«Территория дракона»

Территория дракона (fb2) - Территория дракона (Томас Брейн - 4) 1551K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алекс Орлов

Алекс Орлов Территория дракона

© Орлов А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

* * *

1

Местечко называлось Янгус и располагалось на вершине заросшего молодым лесом холма.

Прежде здесь было какое-то медицинское подразделение, но затем его расформировали, а в освободившихся зданиях организовали нечто вроде пересыльного пункта, куда Брейна и доставили.

Условия были неплохие: чистая комната на четверых, койка без одеяла и подушки – как тут и принято, трое соседей, туалет и душ в коридоре.

Соседи – два канзаса и гоберли – оказались немногословны. Они лишь кивнули при первом знакомстве с Брейном и этим ограничились. Впрочем, и между собой они тоже не разговаривали – даже канзасы.

В этом не было ничего удивительного, поскольку из этого отстойника быстро набирали команды, которые отправлялись по назначению. Вот и Брейну уже через сутки после прибытия предложили начать прием специальных то ли лекарств, то ли восстановительных средств. При этом еды ему больше не давали и, пропустив пару приемов пищи, он уже был готов съесть сколь угодно плохой батончик, однако и этого не было.

Врач-суперколвер, который осматривал его едва ли не каждые восемь часов, сказал:

– Дружочек, вам нужно кушать агриколу и готовиться к переходу.

Брейн поначалу не придал значения тому, что ему сказал медик, – в последнее время поступало слишком много новых и неожиданных вводных, часть из которых впоследствии отменялась. Но тут волей-неволей ему пришлось сконцентрироваться на словах врача, поскольку он был переведен в группу, состоящую из полутора десятков обитателей жилого корпуса. Эту группу водили в медпункт, в то время как вновь прибывающие отправлялись кушать в столовую.

Пока новички набивали животы батончиками, Брейну и остальным из группы предлагали кушать белую, похожую на глину массу – и это вместо приема пищи.

На все вопросы ответ был один:

– Это необходимо для перехода.

При этом если другие хоть как-то с этой «белой глиной» справлялись, то Брейна после первого же приема едва не вырвало.

Впрочем, санитары, если можно было так назвать двух крепких канзасов, тотчас сделали ему болезненную инъекцию в плечо, после чего его мутило уже не так сильно и он сумел проглотить всю выданную порцию «глины».

Поначалу Брейн надеялся, что после этого им все же дадут еды, ведь лечение лечением, а обед должен быть по расписанию и теперь он не отказался бы от самых безвкусных «палок», которые раньше казались ему пластиковыми поделками. Однако в еде отказали.

– Дайте хотя бы попить! – требовал он, и его даже похвалили за настойчивость, как какого-нибудь бунтующего в дурдоме пациента.

– Вы хотите пить? – с улыбкой уточнил у него санитар.

– Да, я хочу этого долбаного мусса хотя бы! – настаивал Брейн. Вколотая накануне инъекция делала его бодрым и активным.

– Почему «хотя бы»? – уточнили санитары.

– Потому что я хочу воды!

На это санитары только посмеялись, решив, что пациент шутит. Однако его требование не осталось без ответа, и ему вынесли голубоватую маслянистую жидкость, которую Брейн с готовностью выпил, однако она не принесла никакого облегчения, поскольку, как и агрикола, не имела ни вкуса, ни запаха.

Целые сутки ему пришлось принимать «белую глину» и запивать ее голубоватой жидкостью. Все это, конечно, притупляло голод, иногда даже подавляло совсем, но оставалось какое-то напряжение во всем теле, которое протестовало против такого обмана.

Тело понимало, что пожрать ему не дают и только имитируют чувство сытости.

После такой кормежки Брейн держался от общества в стороне и не был склонен к общению, однако общество между собой также не особенно контактировало – все глотали «белую глину», морщились, но глотали. А врач при каждой встрече продолжал говорить им:

– Молодцы, кушайте еще. Агрикола перед переходом вам очень нужна. Вы меня еще благодарить будете.

Поскольку остальные терпели – терпел и Брейн. И еще трое суток поглощал эту массу. Между тем количество потребителей агриколы росло и вскоре перед медпунктом стали выстраиваться целые очереди.

Едва его группа выходила из медпункта, туда тотчас заходила следующая. И так весь день, из чего следовало, что на перевалке действовало поточное производство.

Осознав это, Брейн перестал опасаться, что его тут отравят – такая мысль время от времени посещала его, сказывалась странная диета.

На четвертые сутки, когда он чувствовал, что начинает превращаться в подобие зомби, удалось наладить контакт с одним из участников его группы. Это был рослый суперколвер со шрамом на щеке, и это казалось странным, поскольку обычно со шрамами ходили только гоберли и канзасы. Почему-то они считали, что это выглядит как какие-то боевые награды.

Суперколверы же старались использовать пластическую хирургию для того, чтобы избавиться от каких бы то ни было следов полученных ими ранений. Однако этому было все равно, и, на взгляд Брейна, он выглядел уже немолодым.

– Ну что, парень, давай поговорим? – предложил суперколвер сам, поймав на себе взгляд Брейна, когда они выходили после очередной процедуры.

Обоих немножко подташнивало.

– Давай поговорим, – согласился Брейн. – Все же мы знакомы уже достаточно долго по местным меркам.

Суперколвер сдержанно засмеялся, поддерживая живот, поскольку неизвестно было, какова будет реакция «белой глины».

– Ты правильно заметил, что долго здесь никто не задерживается – на то он и распределительный пункт. Нас сейчас расфасуют и разбросают на дальние дистанции.

– А эта белая дрянь – что это такое? – спросил Брейн.

– Ты первый раз? – слегка удивился суперколвер.

– Да, представь себе, никогда не жрал ничего хуже.

Суперколвер снова захихикал, все так же придерживая живот.

– Дело в том, парень, что нас будут перебрасывать на очень далекие расстояния, а для этого нужно совершать нефрагментированные прыжки, понимаешь?

– Нет, – ответил Брейн, он на самом деле плохо соображал.

– Ну, если мы останемся как есть с брюхом, набитым всяким прелестями, которыми нас кормят, нас может как максимум разорвать и как минимум будем блевать кровью, что закончится плохо. А те, кто после этого выживет, не будут годны ни к какой военной службе. Теперь понимаешь?

– Да, теперь понимаю, – кивнул Брейн.

– Ну вот, для того, чтобы нас сохранить и доставить быстро, нас фаршируют этой агриколой, а потом, как мороженое мясо, скачком отправят к месту. При этом даже транспорт, который будет нас доставлять, пилотируется автопилотом.

– Почему? – спросил Брейн.

– Потому, что таких перегрузок никакой пилот не выдержит, а если и выдержит, то не сможет пилотировать адекватно – ты уж мне поверь.

– Так ты пилот? – спросил Брейн.

– Да, я пилот, приятель. И пилотировал все подряд – толстозадые грузовики и перехватчики.

– Так ты, наверно, офицер?

– Майор.

– Майор, а как ты здесь оказался?

– А ты как здесь оказался?

– Ну, я вообще не гражданин Империи. Я хотел стать им и отправился на сложные задания. И вот теперь, как я понимаю, мне пошли навстречу и я буду служить, может быть, в строевых войсках.

– Ты дурачок, – сказал майор.

– Это почему я дурачок? – сыграл дурачка Брейн.

– Да, потому, что от тебя просто избавились.

– Ну хорошо, от меня и избавились, а ты майор и пилот. От тебя почему избавились?

– Я тоже стал неудобен. Задавал много вопросов, лез не в свои дела.

– А почему ты лез не в свои дела?

– Да потому, что служу давно и все уже порядком надоело. Хочется чего-то новенького, а ничего нового нету. Одна и та же дребедень – перехваты, стрельба. Вот я и полез не в свое дело, а начальство меня перебросило.

– И в который раз? – улыбнулся Брейн.

– Я вижу, ты уже разгадал меня.

– Да это несложно, майор. Стало быть, тебя будут перебрасывать уже не первый раз, и везде ты ни с кем не можешь ужиться?

– Представь себе – нигде я ни с кем не могу ужиться. В смысле с начальством. А они перебрасывают меня все дальше. И вот теперь меня совсем лишили авиации, снова отправили в активный резерв и теперь уже в Пехотный Комитет, а это хуже некуда. Буду доматывать служебный возраст в какой-нибудь дыре в немыслимом качестве.

– Правильно ли я понял тебя, майор, что нас, как какой-нибудь товар, утрамбуют поплотнее в транспорт и спящими отправят до места?

– Ты понял правильно. Как тебя зовут вообще?

– Я – Томас.

– Отлично, Томас. Прибавь еще воинское звание.

– Вроде бы сержант.

– Так вот, вроде бы сержант. Ты совершенно прав – я много где не уживался. Мне давали под зад три раза, и теперь я буду совершать следующий прыжок. Я прекрасно научился глотать эту, как ты называешь, белую глину, и мы накопили ее в себе уже достаточно, а значит, скоро нас перебросят туда, где, как я надеюсь, мне будет весело.

– Ну что же, я к этому готов, – сказал Брейн.

– К этому все готовы.

– Кстати, а как ваше имя, сэр? – спросил Брейн.

Суперколвер улыбнулся.

– Давно не слышал такого обращения? – спросил Брейн.

– Да, – кивнул собеседник.

– Стало быть, у вас давно уже нет майорских погон?

– О да – майорских погон давно нет. Ну да ладно, главное, что мы познакомились, ведь правда?

– Да, сэр. Честно говоря, я здесь немножко устал от такой молчаливой политики. Все молчат и жрут эту дрянь.

– Это означает только то, что все эти бойцы жрут агриколу не первый раз.

– Наверное, я единственный, кто делает это впервые.

– Получается, что так.

– Ну и скажите, сэр, когда же мы отправимся?

– Я думаю, повеселимся еще пару суток, и когда станем едва переставлять ноги, нас запихнут на эти полки.

– Полки, сэр? – переспросил Брейн.

– Да, именно так выглядят изнутри трюмы, в которых перевозят живой товар. Много высоких полок с ячейками – туда нас и будут трамбовать. Ты, когда тебе инъекцию сделают, засунь руки в карманы штанов поглубже.

– Зачем?

– Затем, что запихивать тебя в эти ячейки будет робот и ему по барабану, если у тебя будут торчать руки, ноги или другие какие-то конечности. Сломает и точка.

– Спасибо за совет, сэр.

После этого разговора, как и предполагал майор, Брейн еще двое суток плохо спал и был вынужден глотать «белую глину», чувствуя, что с каждой порцией его сознание затуманивается и он становится куском этой «белой глины».

Ничто его уже не интересовало, ничто не манило, ничто не имело для него никакого значения. Брейн превратился в полное ничто, которое можно было запихивать на высокие полки и везти очень-очень далеко.

День отправки он помнил плохо. Это было какое-то мигание света, какие-то команды здешнего распорядителя. Брейну было совершенно все равно, кто здесь командует и куда его гонят. И вот, наконец, грохот закрываемой створки – это единственный момент, который он запомнил, когда оказался в полнейшей темноте. Еще побаливало правое плечо, куда вонзилась молния инъекции, отбросившая его в жесткий сон.

И он с готовностью провалился в этот сон и проспал, как ему показалось, целый год. Может, так и было на самом деле, но когда он очнулся, чувствовал себя совершенно разбитым.

Болели руки, ноги, в голове стоял звон. Брейн не понимал, где находится, однако его стали энергично приводить в чувство, сделав для начала инъекцию какого-то мощного стимулятора.

От него у Брейна тотчас пробудились ощущения и некоторые воспоминания.

– Помнишь, кто ты, парень? – крикнул ему какой-то канзас и врезал ладонью по лицу.

Левая щека загорелась.

– Ты помнишь, кто ты, придурок? – снова прокричал канзас и опять отвесил пациенту пощечину. Похоже, у них тут был дефицит времени.

Брейн отрицательно покачал головой. Какие-то воспоминания были, но отчего-то ему казалось, что это не о нем.

Тут он увидел перед собой другого канзаса.

– Ну, узнаешь меня? – спросил тот и засмеялся.

– Нет, – сказал Брейн, и почему-то это еще более развеселило санитара.

– Тогда поехали, приятель! – воскликнул канзас, и тут Брейн как будто взлетел и летал очень долго, а потом жестко приземлился на каталку. И когда она уже покатилась, до него дошло, что это лишь платформа с колесиками и он никуда не летал.

Почему-то сейчас это казалось Брейну важным.

Коляска докатилась до какого-то предела, и его стряхнули в трубу, прокатившись по которой он свалился в бассейн с водозаменителем.

Помимо него в этом бассейне уже копошилось не менее полутора десятков других пациентов, с которыми он вместе летел в грузовике-этажерке и которые, как и он, претерпели те же ужасные переживания.

Глубина водозаменителя было метра полтора, и, распрямившись, Брейн нащупал ногами дно.

Кажется, в эту жидкость были добавлены какие-то медицинские препараты, Брейн ощутил, как все его тело начало покалывать холодными иголочками, и это бодрило: он чувствовал, как проясняется его сознание и улучшается зрение.

Да, теперь он видел намного отчетливее и осмысливал увиденное сразу, а не через какое-то время.

Брейн огляделся. Здесь было яркое освещение, а по краям бассейна стояли охранники или санитары – точнее определить он не мог.

Вокруг, словно бревна, плавали спасательные средства вроде больших поплавков с веревочными петлями, которые были необходимы тем, кто сильно ослаб и должен был за что-то держаться.

Вдруг на дальней стороне бассейна раздался крик, и сотрудники стали вытаскивать какого-то потерявшего сознание пациента.

Его вытащили на край, подбежали двое санитаров – гоберли и канзас, но едва склонившись над ним, они тотчас поднялись.

Еще двое подкатили коляску, забросили на нее тело и, выстрелив в него инъектором, куда-то укатили.

Наконец, после процедуры, которая хорошо отразилась на самочувствии Брейна, двое из наблюдавших за пациентами санитаров определили, что он уже в порядке, и помогли ему выбраться.

Он было хотел спросить, куда ему теперь идти, но его нагого посадили на каталку, и один из санитаров торопливо покатил ее прочь.

Брейн уже был в состоянии соображать и вертел головой, разглядывая коридоры, по которым катил его санитар.

Было видно, что это строение помнило времена и получше, а теперь здесь все приходило в негодность – отслаивалась краска, отходили отделочные панели, на потолке проступали желтые пятна. Но везде было чисто.

После коридоров они оказались на воздухе, и дальнейший путь Брейна пролегал по бетонной дорожке.

Он продолжал смотреть по сторонам, пытаясь определить, где находится, но везде было одно и то же – одноэтажные постройки блочной конструкции, которые использовались во временных городках строителей или геологов. Городку было уже много лет, и повсюду были видны следы постепенного разрушения, которые тщательно ретушировались кем-то, кто присматривал за всем хозяйством.

Брейна довезли до одного из корпусов, закатили внутрь, и вскоре он был доставлен в палату на четверых, где пока был первым.

– Ну что, парень, оклемался? – спросил его санитар, перед тем как оставить.

– О да, – ответил Брейн и даже улыбнулся.

– Ну, раз ты в порядке, прыгай на койку и пошуруй в тумбочках: там и одежка найдется, и белье, и ботинки универсальных размеров. А мне пора за следующим бежать. Ваших много понавезли, а персонала – негусто.

– Эй, а сколько наших привезли-то? – уточнил Брейн, в котором уже проснулся разведчик.

– Двести пятьдесят штук.

– Так вы нас штуками меряете?

– Пока непонятно, сколько оклемается, – меряем штуками, – пояснил санитар и вышел вон.

Брейн сел на кровать нагой и огляделся. Что и говорить – обстановка была спартанской. Возле каждой кровати на раскладном металлическом стульчике лежала одежда – кепи, какое-то бельишко и комбинезон. Под стулом стояли ботинки – универсального размера, а в них носки.

Брейн уже примерял здесь такую обувку. Ботинки годились на любой размер: с тридцать седьмого до сорок седьмого. Если кому-то не подходили и такие, можно было обратиться к каптерщику или кастеляну.

Брейну все подошло. Открыв тумбочку, он обнаружил еще несколько комплектов белья, носков, гигиенические наборы со средствами для чистки зубов.

Один из них он взял и вышел в коридор, догадываясь, что где-то здесь должны находиться душевые, умывальники и туалет.

Чувствовал он себя хорошо, но вдруг на него накатила какая-то слабость, как будто кто-то ударил под колени.

Ухватившись за стену, Брейн сполз по ней на пол и сказал себе:

– Держаться, Томас… Держаться…

Вскоре силы вернулись к нему, и Брейн решил, что это остаточные явления от перенесенного перелета. Он даже не представлял, сколько они там отмахали и сколько по времени находились в полете.

Еще его интересовало, куда подевался майор, с которым они познакомились. Возможно, они летели в одном грузовике-этажерке, а возможно, в разных, двигавшихся в противоположных направлениях.

Вскоре Брейн обнаружил умывальник. Здесь было три раковины, а в углу две площадки с душем. Он повернул рычажный кран, и там, как и ожидалось, оказался водозаменитель – разумеется, не подкрашенный, простой. Однако водозаменитель имелся холодный и горячий.

Ну как горячий – градусов сорок примерно. Не более.

Впрочем, душ Брейна сейчас мало интересовал – он только что вылез из бассейна. Поэтому он лишь почистил зубы, посмотрел в зеркало на свое изможденное лицо и, потрогав слегка отросшую щетину, прикинул, что провел в пути суток трое – не более. Если, конечно, обмен веществ в полете был не замедленный.

Вернувшись к себе, он обнаружил, что еще две койки в комнате заняты доходягами – двое прикрытых простынями гоберли едва дышали.

Их лоб и глаза были закрыты приспособлениями, которые считывали медицинские показатели и в случае необходимости воздействовали на какие-то активные точки.

Брейн не представлял, насколько это эффективно, но если уж использовалось, значит, был смысл.

Едва он опустился на свою кровать, как открылась дверь и уже знакомый ему санитар вкатил на каталке еще одного пациента.

Это был канзас, и он выглядел неплохо, как и сам Брейн.

– Ладно, парень, можешь быть свободен, – сказал канзас санитару и, самостоятельно поднявшись из кресла, опустился на свободную койку.

– Привет, – сказал он Брейну, когда санитар вышел.

– Привет, я – Томас, а ты?

– Подожди-подожди, я еще должен прийти в себя, – сказал канзас и, морщась, попытался найти более удобное положение.

– А чего с тобой такое?

– Ой… Лучше не спрашивай… – покачал головой канзас, все еще пытаясь найти подходящее положение. – Они вкачали мне в задницу какой-то очиститель – ситуация того требовала, и я могу их понять. Так что изнутри я теперь, как заново рожденный. Вот только… – он снова поморщился. – Вот только задницу очень печет.

– Ну, задница дело наживное, скоро пройдет, – заверил Брейн, чтобы поддержать нового соседа.

– О да, разумеется. Только со мной эта оказия уже второй раз случается.

– Второй раз? А сколько же раз ты на прыжке?

– Третий, – ответил канзас и криво улыбнулся.

– Не уживаешься на местах? – угадал Брейн, помня майора-суперколвера.

– Да как тебе сказать… Просто какое-то невезение. И кстати, меня зовут Марк.

– Как того самого адмирала?

– Да, – согласился канзас. – Мне это много раз говорили. Имя, дескать, у тебя редкое. Быть тебе адмиралом.

– И что? Есть успехи?

– Да в том то и дело, что нет. Вот – качусь пока под уклон.

– Здесь будет кормежка? – спросил Брейн. – А то я уже чего-нибудь бы съел.

– А ты в толчок сходил?

– Нет.

– Пока в толчок не сходишь, тебя пожрать патруль не пустит.

– Но мне пока не хочется, – пожал плечами Брейн, на всякий случай прислушиваясь к своим ощущениям.

– Если остатки агриколы смешаются с питательными батончиками, брюхо прямо-таки разорвать может.

– Правда, что ли? – удивился Брейн, не зная, верить или нет.

С одной стороны, чепуха, а с другой – здесь все было иначе.

– Ну, не прямо там взрыв, конечно, – поправился канзас. – Но будешь так бегать, что…

И он снова пошевелился, выбирая новое положение.

Минуты две Брейн продолжал прислушиваться к своим ощущениям под сиплые звуки тяжело дышавших гоберли. А канзас, вытянувшись на кровати, какое-то время лежал с закрытыми глазами, а потом вдруг сказал:

– Ладно, отставить переживания, Томас, это была шутка.

– Шутка?

– Да, шутка.

– Но… то количество глины, что я сожрал, куда оно подевалось?

– Глины?

– Ну это я агриколу так называю. Не могла же она куда-то подеваться? Значит, нужно, чтобы вышла, а я ничего такого не чувствую.

– Не переживай, я не особенно понимаю в науках, но когда нас, как консервы, протаскивают с сумасшедшей скоростью прыжка через все эти бескрайние расстояния, что-то там происходит, и глина эта, как это называется… Слово забыл… Ну, типа, как будто испаряется…

– Аннигилируется?

– Во! – воскликнул канзас. – Аннигилируется!

При этом он резко дернулся и доставил себе болезненные ощущения.

– Ну ладно. Раз тебе так приспичило пожрать – пойдем вместе, – сказал канзас и, закусив губу острыми, как у собаки, зубами, начал подниматься.

Брейн машинально потянулся, чтобы ему помочь, но тот сделал останавливающий жест.

– Не надо, я должен сам… Я должен сам…

В этот момент один из гоберли дернулся во сне и выпустил газы.

– О, этот парень идет на поправку! – сказал канзас Марк и, собравшись, резко встал на ноги. – Все, я готов.

– Думаешь они выкарабкаются? – спросил Брейн.

– За другого не скажу. Но этот выберется. Живой организм должен издавать звуки. Так-то вот.

– Да тот, второй, тоже вроде дышит.

– Вроде.

Несмотря на то что новому знакомому все еще было худо – Брейн это видел, канзас надел белье, комбинезон, ботинки и кепи. А поскольку в комнате не было зеркала, одернул на себе обмундирование и спросил:

– Как я выгляжу?

– Нормально.

– Ну тогда пойдем искать, где здесь кормят, – сказал Марк и первым вышел из комнаты. Брейн последовал за ним.

Они прошли коридор, вышли на воздух, и только тут Брейн обнаружил, что их городок был окружен заросшими лесом старыми горами, которые дотягивались своими вершинами до редких облаков.

– Ну и как тебе воздух?

– Ты не сказал, как тебя зовут.

– Что значит не сказал? Меня зовут Марк – я же представлялся.

– А мне показалось, ты соврал.

– Ну… да, я соврал, – признался канзас. – Меня зовут Ранжан.

Брейн пожал плечами и отвернулся.

– Ты что, опять не веришь?

– Это неважно. Мы же здесь ненадолго, – ответил Брейн, – однако Ранжан подходит тебе больше, чем Марк.

На том они и поладили.

– Как по твоим прежним прыжкам – сколько здесь проторчать можно? – спросил Брейн, когда они уже подходили к корпусу, который больше всего напоминал столовую.

– Ну, приятель, мы же товар, прибывший на склад. Скоро информация о нас разлетится по ближайшим покупателям. Они полистают досье и взвесят, нужен им тот или иной засранец, а потом решат – брать или не брать. А если брать, то на какие должности.

– Так уж прямо на должности?

– Ну так – с запасом, конечно, брать будут. Это же военная организация – тут все берут с запасом. Кого-то сразу на должность, другие пока за штатом морду отъедать будут.

– Как-то ты без энтузиазма…

– Да, мне уже не раз приходилось за штатом болтаться.

– И что – не понравилось?

– Я по натуре боец. Мне нужно сразу в центр событий, в противном случае тянет на всякие неуставные приключения, и потом бац – снова в резерв. А там и до прыжка недалеко. И опять печет задницу!

Тут канзас нервно расхохотался, и на них с Брейном стали посматривать те, кто шел в столовую или выходил из нее.

– В первый раз меня взяли через двое суток, второй раз – куковал две недели, в третий раз забрали через полтора суток, – успокоившись, продолжал разговор канзас.

– То есть понятной системы нет.

– Системы нет. Поэтому просто расслабься и ходи вовремя жрать. Кстати, в таких местах обычно кормят нормально. Не то чтобы офицерская пайка, но и не солдатская в какой-нибудь дыре.

– А какое у тебя звание? – спросил Брейн.

– А у тебя?

– Я сержант.

– И я сержант, – сказал канзас и вздохнул.

– А что – раньше был выше?

– Давай не вспоминать про раньше. Вон смотри, мы не туда идем. А столовка вон там, – сказал канзас, указывая новое направление.

– А как ты понял?

– Да там же тусовка. Неужели не заметно?

– Да какая тусовка? Всего с десяток бойцов.

– Так точно. Но пятерых старых видишь? Это местные выходят – отдуваются. А новички крутят бошками – они пока еще не привыкли, что тут да как.

– О да, теперь я начинаю понимать, – согласился Брейн.

2

Внутри столовой был полный порядок: стены носили следы недавнего ремонта. Разумеется, никаких разносчиков тут не было. Брейн с новым знакомым прошли к раздаче и, взяв какое-то количество батончиков, встали в очередь к печке, которая разогревала еду.

Очередь двигалась быстро – открыть дверцу, положить батончики, включить режим, и через десять-пятнадцать секунд можно было забирать свой заказ.

Разогрев еду, Брейн с канзасом прошли за длинный стол и сели в самом его конце. Они были единственные, кто общался между собой. Все остальные ели молча и в одиночестве.

В зале было около двадцати посетителей, и лишь двое были местными – в потертой, хорошо подогнанной робе, остальные прибыли с последними партиями и еще не пришли в себя после жестких условий путешествия.

Благополучно отобедав, Брейн и канзас вернулись в свой корпус, и к этому времени гоберли, тело которого, как заметил канзас, подавало звуки, уже сидел на своей койке и улыбался. А койка его соседа была пуста и заправлена свежей простыней.

Брейн хотел спросить оставшегося гоберли, куда делся второй, однако ему в голову пришло, что того могли увезти, пока этот спал.

– Привет, ребята! – бодро поприветствовал их гоберли. Было заметно, что кризис миновал и он чувствует себя неплохо.

– Привет, – отозвался Брейн. – Первый раз здесь?

– О да, первый раз. Где пожрать-то можно? Брюхо от голода подводит.

– Как выйдешь из корпуса, так прямо и дуй – двести метров и упрешься в столовку.

– Спасибо, братцы! – воскликнул гоберли и тотчас выскочил из комнаты.

– Эк его приперло, – заметил канзас, садясь на койку.

– А тебе-то тоже полегчало, – сказал Брейн, садясь на свою.

– Конечно, полегчало после горячих батончиков, – согласился канзас и погладил брюхо. – Но, честно говоря, даже не думал, что выйду из этого прыжка.

– А чего так?

– С предыдущего меня двое суток откачивали – лежал под системой. И не под такой, как эти вот, – канзас кивнул на койки, где прежде лежали гоберли. – А под настоящей – трубки, клизмы, все дела.

– И как же выкарабкался?

– Даже не знаю. Очнулся, вроде все в порядке, пришел в себя. А через двое суток уже к покупателю попал и сразу на задание.

– И что за задание?

– Лучше не спрашивай, – отмахнулся канзас. – В конце концов всем нам дали по башке, повезло, что двигались в конце колонны, потому и выжили.

– И что потом?

– И все потом. Чтобы про этот разгром много не болтали, снова раскидали всех уцелевших по отстойникам, промариновали пару месяцев в главном резерве – и опять прыжок.

– Лихо!

– Но я-то молчаливый был, решил – отправят так отправят, но там были и другие – особо шумливые. Писали, жаловались, требовали, чтобы их в регионе служить оставили.

– И что с ними?

– Кому пришили воинское преступление, а кого отправили на самые гиблые фронты. Про Аларам слышал?

– Нет.

– Аларам, приятель – это такое место, где они прут и прут, а мы не знаем, что им противопоставить.

– А кто они-то?

– В том-то и дело, что непонятно. То они выглядят как какие-то белковые системы, то как аммиачные амебы, то как полевые структуры в пределах чувствительности аппаратуры.

– Ужас какой, – поразился Брейн. – И как же с такими воевать?

– Отводят уцелевшие войска, наносят огневой удар, потом биологическая очистка с перекрытием территории больше раз в десять. Потом химический контроль по всей площади, и после всего этого гарантированная пустыня на тысячу лет.

– И помогает?

– Да, говорят, на пару лет в этом месте затишье, а потом опять начинается.

– Но у вас же такие технологии…

– Да, с технологиями порядок. И специалисты имеются подходящие, но как только навезут аппаратуры и начинают понимать, с чем имеют дело, так эти твари – раз и меняют свое состояние.

– Ничего себе.

– Вот так, приятель. Но к чему все это я? А к тому, что, с кем хотят окончательно свести счеты и заткнуть окончательно, отправляют на этот фронт.

– Ладно, Ранжан, все-таки мы после обеда – давай закроем эти темы и подремлем, – предложил Брейн, вытягиваясь на кровати.

– Давай подремлем, – согласился канзас.

Вместо подушки Брейн приспособил стопку белья, найденную в тумбочке, и вскоре уснул. И ему снова приснился сон, где он оказался дома. Мало того, даже где-то в детстве.

Он бежал через поле, он видел цветы, там была собачка, о которой он мечтал, но ее у него так и не было. А потом все прервалось – и он погрузился в более глубокий сон.

3

Спали они часа два – два с половиной. Когда Брейн проснулся, канзас уже сидел на своей койке и о чем-то думал, глядя в стену.

– Ты как, выспался? – спросил он, заметив, что Брейн открыл глаза.

– Да, я в порядке, – сказал тот и потянулся.

– Ну и отлично, а то одному не хотелось на ужин идти.

– А что наш парень? – спросил Брейн, кивнув на гоберли, который еще спал.

– Наш парень будет долго отсыпаться, – заверил канзас.

Они сходили на ужин, отметили, что народу в столовой прибыло, и это означало, что все большее количество доставленных сюда пациентов приходили в себя.

На воздухе было много тех, кто прогуливался, дышал, другие играли в настольные игры. Приходя в себя, временные обитатели городка понемногу начинали общаться.

– Ну и как тебе здесь? – спросил канзас, когда они возвращались в корпус.

– Ты о чем? О горах? – Брейн огляделся. – Горы мне нравятся.

– Через пару дней, когда все только начнут привыкать, народ начнут раздергивать. Правда, тут еще не все.

– Что значит не все?

– Некоторые не вытягивают такого путешествия – ты сам видел.

– Это ты про второго гоберли?

– Да.

– И что с ним?

– Процентов пятнадцать уже ни на что не годны. Они выживает, но им одна дорога – в дурдом.

– Да ладно, у вас же такие технологии…

– Опять ты про технологии. Ну да – их нормализуют. Это такая процедура. У нас в ведомственных дурдомах ее очень хорошо научились исполнять. Пять часов – и боец как новенький.

– Ну вот! – кивнул Брейн.

– Только это обновление работает в лучшем случае полгода.

– А потом?

– Потом на очередную нормализацию.

Вдруг канзас прервал свой рассказ, его песье лицо исказила гримаса ужаса, и, бросившись в сторону, он упал на траву, прикрыв голову руками.

Не успел Брейн как-то отреагировать на это, как в воздухе послышался рев, и над долиной, в которой размещался городок, прошла пара сверхзвуковых штурмовиков.

Брейн успел заметить, что они были обвешаны оружием, причем открытым – без обтекателей, что говорило о готовности к его немедленному применению.

В городке послышались крики, некоторые, как и канзас, зарылись в траву, кто-то забился в истерике.

Из медблока выскочили несколько санитаров и помчались к пострадавшим, на ходу вынимая экстракторы с большими дозами стимуляторов.

Между тем Ранжан тоже пришел в себя и поднялся на ноги, смущенно улыбаясь.

– Приобретенные навыки, так их разэдак… – сказал он, смахивая с новенькой робы прилипшие травинки.

– Ничего, это хороший навык. Лучше лишний раз мордой в землю, чем попасть под разделку, – сказал Брейн.

– Согласен с тобой, камрад, – кивнул канзас.

– Одного я не могу понять, как ты сиганул в траву, когда еще не только видно, но даже слышно этих штурмовиков не было? – удивился Брейн, оглядываясь и замечая, как то тут, то там к медблоку торопливо катят коляски с теми, кто был совсем плох.

– Я и сам не знаю, – пожал плечами канзас, также следя за беготней санитаров. – Меня ребята в роте всегда индикатором звали. Если я мордой в грязь, так от меня волной и все остальные. А удар, прикинь, секунд через двадцать приходит. То есть некоторые уже бошки поднимать начинают, чтобы меня таким-то образом обозвать как паникера, и тут – бабах!

– Хотел бы я служить с тобой в одной роте, – улыбнулся Брейн. – Так чего там с процентом потерь?

– С процентом потерь ты сам видишь, – и канзас кивнул на разбегавшихся санитаров с каталками. – Пара процентов не выживает вовсе.

– Большие потери.

– Большие.

– А нельзя использовать какой-то другой способ, не такой…

– Варварский? – закончил фразу канзас и засмеялся. Брейн тоже улыбнулся. Действительно смешно получилось.

– Да, можно везти бойцов и обычным способом, с прыжками первого порядка. Когда и овцы, и волки – ну ты понял. Однако чем дальше от Метрополии, тем реже прыжковые терминалы, а потому приходится тащиться со скоростью каких-то орбитальных транспортов. А это полгода минимум. А то и больше. На одни харчи изведут денег – ужас просто. А еще пассажиров нужно обогревать, давать им кислород, очищая углекислый выхлоп, я уже не говорю о каких-то развлечениях, чтобы у них депрессии не возникло. Ну и так далее. С «белой глиной» экономия набегает в сотни процентов – кто против такого решится протестовать?

– Только сумасшедший, – подвел итог Брейн.

– Вот именно, – согласился Ранжан, и они ступили на крыльцо своего корпуса.

После возвращения с ужина Брейн почистил зубы и лег спать – он чувствовал накатывающую слабость. А когда проснулся утром, оказался в комнате совершенно один – кровати канзаса и гоберли были заправлены чистым бельем.

Поскольку приближалось время завтрака, Брейн принял освежающие процедуры, оделся и направился к столовой, прислушиваясь и ожидая еще услышать голос Ранжана, однако все больше убеждался, что теперь его нового знакомого здесь уже нет. Мало того, количество прибывших было на четверть меньше, чем в прошлый прием пищи.

К обеду контингента было уже меньше на треть, а к ужину – наполовину. Брейну то и дело попадались посыльные, сновавшие между корпусами, за которыми потом выбегали где-то двое, где-то трое бойцов. А то и целая вереница.

Они убегали к административному корпусу, а спустя час или два на небольшом поле, которое располагалось в полукилометре от городка, запускали двигатели шаттлы, отправляя пассажиров на орбитальные станции и дальше, по ближним районам космоса. Их уже транспортировали безо всяких прыжков, однако это зачастую занимало куда больше времени, чем портальное перемещение.

Но за Брейном пока никто не приходил. Через два дня он даже начал немного скучать – делать было совершенно нечего, а знакомиться с теми, кто здесь также задержался, не хотелось.

Еще через сутки осталось совсем мало народу – на завтраке Брейн видел едва ли шестую часть от того количества, что прибыло сюда вначале.

Отчасти Брейн даже стал находить в теперешнем своем положении пользу, ведь он акклиматизировался и в случае чего мог принимать более адекватные решения, чем если бы пришлось принимать их сразу по прилете сюда – еще под парами «белой глины». Но собственная невостребованность все же не доставляла приятных эмоций.

Уже подходя к своему корпусу, он услышал раскат грома, потом еще один, а затем прозвучала целая россыпь громовых ударов.

Эхо горной долины слегка искажало звуки, поэтому грохот взрывов был похож на гром. Брейн узнал пакетные разрывы снарядов, когда кого-то накрывали залпом на большой площади.

Он остановился, но больше никаких раскатов не последовало, и он пошел к себе.

А в ночь разыгралось настоящее сражение где-то там – за горами. Брейн снова слышал пакетные разрывы, перестук автоматических пушек, он слышал, как над городком проходят звенья штурмовой авиации, а потом удары, удары и снова удары.

Брейн вышел на крыльцо и увидел с западной стороны долины зарево и отсвет ярких вспышек, которые четко обозначали ломаную линию гор.

А наутро обнаружил в контингенте пополнение. Из тех, кто прибыл с ним сюда, оставалось едва ли двадцать, зато добавилось полсотни действующих бойцов, которые пришли в столовую, даже не сняв брони.

На их поясах болтались шлемы, на плечах висело оружие, с которым они не расставались.

Брейн отметил это как положительную черту, поскольку ему много приходилось видеть и таких вояк, которые любую передышку использовали к полному расслаблению и потери осторожности.

Тяжело переваливаясь и грохоча бронированными крагами, они получали свои батончики и садились за столы. Ели молча – глядя в пустоту. Из полусотни лишь двое негромко переговаривались, остальные молчали.

Контингент состоял в основном из канзасов и гоберли. Первые были стрелками, а гоберли таскали тяжелые винтовки, кангеры, автоматические гранатометы.

Поев, бойцы вышли на воздух и, подождав тех, кто задерживался, сделали быструю перекличку и без строя побрели в ту сторону, откуда Брейн раньше слышал шум шаттлов.

Через полчаса с площадки поднялись несколько десантных транспортов и ушли в ту сторону, откуда ночью доносилась канонада.

– Кто это, сэр? – спросил Брейн, остановив одного из административных сержантов.

– Это команда «бета». Они появляются, когда где-то в долинах начинается бардак.

– А что за бардак?

– Ах, ну да, ты же не местный. Когда здесь появляются партизаны.

– Здесь есть партизаны?

– Да, сам-то я их не видел, о чем не жалею. Но время от времени их находят и обрабатывают артиллерией. А то и орбитальные силы, бывает, привлекают. Но это если очень уж большое соединение. А потом высылают «бету» – на зачистку гор. Им там тоже еще немало работы остается.

– Да уж, выглядели они нерадостно, – подтвердил Брейн.

– Это да.

– И давно это здесь?

– Да сколько я служу, столько эта канитель и тянется.

– И что, нельзя этот вопрос решить окончательно, если такие силы имеются – вон даже на орбите?

– Не знаю, слышал только, что этих партизан поддерживает какая-то третья сторона, так что они не унывают.

– И кто же это может быть? – продолжал выяснять Брейн, ему действительно все было интересно.

– Да много там всяких тварей в горах роются.

– Роются?

– Вот именно. Там же, под горами, были когда-то горные выработки, и потом это много лет было заброшено. А потом вдруг началась какая-то чепуха – из этих самых шахт и стали появляться эти партизаны. И уже вооруженные. Так вот, они захватили уже четыре таких долины, как наша.

– А что там было раньше, в этих долинах?

– Какие-то поселки. А теперь никакого населения там нет.

– А что было за население?

– Всякое. И суперколверы, и канзасы, и гоберли, и даже всякая всячина вроде тебя.

– Что значит вроде меня? – не понял Брейн.

– Ну – варвары. Вас же тут много.

– Тут много варваров? – удивился Брейн, которому показалось, что он ослышался.

– Ой, как будто первый раз слышишь! Ах да, я опять забыл, что ты не местный, – хлопнул себя по лбу сержант. – Но, конечно, если ты приехал с Метрополии, то ты там был, наверное, как кинозвезда, правда?

И сержант засмеялся.

Брейн пожал плечами. Кажется, он начинал понимать, о чем речь.

– Ну да, там я был один…

– Ну а здесь вас значительно больше. Вон там, – и он неопределенно махнул рукой. – В стороне океана целый материк вашими беглыми заселен!

И сержант захихикал, но тут же осекся:

– Ой, вон мой начальник идет, всего хорошего.

И с этими словами сержант ушел, оставив Брейна в совершенно задумчивом состоянии.

– Значит, здесь есть варвары? – вслух произнес он.

Факт того, что здесь имеются подобные ему субъекты, напрочь выключил мысли об опасности появления каких-то партизан.

– Варвары. Целый материк, – произнес он и, вздохнув, направился к своему корпусу, предполагая, что сержант, скорее всего, что-то недопонял и еще что-то добавил от себя. Это был немолодой гоберли с излишним весом – ему могло много чего почудиться.

4

Вечерело. Над городом Праймерсом спускались сумерки. Далекая луна – фиолетовая Глунду – посылала свои отраженные лучи, напоминая о том, что начинается время ночи. Однако сидевший в своем кресле полковник Гроун даже не думал о том, чтобы закончить работу и отправиться домой. Он служил в кадровой службе Министерства Политической Благонадежности округа «Юго-Восточный – двадцать четыре», в силовом подразделении. Этот департамент славился тем, что там происходили всяческие реформы, изменения, частые проверки и постоянно отбраковывались сотрудники, соскочившие с катушек из-за переработок.

Криминальные слои округа и группы бунтовщиков пользовались помощью разного рода враждебных имперским нациям сил, поэтому в борьбе с ними имперские силы несли немалые потери.

Из штата выходили те, кто получал травмы и ранения, выбывали погибшие в боях с многочисленными бандами и партизанскими отрядами.

Полковник Гроун и так и сяк перекладывал списки возможных кандидатов на должности, но удавалось закрыть только две трети вакансий, а одна треть оставалась незакрытой. А стало быть, брешь в борьбе с беспорядками зияла огромная.

Противная же сторона работала быстрее и оперативнее. У них было больше средств и, видимо, более эффективный управляющий аппарат, и случалось, имперские службы безопасности теряли тех, кто переходил на сторону противника.

Отряды партизан состояли вовсе не из каких-то ящеров, а из вполне понятных и привычных гоберли, канзасов и нескольких подвидов суперколверов. А в городах у них имелись немалая поддержка и агентурные сети среди варваров, которых здесь на местный манер называли норрами.

Устав в конце концов от пустопорожнего перекладывания карточек, полковник оставил списки и откинулся в кресле, стараясь отключиться от работы и ни о чем не думать.

Он занимался этим делом не первый год и понимал, что невозможно растянуть кадровые резервы на все бреши, тем не менее приходилось делать это раз за разом.

В дверь постучали.

– Войдите! – разрешил полковник, и вошел его заместитель – майор Мансер, один из немногочисленных суперколверов в здешних местах.

Майор вошел и тяжело опустился на стул напротив начальника. В их департаменте не было возможности прятаться от работы, а те, кто не справлялся с грузом навалившейся работы, вылетали в действующие подразделения по наведению порядка.

До прихода Мансера полковник сменил едва ли не целую дюжину заместителей.

Служащие департамента, в особенности руководство и начальники отделов, сидели по семнадцать и даже двадцать часов на работе и, если нужно, оставались на ночь, рассылая тысячи запросов о привлечении кадров. Но, к сожалению, их заявки удовлетворялись в самую последнюю очередь – после того как другие структуры спецслужб и армии получали свой кусок.

Полиция Метрополии также получала все, что хотела, а им в округа сбрасывали то, что было никому не нужно.

Иной раз вслед за очередным кадром приходило толстое дело о его фокусах, да таких, что, как выяснялось, на нем и пробы ставить было негде. И такие, с трудом полученные кадры приходилось отстранять от работы, судить и отправлять в тюрьму.

Если же появлялась хоть какая-то возможность не судить, сломать судебное преследование ценного кадра, который демонстрировал хорошую рабочую сноровку, руководство департамента шло на нарушения. И очень часто таким образом «спасенные» кадры, позабыв про своей темное прошлое, начинали расти в карьерном плане.

– Ты чего пришел? – спросил полковник.

– У нас тут имеется незакрытие кадров в пятидесяти восьми полицейских отделениях, сэр.

– Ты меня этим удивить, что ли, хочешь?

– Нет, сэр, я запустил новую программу, которую, кстати, сам и написал в содружестве с ай-ти роботом.

– Вот как? А что же наши программисты? Почему ты делаешь чужую работу?

– Сэр, они такие неповоротливые, пока им объяснишь, что тебе надо…

– Ну хорошо, в конце концов твое второе образование связано с программированием.

– Вот именно, сэр. Ну так вот, с помощью этой программы нам удалось еще раз пройтись по архивным отвалам, где мы как будто ничего уже не нашли. И я выявил еще множество подходящих нам вариантов.

– То есть совсем каких-то криминальных монстров, что ли? Тебе мало переписки с Военным Судом, Мансер?

– Нет-нет, сэр, у нас тут был такой моментик, когда спецслужбы, и в частности контрразведка, ввели в анкеты пунктик, где ставилась отметка о возможности или невозможности привлечения кадра к административной работе.

– И что?

– Так вот я убрал эту графу, ну и еще парочку совершенно ничего не значащих характеристик, и у нас получилось добыть семьдесят процентов необходимого состава для закрытия полицейских должностей.

– В противном случае эти остатки пошли бы маршем на фронт, – задумчиво произнес полковник.

– Ну, в конце концов какая-то часть все равно отправится на фронт, сэр, мы же с вами реалисты. Но есть возможность выбрать из этих процентов кое-что, я уверен в этом.

– Но контрразведка их не утвердит, – напомнил полковник.

– Сэр, – майор Мансер улыбнулся. – Ну что мы, будем спешить с отчетами контрразведке?

– Не будем, – согласился полковник.

– Не будем, а к тому времени, когда они замучают нас сначала запросами, повторными запросами и наконец угрозами, прибудут новые пополнения в кадровый резерв и мы опять что-то получим. И потом контрразведка у нас в Циппельмене…

– А до него полтысячи километров, – кивнул полковник. – И за последний год они к нам ни разу не приезжали, хотя и выставляли письменные претензии.

5

В одиночестве Брейн провел в комнате уже трое суток, а в городке, казалось, остановилась всяческая жизнь. Он еще надеялся, что появятся солдаты в броне – ну хоть какое-то развлечение, но те больше не прилетали, и все боевые действия в соседних долинах успокоились.

Не были слышны залпы по вечерам, и больше не зажигалось оранжевое зарево на изломах лесистых гор.

Сходив на ужин, Брейн взял побольше батончиков, упирая на зеленоватые и бежевые, которые считались десертными.

«Десерт, блин», – усмехался про себя он, когда набирал добавку.

В этот раз ради развлечения он даже решился попросить у персонала столовки воды, но те посмотрели на него как на ненормального, однако когда он уже уходил, его нагнал старший в кухонном наряде – худощавый канзас с совершенно бесцветными глазами – и спросил:

– Слушай, воды у нас никогда не бывало, но если тебе так нужно, я могу достать «девять-девять запятая девять». Это мусс самой высокой очистки. Нам он поставляется для того, чтобы мы могли делать хорошее мороженое, когда прибывало высокое начальство.

– Постой, какое мороженое? У вас все подается в стандартных брикетах, то есть батончиках.

– Ну разумеется. Все питание только по стандартам, однако мейдеры выпекают батончики, в особенности фруктовые и молочные, такими, какие ингредиенты в них загружаются. Я имею в виду чистоту ингредиентов.

– То есть… Вы делаете разный вкус?

– Я поясню на примере, – сказал канзас, и видно было, что эта тема ему интересна. – Например, если мы загружаем в качестве агента-растворителя мусс «шестьдесят-пять запятая пятнадцать», получается один продукт. Если мы в качестве агента-растворителя добавим «девять-девять запятая девять», получаем совершенно другой продукт, но и тот и другой формально являются одним и тем же питательным батончиком четвертого десертного класса.

– Я понял, – сказал Брейн.

– Ну так что?

– Да, я возьму, – ответил Брейн. – Ну, хотя бы попробовать надо.

– Хорошо, подожди, – сказал старший и убежал, а вскоре вернулся с пластиковой бутылочкой грамм на восемьсот. – Вот, держи.

– Спасибо, – поблагодарил Брейн.

– Бери-бери, другой бы у меня ни за какие деньги это не получил, но мне тебя хочется утешить. Парень ты вроде приличный, хоть и нестандартный. Не то что основной контингент – бывшие наркоманы или беглые преступники. Но вот сидишь уже не один день, и тебя никто не вызывает. Хочется как-то поддержать тебя, так что бери и пользуйся.

Брейн поблагодарил еще раз и отправился к себе в пустой корпус.

В полной тишине съел еще несколько десертных батончиков, предполагая этим скрасить свою скуку. Потом запил хваленым муссом, который действительно очень напоминал воду, но только напоминал.

Чтобы больше ни о чем не думать, Брейн умылся, почистил зубы и лег спать. Он понимал, что чем быстрее уснет, тем быстрее закончится еще один скучный день, а наутро, возможно, начнутся какие-то перемены.

После «водных» процедур Брейн уснул легко: он уже начал приноравливаться к здешнему климату и распорядку. Он бы спокойно проспал до самого утра, однако среди ночи его разбудил какой-то посторонний звук, да и сон приснился странный: Брейн бегал по катакомбам, а в руках у него был тусклый фонарик и какая-то дубина. Во сне ему угрожала опасность, и Брейн то и дело касался пояса, где должен был находиться пистолет, но пистолета не было – оставалась одна дубина, и оттого он чувствовал себя в этом сне очень неуверенно. А еще эта темнота и тусклый фонарик.

А тени наступали со всех сторон, Брейн поворачивался то влево, то вправо, готовый нанести разящий удар, но враг тянул время и не нападал.

В конце концов Брейн проснулся и, открыв глаза, по едва заметному сиреневому оттенку темноты в окне понял, что до подъема еще часа четыре.

Он полежал еще немного, но никак не мог избавиться от навязчивого чувства беспокойства, а еще он вспомнил, что разбудил его посторонний звук, как будто кто-то скребся под дверью.

Это могла быть кошка или крыса, но ни тех, ни других здесь не водилось.

«Кошки им не нужны, потому что нет крыс. А крыс извели какими-нибудь высокотехнологичными препаратами», – подумал Брейн.

Он сел на кровати и стал прислушиваться. Да, ему не показалось: в коридоре кто-то двигался. Брейн весь превратился в эдакий разведывательный бот – его натренированный аппарат восприятия и интуитивного анализа тотчас нарисовал фантастическую картинку.

Тот, кто издавал такие звуки при движении, должен был сильно сутулиться, иметь когтистые лапы – оттого при ходьбе они издавали такой звук. А еще вот это – что-то непонятное, как будто тащили кабель по песку: Брейн как-то участвовал в реконструкции военного городка, и они таскали такие вот кабели по прибрежному песочку. Звук, конечно, не тот, но похожий своей непрерывностью, не то что чередующиеся шаги.

– Ужас какой, – пробормотал Брейн и, поднявшись, прокрался к двери и, помедлив еще, резко ее распахнул и выглянул в коридор.

Но что толку? Там была абсолютная темнота. В отсутствие основной массы постояльцев электричество здесь экономили. Да, Брейн помнил, что включатель находится возле входа в корпус, однако поди доберись до него, если тут в темноте кто-то посторонний.

Дверь крепилась на новеньких магнитных подвесах, а потому не издавала ни звука, однако Брейн был уверен, что неизвестный заметил его появление.

Эхо комнаты за спиной сбивало тонкое восприятие, и Брейн вышел в коридор и притворил дверь.

Видимо, нарушитель видел в темноте не очень хорошо, а может, видел, но решил действовать. Брейн снова услышал отчетливое шарканье, а вот звук волочения исчез. Может, он волочил оружие, а теперь им замахнулся?

Справа от Брейна был тупик и двери четырех неиспользуемых номеров, а слева были еще пять комнат, поворот налево – и еще штук двадцать комнат. А в торце коридора – окно.

«Стоп!» – сработала в мозгу Брейна самопроизвольная команда, и он остановился. Он не то чтобы слышал, все было гораздо страшнее, он ощутил движение воздуха, а значит, возможная опасность могла находиться уже в полутора метрах – Брейн в таких делах прекрасно разбирался. Поэтому он прыгнул на эти полтора метра и нанес удар ногой в темноту, очень удачно попав в цель.

Некто, получив такой удар, оторвался от пола, пролетел метра четыре и рухнул у стены, однако без пауз тут же заскрежетал по полу когтями и понесся прочь – до поворота, там налево и снова разгон.

Брейн последовал за неизвестным противником, однако действовал более осторожно, опасаясь попасть в засаду.

Поворот он прошел на ощупь и стал ускоряться в полной темноте, а неизвестный, не сбавляя скорости, подпрыгнул, врезался в окно и, вышибив его, рухнул на землю вместе с оконной рамой.

Добежав до оконного проема, Брейн выглянул наружу, но смотреть было не на что – темнота, белеющие обломки рамы и тишина.

Брейн просидел около получаса, прислушиваясь к доносившимся издалека звукам, но здешняя природа была ему малопонятна, и он не мог определить, природные ли звучат мотивы в этой тишине, или он слышал какие-то технологические звуки.

Ну там гудение подстанции или шипение гидравлических систем.

Не добившись ясности, Брейн вернулся в комнату, включил свет, поел еще батончиков, допил остававшийся мусс «девять-девять запятая девять», потом подпер дверь двумя тумбочками и, выключив свет, снова лег.

Он быстро уснул и проснулся только утром от топота в коридоре. Кто-то грохотал по тонкому полу солдатскими ботинками и очень спешил.

Шаги замерли возле двери Брейна, и в нее постучали.

– Одну минуту! – отозвался он и, подскочив к двери, разблокировал ее, убрав тумбочки. На пороге оказался курьер – взъерошенный гоберли, которого, должно быть, тоже подняли с постели.

– Сэр… Ну, это самое – пойдемте скорее в администрацию!

– А с чего такая спешка? – спросил Брейн, почесываясь.

– Шаттл уже вылетел, сэр. Для вас одного.

– А почему для одного?

– Так больше нет никого, кого еще брать-то? Вы один у нас остались, в администрации уж думали вас перебросить в другой район, – пояснил посыльный, и Брейн перехватил его взгляд – гоберли косился на прикроватную тумбочку, на которой лежали оставшиеся два десертных батончика.

– Хочешь сладкого? – спросил Брейн.

– Ага, – кивнул гоберли.

– Ну возьми.

Посыльный проскочил в комнату и, схватив оба батончика, сразу же принялся их есть, а Брейн начал одеваться. Затем сходил умыться и вернулся в комнату.

– Я готов, – сказал он. – Пойдем в администрацию.

А гоберли все еще жевал, растягивая для удовольствия второй батончик.

– О, сэр, тут такое происходит… – сказал он, причмокивая.

– И что же? – спросил Брейн, осматриваясь, однако над территорией висел густой туман. Он уже слышал, что здесь бывали целые туманные недели, когда солнце едва было видно и темнело на два часа раньше. – Так что случилось-то? – снова спросил Брейн.

– Сэр, вы не поверите, – сказал гоберли, продолжая чавкать. – У нас убили часового!

– Убили часового?

– Да, сэр. Такого не было никогда, даже те, кто служил здесь больше, чем я – а я служу здесь уже пять лет, – не припоминали таких событий. В соседних долинах, конечно, бывало всякое, вы же слышали про здешних партизан?

– Как не слышать, если там артиллерия грохотала, – заметил Брейн.

– Ну вот именно, сэр. Так вот – одного часового убили, а еще двоих сильно поранили энергошилом.

– Чем-чем? – не понял Брейн.

– Энергошило – это такое местное оружие преступников и всякого рода диверсантов. Загоняют под ребра электрод, включают протонный поток и – бац! Пациент моментально отключается.

– А нельзя просто ножом?

– Ну как же можно ножом, от него пойдут конвульсии, датчик состояния здоровья сразу отдаст сигнал тревоги на пульт дежурному по периметру.

– А с этим энергошилом не отдаст?

– В том-то и фишка, сэр, что энергошило парализует датчик, и тот начинает выдавать ошибку, после чего сервер отключает его, поскольку тот выдает бешеное количество запросов. Все выглядит так, будто персональная сигнальная система у часового вышла из строя. Сервер ее отключает и запускает на канале профилактику.

Они поднялись по широкому и пустынному крыльцу здания администрации и вошли внутрь, в такой же пустой вестибюль, где каждый шаг отдавался эхом на побеленных стенах и высоком потолке, украшенном старинной люстрой, которая, впрочем, сейчас не работала – слишком уж много потребляла электричества, а потому вестибюль освещался парой экономичных светильников.

– Красивая люстра. Ее когда-нибудь включают? – спросил Брейн, глядя на хрустальные висюльки.

– Что? Ах да, конечно. Хотя нет, я не помню, чтобы включали. Она же тут висит с тех пор, как этот городок построили.

– А для кого строили?

– Ну это… А я не знаю, сэр, – честно признался гоберли.

– Да и ладно, – отмахнулся Брейн.

В этот момент они остановились в коридоре перед какой-то дверью, и гоберли с долей благоговения произнес:

– Вот здесь, сэр, вас ждет сам капитан Рембранто.

– Чего капитан? – не понял Брейн.

– Рембранто, это имя такое.

– А что я должен делать?

– Просто зайдите, сэр, и капитан Рембранто все оформит.

6

В кабинете Брейна ожидал капитан Рембранто – немолодой и много повидавший суперколвер. Но особенно он удивил Брейна реакцией на его появление.

– О, ну наконец-то! – воскликнул капитан, всплеснув руками, а потом хлопнул длинной ладонью по столу, отчего подпрыгнули все бумаги и терминал компьютера.

Брейн от неожиданности остановился.

– Проходи, парень!

Брейн прошел и сел напротив капитана.

Тот захихикал, а потом сказал:

– Уж не знал, что дождусь этого момента.

– Да что здесь происходит? – спросил Брейн.

– А ты не в курсе?

– А с чего мне быть в курсе, капитан?

– Я радуюсь тому, что впервые варвары начинают решать проблемы, этими же варварами и созданные, – произнес капитан Рембранто и снова захихикал.

– О как! Это вы о чем, офицер? – уточнил Брейн, которому надоело здесь все – от ночных посетителей до этого странного суперколвера.

– Ах, ну да, ты же не местный! – хлопнул себя по колену капитан и захохотал. Но внезапно замолчал и уставился в пол, на универсального размера ботинки Брейна.

– Ты ведь прибыл сюда издалека?

– Из Метрополии, – ответил Брейн.

– Из Метрополии. Ты, наверное, там был…

– Да, я там был как кинозвезда.

– Тебя уже кто-то спрашивал?

– Да, один из ваших сержантов.

– Короче так – здесь вашего брата много сидит по городам, так что выбирай город, чтобы оказаться среди таких, как ты.

– Огласите все заявки.

– Ну хорошо, – согласился Рембранто и бросил на стол три листка пластиковой бумаги. – На тебя пришел вызов с трех районов. В одном месте просят администратора полицейского бюро. Понимаешь, что это такое?

– Нет, сэр, не понимаю.

– Ну, короче, бумажки перекладывать и получать по полной за промашку подчиненных.

– Это мне не подходит. Давайте что-нибудь другое.

– В другом месте от тебя требуют возглавить роту спецназа. Здесь даже приведены три задания – четыре из них смертельные.

И капитан снова засмеялся.

– Что там в третьем?

– Ну в третьем совсем неинтересно. Нужно поехать в большой город – Гринланд. Слышал?

– Откуда? Я же не местный.

– А, точно! – и капитан опять заржал, а Брейн подумал, что у него не все в порядке с психикой. – Короче, тут все туманно и непонятно. Приезжаешь и занимаешь должность какого-то инспектора по безопасности.

– Инспектором по чему? – не понял Брейн.

– По без-о-пас-нос-ти, – по слогам повторил капитан. – Честно говоря, первый раз такую байду читаю.

– Я тоже не совсем понял, но это мне подойдет, – сказал Брейн. – Вот туда меня и направьте.

– Ну, как говориться, сам выбрал, сам все и скушаешь. В крайнем случае проблюешься! – пошутил по-своему капитан и снова принялся веселиться. – К вечеру жди шаттл.

– Меня что, одного повезут?

– А чего ты хотел? У нас только ты и остался. Других неликвидов раз-два и обчелся, да еще несколько доходяг, которых потом в госпиталь перекантуют.

– Сэр, а вы что-нибудь слышали о сегодняшнем нападении на часовых?

– Смеешься, что ли? Еще бы я не слышал? Начальник режимной части уже всех оповестил – под роспись! – многозначительно произнес капитан Рембранто.

– Вы можете предположить, кто это мог быть?

– Ох… – выдохнул капитан, и его лицо погрустнело. – Тут же повсюду безобразия творятся, странно, что до сих пор нас эти партизаны стороной обходили. В соседних долинах война – кто-то мог и сюда пробраться.

Подождав, когда капитан заполнит форму на компьютерном терминале и принтер выдаст пластиковую карточку с предписанием, заверенную всеми необходимыми голограммами, Брейн сунул ее в карман робы и вышел в коридор.

Теперь он чувствовал себя дембелем.

Четыре дня и ночи он привыкал к этому странноватому месту, к столовой, к горам вокруг, к чистому, чуть влажноватому воздуху и к пустынному корпусу, в котором жил в одиночестве.

Брейн быстро адаптировался и за эти четыре дня привык к обстановке. Но теперь он снова чувствовал отстраненность от всего этого, ведь теперь перед ним открывался новый мир, совсем ему неизвестный.

Незаметно пролетели обед, а затем и ужин. Брейн не пытался чем-то занимать себя, он просто ждал.

Когда возвращался из столовой, его остановили – еще один капитан, грузный гоберли со строгим взглядом из-под кустистых бровей. Брейн сразу опознал в нем начальника режимной службы.

– Готовишься отчаливать, сержант Брейн? – спросил тот, демонстрируя знание ситуации в городке.

– Так точно, сэр, – благодушно ответил Брейн.

– У тебя в корпусе кто-то раму вынес, ты в курсе?

– Да, вроде поддувать начало – сквозняк.

– Что-нибудь слышал прошлой ночью?

– Нет, сэр, я крепко сплю.

– Ну и ладно, удачи тебе, сержант.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил Брейн и отправился к себе.

Он не хотел начинать никакого расследования, это была не его территория и не его дело.

Вернувшись в комнату, Брейн завалился на кровать и снова стал ждать, ни о чем не думая, потому что если думать, то опять начинало казаться, что про него здесь все забыли и никакого шаттла не будет.

Он уже начал дремать, когда прибежал посыльный и крикнул:

– Бегите на летное поле, сэр! Шаттл здесь мимоходом – долго ждать не будет!

И убежал.

Брейн поднялся с кровати и, потянувшись, почесал в затылке.

После легкой дремы он успокоился и уже был уверен, что без него никто никуда не улетит.

Он вышел из корпуса на крыльцо, вдохнул вечерний воздух и прислушался – не было слышно ни перестрелок, ни канонады, только легкий ветерок приносил ароматы горных трав.

Брейн заметил, что через территорию к нему огромными шагами спешит суперколвер, и сам пошел навстречу.

– Вы пассажир в Четвертую зону? – спросил суперколвер, останавливаясь.

– Пассажир я, – подтвердил Брейн, разглядев в сгущающихся сумерках пилотские эмблемы. – Но я не знаю, что такое Четвертая зона.

– Вам в какой город?

– Гринланд.

– Это город в Четвертой зоне нашего района. Идемте, нужно поторопиться.

И, развернувшись, пилот зашагал прочь, да так, что Брейн едва за ним поспевал.

Они прошли мимо здания столовой, обойдя его слева по насыпной дорожке, и еще минут десять шли по мощенной плиткой дороге, годившейся для проезда транспорта. По обе стороны росли травы, в которых все время что-то шуршало и трепетало крыльями. Брейн не был уверен, живут ли там какие-то опасные гады, однако пилот был невозмутим, и пассажир вел себя так же.

Пройдя через пару редких рощиц, где Брейн был настороже, поскольку из-за каждого дерева можно было ждать нападения, они вышли к освещенной площадке, на которой с погашенными огнями стоял одинокий шаттл.

– А мне сказали, что шаттл пролетный и нужно спешить, а вы, видать, давно тут, – заметил Брейн.

– Да, по времени мы немного отстаем, посадка здесь действительно короткая, но вчера, когда сели, оказалось, что основная энергосистема рассогласована, механик сказал – совсем развалилась.

– А резервной нету?

– Есть и резервная, но лететь на резервной – это лотерея.

– Ну да.

Пилот подошел к закопченному борту шаттла и постучал по нему какой-то железкой. Внутри щелкнул замок, отошла массивная дверь, и до самого бетона разложился гидравлический трап.

Пилот поднялся первым, за ним Брейн.

Трап снова сложился и спрятался в поддверную нишу, после чего дверь встала на место.

Пилот прошел через пассажирский салон к себе, где перебросился с кем-то парой слов.

«Должно быть, с механиком», – подумал Брейн, выбирая ближайшее из потертых кресел, страховочные ремни которого выглядели не слишком драными.

Брейн пристегнулся, и почти тотчас запустились двигатели.

По полу салона пробежала дрожь, которая затем перешла в тонкую вибрацию стенок, и наконец, двигатели стали развивать взлетную тягу – шаттл покачнулся и, оторвавшись от земли, стал разворачиваться на раскаленных струях, вырывавшихся из поворотных дюз.

Брейн уже настроился на привычные ощущения, однако неожиданно по борту что-то громко щелкнуло. Потом еще раз. Брейн сразу узнал этот звук, однако ему не хотелось верить, что их обстреливают.

Пилот тоже услышал, и двигатели шаттла взревели в форсажном режиме, а Брейна вдавило в кресло.

На несколько мгновений этот маневр спутал планы стрелков, но затем они взяли поправку, и после еще нескольких звонких щелчков у борта шаттла рванул фугас, отшвырнув судно в сторону. Мигнуло освещение, тон двигателей поменялся, и пилот заложил хитрый вираж вправо, сначала сбросив тягу, а потом снова резко ее нарастив.

Брейн скинул ремни и, перебравшись к небольшому иллюминатору, осторожно выглянул – освещенная площадка была уже далеко внизу, а с вершин темных гор, изгибаясь и скручиваясь, тянулась вереница огненных трассеров, пытаясь нащупать в небе ускользающую цель.

Тем временем по долине, которая была прежде самой спокойной, теперь разбегались цепочки разрывов, и там, где удары приходились в здания, расцветали желтоватые шары.

Взрывы следовали один за другим, методично выжигая весь городок, а когда шаттл поднялся выше, Брейн увидел на склонах гор многочисленные позиции партизан, откуда стартовали ракеты переносных установок.

Скоро все это оказалось позади, и шаттл, перевалив через несколько горных хребтов, набрал достаточную высоту, чтобы Брейн мог расслабиться и снова растянуться в кресле – подремать.

О том, что случилось с городком, который на несколько дней стал его домом, он не думал и не терзал себя бесконечными страшными предположениями. За время своей службы он повидал немало подобных вещей.

Теперь все его мысли были о следующем перевалочном пункте. Интересно, какой он будет? Поближе к городу? В лесу?

Снова оказаться где-то в горах совсем не хотелось.

Брейну удалось подремать, и он проснулся от легкого покачивая и желания сходить по нужде.

Отстегнувшись, он выглянул в узкий иллюминатор и увидел, что судно снижается, а впереди виднеется освещенный город – после унылого горного пейзажа картина казалась очень радостной.

Брейн прошелся до кабины и, постучавшись в тонкую дверцу, заглянул внутрь.

Пилот сидел в кресле, а еще один член команды дремал, лежа на откидной скамеечке.

«Видимо, механик», – подумал Брейн.

– Чего? – спросил пилот.

– Туалет где?

– В хвосте за ширмочкой дверца.

– Ага, – кивнул Брейн. – А что, мы уже прибываем?

– Нет, это пока Саргет.

– А зачем снижаемся?

– Чтобы диспетчер оптикой по корпусу прошелся – вдруг пробоины опасные? Тогда придется сесть.

Брейн кивнул и закрыл дверцу.

Пока ходил в туалет, шаттл снова начал набирать высоту – стало быть, явных пробоин в корпусе не обнаружилось.

Брейн занял свое место и опять принялся дремать, но минут через сорок шаттл снова начал совершать какие-то маневры, и Брейн опять потянулся к иллюминатору – под ними оказался город, еще больше, чем Саргет.

«Ну, уж теперь-то наверняка прибыли», – подумал Брейн и потянулся, думая, что скоро пойдут на посадку. Однако, покачав куцыми крылышками, шаттл продолжил полет, и Брейн понял, что это не Гринланд.

«А жаль», – подумал он, вспомнив, что успел разглядеть там высокие дома, широкие улицы, площади. Одним словом, это был уже приличный город, где можно было и пожить.

Такое развитие событий заинтриговало Брейна, и он больше не дремал, время от времени выглядывая из иллюминатора, но внизу была кромешная темнота – ни одинокого строения с освещенными окнами, ни случайной машины с включенными фарами.

Но примерно через час он увидел освещенную окраину города. По-настоящему большого, поскольку, пока шаттл приближался к нему, другого края города разглядеть не удалось.

И снова Брейн заметил высотные дома, еще более высокие, чем в предыдущем городе. Широкие улицы, потоки машин в несколько рядов, какие-то трансляционные вышки, усеянные сигнальными огоньками.

В салон вышел пилот, должно быть решивший сходить в туалет перед посадкой.

– Ну что, собирай вещички, – сказал он, усмехнувшись.

– Они уже при мне, – пошутил в ответ Брейн. – Какой огромный город – я не ожидал увидеть здесь нечто подобное.

– Семь с половиной миллионов жителей, и большая часть из них являются твоими, видимо, земляками или даже родственниками. Не знаю, как там у вас это называется.

7

Пилот успел сходить в туалет и вернуться в кабину, прежде чем шаттл коснулся своими шасси безупречно ровной посадочной полосы в порту Гринланда.

Последовала длинная пробежка, торможение двигателями, после чего борт запарковался в каком-то дальнем отстойнике, а механик – канзас с сонной физиономией – открыл боковую дверь и сказал Брейну:

– Ну все, выходи…

Брейн вдохнул ворвавшийся в салон студеный ветер и, выглянув вниз, заметил:

– Там нет трапа.

– И что? Останешься на борту? – уточнил механик и почесал ниже спины. – Давай прыгай – здесь невысоко.

– Но там даже не видно, куда прыгать. Вдруг это болото?

Канзас покачал головой.

– Мы что, по-твоему, по болоту сюда закатились?

– Без освещения я прыгать не буду, – сказал Брейн, и канзас, смерив его оценивающим взглядом, решил, что лучше сходить за фонариком, чем попасть на госпитальную койку.

Пару раз он ошибался – больше не хотелось.

Пока он ходил, Брейн высунулся и попытался определить, где находится главный терминал, однако ничего рассмотреть не удалось – мешали ряды выставленных шаттлов и лайнеров местного сообщения, которые стояли без огней, ожидая дневных рейсов.

Вернулся механик и, сердито сопя, посветил вниз технологическим фонариком. Там оказался нормальный ровный бетон, правда, в двух метрах от пола салона.

– Ладно, – согласился Брейн. – Скажи мне, где находится их главный терминал, и я прыгну.

– А… ну это…

Механик озадаченно повертел головой.

– Ну понятно, тогда я забираю фонарик, – сказал Брейн и, не дожидаясь ответа, выхватил у механика фонарик, еще посветил вниз – и прыгнул. Едва он распрямился, дверца захлопнулась, и Брейн остался один в портовом отстойнике, на холоде и заметном ветре.

Вспомнив, как маневрировал на поле шаттл, и прикинув примерное направление, Брейн, подсвечивая себе фонариком, двинулся вперед. И как оказалось, не сразу выбрал правильный курс, поскольку метров через триста уперся в складские корпуса и ангары, где имелось освещение.

Убрав фонарик в карман, Брейн двинулся вдоль рядов построек и, дойдя до поворота, увидел огни порта, иллюминацию диспетчерских вышек и услышал привычный рев двигателей.

На открытом месте ветер стал крепчать, и Брейн, поеживаясь, поспешил к главному зданию.

Напрямую до него было километр с небольшим, однако пришлось обходить действующие взлетно-посадочные полосы, разделенные охранной сеткой – скорее всего, под напряжением.

В конце концов Брейн был вынужден перебраться через пару заборов и, миновав широкий газон, поднялся на транспортный парапет, воспользовавшись аварийной лесенкой.

Сразу оказавшись перед стоянкой такси, Брейн с удивлением обнаружил, что эти машины очень похожи на те, что бегали в его родном мире. Мало того, окна машин не были затянуты всякими экранирующими пленками, а внутри сидели водители.

У Брейна не было с собой никаких средств – ни наличных, ни банковских карточек, но он решил, что как-то выкрутится.

Подойдя к машине, стоявшей первой в очереди, Брейн постучал пальцем по стеклу со стороны пассажирской двери, заставляя водителя обратить на себя внимание. За «размытым» стеклом нельзя было определить, кто там, гоберли или канзас, но когда стекло опустилось, Брейн с удивлением опознал варвара, очень похожего на него самого.

– Ну, чего тебе? – спросил таксист недовольно.

– Как чего? Ехать хочу.

– А, так вы клиент? – сразу расцвел улыбкой водитель и, щелкнув рычажком, позволил двери отползти в сторону.

– Клиент, – кивнул Брейн, садясь в кресло. Дверь тут же закрылась.

– А я гляжу – вроде униформа, значит, какой-то из охраны порта. Их здесь полно развелось, дармоедов.

– Нет, я военнослужащий.

– Ну, это другое дело, хотя и вашего брата в последнее время все больше, – сказал таксист и тронул машину – Брейн даже не заметил как, не было ни переключений тумблеров, ни нажатия кнопок или педалей.

Они скатились с парапета, но неожиданно включились тормоза, и машина заскрежетала по дорожному покрытию шипами аварийного тормоза, едва не упершись в поднявшиеся контрольные столбики, наглухо перекрывшие выезд.

– О нет! Харпинги! Они опять вернулись! – воскликнул водитель и в отчаянии ударил кулаком по рулю.

– Борт «двенадцать – двадцать пять – ноль восемь», просьба оплатить текущий тариф, – проговорил модулятор, и таксист выругался на каком-то неизвестном Брейну наречии.

– Ну твари! Ну твари, а? Вчера было три чака, сегодня уже восемь! – заголосил таксист. Однако, видимо, перевел сумму, поскольку столбики опустились, и машина нервно скакнула вперед.

– Нет, ну ты видел, а?! – воскликнул таксист, выворачивая на окружную магистраль вокруг портового здания.

– А что, вообще, происходит? – спросил Брейн.

– Так ты не местный?

– Нет, я издалека.

– Да понимаешь, в чем дело – порт всегда крышевали «шулманы», «борзеры» и «шинантраки». Слышал про таких?

– Нет, никогда не слышал.

– Значит, очень издалека, – сказал таксист и, прибавив машине тяги, обошел по запрещенной полосе сразу четыре беспилотных грузовика, двигавшихся бампер в бампер.

С одного из них сверкнула зеленоватая вспышка, и таксист снова принялся ругаться и колотить кулаком по рулю, отчего машина стала дергаться из стороны в сторону, однако ограничительных линий не пересекала – Брейн подозревал, что за этим следили специальные датчики.

– Ты чего раскричался?

– Да это подстава была коповская! Твари!

– А в чем подстава?

– Я совершил неправильный обгон, до полосы слежения еще восемьсот метров – думал проканает, а у них тут видеодастер на конвое! Вот суки! Копы – суки! Я влетел на пятьдесят чаков!

– Ого! – покачал головой Брейн. Наверное, это была немалая сумма, учитывая, что сейчас у него в кармане не было никакой валюты.

– Кстати, соколик, а чем ты будешь расплачиваться? – сменил тему водитель.

– Ты знаешь, у меня с собой ничего нет, но в пункте назначения я этот вопрос решу, так что не беспокойся.

– Ну, это для меня не новость, – сказал водитель, снова прибавляя обороты, на этот раз обгоняя очередной грузовой конвой по всем правилам. – Что за пункт, в который мы должны приехать? А то я уже на втором уровне диагонального шоссе, пора определиться.

– Мне нужно что-то вроде… полицейского управления города.

– Полицейского? Ты сказал полицейского? – переспросил водитель, и Брейн увидел его лицо очень близко.

– Ну да, полицейское управление города или что тут у вас имеется?

– Так ты ко-оп?! – почти выплюнул водитель.

– Нет, сейчас я военнослужащий, который получил назначение в полицейское управление…

– Блин! Да что за день сегодня такой!.. – воскликнул водитель и вдруг, в нарушение всех правил, соскочил с третьей полосы на первую и включил аварийное торможение.

Из-под врезавшихся в бетонное полотно шипов полетели искры, а когда автомобиль остановился, таксист сказал:

– Вали отсюда, гнида!

– Эй, да куда же я пойду? – искренне удивился Брейн и огляделся. Они стояли на каком-то ярусе развязки, по которому проносились пилотируемые автомобили и множество роботов, в основном грузовых.

– Вали, гнида, пока я тебе башку не снес! – заорал таксист, и в его руке блеснуло лезвие ножа.

«Неожиданно», – подумал Брейн, и его пальцы, словно клещи, сомкнулись на запястье нервного таксиста.

Хрустнули суставы, и бедняга завопил так, что завибрировали звукоизолирующие панели автомобиля.

– Ну почему ты не можешь разговаривать нормально, а? – спросил Брейн, не ослабляя хватки. – Почему ты грубишь незнакомцам?

– Простите, сэр! Простите, пожалуйста!.. – орал таксист, который был уверен, что сейчас его сделают калекой.

– Просто отвези меня на место, я вызову казначея, или как это в ваших диких местах называется. Тебе подпишут счет, и мы разойдемся. Ты понимаешь меня, придурок, или с тобой нужно говорить на линейном языке?

– Нет, сэр, я вас прекрасно понимаю! – завопил таксист, и Брейн отпустил его. – Ой!.. Ой, как больно!.. – продолжал выть тот, растирая кисть.

– Перестань – я тебе ничего не сломал. Давай, поезжай скорее, меня там наверняка уже ждут.

– А вы… уверены, сэр? – уточнил таксист, включая подачу. Только сейчас, когда одна его рука едва работала, Брейн заметил движения, которыми таксист управлял машиной.

Они снова поехали, и спустя минут десять все выглядело так, будто никакого инцидента и не возникало.

Брейн уже подумал, что доберется до управления без дополнительных проблем, но тут таксист свернул с основного шоссе на какую-то кочковатую дорогу.

– Куда это мы?

– Здесь можно срезать целых полчаса, сэр! – пояснил таксист, стараясь не смотреть клиенту в глаза.

«Ну что ж…» – подумал тот и вздохнул.

8

А между тем от самого порта за такси тянулся «хвост» – бежевый седан, какие в здешнем парке занимали едва ли не пятую часть частного транспорта.

Самая дешевая модель с паро-поршневой установкой – технологией столетней давности, но здесь, в Гринланде, она получила второе дыхание благодаря изобретению, сумевшему запускать разложение топливно-воздушной смеси еще на моменте всасывания.

Несколько электронных блоков, магнитные активаторы, то да се – и вот уже ваш автомобиль кушает двести пятьдесят грамм органического топлива на сто километров.

В этом непримечательном автомобиле находились двое сотрудников полиции, которым было приказано встретить нового сотрудника, присланного из стратегического резерва.

Приказ о встрече отдал майор Понги, отвечавший за кадровый состав полицейского отделения. Ну и неформально еще за некоторые направления работы – штатных заместителей на все дела у начальника отделения не хватало.

Наставляя, майор Понги сказал:

– Поезжай и встреть этого кадра. Время прибытия его «лингхорна» найдешь в расписании.

– А зачем нам какой-то новичок? – спросил лейтенант Григор, щеголь и варвар.

– Нам он не потребен, Григор, но в Главном Кадровом Управлении имеется отметка, что штат у нас неукомплектован, – врубаешься, офицер?

– О да, сэр.

– Вот поэтому… – Понги почесал бок. – Вот поэтому вы поедете с этим твоим… Бошингом?

– Боршинг, сэр. Не коверкайте его имя – гоберли это обижает.

– Послушай, Григор, не учи меня, как ладить с кадрами, не то я впишу в твое личное дело такое, что ого-го… Хочешь этого?

– Такого никто бы не пожелал, сэр, – смиренно ответил Григор.

– Вот и поезжай, куда сказано, и сделай, что приказали. Все понятно, лейтенант?

– Да, сэр, – ответил тот, поднимаясь.

– Ну, раз воспитательная часть моей речи, как я понял, пошла на пользу, добавлю – проверьте этого приезжего, нам нужно знать, с кем мы имеем дело и куда его девать, если совсем тут не приживется.

– В каком смысле проверить, сэр? Давайте тогда письменный приказ на карте.

– Ты еще скажи акустикой тебя снабдить, – зло усмехнулся майор.

– А что? Снабдите акустикой, а то, если что, вы сухим из воды, а мы с несчастным гоберли пойдем в комиссию на вопросы отвечать. Давайте уж по-честному, господин майор.

– Ладно, успокойся, я не имел в виду сразу… Ну, ты понял. Однако есть мнение, что нам подошлют стукача. Поэтому нужно быть готовым к разным поворотам, понимаешь? И не строй из себя цветочный бутон, Григор, я прекрасно осведомлен о твоих художествах в районе.

За Григором действительно числилось немало «подвигов», поэтому он опустил глаза и молча дослушал майора до конца.

Им с Боршингом надлежало встретить новичка, поговорить о том о сем, прощупать, что называется, и если получится, пригласить на дружескую вечеринку по случаю приезда.

– Отвезите в ресторан «Курдлофф» или еще куда, но чтобы не в забегаловку. Посмотрите, что пьет, что нюхает, может, какие-то таблетки предпочитает. Ну и все такое прочее.

Григор понял. Еще будучи сержантом, он отвечал перед начальством за подобные проверки и присмотр за теми сотрудниками, кто иногда кривился и нехотя выполнял некоторые неформальные приказы.

Григор был чем-то вроде еще одной внутренней безопасности, провоцируя неустойчивых на стукачество – и некоторые попадались.

По большей части их под каким-либо предлогом увольняли или перебрасывали в немыслимые дебри – вроде должностей инспекторов по безопасности в горах, где выжить было практически невозможно.

В особых случаях применялись даже крайние меры.

По прибытии в порт Григор первым делом наведался в диспетчерскую, предъявил карту с голографическим орлом и потребовал, чтобы борт рейса, который предстояло встретить, направили на «северную стоянку».

– Но, господин офицер, там этот борт будет неудобно обслуживать, – заметил ему старший диспетчер смены, рыжеволосая рамиймка, носившая черты программного отбора.

Программных легко можно было отличить по угловатым чертам лица, хотя это ее вовсе не портило. Да и форма ей шла. Однако, не поддавшись на чары дежурной, лейтенант строго повторил:

– На «северную стоянку», красавица.

И та кивнула. Григор мог быть убедительным.

Выйдя из служебного помещения, он поднялся на второй этаж, откуда из зала ожидания через огромные окна можно было видеть раскинувшееся до самого горизонта портовое пространство.

Оно было разделено на грузовую, пассажирскую части и «каботаж» – как называли местные, то есть ту часть, куда сваливали все, что не подходило под категорию комфортабельных лайнеров и грузовых тяжеловесов, таскавших грузы с орбит.

А иногда здесь, потрясая всех рокотом и своим видом, садились даже грузовики-дальнобойщики, которые в силу каких-то особых причин должны были разгружаться не в привычных орбитальных доках, а на поверхности планеты.

Такое бывало редко и являлось нерядовым явлением, ведь, не говоря уже о стоимости топлива и экологических последствиях, грузовые суда такого класса не имели аэродинамической оснастки, поэтому «падали» как булыжник, опираясь лишь на тягу дюз, которых у грузовика с массоизмещением в двадцать тысяч тонн могло насчитываться до двух десятков.

После такого вояжа в подветренных районах трое суток гремели громы и ливни смывали в пропасти горные дороги.

Именно поэтому подобные вояжи старались свести к нулю.

Однажды лейтенант Григор видел нечто подобное, когда еще служил младшим…

– Ну что?

– Чего? – отвлекся от воспоминаний Григор.

– Это я спрашиваю – чего? Чего ты придумал?

– Я ничего не придумал.

Григор проводил неприязненным взглядом пару офицеров-суперколверов. Они здесь были большой редкостью, и варвары вроде него считали себя элитарной частью местного народонаселения.

Но одно дело напускать на себя важность перед низкорослыми гоберли и сухощавыми канзасами с «собачьими» зубами и совсем другое – быть значительным перед широкоплечими атлетами на полторы головы выше тебя.

Это непросто. В том числе непросто принять и осмыслить как норму.

– Рыжая сказала – отгонит в северный отстойник.

– Кто сказал? – не понял гоберли.

– Да там, формованная такая, – Григор нарисовал в воздухе силуэт фигуры диспетчерши. – Правда, личико у нее тоже формованное, но это пустяк, правильно?

– Неправильно. У меня другой подход к самкам.

– К женщинам, Боршинг, – поправил его Григор и насмешливо покачал головой.

Боршинг жил в городе уже семь лет, но все еще не мог перестроиться на местные правила и традиции, из-за чего с ним часто происходили всякие комичные случаи.

– Короче, давай сядем и будем ждать, когда прибудет наш борт, – сказал Григор, направляясь к ряду кресел, оборудованных всеми необходимыми функциями для расслабления, в том числе функцией «акустической кабины», когда укрытые в спинке аудиоинициаторы вырабатывали противоположные внешнему шуму амплитудные колебания, формируя для отдыхающего зону практически абсолютной тишины, куда заботливо транслировались объявления о прибытии или посадке на рейс, на который были зарегистрированы клиенты – как пассажиры или как встречающие.

Его принадлежность определялась датчиками в налокотниках кресел – по отпечаткам пальцев или целой ладони, которой клиент прикасался к регистрационному порталу, когда регистрировался на услугу пассажира или встречающего.

– А почему в отстойник, мы что – туда теперь попремся? – догоняя напарника, уточнил Боршинг.

– Нет, братан, мы никуда не попремся – мы займем первые места и будем, как в театре, наблюдать за тем, что будет происходить.

– Дурацкое дело этот твой театр. Там ни слова правды и все прописано заранее – думаешь, я не знаю?

Григор посмотрел на напарника и вздохнул. Все, прибывшие из районов, живущих по транскрипту Метрополии, напрочь отказывались понимать театр, линейные квадрофайлы – то есть литературные произведения, – романы и все такое. И еще – пищу.

И если к еде со временем они привыкали, то театр и художественную литературу постичь им так и не удавалось.

Живой тому пример – Боршинг, который был уверен, что театр существует для еды и выпивки, в том смысле, что этим занимались в антракте. А все остальное – прелюдия для поднятия аппетита.

Какое-то время Григор пытался вправить напарнику мозги, но из этого ничего не вышло, и впоследствии он сдался.

– Мы будем ждать прилета «каботажа», потом отследим, как его пассажир или несколько пассажиров болтаются между ограждений, пытаясь добраться до главного здания, – сообщил Григор, с облегчением опускаясь на предварительно мягкое и податливое кресло. Лишь чуть позже, сосчитав биоритмы, кресла примут ту самую жесткость и бионическую форму, которая окажется самой оптимальной и полезной для конкретного клиента.

– А смысл? – уточнил гоберли, занимая соседнее кресло и морщась. Ему не нравились все эти вибрационные ощущения, он не находил их приятными.

– Начальство сказало – проверить. А это значит проверить все – реакцию на прибытие, то да се.

– Один раз при такой проверке ты получил в ногу пулю с шоковым инициатором, – не без удовольствия напомнил гоберли.

– Не, ну чего ты вспоминаешь-то? Это была ошибка. Там я, признаюсь, переборщил, а тут все чисто. Просто посмотрим, как эти мыши лабораторные между заборами носятся. Понимаешь меня?

– Ай, – отмахнулся гоберли. – Делай что хочешь, я в ваши дела соваться не намерен.

Они просидели с полчаса в ожидании, пока на индикаторе часов лейтенанта Григора не появилось сообщение о прибытии нужного ему борта.

Привстав с кресла, которое тут же вернулось к первоначальной, базовой, форме, он подошел к прозрачному стеновому панно и увидел, как вдалеке замигали разноцветные огоньки шаттла, сигнализирующего оптической посадочной системе о своем прибытии, а также представляясь, чтобы система могла его опознать.

Одновременно на полях и со стартовых квадратов садилось и взлетало несколько бортов, но офицер Григор был достаточно опытен, чтобы обойтись без оптической подсказки – он и сам опознал нужный шаттл, и да, тот направлялся именно в «северный отстойник».

Снова пришлось ждать, и через несколько минут к Григору подошел Боршинг.

– Ну что? Появился кто-нибудь?

– Пока нет, – сухо ответил Григор. Он не любил этих расспросов напарника, а тот и не думал останавливаться.

– А что мы будем делать, если он где-нибудь затеряется?

– Ничего, пойдем домой спать.

– Ну-ну, – кивнул гоберли и обернулся на жужжащего робота-таблетку, который прошелся позади них, подметая невидимую пыль.

Чуть поодаль наяривал щетками другой робот. А еще дальше, вдоль стены, ехал еще один.

Пришло время уборки, и они выходили целыми бригадами.

Впрочем, никому старались не мешать и вежливо просили переставить ногу или багаж. А то и уточняли – не потерял ли кто найденный ими предмет.

Вот и сейчас один из них ткнулся в ботинок Григора и проблеял испорченным динамиком:

– Сэр, это не ваши продукты? Может быть, вы уронили?

Лейтенант недовольно посмотрел вниз и увидел зажатую в манипуляторе корку от фрутто-фрута – дешевого продукта фабричной работы, имитировавшего натуральные фрукты.

– Нет, приятель, я не ронял!

– Вы точно не собираетесь это доесть, сэр?

Гоберли захихикал.

– Нет, если хочешь, сожри сам! – начал выходить из себя лейтенант, едва сдерживаясь, чтобы не заехать ногой по этой приставучей таблетке.

– Эй, кажется, там кто-то идет, – первым заметил Боршинг, и действительно, из далекой темной зоны вышел одинокий пассажир. Он обошел электрошоковые заграждения и легко преодолел простые заборы.

– Думаешь, он?

– А кто еще оттуда идти может? И потом, кажется, он в этом мешковатом мундире, которые так любят в Метрополии.

– Да уж, – согласился Григор.

Вскоре им стало очевидно, что это именно тот, кого они встречали.

– Ну что, пойдем спустимся к нему? – спросил гоберли.

– Не торопись, – усмехнулся Григор. – Мы же только начали проверку.

Между тем незнакомец лихо забрался на парапет и скоро вступил в переговоры с одним из таксистов.

– Смотри, он говорит с Бешеным Бердом! – заметил гоберли.

– А я говорил тебе – не торопись, скоро начнется спектакль. Пойдем к выходу, чтобы не проспать момент, когда Бешеный выяснит, что везет копа. Уверен – тот проговорится!..

Между тем спектакль не состоялся – пассажир сел в такси, и Бешеный Берд отчалил, предоставляя Григору с Боршингом нестись по ступенькам вниз, то и дело нарушая правило скорости пересечения контрольных лазерных датчиков.

Их срабатывание основывалось на том, что нормальный законопослушный гражданин никогда не станет перемещаться в зале порта со скоростью, превышающей три метра в секунду. А если кто-то перемещался с большей скоростью, то это был преступник и его следовало задержать, для чего в зону дежурной полицейской части при порте отправлялось соответствующее сообщение.

Разумеется, случалось, что посылались ложные сигналы и полицейские укладывали на пол ни в чем не повинных пассажиров, желавших лишь поскорее попасть на борт своего лайнера, но это быстро выяснялось, и пассажир отделывался одним-двумя синяками.

Прежде над такими рассказами Григор только посмеивался, однако в этот раз система сработала от его и его напарника торопливости, и дежурная группа быстрого реагирования выскочила из своего подпольного бункера с выпученными глазами, на ходу передергивая затворы и движением головы сбрасывая замки бронированных забрал.

Распугивая пассажиров и встречавших, отряд из двенадцати закованных в броню бойцов несся с оружием наготове в то место, куда указал охранный навигатор.

Мало того, в тактических очках группы быстрого реагирования потенциальные враги уже были окрашены в красный цвет, и, едва Григор и Боршинг появились из-за угла, отряд в дюжину глоток заорал, чтобы те падали на пол и не думали сопротивляться.

Григор ненавидел такие накладки, но сам попадал в них дважды за месяц и пару раз в неделю укладывал мордой в пол своих коллег из другого района, другого города, а иногда даже из собственного отделения.

Если это случалось с коллегами, равными по званию или ниже, все обходилось смешочками и взаимной выставкой выпивки, но если попадали лица званием повыше, а то и из городского Управления, приходилось делать подношения пожирнее или отписываться отчетами днями напролет в специальной комнате, где аппараты психологической разгрузки соседствовали с приборами дознаний.

В этот раз все быстро прояснилось: стоило лишь Григору с Боршингом показать свои карты – программные фильтры на тактических очках группы быстрого реагирования тотчас распознали своих, и старший крикнул:

– Стволы вверх! Давайте, ребята, бегите по своим делам.

И ребята побежали.

Когда они подскочили к своему седану, упущенный ими гость уже катил на такси по радиальному шоссе.

Спустя полминуты они выруливали на то же шоссе, отчаянно жестикулируя и крича на водителей и охранников на пропускных пунктах.

Это была территория их полицейского отделения, и здесь «своих» копов знали все заинтересованные лица.

Через несколько нервных минут и обгонов седан сел на хвост такси Бешеного Берда.

– Вон они, Григор! Успокойся уже! – крикнул Боршинг, опасаясь, что напарник наделает дел в азарте погони.

– Да вижу я, вижу, – отозвался тот, сбрасывая скорость. – Оп! А это что? – удивился он, когда такси, вильнув, остановилось на втором ярусе развязки. – Похоже, нашего гостя выкинут в окно, а, мой низкорослый друг?

И, заметив искривленную физиономию напарника, Григор радостно заржал. Но в этот момент такси вдруг тронулось и продолжило движение.

– Опа-на! Значит, откупился, – сказал Григор, прибавляя седану оборотов.

– Иногда мне хочется с ноги заехать в твою рожу, – признался гоберли.

– А я знаю, Боршинг, – не поворачиваясь к напарнику, ответил Григор. – Ты не первый, кто мне это говорит, но еще никто не попытался сделать это, сечешь?

Неожиданно раздался выстрел, и пуля штатной «девятки», прошив ботинок на правой ноге Григора, прошла точно между большим и соседним пальцем, вызвав ожог.

– Да ты с ящика рухнул, дебил!!! Придурок!!! – завопил Григор, не зная, что делать прежде – выруливать в сложнейшей обстановке или бросаться смотреть, что там с ногой.

– Больше не разговаривай со мной в таком тоне, – пояснил свои действия напарник. – В следующий раз отстрелю яйца.

Еще несколько минут в Григоре боролись несколько желаний – от немедленного расстрела Боршинга до выбрасывания его через окно так, чтобы тот сначала упал на второй ярус развязки, потом на первый, а только затем в заросли ядовитого кустарника, который произрастал в полной темноте и копил яд для такого случая.

– Ну ладно, – произнес лейтенант с неожиданной для себя покорностью. – Потом разберемся.

И какое-то время ехал, пытаясь шевелением ступней в ботинке определить, какое повреждение нанес ему неожиданный выстрел беспредельщика Боршинга.

Но вроде повреждение было минимальным, а стало быть, этот гоберли знал, что делал.

«Потом разберемся», – еще раз подумал Григор.

9

Миновав запутанные развязки пригорода, такси свернуло на улицу, которая вела в сторону старого промышленного района – основная часть предприятий была уже заброшена и являлась рассадником криминальных банд.

Они то и дело воевали друг с другом, досаждая полиции, которой приходилось выезжать на место совместно с силами пожарной охраны, поскольку из-за бандитских войн часто загорались какие-нибудь руины.

– Эй, я знаю, куда везет его Бешеный Берд! – воскликнул гоберли.

– И куда же, скажи нам, Бешеный Боршинг?! – зло поинтересовался лейтенант.

– Да ладно тебе обижаться!

– И это говоришь мне ты, который только что едва не отстрелил напарнику ногу?!

– Ну не отстрелил же… А на улице, ты знаешь, я тебя всегда прикрываю.

Какое-то время они ехали молча. Лейтенант держался подальше от такси, стараясь по привычке оставаться незамеченным, хотя сейчас это было необязательно.

– Ну хорошо, я куплю тебе новые ботинки, – примирительным тоном произнес Боршинг.

– С трехслойной подошвой! – тут же выставил условие лейтенант.

– Заметано, – вздохнул гоберли.

Он знал, что напарник мечтал о ботинках с тройной подошвой и технологией «слим-степ-аут», он обожал всякие новомодные штучки, хотя гоберли много раз говорил ему, что это всего лишь рекламные уловки, рассчитанные на лохов.

Лейтенант соглашался, но высокотехнологичная обувь была его бзиком.

– Я и без тебя знаю, куда везет его Бешеный Берд, – сказал он, снова пошевелив поцарапанным пальцем в простреленном ботинке.

«Нужно было еще носки с него просить», – подумал лейтенант с опозданием.

– Носки – сам, – произнес он вслух.

– Чего?

– Ничего. Я говорю – сам знаю, куда он везет клиента… Ах ты!

За очередным поворотом оказалась большая лужа, о которой знал таксист, но не знал лейтенант Григор.

Бешеный Берд проскочил по краю, а лейтенант…

– Ну ты впердолился! – прокомментировал гоберли, невольно закрываясь рукой, когда грязная волна захлестнула капот и лобовое стекло.

Григор добавил оборотов, и седан кое-как доплыл до берега, теперь уже намного отставая от такси, а стало быть, и от возможности повлиять на ситуацию.

– Грохнут они его, а нам отвечать, – пробормотал Боршинг, не глядя на лейтенанта.

Тот промолчал, выводя машину на сухой берег. Ситуация вырисовывалась скверная. Им поручили встретить и проверить, а что получается? Упустили. Сейчас выскочат трое с дубинами, которых Бешеный Берд вызвал условным сигналом, клиента выволокут, загасят на месте и сбросят в один из пустующих канализационных колодцев.

Их здесь полно – еще незанятых. Уж лейтенант это хорошо знал, дважды в неделю выезжая на место, где выуживали очередного невезучего.

Хорошо, что стукачи наводили, а если бы не они… Одним словом, проверить все колодцы в промышленной зоне было нереально, а стало быть, и «глухарей» в архиве было выше крыши.

Выскочив из-за очередного угла, лейтенант резко затормозил – такси Бешеного Берда находилось всего в полусотне метров. Сам Берд что-то орал, размахивая руками, а еще пятеро мордоворотов с дубинами с забитыми в них гвоздями ожидали от него команды.

Гвоздей в дубинах отсюда видно не было, но лейтенант и его напарник в их наличии не сомневались – это был стиль здешних бандитов.

– Ну что, давай вмешаемся? – предложил гоберли.

– С чего это? Просто мы не успели вмешаться. Такое бывает.

– Как ты это докажешь? – не в силах оторваться от разворачивающейся драмы, спросил гоберли.

– Запускай видеозапись.

– Уже, – ответил напарник, коснувшись клавиши.

– Ну и все. Мы проскочили через лужу, движок чихнул – слишком много водорода для него вредно.

– Ты хочешь, чтобы его грохнули, что ли?

– Нет, доставай ствол. Когда начнут отоваривать – мы вмешаемся. Камера это зафиксирует, и нам плюс.

– Если бы знал, что ты такой коварный, я бы тебе в ботинок не стрелял.

– Ты мне не в ботинок, ты мне в ногу стрелял, на минуточку.

– Не пыли, кажется, они начали разделку.

– Что-то я там ничего не вижу.

Напарники действительно не могли ничего разглядеть, все происходило очень быстро, почти в темноте – орбитальные отражатели были повернуты не на самый лучший для этого района угол – сейчас их фокус смещался в более важные районы материка.

– Да там драка, Ламб! – воскликнул гоберли.

– Там не драка, они его сейчас грохнут. Ну-ка, за мной, напарник, и держи ствол наготове! – приказал Григор, выскакивая из машины. – Уй! Ой! – застонал он тут же, ступив ногой в простреленном ботинке. – Ты мне за это заплатишь, сволочь!

– Так договорились уже! – напомнил Боршинг, обегая грязную лужу и прыгая с кочки на кочку.

– И не забудь – стрельба в режиме «лоу»! – напомнил лейтенант, хромая вокруг лужи.

«Кто бы напоминал…» – подумал гоберли. Прошлый раз именно Григор открыл огонь из пушки с электронным нагнетателем, установленным на максимум. От одного выстрела половину машины подозреваемых разнесло в доски. В доски, блин! А ведь еще не было ясно, виноваты ли эти клиенты.

Потом две недели выправляли бумаги, подсовывая акты задержаний, оформленные задним числом. Та еще была работенка. И теперь он предупреждает – ставь на «лоу»!

Они выскочили к одинокому такси и увидели лежавших в разных позах бандитов – пять штук. Шестым с окровавленной мордой валялся Бешеный Берд. Теперь он выглядел не таким наглым, как в порту, когда орал в лицо копам, что никого не боится и у него лучшая «крыша».

«Крыша» действительно была неплохая – не подступишься, и Боршинг с Григором не скрыли злорадных ухмылок при виде побитого таксиста.

– Ну и где пассажир? – спросил лейтенант, позабыв про боль в подраненной ноге.

– Нету его, – ответил Боршинг.

Сзади лязгнул затвор.

– Стволы на землю! Сами – лицом вниз! – скомандовал строгий голос.

– Мы из полиции! – воскликнул Григор, стараясь быть убедительным, но голос дал петуха – сказался шок и, возможно, простреленный ботинок.

– На землю, говнюки! – рявкнул невидимый герой, и Григор с Боршингом тотчас упали на землю.

Было слышно, как тот не спеша подошел, поднял оба пистолета и вытер их о пиджак Боршинга – здесь повсюду было сыро.

– Хорошие машинки, я таких никогда не видел.

– Мы из полиции… сэр… – выдавил лейтенант Григор.

– Чем докажешь?

– У нас имеются карты.

– Предъявляйте, только не торопитесь.

Григор и Боршинг осторожно вытянули карты с голограммами, и незнакомец, приняв их, какое-то время изучал.

– Ладно, один хрен, я в ваших удостоверениях не разбираюсь, но я вам верю, ребята. Пойдемте к вашей машине.

Полицейские с готовностью вскочили и принялись отряхиваться.

– А если бы нормально меня встретили, не было бы всего этого геморроя, – сказал гость, направляясь к полицейскому седану.

10

Остановившись возле машины, гость подождал хозяев, которые приближались с опаской.

– Ну давайте, открывайте, я же не знаю, как у вас тут все устроено.

Григор с Боршингом переглянулись, гоберли прошел к задней дверце и открыл ее касанием к панели.

– Пожалуйста, сэр. Или вы хотите сесть впереди?

– Нет-нет, – отказался тот и разместился сзади, на широком диване. Григор и Боршинг сели спереди.

– Куда ехать? – спросил лейтенант.

– Я не знаю. Вам ведь велели меня куда-то доставить?

– На квартиру! – вспомнил гоберли.

– А, точно, на квартиру! – закивал лейтенант.

– И чтобы вы наконец расслабились, вот вам ваши стволы и давайте, поехали скорее, а то здешний ландшафт наводит тоску.

С этими словами гость вернул оружие полицейским, и они повеселели.

Лейтенант включил двигатель и, лихо развернув седан на узкой дороге, помчал назад – к шоссе, ничуть не стесняясь влетать в огромные лужи.

– А вы, сэр, к нам откуда? – решился спросить гоберли через какое-то время. Гость очнулся от дремы, огляделся и прикрыл рукой зевок.

– Я к вам из резерва.

– Мы это знаем, но… слишком уж лихо вы этих монтажников разложили.

– Они выживут, – заверил гость.

– Я не об этом, сэр, вы оборонялись – это раз, и вы уже полицейский – это два. А они на вас напали. Тут без вопросов. Но все же, где же учат так разделываться с врагами?

– Ну, я военный. Бывший военный.

– А почему теперь к нам? – обернувшись, спросил лейтенант. – В резерв обычно закидывают всякий неликвид, а вы не такой.

– Ну, просто там, где я раньше работал, у меня закончились задачи.

– Или противники! – с готовностью подхватил гоберли, и все трое рассмеялись.

– Я, между прочим, лейтенант Григор! А этот парень – капрал Боршинг, мы напарники, – сказал лейтенант.

– А я – сержант Брейн. Томас Брейн.

– Очень приятно, Томас Брейн, – отозвался гоберли. – А вон и поворот к Кибянки.

– Кибянки?

– Это квартал, где находится ваше служебное жилье. Не то чтобы очень хороший район, но и не особо плохой.

– Да, у нас здесь многие из отделения проживают, – добавил лейтенант.

Они свернули с запутанных развязок в сторону многоэтажного массива, который выглядел не слишком приветливо из-за того, что в окнах здесь мало где горел свет. Куда заметнее были габаритные огни безопасности на крышах зданий.

Все это выглядело не так привлекательно, как показалось Брейну из иллюминатора шаттла.

– Это ничего, днем будет намного веселее, – угадав его мысли, заверил гоберли.

– Охотно верю.

Скоро они заехали внутрь квартала и стали петлять по каким-то, как показалось Брейну, коридорам. Впрочем, вскоре он понял, что это были проездные магистрали под домами. Практически они ехали по подвалам, а точнее, по дорогам, проложенным в подвальной части домов.

«Наверно, тут так принято», – подумал Брейн, и вскоре они выехали в слабо освещенный двор. Это уже было похоже на привычную Брейну архитектуру.

– На самом деле все не так скверно, Томас, – сказал лейтенант, останавливая машину. – Просто я сократил путь, и мы проехали через помоечные дороги, но нормальная объездная тоже имеется – только подъезжать оттуда неудобно, да и далеко.

– А еще там везде кустики с наркоманами, – некстати добавил гоберли. И смущенно улыбнулся.

– А почему помоечные? – спросил Брейн.

– Потому что по ним мусоросборники проезжают и всякие прочие обслуживающие машины. Ну что, выходим?

– Выходим, – согласился Брейн, выбираясь из машины и осматриваясь.

Воздух был сырым и студеным. Пахло какой-то болотной сыростью, однако, судя по грязноватому виду высотных зданий, здесь могло пахнуть и похуже.

– Не забудь джамбер и набор карточек, – напомнил напарнику Боршинг.

– Да, точно! – кивнул тот и, обойдя машину, достал из багажника какой-то предмет – что-то вроде универсального солдатского котелка, который в походе мог работать на любом топливе.

В доме, где предстояло жить Брейну, оказался лифт – просторный, вполне годившийся и в качестве грузового. Правда, двигался он очень медленно и скрипел. Однако до нужного этажа они добрались без проблем и вышли на площадку, мощенную пластинами из синтетического камня.

На площадке оказалось четыре двери со смазанными, нанесенными краской номерами. У двух отсутствовали ручки – остались только следы от креплений, которые были вырваны.

Дверь в жилье Брейна оказалась с массивной пластиковой ручкой. Остановившись напротив нее, лейтенант Григор передал неведомый прибор-котелок напарнику, достал из кармана целую пачку карточек и начал поочередно прикладывать их к грязноватому пятну на двери.

– Ты что, не мог сразу взять нужную карточку?

– Не смог. Они у меня в ящике врассыпную валялись.

– Ты не мог их разобрать, что ли?

– Я их несколько раз разбирал, классифицировал и даже нумеровал, но потом они опять рассыпались, – пробурчал лейтенант.

– Эй, у тебя, кажется, дырка в ботинке, – заметил Брейн при свете тусклого светильника.

– Да ну? – сыграл удивление лейтенант. – А я думаю, чего это мне поддувает. Ты слышал, Боршинг?

– Давай подбирай скорее, а то мы тут заночуем из-за тебя, – сменил тему напарник. И вскоре одна из карточек сработала.

– Во! Это она, держи, Томас! – обрадовался лейтенант, вручая Брейну ключ от квартиры.

Забрав у гоберли прибор, лейтенант первым прошел через прихожую и оказался в большой комнате, такой большой, что там вполне можно было поставить теннисный стол.

11

Кроме единственной огромной комнаты в квартире были большая кладовка, кухня и совмещенный санузел.

– Обычный? – спросил Брейн, кивая на слишком большой, по его мнению, унитаз.

– А какой еще бывает? – не понял Григор.

– Ну, может быть, какой-нибудь, вакуумный?

– Нет, это точно не вакуумный. Эй, Боршинг, ты слышишь? – навострил уши лейтенант.

– Да, вроде они уже появляются, – утвердительно кивнул гоберли.

– Кто появляется? – уточнил Брейн, поглядывая то на одного, то на другого полицейского и даже оставаясь готовым к каким-то шуткам или розыгрышам. Но шуток не было.

– Это штифт. Штифт привлекает свет от включенного освещения, – пояснил гоберли.

– Ага, – ответил Брейн, так ничего и не поняв.

Между тем лейтенант вышел из санузла и медленно двинулся через крохотную прихожую в большую комнату. За ним последовал напарник гоберли и последним – совершенно заинтригованный Брейн.

То, что там происходило, было для лейтенанта и его напарника делом обычным, но на Брейна произвело почти что шоковое воздействие.

По стенам, потолку и казенной потертой мебели из старого вспененного пластика бегали громадные, похожие на тараканов жуки и сороконожки длиной в полметра.

Время от времени они сталкивались, и между ними завязывались жестокие схватки. Огромные насекомые сваливались на пол и продолжали схватки там, пока кто-то не оказывался победителем. И все происходило совершенно бесшумно.

– Давно обработку не проводили, – сказал лейтенант, выходя на середину комнаты и ставя прибор-котелок на пол.

– Просто давно никто не жил, – сказал гоберли. – А ты провода взял?

– Какие провода? Это полностью автономный джамбер.

– Пороховой, что ли?

– Обижаешь… – сказал лейтенант, подкручивая какие-то механические колесики. – Обижаешь, – распрямляясь, повторил лейтенант. – Литиевая затравка. Все как в лучших домах.

– На сколько ты выставил?

– На десять секунд.

– Ну и какого хрена мы стоим?!

– А точно! Бежим! – крикнул лейтенант, и Брейн первым бросился из квартиры.

Когда все трое оказались на лестничной площадке, этаж крепко встряхнуло, так что мигнули осветительные панели и где-то послышались вопли потревоженных жильцов.

Брейн в первые мгновения ожидал каких-то обрушений – настолько сильной была встряска, но по реакции обоих полицейских понял, что дело это для них вполне обыденное, и после взрыва они спокойно вернулись в квартиру.

Брейн последовал за ними и снова с удивлением обнаружил, что стены и потолки разукрашены силуэтами, недавно ползавших здесь чудовищ, как будто кто-то весьма искусно нанес трафареты с чуть размытыми границами.

– О! Теперь полный порядок! – торжествующе произнес лейтенант.

– А что это было? – спросил Брейн.

– Штифт.

– Это название насекомых, что ли?

– Штифт – это то, чего нет и что было когда-то, – пояснил лейтенант, поднимая с пола такой полезный прибор.

– Как это нет?

– Ну, мы и сами это не особенно понимаем, – вмешался гоберли. – Чего-то там по физике, какие-то наложения и квантовые тени, которые мы проецируем в виде этих образов.

– Так, а почему они не бегали по полу? – спросил Брейн указывая на свободный от трафаретов пол.

– Потому что это явление двухфазного измерения. То есть полная вертикаль и полугоризонталь в квантово-радиальной системе координат, – сообщил гоберли.

– Ага, – кивнул Брейн. – Ну а как насчет покраски какой-нибудь или освежающего ремонта?

– В смысле? – не понял лейтенант.

– Ну, замазать эти художественные картины, а то они какие-то непозитивные.

– К утру они почти исчезнут.

– Вот как? – Брейн еще раз осмотрелся. – Ну хорошо. А это, значит, ваш прибор их отсюда разогнал?

– Да, это джамбер, – кивнул лейтенант.

– И как часто нужно его применять?

– Обычно при въезде в нежилое помещение его используют, чтобы прогнать этих тварей.

– А насколько они опасны? Они могут напасть, покусать?

Полицейские засмеялись. Им такой вопрос показался совершенно наивным.

– Нет, укусить они не могут, ведь они формируются сознанием. Но по мере того как вы находитесь рядом с ними, ваше сознание делает их все более страшными, омерзительными, и это здорово портит жизнь.

– А привыкнуть к ним нельзя? – уточнил Брейн, снова и снова поглядывая на испещренную жуткими силуэтами комнату.

– Нет, ведь они все время совершенствуются. Как только вы привыкнете к одному виду монстров, они становятся еще более ужасными. То, что вы сегодня видели, – это пустяки.

– Значит, на какой-то длительный период я свободен от этой дряни, так?

– Разумеется, Томас.

– Так, ребята, теперь покажите мне, что там на кухне – чтобы я без вас не страдал от голода, – сказал Брейн, переходя на кухню.

– Вот это мейдер? – спросил он, указывая на какой-то похожий агрегат.

– Нет, – сказал гоберли. – Это печка для быстрого разогрева консервов.

– Консервов? А что, у вас батончики еще и консервируют?

Полицейские переглянулись и захихикали, а лейтенант еще и указал на гоберли пальцем.

– Это он к тому, что, когда я прибыл сюда, тоже искал батончики – мне было непривычно, что могут есть еду в таком – первобытном виде.

– А, так у вас тут не батончики?! – начало доходить до Брейна.

– Нет, у нас тут везде консервы. Ну или натуральные диеты для миллионеров.

– Подождите, ребята, давайте уточним. Я что, могу купить банку с мясом или горошком? Со сладкой кукурузой, персиками?

– Разумеется. Только не все это будет натурального происхождения, однако внешне и по вкусу горошек будет горошком и так далее.

– Приятно это слышать, – сказал Брейн и, подвинув кухонный стул, сдул с него пыль и сел, оглядывая небольшое помещение. – А мейдер…

– Вот он! – указал лейтенант Григор на стеновую панель. – Правда, в нем лампа уже, наверное, старая. Нужно будет заменить. Но это за свои деньги, а вся обстановка и даже постельное белье вместе с набором тонких и толстых одеял, а также пяти видами подушек – за счет казны.

– Подушки? Здесь есть подушки?

– Да, – подтвердил гоберли. – Они находятся в подушечной нише в кладовке.

– Подушечная ниша, – повторил Брейн и покачал головой. – Кто бы мог подумать.

Вдруг он поднялся, подошел к тому, что, безусловно, было кухонной мойкой, и, щелкнув по клапану подачи жидкости, подставил руку, на которую полилась вода.

– Вода! Здесь есть вода! – воскликнул он, поворачиваясь к полицейским.

– Прикрой, Томас! Это дорогое удовольствие, и счетчик накрутит тебе немалые суммы. В основном все пользуются заменителем или смесью воды и заменителя, – пояснил лейтенант и, подойдя, помог Брейну надежнее перекрыть утечку драгоценной влаги.

– Мне бы поесть чего, живот уже крутит.

– Давай заглянем в холодильный шкаф, может, что-то осталось от прежнего жильца.

– А кто был прежний жилец? – спросил Брейн.

– Другой инспектор.

– А где он сейчас?

– Пристрелили его. Полез дальше, чем полагалось, и получил двести восемнадцать пуль, – сказал лейтенант.

– Сколько?! – поразился Брейн.

– Это стандартный магазин армейского пулемета, – пояснил гоберли. – Эксперты проверяли – ни одна пуля не ушла в сторону.

– В упор били?

– В том-то и дело, что нет. Дистанция была порядка пятидесяти метров.

– Так это профессионал, каких мало, – заметил Брейн.

– В том-то и дело. Профессионал за большие деньги, но Лефлер зацепил крутых персон.

– Лефлер – это прежний инспектор?

– Да, тебя вызвали на его место, – добавил гоберли, и они с лейтенантом переглянулись, ожидая реакции Брейна.

– Вот как, – качнул тот головой и, подойдя к холодильному шкафу, открыл его. – Эй, да тут еще консервы остались.

Он достал пару овальных баночек и прочитал названия. Это оказались тушеные овощи.

– «Равноценные натуральным». Этому можно верить?

– Да, – подтвердил лейтенант. – Вкусная штука и недорогая. У нас все этим кормятся.

Брейн нашел еще пару упаковок каких-то пластинок – по виду копченого мяса, мягкий сыр в высоком стаканчике и галеты. Еще нашлось несколько больших коробок с картриджами для мейдера, но это Брейн решил оставить на потом.

12

Новые знакомые убедили Брейна не трогать пока запас из холодильника и пойти поесть в ближайшее заведение.

– К тому же там мой товарищ собирается сделать мне подарок, – сказал лейтенант и многозначительно посмотрел на гоберли.

– Не, ну я и не отказываюсь, – выдавил тот.

– Из каталога, – добавил лейтенант.

– Ну, из каталога, – согласился напарник.

– И потом тебе, Томас, нужно открыть кредитную карту – долго на этих консервах ты не протянешь, – сказал лейтенант. – Ну и одежку пора сменить – тут у нас большой город, люди носят гражданскую одежду, а не этот солдатский мешок.

Брейн посмотрел на свои безразмерные штаны, обувь универсального размера и согласился с лейтенантом, который по сравнению с ним выглядел щеголем – в темной куртке под кожу, узких брюках и стильных ботинках, один из которых был прострелен.

Гоберли выглядел попроще: куртка спортивного покроя под шерстяную ткань, водолазка.

Брюки у него были пошире и обувка попроще – с круглыми носами.

Они вышли из квартиры, Брейн карточкой-ключом запер дверь, и в этот момент открылась дверь соседней с ним квартиры, из которой вышел здоровенный суперколвер в майке и с заметно обвисшими мышцами.

Он был лысоват, его глаза блестели, и от него разило спиртным скверной очистки.

Довершала этот образ дубина, сделанная из нескольких кусков металлизированного пластика, перемотанных медицинским пластырем.

Было видно, что оружие делалось заранее, а значит, хозяин намеревался применять его регулярно, и это также характеризовало обстановку в этом районе.

– Ты… это… – произнес он, глядя куда-то мимо Брейна, лейтенанта Григора и капрала Боршинга.

– Иди спать, дружок, мы за тебя подежурим, – заверил его лейтенант.

– Ты… это… – еще раз выдохнул суперколвер, но сообщение все же обработал, после чего медленно повернулся, толкнул свою дверь и скрылся в квартире.

– Видишь, Томас, какие у тебя миролюбивые соседи, – сказал лейтенант, вызывая лифт.

В этот момент в квартире миролюбивого соседа послышался грохот, а затем крики хозяина:

– Зашибу! За-ши-бу!

И снова грохот.

– Может, нужно вмешаться? – спросил Брейн.

– Ай, оставь, – отмахнулся лейтенант, заходя в прибывшую кабину лифта. – Будет приказ – вмешаешься. Наше начальство особо инициативных не любит.

Пока спускались, Брейн продолжал обдумывать ситуацию, в которой оказался. В Метрополии ему приходилось привыкать к другому укладу жизни: другой пище, другой гигиене, другой одежде – там все было другое. А здесь очень многое напоминало ему родной дом.

Они сели в машину, а когда отъехали от подъезда, он спросил:

– А почему здесь все так не похоже на Метрополию? Это скорее какой-то вариант моего родного радостного мира.

– Но тебе ведь нравится? – уточнил лейтенант и засмеялся.

– Но разве ты не привыкал к этому?

– Я здесь родился и другого мира себе не представляю. А вот коллега Боршинг прибыл сюда, можно сказать, из Метрополии – у него до сих пор шоковые моменты проглядывают. Да, коллега Боршинг?

Гоберли кивнул.

– Бывает. Особенно трудно со спиртным.

– Да, кстати, этот здоровяк в майке – точно таких типов я не раз встречал у себя дома. Здесь что же – есть спиртное?

– Ха! Ну ты сказал, Томас! – воскликнул лейтенант, и даже машина вильнула, отзываясь на эмоциональную реакцию. – Конечно, имеется, и в любом количестве! Здесь нормальная жизнь, а не существование замухрышек, как в Метрополии.

– Потому и криминала выше крыши, – негромко добавил Боршинг, глядя в окно.

– Ну, это конечно, но у нас тут специфика такая – город большой, – пояснил лейтенант. – В местах, где людей поменьше, совсем другое положение дел.

– Ты сказал «людей»? – удивился Брейн.

– Да, я сказал «людей». Вполне себе симпатичное линейное словечко, его здесь повсеместно используют.

– Здорово, – вздохнул Брейн и улыбнулся. Забылось даже тяжелое впечатление от этих насекомых, которых вроде бы и не было, но следы остались. Правда, и они исчезнут.

Он с удовлетворением отметил, что здесь нет этих глухих пласто-бетонных щитов, закрывавших дома и тротуары от шума автомобилей. Но на улицах с движением в несколько полос защитные щиты все же имелись, однако они были прозрачными и не скрывали тротуаров, пешеходов на них, красиво оформленных витрин и неоновых вывесок.

Теперь Брейн узнавал тот самый город, который видел из узкого иллюминатора шаттла.

А еще он стал различать женщин! Да, он снова их видел! В том смысле, что определял издалека. Не то что в Метрополии, где, даже поравнявшись с женщиной, он не был до конца уверен, что это представительница слабого пола.

В особенности это касалось суперколверов. У гоберли и канзасов все же женщины отличались какой-то другой пластикой и смягченными чертами лица, хотя одежду носили столь же невнятную, как и женщины-суперколверы.

Здешняя городская архитектура также сильно отличалась от Метрополии с ее простыми ящиками – функциональными и предельно простыми постройками.

А тут имелись декорирующие элементы: колонны, карнизы, наличники, какая-то лепнина – все, чтобы радовать глаз.

Они заехали в крытый павильон, который оказался чем-то вроде стоянки. Подошедшему охраннику или распорядителю – Брейн еще не совсем понимал в здешних порядках – лейтенант показал карту, и тот указал место для парковки.

– Это похоже на торговый комплекс, – сказал Брейн, выходя из машины.

– Ты не ошибся, – кивнул лейтенант. – Здесь можно поесть, посмотреть театральную постановку, купить наркотики, одежду, получить наличные или оформить новую банковскую карту. Тебе нужна корпоративная – от полицейского управления.

– Давай прямо с этого и начнем, – предложил гоберли. – Чтобы потом спокойно поесть.

– Согласен, – сказал лейтенант и направился к эскалатору, доставлявшему посетителей на второй ярус.

Брейн с интересом разглядывал публику и отметил, что, несмотря на то что здесь были намешаны варвары, суперколверы, канзасы, гоберли и еще какие-то родственные этим расам народы, в них не было той разобщенности, которая сразу бросалась в глаза в Метрополии, где между гоберли и суперколвером была пропасть.

– Ага, вон я вижу терминал, – сообщил лейтенант, когда они выбрались на платформу, выложенную электронными экранами, дававшими ощущение, будто идешь по травяному газону.

Брейн заметил, что привлекает внимание – его мешковатая одежда бросалась в глаза. И это было плохо. Из опыта, связанного с особенностями его службы, он знал – чрезмерное внимание добавляло проблем.

Брейн впервые видел такую процедуру – лейтенант приложил свою карту к отметке на панели терминала, и тот компьютерным голосом вежливо поздоровался, назвав лейтенанта по имени.

– Чего вы хотите, сэр? – спросил после этого компьютер.

– Я хочу открыть казенный счет на нового сотрудника полицейского управления, – сказал Григор.

– Одну минуту… Итак, четко произнесите его полное имя.

Лейтенант подал знак Брейну, чтобы он представился. Тот невольно вытянул шею и произнес:

– Томас Брейн!

– Тома Биндейн? Это актер? Это же актер, нет ли у вас другого имени?

– Томас Брейн!!! – повторил Брейн, стараясь, чтобы его произношение было безупречным.

– Томас Брейн, – повторил компьютер. – Но ведь вы не актер.

– Нет, я не актер, – подтвердил Брейн.

– Да и так все ясно… – буркнула машина. – Одну минуту.

Брейн посмотрел на Григора, и тот кивнул – дескать все идет как надо. Брейн взглянул на капрала Боршинга: тот сосредоточенно гонял на планшете «пятнашки». Именно так эта игра называлась в его далеком детстве в его далеком мире.

Брейн улыбнулся.

– Нету никакого Томаса Брейна в штатном расписании полицейского Управления города, – выдал компьютер. – Лейтенант Григор, вы еще здесь?

– Э… Так точно, я еще здесь, – ответил лейтенант, невольно поддавшись диктаторским ноткам в голосе компьютера.

– Лейтенант, нет никакого Томаса Брейна в полицейском Управлении города. Но мы допускаем иной ввод личностного кода.

– Например?

– Вариант первый: знание всех родственников до третьего колена по материнской линии…

Лейтенант взглянул на Брейна и тот отчаянно затряс головой, показывая, что это невозможно.

– Это невозможно! Давайте другой вариант! – продублировал лейтенант.

– Дайте адрес проживания пресловутого «Томас Брейн»…

– Он не пресловутый.

– Перестаньте, лейтенант, просто дайте адрес. Можно обмануть банк, стоя на проспекте Сильвер-Бридж в одних трусах и держа заставку перед камерой терминала, но никому не удастся передвинуть дом, аэродром или что там еще бывает…

Лейтенант взглянул на Брейна еще раз – тот кивнул.

– Хорошо, адрес Томаса Брейна: Кавалькада авеню, пятнадцать, квартира сорок семь.

– Одну минуту…

Лейтенант повернулся к Брейну и подмигнул. Дескать, все под контролем.

– Есть такой адрес, и квартира принадлежит полицейскому Управлению. Да… Это первый плюс, лейтенант Григор.

– Замечательно, что вам еще нужно?

– Ничего. Это Рундстап Лефлер, мы не ошиблись?

– Вы не ошиблись! – прокричал в отчаянии лейтенант и тотчас показал кулак капралу, который попытался что-то добавить.

– Что ж, лейтенант, благодарим вас за помощь, на ваш счет отправлено двадцать восемь чаков за помощь и верность нашему банку. Всего хорошего.

На этом странный диалог закончился, внутри терминала что-то закрутилось, заурчало, а затем на специальную полочку выпала карточка.

После чего терминал погас, и стало слышно лишь пощелкивание перегретого трансформатора где-то внутри его конструкции.

Брейн взял выпавшую карточку и прочитал имя вслух:

– «Рундстап Лефлер». Ребята, и что мне теперь с этой штукой делать?

– Просто совершай покупки, – посоветовал лейтенант.

– Но тут же не мое имя!

– Не парься, – посоветовал капрал. – Я одно время вообще ходил женщиной – Нормой Стилл. Но когда все выяснилось, имя на карточке переправили дистанционной навигацией. И тебе поправят. Но пока что ты – Рундстап Лефлер.

– Я не хочу быть «Рундстап Лефлер», он получил двести восемнадцать пуль, – заметил Брейн, все еще рассматривая карту и не допуская, что она стала частью его самого.

– Да брось, это же формальность, и скоро там все починят. Получат информацию из Управления, и имя на твоей карточке изменится. Ты станешь самим собой! – заверил Григор.

– Думаешь?

– Да вон же у Боршинга с такой же фигни началось – какие-то данные неправильно введены были, но потом перетрафаретили.

– Правда, что ли? – спросил Брейн у гоберли. – Ты же говорил – женщина?

– Да, а потом переправили на мужчину, но другого. Поначалу было неудобно, как будто я какой-то там «Вангайм». Но потом я однажды глянул, а на карте уже все мое написано.

– Это как, на расстоянии, что ли, написали? – не понял Брейн.

– Ну да.

– Ничего себе технологии, – покачал головой Брейн и посмотрел на новую карточку с уважением. Иероглифические знаки на ней выглядели выпуклыми и весьма основательными, словно штамповка на металле. Как это можно изменить на расстоянии?

– Так что теперь милости просим в отдел одежды, – лейтенант указал на сияющий вывеской магазин – тут же на территории торгового центра.

– Ты хочешь сказать, что…

– Да-да, поскольку теперь ты при деньгах – там ведь на карте указан кредит?

– Э-э… – Брейн поискал глазами указание о кредите. – Тут написано: «предоставлен кредит в размере четырех тысяч чаков».

– Вот! Это чуть меньше твоего месячного жалованья. И примерно двенадцать костюмов категории «цэ».

– А сколько всего категорий?

– Три. А-бэ-цэ.

– Совсем тряпье, что ли, предлагаешь?

– Ну почему? Вон, коллега Боршинг из категории «цэ» просто не вылезает.

Брейн невольно посмотрел на гоберли. Тот смущенно одернул куртку и поставил ноги как на построении, чтобы его обувь казалась повыше рангом.

Разумеется, его одежда отличалась от того, что носил стильный лейтенант, но Брейн подозревал, что Григору это выходило в копеечку и он шиковал, нося вещи чуть выше того уровня, который мог себе позволить на полицейское жалованье.

– А ты, Григор, какую категорию носишь?

– Он таскает обноски секонд-хенд, – быстро сообщил гоберли.

– Что бы ты понимал! – вскинулся лейтенант. – Я покупаю практически неношеные вещи самой высшей категории!

– Ладно, ребята, не ссорьтесь. Пожалуй, я остановлюсь на серединке, правильно? Один прикид, так и быть, возьму по второй категории, но остальное… – тут он повернулся к гоберли, – только по необходимости – мне деньгами сорить резона нету.

– Вот! – воскликнул Боршинг, обращаясь к лейтенанту. Брейн понял, что это их какой-то давнишний спор, и влезать в него не собирался.

– Кстати, ребята, – сказал он, чтобы сменить тему. – А почему тут деньги указанны какими-то смешными словами?

– Что значит смешными? – не понял лейтенант.

– Ну вот это – «чаков». В Метрополии мы рассчитывались полноценными сакверами. А это что?

– Дело в том, что сакверы ходят только в Метрополии и колониях.

– А здесь что, не Империя, что ли? – слегка удивился Брейн.

– Не, ну территория-то, конечно, имперская, – согласился лейтенант. – Однако тут в основном проживают «миграционные массы». Ну, типа тебя – варвары. Ну и какое-то количество представителей коренных народов Империи.

– Но варваров намного больше! – добавил гоберли. – Процентов эдак восемьдесят, поэтому тут все по-ихнему – то есть по-вашему.

– Томас, не слушай его, просто тут собственный климат. А территория называется «Западное Бариноко», или Четвертый присоединенный округ. Вот так.

– Западное Бариноко – это название материка, – подсказал гоберли, видя, что Брейну осмысливание новой информации дается нелегко.

13

Утром, еще до начала развода в полицейском отделении Пятого района, лейтенант Григор держал ответ перед начальником отдела кадров майором Понги, немолодым и прожженным варваром, повидавшим немало начальников, которые приходили и уходили на повышение или в тюрьму, что случалось реже, но тоже бывало.

Попадали под раздачу и заместители. А особенно заместители по хозяйственному обеспечению, но кадровиков никто не трогал. А чего с них взять? Папки туда-сюда двигают, ни за что не отвечают. А то, что вора проглядели, так вот же досье, там черным по белому «безупречен и честен» – ну неужели они высоким подписям со штампами противоречить будут?

И все. И не подкопаешься. Однако кадровики, с подачи начальства, решали все. Вот и в этот раз.

– Давай не спи, сволочь, зря я, что ли, тебе такси оплачивал? – теребил сонного лейтенанта майор Понги.

– Да ладно, все равно спишете на Управление… – пробубнил тот, пытаясь сесть на стуле ровно.

– Хватит ерзать, пижон. Давай по делу – претендента встретили?

– Встретили, сэр, – кивнул лейтенант, садясь ровнее.

– Что за человек?

– Что, простите?

– Я говорю – «что за человек»? Так положено называть варваров, разве не слышал?

– До сегодняшнего дня не слышал. Я слышал, говорят – «люди».

– Ну, еще говорят «человек». Так что с человеком?

– Чело… Человека мы встретили.

– Давай в подробностях, кое-что я уже знаю из отчетов операторов видеонаблюдения, так что соврать не получится.

Лейтенант посмотрел на сердитое лицо кадровика и врать не решился.

– Встретили нормально.

– А поточнее?

– Ну, мы стояли у окна и наблюдали, как претендент идет к зданию, а потом он – раз, и забрался на парапет прямо к таксистам. Ну, вы знаете, они там кучкуются.

– Знаю, – сухо ответил майор, и по его виду нельзя было понять, имелось ли у него на эту часть рассказа лейтенанта видеоподтверждение.

– Потом он неожиданно быстро захватил такси. Ну, в том плане, что мы даже не успели вмешаться, как он оказался в машине с Бешеным Бердом, ну вы знаете, кто это такой.

– Знаю, – сухо ответил майор.

Григор вздохнул. Он двигался практически на ощупь, что грозило ему поймать в днище своего сочинения какой-нибудь камень, однако расколоться перед начальством сразу было бы глупо.

– Мы с напарником встали им на «хвост» и поехали следом, потому что Бешеный известен как беспредельщик, а претендент мог проговориться, что он полицейский. Ну а потом мы увидели, что такси остановилось…

– Где остановилось?

– На трехъярусной развязке, на втором повороте к Северному шоссе – прямо возле аэропорта.

– Давай дальше.

– Ну, мы решили, что Бешеный решил избавиться от клиента, и уже собрались выскочить и повязать мерзавца, но тут…

– Вот сейчас было неубедительно, – прервал майор рассказ лейтенанта.

– Что?

– Я сказал, что твой рассказа звучит фальшиво.

– Ну, другого рассказа у меня для вас нет, сэр, – пожал плечами Григор и даже сам подивился своей дерзости.

«Ну ты и дурак», – сказал он себе, ожидая от кадровика какого-нибудь карающего действия. Но тот лишь выдержал небольшую паузу и сказал:

– Дальше.

– Короче, мы не успели выскочить, а они поехали дальше и так наворачивали повороты, что мы за ними едва поспевали и догнали только в промышленной зоне, где происходило уже что-то нехорошее. Мы с капралом Боршингом выскочили с оружием наготове, но нашли только пятерых бандюганов и Бешеного Берда, которые лежали в грязи, но были живы. Мы тогда пошли обратно и встретили претендента, который ждал нас возле полицейской машины.

– Что он сказал вам?

– Он сказал, что на него напали, а мы представились и предложили отвезти на его квартиру. Он обрадовался и мы отвезли.

– Все?

– Все.

– А я слышал, что он вас едва не закопал в этой промышленной зоне.

– Ну, может, я чего подзабыл, сэр. Сначала была погоня, потом эти скачки по грязи и лужам в промзоне, потом… Одним словом, был шок, мы с напарником были шокированы. Но слегка. Только слегка, сэр, ведь мы профессионалы.

Исчерпав свой рассказ, лейтенант замолчал, ожидая, скорее всего, негативной реакции сердитого майора.

– Что, Григор, этот парень действительно крут?

– Ну, как вам сказать, сэр…

– Григор! – одернул его майор.

– Да, сэр, парень крутой. И это для нас с напарником стало неожиданностью. Ну, мы хотели его проверить и… И проверили.

Майор вздохнул, поправил высокий ворот мундира и сказал:

– Ладно, проехали. Вернемся на землю. Ты ситуацией на Старых причалах владеешь?

– Ну, более-менее, – осторожно ответил Григор.

– Там у Глиферса непонятки с ребятами из Фиш-энда. Нужно разрулить.

– А какого рода непонятки?

– Вроде бы Фиш-энд поставил Глиферсу некачественный товар. Но те клянутся, что подмена случилась где-то по дороге. Одним словом, забились опираться на «крышу», то есть на наше отделение. Поэтому арбитром поедешь ты и захвати напарника. Разберитесь досконально, нельзя, чтобы нормальные пацаны несли убытки, ну и не заносили нам того, что заносить обязаны.

– Я понял, сэр. А потом я могу взять выходной?

– Какой выходной, Григор? А работать за тебя кто будет? Кто будет ловить карманников, чоккеров, грабителей? Или безопасность жителей города тебя уже не интересует?

– Прошу прощения, сэр. Погорячился, – сказал лейтенант, поднимаясь.

– То-то же. Давай двигай, и жду вечером от тебя отчет.

– Какой?

– По Старым причалам. По работе отпишешься замначу отделения, он уже после обеда будет на службе.

14

В пыльном подвале магазина «Омега», торгующего гравитационными соленоидами и приборами расчета трафика транспортных систем, имелось лишь одно чистое место, которого не касались лапы крыс-бокоходов и окисляющих пластобетон амебных колоний, – место под дюжиной кварцевых ламп и электронных пушек рассеянного фокуса, позволявших герметичной кабине примерно семнадцать минут в сутки находиться вне полей разложения и окисления материалов.

Этого небольшого периода идеального времени хватало, чтобы оператор – уродливый комбинаторный канзас Шенон – успевал перехватывать трафик банковских учреждений половины города, несмотря на то что те использовали практически неперехватываемую систему квантовой связи.

Скопировать данные из канала квантовой связи было невозможно, но только не для Шенона. Он родился с серьезными отклонениями, и даже продвинутая имперская медицина готова была сдаться перед столь страшными мутационными изменениями. Однако кто-то подсказал экспериментальную методику, которую и решили испробовать на обреченном младенце.

Несчастный перенес множество операций, больше необходимых исследователям, чем самому пациенту. Где-то его безжалостно усекали, где-то что-то подшивали, пытались заменить родные коды на биологическую программную коррекцию.

Спустя годы, как и следовало ожидать, это привело к плачевным результатам – жизнедеятельность ослабленного детского организма уже невозможно было поддерживать, и его решили отключить от искусственных функциональных систем, дав всего несколько часов в качестве шанса на чудо.

И это чудо случилось: несчастный выжил, вырос в казенном заведении для инвалидов и приобрел возможности, о которых иные ученые люди даже не слышали.

Но за этим казенным домом присматривала одна из криминальных организаций – в благодарность за участие в становлении личности ее босса.

Босс искренне помогал воспитанникам заведения и от него не ускользнули отчеты о странностях «совсем уже пропащего» молодого канзаса.

И теперь Шенон работал на босса, щедро окупая все потраченные на него деньги.

Одним из его талантов было копирование данных из квантовой связи, не нарушая целостности ее потоков, а также вскрытие кодов, которыми на всякий случай абоненты закрывали пересылаемую информацию.

Не всегда съем информации из сверхсекретных магистралей был необходим для планирования каких-то больших акций вроде взлома хранилища криптовалют или опустошения бункеров с реальными ценными металлами. Основную часть получаемой через Шенона информации босс холдинга «Элеватор» использовал для контроля финансовых организаций, которые платили ему «за охрану», и многократно удивлял их своей осведомленностью, когда обвинял партнеров в «крысятничестве».

В дверь постучали, и босс Эрнандо Ориенти ударил пальцем по клавише пульта мультисканового устройства, позволявшего смотреть сквозь стены.

Силуэт, костный скелет с пластиковой вставкой в некогда простреленной берцовой кости, частота пульса и температура тела – все это обличало его второго помощника, Луиса Конвертера, который приходил к нему с ежедневным докладом.

– Это я – Луис, сэр, – сказал Луис.

– Вижу, – отозвался босс и разблокировал дверь из фасеточной стали.

Эти меры предосторожности были совсем не лишними: примерно раз в полгода главе холдинга «Элеватор» пытались нанести визит киллеры.

Луис прошел к столу босса и сел на стул, который стоял не слишком близко и не слишком далеко от стола – именно там, где должен находиться стул второго помощника.

С одной стороны, помощник был лицом доверенным, но с другой – с того места, где он находился, нельзя было совершить нападение одним прыжком. Требовалось еще перебирать ногами, но тогда включался подрыв пиропатронов, поднимавших перед нападавшим экран из пуленепробиваемой панели.

– Говори, с чем пришел, Луис.

– Сэр, Шенон перехватил очень интересную информацию…

– Продолжай, – кивнул босс.

– Помните Лефлера?

– Как я могу забыть этого мерзавца? Сначала он сыграл покорность, а потом слил куда-то к главным копам всю нашу бухгалтерию. Хотел бы я посмотреть на того, кто не запоминает таких обид, малыш. Странно, что ты задаешь мне такие вопросы.

– Я не хочу вас этим задеть, сэр. У меня всего лишь информация от Шенона.

– И что же это за информация, если ты задаешь мне такие вопросы, сынок?

– Отчеты, сэр. Скучная статистика, но там упоминается одна персона…

– И что же это за персона?

– Мне неловко это говорить, сэр.

– Хватит уже кривляться, Луис, мое терпение не бесконечно.

– Там упоминается Лефлер…

– В каком смысле упоминается?

– Лефлер покупает себе одежду, сэр.

– Лефлер покупает себе одежду? Ты в своем уме, Луис? Из него сделали решето, о чем сообщили все желтые газетенки города. Это было записано в долбаных бумажках долбаного полицейского Управления, и наши копы подтвердили это.

– И тем не менее, сэр. У меня тут в файле вся информация.

И Луис шевельнулся, подняв папку под внимательным взором дюжины замаскированных в стеновых панелях камер. Резких движений здесь делать было нельзя.

– Не нужно, я верю, – сказал босс, делая короткий жест рукой, и по его лицу пробежала тень.

Луис осторожно опустил папку и стал ждать. Он видел, что босс погрузился в тяжелые раздумья, ведь это было сообщение чрезвычайной важности.

– Значит, наш партнер был с нами не до конца честен?

– Видимо, так, сэр.

– Это после стольких-то лет работы?

– Возможно, это какой-то фокус копов, сэр.

– Копов? – босс усмехнулся. – Они у нас такие деньги получают, что смешно представить, что решатся на какой-то фокус.

– Это может быть Имперская Служба Безопасности.

Босс вздохнул. Да, это могла быть ИСБ. Иногда ей удавалось доставлять криминальным структурам немалые неприятности. ИСБ была очень закрытой структурой, и забраться в нее не получалось – все назначения туда подтверждались только из Метрополии.

Кроме того, штат ИСБ в городе был малочисленный, и лишь когда готовились большие операции, перебрасывали достаточно сил из других регионов. Однако, к счастью для босса, из-за тщательности подбора штата ИСБ не располагала достаточными силами, чтобы перекрыть финансовые потоки криминального холдинга Эрнандо Ориенти, да и других боссов тоже. Поэтому они были готовы отдать какой-то кусок «империалам», как их здесь называли, чтобы те, одержав свою локальную победу, отчитались перед начальством и исчезли на какое-то время с территории криминальных холдингов.

15

Второй помощник терпеливо ждал, а босс продолжал раздумывать. Да, ситуация вполне могла оказаться подставной, и тот, от кого он приказал избавиться, теперь был жив и здоров.

Возможно, это была намеренная демонстрация – оскорбление для босса, а может, просчет «империалов» – они сделали работу и, отчитавшись перед начальством, отбыли, бросив временную агентуру на произвол судьбы, оттого те теперь и прокололись.

– Однако помимо ИСБ здесь должен быть замешан и исполнитель, – сказал наконец босс и посмотрел на второго помощника.

– Так точно, сэр.

– Получается… – Босс поерзал в кресле, выбирая более удобное положение, и приводные механизмы настройки застрекотали, предлагая ему множество запомненных ими удобных поз, в которых босс проводил достаточно долгое время. – Получается, что наш исполнитель скинул выдуманный отчет, и мы его оплатили. Журналистам сбросили какое-то дерьмо «империалы», и все закрутилось, так?

– Так точно, сэр. Информационная атмосфера сложилась именно такая, будто дело сделано.

– Что ты предложишь в такой ситуации, Луис?

– Я? Мне… – второй помощник растерялся, ведь это был вопрос для первого помощника Дрейдена, и если он, Луис, ответит на него, то навлечет на себя гнев Дрейдена, а это могло окончиться пулей в оконное стекло квартиры, где жил Луис.

С другой стороны, этот вопрос от босса мог являться проверкой, чтобы разобраться, готов ли Луис подняться на следующую ступеньку.

– Сэр! Я считаю, что исполнитель должен ответить! – заявил Луис, решив рискнуть.

– А если он не виноват?

– Рано или поздно история достигнет ушей наших врагов, сэр, и они сумеют воспользоваться этой информацией. И даже если после проверки исполнитель окажется не виноват, вас все равно объявят мягкотелым и негодным для управления холдингом. Это первый и самый простой ход.

– Согласен с тобой, Луис. Но ты же помнишь, кто наш исполнитель?

– Я… могу произнести его имя вслух?

– Только здесь и только сейчас, Луис…

– Тулло-Ящер.

– Да, Тулло-Ящер, – подтвердил босс и вздохнул. Тулло был давнишним исполнителем и лучшим из всех, кто работал на холдинг. Тулло был не просто лучшим, но феноменальным. У него не подпрыгивала винтовка, не дергался пулемет. Каким-то образом он умел так управлять своим телом и оружием, что все пули летели в «десятку». Даже если их двести восемнадцать, как в стандартном магазине армейского пулемета.

Тулло не зря называли ящером. Его лицо выглядело страшновато – такая морда подошла бы змее или ящерице, но никак не гуманоиду, к которым относились и варвары, и суперколверы, и канзасы с гоберли.

Но это были лишь внешние впечатления – первые, во время редких знакомств заказчиков и исполнителя.

Многие из них желали получить о нем как можно больше информации, однако лишь немногим удавалось узнать что-то сверх того, что он сам о себе рассказывал. А уж о том, что температура его тела не превышала двадцати восьми градусов, не знал никто – Тулло носил специальный тепловой костюм, который при сканировании выдавал стандартную тепловую картинку. Ну а отдельные аномалии – руки или шея – никого особенно не напрягали: подобный «недогрев» встречался у многих представителей гуманоидов.

Тулло жил затворником, задания получал через публичную сеть, оплату – наличными чаками через курьерскую службу, для которой всякий раз выдумывал хитроумные схемы, чтобы никто не мог быстро вычислить место передачи.

Пару раз босс Эрнандо прибегал к шпионским средствам вроде электронных закладок в пачки чаков или сопровождения курьеров целой флотилией микродронов.

Но закладки выгорали от токов высокой частоты, которыми их потчевал Тулло, а флот микродронов вдруг терял связь с базой и ориентацию в пространстве, и дорогостоящие «электронные стрекозы» сыпались на проезжую часть, где их с хрустом размалывали проносившиеся автомобили.

Босс неоднократно встречался с Тулло, когда появлялась особая и дорогостоящая работа, в конце концов он не мог давать такие задания тому, кого никогда не видел, и Тулло понимал, что иногда личных контактов избежать невозможно. Однако он появлялся у резиденции словно из ниоткуда и так же в никуда исчезал, выходя из нее.

По крайней мере, так это видела система наблюдения и безопасности – ее мультидатчики внезапно отключались и пребывали в шоковом состоянии, а когда приходили в себя и перезагружались сохраненными копиями софта с сервера, объект наблюдения был уже далеко.

Казалось, он был неуловим. Да, таковым он и являлся для всех, у кого не было такого оружия, как Шенон.

Шенон не мог видеть и чувствовать Тулло, однако он был на короткой ноге с зашифрованными потоками данных, которые струились по толстым оптическим кабелям, извиваясь, перекодируясь, выходя в твердые копии и дожимаясь в архивных хранилищах.

Шенон видел с помощью сотен тысяч городских датчиков и камер наблюдения, чтобы достаточно оперативно реагировать на все смены обличья Тулло, которые тот предпринимал, чтобы сбить с толку следящие системы.

И театральный грим тут стоял не на первом месте.

Тулло владел искусством перевоплощения в совершенстве – меняя походку и даже, казалось, рост.

Ни один полицейский оператор, отслеживая съемку, не смог бы опознать его, вдруг вышедшего из магазина в виде бойкого гоберли. А потом, проскочив через бар, Тулло вываливался с заднего крыльца пьянчугой-варваром.

Для обычного полицейского оператора вычисление такого мастера было нерешаемой задачей, однако Шенон действовал иначе: он обрабатывал множество информационных каналов слежения, успевая анализировать их все разом, а потому вычислял Тулло, какое бы обличье тот ни принимал.

Также вычислить Тулло могли и полицейские операторы, но лишь спустя время, когда данные были переработаны на серверных мощностях полицейского Управления. И – через неделю. Или через двое суток, если у задачи высокий приоритет. А Шенон делал это мгновенно, поскольку ему помогали вживленные электронные имплантаты.

Так удалось выяснить, где находятся лежки Тулло, квартирой или жильем места его обитания назвать было нельзя.

Когда босс Эрнандо впервые получил видео этих берлог, он был в шоке. Какой смысл получать гонорары в сотни тысяч чаков и прозябать в такой дыре?

Какое-то время Эрнандо даже думал прекратить сотрудничество с Тулло, ведь тот был ему непонятен. Однако другие киллеры были не столь умелы, и привыкший к высококачественным услугам босс был вынужден вернуться к Тулло.

В конце концов сам он почти все детство прожил на свалке упаковочной тары возле одного из складов. И у него имелось несколько нор, куда можно было сбежать от полиции, конкурентов – злобных беспризорников с соседнего склада, но самое главное – от охотников за органами, которые были куда лучше оснащены, чем полиция, и более простимулированы.

Одним словом, босс понял Тулло и принял его образ жизни. На тот момент ему было известно уже о трех десятках временных берлог, в которых Тулло появлялся очень редко.

Кое-что про Тулло знали боссы и других холдингов. Не так много, как Эрнандо, но тоже немало. Тулло брал заказы со всех сторон, и никто не хотел поручать важную работу неизвестно кому. Как-то Эрнандо даже предложил работать лишь на него, пообещав платить столько, сколько Тулло зарабатывает со всех сторон, но тот лишь криво усмехнулся и отклонил это предложение.

Тулло хотел быть свободным, и боссу Эрнандо это тоже было понятно – он был уверен, что киллер от такого предложения откажется. В конце концов он и сам часто ловил себя на мысли, что тоскует о том времени, когда он в лохмотьях и полуголодный обитал в нагромождениях подгнивших ящиков и был абсолютно свободен. Мог сняться со своего места и, отмахав тысячи километров по железной дороге, оказаться в другом городе – где потеплее или где небо выше. Тогда ему все это было важно и он не был отягощен гигантским штатом исполнителей, сотнями тайных счетов с миллиардными накоплениями. Недвижимостью, которую никуда нельзя было подвинуть. Одним словом, иногда босс Эрнандо тосковал о своем голодном, но свободном детстве.

16

Эрнандо отпустил Луиса и какое-то время сидел молча, обдумывая сложившуюся обстановку. Да, возможно, Тулло тут и ни при чем, но враги любую мягкость Эрнандо могли тотчас истолковать как неспособность управлять холдингом.

Тут только дай слабину – и тотчас ввяжешься в парочку городских войн. А война – это всегда проигрыш, независимо от того, победил ты или проиграл, ведь помимо участников за ней наблюдали и нейтральные стороны, которые были готовы разорвать ослабевших в драке конкурентов.

В конце концов рука Эрнандо коснулась одной из клавиш на компактном терминале.

– Слушаю, сэр… – отозвался дежурный.

– Бертолетто ко мне.

– Слушаюсь, сэр.

Бертолетто был «звездой» личного парка ликвидаторов в холдинге. Он и раньше проявлял отличные стрелковые способности, а когда босс предложил ему поднять планку – пройти программу ускорения, тот с радостью согласился.

Процедура вживления ускоряющих чипов позволяла в разы поднимать скорость мышечной реакции.

Процедура была дорогостоящая, и многие стрелки, служившие в холдингах, мечтали о ней, но предлагалась она именно тем, кто был по-настоящему талантлив.

Однако не все ускоренные стрелки оправдывали вложения. Но Бертолетто оправдал. Он хорошо зарекомендовал себя в ликвидациях среднего уровня и городских боях, когда приходилось скрещивать мечи с холдингами конкурентов.

Еще двое ускоренных стрелков остались на этом уровне, а Бертолетто босс предложил следующую программу. На этот раз еще более дорогую – мышечного усиления. Она была в десять раз дороже предыдущей и включала в себя усиление скелета титанитовыми накладками, позволявшими выдерживать нагрузки, впятеро превышавшие пределы непрокачанного бойца.

Помимо этого вживлялись дополнительные пучки искусственной мышечной ткани, дополненной наностимулирующими датчиками.

Одним словом, из обычного гоберли получилась сверхскоростная боевая машина, позволявшая стрелять, как взвод подготовленных солдат.

Казалось бы, зачем при таком раскладе боссу какой-то Тулло? А затем, что Бертолетто прекрасно стрелял по видимым мишеням, вызывая восторг зрителей, однако он не мог так тонко просчитать появление и поведение жертвы, как правило, имевшей целый штат охраны, чтобы в финале поразить ее одним выстрелом, иногда совершенно беззвучным.

Вскоре Бертолетто появился в приемной, охранявшейся электронными охранниками – другим босс Эрнандо не доверял с той поры, когда к нему вдруг заявились трое абонентов и принялись фаршировать титанитовыми пулями его 3D-макет.

– Привет, дружок, – поприветствовал Эрнандо своего лучшего и самого дорогого стрелка, на которого пришлось потратить почти миллион чаков.

– Приветствую вас, сеньор, – ответил стрелок и поклонился, как требовали традиции двадцатилетней давности.

Технологии поддержания высокой степени реакции требовали, чтобы проработанные стрелки чувствовали свое время немного медленнее, чем оно текло на самом деле. А потому из-за принимаемых препаратов Бертолетто отставал от реального времени, и с годами это отставание только увеличивалось.

После того как он сел, босс помедлил еще немного и сказал:

– Для тебя есть работа.

По лицу Бертолетто скользнула улыбка, которая тотчас исчезла.

– И не просто работа, а задание чрезвычайной сложности.

– Я все сделаю, сэр. Все, что вы прикажете, – заверил стрелок.

– Ты должен подобрать себе команду, эта работа не для одного.

– Мы начинаем войну?

– Нет, цель единичная.

– Тогда я справлюсь сам, сэр! – горячо заверил Бертолетто, и на его прежде каменном лице теперь отразилось множество эмоций.

В углах приемного зала шевельнулись приводные механизмы гравитационных пушек.

В обычном бою они были малопригодны из-за высокого рассеивания импульса, однако для дистанции в несколько метров это было лучшее оружие, которому были нипочем даже жидкостные бронежилеты скрытого ношения.

И потом гравитационная пушка с настроенным импульсом могла просто глушить злоумышленников, поскольку к ним, как правило, у босса Эрнандо были еще вопросы.

– Я ценю твою готовность работать для общего дела, Берт. И ничуть не сомневаюсь в твоих способностях, но клиент весьма скользкий, и чтобы тебе не бегать без толку по всему городу, лучше набрать команду.

– И какую же команду вы порекомендуете набрать, сэр?

– Думаю, тебе будет нужно не менее двадцати бойцов.

– Двадцати, сэр? – поразился Бертолетто.

– Двадцати, ты не ослышался.

– Настолько серьезный клиент?

– Увы, – ответил босс и вздохнул. Меньше всего ему хотелось устраивать все это именно сейчас, когда дела требуют его личного присутствия в нескольких местах. А пока будут искать Тулло, он не мог и носа показывать из своей сверхзащищенной резиденции.

Однако бизнес есть бизнес: принял решение – значит, нужно его исполнять.

– Возьми ребят из роты охраны. Там найдется с десяток хватких бойцов – я их сам отбирал, остальных возьми из нашего специального резерва. Тебе они, конечно, не ровня, но все же лучше, чем простые стрелки.

– Я понял, сэр, и готов приступить немедленно.

– Приступай, Бертолетто.

Стрелок поднялся и направился к двери.

– Берт! – окликнул его босс. Тот обернулся.

– А почему ты не спрашиваешь имя клиента?

– Полагаю, мне предоставит полный файл первый помощник Дрейден.

– Да. Но я скажу тебе сам. Твоя цель – Тулло-Ящер.

Босс намеренно назвал это имя сейчас, чтобы посмотреть на реакцию своего стрелка. И она была.

Шевельнулись желваки, по форсированным мышцам пробежала судорога.

– Все в порядке?

– Да, сэр. Я могу идти?

– Иди, Берт.

17

Накануне вечером Брейн сумел разобраться со старинным механизмом, оставшимся от прежних жильцов. Это оказался будильник. Он работал без электричества, как какой-нибудь старый пистолет, а вместо батарейки имелась пружина, которую нужно было заводить.

Брейн не нуждался в будильниках: он просыпался в то время, которое сам себе назначал, но испробовать машинку было интересно, и утром она застрекотала, отстав от точного времени всего на пару минут.

Сунув ноги в домашние туфли, Брейн заправил кровать по-армейски, вместо того чтобы убирать постель обратно в шкаф. Так ему было привычнее.

Потом отправился на кухню, отмечая, что от силуэтов монстров на стенах и потолке остались только неясные разводы.

Освещение автоматически загоралось при его перемещении по квартире, и ему это не нравилось. Он отключил на главном распределителе эту функцию и начал сам включать и выключать освещение.

В большой комнате стоял большой пакет. Его Брейн принес сам, хотя в магазине настоятельно рекомендовали доставить покупки курьером на адрес. Но Брейн отказался, чем вызвал удивление своих новых коллег – Григора и Боршинга.

– Может быть, потом я так и буду делать, – пояснил он. – А пока мне так спокойнее.

В пакете были гражданская одежда, белье, всякие гигиенические прибамбасы и кое-что из еды – в основном консервы.

Была возможность купить какие-то фруктовые имитаторы, но Брейн пока не решился. Он знал, что большие изменения притупляли восприятие в новой обстановке, а это вынуждало делать больше ошибок, что в его положении новичка было непростительно. Ведь он совсем еще не знал здешних порядков. Разумеется, неформальных.

Осмотревшись в ванной, Брейн разобрался с многоцветными трубками, подводящими воду и водозаменитель. Трубки проходили через прибор учета, на экране которого в реальном времени отражались расход и его стоимость.

Брейн поочередно испробовал подачу холодного и теплого водозаменителя, а затем холодную и горячую воду.

– Однако, – покачал он головой, заметив, как шустро счетчики переводят литры в деньги. Впрочем, Брейн все же решился принять водяной душ, но под конец – после основной процедуры, а вначале помылся водозаменителем.

И тут была еще одна особенность – для мытья водозаменителем имелись специальные средства. И это были не бальзамы, гели и всякие прочие жидкости, а спреи, подающие пыль! Да, разноцветную пыль в зависимости от марки моющего средства.

Такого Брейн не видел даже в Метрополии: там он обходился просто водозаменителем, который и так неплохо отмывал, но, правда, и не освежал вовсе.

Помывшись этой новинкой, Брейн отметил, что его тело стало не только чистым и сухим, но еще и пахло какими-то цветочными ароматами.

Затем он решительно перешел к водным процедурам, стараясь не смотреть на экран счетчика.

«Если получится дорого – в следующий раз буду экономить», – подумал он и, окончательно ополоснувшись водой, с удовольствием вытерся одноразовым полотенцем.

Скомкав его, он швырнул комок в корзину, надел чистое белье и, выйдя из ванной, сразу направился на кухню.

Холодильный шкаф, стенной мейдер и маленькое окошко под потолком. Почти как тюремная камера. Еще имелись небольшой столик и пара шкафчиков с нехитрым набором одноразовой посуды. Мыть ее не приходилось – она отправлялась через мусоропровод в конвертер, который разлагал ее на горючие газы и тем самым отапливал дом и подогревал воду.

Еще раз осмотрев содержимое холодильного шкафа, Брейн отверг давнишние запасы консервов и те, что приобрел вчера. Его внимание привлек набор картриджей для мейдера. Яркие картинки и доходчивые, в два-три иероглифа, инструкции подтолкнули его к действию, и, заложив в четыре гнезда мейдера четыре различных картриджа, Брейн закрыл крышку и включил блок активации.

На все требовалось пять с половиной минут, и пока готовился завтрак, Брейн разобрался с бинарными таблетками для напитков.

Изображения на этикетках были знакомы, правда, названия ягод и фруктов звучали иначе.

Брейн выбрал то, что выглядело как вишня, и, достав из шкафчика одноразовый стакан, забросил туда бинарный кубик, содержавший вкусовой экстракт и термозаряд, разогревавший напиток после добавления воды.

Если требовалось приготовить холодный напиток, бралась таблетка, состоящая только из вкусового компонента.

Где-то за стеной что-то загрохотало, как будто свалился тяжелый шкаф. Брейн интуитивно поискал глазами оружие, но его пока не было. Подождав, он больше не услышал никаких посторонних звуков, и в этот момент сработал сигнал мейдера, сообщавший, что еда готова.

Открыв крышку, Брейн стал поочередно подцеплять специальной вилочкой приготовленные блюда и сгружать на одноразовые тарелки.

«Картофельное пюре», «куриная котлета», «каша простая» и «желе из листьев розы» на десерт.

Все блюда имели цвет, близкий к цвету оригиналов, да и пахли вполне подходяще. Правда, Брейн не очень понял, что такое «каша простая», однако простая, она и есть простая – кушай, да и все.

И он принялся за еду. Пюре оказалось суховатым, в котлете слегка вязли зубы. Каша… Брейн съел ее, не вникая во вкусовые тонкости, но когда дошел до десерта, оказалось, что у «желе из листьев розы» началась вторичная кристаллизация и его уже нельзя было разрезать даже спецножом.

Требовалось снова активировать блюдо в мейдере, но на это у Брейна не было времени, да и не хотелось никакого десерта, при том что после этого завтрака у него оставалось стойкое ощущение, что он проглотил намыленный булыжник.

Вспомнив, что в комплекте с картриджами полагались капсулы с биоферментами, Брейн принял одну и запил водой. Теперь можно было не сомневаться, что еда начнет перевариваться надлежащим образом.

Через полчаса Брейн уже спускался в лифте, прислушиваясь к скрипам кабины, к новым запахам и надписям на стенах, сообщавших пикантные подробности о некоторых проживавших в доме особах.

Когда ему оставалось проехать еще этажа три, прямо из стенки кабины выползла здоровенная сколопендра и, выпучив на Брейна несколько пар глаз, стала плотоядно шевелить хелицерами.

– Ты это… Я знаю, что тебя нет… – произнес Брейн, впрочем, не будучи уверенным в своих словах – уж больно натурально выглядела эта тварь. – Исчезни, я уже приехал, – сказал он, выходя из лифта и подавляя в себе желание оглянуться.

18

Спустившись во двор, Брейн стал осматриваться. С улицы эти здания выглядели куда приличнее, а со двора все тот же бетон и металлические конструкции, покрытые то ли защитным материалом, то ли какой-то разновидностью плесени.

Дворовый рабочий таскал за собой скрежещущий по бетону клинер, который подбирал мелкий мусор, но отказывался подхватывать крупную упаковку, которую жильцы, ничуть не смущаясь, бросали прямо из окон.

Крупной упаковкой клинер давился, и тогда рабочий-гоберли раздраженно бил рукой по специальному рычагу, и уборочная машина выплевывала, а рабочий подхватывал упаковку, яростно разрывал ее на куски и скармливал разборчивому клинеру.

Кроме рабочего, во дворе никого не было.

Брейн прошел мимо и двинулся вчерашним маршрутом – к выходу со двора. Неподалеку должна была находиться стоянка такси, и он собирался им воспользоваться, поскольку о схемах движения общественного транспорта пока ничего не знал.

Поначалу он ожидал здесь увидеть что-то, что было ему же знакомо по Метрополии, но все оказалось иначе, то есть похоже на то, с чем он встречался в своем родном мире.

– Куда поедем? – спросил таксист, когда Брейн просто сел в машину.

– Бульвар Робера, ближе к середине, – неопределенно ответил клиент. Брейн помнил, к чему привела его первая самостоятельная поездка на местном такси, и не был уверен, что другой таксист иначе отреагирует на упоминание о полицейском Управлении.

– Это будет стоить три чака.

– Хорошо, – пожал плечами Брейн, слегка удивляясь тому, что его заранее предупреждают о стоимости поездки. Вчера, когда он ехал на такси с полицейскими, их никто ни о чем не предупреждал.

Такси тронулось и, резко ускорившись, встроилось в поток машин. За окном замелькали вывески пока еще не слишком роскошных магазинов. Это был спальный район с не очень хорошей репутацией.

– Вы не обижайтесь, сэр, выглядите вы прилично, и шмотки у вас новые, но отсюда, бывает, подсаживаются кидалы. Так и норовят сбежать не заплатив.

– Так у тебя вроде блокировка дверей имеется, – заметил Брейн.

– Имеется. Да они при себе электронные карты-деблокираторы держат. Чуть притормозил на светофоре, а они – шасть и выскакивают. Та еще публика.

Брейн вежливо покивал. Водитель был непонятной расы – вроде бы и варвар, но в то же время с примесью канзаса, слишком уж выдавались вперед челюсти. И когда улыбался, были видны крепкие клыки.

– А вы, видать, приезжий?

– Заметно?

– Заметно, – кивнул водила, усмехаясь.

– А по чему заметно?

– По взгляду.

– И какой же у меня взгляд?

– Выпученный. В Метрополии все иначе, и когда вы сюда приезжаете, то очень всему удивляетесь, и даже пугаетесь и глаза одинаково пучите: люди, гоберли, канзасы и даже суперколверы.

– А чего больше всего пугаются?

– Еды. У нас же тут никаких этих батончиков. Если раздобыл продукты из магазинов сети «Сити-Натурал», считай, счастливчик, не всякому это по карману. А для них… То есть для вас, это такая дикость: кушать еду без переработки.

– И что, трудно купить батончики?

– Нет, не проблема. Но приезжие пытаются попробовать натуральную еду. Ну или хотя бы из мейдера. Я слышал, у вас там даже мейдеры готовят только батончики, это правда?

– Правда, – кивнул Брейн и вздохнул.

– Ну так вот ваши начинают с картриджей и спиртного.

– Спиртное тоже из мейдера?

– Нет, зачем? Спиртное из спиртового конвертора, но это не каждому по карману. Дешевле в магазине взять.

– Ни разу не видел картриджей для спиртного, – признался Брейн.

– А у них не картриджи, а пиропатроны.

– Пиропатроны?

– Так точно.

Водитель сделал резкий поворот, и Брейн почти впечатался в дверцу.

– Извините, сэр, просто этот на фургоне вклинился, а нам с основного шоссе соскочить нужно – в объезд здесь ближе.

Теперь они неслись по шестиполосному шоссе, а восьмиполосное осталось позади.

– И куда стреляют эти пиропатроны? – спросил Брейн.

– А… Ну, в камеру специальную, я не шибко в этом разбираюсь. Аэрозоли там всякие, компрессия, конденсация. Одним словом, после срабатывания пиропатрона ждешь пять минут и сливаешь шкалик.

– Занятно.

– А у вас в Метрополии как?

– В Метрополии я спиртного не встречал.

– Знаю. Это потому, что там все на кристаллах сидят. Но как сюда приезжают – всем дай выпивки, а потом еды в «Сити-Натурал» набирают и пытаются прямо в такси жрать.

– И как?

– Да по-разному бывает.

Таксист снова дернул рулем и, ускорившись, обогнал тягач-автомат, тащивший на автопилоте какую-то цистерну.

– Таких я предпочитаю сразу обходить! – пояснил водитель.

– А почему?

– Да потому что модель старая, ее из экономии в хлам укатывают, ну и чипы у них, бывает, прямо на ходу летят. Едешь за ним едешь, и вдруг – хрясь! Он вырубает аварийное торможение с включением гравитационной колонки. То есть это практически мгновенная остановка. Ну а ты ему в корму…

– Неприятная перспектива.

– Да уж. Ну так вот, ехал в салоне один суперколвер и был уже навеселе. А в пакете жареная курица, представляете?

– О да, – с энтузиазмом кивнул Брейн.

– Ну, вряд ли вы представляете, у вас-то там к батончикам привычка. А для нас натуральная курица – это желанная пища, а по цене – роскошь. Ну, бывает, к празднику крылышко купишь и смакуешь весь вечер. А у этого – целая!..

Водитель от возбуждения даже руль бросил, показывая руками, какого размера была курица.

– А как, спрашивает, ее у вас едят? А я говорю, просто схватил бы ее и впился зубами. Тут он начинает про то, что мы дикари и все такое, но попробовать все же решился, ведь такие деньги уплочены! И вот он достал ее и вцепился зубами – я даже слышал, как поджаренная корочка хрустнула. Оторвал здоровенный кусок этой курицы, распрямился, а потом начал блевать: и на курицу эту, и на весь мой салон. Я его чуть не удавил за такое.

– И чем закончилось?

– Он принял микстуру от алкоголя, пришел в себя и компенсировал мне чистку салона. Жирно так компенсировал, но я, если честно, так и не простил ему всего этого.

Водитель вздохнул и покачал головой.

– Значит, гости из Метрополии доставляют много проблем?

– Да что вы, сэр, разве это проблемы? – отмахнулся водитель и притормозил, пропуская какой-то невнятный седан.

– А почему вы его пропускаете? Что-то я не вижу каких-то обозначений на навигационной панели, – сказал Брейн, кивая на экран бортового компьютера, где отражались все требования для водителя или автопилота.

– Это какие-то копы, – сказал таксист.

– С чего это вы взяли?

– Ну, машинка с виду попиленная, а колеса широкие, резина дорогая. Да и дергается при перегазовке, значит, у него двигатель вдвое мощнее, чем положено такой кляче.

– Значит, полиция ездит на таких машинах?

– Необязательно полиция. Может, даже имперская служба какая. Нам это неважно, главное не попасть в неприятности. Мне ведь в сторону принять не сложно – а ему приятно, уважают.

– Так вот кто вам больше всего мешает – государственные службы? – улыбнулся Брейн, продолжая провоцировать водителя на дальнейшие откровенности. Таксисты везде и всегда считались лучшим источником информации. Однако в Метрополии их заменяли роботы, а с ними особенно не поговоришь. Здешние порядки Брейну определенно нравились больше.

– Нет, эти ребята также понимают правила игры. Лишнего не требуют, даже если где-то копу ногу отдавишь.

– Ногу отдавишь?

– Ну, подрежешь, доставляя срочного клиента с толстым кошельком, или реально – в бочок притрешься.

– Не лютуют?

– Не, у нас копы с понятием. Чаки – туда, чаки – сюда, и все едут прежним курсом. Мне все в моем городе нравится, но бывает подсаживаются…

Водитель продемонстрировал несколько неопределенных жестов.

– Я не понял, – признался Брейн.

– Ящеры.

– Ящеры? Я правильно понял?

– Правильно, сэр… – Водитель на минуту замолчал, выезжая из скопления автомобилей на неудобном повороте. – Сколько лет уже просим здесь знаки переставить, но никто даже и глазом в нашу сторону не ведет, – пробурчал он, снова встраиваясь в равномерный поток автомобилей.

– Так что про ящеров? Кто они такие? – напомнил Брейн.

– Это… Это такие твари, что… Одним словом, когда садятся, голову задурят, заставят код накопительного счета выдать и сваливают.

– Как это задурят?

– А так. Со мной не случалось, но многие из наших пострадали. Уставится на тебя немигающими глазищами змеиными и повторяет какую-то однообразную фразу. И все, водила как робот такси рулит, а больше ничего не соображает. Делает, что прикажут.

– И что, нет никакого способа отбить атаку?

– Есть, конечно.

– И какой?

– А вовсе на сажать этих тварей.

– Но как ты определишь, что это они?

– А вот научился. Отвадил уже некоторых, – похвастался водитель.

– Ну и как?

– А очень просто. Зенки вытаращенные, смотрит не мигая, а морда – словно из камня тесанная.

– Без эмоций, что ли?

– Да. Без эмоций. И что интересно – говоришь ему, дескать, пошел вон и чтобы тебя не видел. Другой от такого выговора сразу в драку полезет, а эти – ничего, вышли и поперли дальше, другого водилу на крюк брать. Мафия!

19

Доехав до нужного места, Брейн расплатился с помощью карты на имя Лефлера и пошел вдоль улицы, в сторону здания полицейского Управления.

Это был не самый центр города, но здесь было чистенько и ухоженно. Шесть полос транспорта почти неслышно текли за прозрачными барьерами, в воздухе не было знакомого Брейну привкуса резины и выхлопных газов, прошедших через фильтры и оттого отдававших сгоревшим порохом.

Брейн постоянно нервничал из-за этого сходства. Иной раз в городе хотелось расслабиться, пройтись по улицам, поглазеть на девушек и посидеть в ресторане над прудом с утками или золотыми карпами. А тут – запах пороха, и сразу все реакции обостряются, а руки ищут оружие.

Здесь же порохом и не пахло, а женщины в пестрых ярких платьях попадались на каждом шагу. Но со специфической внешностью, что называется на любителя. Слишком много здесь было намешано всяких рас, и Брейну эта мешанина пока не нравилась. Как мужчине.

Пройдя вдоль ряда магазинчиков, он вышел к прилегавшему к Управлению парку и еще двести метров отмахал вдоль пышных клумб и стриженых газонов.

Здание Управления поражало своей основательностью – парадное крыльцо тут было ступенек на пятьдесят. Брейн мог бы поискать и другие пути, где бы имелись лифты – прямо с автомобильных стоянок, но времени на поиски не было: наручные часы, которые он приобрел, показывали без десяти минут десять, а ровно в десять он должен был показаться заместителю начальника Управления. И опозданий здесь быть не могло.

Взбежав по длинной лестнице с гранитными ступенями, он потянул за бронзовую рукоять тяжелую дверь из дорогого дерева и, оказавшись в прохладном, пустынном вестибюле, направился к проходной, где дежурил полицейский в парадной форме.

– Сэр? – произнес он с вопросительной интонацией, преграждая путь Брейну.

Это был молодой варвар лет двадцати пяти.

– Я прибыл устраиваться на службу. Мне назначено к десяти у полковника Соверсена.

– Как ваше имя?

– Томас Брейн.

– Такого имени нет в нашем списке, – сказал дежурный, даже не заглянув в этот список. Либо он помнил его весь, либо хотел просто избавиться от Брейна.

– И что же делать? – спросил Брейн и посмотрел на часы. До десяти оставалось пять минут.

– Я не знаю, – пожал плечами дежурный.

– А нельзя ли связаться с секретарем полковника Соверсена?

– Нет, у нас это не принято.

– А что у вас принято?

– У нас принято вносить имя в список или предъявлять документ.

– Какой у меня может быть документ, если я еще не устроился на службу? – развел руками Брейн.

– Да какой угодно.

– Что, даже банковская карточка подойдет?

– Подойдет и банковская карточка, и удостоверение охотничьего клуба – лишь бы код документа присутствовал в сервере пропускной службы, – сказал дежурный.

Времени на раздумья не было, и Брейн подал банковскую карточку, которая у него имелась.

Дежурный взял ее и, подойдя к своей будке, вставил в приемник. На небольшом экране зажглась надпись: «Старший лейтенант Лефлер, инспектор по безопасности».

– Но вы назвались другим именем, – сказал дежурный, поворачиваясь к Брейну.

– Документ верни, – строго приказал тот, после чего дежурный вернул ему банковскую карточку и посторонился, пропуская гостя в здание.

20

Приемной по указанному адресу Брейн не нашел, только дверь с табличкой полковника Соверсена. Брейн толкнул ее, но дверь не поддалась – была закрыта.

Он уже было подумал постучать, но, еще раз взглянув на часы, заметил, что до десяти оставалось чуть менее полминуты, и решил подождать.

В коридоре было тихо: никто не ходил, половицы не скрипели. Звуков из других кабинетов не доносилось.

Наконец где-то внутри двери что-то щелкнуло и она слегка отошла. Брейн потянул за рукоять, и дверь открылась. Он вошел в кабинет и, увидев сидевшего за столом полковника, остановился.

– Томас Брейн? – спросил тот, поднимая глаза от какого-то документа.

– Так точно, сэр, – по-военному ответил Брейн.

– Присаживайтесь, – сказал полковник, указывая на стул напротив, и Брейн сел.

Полковник Соверсен оказался суперколвером, однако выглядел каким-то более живым и подвижным, чем суперколверы, к которым Брейн привык в Метрополии.

– Я прочитал ваше досье, Томас Брейн. Совсем тонкое, надо сказать, но нам с этим часто приходится сталкиваться, – полковник вздохнул. – Там нет упоминания о службе в полиции. У вас действительно нет никакого опыта?

– Прямого опыта службы в полиции нет, сэр, но много приходилось участвовать в акциях, похожих на полицейские.

– Например?

– Ну, поиск, преследование, слежка, сбор информации.

– В вашем досье об этом ничего не сказано.

Брейн на это лишь пожал плечами.

– Ну хорошо. Вы направляетесь в Пятый район – не самый, надо сказать, простой, хотя у нас простых районов нет. Станете работать инспектором по безопасности. Вы знаете, что это такое?

– Нет, сэр. Не представляю себе, – признался Брейн.

– Ну, это что-то вроде районного шерифа. Вам будет даваться общее задание, и вы один, без поддержки оперативных групп, будете его выполнять.

– Наверное, это не просто, – заметил Брейн.

– Не просто, но необходимо. Без деятельности инспекторов мы бы недалеко уехали в деле наведения прядка в городе, потому что инспектор – закрытая система, а работа команд фонтанирует секретной информацией направо и налево.

– Фонтанирует? – переспросил Брейн.

– Увы, иногда прямо буквально.

Полковник снова вздохнул и поднялся – Брейн поднялся тоже.

– Хотел бы еще с вами побеседовать, но вызван к начальнику. Так что, Томас Брейн, добро пожаловать в наш отряд.

Полковник улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.

– Спасибо, сэр, – ответил Брейн, пожимая крепкую мозолистую ладонь полковника. Он знал это рукопожатие – Соверсен часто упражнялся в стрельбе.

– Мне сейчас в отделение?

– Да, прямо в отделение. Там с вами еще поговорит местный специалист по кадрам, но это формальность – вы уже приняты. Адрес знаете?

– Так точно, сэр. Мне еще вчера коллеги сообщили.

– Ну и прекрасно. Удачи, сержант.

Выпроводив Брейна, полковник посидел за столом еще немного, затем взял тонкую папку и, выйдя из кабинета, направился к лифту, чтобы подняться всего на один этаж.

Через пару минут он уже стучался в дверь начальника Управления, и дверь тут же поддалась – генерал его уже ждал.

Это был варвар с широким скуластым лицом, что делало его похожим на гоберли, если бы не рост.

– Ты опоздал, Ригард, – сказал он.

– Извините, сэр. Должен был переговорить с одним из новичков, – пояснил полковник, садясь в гостевое кресло для важных посетителей.

– Лично?

– Так точно.

– Это что-то новое.

– На него докладная пришла, хотел взглянуть.

– Докладная на новичка? – удивился генерал. – И от кого же?

– От кадровика из Пятого района.

– И когда же этот новичок успел отличиться?

– Вчера. Едва сойдя с шаттла.

– Ну и контингент нам присылают.

– Нет, он ничего такого не нарушил, просто его будущие коллеги хотели проверить по-свойски, ну и вышел небольшой конфуз. Повторяю – ничего страшного. Вот я и встретился с ним, поговорил.

– И что?

– Крепкий такой варвар, для инспектора по безопасности подходит очень хорошо.

– Лишь бы не мешался у местных под ногами. Ладно, давай, что там по нашим счетам?

– Все хорошо, вот отчет о предварительной проверке. Так сказать, наш персональный стресс-тест, имитирующий проверку финансовой комиссии.

Генерал взял поданный документ и стал читать. Это был отчет частной и очень приближенной к чиновникам полицейского Управления компании, которая проверяла, насколько надежно скрыты их тайные счета, которые пополнялись из незаконных источников.

– На бумаге все красиво, – сказал генерал.

– Агентство хорошее, еще никого не подводило.

– Имперская комиссия может оказаться посмышленее.

– Нет такой комиссии, с которой бы мы не смогли договориться, – улыбнулся полковник Соверсен.

– Это так, Ригард, но договориться можно по-разному. Бывает такую цену выкатывают, что…

Генерал не договорил и вернул отчет полковнику.

– Уничтожь это.

– Ну разумеется, – ответил тот, убирая документ в папку.

– Что у нас по приходу?

– Задерживают Четвертый район и Промышленный центр. Но у них уважительные причины.

– И какие же? Четвертый район уже полгода недодает нам.

– Там война, сэр, вы же знаете. Они расплатятся, их долг уже сокращается – майор Люкс знает, что желающих на место начальника отделения Четвертого района у нас хватает.

– Пусть сильнее трясет сбытчиков дури, статистика показывает, что в их районе этот сектор быстро растет. И шлюхи – их в Четвертом районе больше, чем в других местах, а навар с притонов идет рядовой.

– Там все не так просто. Они еще и холдингу платят.

– Какому?

– «Тиямари».

– Холдинги пора уже подвинуть, а то совсем оборзели. Свяжись с налоговиками, пусть надавят на «Тиямари» – у них в пригороде спиртогенераторы десятками строятся.

– Налоговики много просят за свои услуги.

– В этот раз заплатим, ничего страшного. А то мы экономим, а эти борзеют. Я бы в паре холдингов даже руководство поменял.

– Как? Это же не полицейский департамент? – улыбнулся полковник Соверсен.

– Как-как. Сам знаешь как.

– Ну, мы еще не готовы к войне с ними.

– Это да, не готовы, – вздохнул генерал. – Ладно, чего там у нас по службе?

21

Поскольку никто не определил Брейну точного времени прибытия в отделение Пятого района, он решил немного прогуляться – погода располагала, настроение тоже.

Похоже, Брейну наконец повезло и он получил место, где можно быть почти что самим собой, то есть тем самым Томасом Брейном, который не так давно служил себе в группе сопровождения конвоев, получал немалые бонусы и мечтал о домике возле теплого моря.

«Еще и недоволен был», – вспомнил Брейн, улыбнувшись.

Встречная девушка, решив, что улыбка предназначена ей, улыбнулась в ответ.

«А она ничего», – сказал себе Брейн, провожая взглядом ладную фигурку в брючном костюме «под кожу». Кажется, ему начинали нравиться местные женщины, несмотря на прямо-таки какофоническое смешение рас.

Здесь все жили кучно и не разделялись, как в Метрополии, и оттого высокая девушка, сложенная, как папа-суперколвер, могла носить лицо канзаса – да-да, с «собачьими» челюстями. Хотя в смешении это выглядело совсем не так резко и даже оригинально.

Зайдя в проходной магазинчик сладостей, Брейн остановился перед заваленной всякой всячиной витриной.

– Здравствуйте! – радостно поприветствовал его продавец – по росту и осанке гоберли, а на лицо – варвар. – Что бы вы хотели?

– Даже не знаю, – признался Брейн, просматривая длинные ряды красных, зеленых, синих леденцов на палочках и желе в формованных коробочках. А еще здесь были леденцовые гирлянды, внутри которых пульсировали разноцветные огоньки. – А это точно можно есть? – уточнил он.

– Конечно. Биоэлектрика. Абсолютно безопасно, – заверил продавец.

– А карточки принимаете?

– Разумеется, кто же их не принимает? – искренне удивился продавец.

– Ну, тогда мне вот это… это… вон те две штуки и, пожалуй… – тут Брейн заметил в отражении витрины то, что замечал сразу – сказывалась хорошая школа. – Слушайте, а вы оформляете доставку?

– Ну кто же ее не оформляет? – снова развел руками продавец.

– Тогда записывайте адрес.

Брейн продиктовал адрес квартиры на один этаж ниже своей, расплатился за заказ и вышел вон, физически ощущая, как тянет за собой, будто нанизанные на нитку «хвосты».

Те не очень-то маскировались, и было похоже, что они не следят, а тупо загоняют.

«Вот, блин, городок», – подумал Брейн, перебегая через улицу с четырьмя полосами движения.

Преследователи растерялись – у них тут такого не допускалось даже среди бандитов.

«Дебилы», – усмехнулся Брейн, прячась в первом попавшемся переулке.

Пока он и не пытался анализировать, кто и зачем решил его пасти, а уж тем более загонять. И для чего загонять? Загоняют, чтобы зачитать последний приговор и прикончить, но он прибыл сюда только вчера и никому не успел навредить.

Те дурачки с дубинами в промышленной зоне и таксист, ненавидящий полицию, не в счет. Брейн прекрасно понимал, что это всего лишь «шестерки» и никто за них не вступится.

Тут же было что-то другое.

Впереди из фургона вышли двое и, сунув руки в карманы курток, двинулись ему навстречу.

Брейн свернул налево и решительно дернул заднюю дверь какой-то закусочной.

Он оказался в кухонном цеху, где пахло горелым синтетическим жиром и какой-то парень в белой спецовке хлопал дверцами термических шкафов.

– Эй! – крикнул он Брейну, который пытался проскользнуть в зал незамеченным.

– Чего?

– Скажи Лесперу, пусть приходит завтра!

– Хорошо! – ответил Брейн, замечая, что за ним в кухню вваливается кто-то еще.

Проскочив в зал, он перешел на шаг и, миновав столики, опять оказался на улице. Однако здесь его уже ждали, и Брейну пришлось заскочить в следующую дверь, где оказался магазин сумок, чемоданов и рюкзаков.

Некоторые модели показались Брейну интересными.

– Вам что-нибудь понравилось? – спросил учтивый гоберли, склонив голову набок.

– Да. Вы принимаете карточки? Ну, то есть дайте вон ту сумку…

– Вот эту? – спросил гоберли, снимая сумку на магнитной молнии. Брейн хотел другую, но в магазин уже входили двое, и он согласился на любую.

Одно движение карточки по приемнику – и покупка перешла к Брейну.

– У вас есть другой выход? – спросил Брейн.

– Да, во внутренний двор, – удивленно ответил продавец, но Брейн уже выскочил в узкую дверь, и двое преследователей помчались за ним.

Самое плохое, что Брейн совершенно не знал город, а эти тут были как две рыбы в воде. Хотя, может, и не две.

Почувствовав, что задержался на прямой линии, Брейн скользнул в какую-то кладовку, и тотчас щелкнул приглушенный выстрел. Тяжелая пуля пробила несколько внутренних перегородок и засела в капитальный стене.

Действуя на опережение, Брейн выбросил в коридор новую сумку, чтобы отвлечь внимание, и, выскочив следом, обрушился на преследователей.

Они были вооружены, а он – нет, поэтому пришлось действовать жестко. Двух ударов было достаточно, и Брейн быстро подхватил трофейное оружие.

– Хорошие «девятки», – заметил он и, сунув один пистолет в сумку, второй – с интегрированным глушителем – оставил при себе.

22

Во внутреннем дворике его никто не ждал, и Брейн прошагал еще метров двести, не замечая больше никаких «хвостов», однако, пересекая очередной проходной двор, столкнулся с новой группой.

Они были рассредоточены и ждали его, а значит, следили за ним, хотя он и пытался вести контрнаблюдение.

Их было больше, но стреляли они плохо и не были готовы к столкновению с сильным противником.

Непонятно было, на что они рассчитывали: Брейн видел каждое их движение и даже выражения лиц.

Не зная, чего ожидать от этой схватки, он действовал предельно осторожно, вогнав по пуле кому в бедро, кому в плечо. Лишние жертвы в первый день службы ему были ни к чему.

Противники валились, как кегли, даже не вскрикнув, а Брейн, оглядевшись, собрал в сумку трофейное оружие, еще раз огляделся и заметил над крышей пятиэтажного дома почти невесомый беспилотник.

Вряд ли он заснял перестрелку – Брейн стрелял от стены, но теперь стало понятно, как на него устроили засаду, не прицепив ни одного «хвоста».

Брейн вскинул пистолет и сделал точный выстрел – детальки беспилотника застучали по крыше, а он выскочил со двора на соседнюю улицу.

Прошагав еще двести метров, срезая путь через пустынные дворы, он наконец остановился и попытался сориентироваться.

Оказалось, что, увлекшись этими приключениями, он пробежал лишнего. И еще – Брейн вскрыл магазин «девятки» с интегральным глушителем и обнаружил наборный магазин на двадцать патронов, пули которых были закрыты тонкой предохранительной пленкой, а под ней просматривались пояски активаторов. Это были пули с дополнительным эффектом поражения – электрическим парализатором.

Так, с сумкой, полной оружия, Брейн добрался до отделения полиции Пятого района, что значилось на большой табличке, прикрепленной к сетчатому забору.

Во дворе размещалась стоянка с дюжиной автомобилей, раскрашенных в полицейские цвета и цвета флага города, а на крыльце находилось несколько сотрудников.

Пара человек была в гражданской одежде, другие – в форме, причем трое из них – с автоматическим оружием, в шлемах и бронезащите.

Чтобы пройти на территорию, Брейну пришлось приложить банковскую карточку Лефлера к приемной панели, и система охраны его пропустила.

Пройдя мимо толпившихся на крыльце сотрудников, которые едва удостоили его вниманием, Брейн открыл еще одну дверь и остановился перед окошком дежурного.

– Новенький? – сразу спросил тот, одновременно доставая из мейдера передержанный продукт.

– Так точно, – ответил Брейн.

– Вот зараза-то… Опять передержал… Временное реле не пашет, – пробурчал дежурный и щелкнул ногтем по крышке мейдера, словно наказывая его за поломанное реле. – Короче – тебе нужно зайти к майору Понги. Это наш кадровик.

– А где его кабинет?

– Второй этаж, третья дверь направо. Там табличка будет.

– Спасибо, – сказал Брейн и побрел по коридору в поисках лестницы.

Она нашлась в самом конце, и, поднявшись на второй этаж, Брейн постучал в дверь кадровика, на которой значилось: «Майор Д. Понги, Нач. отд. кадров».

На стук никто не отозвался и Брейн решился войти.

– Разрешите, сэр? – спросил он, увидев кадровика, сидящего с надетыми наушниками. Заметив Брейна, Понги тотчас сдернул их, забросив в выдвижной ящик стола, и с шумом его задвинул.

– Извините, сэр, я стучался…

– Новичок? – спросил начкадров.

– Так точно.

– Присаживайся, – сказал майор, указывая на стул.

Брейн подошел и сел.

– А что в сумке? Небось, картриджи для мейдера притащил?

– Нет, сэр, это трофеи.

– Трофеи-трофеи, – пробормотал майор и, пододвинув портативный терминал поближе, стал выискивать какие-то файлы. Возможно, досье на Брейна. – Ага, вот у нас и Томас Брейн. Итак. Прибыл, но пока не зарегистрирован. На что ты живешь, Томас Брейн?

– В каком смысле, сэр? Я ведь только вчера прибыл.

– Небось у коллег взаймы взял?

– Нет, сэр.

– Не советую. Народ у нас… – майор покачал головой. – Такие проценты накрутят, что устанешь расплачиваться. Но это, конечно, не мне решать.

Майор замолчал, Брейн молчал тоже.

– Ты вот что, Томас Брейн, если заметишь какие-то… Ну, непотребства всякие…

– Какие непотребства, сэр? – уточнил Брейн, хотя по тону уже понимал, куда клонит майор.

– Ну, там, отклонения от правил, от устава. Ты, кстати, устав тоже должен выучить, ты ведь не работал штатным в полиции?

– Не работал, сэр.

– Да, а вот там черным по белому сказано: сообщать начальству, понимаешь?

– Так точно, сэр, – кивнул Брейн.

– Начальству, да. Но начальника отделения беспокоить необязательно, у него своих дел полно. Заместителю тоже несладко приходится, а вот ко мне можно прийти и пожаловаться. Потому что все останется между нами, а я приму меры и помогу.

– Спасибо, сэр.

– Да пожалуйста, – пожал плечами полковник и улыбнулся. – Значит, я твою запись в штатном расписании активировал, теперь ты можешь пойти и получить банковскую карту.

– У меня уже есть, сэр.

– Откуда?

– Коллеги помогли получить. Вчера еще.

– Григор и Боршинг?

– Так точно. Только она пока не на мое имя. На Лефлера.

– Ну, значит, через несколько дней она сама перепишется. А раз карта есть, то ты сыт и мне спокойнее. А чего в сумке-то?

Майор приподнялся, чтобы получше разглядеть сумку.

– Трофеи, сэр. Я же вам говорил.

– Что за трофеи?

– Позвольте я на стол выложу…

– Валяй, – разрешил майор, отодвигая в сторону документы и терминал.

Брейн поставил сумку, расстегнул ее и начал выкладывать оружие.

И по мере того как пистолетов становилось все больше, глаза кадровика становились все шире.

– Где ты это взял?

– На улице подобрал, сэр. Решил, что оставлять нельзя.

– Ну, это, конечно, так, да… Но ты видел вот это клеймо?

И майор указал на крохотные отметины с гравировкой.

– Нет, сэр. Это что-то означает?

– Еще как означает, – выдохнул майор и почесал в затылке. – Лучше бы ты эти стволы там и оставил.

– Но я же не знал…

– Нет, к тебе никаких претензий. Можешь отправляться в свой кабинет на первом этаже. Обживайся.

– А когда я получу инструктаж?

– Ты обживайся, а позже я тебе расскажу или направлю специалиста. Ты, главное, обживайся, – сказал майор поднимаясь, и Брейн тоже поднялся. – Твой кабинет в самом конце – в южной стороне здания. Если не найдешь, спроси у дежурного – он покажет, а вместо ключа подойдет твоя банковская карта.

– Спасибо еще раз, сэр, – сказал Брейн и направился к двери, однако еще раз остановился и, указав на оставленные трофеи, спросил: – А что с этим, сэр?

– Не беспокойся, я все решу.

23

Выпроводив новичка, майор постоял еще над сумкой с такими некстати оказавшимися в отделении полиции трофеями и, застегнув ее поплотнее, взял за ручку и вышел в коридор.

Постоял еще, прислушиваясь к звукам, доносившимся с первого, самого шумного этажа отделения, и, вздохнув, направился в кабинет заместителя начальника отделения подполковника Кугге.

Коротко стукнув в незапертую дверь, он вошел, не дожидаясь разрешения, и плюхнулся в гостевое кресло.

– Что случилось? – сразу спросил Кугге. Он по виду майора Понги умел угадывать, с чем тот пришел – с сообщением о неприятностях или, напротив, с докладом об увеличении их персональных вознаграждений.

– А вот, – сказал майор и поставил сумку поверх бумаг и папок.

– Что тут? – спросил подполковник, начав ее открывать.

– Так называемые трофеи.

– Кем называемые?

– Томасом Брейном.

– Томасом… А кто это? – спросил подполковник и тут же забыл о своем вопросе. – Елы-палы! Да это же стволы холдинга «Элеватор»! Восемь штук! Откуда это у тебя?

– Новичок притащил, этот самый Томас Брейн.

– И что сказал? – уточнил подполковник, нервно застегивая сумку.

– Нашел, говорит.

Подполковник нервно дернул головой.

– Нашел, значит, – повторил он и, сняв сумку со стола, бросил рядом на пол. – Стволы нужно вернуть.

– Как? Что мы им скажем? Они ведь запросто могут подумать, что мы против них что-то затеваем. Ведь этот Эрнандо – параноик.

– Они все параноики. И это многим из них спасает жизнь.

– Не, ну так-то у нас с ними все ровно. Эрнандо нашу долю отстегивает без вопросов. Он сейчас на подъеме, и ему это нетрудно. Вопрос, что мы скажем им, когда они спросят, откуда у нас их стволы?

– А откуда они у нас?

– Я же сказал – новичок принес, а он сказал – нашел.

– Вот так и скажем. Сотрудник нашел.

Майор Понги покачал головой.

– Чего не так? – спросил подполковник.

– Да тут еще разобраться нужно.

– С чем?

– С новичком этим.

– Есть какие-то проблемы?

– Он уже вчера проявил себя – только с шаттла спрыгнул и сразу проявил.

– И как?

– Нагнул таксиста, который не из простых. Прессанул двух наших сотрудников. Потом они разобрались, но поначалу он принял их за братву.

– А почему он принял их за братву?

– Я… Я поручил встретить и немного проверить, но они увлеклись. В общем, он дружков таксиста крепко укатал голыми руками, а наших обезоружил.

– А сегодня притащил сумку стволов… – задумчиво произнес подполковник.

– Думаешь, он может быть подослан ИСБ?

– Да ну! Глупости говоришь, – отмахнулся подполковник. – Агент ИСБ сидел бы тише воды ниже травы, а не быковал. Ладно, со стволами я что-то придумаю. Что там с разборками поставщиков?

– Пока не знаю. Послал Григора разрулить ситуацию.

– Думаешь, справится?

– А чего не справится? Лейтенант крепко в теме, контингент знает хорошо, если нужно стрелять – стреляет.

– То есть ты им доволен и полностью доверяешь?

– Я ему доверяю, но до определенного уровня, конечно.

– А его напарник?

– Тот помягче, но если что прикажут – делает. Григор ведущий, Боршинг ведомый. У них так все ладно получается.

Они помолчали.

– Про стволы… Может, нужно доложить начальнику? – уточнил майор Понги.

– Нет, плохая идея.

– Что, опять сидит?

– Опять. Сидит и пялится в стену. Я в такие минуты его даже не узнаю, морда какая-то… Ну в смысле – лицо совершенно змеиное, что ли. Даже жутко делается.

– Скажи про деньги, может, его отпустит?

– Говорил про деньги. Дескать, в это месяце у нас хороший плюс. Он порадовался, конечно, но ненадолго и потом снова – бац, и в стену смотрит. Я просто вышел.

– Куда новичка кинем? – спросил майор, чтобы сменить тему.

– Он у нас инспектор?

– Инспектор.

– Опыта, конечно, нет?

– Конечно. Но парень крутой.

– Думаешь, он…

– Да, осознав свою крутость, может, и окрыситься. Ты же помнишь, Лефлер вообще долю потребовал.

– Ну, про Лефлера, думаю, он это несерьезно. Он хотел нас устыдить, что ли, – сказал подполковник.

– Устыдить? Нас?!

Взгляды майора и подполковника встретились, и они расхохотались.

Смеялись долго, почти до икоты, но потом как-то сразу сникли, видимо, вспомнив, что проблему с Лефлером очень кстати решил босс холдинга «Элеватор». Двести восемнадцать пуль. Эта фраза кочевала из отчета в отчет, и о ней слышал в отделении каждый.

Двести восемнадцать пуль.

– Короче, чтобы у парня не было никаких иллюзий, дадим ему участок у старой дороги.

– Так там даже не участок, просто наркоманская территория. У нас его и в планах нет.

– Он-то об этом не знает. Скажи, что предыдущий инспектор справлялся, а теперь некому. Если он нам для чего-то понадобится, всегда можем снять его с этого задания.

– Если он на тот момент будет еще жив, – заметил кадровик.

– А вот это уже не наше дело.

– Он может просечь.

– Пусть просекает. Но приказ есть приказ.

24

С самого утра фургон компании по развозу картриджей для мейдеров представлял собой штаб воинского соединения. Бертолетто едва успевал принимать сообщения и отвечать на них.

Две дюжины агентов, десяток дронов и операторы, контролировавшие подключение к государственным линиям связи, сообщали о том, где видели перемещение Тулло-Ящера.

Чаще всего в автомобиле, но было и несколько выходов – он посещал магазины, ателье по ремонту механических часов, контору адвокатов и курсы по приготовлению натуральной пищи.

Везде оставался не более десяти минут и выходил то с папочкой, то с пакетом, полным покупок, то совершенно пустой.

Пока, к сожалению Бертолетто, его многочисленной агентуре удавалось заметить Тулло только в движении – когда он перемещался. Место же постоянной дислокации суперкиллера определить не удавалось.

В последний момент он каким-то образом уходил от агентов и электронно-механических аппаратов, которые с жужжанием носились над крышами и временами терпели крушение, и тогда из резерва присылали новый.

Закончился второй день охоты на Тулло – и он снова «соскочил», зайдя в подвальчик нанохимчистки и оставив автомобиль на углу улицы Борне-Лайн.

Агенты долго ждали, заранее обложив все возможные выходы, вплоть до вариантов с вентиляционными коробами и ливневой канализацией, проходившей прямо перед крыльцом заведения.

Везде были оперативно расставлены датчики, но они молчали, фиксируя только илистых удавов, которые безмерно размножились в подземных коммуникациях, поедая крыс и гигантских улиток.

Когда уже стало темнеть, Бертолетто собрал небольшое совещание из бригадиров групп.

– Сэр, у нас все чисто, – сказал электронщик, который с двумя помощниками умел быстро рассовывать на местности различные следящие устройства, дорогие и одноразовые – босс Эрнандо в таких случаях не экономил.

– У нас тоже тишина, – доложил бригадир агентов слежения, которые прятались за углами, кустами и клумбами, переодевались и меняли походку, продолжая слежение за объектом. – Как зашел – так и не вышел. И больше ничего.

То же сказала и другая группа агентов, а также агент, управлявший с помощниками целым флотом летающих дронов.

– А у нас кое-что имеется, – сообщил худощавый канзас, который командовал звеном из трех человек и отвечал за геологический мониторинг.

По мнению Бертолетто, эти ребята зря ели хлеб, к тому же он не мог выговорить даже название этой группы, но босс Эрнандо лично утвердил перечень служб, и если решил, что их нужно кормить, значит, следовало ждать от них результата.

– И что же у вас имеется?

– У нас имеется объект эхолокации. В стене здания – вот здесь… – И руководитель группы предоставил на электронном планшете весьма убедительные фотографии.

– Полагаете, он внутри стены?

– Правильнее сказать в нише. Он залег, снаружи его закрыли быстротвердеющим раствором, и вот пожалуйста – готовый саркофаг.

– Чего фаг?

– Неважно, сэр. Главное, что объект еще там и его нужно поскорее извлечь.

Бертолетто еще раз взглянул на снимки. Да, это выглядело так, будто в толще кирпичной стены скрыто живое тело. И это была прекрасная возможность покончить с Тулло прямо сейчас.

– Рольф! – позвал Бертолетто.

На его зов в тесноватый фургон втиснулся жилистый суперколвер.

– Я здесь, сэр!

– Рольф, возьми людей, сколько нужно, и соответствующую пушку…

– Для чего, сэр, прошу прощения?

– А вот – подойди и взгляни.

Рольф подошел и взглянул. Ему не нужно было повторять дважды. Он увидел стену и силуэт скрывавшегося в ней врага.

– Разрешите действовать?

– Действуй, Рольф, – сказал Бертолетто. Но как только его подчиненный вышел, добавил: – Господа, теперь нам нужно немедленно перейти в другой фургон.

С ним не спорили. Все вышли и перебрались в другой фургон – полную копию прежнего. Тем временем группа Рольфа отправилась к разведанной геологоразведчиками закладке, предполагая, что в ней прячется Тулло.

Бертолетто не был столь наивным, чтобы в это поверить, но проверять следовало каждую мелочь. И думать о безопасности, потому что Тулло уже знал об объявленной на него охоте – у него на такие вещи было чутье. А вся эта его бурная деятельность, с посещением множества публичных мест, являлась чем-то вроде издевательства и одновременно расфокусирования внимания охотников.

О том, чтобы устроить бойню в городе, не могло быть и речи, и не потому, что Эрнандо боялся полицейского преследования – подобные вещи он улаживал довольно быстро. Однако Тулло всегда был готов к схватке, а в городе численный перевес группы Бертолетто нивелировался.

Тулло был быстрее, и не просто быстрее в движении – он умел начинать двигаться, едва только его противник принимал решение стрелять.

– Что там у вас? – спросил Бертолетто по рации.

– Выходим на точку.

– Объект на месте?

– Да, приборы его видят.

В этот момент в наушник Бертолетто стала приходить новая информация.

Он кивнул, сказал «принято» – и вдруг, резко распахнув люк в полу фургона, приказал:

– Быстро все в люк! Потом направо и прячьтесь за бетонным парапетом! Быстро, я сказал!..

Полдюжины его помощников без слов проскользнули в люк и, обдирая руки, поползли под низким фургоном. Последним выбрался Бертолетто, и едва все собрались за бетонным парапетом ближайшего здания, с крыши ударил робот-автомат.

Шквал вольфрамовой картечи пронесся по небольшой площадке, превращая в серпантин сначала один фургон, затем другой.

Потом грохнул взрыв в подвале, где находилась группа Рольфа, и стало тихо, только негромко постукивали падавшие на землю мелкие обломки, а чуть позже где-то в соседнем квартале одна за другой завыли полицейские сирены.

– Внимание – мы уходим! – скомандовал по рации Бертолетто. – Полная эвакуация!

25

Уже через час Бертолетто предстал перед боссом холдинга «Элеватор». Тот уже что-то знал, но теперь Бертолетто предоставил ему полный доклад в подробностях.

– Какие, говоришь, он поставил автоматы?

– Времени разбираться не было, сэр, но похоже, это «фламинго». Поскольку у нас было звено радиочастотного сканирования, удалось вовремя заметить отладочные сигналы, и мы успели отойти, поэтому автомат разнес оба наших пустых фургона.

– М-да, Тулло непрост. Какие у нас потери?

– Из группы Рольфа выжил только он. Среди агентов прикрытия только раненые, но один тяжело.

– Сколько времени понадобится, чтобы закрыть вопрос с Тулло?

– От одной до двух недель, сэр. Если только он не сбежит из города.

Босс засмеялся и покачал головой.

– Нет, Берт, Тулло закусил удила – он никогда не отступает. Иногда, ради дела, идет на хитрость и делает вид, что отступает, но лишь для вида.

– Это странно, сэр. Профессионал такого уровня, а ведет себя как деревенский забияка.

– Да, Тулло противоречив. Но на то он и Ящер.

– Полагаете, что это не просто кличка?

– А кто это может знать наверняка? Ну да, можно как-то добыть его ДНК, но какая разница, кто он на самом деле, если он отлично делал свою работу?

– В таком случае, сэр, я учту эту его возможную особенность. Ведь тогда для его убежища нужны особые тепловые условия.

– Между прочим, Берт, я заметил, что после поездок в клинику ты даже говорить стал иначе. Сам-то замечаешь?

– Да, сэр. Поначалу меня это даже пугало. Как будто это не я говорю, а какой-то ботаник.

– Ботаник? – переспросил босс.

– Да, у нас так называли учеников-отличников.

– Учеников-отличников, – повторил босс и задумался. Сегодня его настроение быстро менялось. – Вернемся к началу темы.

– Простите, сэр, я не понял.

– А это не к тебе. Ты можешь быть свободен – иди составляй хитрые планы по вычислению лежанок этого Тулло.

– Слушаюсь, сэр, – по военному ответил главный стрелок, поднялся и, сопровождаемый взглядом босса и еще двух дюжин камер безопасности, вышел. После чего Эрнандо посидел в одиночестве пару минут, мысленно подводя какие-то итоги беседы, и нажал кнопку на пульте, давая сигнал пригласить следующего посетителя.

На этот раз это был Карл Вайс, начальник службы безопасности холдинга. Он был самым доверенным лицом среди остальных подчиненных и помимо функций разведки и контрразведки занимался еще и персональной охраной босса.

Приближенность Карла Вайса выражалась в том числе и в режиме безопасности – видеокамеры, опознав его, следили за посетителем, что называется, вполглаза, а гравитационные пушки и вовсе разряжали квантовые емкости, дабы не тратить их дорогостоящий ресурс.

– Что с вопросом по этому, как его?..

– Лефлер, сэр, – подсказал Вайс.

– Да, садись, пожалуйста.

Начальник безопасности сел. Это был худощавый варвар с очень цепким взглядом и глубокими складками у рта, что придавало его лицу скорбное выражение.

– Так что с Лефлером – это он или не он?

– Я отправил туда команду, чтобы они встряхнули его.

– И что, встряхнули?

– Они исчезли, сэр.

– Исчезли?

– Так точно, сэр. С ними нет никакой связи еще с обеда. Я уже забросил задание нашим копам, скоро будет информация.

– Скоро будет информация, – произнес Эрнандо и откинулся на спинку кресла.

– Скоро будет информация, – задумчиво повторил он. – А скажи мне, Карл, какой информации ты ожидаешь?

– Ну… нельзя исключать, что мы спишем их в потери.

– А что за команда?

– Ничего особенного, это кандидаты.

– Ну хоть так, – кивнул босс. Кандидатами у них назывались уличные бандиты, которые хотели попасть на работу в какой-нибудь холдинг. Такая работа считалась престижной и денежной.

Ни один коп не решался пристрелить бандита из холдинга, а по уличным бандам они стреляли, не разбираясь.

– Насколько я помню, этот Лефлер был эдаким книжным червем, он хорошо работал головой, оттого и создал нам столько проблем.

– Так точно, сэр. Если это действительно он, то вряд ли сумел бы натворить столько дел. К тому же кандидаты таскали на дело пару легких дронов. Так вот, один на связь вовсе не выходил – значит, остался в резерве, а второй активно использовался, но, опять же, до архива нам не добраться, пока мы не получим пароль. Можно, конечно, взломать, но это тоже время…

– Хорошо, ждем вестей от наших копов. А в лицо твои кандидаты Лефлера знают?

– Нет, сэр, только персональная наводка – им его указали.

– Правильно, – кивнул босс, барабаня по столу пальцами. – Что ты думаешь о Бертолетто?

– О Бертолетто? – слегка удивился начальник безопасности. – Он давно и многократно проверен. Я чего-то не знаю, сэр?

– Пока это только предположения и, скорее всего, паранойя, но ты же знаешь, как у нас бывает. Часто из ничего вдруг появляется повод для проверки, а там и факты прикладываются.

Карл кивнул, хотя ему такой ход мыслей босса совсем не нравился, ведь так и до него очередь дойти может. Тем более что двое предшественников Карла… Одним словом, такой ход мыслей босса его не устраивал.

– Ты же знаешь, ему пришлось пройти через множество операций, всяких психических… как их?

– Коррекций.

– Вот-вот, коррекций.

– Думаете он слегка повернулся?

– Нет, тут у меня другая тема…

Босс поднялся и прошелся до задней стены, по которой пробегали волны в виде размытых пастельных изображений. Считалось, что это благоприятно действует на нервную систему.

Сеть «датчиков здоровья», размещенная на одежде Эрнандо, передавала информацию на медицинский сервер, и он формировал нужное компенсирующее воздействие в виде этих волн, катившихся по стенам то вверх, то вниз.

Эрнандо считал, что это ему действительно помогало.

– Тут вот какое дело, не могли нашему красавцу дорогостоящему что-то подшить?

– В смысле?

– Что-нибудь из генетики?

– Вы имеете в виду, что ему могли вживить элемент трансформирующей генетики?

– Вот именно.

– Но кто и зачем? Если это конкуренты, они могут, конечно, заплатить кому-то и во время операции там могли что-то проделать, однако это дорого стоит – проще отравить Бертолетто. Тогда вы реально потеряете свои инвестиции.

– А если не конкуренты?

– ИСБ?

Босс сокрушенно покачал головой.

– Где твоя творческая эта самая…

– Фантазия?

– Да. Она самая. Я говорю о ящерах. Ты же знаешь, какие они дела в этом направлении прокручивают.

– Я слышал, сэр. Но не более.

– А помнишь Дортофта Паленого?

– Бывшего босса холдинга «Китуччи»?

– Вот именно. Если бы его бригадиры что-то вовремя не приметили, холдингом бы сейчас правил непонятно кто и непонятно в чьих интересах. При том, что холдинг держит под собой какие-то там лаборатории.

– Биохимические, – подсказал Карл.

– Вот! – поднял палец Эрнандо. – Биохимические. Уж не ради них ли и затевалась вся эта операция?

Карл почесал в затылке. Он, сколько мог, пытался в своей работе обходить эту тему: она его пугала. Карл много чего повидал в своей жизни, он был малоэмоциональным профессионалом, но все эти научные штучки-дрючки с генетикой ему не нравились.

Вот с ядами ему иметь дело приходилось, и всякий раз, когда в их краях появлялись новинки, конкуренты немедленно пытались использовать их против босса Эрнандо, однако служба безопасности всегда оказывалась на высоте.

Ядов Карл не боялся. А вот эта генетика и еще одна напасть – цифровая замена, – они его пугали. Правда, это пока было лишь на уровне слухов.

– Ты слышал про цифровую замену? – спросил вдруг босс.

– Мне кажется, это выдумки, сэр.

– Может, и выдумки, но я уже зарядил экспертов из нашей группы умников, а то жалованье получают как профессора какие-нибудь, а занимаются пустяками. Пусть составят мне отчет, заодно и ты ознакомишься.

– С нетерпением буду ждать, сэр. Сам-то я в этом не очень…

– Мы все в этом «не очень». А пока расскажи, что там с дифракционной непроницаемостью?

– А, ну это… мы замерили… Основное здание – ноль-пятнадцать, флигель и охотничий домик по ноль-двадцать четыре, а вот подвал – один-ноль три.

– Один-ноль три?! – поразился босс.

– Так точно, сэр.

– Значит, они знают, что Шенон работает именно в подвале?

– Скорее всего, сэр. Но, может быть, просто догадываются. Вычислили. У них ведь тоже есть команды умников с жалованьями, как у профессоров, вот и вычислили. О том, что у нас есть Шенон, многие давно догадывались. Слишком уж прет в последние годы наш холдинг – это вызывает множество вопросов.

Босс вздохнул и, отойдя от стены релаксации, прошелся до стола – ровно двадцать восемь шагов. Это ему тоже мозгоправы посоветовали – считать шаги до известных точек. Если цифра все время повторяется – он в порядке, а если начинает меняться, нужно принять секретную пилюлю и вызвать назначенного мозгоправа.

Их у него было семеро – назначенных. И вызывать он должен был того, на кого укажут брошенные кости. Так можно было с высокой вероятностью избежать мозгоправа, которого уже залепили конкуренты. Партнеры, блин. С некоторыми он до сих пор обменивался поздравлениями ко дню рождения родственников. Таковы были правила этикета в высших криминальных кругах.

Прежде они даже собирались вместе и что-то там решали. Как бы по-честному. Но когда появились электронейронные препараты с химической накачкой, позволявшие формировать у целой группы одинаковые видения, эти совместные встречи быстро сошли на нет. В особенности после расстрела в Росферти, был такой городишко недалеко от Гринланда.

Местный босс, не слишком успешный и влиятельный, тем не менее собравший весь цвет криминального мира Гринланда, отравил вентилируемый воздух, и компания стала видеть ту реальность, которую он хотел. А потом вышли автоматчики и быстро решили дело.

Какое-то время он ликовал и праздновал, пока не выяснилось, что основная часть гостей – двойники.

Городские боссы были не такими дураками, за каких их держал этот недотепа.

Потом с ним все решилось очень быстро, и куски его небольшого княжества разделили без особых споров. И больше ни о каком личном присутствии на каких-то сходках речь вообще не заходила.

Мало того, прекратились совещания в реальном времени на онлайн-конференциях. Оказалось, что и это небезопасно. Появились способы наносить удар, если имелся необходимый перечень характеристик объекта. И синхронизация с действиями самого объекта на экране была самым важным параметром.

– Что нужно сделать, чтобы обезопасить Шенона? – спросил босс после долгой паузы.

– Мы уже просчитали, где могут находиться излучатели.

– И что?

– Получается, что главная пушка у них находится в холодильном подвале магазина «Ликанто».

– «Ликанто» крышует «Брун-Роу».

– Так точно, сэр. Но с ними у нас все было ровно.

– Хорошо, кто еще участвует?

– «Сенной завоз» – это шоу-комплекс на юго-западе.

– Но это далеко, – заметил босс.

– Так точно, сэр. Даже очень далеко. Восемнадцать с половиной километров. Однако у них имеется аттракцион «Пропасть Амазонки» – это колодец двадцать метров в диаметре и глубиной в двести пятьдесят метров. Его построили на месте ствола прежней шахты, добывавшей кварциты.

– Ну и что дальше? Давай, не томи.

– Шахта стала нерентабельной, ее забросили. Но невыработанная кварцитовая жила осталась, и жила эта, врагам на радость, направлена прямо на комплекс зданий нашего холдинга, оттого потери при излучении минимальны.

– Ай, мерзавцы! Обожаю умных врагов! – воскликнул босс Эрнандо и похлопал в ладоши. – Так что же объединяет позиции пушек?

– К сожалению, сэр, нам не удалось пока установить связь между местами установки волновых генераторов. Как вы правильно заметили, «Ликанто» – это холдинг «Брун-Роу», а «Сенной завоз» – Ассоциация аптечных профсоюзов. Аттракционы принадлежат их пенсионному фонду.

– Ни туда ни сюда, – прокомментировал босс.

– Так точно, сэр. Пока все слишком запутанно. Однако мы работаем – пробиваем позиции второстепенных по мощности излучателей. Думаю, за неделю подготовим более конкретную информацию.

– Неделя, – произнес босс и снова направился к стене с релаксирующим волновым рисунком. – За неделю они могут травмировать Шенона.

– Маловероятно, сэр.

– Даже если маловероятно, этого нужно избежать, Карл. Таких, как Шенон, больше нет, понимаешь?

– Так точно, сэр. Предлагаю ликвидировать излучатель, который в аттракционах.

– Как?

– Чисто. У них через старые шахтные штольни проходят разводка электропитания и приводы торсионной пневматики – там все движки на пневматике. А пневмомагистрали – это множество стабилизаторов, по-простому баллонов с давлением под восемьсот атмосфер. Рвануть может в любом месте.

– Хороший замысел. Реализуйте его поскорее, и если исполнитель выживет – пусть ему выплатят хорошую премию.

– Слушаюсь, сэр.

– Больше ничего на сегодня срочного нет?

– На сегодня нет, сэр. Но назавтра будет.

– Ну, в этом я не сомневаюсь.

26

Брейн зашел в холодный кабинет и огляделся. Монитор компьютерного терминала еще мигал сигнальным огоньком – предыдущий хозяин его не выключил, видимо, надеясь скоро вернуться в кабинет, но так и не вернулся.

Брейн прошел до окна и поднял жалюзи, впуская в помещение свет. Где-то в дальнем углу что-то зашуршало, и по серой стене пробежал комнатный монстр.

– Я знаю, вас не существует! – воскликнул Брейн, указывая пальцем на невесть что, извивавшееся пачкой теней. И случилось удивительное – послышался негромкий хлопок, и серая стена стала чистой. Никаких монстров на ней не обнаружилось и их следов – тоже.

– Вот так-то, – сказал Брейн, опуская разящий палец.

Потом вернулся к терминалу и, включив монитор, стал просматривать последние файлы, которыми интересовался прежний обитатель кабинета «Двести восемнадцать пуль».

Должно быть, он заслужил такое отношение городской мафии. Не каждому выпадает честь встретиться с лучшим убийцей города. В том, что Лефлер встретился с лучшим, Брейн не сомневался.

Двести восемнадцать патронов в стандартном магазине – и все они нашли свой след на теле жертвы. Значит, заказчик по-своему выделял Лефлера из толпы других полицейских. С ним нельзя было договориться.

В дверь постучали.

– Войдите! – сказал Брейн.

– Это я, Корвальд, сэр! – сообщил уборщик, немолодой гоберли, которого в отделении звали Вилли-пылесос.

Это было издевательское прозвище, однако Корвальд ни на кого не обижался. Он был безмерно счастлив уже тем, что его не гнали с этой работы, а так его здесь все устраивало.

– Что вы хотели?

– Я хотел спросить, сэр, не нужно ли прибраться?

– Зайди сюда, – сказал Брейн, и уборщик, немного потоптавшись на входе, все же зашел. – Ты знал старшего лейтенанта Лефлера?

– Я убирался здесь, – осторожно ушел от темы Корвальд.

– Ну хорошо, какой он был? Добрый, злой? Как ты с ним ладил?

– Я не ладил, сэр, я мыл пол, забирал корзину и уходил.

Сказав это, Корвальд опустил голову, глядя в пол.

– Он был добрый?

– Он был добрый, сэр.

– Ну хорошо. Можешь идти, пока убирать не нужно, зайди на следующей неделе.

– Хорошо, сэр, я зайду.

Уборщик неслышно выскользнул за дверь, а Брейн выдвинул пару ящиков стола. Ничего особенного: копии отчетов, мятные леденцы.

В дверь снова постучали.

– Входите! – разрешил Брейн, задвигая ящики.

– Привет! – поздоровался с ним полицейский сержант в форме.

– Привет.

– Прошу прощения, сэр, я Дорф, оружейный механик отделения. Я ремонтирую оружие и раздаю его.

Механик улыбнулся и развел руками. На его плече висела большая сумка.

– Проходите, сержант. И не обращайтесь ко мне «сэр», я тоже сержант.

– Нет-нет, сэр, вы на этом месте офицер, тут не может быть никаких сомнений.

– Кто вас послал? – спросил Брейн.

– У нас так положено – новый сотрудник немедленно получает оружие, и это оружие ему предоставляю я. Так повелось, сэр.

– Ну хорошо.

Брейн сдвинул на край стола папки с документами, оставшимися от Лефлера.

– Милости просим, сержант, покажите, чем богаты.

Сержант поставил на стол сумку и начал выкладывать все, что имелось.

За минуту он разложил два десятка стволов с различными приспособлениями – от обычного фонаря до программного вычислителя, позволявшего штатному пистолету поражать мишень за пределами ограничений по прицеливанию.

Однако всякие излишества пока что Брейну были не нужны.

– Мне бы простую «девятку», чтобы не отказывала, и магазин на пару десятков патронов. Такие машинки у вас бывают?

– Ну как не бывать? Вы же просите базовую систему – так вот вам она, базовая!

С этими словами сержант выложил из сумки еще три пистолета привычного для Брейна калибра.

– О! Вот это пушка! – сказал он, взвешивая в руке «девятку» с массивной рамой. – Утяжеленные пули?

– Так точно. Двадцать специальных патронов – жидкостный стартовый заряд, пули из триатлонита – он в пять раз тяжелее вольфрама.

– И на кого же ходить с такой пушкой?

– Да на кого хотите. Три кирпичные стены – насквозь.

– М-да, – покачал головой Брейн и уважительно положил тяжелый пистолет на стол.

– Вот эта – самая легкая, – заметил механик, указывая на никелированную «девятку».

Брейн взвесил в руке легкую, однако не оценил ее пижонства и перешел к третьей – с удобной, ухватистой рукояткой.

– Вот эту пушку я и возьму, – сказал он.

– Отличный выбор, сэр!

– А патроны? Покупать самому или как?

– У вас в сейфе должны были еще остаться, – сказал сержант, указывая на стоящий в углу сейф устаревшей системы.

– Почему вы так думаете? – спросил Брейн и приложил к дверце карточку, которой открывал кабинет. Замок внутри сейфа сработал. – И правда, полно патронов, – удивился Брейн, обнаружив целую дюжину коробок.

– Лефлер не любил оружие, – с сожалением заметил сержант. – Пропускал регулярные стрельбы, складывал патроны в сейф. А пистолет у него дрянной был. Может, если бы стрелять умел, так и выжил бы.

«Это вряд ли, учитывая, кто на него охотился», – подумал Брейн, вскрывая одну из коробок.

– О, да тут рассыпуха. Мне это нравится, а то в армейских системах все упаковано под мембрану.

– Ну, в армейских системах скорострельность будь здоров, нам в полицейском оружии такая не нужна. Поэтому и требования попроще – можно снаряжать магазины вручную и не бояться, что на них попадет немного пыли.

27

Брейн поставил подпись в документе о получении оружия, и сержант ушел. Но не успел Брейн усесться за стол, чтобы продолжить исследование содержимого ящиков, как в дверь без стука заглянул какой-то сумрачный канзас.

– Ты новенький, инспектор?

– Так точно, – осторожно ответил Брейн.

– Иди в штабную, тебя замначальника инструктировать будет.

– А где эта штабная?

– Первый этаж, комната номер двенадцать, только там табличка отвалилась – вторую неделю приделать не могут. Но ты разберешься.

– Разберусь, – ответил Брейн, поднимаясь.

– И поспеши, замнач у нас имеет крутой нрав.

С этими словами канзас вышел, и Брейн успел заметить у него капитанские нашивки.

Заперев кабинет, он отправился искать штабную комнату и скоро ее нашел – она единственная не имела таблички.

Постучавшись, он не дождался ответа и вошел.

В штабной было пусто. На стене на большом экране демонстрировалась карта Пятого района.

В коридоре послышались голоса.

– Ранкер, ты нашел нового инспектора?

– Так точно, сэр! Он должен быть в штабной!

– Хорошо.

Дверь открылась, и вошел офицер с подполковничьими орлами.

– Ага, ты, значит, и есть Брейн?

– Так точно, сэр.

– Смотришь схему района?

Подполковник подошел и тоже посмотрел на карту.

– Да, сэр. Весьма подробная карта.

– А вот тут… – Подполковник взял световой маркер и обвел им участок на карте. – Тут находится твоя территория.

– Территория, сэр?

– Да. Заводской пустырь, это его условное название. Твоя задача заключается в том, чтобы очистить эту территорию от торговцев наркотиками.

– Я буду действовать один?

– А что, это проблема? – посмотрел на Брейна замнач.

– Нет, сэр, это не проблема.

– Тогда на этом инструктаж и постановка задачи закончены. Отправляйся к капитану Ранкеру – это наш тыловик, он выдаст тебе полицейскую форму, чтобы, когда ты появишься на Заводском пустыре, все эти ублюдки поняли, что теперь на этой территории главенствует закон. Все понятно?

– Все понятно, сэр.

– Тогда отправляйся работать и удачи тебе.

– Спасибо, сэр.

На этом знакомство с замначем закончилось, и Брейн отправился искать тыловика. Оказалось, что капитан-канзас и есть заместитель по хозяйственной части.

У него имелся кабинет, где он вел документацию, а за отдельной дверью находилось небольшой помещение, какие в армии называли каптерками.

– Распишись вот здесь, а я тебе костюмчик вынесу, – сказал канзас, и, как показалось Брейну, теперь он выглядел куда как приветливее, чем когда заглядывал к нему в кабинет.

Брейн поставил полуторный иероглиф, приблизительно передававший его линейные имя и фамилию.

Капитан вышел в подсобку и вернулся с темно-синим костюмом, щедро украшенным желтыми и золотистыми вставками. Наверное, для парада это было и неплохо, но ходить в таком на службу Брейн бы не стал.

– Сэр, а почему те парни на крыльце в другой форме?

– Те парни на крыльце – полицейские, а ты городской шериф – инспектор по безопасности. Их черняшки стоят по пятьсот чаков, а твоя красота – восемьсот с хвостиком. Еще будут ботинки из натурального элакса с четырехслойной подошвой. Ну и три вида головных уборов.

– Куда столько?

– Ну как же? Торжественный завтрак – раз, собрание – два и повседневное кепи – три.

– Звучит многообещающе.

– Ладно, держи костюмчик, а я тебе ботиночки принесу… – пообещал капитан и снова вернулся в подсобку. – Чистый элакс! – донеслось оттуда. – За такими ботинками все гоняются, а тебе задарма выдают!..

От капитана Ранкера Брейн вышел нагруженный обновками, в полной уверенности, что ему еще предстоит многое узнать о местных традициях.

Направляясь по коридору в сторону своего кабинета, он столкнулся с Григором и Боршингом, и все трое были весьма рады этой встрече – как будто были знакомы давным-давно.

– О, Томас, да ты уже при полном параде! – заметил гоберли, деловито ощупывая ткань нового костюма.

– Ботинки! Натуральный элакс! – в свою очередь, восхитился лейтенант Григори. – Четыре слоя в подошве! Четыре, Энт, ты это видел?

– Я не фанат обувки, но вот костюмчик… – гнул свое гоберли. – Ух ты – какие галунчики! У нас-то мундиры попроще будут. А тут – какой товар! И осенью нехолодно будет. А то нам осенью приходится носить тонкую куртку, а от нее никакого тепла – только сырость.

Вместе они дошли до кабинета Брейна, и он любезно пригласил их оценить его служебное помещение.

– О, да у тебя здесь ничего, подходяще! – сказал лейтенант, проходя вдоль обшарпанных стен.

– Неплохо бы ремонт сделать. Хотя бы покрасить. Начальство краски выделит, вы не в курсе? – спросил Брейн, убирая новый костюм на вешалку в старый шкаф.

– Краску? А рабочих с манипулятором где взять? Нет, это дорогое занятие.

– Мне не нужны рабочие да еще с манипулятором. Я сам покрашу.

– А ты умеешь? – удивился Григор, и они с Боршингом переглянулись.

– А чего там уметь?

– Ты скажи нам лучше, куда тебя пристроили? – спросил Боршинг, разглядывая старую карту из напыленного пластика, которая висела на стене лет десять и изображала районы города, которые давно снесли и застроили заново.

– Дали задачу пресечь торговлю наркотиками на Заводском пустыре.

– Где-где? – переспросил Григор.

– На Заводском пустыре.

Гости Брейна снова переглянулись.

– И ты согласился на это? – уточнил гоберли.

– А какие могут быть варианты? Это же приказ, его нужно выполнять. А что, это какое-то невыполнимое задание?

Григор прошел к пыльному стулу и, достав из кармана салфетку, тщательно протер сиденье, перед тем как сесть.

Гоберли сел так.

Брейн занял место за столом и приготовился слушать.

– Друг мой, за то время, что я тут работаю, этот пустырь дважды пытались зачистить с помощью спецотряда по борьбе с наркотиками. Но ничего не вышло, и это было очень давно.

– Были потери, – добавил гоберли.

– Да, – подтвердил Григор. – Даже боссы криминальных холдингов не смогли подчинить Заводской пустырь – там эдакая своя наркоманская республика.

– А боссы-то почему не смогли?

– Потому же. Большие потери.

Брейн вздохнул. По всему выходило, что его подставили – и это в лучшем случае.

– Ну и что вы думаете, зачем меня поставили на такой район? – спросил он.

– Да прессануть хотят, тут и думать нечего, – сразу сказал Боршинг.

– Для чего?

– Для того, чтобы ты перепугался, побежал умолять начальство, чтобы оно тебя спасло и поставило реальные задачи, а начальство скажет – ладно, но раз ты не справился, будешь делать, что прикажут, и не вякать.

– Личный опыт? – догадался Бейн.

– Да, – вздохнул гоберли. – Я поначалу хотел, чтобы все по уставу и по закону, но меня поставили в такое положение, что пришлось идти к начальнику на поклон.

– И тебя прессовали? – спросил Брейн Григора.

– А зачем? – усмехнулся тот. – Я с самого начала все правила знал.

– И пластырь под одеждой – тоже из-за этих правил? – улыбнулся Брейн.

– Что за пластырь? – спросил гоберли у напарника.

– Зацепило слегка, – пояснил тот. – Бронежилет подвел.

– На разборку ездил?

Лейтенант не ответил. Ему не хотелось рассказывать, что пришлось пережить накануне.

Его послали как переговорщика и посредника – представителя главной полицейской «крыши», чтобы разобраться во взаимных претензиях группировок, но оказалось, что они и не собирались договариваться.

– Как ты догадался? – спросил Григор у Брейна.

– Ты незаметно притрагивался к правому боку. Прежде я такой привычки у тебя не замечал. Значит, получил ранение, о котором предпочитаешь не рассказывать.

– Непростой ты, Томас, ой непростой, – покачал головой гоберли.

– А ты это только сейчас понял? – усмехнулся Григор. – Забыл, как он нас в грязь уложил?

– То есть вы об этом уже доложили? – спросил Брейн.

– Что значит уже? В тот же вечер. Нас для того и посылали, чтобы получить о тебе первое мнение, и по результатам, так сказать, решили прессануть этим назначением.

– Ты лучше сразу иди к начальству, – предложил гоберли. – Скажи, что это тебе не по силам.

– Нет, тогда они еще больше станут сомневаться в моей лояльности, – отказался Брейн. – Я обязательно должен разобраться, чего там на этом пустыре происходит, чтобы хоть говорить с начальством на одном языке. Нет, сразу сдаваться не имеет смысла. Вы мне вот что скажите – машину мне дадут или нет?

– Ты городской шериф – обязаны дать, – заверил гоберли. – Я ни разу не видел, чтобы шерифы пешком ходили. Причем у полисменов патрульные автомобили или разъездные оперативные фургончики, а у вас, шерифов, кареты!

– Кареты?

– Кареты, – подтвердил лейтенант Григор и негромко засмеялся, придерживая подраненный бок.

– Да ты не пугайся, это название такое, а на самом деле просто машинка повыше, помощнее, и еще в заду клетка для перевозки злодеев.

– Сзади, Энто! Сзади! – поправил коллегу лейтенант.

– Ну сзади. Все равно я понятно сказал.

– А где можно получить эту карету? – спросил Брейн.

– Иди в гараж – возле дежурки есть коридор прямо на взадний двор, – пояснил лейтенант и покосился на Боршинга.

Тот неодобрительно покачал головой и сказал:

– Какая смешная шутка, господин лейтенант. «Взадний двор» – что может быть смешнее?

Лейтенант захихикал, при этом держась за бок.

– Да что там у тебя? Неужели осколок засел? – спросил Брейн.

– Нет, все железо повытаскивали, но ребра еще на сшивках. С недельку придется помучиться.

28

Распрощавшись с коллегами, Брейн отправился в гараж, где ему нужно было найти начмеха – старшину Жидловского.

Едва выйдя во внутренний двор, Брейн сразу определил ворота гаража – они были широко распахнуты, и их створки озарялись белыми вспышками сварки.

Брейн подошел ближе и едва заглянул внутрь, кто-то крикнул:

– Куда ты?! Глаза береги!

Брейн отпрянул от неожиданности, а потом спросил:

– А вы не подскажете, где мне найти начмеха?

– Это который старшина Жидловский? – уточнил голос из бокса.

– Так точно.

– Опоздал ты, парень.

– Что значит опоздал?

– Уволился он.

– Когда?

– Вчера уволился. Сказал, что за такие деньги он лучше будет дерьмовозки чинить.

– А кто за него теперь?

– А никого.

– Как это? – не понял Брейн.

– А так. Сократили гараж и автомобили, будете ездить на велосипедах.

Брейн заподозрил подвох и зашел в гараж. Сварщик латал пробоины в бронированных боках внедорожника местного спецназа, а возле стены на стуле сидел тот, кто, по всей видимости, с ним и разговаривал.

Брейн понял, что это и есть старшина Жидловский, отличавшийся своеобразным чувством юмора. Но не успел Брейн заговорить, как в гараж вошел молодой ефрейтор в новеньком мундире.

– Кто здесь старшина Жидловский? – спросил он.

– Вот этот, – произнес Жидловский, указывая на Брейна.

Он ожидал сцены смущения, негодования – всего чего угодно, но Брейн сказал:

– Да, это я, что вам нужно?

И не успел посетитель начать свой рассказ, как Брейн крикнул, обращаясь с настоящему Жидловскому:

– Чего расселся тут?! Иди работай!..

Неудавшемуся режиссеру только и оставалось, что козырнуть и, пробормотав:

– Слушаюсь, сэр, – выскочить в соседний бокс.

– Ну так что у тебя случилось? – спросил Брейн, обращаясь с посетителю.

– Не тянет двигатель, сэр. Я даю обороты, а он чихает.

– Машина где?

– Ну там, у входа…

– Ты хочешь, чтобы я туда бежал? – развел руками Брейн.

– Ой! Извините, сэр, сейчас пригоню!

– Ну так пригоняй!..

Полицейский убежал, а сварщик на минуту прервался и, подняв маску, посмотрел на Брейна. Затем снова опустил ее и продолжил работать, а Брейн сел на стул, оставленный отступившим старшиной.

Послышался шум двигателя – две турбины из трех работали, третья подсасывала воздух, и Брейн знал, отчего так, хотя прежде имел дело со старыми поршневыми и чуть более новыми – роторными двигателями.

Собственно, разница была небольшой – в одном случае множество цилиндров, в другом – множество контуров.

Общим было одно – ровное звучание здорового двигателя и дерганые хлопки больного.

Оставив трофейное место, Брейн вышел во двор и небрежным жестом указал на капотный узел. Ефрейтор сразу все понял и, выскочив из кабины, поднял чехол.

Брейн наклонился над дергающимся движком и скоро нашел проблему – отошедшая стыковка: сборщики или ремонтники накинули колпак и забыли законтрить его замком, оттого и случилась поломка – колпак отошел, нарушился контакт с панелью и третий турбинный контур стал работать с перерывами.

– Да, парень, дело тут не простое, – озабоченно произнес Брейн, обходя машину вокруг.

– А что же делать, сэр? Мне приказано после обеда выезжать на объект, а двигатель не тянет! Тяга пропадает!..

– Колесо криво стоит, – заметил Брейн и пнул по колесу. Потом вернулся к капотному узлу и, накинув колпак как положено, закрыл фиксирующий замок.

Все контуры зажужжали на положенной частоте, и двигатель заработал ровнее.

– Все, забирай таратайку, будет ездить как надо.

– Спасибо, сэр, с меня теперь подарок – вы меня просто спасли! – обрадовался полицейский. А когда он уехал, Брейн вернулся в бокс и увидел старшину Жидловского на прежнем месте – на стуле у стены.

– Привет, Томас Брейн.

– Привет, старшина, – ответил Брейн.

– Я и не знал, что ты во всем спец.

– В чем «во всем»? – уточнил Брейн.

– Ну, это же ты восемь стволов приволок от холдинга «Элеватор»?

– Я их нашел.

– И Григора с Боршингом мордой в грязь уложил, – усмехнулся старшина.

– Ладно, я по делу пришел.

– Да знаю я, – сказал Жидловский, поднимаясь с колченогого стула. – Карету тебе надо. Пойдем, подберем что-нибудь.

И он направился к двери в соседнее помещение.

29

В смежном боксе находилось едва ли не полсотни автомобилей, и Брейн сразу понял, какие из них являлись «каретами».

– Ну вот, смотри, эти три после капремонта. Движки – свежайшие, рекомендую.

– А какая мощность? – спросил Брейн, заглядывая в окно ближайшей машины.

– Ну, паспортная мощность триста киловатт, но у нас тут кругом оптимизация и экономия топлива, поэтому спецпрошивка снижает мощность до ста пятидесяти киловатт.

– Для патрулирования нормально, – сказал Брейн, открывая дверцу и садясь за руль.

– Для патрулирования – самое то, – согласился старшина Жидловский. – Но догнать кого-то – это проблема.

– А что, шерифам часто гоняться приходится? – спросил Брейн, регулируя настройки сиденья.

– Нет, какие там гонки с таким-то движком?

– Понятно, – сказал Брейн, пробегая по тумблерам и интуитивно постигая значения того или иного включения. – Не особо много тут автоматики.

– Не особо. Старые машинки-то. Платформу уже дважды меняли, а электроника все та же. Но ты, я вижу, уже начал разбираться.

– Вроде начал, – кивнул Брейн. – Блок прошивки где стоит?

– Что?

– Ты все слышал, старшина, – сказал Брейн, продолжая щелкать тумблерами.

– Половичок поднимешь, прямо под ногами будет крышка со стандартной защелкой. Под ней вся блокирующая электроника.

– А где штатная?

– Где и положено – под капотом. Только зачем ты спрашиваешь, там же программирование, то да се. Пальцем не починишь.

– Слушай, а что это за звуки? Я нажимаю – и стукает. А потом так – и шипит. Чего это?

Старшина самодовольно заулыбался.

– Так это у тебя резина четырехкамерная.

– Да? И для чего?

– Если ты на грунте, щелкаешь вон ту синенькую – воздух перегоняется под нужную вставку, и вот у тебя шипы. А как на шоссе выскочил, давишь красненькую – шипы уходят, и у тебя ничего не тарахтит и оптимальный расход.

– А желтенькая?

– Расширение обуви. Это когда погоняться захочешь.

– Круто! – улыбнулся Брейн. Он уже нашел наилучшее положение кресла, и теперь ему не терпелось покататься на этой «карете».

– Круто-то круто, только с задавленным движком тебе желтая лампочка без надобности.

– Это мы еще посмотрим. Давай набор ключей, автотестер и «стукачок»…

– Чего-чего?

– Ну чипчеккер, как его у вас называют?

– Так и называют – «чипчеккер».

– Ну вот его и неси.

Старшина пожал плечами и, сходив в другой бокс, принес все, что требовал привередливый, но очень интересный клиент.

Этот парень только вчера прибыл в город, сегодня первый день вышел на службу, а о нем уже сплетни по всему отделению.

Между тем Брейн быстро добрался до панели блокировочного утсройства и, подключив к разъемам провода, увидел на экране «чеккера» тело программы.

– Е-мое, это ж примитив какой…

Быстро дописав несколько знаков, он запустил двигатель, и тот сразу показал «разблокировано», а напротив – полную мощность в триста киловатт.

Вернув на место все крышки и заглушки, застелив половичок, Брейн нажатием кнопки заставил кресло вернуться к выбранному им положению, после чего поворотом старорежимного ключа заставил мотор ожить и подать голос – теперь это был голос совершенно другого зверя.

– У тебя получилось, Томас! У тебя получилось! – воскликнул старшина и хлопнул по капоту так, что на мгновение отключилась половина индикаторных лампочек, но затем они пришли в себя.

– Надеюсь, ты хоть какое-то время помолчишь о том, что здесь произошло? – спросил Брейн, высовываясь в окно.

– Я? Да я никогда! Это разве что Ян, у него язык как помело!..

– Брешешь, Жидловский! – прокричал из ремонтной ямы сварщик.

– Скажи мне, как заправлять этого монстра – какая процедура?

– Да простая процедура – подкатываешь, камера считывает твой казенный номер и отсылает счет на погашение в полицейское Управление. Всего и делов.

30

Мощный, раскрепощенный мотор бодро рокотал под капотом кареты, ветер встряхивал ее корпус. Брейн радовался податливости нового друга, который отзывался на каждое нажатие педали акселератора.

Пока он плохо знал город и предпочел испытывать машину на нескольких длинных бульварах с многорядным движением. Так было проще – заблудиться невозможно.

Покатавшись пару часов и почувствовав в полной мере все реакции автомобиля, Брейн направился к заправочному пункту, поскольку его раскрепощенный мотор с готовностью сожрал все, что было в баке, и уже вовсю расходовал энергию из резервного картриджа.

На заправке было все именно так, как говорил старшина Жидловский. Вышедший служитель заправил полный бак и, не сказав ни слова, убрался.

«Чудненько», – подумал Брейн и, выезжая с заправки, уже знал, что поедет на Заводской пустырь.

Ну хотя бы приглядеться, составить какой-то предварительный план. В конце концов у него была мощная тачка с полным баком и «девятка» с четырьмя заготовленными магазинами и коробкой патронов в сотню штук. Кто попрет против такой мощи?

Брейн хорошо запомнил, где располагался Заводской пустырь, и ожидал увидеть пустошь с разносимыми ветром рваными пакетами, бродящих оборванцев, скучающих дилеров.

И соответствующий запах – нечистоты, химические отходы. Ему и раньше приходилось видеть подобные «торговые площади». Каково же было его удивление, когда на месте пустыря он обнаружил застроенный городской квартал?

Единственно, чем он отличался от других городских застроек: легкие конструкции, быстровозводимые блоки, небольшая этажность – два этажа максимум.

Ну и постройки стояли слишком неравномерно. То целая городская улица, а то пустырь, как и положено.

Высохшая трава, грязная дорога и кучи мусора, потом опять аккуратная городская застройка, а за ней снова помойка.

Выбрав место, где имелась широкая обочина, на которой парковалось несколько автомобилей, Брейн остановился, вышел из машины и направился в глубь района Заводского пустыря.

Видимо, потому, что сейчас был еще день, прохожих ему попадалось немного. С виду обычные жители города, но приглядываясь внимательнее, Брейн замечал, что одежда у некоторых в грязных потеках, прически неаккуратные, лица небритые. У женщин под глазами синяки, у мужчин свежие шрамы. Многие из них были пострижены наголо или очень коротко, отчего по шрамам можно было прочесть всю их медицинскую карту.

Пройдя в глубь района метров на двести, Брейн оказался на самом пустыре, где все пространство было замусорено недавними и старыми упаковками от синтетического зелья.

Одноразовые инъекторы, обрывки бумаги, вакуумные баллоны от «кубиков» – мощных стимуляторов, с которыми Брейн уже был знаком. Мусор лежал во много слоев, скапливался не один год и регулярно притаптывался.

Сейчас на поле было видно десятка два страждущих, которых сюда пригнала ломка, но Брейн догадывался, что час пик здесь наступает ближе к вечеру – недаром по периметру огромного поля размещались осветительные мачты, как на площадке для спортивных ристалищ.

Брейн пошел через мусорное поле, надеясь переговорить с кем-то и собрать первоначальную информацию.

Разумеется, он мог обратиться к полицейским архивам, однако полицейские сюда не наведывались давно.

Вскоре на него стали обращать внимание завсегдатаи мусорного поля, и потянулись первые разведчики.

По их виду было ясно, что это уже доходяги, которые давно не имели никаких средств и надеялись на чудо – что их кто-то угостит или попадется чья-то оброненная доза. Все равно чего.

– Э… Э… Добрый человек… – простонал заросший седыми грязными волосами согнутый субъект и протянул к Брейну трясущуюся руку. – Дай чего-нибудь… Дай…

– У меня ничего нет.

– Нет? А зачем пришел? Может, купить хочешь? – попрошайка чуть разогнулся и зыркнул на Брейна единственным глазом. – Хочешь, сведу, с кем надо, а? Ты мне дозу, а я тебе лучшего продавца!

– Я не покупаю, я просто заблудился – я впервые в этом районе.

– Ну ладно, не дозу, – не сдавался попрошайка и не отставал от Брейна. – Полдозочки дай хотя бы, а? Ну полдозочки!.. А я тебе представлю всех!.. Как на витрине!..

Брейн прибавил шагу, чтобы оторваться от попрошайки.

– Ну дай! Дай чего-нибудь!.. – взвыл тот и, прихрамывая, помчался следом. У Брейна в кармане была коробочка с двухцветными гранулами, дававшими после растворения в воде шипучую пену с фруктовым запахом. Просто сладкая водичка и ничего более.

Он на ходу достал пару гранул и бросил прямо на замусоренную землю, чтобы уйти подальше, пока попрошайка станет их поднимать. Но тот собрал их очень быстро и стал кричать вслед Брейну слова благодарности.

Немногочисленной публике на мусорном поле не нужно было объяснять, что человек, пересекающий площадку, и есть тот благодетель, о котором они мечтали в своих снах.

Они уже на бегу вытягивали руки со скрюченными пальцами и кричали, стонали, шептали:

– Дай что-нибудь… Дай…

Брейн уже был не рад, что сунулся сюда без разведки. Он просто засиделся и хотелось какого-то действия.

– Нате, берите! – крикнул он, разбросав еще несколько гранул. Оборванцы бросились к ним, толкая друг друга, и тогда Брейн добавил – ему этого добра было не жалко.

Хорошо, что хоть эта коробочка в кармане оказалась. Он было хотел испробовать их в качестве леденцов, но слишком уж язык припекало.

А этим ничего: они закидывали в рот гранулы и останавливались, запрокинув головы, ожидая, когда торкнет.

Некоторые спустя какое-то время падали, но Брейн старался не думать, что в этом его вина. Он уже прикидывал, каким маршрутом вернется к своей машине, и самым правильным было бы повернуть назад. Однако снова встречаться с этой публикой, которой на мусорном поле становилось все больше, он не хотел. Поэтому требовалось дойти до ближайшего поворота направо, на грязную грунтовку. Свернуть раньше было негде: на непроторенной территории Заводского пустыря в изобилии имелись зловонные лужи и гнилые ямы, заполненные грязью вперемешку с химическими отходами.

Кое-где эта грязь еще и вспучивалась от непрекращавшихся реакций, выбрасывая облака желтоватого газа.

31

Брейн не сомневался, что где-то на осветительных мачтах помимо панельных прожекторов должны были располагаться и камеры наблюдения, и он был прав. В одной из построек, стоявшей на огромном фундаменте, который когда-то заливали под многоэтажный дом, располагалась штаб-квартира группировки наемников, которых настоящие хозяева территории и всего бизнеса нанимали для продажи наркотиков, ведения черной бухгалтерии и поддержания порядка.

Огромный, на много метров уходящий под землю бетонный фундамент располагал тремя ярусами темных и сырых залов, в которых наемники организовали тюрьму с пыточными комнатами, склад для наркотиков, а также арсенал и офис.

Здесь же находился и следящий центр безопасности, куда стекались показания видеокамер со всего района, и в том числе с мусорного поля, который здесь называли «кругом».

– Киган, позови старшего! Тут на круге какая-то движуха началась! – крикнул оператор одному из смены.

– Какая еще движуха? – спросил Киган, рослый варвар с почти квадратной головой и рассеченным правым ухом – следом давнишних межбандитских разборок.

– Ну давай, зови! А то я не знаю, что делать!

– Все по инструкции – вызывай шкуродеров, и пусть они разбираются, – угрюмо посоветовал Киган, он не хотел сейчас показываться старшему, поскольку сожрал заначку стирола, которая принадлежала начальнику смены. Он, конечно, мог себе позволить купить этот стирол, но хороша ложка к обеду, а заначка дури – ко времени окончания смены. Последние часы дежурства самые нудные, и тут порошок подходил как нельзя лучше.

Свою заначку Киган сожрал с утра – было плохое настроение, потому после обеда закинуться было уже нечем, и он прихватил заначку старшего.

Не из подлости или неуважения, а как-то само собой получилось – автоматически.

Одним словом, разборка еще предстояла, и Кигану не хотелось, чтобы она начиналась раньше, если можно перенести на попозже. По опыту он знал, что негативные эмоции прогоняли весь кайф от дури, а какой тогда смысл ее тырить и глотать?

– Не, нельзя шкуродеров, это не их работа. Это ж не подхватов разгонять. Вполне цивильный клиент, может, даже покупатель. А мы его шкуродерами… Не, зови старшего, – настаивал оператор.

– Ладно, – выдохнул Киган, однако старшего звать не пришлось. Он сам явился в операторскую, многозначительно взглянул на Кигана, но решил отложить разборки до окончания смены.

– Ну, чего тут у вас? – спросил он недовольно.

– Да вот, старшой, непонятный клиент нарисовался.

– Ага, – сказал старший и почесал в затылке. С ходу классифицировать клиента и у него не получалось. – Может, коп?

– По нам хоть и коп, копы тоже люди – я тут некоторых в лицо знаю, постоянно отовариваться приходят. Для себя или, бывает, для начальства. Но, конечно, не при сапогах – по-цивильному.

Тут к незнакомцу стал приставать «шняг» – опустившийся клиент, который не приносит стабильной выручки. Шняги выглядели отталкивающе и, случалось, шокировали своим видом покупателей-новичков, однако были удобны для всякого рода грязной работы – от уборки мусора до зачистки ям с химической грязью под новое строительство.

За дозу самопальных кристаллов они были готовы на все. А этих кристаллов было навалом, их делали тут же – в бетонных подвалах штаб-квартиры.

Для внутреннего потребления они, разумеется, не использовались – слишком тяжелыми бывали последствия, но шнягам этот товар годился. Да и торговали им тоже, но не на своей площадке – а на других, периферийных. Здесь, по условиям хозяев территории, продавался только достойный товар.

Если же кто-то из сотрудников пытался по-тихому наладить здесь собственный бизнес паленой продукцией – с ним поступали жестко, потому что предыдущая команда наемников была полностью зачищена хозяевами территории за то, что те устроили тут собственную параллельную торговлю.

О самих хозяевах Заводского пустыря знали мало, даже начальство наемников. Все общение происходило по скоростной связи, но в случае необходимости прибывали и представители – невнятные личности, говорящие в нос, словно старые наркоманы. Однако в остальном они выглядели вполне здоровыми, вот только в глаза смотреть избегали.

Быстро передавали приказ или какое-то информационное сообщение и уходили.

– Смотри, старшой! Он их прикармливает! – воскликнул оператор.

– Да вижу, не ори, – оборвал его тот, внимательно следя за действиями незнакомца. Тот быстро шагал через круг и бросал что-то на землю перед сбегавшимися шнягами. Те сейчас же подхватывали это с земли и торопливо заглатывали.

– Прикормщик, – свистящим шепотом произнес старшой, прищуривая глаза. – Так, кто у нас на команде сегодня?

– У шкуродеров? Бык вроде, – ответил оператор.

– Нет, Бык вчера дежурил, они с Ховриком в паре подхватов разгоняли, – возразил Киган.

Старший смены набрал номер.

– Щербан? Слушай, там на кругу прикормщик появился! Да, давайте скорее, он чешет прямо сюда… Да, горстями кидает, давайте скорее!..

Сделав распоряжение, старший смены отключил рацию и сказал:

– Сейчас они его подцепят. И вот что, запусти на дополнительном экране территорию с новостройками – на тот случай, если он не один. А то подкатит шобла, и Щербану ввалят, а он потом на нас спихивать начнет.

– А чего искать-то? – спросил оператор, выводя на резервную видеопанель показания многочисленных камер пригородного сектора.

– Боевиков, чего же еще? Фургон какой или пару машин с мордами. Ты что, как в первый раз?

– Во, смотри, старшой, сворачивает! Чего-то почуял, видать! – прокомментировал поведение незнакомца Киган, чтобы как-то наладить отношение со страшим перед разборкой за стирол.

– Точно прикормщик, – кивнул тот.

Прикормщиками назывались вояжеры из конкурентных временных рынков. Они приходили, бесплатно раздавали товар шнягам и клиентам чуть покрупнее и указывали адреса, где можно угоститься еще.

Толпа шнягов устремлялась на это место, а после быстро распространяла о нем информацию. Такая реклама работала безотказно, и уже через несколько дней на временной площадке кипела торговля, где продавался товар чуть дешевле, чем на круге Заводского пустыря.

Поскольку никому отстегивать хозяевам временной торговой площадки не приходилось, они зарабатывали хорошие деньги и сворачивались, пока в дело не вмешивались солидные конкуренты. Но если не успевали, участь их была печальной.

Главным делом при появлении прикормщика было захватить его живьем и как можно более здоровым, чтобы он дольше мог трепаться под пытками – случалось, они выдавали много ценных сведений.

Но главной информацией было – где находится временный круг и кто за всем этим стоит.

Потом прикормщика устраняли, и никто их, как правило, не искал. Клиенты на круге пропадали часто.

32

Между постройками замелькали силуэты бегущих людей, и Брейн сразу понял, что это за ним.

Не дожидаясь специального приглашения, он сорвался с места и помчался через открытое пространство в сторону от появившихся преследователей.

Коротко оглянувшись, он успел заметить восьмерых вооруженных охранников, которые неслись не разбирая дороги, как какие-нибудь степные животные. Видно было, что эта работа – скакать по помойкам среди ям – им привычна. А вот Брейну приходилось перестраховываться, выбирая верную кочку или камень, чтобы перепрыгнуть очередную зловонную лужу.

Преследователи были уже в полусотне метров, и ему ничего не оставалось, как свернуть в сторону незаконченных построек – в конце концов у него с собой была «девятка» и пара запасных обойм и ему сейчас годилось любое укрытие, чтобы охладить противника, а потом рвануть до следующей полосы домов – метрах в трехстах.

Однако если у них тут все было организовано серьезно, где-то мог оказаться даже снайпер.

Было слышно, как бегущие сзади обмениваются короткими фразами и командами. Но никаких «стой, гад!» или «остановитесь немедленно!» – только сопение. Значит, знают, что делают, и загоняют непрошеных гостей не впервой.

Они уже могли бы стрелять, но чего-то ждали. И, услышав едва различимый металлический щелчок, Брейн сиганул в сторону.

Простучала кроткая очередь, и цепочка легких пуль увязла в стенке недостроенного здания.

Уже по звуку Брейн понял, что по нему стреляли шоковыми боеприпасами, а значит, хотели взять живым.

«Это хорошо», – подумал он и, преодолев последние метры, с ходу вышиб ногой дверь и заскочил на первый этаж.

И сразу сюрприз – на него выскочили трое каких-то монстров – широченных, как роботы для спортивных ристалищ. Шеи почти нет, покатый лоб, нависшие надбровные дуги и кулаки размером с кастрюлю.

Брейн уклонился от удара и врезал первому в солнечное сплетение. Бил от души, но почувствовал твердые, как кость, мышцы.

Время на раздумья не было, он поднырнул нападавшему под руку: выскочил на второго и локтем ударил в плечо – лишь бы сшибить.

Получилось хорошо: гигант отвалился на обочину, и третий, не ожидавший от Брейна такой прыти, получил ногой в пах.

«В десятку», – успел подумать Брейн, видя, как третий монстр сложился на полу.

Как выяснилось, это были рабочие – в комнате, где оказался Брейн, нашлось много инструментов и стройматериалов, однако эта троица работала в связке с охраной, которая уже врывалась в здание с двух сторон.

Брейн бросился на пол, и сразу две очереди просвистели над ним, вонзаясь в свежеотделанные стены.

Прокатившись по полу, он юркнул в дыру недоделанного полового покрытия и оказался в подпольном пространстве, где до бетонного основания было чуть более полуметра.

Быстро сориентировавшись, Брейн уверенно пополз в сторону сквозняка, приносившего затхлый запах сырости.

– В подвал! Скорее в подвал! – заорали сверху, и по доскам загрохотали тяжелые ботинки.

«Армейские», – автоматически отметил Брейн и вскоре добрался до широкого вентиляционного отверстия. Заглянув в него, он увидел освещенный бетонный пол. Видимо, это и был тот самый подвал, в который, грохоча по лестнице, спускались преследователи.

Брейн ощупал на поясе пистолет, но нет, он и так уже наворотил дел, нужно было разойтись с ними как-то помягче.

Прыгнув в вентиляционное окно, он жестко приземлился на пол. И едва распрямился, как в единственное помещение – весьма тесное, стали врываться крепкие бойцы с дубинками, усеянными шипами парализаторов.

Брейн с ходу заработал кулаками, отбрасывая передних на задний ряд. Делать это приходилось аккуратно: оппоненты, ругаясь, норовили ужалить его пощелкивающими от злости парализаторами.

Стена из охранников казалась почти непреодолимой, но Брейн заметил выставленную ногу и провел быструю подсечку.

Попавшийся на прием упал вниз головой, и, воспользовавшись брешью в рядах, Брейн стал наносить финальные удары, не требовавшие добивания.

Противники полетели в один угол, падая куда-то еще дальше. Теперь можно было бежать, но Брейн, оттолкнув ногой еще трещавшую дубинку, подошел к углу, где исчезли его противники, и обнаружил там шурф глубиной метров десять.

Промелькнула мысль как-то помочь этим простофилям, но тут из шурфа ударила очередь, и пули зацокали по бетонным стенкам.

Больше Брейна здесь ничто не удерживало. Он выбрался из подвала по лестнице и быстро нашел второй выход, представлявший собой участок недоделанной стены.

Выглянув наружу и не заметив никакой опасности, он поспешил прочь с Заводского пустыря, держа курс на законченные постройки, где на улице была запаркована его машина.

Брейн несколько раз осторожно оглядывался, ощущая себя удобной мишенью на пустынной тропе, но вот и улица.

Он торопливо заскочил за первую же постройку и облегченно перевел дух: теперь его спина был прикрыта.

Еще раз огляделся и заспешил к машине, которая находилась в полутора сотнях метров.

Прохожих попадалось уже больше, но публика была специфическая, и в основном все смотрели мимо Брейна, кроме, пожалуй, нескольких, которые компактно сгрудились у темно-зеленого «леопарда» с агрессивно заточенным бампером.

Брейн прибавил шагу, потом перешел на бег. Стоявшие группой переглянулись, затем одному на рацию пришел вызов. Одно-два слова – и вот они рванули к машине Брейна, однако он успел запрыгнуть в кабину, мотор завелся с полуоборота, и карета рванула вперед.

33

Поняв, что не успевают, новые преследователи остановились, и к ним тотчас подскочил «леопард».

Группа быстро загрузилась в машину, и та стартовала как ракета, вздымая пыль и мусор, накрывший облаками испуганных прохожих.

Однако несмотря на эффектный старт, уже через час группа держала отчет перед своим начальством в штаб-квартире на Заводском пустыре.

Шестеро бойцов группы сидели в большой комнате на стульях вдоль стены, а глава группировки наемников по кличке Оберст прохаживался вдоль них, подбирая правильный момент для начала допроса или какие-то особенные слова, которые заставят подчиненных понять, что он о них думает.

У другой стены на таких же узких стульях сидели оператор, его напарник Киган и старший смены.

В дальнем углу присел на стол заместитель Оберста – Штуцер. Канзас, который ведал в группировке исполнением наказаний.

– Итак, начнем по порядочку, – произнес Оберст, останавливаясь посередине комнаты и указывая пальцем на оператора.

Тот вскочил, но Оберст раздраженно дернул рукой, и оператор плюхнулся на стул.

– Я… это… Я заметил его, Оберст, потом позвал Кигана, и мы позвали старшего – все по инструкции.

– Что именно ты заметил?

– Ну, цивильный, чисто прибарахленный. Сначала я думал – клиент, а оказалось прикормщик.

– Как понял?

– Ну, он прямо горстями стал разбрасывать, шняги как сбесились, бросились поднимать и заглатывать – обычная песня.

– Штуцер! – повернулся к помощнику Оберст, и все вздрогнули, ожидая какого-то страшного распоряжения.

Штуцер поднялся.

– Пойди посмотри, все ли готово, через неполный час уже толпа повалит. А я не уверен, что товар успели расфасовать. Вчера была задержка, и сегодня тоже не исключено. Разберись.

Штуцер кивнул и вышел за дверь.

– Ладно, теперь ты давай, – указал предводитель на старшего смены.

– Я только глянул разок-другой, вижу – натуральный прикормщик и сразу вызвал шкуродеров. Я сначала думал, что Бык с Ховриком дежурят, а оказалось – Щербан.

– Щербан, Щербан… – Оберст покрутился на месте, словно вышедший из строя компас, тыча пальцем во все стороны. – Где Щербан?

– Так он же поломанный, – подал голос один из охранников и весь сжался, когда Оберст шагнул в его направлении.

– Сильно поломанный?

– Они все поломанные, Оберст. Их прикормщик в яму спихнул.

– Что, всю бригаду?

– Получается так. С ними там док колдует. Говорит, переломы и гематомы.

– И гематомы, – повторил Оберст со странной интонацией.

– И еще эти – буцефалы… – осторожно добавил информированный охранник.

– Что буцефалы?

– Ну, они там домик собирают.

– Говори внятнее! – закричал Оберст, и охранник от страха впал в шок, силясь вымолвить еще хотя бы слово.

– Побил их при… при…

– Прикормщик! – закончил за охранника Оберст. – Сильно побил?

– Не сильно – только одного… Двух – сильно.

– Что док говорит?

– Док сказал – непонятная антология, что ли, я не понял.

– Может, анатомия?

– Может, анатомия, Оберст, я не разобрал.

Вернулся Штуцер. Он тихо прикрыл за собой дверь, неслышно прошел к столу и, присев на него, начал разминать руку – видимо, сильно отбил кулак.

На вопросительный взгляд Оберста кивнул.

– Анатомия не та у них, это да, – вернулся к теме Оберст.

То, что пострадали эти трое рабочих, было скверно, ведь их сюда прислали хозяева территории. Просто передали, чтобы они тут работали, и, как понял Оберст, это было что-то вроде тестирования.

Что это за раса или порода, он не знал, а выяснять опасался – хозяева не любили расспросов. Работники были молчаливые, спокойные, и платить им не требовалось. Только выделили три лежака в подвале и какой-то еды простой давали. Их все устраивало.

И вот эти трое пострадали от какого-то заезжего гангстера. О том, что беспредел устроили залетные, Оберст не сомневался: никто из местных на такое бы не решился.

– Кто был на курьерском пункте?

– Наша бригада, – поднял руку один из охранников.

– Почему не перехватили?

– Он нарисовался неожиданно, совсем с другой стороны, не с той, что нам сообщили. Мы к нему, а он в свою тачку – и деру.

– Так у вас же «леопард», что вам какая-то тачка? – удивился Оберст.

Он сам выдвинул предложение оснастить бригады курьеров, развозивших большие заказы по городу, дорогими и мощными машинами, чтобы те могли легко решать задачи разного рода.

«Леопарды» оснастили специальными таранами, чтобы в случае необходимости сносить неприятеля на обочину.

Разумеется, это вызывало любопытство у полиции, но Оберст выделял отдельную графу расходов именно на любопытных копов, и проблем не возникало.

– У него тачка оказалась нехилая… Не такая, конечно, как «леопард», но с ходу не обскочишь, а когда мы попытались его поджать, он стал палить из окна. Покрышки в клочья.

– У вас же спецобувка!

– Оберст, он десять пуль вогнал в переднее правое, на такое никакая спецобувка не рассчитана!

– Штуцер, ты слышал? – спросил Оберст, указывая на докладчика из числа курьеров.

– Я слышал, Оберст.

– Прикормщик восьмерых сбросил в яму, побил буцефалов, а они… я тебе говорил, кто их прислал.

– Я помню, Оберст, – кивнул Штуцер.

– И последнее – прибыл на крутой тачке, пострелял колеса. На ходу пострелял. Это что такое, по-твоему, а?

– Надо подумать, Оберст, – осторожно ответил Штуцер.

– А… можно я скажу? – спросил один из курьеров и поднял руку, как в школе.

– Говори, – разрешил Оберст.

– У него машина была – карета. Так называются тачки инспекторов по безопасности – городских шерифов. Я почему знаю, у нас сосед был городской шериф и вот на такой тачке ездил, и называлась она – карета.

– Копы?

Оберст повернулся к Штуцеру.

– Ты слышал? Может, и правда копы? Слишком уж борзый заход.

– Может, и копы, но не сами, а в качестве крыши.

– Крыши чего? Временной площадки?

– Надо разбираться, Оберст. Поднимать людей и разбираться.

34

В бетонном бункере под магазином «Омега», являвшемся одновременно штаб-квартирой холдинга «Элеватор», было тихо. Сюда не проникали посторонние звуки, сюда не проникали активные излучения. Правда, еще вчера были кое-какие превышения, и Шенон жаловался на быструю утомляемость, но ночью диверсанты холдинга взорвали ретранслятор в шахте комплекса развлечений «Сенной завоз».

После этого вражеская структура излучателей потеряла фокус, и превышение фона исчезло – Шенон получил возможность работать без ограничений.

Однако сейчас он спал. Он спал два часа, потом работал два часа, и так почти все время. Правда, если возникала необходимость, мог просидеть и все восемь часов, пока не выуживал из каналов все, что было возможно.

Сейчас Шенон работал по Тулло-Ящеру. Полицейские отчеты, анализ полицейских отчетов, выводы из полицейских отчетов.

В просторном предбаннике появился посетитель, и дремавший на стуле охранник поднялся – это был двухметровый суперколвер, который умел двигаться быстро, как гоберли. Могли бы поставить и гоберли – среди них тоже хватало хорошо обученных, но суперколвера было труднее свалить, и, пока он стоял на ногах, противодействуя, возможно, проникновению, на сигнал тревоги должна была мчаться тревожная команда.

Разумеется, главного стрелка охранник знал, однако от двери не отошел – требовалось опознание линзовыми тестерами, это был самый совершенный способ, позволявший защититься от экранирования сознания, когда охране создавали ложный образ начальника.

То есть верить собственным глазам можно было не всегда.

Одну руку охранник держал на пистолете, другую – в активном пакете, который подавал на кожу покалывающие импульсы. Благодаря этому его было трудно ввести в транс в то время, пока происходило сканирование.

Наконец процесс закончился, и стрелок Бертолетто был опознан.

Охранник расслабился и отошел в сторону, а Берт приблизился к двери и открыл панельный замок специальным ключом, после чего зашел в бункер и закрыл за собой толстую бронированную дверь.

Автоматически включилось освещение, выхватывая разбегавшиеся по стенам тени монстров – жуков и сороконожек.

В месте работы Шенона постоянно копились какие-то тонкие поля. Они разрушались, давая среду обитания для этих существ из других пространств, миров и временных измерений.

Однако если в других местах к появлению этих временных обитателей относились спокойно – они распадались при появлении признаков обитания через несколько суток, то здесь паразитные субстанции были весьма устойчивы, а потому на смену распадавшимся возникали новые, и в борьбе с ними помогали приборы со специзлучением, которые сами обнаруживали нарушителей и сами же гасили их локальными импульсами. Поэтому появление Берта сопровождалось треском множества излучателей, и проворные глюки, едва успев проявиться, тут же исчезали, расщепленные тонким излучением.

Помещение бункера было перегорожено прозрачным пластиковым экраном, за которым поддерживался специальный микроклимат – для Шенона и его тонкой и очень дорогой аппаратуры.

Не каждый мог без содрогания вынести то, как выглядел Шенон – бывший когда-то канзасом, но прошедший через множество операций, чтобы избавиться от недугов и одновременно адаптироваться к большому количеству электронных систем, вживленных в его тело.

Чтобы нести на себе эти дополнения, были смонтированы специальные конструкции, а еще специальные кресла с платформами, на которых Шенону было удобно работать и отдыхать.

Стараясь не шуметь, Бертолетто проник за прозрачный пластиковый экран и взял со стальной поверхности медицинского столика лист, исписанный размашистым почерком, где иероглифы наползали друг на друга. Впрочем, Берт уже привык к манере Шенона, как и к его виду. Он даже испытывал к нему некое подобие родственных чувств, поскольку и сам прошел через многое, чтобы стать тем, чем он сейчас являлся – почти что кибернетическим организмом.

Забрав листок, Берт вышел из-за пластиковой перегородки и на ходу прочитал написанное. Это были выжимки из донесений по всему городу и пригородам о том, где видеокамеры засекали Тулло-Ящера или кого-то похожего на него. Шенон неким невероятным образом умел декодировать передаваемую абракадабру видеодонесений в видимые им лично образы и описывал эту картинку на бумаге.

Также чрезвычайно важными были и донесения полицейских, которые иногда довольно подробно описывали разные обстоятельства, на первый взгляд не связанные с Ящером, но обобщая которые Шенон получал большую карту-схему мест обитания и маршрутов Ящера. Так что тому некуда было деться.

35

С этим информационным материалом Бертолетто был принят боссом Эрнандо, который сегодня был в бежевом костюме, яркой рубашке и желтых лакированных туфлях.

– Ты удивлен? – спросил он, когда главный стрелок переступил порог его кабинета.

– Вам всегда шли праздничные тона, сэр.

– Это да, – кивнул босс, и гигантская панорама позади него полыхнула тропическими красками. – Присядь.

Берт прошел и сел на гостевой стул. Достаточно удобный, но при этом весьма жесткий, чтобы гость не забывал, зачем он здесь, и говорил кратко и по делу.

Охранные системы хорошо знали образ Берта, однако в этот раз они слегка «нервничали» из-за того, что у того в руке был листок, который подрагивал от каждого движения Бертолетто. Именно эта нестабильность и вызывала нервную реакцию охранной системы, завязанной на арсенал скрытых гравитационных пушек.

– В Каватанги сегодня большой карнавал. Я обычно ездил туда на этот праздник, но поскольку сейчас у нас война с Тулло-Ящером, я благоразумно праздную карнавал у себя дома.

Босс развел руками, а Бертолетто вздохнул. В этих словах Эрнандо он услышал упрек.

– У нас теперь есть адреса, сэр, – сказал Берт, но руку с листком поднимать не стал, чтобы не дразнить систему охраны. У него уже имелся опыт столкновения с ней, когда пару лет назад он что-то сделал не так и был сшиблен гравитационным импульсом.

Тогда все обошлось, но с той поры, насколько ему было известно, уровень гравитационного разряда был значительно повышен.

– Адреса – это хорошо. А ты знаешь, что у нас пропала бригада и казалось, что безвозвратно?

– Слышал, сэр, но это департамент Карла.

– Да, Карла. Я вас иногда путаю, – засмеялся босс, и Берт засмеялся тоже, однако не поверил, что босс их перепутал. Босс был не такой.

– Так что с ними стало, сэр?

– Представь, все живы, но получили по пуле – в ногу или плечо. Тот, кто их наказал, оказался настоящим хуманити или что-то в этом роде, ведь мог стрелять в башку, правильно?

– Так точно, сэр.

– А он не стал. Мало того, копы вернули нам реквизированные стволы, представляешь?

– Это просто высокий уровень обслуживания, сэр. Как в отеле.

– Вот и я об этом. Нужно будет разобраться, что случилось с полицией за то время, пока мы были завязаны на свои внутренние проблемы. Так и эволюцию проспать недолго, понимаешь?

И Эрнандо рассмеялся, надеясь, что Берт понял его. Но Берт не понял, однако это не помешало ему поддержать босса и тоже засмеяться.

Эрнандо перестал смеяться, перестал смеяться и Берт.

– Мы еще вернемся к определению личности того хуманити-полисмена, который так благородно прострелил ноги нашим бойцам, вместо того чтобы списать этих тупых тварей. Но это, конечно, эмоции.

Босс прошелся до своей любимой стены позади кресла и дотронулся до искрящейся картины, которая теперь изображала бодрость и силу.

– Что ты принес, Берт? – спросил Эрнандо, не поворачиваясь.

– Это листок от Шенона. Ему удалось вычислить лежки Ящера. Их меньше десяти, и я уже послал саперов – ему будет приготовлен жаркий прием, куда бы он ни сунулся.

– Может, у него имеются и другие лежки? – обернулся босс.

– Вряд ли, сэр. Эти десять мест определялись последние несколько дней.

– Хорошо, если так, Берт. А то я наряжаюсь как шлюха, но не иду на панель… И все из-за Ящера. У него имеются союзники, помощники?

– Увы, сэр. Мы насчитали около двадцати таких. Разумеется, почти все они используются им вслепую. Но…

– Но это не изменит их участь, – закончил за Берта босс. – Иди, дружок, и добудь для меня свободу. Верни мне личную свободу: я хочу перемещаться, ничего не боясь, понимаешь?

– Я иду, сэр, и я сделаю это.

36

Долгий день наконец-то закончился. Брейн переступил порог своей квартиры и, плотно притворив дверь, прислонился к ней спиной, прикрыв глаза.

В комнате зашуршали, разбегаясь, глюки. Брейн знал, что они там, и давал им время спрятаться, как каким-нибудь реальным тараканам.

– Я иду! – объявил он и включил свет в прихожей, затем прошел дальше и зажег освещение в большой комнате, а затем и на кухне.

Было тихо: слышно только, как гудят в магистралях технические жидкости и настоящая вода. Как жужжит, прорываясь через сопротивление проводников, электрический ток. Хотя…

Брейн огляделся. Он не мог слышать, как бежит по проводам электрический ток. Или мог?

– Дурдом какой-то! – сказал он громко, чтобы прогнать глюки, если они где-то еще прятались. И прошел на кухню, чтобы соорудить в мейдере что-то, что его взбодрит. Ну, скажем, картофель «карт-нуар». Что это могло быть?

Брейн вскрыл упаковку картриджа, и там оказалось нечто вроде большой гайки на двадцать два и примерно такого же веса.

– Ну и ладно, – сказал он, решительно помещая «гайку» в мейдер.

Пока шел процесс, Брейн отправился в ванную, чтобы освежиться под струями водозаменителя.

Он стал чище, но свежее – нет. Пришлось включать дорогую воду, и, пока освежался, Брейн практически слышал, как щелкает чаками водяной счетчик. Вот ведь дрянь какая.

Вернулся на кухню, достал поддон из мейдера и – о чудо! Там действительно оказалась горка картофеля с острой подливкой!..

Брейн поставил блюдо на узкий кухонный стол, взял вилку и попробовал.

На картофель это было похоже весьма отдаленно, и есть такое блюдо следовало, не прислушиваясь к вкусовым ощущениям.

Закинул в рот, быстро прожевал, проглотил и побежал дальше – чистить зубы и ложиться спать.

Ночь прошла спокойно, наутро просигналил будильник, и все повторилось, как накануне вечером, разве только «гайку» себе Брейн выбрал другую.

Он освежился, позволил себе немного настоящей воды, но затем тщательно прикрутил кран и поспешил на кухню.

Съел что-то внешне очень красивое и, быстро одевшись, спустился на лифте во двор. Добежал до стоянки и нашел свою никем не тронутую карету.

Ее освобожденный двигатель был готов к новым подвигам, однако воспоминания о вчерашних приключениях позитивного настроения не добавляли.

Брейн подозревал, что после его художеств ему предстоят неприятные разборки. И это на второй день поступления на службу.

– Где ты шляешься, Брейн? – строго спросил дежурный сержант, когда Брейн подавал свою карту для регистрации прибытия.

– Что значит шляешься? У меня служба с девяти, а сейчас… – Брейн взглянул на наручные часы. – Сейчас восемь сорок пять.

Дежурный посмотрел на него как на больного и покачал головой.

– Беги на второй этаж, чудак, – сказал он, регистрируя карту на Лефлера.

– Почему второй этаж? – не понял Брейн.

– В кабинет заместителя, дружок! – открытым текстом сообщил дежурный, и Брейн кивнул, забрал карту и поспешил на второй этаж.

Где находился кабинет заместителя, он знал, хотя ни разу там не был, их единственная встреча проходила на первом этаже – в штабной комнате.

Брейн остановился перед дверью с надписью «п-пк Кугге, зам. нач. отд.», выдержал паузу и постучал.

– Входите! – ответили ему.

Он зашел и увидел уже знакомых ему – замнача и кадровика.

Оба сидели за столом словно судьи и, положив руки перед собой, смотрели на Брейна.

– Прошу прощения, сэр, – обратился Брейн к заму, – дежурный сказал, что вы меня вызывали.

Подполковник с майором многозначительно переглянулись, а затем замнач указал на узкий стульчик напротив стола, сказав:

– Присядь, Брейн.

Брейн присел.

– Как вообще дела? Как тебе у нас, все ли нравится?

– Пока все в порядке, сэр, – пожал плечами Брейн, понимая, что начальство решило зайти издалека. Что ж, его это вполне устраивало.

– Машину получил? – спросил кадровик.

– Да, сэр, спасибо.

– Как насчет задания? – спросил подполковник, как бы между прочим.

– Вчера съездил посмотреть, сэр, что это такое – Заводской пустырь.

– Ну и как?

– Скверно, – признался Брейн. – Меня, если честно, и обстреляли, и вообще, я полагаю, прибить пытались.

Зам с кадровиком переглянулись.

– Ты оружие применял? – напрямую спросил кадровик.

– Только по колесам, сэр. Какие-то ублюдки вздумали меня на обочину скинуть – на таком, знаете ли, шестиколесном монстре. Даже не знаю, как такой называется.

– «Леопард» называется, – подсказал майор.

– Ну, наверное, – продолжал играть в дурачка Брейн. – Ну, я не решился водиле башку прострелить – все же я здесь человек новый.

– Во-во! – поддержал зам. – И человек, и новый!

– Вот и я так подумал, – кивнул Брейн. – Дай, думаю, для начала колеса им продырявлю. Я вообще-то за корректные отношения полиции и… ну всяких прочих.

– Хорошо сказал, – заметил зам и, поймав на себе взгляд кадровика, добил: – Ну а что? Все, как говорится, в рамках.

– Нет, ну сказать-то нужно? – возразил майор.

– Сказать нужно. Скажи.

– Ты вот что, Брейн, – начал кадровик. – Тебе досталась территория, которая… ну скажем так – спорная территория, понимаешь?

– Нет, сэр.

– Ну, тебя там преследовали?

– Да, сэр.

– Но ты не стрелял?

– Нет, сэр.

– Не стрелял, – обратил кадровик внимание зама.

– Он это уже говорил. К нам никаких претензий – он ни в кого не стрелял.

– Не стрелял, это понятно, – кивнул кадровик, возвращаясь к беседе с Брейном. – Но скажи нам, Томас, а как же покалечились те восемь бойцов, что тебя преследовали?

– Покалечились? Только покалечились? – обрадовался Брейн и шлепнул себя по колену. – Я боялся, что они совсем того…

– Как это случилось?

– Как случилось? Они меня загнали на какую-то стройку, началась свалка, ну я их и затолкал в угол – думал так безопаснее будет для них, а там яма оказалась. Но вы же сказали, что только покалечились?

Кадровик с замом снова переглянулись.

– Может, мне какой инструктаж особый требуется? – попробовал угадать Брейн.

– Инструктаж? – переспросил зам. – Ну что же – инструктаж дело хорошее. Но тебе, Брейн, он не нужен. Просто мы получили сведения от наших осведомителей и решили уточнить, так ли все было на самом деле, как нам доложили.

– Так мне продолжать выполнять задание, сэр?

– Конечно, продолжай. Просто будь поосторожнее на первом этапе, а то видишь, какие они там… Ну, ты понял.

– Да, сэр, понял.

– Ну все, можешь идти. Работай.

Брейн попрощался и ушел, оставив замнача с кадровиком наедине.

– Что, думаешь, он еще не готов? – спросил кадровик.

– А ты не видишь? Он же в этой свалке не пострадал, да еще и им навешал.

Замначальника внезапно злорадно рассмеялся.

– Ты чего?

– Да сколько лет мы им слова сказать боимся, а этот приехал и надавал по самое не могу! В яму с дерьмом сбросил, Нед! В яму с дерьмом!..

– Ну и грохнут они его, – не разделяя радости замнача, заметил кадровик.

– А тебе-то что? Выставишь новую вакансию.

– Так-то оно так, Сайрус, да только это будет уже второй инспектор по безопасности. А ну как Имперская Безопасность заинтересуется такой текучкой?

– Вряд ли.

– Тебе хорошо говорить, а я видел, как они работают, и видел их самих – близко!

И майор-кадровик даже руку вытянул, показывая на каком расстоянии к нему подходили сотрудники ИСБ.

– У них страшные глаза, Сайрус. Это не наши ребята, с которыми всегда можно договориться, это какие-то роботы из Метрополии. У них только инструкции, устав и кодекс законов.

– Но за Лефлера нет никакой нашей вины. Он сам, никому не говоря, начал копаться в этих финансовых схемах старины Эрнандо. И с самого начала было ясно, что это самоубийство чистой воды.

– Но не Лефлеру, – вздохнул кадровик.

– Однако Эрнандо извинился и даже, я слышал… – тут замнач понизил голос. – Даже занес куда надо компенсацию.

– Насчет Брейна – что делать будем?

– Ждать будем, когда тамошние боссы его приземлят жестко, а они его точно приземлят. И в случае, если он останется жив, мы выставим ему наши требования и объясним правила игры. Парень он, судя по всему, шустрый, такой может быть полезен.

Они еще помолчали.

– Пора на развод идти, – сказал наконец подполковник Кугге, поднимаясь.

– Надо что-то по начальнику думать, он третий день из кабинета не выходит. Личный состав беспокоится, слухи ходят, а ты из-за него перед городским Управлением вон какие коленца вытанцовываешь, сколько можно?

– Ты, Нед… – подполковник поднял палец. – Ты не спеши с выводами, в прошлый раз у него то же самое было.

– Тогда это было только пару суток и потом еще несколько раз по полдня. А теперь четвертые сутки пошли, Сайрус!

Подполковник вздохнул. Состояние начальника отделения его, конечно же, беспокоило, это создавало массу проблем. Правда, после выхода из этих болезненных состояний тот щедро компенсировал своему заместителю все неудобства, подбрасывая из своей доли. Однако теперь и у подполковника Кугге складывалось впечатление, что ситуация идет вразнос.

И не успел он предложить повременить еще немного, как откуда-то из коридора послышался звук тяжелого удара.

– Что это? – спросил майор Понги, вскакивая.

Подполковник не ответил и, открыв дверь, с опаской выглянул наружу. Затем, немного помедлив, выскочил в коридор и понесся к кабинету начальника.

Без разрешения распахнул дверь, забежал внутрь и резко остановился, отчего разогнавшийся за ним майор-кадровик едва не сбил его.

Начальник отделения лежал на боку, свалившись вместе со стулом. На столе стояла нетронутая бутылка с водой, на экране терминала была открыта страница с биржевыми новостями трехдневной давности.

– Он… жив? – шепотом спросил майор.

– Не знаю, – так же шепотом ответил подполковник и стал осторожно приближаться к лежащему начальнику, намереваясь проверить пульс. Наконец он коснулся сонной артерии, но так и не смог ничего определить. Как будто какое-то биение было, но едва различимое. Ну и потом этот холод под пальцами. Замначу даже показалось, что босс уже не дышит.

– Ну что? – шепотом спросил кадровик. В этот момент на этаже затопали, и он, выскочив из кабинета, замахал руками, прогоняя дежурного сержанта, который пришел узнать, почему никто не идет проводить развод.

– Сами! Сами разбирайтесь!.. – приказал майор, и удивленный сержант поспешил прочь. Он еще никогда не видел кадровика в таком состоянии.

Вернувшись в кабинет начальника, майор повторил свой вопрос:

– Ну что там?

– Не пойму. Похоже, дело плохо… – прошептал заместитель.

В этот момент начальник отделения слабо застонал.

– Жив! – воскликнул заместитель, отскочив от неожиданности.

– Там… – слабо произнес начальник, не открывая глаз.

– Что, сэр?! Что? – бросился к нему заместитель, не будучи уверенным, что он что-то расслышал. Может, показалось? Обстановка-то нервная.

– Там… на столе…

– Что на столе?

– Что на столе, господин полковник?! – бросился к столу кадровик.

– Синяя…

– Синяя папка? – попытался угадать заместитель.

– Короб… ка…

– Нашел! – обрадовался майор, выхватывая из-под тонкой стопки документов коробочку, в которую могла поместиться только шоколадка.

– Наверно, там у него лекарство… – предположил заместитель, присоединяясь к кадровику. Однако в коробочке ничего не нашлось, кроме кода связи второго уровня, написанного на самом дне.

– Тут ничего нет, – растерянно произнес кадровик.

– Звони по коду! – приказал ему заместитель. – Звони скорее!

– Хорошо, я сейчас…

Майор выхватил свой коммуникатор, провел над дном коробочки, и код тотчас стал набираться.

Ответили сразу.

– Ждите, мы выезжаем, – сказали они.

– Но постойте, вы не знаете адрес! – начал было кадровик.

– Ждите, – повторил голос, и связь разъединилась.

Майор вопросительно посмотрел на подполковника.

– Ну чего ты удивляешься? Это именной код – на том конце знают чей и сразу приедут сюда.

– Но… Но кто приедет, Сайрус? – спросил майор шепотом, приблизившись к подполковнику, и покосился на лежавшего начальника.

– Не знаю. Может, какая-то медицинская служба. И… не стой тут, спустись к проходной, а то ведь их не пропустят.

– А, точно! – спохватился майор и выскочил из кабинета.

37

Только что объявили, что развода не будет и все должны работать по своим планам.

Брейна это не касалось – городские шерифы были на особом положении, но ему хотелось встретиться с Григором и Боршингом, чтобы узнать какие-то новости или дополнительную информацию по Заводской пустоши.

Теперь он кое-что знал и понимал, какие нужно задавать вопросы.

Между тем среди построившихся во дворе отделения полицейских Брейн не заметил своих знакомых и уже хотел спросить кого-нибудь, куда они подевались, как вдруг появился Григор.

Было видно, что он спешил, то и дело поглядывая на часы. Но, не обнаружив построения личного состава отделения, стал озадаченно оглядываться, и тут к нему подошел Брейн.

– А, привет, Томас! А я проспал, представляешь? Думал, меня теперь майор Понги сожрет, но почему-то никого нет.

И тут его лицо исказила гримаса испуга:

– Неужели я еще больше опоздал?!

– Нет, развод отменили.

– Отменили? А почему?

– Неизвестно.

В этот момент к воротам отделения подкатил серебристый микроавтобус с высокой надстройкой охлаждающих радиаторов, что говорило о перегруженности фургона сложной аппаратурой.

– Это еще что? – удивился Григор.

– Не ваши?

– И близко не наши. Я ни разу такого фургона даже в городе не видел.

Между тем выскочивший на крыльцо майор Понги крикнул дежурному, чтобы тот немедленно пропустил машину.

Ворота открылись, фургон заехал во двор, и почти тотчас распахнулись его раздвижные двери, и оттуда вышли двое рослых мужчин с лицами, которые Брейн определил как «мутные».

И женщина лет тридцати, ростом почти с Брейна. На ее фигуре спецкомбинезон смотрелся особенно хорошо, и хотя черты ее лица показались Брейну непривычными, она производила ошеломительное впечатление.

Всякое движение во дворе и в коридоре, по которым она шла, прекращалось – все смотрели только на нее, не замечая двух здоровяков, кативших пустую каталку.

– Вот это экземпляр! – с расстановкой произнес Григор. – Ты видел?

– Да, – ответил Брейн, слегка озадаченный таким явлением.

– Я бы такую даже в «Кинг-Линард» пригласил.

– Что такое?

– Самый дорогой ресторан в городе.

– И полицейскому это по карману? – усмехнулся Брейн, который знал ответ на вопрос. – Куда они покатили тележку, как думаешь?

– Не знаю. Может, арестанту в клетке стало плохо? – предположил Григор.

– Так клетка вроде с внутреннего двора загружается.

– Это так, но можно и отсюда попасть.

Не прошло и двух минут, как внезапные гости снова появились на крыльце. На этот раз на каталке лежал пациент, и следом за ней семенил майор Понги.

В паре шагов за ним следовал заместитель начальника подполковник Кугге, и Брейн подумал, что под полупрозрачным колпаком находится сам начальник отделения.

– Заболел, видимо, – предположил он.

Лейтенант не ответил. Он во все глаза смотрел на женщину в комбинезоне. А когда вся процессия проходила мимо, Брейн тоже взглянул на незнакомку, и их глаза встретились.

Все произошло в одно мгновение: женщина пошла дальше, а Брейн отошел в сторону, стараясь наладить дыхание.

«Ух ты», – подумал он.

«Не, ну это ваще…» – подумал он спустя еще пару минут.

Между тем эта странная продвинутая неотложка развернулась и выехала со двора отделения, и кадровик едва ли не помахал вслед платочком.

Подполковник Кугге комкал в руках кепи своего начальника – он забыл отдать его санитарам, хотя в этом не было необходимости.

– Не, ну ты видел, какая она, а? – произнес Григор, продолжая смотреть в ту сторону, где давно скрылся фургон.

– Пойду я, – сказал Брейн. – Мне сейчас лучше к Жидловскому зайти.

– Не, ну это же просто… Королева, не?

Лейтенант повернулся к Брейну.

– А напарник твой где? – спросил тот, чтобы сменить тему.

– Заболел слегка. Диарея, блин.

– Сожрал чего?

– Нет, воды выпил. Он же из Метрополии, а у них там воду не пьют – отравиться боятся. Дикари, блин.

– А он при чем?

– У него иногда бывает возвращение к, скажем так, ценностям Метрополии. И тогда понос, тошнота и все прочее.

– Отчего так?

– А это именно то, братан, что нас отличает от Метрополии. Между нами – пропасть.

Решив, что сегодня ждать от лейтенанта вразумительных советов не стоит, Брейн решил пока заняться машиной и, выйдя с территории главного двора отделения, перегнал свою карету к гаражу – во внутреннем дворе.

– Ну и чего? – сразу спросил его Жидловский, выскочив, будто его вызвали заранее.

– Да вот, две дырки… – сказал Брейн, как бы между прочим указывая на пробоины в водительской двери.

Сказал и прошел дальше – внутрь бокса, как будто его больше интересовало, как живут ремонтники. А между тем сварщик все так же латал в яме каркас теперь уже другой машины. Заметив Брейна, он скинул маску и отсалютовал инструментом для автоматической сварки. Брейн махнул в ответ.

– Так ты чего хочешь, чтобы я дырки заделал? – уточнил забежавший следом Жидловский.

– Скотчем заклеишь?

– Не, ну почему скотчем? Есть хорошая грунтовка…

– Ладно, хватит гнать, мне нужно, чтобы «голыши» не проходили насквозь, как у себя дома, понимаешь? Девятимиллиметровые «голыши».

– Но это, парень… Это стоит чаков.

– Сколько?

– Шесть тысяч.

– Жирновато будет.

– Не, ну я же все сам, у нас таких стандартов для твоей кареты даже нигде не прописано. Ты пойми, в те времена думали, что ни одна сволочь даже косо посмотреть в сторону транспорта инспектора не посмеет, а сегодня – поди ж ты, валят их из армейских пулеметов.

Брейн остановился и посмотрел на Жидловского. Тот поднял руки, показывая, что сдается.

– Хорошо, оформлю для тебя за четыре тысячи.

– За три, старшина, и в рассрочку. Я сейчас не при деньгах.

Жидловский вздохнул и, почесав в затылке, кивнул:

– Хорошо. Задел на одну тачку у меня имеется. Но смотри, пронесешь с деньгами, я тебе даже газовый подшипник не поменяю.

– Договорились.

38

Строение стояло на краю Заводского пустыря – на южном краю, где почти всегда было солнце. Согласно строительному городскому плану, здесь не могли размещаться постройки выше второго этажа, однако Оберсту нравились трехэтажные здания. А городской архитектор… Оберст даже не знал о том, что бывают какие-то там архитекторы. Про пушеров знал, и копы, бывало, мешались под ногами. Вот как этот Томас Брейн. А архитекторы…

В дверь постучали, но стука Оберст не слышал – он его почувствовал, была у него такая особенность.

– Заходи.

Зашел один из бойцов, работавший в отделении безопасности.

– Сэр, мы получили всю информацию по вчерашнему кипишу на круге, – сообщил он.

– Штуцер где? – спросил Оберст.

– Ждет в коридоре.

– Пусть войдет.

Боец вышел и позвал Штуцера.

– Ты что за представления устраиваешь? – с упреком спросил Оберст.

– Ну чтобы все как положено, сэр.

– Чего удалось разведать?

– Прикормщик – Томас Брейн, новый инспектор по безопасности. Иными словами, городской шериф.

– Едрит ее налево…

– Что, простите?

– Ничего, это из прошлого – давай дальше.

– Живет на Кавалькада-авеню, пятнадцать, квартира сорок семь.

– Дыра в дыре.

– Так точно, сэр.

– Чего он там делает?

– Только проживает.

– Но он же прикормщик, так?

– Согласно наблюдениям, сэр.

– Не может прикормщик жить в таком дерьме. Мы-то с тобой это знаем, так?

– Так, сэр. Но, может, он хитрый прикормщик. Обычно прикормщики долго не живут, но возможно, этот решил нас перехитрить. Он знает, чем заканчиваются такие фокусы, и решил поостеречься. Может такое быть?

– Может, приятель, вполне может. Ты выяснил, чем он кормил шнягов?

– Ну так… немного выяснил. Получается, что этот чувак давал им какие-то фруктовые кубики.

– Фруктовые кубики?

– Да, сэр, он разбрасывал фруктовые кубики.

– Ты смеешься надо мной, Штуцер?

– Сэр, это все, что мы имеем после взятия тестовых проб у шнягов. У них ведь имеется целый букет разной химической дряни. Благо что остались хоть какие-то следы от угощения этого… Томаса Брейна.

– Ну и что за следы?

– Вещества класса стабилизаторов, сэр. Так называемых фруктовых детекторов.

– Ладно, но это последнее, что меня интересует. Я хочу, чтобы его взяли на месте в квартире, в доме или еще где-то там. А потом допросили.

– Конечно, мы его прихватим, у нас на него имеется вся информация. Он живет… Ну вы слышали.

– Да, я слышал. Когда я увижу видео с его допросом?

– Уже утром следующего дня, сэр. Иначе и быть не может.

– Ну и отлично. Что там у нас с продажами, как идет «дюймовочка»?

– Лучше, чем предполагали, сэр. Новые марки часто проседают, но здесь все в порядке – даже удивительно.

– И вот еще что я хотел узнать… – Оберст поскреб в затылке. – Ах да, эти трое буцефалов, как они?

– В порядке. Док сказал, что ему подогнали инструкции.

– Инструкции?

– Ну, «генеральная дирекция» прислала документацию по анатомии и всякой такой теме про этих ребят, а то док жаловался, что у них там, типа, не поймешь, какое строение тела.

– А он что, запрашивал «генеральную дирекцию»?

– Да вы что, сэр? Он же не самоубийца. Нет, они как-то сами узнали. Думаете, кто-то стуканул?

Штуцер невольно огляделся, сосредотачивая взгляд на углах, где могли быть шпионские датчики. Он еженедельно проводил профилактические работы, однако полной гарантии от проникновения никто дать не мог.

– Стуканул – не стуканул, это неважно. Они хозяева, и они имеют право знать, как и что. Ладно, если подогнали инструкции, пусть док лечит буцефалов, хотя по мне, так лучше бы их отсюда забрали, а то следи за ними, чтобы чего не случилось. Все, иди работай.

39

Брейн возвращался домой на такси, поскольку автомобиль оставил в гараже для переделки. Он еще не знал, что из всего этого выйдет, но рассчитывал узнать уже завтра – Жидловский заверил, что весь броневой обвес у него имеется и что переделка много времени не займет.

Вечерело, прохожих на улицах становилось все больше, и Брейн в который раз отметил, как сильно здесь все похоже на города в его родном мире.

А еще он вспомнил ту женщину в комбинезоне. И глаза – ох и глазищи! Как она на него посмотрела! Брейн вспомнил эти ощущения – будто обожгла.

Не то чтобы она очень ему понравилась, но впечатление произвела.

Такси остановилось возле парадной арки двора, Брейн расплатился карточкой и, выйдя из машины, снова взглянул на карту, теперь там стояло его имя – «Т. Брейн». Он даже ногтем поскреб эти знаки, но они были прочными и основательными. Это порадовало, Брейн ощутил какую-то дополнительную устойчивость.

Во дворе было сумрачно – солнце сюда не попадало.

Какой-то варвар таскал коробки в припаркованный фургон. Дворник-гоберли подкрашивал бетонное крыльцо.

Брейн прошел мимо, зашел в подъезд и обратил внимание на боковую дверцу с парой иероглифов, означавших переработку. Похоже, это было то, что ему требовалось.

Брейн толкнул дверцу и оказался в сыром коридоре, где пахло кошками, хотя никаких кошек тут не водилось.

Ориентируясь на маячивший впереди слабый свет, он вышел в помещение побольше и сразу увидел панель с тусклыми огоньками и люк с грязными подпалинами, а рядом на полу большую кучу ветоши и старой одежды. В стоявшем неподалеку бункере также нашлось много старых тряпок.

Стараясь выбирать те, что почище и по размеру, Брейн подобрал пару комплектов одежды для бомжей. Быстро увязал все это в узел и поспешил к выходу.

Он проскочил к лифту за пару мгновений до того, как дворник зашел в помещение с генератором для сжигания мусора. Разумеется, особой опасности от внезапной встречи на территории дворника не было, но Брейн предпочитал оставаться незаметным.

Поднявшись к себе на этаж, он открыл дверь карточкой, зажег в маленькой прихожей свет и громко объявил:

– Я пришел!

Это предупреждение предназначалось тем непонятным явлениям, которые здесь происходили. Брейн постоянно слышал какие-то шорохи, краем глаза успевал заметить какие-то тени, которые были недостаточно проворны, чтобы скрыться, когда он оборачивался.

К этому следовало привыкнуть, однако Брейну, придававшему большое значение всяким мелочам, привыкнуть к этому постоянному беспокойству было трудно. Да и опасно. Привыкни он здесь, в другом месте мог проворонить что-то важное.

– И как они во всем этом живут, – вздохнул он, сгружая в ванную запыленное барахло. Потом открыл кран с водозаменителем и пошел на кухню, где стал нарочито громко хлопать крышками холодильного шкафа и мейдера.

Поев, он вернулся в ванную и слил водозаменитель. Затем достал совершенно сухие вещи и осмотрел их. Они стали ненамного чище, зато мусорный запах исчез. Это было то, что нужно.

Правда, отсутствие запаха являлось элементом демаскировки – Брейн помнил, как воняло от наркоманов там – на пустыре. Но пока так глубоко он вживаться не собирался.

40

Утром, едва рассвело, Брейн вышел с увязанным в плотный тюк комплектом, в котором не хватало только обуви. Он решил, что использует легкую пару кроссовок, купленную в первый день. Оставалось лишь испачкать ее в грязи, и будет то, что нужно, а использовать чужие стоптанные ботинки опасно – следовало быть готовым к бегству.

Едва выйдя со двора, Брейн шкурой почувствовал слежку. Он пока не мог сказать, откуда за ним следят, но его явно ждали.

«Ну и ладно», – подумал Брейн и, пройдя до ближайшего угла, махнул ехавшему в противоположную сторону такси. Машина остановилась, Брейн стремительно перебежал через улицу, заставив водителей других авто раздраженно сигналить.

«Все, как дома», – подумал Брейн, распахивая дверцу и запрыгивая на заднее сиденье.

– Куда ехать?

– Давай к отделению полиции Пятого района.

Такси тронулось, Брейн оглянулся, но за потоком автомобилей ничего увидеть было невозможно.

– Видать, очень спешите, если рисковали через пять полос бежать, – заметил водитель.

– Начальство очень строгое, – пояснил Брейн.

Минут через пятнадцать, когда они уже подъезжали к отделению, Брейн попросил сделать еще кружок.

– Минут на пять-семь, а то начальство еще не подошло.

– Как скажете, – пожал плечами водитель и проехал мимо отделения.

Между тем Брейну показалось, что он начал замечать какую-то закономерность в смене автомобилей «на хвосте».

– Синий седан… Серая тачанка… – произнес он, заметив, что эти машины прошли за ним по второму кругу.

– Что? – не понял водитель.

– Теперь можно ехать к отделению.

У отделения Брейн отпустил таксиста и, приложив к приемнику карточку, прошел на территорию. До развода еще было время, но во дворе уже стояла машина начальника отделения, и сам он в сопровождении капитана-хозяйственника бодро носился под двору, что-то говорил и размахивал руками.

– Похоже, его неплохо починили, – раздался совсем рядом голос лейтенанта Григора.

– О, привет, – улыбнулся Брейн, пожимая лейтенанту руку. – А ты чего так рано?

– Да по службе.

– Понятно. А Боршинг все болеет?

– Нет, сегодня я его вызвал, у нас задание от… Одним словом, хватит отдыхать.

Брейн кивнул. Он уже знал, что в здешней полиции, мягко говоря, двойная бухгалтерия.

– Не, ну ты смотри, как прыгает, – комментировал лейтенант поведение начальника отделения. – Его вчера едва живого увезли, а до этого он почти неделю не показывался, бойцы трепали, что начальник совсем плох – из кабинета выйти не может.

– Видели, что ли?

– Машина его тут сутками простаивала. Это уже потом ее отсюда отбуксировали куда-то, чтобы не мозолила глаза и не наталкивала личный состав на крамольные мысли.

– Учитывая, какая женщина его вчера сопровождала…

– Это да, – мечтательно вздохнул лейтенант. – Такая королева кого хочешь починит.

– А откуда она? Что это была за машина – на неотложку мало похожа.

– Лучше не запаривайся. На некоторые вопросы у нас лучше не знать ответов.

Брейн взглянул на лейтенанта, и тот смущенно улыбнулся.

– Не обращай внимания, я еще не проснулся. А ты что это – с вещами сюда заявился?

– Принес кое-что из старой одежды, думаю, устроить в кабинете уборку. А то помещение хорошее, но не мыли его давно.

– Твое ли это дело? Напиши наряд у дежурного, приедет специально обученный персонал и все отшлифуют как положено.

– Ну, может, я так и поступлю, – сказал Брейн. – Передавай привет Боршингу.

41

Уже выйдя во внутренний двор к гаражам, Брейн сразу понял, что заказ выполнен, поскольку его карета стояла чистая, отполированная и, как показалось Брейну, была теперь чуть выше. Или это лишь казалось?

Подойдя к машине, он коснулся передней дверцы и сразу почувствовал, что машина другая. Это было одним из умений Брейна, одним из талантов, которые пробудились во время обучения в академии, а потом развились во время тяжелой и опасной службы.

Только он подумал о том, что пора поговорить со старшиной Жидловским, как тот сам вышел из гаража, вытирая салфеткой руки.

– Ну что, ты с ней уже пообщался? – спросил он.

– Нет, пока только рассматриваю.

– А чего тут рассматривать? Вот – смотри!

Старшина постучал по заднему крылу, потом по дверце и еще по крыше. Прежде в ответ раздавалось громыхание тонкокатаного пластика, а теперь звук был глухой и вязкий.

– А стекла? – спросил Брейн.

– А вот и стекла, – ответил Жидловский и, распахнув переднюю дверцу, включил электропривод. Стекло наполовину опустилось, и Жидловский, достав из кармана маленький монтажный фонарик, посветил на торец стекла. – Видишь?

– О да, – кивнул Брейн, замечая пленку в пару миллиметров толщиной – она располагалась с наружной стороны.

– Так вот стоимость защиты для стекла занимает больше половины от цены, что я тебе назвал, – почти две тысячи.

– Ты мне назвал три за все.

– Ну да, как-то так, – согласился старшина и вздохнул: – Обираешь ты меня. Безжалостно.

– Будет возможность, я дам больше. Правда.

И Брейн похлопал старшину по плечу.

– Я знаю. То есть тебя совсем не знаю, но знаю, что ты именно такой.

– Какой?

– Ты не такой, как наши. И поверь – никому из наших, кого знаю много лет и которые тут при мне от желторотиков до капитанов дорастали, я не давал кредита, ни на полчака. А тебе сразу – на три штуки.

– Ну, знаешь, мне даже неловко, – признался Брейн.

– А вот и пусть будет неловко, пока не расплатишься, – засмеялся Жидловский. – А вот нашим… Нашим неловко не бывает.

– Но она как будто повыше стала, или нет?

– Повыше, – кивнул старшина, обходя машину. – Броневые вставки добавили почти триста килограмм, прежняя подвеска просела, и пришлось ее менять, как, впрочем, и резину. Управляемость стала чуть хуже, но на прямой… Кстати, о прямой.

Тут Жидловский огляделся и, понизив голос, добавил:

– Я сменил тебе тупой электронный карбюратор на протонную доработку перед впрыском.

– О… Спасибо, а на что это влияет?

Жидловский многозначительно ухмыльнулся.

– Млюс нрицать мроцентов няги… – произнес он не размыкая губ.

– Ну спасибо, – развел руками Брейн. – А железо выдержит?

– Выдержит. У новых тачек такого запаса нет, а это – карета. Другая автомобильная эпоха, тогда запас прочности делали, как в авиации.

42

Спустя четверть часа Брейн уже катил на обновленной карете, намеренно добавляя оборотов на прямой и входя в повороты с легким заносом, чтобы проверить, что представляет собой новая подвеска.

Машина радовала. Да, в резких поворотах она срывалась в занос раньше, чем прежде, зато неровности проходила куда спокойнее и на прямой разгонялась как ракета.

Брейну эти покатушки были в удовольствие, а висевшим за ним «хвостам» – не очень. Им приходилось то и дело разгоняться, потом тормозить, уходя в занос, передавать объект партнерам и мчаться куда-то по диагонали через квартал, чтобы где-то там снова подхватить объект у партнеров.

Покатавшись, Брейн обнаружил подходящую норку – и в какой-то момент «хвосты» потеряли его в промышленной зоне.

Они прошли второй раз, третий, обмениваясь сообщениями, однако карета инспектора будто испарилась.

Брейну доставляло удовольствие слушать их стоны на стареньком полицейском пеленгаторе, который он нашел в кабинете Лефлера.

Когда «хвосты» сдались и уехали, Брейн распаковал узел, переоделся в бомжа и, выбравшись из-под полуразвалившегося ангара, направился в сторону Заводского пустыря, до которого было километров пять.

С собой только пистолет и пара обойм. На ногах спортивная обувь для кроссов. Она выглядела слишком новой, но Брейн намеревался перемазать ее грязью перед входом в зону ответственности.

Пока он ковылял, подтягивая ногу, мимо него несколько раз проносились автомобили незадачливых «хвостов». Но – потеряли, значит, потеряли, и Брейн благополучно добрался до границ Заводского пустыря и еще до подхода к ним заметил нескольких условных коллег, которые тащились в том же направлении, чтобы добыть при известной удаче хоть какой-то дури.

По мнению Брейна, он выглядел ничуть не лучше их, однако воняли они, конечно натуральнее.

«В следующий раз что-нибудь придумаю», – решил он, вливаясь в редкий поток наркоманов и попрошаек, стремившихся на круг, где иногда случались чудеса и можно было без денег что-то добыть.

– Чучу… Чуччу… Чуччу…чу…

Это было первое, что услышал Брейн, влившись в поток.

– Чучу меняю… ю… Меняю чучу…

– На что меняешь? – спросил Брейн, поравнявшись с субъектом, выглядевшим как метрдотель приличного отеля, пролежавший в канаве пару недель.

– На все… Чуча меня больше не забирает… Совсем…

– Много чучи?

– Два фунта…

– Я возьму за деньги. Продашь?

– Не вопрос. Восемь чаков…

– Два чака, – предложил Брейн.

– Забирай, – легко согласился «метрдотель», и Брейн подумал, что предложил много: два чака – это было все, чем он располагал.

Сделка совершилась быстро, и Брейн продолжил путь, имея под рукой два фунта чего-то, что называлось «чуча».

Его вполне могли обмануть и никакой чучи не существовало, однако он предпочитал танцевать от печки – то есть работать с тем, что у него было.

– Чучу надо? – спросил Брейн, когда с ним поравнялись два бывалых нарика.

Они прошли, никак не отреагировав.

– Чуча… Чуча… – начал повторять он, имитируя походку того нарика, что продал ему товар.

До границ Заводского пустыря оставалось метров пятьдесят, когда рядом с ним нарисовался какой-то заросший бородатый клиент.

– Чучу кнокаешь? – спросил он, впившись в Брейна парой черных глаз.

– Ну… кнокаю понемножку… – признался Брейн.

– Я возьму чучу. У тебя скока?

– Два фунта.

– Возьму за десять чаков – больше не проси.

– Ну… Налик предоставишь?

Заросший-бородатый показал билет на десять чаков. Брейн развернул пакет с чучей.

– Годится, – сказал покупатель и сунул в руки Брейну билет, а сам выхватил пакет с товаром и исчез.

По мере продвижения Брейна к центральному месту торгов количество предложения и спроса все увеличивалось.

Теперь у Брейна было десять чаков, однако он понятия не имел о том, каким товаром тут торгуют.

– Куплю! Куплю немедленно! – начал предлагать он.

– Возьму на десять чаков не глядя!

– Срочно товара на десять чаков!

Это ни к чему не приводило, и Брейн уже подумал, что нужно просто снимать информацию и сидеть тихо, как вдруг его едва не сбил какой-то чужак.

– Что у тебя?! – быстро спросил он.

– Десять чаков, – признался Брейн.

– Годится! – воскликнул чужак и рванул прочь, сунув Брейну какую-то сумку и забрав десятку.

Спустя пару секунд в Брейна ткнулась морда какого-то охранника.

– Что!!?! – проорал он. – Где!?! Куда побежал!?!

– Да пошел ты, – ответил Брейн, и охранник умчался, а за ним, топоча тяжелыми ботинками, унеслось еще с полдюжины помощников.

Какое-то время Брейн толкался среди толпы, которая становилась все плотнее по мере продвижения к центру.

Наконец, ощупав для начала содержимое сумки, он решился в нее заглянуть и обнаружил пластиковые упаковки с изображением какого-то стоявшего на задних лапах зверя.

К сожалению, названия товара Брейн не обнаружил, поэтому постарался незаметно сунуть сумку за пояс, оставив себе один пакет для маркетинговых целей.

Заметив какого-то в меру потертого широкоплечего парня, который переходил от одного посетителя к другому, Брейн двинулся в его сторону. Они встретились взглядами, и незнакомец негромко спросил:

– Что продаешь?

– А что надо?

– Я… – незнакомец огляделся. Он был напряжен, а значит, делал что-то запрещенное – то ли торговал не тем товаром, то ли прокручивал большой оборот. – Я все беру. Мне для дела.

– Вот… – произнес Брейн, на мгновение разжимая кулак.

– Ага, – кивнул незнакомец и опять огляделся. – Сколько хочешь?

– А сколько не жалко?

Незнакомец недоверчиво взглянул на Брейна и криво усмехнулся: он подозревал провокацию.

– Ну, сотню дам.

– Хорошо. У меня семь таких.

– Да? – удивился незнакомец и снова огляделся, однако глаза его теперь блестели от возбуждения.

– Да, – подтвердил Брейн.

– С собой?

– С собой.

Где-то у начала дорожки к центру загрохотали выстрелы. Несколько быстрых, потом еще один – и над притихшей на мгновение толпой разнесся крик, который быстро оборвался.

– Но вообще-то это местный товар, ты знаешь? Опасный.

– Я знаю, – соврал Брейн. Лишь теперь он стал догадываться, что парень, всучивший ему сумку, скорее всего, пытался конкурировать с владельцами этой территории, продавая такой же товар. А эти выстрелы, видимо, подвели черту под его деятельностью.

– И не боишься?

– А ты? – в лоб спросил Брейн, глядя незнакомцу прямо в глаза. И похоже, этот прием убедил покупателя, что перед ним не подставной агент здешних хозяев.

– Хорошо, семь – это уже кое-что. За семь я дам по сто пятьдесят.

– Договорились.

Незнакомец сунул Брейну деньги, тот отдал сумку, несколько мгновений они, оглядываясь, проверяли полученное и разошлись.

Брейн продолжил двигаться в самую гущу толкучки и скоро дошел до того места, где была уже какая-то организация торговли с неким подобием рядов, которые представляли собой тележки на велосипедных колесах и, по всей видимости, с электроприводом.

Имелся товар не менее десяти наименований, добротно упакованный, с аннотациями и инструкциями. Тут же была указана и стоимость, которая колебалась от пяти чаков за порцию какого-то серого порошка до сотни за кубик для стандартного инъектора.

Фасовки были побольше и поменьше.

Брейн шел вдоль рядов и вскоре обнаружил тот самый товар, который только что сбыл. Здесь одна упаковка тянула на три сотни чаков.

Теперь было понятно, почему незнакомец так быстро предложил по сто пятьдесят.

Брейн понемногу осматривался и заметил то, чего не видел здесь прежде: две пятиметровые вышки, на которых стояли стрелки, – похоже, эти сооружения были разборными и их подвозили к «часу пик».

Возле торговых рядов охраны было больше, причем даже внедренной – они косили под обычных покупателей и наркош, однако Брейн их быстро вычислял по внимательному взгляду и полному равнодушию к разложенному товару, в то время как настоящие нарики, даже не имея достаточно денег, приходили поглазеть на всякие деликатесы.

Однако не только Брейн видел внедренную охрану, но и внедренная охрана то и дело поглядывала на него, также замечая всякие тонкости. Они наблюдали своих клиентов ежедневно часами, обеспечивая бесперебойный обмен чаков на порошки и кристаллы. Все виды клиентов были у них разложены по стандартам, сортам и полочкам, а Брейн, с его спортивной фигурой и заметным ростом, слишком не вязался с грязной одеждой, которую он специально перемазал.

43

Двое переодетых сотрудников охраны обменялись многозначительными взглядами, затем один из них отошел в глубь рядов и, приложив к шее аудиочип, доложил:

– У нас тут один мутный…

– В смысле? – уточнил старший смены.

– Косит под шняга, но по виду крепыш.

– Хорошо, позови двоих шкуродеров для страховки и проверьте его.

– Понял.

Охранник переключился на канал шкуродеров – подразделения охраны, используемого для силовых акций.

– Але, это «круг». Нам нужна парочка ваших, чтобы мутного повязать.

– Понятно. Насколько крут этот мутный?

– Ну, спортивный такой. Можете прислать даже трех.

– Ладно, трое сейчас подойдут. Кого спросить?

– Бражника. Это я. Жду тут, у начала тележек.

– Понял.

Бражник постоял минуты полторы, пока не подошли трое шкуродеров – в доспехах и с мордами в шрамах: все как положено. Они были на голову выше его – двое варваров и суперколвер.

Охранник улыбнулся. Это была значительная помощь, а то в прошлый раз, когда пытались винтить двух нариков, те под адифильной кислотой швыряли их как пушинки. Едва сладили. Но таких-то парней никто не пошвыряет.

– Идемте, – сказал Бражник. – Как укажу на него – сразу винтите, а то он какой-то…

– А если он просто шняг? – усмехнулся один из шкуродеров, демонстрируя отсутствие двух передних зубов.

– Если пустое прогнали – выставимся, у нас порядок чтут, в отличие от некоторых.

– Ты на что намекаешь, хунта?

– Ладно, Бзой, не пыли, – одернул коллегу другой шкуродер. – Сначала дело, а потом разборки и контрабасы.

– Чего? – удивился коллега.

– Контрабас – самый крупный по размерам и самый низкий по звучанию из широко используемых смычковых струнных музыкальных инструментов, объединяющий в себе черты скрипичного семейства и семейства виол. Имеет четыре струны, реже три или пять.

– Опа-на! Да ты ботан, Чарли! Ты неимоверный ботан!

– Чем сможем – поможем, – обронил Чарли.

– Аля-улю, гони гусей! – радостно воскликнул Бзой и захохотал, привлекая внимание окружающих.

– Закройся, Бзой, – одернул его суперколвер, самый мощный и самый молчаливый.

Бзой закрылся без комментариев.

К тому моменту, как Бражник со шкуродерами вышел ближе к центру, они вели себя тихо, а выходившие навстречу Бражнику коллеги кивком указывали правильное направление.

Между тем Брейн уже понял, что им крепко заинтересовались, и как ни пытался ускользнуть от слежки, скрытые агенты в якобы грязных тряпках всюду его настигали.

Брейн пытался углубиться в толчею в самом центре торжища – его доставали там, он пытался уйти на периферию – и там ему попадались внимательные взгляды.

Складывалось впечатление, что их тут едва ли не половина публики.

Вскоре он уже понял, что его не выпустят. Впереди появился здоровенный суперколвер, который двигался навстречу Брейну.

Если тот пытался взять в сторону, суперколвер тотчас повторял его маневр.

«Ну вот», – подумал Брейн, полагая, что пришел момент схватки одного против сотен, но неожиданно суперколвер сошел с дистанции и затерялся в толпе.

Однако не успел Брейн порадоваться, как с правого фланга, будто поднявшись от самой земли, нарисовался здоровенный варвар, и его кулак оказался настолько быстрым, что Брейн лишь частично успел сойти с его траектории.

Мир вокруг поплыл, а правый глаз стал видеть только наполовину.

Сорвавшись с места, Брейн рванул в сторону торговых рядов, ведь только там была какая-то защита и возможность обмануть врага.

Разбрасывая встречных, он чувствовал, как сзади, настигая, движется враг, который настроен серьезно и подготовлен куда лучше, чем те, кто гнался за ним в прошлый раз.

Кое-какие соображения у Брейна уже были, и, достигнув первой тележки с дурью, он отшвырнул стоявшего за ней продавца и, запрыгнув в седло, повернул ключ.

Скорость была включена задняя, и коляска рванула назад, снеся еще пару колясок.

Завыли пострадавшие, заорали свидетели и защелкали затворами стрелки на передвижных башнях.

Интуитивно разобравшись в управлении, Брейн включил переднюю скорость и понесся прямо на группу захвата, снеся двоих и объехав третьего – самого здорового.

Электролавка разгонялась хорошо, однако толпа впереди мешала мчаться на полной скорости, а любое столкновение грозило закончить бегство – погоня была совсем близко. Брейн даже слышал дыхание своих преследователей.

Решение пришло быстро. Под ногами были ящики, полные расфасованной дури, и, захватив пятерней с полсотни пакетиков, Брейн подбросил их над собой, крикнув:

– Налетай, фирма угощает!

И тотчас позади него толпа сомкнулась, как две океанические волны. Послышались отчаянные ругательства, с вышки закричали в мегафон.

Брейн коротко обернулся, опасаясь, что его берут на прицел, но нет, стрелять охранники не решались – народу было слишком много.

Между тем Брейн подбросил новую порцию наркоты, и теперь уже место раздачи заметили и на самом «круге».

Толпа колыхнулась, как от ударной волны, и понеслась вперед, снося все, что попадалось на пути, а Брейн получил пару десятков драгоценных секунд. Но местные бойцы ничего бы не стоили, отпусти они его и на этот раз.

Брейн миновал наиболее загруженную часть пути и прибавил ходу электрической лавке. Чтобы ускориться еще, он выбрал какую-то объездную дорогу, которая была не мощеной, но хорошо укатанной.

Пару раз едва не перевернулся, на полной скорости проскакивая разливы зловонной грязи, но обошлось.

Наконец по нему открыли огонь, и по тому, как пули колотили по земле, было ясно: это уже не парализаторы.

Однако Брейн уже проскочил первую линию новых построек и выскочил на улицу, которую успели перекрыть с двух сторон. Ничего не оставалось, как таранить какой-то забор, чтобы прорваться к следующей улице, но тут велосипедные колесики свернулись в восьмерку, и Брейн, соскочив на землю, перемахнул забор самостоятельно.

На той стороне был захламленный после стройки двор, и пришлось проявлять чудеса эквилибристики, чтобы не оступиться.

Между тем было уже слышно, как взревели моторы – преследователи поняли, куда уходит их добыча, и помчались перекрывать следующую улицу.

Брейну удалось их опередить, но лишь на немного – ломая изгороди и перемахивая через канавы, внедорожники уже выползали на дорогу.

Возле одной из строек стоял развозной грузовичок, доставлявший стройматериалы. Брейн отбросил стоявшего рядом водителя, запрыгнул в кабину и дал полный ток – машина работала на картридже, и эта система была Брейну хорошо знакома.

Водитель завопил и, вскочив, помчался за своей машиной. Брейн пытался разогнаться быстрее, но в грузовике было полно каких-то материалов. А между тем один внедорожник уже стоял поперек немощеной улицы, и возле него суетились стрелки, готовясь открывать огонь. Однако времени им не хватило, и грузовичок отшвырнул внедорожник, смазав о него половину собственной кабины.

Брейн ушиб колено и врезался головой в стекло, однако обошлось, а полетевшие из разбитого кузова ящики прибавили грузовичку прыти.

Он мчался по улице, пока не выскочил еще на один пустырь, потом свернул к каким-то постройкам, а сзади уже снова маячила погоня.

Выстрелов слышно не было, но щелчки по кузову свидетельствовали о том, что у преследователей закончилось терпение либо они уже получили однозначный приказ.

Между тем поврежденный автомобиль, работавший на предельной тяге, быстро сажал картридж и накопительный аккумулятор. Промчавшись еще пару километров по буеракам, Брейн заехал в старую промышленную зону, бросил грузовичок и, достав пистолет, заскочил в первое попавшееся здание.

Он слышал, как приближались преследователи – и не менее, чем на трех автомобилях.

Вдруг где-то в полукилометре к западу грохнул взрыв, потом еще один. Поначалу Брейн решил, что к этому причастны его преследователи, однако затем понял, что это не так.

А между тем те, кто гнался за ним, вовсе не считали свою миссию выполненной. Брейн выглянул наружу и заметил, как из трех внедорожников выгружались бойцы. Их оказалось больше дюжины, и все были вооружены штурмовыми винтовками и дробовиками.

Их старший быстро отдавал приказы, и его солдаты, выстроившись в цепь, двинулись к заброшенной постройке, где скрывался Брейн.

44

«Досадно», – подумал он, снова пускаясь в бегство. Надежда на то, что бойцы откажутся от поисков среди руин, улетучилась. Да, у него был хороший пистолет – Брейн пристреливал его в здешнем тире. Но с пистолетом против взвода стрелков воевать было несподручно, к тому же, судя по всему, эти руины были им хорошо знакомы.

Скорее всего, они не впервые выкуривали отсюда своих оппонентов.

Брейн выбежал с другой стороны здания и затрусил по едва различимой среди колючего бурьяна тропинке, вившейся меж разбросанных узлов какого-то технологического оборудования, вокруг огромных стальных емкостей, пластиковых баков и шнеков размером с автомобиль.

– Вон он! Вон там! Ко второму цеху бежит! – совершенно отчетливо услышал Брейн, хотя был уверен, что находится вне поля зрения преследователей.

И тем не менее скоро по нему открыли огонь – прямо из окна оставленного им здания.

Он вовремя укрылся за цистерной, по которой пробежала дорожка пуль: цык-цык-цок-бам! А потом прилетел заряд картечи: шварк!

«Стальная», – определил Брейн. Значит, его пока не считали такой уж важной целью, иначе бы раскошелились на вольфрам.

– Он за бочкой залег! – проорал кто-то из преследователей.

– Заткнись, Бинг, ты нас палишь! – потребовал другой.

«Ага», – подумал Брейн и, оглядевшись, заметил «глаза и уши», порхавшие в тридцати метрах над полуразрушенной башней водокачки.

«Далековато», – подумал он, учитывая, что мишень была размером десять на десять сантиметров. Но рискнуть стоило.

Брейн вскинул пистолет и выстрелил. Цель даже не пошевелилась.

«Это хорошо», – подумал он и выстрелил еще раз.

Теперь оператор понял, что дрон обстреливают, и начал уводить его, однако тут последовал третий выстрел, и, потеряв один из моторов, дрон завертелся в воздухе, стал выписывать замысловатые пируэты и разбился, врезавшись в огромную пустотелую колонну с надписью «летучие фракции».

– Ах ты сука! – вскрикнули на той стороне, и на цистерну, за которой прятался Брейн, обрушился шквал пуль и картечи.

«Хрен вам», – подвел итог Брейн, и в этот момент где-то в трех сотнях метров к западу застучал тяжелый пулемет, и несколько пуль врезались в кирпичную стену на уровне третьего этажа, прошив ее как какое-нибудь мороженое.

Теперь Брейн точно определил, что это событие никак с ним не связано. Он прополз, как змея, между стойками цистерны и, поднявшись, побежал прочь, пока его преследователи переживали потерю шпионского дрона.

Слева колыхнулись тени, и он упал. Картечь взвыла над головой и ушла в траву.

«Обошли, мерзавцы», – подумал он, оценивая маневр преследователей, которые не просто орали – они орали, вводя его в заблуждение, делая вид, что тупые, и он на это попался, а между тем…

Снова ударила картечь, и он, перекатившись по склону, вскинул пистолет и сделал два выстрела в приблизительном направлении.

Похоже, пули легли правильно, и фланговая группа чуть остыла. Брейн вскочил и махнул метров на тридцать, хотя хотелось на все сорок. Но, упав, понял, что опыт важнее – застрекотали скорострельные машинки, и сотни пуль нашинковали бы его силуэт, продолжай он бежать дальше.

Едва огонь прекратился, Брейн рванул вперед – дважды мозги стрелков одинаково не срабатывали: по себе знал.

Он приземлился среди свалки гигантских труб, и посланные с запозданием пули и картечь зацокали по стенам стальных коридоров, создавая чудесное множащееся эхо.

«Уже лучше», – подумал Брейн и перевел дух. Здесь было всего несколько труб большого диаметра, а чуть дальше – целое многоярусное нагромождение, и там он рассчитывал уйти от погони.

Согнувшись, Брейн пробежал двадцатиметровую трубу насквозь и, выглянув, сделал предупредительный выстрел, заставив преследователей спрятаться.

Этого хватило, чтобы разбежаться и запрыгнуть в трубу, располагавшуюся на втором ярусе.

Она была короткой, и он, добравшись до ее окончания, вдруг увидел группу из восьми вооруженных бойцов, которые его тоже заметили.

Как?! Где они могли обойти его, ведь он держал всю схему передвижения противника в голове?!

Бам-бам-бам-бам!

Горячие поддоны летели вверх и вправо, а Брейн частью сознания продолжал додумывать – ну где они могли обойти?

Бам-бам-бам! И еще – бам-бам!

Брейн снова разбежался – и заскочил на третий ярус.

Внезапно кто-то бесцеремонно его отстранил, прижав к стенке ржавой трубы, и он услышал частые щелчки оружейного механизма.

Сначала пять, потом два и еще пять. Потом пауза и еще дважды.

Затем навалившийся на Брейна субъект свалился на дно трубы – ему даже показалось, что этот парень словил пулю, но нет, он попал в переплет раньше – его левая нога и левый бок кровоточили, скорее всего, пораженные осколками.

Незнакомец находился в обмороке с полминуты, затем очнулся и, подхватив оброненный пистолет, прислонился к стенке трубы.

– Долго я был в отключке? – спросил он, поражая Брейна какими-то нечеловеческими чертами лица.

– Полминуты, – ответил тот.

– Хорошо, что ты тут рядом, – сказал незнакомец и, дотронувшись до левого плеча, скривился.

– Множественное осколочное, – сказал Брейн машинально.

Незнакомец криво усмехнулся.

– Вижу, ты понимаешь, о чем говоришь.

– Да, понимаю. Увы.

– Воевал?

– Случалось.

Незнакомец осторожно выдохнул – видно было, что он едва сдерживается, чтобы не стонать.

– Спасибо, что подрезал мои «хвосты», – сказал он.

– А ты – мои, – в тон ему ответил Брейн.

– Ну, тогда квиты.

– Квиты. Тебе бы перевязку.

– Потом, сейчас я и так сдюжу. Бывай.

– И тебе удачи, – ответил Брейн. После чего незнакомец прополз до края трубы и, как показалось Брейну, вывалился из нее.

Он поспешил туда, чтобы посмотреть, что случилось с раненым, но того уже нигде не было.

– Действительно сдюжил, – произнес Брейн и заметил капли крови, оставшиеся от неизвестного. Кровь была оранжевого цвета и до сих пор пузырилась, словно в ней шла химическая реакция.

Брейн прислушался, но посторонних звуков не было. Тогда он спустился с третьего яруса труб, огляделся и двинулся в том направлении, где, по его прикидкам, должен был находиться автомобиль, правда, топать до него было не близко.

45

Добраться удалось без приключений, однако Брейн еще прошелся по улице разок-другой, поглядывая на прохожих и проверяясь в пыльных витринах немногочисленных магазинов.

Наконец он сел в машину и поехал в отделение, стараясь вести как можно аккуратнее.

Брейн понимал, что он сегодня наделал дел и это скоро дойдет до начальства, задание которого он и выполнял, однако, похоже, у них были свои критерии оценки его деятельности. Ему было понятно, чего они ждут, но сдаться сразу означало попасть в невыгодные условия, поэтому он предпочитал еще покувыркаться самостоятельно и набрать очков, чтобы было с чем торговаться.

Заехав во внутренний двор, он вышел из машины и пошел искать старшину Жидловского.

– Странный прикид у тебя, но для шняга ты слишком прямо стоишь, – сделал тот замечание.

– Учту, – ответил Брейн.

– Чего приехал, проблемы с каретой?

– Нет, с техникой все нормально. Вот привез тебе деньги посмотреть.

– Посмотреть? – не понял старшина, глядя на банковские билеты.

– Да. Посмотри, они настоящие?

– Ну, – старшина повертел деньги, поскреб ногтем. – По мне, так вполне настоящие.

– Тогда бери, это в счет долга – тысяча чаков.

– О! Вот это ты очень кстати! – обрадовался Жидловский, быстро пересчитывая деньги. – Действительно целая тысяча! С тобой можно иметь дело, Томас!

Распрощавшись с Жидловским Брейн пошел к себе в кабинет, чтобы переодеться, а переодевшись, сел за стол, выдвинул один из ящиков и достал небольшое, размером с монетку, устройство. Это был накопительный передатчик, который основное время работал на прием, а затем в один миг перебрасывал сжатую информацию к далекому приемнику. Поэтому его трудно было обнаружить.

Теперь, когда Брейна на Заводской пустоши записали во все архивы и черные списки, ему туда было не сунуться, однако задания никто не отменял, и Брейну по-прежнему требовалось выяснить, откуда и кто поставляет на пустошь товар.

Скорее всего, что-то производилось на месте, но из того, что Брейну удалось рассмотреть на прилавках, некоторые образцы имели признаки высокотехнологичного производства.

Поднявшись из-за стола, Брейн прошел к окну и посмотрел вниз – на двор отделения. Затем шагнул к одному из старых шкафов, выдвинул самый нижний ящик, на дне которого стояла обувная коробка, до половины наполненная этими самыми накопительными микрофонами.

По всему выходило, что его предшественник широко пользовался этими устройствами, потому и достиг высоких результатов. А результатов он определенно достиг, иначе бы не получил двести восемнадцать пуль.

Брейн уже обследовал весь кабинет предшественника, и эта коробка с «жучками» была самым ценным, что здесь имелось.

А вот терминал был устаревшим и полагался целиком на мощности центрального сервера, но центральный сервер – это проходной двор. Оттуда данные Лефлера могли утекать куда угодно, тем более в здешней полиции все было поставлено на широкую коммерческую основу.

Брейну приходилось слышать о политических группировках внутри силовых структур, ему они даже пару раз переходили дорогу, но то, что происходило здесь, – это был основательный бизнес, и Брейн подозревал, что подобные вольности были возможны именно в варварском анклаве.

«Как, интересно, они сюда попали?» – подумал он, имея в виду себе подобных.

Затем подбросил шпионский чип, поймал его и вышел из кабинета. Теперь у Брейна сложился подробный план действий.

– Эй, постой! – позвал его кто-то, и Брейн обернулся. Это был сержант, который, будучи на дежурстве, обругал его и обошелся весьма нелюбезно. Однако сейчас его лицо излучало радушие и где-то даже обожание. – Ну как тебе у нас, Томас? – спросил он и протянул руку для рукопожатия. Брейн пожал ее.

– Нормально, вхожу в дела. Понемногу.

– Ну ты это – обращайся, ежели что! Ежели трудности какие! Ты не смотри, что я только сержант, сержант Ряш тут многим может хвоста навертеть.

Сказав это, сержант оглянулся и, доверительно нагнувшись, добавил:

– Даже кое-кому с офицерскими орлами…

– Хорошо, Ряш, спасибо. Я приму к сведению, только с чего такие милости, я же тут пару дней всего?

Ряш снова огляделся.

– Всего пару дней, но кое-где кое-кто уже задницу почесывает от твоих фокусов. Мы на ту территорию – ни-ни. Это всегда была дорога в одну сторону, а начальство ничего поделать не могло. А ты – раз! И там! Да еще шороху навел!

– Ну, это как-то само собой получилось. Спонтанно.

– Как? – не понял Ряш.

– Просто повезло.

– Пусть повезло, но личный состав в курсе и личный состав – за тебя.

– Спасибо, сержант. Слушай, а где тут у вас отдел, где прослушка и все такое?

– А, так это технический отдел, комната двести пять.

– И кто там главный?

– Нормальный гоберли – лейтенант Фальк. Рукастый. Из птичьего дерьма может пистолет сделать… Шутка!

И они вместе засмеялись. Брейн был рад, что у него быстро налаживались полезные отношения, но тревожился оттого, что все его «фокусы», как выразился сержант Ряш, стали доступны всему личному составу. Эту местную особенность также следовало учитывать.

Отыскав комнату двести пять, где находился отдел технической поддержки, Брейн постучался, но, не услышав ответа, вошел сам и увидел двух сотрудников, сидевших в огромных наушниках и что-то рисовавших на экранах терминалов.

Заметив появление постороннего, они скинули наушники, гоберли вскочил со стула и бросился к Брейну, протягивая руку.

– Добро пожаловать, Томас!

– Здравствуйте, – немного удивленно ответил Брейн, пожимая руку.

– Я – лейтенант Фальк, начальник технического отдела. А это мой помощник – ефрейтор Бун.

И лейтенант указал на лопоухого парня, который кивнул Брейну и улыбнулся.

– Я гляжу, и до вас дошли слухи о моих недавних приключениях.

– Дошли, Томас, – подтвердил лейтенант.

– Ну ладно, давайте лучше о деле.

– О деле?

– Да. В кабинете, куда меня поселили, я обнаружил большое количество вот таких штук, – сказал Брейн и предъявил лейтенанту шпионский чип.

– О, это неплохая штука – «умбрелла». Таких сейчас не делают, а зря. Вещь была надежная.

– А я могу использовать их в деле?

– Увы, теперь уже нет, – пожал плечами лейтенант.

– Почему?

Тут вперед выступил ефрейтор. Он коснулся пальцем одного из своих оттопыренных ушей и сказал:

– «Умбрелла» была последней моделью в ряде чипов «би-квадратной» категории. Последние пять лет все работают на категории «си-восемнадцать».

– Ну хорошо, а можно ли для операции заказать эти «си-восемнадцать»?

Лейтенант с ефрейтором переглянулись и заулыбались.

– Я что-то не то сказал?

– Нет, Томас, вы сказали то, но эти новинки стоят таких денег, которые нашему отделению из бюджета никак не поднять.

– А разве это нужно оплачивать из бюджета отделения?

– Разумеется, необязательно, можно отправить заявку в город, в регион, в конце концов, но к тому времени, когда они ответят – заметьте, только ответят, я не говорю об исполнении, – вы уже и думать забудете о том, что когда-то собирались делать.

– М-да, – покачал головой Брейн. – И что, ничего нельзя сделать?

– А что тут сделаешь? Совершенно разные системы на «умбрелле» и в обрабатывающих центрах.

– И что, нельзя заставить «умбреллу» работать на другой системе?

Лейтенант с ефрейтором снова переглянулись.

– Видите ли, – начал лейтенант, – чтобы совместить работу устройств, нужно ну хотя бы поменять кое-какие настройки в чипах, они ведь туда вшиты.

– И что, нет устройства для перезаписи?

– Да этого полно, вон их сколько, – махнул рукой лейтенант, и Брейн, глянув в угол, увидел громоздившиеся до потолка ящики с каким-то оборудованием. – Только нужно еще разобраться с телом программы, написать несколько эмуляторов для проверки ее работы. Вам это что-то говорит?

– Заговорит, если у вас найдется пакет программных редакторов.

Лейтенант с ефрейтором опять переглянулись, но уже не улыбались.

– Вы что же, знаете программирование? – спросил лейтенант.

– Немного знаком. Мне нужны редакторы и персональная машинка – на старом терминале я много не наработаю.

– Совершенно не наработаете! – подтвердил лопоухий ефрейтор. – Я еще инспектору Лефлеру предлагал заменить машинку, а он сказал, что мало в этом понимает и почти ею не пользуется.

– Ну а я от новой не откажусь. Ну и магнитный принтер для перепрошивки чипов тоже не помешает.

46

Взволнованные подобными переменами, сотрудники технического отдела, радостно балагуря, полезли в самую глубь ящиков, переставляя их и споря. Они поднимали крышки, читали инструкции, закрывали крышки и брали следующий ящик, а Брейн от нечего делать прохаживался по плотно заставленному помещению, отмечая, что отдел техподдержки больше похож на склад.

Его заинтересовала прозрачная упаковка с не полностью читаемой надписью, но главное Брейн разобрал – «тренажер».

Особенно странным ему показалось то, что тренажер мог скрываться в упаковке, где поместился бы только пиджак или осенняя куртка.

– Эй, а что это такое? – спросил он у техников, когда те, подобрав нужные ящики, спустились с ними со стеллажей.

– Ах это…

Лейтенант поставил ящик и почесал затылок.

– Это вроде тренажер какой-то, – вспомнил ефрейтор. – Он тут уже пару лет висит, и никто его не запрашивает.

– Я посмотрю? – спросил Брейн.

– Да не вопрос, Томас, можешь даже забрать его, – предложил лейтенант. – Все равно у тебя сегодня день обновок.

Брейн вскрыл упаковку, но даже достав тренажер, не сразу понял, что перед ним. Оказалось – устройство для имитации участия в рукопашном бое.

– Но как это возможно? – поразился Брейн, снова перечитав название на бирке.

– Надень и проверим, – предложил лейтенант. – Заодно и разберемся. Мы его тоже ни разу не открывали.

Они стали разбираться вместе, и оказалось, что тренажер представлял собой подобие куртки с плотно прилегающими к телу элементами гравитационных соленоидов плюс сложная гидравлическая система – и все вместе это создавало ощущение реальных ударов.

Помимо этого имелось приспособление для создания виртуальной реальности, однако оно было совершенно невесомо по сравнению с очками, которые до этого Брейн использовал на других тренажерах.

Здесь имелись только тонкие электроды, создававшие панорамы на слое формируемой ими плазмы.

– Тут в комплекте такие же брюки и шлем, – сказал ефрейтор, вытаскивая еще одну упаковку.

– Ну удружили, братцы, ну спасибо! – искренне поблагодарил Брейн. Ему очень требовались физические нагрузки, к которым он привык, – без них он чувствовал вечерами хандру, а когда менялась погода, начинали ныть сшитые кости.

Брейн с техниками перенесли все обновки в его кабинет, где расставили по местам и наладили. Он так увлекся всем этим обновлением, что не заметил, как за окном стало темнеть. Пора было ехать домой, да и поесть тоже – он совсем забыл, что не обедал.

– Ну, поеду, пожалуй. И, в качестве последней услуги, нет ли у вас какой-то системы полицейской связи? Не хочется пользоваться гражданской.

– Конечно, есть, – подтвердил лейтенант Фальк. – Каждому работнику полагается персональная рация-спикерфон с подключением к базе данных с номерами всех сотрудников отделения.

– Во! Мне бы такая штука очень пригодилась.

– Не проблема, Бун вам сейчас выдаст.

Так Брейн стал владельцем еще и казенного телефона с архивом всех полицейских отделений, кроме начальника, его зама и начальника по кадрам – они были скрыты.

Закончив все свои дела, Брейн выехал из внутреннего двора отделения, и через какое-то время за ним приклеился «хвост».

Решив проверить их намерения, Брейн свернул в тупиковую улицу и там остановился, внимательно следя за действиями преследователей.

Те встали в сотне метров и не двигались. Брейн решил еще подождать, и скоро преследователи получили подмогу – еще одна машина остановилась рядом с первой, и из обоих стали высаживаться бойцы.

Брейн насчитал семерых, и эта группа решительно двинулась в тупик.

– Значит, захват, – произнес Брейн. Потом завел двигатель, развернулся и поехал прямо на идущих по улочке неприятелей.

Они сбавили шаг и стали переглядываться, а он прибавил оборотов и понесся на них, заставив отпрыгнуть к стенам домов.

Брейн ожидал, что они откроют огонь, но нет – такой задачи им не ставили, и, проехав до конца улицы, он с ходу протаранил оба закрывавших выезд автомобиля, выкатился на проезжую часть – и был таков.

Была мысль позвонить дежурному по отделению и вызвать подмогу, однако в этот раз Брейн решил обойтись собственными силами. По крайней мере, теперь он уже выяснил то, что его велено захватить, но пока не ликвидировать.

Кто стоял за этим, он еще не знал, однако все указывало на хозяев Заводского пустыря, ведь именно им он уже изрядно насолил, и теперь, как он предполагал, они жаждали в первую очередь выяснить, кто он такой. Им не составляло труда узнать, что он городской шериф, однако здесь все было не так просто, и за обычным полицейским могла скрываться какая-то значительная сила – группировка полицейских-коммерсантов или конкуренты из криминальных структур.

47

На стене пламенел закат у далекого теплого моря, ветер нагонял волны и раскачивал листья пальм. У полосы прибоя суетились птички на длинных ногах, которые что-то там выискивали и ссорились из-за добычи.

Все это видел Бертолетто, стоя у двери, и то же видел босс Эрнандо, который знал, что его главный стрелок уже пришел, но все не мог оторваться от того располагающего спокойствия, которое давала эта картина.

Наконец он повернулся к посетителю и сказал:

– Проходи, садись.

Бертолетто не спеша прошел к гостевому стулу и сел.

– У меня новая игрушка, как ты заметил, – улыбнулся Эрнандо. – Называется «сюжетная заставка». Если раньше это были какие-то абстрактные образы, чтобы пробудить или успокоить что-то глубоко внутреннее, то сюжеты, напротив, возбуждают внешние, поверхностные слои нашей психики.

– Да, сэр.

– А впрочем, давай сразу к делу. Что с Тулло, вы достали его?

Боссу уже были известны результаты облавы, однако ему хотелось услышать от Бертолетто подробности.

– Плохая часть новостей, сэр, состоит в том, что Тулло ушел от нас живым, а хорошая – он ранен.

– То есть ты недооценил его?

– Да, сэр, я его недооценил, но и он нас тоже недооценил. Ему удалось избежать нескольких наших ловушек, и он решил, что непобедим, и попался. Если желаете, можно посмотреть короткую запись – я уже переслал файл в визуальную службу.

– Отлично. Я хочу посмотреть.

С этими словами босс нажал пару кнопок – и на стене позади него стал проецироваться ролик, снятый портативной шпионской камерой.

– Как видите, сэр, воспроизведение запущено в половину реальной скорости, чтобы можно было видеть все детали.

– Да-да, я понял, – кивнул босс Эрнандо, внимательно следя за силуэтом, двигавшимся резкими прыжками в манере, больше подходящей для птиц или даже насекомых.

– Это Тулло?

– Он самый, сэр.

И вот взрыв – Тулло подбросило, перевернуло в воздухе и так припечатало о какую-то облезлую стену, что поначалу казалось, будто дело сделано, однако через несколько секунд Тулло вскочил и побежал вдоль стены, припадая на левую ногу. При этом он сильно сутулился, и руки его, словно удлиняясь, почти касались земли.

– Эк его перекрутило, – заметил босс.

– Так точно, сэр.

На этом запись закончилась.

– И что, он сильно ранен?

– Учитывая сектор мины, в который он попал, это порядка пятидесяти сформированных осколков.

– Однако здесь он встал и побежал, – напомнил босс.

– Так точно, сэр. Это объясняется особенностью его организма.

– А что у него особенного с организмом? Мне же приходилось встречаться с ним, и он выглядел не более странным, чем многие из тех, с кем я был знаком.

– Сэр, на стене и вдоль всего пути его отступления мы обнаружили пятна оранжевой крови.

– Оранжевой?

– Так точно.

– То есть ты хочешь сказать…

– Сэр, Тулло-Ящер – это не просто прозвище.

Босс Эрнандо замолчал, и Бертолетто молчал тоже. Это молчание продлилось несколько минут, затем босс сказал:

– Собственно, не такая уж это новость. Но почему вы его не преследовали, когда он оказался раненым и ослабленным?

– Мы преследовали его, сэр. Но нашу группу неожиданно атаковали совсем из другого места, а не оттуда, где в нагромождении промышленного мусора скрылся Тулло.

– Этого следовало ожидать, Тулло не простак, он может быть везде и нигде.

– Это был не Тулло.

– Не Тулло? А кто же тогда?

– Мы выясняем, сэр. Раненые пока не могут говорить, но они определенно что-то видели.

– А точно это не Тулло?

– Точно, сэр. У Тулло излюбленная модель пистолета – «роквер», с фазой переноса звука, который появляется только в момент удара пули о препятствие.

– Я знаю эту систему, – кивнул Эрнандо, которому, прежде чем он добрался до кресла босса холдинга «Элеватор», пришлось стрелять очень много. И в него тоже стреляли очень много. И часто попадали.

– А нашу группу положили из классического оружия.

– Понятно. Что еще?

– Осколки, которые получил Тулло, модеративные.

– Модеративные? Это была та самая мина?

– Так точно, сэр, это был одна из тех дорогих мин, о которых я просил вас.

– И что это дает?

– Если он этого не знает, осколки через неделю полностью растворятся и запустят механизм кристаллизации.

– И ты думаешь, что он не знает?

– Это было бы слишком просто, сэр. Думаю, он поспешит избавиться от этих осколков, однако начального отравления уже достаточно для того, чтобы он исчез минимум на полгода.

– Спрячется у своих?

– Да, там у него есть поддержка.

– Значит, полгода можно чувствовать себя в безопасности?

– В относительной, сэр. Как и прежде, до этого конфликта с Тулло.

48

Когда Бертолетто ушел, Эрнандо еще какое-то время смотрел на опустевший стул так, будто тот там еще находился. Потом, сунув руку под столешницу, босс отключил режим «экстра» в системе безопасности.

Нет, пока что лучший стрелок выглядел вполне узнаваемо, по-человечески и по-варварски, но это же не показатель, правда? Внутри это мог уже быть совершенно другой варвар. Или не варвар. И не канзас, и не гоберли.

– Карл, ты уже в приемной? – спросил босс, нажав кнопку интеркома.

– Да, сэр, я уже здесь, – ответил начальник службы безопасности.

– Заходи.

Открылась дверь, и появился Карл.

– Проходи, – кивнул босс. Карл отметил, что сегодня тот был в пурпурном жилете, и это, должно быть, что-то означало – он уже привык, что у босса все что-то значило.

– Ты видишь на мне этот жилет?

– Да, сэр. Отличный цвет, – ответил Карл, садясь на гостевой стул.

– Этому есть своя причина.

– Я уверен в этом, сэр, – кивнул Карл, кладя на колени небольшую папку.

– Ну да, я забыл, что ты у нас едва ли не самый умный парень во всем штате холдинга, – улыбнулся босс. – Но это означает лишь то, что теперь на стенном панно позади меня появились заставки.

Тут босс сделал паузу: в последнее время он стал падок на театральные эффекты.

– Так вот, прежде там появлялись какие-то абстрактные образы, пробуждающие или успокаивающие что-то глубоко внутреннее, а теперь там заложены сюжеты, которые возбуждают внешние, поверхностные слои нашей психики. У тебя как с психикой?

– Не жалуюсь, сэр.

– Что ж, не могу этому не порадоваться. Что у тебя на коленях? Что за странный символ?

– Всего лишь папка для бумаг, сэр.

– Всего лишь папка… – повторил босс и откинулся на спинку кресла, включившуюся в режим магнитно-вибрационного массажа. – Так что там в этой папке?

– Ну, типа тезисы, – пожал плечами Карл.

– Тезисы? – выпрямился в кресле босс.

– Так точно, сэр. Это для меня тезисы, чтобы доклад прошел гладко.

– Ты всегда говорил гладко, Карл, хотя иногда и примитивно просто.

«Откуда это в нем?» – удивился Карл, зная, что босс вышел из каких-то самых низких низов и никогда не был обременен какими-то образовательными дисциплинами. Всякими там этиками и эстетиками. А поди ж ты – говорит как по писаному, безо всяких там тезисов в тонких папках.

«Босс – это судьба», – пришел к выводу Карл.

– Давай, открывай свою папку. Я жажду услышать эти твои тезисы.

– С чего начнем, сэр?

– Давай начнем с главного… как это слово называется?

– Тренд?

– Во-во! С главного тренда. А это у нас – Шенон. Его безопасность – это почти что вся безопасность холдинга «Элеватор». Я прав?

– Если не вы, то кто? – развел руками Карл, и босс засмеялся.

– А ты юморист, – сказал он и, одернув пурпурный жилет, снова стал серьезным. – Что там с угрозами для него?

– Ну, после того как удалось ликвидировать излучатель в парке развлечений, опасность уменьшилась, однако на всякий случай мы вывели из равновесия две нормализованные установки на берегу Женевского озера.

– Это которое дает водные электроны?

– Так точно. Сверхнасыщенная электронами вода, откуда их и черпала городская энергетическая сеть.

– А что нам за дело до электричества, это же вотчина холдинга «Апаратто»?

– Так-то оно так, сэр, но именно с нормализующих станций Женевского озера питались девяносто процентов сетей, от которых получали энергию излучатели, фокусировавшиеся на нашем подвале, то есть на Шеноне.

– Ага! Хороший анализ, приятель.

– Спасибо, сэр.

– Так что там дальше?

– А на этом все. Излучение упало до статистической погрешности и потому…

– Стой-стой! – перебил босс Карла. – Повтори вот это слово… Я его все время забываю.

– Упало?

– Нет, еще не упало. Давай дальше.

– А! Статистической?

– Да, это то самое слово, – кивнул босс и, прикрыв глаза, откинулся в кресле, где снова включился режим массажа. – Будь добр, повтори его.

– Статистической.

– Да, теперь я и сам могу произнести – «статистической погрешности».

Карл был слегка сбит с толку и замолчал, ожидая, что скажет хозяин.

– Давай, переходи к следующей теме.

– Следующая тема, сэр… – тут Карл открыл папку с тезисами. – Цифровое замещение.

– Валяй про замещение, – небрежно махнул рукой босс, пытаясь маскировать свое волнение. Кое-что он уже знал – ему докладывали предварительный результат прямо из лаборатории, которая ему обходилась как тысяча хорошо обученных стрелков.

Босс Эрнандо все мерил в стрелках. Крепких и хорошо обученных. Это ему было понятнее, чем чаки, килограммы наркоты или кубические метры волшебного газа «голубой смог».

– Наши умники, сэр, потребовали чтобы я предоставлял им биологический материал исследуемого объекта, и приходилось выкручиваться, чтобы сделать это.

– А что за проблема перехватить дерьмо?

– Их это не всегда устраивало, сэр. Требовали кровь, кожу и даже, простите, кое-чего похуже…

– Ты такой ханжа, Карл?

– Сэр, они хотели кишечную палочку!

– А… Ну ладно, – согласился босс. – Так вы предоставили?

– Предоставили, сэр, куда ж деваться? У нас ваш приказ.

– Вот никогда не думал, что мой приказ в твоем исполнении выглядит как какая-нибудь блажь островного диктатора.

– Что, простите? – привстал со стула Карл.

– Проехали. Давай по делу.

– Одним словом, сэр, результатом исследований стал вывод, что изменения в организме происходят, однако они происходят в любом организме.

– Постой, это любой дурак знает. А что по научной части?

– Мезопотенциарность адекватного биоценоза объекта презиокомпоральна тиморексальной адаптации.

– Круто, – кивнул босс, поднимаясь с кресла. Карл тоже кивнул, но подняться не решился – они с боссом находились по разные стороны системы безопасности.

– Значит, я плачу этим тварям вот за эту байду, Карл?

– Сэр, они обычные фраера научного мира, они болтают на своей научной фене, и тут мы им не конкуренты. Это же вы их, прошу прощения, наняли, значит, они вас держат за лоха. Еще раз прошу прощения.

После долгой паузы, в течение которой босс смотрел куда-то в угол, он очнулся от тяжелых дум и приказал:

– После такого слабого выхлопа им следует прострелить башку, но нашей проблемы это не решит. Пусть уж пьют нашу кровь и дальше – мы в безвыходной ситуации.

– Я… я могу добавить, босс?

– Ты все можешь – ты начальник службы безопасности. Ты можешь перебивать меня и орать – «беги, придурок». Любой другой сдохнет после слова «придурок». Давай, Карл, не тормози.

– Среди всей этой толпы умников, сэр, где я себя чувствовал как обосравшийся во фраке, нашелся один – скажем так, младший умник, который указал на какие-то там изотопы.

– И что изотопы?

– Короче, разложение идет. А разложение – признак модификации… – сообщил начальник службы безопасности, заглянув в свои тезисы. – А раз модификация имеется, стало быть, есть управляющая программа.

– Давай нормальным языком.

– Он говорит – Бертолетто меняется. И очень быстро.

– Но основные пацаны от науки не подтверждают?

– Основные пацаны – нет.

– А он шестерня?

– Шестерня, тут без вопросов. Но у него бабло просто смешное, а основные пацаны в шоколаде – вы обеспечили. Поэтому их такой режим вполне устраивает, а его – не очень.

– Понял я, понял. Нужно шестерне дать свою лабораторию – пусть работает. Нам сейчас ни от чего отказываться нельзя. Не то время.

– Согласен, сэр. Но это дополнительные расходы.

– Пусть расходы, но выживать как-то нужно, Карл. Если нас с тобой переформатируют в какую-то падаль… Тут я даже продолжать боюсь.

– И я тоже, сэр.

49

Методический день – что может звучать лучше? Брейн только накануне прочитал инструкцию и узнал об этом дне, и по всему выходило, что в этот день он должен был подводить итоги работы, знакомиться с последними документами городского полицейского Управления, а также просматривать выводы методических установок.

Словом, все было очень запутанно, по крайней мере, пока Брейн не освоился со всей полицейской писаниной и отчетностью. Но не освоился и решил пока не участвовать.

После завтрака он включил новостной терминал и какое-то время валялся на диване, пытаясь понять, о чем же там говорят, но почти ничего не понял – и неудивительно, ведь он жил в городе пока еще меньше недели.

Вспомнив, что у него теперь есть высокотехнологичный тренажер, Брейн надел его и испробовал в деле. Получилось даже лучше, чем он предполагал. Можно было выставлять не только уровень сопротивления, но даже визуальный образ противника.

Брейн сменил нескольких, но пока в щадящем режиме. Однако и этого хватило, чтобы он взмок, мышцы приятно загудели и перестали ныть места давнишней штопки.

– Вот это дело! – похвалил тренажер Брейн, снимая его элементы и развешивая на вешалке. Потом принял душ из водозаменителя и чуть ополоснулся водой. А еще через час уже подходил к машине на улице, где теперь парковался.

Поначалу ему это казалось небезопасным, на обочине стояло несколько авто с искореженными кузовами и побитыми стеклами. Однако здесь же находились и несколько приличных на вид машин – это успокоило Брейна.

Сев в карету, он завел двигатель, посидел в кабине, поглядывая по сторонам, и только затем поехал.

Брейн немного покрутился по району, ожидая, когда появится «хвост», и одновременно изучая неизвестные пока улицы и переулки.

Также важны были магазины, рестораны, химчистки – в конце концов он теперь жил здесь.

Наблюдал Брейн и за слонявшимися без дела угрюмыми субъектами – клиентами Заводского пустыря или множества других подобных площадок. А между тем «хвост» все не появлялся, и это означало, что либо Брейн стал временно никому не интересен, либо ему прицепили «жучок» и вели на расстоянии.

Но вряд ли интерес пропал так быстро – хуже, если принято решение и где-то под днищем прикреплен заряд.

«Нужно дооснаститься», – подумал Брейн, выезжая на городское шоссе. Он принял решение посетить мастерскую старшины Жидловского – пусть проверят днище и скрытые узлы. Случалось, закладки делали на будущее – клиент еще какое-то время ездил, полагая, что худшее позади, в то время как исполнители только ждали команды.

Существовали даже устройства, которые тихо самоликвидировались без взрыва, если необходимость в акции отпадала.

На первое время Брейна вполне бы устроили оптические датчики кругового обзора или контроля «объемной константы», когда специальная аппаратура следила за тем, чтобы объем и масса охраняемого объекта не изменились.

Брейн решил, что возьмет в техническом отделе все, что у них найдется, а то езди вот так и гадай, прицепили что-то или нет.

– Томас, ты чего сегодня так поздно? – спросил дежурный, когда Брейн зарегистрировал приход.

– У меня сегодня методический день.

– О, у нашего брата таких каникул не бывает! Обычно на переработке пашем!

– Кто на что учился, – улыбнулся Брейн и отправился к себе.

По пути с ним поздоровались еще несколько полицейских. И все норовили говорить ему «ты», все выказывали дружеское расположение.

С одной стороны, это было хорошо, но вода в здешних информационных ведрах точно не держалась.

По пути зашел в двести пятую – к техникам.

– О, вот и Томас! – обрадовался ему лопоухий ефрейтор.

– Привет. А где начальник?

– Отскочил на базу. Там железки завезли занятные. Никому не нужно, а мы всегда что-то для себя подбираем. Оттого у нас тут все и завалено.

Ефрейтор засмеялся.

– Ну и правильно. Слушай, как у вас с охранными датчиками?

– Есть такие. Тебе что конкретно нужно?

– Мне на машину круговой обзор и объемная константа.

– Есть и то и другое. Тебе что нужно?

– И то и другое.

– Ну хорошо, – ефрейтор посмотрел на гору ящиков в углу.

– Ты не спеши, вспоминай, где припрятано, а я пойду поработаю.

– Хорошо, через час я тебе их вытащу. Я уже почти вспомнил, где они, – заверил ефрейтор, буравя взглядом штабеля упаковок.

Брейн отправился к себе, достал из шкафа несколько шпионских чипов и, запустив персональный терминал, начал вникать, какие программные инструменты у него имеются.

Через час, после полного изучения, он выяснил, что именно ему нужно, и принялся за дело.

Все оказалось немного сложнее, чем он думал, командные блоки были зашифрованы корпоративными кодами, однако в его пакете программных редакторов имелись дополнительные приложения, которые эти коды после недолгой обработки все же вскрыли.

50

Вскоре Брейн уже приступил к перепрошивке первого чипа, и в этот момент в дверь постучали.

– Входите, – разрешил Брейн. Дверь открылась, и появился ефрейтор.

– Во! Нашел оба комплекта, – сказал он, демонстрируя упаковки.

– Спасибо, друг, – обрадовался Брейн и принял у техника оба прибора.

– Там внутри инструкция и полная комплектность – я проверил.

– Спасибо два раза, с меня угощение.

Ефрейтор ушел, а в терминале появилось сообщение об ошибке.

– Ну началось, – вздохнул Брейн и, вернувшись за стол, принялся искать ошибку. Найдя, он ее исправил и снова запустил перепрошивку, а чтобы не терять время, собрал доставленную аппаратуру и отнес в машину, которую затем перегнал во внутренний двор – поближе к Жидловскому.

Старшина вышел, они поздоровались, и Брейн показал наборы датчиков.

– Сумеете поставить? – спросил он.

– Ну что же – дело привычное, – пожал плечами старшина.

– Ну и днище посмотрите…

– А что с ним не так?

– Да не уверен я – может, прицепили чего.

– Ах вон ты в каком смысле! – понял Жидловский. – Посмотрим, конечно, оставляй железки и… когда тебе все нужно?

– За пару часов управитесь?

– За три управимся.

– Хорошо, я зайду.

Вернувшись к себе, Брейн с неудовольствием обнаружил сообщение о новой ошибке и опять полез разбираться. Так происходило раз за разом в течение полутора часов, однако Брейну эта борьба была знакома, и он продолжал подбирать варианты.

В конце концов исправленная программа сработала, и шпионский чип перепрошился.

– Ага, – сказал Брейн и, достав из гнезда нагревшийся «жучок», внимательно его осмотрел. Потом запустил через терминал передачу, и чип отозвался – Брейн увидел прописанную им тестовую отметку. Включив канал, Брейн отошел в угол комнаты и, положив «жучок» перед собой на полку, произнес:

– Раз, два, три, четыре… Проверка!

Потом вернулся к терминалу и обнаружил сформированный файл.

– Так-так, – сказал Брейн и запустил прослушивание.

Однако вместо слов были какие-то шумы, передававшие только ритм речи.

– Ну что же, будем двигаться дальше, – сказал себе Брейн, но чувствовал, что утомился, и сегодня вообще ничего делать уже не хотел.

Потянувшись, он выключил терминал и всю остальную аппаратуру и отправился в гараж, где уже произошла пересменка – пришли механики, которые дежурили посуточно, однако Жидловский был все еще здесь.

– О, а я уже хотел тебя вызванивать. Всю работу сделали, пойдем смотреть.

– А куда идти-то? – спросил Брейн, следуя за старшиной.

– В бокс.

– А почему во двор не выкатили?

– Потому что кое-какие вопросы остались. Но это потом, а сейчас смотри на свои датчики. Проверяй, как действуют.

С этими словами старшина подал Брейну два пульта дистанционного управления.

– Пока их два, но потом я тебе сошью все в один, чтобы в карманах лишнего не болталось.

Брейн сел в машину и увидел смонтированный экранчик, на котором отражалось все, что происходило вокруг автомобиля. Стоило изменить настройки – и появлялся новый вид.

– О, неплохо. А это для чего?

– Не знаю. В комплекте была растровая камера и указана зона установки, так что все по инструкции. Лишняя не помешает.

– Это точно, – согласился Брейн и включил второй комплект датчиков – объемного изменения корпуса.

– Включил? – спросил старшина.

– Да.

– Ну смотри.

И с этими словами Жидловский прикрепил к днищу небольшой магнитик. Система сразу показал изменение.

– Годится, – сказал Брейн, выбираясь. – А что ты, говорил, еще покажешь?

– Для этого надо в яму лезть. Пойдем.

Следом за Жидловским Брейн спустился в яму, где старшина включил спецосвещение, отчего на днище стало возможным различить даже отдельные песчинки.

– Ну вот смотри. Маршрутные «жучки» для нас не новость, мы их часто снимаем, но тут особый случай… Вот видишь?

– Ага, – кивнул Брейн, глядя на крохотный пластиковый квадратик.

– А теперь – внимание, вот еще один.

И старшина показал на другой датчик, совершенно непохожий на первый, стоявший ближе к передней оси – он был серого цвета, чуть крупнее квадратного и имел форму полусферы.

– Понимаешь, что я сказать хочу?

– Так точно, господин старшина. Системы разные и установлены разными пользователями.

– Вот именно. Ты у нас без году неделя, а уже так популярен. Так что, будем снимать?

Брейн немного подумал и отрицательно покачал головой.

– Нет, пусть остаются. Нужна передышка.

– Кому нужна передышка?

– Всем нужна передышка. И мне, и им. Если я сейчас сниму эти фишки, начнется беготня. Нет, пусть пока остаются.

– Ну, как знаешь. Тогда забирай и до завтра.

– Спасибо, старшина, что бы я без тебя делал.

51

Уже темнело, когда Брейн поехал покататься в центр города. Ему давно хотелось это сделать, однако спрессованные события, приключения, которые сыпались на него, напрочь вышибали подобные мысли. А вот сегодня когда он увидел «жучки», то даже почувствовал облегчение – значит, «хвостов» пока не будет.

А еще очень хотелось есть – Брейн опять пропустил все обеды и полдники, а что ел на завтрак, уже и не помнил.

Запарковав машину на бесплатной стоянке, где нашлось свободное место, Брейн проверил под курткой пистолет и вышел из машины, с удовольствием вдыхая вечерний воздух. Пусть не слишком чистый – в центре многомиллионного города, зато это был воздух свободы, после битвы за терминалом с неподдающимися чипами.

«Может, ничего с ним и не выйдет», – подумал он и вздохнул. Потом подождал разрешительного сигнала и вместе с другими пешеходами перешел с островка безопасности на другую сторону улицы, к витринам, ярким неоновым огням и красивым женщинам – сейчас он видел, такие здесь попадались.

И если поначалу он все время сравнивал их экстерьер, стиль одежды с тем, что видел дома, то теперь, немного привыкнув, стал оценивать их более объективно.

Проехал автобус с детьми – должно быть, их везли с какого-то праздника. У некоторых были круглые шарики с мерцающими внутри огоньками, другие примеряли маски или шляпки – Брейн не успел разглядеть, поскольку часть его внимания все же была отвлечена на «личную систему безопасности».

Даже краем глаза он ухитрялся замечать подозрительные детали – притормаживающие без причины авто, пешеходов, останавливающих на нем взгляд. Блеск линзы в темном окне, звук, похожий на щелчок предохранителя – вот тут слева, – совсем рядом.

Но это щелкнул замок на сумочке, и его обогнала женщина с поразительной фигурой. В армейской среде про таких говорили – «идет как пишет». Ну а эта пишет так пишет! Линии, изгибы – все было безупречно.

Не успел Брейн прибавить ходу, чтобы подольше держаться вблизи нее, как вдруг распахнулась дверь какого-то парикмахерского салона, и из нее выскочил какой-то мужик, сбив красотку, которой любовался Брейн, и помчался по улице.

– Извините меня! – крикнул он с опозданием и вскоре затерялся среди толпы. А Брейн бросился на помощь к пострадавшей и, подняв ее, подставил руку, чтобы она, прихрамывая, могла отойти к стене и не мешать пешеходам.

– Вот урод, а? Вы видели? – посетовала она и в ее глазах стояли слезы обиды.

– По-моему, он какой-то сумасшедший, – предположил Брейн. – Как вы – ничего не вывихнули?

– Немного лодыжка ноет, но это старое растяжение. Давнишнее, – сказала женщина и, вспомнив, что говорит с мужчиной, стала одергивать платье и машинально поправлять прическу, хотя волосы у нее были идеально приглажены и собраны в пучок на затылке.

– Эй, а я вас знаю, – сказал Брейн, улыбаясь.

– Да? – удивилась она, взглянула на него снизу вверх, махнула ресницами и снова принялась приводить себя в порядок и проверять сумочку. – А я вас не знаю.

Она достала платочек и промокнула глаза.

– Ну все, я успокоилась. А то как представлю, что бы было, если б я шла ближе к двери. Он бы тогда меня этой дверью снес…

– Вы идти можете?

Женщина провела рукой по стройной голени.

– Ничего, вполне терпимо.

Потом распрямилась и, еще раз взглянув на Брейна, заметила:

– А ведь я вас тоже помню. Вы были во дворе полицейского отделения, куда мы приезжали.

– Да, – кивнул Брейн, зачарованно глядя на красавицу. Теперь, когда она улыбнулась, он почувствовал, как от нее начинает исходить то тепло, что он ощутил тогда, во время их первой встречи.

– А знаете что, я с утра ничего не ел и как раз шел где-нибудь перекусить. Может, вы составите мне компанию, а потом я довезу вас домой и, если нужно, донесу до двери. А машина у меня вон там, на островке безопасности.

– А если я не пойду с вами в ресторан, то вы меня не отвезете? – улыбнулась девушка.

– Отвезу в любом случае.

– Тогда идемте в ресторан, я бы тоже чего-нибудь съела, – улыбнулась красотка и взяла Брейна под руку. – Куда пойдем?

– Я не знаю, я недавно в городе.

– Тогда в «Золотой павлин», это практически за углом.

– Ведите.

И они пошли. Девушка прихрамывала, но уверяла, что чувствует себя хорошо.

– Меня вообще-то Эрникой зовут. А вас?

– А я – Томас, – ответил Брейн, чувствуя, что его голова кружится так, будто он принял спецсредство, какие принимали при ранениях, чтобы сохранять боеспособность.

Пару раз ему приходилось прибегать к таким средствам, но эта девушка действовала на него именно как спецнаркотик, а когда она, распахивая глаза, смотрела на него в упор, он прямо видел их сияние и чувствовал, что не может дышать. А еще начинали ныть сшитые когда-то ребра.

52

За углом действительно оказался вход в небольшой ресторанчик, оформленный под закопченный кабачок «для своих».

Здесь не было сверкающих пластика, никеля, полов из фальшивого гранита и стеклянных столов. И это Брейну нравилось.

– Домашняя обстановка, – заметил он, когда они садились за стол, стоявший у искусственного окошка. При этом Брейн, разумеется, занял место лицом ко входу, быстро обогнав даму и выдвинув для нее стул.

Она села и улыбнулась.

– Нога почти не болит!

– Я рад. Не очень хотелось бы нести вас на руках – а вдруг в доме нет лифта?

– Вы шутник, Томас.

Подошел официант и спросил, готовы ли они сделать заказ.

– Готовы, – решительно заявил Брейн. – Эрника, прошу вас. Вы же здесь бывали.

– Ну хорошо, – согласилась новая знакомая Брейна и быстро произнесла несколько названий.

– Я понял, – кивнул официант, и Брейн заметил, что тот ничего не записывал. – А что будете пить?

– Ничего, мы за рулем, – сказал Эрника, поглядев на Брейна.

– Да, – подтвердил тот. – Мы за рулем.

Официант ушел, и Брейн стал осматриваться. Его внимание привлек какой-то зверь, штампованный из листовой меди. Он располагался прямо над входом в кухню, откуда официанты выбегали с готовыми заказами.

– Что вы там увидели, Томас?

– А вон тот зверь меня заинтересовал. Что он тут делает? Это какой-то герб ресторана?

– Не знаю, герб или не герб, но раз в названии есть павлин, то это его изображение.

– Это павлин?! – удивился Брейн.

– Ну конечно.

– Прежде я думал, что павлины выглядят иначе.

– А как они, по-вашему, должны выглядеть?

– Ну, там, откуда я родом, павлины – птицы.

– Птицы? – переспросила Эрника и прыснула в кулачок. – Боюсь теперь даже спросить, откуда вы родом.

Брейн откровенно любовался своей новой знакомой. Она была как россыпь бриллиантов. Как там в старых мифах: губы – коралл, а зубы – жемчуг? Так и было. А еще глаза – бриллианты, которые завораживали Брейна, если он смотрел в них больше пары секунд, и обдавали жаром.

Особенно этот жар чувствовался, когда Эрника что-то рассказывала ему и, видимо, мысленно рисовала образы описываемых объектов.

Он невольно анализировал ее воздействие на него – сказывались годы обучения в академии. Иначе бы он просто пропал, а так оставалась ниточка разума, за которую Брейн и держался. Восхищался, млел, чувствовал, как приятно поламывает суставы. Но держался, успевая краем сознания анализировать, кто пришел, кто вышел, как смотрит официант – не подсыпал ли чего? Да как тут проверишь?

Поставили два бокала.

– Что это? – спросил Брейн.

– Это местное фруктовое пиво. Безалкогольное.

– А вон там – это бар? – кивнул Брейн и, когда Эрника обернулась, поменял бокалы.

– Да, это бар, – кивнула она. – Но там только алкоголь, а вы за рулем.

– За рулем, – кивнул Брейн.

– А пиво в бокалах одинаковое, – сказала она и улыбнулась.

– Мне показалось, у меня больше. Потому и переставил.

– Я так и подумала.

– Ну, пожалуй, меня немного мучит паранойя. Я недавно в этом городе и пока еще совершенно не освоился.

– И откуда вы?

– Из Метрополии.

– Ага, – кивнула Эрника и пригубила пиво. – Однако смотрите по сторонам, как живой человек. В Метрополии такие не родятся, там все производятся из пластика, строительного железа и просроченных устаревших чипов. А вы живой.

– Просто я был в Метрополии проездом. И, честно говоря, не ожидал, что увижу кого-то кроме суперколверов, гоберли или канзасов. А уж о том, чтобы встретиться с такой, как вы…

Брейн развел руками и попробовал безалкогольное пиво.

– О! А это неплохо!..

– Разумеется, неплохо, а вы решили, что я вас отравить хочу!

Они посмеялись, и Брейн поймал на себе немного другой взгляд Эрники. Он был какой-то более уютный, мягкий, а не то оружие завоевательницы, которым она его до этого награждала.

– Ну, теперь-то вы понимаете, что мои действия продиктованы скорее смущением, чем недоверием к вам, Эрника.

– Это у вас профессиональное, – сказала она, и тут подошел официант, начав выставлять на стол принесенные блюда.

Когда он ушел, Эрника указала пальчиком на сервированный стол и спросила:

– Вы не хотели бы что-то переставить, Томас? А я отвернусь – посмотрю на бар.

– Хорошо, посмотрите на бар, но не слишком быстро – я за вами просто не успеваю, – принял правила игры Брейн, и они снова посмеялись.

– Почему вы уделяете мне столько внимания, Эрника? Уверен, вы привыкли кушать киношных красавцев на завтрак.

– Киношные красавцы безвкусны, что бы о них ни писали в газетах, – ответил она. – А чтобы стать моим завтраком – эту привилегию нужно еще заслужить, и потом, мне больше нравятся суровые воины – все такие в шрамах, понимаете?

– Вы… говорите обо мне?

– Так точно, господин полицейский, – ответила Эрника и, схватив с блюда какой-то оранжевый овощ, ткнула в губы Брейна.

И он был вынужден это съесть – что-то острое и жутко пересоленное.

– Ну и как вам? – спросил она, подавляя улыбку.

– Именно так, как вам и хотелось, – ответил Брейн, севшим от остроты голосом.

– Спрашивайте!

– О чем?

– О том, о чем хотели спросить.

Брейн сделал вид, что все еще борется с последствиями сверхострого и суперсоленого овоща, чтобы только выиграть время.

– Вы медик по специальности?

– Томас, вы не это хотели спросить…

– С чего вы взяли?

– А давай на «ты»! – предложила она.

– Может, что-то скушаем? – начал соскакивать на фланг Брейн.

– Ты против?

– Я всегда только за, – ответил он, поднимая руки в символе примирения.

– Так что ты хотел спросить, Томас?

– Откуда ты знаешь про мои шрамы? – вынужден был произнести он. Здесь она победила.

– Все твои шрамы, Томас, прописаны на твоем лице.

– На лице?

– Глупый, – она улыбнулась и, взяв еще один острый овощ, забросила в рот и тщательно прожевала, показывая, что они здесь на равных. – Уже жалеешь, что поднял такое золотце с асфальта, Томас? – с издевательской ноткой поинтересовалась она.

– Там все выглядело немного иначе и… перспективы. Тогда мне казалось, что они есть, – честно признался Брейн, бросая в бой последние резервы.

– Говоря о шрамах на твоем лице, я имела в виду твой взгляд – взгляд бывалого, много пережившего человека, хотя ты далеко не старик.

– За «далеко не старик» спасибо.

– Пожалуйста. А что касается перспектив… Они были тогда, они и сейчас никуда не подевались, Томас.

Сказав это, Эрника встала и, перегнувшись через стол, крепко его поцеловала, а потом села на место и принялась за еду.

«Вот сука», – подумал Брейн, понимая, что близок к потере всякого контроля за ситуацией.

53

Спустя полчаса пришло время расплачиваться. Подошел официант, Брейн подал карту и, когда увидел чек, даже слегка удивился – он ожидал увидеть сумму втрое выше.

– Чему ты удивляешься, Томас? – спросила Эрника.

– Совсем недорого получилось.

– Ты посчитал меня стервой-деньгивыжималкой? – усмехнулась она.

– Нет, просто я первый раз в местном ресторане.

– Тогда слушай… – Эрника взяла его под руку и потащила на улицу. – Так вот, нужно смотреть на количество звезд перед входом, понял?

– Нет, – честно признался Брейн, глядя на вывеску.

– Видишь, звездочки стоят в один ряд и их пять?

– Да.

– Это четвертый разряд, а значит, полунатуральная пища. Хотя на самом деле натуральным тут только приправляют. А в остальном – блюда из мейдеров.

– Из мейдеров? Так уж из мейдеров? – не согласился Брейн. – Знаешь, я давно ем из мейдеров, но ничего похожего на здешнюю кухню пробовать не приходилось.

– Ой! – воскликнула она, припадая на травмированную ногу.

– Ты же говорила – все прошло?

– Говорила… – подтвердила она, ощупывая голень. – Но ошибалась, я же еще молодая – ветреная…

Брейн рассмеялся. Сочетание ее прямо-таки мифической красоты и чувства юмора было разительным.

– Ладно, медсестра. Давай уже доберемся до моей машины.

При слове «медсестра» она примолкла и уже не шутила, а когда они перешли на островок безопасности, где находилась небольшая парковка, вдруг заявила:

– Я не медсестра, я помощник препиниатора.

– А в чем разница?

– Мы команда для специфических пациентов. Попади они к медсестре, она отправила бы их в морг.

– Понял, – кивнул Брейн, делая отметку для дальнейшего анализа. – Честно говоря, я не ожидал, что наш начальник после вашей эвакуации вернется на другой день в таком годном состоянии. На следующее утро он уже скакал по двору как заводной. Я был поражен.

Брейн усадил даму на пассажирское кресло и вернулся на место водителя.

– Наверное, ему вкололи колливирум или какой-то похожий препарат, – предположила Эрника.

– Скорее всего, – согласился Брейн, и они тронулись.

Стараясь вести как можно аккуратнее, он встроился в поток и спросил:

– Какой у тебя адрес?

– Зачем тебе мой адрес? – с долей удивления спросила она.

– Чтобы отвезти тебя домой, солнышко, – усмехнулся он, решив, что она слегка поплыла от обильных блюд «Золотого павлина».

– Не нужно, медовый мой, я хочу поехать к тебе. Свой-то адрес ты помнишь?

«Помню ли я свой адрес? Помню, детка».

– Как прикажете, мадам! – ответил Брейн, подозревая, что на сегодня это не последний сюрприз.

Всю дорогу они молчали, но Брейн то и дело чувствовал на себе ее взгляд – даже правое ухо запылало. А когда приехали на место, Брейн запарковал карету на сонной улице, обежал машину и открыл дверцу спутнице.

– Поганый райончик, – сообщила Эрника, когда они шли в темноте под высокой аркой в совершенно непрезентабельный двор.

– Да? А мне сразу понравился, – в пику ей возразил Брейн.

Они вышли на сам двор, и пришло время удивляться самому Брейну: на всей территории бегали дети. Светили фонари, время было позднее, а малыши гоняли мяч, качались на качелях, которые Брейн прежде не замечал, и играли в салки на окруженной сеткой площадке.

– Странно, что раньше я их тут не видел, – сказал Брейн и вспомнил, что уходит утром, когда эти дети еще спят.

В подъезде у лифта они встретили соседа Брейна по лестничной площадке – слегка нетрезвого суперколвера, в квартире которого постоянно что-то гремело. В этот раз он прошел мимо, погруженный в свои мысли.

Лифт открылся, Брейн с Эрникой вошли в кабину и стали подниматься.

– Я бы не смогла жить в таком доме, – призналась она.

– Пожалуй, – согласился Брейн. – А мне – ничего.

Квартиру Брейна Эрника нашла «достаточно приличной».

– По сравнению с тем, что там во дворе и в подъезде, это еще ничего, – заметила она после того, как осмотрела комнату, кладовку, кухню и ванную.

– Ты основательная девушка, – заметил ей Брейн.

– Все женщины такие. Но вот только тени… Их у тебя слишком много…

– Я уже привык не замечать их, – отмахнулся Брейн, садясь в скромное потертое кресло.

– Если ты будешь делать вид, что не замечаешь их, они начнут увеличиваться в размерах.

– И что же делать?

Эрника расстегнула сумочку и достала никелированную коробку.

– Вот, эта штука их отпугнет.

– А что это? – спросил Брейн.

– Я ношу ее с собой, потому что иногда они меня донимают – в любом темном подъезде становится еще темнее, если там есть тени. И тогда я делаю вот так, – с этими словами Эрника нажала какую-то кнопочку, и Брейн тотчас заметил проявившийся эффект – как будто в комнате включили дополнительное освещение.

– Пока я здесь – она будет работать. А потом ты купишь себе такую же.

– Дорогая штучка?

– Двести чаков. Как три сегодняшних ужина.

– Кстати, об ужине – ты не хочешь чего-нибудь попить? Алкоголя у меня нет, но можно сделать что-то из кубиков.

– Сделай из кубиков – я не против. Если есть витаминизированный «оранж» – это лучше всего.

– Вроде где-то был.

Пока Брейн колдовал с напитком, Эрника включила терминал кабельной сети и нашла какой-то канал с фильмами.

– Ты разобралась? – удивился он, возвращаясь с двумя кружками. – А я сделал пару попыток да и бросил. Только и сумел, что добраться до каких-то новостей, но они мне пока неинтересны – я же не местный.

– Да уж, тебе нужно обживаться, ты слишком выделяешься из толпы.

– А чем я выделяюсь?

– Тем, что ты другой.

– Но эту одежду мне покупал местный парень.

– Я не об одежде. Ты другой, ты не здешний. Ты не так ходишь, ты не так держишь голову, даже на женщин ты смотришь иначе.

Эрника улыбнулась и, подойдя к шкафу, достала полотенце, простыню и одноразовые тапочки.

– И как же я смотрю на женщин? – уточнил он.

– Сочувственно.

– Сочувственно? Неожиданное мнение, – удивился Брейн и поставил на столик кружки с «оранжем». – Это плохо или хорошо?

– Это зависит от женщины. Ладно, я пойду освежусь, а ты смотри новости – может, будет что-то интересное.

И она ушла, захватив сумочку.

Вернулась Эрника через четверть часа, закутанная в простыню, как в какую-то экзотическую одежду. Тапочки на ногах делали ее такой домашней и трогательной, что Брейн не удержался от умильной улыбки.

Она положила сумочку на кресло, а платье – на его спинку. Потом подошла к столику и села на узкий диванчик рядом с Брейном.

– Так что ты говорила про мой взгляд? – напомнил он, подавая ей «оранж».

– Забудь, это просто женская болтовня.

– Ну а про то, что я слишком выделяюсь?

– А вот с этим нужно что-то делать, – кивнула она и попробовала «оранж». – О! Просроченный! Обожаю просроченный, у него появляются какие-то дополнительные вкусовые нотки. Ты не замечал?

Она откинулась на спинку дивана и прижалась к Брейну.

– С тобой так хорошо и спокойно.

– Теперь я буду обращать на это внимание. Я и на сроки годности не особенно-то глядел, этот запас мне достался от предыдущего жильца.

– Полицейский должен уметь быть незаметным.

– А я говорил, что я полицейский?

– Я же видела тебя в отделении.

– Я был в гражданской одежде.

– Томас, ты видел себя со стороны? Ну хотя бы в зеркало ты смотришься?

– Ну… – Брейн провел ладонью по щеке. – Я брился позавчера.

Эрника засмеялась и чмокнула Брейна в щеку.

– Я не об этом.

– Ну да, я инспектор по безопасности.

– А еще ты очень горячий инспектор, – заметила она и коснулась его лба рукой. – Ты не заболел?

– Нет, я вполне здоров. Тридцать шесть и шесть – нормальная температура.

– Нормальная – тридцать пять, вообще-то.

– Нормальная тридцать шесть и шесть… – повторил он, впрочем, уже не так уверенно.

– Я медик, Томас, я лучше знаю. И вот еще что… – она качнулась на диване.

– Пора спать?

– Да, но диван узок, поэтому я лягу на твоей тахте, а ты на диване.

– А вместе мы не ляжем на тахте?

– Нет, не ляжем.

– Потому что тахта узка для двоих?

– Потому что мы едва знакомы, Томас, здесь так не принято.

– Век живи – век учись, – вздохнул Брейн, поднимаясь. – Пойду и я на водные процедуры. А ты смотри новости – может, скажут что-то интересное.

И он смахнул со стула брошенную куртку, на самом деле забирая вместе с ней пистолет. В конце концов они едва знакомы.

В ванной, взглянув на счетчик, Брейн выяснил, что красавица потратила воды на двадцать чаков. А с другой стороны, такая королева стоила куда больших денег, и, вздохнув, Брейн полез под струи унылого водозаменителя.

Когда он вернулся, обе постели были уже застелены.

«Хозяйственная», – подумал он.

– Тебе завтра рано уходить? – спросила она уже с тахты, на которой выглядела на удивление гармонично.

– Да, рано.

– А мне еще раньше. Я тогда просто захлопну дверь.

– Хорошо, – сказал Брейн. Потом выключил свет и лег. Он умел быстро, по-военному, засыпать, поэтому голос Эрники прозвучал неожиданно. – Что? – спросил он.

– Я спросила: неужели ты не придешь?

– Но… ты же сказала, что здесь так не принято.

– Да. Но ты же приезжий, ты мог не знать. И вообще, я что же, зря в этот районище тащилась?

«Принцесса, ничего не поделаешь», – подумал Брейн, перебираясь на тахту, к горячей Эрнике.

– Ты мне очень нравишься… – прошептала она. – Ты весь такой мужественный… И надежный…

И что делать – Брейну пришлось соответствовать.

А потом она уснула на его руке, и ему пришлось осторожно высвобождаться, чтобы вернуться на свой диван, потому что рядом с Эрникой не спалось: она действовала на него, как таблетка кофеина.

Едва коснувшись головой подушки, он провалился в сон, почти сразу попав в какой-то кошмар.

Он видел то змеиные, то кошачьи глаза с узкими зрачками, он чувствовал, как его стягивает кольцами гигантская змея или даже осьминог – вяжет своими тягучими щупальцами.

Когда-то Брейн смотрел фильм про гигантских осьминогов, и эти образы частично были списаны с тех его воспоминаний.

Брейн боролся, пытаясь высвободиться из жутких объятий, а когда наконец вырвался, щелкнул несработавший будильник, и этого хватило, чтобы очнуться ото сна.

Понимая, что не выспался, Брейн, почти не открывая глаз, сразу прошел в ванную и включив максимально холодный водозаменитель, постоял под его струями, но, как обычно, это не помогало взбодриться – пришлось потратить немного драгоценной воды.

Она вернула Брейну бодрость, и, привычно глянув на счетчик, он выпучил от удивления глаза – откуда такой расход?

И еще – откуда эта ноющая боль в груди и ребрах? Последний раз он чувствовал себя так на тюремном корабле, после боя с роботом. Тогда они столкнулись так, что кости трещали.

«Может, в аварию попал?» – предположил Брейн, возвращаясь в комнату.

– Так, а это почему? – удивился он, увидев, что спал на узком и неудобном диване вместо тахты.

Заметив на столике какой-то неизвестный предмет, Брейн взял никелированную коробочку и внимательно осмотрел ее. Где-то он уже видел что-то подобное, но где именно, сразу вспомнить не смог.

Потом взял со столика записку на квадратике розовой бумаги.

«Милый, это тебе подарок».

– Так, – произнес Брейн, усаживаясь на тахту. Потом понюхал записку – она пахла какими-то дивными духами, и это позволило Брейну вспомнить какие-то обрывки этой ночи. Жаркий шепот, горячие губы, выгибающееся тело. – Да, здесь определенно была женщина. И, похоже, у нас был спарринг, – добавил он, потирая будто отбитую грудину.

Потом поднялся, заглянул в шкаф – в прежде пустом отделении теперь лежал комплект использованного постельного белья.

Мозаика начинала складываться.

Брейн посмотрел на часы – половина седьмого утра. Когда же она ушла? Вчера вечером? Ночью? Нет, едва ли он отпустил бы ее ночью. Но почему он ничего не помнит, может, она его опоила?

Брейн сбегал на кухню – никакой грязной посуды не было.

Что ж, она могла уничтожить все следы.

– Оружие! – вспомнил он и помчался в прихожую, где висела куртка и кобура под ней. Но «девятка» оказалась на месте, а магазин – полон.

Вернувшись на кухню он, почти не глядя, забросил в мейдер какой-то картридж, залил водой кубик «кофейный аромат» и вернулся в комнату к столику, где лежал странный прибор.

– Заберу с собой, покажу техникам, – решил он. Потом услышал звонок сработавшего мейдера – можно было идти завтракать.

Пока ел, продолжал сосредоточенно вспоминать, решив начать с момента, когда что-то помнил. Оказалось, он прекрасно помнил, как проверял датчики на машине, как Жидловский показал два жучка под днищем. А вот потом…

– Потом я поехал… Куда я поехал?

Дальше все было как будто стерто.

– Хреновенько, Томас Брейн, – покачал головой Брейн, добивая синеватый омлет.

54

После завтрака в голове немного прояснилось, однако воспоминания пока не вернулись. Брейн собрался, привычно проверил пистолет и вышел из квартиры. Зашел в затхлую кабину лифта, спустился и, уже выходя из лифта, встретился с соседом суперколвером. Он был все в той же мятой футболке, в которой Брейн видел его в первый раз. Обычно угрюмый и немногословный, в этот раз суперколвер расплылся в улыбке и сказал:

– Здорово, земеля!

– И тебе привет, – ответил Брейн, слегка удивленный такими переменами.

– Ну и телка от тебя утром выпорхнула! Высший класс, я таких только в кино видел!

– Какая телка? Как она выглядела? – попытался расспросить Брейн, но сосед только хлопнул его по плечу здоровенной лапищей и, уже заходя в лифт, добавил:

– Уважуха тебе, зема! Полная уважуха!..

И показал большой палец, после чего скрипучий лифт закрылся и, пыхтя, потащил тушу суперколвера наверх.

– Все веселее и веселее, – пробормотал Брейн, выходя из подъезда. Уже со двора оглянулся и увидел на углу здания камеру видеонаблюдения. Это была стандартная модель, которых было много по всему городу.

Неподалеку уже трудился дворник-гоберли.

– Эй, приятель, эта камера на доме работает? – спросил Брейн.

– Мистер, я не знаю, – пожал тот плечами. – Я только за порядок во дворе отвечаю.

Брейн кивнул и пошел своей дорогой. В это утро было как-то особенно сыро, хотя сыро здесь было всегда – сказывалось соседство большого комплекса озер в долине. Ветер дул вдоль гор, испарял воду, и она через пару сотен километров начинала конденсироваться и протекать в водоносные слои, откуда ее и добывали, пуская по водопроводной сети.

Это Брейн вычитал в справке, когда искал подходящие программы для перепрошивки шпионских чипов.

Оставалось только гадать, отчего в городе такая дорогая вода, если в паре сотен километров много озер, а в воздухе вон какая сырость.

«Конденсируй и потребляй», – подумал Брейн и вдруг даже остановился от такой интересной идеи.

– А что, подходящая мысль, – сказал он себе и вышел через гулкую арку к шоссе, где уже сновали автомобили.

Его шерифская карета стояла на прежнем месте. Он достал два пульта и запустил на одном проверку на посторонний контакт. Но программа выхватила только один случай. Какой-то бродяга, проходя, пытался заглянуть в салон в надежде увидеть что-то ценное, чтобы спереть. Правда, он не знал, что стекла пулестойкие, но возможно, владел какой-то суперотмычкой.

Второй датчик коротко отчитался, что масса и объем автомобиля не поменялись в границах установленной погрешности. Ну, там, птичка обляпала или кусок грязи отвалился.

Брейн безбоязненно забрался в кабину, завел двигатель и, оглядевшись, выехал на дорогу.

По мере продвижения в сторону Пятого района улучшалась погода – серый туман уходил, и сквозь него стало пробиваться солнце.

«Хвостов» опять не было – значит, «жучкам» его преследователи вполне доверяли. Вот только неясно было – кто третья сторона? То, что его прессовала команда с Заводского пустыря, сомнений не вызывало, но авторы второго жучка – кто они?

55

В отделении все шло своим чередом. Только что закончился развод, и в коридорах еще толпились сотрудники.

– Привет, Томас! – поздоровался с ним Боршинг, напарник лейтенанта Григора.

– Привет, а где твой старший товарищ?

– В сортире зависает.

– О!

– Сожрал чего-то на халяву.

– А ты?

– А я отказался. Я скромнее.

– Это тот случай, когда и скромность красит. Вы куда сейчас?

– У него уже имеются какие-то указания начальства, а я просто сопровождаю.

– Ладно, передавай ему привет.

И, оставив гоберли, Брейн прошагал до комнаты технической поддержки, где нашел обоих сотрудников за вторым завтраком – они ели какую-то хрустевшую желтоватую пену, запивая горячим напитком неизвестного происхождения.

– Привет, Томас! – вскочил со стула лейтенант Фальк.

– Сидите, ребята, я на секунду, – сказал Брейн, доставая из кармана никелированную коробочку. – Растолкуйте, что это такое?

– Это крысогонялка, – сообщил ефрейтор Бун.

– Что?

– Это прибор для противофазного подавления остаточных психических полей второго порядка.

– И как это работает?

– Ну, ты в каком доме живешь, думаю, не очень богатом?

– Очень не очень. Тот еще районище, – улыбнулся Брейн и вдруг почувствовал, как снова заболели ребра.

– Тот еще районище… – повторил он, и теперь заломила вся грудина, да так, что он за нее схватился.

– Эй, Томас, ты в порядке? – спросил лейтенант, переставая грызть пену.

– В порядке, просто в горле першит. Острого чего-то съел – не поглядев, бросил в мейдер, а оно вон как.

И чтобы снять беспокойство техников, Брейн улыбнулся.

– Так что с моей коробочкой?

– Ничего. Хороший дорогой приборчик. Как раз для твоих условий жизни. Ты ведь, наверное, замечал, что, когда скашиваешь взгляд или быстро оборачиваешься, видишь, будто кто-то отпрыгивает в сторону?

– Тени, что ли? Но мне говорили, что они неопасны.

Лейтенант с ефрейтором переглянулись.

– Так-то неопасны, но если не делать профилактику хотя бы раз в месяц, они начнут проявляться сильнее, а со временем могут начать складываться во вполне отчетливые образы.

– И довольно жуткие, – подтвердил ефрейтор.

– А как проводить профилактику?

– Это просто. Вызываешь специальную службу, и они прожаривают тебе все стены. Правда, потом жженой проводкой вонять будет дня три.

– Ну это проветрить можно, – сказал Брейн.

Лейтенант с ефрейтором снова переглянулись.

– Это не проветришь, Томас, – сказал лейтенант. – Этот запах – он не запах, он только кажется.

– Но он есть?

– Есть.

– Ага, – кивнул Брейн. Все же некоторые местные особенности требовали длительного привыкания и осмысливания. – А вот эти мерзкие насекомые, это то же самое?

– Природа схожая, но другой уровень – частота другая и стабильность начальной фазы.

– Ну, в общем понятно, – кивнул Брейн. – А прибор, говорите, дорогой?

– Чаков триста. Дифлайтеров вызвать дешевле.

56

Разобравшись с прибором, Брейн попрощался с техниками и, едва выйдя в коридор, увидел Григора с Боршингом.

– О, привет, Томас, – сказал лейтенант. – Напарник передал мне твой привет, а я подумал, что пора бы нам посетить специально отведенное место и как следует отметить твое назначение. А то, сам понимаешь, служба медом не покажется.

– Не возражаю. А пока мне нужно узнать, что записала камера на моем доме и вообще, работает ли она.

– А что не так? Какие-то проблемы?

– Да рожи какие-то вьются вокруг. Не дом, а проходной двор.

– Ну, места там, конечно, не живописные, – согласился Григор. – Ладно, пойдем к нам, что-нибудь придумаем. Коллега Боршинг совершит пару должностных преступлений, и ты получишь свой ролик.

– Ты чего орешь? – возмутился Боршинг и, ткнув лейтенанта локтем в бок, стал опасливо озираться.

– Ой, злобный, блин, гоберли! Я же только с горшка, у меня брюхо пучит… – возмутился лейтенант.

– К делу, господа, давайте скорее к делу, – напомнил Брейн.

И они пошли в комнату напарников, при этом Брейну то и дело приходилось прерывать переругивающихся коллег, пока наконец они на зашли в тесную комнатку с двумя столами.

Терминал на одном был новый, с несколькими дополнительными приставками. Терминал на другом столе выглядел устаревшим, стоял криво, зато на стенке рядом красовалось несколько картинок с красотками и дорогими автомобилями.

Гоберли сел за свой терминал, лейтенант – за свой стол и откинулся на спинку стула.

– Уф! Как же меня сегодня согнуло, Томас. Присаживайся вон на стул. Это для особых гостей.

Брейн сел, поглядывая, как гоберли молотит по двухъярусной клавиатуре.

– Не работает, – сказал тот, распрямляясь.

– Что не работает? – спросил Брейн.

– Пароль не срабатывает. Там динамическая защита, а у меня взломщик неделю необновленный.

– Ну так обнови.

– Сейчас, что ли?

– Ну да, – сказал Брейн, недоуменно пожав плечами. Вопрос гоберли показался ему странным.

– Да нормально, они теперь уже на месте, – со своего места заметил лейтенант.

– Думаешь? Время девять тридцать четыре, – возразил Боршинг.

– Нормально, конец недели они там круглосуточно сидят.

– Ладно, попробую… – вздохнул гоберли и снова застучал по клавишам.

– А что вы делаете? – спросил Брейн негромко, нагибаясь к лейтенанту Григору, который осторожно поглаживал живот, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

– Ему обновиться нужно, но автомат его отшить может и стукануть, что был запрос. А если операторы на месте, то обновят ломалку без вопросов – они нам должны. Только не спрашивай за что.

И лейтенант усмехнулся, однако тут же его лицо исказила гримаса боли.

– Ну никак не отпускает…

– Съешь какую-нибудь таблетку.

– Какую-нибудь я уже съел – не помогло, и даже в ногу отдавать стало. Придется к доку чапать.

– Далеко?

– Нет, он тут – в соседнем здании сидит, и мы приписаны к его кабинету, между прочим.

– Ага, пошло обновление! – радостно сообщил гоберли.

– Я же говорил, – заметил лейтенант.

– Слушайте, а почему такие сложности, неужели подключиться к архиву такая проблема? – спросил Брейн. – В конце концов мы же полиция.

– То, что ты хочешь посмотреть, Томас – это архив камер городской службы охраны. Они работают отдельно от полицейской сети, – пояснил гоберли. – Так, обновление закончилось, теперь начнем наше вторжение.

Он помассировал пальцы и начал свое «вторжение», молотя по клавишам с такой скоростью, что их едва было видно.

– Ничего себе парень дает, – восхищенно произнес Брейн. – Он всегда так?

– Нет, не всегда, – покачал головой лейтенант. – Просто у них сервер достаточно загружен, и Энто заваливает его командами, чтобы тот тормозил и меньше обращал внимания на фальшивые версии пароля, которые сейчас подбирает программа.

– Отвлекающая операция?

– Вот именно. Это я и имел в виду… – тут лейтенант понизил голос, – когда говорил про парочку должностных преступлений. А он меня… локтем в брюхо…

И Григор снова погладил живот.

– Не, точно к Фернстопу идти придется.

Вдруг трескотня клавиатуры прекратилась, и гоберли замер с выпученными глазами.

– Что там, Энт? – спросил лейтенант.

– Блин, сервер меня принял за большого начальника.

– И что? Логи потом подотрешь и все.

– Так-то так, только… сервер принял меня за генерала Фростерна, начальника городского Управления.

– Но меток же не будет!

– Не будет, – кивнул гоберли. – Но все равно как-то не по себе.

– Адрес камеры сказать? – спросил Брейн.

– Я помню твой адрес, – кивнул гоберли и стал набирать запрос. – Так, мы в архиве. Какое время нужно?

– Давай за последние сутки.

– Секундочку… все, запрос обрабатывается. Нужно подождать минутку…

Они стали ждать. Наконец файл был получен, и гоберли его сейчас же запустил для проверки.

– Все в порядке, камрады! Кино крутится! Смотреть будете?

Брейн вскочил со стула и встал позади Боршинга. Затем подтянулся и Григор, все так же придерживая рукой брюхо.

– Давай, покажи сначала сегодняшнее утро, – попросил Брейн.

– Насколько рано?

– Давай часиков с пяти.

– Хорошо.

Гоберли запустил ролик с указанной метки и, поскольку ничего не происходило, чуть ускорил прокрутку.

– Ага, кто-то вышел…

Боршинг замедлил воспроизведение, и это был сосед Брейна.

– Это мой сосед, – сказал он.

– Я помню его. А куда это он в такую рань в майке? – удивился Григор.

– Он же бухает – наверное, проветриться, – предположил Боршинг.

В ролике стало чуть светлее, в подъезд вернулся протрезвевший сосед, а еще через пару минут появилась женщина.

– Стоп! – воскликнул лейтенант Григор, позабыв про больное брюхо. – Томас! Это же та принцесса, которая с неотложкой начальника нашего увозила! Она что, к тебе приезжала? Она у тебя была?!

Голос лейтенанта звучал откуда-то издалека, Брейн снова почувствовал тупую боль в груди, а еще в какой-то момент обнаружил, что стоит на коленях.

«Бу-бу! Бу-бу-бу!»

Это Григор и Боршинг. Брейн видел их ноги, они будто танцевали вокруг него и что-то кричали. Они пытались поднять его на ноги, но он чувствовал, что вес его все увеличивался, и эти несчастные не могли его даже сдвинуть.

В следующее мгновение Брейн открыл глаза и обнаружил, что сидит на стуле, а Боршинг прикладывает к его лицу салфетку, смоченную какой-то вонючей, бьющей в нос дрянью.

– О, порядок, Энт! Он очнулся!.. – объявил лейтенант.

– Ну ты нас напугал, Томас, – признался гоберли, наклоняясь и заглядывая Брейну в лицо. – Что случилось?

– Да… похоже, как и Ламб, чего-то сожрал. Утром кинул в мейдер не глядя какой-то картридж – и вот результат.

– Сходи к доку, – посоветовал лейтенант.

– Обязательно схожу.

– Но послушай, как тебе удалось закадрить эту принцессу, Томас? Колись, я весь в волнении!..

– А с чего ты взял, что я ее закадрил?

– Ну, мы крутанули чуть назад – на вечер, и вы вместе заходили в подъезд. Я в шоке, Томас!

Лейтенант хлопнул в ладоши и стал ходить по тесной комнате, то и дело задевая какие-то папки и стопки листов на столах. О своем брюхе он забыл начисто.

– Ну, как-то так получилось, – пожал плечами Брейн. Теперь он помнил все с полной ясностью. И как помогал подняться девушке с асфальта, и как они сидели в ресторане, и зачем нужен был приборчик в никелированной упаковке. Он вспомнил жаркую ночь, и это воспоминание ужаснуло его страшной догадкой – она его заразила!

«Вот тварь», – подумал он и покачал головой.

– Ну так что, Томас? Ну не томи! Ты отыскал ее, да? Подстерег, купил цветов-брильянтов? Пообещал кучу денег, сказав, что тайный миллионер?..

Брейн посмотрел на лейтенанта – тот действительно выглядел очень взволнованным.

– На улице случайно встретились, я ее узнал, она – меня. Разговорились, а тут рядом ресторан, я сказал, что искал, где поужинать, попросил порекомендовать. Вот и все. Поужинали, а потом поехали посмотреть мою квартиру.

– Не, ну бывают же везунчики, – покачал головой лейтенант. Ему чуть полегчало, и он распрямился. – Еще недели нет в городе, а уже такую красотку зацепил.

«Точно заразила, тварь, – думал про свое Брейн. – Зацепил-подцепил. Счастливчик, блин».

Брейн даже подумать боялся, какие тут ходили болезни, учитывая, что даже глюков было великое множество. Вон даже приборчики для их разгона имелись.

«К врачу. Прямо сейчас идти к врачу», – подумал он, поднимаясь.

– Пойду-ка я схожу к вашему доку, – сказал он. – Пока все не зашло так далеко, как у Ламба. Как там этого лепилу найти? Вывеска имеется?

– Да, синяя такая. Называется «уголок доктора Фернстопа», – сказал гоберли.

57

На улице Брейну стало легче, паника прошла, и он начал мыслить здраво. Ничего страшного не случилось, и если он что-то подцепил, тут наверняка найдется соответствующее лечение, тем более что обратиться к врачу он решил на самой ранней стадии.

Выйдя за территорию отделения и обойдя комплекс полицейских зданий, Брейн сразу увидел дом, в котором располагался «уголок доктора Фернстопа». Его легко было опознать по отремонтированной части дома, в то время как остальная часть смотрелась не так красиво.

Подойдя к крыльцу, украшенному двумя кадками с какими-то тропическими цветущими растениями, Брейн поднялся по ступеням и нажал кнопку звонка.

– Здравствуйте, – ответил ему синтетический голос компьютера. – К сожалению, сейчас все помощники доктора Фернстопа и он сам заняты. Если вам назначено, нажмите на кнопку звонка один раз, если вы имеет членскую карточку – нажмите два раза. Если решили посетить доктора Фернстопа впервые, дождитесь, когда освободится кто-то из персонала… Примерное время ожидания… Три минуты…

Заиграла негромкая музыка, и Брейн остался стоять на крыльце, поглядывая по сторонам. Неожиданно он увидел собаку. Да, самую настоящую собаку, которую выгуливала какая-то старушка.

– Удивительно, – произнес Брейн. Он не думал, что может увидеть здесь что-то подобное. Ни о каких собаках и кошках тут не слышали, а павлином считали какого-то зверя непрезентабельного вида.

Вдруг животное, которое Брейн принял за собаку, одним прыжком вскочило на ствол росшего неподалеку дерева и, перебирая поочередно шестью ногами, стало карабкаться вверх.

– Вернись, Сузи! Сузи, вернись! – настаивала старушка, не отпуская поводка. Потом ей надоело звать, она рванула за поводок, сбросив животное на траву, и потащила его прочь.

Брейн разочарованно вздохнул. Это была не собака.

– Слушаю вас, – отозвались наконец из «уголка доктора Фернстопа».

– Я полицейский и хочу проконсультироваться у доктора Фернстопа, – сообщил Брейн.

– Входите, – ответили ему. Щелкнул замок, и дверь открылась.

Брейн прошел внутрь и оказался в начале длинного коридора. Из ближайшей боковой двери вышла женщина, скорее всего, канзаска. Она была в медицинском комбинезоне, в шапочке и с большим бейджем с именем «Тила».

– Здравствуйте, я Тила, помощница доктора Фернстопа. Следуйте за мной, я провожу вас к нему.

Брейн пошел за Тилой, она подвела его к двери без таблички и, толкнув ее, вошла первой.

– Доктор, к вам пациент.

– Полицейский? – спросил невидимый пока доктор.

– Полицейский.

– Обожаю полицейских, пусть заходит.

Тила вышла в коридор и повторила:

– Вы можете заходить.

Брейн зашел, дверь закрылась, и он остался наедине с доктором Фернстопом, который оказался рыжеватым суперколвером, впрочем, достаточно худощавым для представителя этой расы.

– Вы полицейский? – спросил он.

– Да.

– Обожаю полицейских. А знаете почему? – спросил доктор, поднимаясь навстречу Брейну.

– Почему?

– У полицейских все четко и конкретно. Они всегда знают, что им нужно. А гражданские… Начинают размазывать, жаловаться. Одним словом, совсем не то, что полицейские. Итак, назовите свое имя…

– Томас Брейн.

– Так… – доктор повернул голову чуть набок, и Брейну показалось, что он к чему-то прислушивается. – Будьте добры, повторите еще раз.

– Томас Брейн! – громче произнес Брейн, наклоняясь к доктору.

– Благодарю вас. Да, такой полицейский в отделении Пятого района имеется. Не думайте, я не феномен какой-нибудь, у меня мини-компьютер с базой данных, а вот наушник немного недорабатывает. Итак, на что жалуетесь?

С этими словами доктор сделал шаг назад и окинул Брейна взглядом сверху вниз.

– Сложены вы хорошо, развиты нормально.

– Дело в том, что я прошлой ночью был с женщиной.

– В вашем возрасте это нормально.

– И после этого свидания стал чувствовать себя не совсем здоровым.

– Такое тоже случается. Что ж, проходите вот сюда, к тестовой колонке, – сказал доктор, указывая на прямоугольную никелированную стойку размером с дверь, на которой каскадами висели разноцветные провода, концы которых венчали зажимы, прищепки, присоски и даже иглы.

– Вставайте спиной и давайте сюда ваши ладони…

Брейн выполнил указания, и доктор стал надевать ему на пальцы зажимы с проводами. Оставалось только удивляться, как он со всем этим не путался.

– Так, теперь стойте расслабленно, а я посмотрю на экранчик.

Доктор отошел к столу, где стоял большой монитор, на котором начали появляться какие-то схемы на фоне силуэта человеческого тела.

– Ну-с, могу вас обрадовать, мочеполовая система в порядке.

– В порядке?

– Ну, вы можете сами подойти и посмотреть – провода достаточно длинные.

Держа руки перед собой, Брейн подошел, однако мало что понял в многослойной структуре схемы.

– Вот ваша мочеполовая система: желтый цвет говорит о том, что болезни нет. Разумеется, небольшой простатит все же имеется, но ведь вы уже не юноша, в этом нет ничего удивительного.

– То есть она меня не заразила?

– Нет. Она вас не заразила. Но вот я вижу множественные следы хирургических вмешательств, однако учитывая специфику работы полицейских – ничего удивительного. Ну и еще – у вас повышена температура тела.

– Намного?

– Нет, должно быть, тридцать пять градусов, а у вас – тридцать шесть и шесть десятых. Давно повысилась температура?

– Вообще-то это у меня с рождения.

– Вот как? – доктор с интересом посмотрел на Брейна. – Стало быть, врожденная аномалия. Но с этим можно жить.

На том они и расстались. Брейн вышел на улицу и облегченно перевел дух. Он не был заражен никакой из местных болезней, а еще он был рад, что Эрника оказалась ни в чем не виноватой. Он даже почувствовал укол совести, ведь чего только о ней не успел подумать.

– Надо будет позвонить ей, – сказал себе Брейн.

58

Вентиляция снова работала с перебоями. За последний месяц Оберст трижды заставлял техников чинить ее, но надолго ее потом не хватало. Пришлось вызывать специалистов из города: они полдня стукали по коробам, подсоединяли провода к вентиляционным боксам, но в результате развели руками. Сказали – древняя конструкция, мы вам немножко подмажем, и неделю она еще будет работать, а за остальное не отвечаем. Комплектующие, сказали, старые. Оберст спросил – можно ли заменить, они сказали – база тоже старая, новые комплектующие не подойдут.

Счет за услуги выставили такой, что Штуцер предложил завалить их – за борзость. Договорились, что они за эту же цену еще составят предварительный список нужного оборудования и калькуляцию работ по установке.

Все эти переговоры приходилось вести Оберсту и, чтобы спецы не боялись, он выступал в роли инженера объекта. В конце концов образование у него было соответствующее, а Штуцер все переговоры сводил к мордобою. Здесь на пустыре это давало хороший эффект, но городские, конечно, к такому были не приучены.

– Открой окно, что ли… – сказал Оберст. Несколько бригадиров, находившихся тут же, вскочили было с мест, даже Симонс, с рукой на перевязи, но это относилось к Штуцеру.

– Ша! Сидеть всем! – приказал он и, подойдя к зарешеченному окну полуподвала, открыл одну из створок. Вместе со свежим воздухом в помещение хлынул гул свободного торжища – до «круга» тут было метров сорок.

– Сводку мне дали? – спросил Оберст, садясь за стол.

– За вчера по всем наименованиям, – привстав, сообщил Гузной, наголо бритый бандит со шрамом через все лицо. Гузной отвечал за расход дури – другими словами, был менеджером по реализации.

Раньше он служил на «круге» обычным охранником, но после парочки историй, где зарекомендовал себя как хороший стрелок, продвинулся до шкуродера. А там неожиданно проявился его талант к счету и учету расходов, когда бригадир назначил его продукты выдавать. Оказалось, что Гузной никогда не выдавал лишнего, не зажимал чужое и сводил дебет с кредитом.

С того времени прошли еще годы, прежде чем он стал ответственным по учету.

– Да, вижу, – придвинул к себе листок Оберст и пробежался глазами по колонке. – А почему «зеленая медь» просела?

– Так мы главный компонент на «дюймовочку» перебросили, поэтому «зеленой меди» меньше, но благодаря выходу «дюймовочки» прибавили от этой замены пятнадцать процентов.

– Ага, вижу, – кивнул Оберст, и Гузной перевел дух. Он знал, что, если главный с виду спокоен и немногословен, значит, готовятся большие разборки, по результатам которых находится работа для Штуцера. А после его бесед дорога либо к лепиле на пару недель, либо в яму, которых тут на пустыре хватало.

– А это что? – спросил Оберст, заметив еще один подколотый к отчету листок.

– Это предложения, сэр. По расширению ассортимента, – снова привстав, проблеял Гузной. Он боялся, что босс сорвется именно на нем. Ну зачем он сегодня полез с этими предложениями? Не мог подождать до завтра? Мог, конечно, но тут никогда не угадаешь.

– Так, вот эта третья позиция, это что?

– Алкоморфологическая взвесь. Пакуется в баллоны.

– Почему не указан уровень?

– Это зависит от концентрации, обычно от одной до десяти тысяч единиц, – пояснил Гузной.

– Но по цене – мы же не сможем это здесь продать, у нас две трети рынка шняги делают.

– Я засылал своих человечков, сэр, в «Конюшенный загон» и на «Карусельную песенку». Они вовсю втыкают этот товар развозом. Поднимают реальные суммы.

– Развоз по городу потребует башлять копов. Ты это понимаешь?

Гузному показалось, что Оберст начала раздражаться, и он почувствовал, как под майкой по его животу стекают капли пота.

– Я понимаю и готов взять упп… правление процессом в свои руки.

– Потянешь?

– Если еще пару помощников – потяну. Уже есть прикидки и наброски расширенного бизнес-плана.

Оберст сел прямее и забарабанил по столу пальцами. Потом посмотрел в окно, через которое было видно только пасмурное небо.

– Хорошо, давай завтра свой план, посмотрю.

– Спасибо, – привстав, поблагодарил Гузной.

– Ну а теперь к следующему номеру нашей программы, – многообещающе произнес Оберст и, выйдя из-за стола, обошел его и, присев на угол, уставился на бригадиров. – Давай, Симонс, начнем с тебя.

– Я… я все подробно написал… – сообщил бригадир с рукой не перевязи, поднимаясь.

– Читал, но там как-то сбивчиво. Давай своими словами, но с выражением, – предложил Оберст и криво усмехнулся.

– Ну, охрана в круге заметила шняга. Он вел себя как-то подозрительно. Крепкий такой, здоровый. Дежурный приказал его прихватить, чтобы прощупать, а он стал держать отмашку, потом угнал тележку с товаром.

– И почему же его не перехватили прямо в толпе, Псарь? – спросил Оберст другого бригадира, широкоплечего гиганта-суперколвера.

Тот поднялся, шмыгнул носом, потом дернул головой и снова шмыгнул.

– Короче, сэр, он начал товар разбрасывать. Прям вот так хватал и бросал…

И Псарь показал, как именно разбрасывал злоумышленник драгоценный товар.

– И орал еще, что, типа, фирма угощает. Ну тут, конечно, шняги ломанулись, замес начался. А он оторвался. Тарик сказал, что в прошлый раз кипеш поднимал тоже он. Это когда муфлонов на стройке побили. Он побил.

– Тарик сказал, – повторил Оберст. Тарик был одним из операторов охранного наблюдения. – Чира, почему не смогли взять его на периметре? Как он прорвался в город?

Вскочил Чира. Это был крепкий гоберли с быстрыми черными глазами. Носил прическу конский хвост и кожаную куртку, под которой всегда висел чехол с вибрационным ножом. Чира ведал «пограничной службой» Заводского пустыря, частично разведкой в глубь города и контактами с группировками – мелкими и покрупнее.

– Сэр, он это… Как двужильный! Скакал, прыгал через заборы – подготовка что надо!.. Коп он и есть коп, и тачка у него бронированная.

– Но ушел он не на своей…

– Да, сэр, ушел не на своей.

– Симонс, чего дальше было?

– Его загнали на бывший асфальтовый завод – место нам хорошо знакомое. Мы высадились и пошли прочесывать, он – от нас, мы – за ним. При беспилотном аппарате, все как всегда. Но он его сшиб на раз, как в тире.

Поняв, что тут нужно прерваться, Чира замолчал, ожидая реакции главного. Тот слез со стола и прошелся по комнате.

С «круга» донеслись истошные крики, и все напряглись – неужели опять? Но нет, громкие ругательства охранников свидетельствовали о том, что беспорядки успешно пресекаются, и скоро «круг» снова стал гудеть, как пчелиный улей – ровно и деловито.

– Дальше давай, – приказал Оберст.

– Ну, мы его хорошо прижали у цистерны, послали группу в обход, и дело было почти сделано, а тут… Короче, он оторвался к трубам, там такие широкие навалены, а когда мы за ним сунулись, пальба началась, но оказалось, не по нам. Мы опять туда дернулись – и тут уже по нам. Быстро так. Все прямо разом повалились.

– И немудрено, стреляли из системы «ровер», – подал реплику Штуцер. – Правда, прежде у него такой пушки не было. Шины нашим парням он в прошлый раз дырявил из обычной «девятки».

– Садитесь все, – махнул рукой Оберст, с задумчивым видом возвращаясь к столу. Все, кроме Штуцера, сели, а он остался стоять у стены. Для него у босса были специальные команды, и Штуцер даже по тону приказа понимал, когда тот обращался именно к нему.

– Что у нас с этим, как его?

– Томас Брейн, сэр, – подсказал Штуцер. – Городской шериф из отделения Пятого района. По-ихнему инспектор по безопасности. Мы пытались его захомутать, он оказался колючий.

– То есть?

– Бывалый парень. И на особом счету.

– На особом?

– Да, сэр. Машинка у него – была жестянка, стала броневик. Ну и прикрытие неслабое – в руинах бойцов Симонса положил не он, а кто-то другой.

– Значит, он сознательно вел группу преследования в ловушку? – спросил Оберст.

– Получается, что так, сэр.

– Вы его водили?

– Водили, сэр, только он уже быком на нас стал переть, и я приказал приклеить «жучка», а его пока оставить в покое. Пусть передохнет, пока решим, что дальше делать.

Главный помолчал, потом взглянул на окно, где за решеткой было видно только хмурое небо, и сказал:

– Все свободны, и ты, Штуцер.

Он подождал, когда все выйдут и плотно закроют дверь, затем достал из ящика свой персональный спикер и набрал номер, по которому давно не звонил.

– Давно тебя не слышал, – прозвучал в трубке знакомый голос.

– Давно. Много дел, некогда не то что отдохнуть – подумать о постороннем.

– Наслышан.

– Что-то конкретное?

– Нет, только в общем.

– Мне нужно поговорить с твоими начальниками.

– Э-э… как ты себе это представляешь?

– Я никак себе это не представляю, это ты должен себе представлять.

– Ну, знаешь ли…

– Пять тысяч.

– Десять.

– Семь, Фунт. Семи будет вполне достаточно.

Собеседник Оберста мог бы еще поторговаться, но Оберст нарочно осадил его, назвав старую кличку из прошлого, о котором ныне высокопоставленный офицер Управления полиции предпочел бы не вспоминать.

– Хорошо, завтра я тебе скажу, как сложилось.

– Сегодня вечером. У меня срочное дело.

– Ну… хорошо, – чуть поколебавшись, согласился собеседник. – Я перезвоню тебе на этот номер.

59

В результате аудиенция Оберсту была назначена на десять утра. Время для него подходящее, поскольку в десять он обычно уже проводил первую рабочую перекличку с поставщиками товара и компонентов для производства.

Для такого случая из гаража выкатили представительский автомобиль – большой и значительный, покрытый иссиня-черным лаком.

Машина имела мощный привод от картриджа и большой трехъемкостной батареи, которая составляла половину цены автомобиля.

Корпус был подшит легкой броней из синтетических волокон, отчего машина имела относительно небольшой вес и отличные разгонные характеристики.

В покрышки был вставлен усиленный корд – машина могла скакать на них даже после попадания в шину снаряда автоматической пушки, которые все чаще теперь применялись на улицах во время разборок банд средней руки.

Водителем Оберст взял бригадира шкуродеров Локвуда. Тот когда-то возил одного генерала, пока не решился обокрасть его и сбежать в бандиты.

Локвуд по-прежнему имел важный вид и степенную осанку, и ливрея водителя сидела на нем как влитая.

В качестве охраны поехали бойцы из второй группы Симонса. Они были не так хороши, как первая группа, но та понесла большие потери.

Двенадцать бойцов разместились в двух внедорожниках и последовали за машиной главного, хотя Симонс настаивал, чтобы машина Оберста находилась между ними.

Оберст давно не бывал в городе, поэтому с интересом смотрел по сторонам, отмечая, как ему казалось, интересные изменения.

Прежде он любил путешествовать, но со временем изменился, к тому же теперешняя его работа не допускала никаких вольностей. А каждый выезд в город был делом небезопасным – владельцы альтернативных площадок искали возможность подвинуть развернувшийся бизнес Заводского пустыря.

Всем было известно, что Оберст получает товар по самым низким ценам, и другим боссам наркоторговли хотелось оседлать эту «золотую жилу». Правда, они не знали, что и процент за дешевый товар ему приходилось отстегивать куда больший. Но жаловаться действительно было не на что: доходы бизнеса Оберста далеко обходили доходы равных им площадок, при том что другие наркобоссы являлись владельцами своих площадок, а Оберст – всего лишь арендатором.

Колонна въехала в центр, и движение стало плотнее. Водитель сигналил дерзким малолитражкам, и они, словно перепуганные птицы, перепрыгивали на другие полосы.

Работали новые фонтаны – год назад их здесь не было. Появился скверик, и два здания на углу перекрасили в желтый цвет.

«Миленько», – подумал Оберст, пытаясь вспомнить, какие же они были раньше, но так и не вспомнил.

– Копы, сэр, – предупредил Локвуд, и вскоре, догнав, рядом с ними поехал микроавтобус в полицейской раскраске, однако, оценив значительность представительского авто и размер его охраны, полиция решила не связываться, хотя конвой и превышал скорость.

Минут через пять впереди показался комплекс зданий полицейского Управления. Подъезд к парадному входу был обрамлен пышными клумбами, а фасад украшали массивные колонны, что придавало зданию значительности.

– Мы заедем во двор, – напомнил Оберст.

– Да, сэр, я помню, – отозвался водитель. Они свернули в тихий переулок, заставленный домами с дорогими металлическими заборами, безупречными садиками и с множеством камер видеонаблюдения.

С другой стороны тянулся забор полицейского Управления. Он был выше и венчался острыми пиками.

Рассмотреть с дороги здание Управления было нелегко – мешали череда постриженных кустиков и ряд посаженных деревьев, которые в жаркую погоду давали прохладу, но сейчас, напротив, только сырость.

Вот и ворота, а за ними часовой в парадной форме.

Увидев автомобиль Оберста, он включил привод, и ворота стали открываться.

Машина заехала на просторный, мощенный пиленым камнем двор и остановилась возле подъезда, который мало чем отличался от парадного, разве что света здесь было поменьше.

Локвуд вышел из машины и открыл дверцу для босса.

– Поставь тачку на стоянку, и пусть ребята там запаркуются, – сказал тот, выходя и одергивая пиджак.

– Мистер Корн? – осведомился подошедший к ним майор.

– Да, это я.

– Следуйте за мной – я провожу вас.

60

Они поднялись по гранитной лестнице, которая содержала столько ступеней, что Оберст, поначалу начавший их считать, чтобы унять волнение, в конце концов сбился.

Майор потянул за бронзовую рукоять тяжелой двери, и они прошли в вестибюль с высокими потолками, расписанными фресками с батальными сценами.

Венчала это великолепие бронзовая люстра, однако лампочки на ней не горели, свет давали вполне современные утилитарные панели, размещенные по стенам.

Вестибюль заканчивался узкой проходной, на которой стоял еще один часовой. Оберст полагал, что они пройдут без остановки, однако здесь все было строже. Майор остановился, назвал номер кабинета, куда сопровождал гостя, и расписался. После чего они с Оберстом прошли к лифтам.

Громко лязгнули створки, и гость даже подался назад.

– Старая конструкция, – с извиняющей улыбкой пояснил майор.

– А почему не замените?

– Историческая ценность. На этом лифте катался еще генерал Эрбард.

– Тогда конечно, – сказал Оберст, заходя вслед за майором в старомодно оформленный лифт. Ничего об этом генерале он раньше не слышал.

Скоро лифт остановился, они вышли и зашагали по мягкой ковровой дорожке, пока майор не остановился возле одной из дверей и, постучав, распахнул ее, не дожидаясь разрешения войти.

– Мистер Корн, сэр! – объявил он, жестом приглашая гостя войти.

Оберст вошел, и дверь за ним закрылась.

Слева он увидел стол с массивной резной столешницей, за которой сидел полицейский полковник, который тотчас встал и спросил еще раз:

– Мистер Корн?

– Да, это я.

– Присаживайтесь, мистер Корн.

Оберст сел на казенное гостевое кресло, полковник сел тоже.

– С кем имею часть? – уточнил Оберст.

– Полковник Соверсен, я ведаю кадрами в полиции нашего города.

– И вы можете разрешить мою проблему?

– А в чем ваша проблема, мистер Корн? – уточнил полковник. За эту встречу ему заплатили две тысячи чаков, и он был любезен.

– У меня бизнес на северной окраине.

– Да? И какой же?

– Заводской пустырь.

– Понимаю, – кивнул полковник.

– С некоторых пор у нас появились проблемы, и их создает полиция.

Оберст внимательно следил за реакцией полковника, но тот даже не моргнул.

– И в чем это выражается, мистер Корн?

– Полицейский из отделения Пятого района проникает на нашу территорию, устраивает беспорядки, а когда мы пытаемся унять его, расстреливает наших охранников.

– Да быть такого не может! – всплеснул руками полковник.

– Но это есть! И я попрошу навести порядок в ваших рядах, полковник, тем более что вы ведаете кадрами.

– Но вы, то есть Заводской пустырь, вы нас никак не заинтересовываете, понимаете меня?

– А мы вас никогда и не заинтересовывали. И на то были давнишние договоренности. Вы что, хотите их нарушить?

– Подождите минуточку…

Полковник набрал какой-то номер, и ему ответили.

– Да, сейчас у меня сидит… Хорошо бы, я ведь не совсем в теме, да… Хорошо, мы сейчас будем.

Полковник положил трубку и, улыбаясь, взглянул на гостя.

– Ну вот, сейчас мы перенесем решение вашей проблемы на более высокий уровень. Идемте!

Они вышли из кабинета, и теперь полковник вел Оберста, как до этого сопровождал майор.

Они дошли до лифта, поднялись на один этаж и снова пошли по пустынному коридору с мягким покрытием, скрывавшим звуки шагов.

– Как у вас тут тихо, – невольно заметил Оберст.

– А чего шуметь? Важные дела делаются в тишине, – улыбнулся полковник.

– А куда мы идем?

– К начальнику Управления. А вот и дверь его кабинета.

Полковник постучал и, зайдя первым, доложил:

– Мы пришли, сэр!

– Проходите.

Оберст зашел следом за полковником, и они сели в гостевые кресла, куда более удобные, чем те, что были в кабинете полковника.

– Итак, сэр, это мистер Корн. У него бизнес на северной окраине, на Заводской пустоши.

– Наслышан о вашем бизнесе, мистер Корн. Я генерал Фростерн, начальник полицейского Управления. Полковник Соверсен сообщил мне, что у вас возникли непреодолимые проблемы. В чем они заключаются?

– Инспектор по безопасности из отделения Пятого района наводит у нас беспорядки. Он вторгается на нашу территорию, избивает работников, а второго дня расстрелял, повторяю – расстрелял, группу наших охранников.

Генерал недоверчиво покосился на полковника, тот только пожал плечами.

– Я требую, генерал, чтобы вы объяснили, что вы задумали!

– Да, но вы нам… не помогаете, правильно?

– Мы и не должны по договору, который имел место…

– Ну, это было давно, еще при моем предшественнике.

– Вы не хотите выполнять этот договор? Вы решили объявить нам войну? А вы знаете, что воевать вы будете не со мной, а…

– Знаем, мистер Корн, знаем, – кивнул генерал. – Мы знаем, что вы только арендатор Заводского пустыря. И хочу вас заверить, что никаких разработок против вас мы не санкционировали, а стало быть, это какое-то самоуправство на самом низком уровне.

– То есть я могу сам решить этот вопрос кардинально?

Генерал с полковником переглянулись.

– Ну, мистер Корн, все же хотелось бы, чтобы вы оставались в каких-то рамках, – заметил Соверсен.

– А этот ваш Томас Брейн будет оставаться в рамках?

– Так зовут полицейского, который устраивает у вас погромы? – уточнил генерал.

– Да. И раз он делает это по собственной инициативе, мы этот вопрос решим сами. На этом все, господа офицеры.

Корн поднялся и уже направился к двери, но тут его окликнул полковник:

– Мистер Корн, вы, конечно, можете действовать решительно, но смотрите не нарвитесь на ИСБ.

Оберст остановился и, повернувшись, спросил:

– Вы полагаете, такое может быть?

– Ну, если этот полицейский не опирается на нашу поддержку – поддержку полицейского Управления, значит, он чувствует поддержку кого-то еще. Вам это не приходило в голову?

Оберст постоял немного, потом вернулся в кресло и сказал:

– А знаете, господа офицеры, раз уж я тут, давайте обсудим вот что – мы собираемся выйти в город с новой продукцией и начать работать по адресам. И здесь нам без вашей поддержки не обойтись.

– Не обойтись, – улыбнулся полковник и посмотрел на генерала. Тот кивнул и добавил:

– Мы открыты для сотрудничества, мистер Корн, говорите, чем мы можем вам помочь.

Они проговорили еще с полчаса и расстались довольные друг другом. К себе на площадку Оберст возвращался в хорошем настроении и даже приказал остановиться возле торгового центра, чтобы охранники сбегали купить чего-нибудь, а для себя заказал десертов, которые когда-то очень любил.

Оказавшись в подвальном офисе, Оберст вызвал Штуцера и, пока ждал, снял пиджак и повесил на вешалку.

– Звали, босс? – спросил Штуцер, заходя в кабинет.

– Звал. Значит, я только что от главных копов города…

– И что решили?

– Будем работать и в городе тоже, условия они предлагают нормальные. Это раз. Далее – к беспределу этого шерифа они не имеют никакого отношения, поэтому, если тот еще сунется, – мы решим вопрос сами.

61

После посещения доктора Брейн поехал домой – в тот день он чувствовал себя выжатым и опустошенным.

Оказавшись в квартире, снова включил волшебную коробочку, и она сделала его дом светлее. И действительно, как ни пытался Брейн, резко обернувшись, заметить размазанные хвосты прячущихся теней, теперь ничего подобного не было, и отсутствовала сама необходимость делать вид, будто он их не замечает.

– Полезная вещица, – сказал Брейн, потом сделал себе ранний ужин, съел его и лег спать.

Утром проснулся в хорошем расположении духа и впервые за все недолгое время пребывания здесь почувствовал себя выспавшимся.

Принял душ, съел завтрак и, выйдя на улицу, оглянулся на камеру – она все так же старательно записывала каждый шаг здешних обитателей.

«Ну и правильно», – подумал он и зашагал к выходу через арку.

Выйдя на улицу, с удивлением обнаружил, что небо наконец-то ясное – в узком колодце двора этого заметно не было.

Опросив свои датчики безопасности, Брейн не обнаружил поводов для беспокойства, сел в карету и поехал на службу.

Поток машин бодро катился по улицам, погода была прекрасная, и он без задержки добрался до отделения.

Оставил машину и прошел по карточке на закрытую территорию.

– Привет, Томас, – негромко поприветствовал дежурный, у которого Брейн регистрировал приход на службу.

– Привет, Ройтер, – ответил Брейн, прочитав имя дежурного на нашивке мундира. – Ты чего шепотом говоришь, шифруешься, что ли?

– Там начальник с замом о тебе сегодня говорили…

– Что, прямо на разводе? – не понял Брейн.

– Да ну, нет, конечно. Между собой. Я-то тут в аквариуме сижу, и они меня как бы не замечают, ну и про тебя чего-то бла-бла.

– Спасибо, Ройтер. Предупрежден, значит, вооружен.

– А чего они на тебя? Опять накосячил?

– Да нет вроде, – пожал плечами Брейн. – Вроде все ровно.

Он пошел к себе в кабинет, намереваясь решить сегодня проблему с перепрошивкой чипов, ведь это теперь была его единственная возможность продолжать сбор информации, не заходя на территорию Заводского пустыря.

Оборудование было на месте, и Брейн сразу начал его включать, а затем снял куртку и, повесив на кривую вешалку, приступил к делу.

То ли из-за пережитого накануне стресса, то ли благодаря ясной погоде ему пришли в голову сразу две идеи, как можно иначе переустановить программные блоки. И только он стал тестировать программу на эмуляторе, в дверь постучали, и в комнату заглянул тот самый дежурный – Ройтер.

– Ну что я тебе говорил? Вызывают на второй этаж – к замначу!..

– Понятно, – сказал Брейн и, поднявшись, снял с вешалки куртку.

– А ничего у тебя здесь – круто! Почти как у техников, – заметил дежурный, осматривая комнату. – Но у них – срач, а у тебя – порядочек.

Выпроводив его из кабинета, Брейн закрыл дверь карточкой и поднялся на второй этаж – где находился кабинет подполковника Кугге, он знал.

В коридоре на этаже начальства было тихо, только где-то негромко жужжала подача копировальной машины.

Брейн подошел к двери заместителя начальника отделения и постучал.

– Входите!

Брейн вошел и прикрыл за собой дверь.

– Вызывали, сэр?

– Вызывал, Брейн, вызывал. Присядь.

И подполковник указал на жесткий стул перед его столом.

Брейн прошел и сел. Кугге налил себе в стакан какой-то зеленоватой жидкости и выпил.

– Час как начальник вернулся из Управления, – сообщил подполковник. – Его с утра вызвали.

Замнач налил еще и снова выпил.

– Вызывали – внеурочно! И знаешь почему, Брейн?

– Нет, сэр.

– Разговор шел о тебе. В глазах высшего начальства, Брейн, ты представил наше отделение какими-то мясниками!

– Я все еще не понимаю, сэр.

– Это ты в руинах асфальтового завода стрельбу устроил?

– Сэр, меня преследовала банда на двух внедорожниках. У них было оружие – автоматические дробовики…

– Да, но ты сидишь целый и невредимый, а где они?

– Я не знаю, сэр, – пожал плечами Брейн.

– Что ты за спектакль устраиваешь, Брейн? – свистящим шепотом произнес замнач и, взяв салфетку, промокнул проступивший на лбу пот.

– Сэр, я же выполняю ваше задание. Они меня каким-то образом вычислили и устроили погоню. Я-то думал – выскочу на улицу, тут и дело с концом, а они практически стали покушаться на жизнь полицейского, сэр. Ну что мне было делать? И знаете – хотелось бы взглянуть на сводки, а то вы мне тут страху нагоняете, а что у нас по факту? Сводки можно посмотреть?

Привставший было, чтобы нагнать еще больше страху, подполковник снова сел и, налив еще зеленой жидкости, отпил с полстакана.

– В сводках ничего нет.

– Почему?

– Потому что официального хода этому делу дано не было.

– И перед кем же нам тогда оправдываться, сэр? Почему нашего начальника вызывали в Управление?

– Это не твое дело, сержант, зачем полковника вызывает вышестоящее начальство! – начал раздражаться замнач.

– Так что делать-то? Прикажете прекратить разработку Заводского пустыря?

Подполковник взглянул на двери, как будто чего-то опасался, затем нагнулся над столом и тихо произнес:

– Не нужно ничего останавливать, сержант Брейн. Не нужно.

– Я понял, – негромко ответил Брейн.

– На каком этапе сейчас твоя работа?

– Информации пока мало, думаю привлечь электронные средства сбора и обработки.

– Звучит впечатляюще. Только где ты возьмешь электронные средства, у нас же бюджет отделения, а не городского Управления.

– Есть кое-какие мысли, и я сейчас над этим работаю.

– То есть больше никого валить не будешь, Брейн? – уточнил подполковник.

– Я стараюсь работать аккуратно, сэр. Но эти проблемы – это от незнания обстановки. Я ведь здесь чуть больше недели.

– Это да, обстановки ты не знаешь. Чуть больше недели, а наворотил столько, сколько другие за всю службу не наворотят. Ладно, можешь идти и продолжать работу. Вижу, что ты не халявщик какой-то, просто у тебя пока… перехлест получается.

– Так точно, сэр. Я его исправлю, – пообещал Брейн, поднимаясь.

На том они и расстались. А как только Брейн ушел с этажа, в кабинет замнача проскользнул кадровик майор Понги.

– Ой, Нед, ты бы хоть стукнул для приличия – напугал даже! – махнул рукой подполковник.

– Извини, просто не хочу, чтобы… – тут майор указал пальцем в сторону кабинета начальника, – чтобы он что-то заметил.

– Не заметит, не беспокойся. Его интересует только его доля, а в дела лезть не хочет. Шифруется на всякий случай.

Майор придвинул гостевой стул к столу подполковника, взял стакан и, плеснув зеленого напитка, жадно выпил.

– Ох и хорош у тебя купрум. А я как не беру, все какая-то дрянь с окислами.

– Ты по дешевке берешь, а я не жадничаю.

– Так и что ты ему сказал – как выкручиваться с этим делом будем? Ведь эти, с Заводского пустыря, форменные отморозки. Для них коп не коп – начнут валить всех подряд, а нас могут сделать крайними – я имею в виду Управление. Скажут, что в отделении Пятого района сами выдумали по дилерам стрелять, и начнется рубилово. Я однажды видел что-то подобное в Хорвосе, когда отделение прямо из «даббла» расстреляли, представляешь?

– Это из танка, что ли?

– Так точно. Вывели на холм эту махину и с расстояния километра два из двух стволов двухсотмиллиметровых пушек стали бить, пока не расстреляли весь боекомплект. От отделения не то что руины – поле перепаханное осталось.

– И кто это был? Кого-нибудь взяли?

– Я тогда лейтенантом был, мало что понимал. Сказали – налет мафии и все. Но это была реальная война, где высшее начальство подставило районное полицейское отделение.

– Ты это к чему?

– Нужно придержать этого нашего супермена.

– Я уже придержал. Он сказал, что будет только электроникой пользоваться для сбора информации.

– И куда нам это?

– Ты совсем, что ли, никакой, Нед? – усмехнулся подполковник. – Он намоет нам информацию, а уж потом мы придумаем, как обменять ее на деньги.

– А если его прихватят?

– Если прихватят, мы будем ни при чем. Никаких приказов мы ему не отдавали, и эта акция – его личная инициатива. Парень хотел сразу пролезть в дамки, ну и все такое прочее. История-то обычная. Так что пусть работает.

– Ну, тебе виднее, ты у нас начальник. Я вот еще по какому делу – в районе парка разъездные лавки перестали платить.

– Аргументируют?

– Говорят, они теперь в другом районе платят, дескать, сменили рембазу, а тамошние копы на них наложили, типа, контрибуцию.

– Но торгуют-то на нашей территории!

– Так точно, на нашей. Я им то же сказал, а они – решайте между собой, у нас денег на два отделения не хватит, проще, говорят, закрыться. Ну и, по сути, они правы, Сайрус. Это ж беспредел, а не крыша получается.

– А где у них теперь база?

– Район промышленной зоны на юго-востоке. Четырнадцатое отделение.

– Ну, – подполковник почесал в затылке, – нужно разбираться. Позвони им, забивай стрелу и извести наших, которые поедут.

– С оружием поедем?

– Это как базар пойдет. Ты поговори, а потом ясно будет.

62

Оттого, что беседа с подполковником Кугге прошла в позитивном ключе, работа у Брейна стала спориться.

Ему удалось оптимизировать здоровенную программу в два небольших блока, эмулятор скушал все это, ни разу не кашлянув, и Брейн запустил пробную прошивку чипа, а сам поднялся со стула и, потянувшись, прошелся до окна и обратно.

Если он продвинется в этом задании, то сможет попросить другую жилплощадь, поприличнее, в месте, которое Эрника не назовет «районищем».

– Районище… – произнес он вслух и засмеялся, а засмеявшись – спохватился. Только вчера он подозревал ее в чем угодно, а сегодня вспоминал как часть своего окружения, при том что они были знакомы – всего ничего.

Ну как ничего? Все же у них была одна ночь. И если бы не последующие подозрения, это знакомство можно было назвать блестящим.

Сработал сигнал окончания работы. Перепрошивка была выполнена без прерывающих ошибок.

Брейн вынул из устройства горячий чип, подул на него и, запустив на терминале программу приема, отошел в угол и произнес несколько фраз.

Вернулся к компьютеру и в папке-накопителе нашел нужный файл. Запустил его, и, немного поквакивая, проигрыватель тем не менее выдал фразу с различимыми словами.

– Неплохо, Томас, очень неплохо, – похвалил себя Брейн и, собравшись с силами, сел за отладку.

Но спустя час был вынужден отказаться от этой затеи. Исходных правил у него не было, ведь работать приходилось на взломанных версиях редакторов, поэтому он применил метод подбора и написал тридцать версий с разными значениями передающих и принимающих переменных, а потом тупо записал тридцать чипов-пробников и еще два часа тестировал их.

Простой перебор дал результат, и Брейн получил вполне прилично звучащую речь. Разумеется, в суде запись такого качества никто бы не принял, но Брейну требовалась только информация, и он, довольный собой, решил, что может позволить себе поход в ресторан. Причем в одиночку – никакие дамы ему сейчас не требовались.

Ну, может, и не в ресторан, а в заведение попроще – тоже неплохо.

С таким настроением он закрыл кабинет и, помахав дежурному, пошел через двор к выходу.

Все же ему повезло в том, что он попал на должность инспектора по безопасности, поскольку служба у этих ребят велась в режиме свободного графика.

Он приходил когда хотел, уходил когда считал нужным. Отчитывался только перед тем начальством, которое давало ему индивидуальное задание.

Пока садился в машину, почувствовал, как завибрировала банковская карточка. Достав ее, Брейн увидев мерцающее окошко и тронул его. Оно медленно развернулось и показало приход в тысячу восемьсот пятьдесят чаков, расписанный по позициям.

Это была зарплата за неделю – восемьсот чаков и полторы тысячи подъемных на обустройство, а также вычет прежних трат в кредит – четыреста пятьдесят чаков.

– Очень кстати, – сказал Брейн, завел машину и выехал на солнечное шоссе.

Время уже было около трех часов, и очень хотелось есть.

Брейн проехал по радиальному шоссе до малого кольца и дальше вокруг центра, наслаждаясь поездкой и высматривая подходящие, на его взгляд, заведения, имевшие также и места для парковки.

Вскоре он понял, что с парковкой здесь туго, и свернул в сторону от центра, до следующего кольцевого шоссе, и там вскоре ему приглянулось кафе со столиками на улице, однако сесть там и быть удобной мишенью для любого стрелка на автомобиле он бы ни за что не решился. Поэтому, запарковав машину на одном из свободных мест, Брейн прошел мимо ряда украшенных букетиками цветов уличных столиков и зашел в зал, где пахло именно так, как ему всегда нравилось – немножко дымом и подгоревшим маслом.

63

Брейн выбрал столик в углу, сел спиной к стене и вскоре к нему подошла официантка с очень развитыми формами, втиснутыми в какой-то этнический костюм.

– Здравствуйте, мистер. Приветствуем вас в ресторане рибонской культуры.

– Спасибо. А чем славится рибонская культура?

– Ну, она вся такая прикольная, и еда у нас недорогая.

– Хорошо. Что вы порекомендуете?

– А вы кто по способности переваривания?

– Чего? – не понял Брейн.

– Ну, вы можете переваривать злаки, морских лантанов?

– Скажите, а у вас бывает картофель?

– Пюре, что ли?

– Ну хотя бы пюре. И котлетку.

– Из мяса, что ли?

– Сгодится из мяса.

– Но это будет стоить…

– Сколько?

– На сотню чаков влетите, мистер, но это с десертами и полным набором – все включено.

– Ладно, раскошелюсь на сотню – сегодня можно.

На лице официантки появилась улыбка, и она, развернувшись, затрусила на кухню.

– Пюре и котлета! Пюре и котлета!.. – донесся ее торжествующий крик, и Брейн покачал головой, начиная сомневаться в выборе заведения.

С Эрникой было проще – она бы привела в приличное место, а тут – приятным был только запах, а в остальном – лотерея.

Неожиданно в пустой зал с улицы зашел новый посетитель – в пиджаке и брюках из плотный серой ткани, несмотря на теплую погоду.

Это был варвар, чуть пониже Брейна. Он немного сутулился и производил впечатление нервной личности.

Оглядевшись, он увидел Брейна и направился к его столику.

Брейн напрягся. Он прямо-таки ощутил в кобуре пистолет и уже представил траекторию движения руки к пистолетной рукоятке.

– Извините, вы позволите сесть с вами? – спросил незнакомец.

– Но тут целый зал пустой. Почему вам нужен именной мой столик?

– Понимаете… – незнакомец сел напротив Брейна и положил на стол руки, как бы демонстрируя, что в них нет оружия. Однако Брейн знавал немало специалистов, которые голыми руками могли обходиться лучше, чем с оружием, потому слегка отстранился от стола, готовый перехватить атаку, если таковая последует. – Я понимаю, что это выглядит странно и, может быть, опасно, но уверяю, я не задумал против вас какой-то подлости. Мало того, за то, что вы разрешите посидеть рядом, я оплачу любой ваш счет.

– Слушай, а ты, часом, не извращенец? – уточнил Брейн.

Незнакомец засмеялся.

– Нет, Томас Брейн, я на службе.

Их взгляды встретились. Брейн быстро перебирал варианты – провокация наркоторговцев, провокация начальства, провокация конкурентов начальства – между полицией здесь тоже были свои конфликты, замешанные на коммерческой деятельности. Все, что угодно, ведь Брейн был на здешних улицах как младенец. Через пару месяцев – другое дело, он мог бы хоть как-то помериться с местными знанием материала, а пока – увы. Вся надежда на инстинкты и опыт, который здесь можно было использовать только наполовину.

Снова появилась официантка.

– Ой, а вы не говорили, что кого-то ждете, мистер! Что будет заказывать ваш гость?

– Мне то же самое, что и ему, – не глядя на официантку, сказал незнакомец. – И весь счет предоставьте мне.

– Как скажите, мистер! – обрадованно воскликнула она и снова убежала.

– Пюре и котлета! Пюре и котлета! Еще одно пюре и котлета! – послышался ее голос с кухни.

– Забавная, правда? – улыбнулся незнакомец.

– Кто вы? – сухо спросил Брейн, решив, что если этот будет тянуть резину – сшибет его на пол и смоется.

– Имперская Служба Безопасности.

– Чем докажете?

– Я могу положить на стол жетон – только, пожалуйста, не нервничайте, хорошо?

– Делайте это медленно.

– Разумеется.

На стол легла карточка с голографическими орлами.

– Что скажете?

– Я никогда не видел такого удостоверения и ничего не могу сказать.

– У вас профессиональная память. Запомните идентификационный код, а по возвращении на работу вы можете проверить его на сайте ИСБ.

Брейн еще раз взглянул на девятизначный код и кивнул.

– Я запомнил.

– Вот и славно, будем считать, что знакомство состоялось.

– Мистеры, я уже несу ваш заказ! – пропела официантка и, притащив большой круглый поднос, стала загромождать стол многочисленными блюдами.

– Я и не знал, что всего будет так много! – искренне удивился Брейн.

– Первый раз здесь? – спросил гость.

– Да, вы же знаете.

– Ну, надо же как-то беседу начать, – улыбнулся гость. И, достав карточку, провел по подставленной официанткой пластине терминала.

Довольная, она пожелала приятного аппетита и убежала.

– Давайте поедим, надо отдать должное – готовят здесь просто, но достаточно вкусно, и сырье полунатуральное.

И, подавая пример, гость стал есть первым, так что Брейн этому примеру последовал и несколько минут они только жевали.

«Вербовку готовит», – подумал Брейн. Это было очевидно.

– Я понимаю, что вы можете возразить мне – дескать, в городе только неделю, обстановки не знаете. И это так, – начал гость, переходя к третьему блюду. – Однако мы с вами знакомы дольше, чем неделя.

– Досье?

– Да, досье.

– Значит, меня перебросили сюда, а вам перекинули мои файлы?

– Нет. На самом деле мы о вас не знали, а досье утащили из уважаемой организации уже после того, как стали наводить о вас справки.

– А заинтересованность возникла после приключений на Заводском пустыре?

– Профессионала видно сразу, – улыбнулся незнакомец. – Оказавшись пустым перед необходимостью проявить себя, вы стали действовать дерзко и попали в наше поле зрения.

– Маяк на машину вы ставили?

– Нет.

– Точно?

– Абсолютно точно.

– Может, ваши агенты?

– Нет, я бы знал. Это наверняка люди Оберста, ведь вы им крепко насолили.

– Оберст – это владелец пустыря?

– Он только арендатор. Кстати, как вам десерт?

– Десерт хороший. Я такой в «Золотом павлине» пробовал, – сказал Брейн и по едва заметному движению век гостя понял, что он и об этом знает.

– Ну а что вы хотели? – улыбнулся тот, угадав мысли Брейна.

– Я все понимаю, – сказал Брейн, переходя к фруктовому салату. – И я догадываюсь, что вы собираетесь сделать мне предложение.

– Это же очевидно.

– Это очевидно не только мне, но и пассажирам в паре автомобилей, которые проезжали мимо этой забегаловки. У них хорошая оптика, и вы палите агента, который еще ничего для вас не сделал. В чем фокус?

– С вами приятно иметь дело, – улыбнулся гость. – Как фруктовый салат? Стоит попробовать или сразу перейти к мороженому?

– Попробуйте. По вкусу все очень похоже на натуральные фрукты.

– А вы их пробовали? – слегка удивился гость.

– Вы что, читали не все мое досье?

– Сами знаете, что это не положено. Информации дают ровно столько, сколько необходимым считает начальство. А что касается «хвостов», они гоняются за мной уже двое суток, и за это время я провел несколько десятков встреч с самыми разными объектами. У меня на сегодня намечено несколько встреч, так что вы затеряетесь в этой статистике.

– Давайте подводить черту, у меня заканчивается обеденный перерыв.

– Итог следующий – вы сейчас находитесь в начале очень перспективного информационного узла. Куда бы вы ни двигались, можете поднимать не породу, а настоящий ценный материал. Потому конкретной задачи я пока обрисовать не могу. Вы нужны как перспективный резерв, готовый немедленно вступить в дело.

– Я должен зафиксировать согласие?

– Ничего фиксировать не нужно. Вы можете взвешивать мое предложение до самого обращения к вам, если оно когда-то поступит. Это вам подходит?

– Это мне подходит.

– Тогда я убегаю, у меня сегодня еще много дел.

С этими словами гость поднялся, промокнул губы салфеткой, быстрым шагом пересек зал и вышел из ресторана.

64

Немного помедлив, Брейн тоже поднялся, однако к главному выходу не пошел, а выскочил на кухню, где нашел второй выход и, обежав вокруг заведения, незаметно добрался до своей машины.

Когда он завел мотор, бордовый «хаундкрафт» гостя уже выезжал на проезжую часть. Затем он стал резко разгоняться, так что Брейну пришлось раскочегаривать свою карету до самых высоких оборотов, чтобы не упустить объект наблюдения.

Скорости нарастали, и Брейн стал замечать, что кроме него за «хаундкрафтом» следует еще несколько бортов. Это были подготовленные автомобили с широкими шинами, компенсаторами крена и стартовыми бустерами, охлаждающие радиаторы которых выглядывали из-под колесных арок.

Что ж, ожидать, что в этих играх участвуют любители, Брейн не мог – его карета в этом ралли выглядела самой любительской.

Резкий поворот – Брейн шел в этой гонке пока последним. Историческая мостовая из булыжников – тут он сократил дистанцию.

Красивый бульвар, торговые ряды, яркие клумбы, туннель, немного открытого воздуха и снова туннель, а затем многорядное шоссе, защищенное акустическими щитами из прозрачного пластика, и снова поворот вправо – «хаундкрафт» уходил из центра, должно быть, намереваясь оторваться на менее загруженном шоссе.

Этот район Брейн знал плохо, вернее сказать – не знал совсем. Начались каскады крутых поворотов, и почти все участники гонки справлялись с ними неплохо, кроме последнего – черного «коррадо» с тяжеловатой кормой. Он то и дело притормаживал, чтобы на крутом вираже не притереться к отбойникам.

Что там случилось дальше, Брейн понять не успел, но только увидел, как «хаундкрафт» вдруг закрутился на дороге, дымя покрышками. Должно быть, его поддели крюком на бампере – подобные приспособления использовала и полиция.

Первые две машины преследователей проскочили дальше, а «коррадо», словно акула при виде ослабевшей жертвы, выбрал новый курс и пошел медленнее, затем на его крыше подскочила крышка люка, и показалась пушечная турель с двумя стволами.

Брейн видел вспышки, услышал звонкий треск, как будто рвали листовой металл. От бордового «хаундкрафта» полетели обломки пижонского обвеса, рванула покрышка, разбросав черные ошметки.

Затем брызнули крупным песком стекла, а пушки «коррадо» все поливали и поливали, пока не закончился боекомплект. Затем машина-хищник сложила стволы и рванула прочь, оставив дымиться останки своей жертвы.

Теперь Брейну стало понятно, почему «коррадо» выглядела на ходу такой тяжелой.

Проскочив по инерции разбитый автомобиль, Брейн остановился на обочине и, немного подумав, выскочил на тротуар и побежал посмотреть, что стало с его недавним знакомым.

Между тем на месте события уже стали собираться зеваки, хотя район был малообитаем.

Ожидая увидеть вполне определенную картину, Брейн заглянул через выбитое окно и не увидел в салоне тела.

Не было крови, не было клочьев одежды – не было ничего, что оставалось в таких случаях.

При этом несколько попаданий осколочно-фугасных снарядов разорвали в пух кресло водителя и посекли всю внутреннюю отделку.

Форма осколков стекла говорила о том, что остекление было из бронекварца, а торчавшие из пробоин волокна свидетельствовали о дополнительном усилении корпуса пулестойкими материалами.

Об этой особенности «хаундкрафта» знали те, кто на него охотился, поэтому снаряды применялись вперемешку – бронебойные и осколочно-фугасные.

Оставив разбитую машину, Брейн поспешил к карете, но вовремя сбежать не успел. Прибыл полицейский экипаж, и ему пришлось задержаться.

– Предъявите ваши документы, мистер, – попросил лейтенант, с подозрением поглядывая на Брейна и на его машину.

Брейн показал карточку, на которой красовалась голограмма полицейского управления.

– То-то я гляжу, машина шерифская, – заметил лейтенант.

– Я просто проезжал мимо. Гляжу, тачка дымится, ну выскочил, понятное дело, – думал, помочь надо, а внутри пусто.

– Пусто? – удивился лейтенант. В этот момент один из его подчиненных, добравшись до битой машины, помахал рукой. – Что там? – спросил лейтенант.

– Внутри никого нет и не было! Просто тачку распотрошили!..

– Ну ладно, счастливого пути, – сказал лейтенант, возвращая карточку.

Брейн сел в машину и завел мотор.

Итак, он становился здесь очень популярным. За ним бегали, за ним следили, в него стреляли, ему делали предложение, от которого трудно отказаться. Но, судя по тому, какую охоту тут, не стесняясь, устраивали за агентом ИСБ, и эта организация не могла дать устойчивых гарантий.

А еще Эрника. Сногсшибательная красавица с какой-то дикой внутренней энергией и обезоруживающим очарованием. Она неожиданно падает ему под ноги, а потом и в койку. Ее не останавливает даже его «районище».

«Медовая ловушка» – банальнейший из способов, однако раз за разом в нее попадались даже крепкие профессионалы.

– А с другой стороны, не слишком ли значительной персоной ты себя считаешь, Томас? – вслух произнес Брейн, невольно защищая Эрнику. – Стареешь, Томас, – улыбнулся он, поймав себя на этом.

65

Поначалу он хотел сразу поехать домой, посчитав, что на сегодня сделал достаточно, при том что жизнь в полицейском отделении шла своим неспешным порядком, и только он, как бешеная рыба, поднимал всю муть со дна.

Надо больше отдыхать, надо больше думать об отвлеченном. Однако тут же Брейн вспомнил про код удостоверения удивительного знакомого. Зря, что ли, запоминал? Нет, нужно обязательно проверить.

И он поехал на службу.

– Эх, завидую я тебе! Захотел – уехал, захотел – приехал. А тут сидишь как привязанный и даже в сортир отпрашиваться приходится, – снова пристал к нему дежурный.

– Если наденешь подгузник, то отпрашиваться будет не нужно, – посоветовал Брейн с полной серьезностью и прошел мимо.

Шутки шутками, а ему не раз приходилось пользоваться такими вещами – очень удобно, когда лежишь под кустом сутки и нельзя двигаться. Вода – по трубочке из ранца спецпитания. Вместо твердой пищи – таблетки, которые на вкус похуже неприготовленного картриджа для мейдера.

А потом внутри тебя все начинает бродить, разбухать, искать выход. А отлучиться нельзя – ты весь в броне и обвесе с боеукладкой. Каждый час проходят разведывательные дроны, фотографируют, сравнивают фото, анализируют. И хорошо, если цель все же появится, а то, бывало, пролежишь под кустом двое суток, и поступает команда – отбой. Ошибка разведки – враг прошел другим маршрутом.

Воспоминания были давнишние, но Брейн настолько хорошо помнил все ощущения, что и сейчас у него даже мурашки по спине побежали.

Заглянув наудачу к Григору и Боршингу, Брейн застал там только гоберли.

– Привет, Энт.

– Здорово, – потянулся тот, отвлекаясь от работы за терминалом.

– А где коллега?

– Домой отпустили.

– Опять, что ли, брюхом захворал?

– Нет, у них завтра разборка какая-то, все наши деловые поедут и он тоже.

– А ты не деловой?

– Я пока только на посылках.

– А чего так? – усмехнулся Брейн, садясь на стул у окна.

– Я в лидеры не лезу. Бонусы, конечно, не те, что у Ламба, зато вероятность получить пулю – меньше.

– А с кем закусились? С крутыми бандитами?

– Круче некуда, – усмехнулся гоберли. – С Четырнадцатым отделением.

– И что, стрелять будут?

– Вряд ли, но представительство показать нужно, поэтому туда всех «тяжелых» подтянут – и мы, и они.

– Слушай, я чего зашел. Нужно одно удостоверение прокатать на официальном узле, но не хочу, чтобы там мой терминал срисовали. Можешь сделать, чтобы я чисто вышел?

– Нет, не получится. Нужно что-то обязательно оставить.

– А что?

– Чьи-нибудь «хвосты» или просто выдуманные.

– А как это сделать?

– Одну минуту…

Гоберли полез в ящик стола, порылся там и достал небольшой чип памяти.

– Вот здесь программка. Откроешь ее и под ней зайдешь на официальный ресурс. Она сама пропишет что нужно, потом просто выйдешь и выключишь терминал, не выходя из программы, понял?

– Понял вас, сэр! – ответил Брейн улыбаясь и, поднявшись, взял у Боршинга чип. – Ты самый толковый гоберли из всех, которых я знаю.

– А многих гоберли ты знаешь, Томас?

– Да парочку знал. Но это там – в Метрополии.

– А какие гоберли там, в Метрополии? – спросил Боршинг, и было видно, что ему это важно.

– Ты же вроде сам из Метрополии.

– Нет, – отмахнулся он. – Это я здешним так втирал, чтобы не доставали. Но я из тех мест, где есть кое-какие порядочки, как в Метрополии. В основном по части еды.

– Гоберли в Метрополии своеобразные, как и суперколверы, а также канзасы. Там между ними более строгие границы, а здесь все вместе, и это хорошо. Ну, я пошел – твою программку испробую.

66

У себя в кабинете Брейн, проделав все, как велел Боршинг, и, придя на ресурс ИСБ, ввел в специальном окошке код, который запомнил. Система подумала несколько секунд и ответила утвердительно.

Брейн выключил терминал и только потом вынул из гнезда чип.

Итак, с очень большой вероятностью сотрудник ИСБ был настоящим – это раз. И Брейн сам видел, как тот садился в «хаундкрафт», – это два.

Спрыгнуть на ходу он не мог – на таких скоростях это равносильно самоубийству. А потом в дело вступили пушки, радостный враг умчался, а Джирда Ункрафта в машине не оказалось.

Это было имя с карточки, которой этот парень расплатился в ресторане.

Он махнул ею очень быстро, держал под острым углом и даже прикрывал двумя пальцами, но Брейну и этого хватило – он умел «прокручивать» увиденное, что называется, покадрово. Иногда это умение было полезно.

Теперь можно и домой. Хотя нет.

Выключив всю аппаратуру, Брейн закрыл кабинет и, пройдя по коридору, вышел во внутренний двор – к гаражам. Там он сразу увидел старшину Жидловского, который что-то разъяснял одному из механиков.

– Привет, – сказал Брейн, подходя.

– Привет. Чего пешком?

– С машиной все в порядке.

– А чего хотел?

– Хотел тебе деньжат в счет погашения долга подбросить.

– Правда, что ли? – удивился Жидловский.

– Да. Подъемные получил. Тысячу – тебе. Как перевести, знаешь?

– А чего же не знать… Я это… Сейчас – где же моя карточка?

Было видно, что это неожиданное предложение поразило Жидловского.

– Ага, вот она. Ну, это – в окошке адресат, вводи мой номер, хотя чего это я! – старшина хлопнул себя по лбу. – Я включаю прием, ты передачу – и сумму. Давай.

Они выполнили эти действия, затем соединили карточки на мгновение, и перевод состоялся. О чем получили уведомление и Брейн, и Жидловский.

– Ну все, пойду я, – сказал Брейн.

– Погоди! – остановил его старшина. – Не торопись…

И сел на стоявший возле ворот стул.

– Погоди, дай с мыслями собраться.

– Что-то случилось? – поинтересовался Брейн.

– Да нет же, напротив, – улыбнулся старшина. – У нас, знаешь ли, братва долги месяцами растягивает, а ты… Вот что – ты постой минутку, я сейчас вернусь.

С этими словами старшина вскочил и убежал в гараж. Брейн остался ждать.

Вскоре Жидловский вернулся и, опасливо оглядевшись, подошел к Брейну, протягивая небольшую коробку.

– Что это?

– Это тебе – подарок! – выпалил старшина и снова огляделся. – Никому никогда не дарил подарков. А тебе – вот пожалуйста.

– И что там?

– Ну ты посмотри, это ж сюрприз должен быть!

Брейн приподнял крышку – и там под водонепроницаемой пластиковой мембраной оказался пистолет, несколько необычной конструкции.

– Что это? – спросил Брейн.

– Ствол, Томас. Очень крутой ствол. Для себя берег – он у меня не один год лежал, но служба у меня, сам видишь, не боевая. А это система «роквер». Пробивная сила повышенная, и самое главное – звук выстрела происходит только в месте попадания пули. То есть место стрелка обнаружить трудно. Там внизу, под прокладкой, еще полсотни патронов.

– Ну, это ж стоит-то немало, старшина. Если бы ты продал…

– Хотел продать. Но теперь дарю тебе – и все на этом.

Сказав это, старшина повернулся и ушел к себе в гараж, а Брейн отправился к машине.

Вернувшись домой, он еще раз открыл коробку и, выложив пистолет, попробовал разобраться с незнакомой системой.

Как функционирует, разобрался, но принцип удивительного действия остался ему неизвестен.

Под толстой прокладкой нашлась лента с гнездами для патронов – их здесь действительно было полсотни штук. Сгораемая гильза, пуля – по форме обычная, однако имелось несколько разноцветных поясков.

Убрав оружие подальше, Брейн решил размяться и, нацепив тренажерный комплект виртуального боя, устроил битву с противниками уровня «мастер» и после получасовой схватки чувствовал себя прекрасно.

Сходил в душ, поставил готовиться ужин и, вспомнив о волшебной коробочке, подошел к столику и включил ее. Сразу стало светлее – все тени попрятались. А еще он взял со стола записку, которую оставила Эрника. От нее все еще пахло духами. Даже голова закружилась, но Брейн отбросил все посторонние мысли. Он знал, что нужно перетерпеть, иначе она его «зацепит».

Зазвонил телефон.

– Слушаю вас, – ответил Брейн тоном уставшего клерка.

– Как ты, милый?

Как будто ее губы коснулись его уха. Снова заныли ребра.

– Я – нормально…

– Не скучаешь?

– Скучаю, – признался Брейн.

– Давай встретимся.

– Сегодня я не могу.

– Почему?

– Скоро ночь, а завтра много работы.

– А если я сама приеду?

– Ну, Эрника, милая, это же далеко. Ты ведь помнишь, в каком районище я…

– Я уже перед твоей дверью.

– Что?

– Что слышал. Я уже перед твоей дверью.

Брейн положил телефон, потом медленно двинулся в прихожую – ему требовалось какое-то время, чтобы перенастроиться.

Эрника была слишком опасным оружием, чтобы появляться перед ней расслабленным.

Он открыл дверь, и Эрника действительно стояла там: красивая, бриллиантовая, феноменальная и… с корзинкой, из которой выглядывало горлышко винной бутылки.

– Я не с пустыми руками, – сообщил она и, не ожидая приглашения, прошла в прихожую, отстранив Брейна.

– Ты меня чуть не сбила, – шутливо укорил он ее, запирая дверь.

– Не была уверена, что ты меня пустишь.

– Я всегда подтормаживаю при виде тебя. И уверен – не я один.

– Поставь вино охлаждаться, что ли, – сказал она, вручая ему корзинку. – Там еще такие вкусные штуки. Забыла, как называются.

Она прошла в комнату, Брейн за ней, на ходу открывая крышку корзинки.

– Эрника, это же стоит безумных денег! – удивился он, заметив наклейку с отметкой «натуральные продукты».

– Я получила премию, не парься, – сказала она, плюхаясь на тахту.

Брейн остановился в дверях кухни с корзинкой в руках, не в состоянии отвести взгляд от Эрники. Он мог стоять и смотреть на нее час или более.

– Оставь уже эту корзинку, Томас, и иди сюда.

– Но вино…

– Ах, оставь. Вино – лишь повод не выглядеть дурой, когда я стояла перед твоей дверью.

– Почему дурой? – не понял Брейн, оставляя корзинку на кухне и возвращаясь к Эрнике.

– Тут на платье застежка сложная – помоги…

67

На ночь она не осталась, приняла душ, снова нещадно используя драгоценный ресурс натуральной воды, и убежала где-то в районе полуночи.

– Нет-нет, не провожай меня, – отказалась она даже слушать предложения Брейна. – У меня есть вот что.

И она продемонстрировала парализатор в виде компактного пистолета.

– Но я хотя бы до такси…

– Мне некого здесь бояться, Томас, даже твой сосед со мной уже здоровается.

– Который?

– Ну этот – в винтажной майке.

– И все же я не понимаю.

– Ты занятой человек, Брейн, полицейский. А я независимая женщина. И потом, если я будут тебе досаждать всякими провожаниями, ты в другой раз не откроешь мне. Шучу.

Она поцеловала его в щеку и выскочила за дверь.

Щелкнул замок, и Брейн вернулся в комнату. Сел на тахту и улыбнулся.

«Какая же она все-таки славная. И если это подстава, то самая лучшая подстава, которые только случались», – подумал он, а в следующую секунду жуткий приступ боли в костях заставил его ахнуть и завалиться, потеряв сознание.

В том забытьи, куда он погрузился из состояния беспамятства, ему снова мерещились какие-то змеи, тершиеся о его ноги шершавой кожей. Это было больно, страшно и омерзительно.

Дернувшись в очередной раз, он вскрикнул и открыл глаза.

В комнате горел свет, часы показывали половину пятого утра, а Брейн лежал и смотрел в потолок, не в силах вспомнить, где же он вчера так набрался.

Вообще, он знал разумные границы, но иногда, по молодости, напивался в увольнениях до такого состояния, что потом просыпался вот так – неизвестно в каком месте, без воспоминаний и ясных ощущений.

Поняв, что больше не заснет, Брейн сел, коснувшись босыми ногами прохладного пола. Он посидел так какое-то время, затем встал и тут же сел снова – все вокруг кружилось.

Вспомнилось посещение ресторана с этнической кухней.

«Точно, там и напился», – подумал он. Потом вспомнил незнакомца, оплатившего счет, и забеспокоился – а вдруг отравили?

Собравшись с силами, Брейн все же добрался до ванной и, включив воду, освежил себя холодными струями. По привычке глянул на счетчик расхода и… начал вспоминать.

– Неужели… Неужели опять она? – спросил он себя, неловко вытираясь полотенцем – руки плохо слушались.

Сейчас Брейн хорошо помнил их первую встречу, но о следующей только догадывался – по косвенным признакам. По показанию счетчика воды, например.

Выйдя из ванной, он прошел к тахте, но второй подушки не нашел.

– Могла убрать… – сказал он себе, вспомнив, что в прошлый раз комплекты белья Эрника убирала.

Он прошел на кухню и увидел на столе корзинку с бутылкой вина и пакетом, в котором обнаружились пироги из слоеного теста с мясом.

Окончательно в происхождении еды его убедила наклейка «натуральные продукты». Каким бы пьяным он ни был, таких деньжищ за харчи ни за что бы не отдал.

– Значит, была, – произнес он безо всякой интонации и, взяв корзинку, медленно вернулся в комнату. Остановившись возле ТВ-терминала, щелкнул включателем и, пройдя к тахте, сел.

На экране замелькали какие-то образы, диктор залопотал про криминальные разборки.

На этом фоне Брейн ударом по дну вышиб из бутылки пробку и, запрокинув голову, стал жадно пить прямо из горлышка.

– Ничего себе винишко… – сказал он и икнул. Потом достал пирог и стал есть, тупо таращась на репортеров, полицейских и эвакуатор, грузивший изрешеченный бордовый автомобиль.

– Ничего пирожочек, – сказал Брейн, доев пирог. А увидев на экране знакомое лицо лейтенанта с места происшествия, кивнул ему, сказав:

– Привет, парняга.

Потом снова начал пить вино и есть пирожки. Когда кончилось и то и другое, Брейн отнес корзинку на кухню, сунул в нее пустую бутылку и, оглядевшись, понял, что чувствует себя хорошо и прекрасно помнит весь вчерашний вечер.

– Ага, – произнес Брейн. – Значит, вот чем эта фигня лечится…

68

К тому времени, когда Брейн приехал на службу, весь алкоголь из него уже выветрился.

Ни на что больше не отвлекаясь, он принялся перепрошивать чипы, проверяя потом каждый пятый. Дело хотя и не быстро, но все же двигалось. Решив не терять время даром, пока медленный гаджет запекал шпионские чипы, он сходил к техникам, проконсультироваться насчет аппаратуры для приема. Вместе они решили, что лучше будет не только принимать информацию, но сразу проводить ее первоначальный анализ, для чего требовалось добавить в необходимый набор соответствующие блоки.

Пока Брейн писал дополнительную программу, ефрейтор Бун притащил ему еще продвинутого железа и прямо в кабинете у Брейна стал собирать новую установку.

Что-то пришлось припаивать, что-то, наоборот, вырезать. Они так увлеклись, что закончили работу, когда уже темнело, и Брейн настоял, что теперь должен угостить Буна.

– Пирожки любишь?

– Ну, я слышал про них…

– Я тут кафешку одну видел, называется «пирожковая». Завтра сделаем заказ.

– Я не против.

Пирожковую Брейн действительно присмотрел, то есть просто увидел, проезжая мимо. Разумеется, никаких продуктов уровня «элит» там не было, но это было лучше, чем питательные фракции из мейдера.

Домой Брейн ехал, нагруженный аппаратурой для приема и первоначального анализа и сумкой с бомжовской одеждой, которая до времени лежала у него в кабинете. А еще он вез полсотни заготовленных чипов, так сказать, на первое время.

Утром со всем этим хозяйством Брейн собирался отправиться прямо на место, не заезжая на службу.

Перед сном, чтобы лучше спалось, он поработал на тренажере в разминочном режиме. Это ему всегда помогало от волнений и бессонницы.

Старый способ сработал, и утром Брейн чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Пока собирался, ему пытались мешать мысли об Эрнике, но он гнал их усилием воли.

Позавтракав, с баулом в руках и «девяткой» в скрытой кобуре он спустился во двор, поздоровался с дворником и направился к арке.

Его автомобиль стоял на прежнем месте. Проверив датчиками безопасности дополнительные закладки, он не обнаружил никаких нарушений, погрузил имущество в салон, а затем присел и снял один «жучок». Потом обошел машину и снял второй.

Никто не должен был знать, что его карета стоит в засаде, иначе могут накрыть прямо на месте, что было бы очень обидно.

Брейн осмотрел «жучки» – они были смонтированы на магнитной базе, то есть оператор не мог определить, стоят ли они еще на борту или валяются в грязи.

Еще бывали клеевые – одноразовые, которые тотчас ябедничали хозяевам, если их снимали или они отваливались.

Брейн заранее присмотрел подходящий камень у дороги и теперь, отвалив его, спрятал чипы в ямку и аккуратно положил камень на место.

– Побудьте пока здесь, – сказал он и, оглядевшись, сел за руль.

Появилось небольшое волнение, но это было нормально, Брейн привык к легкому мандражу перед началом операции.

Вот когда внаглую пер на этот пустырь – было нестрашно, потому что решение принималось спонтанно. А тут одно планирование заняло длительное время, а еще подготовка технических средств. Это вам не пустяк, это вам серьезная операция.

Место для засады он выбрал по карте и, прибыв пораньше, проехал по нему и пришел к выводу, что оно не подходило.

Запаркованных машин было мало, а дома выглядели ухоженными. Постояльцы и владельцы в таких домах были весьма внимательны и сигнализировали полиции о всяком пустяке. И хотя полиции Брейн не боялся, это могло сорвать ему операцию, а еще эти владельцы могли просигнализировать кому-то другому. Одним словом, Брейн отправился на резервную позицию, и там был полный порядок, то есть много машин, некоторые даже оказались брошены. Постройки были обшарпанны, а тротуар разбит.

«То, что нужно», – подумал Брейн, загоняя машину под раскидистое дерево.

69

Заглушив мотор, Брейн огляделся и принялся переодеваться. В машине это было не слишком удобно, но он быстро справился, а затем начал включать привезенную аппаратуру, которая должна была принимать и частично обрабатывать полученную информацию.

Когда датчики стали показывать, что прием налажен, он взял один из чипов и сказал:

– Настройка, привет, привет…

Стрелки индикаторов отбарабанили ритм речи, а стало быть, все было в порядке.

Засыпав в карман все пятьдесят чипов, Брейн выбрался из машины и, снова оглядевшись, скользнул между домов, направляясь в сторону Заводского пустыря.

Помимо чипов и грязной одежки Брейн, как всегда, тащил на себе «девятку». Это как зубы утром почистить. Чуть какая заминка, а пистолет уже в руке. Иной раз, гуляя где-нибудь на отдыхе среди высоких сосен и прозрачных озер, он вдруг вспоминал, что при нем нет оружия, и испытывал жуткий подавляющий страх.

«Успокойся, пистолет при тебе», – подбодрил себя Брейн, стараясь настроиться на работу.

Какая-то старуха тащила к мусорному ящику пакет и вдруг уставилась на него, да так, что заныли пятки.

«Да вали же ты по своим делам!» – приказал он ей мысленно.

А еще мужик, который пытался завести мотороллер, при том что провода пускового механизма валялись на земле, – чего он хотел от несчастной машины?

С невозмутимым видом Брейн прошел дальше, а мужик продолжал остервенело дергать педаль стартера.

Пройдя пару кварталов, Брейн оказался на зыбкой границе, отделявшей городской порядок, оберегаемый проданной и перекупленной полицией, от мира наркотической наживы, которую прикрывали беспредельщики, готовые убивать столько, сколько потребуется для наведения их собственного порядка.

И то, что Брейн еще не попал под их зазубренную секиру, объяснялось только везением.

Бездомные наркоманы потоками стекались к «кругу» – территории, где вожделенный кайф был виден, до него было рукой подать, он был совсем близко. Кому-то, случалось, перепадала пожива – другой шняг свалится и выронит дозу, начальство объявит акцию и швырнет в толпу мелко фасованный товар.

Большинство шнягов текли на «круг» без единого чака в кармане, но они создавали ажиотаж, который был необходим денежным клиентам для принятия решения.

Конкурентных площадок на окраинах хватало, но только на Заводском пустыре толпилось столько народу.

Тем, кто был при деньгах, это льстило.

«Я закупаюсь на Заводском пустыре, прикинь!»

Это значило многое. В некоторых кругах.

Брейн добрался до главной путевой артерии и гармонично вошел в ряды шнягов с горящими глазами и ноющими суставами – жаждущими поправиться.

Брейн был вынужден останавливать их, окликать под надуманным предлогом – дескать, нет ли чего поправиться.

– Ну ты спросил! Трое суток не знаю, куда от ломоты деться!

– Да проваливай ты – я тебя не знаю!

– Сам бы поделился, нет ли у тебя чего?

Первые чипы уже скользнули в карманы шнягов.

Их лица Брейн запоминал, чтобы в другой раз не загружать их новыми чипами. Он смотрел в будущее и планировал охватить максимально возможное количество. У него имелось около трех сотен штук, и это было неплохо, а если дела пойдут, можно добыть еще – наверняка где-то у полицейской братвы этого добра валялось целые подвалы.

Представив подвалы, заваленные чипами, Брейн усмехнулся и сунул очередного «жучка» в карман проходящего шняга.

Спустя час Брейн раздарил весь запас чипов и, осторожно развернувшись, прихрамывая, двинулся обратно. За время раздачи он вклинился на территорию пустыря метров на двести, и теперь его мог пристрелить любой охранник, однако Брейн внимательно следил за обстановкой.

Вот один пост с двумя молодцами и автоматами на ремнях. А вот одиночный страж – два пистолета на ремне и внимательный взгляд, но сегодня Брейн прошел чисто, и его никто ни в чем не заподозрил. Он торжествовал победу над местной системой безопасности.

Шагая к своей машине, Брейн почти физически ощущал, как вливались в накопительные блоки информационные потоки, разделявшиеся по разделам написанной им программой.

Вернувшись в карету, он переоделся и остался еще на пару часиков, с удовлетворением отмечая, как мигают индикаторами греющиеся блоки, принимая и сортируя информацию.

Брейн даже немного вздремнул, потом покинул машину и отправился искать точку питания.

Немного перекусил и, вернувшись к карете, решил сворачиваться – было уже четыре часа дня.

70

Приехав на службу, Брейн перетащил аппаратуру в кабинет, вызывая уважительные взгляды сотрудников отделения.

Они то и дело видели его куда-то уходящим, откуда-то возвращающимся. Всегда в гражданской одежде, приветливого, но немногословного.

– Привет, Томас!

– Здорово, Томас! – слышал он на пути в кабинет.

– Привет, братцы. Как служба?

– А у тебя?

– Да вот, с отдыха вернулся.

– Ну как, все сработало? – спросил попавшийся по пути ефрейтор Бун.

– Вроде сработало, судя по индикаторам, – ответил Брейн и, проскользнув к себе, закрыл дверь на замок.

Затем развернул аппаратуру, подключил к терминалу и стал просматривать все схемы и последовательности действия аппаратуры.

Работа проходила штатно, аудиофайлы выстраивались по порядку, каждому присваивался индивидуальный номер того чипа, от которого он был получен. Оказалось, что задействованы все шпионские «жучки» и некоторые все еще дотягивались до передатчика, однако из-за слабости сигнала передача информации не происходила.

– Ну ничего, завтра доложатся, – сказал Брейн и заглянул в папку с файлами, отсортированными по заданным фразам.

Пока было много мусора, но кое-где уже хорошо проявлялись темы, связанные с продажей наркотиков, местами их возможного производства, имена лиц, которые были связаны с поставками.

– Прекрасно, – сказал Брейн и, свернув программу обработки, занялся перепрошивкой новой партии чипов.

До того, как начало темнеть, он успел сделать семьдесят штук, спрятал их тут же в кабинете и, оставив аппаратуру, отправился домой.

Похоже, его осторожный обходной путь начинал действовать, и Брейн, уставший, но в хорошем настроении, добрался до своей квартиры.

Приготовил ужин, принял душ, посмотрел новости – и тут ему позвонили.

– Привет, это опять я, – послышался в трубке голос Эрники.

– Привет. Ты уже за дверью? – попытался пошутить Брейн, и этот шутливый тон дался ему нелегко. У него попросту не было сил на очередное свидание прямо сейчас.

– Не пугайся, – сказала она и засмеялась. – Я позвонила, чтобы пригласить тебя на прием.

– Прием? Это где все с важным видом ходят в смокингах и пьют вино с пузырьками?

– Почти что. На самом деле это вечеринка за городом. Мои друзья пригласили меня на небольшое торжество для своих, но выбор спутника за мной.

– И когда это случится?

– Через два дня. Я заранее решила выяснить, что ты об этом думаешь.

– А это надолго? В том смысле – сколько там придется пробыть?

– Поедем часикам к шести, а до полуночи уже будем дома.

– Ну, я бы предпочел встречаться с тобой без свидетелей, однако почему бы и нет? Думаю, это можно устроить.

– Спасибо, милый, ты меня очень выручишь. Я позвоню тебе накануне вечером, и никаких смокингов не потребуется, там все будет по-простому.

Брейн положил трубку на стол и вздохнул. Он согласился на этот прием, чтобы гарантированно не встречаться с Эрникой эти два дня.

Странная штука, он осознавал, что она красива и умна, однако встречи с ней его тяготили. Нет, сами свидания происходили как полет на пик блаженства, но вот потом…

Утром Брейн встал пораньше – ему предстояло распространить большее количество чипов, при этом быть внимательным и не тратить устройства на тех, кому он их уже подбрасывал.

Прежде чем уехать, Брейн вытащил из-под камня «жучки» и взял с собой, поскольку слишком долгое пребывание их на одном месте могло вызвать у операторов беспокойство. А теперь, когда он поехал, они снова видели, что маячки рисуют маршрут, а стало быть, все в порядке.

Приехав на место своей постоянной парковки, Брейн опять спрятал «жучки» возле стены полицейского участка, а сам сходил в кабинет, забрал маскировку под бомжа, аппаратуру и перепрошитые чипы. Загрузил все это в машину и поехал в засаду.

Прибыв на вчерашнее место, он снова поставил машину под дерево, хотя понимал, что правильнее было поменять место приема – так гласили инструкции. Но очень уж удобное оказалось место, и в этот раз он решил снова поработать отсюда.

Запустив аппаратуру, Брейн сразу получил целый поток ожидавших передачи чипов. Время от времени они посылали в эфир сигнал, проверяя, есть ли неподалеку приемник и, когда тот отзывался, сбрасывали накопленный материал.

Индикаторы, показывавшие загрузку приемника, подпрыгивали до максимумов, и файлы загружались в сжатом виде без распаковки, поскольку на это пока не хватало ресурсов.

– Вот и славно, – улыбался Брейн, чувствуя, как в нем просыпается некий охотничий азарт.

Переодетый, подготовленный, с запасом чипов и «девяткой», он снова влился в поток бредущих шнягов, искусно имитируя их походку, сутулость и вялую неестественную жестикуляцию.

Брейн не опасался, что забудет, кому выдавал чипы накануне – старых знакомых он узнавал сразу. Снова началась методичная работа: он не спешил, надуманных тем не создавал, а лишь поддерживал разговор, который начинал кто-то.

Эта методика оказалась весьма кстати, поскольку Брейну удалось распознать парочку подсадных. Ими оказались фальшивые шняги, без сомнения, принадлежавшие к службе безопасности Заводского пустыря.

Однако они были заняты каким-то особым заданием – Брейн видел, как они выбирали собеседников по каким-то признакам и заводили с ними беседы.

На этот раз, чтобы рассовать все чипы, понадобилось пару часов, и обратно он возвращался еще около получаса, хотя хотелось поскорее добраться до безопасной границы и наконец распрямить спину.

Переодевшись в машине, Брейн посидел, отдыхая, и лучшей музыкой для его ушей были сигналы о перегрузке – к запущенным в работу вчерашним чипам присоединялись «жучки» из новой группы.

71

Прошло два дня, которые Брейн провел очень продуктивно. Он распространил две с половиной сотни чипов, которые теперь работали так мощно, что имевшаяся аппаратура с потоком информации едва справлялась. Имелось еще три десятка «жучков», но их он оставил в качестве резерва.

Теперь Брейн получал информацию не только с «круга» – точки торговли наркотиками, но и со всей наркоманской среды ближайших районов.

Постепенно чипы выбывали. Их находили и выбрасывали или теряли.

За сутки из строя выходило порядка десяти-пятнадцати штук, но на поток информации это практически не влияло, поскольку базу охвата Брейн организовал с огромным запасом.

Ожидая вечером звонка, Брейн еще днем озаботился состоянием своего гардероба и решил обратиться за помощью к лейтенанту Григору, который всегда одевался очень стильно. Даже слишком изысканно для полицейского, ну и, конечно, дорого.

Зайдя к своим старым знакомым, Брейн поздоровался и заметил, что рука у Григора была на перевязи.

– Что с тобой случилось? – спросил он.

Григор свободной рукой поднес палец к губам, и Брейн, прикрыв дверь, прошел к стулу возле окна.

– Это он с особого задания вернулся, – пояснил Боршинг.

– Зато заработал бонус, – вымученно улыбнулся Григор.

– За полицейские разборки?

– Да, – кивнул лейтенант.

– Так это еще не все трофеи?

– Еще компресс на ребрах.

– Бронежилет спас?

– Еще как спас. Пять картечин завязли. Если бы не жилет… – лейтенант вздохнул.

– Ну, бонус покрыл это?

– Да разве дело в бонусе, Томас? – чуть наклонившись, произнес лейтенант и закашлялся. – Я же не могу отказаться, понимаешь?

– Догадываюсь. Ну ладно, вижу, я не вовремя зашел.

– А чего хотел? – спросил гоберли.

– Да я думал привлечь Ламба в качестве консультанта. Мне нужно что-то из одежды прикупить, чтобы не броско, но солидно.

– А зачем тебе?

– Пригласили на торжество, за город.

– С ней? – сразу загорелся лейтенант и вскочил, позабыв про ранения. – Ты поедешь с ней?!

– Да, с ней. Только не прыгай так. Ладно, я сам разберусь, продавцов спрошу, если что.

– Нет-нет! Ради такого дела, Томас, я поеду с тобой, – возразил лейтенант. – Я сейчас все равно на три дня в отпуске – по ранению, так сказать. Но в карте записали – простуда.

– Ну, как знаешь, хотя мне как-то неловко, – заметил Брейн.

– Пусть поедет, – сказал гоберли. – А то сидит тут, на жизнь жалуется. Задолбал уже.

– Нет, ну ты видел, какое отношения к боевому товарищу, а? К единственному напарнику, – покачал головой лейтенант. Видно было, что его настроение заметно улучшилось. – Ты ведь на тачке?

– Да, машина у забора.

Они вышли из кабинета и направились к выходу.

– Как твои разработки, двигаются?

– Вроде что-то налаживается, – уклончиво ответил Брейн.

– Да ладно, все только о тебе и говорят, ты же тут носишься как угорелый. Все вареные, а ты бодрячок, как таблетками наширенный.

– Работа всегда бодрит, – улыбнулся Брейн. Они с лейтенантом поздоровались с насупленным майором-кадровиком и вышли из здания.

– А я все спросить хочу – так и подмывает меня… – начал лейтенант, когда они садились в машину.

– Какова она в постели, – за него закончил Брейн.

– Ну, ты все наперед знаешь, – поразился тот, поудобнее пристраивая руку и морщась от боли. – Понимаешь, если бы это была какая-то девка из кабака, я бы спросил еще в первый раз, а эта… Про такую женщину спрашивать – это может и обидеть.

– Нет, это меня не обидит, ты же со всем уважением, – заметил Брейн, трогая машину с места.

– Вот-вот! – подхватил лейтенант. – Именно что с уважением!

– Ну что тебе сказать? В постели она – просто шторм.

– Я так и думал! Я так и думал! По-другому и быть не могло! – с чувством произнес лейтенант и несколько минут молчал, погруженный в собственные мысли.

72

Магазин выбрали тот, который порекомендовал Григор. Он сразу привел Брейна в нужный отдел и, едва поглядев вокруг, снял с вешалок джемпер, рубашку и вельветовые брюки.

– Вот – примерь, а обувь и эта сойдет.

Брейн примерил, и все подошло. Он никогда так не одевался и теперь не узнавал сам себя.

– И как этот стиль можно назвать? – спросил он у Григора, выйдя из примерочной.

– Самобытный, – ответил лейтенант. – Грубовато, простовато и стильно.

– Слушай, а джемпер не узковат?

– В самый раз!

– А ствол топорщиться не будет?

С этими словами Брейн вытащил из оставленной на вешалке кобуры «девятку» и сунул сзади за пояс. А потом повернулся кругом.

– Ну как?

– Ты что – на праздник с пушкой поедешь? – удивился лейтенант.

– Но без ствола я не могу. Здесь без оружия – считай что голый. У вас городок специфический.

– Но ты же там всех напугаешь.

– Я полицейский, это нормально. Вот если бы был хирургом со стволом, это могло бы вызвать вопросы.

– Да, хирургу больше подошел бы нож, – задумчиво произнес Григор, потом сходил к вешалке и принес такой же джемпер, но на размер больше. – Возьми, этот будет в самый раз.

Брейн примерил – теперь пистолет было совсем не видно. В этот момент ему позвонили, и он ответил.

– Привет, милый, – произнесла Эрника так, что у него защекотало в шее и спине.

– Привет.

– Ты помнишь, о чем мы договаривались?

– Разумеется.

– Тогда завтра в пять встречаемся возле «Золотого павлина» и на такси поедем к моим друзьям.

– Хорошо, я буду.

– Целую и скучаю, – снова прошептала Эрника, и Брейн, вздохнув, убрал трубку в карман.

– Она? – спросил лейтенант.

– Она, – ответил Брейн.

– Ну, я поеду. Расскажешь тогда, как все прошло. Разумеется, если это будет удобно.

– Обязательно расскажу, – пообещал Брейн.

73

Григор ушел, а Брейну предстояло еще одно дело. Он понимал, что новых встреч с Эрникой не избежать, да было бы и глупо избегать их, однако их «откат» был настолько жестким, что Брейн решил использовать проверенный способ, ведь в прошлый раз бутылка вина ему очень помогла.

Причем сразу.

Брейн не являлся бы профессионалом, не будь он в постоянной готовности к сюрпризам. И, разумеется, он не доверял Эрнике – такие женщины не вешались на шею случайно, а уж если его приглашали на загородный междусобойчик, не исключалась нештатная ситуация, и он не хотел бы в тот момент оказаться во власти чар жаркой красавицы.

Именно поэтому, забросив упакованные покупки в машину, Брейн проехал еще полквартала, где заметил специализированный магазин алкоголя.

Вино – это хорошо, но ему требовалось что-то более действенное.

Зайдя в магазин, он сразу привлек внимание продавца – канзаса с длинными волосами и быстрыми, суетливыми движениями, как у какого-нибудь грызуна.

Брейн шел вдоль заставленных бутылками стоек, а канзас крался сзади на некотором расстоянии, чтобы не мешать клиенту рассматривать товар и мгновенно оказаться рядом, если потребуется его помощь.

В конце концов Брейн решил прибегнуть к помощи продавца, поскольку у него не было времени изучать историю местных напитков.

– Мне нужно что-то покрепче, – сказал он, поворачиваясь к продавцу.

– О, у нас огромный выбор! Я могу порекомендовать вам целый список, который…

– Постой, – остановил его Брейн.

– Да, я вас слушаю, – отступил на шаг продавец, сложив руки на груди и чуть склонив голову набок.

– Давай мне что-то покрепче, не менее сорока градусов.

– О, сэр, я вижу в вас ценителя, который…

– Погоди! Я еще не назвал все условия.

– Да-да, я весь – внимание, – сказал продавец, снова принимая характерную позу.

– Значит, не менее сорока градусов, далее – не менее полулитра и чтобы плоская была. Сама бутылка.

– Извольте, я покажу вам.

И продавец подвел его к полке, где было с десяток бутылок, подходящих под указанные требования, однако ценники их начинались от сотни чаков. Это было дороговато.

– М-да, – произнес Брейн, прикидывая, что в его требованиях можно отменить, однако он видел, что весь крепкий алкоголь здесь очень дорог.

– Если позволите, я замечу – обычно такие напитки покупаются для каких-то корпоративных праздников по статье «представительские расходы», а частные лица берут для себя напитки подешевле, правда, и крепостью до двадцати градусов.

– Минуточку, парень, я кое-что проверю…

С этими словами Брейн достал свою банковскую карточку и ввел в информационном окошке слова «представительские и оперативные расходы». И тотчас там проявилась цифра с указанием – «триста чаков в месяц».

– Ты полезен, парень, ты реально полезен, – сказал Брейн немного удивленному продавцу. – Я возьму вот эту штуку.

И он указал на бутылку.

Продавец тотчас перенес товар к прилавку и хотел было красиво упаковать, но Брейн отказался. Он рассчитался на терминале и взглянул на карту – расход был списан из соответствующей позиции.

– Ну разве это не прекрасно? – произнес он улыбаясь и вышел из магазина с бутылкой в простом пакете.

Вот теперь – с пистолетом, обновленным гардеробом и бутылкой крепкого – он был абсолютно готов к новым испытаниям.

Еще раз осмотрев товар в машине, Брейн обнаружил, что крепость напитка пятьдесят два градуса, но это его не смутило. Он был военным человеком, и ему случалось пить разное.

74

Чтобы не сорвалась поездка с Эрникой на следующий день, Брейн решил особо не рисковать и не стал раздавать финальную партию перепрошитых чипов. Он ограничился тем, что с утра покатался полтора часа с остановками, пока истомившиеся от бессонных ночей шняги текли на «круг», таща с собой кто добытые деньги, кто ворованные вещички, а кто одни лишь надежды на случай поправиться.

Чипы работали вовсю, и пока Брейн двигался или отстаивался, обрабатывающие и приемные блоки тарахтели, разогреваясь до предела, принимая все новые донесения от старательных электронных шпионов.

Через два часа, словно сейнер с набитыми богатым уловом трюмами, Брейн покатил к отделению. Запарковался, закинул под коврик припрятанные у забора маячки и с аппаратурой в сумке прошел к себе в кабинет, где тотчас принялся за просмотр и предварительную оценку обработанной информации.

Папки с первоначальными сигнальными фразами переполнялись, и Брейн формировал главные папки, в которых задавал уже более точные критерии отбора. Он хотел слышать о маршрутах поставок, а также имена руководителей Заводского пустыря и главных поставщиков.

Сформировав новые условия переработки, он запустил программу, а пока она работала, сходил к Боршингу, который сидел в кабинете один и как раз собирался уходить, когда появился Брейн.

– О, ты куда-то убегаешь?

– Да, на адрес нужно заскочить, кто-то на нашего стукача наезжает, надо вмешаться.

– Бронежилет захвати.

– Уже в машине. Но я не один – пятерых «тяжелых» подогнал.

– Ты мне скажи быстренько, как в сети на второй уровень пролезть?

Гоберли выдвинул ящик, отклеил откуда-то изнутри крохотную карточку и подал Брейну.

– Вот пароль одноразовый.

– Спасибо, друг. Ну ладно, не буду задерживать, а то скушают там твоего стукача.

– Не скушают, – ответил гоберли уже в коридоре, закрывая дверь. – У него дом кирпичный и патронов немерено. Отстреливается.

И уже оказавшись возле «аквариума» с дежурным, Боршинг обернулся и крикнул:

– Хороший прикид, кстати!

– Спасибо! – ответил Брейн и провел ладонью по рукаву мягкого джемпера. Обновка Брейну нравилась все больше. С одной стороны, практичность подсказывала, что обновки нужно надеть перед самым выходом «в люди», но опыт говорил о другом – непривычная одежда сковывает, не дает в полной мере оценивать окружающую обстановку. Поэтому Брейн обновки уже немного пообмял и чувствовал себя в них совершенно комфортно.

Вооруженный паролем, он вернулся в себе, забрался в сеть и набрал адрес защищенного спецкодами спецтерминала. Это был вход в сеть второго уровня, куда допускались только администраторы, связанные со спецслужбами, полицией, и представители управленческих госструктур.

Брейн наобум спросил пароль у Энта и попал в десятку. Казалось, у запасливого гоберли имелись ключи ко всем дверкам.

Прелесть сети второго уровня была в том, что там располагались самые укрытые и защищенные облачные хранилища, а кабинет в полицейском отделении был не лучшим местом для хранения важной информации, поэтому переработанную часть сведений Брейн начал сбрасывать в сетевое хранилище.

Провозившись с этим, он не заметил, как стукнуло три часа. Пора было собираться.

Брейн получше пристроил под джемпером кобуру, достал из выдвижного ящика пакет с «Лепольдом Краузе» – так назывался крепкий напиток – и подумал, что с пакетом он будет выглядеть не очень красиво. Однако тут же в голову пришла спасительная мысль.

– Да, так я и сделаю, – решил он и, оставив компьютер в одиночестве обрабатывать информацию, закрыл дверь и покинул отделение.

На улице прошелся до ближайшего кафе, где съел что-то не очень вкусное, но достаточно калорийное – неизвестно еще, как здесь кормят на приемах.

Выйдя из кафе он поймал такси и, сев в него, сказал водителю:

– К ресторану «Золотой павлин».

– Хорошо, сэр.

– Но нам еще где-то цветы купить нужно…

– Цветы? – переспросил водитель.

– Да, цветы. Ты знаешь, где неподалеку продают цветы?

– Ну, есть одно местечко, – как-то неопределенно ответил водитель, и они свернули в ближайший переулок.

Поплутав по узким улочкам, они в конце концов выбрались к какому-то магазинчику, в витринах которого действительно стояли растения.

– Ага, подожди минуточку!..

Брейн выскочил из такси, дернул за ручку скрипучей двери и оказался в каком-то ботаническому саду. Маленьком ботаническом саду.

На шум из смежного помещения появился немолодой лысоватый варвар в шерстяной жилетке поверх клетчатой рубашки.

– Добрый день, мистер. Чего бы вы хотели?

– Мне нужны цветы! Букет хороших цветов!..

– Э… я не совсем вас понимаю.

– Короче, вот этот сколько стоит? – спросил Брейн, указывая на растущие в небольшой кадке растения с красивыми белыми и розовыми соцветиями.

– Пять чаков и плюс десять за грунт и кадочку.

– Цветы я беру, а остальное оставь себе. Давай ножницы.

– Зачем, мистер?

– Срезать чтобы! И бумагу упаковочную покрасивее!

Видя, что хозяин немного притормаживает, Брейн сказал:

– Поскорее, папаша, я опаздываю!

Хозяин подал что-то похожее на секатор, Брейн махом срезал кустик, выхватил у опешившего цветовода рулон бумаги и ловко запаковал букет.

У него уже был кое-какой опыт, правда, упаковывал он до этого только рыбу. Но рыбы приходилось упаковывать очень много, а разницы, что упаковывать, – никакой, главное, чтобы было красиво.

– Терминал оплаты имеется?

– Разумеется, – кивнул хозяин и указал на устаревший стационар с проводами. Впрочем, это не имело значения.

Брейн расплатился, выскочил из магазина и, запрыгнув в такси, скомандовал:

– Поехали!

75

Еще через треть часа он уже был на месте – до семнадцати ноль-ноль оставалось пятнадцать минут.

Брейн сунул цветы в пакет и стал прохаживаться по тротуару, но не прошло и пять минут, как подкатила Эрника. Она была на своей машине – забавной женской игрушечке желтого цвета.

При виде этого авто Брейн не смог сдержать улыбки и, обойдя машину кругом, сел рядом с ней и чмокнул в подставленную щеку.

– Ты сказала, что будет такси.

– Я передумала.

– Тогда вот, это тебе! – сказал он, распаковывая букет и протягивая Эрнике цветы.

– Что это? – удивленно спросил она.

– Цветы!

– Зачем?

– Тебе!

– А мне зачем? – все еще не понимала Эрника, и выглядело это так, будто Брейн сунул ей какого-то драного кота.

– У вас не принято дарить женщинам цветы?

– А где принято? Неужели в Метрополии?

– Нет, в Метрополии тоже не дарят, – вздохнул Брейн, убирая цветы в пакет. Впрочем, он тут же порадовался такой ситуации, ведь теперь цветы оправдывали наличие пакета.

– Ты такой забавный, Томас! – обворожительно улыбнулась Эрника и резко отпустила сцепление.

Желтый автомобильчик недовольно заурчал, однако стал быстро набирать скорость.

Эрника ловко управлялась с ним, заводя машину в повороты так, что колеса вот-вот должны были сорваться в занос, но не срывались – Эрника чувствовала эту грань и имела, по мнению Брейна, хорошую школу вождения.

– Я люблю водить! – пояснила она, перехватив его взгляд. – Автопилот почти не включаю, хотя многие считают, что женщины только на автопилот и надеются.

– Я не такой, я так не считаю, – заверил Брейн, ловя себя на том, что начинает таять от восхищения и умиления одновременно.

На Эрнике было голубое платье, не слишком длинное и не слишком короткое. Какие-то синие бусики – не крупные и не мелкие, сережки – палладий или платина. Милые и недешевые часики с бриллиантиками на циферблате.

– Что за публика там будет?

– В основном мои коллеги или знакомые коллег.

– Медики?

– Да.

– Почему-то я так и думал.

– Это все милые люди… О, я сказала люди, ты заметил?

Эрника засмеялась.

– Сейчас просто поветрие какое-то, все друг друга называют «люди» и «человеки». Вот и я попалась, хотя обычно не люблю этих модных привязчивых словечек.

– А мне нравится. Люди. Есть в этом что-то.

Город закончился, и они выехали на четырехполосное шоссе, на котором уже не было ни одного защитного щита. Дорога запетляла между холмов и скоро разошлась на большом перекрестке – одна двухполоска ушла на юг, а они продолжали ехать на запад.

– Далеко ехать?

– Тридцать километров! И даже жалко, что не сто!

– Да-да, любишь водить.

– Обожаю!

Они засмеялись, и Брейн почувствовал, что в нем опять просыпаются теплые чувства и самая настоящая нежность.

Если Эрника играла – она играла безупречно. Она была сама естественность.

76

Владение, куда они были приглашены, показалось неожиданно, как только они выехали из рощи.

Это было нечто похожее на шале, с дополнительными пристройками и целым каскадом бетонированных площадок, соединенных лестницами.

Площадки были украшены модерновыми скульптурами и небольшими деревцами, что, по мнению Брейна, больше подходило для этого места, чем модерн.

На стоянке перед владением уже находилось пять автомобилей, и Брейн отметил, что все они принадлежали особам с достатком. Еще он заметил, что на возвышенностях в пределах видимости также имелись небольшие постройки, и, по его мнению, это были наблюдательные точки.

Да и построек было слишком много – складывалось впечатление, что там постоянно жило большое количество обитателей, а стоянка и вовсе была рассчитана на пару десятков автомобилей.

– А ничего они тут размахнулись. Это что, какая-то медицинская фирма? – закинул Брейн пробный шар.

Боковым зрением он заметил, как Эрника покосилась на него.

– Нет, это частная территория. Она принадлежит доктору Кроуну.

– Он хирург?

– Как ты определил? – улыбнулся Эрника.

– Просто угадал. У хирурга должен быть нож, – загадочно произнес Брейн и, выходя из машины, незаметно сунул за пояс плоскую бутылку.

Пистолет был под правой рукой, бутылка за поясом – он чувствовал себя полностью защищенным.

– Э, да тут бывают густые туманы, я прав?

– Да, довольно густые, особенно по утрам. А это ты как понял? – спросила Эрника, подходя к Брейну.

– А вон, позади основного дома целая батарея конденсаторов. Они конденсируют воду из тумана, причем много воды. У них здесь что, бассейн?

– Да, есть какой-то бассейн, но Кроун – ужасный собственник и гостей туда не пускает. По крайней мере меня.

– Я бы с удовольствием посмотрел на тебя в бассейне, – улыбнулся Брейн.

– Тебе для этого не нужны никакие бассейны – достаточно щелкнуть пальцами, и девушка примчится.

– В районище?

– Да.

Последние слова они произносили шепотом, а потом начали целоваться, при этом Брейн старался не коснуться Эрники засунутой за пояс бутылкой, однако раньше она обнаружила пистолет.

– Что это такое, Томас?

– Пистолет.

– Но зачем тебе тут пистолет?

– Я полицейский, милая, я всегда хожу с пистолетом. Без него я чувствую себя голым.

– Голый ты и без пистолета хорош.

– Спасибо, но если хочешь, я оставлю его в машине. Хотя нет, оружие казенное, я за него отвечаю. Но можно оставить его в сейфе у твоего шефа.

– Какого шефа? – несколько озадаченно спросила Эрника.

– Ну, доктор Кроун, он не твой шеф?

– Нет, он просто старший коллега.

– Но есть у этого старшего коллеги какой-то сейф? Наверняка в таком большом владении – ты посмотри сколько у них построек, наверняка там имеется хранилище оружия, где мы сможем оставить пистолет.

– Да перестань ты, не нужно искать никакие хранилища, – вздохнула Эрника и обреченно махнула рукой. – Оставайся уж при своем пистолете. В конце концов, если ты не станешь ни с кем-то обниматься, его никто и не заметит.

– Я постараюсь держать себя в руках, – с полной серьезностью заявил Брейн. – Правда.

Эрника улыбнулась.

– Ладно, пойдем уже, полицейский. Представлю тебя.

77

Когда они поднялись на верхнюю – самую большую – площадку, там уже собралось около двух десятков гостей. Некоторые были одеты чуть более официально, другие, как и Брейн, по-простому, но самобытно.

Едва новая пара появилась, все сразу оживились, задвигались и двинулись им навстречу – парами и поодиночке.

– Привет, Эрн!

– Привет, дорогая! – приветствовали друг друга дамы и чмокали в щечки.

– Ты прекрасно выглядишь! – говорили Эрнике мужчины.

– Ты, как всегда, неотразима, – продолжали они сыпать комплиментами, подходя по очереди.

– Новые часики? – спрашивали дамы.

– Нет, я их уже полгода ношу.

– Правда? А я не замечала.

– Что же ты не представишь нам своего спутника?

– Я просто не успела. Внимание, все, кто еще не знает, – это Томас Брейн. Он полицейский, – объявила наконец Эрника и предъявила Брейна, как какого-нибудь пуделя-призера.

А он коротко кивнул во все стороны поочередно, демонстрируя сдержанную радость. После этого к нему также стали подходить гости, и Эрника начала их представлять.

– Это хозяин дома – доктор Кроун.

– Отличный дом, доктор Кроун, – заметил Брейн, пожимая доктору руку. – И завидный размах!

– Брейн заметил даже эти, как их…

– Конденсаторы воды из тумана! – пришел на помощь Эрнике Брейн.

– О да, крутимся как можем. Вода нынче дорога! – улыбнулся доктор и отступил, а ему на смену стали подходить другие.

– Это Дольф, он медиотехник! Лучший во всем городе!

– Прекрати, Эрн, ты меня смущаешь! Добро пожаловать на вечеринку, мистер Брейн.

И снова рукопожатие.

– А это доктор Умланд, он психиатр! – представила Эрника очередного коллегу.

– Вообще-то дословно я – психокорректор, – поправил ее доктор Умланд, пожимая руку Брейну. – И представьте, одно время работал с полицейскими. Очень отзывчивый материал. Очень.

– А это Абика! Абика, это тот самый Томас, о котором я тебе рассказывала, – сообщила Эрника, и Брейн физически ощутил взгляд Абики, очень похожий на взгляд Эрники. Заныло в костях, чуть перехватило дыхание. Абика, по сути, была почти копией Эрники, только ее волосы были темнее, как и глаза. Ее безупречную фигуру обтягивало черное трикотажное платье.

Не успел Брейн начать как-то осмысливать и анализировать события – практически под огнем противника, как подошла еще одна копия Эрники.

– Познакомься, Томас, это Парсифи! – представила ее Эрника. Парсифи была рыженькая, зеленоглазая, с ямочками на щеках. Ее формы были чуть более округлыми, чем у других «близняшек», а когда она приблизилась, Брейн почувствовал, как от этого чарующего взгляда начало сводить мышцы.

Интуитивно он понимал, что так худо ему оттого, что их целых три. Он и с одной-то не мог сладить, а тут…

Превозмогая сотрясающие тело судороги, Брейн криво улыбнулся и, попятившись, едва не натолкнулся на новых гостей. Его снова стали кому-то представлять, с кем-то знакомить. Он пожимал и пожимал руки и, словно во сне, пытался вырваться из этого круга, но всякий раз натыкался на поглощающий взгляд Абики, обезоруживающий и подавляющий – Парсифи и расчетливый, с долей издевки взгляд Эрники.

Мелькнула безумная мысль – достать пистолет и начать стрелять. Все равно в кого. Тогда наваждение исчезнет, и они его выпустят. Они выпустят его? Они его точно отпустят? А потом в желтую машинку и – фьюить, только его и видели.

– А где здесь туалет?

Кто это сказал? Ах да, это же был его голос.

– Томас, как некстати, мы хотели показать вам дом…

Голос звучал сзади, и от него стало разламывать поясницу сладкой, томящей болью. Это была Парсифи: Брейн уже стал их различать по доставляемой боли.

– Возвращайтесь скорее, Томас, – ворковала Абика, и Брейн чувствовал ломоту в правом плече и щекотку в шее – как будто его разбирали на части злые дети, нарочно делая человеку-конструктору больно.

– Иди прямо, милый, вон туда, слева от буфетного стола.

Это была Эрника, и она его немного пощадила, должно быть, отвлекшись на свои расчеты. Расчетливая Эрника.

78

Брейн еще не видел, где там стол и дверь, но, отойдя от опасного трио на несколько шагов, уже почувствовал облегчение. К нему вернулись зрение и способность мыслить.

Вот и туалет. Брейн зашел внутрь, огляделся и, прислонившись к прохладному кафелю, перевел дух. Потом подошел к раковине, которая выглядела дороже, чем иной автомобиль. Счетчики воды здесь тоже имелись, и Брейн, открыв кран на полную, мстительно улыбнулся, видя, как замелькали цифры.

Потом подставил руки под прохладную струю и не спеша умылся. Выключил воду, протянул руку к автомату и получил свернутое в трубочку мягкое полотенце. Конечно, одноразовое.

Вытер лицо, руки и бросил полотенце в конвертор, с интересом наблюдая, как оно растворяется в среде активного газа, а затем в виде дыма втягивается насосом.

Теперь Брейн чувствовал себя значительно лучше. Он и в туалет-то не хотел, но сейчас больше всего боялся выйти.

Подойдя к двери, он приоткрыл ее и увидел трех прекрасных фей совсем рядом.

– Караулят, сучки. Ну ничего, я вам устрою.

С этими словами Брейн запер дверь, отошел в глубь туалета и достал из-за пояса плоскую бутылку.

Встряхнул ее, посмотрел содержимое на свет – оно выглядело безупречно. Чистый янтарь.

– «Леопольд Краузе», – еще раз прочитал он название. – Пятьдесят два градуса.

Затем свернул пробку и, понюхав из горлышка, удовлетворенно кивнул. Пахло хорошим алкоголем.

– Выручай, камрад Краузе, – сказал Брейн и стал пить.

Одолев полбутылки, прервался, выдохнул пары и снова приложился, пока не выпил все.

Потом с минуту не мог продышаться и остановить слезы. Напиток был хорош, он бодрил и быстро улучшал настроение.

– Надо бы теперь что-то покушать, – сказал Брейн, навернул пробку и бросил бутылку в конвертер, полагая, что ее-то хитрая машина не переварит так просто, как полотенце. Но этой технологии было все равно, и бутылка растворилась так же быстро, как и полотенце. Только дым от нее был погуще.

Заработал насос, и в конвертере снова стало пусто.

– Вот и хорошо, – сказал Брейн. Бутылка была уликой.

Еще он подумал, что мог бы и пистолет туда сбросить в случае чего. Потом пригладил волосы и направился к выходу.

Трио красавиц терпеливо ждало и, едва Брейн вышел, двинулось прямо на него – Абика в центре, Эрника с Парсифи по флангам.

Брейн чувствовал, как на нем сходится фокус их мощного воздействия, но чувствовал он и то, что пробить его теперь они не могут. По их лицам было видно – еще не ощутив запаха алкоголя, они понимали: что-то идет не так.

– Ну, девочки, давайте чего-нибудь покушаем.

– Томас… – Эрника приблизилась к нему и вдруг отшатнулась, как будто ее ударили.

– Что с ним? – спросила Абика.

– Он пьян, – прошипела та, закрываясь от Брейна рукой.

Красавицы стали растерянно переглядываться, от их самоуверенности не осталось и следа, а Брейну именно сейчас хотелось веселья и праздника.

– Я пойду доложить Кроуну, – сказала Эрника и поспешила прочь.

– Я с тобой! – крикнула Абика. – Перси, побудь с ним!..

– Она сказала – побудь с ним, – повторил Брейн и, обхватив рыжеволосую красавицу, привлек к себе. – Ты, кажется, хотела показать мне дом… Сейчас самое время.

– Но я не знаю… Не я принимаю такие решения…

– А кто? Пойдем у него спросим, – предложил Брейн, затаскивая Парсифи в какой-то коридор. Он уже испытывал к ней уверенную симпатию и даже больше. Его рука скользнула ниже талии, и он все более утверждался в своем намерении.

– Я же сказала, что не могу принять такого решения! – вскрикнула Парсифи, и было видно, что ее чрезвычайно раздражает непонимание такого простого факта.

– А я думал, что вы тут групповщинку намеревались провернуть. По крайней мере, вели вы себя именно так, да, рыжая?

В коридоре появилась Абика.

– Перси, он сказал – нет.

– Вы слышали? – заметила Парсифи, обращаясь к Брейну, и, оттеснив его, проскользнула мимо.

– А ты, черноглазенькая, не хочешь показать мне дом? – усмехнулся Брейн и двинулся к Абике враскачку, как моряк в порту к смазливой мулатке.

– Где вы нашли выпивку, Томас? – спросила она.

– Как где? В туалете целый бар оказался. Я подумал – тут так принято.

– Но вы выглядите так, будто вылакали весь этот бар.

– А там инструкции с ограничениями не было – извините.

Брейн обнял Абику одной рукой и сказал:

– Солнышко, а пойдем чего-нибудь покушаем, а то у меня сегодня была крайне скудная пища.

– Идите на воздух, Томас, Эрника вас там уже обыскалась.

Брейн направился к выходу из коридора, но обернулся и, подмигнув, добавил:

– У тебя классная задница, Абика.

– Спасибо, я знаю. Идите уже, Томас.

79

На площадке его встретила Эрника. Она снова была уверенной в себе милашкой и держала себя в руках.

– Ай-яй-яй, – покачала она головой, беря Брейна под руку. – Парсифи сказала, что ты ее обижал.

– Ничего подобного, я ее не обижал, я проверял ее.

– На что ты ее проверял?

– На гостеприимность.

Брейн вздохнул и огляделся. Все стояли по своим компаниям, общались, потягивая что-то безалкогольное.

– Пойдем я что-нибудь съем.

И, качнувшись, он увлек Эрнику за собой, а оказавшись возле буфетного стола, взял тарелку и начал накладывать всего подряд.

– Может, хватит уже? – поинтересовалась Эрника.

– Да, – согласился Брейн. – Хватит.

И стал есть, машинально поглощая бутерброд за бутербродом, тарталетку за тарталеткой. И хотя он чувствовал, что его основательно штормило, он все же различал вкус еды и нашел ее очень качественной.

Скорее всего, здесь были только натуральные продукты, и вся эта роскошь на большом столе стоила немалых денег.

– Ну, теперь ты в порядке? – заботливо спросила Эрника.

– Да. Теперь можно ехать домой.

– Нет, домой еще рано. Я должна еще кое с кем поговорить о делах – тут есть несколько коллег, с которыми мы работаем.

– Ну иди разговаривай, а я тут подышу воздухом, – сказал Брейн и, запрокинув голову, посмотрел на ясное звездное небо. – Какие звезды красивые.

– Наблюдай звезды, милый, я скоро вернусь, – предупредила Эрника и пошла прочь, а Брейн оставил звезды и стал любоваться ее походкой, тем, как двигались ее бедра, плечи, как она держала голову.

– Принцесса, – произнес он и вздохнул. Потом огляделся. Теперь, когда он остался один, можно было и поработать.

Пока за ним никто особо не приглядывал, Брейн расслабленной походкой двинулся вдоль жужжащих компаний, которые вели какие-то свои, по всей видимости, медицинские разговоры.

Поднявшись по лестнице, Брейн вошел в дом, оказавшись в большом зале с полом из темного дерева. Вдоль стен стояли светильники, давая ровно столько света, сколько требовалось для расслабления.

Имелись камин, большой диван и кресло, чтобы, разведя огонь, сидеть и смотреть на него.

Под потолком висела замысловатая люстра, выполненная в виде тележного колеса, к которому крепились белые шарообразные плафоны.

Стены украшали картины декоративно-оформительского направления.

Из большого зала имелось несколько выходов, и Брейн прошелся вдоль стен, попробовав открыть три двери – но все оказались заперты. Оставалась еще одна – двустворчатая с большой кнопкой на стене рядом с наличником.

Брейн подошел и нажал ее. Ничего не произошло.

– Что вы тут делаете? – послышался вдруг чей-то строгий голос.

Брейн обернулся. Это был хозяин дома – доктор Кроун.

– Папаша, мне бы догнаться, – попросил Брейн, виновато улыбнувшись.

– А что же вы не возьмете там, где брали первый раз? – спросил Кроун с усмешкой, проявляя осведомленность о последних событиях.

– Ну дык… – Брейн развел руками. – Кончилось.

– М-да, я должен был предвидеть это, – пробурчал себе под нос доктор, но Брейн услышал. – Ладно уж, откройте вон тот шкаф и догоняйтесь.

Брейн благодарно поклонился и направился к указанному шкафу, однако краем глаза следил за действиями доктора Кроуна. Тот нажал кнопку – и створки разъехались, пропуская его на другую площадку – слабо освещенную и пустынную.

Створки захлопнулись, и Брейн благополучно добрался до красивого шкафа из натурального дерева. Тут он безошибочно определил отделение, в котором оказался роскошный бар с зеркальными стенками и внутренним освещением.

К его услугам был вмонтированный в стену холодильник, где имелся набор кубиков из разноцветных замороженных соков.

Тут же были легчайшие закуски – какие-то чипсы, орешки – то да се. Но самое главное, помимо ликеров имелась и артиллерия покрупнее.

Брейн выбрал нечто похожее по тактико-техническим характеристикам на опробованный «Леопольд Краузе», и, забрав бутылку, сел на высокий табурет.

– Папаша Кроун преуспевает, – сказал Брейн, отметив, что в зале не было ни одной копеечной мелочи, ничего, что позволило бы усомниться в состоятельности хозяина.

Бутылка была почата, но Брейну хватило и этого. Он быстро все допил и сразу почувствовал прилив сил, а главное – новых идей.

Еще раз взглянув на дверь, за которой скрылся Кроун, Брейн подумал, что именно там находилось все самое интересное. А еще он чувствовал, что, несмотря на большое количество идей, некоторые были совершенно дурацкие, да и соображал он как-то медленно.

Однако сегодня алкоголь был для него не только спасением от трех гарпий, но и прекрасным алиби на все случаи: «извини, приятель, сам не понимаю, как я сюда попал». Или: «даже не знаю, как это оказалось в моем кармане».

И если ты при этом едва стоишь на ногах и в твоем выхлопе честных девяносто процентов спирта, ты вне подозрений.

Взяв из бара горсть орешков, Брейн забросил их в рот и стал жевать – выпивки было еще много и следовало закусывать.

Он снова посмотрел на дверь. Скорее всего, справа или слева от нее находилась щелевая камера, которая срисовывала профиль хозяина или кого-то еще, кто был допущен. Из того, что Брейн знал об охранных системах, последний скан должен храниться в оперативном блоке, пока не будет замещен новым, значит, нового давать ему не следовало.

Взяв красивую подставку под бокал, Брейн перебрал сладкие напитки, найдя самый тягучий – медово-сливочный ликер.

Смазав им подставку для бокала и оставив ее, чтобы лучше пропиталась, Брейн стал отпивать из бутылок крепкой категории, пока не понял, что имеет уже достаточно убедительный пьяный вид.

Забрав пропитавшуюся липким ликером картонку, Брейн закрыл дверцу бара и, пошатываясь, стал подходить к двери вдоль стены. И чем ближе подходил, тем сильнее прижимался к стене, чтобы не быть замеченным камерой.

– Ага, – произнес он, когда разглядел подходившие к устройству провода. – Шмяк! – добавил Брейн, припечатав наклейку на щелевой объектив. Потом вышел к двери и, одернув джемпер, надавил на кнопку. Щелкнул привод – и створки разошлись.

Брейн шагнул вперед и оказался на еще одной бетонной площадке, которая была вымощена материалом попроще, что выдавало в ней утилитарную территорию для внутреннего пользования.

На стенах имелось несколько железных лестниц, по которым можно было подняться на гребень бетонной стены и пройти по огороженным перилами мосткам куда-то дальше.

А еще магистрали – трубы, толстые кабели, газо- и пневмопроводы и неизвестно чего еще проводы. Десятки пучков были перехвачены монтажными лентами и висели вдоль стен.

– Вот это я удачно зашел, – произнес Брейн и нетрезвой походкой двинулся к отдельной постройке, имевшей основательный вид.

Входная дверь в нее была не заперта, и, слегка ее приоткрыв, Брейн сразу почувствовал специфический запах дезинфектора, который добавляли в воду. Запах был не сильный, но заметный.

Брейн зашел в небольшой предбанник, где чувствовалась сырость.

Он уже подумал, чтобы пройти дальше, как вдруг из-за следующей двери раздался такой жуткий вой, что у Брейна, несмотря на количество принятого, закололо в пятках.

Это был крик какого-то животного, которого, видимо, истязали за этой дверью.

– Да держите же его, держите! – требовал доктор Кроун – Брейн узнал его голос.

– Хвост! Накидывайте сеть на хвост! Накидывайте, иначе он вас изувечит!

Послышались звуки борьбы – и снова этот жуткий вой, который вдруг резко оборвался.

Брейн перевел дух и почувствовал, что начинает трезветь.

– Так никакого пойла не хватит… – прошептал он, и в этот момент на площадке послышались шаги. Одновременно открылась таинственная дверь, и Брейн услышал плеск воды.

«Бассейн!» – промелькнула догадка.

– Роуз, как же вы долго! – раздраженно произнес доктор Кроун.

– Как только Абика известила меня, я сейчас же сюда… Что там?

– Гранж не может восстановиться!

– Да он не хочет, и это уже не первый раз. Он до реконструкции сам неоднократно мне в этом признавался.

– Чуть не поубивал нас там, хорошо ребята с охраны подскочили.

– И что?

– Применили парализатор. Теперь он два часа будет в отключке, так что подойдете попозже.

– Ему очень трудно сделать этот переход.

– Это всем трудно, дорогой мой, и мне, и вам, но мы же это делаем, правильно?

– Правильно, – вздохнул Роуз. – Что с Тулло?

– С Тулло без изменений. Боюсь, уже ничто не сможет ему помочь. Его нашпиговали осколками из модеративного металла – очень извращенная жестокая техника.

– Тулло-Тулло, я говорил ему, что его образ жизни не приведет ни к чему хорошему.

– Но это был его выбор.

– Да, это был его выбор.

Они помолчали, вздыхая и обдумывая ситуацию, а Брейн стоял в темном углу и вжимался в стену, чтобы его не заметили. А еще он старался не дышать, надеясь, что запах водного дезинфектора перебьет его спиртовой выхлоп.

Но эти двое были поглощены собственными проблемами.

– С оцифровкой, я так понял, сегодня тоже ничего не выйдет?

– Да. Он напился.

– Как же так?

– Ну, за ним, конечно, следили, чтобы все было в порядке, но неожиданно он появился пьяным. Отпросился в туалет, и пожалуйста.

– Значит, до следующего раза?

– Да, до следующего.

– Я немного успел рассмотреть его. И я думал, он будет моложе.

– Нет, он в порядке. Вполне подходящий экземпляр.

– А что она говорила?

– Она сказала, что не супермен, но в хорошей форме.

– В каком смысле не супермен?

– Ну, в самом примитивном – как самец.

– Но предварительную обработку она провела?

– Да, я ею доволен, она пока ни разу не подводила нас. Говорит, что материал очень податливый, с ним будет просто. А это только досадная оплошность. Непонятно, где он взял алкоголь.

– А он не болен?

– Нет, она бы заметила. Она изучила каждую его мышцу – в этом плане она проводит работу очень дотошно. Пока будем готовить стабилизационные платы, так как анатомические слепки уже имеются – она их сделала очень хорошо.

– Значит, останется только провести окончательную оцифровку – и можно начинать замещение.

– Да, сэкономим на времени. Техника замещения хорошо отработана, корректирующий сигнал теперь устойчивый. Мы поставили новую антенну, вы видели?

– Да, очень похоже на батарею конденсаторов для получения воды из тумана.

– Вот именно, на это я и рассчитывал.

80

Наконец эти двое ушли, и Брейн стал дышать свободно. Он постоял еще немного, затем выбрался на площадку и поспешил к кнопочной двери.

С этой стороны приводная кнопка также присутствовала, и Брейн ожидал, что никакого контроля здесь не встретит, однако он ошибался – нажатие осталось без отклика, а затем он услышал голоса – кто-то выходил из таинственного бассейна и, без сомнения, направлялся сюда.

Брейн тут же упал возле стенки, сделав вид, будто сидел тут, прислонившись, и заснул. С пьяными такое бывает сплошь и рядом.

Шаги приближались – шли двое.

– Эй, смотри!

Шаги ускорились, и к лежавшему подбежали.

– Кто это? Как он тут оказался?

– Это гость. Парень, которого Эрника привела. Похоже, он набрался.

– Набрался?.. Да, похоже.

Брейна потрепали по щеке.

– Эй ты, просыпайся! Просыпайся!..

Он открыл глаза и, сделав вид, что немного испуган и одновременно удивлен, отполз к стене и сел.

– Кто вы? – спросил Брейн, стараясь выдыхать как можно активнее.

– Фу, ну ты и принял!

– Доктор Кроун был так любезен, что… показал свой бар…

– Зря он это сделал. Ладно, давай поднимайся.

Брейну подали руку и помогли встать.

– Как ты сюда попал?

– Кто попал? – сыграл Брейн пьяное недоумение.

Щелкнул привод, дверь открылась, и Брейн, опираясь одной рукой на охранника, а другой на стойку, незаметно сдернул с щелевого объектива приклеенную картонку.

Его привели к гостям и передали Эрнике, которая действительно выглядела встревоженной.

– Эрн, он валялся без чувств на четвертой площадке, – сообщил широкоплечий охранник, придерживая Брейна за локоть. – Спроси у него, как он туда попал?

– Ужас какой, еще четверть часа назад он выглядел посвежее!

– Доктор Кроун показал ему, где находится бар. Или он сам нашел.

– Нет-нет! – заплетающимся языком возразил Брейн и погрозил охраннику пальцем. – Можете спросить у дока – он подтвердит.

Охранник оставил Брейна и ушел, а Эрника покачала головой и спросила:

– Надеюсь, пистолет ты не потерял?

– Нет, оружие я… блюду. Но я его сейчас доставать не… не намерен…

Брейн качнулся, и Эрника его поддержала.

– Потому… потому что все перепугаются… Все…

И Брейн огляделся, чтобы убедиться, что все еще здесь, а между тем его развозило все сильнее.

– Я бы чего-нибудь скушал.

– Что ж делать – пойдем. По крайней мере, у стола ты будешь не так заметен, позорище.

– Ты… Ты говоришь как замужняя женщина… – заметил Брейн, неуверенно ступая за Эрникой. Вспомнив, что у нее красивая фигура, он попытался снова полюбоваться ею, но не сумел сфокусироваться.

Они подошли к столу, и он снова начал что-то есть, запивая всем, что попадалось под руку.

Эрника сначала смотрела на него, потом повернулась спиной, и Брейн подумал, что он ее за вечер крепко достал. Ну как минимум разрушил ее планы.

Вдруг послышался странный звук, заставивший Брейна оторваться от бутербродов. Это было похоже на вибрацию басовой струны. Потом еще раз и еще. А затем небо на мгновение озарилось оранжевой вспышкой – и тут все забегали, закричали, а Эрника бросилась куда-то на середину площадки.

Брейн слегка удивился. Он облизал пальцы, потом вытер руки и губы салфеткой и направился к столпившимся в центре гостям, которые, как завороженные, смотрели на северный край неба, где все еще полыхало какое-то сияние.

Брейн тоже стал смотреть и различил два черных ромба, которые медленно плыли на фоне ночного неба, обрамленные этим оранжевым сиянием. Брейну показалось, что он уже видел где-то такие ромбы, но где – сейчас вспомнить не мог.

Он уже хотел обратиться к Эрнике за разъяснением – она стояла рядом, однако взглянув на нее – поразился: ее красивое лицо было перекошено гримасой ужаса, а зрачки глаз казались красно-рубиновыми. И такими же перекошенными были лица остальных гостей, и такими же красными были их зрачки.

Где-то в углу продолжала играть музыка, и это придавало всей сцене какую-то жуть.

Это продолжалось еще пару минут, а затем черные ромбы погасли, и на их месте осталось прозрачное звездное небо.

– Роуз, это было… это было страшно… – прозвучал совсем рядом жалобный голос Абики. Брейн повернулся и увидел Роуза – высокого, долговязого мужчину, которого он определенно где-то видел.

Остальная публика тоже стала оттаивать, шевелиться, и тут Брейн заметил, что Эрнику сотрясают рыдания.

– Эй, что с тобой, ты испугалась? – спросил он, коснувшись ее плеча.

– Они… они нас ищут! Они снова ищут нас!.. – воскликнула Эрника, и Брейн, обняв ее, прижал к себе.

– Давай уедем, милая.

Она кивнула, и они, не прощаясь с гостями, поспешили к лестнице.

Спустились на один ярус, потом на другой. Музыка становилась все тише, огни все дальше. На смену музыке пришли звуки цикад, шелест листвы и легкий ветерок, приносивший запах пыльной дороги.

81

Спустя четверть часа они уже ехали по ночной дороге, и Эрника вела машину уже не так рискованно, как днем.

– Прости меня за эту истерику, я просто устала, – сказала она после долгого молчания. Брейн намеренно не задавал вопросов, пока не был уверен, что она в порядке.

– Ты меня немного напугала. Что там случилось, чего так испугались все гости?

– Все гости? – спросила она, сыграв удивление. – Я думала, что одна испугалась этой картины.

– А что это было – там, в небе? Я спьяну не особенно разобрался.

– Это… не знаю. Они иногда появляются и всегда наводят на меня ужас. Ничего не могу с собой поделать.

– Но что это?

– Говорят – хозяева всей нашей колонии.

– Вашей?

– Да нет же! – засмеялась она. – Я имела в виду варваров. Ты же в Метрополии не видел столько варваров, сколько их здесь?

– В Метрополии я был одним-единственным. На меня приходили посмотреть как на диковинного зверя в зоопарке.

– В зоопарке?

– Ты не знаешь, что такое зоопарк?

– Нет.

– Ну ты и про цветы ничего не знаешь. Будем считать, что проехали.

– А что про цветы?

– Да ладно про цветы, что это за жуткие ромбы были? Я теперь не усну, буду об этом думать.

– Не знаю, какие-то особые шефы Метрополии. Я так это понимаю. Это они натаскали сюда варваров, а для каких целей – я не знаю.

– Ужасно, – покачал головой Брейн. – Вот так просто берут и перемещают целые народы.

– Представь себе, – вздохнула она и притормозила, когда дорогу перебегало какое-то животное.

Брейн стал смотреть в темноту зарослей. Ему с детства нравилось ездить в транспорте, когда на улице было темно. Приятно было ощущать себя в тепле и комфорте, в то время как за стеклом были небезопасные заросли, где, возможно, таились какие-то змеи, пауки, да и вообще было сыро.

– Но если честно, Томас, ты сегодня испортил нам вечер.

– Кому вам?

– Мне и тебе.

– Насчет меня – не согласен. Я познакомился с интересными людьми, а потом с замечательным баром доктора Кроуна. Я вылакал его напитков на полтысячи чаков – где бы еще меня так угостили?

– Ты всегда преследуешь только собственные интересы?

– А ты? Просто следовало предупредить меня, и я бы не напивался. Я же не знал о причинах нашего выезда, а ты мне ничего и не сказала.

Эрника промолчала, а Брейн вздохнул. Он трезвел, однако продолжал рисковать, потому что, проходя по краю, можно было ускорить игру. На долгое противостояние у него не было времени.

– А этот Роуз, он кто?

– Роуз – специалист по физиорелаксации в разделе волновых активаций.

– Понятно. А Гранж?

– Что, прости? – переспросила Эрника и слегка дернула руль.

– Кто такой Гранж?

– Гранж? – Эрника пожала плечами. – Никогда не слышала такого имени. Откуда ты это взял?

Она бросила на Брейна свой пронизывающий взгляд, и он почувствовал, что его алкогольное поле начинает потихоньку ослабевать. После появления черных ромбов он действительно начал быстро трезветь.

– Не знаю, – сказал Брейн и вздохнул. – После бара доктора Кроуна я как будто вышел из зацепления, понимаешь? Даже попал в какой-то двор и никак не мог выйти. Меня там эти парни и нашли. Кажется, они и назвали это имя – Гранж.

– А может, тебе показалось? Неудивительно для того состояния, в котором ты пребывал.

– Неудивительно, – согласился Брейн. – Кстати, Абика и Парсифи очень на тебя похожи. Я в первые минуты думал, что ты мне их представишь как своих родственниц. У вас только масть разная, а сложение почти один в один.

– Пьяным ты к ним приставал… – напомнила Эрника, сосредоточенно глядя на дорогу.

– Да? Ну, это, конечно, зря. А может, они меня провоцировали? Могло такое быть?

– Парсифи и Абика – очень порядочные девушки. Они на такое не пошли бы.

– Но ты им про нас рассказывала?

Эрника пожала плечами.

– Только в общих чертах.

Они уже въехали в город, движение стало заметнее, и Эрнике приходилось время от времени притормаживать на перекрестках.

– Высади меня где-нибудь, дальше я на такси, – сказал Брейн.

– Нет уж. Ты еще не протрезвел, поэтому мне будет спокойней, если я заброшу тебя прямо в районище.

– А это удобно?

Эрника посмотрела на Брейна таким взглядом, что он засмеялся.

Когда они приехали к его дому, Брейн уже окончательно проветрился и хотел только спать.

– Ты должен мне вечер, – сказала Эрника, останавливаясь на обочине.

– Готов возместить, – ответил он.

– Давай встретимся послезавтра. Поедем в еще один ресторан, но только без алкоголя.

– Даже без вина?

– Вино – да, но топливо для грузовиков – нет.

– Хорошо, звякни мне завтра и расскажи, где и как.

– Договорились, выкатывайся.

Брейн вышел из желтой машины и прикрыл дверь.

– Кстати, а где твоя карета? Кажется, так ты ее называешь?

– На службе оставил. Я прямо с работы – к тебе.

Эрника кивнула и, тронувшись, умчалась прочь, а Брейн посмотрел ей вслед и пошел во двор под арку.

Он вспомнил откуда знал Роуза. Это был тот неуклюжий мужик, который, выскочив из магазина, сбил Эрнику.

82

Было утро, и усиливающийся поток шнягов начал свое движение в сторону «круга», где уже выкатывались тележки с товаром.

Поначалу все шло как всегда, но через час у кого-то из шнягов сорвало крышу и он вцепился в другого шняга, и они покатились по пыльной замусоренной земле, награждая друг друга ударами и крича.

При этом у кого-то из них из карманов выпала пара десятков таблеток, и это был как раз тот счастливый случай для тех многих шнягов, которые, не имея средств, надеялись на удачу или какого-то добряка.

Все, кто был рядом, бросились хватать эти таблетки, другие – у них отбирать, свалка быстро закипела, увеличиваясь в размерах, и охранникам пришлось броситься в толпу, награждая всех подряд ударами тяжелых дубинок. Требовалось как можно быстрее прекратить это безобразие, поскольку скоро должны были начать подтягиваться более солидные клиенты, которые и делали основной оборот площадки.

А шняги существовали для создания маркетингового образа и бесплатной рекламы по всему городу.

Охранники были хорошо тренированными бойцами, а шняги всего лишь городскими доходягами, и вскоре схватка стала затихать, а ее участники, вытирая кровь, начали рассасываться в толпе.

Охрана даже не стала никого задерживать, потому что это был всего лишь рядовой рабочий момент, однако те два десятка таблеток, что были обронены в драке, уже растворялись в желудках более удачливых шнягов. И оказалось, что причиной первого скандала и была одна из этих пилюль, которые шняги добывали, где только возможно, ничуть не заботясь об их действии.

Все двадцать сработали почти одновременно, и ровно гудящий «круг» снова огласился дикими криками, и теперь схватки закипели уже в десятках мест.

Мелькали кулаки, с треском рвалась старая одежда. Из карманов разлетались спрятанные пилюли, недокуренные косяки, кубики для инъекций и засаленные чаки – словом, все, что для каждого шняга представляло особую ценность.

И снова началось перераспределение богатств, и вой поднялся такой, будто сошлись в битве два туземных войска.

Охрана было бросилась наводить порядок, но дрались теперь уже почти по всему «кругу», и у дежурной бригады из тридцати охранников не было никаких шансов прекратить это безумие своими силами.

На позиции срочно вызвали резервную бригаду, затем бригаду, находившуюся на отдыхе, а затем и весь состав из четырех десятков шкуродеров.

И теперь уже били всех подряд – только лежачие не привлекали внимания карательных сил, скакавших по этим лежачим, чтобы достать тех, кто еще орал и требовал продолжения схватки.

Лишь поняв, что поддерживают эту битву несколько десятков безумцев, находившихся под действием каких-то возбуждающих химикатов, охрана сумела их переловить. Но к этому времени на «круг» явился уже весь персонал, кроме операторов за мониторами.

Здесь были все работники из отдыхающей смены – с местного производства, здесь были работники из финансово-расчетного отдела, механики, отвечавшие за работу технических средств, а также электрики и два повара.

Все были с дубинами и стрелковым оружием, а впереди наскоро собранного войска находился Штуцер с огромным картриджным парализатором, который гарантированно валил оппонента на расстоянии пяти-семи метров.

Присутствовал и сам Оберст.

Он стоял в стороне в длинном черном плаще, полы которого колыхал ветер. Оберст мрачно взирал на происходящее и никакого видимого оружия при нем не было.

– Сэр, они чего-то нажрались! – сообщил подбежавший бригадир шкуродеров.

– Я понял. Обыскать всех! Всех, кто на «круге», – обыскать! Личную дурь оставлять, не нужно их драконить – они получили достаточно. Изымайте только то, что не входит в тему.

Бойцы бросились выполнять приказ главного. А тот повернулся к Штуцеру и, указав на толпу ополчения из вспомогательных работников, махнул рукой.

Штуцер кивнул и стал кричать, чтобы все возвращались на места, поскольку опасность выхода ситуации из-под контроля миновала.

– И, Майфор, давайте там пропускайте поток! Не создавайте пробок!..

– Слушаюсь, сэр! Сейчас все сделаем! – ответил один из бригадиров охраны и побежал помогать оттеснять временно задержанную для обыска часть публики, чтобы они не мешали проходу остальных.

Переведя дух, Оберст отправился к себе в кабинет, чтобы выпить чего-нибудь легкого.

Последнюю неделю его слегка штормило из-за возвращения старых болячек и общей обстановки неопределенности, возникшей вокруг площадки. Да, он наладил кое-какие отношения с местными властями на коммерческой основе, и его специалисты уже начали готовить первые пробные наборы для заброски в городские районы, однако ему было известно, что о его намерениях уже прознали конкуренты, которые не собирались пускать его торговцев на свои территории.

Предстояло готовиться если не к войне, то к многочисленным локальным стычкам, а у него для этого пока не хватало солдат.

Площадка продолжала разрастаться, и новый персонал ему был нужен здесь.

В который раз Оберст подумал, что, возможно, погорячился с этой новой инициативой. С другой стороны, глупо было не воспользоваться встречей с полицейскими боссами. Когда бы у него случилась возможность поговорить с ними? А так – решил сразу два вопроса. Ну и потом, когда он считал, что расширяться на город рано, его конкуренты, напротив, расширяли свои зоны при первой возможности.

Стоит только остановиться, чтобы переждать до лучших времен, как на твоих границах появятся чужаки.

– Ладно, Корн, просто так совпало. Навалилось разом, – сказал он себе, наливая в бокал слабый алкоголь. – Разгребем, Корн, нам не впервой.

Не успел Оберст выпить и половины бокала, как в дверь постучали, но затем она распахнулась, и в кабинет ворвался бригадир шкуродеров. Лишь подбежав к столу Оберста, он наконец опомнился.

– Я прошу прощения, сэр, ну тут какая-то хреновина всплыла!..

С этими словами бригадир высыпал на стол пару десятков черных, похожих на пуговицы пятачков.

– Это что, дурь, что ли, такая? – отставляя бокал, спросил Оберст и, осторожно взяв один из пятачков, посмотрел на свет.

– Нет, не дурь, – ответил он себе. – Откуда это?

– По карманам набрали, сэр!

– И кто это разносил?

– Никто, сэр! По одной штуке попадалось. Не у всех, но у многих. Мы их трясли, спрашивали, где взяли – они бошками вертят, не знают. Другие бухтят, что тоже такую штуку у себя находили и выбросили.

– Так! – произнес Оберст, кладя пятачок на стол. – Штуцер где?

– Бегает у торговых рядов, что-то там не так поставили.

– Зови немедленно…

– Слушаюсь!

Бригадир умчался, а Оберст разгреб пятачки, а затем стал складывать их столбиком. У него уже появились предположения, что это такое, однако нужно было послушать других.

Примчался Штуцер, и Оберст сразу указал на столбик из пятачков.

– Что это такое, знаешь?

Штуцер приблизился, взял пару штук, покрутил между пальцев и предположил:

– Это похоже на радиопередающее устройство.

– Почему так решил?

– Корпус сделан из радиопоглощающего материала.

– Хорошо, возьми нож и вскрой.

Штуцер всегда носил с собой нож и, воспользовавшись им, располовинил пятачок вдоль. Внутри блеснули тонкая лента микроплаты и пара кристалликов передающих устройств. Крохотный желтый прямоугольничек служил «вечной батарейкой», срок службы которой мог исчисляться десятками лет.

– Кто у нас мастак по этим штукам?

– Гри Уотсон.

– Зови его.

Штуцер выглянул за дверь и сделал несколько распоряжений. Потом вернулся к столу.

– Там Дольф стоит. Отпустить его?

– Нет, пусть зайдет.

– Дольф! – позвал Штуцер главного шкуродера. Тот зашел.

– Вот что, Дольф, – сказал Оберст, – беги на «круг» и начинайте проверять всех шнягов. Приличную публику не трогайте, а шнягов – всех. Только не обижайте. Ищите еще такие штуки или вот что – скажите, что даем по пять чаков за каждую такую штуковину. Пусть сдают охране, а ты возьми мелких денег у Вольфа на эти нужды, скажи, что я приказал.

– Понял, сэр! – кивнул Дольф и выбежал. В этот день здесь все только бегали, такое уж задалось утро.

– Разрешите? – спросил заглянувший в кабинет Гри Уотсон, невысокий варвар, выглядевший как мальчишка. Он занимался отладкой всего, что касалось электрики и радиоэлектроники, однако был способен на куда большее, но об источниках своих знаний не распространялся.

– Иди сюда и расскажи нам, что это такое.

Гри подошел и, едва взглянув, сказал:

– Это шпионский накопительный чип с импульсной передачей. Уже устаревшая модель.

Оберст со Штуцером переглянулись.

– Это собрали из карманов шнягов. Для чего, как ты думаешь?

– Ну, заявиться сюда – попадешься охране. А эти чипы можно незаметно насовать в карманы шнягов, и они, по москитной схеме, будут собирать информацию.

– Какую информацию? Просто болтовню?

– Да, шняги болтают, общаются, сообщают кучу информации, и это вообще мусор, но если поставить толковый фильтр с правильно отлаженной программой, он будет выбирать из этой болтовни слова и фразы, которые интересуют инициатора этой акции.

– Так, – произнес Оберст и вздохнул: – Только этого нам не хватало. А скажи, можно ли вычислить этого, как ты сказал, инициатора акции?

– Эта система может добивать в чистом поле до трех километров. В городе – метров четыреста или пятьсот. Здесь у нас с одной стороны тянутся незаселенные, брошенные и отравленные территории километров на пятнадцать. Дорог там нет, вряд ли туда наведывается инициатор, ведь подбирать потоки нужно ежедневно. А вот со стороны города подъезжать – очень удобно. Где-то он парковал машину и ходил распространять среди шнягов чипы, а потом уезжал.

– И сколько раз он мог это делать?

– Зависит от того, сколько нужно закинуть чипов.

– А сколько нужно?

– Чем больше – тем лучше. В любом случае это дело не одного дня. Надо подумать, кому интересна наша площадка, сэр, там и искать ноги этого инициатора.

– Спасибо, Гри, можешь быть свободен.

Эксперт ушел, а ему на смену вернулся бригадир шкуродеров и принес еще около полусотни чипов.

– Сыпь сюда, – сказал Штуцер. Дольф высыпал и ушел.

83

Наступила тишина. Штуцер молчал, ожидая, что скажет главный. Но он тоже молчал: слишком уж неожиданная и необычная на этот раз выявилась проблема.

– Что будем делать, босс? – не выдержал Штуцер.

– Что будем делать? Будем готовить к облаве.

– К облаве?

– Именно. Собирай группы, нужно начать прочесывать весь квартал, прилегающий к нашей территории. Пусть спрашивают в каждом доме, в каждой забегаловке. Нас там хорошо знают, никто запираться не будет.

– Что искать?

– Искать чужую машину, которая последнюю неделю там появлялась или стояла запаркованная.

– Я даже знаю, как она выглядит, босс.

– Ты про того копа? – уточнил Оберст.

– Так точно, про него. У него карета, заметная машина.

– Значит, при расспросах делайте акцент на карете и начинайте прямо сейчас, время дорого. Неизвестно, что они там намыли, какой информации…

Штуцер немедленно отправился выполнять задание, а Оберст посидел еще, допил свой бокал и, надев плащ, вышел подышать воздухом.

«Круг» уже функционировал в нормальном режиме, хотя какая-то общая нервозность еще сохранялась, Оберст видел это по структуре толпы.

В обычные, спокойные дни толпа была распределена равномерно, а теперь гости то и дело сходились какими-то кучками, все еще обмениваясь мнениями об имевших место событиях.

Впрочем, это Оберста не слишком беспокоило – случалось, здесь даже стреляли и были жертвы, но потом все успокаивалось.

Спустя пару часов вернулся Штуцер и с ним около трех десятков бойцов из команды дознавателей. По виду Штуцера, по тому, как он зашел в кабинет, было ясно, что ему удалось что-то выяснить.

– Ну? – спросил Оберст, откидываясь в кресле.

– Это он, сэр. Нашлось несколько свидетелей, которые видели, как его карета моталась здесь, а одна старуха сообщила, что видела машину, стоявшую под деревом, и что туда дважды садился оборванец.

– Оборванец, – повторил Оберст, криво улыбнувшись. – Маскировался.

– Так точно, сэр. Маскировался, чтобы распихать эти свои штучки-дрючки.

– Ну, значит, мы закроем эту тему раз и навсегда. Что он там намыл, мы потом, может, еще разузнаем, а пока решим вопрос по нему.

– Разрешите я сам?

– Нет-нет, Штуцер, больше никакой самодеятельности. Пусть поработают специалисты. Кто там у нас самый лучший, Тулло-Ящер?

– Был.

– Что значит был?

– Не поладил с «Элеватором», и они его сработали. Положили кучу бойцов, но дожали.

– Подумать только, а ведь считался почти мифической личностью, – покачал головой Оберст. – Тулло – то, Тулло – се. Что, прямо вот так взяли и завалили?

– Говорили, будто подранили крепко, и он все же уполз, но приползет ли обратно – вопрос.

– Ладно, тогда обратимся к братьям Модельяни. У тебя есть их номер?

– Есть, но, может, он уже старый?

– Набери-ка, может, работает.

Штуцер набрал, и ему ответили, сказав:

– Пожалуйста говорите.

– Это мебельная фабрика?

– Это мастерская ручной работы братьев Модельяни, – ответили ему.

– Рад слышать, что вы еще работаете. Мы хотели бы заказать у вас шкаф.

– Это можно обсудить.

– Вы могли бы подъехать к нам?

– Куда?

– Это на северной окраине – Заводской пустырь.

– Хорошо, через час будет нормально?

– Да, нормально, – ответил Штуцер. – Мы можем выйти и встретить вас на улице.

– Не нужно, вы ведь все там же сидите – в бункере?

– Да, в этом плане ничего не изменилось.

– Ну, тогда я не заблужусь.

84

На переговоры явился старший из братьев Модельяни – Роберто. Он выглядел почти так же, как десять лет назад, когда Оберст впервые с ним познакомился. Разве только похудел немного. Больше стали выдаваться его канзасские челюсти и острый нос, да длинные, собранные в пучок волосы заметно поседели.

А в остальном те же перстни на пальцах, золотая цепь поверх черной водолазки и туфли с пряжками по цене среднего автомобиля.

Он пожал поочередно руки Оберсту со Штуцером и сел в кресло – они беседовали в переговорной зоне офиса.

– Давненько я здесь не был, господа. Приятно было увидеть, что кроме ям с дерьмом у вас стало больше построек. И вышки, как на складе каком-нибудь.

– Да. У нас здесь есть что охранять, – улыбнулся Оберст. Перед началом основной беседы требовалось немного поговорить на отвлеченные темы.

– А я ведь давно вашу площадку знаю, еще юнцом покупал здесь свою первую дозу стирола.

– Вот как? Но нас тогда тут еще не было.

– Да, тогда здесь заправляли другие ребята. Но со стирола я потом едва соскочил. Получилось. А многие мои приятели – нет. Кто-то уже исчез, другие, возможно, еще тут у вас бродят.

– Мы никому ничего не навязываем, – напомнил Оберст.

– Это да. Но все равно, если когда-то начнут мочить всех преступников, начинать нужно с вас, ребята, от вас основное зло.

Оберст со Штуцером переглянулись, а гость улыбнулся.

– Не обращайте внимания, у меня специфический юмор. Профессия накладывает свой отпечаток. Итак, что вы хотели? Что у вас за шкаф?

– Вот, – произнес Штуцер, подавая старшему Модельяни заготовленный листок с информацией и несколько распечатанных фото с контрольных камер. – Если фото плохие, мы сможем добыть еще.

– Нет-нет, фото вполне пригодные, учитывая, что известен адрес проживания, машина, место службы. Итак, наш шкаф коп?

– Коп, – подтвердил Оберст.

– Давненько я не работал по копам. Последний раз это делал…

– Тулло, – напомнил Штуцер.

– Да, Тулло-Ящер вогнал в мишень двести восемнадцать пуль из армейского пулемета. И это тоже был городской шериф. И тоже из отделения Пятого района. События совершают круговорот.

– Ты стал философом, – заметил Оберст.

– Есть немного. Что вы хотите в качестве исполнения? Может, добавим красок и тоже повторим рекорд Тулло с пулеметом?

Заказчики переглянулись.

– Что, думаете, не смогу?

– Теперь тебе не перед кем выделываться, Роберто, – миролюбивым тоном произнес Оберст. – Тулло нет.

– Тулло нет. И я его уважал. Может, хотите все сделать по-тихому?

– Нет, это должно быть заметно, чтобы те, кто узнал, потом думали, прежде чем совершать подобные ошибки.

– Поддерживаю. Полностью поддерживаю. В каждом заказе должна быть мораль, – согласился старший Модельяни. – Значит, автоматная очередь днем в присутствии небольшого количества публики. Годится?

– Годится, но хотелось бы… – Оберст покрутил в воздухе пальцем. – Большей убедительности, что ли.

– Ха! Я вижу в вас художника, мистер Корн. О, прошу прощения, Оберст. Так вот, сейчас стало модно привлекать к исполнению пушечные турели.

– Да-да, что-то подобное я слышал! – закивал Оберст. – Именно так.

– Хорошо. Какие сроки?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Он нас конкретно достал, – добавил Штуцер.

– Значит, постараемся не задерживать. Тогда давайте подведем итог, легкая, так сказать, процентовочка.

С этими словами старший Модельяни достал большой блокнот и ручку с золотым пером.

– Итак, просто шкаф – это десять тысяч чаков. Но то, что шкаф не простой, а в карете ездит, – это двадцать пять тысяч. Далее шоу с турелью и с гарантированными зрителями – это плюс еще десять тысяч. Далее за срочность наценка пятьдесят процентов. Но если не уложимся в двое суток от момента согласования, значит, этой наценки не будет. Итого: пятьдесят две с половиной тысячи. Двадцать пять вперед, остальные после исполнения.

Оберст поднялся, подошел к стальному шкафу в углу, отпер его магнитным ключом и, осмотрев стопки банкнот, начал выбирать покрупнее достоинством.

– К сожалению, номиналы у нас небольшие – специфика рынка, – сказал он, выкладывая перед старшим Модельяни двадцать пять пачек по тысяче чаков в каждой. – Но зато – красивая сумочка.

С этими словами он подал гостю шелковую сумку с затейливой вышивкой.

– Ничего страшного, это тоже деньги, – сказал Модельяни, убирая в сумку пачки банкнот. Затем поднялся, снова пожал заказчикам руки и вышел вон.

85

Весь день после пьянки Брейн провалялся дома, что называется, откисал. Спал до обеда, потом принял душ, что-то себе приготовил, но не ел, только пил много лимонного напитка. Ну как лимонного? Желтого, сладкого и вроде бы с запахом цитрусовых, однако на упаковке растворимого кубика было изображено какое-то растение с цветами.

Ну и слова «лимон» здесь тоже не знали.

Лишь под вечер у Брейна появился аппетит, а с утра следующего дня он уже был в полном порядке и, вызвав такси, добрался до службы, где у забора оставалась стоять его машина.

Сходив за аппаратурой и обменявшись приветами с полутора десятками сослуживцев, он отправился прокатиться вдоль границы Заводского пустыря, однако, проезжая по знакомым улицам, не услышал натужной работы приемных блоков – они были едва теплыми. А это означало, что потоки информации оказались незначительными.

Брейн притормозил на обочине, открыл небольшой ситуативный экран на блоке приемки и обнаружил, что на него сейчас работали только двенадцать передатчиков – остальных чипов в эфире не было.

Это означало только одно – его аферу вскрыли, провели чистку контингента и выбрали почти все подчистую. Однако это тоже было маловероятно, ведь невозможно отследить по городу всех шнягов, если только…

– Они объявили награду за каждый сданный чип, – произнес Брейн, отъезжая от обочины.

У соседнего дома стаяла какая-то не слишком опрятная женщина и внимательно смотрела на его автомобиль. Брейн проехал мимо и увидел еще парочку здешних обитателей, которые также провожали его карету пристальными взглядами.

– Ну, ясно, – произнес он и добавил газу.

Обнаружив его чипы, они выяснили радиус их действия и прошерстили этот район, спрашивая у каждого встречного, не видал ли кто посторонний автомобиль. А его машина была достаточно заметна.

Выбравшись наконец за пределы опасного района, Брейн немного покрутился по городу и поехал на службу.

Итак, что теперь предпримут ребята из службы безопасности Заводского пустыря? Могут ничего не предпринимать, а могут посчитать, что это уже слишком. В конце концов после беседы с заместителем начальника отделения у Брейна сложилось впечатление, что руководство готово умыть руки.

– А когда было иначе? – задал себе вопрос Брейн, притормаживая на перекрестке и пропуская целую кавалькаду застоявшихся на запрещающем сигнале автомобилей.

Запарковавшись на прежнем месте у забора, он первым делом достал из-под камня маяки и положил под коврик, затем уложил в сумку аппаратуру и, открыв дверь на территорию персональной картой, направился через двор к крыльцу, на котором всегда находилось какое-то количество сотрудников.

В первый день это были незнакомые ему личности, а теперь он улыбался им и отвечал на рукопожатия, при том что очень немногих знал по имени и фамилии.

Махнул рукой дежурному, пожал руку ефрейтору из технического отдела.

– Как машинки, шуршат? – спросил тот.

– Шуршат, куда они денутся, – в тон вопросу ответил Брейн, а придя в кабинет, расставил аппаратуру на столе и подключил к сетевому разъему, чтобы сбросить обработанную информацию в облачное хранилище.

В дверь постучали.

– Входите!

Вошел лейтенант Григор, который выглядел получше, чем пару дней назад, хотя рука все еще висела на перевязи.

– Привет, раненый. Я думал, ты на заслуженном отдыхе в бонусном отпуске. Присаживайся.

– Наобещать-то они могут, только опять нужно кое в чем разобраться и кое-что провентилировать, и, кроме Григора, это никто сделать не может. А еще на нас с Боршингом текучка весит, ее никто не отменял. Но одной рукой я могу хотя бы пару отчетов настукать.

– А надиктовать?

– Запрещено инструкцией. Враг не дремлет, может снять – вон с оконного стекла.

– У вас окна во внутренний двор выходят.

– Инструкции это по барабану. Поэтому только ручками. Слушай, я ведь чего зашел – спросить хотел, как прошел твой выход в свет и как твой прикид оценили?

– Хорошо оценили. Принцесса оценила.

– Ну клево! – искренне обрадовался лейтенант. – Значит, я тоже еще что-то могу, хотя и подраненный. Ну а вообще, что за публика была?

– На самом деле скучная. Врачи всякие да врачихи. От названий и язык сломаешь. Я со скуки напился, и для меня вечер удался, но боюсь, не все меня правильно поняли.

Лейтенант засмеялся.

Зазвонил спикер, и Брейн, взглянув на экранчик, заметил:

– А вот и она.

– Ну я пойду, не буду мешать, – сказал лейтенант и, поднявшись, тактично удалился.

– Здравствуй, милая.

– Здравствуй, Томас. Ты не забыл, что должен мне вечер?

– Взамен испорченного?

– Вот именно. Давай завтра днем. У тебя получится сбежать со службы?

– Я скажу, что еду к тебе, и меня отпустят…

Последовала пауза, после которой она наконец поняла, что он шутит.

– Ты что, всем хвалишься знакомством со мной?

– Это единственное, чем я могу гордиться. Служебных подвигов такого уровня я еще не совершил. Да это и невозможно.

Эрника засмеялась.

– Ты льстец, Томас.

– Да, я такой.

– Значит, завтра в два часа. На том же месте, но поедем на твоей машине – это застрахует нас от внезапной выпивки в туалете.

– На сто процентов, – согласился Брейн.

– Тогда давай отбой, мне еще нужно сделать пару деловых звонков.

– Слушаюсь, мэм, – ответил Брейн и отключился. А Эрника, как и обещала, включила набор следующего контакта, но уже через закрытую линию, которую трудно было прослушать. Этот вид связи стоил значительно дороже обычного.

– Слушаю тебя, Эрника, – отозвался мужской голос.

– Договорилась на завтра, на два часа у ресторана «Золотой павлин». Поедем на его служебной машине, чтобы она не маячила в одиночестве, когда он исчезнет надолго.

– Правильное решение. Я отдал приказ уже сегодня подхватить его, чтобы, так сказать, держать руку на пульсе. Что ты возьмешь с собой?

– Обычный набор. Парализатор и релаксирующий препарат.

– Хорошо. Тогда завтра за тобой пойдет служебная машина, чтобы быстро провести загрузку. Ну все, пока, завтра созвонимся еще раз.

86

Работать не хотелось, Брейн чувствовал какую-то подвешенность, неопределенность состояния. Его беспокоило, что его так быстро накрыли, ведь он надеялся, что операция растянется дней на пять, а теперь еще неизвестно, хватит ли в массиве собранной информации и нужных фактов.

Впрочем, фактов наверняка хватит, однако беспокойство не покидало Брейна. Чтобы развеяться, он ушел со службы и поехал покататься по городу.

Брейн был уверен, что хорошая погода, вид спешащих по своим делам пешеходов, деловитые потоки машин и, наконец, отсутствие «хвостов» настроят его более оптимистично и тревога уйдет. И все так и было первые полчаса. Он взялся изучать новые районы города, углубляясь далеко в малоизвестный ему юго-запад.

Настроение почти выправилось, когда вдруг он заметил слежку.

Решительно проскочив на паре перекрестков и неожиданно притормаживая на обочинах, он утвердился в подозрениях – за ним катались три экипажа. И по тому, как они это скучно и монотонно делали, было ясно, что за ним пристроили профессионалов.

А как же маячки? Может, они вышли из строя? А может, это еще какая-то сторона в игре?

Впрочем, относительно маяков кое-какие мнения у Брейна сложились. Один прицепили бойцы с Заводского пустыря, а второй – друзья Эрники. Зачем им это было нужно, он пока не знал, но очень уж эта медицинская банда напоминала сектантов каких-то изуверских практик.

С одной стороны, Брейн уже знал об Эрнике достаточно, чтобы послать подальше под надуманным предлогом, однако одним из его недостатков, помноженных на профессиональную выучку, было стремление влезть в проблему глубже, чтобы вовремя соскочить, получив быстрое решение задачи. Но если другим эти задачи должен был ставить кто-то, Брейн умел их сам ставить себе. И это тоже был недостаток.

– Ты извращенец, Томас, – сказал себе Брейн, поглядывая на экран камеры заднего вида, где один из экипажей как раз уходил в резерв, а ему на смену выкатывался другой. – О, да вы и машину сменили! – прокомментировал Брейн появление второго экипажа. – Вот только морды сменить забыли.

Действительно, на передних сиденьях сидели два примелькавшихся шкафа в черных очках. Остановившись на очередном повороте, Брейн достал из-под коврика оба маячка, затем отыскал в бардачке монтажные кусачки и рассек оба шпионских устройства, чтобы исчезнуть с экранов операторов, если они за ним еще присматривают.

Включился разрешающий сигнал, и он поехал дальше.

Теперь следовало ждать, что где-то там кто-то переполошится и отправит за ним «хвост», чтобы проверить – все ли в порядке. Брейну хотелось посмотреть, сколько «хвостов» добавится и как на это посмотрят те, кто катался за ним почти целый час.

Чтобы облегчить поиск новым претендентам, Брейн чуть сбавил скорость и поехал по длинному проспекту, пересекавшему весь город.

Новая команда появилась через двадцать семь минут. Они так спешили, что выскочили перед Брейном, видимо, решив, что он уже проехал, однако вовремя сориентировались и, соскочив на медленную полосу, пропустили Брейна и его почетный эскорт, который они, разумеется, тоже заметили. Заметили и скромно поехали поодаль.

– Хорошо, будем ждать следующих, – прокомментировал это действие Брейн и честно ехал равномерно и прямолинейно, но больше никакой команды к ним не присоединилось, из чего он сделал вывод, что здесь уже собрались все заинтересованные стороны – как раз по количеству маячков. Но если вторые прискакали после потери сигнала, то другие три экипажа активизировались сами. Стало быть, что-то задумали, и по повадкам Брейн отнес их к Заводскому пустырю, хотя специалисты наверняка были наемные.

У самих «заводских» был другой стиль.

Между тем прибывший с опозданием экипаж связался с руководством.

– Слушаю, – ответили им.

– Сэр, мы его обнаружили, он в движении, значит, маяк просто отвалился.

– Хорошо, вы меня успокоили.

– Не спешите, сэр. За ним «хвост».

– Точно?

– Точнее и быть не может. Мы сейчас поотстанем и посмотрим, сколько экипажей работает.

– Вы не уверены, что это «хвост»?

– Мы уверены, но хотелось бы определить, насколько большими силами располагают наши конкуренты.

– Что ж, определяйте и возвращайтесь, – сказал руководитель и, закончив разговор, связался с другим абонентом. – Пит, ты можешь принять информацию?

– Минутку, переключусь на спецканал.

Послышался щелчок.

– Все, сэр, можете говорить.

– Наши ребята из наблюдения выскочили на потерю сигнала и обнаружили за кандидатом плотный «хвост». Они подозревают, что там несколько экипажей.

– Это не слишком здорово в плане наших приготовлений.

– В том-то и дело. Но нам уже нельзя останавливаться – неизвестно, что они замышляют, а мы в этом экземпляре очень заинтересованы, Пит. Очень.

– Я понял, сэр. Завтра в служебном автомобиле будет усиленная группа прикрытия. На всякий случай.

– Отлично, это то, что я хотел услышать. До связи.

87

На другой день Брейн решил на службу даже не соваться. Ну ее. Время пока терпело, и требовалось разрешить эти запутанные ситуации, чтобы двигаться дальше в плане обработки полученной информации по Заводскому пустырю.

Проспав до десяти часов утра, Брейн поднялся и первым делом надел тренажер, чтобы, начав с простых уровней, понемногу прогреваться до самых высоких. Ну или почти до самых высоких.

Брейн давно заметил, что после физических нагрузок голова начинала работать лучше, и именно потому, что уносились всякие мусорные темы, оставалась сама суть. Оттого и думалось проще и яснее.

Выше среднего уровня он сегодня подниматься не стал – не было смысла, ведь впереди его еще ожидала неизвестность. То есть свидание с Эрникой.

После душа он почувствовал себя бодрым и с удовольствием съел завтрак из мейдера, который показался ему лучше вчерашнего.

Затем привел в порядок гардероб, подобрал рубашку и тщательно проверил пистолет. С ним Брейн чувствовал себя увереннее, хотя понимал, что в случае подготовленной профессионалами акции «девятка» ему не поможет.

В час дня он вышел из дома и прошел через двор, ответив на приветствие жильца, с которым уже неоднократно здесь виделся. Более близких контактов ни с кем пока налаживать не хотел, хотя сосед-пьянчуга уже предлагал ему остаканиться. Дескать, давно живешь, пора за вселение проставиться. Брейн отказался, сославшись на занятость, сказал, что попозже, и сосед согласился потерпеть. А Брейн между тем планировал перебраться в более приличное место. Он уже разобрался, что с его жалованьем мог позволить себе район получше. Район, а не районище.

«Районище», – мысленно произнес он и улыбнулся. Эрника. Все же ему ее будет не хватать, когда… Когда все раскроется.

Подойдя к машине, Брейн проверил показания охранных датчиков, и те ответили, что все в порядке – можно ехать.

За четверть часа до оговоренного срока он уже стоял на парковке, расположенной на островке безопасности, посреди широкой улицы со снующими автомобилями.

Вскоре появилась Эрника. Сегодня она была в темно-зеленом платье и накинутом поверх него жакете на полтона светлее. Бусики были из дымчатого зеленоватого камня, туфли в тон бусикам. Ну а остальное как всегда – походка, фигура, глаза, улыбка. Брейн заметил, что Эрника всегда выглядела прекрасно. Не было у нее ни «так себе настроения», ни бледности. Казалось, она всегда могла настроить свою внешность наилучшим образом.

– Ты с пистолетом? – спросила она, садясь рядом и чмокая его в щеку.

– Разумеется.

– Да-да, ты без него голый. Я помню, – улыбнулась она.

– Куда рванем?

– Райн-стрит, ресторан здоровой пищи «Арокара».

– Ты уверена, что там хорошо кормят? – усомнился Брейн, выезжая со стоянки.

– Не переживай, все давно проверено.

– Это будет незабываемая трапеза.

– Это будет незабываемый день, Томас.

– Обещаешь? – спросил он, оценивающе глядя на нее.

– Обещаю.

– Только мне маршрут не очень знаком.

– Езжай пока прямо, я буду тебе показывать.

88

«Хвоста» не было, и Брейн стал понемногу успокаиваться. Может, все еще обойдется и его ожидает немного скучный обед, а потом весьма нескучный вечер или даже ночь. В конце концов он теперь знал, как побороть ломоту в костях после жарких ласк Эрники.

Машина катила по бульвару, прекрасная Эрника чему-то улыбалась – каким-то своим мыслям.

Мимо прошли две машины – на большой скорости.

Брейн слегка дернул руль, пропуская этих торопыг. За первыми двумя сзади замаячила третья. Достаточно тяжелая – представительского класса с широкой кормой. А за ней какой-то фургон, наподобие фургонов «Скорой помощи», но только без традиционной раскраски.

Брейн вспомнил, что именно на такой Эрника приезжала на территорию их отделения, и только он хотел спросить, а не ее ли фирмы экипаж, как вдруг заметил, что у догонявшей их тяжеловатой машины стали открываться створки потолочного люка.

Все сразу стало понятно. Брейн дернул руль и крикнул:

– На пол, Эрника! Падай на пол!

И в ту же секунду полыхнул яркий огонь, в сорванную крышу ударил ветер, начав трепать вспоротые сиденья и разносить мелкий мусор. Машина шла в занос, и Брейн надеялся, что стрелки не сумеют перенастроиться, однако снова ударил огненный шквал, и последнее, что почувствовал Брейн, прежде чем потерял сознание, резкую боль от вонзавшихся в него мелких осколков.

Остатки его машины уткнулись в ограждение и остановились. Черный автомобиль с пушечной турелью тоже притормозил, чтобы дать контрольную очередь, однако из проезжавшего фургона ударил гранатомет. Взрыв подбросил бронированный автомобиль, и пущенная очередь из автоматических пушек вспорола пышную клумбу. В воздух полетели цветочные листья и черный грунт, а выскочившие из фургона трое стрелков открыли огонь из крупнокалиберного пулемета и двух армейских гранатометов.

Черный автомобиль взвыл двигателем и, дымя, постарался оторваться, но пущенные напоследок гранаты вспороли его защиту, и в нем сдетонировали боеприпасы, сделав машину похожей на безобразно раздутую консервную банку, а из выбитых окон стало вырываться трескучее пламя.

– Эрника, ты жива?! – крикнул один из стрелков, подбегая к вывалившейся из шерифской кареты девушке.

– Порядок, Пит! Отделалась царапинами и… похоже, слегка контузило… – она встряхнула головой. – Перегружайте!.. Перегружайте его скорее!..

Когда Брейна как можно бережнее переносили в фургон, он даже открыл глаза, но не совсем понимал, что происходит.

– Все будет хорошо, милый! Твои ранения легкие – просто царапины! Все будет хорошо!..

Это была Эрника, и на ее лице была кровь.

«Какая странная оранжевая кровь», – отстраненно подумал Брейн, прежде чем снова провалиться в беспамятство.

Перед ним понеслись разнообразные образы, по лицу хлестал ветер, который сменялся какими-то резкими запахами. Звучали голоса, кто-то кого-то поздравлял. Брейн слышал повторяющееся словосочетание: удачное приобретение.

«Полагаю, новые катализаторы приживутся…»

«Приживутся, вне всякого сомнения. Он в хорошей форме, хотя и не молод».

«Сколько времени займет переформация?»

«За две недели все будет закончено».

«Это просто рекордные сроки».

«Технологии цифрового переноса не стоят на месте, коллега».

«Этому можно только порадоваться».

89

Брейн открыл глаза и увидел только потолок. Какое-то время он лежал и просто смотрел, пытаясь вспомнить хоть что-то, что связало бы его сейчас со вчерашним днем, но ничего не было.

«Опять напился», – нашел он единственно понятное объяснения. Однако чтобы так напиться, требовался повод и, наверное, он у Брейна был.

В этом состоянии имелся один плюс – алкоголя в крови еще хватало, и мучительного похмелья пока не наступило, а стало быть, можно было к этому подготовиться, проглотив пару антипохмельных пилюль.

Брейн привстал и огляделся.

Это была его квартира. Он сел и опустил ноги на прохладный пол.

Никаких мыслей, полная пустота. Но должны были остаться свидетельства того, в каком состоянии он вернулся. Во-первых, пьяные не снимают носков, однако носков на нем не было.

Во-вторых, разбрасывают одежду, но и одежда была в порядке – сложена на стуле и развешена на вешалках.

Брейн осторожно поднялся на ноги, и его слегка заштормило. Он поскорее коснулся ближайшей стенки и, двигаясь вдоль нее, осторожно добрался до ванной.

Там посмотрел на себя в зеркало. Лицо как лицо: чисто выбрит, никаких отеков. Одним словом – полный порядок, только глаза какие-то шальные.

Забравшись в ванну, Брейн по такому случаю пустил воду и постоял пару минут под холодным душем. Это дало ожидаемый эффект и, растершись полотенцем, он уже чувствовал себя не таким овощем, как вначале.

Прошел на кухню, не глядя, забросил в мейдер первый попавший картридж и включил.

Потом вернулся в комнату и осмотрелся. Все так и все не так. Что именно ему не нравилось, Брейн объяснить не мог. Как будто все вещи находились на привычных местах, и все же у него складывалось впечатление, что он видит все это впервые.

– Дурдом какой-то… – прошептал Брейн и взъерошил мокрые волосы.

Мейдер сыграл сигнал готовности, и Брейн побрел на кухню. Он вывалил на одноразовую тарелку полученное блюдо, но только попытался начать есть, его едва не вывернуло.

Пришлась дышать, как учили, чтобы это состояние прошло.

– Точно нажрался вчера, – пришел к выводу Брейн. Теперь его мутило даже от самого запаха пищи.

Решив, что поесть можно и потом, когда станет лучше, Брейн стал собираться на службу. Уже перед выходом глянул на часы – половина девятого.

– И не очень поздно, учитывая обстоятельства, – похвалил он себя, заходя в лифт.

На улице стало получше, и Брейн с удовольствием вдохнул воздух полной грудью. Несколько скамеек во дворе были подновлены и сияли свежей краской, а дорожка, по которой он обычно шагал через двор, теперь была выстелена тротуарной плиткой.

«Стараются», – подумал Брейн, адресуя эту похвалу неизвестно кому.

Пройдя через арку, удивленно остановился – машины на привычном месте не оказалось. Неужели угнали? Но, оглядевшись, он обнаружил свою карету в сорока метрах дальше.

– Ну и фокусник, – покачал он головой, представляя, как в таком состоянии ехал по улицам. Прежде он за собой такого не замечал, но все когда-то начинается.

– Он в хорошей форме, хотя и не молод, – неожиданно для себя произнес Брейн. – Где я это слышал?

Он достал брелок и пытался отыскать на нем кнопки запуска для доклада датчиков, но на этом брелоке кнопок не оказалось.

Совершенно сбитый с толку, Брейн открыл машину, забрался внутрь и огляделся. Никаких намеков на установленные ранее охранные устройства не было, хотя машина вроде была та же.

– Может, по пьянке попросил снять? – предположил Брейн, запуская двигатель.

Посидев еще немного, он выехал на дорогу и привычным маршрутом поехал на службу. Пока ехал, немного отвлекся от этого странного состояния, подумав, что может получить кое-какие объяснения от Григора с Боршингом. Наверняка если он и собирался где-то напиться, то мог им рассказать. Ведь пьянка – это никакой не служебный секрет.

Приехав на место, Брейн запарковал карету на привычном месте и, пройдя с помощью карты на территорию отделения, поднялся на крыльцо, пожав руки парочке знакомых полицейских.

Приветливо махнул дежурному, который даже привстал, сказав удивленно:

– О, ну наконец-то!

Решив пока не погружаться в выяснение такой реакции, Брейн зарегистрировал приход на службу и прямиком отправился к Григору и Боршингу. Он застал обоих в их комнате, чему был очень рад.

– О, приветствую! – воскликнул лейтенант и крепко пожал ему руку.

– Привет, Томас, как съездил? – спросил Боршинг, отвечая на рукопожатие.

– Куда съездил? – не понял тот.

– В командировку.

– Какую еще командировку?

Брейн удивленно посмотрел на Боршинга, потом на Григора. Уж не разыгрывают ли они его? Потом прошел на свое излюбленное место – возле окна и сел на стул.

– Нормально съездил на самом деле, – ответил он. – А ты, я гляжу, рукой-то уже вовсю действуешь, Ламб.

– Так десять дней почти прошло, а я к доктору Фернстопу ежедневно хожу на восстановительные процедуры. Представляю, в какие деньги это выливается нашему Управлению.

– Десять дней, значит?

– Да.

– Братцы, я вам сейчас задам, может быть, странный вопрос, но вы особенно не пугайтесь, ладно?

Напарники переглянулись.

– Томас, да нас ничем напугать нельзя, – заверил его Боршинг.

– Я по возвращении из командировки надрался в такой дупель, как не напивался, наверное, никогда в жизни. Однако тому есть объяснения: в командировке пришлось непросто, и это тема отдельного разговора. Но, братцы, вы-то меня осуждать не станете?

Напарники снова переглянулись.

– Да не тяни, Томас, говори уже, что случилось! – потребовал лейтенант.

– Я забыл, когда и насколько уезжал в командировку. Может, попозже вспомню, даже наверняка вспомню, но вот сейчас – как отрезало.

– Ну… – лейтенант почесал лоб. – Я еще тогда заходил к тебе спросить, как прошел твой с принцессой выход в общество. Я тебе накануне еще шмотки подбирал, это ты помнишь?

– Да, я прекрасно помню, как ты заходил ко мне в кабинет. А когда я уехал?

– Ну, сами-то мы не видели, и ты ничего не говорил, но мы же понимаем, что у каждого может быть своя агентурная работа. А узнали мы от дежурного, сержанта Файта, знаешь его?

– Это такой – с густыми бровями?

– Да, он самый. Он и сказал мне, что начальник отделения лично сказал ему, чтобы тот написал – Томас Брейн в командировке и чтобы его не отмечали как прогульщика.

– Это, вообще-то, особый случай, – добавил Боршинг. – Чтобы предупреждал сам начальник – ну ты понимаешь. Значит, что-то важное и чтобы никому ничего. Но, как ты понимаешь, наши сразу все узнали.

– Ну, как-то так я себе это и представлял, – сказал Брейн, поднимаясь. – Ладно, камрады, пойду текучку поднимать, а то за важнецкими командировками основная работа встала.

90

Придя в кабинет, Брейн закрыл дверь и огляделся. Его рабочее место выглядело иначе.

– Точно, блоки стоят не так, – заметил он и включил освещение, хотя и так было достаточно светло.

Подойдя к столу, он нагнулся над ним и стал высматривать зазор между стопками документов, которые придвигал к блокам так, чтобы это сыграло роль секретки, если кто-то станет тут рыться в его отсутствие.

Но нет, зазоры были именно такими – чуть косыми и как бы небрежными, какие оставлял он, однако Брейн был уверен, что блоки переставлены: вот этот – «блок приема и передачи» – прежде стоял слева, а блок обработки – посередине, а теперь они поменялись местами.

Сетевой терминал и вовсе оказался сдвинут к краю стола, однако шлейфы всех устройств были в порядке.

– Хренотень какая-то, – сказал себе Брейн и растер ладонями лицо. Затем подошел к шкафу и, выдвинув ящик, заметил, что оставшиеся чипы заменены на другие – чуть более светлые.

Задвинув ящик, Брейн сел за стол, покачался на стуле, прислушиваясь, как скрипят расшатанные петли в спинке, и теперь ему казалось, что скрипят эти петли тоже иначе. Да и совсем почти не скрипят. А почему?

«Их смазали!» – пронеслась в голове догадка. Брейн вскочил со стула, перевернул его и стал лихорадочно искать следы смазки на металлических петлях, однако те были совершенно сухими, хотя смазка им бы не помешала.

Вернув стул на место, Брейн снова сел на него.

Он все более приходил к мысли, что с ним что-то не так и самым правильным сейчас было вернуться домой и там поесть, поспать, посмотреть новости или какой-то фильм. Может, сделать в квартире уборку, почистить одежду в водозаменителе. Обычно такая простая работа помогала ему приводить мысли в порядок.

Так Брейн и поступил. Он покинул свой кабинет и поспешил вон из здания полицейского отделения, стараясь даже не смотреть по сторонам, чтобы не увидеть еще какие-то странности.

Хватит на сегодня.

Вышел за пределы территории, сел в машину и снова вспомнил, что нет установленных систем безопасности. Можно было сходить к сержанту Жидловскому и уточнить, не снимал ли тот их по какой-то причине, в конце концов Брейн, судя по словам Григора, отсутствовал десять дней.

Но нет, сейчас Брейн был не готов к еще каким-то беседам. Он завел двигатель и поехал домой, стараясь по дороге обращать внимание на окружающие яркие детали, чтобы как-то расслабиться, но опять начал замечать изменения, которые прежде не замечал.

В результате домой он вернулся в подавленном состоянии и, почти пробежав по двору, поднялся на свой этаж и почувствовал себя лучше, лишь захлопнув дверь и прислонившись к ней с другой стороны.

Однако, оказавшись дома, он отказался от всех своих затей по уборке, готовке, чистке одежды. Он разделся и лег спать, прямо посреди дня.

Очнулся уже поздно вечером. Встал, прошел на кухню и стал пить воду – его мучила сильная жажда. А еще очень болели кости и суставы.

Напившись, Брейн снова лег и заснул, а утром проснулся в положенный срок, когда обычно собирался на службу.

Принял душ, приготовил завтрак и поел. Он хорошо помнил о своих вчерашних проблемах, но сегодня как будто чувствовал себя получше.

Собравшись и уже выходя из квартиры, вдруг вспомнил про Эрнику. Вернее, он и вчера про нее, конечно же, помнил, но как-то не мог сфокусировать свои мысли.

Выйдя во двор, Брейн достал спикер и, найдя ее номер, включил вызов, но почему-то компьютерный голос сообщил ему, что абонент временно отключен.

– Почему временно? Может быть, забыла оплатить перерасход трафика? – предположил Брейн, выходя из-под арки.

И снова он не нашел машины на прежнем месте. Его карета оказалась запаркована на другой стороне шоссе, и ему пришлось переходить проезжую часть.

Забравшись в машину, он обнаружил на пассажирском сиденье несколько пакетов с картофельной соломкой, которую тут подавали к бульонам. Решив даже не заморачиваться, откуда они тут взялись, он открыл бардачок и сбросил их туда, но вдруг, заметив там что-то странное, сунул руку и достал старую модель одиннадцатимиллиметрового пистолета, от которого здорово пахло старой гарью. Из этого ствола много стреляли, но не чистили, и последний раз в деле он был пару месяцев назад.

– Подкинули, – предположил Брейн, убирая пистолет обратно и закидывая его пакетами с соломкой.

Он ощупал на правом боку свою кобуру – она была на месте. Может, какие-то хулиганы угнали его машину, покатались и поставили на другой стороне шоссе, забыв пистолет и соломку?

Брейн огляделся и вздохнул. После того как исчезли охранные системы, он ничего не мог знать наверняка.

91

Продолжая размышлять о том, кому в голову пришло брать его автомобиль, Брейн незаметно для себя добрался до отделения и, выходя из машины, обратил внимание, что простенькие сиденья его машины, оказывается, имели тонкий вязаный рисунок. Прежде вроде бы сиденья были гладкими, а теперь – он провел по спинке ладонью – немного шершавые.

– Могли меня в командировке отравить? – спросил он себя вслух, потому что проговаривание своих мыслей для него сейчас было очень важно.

– Да, могли отравить в командировке, – ответил себе Брейн, закрывая машину. – Но так же ты мог отравиться сам, выпив какой-то дряни. Случайно. Или решил попробовать порошка – а, Брейн? Ты мог попробовать порошка?

И, уже подойдя к воротам отделения, Брейн ответил себе:

– Вряд ли, Брейн. Тебе много раз предлагали попробовать этой дряни, и ты, как бы ни бывал пьян, всегда отказывал. Правильно?

– Так и было, Брейн.

Закончив этот диалог, он вставил карточку в приемное устройство, однако система выдала отказ с надписью в контактном окне «документ неустановленного образца».

– Что за хрень?! – воскликнул Брейн, выдернул карточку и, взглянув на нее, заметил изменения. «Витольд Брейн» – значилось на ней, однако полицейский логотип оставался на месте.

– Наверно, в банке что-то напортачили… – пробурчал Брейн и снова сунул карту в гнездо, и на этот раз она сработала. Дверь открылась, и Брейн прошел на территорию.

– Да, скорее всего, сбой в банке, – повторил он для себя, ведь было известно, что надписи на карте менялись сигналом из банковской службы администрирования.

Зайдя в здание, он отметился у дежурного, ожидая, что тот скажет что-нибудь относительно этой надписи на карте, но тому было не до этого, и Брейн отправился к себе в кабинет.

Со вчерашнего дня здесь как будто ничего не изменилось. Вот только окно – раньше оно было поменьше и находилось почти у шкафа, а теперь…

– Да нет, фигня все это, – отмахнулся Брейн и, усевшись за стол, решил еще раз набрать телефон Эрники. Ну не мог он не известить ее, что куда-то отправляется на такой большой срок.

Полазив в архиве спикера, номера Эрники он не нашел. Посмотрел еще раз – нет, даже поиск по имени ничего не дал.

– Ладно, Брейн, я сейчас вспомню ее номер, – сказал он себе и, взяв карандаш и пододвинув листок пластиковой бумаги, стал поэтапно восстанавливать виденный прежде перечень знаков. Этому его хорошо научили.

Через минуту номер был восстановлен, и Брейн стал его набирать, однако ответом была стандартная фраза:

– Вами набран несуществующий номер.

Не заблокированный, не временно не обслуживаемый, не отключенный или еще какой-то, а именно несуществующий.

Брейн еще раз просмотрел все цифры. Он был уверен, что набирал верную комбинацию.

– Как еще я могу узнать ее номер? – спросил он себя.

– Я могу тупо рвануть в гости к доку Кроуну, и он скажет, где ее искать, – ответил себе Брейн. В конце концов он решил обратиться к Боршингу, а тот мог влезть в какую-нибудь сеть регистрации вызовов «Скорой помощи» и там по адресу вызова, когда Эрника со своим экипажем прибывала в отделение, узнать данные ее фирмы. Умно? Не слишком. Но это лучше, чем мчаться к доку Кроуну.

Выскочив из кабинета, Брейн заторопился к Григору и Боршингу, опасаясь, что их на месте может не оказаться, однако он их застал.

– Привет, братцы, – сказал он, переводя дух.

– О, Витольд! Рад тебя видеть! – поприветствовал его гоберли. – Ты чего такой взъерошенный?

– Наверно, надрался накануне, – усмехнулся лейтенант Григор.

«Витольда» Брейн пропустил, решив, что Боршинг как-то влез в систему регистрации пропусков и теперь пытается его подцепить.

– Ладно, я вот по какому делу. Мне нужно выяснить по адресу вызова, какая медицинская бригада выезжала и из какой компании.

Боршинг с Григором переглянулись.

– Что-то больно сложно, Вит, – заметил лейтенант. – Выяснить, конечно, можно, но на это нужно получить разрешение от Управления. Если придумать хорошую мотивацию и повод, то могут и позволить.

– А ты что скажешь, Энт? – обратился Брейн к гоберли.

– И я то же самое скажу.

– Ну а если подумать? Ты же мастер пролезать во всякие там сети второго уровня, подбирать пароли… – напомнил Брейн и улыбнулся, чтобы спровоцировать гоберли на смех и признание. Но тот не засмеялся.

– То, что я делаю – это пустячные шуточки, а взломать архив – это немыслимое дело. Я уже не говорю об ответственности, Вит. Это просто неподъемная работа, там такая защита стоит, что…

– Но ты же помогал мне посмотреть регистрацию на сайте ИСБ, – снова попытался напомнить Брейн, но по выражению лица Боршинга и по тому, как тот посмотрел на лейтенанта Григора, понял, что гоберли действительно его не понимает.

– А, ну это я, наверное, что-то перепутал, Джордж! – делано засмеялся Брейн. – Ладно, пойду думать, какой найти повод, чтобы послать запрос в Управление.

– Почему ты назвал меня «Джордж»? – удивился гоберли.

– А почему ты называешь меня Витольдом?

– Как же еще тебя называть? – еще больше удивился Боршинг.

– Извини, просто шутки у меня сегодня не ладятся, – сказал Брейн и, поспешно покинув чужой кабинет, добежал до своего, закрылся в нем и какое-то время смотрел на как будто бы передвинутое окно. И как будто бы ставшее пошире.

92

Домой Брейн вернулся под вечер. Он ушел со службы вскоре после разговора с Боршингом и Григором, а потом еще долго колесил по городу, даже не осознавая, где он едет и куда.

В себя его привел только сигнал датчика топлива, и он заехал заправиться – это Брейн запомнил. А потом снова сменяющиеся панорамы улиц, течение потоков автомобилей. На какой-то мыслительный процесс не было сил.

Добравшись до дома, он оставил машину и даже не потрудился поставить ее на кодовый замок. Его сейчас ничто не волновало.

А между тем во дворе происходило какое-то веселье, какие-то люди танцевали под растянутыми праздничными гирляндами. Но Брейн брел через это празднество и облегченно вздохнул, когда вся эта суета осталась позади.

Нажав кнопку своего этажа, он неожиданно приехал на площадку, где не было его двери. Грустно усмехнувшись, он покачал головой, зашел в лифт и спустился на первый этаж, а затем снова нажал номер этажа и опять приехал не туда. Пришлось ориентироваться по номеру квартиры и, поднимаясь по пожарной лестнице, он нашел свою дверь тремя этажами выше.

– Совсем не смешно, – сказал Брейн и открыл дверь карточкой. Закрыл ее за собой и немного постоял в темноте. Только потом зажег свет и вошел в комнату.

И опять здесь что-то оказалось не так. Мебель как будто переставлена, убрана постель, хотя он помнил, что оставил ее смятой.

Что-то еще по мелочи, но Брейна это уже не беспокоило, навалилась апатия. Сев на кровать, он только сейчас обнаружил, что держит в руках бутылку какого-то пойла. Это, конечно, был не «Леопольд Краузе», но высокий градус обещал соответствующий эффект.

Не помня как, Брейн разделся и, разобрав постель, погрузился в забытье. Сном это состояние назвать было нельзя. Сон приносил отдых и обновление, приток сил и надежду, а Брейн выключался, будто прибор с плохой проводкой, которая время от времени замыкала, заставляя вздрагивать датчики и запускающие устройства.

А потом наступило утро. Точнее, конец очередного периода забытья. Внутренние часы Брейна еще работали, и, очнувшись вдруг, он сразу сел и огляделся.

– А хорошо бы сейчас съесть шнобля!

«Что?» – спросил себя Брейн.

– Я говорю – хорошо бы сейчас шнобля скушать! – произнес голос снаружи, на самом деле его, Брейна, голос. Он уже контролировался кем-то другим, и лишь внутренний Брейн еще пытался удерживать позиции.

Поднявшись, Брейн прошелся по обновленной квартире, не узнавая обоев на стенах, однако ванная оставалась на прежнем месте, и он с удовольствием принял душ из воды, поняв, что экономить сейчас уже нет смысла.

Потом отправился на кухню готовить себе завтрак и с удивлением обнаружил новый холодильный шкаф, в котором имелся большой запас натуральных продуктов.

Брейн даже замер перед открытой дверцей. Он и в своем-то мире не мог позволить себе такого, а здесь стоимость содержимого холодильного шкафа дотягивала до половины его месячного жалованья.

– А я и не возражаю! – громко произнес он.

Вместо вмонтированного в стену старого мейдера он обнаружил на столе новейшую его модель. А еще высокочастотный кристаллизатор – аппарат для приготовления натуральной пищи.

Брейн накидал на мерный поднос нарезки мяса, овощей, картофеля и грибов. Залил все это сырной эмульсией с набором специй, а потом запихнул в жерло кристаллизатора, закрыл крышку и нажал кнопку включения.

Сверхточный и интеллектуально развитый блок быстро пересчитал, какие продукты находятся в кристаллизаторе, и подобрал наилучшую программу приготовления для всего этого великолепия.

К тому времени, когда раздался мелодичный гонг, оповещавший о готовности блюда, Брейн успел побриться и освежиться лосьоном по триста чаков за небольшой баллончик. Неплохая компенсация за постоянные сюрпризы.

Он неспешно позавтракал, отдав должное давно забытым ощущениям, испытанным лишь пару раз по поводу выплаты крупных солдатских бонусов.

Первый раз это было в Фундруме – столице корпоративной армии, где ему выплатили тройной месячный оклад за то, что удержал колонну с рабочим оборудованием до прибытия подкрепления, когда повстанцы валили со всех сторон и от его первоначальной команды в двенадцать человек оставалось лишь трое.

Кого-то потом еще починили, другие прошли курс реабилитации и ушли на минимальную пенсию. Но это было потом – осознание, горечь увольнения и поиск другой, более подходящей компании, а поначалу только радость, что выжил и получил кучу денег, которые можно просаживать в самых дорогих ресторанах корпоративного городка.

Когда все до крошки было съедено, Брейн неожиданно для себя сказал:

– Но все же с большей охотой я бы скушал свежего шнобля!

93

Едва выйдя из квартиры, Брейн столкнулся со своим соседом – пьющим суперколвером в винтажной, как утверждала Эрника, майке.

– Привет… – сказал сосед, с подозрением следя за тем, как Брейн запирает дверь.

– Привет, сосед.

– А где хозяин?

– Какой хозяин?

– Хозяин квартиры, – сказал суперколвер и уставил в переносицу Брейна тяжелый взгляд.

– Я и есть хозяин, приятель, – заметил ему Брейн.

– А вот ни хрена, хозяина я помню. Ты-то кто?

– Я тот, кто въехал в эту квартиру, – заметил Брейн.

– А старый хозяин, стало быть… – сосед вздохнул. – Видать съехал. Так и не проставился мне за новоселье. Но теперь чего уж…

Он махнул рукой и направился к своей обшарпанной двери.

– Эй, это я обещал тебе проставиться! – напомнил Брейн, но суперколвер уже не слушал и скрылся в квартире, а Брейн остался стоять на площадке, беспомощно глядя в грязную дверь.

– Этого не может быть! Этого не может быть!!! – закричал он в отчаянии, но ему не ответили. Оставалось успокоиться, вызвать лифт и поехать на службу.

«Не знаешь, что делать, – действуй по инструкции», – пронеслось в голове Брейна, когда кабина лифта катилась вниз.

«Но все же с большей охотой я бы скушал свежего шнобля!» – догнала его другая цитата, когда он уже сбегал по ступенькам подъездного крыльца, но Брейн не обратил на это внимания.

Он бегом пронесся через двор, проскочил арку и остановился на обочине шоссе, стараясь определить, где сегодня искать свою ласточку – служебный автомобиль инспектора по безопасности.

Но ничего похожего на его автомобиль видно не было. Видимо, гонявшие на нем хулиганы решили его вовсе не возвращать.

Брейн вздохнул и, достав пульт, нажал кнопку вызова – просто так, от безысходности, и ему тотчас отозвалась машина, стоявшая на месте кареты, куда Брейн ставил ее в старые добрые времена – примерно пару недель назад.

Машина отозвалась на сигнал и разблокировала дверцы, когда Брейн надавил соответствующую кнопку.

Только теперь это была не карета серо-грязного цвета, а светло-синий «монк» – автомобиль средней ценовой категории, но с «полным фаршем» – начиная от колес с подвеской и заканчивая отделкой салона.

Пребывая в состоянии готовности к любым сюрпризам, Брейн сел на место водителя, завел двигатель и поехал на службу так, как будто всегда ездил только на синем «монке». Машина была приемистая, хорошо проходила повороты, так что он краем приторможенного сознания даже отмечал ее превосходство перед каретой.

Но если он смотрел в окно, окружающий мир его не радовал. Некоторые участки привычного маршрута он совершенно не узнавал, однако уже и не реагировал на это так бурно, как прежде.

Подъезд к месту парковки у забора отделения теперь располагался с другой стороны, и Брейну пришлось объехать газон, прежде чем он поставил машину на привычном месте.

Выйдя из автомобиля, он обнаружил, что металлическая сетка, из которой состоял забор, теперь была крупным ромбиком, в то время как прежде – мелким квадратиком. Закрыв пультом новую машину, Брейн прошел к воротам, сунул карточку в приемное устройство и получил отказ с резким сигналом и комментарием на контактном экране – «документ неустановленного образца».

– Ну вот, опять эта хрень начинается! – воскликнул он и, вынув карточку, снова вставил ее в гнездо, однако система опять не приняла ее, и, вынув карточку, Брейн прочитал указанное в ней имя: Анвар Ренфорд. – Они там что, в этом банке – таблеток нажрались? – возмутился Брейн и решил взглянуть на состояние своего счета, опасаясь, что они могли вписать ему еще каких-то долгов. Подержав палец на отчетной строке, он увидел появившуюся сумму: пятьсот сорок тысяч.

– Чего? – переспросил Брейн, еще раз нажал на строку и получил тот же результат – пятьсот сорок тысяч чаков. Теперь это уже не выглядело как ошибка.

Брейн решил проверить. Он достал спикер, коснулся им карточки, и на экране появился номер банковской службы сопровождения клиентов.

– Здравствуйте, мистер Ренфорд! – сразу ответили ему.

– Послушайте…

– Джервис, сэр.

– Послушайте, Джервис, а вы уверены, что я Ренфорд?

– Странный вопрос, мистер Ренфорд. Ваши отпечатки пальцев сейчас фиксируются на карте, и у нас это отображается. Надеюсь, вас там не держат грабители под дулом пистолета?

– Нет, не держат. Просто… Слишком большая сумма на счету. Это не могла быть ошибка?

– У меня сейчас на экране вся ваша история платежей и переводов, сэр. Самая большая сумма была неделю назад – восемьсот двадцать четыре тысячи.

– Ага. Ну тогда все в порядке, спасибо, Джервис.

Делать было нечего, пройти по этому документу Брейн не мог, поэтому нажал расположенную на воротах клавишу вызова.

– Слушаю вас, – ответил ему дежурный.

– Офицер, я бы хотел повидаться с Томасом Брейном.

– У нас нет такого. Кто он?

– По моим сведениям, он инспектор по безопасности.

– У нас нет такого инспектора, я точно знаю.

– А Витольд Брейн?

– Это братья, что ли?

– Ну, в некотором роде. Хорошо, офицер, а могу я поговорить с лейтенантом Григором и капралом Боршингом? Такие у вас имеются?

– Такие имеются. Проходите.

Щелкнул замок, и Брейн прошел на территорию.

Несколько встретившихся ему знакомых полицейских не обратили на незнакомца никакого внимания.

Дежурный попросил предъявить какой-нибудь документ, и в этот момент подошел майор Понги, кадровик отделения.

– Пришли подать заявление? – спросил он Брейна.

– Это посетитель к Григору и Боршингу, сэр, – пояснил дежурный.

– А, ну тогда поторопитесь, а то они уезжать собрались, – предупредил майор и кивнул в сторону коридора, где Брейн увидел своих знакомых.

Он поспешил им навстречу и, улыбнувшись, поздоровался:

– Здорово, братцы!

– Здравствуйте, – сдержанно ответил лейтенант, посторонившись, и Брейн прошел дальше.

– Ты его знаешь? – спросил Боршинг оглядываясь.

– Первый раз вижу, – ответил лейтенант. А Брейн, поняв, что его здесь уже точно никто не знает, дошел до своего кабинета и, толкнув дверь, увидел сидевших за столами ефрейтора Буна и лейтенанта Фалька.

– Ой, извините, кажется, я немного заблудился. У вас здесь какой отдел?

– Это технический отдел, – сказал ефрейтор, продолжая что-то паять.

– Технический же вроде в двести пятой комнате был…

– Нет, мы всегда здесь сидели, – заверил гостя Фальк, который также собирал какую-то сложную установку и наконец включил ее на пробу, а Брейн вдруг почувствовал резкую боль в руках и потерял сознание. В себя он пришел уже на стуле возле «аквариума» дежурного.

Перед ним держали кружку с неизвестным содержимым, имевшим резкий запах, и, едва он открыл глаза, предложили это выпить.

Брейн узнал ефрейтора Буна.

– Нет-нет, мне уже лучше, – отказался Брейн. – Идите, ефрейтор, спасибо вам.

– Но вы не очень-то хорошо выглядите, мистер, – заметил дежурный, который по такому случаю выбрался из своей будки.

– А знаете, тут раньше неподалеку была приемная врача, кажется, его звали Фернстоп…

– Так он и сейчас тут – в соседнем здании, – сказал дежурный.

– Тогда я лучше к нему схожу, я с ним уже встречался.

– Ну, как хотите.

Полицейские отступили, Брейн поднялся и, стараясь выглядеть бодро, поспешил прочь.

«Хорошо еще, что пистолет не нашли», – подумал он и тут же понял, что при нем нет ни пистолета, ни кобуры. Он все забыл дома.

– Ну и хорошо, а то бы сейчас устал оправдываться, – пробурчал Брейн и, выйдя за пределы территории отделения, остановился, чтобы сориентироваться. – Ага, – сказал он, вспоминая направление, поскольку никаких ориентиров, которые он помнил, здесь уже не было. По крайней мере, они сильно изменились.

94

Сев в машину, Брейн выехал на дорогу и поехал вокруг полицейского отделения, пока не увидел проезд и переулок, в котором он прошлый раз и обнаружил приемную Фернстопа.

Вскоре он увидел здание, в котором располагалась приемная доктора. Над ней висела оранжевая вывеска, хотя прошлый раз – Брейн это помнил – она была синей.

Многое осталось прежним – часть отремонтированного фасада, крыльцо, украшенное кадками с тропическими растениями.

Брейн остановился, вышел из машины и, поднявшись по ступеням, нажал кнопку звонка.

– Здравствуйте, – ответил ему синтетический голос. – К сожалению, сейчас все помощники доктора Фернстопа и он сам – заняты. Если вам назначено, нажмите на кнопку звонка один раз, если вы имеете членскую карточку, нажмите два раза. Если решили посетить доктора Фернстопа впервые, дождитесь, когда освободится кто-то из персонала… Примерное время ожидания… Пятнадцать минут…

Заиграла музыка, однако ждать Брейн уже не мог, у него было ощущение, что мир вокруг него изменяется прямо сейчас и через пятнадцать минут здесь может не оказаться никакой приемной врача, а только какая-нибудь закусочная.

А еще его очень беспокоило, что он отключился, когда лейтенант Фальк запустил на пробу какой-то излучатель.

Брейн дважды надавил клавишу вызова, как будто имел какую-то там членскую карточку.

– Клуб друзей доктора Фернстопа приветствует вас, – ответил все тот же компьютерный голос. – Пожалуйста, вставьте вашу карточку, чтобы мы могли…

Дослушивать Брейн не стал и врезал по переговорному устройству кулаком.

– Слушаю вас… – тотчас отозвались из приемной доктора.

– Я полицейский, я хочу встретиться с доктором Фернстопом немедленно, потому что… Потому что это не терпит отлагательств. Я не могу ждать пятнадцать минут или сколько-то еще.

– Входите, – прозвучало из динамика, после чего сработал дистанционный замок.

Брейн прошел внутрь и огляделся. Раньше здесь был длинный коридор, но теперь их оказалось два, и куда идти, он не знал. А еще тут пахло ванилью.

В конце одного из коридоров показался гоберли в синем медицинском комбинезоне и шапочке.

Брейн уже готов был услышать, что это и есть Фернстоп, которого он помнил совсем другим, однако гоберли оказался только помощником доктора, о чем сообщала информация на бейдже: «Миллар, помощник главного специалиста».

– Следуйте за мной, офицер, я провожу вас к доктору Фернстопу.

Брейн пошел за гоберли, и тот свернул в еще один боковой коридор, где и обнаружилась дверь в кабинет главного специалиста.

– Доктор, к вам пациент, – сообщил гоберли, заглянув в кабинет.

– Полицейский? – спросил доктор.

– Видимо, так.

– Обожаю полицейских, они славные ребята. Пусть заходит.

Гоберли распахнул дверь шире и сказал:

– Заходите, пожалуйста.

Брейн зашел, закрыл дверь и, взглянув на доктора Фернстопа, облегченно вздохнул. Доктор был все тем же рыжим суперколвером, хотя, возможно, немного набрал вес.

– Значит, вы полицейский? – спросил он.

– Да. То есть я бывший полицейский.

– Обожаю полицейских. Но и к бывшим тоже отношусь с уважением. А знаете почему? – спросил доктор и, выйдя из-за стола, шагнул к Брейну.

– Почему же? – спросил тот, уже зная, что Фернстоп ему ответит.

– Потому что у полицейских все всегда четко, конкретно и они всегда знают, зачем сюда пришли.

– А гражданские обычно начинают жаловаться, – закончил за доктора Брейн.

– Совершенно верно. Были у меня прежде?

– Один раз.

– Назовите свое имя… – доктор нажал на своем рабочем компьютере пару клавиш, запуская анализатор речи.

– Томас Брейн.

– Такого пациента у меня никогда не было.

– Тогда попробуйте – Витольд Брейн.

– Увы, тоже, – сказал доктор, глядя на экран.

– Знаете, доктор… – Брейн достал свою банковскую карту и проверил счет. Там все еще были те самые пятьсот сорок тысяч. – Доктор, давайте я сразу оплачу вам обследование.

– Уверены, что вам оно нужно?

– Давайте сюда ваш коннектор.

Фернстоп подал устройство, и Брейн перевел тысячу чаков.

– Это более чем щедро, – заметил доктор.

– Мне очень нужно обследование. Я постоянно все забываю, и меня не узнают ранее знакомые мне люди.

– Так, – кивнул Фернстоп и, подойдя к Брейну, достал из нагрудного кармана какой-то компактный тестер и начал, слушая рассказ посетителя, прикладывать приборчик то к его щеке, то ко лбу.

– А еще я только что был тут рядом – в полиции.

– Вас арестовывали?

– Нет, я там раньше работал. Так вот, в техническом отделе включили на пробу какой-то прибор со слабым излучателем, и я сразу потерял сознание.

– Вы думаете, на вас так подействовал прибор?

– Я свалился, как только полицейский щелкнул тумблером.

– Так. А у вас нет имплантатов или корректирующих устройств? Не было никаких операций?

– Операций было много, но мне вставляли только временные скобки и какие-то конструкции, но потом они рассасывались.

– Я понимаю. Ну что же, проходите к тесторной колонке, – сказал доктор, указывая на прямоугольную никелированную стойку, которая была размером с дверь, и Брейн этот прибор хорошо помнил. На нем висели пучки разноцветных проводов с зажимами и прищепками на концах.

– Вставайте спиной к колонке и давайте сюда ваши руки.

Брейн встал, как велели, и доктор стал надевать на его пальцы зажимы.

Когда пара десятков проводов была установлена, доктор подошел к столу, где стоял большой монитор, и начал рассматривать появлявшиеся там схемы.

– Так, – сказал он и, подойдя к Брейну, помог ему закатать рукава, чтобы еще добавить проводов с датчиками.

Скоро их стало столько, что Брейн начал чувствовать их тяжесть.

– Теперь вздохните и постарайтесь внутренне расслабиться.

Брейн начал пытаться расслабиться, а доктор вернулся к монитору и стал набирать на терминале дополнительные команды.

Это продолжалось минут десять. Доктор хмыкал, чесал в затылке, снова стучал по клавишам терминала. Потом подходил к Брейну и проверял какие-то провода, а некоторые заменял проводами другого цвета.

– Ну вот что, прежде всего бросается в глаза – у вас повышена температура тела.

– Сильно повышена?

– Обычная температура тридцать пять градусов, а у вас – тридцать шесть и шесть десятых. Но это пустяк, и от этого с вами вряд ли могло происходить все то, на что вы жалуетесь. Однако тому есть другие причины. Подойдите сюда – не беспокойтесь, провода достаточно длинные.

Обмотанный снастью из исследовательских датчиков и проводов, Брейн приблизился к столу.

– Вот, смотрите. Это общая картина исследования…

Доктор нажал клавишу, и Брейн увидел силуэт своего тела – примерно то же доктор показывал ему в прошлый раз.

– Ничего страшного на первый взгляд. Сложение у вас хорошее. Все имевшие место хирургические вмешательства едва проявляются. То есть чинили вас в свое время качественно. Вот мочеполовая система – тут порядок. Или вот, к примеру, кровеносная – тоже для вашего возраста все в порядке. И вот костная – тоже на первый взгляд все хорошо. Вы видите?

– Да, доктор, вижу.

– А теперь внимание…

Доктор стал накладывать изображение полупрозрачных смазанных пятен.

– Это дополнительные эхо-поля, – пояснил он. – Они используются только как вспомогательный инструмент, но я давно заметил, что они могут давать тени, определяя таким образом некоторые материалы, которые обычными методами исследования выявить не удается.

– То есть?

– Ну, например, ничего не выявлено, а дополнительное исследование дает другой результат, и можно обнаружить некоторые гелевые вкладки, которые по плотности и многим другим показателям диагностическим оборудованием не распознаются.

– И где эти гелевые вкладки?

– Предположительно гелевые, – поправил Брейна доктор.

– Хорошо, предположительно гелевые. Где они?

– Вот здесь, – сказал доктор и обвел области на руках, чуть ниже локтя, электронным маркером.

– Вот тут? – показал на своей руке Брейн.

– Именно, только прощупать вам ничего не удастся.

– А вы можете вытащить эти штуки?

– Нет, – покачал головой Фернстоп.

– Но почему? Я могу заплатить вам любую сумму, доктор! Прямо сейчас и даже авансом! – стал просить Брейн.

– Деньги здесь ни при чем. Посмотрите снова на экран…

Брейн стал смотреть.

– Сейчас я проведу по этим областям на ваших руках бетанагревателем – источником жесткого излучения.

С этими словами Фернстоп достал из ящика стола нечто похожее на блестящий шарик с рукояткой и поднес его к локтям Брейна.

Было всего два легких касания, но он сразу почувствовал приступ тошноты и покачнулся.

– Вот, а теперь смотрите, что было на экране…

Доктор включил запись, и Брейн увидел, как полыхнула ярким цветом кровеносная система.

– Эти ваши имплантаты подключены к жизненно важным системам, если их просто вытащить, это убьет вас.

– И что же делать?

Доктор вздохнул и выключил монитор, а затем стал снимать с Брейна прищепки с проводами.

– К сожалению, я не знаю, чем вам помочь и что посоветовать. В моей практике подобного не было, но я слышал, что другим врачам попадались пациенты с какими-то скрытыми вставками, которые им делали против воли – обманом, так сказать. Возможно, и у вас похожий случай, и тут вам могут помочь только ваши коллеги. Может быть, они смогут провести какое-то расследование, чтобы найти этих злоумышленников.

95

Брейн не помнил, как вышел из приемной доктора Фернстопа. Что-то соображать он начал, уже оказавшись за рулем синего «монка».

Брейн сидел и смотрел через лобовое стекло, как какая-то старушка выгуливала неизвестное ему животное, которое так и норовило забраться на единственное росшее неподалеку дерево.

Доктор признал свое бессилие, а ведь он был последним шансом, на который надеялся Брейн. И что теперь? Поехать домой и застрелиться, ведь пистолет он забыл в квартире? Ну а что еще остается?

Брейн чувствовал, что находится в двух шагах от полного безумия, то есть того момента, когда он совсем перестанет контролировать все, что с ним происходит.

В приступе отчаяния он завел машину и, резко рванув с места, сбил на повороте урну, однако лишь добавил оборотов и на следующем снес часть пластикового забора.

А потом, километр за километром, он втягивался во все уплотнявшееся городское движение и вскоре оказался на одной из самых загруженных магистралей. Мышечная память рук и ног делала свое дело, и он постепенно добрался до радиальных шоссе, потом перебрался на шоссе рангом пониже и вскоре остановился на том самом месте, где всегда парковал машину.

В ясном небе светило солнце, при том что все то время, что Брейн здесь жил, его донимали сырость и слякоть. А вот едва дело пошло к сумасшествию – извольте посмотреть: ясная погода, солнце и прекрасное настроение – для тех, разумеется, кто в своем уме.

Выбравшись из машины, Брейн столкнулся с очередным изменением, которому уже не удивлялся. Это была арка. Вернее, ее полное отсутствие. Теперь здесь был проход между двумя домами, никак не соединенными вместе.

«Слабовато, ребята. Я уже начинаю привыкать к вашим фокусам», – подумал Брейн и, чтобы вовсе не реагировать на какие-то кардинальные изменения, опустил голову, лишь бы видеть только свои ноги в спортивных туфлях, которые никогда не покупал хотя бы потому, что они стоили как его месячное полицейское жалованье.

Помня о прошлом своем поиске нужного этажа, Брейн поднялся в лифте до самого верхнего и оттуда спустился по лестнице, следя за номерами квартир на каждой площадке.

Однако его ожидал еще больший сюрприз, чем в прошлый раз. Едва он вышел на площадку, где ожидал увидеть номер собственной квартиры, как именно из этой двери вышли двое молодых людей – парень и девушка – и прямо на пороге стали неистово целоваться.

– Ну… Ну хватит, Лагер… – пыталась остановить его она, когда им потребовался перерыв, чтобы глотнуть кислорода.

– Ну, Эмили… Ну еще немного…

– Тебе ночи было мало?

– Мне и десяти ночей мало…

И снова затяжной поцелуй. Брейн невольно подумал: а была ли в его жизни такая пора? И оказалось, что нет. Он помнил школу, помнил бегство из дома и поступление в академию. Потом отчисление, первый гарнизон, второй гарнизон. И да – похвалы начальства, бонусы и госпитали.

Ему везло: он выходил из госпиталей и продолжал карьеру.

Наконец неистовые любовники ушли. Они погрузились в лифт и уехали, и у Брейна появилась возможность попробовать, откроется ли эта дверь его картой.

Дверь открылась и Брейн проскользнул внутрь, ожидая увидеть разбросанное женское белье, надкусанные бутерброды, наполовину опустошенные коробки шоколадных конфет и недокуренные сигареты с дурью.

Но ничего подобного не увидел. Разве только его полуторакомнатная квартирка вдруг приросла еще одной комнатой.

Брейн зашел в нее и увидел то, что и положено – двуспальную кровать с распотрошенной постелью, женское белье, недопитое шампанское и да – коробки конфет. Одна была вскрыта и съедена наполовину, другая валялась под столом, но это была не его квартира, это была какая-то посторонняя жилплощадь, и Брейн поспешил вернуться на свою законную территорию, которая, впрочем, тоже выглядела не совсем его.

Тахта оказалась шире и получила невысокую спинку из материала под дерево. Появилась люстра – не слишком шикарная, но все же она добавляла уюта, не то что эти утилитарные осветительные панели.

На окне обнаружились шторы вместо прежних пластиковых жалюзи. Дальше Брейн разглядывать не стал, поскольку ему сделалось дурно от этих изменений, а еще от ощущения безысходности.

Уже по традиции он опустился на тахту и уставился в пустоту, однако неожиданно в этой бессмысленности, сменяющейся с такой ужасной скоростью, Брейн обнаружил одну стабильную, постоянную деталь, и ею оказалась бутылка дешевого пойла, которое он купил… вчера или позавчера? Не важно.

Поднявшись, Брейн шаркающей походкой подошел к столу, взял бутылку и осмотрел.

«Куки номер пять» – было написано крупными иероглифами и чуть ниже: ноль восемь литра, шестьдесят пять градусов – подходящее лекарство для упавшего духом солдата.

«Я бы выпил», – подумал Брейн и для укрепления духа даже решил произнести эту фразу вслух. Однако у него получилось другое:

– Пожалуй, я бы сейчас скушал свежего шнобля!

«Ну вот откуда это?» – мысленно подосадовал Брейн на эту дурацкую фразу, которая выскакивала сама по себе.

«Я накажу тебя…» – мысленно пригрозил он неизвестно кому и, сорвав пробку и запрокинув голову, стал пить жуткое пойло, чувствуя, что его горло вот-вот сомкнется от спазма.

Сделав перерыв, Брейн отдышался и вытер проступивший на лице пот. Он чувствовал, как внутри его крутятся и постукивают шестеренки, приводящие механизмы ускоряют обороты и где-то глубоко внутри зарождается какой-то смысл, ведь Брейн страдал эти несколько дней именно от потери смысла, а теперь тот как будто возвращается.

И Брейн опять начал пить, пока горло снова не начало сводить судорогой.

Прервавшись, он посмотрел бутылку на свет и отметил, что ему удалось впихнуть в себя более половины этой дряни. Пока он старался отдышаться, его пару раз передернуло, однако лекарство никогда не бывало вкусным.

Между тем оно начало действовать, и мир вокруг слегка поплыл, однако вместе с этим ушел страх, и Брейн теперь точно знал, что ему делать.

Враги окружили его, они загнали его в угол, и теперь он намеревался идти на прорыв.

Сходив в ванную, Брейн освежил лицо водой, потом пришел в неузнаваемую кухню, нашел в холодильнике чужую еду и немного перекусил.

Затем отыскал валявшуюся в углу прихожей кобуру с пистолетом, проверил магазин – в нем все еще находились патроны, а не какие-нибудь, например, конфеты.

– Этого будет мало… – сказал себе Брейн, вернулся к тахте и, приподняв ее край, обнаружил оставленную здесь коробку.

– Надеюсь, тут тоже все в порядке, – сказал Брейн, взял коробку и, открыв ее, увидел все тот же подаренный старшиной Жидловским пистолет системы «роквер».

Брейн проверил его магазин, включил электрическую схему – все функционировало.

Сунув штатную «девятку» за пояс, тяжелый «роквер» Брейн поместил в кобуру, спрятанную под джемпером. Затем подхватил недопитую бутылку и вышел вон, даже не пытаясь запереть дверь.

Лифт без всяких фокусов доставил его на первый этаж, новшества во дворе уже никак не задевали – а что они могли против «Куки номер пять», в котором наверняка могла раствориться даже вольфрамовая картечь?

Покорный «монк» ждал хозяина на прежнем месте, Брейн сел за руль, хватанул еще пару глотков из бутылки и заметил, как у него сразу улучшилось зрение. И настроение – непонятно какое, но оно у него появилось.

96

Спустя примерно четверть часа в эфире закодированного канала прошел вызов.

– Слушаю… – ответил приятный женский голос.

– Что-то пошло не так с этим объектом.

– С каким объектом?

– Ну, у нас сейчас цифровой перенос.

– Ах да. Но я же ничего о них не знаю, когда они начинают изменяться, они для меня будто растворяются, и все воспоминания о них тоже.

– Я не об этом. Я ведь его тоже не знаю: он и для меня растворился так же, как и для тебя. Но некоторая необходимая информация о нем хранится в хроносейфе, где ничего не изменяется, поэтому мы должны получить информацию, чтобы как-то его опознать.

– Но зачем, доктор Кроун?

– Затем, что по показаниям пеленга через управляющий сигнал мы видим, что этот объект движется к нам.

– Куда к вам?

– На базу, детка. Где база, ты не забыла?

– Но, может, он просто катается по городу?

– К сожалению, он уже не катается по городу, он уже выехал из него и едет к нам по шоссе. Я уже объявил на всякий случай тревогу на базе и вызвал наших людей из бюро. Ты сейчас где?

– У меня сегодня по плану знакомство с очередным объектом.

– Отмени это и срочно езжай на базу. И неважно, что ты его не помнишь, главное, что он тебя прекрасно помнит и это может его как-то отвлечь.

– Для чего отвлечь?

– Не знаю, возможно, в его мятущемся сознании он ищет тебя именно на базе, ведь все твои контакты после цифрового переноса исчезают. Для него ты исчезла неожиданно!

– Хорошо, я выезжаю немедленно.

– Поторопись, прошу тебя. Он уже близко.

А Брейн тем временем пришпоривал своего «монка», невольно вспоминая, как неслась по этой дороге Эрника, закладывая виражи между зелеными холмами.

Холмы все еще были здесь, ветер врывался в окно, и Брейн чувствовал себя хорошо. Ну, если и не очень хорошо, то уже определенным образом.

По крайней мере, ему не хотелось всякий раз говорить: «А сейчас я бы скушал свежего шнобля!»

Ну то есть пока еще были позывы, однако Брейн их сдерживал, и потом – под его рукой была бутылка с «Куки номер пять», пара глотков которого быстро ставила реальность на место.

Вскоре вдали замаячили постройки, и Брейн улыбнулся – да, это было то самое шале, и все постройки оставались на месте – ну, может, только чуть изменился цвет кровли, а в остальном все было легко узнаваемо и особенно эта здоровенная панель для получения воды из утренних туманов.

97

В то время как Брейн разглядывал постройки, доктор Кроун с командой из пяти охранников находились на нижней площадке, откуда можно было подняться в дом. Никто не знал, как выглядит объект и на какой машине он приедет, поэтому каждый проезжавший по шоссе автомобиль группа провожала напряженными взглядами, а наблюдатели на холме сообщали, куда автомобиль поехал дальше, – на тот случай, если объект попытается остановиться и вернуться пешком.

Машины появлялись редко, поэтому появление каждой новой заставляло доктора вздрагивать. Нервничали и его охранники – рослые бойцы со скрытыми под куртками пистолетами. На базе хватало оружия помощнее, но доктор Кроун запретил доставать его, поскольку объект мог ехать с мирными намерениями, а оружие могло спровоцировать его.

Кроун уже знал, что при цифровом переносе психика объекта переноса находится в напряжении, и уже имелось несколько случаев, когда объекты не выдерживали этого и совершали суицид.

Это было очень досадно, ведь подбор каждого объекта стоил времени и сил.

В кармане доктора Кроуна лежал ключ, которым он мог открыть хроносейф. Там на специальной пластине хранилась информация об этом объекте – его пол, рост, вес, возраст. К сожалению, более полных сведений, например фотографию или ролик, поместить в хроносейф было нельзя, поскольку в этом случае на поддержание стабильности информации требовалось колоссальное количество энергии, а потому ограничивались только самым необходимым.

К тому же каждое открывание сейфа могло нанести вред другим единицам хранения, поэтому доктор и рисковал, пытаясь вычислить объект, что называется, на глаз, вместо того чтобы заглянуть в его файл.

– Думаю, это он! – сказал доктор Кроун, когда из-за поворота показался синий автомобиль.

– И судя по скорости, с которой он движется, настроен объект весьма решительно, – заметил старший охранник.

– Это неудивительно, ему сейчас действительно нелегко.

Синяя машина притормозила и с ходу лихо запарковалась на пустой стоянке неподалеку от шале.

– Мужчина, – сказал доктор и облегченно вздохнул, – хоть какая-то определенность.

– У него в руке что-то непонятное, сэр, – заметил старший охранник.

– Это вроде бы бутылка, – сказал доктор.

– В бутылке может оказаться зажигательная смесь, сэр!

– Да брось, Пит. Посмотри на его походку – он пьян. И это даже хорошо, можно предложить ему выговориться, угостить еще. В любом случае мы сейчас выясним, что его привело сюда.

А между тем незнакомец уверенно поднимался по тропинке и вскоре, преодолев первую лесенку, подошел к хозяину дома и стоявшим у него за спиной охранникам.

– Здравствуйте, – первым поздоровался доктор. – Вы, наверное, заблудились?

– Нет, доктор Кроун, я не заблудился, – улыбнулся незнакомец, останавливаясь.

– О… – Кроун с охранником переглянулись. – Так вы, значит, уже бывали здесь?

– Бывал. Меня привозила Эрника. Знаете Эрнику?

– Знаю, но вас не припомню…

– Томас Брейн, – подсказал Брейн.

– Нет, не могу припомнить, – пожал плечами Кроун и покосился на бутылку в руках гостя.

– Может, вы пригласите меня в дом, доктор Кроун? Там и поговорим, а то нехорошо держать гостя на пороге.

– Пожалуй, что так, – согласился хозяин. – Что ж, мистер Брейн, следуйте за мной.

Кроун развернулся и пошел к лестнице на следующую площадку, потом на следующую. Брейн шел за ним, чувствуя, как на пятки ему едва не наступают охранники.

Брейн ощутил, что здесь, вблизи антенн, давление на него значительно возросло, и если бы не принятое накануне, с ним бы невесть что происходило.

Он понимал, что нужно выпить еще, однако опасался, что подними он сейчас бутылку, и охрана воспримет это как нападение.

С другой стороны, пока он помахивал бутылкой, привлекая к ней внимание, они не видели его оружия, а он их оружие видел – они держали правую руку поближе к поясу.

Вскоре все оказались в большом зале шале, который Брейну был уже знаком.

– Итак, – произнес доктор Кроун, оборачиваясь.

– Не хотелось бы вести разговор в присутствии ваших бойцов, доктор. Однако если у вас нет от них секретов – я готов…

Кроун посмотрел на охрану, потом на пьяненького Брейна с блестящими глазами и согласился.

– Подождите в соседней комнате, Пит. Если понадобится, я вас вызову.

– Мы будем наготове, доктор Кроун, – отчетливо произнес Пит и выразительно посмотрел на Брейна.

Охранники вышли в соседнюю комнату, и дверь закрылась. Брейн с Кроуном остались наедине.

– Присядем? – предложил Брейн и, не дожидаясь разрешения, занял место в кресле – напротив дивана, на который вынужденно опустился Кроун.

Он раздваивался от желания приказать охране схватить этого незнакомца – тот внушал ему страх, и желания больше узнать от него о его ощущениях, его мыслях – обо всем, что он в данный момент испытывал, ведь методику скоростного цифрового переноса они стали применять относительно недавно, и было уже несколько досадных сбоев.

Прежняя методика казалась более безопасной, но она требовала месяцев, а здесь, при удачном стечении обстоятельств, все заканчивалось за две-три недели, в зависимости от сопротивляемости кандидата.

Никому никогда и в голову не приходило, что придется вот так встретиться с объектом лицом к лицу – обычно с ними выходили на контакт, когда от прежнего владельца оставалась только оболочка.

Брейн сделал несколько больших глотков из бутылки и даже затряс головой, так его проняла эта огненная жидкость.

– Вы, я вижу, употребляете алкоголь…

– Вы проницательны, доктор. Употребляю, но только в лечебных целях.

– Но это же… какой-то технический растворитель, – заметил Кроун, сумев разглядеть этикетку. – Я могу угостить вас качественным напитком с щадящим действием алкоголя.

– Я знаю, это у вас в буфете, – указал пальцем Брейн. – Там находится бар, и поверьте, однажды я оценивал ваши напитки.

– Вы и это знаете?

– Знаю. Мало того, я даже знаю, что находится вон за той дверью с кнопочкой.

Кроун невольно повернулся к двустворчатой двери с датчиком, которая вела на закрытую площадку.

– Но этого не может быть! – возразил он.

– И тем не менее… Как, кстати, поживает Гранж?

– Гранж? Он… – видно было, что хозяин дома совсем сбит с толку. – Откуда у вас эта информация?

– А бедняга Тулло выжил или кристаллизация добила его?

– Вы! – доктор вскочил, однако Брейн продолжал сидеть развалясь с бутылкой в руках. Кроун бросил взгляд на дверь, за которой дожидались сигнала охранники. Они, без сомнения, слышали все или почти все.

– Вы агент ИСБ! – выпалил доктор.

– Все может быть, доктор, в последнее время, как вы знаете, я не очень хорошо понимаю, что происходит. Может, я и агент ИСБ, а может, и нет. Забавно, что и вы сейчас чувствуете себя почти как я, правда?

Брейн издевательски засмеялся и, приложившись к бутылке, выпил все до дна.

– Признаться, мне лишь недавно пришла в голову одна мысль, а сейчас она сформировалась полностью благодаря этому нектару, – Брейн постучал пальцем по пустой бутылке. – Так вот, я подумал, если у меня все вокруг течет и изменяется, значит, и я становлюсь изменчивым и невидимым для окружающих, в том числе и для вас, доктор Кроун. И для вас, и для Эрники. Уверен на все сто процентов, что, когда она примчится сюда, она меня не узнает, я прав?

Кроун молчал: он предпочитал получать больше информации, да и что он мог сказать, ведь объект имел перед ним преимущество? Он помнил все, что с ним было. Мало того, он даже самостоятельно дошел до схемы взаимных состояний в период цифрового переноса.

– Теперь, доктор, мне нужно знать главное – как остановить процесс?

– Какой процесс?

– Процесс, для которого мне вшили имплантаты.

– Я не совсем понимаю вас.

– Что ж, я предполагал, что с пониманием будет туговато, поэтому…

С этими словами Брейн выхватил «девятку» и прострелил доктору бедро.

Тот взвыл и рухнул на пол. Из смежной комнаты стали выскакивать охранники, и Брейн начал расстреливать их, как в тире.

Они выкидывали руки, роняли оружие и скатывались по ступеням невысокой лесенки. Верный своим принципам, Брейн стрелял им в правое плечо, что было не смертельно, но очень болезненно и напрочь лишало охоты к сопротивлению.

– Хватит орать! – приказал Брейн выведенному из строя отряду. – Кто будет выть – добью!

Это подействовало, и крики прекратились, сменившись всхлипами и приглушенными стонами.

– Итак, доктор Кроун, как отключить антенны, которые вмонтированы в панели?

– Я!.. Я-у-у… Я не понимаю!.. – завопил Кроун, зажимая рану.

– У меня мало времени, доктор. Я уже слышу шум моторов – сюда мчится вся ваша гвардия, я прав?

И Брейн прострелил доктору вторую ногу, однако перестарался – тот потерял сознание.

98

С парковочной площадки донесся скрип покрышек.

«Эрника, наверное», – подумал Брейн и, подойдя к «двери с кнопкой», ударом ноги выбил ее вместе с замками.

Теперь, когда он не боялся побеспокоить охрану, можно было действовать открыто.

Но едва он сунулся на площадку, как с высотки на холме по нему заработал пулемет. Впрочем, Брейн ожидал чего-то подобного и вовремя отпрыгнул к стенке. Пули защелкали по бетону, выбивая фонтаны крошки, и Брейн, прикрывая лицо, чтобы не запорошило глаза, перебежал вдоль стенки к бассейну.

Едва он заскочил в предбанник, где прошлый раз прятался и подслушивал разговоры, пули ударили по пристройке и в некоторых местах прошли насквозь.

Где-то на нижних площадках послышались голоса. Нужно было спешить.

О том, чтобы пытаться как-то открыть замок двери, которая вела в бассейн, не могло быть и речи. Брейн вышиб запоры с трех выстрелов, заскочил внутрь и увидел лишь тусклые отблески на воде – в бассейне царил полумрак. Правда, на стене была дежурная лампочка, а рядом массивный рубильник. Брейн дернул рукоятку – и под потолком стали загораться диковинного вида осветительные приборы.

Однако не успел Брейн удивиться их виду, как был шокирован тем, что увидел в бассейне, – не помогла даже ударная доза выпитого накануне.

В зеленоватых водах глубокого бассейна плавали какие-то зверюги, по виду вараны или игуаны. Вместе с длинными хвостами они достигали размеров в три-четыре метра и, как хамелеоны, то и дело меняли окраску с синеватых тонов на зеленые.

В темноте они держались ближе ко дну, но, завидев свет, стали пониматься из глубины словно сказочные драконы.

– Стойте! Не стреляйте! – послышался пронзительный крик, и Брейн по голосу узнал Эрнику.

Она появилась в проеме двери с раскрасневшимся лицом и широко распахнутыми сверкающими глазами. Из прежде безупречной прически выбилось несколько прядей, и Эрника сбрасывала их со лба нервным движением.

Но не успела она сказать что-то еще, как была отброшена в сторону громилой в штурмовой броне и с бронещитом на руке.

Он ворвался в помещение бассейна, и за ним стали забегать другие – всего их оказалось четверо.

Брейн с ходу открыл по ним огонь, но пули лишь защелкали по броне щитов, оставляя едва заметные отметены.

Ответных выстрелов не последовало – и Брейн понял почему, за его спиной вдоль всей стены находились блоки климатической аппаратуры, на которой держалось обеспечение бассейна. Противоположная стена была голой, и противник намеревался выдавить Брейна туда, чтобы закончить затянувшуюся схватку.

– Это в мои планы не входит… – произнес Брейн, бросил на пол «девятку» и, сунув руку под джемпер, выхватил из кобуры «роквер».

Один выстрел – и щит из керамической брони раскололся словно блюдце, еще выстрел – и первый штурмовик завалился на стоявших сзади.

Брейн стрелял на выбор – в щиты, руки, наплечники, – и «танковая колонна» противника разваливалась на глазах, превращаясь в руины. Когда свалился последний штурмовик, от стены отделилась уцелевшая Эрника.

– Послушайте! Я не знаю вас, но догадываюсь, кто вы!

– Что это за твари, Эрника? Что за звери плавают в бассейне? – спросил Брейн, наводя пистолет на бассейн, и монстры, издав свистящие звуки, тотчас забили хвостами, уходя на глубину.

– Пожалуйста, не стреляйте! Не стреляйте, я все объясню!

– Где отключается антенна?! – крикнул Брейн.

– Я не знаю!

– Где отключается антенна?! Если не ответишь, я начну отстреливать их по одному!

– Не стреляйте, умоляю вас! – зарыдала Эрника и упала на колени возле поверженных штурмовиков. – Я расскажу вам все, что знаю, но только не стреляйте в них! Я не знаю, где выключаются антенны, это известно только доктору Кроуну и нескольким операторам!..

– Я не верю тебе! – покачал головой Брейн и выстрелил в бассейн. Пуля прошла сквозь зеленоватую толщу воды и разорвалась, ударившись в донное покрытие. Игуаны рванули наверх и стали выпрыгивать из воды, извиваясь в воздухе, а Эрника бросилась к Брейну и остановилась, лишь когда он навел на нее пистолет.

– Не стреляйте! – снова попросила она, перекрикивая визг и шлепки о воду. – Не стреляйте, я знаю, где генератор! Он там, за стеной на площадке! Пробраться к нему очень сложно, но к нему подходят магистрали – их много: там вода, воздух, электричество, магнитопоток! И еще много всего – это здесь на площадке!

– Но как я узнаю, что генератор остановился?

– На вас ведь приемные модуляторы, правильно? Как только вы разрушите магистрали, вы почувствуете, что антенны отключились!..

– Я точно почувствую? – спросил Брейн, продолжая держать Эрнику на прицеле.

– Не знаю, но наверное.

– А что случится с этими модуляторами после того, как прекратится излучение?

– Без поддержки излучения они начнут распадаться и будут выведены из организма.

– Ладно, пошла обратно! Пошла назад, я сказал! – крикнул Брейн, и Эрника стала пятиться. Между тем, поняв, что пока в них стрелять никто не будет, зеленые драконы стали плавать по поверхности, таращась на Брейна и Эрнику. А когда они поняли, что те уходят, вновь подняли шум и стали трясти головами, издавая клокочущие звуки.

– Я должна покормить их!

– Что?

– Они перенервничали, и у них в любой момент может случиться шок, я должна покормить их! Это быстро – вот тут их корм! – прокричала Эрника, указывая на расположенное в углу нечто, напоминавшее сосуд Дюара.

– Давай быстрее! – потребовал Брейн, оглядываясь. Он опасался, что это какая-то уловка.

Эрника быстро натянула на руку длинную, до локтя, перчатку и, открыв крышку задымившего охладителем сосуда, стала выхватывать из него большие куски какой-то трепыхающейся массы и бросать в бассейн, а зеленые монстры, в строгой очередности подхватывали корм, заглатывая его разом, и тут же уходили на дно.

Скоро на поверхности не осталось никого – все были накормлены, а Эрника сбросила перчатку и закрыла сосуд.

– Что это было? Что ты бросала им? – поинтересовался Брейн.

– Это шнобли! Они хранятся здесь в свежем виде!.. – сообщила она и поспешила из бассейна, перешагивая через неподвижных штурмовиков.

Брейн поспешил за ней, но в предбаннике придержал за руку.

– Осторожно, с холма работает снайпер.

– Там уже никого нет, это они спустились сюда, – и она кивнула на поверженную тяжелую пехоту.

На площадке Эрника указала на пучки магистралей, которые уходили куда-то в бетонную стену. Брейн помнил, что разглядывал их еще в первый свой визит сюда.

– Зайди в дом! – приказал он, и Эрника тотчас подчинилась, а он вскинул «роквер» и сделал три быстрых выстрела. Полыхнула вспышка замыкания, которое тотчас перешибло силовой кабель и все остальные магистрали. Ударила фонтаном вода, зашипели, вырываясь, воздух и технические газы.

Какая-то дрянь стала выпадать желтоватыми хлопьями, но самое главное – Брейн почувствовал этот болевой удар после остановки генератора, и даже выронил «роквер», на несколько секунд оставаясь беспомощным. Однако затем, превозмогая боль, наклонился и поднял оружие. А кабели и магистрали продолжали гореть и фонтанировать.

Заметив на панельной антенне раздаточный узел, Брейн прицелился и выстрелил. Но рука пока плохо слушалась, и пуля лишь разворотила обшивку. Брейн прицелился лучше – и этот выстрел полностью уничтожил все управление антенны, превратив ее в обычное железо.

Слегка пошатываясь, Брейн зашел в зал и увидел Эрнику – она стояла, прислонившись к стене.

Пол был перепачкан оранжевой кровью, которая все еще шипела и пузырилась, но ни Кроуна, ни его охранников здесь уже не было.

– Иди на стоянку, – приказал Брейн, и Эрника пошла к выходу.

99

Она шла первой, Брейн следовал за ней как конвоир, одновременно успевая поглядывать по сторонам.

В любой момент он мог оказаться жертвой снайпера, но похоже, нанесенный им урон был таким, что хозяевам сейчас было не до мести.

Когда они с Эрникой были уже на стоянке, со стороны шале раздался громкий хлопок, Брейн оглянулся и увидел, что над маскировавшими антенну панелями взметнулось пламя.

– Похоже, я их все-таки достал, – сказал он.

– Только бы не пострадал бассейн! – воскликнула Эрника, сцепив ладони и с ужасом глядя на пламя.

– Садись в мою машину, – и Брейн подтолкнул ее к синему «монку». Она было направилась к пассажирскому месту, но он остановил ее.

– Садись за руль, ты поведешь.

Эрника беспрекословно повиновалась, а Брейн расположился на соседнем сиденье и пистолет был при нем.

– Куда ехать? – спросила она едва слышно. Ее волосы растрепались, былая уверенность исчезла, Брейну было ее немного жаль.

– Поезжай в город.

Эрника тронула машину, и они поехали.

– Кто они тебе, те, что в бассейне? – спросил он, когда они отъехали на пару километров и шале скрылось за холмами.

– Они мне как семья, – ответила она.

– Поясни.

– Они часть моего народа.

– Что они делают в этом бассейне?

– Они выжидают, когда мы сумеем подобрать кого-нибудь, кто может стать основой для информационного переноса.

– С этой целью ты знакомишься с мужчинами?

– Да. Но подходит не всякий мужчина, а кто-то решительный, активный, с большим жизненным опытом.

– Ну спасибо. И что происходит потом?

– Потом выбранного кандидата доставляют туда, где можно провести установку модуляторов.

– Меня ты привозила в шале на какой-то праздник.

– Я не помню этого. Мы ничего не помним о тех, в ком начинают работать модуляторы.

– А что модулируют эти ваши модуляторы?

– Я не физик – это они отвечают за концепцию и исполнение. Что-то там с наложением реальностей, изменением хроновекторов.

– И что происходит потом, если ваш план сработал?

– Доктор Кроун определяет, где находится сформировавшийся объект, и его привозят на инструктаж – в этот момент он обычно чувствует себя как младенец в новом мире. Мы привозим его и помогаем ему вспомнить, кто он. Для этого существует специальная программа.

– Что он вспоминает после этой программы?

– Он вспоминает, что он один из нас, что он представитель нашего народа.

В этом месте Эрника впервые отвлеклась от дороги и посмотрела на Брейна осмысленным взглядом.

– Зачем нужно крутить роман, почему нельзя сразу вколоть дозу или даже просто похитить нужное вам лицо прямо с улицы? – спросил Брейн.

– Потому что нужна предварительная подготовка.

– Это когда у меня ребра болели после любовных свиданий с тобой?

Она ответила не сразу и снова прежде взглянула на него изучающе.

– Что, сильно болели?

– Очень. И ребра, и вообще кости. А наутро я ничего не помнил, как после сильной пьянки.

– Вот это и есть воздействие. А роман нужен, чтобы раскрыть все защитные реакции – в сексе мужчины об осторожности не думают. Они одержимы страстью.

– А ты в этот момент…

– Да, в этот момент осуществляется мощный посыл. Вы бы назвали его эмоциональным.

– Это уже начало переделки?

– Нет, это подготовка почвы.

– Вам нужны только мужчины?

– Да. Мужчины – это воины в прямом и переносном смысле. Мы теряем их чаще, чем женщин, к тому же для цифрового переноса женщин имеются другие технологии.

– Этот Гранж – что с ним было не так?

– Вы даже про Гранжа знаете? – произнесла она удивленно. – Гранж был перенесен по другой технологии, которая использовалась прежде, и он… его перенесенная сущность оказалась, скажем так, поврежденной. В бассейне, который вы видели, не всегда бывают те, кто ждет переноса. Там же происходит релаксация тех, кто неуютно чувствует себя в новом состоянии. Таковым был и Гранж. Для них есть возможность снова стать тем, свободным существом, не скованным рамками нового существования. Они опять резвятся в воде, выпрыгивают, ловят на лету брошенных им шноблей.

Эрника замолчала и улыбнулась.

– И ты тоже время от времени становишься такой зеленой… животиной? – осторожно поинтересовался Брейн, и на его лице появилось брезгливое выражение.

Эрника негромко засмеялась, а потом снова сделалась грустной.

– Нет, несмотря на то что я бы хотела хоть иногда бывать такой, мне это не суждено. Я рождена здесь, среди вас, женщиной, которая даже не подозревала, что за плод вынашивала, – у нашего народа много способов внедрения. Но часто во сне я снова чувствую себя драккеном – я бью хвостом по воде, я взбираюсь по скользким от водорослей камням и падаю вместе с потоками водопада. Но потом я просыпаюсь и вижу, что я в том же несовершенном и неуклюжем теле.

– Но… твое тело на самом деле выглядит не так уж плохо.

Она горько усмехнулась.

– Это тело – лишь удобный инструмент для привлечения кандидатов.

– Так что там про Гранжа?

– Он не хотел возвращаться в оболочку варвара. Он хотел оставаться драккеном.

– Значит, твой народ драккены?

Эрника кивнула, и Брейну показалось, что глаза ее наполняются слезами, впрочем, он осознавал, что ее актерские способности безграничны.

– А вот интересно, как у нас с вами все было? – вдруг спросила Эрника.

– Говори мне «ты», это привычнее. Так ты обращалась ко мне всего пару недель назад.

– Так как же у нас было?

– Думаю, как всегда. Роуз сыграл роль неуклюжего уличного хама, ты упала, и я бросился тебе на помощь.

– Ты даже это знаешь? – и она посмотрела на Брейна уже знакомым обволакивающим взглядом. Снова защекотало в бедренных костях и копчике. Это еще была не боль, а так – пробный заход.

– Да, стоило лишь поразмыслить, и ваши фокусы оказались на поверхности. Абика с Парсифи действуют так же?

Эрника кивнула.

– А кем ты работаешь?

– Я полицейский.

– Тогда это все объясняет.

Какое-то время они ехали молча. Приближался вечер, и Эрника вела машину очень осторожно. Брейн чувствовал на себе ее то самое эмоциональное касание, хотя внешне она себя ничем не выдавала.

– Когда ты приглашала меня сюда – в резиденцию вашего шефа, то в конце этого праздника в ночном небе появились черные ромбы. Огромные черные ромбы в желтоватом сиянии. И вы все – вся ваша тусовка вдруг будто онемела. Ваши лица перекосились, и вы выглядели просто страшно.

– Я уже не помню…

– Ты можешь не помнить этого случая, но уверен, что ты знаешь об этих объектах и видела их раньше. Тогда ты говорила, будто это корабли каких-то могущественных сил и именно они привезли сюда целую колонию варваров. И я сделал вид, что поверил тебе, однако когда ты смотрела на них и твое лицо было искажено ужасом, ты прошептала: «Они прилетели за нами. Они ищут нас».

Брейн видел, что его слова произвели на Эрнику сильное впечатление. Она пыталась сдерживаться, но видно было, что ее вот-вот начнет бить истерика.

– Успокойся и просто расскажи. Расскажи, и тебе станет легче.

– Легче? – она бросила на него полный презрения взгляд. Эрника могла быстро менять маски.

– Конечно, легче. По крайней мере, у варваров так принято, а ты пытаешься выглядеть как варвар. К тому же ты уже так много рассказала, стоит ли останавливаться?

Неожиданно Эрника свернула на обочину, хотя до города еще оставалось несколько километров. Впереди уже были видны огни пригородов, однако здесь все еще была дикая полоса, и дорогу освещали лишь автомобильные фары.

– Хорошо, ты прав, – сказала Эрника. – Ты прав. Я болтала без умолку, а теперь глупо останавливаться. Их зовут риарти, их зовут зомо, их зовут камецагли. Но на самом деле в нашей культуре их название состоит из сотни трехмерных слов. Мы – массаги, были когда-то могущественным народом, тому минули десятки тысяч лет. И в один прекрасный момент риарти решили, что массаги стали слишком дерзкими, что они покушаются на могущество самих риарти, и они попросту испепелили планеты, на которых жили массаги.

– Кардинальный подход, – заметил Брейн, чтобы немного сбить накал, потому что он видел – внутри Эрники бушует пламя.

– Однако кое-кто выжил, и началось восстановление, медленное восстановление былого могущества нашей цивилизации. И снова ушли тысячи лет, и в момент, когда массаги достигли былого уровня развития, риарти снова нанесли свой удар. На этот раз более тщательно. Они уничтожили почти всех, но опять осталась горстка, от которой пошли новые ростки восстановления. Теперь приходилось учитывать эту угрозу от риарти, поэтому новое строительство происходило одновременно с миграцией – как можно дальше от районов, где у риарти имелись входы в их пространства.

– У них там порталы, что ли?

– Да. Ворота. Наши вожди наивно полагали, что дело в близости к этим воротам – дескать, нужно уйти, чтобы риарти не беспокоились. И массаги уходили все дальше. Это требование, этот принцип передавался из поколения в поколение, однако тщетно. Пришел страшный час, черные ромбы снова появились над планетами и засеяли их огнем и смертью. И новые поколения стали искать другие пути мимикрии и маскировки. Начали развиваться особые практики, позволявшие переносить собственные сущности в иные виды жизни. Массаги достигли в этом неимоверных высот, научились заселять безатмосферные планеты, освоили принципы новой биологии и обмена веществ. Одновременно с этой самоэволюцией они начали разделяться на отдельные ветви, а со временем это стало приводить даже к войнам.

– Ожидаемый финал, – вздохнул Брейн.

– Это еще не был финал. Затем снова приходили риарти и опять выжигали массагов, однако теперь это становилось для них трудной задачей, потому что массаги расплодились и разошлись во все стороны. Мой народ превратился в кочующее племя, которое постоянно изменялось, чтобы укрыться от зоркого глаза риарти. И вот при этих множественных перерождениях и постоянном поиске методов укрытия от врагов вдруг выяснилось, что массаги, погруженные в оболочки варваров, практически невидимы для риарти. И там, где массаги прикрывались варварами, их колонии риарти оставляли в покое. Однако в других обличьях они массагов все же находили и уничтожали.

– Значит, эта колония, так сказать, моих земляков завезена вами? То есть массагами?

– Да. Драккенами и джунгарами. По этому пути пошли две ветви массагов.

– То есть разводили варваров как животных на убой?

– Не совсем так. То есть планировалось, конечно, так, и даже проводилась большая деятельность по выводу наиболее подходящих организмов. Так появились гоберли, канзасы, суперколверы, ну а позже добавились и варвары. Проблема оказалась в том, что в этих народах, ко многим из которых приложили руки биоинженеры массагов, началась собственная эволюционная инициатива. Они стали размножаться, организовываться, и вот теперь мы не можем их брать, как плод из сада – когда захочется, теперь это превращается в охоту, когда со зверем нужно играть в сложную игру.

– А как у вас с джунгарами?

– Война.

– А с кем еще война?

– С Имперской Службой Безопасности.

– Они знают всю вашу кухню?

– Многое им известно, но не все. А когда они обнаруживают очередную базу, поступают как риарти.

100

Они посидели еще немного и потом поехали дальше. Брейн не говорил, куда ехать, но Эрника привезла их на небольшую парковку на островке безопасности, напротив того самого магазина, где когда-то Брейн помог красавице подняться с тротуара.

– Это то самое место, где ты меня поймала.

– Где?

– Вон у того магазина. А потом повела в «Золотой павлин» – уверен, у тебя там огромные скидки.

Эрника молчала.

– Признаться, у меня сегодня была мысль перебить всех, кого я встречу в этом шале.

Эрника кивнула.

– Но, немного постреляв, я успокоился. Полагаю, этого урока будет достаточно, чтобы вы поняли – я не хочу видеть в этом городе никого из вас. Если увижу, я довершу задуманное. Вы для меня естественные враги.

– Я понимаю.

– Можешь идти.

Где-то внутри Брейн ожидал каких-то слов от нее, может, благодарности за то, что отпустил. Может, еще чего-то, человеческого. Но она просто вышла и пошла прочь, не оглядываясь.

Брейн пересел на место водителя, которое еще хранило ее тепло, завел машину и поехал домой.

Он снова чувствовал себя опустошенным, но теперь это была не пустота отчаяния, а скорее усталость. Усталость после длинного и тяжелого дня, когда пришлось переделать много работы.

Добравшись до своего дома, Брейн привычно оставил машину на обочине, прошел через темный двор и поднялся на лифте к себе на этаж.

Квартиру он нашел на прежнем месте, бегать по этажам и вычислять ее не пришлось. Вот только дверь оказалась не замкнутой, и это насторожило Брейна. Он достал «роквер» и осторожно вошел внутрь, поочередно зажигая освещение во всех помещениях.

Но никого не было. Видимо, он забыл закрыть дверь, когда был совсем плох.

Заперев дверь, Брейн присел на тахту и, положив пистолет на пол, откинулся на смятую постель. Полежал так несколько минут с закрытыми глазами, чувствуя, как гудит в голове.

Так и уснул, и спал до самого утра, а проснувшись, сел, с удивлением обнаружив, что спал одетым и в ботинках.

Пришлось быстро раздеться и сбегать в ванную, чтобы принять душ. Затем Брейн растерся полотенцем, надел чистое белье и в хорошем расположении духа прошел на свою старую – прежнюю кухню.

Забросил какой-то картридж в мейдер, навел какого-то малинового напитка. Позавтракал и, начав одеваться, обнаружил, что «девятки» нет – где-то он ее вчера посеял. Правда, оставался монстр – «роквер», но «девятка» была казенной.

Брейн примерно помнил вчерашние события, но вспоминать подробности не хотелось: даже от намеков его передергивало до треска в позвоночнике.

Немного побаливали руки ниже локтей, но Брейн помнил, что так надо.

Выйдя из квартиры, он достал карту, чтобы запереть замок, и, взглянув на имя владельца, прочитал – «Томас Брейн».

Спустился на лифте, вышел во двор и, глубоко вздохнув, поприветствовал дворника-гоберли.

Пройдя через знакомую арку, Брейн вышел к шоссе и остановился, подавляя разочарование. Его опять ожидал синий «монк», хорошая машина, но все же это напоминание оттуда слегка портило хорошее настроение от возвращения в свою привычную реальность.

Брейн сел в машину, завел мотор и поехал на службу. Он любовался видами города, улыбался всем, кто случайно бросал на него взгляд. А когда приехал к полицейскому отделению, с удовольствием поводил пальцами по сетчатому ограждению территории – оно было в мелкий квадратик, а не в крупный ромбик. Кто бы мог подумать, что иногда это имело большое значение.

Приемное устройство пропускной системы едва не козырнуло Брейну, признавая его карту, и он прошел во двор, раздавая приветы всем, кого знал лучше и кого едва узнавал.

– Привет, Томас! – радостно поздоровался дежурный.

– Привет, Чейдер. Как твоя собака?

– У меня нет собаки, здесь это большая редкость. Ты про тещу, что ли?

Но Брейн уже шел дальше, вдыхая затхлый воздух плохо проветриваемого помещения, казавшийся ему приятным ароматом.

Дойдя по коридору до комнаты Григора и Боршинга, Брейн стукнул в дверь и сразу вошел.

– О, парень, да тебе больничка пошла на пользу! – заметил Григор, поднимаясь из-за стола.

– Да уж, ты такой цветущий, словно из отпуска вернулся, а не с больничной койки, – поддержал его Боршинг. – Видал обломки твоей кареты – там все в мелкий фарш!..

– Просто вовремя пригнулся, – пошутил Брейн, и все засмеялись. – Только тут такое дело… – Брейн прикрыл дверь. – Я в этой канители где-то ствол посеял. Как теперь быть, что у вас за это бывает?

Григор с Боршингом переглянулись, и Брейн сразу понял, что будут разыгрывать.

– Ну, это… Тюряга за это у нас полагается, – нарочито траурным тоном сообщил лейтенант.

– Но могут скостить до трех лет, все же ты на хорошем счету, – в тон ему добавил Боршинг. – То, что ты остался без оперативных средств, – это твой большой минус и это на суде обернется против тебя.

– Я с оперативными средствами, братцы, – ответил Брейн, доставая имевшееся оружие.

– Елы-палы, это же «роквер»! – воскликнул Григор, разом забывая про розыгрыш.

– Он самый, приятель, – улыбнулся Брейн.

– А как он в работе? Ты его пробовал?

– Бронебойное ружье, ребята. Лучше быть с ним по одну сторону фронта. Ну что, дальше разводить меня будете?

– Не будем, – пообещал Григор и, подойдя к своему сейфу, достал коробку с замотанным в смазочную ленту пистолетом. – Держи, Томас, новенькая «девятка», еще даже на стрельбище не была. Но с тебя рассказ о свидании с принцессой, разумеется – только о приличной его части.

– Нет больше никаких свиданий с принцессой, – ответил Брейн, разматывая смазочную ленту.

– Как нет?

– А так. Разбежались мы как в море корабли.

– Ты от нее отказался? – почти шепотом спросил Григор.

– Просто она уехала из нашего города.

– Надолго?

– Навсегда, – ответил Брейн, взвешивая в руке новую «девятку». – Спасибо, камрад, я оценил подарок и за мной не заржавеет. Всяких вам благ!

Оставив приятелей, Брейн добрался до своего кабинета, открыл его картой и, зайдя внутрь, немного постоял у двери, получая удовольствие от того, что каждая вещь лежит на том месте, где он ее оставлял.

Брейн прошел к столу, включил терминал и сел проверить свои активы. Все было в порядке: обработанные массивы важной информации ждали его в облачном хранилище, и можно было хоть сейчас начать составлять отчет или хотя бы аналитическую записку. Он уже собирался выйти из секретной закодированной папки, когда вдруг увидел мигающий значок файла, который он сюда не клал.

Открыв его, он обнаружил там короткое сообщение:

«Хотя наше сотрудничество пока не оформлено, пришлось воспользоваться твоим материалом без разрешения – так сложились обстоятельства. За мной обед».

И подпись – половина регистрационного номера удостоверения, который Брейн проверял через официальный ресурс ИСБ.

– Да пожалуйста, не жалко, – сказал он, потом, что-то вспомнив, достал карточку и проверил баланс. Пока он был занят схваткой с массагами в лице их прекрасной половины ему на счет уже дважды приходило недельное жалованье.

Выключив компьютер, Брейн отправился во внутренний двор – к гаражу, где и обнаружил за работой старшину Жидловского.

– О, Томас! – воскликнул старшина, выходя навстречу и вытирая салфеткой руки. – Я, честно говоря, не верил, что ты так легко отделался! Ну, думаю, просто ранения легкие, а ты как новенький!

– А чего тебя это так удивляет?

– Да ты видел свою карету, вернее, то, что от нее осталось?

– Нет, я там сознание потерял.

– Вот! А мы уже ее в утиль сдали. Как только экспертизу закончили, так и сдали. Там ни одного гвоздя целого не осталось.

– Просто повезло. А тебе я последнюю часть долга принес, давай карточку.

– У меня сегодня как будто двойной день рожденья! – еще больше обрадовался старшина. – Может, по этому поводу закинемся по маленькой, а? Разумеется, за мой счет.

– Может, позже, сегодня я первый день как вышел.

– Ну, как скажешь.

Брейн сделал Жидловскому перевод, пожал ему руку и решил пойти домой. Пока еще он не был готов приступить к работе.

У забора его ждал синий «монк» – единственная вещь, полученная Брейном «оттуда». Может, и не такой представительный, как карета, но Брейна он вполне устраивал.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96

97

98

99

100 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg