместо него к борту была приварена двухслойная бочка наподобие термоса, теплообменник. Во внутренний объём поступала охлаждающая жидкость, а во внешний — забортная вода. Очень эффективно. Ещё дизель зверски жрал масло, но Гордон сказал, что это нормально — двенадцать цилиндров, мощностью почти триста сил, очень отличаются от четырёх автомобильных.

А ещё нам, как членам команды, разрешалось ношение оружия, чем мы с Энн сразу же и воспользовались — она повесила на пояс кобуру со своим Глоком, а я прицепил на бок старую, верную Беретту. Мне казалось, что ещё и из-за этого факта Майкла О’Лири я больше не видел. После боя он практически не выходил из своей каюты, лишь однажды поймал в кают-компании за рукав Энн и попросил подавать обед ему, как он сказал, «в номер». Кажется, он всерьёз воспринял мою угрозу.

Через пару дней я уже чувствовал себя настоящим моряком, но Гордон одним махом поставил меня на место.

— Пока зад штормом не просолило, ты, Гена, сухопутная крыса.

Я глянул за борт, волны поднимались почти вровень с фальшбортом, корабль швыряло вверх-вниз, как на американских горках.

— А это разве не шторм?

— Какой шторм, Сухов? Это так, зыбь, балла полтора.

Я представил, как выглядит настоящая непогода, и в животе похолодело.

А вообще, в команде мне понравилось. Иногда даже жалел, что в своё время между общевойсковым училищем и военно-морским, выбрал сухопутную карьеру.

Вахты, как таковые, никто не назначал, но ночами я часто «работал радаром». После боя Страйкер свято уверовал в мою чувствительность, и теперь не упускал случая спросить, «что на локаторе». На вопрос о том, куда делась штатная аппаратура, он сначала безнадёжно махал рукой, но в итоге всё-таки рассказал.

— Было у нас всё, Гена, — грустно поведал Гордон. — И локатор был. Старый, двадцатимильный, но хороший. И радиостанция была коротковолновая. Вон, видишь кронштейн? — он показал на стену мостика, где одиноко торчала сваренная из дюймового уголка белая квадратная рама.

Я с интересом кивнул.

— Ходили как люди, с оповещением, с радаром. На этом самом месте торчал системный блок с двумя модулями. Всё на монитор выводилось. Но прямо перед отплытием, — он вздохнул, — прихожу, а этот кретин Васкес, конструкцию со стены откручивает. Схватил её в охапку и уволок.

— Куда? — мне стало действительно интересно.

— А кто его знает, куда? Я так считаю, что в ломбард, потому что, когда вернулся, тут же все баки под пробку заправил.

Я подумал и прокомментировал:

— Видимо, ему за этот рейс много пообещали, раз решил аппаратурой рискнуть.

— Авантюрист! — Страйкер шарахнул кулаком в переборку, и та гулко отозвалась. По толстому слою краски пробежала паутина трещин. — А мне теперь угадывай, кто рейс заказал, сколько обещал заплатить? Дойти-то мы дойдём, а дальше так и будем на ощупь жить?

— Гордон, кстати, а как ты курс без аппаратуры вычисляешь? По звёздам что ли?

Он коротко хохотнул и подтвердил.

— Могу и по звёздам. Но незачем. — Он показал на небольшой, дюймов семь, экран, вмурованный в панель перед штурвалом.

— Что это?

— Это, Гена, хитрая система. На любом корабле есть штатный радиопеленгатор. Ловит сигналы маяков. Видишь, на планшете карта?

Я кивнул и показал на красную точку посередине.

— Это мы, правильно?

— Совершенно верно, юнга. Сюда выводятся данные от ближайших маяков и накладываются на топографическую сетку.

— Как ещё Васкес эту систему не снял?

— Её можно продать только вместе с кораблём. Она штатная.

Я внимательно посмотрел на карту. Похоже, до места назначения нам оставалось не больше тысячи километров. Страйкер проследил мой взгляд и подтвердил.

— Миль пятьсот, пятьсот пятьдесят осталось. Послезавтра будем.

— Как пятьсот? — не понял я. — Мне кажется, не меньше тысячи.

— Гена! Говорю же, ты ещё сухопутная крыса. Это если считать в километрах. А миль, настоящих, морских, не больше шестисот. А точнее, где-то пятьсот пятьдесят.

Гордон часто подобным образом просвещал меня по вопросам морского искусства. Дизель, к счастью, послушно выдавал шесть-восемь узлов, то есть морских миль в час, управлялся он тоже из рулевой рубки, поэтому моторист, по выражению боцмана, «черепах гонял».

Свободное время мы с Энн проводили вместе, либо на палубе, либо в моей каюте. Никакого секса между нами не было. Мы вели душевные беседы. Точнее, Энн рассказывала мне о своей жизни.

Сама себя она считала девушкой печальной судьбы, и сейчас, сблизившись со мной, хотела высказать всю накопившуюся тоску.

Аня, а до переезда в Штаты её звали именно так, рассказывала, как из всей семьи остались только они с отцом, как он старался ни в чём ей не отказывать, и даже устроил учиться на журфак МГУ. Об этом времени Энн рассказывала с улыбкой, глаза её светлели. Видимо, учёба и вправду была самым счастливым периодом жизни.

Но потом умер отец, и оказалось, что даже наследовать дочери нечего — и бизнес, и имущество были записаны на его родственников. С университетом тоже пришлось распрощаться. Аня училась на платной основе, к тому же половину предметов сдавала по принципу «экзамена не будет, все билеты проданы», так что, когда прекратились денежные вливания, закончилась и учёба.

После пятого семестра ей бы пришлось идти, осваивать нелёгкую профессию бомжа, но девушка подсуетилась — шустро вышла замуж за приехавшего по обмену простого техасского парня, Джереми Баглера. Уже через полгода Аня получила Medicare [это медицинская страховка в США] на имя Энн Баглер.

— Имя-то зачем поменяла?

— Знаешь, Гена, Россия отняла у меня всё. Даже родного отца. И я хотела порвать последние связи с проклятой Родиной. В Штатах старалась только по-английски говорить, и Джереми просила не распространяться, что я русская.

Мужа Аня вспоминала с усмешкой. Весело рассказывала, как охмуряла наивного юношу, влюбляла в себя.

— Представляешь, я, оказывается, у него первая была. А как он меня боялся! Если бы не моя инициатива, то и не было бы ничего.

Часто Энн вспоминала Сергея Боброва. Причём, я чувствовал, что разговор о нём девушка заводит не «для галочки», а действительно скучает.

Нам было интересно вместе, я узнавал Аню, и она нравилась мне всё больше. Думаю, Бобру повезло с невестой.

Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. Зион. 25 год 2 месяц 34 число. 16:30

Мозес стоял на привычном месте у окна и теребил в руке листок бумаги. Он был бледен, уши горели, под левым глазом нервно тряслась тоненькая жилка. Рядом стояла нетронутая чашка кофе.

В кресле напротив сидел Арон Бандервильд. Мужчина, наоборот, был возбуждён, лицо красное, под глазами собрались багровые мешки.

— Где Сухов!? — орал Бандервильд.

За всю свою карьеру Мозес не припоминал, чтобы шеф сорвался на крик, и сейчас даже не представлял, что за этим может последовать.

— Сэр, — начал он, но босс прервал на полуслове.

— Мозес!

Молодой человек испуганно замолчал.

— Вы, кажется, саботируете работу. Шахта, исследования которой проводят нанятые вами люди, оказывается пустышкой. Никто, кого вы, Мозес, нанимаете, не справляется с поставленной задачей. Я разрешил вам использовать для своих нужд курьерский самолёт. И что вы сделали?

Молодой человек благоразумно молчал.

— Вы, Мозес, задержали вылет на два часа. Два часа! Наши партнёры чуть было не начали сомневаться в благонадёжности торгового дома Бандервильдов. И в итоге курьер прилетает один, без Сухова.

— Сэр, этот Сухов…

— Что Сухов? Кто он такой, этот ваш Сухов? Терминатор? Агент ноль-ноль-семь? Почему у вас срывается всё, что с ним связано?

— За ним кто-то стоит, — быстро ввинтил фразу Мозес.

— Кто? — Бандервильд был в бешенстве. — Русские?

— Мы пока не знаем, сэр. К выводу о третьих силах, на которые опирается Геннадий Сухов, пришли аналитики. Этот его друг, Бобров, тёмная лошадка.

— Кто такой Бобров?

— Это тоже пока не ясно. Известно, что он работает сторожем в магазине сети Фисса в Лумумбе.

— Магазинный сторож? И это ваша третья сила?

— Мы считаем, что его работа — только прикрытие. Но что кроется за этим на самом деле, ещё предстоит выяснить.

— Хорошо. Пусть злой гений Бобров рушил все ваши планы в Дагомее. Но в море-то его не было! Однако, сухогруз Белуха бесследно пропал. Три дня назад он должен был пришвартоваться к пирсу Зиона. И где он?

— Сэр…

— Молчите, Мозес. Вы слишком много сил отдаёте вопросу Сухова. А в это время доктор Семёнов на базе бьёт баклуши, а главное, не позволяет нашим техникам изучать устройство вертолёта. Мы даже не можем разобрать машину, пока нет Сухова, это вам понятно?

— Да, сэр. Но по вопросу Белухи мне всё известно.

— Так что же вы мне голову морочите? Рассказывайте.

— Только сегодня пришла радиограмма из Порто-Франко. Сухогруз Белуха в одиннадцать ноль-ноль прибыл в акваторию порта. Со слов экипажа, в открытом море на них напали пираты. Сухогрузу удалось уйти, однако есть жертвы. Погибли капитан Родриго Васкес и матрос Гек Иоселиади.

— Сухов, Мозес, — напомнил Бадервильд.

— Временный состав команды, — молодой человек читал по бумажке. — исполняющий обязанности капитана Гордон Страйкер, моториста — Геннадий Сухов, кока — Энн Баглер.

— Так Сухов на Борту?

— Да, сэр. Прибыл в Порто-Франко сегодня утром.

Арон Бадервильд облегчённо вздохнул, отхлебнул из бокала вина, и тихо сказал:

— Васкес, значит, погиб…

— Да, сэр, — подхватил Мозес. — Потому команда и пришла в конечную точку официального маршрута.

— Это я и так понимаю. Слушайте сюда.

Молодой человек замер.

— Больше вы делом Сухова не занимаетесь. На это найдутся другие люди. Обратите всё своё внимание на безобразия в техническом отделе. Приструните, в конце концов, этого доктора, а то от бесчинств русских у меня уже начинает болеть голова. Вам понятно?

— Да, сэр.

— Тогда почему вы ещё здесь? Идите, работайте. Но не вздумайте провалить и это задание, как с Суховым.

Молодой человек мышью шмыгнул за дверь, и направился на этаж ниже, в свой кабинет. По мере продвижения по коридорам, походка его выравнивалась, плечи перестали сутулиться, голова гордо откинулась. В свои апартаменты вошёл уже всемогущий босс, не боящийся никого на свете. Кроме, конечно, своего собственного босса. Проходя приёмную, Мозес поманил пальцем секретаршу, вошёл в кабинет вместе с ней, сел за стол и нетерпеливо пощёлкал пальцами.

Девушка вздохнула, заперла дверь, и привычно полезла под стол. Её красивые глаза были печальными и усталыми. Последнее время шеф постоянно нервничал, и Оливии казалось, что за прошедшие три дня большую часто времени она провела именно там.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 34 число. 18:00

Мы втроём стояли перед шлагбаумом, отделяющим территорию порта от города. Страйкер, конечно же, не нашёл никакого заказчика, зато получил неплохой фрахт на перевозку оборудования в Кейптаун. И теперь он намеревался связаться с владельцем судна, а главное, подобрать кого-то в команду.

Майкл О’Лири шмыгнул на берег в тот момент, когда борт коснулся пирса, и где был теперь, никто не знал и не интересовался.

— Гена, ты идёшь? — нетерпеливо спросил Гордон. Сам он давно прокатал свой АйДи у дежурного, и теперь тяжело переминался с ноги на ногу в ожидании нас с Энн.

Я пожал в ответ плечами, и снова обратился к Капралу Ордена.

— Вот бумаги. Вы прочтите, пожалуйста. Ваш представитель в Дагомее подтверждает попадание на Новую Землю в результате технического сбоя. И теперь мы прибыли, чтобы получить полагающиеся переселенцам документы.

Страйкер обречённо махнул рукой, развернулся и потопал в сторону города.

— Я на рынок, — буркнул он через плечо.

— Бумаги я вижу, — недоуменно ответил мне дежурный. — В них сомнения нет. Я не могу понять, почему вы поехали за АйДи в Порто-Франко. Вам проще было доехать до базы «Индия» в Нью-Дели.

Я решил сыграть дурачка и ответил:

— Но попали мы сюда из России. Значит, и регистрироваться должны на базе «Россия», разве нет?

— Совершенно не обязательно.

Я только недоуменно развёл руками. Энн вообще стояла, стараясь не делать лишних движений.

— В общем, так, мистер… — капрал ещё раз посмотрел документы. — Стринг?

— Просто «Стрин». Без буквы «г».

— О’Кей. Геннадий Стрин, правильно?

Я кивнул в подтверждение, и он быстро набрал имя на клавиатуре.

— А как вас зовут, миссис Стрин?

— Я не миссис Стрин. Меня зовут Анна… Иванова.

Капрал дисциплинированно записал данные девушки, дождался, пока принтер выплюнет пару жёлтых карточек, и торжественно вручил их нам.

— Вот ваши первые документы на Новой Земле. Поздравляю с прибытием. Это временные пропуска. По ним вы сможете пользоваться всеми правами переселенцев, но не более десяти дней. Данные с бумаг я введу в базу, и в ближайшее время они попадут во все представительства на этой стороне залива. А это вам от меня в подарок, — дежурный протянул буклет, на котором было написано: «Порто-Франко, город неограниченных возможностей». — Здесь есть схема застройки, и указаны самые известные гостиницы, а также официальные учреждения.

Мы поблагодарили участливого капрала, пожелали ему сержантских погон, и двинулись в город. Идти было далеко. Я, несмотря на жару, сразу взял хороший темп и зашагал по пыльной бетонной дороге. Рядом семенила Аня, теперь уже Иванова, стараясь подстроиться под мой широкий армейский шаг. Вещи мы оставили на Белухе, договорившись с Гордоном, что вернёмся за ними, когда будет решён вопрос с проживанием и транспортом.

Через пару минут нас нагнал красивый, блестящий, чёрный Хайлендер. В Дагомее я отвык от подобного вида автомобилей, пользуясь лишь потёртыми, простыми, но надёжными, как топор, внедорожниками. У этой машины вид был абсолютно городской. Пассажирское стекло с негромким гудением опустилось, в окне показалась седая, коротко стриженная голова, и задорный голос спросил:

— В город?

Мы остановились, и я утвердительно кивнул в ответ.

— Садитесь.

Аня, а следом я, радостно запрыгнули в божественную прохладу кондиционированного салона, плюхнулись на заднее сиденье, и поблагодарили водителя.

— Гюнтер Фогель, — он не глядя протянул руку назад.

— Гена Стрин.

— Анна Иванова.

— Откуда приплыли?

— Из Дагомеи.

Водитель присвистнул. С минуту ехали молча, затем Гюнтер решил продолжить разговор.

— К нам по делу, или отдохнуть?

— Регистрироваться. Мы нелегалы.

Водитель даже на пару секунд отвернулся от дороги, чтобы получше рассмотреть такое чудо. Изумлённо глядя на Аню, он переспросил:

— Я не ослышался?

— Садитесь поудобнее, герр Фогель, — сказал я голосом древнего сказителя. — Сейчас я поведаю вам самую невероятную в вашей жизни историю.

Пока я в красках пересказывал, как оказался на Новой Земле, встретил девушек, и что из этого вышло, мы въехали в жилую часть города. Вокруг появились сначала склады и производственные помещения, затем одно— и двухэтажные дома.

— И куда вы теперь? — спросил Гюнтер.

— Сначала в гостиницу, а затем на базу, получать АйДи.

— Если хотите, я довезу вас до недорогого отеля. Как у вас с деньгами, не надо ли помочь? — участливо поинтересовался водитель.

— Спасибо, Гюнтер, — ответил я. — Но неужели мы так плохо выглядим?

Он рассмеялся, затем пояснил.

— То, что вы рассказали, настолько невероятно, что мне захотелось хоть что-то для вас сделать.

— Вы уже сделали. Доставили нас быстро, и в прохладе.

— Выезжаем на Овальную площадь, — обратил наше внимание Фогель, и пояснил. — Это центральное место города. Здесь есть почта, много магазинов, ресторанов, а вон там, — он указал куда-то влево, — через квартал, есть очень приличная гостиница «Альпенблюм». Содержит её Марта Шпильке. Скажите, что вы от меня, и она сделает вам хорошую скидку.

Фрау Шпильке ничуть не соответствовала заочно построенному в моём сознании образу. Услышав фамилию, я представлял себе худую и высокую даму, но Марта оказалась, напротив, низенькой, полной, пожилой женщиной, с завязанными в сложный узел чёрными, с заметной проседью, волосами.

— Гутен таг, — сказал я.

— Гутен таг. Зи зин дойче?

— Фльксдойче, — ответил я. — Я русский немец и языка не знаю.

— О! — воскликнула Марта. И добавила по-русски. — Добро пожаловать, гости дорогие.

Мы втроём рассмеялись, и она продолжила.

— Я из Дрездена. Работала в гостинице для русских офицеров и неплохо выучила язык. Вам нужен номер?

— Да, — вступила в разговор Аня. — Гюнтер Фогель сказал, что у вас недорого.

— Гюнтер? Вы давно его видели? — хозяйка заметно покраснела.

— Пару минут назад. Он подвёз нас из порта и рекомендовал ваш отель.

— Я подберу для вас очень хороший номер. Вот, — она протянула прицепленный к деревянной груше ключ. — Три-одиннадцать. Вам понравится. На какой срок собираетесь поселиться?

— До тридцать седьмого.

— С вас сто шестьдесят… — она замялась. — Сто сорок экю.

— Данке, фрау Марта, — я отсчитал деньги и спросил. — Как нам попасть на почту?

Номер был действительно хорош. С кондиционером, радиоприёмником, и даже телевизором. Прохладные кирпичные стены, оклеенные симпатичными обоями в серо-жёлтых тонах, гостиная с основательной, но подходящей по стилю мебелью. Санузел поразил меня наличием ванны и душа одновременно. Единственное, чего не нам хватало, это второй кровати.

— Ань, она решила, что мы молодожёны.

Девушка молча кивнула. Последнее время она, казалось, избегала встречаться со мной взглядом, и не стремилась разговаривать. Я перебирал в уме, чем мог её обидеть, но ничего в голову не приходило. Да и не стоило создавать проблемы там, где их пока нет. Надо было решать вопрос транспорта.

— Я схожу, уточню у старушки, есть ли здесь такси или прокат машин. Пойдёшь со мной?

— Ты же потом вернёшься?

— Обязательно.

— Тогда иди один, а я пока переоденусь и приму душ. Закрой номер на ключ, когда будешь уходить.

Фрау Шпильке порылась в бумагах, лежащих на стойке, и протянула мне стандартного размера визитку.

— Вот вам такси, Гена.

— Отлично, спасибо. А то все наши вещи остались в порту, надо бы забрать.

— А почему вы не привезли сумки с Гюнтером? Только не говорите, что он отказался их взять, я вам не поверю.

— Нет-нет, Марта. Он не отказывался. Просто мы вышли пешком, а герр Фогель подобрал нас уже по дороге.

Она радостно засмеялась, и на щеках её появились симпатичные ямочки. В душе я порадовался за Гюнтера Фогеля.

На столе стоял массивный телефон белого пластика. Я вопросительно глянул на хозяйку, и дождавшись согласного кивка, снял трубку и набрал номер.

Мне казалось, что ответить должна привычная по прошлой жизни девочка-диспетчер, однако, с удивлением я услышал:

— Фред Твид у телефона.

Это было так неожиданно, что я решил, будто набрал неправильный номер.

— Извините. Я звонил в службу такси.

— Вы правильно попали. Я и есть такси.

— Не ожидал.

— Мистер, забудьте про диспетчеров. Вы уже не на старой Земле. Когда прибыли, вчера?

— В том году…

— Тогда вдвойне удивительно. Ну ладно, куда подать машину?

— Вы знаете гостиницу «Альпенблюм»?

— Конечно. Передайте привет фрау Шпильке.

— Обязательно передам. Когда вы приедете?

— Через полчаса.

— Давайте через час? Мы пока приведём себя в порядок.

— О’Кей. Через час, так через час.

Когда я поднялся в номер, в спальню с визгом прыснула голая и мокрая Аня. Через минуту она вышла обратно, в банном халате, вытирая волосы полотенцем.

— Ну как? — спросила она?

— Машина через час будет.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 34 число. 21:10

Я стоял у окошечка почтамта, и старательно писал на телеграфном бланке: «YA V PORTO-FRANKO dot VSYO IDET PO PLANU dot LUBLYU TEBYA dot GENA»

Рядом пристроилась Аня и старательно заглядывала через плечо. Мне было не жалко. Надписав адрес, я отдал бланк парню с таким количеством пирсинга, что через рамку металлодетектора он бы точно не прошёл.

— Пять, двадцать, -шепеляво сказал молодой человек.

Деньги отыскались без сдачи, и мы с Аней вышли из кондиционированной прохлады в жару.

Порто-Франко разительно отличался от городов, которые мне уже доводилось видеть. Более деловой, сосредоточенный. Не было в нём той патриархальной расслабленности, что я встречал на противоположной стороне залива.

Казалось, это город из следующего века. На улицах встречалось гораздо больше машин, но меньше деревьев. Сама же застройка планировалась по подобию Нью-Йорка, квадратно-гнездовым способом. То есть улицы пересекали друг друга перпендикулярно, и заблудиться в Порто-Франко было сложно.

Зато почти везде имелась возможность сесть, перекусить, поесть мороженого, попить кофе или чего покрепче. Часто встречались парикмахерские, частные врачи, автосервисы.

В Лимпо, если тебе нужен врач, приходится идти к нему прямо домой, или посылать кого-то. К любому другому специалисту тоже надо было топать прямо на квартиру. А здесь я увидел давно забытое слово «Парикмахерская».

Стричься мне пока было не надо. Но сама атмосфера города соблазняла куда-нибудь зайти и потратить немножко денег. Я решил поесть мороженого. Обернулся к Ане, чтобы спросить её мнение, и слова застыли на языке. Девушка шла, как сомнамбула, глядя под ноги, и лишь время от времени бросая на меня косые тревожные взгляды. На окружающий нас город она вообще не обращала никакого внимания.

— Аня! — я попытался вернуть её к действительности. — Пойдём мороженое есть?

— А? Да, пойдём, — она отстранённо кивнула, и поплелась за мной в сторону кафе.

Мы заняли столик под большим полосатым зонтом, с видом на фонтан посреди площади. Аня долго смотрела на меня, а потом ни к селу, ни к городу заявила:

— Я думала, ты врёшь.

— Это ты сейчас, о чем?

— Ну, когда ты рассказывал, что спас девушек из плена…

— Ань, так вся Дагомея об этом знает. Тебе и Бобёр, наверное, рассказывал.

— Да. А потом ты женился на одной из них. По имени Жанна.

— Да, на Жанне Карпович. Её ещё американцы называли Карповиц, на свой манер.

— Вот, я думала, ты врёшь. Пока телеграмму не увидела.

— Почему?

— Потому что так не бывает.

— Ань, хватит загадками говорить. А то молчишь, ходишь, как пыльным мешком ударенная. Рассказывай, чего не бывает?

— Да просто моя добрачная фамилия — Карпович.

Глава 9

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 34 число. 22:00

Под зонт поднырнул официант, посмотрел сначала на Аню, затем на меня, и дежурным голосом спросил:

— Что будете заказывать?

Тема разговора была на какое-то время забыта — выбирали мороженое. Странно, когда садился за столик, вообще ничего не хотел, собирался только девушку сладким угостить. А вот поди ж ты, принесли меню, да ещё с картинками, и оказалось, что я сильно ощущаю недостаток пломбира в организме. Вот этого, с шоколадом и орехами…

Аня тоже долго водила пальцем по страницам, то и дело уточняя у официанта особенности различных сортов. Наконец, выбор был сделан, молодой человек ушёл, на ходу засовывая блокнот в карман передника, и мы глянули друг на друга.

— Тёща будет рада, — задумчиво проговорил я.

— Мама тоже жива?

— Ань, ты не знала, что они здесь, что ли?

— Неа, — она совершенно по-детски помотала головой. — Папа говорил, что мы с ним одни остались, но ничего не уточнял. А я знаешь, как боялась спрашивать? — она подняла ресницы и снова посмотрела на меня совершенно детскими глазами.

— Почему?

— Гена, ты дурак? Кто же хочет услышать, что его мама умерла?

— Ну тогда радуйся. Жива она, в Новой Одессе обитает. А Жанна со мной.

— В кратере? — Аня хитро улыбнулась.

Я кивнул.

— Гена, не ври.

— А я и не вру. Мы с ней живём в месте, которое называется «Кратер Сухова», это в Дагомее. У нас там дом и шахта.

— Сухова? Это тебя что ли?

— А что? — я гордо расправил плечи. — Нельзя уже моим именем что-нибудь назвать?

— Тоже мне, Америго Веспуччи.

— Просто географический объект зарегистрировал я, его и назвали в честь первооткрывателя.

— Ну ты даёшь. А я до сих пор не верила, думала, вы с Серёжкой меня разыгрывали. А он? Он правда сторожем работает?

— По совместительству.

— Я знала!

— Но! — я многозначительно поднял палец. — Учти, что Бобёр не сможет обеспечить тебе такой уровень жизни, какой давал папа.

— Гена! — Аня аж зажмурилась. — Не напоминай. Я ещё в Америке поняла, что была просто дура. Как же меня Жанка после всего ненавидеть должна.

— Ваш пломбир с вишнёвым сиропом…

Официант подкрался незаметно, и мы оба вздрогнули, когда на стол опустилась металлическая, как в детстве, вазочка с мороженым. Следом за ней, но уже возле меня последовала вторая.

— Ваш шоколадный с орехами.

Мы благодарно кивнули, а Аня посмотрела на бедж и сказала:

— Спасибо, Уильям.

Разговор прервался сам собой. Я с удовольствием ел мороженое, и смотрел на Аню. Она от души наслаждалась каждой ложкой. Лицо её светилось от блаженства.

— Любишь мороженое?

Девушка только кивнула, на прерывая своего занятия. И лишь когда вазочка опустела наполовину, с сожалением посмотрела на остатки подтаявшего лакомства и пояснила:

— Ужасно по нему соскучилась. Когда в рабстве была, мне пломбир даже снился. Просыпаюсь, а на языке вкус ещё с минуту держится.

Внезапно она посмотрела на меня и попросила:

— Геночка, дай мне десятку. Пожалуйста.

— Ещё что ли заказать?

— Нет, хочу Жанне телеграмму отправить. Попросить прощения.

— Поясни.

— Понимаешь, я, когда в Америку приехала… В общем, думала, в рай попаду. А там… Джереми учится, ему работать некогда. У меня ни профессии, ничего. Он даже жил с друзьями на кампусе. А когда приехал с молодой женой, надо было уже квартиру снимать. Мне пришлось в официантки идти. Ты не представляешь, как я плакала. Дома-то их и за людей не считала, халдеи, строила каждый раз, как в ресторан приду. И вдруг сама на том же месте. Представляешь? — она зачерпнула ложечкой растаявшего мороженого, тщательно её облизала, и продолжила:

— Жили не то, чтобы впроголодь, но бедно. А тогда мне казалось, вообще нищенствуем, хуже всех существуем. А потом Джереми отучился, и его в Даллас забрали. Оказывается, ему фармацевтическая фирма учёбу оплачивала, пришлось потом отрабатывать. И я, как хвост, за ним. Позже, правда, втянулась, да и муж стал нормально зарабатывать. Но своё отношение к людям я тогда крепко пересмотрела.

Я молчал, давая девушке выговориться. Она даже не столько это сейчас мне рассказывала, сколько выстраивала для себя модель отношений с людьми, систематизировала внутреннюю ценностную шкалу. И в этот момент лучше было дать Ане завершить процесс. Наконец, она подняла на меня глаза, и просительным тоном произнесла:

— Потому и хочу попросить прощения у Жанны.

— Ань, почта уже закрыта. Завтра сходим.

Вдруг она посмотрела на меня донельзя удивлённо и задала вопрос, который я уже долгое время крутил в голове:

— Гена, ты тогда сказал этому немцу, ну Фогелю, что едешь встречать сестру жены. Но я же здесь.

Я глупо кивнул.

— А кого мы встречаем?

— Этот вопрос я задаю себе с того момента, когда ты рассказала, кто такая. И ответа не вижу.

— Тогда зачем нам туда ехать?

— Ань, как минимум, за документами. Мне, например, не улыбается всю жизнь носить чужую фамилию. Да и тебе пора бы сменить свою на девичью. Или ты хочешь остаться Ивановой?

— Какая разница! — она непринуждённо махнула рукой. — Всё равно потом на Боброву менять.

— Серьёзное заявление. А жених в курсе?

Она снова по-детски помотала головой.

— Тогда может, тебе стоит сначала ему телеграмму дать? Что-то типа «Бобёр, я соскучилась».

Мы синхронно улыбнулись.

— Гена, не заговаривай мне зубы. Кого мы встречаем?

— Сам пока не знаю. Пойдём, лучше, в магазин, пока открыто, хоть платье себе какое-нибудь купишь.

В путеводителе мы нашли представительство Фисса в Порто-Франко, расплатились, и отправились на шопинг пешком. Жара уже спала, и гулять по улице было одно удовольствие.

В магазине Аня тут же нырнула в круговорот одёжных вешалок, а я обошёл здание, и постучал в заднюю дверь. Долгое время никто не открывал, но я был настойчив, и минуты через три в щель просунулась всклокоченная, небритая голова.

— Чего надо? — спросила голова по-русски.

Выглядел приоткрывший так, будто пил неделю не просыхая. Выдавали его глаза — трезвые и серьёзные.

— Привет передать Серёге Боброву.

— Мужик, ты не туда попал. Здесь магазин. Иди вон, в почтамт. У них радио есть. Там и передай. А мы что? Если только платье можем дать померить.

— Жаль. Я всего лишь хотел передать привет Бобру от Струны.

— А кто такой Струна?

В ответ я показал АйДи на имя Сухова.

— Заходи, — коротко скомандовал сторож и представился: — Роман.

На этот раз я попал в радиорубку. Ни ожидаемого ключа, ни чемоданчика радистки там не было. Монитор, клавиатура, мышь, под столом гудел системный блок, над столом мигала огоньками панель.

— Диктуй, — скомандовал Роман.

— Бобру от Струны. Энн Баглер и есть Анна Карпович. Кого ждём — неизвестно.

Он набрал текст едва ли не быстрее, чем я его произнёс.

— Тут подождёшь?

— Рома, я Бобра в Нью-Дели оставил. Он сказал, что в Лумумбу вернётся с караваном, но не сказал, когда.

— Ясно. Ты где остановился? — тон был деловой.

— В «Альпенблюме»

— У фрау Марты что ли? А номер?

— Три-одиннадцать.

— О! Поздравляю. Совет вам да любовь и…

— Стой-стой-стой! Я не молодожён. Ну, не разобралась тётка, дала свадебные апартаменты. Нам всё равно.

— Ладно-ладно. В общем, я позвоню. Если тебя не будет, потом сам перезвонишь, — он быстро начеркал на бумажке номер, никаких слов, только цифры, и отдал мне.

Мы распрощались, и я вышел на улицу. Анна, переминаясь, стояла у входа в магазин, и встретила меня отнюдь не радостно.

— Гена, где ты ходишь? Я уже всё выбрала, а заплатить не могу. Пошли на кассу.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 35 число. 07:40

В номер стучали. Не просто стучали, а долбили с настойчивостью соседского перфоратора. Я открыл глаза, и сначала хотел послать незваного гостя по известному маршруту, но потом сообразил, что в этом номере зря будить не будут. Поэтому, быстро накинул на себя шорты и футболку, и вышел в холл.

— Да! — недовольным тоном сказал я.

— Гена, вам звонят, — ответственным голосом провозгласила Марта.

— Спасибо. Иду.

Телефон стоял на привычном месте, трубка лежала рядом.

— Это Гена.

— Доброе утро. Это Роман.

— Что новенького?

— Диктую. Принял к сведению. В караване тёщи не было. Согласно запросу, Мария Андреевна Карпович сидит дома и ни о чём не знает. Всё.

— Ясно. Спасибо, буду думать.

— Ну пока. Буду нужен — звони.

В трубке раздались гудки, я положил её на аппарат и поплёлся в номер. В голове была каша.

Сам не заметил, как вошёл в спальню, лёг на кровать, не обратив внимания на спавшую рядом Аню, и долго перебирал, кто и зачем мог закрутить подобную комбинацию. Ничего умного в голову не приходило. Мало сведений. А значит, никуда не деться, придётся встречать двойника Ани Карпович, и выяснять, кто она и зачем.

Через час проснулась Анна. Посмотрела на меня недовольными глазами и проворчала:

— Чего одетый на постели разлёгся?

— РазлёгСИ, — недовольно поправил я её. — А ещё надо обязательно сказать, что ходЮт тут всякие, и не забудь крикнуть: «куда по помытому!».

— Ген, ты чего злой?

— Я не злой, я очень добрый, только тщательно это скрываю. Давай лучше вместе подумаем. Орден сообщает, что сестра моей жены прибывает на Новую Землю и просит её встретить. Практически одновременно приходит телеграмма, о том, что мама моей жены прибывает в Лимпо. Это условие задачи. Вопрос, кто это сделал, а главное, зачем.

— Как зачем? Телеграмму отправила мама. Гена, это нормально, когда родители хотят приехать, поглядеть, как устроилась любимая дочь. И вообще. Думать можно и не на кровати. Слезь, я заправлю. А ты пока свари кофе.

Я нехотя встал с кровати, ворча под нос:

— Вот ведь бабы раскомандовались. От одной уехал, тут же вторая на шею села.

Однако, кофе я сварил, для этого замечательно подошла электроплитка в гостиной. На запах из ванной в клубах пара вынырнула, завёрнутая в махровый халат, Аня, плюхнулась за стол, схватила чашку, стремительно отхлебнула, и высказала.

— Орден что-то напутал. Карпович — не такая уж редкая фамилия. А за свою тёщу не волнуйся, её отлично Жанна встретит, без зятя даже лучше. У вас там, в яме хоть домик какой-нибудь есть? А то, что тебя нет, даже хорошо. Будет место, куда маму положить.

— В какой яме? — не понял я.

— Ну, где вы там живёте?

— А, понял. В кратере. Есть, не волнуйся. Если что, в вагончике поселим.

— Ты затащил Жанну в вагончик? Вот изверг, — по лицу Ани было видно, что она не шутит.

Сначала было обидно, а потом мне стало смешно. Я захлёбывался от смеха минуты две, то затихая, то, взглянув на удивлённое лицо свояченицы, взрываясь новой порцией хохота. Наконец, отдышавшись, сказал, глядя в недоуменные глаза.

— Аня, я приглашаю тебя к нам в гости. И прошу пока не увидишь всё сама, не делать никаких вводов.

— Так у вас что, дом есть?

— Нет, блин! Мы под кустом живём.

— Так бы и сказал. Я-то думала и правда, в кратере каком-то.

— Подожди. А что такое «кратер»?

— Гена, я же не в школе. Знаю я, что такое «кратер». Яма такая в земле.

Я взорвался очередным залпом смеха. Отсмеявшись, пояснил.

— Овальную площадь помнишь, где вчера мороженое ели?

— Что, такая большая?

— В десять раз больше. Плоское дно. Вокруг лес и горы, по краю речка течёт, а в середине — большой деревянный дом с тремя комнатами, кладовкой, кухней, и прочими санузлами. Яма…

— Гена… — казалось, Аня сейчас заплачет. — Прости, я же не знала.

— У тебя всегда так. Те знаешь, а говоришь.

— Я не хотела тебя обидеть.

— Ань, вот сейчас я тоже не хочу тебя обидеть, но должен сказать. Следи за своими словами. Они иногда обижают. На тебя уже злятся твоя мама и родная сестра. А сейчас ты изо всех сил пыталась обидеть ещё и меня.

— Я не пыталась. Я правда, думала, что кратер — это яма.

— Ладно, я — во вторую очередь. Ты Бобру телеграмму дала? А Жанне?

— Но…

— Аня, ты, кажется, так и не поняла, что жизнь под папочкиным крылом прошла. Дальше надо самой.

— А… — начала было говорить девушка, но я поднял палец, и она замолчала.

— Открою тебе страшную тайну. Когда я отправлялся в путь, жена мне сказала: «Только сюда не вези. Видеть её здесь не хочу.». Это твоя родная сестра. Скажи, зачем это надо мне?

Девушка сидела насупившись. Я смотрел на неё и решал, как быть дальше. По моему опыту, подобные нравоучения не приносят пользы, если заканчиваются одними словами. Следует сделать так, чтобы Аня приучалась рассчитывать на свои силы, на деле поняла правоту моих обвинений. Иначе, жизни на Новой Земле ей не будет. Не то общество. Здесь либо ты — полезный член социума, либо никто. А значит, нужно приучать её к самостоятельности.

— Собирайся. Поедешь на базу «Россия» за документами.

— А ты?

— А я после тебя.

— Как я поеду? Я же там никогда не была.

— Вот и побудешь. Не ребёнок уже.

— Гена! Я же девушка. Это опасно.

— Не хочешь?

Она отрицательно помотала головой.

— Скажи мне, пожалуйста, вот нужна нам с Жанной такая свояченица, за которой, как за дитём малым ходить надо? Да и родственница ли ты нам вообще? У меня вон, распечатка из Ордена, что Анна Карпович прибывает тридцать восьмого. А кто ты — я и знать не знаю. Шпионка, наверное. Надо тебя в разведку сдать, пусть колют.

— Я!.. Да ты!.. Какая я тебе шпионка? С ума сошёл?

— А кто ты? Документов нет, всё со слов. Почему я должен тебе верить?

Некоторое время Анна глядела на меня испепеляющим взглядом. Потом остыла, долго о чём-то думала, и наконец, решилась.

— Хорошо. Я поехала на базу. Ты меня дождёшься?

— Если не опоздаешь.

— Денег дай.

— Что ж тебя твой центр деньгами не снабжает?

— Я не шпионка!

— Пока я в этом не уверен.

Я отсчитал двести экю и протянул ей. Она по-кошачьи фыркнула, и одним движением нырнула в спальню. Вышла через пять минут, одетая в туфли на шпильках, бордовые широкие шорты, и какую-то легкомысленную разлетайку. На плече висела маленькая сумочка.

— Всё, — Аня послала мне воздушный поцелуй. — Не скучай тут без меня.

— Ань, а ты не хочешь с собой какой-нибудь сухпай взять? И что-то переодеться? Да и оружие не помешает.

— Я что, в джунгли иду? Нормально. А пистолет я взяла, — она достала из сумочки Глок и помахала, держа его за скобу.

— Ты распечатала оружейную сумку?

— Нет. Я её разрезала. Ножницами.

— Сядь, — приказал я.

Анна нехотя присела на краешек стула.

— И куда ты на самом деле собиралась?

— На базу.

— Ты хоть знаешь, как туда доехать?

— Гена, всё нормально. Сейчас пойду на вокзал, уточню, когда поезд. На нём и поеду.

— Лучше позвони. И не советую ехать на поезде в таком легкомысленном виде. Люди разные. А как воруют девушек для продажи в рабство, я отлично знаю.

— В рабство? Но здесь же… — она замялась.

— Да, здесь не Дагомея. Но и в Порто-Франко бывает всякое. Ты слышала, что четверть города отдана различным сомнительным заведениям? Бордели, казино и так далее.

— Всё. Поняла, — кажется, слово «рабство» на Аню оказало серьёзное впечатление. — Сейчас переоденусь.

— И оружие возьми. А я пока позвоню на вокзал.

Я спустился к телефону, и набрал номер Романа.

— Это Струна.

— Да, что у тебя?

— Рома, я тут человек новый, скажи, девушке не опасно ехать одной на поезде?

— Нет, нормально. Сейчас в каждом вагоне обязательно патрульный едет. А ты хочешь свою спутницу отправить? Тогда поспеши, поезд в двенадцать уходит.

— До «России» долго идёт?

— Завтра утром там будет.

— Отлично. Я зайду через часок, ладно?

— О’Кей. У тебя всё?

— Да, — в трубке тут же послышались короткие гудки.

Я повернулся. Сзади меня стояла Анна. Теперь она была одета в камуфляж, на плече висела аккуратно зашитая оружейная сумка.

— Гена, я не опоздаю?

— Поезд в двенадцать.

— Сейчас уже полдвенадцатого. Срочно вызывай такси.

— Правильно, такси!

Я набрал номер.

— Фред Твид у аппарата, — с готовностью ответила трубка.

— Фред, сколько вы возьмёте за проезд до базы «Россия»?

— Двести.

— А по времени это сколько займёт?

— Десять часов.

— Тогда посчитайте, пожалуйста, поездку туда, ночёвку и обратно.

— И считать нечего. Четыреста за всё.

Я прижал трубку ладонью и спросил у Ани:

— Хочешь поехать на такси?

Она с готовностью закивала.

— Тогда иди, и соберись нормально. Тебе там ночевать.

И уже в трубку сказал:

— Фред, подъезжайте, пожалуйста в четырнадцать.

— О’Кей, — ответил тот. — Сколько пассажиров?

— Один.

На этот раз Анна собиралась серьёзно, поэтому, когда пришла машина, она уже стояла у входа с двумя объёмистыми сумками. Фред присвистнул, оглядев девушку, но ничего не сказал, лишь молча уложил поклажу в багажник. Аня села на переднее сиденье, и машина рванула по улице. А я не спеша пошёл в магазин.

Рома пил чай. Одно его ухо было закрыто внушительным наушником, на мониторе изгибался звуковой график. Он махнул рукой в сторону стула и так же молча попросил подождать. Наконец, файл кончился, Роман отлепил от покрасневшего уха резиновую присоску и вопросительно посмотрел на меня. Я с готовностью достал из кармана флешку, коротким движением положил её на стол.

— Порнуха? — заинтересованно спросил Роман, и осклабился.

Я решил поддержать игру.

— Если бы… Только фотки.

— Что у тебя там?

— Здесь фотографии моей спутницы. Она утверждает, что её зовут Анна Карпович и она сестра моей жены.

— А ты должен встретить Анну Карпович на базе при переходе.

— Точно. Поэтому я хотел узнать, можно передать фото её маме на опознание?

— А что ж нельзя? — он воткнул флешку в системный блок и запоздало спросил:

— Вирусов нет?

— А какая теперь разница?

Мы засмеялись. На экране открылась папка из фотоаппарата. Аня снимала корабль, нас, море, ну и, конечно, себя. Я указал на фотографию с девушкой в тельняшке и с косынкой, повязанной на манер банданы, и Роман шустро перетащил её на рабочий стол. Затем открыл в редакторе, отрезал лишнее, оставив только лицо, и загнал в неизвестную мне программу.

— Сейчас перекодирует и отправит по радиоканалу. К вечеру будет результат. Ты адрес свидетеля знаешь?

— Откуда? Новая Одесса, Мария Андреевна Карпович.

— М-да… На деревню, дедушке…

— Константину Макарычу, — синхронно сказали мы.

Роман посмотрел на меня, что-то явно прикидывая, потом протянул руку и сказал:

— А ты ничего, — и добавил. — Ясень. Я — Ясень. Только не ржать!

— Струна, — ответил я и пожал руку.

— Ну вот, ушло. Будешь здесь ждать?

— Да ну. Пока там распечатают, пока найдут, кто к тёще пойдёт, пока вернутся. Да ещё, вдруг её дома нет. На фиг! Лучше позвони, как ответ придёт.

— Хоп, — сказал Роман.

— Якши, — на автомате ответил я.

После этих слов мы снова смотрели друг на друга, затем Ясень сказал:

— Кавказ?

— И Кавказ тоже.

— Ясно. Ну, давай, брат, — мы обнялись, и я вышел.

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 25 год 2 месяц 36 число. 00:45

Состав отряда подобрался очень впечатляющий. Два брата Волкова, Волкогонов, двое Зубовых, Командир отделения — Серых, снайпер Волчанский. Руководил всем зверинцем лейтенант по фамилии Волк. Позывной у него полностью соответствовал составу — Стая. Сергей Бобров сидел на стволе поваленного, но не сдавшегося дерева, и про себя смеялся — занесло бобра в волчью стаю. Рация на груди пискнула, и наблюдатель по общему каналу доложил:

— Стая Зубу.

— Здесь Стая.

— Вожак, тут в провале какие-то люди, идёт строительство. Руководит всем неизвестный негр, здоровый как бульдозер. Хозяйка кратера не обнаружена.

— Продолжай наблюдение, мы сейчас подтянемся.

Бобёр впервые был у Струны в гостях, и никак не ожидал увидеть здесь такого оживления. Он знал, что Гена построил в кратере домик, знал про шахту, и не более. Сейчас же вокруг одного готового дома ставились ещё два. Четыре прожектора ярко освещали островок стройплощадки, из-за чего окружающая ночь казалась ещё темнее. По световому пятну туда-сюда размахивал стрелой автокран, люди, разных оттенков кожи, аккуратно укладывали толстые брусья на стены. Время от времени старший, его Бобёр легко опознал по описанию, заходил в вагончик, над которым торчала загогулина направленной антенны.

Всё это очень напоминало смену хозяев, или попросту захват собственности. Подтверждались эти опасения ещё и тем, что нигде не было видно Жанны. В Лимпо Бобёр её не встретил, хозяйка Фиссы, Мелинда, сказала, что мадам Сухов давно уехала к себе.

И вот теперь, вместо тихого, уединённого уголка, вокруг шахты развернулось настоящее строительство.

— Ну что, Бобёр? — спросил Волк. — Работаем захват?

— Начинаем с узла связи, — Сергей указал на антенну. — Заходим вместе. Приготовь свето-шумовую, там скорее всего будет хороший язык.

— Волковы, к пулемёту. Волчанский, на прикрытие. Серых и Лёха Зубов со мной. Остальные по штатному расписанию, — скомандовал лейтенант, и группа из четырёх бойцов спустилась в провал.

До вагончика добрались без приключений, прикрываясь многочисленными тенями. Серых распахнул дверь вагончика, остальные дружно в него ворвались, Волк вырвал из разгрузки свето-шумовую гранату, но Бобёр схватил лейтенанта за руку и громко скомандовал:

— Стой! Не надо!

Посреди вагончика стояла Жанна в строительной каске и внимательно разглядывала какой-то чертёж. Рядом с ней мужчина с треугольным от бакенбардов лицом водил по бумаге пальцем, а за столом сидела представитель Ордена в Лимпо. Жанна недовольно посмотрела на ворвавшуюся команду и язвительно сказала:

— Что, Бобёр, не можешь без спецэффектов?

Глава 10

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 35 число. 19:00

Мы с Романом сидели в кафе недалеко от его магазина, и пили водку. На столе стояло огромное блюдо с кусками жареной антилопы, сладкий картофель, с пяток различных салатов… Уже выпили за наших, за общих знакомых, за тех, кто остался, и даже за успехи Русской Армии на Новой Земле. Наливали понемногу, скорее, символически, но несмотря на это, бутылку приговорили, а мясо на столе подъели почти всё. Последние полчаса Ясень рассказывал, а я больше слушал, иногда внося кое-какие реплики. Наконец, он спросил:

— Струна, это же ты тогда эфиролёт спас?

Я кивнул. Отвечать не мог — жевал сочную, ароматную и в меру острую антилопятину.

— Значит, ты доктора Семёнова должен знать.

— Андрея Саныча? Само собой. Это ж научный руководитель моей жены.

Роман хлопнул в ладоши и вполголоса воскликнул:

— Точно. Ты же подающего надежды учёного из страны увёл!

— Ну, положим, не я увёл, тут мне ваши, мужчина, обвинения, совсем непонятны.

— Да не обвинения это. И вообще, может ты ещё и правильно сделал.

Я посмотрел на него круглыми глазами. Такой резкий переход от почти осуждения к одобрению выглядел по меньшей мере странно. Ответить я не мог, потому что за секунду до этого положил в рот кусок печёного картофеля. Поэтому просто сделал круговое движение ладонью, мол, продолжай.

— Семёнов затеял великое дело — полетел наносить на карту возможные точки подъёма для своего аппарата.

— Хочет воздушное сообщение наладить?

— Похоже, что уже не хочет, а хотел. Пропал он. Я потому и говорю, что правильно ты его лаборантку у себя оставил. Теперь только она может в лабораторных отчётах разобраться.

— Подожди, как пропал? У него что, связи не было?

— Куда же без связи? Только после Форт-Джексона ни одного сеанса не проводилось. Наши там каждый сантиметр перепахали. Выяснили, что на ферме был бой, а аппарат исчез. Теперь не знаем, жив доктор или нет уже.

— Ты мне эту информацию слил с какой-то конкретной целью?

— Не совсем. Ты, Струна, человек известный, герой республики.

Я покраснел. Звезду, которую мне торжественно вручил Бобёр, я сразу сунул в шкатулку с цацками жены, и с тех пор ни разу никому не показывал. И так разжился на той операции как куркуль — и жену заполучил, да какую, и шахту с алмазами. Так что награду считал незаслуженной и лишней, даже забывать про неё стал, и думал, остальным тоже до этого дела нет. А оно, вишь как, кому надо, оказывается, помнит.

— В тебе наша служба не сомневается, — продолжал между тем Роман. — Потому просто делюсь информацией. Вдруг где что мелькнёт. А ты уже будешь в курсе, сможешь сообщить, кому следует.

— Понятно. Слушай, Ясень, что спросить хочу…

— Блин, Струна, сказал же — не ржать.

Только после этих слов мне стала понятна двусмысленность этой фразы, и я, естественно, сразу же заржал. Через секунду ко мне присоединился Роман. Отсмеявшись, я продолжил.

— Объясни мне, для чего я со свояченицей отношения испортил. Ты тогда намекнул, что девушке стоит одной на базу съездить, но не сказал, зачем.

— А! Это просто, — махнул рукой мой собеседник. — Там наш человечек сидит. Я ему инфу по твоей спутнице сбросил. Он за ней и присмотрит. Понимаешь, одна она может в какие-то контакты вступить, которые проигнорирует, если поедет с тобой. А так мы точно будем знать, Карпович твоя Анна, или прикидывается.

— Блин, разведка… Я уже и сам под конец в ней сомневаться начал.

— Вот завтра всё и выяснится.

— Ну, за разведку?

— Подожди. Тут Бобёр передал, что ты не всю службу на точках плётку обнимал.

— Было дело. Мы с ним раньше в одном отделе служили. Только вышел я на одного генерала… В общем, пришлось переквалифицироваться в снайперы.

— Значит, ты не только стрелять умеешь, но и головой работать.

— По работе головой, это тебе надо к моему другу — полковнику Окочукво. У того рост два метра, все дверные косяки головой посшибал.

Роман улыбнулся, взял со стола бутылку, зачем-то посмотрел её на просвет и поставил пустую тару у ножки стола.

— Со мной пойдёшь? — задал он внезапный вопрос.

— Рассказывай.

— В Порто-Франко бордельный бизнес держат в основном румыны и чечены, — начал Ясень. — Мы стараемся не допустить похищения ими русских девушек. Нет, если какие прошмандовки из-за ленточки сразу на панель приходят — туда им и дорога. Но вот приличных баб сутенёрам не отдаём. Бывает, даже заведения громим, поэтому русскую армию тутошние шмаровозы боятся до усрачки.

— Серьёзно, — одобрительно сказал я.

Роман кивнул и продолжил.

— Вот и гадам этим не нравится. Особенно не понравилось, когда мы месяц назад большую чистку провели. В городе, считай, ни одной насильно взятой проститутки не осталось. А главное, четверых главарей мы на болота отправили.

— Куда?

— Если ты не в курсе, здесь заключённые добывают железо на болотах. Условия там не санаторные, газ, испарения, комары, поэтому долго никто не живёт. Мы хорошо тогда всех перешерстили. В ответ неделю назад провернули чечены беспрецедентную операцию — похитили дочь полковника Смехова.

— Нашего комбата? — сказать, что новость меня шокировала, было мало. Я даже не сразу поверил.

Роман подтверждающе кивнул, и рассказывал дальше.

— Он семью из-за ленточки вызвал. Сам-то с прошлого года здесь…

— Знаю, мне Бобёр сказал, почти все наши сюда перебрались.

— Да. Так вот, эти гады и подсуетились. И главное, как всё грамотно организовали, сволочи. Три группы — штурмовая, этих мы почти всех положили, отвлекающая, чтобы, значит, наши силы распылить, и главная. Пока конвой бандитов в двухсотые переводил, основная скрытно в лагерь пробралась, пацаны-то все боем связаны, с переселенцами самый минимум остался. Ну и спёрли…

— Оксану?

— Ты её знаешь?

— Блин, Ясень, я с комбатей десять лет по командировкам. Она же на плацу, считай, выросла.

— Комбатя. Ваши все его тоже так зовут.

— Соображения есть?

— В городе девушки точно нет.

— Почему? Чего ведь проще, спрятал её в бордель, и концы в воду.

— Нет её в городе. У нас в квартале информаторов много. Давно бы знали.

— А она вообще жива?

— Жива. Смотри.

Роман достал смартфон и открыл видеофайл. На экране показалась пластиковая стена комнаты. На заднем фоне темнели двое в балаклавах, с калашами в руках. Классика. Перед ними на стуле, скрестив на коленях связанные руки, сидела Оксана Смехова. Рот её был завязан клетчатой арафаткой. Голос за кадром вещал с характерным, отлично знакомым мне акцентом:

— Увы увидите эту девушку? Она останется у нас, пока на свободу не увыдут Омар Забоеув, Магомет Хакаеув и Дамир Заратаеув. Если через неделю увы не увыполните наши улслоувия, мы её увернём. Но не сразу, а по частям. Будем присылать сначала пальцы. По одному в день класть их перед предстаувительстувом Русской Республики. С нами Аллах, он накажет неуверных!

Файл кончился. Мы ещё некоторое время смотрели на тёмный экран, потом я спросил:

— А почему он требует троих? Вы же четверых взяли.

— А хрен его знает. Не это важно.

— Согласен. Важнее узнать, где они Оксану держат.

— Это мы примерно вычислили. С точностью до десяти квадратных километров.

— Как умудрились?

— Да случайно, можно сказать. Один офицер отследил, откуда вышел курьер с записью. Это джунгли в предгорьях. В прошлом году в этом месте работала экспедиция Ордена.

— Тогда почему такой разброс — десять километров? Запросите координаты экспедиционной базы.

— Послали запрос, но это же Орден, у них зимой снега не выпросить.

— Да… от снега я бы не отказался. Хоть на неделю, на лыжах покататься. Так. А я-то тут при каких делах?

— А с вами, гражданин Сухов, вообще всё непонятно, — Роман, вроде бы сказал это со смехом, но взгляд при этом был профессионально-заинтересованный. — И в записях Семёнова, и в докладе Боброва указано, что ты, мил человек, экстрасенс. Будто бы всё живое чуешь на несколько вёрст вокруг.

— А! Вон, ты о чём. Есть такое. После воздействия шаманки Вуду у меня действительно кое-что открылось. Чувствую эфиропотоки…

— Именно так Семёнов и писал.

— …и живых существ. Когда сюда плыл, даже локатором на судне работал.

— Вот! — Ясень поднял указательный палец. — Поэтому я прошу тебя помочь в поисках. Там джунгли, с вертолёта особо не разглядеть. Да и опасно — пустят какую-нибудь «Иглу», и ку-ку, Гриня.

— Ладно, понял. Нечего меня агитировать. Когда идём?

— Отправление в двадцать шесть ноль-ноль. В двадцать пять тридцать надо быть у северных ворот.

Новая Земля. Предгорье, северо-восточнее Порто-Франко. 25 год 2 месяц 36 число. 05:30

В отделении, задействованном в операции, были только наши — старые знакомцы из прошлой жизни. Всю дорогу делились воспоминаниями, болтали. Бойцы то и дело поправляли амуницию или оружие, кто-то трепался ни о чём, кое-кто поминутно ел или пил. Было заметно, что все нервничают. Это и неудивительно, идти в неизвестность, в джунгли, которые и сами по себе — очень опасное место, так ещё и на неопределённое число противника. Я прихватил с собой Ремингтон, который замечательно послужил против пиратов, и Хеклер-Коховскую четыреста шестнадцатую. У остальных были, как на подбор, АК сто третьи, многие с подствольниками, и только у Романа из подмышки торчала характерная труба Бизона. Наконец, остановились, услышали долгожданный приказ «К машине», и, слаженно, не толкаясь, высыпали из бронированной двери «Тигра-М». Я впервые передвигался на подобном автомобиле, и к концу поездки настолько впечатлился, что уже подумывал, как бы заполучить такой аппарат для себя, любимого. Ну и что, что жрёт много, зато даже в задней части можно ехать с относительным комфортом, и не разбирая дороги.

Пацаны привычно построились в шеренгу, перед строем вышел Роман, и поманил меня пальцем.

— Отделение!

Ребята замерли.

— Если кто не знает, представляю вам Струну, нашего проводника. Берегите его.

— Струна, ты здесь бывал что ли? — кто ж ещё, как не Злобный. Вот ведь язва.

— Разговорчики! Согласно записи в личном деле, Струна обладает сверхчувствительностью.

Злобный собирался ляпнуть ещё что-то, но я успел раньше. Быстро включил в голове песню мамбы, осмотрелся внутренним зрением, и заметил:

— Кстати, на четыре часа скопление живых существ. Судя по эмоциональному фону, люди. Человек десять. Дистанция, километра полтора.

— Отделение, согласно штатному распорядку, становись! — Скомандовал Роман, и я мухой нырнул перед пулемётчиком, как и положено в нашем взводе снайперу. Но меня со словами «Веди, Сусанин», вытолкали вперёд.

Добирались долго, не меньше двух часов. Всё-таки джунгли, а не шоссе. Приходилось искать обходные пути, прорубаться сквозь лианы, и даже обходить опасных зверей. Лишние стычки нам сейчас были совершенно ни к чему. Я уверенно вёл отряд, не нарываясь на змей и хищников, подсказывая повороты, предупреждая о ямах. Наконец, даже самые закоренелые скептики заговорили в том стиле, что «А ничего Струна, могёт».

За двести метров до цели остановились, проверили снаряжение. А я попутно просканировал группу зданий, прятавшихся за густыми зарослями. Оказалось, я ошибся в определении количества. Противника было не десять человек, а почти тридцать. Из них восемь — отдыхающая смена, восемь — бодрствующая, и восемь на четырёх постах. Два поста ближних, и два дальних. Один из постов — всего в сотне метров справа от нас.

Ближние и дальние посты находились в прямой видимости, что было очень плохо.

Всё это я рассказал, стоя с закрытыми глазами, прислонившись затылком к какому-то берёзовому фикусу. В том смысле, что ствол у дерева был белый, как у берёзы, а листья большие и мясистые. Я давно заметил, что в лесу моя чувствительность гораздо выше, если я прислоняюсь к стволу крупного растения. Для себя я называл такой способ антенным. Но ребята заметно впечатлились.

Солнце поднималось, так что воспользоваться темнотой не было возможности. Я решил рискнуть. По эмоциональному фону стоящих на дальнем посту, я уже понял, что караулят они давно, устали, да и глаз замылился. Поэтому мне захотелось провернуть тот же фокус, что и с охранниками возле пещеры — слиться с лесом. Сделав рукой знак «на месте», неслышным шагом двинулся в сторону поста, стараясь резонировать с колебаниями тех растений, мимо которых шёл. Кроме того, на всех доступных мысленных частотах я транслировал «белый шум» — то есть попросту ловил вибрации окружающих объектов и передавал их во все стороны.

В своих стараниях я прошёл прямо под носом у патрульного, развернулся и точно так же добрался до места расположения отряда.

— Ты куда пропал? — встревоженно спросил Роман.

— Как это выглядело со стороны?

— Удивительно. Шёл-шёл, и вдруг тебя нет. Вообще.

— Значит, получилось. Давай я ещё одну штуку попробую.

Рома кивнул, и я начал внушать ему желание связаться со мной по рации. Точно так же, как когда-то уговаривал варана вылезти из-под машины, или убеждал рогатого ягуара, что я камень. Прошло около минуты, и Роман не сознавая, снял с разгрузки рацию, потом посмотрел на неё и повесил обратно. Секунд через десять опять снял, нажал кнопку передачи, отпустил, и вновь вернул рацию на место.

— Ясень, что чувствуешь?

— Вроде ничего. Хотел тебе что-то сказать, но не смог вспомнить, что.

— А рацию зачем трогал?

— Сам не знаю.

— Значит, получилось. Я старался тебе передать желание связаться со мной по рации.

— Ты опасный человек, Струна.

— Я полезный человек! — я важно поднял указательный палец.

— Сидор, Качок — разведка, — скомандовал Роман. — Осмотритесь, если есть возможность, попробуйте заглянуть за забор.

Два Витька поднялись, поправили разгрузки, и хотели идти в сторону белевшего за деревьями забора, но я остановил их.

— Подождите. Дайте пять минут, я сам попробую.

Сел, прислонившись к самому толстому дереву и попытался раствориться в окружающем пространстве. Через некоторое время в сеть общих вибраций вплелись образы нашей группы. Ещё через полминуты я увидел другое скопление людей. А минуту спустя разглядел и забор, и тёмные пятна построек. Не выходя из транса начал описывать:

— Площадь — с футбольное поле. По периметру металлический забор, сверху колючка. Внутри две машины у дальнего края, и четыре здания. Три низких, одноэтажных, в главном — два этажа. Одно ближе к нам, длинное, две трети ширины огороженного поля, высотой чуть выше забора. Похоже на ангар, потому что не разделено на комнаты, только два помещение — одно поменьше, казарма караула, и одно большое, похожее на склад. Рядом дерево, можно над забором пролезть. На территории кроме караула, две поварихи в маленьком одноэтажном здании. Как я понимаю, это столовая и кухня вместе. Ещё трое в высоком доме. Один внизу, охраняет, двое на втором этаже. Девушка сейчас одна, в маленьком одноэтажном сооружении. Похоже, это душ или баня. Она без охраны. Фу-у…

Я вышел из транса. Сразу стало тяжелее дышать. Оглянулся. Пацаны, раскрыв рты, изумлённо смотрели на меня. Роман сглотнул, обвёл глазами замерший отряд и процитировал:

— «Есть многое на свете, друг Горацио…». Струна, ты понимаешь, что теперь разведка с тебя не слезет?

— Неверный подход, капитан. Разведке стоит заинтересоваться человеком, который меня этому научил.

— А кто это?

— Начальник полиции Лимпо, Питер ван Рюйтер. Мой хороший друг.

— Я сообщу, товарищ майор.

— Обязательно. Стой! Мне что, уже присвоили?

— Струна, ты же на боевом задании. А значит, вступил в силу приказ командующего.

— Надо же. Я и забыл. Итак, план операции есть?

— Ты ложишься в снайперскую поддержку, а мы скрытно забираемся на крышу ангара, потом двое идут в баню за девочкой, остальные — штурм с зачисткой.

Я подошёл к Роману почти вплотную и чуть слышно сказал:

— Ясень, это половина двухсотых наших, гарантировано. Нужно что-то другое.

— Если у тебя мысли есть — озвучь.

— Я, пользуясь своими способностями, попытаюсь проникнуть в лагерь. Если найду Оксану, укрою её в максимально безопасном месте, и дам тебе сигнал к наступлению, а сам ударю противнику в спину.

— Сигнал, как я понимаю, будет в моём желании пойти в атаку?

— Совершенно верно. В крайнем случае, я открою огонь. По караульным видно, что стоят они давно, и ждут скорую смену. Вот этим моментом я и воспользуюсь. Проникну с ними.

— А если…

— Нет! Или у тебя другие варианты есть?

— Не было бы заложницы, тогда вариантов масса. Да хоть сейчас штурмом взять. А так… они же её сразу убьют.

— Так что давай, я рискну. Мне всё-таки комбатя не чужой человек.

— Он тут всем не чужой. Но ты прав. И смотри, вон разводящий со сменой.

Дальше обсуждать было уже некогда. Я передал Роману Ремингтон, запел в голове песню мамбы, и двинулся в сторону поста. Через тридцать шагов мне навстречу выползла огромная красноголовка. Она выдвинулась из травы как гигантский тюльпан, и внимательно провожала меня взглядом. Значит, что-то неправильно, подумал я, и усилил поток белого шума. Змея тут же потеряла интерес, отвернулась, затем опустилась в траву и свернулась в кольца.

Я выдохнул. Вроде, получается. Разводящий и оба караульных что-то тихо обсуждали. Я подошёл поближе… затем ещё чуть-чуть… меня не замечали. Прислонился к дереву, используя ствол как антенну, начал передавать белый шум. Караульные откровенно болтали, я улавливал знакомые слова. Наконец, разводящий скомандовал: «Халха», и оба двинулись в сторону построек.

Бояться было нельзя. Страх характерно пахнет. Даже воняет. И этот запах легко могут уловить тренированные, привыкшие в страху люди. Поэтому я старался не думать о том, за кем и куда я иду. Думать в моём состоянии вообще вредно для здоровья. Отвлекаясь на мысли, теряешь концентрацию. А значит, тебя могут заметить.

Поэтому я был сосредоточен только на вибрациях окружающей природы. Улавливал их, повторял и рассылал на всех частотах. Так увлёкся, что однажды даже не перешагнул случайную ветку, и с хрустом наступил на неё. Но мои невольные проводники, казалось, даже не заметили звука. Так и шли, переговариваясь вполголоса. А я тенью крался за ними.

Вот уже ворота. Разводящий постучал. Открылась калитка. Никаких паролей и отзывов, видимо, все свои. Я аккуратно протиснулся следом за сменным часовым, стараясь никого не задеть, и сразу же распластался по забору. Посмотрел внутренним взглядом на панельные секции, и мысленно повторил их структуру, рисунок и вибрации.

Тишина. Караул прошёл дальше, охранник ближнего поста закрыл калитку, разворачиваясь, равнодушно мазнул по мне глазами, и двинулся на свой пост. Я аккуратно открыл глаза и глянул на свои ноги. Там был забор. Я знал, что это ноги, но взгляд убеждённо доказывал мозгу, что это металлическая панель, такая же как десятки других. Я отдышался и двинулся вдоль ограды дальше.

До бани добрался минут за десять, стараясь не попадаться никому на глаза и не выходя из образа забора. Дверь была закрыта снаружи на кусок арматуры, замка не было. Я нырнул внутрь и отдышался. Из транса выходить не стал, но заборные вибрации оставил.

Девушка сидел на полу, глядя в окно и плакала. Внезапно, голова её повернулась в мою сторону, глаза расширились.

— Гена!?

— Ч-шш! Выходи.

Мы на цыпочках выскочили наружу, я вставил обратно в петли кусок арматуры, и, снова прикинувшись окружающим миром, повёл её к дальней стороне площади. Там стояли открытый Хамви с пулемётом на станке, и чёрный, наглухо тонированный Гелендваген.

— Лезь под Гелик. Лежи и не отсвечивай.

Оксана послушно забралась под машину, не издав ни звука. Всё-таки отец — боевой командир, это многое значит в воспитании. Я сунул ей Беретту и девушка крепко схватила пистолет. Сам я, не выходя из образа травы и камней, пополз к столовой. Это здание стояло в самом центре. К забору тихо подтягивались наши, я чувствовал их волнение и азарт.

Вот первый перелез на крышу ангара и бесшумно спрыгнул на землю. Надо же, Злобный. Второй уже на крыше, третий лезет по дереву.

Я достал из разгрузки осколочный ВОГ, зарядил. Подождал, пока ещё двое попадут на территорию, провёл мысленную линию между стволом гранатомёта и окном на втором этаже, и аккуратно пустил туда гранату.

Раздался взрыв, посыпались стёкла, из двери первого этажа высунулся недоуменный охранник, и тут же попал под мою пулю. Караул в казарме переполошился, но пацаны уверенно били прямо через металлические листы ангара. Троих положили, остальные залегли под койками. В отличие от ребят, я чувствовал противника так, будто никаких стен и нет. Прицепил магазин с чёрными носиками — бронебойные, и аккуратно, прямо сквозь тонкий металл, стал стрелять одиночными по отлично видимым радужным переливчатым силуэтам.

В казарме началось движение. Осаждённые стали отстреливаться и во все стороны полетели пули. Наши залегли, и потихоньку отползали под различные случайные прикрытия. Я постарался почувствовать, кто есть на втором этаже главного здания, но там была тишина. Видимо, одного ВОГа хватило на всех. Вдруг сзади меня кто-то появился, будто ниоткуда. Странно, по моим подсчётам, вся живая сила была сконцентрирована со стороны фронта. Я обернулся. В заборе медленно открылась неприметная калитка, появился ствол, дверь резко распахнулась, и в проём вкатился боевик. Видимо, прибежал с дальнего поста на выстрелы. Я собирался подстрелить его, когда остановится, но от стоящих машин раздался пистолетный хлопок, и караульный лёг плашмя, не докрутив кувырок. Мне осталось только пустить по нему контрольный.

Дверь казармы распахнулась, и во все стороны, как тараканы при включённом свете, разбежались оставшиеся осаждённые. Двоих в лёт пристрелили пацаны, ещё четверо, петляя, и пригибаясь, кинулись к главному зданию. Один вообще рванул мимо меня к бане. По беглецам раздались очереди, я же дал своему добежать до помывочного узла. Боевик резко выдернул арматуру и, с нею в руке, ворвался внутрь.

Двое всё-таки добрались до главного здания и залегли за стопкой покрышек под стеной. Я решил не отвлекаться — пацаны добьют, зарядил осколочный, подполз поближе к бане, и пустил ВОГ. Рвануло, сквозь металлические стены полетели осколки и куски обшивки. Пришлось пригнуть голову. Наши не отставали — три выстрела из подствольников, и с обоими оставшимися было покончено. Я встал и вышел из транса. Время собирать камни.

Как только выстрелы стихли, дверь в кухню приоткрылась, из неё одна за другой, выглянули две полные женщины, лет по тридцать пять. Увидев русских военных, они синхронно ойкнули, и спрятались обратно.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 36 число. 25:45

Мы сидели в уже известном кафе, все ребята, участвовавшие в операции. Роман только что толкнул речь, я держал в зубах большую металлическую звезду, выловленную из стакана. Обмывать звание, одетым в гражданку было непривычно. По правилам, следовало свежепойманную звездочку тут же присобачить на погон, и доложить по форме. Но погон не было. Ребята как-то неуверенно похлопали меня по плечам, что-то говорили, резко меняя тему…

Свободно чувствовали себя только Аня с Оксаной. Им завтра отправляться в Демидовск в составе конвоя, поэтому сегодня для них было что-то вроде прощания.

На улице стемнело, в кафе зажгли фонари. Привычный городской шум вокруг как-то незаметно стих, наша компания сама собой разделилась на группы, все выпивали и закусывали, общались друг с другом. В одном месте вспоминали дом, семьи, даже соседей. Рядом обе девушки полностью завладели вниманием нескольких бойцов.

Ко мне подсел Роман, и без предисловий предложил:

— Струна, давай, ты откроешь при Русской Армии курсы по своей медитации. А то уж больно впечатляет.

Я помотал головой.

— Не смогу. Меня самого знаешь, как научили?

Ясень вопросительно дёрнул головой.

— Пришли два негритоса с тамтамом и жрица-мамба. Она запела, они застучали в свой барабан, я и поплыл. Открылись у меня тогда эти способности, но не умения. Это я уже потом каждый день тренировался. Повторял про себя эту песню с тамтамом, и стрелял, учился слушать, вибрации распознавать. Знаешь, как я в транс вхожу? Я до сих пор повторяю про себя эту песню, подкорка, или что у меня там есть, только от этого пробуждается. А спеть её и не смогу, как ни проси. Так что, если хочешь выпускать бокоров в массовом количестве, прямая дорога тебе в Дагомею, посёлок Лимпо. Разговаривай с ван Рюйтером.

— Приказать мы тебе не можем — ты ни к одному подразделению не приписан. Заинтересовать — тоже. Как тебя заинтересуешь? У тебя своя территория, красавица жена и собственная алмазная шахта. Остаётся только завидовать…

— Не завидуй. Съезди в Лимпо и сам попробуй. Я же никакой тайны не делаю.

— А что? Вот смену сдам, и поеду! На самом деле поеду.

— Да флаг тебе в руки, Роман. Я даже попрошу, чтобы тебя на биологическую станцию пожить пустили, пока в Лимпо будешь.

Сзади подошла Аня, положила мне руки на плечи и усталым голосом сказала:

— Гена, пойдём в гостиницу, а то мне завтра выезжать рано.

— Лады. Будем на связи. Но в Лимпо я поеду, — закончил разговор Ясень и мы, не спеша, наслаждаясь вечерней прохладой, побрели в заведение фрау Марты.

— Гена, а зачем ты меня на базу одну отправлял? — после долгого молчания спросила Анна.

— А сама как думаешь?

— Наверное, отдохнуть от меня хотел. Я же понимаю, что свалилась как снег на голову.

— Не совсем. Хотел, чтобы ты приучилась не хвостом за мной ходить, а действовать самостоятельно. И эффект есть — завтра едешь устраивать свою новую жизнь. Ещё в гости нас с Жанной пригласишь.

— Посмотрим. Пока только место учительницы русского и литературы обещают. Но жильё дадут сразу.

— Вот и хорошо.

Над зданием горела подсвеченная изнутри вывеска, изображающая голубые горы на фоне неба, и какой-то совершенно невероятный, яркий и пёстрый, цветок. Всё это венчала красная неоновая надпись: «Альпенблюм». Мы немного постояли возле входа. В помещение не хотелось. Воздух был прозрачен и свеж, температура упала до вполне комфортной. В городе царила тишина. За те пять или десять минут, что мы топтались у двери, только один человек прошёл мимо. И то, не по нашей улице, а по перпендикулярной, мы только слышали ровные, чуть шаркающие шаги. Наконец, оба, почти одновременно, зевнули, и вошли.

За стойкой никого не было. Я, перегнувшись, поискал ключ, но не нашёл. Зато в уголке, спрятанный под бумагами, отыскался бронзовый звонок старинного вида, с торчащей штуковиной сверху. Я нажал, раздался тёплый, мелодичный звон. Он почему-то напомнил мне трамвай. Я позвонил ещё пару раз, и из глубин служебного помещения, завязывая на ходу свой клетчатый фартук, показалась приземистая фигура фрау Шпильке. Не говоря ни слова, она сунула мне под нос ключ, смачно зевнула, и снова скрылась в недрах гостиницы. А мы пошли наверх. Нам обоим нужно было завтра в дорогу.

Глава 11

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 37 число. 07:45

Мы с Романом стояли у шлагбаума и махали руками удаляющейся колонне машин. В этом районе караваны скоро станут простой данью традиции, на дорогах относительно спокойно. Иногда, конечно, могут выползти какие-нибудь отморозки, но против организованной группы военных они не выступят. Тот случай с нападением чеченской банды можно считать исключением — бандиты для этой акции собрали почти все боевые силы в регионе. Так что за наших девочек можно было не волноваться.

— Ясень, ответ из Новой Одессы пришёл?

— Нет пока.

— Мне сегодня на базу выезжать. Хотелось бы знать, кого я еду встречать — родственницу или врага.

— Ты во сколько хочешь ехать?

— Поезд в двенадцать, вроде. У меня других вариантов нет.

— А если тебе Гелик дать?

— Чеченский что ли? И что я с ним делать буду?

— На нём съездишь. А хочешь, вообще забирай себе. В караван его не взяли, пусть тебе остаётся.

— А ты себе почему не заберёшь?

— Я сменяюсь через месяц. Домой, как обычно, самолётом. Не бросать же машину здесь.

— А мне до дома либо морем, либо воздухом. Тоже неудобно. Мерседес в багаж не сдашь. Но покататься я не против. Давай, я до базы и обратно смотаюсь, а там решим.

— Хоп. К твоему отъезду, может, уже данные из Одессы придут.

За разговором мы не заметили, как дошли до магазина, я попрощался с Ясенем, сел в машину, и поехал в гостиницу.

Фрау Шпильке была удивлена. Она долго осуждала меня за то, что я отправил девушку одну, утверждала, что такое поведение недопустимо для молодого мужа, и что, если Анхен подаст на развод, то она, Марта Шпильке, не будет удивлена.

Мне с трудом удалось прервать пламенную речь.

— Фрау Шпильке, Анна мне не жена. Она сестра моей жены. И между нами никогда не было никаких отношений.

Хозяйку гостиницы как подменили. Она всплеснула руками и стремительно покраснела, начиная с ушей. Буквально через пару секунд лицо прикрывали пухлые ладошки, а по сторонам горели ярко алые, как фотофонари, уши. Сквозь прижатые руки донеслось:

— А я, дурочка, дала вам номер для новобрачных.

— Ничего страшного, фрау Марта. Мы отлично разместились.

— Но там же одна кровать!

— Да, но она большая. Мы легли с разных сторон и просто спали. Не волнуйтесь.

— Герр Штринг, обещайте, что никому и никогда не расскажете об этом.

— Никогда, фрау Марта. Зачем я буду огорчать такую милую и доброжелательную женщину? Тем более, номер я освобождаю.

— Как? У вас же оплачено до завтра.

— Ничего страшного.

— Тогда подождите, — она мгновенно скрылась в подсобке, и так же быстро выбежала обратно, сжимая в руках стопку пластиковых купюр. — Вот. Это деньги за неиспользованные сутки. Возьмите.

Я не стал отказываться, взял двадцать пять экю, быстренько вынес вещи из номера, и погрузил их в машину. Сел за руль, и задумался. Куда мне теперь ехать? У Романа я сидеть не буду. Человек на службе, а я как бедный родственник, пристроюсь в уголочек. Бред! На станции мне тоже делать нечего, раз я сменил поезд на автомобиль. Кроме заправки, вроде как, и некуда.

Пока добирался и заправлялся, пришла в голову мысль, съездить в порт и аэропорт. После базы надо было собираться домой, поэтому стоило разузнать уже сейчас, нет ли на примете какого транспорта.

Морской порт встретил меня уже привычной суетой и деловитостью. Белуха, как ни странно, стояла на месте, а Гордон Страйкер сидел на палубе, укрывшись от солнца огромным сомбреро. Мы пообщались.

Оказалось, владелец судна не захотел ставить Гордона капитаном. Пообещал прислать вновь назначенное лицо, а до того момента велел стоять в порту. Я представил состояние этого хорошего, активного, и деятельного человека, и мне стало немного грустно. Он вложил всю душу в сухогруз, и будь по-моему, я, не сомневаясь ни секунды, отдал бы корабль под его командование. Но, решает всё, как обычно, хозяин.

— Опять пришлют какого-нибудь клоуна, путающего бак с ютом, — грустно сказал Страйкер.

— Не грусти, Гордон. Всё равно, фактически ты управляешь кораблём. И потом, откуда ты знаешь, кого пришлют? Вдруг это будет умный, разбирающийся в морском деле человек, и надёжный товарищ?

— Гена, зачем Бандервильдам присылать мне надёжного товарища? Я сам для них ненадёжный. Им на корабле нужна сторожевая собака, чтобы лаяла в случае, если я захочу сделать что-то по-своему.

Мы поговорили ещё немного. Страйкер сказал, что ему, к счастью, позволили самому нанять палубного матроса. Этот факт очень радовал боцмана, и тот каждый вечер сидел в припортовом баре, высматривая подходящего человека.

— А ещё, Гена, — почти шёпотом сказал он. — Я нашёл заначку нашего синьоре грандо. Почти пятьдесят тысяч.

Он усмехнулся, подмигнул мне и продолжил.

— Буду копить на свою скорлупу. Бог даст, через годик выйду в море сам, без патронажа всяких клоунов. И знаешь, как назову? Анна! В честь твоей подружки.

Я поспрашивал у боцмана, не знает ли он об отходящих в ближайшие три дня кораблях, и выяснил, что ожидают выхода два лесовоза — в Ноехафен и Бейджин. Кроме того, на рейде стоит транспорт с металлом в Виго. И, самое главное, каждую неделю, в крайнем случае, две, ходят угольщики. До Нью-Дели и обратно. Так что шанс уплыть домой морем есть, и немаленький.

Тепло попрощавшись с грустным боцманом, я съездил к Ясеню, где узнал, что информации из Новой Одессы ещё нет. Покрутившись немного по городу, решил не тянуть время. Иначе можно и опоздать, тогда Анну Карпович номер два встретит кто-то другой.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко — база «Россия». 25 год 2 месяц 37 число. 13:30

Порто-Франко исчез в серо-голубой дымке, под колёса стелилась ровная, отсыпанная трамбованным щебнем, дорога, в машине играла записанная у Ясеня флешка, а я наслаждался комфортом топовой немецкой автотехники. Проехав пару километров, выключил музыку, вошёл в транс, и стал потихоньку сканировать окрестности. Рулить в этом состоянии было гораздо легче и приятнее. Под песню мамбы мир приобретал дополнительные, невидимые обычным глазом краски, заполнялся вибрациями. И вообще, начинал походить на густую трёхмерную сеть, в которой каждый узелок связан со всеми остальными, колебания каждой нити передаются и отражаются соседними.

Я то и дело замечал крупных и не очень животных, спокойно пасущихся, или охотящихся возле дороги. Видимо, трасса «Порто-Франко — Базы» была настолько популярна, что местная фауна исключила движущиеся автомобили из числа раздражающих факторов. Даже если какой-то зверь и ловил вибрации моей машины, то тут же забывал про неё, возвращаясь к своим делам.

Ещё через пару десятков километров в общую картину ощущений вплёлся ужас. Дикий, животный, граничащий с безумием. Сначала я не мог определить его направление и источник, но проехав ещё чуть-чуть, понял, что излучает этот страх не зверь, а человек. В подтверждение, гармонию степных звуков как тёплый нож масло, резал дикий, почти переходящий в ультразвук, визг. Через минуту он стал громче и невыносимее, даже заныли зубы. Даже не верилось, что человек может так визжать. Я обернулся в сторону источника звука и увидел живописную белую скалу. На невысоком холме, метрах в ста пятидесяти от дороги, возвышался красивый симметричный каменный останец, с двух сторон, как бахромой, украшенный пальмами. Перед ним ярко блестел на солнце полированный чёрный автомобиль. Я свернул с дороги, аккуратно перевалил канаву, и двинулся в сторону камня.

Машина оказалась красивым, в черноту тонированным БМВ Х7 на блестящих литых дисках, с овальным туристическим багажником на крыше. В машине кто-то истошно, прерываясь лишь на короткие вдохи, визжал, не обращая внимания ни на что. Я просканировал окрестности — хищников вокруг не было. Впрочем, людей тоже. Неудивительно, от этого душераздирающего звука хотелось оказаться как можно дальше. Пересилив себя, я взял четыреста шестнадцатую и вышел из машины. Перед скалой лежали части женского тела. По останкам можно было определить цвет волос — платиново-белый, одежду — короткие джинсовые шорты и остатки, кажется, топика. Рядом валялся раздавленный дорогой фотоаппарат с объективом гигантского размера. Такие я видел только у фотокорреспондентов. Женщину явно разорвал крупный хищник, скорее всего, гиена. Я посмотрел на скалу, и всё понял. Их было двое, две девушки. Они увидели живописный камень и решили возле него сфотографироваться. Но почему-то не взяли с собой оружие, и даже не проверили место на предмет всяческих опасностей. Результат закономерен — одна перекушена пополам возле фотоаппарата, вторая, с раздавленной грудной клеткой и торчащими во все стороны рёбрами, лишилась головы. Вон она, голова, изжёванная, валяется рядом, похожая на спущенный футбольный мяч, который кто-то накрыл мокрой чёрной мочалкой. Стало грустно и противно.

Визг между тем, не прекращался. В машине явно кто-то был, и скорее всего, ребёнок. Я представил, какая это психологическая травма, видеть, как чудовище в два движения перекусывает твою маму и… тётю? Неважно. В любом случае, не легче. Я заглянул через лобовое стекло внутрь автомобиля и остолбенел.

За рулём сидел полный наголо бритый мужчина в разноцветной рубашке с коротким рукавом. Он закрывал лицо руками и высоко, по-бабьи, визжал. Визжал непрерывно, как бормашина у стоматолога, делая лишь короткие паузы для судорожного вдоха.

Я открыл водительскую дверь, и вытащил беднягу на воздух чтобы отдышался. Мужчина сразу же упал на колени, и закрыл голову руками. Визг не прекратился. Мне не оставалось ничего, кроме как затащить его в Гелик и усадить на пассажирское сиденье. Только здесь он прекратил визжать, и нервно засопел. Бедняге явно нужен был врач. Как минимум, невропатолог, а может и психиатр. Следовало отвезти его в город.

Гелендваген не спеша тронулся по траве в сторону дороги, и я протянул пассажиру открытую бутылку воды. Он не среагировал, так и сидел, закрыв лицо руками. Пришлось плеснуть ему на голову, а потом сунуть горлышко прямо в рот. Мужчина судорожно сглотнул, и присосался к бутылке на целую минуту. Затем отдышался и огляделся.

— Моя бэха! — заорал он по-русски.

Я удивился. У человека на глазах только что гиена разорвала двух женщин, он визжал в полной истерике, и вдруг…

— Ты куда меня везёшь!? — взорвался пассажир. — Ты, козёл, мою бэху закрысить хочешь? Да я тебя!

Он потянулся, и вцепился левой рукой мне в шею. Я крутанул руль, и ему пришлось отпустить.

— Убью, падла! — закричал он снова, и вдруг, жестом фокусника, достал откуда-то длинноствольный сорок четвёртый Магнум. Точь-в-точь как в вестернах с Клинтом Иствудом.

Я резко затормозил, и дебошир врезался плечом в переднюю панель. Тогда я двинул его ладонью левой руки в нос. Он уронил пистолет, рефлекторно схватившись пальцами, чтобы не дать потечь крови, и в этот момент я дал ему под дых. Пока пассажир сгибался, пытаясь вдохнуть, выскочил наружу и выволок хулигана на траву.

— Вон твоя бэха. Иди, забирай, придурок, — сказал я, сел в Гелик и поехал дальше, на базу. Пистолет так и остался валяться под пассажирским сиденьем, я и не подумал его отдавать. Такому идиоту лучше не брать в руки оружие, а то ещё пристрелит кого-нибудь.

Уже темнело, когда я подъехал к воротам. Патрульный только глянул на мой временный пропуск, и воскликнул:

— О, сэр! Это вы должны были приехать вместе с той мисс, что была позавчера?

— Увы, мы не смогли выехать вместе.

Он тщательно проверил автомобиль, опечатал оружейную сумку и, сделав шаг назад от машины, молодцевато козырнул.

— Прошу вас, сэр.

Я наконец-то добрался. Первым делом, вычислив административное здание, пошёл в пункт регистрации переселенцев, отмечая по пути большое количество девушек с оружием и в форме Ордена. Почему-то это напомнило мне израильскую армию.

Регистрация прошла спокойно и даже как-то буднично. Я снова улыбнулся в камеру, подставил плечо под десяток давно не нужных мне прививок, сказал, что как Полиграф Полиграфыч, фамилию хочу оставить наследственную, только не Шариков, а Стрин. Девушка за стойкой улыбнулась, а через минуту пошутила в ответ, да так, что ёжик на моей голове встал дыбом.

— Возьмите, господин Шариков, — улыбаясь, сказала она.

Я с ужасом взял горячий кусочек пластика, перевернул, и с души свалился камень. Фамилия стояла моя, правильная. Я посмотрел на нашивку над карманом служащей.

— Спасибо, Дора, хорошая шутка, — мгновенно осипшим голосом ответил я.

Девушка подмигнула мне, и продолжила:

— Мистер Стрин, вы считаетесь вновь поступившим, поэтому на ваш счёт зачислена тысяча экю. Кроме того, если у вас остались какие-то деньги со старой Земли, вы можете пройти в соседнее помещение, это местное отделение банка Ордена, и обменять их по текущему курсу.

Я отрицательно помотал головой. Все наличные деньги я оставил дома, на память о прошлой жизни. Да там и было-то…

— Также, — продолжала Дора. — Вы можете сдать в банк ордена всё имеющееся у вас золото. Условия объяснит служащий банка.

— Нет золота.

— О’Кей. Тогда вам, как вновь прибывшему, оформленному по категории «Б», полагается три бесплатных дня проживания на территории базы. Возьмите талоны. Передадите их владельцу гостиницы при баре, и получите жильё.

Она протянула мне две стопки распечатанных на принтере листочков с синими штампами.

— А почему два комплекта?

— Одни на проживание, вторые на питание. Вы же проходите по категории «Б».

Я кивнул, и направился к выходу.

— Стойте! — крикнула девушка.

Я обернулся.

— Мистер Стрин, это же вы попали в наведённое от ворот излучение?

Я пожал плечами.

— Пройдите, пожалуйста, в главное здание. С вами хотят побеседовать наши учёные.

— Прямо сейчас?

Она замялась, набрала на клавиатуре пару слов, дождалась ответа, и подтвердила:

— Чем меньше времени прошло с момента перехода, тем лучше.

— Ладно. Куда идти?

— Ой, соседняя дверь, и по лестнице на второй этаж. Не заблудитесь.

Местные учёные были представлены одним полным мужчиной в явно маленьком белом халате, и тонких золотых очках. Он, поминутно переводя взгляд с меня на монитор и обратно, спрашивал то, что я давно уже рассказал Мэри Сью. Как ехал на машине, проехал в зеркальное марево, в какое место попал, и так далее. Потом он облепил меня датчиками на присосках, попросил сидеть спокойно, и вышел на целых десять минут. Когда я уже изнывал от скуки, мучитель вернулся, привычными жестами отлепил присоски, и поблагодарил за сотрудничество.

— Скажите, а зачем всё это? — спросил я.

— Мы собираем статистику, мистер Стрин. Вы не первый, кто попадает к нам, минуя обычный путь. Вот и проверяем, не появились ли в людях в связи с этими переходами, какие-то изменения.

Бар «Рогач» я нашёл быстро — на нём вместо вывески был прибит череп этого самого животного. Отдал полному мужчине за стойкой обе пачки талонов, и услышал в ответ:

— Ваш номэр сэмь. Ужин подать сэйчас? — по-русски, но с явным армянским акцентом.

Кивнул и поднялся по лестнице в свои апартаменты, которые, как оказалось, состояли из малюсенькой, чуть больше моей каюты на Белухе, комнаты. Удобства располагались дальше по коридору.

Зато ужин порадовал. Гора отлично приготовленного сладкого мяса, примерно, как я пробовал на старой Земле жаркое с ткемалевым соусом. В качестве гарнира овощи, тоже жареные, и лёгкое, и уже привычное, местное вишнёвое вино в высоком стеклянном стакане. Еда была подана в тарелке такого размера, что в ней легко бы разместилась пара среднестатистических инопланетян. Увидев еду, я понял, что дико проголодался. Желудок подтвердил мою догадку урчанием.

Через несколько минут я заметил, что бармен сидит за моим столом и с какой-то нежностью на меня смотрит. Я вопросительно поднял брови.

— Как там старая Земля? — спросил он со своим акцентом.

Я прожевал и ответил:

— Понятия не имею, год там не был.

Надо было видеть лицо моего собеседника. Сначала он подумал, что ослышался. Потом, видимо, прокрутил в голове фразу ещё раз, попытался совместить её с талонами, которыми я расплатился, и ничего не понял.

— Не верится? — подначил я.

— Полный когнитивный диссонанс.

Вот тут уже пришёл мой черёд удивляться. Не часто от бармена услышишь научный термин.

Дверь открылась, и в бар вошла Дора. Не глядя по сторонам, подошла к моему столику, подмигнула, как старому знакомому, бармену, и сказала:

— Арам, не мучь Гену. Бедняге пришлось через многое пройти. Он добирался да нас без документов из самой Дагомеи.

— Вот теперь вы обязаны мне всё рассказать, — сказал бармен, неожиданно быстро для его комплекции метнулся за стойку, и тут же вернулся, неся в руке кувшин.

Мы проговорили не меньше двух часов. Я без ненужных подробностей рассказал, как попал на Новую Землю, в дикие, необжитые места, как выбирался…

Арам громко и многословно удивлялся, Дора проявляла явные знаки внимания. Когда я собрался идти спать, девушка неожиданно предложила:

— Гена, хотите сходить на море? Здесь очень красиво после заката.

Я согласился.

Море выглядело ласково и настолько по земному, что хотелось искупаться. Я привычно вошёл в транс, и тут же почувствовал, не более, чем в ста метрах от берега, пару крупных рыбин. Очень крупных, метров по пятнадцать каждая. Купаться перехотелось, зато от Доры во всю веяло терпкими вибрациями сексуального желания. Стало ясно, что поход на берег должен был стать, в основном, прелюдией к дальнейшим отношениям. Я заставил себя зевнуть.

— Дора, давайте не будем усугублять, сухо сказал я. Меня в Дагомее ждёт жена, и изменять ей не входит в мои планы.

— Что вы себе навыдумывали, — с заметным раздражением ответила девушка. — Идёмте обратно, поздно уже.

Новая Земля. Территория Ордена. база «Россия». 25 год 2 месяц 38 число. 09:00

Утром первым делом я пошёл в пункт регистрации. Дора стояла за стойкой и упорно меня не замечала.

— Доброе утро, — сказал я как можно более нейтрально. — Сегодня я должен встретить девушку. Вы не могли бы мне подсказать, когда ожидается следующее прибытие?

— Фамилия? — спросила служащая таким тоном, что захотелось предъявить ей паспорт в развёрнутом виде.

— Карпович. Анна Карпович.

— Анна Карпович ожидается… — она зачем-то перевела взгляд на наручные часы. — через сорок-пятьдесят минут.

— Спасибо, Дора, — как можно теплее сказал я, и быстренько выбежал на улицу. Я успевал ещё позавтракать.

Через тридцать пять минут я снова был в пункте регистрации. Налил в пластиковый стакан воды из кулера, и присел на диванчик. Едва я успел сделать первый глоток, дверь распахнулась, и в помещение вошла она. Даже не так. Не она, а ОНА!

Девушка была сексуальна до неприличия. Дело было даже не в одежде, хотя юбочка в стиле гоу-гоу и завязанная на животе прозрачная рубашка, сквозь которую просвечивал такой же легкомысленный бюстгальтер, тоже много значили. И даже не в ярко-золотых, с лёгкой рыжинкой, длинных волнистых волосах. Вошедшая сама излучала желание, как станция радиоэлектронной борьбы.

Когда она вошла, в помещении стало настолько тихо, что было слышно, как кровь заполняет пещеристые тела. Все находившиеся в помещении мужчины мгновенно сделали стойку. Я и сам понял, что встать с дивана в ближайшее время, без риска быть опозоренным, не смогу.

Цокая туфельками на высоких тонких каблуках, девушка чуть танцующим шагом подошла к стойке регистрации и сунула оторопевшей Доре пластиковую карточку. Та машинально взяла, и ещё с минуту не знала, что дальше делать.

Потихоньку немая сцена прекратилась, работа подразделения возобновилась почти в нормальном режиме, если не считать, что все мужчины пялились на вошедшую. Я и сам ловил себя на том, что время от времени бросаю на незнакомку косые взгляды. Только бы не она, молил я про себя.

— Да. Анна Карпович, — сказала пришедшая таким голосом, что у меня по спине побежали мурашки.

Девушка говорила ещё что-то, между её репликами слышался несмелый и сипловатый голос Доры, но я не разбирал слов. Я слышал только этот чарующий голос, и от тембра по телу всё сильнее бегали мурашки. Наконец, Анна с видом королевы вошла в медицинский кабинет, и по залу пробежала волна облегчения. Некоторые мужчины даже встряхнулись, как вылезшие из воды собаки. Я лично наконец вспомнил про стакан воды, который всё сильнее сжимал в руке, и залпом выпил его.

Стало гораздо легче, я наконец-то смог подняться, и в этот момент в зал снова вошла она. Девушка шагала умопомрачительной походкой прямо в мою сторону, и её грудь игриво подпрыгивала в такт шагам. Она соблазнительно улыбалась.

— Это ведь вы меня ждёте?

По моей спине снова побежали мурашки. Собрав силы, я кивнул.

— Здравствуйте, Геночка. Я Аня. Очень рада вас видеть.

В этот момент я почувствовал жгучую зависть и ненависть всех находящихся в зале мужчин. Судорожно кивнув, я схватил девушку за руку и выволок наружу.

— Фу-у, как здесь жарко, — тут же заявила она, и глубоко задышала, отчего её сексуальная грудь заходила вверх-вниз. — Геночка, зай, пойдём куда-нибудь, где прохладнее, а то я уже вся мокрая.

К счастью, человек привыкает ко всему, даже к мега-сексуальной девушке рядом. Наконец я начал слышать не только голос, но и слова. Как оказалось, говорила Анна, чуть растягивая гласные, как долго живущие в России прибалты. Но, возможно, это делалось специально, чтобы придать голосу больше эротизма.

Я кивнул, и повёл девушку в «Рогач». Пусть с ней Арам разбирается. Сам я потихоньку начинал отходить от первой волны очарования, что радовало. Теперь хотя бы мог думать, прежде чем отвечать на вопросы, а главное, был в состоянии внятно поддерживать разговор. Я задавил внутреннего кобеля, в голос оравшего, что нельзя оставлять такую самку в загребущих армянских руках, и поднялся в номер. Взял мыльно-рыльные и пошёл принимать душ. Всё-таки вода — это великая сила. В зале регистрации прибывших меня очень поддержал простой стакан, выпитый в нужный момент. А сейчас, стоя под контрастным душем, я почувствовал настоящее облегчение. Даже смог адекватно оценить встреченную мной девушку.

Она воздействовала не красотой. Например, Жанна была куда красивее. Но Анна просто валила с ног какой-то гормональной, иррациональной сексуальностью. Животной страстью. С ней не хотелось прожить жизнь, родить и воспитать детей, она не выглядела хозяйкой дома. Её хотелось только трахать. Долго, жёстко и во всех мыслимых позах. От этой девушки шла неудержимая волна феромонов.

Я вошёл в транс и попробовал посмотреть внутрь себя. Странно, что я никогда не делал этого раньше. Сейчас, например, я увидел, что левой почке маловато энергии. Канал, питающий этот орган, гораздо тоньше, чем у правой. Закрыв глаза, я попробовал мысленно расширить канал, продуть его, как обычную резиновую трубку. Почка изменила частоту пульсации и заработала в унисон с правой. Следующее, что я рассмотрел, был мозг. Сначала я сомневался, стоит ли вообще туда заглядывать, а то изменю что-нибудь не то по незнанию. Так можно и в идиота превратиться. Но потом я вспомнил, как выходил из тела при живой мамбе и реальном тамтаме, и успокоился.

В мозгу меня заинтересовал один участок. Стоило мне представить сегодняшнюю девушку, как в нём повышалась частота колебаний, в ауре начинали превалировать красные и багровые тона, а у меня мысли перебивались плотским желанием. Я постарался снизить чувствительность этого отдела мозга. Сначала он не поддавался, но потом я применил свой дагомейский опыт с воображаемым регулятором, и всё пошло на лад. Буквально, через пару минут я воспринимал образ Анны гораздо более отстранённо.

Спускался вниз я уже спокойный как буддийский монах. Невозмутимо посмотрел на круги, описываемые Арамом вокруг гостьи, сел за стол рядом с ней, и как ни в чём не бывало, спросил:

— А что, здесь больше не кормят?

Бармен посмотрел на меня так, будто я в голодный год отобрал у него последний кусок хлеба, и скрылся в кухне. Через минуту передо мной уже стояла тарелка, а сам неугомонный армянин снова что-то увлечённо рассказывал невозмутимой золотоволосой красавице.

— Аня, ты готова сегодня выезжать? — спросил я девушку.

— Ой, зай, я даже не знаю, — сказала она, и изобразила очаровательную задумчивость. — Меня попросили встретить одну машинку. Если она сегодня прибудет, то можем и ехать. А что, ты спешишь?

— Это у тебя, как вновь прибывшей, есть три дня в запасе, а меня завтра вышвырнут отсюда пинками. Так что хорошо бы твоя машинка приехала сегодня. Кого ты, кстати, встречаешь? Может, расскажешь подробнее?

Зай… — в голосе девушки появилась чуть заметная неуверенность. Кажется, она не ожидала, что я перестану реагировать на её гормональную магию. Она придвинулась поближе, сунув свою грудь практически мне под нос, и продолжила:

— Один знакомый, когда узнал, куда я еду, попросил проследить, чтобы водитель довёз груз до места назначения, а не продал по дороге.

Я кивнул, глядя в основном на качающиеся в такт словам полушария. Теперь я больше изображал заинтересованность, чем возбуждался на самом деле, хотя до конца перебить плотское желание так и не смог.

— Он мне денег дал, так что придётся ждать. Всё-таки пять тонн медного провода. Не знаю, как здесь, а в России всю медь давно в металлолом сдали и в Европу вывезли.

— А куда надо машину сопроводить?

— В этот, — она похлопала меня по ноге. — В Зион, вот.

— Так ты в грузовике поедешь? — недовольно спросил я.

— Нет, зай, ты что. Куда ж я без тебя. Я с тобой поеду. У тебя же есть машина?

Я кивнул.

— Вот и хорошо. Я сяду с тобой, но мы поедем за грузовиком с медью.

Сразу после этих слов дверь распахнулась, и в бар, отдуваясь, ввалились двое мужчин. Выглядели они усталыми. Грязные, небритые, в промасленных комбинезонах, будто только что собирали судовой двигатель. Один из них сразу же подошёл к Анне, и, поедая её моментально повлажневшими глазами, сказал:

— Мы проволоку привезли. Вы же с нами едете?

— А! — довольно воскликнула та. — Вы, наверное, Игорь.

— Я Иван, — ответил мужчина, и показал на напарника. — Вот Игорь.

— А я Анна.

— Я знаю, — подтвердил Иван. Машина ждёт, можем ехать. Садитесь.

— Нет-нет! — воскликнула девушка, и для большей убедительности помахала наманикюренным пальчиком так, что все мужчины сглотнули. — Меня встречают. Вот Гена, и я еду с ним.

— Гена, значит… — Иван посмотрел на меня как на врага народа. — Ну догоняй, Гена. Мы поехали.

Парочка выскочила за дверь, и я тут же встал.

— Я за вещами.

— Анечка, неужели вы нас покидаете? — запричитал Арам.

— Да, дорогой. Мне пора.

— Подождите хоть пару минут, я соберу вам что-нибудь в дорогу.

Новая Земля. Территория Ордена. база «Россия» — Порто-Франко. 25 год 2 месяц 38 число. 18:00

Впереди пылила тентованная грузовая Татра, поэтому я вёл Гелик не спеша, метрах в ста сзади, наслаждаясь видами окрестностей и сидящей рядом девушки. Было заметно, что Анна изо всех сил старается восстановить впечатление, которое возникло у меня при её первом появлении. Она то доставала что-нибудь с заднего сиденья, эротично при этом изгибаясь, и оттопыривая округлую попку, то изображала изнурительную жару, несмотря на работающий кондиционер, и принималась томно обмахиваться, стараясь заставить полушария груди колыхаться посильнее. То вдруг вспоминала, что с губ стёрлась помада, и, глядя на меня, сначала их облизывала, а потом подкрашивала.

В глазах девушки при этом чуть заметно сквозило недоумение.

Я откровенно наслаждался великолепной игрой, но того щенячьего восторга, который испытал в зале регистрации, уже не было. Мы разговаривали, в основном я интересовался новостями со старой Земли, а Анна рассказывала о своих знакомых.

Дорога тянулась медленно, через пару часов я расслабился. Машина была настолько хороша, что практически, ехала сама, я только для вида держался за руль. Попутчица была ещё лучше, а то, как она пытается меня соблазнить, тешило моё самолюбие.

— Ань, в бардачке есть дорожная кофеварка, может, давай попьём кофе, чтобы не уснуть?

— Да! — радостно ответила она и легонько шлёпнула меня ладонью по бедру. — Я сейчас сделаю.

Никогда не думал, что дотянуться до перчаточного отделения в Гелендвагене так сложно. Бедной девушке пришлось залезть своими туфельками на сиденье, и изогнуться так, что попка поднялась выше плеч. Коротенькая юбочка при этом упала на спину, открыв два идеальных полушария с тонкой ниточкой между ними. Сердце снова застучало. Не знаю, как Анна это почувствовала, но она хитро посмотрела на меня снизу-вверх, и игриво улыбнулась.

Через полминуты моё дыхание восстановилось, сердцебиение пришло в норму, и я сказал:

— Ну что, у нас будет кофе?

Надеюсь, голос меня при этом не подвёл.

— Да, сейчас, — ответила она снизу. В словах еле заметно проскакивало недовольство.

Анна привычно открыла отсек между передними сиденьями и уверенным движением воткнула кофеварку в гнездо прикуривателя. Надо же, я и не знал, что оно там есть.

— Зай, у тебя такая хорошая машинка, — сказала она голоском куклы Барби.

Я кивнул.

Следующие три часа мы играли в перетягивание моих нервов. Девушка пыталась довести меня до эротического безумия, а я старательно сопротивлялся. В особо сложных ситуациях вспоминал кровавое месиво из двух женщин, виденное вчера под скалой. Помогало.

Вскоре показалась и сама скала. Я с интересом осмотрел окрестности, БМВ на месте не было. Машина стояла чуть дальше. Водительская дверь её была с силой вмята внутрь, лобовое стекло отсутствовало. Я затормозил.

— Зай, ты куда? — взволнованно спросила Анна.

— Вчера в этой машине сидел один придурок. А сегодня она стоит раскуроченная. Хочу посмотреть, что случилось. Вдруг ещё не поздно помочь.

Я взял четыреста шестнадцатую, сунул под разгрузку Магнум, и открыл дверь.

— Я с тобой! — решительно заявила девушка.

— В таком виде ты и двух шагов не пройдёшь. Переоденься, если есть во что.

— Сейчас-сейчас, — сказала она, без тени смущения развязывая рубашку. — Только ты без меня не уходи.

— Я подожду снаружи.

Мужчины в машине не было. Скорее всего он выскочил через правую дверь, та была распахнута. Тело оказалось шагах в тридцати к северу, точнее то, что от него осталось. В траве пестрела порванная рубашка, на ней лежала рука до локтя, рядом обглоданная нога. Остальное представляло из себя почти добела объеденный скелет с расколотым как орех черепом.

Я обернулся. Анна стояла шагах в пяти сзади, и лицо её было сине-зелёного цвета, а волосы как-то внезапно потеряли весь золотой ореол. В своём розовом спортивном костюмчике, она вызывала скорее жалость, чем сексуальное желание. Заметив мой взгляд, девушка, согнувшись, спряталась за машиной.

Я заглянул внутрь. В автомобиле еле заметно пахло духами и было относительно чисто. В бардачке я с удовольствием обнаружил пять коробок патронов к теперь уже моему Магнуму, бутылку виски «Black Label» и пачку экю. На заднем сиденье аккуратно стояла роскошная кожаная барсетка, стоимостью чуть меньше, чем весь остальной автомобиль. Я забрал её не раскрывая. Багажник был забит вещами почти до потолка. В основном там стояли разноцветные пластиковые чемоданы.

Ударами ноги я кое-как подровнял водительскую дверь, чтобы она хотя бы открывалась и закрывалась, сел за руль, и понял, что ключа к машине нет. Порывшись в привычных местах, ничего не нашёл, тогда просто наудачу нажал кнопку с надписью «start/stop» на панели, и двигатель заурчал. Тут же открылась пассажирская дверь, и в салон ввалилась Анна. Лицо её приняло чуть более нормальный цвет, хотя отдавало бледно-зелёным, и до первичной розовощёкости было ещё далеко.

— Ты хочешь её забрать? — испуганно спросила она.

— Не пропадать же добру, — рассудительно ответил я.

— А тебе за это ничего не будет?

— Хозяин погиб. Причём, по собственной дурости. Так что, кто первым встал, того и тапки, — многозначительно пояснил я девушке. Она сделала вид, что поняла и закивала. Было заметно, что ей снова становится хуже.

— Ань, ты сможешь вести Гелик?

— Если Гелик, то смогу, а эту — нет, у неё же нет стекла.

— Это ерунда, — ответил я, достал из разгрузки тактические очки и нацепил на нос.

Они плотно прилегали к лицу, почти не пропуская в глаза воздух.

Коробка передач была автоматическая, поэтому я перевёл ручку в положение «D», и двинулся в сторону оставленного Мерседеса.

— А почему бы тебе не привязать бэху сзади? — простодушно спросила Анна. — Тогда мы могли бы сесть в Мерседес и снова ехать вместе.

Девушка игриво посмотрела мне в глаза, что на фоне зелёной бледности её лица выглядело не столько сексуально, сколько жалостливо.

— И получать в зад при каждом торможении, — продолжил я фразу. — Даже если прицепить тросом, кто-то обязательно должен быть за рулём. Так что пойдём, я заберу оружие, а ты сядешь за руль.

— Зай, ты что, оставишь меня безоружной?

— Аня, ты поедешь между мной и Татрой, так что ничего страшного. А моя винтовка, если что, больше пользы принесёт в моих руках.

Так мы и прибыли в Порто-Франко — впереди грузовик с проволокой, следом Гелендваген, с Анной за рулём, а последним я, на трофейной БМВ, щурясь от бьющего в лицо ветра, и то и дело снимая очки, чтобы вытереть слёзы.

Татра, не заезжая в город, поехала на грузовой терминал, а мы с Анной направились в «Альпенблюм», удивлять Марту Шпильке.

Глава 12

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 38 число. 25:00

Фрау Шпильке глянула на меня с осуждением. Я даже немного покраснел, хоть и не был ни в чём виноват. Но, смотреть в эти добрые глаза не мог, в них отчётливо читалось: «Надо же, только одну девушку отправил, тут же с другой пришёл». Следовало как-то исправлять ситуацию. Подумав, я собрал познания немецкого в кучку, и сказал:

— Фрау Шпильке, их валле цвай айнцелциммер [это по-немецки «я хочу два одноместных номера»], — и незаметно указал глазами на кокетливо теребящую юбочку, Анну.

— Битте шён, — расплылась в улыбке хозяйка гостиницы.

Тут же в мою руку упали два ключа. На этот раз второй этаж, два — девять и два — десять. А главное, фрау Марта снова улыбалась.

Следующие полчаса я перетаскивал на второй этаж вещи из БМВ. Почему бы не порадовать девушку трофейными нарядами? Безошибочно вычислив чемоданы, принадлежавшие мужчине, занёс их в свой девятый номер, а всё разноцветное великолепие — в соседний, десятый. Он, будто специально, был вдвое больше по площади. Разбираться с содержимым запланировали на завтра, а сейчас я открыл дверь комнаты Анны, вежливо пропустил её внутрь, смачно шлёпнув по круглой попе для придания дополнительного импульса, и, не заходя внутрь, сказал.

— Спокойной ночи. Я к себе.

— Ну зай! — ожидаемо возмутилась та. — Ты оставишь меня одну?

Я невозмутимо кивнул.

— Мне будет скучно и страшно, — она сделала губы бантиком, и захлопала ресницами.

— Давай сразу расставим точки над «ё», — предложил я. — Я женат, и жену свою люблю. Поэтому никаких сторонних отношений заводить не собираюсь.

Девушка хотела что-то возразить, уже даже открыла рот, но я безапелляционно повторил:

— Спокойной ночи. — и закрыл дверь.

Но сразу спать не лёг. Сначала попытался открыть большой чёрный кофр, застёгнутый на бронзовый навесной замочек. Ключ от номера был по размеру чуть больше самого замка, поэтому, поковырявшись с полминуты в скважине кончиком ножа, я плюнул, и просто заехал по нему рукояткой. Скоба с готовностью выскочила.

Внутри оказалась одежда. Я даже не стал её мерить, помня комплекцию незадачливого придурка. Любой из его рубашек меня можно было бы обернуть в несколько слоёв. Также в кофре обнаружилась электробритва, и, к моему удивлению, книга Даниэля Дефо «Робинзон Крузо». Интересно, что этот человек ожидал увидеть в новом мире? Необитаемые острова?

Вторым был маленький чемоданчик, больше похожий на дипломат-переросток. Этакая однодневка. У него было два встроенных замка возле каждой защёлки. Повозившись с полчаса, я смог открыть оба. Очень помогла повышенная чувствительность. В состоянии транса я понимал, когда поворотное кольцо встаёт на место. Да и код оказался детский — три ноля на обоих.

Содержимое меня очень удивило. Во-первых, там были деньги. Много, больше ста тысяч экю. Во-вторых, лежали они не уже привычной мне колодой, и даже не в отдельном конверте. Весь объём был занят листочками с именами, адресами, а иногда и номерами телефонов. Внутрь каждого из них была вложена определённая сумма. Также в чемодане лежал ПСМ. Но, рассмотрев пистолет, я понял, что ошибся. На ствольной коробке было написано «Байкал-441», то есть, то же самое, но под калибр браунинга.

Кроме импровизированных конвертов с деньгами, нашлась ещё целая папка с какой-то технической документацией. Похоже, непростой дядька прибыл на новую Землю, ох, непростой.

Папку я решил почитать перед сном. Оказалось, занимательно. Это были выдержки из статей, результаты экспериментов, и технологические карты по двигателям внутреннего сгорания, работающим на водородном топливе. Схемы получения водорода были просты до безобразия — разложение воды с помощью постоянного электрического тока. Я зачитался, и сам не заметил, как уснул.

Снилась мне копытная гиена. Я лежал на спине под белой скалой, а она смачно, с чавканьем, жевала мои ноги. Коленей я не чувствовал, чудовище дошло уже до бёдер, а две мёртвые, окровавленные девушки, блондинка и брюнетка, снимали всё это на длиннофокусный фотоаппарат. Я пытался вырваться, хотя понимал, что конечности уже не спасти. Стало жутко, я закричал и проснулся.

По моим ногам, плотоядно ухмыляясь, ползла в сторону живота, одетая в розовый прозрачный пеньюар Анна. Её распущенные волосы щекотали мне кожу, пальцы правой руки по-хозяйски рылись у меня в трусах, а левым локтем девушка то и дело надавливала на очень больную точку над коленом. Я айкнул, и дёрнулся, стараясь встать.

Анна навалилась на меня, и снова придавила к кровати.

— Пусти, — недовольно сказал я. — И вообще, как ты вошла, я же дверь запер?

— Ха! Дверь он запер. Тут замки одинаковые, — со смехом сказала она. — Ты же не прогонишь одинокую беззащитную девушку?

— Прогоню.

Я вырвался, поднялся с постели и двинулся на неё. Трусы предательски топорщились. Анна опустила взгляд на проблемное место и всплеснула руками.

— Гена! Себе-то не ври. Вижу же, что ты меня хочешь.

— Мало ли, что я хочу, — буркнул я под нос, вытолкал непрошенную гостью в коридор и снова запер номер. Ключ на этот раз оставил в замке.

— Гут нахт, — сказал я через дверь.

— Чурбан немецкий, — раздался в ответ обиженный голос.

Часы показывали половину четвёртого, можно было ложиться обратно, но сна не было. Я до рассвета просидел, изучая фамилии и адреса из кейса, а потом переписал их на отдельный лист. Потом Бобру отдам, пусть в центр передаст.

Следом снова открыл папку, но теперь уже на последних страницах. Сначала ничего не понял. Какие-то, мало, что говорящие, снимки сияющих голов, четырёх— и даже восьмирукие люди. Сперва мне показалось, что речь идёт о генетических заболеваниях или мутациях, связанных с применением водорода. Но, вчитавшись в текст, я понял, что ошибался. Последняя четверть записей рассказывала о проводимых на острове Суматра генетических экспериментах по изменению человека.

Изначально цель экспериментаторов была даже благородной — создание субъекта со сверхспособностями. Но, через короткое время что-то пошло не так. А главное, в результате грубого вмешательства в геном, разум испытуемых полностью уступил перед давлением гормонов.

Кончилась эпопея тем, что суматранский центр закрыли, а сотрудники, да и вообще все люди, связанные с его деятельностью, пропали. Причём, в тексте подчёркивалось, что они не были подвергнуты какому-то государственному наказанию, а именно исчезли без следа.

Недоумевая, зачем, а главное — кому человек мог везти эту информацию, я внезапно обнаружил, что солнце давно встало, и пора начинать новый день, который обещал быть насыщенным событиями.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 39 число. 09:30

Как заинтересовать красивую девушку на целый день и заставить её забыть самую тяжёлую обиду? Просто подсуньте ей шесть чемоданов новых вещей, и можете спокойно идти по делам.

Анна с утра намеренно меня игнорировала. В глазах её горел такой огонь, что будь я чуть чувствительнее, вспыхнул бы как спичка. Но я помнил об ответственности перед той, кто ждёт меня дома, поэтому пропускал подобное обращение мимо себя. Я просто вошёл в соседний номер, не спрашивая разрешения, проигнорировав визгливое: «Выйди, я сказала!» и ножом вскрыл все чемоданы.

Мгновенно настроение обиженной девушки сменило знак с минуса на плюс. Она вскочила в чём была, то есть практически ни в чём, и кинулась к горе одежды, появившейся посреди комнаты.

— Геночка, смотри, какой топик! Ой, зай, это же Луи Виттон!

Эти и подобные восклицания дали мне понять, что обида давно и прочно забыта. Анна увлеклась нарядами.

Около получаса я сидел, глядя как она появляется из ванной комнаты то в одном, то в другом платье. Потом не выдержал. При следующей демонстрации поднялся с кресла и сказал.

— Так бы и любовался тобой, жаль, что времени нет.

— Геночка, а ты куда? Может, я с тобой?

— Ань, я схожу сдам машину в ремонт и узнаю, как там Игорь и Иван. А то уедут ещё без нас.

— Хорошо, дорогой. Тогда я пока с вещами разберусь.

Девушка подошла, по-деловому клюнула меня в щёку, и снова нырнула в недра чемодана.

Грузовой терминал и автомастерская находились в двух шагах друг от друга. Я решил сначала сдать в ремонт трофейного немца, а потом прогуляться, узнать сроки отъезда грузовика с проволокой. Остановил машину возле ангара с надписью «4WD», дублированной рядом по-русски: «Полный привод». Судя по вывеске, работали здесь наши, так что была обоснованная надежда, что мы легко поймём друг друга.

Ангар был пуст. Посередине стоял наполовину разобранный бескапотный грузовик, стены были заставлены стеллажами, полными разного автомобильного железа, но людей видно не было. Я покричал, погромыхал какими-то листами жести, но безрезультатно. Когда развернулся, чтобы уйти, обнаружил, что возле неприметной лестницы на второй этаж стоит высокий полный мужчина в рабочем комбинезоне и бейсболке с той же самой надписью «4WD».

— Чего шумишь? — неприветливо спросил он.

— Здорово. Я уж думал, нет никого.

— Ну я есть, — он протянул руку. — Олег. Можно Профессор или Проф.

— Гена. Можно просто Струна.

— Струна — это потому что худой?

— Спроси у того, кто погоняло выписал.

— Я думал, ты военный. А ты… сидел что ли?

— С чего ты взял, Проф?

— Ну, «погоняло», «выписал» …

— Почти не ошибся. Военный. Только бывший.

— Тогда… ладно, проехали. Что случилось?

— На улице стоит БМВ Х7. У неё нет лобового и помята дверь.

Он приглашающе махнул мне рукой, опустил тёмные очки с козырька на нос и вышел в металлическую калитку.

Когда я подошёл к машине, Олег уже был внутри. Причём, та часть, что ниже пояса, лежала на капоте, а верхняя половина склонилась куда-то под руль. Вскоре Проф ловко соскочил с автомобиля и плавным, незаметным движением оказался рядом со мной. Похоже, я ошибался. Он был не столько полный, сколько мощный. Этакая былинная богатырская сила, когда, вроде, и мышцы рельефом не выделяются, но при этом понятно, что под удар этому человеку лучше не попадать.

— Дверь под замену, — безапелляционно сказал он. — Если бы ты ногами её изнутри не лупил, можно было бы выправить, а так… — Олег махнул рукой. — Ты что, через пассажирскую не мог выйти?

Я стоял молча. Сказать было нечего.

— Ладно, у меня с прошлого года пара похожих бумеров гниют, не страшно. Эти идиоты думают, что икс седьмая — это внедорожник. А пока от базы к нам доедут, ходовая в хлам.

— Вроде, нормальная же дорога, — осторожно подал голос я.

— Это она сейчас нормальная, — отрезал Проф. — А пару лет назад вообще жопа была.

— А стекло?

— Есть, — кивнул Олег. — И даже стойки тебе усилим, чтобы ездил нормально. В общем, если у клиента имеются время и деньги, можно вообще конфетку сделать.

— За деньгами дело не станет, а как со временем, пока не знаю. Хотел на терминал сходить, поинтересоваться, когда конвой.

— У-у! — Профессор безнадёжно махнул рукой. — Позавчера только ушли. Теперь недели две никого не будет.

— Вообще никуда?

— А тебе куда надо?

— У меня машина с грузом в Зион.

— В Зио-он? — Олег посмотрел на меня странным взглядом. — Ты что там забыл?

— Я, слава богу, ничего. Попросили сопроводить, чтобы водилы медь по дороге на распродали.

— Тогда понятно. Но неделю как минимум можешь не чесаться. Они же в Русскую республику пошли, значит, по дороге во все значимые места заглянут. Так что загоняй своё ведро внутрь, обсуждать будем.

Он распахнул тяжёлые ворота, и я въехал в ангар. Когда вылез из машины, Олег уже стоял, склонившись, у стола и что-то яростно писал. Стирал, затем снова писал, стремительно зачёркивал… в общем, процесс разработки был в полном разгаре.

— Смотри, Струна, — он ткнул толстым пальцем в исчерканный лист. — Цепляем тебе новую дверь, ставим лобовое. Кроме того, меняем стойки на усиленные, навариваем проставки под суппорта для прочности. Ну, и покраска, само собой. Кстати, ты стрелять из чего собираешься?

Я несколько опешил от вываленной на меня информации и неопределённо сказал:

— Для дистанции у меня Ремингтон, а из штурмового — «Хеклер и Кох».

— Блин, я про тяжёлое. Пулемёт у тебя есть?

— Даже не знал, что нужен. Здесь же тихо на дорогах. Или нет?

— Тихо, тихо, — подтвердил Олег. — Но в кулацкой семье и пулемёт сгодится. Вот захотят тебя какие-нибудь гиены пощипать, или рогачам дорогу перейдёшь. Чем отбиваться будешь? Болтовкой своей? Дуй в магаз, тут рядом. У Ксавье вроде «Утёс» был. А станок для него я тебе сделаю.

— Сто-стоп, — я вытянул ладонь в направлении разговорившегося Профессора. — Олег, объясни для непонятливых. Что за «магаз» и кто такой Ксавье.

— Ты новенький что ли?

— Можно сказать.

— Два квартала отсюда, — он махнул рукой куда-то влево. — Есть оружейный магазин. Мимо не пройдёшь, там вывеска характерная. А в нём как раз и торгует Ксавье. Посмотри, может что интересное найдёшь. Но «Утёс» у него точно был.

— Думаю, ещё долго будет. Он же тяжёлый, его только на турель стационарно сажать. Да и очередь нормальную из этой дуры не дать.

— Тебе не угодишь, — проворчал Проф. — Тогда сам посмотри, что понравится. Но без пулемёта не возвращайся!

Ксавье оказался немолодым, хмурым мужчиной в камуфляже. Мы обменялись взглядами, и я почувствовал с ним какую-то общность. Будто, прошли через одно и тоже.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он.

— Здравствуйте. Вы Ксавье?

Мужчина степенно кивнул.

— Гена Стрин. Мне нужен мощный пулемёт для установки на машину.

— «НСВ Утёс» подойдёт? — спросил продавец с заметным акцентом.

— Не слишком тяжёлый, на крышу его затаскивать?

— Хотите полегче? Возьмите РПК.

— Я бы взял, но калибр маловат. Хотелось бы что-нибудь под двенадцать и семь.

— Тогда только «Корд» или «Утёс». Но «Корда» сейчас нет.

Он посмотрел куда-то вверх, комично почесал голову и предложил:

— А хотите ШКАС? Он хоть и старый, но под патрон для ПКМ, и всего одиннадцать килограмм весит.

— ШКАС? Это авиационный, по-моему, — удивился я.

— Совершенно верно. Под винтовочный патрон, семь шестьдесят два.

— Авиационный…

Сначала идея показалась мне безумной. С такой скорострельностью, что была у самолётного оружия, патроны придётся возить на отдельной тележке. А с другой стороны… Присобачить к нему электроспуск, вывести на руль… Пофантазировав ещё немного, я уже видел в мыслях автоматическую вращающуюся турель с изменяемым углом наклона. А если совсем в порядке бреда, то даже с выводом перекрестья прицела на монитор бортового компьютера.

Логически из этих размышлений вытекал вопрос — тогда зачем мне такой расход боеприпаса? Всё то же самое можно сделать, используя, к примеру, имеющийся ПКМ.

Ксавье изучающе смотрел на меня, потом снова почесал голову и поинтересовался:

— У вас бронеавтомобиль?

Я энергично замотал головой.

— Ни в коем случае. Обычный.

— Тогда зачем вам тяжёлый пулемёт? Подождите.

Он исчез в темноте служебной двери, а я остался ждать. Сердце почему-то застучало.

Через пару минут продавец вернулся, неся за ручку пластиковый короб.

— Вот! — торжественно сказал он, и демонстративным жестом откинул крышку. Внутри лежало не виданное мной раньше оружие. Короткое, не длиннее обычного АК-74, с массивной металлической патронной коробкой, закреплённой почему-то под углом, и без приклада.

— Что это, Ксавье? Я такого раньше не видел.

— «Печенег».

— Я знаю «Печенег», — возразил я. И замолчал. Это действительно был он, но в невиданной компоновке. Ствол тянулся через всё оружие, будто казённую часть просто сдвинули вперёд, вместо приклада — один затыльник, привычной ручки для переноски тоже нет — заменена на буржуйскую планку Пикатини.

— Мне прислали его месяц назад, из Серпухова, — рассказывал тем временем продавец, глядя на пулемёт влюблёнными глазами. — Это «Печенег», переделанный под булл-пап. Видите, добавлена тактическая рукоятка, появилась возможность установки оптики или коллиматора…

Не слушая, я вынул машинку из ящика, вскинул к плечу, поводил из стороны в сторону. «Печенег» лежал в руке, как специально под меня сделанный. Центр тяжести находился в передней части, а значит, оружие не должно скакать в руках при отдаче. А ещё, он был короткий. Такой ствол можно высунуть в окно, или в люк на крыше, опереть на сошки, и спокойно вести огонь. А можно и не опирать — рукоять очень удобная.

Ксавье с трудом отобрал у меня «Печенег», и продолжил обзор.

— Вот смотрите, патронная коробка расположена под углом. Благодаря этому вы можете поднять ствол вверх.

— Лента не закусывается? Она же с перекосом идёт.

Продавец поднял ствольную коробку, резко её защёлкнул, и передёрнул затвор.

— Пока такого не случалось, — гордо сказал он.

Потом мужчина осторожно вытащил из ящика оптический прицел, набор ЗИП, масло… В секунды прицепил прицел на штатное место, и протянул оружие мне.

— Хотите попробовать?

Я растерянно кивнул. Ксавье указал головой на заднюю дверь и вышел. Я двинулся следом.

Двор магазина был превращён в небольшое стрельбище. Толстый каменный забор прикрыт пулеуловителем и завешен мишенями. Прямо у заднего входа в магазин оборудован стол, на нём наушники и очки. Продавец, оказывается, по пути прихватил откуда-то снаряженную ленту, поэтому сразу прошёл к стрелковому рубежу, и щедрым жестом поставил пулемёт на стол.

Я быстро снарядил «Печенег», взял его к плечу в положении стоя, и посмотрел на мишень. До забора было метров пятьдесят, поэтому в оптику та выглядела громадной. Я передёрнул затвор, вернул его в переднее положение и нажал спуск.

Лента кончилась незаметно, и слишком быстро. Я только-только привык к новому оружию. Недоуменно обернулся и заметил довольный взгляд Ксавье. Причина была ясна — продавец видел, что покупателю товар понравился.

— Сколько? — обречённо спросил я. Понятно было, что теперь нормальный торговец запросит втридорога.

— Шесть тысяч, сто, — коротко сказал он. — Это вместе с оптикой и ЗИП.

Я поморщился. Лучшая в мире снайперская винтовка обошлась мне гораздо дешевле.

— Торговаться будем? — с робкой надеждой поинтересовался я.

— Только не в этом случае. Этот пулемёт на старой Земле ещё даже не принят на вооружение. Сюда прислали партию, чтобы собрать статистику по боевому применению.

— Зачем же вы их продаёте? — недоумевал я.

— Кому попало не продаём. Идёмте внутрь.

В магазине Ксавье пояснил:

— Вы же видели, что на витрине «Печенег» не выставлен? Но про вас мне рассказал Роман. Вы работаете по индивидуальному заданию, поэтому я посчитал возможным предложить вам один экземпляр. Только попрошу время от времени передавать впечатления об оружии через любого служащего Русской армии.

Было ясно, что этот экземпляр он считает уже проданным. Мысленно я был согласен. Но внутренняя жаба слёзно просила выпросить ещё хоть что-нибудь.

Я повертел головой, подумал, и предложил:

— Ксавье, включите в эту цену ещё и коллиматор. А я вам Магнум сорок четвёртого калибра отдам.

— Биллу отдайте, он такие любит, — проворчал продавец. — Вы хотите поменять оптику на коллиматорный прицел?

— Нет. Мне нравится оптика. Но она же не всегда нужна, чаще дистанция не требует увеличения. А открытого прицела у пулемёта нет. Так что без коллиматора никуда.

— Добавьте пятьсот экю, и я дам вам коллиматор, а также цинк бронебойных патронов.

Я ещё пытался торговаться, но Ксавье был непреклонен. Мне даже показалось, что он обиделся. Так я отдал шесть тысяч шестьсот экю, получив за это пластиковый ящик, куда, кроме штатного набора, был уложен коллиматорный прицел, и зелёный цинк с тонкой проволочной ручкой.

Хоть пулемёт и весил меньше восьми килограммов, я запыхался, пока донёс покупки до автомастерской. Вошёл внутрь, с грохотом сбросил всё на бетонный пол, и заметил, что водительской двери у машины уже нет, а Олег увлечённо гнёт из проволоки какую-то затейливую конструкцию.

— Эй, Профессор, я пулемёт принёс!

Он бесцеремонно распахнул ящик, взял «Печенег» в руки, повертел, и недовольно заявил:

— Непонятный какой-то. Это какой станок под него делать?

— Зачем станок? Достаточно крышу ковролином застелить, — улыбнулся я.

— Да! — Олег положил пулемёт на место, задумчиво почесал нос, и поднял указательный палец. — Не ковролином. Сделать пластиковое нескользящее покрытие, и никуда он не денется. Ладно, размеры я прикинул, можешь забирать. Давай пока смету выведем.

Финансы отняли у нас не меньше получаса. Профессор, видимо, собирался сделать из машины бронетранспортёр. Причём, предлагаемый фронт работ оставлял меня пешеходом ещё на пару месяцев. Олег ругался, отстаивая необходимость своих предложений, я высказывал свои требования к машине, в результате остановились на поднятой и усиленной подвеске, внедорожной резине, металлопластиковом покрытии крыши вокруг люка, рации, и скобах для оружия под потолком. Естественно, не считая замены двери и стекла.

— Четыре тысячи, — высказал цену Проф, и спор начался по новой.

Сошлись на трёх, что меня вполне устраивало, кроме того, я выторговал на время ремонта маленький, но удобный скутер. В самом деле, не пешком же мне ходить? Оседлав двухколёсную технику, я всё-таки добрался до грузового терминала.

Иван и Игорь лежали под машиной. Сначала я решил, что Татра сломалась, но прислушался, и понял — они так отдыхают.

— Ау! — позвал я.

Под кузовом заворочались, и показалась всклокоченная голова Игоря.

— Чего надо? — неприветливо спросил он.

Потом узнал меня, и помрачнел ещё сильнее.

— Ну здравствуй, Гена. Как там Аня поживает?

— Здравствуй, — ответил я. — Наверное, нормально. Я пришёл узнать, когда отправляемся.

— А хрен его маму знает. Ты же видишь, — он обвёл рукой пустой двор. — Все уже уехали, мы одни тут торчим.

— Мне сказали, что раньше, чем через неделю каравана не будет.

— Знаю, — он сплюнул под ноги, потом поднял на меня глаза. — Почему «наверное»?

— Что? — не понял я.

— Ты сказал, что, наверное, нормально Аня поживает. Вы что, не вместе?

— Кто о чём, а голый про баню. Игорь, я женат.

— Так и я женат, и что?

— А то, что Аня — сестра моей жены. Теперь понятно?

— Тьфу ты! Так бы сразу и сказал.

Его взгляд тут же повеселел. Он нырнул под машину, и выбрался, держа в руке бутылку водки со старой Земли.

— Тяпнешь? — на этот раз доброжелательно предложил водитель.

— Не могу. Это вы загораете, — я показал на торчащие из-под Татры ноги. — А мне ещё весь день бегать.

Он сделал глоток, заговорщицки посмотрел по сторонам и вполголоса спросил:

— Слушай, а может, мы этот груз где-нибудь здесь сдадим? Задолбались уже караулить.

— Хорошая идея. Вы пока отдыхайте, а я разузнаю, — ответил я, и, не прощаясь, покатил в порт.

Впечатление от экипажа грузовика было неприятное. Скользкие какие-то ребята. Надо предложить Ане альтернативный вариант доставки, подумал я.

Гордона Страйкера я услышал ещё на подходе. Судя по тематике и экспрессии выкриков, он всё-таки нанял палубного матроса, и теперь приучал беднягу к судовой дисциплине.

— Эй, шкипер, — крикнул я с пирса.

Гордон был мрачнее тучи. Хозяин судна сообщил ему, что капитана ждать ещё не меньше двух недель, но денег на оплату стоянки не прислал. Ещё немного, и бедный старпом будет вынужден распотрошить найденную заначку. А самое обидное, не факт, что потом получится эти деньги вернуть.

Мы прошли в бар, где за стаканом местного кубинского рома Страйкер мне всё это поведал.

— Гордон, а как ты посмотришь на небольшой левый рейс?

— Гена, ты хочешь моей смерти?

— Зачем? Наоборот. Хозяин не оставил денег на стоянку Белухи?

Тот отчаянно замотал лысой головой.

— А они нужны. Значит, если ты их заработаешь, никто не сможет тебя ни в чём упрекнуть. Ты поступил по совести — старался как мог сохранить корабль. А за две недели мы точно обернёмся.

— Говори, что и куда ты хочешь везти.

— Пять тонн медной проволоки в Зион.

— В Зион? — Гордон заржал и радостно хлопнул меня по плечу так, что голова загудела.

Я недоуменно глянул ему в глаза.

— Так хозяин судна в Зионе. Торговый дом Бандервильдов. И капитан тоже пока там. Так что, если я приду туда сам, мне только спасибо скажут. Они же просили ждать здесь, чтобы на солярку не тратиться, это я тебе точно говорю. Гена! Ты меня спас. Не будет никакого левого рейса. Я отзвонюсь, скажу, что нашёл фрахт в Зион, Бандервильды только обрадуются. Тащи свою проволоку.

Вот и решились сразу две проблемы, думал я, катясь на скутере в гостиницу. И нужный груз доставим, и от неприятной компании избавимся. А если считать Страйкера, то сразу три.

Анна выглядела великолепно. Настолько сногсшибательно, что все три официанта подпирали стену напротив столика, за которым она сидела.

Я заметил её случайно. Подъезжая к гостинице, вспомнил, что мы ничего с утра не ели, и машинально посмотрел на уличное кафе. А там она. Сидит за столиком с видом королевы и пьёт что-то бледно-зелёное из высокого фужера. А одета так, будто сейчас пойдёт по красной ковровой дорожке каннского кинофестиваля. На ней было бордовое платье, в основном состоявшее из кружев, на голове совершенно немыслимая причёска, над макияжем девушка, похоже, тоже долго работала. Я подъехал, молча сел за столик и посмотрел на мгновенно нахмурившихся официантов.

— Зай, где ты был? Я же скучала, — протянула Аня.

Перед нами тут же материализовался молодой человек в длинном чёрном переднике, и, глядя почему-то на девушку, спросил у меня:

— Что будете заказывать, сэр?

Я, не глядя в меню, попросил жаркое, картофель и холодной воды.

— Аня, ты водителям должна заплатить на месте прибытия?

— Ну… — замялась она. — Мне пришлось отдать им половину сразу. Игорь сказал, что это на топливо.

— Понятно. Сколько ещё осталось?

— А тебе зачем? — во взгляде сквозило желание оставить наличные себе.

— Ты же не хочешь трястись две тысячи километров по жаре в грузовике? — ответил я вопросом на вопрос.

Анна помотала головой, и вопросительно посмотрела на меня.

— Гена, а ты что, меня разве не довезёшь?

— Мой друг идёт в Зион на своём корабле. Я поплыву с ним. Вот, хотел предложить тебе погрузить туда же свою проволоку, и доставить её морем. Так будет быстрее и надёжнее.

— Это дорого?

— Дешевле, чем наземный транспорт.

— А что я водителям скажу?

— Каравана не будет ещё пару недель. Объясни, что заказчик ждёт груз. А главное, поясни, что деньги, выданные на горючее, ты забирать не будешь. Тогда они точно согласятся.

— Гена, а почему ты не сказал, как я выгляжу? Я, между прочим, для тебя всё утро старалась.

— Да? А мне показалось, что ты хотела поразить в самое сердце всех местных официантов.

— Фу, какой ты неромантичный, — она скривилась, внимательно следя за тем, чтобы губки сложились как можно привлекательнее.

Я развёл руками. И чуть не сбил с подноса тарелку с салатом, потому что как раз в этот момент официант принёс мой заказ.

Новая Земля. Территория Ордена. Порто-Франко. 25 год 2 месяц 39 число. 15:25

Рома тщательно осматривал машину. Открыл двери, заглянул в салон, зачем-то полез под днище, постучал по колёсам. Затем сел за руль, и завёл мотор.

— Рома, я вообще-то на ней приехал.

Он заглушил двигатель, и сунул ключ в карман.

— Ты как так умудрился? Машина чистая, будто в гараже стояла.

Я пожал плечами. Не объяснять же, что когда сегодня фрау Марта поливала цветочную клумбу перед входом, то хорошенько обдала из шланга и стоящую рядом машину.

— Это хорошо, что ты Гелик возвращаешь. Будет у нас оперативным автомобилем. А то неудобно по городу на БРДМе ездить. Да жрёт он…

— Рома, ответ из Новой Одессы пришёл?

— Нет, Струна, грустно сказал Ясень. Я бы тебе позвонил.

— Я скоро уезжаю…

— Знаю. Как получу, сразу позвоню в «Альпенблюм».

На глазах у изумлённого Романа я достал из багажника Мерседеса скутер, и сел на него. Коротко махнул рукой, и поехал к терминалу.

Водители так и лежали под Татрой. На моё предложение не везти груз в место назначения, а сдать его прямо здесь, Игорь надулся, а Иван безапелляционно заявил, что деньги он всё равно не вернёт. Потом Игорь оттащил напарника на пару шагов в сторону, и стал что-то горячо ему доказывать. Тот приводил контраргументы. Спорили минут пять, я же всё это время стоял, стараясь не прислушиваться к разговору. Было сложно, потому что голос водители то и дело повышали. Но всё-таки пришли к единому мнению, подошли ко мне, и Игорь согласно кивнул.

— Повезло тебе, землячок. Нас тут как раз подбивают на перевозку мебели по городу. Мы отказывались, потому что места в кузове нет. Но, если бабки назад требовать не будете, хрен с ним. Забирайте свою медяху.

Ещё полчаса мне пришлось объяснять, куда привезти груз, кого найти, и как договориться. Кончилось тем, что мы загрузили скутер в Татру, сели в кабину, и двинули в порт вместе. Скорее всего, водителям просто не хотелось заморачиваться с организационными вопросами.

По дороге заехали за Анной, и Игорь с Иваном долго теснились и пересаживались в кабине, стараясь устроиться как можно плотнее к девушке.

Страйкер уже дал радиограмму и даже получил ответ. Ему разрешили сделать рейс, при условии, что заказчик лично будет сопровождать груз. Я удивился. Мы всё-таки везли не пять тонн золота, а всего лишь медную проволоку.

Анне идея понравилась, и она всячески склоняла меня к мысли сходить морем в Зион, уговаривая посмотреть город, а возможно, и получить какие-нибудь деньги за своевременную доставку. Я сказал, что для окончательного решения мне надо узнать, как продвигаются дела в автомастерской.

Олега в ангаре не было, хотя дверь не была заперта. Я долго стучал и громыхал железками, наконец, часть задней стены откатилась в сторону, открыв помещение с мощной вытяжкой почему-то на боковых стенах, и со стеклянным потолком. На пороге стоял Проф, одетый в заляпанный краской ОЗК [это Общевойсковой Защитный Комплект] с краскопультом в руке. В центре комнаты на проволочном крюке висела чёрная автомобильная дверь.

Олег откинул капюшон, снял противогаз, смешно покривил лицо влево-вправо, избавляясь от неприятных ощущений, и недовольно сказал:

— Ну, чего тебе?

— Заехал узнать, как продвигаются дела. Мне завтра уезжать.

— Уедешь. Стекло уже стоит, колёса я поменял, рацию подключил. Сегодня с дверью закончу, завтра поставлю, и езжай на здоровье. Вон твой бумер, сам смотри, — он махнул краскопультом в тёмный угол. — Свет на стене справа.

Я щёлкнул выключателем, и ангар сразу же залил яркий свет прожекторов. Я ненадолго зажмурился.

Машина выглядела совершенно иначе. Колёса были визуально больше, вместо низкопрофильных шин стояли внедорожные с огромным протектором. Правда, литые диски были заменены на обычную штамповку.

— Олег, а диски где? — спросил я.

— Чего ты возмущаешься? Нужны тебе эти диски? На них только по городу ездить. И потом, ты цену аж на штуку скинул, мне что, в убыток работать?

— А что ты ещё снял?

— Не кипятись. Ничего я не снял, наоборот, поставил. Залезь на крышу, посмотри.

Я встал на порожек. Вокруг имевшегося люка был уложен толстый пластиковый круг. Текстура его представляла из себя этакие кратеры — множество окружностей с выступающими краями и углублениями по центру. Самое то, что требовалось для упора пулемётных сошек.

Олег уже скинул ОЗК и по пояс влез в салон.

— Сюда глянь, — скомандовал он. — Здесь скобы для автоматов. Четыре штуки по углам. А вот рация. Всё, как договаривались. Пружины на стойках я усилил, клиренс на десять сантиметров выше. Завтра дверь поставлю, и валяй. На ней теперь куда хочешь можно, хоть в горы. Всё, дуй отсюда. Не мешай работать.

А вечером меня ждал поход в ресторан. Именно ждал, потому что как только я вошёл в холл гостиницы, мне навстречу… воздвиглась, вознеслась, другого слова не подобрать, из кресла Анна. На ней было невообразимое ярко-алое платье чуть ниже колен, с разрезом сбоку почти до подмышки, и таким вырезом, что что было видно каждое колыхание розовых полушарий её грудей. Девушка шагнула в мою сторону, и грудь начала двигаться по сложной и непредсказуемой траектории, притягивая глаз.

— Зай, пойдём в ресторан, — томным голосом сказала она, и я, наконец, смог перевести взгляд на лицо.

С ним она тоже долго и плодотворно работала, как и с причёской. Я глупо пошлёпал губами, заставив Анну улыбнуться, но смог только вопросительно поднять брови.

— У меня из-за смены машины на пароход остались кое-какие деньги, так что я тебя приглашаю. Скажи, ведь не часто тебя зовут в ресторан красивые девушки?

— Вообще никогда, — с трудом проговорил я.

— Иди, оденься, я тебе всё приготовила, лежит на кровати.

Через полчаса я вышел из гостиницы в тёмно-серых чуть зауженных брюках в тонкую светлую полоску, бледно-розовой рубашке, и ярко-красном галстуке, не иначе под цвет платья подбирала. На ногах были тонкие чёрные кожаные мокасины, к сожалению, на размер меньше. Они ужасно жали. От себя, помня, что костюм мужчины делают, прежде всего, аксессуары, я прихватил так и не разобранную трофейную барсетку, решив посмотреть содержимое в ресторане.

У входа, возле машины, изумлённо отрыв рот, стоял Фред Твид. Мы сели на заднее сиденье.

До Овальной площади было пару минут пешком, но мне импонировало желание Ани доехать с шиком, «в таксо». Я выскочил, и открыл ей дверь.

Фред отказался от денег, выговорив себе право посмотреть, как наша пара войдёт в зал. Думаю, он не прогадал, потому что двигалась моя спутница как никто. Её шаги напоминали частые выстрелы из двух блочных луков попеременно. Сначала поднималось бедро, затем из него вперёд выстреливало колено, и в конце шага пол припечатывала тонкая шпилька. Разрез на платье позволял не только рассмотреть во всех подробностях ноги, но и демонстрировал каждому, что моя спутница, несмотря на жару, надела чёрные ажурные чулки.

Наше появление в обеденном зале ресторана сопровождалось сначала резким общим молчанием, а затем, будто аплодисменты, зазвучали три звонкие пощёчины. Похоже, некоторым дамам не понравилась реакция их партнёров. Свободных мест не было ровно до тех пор, пока Анну не заметил метрдотель. Он хлопнул в ладоши, как-то специфично помахал левой рукой, и два официанта тут же внесли столик и два стула.

Впервые в жизни я находился под вниманием такого количества глаз. Меня это сильно смущало. А Анна… она не просто наслаждалась произведённым впечатлением, она устроила из похода в ресторан собственный бенефис. Когда девушке казалось, что про неё забывают, Аня чуть повышала голос, восстанавливая внимание к своей персоне. Девушка то и дело подзывала официанта, требуя у него то холодной воды, то заменить столовые приборы, то интересуясь родиной и годом урожая каких-то незнакомых мне вин.

Я тяготился всеобщим интересом, поэтому постарался незаметно нырнуть в барсетку, отвлекаясь от зала. Очень жаль, что я не залез туда раньше. В сумке матово поблёскивала толстая золотая цепь замысловатого плетения, десяток колец, с камнями и без, три дорогих мобильника, и золотые часы, правда, показывающие двадцатичетырёхчасовые сутки старой Земли. Кроме того, там лежало три АйДи, два женских, судя по фотографиям, тех самых неудачливых девушек, так не вовремя решивших сняться на фоне скалы, и один мужской, на имя Михаила Ивановича Чагина. Его фото я тоже узнал. К моему удивлению, те девушки не были родственницами. На их АйДи оказались разные не только имена, но и фамилии и отчества.

— Потанцуем?

Я отвлёкся от изучения содержимого как раз вовремя, чтобы увидеть троих уже не в меру пьяных бугаёв, один из которых пытался вытащить из-за стола мою девушку.

Аня смотрела на меня странным взглядом. В нём были смешаны в равной мере страх, радость от того, что она настолько красива, просьба ко мне избавить её от ужаса, и уверенность, что всё будет хорошо. Знаменитая женская логика в неразбавленном состоянии. Я глазами спросил у неё, и девушка так же взглядом ответила, что танцевать, особенно с пьяными мужиками, не желает.

— Ребята, она не танцует.

— Слышь, молчи, а? — с какой-то грубой вежливостью сказал один из них, и, подойдя сзади, положил мне тяжёлую ладонь на плечо.

Думаю, такой жест на многих действовал усмиряюще.

— Руку убрал, — сказал я.

— Да ты чё!!!

Он ударил кулаком по краю моей тарелки, собираясь рассыпать еду по всему залу. Точнее, попытался ударить. Мгновенно войдя в состояние транса, я чуть сдвинул его кулак до момента касания с целью, и в результате, нападающий звучно приложился подбородком к столу. Раздалось клацанье зубов. Верзила резко поднялся, я тоже. Не говоря ни слова, он двинул мне прямым в глаз. Я сделал шаг вправо, и когда его рука пролетела над моим плечом, ударил лбом в переносицу. Он был выше меня почти на полголовы, поэтому удар вышел в самую подходящую точку. Глаза бедняги мгновенно сбежались в кучу, верзила затряс головой.

— Валите отсюда, — сказал я остальным.

Ушибленный в этот момент пришёл в себя, и снова постарался достать меня прямым. Очевидно, это был его коронный удар. Я шагнул назад, в сторону стоящих двоих. Сзади немедленно полетел кулак, целя мне в затылок. Я отклонился, хватая первого за воротник рубашки. Теперь на линии удара снова был он. Не повезло бедняге, ему опять прилетело в нос. На этот раз парень надолго выбыл из дальнейших действий.

— Мля, Витёк, ты чё!? — задал отключившемуся совершенно бессмысленный вопрос тот, кто его же вывел из строя. — Ну хана тебе, худой.

На этот раз атаковать меня решили двое одновременно и с двух сторон. Я присел под перекрёстными ударами, и со всей силы врезал первому попавшемуся кулаком в бок коленной чашечки. Раздался хруст, нападавший упал и немедленно завопил.

Последний оставшийся посмотрел на меня с диким ужасом в глазах, и пробормотал:

— Всё, всё, мужик, я ничё, всё ровно.

— Забирай обоих и проваливай.

Парень с трудом поволок по полу обездвиженные тела, держа их за поясные ремни, вполголоса поясняя тому, которому я повредил колено:

— Ты чё, не видишь, он же каратешник. Они все худые и жилистые. Вспомни Брюса Ли. Мог бы сразу понять, дурак…

Я сел за стол, и только сейчас понял, что произвёл впечатление гораздо большее, чем моя спутница. Мужская половина зала дружно, как по команде, поднялась, и зааплодировала.

Анна глядела на меня со смесью восхищения, гордости, и удовлетворения. Словно говорила глазами: «Раз я самая красивая в этом зале, то и мой мужчина должен быть самым сильным».

Как только всё успокоилось, тут же к столику подбежал, а не подошёл степенно, как обычно, метрдотель. Он долго и витиевато извинялся, потом сообщил, что уже занёс данные хулиганов в чёрный список и предложил в качестве компенсации за неудобства, почему-то, бутылку виски.

Домой возвращались тоже с Фредом, и тоже бесплатно. На этот раз такси вызвал ресторан. В гостинице Анна безапелляционно, уверенно ведя меня за руку, направилась в мой номер. Я совершил героическое усилие над собой, и закрыл перед ней дверь. По сравнению с этой победой, сегодняшняя схватка была не стоящей упоминания мелочью. Я прислонился к двери, стараясь выровнять дыхание.

— Ну и дурак, — донеслось из коридора, и Анна, цокая каблуками уже в другом ритме, отправилась к себе.

Я не выдержал, распахнул дверь и затащил девушку в номер. Она тут же впилась в мои губы страстным поцелуем.

Глава 13

Новая Земля. Открытое море, недалеко от округа Новый Израиль. 25 год 3 месяц 03 число. 11:00

Сказать, что появление на борту настолько красивой девушки прошло незамеченным нельзя. Особенно если учесть, что мы приехали в порт на роскошной блестящей машине, а Анна продолжала примерять содержимое трофейных чемоданов. Свист, при виде настолько ослепительной девушки, стоял со всех пришвартованных рядом судов.

Да и далее, уже после того, как БМВ была поднята на палубу и тщательно укрыта и принайтовлена, а мы расположились в каютах, дисциплинирующее воздействие на экипаж продолжалось. А какое же ещё?

Иначе как объяснить, что в первый день плавания шкипер многократно заходил к пассажирам, вежливо осведомиться, что само по себе никак не сочеталось с диким обликом Гордона Страйкера, не надо ли им чего? А палубный матрос, по собственной инициативе начищающий металлические части и увлечённо заливающий доски забортной водой из ведра? Правда, стоит добавить, что подобная активность наблюдалась у юноши лишь в то время, когда пассажирка принимала солнечные ванны. Но в любом случае, изменения к лучшему произошли, и это было хорошо.

Сначала я опасался за свой автомобиль, пару раз, после небольшого волнения, даже бегал посмотреть, не отвязался ли он. Но потом успокоился. С креплением и тентом всё было в порядке, да и мне стало не до того.

Основное время я, в отличие от прошлого плавания, проводил в каюте. Конечно же не один. От моей попутчицы исходила такая животная страсть, что теперь, когда плотина была прорвана, нас буквально затапливало желание. Причём, обоюдное.

Девушка многому меня научила. В постели Анна не то, чтобы раскрепощалась, нет, никаких моральных оков в её жизни не было вообще, но она наслаждалась каждым моментом, каждым движением. Подобную способность очень хорошо было бы приобрести и мне, причём, распространить её на все аспекты своей жизни. Жить наслаждаясь, уметь извлекать позитив из каждой секунды своего бытия. Ну, а то, что из каюты мы вылезали практически без сил, и падали прямо на палубу, это не стоящие внимания мелочи. В конце концов, Гордон даже начал обливать нас забортной водой, что очень способствовало скорейшему приходу в чувство.

Это был последний день нашего короткого, но насыщенного путешествия. Мы втроём сидели в шезлонгах на палубе, и слушали, как, пристроившись под фальшбортом, вполголоса напевает матрос, аккомпанируя себе на гитаре.

— Гордон, признайся, ты его потому и нанял, что он тоже играет и поёт?

Страйкер хохотнул, и ответил:

— Не только. Ещё он, если ты заметил, тщательно следит за валиком и скорлупой в целом. Никогда ещё такого не было, чтобы мне не приходилось гонять вайпера на приборку. А этот бык сам за машку хватается, как только девушку, — при этом слове он почтительно склонил голову, — на палубе увидит. Из подвала вверх быстрее, чем вниз несётся.

Мы улыбнулись. Аня — вежливо, ничего не поняв, а я со знанием дела. Ещё бы, я теперь, хоть и карась, но знаю, что валик — это двигатель, а вайпер — тот, кто за ним следит. А об остальном можно и по смыслу догадаться.

— Скажите, шкипер, когда мы приплывём? — это уже наша пассажирка захотела поучаствовать в разговоре. Не всё же молчать и улыбаться.

— Сегодня придём, мисс. Болото такое, что даже наш жабодав двенадцать узлов легко даёт.

— Штиль, идём быстро, перевёл я.

— А во сколько? — не унималась девушка.

— После полудня. Точнее никто не скажет. Если только он, — шкипер указал на меня кивком.

Я просканировал окрестности, на море миль двадцать точно вижу, и резюмировал:

— Пока далеко.

Маяк показался около шестнадцати часов. Как только я донёс до шкипера новость о том, что уже чувствую землю — я так и вбежал на мостик с криком «земля!», правда, вполголоса, — Страйкер затеял на судне большую приборку, а мы с Анной стали собираться.

Через час, когда у нас всё было готово к выходу на берег, Белуха подошла к пирсу.

И тут начались странности.

Прежде всего, некий молодой человек. На вид ему было под тридцать. Одетый щеголевато, даже, может, слишком ярко, он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и ожесточённо махал рукой, встречая наш корабль.

Мы с Гордоном переглянулись. Ни он, ни я не знали этого мужчину. Шкипер сначала вопросительно указал на себя, потом недоуменно перевёл палец на меня, но встречающий не реагировал. Похоже, он нас даже не замечал.

Корабль пришвартовался, и тут, не дожидаясь трапа, на пирс с визгом прыгнула Анна. Девушка повисла на шее молодого человека, непрерывно целуя его куда попало, тот по-хозяйски шлёпнул её по ягодицам, поставил на землю, и они ушли прочь, даже не оглянувшись.

Мы со Страйкером недоуменно посмотрели друг на друга, и Гордон сказал:

— Гена, если я что-нибудь понимаю, можешь выбросить меня за борт.

— Какой смысл? Мы у берега, — ответил я, и развернулся, чтобы идти в каюту за вещами.

Но на этом странности не закончились. Едва я вышел с чемоданом, со стороны управления портом на пирс строем вышли шестеро вооружённых людей в незнакомой мне форме. Они поднялись на борт, даже не обратив внимания на опасные колебания трапа под ногами, подошли ко мне, и один, видимо старший, спросил:

— Геннадий Стрин?

Я непонимающе кивнул.

— Пройдёмте с нами.

— По какому поводу?

— Вам необходимо дать показания по поводу нападения пиратов на сухогруз Белуха и смерти капитана Васкеса.

— Мне? Меня что, в чём-то обвиняют?

— Пока нет. Но если вы будете сопротивляться, могут обвинить.

Меня мгновенно схватили за обе руки и поволокли к трапу.

— Гена, я подожду тебя, — крикнул вслед Страйкер.

Мне показалось, или один из незнакомцев иронично усмехнулся?

Я привычно соскользнул в транс, но поздно — меня уже крепко держали за руки. В этот момент человек, идущий последним, сильно толкнул меня в спину, и я изумлённо увидел, как движется вперёд моё тело. Ощущение было в точности, как тогда, когда пела живая мамба. Я отдельно, моё тело отдельно. А между ними — тоненькая серебряная ниточка.

Тело мгновенно обмякло, но конвоиры не растерялись. Следующие двое ухватили меня за ноги и понесли. Я стоял, глядя им вслед. Ниточка натянулась. Тогда я, испугавшись, что она порвётся, и мне уже будет невозможно соединиться с моим физическим телом, двинулся следом. Я не шёл, а плыл по воздуху, как классическое привидение. Через пару метров я, ничуть не напрягаясь, почувствовал двоих снайперов на крыше. Они лежали в противоположных углах, оба в форме Maple Military Company, и внимательно следили в оптику за тем, как несут моё неподвижное тело.

Тело, кстати, уходило всё дальше, и я, бросив всё, кинулся следом. Некоторое время летел чуть сзади, стараясь запомнить дорогу, но потом носильщики-конвоиры, подошли к тяжёлой, металлической двери, переговорили с кем-то по селектору, и внесли меня внутрь. Боясь, что железо передавит серебряную ниточку, я кинулся следом.

Лестница шла вниз, затем начался унылый каменный коридор без единого окна, наконец, первый конвоир открыл дверь до боли знакомых очертаний. Металлическая, с прочным засовом, входящим в толстую стену, и открывающимся маленьким окошком, это, несомненно была дверь тюремной камеры.

Я постарался вырвать руки из хватки несущих меня людей, но не мог пошевелить и пальцем собственного тела. Физическая часть Геннадия висела подобно кукле, и не поддавалась управлению. В ужасе я вплыл в камеру сквозь уже закрытую дверь, и уставился на меня же, небрежно брошенного прямо на пол. Сознание потихоньку заволакивал безотчётный страх.

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 25 год 3 месяц 01 число. 06:00

Мозес был доволен. Шеф, освободив его от неблагодарной работы по поимке Сухова, сам не знал, насколько развязал молодому человеку руки.

Арон Бандервильд передал вопрос Сухова другим людям. А ведь ещё неизвестно, к чему приведут их усилия. Если даже всех связей Мозеса на чёрном континенте не хватило на то, чтобы доставить одного единственного человека в Зион, то остальные точно ничего не смогут сделать.

Никто в итоге так и не разобрался, какие силы стоят за этим русским. Даже если это «непобедимая и легендарная» Русская Армия, то каким образом, скажите, они умудрились сделать так, чтобы ирландец опоздал на самолёт, на который, между прочим, и сам мечтал попасть?

А пираты? Если бы это были русские, Белуха вообще не вышла бы в море. Но ведь она вышла! Правда пришла не в Новый Израиль, как было велено капитану, в почему-то в Порто-Франко. Не может такого быть, чтобы Васкес не объявил команде курс. А если вдруг не объявил, то почему?

Но пока ещё не всё пропало. Если гора не идёт к Магомету, значит, Магомет не смог её как следует заинтересовать. А Мозес сможет.

Не даром, у них, в кратере, находится под присмотром жена Сухова. Если он правильно изучил характер строптивца, Геннадий, узнав о пленении супруги не поспешит сотрудничать. Он всеми правдами и неправдами будет рваться сюда, в карьер. И тогда там, на той стороне залива, толку от пленного будет мало. Они могут облететь хоть всю обжитую территорию, но так и не найдут ни одного выхода эфиропотока, если, конечно, случайно сами на него не наткнутся. Неумение достойно, как и положено солидным людям, проигрывать — национальная русская черта.

Доказательством тому мягкий саботаж доктора Семёнова. Он уже который месяц ходит кругами вокруг своего вертолёта, а у Бандервильдов нет не то что копии собственного изготовления, они даже не разобрали для осмотра имеющийся.

На этот раз Мозес готовил беспроигрышный вариант. Необходимо было, чтобы Сухов не только сам прибыл в Зион, но и безропотно выполнял всё, что от него потребуют. А для этого именно там, в Новом Израиле должно быть то, что он ценит и любит. Кто же откажется работать не как попало, а на результат, если в итоге будет иметь доступ к любимой жене?

Молодой человек огляделся. Две машины, укомплектованные штурмовиками MMC. Это, по его мнению, было даже слишком много. Ведь сам кратер уже находится в руках прикормленного клана Мако. Да и девушка, согласно присланному видеосюжету, давно у них, и даже безропотно говорит всё, что от неё требуют. Так что, всё, что от него сейчас требуется, это демонстрация силы, плюс наглость в разговоре с черномазым.

Однако, предосторожность превыше всего. С этими мыслями Мозес вызвал капрала.

— Джонсон, проведите рекогносцировку. Вышлите наблюдателя, или как вы там делаете. Пусть разузнает, чем занимаются эти обезьяны.

Капрал козырнул, и через секунду раздался гулкий бас:

— Вильямс, твою мать! Хорош жопу чесать, ко мне!

Обязательно надо предварительно посмотреть. Во-первых, он даже близко не знал расположение строений, да и есть ли они там вообще, эти строения. А во-вторых, будет очень неудобно, если вся шайка Мако окажется в хлам пьяна. Что такая ситуация возможна, Мозес не сомневался. Чем ещё заняться бездельникам-неграм без присмотра белого господина?

Молодой человек вышел из машины, и осмотрел дорогу. Пока всё подтверждало известную информацию. Во всяком случае, следы в траве явственно указывали на передвижение тяжёлой грузовой техники. А значит, и бригада Ланселота Макаллена тоже там, где и должна быть.

И он, Мозес, обязательно лично проверит все их экономические выводы. Пусть в горном деле он и не разбирается, но в экономике ему почти нет равных. Может быть, то, что маркшейдер Макаллен считает экономически необоснованным, просто требует другого подхода? Нестандартных, так сказать, методов разработки.

— Сэр! — это подбежал капрал.

— Да? — вяло ответил Мозес.

С этими вояками следует держать дистанцию, а то того и гляди, на шею сядут и ножки свесят.

— Обнаружено порядка пяти некапитальных строений, сэр. Также замечены двое постовых, сэр.

— Чёрные?

— Не могу знать, сэр. Цвет определить не удалось — темно. Но проверял их черный в офицерской форме.

— Это, наверное, и есть Мартин Мако.

— Не могу знать, сэр.

— А Лэнса вы видели? Такой, с бакенбардами.

— Так точно, сэр. Он умывался.

— Отлично.

Всё идет по плану, подумал Мозес.

— Командуйте всем садиться, мы едем внутрь.

— По машинам, — забасил капрал.

Ехать пришлось больше часа. Пока спускались с невысокого холма, откуда велось наблюдение, пока добирались до естественного каньона, служившего единственным автомобильным путём в кратер…

Проезд вдоль речки — на картах, с лёгкой руки Сухова, она значилась как «река Карповка» — сопровождался птичьим гомоном. Мозес даже опасался, не привлёк бы крик разбуженных пернатых какого-нибудь крупного хищника.

Правда, в донесениях ни разу не сообщалось о появлении в кратере гиен или, ещё хуже, рогачей, но чем чёрт не шутит?

Наконец, миновали полузатопленный ржавый Хамви, и впереди показалось деревянное строение. А ещё через пять минут молодой человек уже во всю удивлённо вертел головой. Вместо ожидаемых трёх-пяти вагончиков, он видел три больших деревянных дома. Вагончики тоже присутствовали. Они сиротливо жались к огромным земляным кучам. Видимо, именно там и была шахта.

Почти сразу же он увидел и негра в офицерской форме. Повезло, подумал Мозес, Мартин Мако трезв.

К его удивлению, Мако не поспешил приветствовать белого господина. Тогда молодой человек решил подстегнуть верноподданнические настроения в чернокожем лодыре. Он наклонился к сидящему рядом капралу, и попросил:

— Пусть твои встанут с автоматами, надо бы их припугнуть, а то совсем расслабились.

И действительно, Мартин Мако вёл себя совершенно неожиданно. Он буквально застыл столбом. Через секунду к нему подбежали ещё двое негров, тоже в форме. Мозес начал сомневаться. Неужели, Мартин навёл в своей банде такого шороха, что теперь там все по струнке ходят и форму носят?

— К машине! В ружьё! — раздался в этот момент бас капрала.

Воины в «кленовом» камуфляже высыпали с разных сторон из машины, выстроились в шеренгу и подняли винтовки.

И тогда Мартин Мако сделал то, чего Мозес от него никак не ожидал.

— Шухер! –закричал он и упал на землю.

Негр, говорящий на иврите. Эта ситуация настолько поразила молодого человека, что несколько секунд ему понадобилось на одно лишь осознание самого подобного факта. Когда же он пришёл в себя, перестрелка уже началась.

Более того, пятеро штурмовиков успели даже выбыть из неё, получив по пуле. А Мако, с автоматической винтовкой в руках уже залёг углом ближайшего дома, не позволяя наступающим продвинуться.

— Какого чёрта? — бормотал Мозес. — Что здесь вообще происходит? И что эти обезьяны о себе возомнили?

Бой тем временем продолжался. Уже пять человек из ММС выбыли из строя, из них трое были убиты, в том числе и капрал.

Мозес был в шоке. Всё должно было быть совсем не так. Мартину Мако полагалось узнать логотип военной компании, которая вознесла его на самый верх их проклятой чёрной иерархии, и, склонившись в раболепном поклоне, всё, что потребуют, отдать и сделать. А вместо этого, почему-то, продолжается перестрелка.

Молодой человек сидел, прислонившись к борту машины, и боялся высунуть даже нос.

Надо бы встать, может он меня узнает, хотя никогда и не видел, думал он. А если не узнает и застрелит? Или даже узнает, но только после того, как выстрелит. Такой вариант развития событий не позволял ему производить каких-либо действий. Оставалось сидеть, и уповать на воинскую доблесть и выучку солдат из частной военной компании.

Новая Земля. Дагомея. Кратер Сухова. 25 год 3 месяц 01 число. 08:13

Джозеф Окочукво наклонился и сорвал с грядки бурелый помидор. Это Жанна отлично придумала, развести огород прямо здесь, в провале. И ветра никогда нет, и жарко — всё быстро спеет, и вода рядом.

Он только что проверил оба поста. По договорённости несли службу совместно — двое его ополченцев, те, кто решили остаться с командиром, и тройка бойцов Русской Армии, дожидающиеся возвращения Геннадия.

В общем-то ждали Сухова не только представители Русской Армии, а они все. И супруги Окочукво, уже закончившие строительство собственного дома по соседству, и Мэри Сью, которая, хотя и ездила каждые два-три дня в Лимпо, обязательно возвращалась в провал и жаловалась, что в городе без общества — скука смертная.

Но сильнее всех ждала возвращения мужа, конечно же, Жанна. Именно она предложила супругам Окочукво и представительнице Ордена, как сама сказала, «засоседиться», то есть построить рядом по дому, мотивировав тем, что пока мужа нет, в кратере ужасно одиноко, а покидать его она не имеет права, чтобы никто не объявил это место своим.

Неожиданно со стороны каньона показались два Хамви, полные вооружённых людей. Джозеф заметил на машинах логотипы Maple Military Company, и понял, что это как раз тот случай, о котором упоминала Жанна.

В карауле в данный момент стояли ополченцы. Браться Волковы, и сержант Серых отдыхали после своей смены. Джо сам только что проверил посты, поэтому знал это точно.

Помнится, Жанна долго объясняла Джозефу всю комичность фамилий пришедшего тогда отряда. Самому Окочукво их имена ничего не говорили, но, когда бойцы представлялись Жанне, та падала от смеха. Солдаты хохотали вместе с ней, хотя было видно, что к шуткам на эту тему они давно привыкли.

Лишь после перевода каждой фамилии полковник понял, в чём заключается юмор ситуации, и теперь, иногда, встречал русских бойцов негромким волчьим подвыванием. Те снисходительно улыбались.

Сейчас Джозефу надо было дать какую-то команду, которую безоговорочно поняли бы и его, и русские воины. Он мог крикнуть по-английски, тогда «волчатам», как полковник их иногда про себя называл, понадобится время, чтобы воспринять крик как сигнал к действию.

И тут Джозеф вспомнил непонятное, но звучное слово, которое безоговорочно служило у русских сигналом опасности, а вслед за ними это лаконичное предупреждение выучили и бойцы ополчения.

— Шухер! –закричал он, вывернул из-за спины безотказную четыреста шестнадцатую, и залёг за угол ближайшего дома.

Со стороны вагончиков послышался выстрел, и командир нападавших упал. В ответ захватчики залегли и безо всякого приказа начали поливать свинцом всё доступное пространство.

К Джозефу подбежали братья Волковы, и почему-то Лэнс. В руках у маркшейдера была старая снайперская винтовка Сухова.

Не говоря ни слова, Лэнс упал на землю, прячась за торчащим из земли белым ноздреватым камнем, на который и водрузил винтовку, и не глядя, нажал спуск. Раздался сухой щелчок, но выстрела не последовало. Макаллен неумело отстегнул магазин, и заглянул в него, после чего громко и витиевато, так что обзавидовались бы все боцманы мира, выругался.

Враг залёг за естественные укрытия и уменьшил плотность огня, не давая всё же защитникам выйти из укрытий. Создалась патовая ситуация. Нападающие явно экономили патроны, более того, из десятка их осталось не больше пяти. Но и те, кто защищал свою территорию, не могли даже банально зайти в дом, чтобы вынести лежащие в пирамиде боеприпасы. В оборону залегли буквально с тем, что у кого было под рукой.

Один из братьев уронил свой калашников и ткнулся лицом в землю. В ответ второй, привстал, выругался, выпустил во врага одну за одной две коротких очереди, но через минуту тоже упал рядом. Защитников оставалось четверо. Продолжилась вялая перестрелка.

Ещё через пару минут упал капрал ополчения. Джозеф воспринял это как удар по нему самому. Он уже собирался рвануться вперёд, когда сзади раздалась длинная очередь, а за ней, с интервалом в пять-семь секунд, три гранатомётных залпа. Джозеф обернулся, поднял глаза вверх, и увидел стоящую в окне дома Жанну с такой же как у него хеклер-коховской винтовкой в руке.

Обе машины нападавших дымились, стрельба прекратилась. Джозеф в нетерпении вскочил в атаку, следом поднялись все оставшиеся обороняющиеся. Но атаковать было некого. Двое едва живых солдат противника вот-вот пополнят статистику смертей этой странной и короткой схватке. Оба они лежали, один на спине, картинно раскинув руки, и всё ещё сжимая в правой Сиг, второй, уткнувшись носом в кучку мелких камней. Из носа толчками выходила кровь, камни были красного цвета.

Джо обернулся, желая похвалить девушку за отличные выстрелы, но в окне никого не было. Полный самых плохих предчувствий, он пулей добежал до дома, рванул дверь, оторвав при этом ручку, и так и ввалился внутрь с дверной ручкой в кулаке.

Жанна лежала на спине возле окна, левого глаза у неё не было, на его месте виднелась кровавая дыра. Помочь уже было нельзя.

Трупы нападавших скинули в реку почти сразу же после боя, даже не озаботившись проверить — вдруг кто-то ещё дышит.

К удивлению полковника, среди людей в форме ММС нашёлся один в дорогом и строгом гражданском костюме. При осмотре выяснилось, что погиб он тоже не как боец — не от пули. Взрыв гранаты, попавшей в Хамви даже не оторвал дверь, а лишь заставил её открыться. Но при этом металлический угол попал точно в висок молодому человеку, который за этой машиной сидел. Этого оказалось достаточно.

Труп выглядел очень мирно, сложно было поверить, что смерть наступила во время боя — солидный серый в мелкую ёлочку костюм, чистейшая белая рубашка, кожаный портфель в руке… и небольшое ранение в висок, из которого вытекло лишь несколько капелек крови.

При разборе трофеев основной интерес вызывал именно портфель. Главным вопросом у всех было: кто это вообще были такие, и чего они хотели от мирного поселения.

Но ответов в портфеле не обнаружилось. Нашёлся АйДи с фотографией того самого гражданского. На фото он выглядел точь-в-точь как в реале, только цвет лица отличался. И ещё, наконец-то узнали его имя. Мозес Кон Леви. Имя никому ничего не говорило.

Кроме того, в портфеле были распечатки радиограмм, отправленных Ланселотом Макалленом, карта, раскрытая на кратере Сухова, и пять тысяч экю денег.

В результате размышлений пришли к выводу, что именно этому человеку передавал информацию агент Флюгер. В конце концов, его, так же, как и остальных захватчиков, выбросили в реку.

Своих хоронили долго. Серых сказал много хорошего о братьях Волковых, Джозеф помянул добрым словом Уолтера. А Мэри и Анжи плакали навзрыд.

Для Жанны вырыли большую, солидную могилу. Ланселот Макаллен полдня строгал и пилил доски, но в итоге всё-таки сделал гроб тех параметров, которые ему дал сержант Серых. Восьмиугольной формы, обшитый тканью по русскому обычаю. Покойную проводили как героя, павшего на поле боя — троекратным залпом.

Лэнс пообещал обтесать камень, и выбить на нём имя погибшей. А вечером все без исключения напились.

Следующим утром, приведя в порядок себя и поле недавнего боя, держали совет, на котором пришли к единогласному выводу, что уезжать отсюда нельзя.

— Нужны защищённые огневые точки, — говорил Серых. — На всех тактически важных позициях. Тогда можно будет отбиться хоть от танков.

— Наблюдение следует вывести на дальние посты, — озвучил давнишнюю мысль Окочукво.

— Верно, — поддержали его все оставшиеся воины.

— Мужчины, — прервала поток предложений Мэри Сью.

Все обернулись к ней.

— Я предлагаю построить к кратеру нормальную дорогу.

Собеседники недоуменно переглянулись.

— Уж чего, а щебня в горах полно. У нас есть бульдозер и экскаватор…

— Зачем, — не понял Джозеф.

— Джо, у тебя же здесь дом, — напомнила очевидное Мэри.

Джо кивнул, всё ещё не видя связи.

— И у меня дом. И у Гены с Жа… — она осеклась, но потом продолжила. — И у Гены тоже. Мы же не собираемся их бросать?

Полковник отрицательно помотал головой.

— Опять же, шахта, — продолжала Мэри Сью.

— И я здесь, — подал голос Лэнс.

— Спасибо, Ланселот, я только что хотела упомянуть тебя. Если я правильно понимаю, ты собираешься предложить свои услуги владельцу прииска?

— Спасибо. Совершенно верно, мисс Сью, — с готовностью подтвердил Макаллен.

— Думаю, он обрадуется твоему предложению.

— Но, — недоуменно возразил Ланселот, — вы же сами рассказывали, что за счёт своей повышенной чувствительности, мистер Сухов может видеть камни в земной коре.

Джозеф Окочукво положил Макаллену на плечо тяжёлую ладонь, и пояснил:

— Ты не знаешь, Лэнс. Ты человек здесь новый, и не в курсе, что Гена и Жанна любили друг друга, как никто на свете. Видел бы ты, через что они прошли.

Ланселот вопросительно поднял брови.

— Гена спас Жанну и меня из плена, — своим мягким голосом дополнила Анжи. — Это случилось именно здесь. Один против семерых. Карьер назвали «Сухов» не только потому, что Гена его открыл.

— А потом они вдвоём разнесли в хлам секретную базу в горах, — продолжила Мэри. — Один нечестный чиновник держал там украденный у русских уникальный транспорт. Самолёт, кажется?

Все дружно помотали головами. Больше, чем Мэри Сью об этой истории никто из присутствующих не знал.

— Ты говорила, что они спасли какого-то учёного, — напомнила Анжи.

— Да. — Подытожила Мэри. — Теперь ты понял?

Лэнс пару минут морщил лоб, а потом сказал:

— Это место всегда будет напоминать ему о гибели самого близкого человека. Даже если мы перенесём могилу куда-нибудь ещё. Сам провал для Гены — память о погибшей жене.

— Правильно, — подтвердила его мысли Мэри. — Поэтому Сухов вряд ли останется здесь. А вот шахта — останется. И хорошо бы, кто-нибудь ей всерьёз занимался. А уж на каких это произойдёт условиях, этот кто-то, — она потрепала Лэнса по плечу, — будет сам обсуждать с владельцем недвижимости.

Ланселот долго что-то прикидывал, а потом задумчиво произнёс:

— А так как никто, кроме самого владельца шахты не может разрабатывать алмазы без механизмов, а просто так, выковыривая их из земли с помощью одной лишь кирки, сюда придётся завозить оборудование и технику. А для этого нужна какая-никакая дорога.

— Ты меня прекрасно понял, Лэнс, — подтвердила Мэри.

— Отлично. Тогда я сейчас же беру карту, и начинаю составлять техническое задание.

— Для кого? — непонимающе спросил Окочукво.

— Для себя самого, — гордо ответил Макаллен, поднялся, кивнул всем присутствующим, и направился в свой вагончик.

Глава 14

Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. 25 год 3 месяц 05 число. 12:00

Моё тело лежало без движения посреди камеры. Сам же я за эти два дня много узнал. Во-первых, я понял, как выходить из физического тела. Достаточно в состоянии транса получить резкий толчок, чтобы туловище непроизвольно дёрнулось. Тогда духовная субстанция легко из него выскальзывает. Кроме того, я научился достигать этого сам. Первый раз, после долгих размышлений, я скрутил твёрдый и вонючий матрас, лежащий на широкой деревянной лавке, изображавшей нары, поставил получившийся рулон торцом на полку, и встал так, чтобы матрас в падении огрел меня по спине.

Получилось. Я увидел, как навзничь падает телесная оболочка. С тех пор я многократно практиковал этот способ. К счастью, наблюдение за камерой не велось, поэтому никто мне не мешал.

В состоянии выхода из тела я не чувствовал никаких неудобств, боли и голода. Но, зато, входя обратно, наваливалось всё сразу. К тому же, тело при выходе ударялось об пол, поэтому, чтобы минимизировать или совсем исключить травмы, приходилось подгадывать падение бесчувственного туловища без потерь.

Вот и сейчас, я уже привычно получил по хребту свёрнутым матрасом, и тут же забыл про то, что сутки не ел, потому что употреблять в пищу то, чем здесь кормят, невозможно. Перестала чесаться небритая три дня шея. Да и в общем, как и каждый раз при вхождении в транс, все неприятные ощущения исчезли, сменившись лёгкой эйфорией.

Сейчас я стоял, глядя на нелепо раскинувшее руки собственное тело, и почти не ассоциировал его с собой, настолько за время пребывания в камере привык к бесплотному существованию. Страх порвать серебряную ниточку, связывающую мои физическое и призрачное тела, уже пропал. Я неоднократно выходил сквозь закрытую дверь в коридор, и ничего страшного не произошло.

Я даже исследовал почти всю тюрьму. Она, кстати, была маленькой, сразу видно, что не государственное учреждение наказания, а постройка, служащая для устрашения нужных какой-то организации людей.

А ещё я обратил внимание на странную особенность. Примерно с середины камеры и до самой стены начиналось бесплотное энергетическое течение. В нём сквозили незаметные на первый взгляд разноцветные искорки, а если идти от замазанного белой краской окна к входной двери, создавалось чувство, будто шагаешь в сильной, но неторопливой равнинной реке против движения воды.

Я встал у окна, и вытянул вперёд руки, повернув ладони к себе, будто хотел зачерпнуть этот поток. Сразу же в призрачных ладонях возникло приятное покалывание, похожее на восстановление тока крови после того, как отсидишь конечность, но гораздо слабее. Секунд через двадцать в ладонях скопилось достаточно много разноцветных искр. Не зная, что с ними делать, я плеснул сияющими брызгами себе в лицо. На мгновение возникло чувство, будто меня поставили на подзарядку. В несуществующих мышцах заиграла сила, сердце забилось мощно и ровно. Я подошёл к окну, и постарался, чтобы поток проходил через всё моё призрачное тело. Впечатление было сравнимо с чашкой кофе ранним утром. Я посмотрел на ладони и увидел небольшое голубое свечение. Свёл пальцы ближе, и почувствовал слабые электрические разряды, как бывает, когда касаешься трансформатора Теслы. Приблизил ладони ещё сильнее, и тут громыхнул разряд, запахло озоном. Свечение рук пропало.

Мне стало интересно, это призрачный эффект, или он сохранится при возвращении в тело. Я накопил как можно больше энергии течения, и вошёл в себя.

В первый раз, возвращаясь в физическую оболочку, я боялся и осторожничал. Ложился, стараясь полностью повторить позу, даже глаза зажмуривал. Сейчас же накопленный опыт позволял делать это не напрягаясь. Давно было выяснено, что не играет роли положение, состояние, даже дистанция до тела. Следовало только… захотеть? Это было не совсем желанием. Чуть большим, чем просто желание. Что-то происходило в призрачном теле, и оно мгновенно сливалось с физическим. И тут же наваливались усталость, затёкшие мышцы, голод. Внезапно чувствовался спёртый воздух камеры.

Но в этот раз основным ощущением была бодрость. Организм рвался к действию. Попутно почувствовался запах озона, и я понял, что разряд был настоящим.

Тело вновь отправилось ничком на пол, а я — в течение. Стало интересно, что это за призрачная река, и мне пришло на ум пройти по потоку, посмотреть, куда он идёт.

Двигаться пришлось недалеко, просочившись сквозь толстую стену тюрьмы, я увидел слабо светящийся бесплотный гриб. В нескольких шагах от стены потоки, идущие вдоль земли, сходились в один огромный фонтан, который поднимался не меньше, чем на двадцать метров вверх, и уже там, на высоте, рассыпался в разные стороны переливающимися искрами. Меня тянуло в этот фонтан, и пришлось приложить серьёзные усилия, чтобы вернуться.

Как оказалось, вовремя. По коридору шёл тюремщик в форме ММС с алюминиевым термосом и половником в руках. Он заглянул в глазок, привычно отметив лежащее неподвижно тело, открыл дверь, и достал из своей ноши матовую металлическую миску.

Я подошёл сзади, и приложил искрящие призрачные ладони к его ушам.

Раздался треск, тюремщик упал. Я тут же вернулся в тело, и почувствовал запах горелой кожи. Досталось бедному. Не позволив себе сомневаться, переоделся в его одежду, и вышел, тщательно задвинув за собой засов. До ближайшего поста больше двадцати метров, стены толстые… пусть лежит.

К сожалению, выбираться в ту сторону, откуда меня занесли, не было смысла. Коридор вёл к тщательно охраняемому главному входу, а пробиваться с боем, имея в руках единственный пистолет Глок-17, было невозможно. Но в другой стороне был ещё один выход. Коридор, следуя мимо моей камеры несколько раз заворачивал и почти каждый поворот оканчивался запертыми дверями. Лишь последняя, возле глухой стены, на вид отличалась от всех остальных. Более узкая, и не обитая железом дверца вела на грязную, захламленную лестницу. Замок в двери тоже был не такой, как везде. Если другие закрывались на засов, то у последней двери была простая английская защёлка.

Я вставил складной нож, который нашёл в кармане куртки тюремщика, в щель между полотном двери и коробкой, полминуты возни и язычок отошёл, дверь отворилась. Я спешно побежал вверх.

К моему удивлению, никаких дверей с лестницы никуда не вело. Узенькие, вдвоём еле разойтись, пролёты с небольшими площадками между ними, и всё. Куда поднималась лестница, было непонятно. Не бывает так, чтобы дорога никуда не вела, думал я, поднимаясь всё выше.

Потихоньку плечи давила усталость, идти становилось тяжелее. Я шагал всё медленнее, на каждой площадке приходилось с полминуты отдыхать. Сказывался голод, камера, и неоднократные ушибы. На третьем этаже свело левую ногу, пришлось её почти волочить.

Я уже добрался до самого верха, но ни одного выхода так и не увидел. На четвёртом этаже ступени заканчивались небольшой площадкой. Этот уровень был явно технический, высота потолка чуть больше метра. Дальше вверх вела короткая металлическая лесенка, прикреплённая к стене. Над ней виднелся массивный железный люк с большим навесным замком. Я устало опустился на пол, приводя в порядок дыхание. Откинулся спиной на стену, и услышал глухой звук. За стеной была пустота. Сама же она явно представляла из себя один лист гипсокартона, а может, даже фанеры. Я достал нож и попробовал её прорезать. Лезвие легко вошло внутрь.

Поковырявшись, я понял, что сама стена была каменная, с небольшим, примерно полметра на полметра, окном посередине. Окно было заложено гипсокартоном. Я проковырялся около пятнадцати минут, стараясь делать всё как можно тише, но в итоге освободил проход и влез внутрь.

Первые ощущения — теснота и темнота. Пошарив руками, понял, что попал в одёжный шкаф, а прямо напротив меня — двустворчатая дверь. Что было за дверью — непонятно. Я решил рискнуть, и толкнув створки плечом, вывалился наружу.

Сразу же прокатился по полу вдоль тяжёлого деревянного стола, и осторожно поднял голову. Прямо на меня смотрел ствол пистолета.

Я присел, и рванул назад, на ходу вытаскивая Глок. Раздался выстрел, через секунду ещё два и спину обожгло. Я плашмя упал на пол. В метре перед моими глазами очень удачно оказались чьи-то ноги в дорогих кожаных туфлях. Не думая, я выпустил в них две пули. Раздался грохот, противник со стоном рухнул с той стороны стола, и передо мной появился стриженый под ноль затылок. Я не стал упускать настолько удобную цель, и прострелил его.

В наступившей тишине было слышно мерное тиканье больших напольных часов в противоположном углу. Спина горела, камуфляжная куртка пропитывалась кровью. Вдобавок, опять свело левую ногу. Чем дольше буду лежать, тем больше вылезет всяких болячек, подумал я, и, кряхтя поднялся. За дверью послышались цокающие шаги, затем раздался осторожный стук.

— Мистер Бандервильд, у вас всё в порядке? — послышался испуганный женский голос.

Я не знал, что ответить, да и стоило ли вообще что-то говорить. Ведь сразу будет понятно, что я не Бандервильд, а чем это кончится — очевидно.

За дверью послышались спешные тяжёлые шаги. Подбежало не меньше двух человек.

— Лэсси, посмотри, что там, — сказал мужской голос.

Дверь приоткрылась, и в ней возникло испуганное женское лицо. Я направил на него ствол пистолета и приглашающе махнул головой. Девушка уставилась на меня огромными непонимающими глазами.

— Сюда, — одними губами скомандовал я.

Она испуганно кивнула и просочилась в кабинет. Девушка была одета в общепринятую офисную униформу — узкая чёрная юбка, белая блуза, туфли на высоком каблуке. Классическая секретарша.

— Убери их, — продолжил я, не отводя оружие.

Лэсси высунула голову и прошипела:

— Немедленно уходите.

Шаги торопливо загрохотали обратно.

— Иди сюда, — сказал я уже нормальным голосом.

— Вы его убили? — спросила девушка. В голосе слышались страх и, почему-то надежда.

— Будешь плохо себя вести и тебя убью, — как можно грубее подтвердил я.

— Не надо, пожалуйста. Я всё сделаю.

Я указал на лежащее тело и спросил:

— Это кто?

— Босс, — чуть слышно ответила Лэсси и тут же поправилась. — Арон Бандервильд.

— Так вот ты какой, северный олень, — проговорил я, и, дойдя до ближайшего стула, тяжело опустился на него.

Руки слабели на глазах, спина горела, левая нога отказывалась работать. Пистолет в ладони с каждой секундой становился всё тяжелее, и я положил его на стол.

— Вы за доктором Семёновым пришли? — спросила секретарша.

— Он здесь?

— Да.

— Ты можешь вызвать его сюда?

Не отвечая, девушка подошла к селектору на столе, нажала две кнопки, и сказала:

— Макферсон, русского доктора к боссу.

Потом повернулась ко мне.

— Снимайте куртку, — решительно скомандовала она.

Я, не понимая, поднял на девушку усталый взгляд. Было плохо видно, глаза застилал то ли пот, то ли слёзы.

— Я вас перевяжу, — она открыла один из шкафов, достала большую коробку с красным крестом на крышке, и деловым шагом подошла ко мне.

— Почему? — выдавил я из себя. Говорить тоже было тяжело.

— Вы не понимаете, — ответила девушка, сноровисто снимая с меня куртку. — Вы же убили босса. Представляете, что сейчас начнётся?

Я с трудом помотал головой. Перед глазами поплыло.

Лэсси больно вколола мне что-то в плечо, и через пару секунд стало гораздо легче. Боль пропала, в руки вернулась сила, отпустило нервное напряжение. Я с удовольствием наблюдал, как девушка накладывает мне повязку. Получалось у неё хорошо, сразу видно — не в первый раз.

— Начнётся драка за активы торгового дома, — между тем говорила она. — Всё же было в руках босса, а теперь кто что урвёт, тем и будет владеть.

Я кивнул. Мне было хорошо, но очень хотелось пить и есть.

— Лэсси, здесь есть вода?

— Да, сейчас.

Девушка исчезла за дверью, и через минуту вернулась, неся поднос с двумя чашками и тарелкой печенья. Поставила его на стол, и села рядом.

— Как вас зовут? — вполне мирно спросила она.

— Геннадий.

— Мистер Сухов? — она расхохоталась.

— Что? — не понял я.

— Босс гонялся за вами два месяца. Всё хотел заполучить вас в свой кабинет. Вот, заполучил, — девушка обвела рукой лежащее на полу тело.

— И всё равно, я не понимаю, почему вы мне помогаете?

— Всё просто, мистер Сухов. Я тоже хочу урвать что-нибудь из активов торгового дома.

Она подошла к трупу, без малейшего страха залезла к нему в карман и вытащила связку ключей. Потом шагнула к стене и откинула висящую на ней картину. Я поднялся и встал у неё за спиной.

Картина скрывала классический сейф. Вопреки моим ожиданиям, денег в нём не было вообще. Только стопка папок. Девушка разложила их на столе и долго перебирала. Это оказались свидетельства на владение имуществом. Мельком проглядывая документы через плечо, я отметил права на шахты, такие же, как у меня. Шахт было много.

Лэсси выхватила один лист, и помахала передо мной.

— Вот. Это мне и нужно.

— Что это? — машинально спросил я. В принципе, мне было всё равно.

— Мне много не надо, — смутилась она. — Здесь акции Майнинг Банка.

Я кивнул, и тоже полистал папку. Наконец нашёл свидетельство о праве собственности на сухогруз Белуха, аккуратно отцепил лист, сложил, и сунул в карман.

— Как вы собираетесь выходить? — спросила девушка.

— Понятия не имею, — сказал я.

Она молча подошла к шкафу, из которого я выбрался, порылась в нём, и принесла мне белую, упакованную в полиэтилен, рубашку и чёрный пиджак. Я оделся. Как ни странно, одежда оказалась почти впору, правда, заметно широковаты плечи, а в остальном всё подошло. Я с удивлением посмотрел на лежащее на полу тело.

— Это не его, — пояснила Лэсси. — Это его любовника.

И, глядя в мои расширившиеся глаза добавила:

— Иногда они затевали такие игры, после которых мне приходилось бинтовать Генри. Поэтому здесь всегда хранился комплект одежды.

В дверь постучали. Девушка подошла, приоткрыла дверь, и тихо сказала:

— Доктор, зайдите в кабинет, — и, обращаясь к кому-то ещё, — а вы можете идти. Ждать не надо.

В помещение вошёл Андрей Александрович. Он встал возле двери, осмотрел испуганными глазами обстановку, и остановил взгляд на мне.

— Гена?

— Присаживайтесь, Андрей Саныч, — весело сказал я.

— Что здесь произошло?

— А вы как думаете?

— Ну… — он замялся. — Судя по тому, что я наблюдаю, Торговый дом Бандервильдов прекратил своё существование.

— Вы угадали, — с улыбкой ответил я. — Домой?

— Геннадий, вы же помните, что эфиролёт способен подняться только в месте выхода потока.

— Андрей Саныч, только не говорите, что не нашли тот самый эфиропоток прямо за стеной.

— Где?

— Что, неужели не нашли?

Семёнов отрицательно помотал головой. Я вошёл в транс. Мгновенно пропала усталость, пришло ощущение радости от доктора, и возбуждения от секретарши. Боевая девка, подумал я, такая не пропадёт. Я осмотрелся внутренним взглядом, и прямо за собой увидел фонтан, бьющий в десяти метрах от стены из брусчатки.

— Там, — коротко указал я.

— Далеко?

— Двадцать метров отсюда.

— Вы не могли бы говорить по-английски, — вмешалась секретарша. — Я вас не понимаю.

— Что находится за той стеной? — спросил у неё доктор Семёнов.

— Пожарная лестница, — недоуменно ответила девушка.

— Нет, дальше.

— Дальше комната радистов.

— На улице! — возбуждённо вскричал доктор.

— Ничего… внутренний двор. Там тюрьма, вот, мистер Сухов знает.

— Лэсси, — прервал их я. — Ты можешь дать команду перевести аппарат доктора Семёнова во внутренний двор тюрьмы?

— Русский вертолёт? — переспросила она.

— Да, — возбуждённо подтвердил Семёнов.

Состояние доктора передалось девушке, она одним прыжком подбежала к селектору, нажала кнопку, и крикнула:

— Техотдел?

Переговорник согласно пробурчал.

— Быстро перевезти русский вертолёт во внутренний двор. Приказ босса. Чтобы через пять минут он был уже там. По готовности доложить.

На той стороне что-то пытались возразить, но девушка разорвала связь, повернулась к нам и предложила:

— Чаю?

Мы синхронно кивнули.

Действие препарата, который вколола мне Лэсси стало проходить, спина вновь заболела, правда, гораздо меньше, левая рука слабела с каждой минутой. Дыхание становилось тяжелее.

— Гена, вы ранены? — спросил Семёнов.

— Спину задело. Но Лэсси меня перевязала, так что теперь только ждать.

В этот момент девушка внесла в кабинет поднос с чаем.

— Мистер Сухов, у вас опять боль? — участливо спросила она.

Я кивнул. Говорить не хотелось.

Молча секретарь достала аптечку, и подготовила следующий шприц.

— Вы меня на наркотики подсадите, — печально улыбнувшись, прокомментировал я.

— На этот раз будет не наркотик. Заживляющий состав. Не знаю, что в нём, но следы от кнута убирает за сутки. А вы пейте чай, он придаёт силы. И сахару побольше положите.

Новая Земля. Федеральный округ Новый Израиль. 25 год 3 месяц 05 число. 16:15

— Доктор, вы можете снизиться над этим судном? — спросил я.

Мы пролетали над Белухой и в открытый люк я видел Страйкера. Он стоял, задрав голову и удивлённо смотрел на эфиролёт.

— Не ниже десяти метров.

— Ниже и не надо.

Доктор опустил свой аппарат, и я крикнул вниз:

— Гордон, привяжи линь к штормтрапу и кидай сюда!

Шкипер понимающе кивнул, и через две минуты я уже поймал тонкую верёвку.

— Андрей Саныч, куда здесь можно лестницу привязать? — спросил я, втягивая линь внутрь.

— Однако, вы выдумщик, Геннадий, — задумчиво проговорил доктор. — И почему никто раньше так не делал?

— Так куда?

— А вон, защёлка люка. Но смотрите, тяжёлый груз вешать нельзя.

— Меня-то хоть можно?

— Да, до тонны пожалуйста.

Я зацепил штормтрап и спустился на палубу.

— Гена, что произошло? — спросил Страйкер. — Сегодня утром на борт вошёл новый капитан, и ты знаешь, мне стало казаться, что Васкес был просто ангел. Этот головорез начал…

— Стоп! — прервал я тираду шкипера.

Страйкер изумлённо замолчал. Я достал из кармана свидетельство и протянул Гордону.

— Дарю, — сказал я.

Шкипер с минуту рассматривал бумагу, затем не говоря ни слова, кинулся в сторону надстройки. Через минуту раздался крик, и через комингс, спотыкаясь, выскочил полуодетый мужчина. Вслед ему, разбрасывая брюки и рубашки по палубе, вылетел открытый чемодан.

— И чтоб духу твоего не было на моём судне, — раздалось изнутри, и показалась улыбающаяся голова Страйкера.

Выброшенный человек плашмя упал на пирс, кое-как поднялся, отряхнулся, постарался создать себе важный вид, и грозно прокричал:

— Ты доиграешься, Страйкер! Я буду жаловаться, — он поднял чемодан, не закрывая, взял его подмышку и похромал в сторону берега.

Гордон подошёл ко мне и крепко пожал руку.

— Гена, ты не представляешь, как я тебе благодарен. Что я могу для тебя сделать?

— Доставь мои вещи в Лумумбу. Можешь?

— С удовольствием! — ответил владелец сухогруза. — А ты сам? По воздуху?

Я кивнул, и полез обратно в эфиролёт. Но на полпути остановился.

— Гордон, моя сумка цела?

— Сейчас принесу, — ответил шкипер.

Чрез минуту я, ухватив барсетку, продолжил подъём.

— Штормтрап забери себе, пригодится, — крикнул мне вдогонку Страйкер.

Новая Земля. Свободная Африканская Республика. Кейптаун. 25 год 3 месяц 06 число. 11:50

Нам повезло. Эфиропоток бил всего в ста метрах от самолётного ангара на аэродроме. Доктор Семёнов аккуратно посадил свой аппарат прямо в центр призрачного гриба, посмотрел на меня и сказал:

— Не знаю, как вы, Геннадий, а я безумно голоден. Предлагаю добраться до ближайшего кафе и основательно перекусить.

— Согласен, Андрей Саныч. В дорогу тоже не мешало бы купить продуктов. Кстати, а почему у вас радио выключено?

— Оно неисправно. Бандиты Бандервильда в первую очередь вывели из строя связь.

— Что же вы не сказали? Может, я бы починил, пока летели.

— Гена, вы пару часов, как стали себя нормально чувствовать. А я был занят управлением.

Ни слова не говоря, я подошёл к радиостанции. Задняя стенка была раскурочена, провода аккуратно откушены. Пару минут ушло на соединение, я щёлкнул тумблером, но ничего не произошло.

Я вошёл в транс, и внимательно посмотрел на радиопередатчик. Потоков энергии не было, все вибрации обрывались на маленькой входной плате.

Я провозился не меньше получаса, прежде, чем понял, что просто вырван с мясом весь блок предохранителей. Соединить напрямую было делом пяти минут.

— Доктор, — насмешливо сказал я. — Если бы вы только взялись за передатчик, сейчас у нас была бы связь.

Я пощёлкал каналами. Сначала было тихо, потом сквозь помехи прорвалась какая-то разбитная мелодия, наконец на девятом канале радио прокашлялось, и раздался удивлённый голос диспетчера аэропорта:

— Эй, НЛО, сколько можно вызывать? Повторяю, это башня, а вы кто такие?

— Экспериментальный сверхдальний вертолёт Русской Республики, — важно ответил в микрофон Семёнов.

— А что молчали? — не переставал удивляться диспетчер.

— Радио вышло из строя. Только починили.

— Эй, русские, — с насмешкой сказала башня. — Вы заметили, что промахнулись? Лётное поле к востоку от вас.

— Не волнуйтесь. Мы специально сели именно сюда. Нам так удобнее.

— Ну, как хотите. Но за стоянку я с вас всё равно возьму.

Такси стояли прямо возле выхода из аэропорта, совсем как дома. Три разнокалиберных внедорожника. Правда, за рулём, в отличие от Москвы, сидели не кавказцы, а негры. Мы, не выбирая, плюхнулись в первую попавшуюся машину. Тут же в окно заглянула фиолетово-чёрная физиономия, и грозно крикнула:

— Эй, это я первый в очереди. Колбаса, ты обнаглел, чужих пассажиров забирать?

Водитель обернулся, и обречённо развёл руками. Пришлось выходить, пересаживаться в следующую машину.

— Вот гад, — вместо приветствия сказал водитель. — Он всегда так, чуть зазеваешься, уже пассажиров увёл. Вам куда?

— В центр, — важно ответил Семёнов.

Есть хотелось настолько сильно, что я был готов выпрыгнуть на ходу возле первого попавшегося кафе. Однако, Андрей Александрович, видимо, точно знал, куда нам надо, потому что время от времени подавал водителю указывающие реплики. Наконец, остановились, и я с радостью вышел из машины прямо возле характерных столиков на улице.

— Геннадий, закажите пока обед, я через минуту буду, — попросил доктор, и, не дав мне ответить, скрылся за углом.

Только я сел, тут же подбежал чернокожий официант. На нём был не очень чистый белый фартук и маленькая смешная шапочка, вроде тех, что я видел в старых фильмах про английских моряков. Стараясь не сильно приближаться к столу, он положил передо мной цветастую книжечку меню, и тут же сделал шаг назад.

— Чего желаете? — спросил он, и несколько презрительно осмотрел меня.

Я его прекрасно понимал. Выглядел я не очень презентабельно в дорогом пиджаке, явно с чужого плеча, чёрных форменных брюках на четыре размера больше, грязный и небритый. Что поделать, в эфиролёте не было возможности привести себя в порядок. Там и воды-то не было.

Быстро проглядев меню, я выбрал себе и доктору какие-то мясные блюда с овощным гарниром, соки и кофе.

— Сэр, в нашем кафе принято предварительно оплачивать заказ, — мягко, чуть растягивая слова произнёс официант и достал из кармана свисток.

Я положил на стол сто экю.

— Хватит?

— О, да, сэр! Конечно, — молодого человека как подменили. Он рывком приблизился к столу, тщательно смахнул с него несуществующие крошки, и заискивающим голосом спросил. — Что желаете из алкогольных напитков? У нас есть настоящая Новомосковская водка.

Видимо, уже бывает и ненастоящая, подумал я, а вслух ответил:

— Спасибо. Пока больше ничего не надо. Если что, я вас обязательно позову.

Когда вернулся доктор Семёнов, я успел уговорить почти половину порции. Он неторопливо подсел рядом, и подключился к трапезе. Около пяти минут обедали в молчании, наконец, доктор сказал:

— Не знал, Геннадий, что вы так популярны в Русской Армии.

— Мне что-то просили передать?

— Вы знакомы с Сергеем Бобровым?

— Андрей Саныч, это мой хороший друг. Мы с ним вместе планировали ваше спасение с базы Дельта. Правда, так ничего путного и не напланировали.

— Он вам привет передавал, — Семёнов лучился радостью. — Вы дальше со мной, в Русскую Республику? — спросил он

— Нет, Андрей Саныч, мне бы домой. Меня там Жанна ждёт. Кстати, она и вас будет очень рада видеть. Всё-таки научный руководитель.

— Вы про Жанну Карпович?

Я кивнул.

— Я даже не знал, что она ваша жена. Тогда, конечно, стоит заглянуть к вам в гости. Тем более, у вас там на берегу речки есть подходящий для взлёта эфиропоток.

— Только сначала в Лумумбу. Мне с Бобром переговорить надо.

— А что же вы… ах да. Извините, Гена. Если бы я знал, что вы в разведке известная личность, пригласил бы с собой.

— Андрей Саныч, теперь-то о чём говорить. Тем более, мне нужно передать ему кое-какие бумаги. Не по радио же это делать. И вообще, предлагаю найти магазин и переодеться. А то от нас официанты шарахаются.

Мы быстро очистили тарелки, и Семёнов двинулся на угол квартала, в магазин, над которым висела вывеска «Robes, Dresses, Clothes». Я сказал, что расплачусь с официантом, и догоню.

Я не спешил, потому что за соседний столик присел очень знакомый молодой человек. На этот раз он был в выцветших до белизны джинсах, ярко-красной рубашке с коротким рукавом, и широкополой шляпе. Но я сразу его узнал. Это он встречал Анну на пирсе.

Я подсел на противоположный стул, и без приветствия спросил:

— Где Анна?

— Кто? — не понял незнакомец.

Потом пристально посмотрел на меня, вспоминая, и широко улыбнулся.

— Так ты и есть тот самый придурок, которого нужно было доставить в Зион? Ты Гена Сухов?

— Да, а ты кто? И где Анна?

— Какая Анна? А! Ты, наверно имеешь ввиду Мирдзу Систене? Рижскую проститутку, которую я попросил сопроводить в нужное мне место одного озабоченного идиота?

Внутри меня всё горело. Я готов был прямо здесь размазать по мостовой этого наглеца. А он тем временем продолжал.

— Так я могу устроить вам встречу. Только теперь тебе это обойдётся в двести экю в час, потому что Мирдзу очень ценят в борделе. Но ты скажи, что пришёл от Фрэнка Спайдера, и, может, тебе дадут скидку…

Это имя всё решило. Если до того, как он представился, я бы мог просто встать и уйти, то теперь нет. Я слишком хорошо относился к Анжелике Окочукво.

Без малейшего усилия я скользнул в транс, максимально ускорил восприятие, и врезал прямым в нос застывшему на полуслове сутенёру. Раздался хруст, и лицо его стало напоминать пекинеса. Глаза тут же закатились. Я как можно быстрее и незаметнее откинул голову мертвеца на спинку стула, нахлобучил шляпу поглубже, и, стараясь слиться с окружающей обстановкой, точно так же, как я это делал в лесу, незаметно ушёл в сторону магазина.

Новая Земля. Дагомея. Лумумба. 25 год 3 месяц 07 число. 09:25

В Лумумбу мы прилетели в пять утра и ещё пару часов кружили над городом, но так и не обнаружили ни одного эфиропотока. Доктор Семёнов уже хотел лететь дальше, в кратер, но мне очень надо было переговорить с Бобром, поэтому пришлось действовать как в порту — я оставил Андрея Александровича висеть в эфиролёте над каким-то пустырём, а сам спустился по штормтрапу на землю, и пошёл в Фиссу.

— Струна! — Бобёр мне всерьёз обрадовался. — Ты куда пропал, гад такой? Его, понимаешь, все ищут, а он в Лумумбе. Ты где был?

— В Зионе.

Надо было видеть мгновенно замершее в изумлении лицо капитана Боброва. По-моему, он мне не поверил.

— Серёга, тут пароход один должен прийти, называется Белуха. Шкипером там Гордон Страйкер, вот такой мужик, — я показал большой палец. — Он привезёт мои вещи и автомобиль. Ты прими, пожалуйста, а я потом заеду, заберу.

Бобров открыл рот, прокашлялся, затем облизал губы, но ничего так и не сказал.

— И это, Бобёр, передай наверх, Торгового дома Бандервильдов больше нет, пусть готовятся, там сейчас передел собственности начнётся.

— Как нет? А Бандервильд куда делся?

— Выбыл. Застрелил я его.

Если бы Бобёр не сидел на стуле, точно бы упал. Я налил ему стакан воды из кулера, он в два глотка выпил, отдышался и приказал:

— Рассказывай.

— Ты диктофончик-то включи…

— Не учи учёного. Я, блин, его скоро сразу при твоём появлении буду включать. Ну? Что произошло?

Я рассказал всё. И как украли эфиролёт вместе с Семёновым, и как меня заманили в Зион, и про перестрелку с Бандервильдом. Под конец достал из барсетки листок бумаги с фамилиями и протянул Боброву.

— Вот. Здесь если не вся шпионская сеть, то очень многие.

— Ты где это взял?

— В Порто-Франко у курьера. Ты листочек прибери. Думаю, даже если я ошибаюсь, этих людей проверить надо.

— А чего прямо там Ясеню не отдал? Такой документ пёр через полмира. А если бы что случилось?

— Сюда глянь. Что написано?

— Роман Листьев. Порто-Франко. Что? И он тоже?

— Не знаю. Но рисковать не хочу.

— Проверим. А ты на чём приехал?

— На эфиролёте. С Семёновым.

— Так Семёнов здесь? А что же ты его не привёл? К нему столько вопросов!

— Выдыхай, Бобёр. Он не может. Он в эфиролёте сидит. У вас тут приземлиться негде.

— А ты как? Прыгал что ли? Хотя, с тебя станется.

— Я по верёвочке. И обратно так же. И чем скорее, тем лучше. Меня дома ждут.

— Ну-ну… Был я у тебя в гостях. Роскошно устроился, буржуй.

— Не буржуй, а алмазодобытчик, — я назидательно поднял указательный палец. — Ладно, пока.

— Приедешь — радируй.

— Как?

— А вот так, — Бобёр только что язык не показал. — Чаще дома надо бывать. У вас там теперь и радиостанция есть.

— Ни фига себе, задумчиво сказал я и вышел на улицу.

Эпилог

Новая Земля. Кратер Сухова. 25 год 3 месяц 06 число. 23:30

Первое, что я увидел, выйдя из эфиролёта, был массивный деревянный крест. На нём висела фотография Жанны, распечатанная на листе бумаги и упакованная в файл. На горизонтальной перекладине было вырезано: «Zhanna Karpovitz». В полном недоумении я медленно побрёл в сторону дома. Если это чья-то шутка, думал я, то просто отшибу башку этому придурку, и скажу, что такого юмора не понимаю.

Домов почему-то было три, и я даже сначала решил, что мы с Семёновым залетели не туда. Но тут дверь одного из них открылась, и мне на встречу выбежала… нет, это была не Жанна, как я ждал. Ко мне бежала Анжелика Окочукво, урождённая Бельфор. Она упала мне на грудь и заплакала.

— Анжи, — я не знал, что сказать. — Не плачь, Анжи. Я встретил твоего Спайдера. Он больше никому не причинит вреда.

Она подняла на меня глаза полные слёз, и только тогда я всё понял. До меня дошло, что крест на берегу — не шутка.

К нам огромными шагами приблизился Джозеф Окочукво и положил мне на плечо тяжёлую руку.

— Она… — он долго подбирал слова, сглотнул, и продолжил. — Она нас всех спасла, Гена. Вы, русские, все герои. И мужчины, и женщины.

И тогда я закричал.

Внутри меня родилось неудержимое бешенство. Я ревел как животное, без слов, выпуская всё это из себя. На секунду мне стало страшно, что отпущенный из меня на свободу зверь разгромит всё и всех, и я побежал. Помчался изо всех сил вдоль каньона, прочь из кратера, чтобы там, где никого нет выпустить всю злобу и ярость.

Остановился среди деревьев. Крик рвался не смолкая. Кажется, я вошёл в транс, зачерпывал из воздуха руками сам не знаю, что, и кидал это что-то в окружающие деревья, камни, в небо. И кричал, прокачивая через себя мегаватты энергии.

Очнулся я на нашей кровати. Той самой, трёхспальной, которую Жанна заказала в Лимпо, а я потом полдня с матюками собирал. В голове крутилась только одна мысль. Если бы я тогда, в Порто-Франко, не дал слабину, интересно, Жанна осталась бы жива? Почему-то эти события казались мне взаимосвязанными.

Я встал, и, шатаясь, прошёл на кухню. На столе стоял заботливо приготовленный кем-то завтрак — яичница, тосты, и кофе. Я поел, и почувствовал себя лучше. Вышел на берег, присел на камень перед крестом, и долго сидел, глядя в никуда. Голова была пуста, как полковой барабан.

Подошёл неизвестный мне пожилой мужчина с белыми треугольными бакенбардами, долго прокашливался, и, наконец, решился.

— Мистер Сухов…

— Моя фамилия Стрин, — я достал АйДи и помахал у него перед носом.

— Простите. Я думал, вы — Геннадий Сухов.

Чего я на него взъелся, пронеслось в голове. Мужик ни в чём не виноват.

— Извините. Сухов — это тоже я.

— Так как к вам обращаться? — с сомнением посмотрел на меня собеседник.

— Сухов — вполне приемлемо. Что вы хотели сказать?

— Меня зовут Ланселот Макаллен. Я маркшейдер.

— И что вы здесь делаете?

— О, мистер Сухов, это длинная история. Но кончилась она хорошо, — он бросил взгляд на крест, и закашлялся. — То есть, я не то хотел сказать. Не хорошо, конечно, не хорошо…

— Давайте ближе к делу, мистер Макаллен, — во мне снова закипала злость.

— Да. Полковник Окочукво, да и все остальные, предположили, что теперь вы не захотите здесь остаться. А прииск кто-то должен разрабатывать.

— Вам тоже нужна моя шахта? Один, вон, из штанов выпрыгивал, чтобы её отобрать. И что? Лежит сейчас с пулей в затылке.

— Нет, мистер Сухов. Никаких захватов. Я просто хотел…

— Где у вас радио?

— Там, — он недоуменно показал на вагончик, над которым торчала загогулина направленной антенны.

Я поднялся и решительным шагом зашагал в сторону городка. Макаллен семенил следом. Возле вагончика я с удивлением увидел бойца Русской армии. Он отдал мне честь, и представился.

— Сержант Серых.

— Сержант, с кем я могу отсюда связаться?

— А вам с кем надо? — совершенно не по уставу ответил он.

Я решил не обращать внимания. Не на плацу.

— В Лумумбу могу радировать?

— Капитан Бобров на третьем канале. Но там через ретранслятор, разговор с задержкой до двадцати секунд.

— Спасибо сержант.

Бобров ответил мгновенно, будто ждал.

— Бобёр, — без приветствия сказал я. — Это Струна. Сообщи наверх, что я хочу передать шахту в кратере Сухова в распоряжение Русской Республики.

Сначала я думал, что это задержка такая долгая, но, когда в динамике раздались глубокие вздохи, понял, что Серёга просто не может подобрать слова.

— Струна, прости. Я не смог тебе сказать. Не нашёл смелости.

— Ладно. Ты про шахту понял?

— Я-то понял. Ты уверен?

— Абсолютно. Конец связи.

Я повернулся к молчаливо стоящему за плечом Макаллену, и сообразил, что тот ничего не разобрал. Говорили-то мы по-русски. Поэтому просто указал на стоящего в дверях Серых и пояснил.

— Вот, с ними теперь договаривайтесь. Я передаю шахту в распоряжение Русской Республики.

И вышел мимо застывшего маркшейдера.

На улице меня поджидал доктор Семёнов. Что же они все на меня накинулись, зло подумал я, но всё-таки повернулся к Андрею Александровичу, и вопросительно поднял подбородок.

— Идём, — коротко скомандовал он и зашагал в сторону каньона. Я молча поплёлся следом.

Не говоря ни слова, мы прошли вдоль реки, и оказались в странном месте. Часть деревьев была повалена, часть расколота, а на немногих целых не осталось ни одного листика. Прямо передо мной валялся булыжник, весом не меньше центнера, расколотый пополам.

Доктор дал мне время всё осмотреть, потом достал из кармана какой-то прибор, и сделал пять шагов вперёд. Устройство истошно заверещало.

— Как ты это сделал? — спросил Семёнов.

— Что? — не понял я.

— Здесь никогда не было эфиропотока. После твоей истерики, согласен, вполне обоснованной, весь лес на пятьдесят метров мёртв, а из земли бьёт мощный фонтан эфира. Ты понимаешь?

Я помотал головой.

— Гена, — доктор подскочил ко мне и потряс меня за плечи. — Мы же теперь можем в нужном нам месте посадочную площадку сделать! Даже если это временно, сели, взлетели, а там пусть пропадает. Надо будет — ещё сделаем.

— Андрей Александрович, — раздельно сказал я. — Надеюсь, вы помните, при каких обстоятельствах появился этот поток?

— Да, Гена, да. Но не думай, никто не собирается вторично подвергать тебя подобным переживаниям. Мы всё тщательно исследуем, и научимся вызывать подобный эффект без душевных потрясений. Я предлагаю тебе лететь со мной.

Это у меня горе, а у остальных жизнь продолжается, печально подумал я.

— Гена! — с воодушевлением воскликнул Семёнов. — Вы поймите, что сейчас никак нельзя зацикливаться на вашем горе. Иначе всё может кончится не просто депрессией, а даже паранойей. Вам следует найти себе серьёзное, важное занятие. Такое, которое будет занимать все ваши мысли и всё время. И я предлагаю вам именно то, что нужно. Решайтесь.

Я представил себя, сидящем на камне возле креста, заросшего, грязного и голодного. Будто мне в жизни ничего уже не надо, кроме собственной печали. Картина получилась страшная. Тогда я махнул рукой, и сказал:

— Поехали.

Волгоград 2017

Оглавление

Пенсионер История вторая. Свои и чужие Евгений Борисович Мисюрин

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg