«Черный дождь»

Черный дождь (fb2) - Черный дождь [litres] (Нойоны - 4) 2060K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Александр Юрьевич Бауров

Александр Бауров Черный дождь

© Александр Бауров, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Оформление обложки Айрата Аслямова

* * *

Ненависть – заразная болезнь.

Авлийская поговорка

Глава 1

Острова Киликии в море Рос, 200 миль от Карнского побережья. 7-й путь Лун, 989 год н. э.

На борту пиратского флагмана «Золотой череп» было устроено буйное пиршество. Вождь одного из крупнейших киликийских кланов Тан Тон праздновал редкостную удачу. В последние годы ему крупно везло. Он смог разбить главного соперника в пиратской шайке, одноглазого Ларго, и тот бежал в Таталию, как последний трус, отказавшись от схватки. Его дочь и братья погибли в бою с людьми Тан Тона. Узкоглазый пират только что заключил сделку с нойонами, получил свободу к грабежу и пиратству на море. Получил гарантии безопасности от сил Карна, который, будучи сильнейшей современной морской державой, давно хотел прижать к ногтю свободных мореплавателей Киликии. Наконец, совсем недавно, Тан Тону привалило сказочное богатство, а всего через пару дней оно должно было удвоиться.

Дело было в том, что на острове Красном пиратский вожак не только заключил сговор с нойонами, посмеялся над Ларго, который глуповато смотрелся на фоне своих таталийских хозяев, но и ввязался в опасную авантюру, сулившую, в случае успеха огромный доход. К его людям, а с Тан Тоном прибыло ещё два отчаянных капитана, подошел слуга из числа приставленных моргулами. Он представился Мозесом Мекелем и заявил, что ему нужно незаметно покинуть остров и перебраться в Карн. За это якобы лорд Куруш должен был заплатить огромные деньги. На вопрос, почему он лично не пошел к Курушу, так же находящемуся здесь, человек лишь загадочно указал на скальный дворец и промолчал. Было ясно, что загадочный Мекель что-то украл у нойонов или их бесчисленных слуг.

Тан Тон понимал, как сильно рискует. Но мысль о том, что ему, возможно, удастся сбить спесь с главного врага пиратства – Карнской империи, не давала ему покоя. Мекель меж тем был очень хитрым, он сразу заявил, что должен прибыть в Карн целым и невредимым. Ведь то, что нужно регенту, у него в голове. Он узнал какую-то нойонскую тайну и хочет её выгодно продать. Глупец, подумал тогда Тан Тон, но такие тайны стоят дорого. Пират решился, и тут ему вновь повезло. В порту личи не только тщательно не обыскали, но и помогли спрятать Мекеля от других мертвецов. Значит, у самих нойонов какой-то разброд, а у Мекеля есть могучие союзники, и после отплытия пират лишь укрепился в своей правоте. Кажется, риск того стоил.

По крайней мере, реакция карнских властей на шантажистское письмо, отправленное им несколько недель назад, очень его удивила. Тан Тон потребовал огромную сумму, сравнимую с десятой частью всех доходов Карнской казны. Он понимал, что такое количество денег привлечет множество стервятников, и потому хотел бросить большую часть команды и уйти с горсткой самых верных людей. Пятьсот тысяч азахарейских динаров и драгоценные камни сложно скрыть как от врагов, так и от друзей. История пиратства подсказывала ему, что когда кто-то из вождей снимал большой куш, его убивали свои же капитаны, вступавшие затем в братоубийственную бойню за богатое наследство.

Тан Тон уже давно присматривался к торговой державе номер один в этой части света – к Азахарее. Хотя формально страна была под прикрытием арагонцев, там не было жесткой религиозной системы, и деньги были самой властью. Там можно было купить всё. Тан Тон планировал купить не только личную безопасность, но главное – уладить дела с законом. Он вернется на материк крупным торговцем и отдаст деньги в рост. Войны магов пройдут, все уляжется, а торговля – торговля вечна!

Тогда Тан Тон, так же, как и многие удачливые пираты в былые годы, уйдет на покой не в этой просоленной робе, среди грязной, засаленной каюты, но в обширном поместье, среди золота и роскоши. Он не будет до конца своих дней ждать арбалетный болт в спину или крюк с петлей от недовольной команды. Тан Тон уже давно стал частым гостем одного богатого дома в приморской Лоции. Там удачливого корсара ждала любовница, воспитывавшая от него девочку. С каждым годом мечты все больше становились явью.

Карн ответил согласием на наглые требования пирата, ещё больше раззадоривая его самолюбие и веру в удачу. В ожидании щедрой награды команда была готова носить его на руках, но сплошная удача не притупила чутье и волчьи повадки Тан Тона. Он понимал, что Карнский регент постарается избавиться от него, чтобы сохранить свою тайну. Ведь Куруш отступал от данной нойонам клятвы, что было куда страшнее расставания с грудой золота, тем более государственного. Потому главарь морских волков запросил выкуп двумя частями, половину авансом, вторую после того, как он отпустит Мекеля с информ-кристаллом. К всеобщему удивлению, карнцы, не торгуясь, пошли на такие уступки.

«Что же там такое внутри?» – думал пират, глядя на солнце сквозь красный камушек информ-кристалла и почесывая сплетенную острой косичкой черную как смоль бороду. Он прекрасно понимал, что ведет опасную игру, но в его возрасте так хотелось рискнуть последний раз.

Итак, вся команда получила половину добычи, значительную часть того богатства, которым Пол Вернон и регент Куруш готовы были рискнуть ради исполнения своего замысла. Мозес Мекель все ещё лежал в трюме, закованный в кандалы.

А Тан Тон держал курс к самому западному из островов Киликии, где их должен был ждать карнский корабль. На всякий случай пират зашил кристалл в свою одежду, а из «обычного» рубина изготовил неотличимую на вид подделку. Когда-то в молодости он работал помощником ювелира в одной из маленьких мастерских Ангкора. Кроме того, в бухте этого острова его ждала небольшая шхуна с лично преданной командой. Свой огромный трехмачтовый барк он намеревался взорвать сразу после того, как начнется дележ добычи. Трюмы были отягощены бочками огненной воды, которой, казалось, было больше, чем пресной. В походах Тан Тон вводил на судне жесткий сухой закон, но после этой дележки все должны были смертельно упиться. Кроме прочего, пират с выгодой спекулировал рабами в Хорде, и несколько прекрасных наложниц ждали своей страшной участи в особом застенке его корабля.

«Золотой череп» прибыл в назначенное место позже, чем хотел капитан. Это было неудивительно, учитывая, что первую половину добычи пираты отмечали почти неделю. У самого острова им встретился дурной знак, скелет прибитого к плоту человека, плавающий по волнам. Так карнцы казнили преступников высокого звания, прибивали к небольшой доске гвоздями и бросали в море на медленную смерть от жажды посреди воды или мучительную от рыб и птиц, объедавших несчастного. Многие заговорили о карнской ловушке, но Тан Тон грубыми речами и бичом успокоил своих вояк. Он-то знал, что мертвец – это сигнал от его людей на маленькой шхуне. Все готово, вожака ждут в известной одному ему бухте, проход к которой скрывался меж корнями гигантских гингковых деревьев.

Все шло по плану. Он успокоил людей и сидя в дорогом, захваченном в Таталии кресле, несуразно смотревшемся в аскетичном быте корабля, смотрел на юго-запад. Узкие карие глаза смокнулись и больше не горели той бешеной яростью, устрашавшей даже самых отвязных морских разбойников. Он ждал корабль из Ангкора и велел принести дорогого крепкого «дубового» вина со льдом. Стоял теплый южный ветер, черные паруса почти не колебались, и, когда солнце коснулось края гор на полуострове Карна, с юга действительно показался корабль. Но это был не галеон империи, а огромное пепельно-черное судно без парусов, шедшее куда быстрее, чем самые лучшие корабли, виденные Тан Тоном.

Пираты не сразу поняли, в чем дело. Но вот расслабившийся на миг налысо бритый мужчина встрепенулся, открыл глаза, и бокал с ещё не растаявшим льдом выпал из его рук. Тан Тон мгновенно вскочил и с яростной руганью набросился на замерших в недоумении матросов.

– Ставьте паруса к берегу! Пасть морская! Не сюда, к карнскому берегу правьте, быстрее! Быстрее!

Перед глазами все помутилось, страх заволакивал разум, руки его тряслись. Никогда бандиты не видели своего вожака таким. В отличие от большинства моряков, Тан Тон знал, что это за корабль и почему он оказался здесь. Задыхаясь, вбежал он в свою каюту, перетряхивал ящики, ворохи бумаг, бутылки, какие-то угломерные устройства и, наконец, нашел его – черный массивный шар.

Слова нойоны Вокиала звучали в его голове, сцена на острове не покидала разум. Самое худшее ждет тех, кто попытается злоумышлять против нас, не уничтожив камень веры. Око Агону неусыпно смотрит за вами.

– Ясное дело, смотрит, и увидело, разрази его гром! – злился пират. Он обернул шар тряпицей и бросился наверх.

– Они догоняют! – крикнул боцман с загадочной карнской татуировкой и огромной серьгой в ухе.

– Ветер слаб, не развернуться им в траверс!

– Крутитесь, черти! – Тан Тон выбежал на корму и прищурился. Черный корабль шел с огромной скоростью, поднимая за собой могучие волны. Ещё несколько минут, и он настигнет корсарский барк. Пират развернул тряпицу и пригляделся к подарку нойонов, никаких признаков действия магии заметно не было. Шар был цельно черен, чуть прозрачен, что добавляло ему непостижимой притягивающей взор глубины. От него было так сложно отвести взгляд, схожий эффект мог произвести только слиток чистого золота.

Наконец, Тан Тон осилил это испытание и, не касаясь «подарка» голой ладонью, размахнулся и вместе с тряпкой выкинул его в море. Шар взлетел вверх и по дуге упал в воду, как обычный камень. Ни взрыва, ни вспышки не произошло. Тан Тон прикрылся руками и зажмурился, но услышал лишь всплеск да грязную ругань напуганных моряков у себя за спиной.

Ну что же, теперь я чист хотя бы перед этим договором. Вся вина лежит на карнцах, на регенте, я только посредник, так думал пират. Более всего Тан Тона сейчас волновало золото в сундуке под кроватью в его каюте. Как бы уйти с ним, оставив команду отвечать за все случившееся? Пират отчаянно сжимал челюсть, почесывал заплетенную косичкой бороду, придававшую его восточному лицу некоторый мистический шарм. На лбу выступил пот, он ничего не мог сделать – ничего! Оставалось лишь надеяться и верить в удачу.

– Тащи сюда Мекеля, ты – акулья печень! Тащи его сюда, живо! – рявкнул он боцману.

Вскоре раздался звон кандалов. К капитану подвели пленника, человека лет сорока с опухшим лицом и вздувшимися на ногах венами.

– Вот что, Мозес. Я решил… в общем, ты мне больше не нужен, – заявил пират, – твой кристалл я выбросил в море. Так что ты вернешься к своим хозяевам, а мы скажем до свидания Карнскому регенту!

От нервного возбуждения у пиратского капитана даже проявился незначительный восточный акцент, чего с ним не случалось уже много лет. В среде киликийцев было принято говорить на основном карнском или морском диалекте.

Тан Тон ожидал, что Мекель начнет умолять, падать на колени, просить убить его, но не отдавать в руки нойонов. Но тот будто в трансе глядел сквозь пиратского вожака и бормотал одну и ту же фразу: «Всё проходит, и это пройдет». Вдруг пленник рухнул на палубу, резкая боль мгновенно подкосила его.

Ещё на Красном острове Мекель начал подозревать, что ему в тело вживили какого-то паразита. Почему карнцы и маги сумрака не выменяли его сразу?! Зачем эта двойная сделка, зачем могущественный лорд Куруш пошёл на поводу у этого тупого грабителя? – думал он. Боль резко нарастала с приближением нойонского судна.

– Ему плохо уже второй день, может – облегчим страдания? – спросил боцман.

Паруса были подняты и расправлены, но с ветром отчаянно не везло. Черно-серые крылья парусов поднимались и мгновенно опадали, как у придавленной бабочки. Мекеля всего крутило, как от столбняка, боль внутри была неописуемой. Подбежавший помощник капитана взмахнул саблей.

– Нет, – осадил Тан Тон, – пускай это сделает нежить! Если отдадим его, может, нас отпустят вместе с карнским золотом! – Татуированный боцман понимающе кивнул.

– Что встали, старые собаки, навалитесь! На нижнюю палубу, на веслах пойдем, если ветра не будет. Живо!

И тут произошло что-то невероятное. Ветер резко окончательно стих, и корабль замер как вкопанный, вокруг «Золотого черепа» не было ни одной волны в радиусе сотни ярдов, хотя дальше ветер был. Пираты припали к борту.

– Магия какая-то, – шептались матросы, – проклятая нежить!

Ритц, суровый моргул, ученик самого Каликурга, простер руки на носу корабля и творил заклятие. Полсотни личей и зомби ждали его приказов, готовые к бою.

– Сбавьте скорость, капитан, мы не должны форштевнем протаранить барк. Он нам нужен живым, – обратился моргул через астрал к зомби, стоящему у кормы возле мерцающего багровыми рунами рулевого колеса.

Мекель на палубе взвыл так, будто рожал. И, правда, боцман и другие пираты заметили, что из пуповины обнаженного по пояс торговца вылезла какая-то тварь, похожая на мокрицу. Размером с палец, она скользнула по разорванной в лоскуты одежде, упала на палубу и быстро исчезла, скатившись за борт. Мекель перестал дергаться и затих. Тан Тон оторвался от созерцания налетавшего на них гигантского корабля и бросился к пленнику. Он жив, обрадовался пират, ощупав шею торговца. И в ту же секунду корабль нойонов поравнялся с «Золотым черепом». Всех на палубе качнуло, от поднятой волны откатились тяжелые баллисты, попадали бочки. Гребень волны перекатил через борт, обдав команду свежестью и запахом моря.

– Мы ваши союзники и отдадим пленника даром! – крикнул татуированный боцман, замерший подле Тан Тона.

– А они вообще понимают? – спрашивали у капитана простые матросы.

В ответ со стороны нойонского судна полетели черные колья, следом за каждым была нить какого-то блестящего бежевого металла, между такими кольями можно было идти, опираясь на искрящиеся ступени из ауры воздуха – это были магические абордажные лестницы. Личи и зомби рванулись вперед. Ритц, стоявший на носу корабля, теперь на несколько ярдов возвышался над кормой пиратского судна. Раздался скрежет, корабли сблизились и уперлись бортами. За спиной моргула возвышались помощники телохранители, два блестящих черными латами рыцаря смерти. Три тени разом перемахнули серую кромку перил, спрыгнули на борт пиратского судна.

Палуба даже прогнулась под ними, Ритц сразу заметил Мекеля и пиратского атамана, державшего его за горло. Моргул больше всего опасался, что придется иметь дело с сумеречными магами, у которых могли быть гладиусы. Ему везло, так же, как несколько раньше везло Тан Тону. Карнцев, а именно за их спиной, как полагали в Агону, скрывались беженцы с острова сумрака, тут не было.

На корабле были лишь сами пираты, а значит, можно было завершить дело с минимальными потерями. Есть у Тан Тона камень веры или нет, Ритца не интересовало. Трое истинных нойонов: Моандор, Вокиал и Каликург дали ему разрешение убить любого, кто встанет между ним и информ-кристаллом Мозеса Мекеля.

Боцман успел только положить руку на эфес сабли… Вытащить оружие ему было не суждено. Кто-то из бежавших по штурмовой лестнице личей вскинул жезл, и зеленый луч со свистящим звуком ударил в грудь, а затем в голову татуированного пирата. Тело боцмана, чадя едкой гарью, повалилось на палубу первым, а дальше люди посыпались, как снопы под серпом хлебороба. Кровавой и жуткой была эта жатва.

Моргул выхватил клинок. Он был не особенно силен в магии, но полагался скорее на мощь совершенного тела и расположение нойонов. Пиратов на корабле было много, в яростном порыве они не хотели расставаться ни с золотом, ни с жизнью. Моряки бросались на личей и зомби с ятаганами и палками, дрались голыми руками и с достойным бесстрашием встречали смерть. Тан Тон узнал Ритца. Моргул в длинном коричневом, развевающемся на вновь налетевшем ветру плаще шел прямо к нему. Два массивных воина в глухих черных доспехах, с огромными глефами наперевес шли у него за спиной и одним ударом насмерть рубили зазевавшихся пиратов. Кровь обильно орошала палубу, стоны и вопли умирающих привлекали голодных птиц. Тан Тон отпустил Мекеля, поднялся и, исподлобья глядя на моргула, поднял руки. Рыцарь смерти опередил своего хозяина и, сорвав с пиратского вожака пояс с серебряной саблей, выкинул его за борт. Мекель открыл глаза и увидел над собой моргула и Тан Тона, пристально смотрящих друг на друга. Спиной он чувствовал соленую влагу, разлившуюся на палубе.

– Уведите его, – сухо сказал моргул.

Когда Тан Тону заломили руки, повели к абордажной лестнице, Ритц резко схватил за бок пиратского атамана. Тот взвыл от боли. Моргул вырвал клок одежды, ободрал кожу и, разжав ладонь, увидел то, что искал, небольшой красный камушек. Моргул спрятал информ-кристалл в плаще и рывком поднял с палубы Мекеля.

– С тобой придется говорить серьезнее, и говорить буду не я, понимаешь, – он цокнул языком. Рядом зарубили последнего сопротивлявшегося пирата, и кровь порядочно запачкала одежды моргула. – Вижу, ты понимаешь… – тихо сказал Ритц и, сбросив Мекеля на руки подошедших личей, резким движением убрал меч в ножны. Моргул направился к светящейся полоске абордажного мостика, бросив через плечо: – Сожгите корабль!

Последние солдаты нежити, отступая, полили палубу особой горючей жидкостью и бросили несколько факелов.

Тан Тона держали наверху, на странной палубе. Пират не понимал, что у него под ногами, не то металл, не то камень, было ясно – этот могучий корабль в воде не тонул. Он посмотрел по сторонам. Море уходило до грани горизонта, и солнце творило на волнах этюды в багровых тонах.

Странно, подумал Тан Тон, только что я сидел в кожаном кресле и пил дорогое вино, рассуждал о богатстве и роскоши, а теперь не знаю, как мне вымолить легкую смерть. Может… он сплюнул и посмотрел в небо, может, есть Бог?

В этот момент раздался оглушительный взрыв, и корабль нойонов закачался на волнах. Огонь с палубы достиг трюма, где пиратский атаман спрятал мешки огненного песка для баллист и запасы огненной воды. От грозного «Золотого черепа», наводившего ужас на все морские порты от Лоции до Шейхона, осталась лишь горстка обгорелых обломков, меж которых мелькали акульи плавники. Все драгоценности, полученные от правительства Карна, пошли на дно, не принеся никакой пользы их временным обладателям.

Через пару минут после этого взрыва из неприметной бухточки на острове вышла небольшая шхуна под белыми парусами без флагов. К моргулу Ритцу, который лично сопровождал Мекеля в особую камеру, подбежал лич и доложил о происшествии.

– Затопите судно. Это карнские соглядатаи.

В палубе нойонского крейсера открылось широкое отверстие, и оттуда, на изогнутом как лапы огромного насекомого креплении, поднялся кристалл, висевший в мерцающей фиолетовой ауре. Ритц поднялся на капитанский мостик и отдал приказ повторно. Аура, в которой, не касаясь креплений, висел кристалл, вспыхнула, собралась в узкий луч и потоком испепеляющего газа понеслась к шхуне. Вспышка и охваченное огнем судно распалось надвое. Тан Тон сочувственно посмотрел на восток, лич стоял в двух шагах от него, руки были связаны. Может, прыгнуть за борт? Лучше смерть в волнах, чем страх мучительного конца здесь… Через мгновение он одумался. Рыцари смерти взяли его под руки и повели внутрь корабля.

– Курс на юго-запад и не отходите далеко от карнского побережья, все встречающиеся суда считайте враждебными, – командовал моргул.

Стоявший у руля капитан-зомби кивнул, и удовлетворенный моргул направился вниз, чтобы лично допросить пленников и доложить Каликургу об удачной операции.

Тан Тон очнулся, вода все ещё капала ему на голову. Он был зажат в плотных полуживых оковах, обвившихся вокруг металлического столба. Было темно, у входа стоял лич со своим жезлом, мерцавшим ядовитой зеленью. Рассудок пирата мутился, в голове гулким эхом отдавались вопросы Ритца. Кто вам помог на острове Красном? Кто провел Мекеля на корабль? Кто, кроме лорда Куруша, обещал вам награду? Кто хотел купить у вас камень?! Тан Тон уже жалел, что не покончил собой, когда имел такую возможность.

– Ты или тронешься рассудком, или твои мысли вырвут из головы мои хозяева. Лучше скажи мне правду, и твоя жизнь окончится легко! Иначе ты познаешь такие страдания, какие не описаны даже в «Книге миров».

Ритц связался со своим владыкой Каликургом, тот приказал доставить «трофеи» на остров Красный.

– Я сам отвезу все данные в Агону на Совет, что начнется через несколько дней. Под страхом смерти ты не должен передавать этот кристалл никому, даже другим нойонам! – шипел Каликург.

– На горизонте корабль, – вошел в каюту моргула лич, когда экран с изображением нойона угас и рассыпался на облачка стааха.

– Что? – Ритц не расслышал костяного гиганта.

– Корабль на горизонте, то ли поврежден, то ли заброшен… – свистел высоким голосом лич.

На палубе пришлось зажечь магические огни, солнце село несколько часов назад, и только блеклое розовое свечение малой луны прорывалось сквозь облака, застилавшие небо над карнским побережьем.

– Что вы видите? – спросил Ритц своих верных солдат.

Каменные красные глаза лича видели в темноте, как днем. Костяной стрелок вышел вперед к самому борту и приложил ко лбу руку.

– Корабль, трехмачтовый. Скорее всего, карнский, одна мачта упала на палубу. Повсюду следы пожара, парусов нет. Команды тоже не видно.

Этот корабль, что шел навстречу Тан Тону, решил моргул. Его тоже задержали, наверно, кто-то из наших. Кого-то послали дублировать, не доверяют, может, Кальдерон… Ритц терялся в догадках, этот покинутый корабль манил его.

– Курс на «два часа», поверните к нему, – крикнул он вечно не спящему капитану.

Черная тень легла на сумеречные воды. Громада нойонского корабля нависла над карнским фрегатом. Абордажные лестницы полетели с высокого борта. Десяток личей выстроились на палубе по приказу моргула. Ритц стоял мрачный и бледный. Предупреждения Каликурга лезли ему в голову, а здесь ещё этот корабль такой странный, от него по астралу шли еле заметные волны возбуждения. Всюду следы магии, но не от нашего выстрела, что же это?

– Приведите сюда пирата! – указал моргул рыцарю смерти.

Тот ушел, и Ритц все же решил осмотреть корабль, его не покидало странное предчувствие опасности. Послушные приказу личи ринулись вниз. Когда нежить ступила на борт карнского судна, из воды у противоположного борта нойонского крейсера всплыли три тени. Всплыли бесшумно, их никто не видел – взгляды моргула, личей и зомби были прикованы к карнскому судну. Тени вцепились в борт и карабкались вверх по скользким и гладким бортам, двигаться по которым было невозможно даже самому ловкому в мире акробату.

У Тан Тона все плыло перед глазами, было темно. Только магические светильники на высокой корме корабля резали полумрак ярким голубым светом. Криво усмехалась у края моря испещренная бороздами красная луна. Пират увидел бледное лицо моргула и рыцаря смерти у него за спиной.

– Чей это корабль? – спросил его моргул.

«Лазоревая гладь», виднелось на боку название на карнском языке. Именно это судно Тан Тон ждал в месте встречи. Однако некроманты не затопили его. Я не слышал взрывов и звуков боя, как будто он сгорел уже довольно давно, думал пленник.

– Кто это сделал? – ответил он вопросом на вопрос. Ритц молчал.

– О чем тебе говорит этот корабль, название?! Говори! – рыцарь смерти резко схватил за плечо лысого пирата и упер ему в бок широкую острую глефу.

– Это корабль Карна, который должен был забрать Мекеля и доставить половину добычи, – радостно вдыхая холодный морской воздух, ответил Тан Тон.

– Кто должен был явиться на встречу? С кем именно ты вел дела?

– Я не знаю, я уже говорил. Имя только у переговорщика было в столице, мы и раньше сбывали через него нашу добычу. Он военный, зовут его Десмос.

Прежде еле стоящий на ногах узкоглазый пират сейчас будто собрался с силами. Он выпрямился, говорил резким хриплым голосом:

– Да, его звали Десмос!

Ритц прищурился. Десятичасовая пытка водой не выбила из твердого как камень пиратского вожака ни одного имени, и вдруг такая откровенность. Моргул думал о сумеречном маге Малькольме. Нойоны предупреждали, что тот может быть связан с карнцами.

– Тебе когда-нибудь самому было страшно? Или ничего не боишься? – почесывая завитую косичкой бороду, дерзко спросил пират и усмехнулся. Его плоские ноздри раздувались, в глазах сияли безумные огоньки красной луны.

– Похоже, ты мне больше не нужен… – безразлично глядя на карнский фрегат, ответил моргул. Он резко вскинул руку, вырвал пленнику горло. Тан Тон дернулся и с глухим бульканьем повалился набок. Ритц протер руку платком и, скомкав, выбросил его за борт.

– Очистите палубу, – крикнул он нерешительным зомби, и вдруг с карнского корабля послышался раздраженный свистящий вой личей, звуки выстрелов и звон металла. Моргул перегнулся через борт и с удивлением обнаружил, что его разведывательный отряд отступает под натиском неведомо откуда возникших воинов в блестящих доспехах, отделанных серебром.

– Солдаты, сюда! Это ловушка! – вскричал Ритц. У него за спиной раздался треск и грохот, как от удара молнии. Моргула откинуло к боковой постройке, и он чуть не вылетел за борт. Часть бортовых фонарей погасли. В свете оставшихся было видно, как трое воинов, с мечами в руках, преодолели перила противоположного борта и ринулись в центр палубы, разя встречную нежить молниями и разъедающей магией экзорцизма.

– Стража! – К моргулу подбежали телохранители. Лязгая латами, рыцари смерти прикрыли своего господина и выставили перед собой блестящие глефы с широкими лезвиями. Ритц выхватил длинный черный меч, закаленный огнем магии Каликурга. Только другой гладиус мог остановить его.

– Ко мне! Это сумеречные! – Моргул, наконец, понял, что произошло.

– Я узнаю тебя, Ритц-палач, – широкоплечий воин в зеленом плаще протянул руку, и яркая белая вспышка в клочья разорвала первого рыцаря смерти. Отлетевшая глефа поразила случайного зомби и со звоном уткнулась в палубу, задрожав от удара всем древком. На карнском фрегате кипела схватка. Солдаты в серебристых доспехах метали в личей стеклянные шары со святой водой, и те вспыхивали, как сухой хворост. Высокие фигуры бросали посохи, метались по палубе и падали, охваченные ярким голубоватым пламенем. Поднимался противный чадящий дым…

– За мной на корабль! Малькольм ждет нас! – вскричал старший воин с выбитым на золоченом доспехе морским змием, оплетающим землю, – гербом Карнской Империи.

Однако дисциплина нежити даже в критических ситуациях была отменной. Замершие на абордажных лестницах личи выстроились в шеренгу и дали совместный залп.

– Держите удар, поднять щиты! – Элитная гвардия Карна построилась, плотно сомкнув натертые до блеска щиты с напылением особого горного хрусталя. Зеленые лучи уперлись в них, отразились и ушли в стороны. Пораженные собственным огнем солдаты нежити замерли, кто-то из личей полетел в воду. Показались карнские стрелки с арбалетами и эльфийскими луками. Пропустив несколько магических стрел, личи начали отступать. Рыцари ринулись вперед, скользили на влажной поверхности, падали. У кого-то выстрелом оторвало голову. Стоны и брызжущая из разорванных жил кровь, мертвые объятия и огонь – все смешалось в страшном встречном абордажном сражении.

Ритц понял, что ему противостоят сильные колдуны. Он развернулся и побежал на корму, бросив управление войсками. Лишь там, у главного орудия, у него был шанс. Прикрытый отражающей выстрелы зеленой тогой, маг Малькольм разил противника широкими цепными молниями, рассеивая всякую вставшую на пути нежить. Его ученики забрасывали врага шарами со святой водой. Один из молодых магов пал, пораженный в лицо выстрелом лича. Карнцы уже овладели лестницами и уже лезли вверх на нойонский корабль. Их был впятеро меньше, но внезапность и продуманность засады полностью себя оправдали. Зомби были не готовы к бою и плохо вооружены, они падали под огнем эльфийских луков и ударами посеребренных мечей. Личи оставили носовую часть корабля и готовились к новому сражению на борту собственного судна.

Взбежав на мостик, Ритц оттолкнул капитана в сторону и резко крутанул штурвал. С треском вылетали выдираемые из бортов крюки абордажных лестниц. Громада нойонского крейсера сильно качнулась влево. Карнские рыцари падали в воду, тонули, тяжелые доспехи никому не позволяли спастись. Они знали, на что идут, и рукояти мечей холодели в отчаянно сжатых руках. Лица гвардейцев были перекошены от боли, и вода заливала кричащие о жизни глотки. Изрубленные тела личей повалились в разные стороны, освободив путь на кормовое возвышение, и маг Малькольм ураганом взлетел наверх. Ритц нажал на скрытый за штурвалом рычаг, и изнутри корабля показалось его главное оружие – камень, собирающий энергию машин-двигателей в один узкий луч. Сумеречный маг налетел на моргула и ударил его. Мечи встретились, но Ритц все равно не устоял на ногах и отлетел в сторону, в падении задев штурвал.

Черный борт снова мотнуло в сторону, острый форштевень с силой ударил о карнское судно. Доски и бревна полетели в разные стороны, оба корабля затрясло, как в судороге. Карнские гвардейцы метали на борт нойонского крейсера крючья и зацепки двойники, карабкались вверх, покидая кренящийся на нос, тонущий фрегат.

Ритц вскочил, взмахнул мечом и бросился к сумеречному магу, он был неуязвим к магии и не боялся ни молний, ни экзорцизма. Откуда-то выскочили двое личей – Малькольм отразил выстрел одного, зарубил другого, моргул был рядом, и их мечи вновь сшиблись.

Главное орудие, полностью поднятое изнутри корабля, грозно потрескивало астральной энергией и было готово к действию. Ритц бросился к штурвалу, Малькольм за ним. Он рубанул перед собой, стараясь достать моргула, но лишь сбил с него часть доспеха и снес в крошево часть рулевого колеса. Корабль вновь качнулся и вырвал из карнского судна острый форштевень. Фрегат окончательно разломился и шёл ко дну, но большинство карнских гвардейцев были уже здесь. Не устрашившись гибели своего судна, карнцы теснили к корме многочисленное, но лишенное руководства воинство нежити.

Ритц ударил Малькольма, постарался вцепиться в горло, но был отброшен на палубу. Сумеречный маг также нанес опасный удар, но его меч, выбитый ловким в защите моргулом, отлетел в сторону. Стоящий рядом лич ногой сбросил его за борт.

Маг сумрака вскочил. В его руках показался искрящийся белый предмет. Яркий, как звезда, сорванная с небосклона. Вновь подбежав к штурвалу, Ритц замер от ужаса, на помощь господину бежали несколько личей.

Яркий зеленый столб света ударил из рук Малькольма. Гладиус – этим оружием чародей мог сокрушить самые сильные чары нойонов. В глазах Ритца играл страх, но моргул не был готов сдаться, он положил руки на рычаги справа от разрубленного штурвала, и камень на подъемной платформе вспыхнул ярче прежнего. Теперь его мишень определялась рукой моргула, стоящего у управления. Личи вскинули жезлы.

– Ты умрешь! – вскричал Ритц и отдал астральный приказ. Подобно истинным магам в центре концентратора, моргул привлекал себе на службу силы, много превосходящие его собственные.

Узкий фиолетовый луч ударил и, казалось, испепелил сумеречного. Вся палуба озарилась ярчайшей вспышкой. Малькольм не стал отражать слабые лучи личей, и один из них ранил мага, но гладиус встал на пути у разрушительного главного орудия нойонского крейсера. Вокруг светового лезвия гладиуса возникла сферическая вспышка, она росла, яркая и белая. Это был «щит Анора» – могучее древнее арагонское заклятие.

Вся мощь нойонского судна отразилась в сторону, а луч уперся в нос корабля. Раздался оглушительный взрыв, и огромная часть палубы по правому борту обуглилась и провалилась внутрь. Внешняя сторона с лязгом и шипением сползала в воду.

Весь корабль дернулся, сражавшиеся в рукопашной личи и рыцари Карна упали, покатились по палубе. Ритц тоже не устоял на ногах. Малькольм в два прыжка подскочил к опоре и одним взмахом гладиуса перерубил её так резко, что брызги металла окропили всю корму. Личи бросились на него, продолжая стрелять, но уже ничего не могли сделать.

Обрушившийся с подобной паучьей лапе энергетической подпорки кристалл-собиратель упал на покосившуюся палубупокатился и со страшной силой врезался в борт. Огромный сверкающий фиолетовый камень пробил ограждение и полетел в воду. Ритц вскочил, он видел, как под ударами мага его стражи падают один за другим. Шансов победить нет, и корабль, судя по всему, стремительно набирает воду. Но возможность спасения ещё была – моргул мог задерживать дыхание на многие десятки минут безо всякой магии. В воде ещё можно было скрыться от яростной мести карнцев. Он побежал по палубе так быстро, как только мог. Бежать было легко, под откос. Весь корабль трещал и кренился на правый борт. Малькольм отрубил серые костистые руки, отбросил с дороги последнего лича и тут заметил, что моргул спасается бегством. Никакой магией остановить его было нельзя. Решение само пришло ему в голову, как и мысль о том, что раз моргул бросает корабль, значит, кристалл все ещё с ним.

Ритц бежал, краем глаза заметил темные силуэты кораблей, показавшиеся на западе. Они шли под парусами.

Я даже не послал сигнал бедствия, в ужасе подумал Ритц. Нас даже искать не сразу начнут! Тут перед ним, на краю накрененной палубы прямо из воздуха возник Малькольм с гладиусом в руке. Только что сумеречный маг сражался у противоположного борта, но телепорт был мгновенным и роковым. Моргул даже не успел защититься – уклониться от мгновенного удара было невозможно. Ритц увидел светящееся лезвие прямо перед собой, все ближе, совсем рядом, потом шипение, странная отдаленная боль. Его глаза так и остались открыты. Словами с губ сорвалась последняя мысль – холодно, как холодно…

Свет гладиуса погас, лезвие исчезло, а следом и рукоять была скрыта в укромные ножны. Малькольм подхватил осевшее тело моргула, не дав тому кувырнуться через перила. Через всю грудь к основанию шеи тянулась сквозная рана, шириной в пол-ладони. Её края запеклись, как у жареного мяса, насаженного на шампур. Малькольм действовал так быстро и резко, что испугался, ведь он мог случайно сжечь бесценный кристалл. Но нет, он оказался там, где и ожидалось, в кожаном кармане Ритца. Единство униформы зачастую играет против нойонов, подумал чародей.

Без предводителя личи были дезорганизованы и не могли оказать достойного сопротивления. Малькольм с учеником разили нежить молниями, гвардейцы засыпали арбалетными болтами и эльфийскими стрелами. Скоро сопротивление команды крейсера было подавлено. Заметив далеко на горизонте корабли, маг сумрака велел дать сигнал, и, озарив морскую гладь яркими вспышками, три эльфийские стрелы с ровным интервалом ушли вверх.

– Наши корабли на горизонте! – крикнул кто-то из рыцарей.

– Поскорее бы, эта громадина тонет! – указал Малькольму старший из гвардейцев Десмос Миридий, выходец из Азахареи. Массивный, с тонкой талией и широкими плечами рыцарь был дважды ранен, но казалось, не замечал этого. Малькольм утер кровь с левой щеки, куда ему попал меткий лич.

– Я вижу, Десмос. Сколько у вас осталось людей?

– Человек пятнадцать, нет, семнадцать, половина ранены.

– Соберите всех здесь, на корме. Я вниз, надо найти Мекеля, может, он ещё жив…

Малькольм создал перед собой светящееся облачко и следом за ним бросился в черное нутро корабля. Его не пугали попрятавшиеся слуги Ритца. Маг изгнал трех личей, бежал и искал, на полу чувствовалась вода, она была повсюду в трюме, света уже нигде не было. Он решил подниматься наверх, идя к корме. Магические машины, приводящие в движение нойонский крейсер, встали и уже не гудели. Кругом было темно, холодно, журчала быстро прибывающая вода. Он включил все свои сенсоры, чувствовал самое тихое дыхание, всё живое. Кроме убегающих с писком крыс тут было ещё одно существо – человек, но его жизнь стремительно угасала. Уходя от преследовавшей по пятам воды, Малькольм поднялся на последний уровень ниже палубы и нашел эту камеру. Зрелище внутри было ужасно. Мекель был привязан к какому-то столу живыми держателями, продуктом Терминаса. На теле зияла широкая рана, на полу блестел в матовом свете облачка перепачканный топор с длинной деревянной рукоятью.

– Мозес – я ещё могу? – бросился к нему Малькольм.

– П-позже, – прошептал пленник, – вы нашли кристалл?

– Да, вот он! – показал чародей.

– Как вам удалось разгадать их засаду? Они убили Тан Тона и всех пиратов, меня везли обратно к хозяевам. Когда ваши солдаты были рядом, приставленный моргулом зомби сделал свое дело…

Вдруг лицо умирающего переменилось, он перешел с шепота почти на крик:

– Предупредите других! Дас хотел предупредить, но его убили и моего брата. Они готовят страшное злодеяние, все там, на кристалле! Дас нам ничего не объяснил! Глупо… я пытался продать… и лишь теперь вижу, какова была цена тайны… – Мекель мотнул головой и затих. Из уголков его рта скатилась тонкая маслянистая красная струйка.

Малькольм видел, что не может его спасти, лишь поддержать жизнь ценой страшных мучений. Ему все лез в глаза окровавленный топор с зазубринами кровоспуска на лезвии. Маг затрясся от ярости, выхватил гладиус и в ярости перерубил живые путы, державшие Мекеля, потом испепелил оружие приговора. Тело пленника покачнулось, корабль продолжал набирать крен, и стол вместе с телом пришел в движение. Малькольм подхватил его на руки и молча вынес на палубу по накренившейся скрипящей лестнице.

Все рыцари-гвардейцы Карна, несмотря на раны, согнули колени и обнажили головы, когда маг сумрака произносил прощальную речь. Стоя на краю палубы, Малькольм отпустил тело, и оно, удерживаемое астральной рукой, плавно опустилось в воду, чуть полежало и пошло ко дну с широко раскинутыми руками.

– Ты доблестно прошел свой путь, и мы не омрачим твоей памяти забвением. Мы доведем его дело до конца, – воскликнул он, воздев руки к небу.

В этот миг из-под воды ударил поток света. Яркий столб так и стоял, приманивая рыб и кальмаров из морских глубин, указывал путь Карнскому флоту.

– Это тело Мекеля, он святой! – вскричали люди.

Малькольм присел на перекошенные перила тонущего судна и закрыл лицо руками. Он все-таки решился, теперь нойоны никогда не простят его, впереди страшная схватка. Битва за свободу, за саму жизнь огромного числа людей. Какая ответственность! Но руки мага были тверды, мысли чисты как никогда. По крайней мере, он больше не сомневался.

Когда суда Карна уже были в десятках миль к западу, стремясь в течение суток поспеть в порт Роз-Ол, свет, бивший с того места, где покоилось тело Мозеса Мекеля, затрепетал и погас. Корма нойонского крейсера окончательно скрылась под водой. Тело Ритца соскользнуло с бортовых перил и, скребя палубу мертвыми руками, моргул полетел в черную бездну, чтобы стать пищей моллюсков и отвратительных глубоководных рыб.

* * *

Моандор и Нагаш о чем-то беседовали в башне разведки Агону. Нойонам следовало принять решение о противостоянии с Арагоном. Покой двух владык внезапно посмел нарушить моргул Дракис.

– Учитель, вы просили донести, если кто-то не явится. От Каликурга дурные вести, его корабль пропал…

Глаза Моандора были полны холодным желтым блеском:

– Настрой мне связь с Красным островом!

– Может, сказать ему? – выждав мгновение, спросил Нагаш. – Думаю, поймет. Он не очень-то ценил Ритца….

– Чем меньше они знают, тем в большей мы безопасности. До начала совета ничего предпринимать не будем, – заявил хозяин Колдсоула.

Глава 2

Святилище мага Солмира, где-то в восточной Авлии. 8-й путь Лун, 989 год н. э.

Гримли проснулся со странным ощущением, будто спит на голой земле, столь резко оборвался его сон. Проклятье, не помню, что снилось, даже с колдунами такое бывает. Какая-то вода, ужас тонущего человека, свет столбом, черный корабль набирающий воду, тонущий гигансткий корабль…

Все тело била дрожь. Он потянулся, встал и, выпив какой-то загадочной жидкости, на вкус вроде жирного молока с сахаром, вышел из своей комнаты. Уже почти месяц провел здесь Гримли, вернее, надеялся, что только месяц. Пара старых домов и арены между ними, вот и все небольшое селение. Кроме молодого ученика, тут жили лишь несколько гремлинов и два золотых голема, поддерживавших порядок в этой затерянной среди Авлийских лесов обители.

Забрав его сюда из самого центра ссоры с эрафийскими генералами, Солмир не только спас ему жизнь, но в первую очередь хотел успеть сделать главное. Успеть научить юношу хотя бы немногому из того, что знал сам. Успеть, пока конфликт с нойонами не перешел в решающую фазу.

Солмир хорошо помнил о пророчестве и боялся его. Ведь в нем говорилось, что Арагон будет висеть на волоске, значит, огромное нынешнее преимущество Белых Магов может оказаться самообманом. Этот парень наверняка тот единственный или как минимум очень сильный колдун, которого нельзя отпускать в свободное плавание в нынешнее лихое время.

Было видно, что юноша владел навыками рукопашного боя – этому его учить как раз не приходилось, да и вообще любую боевую магию он схватывал на лету. Гораздо сложнее магу-дипломату было отвечать на его вопросы. Объяснять действия Белого круга, нойонов и просто отдельных деятелей истории, которыми тот все больше интересовался.

К счастью, Гримли был легко обучаем. Солмир ещё не знал, хорошо это или плохо, но парень легко поддавался такому действию магии, как чары. Возможно, это объяснялось его чувством к Адель или его серьезным возрастом и жизненным опытом. Все же выявлять, обучать магов стоило с пяти-шести лет, а не в двадцать три года. На тренировке не сложно было так зачаровать парня, что он терял представление о времени и усталости. Только одна мысль была в его голове и настойчивостью своей она настораживала мага, мысль об Аделаиде.

Вот и сейчас Солмир заранее почувствовал, что молодой ученик спешит к нему, и голова Гримли кипит от вопросов и гнева. Он ещё не умеет должным образом контролировать эмоции, вздохнул маг. Вообще сейчас было не время для урока, Солмира ждали несколько каналов астральной связи. С ним хотели поговорить маг Ранкх из Валтары и эльф-разведчик Алагар из Рейхавена. Но голоса издалека запаздывали, а Гримли Фолкин был уже здесь, бодр, но как-то внутренне расстроен. В руках юноша держал тонкий свиток из очень плохой серой бумаги.

Солмир сидел в кресле под прозрачным потолком из ауры воздуха. Стены в этом зале, как узкие опоры, подпирали ничто, возвышаясь над округлым основанием шириной в десять ярдов. Там, где не было стен, магия воздуха создавала то фронтальные окна под самый свод, то отверстия дверей. Ни зной, ни ветер, ни снег снаружи не проникали сюда. Гримли уже знал волшебное слово, открывавшее доступ в святая святых этого места – залу связи, где обычно пребывал маг.

– Ты хочешь утруждать себя занятиями вопреки рекомендованной медитации? – Солмир улыбнулся, и морщинки смешно сжались в уголках широкого рта. – Ты запомнил, что нужно чувствовать астрал более чутко и дальше? Это залог успеха в любом начинании.

– У меня сейчас не магия на уме, учитель. Вы мне обещали рассказать о том, что творится в Эрафии. О том, что произошло с моими друзьями, – юноша чуть покраснел, – с Аделаидой. Это место опутано такой аурой, я ничего не вижу снаружи, но кое-что мне удалось узнать, несмотря на все препятствия!

– А почему ты не обратился ко мне раньше? – Маг видел лист в кулаке за спиной Гримли и уже знал, что там написано. Так громко и неосмотрительно думал его ученик.

– Вы помогаете Эрафии громить Лордарон, а войска Велеска, вместо наступления на врага, устроили карательный рейд против собственного населения, – юноша протянул вперед свернутый трубочкой листок. – Я приказал одному гремлину стащить это в ближайшем селении людей. Его отсутствия никто не заметил, у меня уже неплохо получается управлять этими тварями и големами, но объясните мне, наконец…

Устав от долгой речи без перерыва, Гримли на минуту смолк, обошел небольшой фонтанчик с эликсиром здоровья, омыл в нем руки и сел на отодвинутое от круглого каменного стола кресло.

– Я прошу вас, учитель, объясните! Почему вы при всем вашем могуществе, при всей мудрости позволяете королю, хорошо, даже не Эдрику, но канцлеру и его прихвостням, герцогам и баронам, грабить свою страну? Унижать народ, измываться над населением, над всеми, кто им не принадлежит! Своими же людьми они торгуют как курами, как вещами. Где же свет вашей мудрости?

Солмир видел его распаленный яростью рассудок, но в отличие от былых времен теперь это никак не сказывалось на астрале, все было тихо и мирно. Парень научился сдерживать внешнюю часть эмоций. Научился носить внешнюю маску, пришла пора учить его внутренней.

– А чего бы хотел ты? Как, по-твоему, мы должны были поступить?

– Вы… – Гримли смутился на миг, он чувствовал ловушку в уверенном тоне мага, но все же решился. – Арагон должен потребовать от короля свободу для всех людей. Отмены права покупать и продавать людей вместе с землей безвозмездно. Пусть рыцари ищут другой хлеб! Пусть покровительствуют торговле, охраняют караваны вместо наемников, а не обирают крестьян. Пусть исчезнет ужасный орден Фавела, который погряз в мздоимстве, разврате, их безудержной алчности нет предела! Король и канцлер сильно от них зависят, сделайте свободными самих правителей Эрафии!

– А если бароны и герцоги с этим не согласятся, что тогда? – сдвинув брови и смеясь в бороду, спросил Солмир.

– Тогда вы покараете их.

– То есть уничтожить, да?

– Да, если они не уступят! Но они трусливы и верят церкви, покажите гнев, и они согласятся, устрашенные! – Гримли попался, ему на миг показалось, что он и вправду может уговорить мага Света. Он говорил с задором и живостью, вкладываясь в каждое слово.

– Но если мы убьем их, то пустующие замки займут новые рыцари.

– Откуда им взяться?

– Ну, мы уничтожим самых сильных и жестоких, думаешь, более слабые – более благородны? Полагаешь, их собственное место не займут выходцы из ремесленников и крестьян? Посмотри, разогнав орден Фавела, мы получим тех же людей с теми же пороками и недостатками, но не вместе, а порознь. Каждый из них, особенно склонный к жестокости, обделенный ранее, обиженный, но не стойкий характером будет жаждать мести, начнет использовать магию для подчинения других. Каждый из них в свою очередь станет предметом охоты со стороны Темного круга, который, как ты понимаешь, мы разогнать не в силах, пока не в силах…

Солмир был даже рад серьезности вопросов, что ставил юноша. Он умеет сомневаться, это огромное достижение. Хорошо, что он не достался Теодору, думал маг.

– Но ведь им объявлена война, вы их уничтожите! – спорил Гримли.

– Начать войну и победить – это две разные вещи. Да будет тебе известно, что ещё ни одна война в истории не заканчивалась так, как планировали её зачинщики. Тебе это ни о чем не говорит?

– Ну, разве только об осторожности! У нойонов нет шансов, вы же учили меня, что их силы в десять раз уступают вашим. Раньше им помогала лишь неприступность их древних цитаделей, так пишут в ваших книгах!

– Не верь всему, что пишут. В особенности о нас!

– Я…

Гримли уже сомневался, что может найти достойные аргументы. Он осознавал, с кем говорил. Как сложно возражать магу, подбирать слова, проклятие…

– Но вы ведь можете, можете почти всё! Почему вы не влияете на короля этих рыцарей, других?! Вы можете заставить их быть лучше, добрее к своим подданным!

– Увы, именно этого мы и не можем. – Маг задумался и смотрел куда-то за спину Гримли, за окно из ауры воздуха. Там вдали шумел лес, но звуки сюда не проникали.

– Смотри, – Солмир махнул рукой. Перед ними появился цветок, он возник прямо из воздуха, в горшочке, и невесомая лейка из какого-то темного легкого стекла. Она сама взлетела и полила растение. На нем в тот же миг появились цветы, все происходило очень быстро. Гримли едва успевал следить в астрале за действиями мага.

– Вот, налицо забота, цветок поливают, и видишь, он расцвел бурным цветом. Вот появились пчелы, они вьются около цветов, собирают мед. Ты не согласен с тем, что цветок растет, пчелы работают, а трутни едят все просто так? Ты предлагаешь нам убить трутней, но пчелы сами вырастят новых. А у нас в руках только лейка, больше ничего, мы можем лить!

При этих словах мага вода стала литься быстрее и больше, но тут цветок на глазах стал хиреть, чахнуть. Вскоре стебли распухли от влаги, он подломился и стал просто комком гниющих остатков. В мутной луже, которой стала кадка, плавали пчелы. Они умерли от голода вместе с трутнями.

– Как видишь, лучше людям не станет. Мы не можем заставить людей жить так, как надо, – Солмир пристально посмотрел на Гримли. – Мы не можем объяснить людям, как правильно жить потому, что сами не знаем, как правильно. Каждый человек живет так, как знает, а мы, как я надеюсь, ты понимаешь – уже давно не люди. Ответственность, знания, магия и власть – изменили нас. Когда-то давно мы были людьми, но сейчас уже нет, и, когда поймешь, ты согласишься, что есть путь лучше человеческого удела.

– Я вас не понимаю.

– Знаю, за один урок не понять того, что приходит с жизнью.

– Скажите, как вы стали магом?

– Ты имеешь в виду, сколько мне лет?

– Ну и это тоже, я просто хочу понять. Вы же очень древние, вы же всегда дрались с нойонами. И вот вы говорите так, будто совсем недавно были человеком. Я хочу знать правду, истину!

– Так правду или истину?

– Это одно и то же…

– Нет. Правда это твой взгляд на факты. Правда это всегда оценка. А истина это то, что было.

– Почему то, что было?

– Потому что все, что есть – иллюзия…

– Астрал отображает то, что есть!

– Видишь, как он зыбок? Настоящего практически не существует. Я отвечу на твой вопрос, – Солмир посмотрел в глаза Гримли. Вдруг мага что-то кольнуло, кто-то прибывал в святилище.

– Вы ждете гостя?

– Нет, я никого не жду, однако ещё никто не называл меня негостеприимным. – Белый маг улыбнулся и тут же заметил то, что укрылось от взора Гримли. Он почувствовал собрание Темного круга. Колоссальный сгусток темного течения астрала. Да, это, вероятно, их Совет, интересно, они нас так же чувствуют или лучше?

Однако Гримли недаром провел столько времени в тренировках и изучении магических текстов.

– Вы думаете о нойонах?

Искорки в глазах старика все же выдали изумление – да, ты спрашивал о том, как я стал магом и, сам того не понимая, спросил об одной из важнейших тайн нашего братства. Узнать её, значит, ступить на наш путь, готов ли ты принять это? Для меня это всего пара фраз, но ты уже не сможешь остаться прежним.

– Я пришел сюда, чтобы знать правду, – с обидой, встав и покрутив в руках бесполезную теперь лейку, ответил Гримли.

– Мне сто двадцать два года, и я чувствую себя старым. Это сложно понять тебе, но я именно чувствую это и не боюсь смерти. Боюсь только не успеть сделать все задуманное. Поэтому ты стал моим учеником. Ты, наверное, думаешь о церкви Велеса. Ведь там о нас говорят как о вечных защитниках людей. Объяснюсь, имена наши и, правда, легенда. Прошла вторая война стихий, самая кровавая и жестокая, когда армии под руководством нойона Сандро сожгли Эф-Полар, древнюю столицу людей, и их государство распалось. До этого люди ещё догадывались, что мы смертны. После случившегося мы решили, что церковь лучшее средство для контроля над новыми магами, которые рождались постоянно. Я даже сейчас сказал «мы», хотя тогда не родились ни мой дед, ни прадед. Ты видишь моё имя на этом посохе?

Маг притянул к себе свой магический жезл, стоявший у стола, на котором мерцало голографическое отображение святилища и окрестностей. Он покрутил посох пару раз и передал в руки Гримли. Юноша заметил на середине древнеэрафийские руны, там было написано «Солмир».

– Когда-то это означало «дипломат», – продолжил маг, – имен основателей Светлого круга, кроме Эй-джей-Дая и некоторых других, павших в битвах с нойонами, история не сохранила. Остались лишь имена тех, кто пожинал плоды их побед.

– То есть, – дерзко прервал мага Гримли, – вы не участвовали в третьей войне и вообще ни в одной из войн стихий, ни разу не бились с нойонами лицом к лицу?

– Нет, почему же, мы сто раз срывали их планы. Многие из нас, например, маг Теодор, бились с истинными нойонами, теми самыми нойонами, что уцелели после стольких конфликтов. Я лично никогда не сталкивался с ними в бою, только вел переговоры, ведь я… – Солмир усмехнулся, – …все-таки дипломат. Но думаю, случись такое, что не мне пришлось бы вступить в поединок с истинными, я бы точно знал, что не отступлюсь и не побегу.

Гримли был шокирован, всё то, что с малых лет вдалбливали ему, вдалбливали повсюду: в церкви, в рассказах, в легендах и сказках – всё миф и обман. Образ несокрушимых и мудрых защитников людей померк, и вместо него появлялся образ клики изощренных колдунов-лицедеев, которым власть над людьми была много дороже самих людей. На словах непримиримые борцы с тьмой, они тайно вели с нойонами переговоры, делили сферы влияния, сговаривались и предавали все то, во что люди верили, ослепленные блеском религиозных догм…

– Не очень приятно слышать все это. Да и рассказывать, поверь, тоже, – Солмир пересел поближе к Гримли и оперся на посох, – но попытайся понять, я и другие маги хотим людям только лучшего. Если мы их и обманываем, как тебе кажется, так только для их же блага. Это лучше, чем быть обманутыми нойонами. Их ложь о бессмертии много опаснее!

– А боги, Велес, они существуют?

– Богов нет. А под Велесом сейчас понимают ту непонятную, внешнюю к этому миру субстанцию, которая наполнила силой править астралом группу людей, почти тысячу лет назад, – сухо ответил маг.

Глаза Гримли расширились – и это обман. Нет ничего святого – вся религия ложь! А все остальные, и Марк, Илирвен, Толин, Лазарен, да и сам король – не более чем обманутые, блуждающие в потемках собственного незнания. Солмир меж тем продолжал:

– Велес, если тебе угодно так это называть, или творец в эльфийских преданиях, посетил этот мир и наделил людей силой к магии, потому что в то же время другой столь же загадочный персонаж, Хаид, придал эти способности людям юга и создал нойонов. Вероятно, Хаид хотел уравнять в бессмертии людей и эльфов, которые в те стародавние времена правили миром. Велес же желал, чтобы этот мир перестал быть ловушкой для душ, чтобы все были смертны. Точных описаний у нас нет. Так как сами древние маги и нойоны в те времена не обладали такими устройствами, как астральные глаза, информ-кристаллы, проигрыватели голограмм, повсюду доступные сегодня…

– В Эрафии не ни одного, – хмурился Гримли.

– Поэтому так сложно сказать, кем они были, Хаид и Велес. Суть – просто зачинщики, те, кто начал эту игру. Видимо, они так могущественны, что легко путешествуют между мирами. Может, сейчас, если для них такой термин может использоваться, их уже нет. Возможно, мы для них уже ничего не значим. Хотя это так же спорно, как и то, что ждет нас за гранью смерти. Ведь неизвестность это суть и есть страх. А знание – сила!

– И власть, – подытожил Гримли. Его лицо пошло краской.

– Да, и власть, конечно. Ты считаешь, что мы ошибаемся, не говоря людям правды. Не раскрываем им глаза на прошлое…

– Да!

– Я не могу тебя убедить, только время сделает это…

Маг замолчал, казалось, он сказал больше, чем хотел в начале этого разговора, но теперь назад хода не было… Картина на информационном столике замигала, к святилищу северо-запада летел золотой дракон.

– Кто-то из Совета Правды нуждается в нашей помощи, – указал маг, – ты хотел мне что-то показать?

Улыбаясь и чуть прищурившись, будто он плохо видел, Солмир отпил из стакана с дымящейся прозрачной жидкостью, взял посох и подошел к столу, приказав системам защиты пропустить гостя. Он почувствовал – это Алагар, глава разведки эльфов.

Гримли ещё минуту молча смотрел на мага, который, казалось, забыл о юноше, погрузившись в свои думы над голографическим столом. Солмир творил магию связи с кем-то в Арагоне, в астрале, то и дело поглядывая на него. Потом ученик встал и молча развернул перед чародеем смятый лист.

Бумага притушила голограмму изображения. Это был рукописный листок обращения к жителям Кастелатуса и окрестностей. Такие обычно зачитывали на площадях заезжие глашатаи.

«Вставайте, братья, пришло время порвать путы рабства!» Далее за призывом следовал рассказ о карательной акции генерала Велеска, огнем и мечом усмирявшего восток страны. Тысячи крестьян, которые после нашествия орков отказались возвращаться в свои дома к бывшим хозяевам, были найдены и возвращены силой. Отряды повстанцев были разбиты всюду, но нанесли, по словам обращавшихся, тяжелый урон «ненавистным рыцарям-грабителям и насильникам в сутанах ордена».

– Сейчас, в канун войны с нойонами, смотрите, что делает король! – осуждающе громко крикнул Фолкин. В нем била ярость. Ох, если бы он был там. Он бы им показал, этим самодовольным сытым деспотам, где их место, но по воле рока, и Солмира, он теперь здесь.

– Приказ Велеску дал не король, а канцлер, что не снимает ответственности с Эдрика, – рассуждал вслух Солмир.

– Он виновен, его брат никогда бы так не поступил! – Гримли переполняла гордость за свои слова, он может влиять на судьбу Эрафии, может склонять имя короля перед теми, кто много выше и могущественнее Грифонхатов! Воистину происходят чудеса, ведь ещё три года назад он был нищим пасынком кузнеца Тома Фолкина из Бренна. Как быстро течет время…

– Но увы и к сожалению для повстанцев, я не могу лично вмешаться в судьбу Эрафии и приказывать королю. Это против наших собственных правил. Ему уже дали понять, что с освобождением крестьян больше тянуть нельзя. Посуди сам, мотивы Эдрика очевидны. Его со всех сторон окружают рыцари, дворяне, высшие прелаты церкви и лишь некоторые купцы, торговцы высокого уровня, главы гильдий понимают, что освобождение нужно всем. Однако пока эти силы в меньшинстве. Сила за рыцарством, и король, увы, не так свободен в выборе, как хотелось бы. Целостность Эрафии или свобода людей – он выбирает первое, и возможно сейчас он прав. Когда через несколько недель силы Белого круга займут центр страны и подготовят крепкий тыл перед нойонскими ордами. Когда большая часть ленников короля уйдут в поход на юг и встретятся с силами нежити лицом к лицу, тогда мы напомним королю о его обещании. Он будет нуждаться в поддержке всего народа. В бою с настоящим врагом рыцари сильно ослабнут. За спиной Грифонхатов открыто встанет один из нас. Полагаю, мне удастся договориться о роспуске ордена Фавела сразу после решающего поражения нойонов. Затем освободить крестьян. Всего несколько месяцев…

Юноша потупился.

– Раньше не выйдет! Я не могу обещать тебе ничего большего. Это не в моих и не в твоих интересах, Гримли…

– Люди погибают, а мы медлим…

– Почти всегда в жизни человека наступает момент, когда чем-то приходится жертвовать, чтобы выиграть большее. Когда рискуешь тем, что твое, рискуешь собой – это нелегко. А рисковать жизнями других людей порядочному человеку ещё сложнее! И все же иногда надо идти даже на это! Вижу, как ты хочешь быть там, хочешь помогать Коллендилу, Джебе и другим, тем людям сопротивления, о которых мне говорил. Но ты должен понять и, я вижу, уже понимаешь, – вкрадчиво продолжал чародей, – твое обучение здесь куда более важная задача. Возможно, самая важная из всех. Они, эти люди, там – в болотах и лесах погибают сейчас, ради того, чтобы ты продолжал обучение! Чтобы ты стал мощным и сильным чародеем. Стал тем, кто сможет защитить весь мир от нойонской угрозы!

– Мне очень трудно и сложно понять то, что вы говорите. Мне больно вас слышать!

Гримли встал и подошел к окну. Его пальцы коснулись ауры воздуха, и она как жидкость обволокла руку. Гримли продвинулся дальше, рвал струи астральной вязкости, и вот его пальцы проникли наружу. Там моросил редкий в этих предгорных местах летний дождь. Ладонь не скоро набралась водой, но когда это произошло, юноша резко втянул руку назад и выпил дождевой воды.

Странно, заметил Солмир, аура прибежища не отреагировала на нарушение целостности здания. Мальчишка угрожает побегом? – подумал он про себя, но Гримли ответил вслух:

– Это не сложно после тех опытов, которые мы тренировали всю эту неделю. Я научился делать зеркала и вставки ауры в свое тело. Сейчас я ввел в руку воздушную прослойку, и поэтому ваша защита не сработала!

– Я вижу, обучение идет тебе впрок, – маг весело рассмеялся, притянул к себе кресло и сел в него.

– Мне нужно поговорить кое с кем наедине. Иди к себе, тренируйся и не пренебрегай медитацией. Но учти, через три-четыре дня я устрою тебе настоящий экзамен и не только в твоем любимом фехтовании, но и во всех остальных дисциплинах. Особое внимание удели сокрушению нежити, в прошлый раз все твои силы были растрачены попусту. Результат явно того не стоил. Ну, давай! – Солмир похлопал его по плечу, а сам зорко следил за приближающейся, заметной сквозь рваные серые облака точкой.

– Главе разведки придется подождать меня несколько минут, – заявил Солмир старшему золотому голему, когда Гримли уже покинул комнату мага.

Голем, не дрогнув, отрапортовал:

– Дракона накормить, гостя в приемные покои. Еду для эльфов, все как обычно?

Солмир кивнул. Опираясь на посох, маг пошел обратно в зал связи, в свою «воздушную капеллу», как он называл. Сейчас он до конца задал те параметры, от которых его отвлек юный ученик. Вскоре астральная картина прояснилась. Но ждать все равно пришлось.

Меднолицый голем заявил, что мага-воина Ранкха нет в покоях Валтары, но его ждут с минуты на минуту. За окном Солмир видел, как Алагар и его телохранители-друиды раскланялись перед стражей. Было видно, как вздымались чешуйчатые бока дракона, утомленного долгим перелетом. Струи дождя бились и стекали по золотой коже.

Солмир ждал, его взгляд блуждал по фигурам эльфов и остановился на лысой голове Алагара с черным пучком волос.

Алагар – тот ли он, за кого себя выдает? Понимает ли, что делает и чем рискует, приехав сюда…

От этих тяжких мыслей его отвлек поддерживавший контакт голем связи в Валтаре.

– Ранкх в башне! Он будет здесь через несколько мгновений, светлейший владыка!

Интересно, с кем он там говорит сейчас? Никогда прежде в руководстве Арагона не было таких напряженных отношений, такого уровня недоверия и подозрительности. Слишком многие знали о возможном предательстве. Солмир откинулся в кресле. Он был суров и сосредоточен.

Юго-восточная Эрафия, граница с Таталией. 8-й путь Лун, 989 год н. э.

Лазарен с небольшим отрядом продвигался по густому еловому лесу. Вечерело, слегка потрескивали закрепленные факелы, тени всадников искажались и трепетали на широких мшистых стволах. Сплошь опытные и бывалые воины – его спутники с редкой осторожностью и вниманием выбирали свой путь. На то было много причин.

Во-первых, где-то неподалеку бродили крупные отряды из рассеянных орочьих орд Крага Хака. Миновав последний военный разъезд королевской армии и не встретив ни одного таталийского патруля, разведчики направлялись к месту, называемому «Серой Башней». Уже не раз они встречали одиноких уруков, но брать их в плен времени у Лазарена не было. Орков разоружали и отпускали, у нескольких нашлись эрафийские деньги, которые рыцарь в своем лице вернул королевской казне.

Миссию их признали крайне важной, по крайней мере, такими словам его напутствовал глава тайной службы Эй-Той. Из всего отряда только сам Лазарен знал, что именно предстояло сделать. Он знал, что за два мешка были перекинуты через круп его заводной лошади, привязанной за уздцы к его седлу. Бедному животному было нелегко нести эту ношу. Правда, звонкое побрякивание и бытовая догадливость его воинов быстро выдали королевскую тайну – они везли два мешка золота самородками и монетами. Огромная сумма, которую запросила охотница за головами Шива, удивила даже опытного Оллина Эй-Тоя. Как ни был он раздосадован, но все-таки был вынужден проситься на аудиенцию к самому Эдрику III. Глава разведки, несмотря на возраст, считался опытным царедворцем и смог выбить необходимые средства, даже с излишком, несмотря на прижимистость вернувшегося из северного путешествия монарха. Эдрика больше всего волновали расходы на организацию «великого южного похода». Совет не расходился, заседая сутками. Мысль войти в историю, стать тем правителем, при котором окончательно будет истреблено нойонское семя, не покидала Короля.

Но армия собиралась плохо, свободные крестьяне не поддавались на призывы королевских зазывал и уговоры священников. Ремесленники городов открыто говорили: с нойонами будут воевать титаны Арагона, а наши генералы едут Фолию да Таталию делить. Нам ничего не достанется, работы не будет, не будет денег, да и страшновато самим в атаку идти. Рыцарство, на словах готовое идти за королем в огонь и в воду, сейчас как-то разом притихло. Кроме кадровых военных и чиновников, двор почти опустел. До Эдрика доходили недобрые слухи. Его брат Катберт, а к мнению бывшего монарха прислушивались все, на одном из собраний сказал ему прямым текстом: рыцари и дворянское ополчение не соберутся, пока не будут уверены, что в их отсутствие крестьяне не начнут повсеместного мятежа и захвата земли.

Ситуация на востоке страны, где ползучий мятеж крестьянского неповиновения то горел, то затухал под ударами Велеска, ясно говорила – вопрос назрел. Эдрик поделился с братом тем, что в Валтаре белые обязали его отпустить крестьян, после разгрома основных сил нойонов. К его удивлению, Катберт был полностью на стороне магов и эльфов.

– Но мы останемся без опоры престола? Кто будет реальной силой на местах, в провинциях, верной только нам?!

– Лучше остаться без рыцарства, чем погибнуть вместе с ними! – возразил Катберт.

– Если будет крупное восстание, то даже здесь, в Энрофе, мы будем в опасности. Помни, нойоны ещё не разбиты, они всегда тщательно наблюдают за своими соседями, как зверь за жертвой. Если мы сохраним эту опасную ситуацию надолго, они постараются использовать недовольство, обратив гнев людей на царствующий дом. Выдвинут зазывал, народных вождей – и противостоять им будет ещё сложнее. Король, не верящий в свой народ, не любящий его – правит недолго. С нами должно быть большинство, а по поводу территории – взгляни на Таталию!

– Что ты имеешь в виду? – Эдрику никогда не нравилось восхищение брата республиканским строем страны, регулярно принимающей сторону нойонов.

– Я о наемной армии. Нам нужна не гвардия для охраны наших замков и дворцов, а полноценная армия. У генералов Оррина и Энаксимена есть удачный опыт вербовки почти двадцати тысяч солдат, набранных из деревень и ремесленных кварталов южных городов. Они принципиально отказались набирать крестьян из центра, востока и запада. Если же разрешить части освобождаемых крестьян за получение участка земли прослужить в армии лет десять, с последующей пожизненной выплатой, мы получим сразу многие выгоды. Успокоим крестьян, получим могучий, верный только нам противовес рыцарству и их кнехтам, если они будут требовать с казны слишком большие компенсации за землю.

– Да, ты не поверишь, брат. Канцлер день назад говорил мне то же самое, – отвечал Эдрик.

Вот в такой ситуации пришел к королю Эй-Той, просить пятьдесят тысяч циллингов. Только что от его величества вышли крупнейшие столичные торговцы, купцы и ростовщики. Лишь они, да ещё церковь Велеса чувствовали себя уверенно в условиях надвигающейся бури – их интересы во многом совпадали, все требовали скорейшей войны с наименьшими потерями. Некоторые энрофские торговцы были даже рады вторжению из Кревланда. Несмотря на потери торговых путей, караванов и складов, столичные воротилы блестяще наживались на растущей мобилизации страны.

Они вежливо раскланялись с Эй-Тоем и даже поздоровались с Лазареном в общем зале, где без своего владыки толпился разный ушлый придворный сброд. Это были высокородные, но сильно обедневшие дворяне и чиновники, Лазарен презирал подавляющее большинство присутствующих. Его жизнь была полна событий, риска и опасностей. Он не мог понять, как можно всю жизнь просидеть на диване или простоять в королевском приемном зале, кланяться, здороваться с другими представителями такой же «говорящей мебели» и ничего больше не сделать, вообще ничего – воистину лучше сразу умереть.

Итак, купцы, поравнявшись с Оллином, гордо и громко, чтобы слышали придворные сплетники и доносчики канцлера, заявили:

– Миллион циллингов отдаст купечество Энрофа на борьбу с нойонской тьмой! Все видят, мы никогда ранее не были так щедры. Ещё бы, даже в убытки влезаем, но для короля и его армии все отдадим! – тряхнул бородой представитель меховой торговли.

Да, подумал про себя Эй-Той, вы многое дадите, чтобы получить Фолию и Таталию, как рынки для ваших товаров. Неповрежденные, не сожженные – готовые покупать. Вот чего вы и хотите, а не разгрома Нойонской тьмы.

– Как настроение его величества? – согласно этикету поинтересовался глава разведки.

– Очень хорошее, он рад тому, что предстоит. Государя во всем поддерживают его брат и канцлер, армия собирается. Его величество очень бодр и хорошо выглядит! Воистину, посетивший Валтару рождается заново, что и о вас можно сказать!

Купцы расшаркались и пошли к своим знакомым из придворных, а ободрившийся Эй-Той, со свитком в руках, поклонился королевской страже и заявил, что ему назначено.

Разговор с королем, к удивлению главы разведки, прошел очень легко. Более всего разведчика поразила реакция канцлера. Эй-Той не ожидал этого – ни охрана, ни торговцы не предупредили его, но в малом зале королевского совета вместе с Эдриком находился и герцог Рууд. Эдгар был будто рад его визиту. Они с королем обсуждали будущую военную кампанию и сразу сбили заготовленную Эй-Тоем речь, засыпав вопросами о внешней разведке.

– Что происходит в Таталии и Фолии? Правда ли, что Карн занял нейтральную позицию и там обосновались уцелевшие сумеречные? Можно ли сделать Карн союзником в грядущем конфликте?

Эй-Той отвечал, как мог, стараясь не разгласить при канцлере того, что полагалось лишь для королевских ушей. Лишь в самом конце он вернулся к тому, о чем хотел говорить, направляясь во дворец.

Когда король спросил о целях операции, Эй-Той, улыбаясь и глядя на канцлера, лишь назвал имя кревландского короля Гирда и передал королю свиток. Рууд с маской безразличия отошел к столу. Пара бритых монахов в белых сутанах – защитников короля переглянулись. Эдрик пробежал текст глазами и заявил, что это огромная сумма.

Эй-Той хотел сказать, что это поможет нам, наконец, вычислить предателя в Белом круге, но вместо этого заявил:

– Это все равно очень выгодно. Нам нужен свой человек в Кревланде после свержения Крага Хака. А после спасения Гирд будет наш. Эльфы его бросили, и к ним он не вернется. Мы сможем управлять значительной частью страны варваров, возможно, лучшими торговыми путям на восток…

Он пристально посмотрел на канцлера. Король после недолгих раздумий все подписал.

– А наши союзники не обидятся, узнав об этом? – с прищуром, как бы шутя, спросил Рууд.

– Нет, Эдгар, они понимают, что это мы и Арагон сокрушили хребет Крагу Хаку в полях под Карстольдом и Кастелатусом. Теперь будет справедливо нам посадить в Бооссе своего ставленника, и пускай это будет Гирд, у него есть сторонники и связи. Если же на каменном троне возникнет генерал Тазар или этот дикарь Брудерлинген – у нас будут новые трудности.

Король оставил свиток с описанием операции у себя и подписал запрос в государственную казну. Выйдя из зала, Эй-Той для глаз непосвященного выглядел как крупный вельможа, добившийся желаемого из рук владыки, но на деле разведчик был напряжен. Уже у себя, во дворце тайной службы, он объяснил Лазарену причину своих опасений – Рууд может запросто сорвать операцию. Неважно, предатель он или просто служака с личной неприязнью. Может, он просто видит в Эй-Тое кандидата на свое место. А кресло Рууда шатается, канцлер не мог разрешить серьезные проблемы с крестьянскими мятежами, да и вообще за время его болезни все его бывшие и нынешние противники при дворе серьезно усилились.

– Понимаешь, Лазарен, он не простит мне не только расследование, но и многое другое: спасение Гримли Фолкина, противодействие ордену, выступление против Мартинсона.

– Да, но мы можем скрыть и изменить планы. Шива верит только мне, она ни с кем больше говорить не станет!

– Я понимаю, Лазарен, но не забывайте о конфликте с нойонами, это может все осложнить, может случиться, что мы долго не увидимся. Я, честно говоря, недоволен всей этой бравадой о скорой победе. Нойоны не дураки – сами в драку не полезут, если не будут рассчитывать на победу.

– Я согласен, – кивнул Лазарен, – вы говорили его величеству о своих опасениях?

– Нет, сейчас не время. У короля много других забот. Просто помни, деньги будут у нас, пока ты будешь в пути. Войска белых достигнут Лордарона, как раз когда ты будешь на месте, у аванпоста «Серая Башня», а значит, и нежить придет в движение. Я сделаю все, чтобы изобличить канцлера, кто-то из нас потеряет пост, а может, и жизнь, либо я – либо он.

– Уж лучше он, сэр!

– Конечно, – усмехнулся Эй-Той, – ладно, вечером я вызову тебя, когда встречусь в казначействе, и постарайся сделать это дело. Я очень, очень сильно рассчитываю на тебя!

Они обнялись, и хотя это было ещё не прощание, но в памяти Лазарена этот разговор остался надолго.

Пока глава разведки давал своему агенту последние наставления, в зале королевского совета шло обсуждение военной кампании. Король сидел в кругу генералов. Отсутствовал только Велеск Катон, которого отозвали из Восточной провинции, но он все равно на заседание не успевал. Пока Эдрик выслушивал доклады о планах боевых действий на территории потенциально враждебной Таталии, канцлер Рууд встал и обошел стол, подойдя к тому месту, где лежали ещё не отнесенные слугами в личные покои короля бумаги. Среди них был и свиток, оставленный главой разведки.

– Кстати, план операции одобрен канцлером, – доложил генерал Оррин, руководитель южной армии.

Король оторвался от бумаг и посмотрел на Рууда. Герцог на другом конце стола рылся в бумагах и грыз виноград. Так они могут подумать, что слово Эдгара решающее, и он слишком много знает, а в Арагон-то со мной не поехал, думал король. Эдрик пропустил похвалу Оррина мимо ушей и больше в течение дня ни разу не обратился к канцлеру за публичным советом.

Рууд спокойно прочитал до конца записку Эй-Тоя и почти молча просидел за столом всю концовку заседания, только отпустил пару едких шуток о ком-то из придворных. Никто не видел, но канцлер записал на шелковой салфетке имя, столь часто упоминающееся в докладе – Тойранад.

Тойранад, кто же это? – думал герцог по возвращении в канцлерский дворец, когда план раздела Таталии уже был утвержден.

Рууд вызвал Мартинсона и велел немедленно выяснить в архивах ордена, что это за личность. Сам святой отец тоже был не в силах вспомнить этого господина.

– Какой-то варвар, поймите, канцлер, я старый человек, – оправдывался Карлос, – кстати, вы слышали последние новости?

– Какие новости, тут любая новость может быть последней, – мрачно пошутил Рууд.

– Консульство Фолии окончательно закрылось, консул и служащие выехали в Эджвотер. У них явно есть осведомители при дворе.

– Они рассчитывают на помощь нойонов, стоящих за спиной, но совершенно напрасно, – высокомерно заметил канцлер.

– А что Эй-Той думает по этому поводу? Это ведь у него голова должна болеть, не у нас? – канцлер расслабленно развалился в кресле и вертел на пальце кольцо черного камня.

– Эй-Той весь день сидел в казначействе, он решил, кажется, забрать все деньги у Норманна, – усмехнулся Мартинсон.

– Норманн Хиггс не даст ему ни одного лишнего пенни, – растянул рот в улыбке канцлер. – Но вы продолжайте внимательно следить за ним. Сейчас у нас вроде «перемирие», но он порвет его при первой возможности. Эй-Той хочет оправдать Ростера, и не допустить этого ваша главная задача.

– Здоровье бывшего канцлера сильно пошатнулось за время заключения, если он не доживет до своего оправдания, это все воспримут как достойный уход… – церковник растянулся в скользкой ухмылке.

– Пока не стоит торопить события.

– Да, кстати, – уже в дверях заметил магистр ордена, – я подумал, вам будет полезно знать. В Энроф прибыла Аделаида Торнтон, бывшая фаворитка принцессы. Поселилась где-то в ремесленном квартале, как говорят, хочет вернуться в свет и ко двору. Представляете, сразу вслед за братом – блудная семья! А вернуться она может. Королева Анна здесь, а девчонка всегда пользовалась её благосклонностью.

– Известно, что она хочет рассказать королю? – приподнял брови Рууд.

– Нет, наверное, что-то о своем женихе-колдуне…

– А-а-а. Тогда ясно. Я тоже слышал эту прескверную историю с Велеском. Но руки Арагона сильнее наших, тут мы бессильны. По докладам эльфийских командиров, юношу забрали белые маги. Что же, туда ему и дорога. Они бы так и так его забрали. В ордене или на свободе. Как видите их, мало заботит его личная жизнь. Но на всякий случай, – после паузы закончил Рууд, – проследите за ней.

– Уже устроено, – Мартинсон поклонился и вышел.

Герцог ещё некоторое время сидел без движения, а потом встал, подошел к своему ларчику и приказал замершему у дверей Фошу никого не пускать, будь это сам король.

Канцлер открыл ларец и извлек оттуда черный тяжелый камень-передатчик и мешочек стааха.

Глава 3

Граница Авлии и Кревланда, плато Камолло. То же время

Тот, чье имя в тот вечер не давало покоя канцлеру Рууду, находился за тысячи миль от него и ждал гостя. Эльф в некогда темно-зеленом, посеревшем от вечной дороги плаще стоял на откосе горной тропы и смотрел на юг. За спиной возвышались ледяные пики Великого хребта, впереди раскинулось иссеченное ущельями и горными речушками безлесное нагромождение скал. Аляповато разбросанные на сотни миль к югу, они образовывали плато Камолло – пустынную местность, названную в честь диких горцев, обитавших в этих краях. Они не подчинялись королю Боосса и не платили ему дань, лишь изредка участвуя в общекревландских походах, если те обещали богатую добычу. Сами камоллы разводили коз и баранов, охотились на гигантских гроссов и горных птиц. Говорили, в этих местах остались последние гнезда диких грифонов, не прирученных людьми. Тойранад всматривался вдаль, обозревая реальность и мир астрала. Крошечный отряд из пяти человек ждал его в пещере за перевалом, куда вела узкая каменистая дорога у него за спиной. Как все вокруг неприветливо – эти голые скалы, мох и лишайник, жалкие чахлые деревца и ветер, пронизывающий до костей. Эльф плотнее закутался в свой плащ. Не заходящее по три месяца в году солнце белым, негреющим шаром висело над ним. За спиной радуга бликов играла на снежных склонах.

Эльф ждал важного гостя. Того, кто десять лет назад направил его в Кревланд с рискованной миссией.

И вот – астрал всколыхнулся. К нему приближался могучий чародей. Но тот ли это, кого он ожидал? У Тойранада не было возможности разобраться, зоркий глаз различал приближающуюся по небу точку – всадника на летающем коне. Огромная астральная сила стояла за ним. Но опытный разведчик знал, что сейчас и собственным глазам нельзя верить. Приближался некто, и если это не тот, кого он ждал, то все могло закончиться весьма плачевно. Тойранад знал, что на родине, за первыми героическими описаниями его спасения, уже слышались голоса о вреде его действий в стране варваров. Его уже начали подозревать.

Эльф отошел от посыпанного битым камнем откоса дороги, заканчивавшегося отвесным провалом, и, завернувшись в свой плащ с головой, стал творить заклятие. Его одежда в какой-то миг перестала колыхаться на сильном ветру. Цвет её сливался теперь со скалами и камнями вокруг. Через пару секунд вместо представителя торговой федерации Авлии Тойранада за крупным валуном стояла статуя, которая, казалось, была высечена здесь ещё в Сингмарскую эпоху сотни лет назад.

Пегас приближался. Эльфы-воины, что ждали своего предводителя на высшей точке перевала, видели, что это белый маг, и, приученные к покою и смирению, перед лицом арагонцев не решились спуститься и узнать, чем закончится разговор их командира с северным владыкой.

Копыта пегаса коснулись камней и песка дороги, не подняв ни облачка, так же бесшумно спустился на землю и всадник в серой хламиде с капюшоном, надвинутом на самые глаза. Он сам казался ожившим изваянием древнего сингмарского языческого бога. Гость подошел к краю пропасти, поглядел вниз, вдаль, обратно на коня, великолепного белого с яркими серебристо-белыми крыльями. Пегас безукоризненно слушался хозяина, и казалось, сам вглядывался ему в лицо большими маслянисто-черными добрыми глазами. Но увидеть лицо всадника было невозможно. Из-под серой рясы шло тусклое свечение, и проглядывались лишь общие человеческие черты. Долго смотреть на эту «маску Света» было нельзя даже волшебному коню, и тот отворачивался, тоже до смерти влюбленный в своего хозяина.

– Ты можешь выйти, мой друг. Опасности нет, я все устроил, – громко прозвучало в астрале. Всадник так и не обернулся, продолжая изучать вид на плато Камолло. Статуя ожила, и Тойранад, убедившись в верности решения, подошел ближе к гостю. Пегас недобро фыркнул и бесшумно отгарцевал к самому обрыву.

– Я рад вас видеть, владыка. Я думал, мы не успеем встретиться до великого дня, что грядет.

– К сожалению, мы не можем ещё встретиться открыто, мой друг. Но время нашей тайны стремительно иссякает. Затруднения, которых я не ждал, привели меня сюда.

– Что произошло, владыка?

– Наш передатчик у Силида разрушен. За мной следят, и вообще, слежка друг за другом стала здесь так же популярна, как и на юге. К счастью, мы можем не пользоваться астральной связью и встречаться лично. Этот визит на границу пришелся мне кстати.

– Конечно, вас сейчас никто не хватится…

– Кто может меня хватиться, если я всех направляю? Все идет нормально, уверен, что возникшая истерия будет нам на руку. Но есть одна вещь, о чем необходимо сообщить им перед вторжением. Я сам был удивлен, когда убедился в том, что все именно так, а не иначе. Теперь у меня пропали последние сомнения в успехе нашего дела! – пространно заявил гость под серой накидкой.

Тойранад подошел и встал рядом с ним на самом краю пропасти. Всадник извлек из складок одежды информ-кристалл:

– Ты должен передать это послание в Кревланд одному человеку.

– Я сделаю все, что в моих силах, владыка. Но помните, в Кревланде у меня нет того влияния, что было раньше. Даже наоборот, любой орк и человек готов будет донести на меня за награду, обещанную в Бооссе.

– Тогда тебе придется стараться лучше. Тот, кто тебе нужен, находится у самого трона Крага Хака, он близок ему, его первый советник.

– А старый орк ещё жив? Вы прекрасно знаете, что творится в южном Лордароне. Вы послали туда столько войск…

– Я сделал то, что должен был сделать. Но этот человек жив, его канал связи с нойонами работает каждый день.

– Я должен только отдать ему кристалл?

– Да, он знает, что делать дальше.

Гость сжал руку Тойранада, и когда тот раскрыл кулак, в нем был красный камушек размером с мизинец. Гость беззвучно призвал коня и запрыгнул в седло.

– У меня ещё одна проблема, – прикрываясь от порыва ветра, почти кричал Тойранад, – я две недели ждал отряд Гирда Смелого в районе южнее Камолло, но он не пришел. Спустя месяц узнал, что он был схвачен в Лордароне отрядом варварки Шивы. Потом началась война, Краг Хак был занят командованием, и они с Шивой не встретились. Кажется, наш бывший король до сих пор жив, но томится в плену.

– Гирд знает о тебе? – холодно спросил белый всадник. Пегас размашисто махал крыльями, готовясь взлетать. – Знает правду о твоей роли в происходящем, о твоих связях?

Тойранад на миг задумался. Он осознавал, чем может закончиться этот разговор, и ответил:

– Нет! Не догадывается. Просто он может быть ещё нам полезен!

– Если сможет выбраться, я прикажу генералу Улафию и големам вырвать его из лап варварки, так что будем надеяться, все разрешится благополучно.

– А вдруг она подумает не отдавать его Крагу Хаку…

– От нас все равно не укрыться. Варварки судьба незавидна, впрочем, как и самого Гирда. Запомни главное, ты должен передать кристалл человеку по имени Синкат. Передать срочно! Он знает, что делать.

Тойранад поклонился и проводил взглядом всадника, летевшего на запад. Только сейчас, по мимолетным завихрениям в астрале, по теням мыслей того, кто ещё недавно стоял здесь, Тойранад убедился в том, что действительно рисковал находясь буквально «в паре слов» от смерти.

Юго-восточная Эрафия, граница с Таталией. 8-й путь Лун, 989 год н. э.

Семь воинов и Лазарен ехали уже две недели. От последнего разъезда на границе Таталии, где им встретились грифоновы всадники, они узнали свежие военные вести: войска Арагона уже идут к Энрофу, а нойоны вступили в Таталию. Их силы сближались. Война с нежитью надвигалась…

Не успеем вернуться домой, как все начнется, подумал Лазарен. Чем только все это кончится? Ему вспомнился случай в самом начале его миссии. Когда они только выехали из Кастелатуса, им встретился бродячий монах. Лазарену его лицо показалось знакомым, но припомнить было выше его сил.

Монах поинтересовался, далеко ли до города. Когда ему ответили, церковник подошел, поблагодарил отдельно каждого. В его голосе было что-то располагающее. Он попросил воды и пищи, ему сложно было отказать. Лазарен ещё поражался тому, как его опытные воины соглашаются со словами достаточно молодого монаха. Эх, если бы я имел мощь магии! Смотрел он тогда на свои браслеты, что так и висели тяжким бременем на руках и в мыслях разведчика.

Ему обещали, что после войны в Арагоне их снимут, осуществить это раньше можно было, только расставшись с руками. Проклятый некромант, вот стоило же тебе, думал Лазарен. Так вот при встрече со святым отцом его не покидало ощущение, что на его людей действует какая-то аура, но из-за браслетов он был закрыт, и чары, если таковые и имели место, обходили его стороной.

– А откуда ты, путник? – поинтересовался разведчик, заметив шрамы на шее и щеке монаха. – Я вижу, раньше ты был воином, – он указал на лицо монаха и поклонился, как принято было на ристалище при встрече с противником.

– Да, почтенный рыцарь, я был гвардейцем его величества короля Катберта пятнадцать лет назад, но после Авлийской войны я принял сан духовный и навсегда отложил меч. Я жил и учился у отшельников подземного града – Врата Толос в Таталии.

– Писали великую книгу? – прищурился Лазарен.

– Да, я рад, что здесь, за тысячи миль от нашего скромного прибежища, люди знают о великой книге, что несет свет истины сквозь тьму веков. Путь я свой держу в столицу, оплот людей Энроф, хочу засвидетельствовать то, что вскоре случится…

– А что вот-вот случится? – не выдавая внутреннего напряжения, спросил разведчик.

Вместо ответа монах вновь поинтересовался, каков путь до границы восточной провинции, воины Лазарена хором ему вторили.

– Вы сказали, что что-то произойдет. Вы же с самой Таталии едете, расскажите, что вы видели?

– Крылья тени легли на все земли к югу от ваших границ. Суровое испытание ждет всех нас, и шторм все сильнее раскачивает лодку этого мира…

– Вы говорите о нойонах? О нежити?

– Они открыто пришли в Асанну три дня назад и скоро будут здесь. И мне кажется, именно страх перед владыками севера, страх перед вами толкнул правителей страны в руки нойонов. Я иду в Энроф, чтобы запечатлеть момент великой битвы, войны стихий, какие бывают раз в несколько столетий. Уверен, наша «Книга миров» выживет – кто бы ни одержал победу.

К сожалению, Лазарен не мог подробнее допрашивать столь осведомленного путника, королевская миссия не терпела промедления.

– Мир вам, – поклонился монах, воздел руки к небу и пошел своей дорогой, где-то позади мелькнул приближающийся крестьянский обоз.

– А как вас звать, святой отец? – поинтересовался, уже отъехав чуть в сторону, Лазарен.

– Сейчас, как и у моих братьев, у меня нет имени, но в миру меня звали Торнтон. Михаэль Торнтон.

Лазарен махнул рукой, они отъехали не так далеко, а монах пропал с дороги, как будто его и не было.

Торнтон, думал разведчик, но ведь я слышал эту фамилию. Адель, подруга Гримли, фрейлина принцессы Эльзы. Лазарен хорошо знал её при дворе. Аделаида Торнтон иногда говорила о своем брате, который и пристроил её в королевский пансион, когда они остались без родителей. Их мать умерла при родах дочери, отец скончался от удара в начале Авлийской войны. Старый дипломат не выдержал глупости и безысходной ярости, выплеснувшейся тогда против эльфов. Хотел остановить конфликт, но его не слушали. Дом их продали за долги, а младшая дочь оказалась в пансионе для прервавшихся дворянских родов.

Неужели это её брат? Это странное поведение, жуткие предсказания, этот нечеловеческий смех. Тут что-то не так…

В то же время, хоть и встревоженные столь скорым развитием военных событий, разведчики не думали поворачивать назад. Лазарен доверял своим людям, не сомневался ни в ком, браслеты не сдерживали его в этом. Они уже несколько дней блуждали по границе с Таталией и не встретили никаких следов нежити, как, впрочем, и следов пребывания Шивы.

А вечером на горизонте показался старый аванпост – башня с обрушившимся и сгоревшим верхом. Это была одна из артефактных построек времен первого единого государства людей – Империи Солнца. Когда вдоль всего Великого хребта на протяжении почти шести тысяч лиг – от Авлийских лесов до порта Шейхона и моря были построены укрепления от горцев Кревланда и кочевников восточной степи. С тех пор минули века. Войны, вражда, недопонимание разорвали людей на три отдельных государства, и этот аванпост находился как раз на стыке их границ. Никакого особого договора по нему не было. Дороги сюда сами собой заросли, селения вокруг обезлюдели. Крепость стала никому не нужна. В последнюю войну стихий она пострадала от арагонского гнева. Тогда здания были сильно повреждены, а последний эрафийский гарнизон был выведен оттуда сразу по окончанию боевых действий и место стало совсем пустым, время от времени принимая у себя скитальцев и контрабандистов всех мастей.

Всадники въехали во внутренний двор. Со стороны леса шел густой аромат опавшей хвои, столь приторный в конце лета. Все здесь внутри успело зарасти каким-то кустарником и небольшими горными липами. Странное место наводило какую-то невнятную внутреннюю тоску. Громада внутренней башни, с выцветшим мраморным гербом в форме лучистого Солнца, отбрасывала на восток широкую тень.

– Есть, как и было уговорено! – крикнул подъехавший передовой дозорный, он вез в руках шапку с черным и голубоватым мехом.

– Волчий хвост, – рассуждал вслух Лазарен, – знак того, что она уже была здесь.

– И давно была, шапка уже в пыли, – указал воин.

– Наверное, они затаились в лесу, на северо-западе и видели нас ещё с холмов. Остается только ждать. Осмотрите периметр и саму башню, нам не нужны сюрпризы! – указал разведчик четырем воинам. – Найдите путь безопасного и быстрого отхода.

Он понимал, что перестраховывается. Связь с Шивой разведчик поддерживал с помощью прирученных птиц – старый кревландский способ. В Кастелатусе его внезапно нашел сокол-посланец. В привязанном к лапке птицы сообщении значилось, что Шива уже месяц кочует в окрестностях аванпоста и боится как Крага Хака, так и армии белых, что взяли Тамил-Азот и наводят во всем Лордароне жесткий порядок. «Если я буду рядом и найду вас, знаком будет шапка или бунчук черного волка. Но только половину луны будет в силе наше соглашение, потом Гирд окажется в руках орочьего короля!»

Мы успели, это уже хорошо, думал Лазарен, сидя на обветренном, растрескавшемся, покрытом лишайником подоконнике второго этажа башни. Мусор, какие-то доски, пыль. Теплое дыхание леса сочеталось здесь с тонким сладковатым ароматом мертвечины. Где-то в башне застревают в щелях и дохнут крысы, подумал разведчик.

– Идут, идут сюда! – крикнул снизу один из его людей.

– Так! Вы, двое, на окна, вот это, – встряхнул мешок разведчик, – держите у себя, за сохранность головой ручаетесь. Если что не так, уходите в лес, не пытайтесь сражаться, ясно?

– Да, сэр! Если они что-то начнут выделывать, мы её первую уберем!

– Молодцы, парни, но без фанатизма, пока они считаются не враждебными.

Лазарен спрыгнул на лестницу, взял другой мешок и, закинув за спину, пошел вниз. Его меч звякал в ножнах, ударяясь о высокие ступени.

Трое всадников влетели в южные ворота. Вернее, в ту дыру, что уже давно располагалась на их месте. Ещё пятеро орков забрались на стену. В руках они держали большие луки, и стрелки из них, судя по всему, были отменные. Лазарен показался в черном проеме входа башни. Пятеро его людей образовали полукруг. У двоих были арбалеты, остальные также держали оружие наготове. Эрафийские лошади недобро храпели и жевали поводья у старой обрушенной коновязи. Кони варваров были возбуждены, то и дело норовили встать на дыбы, чуть не сбрасывая седоков.

Лазарен оценил ситуацию. Пятеро орков-лучников держали на прицеле его и его людей. Шива и два её варвара-телохранителя были под прицелом арбалетчиков. Разведчик сделал шаг из полумрака и сбросил мешок на землю, тот звякнул. После этого, постучав стальным каблуком по стене, будто отряхивая невидимую грязь, Лазарен двинулся навстречу. Шива беззвучно соскочила с коня, её кожаные сапожки тихо ступали по дорожной пыли. Бич за поясом оттенял своей чернотой её изящные светло-коричневые кожаные накидки. Солнце почти село и касалось верхушек леса на западе. Небо совсем очистилось, не было ни облачка.

Приятные у неё глаза, зеленые, думал Лазарен, идя навстречу. И бедра – какой огонь страсти горит внутри этой воительницы. Взгляд разведчика скользил по её фигуре. Она же дерзко смотрела прямо в лицо разведчика.

Они остановились друг напротив друга, ещё секунду ничего не происходило и, наконец, она пожала протянутую рыцарем руку.

Он чуть обернулся и посмотрел на мешок. «Принеси», – указал он арбалетчику. Тот, не спуская пальцев с курка, подошел к стене и, подтащив мешок по земле, опустил его рядом с изучавшими друг друга разведчиком и воительницей.

– Это половина от пятидесяти тысяч циллингов.

Шива присела и, раскрыв мешок, бережно осмотрела монеты и самородки. Взяла наиболее понравившийся её золотой камушек и, встав, посмотрела на Лазарена с улыбкой.

– Ты, надеюсь, честен по поводу половины!

– Конечно, но, к сожалению, я не вижу Гирда. Пусть он выйдет, и тогда второй мешок будет там, – указал себе за спину разведчик.

Шива подмигнула, было ясно, что лед недоверия сломан. Лазарен думал о том, как бы теперь снова её увидеть. Уже не на задании, а ведь это так сложно, почти невозможно. Они по разные стороны фронта, служат властителям, ненавидящим друг друга. Да и грядущая война стихий разведет их в разные стороны и концы света.

Шива подняла руку, один орк на стене отложил лук и громко свистнул. Арбалетчики взяли её на прицел. Ничего не произошло, лишь спустя несколько минут из леса выскочили всадники, у одного из них руки были перехвачены цепями. Лазарен сразу узнал Гирда. Бывшего кревландского правителя подстригли и привели во много лучший вид, по сравнению с тем, каким они с Ивором видели его в Лордароне. Два с лишним месяца пронеслись как один день.

Всадники подъехали и остановились в нескольких ярдах за спиной Шивы. Лазарен заметил ключ, болтающийся на груди воительницы. Та понимала, что взгляд разведчика привлекал не столько ключ, сколько её изящные формы. Гирд сам соскочил с коня и подошел к ней. Его серые глаза казались усталыми, а поведение отрешенным. Он не шутил с бывшими подданными, ставшими теперь временными тюремщиками. Гирд, широко расставив ноги, не говоря ни слова, протянул вперед руки.

– Вы свободны, лорд, – заявила Шива, дважды повернув ключ в оковах. Цепи прощальным лязгом упали на поросшую травой брусчатку внутреннего двора. Бывший король Кревланда ничего не ответил Шиве, слегка поклонился Лазарену и пошел вперед. Разведчик поднял руку, и ещё один мешок звякнул, сброшенный со второго этажа к входу башни. Один из разведчиков подхватил его. Другие сразу окружили Гирда Смелого и прикрыли его широкими большими щитами от пристальных взглядов орков-лучников, среди которых один выделялся красной шаманской шапочкой.

Лазарен видел, что прощание неизбежно, сейчас она просто оседлает коня и уедет. И его воины хотят того же, хотят домой, его ждут и Эй-Той, и Эдрик III. Разведчик колебался секунды, а арбалетчик со вторым мешком был уже рядом. Телохранители Шивы спешились, чтобы принять золото и навьючить лошадей.

Наконец, он решился.

– С тобой приятно работать, – сказал Лазарен, чуть щурясь от залитого пожаром вечернего неба, – ты добиваешься своего любой ценой и, кроме того… – рыцарь сделал полшага вперед и сказал почти на ухо: – Ты безумно красива! Так что, – он снова выпрямился, – я буду рад помочь, если ты вообще ещё в чем-то нуждаешься.

Он с усмешкой посмотрел на второй мешок золота, который в восхищении рассматривали воины Шивы.

– Сперва обуздай жеребца своих желаний, – смешливо ответила она, – взбесившихся коней я укрощаю самым жестким способом, – воительница положила руку на сабельный эфес.

– Искренне верю, ты любишь жесткую сладость, – улыбнулся Лазарен. Он чувствовал неугасающее желание обладать этой женщиной. Этой дикой варваркой, которая сначала охотилась, а потом продала ему собственного короля. Ей нельзя будет доверять, – говорил разум, но сердце жгло и рвалось быть с ней.

Что-то обдумывая, Шива смотрела на Лазарена большими лучистыми глазами, в которых скрывалась какая-то иная, неведомая ему, параллельная истина.

– Впрочем, у меня есть одно неоконченное дело в Лордароне. Ты, я вижу, до сих пор носишь эти браслеты. Хочешь, наверное, поквитаться с тем, кто их на тебя надел, и уж тем более достать ключ. Тому некроманту определенно пора подпалить бороду.

Лазарен сдержанно улыбнулся, она, может быть, и не так сурова.

– Старик давно заслужил чан со святой водой!

– Тогда… – тут Шива осеклась. Внезапно конь Гирда встал на дыбы, шарахнулся в сторону и бросился вон за стены аванпоста. Остальные лошади вели себя так же, вставали на дыбы, ржали, сбивались и вырывались из поводьев, шли пеной.

Орк-шаман, сидевший на стене, схватился за голову, выронил лук и, подняв скрюченную от боли руку, прокричал:

– Нежить!

Лазарен глянул вверх, похолодел и застыл как вкопанный. С юга к башне над самым лесом летели ярко-белые точки, они быстро росли, и стало ясно, это драконы-духи. Огромные – под сотню ярдов в размахе крыльев, они были уже совсем близко, и безудержный страх в тот же миг охватил и людей, и орков. Варвары и рыцари бросились в разные стороны, те, кто прикрывали Гирда щитами, все побросали и легли наземь. Гирд ошалело пятился к башне, другие рыцари сперва завороженно смотрели в небо, а затем бросились прочь, как и варвары Шивы. Только воительница и Лазарен, скрытые доспехами и браслетами, рассекали ауру ужаса.

– Бежим, прочь отсюда, в лес! – крикнул Лазарен и схватил Шиву за руку, та вцепилась в мешок.

– Брось!

– Нет, попробуй…

– Брось, – он ударил её по руке, мешок выпал, и тяжелые монеты, звеня, покатились по замшелой брусчатке.

– Что ты делаешь??

– Бежим! – Он снова дернул её.

Драконы махали крыльями, тормозя прямо над ними, при этом поднимая сильные порывы ветра. Деревья в лесу пригнулись от мощных порывов…

– Гирд, бегите, спасайтесь! – из последних сил, заглушаемый ревом ветра, кричал Лазарен, до боли сжимая руку Шивы. Они бросились к пролому в западной стене, когда в пасти и на когтях крыльев ближайшего дракона-духа налились багровые шары астральной силы. Залп, другой – Лазарена подкинуло, и ладонь Шивы выскочила из его кисти. Он отлетел в сторону и видел, как тело девушки швырнуло обратно к площади.

Страшный удар потряс местность, и дым оседающей пыли заволок все вокруг. Башня обрушилась наполовину. Гирд был ещё жив и лежал на земле, ноги его не слушались, бывший король пополз ко входу, полагая, что там спасение. Драконы развернулись, на бреющем полете прошли над лесом и с высоты всего трехсот футов ещё раз ударили магическим огнем по заброшенному аванпосту и окрестностям. Дым уже застилал все, личи, сидевшие в черепах монстров, ничего не видели и потому щедро полили землю испепеляющим жаром драконьих молний.

Лазарен поднялся, с трудом пошел туда, откуда шел дым. Ветер все гудел, к нему прибавился характерный звук, противный и резкий. Свист огня и пожара, горели деревянные перекрытия башни. Его доспех был разорван, в глазах все плыло, но Лазарен все шел и вдруг увидел её. Шива лежала на камнях у стены, без сознания. Волосы спутались, лицо было залито кровью. Он бережно, как пушинку, подхватил её на руки и понес к лесу, не чувствуя боли в спине и ногах. Тут небо озарилось, земля задрожала, и ослепительный свет ударил откуда-то сзади. Воздух наполнился раскатистым прощальным ревом драконов-духов. Удар сбил его с ног, тело Шивы отлетело куда-то вперед… Пыль и жар воздуха обволакивали лицо, лезли в глаза, в рот и в нос, скрежетали зубы. Все потемнело, и разведчик совсем перестал слышать, а после жар стал невыносим, и сознание окончательно его покинуло.

Драконы-духи быстро летели на юг. Наездники не стали дожидаться, пока глаза Арагона почувствуют их появление. Старший лич настроил астральный канал связи и доложил моргулу Дракису, что задание выполнено.

Глава 4

Центральный Лордарон, Тамил-Азот. Двумя неделями ранее

Барон Рено, сорокалетний мужчина с легким брюшком и постоянной улыбкой на устах, вошел в небольшую пристройку на задворках одного из богатейших домов Верхнего Тамил-Азота. Тут было тихо и скромно, отсутствовала кричащая роскошь, к которой на первый взгляд привык глава стражи герцога Карла – Некатор Селл.

Двое других крупнейших вассалов герцога и конкурентов барона уже были здесь. Рено подмигнул им, раскланялся, но избежал рукопожатия.

– Хозяин запаздывает, – усмехнулся один из них. Вскоре из-за небольшого шкафа, что прикрывал проход в основную часть дома, показался Некатор. Он был в домашнем халате, с графином вина и несколькими стаканчиками из дорогого прозрачного стекла, уложенными друг в друга.

– Как там прием? – поинтересовался Рено.

– Все в порядке, вашего отсутствия не заметят, а если и заметят, то решат, что мы с девками, – холодно ответил хозяин дома.

– А что подумает моя жена… – рассмеялся Рено.

– Баронесса, как всегда, и шагу не может свободно ступить из-за этого шута-писателя!

– Он все же здесь? Я его не приметил…

– Он лишь боялся подойти к ней в вашем присутствии, боялся, что вы пощекочете мечом его жалкую утробу!

– На вашем месте я бы взял пилку для оленьих рогов! Писатель мастер по части обольщения! – посмеялись над бароном его заклятые друзья.

– Он ничтожество, голодранец и приживалка, не державший в руках меча, – чуть покраснел от натуги Рено, – а пилкой я могу разжиться разве что у вас, не впервой, наверное, пользоваться?

– Хватит! – Некатор поставил между ними табурет, а на него бутыль со стаканами, сам оперся на стол.

– Скоро нам всем потребуются не пилки, а гробы. Вы же сами понимаете, к чему все идет! Сегодня у герцога была делегация из города. Торговцы, священники, лидеры ремесленных общин. Они требовали срочной капитуляции, чтобы мы немедленно открыли дорогу арагонцам, пока их гнев не пал на сам город.

– И что Карл?

– Герцог ответил отказом, одного особо спесивого купца даже арестовали.

– Он безумен, а что этот некромант, он не боится попасть в руки экзорцистов?

– Я не говорил с ним. Кип-де-Зул продолжает свои мерзкие опыты и мутит разум герцога. У нас не останется ни одного шанса, кроме нарушения клятвы, чтобы предотвратить трагедию и гибель нашей страны.

– Но мы не сможем помешать некроманту, он чародей!

– Эльф и эта варварка Шива во время совего побега обезоружили некроманта, когда против них было всё! Неужели мы не сможем?! – возмутился воин. – Предлагаю тост, за успех нашего дела! – он разлил крепкое вино по стаканам.

– Никто не захочет марать себе руки кровью герцога. У Карла трое детей, если они вырастут, то отомстят нам, а подрезать род под корень, тогда население поднимется против нас! Народ из хитреца и пройдохи тут же выведет мученика! – гневно возразил один из заговорщиков.

Все выпили, выдохнули. Вино было жгучим и крепким. Некатор утер губы и продолжал:

– Никто не собирается лить ничью кровь. Очевидно, что Карл зачарован с помощью тех самых браслетов, которые якобы рассеивают магию. Но проверить это нельзя, да и времени уже нет. Катастрофа под Навертом не должна повториться здесь. Да и не найдется в армии больше таких дураков! Страх и аура заставят Карла и дальше требовать невозможного, поэтому, чтобы не пасть от его руки, мы должны не убить, а изолировать его! – заявил Некатор. – Арагонцы будут здесь максимум через два дня. Мне кажется, завтра под вечер!

– Откуда ты знаешь? – вспыхнул Рено.

– Говорят, они послали сюда эльфов, а сами отошли к Эрафии, чтобы встретиться с основными силами нойонов, – поддержали его остальные.

– Я послал вчера гонцов на север, и они вернулись сегодня же утром, – прищурился телохранитель герцога. – Кроме того, мне пришлось ликвидировать двоих шпионов зомби, служащих Кип-де-Зулу, дело более не терпит задержки!

– Их ещё не хватились?

– Нет, некромант слишком занят, это нам на руку. Он уверен, что Карл в его руках, и это гарантия безопасности. А доказательства того, что герцог был под его влиянием, пусть ищут сами белые, когда мы сдадим им город! Мы вывезем Карла в безопасное место, ведь ваш замок можно считать таковым, верно, барон?

Рено одобрительно мотнул головой и для храбрости глотнул ещё вина.

– А почему гвардия и разъезды у Наверта не сдались? Они что – дураки, выполнять безумные приказы и сопротивляться неодолимой мощи? – спросили у Некатора.

Тот ждал и боялся этого вопроса.

– Даже герцог нечетко представляет себе случившееся. Кроме тех беженцев, которых вы видели, другой информации нет. Факт был в том, что солдаты у большой северной развилки приняли бой против трех титанов и нескольких сотен големов. Все погибли. С юга сюда идут войска эльфов, которые ищут Футора. Он, подлец, бежал из Уру-Итиля и скорее всего приблся к оркам.

– Это все ясно, но как ты узнал, что арагонцы будут так скоро?

– Я сам попросил их поспешить, от своего и кстати, – он похлопал по плечу одного из вельмож, – вашего имени!

Некатор хлебнул ещё вина. Казалось, он вообще не пьянел.

– В общем, сейчас момент решающий. Вы должны ответить, вы со мной или выбрали безумную гибель в борьбе с неодолимой силой белых магов?

– Конечно, мы не безумцы, как тот, кто командовал гарнизоном у Наверта, но все-таки…

Тут барон подумал о том, что все это может быть провокация, проверка на лояльность, но потом отбросил эту мысль. Герцог в таком положении, что ему сейчас не до проверок.

– Я с вами, – протянул руку телохранителю герцога барон Рено, и остальные поступили так же.

– Тогда предлагаю вам четко представить себе, что мы должны сделать в ближайшие часы.

Отодвинув в сторону табурет, Некатор подозвал сообщников к столу, где лежал большой пухлый свиток. Он развернул его, это оказался план города Тамил-Азота.

– Сколько у вас людей в городе, барон?

– Я думаю, вы знаете, сколько у меня солдат.

– Ну, я бы хотел сравнить данные от моих соглядатаев с вашими правдивыми словами.

– У нас у самих есть вопросы! Вы гарантируете невмешательство стражи в самом дворце. Знаете, сколько здесь личей?

– Именно поэтому мне и нужны ваши люди. К Кип-де-Зулу прибыло подкрепление, он неглуп и бежать не думает. Будет держаться, пока есть шанс. Верит, что его хозяева придут нам помощь и, судя по всему, зря.

– Но он же не самоубийца. Не может не понимать, что арагонцы рядом!

– Да, вот тут, – палец Некатора блуждал по карте, – мы обнаружили личей и боевых виверн. Моих солдат туда не подпускают, но я проходил. Уверен, что мне удастся решить проблему, там всего пятеро стражей, и именно оттуда некромант при случае попытается покинуть город.

– Сам Кип-де-Зул, его охрана и Карл это проблема, – продолжал Некатор. – Открою вам свои карты. Я уговорил старших офицеров гвардии снять оцепление на всех дорогах к северу и не препятствовать армии Светлого Круга. Арагонцам я верю куда больше, чем эльфам. Но одно дело пропустить, другое дело – бороться с засевшим тут чародеем, вы, я надеюсь, этого не боитесь?

– Кип-де-Зул знает, что мы тут?

– Он думает, что это пир во время чумы, его больше всего волнует, не бросят ли его свои.

– Хорошо, – сдался Рено, – у меня двести человек, но они внизу в городе, на постое. Здесь, в моем доме, не более десяти вооруженных людей. Моя жена также здесь, не хочется рисковать жизнью родственников…

– Это излишне, барон. Я думаю, мы справимся! Главное – время, время на нашей стороне! – Некатор взял стакан и поставил его на карту, чтобы удержать сворачивающийся угол.

– Уверен, мы делаем то, что должно.

* * *

В ту ночь у Кип-де-Зула снова не наладилась связь. Он чувствовал рябь и дрожь, идущую по астралу. Войска белых приближались, и удерживать канал связи, основанный на некротических заклятиях, было всё тяжелей. Наконец, почти под утро, их резидент в Кревланде почувствовал сигнал и включил приемное устройство на стаахе, усиливающее и защищающее сигнал от «белого ветра».

Экран толщиной с пылинку наконец-то стал отображать картинку. Некромант увидел Синката в коричневом балахоне с мечом на поясе. Позади него по склону горы ползли неуклюжие кадои, звука не было, но вот, наконец, Синкат первым докричался до него:

– Где вы находитесь?

– В Тамил-Азоте, готовлюсь к эвакуации, а вы?

– Я вместе с королем. Мы уже месяц плутаем по горам, чуть западнее Дрегонспира. Скажите, так ещё не весь Лордарон в руках магов?

– Нет, но скоро так и будет. Синкат, вы должны передать нойону Нагашу, что все размещено, все в Эрафии. Если ему вдруг понадобится подтверждение, а я не смогу выбраться из этой переделки. Скажите ему!

– Я уже сам не могу неделю связаться ни с Агону, ни с Колдсоулом – всюду «белый ветер», астрал просто загроможден им, кричал будто под порывами ветра ученик Моандора.

– Попытайтесь, я смог найти связь только с вами. Как ситуация в Кревланде? – глаза некроманта суетливо бегали.

– Мы также испытываем их гнев. Эльфы нанесли нам подряд три серьезных поражения. Краг Хак с трудом удерживает своих военачальников от бунта и дезертирства.

– Все равно там у вас безопаснее, чем здесь. Против меня составлен заговор. Арагонцы будут в Тамил-Азоте со дня на день. Я хочу эвакуироваться в Боосс, вы можете организовать там достойную встречу? Вы же понимаете ситуацию, здесь не удержаться!

– Да, не удержаться… – Синкат понял, что как обычно не в курсе планов истинных, его о таком сюрпризе не предупреждали, но война на то и война. Сейчас он мог бы легко отказать, но Кип-де-Зул многое знал. Его расположение в будущем могло сыграть на руку сумеречному. – Я буду просить за вас короля и сделаю все, что в моих силах.

– Рад был вас слышать, – Кип-де-Зул улыбнулся остывшей старческой улыбкой. Он служил нойонам больше ста лет, а этот юный сумеречный совсем недавно и уже был на столь высоком счету. Зато я знаю их тайны и до сих пор жив, подумал некромант.

– Синкат! – неожиданно, когда телохранитель орочьего короля уже собирался прервать связь, обратился к нему Кип-де-Зул. – Вы не можете мне сказать, почему мы бездействуем?! Мой патрон Нагаш говорил мне, что вот-вот начнется наступление, но ничего не происходит. Вы не имеете информации из своих источников? – Глаза старца сузились, он не хотел поминать в астрале Колдсоул и его мрачного хозяина.

– Нет! Я знаю лишь, что ждать осталось не долго. Истинные собираются на Совет!

Моандор явно его обнадеживал, и совсем недавно, раз три поражения кряду не сломили его дух. Развязка близка, думал некромант.

– Благодарю, мой друг, я ваш должник. Постараюсь прибыть в Боосс до конца недели! Надеюсь, там меня не встретят враги!

Экран померк, и перед Синкатом остались все те же голые деревья и камни. До горизонта скалы, острые глыбы, нагромождения валунов и песка. Какой чахлый мир – Кревланд, но даже он лучше нойонской могилы, где копошатся живые мертвецы, возомнившие себя богами. К уставшему чародею подбежали какие-то гоблины, повязки на рукавах выдали в них птероптархов.

– Мы задержали авангард эльфов на перевале, но их главные силы подтягиваются. У нас совсем нет рухов и баллист, если сейчас налетят драконы, то…

– Я знаю, – прервал их лепет Синкат, – готовьте луки с ядом, топоры и бочки с огненным порошком, что угодно делайте, но не дайте им занять перевал до вечера!

– Нам не продержаться целый день, ещё не поднялось солнце!

– Это не важно, Орис примет вас завтра героями или не примет вовсе! – Ответ был исчерпывающим. Сумеречный вновь был в седле.

Скоро и до Аджита могут добраться. Может, съездить к нему? – подумал Синкат, предупредить, ведь старик на многое открыл мне глаза. Наверняка он все чувствует, будет плохо, если он уйдет в неизвестность, надо съездить…

Тут рядом раздался протяжный рык, и трое волчьих всадников подъехали совсем близко.

– Король ждет вас на совещании, – они махнули рукой на север. Там, за следующим перевалом укрывался, оторвавшись от эльфийской погони, владыка Кревланда – орочий король Краг Хак, власть которого таяла с каждым днем отступления.

* * *

Кип-де-Зул остался в своей темной зале. Была ночь, а там за спиной у Синката все уже освещено зарей. Величавые хозяева бросили нас, но и Арагону все это дорого отольется, эти унижения и бегство. Для себя некромант уже все решил и вызвал личей. В столице он собрал всех, кто находился в Лордароне, сорок личей и сорок зомби. Он заканчивал работу над боевым демоном, который мог бы послужить прототипом для огромной серии при благосклонности Тамикзаллы. Но монстр был не совсем готов, его нельзя было контролировать через астрал. Тело, созданное из раскромсанных трупов и питательной некротической массы, лежало в подвале замка, его надо было вытащить на поверхность и эвакуировать на вивернах. Они должны были выдержать вес огромной туши. Дел предстояло очень много, а времени не было совсем. Пятеро личей выстроились у стены, ожидая его приказа.

– Будьте около герцога Карла! – бросил старик. – Немедленно сообщайте мне о любых опасных ситуациях. Все остальные следуйте за мной, в лабораторию. Наши изыскания не должны попасть в руки Арагона.

– Да, владыка, будет исполнено. – Личи поклонились и вышли. Следом серую келью покинул и сам некромант.

* * *

Карл Сацерро, правитель Лордарона, завтракал без особого желания.

– Что было вчера на твоем приеме? – спросил он, поедая полусырые яйца с хлебом и заливая все это белым вином. Некатор, казалось, даже не расслышал вопроса, но спустя минуту ответил, разглядывая за окном личей, прогуливавшихся по внутреннему дворику дворца..

– Там были почти все, кого вы просили. Как я и предупреждал, люди не хотят драться с Арагоном.

– Это их проблемы, мы должны показать, что готовы драться, – резко бросил Карл, он, казалось, не замечал того, отчего в ужасе стыли за спиной лакеи. Телохранитель впервые в жизни говорил с ним на равных.

– Барон Рено скоро будет арестован, а его людей мы перепишем в гвардию.

Карл кивнул.

– Надо подумать об эвакуации, ясно, что мы их не остановим, зато в глазах Кип-де-Зула будем выглядеть стоявшими до конца! – герцог посмотрел на лича, стоящего на карауле, у самого входа в трапезную.

– Все утро некромант отправляет на вивернах какие-то тюки на северо-восток. Кажется, он хочет бежать в Кревланд.

– Ты что несешь? – казалось, Карл взбесился. Он вскочил из-за стола, схватил телохранителя за плечо. – Мы будем биться!

В этот момент слуги, обслуживавшие завтрак, обнаружили в коридоре десяток телохранителей герцога, вооруженных до зубов. Старший из них поднес палец к губам и указал, что им лучше не шуметь. Карл и Некатор громко скандалили подле стола, телохранитель настаивал на том, что сопротивляться арагонцам равносильно самоубийству. Карл не соглашался, кроме них в зале был только приставленный к правителю лич и входившая и выходившая челядь. Некатор заявил, что он лучше уйдет, чем будет дальше прислуживать нойонам. Карл вцепился в плечо своего друга, но телохранитель грубо оттолкнул его. Герцог упал и потянулся за коротким мечом. Лич, которому некромант велел оберегать герцога, рванулся на помощь.

– Стой, нежить! – вскричал телохранитель и получил под дых удар закованым в сталь коленом.

– Что ты делаешь, что ты делаешь?! – вскричал Карл. – Остановитесь оба!

Некатор встал, но был снова сбит, лич наотмашь ударил его по лицу.

– Остановитесь! – вопил герцог.

Сзади послышался топот, лич обернулся, и тут ему в грудь вонзился острый посеребренный клинок.

Другие стражи вбежали и схватили герцога за руки.

– Что происходит? – не успел возмутиться Карл, как на голову ему упал черный мешок.

Даже раненный, лич был очень опасен, он отшвырнул одного из нападавших, тот врезался в стол, все съехало в сторону, посуда с грохотом посыпалась на пол. Чашки разбились, а серебро гулко звенело, перекатываясь по мрамору плит.

Из раны на груди пошел зеленоватый дым, лич только и успел схватить жезл, как повалился под нависшими на руках гвардейцами.

Герцог попытался рвануться, кричал, но из-под плотной ткани ничего не было слышно. Его повалили на стол и заломили руки. Тут в дверях показался ещё один лич, он рванулся на помощь пленнику, сцепился с гвардейцами, одного отбросил к стене…

Мертвецы обладали нечеловеческой силой. Сразу пара мечей уткнулись в него, но, не выпуская случайной жертвы, лич пошатнулся и швырнул гвардейца к окну. Страшный грохот раздался над двором. Дергая конечностями, стражник вместе с обломками стекла и рамы вылетел наружу и упал вниз на брусчатку. Под ним растекалось бурое пятно. Личи на посту подняли головы вверх и бросились в здание.

В трапезной все уже было кончено. Серебряное оружие сделало свое дело. Некатор подошел к пленнику, выловил в одеждах на шее золоченую цепь. Карл по привычке все ценное носил с собой. Ключи от казны и браслетов молчания были здесь. Порвав цепь, телохранитель потянулся к рукам поверженного патрона, и вскоре отрицающие магию браслеты защелкнулись на запястьях Некатора.

– Вниз, к лошадям! Подожгите стога, скорее!

– Уже горят, сэр, – ответили верные стражи.

Некатор подбежал к окну, из-за стены замка, недалеко от самых дорогих домов располагалась коновязь. Бараки с всегда сухим сеном горели. Это был сигнал, о котором хитрый страж договорился с представителем Арагона. На первом этаже послышались резкие щелкающие звуки, похожие на удары бичей. Личи, устремившиеся внутрь, разили гвардейцев из своих жезлов, но они были в явном меньшинстве, и вот несколько посеребренных арбалетных болтов прикончили их на глазах у Некатора, наблюдавшего бой из пролома окна трапезной герцога.

Кип-де-Зул находился в восточном крыле замка, когда почувствовал какой-то астральный всплеск и чуть слышный шум. Некромант видел, что несколько личей отсутствуют на посту. Некромагия выдавала их на большом расстоянии. Сзади, из-за башни серого камня поднимался дым, это не вторжение Арагона, но возможно, вспыхнул мятеж. Карл мог решиться выступить против нас – Кип-де-Зул приказал десятку личей выстроиться в боевом построении и никого к этой башне не подпускать. Сам некромант остался командовать зомби, которые тянули наверх из подвала тяжелую тушу демона.

Этот демон должен был перемещаться под землей, как змея, а на поверхности биться, как маленький дракон. Идеальное оружие среднего класса, которого так не хватало нойонам. Его нельзя было оставлять в руки арагонцев. Кип-де-Зул чувствовал возрастающую опасность, но вместо того чтобы самому возглавить отряд личей, начал творить заклятие, которое должно было уничтожить демона, в случае попадания в руки крупного мастера белой магии.

Некатор сбежал на первый этаж. Его волновали две проблемы: где скрывается некромант и кто контролирует спусковые машины. Если бы Кип-де-Зул догадался о мятеже, он бы первым делом разрушил систему подъема. Все утро люди Рено поднимались сюда и сейчас уже конные двигались из верхнего города к самому замку. Правда, самого барона нигде не было.

– Где Рено? – воскликнул Некатор, у него за спиной были трое гвардейцев и человек с мешком на голове.

– Возьмите, – Некатор толкнул пленника и сам попросил лошадь. – Его нужно немедленно вывезти за город.

– Барон сейчас там, – воины указывали на нижний город, – он перебил личей, что мешали нам занять подъемник!

Некатор оседлал приведенного коня и, когда связанного Карла также посадили на лошадь, в сопровождении людей Рено направился к подъемным платформам. Сзади слышались крики, треск и грохот разрывов. Внезапно из-за восточного крыла замка высыпал отряд личей. Разогнав стражу, они прочесали парк и теперь в отсутствие командующих пытались занять внутренний дворик. На взмыленных конях рыцари подлетели к подъемнику. Барон был в седле, его люди приняли герцога из рук гвардейцев.

– Доставьте герцога к нам, в горы, и что бы ни один волос с головы не упал! – скомандовал Рено.

Когда платформа, под протяжный рев гроссов, со скрипом пошла вниз, барон и Некатор с двумя десятками воинов понеслись назад к замку.

– Что же их нет? – указал в небо Рено.

– Маги ведь, должны что-нибудь придумать, – крикнул в ответ телохранитель герцога.

– Невозможно поспеть сюда от Наверта за одну ночь!

– Захотят, успеют! – Некатор сжал зубы и, прижавшись к гриве коня, летел вперед. К замку, где прожил столько лет. Герцог в безопасности, теперь осталось раздавить этот некротический гадюшник!

В саду, около дворца, горел кипарис. Лежали несколько тел гвардейцев и личей. Вдоль восточного крыла, прикрываясь большими щитами, гвардейцы Некатора двигались к входам в подвалы.

Кавалеристы влетели во внутренний двор и тут же попали под перекрестный огонь. Два рыцаря повалились на землю под меткими выстрелами личей, засевших, видимо, на верхних этажах здания. Всадники схлынули, но пять человек во главе с Рено прорвались к самому входу и минули линию огня.

– Что происходит? – осведомился у своих людей Некатор.

Барон ждал его приказов, прижавшись к стене между двумя створчатыми дверями, что были открыты настежь и простреливались личами.

– На третьем этаже личи, на втором – наши держат восточное крыло и центр. На первом этаже почти везде наши, только в подвалах полно нежити. Какие-то слепые уроды, змеи размером с коня! Этот старик развел там отвратительную мразь! Мы уже почти всех порезали, серебреное оружие, слава Велесу берет свое!

– Некроманта не нашли?

– Нет, часть личей засела в тюремной башне!

– А арсенал, склады?!

– Мы замуровали входы, как вы и приказали! Ещё целы виверны у северного камня!

– Их уберем потом, сначала надо очистить замок!

Некатор указал барону на правую дверь, и тот, зарядив арбалет, ринулся вперед, увлекая за своих людей.

– Слушайте меня! – указал Некатор оставшимся с ним арбалетчикам. – Надо блокировать окна, чтобы они не высовывались! У меня вон, человек сорок стоят, пробиться сюда не могут!

– А вы, – крикнул он воинам на другом конце дворика, – слушай меня! Щиты над головой, у кого нет щитов, корзины, доски – и вперед! Ко мне!

Солдаты колебались лишь мгновение и побежали навстречу командиру. Личи выламывали окна, вскидывали жезлы, пытались прицелиться, но за щитами было плохо видно, они ранили нескольких человек, но большинство уже достигло здания. Арбалетчики между тем, с хорошими наводящими, метко били прямо из-под стены – четко, один за другим убирая стрелков нежити.

– Двор свободен! Сюда, уносите раненых! – командовал Некатор.

Всадники барона только и ждали этого приказа, они ринулись внутрь и вскоре ворвались во дворец через боковые двери и выломанные окна. В просторный холл с белыми колоннами и центральной лестницей, построенной в староэрафийской аристократической манере, вошли Некатор и ещё два десятка солдат. Они бежали вверх на второй этаж. Там было два пути, люди разделились. Прорваться в западное крыло оказалось нелегко, их сразу же встретил огонь личей. Некатор велел обойти здание и по приставным лестницам влезть в комнаты, где забаррикадировалась нежить. Когда только раздался звон стекла от высаживаемых окон, и личи бросились назад, гвардейцы тут же воспользовались их оплошностью. Они ворвались внутрь, и в комнате герцогини Сацерро и её прислуги закипел бой. Семью герцог Карл, под безопасным предлогом, уже неделю как вывез из Тамил-Азота. Личи сражались отчаянно, они были много сильнее обычных людей, кровь брызгала на дорогие занавеси и бархат стен. Но все же превосходящие числом люди брали верх, и костяные великаны валились наземь под градом ударов.

Барон Рено с трудом очищал подвалы. Зомби с топорами, какие-то живые трупы, обрубки туловищ, говорящие головы то и дело открывались ему в темных закоулках убежища некроманта.

– Какие твари! Вырубите здесь всё! Сожгите! – кричал барон, сдерживая рвотные позывы и стряхивая с руки вцепившуся в латы живую голову… – Ну и мерзость герцог развел здесь!

К нему подбежал какой-то кнехт в кольчуге, забрызганной черной кровью:

– Некромант ушел на платформе вверх в тюремную башню!

Канаты скрипели, груз-противовес плавно опускался, увлекая вверх скрывавшегося от преследователей Кип-де-Зула. В этот момент рыцари из окружения барона с двуручными мечами проникли в шахту и перерубили их. Лифт дернулся и платформа ушла из-под ног некроманта. Он прыгнул и повис над провалом на одной руке. Внизу раздался треск и грохот – при падении платформа разлетелась в щепки. Рокот скребущих по стенам обломков разносился по коридорам.

– Наверх – по лестнице, он за что-то зацепился, – крикнул Рено, – бейте его из арбалетов, издали!

Барону вдруг стало страшно, то ли на него так подействовали ужасы лаборатории некроманта, то ли темнота коридоров. Он вдруг всем естеством ощутил ту легкость, с которой сильные задувают «пламя жизни» у слабых. И осознал, что сейчас слабый именно он.

– На третьем этаже к центральному проходу идите! – командовал Некатор. – Я к платформе и тюремной башне!

С главой охраны двинулись три крепких рыцаря. В широком коридоре, среди гобеленов, картин и зеркал чувствовался запах гари. Двери, ведущие к винтовой лестнице, слетели с петель. Ударом в сторону отнесло какой-то диванчик. Некатор увидел людей, человек десять, позади них по огромному росту и темным кудрям можно было узнать барона Рено…

Кип-де-Зул подтянулся и оказался в дверном проеме, это ловушка, второй этаж не вел к башне, тут были только палаты родственников герцога и место прислуги. Скорее, окно! Там, внизу, во дворе какие-то незнакомые ему всадники, пешие воины, арбалетчики. Это заговор, понял некромант, и Рено, судя по всему, главный заговорщик, и Некатор наверняка с ним. Ещё неизвестно, что они сделали с герцогом. Может, убили или куда-то вывезли.

Старик оперся на стену и тяжело дышал. Вдруг в астрале он почувствовал с десяток воинов, идущих прямо ему навстречу. Некромант повернул за угол и замер, перед ним, обнажив мечи, стояли восемь человек, за ними ещё, слышался звук взводимых арбалетов. Бежать было некуда, оставалось одно – драться.

Казалось, перед рыцарями выросла огненная стена, сплошное пламя, оно объяло деревянные вставки в стенах и дорогие гобелены. Некромант шел за пламенем, он сильно дунул в него, и огромный язык, как из пасти дракона, понесся вперед. Люди отпрянули, но было слишком тесно. Трое воинов вспыхнули, загорелись, истошно крича, сделали несколько шагов по горящему коридору и повалились. Когда огонь чуть стих, Кип-де-Зул рванулся вперед с прытью, не свойственной человеку его возраста.

Чародей оказался в центре бокового коридора, слева были люди Некатора, справа – барона. Посредине чадил увядающий пожар, и серый пепел крупными кусками праха мельтешил перед глазами. Кто-то из рыцарей барона ринулся на него, со стороны телохранителя герцога были пущены арбалетные болты. Но они не смогли повредить чародею и отлетели в стороны, будто ударившись о невидимый щит на расстоянии в две ладони от тела некроманта. Меч рыцаря некромант встретил старческой ладонью, переломил пополам, подскочил ближе и ударил в грудь так, что доспех с лязгом вогнулся внутрь. Тело отлетело назад, воин кряхтел и плевался кровью, возникла сутолока. Люди видели, что одолеть этого старика не так-то просто. Источая яростные ругательства, прикрываясь щитами, лордаронцы в обоих коридорах сдали назад.

Тем временем в астрале всё новые и новые силы призывал себе старый некромант, и могучий удар потряс весь дворец. Над головой Кип-де-Зула обрушились перекрытия, частично завалив коридор. В образовавшемся провале был виден белый потолок такого же коридора на следующем этаже. Некромант оттолкнулся и силой магии достиг высокого потолка, зацепился за балку и полез вверх.

Тут, растолкав своих замерших, ошарашенных и напуганных воинов, вперед выбежал Некатор. Он разбежался и по длинной выпавшей сверху балке, не задевая раскаленные головни, разбежался, оттолкнулся что было силы от её края и в прыжке достал конец синей тоги и сапог некроманта. Кип-де-Зул хотел его сбросить, но в астрале тело противника отсутствовало. Пока он осознавал, как это произошло, Некатор подтянулся, ещё раз перехватил руками и крепко вцепился в ногу старика. Руки того соскользнули, и они оба упали вниз на груду обломков второго этажа. Только рыцари метнулись на помощь главе охраны, как две молнии, шипя, яркими шарами покатись в разные стороны. Некромант вскочил, будто совсем не пострадал при падении, Некатор же оглушенно катался, держась за бока. Некромант отшатнулся к каким-то запертым дверям, не оборачиваясь, лягнул их ногой, те слетели с петель, и он исчез во вновь открывшемся коридоре.

– Идите наверх, добейте там личей! – прокричал Некатор своим, когда ему уже помогли встать.

– Числом его не возьмешь, он мой! – С этими словами, выхватив посеребренный меч, телохранитель Карла рванулся в соседнюю залу.

– Что встали? Давайте, хватайте товарищей за ноги и наверх, – взял на себя руководство Рено, – и вы пятеро туда, на винтовую лестницу!

Некатор влетел в комнату следом за некромантом. Тот обернулся, магией сорвал со стены, где висела большая коллекция оружия, огромную алебарду и, перехватив её двумя руками, ринулся на противника. Удар, ещё удар, некромант ловко уходил от клинка Некатора, и тот лишь чуть-чуть подрезал длинную бороду Кип-де-Зула. Некромант ещё умудрялся магией швырять в него какие-то предметы. Это был кабинет и комнаты вечернего отдыха герцога, темно-красные стены оттеняли её от общего серо-белого цвета внутреннего убранства дворца. Разлетелась от удара алебардой дорогая восточная ваза, меч махнул и вспорол лишь воздух. Некромант отступал к другим дверям. Некатор вспомнил, что это путь к кухне, а там и до лестницы в скотные загоны недалеко. Он хочет уйти!

Браслеты! Он снял их с герцога! – понял Кип-де-Зул, глядя на руки противника, значит, Карл наверняка мертв.

Они бились и вылетели через короткий коридор в деревянную пристройку. Выпадая и защищаясь, противники пробежались вдоль кухни и оказались там, где хранилось сено для коров и коз, что круглый год держались здесь, чтобы в самый лютый мороз попасть на стол владыки Тамил-Азота. Это были задворки замка.

Кип-де-Зул замахнулся и ударил излишне сильно. Алебарда застряла в деревянной стене барака. Некатор один-другой раз ударил по древку, некромант чуть не лишился кистей рук, отдернулся. Палка треснула и сломалась, сыпанула щепками. Пока Кип-де-Зул осматривался в поисках нового оружия, телохранитель герцога успел ранить его в левое плечо. Меч застрял в легком полуамальгановом доспехе и сам вырвался из рук рыцаря. Лицо некроманта исказила гримаса боли, он отшатнулся к перилам, что нависали над скирдами сена и проходами внизу. Из плеча пошел голубоватый дым и по доспеху, одеждам потекла струйка липкой черной крови.

Кип-де-Зул схватился рукой за лезвие и вырвал меч из раны, он мог перемахнуть через перила, хотел скрыться внизу. Он попятился, а Некатор уже выхватил из-за пояса два коротких серебряных кинжала.

– За что ты так меня ненавидишь, ведь я могу дать тебе бессмертие? – в голосе некроманта был не гнев, а мольба, он как-то весь сжался и на вид ослабел.

– Мне ничего не нужно ни от тебя, ни от твоих хозяев. Я хочу, чтобы и вы, и Арагон оставили нас в покое! Чтобы убирались в преисподнюю и те, и другие! – плавно наступал он на прижатого к тупику некроманта. Это была смотровая площадка, откуда герцог выбирал себе незаконно пригнанных лошадей, а повара лучший скот на убой.

– Ты меня не понял, – грустно ответил Кип-де-Зул. Он взмахнул рукой и голой кистью перерубил толстую деревянную опору. На шести подобных других столбах держалась вся конструкция. Дерево треснуло, верх столба выпал из полости в потолке, выгнулись доски пола… Весь навес повело, он не выдержал и обвалился вниз со страшным грохотом, поднимая тучи пыли, сена, досок, с громким скрежетом перевернулись какие-то грязные сгруженные у стены корыта… Некатор упал и покатился по уходящему из-под ног полу.

Наконец, когда все стихло, он видел лишь кучу сена перед собой и чувствовал, что ноги придавлены грудой обломков. Пальцами он шевелить мог – слава Велесу, хоть ноги целы! Рыцарь огляделся по сторонам, никого не было. В руках он по-прежнему сжимал посеребренный кинжал. На другом конце барака слышался какой-то шорох, скрип закрываемой двери.

– Помогите, помогите, кто-нибудь! – гордому стражу все-таки пришлось звать на помощь.

Когда Кип-де-Зул оказался снаружи, то сразу же чуть не расстался с жизнью. Весь сад дворца был полон как будто оживших золотых статуй. И все были на одно лицо – золотые големы! И точно, в астрале некромант чувствовал, что сильный колдун, воин света во главе этого легиона уже прибывает. Сейчас его заметят и конец. Кип-де-Зул рванулся внутрь. Он бежал по каким-то грязным сараям, баракам. Неприятным задворкам сияющего роскошью дворца герцога Карла и тут почувствовал астральный толчок. Глухо лопнуло где-то в подвалах здания брошенное личами тело демона. Значит, белый совсем близко.

Что же делать? Некромант был напуган, первый раз в жизни он попал в такую ситуацию. Это было даже страшнее того дня, когда Нагаш убивал посла Даса. Пока некромант переживал, почти на четвереньках пролезая по какой-то надстройке казарм, он увидел, что големы ровным строем прочесывают окрестности замка.

Он был на самом дальнем конце комплекса. Над ним, закрывая небо, нависала гладкая восьмисотярдовая стена отвесной скалы, кругом враги. Наверняка они уже разгромили его лабораторию – весь труд впустую! Он видел, как, изрубленные големами, пали защитники виверн у сторожевого камня. Теперь уйти было невозможно. И вдруг гнилая крыша под ногами некроманта проломилась. Он полетел вниз, в какой-то темный холодный провал, откуда разило непереносимым зловонием.

Всхлип, тишина и смрад, Кип-де-Зул почувствовал, что вцепился руками в край ямы, заполненной густой жижей. Неужели это выгребная яма?! Отхожее место целой казармы гвардейцев! Он быстро сотворил вокруг себя непроницаемый блок, но одежда уже успела здорово пропитаться местным зловонием. Оглядевшись в реальности и астрале, некромант понял, что действительно попал в старую выгребную яму. Проход сюда заколотили досками и не стали закапывать, видно, ждали визита местных золотарей. Несколько минут ничего не происходило. Потом раздались шаги, три голема обыскивали казарму.

* * *

Келлсар, белый маг-воин, приближенный ученик истинного мага Даремифа прибыл на пегасе и в первую очередь направился осмотреть тело взорванного демона. Поначалу он решил, что это и есть глава некромантского подполья. Только спустя полчаса чародею встретился барон Рено и рассказал, кто затаился на территории верхнего города. Кип-де-Зул к тому времени сотворил заклятие расслоения, очень трудное к поддержанию. Оно размазывало астральный образ и не давало обнаружить даже очень сильного чародея. Нагаш научил своего ученика этому способу скрыться полсотни лет назад, и первый раз оно пригодилось на практике.

Весь вечер его искали. Некатор, которого откопали из-под обломков на сеновале, был уверен, что некромант где-то здесь. Но даже он не вспомнил о старой забитой выгребной яме в здании гвардейских казарм, где вровень с уровнем фекалий сидел тот, кто ещё сегодня утром обладал полной властью в Тамил-Азоте.

Такого унижения некромант не испытывал никогда.

– Вы дорого за это заплатите, лордаронская мразь! – плевался и скрежетал зубами Кип-де-Зул. Только в середине следующей ночи он все же рискнул подняться на крышу и, оставляя грязные, дурно пахнущие следы, бежал в верхний город.

Случайные прохожие, рискнувшие погулять по улице богачей Тамил-Азота в такой страшный день, видели странного нищего, источавшего ужасный смрад. Но прежде чем люди вызвали стражу, тот забрался на каменные перила смотровой площадки и спрыгнул вниз.

Восемьдесят ярдов отвесной пропасти были бы гибелью для любого, но не для чародея такого уровня. У самой земли он обратился к магии воздуха, создал себе подушку, которая приняла на себя весь удар его тела. Кип-де-Зул приземлился на четвереньки, отер руки о землю и, бросив полный ненависти взгляд на сиявший огнями верхний город, побежал вперед по узким неосвещенным улочкам ремесленного квартала.

Только утром, когда Келлсар на пегасе с воздуха осматривал верхний город Тамил-Азота, обнаружилась дыра на крыше одного здания между замком и казармой. От неё по саду петлял грязный след, где гвардейцы нашли обрывки зловонных одежд на остриях ограды.

– Ушёл, – мрачно сплюнул Некатор, – я виноват, тогда мог добить его, но некромант своими речами помутил рассудок!

– Нежить труслива, он не вернется, – высокомерно заметил Келлсар. – Очень скоро ему и его хозяевам придет конец.

– Надеюсь, – тревожно глядя на густой лес, тянущийся к югу до самых гор, ответил новый наместник Лордарона Некатор Селл.

Южный Кревланд, окрестности Дрегонспира. То же время

С тяжелым сердцем ехал Синкат к шатру орочьего короля. Даже простые воины, встречавшиеся на пути, кидали ему вслед взгляды, полные ненависти и отчаяния. Он ожидал увидеть Крага Хака хмурым и озлобленным, но дело оказалось ещё хуже. Орк встретил его бесстрастным молчанием. Затем, выдержав паузу, спросил:

– Ты слышал новость?

– Какую? Я два дня в седле и не покидал передовых отрядов, встречающих эльфов. Я вот этими руками несколько дней назад убил дракона и, как видишь, немного не поспеваю за придворными сплетнями.

– Я тебя ни в чем не обвиняю, – так же холодно сказал старый орк.

– Так вот, Тазар отозвал своих людей и стягивает их к Бооссу. Он захватит столицу и объявит себя королем.

– Не посмеет.

– Он больше не боится мифического гнева твоих покровителей, Синкат. Как и другие. Похоже, только я да Брудерлинген ещё верим в то, что из этой авантюры выйдет что-то путное…

– Где сейчас Тазар? – спросил Синкат. Он понял, что положение серьезно усложнилось, если Краг Хак потеряет трон, его миссия будет считаться Моандором проваленной.

– Он здесь, в лагере, агитирует других, даже не стесняясь меня. Я вот думаю, убить его или оставить, что посоветуешь?! – орк презрительно хмыкнул. Было ясно, он ждет не только совета, но и действия.

– Убить его будет нелегко, генерал не дурак, чтобы не понимать опасности. Я могу только поговорить с ним и сделаю это прямо сейчас, но прошу вас, ваше величество, не предпринимайте ничего без моего уведомления, это очень серьезно.

– А-а-а, в тебе проснулся дипломат, сговориться с ним хочешь за моей спиной?

Орк весь затрясся, но вот взял себя в руки и, поглаживая дрожащими руками седую бороду, подошел к своим личным вещам, сваленным в походном беспорядке в углу шатра.

– Пойми, Синкат, если я потеряю власть, тебе очень сложно будет остаться в Кревланде, да и вообще остаться в живых. У тебя много врагов, даже больше, чем ты думаешь!

Вон как заговорил, Синкату вдруг дико захотелось вырвать ему кадык. Мразь, столько лет мучает здесь всех, убивает, грабит, без цели, без морали, без смысла! Трутень кровавый, а мне ещё советы дает, ублюдок! Ярость чуть не овладела им, но чародей смирился и хрустнул костяшками пальцев.

– Я повторяю, ваше величество, вы не должны принимать скоропалительных решений, которые помешают… погубят меня и вас!

Казалось, Краг Хак не расслышал. Он перебирал ремешки на трофейном доспехе, отделанном золотом и белой костью, видимо из перебитого азахарейского каравана.

– Я обещаю, что сегодня вечером Тазар придет сюда и будет просить мира! Пообещайте не унижать, а согласиться с его требованиями, они будут невелики. Уверен, он не будет просить боосского трона.

– Ты сходи, разведай, а если он вдруг захочет говорить, я как-нибудь сам разберусь, что делать, – сухо ответил орк. Он отвернулся от телохранителя и продолжил копаться в своем бардаке.

Синкат чуть не вспылил, но вновь сдержался и вышел на улицу, резко одернув за собой полог.

Какая же дрянь этот мир, думал он. Всюду одно и то же: ложь, коварство, жестокость. Люди, орки, нежить, белые, эльфы и гномы – все грызут друг друга, как волки. Нет ничего, чтобы их объединяло. И некуда от этого бежать! Всюду, всюду одно и то же – пустота дней и отчаяние, бессмысленность…

Обыватели живут одним днем, не видят дальше собственного носа, проблемы соседней улицы – все равно, что другого конца земли! Все смирились, никому ничего не нужно! Марионетки, ничтожные пешки истинных, а тех интересуют лишь собственные персоны. Темный совет – в них не осталось ничего человеческого. Пауки в банке, Синката выводило из себя собственное бессилие. Он мог расколоть гору, мог взлететь или обрести бессмертие, но он не мог переделать этих людей вокруг, не мог!

Где же другая земля? Где все живут, хотя бы в десять раз меньше злоумышляя друг против друга, пишут меньше доносов и не стреляют в спину?!

Чародей шел в большом смятении духа, когда обгонявший его разъезд всадников волколаков остановился перед ним.

– Лорд Синкат, нам велено передать это, – один из всадников протянул огромную зеленую лапу, в ней был перстень темного камня. – Человек, давший это, сказал, что будет ждать вас в полдень в лесу, у развилки, где каменный палец.

– Он представился?

– Нет, сказал, вы все поймете!

Перстень нойонов, думал Синкат. Может, Кип-де-Зул? Нет, он не мог поспеть сюда из далекого Тамил-Азота. Потом, у него другие связи при дворе, ему покровительствует Брудерлинген, и он не стал бы таиться. Эти орки не лгут, это не покушение. На них чувствовался след от разговора. Чары, но какие-то не наши, скорее светлые, эльфийские.

Но от кого из эльфов можно получить нойонский перстень?! Может, ловушка, засада и смерть от белых? Сейчас Синкат был бы рад сразиться хоть с кем-нибудь, в нем накопилось слишком много скрытой ярости, и он с удовольствием выплеснул бы её на любого. Но сперва Тазар, надо разобраться с ним. Без особого труда он разыскал в лагере шатер под бунчуком клана Рокварена. Именно из этого города был родом лучший воин и полководец из числа людей Кревланда.

– Вы видели генерала Тазара? Он мне нужен! – обратился Синкат к охране ближайшего круга, преградившей ему дорогу к шатру.

– Генерала сейчас нет в лагере. Он уехал к восточному перевалу, встречать отряд добровольцев, готовый примкнуть к нам. Воины боготворят Тазара. Он герой, не то что трусливые орки! – заявил ему глава стражи.

– Значит, мне бесполезно ждать его здесь до вечера?

– Именно так, лорд Синкат!

Хотя бы обращаются уважительно, подумал расстроившийся чародей. Значит, придется ехать на ту встречу, так и не решив эту проблему. Могут возникнуть новые, плодить их – хуже нет ничего…

Синкат задумчиво глядел под ноги и, лишь кивком отвечая на приветствия узнававших его варваров, шел по тропе, что вела к лесу. Там, в двух милях севернее лагеря, была развилка дорог к Бооссу и на плато Баттлменш. Неподалеку от развилки была одинокая скала, будто заброшенная в лес какой-то невиданной силой. Говорили, что это был кусок камня, давно извергнутого нависавшим над долиной вулканом. Ныне огненная гора с оплавленной, провалившейся вершиной врезалась в небо чуть западнее их лагеря. Где-то там на его склоне была похоронена лаборатория Кип-де-Зула. Там погиб посол Дас. Эта скала была известна на картах как «каменный сиделец», так как снизу она была похожа на фигуру человека, поджавшего ноги и сгорбившегося над чем-то. Раньше у неё было капище, но многочисленные походы местных вождей друг на друга разорили его столетия назад.

Синкат сошел с дороги, по которой тянулся бесконечный орочий обоз, и по узкой тропе направился прямо к святилищу. Кто его ждет? После тревожного сигнала Кип-де-Зула он понимал, армии света и верхушка белых решили жестко зачистить все малые страны от влияния его – Синката, учителей. Возможно, это лишний повод начать войну. Они все извращают в свою пользу, зачаровывали людей столетиями. Мерзкая кодла лживых седобородых старцев. Мразь! Ярость кипела в крови чародея, когда он вспоминал тяжелую катастрофу, постигшую родной мир. Гибель родителей в огне взрыва.

Из-за них искали тероморф. Из-за возникшей спеси и гордыни, из-за желания сравняться с белыми и править миром, его отец Гуннар Гарди потерял контроль над собой. Все это привело к гибели зарождавшегося круга сумрака, разрушению острова Зейлот. Нойоны, конечно, тоже не идеальны. Скорее всего, это они убили Даса, чтобы он не распространялся об их секретах. Он слишком много знал. Посол знал о тероморфе куда больше, чем Аджит, и теперь он мертв. А теперь и я знаю, неожиданно понял Синкат. Все, кто знал о тероморфе, или погибли, или пропали: его отец, Дас, Малькольм-воин, Малегир. Теперь он и Аджит знают хоть что-то об этой трагедии, о несостоявшейся силе сумеречных. Ему вспомнились слова Моандора: «Незнание продлевает никчемную жизнь. Знание дает цели, но так же быстро сокращает время, данное для их достижения…»

Думая обо всем этом, маг сумрака уже почти обошел кругом «каменного сидельца», как вдруг заметил неожиданное, странное явление. Основание глыбы уже давно обросло мхом. Вокруг то тут, то там лежали полуистлевшие стволы павших деревьев. И вот посреди этой девственной природы находилась площадка со следами действия людей. Это было старое капище. Каменные, ровные плиты поросли мхом и травой, жалкое подобие идолов было высечено из боковой части скалы. Обвалившийся жертвенник, опутанный ползучей растительностью, был занесен павшей листвой. И вот, в тени многоствольного фикуса, чуть правее грубого древнего алтаря, стояла статуя фантастически четкой, изящной работы, будто выполненная утонченным древним эстетом Рейхавенской школы, выменявшим за неё свою душу.

Статуя отображала эльфа в походном плаще. Его руки казались в каком-то порыве, вот-вот шевельнутся и протянутся к гостю. Пальцы, скулы, открытые глаза, застывшее движение было выполнено с удивительной четкостью, тут не было ни одной неверной пропорции. Синкат не мог ошибиться, в древнем капище стоял неуловимый ароматический след магии. Это была сила земли, и тут эта статуя. Он много слышал, что для маскировки используют самые невероятные вещи. Истинные маги могут разделять сознание на части и вкладывать его в тела других, иногда совершенно незаметно для носителей. Слышал он и о каменной коже, маскировке под статую, которую почти невозможно нащупать в астрале. Применивший такое колдовство надолго задерживал дыхание и остальные процессы, протекавшие в его теле, жил лишь на силе астрала. Перед ним явно окаменевший эльф. Уж кого он ожидал здесь увидеть, так точно не авлийца. Может, все-таки ловушка? Синкат пристальнее осмотрелся в астрале.

Нет, точно, на расстоянии в добрую милю вокруг не было ни одного крупного колдуна. Лишь жалкие шаманы в орочьем лагере. Подождав ещё минуту, маг вытащил из кармашка черное кольцо, переданное орком.

В астрале было видно, как светящиеся белые латы разлетелись в клочья. На деле статуя моргнула живыми глазами, раз, другой, вдохнула воздух. Грудь эльфа поднялась, и какая-то мельчайшая пыль разлетелась вокруг его фигуры. Авлиец улыбнулся и протянул ему руку.

– Это ваше? – строго спросил маг сумрака.

– Да, моё, – кивнул «каменный гость».

Это тот самый, агент Моандора, мелькнула у Синката мысль.

– Вы знаете, кто я?

– Нет, но раз у вас есть знак связи, значит, я могу вас выслушать. Почему вы не пришли в лагерь сами? Я – высокопоставленный в Кревланде человек, и ваш визит отвлекает меня от тысячи дел в это нелегкое время!

– Ответ в вашем вопросе. Мое имя им слишком известно, чтобы я мог пройти в лагерь Крага Хака и выйти живым. Вы сами тысячу раз обо мне слышали, неужели не запомнили лица? Я Тойранад, бывший первый советник короля Гирда Смелого. Теперь меня чаще зовут здесь Тойранад-расхититель…

Синкат был поражен, действительно, перед направлением сюда из Агону ему показывали лица всех, с кем ему, возможно, пришлось бы работать, давали читать обширнейшие биографии на каждого крупного вождя, на всех колдунов, действовавших в стране варваров. Так он тогда узнал об отшельничестве Аджита. Но лица Тойранада там не было. О нем говорили как об опасном агенте Арагона, телохранителе и приспешнике их ставленника Гирда Смелого, марионеточного вождя в руках Светлого круга. И вот он, этот гордый эльф, надевает нойонское кольцо. Оно настоящее, в этом сомнений нет, но – подлинный ли это Тойранад?

Если эльф настоящий, тогда значит, планы истинных в Кревланде были гораздо обширнее, чем я предполагал, и возвышение Крага Хака было лишь очередным звеном в цепи действий, контролируемых его учителем… – думал Синкат. Значит, они всё знали. Осознанно гнали орков на эту бойню в Эрафию, чтобы вызвать ответный удар и непропорциональное применение силы. Бессмертные провоцировали Арагон, и они: Синкат с орочьим королем, прекрасно справились со своей ролью, ролью приманки. Его использовали вслепую и могут теперь избавиться, как от ненужного инструмента.

Все эти мысли ураганом пронеслись в голове мага. Эх, Гримли, глупый мальчишка, почему ты не сдался в Карстольд? Не пошел со мной к Аджиту, мы бы уже все знали, по крайней мере, много больше, чем сейчас.

Тойранад надел перстень и, видя, сколь сильно озадачен его ответом маг, продолжил:

– Я вам доверяю, так как знаю, вы напрямую можете передать информацию в Агону и Колдсоул.

– Откуда вы знаете, что я могу? – Все астральные силы Синката напряглись, они сверлили мысли эльфа щупальцами дознания.

– Я не враг, я друг и союзник Темного круга! Ты можешь видеть мои мысли, в них нет блоков. Я открыт, хотя мог бы устроить тебе хорошую взбучку, бывший воин сумрака!

– Почему бывший?

– Потому, что ваш мир, – эльф скорчил презрительную гримасу и развел руками, – раз – и нет! Это, кажется, твоя главная эмоция, я соболезную твоему отцу… – Глаза Тойранад нагловато светились.

Они что, сегодня сговорились весь день бесить меня? Если так дальше пойдет, я его сейчас подпалю! – Синкат боролся с собой и все же держался в норме и точно видел, сейчас эльф не врет. Он тот самый Тойранад из Рейхавена, расхититель боосской казны, враг всего Кревланда. Убить его сейчас проще простого, а он ещё и хамит. Вот мразь, своих-то предал, думал Синкат.

Эльф быстро рассказал ему о встрече на тропе над плато Камолло.

– И кто этот ваш патрон с Севера?

– Не поверите, сам не знаю. Каким-то образом он ворует куски моей памяти, хитрое арагонское заклятие, вспоминаешь его и чувствуешь боль. Чем лучше вспоминаешь, тем больнее, вспомню точно – сразу умру! Он обещал снять заклятие, как только мы победим.

– Да, мы, – отвлеченно повторил Синкат. – Хорошо бы знать, кто такие эти – мы для него. Что ваш могущественный патрон просил меня сделать?

– Передать это, – Тойранад извлек информ-кристалл, – он сказал, тут сообщение, которое могут прочесть лишь истинные. Я знаю адресата, это один из членов Темного совета по имени Моандор.

Синкат похолодел, имя учителя по-прежнему ввергало его в трепет. Если нужно отдать кристалл в руки нойона, то надо туда лететь, а значит все, все его мысли, все разговоры с Аджитом как на ладони у безжалостного темного владыки. Даже если он простит, то наверняка даст задание, из которого нельзя будет вернуться живым.

Он взял кристалл и спрятал его.

– А сколь скоро я должен передать это, тебе давали какой-то срок?

Эльф чуть поморщился, ему больше нравилось общаться на «вы».

– Передать нужно как можно скорее, отложив все прочие дела! Это связано с войной, которую вы чувствуете на своей шкуре!

– О да, эти ваши лучники наводят шороху в местных лесах!

– Я должен идти, – Тойранад отошел от Синката в сторону леса и на ходу перебирал руками какие-то обвислые ползучие растения. Вел себя показательно беззаботно, будто он уже не первый преступник в королевстве, которого все ищут, а просто заезжий гость с запада.

– Меня тут разве что деревья не ловят. Теперь все в ваших руках, и груза ответственности на мне нет! Надеюсь, ещё встретимся после победы! – он отступал вглубь леса.

– Удачи! – не сходя с места, крикнул Синкат. Эльф шел, шел, пока зеленый плащ полностью не скрыл его среди зарослей. Синкат ещё раз проверил астрал, эльф творил расслоение и уходил осторожно, безо всяких следов.

Вот тебе раз. Не было печали, но маги подкачали! – была такая поговорка на острове Зейлот. Он вернулся на тропу и брел назад к лагерю, куда должен был вернуться Тазар. Сумеречный был задумчив, и даже налет грифоновых всадников и бомбардировка дороги не сбивали его с мыслей. Синкат убил магией трех грифонов, остальные десять позорно бежали, как обычно переоценив его силы.

Вернувшись в восточную часть лагеря, он убедился, что Тазар будет ещё не скоро, и выехал обратно к шатру Крага Хака. Там все было по-прежнему, шел разнос. Король орков был недоволен тем, что ночью придется опять сниматься с лагеря. Иначе бой с армией эльфов был неизбежен.

– Когда верные части придут к Тазару? – разводя руками, вопрошал Краг Хак.

– Сколько можно отступать?! Неужели даже здесь, в наших родных горах, где знаком каждый куст, каждая тропа, мы не можем остановить эту авлийскую сволочь? Этих рыцарей-разбойников?

Понурые орочьи генералы не смели поднять глаза. Синкат ничего не стал говорить. Он скрылся за портьерой и прошел между охранниками в свой шатер. Там достал перстень и устройство связи, которое, казалось, ещё не остыло от канала Кип-де-Зула, и стал пытаться настроить канал на связь с Колдсоулом. В астрале серьезно чувствовался белый ветер. Если нас окружат, то на одну передачу все силы уйдут, думал Синкат.

Между тем канал все не открывался, и лишь спустя пару часов бесплодных попыток, когда его рука уже болела и ныла от каменного кольца, экран из стааха прояснился, и он увидел лича из информационного центра. У них у всех одинаковые лица, но чародей узнал его. Как-никак, десять лет, проведенных в Колдсоуле, не прошли даром. Он узнал и эту комнату и вещи за спиной лича. Ничего не изменилось.

– Позови старшего по связи, – приказал чародей. Лич ответил, что Шакти-миноец занят.

– Позови срочно! Скажи, у меня дело высшей важности, – Синкат знал, что Моандор мог легко перехватить в астрале любой канал связи, как входящей, так и исходящей. Вклинится, прослушать и даже вступить в полемику с говорившими.

Лич куда-то исчез, экран поблек, пошел полосами и волнами, серыми искрящимися молниями. Наконец изображение снова восстановилось, и Синкат узнал минойца Шакти с бычьей головой. Он чем-то напоминал отца. Синкат, будучи сыном минойца, со всеми человеческими чертами никогда не испытывал того отвращения к этим существам, какое было свойственно большинству людей в Эрафии, Таталии и Лордароне.

– Что случилось, старый друг? – спросил он.

Синкат уже продумал этот разговор. Он объяснил, что ситуация в армии Кревланда близка к катастрофе. В его отсутствие здесь все перегрызутся. Краг Хак с трудом контролирует треть войска. Ещё треть контролирует Брудерлинген, он отступил к своей твердыне Дрегонспиру и оттуда будет помогать какими-то вылазками, придет на помощь, только если увидит победу. Тазар и его люди ещё с третью войска готовы покинуть короля в любой момент.

– Я уже несколько дней веду здесь примирительные переговоры, – преувеличил Синкат, – но информация, что мне передали, особо важна для учителя.

– Моандор сейчас не в Колдсоуле. Истинные собираются на совет в Агону. Очень скоро сюда прибудет Дракис, он теперь исполняет все обязанности в отсутствие владыки.

– Вон как взлетел. Голова не кружится? – смешливо заметил Синкат. Вообще в Колдсоуле шутить было не принято, тем более об истинных и их учениках.

Шакти осклабился бычьей челюстью и высоким голосом заметил:

– Могу отправить тебе лича, но это не так-то просто.

– Это не терпит отлагательств. Ты должен взять Дракона-духа, это безопаснее всего, и немедленно прибыть сюда!

– Но кто останется вместо меня?

– Подумай лучше, что будет, если меня завтра убьют! Эльфы со дня на день перебьют всю эту орочью свору! Думаю так, как прежде в Эрафии, нам не повезет. Я могу погибнуть, а этот кристалл попадет в Арагон. Представь, что сделает учитель, если узнает, что из-за нашей нерасторопности мы выдали Белому кругу его самого верного агента??! – тут Синкат кратко пересказал встречу с Тойранадом.

– Он нас убьет, – коротко резюмировал миноец.

– В лучшем случае. Я хочу жить, но и провалить задание в Кревланде тоже не хочу! Я уверен, тут ещё не все потеряно. Нужно держаться до полной победы или полного поражения. Что скажешь?!

– Я сейчас закончу дела и вылетаю. Твой сигнал хорошо тебя обнаружил, более-менее четко. Сколько вы пробудете в лагере?

– День, может два, не больше.

– Если лететь в обход эльфов через горы, это двенадцать часов. Ты продержишься?

– Конечно, я дам сигнал, если эти территории уже будут заняты Улафием.

– Что же, эта экспедиция прекрасно разбавит скучное сидение в этой башне.

– Зря так говоришь, вот я хотел променять ваш покой на риск, и теперь наелся им вволю! Значит, завтра жду тебя здесь в середине дня!

– Если я задержусь, то дам тебе знать!

– Благодарю, Шакти!

– Слава Хаиду!

– Слава Хаиду! – вскинул руку Синкат.

Придется держаться ещё один день. Целые сутки! Насвистывая какую-то орочью песню, Синкат вышел из шатра и вновь двинулся в сторону лагеря людей. Когда же он прибудет, этот Тазар?! Любой ценой надо было уговорить его. Ведь он полководец, а полководцев манит победа. Вот только обещание победы уже не пройдет. Ему не верят, значит, надо говорить правду. Люди очень высоко ценят искренность. Синкат шел и думал, какую именно правду хотел бы от него услышать этот старый и опытный воин.

Он подъехал к охране из клана Тазара и не слезал с коня даже тогда, когда его попросили об этом.

– Да, Тазар только что прибыл, но у него совет с руководителями Кревландского сопротивления.

– Сообщите генералу, что у меня приказ короля – немедленно переговорить с ним!

– У него совет, – выставили вперед пики, чуть не ранив лошадь мага, охранники шатра. И все же офицер стражи побежал внутрь и исчез там на пару минут. Синкат насквозь видел шатер, там было восемь человек. Троих из них он не знал, вероятно, это были вожди новых отрядов. Как говорили в орочьей половине лагеря, к Тазару прибыло до десяти тысяч отлично вооруженных воинов. В шатре ожесточенно спорили, затем семеро гостей вышли, а задний полог был откинут стражей, указывая на то, что его ждут. Только тут Синкат спешился и подтянул сползший на бедра пояс с саблей. Это оружие ему подарил Аджит, по его словам, сталь была закалена гладиусом белого мага несколько сотен лет назад.

– Так и не бросил прислуживать зеленокожим? – бросил ему вслед стражник, державший полог.

– Я служу нойонам, – ответил Синкат и выдохнул, вложив в свое дыхание ауру ужаса. Стражник отшатнулся, будто сама смерть посмотрела ему в глаза. Волосы встали дыбом, он выронил щит, на который опирался, и с криком бросился в глубину лагеря. Щит громко хрястнул о землю, обдав сапоги чародея коричневой пудрой грязи. Второй страж чуть не испачкал свой доспех изнутри, когда Синкат просто подмигнул ему.

Маг вошел внутрь.

– Рад видеть вас, Тазар, вы не раз доказывали свою доблесть в сражениях и мудрость в решении дел внешних и внутренних, с войной не связанных. Вы всегда хотели благополучия для всего Кревланда, а не для кучки правителей, за что вас так любит народ. Почему и идет за вами. Поэтому я здесь!

Все время этого вежливого приветствия генерал сидел на аскетичном стуле, совсем не похожем на позолоченный трон драконьей кости. Пальцы, эти узловатые пальцы с седыми волосками перебирали отверстия на половинке лезвия огромного топора. Кольца в отверстиях немного побрякивали. Взгляд его больших голубых глаз бегал по ногам и одежде гостя. Как они похожи с Крагом Хаком внешне и как различны внутренне. Краг Хак знал, что поход закончится провалом, знал для себя. Я обманывал не его, а как раз таких, как Тазар. Генерал сам тогда говорил, что идет не грабить, а освобождать большие равнины от рыцарей и церкви Велеса. Осада Кастелатуса до сих пор стояла перед глазами Тазара, и Синкат это чувствовал.

– Как ты думаешь, за что я боролся там, в Эрафии?

– Вы всегда поступали мудро, – уклонился от ответа Синкат.

– Едва ли, если бы поступал мудро, мы бы не оказались в этой заднице…

– Огромная вина лежит лично на мне. Я неверно вас информировал. Подвел всех здесь, но только потому, что сам являюсь инструментом в чужих руках.

– О, какое самобичевание, если ты хочешь меня разжалобить, то напрасно.

– Я просто констатирую факт! – Синкат, наконец, перестал стоять на пороге и прошел в центр шатра, сел на топчан, где только что сидел один из подчиненных Тазара.

– Я пришел к вам не открывать душу и не посыпать голову пеплом!

– А зачем? – ухмыльнулся Тазар. Ему было смешно смотреть на показную нерешительность могущественного чародея.

– Я хочу предложить вам не рвать отношения с Крагом Хаком. Несмотря на то что я полностью вас понимаю и не спорю с тем, что вы имеете на полное право возмутиться!

– Ты не ответил на мой вопрос, – жестко осадил его генерал, – что, по-твоему, я делал в Эрафии, за что рисковал жизнью?

– Вы рассчитывали или на удачу, или на неудачу. Вы опытный командир, и могли извлечь выгоду из обоих исходов.

– Именно. Я сразу подумал, что ты не сдержишь слова, Синкат.

– Честно говоря, в самом начале, два года назад, я был уверен, что поход станет частью нашего общего наступления. Лишь совсем недавно я понял, как заблуждался.

– Я тоже не так давно это понял, но вы! – Голубые глаза блеснули. – Ты и твои покровители нойоны погубили множество людей и орков просто так, ради мелкой затеи!

– Не мелкой. Это часть большого плана, который не доступен мне в своей целостности.

– Говори проще. Ты предал нас только для того, чтобы создать иллюзию атаки. Чтобы люди, эльфы и белые маги, прах их побери, начали, наконец, шевелиться! Это все, что вам было нужно. И я это знал, в отличие от орка…

Синкат прекрасно понял, о ком он говорит.

– Возможно, он тоже догадывался, – рассуждал генерал, – но все равно как-то мистически верил в твои слова. Так что извиняйся не передо мной, а перед ними!

– Я знал, на что иду. Знал свои сильные и слабые стороны. Знал, что проиграем, знал, что надо сохранить костяк армии. Так что видишь, я предавал своих людей бесполезной гибели, так же как и ты. И моим воинам также не за что меня благодарить. Как ты сказал в самом начале…

– Раз вы сами признаете, что положение не из лучших, может, вы все же выслушаете мое предложение?

– Выслушай сперва ты. Я не верю ни в какие твои обещания. Ты же сам признал, тобой манипулируют, ты можешь солгать мне не по своему злому умыслу, а согласно чьему-то плану…

– А я думаю, – чародей нагло улыбнулся в лицо суровому генералу, – вы согласитесь. Вы человек умный и дальновидный. От выгодной сделки вам сложно будет отказаться. Я прошу вас на месяц примириться с Крагом Хаком. Сейчас как раз белое полнолуние, будет легко считать дни. Нужно просто прийти к нему на совет, наконец, ответив на приглашение. Нужно сейчас, этим вечером прийти к нему в шатер и первому протянуть руку дружбы.

– А почему ты считаешь, что мне это выгодно? – Тазар улыбнулся. – У меня сейчас в два с половиной раза больше людей, чем у орка, а опытных бойцов вообще десять к одному. Он всех своих в Карстольде уложил. И почему я должен мириться со слабейшим?

– Потому что ваш раскол это война, а война между вами это конец Кревланда! Вернутся эльфы, вернется поганец Тойранад, – скривил губы Синкат, поминая имя своего недавнего собеседника, – они посадят обратно на престол Гирда, а вас обоих заберут в Арагон для промывки мозгов. И вас, и Крага Хака! Поверьте, я знаю больше об их так называемой жалости. Это неизбежно при вашем конфликте, как, впрочем, без него так же. Вас уже ничто не спасет, кроме вмешательства моих хозяев. После нападения на Эрафию в глазах белых вы оба преступники, они не будут искать с вами мира!

– Я так не считаю, – сухо ответил Тазар, – что ещё?

– Даже если вы и сможете с ними примириться и путем огромного унижения вымолите себе жизнь, это будет жизнь раба! Вы никогда уже не станете свободны в своих решениях.

– А с нойонами мы получим свободу? Свободу идти на кладбище, чтобы потом воскреснуть?

– Я не навязываю вам выбор. Факт в том, что в конфликте с орками вам уготована погибель, если не от их ятаганов, то от эльфийских стрел, от Светлого круга! В то же время долго двоевластие терпеть нельзя, я понимаю, что и дисциплина и тактика армии очень сильно зависят от доверия к командиру…

– У меня с этим все в порядке!

– Но у вас лишь половина армии, и силы орков также будут прибывать. Не забывайте о Брудерлингене! Я прошу у вас месяц, чтобы быть вместе, если до этого мои союзники, – это слово ласкало ухо Синката куда больше, чем «хозяева», – мои союзники не отвлекут эльфов и людей, то вы можете смело назвать себя королем Кревланда, и вы им станете, причем без войны.

– Как же я стану королем без войны? Я не могу повредить Крагу Хаку так, чтобы орки не ополчились на меня. Едва ли он сам уступит мне трон.

Синкат встал и подошел к нему совсем близко. Ни один мускул, ни веко не дрогнуло на лице варвара. Он не боялся, и это главное, что нравилось в нем Синкату. Ему казалось, будь здесь не он, а сам его учитель, и то Тазар не поклонился бы ему, разве что от боли.

Из-за доспехов, рассеивающих магию, чародей не мог говорить без слов, и потому они замерли, глядя друг другу в глаза, на расстоянии ладони.

– Я освобожу трон для вас. Крага Хака не станет. Орки не смогут избрать вождя, равного Крагу Хаку. Брудерлинген ещё не так силен, чтобы подмять под себя остальных. Лордаронской угрозы тоже нет. Я узнал, что Тамил-Азот не сегодня-завтра будет без боя сдан наступающим войскам белых. На трон не будет других претендентов. Боосс станет вашим, и никто из людей не падет в братоубийственной схватке, когда самое время сплотиться перед лицом сильнейшего врага.

– И ты не боишься, что я сообщу Крагу о твоем предложении?

– Я боюсь только провалить задание. К угрозам в мой адрес отношусь как к глуповатой шутке, – отрезал Синкат. – У вас ещё есть месяц, решайтесь! За это время исчезнут либо внутренние враги, либо внешние. Постарайтесь за это время не поджечь ваш собственный дом!

– Что будет, если я откажусь?

– Я пойду к Крагу Хаку и скажу, что договориться не удалось, – чародей ухмыльнулся и поправил длинные седеющие волосы. Он был истинным учеником Моандора. Его детищем предстал молодой сумеречный маг в тот момент. Тазар понял без единого слова, что Краг Хак не давал никаких приказов, чародей пришел сам и обещал через месяц сделать с королем орков то, что может сейчас сделать с ним. Тазар отлично понимал, никакие доспехи не спасут, если Синкат решится сейчас его убить. Для поддержания власти в Кревланде ему был нужен союзник, нужен был опытный жестокий колдун. Генерал встал и отложил топор в угол шатра.

– Если через месяц ничего не изменится и Краг Хак все ещё будет королем, ты знаешь, что я сделаю?

– Знаю, и не буду избегать этого.

– Хорошо, – старый воин улыбнулся через силу, – я сейчас пойду с тобой к орку и принимаю твои условия, – он протянул Синкату руку, и тот крепко пожал её.

Все соратники Тазара, которым пришлось покинуть шатер генерала, грелись у костра, о чем-то споря между собой и с охранниками.

– Принесите поросенка, надо чем-то заесть эту огненную воду! – крикнул кто-то, и тут из центрального входа появился их вождь в сопровождении Синката.

Все сразу затихли, они знали, что генерал как мог старался сохранить в своих отрядах «сухой закон». Его слова «Дайте коня, я еду в ставку короля» – поразили всех больше, чем ожидавшаяся гневная отповедь о содержимом их бурдюков.

– А совет? Наши планы?

– Всё откладывается! Готовьтесь к бою, а не пьянствуйте, – бросил генерал, – завтра мы пощипаем перья этим грифоносцам. Зажравшиеся эрафийские рыцари получат хороший урок нашего мужества!

– Действительно, – заметил Синкат на обратной дороге в орочий лагерь, – войска эльфов и людей сильно растянулись из-за погони. Авангарды устали, а наши силы, наоборот, прибывают. Вы планируете контратаку?

– Пока я планирую помириться с королем орков, – не глядя на чародея, ответил Тазар.

Синкат первым вошел в шатер Крага Хака, тот что-то выговаривал одному из старших подчиненных уруков, не из числа вождей.

– До чего вы довели? Я просил, чтобы с неё не спускали глаз. Она ушла от вас в Лордароне, ушла тут в Кревланде, где она теперь? Скажи, идиот, где в Эрафии, в Таталии?!

– А вот и ты! – размашисто обратился к советнику старый орк. – Представляешь, та девка, о которой я говорил, беглая акробатка Шива… Дрянь! Я ей денег дал, людей вернул верных, и она, взяв Гирда в плен, сбежала. Хочет вернуть его под крыло эльфийских хозяев за крупный выкуп. Паршивая сука! Тойранаду тоже удалось где-то скрыться!

Орк был в гневе, с него лил пот, небольшая седоватая борода слиплась. Он то и дело тер глаза толстыми, усаженными перстнями пальцами.

– Без сомнения, она заслуживает наказания за измену, лорд, но позвольте нам остаться наедине с вами. Со мной важный и редкий для этого места гость.

Краг Хак сделал пасс рукой, и орк исчез вместе со своим свитком донесений. Задний полог шатра откинулся, и вошел Тазар. Краг Хак замер. Он подумал, а если они сейчас его вдвоем? – Нет, невозможно, король отбросил эту мысль. Синкат верен. Они плывут на одном плоту. В шатре на какое-то время возникла пауза. Она затянулась. Лицо короля приняло сперва глуповатый, а потом прежний, надменный вид. Но Тазар был умен, и даже умнее, чем думал о нем маг сумрака. Он сделал несколько шагов и, пав на одно колено, коснулся губами зеленой руки с белыми волосками и дряхлой кожей.

– Я прибыл к вам, ваше величество, у нас один враг и один бой!

Краг Хак открывал и закрывал глаза, а видение все не пропадало. Да, Синкат все же гений дипломатии, гений, подумал он. Надо его как-нибудь наградить, хотя чего он может ещё желать…

Магу сумрака оставалось лишь улыбнуться.

Спустя сутки они нанесли эльфам первое существенное поражение, уничтожив в узком горном ущелье авангард армии Улафия и отогнав драконов, отправленных эльфами на подмогу. Вечером того дня предвестником новых побед, как говорили простые воины, прямо в их лагерь опустился Дракон-дух, летевший с юго-востока, в обход оккупированных авлийцами территорий. Шакти, глава информационного центра в Колдсоуле, как и обещал, нашел время для старого друга. Синкат передал ему информ-кристалл от Тойранада и рассказал о всех странностях этой встречи. Высказал предположение – не может ли кристалл быть скрытой бомбой?

– Вся опасность сейчас в Агону, на совете, – ответил миноец. Синкат понимающе качнул головой. О коварстве интриг между истинными он знал не понаслышке. Пришлось рассказать и о признании Кип-де-Зула и его позорном бегстве.

– Лордарон полностью потерян. Хотя это дела Нагаша, учитель должен всё знать!

Друзья долго сидели и спорили о положении дел в нойоне и в мире. Как ни пытался Синкат с одной, с другой стороны завести речь о катастрофе их родного острова и загадочной гибели посла Даса, но Шакти все время ловко сменял тему. Он не готов, даже если и понимает, боится думать об этом. А ведь в Агону и Колдсоуле десять тысяч выходцев с Зейлота на самых важных постах. Если бы все они перестали бояться… Однако мечты оставались мечтами. Наконец, сияя серебром костей и магией ужаса во тьме ночи, Дракон унес гостя обратно, в земли далекого юга.

В самом конце их разговора Шакти проболтался об одном деле. Через месяц он должен был прибыть сюда на границу с Лордароном и забрать одного верного человека.

– Важное лицо?

– Да нет, мелкая сошка, про важного я бы тебе не сказал, – смеялся миноец. – Какой-то бывший паж короля. Не зомби с вживленным Индризи, а новый, совершенно новый продукт Терминаса.

– Тамикзалла людей не портит, – отшутился Синкат, – так кто же?

– Не то Тортон, не то Торнтон. Должен привезти свою сестру из Энрофа, я их тут забираю. Его потом на задание, её – в темницу. Уверен, Дракис в пять минут разговорит её.

Шакти не мог видеть, как похолодел и сжался изнутри его друг. Синкат понял, что её имя достигло ушей учителя. Уже отдан страшный приказ – все из-за того, что он не пленил Гримли. Нойоны уже знают всех, кто дорог этому молодому колдуну и набирают коллекцию заложников.

После отъезда Шакти Синкат почти сутки не показывался на людях, хотя и Краг Хак, и Тазар несколько раз звали его отметить первую победу над эльфами. В конце концов, он решил не торопиться с решениями и посоветоваться с единственным человеком, кому он мог довериться, с Аджитом Мудрым.

Глава 5

Святилище мага Солмира, где-то в восточной Авлии. 8-й путь Лун, 989 год н. э.

Перед лицом Солмира бело-золотистыми деталями интерьера сияли покои мага Ранкха. Все казалось столь натуральным, будто можно встать и войти туда, а не наблюдать через экран связи. Белый маг был в раздумьях, он догадывался о цели визита Алагара и понимал, сколь опасные темы эльф может поднять. Никогда ранее вопрос о доверии друг к другу не ставился в Арагоне столь остро. Другое дело нойоны – там никто никому не верит, и они свыклись с этим за тысячу лет. А тут недоверие было в новинку для Солмира и вызывало крайнее неприятие. Даже подозрения опасны для нашего дела, они подрывают доверие. Подозрение мать обвинения.

Но вот, наконец, в комнату вошел старец с горящим знаком мага огня на верхушке посоха. Ранкх приветствовал дипломата и сказал, что только что совещался с белыми магами Хрезионом и Теодором.

– Верховный стратег опять блеснул своей мудростью? – не без усмешки заметил Солмир.

– Ты зря опускаешься до сарказма. Они закончили врата, и я присутствовал при их испытании.

– И что произошло, они ещё с нами? – Солмир не прекращал улыбаться, но это была попытка сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Нет, мы просто бросили туда камень. Он исчез, и, как мы предполагали, найти его теперь невозможно.

– Как только смогу, я прибуду в столицу, чтобы лично убедиться в том, что идея Теодора нашла, наконец, реальное воплощение.

– Что же заставило вызвать меня столь срочно?

– Помнишь, после совета ты говорил мне о подозрениях Алагара.

– Конечно, не я один в нем сомневаюсь. Эта странная череда провалов, а обо всех его делах знал лишь он сам и мы.

– Именно. Эльф прибыл ко мне в святилище, где я обучаю мальчика.

– Один?

– Да, в его мыслях разброд и хаос, это чувствуется на расстоянии. Он подозревает в измене одного из нас, из истинных магов.

Казалось, Ранкх не расслышал.

– Он глуп, нойоны используют его подозрительность, чтобы стравить нас между собой!

– Кто ещё высказывает подозрения по поводу Алагара?

– Им недовольны в Рейхавене. Эллезар говорит, что мнительность главы разведки заставляет часть Совета Правды сомневаться в его здравом уме. Алагар всех подозревает, развел такую деятельность, что они хотят его остановить. Меня мало интересует внутренняя грызня среди эльфов, главное, не является ли это нойонской диверсией? Ведь невозможно же читать мысли друг друга, это мерзко. Тем более в такой момент. Завтра я вылетаю в войска, что отправляются в Эрафию. Полагаю, Алагара до конца операции надо изолировать!

– Он воспримет это как оскорбление. Я не вижу, кроме того передатчика, серьезных провалов, – вступился за эльфа маг-дипломат.

– Сингмарцы у нас под носом вели тайную передачу, после этого надо было перетрясти вообще весь Эльфийский Совет. Я могу доверять только Эллезару, хотя у него есть сингмарские корни, он честно себя ведет и жаждет мести за погибшего племянника, который был ему как сын. Фарсал Одри бвл заражен нойонской тварью индризи. Остальных нужно проверять! Да и этого канцлера людей Рууда заодно, по нему слишком много вопросов. Каналов связи у него нет, мысли наши шпионы не заметили. Значит, если он предатель, то на теле у него «ликвидатор». И живым нам его не взять…

– Но попытаться можно, – согласился Солмир. – Давай я займусь этим вельможей. Нужно проверить, будет ли он избегать личной встречи со мной, столь почетной и значимой для любого эрафийца. Это с головой выдаст его.

– Надо поступить проще. Полагаю, надо изолировать его и Алагара на время боевого столкновения.

– Желательно, чтобы и остальные также высказали свое мнение, – заметил Солмир.

– Согласен, – кивнул маг огня.

– А что происходит в Кревланде? Я не получал от Даремифа вестей уже неделю! – Дипломату хотелось перевести не складывавшийся разговор в иное русло.

– Орки повсюду бегут перед его силами и армией эльфов.

– А Лордарон?

– И там все в порядке. Правда, в Тамил-Азоте упустили их резидента, крупного некроманта, ему чудом удалось бежать. Пока с войсками нойонов не было крупных боестолкновений, а нам удалось полностью вывести из орбиты их интересов одну страну целиком и одну частично. Далее будет Фолия и Таталия, вот там мы их уже встретим. – Маг огня помолчал. – Алагара ты, конечно, послушай, но после все решить нужно здесь, в Валтаре!

– И ты покинешь войска в Эрафии для посещения такого совета?

– Я пока не решил.

– Главное, – как мог настойчиво заявил дипломат, – верно оценить силы врага! Хотя нойоны и правда расколоты на два лагеря, нельзя безосновательно утверждать, что они не объединятся, когда поймут, что наши намерения уничтожить их серьезны. Они ведут себя не вполне адекватно.

– Полагаю, их бездеятельная наглость связана с тем, что они давно от предателя в наших рядах знают, что мы вымираем, что у нас нет преемников. Они просто хотят выждать.

– Это лишь вариант, – уклончиво ответил Солмир. С момента военного совета мысль о тайном оружии, погубившем Зейлот, не покидала его, но после публичного разноса со стороны Теодора дипломат больше не рисковал высказывать её вслух. – Что же, тогда я выслушаю Алагара и постараюсь его успокоить. Если же он будет упорствовать, лишу его свободы и передам в руки совета эльфов. Пускай поступят с ним как посчитают нужным, главное сохранить равновесие. В любом случае я узнаю его планы.

– А что твой ученик?

Солмир ожидал вопроса не в столь грубой форме. Он понимал, что все истинные завидуют ему, ведь именно магу-дипломату повезло найти единственного будущего преемника.

– Он хорош, легко обучается боевым искусствам и впитывает силу. Однако из-за возраста работать с ним нелегко. Мы никогда прежде не брали на обучение столь взрослого ученика. Его сознание затуманено опытом жизни среди людей. Ему много труднее осознать истину, чем нам в его годы.

– Конечно, Солмир, ты прав, и все мы несколько завидуем тебе, – старый дипломат повел бровями. – У нас тут идет упорный слух, что он из рода Грифонхатов, что в нем есть частица силы Эй-джей-Дая…

– Возможно, астрал прямо на это не указывает. – Солмир понимал, что шила в мешке не утаишь. – Я собираюсь отправиться в Энроф, чтобы поговорить с некоторыми членами королевской семьи и прояснить эту загадку!

– Нет смысла вдаваться в детали. Если кратко, Теодор, Хрезион и я, мы хотим вместе послушать твоего ученика, проверить его. Что умеет, чего хочет, что он о нас думает…

Я давно от вас этого ждал, чуть не выпалил Солмир, но осекся.

– Но мой ученик не готов предстать пред глазами Белого Совета и их испытаниями. Сейчас не те времена, когда мы можем распылять силы на многие цели. Я держу его здесь в первую очередь по соображениям безопасности.

– Разве есть место безопаснее светлых сводов Валтары? Кроме того, Теодор хочет испытать твоего парня самым простым, но жестким способом. Заброшенным ущельем и спящей армией.

Древняя легенда о заброшенной армии, верной самому Эй-джей-Даю и схороненная им во льдах на северном полюсе мира, вмиг пронеслась в памяти мага-дипломата.

– Полагаю, бессмысленно, это все раздутые легенды. Там некого пробуждать!

– Теодор не согласен, а твои слова о том, что парень потомок Первого мага, что в нем часть его силы, только возбуждает желание наконец проверить древнее поверье.

– Во-первых, я такого не говорил. Астрал на это не указывает! Кроме того, Теодор подумал о последствиях? Спящая армия будет подчиняться только поднявшему её, зачем соблазнять неопытного юношу такой властью?

– Все равно ему все наследовать после нашей смерти. Кроме того – что такое эта армия древних? Она не составляет и сотой части наших нынешних сил!

– Ты не видел старых титанов в бою, так что для нас это величина неизвестная. Не стоит ворошить прошлое. У Теодора и у всех нас вполне хватает забот. Сперва нужно решить главную проблему!

– Я лишь предупредил тебя о планах Совета, что делать дальше, решай сам. И постарайся успокоить эльфов, в канун нашего триумфа их нелояльность совсем не нужна.

Хозяина обители не смутил почти приказной тон Ранкха. Тот все-таки был прирожденным воином. Самого Солмира больше насторожили вести из столицы. Он понимал, что верховный стратег хочет отобрать у него ученика, и будет дальше искать повод сделать это.

– Если в эльфийской среде вновь возникнет раскол, по вопросу сингмарцев или иному, решать его придется силой! – продолжал маг-воин.

– На мой взгляд, Ранкх, ты преувеличиваешь опасность (он чуть не сказал, как обычно преувеличиваешь). Алагар может просто испугаться, испугаться того, что Эллезар и другие твои друзья накажут его за провалы. Все может быть куда проще и банальнее, чем мы думаем.

– Ты дипломат, вот и выясни, мне не хочется безосновательно оскорблять эльфов. Но пускать дело на самотек тоже не стоит. Если ты не остановишь панику, что сеет их глава разведки, то это сделаю я.

– Благодарю за то, что предупредил меня о планах Совета, – пропустил последнюю угрозу мимо ушей Солмир, – будем на связи!

Картинка померкла, и Ранкх в своем белом хитоне с красной окантовкой исчез. Перед Солмиром вновь была собственная зала связи, за окном затихал дождь. Маг-дипломат не мог поверить, что Алагар – предатель, хотя Ранкх думал именно так. Скорее всего, эльф просто напуган. Напуган неизвестностью и мстительным озлоблением Эллезара и других членов Совета Правды.

В любом случае Солмир решил не читать его мыслей, этого не скрыть, тогда их доверию пришел бы конец. Не это ли мечта нойонов? Чтобы у нас все так же ходили в браслетах, отрицающих магию.

От неприятных мыслей Солмира отвлек подошедший голем. Он доложил, что эльфы обустроены, и старший друид желает как можно скорее встретиться с ним.

– Скажи, я приму его через час.

А пока Солмир погрузился в раздумье. Его мысль бежала от одного к другому. Покой и мирные годы ушли, он уже шестьдесят лет был истинным магом, и сейчас как-то внезапно, сразу, у него опускались руки. Маг посмотрел в потолок своей воздушной капеллы, сделал его прозрачным. Смеркалось, западный ветер сносил тучи и, хотя лес стоял весь в воде, уже были видны некоторые звезды. Туманность ярким белым ободом тянулась через все небо. Где-то на юге сквозь серую хмарь надсадно прорывался багровый свет малой луны.

Неужели мы, наш мир, вся эта склока, чувства и битвы, всего лишь такая же крошечная вспышка на чужом небе, где кто-то другой смотрит вверх и видит этот обод из звезд? Их мириады. Как далеки и малы наши действия и мечты по сравнению с их холодным блеском и грозным величием неприступности.

Солмир знал, что мир именно таков, и почувствовал в тот момент такую усталость, какой не знал прежде. Это было первое дыхание смерти. Она как бы вошла в комнату, покрутилась вокруг и ушла. Скоро я увижу наш мир с той недосягаемой высоты, подумал маг. Надо успеть ещё многое сделать. Я не боюсь смерти, но нельзя оставлять мир один на один со злом! С этими хладнокровными убийцами и лжецами. Сейчас эта злость на то, что нойоны могут просто отсидеться в своих южных цитаделях, выставив перед собой мириады своих миньонов, взбесила его, вывела из равновесия. Их бессмертие это подлая несправедливость. Они сколько угодно могут ошибаться, у них есть время, чтобы все исправлять, а у нас, у всех белых – времени больше нет! Вот только у Гримли, у него ещё есть немного. Совсем немного, по сравнению со звездами.

В небе над куполом залы связи, откуда чародей в полузабытьи любовался звездами, летели птицы. Голуби, безошибочно определил он. Мысль о том, что надо как-то порадовать Гримли, подбить его на откровенный разговор о прошлом, не покидала Солмира. Маг схватил астрально одну из птиц и приказал ей спуститься к нему. Голубь аккуратно спланировал к стене зала, чуть не увяз в ауре воздуха, но все же проник внутрь, когда броня пропустила его.

Какой красивый и белый, улыбнулся чародей. Голубь, воркуя и бурча, сел ему на указательный палец левой руки, и маг нежно погладил его.

– Хорошая птица, сильная, умная.

Голубь уже не боялся, а нахохлившись, ворковал, ожидая, что решит с ним делать этот странный старик. В руке Солмира возник свернутый клок пергамента и золотая проволочка. Она вмиг обвила ногу птицы и закрепила там послание, которое мысленно надиктовал чародей. После он отпустил голубя с руки, и тот вспорхнул на стол, походил по нему и, вылетев сквозь окна ауры, полетел во тьму ночи. Это поможет парню, да и мне интересно знать чужое мнение.

Вскоре он сообщил голему, что может принять главу разведки Авлии. Алагар явно был раздосадован тем, что его заставили выдержать такую паузу.

– Великий Солмир, я прибыл к вам за советом, помощью и поддержкой. Но, к сожалению, обстоятельства не позволили приступить нам к разговору немедля. Хотя я считаю, что каждая минута на счету!

– Время нужно ценить всегда, присядь, – придвинул гостю кресло Солмир и наколдовал им чашечки крепкого карнского чая, возникшие прямо из воздуха.

– Мое глубокое уважение к вашей мудрости и рассудку привело меня сюда в столь непростое время.

– Времена сейчас не из легких, – отпив из чашечки, заметил Солмир, – но все же не стоит так злиться. От тебя в астрал идет будто сотня игл недоверия. Я знаю тебя уже сорок лет или чуть больше и ни разу не отказал в просьбах о помощи. Сейчас меня отвлекли срочные дела с членами нашего круга, и сейчас я в твоем полном распоряжении.

Мягкий вкрадчивый тон старца, его добродушная открытая улыбка тронули Алагара, он чуть оттаял, в конце концов, Солмир почти извинялся. Не каждый день истинный белый маг извинялся перед кем-либо, тем более из числа простых смертных. Алагар не был простым смертным, но прекрасно понимал, как скромны его возможности по сравнению с собеседником, и ценил этот снисходительный тон. Эльф отпил чаю и поставил чашечку из желтого невесомого фарфора на стол.

– Я пришел к вам за советом, помощью и защитой. Сейчас, когда война уже идет и столь близок час решающей битвы, я считаю, что раскрыл тайну Темного круга, на которую нойоны, без сомнения, возлагают свои надежды на победу. Они не безумцы и не страшатся нашего многократного превосходства, так как хотят победить не силой оружия! Уверен, в самой верхушке Белого круга трещина, и один из вас, истинных белых магов, заключил сделку с владыками мертвых!

– Это очень страшное обвинение, и оно должно основываться не на словах и домыслах, а фактах бытия. Подумай, – Солмир хмурился, – почему, по-твоему, мы ничего не заметили? И назови, кого именно ты подозреваешь в измене?

– Понимаю вас, Солмир, но и постарайтесь понять меня, – левое веко Алагара дрожало – я тоже очень многим рискую, даже просто представ пред вами! Я подозреваю в предательстве белого мага Ранкха!

Солмир не выдал волнения, но он не ожидал такого ответа, хотя боялся именно этого. Из всех магов Ранкх более всего подходил на эту роль: по одному только своему поведению и манерам. Если бы Алагар назвал чье-то другое имя, он знал бы точно, что эльф ошибся, а сейчас Солмир уже не был так уверен в себе.

– Продолжай!

– Я более двух лет вел расследование, начиная с провала моей миссии в Фолии. У меня была большая, разветвленная сеть агентов, более сотни людей и эльфов, центр сбора всей информации в Дидфалпе, под крышей торгового двора. Руководили миссией мои лучшие воины – Ивор Итон и Фарсал Одри. Оба не ведали страха, знали, зачем идут на риск, никогда не ставили приказы под сомнение. Ранее я считал, что пленение одного из курьеров стало причиной того, что нойоны открыто выступили против нас. Произошел страшный разгром. Сеть, работавшая в завершенном виде уже три года и собравшая уйму сведений, шедших не только ко мне, но и к вам, в Валтару, была уничтожена за пару дней. Нойоны атаковали неимоверно быстро и четко, за два дня вылавливали людей в городах, между которыми сотни миль. Схватили и Фарсала, только Ивору удалось уйти, жуткий Нагаш гнался за ним через половину Эрафии, пока взрыв на Зейлоте не спутал их планы, заставил одуматься и отступить.

– Я все это знаю…

– Но не знаете того, что подобный провал был невозможен без утечки от того, кому на стол попадали все наши доклады и информ-кристаллы! Под Силидом мы обнаружили передатчик. Который тоже был разрушен с появлением Нагаша. Им пользовался этот предатель, сказать точнее – Ранкх находился в Силиде ровно в те дни, когда оттуда шли передачи. Хотя там применяли неизвестную нам технику колдовства, нойон сильно все повредил, но мои помощники смогли кое-что расшифровать.

И вот сейчас, в решающий момент, у меня все отобрали! Отобрали ваши послушники из Валтары и големы. Говорят, все мои доказательства изъяты по приказу самого Ранкха. Я узнал, что он бывал в Азахарее много раз, якобы он способствует развитию страны торговцев и патронирует её безопасность, считая, что все остальные излишне пекутся лишь об Эрафии. Однако, говорят там, его интересуют и вполне земные блага, коих в том вертепе множество. Якобы десять лет назад он имел в Лоции связь со смертной женщиной. Доподлинно известно, что в Кревланде, где он останавливался по пути в страну торговцев, он встречался с Аджитом – отшельником сумрака, известно также, что спустя какое-то время после таких визитов там всегда останавливался открытый резидент нойонов и телохранитель, советник Крага Хака некий Синкат, ранее работавший в самой стране пепла. Возможно, что они избрали убежище Аджита дополнительным местом передачи, особенно после уничтожения передатчика под Силидом. Только в последнее время Ранкх дважды бывал у него. Кроме того, не менее десяти фактов проверенных утечек. Я специально информировал узкий круг лиц и следил по уровню провалов, кто же информирует врага. Вот мои выводы, – эльф положил на стол информ-кристалл, – кратко я рассказал, все подробности здесь. От узкого круга членов Совета нити идут к двум истинным, к вам и магу Ранкху! Вы знаете, что Эллезар был поставлен во главу Совета Правды с его подачи. В конце войны с Эрафией, которую развязала рыцарская знать, мы были готовы захватить все их города. Но ваши слова, Солмир, образумили Совет. Вы же помните, как все было тогда, тринадцать лет назад!

Маг, не закрывая глаз, будто перенесся туда.

Зал Совета Правды – разъяренные эльфийские генералы, жаждущие мести за своих павших, были вынуждены принять позорный мир на условиях людей, когда Ранкх пригрозил им возмездием и уговорил часть Совета выбрать новое руководство, способное остановить войну. Тогда Эллезар стал правителем Авлии. Конечно, первый из эльфов был многим обязан Ранкху. В дальнейшем они были тесно связаны, и Солмир хорошо знал об этом. Алагар меж тем продолжал:

– Я проверил. Даже информацию, что передавалась лично и только для вас, глава города Рилант или сам Эллезар передавали Ранкху. Уверен, они делали это по его приказу. После смерти Фарсала глава Совета впал в пространное и возбудимое состояние. Долго держал зло на меня и Ивора, ведь тот выжил, а Фарсал нет…

– Фарсал был ему как сын, это можно понять. Тебе не кажется, что ты слишком мнителен? – Солмир отпил ещё чаю.

– Нет, я уверен, что Ранкх хитростью заставил Риланта и Эллезара служить своим вероломным планам, не ставя о них в известность. И я уже не раз слышал, что все мои факты косвенные и прямого свидетельства предательства в Белом круге нет. Но при последних событиях в Эрафии и Лордароне они появились.

Алагар изложил рассказ Ивора о своем пленении Кип-де-Зулом и побеге из Тамил-Азота от герцога Карла. О том, как они чудом избежали встречи с нойоном.

– Значит, – подвел итог глава разведки, – у самих нойонов в Темном круге раскол. Они хотят удавить друг друга ещё до войны. Они хотят иметь оружие друг против друга, опасные факты, что так же страшны, как их могильные клинки.

– Ты считаешь, часть нойонов и правда хотела нам помочь?

– Нет, я этого не говорил, но кто-то из них из кожи вон лезет в вожди. Все остальные этого боятся. И тут я выяснил, наконец, кто предатель. Я сообщил о миссии Ивора только вам и Ранкху. И вот, сами видите, какой был результат…

Солмир нахмурился.

– Так и на меня можно подумать…

– Бросьте, вы не подходите ни по одному другому параметру. А он по всем! И, кроме того, как только в моем расследовании стала проявляться линия предательства высшего уровня, сразу ощутил именно его давление. Давление на всю мою организацию.

Перед последней встречей в Валтаре Ранкх лично говорил со мной. Все закончилось мирно, без прямых угроз, но он дал понять, что все внутренние расследования это его дело. Указал на субординацию, как говорят люди. И сразу по моему возвращению в Рейхавен начался какой-то бедлам. Травля моего ведомства. Торговая ассоциация заявила, что я за ними шпионю и виноват в гибели в Кревланде их представителя Тойранада. Мол, я заставил его заниматься делами, не связанными с торговой миссией, чем вызвал бунт орков. Но Тойранад просто идиот, хотя и герой войны с людьми. Они все там разбазарили, разорили – и в результате Кревланд под руководством Крага Хака. А меня просто хотят выставить виновным!

Кто же прав, думал Солмир – Ранкх или этот эльф?

Маг испытующе посмотрел на Алагара. Тот говорил с запалом, краска прилила к лицу, на шее выступил пот. Мысли читать не стоит, он сразу почувствует. С другой стороны, а вдруг он прав? Этот свихнувшийся, съехавший с катушек эльф прав, и все то, на что они с Теодором закрывали глаза, списывая на темперамент мага огня – на самом деле спланированная измена. И роль его связи с сумеречными, канувшими в пучину при гибели Зейлота, не ясна. Надо поговорить с их заточенным послом, с Малегиром. Обязательно поговорить. Если он прав, то опасность велика. Ранкху подчиняется треть наших сил. Где же истина?

– Так вот, – продолжал Алагар, – идет сущая травля. Совет блокирует мои действия и всякие потуги, особенно после того разговора с Ранкхом. Он объявил Эллезару и другим, что начал собственное расследование, и через два дня големы с послушниками изъяли у меня все артефакты и свидетельства, собранные по делу силидского передатчика. Я подал протест в Совет. Рилант вызвал меня и потребовал, чтобы я его отозвал. Угрожал, что я выбиваюсь из ряда вон и все, что касается нойонов, это дело белых, а не наше. Старшие эльфы никогда не поверят, не рискнут даже подумать, что Ранкх может быть в сговоре с нежитью!

Солмир хотел сказать, что его это прямое утверждение тоже раздражает, но промолчал.

– В конце концов, я решил упереться и публично высказать свое обвинение. Это моя последняя защита. Три дня назад в Совете поднят вопрос о моей отставке с поста руководителя. Подозреваю, сразу за этим последует арест и помещение в ледяную башню, в самый разгар битвы с врагом…

– А что, Совет так легко будет убедить в твоей некомпетентности? Раньше ты не давал повода им в тебе усомниться!

– Конечно, нелегко! Совет долго и планомерно раскалывали, сперва даже не могли поднять вопрос, но Эллезар по указке, сами понимаете кого, давит и давит. Мне сложно этому противостоять. Скорее всего, через неделю меня отстранят. Потому я здесь, чтобы передать вам то, что знаю, так как не уверен, что смогу долго пользоваться свободой передвижения. Кроме меня, в курсе всех моих дел в разведке, только Ивор Итон, я постарался сократить до минимума круг посвященных.

Алагар умолк, несколькими резкими глотками допил чай до конца и бережно поставил чашечку на стол, налил снова.

– И ты, вероятно, ждешь моего совета? – прохаживаясь вокруг стола связи, поигрывая в руках посохом, заметил Солмир.

– И помощи, – добавил разведчик.

– Совет это лучшая помощь. Я вот что скажу, как я понял из твоего рассказа, для того чтобы победить, сначала нужно сдаться!

– Я не…

– Не перебивай, – строго заметил маг, – как ты думаешь, если ты придешь к Риланту и Эллезару и скажешь, что всё прекращаешь, что не готовишься ни к каким публичным обвинениям, вопрос о твоей отставке они снимут?

– Наверняка, или перенесут. Но это же полная капитуляция! Ко мне тут же придут ваши волшебники-недоучки послушники, големы и все подчистую вынесут. Я ничем уже не смогу им противостоять! Мне нужно на деле от всего отказаться.

– Ты ведь сделал копии, – поиграл пальцами с подаренным кристаллом Солмир, – у вас большая страна, под каждый куст не заглянешь! Просто тебе надо сменить акценты, дело в Валтаре тебе все равно не раскрыть. Если ты прав, не приведи Велес, то чем ближе подойдешь к разгадке, тем скорее встретишься со смертью. Они выставят тебя предателем или умалишенным. Оставь окончательное дознание правды мне! Я прекрасно понимаю, какова угроза. Во всем этом есть одна неизвестная нам величина, и тебя я попрошу выяснить этот вопрос. Как только ваши эльфийские вожди хоть чуть-чуть от тебя отстанут.

– Что же это за вопрос?

– Сингмарцы! Я знал, что эта проблема назреет, но не в столь резкой форме. Они же были в том здании с нойонским передатчиком, которым пользовался предатель?

– Да, они там были и все время его обслуживали, пока он работал. Но нойон убил всех, не оставив нежелательных свидетелей. Возможно, они просто видели того, кто слал сообщения в страну пепла.

– Так вот я и весь Арагон хотим выяснить позицию Сингмара по поводу нашего похода. Я договорился о встрече с их так называемым вождем Лей Рином.

– Они согласились?

– Да, ты отправишься туда после капитуляции в Совете и заставишь Сингмар как минимум соблюсти нейтралитет.

– Но как это сделать?

– Не мне тебя учить! Войди к ним в доверие. Ты будешь на самом деле обижен на то, как с тобой обходятся в Рейхавене, покажи, будто симпатизируешь им. Они сами должны дать тебе понять, кто им помогает здесь, на севере. В критический момент войны с нойонами им будет нужен союзник вроде тебя. Кроме того, дай мне ответ ещё на один вопрос. Оллин Эй-Той просил меня выяснить, что нам известно о деятельности их канцлера Рууда, и я не смог дать вразумительный ответ, это не к лицу магу. Я не могу понять, как из наших архивов исчезли…

– Я уже занимался этим, – дерзко перебил его Алагар, – здесь тоже все сходится, записи были изменены или изъяты по просьбе мага огня Ранкха. Где он их теперь держит, должно быть известно вам!

– Это прескверно. Я постараюсь их разыскать и понять, чем же он руководствуется в своих действиях…

– Ваш маг огня жаждет власти! Он полностью уподобился нойонам! – резко заявил Алагар, тряхнув пучком черных как смоль волос.

– Все переменчиво…

Они проговорили ещё долго, и под утро разведчик вылетел обратно в Рейхавен, искать примирения с Советом Правды, капитулировать и ещё больше таиться.

А Солмиру оставалось думать. Сам он был четко уверен в том, что среди Белого круга действует изменник. Ввиду последних событий список подозреваемых сузился до двух лиц. Это были Ранкх и сам Алагар.

В то же время маг не забывал о Гримли. Спустя неделю утомительных дневных тренировок и яростных споров о бытии мира приблизился день, когда ему следовало проверить юного чародея на прочность разума и нервов. Заодно узнать, как сильно в нем то невидимое зерно света, что так ярко горело, но не давало нащупать себя в астрале.

Гримли с самого утра был как-то необычайно задумчив. За обедом он спросил Солмира, может ли он написать письмо Аделаиде и своим друзьям, чтобы побольше узнать о том, что происходит в Эрафии.

Солмир только улыбнулся и сказал, что после их скромной трапезы следует прогуляться.

– Но я должен написать ей, учитель!

– Всему свое время, она тоже может тебе написать.

Спустя десять минут они уже шли по тропинке, ведшей сквозь старый хвойный лес с мягким ковром мха и пряным ароматом грибов, всюду повылезавших после недавних дождей. Гримли был мрачен. Когда он соглашался учиться, Солмир предупреждал его, что первым испытанием будет одиночество. Потом, говорил маг, Аделаида и близкие друзья смогут присоединиться к тебе. Вот уже больше месяца он здесь. Там, на юге гремит война. Время пришло и, по словам самого Солмира, силы Арагона и союзников выступают в последний поход против нежити – чтобы разгромить нойонов в их логове. Осень во всю вступала в свои права, и он уже так долго не видел Адель! Теперь вот маг запрещает ему писать. Почему, какая глупость, ведь это ничем не может повредить обучению?

– Ты опять громко думаешь! Я говорил тебе: кто осторожен в мыслях – тот осторожен в словах, кто осторожен в словах – тот мудр в деле, кто мудр в деле – тот добьется успеха! – заметил старик.

– Объясните мне наконец этот глупый запрет, что в нем хорошего?!

Они поднимались по склону каменистого холма. Гримли знал, что на вершине их встретит красивое озеро в естественной впадине, по краям которого росли редкие здесь карликовые деревца. Во время тренировок на выносливость он неоднократно добегал сюда и пил, будучи на последнем измождении сил.

– Расскажу тебе одну историю. Помнишь о второй войне стихий, мы как-то о ней говорили?

– Да, учитель. – «Опять сейчас полезет в дебри какие-то, нет чтобы просто сказать: напиши что-нибудь, я помогу!» – думал Гримли. Юношу наполняло внутреннее противоречие и неприязнь к магу. Как будто этот старец с седой бородой пытался отнять у него что-то бесценное, но отнять тайно, не привлекая внимания. Он был обижен и раздосадован больше, чем когда-либо за время обучения. Солмир обучал его не только чтобы дать знания, каких ему больше нигде не найти, но чтобы показать, как их использовать во благо Арагона и его самого. Могущество и лицемерие всегда рядом.

– Ты меня не слушаешь, – улыбаясь и нисколько не обидевшись, продолжал маг, – тогда прорыв нойонов был стремителен, а их победа близка, знаешь, что послужило к этому посылом?

– Нет, у нас в Эрафии это подается как легенда. Известно лишь, что вы, маги света, со своей армией отбросили их далеко на юг, за хребет Пепла.

– Так вот, мой нетерпеливый друг, тогда нойонам сопутствовала удача. Они разрушили до основания Эф-Полар, старую столицу Империи Солнца и старый храм обучения, где ранее занимались с учениками маги света. Тогда они куда больше доверяли людям и чаще бывали среди них. Король Большой Эрафии всегда неформально председательствовал на совете Светлого круга, а не был просителем, как Эдрик сейчас. Ну да суть не в этом. В академии были ученики: маги всех возрастов от пятилетних детей, которых только нашли, до юношей твоего возраста, и некоторые из них в искусстве подчинения мыслей и астрала уже превзошли своих учителей.

Один из таких учеников полюбил женщину, красивее и мудрее которой не было тогда во всей Эрафии. Она была губернатором одной из провинций, ей было немногим за тридцать, юноша же был на десять лет её моложе. Когда она сказала, что беременна, юный маг воспринял эту весть как большое счастье, на деле же это привело к большому горю. Сандро-чародей и Моандор – истинные нойоны, решили воспользоваться его чувствами. Они внушили юноше, что его любимая умрет при родах, а бессмертие могут дать только они. Убедили, что арагонцам плевать на его судьбу и счастье. Ведь судьба мага требует полного отречения от житейских, личных привязанностей. И они были во многом правы. Маги – его учителя, посоветовали юноше забыть об эликсире бессмертия и расстаться с ней. После тяжких раздумий, в отчаянии и страхе молодой маг предал нас. По сговору с нойонами он уничтожил систему слежения и убил своего учителя. В результате нападение на Эф-Полар стало неожиданным и предельно жестоким. С помощью драконов-духов и телепортированных отрядов мертвецов истинные нойоны и их новообращенный ученик истребили большинство жителей города и сожгли его. Был полностью разрушен Арагонский храм и академия. Все ученики, даже самые юные, были ими безжалостно убиты.

– И как же он принял это все, эти убийства. Его же воспитывали, учили совсем другому?!

– Первый шаг ко злу лавиной рождает последующие. Когда он убил своего учителя, просто взял гладиус и пронзил старца вроде меня, с того момента он стал их, а не нашим учеником. Когда новость о катастрофе достигла Валтары, началась вторая война стихий. По счастью, король Эрафии тогда не был в столице и уцелел. Нам удалось отбить все их дальнейшие попытки развить успех. Но с тех самых пор число наших учеников из поколения в поколение убывало. Спасшийся с места бойни маг Рез-зави были настолько разочарован бессилием Арагона предотвратить трагедию, что с горсткой последователей покинул нас, добрался до острова на далеком западе и основал там свое поселение.

– Круг Сумрака? – угадал Гримли.

– Ну, это слишком громко сказано, чтобы стать центром силы, им нужна была власть. Настоящей власти у них никогда не было, их выручала только дипломатия, но как показала практика, и она не гарантировала полной безопасности…

Они шли по тропе, переходившей в ступени, и наконец вышли на широкое плато, что находилось почти на вершине холма и как смотровая площадка нависло над лесом. Солмир подошел к краю, вдохнул воздух. Размяв плечи, маг присел на большой валун и отложил посох. Гримли стоял рядом, он мялся, но наконец спросил:

– А что случилось с тем отступником, предавшим Светлый круг?

– То же, что и со всеми, кто поверил нойонам. Он был обманут. После случившегося с их некротической помощью женщина все же родила детей, но они были мертвы. Бессмертные не способны продолжить ничью жизнь, это первый постулат, который тебе необходимо знать о нойонах. Те, кто перешел на их сторону, любит только себя и верны только себе, как жалкая пародия своих хозяев.

Когда женщина узнала о смерти своих детей, а у неё родилась мертвая двойня, когда узнала о том, что её возлюбленный сделал, чтобы она жила вечно, – она покончила с собой. Таким образом, юный маг потерял все, ради чего пошел на эти зверства и злодеяния. Он повернул свое оружие против своих новых учителей, но те благоразумно предусмотрели такой вариант развития событий. В ярости юноша поразил одного из истинных нойонов, но другие убили его. Он ничего не добился, но чуть не погубил весь мир, – грустно глядя на муравьев, ползавших по камушкам у своих ног, заключил Солмир.

– Да уж, – Гримли был поражен рассказом, но разум не оставил его, – и вы думаете, что моя лю… моё чувство к Аделаиде так же опасно, что я могу стать отступником?!

– Нет, конечно, из тех событий были извлечены уроки, потому её жизнь в безопасности. Даже когда она не рядом с тобой.

– Но я же не прошу многого!

– Пойми, что любая привязанность к конкретным людям, а не к миссии защиты всех людей, воспринимается нойонами как слабость. И они будут давить на неё всеми силами.

– Они уже знают, кто я! И охотились за мной с вампирами год назад и с чародеем сумрака в Карстольде. Всех их прислали с юга.

– Да, поэтому Аделаиду Торнтон и оберегают. Я дал ей колокольчик, стоит ей в него позвонить, и она тут же будет закрыта щитом Анора, и никому, даже истинному нойону её не захватить. Что касается связи, ты должен понять, что это суть испытания. «Добрые вести не сидят на месте и сами нас найдут, когда произойдут», – скороговоркой выпалил маг.

Гримли присел рядом на здоровый, покрытый зелено-желтым мхом валун. Было холодно и сыро. Справа от него из щелки в камнях высунулась небольшая ящерица с серой спинкой. Она сидела неподвижно несколько секунд. Посматривала на мага и вдруг стрелой убежала прочь. Муравьи, ползавшие по камням и дорожке, в тот же миг побросали свои хвоинки, кусочки еды и бросились наутек. Гримли видел в астрале, что вокруг его учителя растет какая-то странная аура, отпугивающая живых существ и даже насекомых.

– Он просто взял гладиус и убил своего учителя, – вспомнил он вслух эпизод из рассказа об отступнике.

– И ты попробуй! – вырвал его из мысленных противоречий астральный голос мага.

– Что? – не понял юноша. Он глянул на чародея, тот уже стоял над обрывом, в его руках был эфес меча без лезвия. Из глаз бил слепящий белый свет.

– Попробуй взять этот меч и ударить меня!

– Вас? – В голове Гримли все смешалось, он не знал, что происходит, но, инстинктивно подчиняясь приказам учителя, протянул правую руку. Неужели этот гладиус, меч судьбы, оружие избранных?! Он всю жизнь мечтал подержать его в руках. Это, должно быть, нелегко. Но Солмир… зачем он испытывает меня? И тут же возникла другая мысль: почему я должен драться с ним?

– Возьми и ударь меня! – Фолкин протянул руку, и эфес сам собой выпорхнул из кисти мага и оказался у него. Гримли обдало жаром. С треском, разрывая пространство, было призвано лезвие. Он видел некое подобие металла, но на деле нет, это была странная, почти невесомая светящаяся поверхность. Этот клинок рубил в реальности любые преграды и разрывал астрал, и остановить его мог только такой же меч. Пальцы правой руки болели и ныли, от гладиуса исходил страшный жар. Воздух вокруг плавился, как в пустыне, стоял запах, как после сильной грозы.

– Ты истинный маг! Только те, кто избран судьбой, могут удержать его, – заметил громовым голосом Солмир, – но важнее удержать его в бою.

Гримли оторвал взгляд от искрящегося белоснежного лезвия и посмотрел на учителя. В астрале и в реальности было видно, что он готовится к самой настоящей схватке.

– Я не могу ударить вас, Солмир, это претит мне!

– Совершенно напрасно, – отрезал маг, – ты должен быть готов к самому неожиданному повороту событий. Вдруг я союзник нойонов?

– Это невозможно!

– Один мудрец сказал: никогда не говори никогда! Ты должен быть готов защищать людей от любого противника, от меня в том числе! Не позволь разуму заплесневеть от создания кумиров и идолопоклонства.

– Но ведь вы сами воспитываете людей в Эрафии в поклонении вашим выдуманным образам. Церковь Велеса, орден работают разве не над этим?

– Я всё сказал. Они люди, им свойственно ошибаться, они с этим живут! А мы маги, и если хочешь стать одним из нас, ты должен перестать мыслить, как про-стой че-ло-век!

Последние слова Солмир сказал по слогам, с каким-то яростным придыханием, когда договорил, из его левой руки прямо в грудь Гримли ударила цепная, разящая как змея молния. Инстинктивно, после боев с Синкатом и вампирами, опыта Клекстонской академии и турнирных боев, учителя Мантиса, учившего его бороться без жалости к себе и противнику, из всего пережитого Гримли смог подобрать ту долю интуиции, что кажется, спасла ему жизнь.

Юноша отпрянул назад и выставил гладиус на пути белой ветвящейся молнии. Она впилась в лезвие. Он почувствовал удар, жжение. Его откинуло к вертикальному спуску с холма, на вершине которого было озеро.

Он что, не шутит? Что, если он и вправду…

Гримли посмотрел на мага, тот шел прямо к нему. Вокруг кистей рук Солмира искрилось белёсое свечение, пальцев почти не было видно. Гримли вскочил в тот момент, когда вдвое сильнейший удар резанул воздух, и из того места, где он только что был, два ярких разряда высекли гроздья камней. Трава и лишайники полыхнули открытым огнем. Фолкин отскочил в сторону, в воздухе перевернулся и, не выпуская гладиуса, из рук упал на дорогу. Новый разряд поразил землю под его ногами. Но юноша снова успел и оказался прямо перед магом, применив магию «ворот», которую нойоны называли телепортом. Он замахнулся, ожидал встретить на пути меча щит Анора или ещё что-нибудь, но вместо этого он увидел, как жезл Солмира, лежавший все время около обрыва на камне, в тот же миг оказался в руках мага и встретился с лезвием гладиуса. Астрал дико колебался, Гримли был поражен. Он узнал, что есть вещи, которые не горят и не гибнут в огне меча судьбы!

Солмир встретил удар Гримли и, перехватив свой жезл двумя руками, отбросил того назад. Далее картина перед глазами Гримли и в его воспоминаниях регулярно пропадала.

Весь астрал был полон наступательными заклятиями Солмира. Молодой чародей не успевал отражать одно колдовство за другим, срывать одни волшебные путы, расслаивать, разгонять чары, как на него со всех сторон сыпались гроздья и сходили лавины новых. Как будто, кроме Солмира, здесь в реальности перед ним, там, в астрале он бился с доброй сотней ярко-белых ангелов, которые летели на него со всех сторон, и удар каждого в той или иной мере ослаблял его. В реальности в то же время старик обрушил на юношу град ударов своего посоха. Гладиус едва поспевал с нечеловеческой ловкостью отражать эти выпады.

Вокруг сражавшихся учителя и ученика возник огненный шар, вернее, два сросшихся шара избытка магических энергий астрала, которые, не вмещаясь в столь маленькое пространство зыбкого мира, брызгали сполохами раскаленного газа в нашу реальность. Весь холм трясся. Деревья ходили ходуном, свистел ветер, нагревавшийся так, будто в печи работали два яростных кузнеца, тратящих последние силы в раздувании невиданных мехов.

Гримли почувствовал, что слабеет, и он, казалось бы, знавший многое и имеющий тайные задатки, сейчас будет сражен. Ему вспомнился тот страшный случай на крыше Авлийского консульства в Александрете, два года назад. Темная фигура, до небес развевающийся фиолетовый плащ, руки в механических полуживых перчатках, смявшие его меч, как жалкую поделку. Какая мощь и сила стояла за этим существом, как она была похожа на Солмира, что сейчас вновь надвигался на него сквозь все выставленные магические барьеры. Как же велика разница между сильными и слабыми в этом мире, и первая сила – знание, подумал он.

Маг света приблизился вновь. Гримли стоял на воздушной прослойке у самой стены отвесного спуска холма. По сути – завис в воздухе. Его собственная аура жгла землю. Скала трещала, и камни, сперва мелкие, а потом и крупнее, покатились с вершины вниз. Несколько стоявших неподалеку деревьев сгорели до обугленных пеньков. Солмир перебросил посох в правую руку и левой начертал перед собой какие-то горящие белые руны. Сделал кистью крутящий жест. В астрале тело Гримли объяла могучая, неодолимая сила, со всех сторон – его защита была прорвана. Воздушная прослойка распалась, его подняло в воздух и закрутило. Посох взмыл в руке мага и ударил Гримли точно в середину кисти правой руки. Он не задел даже кожу юноши, маг точно попал в рукоять гладиуса и выбил её из рук Гримли. Страшный грохот раздался у него за спиной, клочья порванной защитной ауры молодого мага, распадаясь, ударили в склон холма.

Скала разошлась, и поток бурлящим водопадом, увлекая мелкие камни, деревья, тину и придонную грязь, хлынул на дорогу и затопил её. Вмиг все покрылось паром от кипящего остывающего камня. Гримли оказался внутри потока, его, обезоруженного и обессиленного, погребло под валом воды и грязи.

Все, как тогда, в Александрете, не отпускала мысль. Он из последних сил у самого края пропасти смог взлететь из утягивающего вниз потока и оказался немного правее того места, среди валунов у поворота дороги. На другой стороне утихающего потока стоял Солмир, спокойно прятавший рукоять гладиуса себе за пояс. Магия и наваждение рассеялись – поток, уже не столь бурный, как вначале, стекал с озера на вершине и обращался у обрыва в искрящийся и парящий водопад, не меньше трех ярдов в ширину.

Гримли ещё раз взглянул сквозь поднимающийся пар и никого не увидел. Тут же приятная теплая, греющая рука легла ему на плечо. Солмир был рядом, в левой руке он держал посох, а в правой непонятно откуда взявшуюся белую пушистую тогу – вроде горного плаща из бараньих шкур или белого барса, но столь совершенную и красивую, какой не было ни у баронов Лордарона, ни у королей Кревланда.

– Ты не простудился? – посмеиваясь, спросил маг, набросив накидку на плечи юноши.

– Вы меня чуть не убили, учитель! – обиженно, но уже без ярости ответил Гримли. – Что это за жуткое испытание, у меня, кажется, треснули несколько ребер.

– Это не проблема, вспомни то, что я говорил. Сконцентрируйся на своем собственном строении, и ты сможешь излечить свое тело от любых ран, кроме общего старения.

Гримли не мог даже пошевелиться, так сильна была его слабость, но последовал совету учителя. Он сотворил заклятие лечения, и Солмир ничем ему не помог, но и не помешал.

– Да, три ребра и сотрясение внутренних органов, – заметил маг и сел рядом на камень. – Я не хотел тебя убить, но ты должен быть готов к бою с истинными, а это сложнее чего-либо другого. Кроме того, ты не должен забывать первое правило мага – никогда не желай другим, чего не желаешь себе!

– А как же нойоны?

– Это особый случай, нежить лишь исключение из правил, его подтверждающее. Заметь, в нашем бою мы не убили ни одного насекомого. Ни одна рыба или жук наверху не пострадали. Мы же спасли озеро от заболачивания, теперь там будет больше живности.

– А эти деревья? – юноша указал на сорванные взрывом стволы и стоящие рядом обугленные пни.

– Они были поражены грибками и вредителями, больше мешали лесу – их изменить было сложнее, чем сжечь, тем самым обезопасив лес. – Маг улыбнулся. – Я за свою жизнь не убил ни одного человека, а ты, к сожалению, убил!

– Но те орки в Карстольде, – сразу вспомнил Гримли, – они как звери, они шли грабить, убивать и жечь! И получили по заслугам!

– С твоей точки зрения – да, но мы выше этого. Конечно, наша армия совершает ошибки, иногда. Титаны из-за своих размеров поражают союзников и нейтральных мирных жителей, но мы лишь изгоняем нежить. Оставляем её, так сказать, там, где лежала, пока щупальца воли Темного круга не пробудили её к действию. Если ты хочешь стать белым магом, ты должен это запомнить. Не мы даем жизнь, не нам и отнимать её!

Гримли молчал. Ведь такое количество злодеев, душегубов, предателей и убийц, разве они не заслуживают смерти? – думал он.

Между тем его тело очень быстро восстанавливалось, и они побрели вниз, перейдя посуху поток новой реки.

– В каждом существе будто двое других живут. Один любит, другой убивает. Великая, неразрешимая проблема, познать можно любого из них, и все будет не сам человек, а лишь часть его. Мы сводим разрушительное начало к минимуму.

Они более часа шли до святилища, Гримли спросил еще про излечение ран, про то, почему гладиус в его руках казался тяжелым, про свою новую одежду.

– Уникальный, кстати, артефакт, – заметил Солмир, – он излечивает раны и греет в самый лютый мороз, никогда не теряет цвет. Нам, магам, в принципе, ни к чему это всё. Нас астрал греет, а вот нашим гостям в Арагоне или в высоких горах – очень нужная вещь. В такой одежде один бывший король Кревланда тридцать дней во льду провел без еды. Правда, потом умер от сердца, банально, во сне.

Ещё две недели длилось обучение Гримли под чутким руководством Солмира. Во время тренировки по нанесению рун на арену не сел голубь, к его ноге был привязан крепко сжатый кусок пергамента. Гримли, а он был обнажен до пояса и вспотевший от сопротивления астральных узлов вдруг почувствовал, этот посланник не к Солмиру прилетел, не в святилище, а к нему лично. Он подманил птицу, и голубь, воркуя, спрыгнул со столбика арены и сел ему на плечо.

– Ах ты, устал, наверно, долго летел, – погладил его Гримли и аккуратно развязал позолоченную нить, которая сама говорила об отправителе. Он вспомнил прием у короля в Клекстоне. Его двор и украшения, запахи. Это письмо из Энрофа, неужели от неё?!

Торопясь, но бережно перебирая пальцами, он раскатал узкую свернутую бумагу. Солмир в своем зале связи подошел к окну и смотрел на привечающего птицу ученика заботливо, как орел на птенца, который вот-вот покинет гнездо.

«Милый Гримли, я уже так давно тебя не видела и была так рада тому письму, что прислал твой учитель. Я так рада, что ты совершенствуешь свое мастерство, и достиг, по его словам, столь крупных успехов. Как жаль, что эта ужасная война разлучила нас. Я вновь вернулась ко двору королевы Анны, ей стало много лучше, после лечения магией. Многолетняя болезнь прошла. Слухи о твоем подвиге в Карстольде дошли до столицы. Все смеются над генералом Велеском, а мне стараются угодить. Все стали такие услужливые, когда узнали о тебе. Даже канцлер. Он встречал меня на приемах, был галантен и добр, спрашивал о тебе, переживал, будто он ошибочно отправил тебя на погибель в Карстольд. Говорит, у него есть подарок (какая-нибудь очередная подлость), но не бойся, меня все при дворе защищают. Толин, Илирвен и Марк записались в новую армию, но всех направят в разные места. Лазарен уехал куда-то в Таталию с секретной миссией. Эй-Той очень добр ко мне, но все время молчит, и я уже перестала спрашивать. Я очень жду тебя. Солмир сказал, что я скоро смогу тебя увидеть. Милый, целую тысячу раз. Люблю тебя!»

Маленький листок был много раз сложен и исписан с обеих сторон мелким женским почерком.

– Вот что он имел в виду мудрый мастер, – пробормотал Гримли и побрел к своему убежищу, писать ответ.

Спустя два дня после этого письма Солмир сказал ученику, что должен покинуть святилище и не может взять его с собой. Ему нужно посетить Рейхавен. Но долго в одиночестве он не останется.

– Я просил прислать к тебе Ивора. Скоро он прибудет.

– Хоть кто-то знакомый. Учитель, я не сказал вам, как благодарен за то письмо. Я понимаю, почему вы разделили нас, теперь понимаю. Расстояние ещё больше привязывает друг к другу.

Солмир ничего не ответил. Вечером того дня белый всадник прибыл в Рейхавен. Маг не думал там серьезно задерживаться, нужно было посетить Ивора. В загородном поместье разведчика Солмир планировал встретиться с его попавшим в опалу начальником. Также о многом следовало поговорить с Эльзой Грифонхат. Она была на два года старше Гримли и Аделаиды, могла что-то знать о прошлом королевского дома. А в нем, возможно, скрывалась тайна появления на свет юного чародея.

К сожалению, остановка в Рейхавене оказалась более долгой, чем хотелось бы. Его настойчиво просили посетить главу Совета Правды. Маг застал старших эльфов в центральном дворце, в покоях Эллезара. Хозяин был мрачен, глава города Рилант – растерян. Они сразу, не мешкая, выдали причину искренних просьб.

– Наше посольство в Ангкоре послало сигнал бедствия и больше не вышло на связь. По слухам, нойоны открыто вторглись и пытаются оккупировать Карн, начав со столицы. Они больше не прячутся и не выжидают! – заявил Эллезар.

Глава 6

Карнская империя, Ангкор. 8-й путь Лун, 989 год н. э.

Столица могучей морской державы раскинулась на пологом склоне холмистой гряды, поросшей саговниками, баньяном и гингковыми деревьями. Несмотря на близость гор, здесь было тепло и всегда очень влажно. Растительность шла из воды, и огромные деревья запускали могучие корни прямо в мутные воды реки Тай-куин, в дельте которой располагался город. Вернее, старая его часть находилась на берегах реки, а новый Ангкор, богатый и каменный, протянулся вдоль берега моря. Раньше корабли теснились в узких мутных протоках, между десятками деревянных причалов, представлявших собой простенькие настилы поверх гингковых корней. Теперь же большие суда, перевозящие тысячи фунтов груза, становились у длинных каменных причалов торгового порта, защищенных двумя огромными молами от бурь и штормов, приходящих с юго-запада в период муссонов.

Рядом, вдоль гранитно-мраморной парадной набережной, располагался речной порт и место стоянки тысячи лодок, каноэ и гондол, которые, как водомерки, шустро носились по глади искусственных бухт и каналов, соединявших старую и новую части города. Так гости из предместий и отдаленных карнских областей попадали в новый город. На юрких ботах с десятком гребцов развозили вверх по реке все, что приходило на больших кораблях из самых далеких портов, купцы которых считали честью торговать с Ангкором. Сотни лет морская стихия была покровителем, кормильцем и защитником Карнской империи. Недалеко от порта находился гигантский рынок. Кого там только не было! Эльфы и гномы, гноллы и степняки из северного Хорда, богатейшие азахарейские купцы, посланцы султана Муссвата в шелковых халатах, грозные эрафийские рыцари и надменные таталийские вельможи. Правда, с утверждением торговой блокады против стран севера гостей из Эрафии и Авлии поубавилось, но дипломатические контакты полностью разорваны не были. Потому здесь все ещё можно было встретить и эльфов, и гномов, и людей с берегов Прады. Между рынком и главной набережной, напротив Императорского дворца, возвышалось огромное монументальное здание, все ещё опутанное лесами. Сотни ремесленников и тысячи рабов трудились здесь под руководством и не без помощи чародеев сумрака. Ни один десяток колдунов: и недавние ученики, и признанные мастера – нашли здесь приют, не желая быть брошенными на произвол судьбы после катастрофы, произошедшей на Зейлоте. Под общим крылом и защитой своего лидера, бывшего посланника в стране пепла Малькольма-воина, они пытались воссоздать хоть какое-то подобие своего прежнего мира.

В отличие от Аджита Мудрого, о котором также были наслышаны многие сумеречные, Малькольм не стал демонстративно отстраняться от власти в стране, на территории которой хотел основать новое поселение. Он хорошо изучил элиту Карна, видел, что она развратна и падка до роскоши, серьезно оторвалась даже от средних слоев местного общества. Но маг был уверен, что именно такую элиту легко будет заинтересовать в его предприятии. Когда дело окрепнет и встанет на ноги, от пресыщенных и погрязших в мздоимстве вельмож можно было легко избавиться с помощью народных волнений. Пока что его идее сопутствовал успех.

С лордом Курушем, который благодаря интригам и манипуляциям стал регентом при десятилетней принцессе – Нджай Ярмине, переговоры были особенно сложны. Это был требовательный, эгоистичный и крайне развращенный в своих прихотях политик-хищник, но Малькольму удалось найти и его слабое место. Куруш боялся нойонов, врожденно боялся, не под действием чьих-то нравоучений или после «Книги миров», что проникла сюда из Таталии. Он боялся их интуитивно, и это было на руку магу сумрака. Когда стало ясно, что бессмертные всерьез готовятся к новому конфликту с Севером, Куруш первым понял – ему следует ждать предложения, от которого невозможно будет отказаться. Когда, после окончания таталийско-фолийской войны, стало ясно, что нойоны сделают ставку на Таталию, как своего первого союзника, Куруш сам пришел к Малькольму и поинтересовался, не сможет ли сумеречный маг ему помочь?

– Какого рода услуг вы от меня требуете? – с нарочитой растерянностью спросил тогда чародей, и Куруш прямо рассказал, чего он опасается в ближайшее время. Прежде всего, чрезмерного усиления республики – того, что Таталия сперва дипломатически, через торговлю, массовым переселением людей и экспансией подорвет силу Карна. Она станет второй, если не первой державой юга. Первой Куруш твердо считал Карнскую империю.

Малькольм не позволил себе сразу пойти на поводу у регента и обещать ему несбыточное, но поставил четкие условия их помощи – возможность свободно строиться, свободно пропагандировать свою школу магии, потеснить миссионеров, как монахов церкви Велеса, так и сторонников темных культов. Время шло, и чем больше усиливалась Таталия, тем быстрее росли уступки, на которые регент шел перед сумеречными. У него, однако, сохранялась большая свобода действий. Куруш понимал, что основную опасность для него будут представлять не сами таталийцы, а их новые покровители. Ища защиты в широкой поддержке собственной власти, регент помимо беженцев с Зейлота стал приглашать ещё и тех людей, чья значимая деятельность в Таталии и Эрафии не сложилась по каким-то причинам. Верным проводником этой мысли стал его первый советник Пол Вернон.

Предки ближайшего советника регента происходили из обедневшего эрафийского рода и больше ста лет назад остались на службе у Карнской монархии. Пол, в отличие от воинственных рыцарей, окружавших его, рос больше политиком и дельцом, нежели воином. Он прекрасно разбирался во внешних вопросах и на этой почве сошелся с Курушем, когда тот ещё и не помышлял о регентстве, а был просто главой внешней торговли столицы Империи. Мог ли император или правитель столицы положиться на выходцев их собственной страны? Для Куруша этот вопрос не стоял, он точно знал ответ – нет. Тридцать городов, разбросанных по полуострову и десяткам мелких островов в Киликийском проливе, имели прочную торговую связь по морю, но весьма слабую зависимость в других вопросах. За последний век больше двадцати раз правители провинций, различных городов-крепостей, затерянных среди гор и непроходимых джунглей, пытались либо отделиться от Карна, либо захватить столицу и править от имени одряхлевшего императорского дома. Только отец нынешней принцессы Нджай-Ярмины, Тайкун II смог обрубить, как ему казалось, все попытки развалить державу. Он призвал под свои знамена армию наемников из северной Таталии и с её помощью вместе гвардией гуркхов – этнической ангкорской стражи, пресек все мятежи и даже усмирил киликийский союз свободных мореплавателей. Однако быстро продвигавшийся по рангам и должностям Куруш понял, что одними войнами дело не сохранить и первым посоветовал ещё отцу принцессы приглашать сюда магов сумрака. Хотя, конечно, послы Авлии и Эрафии этого не приветствовали – факт произошел. Но если раньше чародеи были в долгу у Куруша, то теперь ситуация изменилась. Регент сам был вынужден просить у них помощи.

Исходя из своих представлений о внешней политике, Куруш, даже не информируя мага Малькольма, начал заигрывать с одним из вождей пиратов Киликии Тан Тоном. Уговорить того было непросто, тогда Куруш подстроил ослабление и изгнание его главного конкурента в борьбе за лидерство среди морских волков Френсиса Ларго. Известному одноглазому пирату после крупного поражения от Карнского флота пришлось биться со своими. Его силы были полностью истреблены, а сам Ларго был вынужден бежать из Киликии. Тан Тон надругался и убил его дочь. Правда, бежал Ларго недалеко и осел на службе в Асанне, в лагере, столь ненавистном Курушу. Тан Тон же после серьезной победы стал верным проводником дел регента в восточном море, хотя в первую очередь работал за деньги, а не за обещания.

Провокационные налеты на порт Изольенти в Таталии были организованы пиратами с подачи Куруша. Регент понимал, что дразнит зверя, но был чрезмерно уверен в своих силах, ему хотелось как можно быстрее узнать – на что готовы пойти нойоны ради своих новых друзей. Зная, что действия Таталии и её покровителей будут скоры, Куруш спешно закупал оружие в Эрафии и Авлии, оружие, которым можно было бы если не остановить, но принудить нойонов к переговорам. Куруш был вменяемым и трезвомыслящим во внешних делах. Он понимал, что со всей мощью южных владык им никогда не совладать, но в то же время рассчитывал, что сможет нанести при случае неприемлемые потери и полагался скорее на осторожность и мудрость нойонов.

Если они увидят, что потери в случае войны с Карном будут слишком велики и сделают их собственный мир легкой добычей со стороны Арагона, то нойоны не нападут на Ангкор. Так думали Куруш и Пол Вернон, когда ехали на остров Красный, подписывать мирный договор. В отличие от остальных правителей стран юга, лорд-регент выглядел тогда чрезвычайно уверенно. На руках его блестели браслеты молчания. За его спиной были сотни магов сумрака, тысячи верных гуркхов и наемников севера, вооруженных не простыми копьями и мечами, а с серебряным оружием и эльфийскими луками, в доспехах, рассеивающих магию.

Ни одно другое государство не могло оказать нойонам большего сопротивления, чем Карн, при том, что они не собирались воевать, а просто хотели остаться нейтральными в грядущей схватке. Правда, Азахарея вообще отказалась от навязываемого нойонами торгового эмбарго, и это понятно. Они открыто приняли сторону Арагона, имея прямого заступника и поборника – могучего белого мага Ранкха. Куруш считал подобную выходку страны торговцев недальновидной. Регент полагал, что только нейтралитет во время большой войны может гарантировать державе успех по её окончанию. В идеале он считал, что если эти два монстра – нойоны и Арагон – уничтожат друг друга, то они вместе Малькольмом станут первыми в новом мире на пепелищах древних держав.

Вождь сумеречных, однако, не разделял радостного оптимизма лорда Куруша. Маг долгое время провел в Агону и хорошо знал, с кем имеет дело. Малькольм догадывался о загадочных обстоятельствах гибели посла Даса, и потому, когда Куруш обрадовал его новостью, что в руки карнцев может попасть архив последнего посла Зейлота, радости у мага не прибавилось. Более того, Малькольм прямо дал понять, что все происходящее, скорее всего, нойонская провокация.

– Они дали вам камень веры и тут же решили дискредитировать вашу честность, – открыто заявил регенту чародей. Но Куруш верил в себя и ему вновь повезло. Судьба хранила их заговор. Малькольм поражался, но все говорило за то, что Мозесу Мекелю просто удалось выкрасть у брата архив Даса. Редкое дело, чтобы обессмерченный предал своих хозяев.

– Но это исключение, лишь подтверждающее правило. В конце концов, Дас мог очистить его мозг от нойонской заразы и зависимости от Стааха, – возражали в окружении регента.

Далее ситуация развивалась стремительно, стоило Малькольму согласиться принять участие в операции, как тут же был разработан план нападения на нойонский крейсер, явно отправленный на поиски пиратов-шантажистов во главе с верным союзником Карна – Тан Тоном.

Результат дерзкой вылазки вновь насторожил Малькольма. Так часто им везти не могло. Тем не менее, несмотря на все риски и злоключения, кристалл с данными был доставлен в Ангкор и привнесен в храм сумрака. Удалив учеников, чародей решился первым узнать – не пустышку ли они вырвали с таким трудом из лап моргула Ритца. И тут произошло совершенно неожиданное явление. Кристалл оказался закодирован, поместив его в машину для чтения, маг увидел объемное изображение Даса. Ему стало грустно и как-то не по себе. Ведь Даса убили именно из-за того, что он хотел рассказать о планах нойонов. Сам Малькольм, конечно, догадывался о тероморфе, о его жуткой силе, но не верил, что правители с Зейлота могли передать образцы нойонам.

Изображение прояснялось, и Дас, улыбаясь своим бычьим лицом, произнес: «Если вы слышите это, значит, я мертв. Мое послание для вас, маги света, и только для вас. Если вы те, кто мне нужен, то вам откроется истина о том, что случилось с Зейлотом, почему я стал посланником сумрака в Агону и почему я погиб».

Дальше ничего не происходило, изображение было перетянуто слоем будто горящих изнутри рун.

Малькольм в астрале коснулся знаков, и они тут же скрутились, стирая послание – ведь попытку прочесть делал не белый маг. Малькольм пробовал так и эдак, ничего не получалось. Шифр Даса был сложен, чтобы разгадать его, нужны были месяцы кропотливой работы. Но главное было ясно, в послании речь, скорее всего, о тероморфе, и значит, страшное вещество в руках нойонов. Ведь именно из-за споров по применению тероморфов Малькольм был отозван из Агону, и его заменил Дас, изощренный дипломат и политик. Мысли чародея летели быстро. Если нойоны хотят применить тероморфов против Арагона, то все становится логично и просто. А значит – они с Курушем захватили бесценную тайну. Причем таким на удивление и легким способом. Ведь, судя по всему, нойоны до сих пор даже не нашли затонувший крейсер с трупом моргула Ритца.

Маг опустился в кресло и непроизвольно взглянул в окно. Стояла прекрасная солнечная погода. Главная гавань перед императорским дворцом была полна. Грубые лодки и золотистые гондолы стояли так плотно, что местами совсем не было видно воды. Сотни людей двигались с площади на Морской рынок, ещё больше стремились обратно. Стражники вели стройную колонну рабов по направлению к находившимся напротив храма сумрака складам. Бесшумно вошел послушник. Юноша заявил, что мага ждут: на холме за городом, где завершается постройка маяка слежения. А после с докладом в Императорском дворце. Лорд Куруш стал слишком нетерпелив, по три раза в день посылает за ним.

– Ответьте, что я сперва осмотрю маяк и прибуду к регенту не ранее семи часов по полудню.

Надо срочно всё завершать, эта тайна нам не по плечу! Мы её не отстоим, не отстоим! Надо срочно слать в Арагон за помощью, так думал Малькольм, когда его конь, взбираясь по извилистой дороге, среди влажного и жаркого леса поднимался на вершину холма. Там, рельефно возвышаясь над городом, располагалась каменная громада маяка. Помимо прямой помощи флоту, это чудо архитектуры имело внутри концентратор магических энергий, правда, совсем небольшой мощности. Настоящий концентратор, который позволил бы Малькольму содержать целую армию магических существ, должен был располагаться под храмом Хаоса. Если в городе работы были ещё в самом разгаре, то тут – в горах, все было завершено.

Маг вошел внутрь и быстро поднялся на вершину, оказавшись на смотровой площадке. Здесь были специальные полости для земляного масла и дерева, прикрытые сверху плотным кожаным тентом, чтобы никакая буря не затушила огонь маяка. Кроме того, размещалась система идеальных очищенных магией зеркал, они могли отражать и фокусировать свет маяка на огромное расстояние.

Но главное находилось на предыдущем уровне, в верхушке башни. Здесь располагался центр наблюдения, для подпитки которого и требовался малый концентратор. Отсюда можно было заметить любые перемещения за сотни миль. Голограмма отображала Карнское побережье, киликийские острова и часть территории Таталии.

– Любое перемещение со стороны нойонов, – докладывал его ученик, глава строительства, – будет немедленно обнаружено, а через пару секунд и вы, и регент будете в курсе!

– Вы славно поработали, увеличьте вдвое охрану объекта и тщательно читайте мысли карнцев. Всех, даже рабов. Ни один нойонский шпион не должен проникнуть сюда! – заключил Малькольм и поспешил к подъемной платформе, его уже ждал дворец.

Десмос Миридий был главой пограничной гвардии. Храбрый и умный воин, свою молодость он провел в Таталии, но бедность и долгое отсутствие достойной службы на родине привели его в страну морских торговцев. Оставаясь рыцарем до мозга костей, он не снимал тяжелый доспех даже в самую жаркую и влажную погоду, за исключением разве что парадных приемов, чем часто вызывал насмешки двора и простых карнцев.

Голые обезьяны, вам бы на деревьях жить, истекая потом, смотрел на полуголых, завернутых в лохмотья жителей Ангкора Десмос. Вообще он не был суровым, жестоким человеком – как было принято думать в Карне обо всех воинах с севера. По крайней мере, Десмос сам себя таким не считал. Молодой дворянин достаточно мирно относился к слугам, которые у него со временем появились, к семье, которую вывез из Таталии, когда смог окончательно утвердиться здесь. Верным союзником в его переселении выступил Пол Вернон. Первый советник нуждался в верных воинах некарнцах – от местных ему всегда приходилось ждать ножа в спину.

Десмос сразу все понял и даже спас жизнь помощнику регента. Затем подавил мятеж на одном из островов, после чего был назначен главой всей пограничной стражи. Его отряды из наемников таталийцев, бывших крестьян и обедневших рыцарей, были очень сильны, всегда хорошо вооружены и верны только Полу Вернону и регенту. Неудивительно, что для операции с дерзким захватом нойонского крейсера Куруш решил обратиться к нему, а не к армейским отрядам или даже верным телохранителям гуркхам. Хотя их глава Сатибарзан был в курсе дела.

Как мудрый политик, лорд Куруш никогда не ставил только на одну силу и создал систему сдержек и противовесов. С одной стороны карнцы – несколько крупных торговцев, флотоводцы и гуркхи, во главе с безжалостным палачом времен Тайкуна II – Сатибарзаном. С другой стороны – Пол Вернон и стоящие за ним переселенцы из Эрафии, Фолии и Таталии.

Десмос Миридий был символом удачной карьеры наемника в Ангкоре. При атаке нойонского крейсера Десмос рисковал жизнью, а Сатибарзан на борту карнского флагмана выжидал на расстоянии в добрых полсотни миль. Лишь сигнал Малькольма дал знать флоту, что дело прошло удачно. Теперь рыцарь шел в императорский дворец в ожидании щедрой награды.

Если бы её не было, он никогда бы не стал заискивать перед регентом. Его прямой покровитель Вернон был ему уже не так симпатичен, как раньше. Десмос знал, что в его интересах подмять под себя всю торговлю. Беспечное отношение Вернона к войскам и оружию, которых он считал лишь марионетками в руках сильных мира сего, вызывало у Десмоса отторжение. Он привык тому, чтобы его уважали и свои, и чужие. И враги Карна уважали его, ведь теперь границы, по крайней мере сухопутные, были на замке. А вот его прямые руководители – и регент, и Пол Вернон – относились к таталийцу практически как к варвару, поднятому ими из грязи в князи. Из всех, кто имел вес в Ангкоре, только чародей Малькольм вызывал у него уважение. Десмос считал его величайшим воином и мудрецом.

В тот день Миридий шел по широким ступеням, ведшим с центральной площади к парадному входу Императорского дворца. Массивные коричневые колонны. Сотни барельефов о походах и делах прежних владык украшали стены. Стража полуголых гуркхов с красными повязками и в тюрбанах с тонкими перьями приветствовала его. Сейчас Десмос был одет в шерстяную тогу, по случаю купленную у азахарейского купца, она прекрасно подходила ему по росту и сверкала шитым золотом по черной ткани. Десмос ненавидел тюрбаны, хотя на востоке это было обыденной и необходимой вещью, в шлеме он смотрелся бы смешно, и потому шел с непокрытой головой.

Внутри были те же гуркхи, только в легких золоченых доспехах, городские вельможи и наместники территорий, ожидавшие аудиенции у регента или Вернона.

– Вас ждут на совещании, – обратился к нему секретарь регента, напыщенный человек с черной бородой и смешными кудряшками, заплетенными в косички вокруг головы, спадавшими на спину. Чем ближе они были к покоям регента, тем больше было золота, помпезной, броской и кичливой роскоши. Здесь не было ощущения власти, как во дворце Эдрика в Энрофа или покоях консулов Таталии. Десмос чувствовал, будто попадал внутрь золотой шкатулки, где среди истлевшего тряпья скопились жуки-пожиратели гнилостей. И это были правители Карна. Вдоль коридора бежали какие-то дети, и двое гуркхов в красных штанах и повязках прогоняли их прочь от массивных позолоченных дверей.

– Вам сюда! – указал секретарь, Десмос знал, что это зала Пола Вернона.

Там были уже все. Сатибарзан – полноватый глава местной гвардии в золотисто-красных одеждах с толстыми волосатыми руками и глазами цвета земляного масла, Пол Вернон, сумеречный маг Малькольм и сам регент Куруш.

Двое слуг, прежде стоявшие у дверей, и опахальщик за спиной регента получили от Вернона приказ удалиться. Десмоса приветствовали, он поклонился регенту. Убого согнувшись и метя бородой пол, закрыл за собой двери удаляющийся секретарь.

– Я наложил заклятие, чтобы нас нельзя было подслушать, – указал на окна и двери Малькольм.

– Благодарю, теперь расскажи о своем открытии, – деликатно и на удивление вежливо предложил регент.

Малькольм установил на золоченом столике у окна машину по отображению голограмм. Небольшой серый пирамидальный камень с удерживающим устройством. Затем извлек информ-кристалл и установил в сердцевине считывающего устройства похожего на клешню краба. К ним явилась тень посла с Зейлота.

«…как я стал посланцем в Агону и почему погиб…» – завершалась речь Даса, и на стены комнаты спроецировались отблески мерцающих рун, оборвавшие речь сумеречного чародея.

– То есть он хотел передать все это в руки белых? – прервал паузу лорд Куруш. – Но почему только им?

– У меня есть ряд соображений по этому поводу, но я не уверен до конца, – прищурившись, притушил яркость отображения Малькольм.

– В любом случае шантажировать нойонов этим нельзя, – заявил Вернон.

– Почему нельзя? – возразил регент. – У них не было возможности знать, что именно зашифровал туда Дас.

– Может, они и не догадываются о содержании, – согласился Малькольм, – но советник прав. Нам сейчас не до шантажа. Мы должны отдать кристалл.

Куруш сначала даже как-то не воспринял эту фразу.

– Ты, наверно, не понял, чего мы хотим…

– Нет, это вы не поняли, что натворили! Нойоны не в курсе того, что на кристалле, и они будут исходить из худшего. Вы все ещё думаете, что Дас погиб при извержении вулкана? Его убили. Раз они гнались за Мекелем, значит, давно знали об архиве, согласитесь!

– Да… но…

– Вот поставьте себя на их место! У нойонов украли что-то ценное, крайне опасное в их грядущем конфликте с Севером. Я считаю, надо выполнить волю Даса и передать кристалл в Арагон.

– Тогда для чего мы его похищали, а? Такой риск и жертвы ради спокойствия седобородых старцев? Их приспешников, эльфов и эрафийцев??!

– Вы не правы, регент. Вы хотите сохранить его здесь, думая, что это безопасность от нежити, на деле лишь в разы повышая угрозу!

– Почему? Раньше ты говорил, что это безопасно!

– Я не знал, что на кристалле. Теперь, когда они готовятся выступить против Арагона, мы должны помочь владыкам Севера! – стоял на своем Малькольм.

– У них и так могучая армия, – заявил Сатибарзан.

– Все бесполезно, если у нойонов есть новое оружие, о котором никто не знает!

– Что? – непонимающе потер нос регент. Он уже жалел, что прежде не поговорил с магом один на один, а теперь было много свидетелей.

– Арагон нам ничем не грозил, а нойоны могут напасть в любой момент, – рассуждал Вернон, – так что, в принципе…

– Ты меня запутал. Почему ты теперь говоришь по-другому, Малькольм? – регент пересел на диван среди золоченых подушек, а одну упавшую отшвырнул ногой.

– Потому что нойоны безжалостны к врагам. Мы разозлили их куда больше, чем я думал раньше. Теперь в первой волне их атаки мы будем точно, а к войне мы ещё не готовы.

– Раньше вы говорили, что готовы! – Вернон, как и все, обращались к магу на «вы», только регент смел ему «тыкать».

– Я говорил, что мы готовы к нейтралитету, но теперь нам не остаться в стороне, нужно готовиться к бою. Арагон далеко и едва сможет защитить своих верных союзников Авлию и Эрафию. Таталийцы только и ждут случая от нас избавиться, будут махать красной тряпкой перед нойонами, будут нашептывать ложные обвинения…

– Их не так-то легко вывести из равновесия, – заметил Куруш.

– Да, но только не сейчас. Я уверен, внутри нойонов раскол. Раньше при получении архива нам это помогло, но теперь этот раздор нам смертельно опасен. Фракция войны постарается быстро показать свою дееспособность и раздавить нас!

– Это все голые предположения, – отбивался регент, но и его вера в удачливость планов уже начала шататься.

– Но просто так передавать информацию Арагону глупо, её можно продать! – заявил Вернон.

– Ага, и уподобиться пиратам Тан Тона, требовать выкуп? Чем – золотом, алмазами?

– Нет, землями, – резко ответил советник, – будем просить земли и безопасности! Таталия явный союзник нойонов, пусть Светлый круг пообещает нам половину их земель и то место, где нойоны нашли у них золото!

– Арагон милосерден и не пойдет на такую сделку.

– Узнают, что там их судьба, пойдут, – вступился за сообразительного помощника Куруш.

– Надо послать к ним переговорщика, – заявил Сатибарзан.

– Безумие! Вам не удастся договориться с одними, и вы шантажируете других?

– Кто не рискует, тот не выигрывает, – отрезал регент.

Они ещё долго спорили. Десмос не мог понять, зачем его сюда позвали, если его мнение никого не интересует. Сам он шел только защитить своих людей, попавших в случайную немилость, да узнать что-нибудь о награде за потопленный нойонский корабль.

– А вы что скажете, Миридий? – обратился к нему в пылу спора Вернон.

Десмос не знал, что ответить. В целом душевно он был на стороне Малькольма, но Вернон и Куруш были его хозяевами. Он знал, как опасно гневить регента, можно было лишиться поста, а то и попасть в тюрьму.

– Я думаю, в первую очередь надо укреплять город, – ответил он.

– Хоть кто-то говорит дело, – заметил Малькольм, – нойоны не ударят по нам всей своей силой, но у нас нет возможности остановить даже небольшой их отряд.

– А на что тогда нужны все эти постройки: храм сумрака, маяк. Все, что стоит казне уйму денег! – завопил Вернон.

– Ладно, остынь, – Куруш осадил советника, так как видел, что тот слишком налетает на колдуна, Малькольм ведь мог обидеться и уйти.

– Я решил. Ты, Вернон, сам повезешь кристалл. – Регент сделал паузу и встал, указывая рукой на мага сумрака: – Тем самым мы уже нанесем нойонам страшный удар. Потребуй от белых клятвы, что Карн прирастет территорией, и безопасность его обеспечь. Отправишься один, и как можно скорее!

– Но как мне говорить с ними, один на один… У меня его просто отнимут!

– Это детали. Малькольм, ты можешь сделать хотя бы копию этого кристалла?

– Дас защитил его от копирования, но за пару дней, вместе с учениками, мы пробьем блок.

– Главное, как верно заметил Десмос, – оборона города, надеюсь, орден сумрака может обеспечить нам оповещение об опасности, – регент кивнул удрученному прежде рыцарю.

– Да, система оповещения об опасности запущена, я её сегодня осмотрел. – Обрадованный тем, что строптивый правитель пошел на попятную, Малькольм немного расслабился.

– Предлагаю всем вместе отправиться туда вечером, после совещания. Хочется самому видеть, как все работает, – пространно заявил Куруш.

– Но, владыка, есть ещё проблема, – вновь вступил в разговор Десмос. – Часть моих воинов недовольна. Их казармы на южном конце города сносят, говорят, будут строить виллы в таталийском стиле…

– Это к главе города, – отмахнулся регент.

– Но он послал меня к вам. Хозяином земель оказался ваш двоюродный брат и его друзья. Раньше эта земля была прямым владением императора.

– Ладно, я разберусь.

– Ещё говорят, что новые отряды гуркхов, прибывшие с севера, не получили свое жалованье. Они ропщут, а в городе и без того полно смутьянов, это опасно, – заявил Вернон.

– Это ложь, я живу бедно, как монах-затворник. Поехали, посмотришь мой замок, это замок, но не дворец! – отвечал глава стражи.

– Недовольство в столице плохой знак, никакая оборона против внешнего врага не устоит, если народ внутри города будет настроен против нас!

– Это чушь! – грозно отрезал Куруш. – Я знаю, что часть народа из черни, приезжих торговцев и знати островов мною недовольна, но знаете, в чем причина их раздражения, что бесит их?

– Ну… – Малькольм успел расстроиться, что вступил в эту перепалку с регентом.

– Больше всего всех злит мой публичный союз с нойонами. Их злит блокада Эрафии, на которую мы пошли под давлением нежити. В городе нойонам не верят и не поверят никогда! Если они придут с войной, то весь город будет на моей стороне. Они, конечно, могут всех убить, но тогда у них будут мертвые руины, а не город! Устанут оживлять, твари! – заключил регент.

– Может, все-таки избавиться от полученного шара веры? – вежливо спросил Десмос.

– Говорят, Тан Тон его тоже выбросил, и что, это сильно ему помогло, Миридий? – ответил вопросом регент. – Пока шар здесь, думаю, нойоны не нападут хотя бы какое-то время. А потом Арагон сделает за нас всю грязную работу. А плоды с этого черного дерева, золотые плоды, снимем мы, а не их эрафийская и авлийская челядь!

На этой патетической ноте регент прекратил совещание. Вернон, Сатибарзан и Десмос ушли, наемник доказывал Вернону, что народ недоволен не только союзом с нойонами, но и хамскими действиями родственников регента, но его никто не слушал.

– Малькольм, подожди меня в коридоре. Я оденусь, и отправимся смотреть маяк!

– Как вам будет угодно, регент, – ответил маг и вышел, оставив Куруша лежать на бархатном кресле и жевать сухофрукт.

Минут десять подоспевшие слуги переодевали регента, и Малькольм – высший маг, прежде на равных ведший дела с Нагашем, Вокиалом, Моандором, повелителями Зейлота, теперь был вынужден ждать, пока на сухую старую ногу правителя Карна натянут башмаки нужного цвета.

Какая мразь кругом, взял бы гладиус да порубил всех, мелькнула у мага дикая мысль, но он оставил её. Нет, пока они ему нужны, все нужны. А Десмос, возможно, вообще хороший человек. Вдруг громкий детский смех наполнил коридор. Несколько полуголых детей, среди них девочка в позолоченной накидке, бежали мимо, а за ними гнались толстые неуклюжие сиделки, из числа приставленных к принцессе слуг.

Девочка в золотых одеждах остановилась у ворот покоев Вернона, где регент соизволил приступить к переодеванию, выгнав хозяина.

– Дядя Малькольм, – спросила девочка.

– Да, – опустился перед ней на колени могучий чародей. Тетки замерли в отдалении, не решаясь подойти к известному на весь город колдуну.

– А мы сегодня в мельницу играли, я и мои друзья построили мельницу с водой в бассейне с золотыми рыбками!

– Молодцы, – похвалил принцессу маг. Он показал девочке пустую ладонь, потом сжал ее в кулак, а потом во вновь раскрытой руке уже был прекрасный цветок лилии. Точно такой, какие росли у пруда, где играла с друзьями Нджай Ярмина.

Девочка захлопала в ладоши и засмеялась.

– Ещё!

– Нельзя!

– Почему? – Принцесса нахмурилась, будто цветок увял.

– Потому что, если творить чудеса постоянно, – Малькольм тяжело вздохнул, – они перестанут быть чудесами.

Принцесса на миг замолчала.

– Вы знаете, мой регент, тот дядька в красной тоге, что правит всеми от моего имени, – девочка лукаво покосилась на дверь за спиной мага, – он такой смешной! Хотите тайну?

– Да, моя юная повелительница!

– Он по ночам приходит ко мне в спальню и смотрит на меня, долго-долго, пока я не усну. Он не знает, что я его вижу. Слуги рано кладут меня спать. Гасят свечи и закрывают окна тяжелыми портьерами. Вот когда темно, он приходит и смотрит на меня. Сегодня ночью я подложила на это место банановую кожуру. Он не заметил и так плюхнулся, если бы вы видели, я чуть не умерла от смеха.

– Неужели?! – Ярмина от всей души рассмеялась, но магу было совсем не смешно. – Ну ладно, беги к своим друзьям, если что-то будет тебя пугать, просто громко позови меня, и я услышу.

– Спасибо, дядя Малькольм. – И юная принцесса с цветком в руке побежала к ждущим её в конце коридора детям, которые были рады, что им все-таки удалось сбежать от надоевших нянек.

Да куда он провалился, злился маг. Он уже хотел мысленно заглянуть за дверь, как услышал оттуда затухающий женский стон, потом более громкий и все стихло. Через пару минут показался разодетый Куруш. Он вытирал влажные руки бледно-розовым шелковым платком.

– Какие рабыни невкусные. Весь день все не так! – бросил регент Малькольму и по дороге швырнул смятый платок в руки склонившегося в три погибели гуркха.

Через час паланкин с лордом Курушем опустили около маяка, и они прошли в башню. Была уже почти ночь. Малькольм показал регенту голографическую систему снижения.

– Что это мигает и двигается с запада? – деловито спросил он.

– Это пепел. Нойоны закрывают небо над собой пеплом и наделяют его магическими свойствами, чтобы глаза Арагона слепли, попадая в него. Но ветер с океана им не остановить, и ошметки этих облаков иногда долетают сюда. Ангкора они не достигают, рассеиваются над заливом.

– Да, спасибо, что прояснили. Их чары не так уж сильны, верно?

– Пока не родился всесильный, – усмехнулся Малькольм.

– Что же, – хлопнул себя по коленке Куруш, – мне ещё надо вернуться во дворец, важные дела, так что поджигайте сами, я снизу посмотрю, – приказал он гуркхам и вышел.

В ту ночь новый маяк первый раз на тридцать миль вокруг осветил окрестности Ангкора.

– Хоть что-то он строит и для людей! – говорили жители о Куруше. Люди выходили на улицы и подолгу не ложились спать.

У Малькольма было странное ощущение, будто рядом какое-то зловонное болото и оно хочет его засосать. После того дня у мага стал пропадать сон, появлялись странные видения, природу которых он не мог понять даже из астрала, – это были будто проблески будущего. Когда на следующий день чародей пришел в Императорский дворец, ему привиделось, будто ступени парадного зала залиты кровью. Через миг – наваждение исчезло, но Малькольм не мог им пренебречь – он в тот же день велел ученикам со всей страны собраться в недостроенном храме сумрака и ждать здесь его решения. Маг чувствовал, что ему понадобится поддержка. Десмос Миридий тоже вдвое увеличил патрули на улицах Ангкора и впятеро охрану Императорского дворца. Но все это не могло изменить того факта, что демон Аш уже давно был в городе.

Состоящий их пепла, он был принесен сюда по кускам порывами западного ветра и теперь ждал сигнала своего хозяина, время от времени летая над городом, клубясь у костров, что ночью жгли стражники.

На следующий день первый советник регента Пол Вернон в «просторном» ящике для товаров, с деньгами и копией кристалла, взятой у Малькольма, тайно отправился в хордский порт Мохатур-Айдан и через неделю прибыл туда.

У Вернона был план – встретиться в Эрафии с верным Малькольму человеком и прорваться на самый верх, чтобы через короля Эдрика найти связи с истинными магами Севера. Пол Вернон отправился в далекое, долгое, рискованное путешествие совершенно не зная, чем оно может кончиться. У советника были и собственные мечты. При ведении переговоров Вернон хотел помянуть истинную веру Велеса, заручиться поддержкой белых, чтобы в дальнейшем избавиться от регента Куруша и его двора. Если этот кристалл принесет арагонцам победу в войне, то ему, не рожденному в стране морских торговцев, достанется власть над всей Карнской империей.

Так думал Пол Вернон, когда верхом на верблюде, в одеждах купца, брел в караване через пустыню бегущих песков. Его путь из Хордскго порта лежал на северо-запад, к столице охваченного войной Кревланда городу Боосс. Он и не подозревал, что вовремя покинул куда более опасное в эти дни место.

Земли нойонов, цитадель Агону. 8-й путь Лун, 989 год н. э.

Несколько десятков зомби и личей столпились на мосту, протянувшемуся от центрального замка Агону к одной из башен. По цепочке они передавали друг другу крупные черные камни, исписанные желтыми, багровыми и голубыми рунами. Их укладывали на площадке, что ободом обтекала башню на высоте добрых трехсот футов. Вход внутрь для простой нежити был немыслим. Они служили Вокиалу, а хозяин башни хотя и был его союзником, но внутрь никого не допускал. В его отсутствие никто – даже верные моргулы, не заходил внутрь. У командовавших личей возникла проблема, они не могли закончить конструкцию, не попав в башню. И хотя они старались поспеть до Совета темных владык, все равно – не смогли уложиться. Хозяина башни не было, уже все прочие истинные были здесь, а он всё запаздывал. Затуманенное мглистое небо не предсказывало удачи, но именно этим утром она улыбнулась незадачливым строителям.

Старшие личи увидели фигуру в белом доспехе, следующую сюда с посадочного монолита. Рядом с куполом дворца Совета совсем недавно приземлился прибывший с запада Дракон-дух.

Ещё поднимаясь на колоннадный мост, Моандор заметил там толчею. Его кольнула странная мысль о покушении, но нет – тут не было даже моргулов, а обычные личи и скелеты в любом числе ничего не могли ему сделать. Может, я слишком подозрителен? – задавался вопросом нойон. Хозяин Колдсоула ненавидел эти моменты, когда все готово, а необходимо ждать. Тогда начинали появляться совершенно неожиданные и глупые мысли, а больше всего Моандор ценил в людях ум и то, что они называли пороками. Ведь именно знание и умение манипулировать пороками других было по сути второй магией. Нойон шел по мосту, личи и скелеты расходились в стороны, командиры сотен почетно склонились перед самым входом, где около створчатых врат стояли рыцари смерти. Они отступили, отдали честь, вскинув руки в нойонском приветствии и грозно пристукнув о двери рукоятями острых глеф.

– Смерть путь к жизни, – ответил Моандор и прошел в башню.

Уже поднявшись в зал размышлений, он осмотрел окрестности сквозь прозрачные окна горного хрусталя. Нойон не любил вставки из магии воздуха, от них веяло неуверенностью, к тому же они бесцельно пожирали энергию концентраторов. Моандор очень любил стекло.

Когда-нибудь жизнь людей будет протекать внутрь стеклянных строений. Он знал, что личи строят телепортер по приказу главы города. Значит, Вокиал, наконец, обратил внимание на этот совет, данный так давно. Вроде бы мелочь, пальцы в белых перчатках стучали по подоконнику и стене. Он смотрел на сердцевину города. Все было в движении. По десяткам дорог и мостов двигались тысячи слуг истинных. Новый телепортер – мелочь, но показательная. Вокиал в душе смирился с тем, что я избран, и старается угадывать мои желания. Выполняет приказы, которые я ещё не отдал, это хорошо. Однако убеждение верных союзников не должно притуплять бдительности.

Сейчас каждый из них боится, каждый – может быть, кроме Нагаша. Этот воин слишком хорошо знает пределы своих возможностей. Моандора не раз посещала мысль о том, что не знает страха только тот, кто ощущает пределы своих возможностей: во всем и в магии также.

Этот Совет, что должен вот-вот начаться, по сути, мало его волновал. Нойон предполагал все возможные варианты развития событий уже очень давно. С одной стороны были факты, с другой – пятнадцать участников. К счастью, многие события инспирировались им самим, а остальных членов Совета нойон знал уже столетия, и потому предположить ответную реакцию и выбрать наиболее вероятный исход не представляло большого труда. Это была простая нудная аналитическая работа, к которой он приучил себя вековой практикой. К сожалению, пришлось в последний момент подкорректировать свои планы, и перед самым Советом посетить резиденцию в Колдсоуле, из-за чего Моандор прибыл позже других.

Нойон сел в широкое кресло с черной спинкой, кончавшейся рогоподобными отростками, и астральным пассом кинул в машину проигрывания информ-кристалл. Этот прозрачный камушек передал ему Шакти, в свою очередь получивший его от Синката во время миссии в Кревланд. Странно, что он избрал такой открытый путь передачи, подумал Моандор о своем тайном союзнике. Нойон прекрасно понимал, от кого этот кристалл, но все же был поражен услышанным.

У него было не так много неизвестных в этой игре – большой игре с Арагоном, и одним из важнейших факторов, о которых нойон не имел точного представления, было то, почему сами белые лезут на рожон. Почему подталкивают войну, помогая ему вербовать себе все новых и новых союзников?! Теперь Моандор знал, это не случайность, а природное явление – так предначертано.

– Нового поколения арагонцев нет! Их род пресекся, что бы они ни говорили, теперь это очевидно… – шептал с экрана голос его тайного союзника.

Теперь все вставало на свои места, и нойон понимал, что им вновь везло. Сама судьба на их стороне и страны севера уже не избегут рока. Лишь долю секунды Моандор колебался и решил никого из Совета в свою тайну не посвящать. С минуты на минуту он ждал в гости мрачного воина Нагаша. Они собирались вместе прибыть на Совет. Его самый близкий союзник, самый опасный.

Надо было точно знать, какими силами они располагают, и тут Моандор полностью зависел от нойона-воина. Тот должен был сообщить ему важную весть, которая могла стать их главным козырем на Совете. На чьей стороне больше войск – на их – Моандора, Нагаша, Вокиала или Видомины и её союзников? Кроме того, глава разведки приготовил для Нагаша небольшой сюрприз. И вот черный конь Сатай опустился на мост перед самыми воротами башни, и личи вынуждены были снова прервать свое ремесло, чтобы приветствовать истинного.

Нагаш вошел стремительно, его развевающийся плащ заиграл багровыми отблесками негасимых светильников. Во всех его действиях чувствовалась решимость, будто он шел не на Совет, а на битву. Без полиарха я не смогу одолеть его, видел Моандор. На руки нойона сами собой наползли браслеты молчания. Гость вошел.

– Рад тебя видеть, нас сегодня ждет успех? – в вопросе была усмешка и угроза.

– Я не провидец, но думаю, мы им ничего не уступим, – ответил Моандор.

– Звучит многозначительно, ты говорил с ней? – Нагаш имел в виду их главную противницу в Темном круге ведьму Видомину.

– Да.

– И каков результат?

– Это тебя удивит, но я согласился на все её условия.

– Зачем, у нее так так мало союзников. Они не смогут помешать нам возглавить Совет!

– Да, но нам сейчас нужна пауза. Не стоит их унижать, лучше используем их ненависть к нам в нашу же пользу!

– Использовать Видомину? Это невозможно!

– У неё выбор между двумя крайностями, и в этом вся загвоздка, идем на Совет, – указал рукой Моандор и встал из кресла. – Её выбор или война, тогда она теряет все, и это очевидная гибель всего нашего мира, ведь Арагон уже наступает. Либо поступиться гордостью и властью, на что она тоже не пойдет.

– И какие же условия она выдвинет?

– Не уверен, что можно полагаться на обещания, для тебя роль предстоит прекрасная!

– Я не соглашусь стать правителем, – отрезал Нагаш. Взгляд Моандора уткнулся в этот шлем, железное лицо, багровые отблески.

Раз так грубо отказывается, значит, точно пойдет против меня. Так отказываются лишь от того, что безумно хотят.

– Пройдем, они, вероятно, уже ждут.

Нагаш был уверен, что глава разведки хочет сказать ему что-то важное здесь, но нет, они покинули башню и шли по колоннадному мосту.

– Скажи, правда, Пти поднял в Фолии ещё одну скрытую армию в сорок тысяч воинов? – поинтересовался глава разведки.

– А разве глаза Колдсоула не всевидящи?

– Ровно настолько, насколько это возможно.

– Да, он поднял войска и, согласно приказу, они движутся к месту общего сбора в Ато-Моргул.

– Мне сообщили, что они идут в Шедоукип в резиденцию Пти.

– Они могут быть готовы на всё, в случае если мы откажемся от их условий, – резюмировал Нагаш. – Хорошо, что хотя бы тероморф у нас в руках.

– В борьбе со своими он бесполезен. Междоусобица на руку лишь арагонцам. Видишь ли, Видомина полагает, что мы хотим воевать, и хочет указать нам наше место. Чтобы победить, надо смирить гордыню и пойти на уступки. В ходе войны, когда мы получим в прямое управление войска, все можно будет несколько раз переиграть! Уверен, мы с тобой оба знаем, как решить эту проблему. – На лице Моандора отразилась гримаса презрения. Нагаш не любил казаться слабым в чужих глазах.

– Да и сейчас у них ничего не выйдет, – сурово заявил он, – система обороны Агону исправна и рассеет любые их силы, а уже через день вся наша армада, во главе с Тантом прибудет из Ато-Моргула!

– Конфронтация не наш путь, – шептал Моандор, – наша задача не скатиться к этому, как бы нас ни толкали! Ты говоришь защита, но без концентратора она не сработает, а Нимбус сегодня значительно понизил его мощность, ставя какой-то свой эксперимент…

– Ты тут всего пару часов, а я три дня, и ты знаешь больше! – Нагаш не заискивал перед Моандором, он видел свою роль в этой драме и был рад, что его временный союзник не потерял своей прозорливости.

– Раз хотят, что же, мы их выслушаем! – решил воин.

Они продолжали путь к главному замку среди ряда подпиравших небо колонн. Нагаш поделился с главой разведки новостью о том, что у него так же начали строить телепортер.

– Только у нас двоих, – заметил воин.

– Вот видишь, Вокиал уже в чем-то определился… – утвердительно кивнул хозяин Колдсоула.

Его мысли были сейчас не здесь. Его волновал ход операции, войска Арагона уже входили в Эрафию. Они могут просто пройти мимо мест закладки тероморфа и живых торпед, творений Тамикзаллы. Как тогда заставить титанов вернуться в зону поражения, если они пройдут её, как извлечь из этого максимальную выгоду? – думая так, Моандор на миг расстался с Нагашем, и они, каждый через свои врата, вошли в зал.

Итак, все были в сборе. Этот Совет был не похож на все предшествующие. Сперва в зале повисла некоторая неловкость, ведь соблюсти древние ритуалы теперь было невозможно. Это был первый Темный Совет без вождя.

Его начал Вокиал, он был хозяином города и дворца. Лишь полиарх и жезл тьмы – Лхаидгронд – не принадлежали ему. Они по-прежнему лежали в центре зала, и после ухода Сандро древние артефакты до сих пор не нашли себе нового хозяина. Вокиал приветствовал всех и начал разговор.

– Положение наше катастрофично, без вождя продолжать операцию против Арагона нельзя. Это приближает нас к полному краху, и главное, что мы должны сделать, – резюмировал хозяин Агону, – избрать нового лидера!

– Если все так плохо, то стоило бы спросить с тех, кто спровоцировал уход вождя прежнего! – едко заметила Видомина.

Ведьма, взгляд Моандора в полутьме скользил по её фигуре. Как она уродлива! Эти длинные седые жидкие волосы, свисающая кожа, провалившийся нос, металлические амальгановые вставки по черепу – полутруп. Она совсем не интересовалась своей внешностью, в отличие от Тамикзаллы, которая раз в двадцать-тридцать лет меняла тела, всегда на красивых, сильных и молодых, полногрудых брюнеток.

– Когда вы, воины, прогоняли Сандро, вы думали, что справитесь без него, что теперь? Снова спорите, грызетесь, как шакалы, ненавидите друг друга и ничего не можете сделать вместе, – презрительный тон Видомины был дерзким вызовом всему Совету.

– Да, наше положение не из лучших. Сегодня стало ясно, Арагон полностью окружает силы Крага Хака, ещё неделя – и с Кревландом будет кончено, – заявил Галтран.

Паникёр, а я считал тебя союзником, отметил Моандор.

– Галтран, ты зря выгораживаешь их лидеров, пусть они, – свет из-под купола по мановению руки ведьмы осветил платформы Моандора и Нагаша, – объяснят, куда завели всё дело!

Перебирает с артистизмом, скривил сухие мертвые губы Моандор, в предшествующие несколько дней переговоров ты не была такой беспристрастной.

– И мы ответим! – громко сказал он. Платформа главы разведки на фут поднялась над базовым уровнем, чтобы было видно и слышно. Его голосовые связки были слабы, а зал огромен. На руках истинных переливались в полумраке браслеты молчания.

– Да, наше положение не из лучших, но уверен, сейчас настал момент для того, чтобы перестать отступать, а нанести удар Белому кругу в самое сердце. Сердце, что скоро перестанет биться, – далее Моандор основательно прошелся в своей речи по каждой из проблем, от Эрафии и Авлии до трудностей, что постигли Крага Хака.

– Орков погубила безудержная жажда наживы. Если бы они пропустили тогда азахарейский караван, а не разграбили бы его, то незамеченными подошли бы к самой границе с Эрафией. Ни люди, ни эльфы не отреагировали бы столь спешно. Они бы взяли бы Кастелатус и сейчас защищались в нем. Но и в том, что случилось, я полагаю, есть немалая польза. Теперь Арагон зашевелился и втянулся в войну. На вполне достаточном уровне, чтобы ужаснуть и сплотить наш Южный альянс. Правители Фолии и Таталии уже готовы запросить помощи и убедить свой народ, что ввод наших войск не агрессия, а защита. Султан Хорда будет следующим…

– Может, вы считаете, что и Карн на вашей стороне? – спросил воин Пти. Первый сторонник Видомины.

– Мы знаем о ситуации в Карне и уверены, это решаемая проблема. Посол Дас уже хотел нас предать, и потому был уничтожен, с вашего молчаливого согласия.

По залу прокатился шорох.

Флотоводец Исра заявил:

– Мои корабли готовы нанести по Карну такой удар, от которого они не оправятся!

– И толкнуть их тем самым в руки Арагона. Это не тот путь, что бы нас устроил!

– Вас устроил… – издевалась Видомина, – благодаря вам Исра лишился корабля, а Каликург верного моргула, в воспитание которого вложил столько сил.

– Сумеречные правда оказались жестоки и непредсказуемы, – будто с досады развел руками Моандор.

– Для нашей разведки появилось что-то непредсказуемое, удивительно это от тебя слышать!

– Главное не в этом. Как правильно заметил Вокиал в канун роковой битвы с Кругом Света, нам не обойтись без вождя и четкой иерархии, где каждый будет готов подчиниться другому, ради общего дела.

– И кого же ты хотел видеть вождем на время войны, неужели себя? – в речи Пти был явный вызов.

– Нет, Нагаша Древнего. Единственного, кто сможет привести нас к победе над белыми!

Освещение из-под купола ярче осветило платформу, где находилась фигура в черном доспехе жидкого металла с фиолетово-черным плащом.

– Я бы поддержал тебя, – заявил колебавшийся Галтран.

Видомина осмотрелась, с ней оставались лишь Пти и Нимбус. Нагаш в тот же миг мог стать вождем, если бы не сказал:

– Я отказываюсь от власти, которой вы хотите наделить меня. Я воин в первую очередь! И сейчас, когда есть возможность помериться силами с белыми магами, остаться здесь в Агону – значит, изменить самому себе! Я этого не хочу и подчинюсь тому, кого вы изберете правителем!

Все замерли, как пораженные громом. В приватных беседах многие говорили, что Нагаш может отказаться от власти, но теперь, при таком собрании, публично… Остальные нойоны могли лишь предполагать его мотивы. Кто-то думал, что сейчас Нагаш просто выясняет, кто будет его основным соперником, другие полагали, что старый воин не верит в возможность победы над Арагоном.

Сам Нагаш пристально посмотрел на главу разведки: он заставил меня публично отречься, значит, и раньше не верил, и опасается. Но все же ты не всесилен, Моандор, даже если получишь древние артефакты. Он посмотрел на Полиарх и Лхаидгронд, лежащие на полу в центре зала. Потом на Моандора, Видомину и снова повторил:

– Я отказываюсь от власти, даже если вы изберете меня!

Ну что, как крутиться будешь? – выжидающе посмотрел он на Моандора. Нагаш все больше чувствовал, что драки прямо здесь в зале не будет. Поглядел на Пти, самого сильного сторонника Видомины, тот был явно расслаблен. Нет, пускай теперь они все помучаются.

Дальше началась склока. Откровенная склока. Когда явный кандидат самоустранился, из-за желания, вместо командования, лично рубить головы седобородым старцам, появилось сразу несколько фракций. Нагаш и Вокиал предложили самого Моандора, сторонники Видомины выдвинули её саму, Галтран казался идеалом для колеблющихся.

Споры перетекали из одного в другой, сыпались взаимные упреки и оскорбительные обвинения. Факт того, что Нагаш признался в убийстве посла Даса, никого не взволновал. Если бы спор вели люди или эльфы, их силы иссякли бы много раньше, и решение или было бы найдено, или устроен перерыв, но бессмертные в отдыхе не нуждались, никто из них не устал стоять, говорить и слушать.

– Вы прозевали Мозеса Мекеля и архив Даса, это провал из провалов, и вы ещё смеете претендовать на руководство! – утверждала Видомина.

– В этом деле странным образом замешаны личи, служащие лично вам! Они помогли предателю попасть на остров Красный и на корабль пиратов, это случайность? – парировали сторонники главы разведки.

– Их заколдовал Малькольм, еще когда был послом, – защищал старую ведьму нойон Нимбус.

– А верно ли что ваш бывший ученик Синкат предупреждал об опасности провала орочьего похода, но вы запретили ему отступать? – твердил Пти.

– Это легко проверить, – поддержал перебежчик Галтран и его сторонники.

– Он не бывший, а нынешний ученик, а все случившееся я считаю не поражением, а удачей! Мы пожертвовали малым, чтобы выиграть многое!

– Пока успехов не видно!

– Изберете главой, и они будут, – ответил Моандор.

– На таких условиях можно вечно спорить. Может, вернем назад Сандро? – издевалась Видомина.

К вечеру этого дня стало очевидно, что без серьезных уступок Видомине власть не взять. Нойоны все-таки объявили перерыв, каждая фракция хотела посовещаться. Нагаш и Моандор отошли на какой-то балкончик, нависавший над концентратором. Внизу переливался огнями колоссальный монолит, исписанный тысячами рун. Потоки энергии ниспадали в центр и исчезали где-то внизу. Нимбус явно снизил его мощность, с неведомой целью. Под землей гудела вода, подаваемая для охлаждения этой гигантской «сковороды».

– Будут торговаться… – пространно заявил Нагаш.

– Да, я уже знаю условия и согласен на них. Правда, с некоторыми оговорками.

– Ещё навязывают задание какое-то, не знаешь? Кревланд, Карн? – Темная фигура наклонилась поближе к искрящейся белой.

– Ты прав, скорее всего, Карн! Он ближе и безопаснее. Там один Малькольм, а в Кревланде Даремиф и десятки титанов…

– Малькольм может оказаться опаснее десятка титанов, – настороженно заметил Моандор.

– Так только интереснее, если пойдет речь о Карне – соглашайся! Я всё сделаю!

Моандор радостно кивнул, нойон-воин казался безотказным.

– Там я все подготовил. Аш уже в Ангкоре. Главное, сломить их упорство сейчас, чтобы не схватились за мечи. Потом у них время выйдет. Завязнут в деталях…

– Галтран оказался не надежен, – резюмировал Нагаш, – надо поставить его перед выбором…

– Сейчас он сдастся, – твердо заявил глава разведки, – а дальше будет видно. Самая суть в том, что все они говорят о выборах вождя как о необходимости, а ведь ещё год назад думали, что смогут без организации. Всего-то провал пяти-шести операций, а какой эффект! К тому же теперь ясно, что Арагон не отступит, – загадочно заявил Моандор и вспомнил утреннюю новость.

Нагаш многозначительно посмотрел на него.

– Вернемся, послушаем их требования…

К обоим истинным по пути присоединился Вокиал.

– Исра-флотоводец не на нашей стороне, – заявил он.

– Нелегко с Карном тогда будет… – Нагаш понимал, что без флота осуществить задуманное будет очень тяжело.

– Не важно! Кто не с нами – потерпит крах! – сурово отмахнулся Моандор.

Когда Совет возобновился, ситуация казалась угрожающей даже самым верным сторонникам главы Колдсоула. Половина истинных была против него. Галтран и Видомина не могли договориться, но их вместе с союзниками было столько же, сколько и сторонников Моандора.

Только сам глава разведки, Видомина и Нагаш знали, что все это блеф.

Как же вы мне все надоели, простым смертным не понять, осмотрелся вокруг Моандор. Он поправил сползший на лоб шлем. Крысы, готовы все бросить, нет ни разума у вас, ни даже просто желания выжить. Скоро уже все замолчите, наконец, навечно. Моандор посмотрел на Нагаша, тот молча переносил очередные нападки по поводу слабой подготовки войск.

Один он опасен, может ударить резко и в цель, в отличие от трусливых шакалов Видомины, думал Моандор.

– Я предлагаю вам следующие условия! – заявил глава разведки, когда все немного утихли.

Видомина радостно потирала руки, вот оно унижение Моандора, о каком они договорились, он не посмел сбежать от него, иначе выборы бы реально зашли в тупик.

– Я хочу построить иерархию с жестким подчинением, какое было у Сандро и Стигиуса, но в то же время не хочу, чтобы вы считали, будто я желаю узурпировать власть! Без вас мне не одолеть Арагон и не построить царство Хаида. Мы должны выполнить его святую волю. Даже получив Полиарх и Лхаидгронд, я не стану всесилен и не смогу обойтись без вас. Если мы не будем едины, как во время предыдущих войн Стихий, мы не добьемся успеха. Тогда сбудутся предсказания Сандро, и войска белых будут здесь, – нойон театрально взмахнул руками, – а мы будем обречены! Я не хочу умирать и не хочу вам такой участи. Полагаю, что в случае если меня изберут главой Совета, моим первым помощником и советником надо считать Видомину. Ни одного приказа по управлению нашим миром я не изъявлю, не обговорив прежде с тобой. Воина, доблестного рыцаря смерти и могучего чародея Пти я назначу командующим войсками, что ударят по Арагону. Великая честь сокрушить седобородых лжецов, обманывающих полмира, будет дарована тебе!

Мудрый строитель и чародей, мастер астральных энергий Нимбус, ты получишь в распоряжение все города Арагона, что мы захватим. Ты исследуешь их тайны и силы. Поможешь использовать их знания во славу Хаида. Зная тебя, не сомневаюсь, скоро мы обернем оружие врагов против них самих… – Моандор сделал паузу. – Я все сказал, ваше право посовещаться и ответить!

– Это мудрое решение! – заявил Пти.

Уже переговорил с ведьмой, понял разведчик.

– Но ты и твои сторонники ещё должны доказать, что можете мудро распорядиться властью, а не только красиво говорить, – заметила Видомина. – Есть проблемы, требующие скорых решений, твердости воли и желания править! Карн завладел сведениями о новом оружии, что досталось нам после гибели Зейлота. Очень скоро они постараются поменять эту тайну на обещания со стороны Арагона. Тогда эффект неожиданности от применения тероморфа может быть потерян, и весь успех кампании будет поставлен под угрозу!

– Мы это знаем, – ответил за Моандора Вокиал.

– Если вы хотите взять власть, должны решить эту проблему, верните то, что они у нас украли…

– То, из-за чего убили моего верного Ритца, – добавил Каликург.

Все ставят условия, и даже он, желтые огоньки в глазах Моандора блеснули. Хоть бы Нагаш не подвел…

И глава разведки не ошибся. На платформу нойона-воина из-под купола упал световой поток.

– Я выполню задание Совета и Моандора, которого вижу его главой! Я доставлю сюда кристалл с данными, оставленный Дасом и похищенный карнцами, не позднее завтрашнего вечера, и тогда вы примете верное решение! – заявил Нагаш.

Прежде колебавшийся Галтран первым заявил, что согласен с великим воином.

– Но я не могу дать своих кораблей для этой миссии, – заметил Исра. – Арагонцы могут атаковать с моря. Все мои войска стоят за проливом Колдсоула.

– Да и наши силы из Атоморгула нельзя распылять, – заметил Пти.

А сам пол-армии к столице подтащил, лжец, думал Нагаш.

– Я в этом не нуждаюсь и один смогу исправить все провалы, допущенные вами! – осадил остальных Нагаш.

Вокиал понял, что сейчас самое время не задерживать более того, кто спешит обеспечить безопасность их общему делу. Он призвал прервать Совет до завтрашнего дня. «Когда архив Даса будет на полу этого зала», – заметил он. Видомина поддержала главу города, а затем и вся её фракция.

Моандор мог, наконец, как говорят люди, «спокойно вздохнуть». Ради того, чтобы встреча со своими «заклятыми друзьями» прошла именно так, ему пришлось готовиться больше года. Ведь он мог задержать архив Даса на острове, мог не допустить провала в Кревланде и гибели армии орков, о чем Синкат неоднократно предупреждал его. Но тогда не было бы этих обвинений, не было бы этой прогнозируемой реакции. Не было бы задания, которое Видомина считала невыполнимым, а на деле к нему было почти все готово.

Ещё на острове в тело Мозеса Мекеля был внедрен паразит, которого для Моандора сделали в Терминасе слуги Тамикзаллы. Нойон видел каждое перемещение архива, и он же сбросил лорду Курушу сообщение о том, что на встречу с пиратами Тан Тона будет направлен только один корабль. Так как Куруш и раньше имел скрытую связь с Темным кругом, то все воспринял на веру и подговорил Малькольма втянуться в эту авантюру.

Так погиб моргул Ритц и корабль нойона Исры. И вот – восток Эрафии, юг Лордарона и Кревланда были устланы трупами людей и орков, их крейсер лежал на морском дне. Рыбы объедали сухожилия тел личей, зомби и воинов Карна, а Совет нойонов в результате прошел для хозяина Колдсоула достаточно благополучно. Было, конечно, пару резких выпадов некоторых истинных, но все это было поправимо. Сейчас Моандор был в шаге от власти над Темным Советом, и казалось, что в двух шагах от власти над всем миром.

Через несколько минут после того, как Вокиал на день прервал Совет, Моандор, Нагаш и хозяин Агону совещались в башне главы разведки.

– Не такая простая будет миссия, – заметил Нагаш, – без кораблей, да ещё и Видомина наверняка предупредит людей.

– Да, Малькольм очень силен, – прокомментировал Вокиал, – к счастью для нас, сумеречные не успели достроить концентратор.

– Все не так плохо, я давно знал, чем это кончится, – успокоил союзников Моандор, – два корабля с полными трюмами личей ждут тебя на траверзе порта Красного острова.

– Благодарю, но тут они могут быть бесполезны, против Малькольма…

– Против него – да, но есть ещё гвардия, гуркхи, телохранители регента и ученики сумеречные…

– Я возьму с собой своих моргулов. Вы остаётесь здесь в более безопасном месте, – сурово заметил нойон-воин, – не подведите!

– Наедине с Видоминой никогда не чувствуешь себя в безопасности. Возвращайся скорее!

– Они не посмеют ничего предпринять, они трусы, – резюмировал Нагаш.

– Будем надеяться, а сейчас осмотрим план Ангкора, – указал Моандор на голографическое изображение столицы Карнской империи на столе в центре зала.

Спустя час стремительный всадник на летающем коне Сатае отправился на северо-восток. Туда, где среди вод Адронского залива затерялся вулканический остров Красный, оплот и неприступный плацдарм нойонов.

Глава 7

Карнская империя, Ангкор. На следующий день

То утро для Малькольма-воина началось на удивление спокойно и беззаботно. Кажется, впервые за две недели после совещания с лордом-регентом его перестали мучить жутковатые видения и удалось по-человечески выспаться. Ему нравилось просто спать, хотя многие высшие чародеи сумрака подобно истинным магам предпочитали сну непродолжительные сеансы специальной медитации.

Утро было ясным, храм сумрака – полон народу, через пять-шесть дней его должны были открыть для осмотра горожан. Сам Куруш хотел сделать это большим символическим событием, чтобы у жителей Ангкора не возникало сомнений, случись что – они под защитой не только армии и непобедимого флота, но и ордена магов. Под защитой настоящих колдунов, и всем этим простые карнцы обязаны ему – лорду-регенту. Конечно, Малькольму не нравилось то, что Куруш будет пожинать плоды его славы, но это была плата за лояльность. А сейчас, когда риск нападения со стороны нойонов был так велик, ему было совсем ни к чему ссориться с правителями морской империи.

В середине дня ему доложили, что пришла весть от Пола Вернона. Письмо с заколдованным голубем.

– Благодарю, – Малькольм одобрительно кивнул послушнику. Он был доволен, если Вернон послал этим способом, значит, он уже в Эрафии, быстро добрался, на вивернах из южного Кревланда. Текст послания подтвердил предположение мага.

Первый советник регента писал, что ему чудом удалось миновать западный Кревланд, Лордарон и добраться в Эрафию. Все земли от Уру-Итиля до Дрегонспира, писал он, объяты огнем войны. Отряды людей, орков, эльфов и варваров перемешаны между собой. Север Лордарона и столица – Тамил-Азот оккупированы силами белых. Но он не решился напрямую вступать с ними в контакт, придерживаясь первоначального плана. Ныне находясь в городе Энтибрассе, Вернон ожидал встречи с посланниками канцлера Рууда, на которого вышел через орден Фавела известный своей миссией борьбы с нежитью. В следующем письме он обещал рассказать о первых переговорах с эрафийцами. Также в Кревланде он передал послание Малькольма послушникам Аджита Мудрого, однако сам странствующего чародея не встретил.

«Ваше здоровье, регент, да прожить вам ещё сто лет! – завершал послание Вернон. – Припадаю к вашей руке!»

– Пишет регенту, – сложил бумагу Малькольм, – ему и отнесите.

Хорошо, конечно, если у Вернона все получится. Ошибка Куруша будет исправлена, а мы к тому времени и концентратор запустим. Тогда они не сунутся, ни в первую атаку, ни вообще. Ничего у них с этим тероморфом не выйдет. Слишком сложная операция.

По прочтении послания настроение мага улучшилось. Отложив осмотр верхней площадки и крыши здания, Малькольм решил отобедать с учениками и представителями правления города.

– Принцесса Нджай Ярмина передавала вам наилучшие пожелания, – поклонился магу один из вельмож, что вечно ошивались в императорском дворце в ожидании приказов Куруша или его советников.

– Я лично этим вечером посещу её высочество и засвидетельствую свое почтение. Ей и лорду-регенту.

Один из учеников прямо за обедом рассказал о том, как будет проходить церемония открытия храма.

– На крыше основного здания и двух высотных ободках смотровой башни сделаны запасы земляного масла. Когда их подожгут, они будут стекать по новым желобам и потом с помощью насоса и магии подниматься обратно наверх.

Ученик показал отцам города красивейшую голографическую модель с информ-кристалла. Эти жирные боровы и кристалла-то ни разу не видели, не то что такого чуда, думал юноша.

– Простые жители назовут это действо огненной рекой! Это будет красиво звучать и выглядеть! – гордился ученик.

– Ты забыл сказать главное, – покровительственно заметил Малькольм, – из-за использования пиромагии и особых артефактов в конструкции желобов земляное масло будет гореть, но почти не сгорать. Даже нынешнего запаса хватит на многие месяцы. Интенсивность огня можно будет увеличивать или уменьшать, чтобы ночью жители центрального квартала не страдали от избытка света. Потеря сна ужасная штука, – заметил Малькольм и магией наполнил бокалы присутствующих терпким вином.

– Можно было бы неплохо заработать на продаже штор и тяжелых ставень! – заметил один из гостей и утер капавший с губ жир шелковой салфеткой.

– Это будет школа, центр обучения простых горожан и храм со своим культом, ритуалами. Все в одном, – закончил свою речь ученик. Малькольм, похлопав в ладоши, напомнил гостям, что еда не главное, зачем они пришли.

– Предлагаю тост за процветание Ангкора!

– Да, да, за Ангкор! – дружно подхватили вельможи.

Тут как будто мелкая рябь пробежала по вину, налитому в бокалы, хотя в зале не было ветра. Маг сумрака глянул в астрал, его реальное тело пробила дрожь. Огромная рука темной магии тянулась с запада куда-то вверх, над его храмом, над всем городом. Это была мощь нойона, помноженная на силу концентратора магии.

– Неужели решились… – вслух пробормотал Малькольм.

В зале наблюдения на вершине маяка стоял обычный дневной дозор. Пятеро послушников сумеречных, десяток гвардейцев Миридия и сотня гуркхов по всему зданию. Ещё столько же охраняли территорию вокруг, склады сухого дерева и огромные котлованы, полные земляного масла.

Люди храма, как называли послушников, сидели у голографической карты, отражавшей ситуацию в астрале в окрестностях города. Комната была тесна, тут не было окон, чтобы дневной свет не портил работы мистических устройств. Трое послушников играли в «образы». Сидя по старым лавкам, пытались угадать мысли друг друга. Один вышел из игры, другой склонился и почти спал около карты.

– Я провижу, за этим столом спорили и брали взятки, играли в карты на тысячи сольдо, он наверняка из таможни… – говорил один ученик.

– Я провижу и более пошлые образы из прошлого этой вещи, – рассмеялся другой – на этом столе многие получили удовольствие.

Вдруг раздался легкий гудящий звук, и тот послушник сумрака, что засыпал у карты, встрепенулся.

– Смотрите, скорее!

Игроки, забыв о состязании, повскакивали со своих мест. Черная тень, как стрела тянулась с острова Красный, к Карнскому побережью. Сумеречные успели только переглянуться, как черное непрозрачное пятно в астрале накрыло Ангкор и продвинулось дальше над городом.

– Это… это же к на-ам!!! – только и успел сказать тот парень, что выигрывал в сорванной игре.

* * *

Нойон Нагаш стоял на открытой каменной площадке вершины одного из холмов на склоне огненной горы Красного острова. Ему в спину дул ветер, слегка трепетал темно-фиолетовый плащ. Вся земля вокруг горела ярким светом. Плиты были исписаны десятками, сотнями знаков и рун, цепями больших и малых заклятий. Они сходились и расходились, поднимались аурой вверх, оплетая тело нойона.

– С концентратора сняты затраты на город и базу! Все в вашем распоряжении, хозяин, – доложил вампир Саллек, верный моргул и спутник нойона-воина.

Другой моргул Кальдерон – временный хозяин острова, лежал тут же рядом. Его руки были скованы особой сетью, и два рыцаря смерти удерживали его стоящим на коленях перед творящим колдовство нойоном. Кальдерону было унизительно видеть, как его остров используют захватчики, но он понимал, тем, что ещё жив, он уже обязан обычно безжалостному нойону-воину.

– Хорошо, – глухим рокочущим голосом ответил Нагаш. Из-под шлема бил яростный багровый огонь, и казалось, он был темнее обычного. Нойон разжал кулак и высыпал в воздух какую-то пыль. Она взвесилась и замерла в воздухе, принимая форму города, раскинувшегося на берегу океана. Всё было очень хорошо видно. Саллек подошел ближе, ступая по камням мягкой человеческой кожей своих сапог.

В астрале было видно, что вся мощь концентратора Нойонской морской цитадели была сейчас прикована к далекому Ангкору и по воле Нагаша уже начала трансформироваться туда, далеко на восток, следуя указаниям его руки.

Когда картинка окончательно сформировалась, нойон перестал выжидать. От демона Аша он хорошо знал, что скрывается в каждом здании. Знал, что надо делать. По колебаниям астрала было видно, что сильнейший из сумеречных, видимо Малькольм, здесь в городе, в своем храме.

«Жаль, я думал избежать встречи, но рок привел тебя сюда», – подумал нойон и колотым ударом закованной в амальган кисти рассек возвышавшееся над городом здание маяка слежения. Башня надломилась и плавно осела. Спустя мгновение дуновение ветра смело картину города, а пылунесло в сторону моря.

Пол ушел из-под ног послушников, и они вместе со всей наблюдательной комнатой полетели куда-то вниз. На кого-то упал, разлетевшись вдребезги стол, глыбы камня и тучи пыли заслонили все перед их глазами. Маяк, получивший удар будто от руки невидимого колосса, подломился и обрушился в сторону города. Гуркхи, стоявшие в оцеплении складов, бросились бежать. Кого-то посекло камнями, кого-то отбросило в лес ударной волной. Часть земляного масла вспыхнула от упавшего сверху горячего лома и теперь горько чадила. Среди руин поднимался густой столб черного дыма. Множество камней накрыли улочку хибар на восточной окраине города, и их посекло градом обломков, некоторые из которых не уступали размером жалким лачугам бедняков. Густые клубы строительной крошки и песка наполнили влажный воздух какой-то мертвящей сушью.

Нагаш обернулся. Слышалось ржание, его яростный конь с красной гривой и острыми клыками гарцевал в воздухе, высекая молнии из-под копыт. Он летел к своему хозяину, всегда верный, всегда преданный. Наверно, только ему и верил этот безжалостный воин, выбравший вечную жизнь и вечную битву.

– Оставьте его здесь! – уже в седле указал нойон. Плененный Кальдерон затрясся и кивнул в припадке благодарности. – Если прибудет Каликург, передайте ему ученика!

Нойон хорошо рассчитал план атаки. Теперь Малькольм и его ученики слепы, зато уже готовятся к атаке. Поднимут дозоры, будут искать – откуда, а она придет неожиданно, в лоб. У кораблей осталось пять минут, чтобы достичь города, пока Малькольм будет разбираться с тем, что произошло, уже будет поздно. Но даже верхом на Сатае лететь туда не менее часа и потому нойон вновь обратился к захваченному концентратору.

Вампира Саллека объял дым, вылетевшая из марева летучая мышь скрылась в полах плаща черного всадника, который поднялся в воздух на летающем коне. Сатай встал на дыбы и исчез, в то же мгновение, возникнув над морем в нескольких милях от Карнского побережья. Возник прямо над двумя кораблями, что на полной скорости, сбросив туман рассеивания, шли к своей цели. На ходу из их чрева поднимались огромные смертоносные жала – энергетические кристаллы кормовых батарей. Капитаны мертвых легко угадывали путь без указаний хозяина, возникшего над ними прямо из воздуха. Впереди на горизонте, среди холмистой линии берега, поднимались клубы черного дыма…

* * *

Малькольм бросил кубок и пошел прочь из зала. Вернее, выбежал, за ним устремились несколько послушников. Громко постучав по столу, опрокинутый кубок полетел на пол. Вельможи, не понимая, смотрели друг на друга. Кто-то медленно оседал в кресло, и тут до них докатился раскатистый глухой рокот и скрежет, а потом за окном показалась серая пелена дыма.

– Убирайтесь отсюда, и лучше вообще бегите из города! – услышали они нелестный совет мага сумрака, пришедший им прямо в голову.

Когда чиновники вышли в коридор, там все уже куда-то спешили, куда-то бежали. Люди вооружались, кто-то нес целую охапку эльфийских магических стрел.

– Что стряслось? – спросил вице-губернатор, схватив за руку пробегавшего мимо юношу.

– Мастер Малькольм приказал всем покинуть храм и рассредоточиться по округе, на город нападают нойоны, – бросил тот и куда-то умчался.

Хозяева города переглянулись и сочли разумным поспешить к себе, в губернаторские покои и Императорский дворец.

Десмос Миридий ехал верхом по одной из главных торговых улиц, хотел что-то прикупить для семьи, ведь скоро должна начаться череда праздников, в честь открытия храма Хаоса. Регент обещал всем неделю выходных дней, праздничные бои и скачки на арене. Десмос любил скачки и лошадей, довольно часто выигрывал на бегах и думал в будущем обзавестись своей конюшней. Четверо его телохранителей, спереди и сзади, расталкивали толпу черни и мелких торговцев, прокладывая дорогу начальнику наемной гвардии и пограничных войск. Впереди открывались самые богатые торговые ряды лучших азахарейских ювелиров. Вдруг Десмос ощутил странную боль в голове, тупую и резкую, будто голову на миг сжали в тиски. На лицах окружающих людей он тоже заметил гримасы боли, и в тот же миг страшный рокочущий низкий гул достиг центра города. Звук шел сверху, с холма, Миридий обернулся. На месте, где только что возвышался новый маяк, поднималось серое облако каменной крошки, а затем повалил густой черный дым.

Мгновение Десмос колебался, ехать туда и узнать, что же все-таки происходит, или вернуться домой, к семье. Вдруг иное решение нашло его. Десмос ударил коня шпорами и погнал к мраморной набережной, центральной площади и Императорскому дворцу.

Уже на маленькой улице у стен дворца он спешился. Уйма людей: гостей города, торговцев и гуляк валила навстречу с площади, откуда их гнали гуркхи Сатибарзана. Рыцарь с трудом пробивался сквозь толпу, с криками и воплями напиравшую навстречу. Его телохранители подотстали. Когда Миридий только выбежал на ступени парадной лестницы, прямо перед ним вдруг возникло изображение, в котором рыцарь без труда узнал мага Малькольма. Бежавшие сзади гуркхи от неожиданности даже выронили оружие.

– Десмос, нойоны атакуют город. Ты единственный порядочный человек здесь, и я знаю, ты не испугался их тогда, в море. Ступай во дворец, найди Нджай Ярмину! Увези её из города. В лес, в горы, куда угодно, только подальше отсюда! Если к вечеру я буду жив, то найду вас!

Изображение померкло. Миридий колебался не более секунды, он выхватил меч и крикнул первому телохранителю:

– Езжай в казармы! Всех людей поднимайте и ведите сюда к дворцу!

А сам устремился внутрь. Предчувствие не обмануло Миридия. Это было не землетрясение, и слова чародея, единственного, на кого можно было положиться в зажравшемся и развратном Ангкоре, сильнейшим образом подействовали на него.

Он и раньше уважал Малькольма как воина, а теперь и просто как человека. Первый, кто ему встретился в широком коридоре на втором этажа дворца, был Сатибарзан.

– Ты знаешь, что обрушился маяк! Говорят, магический взрыв, все эти сумеречные наделали! – нарочито начал он.

– Где принцесса? – рявкнул на него Миридий.

– Таталиец, не смей так…

– Где принцесса?! Говори, свинья! – Десмос приставил к его горлу клинок. Стоявшие сзади гуркхи выхватили свои кривые сабли, но их хозяин помахал толстой волосатой рукой, убеждая опустить оружие.

– Она у регента. Куруш дает ей уроки истории. Ты что забыл? – Когда меч Десмоса опустился, Сатибарзан утер платком выступивший на лбу пот.

– Что ты делаешь, разорви тебя подземный огонь… – выпалил он.

– Нойоны! Это они подорвали маяк и…

– Смотрите, смотрите! – вскричал один из гвардейцев Десмоса, стоявший у огромного, в два человеческих роста, окна, выходившего прямо на набережную. Миридий и Сатибарзан, оттолкнув гуркхов, подбежали к окну.

Десмос сначала даже не понял, куда смотреть. Стража практически очистила площадь. Из возвышавшегося неподалеку храма Хаоса выбегали люди. Человек десять с эльфийскими луками двигались к дворцу. Следом оттуда возникла смехотворная делегация губернатора столицы, они тоже куда-то спешили, да так, что принесшие их в паланкинах рабы так и остались ждать у южного входа в храм. И только когда гвардеец указал, куда именно нужно смотреть, Миридий, а затем и Сатибарзан увидели черные точки. Две побольше и одну совсем крошечную.

Они двигались с запада по воде, прямо к внутренней гавани нового города, шли прямо сюда. Сатибарзан вновь обильно пропотел. Точки росли, было явно видно, что это два корабля, движущиеся к центральной гавани. Десмос вспомнил о том, что они с Малькольмом разработали систему защиты главного порта и парадной гавани. Вспомнил о бочках со святой водой, обработанных учениками сумеречного колдуна. Они лежали на дне, и охрана порта могла поднять их в любой момент. Но успеют ли? Десмос на миг забыл о том, что ему только что говорил Малькольм, забыл о Куруше, о принцессе…

Только бы успели поднять мины. Он не мог оторваться от этой завораживающей и жуткой картины.

– Там заграждения-то есть? – с одышкой спросил Сатибарзан.

Яркая голубая вспышка и луч с кормы одного из кораблей нойонов ударил правее северного мола. Раз, ещё раз. Два фрегата Карна, стоявшие на страже порта не могли им ответить из своих дальнобойных баллист, не могли даже изготовиться. Рассеченные надвое, они с треском развалились, обратившись в какие-то горящие бесформенные груды дерева, кренящиеся в стороны и облепленные спасавшимся экипажем.

Второй корабль нойонов дал залп по сторожевой башне на южном моле. Деревянная конструкция осыпалась, обломки объяло пламя, но каменная громада мола выстояла.

Не всё могут их орудия, да и бьют на тысячу сажень, не больше, отметил Десмос.

* * *

Передав послание главе гвардии, Малькольм рванулся в свои покои, он чувствовал, как приближаются силы нойонов. Видимо, с моря, у него остается лишь несколько минут. Только бы он был один. Одного истинного ещё есть шанс победить. Двух уже нет, тогда надо бежать. Маг ворвался в свою комнату. Доспех, серебристая кираса из полуживого материала, с серым кругом и мечом на нем, символ острова Зейлот. Погубили наш мир и здесь тоже хотят сделать! Попробуйте, но без боя мы не сдадимся, твердо решил Малькольм. Не для того он столько сговаривался и унижался, общаясь с Курушем, Полом Верноном, этим палачом Сатибарзаном, чтобы вот так, в один день все потерять. Кираса упала на его обычные коричневые кожаные одежды, простой легкий доспех на вид, на деле же сложнейший ансамбль защитных артефактов, собранных им по всему свету. Чародей притянул серый плащ, хламиду с капюшоном, упавшим почти на глаза, – теперь магия, затуманивающая разум, не коснется его. Беглый взгляд упал на хранилище информ-кристаллов. Он вспомнил, что Куруш вчера забрал свой экземпляр архива Даса. Хорошо, что его здесь нет. С душевной мукой он разнес хранилище астральным ударом, часть кристаллов рассыпалась по полу, шкафчик горел. Малькольм грозным взором окинул комнату, ему неплохо жилось тут в последние годы. Он вышел в коридор, закрыв дверь уничтожающим заклятием. Маг спешил вниз и думал, кто тот воин, что двигается сейчас с моря? Что же произошло среди нойонов такого, что они все-таки решились на открытое вторжение?!

Ни Видомина, ни Сандро. Тогда кто – Нагаш, Моандор или Тант? Нагаш, только бы не он, он никогда не проигрывает дуэли, не отступает ни перед кем, кроме титанов.

Маг оказался на первом этаже. Сзади зал для мессы хаоса, тут холл, внизу – зал Сумеречного собора. Малькольм метнулся к выходу через южный портик, чтобы попасть сразу на площадь, к дворцу. Там он встретил нескольких послушников с эльфийскими луками, зеркальными щитами и посеребренным оружием. Они замерли, будто ожидая приказов.

– Почему вы ещё здесь? Я же приказал всем уйти в город или в Императорский дворец, – гневно спросил он.

– Мы хотим биться с вами, мастер!

– Глупцы, ваше оружие здесь бесполезно! У меня будет дуэль, а не битва!

– Но ведь и с ними идут солдаты! Два корабля заходят в гавань с запада.

– Где? – Малькольм все-таки выбежал на улицу, и его ученики поспешили за ним.

Порядок на площади, только что восстановленный гуркхами, вновь рухнул – все обалдело смотрели в море, откуда приближались два двухсотярдовых корабля. Две черные глыбы шли прямо на парадную гавань. Гондольеры, их помощники и просто зеваки на молах первыми поняли, чем это кончится.

Люди бросились прочь. Хозяева многочисленных лодок и их помощники на ходу сгребали свои пожитки, собранную с пассажиров выручку и бежали с лодки на лодку, к берегу, к набережной. Скользили по влажному дереву, выбирались наверх и, растолкав замерших в нерешительности стражей, бежали прочь. Кто-то проваливался между лодками, кого-то сбивали и задавливали сдвигающимися острыми бортами. Казалось, вся внутренняя гавань наполнилась криками ужаса.

– Не успеют. Они не поднимут мины, дураки, – злился от бессилия Малькольм, в астрале потянулся к канатам, удерживающим у дна ряды бочек. Тут сумеречный маг ощутил сильнейший астральный удар. Его магическую руку, протянутую вперед сквозь красно-черный туман астрала, будто отсекло. Чародей взглянул вверх и увидел – там, в небе над кораблями летел всадник на коне, а из-под плаща будто черные катышки на ходу вываливались крупные летучие мыши.

Нагаш и его вампиры, понял Малькольм. Тут одна из стоявших на южном моле катапульт дала залп и, к удивлению самих стрелков, попала бурдюком со святой водой в борт первого корабля, что на огромной скорости, поднимая волны, влетел в гавань. Нагаш отвлекся, и Малькольму всё же удалось магией разорвать канаты, и вся первая линия морских заграждений начала всплывать. Первый корабль с дымящейся дырой по правому борту начал тормозить, но все равно со страшным треском врезался в ряды лодок и гондол у пирса. Он крушил их, как огромный тесак крушит детские поделки. Все, что попадало под черный форштевень, разлеталось в мелкое крошево. Лодки взлетали вверх, крутились в воздухе, лопались фонтанами щепок. Кто не успел убежать – падали в воду, тонули, и наконец, нос корабля уткнулся в мелкое для гиганта дно. Крейсер всей мощью уперся в мраморную набережную, под конец дав залп с кормы и разнеся в клочья катапульту гвардейцев на южном моле.

Второй крейсер чуть подотстал, так как во время обстрела карнских кораблей на траверзе порта Ангкора снижал скорость. Капитан зомби увидел, как по всей линии входа в гавань между южным и северным молами всплывают огромные бочки, связанные между собой сетью канатов с металлическими нитями. Капитан хотел сбавить ход, подозревая ловушку, но отвернуть на такой скорости было невозможно. Опускавшийся из поднебесья Нагаш был поражен находчивостью людей. Он направил Сатая в самый центр площади, между Императорским дворцом и храмом сумрака. Оттуда во все стороны бежали лодочники и зеваки, не разошедшиеся перед отрядами гуркхов.

Нойонский крейсер слегка подкинуло из воды. Он весь затрясся, канаты натянулись под его напором, и бочки одна за одной уходили к телу черного гиганта. Раздалась серия взрывов. Брызги осыпали всех защитников на северном моле. Поднялись волны, корабль сильно просел на нос и стал заваливаться на левый борт. Личи, капитан-зомби около управления – все полетели кувырком. Крейсер почти на месте развернуло и, выдав огромную тучу брызг, он врезался в северный мол, на расстоянии двухсот ярдов от берега. Видимо, святая вода Арагона повредила скрытые у днища энергетические установки – сразу после столкновения из кормы под опорой боевого энергокристалла полыхнул столб огня, и корма крейсера надломленно расселась. По всему корпусу судна пробежала широкая трещина. От сильного взрыва огнем охватило и сторожевую башню на моле. Гуркхи и гвардейцы бежали по гранитным плитам мола к набережной, тогда как из развороченного ударом нойонского крейсера на их место вовсю лезли скелеты и зомби. По телам солдат Нагаша распространялись следы яростного экзорцизма. Нежить была сильно опалена святой водой. Доспехи и кости чадили сизым паром, будто после ожога кислотой у многих оторваны конечности.

– Нежить! – указал один из телохранителей Сатибарзана.

Действительно в носовой части того корабля, что уткнулся в мраморную набережную, напротив дворца, открылись широкие створки и оттуда показались стройные ряды личей.

– Да их сотня! – вскричал Сатибарзан.

– Как же остановить их? – боевой дух стражников был подорван страшным зрелищем.

– А для чего сумеречные раздали вам посеребренное оружие? Новые луки эти? Вперед, не подпускайте их к дворцу! – крикнул своим людям Десмос.

– А сам ты куда? – спросил Сатибарзан.

– К регенту! Надо вывезти отсюда принцессу, – он рванулся вперед к покоям Куруша.

– Постойте, Десмос, я с вами! – крикнул ему вслед Сатибарзан.

– А нам что делать? – кричали гуркхи.

– Сражайтесь! Командира внешнего гарнизона позовите в центральный зал. Не допустите их во дворец! – Сатибарзан, сверкая расшитыми золотом сандалиями, поспешил за главой гвардии наемников. Замешкавшиеся гуркхи сперва не вняли приказу своего командира, а потом всей толпой пустились вслед за ушедшими вперед гвардейцами Десмоса.

Когда Сатай завис над площадью и молнии из-под его копыт уже жалили гранит, несколько летучих мышей, отделившихся в воздухе от плаща Нагаша, упали на землю перед личами, занимавшими площадь, и высокие фигуры поднялись из окутавшего место дыма. Саллек вел в наступление свой отряд. Из широких рукавов одежды вампиров выскочили острые лезвия. Одна царапина таким оружием – и жертва была готова присоединиться к армии мертвых.

Несколько учеников-послушников, бежавшие от храма ко дворцу, первыми открыли огонь. Они выстроились в ряд и дали серию залпов эльфийскими стрелами по колонне личей, выходивших из корабля. Кто-то старался поразить даже зависшего над площадью Нагашу. Сатай коснулся земли, и гранит закипел у него под копытами. Стрела, пущенная в нойона, уткнулась в невидимую сферу, отразившись, поразила огнем разбегавшихся гуркхов. Нагаш был неуязвим для адептов сумрака. Взгляд нойона был прикован к портику храма, где в дверях, расталкивая в шею своих учеников и убеждая их бежать, находился его главный противник. Нойон велел коню скрыться, соскочил на землю и уверенно направился сторону храма.

– Помните, не стрелять по жителям города! – приказал он Саллеку. – Только займите дворец.

– Да, хозяин, – ответил вампир и издал страшный низкий рев, призывая нежить к атаке.

По всей площади закипела беспорядочная стрельба. Гвардейцы Десмоса, стоявшие в оцеплении и выбегавшие у парадного входа, выстроились в ряды. Их начищенные до зеркального блеска щиты отражали зеленоватые лучи личей. Но те стреляли метко, часто попадая в неприкрытые ноги и головы людей. Гуркхи, находившиеся в явном большинстве, сгрудились у дворца и храма, пытаясь найти командиров. После небольшими группами они постарались налететь на личей с посеребренными саблями и алебардами. Кроме того, десант нежити попал под плотный обстрел адептов сумрака, высыпавших из храма и заходивших во фланг отрядам Салллека.

– В линию, – скомандовал Высший вампир и сам бросился вперед. Прокрутился на месте, взметнулись полы черной тоги – выпад – и острый голубоватый стилет поразил первого гуркха. Тот весь ссохся от раны и постарел, будто мумия. Саллек выпил его жизненную силу. Личи, встав в шеренги, из двух рядов по тридцать воинов, вскинули жезлы и дали два одновременных, слаженных залпа. Гуркхи посыпались, как снопы пшеницы, а после третьей серии выстрелов толпа людей в красных и оранжевых шароварах распалась. Они побежали назад, к торговому кварталу и дворцу.

Нагаш шел вперед. Стрелы и шаровые молнии послушников сумеречного мага летели куда-то за спину. Он даже не смотрел на разворачивающееся перед дворцом сражение. Не видел, как героически сражается с десятикратно превосходящим врагом верный Саллек. Он шел к храму, наблюдая, как отталкивает последних учеников маг сумрака. Слышал как бывший посол кричит им вслед:

– Спасайтесь, глупцы!

Тут Малькольм обернулся и посмотрел на нойона. Несколько гуркхов, не зная, кто этот одинокий воин в развевающемся фиолетовом плаще, вдруг бросились на него с посеребренными саблями. Они смогли подбежать лишь на несколько ярдов, потом боль и звук в голове стали нестерпимы. Гуркхи выронили оружие, рухнули на колени, обхватив головы руками, но было поздно. Когда Нагаш подошел чуть ближе, их головы не выдержали астрального давления. Раздался треск, и тела стражей повалились, обезглавленные.

Прочие гуркхи, увидев страшную смерть собратьев, не решились атаковать темного воина в текучем металлическом доспехе. Мимо дрогнувшей гвардии бежали простые торговцы и гуляки, оказавшиеся на северном моле в канун нападения. Кто-то размахивал руками, тащил остатки товара, все указывали на покинутый мол, вопя от страха. Карнцам было чего испугаться – изнутри второго, уткнувшегося в мол поврежденного корабля, выбиралась нежить и, выстроившись в боевые порядки, двигалась прямо сюда, угрожая зайти на площадь через несколько минут. Гуркхи, подбежавшие с торгового порта стражники, гвардейцы Десмоса и послушники сумрака, находившиеся между площадью, храмом и набережной, оказались меж двух огней. Под жуткую ругань офицеров таталийцев люди все же смогли организоваться и, выстроившись клином, выжидали, когда личи и зомби подойдут на расстояние выстрела из арбалета или эльфийского лука.

Храбрые люди, подивился Малькольм, не бегут, хотя видят, как силен враг. Меж тем Нагаш был рядом, чародея смутило то, что вокруг астрального тела нойона, кроме бесчисленных слоев брони, ничего не было. Неужели он будет просто драться, без трюков, без астрального удара. Он ждал кольца дезинтеграции, но в параллельной реальности все было тихо. Только бы не набрали заложников! Маг подумал о Нджай Ярмине и выхватил рукоять гладиуса.

Десмос метался по дворцу, в одной комнате, в другой, в третьей, никого не было. Дворец будто вымер. Со стороны, выходившей на море, слышался звон битого стекла и звуки идущего на площади боя.

Где же, где?! В висках стучало, его охватил липкий страх, если Малькольм не справится, что же с ними со всеми будет? Услышал голоса, метнулся в соседнюю комнату. У регента целый этаж дворца. Внутрь, скорее! Кругом диваны, подушки, ковры, шкуры. Золото, парча, статуи, мраморные арки и миниатюрные будуары. Десмос задел и разбил одну из ваз, ему было все равно, в другой комнате лежали неизвестные ему люди в легких халатах, курили кальян и специальные трубки для горных наркотических семян. Взор большинства был затуманен.

– Скоты! – Миридий пнул одного кованым сапогом. – Там люди гибнут, а они окуриваются.

– Ваше высочество, где вы?

Обычно тут её нянек столько, что не протолкнуться, а сейчас никого. Вниз по лестнице бегом, звенят под ногами ступени. Он вновь спустился на второй этаж и заметил скопление стражи у одной из комнат с распахнутыми золочеными дверями.

– Кто там? – растолкав гуркхов, таталиец увидел регента в легком походном доспехе. Десмос редко видел его таким, обычно Куруш был в золоченом халате и сандалиях. Сейчас все было по-другому. В жаровне, где прежде курился фимиам, догорал ворох бумаг, и Куруш вместе со стражей кидал в огонь охапки свитков.

– Десмос, почему вы здесь, а не руководите обороной?

– Где принцесса Нджай Ярмина?

– Не твое дело, наемник! Забыл, с кем говоришь? – огрызнулся Куруш.

– Уходим! Бросайте всё! – личная стража регента, десяток натренированных молодцов, которых он знал уже десяток лет, двинулись следом за своим повелителем.

– Обороной руководит Сатибарзан, – соврал Десмос, – во главе войск нойонов идет истинный. Они направились к храму Малькольма.

– Хорошо, что не сюда, – сплюнул Куруш.

– Маг просил меня вывезти принцессу в город!

– Нет, она уйдет вместе со мной подземным ходом. Они не смогут задержать нас, если ты там все нормально организовал.

– Но как нормально, если они такой мощью прут, никто не знал…

– А мне плевать, о семье подумай! – бросил Куруш и пошел вниз по лестнице вместе со стражами, и тут на него налетел Сатибарзан.

– О великий, мы ждем приказов, что же нам делать?

– Бейте в набат, созывайте народ сюда! Зовите спасать принцессу-наследницу от нежити!

– Но вы же велели всех гнать в шею!

– Я велел гнать зевак, идиот! Теперь пусть звонят, пока башня не рухнет, убирайся! – плюясь слюной, накричал на ближайшего военначальника регент.

Десмос видел их сверху. Какая мразь, кому я служу, кого защищаю? – подумал он.

– Где принцесса? – крикнул Миридий.

Что-то в его интонации изменило состояние регента. Он перестал орать и, обернувшись, ответил:

– Внизу. Она у подземного хода вместе с няньками, и сейчас я иду туда же. Десмос, я прошу вас, защитите её и меня! Удержите дворец, пока мы его не покинем. Если мы отобьемся, я сделаю вас главой всей армии Карна!

Сатибарзан не слышал этого предложения. Он бежал на первый этаж, давая указания встречавшимся по пути гуркхам. Колокол набата должен был бить. Огромная башня, на которой крепились колокола, опиралась на восточный торец дворца, и с неё начиналась первая центральная улица, что вела к рынку. Обычно колокола били в дни рождения, при смерти или возведении на престол императоров, а также при сильном землетрясении и опасности цунами. Главный вход оказался закрыт. Гуркхи выбили окна, залезли внутрь со двора и только потом отперли тяжелый засов.

Десмос спустился вниз и подошел к регенту, стража пропустила его, держась за рукояти мечей.

– Только спасите принцессу, иначе Малькольм нас не простит, – заметил он сухо.

– Магу не до того, а принцесса уже в безопасности, – сухо ответил регент все еще уверенный, что сможет контролировтаь ситуацию.

Они вместе шли по лестнице вниз, где Куруш собирался его покинуть. В этот момент все здание потрясла серия мощнейших ударов. Вылетали стекла, падали зеркала и гардины, вниз со стен сползали ковры, Прямо перед ними рухнула с потолка огромная золоченая люстра, засыпав лестницу градом хрустальной крошки. Регент, Десмос и стража не устояли на ногах. Куруш вскочил первым.

– Скорее вниз! Десмос, удержите дворец! – только и успел крикнуть он.

Миридий побежал к центральному входу, по пути разрушения нарастали. Главный холл был обезображен, зияя дырами выбитых окон. Всюду разбросаны обломки лепнины, фресок и даже целые куски каменных и деревянных перекрытий, чувствовался запах гари.

– Мастер Десмос, – выбежал навстречу таталийский гвардеец, начальник сотни, – они с корабля обстреляли вход. У парадного пантеона обрушились несколько колонн и барельефы.

– Да пес с ними, с барельефами! Сколько здесь наших людей?

– Человек двадцать, сэр!

– А гуркхов?

– Около сотни, они нам не подчиняются. Мы отступили из-за этих выстрелов. Так они скоро пробьют стену. Что нам делать?

– Стоять, где стоите, и не бояться! – осадил всех в зале командир. Снаружи раздались крики, сквозь проемы от выбитых ударом дверей вбежали гуркхи, многие были изранены. Кого-то насквозь пробивали прямо в зале зеленые лучи, тянущиеся с улицы. Десмос бросился навстречу, расталкивая бегущих.

– Куда вы, сэр! Вернитесь – там смерть! – крикнул кто-то из гвардейцев. Люди переглянулись и с зеркальными щитами в руках бросились на улицу следом за командиром.

Миридий чудом избежал смерти – луч, пущенный кем-то из личей, попал ему в бок, но только прожег часть доспеха. Рыцарь упал за обломок огромной колонны, и тут же на месте, где он только что стоял, взвились фонтанчики пыли от нескольких выстрелов. Личи и скелеты-воины поднимались по ступеням Императорского дворца, будучи уверены, что сопротивление защитников сломлено. Раздался натужный рев, и с кормы корабля, уткнувшегося носом в мраморную набережную, голубоватый луч ударил в сторону. Там, как заметил Миридий, у самого основания уходившего в море северного мола вовсю кипело сражение. Нежить со второго корабля рвалась на площадь, но несколько гвардейцев, гуркхов и адептов сумрака сдерживали все их попытки. Удар с крейсера был точен и жесток. Поднялись тучи пыли, обожженные тела людей разбросало в разные стороны.

Взгляд главы гвардии пал на храм сумрака. Он видел, как на входе южного портика встретились Малькольм и Темный воин, сошедший с летающего коня. Он видел все из-за спины Нагаша, и лишь доли секунды, но был поражен увиденным. Это казалось сказкой, легендой, сошедшей со страниц «Книги миров». Багровое лезвие в полтора ярда длиной выросло в темных руках нойона, он замахнулся, и в тот же миг Малькольм призвал свой голубовато-серый клинок.

Нойон в последний миг перехватил оружие двумя руками и рубанул не по противнику, а просто перед собой. На Малькольма обрушился будто соскочивший с лезвия противника шквал огня. Нагаш сотворил разрыв реальности и выход астрального потока в этот реальный мир. Раздался взрыв и свист, как при выстреле с нойонского судна. Всю площадь осветило зарево. Через мгновение нойон рванулся вперед в дымящийся развалинами провал, что был на месте разрушенного южного входа в храм.

– Раз пошел дальше, значит, Малькольм жив, – обнадежил себя Десмос. Он обернулся, услышав шаги, два рыцаря с зеркальными щитами выбежали из здания, прикрыть его. Скелеты и личи были совсем рядом. Он чувствовал смрад, исходивший от их тел на карнской жаре. И тут с соседней улицы, что отделяла Императорский дворец от Арены, от самой колокольни, раздались крики, и яркая белая стрела из эльфийского лука ударила в скопление живых мертвецов на ступенях парадного входа. Потом вторая и третья, все личи как один обернулись. Десмос воспользовался этим, встал в полный рост и был тут же прикрыт щитами телохранителей. На площадь выбежали несколько десятков учеников Малькольма и таталийских наемников, что стояли на постах в других частях комплекса зданий правительства Империи.

Послушники храма Хаоса рванулись мимо нежити прямо к набережной, к воде и кораблю. Саллек, а он был в первых рядах атакующих, всего в двадцати ярдах от Десмоса. Вампир оценил новую угрозу и махнул на здание рукой крикнув воинам – штурмуйте! – а сам, в прыжке обратившись летучей мышью, полетел к кораблю.

Десмос и его телохранители только и успели отбежать внутрь, как личи вновь полезли вверх.

– Где арбалеты, где серебряные стрелы?! У нас нет оружия, чтобы бить их на расстоянии! – ругался он. Навстречу выбежал какой-то гуркх с красивым, намазанным лицом, он чуть не врезался в командира наемников, и тот обложил его последними словами.

– Вы не знаете, где господин Сатибарзан? – спросил страж.

– Нет твоего господина! Удрал уже давно, – огрызнулся Десмос, – нас тут сейчас всех перебьют! Ты кто такой?

– Капитан Аттал, у меня приказ доставить сюда святую воду для нужд регента. Но его нигде нет и господина Сатибарзана…

– Где твоя бочка?

– Вот! – капитан гуркх указал в угол коридора, ведшего в комнаты прислуги.

– Эй, вы! – приказал своим Десмос. – Тащите её на парадную лестницу и найдите что-нибудь, чем черпать можно!

– Нет ничего!

– Как нет? – Десмос рванулся к бестолково замершим у бочки солдатам. Действительно, в огромном холле дворца не было ничего подходящего. Не вазами же черпать, не разольешь.

Раздался шум битого стекла, где-то полыхнул открытый огонь, каждый выстрел выбивал из стен фонтанчики пыли и крошки. Залпы личей напоминали удары бича.

– Затащите её сюда! – Десмос указал на первый прямой пролет парадной лестницы. Взгляд таталийца неожиданно упал на шлем на голове Аттала. Слабый, декоративный, золоченый конус с перьями. На других гуркхах из парадного караула были такие же.

– Вот этим! – он сорвал с головы гуркха шлем. – Наберите воды и лейте, заливайте мертвецов, когда они ворвутся сюда! Вам ясно?!

– Да, сэр. – По лицу капитана пробежала сдержанная улыбка. Хотя гуркхи, мягко говоря, не любили гвардейцев наемников, Аттал был рад, что сейчас у них такой командир.

– Остальные все, – вскричал Десмос, выхватив огромный двуручник с блестящим посеребренным лезвием. – За мной, в атаку!

Лязгая коваными сапогами, он бросился к входу, где сквозь трещины, пустые окна и проемы выбитых дверей с мерзким шипением лезли скелеты, личи и зомби. Броня Миридия приняла два выстрела. Один луч задел щеку, но глава наемной гвардии уже не чувствовал боли. Он рубанул мечом первого вставшего на дороге лича, переломил жезл, сделал оборот, и три скелета вокруг полегли в разные стороны, как подгнившие вязанки хвороста. Ещё удар, другой – личи повалились, кто без рук, кто без головы…

Следуя за бесстрашным командиром, все защитники парадного входа разом налетели на нежить. В холле закипела беспорядочная свалка. Мелькали мечи, доспехи и жезлы, личи запинались о чужие тела, стреляли по своим, падали… Нежить побежала.

Когда Десмос вновь оказался на улице, он был счастлив. Он вдохнул полной грудью, тут не воняло так, как в узких дверях, заваленных смердящими телами нежити. Звон с небес ударил ему в уши – звонили набатные колокола. Скоро весь город будет здесь! В этот момент Десмос понял приказ регента. Корма уткнувшегося в набережную нойонского крейсера дымилась. Его страшное жало было повреждено прицельным огнем сумеречных, жертвовавших собой, сдерживая Саллека и вампиров. Кажется, план нежити сорван, подумал Десмос, только бы Малькольм сам выдержал. Он посмотрел на здание храма Хаоса – из окон на втором этаже шел сильный дым.

В глазах мага сумрака все прояснилось после первого жуткого удара. Он влетел внутрь здания, вместе с грудой мелких обломков, засыпавших холл. Нагаш только изобразил удар гладиусом, на деле же вспорол пространство и образовал прорыв астральной энергии, будучи сам прикрыт защитным слоем. Вся мощь потока вылилась на сумеречного мага. Какой коварный, опытный враг. Все эти мысли в долю секунды пронеслись в голове Малькольма.

Он вскочил, доспех был опален, но выдержал. Сначала в чаду и дыму стало видно багровое пламя могильного клинка, а потом возникла высокая фигура мрачного воина.

Хочет заговорить со мной, но молчит, почему? – думал Малькольм. Может, отступить? Он обернулся, Нагаш пока давал такую возможность. Нет, в зале для мессы слишком свободно. Открытое пространство, велика опасность дезинтегрирующего кольца – сильнейшего из всех заклятий, применения которого он ждал от темного воина. Нагаш действительно шел, а не бежал к нему. Нойон вытянул вперед правую руку, перебросив меч в левую. В тот же миг будто сильнейшие тиски сдавили Малькольма со всех сторон. В астрале на него давили силы, много превосходящие его собственные, и маг сумрака, уяснив четко, что нойон решил не вести с ним переговоров, бросился навстречу противнику. Защита Нагаша ослабла, и Малькольм выбил почву у него из-под ног, силой мысли расколов монолит пола. Нагаш чуть не упал, его тиски распались, но Малькольма отшвырнуло к дальней стене. Нагаш буквально взлетел с пола, их мечи скрестились. Началась рубка, красно-багровый и серебристый языки пламени взлетели и разлшлись вновь. В астрале шла не прекращающаяся бойня заклятий, оттуда их силы регулярно прорывались наружу вспышками ослепительных молний, отблесками аур, окружавших обоих воинов. Залы наполнял рокот разрывов.

Малькольм увернулся от могильного клинка, сумел дотянуться кончиком гладиуса до тела нойона. Амальган вспыхнул и зашипел. Яростный ответ Нагаша отбросил его сквозь разлетевшиеся в куски двери в обеденный зал. Там все было накрыто, ведь как раз сейчас у послушников должен был быть обед, но вместо этого ученикам Малькольма пришлось бежать или драться. Зал с высоким сводчатым потолком был уставлен рядами столов с белыми скатертями. На крайнем столе громоздилась целая гора серебряной и фарфоровой посуды.

Малькольм легко, как бабочка, взлетел на стол. Нагаш ворвался в зал. Ослепительно-голубая цепная молния вырвалась из его руки, Малькольм принял часть удара кирасой сумрака, а часть отразил мечом. Со страшным грохотом обвалилась расписная картина цветного стекла, что заменяла тут окна вдоль южной стены. В зал ворвался ветер, их плащи поднялись и затрепетали. Нагаш перерубил стол пополам. Малькольм отскочил на другой, стулья полетели в разные стороны, отброшенные астральной силой нойона. Он рвался и рвался к своей жертве, как бешеный пес, почувствовавший запах крови. От ударов могильного клинка скатерти на столах полыхали, сами столы были во многих местах порублены и поколоты оружием магов. Вот Нагаш подошел совсем близко. Он вскочил на стол, казалось, под его весом и астральной мощью тот подломится, но дерево лишь прогнулось. Они обменялись десятком ударов, и их мечи сошлись совсем рядом от лиц, каждый давил вперед. Огонь был так близко, что было сложно вздохнуть, как возле раскаленной печи. Малькольм отпрянул, казалось, сейчас полыхнут волосы. Перед ним, за бело-багровым перекрестьем клинков было страшное металлическое лицо. С рогами, уходящими за голову, по ним пробегали голубоватые разряды, а из щелей глаз бил багровый бесноватый огонь. Сквозь всю броню прямо в голову лез этот вой, крик сгорающих заживо людей.

Малькольм согнулся в коленях и отпрыгнул назад. Нагаш чуть не упал, пошатнулся, рубанул со всего маху, но лишь рассек мраморный пол обеденного зала. Маг сумрака вновь скрестил с ним меч и ударил падавшего нойона ногой в бок. Нагаш отлетел в сторону, задев несколько столов. Привстал, но Малькольм был уже здесь. Он отвел мечом могильный клинок в сторону и ударил противника ногой в грудь. Тот поднялся, но зависший в воздухе Малькольм ещё раз в прыжке ударил нойона в голову, добавив разящую желтую молнию. Огонь опалил плащ и доспехи бессмертного, пошел едкий дым.

Нагаш отлетел назад через ползала и врезался в стол с возвышавшейся грудой посуды. Та с грохотом рассыпалась по всему полу. На ходу, с хрустом давя тарелки, Малькольм подлетел к нойону так близко, как только мог. Нагаш чуть отклонил голову, и гладиус не отсек её с плеч, а лишь срубил один из амальгановых рогов, залив шлем расплавленными ошметками. Маг замахнулся вновь, но второй попытки Нагаш ему не дал. Руки нойона беспрестанно извергали белые цепные молнии, они уперлись в грудь Малькольму, и сумеречного, в дымящейся от натуги кирасе, отбросило к ведущей на второй этаж лестнице. Нагаш вскочил и, гремя по усыпанному черепками полу, метнулся к противнику. Их мечи вновь сошлись, провернулись, прожигая пол, и снова сошлись.

– Ты хороший воин, но ты не мудр, – услышал в астрале далекий, треснувший голос Малькольм. В тот миг он вспомнил голос своего отца. Нет, это не отец из мира ушедших душ. Это он, воин великой тьмы, это он обращался ко мне, понял чародей.

– Хочешь говорить – давай! – крикнул в астрал Малькольм, отводя очередной о выпад, снесший часть красивых резных перил лестницы.

– Предыдущий маг сумрака, с которым я дрался, был недостоин моего внимания!

Они вновь обменялись выпадами, нойон теснил Малькольма вверх по лестнице, тот уже не мог найти бреши в его обороне.

– Достоин ли ты того, чтобы говорить? – раздался голос, полный подавленной ярости.

Малькольм подумал, что только сейчас понял технику его боя, которую не опознал за годы работы послом в Агону, когда не раз в тренировочных боях сходился с Нагашем. Нойон собирал ярость к врагу в какие-то сгустки, которые потом волной обрушивал на противника. Как будто это была черная сила его эмоций, помноженная на возникавший у жертвы страх. Что же, моего страха ты не дождешься! Отступая под градом ударов, маг вспомнил о Нджай Ярмине, и его сердце сжалось.

Принцесса в компании одной из нянек и стражи сидела на лавке красного дерева в подвале Императорского дворца и, прикрыв рот ладошкой, смотрела в пол. Она не понимала, что происходит. Её вечно надоедавшие тетки-смотрительницы были взашей изгнаны стражей. Затем появился лорд-регент и просил идти в подвал, указав, что дворец атакуют мятежники. Какие мятежники и откуда им взяться в центре города, юная принцесса понять не могла. Когда её вели сюда, девочка слышала вокруг самые разные кривотолки – и во всех звучало слово «нежить».

– А что такое нежить? – спросила принцесса у няньки. Та заохала, запричитала и сказала, что объяснит в другой раз.

По витой лестнице кто-то шел. Слышались шаги десятка людей, и вскоре в сопровождения телохранителей показался Куруш.

– Открывайте! – велел регент страже, даже не взглянув на принцессу.

Солдаты навалились на часть барельефа с бившим из стены фонтанчиком, но ничего не произошло.

– Там засов! Сейчас, где-то тут, да! – Куруш оперся на закрепленный в стене щит и вдавил его внутрь. В глубине что-то звякнуло, ухнуло, будто по камням скатили тяжелую наковальню. Стража вновь навалилась на указанный Курушем участок, подле питьевого фонтана, и тот резко, а потом все плавнее ушел вовнутрь, оказавшись дверью, декоративно обложенной старым, зеленоватым от времени камнем.

– Ваше высочество, – склонился над Нджай Ярминой регент, – мы должны покинуть дворец, оставаться тут больше небезопасно!

– Лорд-регент, – задрав нос, спросила девочка, – объясните, кто напал на дворец! Все говорят о какой-то нежити!

– Там темно, сэр! Свет не проходит! Видно, колодцы давно забились, тут лет десять никто не ходил! – наперебой кричали солдаты.

– Возьмите факелы! – бросил Куруш, указав на вязанку, принесенную своими телохранителями, потом вновь обернулся к принцессе и присел на корточки.

– Злые люди, милая! На дворец напали злые люди, – он погладил её по волосам, – выше нос, принцесса, с тобой народ, что так любит тебя и память твоего отца.

– Скажи Сатибарзану, чтобы он отрубил голову их главарю, – сказала Нджай Ярмина и, вскочив на ноги, побежала ко входу в подземный коридор.

– Обязательно скажу, о мудрейшая из правительниц! – Куруш держал себя в руках. Страх от этих людей не должен был передаться девочке. Ни у кого не должно возникнуть мысли, что он прячется за спиной ребенка.

Стражники зажгли факелы, и отблеск пламени озарил подземелье. Принцесса, стоявшая ближе всех к входу, вдруг громко вскрикнула:

– Там тень!

– Что ты видела? – сурово спросил телохранитель регента. Он взял другой факел и вошел внутрь. Кругом стоял запах плесени, было влажно и сыро. Вода откуда-то просачивалась в туннель.

– Что ты видела? – спросила подбежавшая няня.

– Там была тень, похожая на человека, а потом метнулась туда! – девочка указала в конец туннеля, куда не проникал свет.

– Тебе показалось, милая. Дверь не открывали лет десять! Там никого нет, нет призраков!

Вдруг рядом истошно завопила нянька принцессы:

– Крыса-а, а-аа! Крыса!

Через туннель прокатился коричневый комочек. Стражник бросился внутрь и несколько раз пытался задавить сапогом что-то юркое. Раздался писк.

– Действительно крыса, но теперь дохлая! – отбросил неподвижную тушку воин.

Куруш, казалось, не замечал этой заварушки. Он хлопал себя по карманам и прощупывал каждый дюйм одежды, потом содрал кожаный жилет и с грязной руганью отбросил в сторону.

– Как можно при её светлости! – начала няня, но регент так посмотрел на неё, что женщина замолчала и, взяв принцессу за плечи, первой шагнула вглубь туннеля.

– Ваше высочество, – все-таки взял себя в руки регент, – я забыл одну очень важную вещь. Обронил где-то по дороге. Вы бегите, туннель выходит в лес, на холм к маяку, бывшему маяку, – проглотил он вставший в горле ком.

– Я возьму крис… то есть эту вещь и скоро догоню вас! Идите скорее!

Нджай Ярмина приказала стражнику освещать путь и смело пошла в мрачное подземелье.

– Сопроводите её, – приказал двум телохранителям регент, – остальные за мной, наверх!

Проклятие, под стук кованых сапог гвардейцев регент шел обратно по лестнице, ведшей на второй этаж, где он недавно говорил с Десмосом. Как он мог выпасть?! Я же хорошо вроде его засунул. Может, наемник? Но нет, тот не мог стащить. Не посмел бы. Карнцы поднимались по лестнице в пятидесяти ярдах от главного входа. Вдруг коридор наполнился доносящимися с главного входа радостными криками.

– Победа, победа! Они бегут!

Регенту показалось, что, может, и не придется возвращаться в этот темный туннель? Может, нойонские силы разбиты?

– Иди, узнай, что происходит! – послал он к парадному входу одного из телохранителей, а сам сбавил темп. У Куруша ломило в спине, появилась одышка. Тяжело быть старым. Он кашлянул и сплюнул на роскошный ковер ручной работы.

Саллеку повезло, он чудом увернулся от острого колющего удара авлийской саблей. Эльф-послушник распорол его одежду правее шеи и ранил вампира. Боль от посеребренного оружия была жуткой. Моргул подумал, что лишится руки, из раны хлестнула белесая, как молоко с водой, кровь. Он перехватил следующий удар стилетом правой руки и по самую кисть загнал оружие левой под сердце эльфа. Тот посерел, на глазах сжался, как подгоревшая ящерица. Его жизненная сила перешла к вампиру. Тот сбросил жертву с лезвий и осмотрелся. Его собратья добивали последних послушников, но те успели порядочно смешать ему карты. Огнем эльфийских луков, из-за нерасторопности капитана, они повредили энергетическую установку на корме крейсера. Пятеро верных вампиров изувеченными лежали на набережной со следами серебряного оружия.

Сверху, казалось с самого неба, раздавался мерный звук колокола. Вампир посмотрел на башню, возвышающуюся за дворцом. Ему ничего не стоило взлететь и перебить звонарей, но в планах такого не было. Он знал, что скоро тут будет весь город. Много тысяч людей, и разогнать их, кипящих яростью, будет очень сложно. Он посмотрел на площадь. Между дворцом и храмом стало почти что тихо. Отряд нежити с южного мола спешил присоединиться к его отряду, осаждавшему центральный вход. Пара послушников сумрака, обезоруженных его воинами, прыгнули в воду и, перебираясь по перевернутым лодкам и доскам, пытались скрыться.

– Никого не преследуйте, во дворец! – скомандовал Саллек, и летучие мыши, покинув место страшной рубки, полетели к самому входу, туда, где среди обвалившихся колонн, обломков барельефов и массивных мраморных обломков несколько десятков личей и скелетов пытались ворваться в здание.

На борту нойонского судна какой-то лич вскинул жезл и дал два выстрела, попал в спину того послушника, что барахтался на обломках в гавани. Он несколько раз дернулся и затих. Другой нырнул, творя колдовство подводного дыхания. Больше ни одному ученику мага сумрака не удалось отступить назад.

Саллек принял привычное обличье, его вновь поражали действия людей. Казалось, его воины смело ворвались внутрь здания, как тут же были вынуждены ретироваться. Моргул подлетел к самому основанию огромного подъема к входу во дворец, но вот среди обломков и надломленных колонн вновь замелькали серые фигуры. Он не мог поверить, но личи и скелеты бежали от ударов, казалось бы, сломленных защитников.

Саллек рванулся навстречу гвардейцам и гуркхам, за ним верные вампиры. К нежити пробилось уцелевшее подкрепление с северного мола. Саллек первым встретил напор людей, отшвырнул в сторону молодого гуркха, тяжело ранил другого. Его стилеты – эти острые окончания подвижных конечностей, создавали вокруг вампира непроницаемую стальную завесу. Он жалил людей, прорывал узкие места доспехов, наносил удары в лицо и по кистям рук. От каждого его удара человек корчился от боли или иссыхал на месте. Вдруг на пути моргула возник особо ретивый рыцарь с огромным двуручником, которым он рубил скелетов, как старые сырые дрова. Саллек замахнулся, и их мечи встретились. Казалось, стилет должен был прогнуться, но он выдержал. Оба устояли на ногах, а человек ещё и перешел в нападение. Вампир был поражен, ведь он наносил удары нечеловеческой силы. Он снова ударил, оттолкнул противника, но рыцарь не терял оружия. Моргул теснил людей, нежить оживилась. Личи выстроились сзади в цепь и дали дружный залп, потом ещё и ещё. Гуркхи падали, рыцари, прикрывая раны, побежали назад.

Десмос отшатнулся. Прямо к нему, расталкивая своих, рванулся красноглазый вампир с короткой седой шерстью вместо волос. В его ударах была сила, какой не отличались ни скелеты, ни личи. Он крупный колдун, понял Десмос и представил на миг того черного воина, что исчез в храме, хорошо что он ещё не вернулся. Саллек сделал выпад, но лезвия, высекая искры, прошли по мраморной глыбе, рыцарь побежал назад. Увлекая остальных за собой.

– Добейте их! – взревел Саллек, пропуская вперед личей и зомби. Он полагал, что бегство людей – ловушка.

Десмос вбежал в холл первым и посмотрел на Аттала. Его люди стояли наготове со шлемами, полными святой воды. Гвардейцы и гуркхи по приказу командира развернулись и встретили нежить щитами у самого основания лестницы. Дворец вновь наполнился лязгом железа и стонами умирающих, кровь лилась ручьями. Десмос заметил, как в проломе дверей показался тот седовласый вампир. Опершись на обломки, он будто следил за схваткой.

– Лейте! – заорал рыцарь, и люди Аттала начали свое дело, заливая при достойном усилии весь холл.

Вой наполнил здание, личи и скелеты, которые, казалось, не чувствовали ран, от малейших капель святой воды дымились и падали. Людям же это был лишь приятный холодный душ, от которого прибывало сил. Раны карнцев рубцевались и затягивались, они бросались на врага с новыми силами. Скелеты запинались о тела, налетали друг на друга, столпившись у узкого прохода. Саллек, как ворвался, так и вышел назад первым. Никто не загородил ему путь. Один из его вампиров еле выполз следом, весь будто обожженный кислотой. Десмос и его люди в несколько минут порубили всех ворвавшихся в зал солдат нежити.

Люди были рады, неимоверно счастливы! Прыгали на месте, незнакомые между собой братались среди холмиков из мертвых тел. Кто-то спешил помочь раненым, кто-то оплакивал погибших друзей. Безумно вспотевший, еле стоящий на ногах глава гвардии, подбежал к Атталу.

– Сколько осталось?

– Четверть, не больше!

– Больше они так, – рыцарь махнул рукой – не полезут! Ведь не знают, что у нас одна такая бочка.

Миридий подмигнул молодому гуркху. Кругом кричали: «Победа!», рвались наружу, откуда доносились звуки набатных колоколов.

Но первые смельчаки, высунувшиеся из здания, рассказали, что весь вход простреливается личами, закрепившимися на центральном подъеме, между руин и обломков.

– Весь фасад держат твари! – сказал здоровенный гвардеец, расстегивая мокрые тяжелые латы.

Саллек сбежал вниз по ступеням и обернулся. Взгляд моргула был полон бессильной ненависти. С ним оставались лишь пара вампиров и около двадцати личей.

– Держите вход, – крикнул на них моргул, – не все крепости берутся в лоб!

Он в прыжке принял облик летучей мыши, устремился вверх, к разбитым окнам второго этажа, с той стороны, что выходила на улицу и храм сумрака.

В самом храме в тот момент шла дуэль. В коридоре под фасадом второго яруса Малькольм и Нагаш в клубах дыма, обломков и горящих астральных аур пытались найти слабое место друг друга. Вот прямо за очередным выпадом, когда могильный клинок лишь вспорол воздух, из тела Нагаша вышагнула ещё одна фигура, потом другая. Фантомы – понял Малькольм. Он осмотрел астрал, но там была видна лишь общая оболочка брони вокруг нойона, иллюзии не покидали его.

В нелегком положении оказался маг сумрака. На него шли уже трое нойонов. Он пытался глазами вычислить того, кто подлинный, в этом мельтешении клинков, но все было бесполезно. Сумеречный пропустил три удара, его кираса была прожжена во многих местах, был ранен в ногу, но все ещё держался, творя заклятие против таких жутких чар. Каждый удар его гладиуса встречали все три могильных клинка, казалось, ещё миг и он падет жертвой этого несложного, но действенного магического трюка.

Тут за спиной у Малькольма вскипело настоящее желтое море. Вихрь-самум, будто только что вившийся в пустыне Хорда, был вызван Малькольмом себе на защиту. Ускользнув от всех трех мечей, маг махнул рукой и выпустил ураган на волю. Струя песка и перегретой пыли налетели на Нагаша со всех сторон. Он выставил свой щит, но иллюзии были в тот миг как на ладони. Два колотых удара, несколько слов – и миражи растаяли. Нагаш с разворота в этой пыли и грязи пытался перерубить ему ноги. Могильный клинок шелестнул у самой земли. Но Малькольм одним прыжком оказался на подоконнике. Удар, рама со стеклами, выпав на улицу, разлетелась вдребезги, ударившись о фасадные плиты бордюра… Маг сумрака выскочил на карниз, и тут же оплавленной глыбой гранитный подоконник сполз вниз под жутким ударом Нагаша. Песок, привнесенный бурей, вовсю вылетал наружу. Ещё миг на карнизе – и Нагаш пронзил бы его сквозь стену. Защищаться здесь было опасно и неудобно. Малькольм шагнул в сторону. Лезвие могильного клинка прошило стену около его плеча, раскаленный камень с шипением потек вниз. Используя силу магии воздуха, Малькольм взлетел на добрых двадцать ярдов и зацепился руками за бортик у наклонного ската крыши. Высунувшись в проем выбитого окна, Нагаш пустил следом яркую молнию. Однако заряд поразил стену, ярко осветив дворцовую площадь.

Малькольм подтянулся и выбрался на крышу. Со второго уровня здания ветер выдувал песок, с первого шел дым. Через окна не пойдет, уверенно решил маг и побежал к единственному входу сюда. Крыша храма имела пирамидальную форму и была разделена на сектора желобами, через которые по открытию должно было течь земляное масло. Надо всем этим на тридцать ярдов возвышалась ещё незаконченная, оплетенная лесами центральная башня. Хорошо, что сегодня тут нет рабочих, подумал он. Подбежав к южному краю крыши, маг глянул вниз и тут понял, что за звук все время так раздражал его. Мерные удары набатных колоколов не прекращались. Множество людей уже заполняли соседние улицы и со всех сторон приближались к площади. Среди них виднелись оранжевые тюрбаны гуркхов, доспехи гвардейцев Десмоса, но в основном это были простые горожане, вооруженные чем попало. Многие шли в неизвестность совершенно безоружные. Отсюда было отлично видно весь город, даже слабо дымящиеся обломки маяка на холме. Маяка, который так и не предупредил их об опасности. В гавани двумя черными глыбами среди толчеи смятых лодок стояли потопленные нойонские корабли. Один возле самой набережной, другой завалился на бок у северного мола.

Откуда они все так хорошо знали? – думал Малькольм и, отозвав гладиус, ждал, когда покажется его страшный противник.

Лорд Куруш, тяжело дыша, подбежал к тому месту, где они расстались с Десмосом. Красивые ковровые дорожки были завалены опавшей с потолка штукатуркой и пылью. Недалеко валялась разбитая азахарейская ваза, чуть дальше рухнувшая люстра. Весь пол был в битом стекле. Множество бликов отсвечивало ему в глаза. Свежий ветер из разбитого окна дул в спину. Телохранители, переминаясь с ноги на ногу, хрустели мелким стеклом. Взгляд Куруша скользил по полу. Он обошел место, где лестница сходилась с коридором, ведшим к парадному холлу. Похрустывание стекла наводило на него нервозность. Регент обругал свою охрану и, отвернувшись, заметил блеск красного цвета среди множества хрустальных слезинок.

Он подбежал туда. Да! В двух ярдах от того места, где он упал наземь при обстреле здания, лежал красный информ-кристалл. Это был архив Даса.

Лорд Куруш наклонился, чтобы его подобрать, и тут же почувствовал холод клинка, прижатого к шее.

– Поднимай его и вставай! Медленно! – услышал он низкий голос.

Регент взял камушек и разогнулся. Перед ним стояли растерянные охранники и возникший между ними седой монстр-вампир, по рукам которого пробегали голубоватые молнии. Другой вампир приставил стилет к горлу регента, холод второго лезвия Куруш почувствовал у спины.

– Вот видите, регент, – заметил Саллек, – не все крепости берутся штурмом. Отдайте кристалл. – С мягким шелестом лезвия на руках моргула втянулись в полы хламиды с красным подбоем. Монстр протянул руку: – Ну же!

Трясущийся, как в приступе лихорадки, Куруш разжал кулак и информ-кристалл упал в мертвенно-сухую ладонь вампира.

– Вот и отлично, – тот моментально спрятал его.

– А вы живо бросайте оружие! Или вашему хозяину конец! – Взор регента блуждал по лезвию стилета, по одеждам удерживавшего вампира. Потом он взглянул на Саллека. Высокий лоб, короткие седые волосы, символ «N», выжженный на лбу и покрытый позолотой, осклабившаяся пасть с острыми клыками.

– Делайте, делайте, как он говорит! – залепетал Куруш. Солдаты с неохотой начали отстегивать с пояса ножны. Мечи и пики полетели на пол. Одна из сабель, грохоча по мраморным плитам, скатилась вниз.

– Молодцы, – резюмировал блестящий захват Саллек. – Теперь осталось всего две проблемы и одну из них можно решить легко. – Он взял регента за плечо и толкнул. Куруш с женским воплем упал и откатился к стене, к картине в дорогом окладе. На портрете были изображены император Тайкун II со своей семилетней дочерью в дорогих парадных одеждах.

– Где? – спросил моргул, указав рукой на картину, и по-дружески похлопал шею регента.

Тот похолодел и вздрогнул, чуть не спустив в штаны свой сегодняшний завтрак.

Принцесса, её нянька и стражник довольно медленно шли по коридору. Было темно и узко. Тут с трудом могли разойтись два человека. Стражник шел впереди, он предупредил их о большой луже. Принцесса заметила в ней лягушку, непонятно откуда здесь взявшуюся. Вытащила её из воды и показывала няньке белые невидящие глаза. Потом по коридору пролетели летучие мыши. Они летели со стороны дворца. Казалось, что страх перед привидевшимся ей призраком уже исчез, и вдруг шедший впереди охранник громко охнул и повалился вперед. Чья-то сильная рука перехватила факел, и принцесса в ужасе выпустила из рук невидящую жабу. Над лежащим на влажном полу охранником возвышался монстр с седой головой и в массивной хламиде с красным подбоем. По его бледному бескровному лицу пробежало подобие улыбки. Моргул оскалился.

– Тихо, не шуми! – как мог мягко сказал Саллек.

Девочка не могла рта открыть от ужаса, в свете огня факела было видно темное пятно, расползавшееся из-под тела стража. За спиной моргула дымилась фигура пепельного человека. Демон Аш, посланный в Ангкор разведкой нойонов, завершил свою миссию.

– Надо вернуться во дворец, ваше величество, – притворно склонился перед ней Саллек.

Женщина за спиной принцессы вскинула руки и с истошным криком бросилась назад. Нджай Ярмина стояла на месте, рассматривая вампира. Этот взгляд пугал его. Где-то в глубине её детского сознания начали расти гроздья ненависти. Она вырастет очень опасной, подумал Саллек. Жаль, что её велели оставить в живых. Он указал девочке на обратный путь.

– Кто вы? – спросила она очень тихо.

– Мы… твои друзья и помощники. Будем тебе помогать! – Саллек не думал, что придется убеждать. Вампиру было много проще убить ребенка, чем отвечать на такие вопросы.

– Помогать? Мне помогает регент и дядя Малькольм.

– Малькольм… он с нами и ждет тебя во дворце. Регент, лорд Куруш, хотел убить его. Давай поднимемся, ты сама все увидишь!

– Да, регент плохой, злой человек, – сказала Нджай Ярмина и, развернувшись, пошла к выходу. Маленькие золоченые сапожки громко цокали по плитам пола. Моргул беззвучно последовал за ней, следом черной тенью струился демон пепла. Слепая лягушка ещё долго сидела у стены, затем перепрыгнула через ногу стражника и вернулась в свою лужицу.

Когда принцессу ввели в коридор, где лежала упавшая люстра, а пол был усыпан битым хрусталем, Саллек взял её на руки. Девочка испугалась, он был совсем холодный. В глаза бросалась взъерошенная смятая ковровая дорожка. По ней только что тащили что-то тяжелое. Потом вампир опустил девочку, но ладонь осталась в ледяной кисти Саллека. Из-за дверей выглядывали ноги стражника. Ступни в дорогих сапогах личной стражи регента ещё подергивались, в глазах у девочки все поплыло от страха. Все закрутилось в бешеном танце – голос вампира, лицо регента, крики солдат, слепая безобразная лягушка в подвале. Кровь из-под тела шедшего впереди факельщика, демоническая пепельная фигура…

Ноги Нджай Ярмины подкосились, и она упала на ковер, повиснув на руке Саллека.

– Проклятие, – вампир склонился над девочкой, – она же не умерла?

– Без сознания, – прошипел сзади Аш.

– Она нужна мне живой и кричащей. Как вернуть её к жизни? – спросил вампир.

– А где твой хозяин? – ответил вопросом демон.

– В храме Хаоса.

– Сумеречный ещё жив! Он опасен! – шипел демон. – Я чувствую. Я помогу тебе.

Серое облачко накрыло лицо девочки. Она скорчила испуганную гримасу, повела глазами, будто стараясь спастись от не отпускавшего её морока. Закашлялась и, наконец, открыла глаза.

Кошмар стал явью. Седовласый вампир поднял тельце и бережно, как пушинку, понес принцессу вперед, к парадному холлу.

– Вы… вы ведь не будете меня у-би-вать? – прошептала она.

– Нет, что ты? Я никого не убиваю, я отпускаю людей, делаю их свободными, – шептал вампир, стараясь скрыть свои жутковатые клыки.

Десмос услышал гул толпы, крики и свист снаружи. Все были на ногах.

– Там, наверное, уже полная площадь людей! Надо прорываться! – указал Аттал.

– Нужно, чтобы кто-то посмотрел…

– Ты, – указал на одного из таталийцев командир наемной гвардии. Вдруг сзади, со стороны зала приемов, куда вела парадная лестница, раздался крик.

Там были размещены раненые. Все обернулись. На верху лестницы, у коридора, ведшего в зал, замерли двое вампиров. Один из них прижимал стилет к горлу лорда-регента. Они вошли быстро через боковой коридор, по пути мгновенно заколов стоявшего на посту часового. Его тело осело на массивные мраморные перила и так там замерло. Несколько арбалетов с найденными недавно посеребренными болтами были направлены на вампиров. Аттал зачерпнул святой воды со дна бочки.

– Бросьте оружие, или вашему вождю конец! – вампир надавил стилетом на шею лорда-регента. Куруш был серо-землистого цвета, в его глазах было безразличие, то и дело сменяющееся животным ужасом.

– Не слушайте их, – твердо глядя на вампиров, заявил Десмос. – Если вы сложите оружие, они перебьют нас всех! Плевать на регента, – добавил он после паузы, – подумайте о ваших детях и женах!

Аттал, замерший с мечом и каской святой воды в руках, взглядом дал понять, что добросит до противника, но вампир все же успеет убить регента.

– Бросьте оружие, глупцы! Не слушайте его, – вдруг истошно заорал Куруш, удивив даже вампира, державшего стилет у его шеи. Монстр чуть отвел оружие, чтобы регент случайно сам не зарезался. Тот срывался на визг и был даже больше смешон, чем жалок.

– Бросьте, бросьте оружие, умоляю вас! Каждый получит фунт чистого золота, только сделайте так, как он говорит, – продолжал истошно визжать Куруш.

Сперва один, потом другой – гуркхи стали опускать оружие. Даже несколько гвардейцев из отряда Десмоса бросили на мраморный пол свои арбалеты.

– Ну уж меня-то тебе не переубедить!

Миридий крутанул меч в руке и готов был броситься к удерживавшим регента вампирам. В тот миг у них за спиной открылись двери зала приемов и оттуда, вся дрожа, вышла принцесса Нджай Ярмина и высокий седовласый вампир, положивший руку на плечо девочки. У ног моргула черным облаком вился пепельный демон Колдсоула. Десмос оступился и чуть не выронил меч. Лезвие громко лязгнуло по мраморным ступеням.

– Дядя Десмос, вы знаете, где Малькольм? – спросила принцесса. Тут же в памяти у главы разведки всплыло предупреждение сумеречного мага. Зачем он послушал регента? Зачем возглавил эту героическую, но бесполезную теперь оборону?! Ведь маг предупреждал его о том, что действительно важно. Десмос до крови закусил губу, его глаза слезились.

– Я не знаю, где он, – тихо ответил принцессе рыцарь. В тот же миг сзади послышался топот множества ног. Личи с жезлами наперевес ворвались в холл через главные двери. Они держали под прицелом всех, кто ещё не сложил оружие.

– Подумай о девочке, – осклабился Саллек, – сдайся, Десмос, зачем ребенку видеть смерть и кровь. Сложи оружие!

– И вы все, остальные, именем закона, – выкрикнул Куруш. – Аттал, я тебе говорю! Пожалейте меня и принцессу, надежду всего нашего народа!

У него текли слезы и сопли. Вампир позволил регенту утереться, но тот лишь размазывал их по лицу трясущимися руками.

– Сдавайтесь, сдавайтесь… – бормотал он себе под нос.

Десмос осмотрелся. На него было направлено пять энергетических жезлов. При всем желании он не смог бы добраться до вампира, удерживающего девочку. Рыцарь выпустил меч, и тот с грохотом скатился по ступеням лестницы. Аттал, посмотрев на командира, также бросил оружие и, выронив шлем на дно бочки, сел на ступеньки, закрывая лицо руками.

– Вы поступили мудро, и увидите подлинное благородство победителей! Все вы можете покинуть дворец, уходите, и мы вас не тронем! – крикнул Саллек.

Гуркхи, пятясь, сперва мелкими шажками отступали назад, а затем бросились вон. Десмос не знал, что делать, тут ему на плечо легла холодная тяжелая рука одного из вампиров:

– А ты можешь не торопиться…

– Вот видишь, мы никого не будем убивать, – вежливо склонился перед Нджай Ярминой моргул, – но вам, к сожалению, придется подождать, пока мы решим, что делать с лордом-регентом!

Он подтолкнул её в коридор на втором этаже, что шел в сторону от зала приемов. Вампир взял ошарашенную принцессу за руку и затолкал в какую-то комнату, где были уцелевшие и прочно закрытые окна.

– Что с ней будет? – громко вскричал Десмос – он мог легко дотянуться до брошенной Атталом сабли.

– Уже не твое дело, но она будет жить! – походя бросил Саллек. Вампир за спиной у Десмоса резко ударил его по шее, и сознание покинуло гордого защитника Императорского дворца.

– А ты что сидишь? – Саллек пнул Аттала, и гуркх скатился вниз, где его схватили подбежавшие личи.

– Тебе же даровали жизнь! Беги, радуйся! – Саллек усмехнулся, подойдя к телу Десмоса, наклонился, ощупал шею и лоб.

– Не убился вроде. – Со лба рыцаря стекала кровь, он здорово расшибся о каменный обломок при падении. Вампир выпрямился во весь рост и осмотрел холл с высоты лестницы. Всюду были обломки, осыпавшиеся с потолка, выбитые двери, стекла, пыль. Трупы гвардейцев, гуркхов, смятые тела скелетов и личей. Бегло он насчитал больше десятка защитников дворца и полсотни останков нежити.

– Раненые нам не нужны, добейте их, – обернулся к вампирам моргул и пошел в комнату, где запер принцессу. Проходя мимо лорда-регента, он видел того сжавшимся и подавленным.

Девочка приставила красивый расписной стул с позолотой и шелковой обивкой к окну, пыталась стучать в него маленьким кулачком, но все было бесполезно. В комнате ничего не было, кроме этого стула, даже шторы гуркхи оборвали, чтобы переносить раненых, а обломки мебели выделялись на баррикаде у входа.

– Тихо, не шуми, а то разобьешь стекло и поранишься, – усмехнулся Саллек.

– Вы не помогаете Малькольму, – озлобленно крикнула на него принцесса, – где он? Что вы хотите со мной сделать?!

– Ничего, только будь тише, и ничего не будет! А Малькольм, он сам за тобой придет. – Вампир захлопнул дверь и запер её.

– Не спускайте с неё глаз, – сказал моргул в пустоту, и внутрь сквозь замочную скважину стал проникать едва заметный дымок.

Хорошо, что ей не поднять этот стул, не выбьет окно, никуда не денется, подумал Саллек и пошел обратно в холл.

– Тащите этих на самый верх, в библиотеку, – указал он младшим вампирам на регента и Десмоса. Снаружи вбежал лич-страж, если бы не его бесчувственное лицо, можно было бы решить, что он напуган.

– Дворец окружен разъяренной толпой. Они хотят получить принцессу и регента, – просвистел монстр.

– Сдержите народ, но не стреляйте! Приказ не стрелять по толпе, что бы ни случилось! Индризи у вас?

– Да! – пара личей показали котел с кипящей темно-бурой, маслянистой жижей.

– Хорошо, тоже наверх!

– Уберите руки, я сам пойду! – ревел регент. Потом осекся, как-то безумно выпучив глаза, стал шипеть на стоящего рядом моргула.

– Вот увидите, народ на моей стороне! Вам не уйти отсюда, вам несдобровать!

Он просто смешон, подумал Саллек, и как рыцари, подобные Десмосу, могут служить этому ничтожеству?

– Держите все входы и осмотрите дворец. Тут ещё полно всякой прислуги, безоружных не убивайте, – приказал он последним солдатам нежити, остававшимся в его распоряжении. Теперь Саллеку оставалось лишь ждать возвращения своего хозяина.

Малькольм видел, как огромная толпа народа со всех прилегающих улиц затопила площадь и набережную. Корабль нойонов, прежде уткнувшийся носом в набережную, дернулся раз, другой и пошел назад, давя кормой плавающие повсюду перевернутые, разбросанные лодки. Маг сумрака какое-то время колебался, стоит ли тратить силы, но все же дал разряд молнии, достигшей носа корабля. Ветвящаяся белая змея ударила туда, несколько личей полетели за борт, на палубе возникла дымящаяся дыра, но судно только ускорило ход, и было уже вне пределов его досягаемости.

Крейсер отошел на добрых две мили в море и замер там. Капитан, видимо, ждал развития событий или связывался с хозяевами. Личи, только что державшие под прицелом фасад, вдруг побежали внутрь. Оставшиеся полтора десятка костяных великанов, стреляя по земле, перед разъяренной толпой пытались сдержать массу людей, желавших ворваться внутрь. После астрального удара – мага, наконец, заметили. Внизу раздались крики, аплодисменты. В толпе радостно размахивали руками…

Вот он, момент истины! Теперь можно уничтожить регента и самому стать правителем, учителем и заступником юной принцессы, мелькнула у мага тщеславная мысль. И тут он почувствовал в астрале целый ураган силы. Обернулся, призвал гладиус и рванулся к флигелю, из которого открывался единственный проход на крышу. Оттуда поднималась фигура в темном доспехе, с одним обгоревшим рогом. Прежде чем он понял – что это, черепица и плиты у него под ногами вспучились. Керамические пластинки, балки и перекрытия разлетелись в разные стороны, а затем просели внутрь провала. Обломки скатывались по наклонной крыше и падали вниз, заставляя людей с криками отбегать от храма Хаоса и ещё пристальнее смотреть вверх.

Фантом, проклятье, он снова провел меня! Малькольм упал, скатился и замер у края пролома в боевой стойке. Оттуда черной молнией вылетел нойон-воин с багровым пламенем могильного клинка в руках. Свист и рев ветра смешались в голове мага со звуком присутствия, воем сгорающего человека, шедшим через астрал. Багровое лезвие полоснуло крышу в двух дюймах перед его лицом, ударом ноги Нагаш отбросил противника вверх на добрый десяток ярдов, тем самым лишь подарив преимущество.

По наклону пирамидальной крыши Малькольм теперь стоял много выше нойона, и тот бросился вверх. Ветер развевал их плащи, волосы Малькольма трепетали. Это был бой, каких не знал Карн. Люди внизу завороженно смотрели на храм. Даже личи, что не должны были отвлекаться от охраны входа во дворец, и те подняли головы вверх. Люди не могли различить многого. Только две фигурки с багрово-красным и серебристым лезвиями мечей, обдуваемые диким ветром, который, казалось, обоих мог сбросить вниз. Саллек подошел к окну библиотеки, и даже регент Куруш на коленях подполз к подоконнику, оба смотрели на крышу храма.

Мечи мелькали, как продолжения рук сражавшихся. Малькольм отражал град ударов и отступал вверх по крыше к центральной башне. Он знал, что здесь нет входов, но стена на то и стена, чтобы её мог кто-то пробить. Их ноги передвигались очень быстро, казалось, не касаясь поверхности. Маг сумрака первым вступил внутрь глубокого желоба, что разделял сектора крыши, перед его лицом блеснул багровый огонь, и Нагаш следом соскочил в тот же желоб. Тут Малькольм изловчился и ударил в астрале по ногам нойона, привыкнув идти вверх, Нагаш не устоял и покачнулся. Подскочивший вплотную сумеречный маг выбил из рук нойона рукоять меча.

Лезвие было отозвано, а длинная круглая рукоять с когтеобразным эфесом покатилась по крыше, подскакивая на выступах керамической плитки. Нойон не остался в долгу и, рукой перехватив кисть сумеречного, вырвал из неё гладиус, не удержал – и тот отлетел в сторону, но много ближе могильного клинка. Нагаш ударом ноги вновь отбросил навалившегося на него Малькольма и смог встать. Мечи обоих лежали на приличном расстоянии. По амальгановым перчаткам нойона потекло голубоватое свечение, предвестник разряда колоссальной силы.

– А ведь ты мог стать одним из нас! Что тебе нужно от Карна? От этого жалкого, деградирующего народца? – махнул рукой Нагаш, указывая на площадь.

Он говорил на нойонском диалекте вслух и громко.

Значит, я здорово его вымотал, – понял Малькольм.

– Я хочу защитить их, наставить на истинный путь!

– Истинный путь указан Хаидом тысячу лет назад. Прежде в Агону ты не раз клялся в нашей правоте!

– Я лгал, теперь я вижу вас насквозь! Вы, нойоны, – маг задохнулся под порывом ветра – вы монстры, пожирающие друг друга!

– А другие – нет?

Все время этой перепалки Нагаш медленно, шаг за шагом шел вверх по дну желоба, что делало его будто на фут ниже, то есть одного роста с магом, отступавшим по его краю.

– Маги света также ошибаются, но они не способны на то, что сделали вы! Вы убили Даса, похитили тероморф. Хотите его использовать, но тут у вас вышла ошибка. О ваших планах всем известно!

– Это не так, ты блефуешь!

– А ты поймай регента и прочти в его мыслях, или уже не можешь? – усмехнулся Малькольм.

– Если тебе дорог этот сброд, – махнул рукой Нагаш, – можешь стать их вождем, я готов с этим примириться. Мне и новому императору нужны союзники!

– Новому императору? И кого же вы избрали главой? Если не тебя, то скорее всего Моандора, скажи, это все его рук дело?

– Лишь вместе с ним я могу уничтожить Белый круг. Я уверен в успехе нашего дела!

– Это бессмысленно, вы погубите друг друга и весь мир! Остановитесь, пока не поздно!

– Я последний раз предлагаю, смирись с поражением – ты будешь жить и править Карном! Ты поможешь нам нейтрализовать других вождей сумрака. Станешь третьим по могуществу в этом мире!

– Я вижу твои мысли насквозь, нойон! Вы разрушили Зейлот, вы убили Даса, погубили тысячи достойных мужей и готовитесь погубить ещё миллионы. Неужели ты думаешь, я соглашусь в этом участвовать?

– Твой отказ – отказ от будущего! Подумай! – Молнии на руках Нагаша закипели, забились огненно-голубыми змеями.

– Нет!

В ответ на эти слова нойон испустил из себя огромный поток силы. Малькольм выставил вперед руку и успел притянуть к себе гладиус. Его лезвие вспыхнуло перед самым разрядом, но тот был слишком силен. Мага сумрака объяла страшная волна боли. Его кираса дымилась и, наконец, была порвана и унесена прочь. Он остался в одном доспехе и плаще, столь уязвимом для простой ударной магии. Но это было ещё не всё. Маг упал на колени, но не выпустил из рук меч, голубые струи молний обтекли его и пошли дальше, врезавшись в центральную башню. Та устояла, хотя казалось, пошатнулось все здание храма. Леса, обвивавшие её, вспыхнули и обрушились, подняв тучу строительной пыли и завалив большую часть крыши обгоревшими досками, некоторые из которых даже перелетали бортики и падали вниз, к основанию храма.

Но главное, что Малькольм расслышал странный звук, почти незаметный за грохотом обвалившихся лесов. Всплеск, как будто разбили огромный чан с водой. Он обернулся и увидел ширящийся поток земляного масла. Из разбитых при падении лесов и ударе молнии сосудов оно пролилось в глубокие емкости, опоясывавшие центральную башню. Разумеется, ведь желоба были ещё не завершены рабочими, вспомнил маг сумрака слова ученика этим утром.

Действительно, могучий поток, рассчитанный так, чтобы разом заполнить не только верхний бассейн, но и все стоки, переполнил края округлой емкости и устремился в русла радиальных наклонных желобов. Малькольм вскочил на ноги, позади него с неба ещё падали легкие горящие обломки лесов, он посмотрел на Нагаша, в астрале было видно, что он готовится раскинуть вокруг мага сумрака сети для начала дезинтеграционного процесса. Нойон раскрылся и, казалось, пренебрегал опасностью.

Малькольм взлетел и опустился на дно желоба, бывшего ему почти по колено. И тут же их ноги были скрыты потоком бурлящей черной жидкости. Сумеречный маг полоснул перед собой гладиусом, нойон отшатнулся. Он хотел притянуть свой меч, но тот лежал почти на краю крыши, до него ещё нужно было дотянуться. Конец гладиуса вспорол маслянистую поверхность, и в тот же миг они оба оказались в течении огненной реки.

Малькольму было хуже, его лицо не было защищено. Он быстро сотворил маску огня и рванулся навстречу нойону. Нагаш, объятый пламенем, не удержался, поток был силен, и все, что оставалось нойону, это перехватить руку Малькольма. Он выбил гладиус, и тот отлетел в сторону. Маг сумрака сам нанес левой рукой мощный удар в плечо нойону, добавив к своей силе несколько молний. Нагаш упал. Малькольм, перехватив его за шею двумя руками, полностью погрузил тело нойона в огненную реку.

Саллек был поражен, он не думал, что такое возможно. Он не знал, жив ли его господин, но подумал, что если нойон не поднимется, то ему придется избавиться от заложников, а самому ретироваться на корабль.

Толпа внизу с воплями и криком схлынула от здания храма, с угловых фронтонов которого на площадь обрушился черный горящий водопад. Многие люди падали, о них запинались другие, возникла сутолока и давка, в которой затоптали куда больше людей, чем пострадало от лившегося с крыши храма огненного потока.

– Умри, мразь! – давил всей силой через астрал Малькольм, руки его исчезли под огненным потоком. – Сгори, ублюдок!

Он видел в астрале, как доспех Нагаша, особенно шлем, и так поврежденный, начинают обгорать, поток уменьшался, стихал. Все прогорало, небо над храмом Хаоса заволокло черным дымом. Не сгоревшая черная масса разлилась внизу глубокими маслянистыми лужами. Нойон собрался с силами и отбросил сумеречного в сторону. Тот упал на край желоба. Его одежды были перепачканы маслом и копотью. Верх обгорел, и тут он увидел, во что превратился Нагаш, поднявшийся со дна желоба в тот миг.

Амальган сильно стек, оставив на плечах увесистые бляхи – пузырящиеся, застывающие на ветру сгустки. Он стоял по пояс в огне, а шлем – шлема просто не было. Ошметки черного металла сплавились с костистым черепом. Левая скула, глотка и челюсти были залиты расплавленным металлом. Большой кусок застыл над правой бровью и пузырился на лбу. Истинные глаза горели багровым огнем. Этот металлизированный мертвец с обожженной глоткой издал нечеловеческий рык, притянул в правую руку могильный меч и, шагая по щиколотку в огненной реке, двинулся вперед. Малькольм тоже вернул себе оружие, ударил Нагаша, тот принял защиту. Мечи сшиблись и вновь разошлись. Нойон все ещё теснил мага вверх к центральной башне, но теперь он шел по огненной реке, а сумеречный маг по её краю. Ветер со страшной силой свистел, раздувая пламя пожара. Как жалел Малькольм, что рядом с ним в тот момент не оказалось ни ученика, ни союзника. Когда он держал нойона руками, один удар гладиуса мог решить все дело, но нанести его было некому…

Посреди дымящихся пятен растекшегося по всей крыше выгоревшего масла маг сумрака заметил руны ярко-белых и красных завитков, окружавших всю центральную башню. Они проступил внезапно и повсюду. Это круг дезинтеграции, он успел составить его, – понял Малькольм, ясно стало, почему нойон отчаянно теснит его вверх, а не к краю крыши. Все силы вложил Малькольм в попытку вырваться из этого круга, но все было тщетно, удары нойона сыпались один за другим. Оставался телепорт, но весь астрал вокруг был закрыт сеткой заклятья. Далеко не уйти, только туда и обратно, за спину монстра, и вернуться сюда же.

Стоило только Нагашу выбраться из желоба, как ударом наотмашь он отбросил сумеречного к центральной башне и в тот же миг спустил в астрале кольцо дезинтеграции.

Огромный светящийся столб окутал вершину храма сумрака. Люди на площади прикрывали глаза, как от второго солнца, даже Саллек зажмурился. Регент Куруш на полу прикрыл лицо ладонью.

Почти всей башни не стало, как и части крыши подле неё. Все зияло провалами на нижний ярус. Не было ни обломков лесов, ни битых бочек и огромных кувшинов, не было почти ничего. Только Малькольм лежал на ступенях винтовой лестницы, посреди бывшей башни. Лежал, казалось, бесчувственно, раскинув руки и всё ещё держа рукоять гладиуса. За миг до этого он телепортировался к самой границе удерживающей сетки, а потом вернулся назад, чтобы не быть парализованным силой нойона.

Нагаш увидел, что его, казалось бы, совершенный удар не достиг цели. С могильным клинком в руках нойон рванулся к основанию лестницы, что теперь вела в никуда, заканчиваясь острой пикой обломившихся конструкций. Малькольм с трудом встал на ноги. Этот последний трюк полностью истощил его силы, он плохо видел шатающуюся каменную стену, опору, покосившиеся распадающиеся под ногами ступени.

– Лестница… – бормотал он, – вся жизнь – лестница! Я так хотел, хотел наверх…

Лицо его было в копоти, волосы выгорели почти полностью. Ступени мелькали под ногами, крошился, сыпался мелкий щебень. Сзади показался неутомимый Нагаш. Блеск багрового огня, нойон чуть не перерубил центральную колонну. Малькольм пятился, отступал и вдруг понял, что бежать дальше некуда. Лестница кончилась, и он стоял на последней ступени. В глазах все плыло, в голове стоял вой присутствия, какое-то ржание, внизу было видно море. На сто миль вокруг море и внизу люди – маленькие, как муравьи.

– Наконец-то кончилась лестница… – прошептал он и оперся на острие, которым кончалась центральная колонна. Нагаш взошел ещё на один оборот выше и стоял перед ним, на самой вершине, надо всем городом.

– Я не боюсь тебя и никогда не боялся, – крикнул через шум ветра Малькольм, – а ты и твой новый хозяин, вы боитесь всю жизнь!

– У меня нет и не будет хозяина! – ответил Нагаш, его могильный клинок взлетел, гладиус, казалось, преградил ему путь, но нойон изменил траекторию удара и перерубил рукоять меча вместе с кистью мага сумрака. Голубовато-серебристое свечение исчезло, и обломки меча с обугленными пальцами полетели вниз. Но последние силы у сумеречного ещё остались. Он вцепился в руку Нагаша и повис на ней, выдирая его меч, и нойон, не удержавшись, разжал пальцы. Обессиленный Малькольм буквально повис на нем, могильный клинок улетел куда-то вниз, в один из провалов крыши храма.

– Умри же! – взревел нойон и, перехватив обеими руками тело Малькольма, приподнял сумеречного чародея над головой и со всей силой опустил на острие, которым кончалась центральная опорная колонна. Малькольм увидел голубое небо над собой. Солнце стало ярким-ярким, и, наконец, его свет затмил собой всё. Он ощутил холод у спины, хруст ломающегося доспеха и больше уже ничего не чувствовал.

Но Нагаш разобрал последние мысли, что уносились вдаль от бездыханного тела.

«Аджит был прав», – подумал в последний миг Малькольм. Изо рта и глаз сумеречного шел желтый дым, истинная часть его тела поднималась вверх, но было уже не уйти.

Жаль, что у меня нет ловушки душ, подумал Нагаш. Он сотворил короткое резкое заклятие и добил противника. Облачко распалось, его быстро развеял ветер, со всех сторон обдувавший острый шпиль. Нагаш сделал пару шагов назад и устало оперся на центральную колонну. Затем подозвал быстро подлетевшего со стороны моря Сатая и уже верхом поднялся над зданием храма. В астрале он провидел рукоять своего клинка и притянул её, затемосмотрелся в реальности. Толпа людей шумела около Императорского дворца, личи с трудом сдерживали их, встав цепью, перехватывая свои жезлы двумя руками. Нагаш понял, что снизу его не видно, пирамидальная крыша скрывала от толпы концовку его битвы с Малькольмом, это давало большую свободу маневра. Нойон последний раз посмотрел на храм, на поверженного им сумеречного. Из груди волшебника торчало гранитное острие, вся одежда была в копоти и багровых подтеках.

«Великий воин. Жаль, он был бы так нужен на моей стороне», – подумал Нагаш и в тот же миг, вместе с Сатаем, телепортировался внутрь Императорского дворца. Летающий конь гарцевал по мраморному полу, оставляя расплавленные следы. Нагаш спешился и настраивал в астрале канал связи с Агону. Благо что после разрушения маяка и гибели Малькольма никто не мог ему помешать.

Саллек склонился в почетном приветствии в дверях библиотеки. Личи вытянулись по струнке, как в парадном строю в землях нежити. Сидевший у подоконника регент Куруш жалел, что не видел концовки магического поединка и даже не понял, что происходит. Прирожденное чутье опасности обмануло регента. Нойон ужал свою броню и не давил на людей своим присутствием. Лорд-регент встал и прижался к стене – эта высокая фигура явно вызывала страх и трепет у нежити вокруг. В то же время прежде Куруш видел лишь одного истинного – Вокиала, а вошедший был совсем на него не похож.

Куруш исподлобья смотрел на гостя, нойон же совсем его не замечал. Огромный рост, обгоревшее металлическое тело, ужасное исковерканное лицо – Десмос, лежавший у шкафа с рукописными книгами, ни на секунду не сомневался в том, кто вошел к ним. Это был тот темный воин, что на его глазах буквально вбил Малькольма в стену храма. Это был истинный нойон с обезображенным, залитым ошметками жидкого амальгана лицом.

Нагаш притянул магией стул и сел, раздался скрип ножек. Из его доспеха выкатилась маленькая черная горошина. Она проскакала по ковру и застряла в щели между квадратными плитами, которыми был выложен пол. Саллек встал за спиной нойона. Действия моргула радовали его, оставалось только связаться с Агону и принять окончательное решение.

– Удержать такую победу сложнее, чем добиться её, – сказал нойон вслух. Было не ясно, к кому именно он обращается. Десмос присел на корточки и оперся спиной на шкаф.

– Он возглавлял оборону? – глядя на таталийца, спросил Нагаш.

– Да, владыка, люди видели, что он остался здесь. Я отпустил остальных, как вы и приказали, – тихо сипел Саллек.

– Хорошо, – голос Нагаша звучал надтреснувшим металлом, пролившимся ему в горло, слова стали отрывисты и резки.

– Ты достоин похвалы и умрешь с честью! – обратился Нагаш к Десмосу.

Личи подхватили рыцаря и подняли, чтобы он мог достойно смотреть на их повелителя.

– Я не прошу от вас такой милости! Вы ведь нойон и не знаете жалости, верно?

– Да, но я уважаю воинов и мудрецов. Ты будешь мне служить? – в глазах Нагаша блеснуло багровое свечение. – Тогда ты получишь не только шанс уцелеть сейчас, но и бессмертие!

– Подумай, такое не предлагают дважды, – наклонился к таталийцу Саллек.

– Повелитель, прошу вас, – вдруг сорвался из ступора замерший у окна Куруш, – умоляю вас. Я, я буду вам служить! Я буду вашими глазами, буду вашими ушами, буду делать все, что вы только ни захотите, умоляю! – Он почти плакал, но пав на колени, не спешил утереть слез.

– Умоляю, пощадите меня! – Куруш хотел облобызать ноги Нагаша, но вблизи амальгановой брони почувствовал дикую боль в голове. Регент отпрянул.

– Сжальтесь, пощадите, я буду делать всё, всё!! – ревел он, поджав под себя босые ноги, растирая холеной, унизанной перстнями рукой слезы и сопли.

– Ты всё уже сделал, – ответил Нагаш, – теперь смолкни.

Язык во рту перестал слушаться Куруша, и он, схватившись рукой за челюсть, исступленно смотрел перед собой, казалось, частично лишившись рассудка. Из черной горошины вверх ударил белый столб света. Он ширился, принимая расплывчатые очертания далекого зала, высокого кресла с острыми зазубринами и фигуры в белых одеждах, сидящей в нем.

«Решайся сейчас», – услышал Десмос у себя в голове.

Взгляд нойона перебежал с пленника на становящееся явью изображение, потом назад на Десмоса.

– Мой ответ – нет!

Нагаш ничего не сказал. Огонек в глазах потух. Он смотрел только на голограмму, обращаться через астрал мыслями не получалось, канал был очень не стабилен.

Казалось, что с голограммной картинки зала в башне Моандора в Агону сюда проникал какой-то низкий рокочущий гул. Десмос посмотрел туда. В кресле сидел человек среднего роста в белых доспехах с вышитым золотом символом «N» на груди. Он ещё ничего не сказал, а Миридий уже почувствовал холод, которым оттуда повеяло. Холодом и смертью. А ведь в зале библиотеки было очень жарко, Десмоса же бил озноб.

– Все прошло почти так, как мы хотели. Правда, людям удалось вывести из строя один из наших кораблей, – начал рассказ нойон-воин.

– Не важно, что происходит сейчас? – спросил Моандор.

– Я в Императорском дворце в Ангкоре. Регент и принцесса схвачены, Малькольм отказался перейти на нашу сторону и был убит.

– Это точно? Ни одна его часть не ускользнула?

– Нет, ни одна. Дворец, как ты и предсказывал, окружен толпой. Я думаю принести им в жертву регента!

Глаза Куруша расширились, он хотел что-то сказать, но язык его не слушался. Он что-то мычал и пытался подползти к мерцавшему посреди зала изображению.

– Это будет не сложно сделать, – продолжал Нагаш, – мы обнаружили, что регент был крайне развратен с точки зрения местной морали. Он содержал два гарема. Один из взрослых наложниц, другой из практически детей. Он хотел соблазнить и юную принцессу, чтобы потом, по достижении ею совершеннолетия, женить её на себе и править дальше, приняв титул императора. Толпа на улице разъярена, если показать им жертв насилия регента, мы обуздаем народный гнев.

– Насиловал, – рассуждал вслух Моандор, изучая блеск своей белой перчатки, – насиловал и убивал, звучит много лучше, – резюмировал он.

Десмос похолодел, хотел что-то сказать, но в горле встал ком. Куруш замер на полу, его волосы встали дыбом, хотелось завыть, но и этого ему было не сделать.

– Ты так считаешь? – в голосе Нагаша не было и тени жалости.

– Да, точно. Пропусти людей внутрь здания, покажи им следы неких ритуальных жертвоприношений, тогда будет много проще все завершить.

– Согласен, – кивнул Нагаш.

– Кто будет новым регентом?

– Глава гвардии Десмос Миридий, – указал Нагаш.

От последовавшего астрального удара ноги Десмоса подкосились, и он упал на колени перед голограммным изображением.

– Хороший воин? – поинтересовался Моандор.

– Да!

– Что же, согласен!

– Я возвращаюсь в Агону к вечеру, созывайте Совет!

– Я немедленно извещу Вокиала, – ответил Моандор. Изображение померкло и растаяло с последними отблесками внутри горошины.

Под фразой «все прошло, как мы хотели» Нагаш подразумевал, что архив Даса находится у него. Но все же Моандор понял, что воин что-то недоговаривает и боится прямого канала связи, ведь его может перехватить Видомина. Эта старая гнилая ведьма, их главный внутренний враг.

Но все равно это неплохо, осталось дождаться его возвращения. Моандор связался с главой города, он просто физически ощущал – этим вечером он станет главой Совета.

Какое-то время в библиотеке Тайкуна Второго царила гнетущая тишина. Откуда-то снаружи проникали крики толпы. Давящая тишина становилась невыносимой. Взгляд Нагаша перешел с регента на стену, там висела коллекция оружия, место которой было явно не в библиотеке, однако на то была воля умершего императора. Вот с этого красивого ковра, с изображением лодки и морского чудовища, сам собой упал кривой нож с двумя зазубринами на лезвии. Широкий и длинный – в две ладони, с рукояткой из драконовой кости. Нож сам собой пополз к рукам регента.

– Не-е-ет!!! – истошно заорал Куруш, но нож подползал и, наконец, сам запрыгнул ему в ладонь.

– Нет, нет, мамочка моя! Господи, помоги, не-ет! – визжал отошедшим языком Куруш, исступленно глядя на нойона. Мертвое лицо не выдавало эмоций. Металл, белая кожа и кости не сжалились над ним. Куруш посерел, глаза его будто остекленели. Он сразу смолк, поднялся и как зомби, с ножом в руках, вышел из библиотеки. Нагаш встал и взглядом, в котором чувствовалась потеря, указал на Десмоса.

– Кончайте с ним!

Личи набросились на рыцаря, заломили руки за спину и повалили на пол. Саллек разорвал его рубашку и обнажил мокрое от пота тело. К нему поднесли котел с пузырящейся черной массой, Саллек опустил туда нечувствительную к боли руку и вытащил фиолетово-желтого червя – Индризи. Тот издавал мерзкое шипение. Одним взмахом вампир перенес его на спину Десмоса, брызнула кровь, и через мгновение червь с новым сознанием скрылся в позвоночнике таталийского рыцаря. Последнее, что слышал Десмос, это истошный детский крик, раздавшийся в соседнем коридоре.

Нагаш сошел на первый этаж. Все было почти кончено. Оставались детали. Он поблагодарил за службу выживших личей и подошел к комнате с последним заложником.

Нджай Ярмина сидела на стуле и строила рожицы демону пепла, которого смогла громким топанием загнать в угол комнаты. Аш ненавидел громкие звуки и больше всего любил тишь подземелий. Тут ключ снаружи повернулся несколько раз, и двери открылись, в двери вошел маг сумрака Малькольм. Демон сжался, почувствовал свободу и сразу покинул комнату.

– Дядя Малькольм, я знала, знала, что вы придёте! – бросилась к нему принцесса.

– Да, я пришел, – маг сумрака ответил треснувшим голосом, – мне жаль говорить тебе это, дитя мое, но наша встреча последняя, по крайней мере, на долгий срок.

– Почему? Из-за этих жутких мертвецов?

– Нет, они здесь ни при чем. Это я призвал их, помочь победить жуткое предательство! Твой регент, лорд Куруш, оказался злобным колдуном, – Малькольм кашлянул и прикрыл лицо, покрытое копотью. – Он покушался на мою жизнь, хотел убить меня…

– Да, он плохой!

– Он хотел сделать тебя своей рабыней. Лишить трона, что принадлежал тебе по праву. Я смог его остановить, хотя и очень большой ценой, – Малькольм сильно закашлялся и сплюнул кровью. Чары внушения в тот миг полностью опутали разум девочки.

– Я сильно ранен, возможно, смертельно. Но шанс ещё есть. Я должен расстаться с тобой, деточка. В конце концов, все кончится хорошо, милая. С запада в гавань придет корабль под серебристыми парусами. На нем приплывет сказочный принц, добрый и отзывчивый. Он приплывет, будет молод и красив собой! Ты станешь его женой, самой красивой из всех королев мира. Эти мертвецы – твои верные слуги! Относись к ним хорошо – и они никогда не выступят против тебя. Доверься во всем новому регенту – он будет следить за страной и сделает все, чтобы Карн больше не знал лишений.

Малькольм сделал пасс рукой, и в дверь вошёл Десмос.

– Дядя Десмос, вы видели, что было с Курушем? Он правда колдун? Где он? – спросила принцесса. Все её любимые друзья выглядели сегодня как-то необычно. В глазах Малькольма и Миридия будто угас внутренний жар.

– Он схвачен, моя госпожа, – припал перед ней на одно колено таталиец. – Малькольм лишил его волшебной силы и низверг с храма, которым тот пытался овладеть.

– Я не могу больше быть с тобой, – погладил девочку по волосам маг сумрака, – я отбываю на свою родину. Попытаюсь спастись от смертельного яда, которым Куруш поразил меня. Иди с миром и не забывай меня!

Он взял руку девочки и вложил в холодную ладонь Десмоса.

– Успокойте народ Ангкора!

– Вы ведь вернетесь? – утирала выступившие слезы Нджай Ярмина.

– Просто помни меня, – ответил маг. Он сжал ладонь, раскрыл и в ней был точно такой же цветок, что он подарил ей при последней встрече, только с фиолетовым кантом. Маг поцеловал её в лоб, но принцессе показалось, будто её коснулся металл. Она еще раз посомтрела на мага и ей привиделась черная тень.

Когда Нджай Ярмина вместе с Десмосом вышла в коридор, там уже никого не было.

– Идемте, ваше высочество, – указал Миридий на парадную лестницу, которую уже успели очистить от обезображенных тел. Тела гуркхов и гвардейцев перенесли внутрь, а останки нежити выбросили наружу.

Нагаш вернулся туда, где оставил своего боевого коня. Саллек шел следом.

– Вы уверены, что народ это воспримет?

– Всё сделано верно. Чем неправдоподобнее ложь, тем скорее в неё поверят.

Нойон оседлал Сатая и взял протянутый вампиром информ-кристалл.

– Вам точно ничего больше не нужно от Куруша?

– Все, что было у него в голове, теперь здесь, – показал на себя Нагаш и, ударив Сатая шпорами, вылетел в разбитое окно дворца.

Народ, собравшийся на площади, даже не заметил летающего коня. Все взгляды присутствующих были прикованы к входу, откуда Десмос Миридий в окружении личей вывел принцессу.

– Она жива, – радостно вопили в толпе.

– Тихо, тихо! Я прошу тишины и внимания! – закричал Миридий. – Я хочу рассказать обо всем, что случилось сегодня, и власти города… – при этих словах вампиры подтолкнули вперед вельмож, утром обедавших с Малькольмом, – …власти города подтвердят мои слова!

Мэр и его гости одобрительно закивали, тряся жирными животами.

– Регент Куруш заключил сделку с нойонами, но при этом обманул их! Тайно уничтожал их корабли, подрывал мощь армии. Но обмануть нойонов невозможно! Куруш, будучи тайным магом, обманывал и сумеречного Малькольма, покушался на него и сильно ранил, когда тот хотел изобличить его двуличие!

Люди неодобрительно гудели, многие указывали на обожженное пожаром и взрывом здание храма, соотнося слова главы гвардии и то, что они недавно видели.

– Маг сумрака был вынужден нас покинуть, – рыцарь похлопал по плечу Нджай Ярмину.

На глазах девочки были слезы. В руках она крутила цветочек, подаренный колдуном. Думала о его словах, о принце и корабле с серебристыми парусами. Новый регент ещё что-то говорил и говорил, народ гудел. Потом Десмос подхватил ребенка на руки и показал толпе. Люди радостно закричали, обнимали друг друга. Все были рады, что больше не надо будет никуда бежать и ни с кем сражаться, можно было возвращаться по домам к своим родным и близким. Смена власти прошла относительно мирно. Выжившие послушники из числа сумеречных пытались что-то рассказать в толпе. Что-то доказывали, но все было тщетно.

– Вы можете пройти во дворец и сами убедиться в том преступлении, о котором я говорил, но прошу женщин и детей не травмировать свои души! Пусть идут мужчины и посмотрят, до какого варварства и жестокости дошел тайный колдун-оборотень лорд Куруш! – Миридий указал личам пропустить людей, и те устремились внутрь.

– Как бы не дошло до грабежей! Имперская сокровищница в порядке? – поинтересовался у Десмоса мэр города.

– Не беспокойтесь, стража мертвых неподкупна! Хотя из сокровищницы все же пропало пятьдесят тысяч сольдо, они у вас дома.

– Благодарю за щедрость, – поклонился мэр.

Люди заходили во дворец радостные, окрыленные своей победой. Выходили же мрачные и озлобленные.

– Дайте, дайте нам его этого изверга! Монстр, чудовище, детоубийца! Убейте его! – кричали карнцы.

– Ваше высочество, люди хотят, чтобы вы наказали лорда Куруша, который так сильно поранил Малькольма, что мне делать?

– Накажите его! Отрубите ему голову! – крикнула принцесса, почти плача.

– Вам лучше не видеть того, что сейчас здесь будет, – заметил Миридий.

– Увезите девочку, – обратился к мэру Десмос, – спрячьте в вашем горном замке. Вы можете стать моим первым советником.

– А Пол Вернон?

– Он никогда не вернется в Ангкор! – лицо главы города просияло.

– Поезжай с лордом-мэром, милая! Он покажет тебе свой прекрасный замок!

Десмос подтолкнул принцессу, и под яростные крики толпы Нджай Ярмина покинула площадь перед дворцом, что прежде был её домом. В тот день в ней будто что-то надломилось, и хотя в реальности кошмар закончился, её память ещё долго была неспокойна.

* * *

В огромном зале Совета Темного круга в Агону истинные нойоны ждали появления триумфаторов, однако Нагаш и Моандор запаздывали. Воин хотел сначала идти внутрь по собственному коридору.

– Сегодня особый день, я хочу, чтобы ты шел со мной. – Нагаш, как всегда, подумал о безопасности, но все же последовал за главой разведки.

– Так что с камнем? – спросил по пути Моандор.

– Видимо, Куруш отдал копию Полу Вернону, тот вывез её в Эрафию. Они мечтали выторговать себе достойное место…

– И получили по делам своим, а этот Вернон не станет проблемой. Нейтрализовать его будет гораздо проще.

Они вошли в зал. Конечно, все были удивлены, это было серьезным нарушением обряда. Более того, Моандор не встал на свою платформу, а проследовал в центр зала, его место под световым кругом занял Нагаш. Глава разведки откинул за спину плащ, обошел вокруг центрального пульсирующего кристалла, на который была накинута цепь с красным камнем.

– Итак, – Моандор извлек из потайного кармашка информ-кристалл, – как вы знаете, это то, чего вы хотели. Это архив Даса! Архив, ради получения которого коварный режим Карна затратил столько усилий! – Моандор произнес недолгую, но яркую и запоминающуюся речь, из которой следовало, что только его ум и сила Нагаша помогли избежать катастрофического провала всех их планов.

Видомине пришлось смириться с тем, что она поставила не самое невыполнимое задание, но слов назад было не вернуть.

– И потому, – заключил Моандор, – я считаю себя избранным для окончательной победы и сокрушения круга белых. Когда с Арагоном будет кончено, я обязуюсь снова просить подтверждения этого статуса!

– Я поддерживаю, – заявил Вокиал, – с тобой мы сокрушим легионы Севера!

– Да, и я, и я! – раздались голоса. Это был момент триумфа. Все последние годы, начиная с уничтожения Зейлота, Моандор шел к этому и вот – его час настал.

На площади, перед Императорским дворцом Карна до самого вечера не расходились люди, долго думали, как наказать Куруша, потом готовились к казни. Никто не заметил, как вампиры Саллека сняли с крыши храма Хаоса обезображенное тело Малькольма. Моргул бережно отнес его на заброшенный пирс и предал волнам.

Когда формальное голосование кончилось, Вокиал сошел со своей платформы и прошел в центр круга, чтобы, как хозяин столицы, выполнить свою часть ритуала. В тот же момент полуголого Куруша вывели на глаза толпы и привязали к столбу. В него плевали, кидали камнями и навозом. Личам и гуркхам, стоявшим в оцеплении, стоило большого труда продлить жизнь бывшего регента.

Вокиал взял цепь с Полиархом и воздел её над головой, но даже на вытянутых руках он с трудом мог забросить её на Моандора. Тут бывший глава разведки вырвал цепь из рук Вокиала и сам опустил её себе на плечи.

В тот же миг к привязанному Курушу подошел Десмос.

– Растлитель! Убийца детей! – ярилась вокруг толпа.

– Будь ты проклят! – сухо заявил Миридий и метнул факел в пролитый земляным маслом хворост, лежавший за спиной регента. Куруш завыл, последнее, что он мог видеть, как беснующаяся толпа со свистом и улюлюканьем топтала тело недавно казненного Сатибарзана. Огонь долго не брал тело регента, он дергался и затих лишь через несколько минут.

– Подойди, – указал Нагашу новый глава Темного круга.

– Тамикзалла! – черная колдунья, как всегда прекрасно выглядевшая, подала Моандору стальной обод с несколькими зубцами на передней части, выполненных в форме перекошенных от ярости черепов.

– Я отдаю свой первый приказ. Отныне ты будешь моим заместителем во всем, что касается стран к северу от хребта Пепла. Стран, что мы завоюем, наречен будешь Железным Королем, и этот ранг поможет тебе подтвердить артефакт!

Нагаш склонил голову, и глава Совета надел на него корону.

– Слава Хаиду! Слава Моандору – повелителю всего мира! – вскричал Нагаш. Вокиал и Тамикзалла поддержали его, а затем и все остальные.

Моандор взял в руки посох тьмы – Лхаидгронд, и ударом об пол высек искрящуюся молнию, змеёй улетевшую в центр залы. Власть была завоевана, теперь предстояло её удержать.

От тела лорда Куруша не осталось и следа, а пепел был рассеян над заливом. Вместе с новым регентом в Карн надолго пришел мир и соблюдение всех обязательств. На стене покинутого, выгоревшего храма Хаоса в ту ночь кто-то вывел краской «Прости, учитель!» Капли тёмного, необычайно холодного для этих мест дождя смывали пепел и кровь с улиц Ангкора.

Глава 8

Центральная Авлия. Рейхавен. 9-й путь Лун, 989 год н. э.

Солмир бесшумно ступал по мраморному полу, лишь слегка касаясь его посохом. Ритмичный, медленный стук. Маг шел по балюстраде второго этажа дворца Совета Правды. Матово-зеленые колонны полукольцом вздымались вверх, поддерживая изящный, будто парящий над зданием купол. Они плавно, мерно проплывали справа от старца, по левую руку тянулся барельеф о деянии великих основателей Авлии. Иногда встречались открытые и закрытые двери. Наконец, около высокой, кованной по драгоценному металлу двери чародей остановился, огляделся в астрале и вошел.

Вообще по своему положению, статусу и власти Солмир мог никуда не ходить. Он только что находился на связи с Валтарой, обсуждал происходящее с Теодором и Хрезионом и мог вызвать эльфов к себе, но старый маг привык общаться с ними как с равными. Возможно, тому потворствовали его дипломатические навыки или просто особенный склад характера. Он не любил принуждать других. Многие члены Белого круга вышучивали эту его любезность, сам же Солмир, наоборот, видел в поведении остальных снобизм и отчужденность. Многие белые упивались ролью хранителей. Солмир же хотел по возможности уменьшить страдания людей и в первую очередь предотвращать войны. Теперь же перед ним стояла задача, противная его увлечениям. Теперь обстоятельства вынуждали его подбивать на войну народы, о которых он так «пёкся». Какая слепая ирония…

Двери открылись, Солмир вошел под шелест одежд, все присутствующие встали. Внутри располагался длинный стол на протяженной каменной опоре. Тут были все руководители Авлии – верхушка Совета Правды, за исключением ряда военных, что уже вели на юг могучую эльфийскую армию. Во главе стола, прямо напротив мага замер Эллезар. Желтые, пшеничные волосы ниже плеч, глубоко посаженные глаза – редкий истинно сингмарский тип лица. В то же время глава Совета был хорошо известен, как ненавистник и жестокий каратель лесных отступников. Он уничтожал всякие попытки необращенных эльфов наладить контакты с миром. Рядом Рилант – глава города, суховат и стар, вот Мепхала – воительница, уже давно генерал и опытнейший командир. Сильна как в нападении, так и защите, мечтает стать высшим друидом. Ранкх изготовил для неё гладиус. Помощники Алагара, замещающие попавшего в опалу главу разведки. Енова – прекрасная руководительница Торговой ассоциации и бывшая укротительница драконов, со столь редким для эльфов смуглым оттенком кожи. Руководители других городов, дипломаты. Виртуально, по каналам астральной связи, на встрече присутствовали командующие походом генералы Улафий и Гем.

– Приветствую великого Солмира, нашего друга и наставника, – заявил Эллезар и пригласил всех садиться.

– Пока вас не было, – продолжал он, поправляя смявшиеся рукава тоги, – Улафий рассказал нам о последнем столкновении с орками на дороге к Дрегонспиру.

– Наши силы истощились, – повторил самое важное генерал, отвечая на заинтересованный взгляд мага, – мы шли спасать Эрафию от вторжения, теперь же сами выглядим захватчиками. Население Кревланда поголовно настроено против нас. Хотя мы не причиняем им телесных наказаний или материального вреда. Уже третий месяц идут постоянные сражения. Мои солдаты измотаны и просят о передышке!

– Мы посоветовали генералу прекратить наступление и перейти к обороне, – закончил за него Эллезар, – подскажите, владыка, что будут делать силы мага Даремифа в Лордароне? Окажет ли он поддержку и помощь нашему авангарду света, укрощающему варварскую необузданность Кревланда?

– Я буду способствовать этому, – ответил Солмир, устроившись в мягком кресле, – уверен, Даремиф понимает сложившуюся ситуацию, Я информирую его об озабоченности Совета Правды, – сгладил страх в словах Улафия чародей.

Они обсудили ещё ряд внутренних авлийских проблем, изображение генерала исчезло. Бывалый воин попрощался с присутствующими и пожелал всем скорейшей победы над Темным кругом. Эта фраза, как спусковой крючок арбалета, подействовала на Совет.

К Солмиру обернулись все присутствующие, и магу пришлось отбиваться от града вопросов.

– Что произошло в Карне, почему посольство в Ангкоре больше не отвечает? Можно ли говорить, что их армии пересекли хребет Пепла и идут на север?!

Как же я устал от пустоты их фраз и мелочности интересов, думал Солмир и стал медленно, хотя ему было куда торопиться, объяснять, что, скорее всего, произошло в Карне.

По данным посольства людей, а туда также были помещены новые системы связи, произошел обычный государственный переворот. Глава стражи наемников Десмос Миридий при помощи нойонов сверг регента Куруша, и разъяренная толпа казнила ненавистного деспота, приготовив ему мучительную смерть на костре. За столом послышался шорох.

– Сумеречная школа, которую пытался основать в Ангкоре Малькольм-воин, разгромлена под давлением нежити. Сейчас послушников ловят по всему городу. Я думаю, – после некоторой паузы продолжил Солмир, – они не решатся убить послов, а просто вышлют на родину.

– Посол Карна ничего не смог нам объяснить! – заявил Рилант. – Мы огорошили его этой новостью. У них нет связи, это понятно… Мы решили его изолировать от общения в городе, – добавил хозяин Рейхавена.

– Это хорошо, мы также потеряли связь с Ангкором. Три наших астральных глаза были сбиты нойонским воздушным защитным блоком, – сообщил Солмир.

– Значит, в городе кто-то из истинных… – размышлял Эллезар.

– Осмелюсь доложить, атари, два наших астральных ока так же сбиты, – вступил в разговор генерал Гем, чья голограммная тень стояла по правую руку от мага света.

– Но это не повод для паники. В конце концов, лидеры Карна, Таталии и Фолии давно вступили в альянс с нойонами, им прежде надо было думать, на что они себя обрекают. Что касается подобных стремительных операций на наших территориях, это невозможно. Любая подобная вылазка лишь обернется для них невосполнимыми потерями, они расчетливы и прекрасно это понимают!

– Это единственная хорошая новость за сегодня, – скривил губы Эллезар.

– К каждому из авлийских городов Белый круг распорядился приставить титанов для защиты. Надеюсь, эту новость вы не сочтете плохой, – маг улыбнулся, как дедушка, делающий внуку щедрый подарок.

– Это было бы весьма разумно, тогда можно высвободить наших золотых драконов, которых мы вынуждены держать здесь для защиты торговых путей и связи в стране. Уверена, в случае столкновения они постараются, опираясь на господство в воздухе, разрушить связь между городами: узкие горные дороги, мосты через полноводные реки и пропасти! Торговые караваны – вот их первоочередные цели, – заявила Енова.

– Торговую ассоциацию волнует лишь безопасность их товаров, а не жизни наших граждан! – осадил её Эллезар.

– Наша работа так же важна, как и труд воинов! – парировала Енова.

– Все расы живут торговлей, и если бы у Авлии не было нас, то тут был бы избыток лишь леса, ну и ещё, конечно, самых мудрых вождей!

Как все похоже на этом свете! У Эдрика все точно так же. До чего же они стали похожи на людей, думал маг.

Похожи на людей, на людей, на людей… – отозвалось в астрале, но это было не сожаление, а гнев. Эхо мыслей – прислушался Солмир. Кто-то здесь настроен резко против Эрафии. И совершенно не ясно – кто.

«Предатели всюду, почти все руководство обязано возвышением магу Ранкху», – вспомнил он слова Алагара.

Мысли Солмира были сейчас далеко от этого стола. Он подумал о том, что ему придется ехать в Энроф, задержаться там, оставить Гримли слишком надолго. А ведь обучение ещё не окончено. Парню ещё учиться и учиться, в война может завтра шагнуть в Эрафию. Он ведь не усидит на месте, будет думать об Аделаиде, бросится её спасать. Нойонам все это прекрасно известно.

Надо приставить к нему другого наставника, кого он знает достаточно хорошо, кому доверяет, того, кто удержит юношу от безумных поступков. На себя рассчитывать Солмир не мог. Ход боевых действий против нойонов мог потребовать в любой момент рисковать жизнью. Он не сможет все время быть в святилище, ясно как день! Не сможет, но кого попросить в такое время – у каждого свои дела, свои цели. Каждый хочет побольше взять и поменьше отдать на этой войне, которая, толком не начавшись, уже была так отвратительна Солмиру.

За столом между тем возникла серьезная перепалка, и магу света пришлось вновь прибегать к своему авторитету, чтобы заседание закончилось на положительной ноте. Эллезар и Енова сегодня сцепились, как кошка с собакой. На стороне Эллезара был опыт и власть, на стороне Еновы изворотливость, красота и то, что многие члены Совета были обязаны ей своими материальными благами: состоянием, землями.

– Торговая ассоциация проглядела предательство в собственных рядах. После разговора в Валтаре для меня очевидно, что Тойранад предатель и провокатор! А какие ресурсы, время, сколько наших мужей мы потеряли, доверив ему Кревланд с вашей подачи! – гремел глава Совета.

– Но вы же сами поддерживали все эти решения! Раздавали ему награды, создавали в народе образ героя, несущего цивилизацию варварам! – не сдавалась Енова.

– Прежде он на самом деле так выглядел, теперь его коварство очевидно! То, что казалось безрассудством, оказалось изменой. Интересно, Торговая ассоциация и теперь ему помогает? Нужно принять какое-то решение по этому поводу!

– Я думаю, лучше выждать какое-то время. Сейчас опасность такова, что нам не до вопросов, кто ошибся первым, – пытался успокоить их Рилант.

– Полагаю, вам нельзя выносить ваш спор на публику, особенно сейчас! – сурово указал Солмир. Казалось, только его слова смирили гнев Эллезара.

На этом заседание советников было кончено. Правители эльфов расходились по огромному зданию, чтобы встретиться вновь уже снаружи – на площади Свободы, раскинувшейся между рекой, торговым кварталом и самим комплексом зданий Совета. Улицы были полны народу. Тут были эльфы, люди, гномы. Даже гноллы, орки и варвары, не боявшиеся запрета боосского короля на посещение Авлии. Дело было в том, что Солмир прибыл в Рейхавен в канун главного государственного праздника – Дня Основания.

Все жители страны чтили память Авельда Великого, создателя государства. В этот день, согласно традиции, которую Светлый круг не считал должным оспаривать, Авельд отказался от собственного бессмертия, порвав тем самым с неотъемлемой прежде частью эльфийского существования. Авельд первым из эльфов принял сторону белых и убедил большую часть своих братьев в том, что бессмертие – это рабство. Рабство души перед телом, вечные оковы, бегство от себя, вечный страх. Все, что нойоны превозносили, было опорочено тем, что они делали. Отвращение перед нежитью, без сомнения, помогло Авельду в те далекие годы.

И вот сейчас процессия, славящая павших героев и мудрость решения древнего эльфийского вождя, медленно двигалась по улицам столицы. Традиционно главную роль в представлении отдавали молодежи, тем, кто ещё не принимал никаких решений. Впереди шли мастера разных школ магии. Конечно, не подлинной магии, а бытового колдовства. В Авлии, где возможность колдовать никогда не была чем-то особенным, не могло возникнуть страха перед бытовой магией и такого инструмента управления, каким был Орден Фавела в королевстве людей. В одном Рейхавене был десяток таких школ. В конце процессии по небу должны были пролететь золотые драконы и гвардия пегасов. Столь любимых эльфами летающих коней.

Авлийцы были особенно горды тем, что один из белых лично присутствовал здесь. Такие визиты совпадали с праздником не чаще, чем раз в десятилетие. У Солмира не было особой необходимости посещать этот парад. «Главное – это радость горожан, а не руководителей», – заявил маг. Он поклонился первым рядам радостных, машущих ему жителей, а затем присел на придвинутое гвардейцами Совета кресло. Маг остался для того, чтобы в тени трибуны более откровенно поговорить с некоторыми членами Совета. Нужно было понять, что же изменилось в Рейхавене в последнее время. Почему Эллезар так посуровел, это месть, рука Ранкха или что-то ещё? – с этим вопросом белый маг обратился к Риланту.

– Вы знаете, глава Совета сильно изменился после смерти Фарсала. Стал более раздражительным, нетерпимым. Я бы сказал, более жестоким.

– Например?

– Он без решения Совета единолично приказал казнить сингмарцев, схваченных в районе Силида. Потом такую речь произнес, что даже Алагар возразить не посмел.

– Конечно, это его не красит. Жестоким нужно быть в первую очередь к себе… – Солмир махнул рукой Рейхавенской школе магии воды, которая показала на площади вызов водяного элементаля. Потом жидкий монстр взмыл вверх и взорвался, наполнив удивительно теплый для начала осени воздух переливающимися брызгами.

– Кстати, а почему Алагара сегодня заменил не Ивор? Я думал, что он лучшая замена главе разведки, на время его… отсутствия, – Солмир, наконец, подобрал нужное слово.

– Даже не знаю. Эллезар и другие, видимо, решили так. Присутствовал официальный заместитель. Ивор Итон, как вам известно, просто агент, хотя и известен как чародей высокого класса.

– Он не просто чародей, а доверенное лицо Светлого круга! – подчеркнул Солмир.

– Я даже не знаю, что вам сказать, – мысли главы города путались. Он со страхом смотрел на морщинистое лицо истинного мага.

– Понимаете… – Тут с площади раздалось пение и нескончаемые аплодисменты. Из своей ложи Эллезар приветствовал хор храма Творца, который располагался прямо над его резиденцией. Голоса певиц всегда нравились главе Совета.

– Понимаете, – повторил Рилант, – по городу и так ползут слухи. Говорят, что война не подготовлена, что войска уходят на юг и на восток, а страна оставлена без защиты! Мобилизации нет, выглядит так, как будто войну скрывают. Сокрытие не прибавляет благородства любому делу. Священному походу против нежити тем паче! А эти странные события в Карне? Их тоже не скрыть! Понимаете, всем было бы легче, если бы неопределенность кончилась. Хотя бы одна громкая победа над нойонами успокоила бы население, пресекла опасные пересуды…

– Думаете, вера в Белый круг может поколебаться? – будто издеваясь, сверху вниз посмотрел на задрожавшего эльфа белый маг.

– Конечно, нет! Но страх может иметь самые неожиданные последствия. Тем, кто руководит городом, тем, кто руководит Советом, всем есть что терять. Они совсем не хотят рисковать. Речь не о материальных ценностях! Война будет где-то там, далеко, в Эрафии и в то же время после победы именно люди возьмут в руки руководство странами юга, которые, как вы верно заметили, ошиблись с выбором стороны в этом конфликте. Только боязнь упустить свою долю в этом разделе толкнула Совет Правды снарядить армию генерала Гема, к которому вскоре присоединится Мепхала.

– Прискорбно слышать, что вашим Советом движут корыстные интересы!

– После недавней встречи в Валтаре у нас много стало гостей с севера. Сюда зачастили и Теодор, и Ранкх. Ходят слухи, что вы хотите уйти после победы над нойонами, совсем уйти… Говорят о каких-то магических вратах в иные миры.

– Это не более чем слухи, – маг пристально взглянул на Риланта.

А ведь я когда-то знал тебя совсем юным. Нынешний глава города был тогда стражем у переправы через Меропонт. Это было в первый год его жизни истинным магом, когда прежний Солмир покинул этот мир, оставив своему любимому ученику мантию, посох и имя. Какую-то щемящую боль в груди ощутил маг в тот момент. Ему показалось, если он сейчас встанет приветствовать школу гномов-топорщиков, то не выдержит и упадет. Голова закружилась, и всесильный белый маг не встал. Он обернулся и посмотрел вокруг. Справа стоял гвардеец, в соседней ложе сидели прекрасная Енова и Кланси Атой.

– О вашем племяннике идет слава как о храбром воине! Мои ученики близко знали его, – заметил он гному.

– Благодарю, слышать это от вас великая честь, – поклонился рыжеволосый коренастый здоровяк, правитель стальных копей в холмах у озера.

– Толин никогда не отступает, я сам его многому учил, – хвастался Енове старый гном, – недавно прислал весточку, за героизм при защите от орков король Эдрик пожаловал ему звание полковника, начальника Хирда гномов, на службе Энрофского трона и назначил военным губернатором крепости к югу от столицы. Двадцать лет, а уже губернатор, – громко заявил Кланси. Его словоохотливость не осталась не замеченной.

– Гномы всегда ведут себя вызывающе, – скривил губы Эллезар, – среди своих приближенных.

– Это всё слухи, – резко обернулся к Риланту Солмир, – не верьте всему, что говорят, особенно о нас!

– А гном в своих словах и правда привирает, – заметил глава города, – его сына назначили комендантом тюрьмы-монастыря, а не губернатором и это при том, что парень рвался в армию! Он, правда, рисковый, будто рука Веле… Творца хранит его.

– Часто те, кто не попал в первые ряды, потом благодарят небо за то, за что прежде проклинали его! Так Ранкх был тут недавно?

– Да, мы говорили об Алагаре, о его подозрениях, – не мог собраться с мыслями Рилант. – Маг встречался с Эллезаром, с другими, говорил об армии, о том, чтобы мы перебросили силы Мепхалы на юг. Тогда мы услышали первый раз о титанах для охраны городов.

– Его титанах? – это был вопрос другого ранга, из-под маски праздно отдыхающего на параде дипломата проявилось суровое лицо белого владыки.

– Он не уточнял, но, вероятно, да, его титанах.

– Главное, чтобы в нашем общем деле не возникло излишних раздоров. Как ты считаешь, члены Совета ещё могут примириться с Алагаром? Можно ли восстановить его в прежнем положении?

– При вашей поддержке, конечно! Многое зависит от того, с чем он вернется из Сингмара, что предпримут нойоны в ближайшее время, но ваши слова перевесят всё! Поговорите с Ранкхом сами!

Магу оставалось лишь удовлетворенно кивнуть. Он приветствовал центральную, самую помпезную часть парада.

Колонна фигур в белых хитонах шла со знаменами и древним оружием, побывавшим на первой и второй войне стихий. В середине этого прямоугольника из нескольких десятков фигур, на жердях подобно паланкину южных стран, несли статую натурального роста из светлого дерева. Она изображала Авельда Великого, вырывающего у себя сердце – деревянную звезду со множеством лучей. «Разрыв с бессмертием» – было написано на помосте.

Маг пристально смотрел на фигуру основателя эльфийского государства. Она нравилась ему своей точностью, живой красотой, казалось, чародей вот-вот оживет! Вдруг Солмир ощутил на предмете статуи ещё один эмоциональный взгляд. Но взгляд этот был полон презрения, ненависти, от него разило холодом огромного времени и чувством утраты. Этот астральный след был различим всего мгновение, потом исчез. Солмир смотрел на трибуну, и в астрале и в реальности. Все как прежде, обычные лица, сферы защит в параллельном мире. Эльфы скрывали друг от друга свои личные, интимные мысли, зато в делах государственных были открыты как никто. Главный зал Совета, от которого и пошло название, ещё во времена основания был закрыт чарами правды. Любой выступающий не мог там лгать, даже если бы захотел. Само здание с астральной настройкой этих чар было выстроено братом Авельда – Руммием Ором, и секрет этих чар до сих пор считался неразгаданным.

Нет, измена здесь невозможна. Маг ещё раз пробежал глазами по собравшимся и в конце концов остановился на Эллезаре, главе Совета. Тот, улыбаясь, проводил центральную процессию, встал и направился прямо к нему. Парад завершался, и его поведение было самым обычным, да и в астрале все было тихо. Маг взглянул вверх. Над городом висели глаза. Их глаза, арагонские. Кто-то из Валтары наблюдал за парадом – но кто, понять было невозможно.

– Я могу вас отвлечь буквально на мгновение. Я знаю, вы торопитесь, – деликатно раскланялся Эллезар, и Рилант освободил свое место около мага света. Взгляд эльфа-правителя скользнул по посоху.

– Хотите рассмотреть поближе? – улыбнулся Солмир. – Берите! Жаль, таких больше не делают, – рассмеялся маг.

– Недавно держал в руках огненный посох, так чуть не сгорел, – пошутил в ответ Эллезар.

– У меня к вам один вопрос. – Неприятный у него все-таки взгляд, подумал Солмир, странно, что я обращаю внимание на эти мелочи. Маг деловито оперся на ручку кресла и открыто взглянул светящимся взором на главу Совета, тот не выдержал и отвернулся. Эллезар понял, что несколько нарушил субординацию, и больше не смел дерзко смотреть в глаза истинному магу.

– Вы, вероятно, уже слышали, – эльф посмотрел на стоящего у бортика трибуны Риланта, – о нашем конфликте с главой разведки. Я также знаю, что он посещал ваше святилище…

– Вы неплохо осведомлены, – заметил Солмир.

– Не хотелось бы, чтобы возникло недопонимание, вредное и опасное в наше время. Алагар дал понять, что видит меня марионеткой в руках мага Ранкха. Я должен был оскорбиться, но стерпел, однако сама мысль о том, что великий маг огня может быть предателем Белого круга, недопустима. Тут так и хочется вспомнить поговорку людей «вор кричит: держи вора!» И пресветлый Ранкх считает так же.

– А от меня вам что нужно, добрый друг?

– Вы могучий дипломат и всегда ищете между сторонами примирения. Возможно ли, чтобы могучий Ранкх и Алагар встретились, выяснили все начистоту, до конца? Ведь тогда многое станет ясно, и опаснейший конфликт разрешится сам собой.

– Очень рад, что и вы так считаете, но сейчас это едва ли возможно. Ранкх находится с передовыми войсками в северной Эрафии, если ситуация подобная случившемуся в Ангкоре повторится, ему сложно будет покидать армию до победы над основными силами нойонов. Боюсь, все же такая встреча невозможна, по крайней мере, в ближайшее время.

– Что ж, я лишь хочу, чтобы мы пришли к единому решению. К исходу, который бы всех устроил, – глава Совета Правды облегченно вздохнул. – Если увидите Алагара раньше меня, передайте, что я лично не обижен на его дерзости. Я хочу только одного, разобраться в том, кто нас предал. Ведь тот случай с Тойранадом, все, о чем говорили в Совете, это было. Тот передатчик в Силиде действительно существовал, я сам видел его руины. А разгадки до сих пор нет…

– Особенно плохо, что её нет в канун решающей битвы. Надеюсь, Творец послал нам достаточно сил и терпения, чтобы все кончилось хорошо.

В этот момент им пришлось встать, приветствуя гвардию на драконах, что летели над головами зрителей. Десять золотокожих монстров пронеслись над центром Рейхавена и скрылись за городом. Парад и официальные торжества были кончены. На центральной площади воцарился временный хаос мельтешащих радостных лиц. Все обнимались, танцевали, кричали, играли на свирелях и лютнях, взлетали вверх разноцветные магические стрелы…

Солмир простился с правителями Авлии и направился к выходу. Его ярко-белый пегас Рон ждал своего господина и недоверчиво фыркал, кося на стоящих в карауле гвардейцев большими влажными серыми глазами. Маг не мог больше здесь задерживаться и, обернувшись, увидел, что глава Совета срочно подозвал к себе заместителя Алагара.

Перед ним был недолгий путь, но важная миссия.

Сложив крылья, Рон опускался на траву в десяти милях к западу от Рейхавена. Воздух тут был влажен от близости огромного полноводного озера Тетис и втекавшей в него мировой реки. Среди еловых лесов мелькали аккуратные луга и редкие поселения, людского типа селения, как отмечал маг. Все же большинство эльфов считало своим домом лес и их строения, даже целые города с воздуха казались лесами, огромными деревьями, светящимися изнутри. Но были и новоделы, среди тех, кто более нейтрально относился к домам на открытой местности. Недалеко от дома, похожего на усадьбу небогатого, по эрафийским меркам, рыцаря, Солмир затянул поводья и стал снижаться. Старик чрезвычайно ловко соскочил с пегаса и, указав ему на ограду, за которой было поле выгула хозяйских лошадей, велел ждать своего возвращения. Волшебный конь встал на дыбы и, сверкнув золотом в закатном солнце, проводил хозяина громким ржанием.

– Эти пегасы просто чудо! Мой Лиен-най хоть и родом от них, но против Рона выглядит, как необработанный камень рядом с изящным брильянтом! – показался из ворот Ивор.

– Твой конь прекрасен. В нем много силы, – ответил на комплимент Солмир. Он расправил плечи, вдохнул полной грудью. Ивор, наверно, впервые заметил, что маг без преувеличения наголову выше него. В другие времена в больших городах среди облеченных властью персон на плечах мага лежал будто груз неподъемной тяжести.

– Хорошо тут у вас. Красиво и спокойно, – Солмир перебросил посох из одной руки в другую. – Эльза дома?

– Да, я думал, вы все видите на расстоянии, великий!

– Не называй меня так, я же просил!

– Да, великий, ой, прости, Солмир! Она только что была в саду. Яблони в конце лета разрослись, будет большой урожай. У всех в округе.

Солмир кивнул, и они прошли внутрь. Дом Ивора был двухэтажным с небольшими крыльями, построенными буквой П. За оградой внутреннего двора в середине строения располагался бассейн, по края полный яркой-голубой водой. Дорожки в саду были красиво оплетены мхом, а стены дома блестели зеленью плюща. Солмир видел, что дно бассейна исписано рунами, как и стены дома.

– Зима не касается твоего прибежища?

– Да, двор не замерзает, и листья осенью не загрязнят его.

– Хорошо, у тебя есть, о чем заботиться.

– У меня другая главная радость в жизни, – заметил Ивор, тут в дверях показалась Эльза. Она подбежала к Солмиру, на миг замерла и потом бросилась к нему на шею, будто это был её родной дедушка. В ней не было ни страха, ни робости, лишь радость и уважение. Она поцеловала Солмира в щеку и, вернувшись к Ивору, обняла его за плечи. Чародей вежливо поинтересовался её здоровьем и прошел в дом.

– И не сложно вам смотреть за таким домом совсем без прислуги и охраны? – поинтересовался маг.

– У меня есть верный страж и садовник в одном лице, – радостно заметила Эльза, обнимая Ивора, – потом отец и мать хотели прислать сюда уйму слуг, а Оллин дать целый легион охраны, но я от всего отказалась. Несколько эльфов знавших предков Ивора помогают нам приходя из города раз в неделю.

Впрочем, Солмир заметил скрытых наблюдателей в окрестностях поместья. Значит, Оллин Эй-Той все-таки блюдет королевскую волю и не упускает дочь Эдрика из виду. Обменявшись с Ивором парой фраз, маг понял, что авлиец также в курсе наблюдения и, видимо, имеет с Грифонхатами какой-то негласный договор. Принцессу же было просто не остановить. Она все говорила и говорила, о письмах из Энрофа, о том, что впервые за долгое время получила весточку от верной Адель.

– А что с её любимым, что с Гримли? Здесь все говорят, вы взялись учить его магии.

– Это правда. С ним все будет хорошо. Аделаида может ему писать, возможно, они скоро встретятся. А ты, Ивор, – оперся на столик Солмир, – почему не был сегодня на Совете в городе?

– Меня не пригласили, от разведки пошел, кажется…

– Я знаю, кто пошел.

– Парад проходит так же шумно? – вмешалась в разговор Эльза. – Я в Энрофе насмотрелась их столько, что на несколько жизней хватит. Да и в том году Ивор возил меня на праздник «Основания». Не понимаю, что интересного стоять в толпе несколько часов, чтобы потом пять минут промаршировать по улице. Это какое-то мучение!

– Люди в различных мучениях получают особенное, ни с чем несравнимое удовольствие. Мир сложен, моя дорогая, – заметил эльф. Принцесса скорчила в ответ гримаску, однако, к счастью, не стала злоупотреблять временем истинного мага и решила не вдаваться в глубины человеческого бытия. Солмир тут же воспользовался моментом и вернул Ивора к ускользающей теме.

– Уезжая, Алагар хотел, чтобы именно ты представлял его службу в Совете. Как тебе сформулировали отказ?

– Мне ответили, что я не подхожу по рангу. Я лишь советник главы разведки, и они этой должности не признают!

– Кто они?

– Хозяева Совета: Эллезар, Рилант, другие. Вы ведь знаете, о чем идет речь! Алагар должен был вам рассказать.

Маг кивнул.

– Может, мне отойти? Я не хочу слышать лишнего и убраться нужно, – предложила Эльза.

– Это премило, когда принцесса из тысячелетнего рода убирается сама, даже невероятно! Но я прошу тебя остаться, мне как раз важно поговорить с тобой. А по поводу Алагара – я думаю, мы можем сами решить эту проблему, не здесь, а в Валтаре.

– Я понимаю.

– Эльза, – обратился к принцессе Солмир, отвалившись на спинку кресла и в миг наколдовав чашечки с теплым ароматным отваром. – Расскажи мне о своем детстве, о том, что было совсем давно. Меня интересует то, о чем все говорили, но чего никто не записывал. Скандалы и слухи, то чем жил тогда двор. То, что старались скрыть даже от наших всевидящих глаз твой отец, дядя и тетка?

Ещё не привыкшая к бытовым чудесам принцесса громко зааплодировала появлению дымящихся чашечек.

– Этот отвар поможет тебе освежить память и заострить чутье – выпей!

– Может, уйти мне? – вежливо спросил Ивор. – Я не хочу выпытывать у своей супруги те тайны, что она не хотела доверить мне раньше.

– Как хочешь, твой вопрос мы решим, я уверен, – Солмир улыбнулся, и Ивор вышел. Он был удивлен, в какое русло направил разговор белый маг, и чутье подсказывало ему, что это связано с Гримли.

Увы, откровениями принцессы маг был разочарован. Как он и полагал, Эльза не смогла припомнить по-настоящему неведомых ему подробностей, да и по возрасту она была всего на четыре года старше Гримли, она не могла многого знать. Вот Кристиан, Эдрик, они могли что-то рассказать, но обращаться к ним пока было рано. Маг чувствовал – родовая линия Эдрика путь неверный. А вот его брат, бывший король Катберт, фигура возможная. После конфликта с эльфами, начавшегося из-за небольшой провокации с участием генерала Рейнхарда и быстро принявшего небывалый размах, Катберт отрекся от престола. Сам себя заточил в монастырь, а накануне войны расстался с нелюбимой супругой, навязанной ему знатью. После этого рыцари отомстили ему, устроив ту дерзкую вылазку, сжегши священную рощу и убив старых друидов. Итак, Катберт, его ссора с королевой Марией двадцать два года назад, Гримли тоже двадцать два года. Вот это тепло…

У Катберта регулярно бывают видения, маг видел похожее зерно и в своем ученике. Плюс внешнее сходство, нос, губы, брови. Хотя Гримли ещё взрослел, лицо его менялось, но что-то общее неизменно проступало.

– Увы, кажется, я не сильно вам помогла, – развела руками Эльза. – Несмотря на это чудотворное зелье. Зато оно такое вкусное, – принцесса зашлась веселым смехом, – но вы же на меня не в обиде?

– Нет, милое создание! Нет, конечно, ты и так открыла мне глаза на многое, – успокоил её Солмир.

– Может, Кристи что-то знает. Он как-то шутил о любовнице нашего дяди. Из-за которой Мария отказалась жить в Энрофе. Но тогда я была маленькой и ничего не понимала…

Вошел Ивор. Они ещё некоторое время говорили о том, что произошло в Карне, о том, чего ждать в ближайшем будущем. На прощание Эльза просила поцеловать за неё жениха лучшей подруги, а узнав, что маг собирается в Энроф, и её заодно.

Хозяин дома вышел проводить Солмира в сад, они шли вдоль забора, огораживавшего поля для лошадей с конюшни Ивора. Ослепительно-белый Рон ярким пятном выделялся на фоне ночного леса.

– Скоро я попрошу тебя о задании, вернее об услуге, о которой никто, даже Алагар, не должен знать.

Ивор навострил уши, в принципе, белый маг и раньше давал ему весьма важные поручения.

– Что я должен сделать?

– Пустяк, если война сильно отвлечет меня от обучения Гримли, побудешь с ним некоторое время до моего возвращения.

– Ну, это не сложно.

– Ты не можешь знать, сложно это или нет, если я сам не знаю…

– Я не думал, что вы поручите мне убирать мусор. С ним проблемы, в обучении?

– Нет, с этим проблем нет. А вот с безопасностью… Нельзя, чтобы Гримли Фолкин совершал необдуманные поступки. Опасные для него и для всех нас. Что касается уборки, то я прикажу приставить к твоему дому золотых големов.

– Эльза будет против.

– Уговори её, я не буду советовать пустое, – маг прищурился, и Ивор понял, что дело серьезно.

Солмир уже был верхом, обернулся к нему, взгляд мага бежал во мрак, за забор загона, к лесу и реке.

– Думаю, месяц-два и все будет кончено. Я дам знать, когда твоя помощь будет нужна!

– Всегда к вашим услугам, – склонился эльф.

Белый маг ударил посохом в бок пегаса. Конь оторвался от земли и через несколько секунд сверкающей точкой скрылся за лесом.

Ивор поднял белое перышко, пух с крыла Рона, и, крутя его, пошел назад к дому. Он знал, что судьба не даст длительной передышки, и был рад тому, что в этот раз не придется ехать далеко, за моря и горы. Он вспомнил предупреждение о страже големов и думал об Эльзе и надвигающейся войне.

Северная граница земли нойонов, цитадель Ато-Моргул. 9-й путь Лун, 989 год н. э.

Серое облако полностью закрывало эту горную котловину от солнечных лучей и любопытства астральных глаз. Но все же какой-то свет сюда проникал, иначе хозяевам города пришлось бы тратить энергию концентратора на освещение, далеко не вся нежить ориентировалась во тьме так же хорошо, как на свету.

На скалистом отроге одной из вершин Пепельного хребта находилась цитадель – огромное массивное сооружение черного камня. Восемь башен и полукруг стены представляли внешнее укрепление. Вокруг крепости изгибались дороги, шедшие с северных перевалов, от стен они ниспадали на круглую равнину, абсолютно голую и безжизненную.

Когда-то давно здесь был лес, но он истлел ещё в первую войну стихий, когда нойоны в своих целях внезапно открыли жерла вулканов, и этот хребет, на три тысячи миль пересекающий материк с запада на восток, стали называть хребтом Пепла. Тогда оседающая пыль, газы и жар уничтожили то, что не вырубили при строительстве новообращенные слуги истинных. Со временем в городе-крепости становилось все теснее. Несмотря на поражения во всех трех войнах стихий, силы нойонов лишь прибывали. Сейчас они располагали вдесятеро большим потенциалом, чем до начала первого конфликта с Арагоном. Большая часть войск, складов и производств были вынесены за стены крепости. Эти блеклые на фоне древней громады постройки, да несколько тысяч чахлых, искалеченных древесных стволов представляли унылый местный пейзаж.

На юге петляла река, на ней стояли города обессмерченных адептов нойонов прибывавших из самых разных стран – аколитов, там не было так мрачно и постыло. В Ато-Моргуле всегда чувствовалась военная напряженность, серая безликая аскетичность. Трое нойонов, управлявших Армией мертвых – Тант, Пти и Нагаш, уже были здесь. Кроме них на широкой площадке, что тянулась от ворот крепости до отвесного спуска в котловину, находилась уйма народу, крайне редко собиравшегося вместе. Тут были нижайшие послушники из числа обессмерченных – повышенные в звании аколиты, и черные клобуки – часть старшей обслуги, к которой нойоны питали хоть какое-то уважение, некроманты – опытные чародеи, выходившие из клобуков, наиболее склонных к магии, Моргулы – верные соратники истинных и, наконец, сами хозяева страны Пепла.

Сейчас в цитадели было как никогда много гостей. На высокой стене цитадели, между рядами блестящих парадными доспехами личей двигались две фигуры. Одна в сером плаще, другая, сгорбленная, в черной тоге с капюшоном, надвинутом на глаза. Тот, что был выше, остановился у огромной бойницы. За его спиной на подставке в два человеческих роста висел в астральном поле поддержки энергокристалл фиолетово-синего цвета – оборонное орудие Ато-Моргула. По всему ободу стен крепости располагались сорок таких орудий, ещё столько же находилось на втором и третьем ярусе цитадели. Не один десяток титанов остался грудой камня на равнине под стенами этой крепости в первую войну стихий, после смерти Стигиуса на склоне Арайан-Дола. Сама «Гора битв» возвышалась на севере, её жерло и сейчас источало серный смрад и желтоватую копоть. Своим заснеженным пиком она обозначала крайнюю северную точку владений нойонов, дальше начиналось снижение и большая южнофолийская саванна. В основании крепости скрывался магический концентратор, созданный нойоном Нимбусом. Он и Вокиал выстроили такую сеть энергетических машин, что позволяла Темному кругу манипулировать извержениями по все горной гряде и устраивать землетрясения во многих странах юга.

Нойон Тант обозревал окрестности – с высоты доброй тысячи футов долина была как на ладони. И все пространство долины было полно загадочных квадратных и прямоугольных форм. Они колебались, дергались, ползли, перестраивались, окутанные мельчайшей дорожной пылью. Каждый квадрат представлял пять, а прямоугольник – десять тысяч воинов. И сколько их тут было – не сосчитать. На высоте башен крепости над долиной проносились десятки драконов-духов. Бескрылые, похожие на пауков, драконо-големы костяными клешнями скрипели среди толчеи квадратов, двигаясь по узким проходам, монстры строились в две большие походные колонны. Между драконами и землей то тут, то там мчались сонмы призраков и аурных духов, наводящих ужас на противника. Огромными черными роями летучих мышей то тут, то там поднимались вверх сотни вампиров.

Тант, обозревавший это движение, будто ждал, что произойдет что-то неожиданное. Он уже десять минут не оборачивался к Вокиалу, который сам был на редкость спокоен и задумчив. Могущественный гость цитадели стоял у самой опоры энергокристалла, облокотился на неё, как на стол. Казалось, Вокиал боится подойти к краю стены и посмотреть на море войск, колышущихся где-то там, за бортом этого каменного судна. Нойон смотрел на очищенные от пепельной пыли стены и послушников, замерших в отдалении. Вокиал был в браслетах молчания, их с Тантом разговор был приватен. Их не могли понять ни личи, ни ожидавшие решений послушники. Это были довольно опытные клобуки – обоим лет по сто, хотя выглядят на тридцать. Вот они стоят и мечтают. Мечтают, чтобы истинные обратили на них свое внимание, поручили им что-нибудь, дали какое-нибудь задание, наполнили их однообразную скучнейшую жизнь мимолетным смыслом. Повторение – враг творческого начала, думал Вокиал, но ведь и мы в чем-то повторяемся. Творцы ли мы? Мы пишем или он – Хаид, ещё пишет нас? От этих глубоких раздумий Вокиала оторвала небольшая сутолока и хаос на стене. К нойону-воину, растолкав нерасторопных послушников, прорвался один из моргулов. Он поднялся на платформе от информационного центра. Эти платформы так и сновали по стене, и концовка этого пути не миновала пристального взгляда Вокиала. Он понял, гонец как раз тот, кого ждал Тант. Это свежие новости – новости с севера.

– Все три наших глаза были уничтожены белым ветром, учитель, – поклонившись хозяину и Вокиалу, доложил моргул.

– Но вы ведь хоть что-то заметили? – спросил Тант, задумчиво царапая мертвое носовое сухожилие.

– Они начали освещение и эксгумацию тел с кладбищ южных городов Эрафии, кроме того, около города Ситодар замечены два титана, видимо, их передовой отряд.

– Жаль, что они успели так хорошо изготовиться, сколько зондов вы запускаете?

– Четыре в час, мой господин!

– Делайте вдвое больше, идите!

– Повинуюсь, – поклонился моргул.

Вокиал всё же подошел к нойону-воину.

– Что, люди неплохо готовятся? Даже не боятся беспорядков при экзорцизме на кладбищах…

– Все идет так, как и предполагал Моандор. Кстати, когда он прибывает?

– Через пару часов, может, раньше. Видишь, как Нагаш ответственно подошел к церемонии. Это ещё и проверка, если бы сумеречные солгали, и у Арагона также был тероморф, они попытались бы нанести удар сейчас, когда вся армия собрана в одном месте. Идеальная мишень для атаки таким оружием.

– Вы не слишком рискуете?

– Нет, все продумано. Новый император сам одобрил эту операцию, он хорошо осведомлен о планах Светлого круга.

– Но ведь мы тоже кое-что знаем, наивно полагать арагонцев дураками. Мне кажется, Нагаш и Моандор слишком самоуверенны.

– Возможно, но мы сами доверили Моандору разведку. Теперь в его руках ключ к сведениям, которые решат исход кампании.

Вокиал пристально посмотрел на сурового воина. Тант стал слишком податлив. С чего бы это?

– Война коротка, мир долговечен. Видомина никогда не смирится с поражением в Совете, будет драться за власть, может, ей удастся уговорить вернуться самого Сандро… – заметил нойон-строитель.

– Я думаю, они разрешат эту проблему ещё до конца войны!

– Ты так думаешь? – Вокиал посмотрел на воина снизу вверх, но ни один мускул не дрогнул на лице Танта.

– Я просто предполагаю, как сам бы поступил в подобной ситуации. В любом случае наши с тобой планы возможны только после разрешения этого кризиса, после войны. Сейчас нужно выждать. Наши заклятые друзья готовы сцепиться между собой, к чему мешать?

Нойоны прошлись по стене, удалившись от послушников и личей.

– Ты ведь понимаешь, – наклонился к невысокому Вокиалу Тант, – Нагаш мог стать правителем, но не взял на себя эту ношу совсем не из страха поражения или мнимого долга перед Сандро. Чем ближе мы будем к победе, тем больше власть будет перетекать в руки воинов, которые её добились. Чем слабее будет выглядеть Арагон – тем меньше будет стоить информация обо всех этих жалких странах и правителях, которой владеет Моандор. Тероморф будет израсходован. В итоге к концу войны реальная власть окажется в руках Нагаша и перед ним будет лишь формальное препятствие…

– Но мощь Полиарха…

– Не сможет сдержать целую армию!

– В любом случае, – развел руками Вокиал, – сейчас мы должны скрывать наши планы. Моандор будет следить за общением членов Совета, но нас обвинить ни в чем не сможет, мы его опора.

– Конечно, сейчас мы должны поддержать их с Нагашем в борьбе против Видомины. Потому нам следует выждать, пока они разберутся между собой.

– Именно так и следует поступить, – кивнул нойон-строитель. – Я вспомнил, два года назад мы тоже говорили перед изгнанием Сандро, тогда успех казался таким призрачным и далеким…

– Я даже помню, что тогда раздавил жука, – трогательно заметил воин, – слышал, Тамикзалла вживляет в них астральные передатчики и использует для прослушивания.

– Да, развратная ведьма может подпортить нам игру. Впереди много опасностей. Победа в войне ускорит неизбежную развязку здесь. Пока что нам следует безусловно держаться Моандора. Он принял на службу в Колдсоул двух моих некромастеров, так что у нас появились свои глаза и уши.

– Вот-вот, даже он не всевидящ.

– На это и рассчитываю, – усмехнулся Вокиал.

Сгорбленная фигура оперлась на каменный парапет бойницы. Вокиал посмотрел вниз – там, на пересечении дорог перед крепостью возникла сутолока. Колонна скелетов пропускала драконов-големов. Изнутри передового костяного исполина вышла женщина с пепельно-седыми волосами в полупрозрачной фиолетовой дымящейся мантии. В сопровождении двух моргулов она устремилась внутрь крепости. Командиры всех отрядов нежити, исходящих из горного нутра Ато-Моргула, приветствовали её низким поклоном. У самых ворот женщина остановилась и посмотрела вверх – на обод стены.

– Заметила, – скривил мертвые губы Вокиал.

– Стоит спуститься, приветствовать, тем более и Нагаша встретим.

Нойоны пошли к платформе, и та беззвучно поползла вниз.

Видомина только кивнула могучим членам Совета и, не замедляя шаг, проследовала к центральным постройкам, скрытым в глубине скал. Там её ожидали верные соратники. Внутри было сухо, пусто и холодно, хотя мертвая кожа и не передавала хозяйке этих ощущений.

В небольшой, скрытой от посторонних глаз комнатке её ждал нойон Пти, перед ним голубоватым огнем горел голограммный экран, показывавший события в котловине. Голубым мерцанием отображались постоянно изменяющиеся построения войск. От одной части к другой перелетал черный конь с красной гривой, за спиной всадника как огромное крыло трепетал фиолетовый плащ.

– Очень старается, – заметила колдунья, – жаль, что ты тогда отговорил меня ехать в Ангкор. Тогда, – ведьма ткнула пальцем в картинку, – он бы не вернулся домой.

– Я думал, у Малькольма хорошая оборона, а они даже не запустили концентратор, странно, что сумеречные вообще так его покалечили, – заметил воин.

– Очень жить хотелось, вот и покалечили. Когда прибывает Моандор?

– У нас ещё есть время, чтобы детально всё обсудить. – Пти, совсем как человек, закинул ногу на ногу. Раскованное поведение слегка раздражало ведьму.

– Я только что видела Вокиала и Танта.

– Сейчас они идут к смотровой площадке у дороги, я тоже их видел. Уверен, они так же, как мы обсуждают предстоящий исход. Они не будут драться за Нагаша и Моандора.

– Зависть Танта к Нагашу всем известна. Я считаю, – Видомина поправила браслет молчания на правой руке, – они не будут препятствовать нашей операции, если только поймут, что Нагаша и Моандора постигнет катастрофа.

– Да, они осторожны, но не от мудрости, а из страха. У меня, кстати, есть приятная новость. Никого не уведомляя, я побывал в хранилище в Агону, пересадив часть своего сознания в стража.

– Вокиал никогда не был особо наблюдателен, и каков результат?

Из черного стола нойона-воина поднялся держатель с капсулой плотного красного вещества, напоминавшего спинной мозг. Пти аккуратно вытащил её и передал Видомине.

– Я уже продумал детонационное заклятие в сто двадцать восемь знаков. Никто не разгадает.

– Это и есть тероморф? – Ведьма бережно провела по граням кристалла. Было видно, что полость внутри не полна, казалось, куски какой-то губки плавали в вязком красноватом сиропе.

– Ты договорилась о задании для Нимбуса?

– Да. Моандор утвердил его без возражений, я удивилась.

– Он сказал, где надо будет строить?

– Нет, не уточнил.

– На это и рассчитывает, – Пти взял кристалл из рук ведьмы и убрал обратно в тайник, – здесь всюду его соглядатаи. Он постоянно использует все новые и новые средства слежения, на этой почве и сошелся с Тамикзаллой.

– Мерзкая извращенка, – лицо Видомины исказила гримаса.

– Ты должна сделать так, чтобы этот эксперимент поставили не у нас, а в одной из союзных стран, верных обязательствам, данным на Красном острове.

– Кого именно ты хочешь?

– Таталийские консулы наиболее подойдут. Они крепко повязаны в наших делах. Для них мы Темный круг, жуткая монолитная абстракция, а не группа кланов.

– Когда-то так и было, – вздохнула ведьма.

– Уверен, – продолжил Пти, – консулы не придадут значения тому, от кого поступило предложение, убедишь их с помощью магии.

– Это не поможет, Моандор распорядился в знак доверия к правителям стран юга передать им наши браслеты, – заметила Видомина.

Пти брезгливо поморщился, такие священные артефакты простым людям…

– Ну, тебя это вряд ли устрашит, я верю в твои возможности дипломата. Чтобы найти подход к консулам, прежде переговори с братом одного из них, Мадивьяром, у него не будет браслетов. Сегодня на военном докладе Нагаш расскажет, когда мы вступим в Асанну, после этого нанеси туда визит. Лучше это сделать тебе, чем Нимбусу, за ним следят ещё тщательнее.

– Вероятно, – ведьма отвлеченно смотрела на картинку военного построения, – мне нравится твой план, а что ты думаешь о предстоящей войне? Они бросят тебя в самое пекло. Я уверена, и Нагаш, и Моандор будут рады узнать о твоей героической смерти от рук Арагона.

Пти лишь усмехнулся:

– Я постараюсь этого избежать. Будем держаться связи, операцию Нимбуса нужно осуществить в канун решающей битвы. Даже если он и не умрет, то сильно пострадает, и управление войсками перейдет к тебе!

Ведьма кивнула.

– Мы направим Нагаша в зону поражения основных зарядов. Жадный до крови врагов, он не устоит перед соблазном.

– После этого случая в Карне Нагаш стал куда осторожнее! Мы не можем недооценивать их обоих!

Они ещё не менее часа говорили о внутренних проблемах нойонов и обсуждали исход предстоящей кампании, пока голографическое изображение военного построения в котловине перед Ато-Моргулом не показало, что с юга клином приближаются три ярко-серебристых дракона-духа, оставлявших за собой светящийся след ауры. Столь странный след, что призраки и духи в ужасе разлетались в разные стороны.

– Арагонские штучки, – указал рукой Пти.

– Мерзость какая, Сандро никогда не опускался до подобного.

– У нового правителя свои причуды, – заметил воин. Пти встал. Обоим нойонам следовало лично приветствовать нового главу Темного круга.

– Он забывает об уставе Стигиуса, там же ясно написано – использовать магию белых запрещено! Нет, он просто дерзко его попирает, – ярилась Видомина уже в коридоре, – он все ещё пользуется тем трофейным доспехом.

– Да, это его не красит. Ты возмущайся, да погромче! Если будем молчать, он почувствует заговор, – усмехнулся Пти.

Пневматическая платформа подняла их на второй ярус крепости, ещё на триста футов выше главной стены. Там на посадочной плите нойонов ожидал Дракон-дух. Два десятка личей замерли, тут же выстроившись в шеренгу. Через миг серебристое тело костяного гиганта оторвалось от скалы, неся в себе могущественных чародеев. Дракон распластал крылья и спланировал в самую середину построения этого грандиозного смотра – на холм, куда незадолго до этого опустился всадник на летающем коне.

Вокиал и Тант уже были здесь. Терракотовые переливы застывшей породы и желто-красный лишайник украшали склоны холма. Ровной трапецией, огораживая его вершину, выстроились рыцари смерти с блестящими глефами в руках.

То и дело сюда опускались драконы-духи, из которых появлялись моргулы и истинные нойоны. Семь черных кресел железного дерева были аккуратно расставлены полукругом. Над центральным из них поднимались зазубрины, будто когти, а в середине спинки серебристым огнем горел символ «N», заключенный в звезде с восемнадцатью лучами – Звезде Хаида.

Вот, уже собственным зрением, без астральной магии, нойоны видели приближающийся клин драконов, летевших с юга. Ещё два десятка подобных монстров, мерно махая крыльями, парили над долиной. В непрерывном танце, кружась над башнями и стеной крепости Ато-Моргула, вился сонм привидений и призраков. На третьем ярусе, вцепившись когтями крыльев в острые сколы горы, сидели ещё несколько драконов, среди них принадлежавший Танту «дракон-повелитель». Он был больше других размером, то и дело махал непомерными, раздувающимися, как паруса невиданного судна, крыльями и, свесив голову, источал жуткий вой.

– Прекрасный Грот-Мог, бывший король драконов, – говорили между собой моргулы, – он никому не покорился, ни людям, ни эльфам, ни магам! Сам умер от старости, и лишь тогда Тант заполучил его тело.

Череп Грот-Мога был несколько меньше, чем у обычного дракона, тело и особенно крылья, наоборот, больше. Казалось, он закрывал всю крышку третьего яруса, и остальные драконы ютились рядом, как дети, что бегут под навес-грибок во время дождя.

Говорили, что Тант не только усовершенствовал его тело, сделав драконом-духом, но и особыми заклятиями придал ему возможность так долго питаться силой от концентраторов, что Грот-Мога считали самым грозным оружием нойонов, до появления тероморфа.

– Ваше создание чувствует императора на таком расстоянии! Своим знанием некромантии вы можете утереть нос гордой владычице Терминаса, – отпустила Видомина комплимент Танту.

Твои слова, как шелест змеиной чешуи, подумал нойон-воин и на словах поблагодарил ведьму.

– Куда это они? – пристально смотрел в небо Пти. Три дракона сделали головокружительный вираж, прошли на бреющем полете перед Ато-Моргулом и начали снижаться, тормозить, но местом их посадки был соседний холм, что стоял почти голым в окружении армии обессмерченных, согнанных сюда со всей страны.

– Что он задумал? – Вокиал и Пти привстали со своих мест.

– Моандор хочет выступить перед воинами с речью! – успокоил всех Нагаш.

– Зачем? Древний устав не обязывает главу Совета к подобным действиям – это стоит делать в канун битвы, а не в начале похода! – шипела Видомина.

– Это выглядит так, как будто он уподобляется вождям людей, худший пример для подражания!

– Императору виднее, – ответил Нагаш, – теперь устав будет таким, каким Моандор его напишет!

Пти хотел возразить, открыл рот, но смолчал.

– Если мы готовимся к сокрушению Белого круга, то и законы должны меняться!

Меж тем драконы приземлились на холм, и изнутри появились трое. Женщина с пышными черными волосами, мужчина среднего роста в черном плаще с капюшоном и яркая фигура во всем белом, с жезлом и кроваво-красным камнем на груди. Камнем, напоминавшим вырванное из плоти сердце. Сердце, которое не могло чувствовать, могло лишь давить. Действительно, по построениям обессмерченных и нежити прокатились волны восхищения, повернулись тысячи голов, множество глаз смотрели на обладателя Полиарха.

Казалось, вокруг того холма, где стоял Моандор, нарастал какой-то астральный шум. Будто все обессмерченные, вооруженные пиками, топорами и мечами, зашептались между собой. Потом Моандор взмахнул своим жезлом, и установилась потрясающая тишина, она давила на зрителей куда больше предшествующего гула. Даже исполинский Грот-Мог на вершине Ато-Моргула перестал реветь и, свесив вниз голову, всматривался в крошечную белую точку среди серо-черной толчеи тел.

Тамикзалла оправила кожаный корсет и, широко расставив ноги, встала по правую руку главы Совета. Моандор поднялся на каменный помост, кончавшийся отвесным обрывом. Дракис отступил назад, сдвинул с головы капюшон, и западный ветер растрепал его длинные седые волосы.

Неподвижное, мертвое и обветренное лицо главы Темного круга вдруг оживилось. Челюсть двигалась назад и вперед, будто что-то пережевывая. Громкие речи на открытом месте были ему в новинку, он больше привык к шепоту Колдсоула. Нойон посмотрел на соседний холм, там никто не мог усидеть, все стояли у края, расталкивая друг друга. Он отлично их видел: Нагаш, Тант, Видомина, Пти, Вокиал – враги и временные союзники. Пять пар истинных горящих глаз кололи его, он отвернулся и снова смотрел на толпу. Люди, минойцы, орки, скелеты и зомби. Тысячи, сотни тысяч, до самых краев перевала и отрогов гор сплошное, чуть шуршащее море тел. Нагаш постарался на славу, хороший задел и приманка для северных старцев.

– Воины, – вскричал нойон, – сегодня тот день, о котором вы столько слышали и которого так ждали, наступил. Сегодня начинается отсчет нового времени, и это будет ваша эпоха. Эпоха бессмертных. Могучая рука Арагона, известного вам как Белый круг, держит страны эльфов, людей и всех обитателей севера в оковах страха и невежества. Пришло время освободить их и приблизить к истине. Облагодетельствовать их правдой, что идет от самого Хаида. Поможем порвать оковы страха смерти! Оковы, что давят на всех и каждого там, за этими горами! Мы заставим их ценить жизнь и знание, творчество и мощь, ради которой мы пришли в этот лучший из миров! Вы сейчас передо мною не манипулы невидимой десницы древнего бога, но сами вершители судеб! Вы сами боги, ибо в этом верховный удел бессмертного – стремиться познать истину! Те, кто падут в огне белых магов, будут навечно воплощены в нашей памяти. Смерти не будет больше, вы вернётесь в новый, дивный, благоустроенный на благо всех мир! Мир всеобщего благоденствия, процветания и знания! Слава Хаиду! Этот мир принадлежит нам! В бой, до победы! – Нойон вскинул руки и, у него за спиной, ярким ореолом возникли красные, белые и желтые столбы света, ударившие в затянутое дымкой небо.

Обессмерченные исступленно вопили: «Слава Хаиду, слава императору!» Они бы смешались в единое море и расстроили порядок вокруг холма. Но по заранее установленной Нагашем договоренности, этот момент и правда стал началом похода. Командиры отрядов: от мелких когорт до огромных легионов кричали на своих подчиненных, призывали к порядку, им на помощь спешила немногочисленная, но всегда верная нежить.

На краях построения то и дело опускались костяные драконы. Набирая группы в пятьдесят-семьдесят воинов, они, спешно махая крыльями, скрывались за первой грядой Пепельных гор. Затем первый легион обессмерченных, более-менее приведенный в порядок от экстаза после речи Моандора, твердо начал марш в сторону центрального перевала к западу от пика Арайан-Дол. По краям построения, с грохотом волоча зеркальную броню, двигались драконовы големы. На каждого из монстров приходилось по пять вампиров своеобразного экипажа.

Под порывом ветра плащ обвил тело Моандора, но тот, не закрываясь, обернулся лицом к потоку. Его лицо светилось уверенностью.

– Ты чувствовала ауру? – спросил он у Тамикзаллы.

– Нет! – мотнула колдунья черными прядями.

– А ты?

– Нет! – гордо качнул головой Дракис.

– Именно. Её не было, я не творил чар, – усмехнулся Моандор. Слишком стал задираться, подумал он о моргуле. Видит, что я всюду его с истинными таскаю, но это и хорошо, таким он мне и нужен.

Втроем они взошли на дракона, тот поднялся в воздух, двое других остались на том же холме. Пролетев всего полмили, они прибыли туда, где их ждали остальные нойоны. Пройдя к семи креслам, Моандор сделал пасс рукой, и Дракис, потупив взор, встал в ряд с рыцарями смерти, несущими не дремлющую стражу по периметру возвышения. Дальнейший путь ему был закрыт.

Нойоны вскинули руки.

– Смерть – путь к жизни!

– Смерть – путь к жизни! – ответил глава Темного круга. Нагаш произнес три слова заклятия, и голубой купол, прозрачный изнутри, зеркальный снаружи, закрыл истинных от внешнего мира. Будто вырезав их собрание из реальности и из астрала. Дракису оставалось лишь разглядывать в тончайшей преграде свое отражение.

Наконец, видя бесплодность попыток оказаться подле учителя, моргул отвернулся и теперь лишь безмолвно провожал взглядом двинувшиеся в поход части армии мертвых.

– Мой сегодняшний рассказ важен как никакой прежде. Потому я прибег к дополнительной защите, – взмахнул рукой Нагаш.

Остальные нойоны только рассаживались, место справа от Моандора заняла Видомина, место слева пустовало.

– Здесь, под открытым небом, мы больше защищены, чем под сводами Агону, и вот что я хотел вам представить. – Нойон взял горсть песка и высыпал перед собой, почти под ноги сидевшим.

На деле эта пыль была смесью стааха, она поднялась от земли, образовав объемную, фантастическую по реалистичности картину мира. Не просто холодную прозрачную голограмму: тут шумели леса в Авлии, сияли зеленью саванны Фолии и Таталии, несли свои воды к морю Прада и Меропонт. Яркими золотистыми фигурками титанов были отображены войска Арагона. Серебристыми драконовыми големами – отряды нойонов. Города, армии прочих народов, уйма деталей, ничто не укрылось от взора Темного круга. На юге Эрафии под землей были видны пульсирующие багровые точки и такого же цвета сферические поверхности вокруг них, которые то явственно проступали, то терялись в переливах этой прекрасной карты.

За спиной Нагаша реальные отряды живыми реками уходили на север в горы. Яркими болидами чертили небо драконы-духи.

– Сначала я хочу показать, какими силами мы располагаем.

Видомина надменно запрокинула голову и переглядывалась с Пти. Можно было подумать, что всю эту мощь вручали сейчас ей. Конечно, эти взгляды не укрылись от Моандора. Только он и Нагаш были без браслетов. Нагаш рассказывал о войне, обращаясь к магии, главу Совета защищала мощь Полиарха.

– Здесь на равнине Ато-Моргула и в пяти других сборных пунктах вдоль границы хребта мы собрали почти миллион солдат легкого класса. Половина из них это обессмерченные. Наша надежда на хранилища, оставленные со времен третьей войны не оправдались. Холод и сила воды оказались разрушительнее гнева Арагона. Не более ста пятидесяти тысяч личей и скелетов удалось поднять мне. То, что мы нашли, были уже не воины, а ни на что не годный мусор.

По мановению руки Нагаша активировалась голограмма картинки, где колонны ободранных, гнилых скелетов, сильно редеющие на солнце, брели по Фолийской саванне.

– Тамикзалла может подтвердить, эти боевые единицы были годны только в утилизацию. Тратить на них силу концентраторов, да ещё и при наступлении, не имело никакого смысла. Их оружие, которое в хранилищах пострадало меньше, пошло на пользу созданию новой армии, армии обессмерченных.

– У меня вопрос, – заявила Видомина, – почему никто из вас, воинов, не обращался к совету для призыва обессмерченных? Они работали, творили, радовались и отдыхали в городах нашего идеального порядка. Таких как Шедоукип. Вы оторвали их от радостей и удовольствий, не спросив их желания, как это увязать с уставом и законами Хаида. Везде говорится, что дав бессмертие, мы не должны мешать людям получить то, чего они хотят. Стремиться к совершенству, как мудро заметил Моандор! Многие из них были задействованы в наших циклах опытов и производств. На их вере в нас держится строй, зачем подвергать её такому испытанию?

– Это всё пустые слова!

– Зачем?

– Ради победы! Ты знаешь, мы ни в чем не поступились в безопасности. Твоя речь больше похожа на лексикон смертного!

Видомина оскорбилась, и эта словесная дуэль могла затянуться, если бы Моандор жестом искрящейся белой перчатки не прервал их, вернув слово Нагашу.

Видомина была довольна, она публично засвидетельствовала неуважение к Нагашу, сорвав театральность его речи. Воин стал скупее на эпитеты и больше говорил языком военной тактики. Видомина специально обозначила сейчас этот давний конфликт, чтобы успокоить Моандора. Это была ожидаемая реакция, это отводило подозрения и держало в тайне реальный заговор. Ведьма-хранительница продолжала слушать нойона-воина.

– Итак, миллион слабых воинов. Сто тысяч личей, двадцать тысяч рыцарей. Много призраков и агентов страха, за усовершенствование которых мы благодарим Терминас.

Тамикзалла кивнула воину и Моандору.

– Две сотни драконов-духов и сотня драконов-големов. Это наши тяжелые силы. Нам же противостоят армии трех государств и, по самым свежим данным, шесть магов света готовы принять наш вызов. Армия Эрафии самая многочисленная. Король Эдрик объявил призыв на священную войну и обещал выставить двести тысяч солдат. Правда, крестьянский мятеж уменьшит эту цифру, но все равно это грозная сила. Вчетверо меньше армия Авлии, но у них есть больше сотни золотых драконов. Которые, конечно, уступают нашим. Кроме того, в своих лесах они могут поднять почти непобедимую армию энтов: деревьев-воинов, хотя на это требуется время и значительные силы. Думаю, они не смогут себе этого позволить. И, наконец, собственно Арагон. Это они начали войну, атаковав Кревланд, наших союзников в лице короля Крага Хака. Они хотят уничтожить нас. Они догадываются о причинах того, что произошло на Зейлоте. Магам служат десятки тысяч големов, гаргулий и наг. Две тысячи титанов. Этой мощи мы не сможем противопоставить свои силы. Обычным оружием их не одолеть, и в этом секрет той уверенности, с которой эти показные сторонники стабильности и порядка втянулись в войну.

В отличие от них, мы не можем похвастаться своими союзниками. Фолия сможет выставить сто тысяч воинов, и качество этой армии оставляет желать лучшего. Таталия и Хорд воевать не готовы. Армия Кревланда самая сильная и хорошо организованная, но она сильно обескровлена в непрерывных боях с вторгнувшимися к ним силами людей и эльфов, к которым сейчас присоединились основные силы белых, во главе с магом Даремифом. При всем этом Краг Хак ещё держится, чем заслуживает нашего уважения и защиты.

В такой ситуации, когда тотальный перевес тяжелого разрушительного оружия на стороне противника победить можно только хитростью. Применением нового оружия, о котором никто, кроме нас, не имеет представления. Благодаря мудрым действиям Моандора мы имеем четыре зоны, где расположены закладки нового оружия, готового к применению, ждущего лишь сигнала отсюда, из Агону. Но мало иметь оружие, надо нанести удар в самое сильное место врага, монолитный строй легиона титанов. Потому я предлагаю следующий вариант действий. Вся война состоит из четырех этапов, каждый из которых необходим для следующего. Мы все время обязаны вести инициативу, не давать противнику опомниться, перегруппироваться, понять, что происходит. Действовать надо решительно и резко, – он указал рукой на карту, и миниатюры, изображавшие войска, пришли в движение.

Моандор сидел в своем кресле чуть развалившись, оно было шире и вместительнее других. Он не следил за долгой речью железного короля. Эти планы были ему известны. Детали, даты взятия конкретных городов – это должно волновать их, а не его. Нойон был уверен в успехе военной кампании.

Взгляд Моандора скользил за спину Нагаша, за карту, туда, где, поднимая клубы пыли, шли бесконечные колонны отрядов. Одни быстрее, другие медленнее. У самых перевалов, где дороги сужались, движение почти замирало.

– Тогда флот Исры нанесет удар по разрозненным остаткам их сил. Никто из белых магов не уцелеет, – продолжал Нагаш.

Моандор рассматривал Ато-Моргул, мириады огоньков призрачных тел крутились над башнями и устремлялись на север и северо-запад. Я хорошо знаю, как поведет себя враг, но не знаю, как будут действовать эти так называемые союзники, думал нойон.

Многие интересовались судьбой Валтары. Нагаш заверил, что столицу Арагона разрушать не планируется, и Нимбус получит все обещанные на Совете трофеи. Вокиал, мастер городов, чувствовал себя несколько обделенным и насупился.

– Итак, через сорок-пятьдесят дней с сегодняшнего момента Белый круг перестанет существовать! – торжественно закончил речь Нагаш.

Они ещё некоторое время обсуждали детали будущего сражения, свои роли. Потом скрывавший их купол исчез, а к холму, один за другим, стали опускаться драконы-духи. Рядом гарцевал Сатай, из-под его копыт шел дым. Дракис, стоявший за внешним оцеплением, загляделся на коня Нагаша. Если бы я был ему равен, то завел бы такого же. Сатай – какой он верный, преданный, какой красивый! Дракис восхищался нойоном-воином почти так же, как и своим учителем.

– То, что говорили о правителях стран юга, прискорбно, – заметила Видомина, подойдя ближе к Моандору, когда они шли к месту посадки драконов-духов.

– Я могла бы взять на себя роль проводника в Таталии, Их консулы не надежны, а должны держать на границе две мощные армии. Их нужно контролировать. Да и Нимбус…

– Хорошо, пусть так и будет, – кивнул Моандор, – там раньше был верный мне человек, но сейчас у него иное задание. Займись консулами, но учти, строительство я буду контролировать сам.

– Благодарю вас, – поклонилась Видомина и передумала говорить о трофейном доспехе, который постыдно носить предводителю бессмертных. Вдруг Моандор сам поднял эту тему.

– В Терминасе мне сейчас готовят совершенно новый доспех, этот почти идеален и романтичен своим трофейным происхожением от первой битвы с Белыми, но нарушает традицию. Раз так поступали Сандро и Стигиус – я согласился. Доспех Эй-Джей-Дая останется трофеем, как меч света – которым никто не может воспользоваться почти тысячу лет, я до сих пор поражаюсь, что доспех принял меня и прослужил так долго.

– Я восхищаюсь вашей верностью уставу, – осклабилась Видомина.

Когда все истинные нойоны, включая императора, покинули холм, среди кресел остался только Нагаш. Он развернулся, подошел к краю, смотрел на север. Фиолетовый плащ развевался у него за спиной.

Весь этот край долины был в пыли, то тут, то там небо прочерчивали серебристые блики драконьих тел. Огромная мощь, самая сильная армия за все времена. У нас никогда не было таких шансов на успех, думал он, казалось, динамика движущейся армады придавала сил жестокому воину.

В то же время со стены Ато-Моргула к нему двигалась маленькая точечка, незаметная в грозной мешанине. Нойон ждал этого. Моргул Саллек, окруженный дымом, возник перед ним и, поклонившись, подошел к хозяину.

– Повелитель, нойон Пти взял нашу капсулу. Все прошло, как вы хотели! – Вампир протянул информ-кристалл. – Вот код. Осталось расшифровать его, и вы сможете подорвать её в любой момент.

– Ты отлично поработал, Саллек!

– Как и вы, мастер!

Нагаш хотел улыбнуться, но только закашлялся. Последнее столкновение в Карне серьезно подорвало его силы, а на лице до сих пор оставались следы амальганового расплава, руки и ноги то и дело сводило странными судорогами.

Оказавшись в седле Сатая, нойон отправился на север. Туда, куда с мерным рокотом утекали тысячи и тысячи его воинов. Черная летучая мышь крошечным комочком скрылась в складках его плаща.

Граница Эрафии и Таталии, заброшенный аванпост Серая Башня. 9-й путь Лун, 989 год н. э.

Лазарен открыл глаза, перед ним громоздился какой-то холм, коричневый и волосатый. Потом вернулся слух. Астрала не ощущалось. Браслеты на руках, вспомнил разведчик, попробовал пошевелить пальцами. Встать пока не удавалось. Тут же его окутал запах горящего леса и вонь. Холм перед ним оказался крупом лошади. Сорванное седло лежало рядом в куче камней, расщепленных сосновых стволов и веток. Опираясь на тушу, Лазарен все же смог подняться и, перевалившись через неё, сесть. В теле животного мягко и упруго двигались ребра. Слышалось жужжание. Осмотревшись, он увидел, что голову и шею лошади оторвало – там было сплошное кровавое месиво, покрытое слоем пыли. Над тушей вился рой крупных зеленых мух.

Мысли путались, переговоры с Шивой, нападение… С трудом к нему возвращалась память. Разведчик пощупал ногу-протез, тот держался крепко. Эльфы молодцы, вот это вещь, не то что наши деревяшки.

Шива, где она? Усталый расплывчатый взгляд. Стена аванпоста была единственной более-менее целой постройкой. На месте старой башни дымилась груда камней и щебня. Торчали уродливые куски деревянных перекрытий. Лазарен заметил несколько тел. Они были неподвижны. Когда же разведчик смог встать и, ковыляя, подобраться к стене, он увидел огромные ямы – места попадания огня драконов-духов. Даже земля, почва под слоем брусчатки запеклась тут в какую-то застывшую расплавленную массу. От тех, кто попал под такой удар, не осталось и следа, понял Лазарен.

В то же время он помнил, что возвращался за Шивой. Вот здесь где-то они пробегали. Он нес её. Память возвращалась рваными кусками. Все тело жутко болело и ныло, глаза заливал едкий пот. Разведчик утерся, вся рука была в коричневых корках. Видно, из ушей и носа прежде сильно шла кровь. Он увидел слипшийся комок золотых монет. Маленький, заметный по блеску, и тут только разведчик понял, что над лесом стоит раннее утреннее солнце.

Значит, он был без сознания всю ночь. Драконы налетели, когда солнце садилось, где-то там, у эрафийской границы. Он перешагнул через желтоватый комок ценой в небольшой дом и возвращался обратно к лесу.

– Шива, Шива, где ты?! – звал он несколько раз, даже не думая, что крики могут привлечь кого-то чужого.

Лазарен вновь выбрался за стену, и тут неподъемным грузом на него навалилась усталость. Это было хуже и страшнее, чем удар некроманта Кип-де-Зула или ранение отравленным стилетом вампира. У него защемило в груди. О, если бы я мог творить лечащие заклятия! Лазарен присел на груду кирпичей, осыпавшихся с внешней стены. Наверняка повреждены ребра, слава Велесу, что ноги ходят.

Лазарен устало сидел и вдыхал легкий осенний воздух со сладковатым привкусом прошедшего пожара, как вдруг увидел её. Шива вышла из леса, её курчавые рыжие волосы были скомканы, перепачканы землей и хвоей. Лицо было в копоти, на лбу запекся коричневый шрам. Она шла без сабли, которую где-то обронила, с одним бичом, намотанным вокруг пояса. Сейчас, как побитая кошка, чудом сбежавшая от дворового пса, она показалась Лазарену ещё прекраснее, чем прежде. Не говоря ни слова, Шива подошла к нему, склонилась, потом встала на колени, обняла за плечи, крепко прижала к себе. Он не мог говорить. Эти уходящие вверх серо-зеленые стволы и уже обгоревшие упавшие гиганты, весь лес для него растворился, остался только этот запах, запах её волос.

– У меня такой долг, какой сложно отдать… – прошептала она и поцеловала его в ухо.

Сильнейшее желание любить эту женщину, любить здесь и сейчас сумбурно овладело им. Сердце забилось, руки напряглись. Но боль вернула его к реальности.

– У меня… сильный ожог на спине… прости, что за чушь я несу! Как ты сама, не сильно пострадала? Как твоя рука?!

Лазарен провел по оголенному плечу.

– Ничего, это пустяковая царапина, нос разбила и вот, – она провела рукой по лбу, – шишка большая. А ты такой грязный! – девушка проводила ладонями по его лицу, в руках оставались корки грязи и крови.

– Это ничего, а вот спина! – Шива встала и, сев рядом на ворох битого кирпича, чуть не вскрикнула. Вся задняя часть кирасы доспеха была оплавлена и иссечена, изрублена в мелкое крошево. На шее краснел сильный ожог, волосы у затылка выгорели.

– У тебя там…

– Я догадываюсь, – тихо ответил рыцарь, – ты даже не знаешь, у меня ещё и ноги… нет.

– Как так нет? – Он улыбнулся, и Шива, хотя ей хотелось плакать, вдруг рассмеялась, глядя ему в лицо.

– Зря я так быстро вскочил, надо было сначала бросить этот разбитый котелок, – рыцарь постучал по кирасе. – Ты мне поможешь?

Воительница посмотрела на его ноги – да нет же, обе целы! Она не понимала, о чём говорит этот загадочный, смешной и в то же время безумно красивый в своей беспомощности эрафиец. Раньше Шива относилась к мужчинам, как охотник к добыче. Она была пятнадцатым ребенком в семье, где все были настоящими охотниками. Потом стала акробатом и хотела уехать из Кревланда. Затем убивала за деньги, зная, что это такая же охота, как на Кадоя или на Гросса. В свои двадцать семь лет она убила больше двухсот человек, из которых с полсотни были славными воинами. Она имела какой-то прообраз собственного клана и обладала, наверное, сотней мужчин, никто из которых, как правило, не интересовал её после первой же ночи. И вот сейчас она видела перед собой изувеченного, обессиленного человека, почти что калеку, который не мог даже снять с себя доспех, и впервые испытала что-то большее, чем просто жалость.

Шива бережно расстегнула зацепки кирасы и сняла её, потом кольчугу, внутреннюю – легкую броню и рубаху. Его спина была обожжена, в ней застряли куски внутреннего доспеха и кольчуги. Как при таком ударе не сломался хребет, оставалось загадкой.

– А-а-а! – иногда все же вскрикивал Лазарен, когда она вынимала из спины оборванные сдавленные колечки. – Больно-то как! – Он не мог сдержать ругани. Воительница подала ему кожаную пряжку и попросила закусить зубами.

– У тебя много ран, которые загниют, если их не промыть, а до реки час ходу, если верхом. Правда, лошади разбежались или пали… – варварка не могла понять, что на неё нашло. Она почти отчитывалась этому человеку, который никем ей не приходился, хуже того, мог оказаться врагом. И все же она чувствовала, этот рыцарь столь слабый физически, так силен духом, как никто из её знакомых. Ей были знакомы все хозяева Кревланда, она держала в плену их бывшего короля… Гирд, вдруг всколыхнулась память, что с ним?

– Помоги мне открыть этот протез! – Лазарен постучал по ноге. Шива все ещё не могла поверить, но когда разведчик сам стянул кожаную повязку и отбросил в сторону стальные поножи, она увидела зеленоватую массу, обхватывавшую ногу чуть ниже колена.

– Это эльфы сделали.

– Что-то вроде живого древа, липкое, – заметила она, схватившись двумя руками.

– Надо тянуть сильнее, лишь тогда отойдет, у меня не получается! – Лазарен застонал от боли, и протез отошел.

Когда они открыли тайник, то святая вода и заживляющие раны, целебные листы особой авлийской травы сохо смогли как-то вернуть его к жизни. Разведчик не допил два глотка, но все раны его уже рубцевались, ребра сами собой занимали нормальное положение, кровотечение повсюду остановилось.

– Выпей, это придаст сил, – протянул он надломленный хрустальный шар Шиве.

– Я не могу, тебе нужнее!

– Давай пей уже! – Воительница уступила и почувствовала такой прилив жизненной силы, какого с ней никогда не случалось. Она вскочила и несколько раз подпрыгнула на месте.

– Ну, шикарная это штука. Слушай, а ведь это безумно дорогие артефакты, как ты их достал? Этот протез, эти склянки?

– Я, между прочим, привез тебе целое состояние, а ты рассыпала его по всему двору, теперь мы и десятой части там не найдем.

– Надо поискать Гирда, вдруг он уцелел?

– Все, на кого действовала аура ужаса, остались там и погибли, – сухо ответил Лазарен, повязывая кожаными ремнями к спине широкие целебные листья сохо, – мои лучшие люди, бывалые воины, я с ними в таких переделках бывал, а тут не смог спасти, не смог! Кто-то нас предал. Или твои, или мои…

– Я никому не служу, в отличие от тебя, – гордо заткнула за пояс только что подобранную саблю Шива, – у меня нет хозяина. Хотя Краг Хак мог и узнать, что я хочу сдать вам Гирда. Мои люди ждут меня там, за хребтом в Лордароне, – воительница указала на север, – я возвращаюсь к ним, а ты?

– Я… – Лазарен встал. Боль прошла, он был без доспеха, без оружия, без артефактов, с одним только мечом. – Я хочу разобраться.… Понять, что здесь произошло? И надеюсь, ты мне поможешь!

– Чем я могу тебе помочь? – Шива проследовала за ним, разведчик снова шел к ямам от огня драконов-духов, внутрь аванпоста.

– Тут везде руины, мои и твои люди мертвы, что нам тут делать?!

– Хотя бы похоронить их, тебе все равно, что твои люди станут пищей падальщиков? – злобно бросил Лазарен, тут сердце его вновь защемило. Он остановился у откоса черной ямы, обернулся к Шиве и, резко схватив руками, притянул воительницу к себе, впился в губы.

– Прости, я не хотел, не знаю, что на меня нашло. Там, до их налета, я не сказал тебе главного, как сильно люблю тебя!

Шива не знала, что сказать, эти сильные руки на её спине давили, было даже тяжело дышать.

– Ты красивый, – ответила она, и когда хватка чуть спала, провела пальцем по его губам, – мне жаль твоих воинов.

Они прошли несколько шагов, и разведчик запнулся о какой-то ствол. Это оказалась не ветка, а обугленная до костей человеческая нога, торчащая из-под груды камней.

– Тут некого хоронить, – Лазарен весь сжался, затрясся изнутри, но устоял, не проронил и слезинки. Его лицо даже не покраснело.

– Можно зарыть их! – указала на лежащие неподалеку тела орков Шива.

Они обошли руины аванпоста, нашли десяток тел и несколько лошадиных туш. Собрали оружие и золото, где-то две сотни золотых циллингов да тот слиток из многих монет, весом в добрых три фунта. Все остальное было безвозвратно потеряно.

Наконец, они сложили все тела в неглубокую яму и закидали её камнями. Лазарен встал на колени, прочел над неровным холмиком молитвы Велесу. Шива не возражала, но уже на лесной тропе бросила, что оркам было плевать на молитвы. Они язычники и верят только в духов земли и огня, да ещё в души предков.

– Зря ты для них читал, не упокоил их души, – сокрушалась воительница, – бедняга Гирд. Когда ты меня первый раз потащил к лесу, он в башню забежал. Ты сам видел, какая на её месте воронка, невозможно было уцелеть. От него и следа не осталось.

– Да, жалко, он так был нам нужен, если бы Оллин расспросил его…

– Ты постоянно говоришь о тех, о ком я ни разу не слышала!

– А ты ведешь меня куда-то, так и не сказав, куда. Это тебя устраивает?

– Если бы ты не хотел – ты бы не шел!

– Я иду по долгу рыцаря. Если бы я бросил беззащитную женщину одну, после нападения темных сил в лесу на границе четырех воюющих между собой государств, я бы поступил неблагородно.

– Значит, я должник твоего благородства? – усмехнулась воительница.

– Да, моего воспитания, моих умных и порядочных родителей, тех, с кем я вырос рыцарем! – острил Лазарен.

Они брели по густому хвойному лесу, кругом было много елей, светило яркое солнце. Только поблекшая зелень травы да желтая хвоя выдавали начало осени.

– Лучше бы ты придумал, что мы будем есть, если не встретим моих людей.

– Святая вода придаст нам сил на пару дней бессонного перехода.

– Но потом есть всё равно захочется!

– У тебя есть бич и эта сабля, у меня меч и метательные ножи, а кроме того, несколько фунтов золота. Кажется, с таким раскладом мы не должны пропасть! Вроде не дети!

– Скажи, ты ведь колдун?

– Да, я имею кое-какие посредственные навыки, но я не колдун, так, подмастерье…

– Да ещё и в этих штуках, – указала Шива на руки разведчика, – ты хорошая добыча для охотников за артефактами.

– А ты – для охотников за золотом! – стукнул рыцарь по звенящему мешку за плечами воительницы. Они рассмеялись.

Так прошел целый день, но они никого не встретили.

– Ну что, колдун? Не дождаться нам костра, пока ты в своих оковах? Я всегда мечтала о таком колдовстве, зажигать огонь по желанию.

– А всегда мечтал о том, чтобы магия обрела смысл…

– О чем ты?

Они сидели на берегу узкого лесного ручья, в котором кроме раков и крупных жуков ничего не водилось.

– Я о том, что мы делаем! Знаешь, я сегодня впервые подумал, что такая жизнь, как у тебя, может быть приятнее и полезнее моей службы.

Лазарен отвязал с пояса связку камушков, с дырками посредине, они напоминали большие, некрасивые четки. Потом отошел в лес и стал подтаскивать хворост, отвечая по пути на новые вопросы воительницы.

– Так ты разочаровался в короле, в его деньгах?

– Нет, не в деньгах дело, а в службе. Пока по ней поднимаешься, до определенного ранга, всегда исполняешь решения других, всегда подчиняешься, и как ни пытайся сделать по-своему – не выходит! Понимаешь, в чем штука, власти все больше, а свободы все меньше. Все великие короли, прославленные генералы, могущественные торговцы – все они немощные, дряхлые, несвободные старики. Трясутся над содеянным, не понимают, что миг – каждый миг жизни, каждое утро, когда ещё можно открыть глаза, неимоверно ценнее их власти и богатства.

– Ты говоришь, как крамольный бунтарь! А на вид потомственный рыцарь.

– Так и есть, хотя мой род никогда не раболепствовал перед Грифонхатами. Я читал «Книгу миров» в десятилетнем возрасте.

– Я слышала о ней, но сама не сильна в чтении и письме! И что? – Она указала на собранный сухой хворост и хвою. – Что ты теперь будешь со всем этим делать?

Рыцарь несколько раз ударил камнями на огромных четках около самой сухой горки хвои. Высеклось несколько искр. Раз, другой пытался он выбить искры, и вот сначала занялись несколько хвоинок, потом вся кучка и хворостинки, через пару минут горел весь костер.

– Теперь вон те сучья поломаем и сложим такой костер, чтобы не погас до утра.

– Волшебные камни, – с восхищением смотрела Шива.

– Самые обыкновенные, ты и сама можешь, смотри! – он ещё некоторое время обучал её, как высекать огонь.

– Теперь видишь эти браслеты – настоящие. Я не вижу астрал, не колдую, – объяснял он, но Шива ещё долго не могла понять, как огонь прячется в камнях, и почему они сами при этом остаются холодными.

– Есть много вещей, которые необычны, но это не магия!

– Нет, все это колдовство! – отрешенно говорила Шива, глядя на отблески огня. Они долго спорили по поводу чудес, о том, что же такое волшебство, пока, наконец, совсем не стемнело.

Лес вокруг был сырой и холодный, враждебный. Слышался волчий вой.

– Там, за холмом, почти в Лордароне воют, и мои люди там, – указала Шива.

Сон наконец одолел её, а потом и разведчик прилег на слой свежего лапника и тесно прижался к ней. Усталость победила, засыпая, Лазарен был так рад, что все же взял с собой эту связку камней.

Стояла ранняя осень, ночи были уже много холоднее дней, если бы не костер, им бы пришлось худо. Он ещё раз посмотрел на лицо Шивы. Прямой нос, резкие губы и скулы, пышные волосы и крупная грудь. Она была очень красива сейчас, когда отблески пламени играли на её волосах, придавая им легкость и мистическую подвижность. Её правильное, будто из мрамора выточенное лицо контрастировало с этими волосами, она себя подкрашивает, может, какое-то азахарейское средство, думая так, рыцарь уснул.

Сон рвал его назад, в Энроф, в прошлое. Говорят, что люди в браслетах молчания не видят снов, теперь Лазарен четко знал, что это не так. Правда, ему не снилось что-то удивительное, неожиданное, чего не бывало в реальности. Казалось, он осязал во сне, как его астральное тело, его душа попались в эту жуткую ловушку коварных браслетов. Смех некроманта из Тамил-Азота, их дерзкий побег, штурм Карстольда, возвращение в Энроф, интриги и новое задание. Постоянно лез в голову последний разговор с Оллином Эй-Тоем, его слова: «Рууд сделает всё, чтобы сорвать твою миссию», «Вернешься, и все будет по-настоящему!»

Эта ночь не была спокойной для Лазарена. Утром он очнулся на земле, скатившись с лежанки.

В предрассветной мгле над поляной скользнула крупная серая тень, движущаяся с юго-запада, затем ещё и ещё одна, тени возвращалась. Лишь с первыми лучами солнца все стихло.

Они проснулись рано, и голод погнал их вперед. Лазарен предлагал сойти с дороги, пойти вдоль течения ручья, который наверняка впадал в более крупную реку, где могла быть рыба. Шива предложила вместо этого сварить грибы. Лазарен плохо разбирался в грибах, но доверился Шиве, не то от влечения, не то от нахлынувшей поутру безысходности. Было около полудня. Они съели суп из каких-то неизвестных эрафийцу грибов с большими красными и оранжевыми шляпками, черными толстыми, синеющими при срезе ножками, что росли вдоль тропы. Вместо котелка Лазарен предложил свой шлем.

Шива, немного более разговорчивая и вообще повеселевшая после еды, перебирала золотые монеты в мешочке.

– Богаты, как короли, а едим, как нищие, – заметила она. – Есть о чем задуматься…

Шива сбросила монеты обратно и села поближе.

– Ну что ты такой задумчивый?!

– Нас предали, в том, что случилось, моей вины нет и твоей тоже, а наши люди мертвы. Гирд мертв…

– Ты думаешь, кто-то мог предупредить их о встрече? Я вообще не понимаю, почему драконы ударили по нам. Король Краг Хак ещё считается моим покровителем, у него есть телохранитель некромант. Может, он все устроил?

– Блокада тоже его рук дело?

– О чем ты, я не понимаю тебя… – разведчик посмотрел на Шиву.

– Как ты считаешь, что сейчас происходит?

– Происходит, да, какое-то сплошное безумие… – задорно расмеялась воительница.

Лазарен обнял её за плечи, и их губы обожглись страстным поцелуем. Был день, они не знали, куда точно идти, что делать, как все произошло и что они будут есть вечером… Но все это было теперь не важно. Они просто страстно любили друг друга.

Ближе к вечеру, когда солнце стало красноватым и висело где-то далеко над Эрафией, путешественники преодолели хребет и спустились в следующую долину. Тут был уже совсем другой лес. Равнина стала шире, а деревья – лиственными. Какие-то полянки и целые поля, которые приходилось переходить больше часа. Здесь паслись редкие козы и бараны, совсем дикие, не боявшиеся людей, что обеспечило им отличный ужин – не только на этот вечер, но и на следующий день. Зато стало хуже с водой. Ручей остался далеко за горой, и хотя тут было влажно и сыро, кроме луж и болотец, никакой открытой воды не было. На следующее утро вместо голода их мучила жажда. Они проснулись рано и шли вперед. Сейчас «вперед» и «назад» казались Лазарену относительными понятиями. Шива сама не была уверена, что они прошли место, где её должна была ждать по возвращении с переговоров вторая часть отряда.

Никаких следов лагеря им не встречалось, ни костровищ, ни лошадиного и волколакского помета, ни срубленного леса. На счастье, впереди вдруг показалось небольшое озерцо.

Не было большего предела их мечтаний в тот момент. Шива по пути жалела, что они не слили кровь с барана, которого забили за день до того.

– Пить кровь нельзя, после будешь расположена к некромантии! – утверждал разведчик. Они сильно повздорили.

– Все это чушь, сказки ваших толстых священников, не видящих дальше собственного пивного пуза. Разве я похожа на некроманта? – кричала Шива.

– Конечно, нет!

– А я выпила не один кувшин крови, уж поверь. Это очень питательно и полезно, особенно лошадиная кровь с молоком!

– Меня сейчас стошнит! – Вот так они спорили, пока не заметили в очередном прогале леса изумрудную гладь озерца.

Они буквально побежали вперед, не оставалось сил даже радоваться. Лазарен вбежал по колено, потом по пояс и пил, пил эту воду, отбрасывая рукой водомерок и липкий сор. Шива просто упала в озеро следом за ним. Потом подобралась ближе и пила воду жадным и сильным ртом.

Лазарен по пути сбросил в траву обвязанные куски запеченного мяса и сейчас приподнялся посмотреть – где оно? Нельзя было увлекаться плесканием, разумно полагал разведчик – весь обед мог достаться муравьям и мелкой живности. Но Шива из грозной и жесткой воительницы превратилась в маленькую рыжеволосую шалунью. Она отчаянно плескалась и брызгалась, её волосы намокли и скатались в липкие космы, свисавшие со лба.

– Ты совсем ребенок!

– А ты зануда и служака! – она показала ему язык.

Вместо того чтобы рассмеяться, Лазарен вдруг побледнел и изменился в лице. По пояс в воде он рванулся к девушке и опрокинул в воду, прижимая рукой рыжую голову.

– Ты меня что, утопить решил, дурак, что на тебя нашло?!

Она барахталась и кричала, разведчик, не отвечая, зажал ей рот и, чуточку переждав, указал глазами на другой берег. Шива сплюнула воду, посмотрела на ту сторону, перестала сопротивляться и замерла, как кошка перед прыжком.

На другом берегу крошечного озерца из леса высыпали несколько десятков личей. Они спускались к самой воде и только потому не заметили купающихся. Число нежити всё росло, у озера, видимо, было что-то вроде сборного пункта. Наконец, построившись в широкую колонну, они двинулись вдоль берега. Место ушедших занимали другие, послышался командный голос, и недоброе чувство охватило Лазарена. Он уже слышал его прежде.

– В камыши ползи, тихо!

– Вижу, – шепотом ответила Шива.

Они добрались до камышей, и тут Лазарен вспомнил о мясе и веревке. Об их мешках, что остались на траве, рядом с тем местом, где могли пройти личи. Их нельзя было не заметить.

– Куда ты? – дернула его за локоть Шива.

– Сейчас. – Разведчик ползком, стараясь как можно меньше шуршать камышами, выполз на берег. Небольшой куст можжевельника да пара деревьев, вот все, что разделяло его и приближавшихся личей. В воде он оставил и свой пояс с тяжелым мечом.

Наконец ждать стало просто нельзя, на четвереньках он бросился вперед, схватил заплечные мешки и сполз назад в воду. Личи были совсем рядом.

– Ложись под воду и закрывай глаза, чтобы губы только торчали.

– А где твой меч? – её рука под водой ощупывала его бедра.

– Оставил там, не время для шалостей!

Личи прошли мимо, потом их путь повторяли скелеты, когда около воды шел арьергард личей, в тростниках что-то дернулось, ещё раз – и все стихло. Пара мертвых исполинов с красными глазами и жезлами наперевес отделились от строя, двинулись было к воде, как их тут же одернул знакомый Лазарену голос.

– Что встали? Шевелитесь!

– Там кто-то есть! – указали личи на заросший камышом берег.

– Там никого!

– Но колдуны-эльфы могут быть всюду! – сипели личи.

– Но не здесь, кретины, я бы их почувствовал! – Всадник с седой бородой в синих одеждах подгонял вперед свое мертвое войско. Даже поверхность воды, преломлявшая свет, не сильно исказила это запоминающееся лицо.

– Кип-де-Зул! – первое, что сказал Лазарен, когда, выплюнув тростинки, они смогли поднять головы из воды. Нежить отошла на порядочное расстояние.

– Вот и свиделись, мразь! Твои же браслеты меня и спасли. А ты что задергалась? Нас чуть не увидели!

– Мне то ли лягушка, то ли рыбка в штаны забралась, – хохотнула Шива.

– Ох, не понимал я раньше моряков, почему женщина на корабле к беде.

Рыцарь искал пояс с мечом, запутавшийся где-то в придонном иле.

– Мне отвернуться? – поинтересовался он у Шивы, когда та стала стягивать кожаные штаны.

Воительница ответила презрительной гримаской.

– Надо торопиться, это может быть только маленький передовой отряд, Кип-де-Зул, наверное, прежде прятался в этих лесах и теперь указывает дороги для их десантников.

– Раньше, когда я ехала к тебе на встречу, уже слышала это имя. Говорили, этот некромант скрывается в южном Лордароне.

– Ну, так и мы и находимся в южном Лордароне!

– Теперь я понимаю, почему моих нет на месте, их вспугнули.

Солнце вновь клонилось к закату. Они брели по густому лесу, стараясь избегать открытых участков. Вскоре пришлось остановиться на привал.

– Теперь ночью костер жечь нельзя, – заметил разведчик, – это явно десантники с юга. Помнишь их доспехи – ни грязи, ни следов тления. Они не из древних склепов. Если бы их поднял некромант, они были бы грязны и убоги.

– Это верно. Кстати, ты все же понял, кто предал тебя? В своем отряде я полностью уверена. Половина мне абсолютно преданна, другие слишком глупы, чтобы разбираться в таких вещах.

– Это кто-то из Энрофа, может, канцлер Рууд, он новый канцлер всего два года как.

– Не понимаю, объясни мне уже. – Шива старательно пережевывала пресное сухожилие, сваренное в грязной озерной воде. – Все эрафийцы, без исключения, говорят, что белые маги очень могущественные чародеи и очень мудрые.

– Верно, и я так скажу…

– А почему тогда ты говоришь, что нашу с тобой миссию загубил ваш канцлер? Он же у вас второй вождь?

– Ну не второй вождь, ну как тебе объяснить. Есть дворянское собрание, аристократия, семьи благороднейших родов…

– Не забивай мне голову пустыми словами! Объясни лучше, почему мудрые белые колдуны не знают, что среди их друзей предатель? Если бы у меня в отряде завелся такой, я бы безо всякого чтения мыслей вычислила его и отрубила бы голову!

– Для женщины ты задаешь слишком опасные вопросы, – Лазарен старался обернуть все в штуку, хотя самому было не до смеха.

Тень, темно-серая масса мелькнула в небе, загородив часть диска большой белой луны, столь красивого в эту безоблачную ночь. Они оба без слов посмотрели вверх. Мелькнула ещё одна тень, и ещё несколько.

– Драконы, – указал Лазарен, – это их транспорты. Хорошо, что притушили огонь.

– Пойдем, посмотрим поближе! – толкнула его в бок Шива.

– На что посмотрим? – не понял разведчик.

– Сколько их там. Днем они застали нас врасплох, но ночью удача будет за нами! – Её глаза сверкнули, как у кошки.

– Ладно!

Засунув по последнему куску мяса в мешок, они пошли через лес, сойдя с тропы в западном направлении.

Спустя час, вдоволь оцарапавшись о колючие кусты, они вдруг заметили среди темных древесных стволов мерцающий металл доспеха. Лич, явно из внешнего охранения. Пройти рядом было рискованно, и они двинулись в обход. Папоротники давали им такую возможность – вот небольшая тропинка и прогал. Лес кончался, следующий часовой стоял, наверно, в сотне ярдов от них.

– Дорогу саму не перекрыли, – указала на тропинку Шива, – думают, никто не решится по ней пойти!

Они упали на колени и поползли по лесной дороге. У самого края леса все же свернули в кусты, благо кордон личей остался далеко позади.

Впереди недобро шелестели черные расплывчатые фигуры. На широкой поляне с несколькими рощицами лиственных деревьев находились тысячи солдат нежити. Ни Лазарен, ни Шива не ожидали, что их будет так много.

– И как маги этого не видят? Ведь их войска, да и эльфы совсем рядом!

– Днем они уходят в леса, а ночью при подвозе подкреплений используют какие-то чары. Недаром тут Кип-де-Зул. Он так торопился, что даже нас не заметил.

Некроманта было хорошо видно, седая борода и доспех блестели в лунном свете, на коне с яркими зелеными глазами он объезжал построения. Последний дракон, разгрузившись, взял курс на юг.

– Надо двигать отсюда. Через неделю их тут будет столько, что страшно представить.

– Он так и говорил… – отстраненно сказала Шива.

– Кто он?

– Нет времени, потом расскажу!

Им вновь повезло. Личи и вправду перемещались по лесу весьма редко, и Шиве с Лазареном удалось ускользнуть незамеченными, даже подняв небольшой шум. Они с ходу подняли из кустов стайку прятавшихся тетерок.

Всю ночь они шли по своей тропе и утром, почти через четыре дня пути, встретили впервые настоящих мирных людей, небольшое селение. Название деревушки было длинным и незапоминающимся. Наконец-то беглецы смогли переночевать в доме, на досках и шкурах. Смогли хорошо поесть и щедро расплатились с хозяевами: бабкой, дедом, тремя их сыновьями и женами с множеством внуков, ютившихся в паре неказистых домов…

От жителей они узнали много интересного. Это село принадлежало к землям города Уру-Итиля и его хозяина барона Футора. Правда, с недавних пор он перестал быть здесь хозяином. В конце лета город был захвачен эрафийскими и авлийскими войсками. Говорили об огромных каменных и золоченых истуканах, ищущих людей, поклонявшихся некромантии, но селяне не знали: сказки это или правда.

Големы, понял Лазарен. Жители жаловались, что по этой дороге все лето туда и сюда проходили отряды самые разные: и под лордаронскими флагами и орочьими, потом в обратную сторону королевские грифоновы стражи людей и эльфы. Осенью вообще одни банды конные из селения в селение ездят, людей режут и жгут попусту. Никакого дохода нет в этом году, горевали крестьяне. Счастливы тем, что живы ещё! Ездят тут всякие!

– Когда они были последний раз? – поинтересовалась Шива.

– Да вчера только человек пятнадцать. Орки да кревландцы матерые, еду отняли, ничего не заплатили!

– Мой отряд, – развела руками варварка и бросила хозяйке пару золотых сверху.

После еды они с Лазареном отдыхали на сене под крышей дома, глядя на устраивавшихся спать во дворе детей.

– Помнишь, ты говорила, что кто-то предупреждал тебя о десанте нежити? – бормотал разведчик, поглаживая её шею.

– Да не о десанте, о нойонах вообще. У Крага Хака есть помощник, Синкат, он, как говорят, могущественный колдун и служит нойонам. Он постоянно обещал оркам помощь, если дела в походе пойдут плохо. Король ему верил, наверное, это какие-то чары.

– И давно он при короле?

– Где-то года полтора, может, два. Я сама не так давно стала такой… Просто мне было нужно уважение! Уважение Тазара, Крага, даже такого ублюдка, как Брудерлинген.

Лазарен промолчал.

– Купим здесь лошадей?

– Нет, село бедное, я ни в одном дворе коней не заметила, пойдем пешком. Как думаешь, кто сейчас берет верх там, в Кревланде: орки или Эрафия?

– Кажется, тут гибнет здравый смысл. С обеих сторон, – бормотал Лазарен.

– Надо предупредить людей о нежити, – указала на детей Шива.

– А смысл? Им некуда идти, у них власть меняется по три раза в день, они уже не боятся!

– Ты глупый эрафийский гордец! Думаешь, только колдуны и вельможи все понимают, а люди скот?

– Я этого не говорил, и с чего ты, воительница, вдруг стала интересоваться судьбой людей, тебя ведь лишь золото влекло?

– Здесь в Кревланде люди лучше друг к другу относятся, чем у вас! Думаете, вера, магия, богатство – это сила?! У вас каждый сам по себе. Каждый свое добро хранит – от другого прячет! Все вы рабы короля и белых! У нас уважение надо завоевывать каждый день, нельзя расслабляться, а то сразу на кол враги посадят. А ваша жизнь куда хуже, как овцы, живете в отаре перед убоем!

– Успокойся, ты что-то раскричалась, там детей целый двор, вон спят уже! Пойми, мы с тобой маленькие фигурки, а не те, кто перемещают их по карте! Мы не властны что-то всерьез изменить!

– Это глупость, – отрезала Шива, – я свободна, у меня есть мой кнут, сабля и золото! Захочу – завтра ускачу на край света, и ни один правитель, ни один чародей меня не достанет.

– Давай сперва завтра в Уру-Итиль доберемся, – ответил разведчик и крепко поцеловал воительницу.

Наутро они действительно не нашли лошадей и двинулись дальше пешими. Уходя, Лазарен, стараясь не привлекать внимания, предупредил хозяина дома – старшего сына стариков.

– С юга собирается большая армия. Надеюсь, они пройдут мимо, храни вас Творец! – Мужчина пробежал глазами по его рукам, закованным в серебристые браслеты с багровыми рунами, промолчал и поблагодарил за щедрость.

– Они никуда не пойдут, как я и думал, – указал Шиве разведчик.

– Может, это и к лучшему, – ответила она.

В окрестностях Уру-Итиля горы почти не чувствовались, хотя были рядом. Лес практически сошел на нет. Они брели через поле ещё не убранной ржи, по широкой, проторенной торговыми обозами дороге.

Впереди показалось облачко пыли. Оно разрасталось, стало слышно ржание лошадей, крики…

– Засада какая-то, сойдем с пути, здесь неспокойно! – указал рыцарь.

– Это, кажется, мои. Пойдем скорее, – Шива прислушалась и почти побежала вперед.

– Это безумие, подумай, а… – грязно ругнулся Лазарен и побежал следом.

Мимо на бешеном скаку пронесся рыжий конь. Без всадника и седла он с яростным храпом уходил через поле.

– Это наш конь! – Воительница прокричала имя хозяина, но его снесло ветром.

Лазарен на бегу выхватил меч и выбежал из-за поворота дороги. Все стало ясно. Десяток орков и варваров были схвачены или ещё сражались с каменнотелыми подобиями людей – настоящими ожившими статуями. Шива, никогда с ними прежде не встречавшаяся, не моргнув глазом, вступила в бой. Лазарен тут же заметил старших големов в золоченых блестящих доспехах. Они были вооружены двоякострыми пиками с золотистым блеском, но в бою оружие почти не применяли. Все сопротивлявшиеся уже были схвачены и поставлены на колени. Один каменный воин лишился части лица, но, совершенно не останавливаясь, придавил к земле последнего сопротивлявшегося орка.

И в эту толпу бешено искрящейся рыжей молнией ворвалась Шива. Она с ходу ударом ноги свалила металлического истукана на землю, вырвала его пику, метнула в следующего, сбила того с ног. Выхватила саблю и резкими ударами порубила каменные, расколовшиеся руки. Её оружие погнулось, сыпали искры. Ей на плечи пали холодные металлические руки, Шива вырвалась, но каменный голем сбил её с ног.

– Что здесь происходит, кто старший! – заорал на них подлетевший Лазарен – и тут же у него был перехвачен меч. Голем просто взял его за лезвие и выдернул из рук разведчика. Тот хотел поднять валяющуюся в пыли пику, но был сбит с ног, рядом несколько големов придавили к земле отчаянно брыкавшуюся Шиву…

Лазарен получил короткий резкий удар каменной ладонью по шее и потерял сознание. Ноги его подогнулись, рыцарь оперся на пику, как на трость, и повалился на бок. Шива яростно дернулась, сыпля изощренные кревландские ругательства, но все было бесполезно…

Прошло два дня, а Лазарен не знал, где находится. Он был заперт в каком-то сарае, время от времени голем заходил внутрь и приносил какую-то баланду, от которой несло тухлятиной и знакомым ароматом эрафийских тюрем. Главной мыслью разведчика был даже не побег, не то почему слуги Арагона так жестоко обошлись с ними…

Лазарен неожиданно понял, что те несколько дней, что он провел вместе с Шивой, были, может быть, самыми счастливыми днями в его жизни. За десятилетие службы в разведке, десятилетие поиска, попыток, риска и удовольствий он находил и терял очень многое, встречался с разными женщинами и лишь сейчас понял, что на самом деле следовало искать! Он чувствовал себя свободным, лишь когда был с ней рядом. Его род угасал, у Лазарена не было ни братьев, ни сестер, семья так и не сложилась. Все, что было для него дорого, все, что было для него ценно, заключалось сейчас в этой женщине.

Лазарен знал, ни на минуту не сомневался в том, что снова её увидит. Никакие браслеты молчания, никакая магия не смогут остановить его. Он физически ощущал – Шива здесь, рядом, и дальше их судьбам суждено идти вместе.

Глава 9

Центральная Эрафия, Энроф. 9-й путь Лун, 989 год н. э.

Королевский дворец Энрофа был полон людей. Вся столица королевства гудела как улей. Эдрик готовился выступить в решительный поход, последний поход против нежити, как было официально объявлено. Город утопал в украшениях, флагах и цветах. Оружие подскочило в цене в несколько раз, но даже при таких ценах было сложно найти хоть один лишний меч или доспех. Говорили, что под Торренсомом, где собиралось дворянское ополчение, было уже пятьдесят, а кто-то упоминал о шестидесяти тысячах воинов. Всю эту прорву вооруженных мужчин сопровождало множество торговцев, слуг, провиантских служб, спекулянтов и проституток. То есть на деле лагерь был вдвое больше, оттуда в город и обратно тянулись бесконечные обозы.

Замок Энрофа, большое укрепление с четырьмя стенами и неприступными, стоящими на естественных холмах башнями, господствовал над всей долиной. Башни высотой превышали сто ярдов и были сложены из огромных глыб. Это был город в городе. Одна из стен вертикально сходила в воду Прады, в ней были сделаны подземные системы забора воды так что, даже запрудив реку, взять цитадель было невозможно. Ни разу в эрафийской истории столичную цитадель не брали враги, да и осаде он подвергался лишь единожды – в ходе городского мятежа около трехсот лет назад. И все-таки время наложило серьезный отпечаток на некогда аскетичный и воинственный вид цитадели.

Прежде внутри располагались исключительно военные постройки, но ещё дед деда нынешнего короля начал от них избавляться, вынося в большой город. Фаллен Великий, дед Эдрика, окончательно изменил назначение центра города, разрушив внутренние казармы. На насыпанном на их месте искусственном холме был воздвигнут дворец и разбит прекрасный сад. Ранее постройки замка скрывались за его неприступными стенами. Теперь же просторное желто-зеленое здание дворца возвышалось из-за зубцов и сверкало золотом, как дорогое украшение в древней, грубой оправе. Придворные летописцы, простые писатели и стихотворцы, ищущие при дворе славы, признания и богатства, писали, что своей красотой королевский дворец превосходил храм светлого круга, академию и дворцы старой столицы Эф-Полара.

Правильное трехэтажное здание напоминало слоеное печенье и располагалось на зеленом холме. Снизу к нему вели каменные дорожки среди изящного сада. Сюда не поднимались на лошадях, и из крупной живности были лишь десяток королевских грифонов, разместившихся на окружающих широких террасах. Сейчас к ним присоединился серебристый пегас, гарцевавший на идеальном газоне среди красивейших клумб – труда десятков садовников и лично королевы Анны, которая по возвращении во дворец развила бурную украшательскую деятельность. Была середина сентября, но в саду не было ни одного желтого листочка. При дворе говорили, что неувядающие деревья в саду Грифонхатов предсказывают скорую победу над Темным кругом.

Катберт опирался на покрытый бордовым бархатом золоченый подоконник и смотрел на пегаса. Блестя серебристыми боками, конь играл с группой детей, за которыми не уследили придворные. Сегодня его младший брат давал огромный прием и бал в честь отбытия в войска и начала военной кампании. Вся элита и верхушка эрафийской знати была здесь, многие с самыми юными членам семей. Детей знати развлекали фрейлины и пажи.

После измены главы пажеского корпуса маркиза Лакамрэ многих пажей выходцев из простолюдинов прогнали со двора, а сама система подбора верных слуг из числа сирот ослабла. Стало очевидно, что взросление при дворе и жизнь с одной мыслью послужить государю не является панацеей от измены. Наоборот, Лакамрэ оказался самым опасным негодяем, лично покушавшимся на государя, только телохранитель Рууда, этот неприятный на вид Фош спас тогда Эдрика от верной смерти.

Заговор Рейнхарда… Этого опытного генерала Катберт помнил давно. Ещё по Авлийской войне, ведь именно из-за его своеволия и нападения на священную рощу эльфов дипломатический конфуз перерос в жестокую бойню. В итоге леса и поля обагрились кровью, и ценой мира стала смена правителей как в Эрафии, так и в Авлии. Тогда их пути окончательно разошлись, генерал был слишком горд и безрассудно презирал иноземцев и чернь. Уже потом стало ясно, что мечты Рейнхарда были шире и он хотел воссоздать «Империю Солнца», показав превосходство эрафийских домов над остальными – но все обернулось его быстрым падением три года назад.

Катберт смотрел в окно: юные пажи и фрейлины королевы водили хоровод детей по лужайке между фонтанами. Какая-то девочка подошла к разморившемуся на жаре грифону и погладила огромный клюв. Паж тут же подскочил и отдернул руку, несмотря на успокоительную речь наездника – огромного воина, наверно, саженного роста, в ярком золоченом парадном доспехе, за спиной которого висел такой двуручник, каким можно срубить даже драконью голову.

Было жарко, очень жарко для середины первого осеннего месяца, и Катберт отвернулся, чтобы взять графин с лечебной водой, выписанной для него из Авлии, и тут увидел, что дверь в его покои открылась. Без стука и предупреждения сделать это было невозможно. Снаружи стояла верная стража, но все же это произошло.

– Я вам не помешаю? – мягкий старческий голос и беззвучные шаги. Высокий седой господин с длинной до пояса бородой, жезлом и четками в руках возник в дверном проеме, будто из вспышки света. За его спиной ничего не было видно, столь ярко сияли его одежды.

– О великий, – Катберт был уже немолод, зимой ему исполнился бы шестьдесят один год, но он с ловкостью юноши соскочил с подоконника на ковер и пал на одно колено. Так простые смертные приветствовали его брата.

– Чем я заслужил такое почтение, могучий Солмир, да хранит вас Велес!

– Встань, благородный Катберт, о чьей справедливости знают люди востока и запада, – Катберт поднялся, хотя это ему далось нелегко. Собеседника окружала столь мощная аура, что лишь могучие чародеи могли безбоязненно стоять рядом.

– Что привело? Только что был на военном совете у твоего брата, хотели послать за тобой, но я решил, что могу сам быть тебе полезен.

– Наверное, все очень удивились, – засмущался Катберт, он хотел предложить магу сесть, и тут же стулья, стоявшие в дальнем углу его просторной залы, оказались подле них, и бывший король был вынужден в знак признательности сесть первым. Старик между тем игриво ухмыльнулся и продолжал:

– Можно и так сказать, они удивились. Твой брат проделал огромную работу, я благодарен ему, собрать армию всего за два с половиной месяца, а не за год – это хороший знак для правителя.

– Лучший знак, когда не нужно собирать армий, – тихо сказал Катберт и исподлобья посмотрел на чародея. Не слишком ли дерзко я спросил, подумал он.

– Нет, не слишком, – вслух ответил маг, – поверь, я сам был бы рад, если бы люди сложили оружие и никогда больше о нем не вспоминали, но у нас нет выбора.

– Для чего же вы пришли? Неужели рассказать, как прошел Совет? Я знаю каждого, кто там был не один десяток лет, и могу предугадать их слова на десять предложений вперед, тем более что половина генералов, боясь не угодить Эдрику, советовались в своих докладах со мной.

– И тем ни менее я смог их удивить, принеся тяжелую весть, – Катберт пристально смотрел на покрытые морщинами руки мага.

– Какую же?

– Нойоны выступили против вас всей своей мощью. Их войска почти неделю как покинули Ато-Моргул. – Маг сам внимательно изучал лицо собеседника и его мысли, что так и роились в астрале. Ни тени сомнения или страха не было в них. Катберт ожидал чего-то подобного.

– И как отреагировал мой брат?

– Он рад сразиться с ними в честном бою. Но все же поинтересовался, как скоро наши силы прибудут в южную Эрафию…

– Я слышал о двух легионах титанов и тысячах големов с севера. Видел много големов в городе и на площади, слышал доклады о том, что вы очищаете Лордарон. Я не сомневаюсь в ваших силах, неужели мой брат усомнился?

– Нет, некоторые накладки, детали и личные амбиции, но это касается генералов, неизвестно, где именно ударит враг, южная Эрафия достаточно протяженна.

– Если вы увидели исход их армии из Ато-Моргула, то вам будет не сложно узнать, где они ударят. Оррин, наверное, главный паникер…

– Да, ты прав, он беспокоился более всего.

– Можно вопрос, великий?

– Не называй меня так, спрашивай! Я сам пришел, чтобы спросить, так что не беспокойся.

– Несколько недель я слышу от Оллина Эй-Тоя, что все силы напряжены для поиска предателя в высших кругах у нас и в Авлии, что вам известно?

– Пока немногое. Идут поиски, а у тебя есть какие-то подозрения?

– Не то чтобы подозрения, просто Оллин постоянно говорит, что изменник Рууд, но это ведь легко проверить, его осматривали из ордена Фавела, колдуны сумрака, лекари, телохранители короля, ваши верные адепты – и не нашли ничего.

– Канцлер ваш не посетил Валтару вместе со всеми, не нашел времени здесь в Энрофе повидаться со мной!

– Я понимаю, это выглядит дерзко, но поймите, слишком очевидное не может быть правдой! Я давно знаю Эдгара Рууда, он просто мерзавец, негодяй, этот простой факт все объясняет. Вместо того чтобы все тихо и закулисно решить, как в старые добрые времена, Оллин и Рууд выясняют отношения публично, подрывают действия друг друга, тем самым вредят всей стране! Я прошу вас, устройте между ними очную ставку, выясните истину при всех! Из-за их непрекращающихся ссор и грызни мой брат не может принять решение по крестьянам. Это сейчас, когда весь восток и часть запада страны охвачены ползучим огнем восстаний.

– Король не знает всей правды, мне пришлось самому открывать ему глаза на многое, – согласился Солмир, – но вы просите слишком многого. Наш главный принцип – невмешательство! Мы не можем помогать вам во всем, лишь в том, что вам самим не по силам! С нашествием нойонов, например.

– Вы не понимаете, – Катберт так разволновался, что схватил Солмира за руку и говорил с одышкой, – мой брат ослеплен религиозным фанатизмом, не видит опасности вокруг себя. Если с вашей помощью он и победит нойонов, то ему будет некуда возвращаться, вся страна погрязнет в междоусобицах!

– Эдрик прав, он вернется героем, а вы слишком напуганы, полагаю, страхи преувеличены. – Солмир сжал его руку и улыбнулся. – Мы не дадим в обиду Эрафию, славную родину Эй-джей-Дая.

Солмир силой мысли подал Катберту бокал с лечебной водой и пересел поудобнее, с видом на сад и своего пегаса Рона.

– Вообще я хотел бы вас кое о чем спросить…

– Ваш конь просто чудо!

– Да, мне он нравится больше всего, что я нашел в Арагоне для себя, – похвала бывшего монарха чуть не сбила его с мысли, – я прибыл в Энроф, чтобы поинтересоваться вашим прошлым. Я только что говорил с Эдриком до Совета, передал ему сообщение от его дочери. Он мне многое рассказал, но кое-что от меня скрыто. Расскажите о событиях двадцатитрехлетней давности.

Катберт снизу-вверх посмотрел на мага, его глаза будто ввалились.

– Вы спрашиваете об Иоланте? Служанке жены моего брата и о наших с ней отношениях? Неужели эта моя маленькая личная драма имеет для вашего могущества, вашей силы хоть какое-то значение?

– Может, прямое, а может, и косвенное. Расскажите мне то, чего прежде никому не говорили!

– Такого нет, обо мне известно всё, – Катберт был несколько смущен темой беседы.

– Ваша ссора с королевой Марией имела под собой какой-то скрытый мотив. Расскажите об Иоланте, я знаю, что вы любили её искренне, знаю, что Артур – ваш отец, настоял на браке с Марией, двоюродной сестрой Рейнхарда, для того, чтобы укрепить престол, особо не справляясь о ваших чувствах.

– Мария была бездетна, и она это знала. Представляете, каково это, знать, что у тебя не будет наследников. Иметь богатство и власть, которые некому передать, и никогда не будет. В отличие от меня, брат любил Анну. Эльза и Кристиан были настоящим подарком и подтверждением его чувств, чем дальше развивался их роман, тем тяжелее было мне. Я мог иметь любую женщину, весь разврат, какой можно себе представить, но это претило мне. Тогда я встретил Иоланту, служанку Анны. Она была первой женщиной, которая видела во мне не наследника престола, а одинокого, подавленного властью человека. Мы сразу полюбили друг друга, но счастье, как и всегда, было недолговечно.

– Счастье всегда с вами. Большинство людей просто не задумываются над этим.

– И она забеременела, я был счастлив! Я знал, что она не станет королевой, но мог подарить ей маленькое имение и жить с ней неофициальной жизнью. Тогда я первый раз подумал о том, чтобы передать престол брату, но сделать это пришлось совсем при других обстоятельствах.

– Я понимаю и вижу концовку этого трагического рассказа, – маг поморщился, – такова жизнь, мы не должны страшиться конца. Те, кто ушли, не пропали в безвестности! Их путь продолжается в другом месте.

– Вначале умер мой отец, Артур Грифонхат. Борьба за трон усилилась. Отец нынешнего Рейнхарда и отец Рууда сделали ставку на меня. Но при этом нельзя было расстраивать Марию – родственницу их клана, она могла настроить их против меня. Я спрятал беременную Иоланту в охотничьем дворце за городом и надолго её покинул, слишком надолго. При ней был мой доверенный телохранитель Фолкин. Он уже тогда был немолод, моего возраста. Он-то первым и сообщил мне, что Иоланта умерла при родах вместе с ребенком.

Катберт смолк, закрыл лицо руками, но, собравшись с силами, продолжил:

– Против нас вела действия церковь, орден и тогдашний канцлер, я не мог отказаться и подвести тех, кто поддерживал меня, многие великие роды во главе с Рейнхардами и Руудами, – надо было скрыть нашу связь. Фолкин решил мне помочь – спрятать тело Иоланты, не родившегося ребенка, а сам обещал исчезнуть. Он честно всё сделал. Через несколько дней оппозиция была разгромлена, я получил власть, которая была мне уже не нужна. Как я и говорил, Фолкин сдержал слово, я никогда больше его не видел.

– Ему могли угрожать? Ваши друзья тогдашние, я хорошо их помню. Могли они угрожать Фолкину, чтобы он обманул, и ты бы смирился, шел только по пути к власти?

– Думаете, не соврал ли он мне по поводу их смерти? Нет, этого не может быть! Уверен, я сам видел их тела!

– Ты знаешь, что когда рождается сильный чародей, он может несколько дней лежать без криков и движения, питаясь одной только силой астрала? Слышал об этом?

– Да, но при чем здесь я?

– В тебе есть зерно магии, лорд Катберт. Тебя преследовали видения, о которых ты мне говорил. Сам помнишь, от кого ведет род Грифонхатово дерево?

– Знаю…

– Почему тогда не поверил, что мог родиться чародей? – Солмир пристально посмотрел на него, встал, опираясь на посох.

– Я был в ужасе и смятении. Рыцари, герцоги, знатное окружение отца давили на меня. Я поверил Фолкину, ведь он ни разу не лгал мне!

– Кто ещё знает об этой истории?

– Только один человек! – Катберт привстал, кого-то приветствуя. Двери залы открылись, и вошла королева Анна. В отличие от бывшего короля, маг знал, что супруга Эдрика слушала их разговор у двери уже несколько минут.

– Она? – спросил старец.

– Да, – сдержанно кивнул Катберт, – но почему вы сейчас именно решили вспомнить об этом?!

Солмир улыбнулся.

– Время пришло! – маг встал и приветствовал королеву.

– Я должен участвовать в освящении воды в парке. Это военно-церковная акция, вы будете наблюдать? – поинтересовался он у Анны, ловко перебив её на полуслове.

– Могу ли я вас оставить? – раскланялся Катберт.

– Мы сейчас и сами идем, верно, ваше величество?

– Да, я хотела сказать, что и шла сюда, чтобы засвидетельствовать мое почтение. Мой супруг сообщил мне, что вы здесь… – с трудом подбирала слова Анна.

– Ваша дочь передает вам поклон и пожелание всех благ, – Солмир склонился, чем привел и без того смущенную, с трудом находящую слова королеву в полное смятение. Они вышли в коридор, но через несколько секунд женщина уже освоилась и, идя рядом с истинным магом, не боялась более упасть в обморок.

– Я сожалею, что подслушала часть вашего разговора. Я очень уважаю Катберта, очень люблю. И именно поэтому у меня есть от него тайна, которая связана с теми событиями, с Иолантой…

Анна была чуть располневшая женщина сорока пяти лет. Она старалась выглядеть на тридцать пять, благодаря огромным затратам на азахарейские снадобья и мастерство адептов ордена, специализировавшихся на омоложении – знании очень тонком, во многом противоречащим идеалам Светлого круга.

– Так вот, – продолжала она, «громко» думая. Её мысли так и бежали по астралу, – это я первая поняла, что ребенок Катберта и Иолы не умер.

– Вы уверены?

– Точно. Несколько дней спустя я держала малыша на руках, и он плакал. Он и правда сперва долго не двигался. Старый вояка Фолкин решил, что ребенок мертв, но я сразу поняла, что он живой.

– Вы были там, чтобы забрать ребенка?

– Нет, я приехала, что спрятать мою Иолу от родственников Марии Рейнхард.

– Если бы она убедилась в неверности, Катберт бы не получил престол, а трон перешел бы вашему мужу. Разве вам это не по душе?

– Альтернативой знати, собравшейся вокруг Катберта, были церковники. Я их боялась и ненавидела. Не знала тогда, что все зависит от вас. Да и Эдрик был не готов к тому, чтобы править! Мария же хотела трона, и её родственники были могущественны и опасны, тогда мы были не готовы конфликтовать с ними. Узнай Мария, что появился наследник Катберта, а она бездетна…

– То есть вы волновались о жизни ребенка и троне Катберта?

– Да, я уговорила Фолкина спрятать ребенка. Увезти его, сделать простолюдином. Спасти от преследований церковью и родственника Рейнхарда. Тело Иоланты погребено в склепе у холмов за излучиной Прады, на кладбище иностранных торговцев. Я могу показать вам это место.

– Что потом стало с ребенком?

– Фолкин уехал куда-то на запад, в окрестности Мельде, где у него жил брат. Думаю, он понял, что пока с ним ребенок, он в безопасности. Так его жизнь не стоила бы и ломаного гроша перед могуществом клана Рейнхардов.

– Ваш брат положил этому конец, разорил их гнездо. Скажите, ваше величество, с тех пор вы никогда не слышали о ребенке Иоланты?

– Нет, никогда.

Они вышли в сад. Толпа людей пыталась окружить мага, но стража ловко распихивала всех, даже родовитых сановников, освобождая Солмиру и Анне Грифонхат путь в середину парка, туда, куда уже падали тени от стен замка. Прямоугольное озерцо, около него замерли в парадном строю адепты ордена и его руководитель Карлос Мартинсон.

– Восславим Велеса! Сегодня он пошлет нам и всей Эрафии благодать! Великий Солмир совершит обряд освещения воды, что поможет нам в борьбе с тьмой!

– Он так уверенно говорит, будто завтра сам бросит свои приходы, торговлю, любовницу и отправится в поход простым монахом, – смеялись вокруг.

– Прошу вас, мудрейший! – склонил голову Карлос.

– Воды этого бассейна усмирят омертвевшую плоть, что вздумала подняться из могил! – сурово заявил стоявший рядом духовник его величества и сильнейший чародей Эрафии епископ Рочделли.

Солмир не любил эти церемонии, где все взгляды были прикованы к нему. Если сравнить это с праздником эльфов, то там ему было намного проще, у авлийцев не было той неполноценности, того страха, что маг видел здесь. В Эрафии он чувствовал себя ходячим монументом, будто играешь роль в невиданной по размаху постановке и из неё невозможно вырваться, невозможно сбежать! Солмир знал, что многим такое обожание нравилось: Теодору, Ранкху, но он этого не переносил.

Маг обошел бассейн, и его посох оставил позади след горящих голубоватых рун – заклятие экзорцизма, которое он произносил, тихо шевеля губами. Ему предстояло расстаться с большой долей своих сил, но мысли Солмира были сейчас не здесь. Он понял, что нашел то, что искал так давно, и то, что лежало все это время у него под носом. Он почти не сомневался в том, кто отец Гримли и откуда у него эти удивительные способности.

Встав в торце бассейна, маг воздел руки, и вся толпа замерла в религиозном трепете – Солмир громко, нараспев произносил заклятия, как некий жрец невидимого культа. Невидимого для них, астральных слепцов. В такие минуты Солмир боялся сам себя, так искушало его разум это бессилие и безволие людей вокруг.

И это элита Эрафии – какой народ может подчиняться этому разношерстному сброду?! Тьфу, дурные мысли вон! Солмир гнал от себя тщеславие и, окончив обряд, опустил конец посоха в воду. Та как будто просветлела и засеребрилась изнутри. Рунические символы вокруг усилились, загорелись ярче звезд и потом исчезли. На поверхности воды поднялся в полный рост водяной элементаль в форме ангела с крыльями и мечом. Все ахнули. Ангел поклонился Солмиру и светящимся облаком брызг разлетелся над бассейном.

– Велес благословляет вас! – изрек маг.

– Слава, слава великому чародею! Слава Велесу! – завопил Мартинсон, сам уверовав в чудо, явно указывающее, что мощь белых ниспослана самим Творцом. Рочделли, единственный из присутствующих, кого Солмир уважал за познания в магии, просто поклонился. Бритое лицо монаха сияло восхищением.

Цирк, он ведь понимает, все понимает. Солмир устало облокотился на жезл и пошел в парк сквозь толпу оттесняемой стражами знати. Анна Грифонхат помахала ему вслед, маг кивнул. Мудрая женщина, это она тогда спасла Гримли, от куда более явной опасности, чем нынешняя. Он сел на каменную лавку со спинкой, изображавшей охоту, и увидел, что стража, отталкивающая любопытных, ещё на подходе расступилась – к нему подошел Катберт.

– Великий Солмир, что вам сказала Анна? Что произошло, почему вы говорили о ребенке? Могло так случиться, что он не умер, что меня обманули? – бывший король сел, его руки тряслись от волнения. – Я должен знать правду! Столько лет у меня не было смысла жизни, сейчас вы зажгли во мне маленький огонечек надежды!

Его бил озноб, хотя полдень был небывало жарким для начала осени.

– Скажите, вы что-то знаете?

– Маги пока не уверены, вместе мы найдем верное решение. Твое откровение открыло глаза на многое…

Солмир увидел, как двое здоровых алебардщиков в парадных латах не пропускают к нему молодую девушку с черными как смоль волосами. Через астрал маг велел пропустить гостью.

– Я должен вас оставить? – не дождавшись удовлетворительного ответа, резко спросил Катберт.

– Вы должны верить. Тогда судьба будет щедра к вам! – ответил маг. Бывший монарх, ослабев и будто резко состарившись, покачнулся вперед. Потом овладел собой, встал, поклонился и пошел назад к дворцу. Солмир успел испугаться за его здоровье, но астрал подсказывал, что сердце старого Грифонхата бьется ровно. Девушка поклонилась Катберту, взяв в руки кончики платья. Тот кивнул.

– Рад тебя видеть, Адель! Ты все так же прекрасна, не сильно тебя испортил восток, – улыбнулся будто через силу бывший король.

Аделаида Торнтон прошла ещё несколько шагов и вдруг со всей силой бросилась на шею вставшему приветствовать её белому магу.

– Ну, как он там, скажите?! Расскажите, как ему там живется?! – захлебывалась она в словах, едва сдерживая слезы радости, будто перед ней стоял сам Гримли. Невысокая Аделаида просто повисла на руках чародея.

Стража, да и те, кто видел это объятие, были шокированы, некоторые так и остались стоять как вкопанные.

– Ты привлекаешь много лишних взглядов и мешаешь людям насладиться праздником! – с шутливой строгостью заметил Солмир и сотворил вокруг себя сферическое зеркало из ауры воздуха. Для случайных зрителей они просто исчезли. Маг между тем продолжал: – Гримли очень хорошо, он живет в Авлии. В прекрасном зеленом лесу, каждый день он встает до восхода и бежит в лес, проводя несколько часов в суровых физических упражнениях. Потом возвращается, чтобы целиком отдаваться познанию магии. Иногда я с ним путешествую по округе, это удивительно красивые места, и ты обязательно там побываешь. – Солмир спроецировал перед ними картинку долины со святилищем. Маг не хотел вторгаться в мысли девушки.

– Он ведь помнит меня, ну хоть чуть-чуть? Ведь вы забиваете ему голову, вдруг там не останется места для наших чувств?

– Ты плохо обо мне думаешь. – Солмир все время улыбался и смотрел ей в глаза. Эмоциональный всплеск стихал, Аделаида успокаивалась. Её будто несло по морю слов мощное теплое течение. Воздух вокруг был очень горяч. Аура любви и трепета перед белыми сковывала желания.

– Жарковато у вас для ранней осени, – заметил маг, когда вопросы Адель исчерпались, а сам он передал приветы от Гримли, принцессы Эльзы и Ивора.

– Сейчас я понимаю, все-таки вы были правы, тогда в армии, отправив меня назад. Я вообще не верила, что от меня тут будет толк, а произошло все просто удивительно.

Маг с интересом посмотрел на неё, и девушка продолжала:

– Я вернулась и узнала, что королева Анна поправилась после долгой болезни. Она приняла меня и сразу после этого отношения с придворными резко изменились. Даже Рууд перестал строить мне пакости, правда. Он не хочет открыть мне правду в одном вопросе, таков уж его гадкий характер…

– В каком же?

– Дело в том, что недавно нашелся мой старший брат, Михаэль! После войны с эльфами он бросил столицу, ушел в отшельники в Таталию. Хотел найти правду о причинах той бойни. Он писал «Книгу миров», здесь при дворе его не очень-то поняли, ведь он поменял деньги и службу на смешную забаву.

– Это вовсе не забава, а полезный и ценный труд. Почему вернулся твой брат? Монахи-отшельники редко возвращаются к мирской суете.

– Он хотел предупредить короля о том, что власти Таталии сотрудничают с нойонами. Это героический и рискованный поступок!

– Так вот на какой скрытый источник ссылался Эдрик сегодня на военном совете. – Маг улыбнулся, а про себя думал: как мало внимания мы можем удалить даже близким и ценным людям, вот и о её родстве я так мало знаю. А пора бы задуматься…

– Я вас сейчас с ним познакомлю, хотите?

– Конечно. – Адель, сама того не замечая, вышла из ауры и появилась будто из ниоткуда, следом возник Солмир. Адель метнулась вправо, обошла фонтаны, раскланялась с кем-то и вернулась к магу, стоящему на газоне под чуть желтеющим кленом.

– Он куда-то ушел, а ведь так хотел вас видеть… – расстроенная девушка пожала плечами. – Михаэль так много спрашивал про вас и про Гримли. Может, его снова вызвали во дворец или к канцлеру?

– Герцога нет в городе, – погладил бороду чародей.

– Зато здесь тот, кого ты давно не видел, мудрец, – раздался голос с кроны соседнего дерева.

Солмир и Адель запрокинули головы. С верхних ветвей вниз спрыгивал большой, с человеческую руку, ярко-красный попугай, у него был длинный хвост и крючковатый клюв, похожий на морскую раковину.

– Говорящий попугай, – прыснула от удивления Адель.

Солмир вгляделся в птицу, его астральный взор попытался пронзить ауру – перед ним был переоблаченный сумеречный чародей, понял он.

– Не смотри так пристально, а то сожжешь меня, – заметил попугай, подмигивая. Потом птица взлетела, приземлившись уже на плечо мага. Перебирая лапками, попугай что-то заворчал на ухо всесильному чародею.

– Какой он милый, это ваш волшебный попугай? – радостно протянула к нему руки девушка.

– Да, да, волш-шебный, волшебный попугай! – зашипела птица, поднимая хохолок. Попугай поклонился Аделаиде и вновь что-то забурчал на ухо белому магу.

Девушка видела, что под нисходящей улыбкой Солмира скрывается беспокойство.

– До встречи. Великому магу поче-ёт и слав-ва! – кудахтнул, дергая головой, попугай и под удивленные крики охранников и гостей улетел в сад, а потом за стену замка.

– А что он шептал? – поинтересовалась Адель с трепетом, уже совсем не так фамильярно, как в начале беседы с магом. Вокруг Солмира в астрале росло напряжение. Виски стоящей рядом Аделаиды будто налились свинцом, в глазах потемнело. Маг хотел развеять нахлынувшее переживание, обратив все в шутку.

– Это мой старый друг, колдун известный. Решил меня разыграть, и что удивительно, ему это удалось. Скажи, а адепты ордена у вас всегда так «внимательны», что пропускают под нос короля опасного колдуна?

– Он мог и у трона Эдрика передать, с этими увальнями, – рассмеялась Адель. – Орден интересует только нажива и собственное существование. Они ведь хотели силой забрать Гримли, когда он спас эльфа Ивора, открыв свои способности. Потом за время жизни в Карстольде и я, и Гримли узнали о множестве их преступлений. Мятеж, что сейчас охватил восточные провинции, дело рук произвола церковников! Если вы можете, измените орден, перестройте его! Всю церковь Велеса, ибо её слуги уже давно поклоняются только золоту!

– Милая леди, – Солмир склонился, опираясь на посох, чтобы его лицо было на одном уровне с девушкой, – во-первых, мы не можем вмешиваться в дела людей. Это свободная страна, и решения здесь принимает король Эдрик. Кроме того, ты слышала о церкви и ордене плохое, но не можешь утверждать, что все люди там одинаковы. Разные, и это хорошо. Орден сослужил вашей стране великую службу!

– То, что есть негодяи, это хорошо?

– Не будь их, как бы ты узнала тех, кто творит добро? – прищурился чародей.

Аделаида надула губы.

– Я бы узнала. От добра становится хорошо!

– Большинство злодеев испытывают удовольствие от того, что творят.

– Вы нечестный спорщик, – обидчивым голосом заметила Адель и обернулась в поисках кого-то. – Вы как мой новоиспеченный брат, все хотите заставить меня верить вам, а не себе!

– Я забочусь о тебе и о Гримли, ты не потеряла мой колокольчик? – Солмир положил руку ей на плечо. Легкую как пушинка могучую руку, от которой Адель становилось легко и тепло. Она показала магу кожаный мешочек на тонком шнурке. – Ты помнишь, как им пользоваться и для чего? Надеюсь, тебе не пригодится! – заметил маг. Как только они вышли из-за ряда стражей, к Солмиру потянулся сонм придворных. Одни просили ответа на старые вопросы, мучившие их всю жизнь, другие жаждали чуда.

Солмир на скорую руку сотворил несколько чудес, исцелил руку одного известного в прошлом воина, подарил всем по говорящему камню, который подсказывал, как вести домашнее хозяйство, и следить за чистотой. Всем дамам наколдовал цветы, создал несколько воздушных элементалей, что, порхая по саду, развлекали кавалеров и дам.

Все это карнавал и только карнавал, с грустью заметил маг. Буквально завтра им идти на войну, а духа, боевого духа в помине нет! Одно лицедейство. Балаганное настроение. В сверкающих чертогах Валтары Теодор очень слабо представляет себе, что здесь происходит.

Настал вечер. Все гости собрались в центральном зале приемов короля Эдрика. Сверкая золотыми накидками, разноцветными камзолами, стояли кавалеры, парчой и шелком струились одеяния дам. Чистый пол, скользкий для неопытного, блистал мягко-желтыми тонами. Белый мрамор стен, множество позолоты, статуи и росписи на потолке. В торце зала около трона, где всегда сидел Эдрик поставили другой очень редко вносимый сюда трон, из белой кости дракона, исписанный резьбой с изображением великих деяний и Арагона. Около него стоял Солмир. Это было его почетное место. Трон мага был выше и проще позолоченного королевского, покрытого атласным шелком. Вокруг двух главных персон находилась вся высшая знать Эрафии: королева Анна и принц Кристиан со своей избранницей. Их помолвки ожидали со дня на день, вице-канцлеры, глава ордена Мартинсон, сэр Бэдивер, Оллин Эй-Той. Поодаль от всех стоял проще других одетый Катберт. Вдоль стен зала теснились фрейлины, высшие военные, торговцы, пажи, замерли в парадных посеребренных и позолоченных доспехах стражники, вокруг трона стояли адепты ордена в белых мантиях, верные телохранители. Прямо напротив мага и короля со свитой находился оркестр – два десятка музыкантов и протеже королевы, певец и актер Луцио Венеди. Говорили, что в каком бы зале он ни выступал, его голос находил общий язык со стенами и помогал им подпевать. Он был родом из Таталии и пришел в Энроф бедным странником, певшим на базарах за пригоршню медных монет.

После того как король произнес речь в честь великого гостя с севера, а Солмир ответил комплиментом гордому потомку Эй-джей-Дая, оркестр начал разыгрываться. Маг и король сели, люди вокруг зашуршали одеждами. Взгляд мага скользил по присутствующим. Удивительный день. Во-первых, сегодня он, кажется, разгадал тайну Гримли, и это оправдало его самые смелые предположения. Во-вторых, ему назначил встречу тот, кого он совсем не ожидал встретить в Энрофе. Маг был погружен в свои мысли, придворные шептались, казначей Норман Хиггс подсел к королю, чуть подвинув принца, которому предстояло участвовать в первом танце, и что-то шептал тому на ухо. Солмир даже прикрылся от астрала, так мешали ему мысли людей, окружавших Эдрика.

– Танец южной провинции Адол-Лютиен! Песня сочинена придворным стихотворцем Маллоем Рвотом, – объявил управляющий балом мажордом. Народную песню опять украл, шептались вокруг.

Луцио Венеди в прекрасном камзоле, расшитом жемчугом, вышел перед музыкантами и приготовился петь. Взоры всех дам, не участвующих в первом танце, как и завистливые взгляды кавалеров, были устремлены на него. Красивое выбритое лицо, прямой нос, черные как смоль, блестящие влажные волосы, лучистые карие глаза с очерченными бровями и ресницами. Он был вычурно красив, как и подобает быть первому среди придворных артистов.

Но только грянули первые звуки оживленной мелодии южного танца, и первая пара сошлась в центре зала. Мужчина слева, женщина справа, маг заметил – это была Адель. Она была в иссиня-голубоватом платье с мраморно-красным кантом и искрящимися стразами горного хрусталя. Это платье было подарено самой королевой Анной. Её черные, кудрявые волосы, чуть задранный носик, голубые глаза выдавали в ней не чистокровную представительницу кочевого народа Шейди. Её серьги небольшими серебряными нитями подчеркивали изящество и грацию, сверкая из-под спадавших чуть ниже плеч вьющихся локонов.

Но ещё больше взоров привлек кавалер, вышедший ей навстречу. Почти во всем схожий с Луцио, но ниже ростом и чуть шире в плечах, с небольшой бородкой, в его движениях чувствовалась какая-то невиданная легкость и сила. Лицом он был отдаленно похож на Рууда, но глаза меньше и нос прямой, как у таталийца. На мужчине был фиолетовый камзол со стальными и серебряными нитями, вплетенными в ткань. Он был в редких по нынешним временам туфлях на деревянном, а не кожаном каблуке. Кавалер перехватил руки Аделаиды в такт музыке и положил её левую ладонь себе в правую руку, резко развернулся лицом к королю и знати, будто представляя свою спутницу. При этом его каблуки умудрялись отбивать ритм в полутакт к музыке, что поражало окружающих. Он остановился в нескольких ярдах от короля и заставил Аделаиду обойти кругом. Потом резким движением привлек её к себе, и когда Луцио Венеди запел красивейшую Адол-Лютиен, они пошли в танце, кружась через весь зал, и эту дорожку запомнили все, кто был там.

Их движения, их грация, их совпадение по росту и возрасту – будто идеально скроенные друг для друга, дополняющие цветами одежд и манерой движения друг друга, они танцевали так, будто эти несколько мгновений были смыслом их жизни. Аделаида смотрела в глаза Михаэлю, в следующем повороте ей был виден лишь белым мрамор потолка и золоченые канты росписи. Мелькали статуи, колонны, люди, с восторгом и завистью смотрящие на вихрь её платья, на силу и решительность её партнера. Их ноги двигались столь синхронно, что Адель не чувствовала шага. Брат вел её за собой, и каждый миг будто на одно движение впереди. Даже маг Солмир оторвался от своих раздумий и посмотрел на них. Он видел, что от партнера в астрале разит какими-то редкими чарами, но это был не темный след, а след сумрака. Он знал, кто перед ним, ведь и Карлос Мартинсон уже вовсю хвастался, что это новый член руководства ордена, прибывший из Таталии отшельник, обратившийся в истинную веру, после того как встретил здесь сестру, потерянную более десяти лет назад.

– Как его зовут? – присматривалась к кавалеру через золотой лорнет одна статс-дама.

– Михаэль Торнтон.

Кто-то рядом шептал:

– Смотрите, как хмур Олин Эй-Той, раньше первым среди танцоров и красавцев был его Лазарен. Уже два месяца от него ни слуху ни духу. А ещё говорят, он инвалид и ходит на эльфийских протезах! Хорошо, что канцлер в разъездах, а то сейчас бедного разведчика засмеяли бы со всех сторон…

– Наверное, у него длинный… список амурных побед? – поинтересовалась молодая дама из свиты принца Кристиана.

– К сожалению, он дал обет безбрачия, и девушкам будет сложно совратить его с этого пути, он очень религиозен, – отвечал глава ордена.

– Не то, что его сестра, она продолжает нападки на вас. Ежедневно пишет королю жалобы, – шептали фрейлены.

Аделаида и её брат пошли на второй круг танца, тут к ним должны были присоединиться другие пары, но никто не вышел в круг. Многие просто засмотрелись и заслушались, а принц со своей пассией решил пропустить танец, дабы не выглядеть блекло на фоне гостей куда более низкого происхождения.

Завершив танец – они так и остались вдвоем, когда Луцио Венеди взял последнюю ноту и тянул её почти минуту. Музыканты смолкли, Аделаида вместе с Михаэлем замерли в центре, раскинув напряженные руки, будто их обдувало невидимым ветром. Зал взорвался аплодисментами, зашумели. Кто-то даже крикнул «браво», что на приемах было не принято, ведь это был бал, а не уличное соревнование простолюдинов танцовщиков. Пара распалась, их место заняли другие. Первым среди всех был принц Кристиан, сорвавший поклоны и аплодисменты ещё до начала танца.

Адель издали поклонилась Солмиру и королю, Михаэль сделал то же и подошел к Мартинсону, что-то зашептав на ухо.

– Да он здесь. Я держу его в южной префектуре, у меня все бумаги от канцлера. Только совершите сделку, и мы его заберем, – ответил святой отец.

– Хорошо, а лорд-мэр? – загадочно понизив тон, поинтересовался Михаэль.

– Не беспокойся о лорде Стэнли, он будет здесь ещё долго. Видишь, какой прием, здесь великий маг, и ожидается прибытие эльфийских генералов. Пока Эй-Той здесь, а его лучшие люди в разъездах, действуй! – Старик похлопал Михаэля по плечу и прищуренным взглядом из-под набухших век осмотрел зал.

Михаэль ещё раз откланялся, махнул рукой Аделаиде и вышел.

В здании южной префектуры Энрофа было темно. Несколько сонных стражей, слабый огонь лампад. После захода солнца сюда редко наведывались, ведь префект не давал аудиенций вечерами. Но сейчас всадник в лиловой хламиде ордена и надвинутом на глаза капюшоне дерзко въехал во внутренний двор. Алебардщик на стук отпер скрипящие, не смазанные ворота.

– Вы по какому делу? Префект не принимает! – грозно заявил младший гвардейский офицер, которому предстояло дежурить в ту ночь.

– Я к Товарду Левеллу по прямому поручению канцлера, – Михаэль протянул бумаги и показал нашитый на левой груди серебряный крест, символ ордена. История этого креста восходила к основателю, некоему Фавелу, изготовившему артефакт подобного вида, который чудесным образом спасал от любой магии, творимой нойонами. За то чудо Фавел был причислен к лику святых, а о нынешнем местонахождении его творения никто ничего не знал.

– Хорошо я провожу вас к префекту! – кивнул офицер.

– И ещё одно, – уже в здании заявил Торнтон, – после моего отъезда усильте посты, у вас часовые спят. Перекройте все выходы, возможно, орден будет проводить здесь операцию, будьте готовы во всем им сопутствовать и помогать, ясно? – он пристально посмотрел в глаза молодого бойца.

– Да, сэр! – Офицер поклонился и отдал честь Михаэлю, хотя тот не принадлежал военной службе. В сопровождении стража молодой монах поднялся на второй этаж здания, в темноте его спутник чуть не врезался в косяк.

– Тут, – указал на дверь глава стражи, и Михаэль, вдохнув воздуха, вошел внутрь. В скромной комнате было несколько шкафов с переплетенными рукописными книгами из настоящей бумаги. Среди них высился список жителей префектуры, главная местная ценность. За большим столом сидели невзрачный серый человечек среднего роста в коричневом камзоле и богато одетый гость из южной страны. Последнее обстоятельство бросалось в глаза резкостью красок одежд и лица. Глаза у него были большие, масленые, как у Рууда, но не голубые, а карие.

– Товард Левелл, – представился хозяин помещения, – рад вас видеть.

Это был тот самый человек, что помог Катберту спастись от монахов ордена во время провала заговорщиков два года назад.

– А вы, я полагаю, Пол Вернон? – потирая руки, поинтересовался Торнтон.

– Да, я первый советник регента Карнской империи, – гордо заявил гость.

– Мне вас оставить? – поинтересовался Левелл.

– Да, если можно, прикажите страже зажечь побольше свечей. Здесь очень темно! – походя заметил Михаэль. Он обошел префекта и, когда тот вышел, сел на его место, повернув стул спинкой перед собой и обхватив его руками.

– Я буду говорить с вами не только от имени канцлера, ордена и короля, а от имени всего Светлого круга, вы понимаете? Вы в курсе, что сам великий маг Солмир прибыл в Энроф? Я только что имел с ним аудиенцию.

Южанин откинулся к спинке кресла.

– Вы знаете, мое уважение к Светлому кругу огромно! Я проделал долгий и рискованный путь, чтобы уже здесь узнать страшные вести о том, что моя родина оккупирована нойонами! Предатель, глава гвардии Десмос Миридий, с их помощью захватил власть. Вы представляете, какова опасность, нависающая над всеми нами? Нойоны готовятся к тотальному истреблению!

– Вы говорили нашим людям, что обладаете особой информацией о начинающейся войне, обладаете тайной нойонов. Вы знаете, что их силы уже выступили из-за хребта Пепла?

– Да, но эти простые силы ничто, обман для отвода глаз. Они изображают нашествие для того, чтобы напугать и отвлечь внимание. У них есть другое тайное оружие, которым они хотят уничтожить своих врагов, – прошептал Вернон.

– Да, – Михаэль надменно посмотрел на карнца. Он сам знал лишь часть мозаики, и теперь ему открывалось то, что предпочитали скрывать даже в Колдсоуле, – но ваши слова могут оказаться пустой выдумкой. Мы не можем идти на оговоренные обещания без доказательств.

В дверь постучали, вошли стражи. Каждый нес в руках по большому канделябру со свечами.

– Оставьте на столе, – Михаэль натягивал на руку перчатку с золотым узором, похожим на летучую мышь.

– Вы просите реальных уступок Карну после войны. Просите, чтобы вас объявили правителем, признанным Севером…

– И не только! Ещё публичности нынешнего положения! Я хочу, чтобы меня признали главой Карна в изгнании, – строго заявил Пол Вернон, – мне нужен дом, содержание, верная стража. Нынешнее Карнское посольство абсолютно недееспособно и может быть полно нойонских шпионов!

Взгляд Торнтона скользил по окнам, они выходили во внутренний двор, построенный буквой П. Вроде все удобно устроено. Оставалось чуть надавить, но карнец сам лез на рожон.

– После встречи меня ждут могущественные посредники! – надменно бросил Вернон. – У меня с собой лишь часть информации, остальная скрыта, и вам не узнать, где, даже в моих мыслях. Я сам не знаю. Ни вам, ни даже магу ничего не найти. Я оказываю вам и Арагону услугу, какой никто не оказывал прежде, и прошу столь малого! Мое положение это крохи по сравнению с тем, что поставлено на карту!

– Хорошо. Я, как вы понимаете, не король и не высший маг, чтобы дать вам такие гарантии. Канцлер Рууд лишь приказал мне убедиться, что все ваши слова правда. – Торнтон извлек из сумочки, наброшенной через плечо поверх дорогого камзола, устройство для чтения информ-кристаллов. Во всей Эрафии таких не больше десятка.

Михаэль улыбнулся.

– Покажите кристалл!

Вернон вытащил камень и передал его адепту ордена. Перед ними тут же появилась голографическая картина голубовато-желтого цвета, разрезавшая конусом света полумрак помещения.

Внутри горел огонь двенадцати рун, мерцая и отбрасывая тени обоих зрителей на стены комнаты.

– Это язык сумеречных, о нем известно немногое. В моем присутствии прочтению помогал маг Малькольм, но после переворота в Ангкоре он бесследно пропал, – объяснял Вернон.

Торнтон коснулся одной из рун, его будто обожгло, и монах с криком отдернул руку.

– Проклятье! – он грязно выругался. – Под ними белый код, прочесть письмо полностью может только белый маг!

– Именно, это архив посла острова Зейлот Даса, служившего в темной цитадели Агону – сердце тьмы! Вы понимаете, как много он мог знать, теперь вы мне верите?

Изображение померкло. Михаэль извлек кристалл из проигрывателя, отдал карнскому вельможе.

– Я вам верю. Думаю, король выполнит вашу просьбу…

Это та самая удача, что происходит в последний миг, обрадовался Вернон, тогда, когда не ждешь. Он хотел обернуться, но в тот же миг Михаэль схватил его за плечо, а из перчатки ударили голубоватые молнии, воздух вокруг наполнился треском и гулом жгучих разрядов.

Вернон дернулся и, опрокинув рукой канделябр, тихо осел на пол. Михаэль резким движением выхватил кинжал и сделал на плече у самой шеи советника надрез, расширил его, буквально пальцами расковыривая мясо, потом замер, и голубое свечение с его перчатки потекло в голову карнца. Торнтон замер в этой странной позе. будто перед ним открылась бездонная пропасть, и он опешил. На деле перед ним была память Вернона, и адепт ордена старательно иссекал в ней все, что тому больше не следовало знать.

* * *

На королевском приеме Солмир наклонился к трону монарха и объяснил Эдрику, что отбудет с бала сразу после прибытия посланников Авлии, но вскоре может вернуться.

– В городе есть одно важное дело, – заметил маг, – пора навестить одного друга. Сейчас как никогда сложно понять, где окажешься завтра…

Эти извинения и тон мага, который обращался к Эдрику, как к стоящему над собой, подкупили короля, и он рассыпался комплиментами. В момент их трогательного объяснения из зала как-то незаметно исчез Карлос Мартинсон. Однако, когда зазвучали фанфары, и посол Киррь объявил, что прибывают военачальники Авлии генерал Гем и воительница Мепхала, глава ордена вновь вернулся в зал.

По заранее условленному знаку стража раскрыла огромные створчатые окна правой стороны зала, и в помещение ворвался холодный воздух, а вместе с ним и громкий драконий рык. Огромный золотистый исполин приземлялся посреди парка. Грифоны, сидевшие у каждого входа, злобно клекотали, шипели, чувствуя свою слабость рядом с этим гигантом. Со спины дракона спустились несколько пассажиров. После этого друид-погонщик ткнул монстра указательным жезлом, и тот выпустил вверх приветственную струю пламени.

– Прекрасно, изумительно. – Говор и шум в зале нарастали до тех пор, пока стражники не закрыли окна, одновременно раскрыв золоченые двери зала. Трубачи заиграли приветствие, и генералы эльфов в сопровождении адъютантов вошли в зал. Аделаида захлопала в ладоши и придвинулась к трону Солмира.

– Смотрите, это Илирвен Мей! Видите там, за спиной эльфийской генеральши!

Маг встал, приветствуя гостей. Гем, как старший из присутствующих авлийцев, зачитал послание Совета Правды, тот самый текст, что Солмир слышал в Рейхавен неделю назад.

– Пятидесятитысячная армия эльфов вступила в пределы Эрафии и движется на юг, – могучий друид поблагодарил короля за прекрасную организацию прохода их войск и отсутствие проблем с местным населением.

– Наш народ помнит, как Авлия первой откликнулась на вылазку головорезов Кревланда! – снисходительно заметил Эдрик. – Генерал Улафий получит от меня высшую награду, грифонову ленту и голубой орден. Уверен, наш союз остановит врага и покончит с нойонской угрозой, – король протянул авлийцам руку дружбы.

Солмир также выразил благодарность и восхищение смелой оперативностью эльфов. Гости расположились в зале, и Илирвен удалось пробраться к Аделаиде, когда музыканты вновь приковали к себе внимание публики, а Луцио Венеди готовился исполнить песню о дружбе с жителями авлийских лесов.

Подруги даже не могли обняться, Мей сразу шепотом засыпала Аделаиду вопросами. Та качала головой, то и дело указывала на Солмира и улыбалась. Они вспомнили о Толине и Марке, об Иворе и Лазарене, вопросы так и сыпались…

Те, кто сражались в осажденном Карстольде, мужчины и женщины выжившие назло року, когда шансов уцелеть уже не было, все они будто сплавились в одну большую семью. Аделаиды там не было, но все знали, не будь её – Гримли не сделал бы всего, что смог тогда, какое-то время почти в одиночку сдерживая всю армию Крага Хака. Аделаида знала, что Илирвен не безразлична к Гримли. Знала, что воительница почти на десять лет старше её, и что хотя внешне эльфы не теряют молодости, на самом деле они стареют. Она не боялась и не ревновала к эльфийке, хотя та была очень красива, и сейчас огромное количество мужских взглядов было приковано к белокурому адъютанту Мепхалы.

Маг Солмир встал и вышел через задние двери зала куда-то вглубь королевских покоев. Аделаида была удивлена, её друзья разбегались с празднества один за другим. Сначала брат сказал, что должен забрать важное сообщение в пригороде. Теперь ушел маг, а она так хотела пробраться к нему и спросить, о чем не решилась обмолвиться днем, в парке. Когда, когда же закончится обучение её возлюбленного, и она сможет вновь увидеться с Гримли?! Но маг ушел, и было совершенно невозможно узнать, с какой надобностью и надолго ли.

– Я завтра покину Энроф, так и не встретившись с нашим коротышкой, – с сожалением заметила Мей, так промеж собой они называли Толина Атоя. – Вообще я не очень понимаю, что у вас тут происходит. Ты знаешь, с какими потерями проходили последние войны стихий?

Аделаида кивнула.

– Надеюсь, ты не считаешь меня трусихой, но как-то не по себе выходить на поле боя против таких колдунов. – У эльфов не было принято прямо упоминать нойонов.

– Каждый в отдельности против них ничто, лишь вместе – сила, – возразила Аделаида. Девушка видела, как менялось лицо собеседницы по ходу рассказа о мощи повелителей нежити. Казалось, тело эльфийки объял холод, и тень легла на прекрасное лицо.

– Ты слышала, что тот, кто убьет нойона, всегда погибает сам?

– Да, так говорят в церкви… Какое-то глупое проклятье, согласись, ведь оно подрывает наш дух. И почему его не запретят…

– А у вас тут вообще собираются будто не на войну, а на большую королевскую охоту! В Авлии принято относиться к врагу с почтением. Весь боевой поход до сражения проходит в тренировках и молитвах, смирении духа и плоти, а у вас же каждый день какое-то пиршество! Я не очень понимаю, как все эти люди… – она окинула взглядом уже готовившихся приступить к трапезе в соседнем зале гостей. Туда уже прошел Эдрик и часть свиты.

– …как все эти люди, – продолжила Мей, – смогут вести такую войну?! Они же умеют лишь веселиться и отдыхать!

– Да нет, ты заблуждаешься, люди могут дать бой.

– Эрафия уже ведет войну, тысячи людей погибли, сотни тысяч беженцев! Разве они помнят о них?!

– Это Энроф, это королевский дворец, тут всегда лишь веселье и роскошь. Хотя на востоке генерал Велеск ведет войну с собственным народом, на это всем плевать! Знаешь, как я устала биться о пустоту в их головах? Члены Совета, канцлер и даже его величество Эдрик, они меня слушают, но не слышат. Кажется, лишь лорд Катберт понимает меня, но не может повлиять на их решения. Они глухи ко всему, лишь бы Улафий и Велеск отбросили орков туда, далеко на восток. Никто из них не представляет себе и на унцию, сколько страданий и боли сейчас переносят люди в разоренных предместьях Кастелатуса и жители восточной провинции. Знать рассчитывает на заступничество магов, и потому сейчас они будут самоуверенно чавкать, не сомневаясь в победе. И все же я думаю, все не так плохо… Солмир великий мудрец, он всё понимает!

Мей сильно сжала руки Адель.

– Ваши люди разучились ценить жизнь. Свобода обесценилась по сравнению с едой, с богатством. Только удары Темного круга вернут понимание…

– Тс-с! – Аделаида приложила руки к губам.

Луцио Венеди вышел вперед, музыканты начали заунывную, размеренную и красивую тему.

* * *

Михаэль выдернул руку из раны на шее Пола Вернона и осмотрелся. Вокруг царил полумрак. Два стола, стеллаж, книги и свитки, забрызганный кровью, блеснул кинжал. Торнтон схватил стул и что было силы ударил им по поверхности стола. Тот с грохотом разлетелся на части, потом толкнул шкаф. Тот задел стол и треснул, завалившись на бок. Светильники попадали. Снаружи послышался топот бегущих сюда людей.

Товард Левелл все время разговора следил за безопасностью здания, его предупреждали, что гость с юга может оказаться опасным колдуном. В случае чего префект мог вызвать поддержку ордена Фавела, дав залп сигнальной арбалетной стрелой. С этим самым арбалетом в руках Левелл и вбежал в свою залу просителей.

Было темно, он увидел опрокинутый шкаф в отблесках пламени пятна на столе, и тут, справа, ему в бок вошло что-то холодное и острое. Резкая боль, голубая вспышка. Префект выронил арбалет и повалился на пол лицом вперед, широко разведя руки. Михаэль быстро обошел тело, приподнял лежащего в темноте на столе Вернона, подхватил его подмышки, подтащил к окну и, выбрав место, где во дворе под окном рос жесткий кустарник, выбросил наружу посланника Карна. Треск проломленной рамы и звон битого стекла. Снизу послышался хлесткий шлепок.

Торнтон схватил кинжал и, не задумываясь, вонзил его в левое плечо, порезал ладони и отшвырнул орудие в сторону. Затем Михаэль подобрал с пола доску и сильно ударил себя по лицу – потерял равновесие и упал на пол. В тот момент в комнату ворвались стражи, ждавшие сигнала от префекта.

Лишь три лампады у стены бросали слабый трепещущий свет, врывавшийся в разбитое окно.

– Помогите, помогите… – заплетающимся языком шептал Торнтон. Стража заметила его и префекта, их подхватили, подняли на стол. – Он выскочил в окно, хотел уйти, – хрипел Михаэль.

– Кажется, жив… – пощупал шею префекта один из стражей.

– Я выбил у него нож, – с трудом пытался встать Торнтон. – Какой сигнал должен был дать Левелл?

– Выстрелить из арбалета!

– Кажется, разбился… – раздались крики со двора.

Через час на месте происшествия был отряд ордена и Карлос Мартинсон. Товарда Левелла немедленно отправили в госпиталь, он оказался тяжело ранен. Торнтон вскоре оклемался. У адепта было распухшее, изнеможденное лицо, но раны были неглубоки, и их на ходу излечили послушники ордена. Михаэль сидел в комнате и уже полчаса объяснял святому отцу, как все произошло.

– Он выпрыгнул из окна, ударив меня стулом по лицу, видите, – указал Торнтон.

– Но почему ты спугнул его? Как он понял, что это провал?! Канцлер говорил мне, что ты можешь всё! А теперь заварил такую кашу, что никому ничего не разобрать! В городе белый маг, я не хочу позориться ни перед ним, ни перед королем. Потерять такого агента… До приезда герцога Рууда я запрещаю всякое…

– Карнец жив, даже может говорить, – закричал ворвавшийся в комнату послушник.

– Ну вот, видите! – Михаэлю стало легче. Он уже начал боятся, что при падении Вернон мог сломать себе шею. Хотя бросок был продуман.

– Тащите его сюда, – распорядился глава ордена. – Если Оллин Эй-Той узнает об этом провале, я укажу на вас! – грозно заметил Мартинсон.

– Благодарю, ваше святейшество! – ответил Торнтон. Он бережно убирал в карман черную перчатку. – Я спас жизнь префекта столицы, обезвредил опасного иностранного шпиона, преступника и чародея, и такова ваша благодарность? Я еду домой, меня ждет сестра, – он сплюнул и вышел вон.

– Проследите за ним, – указал Мартинсон верному телохранителю. Выскочка два дня на службе, а гонору, как у генерала. Молодежь, думал Карлос. – Что стоите? Живчика этого карнского в нашу тюрьму тащите. В центр, – так он любил называть главное здание ордена.

* * *

Когда глава ордена ещё только гнал во весь опор в южную часть города, в другом месте на красивом мосту через приток Прады, речушку Иль, встретились двое. За спиной колоритного старца, беззвучно ступая по мостовой, шел светящийся, яркий как луна пегас. Другой стоял посреди моста. Гость был в дешевом камзоле странника и потертой накидке. Посох седовласого старика мерно выстукивал по булыжной мостовой. Мелкие волны плескались внизу, больше не было ни единого звука, где-то далеко гудели не заснувшие ещё цикады.

Высокий старец шел медленно, и легкий холодный ветер шевелил волосы его бороды. Ожидавший выглядел куда моложе, хотя на деле был куда старше арагонца. Они не смотрели друг на друга, предоставляя внимание астралу. Солмир видел, что в пятнадцати ярдах вокруг мага сумрака проходила полоса искажения реальности, сильнейшие чары, которые позволяли видеть происходящее на мосту лишь тем, кто должен был видеть. Никто другой, кроме белого мага, не мог даже ступить на мост.

– Я рад, что ты пришел вовремя. Не думал, что покинешь короля во время праздника. – Великий маг Аджит сложил руки на груди и чуть поклонился.

– И я приветствую тебя, мастер сумрака, – качнул головой Солмир. Белый чародей устало потянулся, и на поясе у него блеснула рукоять гладиуса.

– Красивая ночь, красивый город, – заметил Аджит, оперевшись на перила моста.

У торца дороги, где располагалась мясная лавка, на набережную высыпала целая свора собак. Они покрутили хвостами, потыкались во все щели, пошли было к мосту, но вдруг одна за другой встали, немного повыли и ушли.

– Час назад у той же лавки крутились нищие, даже подрались между собою из-за отбросов, собакам взять нечего, – заметил сумеречный.

Маг почувствовал неприкрытую издевку.

– Задворки мира людей всегда представляют безрадостное зрелище, – сухо ответил Солмир. Он тоже подошел к перилам и смотрел на лунную дорожку, уходящую в колышущийся полумрак. Вода трепетала, искажая тени домов. Его собеседник был будто антиподом белого колдуна. Невысокий, черные волосы, заостренная плотная борода, широкий нос, сила во всей фигуре, в каждом движении.

– Я так долго жил с варварами, что отвык от того, что вы называете цивилизацией, – заметил Аджит.

– Это не ответ…

– Ты задал неверный вопрос. Сам понимаешь, я пришел для того, чтобы заключить с тобой сделку…

– Все вы сумеречные таковы, не идеалисты. Вспомни Гуннара… – недобро улыбнулся Солмир.

– Кстати, коль ты вспомнил, я совсем недавно видел его сына. Знаешь, он мечтает вас низвергнуть.

– Что в этом удивительного? Он служит Темному кругу.

– Удивительно то, что вы до сих пор не заметили во враге союзника. Стали недальновидны. Теодор, как я понимаю, окончательно потерял контроль над собой. Мания величия. Он по-прежнему именует себя первым жрецом вашего выдуманного бога?

– Твой сарказм неуместен. Мы знаем, что делаем, и знаем, как добиться успеха. Твои же друзья «из серых» в основном мертвы. Говорят, Малькольм при схожих обстоятельствах окончил свой жизненный путь в Карне. Дас умер в Кревланде, Гуннар на острове Зейлот. Ты единственный уцелевший великий сумеречный. Сколько раз… Сколько раз вы пытались заигрывать с ними… и множество трупов, вот все, что вы получили!

– Как здоровье Малегира? – пропустил предыдущий укол мимо ушей Аджит. – Вы не выжгли ему мозг холодным огнем Изен-Сенна?

– Нет, он жив, здоров и о многом нам поведал.

– И о чем же, если не секрет?

– Например, о тайном оружии, что вы нашли в глубинах своего острова. Хотели передать его нам и нойонам, чтобы установить гарантии взаимного уничтожения. Это ни для кого не тайна, – Солмир уверенно смотрел на Аджита сверху вниз. – Я понимаю, ты не пришел бы на встречу просто так. Ну и чем же ты решил поделиться с Белым кругом?

– Не с Белым кругом, а с Солмиром из Валтары! Откинь свой апломб и вашу белую спесь! Я ведь старше тебя, вести себя так просто некрасиво.

– Это каламбур, ты старше благодаря продлению жизни и темной магии. Вы, серые, ничем не брезгуете.

– Вы тоже не так чисты, как хотите казаться. Шутки в сторону, Солмир, у нас очень мало времени. Я хочу предостеречь вас от опасности.

– Какой же?

– Для начала я хочу, чтобы ты дал мне слово, укрепленное «саморежущим заклятием».

– С чего мне так рисковать? – Аджит посмотрел на белого мага и потом обратно, на воду и, наконец, решился.

– Ваш поход против нойонов окончится провалом. Арагон погибнет. Если же вы, наоборот, предложите им мир, официальный, а не как в былые годы. Отступите и выведете войска из Кревланда и Лордарона, то Темный круг очень скоро развалится изнутри, пораженный братоубийственной гражданской войной.

Это была редкая новость, Солмир понимал, что подробностей сейчас ему не узнать, но это уже стоило потерянного ради сумеречного времени.

– Почему ты считаешь, что мы просто не сотрем эту погань с лица земли?

– Просто считаю и всё, у меня есть одно доказательство, без свидетелей и носителей, но очень свежее! Косвенное, но убедительное.

– Мы не поверим в косвенные доказательства! Эльфы, и даже людская разведка дают нам тысячи косвенных доказательств, и чаще всего это выдумки и преувеличения. То, чего ты просишь, нереально! Войну уже не остановить, она давно живет своей жизнью!

– Не цепляйся к словам, Солмир! – сорвался-таки с постановочного спокойствия Аджит. – По поводу смертельного раскола в Темном круге у меня есть живой свидетель, утверждающий, что это уже свершившийся факт. Подумай, ты сам всегда был против войны. Твои предшественники тоже! Так остановитесь, пока не поздно! Вы не боитесь за себя, ладно, но подумай о людях и эльфах! Об орках и жителях стран юга, они заплатят своей кровью за ваши амбиции, за вашу непогрешимость – заплатят миллионами жизней!

– Мы не можем делать за людей всё, иначе они размножатся и деградируют! Они нам верят и идут на бой сами, идут на подвиг! Почему бы мне их разубеждать? К чему тушить такой искренний порыв веры?!

– У вас всюду полумеры, полугероизм-полутрусость.

– Я пришел не для того, чтобы выслушивать оскорбления!

– Останови бойню. Говорю тебе, вы можете победить – не сражаясь, где же твоя мудрость?

– Я хотел остановить войну, но ситуация уже вышла на другой уровень. У войны свои законы, и они меняют всё, даже наше восприятие! Я не принимаю твое предложение, оно абсурдно! Никто не останавливается, когда полностью уверен в победе!

– А ты уверен? – Аджит утер лицо, будто смывая след тяжкой усталости.

Солмир молчал.

– Жаль. Я знал, что власть портит людей, но не верил, что до такой степени.

– Прости… – Солмир отошел чуть в сторону и подозвал Рона.

– Я ухожу на восток. Далеко, на ту сторону хребта, чтобы не видеть, не слышать того, что вот-вот случится! – отпустив перила и пройдя на середину моста, заявил Аджит. – Осталось одно. Вы все еще держите Малегира в ледяной башне? – Солмир не ответил. – Переведите его в какую-нибудь загородную тюрьму, выставьте его в чистую тундру, от вас все равно никуда не сбежать. Но даже один в ледяной пустыне мой друг будет в большей безопасности, чем любой из вас! Так я сдержу хоть одно обещание.

– Все напрасно, я невпечатлительный, – сухо заметил Солмир, – но приветствие от тебя передам.

– Благодарю – и прощай! Желаю удачи! – Аджит наклонился и, прыгнув вперед, в тот же миг обернулся большим черным вороном.

В этот момент по противоположной стороне набережной брел сонный патруль. Воины от удивления чуть не выронили свои алебарды. Прямо из темноты над мостом возникли сперва летевший на восток ворон, затем всадник на ослепительно-белом пегасе. Он взлетел вверх, а после направился в центр города. Солдаты подбежали к мосту, осматривали место. Кто-то молился, кто-то пал на колени, прикрывая глаза от яркого света, источаемого улетевшим пегасом. Мост был цел и невредим.

– Я не был пьян, он взлетел, взлетел! – кричал первый заметивший. Только отпечатки от рук сумеречного, чуть смявшего металл кованых перил – вот и все, что свидетельствовало об их встрече.

* * *

Концовка бала казалась Аделаиде на удивление скучной. Илирвен ушла, присоединившись к свите Мепхалы. Эльфийка, конечно, извинилась перед ней, обещала передать привет Толину и Марку, а затем уехала на совещание с послом Киррем вместе со своей генеральшей.

В знакомые к Аделаиде назойливо лезли несколько знатных дворян, в том числе молодой племянник генерала Велеска, не знавший, что юная леди главная обличительница жестокости его дяди перед глазами короля. В такой обстановке ей совершенно не хотелось ночевать во дворце, как делало большинство гостей, и она попросила Кристиана найти ей людей для сопровождения до дома в столь поздний час. Принц, польщенный её вниманием, показывая благостный нрав перед лицом своей пассии, дочери богатейшего рыцарского и торгового клана из Клекстона, тут же велел гвардейцам выполнить просьбу девушки.

– Передайте от меня поклон брату, – улыбнулся Кристиан.

Пробившийся на встречу Оллин Эй-Той представил Адель недавно прибывшей супруге и лично направился проводить её к саду. Молодые светские львы, впервые видевшие гостью, были поражены – она запросто говорила с принцем, перед ней расшаркивался могущественный глава разведки.

Проходя подле шикающих в сторону Адель красивых мужчин, Оллин что-то шепнул на ухо молодому баронету. Парень побледнел, посмотрел на Аделаиду, которая в сопровождении четырех стражей покидала дворец, быстро отбежал к остальным претендентам на её общество этим вечером. Из бурного обсуждения доносились отдельные фразы.

– Ты знаешь, чья это женщина? – Потом все опустили головы, и краска сошла с их довольных и сытых лиц.

Пристанищем Аделаиды был теперь дом её брата, встреченного в Энрофе пару месяцев назад. Это был как чудо, как опора. Тогда её подолгу не принимали во дворце, Гримли был где-то далеко. На помощь эльфов рассчитывать не приходилось. Толин и Марк куда-то исчезли… Неожиданно во дворце ей встретился Михаэль, шедший рядом с её злейшим врагом Руудом. Один взгляд, крик нежданной радости – и все сразу переменилось. В то же время в Энроф вернулась королева Анна, во многом расположенная к первой фрейлине своей дочери. Тут двор открылся Адель. Глава разведки Эй-Той много расспрашивал о Гримли, о защите Карстольда, а она и видела-то Гримли совсем недолго. Его почти сразу забрал Солмир после столкновения с Велеском, рассказывала девушка, и вскоре строгий разведчик стал её другом.

Но самой надежной опорой Аделаиде стал её брат. Они много говорили. Торнтон расспрашивал, как она жила здесь долгие годы, а Адель о его жизни в Таталии. От Михаэля исходил такой заряд бодрости, уверенности, силы духа, что она невольно чувствовала, что уже не может отказать брату в просьбах, даже в мелочах. Они переехали в его дом. Адель все ещё бралась переводить с восточных языков за деньги, хотя у Михаэля всегда были деньги. Сколько бы он ни тратил, он всегда возвращался домой с полным кошелем. Она не спрашивала, откуда у него, только попавшего на службу в орден, так много золота. Видимо, дружба с канцлером стала выгодным предприятием. К тому же отношение герцога к Адель переменилось, как она полагала, не без заступничества Михаэля.

В ту ночь брат пришел очень поздно. Его лицо было сильно ободрано, все в синяках. Адель хотела расспросить его, но брат ушел мыться в бочке холодной воды и обещал рассказать все потом. Когда они легли спать, уже светало. Прислуживашая ей женщина из простых уходила спать к себе на окраину города и возвращалась с первыми петухами. Небольшой дом не располагал к полнценном уразмещению прислуги, а спальни второго этажа занимали сам Михаэль с сестрой.

– Мы ловили опасного карнского шпиона, возможно, агента нойонов, – рассказал Михаэль, отправляясь ко сну.

– Главное, ты жив, а я так хотела познакомить тебя с Солмиром.

– Прости, милая, обстоятельства. Представишь как-нибудь в другой раз. Я думаю, сейчас, в канун таких военных баталий, белые маги будут чаще сюда наведываться. – Он прошел в свою комнату и тут же заснул.

Адель проснулась очень рано и была удивлена – её уже ждал готовый завтрак. Михаэль был переодет в дорожный костюм и легкие латы.

– Одевайся, мы должны уехать!

– Куда? У меня встреча с королевой…

– Я уже был во дворце… – Торнтон посмотрел в окно. Внизу около коновязи топтались двое соглядатаев Мартинсона. Ещё двое стояли у черного входа, это были адепты ордена.

– Куда ехать? Зачем так срочно?

– Адель, не задавай вопросов, – подал одежду Михаэль, – у меня поручение от самого Эдрика. Мы едем в Энтибрасс, оттуда ты, возможно, поедешь в Авлию, к своему жениху, – он отвернулся и прошел в коридор.

– В Авлию, к Гримли?! Но это ехать целую вечность…

– Поедем на перекладных, доберемся за неделю, я уже подготовил лошадей. Не забывай, это приказ короля!

Адель не верила своим ушам, сходить во дворец, сделать завтрак, подготовить лошадей. Он что, не спал?

– Но мы…

Михаэль повернулся, обнял её и приложил палец к губам.

– Никаких вопросов больше. Едем прямо сейчас, смотри, что я купил у кондитера за углом, – он показал целую корзину пирожных из крема в стаканчиках плотного теста.

– Я располнею!

– Не глупи, сама вчера просила, – он оставил девушку в комнате, – ешь, я сам соберу твои вещи.

– У меня недоделанный перевод…

– Найдут другого! – отмахнулся Михаэль.

Спустя час Аделаида спускалась к коновязи. Две кобылы с переброшенными кожаными сумками, это был весь их скарб. Михаэль попросил её отъехать и ждать его на выезде к Печеной улице. По её бокам теснились друг к другу кондитерские, булочные и зерновые лавки. Михаэль обещал расплатиться с хозяином и вскоре её нагнать.

Одетый в походный кожаный доспех и плащ, в перчатках, на ходу доедая текущее кремом пирожное, Торнтон сбежал по лестнице черного хода. С хозяином он расплатился ещё вчера, вернувшись после ареста Вернона.

– Что стоим тут? Ждете кого, а?! – налетел он на разомлевших в дозоре послушников.

– Вы собственно кто? – гордо, басом спросил тот из адептов, что был плотнее и выше ростом.

– Кто я? Я смерть твоя геройская! – усмехнулся Торнтон и схватил послушника перчаткой за горло. Голубоватая вспышка объяла лицо монаха. Пошел сизый дым, резкий запах, шипение. В тот же миг Михаэль метнул пирожное в лицо второго послушника. Тот только начал колдовать паралич. Ногой Торнтон поддел острый кол для белья, перехватил его и с ходу насадил снизу под нагрудную пластину доспеха агента ордена. Тот булькнул, накренился вперед. Торнтон отпустил толстяка, тот кулем осел на сено, следом со стоном пал на колени второй.

Неплохо обучен, может, ещё исцелить себя, заметил Михаэль и, схватив за основание черепа, свернул шею раненому монаху.

Выехав через парадный вход, он подошел к двум оставшимся филерам Мартинсона.

– Ребята, езжайте на центральную переправу и прыгайте в воду, надо нырять на самое дно, ясно?

Те обалдело посмотрели друг на друга и пошли прочь.

– Что так долго? – спросила Адель, заметив бурые пятна на сапогах брата.

– Забыл дома кое-что, – он похлопал себя по кармашку.

Именно там прямо в теле у него был вшит кристалл с архивом посла Даса, что проделал столь долгий путь до столицы Эрафии.

В полдень они покинули Энроф и устремились на восток. Кони летели через поля и леса, обгоняя толкущиеся обозы, стягивавшиеся под Торренсом. Все встречные поражались внешнему сходству и легкости мужчины и женщины, мчавшихся на закат. Казалось, их одежды, стройность, непередаваемая грация и манера держаться в седле были отработаны годами тренировки по выездке.

– Счастливые люди эти господа, вся жизнь сплошное удовольствие, – чесали затылки крестьяне, провожая взглядами прекрасных всадников.

* * *

Всю ночь Солмир думал о состоявшемся разговоре. У него было множество дел, его всюду ждали. Но, несмотря на сомнительность речей сумеречного, Теодора и остальных следовало известить о произошедшем разговоре. Солмир понимал, Аджит будет искать контакт и с другими белыми.

К тому же мысль о происхождении Гримли не отпускала его. Времени было мало, пока король и другие не отвлекли его полностью. За ночь маг успел ознакомиться с архивом Эрафии за тот самый год, когда Гримли должен был появиться на свет, и искал место происхождения Томаса Фолкина, телохранителя тогда ещё наследного принца Катберта. Человека, исчезнувшего незадолго до того, как его господин стал королем. Он был родом из какой-то мельдской деревни Бренн. Толком разобраться было невозможно. В конце концов, Солмир решился. Главное, это видеть выход из ситуации, а ключ – ключ у него в руках. Маг решил вернуться в святилище и учить Гримли, юноша должен быть готов, если не к войне, то к испытанию, что готовили для него маги Валтары. Оттуда он может оповестить Совет о предсказании Аджита.

Ярко-серебристый пегас Рон тем же утром унес старца на северо-восток. Назад в Авлию. В леса, где его ждал ученик, в котором маг теперь видел ответ на многие загадки и тайны.

Центральная Таталия. Асанна. Неделю спустя

– Вы их вызвали? – в голосе Мади Локхеда была привычная строгость. Его подчиненные знали, что как дипломат Мадивьяр может быть очень мягок и обходителен, но как начальник всегда суров, но справедлив.

– Да, сэр. Всё подготовлено. Наблюдение докладывает, что в посольстве пакуют вещи. Во дворе горит большой костер.

– Бумаги свои жгут… – Руперт Амброз сидел в кресле, положив ногу на специальную, обитую зеленым плюшем подставку. У разведчика болели вены, и он с трудом ходил, в то же время никогда не отказывая себе в поездке верхом. Придворные колдуны хотели его излечить магией, но Руперт пока держался традиционных средств лечения настойками и травми. Амброз стал первым советником Мади этой весной, после того как предупредил консулов о начале боевых действий королем Кревланда Крагом Хаком. Братья Локхеды отнеслись к его миссии с уважением. Вознаградили постом в столице и отменным жалованьем. С тех пор Таталия сильно изменилась, сильнее, чем за три года пребывания Амброза в Кревланде, и сильнее, чем того желал сам Мади Локхед.

Все началось с потока беженцев. Сперва из Эрафии, потом из Лордарона и Кревланда. Город Сон-Торсой вдвое увеличил население и также вдвое сократил отчисления в казну – надо же было хоть как-то содержать такую ораву людей. Ведь просто выгнать, даже остановить этот поток власти, провинции не могли. Выставить кордоны по всей северной границе было просто невозможно. А дела шли все хуже, следом за беженцами устремились проповедники культа Велеса. Они подрывали веру в местный пантеон богов и поддерживали надежды местных противников центральной власти – тех, по кому больнее всего ударил запрет на торговлю со странами Севера.

Артур Локхед давил на брата, просил Мади интенсифицировать переговоры с нойонами. Теперь их требование полностью очистить страну от всех пропагандистов культа Велеса и проповедников веры Светлого круга совпадало с желанием консулов. А желанием их было как минимум не потерять северную провинцию и как максимум приобрести новые. После договора на острове Красный показалось, что в случае кризиса помощь Темного круга последует немедленно, но дела приняли совсем иной оборот.

Сперва был отозван Михаэль Торнтон, прежде практически поселившийся у отшельников из врат Толос. Молодой человек с удивительным прилежанием изучал там «Книгу миров». Потом пропал моргул Ритц, помогавший консулам при встрече на острове. Наконец они узнали, что Карн пытался выступить против Темного круга.

В тот день Мади сам подумывал, чтобы обратиться к брату с просьбой о возможном разрыве. Ведь нойоны не прислали новых послов, отозвали всех своих. Может, целесообразнее решить проблему северных территорий своими силами? – указывал он Артуру. Именно тогда его взгляды кардинально изменились. Были перехвачены сообщения о беспорядках в карнской столице, потом получены сообщения от местных купцов, которых специально отлавливали на границе. Говорили, что два нойонских судна были потоплены при попытке обстрелять дворцовый комплекс. По слухам, в Ангкоре царили анархия и грабежи.

Спустя несколько дней, в сопровождении десятка рыцарей смерти, в Асанну вновь прибыл моргул Дракис. Он сообщил, что отныне не просто посланник Темного круга, но представитель их верховного правителя, хозяина Полиарха.

Дракис изложил консулам взгляд на события в Карне и сообщил, что в течение ближайших недель крупные соединения войск нежити проследуют к северу. В Асанну и другие крупные города для защиты от воздушных атак союзников Арагона будут поставлены серьезные гарнизоны. Кроме того, в столице будет открыт первый храм Хаида, темный культ которого теперь могут принять все желающие. В темном храме, согласно возможностям, будут проводиться операции обессмерчивания.

Стало ясно, что Карн – показательная жертва, а регент Куруш просто сглупил, положившись на какого-то слабого мага Малькольма. Хотя понять, кто тогда на кого полагался, было нельзя. Мади почувствовал главное – в Ангкоре к власти пришел выходец из Таталии. Это хорошо, так же как и то, что благодаря нойонам ставленники консулов становились все более влиятельными персонами в других странах юга.

– Вот видишь, Мади, все твои страхи рассеиваются один за другим, – заявил Артур, когда, посовещавшись с консулом Стиллроем, согласился принять новые предложения Дракиса.

– Они сделали ставку на нас, как на ведущую из стран юга. Теперь, брат, твоя задача устроить так, чтобы нам не пришлось выставлять войск в грядущей войне с Эрафией и Авлией. Но при этом желательно, что бы нам удалось поучаствовать в разделе богатств!

– Ты поручаешь мне самые «легкие» задачи, – улыбнулся Мади. Он хорошо запомнил тот день. Вернувшись, домой дипломат открыл «Книгу миров» на фразе «Никогда не доверяй союзу с могущественными».

Однако, вопреки предостережению древних, с приезда Дракиса все пошло очень хорошо. Вернее, события развивались так, как хотелось бы консулам. Мади уже корил себя в излишней мнительности и недоверчивости. В конце концов, утешался он, на их месте я бы поступил так же. Мади уехал из Асанны в имение, откуда его и выдернул визит Дракиса. Спустя пару дней дипломата вновь потревожили. Срочно прибыл Френсис Ларго и заявил, что войска нежити на подходе к столице, и со дня на день ожидается их официальное посольство. Пришлось снова возвращатсья в столицу.

Парадный проход нойонской армии через Асанну состоялся неделю назад и не был встречен воодушевлением. Три раза в городе собирались стихийные выступления против явления нежити. Люди потеряли всякий страх, пришлось применить конную гвардию. В результате около сотни погибших и тысяча арестованных. Дракис заявил, что выступлений будет гораздо меньше, когда откроется храм Хаида, представительство Агону и сами нойоны начнут верные профилактические меры.

– Мы не ищем денег! Мы ищем споры страха, из которых растет недоверие, яд, пущенный Арагоном по земле Таталии, чтобы выбить у вас почву из-под ног. Чтобы сделать её народ слабым и послушным оружием в своих руках! – с искренним трепетом заявлял моргул. Тогда же от имени своих хозяев Дракис передал государственную ноту консулам республики. В ней содержались прямые указания на то, какие меры и порядки будут являться условиями дальнейшего пребывания сил нежити и решения всех важных вопросов в пользу консулов.

Помимо пространного послания на информ-кристалле, моргул передал правительству Таталии устройство для чтения подобных посланий, также был вручен особый дар, по его словам – признак высочайшего доверия Темного круга. Это были браслеты молчания с ключами. Их было три пары, две для консулов и одна для их чрезвычайного доверенного лица.

В государственном совете голограммное магическое послание произвело фурор, причем не столько содержанием, сколько формой. Все смотрели на техническую магию как на невиданное чудо. Требования высказанные в нем нойоном Вокиалом закрыть дома для душевнобольных, предать запрету часть религиозных обрядов и кремацию умерших, привилегированные права нежити на розыск и дознание – не встретили ни малейшего сопротивления. Требования признали минимальными. К тому же в послании говорилось, что родственники каждого задержанного могут писать жалобы в Совет, и по просьбе руководства Таталии любой преступник, задерживаемый нежитью, будет выдан обратно в руки местного правосудия.

Собирать армию и двигать её в Эрафию от них не требовали, и консулы заставили Совет поверить, что это не стечение обстоятельств, а заслуга их дипломатического дара. Тогда Мади снискал огромную благодарность Совета, и как награда – сейчас перед ним лежали браслеты бежевого металла, горящие голубоватыми рунами. Рядом переливалась и палочка магического ключа. Ею надо было лишь провести по ним, и браслеты сами собой расширялись или сужались, чтобы их можно было безболезненно снять с руки. Верные государству колдуны, в основном беглые монахи из Эрафии, да уцелевшие сумеречные подтвердили – прочесть мысли человека в браслетах невозможно, так же как и нанести какой-либо урон магией.

А что если они, творцы этих артефактов, всё-таки могут прорывать этот блок? – думал Мади.

Помимо вышеперечисленного, обращение Вокиала требовало немедленного разрыва дипломатических отношений со странами Севера. Собственно, после введения торговой блокады в начале года отношения с соседями и так были серьезно испорчены. Эрафия и Авлия сократили свои дипломатические миссии и требовали того же от ведомства Мади Локхеда. Задержки связи, присутствующие у людей, не касались эльфов, и те быстро отреагировали на все требования. В результате сразу после встречи на острове произошло взаимное закрытие посольств в Асанне и Рейхавене, высылка всех дипломатов центральной миссии и скорое прекращение работы консульств в крупнейших городах обеих стран.

В Эрафии же так быстро среагировать не могли. Скорее всего, под маской отсылки депеш с конными фельдъегерями скрывалась хитрость, полагал Мади. Посол Эрафии – лорд Вирольд, был умным и проницательным человеком. Он нравился Мади. В отличие от эльфов, ведших лишь наблюдательную деятельность, Вирольд принимал активное участие в местных делах и имел своих сторонников в Совете. Он никогда не боялся публично обсуждать тему нежити, бессмертия, которая для многих религиозных эрафийцев находилась под своеобразным сакральным запретом. Вирольд присутствовал при встрече Дракиса, а прежде Ритца и Кальдерона. Во время пребывания в Асанне его откровенно избегал и боялся Михаэль Торнтон.

Вирольд до последнего момента боролся за то, чтобы удержать Таталию от союза с Темным кругом. Он приводил множество доводов, от религиозных догм до сложнейших логических построений и теории заговора. Многие люди и минойцы, особенно те, по кому торговая блокада Эрафии и Авлии ударила непосредственно, поддерживали посла. Однако они были в меньшинстве. Вирольд всегда гордился тем, что находится в хороших отношениях с Мадевьяром, хотя знал, что тот регулярно встречается со ставленниками нойонов. Это общение служило своего рода балластом – сопротивлением влиянию нойонов в душе Мади. Посол короля Эдрика часто гостил у него в поместье в предгорном краю. За чашкой драгоценного карнского когу Вирольд с легкостью утверждал, что план военной кампании, якобы заверенный Руудом, о котором говорили нойоны – блеф, хотя в общих чертах посол честно признавал, что дыма без огня не бывает.

Мади подозревал, что Вирольд в курсе письма, которое он отправил эрафийскому королю полтора года назад. Тогда Локхед был под впечатлением от армии, поднятой нойонами. Теперь же, когда отряды нежити открыто перемещались по улицам Асанны, Мади понимал, что поступил глупо.

Нойоны не убивают людей за убеждения, только используют по мере надобности, а избавляются лишь при прямой и явной угрозе. Тогда Мади сильно испугался и очень жалел об этом. Теперь его мысли не могли предать его, а вот то письмо – если о нем узнают его завистники, могло стать очень опасным. Опасным своей правдивостью. Посол Эрафии, скорее всего, знал о письме. Поэтому Локхед был так мягок с ним, вопреки общему тону государственной политики Таталии.

Но всякой дружбе предстоят испытания. Сейчас Мади в своем кабинете с красивыми стенами розоватого мрамора ожидал Вирольда, чтобы сообщить тому неприятное известие и вручить официальную ноту, которую за час до того окончательно согласовал с братом и вторым консулом – Стиллроем.

Решиться на подобный разговор было нелегко, и советник по иностранным делам нуждался в поддержке. Руперт Амброз, человек умный и проницательный, видел, как нервничает старый друг. Он знал, что Локхед не любил публичную власть и даже несколько стеснялся её проявлений. Возможно, потому он и достиг столь высокого положения, всегда будучи мудрым и хладнокровным помощником несколько авантюристически настроенного старшего брата.

Только войдя в залу советника, Амброз понял, как нелегко дался Мади последний разговор с консулами. Понял, что их требования будут очень жесткими.

– В городе женщина-нойон, уже слышал? – Руперт полагал, что одну плохую новость можно потеснить другой, пусть и не более приятной.

– Спасибо, я раньше не знал, что они пользуются женскими телами. – Мади замер у высокого зеркала. На нем был парадный бело-золотистый камзол. Дипломат взял платочек и, протерев руки, принюхался. Приятный аромат. Надкусил лежащую рядом грушу, сочная.

– Говорят, она осматривает места под строительство их объектов, – продолжал Руперт.

– Нойоны ещё не выиграли у Арагона ни одного сражения, а уже окапываются так, будто пришли на века…

– И это хорошо? – глаза Амброза узкие, как у кошки, пристально наблюдали за советником. Сам Руперт не разделял уверенности консулов о выгодности союза с Темным кругом, но куда больше боялся потерять выгодное положение рядом с Мади. Он старался понять, о чем на самом деле думает первый дипломат страны, и мечтал, чтобы их мысли совпали.

– Хорошо, не пытайся меня поддеть. Это показывает, что нойоны уверены не только в успехе военной кампании, но и в нашей роли после войны. Конфликт, как бы ужасен он ни был, начнется и кончится. Руперт, ты понимаешь, мы уже сели в лодку, и выпрыгнуть за борт в столь сильный шторм означает погибнуть.

– Я понимаю твою осторожность, но все же. Вы пока правите на самом деле, если завтра и они поставят сюда свои моргулов…

– Ну и?..

– Вы окажетесь заложниками своих постов, не более…

– Мир никогда не бывает полностью стабилен. Что мы знаем о нойонах? Их немного, около десятка. Они всегда сдерживали амбиции друг друга из-за страха, так как раскол означал уничтожение со стороны Арагона, теперь… Ну ты понимаешь, что я имею в виду.

Мади открыл ящичек в деревянной вставке стены и выбросил туда огрызок.

– Кажется, понимаю.

– Скажи, эта… – советник долго подбирал слова, – женщина-нойон с кем-то уже встречалась из руководства страны?

– Нет, по крайней мере, мне об этом неизвестно.

– У меня уже давно не было этих темных гостей. Вот думаю, может, удостоюсь высочайшей аудиенции, – Мади улыбнулся и сел в кресло.

Неожиданно быстро, всего двадцать минут спустя после первого приказа Мади, вернулся сияющий секретарь и двое стражей.

– Прибыл посол Вирольд с помощником, милорд!

– Скажите, пусть войдут через минуту.

Амброз встал.

– Постой, Руперт, не уходи. Мне полезен чужой взгляд на вещи. Ты чувствуешь, если маг копается в твоих мыслях?

– Да, конечно, я думаю, любой почувствует…

– Истинные очень хорошо умеют зачаровывать, но суть не в этом. С Вирольдом идет секретарь. По данным разведки, он адепт ордена Фавела. Колдун он слабый, но все же увидит, что мои мысли нельзя прочесть, и если только полезет в твои, сразу дай знать, обычным образом.

Мади сел поудобнее.

– Помимо прочего, тебе самому будет интересно знать, что скажет посол. Зовите!

Стража раскрыла высокие двери, звонко ударив древками алебард о плиты пола.

Тихие шаги. Вирольд носил сапоги из тончайшей кожи с длинным и узким носом, по последней энрофской моде. И как он так следит за собой, если Асанну покидает раз в полгода? – думал Амброз.

– В связи с чем имею честь посетить этот последний приют мудрости в сошедшем с ума городе, впустившем на свои улицы живых мертвецов? – низко поклонившись, спросил посол.

– Прошу садитесь, лорд Вирольд! Вы также можете сесть, – после паузы заметил Мади секретарю, поблескивая голубым сиянием браслетов. – Позвольте начать с вопроса. Вы сами участвуете в закрытии вашей миссии или заняты более серьезными делами? Просто хочу убедиться, что вы верно поняли требование всем сотрудникам вашего посольства покинуть Асанну в течение трех дней. Сегодня в восемь вечера ваш срок истекает!

– Да, я могу вас заверить, советник, я, так же как все мои соратники и друзья, покину Асанну в ближайшие часы. Положение вне закона в стране, что добровольно сдала все свои завоевания свободы, меня не устраивает. Что-то ещё?

– Вы ведь понимаете, больше мы не увидимся, и лично, не как советник консулов, а как Мадивьяр Локхед, я хочу сказать, вы были хорошим другом, Вирольд! Мне будет вас не хватать. К сожалению, обстоятельства, с которыми мы не в силах совладать, развели нас по разные стороны баррикад.

– Я думал, мы оба на стороне здравого смысла. Подумайте, Мади. Я уеду, вы же останетесь здесь заложником этих безжалостных убийц. Они в два счета лишат вас остатков власти. Кроме того, против вас вдесятеро превосходящие силы Арагона, вы на стороне настоящих аутсайдеров, у которых все войны заканчивались позорным разгромом…

Мади помрачнел, он смотрел на собеседника, на его широкую бороду, красивое сильное лицо, могучие плечи, если бы Мади не был с ним знаком, то принял бы его за профессионального дуэлянта, зарабатывающего победами на турнирах.

– Многоуважаемый посол, если вы не поняли и не приняли решение нашего правительства, это ваше дело. Мне жаль, если осознание придет к вам слишком поздно. Я не тороплю вас и не хотел бы показаться грубым. Я лишь беспокоюсь о вашей безопасности. Вы знаете, что в городе находится истинный нойон?

– Да, в теле женщины-ведьмы. Монстр разъезжает по городу на василиске в сопровождении рыцарей смерти. Я все это знаю, советник, и я не боюсь встретиться с этой мразью на улице!

– Вы храбрый человек. – Мади оперся на край стола и, взяв в руки тугой свиток, скрепленный печатью консулов, протянул его Вирольду. – Это последний документ, что мне велено вам передать. Думаю, если вы поедете быстро, то за десять дней достигнете эрафийской границы, не советую мешкать. Закон, принятый Советом неделю назад, будет весьма скоро доведен до самых отдаленных провинций, и новость, что находится здесь, – Мади указал на свиток, – будет преследовать вас по пятам, подобно лесному пожару.

– И что же это?

– С момента вашего отъезда наши страны будут находиться в состоянии войны!

Вирольд разломил печать и быстро пробежал глазами начало свитка.

– Они все-таки втянули вас в авантюру!

– Если бы вы внимательно меня слушали неделю назад и сегодня, вы бы поняли, Вирольд, что консулы не хотят, чтобы под стенами Клекстона и Корнерстона лилась таталийская кровь. В то же время мы не можем позволить осуществиться коварным планам вашего канцлера, который явно хочет узурпировать власть на волне сомнительных военных успехов. Ни один солдат армии так называемого Светлого круга не ступит на нашу землю!

Вирольд подошел к Мади близко-близко, Руперт Амброз проверил клинок на поясе, хотя и считал посла человеком крайне выдержанным.

– Я благодарю вас за оказанные на протяжении стольких лет услуги и дружеское отношение, Мадивьяр, – Вирольд протянул ему руку, и Локхед крепко её пожал.

– Надеюсь, если нам повезет, мы ещё поработаем вместе. А сейчас прошу разрешения откланяться.

– Счастливого пути, – сухо ответил советник. Ни один мускул не выдал переживания на его лице.

Вирольд стукнул каблуками по мрамору пола и, поклонившись, прошел к дверям. Секретарь проследовал за ним.

– Как всегда, надменные до дерзости, – заметил послу молодой монах, когда они седлали коней в торце здания Внешнего государственного правления.

– Ты ничего не понял! – резко осадил юношу Вирольд. – Мадивьяр сейчас передал важнейшую для короля и всей страны информацию. Я поражаюсь его смелости, это великое счастье для всех нас, что на этом посту оказался сейчас именно он.

* * *

– Что скажешь, Руперт?

– Он хочет жить, от того и голос разума восторжествовал.

– Я про другое. Как думаешь, он понял, что мы не хотим воевать с ними? По крайней мере, пока.

– Скорее всего. Насколько я помню его у тебя в гостях этим летом, Вирольд человек неглупый и догадливый. Ты слышал новость от Ларго, он заезжал к тебе вчера? – Амброз налил себе полкружки пива из бочонка, что стоял на столе пряностей в противоположном углу кабинета.

– Нет, а что случилось? Два дня назад я видел его во дворце консулов, но не успел переговорить.

– Френсис на свой страх и риск вызвался поехать в Киликию. После смерти его старого врага Тан Тона безвластные пиратские кланы режут друг друга без цели и вождя.

– Я знаю, и что его-то туда понесло? Ты что-то слышал от моего брата?

– Я видел Ларго покидающим покои вашего брата, возможно, он добился разрешения и покровительства своей миссии.

– Киликия официально часть Карна, зачем нам портить отношения? И Артур не предупреждал меня…

– Полагаю, по личной просьбе Ларго. Наш морской волк пытается вернуть себе то, что потерял много лет назад. А после того как в Ангкоре возвысился Десмос Миридий, ваш брат, вероятно, уверовал, что от Карна можно откусывать кусок за куском, и все сойдет нам с рук.

– Опасное заблуждение, нойоны мастера устраивать провокации, сталкивать лбами. Помнишь Фолийскую кампанию два года назад? Ведь тогда именно они загнали нас в безвыходное положение. Сделали нас должниками после противостояния под Роратоном. Они добились своей цели, фолийцы были тоже обмануты!

– Огильвис тогда стал героем, теперь губернатором, – заметил Амброз. – Нет худа без добра!

– Вот и с Карном теперь будет то же самое. Знаешь, что, Руперт, собери мне все бумаги, всё, что есть, об этом Десмосе Миридии и о пиратах из числа уцелевших. Прежде чем мне идти к брату с очередным предостережением, стоит подготовиться.

– Хорошо, я велел подбирать на него материалы ещё месяц назад. Когда в Ангкоре началась вся эта заваруха…

За окном раздался какой-то шум, крики. Мади хотел было налить себе вина, но отставил бокал и подошел к шторам. Отодвинул их и побледнел.

Таталийская гвардия расступалась и только что не бежала, стараясь грубо и неуклюже отогнать с дороги прохожих. Кавалерия рыцарей смерти в массивных черных доспехах влетела в переулок. Между ними юркий, как молния, с мерзким шипением скользил шестиногий василиск – ящер почти шесть ярдов длиной, в холке высотой с лошадь. Они остановились у самого здания, где под колоннами и небольшим портиком находились парадные двери. Гвардейцы на посту замерли, казалось, не могли шелохнуться, на спине ящера, держа в руках поводья, в кожаном кресле сидела нойон Видомина.

Фиолетовое с красными прожилками одеяние будто туманом покрывало её разложившееся тело с множеством металлизированных частей. Широкая шапка пепельно-серых волос, дыра вместо носа, стальные, оплавленные вставки в скулах и челюсти, разящий взгляд темно-багровых глаз. Её одежды скрывали всё, кроме рук в тонких черных перчатках, которыми ведьма держала поводья василиска. На глазах монстра были надеты шоры, он то и дело обнажал огромные клыки, облизывался и шипел.

Их зеркалами убивают, Мади вспоминал детство и описания этих редких обитателей Фолийских болот, почерпнутые из сказок и «Книги миров».

Видомина спрыгнула с василиска и, чтобы не повредить страже, как могла ужала свою астральную мощь. Гвардейцы в её присутствии все равно еле стояли на ногах. Зеленошкурый монстр то и дело задирал голову и отвратно шипел, провожая повелительницу.

– Идет сюда! Амброз, уходите, немедленно!

– Что? – Руперт поставил кружку и будто моментально протрезвел.

– Нойон здесь, уходите! Прячьтесь в другом крыле здания, она не должна видеть ваших мыслей. – Мади открыл дверь, ведшую в комнаты отдыха позади зала приемов. – Видите ту штору, за ней проход на лестницу и на другой этаж. Встретимся в обеденной зале!

На лестнице слышался шум, расступалась парадная стража. Секретарь куда-то исчез, кто-то упал в обморок, звали на помощь…

– Уходите, Руперт. – Мади буквально затолкал своего неповоротливого друга внутрь и закрыл дверь на ключ.

Ему было очень страшно, советник рылся в собственной памяти, отчаянно и остро переживая прошлое. Письмо в Эрафию, его мысли о сговоре с нойонами, это могло предать его. Какое счастье, что он в браслетах, с другой стороны, не будучи чародеем, он не мог точно сказать, защитят браслеты его от нойонов или нет.

Ещё миг и время его истекло – двери открылись, блестящий гладкий пол отразил аляповатые, скрытые тенью очертания. Ни одного звука. Её ноги будто не касались земли. Мади взял себя в руки, закрыл шкафчик-бар и, обойдя стол, вежливо поклонился.

– Я приветствую великую магиню! Что привело вас в мое скромное прибежище?

– Оставьте вашу так называемую любезность и такт. Меня не волнует, как вы ко мне обращаетесь. Вы советник по внешним делам и потому, я полагаю, печетесь об интересах своей страны!

Ведьма подошла ближе, она не ожидала, что у собеседника окажутся браслеты молчания. Да ещё и изготовленные Вокиалом, о чем гласила руническая надпись. Это было неожиданно. Она полагала, консулы будут держать третью пару при себе, но теперь не было времени надевать маску. Она явилась перед Мади такой, какой он ожидал её увидеть – могучей и жестокой волшебницей.

Видомина подошла к столу.

– Сядете? – осипшим вдруг голосом спросил Мади.

– Да, вы сядете! – Ведьма магией придвинула ему стул. От такой чести Локхед не мог отказаться, ноги стали как ватные. Он сел, сознание не мутилось. Видомина так и не рылась в его голове. Неужели они все же работают? – дивился советник, мельком глянув на свои руки. На спине выступил пот.

– Не бойтесь, я не хочу причинить вам вреда! Вы должны позаботиться об интересах своей страны. Мне тоже нравится Таталия, и я хочу вам помочь.

Какой там страх, Мади пропотел от шока. Они никакие не боги, они так же ошибаются, как и все. Сейчас у него внутри все пело, хотелось вскочить и броситься прыгать, бегать по комнате, как ребенку, подхватить на руки эту жутковатую женщину и закружить. Он еле сдержался, чтобы не выдать нахлынувшего восторга.

– И что я должен сделать? – Мади заискивающе посмотрел на неё, будто не замечая уродства лица ведьмы. Голубоватая аура одежды, кроваво-багровые волокна пульсировали в нескольких дюймах от него. Было не страшно, а скорее смешно. Локхед больше не боялся её.

– Понимаете, Мадивьяр, мы думаем поделиться накопленными у нас знаниями со странами, принявшими наши условия. Теми, чьи лидеры взяли шары веры на острове Красном. Хотим дать то, что опережает ваше развитие на сотни, тысячи лет. Но не все сразу, кто-то может вырваться вперед, попытаться подчинить соседей своей воле. Мы, как вы знаете, не любим вмешиваться во внутренние дела других стран.

– Да, я понимаю, вернее, почти, э-э… полностью…

– Я считаю, – пропустила его потуги что-то сказать Видомина, – что Таталия более других достойна первой получить плоды от нашего взаимодействия. Ведь вы первые наши открытые союзники, были ими и шестьсот лет назад во вторую войну стихий и сейчас.

Прямо перед Мади появилась стопка бумаги, белой с небольшим желтоватым отливом. Такую бумагу изготавливали только в подземных минойских городах, и стоила она целое состояние.

– Что писать?

– Обращение консулов к императору. Так ведь у вас, по-таталийски, принято называть верховного владыку? Если в течение недели ваши записи попадут к нам, вы опередите сторонников Хорда. Знаете – есть те, кто считает, что султан Муссват куда более благоразумный правитель.

– Я понимаю и благодарю вас! Но что писать? Ранее я получал от Дракиса лишь самые общие представления…

– Я вам помогу, – улыбалась амальгановыми зубами Видомина.

Она продиктовала ему несколько листов текста. Мади дважды пытался задать вопросы, и дважды его игнорировали. В конце ведьма даже резко осадила таталийца, заметив, что посещение Темным Владыкой строящихся объектов обязательный пункт! Если этого не произойдет, о вас забудут. Это огромная честь!

– Я понимаю, но идет война, кто знает, как развернутся события?

– Он знает! Вам стоит беспокоиться лишь о своем доме! – сурово бросила чародейка.

– Я все-таки не понимаю одного, – Мади встал и, все ещё сутулясь в присутствии ведьмы, перебирал листы, – у нас бывали Торнтон, Ритц Дракис, вы. Все представляются посланниками Темного круга, но кто из них более могущественный, кто кому подчиняется?! Нам самим просто страшно как-то случайно нарушить субординацию. Это, конечно, не про вас, но все же…

– Много слов! – повернулась к нему спиной Видомина и прошла в центр зала, будто рассматривая его стены. Последний раз за пределами Пепельного хребта она была почти сто лет назад и заметила, что люди стали строить, рисовать гораздо лучше.

– Я не представляю Темный круг. Я и есть Темный круг, – резко обернулась она. – Торнтон слуга, Ритц и Дракис моргулы – по сути те же слуги, только более высокого ранга. Для меня Дракис никто, а для вас верный моргул императора. Вы должны склонить голову перед ним, если хотите заслужить благосклонность. Так же, как он склоняется передо мной. Я уже осмотрела город и выбрала эти места, – имелось в виду описанное Мади несколько минут назад строительство, – это лучшее, что возможно здесь сделать. У вас вообще красивый город, может быть, он войдет в историю. У вас есть чувство прекрасного…

Ведьма вдруг резко воздела руку, и Мади даже зажмурился. Голубовато-белая молния ударила в пол из-под самого потолка, с треском выбив на мраморном квадрате плиты рисунок.

– И вы! Вы мне нравитесь, Мади… – Видомина повернулась и, пройдя сквозь открывшиеся сами собой двери, исчезла.

Донесся гул голосов, храп лошадей, лязг стальных доспехов и шипение василиска. Через несколько минут все стихло. А Мадивьяр так и стоял около стола, прислонившись к стене и глядя на место, где с гладкой мраморной плиты поднимался белесый дымок. Потом он бережно переложил бумаги, написанные под диктовку нойона, и подошел ближе. В почти идеально ровном круге, окаймленном восемнадцатью короткими лучами, находился символ «N».

Отмеченные печатью тьмы горели заживо, – вспомнились ему строки эрафийского Священного писания. Советник пошел прочь из своего кабинета. Стражи нигде не было. В зале секретарей-писарей также было пусто. Взяв со стола графин с водой, Мади налил бокал и выпил. Налил ещё и вылил себе на голову. В столь странном для высокого сановника виде, чуть пошатываясь, будто после хмельного застолья, он вышел в коридор. По пути встретился напуганный до полусмерти слуга, потом гвардейцы, будто отходящие от глубокого наваждения. Им достался суровый выговор за то, что его, хозяина местной дипломатии – заранее не предупредили о том, что к зданию подъезжает нойонская процессия.

Будто в прострации Мади бесцельно брел по коридору, уже забыв, зачем вышел из кабинета, побросав на столе важнейшие тайные документы. Его бросало то в жар, то в холод. Ему показалось, что он понимает, знает, как она думает. А думает она так же, как все остальные. Просто за непроницаемой аурой страха это сложно заметить. Они такие же люди, как мы! Жизнь в течение сотен лет лишь увеличила их опыт и запасы магии, но логика осталась прежней.

Сейчас в этих браслетах, после разговора у него будто сняли с шеи теснейший хомут, гигантский груз. Советник стоял, как на обрыве скалы, со всех сторон объятый мощным морским бризом. Мади подошел к ставням и вдруг настежь распахнул окна. Огромные занавеси зашелестели на ветру. Несколько галок, сидевших на каменном карнизе, кружась, полетели искать другое прибежище. Ему только что открылась истина, и умер огромный страх. Мади казалось, что он заново родился. Он глубоко и нервно дышал, глядя в голубую даль неба. Они так же малы по сравнению с небом, как и я, как эти птицы…

Советник ощутил такую усталость, что чуть не выпал в окно, справа раздался топот, подбежала служанка, из тех, что закупала одежду его помощникам и подчиненным. За ней спешил Руперт Амброз.

– С вами плохо, вызвать лекаря? – девушка подбежала к Мади и обняла его, пытаясь закрыть окно.

– Спасибо, – он вдруг сам обнял её и поцеловал в лоб, щеки девушки зашлись румянцем, – спасибо, мне уже лучше!

Раскрасневшаяся служанка подхватила подол очень дорогой по её доходам коричневой юбки и, поклонившись, побежала по лестнице. Мади присел на подоконник и смотрел на изящный новый паркет. Амброз подошел ближе.

– Я слышал будто удар грома. Всё прошло нормально? – он посмотрел на советника с дружеским прищуром.

Мади молчал.

– Нет, ты просто самонадеянный старый дурак! Как можно сидеть спиной к такому ветру? Дай, я закрою! – он оттолкнул Мади, и тот помог другу закрыть окно. – Так как все прошло?

– Ничего так, – Мади сжал руку Амброза. – Всё здесь, в голове!

И тут резкой, как лезвие меча, гранью на него нашла его постоянная серьезность.

– Я сегодня никого не приму, сейчас заберу наши бумаги и домой.

– Насчет Ларго… – начал Руперт.

– Давай позже, буду у брата на обеде, там и обсудим, – он похлопал разведчика по плечу и, резко развернувшись, пошел к своему кабинету. Только легкая белая тюль развевалась под ветром из-за неприкрытой створчатой рамы.

Встретивший нойона не остается прежним, подумал Амброз, надеюсь, браслеты ему помогли.

Локхед вернулся в кабинет, забрал текст прошения к владыке нойонов и, ни с кем не попрощавшись, поехал домой. У него был прекрасный особняк в южной части города, рядом начинал строить дом его старший сын.

На следующий день Мади не приехал во дворец и через день тоже. В окружении консулов пошли слухи. Все знали о визите нойона к Мадивьяру, а он все сидел у себя в кабинете или в саду, что-то писал или чертил палочкой на песочной доске.

Наконец через неделю он предстал перед братом Артуром и Стиллроем, доложив на обеде, о чем ему поведала Видомина. В Асанне будет построен концентратор магии, защитные башни, множество средств связи, храм темного культа. Будет начато обучение всех жителей, и людей, и минойцев, основам магических навыков. «Это будет прорыв, изменение всей нашей жизни», – завершил он.

Консулы раздумывали несколько дней и без особых дебатов подписали все предъявленные им проекты бумаг.

На черном драконе, вымирающем символе Таталии, Мади вылетел к Пепельному хребту. К тому месту, где он обычно встречался с Дракисом. В тот день в Асанне в здании бывшей авлийской миссии открывали представительство власти нойонов. Личи выбрасывали на улицу мебель, декор и даже статуи. Нашлась целая орава желающих поживиться, и городской страже пришлось применять силу, чтобы избежать кровопролитных свар за оставшееся ничьим имущество. Только ворохи обгоревшей бумаги мели дворы заброшенных посольств северных стран, вошедших в новое состояние отношений с таталийской республикой.

* * *

Мади прибыл в небольшой полувоенный лагерь на внешней стороне Пепельного хребта. С юга постоянным потоком шли отряды нежити и обессмерченных. Мади ждал встречи почти сутки, и все это время без сна и отдыха шли на север в Фолию и Таталию войска нойонов. То и дело небо рассекали костяные драконы и сонмы призраков. Но вся эта бесконечная демонстрация силы не впечатлила Локхеда. Он ждал, когда на его просьбу ответят, и вот, утром следующего дня, искрящийся белизной ауры дракон-дух приземлился в центре лагеря. К Мади подошел человек с серебристыми волосами и моложавым лицом.

– Почему вы хотели встретиться именно со мной? – Дракис присел на скамью красного дерева изящной работы. Мади вежливо пригласил моргула в шатер, что был разбит таталийцами на окраине заброшенного фолийского поселения. Гноллов теперь здесь почти не встречалось, всюду кишела нежить.

– Мне пришлось отменить и перенести много дел, но я всегда рад помочь нашим таталийским друзьям, – на удивление вежливо продолжал обычно немногословный Дракис.

Мади поклонился и протянул послание.

– Это обращение консулов к императору нойонов.

Дракис пристально проглядел записи.

– Какая у вас хорошая бумага в Асанне, – заметил он.

– Но есть одно обстоятельство… – советник снизил голос до шепота, – …которое я хотел открыть именно вам.

– Весь внимание, – Дракис пристально смотрел на него.

– Это послание я написал под диктовку женщины-нойона. Она посещала Асанну и осматривала места под строительство этих, – он потряс бумагой, – объектов.

– Её зовут Видомина, – заметил Дракис.

– Так вот, она резко и жестко высказалась о вас лично и неоднократно подчеркивала важность, необходимость визита императора на эти объекты в ходе строительства. Возможно, я чего-то не понимаю, но меня весьма насторожил её тон. Все мы: и я, и консулы, очень благодарны ей за поддержку. Но мы также печемся о безопасности нашего главного благодетеля – великого владыки Моандора! Настойчивость магини Видомины показалась мне подозрительной.

– Ваши наблюдения чрезвычайно полезны. Эти бумаги сегодня же будут доставлены императору. Прошу извинить, что заставил себя ждать. – В глазах Дракиса мелькнул холодный огонь.

– Это я должен просить прощения, что оторвал вас от дела столь важного для нашей общей безопасности. Мы должны верить друг другу, дабы избежать козней проклятого Арагона, – раскланялся Мади.

Дракис попрощался и вышел. Спустя полчаса минойцы разобрали шатер, и Мади вместе с телохранителями убыл на родину.

Локхед редко летал и сейчас с удовольствием смотрел по сторонам, любуясь пейзажем. В лицо дул ветер. Дракон мерно махал крыльями, отбрасывая вниз четкую тень. Пепельный хребет остался далеко позади.

Только что он сделал очень рискованный шаг, но сердце билось ровно, как прежде. У советника больше не было того мистического страха, что оставался после предыдущих встреч с истинными нойонами. Он сделал это сознательно, представляя всю опасность возможного гнева бессмертной чародейки. Мади боролся за свою страну, за свободу её народа и с этого дня чувствовал себя равным игроком на одной карте с могущественнейшими чародеями этого мира.

Глава 10

Восточная Авлия, святилище Солмира. 10-й путь Лун, 989 год н. э.

Гримли неподвижно сидел в своей скромной комнате. Он уже четыре дня находился в состоянии медитации, учился питаться из астрала и обходиться без еды и питья. Солмир, обещавший вернуться через несколько дней, отсутствовал уже больше недели. В святилище без его хозяина стало совсем скучно. Меднолицые големы, беспристрастно глядя на юношу, выполняли любые желания, но это лишь удручало. Единственным интересным местом была библиотека. В скромном деревянном домике, похожем на здание старосты в Бренне, находилась настоящая сокровищница истории, какой позавидовали бы все собрания Авлии и Эрафии. Тут были тысячи информ-кристаллов с записями астральных глаз Арагона и комментариями истинных магов, их тайными переговорами. Здесь были самые разные сообщения, которые Солмир счел нужным оставить здесь доступными для него.

Часами просиживал Гримли перед голографическими экранами. Сейчас перед ним мелькал рассказ одного из авлийских правителей о трагедии раскола эльфийского народа тысячу лет назад. Последствием этого раскола стал распад Империи Солнца и усилившееся сопротивление нойонов которое не удавалось полностью уничтожить в течении долгих столетийй. В этот миг астральное видение подсказало Гримли – учитель возвращается домой.

– Остановись! – приказал он картинке и, накинув на голову капюшон, вышел на узкий деревянный балкон. Шел легкий моросящий дождь, лес был рядом – сырой, темный, мрачный.

Рон, весь мокрый, уже топтался и фыркал на своей любимой лужайке. С крыльев пегаса вода лилась ручьями, видно, Солмир летел сквозь грозовую тучу. Гримли спустился по скользкой лестнице и побежал к главному зданию святилища мага. Стены из голубоватой ауры воздуха держались на десяти зеленоватых колоннах, исписанных арагонскими рунами. Снаружи аура была непрозрачна, но изнутри прекрасно виделись все окрестности. Центр связи – воздушная капелла, как её называл Солмир, находился на самом высоком месте, вокруг теснились деревянные домики, некоторые постройки отвечали целым направлениям магии – дом воды, дом земли, дом ветра. Рядом казарма големов, огороженное поле, на котором пасся верный Рон.

Между собой постройки были связаны дорожками камней, прикопанных в землю, почти как брусчатка людей, но всегда теплых и подсвеченных. Только человек ступал на неё, как он уже знал, куда ведет эта дорога, она сама придавала сил путнику. Все это волшебство, заброшенное в глухой далекий край без единого тракта или крупной реки поблизости, держалось на одной лишь силе хозяина Солмира. Тут не было постоянного концентратора, и если бы с магом что-то случилось, его чары и заклятия в скором времени были бы сметены неумолимыми течениями астрала. Гримли много читал о них, но научиться толком управлять мощью параллельного мира пока не мог.

Итак, он добежал до главного здания, провел пальцем полосу по стене ауры воздуха, представился духам защиты и прошел внутрь.

Несколько гремлинов уже сновали туда и сюда, выполняя поручения хозяина. Големы чего-то ждали у своих привычных постов. Собственно, на этом свобода для них кончалась, для всех, кроме мага и его ученика.

– Опять ничего не работает! Какая-то буря в астрале, не успеешь отлучиться – все расстроено, – сетовал Солмир, сидя в принимавшем его форму кресле у круглого столика связи. Перед ним голубоватым свечением горело голографическое изображение святилища.

– А как твои дела? – Его взгляд вернулся к реальности. – Ты подготовился по курсу теоретической магии, чтобы мне ответить?

– Да, учитель, но у меня возникли новые вопросы по истории и общего характера…

– Если ты об Аделаиде, то у твоей возлюбленной все хорошо. Она ежедневно обходит всех высших вельмож Эрафии из числа тех, кто согласен её принимать, и жалуется на безрассудное и жестокое поведение генерала Велеска в восточных провинциях. Её стали уважать в городе, а собрание одного из ремесленных кварталов хотело избрать её официальной просительницей, но она отказалась, посетовав на присутствие в среде рабочих более достойного кандидата. Аделаида вежлива и умна, она из тех редких людей, что не подчиняются обстоятельствам, а сами творят их. В этом вы схожи.

Гримли хотел было возразить, но Солмир продолжал:

– У неё нашелся брат, как говорят, он долгое время жил в Таталии. Я видел его, один к одному похожи лицом и даже с небольшими сумеречными навыками.

– Я слышал о нем от Адель, правда, забыл имя. Она говорила, что её брат покинул армию после разгрома эльфами тринадцать лет назад.

– Раньше он служил в пажеском корпусе у Эдрика, почти одного возраста с Кристианом, чуть старше, наверно. Ко двору его приняли хорошо.

– И все же странно, что он появился именно сейчас. У меня дурные предчувствия, учитель!

– Не бойся, я видел его в астрале. Темный круг не касался его. В нем нет Индризи, я тебе гарантирую.

– Они могли воспользоваться сумеречными чарами! Почему вы не поговорили с ним лично?

– Помнишь историю о начале второй войны стихий и разрушении Эф-Полара?

– Я помню, но тут другое…

– У неё есть мой подарок. Никакая магия не коснется её незамеченной, она защищена от любой опасности.

– Вы считаете, я слишком привязан к ней? – исподлобья посмотрел на учителя Гримли.

– Нет, я думаю, мы должны отдавать больше времени занятиям практической магии. Сейчас канун грозных событий, хотя многие считают исход предрешенным, меня терзают сомнения. Потому, мой друг, мы с тобой должны быть готовы к любому, самому неожиданному повороту событий.

– Вы о войне говорите? Есть какие-то новости? Я, как вы и просили, не пользовался системой связи.

– Молодец, ты очень прилежный ученик. – Солмир снова отвлекся, его интересовала астральная буря, он никак не мог связаться с Теодором.

– Ну, в общем… – Маг откинулся на спинку кресла, поняв, что без особого колдовства с Валтарой ему сегодня не связаться, снова обратился к своему подопечному.

– Все идет согласно планам. Наши силы уже в Эрафии. Города эльфов укрепляются от возможных налетов. Мы изгнали нойонских наймитов из Лордарона и скоро сделаем то же в Кревланде. Их союзников повсеместно охватывает страх и неуверенность.

– И что же, бессмертные не предприняли никаких ответных действий?

– Почему… Как говорят агенты Эй-Тоя, а ему, ты сам утверждал, верить можно, – старец ёрнически хмыкнул, – вся Фолия и Таталия полны прибывающих сил нежити. Нойоны постоянно выдвигают из своего логова на юге все новые и новые отряды, думая сдержать нас на подходах к Пепельному хребту. Кроме того, мы считаем, у них в руководстве раскол. Моандор, помнишь, мы читали о нем?

– Да, учитель, нойон, который не смог убить Эй-джей-Дая. Это во всех легендах описано.

Солмир хотел что-то сказать, но осекся. В астрале резкий свет полыхнул в теле юноши, когда тот помянул основателя Белого круга. Неужели правда? – поразился маг, но взял себя в руки и продолжил:

– Так вот, говорят, нойон Моандор узурпировал власть. Прежде их Совет не допускал такого. Полагаю, теперь их ждет братоубийственная свара, возможно, нам и делать ничего не придется…

– Больно легко всё получается, по вашим словам, мастер.

– Ты не прав, в корне не прав. Ты знаешь, что Эдрик собрал семидесятитысячную армию, скоро их будет вдвое больше. Эльфы идут с севера в Эрафию на подмогу. Твои друзья, смелые люди, прославленная «Карстольдская команда», оказались на передовой этого призыва. Думаешь, все это сделано просто так, из желания короля покрасоваться? Или потому что нам нет дела до того, что происходит с людьми?

– Я об этом не говорил, – Гримли нахмурился.

– Страны Светлого круга напрягают все силы с одной целью – покончить с нойонской угрозой, при этом понеся минимальные потери. Нас ждет коварный, древний и умный враг. У них колоссальный опыт, и так просто они не сдадутся. Именно поэтому мне важно научить тебя всему, что я знаю, по крайней мере – многому. Очень вероятно, что в конце нам придется в личных дуэлях покончить с уцелевшими истинными нойонами. Ты можешь оказать миру неоценимую услугу…

– Кстати, об этом я и хотел поговорить, – Гримли сам присел в кресло рядом с информационным столом.

– Правда ли то, о чем пишут в Священном писании. То, о чем я читал, у эльфов и в «Книге миров»: все, кто сражался и побеждал нойонов, погибли сами? Это правило без исключений, и оно коснулось даже Эй-джей-Дая, после того, как он сразил Стигиуса Древнего…

– Да, Гримли, всё именно так.

– Но любое правило подразумевает исключение, ведь вы говорили… Выходит, вступив с ним в схватку, обрекаешь себя на смерть!

Солмир погладил бороду.

– Это всегда было стечением обстоятельств, а не каким-то магическим даром. Нойоны сами подогревают и подпитывают этот слух.

– Как же все это оказалось в «Книге миров», в «Правде Велеса»?

– Возможно, тут наше невмешательство и повредило общему делу.

– Вот именно! У меня множество вопросов к вам, учитель. Например, об исцелении больных, и ещё об эльфийской проблеме, о многом…

– Гримли, давай поговорим об этом завтра, в ходе тренировки. Сейчас я не могу уделить тебе должное внимание, так как одно важное дело осталось не завершенным. А вопросы твои не терпят полуправды и неясности.

– Хорошо, благодарю вас, мастер. – Гримли поклонился и вышел.

А ведь парень и дальше будет задавать такие вопросы. Надо его как-то остепенить, смерть призвать или что-то ещё… Солмир расслабленно потянулся и занялся настройкой канала связи с Валтарой.

В параллельном мире бушевала буря, обычное дело при сильной грозе в реальности. Это обстоятельство даже успокаивало мага. Это ещё не «черная рябь» – заклятие нойонов по разрушению связи. Его применение всегда говорило о скором приближении решающей битвы.

Наконец, красновато-черная зыбкость астрала рассеялась, и перед ним возникла фигура человека в белом одеянии с фиолетовой окантовкой и чуть вытянутым, властным лицом.

– Я приветствую тебя, Солмир, – глава Белого круга поклонился, и дипломат ответил ему тем же.

– Какие новости ты собрал пред Светлым оком?

– Разные, друг мой. Люди собрали армию, и их отряды прибывают с каждым днем. Они готовы выступать к южным границам, настроены боевито, страха нет, хотя канцлер Рууд опять избежал встречи со мной. Считаю, его время вышло, он должен быть немедленно схвачен и подвергнут огню Изен-Сенна. Эльфы также поддерживают высокий боевой дух. Наша блокада сингмарских отщепенцев идет на пользу. Совет Правды полностью готов рисковать ради этой победы. Две авлийские армии движутся на юг, одна в Кревланде, другая в центральной Эрафии. Если нойоны не пойдут на обострение, они планируют объединиться с силами людей на границе Таталии. Какие вести слышны в Валтаре с той стороны?

– Нойоны покрывают астрал темной рябью, а сами передвигают войска. Двигаются в основном ночью. Наши глаза отыскивают и уничтожают целые сонмы их призраков, следить нелегко… Мы теряем десятки глаз каждый день. Ранкх и Даремиф ведут нашу основную и малую армии.

– У Даремифа мало сил, нет и сотни титанов! Так ему и с орками не совладать, я слышал, те отчаянным сопротивлением даже выбили из строя нескольких наших скальных исполинов!

– Думаю, то, что основные силы мы мудро доверили Ранкху, ведь именно ему предстоит врубиться в самое черное сердце сил мертвых. На севере Фолии союзники нойонов собрали огромную армию почти сто тысяч гноллов, людей-ящеров и орков-наемников с ужасными болотными гидрами и гроссами. Так что Эдрик не зря вооружался, этот поход не будет легкой прогулкой. Вот что видно отсюда, – продолжал Теодор. – А что Таталия?

– Неясно, на их территории собираются силы нежити, но собственная армия остается в нейтральном положении. Выступят они или нет, зависит от того, как развернутся дела в Асанне. Там все ещё действовало посольство Эрафии, если они не пойдут на зверство и не перебьют послов, позволят им выехать, то мы скоро многое узнаем, я при первой же возможности свяжусь с ними.

– Ты ведь хотел сказать ещё что-то важное? – Верховный маг почесал шею, глядя на Солмира сверху вниз трепещущей грубой картинкой.

Солмир улыбнулся, под маской правителя-сноба Теодор казался ему весьма комичным.

– В Энрофе у меня произошла неожиданная встреча с магом Аджитом сумеречным. Он предсказал неудачу нашему походу… – Солмир детально описал встречу с гостем из Кревланда.

– Так вот, главная мысль Аджита в том, что если мы сейчас отступим, то среди нойонов начнется междоусобица. Они истребят друг друга или, по крайней мере, сильно ослабят… – продолжал маг-дипломат.

– Это все ни на чем не основанные домыслы или же провокация самих нойонов! Они коварны и могли обмануть его. Могли внушить Аджиту то, что ему хотелось бы видеть. Ведь согласись, его гложет зависть. Он понимает, что сумеречные навсегда упустили свой шанс, и историю творим мы!

– Зачем ему врать? Ему известно о гибели Даса и Малькольма от рук Темного круга, он не может рассчитывать на их благосклонность в случае победы над нами…

– Только не говори, что ты ему поверил! Сумеречные говорят одно, делают другое, а думают третье.

В глазах Теодора блеснули алчные огоньки.

– А мы – нет?

– Такой спор не доведет до добра, Солмир, – надменно повысил голос Теодор. – Пока мы с тобой будем спорить, Ранкх разобьет нойонов, сожжет Агону и будет увековечен людьми после смерти в тысячах памятников!

– Ты завидуешь числу идолов, которые воздвигнут на земле после смерти? Что с тобой происходит?!

– Ничего со мной не происходит, думай о своих заботах, Солмир! А мои оставь мне! Я не верю Аджиту и уверен, ты тоже не веришь.

– Что же ты предлагаешь сделать?

– Захватим его! Разыщем и захватим, привезем в Валтару, тогда сразу узнаем, что он имел в виду.

– Аджит силен. Для этого понадобится вся армия Даремифа, а кто защитит людей в предгорьях Великого Хребта?

– Никто не должен даже думать о возможности бросить вызов Валтаре! Схватить этого дерзкого мага не так сложно. Я сам поговорю с Даремифом.

– Не стоит, у нас мало времени…

– А я считаю, он именно времени от нас и хочет! Пока мы будем договариваться, силы нойонов подойдут вплотную, и нам будет не до него. Аджит или враг, или просто завистливый неудачник. В любом случае нам не о чем с ним говорить! А уж тем более говорить на равных!

– Это ошибка!

– Даже если ошибка, её уже совершил ты, а не я! Ты ведь ему тогда на мосту не поверил, а значит, весь Белый круг не поверил!

Он попал в точку, подумал Солмир. С болью он осознал, что сейчас верховного мага не переспорить. Если бы Аджит не ставил таких безумных условий, если бы подождал… Солмир оборвал себя: «Всё напрасно, не сейчас».

Канал с Теодором рвался, тому были не нужны пустые слова. Дел у обоих магов было очень и очень много…

– И последнее, Теодор, я кое-что уточнил по поводу мальчика, моего ученика.

– Ну, он не мальчик, а юноша, смелый и храбрый воин, которого ждет красавица невеста, как я знаю.

Он сам все о нем узнавал, совсем недавно, понял Солмир. Маг облизал сухие старческие губы.

– Твои подозрения, скорее всего, верны. В Гримли Фолкине скрыта часть силы Эй-джей-Дая, он его единокровный потомок и павшая часть астрального тела первого Белого мага через тридцать поколений возродилась в этом юноше! Род Грифонхатов не выдал прежде ни одного поколения магов-наследников, всё сходится.

– Тогда лишь остается испытать его, – Теодор самодовольно кивнул появившемуся в отображении голограммы послушнику, – заброшенной армией и долиной спящих.

– Я считаю, он не готов, но вскоре первая фаза его обучения будет завершена, и юноша сможет предстать перед Советом. Тогда и решим, стоит ли отправлять его на вершину мира, чтобы пробудить армию первого правителя людей!

– Когда ты полагаешь…

– Около двух недель, и ты сможешь его увидеть.

– Я хочу не только его увидеть, но испытать его силу и ум.

– Я понимаю, но это мой ученик. Я его нашел, и пока он наследник моего дела!

– Это не тема для беседы по каналу связи. – Теодор был доволен, хоть в чем-то маг-дипломат не стал чинить ему препятствий. – Буду ждать тебя вместе с учеником в Валтаре. Прибудете как раз в канун нашей великой победы.

– Я обязательно сообщу моему юному другу об этом предложении, передай мои наилучшие пожелания Хрезиону. Возможно, я прибуду к вам раньше, хочется самому осмотреть созданные вами врата.

– Ты увидишь нечто близкое к совершенству!

– Нисколько не сомневаюсь, до встречи, Теодор. – Изображение задергалось и исчезло, а маг, ещё долго не шевелясь, сидел в кресле и смотрел на свой посох.

Солмир редко совершал ошибки, и обычно осознание этого приходило спустя годы. Здесь же не прошло и пары дней, как он понял, что неверно повел себя с Аджитом. Лучше было вызвать того на поединок, но сразу дознаться правды, чем теперь упереться в чванливую надменность мага-стратега. Впереди неизвестность, непредсказуемость, тьма…

Центральная Авлия, окрестности Рейхавена. То же время

В ту ночь Ивору Итону, как и Гримли не спалось. Эльф только что приехал из столицы, где получил очередной нагоняй от руководства Совета Правды. Строжайшее предупреждение о вмешательстве в личные дела других членов Совета относилось к его прямому начальнику Алагару, и в его отсутствие архидруиды вызвали именно Ивора. Прочие руководители организации хранили нейтралитет или вообще отрекались от попавшего в опалу Алагара.

В Рейхавене его сильно удивили титаны. Десяток каменнотелых исполинов, сверкая гигантскими мечами и золотыми доспехами, подобно вечно недремлющим стражам окружали город, так что с любой окраины можно было видеть хотя бы две массивные фигуры. Эти грозные существа всегда впечатляли Ивора. Именно глухое протяжное дыхание титанов было подлинным представлением силы и могущества северных чародеев. Вдохнуть жизнь в такую скалу, такую мощь вложить и использовать не для деспотии, а для защиты, как это благородно! Подобная миролюбивая сила убеждает куда лучше любых церковных проповедей, вселяет ни с чем несравнимую уверенность и веру. В то же время опасность войны с нойонами нарастала с каждым днем. Казалось бы, Ивор разведчик, а не воин. Высокого ранга вельможа, и находится в тысяче миль от мест боев, но он явно чувствовал неотвратимость изменений. Мысль о влиятельном и скрытом предателе, о том, что кто-то из магов может оказаться сторонником нойонов, не давала ему сна, наводила беспокойство и страх.

Эльза мирно спала рядом, уставшая от поездки в гости к соседям, известным представителям торговой федерации Авлии. Там супруга была эльфийкой, а муж из людей, у них было двое прекрасных малышей. Ивор никогда не читал мыслей Эльзы, даже во время самой интимной близости, когда раскрывается любая броня. У Эльзы не было никаких магических навыков, но как потомок Эй-джей-Дая она должна была нести какое-то зерно силы.

Вдруг сильная рябь как волной окатила астрал. Ивор открыл глаза и посмотрел на стену, где висела посеребренная сабля, закаленная огнем гладиуса Солмира. К дому приближался всадник, это был чародей очень сильный, в доспехах, рассеивающих магию. Он не хотел, что арагонские глаза его видели.

Ивор четко видел в астрале фигуру, он был совсем рядом с домом, въезжал во двор. В ярко-белой рубашке, шнурованной серебристыми нитями, эльф соскользнул с кровати, надел сапоги, притянул со стены саблю и до предела напряг свое астральное чутье. Кто же это?

Знакомое ощущение, он уже видел такое сочетание силы и защиты. Кончиком сабли Ивор слегка отодвинул штору, не показываясь в окне. Полумрак тумана поднимался от реки и окутывал окрестности. Всадник спешился и по-свойски привязал притихшего коня. Лысая голова, волосы пучком на затылке – Алагар!

Ивор подошел к дверям и распахнул их, его учитель и наставник приставил палец к губам и прошел внутрь.

– Эльза спит? – Он посмотрел на Ивора большими круглыми глазами. Эта смешливая улыбка, появляющаяся у тех, кто недавно понял, как быстро стареет.

– Да, а почему вы здесь, не в Сингмаре. Солмир…

– Тише ты, много слов. Я смотрю, ты здорово тут обстроился.

– Можно так говорить, – заметил в астрале Ивор.

– Тоже не стоит, у них четкие уши и зоркий взгляд, – Алагар указал пальцем в небо. – Идем.

Дверь закрылась, и они прошли в гостиную на втором этаже дома.

– Мягкий свет, – приказал Ивор, и магические свечи зажглись приглушенным огнем, освещая всю комнату, почти без трепета под порывами воздуха.

– У меня мало времени, твой конь здесь?

– Да!

– Хорошо, значит, можно быстро достичь северной границы, там меня ждет дракон! – все ещё приглушенно указал Алагар.

– Но куда мы едем, зачем, почему так спешно?! Что вообще…

– Ты опять срываешься, Ивор. Я смотрю, ты распустился, после того как зажил счастливой семейной жизнью! – Алагар усмехнулся.

Глава разведки достал из-за пояса рукоять гладиуса и положил на стол. С этим клинком Ивор рисковал в дальней разведке в Фолийской миссии несколько лет назад.

– Ты должен задавать вопросы грамотно, не суетясь по порядку. Тогда их будет много меньше, – говоря так, Алагар открыл кожаный походный мешочек и стал переодеваться в одежды совсем не парадные.

– Ты меня не спросил, что я узнал в Сингмаре…

– И что вы узнали в Сингмаре?

– Темные эльфы уверены, что наша война с нойонами обернется поражением.

– С чего бы, атари? Они лгут!

– У них есть какой-то посредник, между ними и нойонами, они вместе хотят избавиться от северных старцев.

– Я всегда говорил, с отступниками надо было быть жестче с самого начала, – завелся Ивор.

– Подожди, – оборвал его на полуслове Алагар, так и замерший в легкой зеленой рубашке, натянутой под доспех.

– Ты должен понять, сейчас нельзя просто сидеть сложа руки! Это уже не кухонная дипломатия. Время вышло. Все, что нам дорого в этой жизни, находится в страшной опасности!

– Как вам удалось от них вырваться, да еще и пробраться в Рейхавен? – Алагар дернул шеей, на вид будто осунулся.

– Я действовал неофициально и ушел с задания так же. Я не встречался с Лей Рином, только с его помощником, потом прочел его мысли и обратил в дерево.

– Сингмарцы гнались за вами?

– Думаю, нет. Они же не знают того, что я знаю, но постараются предупредить того, кого называют «посредником», об опасности.

– Вы все ещё считаете, что это…

– Ранкх, – четко произнес Алагар, плотно сжимая губы, после каждой буквы этого имени. – Именно он стоит за всем, он покрывает канцлера людей, предателя, которого они никак не решатся арестовать. Ранкх превратил Совет Правды в свору подпевал и марионеток, скрывая свои действия от Солмира. Сколько я ни убеждал его, маг-дипломат не верил ни одному моему слову.

– Так и есть, – грустно подтвердил Ивор.

– Он боится мага-воина, так же как и другие! С Арагоном случилось страшное, в нем перерожденцы! Возможно, Ранкх испугался смерти и договорился с нойонами о бессмертии, можно лишь предполагать. Я знаю одно – сингмарцы верят ему. А «посредник» обещал им вернуть потерянное из-за Авельда бессмертие, осуществить их мечту!

– Ясно, что после этого они его поддержали. Безропотно работали на этого «посредника» в центре передачи в Силиде, – рассуждал вслух Ивор.

– И не только. Этот случай лишь вершина айсберга. То, что там появился нойон и уничтожил их тайное логово, все это не случайно. Как он мог оказаться здесь незамеченным? Только если глаза Арагона сами отворачивались от него!

– Это логично, но что теперь делать? Ранкх в Эрафии ведет вперед огромную армию, якобы на решающую битву с тьмой…

– В этом и есть их план. Ранкх ведет титанов не на битву, он ведет титанов в их сторону.

– Но что мы можем сделать? Сейчас уже нет времени, да и в открытом столкновении Ранкх… он просто уничтожит нас!

– Не все так плохо, – Алагар пододвинул табурет и положил на перекладину ноги в запыленных сапогах. – У него есть слабое место, да и колдуны помощнее его есть…

– Что ты предлагаешь? – голос Ивора чуть изменился, он подумал об Эльзе, что ему снова надо принять решение. Остаться с ней или уйти? Рискнуть и ввязаться в новую опаснейшую авантюру?

– Да, ты верно думаешь, – его наставник улыбнулся и тряхнул копной волос. – Мы должны вывести мага-ренегата на чистую воду, и мы это сделаем. Мы знаем, где он прячет все улики своей измены – в своих покоях в Валтаре! В белых башнях с огненными знаками! Наше архивное дело на канцлера Рууда, изъятое Эллезаром, по приказу мага, также находится там. Так же как и все улики, что у нас отобрали големы при расследовании дела о передатчике под Силидом. Уверен, там же он хранит свидетельства связи с нойонами, больше негде! Мы должны только обнаружить их и дать знать другим магам – Солмиру, Теодору, всем, кто будет в Валтаре. Оттуда концентраторы подпитывают титанов в армии Ранкха. Если нам удастся изобличить его, арагонцы остановят армию, выведут титанов из его подчинения и сами решат, что делать с предателем. Ранкх не сможет повернуть всю мощь титанов против людей и причинить им вред!

– Но подожди. – Ивор только что не щупал себя, дабы убедиться, что все услышанное не сон. – Ты предлагаешь проникнуть в его покои в Валтаре? В белую цитадель высшей магии?! Да там легион его слуг и помощников! И телепортер наверняка работает отменно. Кроме того, Алагар, ты сам не на вполне легальном положении!

– Успокойся, я знаю, на каком положении нахожусь. – Глаза старого разведчика сузились, кровь прилила к лицу. – Не стоит читать мне нотаций в стиле руководства Совета!

– Кстати, я сегодня там был, и нотации читали мне, а не вам!

– Это не важно…

– Я боюсь за неё! – указал Ивор на стену, отделявшую спальню. – И вообще за всех здесь. Ранкх очень силен, очень могуществен! Он привык править миром! Большая часть Совета на его стороне, они могут захватить Эльзу!

– Не посмеют и не успеют. Причинить вред Грифонхатам – это озлобить против себя всех людей. Ни один из наших на такое не способен. Кроме того, на нашей стороне внезапность!

– И даже если мы каким-то необъяснимым образом попадем в Валтару… Скажите, как мы преодолеем верную Ранкху стражу? Его големов, грозных наг, верных адептов-послушников? Его чарами покрыт каждый дюйм здания. Если все верно, то он узнает о вторжении за тысячи миль и телепортируется туда сам. Либо с помощью магии уничтожит свидетельства связи с нежитью. Кроме того, внутри может быть неизвестная нам магия нойонов! Как мы преодолеем все эти преграды? Что получим в итоге? Что узнаем? – Голосом Ивора впервые говорил страх. Лежа на столе Кип-де-Зула перед жестоким некромантом во мраке, совсем один, он меньше боялся, чем сейчас, споря со своим мудрым наставником и учителем.

– Мы узнаем истину, – коротко ответил Алагар. – Семейная жизнь круто изменила тебя, Итон. Может, тебе уйти со службы?

– Я не сомневаюсь в вас, мастер, я…

– Похоже, ты сомневаешься в себе! – Алагар откинулся на спинку кресла. Выдержал паузу, встал, походил по комнате и замер у окна. – В Валтару мы попадем. У меня ещё остались друзья в Совете, двое из них должны были в скором времени отправиться на север. В предместьях Бафира их ждет золотой дракон, но вместо них туда полетим мы!

– Но кто, кто решился так подставить Эллезара?

– Не я один вижу, что он всего лишь ослабевший от горя потери старый эльф. Эллезар лишь марионетка в руках Ранкха. Тебе совершенно не нужно знать, кто нам поможет. А по поводу големов и наг… – друид отодвинул тогу, показав торчащий за поясом гладиус, – они преодолимое препятствие! Чары Ранкха не убьют нас сразу, это очевидно. Дальше мы призовем в свидетели любого из истинных, кто окажется в столице, а Хрезион вообще её не покидает. В присутствии другого белого никто не решится нас убить. У меня есть план, и я уверен в успехе, а ты?

Он подошел к Ивору и посмотрел в глаза.

– С самой смерти Корониуса три года назад я вижу в тебе этот страх. Ты видел нойонов наяву, ты мог драться с ними, ты их не боялся! Мы с тобой можем всё изменить, остановить и изобличить тайного «посредника» – предателя. Спасти Эльзу от печальной участи. – Алагар развернулся и вальяжно прошествовал к лестнице. – Так ты со мной?

Ивор посмотрел на своего учителя в реальности и в астрале. Было ясно, он искренне готов рискнуть. Рискнуть собой, чтобы добиться правды.

– Не могу вот так дать ответ. Не могу уехать, не попрощавшись с Эльзой…

– Я не тороплю, буду ждать на северной развилке у поворота на Бафир через два часа. Но ждать буду недолго!

Алагар махнул рукой, сбежал по лестнице и исчез в дверном проеме.

Шелест травы, звуки ночи, холод.

«А если он ошибется, что делать?» – эта мысль непрерывно стучала в голове Ивора. Солмир может спасти от гнева Ранкха, а может и не спасти. Как с ним связаться? Ивор с саблей в руках прошел в спальню. Повесил оружие на стену и стал тихо одеваться, потом подошел к Эльзе, поцелуем в щеку разбудил её.

– Доброе утро, милая, я уезжаю!

Через час Лиен-най, быстрый конь, верный друг и слуга Ивора Итона, нёс эльфа к большому северному перекрестку. Его путь лежал на далекий север, на вершину мира, в сердце Светлого круга. Решено! Он не только понимал, что Алагар будет оскорблен отказом, и в таком случае их отношения никогда уже не станут прежними. Ивора манила тайна. Он хотел отомстить самому себе за тот страх, о котором напомнил ему наставник. О том, как, имея гладиус, он не пришел на помощь Корониусу. Он должен рискнуть вновь и победить в этот старый страх, должен! Ивор уверенно правил коня, выехав на широкую, подсвеченную магическим огнем дорогу к военной цитадели Бафир.

Восточная Авлия, святилище Солмира. На следующий день

То утро началось для Гримли без каких-либо серьезных потрясений. Он проснулся, почитал, как обычно, сеанс медитации заменил плотскую пищу, и, набравшись сил, юноша пошел на поле для тренировки – широкую арену, исписанную всевозможными рунами, где были наложены все виды чар, какие только знал хозяин святилища. Шел дождь, мелкий, моросящий, что странно, для осени очень теплый. Юноша как будто не чувствовал его. Гримли вообще научился закрываться на время тренировок от всего внешнего, научился освобождаться от всяких эмоций. Он чувствовал, как день за днем в нем умирают страхи.

Сегодня ночью ему снился бой в Карстольде. Он ему часто снился. Смерть мастера Торребора, доброго учителя и первого наставника. Ведь тогда, в академии, он на свой страх и риск взялся его обучать. После доносов Мантиса о колдовстве Торребор не передал его в руки ордена Фавела. Снился Гримли и сумеречный колдун на стороне орков, его жутковатый огненный бич, отражающий магию щит – «зеркало мира». Он тогда здорово его ранил словесным ударом. Лишь ранил, но в самое сердце. Этот безвестный чародей знал Аделаиду, значит, и они могут о ней знать.

Гримли в легкой накидке под струями дождя стоял на особых точках арены, в «огненных точках», и проходил путь, принимая и отдавая жизненную силу. Он знал, что когда сможет пройти по арене полный круг извилистого пути, то будет знать всё, что знает Солмир. Сейчас Гримли едва доходил до конца первой четверти, и каждый следующий шаг давался гораздо сложнее предыдущего.

Вдруг наверху, прямо над собой в астрале Гримли ощутил дуновение силы. Невидимая рука магии воды пронеслась над лесом, в тот же миг дождь кончился, и в дыры разорванных облаков прорвались снопы солнечных лучей. Гримли осмотрелся, от главного здания центра связи к арене шел Солмир. Маг был в эрафийском кожаном полудоспехе и серой хламиде. Его можно было принять за проповедника культа Велеса, таталийского отшельника, но только не за белого мага, одного из тех шести, кто управлял течением жизни этого мира. В астрале к Гримли летел ярко-белый ангел с молодым лицом, лицом Солмира. Таким он был много лет назад. Даже сейчас, после стольких тренировок, Гримли не мог долго смотреть на него в астрале. Учитель знал это и умерил свою разящую ауру.

– Тучи сегодня совсем некстати, к нашему экзамену, – улыбаясь, заметил маг, подойдя ближе.

– Я никогда не видел вас таким!

– Каким?

– Не в белых одеждах. Мне казалось, одеяние будто часть вашей жизни, артефакт, что-то важное…

– Мой вид лишь предосторожность, необходимая к концу сегодняшнего занятия.

Путь ученика к центру арены преграждал поток чар природного характера жизненной силы. Они были изощрены в лучших эльфийских традициях. В астрале перед Гримли трепетала сеть с тысячей мелких разящих узелков. Их надо было понять и развязать, либо прорваться наружу.

– Ты хотел меня вчера о чем-то спросить… – Солмир беззаботно прошествовал в середину круга.

И как его самого не берет, злился Фолкин.

– Да, я о многом хотел спросить вас, учитель! О расколе эльфов, например. Выходит, что тогда ваши предки, вернее те, кто был кругом Света, навязали эльфам отказ от бессмертия! Вы изолировали недовольных, а самым активным врагам провели внушение Изен-Сенна. Эльфов силой принудили к покорности, и поэтому сингмарцы настроены против нас, верно?

– Не совсем, темные эльфы-отступники за многое нам благодарны. Ведь мы сохранили им жизнь, сохранили их обычаи, их культуру, традиции. Позволили дальше заниматься магией. Вспомни, как поступают нойоны с теми, кто отказывается им повиноваться…

– Но вы все равно лишили их выбора.

– Так поступили из соображений безопасности.

– Это жестоко!

– Это было мудро! Понимаешь, это и есть суть, корень проблемы бессмертия. Мы считаем его абсолютным злом. Ведь тогда, имея бессмертие в эльфийской перворожденной форме, или принимая его в таком виде, как подают его нойоны, ты замыкаешься в одном мире, становишься рабом своего тела. Заключишь самого себя в темницу из плоти и крови!

– Но ведь в отличие от нойонов, эльфы не умерщвляли людей для своих опытов! Они не чинили насилия, а рождались бессмертными от природы!

– И что с того? Когда первые маги встретили эльфов, у них уже были построены города, могучие силы природы служили им. Они неплохо разбирались в астральных потоках, и знаешь, что странно, среди них не было никого старше нескольких сотен лет. Как ты думаешь, почему? Ведь рождаясь бессмертными от природы, эльфы должны быть очень древними…

– Я не понимаю…

– Они истребляли друг друга, бессмертие очень быстро наполняло этот мир. Их дети, дети их детей и так далее, всем не хватало ни земли, ни ресурсов, ни власти. И молодые начинали борьбу со старыми. Она была так обострена, что все прочие народы – люди, орки, гноллы, минойцы, получили шанс выжить. Кроме того, эльфы не могли покидать свою местность, ведь силу им придавали мистические живые леса, деревья Кори. Энтические существа. Сейчас их осталось совсем немного. Нойоны придумали заражать энтов черной магией, превращая в кровавых хуорнов, деревья пожиратели плоти. С появлением нойонов раса эльфов и так была обречена!

– То есть их мистическая сила и бессмертие были связаны с жизнью среди лесов Кори?

– Возможно. Тогда бессмертные эльфы не могли надолго покидать свои леса, они мгновенно старели. Теперь же авлийцы путешествуют по всему миру, этому мы их научили, мы порвали их привязанность к лесу, и они весьма благодарны. Спроси любого члена Совета Правды! К тому же мы могли лечить лес от чудовищ хуорнов, и тем самым вообще сохранили Сингмар. Очевидно, что темные эльфы сожалеют о былом могуществе, но никогда за почти тысячу лет они не выступали против нас на стороне нойонов.

Гримли хотел ещё что-то сказать, но слова путались в голове. Аргументы Солмира были столь весомы, что противопоставить им что-либо было очень сложно. За ним была сила и мощь, с которой в этой части мира никто не мог сравниться. За спиной Гримли были двадцать три года жизни, из которых двадцать, как ему казалось, он не жил, а просто существовал.

– Можно мне выйти из круга? Я не могу сегодня пройти линию природы…

– Нет, спроси меня, о чем хочешь, но арену покидать не стоит! Нельзя отступать перед обстоятельствами. А ты и оценить их пока толком не можешь!

– Вы знаете, учитель, мне ночью приснился страшный сон.

– Сны людей соединяют дар предвидения с прошлым. Что же тебе снилось?

– Сражение в Карстольде, тот сумеречный чародей, выступивший против меня. Он ведь сразил, победил меня, понимаете…

– Судя по твоим рассказам, он был много опытнее тебя и имел огромный набор специальных артефактов. Ты был безоружен против его приемов, хотя и истинный маг…

– Вы опять шутите, учитель. И сон мне напомнил не его силу, а мысли, ту ярость, с которой он набросился на меня. Он знал Аделаиду, понимаете, когда-то раньше слышал о ней, и в его мыслях был поток ревности!

– Не стоит мне повторять тебя урок об опасности сильных привязанностей. Ревность, если она и была, не придавала ему сил, наоборот, ослепляла его. Тот сумеречный становился слабее.

– Я не об этом. Мне интересно, как он узнал о ней? Я хотел расспросить Аделаиду, но вы тогда нас прервали и забрали меня! Его мысли в момент боя в Карстольде частично приоткрылись мне. Я видел, где прошла часть его жизни. Где прошло детство, какой-то остров…

– Как его звали?

– Орки обращались к нему Синкат.

– Синкат, сын Гуннара Гарди, – бормотал Солмир. Он сразу вспомнил последний разговор с Аджитом, в котором повел себя так надменно и заносчиво. Тогда Аджит сказал, что сын Гуннара может оказаться союзником, а не врагом. Это и есть его свидетель раскола среди нойонов, понял старый маг.

– Ты верно заметил, Гримли, я сейчас тоже подумал, этот Синкат может оказаться нам полезным. Ты мог бы узнать его, если он даже будет носить астральную маску и изменит внешность?

– Да, я хорошо запомнил его!

– Отлично, как только я вернусь из Валтары, мы с тобой направимся в Кревланд.

– Вы отбываете в северную обитель?

– Мне надо кое-что показать и разъяснить. Ты ведь плохо думал о нас…

– Да, об Арагоне в целом, понимаете, чем больше я читаю книг, чем больше смотрю информ-кристаллы, чем больше узнаю о прошлом, тем меньше понимаю вас. Почему вы все время устраняетесь от людей, даже в мелочах. Вы можете перемещать горы, изменять русла рек, делать дни ясными, – махнул рукой на просветлевшее небо Гримли, – а урожаи большими, чтобы никто не страдал от голода.

– Я уже говорил тебе о цветке и поливе. О том, что он умрет, если перелить, помнишь?

– Ну, а хотя бы лечение детей! Множество несчастных умирают от болезней. Вы знаете тысячи заклятий, что позволяют преодолеть их. Вы можете вдохнуть жизнь в камни и сталь, вроде големов и титанов, почему же вы не жалеете людей?

– Мы жалеем людей, Гримли, и именно поэтому не приходим им на помощь, во всех тех случаях, что ты упомянул. Мы не можем вдохнуть в камни жизнь, лишь способность к движению. Породить жизнь может лишь сам этот мир, весь мир! Ни нам, ни нойонам, ни Велесу и Хаиду, о которых ты слышал, это не под силу.

– Я не понимаю. – Гримли сошел со своих огненных точек, и чары природы хлестким ударом отбросили юношу к покатой стене арены. Солмир, спокойно стуча посохом по песку, переступал через ряды сотен заклятий и подошел к нему.

– Ты не понимаешь, но хочешь разобраться. Это главное, и это хорошо. Поднимайся! – Маг протянул руку. Гримли вскинул свою, и они встретились. Юноша встал.

– Сейчас мы перенесемся в одно место. Здесь недалеко, сорок миль к югу. Этой ночью я думал, стоит ли подвергать тебя столь серьезному испытанию, и сейчас вижу, эта необходимость назрела. Ты хорошо освоил совместный телепорт в сильном потоке?

– Я надеюсь…

Белый маг обвел концом посоха круг и произнес слова, связывающие оба места. Его память была безукоризненна. Он видел пункт их назначения, круг засветился белым огнем множества знаков. Только что произнесенное на староэрафийском языке заклятие отобразилось на песке ярким текстом. Солмир переступил черту, за ним вошел Гримли. Он не успел разобрать, что написано, как маг резко одернул его:

– Смотри только перед собой, а то попадешь в стену или в дерево, что тогда я буду с тобой делать?

Астрал сжался и разжался вновь, в реальности Гримли не успел и глазом моргнуть. Они были в плохо освещенном деревянном коридоре. Стоял резкий запах, как от огненной воды в трактире, только более резкий.

– Хорошо, что никого нет, а то многие в обморок падают… – улыбнулся маг, – идем.

Они пошли прямо. Это было небольшое двухэтажное деревянное здание, напоминавшее хорошо отделанный барак. Гримли видел в астрале – в каждой комнате есть кровати, там лежат люди и эльфы.

– Это школа лекарей? – Солмир не ответил, на следующем повороте у входа стояли двое стражников эрафийской форме.

– Кто такие? Сюда нельзя! – начал было один из них.

Маг посмотрел на них, и стража затихла.

– Здесь палата для умирающих. А вообще это дом скорби. Тут доживают свои последние дня эрафийские торговцы и обедневшие аристократы. Некоторые эльфы, что особенно были близки с людьми.

Какая-то женщина в серой хламиде несла поднос с целой уймой склянок и напитков, она увидела замерших в неестественных позах стражников и двух гостей у палаты умирающих. Хотела закричать и чуть не выронила поднос.

– Замри, – отрезал Гримли, и сиделка замерла, парализованная спутавшей её магической сеткой воздуха.

– Ну, зачем так грубо? Ее ждут страждущие, ты доставляешь людям мучения, которых они не заслуживают! – Солмир коснулся разума послушницы лекарей, и она, не сказав ни слова, поклонилась и пошла дальше по коридору, исчезнув в последней комнате.

– Что стоишь, сейчас самое время, идем! – Маг открыл дверь, и Гримли зашел следом. В комнате был тяжелый спертый воздух.

– Странно, они не открывают окна.

– Дождь, – прошептал Солмир.

Воздух палаты наполнился свежестью весеннего луга после дождя, запах первоцветов в несколько мгновений наполнил комнату. Тут было десять кроватей, на девяти из них лежали женщины, почти все спали. Гримли находился в астрале, из многочисленных, невидимых в реальности ран силы жизни быстро покидали их тела.

Вдруг одна женщина слегка за сорок лет резко поднялась на постели, её будто пробил резкий удар. Но этого была не магия, а просто боль. Маг отступил за спину послушника. Гримли видел, что время её жизни практически истекло.

– Вы! – вскричала она, это был не громкий резкий возглас, не злобный, но у Гримли по коже побежали мурашки.

– Вы… я знаю вас, вы ангелы! Вы пришли за мной, – в исступленно-красных глазах женщины играли безумные отблески, – вы ведь всё можете?!

Её лицо покрывали красные пятна, волосы на лбу слиплись. Женщина говорила, срываясь и сипя глубокой одышкой. В астрале было видно – её внутренние органы поражены каким-то загадочным гниением, невидимым для простых смертных.

– Боже, великий Велес, какая боль!!! Если бы вы знали, – она почти встала с кровати, дорогой шерстяной плащ с серебряным плетением, стоивший больше, чем жизни нескольких крестьян, смятым повалился на пол. Когда-то она была красавицей, первой невестой в своей провинции, а теперь замерла всего в шаге от бездны.

– Вы маг, я знаю, знаю, – хрипела женщина. Вдруг, соскочив с кровати, с бесноватой резвостью она бросилась к Гримли, вцепилась в руку и пала на колени.

– Вы маги, вы всё, всё можете! – Гримли пробил пот. – Вы разогнали дождь, дали мне дышать, – лицо несчастной было сведено судорогой, она целовала юноше руки, размазывая слюни и сопли.

– Излечите меня! Дайте, дайте ещё год, два года жизни! Я не хочу умирать, мне так больно! – Гримли жутко напрягся. Как подло, Солмир не предупредил его, что сейчас здесь будет.

– Я молю тебя, милый юноша! Я буду твоей рабой, ты сможешь брать меня, когда только захочешь. Я буду мыть тебе ноги, молю же – дай! Дай мне ещё жизни! – Её руки тянулись все выше, как будто она хотела повиснуть на шее Гримли. Он отшатнулся, да и боль во всем теле не позволила женщине встать.

– Я не знаю, что делать, учитель, кто она? – Солмир молчал. Его лицо было холодно, будто из мрамора, он смотрел только в астрал, не испытывая ни жалости, ни удовольствия. Маг созерцал смерть, зная, что его ждет та же участь. Гримли думал, что это испытание только для него, но на самом деле это было не так.

– Да кто она?! – юноша дернул Солмира за рукав.

– Неважно, ты ведь ничего не сделаешь, – ответил маг.

Взгляд женщины впился в лицо Гримли и седобородого старца, метался у него за спиной, потом назад. Она уже не могла говорить и лишь тихо стонала. Её взгляд – одна чистая мольба о спасении, один страх, но вот он отступал, сменяясь обреченной безысходностью.

– Ты не спасешь её.

– Спасу!

– Нет… – Солмир презрительно покачал головой.

– Да!

– Нет!!

– Да!!! – громко крикнул Фолкин в реальности. Кто-то из страдальцев проснулся, кто-то повернулся на другой бок, высунув из-под одеяла желтую пятку.

Гримли протянул астральную руку и, вспомнив весь набор заклятий магии природы, нашел то, что, по его мнению, было необходимо именно сейчас.

Женщина ослабла и начала оседать назад, уперлась в спинку кровати, все ещё цепляясь руками за воздух, как жуки хватаются за последнюю соломинку, уносимые бурным потоком.

Гримли почти коснулся её, как вдруг яркая белая вспышка прошла по астралу – его рука уперлась в преграду, теплую и греющую. Он резко обернулся к Солмиру. В параллельном мире вокруг тела ангела с яркими белыми крыльями был очерчен круг. Гримли был внутри него, а умирающая – снаружи.

– Нет, ты не посмеешь! – злобно крикнул Гримли. Он с силой ударил препятствие, раз, другой. Вновь посмотрел на Солмира, глаза мага сияли серебристым холодным огнем.

– Не пытайся остановить волю всего мира!

– Нет! Это не воля мира, это твоя воля, пусти! – молодой чародей рванулся в астрале и вновь лез вперед. В реальности основные здания и стены затряслись, тело женщины, потерявшей сознание, соскользнуло с его рук. Кончики пальцев юноши окутало яркое белое свечение.

– Ты разрушишь здесь всё! Ты этого хочешь? – Солмир говорил неровно, с придыханием перекрикивая ураган. Ему приходилось сдерживать огромный напор эмоций и ярости своего ученика.

– Ты убиваешь её! Ты убиваешь их всех!

– Это жизни естественный финал!

– Нет! – Гримли ударил в «щит Анора» так сильно, как только мог. Все здание зашаталось, люди с криком покатились с шатающихся кроватей, ещё миг – и прорвавшиеся потоки его ярости испепелят все вокруг. Тут сквозь прозрачную стену щита Гримли увидел, как мощные естественные потоки астральных течений охватили женщину, закрутили её. Связь с реальным телом затрепетала и оборвалась, как тонкая нить на сильном ветру. В тот же миг глаза несчастной остекленели, изо рта сползла тонкая струйка крови.

Астральное тело женщины, столь ясно различимое сейчас, как серый лист, оторвавшийся с дерева, было подхвачено трепещущим темно-красным потоком и унесено неведомо куда.

– Зачем? – Гримли яростно обернулся к магу, сжимая кулаки.

– Ты увидел… – Солмир взмахнул посохом и коснулся его лба.

Юноша видел, что астрал сжался вокруг него, противиться навязываемому телепорту было очень опасно. Гримли был сломлен, чувствовал себя так, будто его очень сильно избили. Он не противился и через миг оказался там, откуда они убыли – на краю арены в святилище мага-дипломата.

Гримли вскочил, хотел броситься на Солмира, но остановился, замер и плача повалился на землю. Над ними было голубое небо. Никаких следов туч – лишь глубокая, искрящаяся голубизна и солнце далеко на во-стоке.

– Вы их убиваете! Убиваете! – яростно кричал он в астрале. – Не хочу вас видеть! Не хочу! Чудовища!

– Мы не можем стоять над смертным одром каждого. Чем тогда мы будем отличаться от нойонов? Бессмертие это их путь, хочешь к ним?

Вопрос остался без ответа. Гримли встал и, не говоря ни слова, утер лицо. Умылся наколдованной водой и побрел к своему домику. Солмир и не думал оправдываться, хотя понимал, что испытание было не из легких. Маг пошел назад к воздушной капелле и центру связи.

Если он и правда поднимет спящую армию, как думает Теодор, при таких приступах ярости, такой необдуманности, таких эмоциях – это смертельно опасно для нас, для всех! «Не думал, что власть так портит людей», – вспомнил он слова Аджита. Как все это не вовремя. Война и Теодор с его вратами, теперь ещё и Гримли расстроен. Надо ехать, разобраться во всем самому, самому!

Юный маг до вечера не выходил из своего домика. Он почувствовал, что учитель покинул святилище. Яркий светящийся пегас Рон уносил всадника далеко на север. Туда, где под незаходящим солнцем сверкала кристаллическими гранями Белая Цитадель Валтары.

Глава 11

Южный Лордарон, окрестности Уру-итиля. 10-й путь Лун, 989 год н. э.

Лазарен думал, что это никогда не кончится. Он и прежде не раз бывал в заточении, но чтобы у своих, и ему никто не уделял внимания – такое было впервые. Разведчик насчитал четыре заката и рассвета. Четыре дня он видел лишь желтые медные лица големов, обращаться к которым было все равно, что разговаривать со стеной. Он сидел в каком-то амбаре, где хранились колеса крестьянских телег. Раньше, судя по смятой соломе, их было много, теперь только несколько сломанных ободов и всепроникающий запах сырости. Руки рыцаря были привязаны к толстому бревну, можно было бы изловчиться и постараться перегрызть путы, но он все-таки был у своих, по крайней мере, разведчику так казалось. Окажись он в лапах Кип-де-Зула, все было бы по-другому, но это задержание просто какая-то нелепость, ошибка. Его освободят, и после первого допроса он увидит Шиву. Лазарен постоянно думал о ней. О Шиве, о войне, о войсках нойонов в лесу, всего в пятидесяти милях к югу отсюда. Может, они уже разбиты. Проклятье, когда же можно будет хоть с кем-то поговорить, узнать, что происходит?!

Будто в ответ на его мольбы двери сарая распахнулись и на пороге появились три голема. В руках у двоих были пики, третий с высоким золотистым гребнем был безоружен. Еды с ними не было, да есть и не хотелось, местная баланда за прошедшие дни ему опротивела. Питание походило на худшие эрафийские тюрьмы.

– Лазарен, вставайте и идите!

– Ты руки развяжи, я с этим бревном пойду? – разведчик добавил к сказанному крепкое ругательство.

Голем зашел сзади, дважды ударив пикой, перерезал путы. Вот ещё, не развязывают, а портят, какое тупое отношение ко всему. Лазарен сплюнул. Что толку говорить с этими истуканами.

– Да не сбегу я, – он демонстративно развел руки, и стоявший сзади золотой страж вновь ощупал его.

– Идите за мной, – низким голосом приказал старший голем.

Они вышли на улицу. Был вечер. Солнце припекало как-то совсем по-весеннему, кровь разливалась по дико затекшим ногам, каждый шаг давался с трудом. Это была окраина крошечной деревушки, кругом большие лиственные деревья с желтыми кронами. Он видел, как на холме пятеро грифонов лакомились огромной развороченной тушей гросса. Значит, здесь есть люди, уже неплохо. Он думал, на каком языке и кто его сейчас будет допрашивать. Что-то с памятью случилось – авлийский почти забыл, бывает же такое! Не мог сейчас построить ни одной фразы. Арагонцы, они наверняка говорят на авлийском. За всю свою жизнь Лазарен ни разу не был в пределах снежной страны магов и видел живым только одного из них – Солмира. Ему вспомнилась коронация Эдрика Третьего. Королей Эрафии всегда короновали истинные маги. Что за глупость у меня в голове? Вспомнить не могу ни слова по-эльфийски, тьфу!

Тут Лазарену пришлось отвлечься от своих мыслей. Големы втолкнули его в бревенчатую избу, двое остались на карауле, один вошел следом. Стол, три стула, все грубо срубленное, крестьянское, не хватало только котелка с дымящейся картошкой. Вместо этого стояла пирамидка просмотра информ-кристаллов, в ней висел фиолетовый светящийся камушек. Окна были без стекол, раньше их затягивали бычьим пузырем или закрывали тяжелыми ставнями. Стекла для селян были непозволительной роскошью. По ту сторону стола, делившего комнату надвое, около мазаной печи стоял человек в коротком кожаном камзоле. На поясе висела обычная серебристая сабля, на руках кольца. Волосы не короткие и не длинные, редкого русого цвета, будто он был родом из Кревланда. Мужчина стоял спиной и смотрел в сторону.

– Садитесь! – Резкий высокий голос совсем не вязался с широкоплечей фигурой. Лазарену не хотелось сидеть, воспоминания о долгих часах в неудобной позе давали о себе знать болью в каждом суставе.

– Кто вы? – Хозяин обернулся. Обычное лицо, каких Лазарен видел тысячи. Телосложение грузноватое, узкий неприятный нос, глаза серые, будто соты в осином улье.

– Вы сядьте! – Голем положил руки на плечи разведчика. Не желая тратить сил попусту, Лазарен подчинился.

– Меня зовут Келлсар, я служу истинному магу Даремифу, – представился широкоплечий.

– По какой причине меня задержали? Почему не дают связаться с властями Эрафии, почему кормят отбросами и пытают изощренным изнурением?!

– Вы уже пять вопросов задали, я ответил лишь на один. Меж тем вас привели сюда, чтобы вы отвечали на вопросы. Вы хотите говорить со мной или предпочитаете сидеть в обнимку с бревном?

Лазарен промолчал. Как на вершины арагонской иерархии попадают такие люди? Это же обычный палач, в любой нашей тюрьме или в ордене таких дознавателей как грязи…

– Молчание знак согласия, – скупо улыбнулся Келлсар, – вы представьтесь для начала.

Фиолетовый камень на подставке сиял приглушенным светом. Он записывает разговор, понял разведчик. Ему оставалось лишь коситься на этот недобрый свет.

– Вы сюда зачем пришли? – без эмоций, как мозаику, расставлял слова Келлсар. – Вы там орали, бились головой о стену, просили возможности поговорить, предупредить. И вот я перед вами – говорите, предупреждайте, ну, что смолкли? Я хочу вам только лучшего, но помочь тому, кто сам себе добра не желает, дело сложное.

– Мне нужна помощь, мое задержание незаконно. Я служу в тайной миссии Эрафийской короны, и отвечать могу только перед Грифонхатами и моим прямым повелителем Оллином Эй-Тоем. А вы кто?

– Я экзорцист высшего ранга Келлсар. Мне пятьдесят лет. Вы так молоды, а уже успели так испортить себе жизнь. Нога под протезом сильно затекла, да?

– Вы просто недалекий извращенный дознаватель!

– Нет, мой добрый Лазарен, я ваша последняя надежда. Хотите знать, почему вас задержали?

– Хочу знать много чего ещё, но это в первую очередь, – огрызнулся разведчик.

– Вы подозреваетесь в измене. В сговоре с Темным кругом, расхищении эрафийской казны, участии во внутренних делах Кревланда по собственной инициативе, безо всяких приказов от короля Эрафии, на которого вы так бурно ссылаетесь. За этот набор проступков наказанием служит Изен-Сенна – Белый огонь мысли, в вашем случае проще покончить с собой, чем стерпеть это. Может, спасете вашу бессмертную душу, как вы любите говорить.

Келлсар улыбнулся. Лазарен сидел несколько опешив. Он понимал, что браслеты на его руках не могли не вызвать подозрения, но чтобы все сразу…

– Это бред! Все, что вы говорите! – разведчик чуть было не сорвался на ругань, но взял себя в руки. Все же он у своих, тут можно добиться правды.

– Я требую, чтобы меня передали эрафийским властям!

– А я хочу поехать в Авлию, на праздник «Дня Основания», и что с того?

Эти волосы, вытянутый череп, одежды. Келлсар чем-то напоминал огромную толстую осу, гигантского посеревшего от старости шершня, который смешно сгибал в локтях руки и шевелил губами, ничего не говоря. Колдует что-то, был уверен разведчик.

– И зачем вы меня здесь держите? Я в первый день всё описал големам и просил всё рассказать главному, видимо вам, если не ошибаюсь.

– Не ошиблись! – парировал его остроту экзорцист. – Вы говорили об отряде в несколько тысяч личей во главе с некромантом Кип-де-Зулом в пятидесяти милях к югу отсюда. Я отправил туда разведку и запустил глаза. Но в лесах никого не было, зато мы обнаружили руины аванпоста Серая Башня. В завалах големы нашли тело бывшего короля Кревланда Гирда Смелого, которого вам было велено доставить в Энроф. Потом мои отряды встречают вас вместе с любовницей, варваркой Шивой, помощницей нашего врага узурпатора Крага Хака. Вы бежите с золотом в сторону Кревланда, и оба живы, хотя ваши люди, вместе с Гирдом, остались там под руинами. Вы рассчитывали выдать свое спасение за чудо?

Лазарен молчал.

– Вы ведь сами это все спланировали, верно? Нойонам была нужна смерть Гирда, вам золото. Вы вели себя не как рыцарь света, а как посредственный варвар-наемник. Как потный и жадный самец! Вас одурманила эта рыжеволосая охотница за головами, или что-то иное? Я жду от вас хоть сколько-нибудь правдоподобную версию!

– Я не хочу более говорить с вами, это территория Эрафии?

– Нет, это граница Лордарона и Кревланда.

– Все равно, тут должны быть люди из отрядов генерала Велеска, передайте меня им!

– И вы снова сбежите к своим покровителям из числа нежити?

– Вы просто параноик! Я думал, это болезнь лишь ордена Фавела, но вы…

– Как вы считаете, Лазарен, я только и делаю, что слушаю ваши сказки? Когда не могу перетряхнуть мысли преступника, думаете, больше мне делать нечего? Знаете, почему вы здесь? Из-за этих браслетов. Они не такая большая преграда для меня. У вас уже есть один протез из дерева Кори, эльфы могут и кисти сделать… Будешь совсем как солдат-дендроид, смешно, правда? Глядишь, и корни пойдут…

Лазарен понял, о чем говорит экзорцист, и поёжился. Ему вспомнился Кип-де-Зул. Как они похожи, только этот ещё омерзительнее, ведь он «свой». Эдрик, наши генералы и эльфийские, встречаясь с этим Келлсаром, думают, что это могучий приближенный белого мага – а на деле жалкий палач, как хищная оса перебирает лапками.

Пауки и Осы, вдруг мелькнула у него крамольная мысль обо всем великом противостоянии колдунов. Келлсар вновь отвлек его от изящного сравнения.

– Ну так что, прибегнем к крайним мерам? – Экзорцист улыбнулся. – Пока я думаю, оставить ваши руки на месте, поговорим лучше с вашим «защитником». Вы молодец, что ничем его не выдали.

Каким защитником, помилуй Велес, кто может меня защитить здесь, генерал Велеск? Нет, всё отрицать, всё! Это провокация, он всё пишет, потом отрубит руки и выбросит куда-нибудь безо всякой помощи, решил Лазарен.

– Устроим вам очную ставку. Вы опытный человек, многое видели, не понимаю одного, чем они могли вас прельстить.

Голем подхватил Лазарена под руки и помог встать.

– У вас под носом армия нойонов, а вы здесь страдаете о собственной никчемности! – крикнул разведчик.

– Идите, я вызову вас вечером!

Снова сарай, обрывок веревки, он привязан к бревну. Как неудобно, они знают свое дело. Жаль, что так и не увидел Шиву.

Зато на обратном пути он видел конных эрафийских гвардейцев и несколько рыцарей – они ехали на восток. Значит, тут есть люди, есть возможность спастись. А если он и правда отрубит руки? От одной мысли его бросило в жар. Память сотрет, урод. Да и Шива – она для них враг, её не спасти от стирания памяти. Нет, надо бежать. Но куда? Какой же он все-таки глупый, этот экзорцист! Даже Кип-де-Зул был умнее. Тут разведчика одолела усталость. С трудом он устроился на земле и, стараясь не разрезать в кровь руки, уснул.

Его разбудил лязг, у двери големы убирали засов, потом яркий свет, тени. На улице вечер, он ясно видел багровое небо.

– Оставьте нас, – голос знакомый, низкий, масленый. Проснувшись, он плохо видел, но когда веревки сами сползли с его рук, он понял – перед ним маг. Это было колдовство, но разведчика оно не коснулось, только веревок. Вошедший наклонился и помог Лазарену встать на ноги.

Большой широкий нос, волосы, карие глаза.

– Это вы Аджит?

Гость кивнул.

– Я так сильно изменился за последние пятнадцать лет?

– Нет, мастер, совсем не изменились! Я благодарен вам за совет остаться в Эрафии. Маходж просил при случае передавать вам приветствие!

Перед глазами в памтяи Лазарена пронеслись пятнадцат лет разлуки с прежним наставником, предложившим ему найти свое место в тайной разведке королевского двора, единственном месте, где можно было совершенствовать свои навыки, не боясь угодить в застенки ордена Святого Фавела.

– Старого друга минойца я видел недавно в Энрофе. Был там из-за пары неотложных дел, – маг сумрака подвел разведчика к дверям. Снаружи стояли големы, трое рядом, еще несколько по периметру амбара.

– Что здесь происходит? Мне кажется, весь мир сошел с ума, этот местный экзорцист…

– Он не местный и колдун вообще так себе. Интриган, ему бы в вашем ордене работать, а не подвизаться с магами. Но Даремифу зачем-то нужен.

– Что со мной будет и с… – он чуть замялся.

– С Шивой, ты хотел сказать?

– Как вы узнали… – разведчик отвернул рукава, показывая светящиеся браслеты.

– Я не только с тобой говорил. Успокойся, все будет хорошо. Поверь я знаю, – маг улыбнулся.

– Но обвинения Келлсара очень серьезны.

– Это неважно. Правды ему все равно не узнать, вас обоих давно бы передали эрафийцам, ты сейчас был бы в штабе генерала Велеска, но я этого не хотел. Я попросил вас в обмен на ценную для Арагона информацию. Келлсар хоть и глуп, но очень хочет быть первым учеником и наследником Даремифа. Вот и купился на это. А обвинения, думаешь, если бы вас задержали солдаты Велеска, их бы не было?! Было бы ещё хуже. Люди ордена давно растянули бы тебя на дыбе, и Шиве тоже пришлось бы нелегко. Этот же лишь изматывает, высасывает из тебя слово за словом, чтобы потом, если я его обману, было хоть какое-то оправдание. Для этого и допросы твои записывает.

– Это всё из-за вас? Это так вы о нас печётесь? – обидчиво глянул на мага Лазарен. – Что вам от меня нужно, мастер?

– Мне нужна твоя помощь! Я случайно узнал, что ты в плену у Келлсара. Я уезжаю, далеко на восток. – Лицо мага подернулось тенью. – Ты можешь ехать со мной…

– Сейчас?

– Нет. Завтра днем ты будешь свободен, так или иначе…

– В смысле, так или иначе? Я ничего не понимаю и ни за чем не могу уследить! Что вы имеете в виду?! Да вообще, зачем и куда мне ехать?! Мне нужно назад в Энроф немедленно вернуться! – Лазарен приложил руку к виску и почувствовал холод браслета, отдернул кисть.

– Я не советую тебе возвращаться в Энроф. Может ты туда и доедешь, но Эрафию уже не спасти!

Лазарен похолодел.

– Как не спасти? Что за…

– Арагон проиграет эту войну! Не спрашивай почему, это просто чутье.

– Именно об этой опасности я и должен предупредить. Понимаете! – разведчик схватился за плащ мага. – В самой верхушке Эрафии предатель. Это или канцлер, или сам король. Поймите, о нашей миссии, о встрече с Шивой, о спасении Гирда знали только король, канцлер и Эй-Той! Главе разведки я верю как себе, остаются двое…

Они стояли на возвышенном изгибе дороги, лес на многие мили вокруг был залит закатным блеском. Аджит любовался картиной, и казалось, не слышал его.

– Это не важно всё. Арагон предали вон они! – маг указал на стоящих на посту големов.

– Не понимаю!

– Есть вещи, – голос Аджита изменился, каждое слово было как удар молота, – есть вещи, которые не властны изменить ни я, ни ты, ни кто бы то ни было другой. Война, которая сейчас идет, из их числа. Сами маги света уже не могут её остановить, хотя шанс у них был. Только лидер нойонов ещё может что-то сделать, но я сильно сомневаюсь в его мягкосердечии.

– Я перестал вас понимать, мастер, совсем перестал понимать! У Арагона есть концентраторы магии, они могут передвигать горы, их армия неисчислима в своей мощи!

– Ты тоже наслушался этого бреда? Как же качественно они промывают мозги. Хотя коль сами в это верят, то что о тебе говорить. Ладно, не ломай голову зря. Я просто хотел тебя обнадежить. Даже если сегодня я не договорюсь с Келлсаром, завтра тебя все равно освободят.

– Кто?

– Увидишь. – Аджит похлопал разведчика по плечу и пошел вперед к штабу экзорциста. Черные как смоль волосы развевались, разведчик даже видел легкую проседь. К нему уже спешили големы, пришло время вернуться в узилище. В небе летело несколько горгулий, по нижней дороге маршировали несколько сотен копейщиков. Солдаты то и дело останавливались, чтобы получше разглядеть оживших каменных слуг белой магии. Так дети смотрят на невиданные подарки, привезенные из дальних стран.

Его вновь приковали к бревну. Скоро я научусь его любить сплюнул разведчик. Что за бесовщина тут творится? Он постарался сесть поудобнее, рядом стояла плошка, полная какой-то каши из растертого в воде хлеба.

Два чувства смешались в голове: радость, что встретил человека из смутного далекого прошлого, и какая-то неразличимая печаль, страх перед неотвратимостью чего-то грандиозного и жуткого.

Ему вспомнилась молодость. Наследник небогатого дворянского титула, с юности он был в конфликте с родней из-за своего дара. Лазарен мог стать странником, отщепенцем, изгоем – так как сознательно не хотел надевать монашескую сутану ордена. Все взросление проходило в постоянных переездах, бегах. Вечное предательство, страх доносов, ни друзей, ни любви, ни доверия. Он думал уехать, далеко на юг, в Карн, в Киликию. Стать своим среди дерзких и гордых морских танов.

Тогда молодой человек случайно встретил человека, который открыл ему глаза на то, что магические способности не проклятие, не кара, но дар, заслуживающий трепетного уважения. И этим человеком был маг Аджит. Случайная встреча в придорожном трактире. Одна его фраза – «Магия это возможность творить, а не подчиняться!» – изменила всю жизнь Лазарена. Привели его сначала в организацию скрытых колдунов, потом в разведку Эй-Тоя. В конечном счете привела в этот амбар.

Шива, он обещал помочь ей, но эти слова о том, что опасно возвращаться в Энроф, что Арагон проиграет битву, все не давали ему покоя. Разведчик понимал, что у Аджита мало поводов врать, но оставалось совершенно неясно, зачем он хочет их освободить и как их нашел?

Сейчас применить силу против арагонцев, значит, навсегда запятнать себя в их глазах. После этого возврата не будет. Хотя Келлсар, конечно, просто кретин, но поднять руку на служителя белого культа?! Эта мысль поначалу казалась ему невероятной. Лазарен долго не мог уснуть, хотя ночь уже раскинула свои черные крылья над узкой равниной между гребнями Великого хребта. Он все смотрел в небо сквозь отверстие в крыше. Там мерцала маленькая яркая звездочка. Он вспомнил Шиву, их любовную связь и на мгновение ощутил блаженный покой.

Лазарен верил, что ему обязательно повезет, так же как и тогда, в камере Кип-де-Зула.

Земли нойонов, цитадель Агону. То же время

Мрак ночи сгустился над столицей бессмертных. Правда, свет солнца и так сюда почти не проникал из-за облаков пепла, развеянных трубами неугасающих крематориев. Пепел этот имел некротическую основу, в него добавлялись останки тех, кто уже никак иначе не мог послужить нойонам. В этой мгле слепли и погибали глаза Арагона. Он защищал и скрывал все, что происходило на земле.

В красно-темной дымке астрала действие пепла заменяло заклятие, именуемое «Черная рябь». Никакое зрение магов света, никакая их связь не была возможна под его действием.

Моандор стоял у огромного окна своей башни. На экране связи позади него был настроен канал связи с Нагашем, но нойона-воина что-то отвлекло, и теперь здесь все замерло в ожидании. Полиарх тихо мерцал на груди владыки.

Что изменилось в последнее время? Моандор не почувствовал какого-то впечатляющего всесилия, скорее наоборот, это время было полно расхолаживающей грусти. Да, он взял в руки Лхаидгронд – посох, которого прежде касались лишь Сандро и Стигиус. Он понял, прочувствовал, что дает камень силы. С ним видишь себя будто исполином среди букашек, но до неба, до неба было по-прежнему далеко.

Он мог теперь остановить течение рек, без концентратора, в боевой магии мог всё, кроме телепорта, которому препятствовал якорь запасенной в Полиархе мощи. Но в этой силе и был скрыт ключ.

Если кто-то тогда, почти тысячу лет назад дал нам эту силу, отдал какую-то толику себя, и мы назвали его Хаидом. Значит, здесь, когда ты видишь себя исполином среди карликов, кто-то видит таким же карликом тебя самого.

Тайное знание, мысль, сидящая там, в этом темно-алом камне, не давали нойону покоя. То, что другим кажется несбыточной мечтой, меркнет по сравнению с тайной устройства этого артефакта, мерно переливающегося на груди Моандора.

Так силен ли я? Нет – я слаб не только перед Хаидом, но даже в наших приземленных делах. Слаб по сравнению с армией, служащей нойонам-воинам, слаб по сравнению с остальными членами Совета, слаб по сравнению с Арагоном. Все эти задачи можно было решить. В этом Моандор был уверен, здесь, на этой земле он знал порог своей слабости. Сравнение с «внешними» силами он лишь ощущал.

Вот яркое возмущение в астрале показало, что платформа в центре башни пошла вниз. Моргул Дракис очень рвется в армию, хочет на передовой сам сразиться с отрядами големов, эльфов и людей. Завидует Синкату, боится, что тот вновь станет любимым учеником. Эта зависть была его слабостью, он не был бесстрастен, и Моандор понимал, что со временем моргулу необходимо будет избавиться от этого порока, или он избавится от него самого.

Канал связи вновь ожил, и тонкая светящаяся нить протянулась через астрал, связав башню с Ато-Моргулом – военной цитаделью у самого основания Пепельного хребта.

Голубоватое свечение передавало аскетичный интерьер зала связи, высокую фигуру в тягучем доспехе, её голову венчала пятирогая корона.

Железный король, воин тьмы Нагаш заканчивал свой доклад о предстоящей битве, мириады защитных слоев оплели их канал связи. Никто не должен был слышать разговора могущественных нойонов. Но все же свидетель нашелся, в зале Моандора открылись двери, на ходу сбрасывая капюшон, вошел Дракис.

– Как я и говорил, события развиваются стремительнее, чем мы думали. Наш крупный отряд на границе Лордарона и Таталии скоро вступит в бой с передовыми арагонскими частями. Нашими силами руководит верный мне некромант Кип-де-Зул, к тому же орки нанесут несколько отвлекающих ударов. После этого белые убедятся в том, что мы имеем возможность сокрушать их и намерены оказать достойное сопротивление.

Моандор удовлетворенно кивнул и ответил на заданный прежде не расслышанный моргулом вопрос.

– Могу тебя заверить, белые будут продолжать войну, что бы ни случилось. Они не запросят мира, не прекратят своего наступления ни на миг. У меня сведения из самой верхушки Светлого круга на этот счет. Потому, если Кип-де-Зул тебе дорог, скажи ему, чтобы не зарывался. Арагонский ответ на его вылазку будет резким и сокрушительным.

– Мы знаем. В этом регионе у них пятьдесят титанов и пара десятков из них на передовой.

– Вот именно, я уже передал предупреждение моему ученику, чтобы он лучше заботился о сохранности жизни Крага Хака и вообще не рисковал понапрасну.

– Нельзя раздувать огонь и бояться обжечься, как говорят люди, – заметил Нагаш. – Через несколько дней наши основные силы выйдут на границу с Эрафией в ста милях к востоку от фолийского Дидфалпа. Их ведут Пти и Галтран. Я сам отправляюсь туда и пока буду держаться предыдущих договоренностей, – взгляд воина скользнул на фигуру Дракиса за спиной императора.

– При малейших проблемах по внутреннему вопросу я сообщу тебе! – ответил Моандор.

– Фолийская армия герцога Брохильда с наемниками из Кревланда и Таталии численностью в сто тысяч воинов сегодня подошла к границе Эрафии. Ей навстречу движутся силы людей и эльфов. Их численность превосходит армию болотного герцогства. А их вооружение лучше на порядок. Брохильд и Вистан не дураки, и дальше без поддержки не пойдут.

– Поддержите их, как мы обсуждали, в плане «Падение ангелов».

– Я уже приказал, но Пти может догадаться.

– Он не посмеет осуждать мой приказ.

– Тогда у меня всё. Через несколько дней я буду в Эрафии. Смерть – путь к жизни! – вскинул руку Нагаш.

– Смерть – путь к жизни! – ответил Моандор.

Объемное голубоватое свечение потухло.

– Выслушайте, владыка! – склонился Дракис.

Моандор вернулся к столу и сел на трон, оставил Лхаидгронд на специальной вертикальной опоре.

– Говори, и хватит кланяться. Вся эта официальная чепуха нас не касается, тебя что-то смутило в нашем разговоре? – нойон исподлобья посмотрел на ученика и поправил рукой шлем с маленьким черным рожком.

– Мне кажется, учитель, я чего-то не понимаю. По слухам и пересудам я вынужден судить о том, что не предают огласке. Но я должен знать!

– Что именно?

– Меня пугают слухи о том, что часть членов Совета не признает вашего лидерства. Возможно, они затевают заговор против вас!

– Я знаю, – Моандор смотрел за спину Дракиса, на объемную картину окрестностей Агону, отображаемую взором десятка астральных глаз, что парили под слоем некротического пепла, – это естественно и не должно пугать тебя. Ты узнал что-то новое?

– У меня только некоторые дипломатические новости. По вашему приказу я объезжал наших союзников, уточнял ближайшие перспективы. Всем ясно, что развязка близка, и многие правители озабочены. Даже им становится заметно отсутствие единства в наших рядах.

– У нас будет всего одна попытка. Она должна решить все проблемы, разом. Это главная проблема, так что ты узнал?

Дракис пустился в пространный разговор о том, что только Фолия на самом деле готова жертвовать своими интересами и людьми ради общего дела. Разочарование отразилось на лице Моандора, когда моргул вдруг извлек из-под плаща плотный свиток.

– Это прошение консулов Таталии. Я получил его сегодня рано утром от Мадивьяра Локхеда и сразу вылетел сюда.

Моргул кратко изложил суть послания и добавил:

– Локхед несколько раз заметил, что Видомина просила именно вас осмотреть место строительства первого концентратора за Пепельным хребтом!

Так вот оно! Вот где они решили нанести удар, четко осознал Моандор, предчувствие не обмануло его. Он понимал, что все идет к этому, особенно после того, как Видомина сама напросилась на осмотр таталийских земель. Это было умно и предсказуемо. Проклятая ведьма, думает, я не поверю.

– Локхед не только умный, но и очень смелый человек. Не всякий решится донести такое. Браслеты молчания придали ему сил, – указал Дракис.

– Это было верное решение, разослать их лидерам стран союзников, это внушает доверие, и теперь мы пожинаем плоды.

– Так что мне делать? – в голосе Дракиса была заносчивость и даже обида. Синкат, судя по словам Нагаша, готовил огромную наступательную операцию, а он все таскается по столицам, пугая черным плащом вельмож и прекрасных дам, перевозя почту…

– Я хочу присоединиться к войскам, идущим в наступление. Хочу сам увидеть, как падут легионы Светлого круга. Полагаю, нужно немедленно устранить сеть предателей, если таковая имеет место, пора действовать!

– Именно, вот и действуй. Передай это послание Нимбусу, он сейчас здесь, в Агону. Постройка концентраторов по его части.

– Но он же лучший друг Видомины, так им будет только легче покрывать друг друга. Вокиал также строитель…

– Ты ставишь под сомнение мои приказы? – как звук бича этот голос осадил Дракиса.

– Я повинуюсь, я немедленно отправлюсь к владыке Нимбусу! – Будто став меньше ростом, Дракис повернулся и пошел к дверям, как его окликнул хозяин башни:

– И не торопись в Фолию, там есть кому поработать. Побудь в Колдсоуле, я там теперь редко бываю. Миноец Шакти не справляется с валом забот, даже часть на Синката хочет свалить, а дело важное и ответственное.

– Это в связи с молодым белым колдуном?

– Да, её брат везет добычу прямо к нам в руки. Девушку надо только принять там, в глубоком тылу арагонцев. Сам не хочешь попробовать?

– Я хочу сражаться с заговорщиками, вести армии против Белого круга. Похищать и портить невест это по части Синката!

– Странно, и Шакти так считает. Ну ладно, быть посему. А ты… – Моандор выдержал паузу. Дракис замер, напрягшись, как струна. – Отправляйся на наш остров и будь там, пока я не призову тебя. Тебе ещё одно задание. Узнай, где находятся моргулы Видомины, Пти, Нимбуса и Кси. Как только они все окажутся здесь, в Агону, дашь мне знать.

– Моргулы нойонов-воинов должны быть в войсках… – начал было Дракис.

– Ты меня понял?

– Да, владыка!

– Свободен…

Бесшумно раскрылись двери, черной тенью скрылся за ними его ученик.

Что же, они готовятся к удару, и мы готовимся. Моандор думал о разговоре с Нагашем. О том, что пропала малая часть тероморфа. Заговорщики – они думают сделать со мной то же, что я сделал тогда на Зейлоте. Видомина, Пти, Нимбус, возможно кто-то еще готовятся убить его и Нагаша. Но где они ударят – в Колдсоуле, в Агону или все же в Таталии? Таталийский вариант сегодня получил резкое подтверждение. Моандор никому не признавался, что после сообщения о похищении нойоном Пти части тероморфа, он просто боялся подолгу находиться в Колдсоуле, где любой летящий мимо дракон-дух мог оказаться смертельно опасным.

По его приказу здесь в Агону под банальным предлогом всегда находился один из заговорщиков. Тут они не решатся, значит – остается Таталия, осмотр этой стройки. И покушаться будет Нимбус-строитель, скорее всего он…

Моандор приказал включить изображение с астральных зондов дальнего действия, его интересовал юг Лордарона.

– Настройте связь с Синкатом, немедленно, – указал он личу. Тот что-то отрывисто засвистел.

Следовало развеяться от дурных мыслей. Перед глазами Моандора в первых лучах зари зеленели верхушки елей. Сейчас все начнется, вот-вот… Нойон обожал такие моменты, ловил в них вдохновение. Сейчас посмотрим, чего стоили все приготовления Нагаша.

– Связь устанавливается, – виртуально доложил лич.

Тончайшей экран из стааховой пыли разросся для лучшего обзора. В Лордарон пришло утро.

Южный Лордарон, окрестности Уру-Итиля

Лазарен не понимал, что его раздражает, он сидел, прислонившись к стене, и спал. Он именно так и уснул, вывернув кисти в жестких путах. Больно. Вот-вот он снова провалится в сон, но на лицо давит и давит что-то теплое, наконец, не выдержав, Лазарен приоткрыл глаза. Сквозь щели крыши падали яркие желтоватые лучи. В этих столбах виднелись мельчайшие пылинки, которыми был полон воздух.

Разведчик окончательно проснулся и сполз на землю, руки его немного отошли. Он снова оказался прижат к тяжелому бревну. Приятное тепло ласкало кожу. Но вот он прислушался – шум снаружи, какие-то далекие крики, скрежет металла. Вот что его пробудило на самом деле, этот шум. Далекий, явственно приближавшийся гул трясущейся под сотнями сапог земли.

– Ей-ху, хей-хо, хей-хо! – Где же он все это слышал, видел, ощущал?! Мысли с безумной скоростью крутились в его скованной браслетами и болью голове. Карстольд, война, орки!

Тут же громкий топот, свист, вой и стук подкатились совсем близко. Разведчик представил себе деревушку такой, какой запомнил её со вчерашнего дня. Вся центральная дорога была сплошным потоком ревущих, лающих криков. О стены его сарая ударили стрелы. Одна, две, больше… Совсем близко шаги, бег. Протяжный металлизированный стон поверженных големов. Разведчик перехватил сковывающие путы и, упершись ногами в стену, стал быстро тереть веревки об угол опорной балки. Там на стыке вбили настоящий металлический гвоздь – довольно редкое дело для местной бедноты. Лазарен приметил его ещё два дня назад, и сейчас время гвоздя пришло. Орки, видимо, застали их врасплох. Непонятно, что это значило в ходе войны, но случайно убить пленного они могли запросто.

«Тебя все равно освободят на рассвете», – вспомнил рыцарь слова Аджита, но тот мог иметь в виду все что угодно, а сейчас любой зеленокожий урук мог случайно пропороть его саблей.

Разведчик напрягал все свои силы. Последними словами он проклинал Кип-де-Зула – за его браслеты, Келлсара – за его тупость, а весь мир за эту войну. Вот сначала первая, а потом и остальные веревки порвались, отвалившись одним взлохмаченным лоскутным комом.

Оставалось освободить ноги. Лазарен подтянулся к бревну, перегнулся и потянул конец на себя затекшими от усталости руками. Снаружи крики, вой, удары, металлический лязг – они пытаются сбить внешний засов. Разведчик пытался что-то сделать, пальцы скользили, он весь покрылся испариной, тянул, что было мочи, но веревка туго сидела на своем месте.

– Эй, вон он за сараем! – разобрал Лазарен грубый орочий диалект. Шорох травы, кто-то бежал там, снаружи стены. Стук, это впиваются в стену орочьи стрелы. С каждым ударом с потолка сыпалась мелкая труха – следы работы жуков-паразитов леса. Крики, какой-то хлопок, падение, снова шелест травы.

– Не убивайте, не надо!

Кого-то волокли вдоль стены. В тот же миг с новым напором враги навалились на дверь, засов соскочил, его крепление было выдрано…

Лазарену удалось развязать веревку и встать. Хорошо, что Келлсар не приказал снять с него протез, тот отлично держался. Дверь резко распахнулась, и порыв ветра внес сюда тучу пыли и запах крови. Два здоровых урука с ятаганами в руках ворвались внутрь. Зеленые здоровые орки, их кожаные доспехи из грубой кожи кодоев, в носу и в ушах огромные металлические кольца, на голове нестриженые черные космы. Лазарен вскочил, но ничего не смог сделать. Многодневное голодание и изощренная пытка неудобным положением истощили его силы. Разведчик рванулся навстречу, бросил веревку в лицо первого орка, но второй навалился на него, подбежал третий. Они покорежили косяк, а потом вышибли дверь сарая.

Лазарену заломили руки, он мог смотреть только в землю, но заметил, справа промчалась целая стая орков-всадников на волколаках. Они над чем-то смеялись. Рядом посреди дороги стонал эльф-офицер. Бедняге перебило ноги, и он как безумный ползал по кругу в разбитом доспехе.

– Молчать! – рявкнул на не произносившего ни слова разведчика орк и для пущей убедительности дал под дых огромным кулаком в грубой кожаной перчатке. Лазарен повис на руках у мучителей, его чуть не вырвало. Глаза от поднятой на дороге пыли слезились, но он видел, как шедший по обочине с важным видом высокий орк что-то грозно пролаял всадникам. Затем подошел ближе к ползавшему по земле раненому эльфу и, вытащив из-за голенища широкий нож, прекратил его страдания. Авлиец булькнул и затих, немного подергиваясь руками. Кто-то из спешившихся всадников подскочил с ятаганом и в один взмах разделил голову с туловищем, поднял трофей за волосы и что-то радостно заревел.

Лазарену было страшно, он чувствовал, будто стоит на лезвии меча. Вся западная часть деревни была в огне. Десяток домов ярко пылали, заволакивая безоблачное небо черной копотью, там ещё шел бой. Он видел троллей и огров в два человеческих роста. Они спешили на западную окраину. Вот несколько грифонов на холме у леса пытались взлететь, укрываясь от множества орков-наездников. Одного зверя накрыл рой стрел, он рухнул, но другие поднялись выше. Эрафийцы летели на север, к горам.

Вдруг орки, державшие его руки за спиной, отпустили его и расступились. Секунду они тупо смотрели в землю, потом пошли вниз к главной дороге. Разведчик обернулся, маг сумрака твердой походкой шел прямо к нему. Аджит был бодр и силен. Казалось, картина истребления эрафийского и авлийского гарнизонов не производила на него впечатления.

– Идем, – он жестко взял его под локоть и побуждал двинуться следом за орками.

– Куда?

– Туда, вниз, мне нужно с тобой поговорить, не стоит мозолить глаза головорезам.

– Что происходит, вы знали о нападении?

– Да.

– И не предупредили их?

– А тебя предупреждали, что хотят посадить в эту темницу, лишить общения, связи, долго и изощренно пытать?

– Нет, – Лазарен вместе с магом шел по направлению к западной части селения. Мимо то сюда, то туда сновали свежие орочьи разъезды.

– Вот, а что ты с меня тогда спрашиваешь? – грозно осадил его Аджит. – Это война, тут не до сантиментов!

На дороге лежало тело арбалетчика, рядом в траве ещё несколько трупов, они были утыканы стрелами. Около домов, неестественно высоко задрав лапы, остывало тело волколака с разбитым черепом.

Аджит переступил через ноги мертвеца и пошел дальше. Мелкие шустрые гоблины уже обыскивали тела павших. Снимали все ценное, выдирали из ран стрелы, которые можно было использовать в другой раз, снимали неповрежденные доспехи и оружие. Если кто-то из жертв ещё дергался, они скопом набрасывались на несчастного и зубами вырывали бедолаге кадык.

– Меня сейчас стошнит! Почему вы их не остановите? – Лазарен был зол, он был бессилен что-либо изменить, один в этих браслетах против сотен врагов! Но Аджит-то мог, но ничего не делал.

– Я им не генерал, это первое! Ты задаешь слишком много вопросов. Мог бы вообще-то и поблагодарить! – Лазарен только насупился. – Идем, я представлю тебе их настоящего командира.

Словно отец малого ребенка, Аджит взял разведчика за руку и жестко пресек всякие попытки обсудить чинимые вокруг расправы и грабежи.

– Убили бы одного Келлсара, забрали бы меня, вам было бы проще!

– Так было нужно…

– Для чего? – Маг не ответил.

Орки стаскивали трупы своих воинов, складывая из тел огромный холм на восточном краю селения. В центре стая волчьих всадников сопровождала пару огромных кодоев, за спинами которых громоздилось жутковатое деревянное сооружение, вдвое превосходящее любой сельский дом.

– Большая катапульта, вон ещё одна. Но зачем? Тут нет крепостей…

На лице Аджита читалось разочарование.

– Я спас тебя не просто так, из жалости. Как я вчера сказал, ты многих людей встречал на жизненном пути: королей, герцогов, сильных рыцарей, могучих колдунов. Ты знаешь человека по имени Гримли Фолкин?

Шедший впереди Лазарен остановился так резко, что будь Аджит человеком, он бы в него врезался.

– Да, знаю. Дважды нас сводили обстоятельства, оба раза опасность была как никогда велика. Он бился против нежити и спас жизнь посланнику эльфов Ивору Итону в Клекстоне. Это было полтора года назад. В начале этой войны я встретился с ним в Карстольде на границе Эрафии. Там, одной своей магией поддерживая гарнизон, Фолкин удерживал половину всех орочьих сил, вторгшихся в нашу страну. Удерживал почти неделю. Он, наверное, самый сильный из магов-людей, кого я знаю. Ну, кроме вас, конечно.

Взгляд разведчика снова скользил по орочьим отрядам. Их силы все прибывали, не меньше пятисот уруков и полсотни всадников с воем сновали туда-сюда по главной дороге. Мерно поднимая пыль, шли массивные кодои.

– А почему он вас заинтересовал?

– Я знаю, что ты его друг, тогда в Карстольде спас ему жизнь. По крайней мере, это так выглядело. Если ты предложишь ему встретиться и поговорить с человеком, который знает кое-что важное, он ведь согласится, да?

– Встретиться с вами?

– Допустим, – маг улыбнулся. Разведчик не потерял сметливости за несколько дней издевательств экзорциста.

Они подошли к дому, где ещё вчера Келлсар допрашивал разведчика. Вдоль поваленного забора лежали тела: пять разбитых големов и два эрафийца. Доспехи и кольчуги были сняты, у одного во рту застряла стрела. По их желтоватым, со следами грязных орочьих лап телам ползали зеленые мухи.

– Так ты бы согласился?

– Да, согласился. Я вам обязан многим, но поймите, я и ему обязан жизнью. Гримли спас меня, да и всех, кто тогда остался на башне в Карстольде.

– Это прекрасно. Я для того и прибыл сюда, чтобы организовать такую встречу, у нас очень мало времени. Ты ведь понимаешь, белые не заставят себя долго ждать. Проходи!

Маг указал на дверь, около которой, опираясь на огромные молоты, замерли два огра, видимо загипнотизированные Аджитом.

– А откуда вы так точно знаете, что происходило в Карстольде? – спросил разведчик, уже опираясь на дверь.

– Ты проходи… – Сумеречный маг почти втолкнул его внутрь. В доме была сбита оконная рама. На столе ворох смятых бумаг, какие-то объедки, следы крови и грязных сапог на полу.

За столом сидел тот самый чародей, что чуть не пленил Гримли в Карстольде. Тот, кого сам Лазарен дважды нокаутировал, воспользовавшись браслетами Кип-де-Зула. Разведчик обернулся, хотел шагнуть назад, но Аджит широкими плечами перегородил выход и приложил палец к губам.

– Не шуми, не распускай язык, и всё будет хорошо! – он подмигнул разведчику и подтолкнул его внутрь.

– Садись, – Синкат театрально потрогал челюсть, – я не злопамятен.

Лазарен сел на длинную скамью с большим бурым пятном по центру.

– Вы что-нибудь узнали в лагере, мастер? Мои вояки перебили почти всех. Пленных очень мало, все напуганы…

– Келлсар ушел, – заметил Аджит.

– Прекрасно, пока все хорошо. – Молодой сумеречный маг придирчиво разглядывал Лазарена. – А это точно он?

– Да. Я не мог найти его прежде из-за ваших браслетов, – заметил Аджит. Какой у них деловой дружеский тон. Может, этот длинноволосый колдун не так и страшен, подумал рыцарь.

Синкат встал, подойдя ближе, оперся на стол.

– Скажи-ка мне, друг, откуда у тебя эти штуки? – палец сумеречного мага постучал по металлу браслетов. – Они из страны нойонов. И я знаю наперечет тех, кто мог дать их простому человеку. Это редчайший артефакт, кто дал их тебе?

– Вчера белые, сегодня нойоны, а вопросы не меняются, – усмехнулся Лазарен. Через дыру на месте прежнего окна слышался вой варваров и побрякивание орочьих доспехов.

– Я не очень-то хочу с тобой откровенничать. У меня здесь нет своих, сегодня как-то особенно жутко это осознавать. Приведите Шиву, покажите, что с ней все в порядке, и я буду говорить с вами! – обозначил свои условия разведчик.

– Она со своими людьми. Сейчас, наверное, обирает трупы и делит добычу, – надменно прищурился Синкат.

– Вы её не знаете!

– Она варварка! Дикая горная кошка, у неё красивые грудь и лицо, но на этом достоинства иссякают.

– Ещё одно слово – и я снова разобью тебе лицо!

– Не горячись, я ведь тоже кое-что могу, и эти браслеты тебе не помогут.

– Я позову её, но прежде расскажи ему всё начистоту, – Аджит подошел и положил руку на плечо Лазарена. – Расскажи всё, и я смогу забрать вас отсюда, вас обоих. Уедем далеко, вместе с Гримли. Уедем прочь от этой войны! Я обещаю!

Голос мага звучал уверенно и четко, звучал правдиво. Лазарен видел его третий раз в жизни, но этого было достаточно, чтобы знать, Аджит – пример настоящего сурового благородства и силы.

– Хорошо, я расскажу, но это долгая история.

– Он мало ел, – заметил Аджит Синкату, ещё раз похлопал разведчика по спине и пошел наружу, потягиваясь и зевая.

– Все началось ещё в начале лета… – начал Лазарен.

Он говорил и говорил, в дом заходили орочьи командиры, какой-то варвар пытался поругаться с Синкатом. Снаружи жужжали мухи, громко с одышкой сипел старый огр. Лазарен рассказал о письме герцога Карла, о ловушке, о пытках в камере Кип-де-Зула, о побеге и встрече с Шивой и Гирдом. О битве в Карстольде и о Гримли, о возвращении в Энроф. При упоминании имени Аделаиды сидевший напротив чародей чуть дернулся, но в лице ничего не переменилось.

Им принесли кусок бараньего мяса и сухой жареный рис, всё было жирным и вкусным – Синкат даже подал эрафийцу салфетку, выловив её прямо из воздуха.

– Вот так всё и было! У меня нет ключа и мне их не снять, – развел руками разведчик.

Синкат задумался, глядя на объедки в тарелке пленника.

– Один из лидеров Эрафии предатель! – продолжал Лазарен. – Возможно, его и искал Кип-де-Зул. Вы хорошо подготовились к этой войне, но одного не учли.

– Чего же? – блеснули синие глаза сумеречного.

– Люди не хотят быть рабами. Уже сейчас они восстают против рыцарей, герцогов и баронов, что их обирают! Против тех, кто продает их вместе с землей, будто они деревья, приросшие к ней корнями. Этот мир уже рушится, а вы думаете, что сможете навязать им новое рабство? Сделать похожими на этих зеленокожих?

– А с чего ты взял, что мы хотим поработить людей? Опять в книжках начитался? Вот у нас будет работы – сжечь все эти книги. Людям все равно, новые напишут, дай только возможность. Желание что-то писать, оно в каждом сидит, вот тут! – Сумеречный указал на голову. – Мой отец был минойцем и большую часть жизни провел на острове Зейлот, мою мать он встретил в Эрафии, и она полюбила его, несмотря на внешность.

– По вам этого не скажешь…

– Он был сильный маг, мог менять облик, но не часто делал это. Думаю, он сам постарался, чтобы я вырос похожим на человека, у людей есть способность чувствовать прекрасное. Возможно – это высший дар вашей расы.

– Зейлот, как я слышал, полностью разрушен. Ваш отец спасся? – сухо поинтересовался разведчик.

– Нет, он погиб, и погиб от рук тех, кто вдалбливает вам, что я несу рабство. А я несу избавление, избавление от смерти, избавление от страха!

– Это гибельно, вы сами понимаете, что обманываетесь.

– Вас обманули столько раз, что и пересчитать сложно. – Синкат потер руками виски, будто чувствовал нарастающую головную боль. – Вот ты в своих браслетах сидишь и не видишь, как всех нас только что приговорили к смерти. Всех, кто находится в этой долине. Но я этому только рад, ведь все идет согласно плану…

Двери открылись, Лазарен обернулся и замер. Шива, живая и розовощекая, рыжая как огонь, стояла в дверном проеме, из-за спины воительницы бил свет.

– Я знала, знала, что они не посмеют! – девушка бросилась ему на шею. От усталости, разомлев от еды, Лазарен с трудом встал, но она сама заключила его в свои, как и прежде крепкие, ласковые объятия. Её голодом не морили, понял разведчик. Следом зашел Аджит.

– Вы видите? – спросил мага Синкат.

– Всюду белый ветер.

– Я хочу проехаться к перевалу, поговорим там! – Маг сумрака указал наружу.

– Оставляют нас одних, какая вежливость от наемного головореза, – хохотнула на ухо разведчику Шива.

Синкат внезапно подступил к ним.

– Более не держу вас и прощаю вам дерзость, за какую многие бы лишились головы. Полагаю, ты, Лазарен, поймешь, о чем я говорил, и поймешь очень скоро! Помогай Аджиту мудрому – это твой единственный шанс.

Дверь захлопнулась.

– Я знала, что всё будет хорошо! Представляешь, я с самого начала думала! После всего, что было в Серой Башне, эти меднолицые истуканы просто детские игрушки.

– Я тоже, тоже знал, что увижу тебя, – Лазарен провел пальцем по её лицу, носу, губам, подбородку. – Как ты их там раскидала, не ожидал.

– Сама не ожидала.

– Я…

– Молчи. – И Шива страстным поцелуем впилась в губы рыцаря.

Двое сумеречных магов, опытный и молодой, поднимались к дороге. Синкат первым продолжил отложенный разговор.

– Скоро они будут здесь! Эрафийский разведчик ваш. Можете делать с ним и варваркой что хотите… – Он вел под уздцы коня, бросив стоявшим на карауле ограм приказ не трогать тех, кто остался в доме. Аджит шел рядом.

– Думаешь, они уже близко?

– Да, вы чувствуете землю?

– Но это может быть и предвестник землетрясения.

– Нет, это они!

– Я не так напряжен, мой юный друг. У тебя какая-то проблема? – Аджит снисходительно похлопал по плечу посланца нойонов.

– Да, мастер. Я согласился помочь, решил отдать этого пленника, помогите и вы мне!

– Из-за той девушки, Аделаиды?

– Да, есть приказ захватить её. На рассвете со мной связывался мой наставник, великий Моандор. Он приказал по окончанию этой операции взять дракона-духа и встретить ее в северной Эрафии.

– Это очень опасно, Даремиф увидит вас.

– Это и хорошо, я должен забрать её и привезти в Агону.

– А ты этого делать не хочешь…

– Я хочу отпустить её! Мне сложно будет с ней объясниться. Ведь даже вы мне не верите, что я люблю образ той, кого ни разу не видел.

– Хочешь забрать её?

– Нет, мои чувства приносят мне лишь страдания. Зачем мучить нас обоих?! Пусть уходит, пусть бежит к своему юному магу. Этому Гримли, которого я чуть не убил в Карстольде. Я – воин, и месть близким не мой путь. Я не причиню им боль насилием и разлукой!

– Ты сильно в неё влюблен, раз так думаешь! Не пойму – как нойоны не вытравили из тебя все человеческое…

– Я убью того, кто её везет, но не знаю, что произойдет потом. Чем кончится война! Я хотел бы уйти с вами на восток, но если победят нойоны – мне не укрыться…

– Если победят белые, тоже.

– Я не вижу выхода, но знаю, как выиграть время! Вы можете стереть мне память на время. Выжечь воспоминания об этой встрече, истинные ведь это могут!

– Изен-Сенна?

– Да.

Синкат почувствовал невысказанное согласие в голосе старого мага и немедленно изложил свой план.

– Я сам себе напишу послание, и, когда Моандор спросит с меня, что произошло, скажу, что меня поразил Даремиф. Учитель сейчас очень занят и вряд ли будет меня пытать. Он поверит или сделает вид, что поверил. Моандор никогда не поручит ничего важного другим нойонам, он никому не доверяет. Мне кажется, это реальный план. Вы мне поможете?

– Это очень болезненно, – заметил Аджит.

– Я каждый день мучаюсь незнанием того, на чьей я стороне. У меня притупились чувства к физической боли.

– Что же, я помогу. Ты знаешь, как дать мне весточку. Думаю, пришло время расстаться, нам нужно ехать. Я уже чувствую их, и вижу твою ловушку. – Аджит пристально посмотрел на юг, в сторону пологого, покрытого лесом перевала.

Из дома вышли Лазарен и Шива, огры туповато посмотрели на них, но ничего не сделали.

– Я могу взять несколько лошадей?

– Да, все в этом лагере ваше, мастер, – кивнул Синкат.

Разведчик и Шива подошли к увлеченным беседой сумеречным магам.

– Я не могу не поблагодарить вас за то, что вы меня отпустили, Синкат! – Лазарен поклонился. – Но как патриот, как защитник своей страны, я запомню ту бойню, что вы устроили. Если мы вновь встретимся на поле битвы, я подниму меч против вас!

– Усиливается, – потрогал виски Аджит. – Надо ехать, бежать отсюда скорее!

– Вы ещё молоды, – заметил Синкат, – и личное счастье ослепляет вас. Я могу прямо сейчас лишить вас жизни, обоих. Но уважение к старому другу и его просьба не позволяют мне отвечать на вашу дерзость. Мне кажется, сейчас вам было бы полезнее не бежать, поджав хвосты, а увидеть, как ваши так называемые благодетели устроят тут настоящее пекло! Говорите, это я устроил тут бойню? Да вы ещё не видели настоящего ужаса! Чувствуете дрожь земли?! – Конь, которого держал Синкат, чуть дернулся.

– Я вам не верю, белые никогда не убивают! Они могут творить жестокие суровые чары, но они не убивают! – уверенно заявил Лазарен.

– Святая простота… – рассмеялся Синкат.

– Ещё слово – и сам останешься без головы! – Шива потрясла саблей на поясе. При ней было её оружие и амулеты, рассеивающие боевую магию.

– Успокойтесь, мы уходим немедленно! – взял под руку варварку Аджит.

– Твои орки перерезали многих моих людей, – гневно бросила она Синкату, – даже белые такого не делали! Даже эрафийцы лучше, чем твое зверьё!

– Орки много кого убили и скоро последуют вслед за жертвами, – крикнул Синкат. – Это я хотел, чтобы они убивали, и чтобы экзорцист трусливо бежал, а потом очень хотел вернуться!

Самоуверенные речи освобожденных пленников все же вывели его из себя.

– Я рискую, зная, что вся эта голодная до добычи крови зеленокожая банда умрет очень скоро, а возможно, мы с вами отправимся к праотцам. Одна мысль согревает меня, что план генерала Тазара осуществится, и к вечеру, когда здесь будут лишь пепел и смерть, там, на севере, оставшаяся без прикрытия армия людей перестанет существовать. Мы отстоим свободу Кревланда, и я отомщу белобородым лицемерам, лично покончив с одной из крупнейших армий их союзников!

Синкат несколько успокоился и, оправив волосы, опасливо посмотрел на запад.

Аджит, не говоря ни слова, тянул Шиву за руку обратно в начало деревни, где у обгоревших домов стояли несколько конных варваров. Раскрыв рты, они наблюдали за тем, как в центре деревни кодоев запрягали в повозки больших катапульт.

– Что вы имеете в виду? – побледнел Лазарен, по действиям Аджита он понял, что дело и, правда, серьезно.

– Я имею в виду, что скоро все силы Арагона, прикрывавшие лагерь людей, будут здесь! Белые ответят на мой крошечный выпад всей своей мощью. Я знал, что Келлсар нездоровый психопат, горделивый мерзавец. Мастер Аджит здорово мне помог, подготовив его. Когда белые будут здесь, армии Тазара и Крага Хака обрушатся на лагерь эрафийцев и всех этих красующихся золотыми латами рыцарей, наглых баронов-грабителей, палачей ордена Фавела – всех их ждет смерть! Уже никто не сможет этому помешать, и ты лично очень мне помог, ведь Аджит приехал за вами, ему нужны были вы, и я смог с ним договориться. Благодаря вам мой план удастся! – Синкат вскочил в седло. – Делай, что хочешь теперь, эрафиец, решай сам, кто тебе теперь «свой».

– Скорее! – прокричал Аджит, указывая рукой на северный перевал, открывавший спуск к поселку. Отъехавший было Синкат заметил этот жест, молодой маг был холодно-расчетлив, но не ожидал от противника такой оперативности.

– Стой! Отмени, отмени атаку! Ты ведь не в браслетах, ты ещё можешь, прошу! – Лазарен метнулся к сумеречному и схватил коня Синката под уздцы. – Умоляю, отмени эту бойню на севере, пожалуйста!

– Бойню сейчас увидишь здесь, а там свершится справедливое возмедие! – Маг двинул коня вперед, чуть не сбил разведчика и вырвал поводья. – Стройтесь, собаки, готовимся отступать организованно, псы! – орал он на своих орков.

Лазарен стоял не двигаясь. Ветер, дувший прямо в лицо, растягивал кожу, глаза слезились от боли и бессилия.

– Что ты стоишь, оглох? – крикнул на него Аджит.

Разведчик не заметил, как тот приблизился. Шива, потрясая саблей, ругалась на грубейшем кревландском диалекте, требуя у гоблинов отдать лошадей.

– Что же, что же это происходит? Творец, кто же так делает?! – растерянный взгляд Лазарена блуждал по деревне, мельтешащей орочьими фигурками, разбросанными повсюду синюшными телами, обломками големов.

– Смотри! – толкнул его в плечо Аджит и указал рукой куда-то вверх и направо. Северный хребет, нависавший над долиной, был затянут хмарью облаков. Единственный доступный перевал порос лесом, и сейчас там творилось что-то неладное. Деревья шатались, расходились и сходились, будто у самой земли с перевала в долину спускался ураган невиданной силы. Лазарену казалось, он различает какие-то силуэты, золотистые отблески высоких гребней.

Вдруг низкий глубокий грудной звук. Могучий, он шел будто из самых земных глубин. Это был не пронзительный вой драконов-духов, сводящий с ума высотой и резкостью тембра. Этот голос был низок и могуч. Лазарену показалось, что каждый волосок на голове встал отдельно, а по спине заструился пот. Сразу же стало холодно.

– Бежим! – Аджит схватил его и потащил вперед на дорогу.

– Шива, уходи оттуда! Живо к лесу! Бросай лошадей! – приказал маг сумрака.

Синкат въехал в ряды своих воинов.

– Цельтесь по ним! – указал он на приближавшихся с севера исполинов.

– Не оставлять орудие! – наложив особые чары, он приковал орков-стрелков к их катапультам. Затем отъехал на несколько сотен ярдов к югу, спустился с дороги. Спешился и, очертив вокруг себя круг, стал быстро шептать заклятие призыва.

– Что он делает? Почему мы бежим, это же свои! – Лазарен вырвался из рук Аджита и встал поперек дороги.

Низкий рокот вновь потряс округу. Разведчик увидел вспышку, будто откуда-то с гор спускалась гроза, но грома не было. Лишь свист подгорающего на сковороде масла и шипение. Хлесткий удар, ещё и ещё.

Вспышки справа, слева. Разведчик не успел осмотреться, от земли поднялись тучи пыли. Аджит внезапно возник из окутавшего деревню тумана.

– Кретин, ты хочешь умереть? – гневно крикнул на него маг.

Земля дрожала и сотрясалась, медленно оседали облака поднявшейся пыли. Все громче тяжелый топот исполинских ног. Треск ломающихся как спички деревьев. Справа от разведчика склон холма почернел и осел, в воздухе стоял странный едковатый запах. Лазарен не знал, что на него нашло. Вдруг он побежал назад, побежал безо всяких слов Аджита, побежал к Шиве. Воительница, вместе со спорившими гоблинами, замерла и как завороженная смотрела вверх.

Катапульта орков дала залп, огромная глыба попала в плечо титана. Это было невероятное везение при обычной меткости кревландцев. Пять сверкающих золотистым цветом доспехов фигур спускались вниз с перевала. Они ломали и отбрасывали в стороны деревья, приходившиеся им едва ли по грудь. Когда исполины сводили вместе руки, а потом разводили вновь – между ладонями возгоралось ярчайшее бело-голубое свечение. Легкое движение огромной кисти – и яркая молния с ревом уносилась вперед. С запада в долину вступали ещё несколько исполинов.

Сначала огненный шквал прошил окрестности деревни и поворот дороги. Потом дома с северной и южной оконечностей селения. Орки побежали, с яростным гиканьем по центральной улице проносились всадники на волколаках. Звери свирепели от ожогов и в ярости сбрасывали седоков. Сам воздух вокруг мест, пораженных огнем титанов, долгое время был горячим, как в домне, и поднимался бурными, быстрыми потоками. Ветер сносил крыши уцелевших домов и пригибал к земле садовые деревца. Лазарен бежал, бежал рядом с орками, которых так ненавидел.

– В сторону, где твой опыт? – вытолкнул его из толпы появившийся рядом Аджит. И тут же сзади полыхнула яркая вспышка. Обугленные ошметки тел полетели в разные стороны. Пепел с головой обдал их обоих.

– Что происходит?! Они ведь не убивают!

– Если бы ты видел астрал, то знал – у титанов приказ истребить всех здесь, всех поголовно. Арагонцы, прежде всего, заботятся, чтобы об их злодеяниях некому было рассказать! – крикнул Аджит, потом резко обернулся лицом к северу и выставил вперед руки. Сумеречный создал щит прямо перед раскаленной молнией, пущенной титаном. Та уткнулась в невидимую преграду, потоки раскаленного газа обдали сферическую поверхность. Земля вокруг полыхнула, несколько волчьих всадников кубарем полетели из седла.

Аджит подхватил упавшего от встряски Лазарена и потащил к лесу, у опушки которого, присев на корточки в высокой траве, ждала Шива.

– Что они делают, Велес, что они делают… – бормотал оглушенный разведчик.

– Нам сложно будет уйти, – грубо бросил Аджит, глядя на охваченное огнем селение.

Туши кодоев, обломки катапульт догорали в середине дороги. Орки бежали: кто к лесу, кто к восточным горам. Титаны пустили вслед беглецам несколько молний. Лес на окраине селения заполыхал. Объятые пламенем деревья горели ярким красно-желтым огнем. Орки повернули назад. Но спасения нигде не было. Дорогу преграждали осыпающиеся дома. Волколаки обезумели, становились на дыбы, сбрасывали седоков. Трое титанов ступили в долину, быстро подойдя к краю селения.

– Вы живы? – Шива прижалась к разведчику.

– Мастер, что делать? Как уйти?! Я не успела взять лошадей, и дорога… Глядите, дорога вся в огне!

– Почему они это делают… – словно помрачившись рассудком, Лазарен тупо смотрел на приближающихся титанов.

Каменные ноги, юбочка доспеха внизу, торс и грудь шириной в целое поле. Лица под гребневидными шлемами – спокойные, рассудительные, почти человеческие, но все же каменные, безжалостные лица. Чудом выжившие при первой волне огня орки метались под ногами исполинов, но титаны, четко и безошибочно определяя направление возможного бегства, давили этих клопов огромными ступнями. В середине селения титан наступил на тело кодоя. Показалось, будто лопнул огромный винный бурдюк, и в воздухе повисло кровавое марево.

Пронзительный жалящий звук – на восток полетели молнии, безжалостно разя тех, кто пытался укрыться в пролеске. То тут, то там земля чернела, покрывалась коростой, и только серый невесомый пепел поднимался над опаленным селением.

– Я могу телепортироваться за хребет, взять тебя, но его браслеты, – Аджит будто задумался, не замечая, как один из титанов планомерно метал свои жгучие молнии по краю леса и уже легко мог их достать.

– Есть способ снять их? – перекрикивала грохот разрывов Шива. – Я без него не уйду! Снимите же их!

– А где Синкат? – Лазарен будто очнулся.

Взрыв, ещё один – две молнии прошли прямо над ними, угодив куда-то вглубь леса. Оттуда раздался треск, шелест, птицы разом решили покинуть это место. Огромными стаями они кружились над южным перевалом и покидали долину. Воздух пах гарью, паленым деревом, мясом и вареной сукровицей…

– Я видела Синката! Он вызвал какое-то зеленое свечение и бежал в лес, туда, – указала вслед пущенной титаном молнии Шива.

– Он зовет нежить, тех, кого вы встретили в лесу. – Лицо Аджита было полно серьезности, он будто решился на что-то…

Один из титанов, проходя вплотную вдоль леса, топтал зазевавшихся орков, время от времени пуская молнии куда-то вдаль. Он заходил много правее друзей, отсекая путь к дороге и месту большого пожара, где нашли свой конец наездники волколаков.

– Окружают, – взвизгнула Шива. Лазарен не узнавал её. Она была в страхе. Его непреклонная воительница, сильная и грозная, сейчас тряслась от страха, как заяц, обложенный гончими со всех сторон.

– Бежим! – Аджит подтолкнул их, и воительница с разведчиком на четвереньках поползли сквозь пожелтелую траву и редкий березнячок, следуя за опытным магом. Они замерли под каким-то развесистым кустом. Титаны уже были всюду, самый ближний на расстоянии тридцати исполинских шагов от них.

– Давай руки, – грозно указал Аджит.

– В смысле?

– Давай руки! Я постараюсь сделать аккуратно, но ничего не обещаю!

Разведчик протянул вперед правую руку, закатал оборванный рукав до локтя.

– Что вы делаете? – Шива смотрела то на руку Лазарена, то на Аджита, извлекшего из-за пояса яркую рукоять огромного двуручника. Лезвие меча отсутствовало.

– Хочу ещё и его спасти! – Аджит осмотрелся. Титаны перебили почти всех кревландцев. Один из них стоял по пояс в лесу где-то за спиной беглецов. Ему было достаточно только обернуться…

– Как только я призову огонь гладиуса, нас заметят, готовьтесь!

Лазарен развел руки и замер, отбрасывая подобную кресту тень. Вдруг всю окрестность будто закрыло от солнца. Один из титанов прямо с равнины заметил сильного мага, ускользнувшего от них в сумятице боя.

Низкий утробный рев потряс воздух. Титан свел руки, охваченные свечением. Шива видела, как последняя группка орков пыталась спастись в овраге за селением. Они побросали оружие и пали ниц. Поднимали руки, что-то отчаянно верещали глядя на приближавшихся исполинов. Стоявший рядом титан не стал тратить на них астральную силу и несколько раз наступил туда ногой, давя сдающихся кревландцев как тараканов. Воительница видела, как каждый раз нога поднималась, и вместе с комьями земли вниз сползали куски размозженных тел.

Аджит призвал гладиус. Бело-голубое лезвие полыхнуло перед лицом Лазарена, он зажмурился. Взмах-другой, разведчик почувствовал жуткий жар, будто его руки опустили в чан горячего кипятка, кожа пошла волдырями и посерела, но в тот же миг в астрале с него будто сорвало какую-то скорлупу. Разведчик заплакал от боли и упал, радуясь, что снова может видеть. Может видеть параллельный мир, мир силы, от которого был отрезан долгие месяцы. Боль продолжала напоминать о себе, в глазах все помутилось, шелест травы, жужжание и взвизги в отдалении, какое-то мерное уханье…

– Он жив и руки целы! – радостный женский возглас.

Рыцарь открыл глаза, приводнялся на локтях и увидел, что Аджит и Шива смотрят на запад.

Опять жуткий рев, многократно сильнее предыдущего, сразу несколько титанов обернулись к лесу, а тот, что уже занес руку, чтобы испепелить мага сумрака и его подопечных – тот титан замер, будто уткнувшись в невидимое препятствие. Поднимаясь из леса, в него впилось множество зеленых лучей, тонких и жалких на фоне исполинского тела. Но они прошивали броню чудовища, как укусы тысячи пчел валят быка.

Титан развернулся, метнул пару молний вглубь леса, поднимая ослепительно-яркие сполохи пламени. Войска нежити отступали. Стволы деревьев, обгорелые ветки полетели в разные стороны, но и сам исполин зашатался, поплыл… Его грудь потоками расплавленного камня и металла стекала вниз. Издав последний зов, со страшным скрежетом ломая толстые сосны, титан повалился лицом вперед, глубоко зарывшись в землю каменными руками. Огонь сотни личей смертельно поражал титана, если он не был прикрыт щитом белой магии.

– Это уже не наша битва, замрите! – крикнул Аджит. Он громко кричал, но все тонуло в непрерывном гуле титанических залпов. Маг сумрака очертил в воздухе кольцо, и оно вспыхнуло сетью рун и нашептанных им заклятий. Лазарен посмотрел себе под ноги. Два обгоревших разорванных браслета на примятой траве. Его руки, опухшие от огня и ран, но все же целые. Два черных шрама. Разведчик посмотрел на Шиву и астрально пристроился к потоку, творимому Аджитом.

На миг все помрачилось, и они оказались на берегу какого-то крошечного озерца, голубого и прозрачного. За соседними горами гремела гроза. Виднелись сполохи и зарницы, поднималась черная гарь. Аджит устало отвалился на спину и присел на камень, чтобы отдохнуть. Шива вцепилась в Лазарена, повисла на шее, гладила волосы, целовала парализованные болью руки. Рыцарь встал и, поцеловав девушку, пошел к воде. Держась за спину, посмотрел вниз и чуть не вскрикнул.

На него смотрел грязный, как подземный старатель, человек с волосами, изрядно тронутыми сединой. Лазарен упал на колени, умылся раз, другой, наваждение не проходило. Подошедшая Шива присела рядом, опустив в воду сапоги.

– Я видела, когда мастер Аджит закрыл тебя от удара титана. В тот миг у тебя волосы такими стали.

– Я был в браслетах, магия не могла меня тронуть. Значит, есть что-то ещё, что-то не чародейское…

Руки Лазарена постепенно отошли, он свободно шевелил пальцами, но шрамы у основания кистей не поддавались лечению. Раны, нанесенные огнем гладиуса, оставались навечно. Лазарен видел копоть и пыль на одеждах Шивы и помог ей отряхнуться. Сзади, кряхтя, как одряхлевший старец, к влюбленным подошел Аджит.

– Надо уходить, скоро там всё утихнет, и нас ждет долгий путь!

У Лазарена не проходило чувство, будто он неприлично грязен, жутко грязен, что все лицо, нос, язык, глаза и руки – всё в какой-то пыли. Он умывался снова и снова. Шива тревожно смотрела на зарево зарниц, блиставших за горами на юго-западе. Лазарен подошел ближе, с его уст слетали не слова любви, а шепот внутренней тяжести. Каждый раз, закрывая глаза, он видел ноги каменных исполинов, опускающиеся на безоружных, сдающихся орков. Летящие с неба куски тел, серый пепел… Черный дождь, застилавший небо на горизонте.

– Ужас, ужас, ужас… – бормотал он.

* * *

Разбросанные корзины, кудахчущие куры и перевёрнутые короба. Над разгромленным обозом поднимался дым, и только капли черного, смешивающегося с пеплом дождя тушили пламя оседавших шатров армии генерала Велеска. В грязных лужах, среди тел скомканными голубыми пятнами трепетали на ветру брошенные королевские штандарты и знамена богатейших рыцарских домов восточной Эрафии. Вал зеленокожих всадников на волколаках прошел тут несколько часов назад, мародеры схлынули лишь недавно.

Генерал Тазар в сопровождении двух рослых охранников возвращался в надежде найти становище орочьих вожаков, так и не осведомленных о масштабах успеха. Все прошло, как предсказал Синкат, обещавший им победу даже ценой своей жизни. За несколько дней прямо перед носом их сосредоточившихся для последнего броска сил, вопреки неверию Крага Хака – пришедшие с севера золотые титаны оставили свои позиции и устремились на юг, где собрались отвлекающие силы Синката и присланного нойонами авангарда нежити. Атака объединённых сил горных людей и орков была стремительна и успешна. Генерал Велеск Катон уцелел, но смог организовать отход едва ли десятой части своей армии. Эрафия понесла крупнейшие потери за этот год. Кревланд был спасен хотя бы на время. Вернувшиеся наездники на птицах Рух сообщили, что многие титаны пали в боях с нежитью. Несмотря на победу войска арагонцев, на спешили возвращаться в эти края, встав лагерем у южных отрогов гор на границе Таталии, Эрафии и Кревланда. Видимо, ждут белого мага. Пусть ждут – с этого дня Тазар впервые за годы гражданской войны ощутил, что они не промахнулись. Осознал, что Белый круг, гнев которого он прежде считал неотвратимым и неодолимым, может ошибаться. Может, нойоны и не лучше – но развязку он предпочитает подождать в стороне. Тазар ехал к королю орков с единственным предложением – ни под каким предлогом не выходить на равнины к востоку от Великого хребта, где прямо сейчас разворачивается четвертая война стихий, последняя война. Объединенным силам Кревланда стоило ждать, пока великая бойня магов не кончится чьей-то победой. Краг Хак примет мое условие – условие выживания горного народа, или умрет от моего меча прямо в шатре, среди своей челяди. Тазар утер капли с лица и зерцала шлема и ускорил коня, переступавшего через тела эрафийцев, от которых еще не до конца была вычищена дорога.

* * *

Когда гарь осела, и над лесами поднимался лишь туман, великий экзорцист Келлсар в золотистых доспехах на ослепительно-белом пегасе в окружении блестящего медью строя големов осматривал поле битвы.

– Не менее тысячи личей уничтожены, владыка! Остальная нежить рассеяна, – докладывал ехавший рядом послушник.

Маг качнул головой, потом резко осадил коня и соскочил на землю. Среди примятой травы и выгоревшего кустарника он заметил полукольца бежевого сплава. Опустившись на колено, он поднял их. Глаза чародея скользили по искореженным рунам нойонского диалекта.

– Ушел. Оба ушли… – сквозь зубы процедил он и засунул остатки браслетов в кармашек хламиды.

Келлсар озлобленно глянул на возвышавшиеся то тут, то там уродливые груды тел павших титанов, сплюнул и больше никому не уделял внимания до конца дня.

На рассвете в лагере Келлсара полыхнула яркая вспышка, и телепорт явил белого мага Даремифа, прибывшего к своему ученику с коротким, но емким, выдержанным в самых жестких тонах посланием. Планы Арагона на быструю удачу при захвате ключевых перевалов Великого хребта были сорваны, а невероятная жестокость во время этой кампании Белого круга пересказами из уст в уста разносилась по орочьим бивуакам, деревням горцев и богатым поместьям северной Таталии. Образ непогрешимых освободителей от ига нойонов был растоптан, и восстановить его не представлялось возможным. Один день военных успехов Келлсара перечеркнул десятилетия работы мага-дипломата Солмира.

Кости были брошены, кровавая игра началась.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg