«Демон-хранитель»

Демон-хранитель (fb2) - Демон-хранитель [Стоящий у двери-3. litres] 1454K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Швецова

Ольга Швецова Метро 2033. Демон-хранитель

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

Автор идеи – Дмитрий Глуховский

Главный редактор проекта – Вячеслав Бакулин

Серия «Вселенная Метро 2033» основана в 2009 году

© Д. А. Глуховский, 2017

© О. С. Швецова, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Быть Эммой Бовари Объяснительная записка Вячеслава Бакулина

Есть некоторое количество фактов в нашей реальности, в которых я абсолютно уверен. Этаких вечных аксиом, делающих мой личный мир крепче самим фактом своей незыблемости, нерушимости, неизменности. Одна из них гласит: искусство всегда современно. Другими словами: человек всегда будет рассказывать другому человеку о том, что близко и понятно им обоим. Что они способны воспринять или интерпретировать, исходя из собственного жизненного опыта, образования, воспитания. И так будет всегда – какой бы год ни стоял на дворе, кто бы ни правил (и при помощи каких законов), какая бы мода ни была на еду, музыку и глубину декольте. Неважно, идет ли речь о песнях и спектаклях, скульптуре и картинах, танце и, разумеется, литературе. Даже если сюжет произведения требует перенестись на многие века назад или вперед, даже если в качестве героев выступают не совсем люди или – совсем не люди. В любой анималистической сказке или басне. В самой изощренной фантазии. В утопии и уж тем более антиутопии.

Шекспир, многие из произведений которого происходят на территории Италии, никогда там не был, а его Гамлет чуть больше, чем совсем, не похож на героя древнескандинавской хроники. Портрет Эзопа, вышедший из-под кисти Веласкеса, изображает кого угодно, кроме античного грека, пусть и раба. Рихард Вагнер, создавая величественные оперы «Кольцо Нибелунгов», очень удивился бы, услышь он реальные песнопения древних германцев и скандинавов. Профессор Толкин в жизни не видел ни единого хоббита, зато охотно сознавался в любви к простой сельской жизни, трубкам и вышитым жилетам. Братья Стругацкие, описывая в «Обитаемом острове» контакт продвинутого землянина двадцать второго века с обитателями отсталой планеты Саракш, говорили, прежде всего, о том, каким должен и не должен быть человек века двадцатого. Вы никогда не задумывались о том, что все эти – и любые другие – произведения получили статус культовых и вошли в историю в том числе и потому, что были понятны и близки современникам? А как этого добиться помимо того, что желательно для начала обладать каким-никаким талантом, не говоря уж про гениальность?

Филипу Дику приписывается фраза: «Писать нужно лишь о том, что знаешь лучше других, либо о том, о чем никто, кроме тебя, не знает». А ведь мало что мы так хорошо знаем, как самих себя. И мало о чем говорим с большей охотой, чем о себе, – напрямую, или опосредованно. О своем характере, своих вкусах, своих увлечениях. Своих страхах и психологических травмах. Своих мечтах. И книги об этом же пишем. А в них антагонистами своих героев делаем в первую очередь тех, с кем сами в обычной жизни не согласны, и в возлюбленные им крайне редко подбираем тех, с кем сами бы не ужились. И убивать протагонистов – выстраданных, вымученных, насквозь родных, – не любим, даже если нас зовут Дж. Р.Р. (любой из двух). Наиболее показателен тут опыт Флобера, который сперва заявил, что «Госпожа Бовари – это я!», а потом оную госпожу в тексте собственноручно накормил мышьяком, из-за чего сам же мучился вполне реально и наяву.

Так что когда любого автора любой книги – например, Ольгу Швецову – спросят в следующий раз, есть ли у его персонажей реальные прототипы, а автор начнет заламывать руки, опускать очи долу и прочими способами смущаться, бормоча про «собирательность», знайте: тут не обошлось без изрядного лукавства. Еще как есть. У всех и у каждого, причем – один и тот же. Хоть в малейшей степени. И у положительных, и у отрицательных, и у нейтральных. Скажу больше: с моей точки зрения, быть Эммой Бовари – единственный по-настоящему верный путь для человека, который хочет что-то создать. Неважно что. В конце концов, бытует мнение, что «Джоконда» – всего лишь автопортрет великого флорентийца.

Глава 1 Жизнь заново?

Разговор с «вождем», как до сих пор именовал его Алексей, состоялся уже давно, но в память врезалось каждое слово. Может быть, потому, что это были первые за долгое время слова, которыми он обменялся с живым человеком, а не с воображаемым собеседником? С собеседницей… Ни с кем больше не хотелось говорить даже мысленно.

Его выдал не выстрел – глушитель помогал не обнаруживать себя, – дым костра. Ветки из-под снега горели плохо, но есть сырое мясо казалось недостойным цивилизованного человека, все-таки, при своем довольно варварском внешнем облике, Алексей до подобного еще не опустился. Он затылком почувствовал угрозу, обернулся и увидел наконечник стрелы прямо перед собой. Как Станислав узнал его тогда в столь грязном и заросшем оборванце, до сих пор осталось загадкой. Видно, «вождь» обладал прекрасной зрительной памятью. Да, скорее всего, иначе в лесу не сориентироваться. Сам Алексей заблудился в нем мгновенно, но не беспокоился, потому что ему было все равно, куда идти.

– Я знаю тебя.

– А я тебя – нет.

– Ты один из них. Из бункера.

– Теперь нет. Но я могу стать одним из вас.

– Ты никогда не станешь одним из нас… Но ты можешь остаться с нами.

Он сразу догадался, кого встретил, только не знал и не помнил ни лица, ни имени. Подстреленного крола доедали уже вдвоем не торопясь, после чего Станислав подтвердил свое приглашение.

***

Алексей смотрел снизу вверх на лопасти ветряка. Теперь хорошо бы установить и второй – немного подальше. И если сделать его нижнюю платформу вращающейся, эффективность будет больше. Тут, между деревьями, направление ветра более или менее однозначно, а там подальше, на воде, нужно уже что-то придумывать. И опоры ставить будет не так просто…

– Дядя Лёша, а я лампочку сам вкрутил!

Ваня ходил хвостиком за Алексеем. Жаль, с его отцом до примирения было очень далеко. Калина не простил смерти товарища, даже согласившись, что сам пристрелил бы любого, если б его жене что-то угрожало, если бы это его Даша стояла за спиной. Каким ни был Юрок-Талибан, он оставался здесь своим, даже если имя вычеркнуто из списков живых. И Семен не мог понять, почему Станислав и сам делал вид, что всё забыто, и других заставил своим правом вождя. Хотя сыну не запрещал новую забаву – дядю Лёшу. Сам Алексей предпочитал общество Ивушки, она напоминала о Лене… Найти подход к девчонкам проще простого, они с детства любят кокетничать, тут уж Алексей чувствовал себя вполне комфортно, быстро добился взаимной привязанности.

Часто вспоминали добрым словом Дениса, парень здесь вел себя тихо, к Алексею отнеслись более настороженно: он не так молод, чтобы пожалеть его за неопытность, к тому же принадлежал к числу врагов – пришел из бункера. И никого не волновало, что он покинул его не по собственной воле и уже очень давно… Но не слишком чувствительный к таким вещам, как общественное мнение, Алексей просто жил своей жизнью, стараясь не пересекаться без необходимости с остальными. Достаточно было Бабки… Весь Совет в прежнем составе не сравнился бы с ней одной! Раньше лишь Станислав мог «помочь старым мозгам не протухать», теперь вечерние посиделки на троих вошли в привычку. «Вождь» владел риторическим навыком не хуже Привратника, это стало ясно Алексею с первой встречи, нельзя было забыть эту удивительную игру слов посреди заснеженного леса под прицелом стрелы на опасно натянутой тетиве. «Ты не станешь одним из нас. Но ты можешь остаться с нами». Он остался – идти все равно было некуда и незачем. Лишь честно предупредил о том, что не рассчитывает на долгую жизнь. Не пришлось растолковывать, что такое лейкоз, это слово слишком хорошо было известно Станиславу. Амалия Владимировна лишь поинтересовалась, уверен ли он в диагнозе, потому что не увидела явных симптомов. Врач Китай-города был опытным специалистом, хоть и назывался по-блатному «лепилой». От ошибок никто не застрахован… Но только время это покажет.

Алексей даже скучал иногда по своему одинокому существованию, он успел свыкнуться с холодом и снегом, боеприпасов ему хватило бы еще надолго. А деятельная натура требовала большего, чем просто поддержание жизни в теле. По ночам, отключаясь от действительности, зимней, черно-белой и скучной, не радующей происшествиями, он вспоминал Елену, думал, что рассказал бы ей, если бы встретил… Сознавая, что эта встреча никогда не состоится. Оказалось, что и вслух говорить еще не разучился. Амалия с удовольствием слушала его байки о жизни метрополитена и бункера, да и Стас не пренебрегал их обществом. Но Алексей все еще оставался чужаком для общины, тем, кто может навлечь неприятности на их голову. Формальная вежливость была соблюдена, и не более того.

Оружие пришлось сдать. Выходить за пределы островка Алексею запрещалось, люди не поверили до конца бывшему Привратнику. Он и не стремился никуда – дел хватало в двух шагах от дома. Проблемы доставляли лишь долгие объяснения, что именно принести для сборки ветряка. Но Станислав с Морозовым нашли именно то, что нужно. Теперь в доме почти не пахло дымом. Хорошо это или нет? Алексею казалось, что исчезла какая-то часть уюта. Но община радовалась, тем более что отопительная печь на дровах все равно никуда не делась, лишь перестали чадить по стенам плошки с салом. Только на «лесоповал» и можно было изредка выйти из этого дома, а сама работа на вырубке и вооруженные сопровождающие сильно напоминали Алексею конвой и исправительно-трудовой лагерь. И Стас вместо «вождя» временно становился «гражданином начальником», весь почерпнутый в Треугольнике блатной жаргон сыпался на его голову. Остальные ничуть не возражали. Только сам Станислав прекращал веселье, если оно становилось слишком громким, заглушая звук пилы.

Если близко не попадалось упавших деревьев, то уходили далеко в лес к западу от поселка. Несмотря на мороз, распарившись от бесконечных ударов по кажущемуся вязким стволу березы, хотелось снять уже не только ОЗК, но и всё остальное. «Гражданин начальник» не давал замерзать и после того, как дерево было повалено: ствол очищали от ветвей и распиливали на части. Станислав взял на себя обязанности охраны, хищники мелькали где-то на краю зрения неуловимыми тенями и не приближались к четверым, матерящимся сквозь респираторы, явно сильным людям, не похожим на заблудившихся и растерявшихся путников. От бункера их отделяли километры молчаливого зимнего леса. Алексей давно подметил, что «вождь» выбирает дни, когда ветер относит звуки в другую сторону, но держал при себе наблюдения. Стало понятно, как за столько лет маленькое поселение оставалось невидимым и неслышимым для сталкеров. Кто-то научил Стаса этим премудростям. Другой лидер, когда-то передавший ему, уже повзрослевшему и опытному, обязанность сберечь жизни людей? Сама жизнь? Или книги, которые осели в памяти Стаса во множестве, хоть сейчас никто не видел его перелистывающим страницы романов Фенимора Купера? Рубить доставленные к замерзшему болоту чурбаки на поленья приходилось уже Руслану. Десантник в помощи не нуждался и тут же выгнал из-под навеса Алексея, который решил посмотреть его «спортзал». Глухие размеренные удары колуна доносились сквозь стенку и крышу дома. А скучающий Привратник уже рисовал проект ветрогенератора…

Кузнец ворчал, что с приходом Алексея он потерял монопольные права. Но ворчал беззлобно, потому что в его епархию электрик не мог бы сунуться при всем желании. А вот с тонкой обработкой металла стало полегче. Электричества пока едва хватало на освещение и приготовление пищи, но можно было пойти дальше, установив не один ветряк. И вот тут уже понадобятся силы остальных. Первый экспериментальный «пропеллер» делали втроем: сам Алексей, Стас и Геннадий. Да Ваню можно посчитать за «половину землекопа».

Он также мыл полы и помогал на кухне, отметив для себя, что в женском обществе находиться очень приятно и всегда можно рассчитывать на добавку к обеду. Некоторые еще пытались, посмеиваясь, упрекнуть за отсутствие навыков, что мужику положены. Но после установки ветрогенератора эти разговоры прекратились, да и Станислав не уставал напоминать, что Алексея из дома не выпустит. Он и в доме не лишний. Лишним не был никто.

***

Ближе к концу зимы Алексею пришлось убедиться, что жизнь в лесу не так уж нетороплива и тягомотна. Поднятый вдруг по боевой тревоге под утро, он долго не мог понять, почему женщины заперлись в дальней комнате, а мужчины с внезапно появившимся из ниоткуда огнестрельным оружием в руках собрались у выхода. Станислав на вопрос, что делать, коротко ответил: что хочешь. Неопытный и неподготовленный чужак никак не вписывался в привычную стратегию обороны. Снаружи доносился угрожающий рев зверя, проникавший через две плотно закрытые створки с тамбуром. Алексею не досталось оружия, не хватило комбеза. Зато адреналина от этого оглушительного вызова хватало с избытком и, взвесив перспективы умереть от скуки или в битве, он дождался, пока останется у дверей один…

Сначала ослепила вспышка огнемета, оранжевое пламя будто стеной отгораживало людей от темного силуэта, мечущегося и скользящего по льду вокруг островка. Лучше бы эта стена была более твердой и вещественной, потому что горючая смесь в баллоне быстро закончилась, и Калинин отскочил назад под защиту вооруженных людей. Станислав выжидал. У Алексея еще мелькали перед глазами пятна света, но черное на белом он все же смог разглядеть. Размеры хищника заставили пожалеть, что вышел из безопасного укрытия. А холод вынуждал шевелиться: босиком в одних джинсах много не навоюешь. Горсть снега в лицо помогла смыть остатки сонной одури, страх и растерянность.

– Идиот! – Удар крепкого кулака в грудь опрокинул в сугроб. Впрочем, следовало поблагодарить десантника, что ребра не поломал, а просто отшвырнул с дороги. – Ладно, раз уж вылез… За домом сложены копья, принеси. Дотащишь? – с сомнением переспросил Руслан.

– Справлюсь.

Нежданная холодная ванна отрезвила окончательно. Да и копий оказалось всего четыре штуки. Позади дома тоже стояли цепочкой люди с оружием, Алексей не мог их распознать в ОЗК, лишь оценил грамотную круговую оборону, хоть линия фронта сейчас находилась чуть левее входа, где снова полыхнул оранжевый огонь, и ему ответило громкое рычание голодного зверя.

– Держи свои деревяшки! Почему никто не стреляет?

– Потому что боеприпасов мало. Сначала пробуют отпугнуть, но уж если огня не боится, значит, придется ему шкуру пробовать на прочность. – Морозов легко подбросил в руке копье, острый стальной наконечник отразил пламя огнемета.

Для Алексея оружие оказалось слишком тяжелым, но древко так удобно легло в руку, что в ней и осталось. Очередная вспышка выхватила из темноты громадного лохматого монстра, вставшего на задние лапы и разглядывающего людей сверху вниз. Голод не позволял уйти, пересиливая даже страх перед огнем, шкура обвисла, и все-таки сила хищника превзошла бы троих, если считать в десантниках… Себя Алексей из бойцов разжаловал – так, пылинка, на один взмах мощной лапы. Мутант не приближался, не позволял опалить шерсть струей пламени или бросить копье так, чтобы пробило шкуру насквозь, а не просто соскользнуло и оцарапало. И стрелой не убить. Анастасии в рядах защитников дома Алексей что-то пока не видел. Станислав прицелился, но опустил лук, нащупывая автомат.

– Лёха, сдурел?! Совсем бы голым вышел, чего стесняться-то?

– Комбеза нет, зато отмоюсь легче. А то я не видел, как Геннадий в кузнице работает – стриптиз ничуть не хуже. Что за тварь?

– Медведь. И похоже, придется применить огнестрел, он ни хрена не боится.

– А если отвлечь?

– Ну, поди анекдот ему расскажи… Вдруг он сядет и заслушается?

– Пойду попробую. – Алексей шагнул вперед, не выпуская копья из рук. – А то замерз уже!

Ухватить его было не за что, и Станислав дернул назад древко, отбирая оружие.

– Стой здесь. Все равно ничего не сможешь сделать.

Мутант застыл, принюхиваясь. И вдруг бросился прямо на людей, позабыв обо всем, легко маневрируя когтистыми лапами по скользкому льду. Руслан успел метнуть копье, но оно ушло в сторону, зверь просто отбросил плечом тяжелую деревяшку. Не нужно было ни команд, ни предупреждений, чтобы охотники разбежались подальше с пути атакующего медведя. Алексей тоже собирался укрыться за домом, хотя бы временно, пока не придется и оттуда удирать, оправдываясь полной беззащитностью. Рука Станислава зачем-то крепко удержала за локоть, сам «вождь» стоял на месте, как памятник неотступающим героям. От таких только памятники и остаются! Но сразу вырваться из железного захвата все равно не удалось, а кажущийся идиотским героизм обрел разумное объяснение:

– Не в ту сторону! Он тебя почуял, теперь поверни его ко мне левым боком!

Драгоценные доли секунды ушли на разворот. Алексей не оглядывался, и без того хорошо представляя Стаса, поднявшего копье для броска, а еще лучше – несущегося по пятам голодного медведя, потерявшего всякий страх при виде такой близкой добычи. Какая разница, куда бежать, лишь бы побыстрее, дом можно успешно обогнуть и с другой стороны, встретив там остальную хорошо вооруженную компанию. Только вот в скорости мутант пока выигрывал, как автомобиль у велосипедиста. Передвигаться по сугробам босиком оказалось удобно, ноги не застревали, выскальзывая без помех для следующего шага. Застывшее на холоде тело приняло такую разминку с благодарностью, морозный воздух бил в лицо, но со спины быстро приближалось что-то теплое, Алексей уже чувствовал, что этот бег для него ничем хорошим не закончится… Чавкающий звук стального наконечника, погрузившегося в бок медведя, трудно с чем-то перепутать, комья снега царапнули кожу, и Алексей все же оглянулся, чтобы сразу увернуться от огромной тяжелой лапы.

– Стас! – Рев хищника заглушил его голос, и охотнику не нужно было напоминать, что делать. Отступая и скользя по льду водоема, Алексей снова готов был в любой момент рвануть под прикрытие Семена с огнеметом. Медведь с крепко засевшим в ребрах копьем уже забыл о нем, а три фигуры в ОЗК приблизились, чтобы теперь без помех добить раненого хищника. Алексей все же поскользнулся и сел в сугроб. Снизу десантник и Станислав теперь казались ему какими-то гигантскими варварами с древним оружием в руках. Не сразу дошло, что наступила тишина. Стас чистил в снегу широкое лезвие, с трудом извлеченное из этой бесформенной кучи меха и потемневшее от крови.

– Вот ненормальный… – «Вождь», похоже, не собирался хвалить незваного помощника, сыгравшего роль приманки. – Чего разлегся? Лёха, я еще посмотрю, как ты отмываться будешь!

Алексей думал совсем не об этом, не чувствовал даже холода, разглядывая поверженного монстра. Действительно, нужно долго прожить в лесу, чтобы не побояться завалить такого без огнестрельного оружия. И очень хотелось быть среди победителей, а не довольствоваться ролью пахучей и аппетитной для медведя приманки… Сталкеров бункера такому не обучали, без «калаша» в руках и думать нечего… Здесь о признаках цивилизации напоминали лишь светящийся во тьме запальник огнемета и дозиметр, который Станислав поднес к шкуре медведя.

– Фонит, скотина. Руслан, придется оттащить его подальше. Ты – бегом в шлюз! – обратился он уже к Алексею. – Привратник, а иногда полный придурок!

После этого Алексея долго не выпускали даже за дровами, и он, изнывая от безделья, начал собирать опорный механизм для второго генератора с поворачивающейся под ветер платформой. Охотничий азарт заставил встряхнуться и окончательно вывел из зимней спячки. А чтобы чем-то занять ум, Алексей долго пытался решить непростую задачу: куда в запертом подвале исчезает Морозов? Не заметить крупногабаритного десантника было очень трудно, как и разойтись с ним в узком коридоре. К счастью, Руслан то ли зла не помнил, то ли просто считал, что в защите бункера нет состава преступления. Не хотелось добавлять еще и его к числу своих врагов.

Бабка пичкала травками, эффекта от которых Алексей не замечал, но лихорадка постепенно прекратилась. Скорее всего, тело получило, наконец, долгожданный отдых и покой. Тепло и привычная еда сделали свое дело. Но сколько продлится ремиссия, не мог предугадать никто. Бабка сама скептически относилась к нестандартной медицине.

– Лёша, не все ли вам равно, что пить? В вашем чае даже вкуса больше. Правда, он горьковат… На любителя.

– Это точно! В таком «букете» сомелье не разберется.

– Он назовет его не букетом, а веником! И будет прав.

Амалия явно злоупотребляла какой-то древесной корой, но через две недели у Алексея пропало желание выплюнуть эту гадость, привык понемногу. Окрепший организм тут же вспомнил, что долго терпел воздержание, и Настя не могла не замечать этого голодного взгляда. Но не замечала!

Анастасия… В ее присутствии перехватывало дыхание, руки дрожали, Алексей не знал, чего хочет больше: бежать от нее немедленно или, наоборот, сделать шаг к ней, реализовав хоть те немногие мечты, что успеет, пока по морде не получит. Скрыть этого от опытной женщины он не мог, да и не пытался. Повторенные много раз слова про «низменную страсть и животные инстинкты» стали уже привычными, превратившись в семейную шутку.

– Лёша…

– Что? – Алексей рассеянно повернулся, вспомнив, что разговаривает не с Настей, а с Бабкой. Старая женщина строго смотрела на него.

– Я знаю, что вы могли сделать по приказу Главного Привратника. И не сделали.

– Так токмо по доброте душевной, Амалия Владимировна…

– Не надо шутить такими вещами! Спасибо. Я не знаю этих людей у реки, но мне не хотелось бы, чтобы они умирали.

– Вот именно, Амалия Владимировна… Убил я их или нет – получил всего лишь «спасибо». И ваше мне как-то больше нравится. Потому что вы не ликвидируете меня после этого реверанса вежливости.

Алексей вышел, оставив старую женщину сидеть в раздумьях с довольной улыбкой на лице.

***

Тайна исчезновений Морозова разъяснилась, когда Алексей заметил, что Амалия готовит травяного отвара больше, чем ему нужно. Бабка ничего не скрывала, просто ждала, пока ее спросят об этом.

– Вы же никогда не видели Светлану… Она не выходит из комнаты, уже давно не в состоянии ходить. Потери у нас не только боевые, Лёша. И о неизлечимых болезнях вы теперь знаете не хуже меня, к сожалению. Руслан помогает ухаживать за Светой, потому что некоторые дела для меня тяжелы. Если хотите, можете навестить ее. Только не увидите там ничего хорошего.

Алексей чуть помедлил, прислушиваясь к тишине в комнате, и вошел. Чувствовалось, что здесь давно находится лежачий больной, но он не брошен без присмотра. Морозова не было, а на кровати лежала бледная худая женщина, разглядывая незнакомца. Судя по любопытству, она догадалась, кто он, и что-то о нем слышала. Алексей удивился неожиданному предмету в ее руках, белых поверх белого белья, – старому и потертому кубику Рубика. Цветные пятнышки казались яркой радугой на фоне бесцветности его хозяйки.

– А у меня был такой же! – Трудность первых слов осталась позади. Если только женщина не спросит о цели визита. Лучше бы не спросила… Потому что при всем отточенном цинизме не ответить ей: «Хочу посмотреть, что ждет меня и как я сам буду умирать».

– Вы Алексей. – Светлана избавила его от неловкости окончательно. – Вообще-то я думала, что это Руслан, хоть его шаги я слышу заранее.

Значит, эта комната не так уж изолирована от остальных и все новости доходят сюда исправно. Все ли? Или только те, что могут порадовать или развлечь ее обитательницу?

– Да, информация у вас верная. – Алексей улыбнулся и присел рядом с женщиной. Огромные глаза выделялись на худом лице, кожа сероватого цвета, но взгляд казался заинтересованным. – Сожалею, что не знал о вашем существовании до сегодняшнего дня. Амалия Владимировна рассказала.

«Рассказала о тебе… Настоящий скелет в шкафу, и комната уж слишком похожа на кладовку, чтобы прятать в ней подобное». Ему казалось, он понял, что здесь делает Морозов… Нет, не нежное чувство приводит его сюда, не жалость или обязанность. Если только всего этого понемногу. Светлана не скучала в одиночестве, уход за больной не требовал сидеть рядом весь день, она не парализована, просто очень слабая. Но здесь чувствовалось близкое присутствие смерти. Не пытался ли десантник отогнать ее? При нем и смерть не осмелится переступить порог.

– А я знаю, что это вы собрали генератор.

– Ты… И «Лёша». Только вот не знаю, какая тебе, Света, польза от этого. Копоти явно стало поменьше! – Он уже осматривал спинку кровати, не нужно ли тут что-то усовершенствовать, но Морозов уже со всем справился. Если помощь не требуется, то и делать здесь больше нечего. А уйти Алексей почему-то не мог – смотрел на Светлану и против воли представлял себя в таком же беспомощном положении. Только не так! Только не это. – Если бы я знал, что тут скучает девушка, то уже сообразил бы для нее что-нибудь развлекательное. Жаль, Станислав не выпускает меня в город.

– Ничего не нужно, Лёша. Руслан читает мне вслух. Я плохо вижу, но еще различаю цвета. – Она протянула Алексею кубик. Его теплая пластмасса сразу напомнила собственное детство, пальцы уже привычно вращали грани, мозг отвлекся на расчет комбинаций поворотов. Простая игра… И она для одного. В нее не играют вдвоем. Поэтому Светлане нравится? Алексей вернул головоломку, пытаясь понять, видит ли больная его лицо… Потому что он с трудом заставил себя удержать это доброжелательное спокойствие. Единственное, что он чувствовал сейчас, – тревогу. Будто смерть может прийти сюда и забрать двоих вместо одной Светланы. Детские игрушки, детские страхи… Звук шагов в коридоре невозможно было спутать ни с чем другим.

– Руслан! – Женщина улыбнулась, лицо сразу изменилось, радость сделала ее даже симпатичной. – Он очень часто приходит. Лёша, мне раньше казалось, что это ему очень трудно. Но ему это необходимо. Он не говорит, только отшучивается: столько сил для одного много, нужно поделиться. И тебе что-то нужно… Приходи еще.

Черта с два! Безотчетный страх будет удерживать подальше от этой комнаты. Впрочем, не такой уж безотчетный… В этих четырех стенах давила не сама смерть, а ее неизбежность. Ничего нельзя сделать. К таким поворотам Алексей не привык, без борьбы не сдавался, поэтому смирение подействовало на него так угнетающе. Хватало собственных проблем, к тому же у Светланы уже есть постоянный посетитель. Силой нужно поделиться… А чем же он сейчас занимается, как не этим? Только Алексей не бескорыстный Морозов, чтобы отдавать всего себя просто так. Отдавать-то нечего, всё уже отдано, а на оставшихся жалких резервах придется выиграть войну с Главным Привратником. Потому что в проигрыше он в могилу не ляжет – самолюбие не позволит.

Глава 2 Взаимовыгодное гостеприимство

Весна проникала даже сквозь запертые плотные двери, Алексей чувствовал это, а теперь особенно, когда довелось все-таки разок прогуляться без средств защиты. Снова тянуло туда, в лес, на яркое солнце, а что именно яркое и весеннее, он ничуть не сомневался. Станислав не раз уже ругался на беспрерывно ворочавшегося на кровати Алексея и стал чаще уходить ночевать к Анастасии. Легкая зависть тоже покою не способствовала… Очень хотелось открыть глаза и увидеть над собой заплатанный полог палатки, услышать шум дрезин или постоянный галдеж Третьяковской! Но пусть Леночка будет где-то недалеко! А видел отсыревший деревянный потолок, по которому теперь тянулся провод с керамическими изоляторами, и еле живой огонек лучинки, которую оставлял ему на ночь Станислав, чтобы Алексей с непривычки не упал, споткнувшись. «Вождю» снова пришлось потесниться, потому что подвал, служивший домом, был хоть и большим, но на всех не хватало. Снова… Лучше бы не напоминал о Пищухине! Алексей даже кровать перетащил в другой угол, несмотря на смех Стаса. Не помогло.

Утром пришел Ваня, принес втулку от старого велосипеда и попросил объяснить, зачем внутри шарики. Алексей уже давно привык отвечать на подобные вопросы, видно, Бабка постаралась, назначив ему роль репетитора по естественным наукам! Трудно было обойтись без учебников, но простые вещи можно рассказать и без них. Уметь считать и знать хотя бы про существование системы координат – вот и все, что теперь требовалось из всей математики.

– Если шариков там не будет, то железки будут прилегать плотно и при вращении сильно нагреются. Да и двигаться так быстро не смогут.

– А почему?

Знал ли он сам это в девять лет? Знал. Только изучал такие вещи не в школе… Но Ваньке не приходится забивать себе голову другими ненужными уроками, так что можно чуть превысить уровень школьной программы.

– Давай я пока тебе другую интересную штуку покажу… Принеси палочки, там у дяди Руслана должны были остаться. А втулку оставь!

Подъемник с противовесом мальчик уже видел, но собрать такой самому на расстеленном одеяле оказалось интересно. Алексей теперь вспоминал и устройство катапульты, которой развлекался в детстве в бункере. Приходилось ставить свои модели повыше на полку, чтобы маленькая Ленка не утащила какую-нибудь мелкую деталь и не подавилась. Потом еще повыше, чтобы не сломала. К семнадцати годам эти механические поделки перестали его интересовать и были отданы девочке на растерзание. Значит, и Ваня будет рад такой игрушке. Уже сделанное однажды легче повторить. После завтрака Алексей сам вырезал из дерева тонкие рейки, не доверяя мальчишке острый нож. Мать присела рядом, тоже поглядывая на полусобранный непонятный механизм.

– Ваня! Что ж ты делаешь?! – Алексей поднял голову, опасаясь, что не уследил и ребенок все-таки порезал палец. А нож уже красовался на другом конце стола, воткнутый в спинку стула. – Дядя Стас ругаться будет!

– Ничего себе детки… – Он даже слегка растерялся: зачем же тогда занялся этой бесполезной моделью? Похоже, и самому интереснее, чем Ваньке.

– Лёша, он уже стреляет из лука лучше вас, но вот в доме ему не разрешают этого делать.

– И мне не разрешают, Даша, много чего не разрешают… – Жена Калинина тоже была хорошенькой, но в отличие от Анастасии шуток не понимала. Да с Семеном снова связываться не хотелось.

– А что это такое будет? – Ваня тоскливо посматривал на ножик, теперь надежно прикрытый материнской ладонью. А она с интересом следила за движениями пальцев Алексея, красивые мужские руки завораживали. – Похоже на лестницу.

– Почти. Вещица тоже небезопасная, но, надеюсь, дядя Стас возражать не будет.

– Станислав вернется только вечером.

– Да? – Алексей снова оторвался от работы. – Он один ушел?

– Нет. – Даша поджала губки и вышла из столовой. Так и не удалось выяснить, дома ли Настя. Зато легкая ревность Дашеньки не осталась незамеченной Алексеем. К чему бы это? Может, к чему-то приятному… Но тут следует быть вдвойне осторожным.

Станислав не докладывал, куда и зачем уходит. Расспрашивать об этом Старейшину Алексею было лень. Сама расскажет, если захочет. Возможно, «вождь» специально держал интригу своими внезапными возвращениями, чтобы Алексей не слишком расслаблялся возле Анастасии.

К вечеру бомбометательный аппарат оказался полностью достроен, о чем многие тут же пожалели. В столовой можно было оглохнуть из-за детского визга и грохота камней в ведре от метких попаданий пристрелянной катапульты. Алексей решил, что Амалия и Даша неплохо справятся с развоевавшимся потомством и без него. Даже за дверью звуковой волной восторгов просто с ног сбивало! Неудивительно, что столовая быстро опустела. Кажется, на сей раз он угадал с игрушкой.

– Лёш, ты что натворил?! Они теперь неделю не угомонятся, пока всё не разнесут. – Выскочившая в коридор Анастасия смотрела с упреком, но, кажется, пока не собиралась убить возмутителя спокойствия на месте.

– Я не виноват! Что ты родила такую воинственную девчонку… Уж тут я совершенно ни при чем!

– Девочкам тоже приходится защищать себя, пусть лучше воюет. Но не так же громко!

– А по-моему, я ей нравлюсь. Тебе не кажется? – Алексей не знал, за что его любят дети, и удивляться перестал. Сам испытывал слабость к шустрым девчушкам. А когда же он успел так увлечься самой Анастасией?! Столь долгие и горячие чувства были необъяснимы, потому что она, увы, не отличалась пышными формами. Но при первом же взгляде внутри будто вспыхнула искра размером с шаровую молнию! Похоже, опыт и чутье лучше разбирались в скрытых от глаз женских достоинствах. Настя хихикнула не хуже дочки, отступая от него вглубь комнаты.

– Нравишься. И я свою дочь знаю…

– А тебе – совсем нет?

Смотреть на него приходилось снизу вверх. Светлые волосы немного темнели к затылку, хорошо, что брови и ресницы русого цвета, иначе не видать бы этой выразительности взгляда и веселых искр в глазах. Алексей знал, насколько хорош, и бессовестно пользовался этим. Шея тоньше, чем у Стаса, руки изящнее, – он не похож ни на одного из сильных и плотных мужчин общины, привыкших к тяжелой работе. Такой не донесет тушу кабана на плече. А зачем? Ведь он может заставить других сделать это. Мысль снова вызвала смех, который был неправильно истолкован Алексеем.

– Настя, ты так меня рассматриваешь…

Искорки. Веселые, бесшабашные. Притягивающие. Но придется объясниться.

– Рассматриваю. Как картинку из журнала, ты на нее похож, таких красавцев не бывает! Дочке-то по вкусу, а я, знаешь ли, вышла из возраста, когда можно прикасаться губами к понравившемуся глянцевому изображению.

– Оно живое, Насть! Могу доказать. Если захочешь…

– Не надо. Я и так тебе верю. И, Лёш, когда ты, наконец, успокоишься?

– Никогда, Настя. Пока ты рядом со мной… Никогда не видел такой женщины: медные волосы, глаза синие, кожа белая – с ума сойти!

– Нет, это уже терпеть невозможно! А если просто внешность нравится, вот и подожди немного, пока Ивушка подрастет, и ты попадешь в ее лапки! Ты надежный, Лёша, хоть и легкомысленный иногда. Что с тобой?

Она думала, что сможет дать надежду на что-то хорошее. Но он почему-то отшатнулся, как от чумы… Что же произошло? Что она такого сказала? Алексей сделал еще шаг назад, лицо побелело. Материнский инстинкт подал сигнал тревоги. Не думая, Анастасия схватила стрелу, острый наконечник проткнул кожу на шее Алексея под ухом, потекла струйка крови, а он будто и не заметил.

– Что?! Что ты сделал?

– Ничего… Настя, не надо, я не извращенец. Просто… Нет, не просто. Я не хочу больше говорить об этом.

Она опустила руку, разглядывая испачканный наконечник стрелы.

– Извини… Я не подумала. То есть подумала черт знает что. У тебя был такой вид…

– Наверное.

Он провел рукой по шее, размазав кровь, и вышел. Хотелось побежать за ним, успокоить. Еще раз попросить прощения за причиненную боль. Но он справится сам.

Самое печальное – Анастасия права. Он бессознательно приглядывался к Ивушке, нет, вовсе не с тем намерением, за которое стоило бы вскрывать сонную артерию! Но ведь… Да просто представлял, что из девчонки вырастет. И вот уже этот размытый будущий образ не мог не волновать слегка. Алексей матюкнулся от души. Что за манера такая: присмотреть будущую жену и воспитывать под свои потребности?! Не так уж неразумно. Но безнадежно, и не нужно никого обманывать.

Когда же он сам успел подумать об этом? Видно, когда Ива с детской серьезностью заявила, что женит на себе дядю Лёшу, потому что он красивый. Ванька ее решение одобрил, потому что не хотел, чтобы новый прикольный друг куда-то уходил. Взрослые под стол сползали от хохота. А «дяде Лёше» ничего не оставалось, как галантно чмокнуть маленькую крепкую грязноватую ручонку будущей супруги и забыть об этом. Да к черту всё! Время покажет.

Картинка из журнала, ну надо же! Мало птер постарался, надо было побольше… Алексей ощупал рубцы на лбу. Они давно не беспокоили, и он даже стал забывать. А Настя, казалось, вообще не обращала внимания. Лицо… Дар и проклятие, снова, но только теперь всё совсем наоборот. Шум в столовой не утих, новая игра еще не надоела. Алексею хотелось побыть одному, даже здесь можно было иногда позволить себе такую роскошь. Но довольно скоро Анастасия решительно открыла дверь и присела на край его кровати.

– Лёш, надо рану обработать.

Он только молча повернул голову. Неглубокий порез уже перестал кровоточить и не причинял сильной боли.

– Чем вытирал? На тряпку наплевал, что ли?

Анастасия приложила к ране кусочек бинта, смоченного травяным настоем. Такие настойки Амалия готовила на спирту, поэтому жертва примитивной медицины не смогла более оставаться безучастной.

– Блин, ты хоть предупреждай, что оно щиплет! – Алексей подскочил на кровати, отобрал бинт и сам осторожно протер шею. – Садистка. Вообще-то, я не отказался бы… Можешь даже меня привязать, только давай обойдемся без ножей и стрел.

Шутка зашла слишком далеко. Анастасия не ответила, пыталась только разобраться, насколько же он был в этом серьезен. Чувствовала, что причинила боль, но его волнует вовсе не лишняя царапина. Что-то другое. А Алексей тонул в ее глазах еще более густой синевы, чем собственные. Сейчас он выглядел растерянным, надежда перемешана с обидой, еще не получил отказа, но уже принял его и страдает от этого.

– Лёша, ты хороший, ты и мне нравишься. Но ни на что не рассчитывай.

Чужая женщина. Нет, это никогда его не останавливало. Алексей сам себя остановил. Что он может ей дать? Обжиматься по углам? Для этого ей Станислава достаточно. А больше и нечего предложить. Не нужен… Никто не хочет ломать устоявшийся порядок вещей ради небольшого любовного приключения. Значит, всё остается по-прежнему. Но инстинкт-то никуда не денется и при виде красивой женщины тут же дает о себе знать. Настя слишком хороша, чтобы ее игнорировать.

– Никакой надежды? – Он понимал, что дальше ничего не последует. Понял раньше, чем приступил к делу.

– Стас появился в моей жизни не вчера. Он мне нравился еще с детства…

Алексей даже вздрогнул, снова вспомнив о собственном опыте. Чувства столь давние уже не преодолеть. Ему вовсе не хотелось сейчас слушать о чужих переживаниях – хватало и своих. Тоска и безысходность – наверное, все же весна – и без того не давали ни спать, ни жрать нормально. Одно Алексей знал точно: весь мир теперь разделился на два полюса, только два направления он чувствовал, будто сам превратился в магнитную стрелку. К ней или от нее. И «она» была вовсе не этой темно-рыжей охотницей, сидящей рядом на расстоянии вытянутой руки. Тянуть руки сейчас, пожалуй, не стоило. Он лишь смотрел, как на лице Насти отразилась любовь к другому… С ним-то вполне можно обойтись и без любви, лишь бы улыбалась так же!

– Много лет назад мы пришли к ним в убежище, это тоже был какой-то подвал. И нас с мамой встретил молодой парень, симпатичный такой, небритый. Сильный. Прямо как в кино, тоже представляешь, наверное? – Она улыбнулась воспоминаниям. – Но ни в одном фильме, ни у одного актера не было таких полумертвых от усталости глаз. Мне хотелось сделать что-то, чтобы ему стало легче! А он был настолько взрослым, что я не знала, как и подступиться. Потом как-то забылось… Стас двадцать лет тащил на себе столько дел и ответственности, что на троих было бы много. И только недавно он стал выглядеть живым… Конечно, у нас не сразу наладилось… Детские воспоминания были слишком глубоко. Но я вспомнила. И теперь стало лучше нам обоим. А ты ничего мне не расскажешь?

Алексей уже заметил тень на стене. Недвижимую и довольно внушительную по размерам. Похоже, Стас давно стоял и слушал. Давно ли? Наверное, пришел как раз вовремя, к рассказу Анастасии.

– А мне надеяться не на что. За то, что я ей сделал, нет прощения.

– Ей?

– Да, мне тоже есть что вспомнить.

Тень шевельнулась. Возможно, Станислав даже знал, о какой девушке идет речь. Что тут успел растрепать Денис Пищухин?! Пора замолкнуть и не уподобляться…

– Лёша, а что ты делал зимой в лесу один? Думаю, Стасу ты рассказал…

– Это очень сложно, Настя. Просто один человек сначала не позволил меня убить, когда я и не ждал ни от кого милостей, а потом, уже пообещав жизнь, отдал приказ на уничтожение.

– Кто?

– Главный Привратник. – Тень все же оказалась Станиславом, который решил вмешаться в разговор. Алексей едва сдержал усмешку: приманка сработала, «вождь» не хотел разглашать тайн. Хватило прошлогодней истории, когда информация слишком далеко разошлась. Это они со Станиславом тоже обсудили, чтобы не было недомолвок. – Настя, я не хочу скрывать от тебя что-то, поэтому лучше ты будешь знать… Решено все же уничтожить наше поселение. Похоже, Алексей не врет. Не потому, что я ему верю, а потому что я проверял. Старый глава Совета вернулся в бункер. И Алексей говорил, что они ждут караван… Который привезет им наступательное оружие.

– Стас, опять?! – вскрикнула Анастасия.

– Нет. Больше войсковых операций не будет. Но пока я тебе ничего не скажу. Просто помни теперь: есть опасность. Она придет не завтра, но она есть.

***

Быть обязанным этому пузырю Хлопову просто унизительно! Хотя именно он смог договориться об освобождении Главного Привратника. Это было хорошо и плохо. Хорошо, потому что место пустовало, никто не стремился его занять, напротив, без руководства Юрия Борисовича Совет чувствовал себя неуверенно. Да и от самого Совета мало что осталось, пара хозяйственников, один из которых утратил интерес к будущему бункера, оказались не способны на эффективные действия.

Лапину теперь было все равно, не для кого сохранять и приумножать, им с женой много не нужно. Сын погиб по нелепой случайности, от руки сумасшедшего ревнивца, как думал убитый горем отец. Многие ли думают точно так же? Грицких почему-то казалось, что далеко не все. И даже не так много, как ему хотелось.

Хлопов воспользовался родственными связями, как тесть далеко не последнего специалиста в капонирах… Организовать переговоры и подобие судебного процесса Сергею Леонидовичу все же удалось. И удалось добиться признания невиновности. Со временем даже Председатель Шустов остыл, страх перед взрывом прошел, и он согласился с тем, что Главный Привратник стал жертвой какой-то нелепой случайности. Председатель просто не верил, что старик действительно на что-то способен по дряхлости и бессилию. А у старика хватило силы воли и выдержки, чтобы не выдать себя. Любое неосторожное слово могло привести к непредсказуемым последствиям. И Грицких хранил молчание до тех пор, пока не понял, что Хлопов начал переговоры по его освобождению.

Трудно было добираться домой, давно не приходилось ходить пешком, поэтому в пути он часто садился отдохнуть. Снег уже сошел, непролазная грязь тоже высохла, поле поросло свежей травкой, кое-где даже цветущей. Облака плотно затянули небо, хоть и удалось застать конец весны, но не насладиться ей в полной мере. Зато не слишком жарко, старик без того изрядно вспотел в герметичной химзащите. Непривычный уже дневной свет сначала слепил глаза, но не настолько, чтобы не увидеть почти километр вырытой траншеи для электрокабеля. Грицких усмехнулся. У Председателя и выбора-то не оставалось, раз уж начато такое важное для всех дело. Охрана терпеливо ждала, когда Главный Привратник сможет продолжить путь. Бдительно осматриваться по сторонам нужды не было, на открытой местности даже он сам заметил бы мутанта при всей своей сталкерской неопытности. Но охрана упорно поворачивалась спиной, и у Юрия Борисовича возникла иллюзия, что его сопровождают не свои, а чужой конвой. Он пока не думал об этом, лишь запоминал, накапливал информацию. Тяжело поднявшись с нагретого камня, Грицких пошел вперед не спеша, уже более уверенно переставляя уставшие ноги. Еще предстояло открыть двери бункера. И посмотреть, что успели натворить в его отсутствие, если собственная охрана посмела настолько распуститься и одичать без жесткого контроля!

***

– Лёха, хватит валяться, а то над тобой уже вон ангел милосердия крыльями машет.

– Между прочим, этот ангел мне чуть горло не перерезал минут десять назад! – Алексей, уже позабывший о разочаровании на любовном фронте, теперь готовился к более реальным битвам. И это увлекало намного сильнее. – Стас, надо только столовую зачистить от народа, если там еще не всё разнесли. Старейшина, похоже, тоже слегка впала в детство.

– Сейчас разберемся.

Станислав не зря наблюдал за бункером и увидел возвращение Грицких собственными глазами. Пришлось догадываться о происходящем по поведению людей, не видя лиц и не узнавая манеры двигаться. Но охрана, сопровождавшая невысокого старика с аэродрома до ворот бункера, указывала лишь на один недвусмысленный факт. Другой Привратник, которого также надежно оберегали, был покрупнее раза в два, спутать невозможно. А теперь Станиславу показалось, что из-за этих долгих часов в засаде на просеке он рискует потерять Анастасию… Но если ничего не предпринять – тогда перестанет существовать и все лесное поселение.

– Мне ты ничего не расскажешь?

– Настя, только не сейчас. Позже – обязательно. Амалия Владимировна, вот вы присоединяйтесь, если самочувствие позволяет.

– Стас, у меня нормальная для моего возраста бессонница, так что я в вашем полном распоряжении. – Бабка присела на скамью, оглядывая собравшихся. Глава общины сел в торце стола, напоминая остальным, кто здесь хозяин. Калинин разместился рядом, даже не ворча по своему обыкновению, потому что некому было слушать. От Морозова и Геннадия сочувствия не дождаться. От Алексея, предусмотрительно занявшего место поближе к Старейшине, тоже не стоило ждать ничего, кроме насмешек. Даже ее неважно видящие уже глаза не могли не замечать, как уверенно он чувствует себя в этой обстановке. Совет… Кто был там однажды, тот будет ждать неизбежного возвращения. Лёша своего дождался.

– Мы не можем обороняться. И мы не можем нападать. – Станислав глядел на стол перед собой, там стоял кувшин воды. Он налил полстакана и выпил. – Решать буду я, но слушаю предложения.

– Почему не можем держать оборону?

– Руслан, а что ты сделаешь против «мухи» или пулемета? Две гранаты – и нас больше нет. И ладно бы только нас… В доме старики и дети.

Морозов сам понимал, что у общины слишком слабая защита, но сдаваться, даже не вступив в бой, просто противно. Он был готов получить команду от Стаса, знал, что сейчас тот что-то придумает. Уже придумал. И десантник обязательно окажется на переднем крае – тыла ему не видать. И слава богу.

– Нападать мы не можем. Потому что захват боеприпасов малым числом и точечные удары – не то же самое, что поставить под угрозу все мирное население бункера. Там тоже люди живут. И на такое я пойду лишь в самом крайнем случае.

– Но все же… – Алексей, уже когда-то прикидывавший, как развалить бункер по камешку, готов был помочь, если этот крайний случай вдруг наступит.

– Мы можем уйти. – В голосе «вождя» слышалась боль. – Если требуется начинать все сначала в другом месте – пусть будет так.

– У тебя уже есть мысли? – Калина, до сих пор молчавший, подал голос. Кому ж спросить, как не ему – единственному семейному среди присутствовавших.

– Есть. – И Стас встал из-за стола, так и не поделившись своими соображениями.

Алексей знал, что его не ожидает здесь большое счастье, когда стремился оказаться подальше от Елены. Но не предполагал ввязаться в настоящую войну, сменив уже не раз противников и союзников по ходу дела. Даже Калинин теперь перестал считать его явным врагом, переведя в категорию приносящего дурные вести чужака. Разница была в том, что Алексей лучше понимал диспозицию, знал, что угроза исходит лишь от одного – Юрия Борисовича Грицких. И если убрать этот фактор из системы, то еще долго не появится повода для вооруженных столкновений. Именно поэтому он все еще здесь… Никакие стены не удержали бы Алексея, если бы он действительно хотел на свободу. Но свобода действия была сейчас важнее. Он не справится один, практический ум подсказывал, что если группа диверсантов так успешно проникла в бункер один раз, то сможет и повторить что-нибудь подобное. Требовались союзники, Грицких опасен и для этих людей, лишь он и опасен…

Для остальных это не было столь же очевидно, они с опаской глядели в сторону бункера, считая его средоточием зла. Только Станислав, которому пришлось однажды пойти на контакт с убежищем, представлял себе его устройство. Алексей не помнил того случая, когда бункер отказал в помощи лесным поселенцам: Совет решил этот вопрос кулуарно, а он был слишком молод, чтобы знать обо всем. Технических служб, на пост начальника которых он тогда метил, это не касалось. Только преодолев эту ступеньку, он получил постоянный доступ к заседаниям Совета. Знала бы Леночка, какие неблаговидные дела творил ее дядя уже после того, как запер двери перед ищущими спасения… И больше не были ему оправданием ни шок, ни беспокойство за близких. Одна упаковка антибиотиков, мелочь для бункера, могла спасти жизнь ребенка. Но Совет не создал прецедента, отказал, чтобы больше никогда ни о чем не просили. Теперь Алексей уже мог предугадать логику и ход мыслей политика. Возможно, и сам тоже отказал бы… К гермоворотам не приходят, чтобы просить! Московский отряд сталкеров сумел заинтересовать Совет боеприпасами. Придется также купить внимание Главного за неимением возможности чем-то угрожать ему. А лучше нащупать и такую возможность.

Один этап плана уже намечен – полная эвакуация. Она необходима, неизбежна. Но это – последнее звено цепи событий и решений. Чтобы встроить туда промежуточные звенья, придется создавать свой Совет. Алексей собрал со стола грязную посуду, отнес ее в тазик с водой – никто не отменил обязанностей помогать по хозяйству. И даже милая улыбка в сторону жены Семена Дашеньки не сработала: помощи не будет, придется мыть все самому. Неторопливо оттирая тарелки, Алексей постепенно формулировал нужные вопросы и пытался найти ответы. Если с чем-то не справится сам – подскажет Станислав. Первая повестка дня для нового Совета… Жаль, что демократичный Стас не даст его возглавить, установит равноправие. Он уже собирался спать, во всяком случае, полежать на кровати в темноте, размышляя. И сегодня в полном одиночестве, это вдруг совершенно перестало беспокоить.

– Лёха, подожди. Держи вот… Для памяти.

Станислав протянул Алексею какие-то сложенные затертые бумажки.

– Тьфу, мать твою! – Собственные рисунки-схемы бункера, отданные Глюку, действительно оказались сюрпризом. И снова пробудили в памяти многое: ощущение ускользающего времени, которое измерялось в ударах сердца влюбленной – в это убожество! – Леночки; угасающий, но еще крепкий Нестеров, отделявший от верховной власти кажущегося ему не готовым воспитанника… И вспомнились еще московские приключения в обществе Глюка. Некоторые не мешало бы даже повторить! А время теперь снова текло, как мелкий песок сквозь пальцы, со страшной скоростью…

– Что улыбаешься? – опустил его на грешную землю Станислав. – Я хотел напомнить, кто ты.

– Если ты о предательстве, то не беспокойся. Я сейчас раскачиваю чужую лодку. Только не пропусти момент, когда я соберусь из нее выпрыгнуть. Никто и не утонет.

– Я не только слежу… Я тебе помогу это сделать.

– Значит, я получу армию под свое командование?

– Хрена ты получишь! На пару бойцов рассчитывай, не больше.

Станислав уже собрался уходить, ведь ему предстояло еще нелегкое объяснение с Настасьей, но Алексей остановил его:

– Стас, ты это предвидел? Когда не убил меня зимой. И даже не прошел мимо в расчете, что мутанты дожрут плохо вооруженного сталкера-одиночку.

– Да. И больше скажу – ты хорошо запутал следы, я едва нашел загадочного подрывника.

Полутьма комнаты напомнила Алексею кое-что. Коридоры с железным полом. Синеватый дым. Догорающие деревянные рейки самодельных перегородок в бункере. Тогда ниша прикрывала его лишь от выстрелов Юрка, но не остальных…

– Станислав, получается, что вашего парня убил не только я. Ты тоже в этом слегка поучаствовал.

– А ты думал, что тут единственный и неповторимый с темным прошлым?

Алексей раздумывал, что ответить. Станислав просто протянул ему руку.

– Ты не против нас. Значит, с нами. И нечего думать.

Нет, Стас не был так прост, каким сейчас пытался выглядеть. В бункере жизнь от смерти отделял гермозатвор, который контролировал Совет Привратников, а здесь – слово «вождя». И Алексею ясно дали понять, что за приют все же придется расплатиться…

Глава 3 Новое оружие

Ему снился бункер, сон был тревожным… Как будто решение об уничтожении убежища все же принято, а Елена еще находится там. Уже свыкшийся с ролью диверсанта Алексей теперь должен как-то вытащить девчонку. Но не мог ее найти. К счастью, разбудил Стас.

– Ночь на дворе, блин!

– Лёха, вставай. Надо сходить проверить одну штуку…

«Штука» не уточнялась, но находилась она явно снаружи и не в пределах островка. В лес Алексей не ходил, ему запрещали, да и сам он не решался сунуться туда невооруженным. Станислав собирался основательно, дорога предвиделась дальняя.

– Стас, а мне от мутантов веткой отмахиваться? Я твоим оружием не владею. Топор разве только пригодится в ближнем бою. Да пошел ты со своими заморочками! Верни мой карабин.

– Нет. Выстрел нас демаскирует. А пистолет свой можешь взять, глушитель – полезная вещь.

Получив в руки оружие, Алексей удивленно посмотрел на «вождя».

– Вот так просто отдал? И не боишься ко мне спиной повернуться?

– Чего бояться? Захочешь убежать – не держу. А меня убивать тебе на хрен не надо. – Стас помолчал и добавил: – Тут такая жизнь, что иногда сам думаю: пристрелил бы кто, что ли…

– А если я так хочу Анастасию, что убью тебя? – не удержался Алексей от легкой провокации.

– Если… Вряд ли. Если она тебя захочет, сам убью. Обоих. – Но Станислав тоже усмехнулся. – Не очень-то ты настойчив! А силой не возьмешь.

– Почему ты так уверен? – Алексей был удивлен.

– Потому что ты из тех, кто хочет слышать от женщины «да, еще», а «нет, не надо» тебе самолюбие не греет. – Станислав уже откровенно хохотал. – Держи патроны, пригодятся. Тоже мне, киллер тут выискался!

Киллером Алексей уже был, Стас ошибся. Но удовольствия от такой работы не получил, бесплатно не взялся бы. Хотя Анастасия стоила того! Опасные мысли пришлось оборвать, не нужно пока портить отношения с людьми, это можно пережить.

– В общем, не морочьте мне голову оба! Ей приключений и так хватает, а ты из-за простого мужского «хочу вот эту» перестрелки затевать не будешь, тебе сейчас другое важнее. И будем решать проблемы по мере их поступления. – Станислав надел противогаз. – Не придуривайся, возьми респиратор. Зима закончилась, пылью дышать ни к чему. Ты сейчас мобилизованный боец, суицид я отменяю до особых указаний.

– Куда идем? – Алексей закрыл лицо респиратором и натянул капюшон комбеза. Пистолет снова удобно пристроен в набедренной кобуре. Боевой топор только тяжеловат с непривычки, не тот, каким деревья рубят, а будто взятый из киношного реквизита. Он скептически осмотрел широкое лезвие, темное, с неглубокими вмятинками от молота. Геннадий еще и не на то способен…

– Сам увидишь. От меня не отходи – заблудишься.

Сухая земля под ногами уже казалась чем-то необыкновенным. Он столько времени проваливался то в снег, то в мокрую грязь, что отвык от твердой почвы. Идти по ней было сплошным удовольствием. Опробовав топор на тонком деревце под неодобрительным взглядом Стаса, Алексей остался доволен удобным и острым оружием. Силы возвращались. Хотелось уже расправить плечи и сделать что-то, выходящее за грань разумного! Не все же время ветрогенераторы собирать, он устал от однообразной работы.

Просвет впереди было видно издалека, и, подойдя ближе, Алексей разглядел чуть поблескивающие рельсы между ветвей. Станислав не выходил из леса, смотрел из-за кустов.

– Понял?

– Да.

Алексей только не знал, что конкретно предпримет Стас: попробует организовать транспортировку поселенцев своими силами или попросит помощи «железнодорожников» из Панков.

– Ты понимаешь, Стас, что вас там не ждут? В метро…

– Понимаю. Но нас нигде не ждут. Если это шанс продлить людям жизнь хоть на год, хоть на месяц – я им воспользуюсь. И еще понимаю, что дорога очень опасна.

– Не настолько, как ты думаешь. Дрезины защищены, не то чтобы совсем безопасны, но все-таки хоть решетки на них есть. Я видел. А размер небольшой. Придется два раза ездить. И там еще до города… До метро добираться.

– Оставаться в любом случае нельзя. Бункер не успокоится, пока нас не уничтожит.

– Не бункер… Юрий Борисович Грицких. Остальной Совет – хозяйственники, им война до одного места! Они тоже хотят сохранить жизнь, а не уничтожать ее. Впрочем, за Лапина теперь не поручусь. Я убил его сына. И не знаю, что сейчас придет ему в голову, может быть, ему уже все равно. Но стратегически… Если бы я был Главным Привратником, после заключения и после суда, то сейчас бы изо всех сил пытался доказать соседям, что враг – не они. Что враг на самом деле существует, и это вы. И уничтожил бы его образцово-показательно. Нужно знать, пришел ли уже караван. Сколько у нас еще времени? Потому что в этом вопросе Грицких медлить не будет.

– По следам узнать нетрудно, что-то обязательно осталось бы. Пойдем посмотрим?

– Давай. Устроим большой облом Главному!

Станислав внимательно исследовал землю и траву вдоль рельсов, караван с тяжелым грузом не мог не оставить следов. Алексей тоже бродил вокруг, хоть и понимал, что следопыт из него довольно средненький по сравнению с лесным жителем. Следов разгрузки дрезины не обнаруживалось, а земля была истоптана лишь звериными лапами. Хорошо бы организовать тут засаду, но не зная сроков, сидеть под платформой можно до конца лета. Знает только Совет. Информацию не достать из-под земли. Впрочем… Нет, это чистое самоубийство, а суицид «вождь» запретил.

– Стас, у меня есть одна мысль… Нужно проверить окрестности бункера, боюсь, они там оборону здорово укрепили. Грицких знает, что я остался жив, и он будет в это верить, пока лично на труп не плюнет.

– И зачем проверять?

– С бункером можно установить связь. У Главного в кабинете есть телефонный аппарат, а второй – в бункере рядом. Но я не знаю, можно ли теперь туда подобраться и не сменен ли код на двери…

– Хочешь позвонить ему и спросить, когда из Москвы подгонят оружие?

– Типа того. А ты уже забыл в своей землянке, что есть такая вещь, как телефон?

– Не забыл… А нельзя ли риск свести к минимуму, утащив подальше аппарат? Ведь как только ты снимешь трубку, он пошлет за тобой людей.

– Можно. Нам понадобится много-много провода… Пусть побегают вдоль него и поищут.

– Могут обрезать.

– Нет. Главный должен удержать меня на связи и убедиться, что его люди до меня добрались. А за это время может и сам наговорить лишнего.

– Дельное предложение… Пойдете с Морозовым, посмотрите, что да как у них там. Он, если что, и противопехотную мину обнаружит, и «растяжку» обезвредит.

На обратном пути больше молчали, потому что было о чем подумать. Алексей, снова оказавшись в знакомых местах, оглядывался по сторонам. Свобода все равно оставалась относительной, хоть никто, наверное, и не стал бы удерживать его или стрелять вслед при попытке сбежать. Сдерживал ведь не лук в руках Стаса, а предвкушение опасности, новой игры, в которой надеялся победить окончательно. Мог и проиграть, но тогда Главному Привратнику тоже мало не покажется! В любом случае оставалась возможность пожертвовать собой, стать живым свидетельством махинаций Юрия Борисовича. Алексей знал, что его слово еще имеет цену в бункере, а кое-кому обойдется слишком дорого… Для этого нужно было оставаться живым, а следовательно, не стоило удаляться от хорошо вооруженного «вождя».

Амалия Владимировна с одного взгляда поняла, что первые шаги на пути к успеху уже сделаны, Стас сосредоточен, но не разочарован, а от Лёши будто искры летели, выдавая готовность к активным действиям. Даже Анастасия почему-то глаз не сводила с его лица, и Станислав не промолчал, изобразив ревность:

– Ну вы, ребята, хоть дождитесь, пока я отвернусь! Совсем обнаглели.

Алексей не понимал, в чем дело, пока Настя не привела его в свою комнату и не поставила перед зеркалом. Уголок был хорошо освещен, и зеркало тут побольше, не только для того, чтобы щетину соскребать. Собственное лицо показалось Алексею теперь совсем не бледным, после прогулки оно приобрело вполне здоровый цвет. Морда даже слегка округлилась на привычном рационе, решил он. Только линия губ стала жестче, некому теперь улыбаться. Лены нет.

– Настя, что-то я уже на черт знает что похож… Ты можешь мне волосы ножницами подровнять, а не ножом фигурные лохмушки делать?

– Могу, – давясь смехом, ответила женщина. – Сразу видно, что всё в порядке. Если тебя только прическа беспокоит. Умирать передумал?

– Пока нет. Просто дело предстоит серьезное. И я очень надеюсь, что бойца проводят на смерть достойным образом…

– Проводят. Только не так, как ты рассчитываешь! Убери руки! Ты после этого будешь больным прикидываться?! Всё, хватит в доме сидеть, надо из тебя человека делать.

– А сейчас я тебе чем не нравлюсь?

– Тем, что кроме отвертки и пилы я у тебя в руках ничего не видела. Пора уже за оружие взяться.

– Я ваши палочки-стрелочки в гробу видал! Ерунда какая-то.

– Пойдем в лес – покажу.

– Вдвоем? – С надеждой произнес Алексей.

– Нет, с кузнецом! Причем я сейчас не шучу… Геннадий совсем вышел из формы. Так что жду завтра вас обоих на занятия по стрельбе.

От прогулок в обществе кузнеца Алексей отказался категорически, хоть ничего против него не имел. Единственный конфликт между ними случился как-то за обедом, когда уставший и злющий Геннадий нарочно разлил по полу воду и потребовал от Алексея немедленно вытереть лужу. После препирательств о том, что очередь Алексея мыть полы в этой коммуналке давно прошла и обещаний применить силу, пришлось просто заехать пустым жестяным кувшином скандалисту по макушке. Спустя минуту всеобщего молчания раздался громкий смех кузнеца. Взбешенный придирками Алексей был готов и в драку ввязаться, но не пришлось: развлечение стоило шишки на голове, как считал Геннадий. Лишний раз сталкиваться с раздражительным кузнецом Алексей не собирался. Хотелось настоящего свидания с Анастасией, а не нежеланной тренировки, к тому же девушка предпочтительнее без ОЗК. И не только без него.

После бескрайнего леса и заманивающих вдаль рельсов железной дороги стены подвала давили вдвойне. Если холодной зимой этот дом ничуть не казался тесным, да и перемещался Алексей по нему по маршруту «столовая – Бабка – Анастасия» с редкими набегами в комнату Светланы, когда приходило на ум, чем ее можно развлечь, то теперь уже трудно было удержать хищника в клетке. Тем более, его сила скоро очень пригодится. Станислав не был бы вождем, если бы этого не замечал. А может, и Настасья нажаловалась.

– Что, не сидится уже? На волю потянуло? Пойдем, пока настроение не пропало.

– Куда?! Настя мне хоть свидание предлагала.

– Ты уверен? – усомнился Станислав.

– Нет. Но было так похоже…

Во второй раз за день нащупывая ногой металлические пластины, как ступени какой-то странной горизонтальной лестницы, Алексей ловил себя на мысли, что ненавидит эти тяжеленные бахилы. Но ходить по топкому болоту в одних берцах, как зимой, запретил Стас, чтобы грязь в дом не тащил. Сам он шагал по воде не глядя, провоцируя тащившегося позади атеиста на шутки о божественных чудесах.

– Лёха, я специально для тебя Конституцию Российской Федерации найду. Лежит ведь где-то в доме для таких материалистов! Хотя к реальности она теперь имеет такое же отношение, как для тебя – Библия.

– Не надо Конституцию. Что я там могу прочитать? Мне и так на красной линии мозг дерьмом забили, что еле из памяти выкинул. А ты еще тут со своим Лесным Хозяином…

– Не веришь. Ну, как хочешь…

Алексей отмахнулся.

– Стас, не парь мне мозги! Я и так себя уже в фильме «Аватар» чувствую и жду, когда ты мне поведаешь, что деревья разговаривают.

– В дурдом тебе надо, – подытожил Станислав. – Но это после, а пока поглядим, на что ты годишься без «ствола».

Топор как инструмент был Алексею давно знаком, но вот оружием до сих пор не являлся. Неторопливые удары лезвием во время работы не сравнить с еле уловимыми движениями, широким замахом и вывертом в последний момент. Пальцы разжимались, не удерживая топорища, и Станислав это заметил.

– Руки крепкие, пальцы тренируй.

– Уж извини, гвозди в узел завязывать не умею! Как-то не доводилось.

– А ты попробуй, пусть тебе Генка это покажет. Реальный факт, не выдумка. И лучше бы ты с топором не связывался…

– Почему? – Алексей снова попытался проделать лезвием в воздухе замысловатый финт, но чуть не выронил оружие.

– Вот потому. Случись что – попытка у тебя будет только одна. Единственная. А эта дура тяжеленная явно не для тебя. Сил не хватит с ней справиться, я уж не говорю, чтобы зверя ей завалить.

– Заманчиво! Уже хочу попробовать.

Станислав махнул рукой: Алексея не переубедить, только и осталось надеяться, что сам передумает. От дальнобойного оружия тот отказался категорически, не желая менять свой «ТТ» на неудобные стрелы и дротики. А для защиты от крупного хищника продолжал изучать возможности боевого топора, и не без успеха. Руки у Лёхи росли из правильного места, и Станислав скоро перестал беспокоиться хотя бы, что новобранец уронит оружие себе на ногу. Он присел на сухую траву около ствола сосны и осмотрел поляну. Для сов было еще рановато, для волков – поздно. Кто вылезет в такую жару? Мошки так и липли к нагретой резине комбеза, замучился отгонять. Не то чтобы они сильно мешали, но ощущать себя подобием навозной кучи Станислав совсем не хотел, вот и гонял мух от нечего делать. Только изредка поглядывал, как Алексей стремительно передвигался по траве, пробуя размахнуться то сверху, то сбоку. «Вождь» покачал головой и прикрыл глаза. Топор требует не скорости, а силы. Над этим еще явно предстоит поработать.

И все же что-то заставило внимательно оглядеться. Он взмахнул рукой, снова подняв в воздух по тревоге мушиную эскадрилью. И понял, отчего они в таком изобилии вьются на этой полянке. Как они только с Лёхой не вляпались ни в одну свинячью плюху?! Забрели-то прямо на пастбище. Станислав уже хотел вскочить на ноги и поскорее убраться, когда ощутил всем телом, что земля под ним будто дрожит. А через мгновение до него донесся и треск кустов. Рука рванулась к колчану, другой он уже поднимал боевой лук.

– Лёха, справа!

Зеленую стену будто пробило снарядом, выпущенным из пушки, судя по калибру – из Царь-пушки как минимум! Снаряд обрел очертания матерого кабана-мутанта, настроенного вовсе не миролюбиво. Черное парнокопытное, заросшее густой полуседой щетиной, летело прямо на Алексея, грозно хрюкнув и уже опустив голову со здоровенными клыками для атаки. Станислав успел лишь приподняться на одно колено и прицелиться в жирный бок под лопатку. Сердце глухо бухнуло в виски и замерло:

– Теперь только не беги! Только не беги! Разорвет… – Хотя видно было, что сталкер явно не впервые встретил свинопода и уже успел ознакомиться с повадками сего вкусного, но грозного зверя. – Топор брось!

Но Алексей зачем-то поднял его, будто мог остановить на бегу трехсоткилограммового монстра одним ударом. Холка мутировавшего кабана доставала ему до плеча, сбоку это оказалось очень хорошо видно. А выпущенная из мощного лука стрела ушла вглубь громадной туши, не сбив ее с галопа, будто это было перышко! Станислав сразу выхватил вторую и все же безнадежно опаздывал…

Нет, не вся жизнь в такой момент проносится перед глазами! Только инструктаж – не бежать и отскочить в последний момент – да и не в первый раз Алексей смотрел вот так в упор в заплывшие жиром красные глаза бешеной свиньи. И пока приближающееся с жуткой скоростью черное пятно застилало свет, и пространство сужалось до пределов этой щетинистой морды, угрожающе клонящейся к самой земле, чтобы поддеть на клыки, отшвырнуть и растоптать, он уже приготовился к прыжку. Только локоть по старой привычке на миг дернулся вверх, будто в руках по-прежнему сталкерский автомат! Черт! А новое оружие вдруг просто слилось с рукой, срастаясь с ней, стало единым целым и передало новую команду по нервам до самых кончиков пальцев на ногах, приятным холодком пробежавшись по позвоночнику. Рано… Еще рано… Сейчас! Кабан налетел, и Алексея будто сдуло ветром, поднятым этим хрипящим на бегу монстром: он отпрянул в сторону не хуже тореадора, развернувшись на одной ноге, а руки точным ударом опустили тяжелый боевой топор за длинное ухо, и лезвие погрузилось в шею до самой рукояти. На этом, к сожалению, изящный балет и закончился: деревяшку вырвало из рук, от резкого движения Алексей не устоял на ногах, пришлось кувыркнуться, перекатившись по траве, и прямо в дерьмо! Быстро поднявшись и отряхнувшись, он проводил взглядом чуть замедлившегося кабана. Тот пошел на разворот, дернув головой. Топор вылетел, из грамотно перерезанной артерии будто фонтан забил, и на второй заход зверь бежал, слегка заплетаясь в своих четырех ногах. Теперь Алексей уклонился с легкостью, и они со свиноподом понеслись на другой конец поляны к топору уже наперегонки. Алексей добежал первым, подхватив оружие, а кабан, как-то сипло взвизгнув напоследок, неуклюже грохнулся на землю. Станислав, опустив лук, только наблюдал, как Алексей, не торопясь, широко размахнувшись из-за головы, перерубил свиной хребет, как ствол березки на лесоповале.

– Ну как, Стас? А ты говорил, что не получится… Но вообще-то свиней не рубят на куски, а режут, если уж на то пошло!

У Станислава слегка дрожали руки, и он чувствовал, что совершенно взмок под ОЗК. А Лёха еще и нахально поставил ногу на спину поверженного противника – только респиратор и мешал ему заорать что-нибудь на весь лес, давая выход переполнявшим эмоциям. Он-то свой адреналин потратил с толком. Вдоволь насладившись молчанием «вождя», которому и сказать теперь было нечего, Алексей уперся ногой в щетинистую шкуру и принялся выдирать обратно топор, наглухо застрявший в кости. Станислав снова огляделся и прислушался.

– Лёха, ты это… Тащи его побыстрее.

– Куда торопиться-то?

– А вон туда погляди!

Алексей повернул голову, заметил поросенка, еще совсем по-детски полосатого, высунувшего голову из кустов. И откуда-то издалека снова приближался топот, теперь его не заглушал шум в ушах от усталости из-за взмахов тяжелым оружием.

– Хочешь еще потренироваться? Тогда оставайся, а я пошел отсюда!

Станислав сделал вид, что уходит, а сталкер, выругавшись, мгновенно вырвал топор и удрал в кусты вперед «вождя». За их спинами оглушительно взвизгнула еще одна громадная свинья, но сражаться с ней уж никто не собирался.

Вопреки ожиданиям, даже такая рискованная тренировка Алексея не вымотала, и по пути назад из-под респиратора еще доносилась негромкая матерная ругань. Но чем он был недоволен, «вождь» так и не смог выяснить. Вместо того, чтобы направиться к дверям дома, где ожидал обед и отдых, Алексей свернул к кузнице. Станислав окликнул его, ответа не дождался, только наблюдал, как тот, распахнув дверь, пытается перекричать звонкий стук по наковальне:

– Генка! Покажи, как гвозди в узел завязывают.

– А перерыв сделать не хочешь?

Алексей молча скрылся внутри.

Кузнец пришел через час, положил на стол узелок из гвоздя-двухсотки, и Ваня тут же унес новый экспонат в свою коллекцию занятных фиговин, коих скопилось уже немало.

– Неужели Лёха?!

– Да ты чего? Согнул только… – Геннадий выпрямил разболевшуюся ногу, сел поудобнее и приступил к обеду, пока не остыл. Отодвинув тарелку, перехватил вопросительный взгляд Стаса. – А он там остался. Топор ему не нравится, видите ли! Потребовал показать, как с металлом работать.

– Одного оставил? За кузницу не боишься?

– Не боюсь. Не спалит, вроде освоился парень. Хоть и дурной… Он же после молота завтра руку не поднимет.

– Зато делом занят, не мешает.

Кузнец помолчал.

– Стас, я тут думал, что мы бежим, как крысы. Неужели ничего сделать нельзя?

– Предложи свой вариант. Если он у тебя есть… Добраться до островка нелегко, но с пулеметом это и не потребуется – крышу и стены издалека разнесут. А прикрывать такой большой участок берега мы не сможем, людей не хватит, да и оружия. Конечно, у бункера бойцов немного, но ты и поселение у реки тоже посчитай. Они быстро договорятся между собой, и что мы сделаем против сотни вооруженных людей? Даже если наш Морозов стоил бы половины их необученной армии… Вторая половина просто задавит числом, патронов не пожалеют. И всё, что у нас есть, – это фора во времени. Совсем небольшая, если Алексею верить.

– И ты веришь? Упрямый он. – Геннадий даже улыбнулся. – Тоже отступать не любит. И мне сдаваться противно!

– Никто не сдался еще. Здесь много желающих умереть, защищая своих… А погибнуть ради них – это все равно что бросить. Лучше остаться живым – пользы больше. Знаешь, объеденный зверями труп в лесу – это просто труп. И никому не интересно уже, достойно он умер или не очень…

Предсказания кузнеца сбылись еще быстрее: Алексей едва мог шевелить правой рукой, но левой выложил на стол мокрый после дезактивации и закалки топор.

– Это что за уродец? Ты чего сотворил?

– Сбалансировал… Так удобнее. Ну, не твой же испортил!

Верхняя часть лезвия теперь стала более плоской и легкой, превратившись из рубящего оружия в режущую закругленную кромку. Алексей сохранил форму острия, и теперь оружие напоминало скорее перевернутую алебарду, чем топор. Геннадий осмотрел невиданную модификацию и попробовал взмахнуть.

– Ты ж двуручник из него сделал, чучело… Еще труднее с таким обращаться.

– Кому как! – Алексей явно был доволен собой. – И ты не там взялся…

Но управиться с оружием одной рукой у него не получилось, а действовать обеими уже не мог после тяжелого молота и долгой работы.

– Ладно, пойду займусь лезвием. Стас, а камень для заточки у нас где?

– У нас… У нас он у Настасьи, сходи и попроси.

Анастасия сидела спиной к двери, задумчиво водя бруском по наконечнику стрелы, и не обернулась. Слова снова застряли в горле, но вовсе не по причине смущения. Алексей быстро пересек комнату, пытаясь подражать тяжелым шагам Станислава. Ее темные волосы, подобранные в высокий хвост, не скрывали теперь тонкой и крепкой шеи с едва заметным пушком. И не растерявшись, он, подобно истинному вампиру, впился губами в белую кожу с соленым привкусом. Анастасия отложила стрелу и взъерошила пальцами его волосы… через пару секунд сообразив, что под рукой не жесткий армейский ежик Стаса, а чьи-то мягкие и отросшие лохмы! Хорошо, бить назад оказалось не слишком удобно, от второго удара Алексей уклонился, надеясь, что отделался небольшим синяком.

– Гад! – Она бы с удовольствием швырнула брусок для заточки ножей в эту довольно облизнувшуюся харю, если б не боялась расколотить инструмент об стену. – Ты что вообще себе позволяешь?!

– Насть, я только попробовал! Даже руками не трогал!

– Я тебе сейчас так попробую! – Но, погнавшись за ним в коридоре, она тут же влетела в крепкие объятия Станислава, мимо которого Алексей проскочил, буркнув на ходу не слишком-то искренние и убедительные извинения.

– Что происходит?

– Пусти! Я его сейчас или убью, или…

– Успокойся, нам нужен полноценный боец, а не без мужских причиндалов! Настя! Мне-то за что?!

– За всё.

Анастасия развернулась и ушла, оставив Стаса в недоумении. Он потер ушибленное колено, к которому приложился маленький дамский берц. С женой требовалось серьезно поговорить.

– Настасья, а я думал, тебе приятно, что за тобой молодой мужик ухаживает…

Синие глаза сузились:

– А я никак не думала, что это приятно тебе! Извращенец… Ты знаешь, что он на этот раз придумал?!

– Меня интересует, что он придумает в дальнейшем… Поэтому брось это свое детсадовское негодование, уже не к лицу так стесняться, и послушай.

Негодование все же продолжалось еще не меньше десяти минут, закончившись примирением и обещанием не избивать увесистым бруском ценного союзника. И самому пришлось пообещать не называть ее своей женой, пока она не даст на это своего разрешения. Станиславу же было все равно, положение вещей его устраивало даже без названий.

– Алексей уже сказал тебе, что война – вопрос времени. Это правда, и немного времени у нас еще есть. Караван пока не прибывал в бункер, а штурмовать нас с автоматами они не решатся. Рисковать солдатами в топком болоте, чтобы их, увязших в грязи, расстреляли из луков на подходах? Глава бункера не глуп. Он сначала поищет обходные пути. Сразу не найдет, но что-нибудь обязательно придумает.

– А что остается нам? Ты хочешь уйти… Это разумно, но ведь уйти можем мы, охотники, а на остальных просто не хватает снаряжения! Снова воровать?

– Нет, попробуем договориться. Поэтому, Настя, не гоняйся больше за Алексеем с оружием в руках.

– Стас, он уже все границы перешел! – Анастасия теперь злилась не столько на прикосновение чужих губ, сколько на себя, что так ошиблась.

– Я точно знаю, что Лёха никогда не причинит тебе вреда.

– Ага, он только приятное стремится сделать!

– А тут уж я полностью доверяю тебе. И говорить больше не о чем.

– С ним только не забудь поговорить. Хоть он и не послушает. – Без тяжелого предмета Алексея не переубедить, да и с его помощью тоже, Анастасия уже не сомневалась.

Алексей ощупывал верхнюю часть головы, не находя там ссадин, но зашибло крепко. Расплата оказалась более или менее соразмерной, он до сих пор чувствовал вкус женской кожи, и это было приятно. А новый незнакомый запах лесной охотницы пробудил любопытство и желание узнать о ней побольше. Красивые изогнутые брови Насти, большие глаза и высокие скулы напомнили ему Оксану, только эта женщина была почти на десять лет старше, пониже ростом, да и вряд ли можно было вообразить изящные плечики Ксюши, украшенные такими трицепсами. Станислав нашел себе роскошную пару… И заслуживал ее в полной мере, этого Алексей не мог оспорить, но и сдаваться не собирался.

– Лёха, считай, что за импровизацию и нахальство тебе всё прощается! – Стас действительно не злился, но лицо совсем не выглядело безмятежным. Он собирался обсудить что-то более серьезное, чем вероломное покушение на шею своей Настасьи. – Я рассказал ей всё. Потому что Настя не баба в тылу, а тоже боец на линии фронта. Может, хоть это тебя остановит, если будешь считать ее собратом по оружию.

Алексей улыбнулся: Леночка тоже была сталкером отряда, и это его не остановило, когда в пустой и темной аэродинамической трубе над трупом кошака вдруг захотелось узнать, какова на ощупь девушка сквозь резиновый комбез? К сожалению, Станислав истолковал его улыбку почти правильно, а не принял как должное своей шутке про собратьев.

– В общем, ты меня понял: получишь по мозгам так же, как если бы приставал к Морозову.

– Тьфу, Стас, ты так не шути! У меня же воображение хорошее.

Глава 4 Совет

В гостях хорошо, но дома было лучше. Юрий Борисович провел ладонью по блестящей крышке письменного стола. Кабинет оставался в прежнем виде, ждал возвращения своего хозяина. Только содержимое ящиков оказалось перемешанным, потому что Хлопов рылся тут по мере необходимости. И «гюрза» не тронута. Сергей Леонидович оружие не любил, даже стрелять не умел. Пистолет следовало почистить, но этим можно было заняться и позже. Если бы Главному Привратнику действительно что-то угрожало, то неприятность случилась бы уже по пути сюда, маскируясь под несчастный случай. Сам он сделал бы именно так. Но кто знает, что в голове у остальных? Хватит совершать ошибки, одной вполне достаточно.

Зеленые каляки на стене Привратника не смутили, хотя нарушение порядка было вопиющим. Девочка, прикрывая локтем рисунок, что-то чертила на потемневшем бетоне.

– Деточка… – Черт их знает, где чей ребенок и как кого зовут? Эту Грицких точно опознать не мог. – Чем ты тут рисуешь?

Такому изображению розочки позавидовал бы и Пикассо, ведь юная художница вряд ли видела когда-нибудь настоящие цветы, кроме как в книжке. Орудие преступления было надежно зажато в кулачке за спиной.

– Отдай, пожалуйста. Тебе его в школе вернут, когда можно будет, там и бумага есть, чтобы стены не пачкать.

– Юрий Борисович, да вы что, ей же пять лет, какая еще школа?! – Энергичный Хлопов протянул руку девчушке. – Ну-ка, дай дяде мелок, он тоже порисовать хочет! А я думаю, куда восковые карандаши растащили?

– У вас только в карандашах такой бардак? Или тут уже половину бункера повергли в хаос?

Смутить Привратника не удалось, как и девочку, которая разочарованно проводила их взглядом. Дядя явно решил рисовать где-то в другом месте, хотя свободного места на бетонной стене было предостаточно.

– Попробуй тут без хаоса… Два человека осталось от Совета! Надо срочно что-то делать.

– Подумаем.

Грицких не без оснований считал, что справился бы и один. Просто нужно быть готовым к подобным задачам, а Хлопов сейчас с облегчением складывал с себя обязанности, не желая тащить их дальше, тут же подтвердив догадку:

– Наконец-то вы вернулись, и мне не придется заниматься всем сразу. Тем более, что многого просто не понимаю.

– А как же Шустов Александр Сергеевич один всем руководит? – напомнил Главный о Председателе.

– Ну, сравнили, там и хозяйство поменьше…

Зал заседаний показался огромным по сравнению с тесными капонирами, там таких просторов просто не существовало. «Хозяйство» действительно было поменьше. А задача Хлопова – не хозяйствами мериться, хоть он, пожалуй, единственный обладал информацией об обоих убежищах. Этому стоило посвятить отдельное заседание, но не сегодня. Он хотел видеть только Совет, без посторонних.

– Кажется, я вернулся вовремя.

– Не то слово, Юрий Борисович, – подтвердил Лапин. – Без вас тяжело было.

– Про «было» мы еще обсудим, когда я получше ознакомлюсь с обстановкой. А поговорить хотел о будущем. Сергей Леонидович, если не ошибаюсь, одним из условий моего освобождения было расследование происшествия?

Хлопов кивнул. Но, обещая Председателю всё выяснить и найти настоящего виновника взрыва, чуть не нарушившего хрупкий мир между соседями, он думал, что Главный сам этим и займется. Не зря же тот работал когда-то то ли в полиции, то ли в каких-то спецслужбах.

– Ну так вот: плевать на расследование. Во всяком случае до тех пор, пока я не получу в руки средство, которое позволит нам в будущем легко разбираться с подобными случаями. Когда возмездие станет действительно неотвратимым! Для всех.

Каждый услышал в этом что-то свое: Лапин с горечью подумал, что для него любое возмездие уже опоздало, а Хлопов нахмурился, потому что данное им обещание окажется не выполненным. Но теперь уж за всё отвечает Главный Привратник. «Силовик» и занялся прежде всего своими вопросами.

– Я имел в виду вооружение. Которое мы все давно ждем и никак не дождемся.

– Юрий Борисович, если только вы, как и Нестеров, пошлете кого-нибудь в Москву, чтобы что-то выяснить. Вы готовы рисковать людьми?

Грицких был готов. Но, уверенный, что никто не готов рискнуть ради него, как это сделал Мухин для Бориса Владленовича, отрицательно покачал головой.

– Будем ждать. А пока я хотел бы поговорить с командиром сталкеров Серяковым.

***

Отсутствие точной информации о караване с оружием не давало Алексею покоя, оставаясь самым слабым звеном его плана. Если Бауманский Альянс или кто-то другой, желающий торговать с бункером, все-таки пришлет сюда внезапно новую экспедицию – исход дела станет непредсказуемым. Да нет, общине просто придется быстрее сматывать удочки в течение пары дней, они ничего не потеряют. Сам Алексей терял всё. Хорошо вооруженный Главный Привратник превратится в очень сильного врага.

Станислав тоже хотел проверить еще раз тропы вокруг бункера, лично убедиться, что чужие люди не ступали на землю вокруг железнодорожных путей. И теперь предстояло пройти несколько километров вдоль рельсов, внимательно осматривая окрестности. Солнце скрылось за тучами, иногда начинал моросить дождь, довольно теплый для начала лета, скатываясь мелкими струйками с резины комбеза. Противогаз Станислава надежно защищал своего владельца, а вот Алексею пришлось закрывать от воды боковые фильтры респиратора. Их и так оставалось совсем немного, запас вообще сохранился лишь потому, что он долго не покидал дома. Даже дождь не мог скрыть недавнего присутствия мутантов от опытного охотника, а человеческих следов, к счастью, не обнаружилось.

– Стас, сколько ты еще собираешься искать? – Скучающий Алексей следовал за медленно идущим вдоль кромки леса «вождем», внимательно осматривая окрестности. – Уже давно Отдых прошли. К птерам в гости захотел?

– Кстати, это не исключено… Там на караван могли напасть, и они как раз в лес ломанулись бы.

Алексей тихо выругался, но не мог не согласиться. Городские сталкеры предпочтут скрыться, а не отстреливаться на открытом месте, им же неизвестно, что за деревьями таится еще больше опасностей. Представив во всех деталях гибнущий отряд – по одному бойцу съедаемый волками, проваливающийся в ямы заросших колодцев и ужаленный местными ядовитыми насекомыми, – Алексей решил, что для таких поисков им понадобится половина общины! Но пока хватало и Станислава, который с первого взгляда оценивал след и его происхождение.

– Стас, я дальше не пойду. – Алексей уселся на мокрый рельс, чуть не соскользнув поначалу.

– Сам же хотел всё осмотреть! – удивился Станислав, останавливаясь.

– Мы таким образом до Москвы быстрее дотопаем и у людей поспрашиваем, не собирался ли кто в Жуковский. Нет, не вариант…

– Лентяй ты. И не надо было вчера с топором в кузнице возиться – не устал бы, как собака.

– Если бы тут что было, мы бы уже заметили, ну, ты-то уж точно. И потом, Стас, на траву между шпал посмотри: ни одна макушка не сломана, а дрезина низкая, что-нибудь обязательно заденет.

– Да смотрел уже… – Станислав не упустил из виду и эту деталь, внимательность Алексея одобрил. – Просто в дождь трава быстрее растет, мало ли что. Ну ладно, возвращаемся, а то против ящеров мы действительно недостаточно вооружены, не готовы.

Алексей старался держаться края дороги, чтобы укрыться от капель воды под ветками. Станислав шел впереди, то переступая шпалы, то без особенных усилий балансируя на мокром рельсе. Тоже захотелось попробовать повторить чудеса эквилибра, но морось сверху безжалостно заливала фильтры. А «вождю», наверное, и темный туннель будет нипочем…

– Стас, ты понимаешь, что вас ждет совершенно другая жизнь? Решение-то принять легко, да и выполнить вполне реально. А что потом?

– Мы слишком долго прожили в изоляции… И не я один хочу вернуться к людям.

– Хочешь снять с себя ответственность за умирающее общество? Чтобы людей добил кто-то другой, а не природа, от которой даже ты не в состоянии их защитить? Стас, я был там. Жил там достаточно долго. Это совсем не рай, не земля обетованная. Без света, без воздуха, только бетон над головой. Он надежный до поры до времени, на ваш-то век хватит. Цена безопасности слишком высока. Тесно, страшно, люди хуже хищников. Не везде, конечно. Но лишним гостям не радуются.

– Да, я понимаю. Оставаться здесь нельзя. Ты можешь предложить что-то еще? Где я тебе за столь короткое время найду другое место? А даже если и найду, путь туда будет не таким относительно безопасным.

Алексей не завидовал Станиславу. Что делать с этой кучей иждивенцев? Нужна помощь… Алексей готов был помочь только до определенных границ разумного.

– Подумай еще раз, хорошо подумай. И я жду команды: что делать.

– Ты? – Станислав с недоверием взглянул на Алексея. – Ты привык ни за кого не отвечать. Да и за себя не очень-то…

– Неправда, «вождь». – Смешок был хорошо слышен сквозь респиратор. – Я уже отдавал всё и ничего не получил взамен. Похоже, и от вас не получу… – И тут же перед глазами всплыл образ еще одной девочки. С белой кожей и синими материнскими глазами… Вот только этого не хватало! У Ивушки есть отец, ну, почти отец, и есть мать, тоже способная ее защитить. Кто просит вмешиваться? Опять благородство в заднице свербит? Одного раза мало было? – Стас, и я знаю свое место в твоей системе классификации: «человек полезный».

– Лёха, если тебе так будет спокойнее, можешь считать себя наемником. Только работаешь ты не за вознаграждение, а за моральное удовлетворение. И я прекрасно понимаю, что наши интересы совпали случайно.

– Ты из меня прямо монстра какого-то опять сделал!

– У тебя своя война, свой противник и свои счеты с ним. Если попутно ты еще и нам поможешь – хорошо.

– Работаю только за кормежку! Блин, так упасть в глазах общества…

– Ты, главное, в собственных не упади. На чужое-то мнение тебе вообще наплевать. – Станислав посмеивался, но знал: тот сделает, что нужно. – И на рельсу не лезь! Точно упадешь, хуже Ваньки, блин…

***

Командир Серяков по-прежнему оставался молчаливым скептиком, каким всегда был в отношении Главного Привратника. Главные менялись, но оппозиция – нисколько. Юрий Борисович выслушал скуповатый на подробности отчет о работах по траншее под кабель. О том, сколько фильтров для противогазов было израсходовано, что сломано три лопаты, а перчаток попортили неисчислимое количество, особенно правых. Патроны понадобились всего лишь один раз – стук лопат и голоса людей отпугнули всю полевую фауну, только крот вдруг появился из земли, рабочие со страху повыскакивали из ямы, а сталкеры, наоборот, столпились вокруг. Невиданный мутант с длинными когтями ползал по траншее взад-вперед, никак не желая закапываться обратно, вот и пришлось поторопить его несколькими выстрелами. То ли полуслепая тварь оказалась еще и глухой, то ли просто слишком любопытной, но убралась не сразу. Больше никто людей не пугал, только встречающиеся на пути обломки камня заставляли огибать препятствия. Ничего, кабель – не труба, это можно было себе позволить.

– А почему про фильтры мне рассказываете вы, а не тот, кому положено, Игорь Яковлевич?

– Потому что мне вам вообще рассказать нечего. Что поменялось-то? Кроме одного нового парня в отряде – ничего. Да и того вы же мне и подсунули, то есть тоже полностью в курсе дела. А предваряя следующий вопрос: охрану вашу мне под опеку впихнуть даже не пытайтесь. Своих дел навалом, ищите другого инструктора. Там половина с боевым опытом уже, пусть молодых и подтянут, если надо. Денисов или Исаев – любой годится, кто нос к носу с противником хоть раз столкнулся, да еще и жив остался. Кто убивать обучен, короче говоря.

«Предваряя…» Нахватался уже Серяков нетипичных для себя выражений, видно, общение с Советом в отсутствие Грицких даром не прошло… Это не радовало, потому что близость к Совету командира сталкеров в планы не входила.

Что еще изменилось? Юрий Борисович не помнил, была ли раньше такой седой мать Евгения Коломийцева. Из-под черного платка, который та теперь не снимала, виднелись совершенно побелевшие волосы, сорокапятилетняя женщина стала древней старухой. Кстати, и замену помощнику нужно будет подобрать, хотя сейчас Грицких предпочитал обзавестись телохранителем. Надежным, каким был Володя Степанцев для Нестерова. Есть ли такой? Остался ли в бункере кто-то преданный ему по-настоящему? И существовал ли таковой вообще? Или Алексей был единственным, с кем можно договориться, кого не бросало в дрожь от истинных планов Главного Привратника? Трудно оставаться одному… Грицких легко перенес вынужденное заключение в капонирах, допросы не давали скучать, а кормили там неплохо, даже в весе прибавил – старая теплая жилетка едва налезла на раздавшиеся бока. Нет уж, надо входить в форму, в его возрасте лишний вес – лишняя нагрузка на и без того нездоровое сердце, да и не должен Совет представлять собой трех толстяков, наводя на неуместные мысли. Смех авторитет убивает, в этом Юрий Борисович давно убедился.

– Кстати, Игорь Яковлевич, а как у нас Никитин поживает? Что-то он мне не попался сегодня.

– Во втором бункере сидит, думает, при нем рассада в рост лучше пойдет, наверное. Садовод-любитель… А что, вы хотите вернуть его в Совет?

– Нет, он на своем месте неплохо справляется. Садовод… Да, есть у него такое хобби, он же из дачников, которые успели до бункера добежать. Из дачного кооператива «Вымпел», кажется?

– Не помню, вам виднее. – Серякову не нравился разговор о таких пустых вещах, напоминающий сплетни.

– Как это «не помню»? Вы же из местных, сами в выходной грядки копали, когда тревогу объявили…

– Какие еще у меня грядки?! Приехал траву косить да в гамаке валяться. А пришлось срочно построить соседей и организованно эвакуироваться в убежище.

Грицких слегка расстроился, понимая, что многое стал забывать… Не от возрастного склероза, а просто информации стало слишком много. Но для этого и существовал архив: Привратникам не был писан закон об отсутствии письменности. Усмехнувшись, довольный удачным мысленным упражнением с игрой словами, Юрий Борисович попрощался с командиром сталкеров. Когда за тем закрылась дверь, он подошел к шкафу и начал рыться в папках.

Да, действительно «Вымпел», память не подвела. А вот Серяков владел домиком в совсем другом месте, «На новом пути» называлось объединение этих дачных участков… Какая теперь разница? Картонная папка с содранной наклейкой привлекла внимание. На Колмогорова было маловато письменной информации. Мальчишка без документов, назвавший номер школы и домашний адрес в городе – да какое это имело значение тогда и сейчас? – зачем-то тут же содержались данные о родителях, будто их кто-то собирался разыскивать. Алексей и сам не собирался, ни тогда, ни после. Мальчик умел принять обстоятельства такими, какие они есть, если не в его силах что-то изменить. Но уж если в силах… Эта энергия сметала всё на своем пути. Группа крови, которую позже определили у всех, кого мобилизовали для местной войны, резус-фактор, как в медицинской карте. Освобожден от призыва. Напросился в отряд сталкеров. Нестеров не смог ему отказать. Разрешение на оружие. Скупые сведения, несколько бумажек в личном деле. Разве они могут рассказать об истинном лице этого… Алексея Аркадьевича Колмогорова (записано со слов) двухтысячного года рождения, группа крови первая, резус положительный. Грицких разорвал тонкую папку надвое вместе с немногочисленным содержимым и бросил в мусорную корзину под столом.

***

На этот раз Станислав подробнее рассказал свой план действий, и вместо обсуждений в столовой повисла тишина. Только тяжелый вздох Геннадия и ворчание Калины слегка ее нарушили. Алексей думал, что раньше и он также не принял бы поначалу вынужденную миграцию в другое место, но за последнее время как-то попривык оставаться практически нагишом и постепенно выкарабкиваться из очередной жизненной колдобины. Зигзаги судьбы стали совершенно непредсказуемыми, и даже перестал сожалеть о чем-либо. Остальные задумались, только взгляд Морозова оставался ясным и безмятежным, Алексей давно уже понял, что обрел тут единомышленника в своем статусе «нечего терять». Приодевшийся по случаю заседания Руслан изредка поводил плечами в непривычной футболке-поло, из-под короткого рукава которой высовывались грозные орлиные лапы. Всю красоту десантник не демонстрировал, но все и так помнили действительно впечатляющую татуировку: раскинувшая крылья птица под скромным мелким и убористым напоминанием о роде войск и куполом парашюта посреди облаков. Войска пребывали в полной боевой готовности и ждали приказа наступать – рисунок ничуть не расплылся с годами, что говорило не столько о качественной краске, сколько о неизменно хорошей физической форме Руслана. Станислав молча переглянулся с ним, уверенный в его поддержке. Амалия Владимировна раздумывала о чем-то своем. Алексей понимал, что старикам труднее всего менять что-то в привычной жизни. Лишь дети будут полностью довольны, но кто ж их позовет на заседание этого своеобразного Совета? Калинин долго молчать не смог:

– Стас, я с тобой не спорю, ты если решил, то подумал сто раз, это ясно. Но, блин, если в дело замешан вот этот говнюк, то я не желаю участвовать!

Алексей на грязное оскорбление ответил безупречной улыбкой, каковой Семен давно уже не мог похвастаться. Холодные глаза искренности и доброжелательности не добавляли, и улыбка эта больше напоминала предупреждающе блеснувшие из-под усов клыки хищника. Усы, кстати, снова не мешало бы побрить, а то Ивушке казалось некрасиво.

– Калина, ваши терки с Алексеем задрали уже! Выкинь из головы лишнее хоть на пять минут и подумай.

– Да не доверяю я ему! – возмутился Семен. – Смоется по-тихому или вообще сдаст нас всех…

– Кому сдаст? – Станислав все еще оставался спокойным и терпеливым. – Кому ты нужен-то? Кто сюда полезет комаров кормить и в болоте вязнуть? А воевать против бункера у Алексея причин побольше, чем у всех нас.

– Стас, вот он всех нас и использует! Ему нужно, а мы, как дураки, так за ним и премся…

– Это еще большой вопрос, кто за кем… – Станислав взглянул на Алексея, который сейчас явно унесся мыслью куда-то далеко отсюда. Не стоило ждать чудес, что этот сталкер-одиночка прирастет душой к общине, но кое-где уже наметились неплохие отношения. Жаль, не там, где нужно, ведь Настасья когда-нибудь возьмется и за тяжелые предметы…

– Хватит из него героя делать. И в лесу кого попало подбирать! В прошлом году хоть нормальный парень приходил, которому верить можно. А этот сидит тут, строит из себя, будто реально крутой какой, опасность его второе имя, что ли? Всей крутизны только морда, когтями покоцанная.

– Нет, мое второе имя Тимофей. – Алексею надоело молчать, будто его здесь и нет. – Так меня называли в Треугольнике. А на языке вашего маленького, но гордого племени оно будет звучать: Тот-кто-ссыт-всем-в-тапки!

Оглушительный хохот Геннадия перекрыл все возражения Семена. Обиженный Калинин плюнул и отвернулся.

– Обсуждения закончены, – остановил всех Станислав. – Вождь гордого племени говорит свое слово: заткнуться. И послушать.

Хотелось бы оставаться вечно в уютном доме, но это было невозможно, все понимали, чего на самом деле стоило выживание на болотах, сколько километров теперь приходится пройти в поисках чего-нибудь пригодного в пищу. И сколько сил нужно, чтобы вырастить на маленьком огороде хоть какие-то овощи, постоянно опасаясь то радиоактивных осадков, то нашествия вредителей. Людей становилось все меньше, двое умерли еще в начале зимы, и возможно, грамотная медицинская помощь смогла бы продлить им жизнь… Станислав давно принял решение. Оставалось довести его до других и заставить с ним согласиться.

– Семен, а когда у тебя Ванька подрастет… если подрастет, извини за пессимизм, что ты делать будешь? Да, пацан прекрасно научится вместе с тобой ловушки ставить, по лесу шастать и наливку жрать, если будет кому ее готовить. Амалия Владимировна, уж и вы простите, но двести лет не живут. А учиться он не будет? Алексей, хоть ты плевать на него хотел, говорит, что парень развитый и умный и просто заскучает, если будет заниматься не своим делом, не тем, для чего рожден.

– Можно подумать, он в этом что-нибудь понимает! – Семен хотел еще возразить, но решил дослушать Станислава, понимая, что речь идет все-таки уже не об Алексее.

– Однако ты не был против, когда Лёха ему основы физики-механики объяснял и стихи читал по памяти… Но он действительно не учитель, просто занял мальчишку делом, таким, которое ему интересно и развивает мозги хоть немного. А твой сын мог бы и дальше пойти. Способный он. Я уж не говорю, что ему компания пацанов нужна, а не с Ивушкой одной играть. Кстати, и она плохо себе представляет, какой должна быть женщина. Настасья, это уже камень в твой огород, дочка вспомнила, что она девочка, только когда Лёху увидела. До того они с Ванькой как однояйцевые близнецы были, не различишь, кто какого пола уродился.

– У нее как раз возраст такой, чтобы определиться. – Анастасия не обиделась, но по блеску ее глаз было видно, что Станислава еще ждет бурное недовольство наедине.

– Ну, допустим… А дальше что будет? Время идет, дети одичают настолько, что будут или бояться чужаков, или, наоборот, считать их чем-то невероятным. Получаем полный перекос в развитии и адаптации. Надо оно нам? Руслан, ты согласен?

– А я-то здесь при чем?! – Морозов удивился и даже отодвинулся на всякий случай подальше. Поучить детей приемам самообороны он мог и с удовольствием с ними возился, но педагогом себя точно не считал. – Это не ко мне вопрос.

– И к тебе тоже. Ты в любой момент мог мешок за спину повесить и уйти, но не уходишь. Потому что здесь люди… Здесь ты нужен.

– Ну да…

– А пришел момент, когда всем придется сниматься с места и искать, куда идти. Где есть люди. И где мы сами еще кому-то будем нужны.

– Стас, всё ты уже нашел, не тяни. – Геннадий был не в курсе целей «вождя», но догадывался, что они с Алексеем не зря вынюхивали что-то снаружи.

– Нашел возможность транспортировки. Ты-то далеко уйти не можешь, но тебя можно довезти. Не прямо в город, но расстояние уже существенно уменьшается. Нам даже не нужен будет проводник, по словам Алексея я знаю, куда идти и что примерно там ожидает.

– По его словам? И ты поверил?

– Калина, ты будешь утверждать, что в метрополитене никто не живет? Сам не так давно расспрашивал Пищухина, только дорогу не узнал.

– Ты про рельсы, которыми кто-то до сих пор пользуется? Ну, есть такие… А платить чем будем? У нас же нет ни хрена. – Семен уже смирился с тем, что предстоит дальняя дорога, сына действительно было жаль, а нормальной жизни в лесу мальчику никто не мог гарантировать.

– Есть люди, у которых еще меньше, чем наше «ни хрена», у Лёхи кое-какая идея.

– Они возьмут в уплату продукты. Которые все равно с собой не унесешь. – Алексей почувствовал, что теперь его слушают внимательно. – Конечно, предпочли бы что-то посущественнее, но там нормальные мужики сидят, можно договориться. Не потребуют отдать им людей в рабство или женщинами поделиться.

– А что, такое бывает? – спросил Калинин.

– Еще и не то бывает! – вернул его к реальности Алексей. – Ты тут нашел, кого спросить-то… Пищухина. Который кроме своего Бауманского Альянса не видел ничего, который поверил первому встречному и поперся за ним на край света.

– Ты хочешь, чтобы и я сейчас поступил так же, да еще и жену с ребенком с собой прихватил? В этот самый ад, который ты тут нам расписываешь?! Стас, я уже не понимаю, кто больше ненормальный, ты или он!

– Все нормальные. У нас выбора нет. Ад скоро сам придет сюда, и ты это знаешь, уже говорили.

– А может, обойдется?

– Может быть. Но обещать этого тебе на сто процентов я не могу. К тому же, я еще ни единого слова про бункер не сказал сегодня, у нас есть много других причин искать новое место. Никто не слушал разве?

– Слушали… – грустно произнес Геннадий. – И я согласен. Даже если я не дойду, все равно.

Ему было что терять… Нужен ли в метрополитене кузнец? Не придется ли сидеть без дела и подыхать от голода, ведь он ни на что больше не способен, раз едва может ходить? Но верил Станиславу и знал, что тот не рискнет людьми напрасно. Если только в случае крайней необходимости. А мира с бункером не будет никогда, это Геннадий понимал лучше всех остальных. Потому что его сын умер много лет назад без помощи, этого не простил и не забыл ни он, ни Стас.

– Вот поэтому я и говорю о транспорте. Потому что ты, Генка, не единственный, кто на дальние походы не способен. Шестидесятилетние люди крепкие, но с молодыми уже не сравнятся. А таких у нас… В общем, будем договариваться с ребятами с железной дороги. Сами они нас не найдут, мы к ним пойдем.

– Стас… – Анастасия не закончила фразу, но он и так знал, что она очень хотела попросить не рисковать собой.

– Пойдут Руслан и Алексей.

– А чего они-то? – насупился Калинин.

– Потому что больше двоих я не могу послать на такое опасное дело. Морозов – боевая машина, и доверяю ему, как себе. А Алексей… Проводник. Посредник. И человек без страха, пусть боец не самый лучший.

Алексей и не возразил, потому что без огнестрельного оружия в руках был почти бесполезен, в отличие от Руслана, настоящей боевой машины, как и выразился «вождь».

– Стас, скажи лучше, что тебе некому доверить переговоры. И мне приятно, и…

– И Морозову обидно. Ладно, хватит разводить церемонии! Собирайтесь оба.

– Прямо сейчас, что ли?!

Глядя в удивленные глаза Алексея и Руслана, «вождь» все же пояснил:

– К бункеру пока. Посмотреть, что там и как. Заодно проверим, как вы вдвоем работать умеете.

Глава 5 Между надеждой и отчаянием

Пришлось залечь на краю просеки в траве, откуда Алексей долго и придирчиво разглядывал вход, потом передал бинокль Морозову:

– Ищи ловушки, я их не увижу.

– А какого хрена высматривал?

– Оптическую систему слежения. Они ничего не меняли, как закрепили тогда подвижный набор линз и зеркал, так он и остался. И я точно знаю, насколько здесь всё просматривается.

– А они не могли установить дублирующую систему? – Руслан теперь тоже с интересом изучал гермодвери.

– Не могли. И для этой-то еле дырку расковыряли. Там предусматривалась камера, но она сразу вышла из строя. И была разбита толпой, как и кодовые замки. А вот на других убежищах всё сохранилось. И если бы нашлась работоспособная камера слежения… Эту идею забросили, потому что старый метод надежнее, да и примитивную оптику легче починить.

– А коды? Они могли сменить.

– Еще как могли. Даже не сомневаюсь. – Алексей приподнял голову, и ее тут же придавила вниз ладонь десантника.

– Не вылазь. И как тогда ты собираешься выполнить свой план? Если нет доступа в бункер, ни в один, ни во второй.

– Потому что еще есть третий…

– Да, Лёха, не хотел бы я с тобой воевать… – Руслан осторожно обходил поляну, внимательно разглядывая траву под ногами. – Хитрожопости у тебя хватает. Профессиональный военный действует четко, у него на всё военная хитрость, а у тебя мозги гражданские, только… Стой! Растяжка.

Алексей перешагнул натянутую проволоку и замер, потому что Морозов обнаружил еще одну. Военная хитрость, видимо. Но толку от нее, как от папоротника – цветов. Наверняка соседи в курсе дела, по мирному договору им обязаны были сообщить. И эти гранаты установлены лишь против него. Главный опасается. Это хорошо. К дверям второго бункера пришлось подходить сверху, спустившись с низкой крыши, заросшей кустами и травой. И в четырех местах пересеченной такими же натянутыми проволоками. Противопехотных мин не обнаружилось, но кто знает, что привезет караван? Может и до этого дело дойти. Цифры старого кода доступа не сработали, и Алексей усмехнулся, представив, как они намучились без него и старого, уже почившего мастера Петра Борисовича. Рискуют и сами теперь внутрь не попасть из-за глючного устройства, но ему-то уже безразлично. Двери третьего бункера заклинило еще двадцать лет назад, и вход оставался гостеприимно открытым, только гости ожидались одетыми в ОЗК, такой уж теперь дресс-код. Морозов с интересом осматривался. Он никогда не был внутри и даже не знал, что в пустующее убежище можно легко проникнуть. Практический ум десантника уже сделал неутешительный вывод:

– Эх, вот где отрабатывать операции захвата! Провели бы разок учения – хрен тогда вы прошлым летом с нами справились бы.

– Скажи спасибо своему бездарному главнокомандующему. А себе за то, что жив остался.

Теперь аккумуляторы можно было не беречь, не требовалось бегать к капонирам втихую подзаряжать с перекинутой через ограду незаметной «воздушки». Фонари осветили отпечатки следов, которые оставались на полу, придется затереть их на обратном пути. Алексей уверенно прошел в комнату, предназначенную для руководящего состава бункера, где в нише едва виднелся из-под слоя пыли телефон. Рядом пол был почище, когда-то и отсюда убирали тела. Разлагающиеся трупы – потенциальный источник опасной инфекции. Алексей выдернул из расколотого аппарата провод, снял перчатку и зажал в руке контакты. Слабый ток пощипывал пальцы: есть связь! Отключить ее совсем было бы слишком сложно: провода еще при постройке уложили в полости внутри стен.

– Порядок.

Морозов прошелся по бункеру, разглядывая помещения. Всё, что можно, уже было отсюда вынесено, а в прошлом году и до распределительного щита дело дошло. Алексей помнил, как приходил сюда один. И как пытался осмыслить для себя, что чувствует и чего хочет. Точка невозврата находилась именно здесь. Он еще мог изменить свое решение, если бы действительно любил. Если бы… Этот пункт давно пройден, придется работать с тем, что есть. И снова отсюда сделать первый шаг к чему-то.

– Уходим. Больше здесь делать нечего.

Весна уже заканчивалась, свежие листики еще блестели зеленым, синим и даже красновато-фиолетовым с прожилками, лес был наполнен звуками, и если бы не попадающиеся на пути полуразвалившиеся остовы кирпичных дачных домов, можно было подумать, что человек никогда и не появлялся на земле. И земля бы об этом ничуть не сожалела, как думал сейчас Алексей, огибая поселок привычным маршрутом. Морозов ему не мешал: тропки, протоптанные сталкерами в обход опасных растений, и он давно знал. Издалека уже доносились лягушачьи арии, которые еще долго будут радовать слух днем и ночью возле всех водоемов. Алексей с трудом сопротивлялся искушению сорвать респиратор с лица. Он и без того прилегал не слишком плотно, пропуская запахи сырой травы, прелых листьев и цветов, которых Алексей пока не видел, но чувствовал поблизости. Вспомнилось, как даже под бдительным оком командира сталкеры отряда исчезали на минутку и появлялись на тропе снова, засовывая что-то вглубь мешка. И сам также закручивал в шлюзе плотной крышкой стеклянную банку с фиалкой гигантских размеров, чтобы преподнести красивый подарок девушке. Она не могла прикоснуться к цветку, но радовалась невиданному чуду с тонкими лепестками, плавающему в воде. Ночью выяснилось, что цветок еще и слегка фосфоресцирует – это отвлекло от дела! А лиловый свет не придал красоты и без того бледноватой девице. Романтика не всегда хороша все-таки…

Алексей снова бездумно искал взглядом что-то необыкновенное, что теперь помогло бы привлечь внимание Анастасии, но с этой дамочкой было не проще, чем с Ленкой! Сталкерши… Сами всё найдут и посмотрят, ничем не удивить их и даже не напугать. Мысли улетали куда-то, доносившийся со всех сторон весенний свист и щебет мелких птиц, все еще нахально не поддающихся мутации, успокаивал, не вспугнутые никем пернатые спокойно занимались своими делами, распевая брачные песни. Среди этого разноголосого «фить-фить» все-таки выделялся чистый голос соловья, которому природа лишь добавила силы, и теперь этот Соловей-разбойник заглушал трелями всё на полкилометра вокруг. Опасная птичка, поет недолго, однако если прислушаться… Вскоре Алексей почувствовал легкое головокружение, сопротивляться которому вовсе не хотелось. Сквозь окружающий мир, зеленые ветви и желтые цветы уже проступала совсем другая картинка, которая вдруг полностью заменила собой настоящую, проникая глубже в синапсы и нейроны, захватывая, кроме зрительных, еще и слуховые с осязательными. Темнота ночи в простом деревенском доме с неведомо кем сложенной печкой, комната, едва освещаемая прогоревшими углями дров и почти обжигающее тепло снизу от кирпичей, на которых он вдруг оказался. И никакая темнота не позволяет усомниться, что за девушка спит рядом, бесцеремонно положив ногу поперек его бедер, тихо посапывая в плечо… От крепкого подзатыльника Алексей споткнулся. Ладонь десантника одним ударом сбила чуждую настройку ложного сигнала извне и вернула на место опасно приближающуюся к лицу такую реальную землю, поросшую травой.

– Что это было?

– Глюки. Он же весной менталит вовсю.

– Соловей-то? Руслан, я соловья, по-твоему, не слышал?

– Похоже, слышал, да раньше не видел… Ничего, всё когда-то в первый раз происходит, меня тоже разок накрыло.

– И как это было?

Морозов недоверчиво оглянулся на Алексея, не понимая, зачем тот интересуется делами, вовсе его не касающимися. Но ничего тайного или преступного в тех ярких мечтах не было, почему бы и не поделиться?

– Полет был. Вниз со скоростью свободного падения, а потом на парашюте медленно так… как казалось. Домики внизу маленькие, всё с высоты видно, и рядом чужие купола. Не чужие, то есть, а своих ребят. Пришел в себя – небо уже над головой, сам лежу в траве. Приземлился, типа. Стас приземлил сапогом в корпус, когда понял, что я соловья «поймал». Вместо тех ребят вверху на стропах – эти, стоят рядом Стас с Серегой и ржут.

– С кем?

– Да ты его не знаешь…

Переспрашивать не пришлось, Алексей и без того всё понял. Но рассказывать, что «поймал» он сам, не собирался. А ведь раньше был совершенно неуязвимым для всех этих мозговых штучек! Ментальная гнусь нашла лазейку, давала о себе знать рухнувшая оборона холодного разума. Выбросить из головы все лишнее! Алексей мысленно оправдывался сейчас перед самим собой: это не просто эмоции, это же был его реальный план действий на случай Ленкиного согласия или хотя бы ослабленного сопротивления! Он знал, что именно так и случилось бы: пешком или транспортом, чужим или отремонтированным собственноручно, но он добрался бы до поселений, которых не коснулась прошлая война. Где люди и до Конца света жили так же, как их предки, едва заметив крушение мира только по неработающему телевизору, по набежавшим лет через пять странно подросшим в размерах хищникам да караванам из бронетехники, проезжавшим по редким в тех местах дорогам вместо автолавки. Это не мечта! Нет! Но воплотить это все мешали четко отмеренные месяцы жизни, и он успел бы лишь найти свою землю обетованную и… и оставить Лену там в одиночестве, и возможно, с не рожденным еще наследником. Именно эту мысль, эту картинку Алексей загонял поглубже в подсознание. Именно ее сейчас бесцеремонно вытащил оттуда соловей, мать его за ногу! Обратно в небытие видение возвращалось с неохотой, но усилием воли пришлось его уничтожить.

***

«Где же ты?» Увы, этот безмолвный вопрос Главного Привратника адресовался не тому или той, кого хотелось бы увидеть больше всего, а тому, кого не хотелось бы встречать никогда и ни при каких обстоятельствах! Но Алексей еще вернется, и тогда… Он из тех, кого потерять не просто трудно, а практически невозможно. В самом худшем смысле. Рад бы уничтожить, да пока средств не хватает. Ловушка снайперов захлопнулась впустую, взрывом его не убило, и сталкерам бункера он тоже до сих пор не попался. А приказ искать в лесу всё, что лишь покажется подозрительным, они получили от самого Серякова. Главный сумел продавить в рамках проводимого расследования… Игорь Яковлевич долго смеялся – искать улики спустя полгода, когда и обвиняемый срок уже отмотал, и следов не осталось. Но все же отдал указание сталкерам быть поосторожнее и повнимательнее.

Алексей не попадется им никогда. Бывший сталкер отряда, бывший Привратник – слишком многое ему известно. Нужна масштабная поисковая операция, а заняться этим некому. Но он где-то здесь, совсем рядом, Юрий Борисович не ощущал его присутствия, да и не нужна никакая интуиция, хватало знания. Колмогоров уже почувствовал вкус победы и не уйдет просто так, не добив соперника. Это – единственная приманка, которую можно положить в капкан. И оттого было страшно: стать куском сыра, самому сесть в мышеловку. Нет, лучше снова это тяжелое ожидание, пора бы и привыкнуть. Рано или поздно Колмогоров объявится, Главный Привратник лишь надеялся, что сумеет снова разгадать знак, понять, что зверь все же пришел за ним.

***

Отнести миску супа Светлане и аккуратно кормить больную с ложки было совсем не трудно, Алексей мог бы делать это с закрытыми глазами, вспоминая, сколько раз пытался впихнуть невкусную пресную кашу своей упрямой маленькой подопечной. Женщина это поняла и слегка улыбнулась.

– Чувствуется опытная рука.

Но больше ничего не добавила, а рассказывать о себе Алексей не хотел. Лишь упомянул о последних новостях: Геннадий снова обжегся в кузнице, а Павел за обедом случайно опрокинул тарелку на Бабку, вызвав поток витиеватой ругани. Разговор быстро утомил Светлану, она могла только слушать. И почему-то поглядывала на кубик Рубика на тумбочке. Алексей решил, что она хочет заняться любимой головоломкой, и собрался уходить. Но женщина окликнула его.

– Лёша, возьми. – Кубик выпал из ослабевшей руки, Алексей поскорей перехватил его, пока тот не скатился на пол и не рассыпался окончательно, расстроив и без того невеселую хозяйку. – Я теперь даже грани перевернуть не могу.

– А хочешь, я за тебя буду это делать? Но подсказки не жди!

Он улегся рядом с ней на край и поворачивал цветастый куб до тех пор, пока женщина не начала проявлять интерес и не попросила начать собирать белую сторону.

– Лёш, ты сам… Я посмотрю.

Алексей физически чувствовал ее взгляд, который надолго останавливался на квадратиках, на его руках или на сосредоточенном лице, чрезмерно сосредоточенном, потому что думал он не только о несложной логической игре, но и о том, что скоро сам не сможет совершить этих простых действий. Никто не знает, когда… Но это время наступит. Светлана закрыла глаза. Решив, что женщина уснула, Алексей осторожно встал с кровати.

– Лёша… – Светлана еще не спала.

– Отдохни пока. – Поправил одеяло, решив, что Морозов бы так и сделал. – Руслан придет позже.

– И ты приходи. – Она сжала его руку, едва ощутимо. Изо всех сил, сколько оставалось. – Тебе тоже это нужно.

Не нужно! Но он все равно придет.

Очень трудно было переключиться на что-то другое, Света не выходила из головы. Алексей заставил себя думать о бункере и способах достать оттуда необходимую информацию. Сдержанный Грицких не проболтается ни о чем случайно, придется задавать ему вопросы. А для этого нужно наладить связь. Кое-какие идеи давно уже были отшлифованы до блеска, оставалось только воплотить.

– Лёха… Ты ничего не упустил?

– Нет. А что, мог?

– Непогрешимых нет. Ты забыл про электричество – телефон без него не работает.

Алексей хохотал, пока не начал икать, Станислав с Морозовым смотрели на него, заразительный смех передался и им, вот только ситуацию с элементом питания не решал. Издав невнятный звук и утерев выступившие слезы, Алексей попытался снова стать серьезным, но реплики все равно прерывались смешком.

– Стас, ты телефонный аппарат хорошо помнишь? Не мобильник, а стационарный.

– Ну, помню… – Не настолько забылась прошлая жизнь, чтобы не помнить такие элементарные вещи.

– Похоже, нет. Или ты моложе, чем я думал, и никогда не видел простого телефонного аппарата с вращающимся диском, которому нужна только телефонная розетка.

Об этом оба охотника действительно забыли, первым признаки просветления памяти проявил Морозов.

– Я такой видел! И где ты возьмешь этот антиквариат? Будет ли он вообще работать?

– Будет. Там нет транзисторов, чтоб их электромагнитным импульсом выбило, если только уголь в мембране попортился от времени и условий хранения. А «антиквариат» легко найдется в промзоне, возьмем аппарат местной связи. Он подключается к обычной витой паре, и электросеть в двести двадцать вольт ему сроду не требовалась.

– И что, на такую длину провода питание подавать нормально будет?

– Морозов… Ты где жил-то, в хижине дяди Тома?! Ты вообще представь протяженность разводки телефонных проводов по многоэтажному зданию, тогда сразу увидишь, что я не фантазирую и всё это можно реально сделать.

– Лёха, а ты где такой аппарат видел? – Если уж сам Стас забыл о телефонах типа «барышня, соедините со Смольным», то откуда знать Алексею?

– У отца в кабинете такой аппарат стоял. Он категорически отказывался менять красивую вещь на непонятные черные радиотрубки, все равно во время разговора с места не сходил. На фига ему тогда беспроводная связь?

– Лёха… А твой отец кем был? – Почему-то Руслан не сомневался, что именно «был». И очень давно. Приятно найти в лице Алексея земляка, ведь община состояла почти сплошь из бывших москвичей. Своих местных было мало, фамилия Алексея оказалась совершенно незнакомой, но все-таки…

– Руслан, а тебе это зачем знать? Решил вступить со мной в серьезные отношения? – Слишком задумчивые лица мужиков снова заставили улыбнуться.

– Решил. Серьезней некуда. Лёха, завязывай с веселухой! Дело прежде всего.

– Вот я и делаю… Нужен провод и аппарат. И мы с Русланом, чтобы все это найти и подключить. – Алексей крутил в руках отвертку. – Оружие специалисту дадите?

– Нет, – ответил Станислав. – Охраны будет достаточно.

– Зря. – Алексей резко выпрямил руку, и отвертка глубоко вошла острием в брус противоположной стены. – Кажется, бежать мне некуда. И незачем.

– Не порть стены… Я не боюсь, что ты сбежишь. Но мне не нужен шум, а ты еще не привык соблюдать тишину. Лес этих понтов не любит.

Лес, может, и не любил, а вот Настя должна бы оценить. Алексей тихо позвал ее из столовой, вовремя скрывшись от детворы и захлопнув дверь.

– Лёш, ну, чего тебе опять? Стас рассказал, что вы завтра собрались идти в промзону. Твоя идея?

– Моя.

– Нашел чем гордиться! Первый же там и сгинешь, даже не представляешь, куда тебя черт несет. Я там была – жуткое зрелище.

– Я представляю. Тоже был. Там…

– Там никого нет. Это и страшно. Это место не ждет людей. И как будто радуется, что от них избавилось.

У Алексея были те же ощущения, когда приходилось пробираться между пустыми и мертвыми корпусами, срезая путь из города. Он немало повидал поверхность, уж точно побольше, чем Анастасия, но такой вымершей пустыни еще не попадалось. Везде обязательно что-то шуршало в развалинах, рычало из-за угла, а зимой по сугробам петляли цепочки звериных следов. Местная же зона была по-настоящему мертвой, не позволяла тревожить ее покой. Алексей сейчас не испытывал страха, но уже знал, что будет завтра: гнетущее чувство придавит к земле, и отсутствие звуков заставит еще сильнее прислушиваться к темным развалинам. Промзону заселили только растения, и ничего громче лопающейся коробочки семян там никогда не шумело.

– Тс-с! – Алексей приложил палец к губам, стараясь выглядеть при этом серьезным. Но сразу всплывала в памяти железнодорожная промышленная ветка, которая, обогнув аэродром, приводила от базы МЧС в городе к другой, находившейся у Москвы-реки. Параллельно и располагалась ограда промзоны, куда тоже уходил рельсовый путь сквозь ворота, теряясь вдали.

– Я-то не пойду с вами. Потому что таскать провода – не женское дело.

– Ты будешь ждать нас дома, чтобы мне обязательно захотелось вернуться? Насть, теперь я всё понял: Стас специально потворствует нашим отношениям, чтобы крепче привязать меня к вашему племени дикарей! – Он и вправду чувствовал, как сильно захочется снова увидеть ее… Слегка влюбиться даже полезно, иначе так и шлялся бы весь день по лесу, как одинокий волк. Впрочем, не одинокий, Руслан был бы рад составить компанию. – Настоящие мужчины всегда обещают: I’ll be back!

То ли харизма терминатора не сработала, то ли вообще не следовало лезть в чужое амплуа… А рассмешить Анастасию он ничуть не против, на ее щеках появились очень милые ямочки.

– Уговорил. Завтра встану пораньше, чтобы услышать, как ты это повторишь перед всеми.

– А сегодня? А как же бурная ночь с элементами вседозволенности?

– Ты уже слишком много позволил, выговорив эту фразу!

– Завтра на рассвете предстоит опасное дело, а ты не хочешь даже…

– Что?!

– Не хочешь даже пожелать мне приятных сновидений. Ну, или хоть просто поспать немного в принципе, а то ночь пройдет в мыслях о тебе!

– Спать с мыслями ты можешь сколько угодно. – Анастасия презрительно сморщила носик, Алексею было приятно, что его хотя бы кокетством не обошли. Значит, дело небезнадежное.

– Лёха, я от вас уже устал, вот честно…

– А ты не ходи по пятам за своей ветреной избранницей и не следи – тогда и на меня натыкаться не будешь!

Алексей понимал, что Стас шутит и на самом деле не следит ни за кем – просто дом не так уж велик, чтобы не столкнуться в коридоре или столовой по десять раз на дню. Тем более, сейчас «вождь» сам искал его.

– Я с вами завтра не пойду. Не потому что боюсь, как ты понимаешь… А потому что за меня боится Настасья. К тому же есть еще кое-какие дела. Тебя по промзоне ведь не надо инструктировать?

– Не надо, я это жуткое место пару раз пробегал, чтобы путь срезать. Бегом пробегал и остановиться не мог! Так что уже в курсе, во что влез. Только не понимаю, почему там никого нет. Ведь знаешь, что пусто, а все равно оглядываешься.

– Есть у меня теория… – Станислав проигнорировал демонстративно возведенный к потолку взгляд Алексея при слове «теория». – Что сидит там какой-нибудь мощный ментал. И страх этот именно он нагоняет. Больше ничего не делает – только волны страха распускает вокруг себя, потому что не хочет, чтобы его тревожили. Не хищный он, иначе бы, наоборот, всех заманивал. Вполне может питаться растениями. Но любит покой и тишину. Животные чувствительны к страху, никогда близко не подойдут. Только одна тварь может наперекор всему и своим же инстинктам по промзоне гулять – человек. Поэтому на сталкеров никто и не нападает там – некому. Никого нет.

– Разумно вообще-то. Но не доказано!

– Помнишь шутку про суслика в поле? Ты его там видишь? Нет. А он есть… Он есть и смотрит на тебя.

Не судьба была Станиславу сегодня лечь спать, только один Морозов, получив задание, отправился готовиться к утреннему походу: теперь сомнения одолевали Семена Калинина, который отказывался не то что в рейд идти с Алексеем, но и срать садиться на одном поле! Сомнения его были понятны, и во многом Стас с ним даже соглашался. Но тяжелый взгляд уставшего «вождя» решил проблему, Калина перестал ругаться и протестовать, состав группы на завтра был утвержден.

На небольшой кухоньке горел свет, там колдовали над будущим завтраком Ашот Васильевич и Бабка, нюхали и пробовали остатки сухого молока, не решаясь добавить его в кашу.

– Я бы скорее старую крупу жрать побоялся, чем это молоко. Чего там можно испортить в порошке? Тем более, растительного происхождения наверняка.

– Нет, Стас, это же из Росрезерва, а не импортное пальмовое масло. Просто открыта упаковка давно, а раз воздух внутрь попал – нет гарантий, что в пищу годится.

– Годится. Ашот Васильевич, сыпьте всё в кашу и идите спать. Амалия Владимировна проследит.

Станислав присел на табуретку рядом с новенькой электроплиткой, которую так не любил повар, предпочитавший для готовки живой огонь. Тепло доходило до спины и приятно согревало.

– Амалия Владимировна, что вы думаете насчет отправить завтра Семена с Алексеем вместе в промзону?

– Думаю, если с ними пойдет Руслан, то все вернутся живыми и не будет прикопанного в развалинах трупа с перерезанным горлом. Заметь, я даже не уточняю, чей именно труп, они оба не побрезгуют радикальным методом.

– Мне это всё не нравится…

– И все-таки, Стас, поверь ему.

– Я пытаюсь. И во многом даже получается. Я верю, что Алексей не предаст нас бункеру. Но я не всегда верю тому, что он говорит. Ему все равно. Он готов пожертвовать собой и нас не пожалеет. – Станислав опасался не за свою жизнь, и даже не за жизнь Анастасии с дочерью. За них бояться не стоило, Лёха с удовольствием занял бы его место во всех смыслах. Но уж слишком ненадежен этот союзник. – Он нестабильный. С ним, как с нитроглицерином, не знаешь, когда рванет, в твоих руках или среди врагов.

– Он еще хладнокровнее, чем ты. Потому что нечего терять. И Алексей также боится довериться тебе. Даже не боится, а просто не сумеет. Есть ты – хорошо, нет тебя – тоже неплохо. Он отлежался, собрал силы и уже снова способен действовать в одиночку. И все-таки не уходит. Почему, Стас?

– Лёхе так выгоднее.

– Правильно. Тогда доверяй ему. Или ждешь, что он пообещает тебе безопасность? Бункеру он многое обещал, только я не хотела бы оказаться на их месте. – Амалия улыбнулась, сетка морщин на лице углубилась, но обычно добрая улыбка сейчас выглядела холодной. Из-за какого-то нехорошего огонька, сверкнувшего в дальнозорких старческих глазах.

– Я тоже не хотел бы. Мне и на своем месте дел хватает. – Станислав решил, что все уже для себя выяснил, но не спешил уходить.

– Тебе придется поверить Алексею. Он где-то между надеждой и отчаянием… Посередине. Пока посередине. Никто в мире не может ему помочь. А сам он никогда не сдастся. Но времени у него действительно нет, поэтому и нам надо решать побыстрее.

– Спасибо. Я уже решил. – Станислав тоже чувствовал, что время стремительно уходит. Его время, то трудное и даже немного счастливое время жизни здесь, под крышей этого дома. И виноват в этом вовсе не Алексей, и даже не Денис, тоже изрядно встряхнувший мирный покой общины. Только Юрок… А с него уже не спросишь, какой черт его дернул вдруг открыться и показать силу маленького лесного поселения. Войну нужно начинать, лишь когда она необходима. Наступил как раз такой момент.

– Иди… Иначе, несмотря на свое мужское очарование, однажды все-таки обнаружишь Алексея под своим одеялом возле Насти. – Вот теперь темный огонек исчез, а появился озорной блеск, Бабка тоже уставала быть всегда серьезной.

Глава 6 Мертвая зона

Проходная ЛИИ имени Громова располагалась слишком близко к бункеру, и группа рисковала встретиться не только с мутантами. Алексею не хотелось повторять случившееся с Валерием и Оксаной, осадок остался мутный и горький. Не то воспоминание, которым стоило бы гордиться. Но ни один из них не стремился убивать без причин, к тому же скрыться от людей сейчас не в пример легче, чем зимой.

– И куда дальше? – спросил Алексей.

Ни десантник, ни Калинин на вопрос не ответили. В самой глубине промзоны за колючей проволокой, отгородившей авиационные гостайны, не бывал никто. И придется прочесывать территорию до тех пор, пока не обнаружится склад или телефонная станция. Отдирать провода со стен можно было бы до следующего утра, собрав на шум всех монстров и сталкеров бункера, с такими темпами работы и люди из капониров успели бы подойти поглядеть. Алексей не опускал пистолет, Калинин отодвигал ветки со своего пути наконечниками дротиков в обеих руках. Руслан мелькал где-то на краю поля зрения, как местное привидение. Все гипотезы и приколы по этому поводу пришлось оставить при себе: любой шорох битого кирпича, в изобилии рассыпанного вокруг, далеко разносился в сыром воздухе, лишних слов вслух лучше было не произносить. За несвоевременный вопрос Алексей уже получил предупреждение в виде выразительно сжатого кулака Семена.

Ни одно строение не показалось интереснее других, все были похожи на заросшие кустарником кучи мусора. И набрели на вожделенную цель, можно сказать, случайно. Надпись «Корпус №…» еще читалась на табличке под козырьком подъезда, другие, не защищенные от сырости, уже давно превратились в красные от ржавчины или зеленые от мха прямоугольники. Да и эта новой информации не принесла.

Почему нельзя по-человечески написать?! Конструкторское бюро. Сквозь разбитое окно хорошо было видно перегораживающий комнату старый кульман, которым и к началу войны уже сто лет никто не пользовался. Им не сюда… Алексей огляделся, понимая, что оказался во главе маленького отряда. И беспомощно развел руками, не представляя, куда идти и с чего начать поиски. Если заглядывать в каждое окно, хрустя подошвами по битому стеклу под ним, то через недельку искомое найдется. Морозов сделал знак остановиться.

– Не углубляться в промзону. Бесполезно. Берите любой телефонный аппарат, который под руку попадется, и возвращаемся в город. Там скорее провода найдем… Посмотри в этом здании.

Калинин, легко преодолев толстый слой осколков, одним прыжком оказался на низком подоконнике. И замер на нем, не решаясь спрыгнуть на пол. Руслан, переглянувшись с Алексеем, нашел под стеной кирпич, мягко, как кот, ступил на него, заглядывая внутрь.

– Чего там? – Алексей поглядел бы, но мест в «зрительном зале» уже не хватало. Десантник зло махнул рукой, призывая к тишине, потом отошел и едва слышно ответил:

– Сам посмотри…

Алексею было нетрудно сделать такой же широкий шаг, и, умостившись на неустойчивой опоре, он заглянул в комнату. Казалось, по полу разлита вода, в которой отражалось небо. Будто не было ни потолка, ни еще двух этажей сверху, только ограниченная стенами бездна ярко-голубого цвета, белые кучевые облака, и даже солнце блеснуло из-под крышки почти утонувшего стола. Семен слез с подоконника, но внутри ничего не изменилось, не посветлело. Будто и не отражение это было, а сами облака двигались по полу.

– Интересно, а дождь здесь бывает? – Потолок ничем не выделялся, такой же серый, с облупившейся и отставшей чешуйками побелкой.

– Угомонись, исследователь! Или ныряй туда, если не боишься.

– Нет уж, я лучше в соседний корпус… – Алексей взглянул в последний раз на необыкновенную лужу. – Не люблю необъяснимого.

Если до сих пор ощущалась лишь тревога, обычная для сталкера, близкая к разумной осторожности, то через несколько шагов накрыло по полной! Алексею снова захотелось развернуться и бежать назад, и силой воли преодолев еще метров десять, он едва остановил себя, чтобы не забиться в угол, в подвал, куда угодно! Только бы подальше от этого ощущения ужаса, переворачивающего всё внутри. Его со всех сторон будто обступили призраки, и он четко видел сквозь них мертвые заброшенные корпуса с выбитыми окнами, мох на кирпичной кладке и отцветшую громадную черемуху, поднявшуюся выше четырехэтажного здания. Но одновременно чувствовал и направленное на него дуло «кедра» особиста Ельцова, солнце, отразившееся от осколка стекла, било в глаза светом фары дрезины Утюга в далеком темном туннеле. А хруст кирпича под ногой Калины прозвучал выстрелом. Выстрелом в воздух, однажды услышанным где-то за спиной… Звук немного отрезвил, но тут же нахлынуло снова, накатило волной и утопило в бурлящем потоке: ненавидящие Ленкины глаза и автомат в ее руках, едва не касающийся кожи в тесном арсенале, холодный даже на вид, но готовый в любой момент выплюнуть огонь и несколько граммов смертельного свинца… И уже другой огонь горящих свечей на столе, а за ними – почти тот же, чуть смягчившийся, но все еще очень недоверчивый взгляд. Неподвижное тело Оксаны, остывающее на белом снегу. Хватит! Стоп! И навстречу страху и тоске, уже помутившим сознание, полыхнула внутри знакомая плазменная яростная вспышка: «Я всё помню! И мой персональный ад всегда со мной, я ношу его в себе, как шрамы от когтей, невидимые, и никому, слышишь, ты, никому не позволю прикасаться к ним! Я останусь таким, пока жив, и до самой смерти, и не тебе судить и что-то решать…»

В голове чуть прояснилось. Алексей вдруг испугался, что произнес это всё вслух. Но нет, теперь он чувствовал, что сжатые губы не выдали ни слова, а на лице застыла маской непримиримая ненависть к чужому контролю и любому вмешательству извне. Оно отступило, будто обожглось или само сдрейфило. Хорошо, что стоял спиной к остальным. Алексей обернулся и понял, что Калина и Морозов лишь слегка коснулись зоны влияния – точно мутант, Стас прав! – а он сам неосторожно шагнул прямо в самый эпицентр. И если бы не устроил сейчас внутри мечущегося в смятении разума собственный компактный ядерный взрыв, то неизвестно еще, что могло случиться.

– Стойте! Дальше нельзя.

Даже Руслану было не по себе. Бесстрашный десантник судорожно оглядывался, но опасение у него вызывало лишь само отсутствие материального противника, которого можно порезать на куски или изрешетить пулями. Сражаться с ментальными волнами он не умел, и вся его сила стала вмиг совершено бесполезной. Алексей отступил назад, и ощущение морока отпустило окончательно, остался лишь здоровый страх неизвестности. Сосредоточившись на цели похода, он сорвался с места и бегом влетел в перекосившуюся приоткрытую дверь невысокого здания. Полусгнившие доски заскрипели за спиной, окончательно оторвались от петель и грохнулись на землю. Быстро пройдя по нормальному на этот раз полу безо всяких проекций небес, Привратник, заглядывая поочередно во все пыльные и пустые комнаты, нашел пару телефонных аппаратов, совершенно целых на вид, и выскочил в окно.

Отдышавшись после бега уже за пределами забора, маленькая экспедиция не рискнула искать тут еще и провода.

– Ну его на фиг, в городе всё есть. – Никогда еще десантник не выглядел настолько напряженным и не оглядывался так часто. – Лучше уж лишние километры, чем лишний вес в трусах и позор неотстирываемый и несмываемый.

Алексей перемотал тряпками аппараты, чтобы не брякали, и уложил в рюкзак. Морозов одобрительно кивнул. И признал, что не догадался бы ни идти за ним на территорию ЛИИ Громова, ни правильно использовать. А уж брать на себя ответственность за переговоры с Главным Привратником никогда не решился бы. Но тут же всем напомнил, что в городе группа подчиняется ему. И пришлось топать за ним след в след до магазина строительных материалов за проводом, прикрывая тылы и оглядываясь. Это Алексею было не в новинку, маршрут знакомый и не один раз пройденный. Жаль, схрон опустел… Можно заглянуть и в чужой, благо он знал местоположение еще двух, но вряд ли хозяева держали там что-то ценное. Обычная мелочевка, вроде сигарет или выпивки, да побрякушки для девчонок, чтобы удивлять их и пожинать плоды этой кратковременной радости. Анастасию этим не заинтересовать… И фонят золотые украшения обычно так, что в руки брать опасно.

– Руслан! – Пришлось шипеть громким шепотом, чтобы от десантника в лоб не получить. Тот остановился. – А Ива любит игрушки?

– Она уже не маленькая. Спросил бы ее.

– Не догадался…

И самому ни за что не угадать. Алексей хорошо помнил, как уселся на Ивушкиного домашнего питомца и как подскочил от неожиданности, увидев в одеяле под задницей шевелящийся змеиный хвост. Здравомыслящему человеку в голову не придет такое держать в доме и в постель тащить! В чужую постель. Шутки у девочки тоже соответствующие.

– Стоп! Я понял!

– Если ты еще что-нибудь сегодня поймешь, да еще так громко, – это будет последняя твоя мысль, – недовольно пробурчал Калинин. – И что на этот раз?

– Ничего важного… Но никто не будет против поискать бумагу и карандаши?

– Не против, если это не далеко, – согласился Руслан, догадываясь, что задумал Алексей.

Листы ватмана и цветные карандаши были нужны совсем не для детского творчества. Очистив от пыли канцелярские принадлежности и выбросив в печку грязные верхние листы бумаги, Алексей разложил всё перед Бабкой.

– Амалия Владимировна, как у вас со стратегическим мышлением?

– Лёша, если вы хотите составлять с помощью этого план генерального наступления, то я лучше, как Чапаев, вам на картофелинах всё объясню! Где должен быть командир и когда…

– Нет, – сквозь смех ответил Алексей. – Я просто хотел придумать свою настольную игру. А это не так просто, как мне показалось. За три часа я заполнил только четверть поля, для остального мне нужна ваша помощь. И не только ваша, если кто-то тут умеет хорошо изобразить мутанта.

Амалия смотрела на белые листы, долго хранила молчание. Алексей наблюдал с улыбкой: похоже, женщина воодушевилась идеей и от нее можно ожидать помощи. Но Бабка не была бы собой, если бы не высказала неожиданную мысль:

– Лёша, вы освободили нам время с помощью генератора. Не нужны дрова – вы поставили водонагреватель… И вы всегда находите, чем это свободное время сожрать?!

– Так ведь с пользой же, Амалия Владимировна!

– С вами не поспоришь…

Развинтив телефонный аппарат, Алексей отсоединил диск набора номера, устроился поудобнее и задумчиво ковырял отверткой внутри, прикидывая, как соединить все это заново.

– Алексей! – Бабка рявкнула так неожиданно, и он застыл, не понимая, за что на него вдруг повысили голос. – Немедленно уберите ноги со стола!

– Напугали даже, Амалия Владимировна. Я уж думал… – Действительно, испуг от такого вопля был нешуточный и с проступком никак не соразмерный. – Понял! На стол нельзя: типа, божья длань, дающая пищу и всё такое… Неужели опять Стас что-то мудрит?

– Просто это вопиюще негигиенично! И Ваня уже вон пытается ноги задрать, не подавайте мальчику плохой пример, он всё за вами повторяет. Где вы только набрались таких дурных манер?

– На Китай-городе, Амалия Владимировна.

На Китай-городе… Промелькнула даже мысль направить Стаса к Глюку, передать привет от бывшего напарника и попросить вернуть проценты с долга. Но это на крайний случай, нечего делать в бандитском логове этому отвыкшему от людей открытому и честному «вождю». Ваня уже тихо подбирался к невиданной штуке с дырочками и цифрами, Алексей подвинул диск в его сторону.

– Распоряжайся. Мне он больше ни к чему.

Несерьезная игрушка для десятилетнего мальчика, но все-таки занятно. Как раз займет его на полчаса, чтобы не отвлекаться. Игрушка оказалась интересна и Алексею, закончив работу, он с удивлением оглядел Станислава и Амалию за столом, так и не сдвинувшихся с места.

– Представление окончено! Всем спасибо, – и отодвинул аппарат с зачищенными контактами провода, полностью готовый для применения в нелегком шпионском деле. Больше волновала проблема переговоров, но это еще предстояло обдумать.

– Алексей, скажите прямо: что нас ожидает? Бандиты, коммунисты… Ваши рассказы слишком обрывочны, чтобы понять, и слишком фантастичны, чтобы поверить.

– Амалия Владимировна, а там люди не верят в бункер и в то, что можно жить в лесу. Пытаются ловить дальние радиосигналы, не подозревая, что жизнь у них тут под боком.

– Лёха, тебя Амалия про другое спрашивает. Опасно там или нет?

– Конечно, опасно. Меня там чуть не женили, прикинь!

– Лёша!!!

– Ну что, Амалия Владимировна?! Ладно, если хотите всерьез, то Новокосино вас встретит вполне по-человечески. Рязанский проспект, говорят, тоже заселен, хоть и дотуда путь неблизкий.

Шутки пришлось оставить и подробно рассказать, что видел на станции, когда, оклемавшись от ран, пытался вернуться в человеческое общество. Алексею это давалось тяжело, но лесным жителям будет легче, ведь им не нужно притворяться заблудившимися сталкерами, хотя и про Подмосковье всем рассказывать не стоило. Насколько помнилось, желтая ветка с распростертыми объятиями примет мужчин, не убоявшихся работы и мутантов. Чем больше он рассказывал, тем меньше хотелось самому возвращаться туда. Обратные пути в последнее время заводили его в тупик, где поджидала какая-то дрянь, по сравнению с которой не пугали уже и брачные узы.

***

Анастасию не перегрузили в поход, самодельную катушку тащил на себе Морозов, но решили начать с готового провода, где уже имелся припаянный разъем, а не того, который соединяли вчера изолентой, крепко скручивая концы. Ловкие пальцы охотницы извлекали из сумки коннекторы и легко защелкивали пластиковые крепления. Она прятала новую телефонную линию под корни деревьев, аккуратно выравнивая траву.

Вдруг неподалеку послышался треск веток, и Алексей, в момент припомнив историю с кабаном, инстинктивно закрыл собой Анастасию и оглядывался. Блеснула на свету чешуя, а хвост, разукрашенный пластинками гребня, взмахнул на прощание. Тритон. Старый знакомый. Ящер, похоже, привычно развернулся в сторону озера, заметив сталкеров, и теперь понесся туда без остановок, чтобы оказаться в воде, в недосягаемости. Стрелять в него рука не поднималась – не кусается же тварь, вреда никакого.

– Что там было? – испуганно спросила Анастасия.

– Жуткая опасность! Только не вставай! Тут водятся монстры… – Когда еще получится оказаться так близко? И он пользовался ситуацией вовсю, несмотря на протесты. Перчатки сильно мешали, давая возможность оценить лишь примерные очертания ее тела.

– Слезь! Нашел время. Руслан! Ты где? – Сбросить со спины восемьдесят с лишним килограммов далеко не пассивного веса оказалось непосильной задачей, пришлось звать на помощь.

– Тут я. – Морозов давно уже стоял рядом и наблюдал. – А что, помощь нужна?

Анастасия фыркнула, Алексей перестал прижимать ее к земле, но и слезать не спешил.

– Руслан, сними его с меня сейчас же!

– Да ладно… Я ж тоже за безопасный секс, а на вас резиновые изделия в полный рост! Нормально всё.

– Тьфу на вас! Засранцы… – Алексей поднял ее и поставил на ноги, увернувшись от пинка. – Хватит ржать! Работать надо.

Несмотря на веселье, связки проводов постепенно убывали в размерах, запутанные витки скрывались под старой опавшей листвой.

– Вот теперь дождик бы, трава поднимется, и ничего не заметно! – Морозов оглядел последний участок. – Лёх, а проверять будем?

– Естественно! Сидите тут, а я пойду старый аппарат обратно подключу. Как только хоть что-нибудь звякнет, отвечайте. Грицких плохо слышит, но продолжительные звонки заметит даже он. Лучше б ему, конечно, в кабинете отсутствовать, но я не провидец.

Напрямик расстояние было совсем небольшим, оставаясь вне зоны обзора, Алексей добрался до гермодвери. Присоединив свою новую параллельную линию, он нажал кнопку вызова. И нетерпеливо слушал тишину.

– Ну? – прозвучал голос Анастасии. Раздвоенный сигнал сильно испортил качество связи. Или просто микрофон и динамик старого аппарата, пролежавшего много лет фактически на улице, почти не работали.

– Настя… Я вот что хотел сказать… – Общаться с девушкой по телефону ему не приходилось уже очень давно, да и у «девушки» тогда он по большей части спрашивал о школьном домашнем задании. – Спасибо за доставленное удовольствие! Было приятно. – Не дожидаясь очередного «тьфу!», он положил трубку. Проверка состоялась.

Алексей спрятал провод в траве, пора и вернуться к остальным. Он все же надеялся, что Анастасия не нажаловалась десантнику на последние его слова.

Глава 7 Начало игры

Угольная яма была устроена в довольно глубоком бассейне. Полуразрушенный дом даже сейчас выглядел внушительно и солидно, его хозяин оборудовал себе купальню под крышей, но не успел закончить. Алексей не видел, как Морозов со Станиславом набивали бетонное корыто пилеными чурбаками и ветками, а теперь на виду оставался только слой раскаленной земли с дрожавшим поверх воздухом. Часть оглушающего жара выходила сквозь небольшие окна полуподвала, но приходилось периодически вылетать на улицу проветриться. Уж какого возгорания тут боялись охотники? Что могло загореться в чисто выметенном, освобожденном от мебели и мусора пустом каркасе здания? Но пришлось вместе со всеми следить за горящими где-то глубоко внутри почти без доступа воздуха бревнами, лишь небольшая трубка курилась дымком, неощутимым сквозь фильтры респиратора. Зато температура, умноженная душным комбезом, почти сравнялась с доменной печью. Алексей устал сидеть на одном месте целый день, проклиная на все корки первобытное хозяйство и примитивные условия существования общины.

– Лёха, заткнись! Для кузницы годится только уголь, а торф для отопления хорош… Да и поди еще доберись до него в Шатуру, тащить далековато. Здесь почвы в основном песчаные, нет никаких торфяников. Сам местный, знаешь не хуже.

Он знал, просто надоело смотреть на недовольного Калину, сидящего напротив на скамейке, и сожалеть об отсутствии Руслана. Павел, еще один охотник лет сорока пяти, был молчалив, а Станислав подавал голос только чтобы пресечь очередной спор от безделья. Алексей не мог себе представить более простого занятия, чем это производство угля, но как же оно выматывало! Вспомнил торфяные озера под Шатурой, с черной водой, отражающие лес, как обсидиановое зеркало. Тогда, набрав воды в ладони, он убедился, что она желтая от примесей, наверное, темное дно и грязь придавали озерцам столь жуткий и загадочный вид. И пока единственный наследник вконец не утопился, исследуя явление, отец позвал его назад в машину. Устроиться на берегу с мангалом не рискнули – торф действительно плохо соседствует с огнем. Но здесь, на краю бассейна, Алексей, прислонившийся к какой-то претенциозной колонне, символизирующей для хозяина дома обстановку восточной бани, умирал от жары в непроницаемом ОЗК, вспоминая тот день. Дул ветерок с реки, и солнце было вовсе не горячее, как теперь выяснилось. Есть с чем сравнить. В кузнице и то прохладнее.

– Стас, этот твой «местный» всех достал уже! Если бы не его чертово везение, когда он успел шастнуть в арсенал со своей бабой… То не вешал бы он тут всем лапшу на уши.

– Так… Отныне и впредь я запрещаю эту тему вообще поднимать. Понял, Семен? – Тяжелая рука Станислава лишь слегка коснулась его плеча, усаживая на место, но придавила, будто бетонной плитой. Калина замолчал. С вождем приходилось считаться. Именно потому что Юрия-Талибана, осмеливающегося огрызаться по поводу и без, больше не было. – Лёха, и тебя тоже касается. Не подначивай и даже не думай.

Алексей неопределенно пожал плечами. Он не думал и забыл. А чего вспоминать-то? Мало ли трупов на его счету, всех уже не упомнишь.

– Мы все там были, Паш, кроме тебя только… И все видели, как погиб Талибан. Если начнем мстить и устраивать разборки за смерть в честном бою, то у нас одни дети и Бабка в живых останутся. Поняли? В последний раз спрашиваю, Калина: ты углядел там какую-нибудь подлость?

Алексей отвернулся. Подлость-то он прекрасно углядел и даже успел легкими намеками обсудить ее с «вождем». Но прямой, как линейка, Семен помнил только, что пули, убившие друга, были выпущены из «калаша» Привратника бункера. И промолчал, согласился больше никогда не говорить об этом. По крайней мере, в присутствии Станислава. Остальных это вполне устраивало.

Уголь продолжал распространять волну удушающего жара, на этот раз прогуляться отправились Калина и Павел, мстительно оставив Алексея мокнуть и потихоньку плавиться внутри резинового комбеза. Привыкший ко всему невозмутимый Станислав удобно устроился полулежа в офисном кресле без колесиков, неведомо как тут оказавшемся.

– Вот любите вы с Бабкой указания раздавать! А ты ведь можешь говорить, когда захочешь, сразу видно: проснулся в тебе менеджер-нефтяник. Как говорится: каждый нефтяник мог бы стать олигархом, но не каждый способен стать вождем!

– А ты любишь трепаться, как у тебя сил только сейчас на это еще хватает?! Удивительно просто. У меня лично уже язык приклеился – так пить хочется.

Пить хотел не только Станислав, но конструкция респиратора Алексея этой роскоши вообще не позволяла. От недостатка терпения, жажды и жары тянуло хоть поговорить.

– Стас, я не нарушу твой указ, если опять спрошу, зачем я здесь оказался?

– Я же говорил: искал наемника. Когда услышал взрыв, как раз был неподалеку. Разглядел воронку на месте сарая и решил, что кто-то тут изрядно пошутил. Или хотел напугать, и это был предупредительный удар. Но потом заметил снайперов на позициях – вот тогда стало понятнее. Они ждали кого-то, я сложил в уме подрывника и то, что его решили чистенько убрать. Почему? Как вариант – чтобы концы в воду спрятать. Как вторая версия – чтобы не платить. И я отправился искать тебя… Потому что снайперы-то полежали в снегу, встали и пошли к электростанции. Не дождались.

– Я же вдоль берега ушел.

– Слишком тихо было, ясное дело, виноватого не нашли, а то бы или стреляли, или шумели вовсю. Вот и понял, что потеряли тебя. Но я-то нашел, от меня уйти не так просто. И сначала ты казался просто носителем информации: что происходит, кому нужно, кто приказ отдал… И вдруг поворачивается ко мне знакомая такая морда! – Станислав улыбнулся, даже по голосу слышно. – Привратник может рассказать много полезного.

– А не рассказал бы?

– Сам как думаешь?

– Думаю, что весной нашелся бы мой труп в снегу. И действительно без претензий: я сам должен был лучше следить за окрестностями и заметить тебя на подходах. Не заметил.

Станислав давно понял: к собственной жизни и смерти бывший Привратник относится легко, потому что жизни этой оставалось так мало, что она уже перестала быть ценной ставкой. Только Грицких еще думает, будто Алексею есть что терять, поэтому ошибается, строя свои планы. Не себя защищал Алексей… И не людей общины, опытный «вождь», полностью лишенный иллюзий, и это понимал. Он просто готовил удар посильнее, не размениваясь на мелочи. Сил и времени оставалось маловато, и вместо изматывающих легких пинков Главного Привратника в итоге ожидал полный нокаут. Как? Лёха это обязательно сделает. Ведь не первый Главный на его счету… Да и тогда удар был нанесен также внезапно и также чужими руками.

– Лёха, поскольку мы тут одни, расскажи, как ты с Нестеровым разобрался. И зачем? Все равно ты не пролетел бы мимо Совета, не миновала бы чаша сия – он ведь замену себе готовил…

– А без него я спокойно отсиделся бы несколько лет заместителем Грицких, научился бы всему не спеша. И не вышло.

– Вышло: всё или ничего. А ведь ты вполне способен идти на компромиссы, когда тебе это удобно.

– Моему «ничего» позавидовали бы многие! Просто я не просился обратно, когда дверь захлопнулась, а ушел в другую сторону. Лучше править в аду, чем быть рабом на небесах, знаешь ведь, кто это сказал?

– Знаю. Еще один придурок с завышенной самооценкой и амбициями. И надо сказать, что у вас обоих есть на то основания… Теперь земля под ногами горит уже у Главного Привратника.

– Потому что бункеру не нужен такой управляющий, люди не примут его так безоговорочно, как принимали Бориса Владленовича. Харизмы маловато.

– А Нестеров…

– Старик очень любил изображать из себя Ноя на ковчеге… А ведь и был им, мать его, был! Это позже все поняли, что спаслись среди бушующего моря только потому, что остальных обрекли на смерть. Запасов хватило год наружу не выходить, ни в чем не нуждались, все системы работали. Первое, за что Борис Владленович взялся после организации Совета, это за здравоохранение – больной вопрос, – обучали оказывать первую помощь, распознавать болезни по симптомам, правильно питаться, чтобы это самое здоровье сохранить. И не жрать одну тушенку, потому что вкусно и сытно. А бригада «труповозов», которая через пару лет второй бункер от тысячи тел зачищала, уже молиться была готова на Нестерова – от чего он всех избавил… Жили бы друг у друга на голове, тоже хватанули бы какую-нибудь эпидемию. Когда народу мало, всем просторно, грязи нет никакой… И дел хватало. Стены подправили, материалы как раз завезли перед войной, видно, знали уже что-то… Детей собрали в группу для игр и чтения, чтобы по бункеру не болтались.

– Ты там и обучался?

– Ни фига. Я был на домашнем обучении, читал, что хотел, к пацанам не лез, да и они ко мне. Были и постарше и помладше, только у меня же Ленка на руках, пока она своими ножками пошла – еле дождался. А когда нянькой работал, уже и влез во взрослую компанию, завис посреди: вроде не маленький, раз такая ответственность за племянницу Главного, а вроде и не взрослый, ведь четырнадцатый год только. К тому времени я к главному инженеру хвостом приклеился, как Ванька – ко мне. Петр Борисович старый был уже, одинокий, со мной занимался, модели всякие собирать помогал и учил по ходу дела. В физике и математике почва оказалась благодатной. Должность руководителя технических служб я влегкую взял, когда мне еще тридцати лет не было! И уже приблизился к Совету.

– Сам.

– Сам. Так что я всего лишь хотел ускорить события… И Ленку никому не отдавать. Если нет ее друзей Мухина и Степанцева – я один у нее оставался. И дядю чистенько убрал. Хотел, как раньше, как было… Да и в постель положить приятно, красивая ведь девчонка! Но не только… Знаешь, она единственная, от которой получишь всё – и еще чего-то хочется. От других не так.

– Лёха, это называется любовь, если ты в своих учебниках такого слова не вычитал.

– Не уверен, Стас. И пойду-ка я тоже проветрюсь, а то угорел совсем, видно, раз такие разговоры пошли.

– От себя не убежишь. И от нее.

Алексей, уже прихвативший топор, остановился у выхода.

– Стас, мне ведь возвращаться некуда уже. В бункере разорвут на части только за одних Валерку и Ксюшу, в метро – Лубянка не прощает, когда убивают особистов, будет искать, пока не найдет и не уничтожит. Я там и среди криминальной среды тоже светанулся слегка, лучше не лезть снова в эту клоаку. И соседи до кучи на взорванный сарай страшно обижены, а хуже того – на проникновение на территорию в обход всех их мер и ухищрений с вышками и прожекторами. В общем, жди, Стас… Скоро и ты захочешь меня убрать с дороги.

– Пока не хочу, не за что. А Калина помолчит и потерпит, это я тебе обещаю. Слово вождя.

– Тогда погуляю полчасика и вернусь. Слово сталкера.

***

Главный Привратник был почти доволен ситуацией. Люди даже рады его возвращению. Остатки Совета смогли если не удержать власть железной рукой, но хотя бы внушить людям доверие. И оставить за собой главное – авторитет. Им пришлось немало поработать, но за столько лет дела уже шли своим чередом, отлаженно, как надежный часовой механизм. Благодарить за это следовало вовсе не Хлопова и Лапина… А чувство защищенности, которое в отсутствие «силовика» могло бы серьезно поколебаться, сохранил командир Серяков. Но все же Главный Привратник стал чаще отсиживаться в кабинете. Чувство этой самой распроклятой защищенности и уверенности пропало у него самого. Нет, он ничуть не боялся ходить по коридорам бункера, возможно, просто привык уже к молчанию и уединенности того закутка, в котором его держали в капонирах.

Подобное не должно повториться. Он сумел сохранить достоинство. Жизнь тоже, и считал это только своей собственной заслугой. Хладнокровие, никогда его не покидавшее, не дало разгореться пламени конфликта, никто не посмел причинить вред тому, кто настолько уверен в себе и собственной невиновности. Слово «закон» еще имело в этих краях немалую силу. Но законы пишут власть предержащие, такие как он и Председатель, а по их слову можно ведь и перевернуть страницу, начать с чистого листа… С соседями заключен мир, сейчас даже более прочный, чем раньше. Можно его еще укрепить, когда «виновные» в диверсии будут наказаны. Осталось их только найти. Но поиском должны будут заниматься сталкеры Серякова, а привлекать командира к делу пока не хотелось. Созданные Главным еще зимой «внутренние войска» охраны тоже сумели как-то не развалиться без присмотра. Грицких уже порасспросил людей и выяснил, кто именно смог удержать и заставить работать эту разношерстную группу. И был удивлен, что это сделал Фомин, не замечал за ним раньше особых качеств… Похоже, и сейчас их тоже не появилось, но стремление к порядку у Ильи превосходило всех остальных.

И он уже получил предложение от Главного о должности личного телохранителя. На будущее, конечно, в стенах родного бункера Юрий Борисович пока еще не чувствовал себя под прицелом. Лишь бы оставались под надежной охраной входы! Уже почти профессиональный диверсант Колмогоров способен на многое, но теперь проникнуть в бункер не так-то просто.

А расследование произошедшего потянет за собой на свет слишком много лишней информации. Кто знает, насколько еще верны ему люди, давно не получавшие корма с хозяйской руки? И даже излишняя самостоятельность Фомина заставляла насторожиться. Не для него же Илья хранил ранее заведенный порядок? Никто ничего не делает просто так, всегда есть причины и цели, о многих он еще просто не догадывается. Людей держит в узде страх, он же держит их вместе, заставляет сбиваться в кучу, объединяться против общего врага. Пока этот враг безликий, но скоро предстоит встретиться с ним лицом к лицу. Грицких ждал только прибытия каравана с оружием. И ожидание можно скрасить усилением охраны бункера.

Старик мрачно смотрел на дверь. Он все-таки абсолютно прав… Если даже его самого страх разоблачения и смерти так подталкивает к действию, что же говорить о молодых? О тех, кому есть что терять! Так и нужно действовать.

***

Алексей вернулся только через час, в прилипших листьях, перемазанный соком травы, обтер лезвие топора. Остальные были уже в сборе и дожидались окончания процесса подальше от раскаленной укрытой ямы.

– Как тренировка прошла? – поинтересовался Станислав. И сам же ответил: – Раз все конечности на месте, значит, нормально…

Павел взял топор и попробовал взмахнуть.

– Я не профессионал, но мне кажется, что кроме тебя и Морозова с этим страшенным гибридом никто не управится.

– И хорошо. Не лапай, поставь на место. Мне не жалко, но балансировка действительно не та.

– Ты, Лёха, без году неделя как с огнестрелом расстался, так уже учить нас будешь… – Калинин продолжал ворчать. – Из лука мажешь на полметра.

– Семен, он попадает в оперение предыдущей стрелы… причем его безбожно портит, – примирительно заметил Станислав. – Но только когда прицеливается спокойно по мишени. А навскидку стрелять у него не получится, и учить уже поздно. Тем более, «ТТ» имеется, патронов еще изрядно.

Калина бросил ехидный взгляд на ногу Алексея, где сейчас отсутствовала привычная кобура пистолета. Тот остался равнодушен к замечаниям, снова присел у стены, устало закрыв глаза. Жар от угля, снова окутавший со всех сторон, как одеялом, способствовал сонливости.

– Лёха, подумай и не дури: отправляйся в метрополитен с нами. Сам же говорил: окраин много, тебе там будут только рады. Мужик, да с руками…

– Не, на фиг, опять женить надумают, а я не хочу.

– Хочешь, по глазам вижу – хочешь! – Станислав не называл имен, но было и так понятно, о ком он говорит.

– Стас, давай раз и навсегда решим: я в метро не вернусь. Обещал не возвращаться. Обещал ей это, глядя прямо в глаза, сидел ближе, чем сейчас от тебя! И больше никогда не пойду на такое испытание. Думаешь, не мог сделать шаг и взять, что хочу? Мог. Она бы и не пискнула. Или пискнула бы от удовольствия. Но через пару дней пошла бы и повесилась в тихом уголке, потому что… Я не хочу так рисковать. И не буду.

Алексей понизил голос, но все равно казалось, что теперь слышит его не только Станислав. Да и с ним на эту тему рассуждать не хотелось, просто надо как-то объяснить свое отвращение к туннелям и обжитым станциям. Ведь он звал туда людей, а сам бросал их на полпути… Не годится. Ивушка этого не заслуживает.

– Так что хватит. Закрыли тему. Стас, у меня и поближе есть к кому клинья подбивать – Настя тебе не жена, так что я свободен в своих притязаниях и равен с тобой в правах. Скажи, Калина?

Семен вздрогнул от неожиданного обращения к нему за консультацией и, немного подумав, виновато развел руками под взглядом «вождя». Закон общины ничуть не нарушался.

– А возвращайся-ка ты в бункер… – неожиданно глухо произнес Станислав. – Там тебя небось куча девиц ждут не дождутся.

– Ну вот, теперь и ты готов меня убить – о чем я только что и предупреждал! Девицы ждут, только надо сначала устранить одну маленькую проблему с Советом. И я сам к ним не хочу.

– Быть не может… – Калина как-то пытался влезть в разговор, все время натыкаясь на запретную тему конфликта. – Чтобы ты девочкой побрезговал.

– Да я был проинформирован во всех подробностях, что со мной произойдет в этом случае! – Алексей был рад переключиться на другой объект, только бы не возвращаться снова и снова в своей памяти в ту палатку-гостиницу на Семеновской.

– У вас там такие строгости с нравственностью?

– Нет, просто у Нестерова пунктик был, сестра его умерла при родах, никто проблем не ожидал, а так уж получилось. С тех пор он занялся проблемой лично.

– Лично – это как? – пошлый смешок не сдержал даже Стас.

– Это значит, что строжайшим образом запретил всю пропаганду секса, посрывал все картинки со стен, правда, потом мужики в общаге опять налепили, туда девочки и Привратники не особо наведываются. За связь с несовершеннолетними пообещал отрезать что-нибудь ненужное в организме. Но когда все-таки разок залетела шестнадцатилетняя девица, он сам вокруг нее семь месяцев до родов крыльями махал, боялся за здоровье будущей матери.

– И что?

– Да ничего, обошлось. Девица по годам-то мелкая, а по кондициям – телка здоровая. И парня ее никто не тронул, потому что ему и самому только шестнадцать… Но страху и паники нагнали до такой степени, что никто больше не решился повторить подвиг.

– А ты?

– А я еще в день семнадцатилетия смотрел на своего наставника мутными от полнейшего счастья глазами и ни в какую не признавался, кто это меня так напоил и совращал! Сказал – не помню. Врал. Но воспоминание действительно не лучшее, хоть тогда мне так совсем не казалось…

Павел постучал колотушкой на длинной ручке по насыпанному поверх угля слою земли, уплотняя перегоревшие бревна.

– Закрываем кислород, готово, похоже. Третий день горит.

Алексей с надеждой взглянул на Станислава, тот махнул рукой.

– Иди уже… Мы с Калиной останемся, а вы с Пашкой нам Морозова опять пришлите, он как раз отдохнул, наверное. Остывать готовый продукт еще долго будет.

Давно рассвело, в тени леса было довольно прохладно, а топать придется не меньше часа. Угольная яма не дымила, и все равно ее постарались спрятать подальше от сталкерских троп, чтобы ни один обитатель бункера даже случайно не наткнулся. Алексей лишь изредка переговаривался с Павлом, весь путь прошел в тишине и мыслях о тесноватой, но удобной бане общинного дома. Настроение безнадежно портилось, и даже Анастасии не удалось его улучшить. Разбередивший рану разговор не давал покоя, причем вспоминалась вовсе не потерянная Леночка, а утраченные надежды на верховную власть в Совете. Отмывшись начисто, Алексей вылил на голову ковш ледяной воды. Стало легче. Смыть грязь… И вернуть всё к началу. Ковчег снова поплывет привычным курсом, если за штурвал встанет достойный. Только его самого не примут больше туда – не берут непарных на ковчеги.

***

В ожидании хоть небольшого дождика и с тайным опасением, что сталкеры бункера случайно обнаружат провод, Алексей бездействовал, убивая время за настольной игрой, нарисованной на паре листов ватмана. Аккуратно вырезанные Калининым игровые фишки передвигали по клеточкам Морозов, Амалия и Ванька. Кинув кубик на стол, Алексей переставил фигурку вперед на пять позиций, вспоминая, что бы такое мог означать нарисованный под ней птер на фоне городских развалин.

– Прятаться за герму, – подсказал Руслан. – Перейди вперед еще на три клетки. Ишь шустрый какой…

И бросил кубик сам. Выпала бело-коричневая Боровицкая, нарисованная по памяти Бабкой, вполне нейтральная клеточка, хуже, если бы он попал на Великую Библиотеку, где пришлось бы отступить назад от страшных неведомых монстров внутри.

– У меня свинарник, – грустно вздохнул Ваня.

– Сиди там, пропускаешь два хода! – Алексей сам изобразил на клеточке этот темный угол, низкий заборчик и свиной пятачок. – Прошу вас, Амалия Владимировна…

Бабка поправила платок на голове, сегодня пестрый, как шкура леопарда, и кубик прокатился по столу, продемонстрировав грань с пятеркой.

– Блин!

Волшебная клеточка с караваном давала право перемещать фишку по резервным путям, их было два на выбор, и, просчитав все возможности на дозволенные пять позиций вперед, она поставила вырезанного из дерева сталкера с рюкзаком в схрон, откуда можно было при желании продолжить двигаться или отсидеться при неблагоприятном следующем ходе.

– Жульничаете, не иначе, Амалия Владимировна… – Сам Алексей попал на Кремль и вылетел из игры, съеденный обитающей там, по слухам, непобедимой аномалией.

– Не везет, Лёха? – Руслану теперь тоже досталась клеточка с гермоворотами, откуда пришлось выйти на поверхность. Ее символизировали черные квадраты домов и прорисованный на переднем плане кузов автомобиля.

– Если не везет в игре… то дальше сам знаешь. – Алексей не стал продолжать эту мысль, потому что рядом сидели Ванька и Ивушка, которая ждала конца партии, чтобы присоединиться. Морозов тоже явно настроился на следующий круг по нарисованному полю, фишек сделали восемь штук, и к вечеру за столом было не протолкнуться от участников и зрителей. Не имеющая названия игра, объединившая картинками-клеточками и лес, и убежища, и метрополитен, оказалась интересной. Руслан, в детстве не увлекавшийся подобным, теперь погрузился в новый для себя мир, не пропуская почти ни одного кона. А «разработчики» Алексей, Бабка и Станислав собаку съели на «Монополии», поэтому с изобретением правил и реалий проблем не возникло.

Крупная редиска на тарелке выглядела соблазнительно, но вызывала сильные подозрения. Укоренившийся инстинкт не давал сразу попробовать что-то, выросшее не под надежной крышей убежища. Все-таки Алексей протянул руку и утащил одну, разглядывая со всех сторон и не решаясь надкусить.

– Лопай давай, думаешь, я позволю детям есть что-то опасное? Землю очистили, пыль через болото не долетает, а от осадков радиоактивных пленкой укрыто. Редиска созревает быстрее всего, одну ее и сажаем, да морковь еще, так что огород не балует разнообразием.

Свежие овощи действительно пока предназначались только детям, но с разрешения «вождя» и выбывший из игры скучающий Алексей сидел хрустел пресноватой и водянистой редиской размером почти с кулак.

– А Руслан с Пашкой яблоки трескают… Запрещал им сколько раз!

– Да когда это было-то? – Десантник все же смутился, похоже, Станислав не зря подозревал.

– Да каждую осень. Очистят кожуру в «предбаннике» и едят, пока никто не видит. А потом делают вид, что не понимают, откуда огрызки взялись.

Вернувшийся из кузницы Геннадий чем-то долго гремел на кухне в поисках ужина, потом появился в столовой с полной тарелкой остывшего супа.

– Ну-ка, подвиньте ваше казино. Человек с работы пришел, жрать хочет. Комаров там до фига, дождь пошел.

– Дождь? – Десантник и Алексей переглянулись.

– Завтра получите вы свою войну, мальчики… – Старейшина отложила фишки и кубики. – Позовите и Настю, нам есть что обсудить.

– Только пожрать спокойно дайте!

– Генка, да тебе тарелка слушать и не помешает… – Алексей ощутил внутри приятное чувство предвкушения. Наступила его очередь действовать, уже не выжидать, не просчитывать, а решительно двинуть фишку вперед. Он взял фигурку сталкера в сферическом армейском шлеме, раскрашенную в зеленый цвет, и аккуратно поставил его на клеточку с нарисованным бункером. В игре бункер обозначал просто убежище. Подошедший незамеченным Стас фыркнул за спиной.

– Ты еще колдовство вуду призови, чтобы успех в делах сопутствовал…

– А чего, если кто умеет – я не против.

– Хватит врать, тебе ж самому всегда интересно сделать. Вот завтра и начнешь.

Глава 8 Это политика!

Приглушенный дребезжащий звук доносился откуда-то из стены. Главный Привратник не сразу осознал, что это всего-навсего телефон, а не прорыв воды или просевший от сырости и времени бетон разламывается, угрожая его жизни. Впрочем, когда дошло, кто окажется там на другом конце провода… Стало трудно дышать, но Грицких встал из-за стола, открыл дверцу и снял трубку.

– Алексей… Вы предали меня. И не ждите ничего хорошего. Вот то, что я думаю… Теперь слушаю вас. Ведь вы тоже хотели что-то сказать?

Голос Колмогорова доносился сквозь какой-то треск, хоть раньше связь была отличной. Привратник даже подумал, не приложил ли тот к трубке рацию, предусмотрительно исчезнув подальше из бункера из соображений безопасности. Но не похоже.

– А я рад был узнать, что вам все же удалось вывернуться из этой истории, Юрий Борисович. Признайте, что были не правы, когда планировали теракт. Люди не погибли и… мы с вами, – послышался смешок, – живы и на свободе. Как теперь ваш план по устранению командира отряда сталкеров?

«Самое время привести его в действие!» – думал Привратник, но короткий провод не позволял добраться до двери, чтобы позвать кого-то, а попросить Алексея подождать… Бессовестная скотина он, несомненно, но не идиот. Оставалось удерживать поганца на связи, сколько сможет, дожидаясь хоть кого-то! Пусть кто-нибудь войдет!

– Вы слишком любопытны. К тому же и без моего ответа знаете довольно много, я неосмотрительно посвятил вас в некоторые детали.

– Значит, на мою помощь вы больше не рассчитываете? И не думали даже, потому что после взрыва меня ожидало немедленное устранение. А не дальнейшее сотрудничество, как вы обещали. Так что придется мне самому добиваться вожделенной реабилитации. А если не получится, тогда и вы исчезнете окончательно вместе со мной.

– И зачем это нужно? Зачем такое самопожертвование? – Что-то Колмогоров вышел за рамки своего обычного поведения. Или это хитрая ловушка, или совсем крыша поехала. – За каким хреном, я вас спрашиваю!

На крик заглянул один из охранников. Грицких жестом показал, что ему нужны бумага и карандаш. Пытаясь одновременно вслушиваться в ответ Алексея и сочинить распоряжение, он не мог сделать толком ни того, ни другого.

– Юрий Борисович, я не люблю, когда меня используют таким образом. И я решил при первой возможности довести это до вашего сведения.

– При первой? Долго же вы ждали.

«Во второй бункер СРОЧНО. Задержать того, кто там находится, ЖИВЫМ. Если связь не непосредственно через аппарат – найти источник сигнала!!!»

Охранник Фомин показал движением пальцев ножницы: провод обрезать? Привратник сжал кулак перед его носом и покачал головой: только попробуй!

Паузы какие-то длинные – приказ отдан. Теперь нужно ждать сигнала к отступлению. Времени мало. И хорошо, потому что болтать с Грицких впустую абсолютно не о чем. Не интересоваться же его здоровьем, в самом деле?

– Юрий Борисович, я нашел вашего «врага». И точно знаю, где он находится. Эта информация еще представляет для вас какую-то ценность?

Вот на этот раз молчание было настоящим, задумчивым.

– Алексей… Информация ценная. Но что вы хотите взамен?

– Чтобы вы забыли о моем существовании.

– Я и так забыл, но вы ж сами напоминаете! – Раздраженный голос старика не обещал успешной сделки.

– И еще в лесу трудно выжить. Я хотел бы получить немного боеприпасов и новое оружие.

Второй бункер был крепко заперт, а кода не знал никто, кроме Совета. Вернуться к начальству, сорвав выполнение задания в самом начале? Жить еще хотелось, поэтому придется подумать. Нигде не видно проводов, а другой линии здесь не существует. Зато существует еще один бункер!

Фомин увидел чуть приоткрытую гермодверь, скорее всего, внутри было уже пусто, но он должен проверить. Телефонный аппарат валялся на полу, а провод наспех соединен клеммами с другим, уходившим обратно к выходу. Если специально не искать – и не заметишь. Умный ход, но насколько же далеко можно уйти отсюда, протягивая за собой провода? Жаль, Главный запретил обрывать связь! Не так всё просто. Послушать бы… Он даже протянул руку к телефону, но за спиной стояли еще двое – заложат, если он позволит себе несанкционированный доступ к информации.

– Вперед. Не думаю, что они далеко ушли. Найдется этот… абонент.

– Алексей, а нахальства вы не растеряли!

– Ну, вы же рассчитываете на караван из Москвы, так что у бункера есть чем со мной поделиться. – Нет, Привратник ничего ему не расскажет. Старик слишком разозлился. Зато его можно спровоцировать на поиски лесной общины, злость ускорит события.

Провод исчез под землей, Фомин подергал его, но мешали корни дерева. Только сейчас он начал понимать, что телефонный звонок не был экспромтом, готовился заранее, и неизвестный успел всё продумать. Казавшаяся простой операция по захвату резко усложнилась, в любой момент охотник мог сам оказаться добычей. Подобрав крепкую ветку, охранник начал раскапывать землю вокруг сосны, пока не нашел провод, выходящий с другой стороны. Дальше пошло легче, но серая нить выписывала немыслимые зигзаги, обвивалась вокруг стволов, внезапно поворачивая в обратную сторону, пряталась в траве и уходила в мох. Фомин чувствовал себя гончей, тупой, исполнительной гончей, бегущей по следу хитрой и предусмотрительной лисы… Он уже знал, что не найдет в итоге ничего, но приказ Главного не позволял полоснуть ножом по этой идиотской линии связи! Нужно ли так торопиться? Еще неизвестно, что ждет его в конце пути. Засада или ловушка.

– Не ваше дело, Алексей, что я жду. Сначала информация. Я должен оценить ее. И уж насколько оценю, столько вы и получите.

«Значит, опять как в прошлый раз…» – решил Алексей, но Привратник косвенно подтвердил: караван только ожидается. Тяжелое вооружение в бункер еще не прибыло.

– Найти их оказалось не трудно. Странно, что мы раньше не наткнулись на это поселение. Но не так уж оно близко расположено. Юрий Борисович, если я вам сейчас дам ориентир, могу я рассчитывать на то, что вы поступите со мной честно?

Что происходит?! Столько времени длится разговор, который должен был уже давно прекратиться. Охранник не добрался до него, где же находится Алексей?! Никакого места он не назовет. Но по его интонациям Привратник понял – тот не соврал. Он действительно нашел, он что-то знает. И сейчас – ну, совсем скоро – засранца должны притащить сюда. Хватит ли у охраны ума скрыть его лицо или придется всему бункеру объяснять, почему расстрелянный Колмогоров снова здесь оказался?

Фомин дернул провод из лужи, залепив окуляры черными брызгами. Бесполезно. Кто бы ни говорил с Главным по телефону, он успеет сбежать раньше, чем до него доберутся. Всё предусмотрено. Но приказ надо выполнять. Из грязи он вытащил закрученную петлю, которая снова направила его в обратную сторону.

– Мне, вообще-то, наплевать и на бункер, и на вашего противника. Мне осталось лишь соблюдать свои интересы при нашем взаимном недоверии. – Алексей поудобнее устроился на ветке старой яблони, пытаясь разглядеть вдалеке Анастасию. Внизу Станислав молча ждал окончания разговора. Тоже излишней доверчивостью не страдает: отслеживает каждое слово. – Я хочу получить гарантии безопасности и продумать с вами порядок передачи информации.

Стас показал поднятый кверху большой палец: уболтал-таки! Главный на нервах, уже и не знает о чем говорить. Но упрямо держит «на проводе», еще надеясь на профессионализм своего человека.

– Половину вы можете озвучить сейчас. – Грицких боялся задать вопрос: откуда, собственно, идет разговор, если Фомин до сих пор ищет Колмогорова? – А вторую половину обменяете на вознаграждение.

– Тогда вот вам половина… – Стрела воткнулась в дерево над его головой. Пора уходить. Стас снизу тоже подавал знаки: закругляйся. – Нужно перейти железную дорогу, дальше сквозь поселок. Юрий Борисович, мне пора, а то, кажется, ваши люди меня сейчас успешно найдут. А мне не хотелось бы. До связи.

Выдернув стрелу и оставив аппарат на дереве, Алексей соскользнул вниз. Из-за кустов показалась Анастасия.

– Он идет сюда. Не торопится, потому что уже всё понял.

– Ну и ладно. Настя, уводи Алексея, а я им сейчас до железнодорожных путей хороший след оставлю.

Привратник слушал какой-то неразборчивый шорох. Разговор был окончен. Через несколько минут послышался голос охранника:

– Юрий Борисович, я нашел телефонный аппарат, и, конечно, никого здесь уже нет. Не знаю, кто это был, но след уходит к озеру. Идти по нему?

– Не сейчас. Возвращайтесь. Вас слишком мало для такой задачи. Нужно собрать группу, вот тогда и покажете им дорогу.

Фомин положил трубку на полуразобранный, но каким-то чудом еще работавший аппарат и задумался. Неужели задачи найти и преследовать сильно различались? Главный так легко рисковал людьми, оставаясь в кабинете, а теперь вдруг начал опасаться чего-то? Значит, результат этого поиска в лесу слишком важен, намного дороже жизней трех простых охранников.

***

Станислав ему не доверяет… И страдать по этому поводу Алексей не собирался: и правда сдал бы поселенцев немедленно, если бы это принесло хоть какую-то пользу. Но для войны необходимы союзники. Он знал на собственном опыте, как сильно может нагадить бункеру малая диверсионная группа, только теперь не пытался отразить атаку, а сам искал брешь в броне. И сделать это оказалось намного проще, чем в свое время Стасу с Юрком: вооруженный информацией бывший Привратник опаснее армии, штурмующей гермоворота.

Они вышли на асфальтовую дорогу в стороне от обычного сталкерского маршрута, комбинезон сильно нагрелся от солнца, Алексею было жарко, хоть он давно привык к этому. Хорошо бы все же отойти в тень, но Анастасия строго приказала не топтать обочину так близко от бункера, поэтому и шли посреди разбитого шоссе.

– Настя… У меня мысль появилась!

– Если эта мысль опять ниже пояса – не хочу даже слышать о ней!

– Еще ниже! Ниже уровня земли, и там не так жарко.

– Убежище?

– Да. БВУ. Расшифровывается: быстро возводимое убежище. Я бы добавил: и хреново возводимое… Хотя вообще-то изначально оно было довольно прочным, просто им и в мирное время изрядно попользовались, пришлось уплотнитель на двери менять и засов новый поставить. Глубина метра четыре, но и вентиляция, и свет, и удобства – всё, как у больших. Зайдем?

– Далеко оно?

– Близко. Надо чуть-чуть назад вернуться. Но там прохладно, хорошо. Переждем до вечера?

– У нас же времени нет! Они сейчас отправят поисковую группу.

– Настя… Это командир сталкеров уже вылетел бы наружу с автоматом наперевес через пять минут! А Главный будет еще долго просчитывать, кому можно доверять в этой операции и что ему, собственно, от меня нужно. Так что минимум времени до вечера, а то и до завтрашнего дня.

– Нам нужно подготовиться. Ты ведь хочешь устроить на них засаду? Разве не так?

– Правильно. Нужно подготовиться. Поэтому пойдем в тень, а то мои стратегические мозги сейчас просто расплавятся.

Узкая замусоренная лестница привела к маленькой дверце. Алексею пришлось наклониться, чтобы попасть внутрь, и он сразу направился к дизель-генератору. Топливо еще осталось, загудела вентиляция, звук был слишком глухим, в нем ощущалась вибрация.

– Насть, я крышку забыл открыть! Сходи, сними, пока еще не разделась, она в кустах от входа слева. – Она уже привыкла к его двусмысленностям, только махнула рукой и отправилась на поиски вентиляционной шахты. Вернувшись, она проверила фон дозиметром и сняла комбинезон.

– Многовато… и камеры для чистки тут нет.

– Я ж и говорю – БВУ, слово из трех букв. Пройди в конец коридора, там удобнее. Здесь хоть не жарко.

– Стас будет ждать и беспокоиться.

– Мы не дети, не потеряемся. Подождет. – Алексей понимал, зачем позвал сюда Анастасию, на успех не рассчитывал, но попытаться стоило. Он присел на нижнюю полку пустого металлического стеллажа у стены и наблюдал, как девушка осматривается на новом месте. Самому нередко приходилось здесь бывать, вот только для свиданий убежище пока не использовалось. От нечего делать он и сам разглядывал стены, размышляя, не получится ли применить как-то БВУ в своих целях. Да, о нем знают все, и бункер и соседи, но внутрь наведываются нечасто, снаружи сразу видно, свободно оно или занято.

– Лёш, теперь мне не жарко, а холодно.

– Настя… Неужели?! Иди ко мне, я теплый.

– Иди ты! Лучше сдохнуть от воспаления легких. А у вас в бункере так же? Он ведь еще глубже расположен.

– У нас не холодно, просто здесь вентиляция без нагревательного элемента – сломался, заменить нечем. Насть, я не шучу, если замерзла, сядь поближе.

– Не хочу. У тебя опять обострение спермотоксикоза. – Она сделала вид, будто действительно боится, хоть даже наедине с ним чувствовала себя уверенно. Алексей безопасен, если самой не поддаваться.

– Ну, нет, этой болезнью я переболел в подростковом возрасте, она, как коклюш, не повторяется! Придумай другой диагноз.

– Неужели любовь с первого взгляда?

Он не отвечал. Никакой любви тут и в помине не было, Алексей сильно увлекся, но не настолько… Неужели кроме слишком затянувшейся партизанской войны с Главным Привратником ничего больше не осталось?

– Насть, а нам нельзя как-нибудь договориться? Чтобы Стас по четным дням…

– А ты по нечетным?! Выходных мне не оставляешь? – Алексею всегда удавалось ее рассмешить.

Вдруг он сорвался с места, но зря Анастасия инстинктивно подалась назад: Алексей просто ощупывал зачем-то низкий потолок убежища, забравшись на ящик, потом огляделся.

– Настя… А Геннадий может сделать достаточно прочный крюк, чтобы человека на нем подвесить?

– Наверное, может. Только его надо будет вбить как следует, для этого его молот понадобится.

– Одолжим. Пора идти.

– Там еще солнце вовсю шпарит! А объяснить ты не хочешь?

– Хочу. Нам нужно допросить кого-нибудь из сталкеров бункера, а сделать это лучше всего именно здесь. Когда они пойдут по следу Стаса, надо будет хоть одного отделить от группы и тащить сюда.

– А ты когда-нибудь пробовал проводить такие допросы, Лёш? Это непросто, даже если ты не собирался пленного мучить.

– Кто сказал, что нет? – Алексей обернулся, выглядел он абсолютно серьезным. – Я же серийный убийца и террорист, тебе Станислав разве не рассказал?

– Что? – Она не поверила, что правильно услышала слова. – Лёш, ты перегрелся все-таки.

– И еще разок обсудим на совете вождей, Стас что-нибудь дельное добавит. Пойдем, Насть!

– Нет. А чтобы тебя остановить, придется принять приглашение… Я не хочу на солнце жариться, но здесь мне холодно. Лёш, сядь поближе.

Час ушел на оживленную беседу, как и в каком месте устроить засаду на сталкеров, оба знали, что план еще изменится не раз. Увлеченный военными действиями Алексей обнимал ее за плечи, забыв обо всем. Анастасии стало спокойнее: Стас прав, все домогательства от безделья. Он вспомнит о них снова, когда задача будет выполнена, но это будет потом… Сейчас и ей хотелось сделать что-то полезное, Алексей умел быть убедительным. Заставил поверить в успех дела, ведь до сих пор они не терпели поражений.

– Юрий Борисович, мы его упустили.

– Сам вижу, иначе этот неизвестный уже стоял бы тут передо мной.

Фомин явно хотел что-то добавить, и не только в свое оправдание… И промолчал. Так ли уж неизвестен этот враг, который прекрасно осведомлен о связи между бункерами? Охранник догадлив. И лучшее проявление его сообразительности сейчас – полное отсутствие вопросов и намеков. Меньше знаешь – дольше живешь. Только вот преследовать по лесу опытного сталкера он еще явно не умеет.

– Мне показалось, что там не один человек работал. Чтобы так напетлять провода, понадобится километр линии связи, это все нужно было спланировать и проделать незаметно. Одному понадобился бы не один день, а вблизи от бункера это рискованно.

«Если ты уже догадался об имени разыскиваемого тобой злодея, то должен знать, что в рискованных делах он чувствует себя как рыба в воде! И действовать против него можно только такой же хитростью, подкрепленной явно превосходящей грубой силой». То, что Алексей стал сообщником лесных людей, уже давно угадывалось. Кто кому помогает? Технический замысел явно принадлежит бывшему Привратнику, «руку мастера» Грицких узнал сразу. А поскольку мысль о том, что провода тянула целая бригада связистов, пришла в голову даже охраннику, стоило принять эту версию как основную. И Главный всерьез взял на заметку неглупого Илью Фомина.

– Еще пригласите сюда, пожалуйста, Дмитрия Никишаева, но так, чтобы половина бункера не оказалась в курсе дела.

Сталкер был уже не зеленым юнцом, но еще в том возрасте, когда с удовольствием осваивают что-то новое. За пару месяцев Дмитрий приобрел необходимые навыки, неплохо освоился в отряде, поэтому никто не удивится, если его возьмут с собой для поисков. Осталось только заставить самого Никишаева наконец-то взяться за серьезное дело.

– Дмитрий, вы довольны своей работой?

Сталкер кивнул. Он был благодарен Главному за то, что тот попросил заменить им погибшего Валерия Лапина. Усиленное питание и возможность «левака» сделали его жизнь не просто привлекательной – лучшего и желать нечего! Но теперь, похоже, предстояло как-то расплатиться за это свалившееся на голову счастье.

– И вы помните, благодаря кому теперь имеете возможность не ждать милостей, а самому находить в городе то, что вам требуется?

– Я помню, Юрий Борисович…

– Трудно было уговорить командира Серякова. С ним вообще очень трудно договариваться, вам так не кажется? – Никишаев молчал. Потому что был согласен, но еще не знал, насколько свободно можно говорить об этом. – Пора бы прекратить этот произвол… Игорь Яковлевич сделал из своего отряда какой-то элитарный закрытый клуб, а это нехорошо для остальных. Думаю, устанавливать такие жесткие границы на собственное усмотрение – это не в компетенции командира.

В глазах Дмитрия сквозило недоумение: что спрашивать, если такое серьезное дело, нужно просто решить его на Совете. С каких пор Главный советуется с рядовыми сталкерами? Он уже чувствовал какой-то подвох и теперь прикидывал, насколько от него потребуется быть благодарным. Зная возможности Главного – должен быть благодарен безмерно. Если жить хочет. Не красиво жить, а вообще…

– Ребята хорошие… – выдавил он наконец, нащупывая правильное направление мысли.

– Хорошие, – подтвердил Грицких. – И их может быть больше, если Серяков не станет перекрывать доступ в город желающим туда попасть. Не только его отряд способен держать оружие, не только они не боятся мутантов. И не он контролирует гермозатвор. Снаружи то, что необходимо нам для жизни. И герма сохраняет жизнь внутри… А только Привратник может распоряжаться этим.

Юрий Борисович не мигая смотрел в глаза сталкеру. Там читалось только «не хочу лезть в ваши пацанские разборки, я-то тут при чем?!». Но зависимое положение обязывало.

– И если вы, Дмитрий, поможете мне навести в этом порядок, то уже я буду весьма обязан вам.

– А как, Юрий Борисович? Я должен проследить за командиром?

– Да. Вы должны следовать за ним и… – Вот тут Главный снова всерьез пожалел о недавнем исполнителе, который понимал подобные приказы с полуслова. – И убрать его, чтобы он не мешал больше ни мне, ни вам. Никому.

– Это же… Юрий Борисович…

– Да, Дмитрий. Это политика. И вы достойны того, чтобы в ней поучаствовать.

Лесть и видимость доверия… Люди всегда склонны думать о себе лучше, чем они есть на самом деле. И нужно только поманить сопричастностью к высшим сферам, куда до сих пор был закрыт вход. Если уж даже сталкерский отряд для него элита… То амбиций у парня, как у амебы, возмечтавшей стать многоклеточной.

***

– И где вас черти носили? – Станислав укоризненно посмотрел на Анастасию, хоть «черт» стоял тут же рядом с каким-то странным блеском в глазах. – Времени мало, Калина с Павлом и Максимом Львовичем – а бегать наш пенсионер еще вполне может – уже готовы. Лёха, ты не смотри на меня так радостно, как будто бункер сам внезапно дематериализовался!

– Нет, радоваться рано, просто я придумал кое-что еще. Настя уже в курсе.

Столовая вновь служила местом для планирования боевых операций. Станислав вспоминал прошлое лето, когда тут так же сидел растерявшийся от своего неожиданного предательства Дэн, а Юрок строил из себя гениального полководца. Теперь место стратега занял матерый клятвопреступник, уже приближающийся к разряду профессионалов, но это почему-то не беспокоило. Враг врага… может стать кем угодно. Алексей пойдет в этой войне до конца, потому что хочет поставить последнюю точку. Станислав мог только проследить, чтобы победа не одерживалась им любой ценой. До сих пор намерения случайных союзников совпадали.

– Война у нас пока была информационная, и я надеялся, что она подольше останется таковой, – произнес Станислав, глядя на Анастасию. – Но если кто-то рвется в бой, то я записываю всех желающих.

– Стас, ты один не справишься, раз уж решили принципиально обойтись без автоматов. И хоть один хороший стрелок тебе пригодится.

– Настасья, я и не думал возражать, ты пойдешь с нами. Придется мобилизовать всех. Хотя бы для массовки.

Против Насти Алексей ничуть не возражал, к тому же она понадобится для их дополнительного плана, о котором еще надо поведать Станиславу:

– В информационной войне тоже бывают жертвы. Одну я собираюсь выбрать для заклания в ближайшее время. Пора уже показать силу.

– И как ты собрался это сделать?

– А как все делают? Огнем и мечом! – Алексей резко встал с места, ударив ладонью по столу. Обвел взглядом недоуменные лица. – Ну, насчет огня я вообще-то не шутил… Углей надо в кузнице набрать побольше. И молот захватите.

– Лёха, а если совсем серьезно? – Станислав не любил долгих предисловий, когда стоило торопиться.

– Будем проводить захват пленных, лучше всего сразу брать командира отряда.

– И что с ним делать?

– Разговаривать… – Алексей не понимал, в чем Стас увидел трудности.

– Ладно. Разберемся. Оглушим или там по ходу дела сообразим что-нибудь. Есть у нас тупые стрелы для дистанционного воздействия. Одну захватим.

– Захватите побольше… – Он просто чувствовал, что одной погоней по следам дело не обойдется. Не мог объяснить этого, но почему-то знал. – Командир ничего вам конкретного не скажет, хоть убей. И боюсь, что как раз ему сейчас и угрожает опасность – Грицких давно хотел его убрать. Почему бы не попытаться сделать это сейчас? Если так, то Серяков должен быть нам весьма признателен… И он вообще нормальный мужик, договориться можно. Очень пригодится против Главного, поверь мне. И мы с Настей нашли хорошее место, чтобы там спокойно побеседовать.

– Спокойно?

– Ну, не совсем. Допрашивать с пристрастием мы будем кое-кого другого, но его нужно еще вычислить.

Станислав раздумывал… Он против Главного Привратника восстаний не планировал, но если не требуется дополнительных усилий – почему бы и нет? Переговоры на нейтральной территории его вполне устраивали. И уже возникло немало вопросов, которые хотелось задать представителю бункера.

– Огнем и мечом, говоришь? Тогда прямо сейчас и отправимся в твое хорошее место, а то не успеем!

Глава 9 Боевая инквизиция

Командира сталкеров даже вызывать не пришлось – явился сам.

– Юрий Борисович, что за суета среди охраны? Почему они, как взмыленные, вокруг бункера бегают?

– Ревнуете, Игорь Яковлевич, не иначе… Теперь и для ваших людей задача нашлась. Есть подозрения, что в «перископ» разглядели чужих людей. Одного или двух, они не уверены. Напали на след, но преследовать побоялись.

– И правильно… Потому что ваша охрана в бункере-то хороша, а вот в лес далеко не сунется. – Серяков глядел на Привратника с подозрением. – Сколько человек вам нужно?

– Чтобы просто идти по следам, хватило бы и троих. Но есть вероятность вооруженного столкновения, так что под вашим руководством соберете группу побольше. Шесть или семь бойцов. Контролируйте лично. Потому что только так я буду уверен, что все сделано как следует.

– Тогда выдвигаемся.

– Подождите… Лес нужно будет прочесать тщательно, поэтому и подготовиться нужно хорошо.

К тому же ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, если в деле замешан Колмогоров. Что же он замышляет? Когда остыло негодование по поводу телефонного звонка и злость на Фомина, который упустил Алексея, Грицких понял, что придется ускорить события. Объединять два дела в одном он уже не раз пробовал и не видел в этом проблемы. Тем более, командир Серяков лично возглавит группу, приведя ее прямо в засаду – иначе Алексей не пошел бы на такую наглую провокацию. Единственное, что заставляло сомневаться: странная торговля за боеприпасы, отдававшая обычным шантажом. Зачем ему понадобились патроны? Чтобы покинуть эти места… И сдать, наконец, местоположение лесного поселения? Даже если Алексей каким-то образом с ними связан, вряд ли станет упорно скрывать эту «военную тайну». Ему это просто невыгодно.

А если нет? Тогда следовало найти и его, в гостях у скрытных незнакомцев или просто среди леса, достать из-под земли! Чтобы эта тварь больше никогда не напоминала о себе, чтобы унесла в могилу все свои и чужие тайны. Может быть, хоть Серякову удастся то, что не удалось бестолковым охранникам. Пусть и он хорошо выполнит возложенную на него последнюю серьезную задачу.

***

Крюк, молот и потолок БВУ были в наличии, и все недоуменно смотрели на составные части, сожалея об отсутствии главного звена: Геннадия. Но кузнец сюда просто не добрался бы, поэтому пришлось обходиться без него. Наконец, Станислав решился и поднял тяжелый молот за рукоятку. Примерившись к его весу, поискал место на потолке.

– Настя, вон туда приложи, там, кажется, бетон не крошится.

Она влезла на ящик и поместила верхнюю часть крюка с зазубринами в одной ей видимой ямке на потолке. Станислав на пробу отвел в сторону руку с молотом.

– Стой! Подожди.

Алексей вдруг представил, что случится в случае промаха… При всех навыках Стаса в обращении с тяжелым топором наносить такой удар снизу вверх он не умел. А неточность приведет к слишком тяжким последствиям.

– Настя, отойди. Дай мне эту штуку.

И, пытаясь отогнать навязчивое видение превращенной под ударом молота в красное месиво руки, он занял место девушки. Стоил ли безумный риск восхищенного взгляда Анастасии? По завершении дела будет видно. Только бы пронесло!

Станислав теперь уже не выглядел так уверенно, сомнения Алексея передались и ему. Казавшаяся поначалу простой задача посложнее похода в промзону… Проблему решил Морозов.

– Ну, Лёха, держи крепче и без претензий, если что.

– Если что?! – Алексей и договорить не успел, как Руслан, перехватив у Стаса молот, без лишних раздумий, одним ударом вогнал крюк в бетон.

Зажмурившаяся в ужасе Анастасия открыла глаза, только когда услышала гулкий звон металла. Алексей всего лишь рассматривал поцарапанную ладонь: шипы-зацепы прошлись по ней, разорвав кожу. Слишком высоко взялся, да и рассчитать силищу Морозова не так просто. Во второй раз взметнулось облако пыли и бетонной крошки – десантник промазал. Все четверо молча поглядывали на вмятину в потолке.

– Поаккуратнее, а то трещина пойдет, и придется начинать сначала.

«И хрен тогда кого уже заставишь крюк держать…»

***

Главный Привратник знал, что не стоило дважды повторять задачу командиру, но его напутствие относилось вовсе не к Серякову.

– Убрать тех, кто нам мешает.

– Уберем, Юрий Борисович, – подтвердил Серяков, надевая кобуру с «макаровым». – Пусть Илья дорогу покажет.

Фомин повел командира кругом в обход до точки, где был найден телефонный аппарат. Четкий след еще сохранился, и отряд отправился по нему дальше. Охранник бункера проводил их взглядом, не завидуя не только Серякову, но и сопровождавшим его сталкерам. «Элитные» войска первыми идут в бой. И первыми гибнут там, нет никаких гарантий, что хоть кто-то вернется назад.

Сырая земля вокруг озера хорошо держала следы, они только немного расплылись. Командир успокоился, потому что затянувшиеся сборы казались ему безнадежно упущенным временем. Но ничего не потеряно, даже пятна черного грунта на остатках бетонного моста еще сохранили очертания рифленой подошвы берца. Человек был один, шел не торопясь, уверенно. Значит, он неплохо вооружен, если не крался по кустам, скрываясь от монстров. Серяков поглядывал на пустые дома, но движения не уловил, даже ветер не шевелил паутину на темных провалах окон, и цепкий плющ, затянувший фасады, не шелохнулся. Пустой поселок, поглощенный лесом, делила надвое железная дорога. Отряд осторожно выглянул из-за деревьев, не решаясь выйти на открытое место. Серяков долго всматривался в противоположную сторону, потом быстрым шагом пересек рельсы и исчез под елкой. Осмотревшись, махнул бойцам, чтобы присоединились к нему. Что делать? Теперь искать следы на каменистой насыпи бесполезно, чужак мог далеко уйти по ней, как по ручью, чтобы обмануть преследователей…

***

Место сбора было оговорено заранее, трое охотников ждали Станислава, поправляя маскировку. И если бы они не шевелились, Алексей легко прошел бы мимо, не заметив.

– Держи своё… – Калинин протянул ему разукрашенный зелеными лоскутками и свежими листьями камуфляж. – Только когда Стас скажет замереть, не подпрыгивай от нетерпения.

– Не буду. От нетерпения у мужиков знаешь что случается?

Отвлекаться действительно не следовало. Алексей аккуратно надел на спину сетку с прикрепленными листьями, чувствуя себя как в шапке-невидимке, потерявшимся наравне с остальными на фоне растительности. Заклеенные кусочками мха респираторы и противогазы скрывали лица, только слегка бликовали стекла окуляров.

– Готовы? Твою мать, Лёха!!!

Алексей помахивал двумя веточками над головой Морозова, отчего Анастасия рисковала попортить камуфляж раньше времени, сползая по стволу сосны. Руслан и без того напоминал размерами лося, только последней детали и не хватало. Догадавшись, что над ним смеются, он фыркнул в респиратор.

– Выдвигаемся… – Станислав оглядел разношерстное войско.

– Вперед, боевые легионы!

– Лёха, я тебе сейчас, как настоящий легионер, белобрысую башку ножом отрежу. А то ты на скандинавского варвара сильно смахиваешь… – все-таки подал голос Морозов.

– Руслан! Ты хоть не шуми.

Не замечавший ранее за ним склонности к таким шуткам Станислав не переставал удивляться. Алексею удалось растормошить даже молчаливого десантника. Совсем не вовремя, кстати! Но сосредоточенности Руслан не потерял, по-прежнему казалось, что этот центнер боевой мощи скользит над землей, не касаясь травы.

След нашелся вновь, примерно в трехстах метрах уже знакомые берцы проявились в грязи. Неподалеку начиналось болото от разлившейся речки, сырая глина сохранила отпечаток. Еще в десяти метрах впереди белела сломанная ветка. Командир остановился. Если чужак так бесцеремонно пёрся напрямки, то обнаружить их поселение бункер должен был не через двадцать лет, а намного раньше. Или наоборот – не обнаружить никогда, потому что столь открытое передвижение по лесу привело бы к неизбежному вымиранию. Что-то здесь не так! Но возвращаться было поздно, отступать позорно. Отряд из шести человек мог рассчитывать на успех, а не думать сразу о неудаче.

След вел дальше в лес. Отмахавшие не один километр сталкеры шли медленно, намекая, что в такую жару неплохо бы и отдохнуть. Даже ближе к вечеру нагретая земля еще отдавала тепло, а над оставшимися позади рельсами раскаленный воздух и вовсе плыл, как над огнем. Поляна впереди показалась подходящей для привала, но отдохнуть так и не вышло… Что-то вдруг рвануло с лица Серякова противогаз, резиновая маска осталась на месте, правда, появилось ощущение, как от крепкого удара кулаком, аж в ухе зазвенело. Командир быстро пришел в себя.

– Чего уставились?!

Они не только уставились – пара человек неудержимо тряслись от нервного смеха. Серяков понял, что звон ему не померещился – банка фильтра оказалась пробита стрелой, древко застряло в жестянке прямо поперек лица, и уголь сыпался наружу от движений головы. Трехэтажно разнося в мыслях неизвестного противника, командир, задержав дыхание, заменил испорченный фильтр. Наконечник стрелы был тонким и острым, и если стрела не пролетела насквозь, так только из-за желания стрелка подшутить над обитателями бункера… Далеко не все они облачены в бронежилеты, да и никаких гарантий непробиваемости защитных пластин командир сейчас не дал бы. С близкого расстояния из мощного лука да неслабыми руками… Отточенная сталь – не мягкий свинец пуль. Значит, у леса есть глаза, уши, оружие и чувство юмора?! Преодолев желание сразу дать автоматную очередь по кустам, Серяков внимательно вглядывался в чащу.

– Ждать! Если бы хотели убить, то тут уже живых не осталось бы.

Чего же они тогда хотят? Остановить. Не пропустить отряд дальше. И стоит сделать шаг – второго предупреждения может не последовать. А провоцировать лесных людей ни к чему, Серяков еще помнил молниеносную атаку на второй уровень, огнемет и меткие очереди из «калашей». Он не поучаствовал в перестрелке лишь потому, что люди были эвакуированы вниз и нуждались в защите. Теперь от его спокойствия и выдержки зависела жизнь бойцов.

– Чего вы хотите?

Но лес затих, испуганные шумом отряда животные разбежались, а разглядеть среди ветвей затаившихся охотников не мог даже опытный глаз командира. Серяков еще немного подождал и сделал шаг вперед, приказав остальным оставаться на месте. Выстрела не последовало, ни из огнестрельного оружия, ни из убойно-примитивного. Он еще немного продвинулся вперед по следам, осознавая теперь, что даже в панике бегущий лесной житель не оставит в глине таких заметных вмятин. Ловушка стала очевидной, предстояло как-то выбираться из нее. Небольшая поляна, окруженная сосновыми стволами и густым синеватым орешником, показалась мешком, а кто-то уже готов затянуть его веревкой.

– Чего вам от нас нужно? Оружие? – В прошлый раз они хотели именно этого. И ушли, когда поняли, что взяли всё, что можно. Вот бы снова обменять боекомплект на жизнь! – Я оставлю вам оружие. Только отпустите людей.

А лес не вступал в переговоры. Или просто обдумывал неплохое предложение? Серяков сделал еще несколько шагов.

Алексей не упустил из виду движение одного из сталкеров: тот совершенно недвусмысленно прицелился в спину командира и все же опустил автомат. Снова поднял и огляделся. Будто ждал, когда же невидимки сделают за него всю работу, а уж тут и он подоспеет с контрольным выстрелом… План Главного Привратника продолжал неукоснительно выполняться.

Стоило Серякову дойти до края поляны, как две неразличимые прежде фигуры в зеленых маскировочных накидках одновременно сорвались с места. Командир, даже приблизившись, не видел их, и резкое движение впереди стало полной неожиданностью. Он вскинул автомат, но не успел выстрелить, потому что в ту же секунду тонкий ствол сосны перед ним расщепил боевой топор, засыпав сверху еще и шишками. Оглянувшись, он не смог угадать, откуда прилетело оружие, зато увидел замерший на месте отряд, и если ни под кем еще не появилось мокрой лужицы, так только из-за герметичности ОЗК. Он знаками приказал троим преследовать сбежавших чужаков, отметил, что вслед не полетели стрелы. Значит, так и планировалось разделить силы… Лишь бы сталкеры не увлеклись погоней и не поджидала бы их на пути уже какая-нибудь волчья яма с кольями! Жертв еще нет, но по серьезному настрою и подготовке западни командир уже ожидал всего. Только не этой тишины вокруг, странной и угрожающей, ведь неизвестно, сколько еще осталось вокруг охотников, их явно больше двух. Топор прилетел с другого конца поляны, а уж стрела… Он выпустил несколько пуль по верхушкам кустов, предупреждая и надеясь, что его поймут правильно.

– Не советую вступать в бой. Лучше скажите, чего вы добиваетесь. Кто вы? – И на этот вопрос командир не ждал ответа. Понятно, что не соседи из капониров вдруг сменили «калаши» на топоры.

Под ногами закачалась стрела, упавшая вертикально сверху. Вот почему ни один лист не дрогнул, и такая манера стрелять еще меньше понравилась командиру. Выругавшись, он снова огляделся: два оставшихся рядом с ним сталкера не сводили глаз с оперения стрелы, боясь шевельнуться.

– Где вы, мать вашу?! – И он шагнул к кустам, уверенный, что никого там не найдет, а просто стоять на месте уже не хватало выдержки. – Покажитесь, я не буду разговаривать с призраками.

Ствол автомата сталкера снова дернулся ему вслед.

– Руслан, задачу видишь?

– Вижу… – Морозов вынул из своего тубуса-колчана стрелу без острого наконечника и наложил на тетиву. – Лёха, уверен?

– Абсолютно. Это тот, кто нам нужен, а командира берешь собственноручно, только сильно не поломай. У него теперь дипломатический статус.

– Не мудри тут мне под руку…

Металлическая закругленная чушка ударила сталкера пониже шейных позвонков, опрокинув в траву. От неожиданности он даже не пытался встать, а только беспорядочно шарил по земле. Руслан облегченно выдохнул: если бы не рассчитал силу выстрела, этот иуда уже ни рукой ни ногой не шевельнул бы со сломанным хребтом.

– Вперед!

Ему не нужны были команды Алексея, чтобы бесшумной тенью следовать за Серяковым от одного ствола сосны к другому. А уж когда тот склонился над подбитым бойцом, задача упростилась. Алексей, рискуя подставиться под пули, метнулся по краю поляны в кусты, вслед ему грохнула автоматная очередь, последний из оставшихся оглянулся на командира и все же погнался за чужаком в усыпанном листьями маскирующем комбезе. Догнать этот быстро убегающий куст уже было не суждено: получив хороший удар в лоб от засевшего под елкой Станислава, сталкер рухнул спиной обратно на поляну. Алексей точно знал, в каком направлении нужно отступать.

Командир сталкеров был силен, но Морозова хорошо обучили захвату вооруженного противника, и через несколько секунд проблема состояла лишь в транспортировке увесистого бесчувственного тела. Алексей тихо распорядился:

– В БВУ. Обоих. С Серяковым поаккуратнее.

– А с этим?

– Никишаев Дмитрий… – Связанный сталкер энергично кивал при полной невозможности ответить. На Алексея он смотрел с удивлением: не каждый день воскресают Привратники. – Здравствуй, друг дорогой. Давно не виделись.

Электричество не включили сознательно – мерцающий свет пламени создаст нужную атмосферу для допроса, и орать под землей пленник теперь может, насколько сил хватит. Никто не услышит. И первое, что увидел Никишаев, когда с головы сняли мешок, это узкий коридор и Привратника без противогаза. Красные отблески огня сбоку от Колмогорова сделали его лицо незнакомым и пугающим, никогда прежде не пришло бы в голову, что вежливый и сдержанный Алексей может внушать такой ужас! Только сейчас сталкер осознал, что висит на каком-то крюке. А рядом в полутьме виднелись фигуры еще двух человек: того крепкого мужика с повадками военного и женщины. Она поворошила угли, взметнулось облачко искр. Дмитрий скосил глаза, и тут же захотелось завыть от страха: на железном столе в огне нагревались до красноватого свечения ножи и другие небезопасные предметы.

Алексей надеялся, что Анастасия сейчас удержится от смешков, потому что все трое веселились, устанавливая декорации для этой сцены, долго спорили, класть ли в огонь плоскогубцы. Потом решили, что здесь перебора быть не может. И таскали стол с места на место, подсвечивая лицо, разукрашенное шрамами, с разных сторон. Теперь единственный зритель наслаждался впечатлением – такого испуга Алексей не видел никогда. Даже на Лубянке не придумали бы, как сделать более эффектно!

– Поговорим, Никишаев?

– Лёш, ты чего? Ты ж наш… Был. Зачем это всё?

– Ты мне сейчас про Главного рассказывать будешь. То, что я пропустил по случаю отсутствия.

– Не могу! Он меня убьет!

– А здесь за дело возьмусь я… И посмотрим, кто у нас внушает больший страх: я или Юрий Борисович. Настя!

Женщина подала Алексею нож, и Дмитрий заорал от одной мысли о тепле, приближавшемся к обнаженной коже на боку.

– Ну? Что у нас Главный задумал на этот раз?

Пленник молчал, только часто дышал со свистом, не отрывая взгляда от темно-красного лезвия, пытаясь уклониться. Но сдвинуться больше, чем на десять сантиметров, не смог: Руслан несильным ударом в ребра вернул его на место.

– Не надо! – От крика, казалось, дрожали стены, а ведь Алексей еще ничего не успел сделать. Наверное, и в самом деле страх боли хуже ее самой.

– Начинай с того момента, когда Главный вернулся после отсидки у соседей. Переговоры по его выдаче меня мало интересуют.

– Он вернулся, злющий, как сволочь, но против соседей ничего не затевал. Да он и раньше не хотел – это всё для видимости было. Лёш, как же это? Ты ж больше меня знаешь, я только потом разобрался, чего он хочет!

– Разобрался, говоришь? И много ты понял?

– Что он хочет дождаться лета и истребить под корень этих… – Он кивнул в сторону Морозова. – Так и получилось.

– А про свое спецзадание почему помалкиваешь?

Никишаев молчал. Озвучить то, что ему было поручено убить командира сталкеров, никак не мог.

– Настя! Дай другой нож, этот уже совсем холодный.

– Нет!

– Тогда не молчи.

Алексей решил, что пауза затянулась, и слегка надрезал ножом кожу между выступающими ребрами. От воя под низким потоком подземелья можно было оглохнуть, Анастасия отвернулась от запаха паленого, Руслан стоял неподвижно с каменным лицом. Алексей надавил на нож: страшно ведь ощущать раскаленный металл внутри, и в любой момент он может войти глубже, еще глубже, выжигая всё, страх был сильнее боли. Но необратимые повреждения пока не входили в планы.

– Ну? Созрел?

– Что же ты делаешь?! – Никишаев прикусил губу до крови, слезы выступили на глазах. Но жалости Алексей не чувствовал – возможно, этот человек должен был по приказу Грицких убить его после запланированного взрыва. И убил бы, выйди он тогда на поле аэродрома. Убил бы без колебаний. Так зачем же сейчас сомневаться?

– Я делаю то, что считаю нужным. Расскажи, и это тут же закончится.

– Он с меня шкуру снимет! Главный!

– Как снимет? Вот так?

Алексей подцепил пальцами кожу и воткнул остывающий нож уже вдоль ребер пленника. Опять жуткие крики с подвываниями – страшно! Очень страшно, кончик ножа медленно продвигался под кожей. Рана неглубокая, чистая, даже обработанная прижиганием, правда, шрам безобразный останется. Ну, ничего, мужик потерпит. Если терпит столько времени и не колется, скотина! Скоро ощутимая боль должна переломить страх перед воображаемой от Главного… Еще немного.

– Никишаев, хватит орать – информацию давай! – Руслан коротким ударом ладони по лицу привел допрашиваемого в чувство. – Как и при каких обстоятельствах ты получил отдельное задание?

– Это всё он!

– Кто? Яснее выражайся.

Но сталкер замолчал, зажмурился и, кажется, приготовился ко всему. Грицких мог запугать основательно! Теперь грубые и надежные средневековые методы должны сработать против ментовки или ФСБ, черт его разберет этого Юрия Борисовича…

– Настя, дай-ка наконечник копья. Нет, не плоский, давай четырехгранник. – На лице Морозова на секунду промелькнула ехидная усмешка и исчезла, десантник владел собой не хуже Алексея, но того сейчас тоже душил смех. Забавно чувствовать себя инквизитором. – Положи в огонь. И пока греется, штаны с него сними…

Мгновенно раскрывшиеся ничего не выражающие глаза сталкера встретились с ледяным взглядом Привратника.

– Я тебя слушаю, Никишаев.

– Он сказал, что нужно вступить в бой и под шумок ликвидировать Серякова! Но у них не было огнестрельного оружия. Я растерялся. Тогда было бы видно, что он убит не лесными людьми! Я не знал, что делать!

– И поэтому не убил?

– Да! Я не успел. Я растерялся…

Он не сводил глаз с постепенно светлеющего в огне наконечника, говорил неразборчиво, повторялся, спешил рассказать всё, пока эти люди не выполнили своих угроз. Колмогоров теперь внушал дикий ужас, Главный был забыт, ничего больше не существовало, кроме этого, явившегося, казалось, из иного мира человека и куска металла на углях. Алексей похлопал его по щеке.

– Хорошо. Мы всё услышали.

– Я тоже слышал…

Сталкер отшатнулся, насколько позволяло положение тела, когда увидел вдруг возникшее из темноты лицо своего командира.

– Я не виноват, Игорь Яковлевич! Меня заставили! Я не хотел…

– Заставили, говоришь? Да я сейчас сам тебе эту железку…

Станислав перехватил руку Серякова.

– Спокойнее, давайте обсудим ситуацию. Из нее еще можно найти выход, как мне кажется.

Алексей вздохнул с облегчением: в дело вступил дипломат. И хоть он сам привык исполнять эту роль, на этот раз спокойно передал Серякова Стасу. «Вождь» разберется не хуже. Вот только что теперь делать с Никишаевым? Может, замочить по-тихому? А польза от этого какая? И руки пачкать никто не захочет – тут придется самому. Противно, ведь сталкер просто чужая марионетка, каковой чуть было не стал недавно сам Алексей. Не будь тут свидетелей… Он сомневался, что сталкер рассказал обо всем, оставили бы их один на один, и через полчаса уже был бы подробнейший рассказ и обезображенный труп на крюке. Таковы уж правила игры.

– Станислав… Я всё понял. Давно понял… Но теперь недостающие детальки становятся на свои места. Главный боится меня. Не знаю почему.

– Игорь Яковлевич, когда в руках такая власть, боишься только одного – потерять ее. Но боятся не все…

– Вы сами похожи на лидера. Кажется, понимаете, о чем говорите.

– Это так. Но власть неотделима от ответственности, и тут уж думаешь наоборот: кому бы ее спихнуть. – Станислав грустно улыбнулся. – Да и размах не тот. В вашей ситуации всё по-другому, мне Алексей объяснил. Два вооруженных подразделения в одном бункере представляют потенциальную опасность конкуренции.

– Алексей? Не думал, что он мог выжить… Значит, старик и тут успел свою лапу протянуть! На публику сработал чисто: проклял последними словами, приговорил, а потом отпустил? А теперь этот вдруг на вашу сторону переметнулся? Я ему не доверяю.

– Как хотите. Вам виднее. Но, тем не менее, теперь вы предупреждены. И располагаете доказательствами.

– Станислав, что нам теперь с этим «доказательством» делать? Никишаева нельзя оставлять в живых. Но и убить его рука не поднимется даже у меня. Что-то посоветуете?

– Есть одна мысль… Пойдемте, а то там эти ребята, похоже, совсем заигрались в гестапо!

Морозов тоже захотел примерить на себя роль средневекового палача: не причиняя особого вреда жертве, точными ударами способствовал более подробному рассказу о караване из Москвы. Алексей запоминал информацию, Анастасия сидела у огня, подперев рукой щеку и скучая. Визг и крики порядком надоели.

– О чем еще говорил Юрий Борисович?

– Лёшка, ну ты ж его знаешь – никогда он ничего не говорит! Не надо, прекратите! Я же всё рассказал!

– Ты еще Игоря Яковлевича на помощь позови. Руслан, еще разок его…

– Хватит, пацаны! – Анастасия решительно встала с места. – Сейчас увидите, как нужно с ним!

И не успел Морозов ее остановить, как она одной рукой ухватила сталкера за подбородок, а пальцами другой сдавила левый глаз. Алексей видел, как побледнел Никишаев, длинный ноготь под нижним веком царапал глазное яблоко, он боялся шевельнуться. Морозов восторженно присвистнул:

– Вот это метод! Как раньше-то не сообразили?

– Учитесь, мужики. Ну? Так что вы там ждете с караваном?

– Я только про пулеметы слышал! Двенадцатый калибр вроде.

– А сколько, Дима? – шипела ему в лицо Анастасия.

– Не знаю. Правда, не знаю!

– Хватит, Настя, уж от тебя-то не ожидал! – Станислав решил остановить запугивание, пока военнопленный не обгадился, не понимая, что это всего лишь демонстрация и он еще легко отделался порезом на боку и синяками. – Мы во всем разобрались уже.

Анастасия с виноватым видом вытерла руку об одежду. Морозов, пользуясь тем, что от него все отвернулись, закрывшись ладонью, беззвучно ржал. Операция «три садиста» была выполнена блестяще.

Для Алексея шутки закончились. Он спокойно встретил взгляд Серякова: «Так уж вышло, Игорь Яковлевич… Принимайте сей факт к сведению». Но тот ничего не сказал. Командир сталкеров всегда умел отделить важное от неважного в настоящий момент.

– Никишаев, я договорился, тебя освободят. Но ты должен будешь выполнить некоторые условия…

– Я согласен! Игорь Яковлевич, я на всё согласен, только заберите меня отсюда!

– Ты больше в отряде не числишься, думаю, тебе это ясно… Ты сам заявишь о своем уходе, найдешь занятие попроще. Это пока выведет тебя из-под удара и надзора Грицких. А наше отсутствие объясним так: тебя захватили какие-то люди, тебя пытали. Но не здесь, а где-то в лесу. Я выследил вас и спугнул этих людей. И теперь мы с тобой вернемся в бункер с четким и понятным алиби. Расскажи историю с этими поправками и забудь, что видел Алексея. Вот и всё, собственно.

Станислав кивнул, подтверждая, больше ничего не пришло ему в голову. Серяков добавил пару подробностей. К согласию пришли быстро, Грицких не зря опасался: командиру всегда было свойственно иметь мнение на всё происходящее и действовать сообразно ему. Стратеги в битве не участвуют. Поэтому в боевой обстановке принимаются чаще тактические решения. И пусть за них придется держать ответ – не привыкать.

Искать остальных сталкеров не было нужды. Убедившись, что лесные люди только поводили их кругами по кустам, Серяков решил идти прямо в бункер. Скорее всего, отряд уже вернулся с рассказами о призраках в лесу и потерянном командире.

– Пока они там не придумали, что я сквозь землю провалился, надо идти. А то ведь искать начнут…

– Игорь Яковлевич, если и начнут искать, то Никишаева. – Алексей решил напомнить, что Главный Привратник только того и ждал, что группа вернется без Серякова. – Вот пропажа вас обоих слишком подозрительна. Но уже темнеет, ночью никто не пойдет в лес.

Командир, сразу отметавший в сторону любые многоступенчатые хитросплетения, предпочитал прямой путь.

– Я поверю. Очень сомневаюсь… Но пока приму то, что ты сказал. А Совет лучше всего поверит тебе лично, Колмогоров.

– Нет, боюсь, я утратил доверие Совета, – даже если подзабыл Серяков, Алексей знал, что один из Привратников даже до конца не дослушает: у Лапина на уме лишь погибший Валерка. Остается Хлопов, который основательно все обдумает, сделает правильные выводы… Но он же ни на что не способен в одиночку! Поэтому чистосердечное покаяние не входило в планы.

– Тебе же уже нечего терять! И ты, хоть и сукин сын, не боишься ни хрена! Почему?

– Да, я могу просто прийти к воротам, и трон пошатнется. Но это слишком уж просто… Не гожусь я на роль обличителя мирового зла. Главный именно этого от меня и ждет. А я поступлю по-другому.

– И каков план? – спросил командир, не умея разгадать вывертов этого индивидуума.

– Главный должен перестать осторожничать. Он боится и действует с оглядкой. Поэтому придется развязать ему руки и все-таки убить меня.

– Как?! – Серяков переводил взгляд с Алексея на Станислава, с сильным ощущением, что оказался среди сумасшедших. Потом Колмогоров вынул из набедренной кобуры «ТТ» и протянул его командиру рукояткой вперед.

– С помощью вот этого пистолета, разумеется… По-другому никак не получится.

Глава 10 Ложь во имя правды

Станислав еще раз оглядел вход в БВУ, снаружи следов их пребывания не осталось. Запах дыма внутри скоро рассеется, и уже спустя пару дней трудно будет определить, когда именно здесь разводили огонь. Серяков с прихрамывающим сталкером медленно удалялись в сторону проходной ЛИИ Громова, скрываясь в надвигающихся сумерках. Станислав оглянулся, выражение лица Алексея показалось странным, впрочем, эта жгучая ненависть вслед была адресована вовсе не командиру.

Заметив внимание к себе, Алексей иронично приподнял бровь:

– Я снова выиграл?

– Не знаю, Лёха, оружие свое ты можешь и проиграть… А оно тебе вроде дорого.

– Ничего я не потеряю. Могу даже поспорить, что пистолет мне вернут. На что будем спорить? На Настю против «ТТ»? – Алексей усмехнулся под респиратором, глаза блестели по-прежнему недобро. И не сказав больше не слова, не оглядываясь, он исчез в кустах, бесшумно нырнув под ветви не хуже самого «вождя».

– Лёха!

Но тот пропал из виду. Найти его не составило бы труда, но лучше не мешать размышлениям, блудный сталкер присоединится к группе чуть позже, снова с нахальной улыбкой и очередной гадостью против Главного на уме.

***

Голова лопалась ото всего, что пришлось сегодня узнать… Серяков не был готов к подобному. Чувствовал, что Главный Привратник его сильно недолюбливает, но не ожидал, что способен убить. И особенно не готов быть обязанным своим спасением Колмогорову! Перешедший вдруг на светлую сторону убийца не заслуживал доверия, но ведь и не требовал его, паскуда! Всё разложил по полочкам, показал и доказал. Никишаев плелся позади, прихрамывая, зажимая разболевшийся бок. Игорь Яковлевич вдохнул и шумно выдохнул сквозь фильтры, чтобы успокоиться и навести порядок в мыслях. К неудачливому Димке он ненависти уже не испытывал – тот выполнял приказ Грицких, а Главный умеет подавить волю и заставить. Но почему-то не верилось ни на секунду в подавление воли Алексея – тот сам кого хошь сломает и раздавит. Тяжелые жернова высокой политики надвигались с обеих сторон, Серяков чувствовал их уже совсем близко, оказался прямо между ними – да, опасно, но когда он бегал от опасности? Нужно просто во всем разобраться.

Сквозь черноту над елями проступило темно-синее небо. Они уже дошли до просеки у гермоворот, когда командир остановил еле бредущего сталкера. Нож с шелестом выскользнул из ножен. Никишаев от неожиданности отскочил назад и упал, споткнувшись о выступающий из земли корень.

– Ты чего? А ну-ка вставай, чучело, думаешь, тебе кто-то поверит, что в лесу аккуратно раздели и пытали стерильным инструментом? – Серяков рывком поднял предателя из травы и поставил на ноги. Чиркнул лезвием по комбинезону сбоку, критически осмотрел, потом отрезал кусок побольше, разлохматив края. – Теперь порядок. Не трясись, а то пыль вовнутрь налетит.

Дмитрий всхлипывал не то от боли, не то от страха. Но бояться было нечего, командир не мог долго злиться на дурака.

– Тише, Димка. Всё закончилось уже. Домой идем, домой…

Вернувшийся без командира отряд рвался обратно на его поиски. Они требовали фонари и побольше боеприпасов, иначе давно бы сами прочесывали лес. Главный Привратник, мрачный как туча, отказал.

– Ждем до утра. Если с Серяковым и Никишаевым что-то случилось, то уже случилось. А если нет – командир как-нибудь ночь переживет. Найдет укрытие.

Ему очень не нравилось, что не вернулись именно эти сталкеры… Уж один-то точно должен быть тут. К сожалению, Грицких реально смотрел на вещи и скорее сделал бы сейчас ставку на командира, чем на своего бестолкового посланца. Никто не смог рассказать ничего определенного: одни бегали за кем-то по лесу, преследуя безликих невидимок, замаскированных под кусты, другой без сознания провалялся на полянке почти час, пока на него крол не наткнулся. И непонятно, кто громче визжал… А командир и Никишаев за это время растворились в воздухе, будто их совы или черти унесли. Серяков-то точно был тяжеловат даже для птеродактиля, так что ни одна из версий оставшегося без командира отряда не показалась Юрию Борисовичу правильной.

– Какие еще черти?! Вы чего там, грибов нажрались или папоротника нанюхались?

– Юрий Борисович, там вообще нет следов.

– Но за кем-то вы гонялись? Крыльев у них ведь не было? – Люди. Просто люди. Отвлекающий маневр – и никакой мистики. И здоровенные, видно, люди, чтобы бесследно утащить с поляны крепкого командира. Дмитрия Привратник серьезным грузом не посчитал.

– Они знают лес лучше нас. – Сталкеру было нелегко признаться, но пришлось. – И я уверен, что Игорь Яковлевич жив. Смотрите сами.

Аккуратно завернутый в пленку пробитый стрелой фильтр произвел впечатление на Главного. Кто бы там ни скрывался в темной чаще, у них хватило терпения сделать предупредительный выстрел. Значит, не такие уж звери. Это плохо.

– Я бы не был так уверен, но и обратное не доказано, поэтому ждем утра.

Несогласные с этим решением сталкеры зашумели, и пришлось увести их в зал Совета, пока не подняли на уши весь бункер. Фомин занял место рядом с Главным, молча стоя за спиной, как телохранитель. Грицких благодарно кивнул ему, но сейчас на неподвижном лице Ильи трудно было что-либо прочесть.

– Юрий Борисович, вы что, хотите, чтобы эти люди пришли сюда и уж точно нам всем горло перерезали?! Лучше нам самим сейчас пойти и разобраться!

– Много же вы разобрались, Забелин… Командира потеряли.

– Так уж вышло. – Сталкер не смутился, потому что не нарушил ни одного приказа, но теперь Серякова предстояло все же найти. – И не я, ну, не мы, то есть, с выходом затянули так, что они успели подготовиться. И до ночи довели.

– На меня намекаете? Да, я не считаю, что в таких делах нужна спешка, не блох ловите! Все равно, дай им время или нет, эти дикари в лесу как дома, а вы заблудились в километре от бункера!

– Игорь Яковлевич не заблудился. Он пропал. И Никишаев тоже, а вот за него мне как-то больше страшно даже.

– Страшно ему… Забелин, вы когда там снаружи в крутых парней играете, не боитесь ведь? Каждый раз рискуете жизнью, а теперь, когда опасность вплотную подошла, когда уже двое не вернулись, – вы вспомнили, что работа сталкера на грани жизни и смерти? Благодарите бога, или кого там у вас принято, что хоть остальные целы и практически невредимы.

Этот никем не назначенный парламентер от отряда пока вполне устраивал Главного. Остальные столпились вокруг стола и тихо переговаривались. Охранник Денисов оставался у дверей, подпирая спиной косяк, скрестив мощные руки на груди, и обводил взглядом комнату. Его и Фомина здесь вполне хватало, чтобы толпа не вышла из-под контроля. Пока еще Привратники оставались хозяевами в этом зале.

– Вы лучше, чем базарить, подготовьтесь к завтрашнему утру, чтобы с рассветом выйти. Группу наберите, снаряжение вам Лапин предоставит. – Сам Лапин безучастно смотрел на полированную крышку стола, впрочем, там, как в зеркале, прекрасно отражалось всё происходящее, не было необходимости голову поднимать. – И Сергей Леонидович поможет, чем сможет.

Хлопов округлил глаза. А он тут при чем?! Но Совет состоял из трех Привратников, следовало его хоть морально поддержать. И он кивнул.

– Юрий Борисович! Вы меня не слышите? Фонари давайте, сейчас выходить надо! Или вы по привычке ментовской будете три дня выжидать, прежде чем принимать заявление о розыске? Типа, погуляет командир и сам вернется?!

– Вы что себе позволяете вообще? – Голос Главного был негромким, но прозвучал на фоне и вовсе могильной тишины. Забелин набирал воздуха для очередной реплики, а остальные, расслышав его слова, примерзли к полу от ужаса. Заявить подобное Грицких, да еще теперь, когда он встал во главе бункера, не осмеливался больше никто. Командир еще мог бы, но его-то и следовало срочно найти. – Или вы забыли, кто отпирает двери? До утра они будут оставаться закрытыми, решения Совета Привратников не обсуждаются. Но мы можем обсудить, какие меры принять завтра утром. И потратьте, пожалуйста, силы и ваш боевой настрой на полезные дела! Тут больше половины сталкеров присутствует – найдите добровольцев.

Неизбранный лидер оглянулся на своих. Искать Серякова они были согласны хоть сейчас, хоть завтра в полном составе, только бы делать что-то, а не стоять тут попусту, раздражая Главного. Илья Фомин чувствовал смутную угрозу. Грицких полностью владел ситуацией, поставив на место разбушевавшегося сталкера, но этот обезглавленный отряд еще мог преподнести сюрпризы.

– Все согласны искать, – посовещавшись с товарищами, Забелин обернулся к Привратникам. – И ждать не хотят.

Илья перехватил взгляд Юрия Борисовича, старик не просил защиты, но ждал поддержки, если придется все-таки надавить. Денисов тоже нюхом учуял неповиновение, отклеился от косяка. Дверь приоткрылась, охранник заглянул без стука и оглядел комнату.

– А вы все тут? Юрий Борисович, нужны вы или еще кто-нибудь из Совета.

– У вас есть что добавить к совещанию? – недовольно спросил Грицких.

– Люди у дверей. Двое. Темно, но, похоже, наши!

Фомин облегченно вздохнул.

***

Алексей сидел за столом, положив голову на руки, и следил не отрываясь за каждым ее движением. Анастасия привыкла к этой игре, искушать его было иногда даже приятно для настроения и от скуки. Невозмутимый Станислав предпочитал делом доказывать свою любовь, а хотелось побаловать и женское самолюбие. Новая тетива уже была безупречно натянута на лук, от помощи пришлось отказаться – Лёша бы так «помог»! Пусть лучше наблюдает с другого края стола.

– Лёша, ты когда научишься стрелять не промахиваясь? – Она в шутку прицелилась без стрелы, Алексей нырнул под стол от притворного страха.

– Никогда! Не считаю возможным учиться у других, а ты не берешь меня в ученики…

– И ты знаешь почему. Держи! – Она бросила лук через стол, Алексей ловко поймал, но не попытался даже опробовать. И Анастасии показалось или он действительно сел на скамью чуть ближе, чем был? После того, что произошло сегодня в БВУ, где он хладнокровно резал раскаленным ножом тело человека, с которым еще недавно жил в одном бункере, возможно, ходил в рейды в одном отряде… Алексей пугал ее сейчас, как никогда прежде. Скорее всего, дело в том неприятном разговоре с командиром, он просто ищет способ успокоиться. Но что-то шло не так. Анастасию удерживало любопытство, позвать на помощь она успеет в любом случае, хотелось выяснить, почему же неподвижный Лёша сейчас будто отбрасывает тень ощетинившегося, нервно бьющего хвостом хищника? Тень за его спиной действительно шевельнулась, но лишь потому, что Алексей поднял голову. И вдруг одним плавным движением оказался на другом краю скамьи совсем близко к Анастасии.

– Ты испугалась?

– Тебя? – А стоило испугаться! Огонек потревоженной свечи исказил черты лица, и привычный очаровашка Лёшик снова выглядел жутко.

– Зря боишься… Я спрашивал не про сейчас, а про то, что произошло днем. Если у тебя были на мой счет какие-то сомнения… Теперь их нет, правда?

Анастасия кивнула. Почему она раньше думала, что голубые глаза холодны, как лед? Нет, не лед – это же голубое пламя газового резака, которому уступает даже металл! Она действительно испугалась, но не за себя. Если Лёша задумал кого-то устранить, этому человеку сейчас лучше бежать как можно дальше. Бежать и прятаться! Огонь погас. Потому что свет заслонило лицо Алексея – слишком близко, – она чувствовала его пальцы на затылке, и отвернуться не было никакой возможности. Он легко преодолел сопротивление ее губ, и поцелуй получился слишком глубоким и горячим, хоть и недолгим. От него все еще пахло дымом и терпкой травой отвара Амалии, а нотки нагретого металла и горелой плоти просто померещились… Сильное тело на миг прижало ее к столу с недвусмысленным намерением превратить свободную горизонтальную поверхность в арену любовной битвы, но… Алексей отстранился, голубой цвет снова заиграл веселыми искорками, хищник успокоился.

– Не надо сомнений. Я настоящий негодяй!

И отскочил подальше, будто и не было позади никакой лавки, об которую Анастасия тут же споткнулась, пытаясь достать его хоть шлепком. Лёша всегда готовил пути отступления! Она присела на край стола и еще долго с улыбкой вспоминала удачный розыгрыш. Будто и не играл! Ощущение опасности витало в воздухе, но теперь оно окончательно ушло отсюда: пока рядом Станислав и этот… негодяй, общине ничего не угрожает. Бояться надо кому-то другому. Алексей не очень-то похож на ангела-хранителя, и все же пока надежно отгородил собой людей на болоте от бункера. Не всех. Зато Ивушка одна из немногих, кто может похвастаться истинным демоном-хранителем. Так будет правильнее.

***

Допрос происходил в присутствии командира, что успокоило Никишаева, но все-таки не до конца. Главный Привратник останется Главным и после этой малоприятной процедуры.

– Дмитрий, вы видели лица людей, которые вас допрашивали?

– Нет, да и не рассматривал. Они ж чужие, зачем мне… – Хотелось по привычке выпрямиться и отвечать, как положено, но страх и давящая повязка на боку будто прижимали к полу. Страшнее казалось только там, в БВУ перед Алексеем. – У них лица были закрыты респираторами.

– О чем они вас спрашивали?

Серяков кашлянул, видно, собираясь что-то сказать, но Грицких строго покосился, до его слов еще не дошла очередь.

– Они спрашивали о вооружении бункера, о количестве людей. Как обычно, хотят знать, каковы силы противника.

– Можно подумать, вы что-то знаете о войне и допросах! А вот они, похоже, теперь знают многое, надавили как следует. И что вы им рассказали, я могу догадаться… Надеюсь, благодаря Игорю Яковлевичу всего растрепать вы просто физически не успели!

Сам Грицких о допросах знал достаточно, чтобы понять: боль от раскаленного железа развяжет язык и не такому трусу, как Никишаев. Неожиданный ход противника, в голову бы не пришло, что именно Дмитрий попадется им из всего отряда. И что именно его спасет командир, которого требовалось чисто убрать сегодня… Какая-то абсурдная комедия! Главный Привратник продолжал задавать вопросы, получал ответы, но не был доволен ни тем, ни другим. Всё не то и не так! И этот театр уже начинал что-то смутно напоминать…

– Дмитрий, еще раз и последний вопрос: вы рассмотрели лица тех людей?

Взвинченный Никишаев, силы которого уже наполовину отняла боль от ожога, не мог оказать достойного сопротивления. Мог промолчать. Лишь обреченный взгляд на ключ Привратника – и он снова опустил глаза.

– Вы уверены?

– Да. – Едва слышно подтвердил сталкер, снова взглянув на ключ. Значит, не показалось! И там все же был Привратник… Непредусмотренный и лишний.

– И Игорь Яковлевич убил всех троих?

– Да. – Это Дмитрий сказал уже более твердо. Придется поверить на слово, хоть Грицких предпочел бы увидеть труп собственными глазами, это успокоило бы окончательно. Значит, Колмогорова больше нет, потому что у Серякова нет причин его щадить. В очереди на расправу он был бы среди первых.

– А вы, Игорь Яковлевич, почему не проявили любопытства?

– Потому что я солдат! Мне что, делать больше нечего?! – рявкнул командир, у которого вся эта ситуация давно вызывала раздражение. – Что я там должен был разглядеть? Хотелось бы и вас спросить об этом. Есть противник, я его устранил. Какие могут быть вопросы? Вы так интересуетесь, будто у вас там родственники за стенами бункера остались. Если б так было, я бы знал. А если нет, закончим на этом.

– Вам не хватает здорового любопытства, Игорь Яковлевич. И иногда можно выйти за рамки инструкций и приказов.

– Я уже вышел за них, когда не взял с собой бойцов, а пошел один. Но рисковать жизнями своих сталкеров не хочу и не буду. – Врать было непривычно, особенно в присутствии Никишаева, но теперь Серяков сам хотел узнать правду, если путь к ней лежит через ложь – придется потерпеть. Пока слова Колмогорова ничему не противоречили, излишний интерес Главного к персонам воображаемых убитых чужаков точно ложился в ряд с другими фактами. – А если вам любопытно, идите и сами посмотрите, пока их мутанты не утащили.

– Оба свободны, – сухо сказал Привратник, понимая, что Дмитрий уже выдал всё, что мог, а от командира связного рассказа все равно не дождаться, за него всегда лучше говорил автомат, и не с людьми, а с тварями за пределами гермоворот. Вот там Игорь Яковлевич вел себя увереннее. И к лучшему, не хватало еще, чтобы Серяков занялся политикой, достаточно было того глупого любовного четырехугольника, который навертела вокруг себя красивая, но недальновидная Оксана Тарасова.

Значит, последнее звено этого, прости господи, четырехугольника покинуло этот мир… И Никишаев разглядел намного больше, чем пришедший ему на помощь солдафон Серяков. И зря командир открещивается от роли палача – он стал им, приведя в исполнение отсроченный приговор. Слишком отсроченный, это следовало сделать еще зимой, но кто же мог знать?! Что изворотливая тварь выставит дураками и гвардию, и ее предводителя! Впредь надо думать, с кем связываться и на кого рассчитывать. Вот только не осталось в бункере никого, способного воплотить замысел… Придется просто стереть с лица земли рассадник диверсантов грубой силой и без помощи соседей. Серяков удачно начал, пусть и дальше работает, пока Главный ему это позволяет.

Хотелось все же надеть ОЗК и сходить посмотреть, действительно ли лежит в лесу труп бывшего Привратника. Неужели командир сталкеров сделал то, что не удалось остальным? Есть справедливость на свете. Жаль, что возраст и немощь не позволяют убедиться в этом визуально. Стук в дверь застал врасплох. Грицких никого не ждал, уж тем более не ждал, что вернется командир отряда.

– Юрий Борисович, я кое-что забыл. – Серяков внимательно следил за Привратником, потому что Алексей предупредил заранее: вряд ли хладнокровный старик подпрыгнет от радости до потолка, но и принять такую новость, не дрогнув ни единым мускулом на лице, не сможет. – Я забыл об оружии… Луки и дротики ихние сюда не потащил, но у одного было при себе вот это.

И он положил перед Грицких «ТТ» с привинченным глушителем.

Неужели всё закончилось? Предъявленный пистолет московского наемника, ранее отданный Алексею, ничем не хуже опознания трупа. Вот теперь стало легче, наконец-то наступившая определенность успокоила Привратника.

– Оставьте его у себя. В качестве премии.

Хотя премировать за спасение никому не нужного, бестолково обделавшегося Никишаева Грицких считал излишним, как и хранить чужое оружие. «Гюрза» надежнее и теперь всегда при себе. А вот устранение Колмогорова можно приравнять к половине успеха. Остальное лишь вопрос времени и поставки вооружения.

***

Счастливая улыбка на лице Алексея настораживала. Что-то новое появилось в этом парне, жмурившемся на свет лампы.

– Всё получится.

Станислав присел на табуретку за низким столом, отодвинув кучу проводов и запчастей телефонного аппарата.

– Ты всю комнату мне засрал…

– Переселяйся окончательно к Насте. – Алексей заложил руки за голову, вытянувшись на кровати в любимой позе. Спинки у этого лежака не было, ноги свесились с края, зато разуваться не обязательно. – Не могу сказать, что мне идея нравится, но если девушка так упорно сопротивляется, я отберу хотя бы комнату.

– Захватчик нашелся! Впрочем, с бункером у тебя пока неплохо выходит. Еще немного, и подсидишь все-таки Главного.

– Этим я и занимаюсь. Царствовать без помех он точно не будет. И самое противное – я чувствую себя каким-то Бэтменом.

– Судя по твоему лицу, не скажешь, что тебе противно. – Выглядел Алексей слишком довольным. Еще бы! Дистанционно управлять расстановкой сил внутри бункера пока никому не удавалось. Правда, никто и не пытался воплотить в жизнь столь сумасшедшие идеи.

– Да, мне нравится. Нравится, как идет дело. Стас, иди к Насте! А то я пойду, если ты отказываешься.

– Да ну тебя… Извращенец.

– Ну а что, мне все время в домино играть с Морозовым и Пашкой или с малышами возиться? Сам делами не загрузил – вот теперь и разбирайся со скучающим Бэтменом… Крыльями негде помахать.

– Вы уж сегодня намахались… Испортил ты вконец Настасью и Морозова. Озверели почти всерьез.

– Стас, только не говори мне, что ты тут двадцать лет порядки наводил, грозя пальчиком и проповедуя непротивление злу насилием! Вон все руки в шрамах и уши, как у боксера, плющенные. Я же не слепой и не наивный. Если бы вы тут всегда мирные хороводы водили, прославляя добро, то во главе племени стояла бы Амалия, а не ты, который свинопода одним ударом в нокаут отправит!

Станислав медленно сжал пальцы в кулак и оглядел разбитые суставы. Алексей оказался прав, но вспоминать о прошлом вовсе не хотелось. Не радовало оно, хоть достигнутым результатом – порядком и законом – «вождь» был полностью доволен.

– Да, Лёха, ты молодой, но уже шибко опытный. Только зверя мне тут больше ни в ком не буди, слишком уж трудно его успокоить… И, как видишь, человека не тянет обратно, тот, кто еще помнит цивилизацию, снова ее по крупицам соберет, потому что не хочет кубарем скатиться по лестнице эволюции, пересчитывая ребрами ступеньки. В грязь, скотство и бардак вернутся единичные особи. Самые слабые, кому лень или просто впадлу и раньше было быть людьми. Или самые сильные, которые почуяли вседозволенность и рвутся наводить свои порядки. Таким был наш Талибан, и от него общество аккуратно избавилось. Естественный отбор, знаешь ли, беспощадная штука, да, Лёха?

– Абсолютно согласен с вами, коллега, – усмехнулся Алексей, удивляясь, с чего бы Стасу сейчас начинать подобный разговор, если неподалеку в постели ждет Настя. – Я видел метрополитен, я видел больше, чем ты. Бункер просто отгородился от внешнего мира, и там никто не позабыл о «спасибо» и «доброе утро». Легко быть культурным, когда в животе не урчит от голода, постель мягкая и теплая, а из крана течет горячая вода! А есть те, кто глядит из темноты туннеля на светлую станцию завистливыми глазами, мечтая об одном: отобрать это всё! Вот тут и нужен твой кулак, который с огромной любовью к людям загонит эту тварь обратно на подобающее ей место. А лучше – контрольным в башку, чтобы больше не завидовала. Никуда не денется ни насилие, ни оружие, Стас, мы оба это понимаем. Добился – защити! Отстой родную землю, как говорится.

– Отстой?! Лёха, тебя кто в Привратники-то принял с такими выражениями, а?

– Все-то ты знаешь… – Алексей догадывался, на чьем хвосте прилетела сюда информация о порядках бункера, воспоминание было не из лучших, но само существование на свете Дениса Пищухина говорило о том, что «вождь» прав и люди еще способны на вполне бескорыстные поступки. На «не убий» и прочее милосердие. – Короче, хрен я уже одичаю, ведь я хочу жрать полноценную еду, потому что имею понятие о здоровье и долголетии, хочу носить чистую одежду, чтобы уже меня не жрали вши и микробы, а еще хочу упитанную и довольную девчонку, не зашуганную и бледную оттого, что я сам ее запугал или не смог защитить и накормить. Меня нисколько не держат цепи и оковы цивилизации! Но я могу надеть эту цепь на того, на кого потребуется, чтобы жить, как я привык. Робинзона помнишь? Он мог бы по острову нагишом бегать и на пальме качаться… Но! Почему-то он собрал с тонущего корабля барахло и дом построил. Причем с мебелью – не забыл, что сидеть-то надо на стуле и за столом. Правда, одевался по последнему писку моды своего острова, но это уже частный случай. А вокруг нас еще половина нашей цивилизации по подвалам валяется, так почему же я должен забыть, каким был человек нормальный? Каким я родился и каким хочу остаться. Да и ты тоже.

– От скромности желаний ты не умрешь!

– Да, умереть мне предстоит от кое-чего другого…

Дверь за Станиславом закрылась. Улыбка сползла с лица Алексея, ощущение счастья пошло на убыль. Алексею очень хотелось остановить этот момент… Когда всё еще только разворачивается, когда результат не предопределен, когда игра началась, но никто не обладает явным преимуществом. Когда от него еще что-то зависит. Сегодня был действительно хороший день.

***

«ТТ» с глушителем, мелькнувший в руках Серякова, показался Фомину очень знакомым. Никто не говорил ему ничего определенного, но слушать и делать выводы Илья умел неплохо. Если зимой приходилось только догадываться, зачем оставили людей выцеливать «объект» на белом снежном поле, чье же лицо появится в «сетке» оптики… То аккуратно подведенный к третьему бункеру телефонный провод чуть ли не вопил во все горло вполне определенную фамилию: Колмогоров.

Когда вдруг прогремел взрыв внутри периметра, все три снайпера всматривались в прицелы, пытаясь разглядеть, что же там происходит, все ли в порядке с Главным Привратником и товарищами. Когда они не дождались ни объекта, ни начальника, собрались идти и выяснять обстановку. Насквозь промерзшие несостоявшиеся «киллеры» хоть немного согрелись на ходу. Их не пустили дальше разрушенных ворот, встретили чуть ли не автоматным огнем, но потом все же рассказали, что произошло: Главный подозревается в организации диверсии, с его сопровождающими ситуация остается неясной. А по возвращении в бункер за дело взялся уже Хлопов…

Фомин не знал, что думать. Старик, конечно, лишь на вид казался дряхлым и слабым, ближний круг прекрасно знал, какой силы характер скрывается внутри этой почти безобидной оболочки. И все же устроить такую диверсию собственноручно он не мог. Значит, кому-то поручил это… Теперь Илья с усмешкой вспоминал, что даже обижался на недоверие Главного: почему он не поручил это ему?! Он и остальные охранники после долгих и бесполезных допросов вскоре вернулись домой, но Юрий Борисович все еще оставался в капонире. Хлопову пришлось не раз проделать путь до реки, откуда он возвращался измотанным и раздраженным очередной неудачей. А Главный молчал, ни надавить, ни сопротивляться его железной воле было просто невозможно.

Верил ли сам Фомин в виновность Юрия Борисовича? Безусловно. Но ведь там присутствовал кто-то еще! В кого-то они должны были стрелять, кого-то ждали на позициях, кто-то должен был доставить и разместить эту бомбу заранее. И сработал так чисто, что охранники решили – действовал профессионал. Оказались недалеки от истины. Ну, Лёшка дает…

Чужой пистолет «ТТ» у командира Серякова говорил о том, что и Лёшка в конце концов попался. Но Фомин уже не был уверен в этом. Снова идет какая-то игра, снова Главный сосредоточен и бодр, отдает приказы, посылает войска. И от него теперь отчетливо тянет душком тлена… Если Колмогорову суждено проиграть, он потянет за собой и Главного, а сам Илья проигрывать не хотел. Он давно уже придумал, как лучше организовать охрану, Юрий Борисович в этом даже помог, создавая отдельное подразделение. И с Серяковым нужно дружить, более надежного мужика тут еще поискать… Фомин сделал бы ставку на Хлопова. И даже на Лёшку Колмогорова, который до сих пор успешно противостоял Главе Совета. А такие вот Главные, как Грицких, и начали последнюю войну, Илье очень не хотелось, чтобы история повторялась уже на новом витке спирали. Снова может не остаться победителей.

Глава 11 Совсем не Че Гевара

Утром Алексей не смог встать с койки. Теплая комната казалась теперь выстуженным за ночь подземельем, хотя он прекрасно сознавал, что просто все тело горит от жара. Станислав понял его без слов, только взглянув на странно неподвижного Лёху, натянувшего на уши одеяло. Бабка вскоре появилась, но не с лекарством, а с миской бульона.

– Алексей, в виде исключения я решила вам принести завтрак в постель.

Из-за распухших лимфоузлов было больно не только глотать, но даже говорить. Но не помешало улыбнуться в ответ на слова: «ну, Лёша, нужно еще немного съесть, иначе сил не будет».

– Не уговаривайте, Амалия Владимировна, вы прекрасно знаете, что сил и не будет, и выздороветь мне уже не судьба. Я не маленький мальчик, оставьте чашку, сам выпью попозже.

Забота и ласковые слова могли бы растрогать до слез, но даже разболевшийся Алексей не был склонен к сантиментам. Разве что другой голос уговаривал бы его, другая рука подавала эту чашку…

– Остынет – будет невкусно.

– Тоже знаю. Но с температурой под сорок я сейчас и вкуса-то не разберу.

Бабка вгляделась в мутные от лихорадки глаза, которые не могли скрыть ясного и полностью проснувшегося разума. Разума без малейших иллюзий, такого человека трудно переубедить и поддержать, да и нуждался ли он в этом? Недавно еще казалось, ледяная корка поддалась, начала оплывать и вот-вот осыплется кусками, открывая человеческую душу… Но даже сейчас эти светлые глаза излучали холод. Где-то там внутри все еще работал мощный рефрижератор, поддерживающий температуру почти вечной мерзлоты, и никакой жар не в состоянии на него повлиять. Амалия отвернулась. Этот мальчик прав, замораживая фундамент, на котором было выстроено здание, вместившее всю его жизнь. Она даже попробовала вообразить: мрачная готика пополам с грандиозным сталинским размахом и основательностью. Дом был пустым и темным. А чужак, случайно заглянувший внутрь, провалится в многочисленные ловушки подвалов, осыпающихся лестниц и разобранных полов верхних этажей, заблудится в лабиринтах бесконечных коридоров. Зажечь огонь в очаге способен лишь тот, кого хозяин беспрепятственно пропустит внутрь, оберегая от всех опасностей, защитит, укрывая внутри своего уютного и продуманного сооружения. И этот внутренний свет преобразил бы всё. Но из голубых глаз на нее смотрела только тьма. Нет, просто темнота, обещавшая кому-то спокойные сны и покой. Ему и самому тоже не мешало бы подольше поспать.

– Лёша, я позже принесу вам отвар, а если будете отдыхать, оставлю на столе.

Два одеяла более или менее уравновесили температуру, и наконец-то дрожь прошла. Алексей чувствовал, что снова оказался на какой-то грани сна и яви, понимал, что один в комнате на мягком лежаке, но в ушах звучал голос той, которой здесь быть не могло. Так случается, когда начинаешь засыпать. Слышать было приятно, обрывки слов никак не складывались во что-то связное, он не мог понять, что Лена говорит и кому, лежал неподвижно, чтобы растянуть удовольствие подольше. Провалившись в сон, он снова потеряет этот голос. А чуть шевельнувшись, проснется окончательно, оставшись в убийственной полной тишине.

Он перестал понимать слова, знал, что спит, почему-то знал, поэтому даже и не пытался их понимать. Зачем? Когда она просто стоит рядом, рассказывает что-то второпях, отбрасывает прядь волос, упавшую на лицо, улыбается… Конечно, это сон. Потому что только там может произойти невозможное. От прикосновений ее губ уходит странное давящее ощущение в голове, сейчас он ясно услышал бы любой звук, но звуков больше нет. Зачем? Ощущение счастья здесь и сейчас заполнило все тело, будто смывая боль. «Господи, если ты есть… Отвернись! Мне не нужна еще и зависть богов».

***

Грицких был не в духе. Раздражало еще и то, что вызванный для беседы Фомин явился вовремя, а вот сам с делами проковырялся и отнюдь не подавал сейчас примера пунктуальности.

– Еще пару минут подождите, Илья. Если хотите, поставьте пока чайник.

Охранник огляделся в кабинете, где бывал нечасто и не ориентировался так запросто. И ему не сразу попался на глаза небольшой электрочайник, какие раньше туристы брали с собой в путешествия или командировки. Роскошь, доступная немногим. Экономия энергии не позволяла всем кипятить воду, как попало, поэтому остальным гражданам бункера горячий чай доставался по расписанию.

Привратник, отвлекшись от бумаг, внимательно следил за Фоминым.

– Не стойте над ним, Илья, он отключится сам.

– Индикатор не горит, Юрий Борисович…

– Ничего, главное, что остальное пока работает. Да и на складе запасной есть. Но бережливость никто не отменял, и я не монарх-самодур, чтобы из-за такой мелочи чайниками разбрасываться.

Грицких с трудом долистал скучнейший перечень от Хлопова и подписал.

– Вас не затруднит передать это Серякову? Команда к действию, так сказать… Тьфу ты, уже успел подхватить от Никитина этот речевой паразит! До чего же заразная штука, оказывается. – Он передвинул несколько листков на противоположную сторону стола. – Слышите, зашумел чайничек… Даже я слышу, такая малявка, а будто котел паровой.

Фомин сидел неподвижно и ждал, когда разговор перейдет к делу. Привратник уже давно к делу и перешел, наблюдая за ним. Щелкнула кнопочка выключателя.

– Наливайте и подайте нам на стол. – Пока Илья отходил в угол и вернулся с подстаканниками в руках, он достал из ящика еще одну небольшую стопку бумаг. – Здесь принято все документировать, особенно такие важные моменты. Для вас момент воистину исторический, Илья.

Фомин пока не задавал вопросов. Хотя ему было явно любопытно, просто он тоже умел ждать. Хорошее качество.

– Это назначение для вас на должность начальника охраны бункера. Вы отвечаете теперь за действия ваших подчиненных. Отвечаете только передо мной, поскольку никто в Совете больше не занимается этим вопросом. Много обязанностей, но и права теперь у вас немалые.

– Раньше у нас не было такой должности…

Грицких слегка усмехнулся. Ни благодарности, ни удивления – одна лишь осторожность. Он сделал верный выбор.

– Поздравляю вас, Илья. И теперь у нас многое есть, чего не было раньше. Остальные бумаги – разрешения для всех ваших сотрудников на постоянное ношение оружия. И это не их право – это их обязанность. Иначе как поддерживать порядок?

Тут уж от смешка не удержался и Фомин, ясно представив себе, как самые молодые и нахальные из его группы – неужели его?! – будут выставлять напоказ пистолеты, доказывая неслыханную крутизну своего нового положения. Да Привратники ключи так не носят! Какой уж тут порядок?

– Здесь нет четких должностных инструкций, Юрий Борисович.

– Будто вы сами их еще не знаете. Разница в том, что вы ваш ПМ перед дежурством в оружейке получали, а теперь он будет круглосуточно при вас.

– Это означает и круглосуточное несение службы?

Осмотрительность в вопросах нового начальника охраны могла сравниться лишь с аккуратными ответами самого Главного Привратника. Тот размешал ложкой светло-коричневую жидкость в стакане и отпил немного, пока не остыло. Хоть чай у них еще был. Упакованный в вакуум крупный лист даже сохранил какой-то вкус. Жаль, что еще не созрели лимоны, неплохо растущие в цветочных горшках, с горьковато-кислым ломтиком было бы лучше. И чай тоже значился в списке для командира сталкеров, рассеянно подумал Грицких, прежде чем приступить к делу основательно.

– Илья, вы производите серьезное впечатление и явно понимаете, что бункер нуждается в охране круглосуточно. Не зря же у наружных дверей дежурят в три смены. Но также нужна охрана и внутри, у нас ведь обычно тишина и покой, поэтому ваша группа не сильно перегрузится работой. Только объясните им, что оружие выдано для дела, а не для того, чтобы устраивать стрельбище в коридоре: патроны по-прежнему на строжайшем учете.

– Сталкерам Серякова этого не нужно было объяснять. С ними не случалось инцидентов.

Фомин в двух словах выразил наболевшую проблему. Но и дал повод к ней поближе подобраться. А ведь сам прекрасно знал ответ на свой вопрос! Сталкеры, все без исключения, проходили серьезную подготовку, во время которой командир успевал вышибить из них всю дурь и внушить, что оружие не игрушка. А теперь пистолеты попадут в руки людей, вовсе не подготовленных к этому. Не подготовленных ни морально, ни физически, и лишь преданность Главному Привратнику, купленная привилегиями, сможет удержать их под контролем. Илья должен помочь, и теперь Юрий Борисович был уверен, что тот справится. Можно было поставить над охраной опытного и сильного Денисова, мужчину с боевым опытом и задатками настоящего лидера… Но подобных лидеров Грицких и не терпел в последнее время – хватило одного эксперимента с Колмогоровым. Исполнитель должен быть умным, но без лишней хитрости, авантюристских замашек и непредсказуемой самостоятельности.

– Сталкерам со временем придется сдать оружие. Они нужны нам лишь снаружи, а не внутри. Ведь ваши люди пока не обладают должной подготовкой. Пока… Наведите порядок в своей группе, сделайте из нее дисциплинированную и боеспособную команду. Тогда и инцидентов не будет. Выполняйте указание, Илья. Только бумаги не перепутайте, которые ваши, а которые для Серякова. Чуть позже доведем и до него информацию.

– Не беспокойтесь, такого инцидента я уж точно не допущу.

– Нам очень не хватает порядка в последнее время. А оружие в руках охраны действует на людей, скажем так, успокаивающе… Даже если нет необходимости его применять. Не правда ли?

– Согласен.

Успокаивающе? Да страх оно внушает! Фомин не нашел ни слов, ни сил возразить. Неужели то, что его поставили во главе охраны, уже парализовало волю? Он очень надеялся, что вот это неуютное чувство внутри сейчас – не трусость, а просто осторожность. Нужно присмотреться и всё выяснить. Он услышал слишком много. И получил намного больше, чем хотел. Намного больше даже, чем хотел ему дать сам Главный Привратник.

***

Отдых пошел на пользу, Алексей уже ощутил вкус остывшего бульона, который теперь оседал на стенках чашки и на губах каплями жира. Он потянулся к кружке с отваром. Амалия или кто-то другой принес обещанное, напиток был еще теплым и уничтожил противное ощущение, к сожалению, без остатка смывая и приятное. Алексей даже смог встать и дойти до дверей, практически не спотыкаясь, с каждым шагом чувствуя себя увереннее. Возвращаться в воспоминания было очень больно, но, похоже, необходимо, – только там он еще мог найти силы, чтобы продолжать жить. Будущее, теперь уже где-то неподалеку срывающееся в пропасть, не манило к себе, не радовало перспективой, но и конца пути Алексей пока еще не видел. Дверь открылась. Темноватый коридор был пуст, а слева доносились приглушенные голоса. Они не доставили такой радости, только пробудили интерес: на кого же там так матюкается Настя и откуда она знает подобные слова? Сейчас всё звучало очень отчетливо, и он снова не удержался от улыбки.

– Вань, а тебе кто разрешил тут подслушивать?

Мальчик смутился, и без замечания Алексея зная, что занят недостойным делом. А родители опять ничего не рассказывают!

– Дядя Лёш, тогда вы объясните… Мы опять собираемся воевать с бункером?

Только слабость помешала громко хохотать, выдавая присутствие тут уже двух шпионов вместо одного. Это потрясающее «мы» звучало не менее абсурдно, чем «опять». Но Ваня упрямо держался за свою версию новейшей истории поселения.

– Папа точно собирается им отомстить, они же дядю Юру убили. – Недетская злость в детских глазах разбилась о безмятежное спокойствие опытного грешника. – Только я не могу понять, когда и как.

Мальчишка всего лишь хотел узнать, не грозит ли умереть и отцу, поэтому и сидел тихо в полутемном коридоре, приложив ухо к щели. Алексей тоже не отказался бы от информации, хоть сейчас предстояло не получить ее, а отдать: взволнованный судьбой отца и старших Ванька все равно будет впутываться во все дела.

– Дядя Юра погиб в бункере, ты прав, Ваня. Только когда будешь думать об этом в следующий раз, припомни еще: а что он там, собственно, делал с оружием в руках? Это была действительно война. На войне бывают жертвы. Дядя Юра и сам это хорошо знал.

– Его они убили, – упрямо повторил Калинин-младший, чем сразу напомнил своего отца.

Алексей мог бы сказать, что «они» сейчас стоят прямо перед глазами, и при желании до проклятой морды врага можно доплюнуть, и это даже ребенку труда не составит. И вспомнил лицо Юрка, на миг промелькнувшее под лампой в коридоре бункера, запачканное серыми полосами от копоти горящего огнемета и забрызганное кровью, чужой кровью, кстати. Схлестнуться с этаким прирожденным «псом войны» было опасно, но тогда лишь боевой азарт завладел телом и разумом. Пули впивались в бетон и рикошетили от металла совсем близко, однако Алексей все равно находил в себе смелость оторваться от удобного укрытия и выпустить очередную порцию свинца в сторону противника. Юрок тоже ничего не боялся. Кроме одного – что враг уцелеет и придется смириться с проигрышем. А если бы за спиной не попискивала испуганная Леночка, то дошло бы и до рукопашной, настолько битва захватила их обоих. Вот в эти слишком краткие минуты Алексей жил полной жизнью, уверенный, что защищает свою женщину, он тогда еще не знал, что самые страшные и болезненные раны получит вскоре вовсе не от Юрка… А тот выскочил прямо под пули, понадеявшись на прикрытие, и Алексей так удачно уложил в цель последний боезапас.

«Они» давно были здесь, но мальчику об этом знать совершенно не обязательно, все равно в его глазах дядя Юра никогда не перестанет быть героем, погибшим за что-то там такое общественно полезное. Звериный оскал и опьянение битвой, которое видел Алексей и ощущал тогда сам, не лезут в рамки легенд и сказок о павших воинах. Был бы паренек постарше, не оглядывался бы сейчас со злостью через плечо в сторону неведомого бункера, а посмотрел убийце прямо в глаза. Но отец все же уберег, не поделился с сыном причиной вечной ругани с дядей Лёшей. И без того слишком рано заканчивается детство, мальчик уже готовится стать мужчиной, не стоило его вооружать кроме ножа еще и ненавистью. Для этого пока не время. Пусть сначала познает сомнение, это полезно.

Алексей присел на пол, потому что стоять было трудновато, тем более наклоняясь к пацану.

– Я тебе могу сказать, что не они убили Юрка, а мы… Я здесь рядом с тобой, я все еще представитель бункера, который ты так ненавидишь. Я не знаю, были ли дети у тех, кого убил сам ваш легендарный воин. Извини уж за иронию. Но кто-то другой сейчас тоже может просить: иди, убей! Убей тех плохих, которые живут в лесу.

– Кого просить? – Ваня озадачился, ведь он никого ни о чем не просил, просто не хотел, чтобы папа тоже вот так вышел за порог и никогда больше не вернулся. Только это он и желал узнать, подслушивая возле столовой разговоры взрослых.

– А попросить они могут Главного Привратника. Только он может отдавать приказы о боевых операциях.

Мальчик задумался. Он уже слышал достаточно, чтобы понимать: Алексей против этого Главного. И ему есть за что мстить неизвестному Привратнику.

– Дядя Лёш… Я понял: ты сам пойдешь туда и убьешь его.

– И тогда твоему отцу ничего не будет угрожать? – А пацану-то осталось только заключить с ним договор о найме на грязную работу с риском! Вот уж растет смена Грицких, да слишком быстро! Впрочем, все мысли мальчика читались как с листа. – Нет, Вань, никого мы убивать не будем.

– Почему?

– Потому что наш поединок с Главным происходит прямо сейчас. Он здесь… – Алексей приложил пальцы к виску, обозначив умозрительные стратегические сражения, а не кровопролитные настоящие.

– Ты ментал? – с подозрением спросил Ваня, уже знакомый отчасти с Соловьем-разбойником и воздействием на мысли чуждого разума.

Алексей все же рассмеялся, но это не помогло уйти от ответа настырному искателю информации.

– Нет, никакой мутации и волшебства! Я просто знаю, как сделать, чтобы Главный перестал быть Главным. И тогда…

– И тогда его будет проще убить! – Детское мышление оказалось более четким и ясным, не отвлекаясь на ненужные подробности. А мальчик совершенно прав. Старого хромого волка стая просто сожрет.

– Да. Его будет проще убить. Но я этого делать не буду. И твой отец – тоже, ему скоро понадобится твоя помощь.

– Как это?! – Трудно было поверить, что дядя Лёша всерьез обещает какое-то важное для ребенка дело! А дело было важным для всех, и дети уже не так малы, чтобы просто болтаться под ногами.

– Я тебе обещаю: с твоим папой ничего не случится. А рисковать вы будете вместе с ним, и ты сможешь контролировать ситуацию, не мучаясь тут под дверями в неизвестности. Так тебе больше нравится?

– Да! – чуть ли не заорал Ванька, выдавая свое присутствие заседавшим в столовой. Послышался скрип лавки. Алексей протянул мальчику руку, скрепляя уговор.

– Лёха, ты чего на полу уселся? – Морозов смотрел сверху вниз, и казалось, что голова его касается потолка. На самом деле по росту они были почти равны, чего о ширине плеч не скажешь.

– Вот пришел проситься на ваше собрание…

– На коленях, что ли?

– А чё? Так даже убедительнее будет. – Алексей резко поднялся на ноги, перетерпев приступ головокружения и темноту в глазах, шагнул к столу. – Настя, а я не знал, что ты так хорошо владеешь армейским словом.

Станислав пытался отправить едва оклемавшегося больного обратно на постельный режим, но передумал.

– Лёха, следующий этап – твой, а ты валяешься, как тряпка. Видно, придется мне сходить на встречу с командиром, мы уже почти начали друг друга понимать…

– Нет. – Он осознавал, что протест от такого бледного и слабого оппонента всерьез не примут, но настаивал. – Ты ничего от них не добьешься. А если я не смогу явиться, тогда ты меня туда доставишь и прислонишь к дереву, чтоб не упал. Только так, и никак иначе.

Алексей улегся на согнутую в локте руку. Справа от него сидела Анастасия, одетая на этот раз в мужскую рубашку небольшого размера. Какой-то подозрительно гомосексуальный рисунок в цветочек ей вполне подошел, а в вырезе было ясно видно ложбинку груди, не стесненной никаким нижним бельем. Дорисовывая в воображении остальное, Алексей уже отрешился от действительности, ему хотелось только утянуть Настю с лавки к себе на колени, нежно покусывая за ушко. А потом…

– Лёха!

Приятное чувство слегка померкло от этого окрика, пришлось отвести взгляд от вожделенной темной впадинки и сесть прямо.

***

Серяков молча подошел к «герме», уже облаченный в бронежилет, с автоматом в руках, прицепляя ножны к разгрузке.

– Вы собрались наружу, Игорь Яковлевич? – спросил Илья.

– А Главный давал вам разрешение? – поинтересовался второй охранник, Мотя, но сбавил тон под взглядом старшего смены. – Или другой Привратник? А что? Такой порядок…

– Мы и не будем его нарушать. – примирительно остановил его Фомин. – Оповестишь Хлопова, пусть он придет, но и задерживать Игоря Яковлевича не будем. – Он начал открывать двери, одновременно отсылая охранника. – Иди, иди… Главному я доложу сам.

Серяков нахмурился. Фомин пропустил его за комбинезоном и не знал, как дать понять, что никто и не собирается доводить до Грицких информацию.

Познакомившись теперь с Главным поближе, Илья совсем разочаровался. Да, Грицких стал ему чуть больше доверять, насколько мог, конечно, доверять кому-то этот человек. И это неполное доверие быстро передалось и начальнику охраны, трудно было терпеть такую отчужденность, если тебя прочат на должность и личного телохранителя… Личного же! А о Юрии Борисовиче Илья и сейчас знал не больше, чем десять лет тому назад. Нельзя одновременно дергать к себе и отталкивать, осадок от этого оставался нехороший. Серяков тоже не отличался мягкостью характера, но был проще, что ли, даже в своей постоянной ругани с охраной гермы и Привратниками.

– Вы пойдете один?

– Мне помощь не нужна, – довольно резко ответил командир, и без того чем-то раздраженный.

– Вам тоже нужна помощь. Но не там, а здесь, – добавил Фомин уже тише. – Ведь с Хлоповым проблем не будет… И все-таки ему придется что-то объяснять.

– Я собираюсь еще раз осмотреть место, где произошло нападение на отряд. Мы могли что-то упустить. И даже Юрий Борисович мне возразить не сможет.

– Не возразит, особенно если ничего и не узнает.

Серяков недоверчиво взглянул на охранника. Позади того уже возникла пухлая фигура Хлопова, который лишь махнул рукой: да делайте вы что хотите, нашли из-за кого беспокоить! Уж задерживать на выходе командира отряда сталкеров он точно не собирался. И опять задал только один вопрос – о сопровождении. Серяков снова отказался. Конфиденциальность сейчас была важнее безопасности.

Оказавшись снаружи, Игорь Яковлевич оглядел установленные вокруг бункера ловушки, в которые за всё время попалась только пара мутантов и от взрыва гранаты чуть не снесло осколком «перископ» над дверью. Если задуманное удастся, эти слабые попытки обезопасить себя от врагов можно будет наконец-то снять к чертям собачьим. Чтобы больше не смешить ни Колмогорова, ни осторожных лесных людей, да и не придется собирать со всей просеки разлетевшиеся куски подорвавшегося на ближней «растяжке» свинопода.

Местом встречи снова было назначено БВУ недалеко от спортклуба «Стрела», но Алексей ждал снаружи.

– Возьми свой пистолет, мне он не нужен. – Командир протянул «ТТ» бывшему Привратнику.

– Он не мой… И я знал, что получу его назад, вряд ли старик настолько явный фетишист, чтоб держать при себе мои вещи, – улыбнулся Алексей.

– Ты хочешь сместить с поста Главного, – не тратя лишних слов, Серяков приступил сразу к делу. – Только не пойму, теперь-то тебе зачем это понадобилось?

– Теперь незачем… Мне это не принесет никакой пользы, но уменьшит вред, который Грицких может нанести вам. Я поставил его на этот пост, поэтому чувствую некоторую ответственность. – Алексей понимал: командир отряда никогда не считал чувство ответственности его сильной стороной, наоборот, был убежден, что более недисциплинированного сталкера еще поискать!

– Я ни одному твоему слову не верю.

– Поэтому допрос Никишаева проходил в вашем присутствии, иначе вы сказали бы, что я всё придумал. И устраивать революционные перевороты не входит в мои планы. Цель – один конкретный человек. Он опасен для окружающих.

– И для тебя.

– А вот это вряд ли, потому что меня еще найти придется, замучается по лесу бегать.

Командир знал, что Колмогоров никогда не окажется в проигрыше по собственной воле, поэтому сомнения были слишком сильны. Этот бывший Привратник намного опытнее в интригах и, несмотря на молодость, четко знает, чего хочет. И добивается этого, оставляя только трупы позади себя. Измениться за столь короткое время он не мог, разве что к худшему. Но сейчас Алексей так правдиво расписывал обстановку, так точно информация укладывалась в его рассказ… что хотелось поверить. Однако если поверить, то придется действовать совместно, а вот этого Серякову совсем не хотелось.

– Он оставил тебя в живых. Если бы не Грицких, тебя забыли бы, как страшный сон.

– Оставил… На поверхности без оружия и защиты. Я был нужен ему на короткое время, для определенного задания, позже он убрал бы меня, как и планировалось. Игорь Яковлевич, вы плохо знаете человеческую натуру, особенно натуру лидеров. Люди не важны – это инструмент и материал, не более. Поэтому вы не в Совете… Вам неприятно. Но нельзя сейчас остаться в стороне, иначе жертв будет намного больше. Если вы готовы погибнуть сами – пусть так, ваше право. И что тогда случится с вашими людьми? Куда их пошлет Грицких, против кого они будут воевать? Остановите это. Или отойдите в сторону, и мы посмотрим, сколько ваших сталкеров останется в лесу, ведь броник от стрелы не защитит! Немало останется, это я вам могу гарантировать. Лесное поселение так просто не сдастся, им некуда отступать. А вы можете обеспечить пути отхода.

– Из тебя получится хреновый Че Гевара…

– Я знаю, Игорь Яковлевич, от меня не дождешься, чтобы я умирал за свои убеждения… Потому что они у меня меняются сообразно обстановке. Сейчас мне удобно действовать так. И вы должны видеть, что я прав.

– Вижу. – Командир вынужден был согласиться. Не оспорить того факта, что Алексей до сих пор жив. Интуиция у бывшего Привратника просто невероятная. – Говори, что вам нужно.

– Не вам… Нужно им. Я только посредник. Цена мирного решения – десять защитных комплектов. Бункер потеряет десять пустых ОЗК или непредсказуемое количество – со сталкерами внутри них. Игорь Яковлевич, я абсолютно точно знаю, что вы можете сделать, а что нет. И провернуть списание десятка комбезов, вроде как пришедших в негодность, очень просто, учитывая, что Лапин сейчас смотрит на все сквозь пальцы. Ему не до этого.

Командиру хотелось одного: пустить этому мерзавцу пулю в лоб, неожиданно, как и тот хладнокровно стрелял в растерявшегося Валерку. Но следовало держать себя в руках, слишком многое сейчас зависело от этого разговора.

– Ты и это учел… Да. Так оно и есть. Лапин не в состоянии думать ни о чем. – Он добавил бы еще кое-что, но ни одно слово не могло выразить кипевшего внутри бешенства.

– Вы уверены, что это я… – Алексей тоже не спрашивал, а утверждал.

– Ты. Я же видел трупы, но тогда не сообразил… А теперь ни на грош не верю, что Женька, у которого руки из задницы, мог одним выстрелом убить человека, да еще не в упор. Ведь не было никаких следов пороха или огня на комбинезоне Валерия, выстрел произведен шагов с десяти. Евгений промазал бы обязательно. К тому же ревнивец всю обойму выпустит! А там одно точное попадание, профессиональная работа. Про Ксюшу рассказывать?

– Не надо.

– Я даже поверю, что ты сам не хотел, что был приказ Главного, что ты стрелял, не зная, в кого именно… Судить тебя будут там. – Серяков указал на верхушки деревьев, освещенные заходящим солнцем. – Я и так с тобой разговариваю только из-за Леночки… Тогда ты, видно, еще не был такой скотиной, и в тебе оставалось что-то человеческое.

– С Леной сейчас всё в порядке, я видел ее, добралась благополучно, в чем-то даже слишком… – Алексей решил, что эта информация командиру сталкеров не повредит. – А что вам Лена?

– Как ты думаешь, кто выпустил ее из бункера? Кто подготовил для нее всё необходимое? Кто дал ей оружие?

– Вы? Игорь Яковлевич…

Алексей даже не задумывался об этом, был уверен, что кто-то из Привратников выполнил волю Нестерова, помноженную на вечную Ленкину упертость. Оказывается, командир отряда проявил инициативу… Что ему рассказала Лена?! Наверное, всё. Тогда ему добавить нечего.

– Если вы сделали это для Лены, помогите еще раз. Не нам. Им… Два ОЗК должны быть детскими, примерно на десятилетних. – Алексей отмерил ладонью от земли рост Ивушки. – В бункере и такое есть, хоть и валяется без дела. Респираторы тоже не забудьте. Во взрослой химзащите они могут ходить, но в пути придется и бежать, пусть будет по размеру.

– Это ты сейчас пытаешься заставить меня расчувствоваться и пожалеть детей? Много же ты сам жалел… У самого мог бы быть уже сын чуть младше Валерки, если бы ты не только шлялся по бабам! А когда сообразил, вон и поздно уже стало. – Командир заставил себя остановиться. Воспитывать Привратника, хоть и самого молодого из всех, не входило в планы.

– Игорь Яковлевич, я беру пример с вас, – ни тени обиды и сожалений не было в этих веселых глазах.

– Это в чем же? – чуть спокойнее переспросил Серяков.

– А вы вспомните, что случилось больше десяти лет назад. Вы тогда ушли к соседям, чтобы остановить войну. И вам было абсолютно наплевать, что вас там ненавидят и могут убить еще на подходах. Вы просто пошли и сделали то, что должны.

– А ты-то кому должен?

– Главному Привратнику… И я никогда не забываю своих долгов. Во всех смыслах.

– А что… тебе… – командир уже еле цедил слова сквозь зубы, потому что чаша терпения переполнилась, захлестнуло через край. – Что тебе мешало тогда?! Тогда, зимой, просто пристрелить Главного – и всё сразу закончилось бы!

– Во-первых, наша с ним встреча произошла после… Когда трое уже в могиле лежали. А вторая причина вытекает из первой – жить хотел! Любой неосторожный шаг – и за мной открыли бы охоту, вы же ее и возглавили бы! И нашли бы тут же по свежему снежку, на котором любой след видать. Это теперь я могу подойти вплотную, и никто не заметит… – Алексей поймал себя на том, что тоже срывается на крик, будто оправдываясь. Нет ему оправданий. И не хер их искать! – А вам-то что мешает сейчас сделать то же самое: влепить Главному пулю в башку – и все будут довольны! Нет? Никак? По правилам играть хотите?! Нет правил… И рулит в игре тот, у кого хватает решительности это сделать. Пока что нами обоими негласно управляет Грицких, а вы всё правила соблюдаете! Я не могу его достать, но очень хочу, вот и не ухожу от бункера. А вы всегда рядом с ним, но руку совесть парализовала! Теперь-то что? Что вас держит?

Серяков мрачно смотрел на Алексея, смутно чувствуя правду в его словах, но признать этого не мог.

– Потому что, Колмогоров, если я буду вот так стрелять в того, кого считаю виноватым, то… То, не дай бог, в тебя превращаться начну.

– Брезгуете?

– Да.

– Да… – Алексей ничуть не удивился, ведь, в свою очередь, и командир для него был последним человеком, с которым хотелось заключать подобные сделки. Не от брезгливости, нет, просто он, пожалуй, единственный в этой округе абсолютно не умел торговаться и идти на компромисс. Но выбирать не приходится. – Вы не боитесь умереть, не боитесь убивать, но очень боитесь запачкаться… И после этого не быть тем самым непогрешимым авторитетом. – Серяков уже набрал воздуха, чтобы возмутиться, но Алексей примирительно поднял руки. – Вот за это вас не любит Главный Привратник. Из-за этого вы чуть не погибли. А ведь Никишаев будет не единственным, Грицких очень хорошо умеет доводить дело до конца. Если даже ваш враг признал ваш авторитет и силу, уж поверьте в это и вы сами, наконец! Если вам еще интересно… Я за несколько месяцев много чего видел. Намного хуже, чем наши местные разборки и перестрелки, только нам и важные. И много чего слышал о беспощадности к врагам, о победе, об искоренении зла… И у самого в голове крутится детский вопрос: а плохие-то где? Но я ведь умный, я догадался. Они везде или нигде. Зависит только от текущей ситуации, от состояния мира или войны. И когда услышите в очередной раз, что кто-то обнаружил «плохих» за линией горизонта и надо пойти их всех убить, то вам тоже придет в голову этот наивный вопрос. Кому надо-то? Qui prodest…

– Хватит мне латынью на мозги гадить. Хуже Главного Привратника. Я лучше тебя знаю, кто тут у нас кто. Черт с тобой… Будут вам защитные комплекты. Но каждое твое слово я проверю.

– На это и рассчитываю! И на комплекты, и на проверку.

Что за прибыль Колмогорову с этой странной сделки? Серяков не понимал и не желал понимать. Никто не хочет терять людей, ни он, ни Станислав. Жаль, что не пришлось договариваться с самим главой общины, он предпочел бы того делового чужака старому знакомому, которого хочется пристрелить как собаку. Алексей это заслужил уже не единожды, но… Данное слово и сбереженный отряд стоили того, чтобы наступить на горло собственным эмоциям. Сталкер – это прежде всего защитник бункера, он не вершит правосудия и не воюет за чужие интересы. Надо и себе напомнить об этом.

Договорились быстро, потому что на долгие переговоры ни один из них не был способен. Алексей отчетливо почувствовал, что скоро всё закончится. И он останется… Нет, не останется – уйдет куда-нибудь, потому что оставаться здесь нет смысла. Останется ли смысл вообще хоть в чем-то? От этого вопроса сразу портилось настроение. На границе болота Алексей остановился. Нужно было собраться с духом, чтобы лезть в холодную воду по пояс. Когда-то он уже бывал здесь, но не решился шагнуть в эти черные лужи, не зная, что ждет его на той стороне. Наверное, зря… Познакомился бы с Анастасией намного раньше, а вероятнее всего, получил бы стрелу в глаз. И к лучшему.

***

Денисов еще сильнее был обижен на недоверие Привратника. Юрий Борисович это безошибочно чувствовал, потому что такие люди, как Сергей, не любят оставаться на вторых ролях. Следовало как-то поощрить надежного и пока еще преданного ему охранника.

– Сергей, спасибо вам за то, что вчера оказали помощь в поддержании порядка в зале Совета.

– Да я ничего особенного и не сделал… – Притворная скромность выглядела так же фальшиво, как, впрочем, и сама благодарность.

– Я знал, что если потребуется, то вы тут же примете меры. У вас отличная боевая подготовка. Вчера мне стало окончательно ясно, что такой способный человек не должен хоронить свои таланты.

Но за спину почему-то Фомина поставил – так и читалось в глазах Серого. Главный Привратник знал, что не ошибся. Держать такого человека лучше не за спиной, а всегда на виду, чтобы не натворил чего. Ведь боевые качества у этого похожего на танк мужика действительно впечатляющие, в отличие от умения оценивать последствия своих поступков.

– Регулярная охрана бункера – подразделение относительно новое. И только мое длительное отсутствие помешало сразу расставить все по своим местам. Как вам известно, некоторые охранники молоды и неопытны, вот я вас и назначу ответственным за их подготовку. Уверен, что вы справитесь.

Денисов раздумывал над предложением, более напоминающим приказ. И кивнул с довольным видом.

– Сергей, мне же недостаточно вас одного… Когда придет время, я хочу рассчитывать, что все наши люди будут способны навести должный порядок.

– Сделаем, Юрий Борисович. Но сразу не обещаю, конечно.

– А сразу и не нужно. Возможно, скоро у вас будет удобный случай для тренировки. Да и сами припомните, каково это, боевое оружие в руках держать.

– Вы опять чего-то опасаетесь?

– Не я… Авторитет Совета должен снова стать бесспорным, а я вижу, что дисциплина несколько разболталась, пока меня не было. Только Совету принадлежит власть, только он может судить и принимать решения, которые никто не посмеет оспаривать. Ведь не посмеет?

– Совету? – Легкая хитринка в глазах Денисова ясно указывала, что, несмотря на кажущуюся негибкость ума, он все же способен неплохо соображать. Жаль, в нем нет спокойствия и уравновешенности Фомина. Но теперь, занятый делом, он хоть на некоторое время перестанет так отчаянно завидовать. И хладнокровия бы Сергею побольше, чтобы не читались мысли как с листа!

– Именно Совету. И, конечно, тому, кто его возглавляет.

Оставшись в одиночестве, Грицких подумал, что пока стоило бы остановиться на этом. Полностью подконтрольный ему Совет промолчит, но вот чтобы вводить во властные круги новых людей, придется сначала освободиться от кое-кого из старых. Реформы хороши, когда не слишком радикальны и обоснованны. Нужно подождать.

***

Снова проигнорировав крючок для одежды и бросив майку на стол, Алексей умылся. Вода была теплой, подогретой, кто-то явно позаботился.

– Вот сволочь… Только отойдешь на секунду, а тут уже чья-то морда плещется!

Морозов стоял в дверях кухни с недовольным лицом, видно, ведро воды предназначалось вовсе не для мытья посуды. Потому что полуголый десантник с полотенцем на шее явно намеревался тоже ополоснуться, а не просто так выставил напоказ татуировку на плече.

– Во, Руслан, заодно и полотенчик дай! – Алексей еще раз обтер лицо мокрыми ладонями.

– Нет уж, майкой вытирайся.

Отобрать старенькую штопаную махровую тряпку, да еще зажатую в здоровенных кулаках, было посложнее, чем присвоить бесхозное ведро. Заглянувшая на кухню Анастасия быстро все поняла.

– Сейчас, Лёш, найду тебе что-нибудь вытереться.

Тот быстро распрямился, смахнул каплю с носа.

– Морозов! Как я выгляжу?

– На миллион долларов, – буркнул Руслан, недовольный ожиданием.

– Чего?! Издеваешься, да? Что такое по нынешним временам миллион долларов? Нет уж, я бесценный и инфляции не поддаюсь.

– Оно и видно.

По мнению десантника, выглядел Лёха отлично. Его аккуратно постриженные наконец-то волосы на располосованном виске серебрились теперь больше, чем отливали золотом, но глаза блестели охотничьим азартом, а низко сидящие на узких бедрах джинсы не скрывали крепких мышц, хоть и весьма далеких от атлетической мощи тренированных спартанцев. Насте должно понравиться.

– И опять стоят тут нагишом… Думаете, я ничего подобного раньше не видела? – Руслан улыбался, глядя на них, потому что Алексей вытираться не спешил, иначе пришлось бы снова натягивать на себя майку, и перед девушкой не покрасуешься.

Анастасия чувствовала, что пора уходить, пока дело ограничивается лишь демонстрацией голого торса, причем не очень-то выдающегося на фоне десантника. Но задержалась в кухне ненадолго, рассматривая обоих мужчин: она и не замечала раньше, что у них глаза совершенно одинакового цвета. Даже густые темные брови Руслана сейчас как-то неуловимо изменились, приобрели тот же давно знакомый ломаный изгиб вечной иронии. К чему бы это? И Алексей сейчас был как никогда похож на викинга, несмотря на отсутствие топора, будто не Лёша, а целый Эйнар или Эрик спрыгнул с борта боевого драккара на каменистые северные берега неизведанной Гардарики в поисках добычи, женщин и приключений. Видно, что именно таким был какой-нибудь далекий его предок… Истинно русский витязь сейчас стоял рядом, перекинув через мощную шею полотенце, и древняя генетическая память снова подталкивала их к соперничеству за ведро теплой воды. Все-таки они были чем-то похожи…

Анастасия переводила взгляд с чуть курносого Морозова с его низковатым лбом под жестким чубчиком русых волос и четко очерченными довольно пухлыми губами на Лёшкино красивое лицо, в котором не было ничего мягкого и женского, несмотря на то, что мужественностью подбородка он явно уступал Руслану. И ему не хватало спокойствия, этой безмятежной уверенности в победе добра, потому что удар справа у добра равен по силе кузнечному молоту. Зато опасностью веяло за версту, потому и тянуло десантника вслед за изгнанным из бункера Привратником – ни один подвиг без них точно не обойдется! Такие разные голубые глаза смотрели на нее уже с упреком: конфликт с полотенцем удачно разрешился, но воду они еще не поделили. И воздерживались от разборок, пока дама не покинет помещение.

– Права Амалия – вам бы только в войну играть…

Все понимали, что игра продлится недолго и скоро наступит время действовать всерьез.

Глава 12 Приоткрытые тайны

Отчистив химзащиту чуть ли не до блеска, Серяков не спешил входить внутрь. Не хотел нос к носу столкнуться с Главным, которому уже, вероятно, передали весть о его отсутствии в бункере. Так и стоял у входа под тусклой лампочкой, не зная, как будет отвечать на возможные вопросы.

Легко было Колмогорову врать людям прямо в глаза! И ему придется. По дороге он успел немного освоиться с мыслью о Совете, как он должен занять место за этим длинным столом для совещаний, и даже созрела в уме парочка дельных предложений. Сейчас всё куда-то подевалось из головы, он не знал, как можно и оправдываться, и пытаться править одновременно! Значит, нельзя. Дверь открылась. Скучающий Хлопов перебирал шнурок от ключа на шее, протянул руку командиру.

– Удачно сходил, похоже, раз вернулся. Игорь, зайди вечерком, я тут хотел твоих ребят делом занять, вот и обсудим. Забыл вписать в перечень, что дезинфекция закончилась, нам бы бытовой химии побольше, слава богу, она хоть не сильно портится со временем.

За обширной фигурой Привратника скрывался Фомин. Похоже, еще и Илья включился в игру.

– И ты туда же?

– Куда, Игорь Яковлевич?

Какой-то подвох теперь ясно обозначился, а не скрывался намеком, больше похожим на фигу в кармане. Нужно выяснить, кому эта самая фига предназначена. По всему выходило – Главному.

– Илюха, мне с тобой серьезно поговорить надо.

– Когда вам будет удобно…

– А мне всегда удобно, если собеседник намеки через жопу не выдает! Хватит финтить, устал я от вас от всех… Разобраться хочу, что тут вообще происходит. И ты, Фомин, мне поможешь.

Никак не справиться одному, начальник охраны бункера – ведь это серьезный парень, а не просто в уголок насрали! Не настучит ли Юрию Борисовичу, сомневался Серяков, оглядываясь на идущего следом Илью. Но не похоже, и не потому что командир слишком хотел кому-то довериться, а потому что Грицких уже достал и запугал даже тех, на кого должен был полагаться в первую очередь. У Ильи совесть пока не задавило насмерть подарками и привилегиями, парень еще хотел что-то сделать хорошее для бункера. Значит, как минимум, цели у них совпадали. Колмогоров предупреждал об осторожности, и не без оснований, покушение на жизнь было реальным. Предупрежден – значит вооружен. Теперь Главному уже будет не так просто справиться с ним. Не проглядеть бы второго Никишаева, который может выстрелить в спину. Или второго Колмогорова, который любой ценой добьется власти, хоть цена слишком высока, не каждый согласен платить. И снова Серяков задумался, нужно ли это ему или нет. Теперь уже нечего рассуждать о личных потребностях – долг превыше.

Жизнь была такой простой и понятной, пока во главе бункера стоял Нестеров. После его смерти и началось что-то невообразимое. Командир отряда сталкеров уже не знал, кому и чему можно верить, триумвират Совета разлагался на глазах, лесные люди оказались не такими уж воинственными, и только соседи не преподносили никаких сюрпризов. Пока что… А третье поселение явно было здесь лишним, и так уже города едва хватает на разграбление двум группировкам. Командиру все-таки пришлось почувствовать себя на месте Главного Привратника, и это ощущение совсем не понравилось. Действительно, никак не обойтись в этом деле без интриг и шпионов. Но без войны обойтись можно! Это и хотел теперь доказать Серяков Совету и самому себе.

Не доверяя никому, в том числе и непроверенным помещениям, командир сбавил скорость и, перехватив Илью за локоть, запихнул в дверь туалета на втором этаже. Убедившись, что ни одна из кабинок не занята, встал у выхода, надежно упершись спиной.

– Ну? Что ты знаешь про Главного, о чем до сих пор молчал? И о чем не знаю я…

От такого напора Фомин растерялся.

– Игорь Яковлевич, мне кажется, что вы знаете даже побольше, я у вас пистолет видел в руках… Откуда он взялся?

– Нехорошо отвечать вопросом на вопрос, ну да ничего. «ТТ» мне передали в лесу. А он должен был находиться в сейфе, у Лапина или хотя бы Грицких, от наемника остался, который Нестерова убил.

– Вы уверены?

– А я в жизни не видел второго «ТТ» под парабеллумовский патрон. И не думаю, что их у нас в городе много осталось. Да еще и ствол под глушитель – это вообще самоделка какая-то, умельцы поработали. Теперь – что ты знаешь?

– Я видел человека зимой… – Илья еще не решился довериться Серякову, но некоторые факты отрицать не стал. – Чужого человека на территории соседей. На нем был белый маскировочный чехол, в снегу и не заметишь. Главный с ним о чем-то разговаривал недолго. А потом через несколько минут бомба взорвалась! Меня спрашивали, но я молчал про этого человека. Иначе не отпустили бы…

Дверь толкнули снаружи, но сдвинуть командира было не так просто.

– Занято! А мне этот человек пистолет отдал. Получил он «ТТ» от кого, догадываешься?

– За безопасность во время убийства Нестерова отвечал Юрий Борисович.

– Он и сейчас за нее отвечает. Только не справляется ни хрена, если у него осужденные смертники по лесу гуляют, а пистолеты из сейфа пропадают. Думаю, из этого самого сейфа еще кое-что пропало… Но это уже вопрос не к тебе, Илюха.

– А ко мне…

– А к тебе, как к начальнику охраны, только одно дело: бункер охраняй! Ото всех, даже от Главного. Исполняй свои обязанности, только своей головой думай. Страшно, что ли? Юрий Борисович один, а нас, смотри вот, уже двое… Есть у меня мечта: чтобы бункер стал действительно защищенным и обороноспособным, теперь это нам всем нужно. Да не ломитесь вы! – Дверь снова дрогнула. – Не дадут тут поговорить. Но ты меня понял?

– Понял, Игорь Яковлевич.

***

– Десять ОЗК, значит…

А простой арифметический подсчет выдавал одиннадцать. Алексей считать умел, умели и другие, угрюмо опустившие головы за этим столом. Но они не умели транспортировать таких тяжелобольных, как Светлана. Руслан молчал. Он уже предлагал взять эту проблему на себя, но сознавал, что женщина просто не доживет до конца пути. Амалия могла бы предложить попробовать приготовить сильное снотворное, слишком сильное… Но сама этого сказать не смогла, ждала, что Станислав обратится с конфиденциальной просьбой.

Алексей положил на стол «ТТ».

– Я мог бы… Обещаю, хуже ей не будет, дождусь, пока Света заснет.

– Это не должен быть ты. – Морозов высказался спокойно, но не принимая возражений.

– А кто, если не я? Оптимальный вариант, чужой человек… И мне действительно ее жаль. Зачем же мучить?

– Да, зачем… – Руслан снова уставился в стол.

Калинин ничего не сказал, лишь с надеждой посмотрел на Бабку, но ни у нее, ни у старых дипломированных специалистов не нашлось бы средства помочь Светлане. Алексей следил за Станиславом: «вождь» должен принять решение, и никто не хотел бы сейчас оказаться на его месте.

– Пойдем… Я хочу сам поговорить с ней. – Стас звал с собой только Морозова, но и увязавшегося следом Алексея прогонять не стал.

Света как будто спала, такая же бледная, как всегда, только тонкое одеяло не шевелилось больше. Десантник тяжело присел на край кровати, невесомое тело сдвинулось чуть ближе к нему на прогнувшихся досках. Алексей давно понял, что эта женщина не была для Руслана близкой родственницей или любимой, чтобы ждать каких-то слез, трогательных прощаний и тому подобной чепухи. Но терять друга больно и обидно не меньше, ведь часть жизни, такая привычная и приятная, умерла сейчас вместе с ней.

– Она сама…

А его не было рядом. Смерть все-таки нашла удобный момент, когда этот едва теплившийся огонек остался без охраны и присмотра, и забрала с собой. Белое лицо Светланы оставалось спокойным, не было боли, не было страха. Ничего больше не было.

– Она сама… – повторил Морозов.

Алексей думал о том же, ведь Светлана что-то почувствовала, какую-то перемену – и перестала бороться. Она ни минуты не сомневалась: Руслан будет рядом до конца, его отношение оставалось таким же теплым, как и прежде… Но что-то изменилось. Сам Алексей считал себя достаточно опытным лицемером, чтобы обмануть даже женскую интуицию.

– Руслан… – Десантник слегка повернул голову. Лицо было спокойным, впрочем, оно всегда было таким. – Она просто очень хотела остаться здесь. И сделала для этого единственное, что могла.

– Ты думаешь? – переспросил Морозов.

– Точно. Она всегда в тебя верила. Но не хотела уходить.

– И ушла.

– И ушла. – согласился Алексей. Скосил глаза на Станислава.

«Я ему помог?»

«Вождь» едва заметно кивнул.

***

Не спалось, и Фомин чувствовал, что обманчивая тишина скрывает не только его бессонницу.

– Что ты хочешь сделать?

Едва слышный шепот жены около уха успокоил, стало даже теплее оттого, что она всё понимает. Но ответить ей было нечего.

– Илюш, ты что-то задумал. Не лезь, без тебя разберутся.

Сказать это вслух днем она боялась. А теперь никто не услышит, набегавшийся за день тринадцатилетний Васька крепко спал в другом углу без задних ног.

Фомин вместо ответа осторожно поправил на ней одеяло, заботливо, будто считал ее ребенком, который случайно влез во взрослые дела.

– Юль, я…

Он хотел спокойно спать по ночам. Не думать, что там в Совете снова решат кому-то объявить войну. Очень хотелось, чтобы завтрашний день был таким же мирным, как вчерашний, чтобы не пришлось сидеть в засаде со спецназовской винтовкой, чувствуя себя даже не киллером, а еще унизительнее – марионеткой. Не искать по кустам загадочным образом оказавшийся там телефон! Тот, кто его установил, был абсолютно свободен… И мог воевать с Главным, не оглядываясь на семью, которая все время остается в заложниках у Совета. Фомин и сам не до конца понимал, во что ввязался и зачем. Серяков считал, что должность начальника охраны – предел его мечтаний. Да! Хотелось взять в собственные руки охрану своего дома и своей земли, чтобы прекратились эти постоянные перетасовки своих и чужих, чтобы Главный не вмешивался и не отдавал непонятных приказов, подрывая обороноспособность бункера! В этом сам Илья и Игорь Яковлевич были согласны друг с другом. Не умеющий интриговать Серяков тут же высказал свой план. И Фомин его принял.

Тогда не будет страха, что начнется война. Что где-то в лесу он получит стрелу в спину… И хуже того – что когда-нибудь вдруг погибнет его Васька, как младший Лапин, точно такой же доверчивый и наивный… Хищник еще бродит неподалеку, но если бросить ему на растерзание врага – он уйдет и больше не вернется. Так рассудил Игорь Яковлевич. Илья ему поверил. Только надо оставить Главного без поддержки, как сам Грицких и не подумал позаботиться о своих… Как даже не оглянулся, задумавшись о собственной участи, после того взрыва зимой, когда никто не понимал, что произошло, вокруг догорали разбросанные обломки досок и с неба сыпался тяжелый черный пепел.

Фомину хватало простых и понятных опасностей: фонящих предметов с поверхности, драки в коридорах или общежитии, когда люди могли всерьез кого-то на больничную койку уложить. И липкого страха, расползавшегося по всему телу при появлении чужаков из метро. Когда он тщательно проверял металлодетектором то маленький отряд промерзших и уставших сталкеров во главе с боевым командиром Дорониным, то спокойных и уверенных караванщиков, которые явились спустя полгода. Кто придет вслед за ними? Вот этих людей и стоило опасаться. Чужих. Никто не знает, что они принесут с собой в следующий раз. А кроме Серякова и самого Ильи, получается, защитить бункер некому… И бункер, и Юлю, и Ваську. Только соседи помогут, если будут уверены, что оружие не обратят против них.

– Юль, я уже влез. А кто, если не я, – начальник охраны все-таки.

Жена вздохнула.

– Страшно мне почему-то.

– Вот я и хочу… чтобы больше никто не боялся.

***

Вода блестела под луной серебряным зеркалом, Станиславу не нужен был фонарь, он ясно видел тропу. Мог бы сегодня ночью никуда не ходить… Но почему-то тянуло в лес, тяжелый день закончился, Светлана, наконец, обрела покой. А оправдываться не перед кем. Кто спросит главу общины, где он шастает ночью? Только Настасья, да и то больше обидится, что позвал с собой Калину, а ее не взял. Зачем ей в Раменское? Они и вдвоем соберут всё необходимое. Заправлять баллоны огнемета смесью топлива и масла придется еще не раз, так что этот резерв нужно пополнить. Хозяйственный Павел проследит за всем остальным. И за Геннадием, которого никак не удавалось убедить, что в городе точно найдется замена наковальне! А остальное пусть тащит, если унесет. Посоветовавшись с Алексеем, Станислав решил, что на окраине, где община и планировала поселиться, умелые руки не пропадут, а много ли они стоят без нужного инструмента? Это только «вождей» везде, как грязи… Он знал, что цену в чужих глазах человек приобретает небыстро и только по делам своим. Поэтому заранее не беспокоился.

От двух пар ног по воде расходились круги, разрушая четкое отражение облаков на темном небе. Больше никто не шлепал по болоту, только шуршало в кустах по кромке леса. Напрямую выходило в три раза быстрее, да и следов не оставалось, вот и ходили через топь по тропке, обозначенной вешками. Скоро некому будет ходить тут и беспокоить болотную жижу. Станислав оглянулся на черную стену деревьев, полукругом обступившую это лунное зеркало. Его будет очень не хватать. Калинин еще ополаскивал бахилы у границы островка, а Станислав направился к дому. Столько сил ушло, чтобы его построить и обжить… Да и Лёха в последнее время довел хозяйство до ума. После смерти старых специалистов сделать это было уже некому.

Беспокоить Настасью с Ивушкой показалось неудобным, поэтому Станислав направился в свою комнату. Семену с его канистрами помощь не требовалась, можно было и отдохнуть. Но, коснувшись дверной ручки, он остановился. Звуки из комнаты доносились недвусмысленные. Станислав, предполагая, что увидит внутри, задержал дыхание на несколько секунд и выдохнул. Но хоть до ста сейчас в уме считай – спокойнее не станет. И обстановка не прояснится. Бесшумно, будто еще находился в лесу под зеленым покровом ветвей, он приоткрыл дверь и протянул руку к выключателю. Спасибо Лёхе…

Мгновенно вспыхнувший свет застал врасплох всех, в том числе и Станислава… Ножки, крепко обхватившие Алексея, точно не Настины, покруглее и помягче, но кому именно они принадлежат, Стас определить не смог, потому что давно уже не разглядывал ничьих ног, нужды не возникало. Лёха застыл, как замороженный ярким светом, и явно не собирался возвращаться из нирваны, только еще сильнее сдавил пальцами пухлое бедро. Чье же? Загадка разъяснилась, лишь когда он, ничуть не смущаясь чужого присутствия, через несколько секунд рухнул на подушку с бесстыдно-счастливой улыбкой на лице. Ему-то стыдиться было нечего, а вот Даша покраснела чуть ли не до пят под недоуменным взглядом Станислава. И пришлось вернуть выключатель в прежнее положение, а развратников – в вожделенную темноту. Если во все вникать, нервов не хватит. Пусть с неверной женой разбирается Семен, а лучше – никогда об этом не узнает. Оставалось надеяться, что глупость Дарьи не беспредельна, и она не кинется тут же к Калине каяться во всех грехах. Но женщина серой тенью проскочила мимо по коридору, не поднимая головы, совсем в другую сторону. Амалия выслушает. И даст хороший совет.

Станислав чувствовал, что улыбается сейчас в типично Лёхиной манере: счастлив, обнаружив в чужой постели не Настасью. И не стыдится этого. Главе общины уже трудно контролировать ветвистость чужих рогов.

Утром Алексей, как ни в чем не бывало – а кто б сомневался? – пил горячий травяной отвар, мило шутил с Ивушкой. Только Бабка что-то шепнула ему на ухо, отчего Алексей с опаской заглянул в кружку.

– Амалия Владимировна, не надо его пугать травками от излишней… – Станислав покосился на детей, – активности. Им с Морозовым сейчас лучше что-то этакое… Отчего крышу сносит. Хотя куда уж сильнее-то?

– Пора? – Оба поняли с полуслова, Руслан привычно промолчал, но Алексей не мог не уточнить: – Оружие дашь?

– Дам. Только не тебе…

– Ну вот, опять облом. Пусть меня тогда Настя проводит в путь, как настоящего героя на битву.

Нет, зря он Бабку от успокоительного средства отговаривал…

– Настя тебя благословит… Целомудренным поцелуем в лоб, как истинного рыцаря. И не много ли напутствий на одни сутки?!

– Дядя Лёша, я могу тебя поцеловать, если хочешь. – И еще вопрос, кто больше хотел: Ивушка, решительно настроенная поиграть во взрослую женщину, или Алексей, наконец-то смутившийся и примолкший.

***

С Хлоповым просто обсудили продуктовые запасы. Игорь Яковлевич заодно попытался пригласить его на разговор с Председателем, но Привратник только протестующе махал руками, не желая топать несколько километров до реки к самой линии горизонта даже под надежной охраной. Годы не те, здоровье не то. А тащить на себе этого довольно толстого, хоть и подвижного мужика никому из сталкеров было не по силам.

Оставался только Лапин. К нему все равно придется обратиться, чтобы получить со склада ОЗК. А откладывать проблему в долгий ящик Серяков не любил, поэтому и отправился к Привратнику с самого утра. Но когда сел напротив и взглянул в эти совершенно угасшие глаза… Уж лучше бы отложил.

– Анатолий Андреевич, вы не будете против, если я попрошу заменить несколько поизносившихся комбезов? Вы, наверное, в курсе уже, как мы на засаду в лесу налетели? Попортили защиту немного, клеить уж некуда.

– Я слышал. Давайте требование на склад, я вам подпишу. – Серяков даже кулаки сжал, когда Лапин не глядя поставил закорючку, так и не увидев немыслимой цифры «десять». – Лучше как следует одеть своих, чем по чужим разбазаривать.

– Ну, вы не правы, Анатолий Андреевич! То, что мы в метрополитен продали, нам патроны приносит, вы же сами боеприпасами заведуете, знаете, что арсенал не бездонный. И пулеметы они обещали… Нам бы «Утес» на крышу поставить, красота будет!

– От кого вы отстреливаться собрались, Серяков? – Привратник слегка ожил и даже улыбнулся. – Свиноподов добывать, не отходя от дома?

– А от них же… – Командир теперь был абсолютно серьезен. – Больше никто на нас не нападает вроде.

– Вот только кто вам тогда ОЗК портил? Да еще в таком количестве? – И командир не знал, что ответить. Привратник все же не был столь рассеянным и безразличным, как казалось. – И кто к нам приходил прошлым летом как раз в упомянутый арсенал? Я бы в первую очередь на них пулемет заготовил. Ничего нам из-под земли не видать… А попытка разведки, похоже, провалилась?

– Нет. Разведка как раз дала результат… Похоже, варвары какие-то, если вооружены стрелами и дротиками.

Теперь предстояло решить… Решиться. Нет, не мог командир рассказать Лапину всё до конца. Потому что даже не привыкшего к многоступенчатым планам Совета Фомина не удалось обмануть. Что уж говорить о Привратнике? Узнав всю правду, он не пожалеет сил, лишь бы добраться до Колмогорова. И доберется. А ведь только Алексей сейчас может гарантировать какую-то стабильность отношений с лесными жителями. Живой Алексей. Сукин сын опять сумел прикрыть свою задницу!

– Анатолий Андреевич, нам нужен союз с соседями. Организуйте с Председателем.

Привратник задумался.

– Почему об этом говорите мне вы, а не Юрий Борисович?

– Потому что у меня всегда свое мнение, вы же давно знаете…

– И более правильное, как мне кажется, – неожиданно согласился Лапин. – В разведку ходили вы, а не он, и не он сейчас владеет информацией.

Остро блеснувший из-под бровей взгляд не обещал ничего хорошего. Никому, включая и Главного Привратника.

***

При воспоминании о ночной немой сцене Станислав не мог удержаться от улыбки, но придется всерьез поговорить об этом с Алексеем, чтобы подобного не повторялось. Неминуемый конфликт поставит под угрозу всё, что запланировано. Поэтому кое-кому не мешало бы сконцентрировать свои силы и хитроумие на боевых задачах, а не на том, как переспать с чужой женой. С той или другой, для Лёхи, видно, разница невелика. Станислав все-таки надеялся, что любая «не-Леночка» быстро забудется, нужно напомнить хоть об этом, раз нет другого способа вернуть нахала на истинный путь.

– Лёха, тут не тюрьма и не монастырь, но порядки жесткие. – Вид у Алексея был ничуть не виноватый, хотя суть проблемы он уловил. – И я тоже… Не допер, что Настя тут не единственная. На твое счастье, и Семен не догадывается, слишком уж народ увлекся вашим с Анастасией затянувшимся романом. Он не будет терпеть насмешки, как я.

– То есть показательный расстрел за аморальность отменяется?

– Это не смешно! – Стас повысил голос. – Любого другого на твоем месте уже выкинули бы отсюда в лес без права возвращения. Или по меньшей мере ребра переломали. Лёха, ты не представляешь, как и какими способами мне когда-то приходилось наводить порядок! Я не один был, ребята помогали. Где теперь те ребята… Один Руслан остался. Сейчас-то нет проблем, потому что они уже давно решены: закон один для всех, споры решаем мы со Старейшиной, а чужая женщина – не объект посягательств. Иначе это война. Как воевать со своими? Чью сторону принимать? Как становиться карающим мечом правосудия для того, с кем живешь в одном доме, ешь за одним столом и доверяешь ему жизнь на охоте? Как, Лёха? А мне приходилось… Только было это очень давно.

– Стас, почему же не объяснил раньше? Почему терпел?

– Потому что рисковать своей жизнью и своей женщиной мне никто не может запретить. Но чужими – не имею права.

– Ты решил напугать меня изгнанием? – Алексей ехидно улыбнулся. – Или смертной казнью, может быть? Придумай что-нибудь поновее…

– Напугаешь тебя этим, как же! Скорее ты до усрачки убоишься порядочной жизни по всем правилам и сам сбежишь в лес! Но вот приказать исправить последствия – это я еще могу. Если смог Дашу уболтать до постели, сможешь сделать и так, чтоб она забыла об этой истории. А то бледнеет при виде тебя, даже Калина скоро догадается, в чем дело.

– Понял.

– А вот я не понимаю… Ты же не о Даше все время думаешь. О другой девушке.

– Стас, ты однолюб, видно, тебе и не понять. – Алексей уже не был так ироничен и смешлив. Лицо сразу стало серьезным.

Стас все еще смотрел осуждающе, Алексей лишь вспоминал, как полночи тискал под одеялом Дашку, чем-то напомнившую Елену, особенно на ощупь, но ее лицу не хватало яркости, а губам – смелости. Серая мышка. Сильных впечатлений хватало без нее, и все-таки простой женской ласки тоже очень хотелось. Уж слишком Даша проста… Но сумела хоть на время утопить тоску в нежности, и попытка изобразить страсть была засчитана.

– Стас, больше это не повторится. Если она сама, конечно, не захочет!

– Лёха, ты неисправимый…

– Ну, извини, если опустил среднестатистические показатели морального облика, – усмехнулся Алексей. Сегодня всё можно. Слишком важную роль ему предстоит сыграть.

Глава 13 Начало нелегких путей

Видеть свой карабин в руках Руслана было неприятно, теперь Алексей даже понял бы Калинина, если бы тот застукал супругу в чужих объятиях. Но эти сравнения не пробудили совесть от крепкого сна, только заставили поморщиться от неудовольствия. Десантник еще и восхищенно гладил ствол СКС, пробовал настраивать оптику, примерял приклад к плечу.

– Ну, Лёха… Хорошую штуку принес. По сравнению с моим «калашом» почти новая.

– Ты бы хоть радовался не так демонстративно…

Самому требовалось только зарядить ««ТТ»», проверить остроту лезвия топора. И окинуть взглядом мощную фигуру Морозова, который должен будет в этой экспедиции в Панки послужить и мечом, и щитом. И ведь справится, вражина… Алексей выглядел рядом с ним хрупким подростком, оставалось утешать себя мыслью, что он истинный мозговой центр операции. И это было неправдой.

Станислав выгреб из запасников все патроны калибра 7,62, имелись и такие, хоть не подходили ни к одному из имеющихся видов оружия. Единственный старый автомат под них давно вышел из строя.

Анастасия выполнила свое обещание и пришла вместе с дочкой. Остальных обитателей дома решили не беспокоить раньше времени. Умиротворенный ночными приключениями Алексей равнодушно подставил для поцелуя небритую щеку. Анастасия даже удивилась, показалось, что для мужчин предстоящие опасности увлекательнее всего остального. Но дочь отнеслась к игре намного серьезнее, успев привыкнуть к дяде Лёше и боясь снова его потерять. Девочке казалось очень важным, как она проводит своего приятеля. Мать улыбалась, вспоминая собственное благоговейное отношение к Станиславу, когда впервые увидела его.

– Дядя Лёша, а я?

– А ты… – Пришлось встать на колено перед девочкой – и отыгрывая роль до конца, и иначе все равно не дотянется. – Будешь меня ждать. Женщине нечего делать там, куда отправляют настоящих мужиков.

– А мама? – Ивушка привыкла, что мать наравне со всеми, и не понимала, почему же теперь ее не считают «настоящим мужиком».

– А она останется с тобой, так я буду уверен, что все в порядке. – Приятно ощутить прикосновение девчоночьей щеки и какой-то неразборчивый всхлип в ухо. Очень знакомый… И привычный. Была бы душа – воспарила бы уже на крыльях, но не было ни крыльев, ни души. И карабин отобрали. Слегка подняло настроение то, что Руслана вниманием вовсе обделили. Конечно! Ведь Ивушка не собиралась за него замуж, когда вырастет, можно и пренебречь слегка. Практичный ребенок.

– Да уж, я смотрю, что кроме Амалии никому и не нужен, – улыбнулся Морозов. – Ива, а у тебя еще время есть, подумай, может, и против меня возражать не будешь.

Но девочка сморщила носик.

– Ты некрасивый.

– Ну, у меня нет таких шрамов на полголовы!

– И ты старый.

– Так Алексей таким же будет!

– А я буду уже старше.

Алексей едва заставил себя сохранить на лице спокойствие. «Не будет… И не загадывай, девочка. Сегодня. Завтра. Послезавтра. Для будущих периодов и названий-то нет, значит, и думать о них ни к чему!»

Лес встретил предрассветной темнотой и сыростью, мокрые листья прилипали к комбинезону, двигаться через кусты бесшумно не удастся, каждое прикосновение встряхивало ветки, осыпая землю водопадом брызг. Алексей не верил в Лесного хозяина, но и не мог опровергнуть того, что какая-то неведомая сила существует в этих местах. Поэтому молча следил за Морозовым, который оставил что-то на пеньке. «Если ты действительно живешь здесь… Не сможешь помочь, хоть не мешай!»

– Респиратор надень. А то скажу Насте, чтобы она Ивушку не подпускала к твоей фонящей морде.

Наполовину угроза, наполовину шутка десантника подействовала, да и получать постоянные шлепки по носу от мокрых ветвей Алексею не хотелось. До железной дороги добрались легко, но при виде стальных полос, поблескивающих сквозь деревца на насыпи, оба остановились.

– Марш-бросок?

– Руслан, издеваешься, что ли? Я ползимы у вас на печке просидел, как Илья Муромец. Но попробую пробежаться, только сразу не несись как лошадь.

Организм, как ни странно, выдержал бег в среднем темпе. Скорость передвижения Алексея не устраивала, до Панков они доберутся нескоро даже при самых благоприятных обстоятельствах. Казалось, Руслан вовсе не оглядывается на густую чащу, будто сжимавшую с обеих сторон расчищенный кем-то путь. И не видит дрогнувшей ветки красноватой березы, не слышит топота удаляющегося напуганного зверя и не помнит, что впереди еще один, еще в мирное время заброшенный, аэродром, на котором живут птеродактили. Но Морозов помнил обо всем и после платформы Ильинская замедлил шаг, махнув рукой на подступившие к самым рельсам деревья. Поломанные веточки на еловых лапах увидел даже Алексей, а уж для лесного жителя эти следы были заметны и понятны, как буквы в книге.

– Два дня прошло. Смолой затянуло, а иголки еще не пожелтели. И не сыплются почти, – добавил Руслан, ощупав ветку.

– Не боишься, что все такси ушли по вызовам? – Алексей не предполагал раньше такой возможности, что их поход закончится впустую.

– Ты чего? Глаза открой! Ветка сломана вправо. Дрезина проехала в направлении Москвы. Так что есть шанс, что такси ушло в парк… А не в лес, как ты думаешь.

Несмотря на то, что солнце поднялось уже высоко, под деревьями оставался полумрак – густые листья не пропускали свет. Здесь не было мха, но земля, покрытая ковром листвы, тоже пружинила под ногами. Читать на ней следы снова взялся десантник, Алексей больше оглядывался по сторонам, прислушиваясь. Серые тени мелькали где-то в вышине над деревьями, когда их вообще удавалось разглядеть в просветах среди ветвей. Судя по насторожившемуся Морозову, забывать об опасности не стоило. Теперь и сам разглядел, что не только острые копытца свиноподов дырявили лиственный ковер, да и потеки смолы поверх глубоких царапин на сосне казались очень знакомыми. Широкая спина десантника, конечно, закроет его от кошака, как когда-то Степанцев заслонил собой Ленку. Вот только Алексей не девушка, чтобы прятаться… И слабо верилось, что пятнистый зверь вдруг выдаст себя серебряным сиянием, как тогда зимой.

– Руслан, а ты знаешь, что кошаки в темноте светятся?

– Да ну? Ни разу не видел.

– Кошака не видел?

– Нет, чтобы он светился. Собака Баскервилей он, что ли? Хищники – они неприметные, стараются не отсвечивать без нужды.

Но Алексей не мог забыть… Кошак был красив и явно гордился собой, нагло и самоуверенно ступая посреди улицы.

– А тигр как же тогда?

– Не напоминай, страшно представить, во что они теперь превратились…

Повстречать в лесу тигра Алексей и не рассчитывал, этого зверя следовало искать в городе в районе зоопарка или в дальневосточной тайге, если там тоже существовали мутанты. А вот о своих родных волках средней полосы России забывать не стоило. СКС в руках Морозова успешно справился бы с одним, но против стаи нужен пулемет или хотя бы автомат, которого им с собой не дали. Патронов оставалось мизерное количество, их берегли на дальнюю дорогу в метрополитен, когда понадобится охранять группу безоружных людей. Алексей снял со спины топор на длинной рукояти. Пользоваться легким метательным «томагавком» он так и не научился. Рассчитывал на Руслана, который с пятнадцати шагов оставлял на дереве параллельные зарубки на одинаковом расстоянии друг от друга. Хоть линейкой измеряй.

Сомкнувшиеся над головой ветви совсем затеняли землю, и на ней росли только редкие кустики кислицы да папоротники, которые лучше обходить стороной, не думая, ядовитый он или нет. Попасть в облако мельчайших спор, случайно задев перистый лист, и давиться кашлем полдня никому не хотелось. Летучие мыши любили такую темноту, но днем все же спали, если их не тревожить. Комаров вдали от воды почти не было. Но десантник оказался этим недоволен.

– Темно, паутины не видно. Вот висел бы на ней хоть комар для ориентира… А то сами вляпаемся, заодно обозначим место, чтобы другим неповадно соваться.

Лесная паутина была липкой и очень прочной, взрослому сталкеру не стоило опасаться, что паук размером с тарелку загрызет до смерти, но вот ОЗК она склеивала намертво, и отмыть можно было только бензином или другим растворителем. А никто из них огнеопасными жидкостями на дорогу не запасся. Чтобы не влететь в невидимые прозрачные нити, а потом долго терпеть на себе перекошенный, слипшийся в складках комбез, надо было ощупывать дорогу длинной веткой. Легких путей в мире давно не осталось, и приходилось выбирать: чистый путь по рельсам и птеры над головой или относительно спокойное медленное передвижение сквозь лесную чащу, где изобретательная природа приготовила ловушки на каждом шагу. Чем дальше Алексей уходил от бункера, тем меньше узнавал деревья. Ядерную зиму пережили только хвойные, оставшиеся неизменными со своими вечнозелеными кронами. А новый подлесок радовал путников всем спектром радуги. Не листьев, так цветов.

Алексей хотел было спросить, нет ли в округе других поселенцев. Ведь если маленькая община благополучно скрывалась столько времени, то могут существовать и другие. Но не спросил. Потому что его спутник уже давно предупредил бы об этом сам.

***

– Игорь Яковлевич, если меня спросят, куда подевалось такое количество ОЗК, то у нас еще землекопные работы ведутся. И комбезы там портят не хуже, чем ваши бойцы на своих боевых операциях. Найдем, на что списать.

– Спасибо. – Командир пока не знал, что делать дальше. Но Привратник, давно привыкший решать вопросы по порядку, сам помог ему.

– Расскажите ситуацию в целом, а то я пока не понимаю, для чего вы меня используете. Видно, что вы меньше доверяете новому союзнику, чем старому врагу. – На лице Лапина даже обозначилась какая-то тень прежней улыбки. Снова занятый делом, он оживал на глазах.

– Не знаю, как объяснить гражданскому…

– Уж как-нибудь разберусь.

– Бункер – это не только убежище, Анатолий Андреевич. Это одновременно и ловушка. Если закрыть его снаружи, то долго он такой блокады не выдержит.

– Если уж мы ядерную зиму пережили… И мне кажется, что мания преследования у Главного оказалась заразной.

– Не сравнивайте. Ядерная зима была давно, и оборудование тогда было новым, не таким изношенным, и снаружи никто не ломился с рогами и копытами на непотребных местах. Не голодали, запасы позволили бы и подольше в изоляции просидеть. И от холода спасались успешно. А теперь? Консервы на вкус на мыло похожи, если свежими продуктами народ не кормить – сдохнем быстро. Теплицы что-то дают… Но расположены-то, мать их, в другом бункере! И до них еще идти надо.

– С этим вопросом не ко мне… К Хлопову. Он у нас за продовольственную безопасность отвечает.

– А за обычную безопасность кто? Грицких? Раньше и отвечал, когда Нестеров во главе Совета был. А теперь, простите, своя моча в голову ударила! И получили мы вместо силовых структур черт знает что. И Главный теперь у нас, как бывалый сиделец, только наколок тюремных не хватает…

– Я вижу, у вас совсем уважения к руководству не осталось, – Лапин не возмущался, от командира сталкеров иного и не ожидал.

– Почему? К Совету – осталось.

– Так почему вы до сих пор не там?

– Грехи в рай не пущают, – усмехнулся Серяков.

– Нашли райское место! Нет уж, если хотите что-то сделать, то попрошу вас заняться этим самому. Не мальчик уже – в пятьдесят с лишним лет по лесу со сталкерами носиться! Даже если еще можете… Пора и головой подумать. Седой и лысой головой к тому же.

Командир нахмурился, но пропустил не относящиеся к делу замечания мимо ушей. И не знал, как продолжить трудный разговор. О Совете мечтать еще явно рановато, если даже с одним Привратником договориться не может.

– Игорь Яковлевич, мы с чего начали-то? С защитных комбезов. Зачем они вам?

– Для здоровья. Десять штук на себя натяну и в подштанники свинцовые пластины добавлю! Анатолий Андреевич, ну для людей же, конечно! Или вы думаете, что я, как Грицких, решил их кому-то налево толкнуть по сходной цене? Это мне как раз и не нравится… Как из Москвы к нам повадились, так и начались все неприятности.

Лапин опустил голову. То, что командиру казалось неприятностями, ему самому было слишком больно вспоминать. Впрочем, и Серякову гибель сталкера небезразлична, пусть даже сталкера нового и едва обученного.

– Вы не совсем правы. Какая связь между московским караваном и смертью моего сына?

– Между ними – никакой. А вот Нестеров погиб от руки московского наемника, это нам теперь достоверно известно.

– Виновный свой приговор получил. Он ничего не скрывал от Совета. Наглец…

Если бы Колмогоров хотел скрыть это… То скрыл бы, и весьма успешно! Три человека успели умереть к тому времени, как Лена рассказала, кто же на самом деле виноват во всем. Теперь уже рассказывал сам Алексей. А когда командир начинал думать о его словах… Последние седые волосы дыбом вставали от ужаса: с кем он жил рядом все эти годы и ни о чем не подозревал!

– Люди гибнут не только у нас. Никто не знает, как погиб сталкер, которого нашли спустя пару месяцев в воронке, засыпанного песком. Кто-то устроил взрыв, в котором обвинили нашего Юрия Борисовича… Поэтому у соседей немало вопросов, Председатель давно хочет разобраться. Вот и нужно поговорить об этом.

– Теперь понимаю, почему вы решили обойтись без главы Совета. Он не будет объективен, поскольку сам причастен к делу.

И если бы Лапин знал – насколько! Но еще рано рассказывать всю правду. Даже у командира хватало хитрости придержать информацию до нужного момента. А Привратник уже встал из-за стола.

– Не будем откладывать визиты. Я вполне доверяю вам свою безопасность.

– Отлично. – Серяков шагнул к дверям. – Члену Совета не надо спрашивать разрешения на выход.

Но за воротами Лапин вдруг остановился. Прикрыл глаза, слезившиеся не то от яркого света, не то от нахлынувших воспоминаний о Лерке, о его восторгах от пребывания тут. Теперь он тут навечно.

– Пойдемте, Анатолий Андреевич. – Серяков тронул за плечо Лапина, который нерешительно смотрел вдаль. Цели их пути даже видно не было. – Доберемся потихоньку. Только жарко будет с непривычки.

***

Алексей краем глаза уловил какое-то движение и сразу остановился, опустившись на колено и пригнувшись, хоть и понимал, что низкая растительность не может его укрыть от глаз хищника. Из-под ветвей елок на поляну выплывала громадная темная масса, неторопливо переваливаясь на ходу. Алексей, не поворачивая головы, оглядел на редкость крупного медведя, невозможно спутать хищника со свиноподом-переростком. Если бы не полная тишина, эта гора бурого меха уже неслась бы на них из леса, быстро и беззвучно: мишка не глуп и нападает внезапно. К счастью, он больше принюхивался к ранним грибам в траве, чем к двум скрытым плотной резиной неподвижным фигурам.

Руслан уже успел приблизиться к деревьям, его почти не было видно за кустом. Алексей стоял прямо посреди поляны, у него не оставалось вариантов, кроме как броситься к ближайшей высокой старой сосне. Возможно, не будь на нем комбеза, он бы смог со страху вскарабкаться по шершавой коре, но скользкая резина, неплотно облегающая тело, только мешала, и на одних руках он не мог удержаться. Быстро соображающий бурый хищник тут же ускорил шаг, приближаясь к подпрыгивающему и матерящемуся у подножия сосны человеку.

– Лёха! Отойди!

Алексей, еще ничего не понимая, но доверяя десантнику, отпрянул от ствола, хоть и разум и инстинкт вопили об ошибке! Что-то свистнуло в воздухе, метательный топор впился в кору горизонтальной ступенькой в метре от земли. Дальнейшее он и сам сообразил, взлетев с этого упора наверх и дотянувшись до нижних почерневших остатков ветвей. Медведь прибавил скорости, но царапнул когтями по пустому месту, слегка промахнувшись.

– Отвали, скотина!

Хищник не внял словам, только поднялся на задние лапы, а Алексей залез еще повыше. Роста в этом монстре оказалось метра четыре, не меньше. Морозову не пришлось так спешить, и он выбрал себе дерево получше, предусмотрительно обрубая за собой нижние ветки вторым топориком, чтобы не оставлять противнику удобной лестницы. От громкого рычания заложило уши, хищник мог теперь сколько угодно трясти сосну, не в силах последовать за более легким и шустрым человеком. Казавшиеся тупыми когти с легкостью полосовали ствол не хуже пилы, срывая кору до самой древесины.

– Неприметные хищники, говоришь?! Совсем неприметный, ну прямо не разглядеть, ёпть!

– Ты держись лучше.

Совет был не лишним, потому что мутант обхватил ствол и попытался его свалить. Алексею и в самом деле приходилось держаться изо всех сил – трясло, как муху на ветке! Медведь же, устав подпрыгивать и тянуться к крепко засевшей наверху добыче, опустился на все четыре лапы, да так, что сосна дрожала. Стук топорика неподалеку, которым десантник все еще продолжал зачищать свое дерево, взбираясь повыше, ему ничуть не мешал. Наконец, зверь отошел в сторону, сел на землю и уставился на человека маленькими глазками, горящими не злобой, а холодной деловитой сосредоточенностью.

Глава 14 Общее дело

Неимоверная теснота самолетного укрытия после свободных коридоров бункера заставила поморщиться. Как бы хорошо ни работала вентиляция, это не спасало от жары и духоты, хоть после герметичных комбинезонов Серякову показалось даже прохладно. Они с Лапиным еле поместились в уголок, куда их пригласил Шустов, не разговаривать же посреди ангара…

– Я не ожидал, что вы так вдруг появитесь.

– И сам не ожидал, честно говоря, – хмыкнул командир, но тут же умолк под строгим взглядом Анатолия Андреевича.

– Александр Сергеевич, вам же обещали расследование происшествия. Игорь Яковлевич уже получил кое-какие результаты и теперь хочет вам задать несколько вопросов.

– А с каких пор этим вы занимаетесь, а не Грицких? – Председатель действительно был удивлен визитом не того Привратника.

– Ну, скажем так: Юрий Борисович не хотел бы лишний раз сюда наведываться, пока впечатления не сгладятся.

Серяков насупился. Он бы не придумал такого оправдания отсутствию Главного. Нужно еще многому поучиться.

***

Теперь медведь больше не ревел, только ходил внизу, глухо рыча и изредка ударяя по стволу мощной лапой, чтобы о нем не позабыли. Алексей пока надежно цеплялся за сосну, хоть наверху кора уже не была такой удобно шероховатой.

– Ну чего он ко мне привязался-то?! Вон на соседнем дереве какой кусок мяса сидит, а ему хоть бы хны!

Мутант снизу громко ответил, только вот по-медвежьи Алексей не понимал. Но Руслан не поленился расшифровать:

– Лёха, а ты разве не знал, что хищники из всего стада всегда безошибочно выбирают самых слабых и больных? Что волки, что медведи…

– Чего? Морозов, блин, я тебе еще покажу тут слабого и больного! Сволочь…

– Медведи не ошибаются! – похоже, десантник тихо ржал в противогаз, прочно угнездившись на дереве в безопасности. А вот сухие ветви под Алексеем уже ощутимо похрустывали. Он старался не шевелиться, но еще пара таких ударов, сотрясавших всю сосну, и он рискует рухнуть в натурально медвежьи объятия.

– Ну а если и больной… Санитар леса нашелся, мля!

Новый удар, – и обломок черной ветки под правой ногой треснул, от него отвалился кусок и упал вниз, еще больше разозлив хищника. Мутант поднялся на задние лапы и снова принялся реветь и драть когтями кору. Пришлось изо всех сил сжать дерево коленями, но Алексей уже чувствовал, что крошащийся непрочный сук долго не продержится. И принявший на себя весь вес второй тоже быстро отвалится следом за первым.

– Руслан! Я сейчас вниз грохнусь, сделай что-нибудь!

– Не вздумай! Но я обещаю за тебя отомстить.

– Я серьезно! – Алексей понимал, что десантник шутит лишь наполовину, а на самом деле сейчас тоже напряженно думает, как отвлечь хищника и желательно прикончить.

На короткий нож надежды не было, им можно разве что бороду медведю подровнять, а если прицельно швырять вниз – увязнет в бурых лохмотьях на загривке. Алексей все же рискнул достать пистолет, отпустив одну руку, и в это время прогнившая ветка расщепилась еще сильнее. Он это почувствовал, ледяной холод пробежал по позвоночнику, теперь опасность свалиться прямо в эти когти, глубоко пробороздившие сосну, приблизилась почти вплотную! Раздался выстрел. Оглянувшись, он увидел, что Морозов целится в спину зверю из карабина. Но мутант лишь недовольно дернул шкурой на хребте, опять уставившись снизу вверх на очень близкую добычу, которую не хотел потерять. Второй выстрел зацепил его всерьез, медведь зарычал и поднялся на задние лапы.

Треск под ногой уже не слышался, а ощущался всем телом, чувство приближающейся опасности заставило решиться на очередное безумие. И Алексей, отпустив руки, цеплявшиеся за ствол, как за последнюю надежду, осторожно наклонился назад, удерживаясь только коленями за хрупкие ветки, распластавшись по сосне. Мир перевернулся, вместо неба над (или под?) головой расстелилась серо-зеленая трава, респиратор сполз к переносице, да и морда медведя красивее не стала! Зато стала ближе, и дыхание хищника опалило жаром неприкрытую половину лица… Морозов не растерялся, постаравшись отвлечь противника еще несколькими выстрелами. Алексей, крепко сжимая рукоятку «ТТ», прицелился, и теперь глушитель почти в упор смотрел медведю в лоб. Кто-то сейчас… или без рук останется, или умрет с полной гарантией. Прочности опоры хватит лишь на несколько секунд, ну еще полминуты можно накинуть на судорожные объятия с деревом, неизбежно сползая под эти когти! Ненавидящие, почти разумные глаза хищника оказались совсем близко. Алексей старался не заглядывать в распахнувшуюся громадную пасть, не замечать злого рычания, а сосредоточиться только на этом угрюмом взгляде темных глаз и шерстяной макушке промеж ушей. Не стоило ждать, пока раненый медведь все же подпрыгнет в очередной раз к такой доступной теперь добыче, и он надавил спусковую пластину. Хлопки выстрелов были не такими уж тихими, но расслышал он только два последних. Из восьми.

Парабеллумовские патроны не подвели. Все-таки нашлось слабое место и в медвежьем черепе: бурая туша, навсегда умолкнув, рухнула на землю. Алексей теперь слышал лишь шум в ушах оттого, что висел вниз головой. Тут раздался хруст гнилой ветки под коленом, он попытался как-то удержаться на скользкой рыжей коре, но через секунду полетел вниз спиной и приземлился в лохматое и мягкое медвежье пузо, только щиколотка сильно ударилась о корень, но, кажется, обошлось без перелома. Он еще осторожно шевелил ногой, когда увидел подходившего Морозова.

– А твой тэтэшник еще что-нибудь умеет? Ну, там, подствольника на нем нету?

– Патроны бронебойные, повезло.

– Да, нравится мне твой пистолет… – Десантник рассматривал две пробитые дыры и две застрявшие в толстой кости пули, остальные ушли в глаз и в пасть. – Это тебе не «макаров». Значит, ты слабая и больная особь с крутым стволом! Вставай давай, это явно не тот случай, когда мужик должен быть сверху.

Алексей, прихрамывая, сделал несколько шагов. Ничего, разойдется. Но если второй мишка появится вдруг на пути, бежать он уже не сможет. Стоя рядом этой с меховой горой и прикидывая размер поверженного противника, он чувствовал, как и здоровая нога подкашивается от запоздалого страха. Чтобы отогнать его, вытащил патроны и перезарядил пистолет. Руслан выдернул из дерева свой топорик и повесил на пояс.

– Лёха, а ты быстро сориентировался, не ожидал…

– А что мне оставалось? Хорошо еще, что он нас первым не заметил. – Если бы медведь выскочил на поляну побыстрее, ни бежать, ни отстреливаться двое сталкеров уже не смогли бы, Алексей это понимал не хуже Морозова. – Вот и успел сориентироваться – на дерево.

– А я тебе об этом не раз говорил, тишина – это твоя безопасность. Сохранять хладнокровие и не бздеть! По крайней мере громко.

Он подобрал из травы топор Алексея, покрутил в руках и вдруг с хрустом опустил на медвежью голову.

– Ожил он, что ли?!

– Я же говорил, не бзди. – Морозов протянул ему здоровенный клык размером с два пальца. – Ивушке подаришь, она такое любит.

– А Ванька от зависти не позеленеет?

Десантник вздохнул и снова с размаху хрястнул топором в коротком густом меху.

Нога побаливала, сильно распухнуть ей не давал крепко зашнурованный до середины голени ботинок. Поэтому идти дальше оказалось не слишком трудно. Руслан теперь держался края леса ближе к железнодорожным путям, где было светлее и деревья росли реже. Правда, и залезть теперь в случае опасности будет некуда. Но никто больше не нападал, только по-летнему облезлый крол выскочил из-под ног, тут же схлопотав пинка в зад для скорости.

– Слушай, Морозов, я теперь знаю, в честь кого большой транспортный самолет назвали «Руслан»…

Груженный образцами солонины широкоплечий десантник в химзащите и в самом деле наводил на мысли об АН-124. Оба уроженца Жуковского не раз видели в небе эту махину на взлете и посадке, поэтому Руслан усмехнулся, а Алексей загрустил, снова сравнивая боевые качества не в свою пользу. Природа, щедро отсыпав гибкому телу маневренности и скорости реакции, совершенно обделила богатырской мышечной массой. Морозов остановился, прислушиваясь. И вышел из тени деревьев на ярко освещенную железнодорожную насыпь. Длинная и довольно широкая дорога была свободна, исчезая за поворотом.

***

– Если коротко, то наша группа сталкеров наткнулась в лесу на засаду неизвестных. Убитых нет, но один сильно пострадал, когда его пытались допросить. Мне удалось отбить нашего пленного, так что пока обошлось…

– Значит, все-таки есть в этих местах кто-то еще…

– Александр Сергеевич, вы что, издеваться надо мной решили?! А кто к нам в бункер-то просочился, лешие или духи болотные? Мужики оказались вполне материальными, да я и раньше в этом не сомневался.

– Тогда давайте думать, где они у нас могут быть. – Председатель развернул карту, не такую уж потрепанную, как могло бы оказаться, местные и без нее знали город и окрестности.

– Вот тут у нас речка Хрипань в полукилометре за платформой в болото превращается… Шоссе уже под водой, а дальше лес страшенный до Раменского района, там никто не был.

– Почему не был? Мы с юга заходили в город. На болота только никто не сунулся комаров кормить. – Серяков ходил и в дальние разведывательные походы, и еще тогда отметил для себя затопленный дачный поселок как бесперспективный в смысле добычи. И теперь, поглядев еще раз, убедился в своей правоте. Но откуда-то ведь люди пришли? – Если только на северном конце Кратово… К западу сплошной лес еще до войны был, негде там людям жить, да и ходить далеко. – Командир обвел пальцем полукруг в пару километров от железной дороги до Раменского шоссе. – Не дальше, чем здесь. Иначе пешком не дотопаешь до бункера. А к нам они явились явно со свежими силами и на ночевку не останавливались.

Председатель взглянул на Лапина, тот развел руками. Ему ничего не говорили давние результаты осмотра тела неизвестного убитого диверсанта в безликой камуфляжной форме. Только командир и Грицких что-то в этом понимали и сумели извлечь полезную информацию. Анатолий Андреевич ничем помочь не мог, сам пытался разобраться, о чем говорят специалисты и что он тут вообще делает на их собрании, напоминающем подготовку серьезной боевой операции. Не понимал и Председатель…

– И что мы хотим? Найти и обезвредить? Выловить, наконец, хоть одного живого в этом лесу, и пусть расскажет, кто у нас тут трупы в таком количестве оставляет?

– Можно… Мы уже попробовали. Только вот не мы, а они у нас «языка» взяли, и что парень им наболтал, никому не известно. Молчит, засранец, а пытать по второму разу жалко.

Шустов задумался.

– Если эти ваши лесники тут живут постоянно, то почему раньше не показались нам? Почему только сейчас? Что у них изменилось?

– Это не у них… Это у нас изменилось. Вы, Александр Сергеевич, забываете о том, что Нестерова убил чужой наемник. А привел его сюда московский лопух Пищухин… Вот вам и связующее звено! Именно с ним они и заявились в бункер через некоторое время, парень им, похоже, много что порассказал. Только мы же не настолько озверели, чтобы молодых балбесов отстреливать за глупость.

– Наемник пришел работу выполнять, – усмехнулся Председатель. – И лопух ваш ни в чем не виноват. Он убийства Нестерова не заказывал, сам вляпался по самые уши. А Колмогоров расстрелян. Теперь все концы оборваны.

– Вы уверены, что все?

Серяков чувствовал страх… Что его не поймут и что он не сможет врать через слово! Так хотелось притащить сюда за шкирку самого Алексея, чтобы он рассказал, чтобы убедил. Колмогоров умел и лгать без стыда, и говорить чистую правду. Но нельзя… Пока нельзя. Внутри снова закипала ненависть к вынужденному союзнику. И тут же слегка угасла: уцелевший капонир и его обитатели ясно доказывали, что бывший Привратник не всегда подчиняется чужим приказам. Светлые силуэты спасенных жизней заслонили собой черную тень непримиримого врага.

Привратник и Председатель смотрели на него, не понимая ни слова.

– Запутал вконец, – озвучил общую мысль Шустов. – Так, давай сначала.

– Незачем искать незнакомое поселение… Жили рядом два десятка лет, и не знал про них никто.

– Я знал, – подал голос Лапин. Теперь пришла очередь командира широко раскрыть удивленные глаза.

***

Что-то большое и серое ходило среди кустов, похрустывая сухими ветками. Морозов глянул в оптику и опустил карабин.

– Это не мутант. Если только мут не натянул на себя жутко грязный комбез, сажей перепачканный. Хворост собирает, прям как Золушка…

– По описанию подходит. Значит, дошли! Пойдем знакомиться, только карабин не убирай далеко, сейчас везде народ сначала стреляет, потом спрашивает.

Лица человека не было видно под потертым капюшоном и респиратором, но он явно обшаривал внимательным взглядом вооруженных незнакомцев. И вдруг подозрительность исчезла, он поднял голову, глаза весело прищурились:

– Я тебя помню. Ты – парень в теплой куртке. У тебя еще шрамы вот тут. – Он указал на висок, хоть и не на правый, а на левый. – Ну как, нашел амазонок?

– Кого?! – Руслан не удержался от смеха. Алексею оставалось лишь, описав рукой в воздухе неопределенный жест, отмахнуться.

– Привет, Федя. Не нашел я амазонок, зато, как видишь, все еще свободен от семейных обязательств. – Кажется, с именем железнодорожника он не ошибся. – Вот привел вам клиента, и на нем вы точно заработать сможете.

Федор одобрительно кивнул, подхватил одну вязанку хвороста и потопал в сторону железнодорожного узла.

– Мужики, остальное захватите, и пойдем.

Алексей пнул ногой хворост и перекатил его Морозову.

– Давай, клиент, налаживай контакт.

– Если только ты про этих амазонок расскажешь. – Десантник все же нащупал способ отомстить за насмешки.

– Нечего рассказывать, я про них только слышал, но сам не видел. И ты представь себе нашу Анастасию в двадцати экземплярах! Так что прежде чем их искать – двадцать раз подумай.

Из-под респиратора Руслана снова послышался смешок и что-то похожее на свист с узнаваемой мелодией: «Если б я был султан…» И с ходом мыслей султана десантник, похоже, абсолютно согласился.

***

Серяков не мог сдержать негодования – за последние дни он услышал уж слишком много новостей, о которых раньше все умалчивали.

– Анатолий Андреевич, а как вы о них узнали, если наружу выходили, дай бог памяти, раз в три года?!

– Они сами пришли к нам. Обратились за помощью… А Совет отказал.

– Почему?! Вот мы же сейчас тут сидим и думаем, как вместе действовать… А тогда что было не так?

– Всё не так… – Лапину было неприятно вспоминать давнее заседание Совета Привратников, где они заочно решили судьбу неизвестного им больного ребенка. Но варвар из леса внушал страх, бункер еще не отошел от последствий войны с соседями и опасался быть втянутым в новую… Осторожный чужак сумел уйти от преследования, когда его хотели выследить и чисто убрать. А честного, принципиального Серякова просто не посвятили в подробности. Напрасно – без его участия сталкеры бункера с задачей не справились, сбившись со следа и потеряв в лесу этого явно затаившего злобу незнакомца со старым «калашом» на плече. Больше никто не приходил, Совет решил, что и не придет… Анатолий Андреевич не поднимал головы. Ему ли искать справедливости? Ему ли, обрекшему чужого сына на смерть, теперь сожалеть о собственном?!

– Вот дерьмо, – выдохнул командир. – А я-то гадал… с чего этим лесным партизанам так нас ненавидеть?

– Игорь, ты все-таки как пацан какой-то, честное слово… Ты где был последние двадцать лет?! Как будто ядерную войну просрал и не заметил.

Серяков обвел взглядом часть капонира, виднеющуюся из-за перегородки. Кровати в несколько этажей и их ржавые каркасы, проглядывающие между разноперыми занавесочками, которыми каждая семья старалась украсить свой уголок. Мать с дочерью переругивались, оттирая полысевшими швабрами с мыльной водой закопченную стену… Действительно, тут не просрешь, ни на миг не забудешь, что жизнь изменилась необратимо. А вот в бункере было как дома: практично и незатейливо меблированная комнатка, плотные обеды в столовой и душ пару раз в неделю. И куча работы. Молодые и не очень балбесы, которых требовалось обучать элементарному рукопашному бою и обращению с оружием. Как будто в трудовой книжке просто новый штампик поставили… Прав Шустов. И ядерной войны-то особо не заметил.

– Все равно. Надо оставаться людьми, – упрямо возразил Серяков. – Черт! Теперь не поправишь…

Если были у командира хоть малейшие сомнения в том, что нужно доводить до конца то, что начато, теперь они исчезли полностью. Даже голова прояснилась.

– Все-таки не надо забывать о чужаках и наемниках. Нельзя сбрасывать со счетов эту версию, территория большая, никем не контролируется.

– И вы предлагаете взять ее под общий контроль? – Председатель расправил карту на коленях, шершавыми ладонями будто ощупывая землю, ставшую навсегда своей. Родиной, которую придется защитить от любого, посягнувшего на нее.

– Предлагаю.

Александр Сергеевич уставился на Лапина, не понимая, почему командир сталкеров вдруг начал принимать подобные решения.

– Он что, в Совет уже вошел?

– Еще нет. Но я позабочусь о том, чтобы Совет пополнился, – Привратник был настроен серьезно. Серяков вновь ощутил себя не в своей тарелке, хотя для нерешительности поздновато, когда начал раздавать подобные обещания.

– Если не объединимся, то поодиночке передавят совсем. Один залетный чужак сколько вреда нанес, а может и целый отряд заявиться.

– Не далековато бегать будет за помощью? – скептически усмехнулся Председатель.

– Не далековато. Разделим бункер. – Лапин неопределенно пожал плечами, хоть и не протестовал. – Нестерова нет больше, а это он настаивал, чтобы не отдавать.

Шустов недоверчиво переводил взгляд с командира на Привратника. Потом тоже оглянулся на капонир. Им бы не целый бункер – хоть пару комнат! Лапин вытирал лоб от непривычной духоты и жары, морщился от запахов с близкой кухни.

– Да, Александр Сергеевич, думаю, что и Хлопов не против, если его дочь будет жить поближе, внука чаще видеть будет… Не обещаю вам всего пространства, там все-таки теплицы. Но в зимнее время бункер пуст, можно занимать. Как время показало, места всем хватит. Это что я по своей части вам могу сказать, остальное про свои оборонительные планы пусть Серяков расскажет.

– А теплицы?

Интерес Шустова Привратник понимал… Сельское хозяйство у соседей не пошло, на более чистом правом берегу реки пытались устроить огород, однако и забор не спас от кролов. Не найдя ни единой щели, они перепрыгнули заграждение. Нажравшись внутри до отвала, пробовали тем же путем и выбраться, но отяжелели и просто повалили своей массой стальной лист, оторвав его от столбиков… Под люминесцентными лампами бункера даже под землей ящики-грядки давали неплохой урожай, на пару сотен человек хватало, чтобы от авитаминоза не загибаться. Хватит ли еще на сотню? В этом не были уверены ни Председатель, который уже предполагал, что за просто так никто ничем не делится – придется тоже потрудиться, ни Лапин, подсчитывающий в уме пригодные для растений площади под источниками света, сбалансировав их с теми комнатами, которые займут переселившиеся в бункер жители капониров. Сохранялась опасность и вовсе потерять второй бункер, но об этом должен был подумать и позаботиться Серяков. Судя по следующей реплике, он не был столь доверчив и прямолинеен, как казалось поначалу:

– А поскольку жить там теперь будут не только ящики с огурцами, нужно соединить убежища. Тоннель рыть – сил не хватит. А вот если запасные выходы, углубленные в грунт, продолжить вбок и накрыть общей крышей из бетона… Тогда для начала и получим удобный коридор. Как вам идея, Александр Сергеевич?

Взгляд Шустова блуждал по потолку, видно, он прикидывал возможность воплотить командирские утопические замыслы. Вернувшись вскоре из раздумий, кивнул.

– До зимы управимся. И траншею под кабель не бросим. Светлее и теплее будет с нашим электричеством. Больше света – больше овощей. Так ведь, Анатолий Андреевич?

– С Хлоповым надо согласовать… – неопределенно ответил Привратник. А Главного даже поминать не стал, поскольку уже почувствовал очередную перемену власти. И снова она не окажется такой мирной, как хотелось бы.

Серяков вспомнил, как они с Шустовым прямо тут, посреди капонира, десять лет назад орали друг на друга, то и дело хватаясь за кобуру, у обоих перед глазами стояли тяжелораненые и мертвые бойцы, сквозь всю эту кровь трудно было разглядеть разумный выход из положения. Но в одном друг друга поняли: так не могло больше продолжаться. Можно ли забыть это окончательно? Или Александр Сергеевич также хорошо помнит их первую попытку о чем-то договариваться?

– Хорош союз, если транспортного сообщения нету, – Шустов задумался. – У нас «уазик» ментовской на примете есть, совсем целый, в гараже стоит, наши сталкеры нашли. Хороша игрушка, но вот двигатель перебрать никак руки не доходят… Если будет куда на нем ездить, займемся.

Аэродром с его плитами, не дающими зарослям окончательно захватить пространство, стал бы удобной дорогой для неприхотливого «козла», Серяков еще в армии ездил на похожем, хоть армейская модель отличалась от гражданской. Главное, электроники в нем нет, а сломанная механика – дело поправимое. И неплохо было бы по любой тревоге ожидать скорого прибытия боевого пополнения от соседей. Если кто-то заблокирует бункер, то врагам с тыла так врежут – мало не покажется.

– Если уж вы смогли бульдозер сюда пригнать… То и «уазик» починим. – Шустов помнил. Ни десять лет, ни сто десять не сотрут из памяти того, что пришлось пережить. Но упрямого Нестерова больше не было на свете, а с остальными Привратниками, похоже, можно договориться. – И еще. Нам нужно место в Совете.

– Будет вам место, – уверенно пообещал Серяков. Лапин не возразил. Но командиру казалось, что они с Анатолием Андреевичем сейчас подумали о разных вещах. Тот о дополнении Совета до пяти человек, как раз одного не хватало. А он сам – о более серьезных изменениях. Настолько серьезных, что и поселившиеся под боком новые люди не покажутся чем-то из ряда вон выходящим.

***

Третьего «железнодорожника» Алексей припомнить не мог, пока тот сам не представился Саньком, знакомясь с десантником. Состав бригады с зимы не изменился, деловой и серьезный Виктор оглядел с головы до ног приведенного Федей нового клиента и пригласил под крышу сарая из металлических листов, кое-как законопаченного от сквозняков и пыли. Внутренняя дверь вела оттуда в соседнее помещение, как в гараж, чтобы каждый раз не открывать широкие ворота, предназначенные для выезда дрезины. Было похоже, что местные проводят немало времени наверху, не отсиживаясь в убежище, а иначе как заметишь нового человека? Посадить в будку ручного мутанта с громким голосом, чтобы гавкал, как собака, мужики не догадались. Подсказать, что ли?

Спокойный Руслан пришелся по душе аборигенам, карабином не угрожал, оставив его за спиной. Только присел тихо в углу на чурбак от соснового бревна, застеленный тряпочкой, и ждал, пока Алексей объяснит, зачем вдруг пожаловали гости из ближнего Подмосковья.

– Нам нужен транспорт. Мы-то вдвоем своими ногами дотопали, остальные так не смогут… Помощь требуется.

– А нам – топливо, – вздохнул Федор. – Совсем мало осталось.

– Если только чуть-чуть… – отозвался неожиданно Морозов.

Алексей промолчал, пока не догадываясь, где Морозов собрался доставать пригодное в дело топливо. Надеялся только, что не придется опять в бункере просить. Но раз уж десантник обещал, значит, обеспечит, слов на ветер он не бросал.

– Жаль, что запасов соляры у вас нет, – расстроился железнодорожник. – Нам нужнее всего соляра. Чем еще платить будете? Может, патроны есть? Обороняться тут, тьфу-тьфу, особо не от кого, место глухое, а вот жрать надо.

– Это мы завсегда! – Алексей вытащил из мешка банку солонины, приготовленной на чистой кухне поселения. Сквозь стеклянные бока просвечивали крупно нарезанные куски жирного мяса с прожилками вперемешку с лавровым листом и горошками перца. Мужики уставились на банку, как на произведение искусства, даже и не помышляя пока съесть содержимое.

– Свинина? – приглядевшись, спросил Федя и достал дозиметр.

– Обпроверяйся! – широко улыбнулся Руслан, по здоровому виду которого вполне можно было судить о качестве продукта безо всяких приборов. Тут мужики оказались не разбалованы домашней кулинарией. – Да открывай, надо же попробовать, чем платить будем.

– И много у вас таких банок? – Виктор открутил крышку и осторожно вытащил из рассола верхний кусок.

– Две. – На немой вопрос в глазах и недоумение Алексей пояснил: – Правда, баночки по сто литров. В бочках засолили.

После этого заявления свинину перестали экономить и расхватали на жестяные тарелки.

– Погодь тогда. – Виктор еще не прожевал жестковатый кусок, но вкус оценил. – Если через несколько часов не отравимся, будем считать, что сделка состоится.

– Не спеши! Еще подавишься или несварение будет, потом отвечай тут за всеобщую панику…

– И сами давайте ешьте, а то и неудобно, и будто отраву какую подсунули.

Алексей отправил в рот кусок с кончика ножа. Солонина по бабкиному рецепту ему всегда нравилась, правда, в этой не хватало морковки на гарнир, она еще едва успела взойти на небольших грядках островка, а старые запасы хранились в погребе, но делиться ими с железнодорожниками никто не собирался. За едой разговор начал клеиться, пришельцы перестали пугать обитателей железнодорожного узла, и на Морозова снова начали поглядывать с завистью.

– Слушай, парень, давай к нам! Мы бы с тобой тогда мост в Красково держали, брали бы за переправу. Нам как раз не хватает такого, чтоб на глаза показался бы – и сразу за кошельком полезли.

– Не, мужики, я в метро хочу…

Если Алексей правильно сейчас прочел мысли десантника, то в метро он стремился совсем не за тем, чтобы башли сшибать, и не для того, чтобы от тяжелого труда и опасного леса под землей прятаться. А думалось ему о вкусной еде и девушке, которая, возможно, умеет вязать и теплые носки, чтобы ноги под берцы портянками не заматывать. О девушке с таким же светом в глазах. Но сначала… Что-то он про Китай-город с большим интересом выспрашивал, и вряд ли его интересовало участие в боях на «варежках», хоть там мало кто составил бы конкуренцию. После всякого лесного зверья Руслан положил бы гуманоидного противника на лопатки одной левой. А скорее, стал бы отговаривать бойцов-гладиаторов от лишнего мордобоя, потому что не любил, когда боевой запал и силы тратились впустую.

Через час крепко посоленное мясо заставило попросить у хозяев воды. Содержимое поданного алюминиевого бидона было мутноватым, но не фонило. Спрашивать об этом «святом» источнике Алексей не стал, чтобы железнодорожники не обиделись. В воде чувствовался песок, будто сквозь него и отфильтровали добытую невесть из какого колодца воду, и теперь он опасался подцепить какую-нибудь заразу вместо радиации. Последствия тоже рисовались не самые радужные. Но никто не жаловался, тревожило лишь приближение темноты, а проводить ночь в незнакомом месте хотелось еще меньше, чем возвращаться по лесу. Морозов тоже поглядывал на выход, впрочем, не сильно беспокоясь. Пара часов игры в карты без всяких ставок пролетела быстро, и почти под конец банки старший в этой маленькой компании вынес свой вердикт:

– Годнота. Давайте по срокам договоримся. И, блин, плохо, что соляры нету…

– Канистра будет, – пообещал Руслан. – Послезавтра у платформы Кратово, где рельсы притопленные и пути из воды выходят. Народу у нас много…

– Я уже понял, что два раза транспорт гонять придется.

– И ведь не одних сталкеров перевозить будем? – спросил Федор, обкусывая ароматный лавровый листик, который и навел его на столь безошибочные выводы.

– Точно. И дети есть. Вот решили всем табором с места сняться и податься в Москву.

– Думаешь, там лучше? – Федя не был в этом уверен, иначе и сам давно бы не сидел здесь, а поселился на юго-восточной окраине.

– А выбор какой? – грустно ответил Алексей, не желая раскрывать истинную причину великого переселения народов. – Вода близко подошла, жить невозможно.

– Ты что, тоже там, что ли, обосновался?

– Ну, надо было где-то зиму переждать…

– А вроде в том районе живет кто-то, бункер, что ли, есть?

– Может, и есть, да не про нашу честь. Нет, в Москве надежнее будет.

Виктор промолчал, недоверчиво поглядывая на Алексея, видимо, решил, что неспроста еще недавно какая-то нужда погнала сталкера-одиночку зимой в глухие областные леса и пустоши. А теперь можно и вернуться? Но он оставил сомнения при себе.

– Значит, послезавтра, – подал голос помалкивавший до сих пор Санек, которого беспокоили больше всего проблемы оплаты и состояния дрезины. – Пойду защитную клетку поправлю. А то мало ли что.

Морозов, пользуясь тем, что местные отвлеклись, протянул Алексею под столом что-то завернутое в бумажку.

– Чего это?

– Бабкино средство. Ты думал, нас только Стас в поход собирал?

– Не слабительное, надеюсь…

– Наоборот, – усмехнулся десантник. – Надо было раньше тебе дать, но уж очень прикольно ты дергался и на бидон поглядывал.

Солдатские шуточки порядком приелись, но от порошка Алексей не отказался. Еще хотя бы два дня необходимо оставаться живым и здоровым. Эндшпиль партии обещал быть интересным.

***

Посреди поля, где ветер гонял сухие пучки травы и пыль, можно было плести любые заговоры и интриги. Если только двум немолодым интриганам суждено благополучно добраться до вожделенного зала Совета.

– Анатолий Андреевич, смотрите под ноги. Железок полно – или споткнетесь, или комбез зацепите.

Привратник шел, погруженный в себя, только выкопанная со стороны капониров траншея немного оживила хозяйственный интерес, но она уже давно осталась позади. Чтобы не потеряться и не думать об ориентирах, шли вдоль размеченной веревками линии, где еще только предстояло вести земляные работы.

– Может, экскаватор поискать?

– Лопатой надежнее, тем более, пока без происшествий обошлось.

Серяков наклонился и связал оборванный кем-то белый шнур, обозначивший направление. Судя по разлохмаченным концам, он был скорее перегрызен, видно, или на пути мешал, или цвет не понравился. Еще полкилометра прошли молча. Вдалеке уже послышались голоса рабочих, распугавшие окрестных мутантов и привлекающие иногда летучих хищников, которые тоже опасались нападать на столь многочисленную группу людей, вооруженных огнестрельным оружием. Кружили в небе, высматривая, не отобьется ли кто в сторонку, но люди не разбредались по полю, стволы автоматов и карабинов не опускались, держали ящеров под прицелом.

– Вы еще спрашивали, зачем нам «Утес»?

– Игорь Яковлевич, ну, завалите вы одного ящера, другой прилетит… Зачем он вам? Опять голову трофейную на стенку вешать? Вонища от них и антисанитария, а у нас и так моющих средств не хватает.

– Если стая прилетит, одними автоматами не сдержим… – Об этом Серяков уже подумал. Траншея годилась не только для кабеля, но и в качестве окопа, из которого ни один ящер на лету не выцарапает. Команда «воздух» была отработана.

– Вы боитесь внешней угрозы, и вовсе не от ящеров, верно? Если я правильно понял ваш уговор с Шустовым.

– Я боюсь внутренней… Грицких так защищается от своих, что бункер теперь сдадут любому, кто поддержит старого параноика! Нестеров открыл ворота в бездну, связавшись с московским метрополитеном.

– А вы хотели вечно прожить в изоляции, Игорь Яковлевич? Сейчас вы задумали нечто такое… Я не могу не согласиться с вами. Не знаю, как собираетесь воплотить свои планы, за вами – отряд сталкеров, сильные вооруженные парни и мужики, на которых можно положиться. Но и у Грицких есть свой план «Б» на случай подобного бунта.

– Я что, по-вашему, с ума сошел?! – Командир даже остановился, глядя вслед еще шагавшему вперед Лапину. – Нашли революционера! Нет, будем действовать нормальным способом, если Совет проголосует за объединение сил убежищ, то и народ согласится. Особенно если им всё как следует объяснить. И так полтора десятка людей из капониров давно у нас поселились – не инопланетяне какие… Привыкли все и ухом не ведут.

– Пацан вы все-таки, Игорь Яковлевич, вынужден еще раз это повторить, – вздохнул Лапин, качая головой. Не имеющий ни малейшего понятия о Совете командир видел проблему слишком упрощенной и легкой. Он не учитывал силы Грицких, способного – да и имеющего полное право по закону! – наложить вето на любое решение. Особенно когда всего лишь два мнения против одного. Но ведь Совет раньше был побольше, что мешает снова сделать его прежним, состоящим из пяти человек? Даже Главный Привратник иногда высказывал подобную идею. Может, пора прислушаться к нему? – Пора взрослеть. Я предложу вашу кандидатуру на голосование, мне кажется, что в свете последних событий нам не помешало бы ввести в состав Совета того, кто смыслит в обороне побольше, чем мы. И все-таки вы были правы, в трудные времена людям надо держаться вместе.

– Надо… Я хочу, чтобы с нами считались всерьез, а пока из всех оборонительных сооружений в бункере – коврик у дверей с надписью «Вытирайте ноги».

– Это точно. Иначе я не потащился бы в такую даль, чтобы поговорить с Председателем. Но вы многое недоговариваете. – Лапин остановился и повернулся к командиру. – Почему вы поставили в один ряд все эти убийства? Будто их совершил один и тот же человек…

– Почему же один? Такие дела без сообщников не делаются… Анатолий Андреевич, я вам кое-что расскажу. Но попозже. А чтобы не подумали, будто у меня фантазия разыгралась, проверьте сначала запасы взрывчатки в арсенале. У меня туда доступа нет, но я уверен: кое-чего не хватает.

– Вам не кажется, что вы и сами уже слишком заигрались?! – Лапин разозлился не на шутку, слепо следовать всем указаниям командира сталкеров Привратник явно не собирался. – Говорите здесь и сейчас, что вы скрываете?

– Сначала проверьте. Иначе ни одному моему слову не поверите. Пойдемте дальше, теперь уже недалеко.

Так командиру удастся выиграть еще день. День для общины, день для Колмогорова… День, когда Привратник, пока пребывая в неизвестности, не наделает ошибок, не отдаст приказа прочесать лес в поисках убийцы своего сына. Поймет, что искать его надо вовсе не в лесу, а среди Совета. Достаточно протянуть руку, а лучше руку, вооруженную «стволом» из арсенала. И никакой Илья не защитит Главного, телохранитель останется за дверями зала заседаний, решения Совета Привратников закон для него.

– Идите, Игорь Яковлевич… Я и сам попозже дойду.

И Лапин свернул к сосновому пеньку неподалеку от дороги, одиноко стоявшему посреди травы, застилавшей невысокий холмик.

– Нет уж. Я с вами. Тоже не против…

Валерка, Оксана, Евгений… Молодые, у которых было еще все впереди! А теперь ничего от них не осталось, кроме этого прямоугольного куска дерна, положенного поверх могилы. И цветы Елизавета с Ниной посадили. Ксюшкина мать и до весны не дожила. Ненависть к Алексею вспыхнула с новой силой. Серяков заставил себя вспомнить: кроме рядовых, которые воюют на поле боя, всегда есть кто-то, отдающий им приказы. И он в ответе не меньше тех, чья рука спустила курок. Поэтому, глядя на выгоревшую на солнце траву, он видел не только лица троих молодых ребят, но и сталкеров своего отряда. Он за них в ответе. Они не пойдут убивать и умирать по приказу Главного Привратника, чтобы он мог навести страху на всех, показательно расстреливая малочисленных лесных охотников в их собственном доме. Не бывать тому!

В бункере поджидал уже взволнованный долгим отсутствием Хлопов и чем-то сильно озабоченный Фомин.

– Игорь Яковлевич, прошу у вас извинений за хамство Владимира в адрес бойца из вашего отряда.

– Хоть без драки? – вежливость Ильи командиру понравилась. Но лучше бы он сейчас не вел себя так дружелюбно – весь заговор похерит.

– Обошлось, Забелин на провокации не поддается.

– А в чем дело-то?

– Коридор не поделили. А началось с подначки, что у сталкера нет права на ношение оружия.

– С каких пор оно у вас-то есть? – Серяков имел в виду не официально назначенного начальником охраны Фомина, а Владимира, попросту Вована.

– Распоряжение Главного Привратника… – теперь Илья замолчал, глядя на Серякова.

Командиру такое распоряжение вовсе не понравилось. Еще меньше, чем наезды новоиспеченного воителя. Оглядевшись, он тут же наткнулся на этого рыжеволосого нахала, одним движением сцапал его за шкирку и потащил к лестнице.

– Илья! – охранник только и смог позвать на помощь начальство, но оно бездействовало.

– Что, козлина? Будем учиться летать? Будем, я тебя спрашиваю?! – Вован теперь наполовину висел над пустотой глубиной в три этажа, не касаясь берцами пола, удерживаемый крепкой командирской лапищей. – Ты же крутой, да? Оружие носишь. Ну, сейчас посмотрим, насколько оно тебе поможет!

Но обе руки охранника судорожно вцепились в железную полосу перил на случай, если Серяков не шутит и действительно разожмет пальцы. Он и разжал их, но только после того, как поставил Вована на подгибающиеся ноги. Тяжелые шаги медленно спускающегося по лестнице командира долго доносились снизу.

– Илья… А чего он? Я-то не ожидал. А то бы я ему…

– Чего ты «ему»? Ботинки бы обоссал со страху? – невысокий Фомин смотрел на парня снизу вверх, но тот даже под его взглядом поеживался. – Иди отдыхать, твоя смена закончилась.

Глава 15 Ночь, когда никто не спит

– Может, надо было остаться? – Сумеречный лес с черными ветвями и пустые блочные дома вдалеке нагоняли жуть. – Или поищем надежное место, я как-то ночевал зимой на дачной веранде, вроде обошлось.

– Не получится… Времени не хватит, придется рискнуть и двинуть через поселки назад. Только по путям сначала, а там поглядим.

Мелкий гравий хрустел под ногами, Алексей, прихрамывая, старался бежать в одном темпе с Русланом, но безнадежно отставал. Морозов притормозил, не оглядываясь, и без того слышал, что напарник не держит взятую поначалу скорость. Рюкзаки теперь стали полегче. Чередуя бег с шагом, они добрались до уцелевшего моста перед платформой Красково. Эта речушка не обмелела, но и не прибавила ширины, так и журчала в узком русле, заросшем камышами, шумела водопадом где-то внизу под мостом, невидимая в наступившей темноте.

Километры с таким трудом побежденного пути оставались позади, полуразрушенные поселки и городки, обступившие Казанскую железную дорогу, не подавали никаких признаков жизни. Жизнь была где-то там, впереди, далеко за пределами уже известных Алексею сорока километров от Москвы. Туда ходили дрезины, возвращаясь с товаром, оттуда приходили слухи о людях, которые не носят противогазы и химзу… Накатанные рельсы вели в неизвестность, узкой тропкой протискиваясь между высоченными стенами черного леса, соединяя, как и прежде, города. Только людей, желающих пуститься в рискованное путешествие, становилось все меньше и меньше. У Руслана выбора уже не было. Алексей следовал за ним, оглядываясь и прислушиваясь, и думал, что не хотел бы останавливаться… Сталкеры бункера, конечно, давно обнаружили кем-то заботливо расчищенную «железку» и даже видели проезжавшие по ней неуклюже приведенные в порядок дрезины. А что нового это им дало? Они и без того знали, что не одни во Вселенной, не на лунной космической базе… В то время Алексея не привлекали дальние дороги в никуда. Теперь многое поменялось, и он даже начал получать удовольствие от неспешного бега трусцой. Шаг – и быстрый взгляд вправо, пока утих шорох камешков, нужно прислушаться к притихшему ночному лесу. Еще шаг, более шумный из-за того, что ушибленная нога онемела – а держит ее только высокая шнуровка ботинка, – и можно посмотреть вверх, в небольшой просвет над головой, просвет в прямом смысле этого слова, ведь вокруг не было больше ничего, кроме шелестящей темноты.

– Лёха, стой.

Морозов еще не устал и не уморившегося попутчика пожалел, просто остановился, напрягшись, и вглядывался вперед. Алексей догадался, что не глаза сейчас подали сигнал тревоги, не слух, которого ни один посторонний звук не коснулся, и не затянутый в резину нос учуял опасность. Лесному жителю хватило инстинкта, одно лишь подозрение заставило свернуть с удобной насыпи в подлесок. Пришлось следовать за ним, доверяясь хотя бы логике: доживший до сорока с небольшим лет охотник явно ошибался не чаще сапера.

Не видно ни… Ни хрена и ни фига, таинственной и непонятной зги не было видно тоже, а единственный дохленький светляк еле махал крыльями где-то далеко впереди и казался искоркой, только подчеркивающей и завершающей полную картину бедствия. Судя по шороху, Морозов шевельнулся, осматриваясь, потом по глазам ударила ослепительная вспышка диодной лампы тактического фонаря. Десантник быстро повел вокруг себя лучом, осветив поваленное гнилое дерево, обросшее бородой мха, наклонившуюся над тропой сломанную ветром березу, и махнул рукой вперед.

– Есть где пройти, только не знаю, кто здесь дорогу топтал… Надеюсь, как раз тот, кого мы на поляне завалили, и второго не предвидится. – Лес был полон других мутантов, покрупнее и помельче, но вероятность снова повстречать медведя действительно сводилась почти к нулю. – Так мы далеко не уйдем. Фонарь, факел или ХИС – со светом ходят только люди. Мелочь разбежится, а крупняк сразу слюной изойдет.

Фонарь погас, и через минуту темнота уже не казалась чернильно-черной. Контуры поваленного дерева проступили светлеющими краями мха, а снова видимый светлячок гордо парил одиноким орлом над головой, слишком высоко, чтобы можно было его поймать.

– Доставай ПНВ.

Алексей протянул заряженный прибор Морозову, но тот отвел руку.

– Сам надевай. Думаешь, мне надо, чтобы ты и на вторую ногу хромал? Тогда два дня идти будем, а на второй день как раз дрезина до дома и подвезет.

– Нашел слабака! С Ванькой меня не перепутал?!

– Кто сказал, что тебе легче будет? – усмехнулся в темноте десантник. Голос его звучал по-другому, не так глухо, и Алексей понял, что респиратором тот решил пожертвовать. И свой собственный тоже стянул с лица. Прибор ночного видения лучше держаться будет.

Морозов сбросил даже капюшон, а снимая перчатки, подмигнул напарнику, понимая, что в ПНВ его прекрасно видно.

– Не говори об этом никому.

– Руслан, только не надо тут раздеваться посреди леса и тельняшку на себе рвать в качестве психической атаки, ладно?! – смех был слегка нервным. Алексей боялся, что его в случае опасности отправят назад одного, Морозов был вполне на это способен. Чтобы дошел хоть один. Чтобы не зря…

– Изменим расстановку сил. Стреляю-то я не лучше, а вот топорик дай сюда…

С этими словами он протянул руку, и Алексей почувствовал, что за спиной стало изрядно полегче: топор на длинной рукояти перекочевал к Руслану. Пробный взмах со свистом и треском перерубил ближайший сухостой. И, похоже, десантник хорошо видел, куда нацелился, безо всякого ПНВ.

– Веди, Сусанин, прямо на болота. Настолько далеко у меня обзора нет.

Паутина была незаметна и в инфракрасном спектре, а паук, отчетливо видимый, казалось, просто завис в пространстве, скрутив во сне свои восемь ног замысловатым узлом. Значит, дождя не будет, решил Алексей, продолжая высматривать движущиеся контуры за деревьями. Тропа вела куда-то параллельно рельсам, как технический туннель за стенкой в метрополитене. Скоро стало посветлее, рассвет не наступил, просто они вышли из густого ельника, но прибор ночного видения снимать было еще рановато. Руслан даже без фонаря шел почти бесшумно, только иногда шуршащий звук травы, срезанной острым лезвием топора, напоминал о том, что в маленькой разведгруппе есть еще и замыкающий. Из окон попадавшихся на пути кирпичных домов изредка выглядывали мордочки мелкого зверья и тут же скрывались обратно. Алексей утратил всякое понятие о времени и расстоянии, просто знал, что идет в правильном направлении, а уж сколько им осталось… Вспоминал, как зимой пробирался по сугробам при свете луны, один на открытом поле, вооруженный только «ТТ» и ножом, но там было хотя бы видно, куда идешь! И поймал себя на мысли, что вообще ни разу не оглянулся. Незачем оглядываться, пока еще слышатся эти шаги позади и шорох травы. По тому, как часто в небе над головой проносились тени, можно было угадать, что заброшенный аэродром Быково уже недалеко. Давно уже превращенный в стоянку крылатого и колесного транспорта, поросший травой, кустарником и гнездами ящеров на вышке. И меньше всего Алексей ожидал увидеть сквозь ПНВ четвероногие силуэты именно сейчас…

Серые лохматые волки-переростки, еще сильно похожие на предков, явно приходили в Подмосковье откуда-то издалека. Чем ближе к городу, тем более жуткий облик обретали эти твари, сильно отличаясь друг от друга, и местное порождение радиации могло назваться волком лишь условно. Но как ни назови, стаю этих поджарых и длиннохвостых тварей с горбатыми загривками трудно было перепутать с кем-то другим. Морозов снял с пояса и метательный топор, сделал шаг вперед, встал рядом с застывшим на месте Алексеем. Казалось, десантник принюхивается, пытаясь определить и сосчитать противника по запаху. И возможно, ему даже удалось. Он молча указал на небольшую поляну впереди и сам двинулся туда. Укрыться на дереве, как с неторопливым медведем, нечего было и думать – просто не успели бы. Морозов искал не убежище, а место для битвы.

Алексей оглядывался, приближающиеся со всех сторон волки расслабиться не давали. Стая оказалась слишком большой, и даже ПНВ не помог определить, какие силы могли оказаться еще на подходе за деревьями.

– Откуда их столько? Приличный волк себе уже берлогу нашел и щенков выращивает! Начало лета, ёпть.

– А этим баб не хватило, – мрачно заметил Морозов.

– Нам самим не хватило. Вот и шляемся черт знает где, нарываясь на драку.

– И не говори, Лёха…

Белый луч хлестнул по кустам, оттуда послышался вой хищников, понявших, что их обнаружили. Красные блики глаз уставились на Руслана. Он наклонился и воткнул в землю под углом включенный фонарь, осветив поле будущего боя. Алексей понял, что темный сектор оставлен для него и ПНВ, повернулся спиной к сбивавшему картинку свету и прижал к плечу приклад карабина. Его противник был просто пятном на фоне ночной темноты. Один, второй, третий… И четвертый нетерпеливо пролез меж двух поломанных деревьев, чтобы подобраться поближе. Сигнала к атаке еще не прозвучало, но никто не надеялся разойтись миром. Два человека казались тварям полноценной заменой детенышам птеродактилей, которых тоже не менее опасно выковыривать из гнезд. Плохо видимый в приборе прицел заставлял слегка нервничать, однако на столь близком расстоянии достаточно было просто навести на волка ствол и спустить курок. Десять патронов в полностью заряженном СКС оставляли некоторую надежду уцелеть. Раздался пронизывающий душу вой, и первая тварь рванула вперед прямо под меткий выстрел.

Что творилось за спиной Алексея, оставалось для него тайной, если судить по звукам – ничего хорошего для волков. Он должен был лишь держать свой сектор неприступным для врага, и первые три пули отбросили едва шевелящиеся, визжащие тела крупных хищников. Четвертый волк кувыркнулся по земле, сбитый с ног раненым собратом, и патрон оказался истраченным впустую: быстро вскочивший на лапы мутант, не отвлекаясь даже на грозное рычание, бросился на Алексея, не успевающего опустить ствол карабина вслед за ним. Зато сталкер успел выдернуть из кобуры «ТТ», приглушенный звук выстрела вызвал одобрительный возглас Морозова. И незамедлительные матюки – тоже, когда насквозь прошитый пулей волк уже мертвым влетел под его правую руку, чуть-чуть разминувшись с тактическим фонарем.

– Ёпта, Лёха, держи их у себя – мне и без вас… – десантник умолк, не расходуя силы на разговоры, только хруст костей и визг тварей доносились теперь с его стороны.

Пятый и шестой выстрелы перебили передние лапы следующего хищника. Волк, тем не менее, продолжал ползти к добыче, а через его спину перепрыгнул еще один. Этого Алексей встретил уже более метко, пуля пробила грудную клетку, свалив зверя набок, и не разобрать теперь было, где в этой куче чьи вздрагивающие в агонии конечности. Край поляны вспыхивал светлыми пятнами будущих мишеней, мелькавших за деревьями, не решавшихся пока приблизиться к человеку, явно видевшему ночью, как днем. Видевшему во тьме, как они сами. Плечо болело от сильной отдачи карабина, потому что стрелять, зажав одновременно в руке еще и «ТТ», неуклюже придерживая им ствол против всех правил и инструкций, было неудобно. Жить захочешь, еще и не так… На краю поля зрения, сливаясь со светом фонаря, будто мелькнул призрак, Алексей резко отвел в сторону руку с пистолетом, ловя на мушку страшную, похожую на череп, чешуйчатую морду с тонкими полупрозрачными ушами-локаторами, но стрелять уже не было необходимости. Широкое лезвие метательного топора разрубило пополам крепкий лоб и переносицу мутанта, остановив того на лету. Специально ли Морозов так симметрично вскрыл башку или случайно, теперь оставалось только гадать. Поблагодарить за экономию боеприпасов было некогда, потому что с противоположного угла сектора обстрела прямо к Алексею снова рванули два волка, обгоняя друг друга, и пришлось, уложив одного из карабина еще в прыжке, бросить оружие и принять следующего на лезвие ножа. Щелкающая беспомощно пасть быстро захлопнулась, когда стальные пальцы переломали в кулаке горло. Отшвырнув в сторону тяжеленную тушу в половину собственного веса, Алексей понял, что так его надолго не хватит. Он явно казался стае менее опасным, чем десантник с топорами в руках, не позволяющий ни приблизиться к себе, ни коснуться даже кончиком когтя. Поэтому четвероногих силуэтов среди деревьев становилось больше и больше. Вряд ли стая увеличилась в размерах, просто решила, что на его половине выше шансы уцелеть, добраться, наконец, до добычи, нажраться до отвала и уйти.

Против «уйти» Алексей не возражал бы… Но волки явно еще на что-то рассчитывали, перебегая с места на место, будто совещаясь на ходу. Хруст снова донесся из-за спины – чересчур смелая особь ценой своей жизни проверила Морозова на меткость и оставшиеся силы. На нее сил хватило с избытком, судя по едва слышному мату сквозь зубы и жалобам на скользкое от крови топорище. Еще двух удалось уложить на вечный сон под деревцем, и теперь карабину требовалась перезарядка. «ТТ» валялся под ногой, Алексей мог его даже нащупать.

– Руслан, патроны закончились.

– Понял.

Широкая спина, заслонявшая свет, отодвинулась в сторону, десантник теперь вгляделся во тьму, хоть глаза еще не успели к ней привыкнуть. Вряд ли тот, кто создавал этот карабин, предполагал, что охотника окружит целая стая, требуя внимания и побольше свинца! Один метательный топор улетел в темноту. Судя по тому, что никто оттуда не показывался – улетел результативно. Уложив «ТТ» обратно в кобуру, Алексей перезаряжал СКС так быстро, как только мог. Выбросив оставшийся патрон и оторвавшись на миг от поисков снаряженной новой обоймы, оглядел сквозь ПНВ полянку. Три мутанта кокетливо выглядывали краем глаза из-за деревьев, свесив кончик уха и пошевеливая хвостом с другой стороны. Хрен попадешь. И на светлой стороне сияли передвигающиеся попарно точки. Обойма нашлась, патроны, щелкнув, легли на свое место. Сдвинув на лоб мешавший теперь прибор, Алексей быстро зачистил пару не успевших удрать тварей, целясь точно промеж красных огоньков.

– Лёха!

Предупреждающий крик Морозова прозвучал вовремя: отвлекшийся на оптику Алексей едва на пропустил прыгнувшего на него сбоку мутанта. Развернуть ствол карабина он не успевал, только уклонился от клацнувших в воздухе челюстей, наподдав прикладом вслед по тощему копчику. Но прорвавший оборону волк увлек за собой остальных. Десантник с мощного разворота принял на лезвие еще одного, хрупнувшие волчьи ребра зацепились за топор, пробивший тело слишком глубоко, и потребовалось время, чтобы стряхнуть визжащую тварь на траву. Карабин пришлось положить у ног, им теперь даже размахнуться было бы некогда. «ТТ» в одной руке и нож в другой страху на волков не навели, но помогли отбросить еще пару подальше, где они подвывали и прихрамывали, защищенные деревьями, уцелевшими сородичами и малым числом патронов, снаряженных в этот старый пистолет. Алексей, часто оглядывающийся, хорошо видел, как держит оборону Руслан, махавший двуручником легко и изящно, будто тоненьким стилетом; широкое лезвие, потерявшее блеск от крови и невидимое в темноте, свистнуло еще раз, поднимаясь снизу вверх навстречу прыгнувшему волку. И результат этой встречи был предсказуемым – в сторону отлетела голова, а вслед за ней и туловище грохнулось на землю, остановленное ударом второго метательного топорика в левой руке. Респиратор давно болтался на шее, но лишь теперь Алексей почувствовал запах, как на бойне. Куски тел мутантов будто дымились в свете фонаря – ночь была прохладной, от обрубков и внутренностей шел пар.

Захрустели над головой ветви, и Руслан поднял голову, не опуская оружия. Черные крылья закрыли небо, и так еле видимое сквозь кроны сосен, радостный клекот птера, с трудом продирающегося сверху вниз к пиршеству, созывал остальных. Прижав к лицу ПНВ, Алексей обвел взглядом чащу. Последний улепетывающий в страхе волк буквально сверкнул пятками на прощание. Морозов сунул товарищу в руки скользкий, густо измазанный кровью топор и подобрал СКС из травы. Дорвавшийся до свежего и даже разделанного в фарш мяса ящер в удивлении проводил взглядом белый луч тактического фонаря, еще долго скакавший среди деревьев.

***

Свет зажегся внезапно, и на Лапина уставился ствол взведенного пистолета, дополняя суровый взгляд командира.

– Это вы? Что-то я уже нервный стал. А ведь думал, что вы можете заглянуть, утра не дождавшись.

– Утро уже почти наступило, Игорь Яковлевич, шестой час… – Лапин тяжело приблизился и присел на стул около кровати, сдвинув в сторонку командирские штаны. – Я был в арсенале, специально ночью пошел, чтоб никто лишних вопросов не задавал.

– И что нашли?

Вместо ответа Привратник поднес руку к тумбочке и, разжав ладонь, высыпал на нее что-то темное. Кучка лежала на потертой, когда-то лакированной поверхности, сильно напоминая пепел или чей-то прах.

– На первый взгляд всё было в порядке. Я, конечно, не подрывник…

Серяков сел на кровати, поправив мятую ночную футболку, и взял щепотку непонятной субстанции, растирая между пальцев. Ни по запаху, ни по ощущениям не похоже на порох или селитряно-алюминиевую смесь. А если не подводили глаза спросонья, то в руке даже остался тонкий корешок какого-то растения. Командир чиркнул зажигалкой, Лапин отскочил подальше, но пламя просто скользнуло по поверхности темной пыли, слегка запахло жженой травой.

– В натуре, земля… – тихо произнес он, защелкнув крышечку «Зиппо». – И много там этого добра? Мы решили и в арсенале грядки засеивать?

– В сейфе грядок не бывает. Кто-то просто подменил взрывчатку… – Лапин, настроенный крайне серьезно, вернулся на стул, глядя прямо в глаза Серякову. – Игорь Яковлевич, мне кажется, что о взрыве сарая вы знаете побольше, чем я, и даже больше, чем Председатель. И я прошу вас рассказать немедленно всё, что вам известно. Меня смущает только ключ, которым трясли у нас перед носом, как уликой. При всех моих сомнениях, я отдаю должное Грицких: он не полный идиот, чтобы оставить такой след!

– Этот след ему оставил кое-кто другой… Потому что где это видано, чтобы старик сам взрывчатку таскал, да и охрана, которая под его юрисдикцией, наружу зимой ни разу не высунулась, кроме того дня… Но с них глаз не спускали, и подложить бомбу в сарай никто из наших все-таки не мог. Главный использовал сообщника.

– Людей из леса? – устало спросил Анатолий Андреевич, сплошные недомолвки ему надоели, догадаться сам он не сумел, потому что одна-единственная мысль парализовала разум: со смертью сына что-то не так! Он погиб снаружи, там, на полпути к соседнему поселению. А ведь захоти ревнивый Женька Коломийцев разобраться с соперником – глухой уголок и в бункере нашелся бы. Лерика мог убить кто-то другой. На кого думать? Лапин уже и не знал. Остатки здравого рассудка Привратника еще пытались связать воедино странные находки. – Не молчи, Игорь! Ну, не молчи… Я же тебе не дамочка, чтобы передо мной для интересу выпендриваться! И так сердце болит.

Серяков вздохнул. Если бы он только умел плести паутину недомолвок и фактов так, как это делал Совет! Но не умел, да и ночной визит застал врасплох.

– Сердце… Анатолий Андреевич, пойдемте к Фролову.

– Да ладно, Игорь, я же не в этом смысле. Просто не томи уже.

– А я в самом прямом смысле… Михаил нам тоже кое-что расскажет. – Он откинул одеяло и выдернул из-за спины Привратника армейские штаны. – Ни при чем тут люди из леса. Я с ними разговаривал.

– И поверил?

– Поверил. Потому что их подставили больше всех нас вместе взятых.

– Тогда кто? Кто… Валерку…

– Наемник, похоже. И чей приказ он выполнил?

– Что за тварь… – Лапин остановился посреди коридора, но командир продолжал подталкивать его в направлении медпункта, где сегодня должен был как раз дежурить Фролов. – За что? Нам за что?

***

Ушибленная нога практически онемела, но Алексей позволил себе расслабиться, только когда берцы чавкнули в грязи болота.

– Дошли.

– Добежали, – до сих пор ни на одно слово дыхания не хватало, на бегу адреналин будто перегорел, да и не дети уже они, чтобы в деталях битвы обсуждать… – А хорошо птер ускорения придает! Прямо исцеляет чудесным образом.

– Морозов! Я шагу ступить не могу, а тебе лишь бы ржать! – Но протянутую руку десантника Алексей проигнорировал, попробовал встать сам и со стоном свалился обратно. – Подожди. Потерпят наши еще минут пятнадцать, заодно и сам передохнешь немного.

Руслану хватило пары минут. Отсидевшись на кочке, он вошел в воду поглубже, отмывая комбез. Алексей растирал щиколотку, потерявшую всякую чувствительность, и от нечего делать дозиметром водил по ставшим коричневыми пятнам. Фонило не сильно, но заметно, уж из каких радиоактивных мест прибежала эта стая и как там раньше не загнулась, оставалось только гадать. Десантник плеснул на него мутноватой болотной водой.

– Смывай, нечего рентгены лишние хватать. И так уже набрался до жопы.

Алексей тяжело поднялся на ноги и ступил на вязкое дно. Руки под перчатками были тоже в засохшей крови, но с этим можно подождать.

– Чисто – аж противно. Вроде и не ходили никуда. А солонину сами сожрали на привале. – Но следующий шаг заставил скривиться от боли. Все-таки нельзя одолеть медведя, оставшись целым и невредимым. Или для этого нужно иметь где-то под матрасом голубой берет, как некоторые. – Пошли, светло совсем, хоть фонарь не нужен.

Ранний июньский рассвет отражался в воде, и путь через топь уже был ясно виден. Лягушки орали в полный голос, даже странно, что вода не вибрировала и деревья не валились от этого звука. Морозов не спешил, поджидая хромавшего Алексея. Отчистив последние следы своего похода в «предбаннике», Руслан открыл двери внутрь… и подался назад, чуть не отдавив боевому товарищу больную ногу. Все обитатели дома собрались у входа, будто никто спать и не ложился. Радостные вопли и более сдержанные аплодисменты заставили даже Алексея отступить от неожиданности.

– А это чего такое? – тихо спросил десантник.

– Вас ждали, придурки, думали, что пропали совсем, а вы тут в предбаннике шуршите уже! – Станислав втащил растерявшихся героев дня внутрь. – Без потерь. Что не может не радовать… А дело сделали?

Уверенный кивок Алексея подтвердил: с железнодорожниками удалось договориться. И только Станислав и Старейшина, наверное, в этот момент ощущали не радость, а тоску.

Морозов выглядел, будто сбылись все его мечты: довольным, хоть и сильно уставшим. И Алексей вспомнил почему-то про того давно умолкшего соловья. Нет, не о носках мечтал десантник, не о безопасном бетонном своде над головой… О куполе парашюта он думал и о том, чтобы вдруг каким-то чудом оказаться снова в этом небе и приземляться не одному. Надеялся найти своих, свое братство, тех, которые мечтают о том же, что и он.

Для Алексея всё мероприятие было отравлено тем, что не продлилось долго. Сейчас, вполне искренне поблагодарив, люди разойдутся, хлопнут перед носом дверями, и он останется один со своими невеселыми мыслями и сильно разболевшейся, распухшей ногой, на которую едва мог наступить. Поэтому, чтобы не растягивать это малоприятное ощущение, он сам покинул общее собрание. Расшнуровав ботинок, исследовал щиколотку, но похоже было, что обошлось небольшим ушибом, нужно всего лишь перебинтовать потуже куском ткани и зафиксировать. Пристроив ногу повыше, Алексей привычно улегся на спину, уставившись в потолок.

– Лёха, ты чего тут?

– Морозов, дай умереть спокойно!

– Не дам, вставай давай! Там наливают для снятия стресса.

– Вот алкаш… – тихо ворчал Алексей, уже настроившийся на отдых. – Хотя ты и мертвого уговоришь!

Он решил не упускать последнее из оставшихся удовольствий, к тому же ложиться спать без ужина показалось сейчас не самой хорошей идеей. За столом, кроме Бабки и Станислава, ожидавших подробного и обстоятельного рассказа, никого уже не было.

– Ну?

Алексей только успел как следует приняться за вареную морковь, не шибко вкусную, но вносившую разнообразие в рацион, и удивленно поднял глаза на Руслана. Коварные планы десантника исполнились: он явно решил не отдуваться один, отчитываясь о переговорах и трудном пути. Сказитель из него был неважный. Но под бабкину ягодную настойку и Морозов постепенно тоже разговорился, медведь, по его словам, как-то сильно уменьшился, зато волки размножились чуть ли не до сотни.

***

Доктору в последнее время нечасто приходилось иметь дело с огнестрельными ранениями, поэтому он хорошо помнил, как выглядело тело Валерия. Только не понимал, зачем должен обсуждать это с Лапиным-старшим и командиром, да еще под утро.

– Входное отверстие возле грудины под четвертым ребром с левой стороны, через лопатку вышло. Снизу вверх выстрел был. Ковбой от бедра стрелял?

Рваные края, пробитая пулей дыра в пять сантиметров шириной. Которую он скрепил парой швов, а руки при этом дрожали. Никогда такого не случалось, но и никогда не приходилось накладывать швы на мертвое тело паренька, погибшего так нелепо. Оперировать живых было тяжело, страшно, но необходимо, а вот над трупом дрогнула рука.

– Нет, не от бедра, повыше. Гильзу мы нашли, пулю – нет.

– Пулю? – Фролов потер лоб, снова вспоминая неприятный момент. – Похоже, не мягкая была, со стальным сердечником, кость не расщепилась, а пробита насквозь.

– Вот именно, Миш. Вот именно. А стреляли из «макарова».

– Да нет… Какой тут «макаров»? Один к одному с Женькой, будто из одного оружия… – Фролов умолк. Говорить еще и о Евгении в присутствии Лапина не хотелось. Но Привратник ничего не заметил, только хмуро вглядывался то в лицо командира, то самого доктора, пытаясь понять, что они вообще сейчас обсуждают.

– А оружие-то было разное, – подытожил Серяков. – ПМ из пальцев мертвого Коломийцева вынимал сам лично.

– Не «макаров» это, Игорь, точно, я бы тогда долго пулю выковыривал.

– Вот и я о том же.

Лапин в боеприпасах разбирался не хуже. Но информация до сознания не доходила. Слишком личное… Значит, тот пистолет, который оказался у Евгения в кабинете Главного Привратника, не являлся орудием убийства? Как тогда он оказался там?

– Игорь, ты хочешь сказать, что Евгений ни при чем, раз пистолет не подходит? А Грицких пристрелил человека просто так?

– Конечно, нет. Просто так он ничего не делает. Ты же с ним столько лет работал, знаешь Юрия Борисовича. Или не знаешь…

– Мне уже кажется, что я никого не знаю. Ни тебя, ни его.

Анатолий Андреевич вышел за дверь, ему необходимо было подумать. А командир остался, поскольку решил разобраться во всем до конца.

– Миш, на комбезе пороховых следов не было, обожженных краев пулевого отверстия – тем более. Да разве бы Женька так точно попал?

– Тебе виднее, командир, ты у нас профессионал по этой части.

– Не только я, Главный и сам еще молодых за пояс заткнет, причем в немалом количестве. У «гюрзы» магазин на восемнадцать патронов.

Глава 16 Победа или смерть?

Крепкая настойка не помогала заснуть, Алексей чувствовал, что силы на исходе, но перед глазами еще стояла безволосая морда полуволка с красными глазами и дырой в черепушке. Следующий стакан немного размыл это навязчивое изображение. Амалия молча сидела рядом, понимая, что путь туда и обратно выдался нелегким, если даже разговорчивый Лёша почти ничего не рассказал. Зато Руслан отчитался за количество истраченных патронов.

– Идите спать уже. По столу ведь расползаетесь от усталости.

– Амалия Владимировна, если бы хотел… Уже валялся бы, как Морозов, отдыхал с чистой совестью.

– Кстати о совести… Лёша, с вами происходит что-то странное. Я полностью в курсе вашей увлеченности Настенькой, это трудно скрыть.

– Что, уже вся община в укатайке? – Алексей и сам улыбнулся. – Еще ставок не делают на меня против Стаса?

– Нет, ибо бесполезно. Можно только предположить, сколько вы еще продержитесь. Я о другом хотела поговорить… Вы любите одну женщину, желаете другую, да еще и с Дарьей мы тут серьезно побеседовали…

– Амалия Владимировна, вам больше некому кости перемывать?! – Алексей закрыл лицо руками. Не хватало только, чтобы его личные дела выставили на всеобщее обозрение.

– Алексей…

– Что?

– Это же полный разврат.

Он открыл глаза. Бабка добродушно улыбалась.

– Я шучу, Лёша. Но если эта ситуация не разрядится, вы когда-нибудь просто станете жертвой собственных страстей.

– Я же никого не тронул, ничего плохого не сделал. Здесь не сделал…

– Вы очень скоро сгорите изнутри… Алексей, вы совершенно не умеете бездействовать, поэтому я уже жду, что Стас еще займет вас чем-нибудь, по возможности опасным, как вы и любите. А пока этого не произошло, я могу вам помочь.

– Чем же, Амалия Владимировна?

– Если вам нужно будет поговорить о своих делах, скажите мне.

И стать как все в этом маленьком мирке общины! Не этого ли хочет местный Мафусаил в юбке? Но странно беспорядочные и неуместные мысли теснились в голове, Алексей не понимал, откуда они взялись и почему именно сейчас. Он не видел нужды оправдываться в чем-то, да и обвинений от Бабки пока не услышал.

– Про мои дела вы уже знаете. И надеюсь, Даша не жаловалась слишком сильно. Эта или другая… Незаменимых нет. Пусть другая не такая… вкусная, но в основном не хуже. Телу не объяснишь, что даже увидеться невозможно. И здесь, – он сдавил виски ладонями, – никогда не переставал…

– Что замолчали? Не переставали любить? Если до сих пор не знаете, с какой стороны и каким местом любят девушку, то что ж вы хотите? Вы просто обречены на неудачу.

Взгляд Алексея в ответ на иронию был не возмущенным, а тоскливым. Амалии действительно оставалось только пожалеть его, пытавшегося уместить душевные переживания в голове и ниже пояса.

– Лёша, а вы уверены, что в жизни целью не ошиблись? Идете в точности туда, где вас поджидает неудача. Но если повернете в другую сторону – тут же обретаете желаемое. Вы начали столько дел… И не довели до конца.

– Поэтому и иду именно в эту сторону, – Алексей хотел возразить, что ему просто не давали довести дела до конца по причине явного общественного осуждения и смертного приговора за слишком хорошие успехи в них… – Лена – единственное, что мне не хочется отбросить подальше, достигнув результата. А пьедестал победы – это же тупик! Всё! С него нет пути дальше. Остается лишь искать новый, и за это вы сейчас меня и осудили, что я меняю цели слишком часто. А девушку я хотел бы… Добиться и удержать. Неожиданно, Амалия Владимировна? Что вам не пришлось разъяснять мне это?

– Ожидаемо. – Бабка одобрительно кивнула. Умный мальчик обо всем догадался сам. – Но все равно что-то не так, то ли с целью, то ли с методом.

Проницательная старушка хотела для него только добра, но в советах Алексей не нуждался. Амалии не было тогда на станции Семеновская, когда сквозь раскаленный от свечей воздух он видел Ленкины глаза! В них ненависть сменялась состраданием и снова покрывалась пеплом сомнений. А улыбка на прощание обещала прощение грехов. Не всех, хоть какой-то их части… Их разделила совсем другая стена, оказавшаяся несокрушимой даже для предприимчивого Алексея.

– Я уж даже думал, каким способом можно развязать войну, втянув в нее и Бауманский Альянс! Амалия Владимировна, это же безумие! Я ведь мог, я способен, я бы придумал, как это сделать! И проконтролировал бы, чтобы Денис абсолютно точно сгинул там. Спрятать одно тело на поле боя среди других… Лена пришла бы ко мне, у нее не осталось бы выхода!

– Я знаю, почему ваш блестящий план до сих пор не реализован: вам нечего ей предложить. Полгода… И вам понадобится не женщина, а сиделка. Вы не можете обрекать на это свою Елену. Недолгое собственное счастье вы обменяли на полноценную жизнь для нее.

– Да, я был настолько глуп, Амалия Владимировна… Ничего не предпринял, просто ушел. И не хочу возвращаться, потому что в следующий раз могу не остановиться… Лена обойдется без меня.

– А вы?

– Не знаю. Пока живу. Как именно – вы сами видите.

– Как зверь в клетке. – Она улыбалась, наблюдая за ним: настоящий кошак в брачный период, неусидчивый, беспокойный.

– Амалия Владимировна, я никогда и не был ручным зверьком.

– Но на дикое животное вы, Алексей, тоже не похожи. Я видела таких, а вы совсем другой. Просто сам по себе.

– Это плохо?

– Нет. Если бы этот, как вы его называли, пятнистый кошак был разумен, он заключил бы союз с людьми, при этом все равно оставаясь опасной тварью. Вот его-то вы мне и напоминаете.

– Ну, спасибо! Хоть я предпочел бы определение «существа», а не «твари».

Во избежание последующих сравнений и разоблачений пришлось свернуть разговор и уйти. Уж слишком прозорлива Бабка. Она не знала его с детства, восприятие не затуманено, короче, запудрить ей мозги, как Нестерову, не удастся.

– Алексей! – Но он уже не слышал ее. – Алексей… Одиссей. Только Пенелопа не столько ждет тебя, сколько боится твоего возвращения…

Он должен найти хоть что-то, иначе снова отправится на поиски, разрушая всё на своем пути. Что можно предложить взамен, когда даже война и победы ему не интересны? И его не удержит сила – только слабость.

***

– Юрий Борисович, а вы что-то давно не вспоминали о том, что хотели бы расширить состав Совета.

Грицких взглянул на Лапина. Резкое оживление этого привычно молчаливого и мрачного Привратника настораживало. Слишком не вовремя. Или наоборот?

– Да, думаю, что реформы можно и продолжить. Вы знаете, как я люблю нашу сонную стабильность, но от нового Главного люди и ждут новой политики. Так уж вышло, что я не успел ее развернуть как следует из-за пребывания у соседей, но теперь у меня есть и время, и возможности. Кроме назначения Фомина начальником охраны я решил, что Илья справится с ролью моего телохранителя. Чем я хуже Нестерова в этом? Ну вот, опять забыл о реформах и возвращаюсь в прошлое, к опыту предыдущих руководителей. – Юрий Борисович сделал попытку улыбнуться, но успеха не имел. Лапин ожидал ответа на свой вопрос. – А у вас есть предложения по кандидатам?

– Есть.

Хлопов оживился, но не беспокоился. Пока его устраивали и реформы, и порядок с охраной бункера, когда людям не приходилось отбывать повинность у гермоворот, от которой пользы не больше, чем от почетного караула с бутафорским оружием или музейных стрельцов-манекенов с кремневыми пищалями. И Главный действительно скорее возвращал старые порядки, чем наводил новые. Вряд ли стоило ждать от консервативного Грицких каких-то потрясений. Но сам он не знал, кого еще хотел бы видеть в Совете. Предложения созрели у Анатолия Андреевича.

– Я хотел бы включить в состав Привратников нашего медика. И думаю, что возражений не будет. Знакомый со всем бункером в силу своей профессии, он лучше других осведомлен обо всех проблемах населения.

– Абсолютно согласен. – Грицких кивнул, одобряя предложение.

– И командира сталкеров Серякова.

– А основание? Чтобы облегчить ему задачу ходить за ворота самому, не уведомляя никого из Привратников?

– Основанием послужит то, что мы ожидаем караван из Бауманского Альянса… И мне, как ответственному за боевую матчасть, хорошо известно, что именно они нам привезут. Ожидаются военные действия?

– Пока не планируем вроде, – неопределенно отмахнулся Юрий Борисович.

– И я не уточняю пока, оборонительные они или наступательные, – продолжил Лапин, будто не замечая этих слов. – Но в Совете необходим человек, который разбирается в военных вопросах.

– А двадцать лет нам было достаточно одного меня… Доверие уменьшилось или что? – Главный Привратник тоже решил, что прямой путь самый удобный, и не тратил времени на намеки.

– Двадцать лет мы жили в своем замкнутом мире, ни с кем не контактируя, кроме наших соседей. Ссорились и мирились, но лишь в своем кругу. Кто знает, что теперь ожидает бункер? Ваше решение об охране с особыми полномочиями полезно, но недостаточно. А уж если выразить мои сомнения точнее: нам необходим не только теоретик, но и практик с боевым опытом.

Хлопов поднял руку, поддерживая решение. И потому что был с ним согласен, и чтобы прекратить этот нарождающийся конфликт.

Фомин в помощники пока не годился, но заглянул в комнату, когда, по его расчетам, Главному пора было уже проснуться и приняться за дела.

– Здравствуйте, Юрий Борисович.

– И вам здравствуйте, Илья, – Грицких посмотрел на часы. – Утренняя смена заступила?

– По расписанию.

– Мне нравится, что у вас все происходит хотя бы вовремя…

Точность – неплохое качество, решил Привратник, остальное приложится со временем и опытом. Но докладывать обстановку Фомин пока не умел, да и не знал, какие именно новости интересны начальству. Пришлось выяснять самому. И первая же новость его не обрадовала: командир сталкеров ушел куда-то еще до рассвета. О цели выхода, как обычно, никому не сподобился рассказать, а спросить охрана не решилась. И Лапин им не дал полюбопытствовать. Юрий Борисович постоял у гермы в раздумьях и решил, что отсутствием Серякова можно и воспользоваться.

– Наташенька, мне нужно поговорить с Никишаевым.

– Доктор не разрешил никого пускать к нему. Никого, Юрий Борисович, и если вы думаете, что на Привратниках бактерии не живут, то ошибаетесь.

Медсестра раздраженно искала что-то на нижней полке шкафа, не глядя на него.

– Я обещаю два раза вымыть руки и даже ноги, если потребуется, но дело срочное и не терпит отлагательств. – Дело действительно не терпело, потому что командир мог вернуться очень быстро. А Фролов – еще быстрее, и мимо него не пробиться в палату даже Главному. – Наташа, здесь ведь не операционная, да и Дмитрий не инфекционный больной, чтобы к нему входить было опасно.

Слава богу, до этого доктор не додумался! Тогда надежно изолировал бы Никишаева ото всех контактов с внешним миром. А Наталья действительно не видела причин не пустить человека к выздоравливающему больному.

– Накиньте халат, чтобы после вас заново не протирать мебель. И недолго, пожалуйста, у него серьезный ожог, повысилась температура, хоть это и нормально в процессе заживления.

– Я ненадолго.

Никишаев побелел как наволочка и мгновенно покрылся такими же пятнами, только не синими, а красными.

– Вот пришел посмотреть, как ты тут.

– А Михаил Сергеевич… – Дмитрий умолк.

– Что Михаил Сергеевич? Сказать тебе, где доктор, он тебе понадобился? Или Михаил обещал, что я в эту дверь не войду?! Тут я Главный Привратник, а не он, пока еще… Хватит из меня идиота делать, здесь нет Серякова, только ты и я, поэтому мне нужна правда. Если трудно начать, то я помогу.

– Не надо! – Глаза парня покраснели, по щекам пролегли мокрые дорожки. Никишаеву действительно было плохо. До сих пор дела шли так благополучно, о нем заботились, Наталья Дмитриевна принесла ужин и накормила супом, как мама, да и мама тоже заходила вечером. Только что поменяли повязку, свежая мазь на чистой салфетке успокоила жжение в боку. И вдруг… Снова мерещился дьявольский огонь в глазах и черные тени в складках этого старого лица, от резкого движения порез отозвался острой болью. До слез.

– Что ты на меня смотришь, как будто это я тебе ребра прижигал каленым железом? Я этого не делал. И пока не собираюсь повторять, если ты мне сам назовешь имя. – Дмитрий хотел спрятаться под одеялом, но Привратник дернул его к себе, без труда преодолев слабое сопротивление больного и испуганного парня. – У нас только один человек был на такое способен, кроме меня.

Еле слышное «Лёха», больше похожее на выдох, все-таки дошло до ушей Главного.

– Ясно. Не было там никаких лесных призраков, зато был Колмогоров.

– Они тоже были. Как-то договорились с Лёхой, нас вместе с Игорем Яковлевичем туда…

– Туда… Игорь Яковлевич оттуда без единой царапины вышел, значит, и с ним Колмогоров договорился? А потом передал тебя командиру, чтобы домой отвел? – Молчаливый кивок. – Да что же вы такие недоделанные?! Я тебе давал поручение убрать его, а твой же объект обратно до бункера на себе тащит?! И ты думал, что всё обойдется и никто за это не спросит?

Никишаев ни о чем не думал. Только о том, что действительно обошлось, что он остался жив, командир тоже не пострадал и даже по морде своему несостоявшемуся убийце не врезал. Сломанная челюсть заживала бы дольше, чем рана, нанесенная ножом Алексея. Но он действительно решил, что всё закончилось! От боли и обиды на собственную глупость, на не оправдавшееся обещание командира и Фролова неудержимо текли слезы. Грицких брезгливо отшвырнул край одеяла.

– Выздоравливай.

Бывший сталкер отвернулся и спрятал мокрое лицо в подушку. Детство закончилось, а взрослая жизнь и взрослые испытания свалились слишком быстро и ударили слишком сильно. Он это понимал, и даже хлопочущая около него Наталья Дмитриевна не могла ничем помочь, парень продолжал вздрагивать и всхлипывать, страх немного отпустил, но боль не проходила. Болел уже не бок, а что-то глубоко внутри, где раньше ничего не ощущалось. Но раньше он никого так не подводил!

– Дим, всё хорошо будет, всё пройдет. Тебе же Михаил Сергеевич говорил. Пару дней еще полежать только.

А он хотел остаться в этой палате навсегда. Или лучше вовсе тут не появляться, пусть бы Алексей довел до конца то, что начал. Стыдно было настолько, что умереть легче. Через пару дней ничего уже не спасет от Главного Привратника, и даже командир Серяков, которого он сейчас предал, не защитит.

– Наталья Дмитриевна, а когда командира увидите, передайте ему, чтобы зашел, если сможет. Только это очень важно!

– Конечно, важно. – Медсестра осторожно вытерла мокрые щеки и сопливый нос. Хватит уж ему на сегодня важных дел. – И лекарство сейчас примешь.

Снотворное подействовало быстро, Фролов ощупал лоб пациента, температура уже начала спадать.

– Командира просит позвать… Миш, неужели мальчишки все такие? Ленька мой тоже тряпками весь обмотается и носится по бункеру – сталкеров они изображают.

– Неизлечимо. Это я тебе как врач говорю. Твой хоть за сталкеров играет, а мой младший – за мутантов. Я когда его с ведром на голове увидел, за сердце схватился. Ведро-то с глазами нарисованными, а сзади из штанов материн шарф по полу волочится. Вот! Тебе смешно, а мне каково было?! Он бы в таком виде самого Серякова напугал.

Тихий смех не разбудил спокойно спящего пациента.

Серяков молча возвышался над плотно свернутым тюком. Обещание выполнено, никто никогда не сомневался в его слове. Честность была и силой, и слабостью – Алексей хотел воспользоваться слабой стороной, заставить командира дать это свое знаменитое нерушимое слово: сместить с поста Грицких.

– Игорь Яковлевич, слово «мир» будет написано только кровью ваших врагов… И придется использовать жесткие методы, если хотите добиться результата.

– Я бы использовал. Вот прямо сейчас бы и использовал! Но надо возвращаться побыстрее, а то Главный и так что-то заподозрил. И не учи меня методам, я сам тебя им учил, только вот не знал, что такая мразь в результате получится.

– Ладно, обойдемся без комплиментов. Руку вы мне не подадите в знак скрепленного договора, да и не надо, я и так уверен, что врага добьете. Я для вас больше не опасен, а вот из-за него еще многие могут погибнуть. – Он подтащил поближе упакованные комбинезоны. – Люди будут вам за это благодарны. Вы и сами понимаете.

Десяток ОЗК весил немало, но сейчас хотелось поскорее уйти подальше. О чем можно еще разговаривать?

– Колмогоров!

– Что? – Он оглянулся. Командир смотрел на него с ненавистью.

– Будь ты проклят за всё, что натворил.

– Как скажете, Игорь Яковлевич. – Ему еще только этого сейчас не хватало! Лучше бы помог еще немного мешок донести.

– Стой! – Алексей остановился, но уже не поворачивался, и так тяжело. – Если я еще раз увижу тебя здесь… Для меня приговор остается в силе. И твои новые подвиги не отменяют старых грехов.

– Понял, не дурак…

Теперь командиру придется присмотреться и к Совету, если там творятся такие грязные дела, нужно навести в нем порядок. Это ж уметь надо! Не всем дано… Настоящий преемник Нестерова сейчас тащил узел с защитными комплектами в лес, а мат слышен даже отсюда. Нельзя получить власть таким способом. Нельзя – и всё тут. Нужно идти законным путем. Пора напомнить бункеру, что эти законы есть, и их нужно соблюдать, если сам Главный позабыл об этом. Алексей ослабил систему, как только мог, и теперь кто-то должен принять эту расшатанную конструкцию на свои плечи. Серяков не был создан для власти и хорошо это понимал, но выбора ему уже не оставили. Да, ОЗК пришлось отдать. И было противно, муторно разговаривать с бывшим Привратником. Но он справился. Неужели дальше будет труднее?

Алексей почти ничего не слышал, продираясь через кусты, зато сам шумел, задевая тяжелым мешком за низкие ветви. В конце пути его не ждало ничего приятного, миссия на этом заканчивалась, он сделал все что мог против Грицких. Игра была окончена. Он не увидит результата собственными глазами, но все же чувствовал себя победителем. И победитель очень устал от борьбы, а ведь раньше труп противника, настоящий или условный, сброшенный с политического пьедестала, радовал беспредельно и вдохновлял на новые подвиги! Это было раньше… Когда он еще безотчетно оставлял рядом с собой место для Леночки, чтобы разделить с ней всё, чего добивался. Теперь около него будет еще больше людей, вот только эта толпа совсем не грела душу. Даже Настя с Ивушкой. Даже Морозов, собрат по оружию после столь рискованной боевой операции. Руслан такой же одиночка, оставался им всегда, как он ухитрился жить в общине столько лет, оставаясь для всех слегка чужим? Нет, для Алексея это казалось невозможным. Чтобы тот же Руслан помогал ему, когда болезнь возьмет верх? Чтобы возился с ним, беспомощным, как Светлана? И десантнику это будет не в тягость, Алексей знал… Но не мог согласиться! Хищник никогда не идет умирать к людям. Они не в состоянии ему помочь, пусть уж никто не увидит и слабости. Если нечего предложить, то и брать он не будет! Остались только эти общевойсковые защитные комплекты, новые и годные, тут он полностью доверял командиру, клинически неспособному на подлость.

Мешок уже казался совсем неподъемным, Алексей понял, что просто устал. Болезненная слабость придавливала к земле, он сел в мох, бросив тяжелые ОЗК рядом. Болото совсем близко, остались последние шаги по этой земле, и можно будет покидать ее с чистой совестью. Что он забыл здесь? Последнее важное дело свалил сейчас с себя, как тяжелый груз на землю, снова дал обещание не возвращаться, держаться подальше. Изгнанник отовсюду… Осталось ли ему место в этом мире? Логика подсказывала, что места-то еще немало, но негромкое до сих пор тиканье часов обратного отсчета вдруг стало оглушительным, перекрыв собой все остальные звуки! Хотелось зажать уши, чтобы не слышать его, однако Алексей понимал, что это бесполезно, ведь отсчет идет лишь в собственной голове: только он помнит, только он знает, как безнадежно мало отмерено бывшему Привратнику на завершение земных дел. Он успел! Уложился в победный результат, и снова перед глазами промелькнуло лицо довольного командира, нажимающего кнопочку секундомера… Как тогда на тренировках сталкеров в бункере, где отрабатывали скорость бега по коридорам верхнего уровня, до свиста в легких, до колющей боли в боку, когда ноги едва держали тело, но все же находились силы на следующий шаг. И не будет больше ни тренировок, ни изматывающих забегов. Он снова пришел к финишу первым. В последний раз первым… В последний.

Пока он только встал и добрел до границы травы и воды, из которой выглядывали пучки острой осоки и пушистые кустики низкорослой ольхи. Ступни увязали все глубже в мягкой грязи дна, но еще не проваливались. Только узел на плече мешал сохранять равновесие, перетягивая тело влево. Когда Алексей уже готов был скинуть ОЗК в воду, услышал плеск. Морозов топал навстречу.

– Давай понесу.

– Стесняться не буду! Неси. Мог бы и пораньше встретить.

Широкая спина впереди удалялась, сил у Руслана было побольше, ноша его не давила. Алексей чувствовал себя свободным и готовым сделать шаг в сторону с тропы в болотное окно… Нет, противно. Да и десантник часто оглядывался и проверял, будто предчувствуя что-то.

Теперь триумф не делился на двоих с Морозовым: чудесное обретение защитных комплектов состоялось только благодаря Алексею, но народная любовь почему-то не грела. А Станислав сомневался до последнего и не верил, что бункер может пойти на какие-то уступки.

– Я сделал всё, что мог. – Алексей усмехнулся. – Руслан подтвердит. Устал…

Оставив шумную компанию рассматривать совсем новые ОЗК, он вышел из комнаты. Остальное его уже не касается, это внутренние дела общины, они в компетенции «вождя» и Старейшины.

Старейшина тоже как-то тихо ушла к себе, Станислав последовал за ней, плотно прикрыв за собой дверь: разговор им предстоял серьезный. Амалия не хотела уходить. И не потому, что пожилым людям трудно покидать насиженное место, она никогда не была настолько привязана к этому подвалу. Боялась стать помехой в пути. Оставлять ее тоже нельзя, шанс должен быть у всех. Или ни у кого. Станислав понимал, что просто останется здесь вместе с ней, раз уж никак нельзя уговорить, ему-то найдется замена. А вот Бабка – душа общины – только одна. Столько лет хрупкая язвительная старушенция поддерживала боевой дух и снова понадобится на новом месте, едва ли не больше, чем тут. Настасья не одобрит… Но поймет. Лучше, конечно, обойтись без крайностей.

– Стасик…

– Можете не продолжать, Амалия Владимировна. Если надо – на руках донесем, вы же знаете.

– Руки вам понадобятся для оружия. Не следует занимать их старой ветошью.

У нее хватало сил шутить. Но Амалия слишком хорошо знала, насколько серьезно Станислав воспринимает ответственность… Они столько лет разделяли тяжкий долг, а теперь она беспомощна и не может принести никакой пользы! Насколько хорошо всё объясняла Алексею, настолько теперь не смогла решить это для себя самой. Этого мальчика было жаль вдвойне, он воевал за то, во что не верил, безо всякой надежды на награду. И Станислав… Упрямый Стас, который сейчас готов к любым радикальным действиям. Стасик. «Вождь». Он оставляет позади всё, что создал… Но помнит, что создавал всё для людей. И придется начать заново. Теперь он останется совсем один. Эта мысль слегка поколебала ее уверенность.

– Амалия Владимировна, вы помните, как присоединились к нам? Вам уже тогда было около семидесяти… Но вы хотели жить.

– Станислав, ты не понимал меня тогда и сейчас тоже. Но уж слишком велика разница, ты ничуть не приблизился к этому, ты еще так молод! Я не слишком хотела выжить, мне просто было интересно, что же будет дальше? И я не думала, что смогу заглянуть так далеко…

– Так загляните в будущее еще чуток, умереть всегда успеете. Разве это не стимул для вас?

– Я подумаю. Просто, боюсь, будут определенные трудности.

– Не бойтесь. Ведь мне не страшно. – Станислав дал себе слово не обрекать Амалию на медленную смерть здесь. Что бы она сейчас ни решила.

– Тогда и я не буду бояться. С тобой, Стасик, ничего не страшно. Поэтому люди слушают тебя. И я не буду создавать прецедент, иначе у них появятся сомнения. А где наш Одиссей, что-то его давно не видно.

– В лес пошел зачем-то. Может, очередная разминка, снова викинга из себя изображает? Хорошо, что ему зрители не нужны.

– Стас… – В голосе Бабки звучала тревога. – Его нужно найти.

– Хорошо, я схожу за ним. – Станислав поднялся со скамьи, готовый к прогулке по лесу. Амалия Владимировна остановила его.

– Нет. Я сама. Помоги мне надеть химзащиту, все равно скоро придется снова к ней привыкать.

Алексей сидел неподвижно, прислонившись спиной к елке, в тени ее ветвей. Топор валялся далеко в траве, а под правой рукой – пистолет с глушителем. Амалия остановилась – неужели опоздала?! Но уже через мгновение ствол «ТТ» был направлен на нее.

– Это вы? Осваиваетесь в ОЗК, набираете сталкерский стаж? Это хорошо.

Бесцветный голос никак не вязался с обычной для Алексея иронией, она оказалась права, подозревая… Мальчик утратил надежду и цель. Интересно, сколько он мог сидеть тут, прежде чем приставил бы пистолет к голове и спустил курок?

– Да, Лёша, я должна вспомнить, что такое химза, и не стать обузой. Впрочем, несколько человек находятся в том же положении, жаль, что они пренебрегли практикой. Ничего, Станислав еще заставит их примерить этот модный фасончик. – Алексей не отвечал. Даже головы не повернул. – А вам он наверняка сто раз говорил – не прислоняйтесь к ёлкам! У вас теперь вся спина в смоле перепачкана!

– Ничего, отчистится…

Интересно, понимает ли он, что сделал для общины? Он понимает… Но ничего не сделал для самого себя, только навсегда перекрыл все пути назад в бункер. Алексею больше некуда идти и незачем. Поэтому он и сидит здесь, вероятно, подводя какие-то итоги. Вспоминает самое важное, единственное, что у него еще осталось. Амалия присела рядом с ним на мягкую хвою.

– Разве вы не знаете, что даже при ядерном взрыве надо держать оружие на вытянутых руках, чтобы расплавленный металл не капал на казенные сапоги? И комбинезон портите. – Она положила руку поверх его пальцев, еще сжимавших пистолет. – Мне приходила в голову эта мысль на двадцать лет раньше, чем вам, Лёша. Понадобилось много времени и размышлений, чтобы передумать.

– У меня нет столько времени, Амалия Владимировна. Какая разница, сейчас или чуть позже?

– Вот именно, Лёша, какая разница? Вы же не расстаетесь с оружием, и проблем не будет.

Как хорошо было грезить наяву, в воображении перемешивались сон и явь, Алексей позволил себе немного расслабиться, не быть материалистом хоть последние минуты! Лена… Недоступная ни при каких условиях. И тут в его приятные мысли грубо вмешались! Можно ли вернуть то состояние покоя, которое уже почти наступило? Он смирился, принял решение… Амалия поняла, что он готов это решение выполнить. Послушаться ли ее, довериться ли опыту, неизмеримо большему, чем собственный?

– Алексей, а вы знаете, почему у вас рука так к пистолету и тянется? – Он растерялся, не ожидая подобного вопроса. – Потому что вы привыкли все решать сами и хотите держать судьбу под контролем. Вы же не раздавлены, и это не проявление слабости.

– А для меня известный лозунг «победа или смерть» звучит неверно… Это не вопрос и не выбор. И то, и другое. Одно было в моей власти, другое просто скорая неизбежность. Я не смогу сделать, чего ждут от меня. Я не вернусь в метрополитен.

– Вы бежите от нее… И правильно. Вы уже счастливы, не осознавая этого. Мальчик, у тебя всё впереди… На десять лет планы не построишь, верно, но завтрашний день еще принадлежит тебе.

– И вам, Амалия Владимировна.

– И мне. Людям на новом месте понадобится поддержка. Старейшина еще скажет свое слово. Помогите мне встать, сесть-то было легко, а вот подняться в моем возрасте уже трудновато. – Алексей осторожно поднял пожилую женщину с земли, помог стряхнуть еловые иголки. – Я так понимаю, сейчас была репетиция. Вы проверяли свою готовность. И возможность… Иначе не ждали бы так долго. Этот шаг всегда можно отложить, оставьте на крайний случай.

– Дядя Лёша! – Ива вцепилась в его руку и тянула за собой. – Куда ты ушел? Я тебя искала, а ты куда-то делся. Ждала, ждала…

Алексей растерянно оглянулся на Бабку. Глаза, окруженные сеткой глубоких морщин, улыбались. Она даже хитро подмигнула Ивушке.

– Иди… дядя Лёша… Тебя ищут и ждут. А ты херней страдаешь, – добавила она тише, чтобы никто, кроме Алексея, не услышал.

– Дядя Лёша, а мы будем сегодня заниматься математикой?

– Ивушка, дорогая, ты же терпеть ее не можешь! – Он умолк, потому что понял: девочке хотелось в этой суете взрослых обрести что-то привычное. Пусть даже математику. Лишь бы почувствовать себя спокойно, как и всегда. Уравновешенный Ваня воспринял всё философски, к тому же его родители все время с ним, а вот Ива… Мать и Станислав отсутствовали, хорошо еще, что девочка не знала обо всей опасности, угрожающей общине. Ей же всего одиннадцать лет. Самому Алексею в момент всемирной катастрофы было почти столько же. Но он-то не девчонка! Вспомнилось и свое собственное состояние, как смотрел на взрослых в ожидании, что сейчас они что-то расскажут и он всё поймет. Понял и без объяснений. Ивушка другая, даже больше реалистка, чем он сам. Но и боязнь сильнее: слишком мал ее мир, его так страшно потерять!

А вот математика сейчас была настолько не к месту, что дальше некуда. Не скажешь же девочке: у меня неразрешимый внутренний конфликт, и ерунда всякая просто в голову не лезет.

– Давай. Что там у нас было последнее?

Она протянула ему листы бумаги. Алексей не мог понять, что там написано. Потом просто прижал к себе девчонку, как когда-то Леночку, когда та приходила к нему со своими детскими проблемами. И у нее «внутренний конфликт», только сама с ним никак не справится. И таких радикальных средств его решения, к счастью, еще не знает. Волосы Ивушки пахли по-другому, не русые, а темно-медные, но такие же мягкие. Короткие прядки на ее макушке щекотали лицо.

– Ива, всё хорошо будет.

– Правда?

Алексей сейчас и сам себе не поверил бы. Слишком пустой взгляд, слишком неуверенный голос. Так даже ребенка не обмануть. И не нужно обманывать – просто сделать то, что ей обещал.

– Правда. Ивушка, я с этим разберусь…

Те же слова. Вот только теперь это уже не малышовые дела – кое-что посерьезнее. Сохранить для нее мир и покой, не позволить ему рухнуть в один момент, как когда-то для Леночки… Ива сейчас тоже нуждается в помощи. На опасном пути в Москву его «ТТ» будет не лишним.

А прямо сейчас – спать! Уйти в полную отключку на несколько часов, пока община завершает сборы в дорогу. Собственные сборы-то недолги: берцы зашнуровать да пистолет зарядить. Ну, еще флягу с чистой водой взять с собой, но и об этом позаботятся другие. Спать. Пока еще есть шанс проснуться в этом мире.

Глава 17 Время собирать камни

Командир сказал неправду… Значит, Колмогоров отдал пистолет в руки Серякова добровольно. Этот человек будто распространяет повсюду свое влияние, плетет интриги. И выполняет свои планы. Захотелось оглянуться, настолько вдруг ощутимо подуло в спину холодным сквозняком опасности. Кто еще, кроме командира и Никишаева, контактировал с Алексеем? Кто принес на себе эту бациллу?! Раздавленный болью и страхом Димка просто не мог предпринять ничего серьезного, а вот Серяков теперь объявлен врагом государства номер один. Грицких кивнул на ходу в ответ на приветствие, потом остановился и проводил взглядом удаляющуюся широкую спину сталкера. Это воинство представляло угрозу, более дисциплинированное, чем только недавно собранная в кучу охрана, оно подчинялось лишь командиру. Или Главному Привратнику… Юрий Борисович дошел до кабинета, где задумчиво стоял над его письменным столом Фомин и пытался разобраться в куче бумаг.

– Илья!

– Что, Юрий Борисович?

Главный Привратник умолк. Фомин еще пригодится ему как начальник охраны, поэтому не стоило подвергать его риску. Да и себя заодно, отпуская далеко хорошего телохранителя.

– Пригласите ко мне Сергея Денисова, когда он освободится. И всех остальных, кто сейчас не в дежурной смене. – А пока тот еще несет службу, не подозревая о планах Главного на него, можно еще раз всё обдумать. – Илья, я не буду перегружать вас обязанностями, и бумагами позже займется кто-нибудь другой. Пусть каждый делает свое дело.

Серяков уже давно вернулся, но не спешил поделиться, куда же он ходил на рассвете. А если спросить, то ответ будет дежурной отговоркой или того хуже – прямым хамством. Следовало разобраться с этой проблемой, а заодно и расставить все точки над «ё». Если нельзя убрать… Ну почему же нельзя? Просто не вышло с первого раза. Если не получилось убрать физически, то можно убрать с поста. Честность и прямота Серякова создали вокруг него ореол непогрешимости. И достаточно будет хоть одному пятнышку попасть на этот белоснежный покров, и оно сразу станет очень заметным для окружающих. А только показания Дмитрия способны посадить туда здоровенную кляксу! Полностью в дерьме командир окажется, если предъявить людям труп Колмогорова. И пусть тогда Серяков сколько угодно отрицает свою причастность, кто поверит уже единожды солгавшему праведнику?

Нельзя допустить только одного – чтобы живой Колмогоров попал в бункер. Сергей Денисов появился на пороге, а вслед за ним еще семь человек из охраны. Даже невооруженные, эти люди выглядели внушительно, среди них были и местные «ветераны» военных действий, и новички, крепкие и явно превосходившие силой и выносливостью уже не юного Алексея.

– Сергей, мне необходимо уточнить информацию… Когда Игорь Серяков позавчера привел в бункер Никишаева, то сказал, что в лесу остались трупы троих людей, и принес в доказательство пистолет одного из них. Остальные, по его словам, были вооружены примитивными луками со стрелами.

Охранники переглядывались, потом Денисов переспросил:

– А при чем тут мы?

– Я не уверен, что могу ему доверять. Или хоть кому-либо из его отряда. Так что никакой перестрелки, да и тел там, скорее всего, и нет.

– Значит, типа, мы должны обойти весь лес вокруг, чтобы не найти там трупы? – Мотя был удивлен и слегка напуган.

– Да, задача поставлена именно так. – Грицких знал, что дело не в непонятливости, а страхе за свою жизнь и призрачности перспектив вернуться невредимым.

– А что нам с этого будет? – практичный Сергей Денисов соображал не хуже Фомина, но был намного менее дипломатичен и сдержан.

– Я когда-нибудь вас подводил?

Под холодным взглядом охрана смутилась. Главный никогда не обижал своих. С тех пор, как Нестерова и Никитина сменил Юрий Борисович, испытывать нужды в чем-то не приходилось. Они были за это благодарны, но не «по гроб жизни», как того сейчас требовал Привратник. Он безошибочно чувствовал сомнения.

– Если кто-то хочет отказаться, то я не буду заставлять. Но эти люди пожалеют о своем решении, когда увидят, чего удостоились более смелые и настойчивые… Если Серяков мне соврал, он на своем посту долго не продержится. А я уверен, что командир отряда сказал неправду.

– Так, может, и не надо никуда ходить? Мы и тут его заставим во всем признаться.

Теперь примитивность мышления Денисова вгоняла Главного в уныние.

– Если бы я хотел сделать именно это, то и отдал бы такой приказ. Сергей, как вы представляете, что среди бела дня или посреди ночи командира сталкеров задерживают и тащат на допрос? Как вы думаете, будет ли он сопротивляться? И как на это посмотрит его отряд, который просто порвет на куски всю вашу компанию за пять минут… Не обольщайтесь по поводу своих возможностей, сталкеры у нас в бункере тоже крепкие. А вот уличенный во лжи Серяков сопротивляться уже не сможет… И наша задача доказать, а уж потом наказать.

– Понял.

Илья в таких долгих объяснениях не нуждался. Но и никогда не исполнил бы подобного приказа.

– А раз понял – выполнять! Полчаса на размышления: кто согласен, а кто рисковать не хочет. Только помните, что выигрывает тот, кто рискнул…

Денисов задержался в кабинете, чтобы уточнить задачу.

– Юрий Борисович, что вам нужно на самом деле?

– Голову Колмогорова. Серяков принес мне его «ТТ», теперь хочу получить и неопровержимые доказательства, что эта тварь больше нас не побеспокоит.

– Вы сами его помиловали в свое время. Отдали мне второй приказ – не стрелять.

– Сергей, еще в Библии сказано, что есть время собирать камни, а есть…

Грицких понимал, что охранник не оценит мудрости Экклезиаста, но рассчитывал хоть немного увести от мыслей, что и его самого когда-нибудь сдадут, как макулатуру, что и он станет не нужен, даже голову искать никто не будет. Нет для этого способа лучше, чем умный и уместный афоризм. Гордый таким обращением Денисов ушел руководить своей группой, больше похожей на бандитскую бригаду. Привратник ощупал «гюрзу» в кобуре. С такими помощниками страшно пистолет на предохранитель ставить, техника безопасности уже давно отошла на второй план.

Слово «там» вдруг вспыхнуло перед глазами алыми буквами. Грицких, посылая охрану наружу, забыл уточнить конкретное место поисков. Понятно, что тот красивый спектакль с допросом в лесу, о котором так убедительно рассказали поначалу Серяков и Дмитрий, никогда не существовал… Убедили, потому что верить хотел! И все же поиски нужно с чего-то начать. Оставалось только вернуться и окончательно запугать Никишаева. Наталья снова неодобрительно смотрела на него.

– Здоровье беспокоит, Юрий Борисович?

– Не дождетесь, как говорится… А если и беспокоит, то не мое, а вашего подопечного. Я забыл ему один вопрос задать.

– Поздно…

– В каком смысле «поздно»?! – Грицких даже замер от неожиданности, прокручивая в голове варианты вплоть до внезапной безвременной кончины молодого сталкера.

– Спит он.

– Разбудите.

– Не положено. И, Юрий Борисович, он после вашего посещения совсем плохой, а я просто не имею права разрешать то, что ухудшит состояние больного. Уходите и раньше вечера не возвращайтесь. Все равно бесполезно – он на препарате, вы его не добудитесь.

Черные, будто углем нарисованные, брови Натальи нахмурились, и Грицких отступил, не рискуя вызвать гнев этой красавицы, признанной всем бункером настоящей фурией. В любом случае упомянутый препарат надежно блокирует любые вопросы к сталкеру, и от командира в том числе.

– Спасибо, Наташа, по возможности загляну еще.

Группа все же поредела, когда Главный подошел к гермозатвору, чтобы выпустить наружу свою гвардию. Шесть человек из восьми стояли вооруженные автоматами и ждали, когда им выдадут дополнительный боекомплект. Отправляться наружу всего лишь с двумя магазинами к АК они отказались, Грицких только покачал головой. От мутантов спасает не шквальный огонь, а меткость стрельбы, это он знал даже не будучи сталкером. Но если трусливым шавкам хочется носить на себе дополнительный груз, пусть так и будет. Результат намного важнее торгов за эти бирюльки.

– Ты не следопыт, Денисов, но думаю, что все-таки увидишь их недавний путь, Никишаев был ранен, а в таком состоянии трудно не оставлять следы.

– Кстати, а Никишаев-то? Юрий Борисович, а почему не спросить его?

– Потому что он уже сказал достаточно. И его слова никого не убедят. Мне нужны неопровержимые факты! А это – или тела, или их отсутствие.

Один из охранников махнул рукой на вознаграждение и, сунув автомат товарищу, не оглядываясь, ушел по коридору. Осталось только пять… Пять сильных бойцов, но надежды на них у Главного поубавилось.

– Просто идите по следу. Нужно найти место, найти доказательства. И я в долгу не останусь.

***

Тепло одетая Амалия неторопливо разматывала платок, с тоской глядя на противогаз в руках Руслана. Для дальнего похода не натянешь защитные средства на косынку, которая может сбиться на ходу. Алексей с интересом наблюдал.

– Что, Лёша, ожидаете, что я лысая? – Тот смутился, похоже, рассматривал и такой вариант… Ожидания не оправдались: полностью седое негустое уже каре закрывало уши, Бабка пригладила волосы руками. – Давайте сюда вашу лупоглазую резину! И клюку тоже. Попробую обойтись без вашей помощи, сколько смогу.

Небольшой рюкзак плечи не оттягивал. Самых необходимых вещей не стало больше, чем много лет назад, когда приходилось ездить в командировки, Амалия еще тогда привыкла к перемене мест. Ивушка постучала по стеклу банки, где разместился ужик. Дырки в крышке не давали змейке задохнуться по пути.

Станислав снял с полки над дверью иконы с ликами Иисуса и Богоматери, безошибочно опознанными даже упрямо неверующим Алексеем, и обернул в ткань.

– Руслан, рюкзак открой.

Десантнику предстоит оберегать не только Старейшину, но и другой привычный символ веры. Если он не справится, тогда уж никому не удастся. «Вождь» захлопнул дверь и аккуратно подпер снаружи доской. Тактика выжженной земли ему не нравилась, он еще раз на миг остановился на краю поляны, крепко прижав ладонь к стволу сосны: «Лесной Хозяин, прими и других гостей, если таковые найдутся. Еще остались люди, которым нужна твоя защита». Станислав не ждал ответа, достаточно и того, что лес оставался прежним, каким был до них и будет после.

***

Привратник Хлопов остановил поднимающегося по лестнице Серякова.

– Игорь Яковлевич, может, вы мне объясните… Почему вдруг наружу подалась группа охранников бункера вместо ваших сталкеров? Я не понимаю, что происходит. А спрашивать Юрия Борисовича, честно говоря, не хотелось бы, уж очень он сегодня на взводе.

– Группа охранников?

– Вооруженных, им сейчас Главный лично оружейку открывал и что-то там выдал в обход Лапина. Имеет полное право, но выглядит это странно.

– Да уж страннее некуда. А пойдемте вниз, что-то я передумал вверх подниматься.

Показываться сейчас на глаза Главному Привратнику было крайне неосмотрительно. Пусть старый сыч сидит в кабинете, в бункере достаточно места, чтобы не пересекаться с начальством. Командир подумал и направился в медпункт, чтобы посоветоваться с Фроловым, может, он что-то знает о том, зачем охранники вдруг двинулись в какой-то боевой поход.

– Нет, Игорь, от тебя первого слышу, что охрана у нас снаружи работать стала… Или не работать. Если сам Главный внутри, им-то что там делать? Они ж его как бы телохранители…

– Это и пугает.

– Миш, мне Димку проведать? – медсестра заглянула в приемный покой, улыбнулась командиру.

– А чего его проведывать? Хотя повязку поменяй, пока он дрыхнет, а то будет опять орать и дергаться.

Наталья кивнула и полезла в шкафчик за стираными бинтами.

– Кстати, Наталья Дмитриевна, как там наш больной? – Серяков загляделся на пару стройных ног, прикрытых халатом менее чем наполовину.

– Больной очень беспокоился, я его снотворным накачала как следует, чтобы отдохнул, а то никакая рана не заживет, если так с кровати рваться. Игорь Яковлевич, а он ведь к вам собирался всё… Что-то очень важное сказать хотел.

– Что именно? – тут же очнулся командир.

– Не знаю, но куда ему в таком состоянии да с температурой? До туалета еле доходит. Я ему дала снотворное, теперь уж до завтра…

– Наташ! – возглас Фролова слился с командирским. – Куда ты ему такую дозу-то?

– Да он же расплакался совсем. Как Юрий Борисович вышел, сразу парню хуже стало.

– Я же просил никого к нему не пускать!

– Игорь, а ты сам попробуй Главного Привратника куда-нибудь тут не пустить…

– На ладно, что теперь-то? Наталья Дмитриевна, а что он передать хотел?

– Не сказал… Личное что-то и важное.

– Ну, хоть записку бы… Блин, черт! У нас же с письменностью-то… Забываю все время, меня-то не касается. Чертовы порядки!

– Не догадалась, Игорь Яковлевич, – расстроилась медсестра. – У нас ведь тут медицинские карты лежат и карандаши… Но Димка сам не вспомнил. Он писать-то умеет вообще?

– А хрен его знает. Проснется, вот и спросите.

Серякову многое стало ясно. И теперь оставался только один путь: сделать это дело ясным и понятным для всех остальных, кто мог хоть на что-то повлиять. Кто может спасти его старую шкуру от Главного на то время, которое его ударный отряд проведет в поисках Колмогорова? У командира не осталось сомнений в том, что именно поведал Главному Никишаев. Не разнюнился бы он так, если не предал своего командира. Слабак… Но много ли осталось достаточно сильных, чтобы идти против Грицких? Вот и предстояло это выяснить.

***

В самых категоричных выражениях отказавшаяся пока от помощи Бабка опиралась на посох. От хохота Алексей не мог идти, сел на траву под укоризненным взглядом Анастасии, которая ушла вперед вместе с дочкой. Пришлось подниматься с земли и на ослабевших ногах догонять отряд. Он так и остался замыкающим, теперь уже не стесняясь похрюкивать над забавным зрелищем вместе с десантником. У Руслана, впряженного в волокушу с бочкой не хуже коня, еще хватало на это сил.

– Руслан, вот сейчас она остановится… как даст этой клюкой об землю и: «Во имя пламени Удуна! Ты не пройдешь!»

Морозов явно жалел, что нечем вытереть выступившие от смеха слезы, но тут посох вдруг и в самом деле глухо стукнул по земле. Амалия повернулась, подняв голову, и ее прямая спина теперь воистину навевала мысли скорее о боевых магах, чем о Бабе-Яге.

– Ну, вы еще над Толкином посмейтесь! Написано-то задолго до вашего рождения, это вы только с киношками знакомы… – Застывшие от неожиданности Алексей и десантник слегка расслабились: оказывается, Бабка веселилась не хуже их самих. – Не ожидали от такой древности знания фэнтези, да? «Ты не пройдешь. Темное Пламя Удуна не поможет тебе. Возвращайся во мрак!» Слова повелителя пламени Анора… Балбесы. Книгу не читали, а туда же.

– Морозов, говорят, старики лучше помнят, что сто лет назад было… Так что будем считать, что ее цитата более точная. – Красивая сцена из того давнего фильма запомнилась, но, конечно же, не настолько дословно.

– А тебе не без разницы?

– Да как-то… – Уж слишком убедительно выглядела Амалия, когда обернулась назад вовсе не стариковским движением. Даже жутко стало, не только ему, если вспомнить, как остановился вмиг сам Руслан. – Сказки всё это. Дойти бы спокойно.

***

Было ли охранникам страшно снаружи, вне тех стен, которые они оберегали? Во всяком случае, никто не посмел показать своего страха перед Денисовым. Старший группы давненько не покидал бункера, а в тех редких вылазках не уходил от него далеко, сопровождая людей через поляну до других гермоворот и обратно. Углубиться в лес по заметным следам было поначалу даже интересно, с оружием в руках Сергей чувствовал себя уверенно и точно знал, что опасности сильно преувеличены набивавшими себе цену сталкерами Серякова. Хищники не поджидают у порога, полируя когти, а безобидной живности здесь намного больше, да и та попряталась по кустам. Вот только след он потерял уже в двухстах метрах от выхода… И не мог признаться, что давно идет наугад. Пришлось вспоминать, как выглядят ядовитые растения, и не вести группу прямо в заросли, в остальном прогулка пока казалась вполне безопасной.

Денисов разделил отряд, построив цепочкой, охранники шли на некотором расстоянии друг от друга, все равно постоянно сбиваясь в кучу, особенно молодые и неопытные, не желающие терять из виду своих.

– Мотя, ты ко мне не жмись! Смотри по сторонам, ищи вытоптанную траву, помятые ветки, но не меня, мать твою!

– Серый, я не разведчик все-таки… Ну, смотрю, смотрю… Не вижу только ни хрена.

Голос Вована издалека спас Мотю от потока негодования Денисова.

– Ветка сломана! Глянь, Серый…

Старые следы двух пар обуви четко отпечатались в подсохшей луже на обочине все еще покрытой асфальтом улицы Туполева. И даже охраннику было видно разницу: где запечатлелся командирский уверенный шаг, а где косолапые от боли ноги Димки Никишаева. Денисов огляделся, но наступавший со всех сторон лес ничего больше не подсказал. На помощь пришла память: в нескольких десятках метров находился спортивный комплекс «Стрела», и в нем вполне могли обосноваться те, кто пытал молодого сталкера.

– Пойдем, осмотрим одно место, есть тут кое-что на примете… – сорокалетний Исаев понимающе кивнул. Остальные просто не помнили и не могли помнить «Стрелу», поскольку родились уже под сводами бункера и не знали другого мира.

Сергей успокоился: главное, с чего-то начать, а уж дальше – по обстоятельствам. Но, обследовав остатки спортклуба, он убедился, что тут давно не ступала нога человека, и на помощь снова пришел местный житель, помнивший окраину города:

– Убежище тут рядом. Еще пацаном был, когда туда лазил, говорят, сталкеры им и сейчас пользуются как укрытием, если нужно дождь переждать или от мута спрятаться на какое-то время.

Денисов тоже слышал об этом, хоть и подзабыл уже. Сжатая бетонными стенами по бокам узкая лесенка БВУ вела вниз, очень похожая на запасной выход самого бункера, только глубина поменьше. Провернув колесо двери, Сергей включил фонарик и осветил небольшой коридорчик, уходивший вправо.

– Вован, иди со мной, остальным ждать.

Убежище было пустым и темным, лишь свет фонаря помогал не задевать плечами железные стеллажи у стен. Об их предназначении охранники только догадывались. В качестве нар коротковаты, а складывать на них нечего, если строители не предполагали, что люди будут ютиться здесь сидя, пережидая всю ядерную зиму. Но ведь никто не ожидал, что БВУ понадобится не только в качестве туалета! А ранее – для учебных эвакуаций использовалось, наверное. Чистый пол недалеко от входа был покрыт какими-то обломками, захрустевшими под ногами. Осматривая стену, Денисов поднял взгляд на низкий потолок. Светлая и явно свежая дыра в бетоне вызвала подозрения. Почему вдруг потолок решил обвалиться, да еще тот, который был рассчитан на удар как минимум тактических ракет? Сунув в руки Вована фонарь, он ощупал края, на перчатках осталась белая пыль. А палец вдруг провалился в не замеченную ранее глубокую пробоину, уходившую дальше, не удалось даже нащупать ее дна.

– Дымом пахнет… – Сергей осторожно стянул с лица респиратор и действительно ощутил запах горелого.

– Надевай противогаз, дубина, дома будешь свежим воздухом дышать!

Охранник послушно натянул резиновый чехол обратно на вспотевшее лицо. Денисов слез с железной решетчатой полки на пол и задумался. Вспомнив про обожженый бок Никишаева, он снова поднял руку, немного не дотянувшись до потолка. Димка был помельче, высота вполне позволяла подвесить его тут, чтобы допросить. И не слышно отсюда ничего.

– Это было здесь. Не было никакого леса! Серяков действительно наврал Главному…

– А что мы искали-то вообще? Трупов тут нет никаких.

– Нет. И не найдем, сколько бы ни искали, потому что никто никого не убивал. Пока что…

– И теперь можно возвращаться? – Вовану хотелось домой, обратно в бункер, ведь теперь уже можно с чистой совестью уличить во лжи командира, и хрен тот сможет отвертеться! Но Денисову этого было мало, ведь Главный послал его не за мертвыми телами и не затем, чтобы проверить правдивость слов, в которые и так никто не верил.

– У нас другое задание. И мы его еще не выполнили.

– Какое? – Даже через окуляры было видно страдальчески приподнятые рыжие брови парня, разочарованного в своих надеждах.

– Главный просил голову Колмогорова.

– Кого?! – теперь брови уползли и вовсе за пределы обзора. – Я могилы раскапывать не нанимался, гадость какая, тьфу ты…

– Копать не придется… Будет не гниль разложившаяся, а вполне себе свежий труп. Колмогоров еще жив, и нам надо это исправить. Только сначала найти его. Пойдем, остальных порадуем, что прогулка по лесу только началась.

Глава 18 Ты не пройдешь!

Серяков молчал, понимая, что, спасая себя, обрекает кого-то другого на невыносимые страдания. Оттого, что столь любимая правда не всегда приятна.

– Анатолий, я обещал вам всё рассказать. И в том числе кто Валерку…

– И кто же?

– Тот же, кто и раньше такими делами отметился, – Колмогоров Алексей.

– Он же сам умер, – недоуменно уточнил Привратник. – Или нет?

– Я не медиум. И когда я с ним разговаривал, он был еще вполне жив.

Крепкая рука сдавила воротник, Лапин пытался трясти командира за одежду, но это было не так просто.

– И как же? И вы смогли?! Почему не сказали раньше?

– Потому что не мог! Потому что есть вещи поважнее, чем даже отомстить кому-то. Я хотел… Но сохранить жизнь нескольким лучше, чем убить одного.

– О чем вы, Игорь Яковлевич? – Хлопова следовало посвятить в дела, что тут же и сделал Лапин в нескольких словах:

– О том, что у нас во главе Совета сидит тот, кто оставляет в живых мерзавцев и убийц! И сталкерами командует такой же, по-видимому.

– Да при чем здесь я-то?! – Серяков чувствовал себя беспомощным перед двумя опытными Привратниками, и предстояло как-то объясниться. – У нас тут опять местная война намечалась, а я сделал все, чтобы ее предотвратить. А пока решал вопрос, выяснилось, что этот гаденыш жив. Но у меня не было выбора, пришлось не стрелять, а договариваться. Иначе никак.

– Война с кем? – обеспокоенный Хлопов тут же подумал о дочери и внуке в капонирах.

– С людьми из леса. Вот Анатолий их знает, оказывается… Да и вы должны. Только давно это было, когда они пришли помощи у нас просить. А потом пришли уже и безо всяких просьб, пришли с огнеметом и автоматами. И чтобы третьего раза не было… Пришлось с ними договориться. Они ушли навсегда. А вот парламентером у них был… Догадываетесь, Сергей Леонидович?

– Колмогоров. Но как? Он же расстрелян по приговору Совета.

– Грицких обошел Совет. По всем статьям обошел. И странно, что вы сами еще живы, ко мне он уже киллера подсылал. Анатолий, попробуй понять…

– Легко вам рассуждать! Ни детей, ни плетей… Что вы понимаете? – отмахнулся Лапин и потер ладонью покрасневшие глаза.

– Легко… Да не легко мне! Все они мне дети, все сыновья, сталкеры наши, не исключая и Лерки! Поэтому я о них думаю прежде всего. Если Главному своих отморозков не жалко – пусть и посылает их против Алексея в лес, и думается мне, что трупов мы потом оттуда еще повыгребем. Даст бог – и Колмогорова тоже. А не даст… У нас тут если не исполнитель, так заказчик есть… Что тебе важнее, Анатолий, хвост змеи или ее голова?

Хлопов неподвижно сидел на краешке стола, пытаясь переварить услышанное. Лапин отмахнулся, не согласный с командиром.

– Хвост, голова… Зачем эти метафоры, когда я хоть как-то правду узнал.

– Да просто оставь ты эту голову на месте – она тут же новых исполнителей себе наплодит! Вон уже пошли пятеро… Убивать или умирать. Я хочу, чтобы все это закончилось, чтобы хоть внутри, в своем доме, никого больше не опасаться, не оглядываться и не думать: кто следующий.

– Внеочередное заседание Совета? – подытожил Хлопов.

– Да. В новом составе. – Анатолий Андреевич выглядел собранным и готовым к действию. – Вы обещали Председателю место в Совете? Будет сейчас место… Пригласите Фролова и сами приходите в зал заседаний.

– Председателю? – Хлопов понял, что многое все же упустил из виду.

– Ну, не ему самому, а его представителю. Союз с соседями так будет намного прочнее.

– А Фролов не лишний? Или вы решили составить Совет из шести Привратников? Четное число неудобно при спорном голосовании.

– Нет, Сергей Леонидович, пять… Всего пять, я не ошибся при подсчете.

***

До железной дороги добрались без происшествий. Хищники редко показывались на краю болота, да и толпа людей выглядела слишком внушительно, чтобы на нее кидаться даже с голодухи. Дрезину пришлось немного подождать, и когда она появилась из-за поворота, Алексею показалось, что многие уже захотели вернуться назад. Но пути туда больше не было. Оставалось только запихнуть бочки в угол, уложить для равновесия имущество в другой и самим забираться по ступенькам внутрь клетки, рассаживаясь на скамьях по бокам и на полу. Станислав не отпускал от себя Анастасию.

– Подожди, ты мне здесь еще понадобишься. И Ива с нами будет.

– Капитан покидает судно последним? – улыбнулась она. – А вдруг в пути будет опасно?

– Опаснее будет во вторую очередь, – понизив голос, ответил Станислав. – А если я ошибся, на то у нас Морозов имеется.

Руслан еще стоял на земле, отдуваясь после погрузки бочек, и оглядывал битком набитую народом дрезину, где едва хватило места даже водителю Феде.

– Не влезу. Ну ладно, не привыкать, на броне поеду.

– Чтобы тебя с этой брони первый же птер снял?! Сержант Морозов, отставить дурака валять – это тебе не Осетия, чтобы на броне разъезжать!

– Стас, ты мне приказывать права не имеешь, – примирительно остановил «вождя» десантник. – Но без охраны я дрезину не оставлю, хоть эта клетка лопнет на фиг.

Более легкую Дашу усадили на крышку бочки под шуточки Федора, что свинина вкуснее станет, а Руслан умостился на краю, свесив ноги в открытую дверь. Ваня помахал рукой Ивушке, которая стояла внизу возле матери, балансируя на рельсе. Амалия Владимировна, которую тоже решили отправить первым рейсом, не сводила взгляда с Алексея. Опасности подстерегали всех, но этого – в особенности. Он уже отделился от остальных, сделав несколько шагов в сторону, скрываясь из виду еще раньше, чем тронулась с места дрезина, и застыл, опустив голову, будто искал под ногами тропу, свой путь, который приведет его туда, куда он стремится. Ваня крепко сжимал в руках нож, сидя на коленях у отца, готовый защищать его и маму ото всех, кто только попробует напасть. Этот мальчик не боялся будущего, с надеждой предвкушая новые приключения… Звук работающего двигателя заставил всех вздрогнуть. Алексей кивнул Морозову, и тот крепко ухватился за прут решетки, второй рукой придерживая автомат. Амалия сквозь выступившие слезы едва видела удаляющиеся неподвижные силуэты людей, уверенная, что скоро встретит их всех снова. Кроме одного…

***

Хлопов шумно вздыхал: тяжело было поверить в то, что творилось вокруг, тяжело принимать чью-либо сторону. Решительных действий от него, сторонника мира во всех вопросах, сейчас никто и не требовал. Но именно он – осторожный и не умеющий применить силу – хорошо помнил, что кроме Ильи Фомина существует еще и Денисов.

– Игорь Яковлевич, вы не забыли, что за ворота ушла группа? И когда она вернется, то всех нас ожидают большие проблемы.

– Мне и вам напомнить, что наша задача голову скрутить, а не хвостом заниматься?

– И все же…

– Не вернется группа. Или приползет этот хвост назад потрепанным и простреленным.

– Тогда, может, нам стоило бы проконтролировать? Вы могли бы послать сталкеров, чтобы помочь…

– Кому?! Колмогорову? – и Серяков, и Лапин одновременно рявкнули так, что рисковали нарушить всю конспирацию. Сергей Леонидович смутился.

– Ну, нам помочь, чтобы гарантированно никто уже не помешал.

– Не бойтесь, проблему решит тот, кому положено, Колмогоров подготовленный сталкер, а с остатками проблемы я разберусь лично. Анатолий Андреевич, вы должны быть довольны – за воротами сейчас происходит тот самый суд, которого вы требовали для убийцы своего сына. Там другой судья и прокурор – и никому из нас встречи с ним не избежать рано или поздно. Такой судья, который всё насквозь видит и в душах людей читает… А я ему вполне доверяю, он ведь не Грицких, помилованиями зря не разбрасывается.

***

Денисову казалось, что он видит следы, но, разглядывая примятую траву, он не мог точно сказать, кто или что оставило этот отпечаток. Его никогда не учили этому. Стрельба, основные приемы самообороны и – марш на войну с соседями с такими вот сокращенными курсами молодого бойца. Преследуемый им Колмогоров в то время был не в лучшем положении. Им обоим едва перевалило за двадцатник, когда пришлось, полагаясь лишь на удачу и отчаянное желание выжить, отправиться под пули противника. В те дни он доверял Серякову безоглядно, но со временем сам Сергей становился старше, а командир просто постарел… Хотя до сих пор мало кто осмелился бы пойти против старика в рукопашной, Игорь Яковлевич и для себя приберег немало секретов, не открывая ученикам. Может, и открыл кому из сталкеров, но в их число Денисов никогда не входил. Еще чего не хватало! В резине по лесу шляться! Он уже взмок, в берцах чуть ли не хлюпало, но Серый не жаловался ни на разъедающий кожу пот, ни на душивший с непривычки респиратор. Вот только не умел он читать следы…

Со злости обрубив «тайгой» преградившую путь ветку, он увидел вдалеке озеро. Крепко убитая ногами и колесами поселковая улица, посыпанная в свое время гравием, до сих пор не заросла до конца. И узкоколейка деткой железной дороги, проходившая по Тимирязевской, притормозила наступление кустов и деревьев на тропу. Зеленоватая гладь воды блестела впереди, и Сергей направился туда, надеясь, что хотя бы прохладный ветерок немного оживит вяло бредущую группу и его самого. Он не уставал так десять лет назад, когда короткими перебежками в быстром темпе под палящим солнцем пересекал поле аэродрома, приближаясь к реке и капонирам. Неужели тоже стареет? Чушь! Да и Лёха уже не пацан зеленый, только бы найти эту сволочь! Ведь он даже не мелькнул в прицеле зимой, когда его поджидали трое, закопавшись в снег, ощупывая взглядом сквозь оптику «колючку» ограждения. Денисов верил, что сегодня найдет его и выполнит приказ. Главный Привратник не простит неудачи, а в случае успеха награда будет очень… Значительной? Да, сегодняшний день много значит, определяет многое, и для него, и для Главного. И для командира, если уж о нем не забывать.

Шум раздавался неподалеку, ветер с севера принес с собой очень знакомый перестук колес и негромкий гул двигателя.

– Как раньше электрички ходили… – Славик прислушался, повернул голову, будто проводив удаляющийся поезд. – Точно где-то у железной дороги!

– Нужно проверить.

– Не, на это мы не договаривались! – возразил Мотя. – Нам другое нужно искать, а не тех, которые по «железке» катаются.

– Нам нужна информация. – Денисов передернул затвор автомата, недвусмысленно направив ствол на свой маленький отряд. – И мы ее получим. Всю, которая есть. А трупы сейчас будут, и не только те, которые мы искали. Хватит ныть. К железной дороге пойдем и тоже проверим. Колмогоров может быть связан с этими людьми, а не веришь – Фомина спроси, чего он недавно около бункера разыскивал и кого.

– Чего спрашивать-то? – подал голос Исаев. – Я сам с Ильей ходил, видел, как он провода разматывал. Один столько не напетлял бы, точно. Серый, ты прав, но тогда рискуем нарваться на немалую группу. И стрела в фильтре тебе еще невинной шуточкой покажется.

– Боишься? – Денисов снова начал злиться. Все-таки старикам тут не место, слишком много сомнений. – Сидел бы дома тогда! Чего с нами поперся? Награду захотел?! Так заслужи сначала.

И он потопал вдоль берега, заросшего камышами. Мост в конце пруда развалился, но остатки плотины еще выглядывали из воды, по ним можно было перебраться через узкую речушку. Дальше снова начинался лес, поселок превратился в матерые джунгли, а добираться до железной дороги придется не меньше получаса. Но ради результата Денисов готов был идти и идти, хоть полдня, лишь бы снова почувствовать себя… как раньше, как десять лет тому назад, на настоящей войне, когда был совсем молодым. Силу он до сих пор не растерял, адреналин гнал вперед, усталость будто растворилась в нем, но Серому пришлось притормозить: неопытные бойцы еле переставляли ноги в густой высокой траве. Небось уже видели собственное тело где-то под кустом и потому не торопились умирать.

– Быстрее! Все равно назад никто не пойдет, пока я не разрешу.

Скорости это не прибавило, и пришлось снова перейти в авангард, обрубая ветки тяжелым мачете. Шуму подняли изрядно, хотя мутантов Сергей не боялся, есть чем их встретить.

***

Алексей оглянулся на деревья, поглотившие поселок и скрывшие поле аэродрома и бункер, в котором было прожито столько лет. Счастливых, как теперь выяснилось. Над верхушками сосен вспорхнула птица, издалека заметная в своем черно-белом оперении, и заорала – сороки не так уж сильно изменились… Он насторожился, окинул взглядом глубокие борозды от колес тележки, протянувшиеся по траве, и скрылся в кустах. Не требовалось быть Крокодилом Данди, чтобы расшифровать сорочий вопль. Алексей до последнего надеялся, что этого не случится, но придется проверить.

– Опять он куда-то исчез.

– Я схожу за ним, позову обратно.

– Не надо. Не удержишь и не уговоришь. Давай я лучше попробую. – Станислав направился вслед за Алексеем, но его дернули за рукав ОЗК.

– А кто людей охранять будет? Остались только ты и Геннадий.

Разместившиеся вдоль насыпи несколько человек спокойно ждали возвращения дрезины. Еще час или два осталось посидеть тут, обдумывая, не забыто ли чего важного, пока можно успеть вернуться. И что ждет впереди? Даже Ива не скучала, перекладывая камешки между шпалами. Группа беженцев не выглядела жалкой или обреченной, только шептались потихоньку, приблизив противогазную мембрану к капюшону соседа.

– Стас, я схожу. Я недолго. – Закинув на плечо полный колчан стрел, Анастасия быстрым шагом углубилась в лес.

Алексей знал, где срезать путь, а тропы, которыми пользовались охотники, были неизвестны этим людям, пробиравшимся от озера по остаткам улиц поселка. Первый Береговой проезд, упиравшийся в край болота, он пробежал, свернув налево, оставалось найти удобное место для засады. Пока еще никто не появился в оптическом прицеле карабина. Деревянные дома и заборы не оставили даже напоминания о себе, лишь кое-где возвышались кирпичные коттеджи. Алексею вполне подошел недостроенный корпус в два этажа, к которому даже не примыкало крыльцо и где балкон был лишь намечен выступом бетонной плиты. Его не выдаст хруст битого стекла, ведь вставить окна в эти проемы никто просто не успел. Мягко, по-кошачьи ступая по лестнице, Алексей поднялся на второй этаж и залег на балконе без перил, где ковер опавшей хвои послужил неплохой подстилкой. Ствол карабина, обмотанный тряпкой, выглядывал за край, день был облачный, оптика не должна бликовать на солнце…

– Ёпть!!!

Крадущаяся через кусты Настя только со второй брошенной шишки заметила позицию и махнула рукой. Охотнице незачем было напоминать о конспирации, обошлось без радостных криков, и она через минуту осторожно улеглась рядом, легко взобравшись наверх.

– Лёш, что-то не так? Если бы ты прятался от меня, то не привлек бы внимания, правда? И надо отдать должное – сама бы ни за что не заметила!

– На то и расчет, хорошо… Глянь пока в оптику.

Он изо всех сил пытался свинтить со ствола «ТТ» глушитель, но тот пока не поддавался. И вдруг ощутил боком окаменевшее плечо Анастасии: охотница увидела цель и взяла карабин наизготовку.

– Лёш, надо возвращаться!

– Они нас не заметят.

– Да что ты понимаешь?! – она зло дернула плечом, стараясь не выдать себя незнакомцам внизу. – Там моя дочь! Хочешь, чтобы я пропустила их мимо прямо к ней? Кто это? Кто эти люди вообще?

В глазах Алексея была растерянность, и это напугало Настю даже больше, чем появление двоих чужаков в ОЗК.

– Я сам не знаю, в том-то и проблема…

Алексей пытался что-то рассмотреть, но прибор только мешал посчитать количество людей группы. Когда пятый сталкер в новеньком комбезе показался на тропе, мелькнув на фоне перепачканного листа алюминиевого профиля, пальцы так рванули «глушак», что он уже без усилий отвинтился.

– Много… Настя, пять – это много. Я не знаю, кто они. Возвращайся, ты права, там твоя дочь.

– А ты что будешь делать?

– Что должен.

– Если это сталкеры командира?

Алексей пожал плечами. Серякова он пока не видел среди них, а доверял лишь ему. Какая разница, чей противогаз мелькает в прицеле? Опасность все равно не имеет лица.

– Уходи.

– Тебе же нужна помощь.

– Замечательная женская логика! – Он выгреб из разгрузки патроны и высыпал перед собой изрядную кучку. Для самоуспокоения, перезарядить СКС с таким сложным способом снаряжения магазина все равно не успеет. Снял перчатки, чтобы палец не елозил на спусковом крючке. – То «бежим», то «остаюсь». Я польщен, что стал тебе дороже Ивушки, не ждал никак!

А в ответ на взбешенный взгляд синих глаз добавил:

– Ты никогда не убивала людей. И я не хочу, чтобы начинала делать это сейчас. – Хотя Анастасия тем временем уже успела наложить стрелу и прицелиться в небо, чтобы долетело прямо под ноги противнику по отвесной траектории, Алексей заставил ее опустить руки.

– Нет. Уходи немедленно. – Он прицелился и мягко спустил курок. Бедро неизвестного взорвалось красными брызгами возле колена, человек упал в траву и завыл, как раненое животное. – Черт… Что-то реально не узнаю по голосу.

Алексей навел ствол на второго, лишь зацепив на этот раз пулей мягкую часть плеча. Ладонь в перчатке зажала рану, с губ, прикрытых респиратором, сорвались трехэтажные матерные витиеватые конструкции, достаточно громкие, чтобы и резина не заглушила. А стрелок улыбнулся.

– Денисов… Настя, беги, это не свои.

Шокированная столь изуверским способом опознания противника Анастасия наконец-то отползла от края балкона. Алексей не спешил этого делать. У него в запасе еще есть время на пару выстрелов, сразу вычислить позицию непросто: кругом лес, а в нем немало удобных для засады ветвей и темных провалов окон невысоких домов. Охрана бункера должна пугаться каждого куста, тем более, когда затылком чувствует нацеленный ствол дальнобойного оружия.

Рассыпавшийся по укрытиям маленький отряд все равно оставался на виду. Алексей выждал время, когда информационный голод возобладает над страхом, а рухнувшие в траву бойцы начнут шевелиться и переглядываться. Нетрудно было угадать, кто в этой маленькой компании является вожаком, Сергей Денисов и в бункере авторитетам не подчинялся. Зато всегда искал дружбы и расположения сильных мира сего. «Как там говорят? Опять забыл. Во имя пламени Анора, темно-рыжего пламени, прикрытого комбезом… Точно не пройдешь!»

За стволом сосны угадывалось движение, человек оглядывался, боялся высунуть нос, но тихо окликал остальных. На него громко зашипел шевельнувшийся куст над ямой, кто-то там очень успешно спрятался, оставаясь для Алексея невидимым и недосягаемым. Глухие и гудящие звуки переклички утихли, а он еще не успел найти третьего. Нашел и, не теряя времени, надавил спусковой крючок, поймав в прицел капюшон ОЗК. Появившаяся на секунду голова дернулась, рассыпая во все стороны перепачканные кровью ошметки резины, и пропала. Один боец лежал на видном месте, но внимания не заслуживал, пока к оружию не потянулся. Тяжелораненому было сейчас совсем не до того…

– Вот он! – Пуля выбила кусок кирпича из стены позади. До сих пор остававшийся невидимым пятый охранник теперь уже не скрывался за старой елью, а в охотничьем азарте выцеливал самого Алексея. Карабин в его руках снова выплюнул пулю, но с тем же результатом. СКС ответил более метко, оптика и удобный упор лежа давали сталкеру преимущество. Три пули в корпус уложили слишком наблюдательного к подножию дерева, из-за которого тот вылез. Но облачка каменной крошки над головой указали остальным, где засел неведомый снайпер.

– Лёха! Ты, что ли?

Они хотели знать не только где противник, но и кто он… Алексей подавил искушение промолчать. Двое оставшихся и надежно укрывшихся охранников могли не вступить в бой, а вернуться в бункер за подкреплением. Они не знали, с кем столкнулись, каково число врагов и боевая мощь. И через час тут будет бойня… Та самая, которой всеми силами хотели избежать Стас и командир Серяков.

– Я, Денисов… – Алексей прикрыл глаза, оставляя позади все надежды и шансы дожить хоть до заката. – А что, Юрий Борисович с вами не пошел? Тебя за мной прислал? Даже не побоялся отпустить одних и без присмотра?

– А с чего тебя бояться? Я не баба, чтобы за свою неприкосновенность трястись, ты же только для них опасен.

– Вот сейчас обидно было! – Пуля расщепила березку над ямой, где, по предположениям Алексея, укрылся Серый. Вернув на место респиратор, чтобы больше не вступать в полемику, он вглядывался в траву по краю углубления, но тут же откатился назад, когда бетон в полуметре рассыпался на мелкие кусочки. Второй оставшийся целым и невредимым охранник открыл огонь, давая возможность и Денисову высунуть голову, присоединяясь к веселью, и его «калаш» больше не умолкал.

Они не пройдут. Цель достигнута, нужно просто держать их возле этого дома подольше и оставаться живым. Война с Главным Привратником оказалась не такой виртуальной, как хотелось, старик нашел способ достать его и из-под земли своей костлявой рукой!

Вскоре количество свинца, поливавшего недостроенный балкон, все же перешло в качество: «симонов» выдрало из рук, унесло в сторону, он упал в траву, а сам Алексей неподвижно лежал, засыпанный бетонной крошкой, хвоей и кусками неоштукатуренного кирпича, выбитого из стены позади. Даже отползти назад в дом не было никакой возможности, потому что дверной проем простреливался почти до самого низа. Автомат справа заглох, но слева еще продолжалась стрельба, заставляя сжиматься в ненадежном укрытии. Хоть рикошета можно было не опасаться. А грохот выстрелов, звучавший уже привычной музыкой, не помешал здраво рассуждать: скорее всего, патроны еще остались у более опытного Денисова. Тогда справа – его напарник Матвей-Мотя или Вован, которые по причине молодости не успели отметиться боевыми подвигами в войне десять лет тому назад, вот и тратят боеприпасы ради праздничного салюта во славу своей храбрости!

Но вот даже короткие экономные очереди закончились, два стандартных магазина были отстреляны. Однако напрасно Алексей надеялся, что продолжения не последует. Грицких явно не пожалел ничего, лишь бы надежно уложить в могилу ненужного свидетеля! Справа снова зачастили выстрелы, которые не смог остановить даже повелительный окрик из соседних кустов. Алексей вытянул из набедренной кобуры «ТТ» и рискнул краем глаза выглянуть за край балкона. Денисов орал уже во весь голос, чтобы прекратить бесцельную стрельбу, посреди поляны все еще оставался лежать раненый в ногу боец, к которому никто на помощь не пришел, и он сам пытался наложить жгут, перетягивая бедро выше развороченных пулей мышц и кости. Бардак… Морозов оценил бы! Но Руслана здесь не было, да и в огневой либо иной поддержке Алексей не нуждался, только радовался, что никто еще не явился на звук перестрелки: и Насте потребовалось бы время, чтобы вернуться, и Стас не кинется в лес сломя голову, бросив без защиты людей на открытом месте. В этой битве он остался один.

Увесистый сук полетел в кусты, и автомат, наконец, заткнулся, чего нельзя было сказать о протестующем Моте, которому не позволили пострелять в свое удовольствие. Алексей мгновенно воспользовался этим, перемахнув через край балкона вниз. Земля притянула со всей силой свободного падения, но привыкший к подобному сталкер, не сопротивляясь, присел, сгруппировавшись, и откатился за штабель кирпичей, приготовленных много лет назад для этого недоделанного коттеджа. Топор, закрепленный позади под камуфляжем, обещал в недалеком будущем синяк вдоль всей спины от такой гимнастики. Денисов громко выругался, и несколько пуль выбили фонтанчики красной пыли из верхнего ряда стройматериалов. Штабель тут же ответил пистолетными выстрелами, посшибавшими ветви вокруг.

– Лёха! Главный хочет получить твою голову!

– А х… он не хочет?! – отозвался из-за кирпичей Алексей, пользуясь паузой, необходимой для переговоров, и перезаряжая пистолет.

– Это ему без надобности, – сквозь смешок ответил Серый.

– Денисов, ты уже два раза меня не убил, думаешь, в третий удастся? – Алексей не был уверен, что именно Сергея выбрали тогда зимой для устранения диверсанта после взрыва. Но не так уж много у Грицких доверенных лиц без тормозов, чтобы было из чего выбирать!

– Я не думаю. Я точно знаю.

Алексей мог бы многое сказать о такой самоуверенности, которая должна уже серьезно колебаться – всего лишь один человек оставил от группы меньше, чем половину, он еще жив и вполне в силах добить парочку остальных. Но «ТТ» был полностью заряжен: семь патронов и один в стволе. Пора менять позицию.

Глава 19 Каждому свое

Каждый выстрел из тех, что гремели сейчас в лесу неподалеку, неприятно отзывался внутри. А Лёха им еще отвечал, судя по тому, как треск автоматов сменился вдруг подавшим голос «ТТ», наконец освобожденным от глушителя. Станислав стоял на насыпи, сжимая кулаки в бессильной ярости, разрываясь между чувством долга и собственным желанием не оставаться в стороне и не бросать ставшего уже почти своим Алексея. Анастасия смотрела на него молча, всё понимала, но не могла дать правильного совета. Одной ее и Геннадия слишком мало для того, чтобы защитить людей, если те вооруженные бойцы, добив сталкера-одиночку, придут и сюда… Если они придут. Станислав отдал Анастасии автомат и шагнул к лесу.

– Стас…

– Я не могу тебя взять с собой. А ты не пойдешь, если жизнь дочки тебе не безразлична.

– Ты ей как отец.

– Но не отец же? Надеюсь, что и дядю Лёшу сюда верну живым, а то не переживет девчонка! – Он улыбнулся, снял со спины лук и скрылся за низко нависшими еловыми лапами.

***

Тишину нарушали только стоны раненого. Сергей всматривался в неподвижную растительность напротив, обшаривая взглядом любое возможное укрытие, нажал на спуск, но ветка шевельнулась просто от ветерка, пуля застряла в древесном стволе. Патроны следовало поберечь, уж слишком быстро истратили почти весь боекомплект. А на идиотов вроде Моти их вообще не напасешься! Теперь боец сидел тихо как мышь и строил жалкие глазки командиру, выпрашивая хоть десяток, потому что вдруг почувствовал себя беззащитным перед этой темной чащей, угрожающе шелестящей чем-то над головой. Противник ощущал себя уверенно среди леса, чего нельзя было сказать о Денисове и полутора оставшихся у него людях. Славик, опрометчиво шагнувший на открытое место прямо под выстрел этого чертова снайпера, до сих пор лежал, где и свалился. Но и теперь, без дальнобойного оружия, Алексей не менее опасен.

– Держись, Слав!

В ответ раздался явно не дипломатичный ответ, раненый не рассыпался в благодарностях за сочувствие, судя по четко донесшемуся последнему слову «суки!». Нет, сука здесь только одна… Сергей чувствовал подвох. Слишком легко они вышли на Колмогорова! Вот так сами, вдруг, без малейшего расчета, просто столкнулись с ним нос к носу на этой громадной территории… Значит, он искал их сам, успел занять позицию заранее и ополовинить отряд. Значит… И кто сказал, что он один? Пусть других людей Денисов пока не замечал, это не означало, что они не появятся.

– Матвей, иди сюда.

– Зачем?

– Патронов отсыплю.

У того хватило ума пробираться через кусты, пригнувшись. Сергей удвоил бдительность, осматривая лес поверх этой туши, приближавшейся враскоряку: так можно было только под столом к поварихе подкрадываться, чтобы за задницу щипнуть. Две пули почти одновременно пробили Мотю насквозь. Одна размазала мозги по ближайшему дереву, превратив лицо в кровавую дыру, другая бросила тело вперед, пройдя вдоль через всю спину. Денисов не шевельнулся. Кусты напротив – тоже. Приманки закончились. На безоружного раненого Колмогоров внимания не обращал и пули не тратил, «калаш» Славика с полным магазином соблазнительно разлегся метрах в четырех на траве. Но никто пока не решился за ним отправиться.

– Вован… – прошептал Денисов, не решаясь окликнуть громко, да и не надеясь на ответ. Он видел, как охранник упал, но убитый или просто оглушенный – не заметил. И лежал тот слишком далеко, чтобы проверять. А траектория пуль, которые окончили земные дни Моти, легко угадывалась. И заставила тихо взвыть: сложенный гофрированный лист виднеющегося из-подо мха забора простирался вдаль еще метров на пятьдесят! Черт знает, куда успел бы уползти прикрытый им Колмогоров…

– Сука!

Денисов вскочил на ноги и, уже не заботясь о безопасности, дал несколько очередей по этому заграждению. Листы металла ходили ходуном, их грохот добавил шума и слегка придал смелости. Сразу не получивший ответную пулю в лоб Серый пробежал несколько метров до автомата Славки, подобрал его и скрылся за тем же красно-коричневым кубом, где раньше отсиживался Алексей. Денисов осмотрел траву, но не нашел ни капли крови. Значит, их шквальный огонь ушел в пустоту, даже не зацепив сволочную тварь. Но лишил его половины арсенала: под стеной дома валялся старый карабин с оптикой, на его стволе поблескивала свежая царапина от пули. И из этого доисторического дерьма он положил половину группы?!

***

Ниже подбородка под противогазом виднелась полоска кожи. Судя по ярко-рыжей щетине, это оказался Вован. Капюшон ОЗК был в крови, Алексей не промахнулся, надежно уложив его одним выстрелом. Убит он или нет, проверять уже не стал, главное, что никому больше не мешает. Хотелось забрать оружие, но ремень помповика был намотан на руку охранника и зацепился за куст. Алексей постоял в раздумьях и скользнул мимо. Любое движение в лесу будет замечено Денисовым, хоть и неопытным сталкером, но сильно напуганным мужиком с обостренным чутьем. «Перепись населения» в этом районе завершилась: лидер группы крадется по его следам, Вован лежит тут, Матвей убит стопроцентно, каким бы мозгом он ни функционировал, головным или спинным, контрольный выстрел сделан грамотно. Еще одно неопознанное тело, надежно изрешеченное пулями, валялось за деревом. И Ярослав… Или как его там? В общем, какой-то Славик лежит с перебитой ногой и без посторонней помощи передвигаться не может. Всего пять.

Впереди хрустнула ветка. Алексей замер, чувствуя, что маскировочная накидка после всех этих маневров и прыжков со второго этажа уже не скрывает комбез так надежно, как раньше. Одиночный выстрел прорезал тишину. И если бы Денисов не берег патроны, а дал очередь, то прикончил бы врага на месте: пуля выбила щепки из сосны на уровне головы Алексея, а к следующему нажатию на спусковой крючок там, среди повисших березовых ветвей, было уже пусто. Только светлая дыра осталась на коре дерева немым упреком в недостаточной меткости стрельбы. Но невидимка показал себя! Сергей бросился наперерез, ломая ветки, попадавшиеся на пути, и вдруг осознал, что потерял цель. Снова появилось это неприятное чувство сверления в затылке от чужого взгляда. Алексей сейчас где-то совсем близко. Подавив желание поливать свинцом всё вокруг в порыве панического страха, он опустил автомат. Все пришли сюда с оружием, а живым и почти невредимым оставался один Денисов. Не в автомате сила… Колмогоров вооружен еще хуже и до сих пор выигрывает, опережая на шаг! Рукоять тяжелого мачете «тайга» легла в ладонь. Не думал, что пригодится, для понту больше брал. Задержав дыхание, Сергей выдохнул, успокаиваясь. И резким движением обрубил лезвием густой куст впереди, оказавшись лицом к лицу с противником.

– Опа! – «Калаш» взлетел к плечу, но в лоб уже смотрел ствол «ТТ». – Бросай пистолет.

– Не будь у меня руки заняты, я бы тебе у виска покрутил. Много дураков видел, чтоб согласились?

Дураком чувствовал себя Денисов… Если бы сам не забрал у Славки автомат, который сейчас и держал в руках, мог позвать его на помощь. Уж дополз бы тот как-нибудь! А теперь один «ствол» против другого, голубые и серые глаза ощупывают малейшее движение пальца врага, чтобы не опоздать. И два трупа сразу никому не выгодны.

– Давай решим дело, как мужики.

Алексей фыркнул.

– Пусть я лучше буду трусливой девочкой, но не полным идиотом, чтобы на это купиться!

«Девочкой» Алексей явно не был, нерешительностью не страдал, поэтому спустил курок первым, но подвела слишком жесткая спусковая пластина «ТТ»: Денисов тут же заметил напрягшиеся на кисти сухожилия и, не мечтая обогнать пулю, просто бросился вперед, сбивая с ног противника. Пуля ушла вверх. Алексей не остался в долгу, двинув локтем по резиновой морде, вывернулся из захвата прежде, чем Сергей успел его как следует помять, вот только пистолет улетел далеко и скрылся в траве. Широкое лезвие ножа свистнуло в воздухе, описав широкую дугу, Денисов с легкостью вскочил и замер, в изумлении уставившись на двуручный топор. Алексей успел и сбросить маскировочную сетку, и принять боевую стойку.

– Зассал? А еще хотел быть мужиком.

До мокрых штанов дело не дошло, но холодок по спине пробежал. Серый никак не ожидал, что у противника в запасе оставался козырь, да еще такой внушительный. Когда и как Колмогоров научился владеть этим варварским железом, непонятно, но ясно одно: за этой белобрысой, покрытой шрамами головой еще придется побегать. Потому что Лёха уже стоял на поляне за деревьями, издевательски посмеиваясь и ожидая начала поединка. Отпускать Серого в бункер живым он тоже не планировал. Придется поставить на кон собственную голову против этой, только бы Главный исполнил все свои обещания!

Широкий нож не был предназначен для колющего удара, но Денисов явно вообразил, что в его руках как минимум гладиаторский меч, – смешно, если бы не мощь направляющей оружие руки. Он легко справлялся с этим увесистым тесаком, как братва с финкой. Нож съезжал по удлиненной кромке топора, и Алексей уже не раз с благодарностью припомнил свои мучения в кузнице. Танец продолжался долго, пока отчаявшийся достать противника Денисов не сменил тактику. Широкие рубящие взмахи по диагонали успешно блокировались Алексеем, любой удар заканчивался веселым звоном металла и шелестом бессильно соскользнувшего вниз лезвия. А внезапный удар сверху вниз остался без ответа. Бывший Привратник отскочил в сторону, успевая убрать руку и плечо из зоны поражения, и слишком далеко шагнувший вперед Серый сам теперь вынужден был отступать. Топор снова устремился вперед, Денисов ощутил легкий укол, а опустив взгляд, увидел дыру в комбинезоне. Алексей стоял напротив, покачиваясь и примеряясь к следующему удару. Пришлось перехватить «тайгу» обеими руками, сдержать напор, и с непривычки отозвались болью запястья. С огромным трудом Серый отвел от себя смертоносный инструмент, отбросив в сторону и топор, и врага вместе с ним, но закрепить успех не удалось. Оказалось, что защищаться еще тяжелее, да и оружие не подходило для подобного дела. Сил оставалось все меньше. Но раз уж оборона стоила таких стараний, значит, нужно Лёху хотя бы измотать! И с новой силой Денисов продолжил наступать, нанося удары сверху или снизу, заставляя выворачивать рукоять топора под немыслимым углом, не прерывался громкий лязг оружия, хоть бил он далеко не в середину лезвия! Но почему-то каждый раз оно оказывалось на пути его ножа, снова и снова встречая стальную кромку, уже не такую блестящую, на окрашенной в черное «тайге» появились зазубрины, да и сам Серый не был так уверен в себе, как в начале…

Алексей устал быстрее. Он тянул время, ждал, когда же соперник прекратит бесполезно махать оружием, но Денисов продолжал оттеснять его на край поляны, не давая нанести встречный удар. Отводить в сторону его неуклюжие попытки нападать было просто, и, заставив противника увязнуть в этих однообразных движениях, он вдруг сам, перехватив поудобнее длинную дубовую рукоять, снизу вверх повел топор под руку Серого, но тот успел блокировать, рубанув ножом, закручивая удар и уводя его вбок. На этот раз под лезвие попала вторая сторона таежного мачете, железо чуть поддалось с отвратительным скрежетом, несколько зубчиков пилы сломались, но будто намертво вцепились во враждебное оружие, чтобы вырвать его из рук. Алексей держал топор крепко и не поддавался, Денисов попытался пнуть его ногой, промазал. Снова широкий взмах – достать хоть поперек комбеза! – и промах, но Серый быстро обучался новым приемам, поэтому от сильного удара вдогонку Алексей едва ускользнул. Пришлось тоже преподнести сюрприз: развернуться и, уйдя от преследующего ножа вниз к самой земле, направить лезвие по ногам, отпустив несущийся с огромной скоростью топор на всю длину рукояти. Денисов не просто подпрыгнул, а судорожно подскочил, забыв об обороне, ужас снова промелькнул в его глазах. Испуганный всерьез, он снова взялся за «тайгу» уже двумя руками, удвоив силу и скорость. Широкий закругленный конец лезвия чертил в воздухе замысловатые косые линии, и Алексею пришлось потрудиться уже в защите: атаковать этого бешеного меченосца он не рисковал, решил выждать, пока тот сам уморится махать шашкой. И чуть не пропустил внезапное движение сверху вниз… Алексей сумел перехватить удар, лезвие ножа застряло между верхним острием и кольцом креплений. Перекованный из старого железа топор пока выдерживал соперничество с закаленной сталью. Но не хватало ни сил, ни мастерства, чтобы одним финтом обезоружить противника, пришлось просто отступить. И Денисов снова попытался достать его «тайгой», загоняя к кустам, где уже не будет места для широкого взмаха топором.

– Что ты этой лопатой, как рапирой, пытаешься ткнуть? Она не для того делана!

Пока Серый топтался с ноги на ногу, примериваясь к следующему маневру, Алексей успел немного отдышаться. Но очередной шаг в сторону закончился для него плохо: щиколотку что-то крепко сдавило. Опустив взгляд, он понял, что Славик еще не окончательно выведен из строя. Лежащий на земле охранник крепко сжимал пальцами его ногу, пытаясь помочь в бою своему приятелю, чтобы тот прикончил слишком увертливого Привратника!

Освобождаться из захвата было некогда – почуявший поддержку Денисов кинулся в наступление. Лезвие топора не взметнулось ему навстречу, а опустилось вбок, перерубив кости запястья, и глубоко увязло в земле. Мачете приближался слишком быстро, чтобы успеть вытащить застрявшую железяку, и Алексей ушел в спасительный кувырок практически безоружным, зато невредимым, отбросив по пути отрубленную чужую конечность. И тут же ощутил себя уже наполовину трупом… Охотничий нож, извлеченный им на свет из разгрузки, казался смешной игрушкой по сравнению с массивной «тайгой». С чувством юмора у Сергея оказалось все в порядке, его смех был хорошо слышен даже сквозь непрекращающийся вопль покалеченного бойца. Славик, забыв обо всем, орал, зажимая пальцами уцелевшей руки обрубок второй, его комбез уже потерял первоначальный цвет, став наполовину красным.

– Ну всё, Лёха, пошутили, и хватит, – и в доказательство серьезности своих слов Денисов тут же, наклонившись, одним ударом мачете отделил голову в противогазе от лежавшего у ног и дергающегося от боли тела. Струя из артерии выплеснулась на метр за его спиной, внеся последний драматический штрих в картину поля битвы. – Ты на подобную милость не рассчитывай. Для тебя другой край у ножа имеется. А результат тот же будет.

От одного вида зазубренной стороны этого многоцелевого ножа начала чесаться шея. «Тайга» послужит пилой, а после столь наглядной демонстрации в решительности охранника сомневаться не приходилось. Наступила тишина, и ничего не нарушало ее, кроме тяжелого дыхания сквозь фильтры. Алексею оставалось лишь метнуть нож в противника. Тот дернулся в сторону, и его ОЗК украсился очередной прорезью, а ладонь инстинктивно рванулась к обожженному болью левому боку. Лезвие вошло неглубоко и косо, тут же выпало, – и попытка, и оружие пропали зря.

– Достал ты меня, Колмогоров.

– Не достал еще, к сожалению.

Серый боялся одного: что эта тварь рванет сейчас в лес, и поминай как звали. Однако уставший безоружный Алексей почему-то до сих пор стоял на месте, намереваясь победить или умереть. И скорее первое, чем второе. Четверых он уже успел уложить, и оставшийся в одиночестве Денисов должен теперь выполнять всю работу! Злость придала сил, и он снова поднял тесак. Ничто ему больше не помешает! Алексей успел уклониться, смертоносная сталь пронеслась мимо под раздосадованное рычание промахнувшегося Денисова, и он, сцепив обе руки, нанес ответный удар по ребрам, но противник устоял на ногах. Они уже пребывали за пределами чувствительности и боли, значение имели только жизнь и смерть, чужая или собственная… Перехватив устремившуюся вверх руку Серого, Алексей пытался добраться до запястья, пережать сухожилия, заставить выпустить это проклятое мачете, которое делало бой таким неравным! Но неравными были и силы: более тяжелый и матерый охранник стряхнул с себя сталкера, тот не отлетел далеко, как хотелось бы, а снова увернулся, пропустив вниз рубящий удар, и врезал кулаком по незащищенному лицу, вдавив в скулу край респиратора. Получив в ответ локтем в живот, отступил. Серый дернулся за ним, но почувствовал, что теряет равновесие…

Лужа крови Славки оказалась ловушкой для обоих. Алексей, пытаясь отскочить подальше, поскользнулся, упал на вытянутые руки, тут же, спружинив от земли, быстро поднялся, но его сразу дернуло вбок от мощной подсечки под колено. Единственное, на что сил хватило, это не свалиться беспомощно на спину. Да и за спиной уже не было пустоты, горло перехватил локоть Денисова, выжимая воздух. Перед глазами возникло черное исцарапанное лезвие.

– Попался, тварь…

Немедленно отпилить под корень эту уже ненавистную голову Денисову помешала только собственная рука, но он слишком устал, чтобы сразу взяться поудобнее. Даже свое-то тело было тяжело поднять с земли, не говоря о том, чтобы и Алексея тащить за собой. А долго стоять на коленях тот не собирался, отчаянно вырываясь из крепкого захвата.

Серый был чуть ниже ростом, и удар назад затылком цели не достиг. Локоть Алексея тоже сразу попал в капкан борцовского приема, надежно обездвижившего левую руку, ладонь охранника неотвратимо гнула шею в сторону, а под фильтры респиратора нацелились порядком измочаленные топором острые зубья пилы… Первый взмах лишь слегка задел кожу жгучим прикосновением и увяз в полиэтилене капюшона ОЗК, к радости Алексея и матерной ругани Денисова. Во второй раз Привратник уже не позволил «тайге» приблизиться, поймав ее за рукоятку поверх вражеского кулака. Если он и был слабее, то пальцы, казалось, сделаны из стали, кости едва выдерживали мертвую хватку, и Сергею пришлось приложить все силы, чтобы тянуть нож на себя. Приговоренный сопротивлялся, уводя оружие от уже открытой шеи, решительно не согласный ни с методом, ни с целью этой кровавой церемонии!

Левая ладонь Серого крепче обхватила голову Алексея, отводя ее назад, зазубренное лезвие почти скрылось с глаз, но рука сталкера еще отталкивала страшное оружие, еще сопротивлялась, напряженная до предела, а захват душил, постепенно отнимая силы. Облака над головой застыли и не шевелились, будто решили поглядеть, что творится там, внизу, в просвете лесной поляны. Да ничего особенного, просто…

Рывок назад стал полной неожиданностью. «Тайга» снова чиркнула по горлу, но неглубоко, Алексей каким-то образом успел перехватить ее и устоять на коленях, а Денисов рухнул позади него безжизненной массой.

Стрела еще дрожала, древко ее глубоко уходило в правую сторону лба Серого. Острие прошло насквозь – должно пройти, насколько Алексей еще помнил охотничий боекомплект Станислава. Он ощупал шею и взглянул на слегка окрашенные кровью зубья пилы. Левое плечо ныло после костоломного «нельсона». К горлу подступил комок, который трудно загнать обратно.

– Стас, что ж ты шкуру-то портишь, в глаз надо было…

– Я тебе самому сейчас в глаз! За то, что не позвал на помощь. Натворил ты дел, Лёха, – раздраженно ответил «вождь», окидывая взглядом полянку с двумя трупами и стреляные гильзы, блестевшие в траве.

– Воин живет в битвах, – усмехнулся Алексей, опираясь на трофейное мачете, наполовину провалившееся в мягкий грунт, и тяжело поднимаясь на ноги.

– Долго бы ты прожил, если бы он тебе голову в сторону не гнул, сам открываясь… Я так и не понял, чего он хотел, шею тебе переломать, чтобы легче резать было? Тьфу, черт!

Станислав разглядел оружие, которое Алексей не выпускал из рук, и умолк.

– А с другой стороны зайти не догадался? – Помощь пришла очень вовремя, но можно было и пораньше.

– С другой стороны я бы вас обоих одной стрелой насквозь… Но ты их и без меня неплохо остановил.

– Это все магия, Стас, магия крови… Магия крови, стали и свинца.

В руке еще оставался тяжелый мачете. И размахнувшись, Алексей вогнал полуторакилограммовое лезвие в уже пробитую стрелой голову, разрубив пополам и боковой противогазный фильтр. Отряхнув ладони, развернулся и ушел искать свой карабин.

***

Анастасия вглядывалась в непроницаемую лесную чащу. С тех пор, как затихли выстрелы, она просто села на рельс, не в силах стоять, и не выпускала из рук взведенный автомат. Снизу было хуже видно железнодорожные пути, не пересекают ли их опасные незнакомцы, но больше всего она сейчас боялась, что из леса никто не выйдет. Совсем никто. Даже тот, кто недавно ушел туда, чтобы исчезнуть, и давал о себе знать только громкими выстрелами. Тишина пугала еще больше. Если возвращения Станислава она еще ждала с надеждой, то увидеть Алексея уже и не рассчитывала. И все-таки именно он появился чуть в стороне от тропы, возник неожиданно, помятый, в перепачканном ОЗК со странно скособоченным и изгвазданным в грязи и паутине капюшоном.

– Лёш… – Он издалека показал поднятый вверх большой палец, и тревога сразу улеглась. Просто Станислав где-то задержался. Анастасия подбежала к нему и повисла на шее. Объятия оказались даже слишком гостеприимными. – Тьфу, ты неисправим!

– Насть, что естественно, то не противно. – Он смотрел поверх ее плеча, как прихрамывающий Геннадий выводит из-за деревьев пожилую пару, неуклюжую в непривычных ОЗК, как Ивушка перепрыгивает шпалы и несется к ним. – Стас сейчас подойдет.

Не отказав себе в удовольствии прижать девушку посильнее в оставшиеся несколько секунд, чувствуя, что ровный пульс уже слегка сбивается, он с сожалением отпустил Анастасию. Все равно респиратор мешает. Станислав возник за спиной бесшумно, лишь слегка звякнули «калаши» в руках.

– Пустые почти.

– Ничего, как говорят: есть автомат и руки не из жопы – с голоду не помрешь!

– Это где так говорят?

– В Треугольнике. Цитирую известного мыслителя и лентяя по прозвищу Глюк. Ну, еще узнаешь…

– Один живой был. А трупов там… – Станислав надеялся, что пропавшую группу быстро найдут сталкеры Серякова. Оказать помощь раненому он все равно не смог бы, только голову перевязать слегка, благо пуля лишь сорвала кусок кожи и царапнула кость черепа. Сильнейший удар и сотрясение мозга вывели парня из строя надолго, оставалось надеяться, что вконец дураком не останется. Большим умом, видно, и раньше не блистал, если согласился на такую карательную экспедицию.

– Ну, я не нарочно, они сами полезли! И я потом закопал бы… Только некогда уже.

Рельсы подрагивали, хоть приближающаяся дрезина еще не показалась из-за поворота узкой дороги. Лес снова оживал привычными звуками, будто и не было никакой стрельбы и несколько мертвых тел не валялись сейчас неподалеку. Алексей равнодушно оглядывался и на густые заросли, и на транспортное средство, которое должно было увезти подальше тех, кому давно пора возвращаться к людям. Он помог Станиславу запихнуть Геннадия через узковатую дверь на высокую платформу дрезины, огороженную клеткой.

– Лёш?

– Сейчас.

Он еще раз внимательно осмотрелся. Птицы больше не подавали сигнала тревоги, ужик свернулся в стеклянной банке в руках у девочки, удобно пристроив обе головы. Одним прыжком Алексей оказался внутри клетки, захлопнул дверь и задвинул засов.

– Федя, все готовы. Кого ждем?

Перезаряжать СКС на ходу, неровном и покачивающимся, оказалось неудобно, но оглядываться не хотелось, если в этом нет особой необходимости. А ее не было. Последняя опасность устранена, только засохшую кровь Алексей потихоньку оттирал с комбеза, чтобы ребенка не пугать. Ивушка смотрела назад, на убегающий лес позади него.

– Смотри вперед, ветер в лицо – это же так здорово! – Алексей прислонился спиной к решетке, положил карабин на колени и закрыл глаза, чувствуя, что начинает дремать под негромкий стук мотора дрезины.

***

У дверей зала заседаний Совета уже стоял Фомин, хотя ему было бы положено находиться внутри возле Главного. Он будто ждал появления командира Серякова, отчего-то возглавляющего кильватерный строй Привратников.

– Чего стенку подпираешь? Или начальство ждешь?

– Юрий Борисович внутри. Готовится к заседанию, ведь его же Сергей Леонидович предупредил. – Илья кивнул в сторону Хлопова.

– Да, должен был предупредить, иначе пришлось бы Главного искать по всем этажам, а то он еще и во второй бункер бы с инспекцией отправился, лишь бы возвращения Денисова дождаться без помех, – развел руками Сергей Леонидович.

Вот в чем не стоило упрекать Грицких, так это в трусости. Старик умел смотреть в лицо опасности. И больше пугал сейчас не Фомин или Денисов, а пистолет в кобуре на его боку поверх вязаной шерстяной жилетки.

– Илья, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили?

– Помню, Игорь Яковлевич…

– Решай сам. Охраняй то, что ты считаешь самым важным для себя…

И пока остальные Привратники не успели пуститься в многословные рассуждения, Серяков открыл двери в Зал заседаний. Илья остался снаружи. Страх уходит, когда ты точно знаешь, что прав.

***

Звук двигателя на малых оборотах стал тише, но дрезина начала слегка дергаться на ходу. Алексей оглядывал небо, только не вжимал боязливо голову в плечи, как водитель Федор. Карабин был наготове, хотя он прекрасно понимал, что стрелять нельзя: выстрел привлечет всю стаю, а от нее не отобьешься и более мощным арсеналом.

– Хоть бы пронесло!

– Не каркай, Федя, а то пронесет в другом смысле, комбез отмывать придется.

– Ну, вроде в прошлый раз удачно проскочили.

– Удачно для кого? Морозова точно надо в клетке держать, он же иначе всех монстров в округе на тряпки порвет!

Анастасия не удержалась, прыснула, прикрывая руками мембрану противогаза. Станислав обвел взглядом прутья защитной решетки, понимая, что стрела может пролететь через ячейки, а может и отскочить внутрь, и не будет времени думать об этом, ведь летающий ящер движется слишком быстро.

Сверху промелькнула серая тень. Алексей едва успел заметить, как треугольный силуэт пересек узкую просеку железнодорожных путей. Федор совсем сбавил скорость, и теперь дрезина еле ползла по рельсам, изредка покашливая старым мотором. Но даже это движение крупного незнакомого птеру предмета привлекло внимание монстра, и крылья прошуршали снова, теперь уже в другую сторону. За зелеными стенами по бокам дороги невозможно было что-то разглядеть. Сдавленный вскрик послышался спереди: Федор оцепенел, Алексей только и сумел увидеть за его плечом приближающееся зубастое чудовище, на бреющем полете задевающее кончиками крыльев нижние ветви, и тоже инстинктивно присел, когда ящер пронесся над головой, закрыв на миг дневной свет.

– Над черным-черным городом летала черная-черная простыня… – Ива слегка повеселела и подняла голову, рассмешить остальных Алексей и не рассчитывал. – Нас много, а он один.

Рука почему-то потянулась к правой половине лба, где зажившие шрамы напомнили о себе слабой болью. Или это просто ему показалось? Станислав успел выпустить стрелу вслед хищнику, но она исчезла в ветвях сосны, свистнув в метре от крыла.

– Черт, он слишком быстрый. И клетка мешает.

Анастасия тоже достала лук и наложила стрелу, повернувшись в другую сторону. Геннадий вздохнул, потому что ничем сейчас не мог помочь. Только не сдаваться и не дать паниковать остальным, ведь дрезина уже ехала сама по себе, никак не управляемая сползшим на пол Федором. Кузнец добрался до рычагов, отодвинув испуганного парня.

– У тебя тут за спиной куча народу с оружием, чего бояться-то?

Водитель оглянулся на Станислава, который казался ему сейчас самым уверенным и обороноспособным. Мощный лук вызывал уважение, видно было, что человек хотя бы попытается защитить дрезину и ее пассажиров.

– Вам легко… А вы попробуйте без оружия у них под носом поездить! Только и надежды, что на решетку, скорость ведь никакая, от них не уйдешь.

Будто в ответ на его слова клетка вздрогнула: птер, внезапно свалившись из-за вершин деревьев, рванул лапой угол, пробуя металл на прочность, и вновь исчез, не давая людям возможности как следует прицелиться. Алексей убрал «ТТ» в кобуру: не интегрированный глушитель слабо понижал децибелы звука выстрела, а слух у ящеров был отличным, как и зрение, приспособленное высматривать добычу с небес. Еще одна стрела со звоном отскочила от решетки в сторону, и Станислав выругался, снова упустив проскочившую под самым носом тварь. Но пока птеродактиль был один, Алексей не беспокоился всерьез, к тому же мутант помалкивал, не призывая сородичей на помощь, похоже, решил ни с кем не делиться. А на следующем вираже ящер всем своим весом ударил по крыше, которая просела под тяжестью, и запустил внутрь лапу. Алексей подхватил отлетевший в угол топор, Станислав подался назад, закрывая собой Анастасию и девочку. Серые чешуйчатые пальцы крепко ухватили клетку, крылья оглушительно захлопали над головой, а Федор со страху в это же время прибавил скорости… Летающий монстр не мог поднять такой вес, не в его силах было сбросить с рельсов полторы тонны, но сильный рывок заставил всех внутри потерять равновесие… и сквозь редкие прутья решетки наружу выпала Ива. Станислав дернул засов двери, и Алексей оттолкнул его:

– Останься! Я сам.

Тень уже накрыла Ивушку, которая смотрела не отрываясь на приближающегося птера, потом быстро поползла под уже остановившуюся дрезину, но не успела бы…

Теперь Алексей был готов. Ни пистолет, ни автомат не смогут остановить тварь. Он перехватил поудобнее тяжелый топор. Зная по опыту, как мутант атакует, не отрывал взгляда от прижатых к брюху лап, которые, как самолетные шасси, начали потихоньку распрямляться, когтистые пальцы тянулись к добыче. Теперь к нему, а не к девочке. Птер двигался странно замедленно – боевой адреналин придал человеку сил и скорости. Да и ящер должен чуть притормозить над землей, чтоб не врезаться в нее. «Тот ты или другой, сука, сейчас разберемся с тобой до конца!» Время снова пошло в обычном темпе – Ива только и успела увидеть над собой поднявшего топор Алексея, а в следующий миг в лицо полетел песок и брызнуло красным.

– Мама!

Сильные руки подняли ее с земли и передали сквозь решетку Анастасии.

– Не надо стрелять… С одним и так справимся, а шум привлечет остальных. Лучше уезжайте, я догоню. Или вы вернетесь, когда увидите, что все закончилось. Быстрее, Стас! – И Алексей рявкнул уже «машинисту», потому что Станислав все-таки начал открывать дверь. – Давай, Федя, если увезешь их – куртка твоя!

Дрезина тронулась с места, и вряд ли только от предвкушения Федором обладания зимней одеждой. Алексей повернулся, разглядывая небо в поисках противника. Ивушка вскрикнула – четыре рваные раны на спине сталкера были едва прикрыты клочьями защитного комбеза. Обрубленная в суставе нога птера валялась неподалеку на шпалах.

– Дядя Лёша!

Но его фигура быстро удалялась, зато стало хорошо видно, как из-за леса вынырнул крылатый ящер, пикируя вниз. Широкое лезвие двуручника покачивалось у самой земли, чтобы через мгновение со свистом устремиться к чешуйчатой шее.

– Я не могу так! – Станислав спрыгнул на ходу. – Отъезжайте дальше и ждите.

– А ты?

– Настасья, видишь, больше ни одного птера нет… Как-нибудь.

И он побежал по насыпи за поворот дороги.

Ящер лежал на земле, раскинув изломанные рваные крылья. Станислав подошел поближе и разглядел: от птера осталось туловище да полхвоста.

– Лёха, ты где? – Стас заглянул даже под крыло, но потом услышал хриплый смех. Алексей, оказывается, сидел на земле за пушистой елочкой, прижимая к лицу красное лезвие топора, и непонятно было, чья кровь стекает по щеке. Тонкое острие все же обломилось, топор тоже выглядел как боец, пострадавший в схватке. Вторая Лёхина рука повисла неподвижно, вывернутая кисть зарылась в песок.

– Сломал?

– Челюсть он мне чуть не сломал, сука… Крыльями бьет, как братва в Треугольнике – кулаком. А рука вывихнута. Упал, об рельс ударился. Но для того, чтобы лежачему гаду башку снести, мне и одной руки хватило.

– Встать можешь?

– Могу. Но не хочу. Оставь меня, Стас… Семья твоя в безопасности, езжай в город. Забудь. Плечевой сустав вправь только – боль адская, и двигаться трудно. Умеешь?

– Да приходилось, вроде.

– Я не хочу туда… Останусь здесь.

Алексей с трудом поднялся на ноги. Земля и трава на том месте, где он сидел, были залиты кровью. Станислав без лишних слов ощупал его плечо, дернул… И едва успел подхватить потерявшего сознание от боли Алексея.

– Забудь, говоришь? А Ивушке я что скажу? А Ваньке? Хрен тебе.

***

Ртутная лампа мигала в углу, раздражая Главного Привратника. Впрочем, и без нее хватало поводов для недовольства. Новый состав Совета собрался впервые, зал заседаний теперь не казался пустым – пять человек привычно заполняли места. Только вот командир отряда сталкеров уже не стоял за спиной Лапина, а сидел рядом, держался прямо, не разваливаясь в кресле. Звенящие щелчки чертовой лампы отдавали в голову приступами боли. Грицких скривил губы: что же лучше, доктор Фролов в кресле слева, у которого можно попросить лекарство, или руководитель технических служб, который, невзирая на свой высокий статус, уже тащил бы без малейшего стеснения стол в угол, чтобы отключить чертову раздражающую мигалку! Впрочем, думал он сейчас не о новом назначенном им технаре Мазурове, а о бывшем Привратнике Алексее Колмогорове. Мазуров в Совет не годился из-за склонности к постоянным сомнениям и привычке все переспрашивать по десять раз, но лучше уж он… чем Серяков, неподвижной глыбой возвышающийся с правой стороны длинного стола. И избежать этого нельзя, последние события требовали его присутствия.

Тишина давила, лишь это неритмичное звяканье мешало собраться с мыслями и приступить к обсуждению дел. Хлопов с каким-то отсутствующим лицом поглядывал в этот же угол, остальные… Грицких с удивлением отметил, что Лапин почему-то утратил свой, ставший привычным в последнее время, безразличный отупевший вид. Новый холодный огонек в его глазах Главному Привратнику совсем не нравился. Командир сталкеров, как сел за стол, скрестил руки, так и не сводил взгляда с президиума, будто уже сразу, с первого дня приглядывал себе место повыше. Не рано ли?

Врач смотрел немного сочувственно, наверное, выглядит пожилой Главный совсем неважно. Сообразно возрасту и здоровью, что ж поделать? Или… Почему они все так на него уставились?! Лишь только Хлопов…

Холодный пот выступил на лбу, и даже доводящее до бешенства «дзынь» уже слышалось как сквозь вату. Они знают! Рука потянулась к кобуре под старым пиджаком, нащупывая безотказную «гюрзу». Они всё знают! О несостоявшемся покушении на Серякова, о подлинной причине смерти Валерия и Оксаны! И уж тем более помощника Евгения. Поэтому нехорошее выражение лица Лапина так пугает, поэтому толстяк Хлопов всей душой желает нырнуть под стол и не иметь к этому отношения. Он один и не имеет… Все молчали до сих пор. Но еще никогда не собирались вместе вот так на закрытом заседании Совета! Закрытом ото всех, и охрана за дверями не поможет… От кобуры ладонь привычно переместилась к ноющему левому боку. Наверное, в ярких вспышках лампы им хорошо виден блестящий от пота лоб. Есть повод испугаться по-настоящему…

Почему они молчат? Заседание Совета может превратиться в заседание суда. И нет адвоката, способного отвести от Главного Привратника подозрения. Но улик нет! Колмогоров мертв! Должен был умереть… Казалось, сейчас откроется дверь и вместо еще сохранившего верность Денисова здесь все же появится тот, кто располагает бесспорными доказательствами его вины, кто готов свидетельствовать против, даже подписав этим приговор самому себе… Нет, мертвые не возвращаются из могил. И Нестеров не вернется, чтобы занять отобранное у него место.

Никто не произнес ни слова. Но почему же так хочется достать пистолет?! Тишина. Беспорядочные вспышки света. И одна мысль: они знают! Они знают всё. Впервые Грицких изменило хладнокровие, и он выхватил «гюрзу» из кобуры.

– Неужели никто не может… – грохот выстрелов, во все стороны разлетелись осколки, посыпалась с потолка штукатурка, – …раз и навсегда! Навести здесь порядок?!

Больше ничего не мешало, только почему-то Главный Привратник пришел в себя на полу, правую руку кто-то заломил за спину, придавливая еще и коленом. Фролов склонился над ним:

– Поведение неадекватное. Очевидно, нервный срыв.

– И сердечный приступ из-за этого?

– Вне всякого сомнения, Анатолий Андреевич, клиническая картина будет, как в учебнике.

Юрий Борисович приподнял голову и увидел только горькую усмешку Лапина. И еще Хлопова, который, стоя во главе стола, по-хозяйски положил руку на его собственные бумаги. Стакан воды и какие-то таблетки на ладони возле его лица…

Им всё известно. Совет не обязан ни перед кем отчитываться, и это они тоже хорошо знают. Абсолютная власть.

***

Алексей пришел в себя от того, что кто-то гладил по лицу. Чья-то маленькая рука.

– Дядя Лёша, это я. У тебя глаз опух, но ты все равно красивый. А это пройдет.

Он повернул голову. Правый глаз ничего не видел, закрытый отеком от сильного удара, но это действительно пройдет, девочка права. Анастасия тоже сидела рядом и улыбалась.

– Насть, я не хочу с вами. Хочу обратно.

– А тебя никто не спрашивает! Ты сейчас слишком беспомощный, и придется смириться с женским деспотизмом.

– Хорошо. А награда герою где? – Алексей с надеждой посмотрел на Анастасию.

– Дядя Лёш, ты не мамин герой, а мой!

Герой чувствовал себя неважно, и вот только женского деспотизма ему не хватало! Девочка устроилась на полу дрезины рядом с ним, обняв ручонкой за шею. Алексей не знал, что и сказать. Но стало немного теплее, от потери крови он чувствовал озноб, даже благородно отвергнутая Федей куртка не помогала. Анастасия одобрительно кивнула, подсунула под голову дочке и Алексею сверток, чтобы было удобнее. Пусть Ивушка позаботится о своем герое, он давно завоевал право на это.

– Ива… Можешь называть меня просто Лёшкой. Мне так привычнее.

«Мой Лёшка».

Позади дрезины заманчиво поблескивали рельсы, уводящие вдаль.

Эпилог

– Мать твою!

Раны и без того долгое время мучили болью, от любого слишком резкого движения сразу расходились их края, пачкая кровью повязки. Теперь же Станислав еще и безжалостно выдергивал нитки швов, будто вросшие в тело.

– Терпи. Столько уже вытерпел, подумаешь – нитки… И не дергайся. А то вместо швов я тебе персональную смирительную рубашку найду. Настя уже все пальцы стерла твои вещи от крови застирывать, не пациент, а зараза какая-то непоседливая.

– Сам ты зараза, – устало отмахнулся Алексей, снова прикусив от боли губу, когда Станислав, нащупав узелок, дернул очередной аккуратный хирургический шов на спине. – Но уж лучше ты, чем местная врачиха. Ее я точно к телу не подпущу, пока еще в сознании! Ей же сто лет, небось, а туда же…

Да, медработник станции Кузьминки была уже далеко не юной особой, и как только Алексей слегка оклемался и обрел способность шевелиться, когда спала температура, то сразу же настроился выздороветь поскорее. Лишь бы эти руки не касались его с какой-то тайной лаской и двусмысленными намерениями. Чувства одинокой женщины он вполне понимал, но разделить их точно не готов! Конечно, это мог быть и чисто материнский инстинкт, но бдительность проявить не мешало. Станислав сразу разобрался, что к чему, и не переставал подшучивать:

– Скажешь тоже, сто лет… Ей, думаю, еще и семидесяти нету. Ты что, с бабами старше себя дела не имел?

– Имел, конечно. Но не настолько же старше! Черт, Стас, ты хоть ногтем не колупай по живому! И больно, и руки небось не помыл. Вот подожди, как встану на ноги нормально, подведем воду в медпункт, а то сплошная антисанитария.

– Да уж встал давно, а с такой сестрой милосердия – так вскочил просто.

***

Алексей ведь даже не сразу понял, что лесные обитатели прибыли вовсе не в Калининскую конфедерацию. Когда лежал на дрезине, боль от ран немного утихла, сменившись онемением и какой-то потерей ощущения своего тела. Изредка проваливаясь в бессознательное состояние, он все же успевал замечать что-то, будто на обрывках кинопленки: пробегающий мимо шустро движущейся по рельсам дрезины лес, Ивушку, не выпускающую его руку из своей, и склонившуюся над ними взволнованную Анастасию. Даже Бабку: та не то выдохнула облегченно, увидев Алексея живым, не то, наоборот, у нее дыхание перехватило, когда заметила окрашенные свежей кровью руки Стаса и Геннадия и кое-как примотанный к телу разодранный в клочья ОЗК. Оказалось, что идти дальше он совершенно не в состоянии, а пришлось. И кроме заволакивающей глаза пелены, крепких рук Морозова и Стаса, сменявших друг друга, то и дело задевающих рваные раны и поврежденное плечо, да странно покачивающейся земли под ногами, Алексей почти ничего уже не помнил.

Позже рассказали, что за группой увязались какие-то муты, но атаку успешно отбили. Неужели были выстрелы? Или боль не только сделала полуслепым, но и оглушила? Память-то точно отшибла надежно, потому что Алексей лишь упорно шел куда-то, периодически отключаясь на ходу… Так в неопределенное «куда-то» пришел и, аккуратно уложенный на пол, вырубился на несколько суток.

А станция оказалась другой, не уже знакомой длиннющей платформой под полукруглым сводом, просторной и темноватой, с грязным поломанным сайдингом на стенах. На ней откуда-то появились колонны и кафельные плитки, серые с редкими вкраплениями красных. Латунная надпись гласила: «Рязанский проспект». «Вождь» повел людей в другую сторону, так показалось ему короче и безопаснее. Не ошибся. По пути никто не погиб и даже тяжелораненый каким-то чудом не сдох. А слухи подтвердились: юго-восточная окраина все же оказалась обитаемой. Не очень-то гостеприимной… Но Кузьминки приняли их лучше. Двое детей вызывали там почти мистическое восхищение, так что Ива и Ванька поначалу смущались и прятались. Теперь-то уже даже в лесопарк ходили под присмотром родителей. Ведь возле станции расстилался почти настоящий лес, может, это и привлекло сюда Станислава? Амалия Владимировна сначала слегла, слишком утомленная длинным переходом, но теперь уже освоилась и с интересом изучала образцы местной флоры, размышляя, как их применить в медицинских целях.

– Мать твою!

– Да всё уже, последний шов, угомонись. Нежный какой… Вот я тебе тут игрушек принес, чтоб не скучал. И от Генки привет большой.

Станислав поднял с пола тяжелый сверток, громыхнувший железом, и вытряхнул на койку. Алексей едва успел перевернуться и ноги убрать.

– Вот это класс!

Упругий рельсовый металл пришелся кузнецу по душе, и он снова взялся за дело, оборудовав себе кузницу неподалеку от гермы на Рязанском проспекте, перекрывающей доступ в открытый перегон к Выхино. Местным пришлось смириться с постоянным стуком молота, зато уж надежным холодным оружием теперь были обеспечены все ближайшие станции. Полукруглое лезвие топора Алексея сохранило форму алебарды, возможно, Геннадий даже перестал называть изобретение сталкера страхолюдиной и ублюдком, только заостренная верхняя часть теперь даже на вид стала прочнее и тяжелее. Но его рука потянулась вовсе не к старой деревянной рукояти, отполированной ладонями на долгих тренировках.

– Э, не трогай! – раздался голос Руслана, откинувшего полог и заглянувшего внутрь. – Это вообще-то не тебе игрушка, а мне. Профукал «тайгу», теперь лапы не тяни.

И десантник поднял с одеяла массивное полуметровое мачете. Лезвие из старого металла было темным, а кромка опасно острой. Крутанул в мощной руке и взмахнул на пробу. Только свистнуло.

– Хорош! Наверху пригодится. Пилка-то мне ни к чему, нож должен быть ножом, не туристы мы… Ладно, держи уж.

Тяжелый нож, утолщенный к верхнему краю, действительно напоминал больше приспособление для рубки ветвей и тростника, чем многофункциональную «тайгу», таким землю не копают. Но можно хоть нарезать ее ломтями, если рука как у Морозова. Алексей почувствовал, что сил еще явно недостаточно, чтобы даже попытаться свистеть в воздухе лезвием. Пора уже и об этом подумать. Для того Стас и принес оружие.

– Только не всё сразу, – подтвердил предположения «вождь». – Если Настя заметит, что у тебя раны опять открылись, то добьет лично вот этим самым топором. А может, и пожалеет. Ты моей жене не чужой все-таки, дядя Лёша… К тебе еще один посетитель вон пришел. Но и не затягивай с тренировками. Может, еще кто на тебя польстится, кроме врачихи, когда в форму войдешь.

При Ваньке Алексей умолк, только страдальческий взгляд выдавал, насколько же ему хотелось достойно ответить! Но слова были бы сплошь недостойными. Недостойными «дяди Лёши». Мальчик восхищенно перебирал оружие, пока позабыв, зачем пришел. Но скоро вспомнил, и Алексей тут же пожалел об этом еще больше.

– Дядя Лёш, я тебе секрет расскажу. Только ты чужим – никому!

Обитатели станции уже таковыми не считались, дети быстро освоились, но, видимо, тайна была уж слишком важной, если мальчик припомнил, что живет тут недавно.

– Обещаю. А что за секрет-то?

Ваня улыбался до ушей, довольный и чуть смущенный.

– Мама сказала, что у меня скоро будет брат или сестра! Точно уже! Дядя Лёш, а ты как себя чувствуешь?

– Да нормально, не волнуйся. Просто счастье уж очень неожиданное…

Да уж, подобный «нежданчик» нужно воспринимать не с таким слабым организмом! Алексей считать умел, и все сходилось. Дашенька нечасто была близка с мужем или скучала, отчего и оказалась в совсем другой постели. Мальчишка что-то еще рассказывал, радостно размахивая руками, но звук тонул в хаосе мыслей, заполнивших голову. Нашлась женщина, на которую у него теперь есть все права, и отказать себе в этом трудно: хорошенькая, как раз в его вкусе. Станислав не допустит, конечно, а уж муж-то точно воспротивится. Однако когда это было для Алексея препятствием? «Скоро» для Ваньки – необозримая даль для вероятного будущего отца. Он давно уже не строил планов. Не будет и теперь, когда жизнь поманила вдруг какой-то смутной надеждой. К рождению ребенка Алексей, скорее всего, уже станет слабее Бабки, а Калина, разглядев повнимательнее потомка, быстро сообразит, что к чему, тут же и пришибет бывшего Привратника, найдя наконец к этому абсолютный и неоспоримый повод! Оставаться нельзя. Потому что могила отца не даст ребенку ничего, только тоску в сердце. Алексей этого сам в избытке нахлебался и не мог допустить повторения своей судьбы. Рука легла на рукоять топора. Снова пора идти…

– А можно будет назвать брата Лёшей? – Ванька заглянул в лицо внезапно ставшего серьезным Алексея.

– Нужно! Если папа не против.

При всей склочности характера Семена, можно быть уверенным, что он любит свое семейство. Пусть даже не в полном составе свое… Всё обойдется. Лишь бы не напоминал ему никто. Некому будет уже напомнить. Надежда пропала, оставив напоследок привкус горелого. Будто очередной костер, угасший после принесения жертвы.

Кругов ада явно было не семь, а восемь или даже десять – Алексей на своем веку насчитал их уж точно побольше, чем Данте. Тот просто не заглядывал так глубоко под землю и не падал так низко, чтобы обнаружить их все… Грешники творят свои великие и не очень дела, а после – праведники увековечат их деяния в заповедях и запретах, безмерно осуждая. А может быть, тайно завидуя, что сами не смогли решиться… Тогда тем более: всем всё запретить, указать, как положено жить, и чтобы даже не думали сбиваться с пути. Он с грустной улыбкой отбросил эту ненужную сейчас философию, которая внезапно полезла в голову. Перед ним уже нет никакого пути, только черная пустота небытия, скоро она поглотит его, а эти все богословские рассуждения теоретиков останутся живым, чтобы было чем развлекаться, пока еще живы… Покой, отсутствие страданий и забвение – вот истинный рай для атеистов.

– Пойдем, Вань, потренируемся. Подарки Геннадия опробуем.

Спина ослабла, разодранные мышцы нужно было наращивать заново и разминать зажившее после вывиха плечо. Чертов птер. И следовало поторопиться с этим.

***

Алексей нацепил разгрузку и присел в шлюзе. Минутная слабость тянула к полу. Заживление ран отняло последние силы истощенного, уже умирающего практически тела, только сила воли заставила продержаться так долго и даже собраться в дорогу. В один конец. Можно отойти на пару километров… Или больше? Самому любопытно. С кем мог, он попрощался. Ивушке объяснил, что патроны к его пистолету «ТТ» совсем закончились и ему обязательно нужно купить где-то новые. На их станциях не имелось такого калибра. Обещал ли он вернуться? Хоть девчушка была еще мала, уже отлично понимала, что сталкер не может поклясться в своем непременном возвращении. Но она знала, что если опасности пути обойдут стороной, то Алексей вернется. Он сам чувствовал, что если бы был хоть малейший шанс еще раз ее увидеть, он воспользовался бы им. Но будет ли у него этот шанс? А парабеллумовских патронов действительно осталось немного. Звякнул топор, лямки рюкзака врезались в плечи. Он уже протянул руку, чтобы открыть наружную дверь, когда услышал, как почему-то открывается за спиной внутренняя.

– Куда без меня?

– Морозов! Ты же до кондрашки доведешь! Сдохну, еще ни шагу наружу не сделав… Стыд-то какой будет. Проводить меня решил, что ли?

– Размечтался. Это ты меня проводишь! Сколько раз обещал мне Китай-город показать. Так и знал, что только треплешься.

Руслан улыбнулся и надел противогаз. Прогудел в мембрану:

– Местные про эту ветку метро всякие жути рассказывают. Не пойдем. Давай напрямки через лес. Выйдем как раз на Люблино или Печатники.

– Да, тут действительно всего-то ничего через тьму монстров, аномалии, леса и болота… – Алексей тоже натянул респиратор. Напряжение внутри чуть отпустило. Вдвоем шансы добраться до других обитаемых станций выросли, учитывая силу и опыт Руслана – не вдвое, а раз в десять. Но неизвестность по-прежнему щекотала нервы и ударяла в голову. – Марш-бросок?

– Как обычно. Нам с тобой не привыкать.

Шлюз открылся. Бегом преодолев пыльные, освещенные утренним солнцем развалины старых хрущевок, два сталкера скрылись в лесу.

От автора

Здравствуйте, дорогие читатели!

Вот мы и добрались до конца трилогии: и вы, и я. Спасибо Дмитрию Глуховскому за специальное разрешение на публикацию этого романа, ведь текст несколько выходит за временные рамки серии «Вселенная Метро 2033». Спасибо редактору Вячеславу Бакулину за его помощь, терпение в работе со мной и хорошие советы. И конечно, за грамоту для моего героя, признанного когда-то «Злодеем года».

И за публикацию «Демона-хранителя» на бумаге… Ведь сначала я писала его только для себя, потому что было интересно завершить события, научиться новым творческим приемам и окончательно определить судьбу центрального персонажа. Кто уже прочел книгу, тот знает: он ни в чем не изменил себе – он по-прежнему остается неисправимым авантюристом и балансирует на тонкой грани добра и зла. Книга, которую вы держите в руках, – прямое продолжение романа «Ничей», но ведь в рамках одной трилогии на книгах таким образом номера не ставят. Да и это было бы неправильно. Центром всего, всех событий трех книг, был и остается бункер, этот вросший в землю и затерянный в подмосковных лесах островок цивилизации, где живут люди: хорошие и плохие, готовые жертвовать собой или другими, решительные и сомневающиеся, прямолинейные и предпочитающие окольные пути к своим целям…

Конечно, и основным персонажем остался Алексей Колмогоров. Ведь это он дал старт трагическим событиям, начал борьбу за власть с таким непредсказуемым для него же самого итогом! И кому, как не ему, ставить точку в этой истории? Он долго к этому шел, теряя любовь, надежду, свое будущее и даже прошлое, будучи вычеркнут из истории по воле Главного Привратника. Для чего же? Только не подумайте, что им движет раскаяние, – Алексей этого слова и вовсе не знает. Он не мыслит подобными категориями, не чувствует себя виноватым, не стремится исправлять ошибки и искупать грехи. Вот что такое грех, он знает абсолютно точно: это очень приятная вещь, которую захочется повторять снова и снова.

У Алексея нет совести, но есть понятие о справедливости. Лишь его собственное понятие, которое он и считает единственно верным. А если кто попробует возразить – у того будут большие проблемы! Как сказал Волк Ларсен из прекрасного романа Джека Лондона: «Быть сильным – это добро, а быть слабым – зло». И мой герой с этим во многом согласен. Но теперь он все же воюет за светлую сторону, пусть даже случайно и непреднамеренно… Алексей просто не привык отдавать в чужие руки то, что хотел бы взять сам.

Трилогия получилась разнообразной: первая книга романтическая, вторая более реалистичная, темная и во многом циничная, а вот третья уже похожа на настоящую героическую историю, привычную большинству читателей нашей серии. Здесь снова нет абсолютно хороших и абсолютно плохих, особенно среди тех, в чьих руках сосредоточена власть. Законы человеческой морали в постапокалиптическом мире «Вселенной» весьма расплывчаты, трудно судить и осуждать, пока не разберешься во всем до конца.

Написание трилогии дает большой опыт. Не только стиль отрабатывается – это еще и систематизирует мышление, ведь нужно держать в памяти множество героев первого и второго плана, не путать эпизодников, всех расставить по своим местам и отвести им роли, которые необходимо сыграть. Особенно трудно, когда линий в романах так много… А однолинейное повествование не настолько интересно, и мне отчего-то не удается рассказ от первого лица. Наверное, для этого нужно окончательно перевоплотиться в героя, а мы с ним все же разного пола, даже если сложилось полное взаимопонимание. Зато теперь я знаю, как «делают» книги! Ведь ни один любящий читать человек не откажется от такого знания, правда? Даже и не думала, что мне удастся написать некоторые сложные сцены в этом романе… Но как же я узнаю, если даже попытку не сделаю? Судить читателю. На этот раз работала над романом без консультантов, в печать он изначально не предназначался, поэтому я экспериментировала, а позже предъявила текст на суд и критику бета-ридеров. Спасибо им всем! Андрею Гребенщикову и Игорю Осипову, Виктору Лебедеву, Анне Калинкиной, Юрию Харитонову. И тем, кто морально поддерживал, больше меня – скептика и реалиста – надеясь увидеть эту историю на бумаге: Ирине Барановой, Сергею Семенову, Станиславу Богомолову, Татьяне Живовой и другим авторам серии, а также активным читателям, которые очень хотели узнать, чем же закончился путь героя.

Закончился ли? Тс-с-с… А вдруг кто-то заглядывает в послесловие до прочтения самого романа?

Оглавление

Быть Эммой Бовари Объяснительная записка Вячеслава Бакулина

Глава 1 Жизнь заново?

Глава 2 Взаимовыгодное гостеприимство

Глава 3 Новое оружие

Глава 4 Совет

Глава 5 Между надеждой и отчаянием

Глава 6 Мертвая зона

Глава 7 Начало игры

Глава 8 Это политика!

Глава 9 Боевая инквизиция

Глава 10 Ложь во имя правды

Глава 11 Совсем не Че Гевара

Глава 12 Приоткрытые тайны

Глава 13 Начало нелегких путей

Глава 14 Общее дело

Глава 15 Ночь, когда никто не спит

Глава 16 Победа или смерть?

Глава 17 Время собирать камни

Глава 18 Ты не пройдешь!

Глава 19 Каждому свое

Эпилог

От автора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg